Бесплатный фрагмент - Школа романиста «WATIM»

Ar Luko

ДЕВОЧКА и ОБЛАКО

невыдуманная история

Глава 1 Розовая комната

Девочка сидела на полу большой залы. Она была одета в роскошное изумрудное платье: на груди волнистое жабо, юбка из мягкого фатина. На хрупких ножках бархатные туфельки с золотыми застежками. Вьющиеся локоны собраны в две косички и подвязаны атласными лентами.

Она проводила расческой по белым кудрям куклы, которые пружинкой скручивались обратно.

— Виола! Ну что ты расселась на полу? — окликнула заботливая Мама. — Другого места не нашла?

— Не нашла, — не отрываясь от куклы, ответила девочка.

— Тебе же тут неудобно!

— Удобно.

На втором этаже у Виолы уютная комната. Она в розовых тонах, на полу светлый ковер с толстым ворсом и удобный стол. На нем можно рисовать красками и устраивать чаепитие для кукол. В комнате полно игрушек, но чаще других она играла вот с этой белокурой Эльзой.

По вечерам любимым местом для игр был уголок залы рядом с винтовой лестницей. Ведь только из него, играя, она могла наблюдать за своими родителями. В открытую дверь кабинета она видела Папу, работающего над стопкой бумаг, а через арку — Маму, готовящую ужин для всей семьи.

Папа не любил, когда его отвлекали от работы, поэтому Мама запрещала шуметь, оберегая покой мужа. Но девочка же никому не мешала! Она не отвлекала Папу и не приставала к нему с вопросами! Она просто мельком смотрела на него, и по ее телу разливался приятный покой.

Для Виолы Папа был воплощением настоящего героя. Ведь он так много знает и так много работает. В том числе и для нее. И хотя во время работы он бывал немного строг, это был самый заботливый Папа на свете. А в свободное время он даже играл со своей маленькой дочкой в ее детские игры или бегал с ней во дворе.

У ног девочки лежал Чапи — большой пес, похожий на плюшевого медведя. Он всегда находился рядом с Виолой. Чапи безмерно любил свою хозяйку, только своей, собачьей любовью. Он запросто мог подойти к ней и лизнуть руку или щеку, положить свою большую голову на колени или живот, если она прилегла. Собаки все одинаковые, у них у всех вот такая лизательно-обнимательная любовь. А Мама с Папой очень довольны. Они знают — куда бы Виола ни пошла: гулять с подружками или в магазин — Чапи непременно будет рядом с ней и никому не даст девочку в обиду.

Вот и сейчас Мама позвала Чапи, чтобы угостить его сахарной косточкой. Он лишь на минутку отлучился на кухню, вон только пушистый хвост торчит из-за стола.

— Чапи, ко мне! — крикнула девочка, откладывая свою куклу в сторону.

И пёс тут же забыл про угощение. Радостно взвизгнув, он бросился к Виоле, опрокинул не особо сопротивляющуюся девочку на ковер и начал облизывать ее.

— Косточка и подождать может, ее все равно никто, кроме меня, в этом доме не ест, — так, наверное, подумал Чапи. — А вот пропущенная минута радости улетит, и ее не вернешь.

Вечер стоял душный и жаркий, поэтому входная дверь со двора была распахнута. Легкий ветерок проскальзывал в дом и играл с шелковой занавеской. Мелодично звенели подвески хрустальной люстры. С кухни доносился сладкий запах свежеиспечённого пирога; из отцовского кабинета легкий аромат сигары.

Их дом находился в пригороде, который окружали лес и холмы. Это был волшебный край! В нем царили покой и гармония, не было бед и катастроф. Зима была теплой и снежной, весна животворящей, лето солнечным, а осень урожайной. Люди были доброжелательны и отзывчивы, их жизнь умеренной и спокойной. Все шло своим естественным чередом. У детей были родители, и все были счастливы своим маленьким счастьем.

Кирпичный дом в окружении ажурной ограды стоял на небольшом пригорке. Арку над воротами украшали два Купидона с кувшинами. Перед домом фонтан с трехъярусной чашей. Мелодично журчала вода, перетекая с одного яруса на другой.

— Ужин готов! — сообщила Мама.

Ужин был традицией, которую чтили и уважали. Он сближал всех вместе. Каждый откладывал свои дела на потом и окунался в атмосферу семьи.

Мама любила готовить. Сегодня на столе были утка в золотистой корочке, легкий салат, множество закусок и ягодный пунш, а на десерт клубничный пирог.

— Как дела в школе? — спросил Папа девочку, цедя напиток из бокала богемского стекла.

— По чтению, как всегда, «отлично», а вот с математикой…

— Что с математикой?

— Да бассейн никак наполнить не могу! Две трубы вливают, одна выливает, — недовольно ответила девочка. — Зачем выливать, если бассейн еще не наполнился?

— Я помню, как эту задачку решали! — посмеялась Мама. — Ничего в школьной программе не меняется.

— А ответ ты не помнишь? — подколол жену Папа.

— Ну не все же такие умные, как ты! — погладила Мама его по голове.

— Вы случайно про меня не забыли? — Виоле хотелось быть в центре внимания.

— Ну как мы можем про тебя забыть! — Мама положила дочери лучший кусок утки.

Девочка сняла с утки корочку, положила ее в рот, а всю ножку тайком от Папы сунула под столом Чапи. Мама, конечно же, заметила уловку дочери, но ничего не сказала. Она и сама нет-нет, да бросала псу лучшие кусочки.

После ужина Виола помогла убрать со стола.

— Спасибо, доченька! — поцеловала ее в макушку Мама.

Подошло время сна. Девочка отправилась в розовую комнату.

Чапи, помахивая хвостиком, бежал за ней. Виола проверила сумку в школу — все ли на месте? — и начала готовиться ко сну. Чапи сидел у кровати и ждал, не спуская с девочки глаз, словно боялся, что она опять увлечется игрушками и пробежит мимо сна.

И вот Виола легла на воздушную перину, устроилась поудобнее и скрестила руки на груди.

«Отче наш…»

В спальню зашла Мама и села на край кровати.

— Готова? — с теплотой спросила она.

— Готова! — кивнула, позевывая, Виола.

— Что будем читать?

— Давай про хрустальную туфельку и бедную девочку.

— Золушку?

— Да!

— Не помнишь, на каком месте мы остановились? — хитро спросила Мама.

— Помню, — бесхитростно ответила девочка. — На том, где Золушку загружают работой и закрывают в чулане, чтобы она не попала на бал.

Мама раскрыла книгу на нужном месте и подала ее дочери.

— Ты начинай читать, только вслух, — попросила она, — а я приберу твои игрушки.

Виола сморщила носик.

— Или хочешь наоборот?

Девочка вздохнула и начала читать.

«…И вот, наконец, долгожданный день настал. Мачеха и сестры уехали.

Золушка долго смотрела им вслед, а когда их карета исчезла за поворотом, она закрыла лицо руками и горько заплакала.

Ее крестная, которая как раз в это время зашла навестить бедную девушку, застала ее в слезах.

— Что с тобой, дитя мое? — спросила она. Но Золушка так горько плакала, что даже не могла ответить.

— Тебе хотелось бы поехать на бал, не правда ли? — спросила крестная.

Она была фея — волшебница — и слышала не только то, что говорят, но и то, что думают.

— Правда, — сказала Золушка, всхлипывая…»

Девочка спала, обнимая Эльзу.

Спали Мама и Папа.

Весь мир спал сладким сном.

И лишь Чапи всю ночь не смыкал глаз.

Глава 2 Хмурое утро

Сырость и смрад наполняли комнату, в которой спали сиротки. В ней, помимо двух десятков железных кроватей, стояли старый скрипящий шкаф и кособокий деревянный стул. Темно-коричневая краска на шкафу была обшарпана, на стуле разодрана малинда. По какой-то причине он еще не был выкинут на свалку. А может, приют и был свалкой для ненужных вещей и таких же ненужных детей?

— Подъем!

Грубый оклик дежурного нарушил предутреннюю тишину.

Дети, нехотя расставаясь с теплом и покоем, стаскивали свои маленькие тельца с жестких кроватей.

Девочка заправляла свою постель: она накрыла штопанную простынь колючим одеялом и начала одеваться. Потрёпанное серое платьишко, разномастные носочки, большие не по размеру туфельки со стертыми каблучками, стриженные под мальчика волосы.

— На короткие волосы требуется меньше мыла! — любит повторять директор приюта, загоняя мальчиков и девочек на стрижку.

— Худым и маленьким детям требуется меньше еды и меньше ткани на одежду.

— А мертвым вообще ничего не требуется, — шепчутся меж собой дети.

После утреннего туалета дети молча встали в проходе между кроватями и выставили перед собой руки. Няня прошла по ряду, проверяя чистоту, построила детей в колонну и повела на завтрак.

На входе в столовую каждый ребенок получил от дежурного алюминиевые миску и ложку. Очередь медленно проходила мимо котла, из которого двое дежурных в грубых фартуках черпаками раздавали еду.

— Хлюп… хлюп, — падала густая каша в миски.

Дети проходили мимо еще двух фартуков. Из рук одного на кашу падал кусок серого хлеба, намазанный прозрачной пленкой маргарина. На выходе из раздатки от другого они получали алюминиевую кружку теплой жидкости с еле уловимым запахом какао.

— Куда делся Вил? — шепотом спросил мальчик в выбившейся из брюк рубахе у мальчика с растрепанными волосами.

— Вчера во время работы они с Эндрю подрались, — так же шепотом ответил ему тот.

— Сильно?

— Даже до крови дошло.

— И чего?

— Закрыли в чулан.

— Обоих вместе?

— Нет, каждого по отдельности.

— У-у, это плохо! Ни поговорить, ни поиграть.

— Да, и крысы. Один бы спал, другой бы отгонял.

Сироты рассаживались на лавки вдоль длинных столов.

— Поторапливайтесь! — крикнул старшина дежурных. — Кто не успеет, будет доедать на ходу! Считаю до десяти!

Ложки торопливо стучали по мискам.

— Пять… Шесть… Десять!

Дети мигом выскочили из-за столов, на ходу закидывая себе в рот остатки невкусной каши и запивая из кружек. Какао бежало по их щекам и подбородкам.

Завтрак был окончен.

Сиротки вслед за Няней отправились на уроки.

— Открываем тетради и записываем, — монотонным голосом диктовала преподаватель математики. Сухопарая женщина с засаленными волосами и в неделями несменяемом платье нервно поправляла очки на переносице.

В бассейн проведены две трубы. Через первую трубу пустой бассейн может наполниться за 5 часов; через вторую полный бассейн выльется за 10 часов. За сколько часов наполнится пустой бассейн, если открыть обе трубы сразу?

— Условия задачи неправильные, — сказал Тим, откидываясь на деревянную спинку стула.

Все головы повернулись к нему. Еще бы! Тим — самый лучший математик в приюте.

— Кто это там умнее автора задачника? — глядя поверх очков, строго спросила преподаватель.

— Я! — вскинул руку ученик.

— Выйди к доске и объясни!

Мальчик вышел, взял в руки мел и нарисовал прямоугольником бассейн и две трубы разного диаметра.

— Первый вариант, — начал объяснять Тим, — мы включили обе трубы на заполнение бассейна. В этом случае мы получим один результат…

— Не такие условия задачи! — дошла до визга сухопарая дама. — Ты меня плохо слушал!

— А какие? — язвительно спросил мальчик, протягивая учителю кусок мела.

— Эта труба вливает, — ткнула в трубу большего диаметра преподаватель, — а эта — выливает! — постучала она Тима по голове.

В классе поднялся робкий хохот.

— Одновременно? — переспросил ученик.

Преподаватель сунула нос в задачник и прочитала последнюю строчку.

«За сколько часов наполнится пустой бассейн, если открыть обе трубы сразу?»

— А как, скажите мне, пожалуйста, — мальчик постучал мелом по трубе, которая выливает, — эта труба будет работать на полную мощность, если в бассейне еще нет воды? Он — пустой! Что выливать? Сомнительное какао, которым нас поили?

— Ну… ээээ… — закряхтела преподаватель. Ее ссохшийся мозг не мог так быстро давать ответы.

— Это ваше «ну… ээээ…» значит, что задача в данном варианте не имеет правильного решения. Ее возможно решить только в моем варианте — обе трубы наливают воду! Можете так и передать вашему умному автору задачника.

Весь класс разразился хохотом.

Пристыженная преподаватель хватала воздух широко открытом ртом. Очки прыгали у нее на носу, она, как рыба, шевелила губами, но не могла сказать ни слова.

— Во-о-он! — наконец выдавила она. — Вон из класса, умник!

Весь класс затопал ногами и застучал кулаками по столам. Гвалт поднялся неимоверный.

— Молчать! — сердито повернулась дама к расшумевшемуся классу. — Решайте задачу, бестолковые дети!

Сиротки, гася смех, уткнулись в тетради.

И девочка уткнулась в свою тетрадь. Но, сколько ни смотрела на пустую страницу, ничего умного придумать не могла.

— И зачем выливать, если бассейн еще не наполнился? — думала девочка.

Она переместила свой взгляд на заляпанное окно. С высоты третьего этажа девочка видела улицу города. Там гуляли дети, у которых есть родители. Все были нарядны и веселы, играли куклами и катались на велосипедах.

— Я никогда не каталась на таком, — вздыхала она. — Какой красивый, розовый, с помпончиками на руле!

Рядом с детьми бегал мохнатый, как медведь, пес и громко лаял.

— Чапи! Чапи! — звала его девочка в изумрудном платье. — Ко мне!

Глава 3 Рабочий день

После уроков детей повели на плановый обед, который не особо отличался от завтрака, разве что к перловой каше добавилась тарелка жидкого супа, да кусочек хлеба был на дюйм длиннее.

Во время обеда сирот не подгоняли, не потому, что некуда было торопиться. Просто им давали время немного отдохнуть — впереди их ждала тяжелая шестичасовая работа. За столом дети могли перевести дух и пообщаться.

— Можно добавки попросить? — спросил мальчик, дохлебав свой суп.

— Ты новенький?

— Да.

— Ты не знаешь наших законов? — шепотом спросил только что отпущенный из темного чулана Эндрю.

— Нет, — бесхитростно признался Новенький. — А какие это законы?

— Попросишь добавки, а получишь наказание, — подсказала девочка.

— Наказание? За что? — в голове мальчика явно не умещались такие понятия. — За то, что я есть хочу и честно говорю об этом?

— И за это, и за наглость требовать себе что-то сверх нормы, — еще раз сказала девочка. — Тут за все полагаются наказания.

— Какие?

— Черпаком по кумполу или ночь в холодном и темном чулане, — привел примеры Вил. — Выбирай сам, что тебе больше по нраву.

— Но как выжить на одном постном супе и противной каше? — недоумевал Новичок.

— Интересно, а он откуда к нам прибыл? — заоглядывались на Новичка и зашептались другие дети. — С ресторанных харчей?

— Нет, — растерялся мальчик, — я из дома прибыл. Мои мама и папа умерли.

— Ты лучше постарайся скорее забыть тот дом, — девочка положила свою худенькую ручку на руку Новичка. — Теперь здесь твой дом…

— А это твоя постоянная еда, — засыпали советами дети.

— И все, и больше ничего не будет?

— Ну, бывают случаи, когда нам удается стащить что-нибудь, — похвастал Эндрю.

— Каждый день? — загорелись голодные глаза Новичка.

— Если бы!..

Няня следила за стрелками часов. Получасовой перерыв на обед подошел к концу. Она опять построила детей в шеренгу и повела их в полуподвальное помещение.

Здесь располагались рабочие мастерские, а проще — большое мрачное помещение с маленькими окнами на уровне земли, несколько электрических лампочек и сплошные ряды скамеек.

На входе в этот цех, как громко именовали его директор приюта и начальник производства, детям надевали на шею грубые брезентовые фартуки и вручали большой холщовый мешок, набитый скатанной овечьей шерстью. Шерсть была грязной, в репьях и соломе. От нее свербело в носу и чесались глаза. Но это никого не волновало. До ужина каждый ребенок должен был перебрать свой мешок с шерстью, удалить репьи и мусор, а саму шерсть растрепать специальными чесалками для пряжи. И, пока работа не сделана, вставать с рабочего места нельзя. Сиди хоть до полуночи, хоть до утра, а план дай.

Эти жесткие условия заставляли детей хитрить.

— Эй! Ты что делаешь? — возмутился Новичок.

— Ничего я не делаю! — бегали глаза у Вила.

— Как же ничего? — не унимался Новичок. — Ты подбросил мне неочищенную шерсть!

— Чем докажешь? — встал в позу Вил.

К мальчикам подскочил начальник цеха. В его руках был тонкий хлесткий прут. Первый легкий удар по рукам, — их калечить нельзя. Второй, уже с оттяжкой и со свистом по спине.

Мальчики, охватив головы руками, покорно склонились и молча принимали наказание.

— Я тебе вечером покажу, как ябедничать! — грозил Новичку Вил.

Большая Эва, старшая из сирот, ходила по работным рядам и собирала очищенную и распушенную шерсть в огромную корзину.

— Эндрю, подкинь еще дров! — крикнула она кочегару. — Вода совсем булькать перестала!

— Почему я? Всегда я! — проворчал мальчик. — Нашли Буратино! У меня уже все руки в занозах от этих деревяшек!

Но грозный взгляд Большой Эвы заставил Эндрю без лишних слов встать и пойти за дровами. Никто не перечил ей. Ведь она старше всех и сильнее. А у кого сила, у того и власть.

Девушка встала на приступок и выгрузила из своей корзины в чугунный чан собранную ей шерсть. Большой ком плавал по мутной поверхности. Большая Эва взяла палку и утопила шерсть в чане. Потом перемешала получившуюся кашу, удовлетворенно хмыкнула и отправилась за новой порцией.

Вода в чане кипела и бурлила.

— Третий котел готов! — крикнул начальник цеха.

Тут же две девочки бросились к нему.

Специальными палками с крючьями на конце они захватывали шерсть, вытягивали ее из чана и раскладывали на решетки. Горячая вода стекала на бетонный пол, в воздух поднималось целое облако пара, по подвалу плыл едкий запах овчины.

Сиротки задыхались от влажного воздуха и запаха. То тут, то там раздавался надрывный кашель.

Девочки выбрали из чана всю шерсть и теперь выравнивали ее на сушилке.

— Долейте воды в чан! — Большая Эва начала искать глазами жертву. — Тим, займись этим!

Мальчик по имени Тим безропотно пошел выполнять поручение. Какой бы ты ни был умный, ведра с водой одинаково тяжелы для всех.

Тим наполнил два больших ведра водой и, сгибаясь под их тяжестью, понес к чану.

— Я делаю двадцать шагов с двумя полными ведрами воды. Трачу на это перемещение четыреста шаголитров своей энергии. Спрашивается: сколько каши я должен съедать за ужином, чтобы тапочки не слетали с моих ног.

Решая сложную математическую задачу, Тим не заметил Большую Эву и налетел на нее. Часть воды выплеснулась на ее ботинок.

— Смотри куда прешь! — крикнула она, отставляя корзину.

— Извини, я не хотел, — испугано мямлил Тим.

— Естественно не хотел! — Эва держала его за загривок. Ноги Тима только носками цепляли пол. — Ты у меня сейчас получишь!

— Я почищу твои ботинки! Я выстираю твои носки, — тараторил он.

— И утреннее какао! — требовала Большая Эва.

— И какао! — согласился Тим.

Следующей жертвой Большой Эвы стала девочка.

Она сидела с самого края и тихо перебирала шерсть.

— Медленно! Очень медленно! — ругалась Эва. — Хочешь остаться здесь до утра?

— Я стараюсь, — девочка опустила глаза.

— У тебя почти полный мешок, — стыдила ее старшая. — Посмотри! Некоторые уже заканчивают, а ты сидишь и ни мычишь, ни телишься.

— Я успею все отчистить до ужина, — шепотом пообещала девочка

— Конечно, успеешь, — без тени сомнения сказала Большая Эва. — Иначе завтра будешь стоять на чане, в самом дыму и пекле!

Шел шестой час рабочей смены.

От густого пара по каменным стенам подвала стекали тонкие ручейки воды. Весь цех смотрелся как на экране размытого кино. Дети устали. Не было слышно ни смешков, ни задорной болтовни. Устали и надсмотрщики. Даже начальник цеха покрикивал лениво и не спешил на каждую склоку со своим безжалостным прутом.

Кое-кто из детей закончил перебирать шерсть и сдал Большой Эве последки, а начальнику — пустой мешок, служивший пропуском на волю. Одни ушли на свежий воздух, а другие, особо сердобольные, пристроились помогать отставшим.

Девочка сидела и терпеливо перебирала шерсть. Она не оглядывалась на других детей, не поглядывала на часы. Нельзя терять ни минуты времени! Так не хочется пропускать ужин, а еще больше не хочется попасть в черный список Эвы и «вариться» завтра у котла.

— Ты не правильно работаешь, — подсел к ней расчетливый Тим.

— А как надо? — спросила шепотом она.

— Ты сильно стараешься, — ответил он. — Смотри, как другие делают!

— Как?

Тим взял из мешка девочки пучок шерсти.

— Репей вырви и чесалкой вдоль по шерсти проведи. Р-раз, и еще р-раз! Она распушится немного, сено и солома на чесалке останутся.

— Ага.

— А ты каждую травинку вытаскиваешь, время драгоценное тратишь. Понятно?

— Понятно.

— Давай, мы тебе поможем немного.

— За какао? — насторожилась девочка.

— Зачем нам твое какао! Мы что, как они, что ли? — кивнул Тим на Большую Эву.

— Нет, — еще тише ответила девочка. — Ты — хороший, — глаза ее упали в мешок с шерстью.

— Ничего не хороший, — больше девочки смутился Тим и, чтобы погасить неловкий момент, крикнул громко. — Эндрю! Иди к нам!

Теперь они работали втроем. В мешке заметно пустело.

К ним подошел Вил — руки в карманах, рот в кривой ухмылке.

— Вам своей работы не хватило? — с издевкой спросил он у ребят.

Мальчики промолчали.

— Чем девчонкам помогать, пойдемте лучше в пристеночек поиграем, — позвал он.

Эндрю было дернулся за ним, но Тим так на него посмотрел, что у последнего ноги сами приросли к полу.

— Ты иди, кого-нибудь другого играть найди. Мы заняты, не видишь?

— Любовь-морковь? — сплюнул Вил.

Тим расправил плечи и выгнул грудь.

— Повтори? — попросил он совсем не своим голосом. Тим был на полголовы выше Вила и весил больше. А кулак у него вообще страшный.

— Да ну вас! — еще раз сплюнул Вил и пошел, руки так же в карманах, вихляющая походка.

— Ты смелый, — похвалила девочка.

Когда стрелки часов дошли до заветных цифр, девочка сдала дежурному на выходе пустой мешок и тяжелый фартук.

Они так и вышли из цеха втроем, как закадычные друзья: девочка посередине, а мальчики по бокам.

После ужина, еле передвигая ноги, сиротки отправились в спальные комнаты.

Еще один день подошел к концу.

Обычные дети всякими хитростями оттягивают момент сна, выдумывают всякие небылицы: я есть хочу, я пить хочу, книжку почитайте!

Здесь таких детей не найти. Отбой был спасением от высасывающей все силы приютской жизни. Только во сне они могли найти слабое утешение и покой.

— Все приготовились ко сну? — Няня ходила по спальне, проверяя сирот.

Дети молча встали на колени, сложили ладони и забубнили, повторяя за Няней:

Отче наш,

Иже еси на небесех!

Да святится имя Твое,

да придет Царствие Твое,

да будет воля Твоя,

яко на небесе и на земле…

Когда молитва закончилась, все попрыгали в кровати и спрятались от неуютного мира под тонкими одеялами. Теперь и пушечный выстрел не вырвет их из лап мертвого сна.

Девочка, прежде чем забыться, уже от себя лично послала дяденьке на небесах свою просьбу.

«Я ложусь спать. И, пока я во власти твоей, Господи, прими и оберегай душу мою от бед и невзгод…»

Глава 4 Белый купол

Сквозь сон Виола почувствовала, как что-то влажное касалось ее лица. Она открыла глаза.

— Чапи! — оттолкнула она от себя голову собаки.

— Р-р-р! — пес подпрыгнул от радости и начал стягивать с девочки одеяло.

— Отстань, Чапи! — отмахнулась Виола. — Я еще немного посплю.

— Р-р-р! — продолжал ворчать Чапи.

— Время? — вспомнила девочка.

— Р-р! — Чапи сел и завилял хвостом.

— Как я могла забыть!

Она быстро соскочила с кровати и побежала вниз по лестнице.

— Мама, Мама! — кричала Виола на весь дом. — Уже сегодня! Вы же помните? Мы идем в цирк!

— Конечно, помним, — Мама готовила на кухне завтрак и варила крепкий кофе.

— Пойдем быстрее, а то без нас начнут! — Виола дергала Маму за халат.

— Никто без нас не начнет, — пообещала Мама. — Иди спокойно умывайся, одевайся и приходи завтракать. Времени у нас достаточно.

— Мы точно не опоздаем?

— Ни за что!

Девочка побежала умываться. Она так торопилась, что чуть не сбила Чапи, забегая в ванную комнату. Девочка в два раза дольше чистила зубы, в первый раз сама помыла лицо с мылом и даже не заплакала.

Довольная собой, Виола спустилась к завтраку.

— Мама, смотри! — выставила напоказ зубы. — Блестят?

— Блестят!

Сегодня она быстрее всех и без напоминаний справилась с завтраком, терпеливо ждала, пока поедят родители и можно будет встать из-за стола.

Как только Папа поставил пустую чашку на блюдце и сказал: «Спасибо!» — что означало — завтрак окончен, девочка соскочила со стула и кинулась помогать маме убирать со стола.

Самым трудным в этот день для Виолы было выбрать наряд для похода в цирк. Она с полной серьезностью подошла к этому делу, придиралась к каждой мелочи, словно она собиралась не в цирк, а по меньшей мере на главный школьный праздник.

— На этом много блесток! — отложила первое платье.

— Это слишком простое! — не повезло и второму.

— А это вообще серое! — наморщила она носик. — Какой мрачный цвет.

— Может, лучше юбку с блузкой? — гадала Виола.

— Ничего не подходит! — в отчаянии уселась на кровать.

После долгого копания в шкафу ее выбор пал на пышное голубое платье, украшенное на груди цветами. В нем Виола была похожа на настоящую принцессу, платье для которой сшили волшебные птицы из ее любимой сказки. К платью подошли белоснежные гольфы.

— А какие туфли?

Она попробовала и черные лаковые, и с золотыми пряжками, и даже совсем взрослые с каблучком. Но остановилась на своих любимых бархатных.

— Готова!

Чапи деловито увязался за всей семьей.

— Чапи! Домой! — приказал Папа, но пес никак не хотел слушаться. Он сопротивлялся, скулил, держал Виолу за подол платья, убегал, лаял и сверкал глазами. Даже один раз чуть не укусил Папу за палец, лишь бы не оставлять Виолу без своего надзора. Кое-как его поймали, прицепили к поводку и закрыли в чулан.

Долго еще был слышен его жалобный вой, словно семья ушла не на несколько часов, а навсегда, и бросила его.

Впервые девочка шла рядом с Мамой и Папой так степенно. Она не баловалась, не визжала, не прыгала. За всю дорогу родители не сделали ей ни одного, даже самого маленького замечания.

Огромный белоснежный купол цирка возвышался над головой Виолы, яркие афиши невольно притягивали взгляд, громко и празднично играла музыка.

— Это волшебное место! — прошептала девочка.

В фойе цирка Папа купил Виоле сахарную вату. Счастливая, она шла с пушистой ватой в руке и смотрела по сторонам: все ли видят, какой у нее чудесный подарок!

Ей нравилось ловить на себе чужие взгляды. Вот мальчик дергает маму за руку, показывает пальцем на Виолу и клянчит:

— Мам, мам! Я такую же хочу.

— Кого? Девочку? — с улыбкой переспросила Мама.

— Не-е-ет! — испуганно отпрянул мальчик. — Вату!

Вот они подошли к уголку для фотографии. На пуфе сидел большой чау-чау со шляпкой на голове и бантиком на шее.

— Мам, смотри! Он так похож на нашего Чапи! — воскликнула Виола.

— Очень похож! Наверное, это его брат, — предположила Мама.

— Двоюродный племянник, — подсказал Папа уверенным голосом. Он всегда говорит уверенно, только не всегда понятно — смеется или правду говорит?

— Надо было взять Чапи с собой, — взгрустнула Виола. — Они бы сейчас поиграли.

— Не печалься, моя дорогая, — успокоила Мама своим нежным голосом. — С Чапи все в порядке.

— Ему скучно дома!

— Мы купим для Чапи подарок.

— Какой?

— Сладкую косточку!

— С мясом, — потребовала Виола.

— Хорошо. Купим косточку с мясом, — сдалась Мама.

Родители взяли свою маленькую дочку за руки и начали качать. Ее задорный смех заглушал все остальные звуки вокруг, она не могла остановиться, смеялась и смеялась. Золотые локоны разлетелись по белому лицу, а большие глаза блестели, словно два маленьких алмаза. Это был блеск счастья.

Их места были в первом ряду, Виоле казалось, что она почти на самой арене цирка. Свет в зале притушили, прожектора теперь освещали только центральный круг.

Ударили барабаны, заиграла музыка.

Представление началось.

На сцену вышел ведущий в строгом костюме и высокой красной шляпе.

Зал взорвался аплодисментами.

— Здравствуйте, дорогие зрители! Сегодня на арене нашего цирка…

— Папа! — Виола дергала его за рукав. — Когда появятся клоуны?

— Всему свое время, — степенно сказал Папа.

— Хочу клоунов!

— Уверяю тебя, — Папа погладил Виолу по волосам, — тебе понравятся не только клоуны.

Первыми выступали акробаты. Девочка смотрела на них и восхищалась.

— Как они не боятся летать под куполом цирка? — жалась девочка к Маме.

— Они много тренируются!

Как сговорившись, акробаты дружно полетели вниз.

— Ах! — закрыла глаза девочка.

Раздался взрыв аплодисментов. Когда Виола открыла глаза, артисты уже стояли на арене и раскланивались перед восторженной публикой.

— Я тоже хочу летать! — шептала девочка.

На сцену вышли долгожданные клоуны. Их неуклюжесть, шутки друг над другом, катание на одноколесном велосипеде вызвали невероятный гогот. У Виолы от смеха на глазах выступили слезки.

И тут один клоун сделал из шарика-колбаски собачку и подарил ее… ни Маме, ни Папе, а маленькой Виоле.

— Это теперь твой друг! — сказал он. — Можешь сама дать ему имя.

— Чапи!

— Хорошо, — похвалил клоун. — Пусть будет Чапи.

Девочка крепко прижала к груди воздушную собачку.

— Не раздави его, — попросил Папа.

Они шли домой мимо городского сада, где воздух был пропитан запахом цветущей сирени.

Опускался вечер.

Малиновая полоса горизонта съедала огненное солнце. Виола так и прижимала подарок клоуна к груди.

— Папа, я никогда с ним не расстанусь! — в восторге уже, наверное, десятый раз повторяла она.

За целый квартал от дома они услышали жалобный вой Чапи и ускорили шаг.

— Бедненький! Сейчас я тебя выпущу! — первой добралась до темного чулана девочка. — Тебе было страшно и одиноко?

Пес лизал ее, прыгал вокруг и никак не мог нарадоваться, что вся семья опять дома.

— Я так скучала по тебе! — обняла его за шею Виола. — Смотри, я принесла тебе нового друга.

И она поднесла к его носу собачку, сделанную из воздушного шарика.

За ужином и весь оставшийся день она не переставала восторгаться.

— Мама! Ты видела, какой большой красный нос у того клоуна?

— Папа! Он выбрал именно меня, он подарил мне самый лучший подарок!

Она легла спать вместе с новым другом. И, даже уснув, Виола продолжала улыбаться.

Глава 5 Кража

Девочка открыла глаза.

Она лежала на продавленном матрасе в общей спальне и смотрела в серый потолок.

— Подъем? — спросила сама себя.

Повела головой — тихо; за окном только — только начинает сереть небо; дети лежат на своих кроватях и досматривают последние сны.

— Что разбудило меня?

Ее руки и ноги были такими тяжелыми, что она не могла и пошевелить ими. Она совсем не отдохнула, словно не спала в эту ночь, а где-то гуляла или работала.

Ей не хотелось ни шевелиться, ни даже думать. Она попробовала снова уснуть, спрятавшись с головой под одеялом, но ее сон куда-то пропал, а на его место пришли навязчивые мысли.

— Я каждый день, месяц за месяцем провожу в этом скучном и холодном месте. А где-то там есть другая жизнь. Почему у одних она серая, а у других яркая? Почему вокруг одних витает любовь, а вокруг нас только злоба и ненависть? Почему одни кому-то нужны, а другие — балласт, обуза, прыщи на здоровом теле?

Ей до боли в сердце захотелось перелезть через кирпичный забор, отделяющий приют от большого мира, и посмотреть, что за ним скрывается, потрогать своими руками ту, другую жизнь, о которой она пока только слышала от новеньких. Неужели и вправду есть такие места, где у детей есть свои комнаты, свои красивые игрушки? У них есть разные наряды и разная на любую погоду обувь: ботинки, туфельки, сапожки, босоножки, тапочки и кроссовки, а не как у нее — одни стоптанные башмаки с чужой ноги на все случаи жизни.

— Как попасть в тот мир? Что нужно сделать?

Их не оставляют без надзора, на прогулке всегда рядом кто-то из взрослых, а к высокому забору нельзя подходить. Его не перешагнешь и даже с разбегу не перепрыгнешь!

— Вот если залезть на старый клен!

Он выше и забора, и башни на здании приюта. С его верхушки много чего увидеть можно!

Здание приюта очень старое, время для него давным-давно остановилось. И для всех за его стенами время тоже остановилось.

Девочка встала и пробралась к мутному стеклу. Она мечтала. О том, как будет гулять по узким улочкам города. Вон дети идут со школы с большими ранцами и в красивой форме. Вон пекарня, где делают ароматные булочки, посыпанные пудрой. А вон палатка, где продают розовую сахарную вату.

— Вот бы и мне попробовать ее. Интересно, какая она на вкус? И похожа ли она на облака, летающие по небу?

Девочка еще мечтала и строила планы, когда дверь спальной комнаты резко распахнулась, и грубый голос пронесся по спальне:

— Подъем!

Вырванные из лап сна дети передвигались, как зомби. Этот поток подхватил и мечтающую девочку, повел за собой и выплюнул умытую и окончательно проснувшуюся в новый серый день.

После обычного завтрака начались обычные уроки.

— Переписываем задание номер три на восемнадцатой странице! Семь минут! Время пошло!

Преподаватель сняла с руки часы и демонстративно положила перед собой на стол.

Ученики уткнулись в свои тетрадки и старательно скрипели перьями.

Преподаватель ходила по рядам и проверяла — все ли стараются как надо, все ли выводят букву к букве. Она следила за стрелками часов и стучала указкой по столу:

— Следующее задание — номер пять на этой же странице! Четыре минуты!

Класс набирал полную грудь воздуха и опять с головой погружался в тетради. И так сорок пять минут, без перерыва и разгибания спины.

Прозвенел звонок.

Дети торопливо дописывали и шли сдавать тетради. Толпясь и толкаясь, они проходили мимо преподавателя и складывали свои работы на стол.

Класс опустел.

Преподаватель собрала тетради в стопку, прижала их к себе и замерла.

Часы исчезли со стола.

Она перерыла все бумаги, даже под стол заглянула! Нигде нет.

— Украли! — воскликнула она и пошла жаловаться директору.

Та пришла в неописуемую ярость. Ее разозлила вовсе не пропажа часов — так ей и надо, сколько раз предупреждали — не разевай рот в этом окружении! Ее разозлила наглость жалких сироток.

— Сколько для них ни старайся, не дождешься элементарного чувства благодарности!

В кабинет один за другим входили сотрудники.

— Ай, что с них взять! — тут же зазвучали злые голоса. — Своего ничего нет, вот за чужим и лезут.

— Я выверну их наизнанку! — пообещал начальник производственного цеха.

— Я бы всех их… всех-всех, в чулан… на неделю… без света и хлеба!

Детей построили в коридоре.

— Вывернуть карманы!

Начальница лично проходила по рядам и осматривала детские вещи.

Часов не было.

— Вытряхнуть ранцы!

Дети покорно высыпали на пол все, что было у них: старые учебники, мятые тетрадки, огрызки карандашей, линейки.

— Всем оставаться здесь! — гаркнула начальница. — А вы, — обратилась к преподавателям, — пройдите в комнаты и проверьте там!

— Нашли! Нашли! — прилетела утешительная новость.

— Где были?

— Под матрасом! Кровати под номером тринадцать!

— Чья это кровать? — спросила начальница у притихших детей.

— Моя, — еле слышно ответила девочка.

— Её! Её! — закричали многоголосо черные рты. — Она! Воровка!

Десятки грязных пальцев указывали на нее и улюлюкали.

— Во-ров-ка! Во-ров-ка! — неслось по залу.

— Я не брала! — сжалась в комочек девочка.

— Это ее кровать! Она — воришка! — подскочил к девочке Вил и толкнул ее.

— Она не брала! — Тим заслонил девочку своей грудью. — Это не она! Ее подставили!

— Кто подставил? — наседал на него Вил. — Скажешь, я?

— Ты!

— Докажи!

— И докажем, — пришел на помощь Эндрю.

Вила как волной смыло.

— Вот от кого не ожидала, так от тебя! — метала громы и молнии начальница.

Девочку взяли за ухо и вывели в центр.

— На уроках всегда такая смирная, ни слова без спросу не скажет. А тут!

— В тихом омуте…

— Это не она! — заступился за девочку Новичок.

— А ну тихо! — гаркнула начальница.

— Она была со мной на перемене, — не унимался мальчик.

— Нашли у нее под матрасом, значит, она виновата, — начальница не терпела возражений. — Или ты хочешь вместе с ней в чулан отправиться?

Новичок замолчал.

— Всем возвращаться в класс!

Сиротки уныло пошли за преподавателем, а начальница повела девочку в свой кабинет.

Раньше ее никогда не наказывали. Она не старалась быть послушной или примерной, она не угождала и не выслуживалась. Она старалась быть незаметной, никому не доставлять лишних забот, никого не обижать и не раздражать. Таким поведением она надеялась избежать лишних проблем, а оно вон как поворачивается. Не ты подставишься, так тебя подставят.

Жаловаться?

Кому?

Оправдываться?

Перед кем?

И она молча терпела все обидные слова, сказанные сегодня в ее адрес, безропотно приготовилась вынести и наказание.

Чулан?

А что! Он редкую ночь пустует. Некоторые там чуть ли не каждую неделю пропадают, и ничего.

Начальница кончила читать лекцию о надлежащем поведении и приказала Няне:

— В чулан ее!

Глава 6 Чулан

Няня повела сиротку по мрачному коридору.

Девочка скользила рукой по обшарпанным стенам болотного цвета и понуро смотрела в пол.

— Какой позор, — рвалось у нее в груди, — меня ведут как преступницу. Теперь все будут показывать на меня пальцем и кричать: Воровка! Воровка!

Она сама нагоняла на себя страху. Сколько раз того или другого ученика обвиняли в воровстве, но никто никогда не кричал им этих горьких слов: «Вор! Вор!» Не потому, что украсть не считалось большим грехом, а потому, что красть в приюте было нечего. У самих детей разве что дыры в их одежде или башмаках, а в кармане — вошь на аркане. Если тут и воровали почти каждодневно, так это корочку хлеба со стола.

Пока Няня открывала замок, девочка решилась задать вопрос:

— В чулане очень страшно?

Няня опустилась перед ней на корточки и, охватив плечи девочки, сказала:

— Чулан — не самое страшное, что есть в жизни.

— А что страшнее?

— Одиночество.

— Что это такое?

— Это когда ты никому не нужна на всем свете.

— Как я?

— Как я, — смахнула слезу Няня.

— Неправда! Вы нужны!

— Кому?

— Мне! Нам!

— Зачем?

— Вы — добрая… и почти такая же несчастная, как мы.

От таких слов Няня не могла удержаться, она обняла девочку.

— Бесхитростное создание, — только и смогла сказать она.

Когда дверь чулана закрылась, девочка смогла оглядеться. В воздухе летала пыль, и стоял затхлый запах. Тесная комнатка два шага в длину и один в ширину, топчан, сбитый из досок, и какой-то тюфяк на нем, маленькое мутное окошечко над дверью, в которое проникает бледный свет от лампы. Вот и все, что увидела она. И даже, если бы в чулан попадало яркое солнце, больше ничего интересного здесь не было.

Девочка стояла, прижимаясь спиной к закрытой двери, и вспоминала, что говорили дети о чулане:

— Здесь водятся крысы размером с собаку!

Она слышала много разных историй от тех, кто уже отбывал здесь свое наказание. Истории были одна страшней другой. Вот и про огромных кровожадных крыс рассказывал частый гость чулана Вил.

— Ели там такие большие крысы, почему они никого не съели? — поймал его на вранье Тим. — Почему все возвращаются из чулана целые и невредимые?

— Потому что я всю ночь не спал и держал палку наготове! — на ходу сочинял Вил.

— Откуда у тебя палка?

— Оттуда! — сжимал кулаки Вил, потому что сказать ему было нечего.

Девочка заглянула под топчан, обследовала каждый уголок — она не нашла ни одной даже маленькой дырки, через которую могла бы пробраться крыса. И маленькому мышонку некуда пролезть. Это ее немного успокоило, но она все равно залезла на топчан и поджала ноги.

— А привидения? — вспомнила она. — Им дыр не надо, они и через стены могут проходить!

— Что им тут делать? — отвечала сама себе. — Спрятаться — негде, играть — тут скукотища, летать — места мало.

— Приведений точно нет, их бы давно распугали своими криками.

— А кто тогда тут живет? — не унималась девочка.

— Есть один постоянный житель. Но не стоит его бояться. Это старенький паук, который мух ловит.

— Где он?

— Спит в самом темном углу под потолком. Он никого не трогает, никого не пугает. Живет себе, в ус не дует.

— А он большой?

— Не больше ноготка твоего мизинца.

По голосам, которые изредка долетали до нее, она знала: закончился рабочий день, прошел ужин.

— Сейчас всех поведут спать, — просчитала девочка.

Сиротка решила не нарушать установленный режим. Она легла на продавленный топчан, скрестив свои худенькие ручки на груди.

— Давай быстрее! — услышала она под дверью. — Сейчас кто-нибудь увидит!

— Кто здесь? — девочка подпрыгнула на топчане.

— Это мы, — услышала она знакомые голоса. — Тим и Эндрю. Мы принесли тебе поесть.

Сиротка прильнула к замочной скважине, но ничего не могла разобрать, слишком темно было в коридоре.

— Дверь закрыта, — сказала она.

— Мы просунем под дверью, — пообещал Тим. — Так всегда делают!

Действительно, в щель под дверью легко пролезала рука. И тут же девочка увидела что-то, завернутое в бумагу. Ее не надо было уговаривать, вот она развернула бумагу и нашла два куска хлеба.

— Ух ты! — обрадовалась она. — А повидло где взяли?

— На кухне, — признался Тим.

— В использованных банках, если по стенкам поводить, всегда немного остается! — раскрыл секрет Эндрю. — Мы часто так делаем!

— Спасибо! — девочка была тронута заботой ребят.

— Ты, наверное, пить хочешь? — участливо спросил Тим.

— Хочу.

— Держи! — под дверью опять что-то зашуршало.

— Что это?

— Старая грелка! — сказал Эндрю. — В ней всегда воду узникам чулана передают!

— И многих она уже напоила? — спросила девочка, откручивая пробку.

— Да всех, кто сюда попадает!

— А если директор придет и найдет?

— Ты грелку под тюфяк положи, они брезгуют к нему притрагиваться, — сказал Тим.

— А утром мы тебе свежей воды наберем.

Девочка съела один кусочек хлеба, а второй просовывает назад.

— Возьмите! — говорит Тиму и Эндрю.

— Ты что! Мы от пуза налопались! — отказался Тим.

— С какой радости?

— С такой! У нас утром завтрак будет, а тебя здесь до обеда точно продержат, — добавил Эндрю.

Девочка съела и второй кусочек хлеба.

— Ты не бойся, — попросил ее Тим. — Тут совсем не страшно.

— А мыши?

— Никого там нет, ни крыс, ни мышей. Только скучно.

— Мы тебе бусы принесли.

— Откуда?

— У Няни попросили. Их можно как четки использовать. На каждую бусинку рассказывай что-нибудь, и время незаметно пролетит.

— Спасибо.

— Мы пойдем, — извиняющимся голосом сказал Тим. — Уже скоро отбой, заметят, что нас нет, и тоже в чулан посадят.

Девочка вновь осталась одна.

В компании старого паука.

Последние крошки с листа бумаги она положила на паутину.

— Вдруг он есть захочет, — заботливо подумала она и прикрыла глаза:

«Я ложусь спать. И, пока я во власти твоей, Господи, прими и оберегай душу мою от бед и невзгод. А когда придет на землю утро, верни ее мне, рабе твоей, очищенной и готовой к многотерпению и любым испытаниям, ниспосланным тобой, Господи».

Вскоре из чулана не доносилось ни единого звука.

И весь приют окутала ночная тишина.

Глава 7 Тайна сна

На небе висела луна, голубая, как фарфоровое блюдце. В ночной тишине слышно, как ветер гуляет по комнатам, да чахоточно кашляет древний старик-сторож.

Словно три мушкетера, Тим, Вил и Эндрю шли навстречу приключениям.

— Давайте быстрее, а то кто-нибудь проснется, и нам не поздоровится!

— Зачем вы меня сюда потащили! — возмущался сонный Вил. — Спал себе, никого не трогал, а тут — хрясь!

— Не ной! — толкнул его в спину Тим. — Она, между прочим, по твоей вине сидит в этом мрачном чулане.

— Вот-вот, — поддакивал Эндрю. — А ты спокойно спать вздумал! Сейчас еще извиняться будешь!

— Что?! — попытался артачиться Вил, но Тим, ни слова не говоря, поднес к его носу свой большой кулак. Этот жест моментально усмирил строптивого мальчика.

Все трое подошли к чулану.

Тихо.

Тим прильнул к замочной скважине.

— Ты спишь? — спросил он и поскреб дверь.

— Не сплю, — шепотом ответила девочка. — Вы чего пришли?

Мальчики присели у двери.

— Давай! Говори! — Тим подтолкнул Вила в бок.

Вил поерзал на месте и оглянулся по сторонам. Бежать некуда.

— Ну ладно, извини, — выдавил он.

Странное дело, сказав эти простые слова, даже под принуждением, Вил почувствовал себя так, словно он стал свободным, легким, бодрым! Но, самое главное, он почувствовал себя в кругу друзей и даже немного удивился — и чего он раньше не замечал, какие хорошие эти ребята! Тим всегда и всем помогает: и в учебе, и в жарком и душном цеху. Эндрю вообще весь из себя дружелюбие, внимательность, забота. Про девочку и говорить нечего: и симпатичная, и добрая. Она даже Вилу нравится, только он боится в этом признаться.

Девочка уже давно догадалась, кто подставил ее. Но она не умела долго обижаться.

— Ну, как ты? — участливо спросил Тим.

— Уснуть не могу, — призналась она. — Одной так страшно.

— Мы посидим с тобой, — успокоил ее Эндрю.

— Вы разве не хотите спать? — удивлено спросила девочка.

— Для чего? — воскликнул Эндрю.

— Когда спишь, не знаешь, что вокруг происходит, — умно сказал Тим. — Так можно и что-то важное или полезное проспать.

— Спать скучно! — неожиданно для себя и вполне уместно добавил Вил.

— Вам разве не сняться интересные сны? — удивилась девочка.

— Снятся, наверное, — сказал Вил. — Но я их не запоминаю.

— Мне снятся, — поддержал девочку Тим.

— И что тебе этакого снится? — поддел Вил.

— Как рассказать? — Тим погрузился в грезы. — Это же сон! Он, пока я сплю — есть, а как я проснусь — его нет. Только сладкое воспоминание остается.

— Но воспоминание-то сладкое? — переспросила девочка.

— Да, — поддержал Тим и тут вспомнил. — Один раз мне приснилось, что я стал взрослым, выучился на врача и помогаю вам, лечу. И, странно так, я уже вырос, а вы такими и остались, как будто ни одного дня и ни одного года для вас не прошло!

— Во сне и не такое бывает! — поддержал Эндрю. — Я помню, как я во сне путешествовал.

— Куда?

— Не знаю, — признался Эндрю. — Там не было названий городов и стран, но я как будто летел над огромными лесами, внизу змейками реки, воздух такой прозрачный, все хорошо видно.

— Ты — птица?

— Наверное! Только я не помню, чтобы крыльями махал. Просто лечу и все.

— А ты? — спросил Тим у девочки. — Ты какие сны видишь?

— Я сон вижу. Много раз один и тот же.

— Надоел, наверное? — спросил Вил.

— Почему? — удивилась девочка.

— Ну… много раз видеть одно и тоже — скучно!

— Нет! Мой сон не повторяется! Я просто вижу себя в одном месте!

— В каком?

— В своем доме… с Мамой и Папой. И с другом Чапи — это пес такой, лохматый, как медведь! Каждый вечер я засыпаю и как будто просыпаюсь там, во сне. И живу там, и гуляю! Мы в цирке были, и ходим везде, где захочется. Там много всяких игрушек и развлечений.

— А еды там много? — спросил Эндрю о самом важном.

— Много, — сказала девочка.

— Хороший у тебя сон, сытный, — порадовались мальчики. — Вот бы нам в него попасть!

— Я хочу остаться в том сне, — призналась девочка.

— Ты что! Во сне нельзя остаться! — возразил Вил.

— Я знаю, что нельзя, — в голосе девочки было столько грусти. — Но так хочется.

— А я знаю, что такое сон, — разрядил обстановку Тим.

— Что? — спросили все трое.

— У нас есть смертное тело и бессмертная душа. Тело подчиняется душе.

— А душа кому?

— Душа подчиняется Богу!

— Самому-самому? Который на небе?

— Да! — уверенно сказал Тим. — Когда наше тело устало от работы и от того, что мало еды, мы засыпаем. А душа у человека никогда не спит, она покидает тело и уходит гулять… или летать.

— Врешь! — не поверил Вил.

— А вот и не вру! — вспылил Тим. Он не любил, когда его безосновательно обвиняли.

— Чем докажешь?

— Я докажу! — перебила спорщиков девочка.

— Чем? — все еще горячился Вил.

— Богом!

— Это как?

— Каждый раз перед сном я читаю молитву, — сказала она. — «Я ложусь спать…»

— И я ее читаю, — признался Эндрю. — «И, пока я во власти твоей, Господи…»

— «Прими и оберегай душу мою от бед и невзгод…» — закончил за них Тим.

— Вот! — обрадовалась девочка. — Только я не хочу больше возвращаться из сна, — взгрустнула она. — Может, мне стоит попросить Господа не возвращать меня на землю?

— Так нельзя! — насупился Вил. — Мы всегда просыпаемся и всегда в этом ужасном приюте!

— А вот и неправда, — повеселел Тим. — Когда я был маленьким, мы все легли спать, я точно помню! А когда пришло время просыпаться, мама не проснулась.

— Вы ее не разбудили?

— Как? — возмутился Тим. — Вы что! — покрутил он пальцем у виска. — Она же умерла!

— По-настоящему?

— Нет, понарошку, — состроил Тим гримасу.

— Старуха-соседка сказала, что ее душа устала от такой жизни и покинула бренное тело!

— И я так хочу, — воскликнула девочка. — Чтобы уснуть, пусть душа моя перенесется в ту жизнь и там останется навсегда! Не хочу возвращаться в этот грязный чулан!

— И я бы с тобой, — прошептал Эндрю.

Все замолчали, думая каждый о своем.

Первым заговорил Вил.

— Если бы так просто было, у нас бы половина приюта или даже больше не захотели возвращаться. Мы бы не успевали их хоронить.

— Ну почему так! — спросила девочка. — Если человек не хочет возвращаться, почему его заставляют?

— Посмотри, сколько вокруг работы, — начал Тим. — Надо растить хлеб и коров, надо делать кирпичи и машины. Надо учить и лечить. На все нужны рабочие руки. Мы вырастем и встанем к станкам. А если позволить людям шататься туда-сюда: хочу — здесь живу, хочу — в рай улечу, — кто будет на земле работать?

— Ну да, ты прав, — поддержал друга Эндрю. — Все мы к какому-то месту пригодимся.

— Вот Господь и следит за нами, чтобы порядок был. Он дал нам жизнь, он и решает — когда у кого забрать: пришло время или еще надо помучаться-пожить.

— Как он за всеми уследит? — опять неверие в словах Вила. — Людей — вон сколько, а он — один!

— У Господа есть Стражи Сна, — вспомнил Тим какую-то историю. — Когда душа покидает тело во время сна, за ней устремляется Страж. Он следит, чтобы душа вовремя вернулась.

— А какой он — этот Страж Сна?

— Я не знаю, — признался Тим.

— Ну хоть примерно, — просила девочка. — Он живой или какая-то вещь?

— Наверное, он такой, что ни на минуту не выпускает душу из вида, всегда при ней, из сна в сон гуляет…

Ребята проговорили почти до рассвета.

— Мы пойдем, — первым очнулся Тим. — Скоро подъем.

— Потерпи, — дружески посоветовал Вил, — после завтрака тебя уже выпустят.

И они ушли.

— Меня отсюда уже никогда не выпустят, — вздохнула девочка.

Глава 8 Свобода

Виола открыла глаза и огляделась.

— Я дома! — воскликнула она, откинула одеяло и уселась на постели.

Вновь девочка оказалась в мире снов.

На тумбочке так же стоит собачка из воздушного шарика, подаренная клоуном. А Чапи сидит на полу возле кровати и преданно заглядывает ей в глаза.

Виола вспомнила слова Тима о Стражах Сна, и ее взгляд невольно упал на Чапи.

— Всегда, когда я просыпаюсь, ты ждешь меня у кровати, — раздумчиво сказала она.

Чапи смотрел на нее и кивал.

— На протяжении всего дня, куда бы я ни пошла, ты сопровождаешь меня и оберегаешь.

Чапи наклонил голову набок и улыбнулся.

— Когда я засыпаю, последний, кого я вижу — это ты.

Чапи переступил лапами и помахал хвостом

— Неужели ты за мной следишь? — пронзила ее мысль.

Чапи потупил голову и виновато взвизгнул.

— Не может быть! — схватилась Виола за голову. — Так ты и есть Страж моего Сна!?

Она спрыгнула к нему, схватила за лохматую голову и начала трепать.

— Шпион! Предатель! — ругала девочка верного пса.

Чапи заскулил, словно плача.

— Видеть тебя больше не хочу! Уходи! — показала она пальцем на дверь.

Чапи поджал хвост, опустил голову и понуро вышел из комнаты.

Сердясь и топая, Виола ходила из угла в угол.

— Шпион! — выплескивала она свою злость. — Следит за мной, — ее маленькие кулачки были сжаты, а брови нахмурены. — Никому верить нельзя! Кругом одни предатели!

Она растворила окно.

Утренний воздух ворвался в комнату и принес запахи раннего утра и цветущего сада. Виола потянула носом и сделала глубокий вздох.

Два воробья гонялись за бабочкой; бабочка залетела в беседку, воробьи нырнули за ней. Беседка была увита плющом, осыпанным морем цветов, воробьи потеряли бабочку и растерянно порхали по беседке.

Охотники-неудачники рассмешили Виолу.

— Какое чудное утро! — вскинула она руки над головой.

Кто-то царапал дверь в комнату.

Виола открыла ее и увидела Чапи. Он принес розовые тапочки, которые она больше всего любила.

— Подлиза! — сказала ему девочка, взяла тапочки и потрепала пса за ушами. — И как мне быть?

Чапи лизнул ей руки и помахал хвостиком, словно просил прощения.

— Я просто честно выполняю свою работу, — как бы говорил он. — Разве за это можно ругать?

— Следить за мной — это ты называешь честной работой? — ворчала Виола.

— Я — собака! — оправдывался Чапи. — Что поручили, то и делаю. Разве ты не видишь, как я люблю тебя, как предан тебе?!

— Вижу, все вижу, — смягчилась девочка. — Хоть ты и шпионишь за мной, все равно останешься моим лучшим другом, — сказала она и разрешила. — Заходи уж!

Она умылась, оделась и спустилась вниз. На столе ее ждал вкусный завтрак.

— Я приготовила твои любимые блинчики, — приветствовала ее Мама.

Виола села за стол. Она смотрела на окружающий ее мир: на Маму, дом, солнечный день за окном — другими глазами. Здесь она временно, всего лишь на короткий сон. Быстро пройдет день, наступит вечер, она отправится спать и… проснется опять в своем приюте на старом тюфяке в темном чулане, никому не нужная, серая и одинокая.

— Не хочу! — всхлипнула она. — Надо что-то придумать! Я хочу остаться в этой жизни, с Мамой и Папой, и даже с Чапи!

В столовую спустился сонный Папа. Он растерянно поцеловал Виолу и даже не заметил, что у нее красные глаза.

— Какие планы на день? — спросил он.

— Сделаем домашние дела и пойдем гулять, — сказала Мама.

— Вы могли бы встретить меня после работы, — хитро подмигнул Папа.

— Ты что-то придумал? — спросила Виола.

— Я всегда что-нибудь придумываю, — напомнил Папа.

— И что в этот раз?

— Карусели и американские горки! — торжественно объявил он.

При словах «американские горки» Чапи тревожно забегал вокруг стола.

— Боишься? — попробовал приласкать его Папа, но пес не давался. Он даже, в кои-то веки, залаял на хозяина, словно ругал:

— Вот чего придумал!

И Виола насторожилась. Она еще не поняла, что случилось или случится, но что-то наполняло ее изнутри ожиданием — что-то будет! Не потому ли Чапи заволновался?

А тут еще Папа подлил масла в огонь.

— Если Чапи будет себя плохо вести, дома его оставьте! — строго сказал он.

Пес от растерянности встал на задние лапы и закрыл глаза передними лапами. По его мордочке бежали крупные слезы.

— Ладно-ладно, — пришла на выручку Мама. — С нами пойдешь!

Папа ушел на работу, Мама занялась домашними делами, Виола отправилась в свою комнату — считать минуты до долгожданной прогулки.

— Как мне остаться во сне навсегда? — теперь только об этом и думала она. — Парк — отличный шанс. Там много места и легко ускользнуть от любопытных глаз.

— Я придумала, как убежать! — вскрикнула девочка.

Она достала из большого сундука свою любимую куклу, расчесала ей волосы, переодела в свежее платье и густо спрыснула духами.

Солнце щедро делилось своим теплом; наступил час, и оно повернуло к заходу. Пришел тихий июньский вечер, легкий ветерок гулял по городу и радовал прохожих. Улицы были заполнены движением, голосами, смехом. Парк был засажен целыми полянами цветов, которые наполняли воздух терпким ароматом. Деревья стояли зеленой стеной и дарили спасительную тень.

Вечером здесь особенно много детей. Они играют, прыгают на батуте, катаются на каруселях. Виола обычно тоже играла с ними, но сегодня у нее другие планы.

— Американские горки! — как молитву повторяет она. — Американские горки!

На этом нерво-щипательном аттракционе она обычно сидела между Мамой и Папой, крепко держалась за них и визжала. Сегодня она поедет одна, даже без Мамы! Пусть Чапи и Мама ждут ее здесь, а девочка возьмет с собой только любимую куклу.

Когда поезд отъехал от станции и Мама с Чапи исчезли из вида, Виола познакомилась с девочкой на соседнем сидении и протянула ей куклу.

— Это мне? — удивилась та.

— Тебе, тебе!

— За что?

— Ни за что! — улыбнулась ей Виола. — Просто — подарок! Только ты спрячь ее, чтобы моя Мама не увидела.

— Спасибо, — обрадовалась соседка и сунула куклу в свой рюкзачок.

А Виола дождалась, когда поезд разгонится до самой большой скорости, взлетит на гору и…

Она заранее отцепила свой страховочный ремень и ракетой полетела в небо.

— Облако! Только бы долететь до него! — молила она и, о чудо! Виола сумела зацепиться за самый его краешек!

Глава 9 Летящая на облаках

Поезд Американских горок замер на конечной остановке.

Дети и взрослые шумной гурьбой выходили на станцию. Мама и Чапи встречали Виолу, но девочки среди вернувшихся пассажиров не было.

— Как так? Куда она подевалась? — спрашивала Мама. А Чапи ни у кого не спрашивал, он прошмыгнул вовнутрь и обнюхивал каждый вагон, каждое сиденье.

— Вот тут она сидела, — безошибочно определил он. — Здесь сильный запах ее куклы. Вот по этой дорожке она пошла, унося с собой свою любимую игрушку.

Уткнувшись носом в землю, он шел по запаху куклы, думая, что так он идет по следу Виолы. Мимо Мамы, мимо каруселей, между десятков пар ног, ни на секунду не теряя след.

— Похоже, здесь она села в машину! — определил пес.

Запах стал слабее, но чуткий нос Чапи продолжал удерживать и наматывать его, как нитку на клубок. Он бежал по дороге, не зная усталости, и добрался до большого красивого дома. У ворот стояла машина — Чапи обнюхал ее — нет сомнений, он четко различал запах Эльзы. Теперь пробраться в дом. Он же не человек, он — собака, и его никто не примет за воришку!

В детской комнате играла куклой Виолы чужая девочка. Она ничуть не испугалась Чапи, сразу же протянула руку и погладила пса.

— Какой ты хороший! — весело сказала она. — А у меня новая кукла!

— Ав! — осторожно спросил Чапи.

— Мне ее девочка подарила!

Чапи понял, что его перехитрили.

А что же Виола?..

Она шла по мягкому облаку, как по сахарной вате. По той самой вате, которую ей покупал в цирке Папа. Нежное и воздушное облако проминалось под ее босыми ножками. Больше не было ее бархатных туфель, исчезло многослойное платье — лишь легкая туника прикрывала ее призрачное тело. В девочке не осталось ничего земного и материального.

Она парила.

— Я мечтала летать, как летали цирковые акробаты под куполом цирка. Без страха они выполняли трюки и падали вниз. А я летаю еще выше их и ничего не боюсь! — хвалилась сама себе.

— Я хотела посмотреть, какой мир прячется за кирпичным забором нашего приюта, а теперь вижу не только улицы и дома, но и, наверное, половину земли со всеми ее городами и реками!

Она перелетела на новое облако и закружилась на нем. Мягкая вата под ногами проминалась и вот… о, чудо! На землю посыпались белые хлопья снега. Чем больше топала Виола, тем гуще сыпался снег! Он падал на лес, на поля и на улицы городов, покрывая мир чистейшим одеялом.

Когда снег рассеялся, облако оказалось над ее родным городом.

Вот тянет воз маленькая лошадка, возница идет рядом и что-то говорит себе под нос или рассказывает о своей нелегкой жизни единственному другу и собеседнику. Под колесами телеги, под копытами лошадки и под башмаками возницы хрустят рассыпчатые снежинки.

Вот чья-то мама идет с маленьким мальчиком: в руках ее тяжелые сумки, а малыш несет елочные игрушки. То-то будет им праздник!

Дети в пестрых одеждах катятся с крутого берега на укрытую льдом реку. Они визжат, сталкиваются друг с другом, кубарем валятся в сугроб. Но ни слез, ни даже самого маленького огорчения — их веселый смех разлетается по округе.

Звонят многоголосые колокола, созывая на службу.

— Так вон она какая настоящая жизнь, — радуется Виола. — Я была так низко, что не могла увидеть всей ее красоты. А надо-то было просто подняться над собой, над серостью и своей сиротской долей, чтобы увидеть — что ждет меня впереди. И тогда я, наверное, смогла бы найти в себе силы и потерпеть немного…

Ей даже стало немного грустно, и даже чуть-чуть жаль, что она оставила там, внизу… что оставила она внизу?

Виола видит свой приют, комнату, где спят дети, тесный чулан, где на кровати лежит она…

Девочка видит Няню, которая ходит по комнате сирот и пытается разбудить их. Дети вразнобой сползают с кроватей и движутся маленькими букашками. Началась утренняя суета с умыванием, одеванием, обязательным построением. Вот их ведут в столовую — полусонных, потерянных, нелюбимых.

Вил опять задирает Эндрю, а Тим, как истинный друг, заступается за него.

Мальчики, как и Няня, как и все в приюте, еще не знают, что произошло этой ночью.

Виола смотрит на свою прежнюю жизнь, и невольные слезы наворачиваются на ее глаза. Какие они все родные! Она только сейчас, вдалеке от них, начинает понимать, что все годы приютской жизни была не одна! Тим и Эндрю! Вил и Большая Эва! Няня! Да всех и не перечислишь!

Завтрак в приюте закончился. Детей так же строем повели на уроки, и только Няня и три друга: Тим, Эндрю и Вил, отправились в чулан. Мальчики несли завтрак для девочки, а у Няни был ключ.

— Вставай! — приветливо крикнул Тим и поставил тарелку с кашей.

— Вставай, — тише и просительнее молвил Эндрю и положил рядом с тарелкой два кусочка хлеба и ложку.

— Ну вставай, лежебока, — буркнул Вил и поставил перед ней дымящуюся кружку утреннего какао.

Девочка лежала на спине, положив скрещенные руки на живот. В сумрачном свете, попадающем из коридора, не было видно ее бледного лица.

Няня попробовала разбудить ее — рукой потрясла за плечо. Что-то заставило ее вздрогнуть и отпрянуть. Собравшись с духом, она потрогала лоб и поднесла свое ухо ко рту девочки.

Лоб холодный, дыхания не слышно.

Она выпрямилась, опустила глаза и перекрестилась.

— Отмучилась, — сказала печально.

И тут же день для Няни и трех ее сопровождающих стал холодным и пустым.

Тим, Эндрю и Вил поняли все с первого слова: губы их плотно сжались, а сами мальчики несколько раз перекрестились.

— Она теперь там, — с нескрываемой печалью в голосе сказал друзьям Тим.

— Ага, — поддакнул Эндрю и опустил голову на плечо Тима — так он прятал мокрые глаза, но здесь и в это время никто не стал бы осуждать его за проявление минутной слабости.

— Она так хотела этого, — позавидовал Вил. — И у нее получилось.

А Виола, сидя на облаке и заглядывая на себя и на друзей, не могла удержать слезы.

— Господи! — шептала она, как молитву. — Своим побегом я огорчила столько людей… Я нужна была им, нужна… а теперь они прольют столько слез…

Она причитала так жалобно, а горевала так искренне, что в ее голову случайно залетела не менее случайная мысль:

— А может, вернуться?

Глава 10 Светлый путь

Весь город был погружен в предрождественскую суету. Люди бегали по магазинам и лавкам, закупали продукты к праздничному столу, елочные украшения и подарки близким.

В приюте была своя суета. Сегодня преподавателям ни разу не пришлось повышать голос, чтобы успокоить расшалившихся детей. Никто не бегал, не ругался и не дрался. Лишь шептались по углам.

— Из-за чего она умерла?

— Я слышал, что в чулане ее укусила большая крыса!

— Никакая не крыса! Ни одного следа от укуса!

— Это призрак!

— Чей?

— Какого-то мальчика. Он тоже умер в чулане сто лет назад!

— Вот еще, выдумаешь! Я кучу раз был в чулане и никакого призрака не видел!

— А кого видел?

— Там только паук живет, больше никого!

— Во-во! Это он!

— Кто?

— Паук ее укусил! И она заснула навсегда, как мухи в его паутине…

В другом углу шел более серьезный разговор.

— А Рождество мы праздновать будем?

— Какое Рождество? Сегодня же похороны!

— Ну и что, а Рождество завтра! Его нельзя отменить.

— Наш директор отменит все, что захочет!

— Будем-будем! Утром набирали группу девочек распределять конфеты.

Эти разговоры никак не мешали подготовке к погребению.

Девочку перенесли из чулана в учебный класс.

Общая потеря объединила всех сирот. Каждому нашлось какое-нибудь дело: кто наводил порядок, кто помогал на кухне готовить поминальный обед. Большая Эва приняла на себя обязанности распорядителя и умело расставила всех по местам.

Девочки младшего класса мастерили из бумаги цветы и вязали венки; девочки постарше украшали стены столовой — ведь и правда, Рождество никто не отменял; а уже самым старшим доверили фасовать праздничные кульки: конфетки, пряники, яблоки…

Три одноклассницы под присмотром Няни и Большой Эвы готовили Виолу: умыли ее, одели в белую сорочку, расчесали и заплели волосы.

— Мы все сделали, — отчитались они.

— Сейчас! — ответила им Большая Эва и ушла в столярный цех.

Здесь мастеровитые мальчики доделывали маленький гроб.

— Скоро? — деловито спросила она.

— Пару минут, — попросил Тим, — последние гвоздики.

Виолу уложили в гроб и украсили цветами.

Для церемонии прощания все было готово.

Когда в зал пустили детей, все невольно залюбовались девочкой.

— Боже! Какая она красивая…

Маленькая и хрупкая, как из прозрачного хрусталя, лежала она на красной подкладке гроба. Она никогда не была такой красивой. Успокоенное и разглаженное лицо, тонкие губы, закрытые глаза. Казалось, она спит мирным сном. Ее золотые кудри были украшены розовыми цветами, они смотрелись настоящим богатством на фоне обивки гроба, белых одежд и нежных цветов.

Немало слез покатилось по щекам. Слезам ведь все равно по чьей щеке катиться, они даже и не смотрят — мальчик это или девочка, Няня или Большая Эва, катятся себе и катятся, и нет никакой силы, которая бы заставила их высохнуть.

— Зажгите свечи!

Маленький гробик стоял посреди залы. По две стороны от него расположились дети.

Откуда-то со стороны кухни, невидимый, запел хор. Молитва эта, набирая силы, густо окутывала зал, и ко второй строфе уже не было ни одного самого заповедного уголка ни в огромной зале, ни в усмиренной душе, где бы не царил он, Господь и Всетворитель.

Во царствии Твоем помяни нас, Господи,

Егда приидеши во Царствии Твоем.

Блажени нищиидухом, яко тех есть царство небесное.

Блажени плачущии, яко тии утешатся.

Блажени кротции, яко тии наследят землю.

Блажени алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся.

Блажени милостивии, яко тии помиловани будут.

Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят.

Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся.

Блажени изгнани правды ради, яко тех есть Царствие небесное.

Няня стояла в первом ряду перед гробиком и задумчиво смотрела в окно на падающий крупными хлопьями снег. Может, в нем она увидела слезы девочки?

Сиротки подошли к ней

— Ее душа теперь там? — спросила малышка. Она была младше всех детей в приюте и в первый раз видела смерть. — На небе?

— Да, — печально ответила Няня.

— И она будет наблюдать за нами оттуда?

Такое же «да» раздалось в ответ.

— А там хорошо?

Но Няня не могла больше говорить.

— Там очень хорошо! — пришел ей на помощь Тим. Он был так уверен в своих словах, словно сам бывал там.

— Там много красивых игрушек и вкусной еды…. — замечтался Вил.

— Как в самом сладком сне? — вновь раздался тоненький голосок малышки.

— Там всегда найдется тот, кто тебя любит.

— Даже таких как мы, брошенных и одиноких, –сказала Большая Эва.

Малышка выслушала всех и сделала для себя очень простой вывод:

— Настоящая счастливая жизнь только там, на небе, — вздохнула она, но ее уже никто не слышал. А может, этого и не надо было.

— Прощайтесь! — взорвали тишину негромкие слова Большой Эвы.

Ручеек детей побежал вдоль гроба.

Последней была Няня.

Склонившись к Виоле, она шепнула:

— Теперь блаженство вечно. Да не наступит ему конца.

Она мимолетно поцеловала ее в лоб.

Крышка гроба закрылась навсегда.

Шесть мальчиков во главе с Тимом и Вилом понесли маленький гроб в беснующую вьюгу.

Декабрь 2017 — апрель 2018

Старый диван в Школе Романиста «WaTiM»

Эндрю Огнёфф

МАЛЕФИСТЕРИУМ

Часть 2 (2)

Глава десятая Алхимия — дело тонкое

Лиам и Влад отправились на занятия.

Учебный зал магистра Лаэритара отличался от того, где проходило первое занятие Фрэйи. Вдоль стен выстроились стеллажи с химикатами, шкафы с ингредиентами. Во многих местах учебного зала виднелись пятна гари, на шкафах следы огня — отголоски неудачных экспериментов.

На столах стояли пробирки, реторды, колбы и другие сосуды, предназначенные для опытов. В остальном, это была обычная учебная аудитория с рядами-ступенями. Колонны по бокам учебного зала и стены обвивали побеги, похожие на вчерашний ключевник.

Ученики, галдя и переговариваясь, рассаживались по местам. Они делились впечатлениями о предыдущих занятиях и догадками о предстоящих. Сам Лаэритар восседал за массивным столом и в ожидании первокурсников барабанил пальцами по столешнице. Лиам, не колеблясь, прошел на свое место.

Стэф, незаметно появившись рядом, потянул Влад сесть подальше от темного эльфа. Лаэритар мельком бросил на них внимательный взгляд и друзья упали на первые попавшиеся места. Черные глаза дроу словно рентгеном просвечивали аудиторию. Влад из вежливости кивнул преподавателю, магистр моргнул и отвернулся.

Он дождался, пока все расселись по местам, и щелкнул пальцами. Ставни круглых окон, пропускавших небольшую толику дневного света, захлопнулись. На лианах, что ползли по колоннам и стенам учебного зала, раскрылись светящиеся цветы.

Первокурсники не смогли удержаться от восхищения. У мрачного дроу на уроке такая красота! От раскрывшихся бутонов плыла сияющая пыльца. Концентрация её была столь велика, что в дневном свете пропала надобность. Лаэритар встал со своего места и… прошел прямо сквозь стол к ученикам. Часть его тела и одежда, которые должны были коснуться стола, на секунду стали полупрозрачными, с зеленоватым сиянием.

— Ух ты! — воскликнул изумленный Стэф. — Круто, да?

Влад думал, что после всех его приключений в Академии, он перестанет чему-либо удивляться. Но нет, этот новый мир преподносил все больше и больше сюрпризов.

— Он призрак? — спросил Влад у Стэфа.

Дроу повернул к нему довольное произведенным впечатлением лицо. Слух у него был наиострейший.

— Дабы утолить ваше любопытство, мистер Виггин, отвечу: я нечто среднее между призраком и существом из плоти. Таких как я называют ревенантами. Мы обладаем материальными телами, но можем принимать эктоплазменную форму, — дроу с высоты своего роста оглядел Влада и сидящих перед ним учеников. — Перед тем, как мы начнем урок, еще вопросы будут?

— А это больно? — спросила Эльфрида.

— Что именно, мисс Дэль?

— Проходить сквозь предметы?

— Нет, — просто ответил магистр. — Я пропускаю предметы сквозь себя и при этом ничего не чувствую.

— И вы можете нас этому научить? — не утерпел Стэф.

— Для этого, мистер МакДугалл, нужно быть как минимум некромантом. Но лично вас я могу научить другому.

— Чему? — попался Стэф.

— Как не натыкаться на предметы в темноте или не попадать в потолочное перекрытие при телепортации.

Лицо у Стэфана вытянулось.

— Откуда он знает? — почти одними губами спросил он у Влада.

Влад в свою очередь был не особо удивлен осведомленностью магистра. Наверняка ему доложил «круглосуточный и вездесущий» Коллам.

— Если вопросов больше нет, мы приступаем, — дроу хлопнул в ладоши. — У нашего первого занятия сегодня две части: теоретическая и практическая. Я расскажу вам о зарождении алхимии как искусстве, и какие области применения у неё есть, — дроу, заложив руки за спину, вышагивал между рядами светящихся столов. — Во второй части занятия вы сможете почувствовать себя настоящими алхимиками. Из определенных ингредиентов мы попробуем составить что–нибудь стоящее.

Он окинул учеников взглядом черных глаз.

— Итак, алхимия — это наука о свойствах живой и неживой материи, о строении мира, о том, что в своей основе материя изменяема. Как раз на основании этого и строит алхимик своё познание мировой изменчивости.

Ученики ловили каждое слово Магистра. Он продолжал:

— Алхимия — это система трансформаций живой и неживой материи. Все без исключения алхимические учения окружены ареалом таинственности и секретности, что часто давало повод к предвзятому отношению к последователям этой науки.

Поймав недоуменные взгляды учеников, дроу пояснил:

— Да-да! В том числе и на кострах сжигали! На сегодняшний день существуют две узаконенные системы: трансформацию человеческого (и вообще живого) существа обозначают как «внутреннюю алхимию». А практику получения различных веществ из… порой, просто из воздуха, — как «внешнюю алхимию».

— Как можно трансформировать живое существо? — изумилась еще одна девочка.

— Вы мисс Арторис, верно? — уточнил Магистр Лаэритар.

— Я… я… да, — заикнулась та от неожиданности. В классе не проводилось переклички, она не называла своего имени, и Лаэритар не смотрел список учеников.

— Спросите об этом вашего папу. Он вам подробно и понятно не только расскажет, но и покажет.

— А что за история с её папой? — спросил Влад Стэфана.

— Понятия не имею, — пожал тот плечами.

Лаэритар тем временем хлопнул в ладоши, перед учениками возникла светящаяся линия времени.

— Алхимия как наука зародилась на территории протоцарства Вавилон, после Эры Глубокого Моря. И долго оставалась достоянием только этого государства.

— Глубокого Моря?

— Этот период еще называют Великим Потопом, — пояснил дроу и продолжил. — Во времена Измора (отметка скакнула на 1460—1510 годы) алхимики показали себя ни на что не способными учеными.

— Как это понимать?

— Обещали много, а предъявить ничего не могли. Тогда и появилось впервые рядом со словом «алхимик» другое слово — «шарлатан».

Долгое время наука почти не развивалась. Но в годы Черной Жатвы и последующего за ней Великого Мора (1536—1550 годы), когда пришлось общими усилиями искать лекарство от страшной болезни, алхимия вновь стала востребована. Болезнь не была окончательно уничтожена, то и дело в разных местах вспыхивали новые очаги, но движение науки вперед уже ничто не могло остановить. Алхимия получила столь мощный импульс к развитию, что теперь мы имеем то, что имеем… Включая расплодившихся троллей.

Последняя реплика вызвала смешки. Дроу сомкнул руки и светящиеся временные линии пропали.

— И последнее, что вы должны на сегодня уяснить, если собираетесь посвятить свою жизнь величайшей науке — это то, что мир, окружающий нас, управляем, вещественен и предсказуем. Что алхимик захочет получить в своих экспериментах, то он и получит. Любые отклонения от задуманного есть лишь ошибки несовершенного разума, будь то человек или кто-то другой.

— Кто-то другой? — переспросили из класса.

— Чему вы удивляетесь? — дроу развернулся на вопрос. — Алхимию как науку начали изучать до человеческой расы. Не согрешу против истины, если скажу: эльфы были одними из первых ее последователей.

Перешептывания в классе стали сплошным гулом, но дроу это ни капли не беспокоило. Он знал — как только он начнет говорить, любой посторонний шум стихнет.

— А теперь практика!

— Но… Как же? — растерялись ученики. — Мы же еще ничего не знаем!

— Не просто знаете, — ободрил всех Лаэритар, — но и умеете! А чтобы вы не боялись, я дам вам помощников.

Лаэритар подбросил в воздух темно-серую тучу, которая тут же распалась на множество дымных шариков. Эти шарики приземлились перед каждым первокурсником и приняли форму, а затем и облик Магистра-некроманта. Перед Владом, Стэфаном и остальными стояли и отряхивались уменьшенные копии Лаэритара. По росту они едва ли были больше четырех-пяти дюймов.

— Считайте это моим подарком вам в честь поступления в Академию и начала нашего с вами сотрудничества, — обрадовал всех дроу, — эти маленькие копии меня смогут подсказать вам нужные действия в алхимических опытах.

Влад протянул было руку к мини-дроу — поздороваться с ним, но тот встал в позу: щелкнул его по пальцу маленькой зеленой молнией, да еще и погрозил, мол, не лезь! Стэфан, видя, что сделали с Владом, даже не пытался дотронуться до своего помощника — уменьшенной копии Магистра.

— Какая прелесть! — воскликнули несколько девочек. — Если это подарок, значит, можно домой взять?

— Увы, мисс Арторис, только здесь, на моих уроках. Мистер О’Малли, — попросил магистр, — будьте так добры, выньте меня… мою копию из вашей флейты!

Действительно, каким-то образом маленький лаэритарчик застрял во флейте и беспомощно болтал ногами. Лиам тряхнул флейтой, словно сбрасывал что-то липкое, и мини-дроу, освободившись, раскланялся в благодарностях.

— На рабочих столах у вас есть список практических работ с алгоритмом действий и ингредиентами. Ваша задача — выбрать по своему вкусу задание и, пользуясь вашими браслетами и подсказками моих копий, выполнить выбранную работу. На выполнение задания у вас достаточно времени — до конца сегодняшних занятий. Вот и узнаем, кто справился лучше всех.

С блеском в глазах ученики окунулись в работу. Они просматривали предложенный список, советовались с соседями по столу — что лучше взять. О беспокойстве все забыли! Влад наткнулся на задание под названием «Живая кукла». Открыл описание и прочитал:

При правильном приготовлении и смешивании можно превратить корень растения в практически настоящего ребенка, который будет исполнять все ваши команды. Как правило, из таких корней получаются дриады, которые очень зависимы от растений и природы.

Требуется:

1) Корень мандрагоры;

2) Кровь грифона;

3) Бессмертник.

Чтобы вырастить ребенка в полноценную дриаду, требуется множество редких лесных трав, таких как антуриум или трифоль. С рождения ему требуется молочко двух растений. Самый лучший вариант — тараксакум (или белый одуванчик), но и простой одуванчик тоже подойдет.

Такие существа боятся солнечной активности, если будет очень жарко, «кукла» попросту высохнет…

— Что будешь делать? — спросил Стэфан, заглядывая на экран Влада. — Ого, на что ты замахнулся!

— А ты?

Стэф гордо показал ему экран.

«Черный доктор» — эликсир на основе корня Эсмеры (или Черного корня) и алкоголя.

И корень, и алкоголь без особых проблем покупаются у алхимика.

Полезные эффекты: Позволяет некоторое время (часа два-три) неплохо себя чувствовать даже со смертельными ранами. Обезболивает. За несколько минут может остановить даже сильное кровотечение.

Побочные эффекты: Частично пропадает обоняние и притупляется слух. Когда действие эликсира заканчивается, приходит откат в виде боли и смерти (если раны серьезные, а целителя поблизости нет).

Внешние проявления: кровь становиться вязкой и приобретает черный цвет, — прочитал Влад.

— Очень полезная вещь, — одобрительно кивнул он.

— Ну что, кто быстрее? — хитро прищурился Стэф.

— Давай, — не спасовал Влад. — На что спорим?

— Ну… — Стэф задумался, — Кто выиграет, тот выбирает следующий совместный контракт!

— По рукам, — кивнул Влад.

— По рукам, — ударили лаэритарчики, скрепляя свой спор.

Мальчики приступили к своим опытам. Нужные ингредиенты уже были на столе.

— Это вы… ты принес? — спросил Влад маленького дроу. Тот многозначительно кивнул и жестом предложил Владу приступать. Мальчик стал нарезать бессмертник.

— Так… семнадцать грамм… — вполголоса бормотал он, взвешивая нарезанную траву на маленьких весах.

Мини-дроу жестами показывал, что все хорошо. Влад благодарно кивнул и посыпал корень мандрагоры бессмертником.

— Подогреть кровь грифона до двадцати семи градусов.

Красная жидкость в пробирке была холодной. Недолго думая, Влад решил согреть её в ладонях. Он зажал пробирку в кулаке и даже подышал на нее. И тут маленький дроу внезапно замахал руками, запищал и вцепился в ладони мальчика.

— Что? Что такое? — не понял Влад, но опустил пробирку в держатель.

Малыш постучал себя кулачком по лбу. Он показывал на пробирку с кровью, вытирал невидимый пот со лба и обмахивался ладонью.

— Думаешь, я перегрел? — спросил Влад.

Дроу сделал жест, словно что-то расширяется, и издал бурлящий звук.

— Чуть не вскипятил?

Дроу кивнул.

— Может обойдется?

«Не знаю. Пробуй», — жестами показал мини-Магистр.

Стэфан перетирал в ступке Черный корень. Его маленький помощник постоянно бегал подглядывать, как идут дела у Влада, возвращался и стучал кулачком по своей ладони, подгоняя Стэфа. Закончив со ступкой, тот высыпал порошок в чашу. Теперь по рецепту залить спирт, помешивая два круга по часовой стрелке, два круга против часовой. Следуя инструкции, Стэф тем не менее постоянно поглядывал на помощника — не отклонился ли он? Дроу пальчиками показывал:

«Еще немного!»

Стэф плеснул

— Еще! — показал малыш фалангу пальчика.

Влад медленно выдохнул, словно набирался решимости, и тонкой струей вылил содержимое пробирки на корень, посыпанный бессмертником.

Ничего не происходило.

Его маленький дроу выразительно посмотрел на «гения алхимии» и постучал пальчиком по лбу. Влад уставился в инструкцию.

— Вот оно что! Я забыл заклинание!

Он направил небольшой поток тумо на корень и произнес:

— Витас!

Разлившуюся кровь пронзили нити алой энергии. Густая красная жидкость впиталась в корень, как в губку, он на глазах вырос в размере, шевельнул одним отростком, другим… и встал.

— Получилось! — восторженно воскликнул Влад.

Но маленький помощник не разделял его восторга. Он придирчиво разглядывал творение Влада, обнюхал, попробовал на вкус, а затем ткнул пальчиком в один из отростков.

Внезапно он изменился в лице. Маленький дроу пищал, размахивая руками и посылая в воздух маленькие зеленые молнии. Своим поведением он привлек внимание Лаэритара и, когда магистр посмотрел в его сторону, стал жестами звать его. — «Скорее! Скорее!»

У ожившего корня в основании одного из отростков появилось черное отверстие. Оно трансформировалось, пока не превратилось в большой беззубый рот.

Раздался оглушающий визг.

Все в классе зажали уши: одни попадали на пол, у других пошла носом кровь.

На вопящий корень с размаху опустился кулак Фаэлара Лаэритара. Брызги полетели в разные стороны. Визг сменился жалобным стоном и стих.

— Первый опыт… не всегда удачный, — дроу брезгливо стряхивал руку. Из раздавленного корня лужей растекалась алая кровь. Влад с жалостью посмотрел на первое созданное им живое существо.

— Зачем? — поднял он взгляд на Магистра. — Может, он проголодался и его можно было?..

— Нам не нужен брак, мистер Виггин, — Магистр выслушал безмолвные объяснения своей маленькой копии, кивком головы похвалил его за внимательность. — Вы перегрели кровь, Виггин, и это исказило результат. Вместо дриады вы пробудили в корне мандрагору.

Класс приходил в себя. Ученики снова сидели за столами, продолжая выполнять свои задания.

Лаэритар поднял вверх указательный палец, привлекая всеобщее внимание.

— Мои коллеги-алхимики! Запомните! — рецепты придуманы не для того, чтобы их нарушать. Вот перед вами пример, что будет, если не соблюсти даже запятую алхимического рецепта. Хотел грозу, а получил козу. Причем розовую. В нашем случае мандрагору вместо дриады.

Влад разочарованно смотрел на грустные остатки своей работы.

— Главное, — продолжал дроу, — чтобы вы осознали, в чем допустили ошибку, и на своих ошибках учились. Как сказал один мой друг, — дроу потихоньку переместился к Стэфану. — Мудрый учится на чужих ошибках. Дурак — на своих. А молодые маги вообще ничему не учатся.

Стэфан на всякий случай отодвинулся от магистра, вдруг тому взбредет в голову пройти сквозь стол, зацепив по пути его.

— Хм… — произнес Лаэритар, взяв чашу ученика. — Субстанция консистенцией и цветом походит на варенье из жимолости или черной смородины.

В его руках появился нож. Влад и Стэфан невольно отпрянули, но дроу не обращал на них внимания. Он провел острым, как бритва, лезвием по ладони. На пол пролилась струйка крови. Десятки «ой» и «ай» пронеслись по залу. Лаэритар обмакнул палец здоровой руки в состав, приготовленный Стэфаном, и намазал рану. Пару секунд наблюдал реакцию и, наконец, похвалил:

— Хорошая работа, мистер МакДугалл. И заживляет, и в голову ударяет. Позвольте, еще немного? — теперь не один палец, а вся ладонь погрузилась в чашу. — Весьма, весьма… И на вкус замечательно! М-м-м! Сохраните ваш состав… его нужно держать в прохладе… кто знает, что нам пригодится в будущем.

— Звучит как угроза, — шепнул на ухо Владу Стэф, когда дроу отошел подальше, — а мандрагору твою жалко.

— Зачем её надо было убивать! — посочувствовала Эльфрида. — Можно было просто заткнуть или только оглушить, а потом исправить.

— Все нормально, — успокоил её Влад, — Магистр прав, я сам напортачил. Зато теперь знаю, что…

Раздался взрыв.

Волна горячего воздуха прошла по учебному залу, сдув легкие предметы. Мимо ребят по воздуху что-то пролетело и с писком угодило в щель под входной дверью.

— Мистер О’Малли! — пророкотал на весь учебный зал Лаэритар. — Я еще на Хиротонийской церемонии понял, что у вас особый талант к взрывам. Но, может, стоило перед созданием Драконьей пыльцы прочитать, что она опасна?!

Влад активировал кристалл на браслете и произнес:

— Драконья пыльца.

Драконья пыльца — порошкообразное вещество преимущественно красного цвета, возможны оттенки рыжего, оранжевого и желтого.

Добывается, ввиду отсутствие многие тысячелетия драконов, из желудка огнедышащих тварей, таких как саламандры и виверны. Также в незначительных количествах входит в состав их испражнений.

При долгом нахождении на открытом воздухе затвердевает и превращается в красный гранит.

Содержимое желудка необходимо сушить на солнце, разложив на маленькие порции, иначе эффекта не будет. При пересушке превратится в гранит. Большой гранит почти не разрушаем, поэтому в алхимии используются маленькие порции.

Необходимой для практического использования консистенции достигают к середине второй недели. Если истолочь вовремя, порошок хорошо поддается длительному хранению и сможет отлично послужить для алхимических опытов…

При соприкосновении с огнем в любом виде создает пламя зелено-красного цвета, именуемый также алхимический огонь, невероятно ценный в магическом мире продукт. Может применяться в военных целях. Хорошо просушенный порошок способен к моментальному взрыву большой разрушительной силы. Соприкосновение с огнем дополнительно вызывает химическую реакцию. Если в область огня попадет живой или неживой объект, его разложит на молекулы.

— Что у вас тут происходит? — раздался голос. — Вы развязали войну? Магистр?

В проеме входной двери стояла Фрэйя и сквозь дымную завесу оглядывала зал. Зрелище было еще то. Взрыв Лиама навел приличный беспорядок. Волосы у многих стояли дыбом, половина светящихся цветов закрылась, другая моргала испуганно. Пара штор неспешно догорала, а на столешнице Лиама сияла огромная дыра. Сам О’Малли был где-то под столом.

— Магистр Фаэлар, я доверяю вашему алхимическому мастерству, — едва прокашлялась Фрэйя, — но, может, не стоит разносить Академию на части, она нам еще пригодится.

— Магистр Фрэйя, — в тон ей ответил дроу, — я уважаю вашу заботу обо мне и моих… наших учениках, но у меня и у моих помощников все под контролем.

Фрэйя наклонилась и что-то подняла.

— Это вы называете «под контролем»? — она держала за ногу дымящуюся копию Лаэритара.

— Издержки производства.

— Я займусь отчетом о материальном ущербе и несчастном случае.

— Никакого несчастного случая, магистр! — Лаэритар выхватил у Фрейи маленького себя и бросил на стол. Тот пулей убежал к столу Лиама. — Все живы и здоровы. Издержки производства, не более!

От взмаха его руки все лампочки-цветочки вспыхнули с новой силой, столешница Лиама приняла прежнюю форму, и только шторы требовали замены и отступного за испуг.

Магистр Фрейя развернулась и покинула учебный зал. Её плащ запоздало взметнулся вверх и полетел за хозяйкой, заметая следы.

Влад перевел взгляд на Магистра и застыл с открытым ртом. Внимательный взгляд мальчика ухватил угасающую на лбу дроу изумрудную надпись, продублированную светящимся контуром:

Gohed Gah christeos sonu za

Christeos aldi za Teloch.

Allar soyga za osazma

Tol darba il pamot.

Некромант уже стоял перед своим столом.

— На этом наш первый урок закончен. Дома те, кто не успел закончить, доработайте выбранные вами задания и принесите результаты на следующий урок. Все свободны!

Выйдя из учебного зала, Влад спросил Стэфана:

— Ты видел на лбу Магистра надпись?

— Нет, — признался Стэф, — что там было?

— Что-то на непонятном языке, — шепнул Влад. — Я запомнил, как написано, но что это означает — не понял.

Он воспроизвел на листе бумаги четверостишие.

— Да, какая-то абракадабра.

— Спроси у своего друга-некроманта, — появившись из ниоткуда, посоветовал Лиам.

— Может, лучше не будешь советовать ему, что и как делать? — вырвалось у Стэфа, но Влад примирительно тронул его за плечо.

— Он прав, Стэф. Кто, как не Колл, может это знать.

— ИИ, — подсказал Стэф.

— И точно!

— Куда теперь?

— Вызывай куратора, — попросил Лиам. — Сделаем еще одну попытку получить наш заработок.

— Удачи вам — неожиданно стал прощаться Стэф.

— Ты не с нами?

— Меня Джен вызвала! Говорит, приготовила какой-то сюрприз.

— До встречи, — кивнул другу Влад.

Глава одиннадцатая Немного истории

Лиам вел Питера и Влада к дому Гвинда: сам впереди, куратор с подопечным отставали на пару шагов.

— Вызови его еще раз, — приказным голосом сказал Питер. — Пусть отрывает зад от кровати и встречает нас.

Лиам промолчал.

— Не очень-то твой друг разговорчив, — хмыкнул Питер.

— Кого-то он мне напоминает, — встречно подколол его Влад.

Лиам хихикнул.

— Только пикни мне еще, — пригрозил Рэйвенвуд своему подопечному.

— А то что?

— Ничего!

Они почти добрались. Влад уже был здесь, когда посещал Лиама: куратор и его подопечный жили по соседству. Он издали узнал небольшой двухэтажный дом с серой обшивкой и белой входной дверью. В лучах вечернего солнца сверкала свежевыкрашенная крыша.

— Что будем делать, если Гвинд опять не захочет нас видеть? — спросил Влад.

— Не волнуйся, — Питер хитро улыбнулся. — У меня есть план, как этого соню выкурить из его берлоги.

— Что ты задумал? — насторожился Влад.

Он хорошо знал Питера, от него можно было ожидать чего угодно.

— Если повезет, увидишь, — пообещал Рэйвенвуд. — Если с юмором в порядке, посмеешься.

Они стояли в десяти шагах от дома Гвинда. Браслет Лиама разогрелся от натуги, вызывая куратора, но тот упорно молчал. О'Малли взошел на крыльцо и ногой стучал в дверь. По всему дому разносился грохот, но и тут в ответ была тишина.

— Я же говорил, — расстроился Влад.

— Странно слышать подобные слова от такого оптимиста как ты, — хмыкнул Питер.

— Посмотрел бы я, что ты говорил на моем месте.

— Я бы не говорил, — сплюнул Питер. — Я бы делал!

— Что?

— А вот что!

С этими словами он встал на одно колено, развел руки в стороны и растопырил пальцы.

— Это что за боевая стойка? — спросил Влад. — Атакующая птичка?

Питер бросил через плечо злобный взгляд. Глаза его вспыхнули холодным светом. Такое же холодное сияние разгоралось и в ладонях Питера. Одновременно с этим внутри дома послышался шум, словно завывание ветра в печной трубе. Шторы на окнах заплясали.

Влад и Лиам вытянулись на носки, они не сводили глаз с начинающих покрываться изморозью стекол.

— Ты его заморозить вздумал? — спросил Влад.

— Я его холодом выкурю из дома, — раскрыл секрет своего волшебства Питер.

Внутри дома бушевал самый настоящий снежный буран. Ветер теперь не просто качал шторы, он рвал их в клочья. Стекла второго и первого этажа покрыли морозные узоры, а снег заполнил спальню уже до середины окон.

— Ему там, наверное, холодно! — все трое стояли и глазели на дом Гвинда.

— Ему тепло! — раздался у них за спиной насмешливый голос. — А кому-то сейчас будет жарко!

Все трое подпрыгнули на месте и развернулись.

— Гвинд?

Рядом с ними стоял юноша немногим старше Питера. У него было бледное с мягкими чертами лицо и сине-зеленые глаза за линзами прямоугольных очков. На левой щеке и подбородке маленькие родинки. Завершали портрет темно-коричневые волосы, падающие на лоб. Одет хозяин дома был в синюю мантию с серебристой вышивкой на груди.

Он окинул группу презрительным взглядом.

— Чем могу вам служить? — с показной вежливостью спросил он.

— Мы… это… с утра тебя ищем… — мямлил Влад.

— А чего вам меня искать?

— Деньги… за работу, — выдавил Лиам.

— Ты читать разучился? — спросил у своего подопечного Гвинд.

О«Малли помотал головой.

— Я тебе еще до рассвета послал извещение, загляни в браслет!

«Золотой аргентум ждет тебя на столе в моей спальне. Одноразовая печать доступа к дому прилагается», — прочитал Лиам.

— Ну ты индюк, — скрестил руки на груди Питер. — Столько времени зря потеряли!

Лиам чувствовал себя очень неловко.

— Что стоишь? Иди! — в голос сказали Питер и Гвинд.

— Там же снег!

— Тебе шубу принести, разиня? — издевательски поинтересовался Питер.

Лиам вздохнул тяжело и направился к парадному входу дома. Когда он распахнул дверь, его накрыл целый сугроб снега. Крик и возня только насмешили ребят. Когда Лиам выбрался из сугроба, он был похож на снеговика с морковкой вместо носа.

— Может, помочь ему? — спросил Влад.

— Справится, — остановил его Гвинд. — Работа — лучшее лекарство от глупости.

Теперь Лиам был умнее — не пошел напролом. Он достал флейту и… золотой аргентум упал ему в ладонь.

— Тебе помочь с… — Питер замялся, чувствуя себя виноватым, — с заносом?

— Сам справлюсь, — успокоил его Гвинд и по-деловому поправил очки, — а теперь, если не возражаете, я вас покину. У меня много работы.

Куратор Лиама направился к своему дому, прямо на ходу сплетая в воздухе магические печати и испаряя снег. Влад, Лиам и Питер, как нашкодившие котята, пошли прочь от дома Гвинда.

— Сколько вам заплатили? — спросил Питер.

Лиам молча показал на ладони одну монету.

— Всего одна? — Влад был разочарован до глубины души. — Так мало?

Питер посмотрел на него как на больного.

— Мало? — возмутился куратор. — Ты хоть представляешь, как вам повезло?! Да на одну эту монету нам троим можно пару недель жить!

— Правда?

— Это же золотой аргентум!

— Чем он отличается от серебряных?

Питер всеми силами пытался держать себя в руках, чтобы не выхватить у Лиама монету и не треснуть ею своего подопечного по лбу.

— Заруби на своем красивом носике, — Питер сейчас напоминал кастрюлю с горячей кашей, которую Влад готовил по утрам: внутри булькало, и валил густой пар. — Соотношение трех видов аргентумов следующее: один золотой аргентум — семь серебряных аргентумов, один серебряный — семь бронзовых аргентумов или один золотой — сорок девять бронзовых. Понял?

— А один бронзовый?

— Один бронзовый — это один бронзовый! — рявкнул Питер. — На него можно спокойно прожить один день!

— А как мы его поделим?

— Поровну, — сказал Лиам.

— Сорок девять на двоих поровну не делится.

— Разделите, — успокоил Питер. — Теперь идите за мной!

— Куда?

— Нам нужно к Главной Башне.

— Зачем?

— Разменять монету в меняльной лавке.

***

Теперь Питер шел впереди, а Влад попробовал завязать разговор с Лиамом, но безуспешно. Всю дорогу до Главной Башни О'Малли молчал, он крепко переживал свою оплошность — столько времени попусту потрачено, да еще Гвинд, наверное, обиделся на Питера за снег с метелью.

— Вон в ту дверь иди, — показал Питер Лиаму.

— Знаю, — буркнул тот. — Не в первый раз меняю!

Через пять минут он вышел на площадь с полными горстями монет: в одной руке у него было шесть новеньких серебряных аргентумов, в другой руке — семь сверкающих бронзовых.

Питер взял на себя нелегкую работу по дележу монет.

— Каждому по три серебряных и по три бронзовых! — отчитался он. — Остался один неделимый.

— И что нам с ним делать? — спросил Влад, убирая свои монеты в карманы.

— Потом скажу, — подмигнул Питер. — Сейчас первостепенная задача — купить снаряжения для Самайнских игр, — обрадовал их куратор и повел Влада и Лиама через главную площадь в лавку артефактов «У Алвия».

Был разгар дня.

По площади прогуливались десятки, если не сотни людей. Одни выходили из Главной Башни после окончания занятий или рабочего дня, другие шли в Башню, третьи просто гуляли в одиночку или целыми семьями.

Вот и нужная лавка.

Влад думал, что после великана, змей Наттера и дроу с феечками его ничем не удивишь. Но от увиденного «У Алвия» у него ноги стали ватными, а челюсть отвисла всерьез и надолго.

Сначала возле лавки на них чуть не налетел волк! Он шел по проулку на задних лапах, здоровенный, раза в полтора выше двухметрового магистра Лаэритара. Бордовый короткий плащ и набедренные доспехи служили монстру одеждой. Серебристая шерсть скрывала гору мускулов. Страшные когти и зубы заставили Влада шагнуть за спину Питера.

Тем временем чудовище поравнялось с ними. Горящие оранжевые глаза человековолка скользнули по троице. Он шумно втянул воздух.

— Еще двое новичков! — сказал грубым голосом, от которого Влад вздрогнул.

— Приветствую вас, Фарон, — как со старым знакомым поздоровался Питер с монстром.

Фарон наклонился к Владу и Лиаму и шумно втянул воздух.

— Лесные, будь они неладны! — указал волк пальцем в Лиама. — А второй… — он еще раз вдохнул носом, — мне незнаком. Откуда ты? — упер взгляд из-под нахмуренных надбровных дуг во Влада. Его пылающий взор пронзил мальчика насквозь.

— Я… я…

— Он снизу, — пришел на помощь Питер, — из мира смертных.

— Нет, тут другое… — черные ноздри волка еще больше раздулись. — Тех я знаю.

Не в силах понять, в чем дело, Фарон разочарованно ворчал.

— Куда путь держите? — спросил Питер.

— Рядом с порталом Священной рощи эттин ошивается, — шерсть на загривке двуного волка вздыбилась, он облизнулся, — давно не пробовал мяса великанов!

— Вы получили лицензию на охоту?

— Вот еще! Стану я на такие мелочи размениваться!

— А как же Декрет о равновесии видов?

— Бумажек много придумано, все выполнять — с голоду помрешь! — волк показал свои огромные зубы.

— Удачной луны, Вожак! — пожелал ему Питер, а друзьям сказал. — Странно, что Совет обеспокоился этим великаном только сейчас.

— Думаешь, его Совет послал?

— Послал точно не Совет, — шепнул Питер. — Но наколку дал точно кто-то из членов Совета. Иначе он бы не болтал об этом так открыто.

Влад провожал монстра взглядом, Лиам приглаживал растрепанные его дыханием волосы.

— К… кто это был? — сглотнув, спросил Влад.

— Фарон Арторис — глава и вожак всех кланов оборотней Малефистериума, — ответил Питер.

— Арторис? — опешил Влад — Знакомая фамилия!

Питер вопросительно на него посмотрел.

— Его дочь учится с нами, — подсказал Лиам.

— Ну да! Точно! Это отец Сифии!

— Ясно, — без интереса кивнул Питер, — так или иначе, Фарон — один из немногих, к кому я питаю уважение.

— Что ты говоришь? — возмутился Влад. — Как к такому чудовищу можно вообще что-то питать?

— Попридержи язык, — резко осадил его Питер. — Он проливал свою кровь и кровь своего народа во времена Черной Жатвы на нашей стороне. Фарон Арторис — преемник Духа Великого Волка! Он — один из немногих, кто смог один на один одолеть Приближенного.

— Погоди, Питер! Можно по порядку? — попросил Влад. — Что за Дух Волка?

— Почему я должен тебе все рассказывать? — вознес глаза к верху Питер. — Тебе лень в Архиве покопаться? Спроси у браслета!

— А тебе лень немного поработать моим куратором? — в тон ему ответил Влад.

— Я и сейчас это делаю! — возмутился Питер. — Плохо, что у тебя со зрением проблемы.

— Ну да, например, устроил буран в доме его куратора, — подколол Влад. — Интересная обязанность, да? — спросил он у Лиама.

Питер сжал губы. Это был удар по его самолюбию.

«Ох, и получишь ты у меня на тренировке!» — мысленно пригрозил Владу Питер. Затем секунду помолчал, что-то вспоминая.

— Есть много разновидностей оборотней, произошли они от разных истоков, — начал рассказывать Питер. — Одни — бывшие друиды, другие — наказанные за проступки люди. Но есть среди всех видов один, который стоит особняком. Это потомки Фенрира — Древнего Волка или, как его еще называют, Первого Волка.

— Фенрир — это же из мифов древней Скандинавии! — вспомнил Влад.

— Любой миф — это просочившаяся через реки времени правда. Мы слой за слоем снимаем наносные песок и ил, чтобы докопаться до истины.

— В чем тут истина?

— В том, что, как бы там ни было с самим Фенриром, потомки сохранили в себе его силу. Если бы не эта сила, возможно, и наша история сложилась бы по-другому.

— Это как? — не понял Влад. — Оборотни помогли победить в Черной Жатве?

— Вервольфы севера, те, что произошли от Первого Волка, владеют древней магией рун. Они умели бороться с драуграми.

— Кем? С кем?

— Так на севере называют оживших мертвецов, — пояснил Питер.

— А… как они использовали эти руны?

— Наносили знаки на когти и зубы, — коротко ответил куратор.

Влад какое-то время переваривал информацию.

— Ладно, с волками понятно. А что насчет… Приближенного?

— Вы это будете по истории проходить, — вновь попытался уйти от ответа куратор.

— Питер! — едва не топнул ногой Влад.

Он безусловно мог активировать браслет и узнать все, что его интересовало от Локи. Но мальчику очень не хотелось выслушивать паралельно с информацией из архива еще и очередные колкости ИИ.

Рэйвенвуд не сдержал улыбки. С одной стороны поток вопросов подопечного вызывал головную боль. Но с другой стороны не удовлетворять любопытство Влада — уклоняться от общения с ним, а это уже прямое нарушение кодекса куратора. Ну и… Питеру забавно было следить за реакцией своего подопечного на ту или иную информацию, постоянно поучать его или, скорее, удивлять.

— Хорошо, — сдался Питер, — расскажу, но коротко и на сегодня всё! Хватит твоих вопросов! Приближенные — это самые преданные слуги Танатоса. Всего их было семеро. Они числились генералами легионов Ангела Смерти, каждый из них обладал своим смертоносным даром. Лишь одолев их, мы смогли одержать победу.

— Как же их победили? Убили?

— Убить? — Питер невесело усмехнулся. — Нет, убить их невозможно. Они же не люди и даже не живые твари. Они — призраки, духи, несущие гибель, неуязвимые для любого оружия. Сам воздух, если верить истории, рядом с ними выгорал. Их с помощью магии Валькеры, одной из Основательниц, заточили навеки в землях Черной Жатвы.

Впечатленный Влад тихо слушал. В книге «Черная Жатва: предание о четырех», которую дал ему Питер еще до начала учебы, упоминалось о Семерых Великих Воинах. Но то ли изначально было мало информации о призраках, то ли автор специально избегал лишний раз упоминать Танатоса и его слуг — пробел в знаниях оказался просто громадным. Вырывался целый пласт истории, без которого понимание победы, ее значимости и роли в ней тех или иных жителей… нет, не так — обитателей Малефистериума было завуалировано. Сколько еще тайн предстоит ему узнать?

— Самым сильным из Приближенных — рассказывал дальше Питер. — вторым после Танатоса был король Наргул, Предводителю некромантов даже не нужно было вступать в бой самому. Достаточно было послать его, и любая битва была выиграна: города и деревни пылали бледно-зеленым пламенем, обрушившимся с небес.

Влад уже сожалел, что попросил Питера рассказать об этом. Перед глазами шли жуткие картины прошлого.

— Следующим был Даргон, прозванный Черным Молотом. Вот уж с кем не стоило сражаться в ближнем бою. Одним ударом он разбивал любые стены и укрепления. А на помощь ему тут же сбегались призванные им твари.

До лавки было всего ничего, с десяток шагов, но Владу казалось, что проходит вечность, а они все никак не могут дойти до нужного им места.

— Третий воин — Соран — мог овладевать чужим рассудком, полностью подчиняя себе его сущность. Четвертый… четвертый… — запамятовал Питер.

— Изилтур, — подсказал Лиам.

— Вы же еще это не проходили? — удивился Питер.

— Коротал лето в Архиве, — ответил О'Малли.

Питер смерил того одобрительным взглядом и сказал Владу:

— Бери пример с приятеля!

— Не занудствуй, — улыбнулся Влад.

— Изилтур мог поднять всех павших на поле боя: не важно — свои это или чужие, и заставить их сражаться за себя. А если было недостаточно тел, он не гнушался вызывать души мертвых.

Влад и Лиам молчали. Оба не понаслышке знали, на что способны некроманты, и картины, описываемые Питером, жутким зрелищем вспыхивали в их головах.

— Пятый воин — Талирон, самый быстрый из Приближенных. Последнее, что чувствовали его жертвы, прикосновение призрачного клинка. Шестой, чье имя нам неизвестно, поглощал души и использовал энергию павших в бою.

— А седьмой?

— Седьмой оказался самым мудрым. Именно он посоветовал Танатосу отступиться, когда его шестерых Приближенных уже заточили.

— Его имя известно? — тихо спросил Влад, не уверенный, что хочет услышать ответ.

— А как же! — зло усмехнулся Питер. — Имя его Фаэлар Лаэритар.

— Что?!!! — не поверил Влад своим ушам.

Даже Лиам остановился, пораженный. Видно, и он знал не все о слугах Танатоса.

— Один из… Приближенных преподает в Академии?! Является Магистром и состоит в Совете? — не поверил своим ушам Влад.

— Ты меня слушал? — нахмурил брови Питер. — Именно он уговорил Танатоса остановить войну. И был за это не просто помилован, но и вознесен.

Влад некоторое время прибывал в шоке от всего, услышанного им.

— Что-то я не заметил в Суде особого к нему уважения, — сказал он с иронией.

— Я бы на твоем месте не спешил судить, — попросил Лиам. — Среди жителей Малефистериума много тех, чья память о войне и её ужасах еще сильна. Они понимают, какие жертвы пришлось принести обеим сторонам ради мира сегодняшнего дня.

— Что ты говоришь? Какие жертвы пришлось принести некромантам? — удивился Влад. — Они же мертвые!

— Не все, — опять удивил его Питер, — многим из них было что терять.

Тут Влад вспомнил о загадочной надписи на лбу дроу и спросил о ней Питера.

Тот выслушал и помрачнел.

— Увиденные тобой слова — древнейшее заклинание, которое использовал Танатос, чтобы создать Приближенных. Никто не знает языка, на котором оно написано. Каждый из Семерых заклеймён этими словами навеки. Им никогда не избавиться от этого клейма и не обрести покоя! — голос Рэйвенвуда звенел металлом. — То, что тебе довелось увидеть это — плохой знак. Он означает…

— Что? — в один голос спросили Лиам и Влад.

— Либо Танатос вновь созывает свою гвардию, либо…

Питер замолчал на полуслове и уставился на Влада.

— Ну говори, что?

— Либо ты не так прост, как кажешься.

Глава двенадцатая Кабачок «Пьяный Эльф»

До самой лавки все трое молчали, и на то у каждого были свои причины. Внутри их окликнули. Это были Стэфан со своей сестрой Дженнифер.

Стэф, увидев Лиама, напрягся, но не стал показывать своей неприязни при сестре.

— Тоже за снаряжением? — спросил Питер у Джен.

— Надо кое-что прикупить.

— Для брата?

— Ну и для себя тоже, — Дженнифер улыбнулась Владу и Лиаму. — Ты уже все купил?

— Давно, — кивнул Питер.

Лавка внутри оказалась намного больше, чем снаружи. С площади она выглядела как павильон, в котором едва ли поместятся больше пяти человек, а изнутри это был торговый центр со множеством отделов, отсеков и залов.

— Пятое измерение, — ответил Питер на немой вопрос в глазах Влада, — слой реальности, который позволяет манипулировать пространством. Например, сжимать или расширять настолько, насколько это необходимо.

— С чего начнем? — спросил Влад.

— В первую очередь вам нужны турнирные доспехи, — сказала Джен и повела их вдоль павильонов, за которыми торговали, сортировали товар или просто скучали люди, гномы, эльфы (в их числе один дроу), гоблины, вампиры и даже вервольф.

— Откуда эти горы вещей? — полюбопытствовал Влад. — Это все делают в Академии?

— Не все, — ответила Дженнифер, — многое делается здесь, в Башне Великого Мастера Зальферона.

— Это сколько же заводов надо иметь, сколько людей должно на них трудиться!

— Некоторые товары привозят извне.

— Это откуда? — теперь уже удивился Стэф.

— Ты думал Малефистериум — единственный на весь мир город магии? — хмыкнул Лиам.

— Хочешь сказать — таких много? — передразнивая интонацию О'Малли, спросил Стэф.

Лиам в ответ промолчал, за него ответил Питер.

— Малефистериум действительно не единственный сам по себе. На земле и вокруг нее существует много подобных анклавов. И мы торгуем с ними.

— А где они?

— Так же, как и Малефистериум: везде и нигде.

— Ты был где-нибудь еще?

— Пока нет.

— Почему — пока?

— На старших курсах возможна выездная практика, — сказал Питер.

— Всем?

— Ага! Сейчас! Всех пошлют! — усмехнулась Джен.

— А кого пошлют?

— Лучших из лучших.

— И только тех, у кого в нашей Академии нет практикующего руководителя по его специализации, — окончательно огорошил Питер.

— Интересно, а у меня есть такой? — сам себя спросил Влад.

— Ты еще и не знаешь, кто тебе нужен, — заметила Джен.

— И никто не знает, — поддержал ее Питер.

— А сколько всего таких… городов?

— Достаточно, — ушел от прямого ответа Питер. — Наш Малефистериум — самый независимый и интернациональный. Города магов есть во Франции, Шотландии, Болгарии. В Египте, Италии и Греции так вообще существуют школы для некромантов… правда, под присмотром нашего Консула.

— Это все, что ты знаешь?

— Есть еще куча мелких анклавов по всему миру, — закончил мысль куратор. — Но там совсем узкие специализации.

Они подошли к устройству, напоминающую каменную печь бабушки Федотьи. Только у этой было несколько дверок, из которых то и дело выезжали сундучки. Очередной ученик забирал сундучок и уходил.

— Что нужно делать? — спросил Стэфан сестру.

— Сначала приложи браслет к сканеру. Так. Теперь бросай в прорезь аргентум. Да, прямо вовнутрь.

— Сколько?

— Один серебряный, — подсказывала ему Дженнифер.

Когда Стэфан выполнил указание, внутри печки что-то затрещало, сверкнуло, словно внутри сидел сердитый Киллиан, и к Стэфану выехал его кованый сундучок в один локоть длиной и поллоктя шириной. На поверхности переливались руны.

— Круто! — обрадовался Стэф. — А что внутри?

— Все, что понадобится тебе на этих Самайнских играх. Здесь персональный комплект: четыре браслета, один пояс, один венец на голову, — пояснил Питер, — это единый набор, который не только будет защищать вас на турнире, но и скроет вашу магическую суть. Проще говоря, противник не сможет определить, какой вы маг и как надо вам противостоять.

— Круто! — обрадовался Влад.

— Круто, если бы только вас защищало, — охладил его Питер.

— И вы тоже не сможете никого распознать, — напомнила Дженнифер.

— Пока в вас не запустят огненным шаром, — хохотнул Питер.

Стэф с интересом разглядывал свой сундук, вытаскивая предмет за предметом. Влад заметил у него что-то необычное на руке. С виду это было украшение, но настолько замысловатое, что дать ему точное название он не мог. Перстень с гравировкой переходил в занимающий большую часть ладони артефакт: отливка неправильной формы с таинственными вензелями и знаками.

— Стэф, что это у тебя такое? — спросил Влад.

— Где? А, ты про это! — он вытянул руку, повертел ею, явно любуясь новой вещицей. — Подарок от Дженнифер.

На ладони красовался плоский белый камень, излучающий едва заметное молочно-золотистое сияние. Внутри кристалла переливалась и меняла форму яркая белая дымка.

— Класс!

— Это «Свет Азарона», — подсказала Дженнифер, — один из даров, доставшихся нам от основателей Академии.

— Тот самый? Древний?

— Нет, что ты! — казалось, Дженнифер даже немного испугалась такого предположения. — Это копия!

— Ну да, — поддержал ее Питер. — Кто же позволит юнцу прикоснуться к подлиннику! Он такого тут натворит!

— Не натворю, — буркнул Стэф.

— К сожалению, мы… то есть мой отец и я, можем создать лишь копию.

— По памяти?

— Нам достались чертежи… папе достались, — Дженнифер все никак не могла сказать правду и указать свое истинное место в семье.

— А где настоящий? — спросил Лиам.

— Никто не знает. Основатели надежно спрятали свои Дары.

— И много их было, даров? — спросил Влад. Подошла его очередь делать покупку, он приложил, браслет к сканеру, бросил монету в щель, и тут же получил свой походный сундучок.

— Четыре основателя — четыре дара, — ответил Питер. — Азарон оставил чертежи и прототипы своего артефакта. Зальферон… Зальферон…

— Говорят, он сотворил много чего, — пришла на помощь Дженнифер. — Первая печь Чистого Огня, Легион Зальферона и много всего еще.

— Благодаря чему наша жизнь такова, какая она есть сейчас — комфортная, продвинутая.

— Возможно, это и есть его дар, вернее, дары?

— Валькера спрятала свое творение — «Стелларис — Дыхание Звезд» — магический кристалл невероятной силы. И Ровена скрыла где-то клочки Изначальной Тьмы. Но… — куратор понизил голос, — ходят слухи, что частицы этой Первотьмы где-то в Академии.

— Питер, опять ты со своими байками! — укорила его Дженнифер. — Тут сотни раз все проверяли, ничего нет!

— Это не байки! — обиделся куратор Влада. — Мы с тобой вместе из Архива не вылезали…

— Ну и что, что не вылезали! Не нашли же ничего!

— Пока не нашли.

— И только потому ты до сих пор веришь в эти сказки? — Дженнифер изогнула бровь.

Питер замолчал надолго. Пока они закупали снадобья, ингредиенты и кристаллы, он не проронил ни слова. Наконец, все необходимые покупки были сделаны, и Дженнифер стала прощаться с ними.

— Рада была помочь, мальчики, — помахала им рукой.

— Ты не с нами?

— Много заказов в мастерской, — пожала она плечами. — Дальше справитесь без меня.

— Работает, как одержимая, — не без гордости за сестру сказал Стэф. — Хочет получить официальный заказ от Академии.

— А зачем это ей? — спросил Влад.

— Да ты что! — вытаращил глаза Стэф. — Это, посчитай, пожизненный патент от Академии! В ее возрасте еще никто такого не добивался!

Все стояли перед лавкой и не знали, чем заняться. Словно Дженнифер ушла и унесла с собой их души и мозги.

— Аргентум! — вспомнил Питер и достал из кармана новенькую бронзовую монету.

— Что нам с ним делать? — спросил Влад.

— А это вам с Лиамом решать, — хитро прищурился Питер.

— Его поровну не разделишь, — сообщил великую новость Стэф.

— Это верно, его на двоих не разделишь, — у Питера были свои виды на монету. — Но есть повод его потратить!

— На что?

— На добрые дела.

— Пожертвовать бедным и голодным?

— Или посидеть приятной компанией и отметить…

— Что отметить? — эта идея вызвала живой отклик.

— Ну, во-первых, ваш заработок, который нам удалось вырвать у этого скряги Гвинда, — не удержался от колкости Питер.

— А во-вторых?

— Удачную покупку снаряжения.

— Я бы перекусил, — Влад сглотнул слюну.

— Ваши деньги — вы и решайте, — Питер кинул идею и тут же отстранился, мол, дальше думайте сами, в меру своей испорченности или для поддержки дружеских отношений.

Теперь все смотрели на Лиама — деньги-то и его тоже. Тот не заставил себя упрашивать.

— Согласен.

Тут же все повеселели, каждый предлагал свое любимое место.

— Я знаю неплохой кабачок, зовется «Пьяный эльф», — Питер все заранее просчитал. — Одного бронзового аргентума, уверяю вас, хватит на всех.

— Пьяный эльф? — удивился Влад.

— Что тут смешного?

— Ну… — объяснил мальчик, сдерживая смех, — я на минуту представил пьяного магистра Лаэритара. Никто другой мне на ум не приходит.

У всех на лицах расползлись улыбки.

— Надеюсь, Лаэритар не умеет читать мысли, — со смехом сказал Стэф.

— У некромантов… другие методы знать все и про всех, — не очень обрадовал Питер, — ну что, выдвигаемся?

Насмешка ли над магистром Лаэритаром, выбор ли места для посиделок повлияли, но Лиам неожиданно отказался идти.

— Я не голоден, — тупо сказал он и развернулся, чтобы уйти.

Такой желанный обед на халяву проплывал мимо! Питер растерянно протянул руку к Владу, мол, давай, выручай коллектив.

— Да ладно тебе! Мы же с тобой почти боевые товарищи, — Влад шутливо ткнул парнишку кулаком, — отметим наше первое успешное задание!

— И в правду, О'Малли, — поддержал Питер, — твой куратор явно не горит желанием тебя чему-то учить. А у меня есть, что рассказать вам обоим о предстоящих играх, я в них третий раз участвовать буду.

— Если ты из-за меня, — потупив глаза, сказал Стэф, и Лиам сразу притормозил, — я не против… что бы ты пошел с нами. И даже так: если ты не пойдешь, я тоже не пойду.. нет, не так… если хочешь, я не пойду.

Лиам колебался не больше пары секунд.

— Идем, — кивнул он Стэфану.

Кабачок со смешным названием «Пьяный Эльф» находился слева по проулку, через три здания, от лавки артефактов «У Алвия». Они прошли лавку алхимии и лавку с непонятными свитками, на которых были изображены разные символы и фигуры.

Кабачок оказался узким, длинным и вместительным. От входа вдоль стен, как по левую, так и по правую стороны, располагались длинные, сбитые из досок столы. Лавки без спинок стояли у стен, посетители, если им хотелось отвалиться, опирались на эти каменные стены.

Питер нашел свободный стол.

— Гуляем здесь! — стукнул он по темным от времени доскам.

Последним занял свое место Лиам, он терпеливо дожидался, пока все рассядутся, и только после этого определил — куда сядет он. Получилось, что они сидели в ряд: Питер, Стэф, Влад и чуть поодаль Лиам.

По заведению туда-сюда сновали феи. Причем, малышки несли подносы в несколько раз тяжелее и больше их самих. Не успели друзья рассесться, как у их столика уже зависла феечка-официантка.

— Добро пожаловать в «Пьяного Эльфа», — пискнула она. В её руке появился маленький свиток, — что будете заказывать?

Перед ребятами возникли голографические меню.

— Мне «Мечту русалки» и «Кровь дракона», — даже не глядя в меню заказал Питер. Он хотел показать, что завсегдатай здесь.

— Что вы посоветуете первокурснику, который в первый раз пришел к вам? — спросил Влад феечку.

— Возьмите «Слезы феникса» и жаркое из муири, — посоветовала она, — незабываемый вкус и аромат! Пальчики оближете!

Влад последовал совету. Стэф попросил повторить и для него.

Феечка-официантка записала заказ, поблагодарила, построила глазки всем, и улетела.

Лиам ничего не стал заказывать. Он сходил в бар и принес оттуда стакан с малиновым сиропом.

— Могла бы и феечка принести, — напомнил ему Питер.

— Она по дороге обязательно расплескает, — придумал на ходу Лиам. На самом деле он не хотел, чтобы кто-то знал о его пристрастиях.

— А что такое муири? — запоздало спросил Влад Питера.

— Не что, а кто, — поправил Питер.

— Существо, похожее на енота, барсука и скунса в одном лице, — шепнул Стэф. — Имеет ядовитые когти и зубы. Также плюется выжигающей глаза кислотой.

— И это… и эту… гадость… ты посоветовал мне заказать?! — возмутился Влад.

— Да расслабься ты, — успокоил Стэф. — Во-первых, посоветовал не я, а официантка. Во-вторых, она права — пальчики оближешь, я заказал то же самое — это здесь фирменное блюдо! А все ядовитые железы, когти и зубы удаляются.

— Сам яд так же выводиться из туши, его собирают в баночки. Яд муири в несколько раз дороже поджаренного муири! — успокоил его Питер, — поверь, блюдо стоит того, чтобы его попробовать.

Влад пожалел о том, что спросил. Теперь точно аппетит будет портить постоянное напоминание — кого он ест! Похоже, тут вся пища или для любителей экзотики, или для извращенцев. Глядишь, подадут какое-нибудь рагу из некромантов или сок из мочи великана. Да, похоже еще долго он будет привыкать к местной кухне.

Пока готовили их заказ, Влад огляделся.

В глубине кабачка была стойка бармена-эльфа, широкий проход на кухню и что-то типа сцены для пары музыкантов — больше бы их здесь не уместилось. От входа до бара по три больших стола. Большинство мест занято, но сидела в кабачке только молодежь типа Влада и Питера.

— Этот кабачок для учеников?

— Нет, и взрослые сюда ходят.

— Но я не вижу…

— А вон ту лестницу ты видишь? — Питер показал пальцем.

— Теперь вижу!

— Для взрослых — второй этаж.

— Там что, другие блюда?

— Нет, там другие напитки, шестнадцать плюс, — рассмеялся ему в лицо Питер. — Там отдельные кабинеты со шторами, украшенными переливающимися символами, защищенные от чужого глаза.

Прилетела феечка с подносом. По мановению её маленькой ручки перед Владом и Питером опустился их заказ. «Мечта русалки» оказалась каким-то экзотическим салатом серо-зелёного цвета, а «Кровь дракона» — дымящимся напитком вишневого оттенка.

Бокал Влада содержал прозрачный напиток, а на тарелке дымился стейк.

— Всем приятно подавиться, — пожелал Питер, после чего у Влада возникло сильное желание запустить в него стейком, но… откусив первый, микроскопический кусочек, он напрочь отказался от этой идеи и тут же забыл — кого он с такой страстью ест. Стейк оказался изумительно вкусным и сочным. Питер уплетал салат, время от времени запивая его «Кровью дракона».

— Что это за свитки были в той лавке? — спросил Влад с полным ртом, отчего вопрос прозвучал так: «што то жашвитки.»

— Для ленивых, — с презрением отрезал Питер.

— А точнее?

— Для тех, кто не хочет создавать магию сам, а использует заранее запечатанные в таких свитках заклинания.

— Типа шпаргалки?

— Да.

— Не знал, что так можно, — удивился Влад, — а как это «запечатывают» заклинание?

— Дженнифер в этом лучше разбирается, — попытался было уйти от ответа Питер.

— Опять? — укорил его Влад.

— Насколько я знаю, — тут же пошел на уступки куратор, — это ритуальная магия. В процессе запечатывания участвуют минимум два мага: один творит заклинание, а второй запечатывает свиток и закрепляет плетение.

— А как они используются? Как активируются эти свитки? — спросил Стэф.

— Зависит от создателя. У каждого свой ключ к запуску магии из свитка. Слово, жест, дыхание, кровь, слюна, танцы с бубном… Все что угодно, — голос Питера прыгал от презрения. — У каждого свитка своя инструкция по применению.

Влад намеревался еще задавать вопросы, но Питер взмолился.

— Давайте сначала что-нибудь съедим. Я, когда голодный, бываю раздражительным.

— Сытый ты не лучше, — пробормотал себе под нос Влад, — или ты хронически голодный.

Лиам дернул краем рта, Стэф прыснул, а Питер сделал вид, что не слышал этой самоубийственной реплики.

— К слову о свитках, — ни с того, ни с сего вернулся куратор к вопросу Влада. — Приобретая его, ты покупаешь кота в мешке. Например, в свитке с огненным шаром может быть заклинание, превращающее тебя в курицу или в кого похуже.

— В ощипанную курицу? — усмехнулся Влад.

— Во-вторых, — Питер пропустил реплику Влада мимо ушей, — сила запечатанного заклинания фиксированная. Ты не можешь менять ни мощь заклинания, ни область его применения,.

Влад недовольно поморщился.

— Это не все равно, что купить стакан или ведро дополнительного тумо. Ни один уважающий себя маг не лишит себя удовольствия создания собственной магии. Не для этого ли поступают в Академию?

— Вопрос риторический.

— А если какая-то магия тебе недоступна? Например, некромантия? — спросил Влад.

— Прости за грубость, но на кой черт она тебе? — поднял брови куратор. — Мало вам было Вирса с его компанией? Или ты решил их магией побаловаться?

— Ничего я не решил! — возмутился Влад. — просто задал вопрос! Кто знает, что нам понадобится на Самайнских играх?

— Ишкрэннэ тэбе не ховэтаю! — с трудом выговорил куратор, уплетая за обе щеки. — Целее будешь.

Несколько минут друзья сидели молча, занятые обедом. Блюда действительно были великолепны, каждый не просто съел все, но и вылизал тарелку до блеска.

— Повторим? — предложил Стэф.

— С удовольствием.

Только Лиам продолжал молча сидеть в сторонке и потягивать свой напиток. Он не участвовал в разговоре и, казалось, вообще не слушал их болтовни.

— Ты хотел рассказать о Самайнских играх, — Влад насытился и отвалился от стола. — Какие там правила? Какие могут быть задания?

Питер дожевал салат и, отпив из стакана, начал рассказывать.

Глава тринадцатая Правила игры

— Самих правил немного и запомнить их не сложно. Первое — нельзя использовать усиливающие мага зелья или артефакты, кроме тех, которые дозволены и есть в вашем сундучке.

— Например?

— Например, «Свет Азарона» Стэфа, — кивнул Питер на артефакт мальчика, — тебе он необходим для соревнований?

— Да, мне разрешено им пользоваться, — ответил Стэф.

— Вот именно! А притащи ты, к примеру, «рассвет погибели», и тебя дисквалифицируют.

— А что за «Рассвет погибели»? — спросил Влад у Стэфана, но ответил Питер.

— Оружие массового поражения некромантов. С помощью особого ритуала собиралась энергия душ двенадцати живых существ, запертых в специальных клетках. Энергия концентировалась в одном живом существе, а затем происходил взрыв некротической энергии. Итог — десятки, если не сотни жертв в одно мгновение.

— И некроманты его использовали? — ужаснулся Влад.

— Да! — поднял брови Питер.

Влад промолчал.

— К счастью, настоящий «рассвет погибели» использовался лишь однажды, — вернулся на позитивную ноту Питер, — а сам ритуал утерян. Но суть вы поняли. Список того, что использовать разрешается, есть в описании задания. Запрещается срывать с противника защитную броню. Если она повреждена, соперник или владелец брони должны известить об этом магистров. И последнее правило — нельзя наносить никаких ударов, если ваш противник повержен и признал поражение. Иначе поражение будет засчитано уже вам.

Питер перевел дух и отпил немного из кубка.

— Я правильно понял? — Влад загибал пальцы. — Нельзя приносить с собой на игры ничего запретного, нельзя срывать броню и не бить лежачего?

— Ну, если коротко, то так.

— А задания?

— Их до начала игр держат в секрете.

— Ну, у тебя на первом курсе какое было?

— У меня было… — Питер задумался, вспоминая, — короче, я должен был поймать виверну и добыть её пламя.

— Виверну?! — вытаращил глаза Стэф. — И добыть пламя?

Молчаливый Лиам тоже с интересом взглянул на Питера.

— Виверны падки на подгнившее мясо, — авторитетно рассказывал Питер, — именно подгнившее, а не сгнившее. Если перестараться, то все напрасно.

— А где ты достал такое мясо? Не собой же притащил? — спросил Влад.

— Нет, — Питер засмеялся, — поймал детеныша хакорианской твари и подверг заклятию гниения.

— Фу! — поморщился Стэф, а Владу стало жалко несчастного детеныша.

— Тебе повезло, что ты взрослому хакору в зубы не попал, — сказал Лиам. Питер от неожиданности даже подскочил.

— А ты откуда про хакора знаешь?

— Знаком случайно, — отвернулся Лиам.

— Нет, серьезно! Откуда ты знаешь, что я нарвался еще и на взрослого хакора?

— От верблюда! — отмахнулся О'Малли.

— Ты и правда нарвался на взрослого хакора? И остался жив? — Владу это уже было интересно.

— Да, — вынужденно признался Питер.

— И как выкрутился?

— Просто.

— Ну как?

— Дал деру! — подсказал Стэф. — А Дженнифер его спасла.

— Ты… ты!.. — сжал кулаки Питер.

— Я слушаю, — спокойно ответил тот.

— Твое «слушаю» очень вдохновляет, — выдохнув, сказал куратор и добавил с повинной головой, — но ты прав. Мне действительно тогда повезло. Взрослые хакоры смертельно опасны. Тело и хвост как у рыси, только сама тварь размером с медведя, но быстрая, как фея. Треугольная острая морда и частокол зубов. Все что нужно, чтобы умереть в мучениях.

— Что дальше-то было? — спросил любопытный Стэф.

— Джен отвлекла хакора, подбросив ему по ветру запаха самки, а я в это время похитил детеныша.

— Как ты справился с виверной?

— Пока до неё дошел, я попал в три ловушки, а потом пришлось убегать от одной очень злобной пары троллей. Заманить ее, если есть мясо, легко, а в клетке она уже почти не опасна. Гораздо сложнее поймать её пламя. У виверн оно не такое горячее, как у драконов. Но их огонь липкий, пристанет — не стряхнешь и водой не зальешь. Как смола!

— А ты встречал драконов? — понизив голос, спросил Влад.

— Если бы встретил, с вами бы сейчас тут не сидел, — ухмыльнулся Питер, — драконов уже тысячелетие никто не видел. Они исчезли еще до Черной Жатвы и остались лишь в историях.

— Как ты собрал огонь виверны?

— В моем сундучке был специальный сосуд с защитными знаками и нужное заклинание, — сказал Питер, — правда, мне потом неделю восстанавливали обожжённые руки, но… оно того стоило.

— А нам тоже попадется эта виверна или хакоры?

— Об этом вы узнаете в самый последний момент перед стартом.

— Как бы угадать.

— А чего ты боишься?

— Как и все — боюсь провалить первый этап.

— Не провалишь, — успокоил Питер. — Восьми часов хватит и самому ленивому.

— На прохождение каждого этапа дается восемь часов? — опешил Влад. — Так много?

— Это тебе сейчас кажется, что много. Потом просить будешь — добавьте с полчасика! — поднял палец Питер. — Пока ты освоишься на месте, пока сообразишь, как добираться до цели, пока доберёшься до неё, пока преодолеешь все ловушки, засады хищников и соперников… минимум половина отпущенного времени уйдет только на это. А еще само задание!

— Неужели места для испытаний такие огромные и труднопроходимые? — нахмурился Влад.

— Так и есть, — кивнул Питер, — вспомни лес, где мы великана встретили!

— Что? И тот лес может попасться?

— И лес, и пещера, — обнадежил Питер. — Поверь мне, даже если тебе попадется и другой лес, он будет ненамного лучше владений великана.

— Можно же этих чудищ как-то усмирить!

— Полигоны для игр — отдельные земли, не входящие в юрисдикцию Малефистериума. За ними ведется наблюдение, но в их жизнь не вмешиваются.

— Даже во время игр?

— Тем более во время игр. На вашем первом этапе от вас требуется проявить навыки разведчика, найти логово какого-нибудь чудовища и оставить метку так, чтобы тебя не заметили и не сожрали. Ты должен будешь что-то взять у него или сразиться за что-то.

— Милое испытание.

— А еще бывают подлянки, — веселил Питер.

— Какие?

— Одного и того же зверя могут дать двоим.

— Зачем? Зверей не хватает?

— О, этого добра здесь полно! — обрадовал Питер. — Просто у кого-то из магистров мания — проверить, кто из вас быстрее, смелее или наглее.

— И что? Мне, скажем, с Лиамом придется драться? — Стэфу явно не понравился такой расклад.

— Почему именно с Лиамом? С кем-нибудь другим.

— Утешил!

— Оптимистично… — пробормотал Влад, — и как со всем этим справляться?

— Использовать голову и все, что возьмёшь с собой, — ответил чуть покрасневший Питер. — Но второй этап, поверь мне, намного сложнее. Там каждому предстоит сразиться на турнире, а соперники — отнюдь не феечки!

— Опять драки? — развел руками мальчик. — Мне их без соревнований мало, да?

— На третьем этапе, — не слушая его возмущений, продолжал Питер, — мне попалось задание разгадать шифр, который открывает портал в Академию. Без этого в Малефистериум ты попросту не вернешься.

— Блеск! — поддельно обрадовался Влад. — Чем еще порадуешь?

Ему даже есть расхотелось. Питер тем временем невозмутимо продолжал. То ли салат был очень вкусным, то ли в «Кровь Дракона» что-то подмешали.

— Еще несколько моментов, которые нужно знать и постоянно отслеживать: главный твой ресурс — время. Чем с большим запасом времени ты придешь к финишу, тем лучше.

— Можно пользоваться подсказками? Скажем, получать информацию из браслета?

— Можно-то, можно. Но… все построено так, что подсказки не дадут тебе прямого ответа. Но дадут информацию, которая поможет ответ найти. Так же возможна подсказка профильного Магистра. Но у него стоимость каждой подсказки — час.

— А что насчет правил проведения боев? — спросил Стэф. От нечего делать он пускал из «Света Азарона» некое подобие северного сияния.

Влад из любопытства проводил сквозь лучи рукой. Разноцветные нити обрывались и вновь соединялись.

— Бой на турнире продолжается, пока противник не будет побежден или не сдастся сам.

— Стоп! А как же время? — спросил Влад, отвлекаясь от разноцветного сияния.

— Просрочить время, не значит выбыть из игры, — пояснил Питер. — Чем больше у тебя осталось в запасе времени, тем лучше. Как правило, весь этап можно пройти и за два часа, и за четыре. Но бывает, когда кто-то возвращается и через день-другой.

— Этот уже точно не победил! — догадался Стэф.

— Отсечка времени дается по истечении восьми часов, и среди завершивших этап подводят итоги.

— А смертельные случаи или травмы? — осторожно спросил Влад.

— Травмы — да, сплошь и рядом. А вот смерти — только если кто-то сглупит. На самом деле турнир — один из самых безопасных видов испытаний. На каждом участнике есть специальная броня, уменьшающая воздействие вражеской магии, делающая её не смертельной.