Бесплатный фрагмент - Шишки жизни, как убрать

Глава 1 — Вступление

Последний человек покинул аудиторию. И стало тихо. Наконец этот кошмар закончился. Директор была сегодня очень возбуждена и, как всегда, требовала выполнения нереальных задач, отчитывала учителей за несуществующие просчеты. Андрей уходить не собирался, то ли просто не хотел, то ли у него не было сил сделать хотя бы один шаг по направлению к дому. Что тому служило причиной? Он не мог дать себе в этом отчет. Правда, одна мысль все-таки заставила его собрать документы в портфель и встать из-за стола. Его ждала дочь. Уже, наверное, минут двадцать назад закончились занятия, и она, безусловно, была еще там. А как же иначе? Нужно было спешить. И он попытался идти быстро, по возможности не встречаясь взглядом с суетящимися учителями, охранником, который, как обычно, что-то во весь голос обсуждал с завхозом. Меньше всего, конечно, хотелось попасть на глаза Валентине Петровне, директору школы, которая в такие моменты была сама не своя, ставила много задач, большая часть которых на следующий день теряла свою актуальность, но настроение она портила неизменно.

Вот наконец входная дверь за спиной, и обошлось без встреч, чему Андрей был, несомненно, рад. Конечно, директор найдет момент ему позвонить, но говорить с ней по телефону лучше, нежели смотреть в ее заплывшие жиром глаза, на нервно размазанную по губам помаду, неглаженый жакет, слушать ее хрипловатый голос, испорченный курением, сам факт которого она старательно скрывала от всех… Но…

В общем, об этом думать не хотелось. Вообще ни о чем не хотелось думать. Поэтому холод, который обдал его всего сразу после того, как он вышел из школы, был спасением. Андрей закутался в пальто и остановился на минуту. Посмотрев на тускло светивший фонарь, вдохнул свежий ноябрьский воздух и зашагал к машине.

Он знал, что опаздывает, что занятия у дочери уже закончились. Он представил, как она сидит на диване в тусклом фойе Дома культуры, где проводились уроки по вокалу. Эта картина постоянно стояла перед глазами у Андрея, так как опаздывал он в последнее время очень часто.

«Бедняжка, она уже привыкла к этому», — подумал он, вспомнив про то, как буквально неделю назад так же задерживался. К сожалению, это происходило в последнее время очень часто, работа забирала слишком много времени и, что самое противное, отбирала много сил, которые можно было потратить на общение с дочерью. Как педагог и как отец Андрей четко осознавал это, но изменить ничего не мог. На этот раз он смиренно повернул ключ зажигания и под тихий рев мотора повернул с парковки и покатил по темной улице. Ехать нужно было примерно полчаса.

Дочка сидела на том же самом месте, где и обычно его дожидалась много-много раз. В фойе полутемно, все девочки разошлись. Впрочем, она не скучала: с мечтательной улыбкой всматривалась в большие окна, выходящие на дорогу. Андрей всегда различал ее силуэт в тусклом помещении зала, ее шапку с помпоном, розовую курточку с блестками. Сидит спокойно и послушно, покладистая. Андрей набрал ее номер телефона:

— Лена, я приехал, выходи. Извини, что задержался, опять работа. В общем, выходи, я приехал, — сказал Андрей сдавленным от расстройства голосом.

Даже его самого собственный тон ужасно раздражал. Андрей нахмурился, на секунду прикрыл глаза. «Один… два… три… четыре… пять…», — начал считать он. И, словно сквозь пелену, донеслось из трубки:

— Хорошо, папа, выхожу…

Андрей чувствовал не только стыд, но и тревогу. Важно не показывать свои эмоции, важно, чтобы она не подумала о нем ничего плохого. Она, конечно, его любит и радостно спешит домой, но как педагог он понимал, что эта любовь затмится разочарованием и злостью. Это не должно так долго продолжаться, но сейчас изменить ситуацию Андрей был не в силах. Он опаздывает очень часто, и не только ситуация с дочерью его волнует, но и то, что ожидает дома: как в очередной раз отреагирует жена, что скажет теща, будет ли опять скандал или все обойдется обычными нотациями.

Андрей был погружен в эти тревожные мысли даже тогда, когда дочка села в машину на заднее кресло и обняла его. Теплые маленькие ручки, обхватившие его, — это единственная радость за сегодняшний день. Ну как тут не улыбнуться? Как не вспомнить, что он отец такой замечательной умницы-дочки, что завтра новый день. И вообще впереди дорога, и надо ехать домой.

— Как прошел твой день? — спросил он, стараясь разглядеть в зеркале лицо девочки, хотя было темно.

— В школе получила пятерку по прописям. А вот на пении не вышло сегодня…

— Тот куплет про бабочек? — вспомнил Андрей, как прошлым вечером дочь с женой разучивали его очень громко и мешали ему заполнять электронные формы.

— Да, не смогла дотянуть… Света перепела меня…

«Утешить ее?» — промелькнула мысль. Да, он мог сказать, что все в порядке, что она молодец.

Они встали на светофоре. Последний перекресток перед поворотом к окраине города, больше развилок не будет. Тридцать секунд стоять… Как медленно тянется время. Андрей посмотрел вправо, мимо по тротуару проходила девушка в дутой куртке, с наушниками на голове. Стройная, подтянутая, быстрая такая. Улыбалась, а глаза даже в темноте, казалось, светились радостью. Лицо девушки показалось очень знакомым… Где и когда он мог ее видеть?.. Где?

— Пап…

Из задумчивого состояния его вывел голос дочери и раздражающий сигнал, исходящий из машины, стоящей сзади. Нужно ехать дальше и быстрее. Он надавил на газ, но все-таки прямо не поехал, а свернул направо.

— А хочешь пиццы? Или мороженого?

— Я? Конечно, хочу? А что маме скажем? Оно же холодное?

«Глупенькая, лучше бы подумала, как именно и кого первым из нас будет ругать мама, когда вернемся домой», — горестно подумал Андрей. Но одна мысль не могла не согревать его: где-то около часа они смогут побыть вместе с Леной, хоть ненадолго, но вместе. И пусть сегодня вторник и вся неделя впереди, они все равно хорошо проведут время.

На сиденье завибрировал телефон, и в мгновение ока высветилась фотография директора на экране. Мм… этого следовало ожидать. Нужно бы, конечно, ответить, но делать это не хотелось, да и вот они уже рядом с кафе. Нужно выходить из машины. Телефон перестал звонить, экран погас.

«Все уже надоело…», — подумал Андрей. А после открыл дверь, помог дочери выйти из машины, и они вошли в просторный зал кафе, выбрали столик у окна.

Звучала приятная музыка. Людей в зале почти не было. Официантка практически сразу направилась к их столику. Подойдя, улыбнулась. Им не нужно было долго думать, прежде чем выбрать что-то из меню. Дочь сразу же выпалила:

— Нам, пожалуйста, пиццу с курицей и порцию мороженого с шоколадом.

«Деловая… вся в меня», — размышлял Андрей, расплачиваясь с официанткой. Дочка улыбалась. И она в самом деле была счастлива сегодня. А вот он не особо. Вообще состояние радости и счастья ему в последние дни было практически не знакомо.

Пицца была теплой, обжигающие кусочки напоминали о каком-то прекрасном, неведомом, будто из детства приятном событии. Андрей был голоден, ведь на работе в пучине бесконечных школьных забот он иногда забывал поесть. И сегодня, наслаждаясь вкусной пиццей, он был рад, что оказался в кафе. Дочка сидела рядом, жадно поедала угощение. Промелькнула мысль: «Прекрасная картина: отец с дочерью едят вместе пиццу в кафе». С каждым съеденным кусочком голод отступал, и Андрею становилось хорошо. Он уже смог взглянуть на проблемы со стороны, их предстоит решать потом. А сейчас он чувствовал себя довольным и умиротворенным.

Завибрировал телефон: черт побери, опять она. На экране вновь засветилось лицо директора. «Придется ответить, ничего не поделаешь», — подумал Андрей, отвечая на звонок. Девочка отложила недоеденную пиццу. Она знала это не предвещающее ничего хорошего выражение лица отца во время телефонного разговора с начальником. Директор опять звонила, дабы обозначить проблему, поговорить о планах и между делом нагрузить своего завуча какой-нибудь раздражающей информацией, устаревающей уже на следующий день. Но больше всего возмущало то, как директор, найдя свободные уши, делилась своими впечатлениями после педсовета. «Я работу тащу не только к себе домой, но и в кафе, где сейчас с дочерью наслаждаюсь пиццей. Зачем? Почему я не могу отказать в разговоре и, сославшись на семейные обстоятельства, попрощаться с ней? Почему я, как раб, должен выслушивать ее бред и тратить на это свое личное время?» — эти вопросы не давали покоя Андрею.

Через 15 минут диалог прекратился, пицца уже остыла. Дочка равнодушно «сидела» в телефоне и играла. Андрей пребывал в недоумении и, глядя на Лену и на пиццу, собирался с мыслями: «Что это было? А главное, зачем?» Отвратительное и без того настроение стало еще хуже. Как стрела, его пронзила мысль, что они засиделись. Было уже поздно, надо собираться домой. А там ждет, очевидно, скандал, и Андрей, хоть и не хотел такого развития событий, но был к этому морально готов. Ведь ему не привыкать.

В кафе, как назло, не было ни одного официанта, хотя пришла пора собираться и оплачивать недоеденный и остывший ужин. Барная стойка, за которой маячила голова то ли бармена, то ли официанта, находилась далеко, а крикнуть и подозвать его к столику не было ни сил, ни желания.

— Я сейчас оплачу пиццу, и поедем домой, солнышко, — сказал Андрей, вставая из-за стола

— Угу, — промычала Лена и зевнула.

Быстрым шагом он добрался до кассы, где стояла женщина и что-то читала.

— Можно оплатить ужин? Мы сидели вот там, за столом, где девочка.

— Хорошо, одну минуту, — сказала официантка, нажимая кнопку на своем планшете. — У вас по карте?

— Андрюха, здоров! — из-за спины раздался громкий и звонкий довольный голос. Андрей обернулся и увидел Юрия Владимировича, или Юру. Это был друг, а точнее, собутыльник Андрея, обеспечивающий ему поддержку в самые тяжелые моменты жизни. Вот так встреча! Андрей явно не ожидал увидеть приятеля в столь приличном заведении.

— Привет, привет, — Андрей улыбнулся, стараясь изобразить хотя бы мало-мальскую бодрость на лице. Однако ему было известно: от Юры скрыть никогда ничего нельзя. — Какими судьбами здесь?

— Такой же вопрос, — улыбался парень, как и всегда, нервно перебирая в руках что-то. На этот раз это был небольшой блокнот с матовой обложкой. — Да вот заскочил пиццы прикупить, собираюсь на ночную смену, а это кафе ближайшее. Ммм… Кстати, почему ты с дочерью здесь в будний день так поздно? Отдыхаете?

Юра мельком взглянул на девочку, сидящую за столом, и пристально оглядел Андрея. Он, как и всегда, невероятно быстро сопоставил все факты и тут же выдал:

— Доконали? — глаза Юрки засветились от удовольствия, смешанного с еле уловимой горечью. — Что на этот раз?

— Да, как всегда, все, Юр… На работе завал после осенних каникул, дел невпроворот, как всегда, жена со своими жалобами… Да ладно, чего это я буду… Не хочу плакаться.

— Ну уж… — Юра пропустил крепкое словцо, — брось. Я-то тебя знаю уже сколько лет. Можешь говорить обо всем, что на душе. К тому же в последнее время так редко видимся. Хотя я вижу… не до разговоров сейчас, Леночка почти уснула там.

Оба обернулись к столику. И, правда, девочка сидела, обняв рюкзак руками, и чмокала губами, сонно моргая глазами.

— Да, — протянул Андрей, — пора уже, начало десятого на часах.

— Что ж, удачи вам, ребятушки, — сказал Юра, но внезапно осекся и достал синего цвета визитку. — На, держи.

— Эмм?

— Редко в нашем городе бывают такие люди. И мне повезло, я достал пару мест на групповой сеанс. Они будут проходить до конца месяца, — друг подмигнул и снова улыбнулся. На этот раз очень ободряюще.

Андрей держал в руках визитку. Плотная бумага синего цвета, разные контакты, и крупными буквами написано: «ЮЛИЯ ВИТАЛЬЕВНА ЗАГОРСКАЯ — психотерапевт, мотивационный психолог».

Раздалось нетерпеливое восклицание:

— Слышал о Загорской? Важная птица. В нашем городе только на месяц. Родилась она тут, училась, и вот, как говорится, посчастливилось нам ее повидать.

Юра мечтательно возвел глаза вверх, а после пристально посмотрел Андрею в глаза.

— Ну… я не думаю, что я из тех.

— Из каких? Не выдумывай и даже не смей возражать, — Юра улыбался. — Предрассудки это все. Терапия и при этом инновационная нужна не тем, у кого проблемы с психикой, а тем, которые хотят свою жизнь поменять, посмотреть на проблемы под другим углом.

— Уже сам, как психолог, заговорил, — Андрей тоже улыбнулся, но визитку не вернул, крепче сжал в руке и вместе с кредитной картой и чеком сунул в бумажник. — Добро, может, и загляну к ней.

Похлопав Юру по плечу, он встал со стула.

— Что же, давай, удачи там, на смене, и Сашке привет. Еще созвонимся.

— И ты не пропадай, а то я знаю: затянут тебя со всеми этими совещаниями, собраниями, встречами. Будто бы не школа, а бизнес-центр какой-то…

Вскоре Андрей и Лена вновь оказались в теплом салоне машины. Лена была молчалива и, судя по всему, очень хотела спать. Они ехали домой. На часах было без пятнадцати десять. Андрей заглушил мотор и остановил машину возле подъезда пятиэтажного многоквартирного дома. Уютный дворик, некогда зеленый, сейчас выглядел таким же серым и неприглядным, как и все вокруг в этом, пусть и находящемся в курортном предгорье, но все же маленьком и захолустном городке.

Апшеронск… Он выбрал этот город неслучайно сразу по окончании университета в Москве. Когда-то давно еще школьником он бывал в этом городке, отдыхал в уютном санатории с минеральными источниками летом. Воспоминания остались очень теплыми. И поэтому, как только стали активно развивать программы по развитию образования в малых населенных пунктах, ему как одному из энтузиастов в голову пришел именно он — Апшеронск. Потом все как-то само собой сладилось. Просмотрел вакансии, они, конечно же, были. Подписал все документы, несмотря на протесты матери, собрал вещи и отправился навстречу своей профессиональной мечте. Все так хорошо начиналось. И с Машей познакомился восемь лет назад. Теперь семья, дочь, уютная двухкомнатная квартира…

Но мысли преследовали не веселые, все чаще грустные, и даже зло брало. Потому что от работы Андрей перестал ожидать то, к чему когда-то стремился. Бюрократическая машина образования, заманив его идеалом спасения детей под лозунгом «Кто, если не я?», во многом разочаровала и постепенно начала ломать и изменять мировоззрение. Теперь он не так отчетливо, как раньше, понимал, зачем он тут и для чего тратит свое драгоценное время. Восемь лет были отданы образованию, а толку никакого. Раздражающие мысли за эти годы так и остались мыслями, не подкрепленными действиями, способными изменить его жизнь к лучшему. У Андрея, правда, оставался некогда выбранный им путь, который теперь не вызывал восторга. А сейчас дорога вела его к дому, к жене и к закономерному скандалу. «Хоть бы тещи не было», — крутилось в голове.

Все отчетливее в мыслях складывался алгоритм оправдания. Он, во-первых, задержался на работе, во-вторых, поздно забрал Лену с вокала. Правда, такие обоснования будут еще больше раздражать не столько супругу, сколько ее маму, ворчливую и несправедливо относящуюся к нему старую женщину, которая всякий раз ищет повод упрекнуть Андрея. В-третьих, они, вместо того чтобы поехать домой, заехали в кафе и съели пиццу, когда дома наверняка их ждал ужин. Андрей уже понимал, что неприятных разговоров не избежать. А что еще ожидать от его семьи?

Перед дверью Лена угрюмо засопела и утерла рукавом сопли. На дворе хоть и не зима, но ветрено, видимо, сквозняком их продуло в машине. «Ну вот опять, четвертый косяк, лишь бы девочка не заболела», — размышлял Андрей, поймав себя на мысли, что он думает сейчас больше о том, как отреагируют домашние, нежели о здоровье дочери.

Между тем дверь медленно отворилась. В квартире слышались разговоры. Донесшееся из кухни произнесенное сипловатым голосом слово «пришли» дало понять Андрею, что в его доме традиционно обитает еще одна женщина — мама его жены, проворная и обидчивая Елизавета Михайловна. Она часто критикует его, вмешивается в их семейные дела и несправедливо относится к Андрею. И все объяснимо. Теща из той категории женщин, которые еще при СССР вкусили все его экономические особенности и моральные ценности, заботливо перенеся их в семейный быт. Например, вот сейчас Андрей был уверен, что Елизавета Михайловна опять третировала свою дочь, поучая ее, что надо экономить и больше готовить домашней еды, кормить мужа и ребенка. Основным объектом так называемых «педагогических» споров жены и тещи становилась Лена. Это неизменно раздражало.

А еще любимой темой Елизаветы Михайловны был он сам. Разговоры в духе «…какой у тебя странный муж, доченька… Где ты его вообще нашла?» стали уже традицией.

«Никто не встречает. Плохой знак», — подумал Андрей, вешая пальто.

Домашние тапочки, словно скороходы, понесли его по стандартному маршруту — на кухню. За столом сидели две женщины. Одна молодая, хотя с виду не скажешь, что слишком молодая, но красивая и приятная женщина — его супруга Мария. А прямо напротив нее, глядя в упор на Андрея, сидела старая женщина — ее мать, «любимая» теща Елизавета Михайловна. Пронзающие взгляды, недовольные лица. В них читалось, скорее, осуждение, чем привычное равнодушие. По лицам стало ясно, что они обе были крайне недовольны ситуацией.

— Добрый вечер. Мы пришли! — уверенно сказал Андрей.

— Мы видим, — надменно пробурчала теща. — Почему так поздно? Темно на дворе, внучке надо кушать, делать уроки, отдыхать после занятий. Ты же учитель, сам должен понимать.

Супруга, как всегда, молчала. Можно было предположить, что она боится свою мать. Но, прожив с ней, Андрей четко понимал: она использует ее лишь для того, чтобы самой не высказать то, что она думает. А думают они сейчас, видимо, об одном и том же.

— На работе много дел, сегодня был педсовет. Я забрал Лену, и мы поехали в пиццерию. Хотел с дочкой отдохнуть, — оправдывался Андрей.

Он знал, что этот пассаж еще больше подольет масла в огонь. Походы в кафе и прочие виды досуга действовали на тещу, как красная тряпка на быка. Поэтому он и сказал это, чтобы вывести ее из себя. Андрею было уже все равно. Впрочем, вел он себя противоречиво. Он не готов был к скандалу, он его и не хотел, но ожидание будущей перепалки, которая была неизбежна, вселило в него силы, и, несмотря на усталость, он был готов напасть первым.

— Он опять накормил ребенка на улице, — обычным тоном возмущенно высказалась теща.

Эта фраза была уже стандартной в такой ситуации. «Накормил на улице…». Даже если в ресторан он отведет все семейство и там подадут шикарное блюдо, она все равно будет считать это улицей.

— Я вам приготовила борщ, есть гуляш, пюре, котлеты. Вот Лена салат настругала, а ты перебил аппетит у ребенка. Мы тебе постоянно говорим, что надо ей питаться дома, а не на улице. Зачем ты так поступаешь?

Скандал был неминуем. Иногда слова и та энергетика, которую они несут, переполняют чашу терпения, и даже самый добрый и относительно спокойный человек, который не любит ругаться и всегда старается идти на компромисс, может взорваться и ответить. Андрей чувствовал: сейчас или никогда он должен показать этим женщинам, кто здесь хозяин. И на компромисс идти было поздно, или он просто не хотел, или не знал другого более эффективного способа.

— Я поступаю так, как считаю нужным, — в горле предательски пересохло. Повисла пауза.

— А мы, по-твоему, не знаем ничего? — как-то неестественно громко взвизгнула теща.

— Андрей, опять ты… — на выдохе произнесла жена, закатывая глаза и опираясь правой рукой на столешницу.

«Опять играет сцену…», — пронеслось в голове Андрея. Краем глаза он увидел, что дочь плотнее прикрыла дверь в свою комнату. Началось.

Жена на одном дыхании выпалила, все так же прикрывая глаза и мелко вздрагивая:

— Ты все время пропадаешь на работе, не отвечаешь на мои сообщения, звонки, не прислушиваешься к нашим советам, ты как будто в своем мире витаешь. И вот мы просим тебя два раза в неделю забирать Леночку из студии, и ты даже это не в силах сделать… опять эти слова… Опять ты своевольно себя ведешь, непростительно, — она внезапно сорвалась на фальцет, но пока не зарыдала, а это ожидалось.

Андрея от такого града совершенно незаслуженных обвинений всего передернуло: «Должен, должен, должен… И вновь я… я… я…»

Теща пока не вмешивалась, посматривая то на него, то на дочь испытывающим взглядом и недовольно хмурясь. Тем временем Маша, продолжая все больше себя накручивать, говорила:

— У меня на работе и так каждый день завал, а на тебя совершенно ни в чем нельзя положиться. Уже больше нет сил, — на ее глаза навернулись слезы.

Маша требовательно взглянула на мать. Теща вся напряглась и изготовилась к решительному «броску».

— Мама… ну что же вы молчите! — заплакала наконец.

«Запрещенный прием», — печально подумал Андрей, но ничего поделать он не мог. Почти всегда все скандалы завершались именно так, особенно при участии «многоуважаемой» Елизаветы Михайловны. Жена причитала, обвиняла его, не давая и слова в оправдание вымолвить, потом обращалась к матери, начинала плакать, а после…

— Какой мужик мелкий сейчас пошел, — сурово тут же, как по команде, выдала свое коронное теща. — Не опора в семье, а только обуза. И опять Машенька плачет, опять у Леночки уроки не учены, а уже поздно, и скоро ночь на дворе. Но что же, я… не буду я вмешиваться, но ты, Андрей, думай, что делаешь!

Она досадливо всплеснула руками и с притворным желанием не вмешиваться попятилась, но очень медленно к выходу их кухни. Тем не менее Андрей знал, что она жаждет продолжения и скажи еще хоть кто-то из них хоть одно слово — скандал непременно затянется. Но в этот раз кроме чувства вины никаких травм ему нанесено не было. Андрею то ли от усталости, то ли от досады не хотелось ничего говорить, а Маша, внезапно судорожно всхлипнув, со всех ног выскользнула из кухни, даже чуть потеснив мать. Произошедшее остановило «фурию» и заставило действительно засобираться наконец домой. Но она не преминула, застегивая пальто, ужалить напоследок:

— Все семьи как семьи, живут душа в душу… Ах, а ваша… не ожидала я, что ваша — кто в лес, кто по дрова, каждый сам по себе.

Андрей так и застыл в недоумении, не зная, что ответить. Злость закипала в нем, и он ничего лучше не нашел, как сказать:

— Шли бы вы лучше отдохнуть, мама.

И, конечно же, эта фраза была ошибкой. Елизавета Михайловн, театрально вздохнула: «Ах!». И, громко хлопнув дверью, удалилась. Теперь еще несколько дней не будет с ним разговаривать, но приходить, конечно, будет.

В квартире стало тихо. Он стоял посреди коридора, вслушиваясь в эту тишину. Время как будто бы остановилось. Так прошло несколько минут, прежде чем к Андрею вновь вернулось самообладание и осознание, что необходимо как-то закончить этот день и наконец обрубить клубок проблем.

Не спеша проследовав в ванну, он разделся и встал на холодных пластик ванной, задвинул шторку и включил воду. Она была холодной, и Андрей то и дело вздрагивал, но менять температуру не было желания, расслабляться он не хотел. Напротив, холодный душ возвращал его к действительности. И когда он снова оделся, вышел из ванной, проследовал на свое обычное место, в кресло на балконе, выходящем из кухни, все произошедшее за день пронеслось в голове. Утомительное совещание, ужин с дочкой, разговор с другом, перепалка с женой и тещей, обидные слова, сказанные в ходе ссоры, его обычные усталость, гнев и бессилие.

На часах первая четверть двенадцатого. Так быстро пролетело время, а завтра новый день. И снова все по-прежнему, хорошо знакомому сценарию, все безвкусно и пресно, непонятно и, что характерно, не решаемо. Вроде бы внешне все неплохо: есть квартира с почти выплаченной ипотекой, жена, дочь здоровая и умная, в общих чертах стабильная работа. Однако в этом пазле были пробелы: отсутствие прогресса в карьере, надоедливое и бестолковое руководство, бесконечные ссоры дома, отсутствие времени на ребенка, проблемы у жены на работе и постоянная усталость. Внезапно Андрей поймал себя на мысли, что уже около десяти минут бессмысленно пересматривает список контактов в телефоне. Да… совершенно очевидно, что ему хотелось выговориться, поведать о всех своих волнениях и посвятить кого-то в свои мысли, быть может, сообща в беседе найти выход. Но с кем поговорить? Юрка — он, конечно, проницательный очень, но все-таки человек несемейный и вряд ли поймет его проблемы. Елена (Елена Павловна — один из завучей в школе), единственная из коллег, с кем у него сложились теплые, доверительные отношения, всегда советовала ему одно и то же: разводиться, забирать дочь и уезжать в Москву. Но он знал, что это не выход. Мама… нет, о том, чтобы звонить среди ночи матери и говорить с ней о том, что у него на душе, не могло быть и речи. Зинаида Федоровна, которая с самого начала была против его поездки в глубинку и только два раза за все годы его проживания здесь приезжала в гости (в остальное время он приезжал к ней в столицу сам), естественно, отреагировала бы эмоционально. И поэтому тревожить ее Андрей не хотел.

Нащупав кнопку блокировки, он погасил экран телефона и задумался снова: «А ведь действительно выговориться было нелишним». Внезапно его осенило. Вновь включив экран телефона, он забил в строке поиска имя, которое хорошо запомнил после разговора в кафе: «Загорская Юлия». Да, она известный психотерапевт, мотивационный психолог, практикующий гештальт-техники, пять лет стажа, автор научных статей и нашумевшей книги «По жизни с улыбкой» тиражом более чем в миллион экземпляров. Презентация книги прошла годом ранее, Книга разошлась.

Встав с кресла, Андрей, не включая свет, проследовал в прихожую, нащупал портфель, в нем бумажник и достал визитку с приглашением, а после торопливо вложил ее за чехол телефона, чтобы не потерять. И улыбнулся сам себе. Он напоминал себе школьника, который в темноте от всех скрывает какую-то тайну. На душе стало легче. Андрей заглянул в комнату к дочери, она уже спала. Маша, несмотря на произошедшую размолвку, все-таки, как всегда, позаботилась о дочери. Целуя Лену в лоб на ночь, Андрей подумал о жене: «Хорошая она у меня все-таки, просто я запутался и не знаю, что делать, не знаю, как исправить ситуацию».

В супружеской спальне было тихо и темно. Маша уже спала, и это его радовало. Быть может, он поступил неправильно, не поговорив с ней, но сейчас не хотелось видеть ее слезы и слушать ее упреки снова. Андрей тихонько лег рядом и практически мгновенно провалился в сон.

Глава 2 — Конфликты на конфликте

Прошла неделя после той перепалки. С женой Андрей помирился, с тещей отношения все равно оставляли желать лучшего, и осадок от сказанных в тот вечер слов все же остался. Всем казалось, что тот вечер был каким-то странным, непонятным пока никому и переломным. Что-то постепенно умирало, уходило, как туман с первыми лучами солнца. Любовь, нежность, привязанность в Лене, к Маше, жене, матери его ребенка, постепенно отодвигались на второй план. Ежедневная рутина на работе, рутина в отношениях для мужчины становились той ношей, которая, словно груз, висела и не давала, как стало казаться Андрею, подняться, воспрянуть духом. Время от времени приходили мысли, что, возможно, именно семья являлась тем фактором, который не только убивал в Андрее стремление что-то поменять в жизни, но и разжигал в нем уныние.

Он, конечно, держал эти мысли в себе, старался им не поддаваться, не хотел верить, что все это может быть правдой. Но мысли, как тектоническая магма, пробивались и когда-нибудь должны была выйти с оглушительной силой и ревом наружу. Но сейчас ему было проще уходить от размышлений и погружаться в бесконечную рутину работы и семейных дел.

«Любимая» теща, бескомпромиссная старая женщина, как после скандального вечера, так и в это утро четверга как ни в чем не бывало пришла помогать дочери по хозяйству. Увидев, что борщ остался на плите никем не съеденный, она разразилась бурей эмоций, высказала свое недовольство дочери по телефону, а так как на вечер ужин был уже готов, принялась подметать и мыть полы в квартире дочери. Елизавета Михайловна воспринимала готовку и уборку в квартире зятя и дочери как свою непосредственную обязанность, не понимая, что тем самым мешает нормальной семейной жизни не только своей дочери, но и ее молодого мужа.

Все было, как всегда. Скандал стал обыкновенным фоновым звуком, который никак не влиял на происходящее. Теща приходила к ним в квартиру, готовила ужин, помогала с уборкой, давала наставления по поводу воспитания внучки и сидела с ней. А потом отводила Лену на вокал или в художественную школу и снова возвращалась сидеть на кухне до прихода любимого зятя. Могло даже показалось, что в доме завелась вторая жена — этакая заботливая альтруистка. Ан нет. Каждый вечер на кухне сидел не добрый ангел, а старая, нервная фурия, которая все больше и больше раздражала Андрея. Но справиться с ее негативным влиянием он никак не мог.

Всю неделю Андрей приходил с работы, выслушивал разговоры тещи и не мог остаться наедине с супругой. После ухода Елизаветы Михайловны оставались считанные минуты, чтобы лишь несколькими фразами обмолвиться с женой о предстоящих планах, принять душ и погрузиться в крепкий сон. Андрей даже начал думать, что и не может быть как-то иначе. Рутина семейной жизни довела мужчину до автоматического поведения. Иногда накатывали эмоции, и жене порой даже казалось, что он ее обнимает, но обнимает, скорее, во сне, неосознанно. Она тоже ничего уже не ждала и, похоже, руководствовалась чувством долга — ведь у них есть ребенок, обязанности. Отношения стали некой квинтэссенцией взаимных обязательств.

Да и работа — это такая же странная, но еще более нелепая рутина, которая раздражала даже больше, чем старуха-теща. Завуч школы — «собачья работа». Андрей постоянно заставлял делать других учителей ту работу, которая, по его собственному мнению, не совсем годилась для учителя. Ежедневно заполнялась масса бумаг: отчеты, учебные программы, документы для подготовки к конкурсам, олимпиадам, аттестациям. Бумажная волокита, работа с учеными таблицами, графиками, проверка и перепроверка отчетов учителей, звонки, письма, административные дежурства, поездки на совещания и все такое прочее уже давно перестали быть деятельностью, которая приносила удовлетворение. Стало очевидно, что такая работа разочаровала молодого завуча и постепенно убивала в нем запал былого идеализма. Куда девалось его стремление изменить школьную систему, настроить ее на нормальный человеческий лад?

Больше всего Андрея поражало равнодушие коллег к его нововведениям. Недавно им было предложено перевести большую часть учительской документации в электронный документооборот. Но для этого надо было буквально заставить всех педагогов работать в электронной системе. Молодые учителя без проблем восприняли инновацию. Но пожилые коллеги отнеслись к происходящему скептически. Масло в огонь подливала и директор, которая не только не стремилась помочь Андрею, но порой даже мешала, вела двойную игру, тем самым подрывая авторитет завуча в школьном коллективе.

Недавно на работе произошел досадный случай, который не только вызвал бурю негодования у Андрея, но и вообще, как тогда показалось, обнажил всю безнадежность системы воспитания в школе.

Все случилось, как всегда, неожиданно. Дочка Андрея Лена, творческая натура, еще в первом классе стала более чем ответственно относиться к учебе. С одной стороны, на это повлияло то, что ее отец работает завучем в школе, а с другой стороны, девочка со всей серьезностью понимала важность обучения, которое ей это нравилось. Одно только мешало ей учиться в школе: у девочки имели место определенные проблемы с учительницей по поводу внешнего вида. Лена всегда одевалась, как творческая натура. Еще в шестилетнем возрасте она научилась делать себе модные прически, интересовалась экстравагантными юбками, разноцветными футболками и т. д. Не сказать, что внешний вид девочки был излишне вычурным, но вызывал определенное внимание не только со стороны учителей, но и со стороны одноклассников. Но Лене нравилось быть особенной, а самое главное, отец поддерживал в ней стремление быть личностью, проявлять индивидуальность, развивать в себе чувство любви к своим желаниям, хобби и ценностям.

Однажды после совещания у директора, когда Андрей остался решать другие задачи с руководителем, в кабинет вошла учительница Лены и надменно сказала:

— О, как хорошо, что вы здесь! Я бы хотела поговорить по поводу внешнего вида вашей дочери. Это недопустимо!

— Что недопустимо? — спокойно уточнил Андрей.

— То, как она одевается. Вы как завуч школы прекрасно нас понимаете, — она сделала демонстративно ударение на слове «нас». «Что она имела в виду? Нас, учителей, или меня с директором?» — пронеслось в голове у Андрея.

— Я не вижу здесь ничего плохого, внешний вид мой дочери не мешает ей учиться, а наоборот, отражает ее творческую индивидуальность. Она ответственнее всех в классе относится к учебе, и у вас никогда не было в ее адрес замечаний.

— Ну как это не было? У меня постоянно были замечания по поводу внешнего вида. Я еще в «подготовишке» обращала ваше внимание на ее прически и одежду. Дети в классе и их родители интересуются, можно ли и другим так же одеваться. А если они последуют ее примеру? — с негодованием продолжала учительница, посматривая на директора, которая в тот момент определенно выбрала сторону возмущающегося педагога, но ждала удобного момента, чтобы вставить свое решающее слово.

— Они не будут одеваться, как моя дочка, у родителей не хватит воли, а у детей ума и фантазии. Сейчас они должны просто принять мою девочку такой, какая она есть. Я не собираюсь ей запрещать одеваться так, как ей хочется, — уверенно ответил на вызов Андрей, отвернувшись от директора в сторону учительницы, стоявшей возле двери.

— Андрей Сергеевич, мне тоже не нравится, как ваша дочка одевается. Это образовательное учреждение, а не бордель. У нас белый верх, черный низ. Ваша дочка должна это понимать и одеваться в соответствии с уставом школы, — облокотившись на стол локтями, сказала сидевшая в кресле директор. Ее решающее слово было более чем обидным и несправедливым и неумолимо вело к повышению градуса скандала. Андрей должен был защитить свои принципы и честь свой дочери.

— В борделе тоже могут одеваться в школьную форму. Одна лишь разница: там работают не дети. Моя дочка одевается так с детского сада, у нее тяга ко всему творческому, она играет сценки, прекрасно поет, постоянно рисует и занимается моделированием новых платьев. Я считаю это полезным и не собираюсь что-либо менять! — прозвучал непреклонный ответ.

Несогласие с мнением директора вызвало недопонимание и со стороны директора, и со стороны учительницы начальных классов. Однако Андрея не отпускало какое-то странное желание взбунтоваться против начальства, а также системы образования и воспитания в целом.

Скандал накалился. Троица еще долго спорила о том, как одеваться Лене. Директор тут же припомнила не только все просчеты молодого завуча, но и невыполненные им рабочие задачи. Складывалось такое впечатление, что разверзлась бездна и из нее выплеснулись наружу вся желчь, боль и разочарование. Андрей был на взводе, защищая себя, защищая дочку, отвечая на агрессию директора не менее жгучей агрессией. В итоге, когда он вышел, его не покидали ощущение разочарования в работе и желание побыстрее убраться из школы. Но деваться было некуда, началась вторая смена, а у него было еще три урока в старших классах. Конфликт нужно было проглотить и идти на занятия.

Новый конфликт с директором не заставил себя долго ждать. Буквально на следующий день в это же самое время в его кабинет зашла заместитель по воспитательной работе с информацией, что надо срочно поговорить с одной десятиклассницей, которая была кандидаткой на отчисление из школы из-за внешнего вида. В отличие от его дочки, которая одевалась прилично, хоть и в творчески рваные юбки, комплектовавшиеся с вышитыми футболками, у десятиклассницы вид был непристойный.

Даша (так ее звали) стояла в кабинете директора в наряде а-ля бордель: черные в сетку колготки, кожаная короткая юбка и рваная серая футболка. Кандидат на отчисление испуганно озиралась по сторонам. Она знала, что Андрей Сергеевич, хоть и не сторонник подобной одежды, но катастрофой ее не считает.

Беседу начала директор:

— Вот видите, до чего может довести творческая натура. Мы Дашу предупреждали, как вы знаете, много раз, звонили ее маме, и, помните, даже вы участвовали в нашей беседе на прошлой неделе. Но толку мало, придется принимать меры. Такой внешний вид недопустим в нашей школе. Что вы скажете по этому поводу, Андрей Сергеевич?

Андрей все понял. Это был камень и в его огород. Директор создала условия, при которых он должен был с ней согласиться. И девочку тогда отчислят. Но, согласившись с директором, он проиграет, и весь вчерашний обмен мнениями станет бессмысленным. Андрей предпочел не играть в эту игру:

— Валентина Петровна, — начал он отвечать директору, — я понимаю, почему вы пригласили меня сюда. Я считаю: это непрофессионально, используя прецедент с Дашей, намекать на мою ситуацию, тем самым унижая меня. Мое мнение по поводу моей дочери остается прежним. А по поводу Дарьи скажу следующее: я не хотел бы, чтобы ее отчисляли из школы из-за внешнего вида, тем более что она выровнялась в учебе и делает значительные успехи по истории и обществознанию.

Слова Андрея Сергеевича произвели неоднозначную реакцию. Директор была крайне недовольна своим завучем, в том числе тем, как он жестко ей ответил и поднял тем самым свой авторитет в глазах ученицы. Валентина Петрова давно хотела отчислить Дарью Петрову из школы, и сейчас ей нужно было согласие Андрея Сергеевича, которое она не получила. Что касается Даши, она сидела молча, смотрела в пол, и было очевидно, что ей сейчас очень плохо и стыдно. Стыдно отчасти и потому, что она очень уважала своего учителя и не хотела доставлять ему проблемы. Но более всего ей запали в душу его слова по поводу ее успехов в учебе. Для себя она уже все решила: если ее не отчислят, она будет одеваться по-другому и старательно учиться.

Но Дашу Петрову отчислили. После того как Андрей вышел из кабинета, директор снова собрала консилиум учителей и вместе с социальным педагогом выдвинула решение отчислить ее из школы. Андрей узнал об этом на следующей день во время урока, когда дети ему все рассказали. Ярость, злость — вот те чувства, что разъедали добрую душу Андрея. Он не думал уже об уроке, об образовании, о воспитании. Он хотел бунтовать, он хотел злиться, он хотел показать директору, учителям, всей системе образования свое возмущение. Работать не на благо, а вопреки — вот к чему подталкивала вся эта ситуация.

Обуянный этими чувствами Андрей сидел в своем кабинете, думая о нелепости и глупости случившегося, когда телефон издал звук, оповещающий о приходе СМС-сообщения. Андрей прочитал эсэмэску и улыбнулся. Сообщение было от Дарьи: «Спасибо за веру в меня. Я в другой школе буду исправляться». «Надежда еще есть», — отметил про себя Андрей. И ему стало немного легче.

Поражение Андрея в этой истории было определяющим. Он злился на все: на директора, на систему образования, на учителей. Но самое отвратительное чувство он испытывал к себе. Разочарование, бессмысленная трата времени на работе, нервная обстановка дома — все это вместе взятое расстраивало его еще сильнее. До конца недели оставалось еще несколько рабочих дней, но уже совсем не хотелось ничего делать. Ни на что не было сил. Все казалось бессмысленным и пустым.

Сегодня Андрей хотел провести время в баре и почему-то вспомнил про те времена, когда он охотно выпивал с друзьями, а точнее с одним другом. И именно ему Андрей решил позвонить.

Разговор был коротким и отрывистым:

— Привет, Юра. Как дела?

— Здоров, отлично, а как ты? — голос старого друга вдохновил и взбодрил унылого Андрея.

— Да ты знаешь, не хочу тебя грузить. Просто хотел бы встретиться с тобой на днях.

— Супер, я только за! Слышишь, а давай сегодня, если у тебя нет работы.

— Да, сегодня очень хорошо. Тогда давай на нашем месте.

— Все, договорились, дружище.

Приятель Андрея Юра был рад их встрече и явно позитивно настроен. Видимо, что-то действительно поменялось в его жизни. Андрей с ним часто «зависал» в разных барах, а чаще всего в трех. Но на сей раз выбор пал на небольшое и тихое заведение в центре города.

Бар, где Андрей с другом проводили вечера, они называли «колоритное место». Андрей тогда был простым учителем, а Юра время от времени где-то подрабатывал. Бар назывался «Solo Rock». Он занимал цокольный этаж большого дома на центральной улице и действительно отличался колоритным и брутальным дизайном. От его темных стен веяло приятной гарью. В баре была сцена, на которой время от времени играли какие-то молодежные группы. Хозяин был поклонником рока, поэтому тихая музыка в этом заведении никогда не звучала. Да это и не нужно было мужикам, которые приходили сюда «культурно отдохнуть», послушать или рассказать истории, излить душу незнакомому собутыльнику… И вообще Андрею как столичному интеллигенту очень нравилось то, что здесь посетители не напивались. А аура этого бара с мужским характером была наполнена эмпатией и солидарностью.

Сегодня играла музыка 90-х. Андрей, как всегда, пришел в бар первый. Купил две бутылки пива, спросил про местный алкогольный рацион и стал дожидаться приятеля. «Хм, ничего не меняется, как приятно, что многие вещи сохраняются, и это хорошо», — про себя отметил он. Бар действительно был прежним, и за три года с последней их с Юрой встречи практически не изменился, если не считать обновленной сцены, где уже сейчас суетились подростки, видимо, местная любительская группа. А значит, будет интересно. Настроение у Андрея заметно поднялось.

А вот и Юра подошел, он, как всегда, заставил друга немного подождать. «И это не меняется», — с улыбкой отметил Андрей, глядя, как его приятель стремительно спускался по лестнице прямиком к нему.

— Здорово, дружище, рад тебя видеть. Наше место, как я вижу, без изменений, — Юрий огляделся по сторонам, и на его большом красном лице появилась восторженная улыбка. — Так, ну рассказывай, что случилось. Я еще на прошлой неделе почуял исходящий от тебя негатив. Рассказывай, Андрей. Пиво — это у нас, как я помню, только начало.

— Д а, ты, Юра, верно заметил. В последнее время мне сложно, да нет, уж так хреново, что больше не могу спокойно все переваривать.

— Рассказывай, дружище, — громко сказал Юрий, а потом сглотнул пенного напитка и посмотрел прямо в упор на Андрея, как любил делать всегда.

Иногда мужчине сложно жаловаться на жизнь, и этот стереотип не позволяет избавиться от проблем. Напротив, боль и агрессия только накапливаются и приводят к унынию. Андрей как раз пребывал в таком состоянии, когда черная полоса в жизни, казалось, грозила обернуться затяжной депрессией.

Именно поэтому он рассказал другу все. Про отвратительное психологическое состояние, которое было связано с работой, а точнее разочарованностью в ней, про агрессию к директору и учителям. Он рассказал про свою дочку и про ту девочку-десятиклассницу. Про свою супругу, отношения с которой близились к тотальному разладу и, возможно, к разводу. Про талантливую дочку, которая вынуждена слышать дома скандалы, видеть грустного отца и разозленную мать. Он рассказал, конечно, и про тещу, которая, как он считал, создает большие проблемы в его семье. Он с удовольствием запретил бы ей к ним приходить и, чтобы ее реже видеть, был уже готов на переезд в другую часть города, поближе к работе жены. Только это привело бы к явному краху отношений, потому что теща имела очень сильное влияние на его супругу и дочку. Запланированный разговор с другом превратился в сплошной монолог, в котором Андрей все изливал и изливал душу, а Юрий, допивая уже третью бутылку пива, внимательно слушал его с невозмутимым выражением лица, которое внушало доверие и радость от того, что понимание и мужская солидарность во всем будут Андрею обеспечены.

— Да уж. Вот это тупик, нет, я бы даже сказал, это западня, и ты в нее попал, мой друг. Но вот что я тебе скажу: из всего есть выход. И можно на все истории, которые произошли сейчас с тобой, посмотреть с двух сторон. Это кризис, и из него есть выход. Я тебя сейчас слушал и понял одно: тебе надо выбираться из этой ямы, меняя свое мышление. Вот посмотри на меня. Ты же помнишь, какой я был раньше.

А ведь действительно Юрий очень изменился. Стал бизнесменом, ходит в костюме. И это всего лишь спустя два года после того, как они по непонятным причинам перестали общаться. Сейчас у Юры активная жизненная позиция, он занимается любимым делом, позитивно настроен и весьма дружелюбен с тем, с кем не общался два года. А ведь могло быть все иначе. Андрей наконец-то сглотнул уже теплое пиво и посмотрел на друга. Да, Юра — убежденный пьяница и чудак — заметно изменился. Теперь Андрей хотел услышать его историю.

Но Юрий был немногословен, он сразу приступил к делу:

— Помнишь, я тебе еще в пиццерии рассказал про психолога. Так вот, она мне очень помогла, точнее ее методы. Тренинги и общение с ней меня изменили. Я за короткое время прокачался и сейчас с удовольствием хожу на консультации. Может, и тебе попробовать, а? Хуже-то не будет. Она крутая тетка, вот поверь мне.

Андрей согласился, что действительно есть смысл пойти на тренинги или хотя бы попробовать. В любом случае хуже не будет, а Юрий на своем примере показал, что из несерьезного пьяницы вполне может получиться бизнесмен и позитивный человек. Надо однозначно набрать номер из визитки и записаться на прием. Тем более она будет в городе еще целый месяц.

Друзья выпили еще по одной кружке пива и уже под вечер разошлись. Каждый отправился по своим делам. Юра, видимо, уехал к той интересной даме, с которой, судя по разговорам, познакомился совсем недавно. А Андрей отправился к жене. Он вспомнил ее недовольное лицо, унылую кухню, в которой происходит все то, к чему совершенно не хочется возвращаться. «В офис психолога я сегодня же позвоню и договорюсь о встрече», — решил он.

При этом все вокруг так и настраивало на позитивные мысли. На улице было темно, но так необычно, как в принципе не бывает в первые числа декабря, — без осадков и ясно. Обыкновенно несклонный к романтике, Андрей ехал, не спеша, и время от времени поглядывал на звездное небо. «Да, россыпи звезд так хорошо могут быть видны только в маленьком городке, чего не заметишь в душном мегаполисе» — думал он. И вспомнились школьные и студенческие годы, когда Андрей неудержимо шел к своей мечте, участвовал в десятках проектов, настраиваясь на бешеный темп большого города. Какой он был тогда активный и знать не знал, что такое депрессия, которая могла вот-вот его поглотить, а быть может, уже поглотила.

За этими размышлениями, за думами о возможном визите к маме в Москву одному или с семьей на зимних каникулах он припарковал машину, нащупал брелок от домофона и уверенно направился к своей квартире. Да, определенно увереннее, чем обычно. Но уверенность быстро сменилась растерянностью, так как из-за неплотно закрытой двери он расслышал командно звучащий голос тещи. Она вела с любимой внучкой, как она это сама называла, педагогическую работу:

— Мультфильмы смотреть долго вредно!.. И не надо возражать!..

Голоса Лены слышно не было, но не это возмутило Андрея так сильно. Он буквально оторопел от следующих слов:

— Научилась, наверное, у папы со всеми ругаться! Его скоро могут уволить из-за его постоянных споров! И ты туда же.

Когда пальто было повешено, а портфель поставлен на привычное место, Андрей уже закипал от злости и негодования. Конечно, он осознавал, что его атаки на тещу были сродни булавочным уколам, но все равно иного способа исправить ситуацию он не видел или просто не знал о нем.

— Как так можно говорить! — выпалил он, стремительно входя в комнату дочери, где разворачивалось действо.

И, что самое удивительное, Елизавета Михайловна лишь на секунду стушевалась, осознав, что застигнута врасплох.

— Что? — собирая все свою уверенность и немного выгибая спину, начала она. — Дочь твоя неугомонная и хочет все время развлекаться, когда мамы нет дома. Нет, конечно, я Машеньку понимаю, она работает не покладая рук, и у нее ночная смена сегодня. Но замечание я обязана сделать, кто же еще…

«Любимый прием», — с горечью подумал Андрей. Теща весьма умело уходила от ответа, переходя на обсуждение недостатков других людей. И, как всегда, не обращала внимания на его возражения.

— И поэтому я сегодня, раз уж остаюсь ночевать, прослежу, чтобы уроки были выучены.

Лена смотрела с мольбой на отца. И он так же смотрел прямо ей в глаза. Отец и дочь знали прекрасно, что кто, как не Лена, заслуживает отдых, особенно в пятницу. Быть может, пиво, быть может, слова Юрки, быть может, особая атмосфера вечера, быть может, подавляемая много месяцев обида на злостное вмешательство Елизаветы Михайловны в воспитание первоклассницы-дочери дали о себе знать, и он довольно грубо ответил:

— Не вам это решать.

«Одной упущенной возможности достаточно», — думал он об отчисленной ученице. А Лена, услышав внезапные слова поддержки, даже зажмурилась, подтянув ножки в розовых колготках на диван и обхватив их руками. Андрей продолжал:

— Сегодня уроки она не будет учить вообще. А вам лучше идти домой и отдохнуть, день у всех был нелегкий.

— Как? — только это и смогла вымолвить теща. — Как будто ты, Андрей, в состоянии о ней заботиться, как будто ты сможешь приготовить… — но она не смогла договорить, так как он впервые в жизни повысил на нее голос.

— Смогу, очень даже смогу! Хватит относиться ко мне, как к мальчику!

И неожиданно для себя Андрей взял пульт от телевизора и сделал звук в мультфильме о трех богатырях еще громче, от чего грохот начавшейся схватки со Змеем Горынычем заполнил всю комнату.

Подбородок у Елизаветы Михайловны затрясся, она как-то съежилась, прищурилась. Андрей с трудом понимал, что на него нашло, но в душе осознавал, что выигранная им битва будет проиграна непременно, так как в семье две женщины и одна активно поддерживает другую во всем.

— Хватит таким тоном говорить! Я столько сделала для вашей семьи! Если бы не я, вы бы давно разбежались, и Леночка не была бы такой талантливой и умной!

— Нет, — в голосе Андрея появились стальные нотки, — не ваша это заслуга. Уже поздно, вам пора.

Телевизор гремел на всю комнату, а все присутствующие в ней молчали. Теща опомнилась от столь агрессивного и непривычного для нее обращения не так быстро. Минуты три у нее ушло на переваривание того, что было сказано, на осознание того, что ее только что выставили из квартиры. После, взяв свою любимую шаль с дивана, выходя из комнаты, напоследок она, как всегда, сказала:

— Черная твоя неблагодарность, Андрей! Нет у тебя совести.

Он молчал. Слов больше не было. Собрав свои вещи и торопливо одевшись, Елизавета Михайловна скрылась за дверью. Ушла. Но спокойнее не стало. Спокойнее не стало даже тогда, когда он вернулся в комнату, выпил с дочерью чай, посмотрел новые наряды, которые она сшила для кукол, а после, искупав ее, уложил в кроватку. Все вроде бы было хорошо. Идеальный вечер. И повел он себя как будто бы правильно. Или все-таки нет? Много вопросов крутилось у Андрея в голове, даже тогда крутилось, когда, ложась спать, он набрал номер с визитки и записал его в телефонную книгу.

Уже субботним утром буквально через пару гудков бодрый и приятный женский голос ответил:

— Кабинет Юлии Витальевны, слушаю. Вы на пробный тренинг?

— Да, все верно, на тренинг.

— Прием состоится завтра с 11:00. Будем рады видеть вас. Назовите, пожалуйста, ваши имя и отчество.

— Андрей Сергеевич.

Через несколько секунд он был зарегистрирован, запись была завершена. С чувством легкой неуверенности Андрей вернулся в комнату к дочери, которая, обняв плюшевого зайца по имени Веня, с интересом смотрела мультфильм. Он сел рядом, посидел так немного, но чуть погодя отправился на кухню. Хотелось хоть чем-то себя занять, убить время. Закипятил чайник, нарезал небольшими ломтиками батон и помазал их плавленым сыром. Дочь такое простое и вкусное лакомство очень любила. Угощение он разнообразил парой сахарных печенюшек, оставшихся со вчерашнего дня, и, как только чай заварился, отнес все в комнату. Довольная тем, что может отдохнуть, дочь с радостью принялась за еду и с невиданной до этого прытью съела все, что он предложил ей.

— Папа, а можно я сегодня в вашей с мамой комнате посплю? Ну пожалуйста, — улыбаясь и слегка подпрыгивая на диване, попросила Лена. — У вас такое мягкое одеялко, и Вене оно очень нравится тоже.

Выпрашивая что-то, девочка всегда слегка щурила глаза, чем становилась невероятно похожей на свою мать. Удивительное сходство с Марией Игоревной всегда несколько веселило Андрея, так как дочка становилась в такие моменты не по-детски серьезной. Практически ни в чем поэтому он не мог ей отказать, да и Лена так редко о чем-то с таким энтузиазмом просила.

— Пойдем, конечно. И можем даже почитать перед сном.

Остаток вечера был просто чудесным. Таким уютным, каким он редко бывал. Без склок и скандалов, без неразрешимых проблем, без тягостных раздумий. Они выпили чай, потом читали «Волшебника изумрудного города» на ночь. На удивление Андрей легко и просто заснул. Завтра должен был быть трудный, но интересный день. В глубине души он надеялся на то, что все происходящее очень скоро разрешится.

Глава 3 — Первое знакомство с Методом

Воскресное морозное утро, солнечное и пронзительно яркое, заряжало бодростью. Поеживаясь от холода и крепко держась за руки, они с дочерью быстрым шагом направлялись к районной художественной школе. К 10:00 должно было начаться занятие по рисованию натюрморта, во время которого он мог посетить сеанс, а после вернуться за Леной и поехать домой. План был очень простым и ясным. И, вообще, со вчерашнего вечера у него все прекрасно получалось, что не могло не создавать определенного позитивного настроя. К примеру, дочь впервые за долгое время шла на воскресное занятие с удовольствием, в чем, несомненно, была и его заслуга.

— Я буду сегодня очень стараться, папа. И покажу тебе, что смогла нарисовать. Ты когда приедешь? — быстро тараторила Лена, выкладывая из рюкзачка на стол свернутые листы А3, мелки и модель для натюрморта.

— Сразу, как закончится занятие. Сегодня у меня есть дела в центре города, но я не задержусь, не переживай, — Андрей погладил ее по головке и улыбнулся. — Если что, ты знаешь, что папе можно всегда позвонить. И я заберу тебя, если освободишься пораньше.

Обычно жена с ее матерью не одобряли телефон на занятиях, но в пику им Андрей позволил сегодня Лене взять с собой новый смартфон, который он подарили ей месяц назад на восьмой день рождения.

— Хорошо, пап, — кивнула девочка.

— Ну давай, удачи тебе, — он еще раз улыбнулся, помахал ей рукой и вышел из класса.

Если верить навигатору, до кабинета, где должна была проходить групповая терапия, можно было дойти пешком. К тому же до начала консультации оставался целый час. Поэтому Андрей бодро зашагал по знакомым улицам города. Миновав несколько однотипных двухэтажных многоквартирных домов, какие можно встретить в каждом маленьком городе, он свернул в скверик, построенный, насколько он помнил, еще до революции. Дальше по пути было несколько лавочек, стоящих вдоль круглой площадки, которую украшали укрытая на зиму клумба и кроны старых ясеней, растущих только в горных широтах. Ему нравились тени, которые отбрасывали голые массивные ветви этих мощных деревьев. Они образовывали причудливый узор на старенькой серой тротуарной плитке. Андрей невольно замедлил шаг, проходя мимо. Но сквер был совсем небольшим, и, как только пересек его, он практически сразу же попал в оживленный квартал с несколькими магазинами. Туда, где большая часть городских жителей регулярно отоваривалась по выходным.

Магазины только открывались. К пекарне на фургончике подвез свежую выпечку парень. Что-то обсуждая с продавцом, он выгружал лоток за лотком, заносил их в магазин. Цветочница, отчего-то недобро на него посматривающая, интенсивно опрыскивала выставленные на открытую витрину цветы. Поэтому, поморщившись слегка, Андрей перевел взгляд на стеклянные витрины магазинов одежды. В них привычно были выставлены практически все имеющиеся костюмы, надетые на манекены. Такова наивность провинциальных мастеров маркетинга. Вообще Андрею нужно было давно купить себе новое портмоне, и в другой день, будь он посвободнее, непременно бы зашел в небольшой магазинчик с аксессуарами. Его продавец, старый галантерейщик, лет пять назад торговавший в хлипкого вида палатке на рынке, теперь обустроил приятный «салончик». Он всегда мог подобрать Андрею нужный вариант, сглаживая муки выбора актуальными сплетнями.

Город жил своей тихой и неприметной жизнью. Он был частью этого города, которая стремилась принимать, хоть и робкое, но все же участие во всем происходящем. Однако, по мнению Андрея, оно было совершенно незначительным. Погруженный в свои мысли, он чуть не налетел на резко припарковавшийся практически на середине тротуара джип. Из машины вывалился коренастый мужичок в черном дутом пуховике и без объяснения причин набросился на Андрея с криком:

— Смотри, куда прешь! Вообще под ноги не смотришь, — далее последовала пара матерных слов.

Сказанное обрушилось, как снег на голову, и разозлило — ведь ничего он не нарушал, никому не мешал.

— Эй! Сам смотри, куда едешь! На тротуаре стоишь! Я сейчас позвоню в ГИБДД и посмотрим… — неожиданно для самого себя выпалил Андрей, остановившись на секунду. Кровь мгновенно прилила к голове.

— Самый умный нашелся.

Незадачливый водила практически приблизился к нему вплотную и, видимо, полностью проигнорировал угрозу, последовавшую в его адрес. Напряжение нарастало:

— Я тебе сейчас врежу, не успеешь телефон достать.

— Следи за тем, что говоришь! Тут народу полно. Что, в участок захотел? — не унимался Андрей, не двигаясь с места.

Перспектива подраться прямо перед консультацией с психотерапевтом его не особенно вдохновляла, но он не на шутку разозлился. Давали о себе знать недавние разочарования, и сдерживать себя не особенно-то и хотелось. Сжимая кулаки, он ждал реакции хама, который, нервно покручивая ключи в руке, злобно уставился на Андрея.

Из забытья Андрея вырвал звонок телефона. Сработало напоминание о консультации, которая вот-вот начнется. Звук подействовал на обоих отрезвляюще, заставил водилу остановиться и замолчать, а Андрея пойти дальше по тротуару. Он, тем не менее, позволил себе напоследок покрутить пальцем у виска, в ответ на это его случайный собеседник крикнул в след что-то грубое. Впрочем, Андрей не расслышал, что именно, так как был вновь погружен в мысли, размышлял о том, что ему предстоит увидеть и услышать в ближайшие полтора часа.

Кабинет для консультаций был выполнен в приятных светлых тонах. К счастью, в нем не было самого главного раздражителя, чего Андрей внутренне боялся, — полумрака и запаха благовоний, которые вызывали в нем исключительно меланхолию. Напротив, все детали интерьера настраивали на активную работу мысли. Вот причудливо изогнутая ваза у окна, составленная будто из кусочков битого стекла, картины в стиле модерн… Все эти милые нюансы составляли общую композицию и оставались самобытными отдельными элементами одновременно. Мебель была лаконичной, без вычурных деталей. Гости рассаживались в мягкие кресла-мешки коричневого цвета, а для лектора не было предусмотрено вообще никакого места. На стене висела стандартная глянцево-белая доска, а над ней часы такого же белого цвета с черными штрихами по кругу, которые условно обозначали числа циферблата.

«Ничего нагружающего мысли, приятно, — пронеслось в голове Андрея. — Ничто не заставляет отвлекаться». Он смотрел на людей. Комната для консультаций заполнялась самыми разными клиентами. Этот факт его удивил и одновременно заинтриговал. Справа от Андрея сидела молодая девушка понурого вида с блокнотом в руках. Ближе всех к доске, спиной к нему, сидел мужчина лет пятидесяти на вид и что-то сосредоточенно просматривал в смартфоне. Места у выхода заняли две женщины средних лет, разодетые как на званый ужин. Они оживленно переговаривались. Совсем рядом с Андреем сидел молодой человек примерно его возраста, одетый в простой, но уютный коричневый свитер и черные потертые джинсы. Юноша записывал что-то в планшет, но в то же время довольно часто посматривал по сторонам на гостей и на Андрея в том числе. Нетрудно было догадаться, что именно этот юркий парень, заметно отличавшийся от здешних обитателей провинциального города, был помощником психотерапевта.

Поэтому, когда он в очередной раз бросил на взгляд Андрея, тот, не отводя глаз, спросил:

— Я тут первый раз, быть может, вы расскажете, в каком формате все будет происходить?

— Мм… — парень замешкался.

Потом, слегка нахмурив брови, громко, несомненно, привлекая внимание всех присутствующих, ответил:

— Юлия сейчас пишет новую книгу, которая будет посвящена апробации нового метода, позволяющего бороться с негативными эмоциями и нападками «внешней среды», как она говорит. Чтобы метод получил достаточную поддержку как среди читателей, так и среди клиентов и практикующих специалистов, она поставила себе цель собрать группу испытуемых, которые потом станут действующими лицами книги, так сказать… И… я в команде.

— Первый раз про такой подход слышу.

Андрей не мог не признаться себе в том, что услышанное его явно заинтересовало, поэтому, подвинув кресло ближе к юноше, спросил:

— В команде?

— Ах, ну… — собеседник Андрея усмехнулся.

Нажав на экран блокировки планшета и снова взглянув на Андрея, он продолжил:

— Я так называю тех, кого Юлия уже отобрала к себе в группу. Кстати, я Марк.

— Приятно познакомиться, Андрей.

Представляясь, Андрей отметил, что Марк выглядит не только очень ловким, сметливым и воодушевленным человеком, он еще и сверхъестественно бодр и энергичен, оживленно участвует во всем происходящем и будто бы заряжен чем-то изнутри.

— А как проводится отбор? — Андрей задал вопрос, который естественным образом возник.

Однако ответа на него он так и не получил, потому что в комнату, где уже успело собраться около 15 человек, вошла молодая женщина и пружинящей походкой, оглядывая всех присутствующих по очереди, подошла к доске. Казалось, она не упустила из вида никого, внимательный взгляд ее темных глаз остановился и на Андрее с Марком. Она чудным образом вписывалась в интерьер комнаты. В ее внешнем виде даже близко не было ничего кричащего и претенциозного: шерстяное темно-синего цвета платье с закрытым горлом, высокие сапоги-ботфорты без каблуков, каштановые волосы, собранные в возвышающийся над головой пучок. И совершенно никаких украшений: ни в ушах, ни на шее, ни на запястьях. Абсолютно спокойный и лаконичный образ. Ничто в ней не могло отвлечь слушателя от проницательного взгляда, полуулыбки, которая почти не сходила с лица, и весьма увлекательной беседы, которая захватила всех собравшихся в комнате с первых же секунд.

— Весьма вам всем признательна за то, что в это воскресное утро решили уделить немного времени беседе со мной, — начала свой спич тренер, и Андрей сразу понял, почему для психолога не было предусмотрено ни кресла, ни стула: она не стояла на месте, а неустанно прохаживалась по комнате. — Представлюсь тем, с кем мы еще незнакомы. Юлия Витальевна Загорская, психотерапевт и мотивационный тренер.

В своей речи Загорская не делала пауз и, остановившись прямо напротив Андрея с Марком, продолжила, чуть понизив голос:

— В сущности каждый из нас неплохой мотивационный тренер сам для себя, разве нет? Я уверена прошлая, да и ранее прошедшая неделя у каждого из вас не обошлась без трудностей. Признаюсь, и у меня тоже: тяжелый перелет, нужно было подготовить место для встречи, переговоры с представителями местной администрации.

Юлия улыбнулась, разрядив обстановку. И Андрей констатировал, что впервые в его практике доверительный тон был использован столь удачно. Никаких утомительных вводных, никаких занудных перечислений собственных достижений. Сразу начата непринужденная и открытая беседа. Поэтому на высказанные откровения совершенно незнакомой ранее ему женщины захотелось тоном заговорщика ответить: «Да, и мне пришлось несладко на этой неделе, и на прошлой, да и, в конце концов, на всех предыдущих тоже!». Но Андрей не успел произнести это вслух. За всех собравшихся ответила сидевшая у окна девушка, понурый вид которой, ранее растрогавший его, стал теперь поистине унылым:

— Мне вообще никак не удается преодолеть грусть. Вы мне поможете справиться с утратой, которую я пережила?

Глаза девушки мгновенно увлажнились. Андрея поразила реакция на сказанное специалиста. Юлия в тот же миг подошла к говорившей и присела с ней рядом. Негромким, вызывающим доверие голосом она произнесла:

— Мы с вами находимся в этом моменте, здесь и сейчас. Печаль ваша совершенно нормальна, и моя задача — помочь вам не только научиться принимать ее, но и справляться с негативными последствиями пережитого.

После, обращаясь ко всей группе, Юлия продолжила:

— Все испытываемые нами эмоции совершенно нормальны, но мы зачастую стыдимся, не можем принять, подавляем их и в результате попадаем в ловушку, постоянно реагируя на одни и те же раздражители. Мы идем как по закругленному коридору, обнаруживая следы одних и тех же переживаний. К примеру, печаль вновь и вновь приводит к угнетающим мыслям…

Юлия встала с кресла, вновь доверительно и тепло взглянув в глаза девушке, которая в ответ, пусть и едва, но все же улыбнулась. Психотерапевт же продолжила свой монолог:

— Но вы не живете полноценно, постоянно возвращаясь к чувству вины, которое владеет вами, не видите способов, как справиться с тем, что вас преследует. А выходы есть, вот взгляните.

Взяв маркер, Юлия быстро начертила на доске прямую линию и две окружности от начала линии и до ее конца. А после, выдержав некоторую паузу, линию кривую, уходящую в сторону от второй окружности, и еще одну кривую линию, напротив, подходящую к ней как бумеранг. Пояснения не заставили себя ждать.

— Окружности, нарисованные на этой доске, — события, слова, факты, с которыми вы сталкиваетесь ежедневно, — рассказывала Юлия. — Вы реагируете на происходящее по-разному. Возьмем, к примеру, агрессию. Можете высказать свое недовольство прямо…

При этом тренер указала на прямую линию. В такой ситуации, пояснила она, проявивший агрессию незамедлительно получает ответную реакцию в виде не менее грубого высказывания в свой адрес. А главное — ситуация вызывает негативные эмоции, которые влияют на человека отрицательно. В некоторых случаях люди, напротив, предпочитают уходить от агрессии в их адрес. Такое поведение обозначено линией, уходящей в сторону.

— Вот, к примеру, вас незаслуженно критикуют, кто-то грубо и резко ответил вам, а вы смолчали, — говорила Юлия, и всем было понятно, что она не понаслышке знает то, о чем говорит. — Но обидчик и критик не извлекут пользы для себя тоже. Они осознают свою безнаказанность, не смогут развивать свое восприятие. И помните…

Тут она, открыв маркер, торопливо записала на доске поверх графика несколько слов. Андрей, присмотревшись, прочел: «АГРЕССИЯ, НЕ ПОЛУЧИВШАЯ ВЫХОДА, ЗАМКНЕТСЯ САМА В СЕБЕ».

После Юлия коротко описала различные подходы и концепции понимания агрессии и практические способы борьбы с ее проявлениями в психологии и психотерапии. Завершив свою речь, вновь обратилась к графику, указав на линию, которая извилистым путем подходила к окружности снизу:

— Но вы можете ситуацию поменять, вы можете предложить свое внимание и поддержку тому, кто выступит против вас. Вы спросите: «Как? Ведь меня незаслуженно обидели, несправедливо обвинили, я снова терплю нападки ни за что. Я должен ответить, я должен поквитаться». Это непросто, но можно погасить конфликт при помощи чрезмерной поддержки. Она должна быть активной, без негатива и даже с долей юмора, который естественным образом последует из контекста принятой позиции.

Юлия Витальевна, молодая девушка, такая бодрая и энергичная и, казалось бы, далекая от подобных проблем, тем не менее внушала доверие своими мудрыми мыслями. Не вовлечься в беседу было невозможно, и Андрей сам не заметил, как стал рассказывать о случаях из своей жизни, связанных с агрессией.

— Вот сейчас, буквально час назад, поругался с водителем, припарковавшимся на тротуаре. Причем он начал первым, я только защищался, — высказался Андрей, чем мгновенно привлек к себе внимание всех присутствующих.

Юлия улыбнулась и, заинтересованно посмотрев на него, сказала:

— Весьма распространенный случай и не менее интересный от этого. Можете рассказать подробнее…

Она сделала паузу и приподняла бровь.

— Как мы можем к вам обращаться?

— Андрей Сергеевич, — представился он и продолжил свой рассказ. — Я шел по тротуару как раз на сеанс. Он влетел мне прямо под ноги, чуть не сбил и, что самое главное, тут же набросился на меня с обвинениями в том, что я слишком быстро иду, путаюсь под ногами, мешаю проехать. Я ему, естественно, ответил. Да что тут говорить. Собственно, и все. Мы чуть было не подрались.

Психотерапевт сразу дала ответ:

— А ведь можно было ситуацию разрешить иначе. Как? А я подскажу. С вашей поддержкой по отношению к агрессору, естественно.

Все присутствующие с нетерпением ждали, когда услышат заветную формулу разрешения конфликта. Юлия написала на доске три коротких указания:

«1. Поддержка дается не как директива

2. Не совет или не совет в первую очередь

3. Содержит в себе констатацию факта».

А после задала вопрос:

— Как можно разрешить ситуацию согласно данному методу? Попробуете смоделировать!

— Как? — усмехнулся Андрей и про себя, конечно же, пожелал своему обидчику влететь в дерево. — Посоветовать, чтобы он правила дорожного движения учил?

Юлия слегка покачала головой, улыбнулась и ответила:

— Здесь вы генерируете совет, но нужно стремиться поддержать ненавязчиво, но уверенно, с юмором и прямо.

Из зала послышалось:

— Давайте скажем ему, что он уверенный водитель.

Говорившим был Марк. Он, видимо, успел освоить преподносимые Юлией уроки, и, судя по взглядам, которыми он обменялся с Юлией, стало ясно, что они уж точно были знакомы.

— Неплохой вариант, но можно еще лучше, — подначивала она. — Здесь важно учесть еще такой нюанс: вы должны быть максимально доброжелательным, проявить участие к обидчику, к любому, кто проявит к вам агрессию. Наибольшее участие.

Юлия обратилась к Андрею:

— Что вы сказали водителю в ответ на его слова?

Андрей пожал плечами:

— Угрожал тем, что обращусь в ГИБДД. Да, я вспылил.

Он растерянно улыбнулся, понимая, что ответ в рамках метода явно неподходящий. А Юлия, поддерживая зрительный контакт со всей группой, произнесла:

— Я вам подскажу. Вариант ответа может быть следующим. В ответ на его грубость скажите нечто вроде «Вы так активно водите, с вашим навыком вполне могли бы устроиться в службу такси и заработать там много денег» либо «Такой шустрый водитель, как вы, лучше всех бы преподавал курсы экстремального вождения, попробуйте».

Так разговор вошел в новую фазу. Аудитория активнее включалась в беседу. Юлия Витальевна спросила снова:

— Кто из вас так же сталкивался с агрессией за последние дни? Поделитесь.

Одна из женщин, ранее казавшаяся очень отстраненной, первой вызвалась поучаствовать в обсуждении. Она говорила, слегка приподняв правую бровь, и чуть растягивала гласные в словах. «Быть может, занимает какой-нибудь чиновничий пост», — подумал Андрей, рассматривая ее надменное лицо, высокую прическу и строгий костюм-тройку, ощутимо поношенный, но все же из дорогой ткани. Многозначительно закатывая глаза и вздыхая, женщина начала свой рассказ:

— Мою ситуацию, наверное, нельзя назвать оригинальной, но найти из нее выход я бы хотела непременно. В общем, я живу в многоквартирном доме, и проблема связана с моими соседями. По выходным у меня, как правило, внеурочные ночные смены, а в будние дни, наоборот, выходные. Поэтому я отдыхаю и стараюсь отсыпаться. Но вой и лай, который издает недавно ощенившаяся собака моей соседки, совершенно не дают мне этого сделать. А ругаться с ней бесполезно. Соседка разводит собак и вроде ничего плохого не делает. Поэтому ни к домкому обратиться, ни в полицию позвонить.

— Вы попробуете смоделировать ответ самостоятельно? — включилась в разговор психотерапевт, взяв маркер и приготовившись делать пометки на доске.

— Охотно, — ответила женщина, по-прежнему сохраняя слегка надменное выражение лица, но весьма воодушевленно и даже с некоторым азартом. — Вместо ругани я могла бы сказать соседке следующее: «Мне очень нравится, что все живое вам небезразлично, заботы вам не занимать, но вам пора бы позаботиться и о мирской жизни, и на соседей не плевать!».

После этих слов женщина заулыбалась и уже с улыбкой на лице продолжила:

— Даже вышло немного в рифму. Можно попробовать также сказать: «Я полагаю, пение собаки радует вас, и концерты продолжаются довольно долго, но репертуар и время для выступления, которое они выбирают, не всегда по душе тем слушателям, которые желают отдыхать».

Юлия Витальевна, одобрительно кивая головой, записывала кратко ответы, предложенные слушательницей, по окончании речи которой спросила:

— Как я могу к вам обратиться?

— Зария Владиславовна.

— Прекрасно, Зария Владиславовна. Закрывая локус агрессии, вам также можно прибегнуть к ответному жесту вежливости — угостить собачку парой пакетиков корма или подарить косточку с витаминами пушистому артисту.

Не скрывая своего удовлетворения от проводимой консультации, слегка прищурившись, Юлия Витальевна продолжала беседу:

— Теперь пример приведу я вам сама, а вашей задачей будет дать ответ, который полностью смог бы удовлетворять требованиям метода. Вот смотрите. Такая ситуация. Вам пришел долгожданный квиток с почты, в котором указанно, что ваша посылка прибыла. Естественно, в приподнятом настроении вы спешите туда и наконец, зайдя в здания и подойдя к пункту выдачи, обнаруживаете длинную очередь. Естественно, вы ждете своей очереди терпеливо. Но тут заходит женщина, которая быстро и очень уверенно идет к оператору и пытается задать свои вопросы. Ее поведение не может не раздражать, и агрессия, которую накопите вы и стоящие перед вами в очереди, неизменно будет выплеснута где-то еще. И вот… как вы поступите?

Юлия вопрошающе осмотрела аудиторию. На короткое время наступила тишина. Каждый размышлял над ситуацией. Андрей также прокручивал в голове возможные варианты. Однако первой дала ответ девушка, сидевшая слева от него:

— Быть может, я скажу ей так: «Женщина, вы так быстро и уверенно обогнали всех. Осторожно, могут обнаружить допинг в вашей крови под названием „А мне просто спросить“. А за этим последует дисквалификация!».

Психотерапевт одобрила ее ответ, но попросила дать еще варианты. Теперь высказался Марк:

— Женщина, вы настолько уверенно движетесь. Это, конечно, похвально, только ваше место здесь, за мной.

— Прекрасно. Высказанные вами варианты ответа, без сомнения, подходят, — Юлия одобрительно кивнула. — Конфликт будет предотвращен. Может быть, есть еще мысли?

Андрей дал знак, что готов отвечать. Психотерапевт поймала его взгляд и дала высказаться:

— Несомненно, я вижу ваши лидерские качества, женщина. Вы очень уверены в себе и двигаетесь очень быстро. Мы были бы не против пригласить вас в нашу очередь!

Юлия так же одобрительно кивнула Андрею в ответ.

— Определенно подходит. Думаю, вы, Андрей Сергеевич, сможете без труда применить этот навык в жизни.

После комментария психотерапевта разговор продолжился, а Андрей сидел и размышлял над услышанным. А ведь действительно все можно разрешать иначе. Можно было быть любезным с тещей, и с коллегами можно было быть любезным, и с любым другим хамом, который попадется на пути. Все сложно и просто одновременно. Он твердо решил поговорить с психотерапевтом после сеанса, что, собственно, и сделал, когда их групповая беседа завершилась.

— А… Андрей, — улыбнувшись, отозвалась она, — было очень приятно побеседовать. Благодарю за то, что посетили мою консультацию. Думаю, вам пригодилось что-то из моих советов.

Своей заинтересованности он не скрывал:

— К сожалению, я не прочел вашу книгу… но мой друг советовал прийти… очень интересно, очень нужно мне. Я бы хотел записаться на индивидуальную консультацию. Очень хочу задать вам несколько вопросов о моей жизни.

Проницательный взгляд специалиста уловил на его лице смятение. Юлия нахмурилась и участливо кивнула:

— Естественно, в городе я буду еще пару недель, мы сможем поработать. За подробностями обратитесь к моей ассистентке в приемной…

— Благодарю вас. И ваш метод… он, несомненно, заслуживает внимания, — Андрей стремился выразить максимальную признательность Юлии, поскольку, пребывая на консультации, понял, что от его отношения к ситуации будет зависеть многое. Более того, ее манера вести беседу, грамотность и умение объяснять выдавали в ней хорошего специалиста. Поэтому и появилось желание получить больше ответов на вопросы,