Бесплатный фрагмент - Шарой — история Чечни

Вступительное слово

Шарой или Шаройская котловина, бассейн р. Шаро-Аргуна — это удивительно красивое во всех отношениях ущелье, таит в себе много исторических тайн и до сих пор башни и скалы Шароя смотрят на нас с укоризной: «Когда же вы историки, писатели опишите нашу красоту?». Но первым свое слово сказал Глава Чеченской Республики Рамзан Ахматович Кадыров. Он поручил Ризвану Дадаеву восстановить две полуразрушенные башни, и оно было выполнено. В 2020 году Р. А. Кадыров поручил Министру Культуры Х.-Б. Б. Дааеву восстановить весь Шаройский башенный комплекс, и это задание в скором времени будет выполнено на отлично. Мне удалось посетить Шарой именно когда процесс восстановления достиг своего апогея, и работа близится к финалу. Мне даже разрешили подготовить несколько камней к укладке, к моему большому счастью, я почувствовал огромную радость из-за того что я, хоть на маленькую толику стал сопричастен к восстановлению истории чеченского народа. Башни для чеченца — это не только каменное строение башни для каждого Нохчо — символ возрождения, памяти, беспримерной любви к малой и большой родине. Восстановление башен в Чечне идет в серьезном темпе восстанавливаются башни и мечети Галанчожского района, Нашха, Акка, Хой, Беной, Ведено, Дарго, Белгатой, Итум-Кале своей очереди дожидается много старинных башен и строений. Сейчас можно уверенно сказать, что жизнь в горы возвращается, а ведь еще недавно казалось что эти горы и кучи камней оставшиеся от старинных башен и аулов так и останутся неизведанным и забытым прошлым нашего народа. Шаройские башни являлись очевидцами многих трагических и драматических событий в истории чеченского народа, и приступая к набору строк для этой книги, заведомо знаю что этого недостаточно, и столь красивые башни особенно после реконструкции смотрят молодцевато, и многое им еще предстоит увидеть. Несколько месяцев назад ко мне обратился Хожбауди Дааев и попросил, если есть возможность изыскать архивные материалы, которые хотя бы немного, но помогут увидеть прошлое Шаройского комплекса. Сегодня много выходцев из Шароя живет на равнинах: в Науре, Кизляре, Шелковской, Грозном, а в 1927 году постановлением Совнаркома Чеченской автономной области даже было основано селение Новый Шарой, рядом с селением Самашки. В 20-30-е годы из-за труднодоступности и отсутствия дорог советская власть поощряла и даже вынуждала переселяться шаройцев на равнину. Рано утром за мной заехал Рамзан Хаджиев — директор Аргунского заповедника. В Шарое нас уже ждал Ризван Дадаев — ученый-богослов, мюрид Кунта-Хаджи. В течение целого дня Ризван Дадаев безустанно отвечал на мои вопросы, рассказывал с удовольствием о людях и событиях, происходивших в Шарое. Особенно впечатляет зиярат Мухаммад-Шейха, у меня возникло ощущение, что Шейх, как вечный страж, с глуби веков и высоты своего зиярата бдительно по отечески смотрит за Шарой-Аргуном и помогает жителям Шароя и тем кто к нему обращается с просьбой о помощи.

Мурдалов Муслим Махмедгириевич — научный сотрудник КНИИ (РАН) им. Х. И. Ибрагимова,
главный библиотекарь Национальной Библиотеки ЧР, общественный совет при Министерстве Культуры ЧР, Военно-Историческое Общество ЧР.

Этнографические очерки Аргунского округа

«Сборник Сведений о кавказских горцах» том 1, 1868 год.

Этнографические очерки Аргунского округа. Автор статьи А. П. Ипполитов.

Стр. 18 …Самые умные из наибов Шамиля, не говоря уже про предводителей мелких наездничьих шаек, отправляясь на какое-либо отважное предприятие, не выезжали, не посоветовавшись прежде с хажером, прорицателем посредством кости. В одном из обществ, лежащих по Шаро-Аргуну, до сих пор еще живет знаменитый из горских хажеров, по имени Тода, советами и пророчеством которого не пренебрегал и Шамиль. Меня уверяли многие из уважаемых людей этого общества, что судьба, постигшая Шамиля на Гунибе, была ему заранее предсказана Тода — и, говорят, Шамиль был убежден в истине этого пророчества, по обстоятельства сложились так, что поступить иначе он не мог и, волею или неволею, вынужден был укрепиться на Гунибе. Этот же самый Тода предсказал, по уверению горцев, известному в свое время наибу Шамиля, Нур-Али, его смерть. Когда Нур-Али, управлявший обществами Чаберлой и Шатой, поехал в Малую Чечню, чтобы, увеличивши свою партию чеченцами, выступить против русских, он нарочно заехал в аул, где жил Тода, и тот по лопатке барана предсказал ему скорую смерть. «Я вижу, ведут лошадь и на ней веревками привязано мертвое «тело» — сказал он ему и более не хотел ничего говорить. Так как чрез неделю после того Нур-Али умер от холеры, то обстоятельство это приобрело искусству Тода бесчисленное множество поклонников и раз навсегда упрочило за ним славу прорицателя.

В верховьях Шаро-Аргуна 1873 год

«Поездка в Чечню, к верховьям Аргуна, в Ичкерию и через Хасав-Юрт вверх по Тереку до Моздока»

(Из письма Д.-чл. Н. К. Зейдлица к Правителю Дел). Владикавказ 3 августа 1873 г.) Известия Кавказского Отдела Императорского Русского Географического Общества. Том II. 1873 г. №4.

Рано утром 14 июля мы начали наше странствование по покрытому роскошную зеленью лесов, полей и лугов ущелью реч. Хачерой-ахк, населенному деревушками соименного общества. Нам предстоял трудный и утомительный путь в туман и дождь по горному хребту, возвышающемуся больше 7000» между истоками речек Хачерой-ахк и притоками Шаро-Аргуна. Среди бела-дня мы блуждали по болотам и топям, перерезанным балками с обильными родниками и любовались подчас лесочками высоких берез (дакк), рябин (data) и клена, да своеобразным ковром рододендрона с опавшими белыми и красными цветами. Наконец мы уже выбрались из этого «края впечатления» — «доркун иестэ» его назвали Чеченцы — и благополучно спустились в дер. Шекара (- рой), лежащую на высоте 5250», довольно далеко и высоко над ущельем верхнего Шаро-Аргуна, в котором виднеются хвойные леса. Следуя вниз по этой реке, мы через час прибыли из дер. Шара (Шарой), состоящую из нескольких отделений из каменных башен, в которых живут чеченцы Шароевского общества, в противоположность Харачоевцам, обитающих в низких саклях из дерева, плетенок, или сырцового кирпича, как у плоскостных чеченцев, — что, по всему вероятию, доказывает позднейшее заселение этой местности. Спустившись за дер. Шара (Шарой) на дно к самому ложу реки Шаро-Аргуна, мы в продолжении 2-х часов следовали по нем через дер. Химой, живописно лежащую в теснине на самом дне его, пока не добрались через известковые утесы и густые леса до деревушки Кирэ, приютившейся в глухом ущелье, на самой границе Дагестанской области.

Об открытии рядовым Кавказского Линейного №15 батальона Ситниковым в Горной Чечне близ аула Шары серебряной руды.

Рукопись хранится в РГВИА ф. 13454, опись 15, дело 228.

Стр. 1 …Копия от рапорта г. командиру Кавказского линейного №15 батальона подполковнику Баровскому штабс-капитана Квятковского от 19 октября 1859 года за №247.

Рядовой командуемой мною роты Матвей Ситников вышедший в настоящем году в сентябре месяце плена от непокорных горцев объявил мне, что в горной Чечне поблизости от аула Шары находится серебряная руда, для разработки которой он Ситников во время нахождения своего у Шамиля в плену был посылаем в качестве хозяина, достоверность этого он Ситников объясняет 1-е, тем что он сам был посылаем на разработку и являлся в аул Шары к наибу Андал с достаточным количеством серебра, а 2-е, что наиб Андал повесил двух человек подвластных ему татар за то, что они разыскав эту руду в его наибстве известили о том Шамиля.

Донося о сем Вашему Высокоблагородию имею честь покорнейше просить не оставить сделать по этому предмету кому следует от себя донесения.

№1341, 12 ноября 1859 года. Укр. Чир-Юрт.

Стр. 3 …От заведывающего командующему войсками в прикаспийском крае.

№36, 9 января 1860 года. Кр. Владикавказ.

Рапорт. Дежурный штаб офицер штаба вверенных Вашему Превосходительству войск при надписи от 3 декабря №6479 представляя г. Начальнику штаба войск левого крыла переписку; по предмету открытия рядовым кавказского линейного №15 батальона Матвеем Ситниковым, в горной Чечне в наибстве Андольском близь аула Шары серебряной руды, присовокупил, что в случае надобности означенный рядовой будет выслан куда следует.

Вследствие этого, по поручению г. командующего войсками и за отсутствием г. начальника штаба, имею честь покорнейше просить распоряжению вашего пре-ва о высылке рядового Ситникова к начальнику Ичкерского округа флигель адъютанту полковнику Черткову коему Его Сиятельство граф Николай Иванович поручил расследовать вероятность существования означенной руды. О последующем же не оставить уведомить Его Сиятельство графа Евдокимова.

Стр. 5 …Господину Заведывающему штабом войск левого крыла Кавказской линии. Укр. Темир-Хан-Шура. 21 января 1860 года. №384.

Вследствие отношения Вашего Высокоблагородия, от 9 января, №36, имею честь уведомить, что по сделанному вместе с сим распоряжению, рядовой Кавказского №15 батальона Матвей Ситников, будет выслан к Начальнику Ичкеринского округа, фльгель-адъютанту полковнику Черткову, для указания места открытия в горной Чечне в наибстве Андалальском, близь аула Шары, серебряной руды. Начальник штаба свиты Его Величества генерал-майор.

Стр. 9 …Заведывающему штабом войск левого крыла кавказской линии господину полковнику и кавалеру Васильеву.

За отсутствием начальника Ичкеринского округа исправляющего должность помощника.

Рапорт. В дополнение подписи моей к Вашему Высокоблагородию от 9-го февраля за №187, имею честь донести, что явившийся сего числа в Управление Ичкеринского округа рядовой Кавказского Линейного №15 батальона Ситников, указывающий место, где находится серебряная руда, вместе с сим отослан к Воинскому Начальнику укр. Веден для отправления его в укр. Шатой управляющему Аргунским Округом, так как аул Шары или Шаро, близ которого находится руда эта, состоит введении г. майора Федосеева.

Стр. 10 …Господину подполковнику и кавалеру Боровскому. Командующий 9-ю ротою штабс-капитана Квятсковского. №247, 19 октября 1859 года, укр. Чир-Юрт.

Рапорт. Рядовой командуемой мною роты Матвей Ситников вышедший в настоящем году в сентябре месяце из плена от непокорных горцев объявил месяце: что в горной Чечне поблизости от аула Шары находится серебряная руда для разработки которой он Ситников во время нахождения своего у Шамиля в плену был посылаем в качестве хозяина, достоверность этого он Ситников объявляет 1-е, тем, что он сам был посылаем на разработку и являлся в аул Шары к наибу Андал с достаточным качеством серебра 2-е, что наиб Андал повесил двух человек подвластных ему татар за что они разыскав эту руду в его качестве известило о том Шамиль; Донося о сем Вашему Высокоблагородию имею честь покорнейше просить, не оставить сделать по этому предмету, кому следует от себя донесение.

Стр. 13 об. …№6506, 21 марта 1860 года.

Имею честь донести Его Сиятельству Командующему войсками левого крыла Кавказский линии господину генерал-адъютанту и кавалеру графу Евдокимову, что рядовой Ситников указывает то место серебряной руды на Хундалой-Лам недалеко от Шаро-Аула, которое подробно исследовало местом прошлого года. Инженер штабс-капитаном Гилевым и лично известно Управляющему Аргунским округом подполковнику Федосееву. Особенно важных сведений, требующих серьезного расследования для открытия серебряной или другой руды в Аргунском округе, рядовой Ситников не знает, который поэтому и отправлен обратно в батальон. Все что известно Ситникову известно и многим из туземцев, которые на Хундалой-Ламе были при разработке там свинца для литья пуль. Начальник войск на Аргуне.

Стр. 14 …Заведывающему штабом войск левого крыла Кавказской линии. Дежурного штабс-офицера. Укр. Темир-Хан-Шура, 17 марта 1860 года, №1424.

Вследствие отношения Вашего Высокоблагородия, от 25 февраля, №348, за отсутствием г. начальника штаба, имею честь донести, что как рядовой кавказского линейного №15 батальона Матвей Ситников отправлен к начальнику Ичкеринского округа еще 30 числа прошлого Января, то, она выиграния времени, вместе с сим сообщено начальнику этого округа об отсылке Ситникова к начальнику Аргунского округа, полковнику Фон-Кауфману в укр. Шатоевское.

Стр. 15 …Дежурному штабс-офицеру штаба войск Прикаспийского края. №715, 19 апреля 1860 года. Кр. Владикавказ.

Вследствие рапорта Вашего Высокоблагородия, от 17 марта №1424, имею честь уведомить, что рядовой Кавказского линейного №15 батальона Матвей Ситников, хотя и был прислан к Начальнику Аргунского округа, но таковой отправлен обратно в батальоне потому случаю, что особенно важных сведений требующих серьезного расследования для открытия серебро-свинцовой и другой руды в Аргунском округе он не знает, а показывает те места, которые известны и многим из туземцев находились на Хундалой-Ламе при разработке там свинца для литья пуль.

Чеченский набег. 1890 год

«По русской земле географические очерки и картины».

Москва 1890 год. А. Сахаров.

Чеченский набег. (В. Потто). В той местности, которая теперь известна под именем Малой Чечни, в верховьях быстрого Шато-Аргуна, среди дремучих лесов, стояло некогда богатое селение Шары. Века прошли над ним с бедствиями войны и разорения, многочисленные народы приходили один за другим искать его гибели, и реки крови своей и чужой были пролиты тарцами при защите родных лесов, за которыми они считали себя безопасными. И вот, в одну бурную ночь, цветущее селение погибло: остались только печальные развалины, стены рухнувшись сакль, закоптелые, с провалившимися потолками, башни да черные обугленные пни деревьев, по которым время от времени вспыхивали и пробегали тонкие зловещие огненные змейки. Всю ночь бушевала страшная буря и свирепый пожар быстро совершал свое разрушительное дело. Под утро набежала тучка, но было уже поздно. Огонь, правда, легко уступил враждебной стихии, и слившись в черные клубы дыма, прилег к пепелищу, но все уже было покончено с Шарами. Во время пожара никто не приходил спасать имущество; не было обыкновенных в такое время явлений: суеты, криков, беготни, тревоги. Шары сгорели спокойно, как жертва на костре, в то время там уже не было. И гордый аул не увидел восходящего над собою солнца. Шары были жертвой междуплеменной вражды. Раздоры между ними и одним их аулов карабулакских были деревни, как самое существование этих народов. Отцы заповедывали их детям, поколения — поколением. И пробил, наконец, час возмездия, — последний страшный час тарцев. Карабулаки, соединившись с ингушами, темною ночью прокрались через леса, в глубокой тишине окружили Шары и, по условленному знаку, напали на сонных жителей аула. Короток, но беспощаден был этот бой, в котором все шансы были на стороне нападавших. Когда окончил свое дело меч, начал огонь, его всегдашний преемник. На утро не было и следов богатого селения. Союзники, в ожидании ночи, которая должна была скрыть их отступление, расположились станом на ближней возвышенности. Они захватили с собою все, что могли: домашнюю утварь. Скот, хлеб и проч., а чтобы предохранить себя от всяких покушений со стороны не приятеля, так как часть тарцев могла избежать меча и огня площадка холма была окружена окопом. Набег был совершен буйною шайкой, составленной из разного сброда. Здесь были и ингуши язычники, и ингуши-магометане были, наконец, христиане или, по крайней мере, считавшие себя христианами. На Кавказе всегда было обычным делом, что два врага подавали друг другу руки и общими силами губили третьего, чтобы после снова начать резню между собою. Так было и тут. Цель похода была достигнута и миру не было уже место в таборе союзников. С последним выстрелом проснулись все замолчавшие на время распри; их старые племенные и фамильные ссоры, забытые на короткое время набега, снова зашевелились и подняли свои «сто голосов и сто языков». Главным предметом несогласий была, как и следовало ожидать, захваченная добыча. Редкий был так счастлив, чтобы в грабеже захватить себе нужное; холостому досталось несколько пар женских туманов, христианскому священнику попал в руки богатый Коран; ко рассчитывал добыть коня — захватил корову или несколько баранов; один видел себя обладателям воза без упряжной скотины; другой, наоборот, владел скотом, а не было воза… Словом, меновая торговля сделалась неизбежною потребностью шайки. Пока разбирались с добычей, пленницы, согнанные к одной стороне табора, сидели в углу, возле самого вала, и оглашали стан печальным причитаньем над родными покойниками, тела которых остались в глубине долины, — там, где еще курились свежие, облитые кровью, развалины. Тяжела и печальна участь кавказской женщины, попавшейся в плен, в руки неистовых варваров. В средине стана, где шел базар и менялась добыча, стояли три или четыре намета горских предводителей. Но тут случилось обстоятельство, которое погубило и шашлык, и кадушки. У одного из наметов стоял огромный рыжий бык, привязанный к колу, а возле развевалось раздражавшее его красное знамя. Бык трясся от ярости, бил и копал землю ногами и, наконец, бешенным прыжком оборвал свою привязь. Значок первый сделался жертвою его ярости, за значком пострадали кадушки, шашлык и, наконец, часовой, который возился с вертелом. Бык устремился далее. В это время обладатель кадушек, не успевший ничего отведать ни из той, ни из другой, в припадке гнева приложился из винтовки; грянул выстрел и «неприятель» был ранен. Почувствовав боль, разъяренный бык еще ужаснее заметался по табору, все опрокидывая и сокрушая в дребезги на своем пути. После нескольких выстрелов, из которых часть попала в людей, бык, весь израненный, вскочил в огромный костер и разбросал головни во все стороны. Одна из них упала на чье-то тряпье, которое мгновенно вспыхнуло. Бывшие вокруг него, чтобы остановить пожар, разбросали в попытках тряпье и такое, которое уже тлело, и подожгли остальную рухлядь. Пожар, раздуваемый сильным ветром, охватил весь стан. В суматохе не успели выхватить нескольких ящиков с порохом, и холм потрясся от страшного грохоты взрыва. Паника охватила весь стан. Ингуши и карабулаки с криком и проклятиями бросились в разные стороны, толкая друг друга и топча упавших. Вал, который должен был служить охраною, едва ни сделался причиною их гибели. И пока удалось им выбраться из окопов, истребительная стихия много обожгла усов и бород. Крики боли, страха и проклятий, смешавшись с ревом перепуганного скота, составили поражающую музыку. Наконец, преграда была разрушена — и отлогие скаты холма и покрылись толпами бегущих. Счастлив был тот, кто целым очутится внизу, поэтому что бывшие назади валили передних, топтали их в бегстве, путались и сами падали. Однако же нашлись смельчаки, которые, презирая опасность, возвратились к вещам, что по крайней мере спасти то, что было по драгоценнее. Добыча подверглась новому грабежу. Право собственности, уже несколько установившееся, опять уничтожилось. Усатый ингуш, который своим необдуманным мщением за опрокинутые кадушки был главною причиной несчастья, бросился к пленницам, о которых в суматохе совсем забыли. Схватив первую попавшуюся, он сдернул с нее чадру, взглянул в лицо, плюнул — и столкнул ее в пропасть; другую, третью постигла та же участь. Наконец, он попал на одну, которая ему понравилась. Но едва он сбежал с своею добычей вниз, к подножью холма, на него накинулись двое, с криком доказывавшие, что эта пленница их и принадлежит обоим по равной доле. Крик перешел в ссору и ссора готова была уже разразиться рукопашною свалкой. Но в ту минуту, как новый обладатель пленницы готовился доказывать свои права кулаками, кто-то толкнул его в затылок и он упал на зем. Два претендента, пользуюсь счастливым моментом, уже схватили пленницу один за одну, другой за другую руку и намеревались скрыться с нею, но усатый ингуш, вскочив с земли, успел схватить несчастную за ноги. Все трое снова закричали, посылая друг другу угрозы и проклятия, а бедная жертва их спора едва слабым стоном изъявляла признаки жизни и неминуемо жестоко пострадала бы в этом расписании, если бы не явился четвертый и не вмешался в ссору. То был сам предводитель, поспешивший на шум, чтобы помешать начинавшемуся побоищу. — Стойте! — сказал он. — Вы оба домогаетесь права на половину этой пленницы, так? — Так. — Следовательно, вся — то она, как есть, никому не принадлежит из вас? — Никому, — отвечали оба претендента. — А ты, третий, спас ее от огня и теперь говоришь, что она твоя? — Моя. — Почему же? — Потому что я спас ее от огня. — эта причина недостаточна, — сказал предводитель. — Например, если кто кому спасет жену, неужели же он может присвоить ее себе? Если бы ты спас меня самого, то неужели и я был бы твой? Каждый скажет, что нет. Следовательно, девушка и тебе не принадлежит, также как и им. Поднялся новый спор, и тогда порешили бросить жребий. По жребию девушка досталась усатому ингушу. — Уступи мне ее за двадцать баранов, — сказал тогда предводитель. — Да ты спроси прежде, кто она такая? — Не без гордости возразил ингуш: — ведь она сестра здешних узденей — Лейля. — Так что ж из того! Уздени лежат под теплом своего аула, выкупа от них не дождешься. — Ну, так слушая же, — сказал предводитель: — бери винтовку и, в придачу, любого из моих жеребцов — на выбор. На этом торг, наконец, состоялся, и Лейля перешла к новому владельцу. Между тем наступила ночь и партия направилась в обратный путь. Пискливые зурны открывали шествие. Напрасно предводители старались их унять, убеждая, что отступление требует глубочайшей скрытности и тишины; но набег окончился и никто больше не думал о повиновении. Партии приходилось, прежде всего, пройти густой лес, перерезанный множеством оврагов, без всякого следа торной дороги. Ночь была темная; дождь лил как из ведра и земля, растворившись, образовала непролазную грязь. Конным труднее было держаться вместе, чем пешим, и потому они разбрелись по целому лесу: кто попал на тропинку, тот отправился сам по себе, а кто засел в овраге или застрял в кустах, тот выбирался где и как ему было удобнее. И вдруг, посреди лесной тишины, зловеще грянул ружейный выстрел, за ним другой… Двое раненых присели, схватившись один за голову, другой за ногу. В шайке пошла суматоха и несколько винтовок ударили на удачу. Брань и крики ингушевцев послышались с той стороны, куда направлен был залп карабулаков. — Да там наша конница, — заговорили пешие. — Кто же это стреляет-то? Но снова грянул выстрел, за ним опять другой, и двое новых раненых опять опустились на землю. — в шашки! В шашки! Живьем хватайте их! — кричали ингушевцы и карабулаки. И хотя все тикали во всю мочь, однако же лишь немногие сунулись вперед, да и те воротились, потерявши одного убитым. После этого уже никто не счел себя обязанным рисковать жизнью и на каждый выстрел шайка отзывалась только угрозами и криком. А тем временем два невидимые стрелка посылали пулю за пулей, и редкий выстрел их не выносил новой жертвы. Заколдованный лес, наконец, окончился, шайка подошла к реке; но вследствие сильного дождя, шедшего всю ночь, переправы не было. Одна конницы с трудом перебралась вплавь, да и то потерявши несколько человек унесенных течением воды. И вдруг из кустов выскочили два человека и кинулись рубить все, что ни попало под руку. Испуганная неожиданным нападением, шайка метнулась в сторону, и пока опомнилась, пока пришла в себя и сообразила, что нападающих только двое, те уже снова скрылись в кусты, а на песчаном берегу лежали следы их нападения — несколько изрубленных трупов. Утро наступившего дня было пасмурное, но не дождливое. Между развалинами сожженного аула чернела сумрачная башня, и из ее бойниц кое-где пробивался дымок, как бы от разложенного внутри ее небольшого костра. Там, погруженные в мрачные думы, сидели два человека, два героя нынешней ночи. Они одни пережили родной аул и справили по нем кровавую тризну. Эти два человека были уздени, братья несчастной пленницы Лейлы. Не скоро оправились Шары от этого погрома, а когда оправились, то сотни других аулов уже лежали в развалинах, свидетельствуя все о том же непокорном и строптивом духе чеченской земли, вносившем рознь и смуту во все ее жизненные проявления и облегчавшем чуждым пришельцам овладеть ее недоступными лесными дебрями и горными твердынями.

Старшина Шароя Изи Алханов 1897 год

Рукопись хранится в Государственном архиве Северной Осетии
ф. 11, оп. 5, д. 476. 1894 год.

Начальник Грозненского округа Терской области. 30 сентября 1897 года, г. Грозный, №16720. Лист 53.

Рапорт. Начальник 7-го участка вверенного мне округа, рапортами за №№791 и 846, доносит, что Старшина Шароевского общества Изи Алханов совершенно не соответствует своему назначению, будучи крайне нерадив и неисполнителен; с жителями Алханов обращается очень несправедливо и своевольно, и на его действия постоянно поступают жалобы. В прошлом году Алханов самовольно захватил землю, принадлежащую односельчанке его Патимат Маутаевой, на основании будто бы имеющегося у него духовного завещания отца Маутаевой; по расследованию оказалось, что завещания никакого не имеется. Два месяца тому назад Алханов сам, без согласия общества, назначил себе в помощники своего племянника Ауда Успанова и не смотря на приказание начальника участка на первом же сходе предложить обществу выбрать другого помощника, до сего времени этого не исполнил. В конце мая месяца сего года жители сел. Шароя заявили начальнику участка, что в их общественном стаде находится много скота, хозяева которого не известны, почему Алханову было приказано арестовать этот скот и доставить его в ставку начальника участка. Алханов этого приказания не исполнил и весь арестованный скот возвратил пришедшим за ним лицам, не справляясь имеются ли у них на этот скот документы; за это Алханов был арестован на гауптвахте на 5 суток. Дороги, пролегающие через Шароевское старшинство совершенно запущены и к исправлению их Алханов не принимает мер, за что был арестован на 7 суток. На происшествия Алханов никогда не уезжает, посылая вместо себя помощника; все распоряжения начальника участка или вовсе не исполняет, или исполняет крайне медленно, и вообще все обязанности старшины не исполняет, отговариваясь болезнью и тем, что общество его не слушает. Ввиду изложенного и так как наказания не достигают цели, прошу разрешения Вашего Превосходительства об удалении Изи Алханова от должности старшины Шароевского старшинства. Подполковник Степанов.

Лист 60 …От Областного правления 21 октября 1897 года, Начальнику Грозненского округа.

Первое отделение Областного правления сообщает Вашему Высокоблагородию, что начальник области и Наказный Атаман удалил от должности старшины Шароевского старшинства Изи Алханова за бездействие по службе.

Рукопись хранится в Государственном архиве Северной Осетии
ф. 11, оп. 5, д. 476.

Начальник Грозненского округа Терской области. 4 ноября 1897 года, №19093 г. Грозный.

Рапорт. Старшина сел. Нихалой, 5-го участка вверенного мне округа, Магомад Алиев, уроженец сел. Химой, просит о перемещении его на такую же должность в одно из селений 7-го участка, чтобы быть поближе к своему хозяйству, которое приходит в упадок, без ближайшего его надзора. Признавая эту просьбу заслуживающею уважения и чтобы дать Алиеву возможность меньше отвлекаться от исполнения прямых его обязанностей, ходатайствую перед Вашим Превосходительством о перемещении Магомада Алиева, в виду пользы службы, на вакантную должность Старшины Шароевского Старшинства. Подполковник Степанов.

Лист 77 … Начальник Грозненского округа Терской области. 15 ноября 1897 года, г. Грозный, №19968.

Рапорт. По изменившимся служебным обстоятельствам, прошу Ваше Превосходительство рапорт мой, от 4-го сего ноября за №19093, о перемещении Нихалоевского старшины Магомада Алиева на такую же должность в Шароевкое старшинство, оставить без последствий. Вместе с этим ходатайствую о назначении на должность старшины Шароевского старшинства кадия 7-го участка Али Магомаева. Подполковник Степанов.

Земельный договор Шаройцев и Сандухойцев

Рукопись хранится в Государственном архиве Северной Осетии ф. 11, оп. 6, д. 127.

Дело об споре обществ селений Сандухой, Шарой, Сарчхи и Массарай Грозненского округа из-за пастбищ. 1898 год.

Стр. 2 …Чеченское областное правление. 29 ноября 1898 года, №38785, г. Грозный.

Представляя в Областное Правление Терской области переписку по анонимной жалобе жителей сел. Сандухой о том, что Шароевское общество захватило давно принадлежащие Сандухоевцам пастбищные горы, доношу, что расследованием по этой жалобе выяснено, как это видно из представляемой в копии маслахатной подписки, составленной 26 июня 1887 года, Сандухоевцы имеют право пользоваться опорными тремя пастбищными горами с начала весны до 25 июня, Шароевское же общество вправе пользоваться спорными пастбищными круглый год. Начальник Грозненского округа подполковник (подпись неразб.)

Стр. 3 …26 июня 1887 года, собравшиеся доверенные от Шароевского и Сандухоевского обществ в присутствии участкового пристава 3 участка и участкового кадия Эски Хасаева, выборные Шароевского общества: Нуцалхан-Магомадов, Магома Метиев, Эльдабий Лабазанов, Муты Хаджиев, Бетыр Магатев, Магома Хаджиев, Ебичи Сурхаев, Киеша Магомаев, Боциляу Абеков, Ахматхан Авдаев, Магомад Ингучев, Орзи Матаев, Хаджиов Амаев, Мусалау Лабазанов, Мепома Изиев и старшина Умар Алханов; выборные Сандухоевского общества Маха Руджуев, Мюрод Тагиров, Куша Магаев, Бага Муртазалиев, Али Исал-Алиев и Старшина Лабазан Кушаев и приглашенные посторонние лица: Шикароевский Старшина Маха Муциев, Киринский Старшина Ахматхан Андумов, Шароевский Кадии Шаид Муртазалиев.

Постановили маслагат в следующем: Сандухоевское общество должно пользоваться спорными тремя горами для пастьбы всякого своего скота с начала года до 25 июня; после этого они не имеют права держать на этих горах скот, несмотря на то, что будет или не будет еще пригнать скот Шароевским обществом, а должны согнать скот на свои пастбищные горы.

Шароевское общество имеют право пасти на спорных горах свой скот, какой бы то ни было сначала весны и во все время пастбища. Если Шароевское общество пригонит свой скот на одну или на все спорные горы до 25 июня, то скот Шароевский должен выпасываться вместе с Сандухоевским под присмотром табунщиков. 23 июня Сандухоевцы должны взять свой скот в свои горы, а Шароевское же общество может пользоваться горами до конца года. На этих условиях и постановлено окончательное маслахатное решение. Переводили Окружной Прапорщик Абдул Кадыров и Младший Делопроизводитель Щербаков. С подлинным верно: Старший Делопроизводитель (подпись неразб.) Сверял: Младший Делопроизводитель Щербаков.

Стр. 4 …Протокол №2229. 1898 года октября 18 дня Я, начальник 7-го участка Грозненского округа составил настоящий протокол на основании надписи Управления Грозненского округа от 4 октября за №18863 в нижеследующем.

Сандухоевский старшина Умар Кушаев по поводу изложенного в письме к Его Превосходительства начальнику Терской области показал, что все общество сел. Сандухой претендуют на пастбищные горы «Сарчхи лам», «Кечи лам» и на «Кобу лам» каковые горы находятся в общем владении с Шароевским обществом уже в продолжении 30 лет и на это последовало добровольное соглашение Сандухоевского общества и каждый год до настоящего времени пользование между Шароевцами и Сандухоевцами этими горами было общее. Гор этих никто от них не отбирал. В настоящее же время Сандухоевцы в виду увеличения численности скота не хотят чтобы Шароевцы пользовались половинной частью этих гор.

Доверенные от общества сел. Сандухой по общественному приговору, при этом прилагаемому Маха Хажиев и Хитина Абакаров подтвердили вполне показание своего старшины и заявили желание чтобы Шароевское общество вовсе не пользовалось этими горами на половинной части как-то решили по маслагату Шатоевский горский словесный суд несколько лет тому назад при председательствующем суде Надворном Советники Грозман.

Стр. 4 об. Доверенные от Шароевского общества Абдул-Кадыр Магомаев, Мути Магомаханов и Алдум Умаров выбранные по общественному приговору показали по делу, что горами «Сарчхи лам», «Кечи лам» и «Кобу лам» Шароевское общество уже 16 лет пользуется вместе наровне с Сандухоевским обществом раньше они пользовались этими горами исключительно одни и между этими обществами состоялось маслагатное решение, которое при сем прилагается. Постановил настоящий протокол с перепиской представить Его Высокоблагородию Начальнику Грозненского округа на зависящее распоряжение. Начальник 7-го участка Грозненского округа, капитан (подпись неразб.)

Стр 5. об. Что настоящий приговор составлен Сандухоевским обществом 7-го участка Грозненского округа о выборе доверенных односельцев: Маха Хажиева и Хитина Абакарова, своею подпискою и приложением казенной печати удостоверяю Октября 22 дня 1898 года. Начальник 7-го участка Грозненского округа, капитан (подпись неразб.)

Описание Шароя. 1901 ГОД

«Экскурсия в нагорную Чечню и Западный Дагестан летом 1901 года». К. Ф. Ган.

Местоположение маленькой крепости Шатоевской довольно красиво. На юге за зелеными холмами возвышаются снежные вершины Майтис-Тави и исполина Тебулоса. По тому-же направлению в густо населенной долине Аргуни дорога ведет в бывшее укрепление Евдокимовское. Мы же, пересев на верховых лошадей, направились к востоку, следуя вдоль хребта, отделяющего Шато (Чанты) -Аргунь от Шаро-Аргуни. Хребет этот достигает своего высшего подъема на горе Ямбе-Этте (около 6100). Многочисленные чеченские аулы, окруженные хлебными и маисовыми полями, приятно поражают глаз. Домики внутри и снаружи весьма чисто выбелены. Местный белый известняк, в сыром и жженном виде, дает прекрасный строительный материал. Всюду поля заботливо огорожены плетнями и на многих местах устроены террассы для того, чтобы увеличить площадь культурной почвы. Все эти аулы выстроены недавно: чеченцы (в данной местности живут общества Чаберлой) прежде жили на маленьких хуторах, но в интересах большей безопасности и для удобства правления поселили их в аулах. Самый большой из этих аулов — Ханкале — на протяжении почти версты расстилается у подножия хребта. Миновав его, мы по крутому спуску скоро спустились в глубокую узкую долину Шаро-Аргуни, вырезавшей себе ложе среди отвесных известняков; потом, так-же круто, переехав маленький мост, поднялись к ставке Шаро — Аргунь, резиденции пристава. В доме самостоятельного хаджи, недавно вернувшегося из Мекки и Медины для ночлега, и радушный хозяин угостил нас всем чем мог.

…Устройством искусственных террас чеченцы стараются хоть немного увеличить площадь пашен. Во многих местах в горах чеченцы живут очень бедно, в тесных помещениях. Так, напр., в ауле Шикарой на Шаро-Аргуни в трехэтажной башне, основание которой равно 40—50 кв. фут., живет целых 12 семейств. Странным может показаться тот факт, что во всей Чечне нет ремесленников: дома строят лезгины (называемые тут татарами); бывает, что отдельные общества выписывают себе слесарей и кузнецов из Дагестана и содержат их на общий счет. Поэтому часто в чеченских обществах лезгинские ремесленники и муллы получают жалованье. Вообще чеченец весьма ленив и всю почти работу предоставляет женщинам. На равнине, правда, мужчины также принимают участие в полевых работах; в горах же они проводят время в тунеядстве. Объясняют это тем, что они в прежние времена постоянно находились на войне, так что все хозяйство лежало на женщине. Но и теперь, в мирную пору, последние до того завалены разными работами, что у них не остается времени для изготовления сукон, ковров и т. д. Единственное занятие мужчин состоит в том, что они отвозят продукты земледелия и скотоводства на рынки в Грозный, Воздвиженская и большой аул Шали.

Горные чеченцы. Иваненков Н. Е.

Терский Сборник. Литературно-научное приложение к «Терскому Календарю» 1911 г. Издание Терского Областного Статистического Комитета, под редакцией Секретаря Комитета. Подъесаула М. А. Караулова 2-го. Выпуск 7. Владикавказ. 1910.

В селениях 4-го участка Грозненского округа, расположенных на р. Шаро-Аргуне, рассказывают историю проихождения от двух братьев: Шаро-хана и Хакмадоя, выселившихся сюда также из Сирии. От первого последовательно произошли: 1) Шауло-хан и 2) Цоган (лисица), у Цогана было шесть сыновей: Перела, Лур-Магомат, Коса, Хунчи, Ганош и Мешел, от которых пошли шесть родов шароевцев, например, от Мешела последовательно были: Башта, Айты, Айтемур, Бер (государственная недомка), Кур-Магмат, Омар, Алхан и Изн. В восьмом поколении происходит Изи Алхан и Изи. В восьмом поколении происходит от абу-Муселима-шейха, первого распространителя ислама в Дагестане. По записям, ведущимся по-арабски пятидесяти двух летним Магоматом Алиевым прямым потомком шейха, он пришел в Дагестан в 111 году Магометанского или 693 г. христианского летоисчисления. Священный для магометан прах его покоится в Джаи, Аварского округа. Восемь поколений насчитывает Магомат Алиев со времени прихода его предка из с. Хакароя, того же округа, в с. Химой. Сначала пришел Ибрагим, от него произошли последовательно: Ражабилло (июльский сын), Амир, Ражабилло. Али, Рожаб, Али и Магома.

По арабским писателям, Абу-Муселим был полководец в арабском войске, покоривший в конце VIII века страну Лакзов ил Дагестан.

Большое Макажоевское общество, 5-го участка Веденского округа, ведет свой род от Турача, выходца из Нашхоя. От него были: Чермахо, Чожир, Масхут, Сурхо, Амахи, Иса, Али, Рожаб, Амет-хан и наконец Або, ныне живущий старик 90 лет.

Смежно с группой с. с. Макажоевского общества есть небольшое (27 семейств) селение Тондухой. В нем здоровый и бодрый старик 75 лет, Дарго Ильясов, ведет свой род в 10-м поколении от Сурак-хана, происходящего из рода Грузинского царя Ираклия. Джайлинский князь хотел наложить дань и воевал с ним, но потомки Ираклия не подчинились, говоря: «Мы царского рода Ираклия»!

Вот его предки: Сурак-хан, Сарка, Хольчи, Ашил, Мирза, Магомет, Тел, Хунул и Ильяс. Шамиль казнил отца и брата Дарго и 13 человек других за их знатное происхождение.

Характерен рассказ о родоначальнике Бугороевцев, составляющих часть общего рода «Дзумсой». Ведут они свой род от того же рода, из которого происходил Пророк Магомет. Первого пришельца сюда звали Шамиль-ханом; от него последовательно произошли: 2) Цогуль-хан, (строитель башни Цогуль Баилишки), 3) Баташ (значит рот), 4) Дока (ива), 5) Гоур (лошадь), 6) Эльдар-хан, 7) Чутар (поместился), 8) опять Чутар, — есть предание, что этого Чутара хотел покорить под свое подданство Джайлинский князь и наложить дань по 1 барану со двора, но Чутар не покорился, сказав, что он сам князь, — дальше идут: 9) Муртавали, 10) Джемасаг, 11) Арсан-Гирей и 11) Джант, рассказчик 45 лет, служащий в местной милиции.

Переселение из Шаами, т. е. Сирии, совершили пять братьев, по случаю присеснения их там каким-то царем. Из них, пришли на Кавказ только два брата. Один их них Шаухал-хан поселился на р. Тереке — от него произошли Тарковцы, а другой — Шамиль-хан, пришел для поселения в ущелье р. Дзумсой.

В большом Шароевском обществе, где особенно развита магометанская ученость вообще (религия, право и проч.); главная мечеть в Шарое имеет 60 загонов, т.е. около 10 дес. И 80 овец. Второстепенные в с. Нижнем Хашелдое 5 заг. И 10 баранов, в сел. Чехалдоне 12 загонов и 60 баранов. Мулла получает по договору по 1 мере (чеченской) зерна, — кукурузы, жита, ячменя и проч. что есть, но одного чего-либо, 3 руб. за погребение с чтением 3 дня корана. — За омовение покойника мулла получает особо 1 р.; за венчанье 25 к. В смежном Хакмадоевском обществе, произшедшим из одного корня в сел. Шарой, главная мечеть в Хакмадое имеет 25 загонов 260 овец, второстепенные в сел. Мелхисты 13 загонов, 200 овец и в с. Верхний Хашелдон 7 заг. И 50 овец. Мулла с таким же обеспечением, как и в Шарое. Чистый доход с загонов делится на три части: 1/3 идет на освещение и ремонт мечети, а две трети в пищу говельщикам, на помен душ умерших жертвователей; овец режут по 4-му году и как раз в пору, так как стадо (капитал) не уменьшается и не увеличивается. Учащихся в обоих обществах 60 мальчиков и 6 девочек, что на население в 2933 душ оставляет 2,3%. Мулла за обучение механическому чтению коран», но без понимания его смысла, получает 3 руб. с каждого обучающегося. Обучение продолжается от 6 до 12 месяцев, смотря по способностям мальчиков. А чтобы понимать смысл 9-ти употребленных арабских книг, надо изучить их с муллою, на что требуется 3 года.

«Три имама»

МАГОМЕД-ТАГИР ИЗ КАРАХА. «Сборник материалов для описания местностей племен Кавказа». Вып. 45, 1926 год

Из Бояны они пошли в Ойданы. Оставив здесь свою семью, Шамиль с товарищами отправился в поиски подходящего места для своего окончательного поселения. Место это было найдено. Это был аул Шароит, недалеко от Шатая. Здесь Шамиль остановился у своего верного кунака. Этот последний отправился в Ойданы за семейством имама, привез и его туда. Здесь Шамиль распустил свою партию, оставив при себе только 8 человек: Юнуса, Самада, Худаинатиль, Мухаммеда из Гопатля, Балада и Гимбета из Гарадарика, Муртузали и Мусу из Балахуны. Кроме того, при нем остались 2 местных жителя, присоединившихся к нему во время пребывания его в Ойданы и Бояны. Это были известные во всем округе своим мужеством Шуайб из Цонтари и Джават-хан из Дарго. Джават-хан при первой встрече сказал Шамилю:

— «Я очень и очень скорблю, что ты лишился в славных боях своих славных товарищей. Но даю тебе слово, что найду взамен их для тебя более тысячи таких же самоотверженных бойцов. Сам же я с этого времени твой послушный и готовый ко всем услугам раб».

Имам тут же назначил их обоих наибами: одного в Цамутори, другого в Дарго (Ведено), при этом он строго приказал им обоим обирать всякого пришельца аварца, явившегося в Чечню за чем бы то ни было. Если он окажется из ученых, то лишить его и жизни. Согласно этому приказанию у увсех выходцев из Аварии, Анди и Гумбета, являвшихся в Чечню за кукурузою, отбирались вьючные лошади, ослы и оружие.

По Горной Чечне 1896 год

«Путешествие по Центральной части Горной Чечни»

Записки КО РГО. Книжка XVIII, Тифлис. 1896. А. Е. Россиков.

I. Бурное историческое прошлое Чечни в связи с индивидуальными особенностями самих чеченцев, которыми резко отличается это племя от других народностей Кавказа, давно утративших свою определенную физиономию, с давних лет поселили недоверие со стороны русского человека к Чечне и чеченцам. Русский человек вообще заглядывает в Чечню неохотно, разве по службе, по обязанности, а в такие глухие и отдаленные уголки, как Чаберлой и истоки Шаро-Аргуна, избегает заглядывать даже по службе. Для большинства русских людей чеченец не больше, не меньше, как разбойник, а Чечня — притон разбойничьих шаек. Вследствие этого сведения наши о Чечне и чеченцах небольшие, в высшей степени сбивчивы, не точны, и при том в большинстве случаев ограничиваются селениями, лежащими вблизи больших проезжих дорог, да и те не идут дальше формальных, официальных, доставляемых местной администрацией. Кто этот своевольный, страстный, порывистый и беспокойный обитатель Северного Кавказа — чеченец? Где его первоначальная родина? Кто его предки? Нам до сих пор достоверно почти ничего не известно. Сами чеченцы по преданиям считают себя выходцами из Ичкерии, одной из составных частей Горной Чечни, где в седой древности по народным сказаниям обитало двенадцать чеченских фамилий. Каждая фамилия имела свои фамильные предания о происхождении. Одна фамилия производила себя от греков, другая от грузин, третья от франческов (европейцев), наконец четвертая от русских (чаберлоевцы). В языке чеченцев существуют искаженные слова кумыкские, грузинские, немецкие и даже русские. Последнее обстоятельство, в связи с фамильными преданиями, вероятно, и послужило основанием предположению, что предками чеченцев были славяне, даже русские, но предположение это единичное, никем не проверенное существует, как отдельное мнение, и только. Однако каково-бы не было происхождение чеченцев мы знаем, что все они имеют одинаковые нравы, обычаи, характер, говорят на одном языке, который распадается на несколько весьма близких друг к другу наречий. По лингвистическим данным, разработанным Усларом и Загурским, язык чеченский весьма близок к языку лезгинскому и на этом основании чеченское племя относят к восточно-горской группе кавказских народов. Это последнее кажется все, наиболее точное, что мы знаем о чеченцах. В определении личности, характера чеченца, его индивидуальных сил и способностей такая же путаница. По сведениям одних жестокость, корыстолюбие, мстительность являются преобладающими чертами его характера, другие напротив считают чеченца мечтателем, даже, до некоторой, степени, поэтом, но далеко не материалистом. Одни признают в чеченце ум бойкий, но легкий и низменный, которому не свойственна точность, определенность, идейность и отвлеченность, характеризующая ум рассудочный; одни почти не признают за ним способности к усвоению глубоких культурных знаний; другие все чеченское племя считают способным, восприимчивым, со всеми данными для будущей культурной жизни. Одни называют чеченцев мятежниками, зачинщиками всех смут и волнений, другие (например Пассек) говорят, что зачинщиками всех событий даже в самой Чечне были аварцы (лезгины). Определить насколько все эти мнения о чеченцах верны нет решительно никаких данных, так как не смотря на существование устных преданий, множества памятников древности — христианских церквей, башен, могильников, курганов, — древняя история Чечни совершенно не разработана, а материалы исторических событий новейшего времени до наших дней составляют неприкосновенное достояние архивов. Мы знаем, что в начале нынешнего века все чеченцы были свободным народом без всяких сословных подразделений, народом, не признающим над собой никакой верховной власти. «Мы все уздени!» говорит чеченец и в наше время, т. е. люди, зависящие только от самих себя; знаем, что они в высшей степени своевольны, своенравны и что этот дух своеволия и своеволия, несмотря на всевозможные репсалии со стороны русского правительства, жив и по ныне и плохо мирится с новым строем жизни. Что же касается наклонности чеченцев к хищничеству, к грабежам, за которую особенно часто порицается все чеченское племя, то у Рамановского в его «Кавказ и Кавказская война», приводятся два факта, в высшей степени любопытных для характеристики чеченцев и нас русских, во время войны. В самом начале войны на Кавказе Императором Александром 1-м был сделан строгий выговор командующему войсками генералу Ртищеву за то, что он иногда разрешал русским войскам делать набеги на земли ближайших горцев, «не будучи вызываем к тому неизбежной необходимостью». Император прямо высказался, что командующие войсками на Линии, только тогда заслужат его благоволение, когда «будут снискивать дружество горских народов ласковым обхождением и выведут из употребления набеги и нападения»… Тот же генерал Ртищев, проникнутый мирной политикой, в высшей степени ласково принимает чеченских депутатов, заключает с ними дружеский договор и одарив подарками, отпускает. Когда же ему случилось поехать в Тифлис, между Моздоком и Владикавказом те же самые чеченцы-депутаты напали на него и ограбили…

Таковы наши сведения об обитателях Чечни. Если же коснуться территории занимаемой чеченцами, то окажется, что сведения наши еще беднее, еще сбивчивее. До сих пор, например, нет ни одного полного географического описания Чечни. На картах селения зачастую нанесены неверно и на столько неверно, что без проводника можно вместо одного селения попасть в другое и т. д. Между тем эта в сущности ничтожная горсть людей в свое время заставляла говорить о себе почти всю Европу, а нас русских тревожиться, браться за оружие и не покидать его многие десятки лет подряд.

При такой неполноте и даже скудости сведений о Чечне и чеченцах, нам думается, не будет излишним поделиться впечатлениями и наблюдениями, добытыми путем личного знакомства с страной и народом в его обыденной обстановке. На этот раз местом наших странствований была центральная часть горной Чечни, тот самый уголок обширного Кавказа, который и по ныне считается рассадником смут, очагом мятежей и всевозможных волнений. Мы прошли его пешком из конца в конец и кроме услуг и самого сердечного внимания со стороны чеченцев — ничего другого не видали. Маршрут наш был следующий: из укрепления Ведено по Веденскому плато, Хорочоевскому ущелью мы расчитывали проехать на дрогах до озера Кезеной-амъ; от озера Кезеной-амъ начать путешествие пешком по верхнему Чаберлою через селения: Кезеной, Макажой, Буни, Босхой, и перевал Хиндой-лам в селение Кери; из Кери по Шаро-Аргуну через селения: Химой, Шарой, Киселой и по ущелью Харгабе-ахк к ледникам горы Дыклос-мта (по чеченски — Харгабе-лам); от истоков реки Харгабе-ахк через селения Холундой и Киселой к истокам реки Шаро-Аргун в селение Сантухой; из Сантухоя в истоки речки Хорочой-ахк и ущельям речки Чанты-Аргун в укрепление Евдокимовское, которым собственно и закончилось наше пешее путешествие по горной Чечне.

Ичкерия одна из составных частей горной Чечни. В административном отношении она входит в состав 8-го участка Грозненского округа Терской области. Ичкерия — слово чеченское, в переводе на русский язык означает ровное место среди гор, среди возвышенности. В применении к географическому положению Ичкерии это название как нельзя больше характерно и соответствует действительности. Местоположение Ичкерии — северный склон Кавказского хребта, собственно передовая цепь его, известная под именем Черных гор, на протяжение между рек: Аргуном и Аксаем. В этих пределах Черные горы, протягиваясь с запада на восток, представляет две гряды: северную и южную расчлененные продольной долиной верст в 15 — 20 шириною. Долина выполнена рядами поперечных отрогов, между которыми восточный и западный выше других и как-бы замыкает ее со стороны рек Аргуна и Аксая. Таким образом территория Ичкерии определяется именно этой продольной долиной, обрамленной северной и южной грядой Черных гор. Некогда вся Ичкерия тонула в густом непроходимом лесу, который в наши дни значительно разрежен, отчасти для безопасности русскими войсками во время войны, отчасти самими жителями под пашни. По дну долины, по южному склону северной гряды Черных гор, среди обработанных полей и лугов рассеяны ичкеринские селения, хутора, отселки. Лес здесь выступает не более как отдельными островками и состоит чаще всего из фруктовых деревьев: из яблони, груши, алычи, кизила, калины. Это последнее обстоятельство дает основание предполагать, что преобладающими породами ичкеринских лесов, ныне или исчезнувших, или переродившихся, были фруктовые деревья. Сравнительно лучше сохранился лес по склонам южной гряды, где нередкость встретить сплошные насаждения из чистого бука. Все население Ичкерии, в настоящее время не превышающее 2000 душ обоего пола, принадлежит частью к древним ичкеринским фамилиям, положившим начало Ичкерии, частью к различного рода поселенцам позднейшего времени. Из числа ичкеринских селений наиболее значительный в истоках р. Басса — аул Мяхметы, в истоках р. Алистанжи — Звирхи, в истоках р. Хулхулау — Хорочой, в истоках р. Аксая — Дарго и Белгатой. Севернее перечисленных аулов, собственно по возвышенностям и склонам поперечных отрогов ютятся аулы: Цонторой, Тезен-кал, Курчалой, эрсиной, Дишни-Веден, Агишпатой, и наконец, по подошве южного склона северной гшряды и его отрогов, аулы: Гуной, Аллерой и пр. Не смотря на близость Ичкерии к плоскости, она до сих пор остается заброшенным, мало доступным уголком, благодаря отсутствию колесных дорог. Одна единственные шоссейная дорога — Веденское шоссе — рассекает Ичкерию, следуя через Веденское укрепление, Чаберлой в Дагестан. Вне этого шоссе имеются лишь вьючные тропы, передвижение по которым совершается беспрепятственно только летом. Главное занятие жителей — земледелие и скотоводство. Из числа возделываемых земледельческих продуктов первое место занимает кукуруза, составляющая насущный кусок хлеба ичкеринцев.

Веденское плато с укреплением Ведено состовляет центральную часть Ичкерии, которая, как мы видели выше, издавна считается колыбелью чеченского народа. Приподнятая на 2430 футов над уровнем моря, небольшая Веденская терраса, шириною около версты, тянется в длину верст на шесть на семь и представляет неправильный четырехугольник, опоясанный Черными горами, с юга — Гизгин-ламом и Чермой-ламом; с севера Малх-Басса и Эрсен-корт, а с востока и с запада отрогами тех-же хребтов. Это один из живописных и доступных в наши дни уголков Ичкерии! И самое плато, и окружающие горы — все тонет в яркой изумрудной зелени трав и лесов! Это пышный сад, засаженный и разукрашенный самим Богом, в котором человек, к сожалению, является в роли самого безжалостного истребителя и разрушителя. Зеленый дерн, которым закрыт каждый свободный от леса откос и вся терраса, несколько покатая к северу, благодаря обычной нечистоплотности обитателей веденской слободки и крепости за нечистоплотности обитателей веденской слободки и крепости заменяется высокими сорными травами. Громадные, некогда непроходимые, дремучие леса, которыми и по ныне опушены горы от самых подошв, до гребней, заметно редеют местами заменились кустарниковыми порослями — ольшатника, орешкина, дубняка, местами совсем исчезли, образовав поляны, которые служат или для сенокоса, или распахиваются под кукурузу — любимое пастбище кабанов, с которыми целое лето владельцы полян ведут ожеточенную борьбу, весьма оригинальную по своим приемам. Среди кукурузного поля обыкновенно устраивается засада или вышка, небольшая площадка на высоких столбах, куда на ночь забирается караульщик, чаще всего женщина, старуха и дикими почти нечеловеческими воплями оглашая воздух, распугивает кабанов… Таких полян близ Ведено ни одна, ни две, а несколько зияет по склонам окружающих гор. Три из них за присутствие нефти называются нефтянками. Они находятся на юг у подошвы северных отрогов Чермой-лама.

С запада и востока Веденское плато круто обрывается в две узкие и глубокие балки, на дне которых по занесенным щебнем, гравием и галькой руслам и опушонных кустарником отвесных берегов, разбиваясь на несколько потоков, бегут две быстрые прозрачные речки: на востоке Хулхулау, приток Сунжи, берущий свое начало с горы Цабо-мер, части Сулако-терскоговодораздельного хребта, и на западе небольшой приток впадающий в Хулхулау близ аула Ца-Ведень, который не имеет особого названия, а именуется жителями тоже Хулхулау. В обеих речках водится рыба: форель, пискари, усачи. Ловят рыбу особой, приспособленной к мелководным горным речкам сеткой, укрепленной на дугообразной трости с длинным шестом. Воду предварительно мутят, выпугивают рубу из под камней, ставят сетку против течения и вытаскивают в удачный лов штук по десяти по пятнадцати мелкой и крупной форели и других рыб. В западной части плато расположена крепость, обнесенная высокими стенами, с четырьмя башнями на углах стен. Среди обширного луга, каким представляется Веденская терраса и позолоченных солнцем кукурузных полей, среди мирно снующих по дорогам чеченцев и русских эта крепость с башнями и бойницами производит странное, почти грустное впечатление. Кому угрожают эти башни своими бойницами? Где тот враг, поражать которого предназначено крепости? Невольно навертываются вопросы и только обращаясь мысленно к прошлому веденской террасы, глаз примеряется с современным существованием крепости, как единственным памятником минувших смут и волнений. Основана Веденская крепость в 1859 году и некогда служила штаб квартирой Куринского полка. К северной стороне примыкает слободка, тоже обнесенная стенами, но менее высокими. Слободка состоит из нескольких улиц, трех четырех десятков ветхих, турлучных домиков, в которых доживают свой век такие же ветхие ветераны отставные солдаты, имеется церковь, когда-то была школа, ныне за ненадобностью закрытая, парк в преданиях сторожил прекрасно разработанный и разукрашенный цветниками, военный клуб и пр., и пр. Словом по многим данным когда-то в Ведено жизнь била ключом, но с уходом Куринского полка и церковь, и дома, и парк, и клуб, и даже сами жители как-то вдруг опустились, приуныли, захирели и в настоящее время ждут со дня на день, когда пробьет их час, когда объявить начальство, что Веденская крепость за ненадобностью упраздняется. Под этим гнетом спят и бодрствуют современные слобожане и естественно заботятся ни об улучшении или расширении своих хозяйств, а лишь о том, что-бы, пока еще не поздно, взять от местечка все, что можно безнаказанно взять. Между тем мягкий, влажный климат, умеренная, непродолжительная зима, не жаркое, обильное дождями, лето при благоприятных почвенных условиях, ставят Ичкерию вообще и веденское плато в частности на ряду с плодороднейшими уголками Северного Кавказа. И действительно, небольшой сад бывшего начальства Веденского округа, который в настоящее время арендуется начальником восьмого участка, находящийся на правом берегу р. Хулхулау, в расстоянии одной версты от крепости, служит лучшим доказательством, что при желании и небольшом умении Веденское плато может производить ни одну кукурузу, а решительно все, «что ни ткнешь в землю», как выразился один из обывателей. В саду мы видели: лучшие сорта груш, яблонь, слив, вишен, всевозможные овощи и прекрасно устроенную пассеку, которая пользуется большою популярностью среди местного чеченского населения. Ичкеринцы и сами поняли благоприятные местные условия и издавна занимаются пчеловодством, но примитивно. Такая благоустроенная пасека, какую завел в своем саду начальник участка, где встречаются самой новейшей системы заграничные улья, для местного населения прямо находка. Мед ичкеринский высшего качества, необыкновенно душистый и вкусный, особенно беноевский, не смотря на почти первобытный способ ведения этого дела. Садом начальника участка, как нельзя лучше определяется и современное назначение таких пунктов, как укрепление Ведено и существующей при нем слободки. Для мирного развития и процветания края туземному населению горной Чечни необходимы культурные знания, рассадниками которых и должны быть ближайшие русские поселения. Но к сожалению культурные задачи не входят в военные с нею упразднился и русский поселок. Тоже в недалеком будущем, вероятно, ожидает и Веденскую крепость с слободкой.. Между тем, кто был в плоскостной Чечне, тот, наверное, знает, то за короткий промежуток после замирения, плоскостные чеченцы успели не только вновь обстроить свои селения новыми, в большинстве случаев деревянными, а иногда и каменными светлыми, просторными саклями, близ которых не редкость встретить фруктовый сад, обширный чистый огороженный двор, но и избородить земельные участки целою сетью иррагационных каналов, поднять земледелие до цветущего состояния и в настоящее время наполнит ближайшие рынки своими продуктами. Все это конечно, говорит за то, что при благоприятных условиях этот народ способен заниматься ни одними разбоями и мятежами, как это думают многие, но и мирным трудом.

Историческое прошлое Веденской террасы запечатлено целым рядом кровопролитных событий, связанных с именем Шамиля, знаменитого в свое время дагестанского героя, событий еще свежих в памяти веденских сторожил и стариков чеченцев, жителей ближайших аулов. Старики рассказывают, что некогда Веденское плато представляло сплошной, дремучий, непроходимый лес, в юго-западном углу которого, на правом берегу левого рукава реки Хулхулау, при выходе его из тесного, лесистого ущелья, верстах в двух или трех от нынешней крепости, на небольшой полянке, окруженной высокими лесистыми обрывистыми хребтами, ютился чеченский аул Веден, бывшая резиденция Шамиля, где он прожил целых четырнадцать лет. Аул Веден был не только крепостью, прекрасно укрепленным естественными преградами и искусственными сооружениями пунктом, но и оплотом, защитой для всей Ичкерии. С падением Ведения Шамиль вынужден был бежать в Дагестан и больше уже не возвращался в Ичкерию. В 1859 году аул был взять русскими войсками и уничтожен дотла. В настоящее время поляна не сохранила ни единого камня, ничего кроме воспоминания о бывшем грозном селении и почти совершенно лишена главной своей защиты дремучих лесов на окружающих ее хребтах. О Шамиле, как и о чеченце существуют разные мнения и почти все они сводятся к одному, что Шамиль был не больше, не меньше, как умный разбойник, фанатик и даже изувер. За отсутствием беспристрастной характеристики оспаривать какое-бы то ни было мнение о личности, даже такой недюжинной, какою был, несомненно, Шамиль весьма трудно, но существуют факты, доказывающие, что этот фанатик и изувер обладал большою веротерпимостью. Так старожилы Веденской крепости и участники компании 1859 г. рассказывают, что близ аула Веден, в лесах существовало несколько раскольничьих скитов. Раскольники бежавшие из России, под покровительством Шамиля, свободно совершали свои богослужения, строили часовни, а когда положение аула Веден сделалось ненадежным, он для безопасности перевел веденских раскольников в Дагестан, где также существовало несколько раскольничьих скитов под охраной и защитой Шамиля, который за притеснения раскольников строго и немилосердно, нежели вследствие серьезно-обдуманного возмущения Ичкерию. Чаберлой и истоки Шаро-Аргуна вновь огласили залпы русских орудий, опять была пролита русская и чеченская кровь и обагрила окрестности Веденской террасы, Ичкерии и Чаберлоя, — прервали на не короткое время мирное развитие Чечни, после чего она вновь вступила на путь постепенного улучшения своего материального и нравственного положения. С тех пор прошло семнадцать лет, в которые население Чечни действительного сделало некоторые успехи на пути развития своего благосостояния.

Выехали мы из укрепления по-видимому при самых неблагоприятных обстоятельствах. Во-первых, тусклое утро, занятое тучами небо и туман на горах не предвещали хорошей погоды, условие весьма предстояло нам; во вторых, среди слобожан и местной администрации ходили упорные слухи о том, что в Чаберлое готовится восстание, что из Турции приехал какой-то имам и скрывается в чеченских аулах по Шаро-Аргуна, что, наконец, войска готовятся к выступлению в разные пункты для предупреждения восстания. Зная по опыту, как мало правды во всех подобных слухах, как зачастую распускаются такие и подобные слухи или просто от чего делать, или из желания запугать, не допустить постороннее око в сокровенные уголки, мы не придали им никого значения и ни разу не пожалели об этом впоследствии. От укрепления Ведено до самого озера Кезеной-ам идет широкая колесная дорога, проложенная еще в 1871 году, во время приезда Государя Александра!! -го на озеро, отчего и называется местными жителями царской дорогой. Извиваясь между купами там и сям уцелевших деревьев и целого зеленого моря кукурузных полей, дорога сначала бежит по черноземно-глинистому грунту веденской терасы, которая, широкой гладкой равниной протягивалась еще версты три, на четыре на юг, постепенно съуживается и переходит в ущелье известное под именем Хорочоевского. Слева, по краю террасы, по склонам гор довольно густыми насаждениями тянулись преимущественно буковые леса; справа, склоны хребтов и плато почти совершенно обнажены. По всхолмленным пологим склонам, где-нибудь на вершине холма или на краю обрыва, одиноко, кудрявым шатром возвышалась то груша, то яблоня, иногда два три старых развесистых дерева на дне лобжины или на гребне хребта. Все свободные от лесу места или засеяны под кукурузу, или превращены в покосные поляны. Это участки ближайшего ичкеринского селения Дышни-Ведень. Вскоре показался и самый аул. Он приютился на правом, пологом, обрывающимся к реке Хулхулау склоне, верстах в двух от укрепления и протягивается версты на полторы в длину. По официальным данным в Дышни-Ведене считается 255 дворов с населением 1177 душ обоего пола. По внешнему виду чеченские аулы, по крайней мере в Ичкерии, производят лучше впечатление, нежели горные осетинские селения, может быть, потому, что ичкеринские сакли турлучные, снаружи гладко смазаны глиной и выглядят не так мрачно, хотя все в них, — и плоские крыши, нависшие над передним фасадом, и крохотные окна, везде, впрочем, застекленные, даже в самых отдаленных углах горной Чечни, и в кунацкой зажиточного чеченца окна со стеклами, и низенькие двери, и самый тип построек чеченских в общем, — ничем не отличается от осетинских. Аул Дышни-Ведень в 1877 г., в самый критический момент войны России с Турцией, восставший с оружием в руках, против, русской власти, был заслуженно наказан русскими войсками, уничтожившими его почти до основания. Сознавшие свою вину жители, вымолив у русского правительства прощение, явились на старое место, восстановили разоренные сакли и занялись расчисткою в лесах полян под пашнями. В настоящее время дышниведенцы, как и другие их соседи ичкеринцы в отношении земельного вопроса испытывают многие неудобства. Лесные поляны, находясь в казенных лесных дачах, служат причиною бесконечных пререканий между населением и лесным ведомством, которое охраняя поляны для зарощения лесом, налагает свое запрещение на пользование ими. Вообще земельный вопрос в Чечне, как и в Осетии, является самым больным, самым чувствительным вопросом для населения, так сказать бесконечною злобою дня, источником все возможных столкновений, недоразумений, даже смут… и коренится не в наших днях, а в глубине веков, в отдаленном прошлом Чечни, неосвещенном ничем, кроме слабых указаний в устных преданиях самого народа, и в той сумятице гражданских и земельных отношений, какую внесла война, длившаяся несколько десятков лет подряд. В Чечне, представлявшей некогда страну с редким населением, чеченец брал и расчищал под свои угодия земли столько, сколько хотел, сколько ему в данный момент надобилось, пользуясь единственным правом, правом захвата, священным в глазах населения и в наши дни. В военное время, в силу различных военных соображений, приходилось земли эти, отбирать у чеченцев, и иногда прочно осевшие селения перемещать на другие места, причем границы новых мест поселения не указывались ясно, вследствие чего между новыми поселенцами и соседними возникали бесконечные споры, раздоры, вникать в которые не было ни времени, ни возможности и спорящих для успокоения вновь переселяли. Заниматься серьезно хозяйством при таких условиях естественно не было никакой возможности и чеченцы продолжали смотреть на свое хозяйство, как говорится спустя рукава, ведя его так, чтобы при новом вольном или невольном переселении терпеть, как можно меньше убытку, восполняя недостаток средств для существования грабежами и разбоями. В настоящее время, хотя и установлен некоторый порядок в пользовании землей, но до окончательного разрешения вопроса, как мы увидим ниже, все еще очень далеко!..

Между тем сумрачный день становился все яснее и яснее. Кое-где по ложбинам еще курился туман. Солнце, прорываясь сквозь густую пелену облаков, поднимало их все выше и выше. Дорога подбежала к самому берегу и по глинистому, хрещеватому грунту стала углубляться в Харочоевское ущелье, по левому боку, приподнятому сажени на две, обрывистому в реке Хулхулау, которая точно с разбегу, широко разливается по руслу и, ударяясь о высунувшиеся с берега для защиты дороги плотины, шумно отступает вправо. Короткое в длину, просторное в ширину Хорочоевское ущелье залегает в одной из складок южной гряды Черных гор: Чермой-лама и Гизгин-лама, среди невысоких хребтовс пологими склонами, опущенными довольно густым смешанным лесом, который у подошвы или переходит в кустарник, или совсем исчезает, и ярко-зеленые скаты, там и сям рассеченные белыми известняковыми осыпями круто сбегают к широкому дну, сплошь заваленному белой галькой из известняков, т. е. тою самою породою, из которой сложены окружающие горы. Холмистые вершины Чермой-лама и Гизгин-лама совершенно обнажены и представляют лучшие в Ичкерии покосные луга и пастбища. В настоящее время земли эти составляют собственность казны и арендуются ичкеринцами. Хорочоевское ущелье служит одним из ближайших путей, по которому производятся торговые сношения, обмен продуктов между Дагестаном, Ичкерии и вообще Чечней. Мы то и дело встречали лезгин в громадных бараньих шапках, сопровождавших целые вереницы лошадей, нагруженных то дагестанскими фруктами и бурками, то чеченской кукурузой, которая вывозится в громадном количестве и главный продукт земледельческого труда, единственный почти источник благосостояния, к которому направляются все мирные думы чеченца, тревоги, печали и воздыхания его; он воспевает ее в своих песнях, вводит в пословицы: «Без кунаков (друзей) домохозяин, что без кукурузного зерна мельница», гласит чеченская пословица. — По религии чеченец магометанин, но такой же магометанин, как осетин христианин, т. е. видит в религии одну внешнюю обрядовую сторону, совершенно не вникает смысл и значение этих обрядов и далеко не проникнут сознанием величия Бога и смирением пред его всемогущей волей.

«Шел один бедный чеченец по своему кукурузному полю», начинается один из наиболее распространенных и любопытных чеченских рассказов, «шел и радовался: кукуруза уродилась у него прекрасная! — «Благодарю тебя, Господи, что послал мне такой обильный урожай!» — возглашал он с благодарностью, вознося глаза к небу, и стал уже мечтать, как поправит свое хозяйство и заживет не хуже других своих соседей. — «Да и почему бы Богу не дать мне такого урожая?» уже совершенно ободренный мечтами спрашивал он себя: «разве я не аккуратно молюсь пять раз в день, не держу уразы (постов), не соблюдаю праздников?»… И чем больше думал чеченец на эту тему, тем все больше и больше убеждался, что почти безгрешен перед Богом и что урожай послан ему вполне по заслугам. Между тем на небе давно уж появилась туча и пока, погруженный в свои размышления чеченец дошел до противоположного конца кукурузного поля, туча разрослась грозою: грянул гром, пошел сильный град и выбил всю кукурузу. Уцелел только один стебель, под деревом. Чеченец пришел в ярость, грозно взглянул на небо и крикнул «ну, Бог, целься хорошенько и в то, что уцелело под деревом!».

Как видно из этого краткого рассказа религиозное мировоззрение чеченца не глубоко, не выходит из пределов чисто внешнего представления об обязанностях, налагаемых религией, а понятие его о Боге далеко от того нравственного идеала, перед которым даже в несчастье смиряется дух истинно верующего. В этом отношении чеченцы мало отличаются от язычников.

У большого селения Хорочой ущелье расширяется в глубокую просторную котловину, замкнутую с запада горою Хороч, а с востока — Тюрья; с юга же громадным изумрудным горбом в нее вдается северный отрог Сулако-Терского водораздельного хребта, известный под именем Зарго. Хребтом Зарго Хорочоевское ущелье расчленяется на два: одно с рекою Хулхулау отклоняется на юго-восток и, зарывшись среди крутых лесистых берегов, между хребтами Зарго и Тюрья, навсегда исчезает с нашего пути в узком и глубоком ущельи, составляющем бассейн истоков реки Хулхулау, по которому проходит вьючная тропа, соединяющая Дагестан с Чечней, та самая ближайшая дорога, по которой направляется в Дагестан чеченская кукуруза, и другое ущелье, слева, тоже глубокое и тесное, протягиваясь на юго-запад, служит продолжением только что пройденного нами Хорочоевского ущелья, по дну которого струится тоже небольшая реченка, Хорочой, и вливает свои быстрые воды в Хулхулау тут же у входа в котловину. Вода — душа природы! Где есть вода, где ее много, там жизнь во всех ее формах и проявлениях сквозит из каждой щели матери земли. Вся котловина, обставленная невысокими и некрутыми горами, почти сплошь затянутыми то лесом, то густыми покосными травами или дерном, где нет ни единого скалистого или обрывистого склона, где все тонет в зелени обильной и разборной растительности, дышала такою свежестью, таким обилием даров земных, при котором, казалось, не могло быть места человеческим печалям; котловина как-бы самой природой предназначается для процветания человека в довольстве, мире и добре. Однако, вглядываясь по ближе в существование обитателей котловины, не трудно было убедиться, что ни процветания, ни довольства здесь нет. Приземистый аул Хорочой, раскинувшийся по обе стороны рек, с его традиционными саклями, которые то сиротливо жались к морщинистому откосу горы Хороч, то тонули среди небольших участков, засеянных кукурузной и изредка под тенью фруктовых деревьев, являлся каким-то убогим, жалким пятном на пышном лоне природы. Крохотные участки, засеянные кукурузной — это весь земельный надел хорочоевца под пахату, так сказать, все его надежды и упованию, ибо две трети площади дна котловины, которой собственно и ограничивается владения хорочоевского общества, негодны, представляя занесенные галькой русла рек. На 156 дворов, с населением 802 души, всего удобной земли у хорочоевцев 154 десятины, при чем под кукурузными полями всего 70 десятин. Естественно, что существовать при таком малоземельи было-бы немыслимо, если-бы не выручало хорочоевца скотоводство на прекрасных пастбищных лугах, преимущественно по склонам отрога Заргю. Но в пользовании этими пастбищами царить полный произвол и бесправие. С давних лет претендентами на пастбища являются ни одни ичкеринцы, но и андийцы-дагестанцы. Постоянные раздоры, смуты, столкновения побудили правительство признать, в 1863 году, пастбищные горы казенною собственностью и распределить между теми же обществами, не обозначая при этом границ пользования. Дело таким образом не улучшилось ни на йоту. Арендаторы вносят установленную плату в казну, но по прежнему жестоко теснят друг друга. Нередко андийцы перегоняют свои стада на пастбища ичкеринские без всякого разрешения и права; ичкеринцы также незаконно пользуются пастбищами, которые андийцы считают своими и редкое лето проходит без яростных схваток между пастухами, иногда с резней и кровопролитием, обоюдною местью в последствии: поджогами, убийствами, т. е. целою массою жертв и лишений, легко устранимых при более точном определении прав и границ пользования. Такова внутренняя жизнь обитателей этого живописного уголка. Самая большая постройка в ауле это мечеть, длинное четырех-угольное здание, сложенное из тесанного камня у подножья горы Хороч, по склону которой живописно извиваясь сбегает быстрый ручей Чахчере, быстрая вода, как называют его хорочоевцы. По приглашению нашего проводника мы зашли в саклю его отца. Внутри чеченская сакля, или, вернее, кунацкая так же гладко смазана глиной, как и снаружи, не исключая земляного пола. Из мебели чаще всего встречается кровать деревянная и низенькая чеченские скамейки; по стенам на полках тщательно сложенные постели, ковры, развешано оружие: старые дедовские шашки, кинжалы, пистолеты. Кунацкая, куда проникает посторонний глаз, всегда у чеченцев чистая, опрятная; в семейной же половине, где живут дети и жены, царить грязь копоть от примитивно построенных каминов, недостаток света и чистого воздуха, т. е. те-же самые условия, при которых родились, по крайней мере, горного чеченца чисто внешней показной своей стороной. В умственном и нравственном отношении он еще мало ушел от своих прародителей и будет двигаться вперед по мере улучшения его материальной и социальной жизни, и особенно когда среди этого населения явится школа, этот лучший проводник для развития благоденствия населения во всех отношениях.

«С чеченцами, нарядом сильным, живущим в состоянии совершенного равенства, признающих никаких между собою властей, а потому и зависимости, употребляю я единственное средство — терпение, говорит генерал Ермолов в одном из своих писем с театра войны. В современном состоянии чеченцев самым действительным средством является, конечно, не терпение, а просвещение, особенно, принимая во внимание горячую привязанность чеченцев к родине, с которой они расстаются неохотно, тоскуют на чужбине и так воспевают в одной из своих песен: «Бывало (на родине) волк холодной ночью воет; мы думаем: он с голоду воет; нет, он от стада оторвался, вот причина! Не походим-ли и мы на этого волка, оторванные от родных могил? За что Бог карает нас, как судно, шедшее в Мекку и разбитое бурей!

По внутреннему своему складу чеченец спартанец, легко переносить нужду и все возможные лишения, но до крайности горд и самолюбив. В этом отношении характерен один чеченский рассказ: — «Грузинский князь, хвастаясь своим богатством и силою, стал смеяться над простотой и бедностью чеченца. Чеченец выслушал его и гордо ответил: «В жизни своей я езжу только на иноходцах, ем пищу с медом и на постели сплю с девицей». «Что это значит»? спросил грузинский князь. «А вот что», ответил чеченец: «Я чаще всего хожу пешком, на лошадь сажусь, когда устану, ем пищу, когда голоден и редко имею свидание с женой».

Как все азиатские народы, чеченцы гостеприимны, с величайшим радушием встречают гостей. — В ауле Хорочой, между прочим, мы пробовали мед из пассеки домохозяина. На вид он очень прозрачен, необыкновенно душист и приятен на вкус. Под навесом сакли стояло несколько ульев местного изготовления. Это не больше, не меньше, как плетеные из прутьев корзины конусообразной формы, смазанные снаружи глиной.

От аула Хорочой, извиваясь по склону отрога Зарго, дорога круто поднимается вверх живописными зигзагами версты в три или четыре, точно белая змейка между пышною зеленью трав и небольших порослей кустарников: ивы, ольхи и др. Каждый поворот открывал нам все шире и шире вид на Хорочоевское ущелье, арену смут в прошлом о чем свидетельствуют народные ичкеринские предания. Волна великих народных передвижений и бурных массовых смут, двигаясь в Европу через Кавказский перешеек, это русло, по которому вливались в Европу азиатские народные потоки, оставляла повсюду следы в духовном творчестве коренных обитатателей. Подобные следы мы находим в устных преданиях ичкеринцев и вообще чеченцев. Так, в одних ичкеринских преданиях упоминается имя Чингиз-хана, который с разно-шерстной толпою своих наемных и побежденных, с огнем и мечем прошел Дагестан, Ичкерию, Аргунский округ и вообще Чечню, воздвигая по пути башни, для обеспечения за собой покоренных стран, и курганы (могилы) павшим в бою своим собратьям; в других — о Мамае, человеке в высшей степени чистолюбивом, который преследовал исключительно завоевательные цели и наводил ужас своею алчностью и жестокостью. Он занял построенные Чингиз-ханом башни, покорил осевшие остатки его орд и оставляя над побежденными своих управителей, ханов, обагрил Ичкерию новою кровью. Чингиз-хановы башни, конечно, давно исчезли с лица ичкеринских земель, но на место них вырастали новые, свидетельствовавшие о новых народных смятениях. К числу последних относится Хорочоевская башня, уныло торчащая среди безбрежного моря зелени, верстах в двух от селения Хорочой. Кто ее построил и в какое время — не известно. Стоит она на краю обрывистого выступа горы Цыэберб в виде четырехугольной пирамиды, слегка пошатнувшись над рекой, точно всматривается в пропасть, куда буйные ветры, время и непогоды ссыпают ее старческие кости, стоит ни год, ни два, а многие десятки лет на память потомству о том, что у предков их были враги, а какие и когда неизвестно. С этой башней связывают такую легенду: очень давно в Хорочоевском ущелье жила сильная фамилия Эрбый, состоящая из семи братьев и матери Эрте-Эмиль, необыкновенной красавицы. Братья были очень горды и, что-бы укрепить могущество и силу своей фамилии, построили высокую башню. В башне они спрятали живую воду, которую с великим трудом и опасностями добыли, рассчитывая напиться и продлить свой ве до дня воскресения из мертвых. Не зная, что это за вода, мать, в отсутствие сыновей, напилась сама, вымыла белье, а помои вылила на двор. На дворе ходили петухи барашек, увидели помои и тоже напились. Вернулись братья, а живой воды нет. Спрашивают мать, та ответила, что воду всю потратила. Рассердилась братья, бросили мать, родительский дом и пошли бродить по свету. Раз идут они и видят, что громадный змей поедает скотину и людей. Жаль стало братьям несчастных людей. Бесстрашные и сильные они вступили с змеем в борьбу. Долго не уступал им змей, но наконец не выдержал и обратился в бегство. Ползет змей, под ним земля проваливается, а братья за ним и преследовали его до тех пор, пока не настигли и не отрубили ему голову. По пути змея образовалось балка, по которой ныньче течет река Сунжа. Братья пошли дальше, но где поселились неизвестно. Мать же их, красавица Эртель-Эмиль, говорят, до сих пор жива, ходит с петухом и барашком по свету и разыскивает своих без вести пропавших сыновей… Вот все, что мы узнали о происхождении Хорочоевской башни.

Погода окончательно разъяснилась. На бледно-голубом небе ярким заревом горело солнце, но не грело, а парило влажную землю; кое где бродили страницы тучки, но тумана уже не было. Дорога все круче и круче поднималась в гору. Лошадь шажком еле тащила тяжелые дороги, беспрестанно останавливалась, тяжело дышала м фыркала. Мы шли пешком. Впереди среди изгибов и извилин над ними показалось каменное здание, казарма, выстроенная для рабочих, под наблюдением которых находится царская дорога. Старый дряхлый чеченец вышел к нам на встречу из казармы и шамкая беззубым ртом пролепетал какое то приветствие. Мы попросили у него воды и под тенью здания, на краю дороги, сделали короткий привал. Перед нами открывался весь горизонт. На севере изумрудным расстилалась знакомая нам Веденская терраса и едва приметно возвышалась крепость; вдали темнели ичкеринские аулы: Эрсиной, Курчалой. С востока и запада во всем своем великолепии выступали Черные горы с скалистыми отдельностями в вышине; внизу под нами справа, среди лесной чащи темнело глубокое и тесное в этом месте Хорочоевское ущелье и тихо журчала реченка Хорочой. Только на юге, куда собственно лежал наш путь, за хребтом Зарго пока не было видно ничего кроме пышных покосных трав, усеянных цветами на крутых склонах. От казармы, извиваясь зигзагами еще верст пять, шесть среди скалистых склонов, задрапированных то папоротниками, то кустами белого и розового шиповника, малины или просто субъальпийскими травами, дорога сворачивает в Хорочоевское ущелье и по правому боку его бежит до самого Керикетского перевала, все время высоко над рекой. Здесь перед нами выступила целая семья новых еще невиданных неглубокими белками, в первый раз выступил перед нами Керикетский хребет, которым собственно отделяется Дагестан от Ичкерии. Справа, круто сбегая к ущелью, возвышались три горы: Мухандук, Рыгышк и Дзагани. На всем протяжении, куда хватал глаз не виднелось не виднелось ни единой скалы, ни одного обрывистого склона: все горы представляют один сплошной луг, задернутый субъальпийскими травами до самых вершин, где только изредка выступали белые известняковые обнажения. Там и сям по склонам темнели коши (ночное пристанище овец), бродили пастухи с стадами, но не видно было ни одного селения, никаких признаков оседлого пребывания человека ни в настоящем, ни в прошлом. Очевидно все эти горы издавна привлекали внимание человека исключительно своими прекрасными горными лугами, но обитаемы никогда не были. Становилось жарко. Солнце достигло зенита и целым потоком горячих лучей обдавало беззащитную дорогу. От реки время от времени дохнет прохладный ветерок, да тут же и замрет точно в истоме. И лошадь, и мы, и возница изнывали от жажды. Кругом ни капли воды, ни единого ручейка не сбегало с окружающих гор. На дне ущелья тихо плескалась река и этот плеск, на подобие монотонной колыбельной песни, одиноко дрожал среди глубокой тишины и окружающего безмолвия. Мы несказанно обрадовались, когда не доходя версты или двух до перевала наткнулись на целую группу родников, которые были тут же у самой дороги.

Керикетский или, как его называют дагестанцы, перевал Хагалия, возвышается на 6993 фута над уровнем моря и представляет довольно ровную площадь, покатую к югу. Среди пышной зелени трав и цветов на вершине перевала возвышается пирамида, сложенная из камня в память проезда Государя Александра II в 1871 году. Но ни цветы и зелень останавливают здесь внимание наблюдателя. Перед изумленными взорами путешестника открывается картина, редкая по красоте даже на Кавказе, с которой могут сравниться разве только виды живописной Швейцарии! Впереди целая группа гор, угрюмо надвигаясь одна на другую выступами и остроконечными мысами в виде кольца, расчлененного с севера, огибают глубокую котловину, на дне которой, на высоте 5978 футов, залегает одно из крупных альпийских озер Северного Кавказа, озеро Кезеной-ам. Сквозь густые стены над котловиной там и сям прорывалось солнце, озаряя гладкую, зеркальную поверхность обширного водоема между обрывистыми, прихотливо-извилистыми берегами. С Керикета мы видели северную часть озера, ту часть, которая большим заливом живописно вдается в Алхарскую долину у подошвы скалистой, почти совершенно лишенной растительности громадной горы Кашкер-ламъ, замыкающей озеро с запада; по склону ее над озером, извиваясь между выступами и промоинами далеко, далеко бежит Царская дорога и как-то вдруг обрывается за поворотом. С севера озеро совершенно открыто. Низкие бугристые берега едва сдерживают в этом месте озеро. В весенние половодье избытком воды оно заливает не только берега, но часть Алхарской долины, на что указывают небольшие болотца в низменных местах и ярко-зеленые пышные болотные травы. С юга отлогим конусом с промытыми и изрытыми водою боками, обрывистыми ко дну котловины, возвышается гора Шимерой, невысоким холмистым отрогом замыкающая озеро и с запада, где на горизонте в виде высокого плоскогорья надвигается часть Сулако-Забудал. Суровый, безжизненный ландшафт, как бы самой природой предназначен, для того, чтобы резче рельефнее оттенить всю оригинальную прелесть горного озера, беспечно притаившегося под защитой угрюмых сторожей скал, коварно скрывая следы и тайну своего происхождения под гладкой, серебристой поверхностью, на дне. Издали оно производит странное, необычайное впечатление, какого-то таинственного, неуловимого каприза природы! Только всесильная природа может создать такие условия, при которых сдерживается громадная масса воды на высоте почти тысяч футов! Окидывая взором окрестность, нельзя не заметить, что в жизни озера со дня его образования произошло много и значительных перемен. Прежде всего оно уменьшилось в своих размерах. Живописная долина Алхар, протягиваясь верст на пять, на шесть к северо-западу, между хребтами Керикетским и Кашкер-ламом, в настоящее время тонет в яркой зелени покосных трав, а некогда представляло дно того же озера Кезеной-ам, ныне усохшего до настоящего своего уровня. Небольшая, прозрачная и быстрая речка Эхки, берущая начало из узла, соединяющего Керикет с Кашкер-ламом, рассекает долину во всю длину и впадает в северный рукав озера, служа одним из источников его питания. Долина Алхар представляет лучшие сенокосные угодия и некогда всецело принадлежала Шамилю. В настоящее время частью представляет казенную собственность и арендуется Чаберлоевцами, частью входит в земельные угодия андийцев-дагестанцев. С Керикетского перевала дорога крутыми короткими зигзагами на подобие винта сбегает на дно долины к топкому и болотистому устью реки Эхки. Некогда здесь, на берегу северного рукава озера Кезеной-ам, под охраной и покровительством Шамиля существовало русское поселение из беглых солдат. Солдаты занимались изготовлением пороха, патронов и получали все необходимое для своего существования от жителей ближайших чеченских селений. В настоящее время, кроме нескольких кутанов (овчарников) Алхарская долина не имеет никаких следов оседлого пребывания человека.

Перерезав долину поперек между рукавами, топями и, наконец, бродом через самую речку Эхки, дорога вновь стала ползти в гору по склону Кашкер-лама над самым озером. Изумрудные воды его, как взор скорбящей красавицы, глубоки, темны, не прозрачны. Говорят, глубина озера так велика, что до настоящего времени никакими снарядами не удалось достать дна его. За то в блестящей поверхности отражалось небо, солнце, даже странницы тучки, окружающие горы, все, как в зеркале!… Небольшой ветерок время от ремени будил сонную поверхность воды, вздымая легкие волны, которые ударяясь о берега, оглашали окрестность то плеском, то тихим прибоем. На местах прибоя клубилась белая пена. Еще два, три поворота и все озеро версты в три, в три с половиной длиною и с версту шириною открылось, как на ладони. Вблизи озеро поражает не только своей величиной, изумрудным цветом зеркальной поверхности, но главным образом прихотливым очертанием берегов, крутых, обрывистых, которые остроконечными и тупыми мысами, длинными косами или просто скалистыми выступами, в поразительном соответствии с востока, запада и юга вдаются в озеро, образуя большие и малые заливы и множество бухт. В собственном смысле озеро состоит из трех громадных заливов: северного, который вдается в Алхарскую долину; восточного, омывающего низменные берега не менее живописной и красивой долины Каухи, залегающей в складках гор Азал и Цацакой, с речкой того же имени, которая впадает в восточный залив, и самого большого залива, западного, между Кашкер-ламом и Шимероем. На западе озеро далеко отступает от обрывистого склона, обнажая береговую полосу, заваленную обломками скал, занесенную илом и разрушенными породами известняков. Соответствие в расположении мысов и выступов до некоторой степени проливает свет на образование котловины и самого озера. Несомненно, горы, замыкающие озеро, некогда представляли один нераздельный хребет, который под влиянием могучих деятелей природы — воды, воздуха и времени — постепенно поддавался процессу разрушения, завершившемуся грандиозным провалом, заполненным водою. Подобное чисто научное объяснение близко сходится с довольно распространенной среди чеченцев легендой об образовании озера. — «На месте нынешнего озера», рассказывают чеченцы, «некогда был большой аул Кезеной. Жители аула позабыли Бога и обычаи, завещанные предками. Раз спустился с неба ангел и в виде странника обошел все сакли, прося приюта и пищи. Кезеноевцы не только не приняли и не накормили странника, но чуть было не затравили его собаками. Зашел странник в последнюю саклю на самом краю селения, к одной бедной вдове. Вдова очень обрадовалась гостю, чем могла накормила и уложила отдыхать на своей постели. На утро странник открыл вдове, что он не простой человек, а ангел, посланный Богом испытать кезеноевцев. «Кезеноевцы народ злой и испорченный и за это Бог жестоко накажет их: земля разверзнется и поглотит селение со всеми жителями; впоследствии здесь образуется глубокое озеро, которое в память погибшего селения окрестные жители назвали Кезеной-ам.

В озере в громадном количестве водится рыба, исключительно форель, отчего русские поселенцы называют его «форельным» озером. Самый удачный лов бывает зимою. По словам нашего возницы зимой ему удавалось вывозить пудов по десяти и пятнадцати крупной форели. Вместе с рыбой в сетях очень часто попадаются обломки сосновых деревьев, что дает повод темному люду к самым разнообразным толкованиям. Вблизи окружающие горы выглядят менее безжизненными, чем издали. Печальные обнажения, скалы, осыпи оживляются зелеными лужайками, пятнами, засеянными то пшеницей, то ячменем, по склонам и лощинам, одиноко или небольшими группами жмутся чахлые сосны, поросли березняка. Присутсиве сосны на скалах делает вероятным рассказы жителей, что на дне озера погребен сосновый лес. Очень возможно, что до провала горы были покрыты сосновым лесом, часть которого вместе с разрушенными породами устилает дно озера и до ныне, служа доказательством, что провал совершился не очень давно, на столько недавно, что деревья не успели еще совершенно разрушиться, по всей вероятности, на глазах современных обитателей Ичкерии и Чаберлоя — чеченцев, на что указывает легенда и чисто чеченское название озера Кезеной-ам.

Вдали показалась караулка инженерного ведомства, небольшое каменное здание на гребне плоского отрога, который в виде порога отделяет озеро от соседней глубокой балки на западе. Вокруг не виднелось ни одного селения. Два, три кутана на склоне Кашкер-лама свидетельствовали о временном пребывании здесь человека в летнюю пору, когда стада выгоняются на горные пастбища. — Между тем вечерело. На западе красным заревом светом заката. Ветер усилился. Озеро помутнело, вздулось, вспенилось и дико необузданно начало биться в своей каменной клетке, точно собиралось выйти из берегов и поглотить в своей бездонной глубине приунывшую окрестность. Громадные валы, догоняя друг друга то с шумом захлестывали низменные берега, то вдруг отступали и набегая на скалы разбивались, обдавая брызгами крутые склоны противоположного берега до самой дороги. Оглушительный плесек воды, вместе с завываниями порывистого ветра, точно стоном, наполняли воздух. Подгоняемые ветром мы быстро спустились вниз. У караулки нас дожидал проводник Малочи чеченец-чаберлоевец и поздоровался с таким радушием, точно много лет знаком был с нами. В караулке решено было переночевать, чтобы на следующий день ранним утром начать путешествие пешком по Чаберлою. Приютились мы в довольно просторной комнате с нарами, кое-какой мебелью, со всеми принадлежностями для невзыскательного русского путешественника, даже с самоваром. Старшина ближайшего селения Хой, Акбулат, небольшого роста юркий, подвижной старик, типичный чеченец, отдал приказание наловить форели. Через какой-нибудь час, обычная на каждой остановке суета, угомонилась и окруженные любопытными, которых, Бог знает откуда, набралось чуть ни с целый десяток, мы сидели за самоваром. Чаберлоевцы народ рослый, хорошо сложенный, несколько сухощавый, с открытой, приятной физиономией, по типу, пожалуй, очень близкой к русской, но с суровым проницательным взглядом темных глаз.

Начались обычные расспросы: куда идем и зачем идем? Одного никто и никак не мог понять, зачем может пуститься в такое дальнее путешествие женщина, да еще пешком. Этот вопрос занимал решительно всех и малых, и старых, пока наконец, по-своему, не был разрешен Акбулатом, хоевским старшиною. «У нас, у чеченцев, есть поговорка: стоячая вода скоро тухнет, лежачий камень — покрывается мхом, а человек, когда сидит на одном месте — рано старится. Ты не хочешь состариться, вот и ходишь по горам!» добродушно заметил он к общему удовольствию окружающих, по-видимому совершенно удовлетворенных таким объяснением.

II.

На следующее утро по прежнему дул ветер; по прежнему трепетало и билось о скалы озеро, но небо было ясное, безоблачное, предвещая ясный солнечный лень. Хоевский старшина уже был у караулки, так сказать, на высоте своего призвания, суетился, бегал и придерживаясь чеченской пословицы, «некованный конь к горной езде не годен», несколько раз внимательно копыта лошади, седло, отдавал какие-то приказания, что-то искал, кого-то бранил, словом всеми силами старался обнаружить полную готовность оказать нам всевозможные содействия, даже такие, которые совершенно не требовались, например, рыбный завтрак в шесть часов утра с своими неотступными просьбами непременно откушать, чем, в сущности, гораздо больше мешал, нежели содействовал. Под свист ветра и плеск взволнованного озера, Малочи навьючил лошадь и мы двинулись в путь.

Чаберлоем называется та часть горной Чечни, которая непосредственно примыкает с юга к западной части центральной Ичкерии. Естественной границей между Чаберлоем и Ичкерией служит южная гряда Черных гор, именно Керикетские и Чаберлоевские горы. По характеру территории Чаберлой (восточный) занимает обширную, высокоприподнятую, в среднем до 5000 ф. над уровнем моря, котловину, обрамленную: с севера упомянутыми горами, Керикетскими и Чаберлоевскими, составными частями южной гряды Черных гор, с юга — второй передовой цепью Кавказского хребта, известной под именем Скалистых гор на протяжении от горы Босхой-лам (8498 ф. над ур. м.), до горы Азал (8435 ф. над ур. м.), с господствующей вершиной Абдал-Забузал (8540 ф. над ур. м.), с востока и запада — поперечными отрогами, идущими к северу от горы Босхой-лам и Азал, которыми южная гряда Черных гор связывается с Скалистыми. Замкнутая таким образом котловина представляет две террасы: восточную и западную. Восточная терраса с озером Кезеной-ам в северной части, где мы находились, выше по положению и совершенно лишена населения. Все дно ее изрыто и рассечено глубокими балками, оврагами, промоинами и почти нацело выполнено крутыми и пологими то глинистыми, то скалистыми склонами обрамляющих высоких гор. Все воды, орошающие верхний Чаберлой, стекают на дно котловины и сливаются, собственно говоря, в одну речку, верховье которой известно под именем Ахкете, а среднее и нижнее течение под названием селений, расположенных по ней. Ахкете протекает по дну котловины с северо-востока на юг и, рассекая цепь Скалистых гор, образует тесное Ансадовское ущелье, южнее которого Ахкете уже в Дагестанской области вливается в реку Андийское Койсу. Главный приток Ахкете, Каргаин, течет в направлений с севера на юг. Кроме названной реки котловина верхнего Чаберлоя в юго-западном углу рассекается глубокой балкой Ахк-Келой, с речкой того же имени, впадающей в реку Ачехой — приток реки Шаро-Аргуна. Балка Ахк-Келой обрамляет на всем своем протяжении подошву горы Босхой-лам. В общем обе реки с их мелкими притоками в обычное время года мелководны; весною же во время таяния снегов и в дождливое осеннее время бурны, переполняются водой, за неимением мостов мало или совсем недоступны и почти прерывают сообщение между селениями. В противоположность Ичкерии, верхний Чаберлой в настоящее время почти совершенно лишен древесной растительности и поражает своим угрюмым, суровым видом, который несколько скрашивается и смягчается травянистой субальпийской растительностью по склонам Скалистого хребта от Босхой-лама до Азала, да почти сплошными посевами хлебов по самому дну котловины.

Вся площадь верхнего Чаберлоя, включая и самые склоны окружающих гор, не превышает 300, 400 квадратных верст. Общее число населения около 4500 душ обоего пола. Оно сложилось из трех, четырех коренных фамилий, каковы, например, Макажоевская, Тундухоевская, Садоевская и др., и позднейших переселенцев из Дагесмтана и других мест. Все население верхнего Чаберлоя группируется в несколько обществ. Наиболее значительные селения: Хой, Макажой, Нижелой, Буни, Хиндой, Босхой, Садой, Цикорой и др. Главное занятие жителей этих аулов — земледелие и скотоводство. Вообще говоря, естественные условия страны далеко не благоприятствуют развитию экономического благосостояния среди населения. Достаточно указать, что верхний Чаберлой в течении восьми месяцев бывает закрыт снегом, вследствие чего хлеба очень часто не вызревают, а скотоводство сильно страдает от недостатка пастбищных и сенокосных угодий.

Относительно путей сообщения нужно заметить, что в верхнем Чаберлое, хотя кроме Царской дороги, которая, рассекая восточную окраину территории, направляется собственно в Дагестан, до настоящего времени и нет колесных дорог, но имеются более или менее сносные и разработанные вьючные тропы. Одна из таких троп соединяет верхний Чаберлой с Царской дорогой и нижним Чаберлоем или вернее — с главным пунктом горной Чечни, укреплением Шатоевским, а другая, проложенная по Ансадоевскому ущелью, с западным Дагестаном. В административном отношении верхний Чаберлой входит в состав 7-го участка Грозненского округа.

От караулки по пологому склону, закрытому густой пышной травой, мы спустились в лощину, концом своим упмрающуюся в глубокую балку Анзук-чуэ, прорытую небольшой у верховьев реченкой Ахкете в отрогах Абдал-Забузала и Кашкер-лама. У слияния лощины с балкой сочатся источники и быстрыми прозрачными потоками сбегают в речку. По словам местных жителей, источники вытекают из озера Кезеной-ам, но насколько это справедливо проверить нам не удалось. Озеро от балки отделяется порогом сажен в сто шириною. Очень возможно, что вода, просачиваясь через мягкие породы, имеет источником своим непосредственно озеро, но с другой стороны нет никакого основания не предположить существования другого совершенно самостоятельного, но скрытого резервуара, из которого и вытекают источники. Среди безжизненных размытых водою глинистых склонов, как редкое исключение там и сям зеленели небольшие лужайки, поросшие коротким дерном. В глубине балки на востоке возвышалась гора Гекачъ-лам с небольшой сосновой рощицей, приятно оживлявшая печальный ландшафт. Уцелевшая каким-то чудом на склоне совершенно обнаженной горы сосновая роща, напоминала оазис, как нельзя лучше подтверждая рассказы жителей о громадных сосновых лесах, которыми были зарыты не только окружающие озеро горы, но, может быть, вся восточная терраса Чаберлоевской котловины, ныне почти не сохранившая реальных признаков присутствия древесной растительности.

На склоне Гекач-лама, над самым обрывом в балку, в ложбине, темнел первый на нашем пути чаберлоевский аул Хой. Среди группы серых, приземистых саклей уныло торчали полуразрушенные башни. Селение Хой состоит из 92 дворов, с населением 473 души обоего пола. О земельных угодиях хоевцев нет никаких сведений даже официальных. По словам старшины, пахотные поля ограничиваются склонами в балку, где действительно там и сям зеленели засеянные пашни. Из лощины тропинка, местами размытая водой, местами заваленная осовами глины, сбегает на правый склон Кашкер-лама и так идет по косогору до самого аула Кезеной. Речка Ахкете, зарывшись в балки, отклонилась от нашего пути к югу, где вдали плоско-вогнутыми буграми, закрытыми пышными покосными травами, возвышались отроги горы Абдал-Забузала.

Аул Кезеной, тот самый Кезеной, которому по легенде положила начало гостеприимная вдова, приютился на утесе громадного выступа горы Кашкер-лама, известного под именем Кезеной-лам, над самой дорогой и состоит из 7 дворов с населением 33 души обоего пола. Сложенные из серого камня сакли почти сливаются с серым утесом, напоминая скорее птичьи гнезда, нежели человеческие жилища. От аула сбегает вниз крутая, узкая тропинка, по которой женщины таскают на спинах воду и вообще доставляется все, необходимое для обитателей, вьюками или на собственных плечах. Глядя на этот аул, как-то бесприютно торчащий на утесе, где свободный ветер, бури и непогоды подтачивают даже камни, куда вьючная лошадь с трудом втаскивает тяжести, невольно приходишь в изумление перед теми неудобствами, с которыми может примирить свое существование человек. По склону Кезеной-лама небольшими участками расстилались пашни, все достояние кезеноевцев, виднелось кладбище с могилами отцов и дедов, глубоко чтимых чеченцами, с которыми они неразрывно связывают свое земное существование и оплакивают разлуку на чужбине. «Оторванные от родины, от родных могил!» непременно добавляет чеченец, слагая песни на чужой стороне. На могилах поставленные стоймя печально возвышались каменные плиты, традиционные чеченские памятники. Слева среди зеленых покосных лугов и пашен у подошвы одного из отрогов Абдал-Забузала, показался еще аул Ихорой.

— «Плохое житье ихороевцев!» печально проговорил наш проводник, глядя на свой родной аул.

— «Отчего?» полюбопытствовали мы.

— «Земли так мало, так мало, что пахать совсем негде. Андийцы (дагестанцы) заняли все, почти до самого аула».

— «Значит и у андийцев тоже мало земли?»

— «Как сказать?» смутился проводник. Знаешь, у нас, у чеченцев, говорится: «Владелец шести коров на чужое молоко не польстится. И у них мало земли, и у нас мало, но мы чужое не берем, а они силой отнимают».

Оказывается ихороевцы и андийцы так стеснены в пользовании земельными угодиями, что почти не могут обойтись без самовольных захватов. Ежегодно между соседями происходят кровопролитные стычки с переменными счастьем. На этот раз андийцы одолели ихороевцев и захватили часть их земли в свое пользование, но подчинившиеся силе обиженные ихороевцы ведут борьбу с большим ожесточением, и может быть, при счастьи, отобьют все земли в свое пользование будущей весной. И так из году в год.

Такие и подобные земельные неурядицы, жалобы и сетования на малоземелье преследовали нас всюду, по всему Чаберлою и дальше… Между тем тропинка, обогнув выступ и балку за выступом, стала спускаться. Впереди открылась вся западная терраса Чаберлоевской котловины величиною в несколько десятков квадратных верст, сильно углубленная к средине и обставленная вышеназванными высокими горами. На всем пространстве, как говорится ни куста, ни задоринки: вся котловина открыта и совершенно безлесна вместе с окружающими горами. Среди волнистой глади на примике виднелись аулы: Верхний, Средний и Нижний Макажой, южнее — Тундухой, на западе Буни и т. д. Две поперечные балки Беах-Бетли, как называют их чаберлоевцы, с небольшими быстрыми потоками, сбегающими в речку Ахкете, рассекли нам путь. Это естественные границы, отделяющие владения хоевцев, кезеноевцев и макажоевцев. Некогда балки принадлежали Шамилю; во время войны он обратил их в войсковую собственность, распахивая под ячмень; в настоящее время балки представляют ссоры и столкновения между хоевцами, кезеноевцами и макажоевцами.