Бесплатный фрагмент - Сгусток Отроков

Аннотация

Все, кто не мы, исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Таковы зачатки культа. Культа, который погубил всех.

Мутагеном в итоге подавили волю многих, задающихся неизменным вопросом — «Кто я? В чем смысл? Что я делаю?».

Все сошло до низменных инстинктов, общество быстро деградировало и потеряло личность, характер, воспоминания. Совокупление, зарождение новых отроков. Инстинкты выживания.

Сгусток мыслителей, вырвавшихся из порочного круга и сохранивших сознание, основывают поселение вне сумасшествия. Но даже там — постепенно тоже искажается вся суть и основы.

Сгусток Отроков

Глава 1. Нэл — сын Посейдона

Жалкое зрелище.

Некогда высшая ступень эволюции, разумные люди — деградировали до первобытного строя. Завернутые в лохмотья где только не найденной одежды, обмениваются ракушкам, камнями, вещами… Валюта потеряла свою ценность. Она ведь не красивая и вовсе не полезная. То ли дело блестяшки, бусы.

Тьфу…

Ну вот что ты пыришься на меня своими Дурными глазенками, торгаш? Помылся бы хоть, умыл грязную рожу…

И это еще самые сознательные, сохранившие хоть крупицу цивилизованности. С кем мне приходится жить… Отец, отец…

— Буга-Уга-Ага-Га?

— И тебе того же. Давай свою Гу-гу.

— Га-га?

— Да хоть Га-га, хоть Гу-га… Как же вы меня все достали, дураки дурацкие. Давай.

Под красным навесом в конце улицы-барахолки, взамен на игрушку-зайку, продавец в женской шубе на голое тело передал мне пачку «картинок».

Для него — картинок, для меня — целые сочинения манги с длинным сюжетом и смыслом.

Смыслом, которого Дурные лишены. Не все, но слишком многие. Этот вон даже двух слов связать не мог…

— Привет! Еда?

— Здорово. Чем кормишь?

— Картофель! Картофель Жар! Могу варить. Могу Жар! Молоко!

— Сыр, то есть?

— Молоко!

— Понял. Давай жареную, и сверху сыром. Большую порцию.

По соседству от рейдера, надыбившего невесть откуда запечатанные издания манги на русском, Дурной повар держал палатку-ресторан. Нет. Ресторан — громкое слово. Трапезная.

Этот хоть мог сложить слова в какую-то связь да логику.

Время есть. Кристина еще наверняка даже не накрасилась. Опять я слишком рано…

Пластмассовые грязные столы, хлипкие стулья… Эх, отец, отец, во что мы превратились…

— Молоко-Картофель!

— Спасибо. Кетчуп дашь?

— Красный?! Красный есть, Желтый есть!

— Только кетчуп.

— Красный!

Молодой, моего возраста паренек ушмыгнул за стойку так резко. Хм. Интересно… Может, с ним получится провернуть трюк? Парень вроде соображает…

— Красный!

Поварёнок, сварганивший за считанные минуты картошку во фритюрнице, тащил уже пяток пакетиков кетчупа к моему столу. Клиентов у него много. Барахолка — людное место, оживленное. А так учтиво обращается с каждым, походу. Даже не пришлось представляться сыном главы. Парень каждого гостя обслуживает лично и с особым рвением. Славный малый.

— Постой.

— Вода?

— Нет. Повтори. Красный — это кетчуп.

— Красный — это кетчуп. Кетчуп?

— Запомнил?

— Запомнил! Желтый?

— Горчица.

— Красный — кетчуп. Желтый — горчица. Молоко — сыр?

— Гляди-ка! Не зря подумал, что смышленый!

— Смышленый! Учить? Учить больше?

— Да. Будем учить. Ты знаешь, кто я?

— Нет. Не знать.

— Тогда откуда знаешь, что я учить собрался?

— Много слов. Умный! Хотеть учиться. Угадать. Надеяться!

— Что ж, повезло тебе, чувачок, что у тебя трапезничаю.

— Трапезничаю?

— Ем.

— Трапезничаю. Да.

— Как тебя зовут, Дурной?

— Даг!

— Даг. Очень приятно. Я Нэл. Сын Посейдона.

— Глава?!

— Глава, глава… Приходи в наш Бахчисарай.

— Впустить?! Можно? Как?!

— Скажи: «Я Даг, не Дурной, а Славный малый. Впустите, меня позвал Нэл». Не слишком сложно?

— Сложно…

— Тогда, видимо, не будет обучения. Извини, время тратить готовы только на уже почти «правленных» мозгами, способных запоминать, схватывать…

— Я Даг, не Дурной, а Славный малый. Впустите, меня позвал Нэл. Запомнить!

— Ох ты ж! Вот и славненько. Если и правда — Славный малый, то скоро увидимся.

— Когда?

— В любое время, как тебе удобнее.

— Вечер?

— Да хоть ночью. Встретят, проводят, комнату выделят. Накормят, напоят…

— Спать уложат! Печку растопят, съедят!

— Так ты у нас еще и начитанный!

— Читать — чуть. Не много.

— Замечательно. Ты все понимаешь, что я говорю, да?

— Все!

— Скажи, откуда натасканный? Сам уродился, или кто помогал развиваться?

— Бабушка. Бабушка «правленная». Бабушка не испортиться вовсе.

— Бабушку тоже приводи. Обеспечим всем, чем только нужно. Таким в учителя надо, а не в трущобах пропадать.

— Хорошо! Угостить, без платы!

— Нет, я заплачу уж. Держи.

Украшенная золотыми узорами рукоятка кинжала в серебряных ножнах теперь красовалась в ладонях у Дага.

— Дорого!

— Богато. Ты забыл, мы это поселение основали, как бы. Ну, отец…

— Не могу!

— Можешь, можешь. Не стесняйся. Знал бы, как тяжело отыскивать таких Славных, как ты. А не испорченные, как твоя Бабушка, это вообще кладезь. Что ж вы вечно по задворкам каким-то мотаетесь, да не вылезаете в люди!

— Убьют.

— Тоже верно. Убьют. Мой косяк, забываю, что умных не любят.

Казалось бы, безобразный шрам на левом плече в виде звезды, после выпендрежа знаниями и красноречием перед агрессивными Дурнями, должен всегда о таком напоминать… Так за свои девятнадцать ни хрена и не усвоил.

— Работать дальше! Спасибо! УвидетЬся позже!

— Увидеться, только в письме мягкий знак, не нужно его произносить. Дети — другое слово.

— Увидеться позже. Спасибо!

Вот и поговорили. Парень по имени Даг. Даг… Ну и имя! Хотя мое, Нелей — не лучше. С учетом, что местные иногда двух слов связать не могут… Нэл им явно попроще. Отец, отец, что ж ты такое наворотил!

Манга, манга… Картинки, связывающие воедино действо историй. Без диалогов, не понятных обывателям поселения, да и вообще мало кому, доносят лишь часть информации. Не столь ценны для народа Дурней. Для меня — чуть ценнее.

Я — сын Главы. А толку и бенефитов — под ноль. Разве что меня не затронула общая Дурость, благодаря Отцу и его генам. Скорее, счастливая случайность, чем нечто особенное. Таких все-таки кучка. Пусть и малая. А почему так случилось, что нам повезло и мутаген не подействовал, — кто его знает…

Всем все равно на то, кто Глава. Всем все равно на классовый строй. Всем просто напросто — все равно. Живут себе на низменных желаниях, в поселении, сплоченном отцом… А про него уж и забыли. Ну живет себе в навороченном здании, куда ни один Дурной не зайдет, ну старец. Авторитет? Да шмонали они его в рыло.

Совокупление. Пожрать. Да поспать. Большинство Одичалых способны лишь на это, раз за разом, раз за разом… Словно дикие звери. Дурные хоть придерживаются строя… В котором жить, блин, достало!

Пора что-то менять, а то уже тошнит от Ритуала, придуманного массой и другими поселками. Приносить в жертву самых сильных и храбрых из отроков, по рандомной лотерее… Что за хрень?!

Отец, отец, что ты наделал, почему не задушил идею в зачатке? Какого лысого не пошел против массы? Пусть они агрессивнее, сильнее и верят в фикс-идею. Но должен же быть некий предел! Так нет, отправляем на горящих плотах молодняк в «новый мир», где всем якобы живется прекрасно. Причем самых умных, особенных, тех, кто мог бы перестроить весь строй здесь, в поселении. А не там, в и без того «чудесном и лучшем» воображаемом «мире счастья».

Благо, у меня есть Кристина… Без нее б уже в этом гадюшнике рехнулся.

О. Вот и она. Как лань гарцует и светится среди грубых мужланов и дряхлых баб. Хвостик черных волос, вся в черной коже… Как ей не жарко в такую духоту под плюс тридцать? Прихорошилась, припудрила носик, щеки в румянах, губки в красной помаде… Забавно. У женщин свои секреты и хитрости. За последние пять лет вместе я это понял. Пусть смерч, пусть град, пусть неудобства. Но будет выглядеть на все сто. И иначе никак.

— Нэл. Вкусно?

— Да, вполне сносно. Угощайся.

— Ням-ням…

— Парнишка, что приготовил — отменный кадр. Позвал к нам.

— Не устал?

— Вербовать и искать просветленных? Устал бы, не нашел бы тебя.

— Так это давно. А сейчас?

— Честно… Вот поперек горла уже этот устой Отца и его выдумки. «Сгусток Отроков»… «Поколение Света»… Что он там еще про нас напридумывал?

— «Те кто выживет…», «Одаренные…», «Умные…»

— Ага… Я эти сказки слышу с тех пор, как себя помню. И с тех пор же ищу. Конечно, задрало!

— Но не нашел бы меня…

— Вот, да… Короче, всему свои плюсы и минусы. Нужно что-то менять…

— Как?

— У меня есть идея. По поводу Ритуала…

— Ты знаешь. Нельзя. Нарушать традицию строя — равно смерти.

— Да послушай…

— Дурные, хоть и не Одичалые… Все равно. Крайне опасны. Сложно. Нельзя. Агрессия. Ярость. Насилие… Я, я…

Кристина начала заикаться.

— Твою ж…

Опять забылся, что она с «правленными» мозгами, а не от рождения «не Дурная».

— Держи, выпей. Энергетик, припас отборную банку.

— Я…

— Пей. Пофиг на ресурсы. Ты мне важнее.

— Я… Я…

— Так, успокойся Кристина. Пей. Нормализуется состояние, стресс отойдет, станешь внятнее.

Вот так. Пару глотков артефактного пойла, которое с годами, на удивление, лишь стало полезнее, чем прежде, и она успокоится… Слова вернутся в стройный порядок. Насколько это возможно. С каждым годом Кристине все лучше, голова просветленнее, чище. Мысли бродят менее разрозненно и куда как структурнее. Жаль, слова в сложные предложения до сих пор сводит с трудом. Но я ее понимаю. И без слов. Это главное.

— Спасибо. Я… Я…

— Ты? Давай, не торопись. У нас все время мира впереди.

— Не все. Пара дней до «собрания». А там…

— Да, там и наши с тобой имена. Я знаю. Если выпадешь ты, я с тобой, если я — ты со мной… Но что, если…

— Никаких «что». Сбежать — не вариант. За ущельем — сплошное безумие. Одичалые выродки. Смерть. Насилие. Боль. Похоть. Безостановочное совокупление и…

— Знаю, знаю. Не начинай.

— Я спокойна. Все хорошо.

— Тогда послушай, что я предлагаю.

— Что?

— Я с Отцом поговорю. Предложу «изменить» традицию. Не отменить вовсе, но…

— Это тоже самое, что нарушать…

— Нет. Мы не нарушим. Слегка «изменим» ее. Строй не заметит. Дурным ведь главное отправление на горящих плотах кучки отроков, верно?

— Да…

— Мы и отправим. Отправим в этот раз весь наш «Сгусток».

— Ты что?!

— Дослушай. Я решил пойти от обратного.

— Хочешь истребить всю надежду на светлое будущее?

— Хочу забрать эту надежду с тобой и со мной, на «остров мечты». Чем бы он ни был. И что бы там нас не ждало, сможем устроить свое поселение. Умное, трезвое. Без единой Дурной единицы…

— Так, а поселение? Мы оставим его лишь с Дурными? Как они…

— Никак. Ты же сама сказала: нельзя. Нарушать традицию строя — равно смерти. Дурные — Крайне опасны. Сложно.

— Агрессия. И насилие.

— Верно. Потому этот строй — обречен. Нам его не исправить. Нам с ним не ужиться. Нашего Сгустка — крупицы за годы. Сегодня, что нашел еще одного, — считай повезло.

— Ты имеешь ввиду…

— Да. Рад, что ты понимаешь меня так, как и я тебя. Ты моя умница.

— Десятка не хватит, чтобы изменить все против сотен. Невозможно.

— Абсолютно. Сколько бы мы не старались — это строй не изменишь. Жить среди них — лишь нам в тягость, и бесполезно.

— Твой отец…

— Он поймет. Согласится. Я объясню. Первоначальный план и идея, что он надумал, — уже провалились! Его даже никто не считает за главного. Лишь Старейшина из Замка на Высокой Горе. Почитаем, но никто уж не помнит, почему и зачем.

— Он Основатель…

— А еще? Ты хоть знаешь?

— Он… Он нас здесь всех собрал, расселил, приютил…

— И?

— Обучил, натаскал Сгусток Отроков. Строит общину, указал путь…

— А в чем именно отец — Основатель?

— Строя, поселения…

— Как?

— Собрал всех тут и…

— Откуда? Если весь мир обезумел в момент?

— Это мне не известно… Не рассказывал. Никто…

— Что ж, я расскажу. Догадываешься, почему он старец, а мне лишь девятнадцать?

— Поздно заделал тебя, встретил партнершу…

— Супругу, милая. Супругу. Запомни — партнерши у Одичалых и Дурных. И их может быть много. Хоть десятки, хоть сотни. Где сошлись, там и поснеслись. Трахаться — все, что у тех на уме, для продолжения рода. У нас — супруги. Партнеры навечно.

— Один на всю жизнь. Верно. Я слово забыла…

— Не забывай. Скоро и мы ими станем…

— Что?

— Ты станешь моею супругой?

Кристина открыла рот от удивления. Видимо о таком исходе нашей свиданки догадок в голове не возникало.

— Я… Я…

— Не спеши. Я люблю тебя. И не хочу никого больше видеть рядом с собой. Партнерши пойдут лесом. Ты — мой вечный партнер.

— Я… Согласна.

Губы Кристины сомкнулись с моими в теплом замке. Как же я счастлив, что нашел ее тогда, прежде, чем стало слишком поздно. Многих молоденьких девочек в прислугах салуна «У Джорджи» после подметания пола и мытья окон ждет одна участь — стать вечной гейшей в борделе или сношательной дамой. Кристина не стала. Кристина была чуть «умнее» всех остальных. Достаточно просветленной, чтобы я смог заметить. И как же мне повезло… Как же повезло нам обоим.

Сладкие губы с клубничным привкусом спустя минуты страстного поцелуя разорвались из единого целого.

— Сегодня под ночь, Отец скрепит клятвы.

— Хорошо… Так что там, с отцом? Почему Посейдон так поздно…

— Женился. Обручился, если сложнее.

— Обручился… Красивое слово. Почему?

— Отец лично полжизни бродил по Долинам в поисках Выживших. Среди куч голых тел в комке оргий и стонов искал хоть немного «не одичалых».

— Прям… Среди них?

— Да. Среди них. Смотрел им в глаза. У кого, хоть немного, душа отдавалась искрой в зрачках. Кому все это отвратно. Кто не желал такой жизни. Кто хотел сбежать, уйти… Но не мог. Не знал куда. Как. Другой жизни.

— Все поселение собранно… из таких?

— Не все. Встречались отшельники, живущие в одиночестве. Такие же, как и отец. На кого не подействовал смрад Мутагена. У кого не поехала крыша. Некоторые с унынием наблюдали за комками тел, предавшихся животным инстинктам. Не все они были… Нормальными. Кто-то извращенцем. Кто-то садистом. Кто-то с иным отклонением. Всех звал с собой. Начать новую жизнь.

— Зачем? Они же опасны…

— Выбора не было. Отчасти — из-за того, что таких он встречал единицы… Отчасти — из-за брата.

— У тебя есть дядя?! Почему я не знала…

— Он давно не с нами. Я и сам узнал только недавно… Одна из причин, почему решил поступить так с Ритуалом и Сгустком. Мы не первые…

— Как?

— В смысле, поколение не первое. И пара соседних поселений, отсылающих отроков, — его рук дело. И приглашать всех подряд, и традиция с горящим плотом, «Остров мечты» — вроде как все — идеи дяди. Это все он. Потому в какой-то момент и отделились от нашего строя. Дядя считал, что даже конченой мрази, будь та разумна, место в новом мире найдется. Отчасти, конечно, и прав. Такие, склонные к насилию и извращенцы, у нас нынче в строе охотники, стража, художники, строители, мясники…

— С другой — рэкетиры, держатели борделей, наркоторговцы…

— Да, милая, да. И их много. И в большинстве своем — никем не судимые… Дядя покинул отца, посчитав это поселение низшим. Решил попробовать снова. И, судя по количеству отправляемых ежегодно «плотов» со свежими отроками, у него получилось создать немало общин.

— А твой отец?

— Осел здесь. Влюбился, осел в замке… Взрастил меня и решил пойти по иному пути, находя лишь самых разумных, смышленых и чистых. Без прежних огрехов, которые допускал он при дяде.

— Я… в шоке.

— Теперь понимаешь, почему предлагаю собраться и двигаться дальше? Вместе отправиться «к лучшим из лучших», что насобирал мой дядя на «острове»?

— Да, но…

— Если что, всегда сможем вернутся.

— Никто раньше не возвращался.

— Раньше никто не отправлялся со столь правленным мозгом, как мой. И уж тем более, не целой группой.

— А если твой отец скажет — нет?

— А у него будет выбор? Традиция с плотами не имеет законов, по которым добровольцы не смогут уплыть.

— Лотерея…

— Лотерея среди отроков. Мы в нее вхожи. И наш Сгусток. По правилам, можем вызваться сами вперед, и хоть всем скопом двигаться в путь.

— Если пройти тест…

— Думаешь, мы его не пройдем?

— Конечно, пройдем… Раньше никто не вызывался из нашей общины по своей воле. Больше двух человек не посылали…

— Ни у кого не хватало храбрости. Или ума.

— Не поспоришь…

— Идем? Сегодня еще много дел, включая нашу помолвку. А Ритуал не за горами. Еще хочу успеть провести последний урок с этим парнишкой. Надеюсь, успеет…

Поварёнок-официант и, видимо, владелец заведения с вкусностями в одном лице — Даг развлекал гостей. Оппа, подмигнул мне даже, заметив, что я указываю в его сторону.

— Приветствую, девушка Нэла! Приятной вам трапезы! Я помнить. Под вечер прийти!

Кристина весело помахала ручкой в ответ.

— Как его звать?

— Даг. Славный малый.

Глава 2. В ежовых ягодицах

Поселение. Одно из немногих. Палатки, на скорую руку и грубо сколотые, порою шатры. Из подручных средств, из чего нашлось — из того и соорудили. И все так тесно друг к другу, что аж хочется выть.

Что я на них так обозлился? На себя стоит сердиться, что помочь ничем, собака такая, не могу. И лучше плана, чем бежать, начинать все с нуля с самыми умными, в башку-то и не пришло.

К сожалению, на большее самые Дурные из Дурных не способны. Палатки, палатки, палатки…

Приходится Кристину оберегать от агрессивных варваров, которые от любого толчка могут слететь с цепи и устроить драку. А их тут дохренища и больше.

Да уж… «Умные». Отец, отец…

Достаточно умные, чтобы не чпокаться сутками напролет и помнить, что нужно ходить в одежде, искать припасы, добывать пищу, готовить… Но все еще подчиняющиеся инстинктам. Лишь былой отголосок рассудка, тенью напоминающий «что», «куда» и «почему» неандертальцам нового века. Производить и изобретать что-то с нуля — уже не в состоянии. Много животных позывов. Обдумывать действия свои не в состоянии, прежде чем делать.

Эти глаза… В них нет интереса к развитию. Нет приличия. Механизированные люди, выполняющие функцию жизни.

Тьфу, поскорее бы пройти мимо этого района…

Вонючие, грязные. Изредка меняющие одежду и умывающиеся.

Почти Животные. Звери.

Что же там, за Периметром, если эти еще «разумные»? Симуляция и рассказы бати, конечно, чертят картину маслом, но масло явно слишком жиристое.

Слава яйцам — эти лабиринты беспорядочных палаток уже позади.

Те, что поумнее, заняли бывшие жилые трейлеры и дома, некогда в панике покинутые мыслящими людьми в попытке убежать от чумы поражения мутагеном.

Не вышло, не фортануло.

Сейчас в них тупышки Дурные, но хоть помнящие — что значит душ, гигиена, искусство. Соображающие в устоях каких-никаких правил. Социальные нормы, профессии…

Но большинство — позабыло, как говорить. Не готовы учиться чему-то новому. Лишь передают профессию, освоенную когда-то давно, из поколения в поколение. Повара, огородники, плотники… Вроде бы умные… Но все равно — Дурни. Живут — не тужат, ничего им не надо. Все устраивает.

— Эй, Кузнец. Хочешь, расскажу, как облегчить твое дело?

Рубящий молотом по наковальне мужик у своего домика-трейлера обернулся и недоуменно на меня посмотрел. Ну давай, проснись, частичка разума…

— Нэл, ну ты чего…

— Кристина, дай пробну в последний раз, авось еще пробужу чей-то заплывший мозг.

— Поняла…

Я вскочил на помост, любезно поставленный предками для некогда фееричных концертов. Посреди улицы с жилыми домами он смотрелся по крайней мере неуместно-забавно. Особенно теперь, когда спектаклей да музыки в живом выступлении и не сыскать.

— Смотри, кузнец! Нажимаешь на кнопку… И бац! Сплав готов.

Металлический прут, вырванный из кучи мусора рядом с помостом — отличное подспорье для демонстрации. Пара секунд, и металл уже капал на землю, твердая плотная структура превращалась в жидкую под жаром, исходящим из направленной струи лазера.

Плавильный прибор в навороченном «швейцарском ноже», заделанный столетиями назад некими умниками, — лишь одна из функций прямоугольной шайтан-машинки с сенсорным дисплеем на солнечной батарее. Этих «ножиков» на складе — завались и больше. А пользоваться ими никто учиться не желает.

Кузнец тоже явно не желал. Пожал плечами и дальше, с увлеченным взглядом, стал чекать схожий прут об свою наковальню.

— Твою ж налево…

— Нэл, слезай. Давно же понятно, что не всем…

— Честной народ! Выходите из домов! Подходите, подходите! Чудеса узрите! Пора прогрессировать!

Черта с два я сдамся! Жители трейлер-парка начали отвлекаться от своих дел и подтягиваться из своих домиков.

— Нэл…

— Смотрите! Узрите! Чудо техники у меня в руке! Может вам и музыку сыграть, и яблоко нарезать, и в хозяйстве помочь. Вам интересно?!

— Угагааа! — прокричал какой-то Дурень в штанах на радужных подтяжках.

— Угуга-уга-га. Ага. А кто-то может что внятно сказать? Интересно?!

— Угааагаа!!! — прокричали все хором.

— Походу, умных из вас на полшишки. Грустно. Так, смотрите, Шайтан-коробка что могёт!

Режим голограммы. Врублю им основы-основ. Авось, кто и проблещет умом.

Три клика, запуск ролика… Вот и замелькали в воздухе образовательные картинки школьной программы двадцать первого века.

Отлично.

Подождем реакции…

— АаааааЁ!!!!! Лалай! Лаалай!!!

Кучка аборигенов затыкала пальцами в картинки с историей планеты Земля… Динозавры кого-то явно до усрачки перепугали, раз так заорали. О, вон и первые убежавшие от страха. Для них был явный перебор. Ничего…

— Нэл, пойдем уже, а?

— До конца им покажу рекламную брошюру, если кто аукнется, то зашибись. Нет так нет.

Большая часть, скучая, разошлась обратно в жилища. Неудивительно. Человек десять увлеченно смотрели… Понимаете ли вы хоть что-либо? Судя по попыткам схватить живую картинку и не свойственной для апокалипсиса и смерти реакции… Не особо. Что ж. Попытка не пытка.

Ролик окончился.

Пара девушек в могучей кучке оставшихся зааплодировала.

— Итак, дети мои, что вы сегодня поняли?

Ответа я не жду, конечно же, вероятность мала, но как меня это все задолбало. Если хоть малый шанс есть пробудить напоследок еще кого-то…

Улыбающийся люд пошел по своим домам. Ясно, понятно. Кино закончилось, сеанс подошел к концу.

— Ничего вы, заразы, не поняли…

— Я поняла.

— И я!

Оп-па. Две хлопавшие девушки, оказывается, делали это осознанно! Вот так удача! Все остальные свалили, а эти — остались! Мало того, подошли к нам с Кристиной поближе и заговорили!!! Удача, какая удача…

— Кристина, ты зырь! Есть улов!

— Зачем обзываться заразой…

— И мы не рыбы, чтобы нас ловить.

— Извините, подумал, никто тут не соображает…

Девушки неказистые. Одна пухленькая, низкая. Носит обноски… Грудь не оголяет на всеобщий показ, вполне себе прилично ухожена.

Вторая вытянутая, накачанная. В безрукавке. Мускулы не хилее моих. Походу, занимается физической обработкой полей или ковкой…

— Простительно. У нас тут нас тоже не особо понимают, — высокая силачка протянула руку. — Я Клара. Можно просто — Клэр. Или Эклер, как вам удобнее…

Рукопожатие… Смачное. Мое суждение о том, что она не слабее меня, ошибочно. Девчуля куда мощнее.

— Нэл. Очень приятно. Это Кристина, моя суженая.

— Кто?

— Суженая. Я его партнерша навечно. Навсегда. Единоличная. Кристина. Он мой любимый. Мой будущий муж.

Кристина занервничала. Неужто ревнует меня к этим? Не понимает, что они не в моем вкусе, да и люблю я только ее… Ох уж, женщины. Видимо, это их инстинктивная пропись в коде сознания. Своих мужиков сразу оберегают с копьями-палками, чтоб не увела какая шмара несчастная…

— Сложно. Интересно. Я Диа. Очень приятно.

— Девушки, ответьте на милость. Почему мы раньше не встречались? И зачем вы тут прозябаете, если трезво мыслите?

— Ты же сын Главы, верно?

— Да…

— Так нам не по статусу к тебе подходить общаться первыми. Так нас родня обучила.

— Вы родственницы?

— Кузины.

— Нас, так сказать, «в ежовых ягодицах» держат…

— Рукавицах, — поправил я низкорослую.

— Что?

— Выражение «в ежовых рукавицах». Ягодицы — это попа.

— Вот… Потому и не велено говорить. Мы все же тупые. Перед вашим Родом не полагается…

— Статус, классовое неравенство и прочее… Наши на этом помешаны и поехавши… — подхватила сестрицу маскулинная.

— Что за ерундистика? Во всем поселении давно болт положили на моего отца, и на то, что он что-то там когда-то сделал.

— Не все… У нас в семье несколько человек Глава лично в пустошах отыскал и привел. Они его помнят. Чтут. Исказилось, правда, явно в сторону фанатизма у предков все, но…

— А что за болт положили? — пухленькая девица с накрашенным лицом внимательно рассматривала одежды Кристины.

— Выражение такое. Научим всему, вы… постойте, у вас все такие сообразительные?

— Ну… Да. Мы с сестрой, можно сказать, глуповатые. Братья поумнее будут. Мастерят вечно что-то.

— Так какого ляда… Раз ваши предки здесь с самого начала, все помнят, в трезвой памяти… Вы знаете же, что у нас проходят сборы, обучение, полная забота о «Славных Малых» и так далее?

— Знаем, — хором ответили девицы.

— Так почему не заявлялись и не влились в группу Сгустка?

— Вы — Знать. Мы — Чернь. Не положено… — Клэр с ее габаритам выглядела очень неловко, произнося это.

— Все-таки мозгами ваши предки тоже поехали в итоге… Долбанные постэффекты мутагена отложенного действия.

— В чем? — Диа точно не понимала.

— Мы ж не Боги с Отцом. И Сгусток — никак не элита. Да, он — основатель. Но вы как-то из крайности в крайность кинулись. Остальные — ни во что не ставят. Вы — возвели в идола…

— Прости… Мы, честно, и сами не очень в эту доктрину верим, но предки… — Клэр радовалась и в то же время крайне смущалась глупости, которую им вдалбливали отцы да матери.

— Все. Забудьте. Приходите всей своей семейкой сегодня вечером к нам. Или хоть сейчас, если готовы.

— Но… — Диа вопросительно взглянула на кузину.

Судя по всему, девчонки просто желали развлечься и потом вернуться к своей Дурной рутине. Нет уж. Извиняйте, девчонки, вы редкостные кадры…

— Можно считать это официальным приглашением в ваш дворец?

— Бахчисарай. Да. На входе скажите: «Мы кузины Диа и Клэр, не Дурные, а вполне себе умные. Впустите, нас позвал Нэл.» Вам откроют. И всю семью приводите, еще раз повторю.

— Раз официально приглашает сын Основателя и Главы Посейдона… У предков не будет шанса отвертеться, подскочат в два счета.

— Клэр, нам нужно подтверждение… Ты же знаешь, упрямство их, как у телят.

— Точно, Диа. На слово не поверят.

— Держите, вот Шайтан-коробка. Вы девчонки сообразительные, вроде, сможете включить мое послание. Секунду.

Давненько не записывал видео на эту хреновину… Клик сюда, раз, два…

— Я Нэл, Сын Посейдона, — официально приглашаю всю семью… ээ…

— Гортензия. Семья Гортензия.

— Гортензии от мала до велика присоединиться к нашему Сгустку Отроков. Повышаем вас до Знати. Теперь Вы — равные Нам. Не сметь отвергать Наш зов и Нашу благодать, ждем, любим и верим. Отныне будете жить в Бахчисарае, обучаться, есть-пить только деликатесы, жить не тужить. И так далее, и тому подобное.

Запись вырубаем…

— Чтобы включить воспроизведение, нажми сюда.

Клэр ткнула в место, которое я указал. Огромная иконка прямо на центре рабочего стола — промахнуться и не найти сложно. Голограмма с записью тут же воспроизвелась:

«Я Нэл, Сын Посейдона, — официально приглашаю всю семью…»

— А вот сюда нажмешь — и все выключится. Больше только не тыкай, куда не следует, наобум. Еще лазером прожжете не дай бог кого. Потом покажем вам, как ими пользоваться.

— Не дай какой Бог? — коротенькая пухляшка Диа судорожно пыталась найти, какому Богу я вдруг поклоняюсь, из тысячи и одного придуманных Дурными. Ведь суеверия при несоблюдении обрядов Дурными карались сильно. Долбанные инстинкты и смещение в мозгах. Как же сильно все исказилось.

Тошнит от этого… Надо поскорей отсюда сваливать.

— Выражение такое… Не конкретный. Фигуральный.

— Фигуральный. Ясно, — Диа успокоилась и выдохнула.

Да, я заставил не кисло так переживать на ровном месте вроде не совсем Дурную…

— Так. Объясните мне кое-что. У вас огромный словарный запас. Вы прекрасно ведете беседу. Кристина рядом со мной годами уже учится, в Сгустке у нас ребята… Не могут так до сих пор общаться. По сути, только я с Отцом и еще несколько человек свободно болтаем и связываем слова в речи.

— Что такого? Нас с детства учили, предки не теряли мысли, книги читали…

— Не пойму немного иного. Какого хрена вы продолжаете в чепуху традиций, верований и прочего загоняться? И как вашу семью не задолбало жить среди… Этих?

Обмахнул рукой рыхлящих грядки мотыгами и разжигающих огонь палочками, аж мерзко стало.

— У вас вон спички, наверняка, в каждом трейлере, да зажигалки там-сям разбросаны. Трактор стоит вон целехонький неподалеку… Нет же. Учиться и переиначивать быт свой сложно. Неясно. Тьфу, блин. Я понимаю еще эти… Они двух слов связать не в состоянии. Вы почему? Почему не стремитесь эволюционировать, облегчать себе и другим жизнь, обучать остальных пытаться? Это ж, получается, Предки ваши тут с несколько десятков лет, а все предпочитают деградировать, нежели в сторону развития идти? Несчастные люди, что на них пеняю. Это все мутаген… А предки-то ваши? Вы…

Девчонки нашего с Кристиной возраста смотрели на меня, как на строгого воспитателя, перед которым они провинились. Что ж, да. Я такой.

Клэр явно чуть говорливее сестры, первая вышла из ступора.

— Сам все верно сказал. Предки. С годами стали… Тупеть. Мутаген на них действует, просто… Замедленно. И как в поговорке… С волками жить, по волчьи рыть…

— Выть. По волчьи выть. Понял. Просто…

Кажется, перегнул палку. Девчонки-то тут причем.

— Простите. Раздражает это все очень сильно. И все больше и больше. На взводе все сильнее в последнее время, особенно с приближением Ритуала.

— Понимаем. Нас тоже… Но приходится свое мнение при себе держать. На Ритуале думали добровольцами вызваться, чтобы побыстрее смотаться из этой дыры.

— Что ж, значит, верно и схоже мыслим. Жду вас сегодня.

— Девочки, Вы — чудесны. Я тоже Вас жду. Сильно-сильно. Прошу извинить, за мою молчаливость… Я поражена вашим словарным запасом и…

— И красноречием, любимая моя…

— Красноречием… Спасибо, Нэл. Я не столь умна, и мне… Не по себе.

— Неуютно. Смущена, немного завидуешь…

— Да, Нэл. Именно. Завидую. И ревную. Он мой. Любимый. Супруг. Мы женимся. Вы умные. Говорливые… Я ревную.

Оппа — это слово она запомнила на ура!

— Не волнуйся, дорогуша, — Клэр взяла Кристину за руку и улыбнулась, — он не в моем вкусе.

— А я чужих не увожу, — Диа также приобняла Крис, кажется, начинающую реветь от бессилия так же связно произносить речи.

Только бы без приступа…

Поцелуй. Страстный и такой сладостный. Как же я ее люблю…

— Все, давай без печальки. Мне никто, кроме тебе не нужен, как бы он ни был умен и красноречив. Запомни раз и навсегда. Пойдем. Подготовиться еще надо.

— До свидания. Рада знакомству. Клэр, Диа.

Кристина вновь повеселела. И отвесила девушкам реверансы… Отец, этикет — это, конечно, прикольно, но… нафига? Смотрится скорее смешно, чем учтиво.

— До скорого свидания, Госпожа Кристина и Господин Нэл.

Мускулистая Клэр отвесила реверанс в ответ.

— С нетерпением ожидаем приема в Вашем дворце, о Благородный Нэл и Сиятельная Кристина.

Пухляшка Диа присоединилась в светском поклоне к сестре.

Ладно. Вот ЭТО — нелепо. Кристина еще, в своем дерзком одеянии — просто смешно. А эти две… Одна гиперкачок, бой-баба, уверен, способная приподнять тот трактор, в безрукавке и грязных рабочих штанах. Вторая толстенькая и невысокая, чуть ли не целующая землю в гибком изгибе реверанса. Что одна, что другая…

Мда…

— Не во дворце. Бахчисарай — это все-таки… Немного другое. Помните пароль?

— Пароль?

— Фразу для доступа. Приглашение, которое велел вам сказать?

— Эээ…

Вроде умные, а менее смышленые, чем Славный малый Даг… Ну или забывчивые. Что с них взять.

— Повторите: «Мы кузины Диа и Клэр, не Дурные, а вполне себе умные. Впустите, нас позвал Нэл.»

Девчонки хором повторили:

— Мы кузины Диа и Клэр… — однако только Диа договорила фразу до конца, тогда как силачка спотыкнулась и пробубнила что-то тихо, делая вид, что все правильно делает — … не Дурные, а вполне себе умные. Впустите, нас позвал Нэл.

— Так не пойдет. Если хотите войти, нужно двоим фразу четко сказать. Я образец вашего голоса и фразу в кодовый замок вобью, иначе не войти.

— Что, прости? — Клэр не поняла и половины из того, что я сказал.

Ну, это не страшно. То, как они разумны, — уже удивительно.

— Слово в слово. Иначе не войдете. Таково условие входа.

— Мы кузины Диа и Клэр, не Дурные, а вполне себе умные. Впустите, нас позвал Нэл, — отчеканила Диа. — Я запомнила. С Клэр повторю, от десен отскакивать будет!

— От зубов…

— Что от зубов? У нас изо рта пахнет? Мы находили антисептики, полощем рот, зубы чистим. Нас учили! — Клэр при всей своей крупности имела пластику малого дитя и также живо пыталась оправдаться в своих промахах.

— От зубов отскакивает. Верно так говорить. Ничего страшного. Не принимайте близко к сердцу. Всему научим.

— Спасибо!

— Всей семьей жду. Рад нашей встрече!

Что ж. Это, походу, последние мои «обращенные». Повезло так повезло! Осталось пару кварталов через городок «Вне закона», и мы дома.

— Нэл, а будешь пытаться среди «Поумневших, но Яростных»?

Хм…

— Кристин, не думал.

— Но… Попытка ж не пытка?

— Они не просто так живут здесь…

— Меня же тут и нашел.

— И то правда.

— Так напоследок…

— Верно. А давай!

Мы пересекли черту отшиба города.

Глава 3. Синее перо, зеленый платок.

Совершать перфоманс перед Дурными — отчаянный шаг. Не знаю, какого лешего понесло во всеуслышание так громко заявлять о своей разумности и превосходстве.

Вместо семьи просветленных, с тем же успехом, мог получить люлей. Причем увесистых таких. И до смерти забить могли, что уж там. Повезло, что агрессией эти не отличались и максимум поулюлюкали, да испугались… Буквально повезло. Могли и камнем кинуть в висок. И поминай, как знаешь. Никаких тебе ритуалов, никакого светлого будущего с Кристиной. Слишком безрассудный поступок. В первый и последний раз действую столь тупо. Больше нельзя.

Особенно в городке «Вне Закона».

Вот тут собрались отличавшиеся умом. Только им. Но все остальные мирские приличия отринули, твари. Живут по животным законам, по сиюминутным желаниям. Инстинктивно. Полная дозволенность всего. Что, на удивление, и сдерживает от бесконечных убийств друг друга и насилия. Ведь если ты поведешь себя агрессивно, любой, не задумываясь, ответит агрессией. Глотку перережет, между ребрами ножом пырнет…

На этих мутаген подействовал по своему. Отравил сознание в степени извращенной и грустной. Вроде соображают. Вроде помнят, как обращаться с техникой, заправлять фабриками, производить питание и прочие перки, устраивать рейды за добычей… Цивилизованные с виду. В душе — дикари.

Рабство, проституция, разврат.

На фабриках под надсмотром «Поумневших» работают похищенные и проданные на аукционе дети и взрослые.

Бордели, где отсутствуют рамки фетишей.

Самоуправство. Анархизм. Гедонизм.

Жители трейлер-парка и палаточного городка, Дурные, — не особо боятся. Защищаться эти «первобытные» все же умеют. В инстинктах природы заложено — защита от более сильных и страшных. Как травоядные от суровых хищников.

Да и эти анархисты — не особо захаживают. Им не интересно. Разве что — держат «точки» с едой, торговые палатки с хабаром. Негласное «перемирие». У тех свой строй, у этих свой… Порой забредают индивидуумы повоинственее, даже пару раз — банды… Так их местные сильные Дурни там и оставили на всю жизнь; в мусорной куче, среди отходов валяются. Больше не особо пытаются балагурить и в чужой монастырь со своим уставом залезть.

Отец, отец… Почему ты это все позволил? Как до такого все докатились? Можно же было устроить чистку… Хотя, о чем это я. Это уже — геноцид. Это же все-таки люди. Причем, вполне разумные и адекватные. Обеспечивают нас свежей едой с роботизированных в древности заводов и фабрик, поставляют косметику девушкам, средства гигиены… Конечно, в чем их заслуга? Тыкнуть пару кнопок на автоматизированных по полной панелях, да приказать детям-рабам выполнять руками простенькие действия?

Твари. Мутаген раскрыл все пороки людские. В той или иной степени… И эти еще ведь разумные! Что же творится там с одичалыми, за краем периметра, за скалистым хребтом…

Тем не менее, это реальность, с которой все свыклись. И городок «Вне Закона» — существует. И мы сейчас в нём, по пути к дому на возвышении, на краю скалы.

Тут точно стоит вести себя иначе и работать поаккуратнее.

Многоэтажки, низкие каменные постройки, покрытые огромным слоем пыли и грязи. Элитные с дизайнерской вычурностью белые небоскребы, уже давно серые.

Людей на улице практически нет. Все либо сидят по домам и хрен знает только чем занимаются. Либо на заводах «пашут». Если «пахать» — означает третировать взятых в заложники более Дурных. Или проводят свои деньки в заведениях по типу Салуна «У Джорджи».

Туда мне с Кристиной и дорога. Как я вечно поддаюсь на уговоры красотки в кожаной юбке?

— Кристин, ты уверена, что хочешь туда заходить?

— Прошлое — в прошлом. Сможем отыскать кого с добрым взглядом — прелестно.

— А нет так нет. Пропустим по стаканчику, и домой. Хорошо. Только помни…

— Аккуратно. Меньше слов, больше осматриваться.

— И тонко задавать вопросы. Нельзя…

— Вести себя не вычурно, робко. Помню.

Створки дверей скрипнули, оповещая о нашем приходе.

Механическое пианино захлестывала прокуренную залу энергичной мелодией. Два места поджидали за стойкой с краю у парашника. Иных свободных вариантов у нас, походу, нет. Час пик, людей набилось, как муравьев вокруг сахара.

Нам же и лучше. Авось, выгорит авантюрная затея Кристины переманить в стезю понимающих благоразумие кого-то из Бешеных Мыслящих. Хотя б одного, и то хлеб.

Помолчу. Пусть Кристина охмуряет баристу. Вписывается в обстановку в своем пестром наряде из кожи куда хлеще меня в походных штанах и измазанной майке. Хотя татуировка с черепом и ящером на оголенном предплечье и вызывала уважение местных, но я — точно не местный типаж голодранца. А зашедших на огонек неместных Дурней — не сильно уж жалуют. Тем более умников…

— Две стопашки покрепче.

Кристина с размахом и громко плюхнулась на стойку, выкинув два пальца в откровенно вызывающем и недвусмысленном жесте…

— Вот тебе и неприметно, и тихо… — прошептал я ей на ухо.

— Местные правила. Иначе б как раз — была бы очень вне массы.

Спорить с ней не стану. Ей видней… Как-никак, выросла среди бунтарей. Я-то здесь гость редкий и сильно непрошеный.

— Крис! Давно в край не захажила!

— Жак, стопашки. Покрепче. Разговор — после.

— Платить будешь натурой?

— Пошел ты, ушлепок! Вот мой партнер. С ним натурой. А он с тобой — чем захочет.

Кристина пнула меня под бок. Демонстративно и дерзко.

Бартендер пялился, потирая стакан.

Без лишних слов. Что есть в кармане жилетки… Фонарик. Сойдет.

— Вот. Свет. Кнопка. Бум-Бум, — закосил под не особо болтливого, но сообразительного дикаря.

Заросший мужик с козлиной бородкой, весь в наколках, принял оплату. И походу — счел меня за «своего». Все-таки в городке по большей части все такие, какого я разыграл. А вот говорливых — поменьше. И за барной стойкой они не сидят.

На всякий пожарный, надо и нож заготовить. Как раз рядом с фонариком закреплен. Заодно и проверил, как быстро смогу, если что вдруг, достать.

Второй у щиколотки. Тоже на всякий пожарный. Надеюсь, не пригодится. Ведь пришли поискать человечка, а не устраивать кровавую баню.

— Шесть. Без лишних вопросов. Стопашки достойны Свет-Кнопки-Бум-Бум.

— Закуски гони. Я знаю — сколько ценность оплаты. Мой партнер больно щедр. Хоть и тупой.

— Шельма! Тебя не наколешь! Ходить перестала, а правила помнишь!

— Шельма тебя пырнет, если нарушишь. Шельма нынче чуть жестче.

— Ты что! Мое уважение. Только всего. Шесть и закуски — сколько влезет. Достойно оплаты. Правила нарушать…

— Смерти ждать. Я помню.

— За что сторговались…

— На том и порешились. Жак, гони выпить. Партнер сохнет.

Их диалоги… Нарушения грамматики, слог… Я забыл, как Кристинка жила в этом месте все эти годы. Забыл, что за выгребная яма этот «городок». Уж лучше жизнерадостные дикари Дурные, чем Дурные в моральном плане придурки.

Шесть рюмок. Достаточно чистых, надо отдать должное. Хозяин заведения за чистотой явно следит и втык дает своим прохвостам, если что будет не так. Или устраивает публичную порку девчонкам-служанкам, как когда-то Кристине. Охренеть, поверить не могу, что мне пришлось тогда ее выкупать. И для этого отдал все, что только имелось в карманах, и даже одежду. Уходить голышом под ржач полного бара… Джорджи — та еще мразь. Такого стыда, как тогда, не ощущал никогда. И это будучи еще нелепым подростком… Твари. Зато Кристину не постигла участь ее соплеменниц-рабынь…

— Будем!

Кристина тяпнула пойла. Я вслед за ней. Молча. Не дай ляд Жак вспомнит еще по моему разговору, что это я — тот юнец, щеголяющий причиндалом ради выкупа «их девки». Возможно, то унижение и засчиталось как часть расплаты, из-за здорового смеха и зрелища нас тогда и отпустили. Меня голышом, девчонку в лохмотьях простынки… В этот раз такой номер вряд ли прокатит. Вскроют кишки за наглость — и дело с концом.

— Дерши. Закуска.

Орешки, вяленое мясо… Надеюсь, не крысиное хоть. А бывает ли крысиное вяленое? Надо Кристину потом спросить…

— Горячего. Закуски горячей. Я знаю правила.

— Все-то ты помнишь. Обожди. Пару мгновений. Девчонки у кухни уж тружаться.

— Будем!

Кристина хряпнула еще одну коричневатую жидкость… Я следом. Напивается она намного дольше меня. Вот не уверен, что третьей мне будет уже не достаточно. Но нормы общие соблюдать обязательно. Иначе «Чик-Чик». Не стоит вызывать лишней агрессии.

— Рассказывай. Нового что?

Кристина закусила охапкой орешков и мяса одновременно. Чавкая, говоря с набитым ртом… Такие, значит, тут обычаи? Безропотно последую ее примеру, пожалуй…

— Да забаву вон придумали, к примеру.

Жак кивнул к нам за спины.

В глубине слабо освещенного салуна, у самой стены, стояла девочка, лет десяти навскидку, в белом платье, раскрашенном маркерами. Один, тридцать… Все сплошные цифры. Над головой девочка держала ведро на кончиках пальцев. Вытянутые руки уже тряслись. Слез на глазах при пустом взгляде не наблюдалось. Безмятежная улыбка… Дурная, к сожалению. Рабыней ее и назвать-то сложно: девочку все устраивает в ее жизни. Не так, как было у Кристины с ее нотками ужаса от происходящего беспредела вокруг…

— В чем забава-то? А, Жак?

— Невинная в целом. Вода с примесью крови забитой зверины. Как девчонка устанет — обронит. Какую цифру краска не забрызжет — того ставка сыграла. Остальные оплачивают столик победителя.

— Гуманно. По сравнению с…

— Девчонки ценный товар. Раньше идея была кипятком залить ведро. И по ожогам следить. Где ожог, на какой цифре, тот и победил. Но…

— Шлюх из девочек потом неугодных получите?

— В точку. Не на продажу товар. Заменили на ледяную воду, по отметкам на полуобнаженном теле играли. Цифры на коже ставили. Чья цифра просветит — тот победил. Но девки стали болеть. От идеи тоже отказались. Теперь…

— Гуманно.

— Верно. Не так весело, но все равно забавно.

— Не боитесь, что от крови заразу подхватят?

— Чего?

— Болезнь. Заражение. Кровь…

— Не понимаю.

— Мой совет — замените на краску. Эффект тот же, девочки станут меньше болеть. Сэкономите.

— Передам главному. Благодарю. Идеями блещешь, смотрю?

— Партнер заставляет думать почаще.

— Хороший мужик, бабу из рук не попустит. Все правильно.

— Аномальных, как я, не наблюдал?

— Чтобы плакали, пока чистят отстойник?

— Или сопротивляются и орут, когда их домогаются грязные мужики или бабы, хотя еще не на возрасте выдана.

— И портят веселье, что те отстают?

— Да. Не наблюдал?

— Неа. Все покладистые. Ты у нас такая капризная единственная была и неповторимая. Не удивлен, что Главный тебя так задешево отдал тогда…

— Проблемная была. Да. Доставляла хлопот. Извиняюсь.

— Извинения приняты. Поржали в тот день от души. Кстати, а этот партнер…

— Да. Это он.

Ну спасибо, Кристина… Могла и соврать.

— Вроде тогда поумнее вел себя и мальца дерзил, скотина, побольше… Или я ошибаюсь? Память уж не та…

— Такой Дуралей и был. Замутнился совсем мутагеном?

— Мутагеном… Да. Забывать начинаю порой, что в этом причина.

— Вот видишь. Помнишь — он разделся догола и орал, словно ишак. Лишь бы меня попустили…

— Точно! Точно! Ишак. Иа-Иаа…

— Вот-вот. Разве может быть умным детина?

— Неа, не прав. И такую Дуреху, как ты, выкупить за все, что только было…

— Точно Дурной!

— Да!

Кристина… Спасибо. Прикрыла легенду…

— О, а вот и закуска горячая. Дерши Крис.

— Будем!

Кристина опять опустошила чарку. Что ж, я здесь ведомый…

Мэх… Жесткая водица. Жареная курочка, гренки… Неплохо оценили фонарик, которых у нас завались на складе. Неплохо.

Девочка с грохотом уронила таки ведро с кровью. Зал залился улюлюканьем и стуком по столам. Девочка глупо улыбалась, залитая темным бордовым окрасом. Волосы, лицо…

Один из мужиков с длинными вьющимися волосами и пирсингом на лице, за столом рядом с ней, подскочил к девочке и прокричал:

— Тройка! Тройка сыграла!

Рядом с нами за стойкой возликовал одинокий мужик с бритой башкой и наколкой огня во весь череп.

Ликовал он не долго.

Группа одичалых, в одинаковых куртках с эмблемой змеи, синхронно встала из-за самого большого столика и обступила парня.

Один из них, с длинными волосами и темными очками, казался особенно недовольным.

Мужик рядом примолк.

Рука сама потянулась к ножу…

— Не вмешивайся, — шепнула мне Кристина.

Ладно… Но руку от ножа убирать далеко не стану.

— Не спишим. Пойду проверю. Не подсадная ль ваша девчонка, — низким басом произнес длинноволосый очкарик.

Все в салуне — замерли и утихли.

Местный авторитет? Банда? С хрена анархисты, обычно лезущие в драку, как дикари, забавы ради, вдруг так замолчали? По первобытным инстинктам такое возможно, если только это вожак… И очень опасной стаи.

Главарь подошел к нелепо улыбающейся девочке, которая ждала отмашки, чтобы уйти в подсобку переодеваться и умываться.

Мужик стал на ощупь проверять каждый сантиметр платья, измазанного кровью.

— Жулье! Наш номер не испачкан! Вон — чист!

Резким движением мужлан оторвал клок платья, поднял повыше… Твою ж налево — не врет! В салуне накалывали на деньги этой забавой?

— Выбрали не того, с кем можно провернуть такой трюк!

Мужик ударил с размаху первого «крикуна», что орал про тройку. Затем в пару шагов подошел к «выигравшему». Тот было собрался встать и бежать, но отряд банды «вежливо» усадил «победителя» обратно на место. И крепко удерживая, не дал шелохнуться.

— На, пожри халявы, туйло!

Обхватив широкой ладонью огненную черепушку мужика, буквально по соседству со мной, Главарь вмазал того лобешником об стойку. Затем поднял бедолагу и запихнул белоснежный кусок платья с цифрой пять тому в глотку, пока двое подручных разевали пасть несчастному.

Никто из посетителей так и не шелохнулся.

Только заметил — Жака за стойкой уже не наблюдалось. Слинял, зараза, с глаз долой, как только запахло неладным…

— Девчонка, твоя очередь.

Главарь, выпив из кружки избитого, медленно развернулся и пошел в сторону глупышки. Та продолжала стоять и улыбаться.

На лицах собравшихся — так же сверкала гнилая улыбка… Те ловили удовольствие от представления..

Надо что-то сделать…

— Сиди! — сквозь зубы, как можно тише, прошипела Кристина и придержала руками.

Да… Куда мне одному против такой шайки. Порешают, и глазом моргнуть не успею.

Девочка…

Главарь в своих черных очках громкой поступью приблизился к невозмутимой девчонке, с головы до ног облитой кровью.

Нет. Не хочу на это смотреть.

Звук удара стекла.

— Сука! — Мужик вскрикнул сурово.

Видимо, разбитой бутылкой и собрался прирезать малую.

Гулкий удар об деревянную стену. Ор толпы. Еще удар… Кряхтение мужлана… Девичьего крика нет. Толпа справа побежала от стойки. Что случилось? Зря отвел взгляд…

Силуэт в шляпе с синим пером и в зеленом платке двигался быстро. Сверхбыстро. Я такой скорости не видел ни в одном симуляторе… Словно дикая кошка. Главарь с разодранной рожей и воткнутым прямо в глаз эмблемы змеи горлышком бутылки валялся в луже собственной крови.

Синее перо вырубало одного за другим подбегающих на помощь своему Главарю.

Уворот от прямого удара и тут же захват, переброс через спину. Сила недюжая…

Прикрывшись телом напавшего от пущенного в ту же секунду кинжала, отшвырнул живой щит в группу напавших.

— СИДИ! — уже в голос сказала Кристина, увидев мой порыв помочь бойцу-одиночке.

— Да… Как скажешь.

Моя помощь тому явно ни к чему.

Сбитые с ног тушей товарища, твари в змеиных куртешках уже огребали по полной, не успев и подняться.

Две головы профессиональным движением силуэт в длинной накидке столкнул друг об друга, да так, что в гробовой тишине послышался хруст. То ли зубов, то ли самих черепов.

Без лишней заминки, словно двигаясь в такт в отточенном танце, схватил следующего за ноздри одной рукой, а второй, сжатыми пальцами, резко вдарил в глаза.

Четвертый уже было встал и потянулся за топором, висящем на поясе, как тут же получил подсечку под ноги и свой же топор, что оказался не так надежен в расстегнутой кобуре, взмахом по пояснице.

— Ух ты ж, спасибо тебе! — это Жак высунулся из укрытия, завидя, что драка окончена, а недовольные подавлены.

Девочка в кровавом платье все также безмятежно улыбалась и пустыми взглядом следила за происходящим.

Жак обошел стойку и обнял, похлопав, обладателя шляпы с Синим Пером. Лица так и не видно. Тот не двинулся с места. Не обнял в ответ. Ничего не сказал.

Поблагодарив защитника, Жак двинулся к девочке.

— Я ж говорил обливать все платье полностью, дура!

Грубо схватив за кисть улыбающуюся блаженную девочку, Жак потащил ту в подсобку, откуда минутой назад трусливо наблюдал за сражением.

Синеперый с ноги вмазал по челюсти бородатому бармену, не успевшему ступить и шагу.

Медленно и плавно опустил обратно свой тяжелый ботинок, словно элегантная цапля. Присел к девчонке и спросил:

— Ты в порядке?

Девочка молча улыбалась в ответ.

— Ты в по-ряд-ке? — повторил заступник помедленнее, опустив платок с лица.

Девочка закивала. Нечасто Дурные в прострации подают реакцию…

— Беги.

Девочка кивнула и выбежала из двери салуна.

Неизвестный вздохнул и также побрел к выходу.

Теперь я вижу твое лицо, незнакомец.

Вышел.

— Кристина, пошли. Мы нашли того, кто нам нужен.

Глава 4. Господин Не Герой

Дернул из салуна на максимальной своей скорости. Нельзя такого ценного кадра упускать.

Как разглядеть незнакомца среди потемневших улочек? Заходили в салун — дело шло к закату, но вроде и просидели внутри не долго…

Без общего освещения электрическими фонарями темень жуткая, конечно.

Только слабые отсветы Луны проникают сквозь облака, изредка даря момент ясности происходящего.

Здания по обе стороны улицы разрушены и покрыты грязью.

Прискорбные забытые памятники давно ушедшей эпохи.

На улице ни души, кроме нас.

Куда он подевался?

Право… Лево… Слева. Зеленый шарф бликанул в свете луны. Свернул в переулок. Успеем.

— Быстрее!

Ощущение себя одиноким странником в этом безжалостном мире, где правила уже не действуют, скрашивает последние годы Кристина. Без нее в этом мире было б уныло и скучно… Хорошо, что сейчас она бежит со мной рядом и не отстает.

В физическом плане — подкована не хуже меня. А с учетом трех рюмок, опустошенных одна за одной, — похоже, в данный момент и получше.

Неподалеку от нас зловещие беспокойные звуки. Опасность. Нужно быть начеку.

Силуэты обветшалых фасадов зданий кажутся призраками из прошлого, напоминая о временах, когда на улицах царила беззаботная жизнь, и стоял радостный шум ночных забав.

Я всего этого не застал. Лишь в симуляторе видел, да с рассказов отца… Что стало с этим народом, который так радостно раньше всю ночь сходил с ума, в хорошем смысле, а на утро — шел на работу. Театры, клубы, концерты… Все в прошлом.

Как паника съела цивилизацию, заставив бежать из домов, как культизм охватил разум слабых и сильных, как мутаген наложил карантин на целые мегаполисы?

Вроде ответы я знаю, все в симуляции ясно. Но — в голове не укладывается. Как? Раз — и все. Нет никого. Ничего. Все, что веками возводили и постигали — забыто. И забывается все больше и больше…

Теперь здесь среди бетона и дерева — царит лишь тишина. Пустота. Пронизанная лишь ветром и скрипом дверей, открываемых сквозняком.

Поворот. Вон, зеленый платок. Синее перо. Уже не бежит наутек, а спокойно идет быстрым шагом.

— Крис…

— Да, знаю. Притормозим.

Как хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова. Спринтерский забег на триста метров — не самое лучшее, что может быть после алкашки и жирной еды.

Да и личность в трущобных широтах можем испугать, подбежав вдруг сзади. И в итоге — подохнуть от рук убийцы за правду… Надеюсь, за правду. Что у него в голове, кроме жалости к ребенку, пока не понятно. Подойти лучше спокойно, а окликнуть издалека. Вежливо, скромно… Сейчас стоит перевести дыхание, следовать тихо и осмотреться. В этом районе — я еще не бывал. Сломя голову начинать разговор, не узнав обстановки — плохая идея.

На темной улице, словно в сцене из старого вестерна, ощутил нас прям героями одинокой борьбы за выживание. Я и Кристина. Двое Отроков Новой Эры. Сгусток… как прозвал нас отец. Готовы столкнуться с любыми опасностями, чтобы дойти до Великой Цели.

В чем конкретно Она заключается, пока так и не понял, но потихоньку начинаю представлять. Хотя бы по-своему.

Сердцебиение участилось. Мысли бурлят. Надо успокоиться.

Кристина рядом со мной. Если что — должен защитить ее от этого типа. И от всех, кто посмеет напасть.

Вот смогу ли?

Вспоминая кульбиты парня… или девушки, черт их знает, по лицу не успел до конца разобрать. Вручную — сомнительно. Прибьет. Но я на конфликт и не нарываюсь. И потом, в рукопашке, может, и нет тому равных, да я всегда успею рассечь его пучком лазера… Или босяков, что вынырнут из закоулка.

Фигура впереди все приближалась. Мы сокращали дистанцию.

Внезапно, обернувшись всем телом, молодой азиат/ка посмотрел на меня с выражением презрения в глазах.

— Что вам нужно? — спросил он холодно.

Голос все же скорее мужской. Такой звонкий, высокий… Но вроде — мужской.

— Ты не думаешь, что сумеешь уйти от ответственности за то, что только что произошло? — спросил я, стараясь сохранить спокойствие.

— А что, хотите мстить?

— Наоборот. Прикрыть твою спину. Я бы и сам сделал то, что и ты…

— Так что же сидел тихо и даже не дернулся?

Молодой азиат стал подходить. Медленно, плавно, почти незаметно. Но становился все ближе…

Хочет все же напасть?

Кристина молчит. Мой черед вести диалоги. Это по моей части.

— Меня девушка остановила.

— Ее все устраивало?

— Не устраивало потерять мою жизнь понапрасну.

— Помочь бедной девочке и умереть — это, по-твоему, попусту?

Парень остановился.

Хорошо… Главное сейчас — не ошибиться в выборе фраз.

— Я бы умер, не защитив. Тут Кристина права. Порешили бы нелюди прямо на месте, до главаря и дойти б не успел.

— Это верно. Твои шансы равнялись б примерно…

Загадочное синее перо колыхалось на ветру вместе с зеленым платком. Азиат замолчал.

— Пятнадцать процентов. С учетом того, что я бы тоже вмешался.

— Хорош не только в бою, но и в подсчетах? А если б тебя не было, и Кристины, и меня б дернуло, как и собирался, помочь?

— Пять. Пять процентов. Не больше. Смотря что ты прячешь за пазухой, кроме ножа.

— Лазер.

Скрывать смысла нет, да и навряд ли тот знает и помнит про технологии прошлого…

— Пятнадцать процентов тогда.

Интересно…

— Семнадцать. Вижу, у тебя у лодыжки еще один нож. Что ж. Не так плохо.

— По-твоему, это много?

— Это не ноль. Кристина — эта девушка. А ты?

— Моя невеста. А я Нэл, сын…

— Посейдона. Точно, точно. Видал тебя: околачивался тут и там годами. Не особо в скромности отличился.

Незнакомец присел на скамейку. Можно ли считать за знак доброй воли?

— Подходите. Не укушу.

Кристина кивнула. Что ж, начало положено.

— Угощайтесь.

Азиат достал пакетик с чем-то рассыпчатым, облизнул бумажку и забил самокрутку. Затем еще одну. И еще.

Все три, так же быстро и машинально, как кромсал рожи смутьянов в салуне.

— Благодарю, я не курю…

— Даже не спросил, «что»…

— Вовсе. Ничего. Ни табак, ни что-либо иное.

— А спутница?

— Не откажусь.

Эту вредную привычку Кристины — не одобряю, писец. Но что поделать. Ее воля, ее легкие, ее привычки и жизнь. Все-таки с детства в салуне у Джорджи у девчонок это входило в норму. Часть валюты опять-таки в обиходе…

Поправив шляпу в знак учтивости, азиат преподнес зажигалку ко рту дамы, а затем и к своему.

— Зажигалка… Математику знаешь, кунг-фу…

— Крав-мага… В основном, джиу-джитсу.

— Неважно. Красноречив. Умен. Знаешь про лазер, как я погляжу. Как тебя звать?

— Хиро Ямамото.

— Хиро… Как Герой на английском? Хироу…

— Скорее уж антигерой, учитывая, как я живу и сколько крови пролил. Но как вам угодно. Можно просто Хиро, да.

— Хиро… У меня пара вопросов.

— Спрашивай.

Парень откинулся на спинку скамейки и беспечно затянулся вонючей травой… Или что он себе там забил.

— Здесь безопасно болтать? Может, куда перейдем?

— Это твои «пара вопросов»?

— Нет, просто…

— Безопасно: пока я рядом, и с твоим лазером за пазухой, вероятность летального и неблагоприятного для нас исхода — процента два. Для Кристины, ну… Ты сильно ей дорожишь?

— Больше жизни.

— Процент. Продолжай. Что хотел?

— Хорошо. Во-первых, интересно, откуда ты…

— Такой умелый и не тупой?

— Именно.

— А не сильно ли много хотелку раскатал?

— Так…

— Что? Удумал, раз подружку сигареткой угостил, с вами вежливую беседу вместо мордобоя завязал, — так сразу брататься буду и душещипательные истории прошлого раскрывать?

Хиро глубоко затянулся и выпустил струю едкого дыма, прямо мне в лицо. Твою ж налево…

— Не совсем…

— Ладно, ладно. Прикалываюсь, шуткую. Не принимайте на свой счет. Однако, свою историю предпочел бы не рассказывать… По крайней мере, сейчас. Долгая она. И не охота, тупо.

— Просвети хоть, откуда драться так научился? Я ни разу не видел таких движений.

— Книжки читал. Фильмы смотрел. Практиковался много. Пара учителей неплохих… И ещё кое-что. Довольно тебе?

— Как скажешь. Что я пытать стану против воли…

— Хотел бы я на эту попытку посмотреть. К делу давай, от меня что-то хотел ещё, кроме чистого интереса? — курящий швырнул щелчком пальцев добитый бычок в стенку. — Работу делаю быстро, качественно, поручения выполняю незамедлительно, услуг спектр огромный…

— Нет, мы к тебе не за услугой.

— Тогда что время тратите, мое и свое? Пообщаться, конечно, весело. Но на сегодня я бы уже на боковую завалился.

— Мы к тебе с приглашением…

— Куда?

— К нам… Слушай, немного обескуражен, по правде. Наверное, это не приглашением даже, в твоём случае, будет, а предложением.

— Выкладывай. Авось заинтересует. В минуту уложись только, без рассусоливаний.

— У нас группа людей…

— В секту зазываешь? Пас.

Загадочный парень встал и собрался уходить, не попрощавшись. Так, действовать стоит резче.

— Не секта. Мы с отцом собираем смышленых, добропорядочных, приятных людей. Чтобы перезагрузку общества сделать. Направлять людей, перестроить общество…

— Пфф, ты потерял меня на слове «добропорядочный». «Приятный» — тоже не особо про меня. Пока.

Азиат целеустремленно ринулся прочь в густеющую темноту.

— Да постой ты! Это ж изначальный план, дослушай до конца. У меня теперь иные взгляды.

Заинтересовал? Надеюсь.

Хиро взглянул на меня из-за плеча.

Молчит. Но не уходит…

— Я собираюсь дернуть из этого всеми забытого места на плоту во время Ритуала. Всем «Сгустком Отроков» — тех, кого за годы нашли из смышленых и не крайне тронутых на всю голову, желающих что-то изменить. В своей жизни, в первую очередь. В остальных — во вторую.

Таинственный парень засмеялся…

— Не виню. Реально — смешно. Правда, звучит тупо, когда я вслух произнес. В голове оно как-то…

— Вернее было?

— Да.

— Все от Ритуала обычно отмазаться хотят, а ты…

— А я решил переиграть систему. Когда-нибудь целая отборная группа укатывала туда? Хоть от одного поселения?

— Не припомню.

— Вот. Давай с нами. Там начнем все с чистого листа, с единомышленниками.

— И построим там свою Утопию? В Прекрасном Новом мире, каким бы он ни был?

— Точно.

— С блекджеком и шлюхами?

— Эээ…

— Буквально спрашиваю тебя, если не просек. Не шучу. Такое будет или нет?

Хиро развернулся полностью в мою сторону. Кажется, проверяет… Только ответ может стоить мне жизни, судя по серьезному лицу и нотками гнева в глазах. И рука у него явно тянется к поясу. Медленно, еле заметно, но тянется…

А что ответить-то? Ему они там нужны или нет? Готов что угодно сейчас вякнуть, лишь бы не прирезал. В бою я ему — не ровня. Дохлые доказательства чему валяются сейчас где-то в салуне у Джорджи.

Кристина затушила сигарету об деревянную потрескавшуюся доску скамьи и встала между нами, разводя руками.

— Без шлюх. Возможно, с блекджеком. Обговорим все вместе по факту. Узнать необходимо. Там. Что — после отплотия.

— Отплытия, милая. Да, спасибо. Именно так.

Вроде она утихомирила шторм, чуть не начавшийся на пустом месте, за долю секунды.

Хиро поднял ладони вверх, всячески выказывая мирные намерения, и вернулся к нашей слабо освещенной луной скамейке.

— Нэл. О великий сын Посейдона. Позволь отказать с глубочайшим прискорбием. Плывите на все четыре стороны, куда подальше. Меня не втягивайте. Мне и тут вполне беззаботно.

— Неужели вся эта чернуха не достала?

— Я к ней привык.

— Не хочется вырваться из порочного круга и начать все сначала? Без полудурков вокруг, готовых свернуть шею за мельчайший косой взгляд? Вести диалоги, не «мыкая» и «гыкая»? Совершить нечто неординарное, начать вновь изобретать, развиваться?..

— Кристина, верно? — ответил он с усмешкой, но вовсе не мне. — Твой парнишка походу не шибко умом блещет. Попробуй ему вдолбить, что мне — все равно на ваши проблемы. Вообще — на чьи-либо, кроме своих. Я не желаю иметь дело с «хорошими людьми», «особенными» или «избранными». Кем ты себя со своей шайкой-лейкой возомнил.

— Так, а что хочешь?

— Жить себе спокойно, и чтобы никто не надоедал. Тут меня вполне устраивает.

— А почему девчонку спас от избиения? Или, судя по нраву того ублюдка, скорее от смерти?

Хиро медлит с ответом. На лице читается раздражение.

— Это личное.

— Тебя в детстве что — тоже так использовали, как тряпку и мальчонку для битья?

Вот это я ляпнул точно зря.

Молниеносно. Все произошло слишком, слишком быстротечно.

Не успел осознать свою глупость, как впритык к брови Кристины уже красуется нож, поблескивающий в рассеянных лучах ночного светила.

— Я же сказал — это личное. И впредь обращайся на Вы. Дружеская беседа окончена.

— Хиро…

— Хиро-сама. Для тебя я Хиро-сама.

— Хиро-сама…

Я сижу ниц на коленях перед господином Хиро Ямамото.

Охренеть.

Иначе как Господином называть его сейчас нельзя. Этот гаденыш заломил мою руку в болевых точках так, что судорога пробирает тело и заставляет полностью подчиняться воле Хиро.

Господина Хиро…

И проделал он этот трюк — одной рукой. Всего одной… Я бы и двумя такой прием не оформил. А еще всегда самонадеянно считал себя выше других в плане подкованности в боевых искусствах.

Второй же рукой господин Ямамото властвовал над жизнью моей Ненаглядной.

Он точно для нас сейчас никто иной, как господин Хиро Ямамото.

Господин — который легким движением может оборвать наши жизни.

Кристина взвизгнула.

— Хиро-сама, прошу. Прости… простите. Я не имел ввиду ничего плохого.

И это извинение — донельзя искреннее. В самом деле, в те слова не вкладывал никакой подоплеки. Всего-то хотел разузнать про прошлое парня…

— Верю.

Хиро спрятал нож. Так же незаметно и быстро, как и достал.

Мое тело вновь готово подчиняться лишь мне. Боль только вот не ушла. Ноги предательски подкашиваются, руки не поднимаются.

Кристина кинулась меня поддержать… Дуреха. Лучше б бежала, что, если…

— Я вспылил. Кристина — приношу извинения. Нэл… Переборщил. Господином можешь более не называть.

— Хиро…

— Но это не значит, что я присоединюсь к вам или изменю свое мнение о вашей затее. Всего хорошего в начинаниях. Возможно, перед вашим отбытием еще свидимся.

Хиро молча зашагал на противоположную сторону широкой улицы.

— Если что, всегда милости просим. Приходи в наш Бахчисарай. Буду ждать.

Хиро продолжал уходить.

Надежда умирает последней…

— Скажешь на входе: «Я Хиро Ямамото. Впустите. Нэл велел…»

Не оборачиваясь, он ответил:

— Это навряд ли. Рад был пообщаться. Редко удается хоть с кем-то тут столь любезно и долго пообщаться. Прощайте.

Хиро скрылся во мраки ночи.

Еле-еле побрели и мы с Кристиной отсюда.

Домой, в Бахчисарай.

Слышу неподалеку чьи-то покашливания и переговоры. Добром ночная прогулка может и не кончиться. Какие там шансы были вместе с Хиро? Большие… А без него? Чую, раза в четыре, минимум, меньше.

— Ускоряемся.

Раз-два… Бег. Все же получилось перейти на бег. Ступни все еще пронзает болью. Как Хиро провернул такое, что до сих пор отойти не могу…

— Нэл, как думаешь, он все же придет?

— Уж не уверен, что я бы того хотел, Кристи. Вовсе — не уверен.

— А все же?

— Нет.

— Но…

— Почему?

— Почему… Ему же не все равно, и с тобой диалог вести рад был. Разве нет?

— Вроде, да.

— Я не понимаю тогда, почему…

— Не хочет менять шило на мыло.

— Чего?

— Вырваться из одной помойки, к которой уже привык, в другую. Новую. Которую, возможно, мы там и встретим… Этот факт не отрицаю.

— Зато с товарищами по уму, со светлыми намерениями…

— Тут Хиро со знакомым злом ужился. А там… Я отчасти его понимаю.

— Все равно хочешь уплыть?

— Да. Здесь мы попросту пропадем, станем такими же, как все остальные. Это тупик.

— Тогда, решение не изменяешь?

— Нет. Давай поживее. Не нравится мне это место.

Без лишних слов. Бежать. Бежать, как можно быстрее.

Так получится куда скорее добраться до дома сквозь опасные улицы города.

Глава 5. Бахчисарай

Вечером небо над долиной окутывается мягким фиолетовым оттенком, а на горизонте медленно заходит солнце, окрашивая всю природу в золотистые и розовые оттенки.

Жаль, но закат мы с Кристиной на сегодня пропустили, сидя в прокуренной забегаловке. А затем гонялись в ночи за не слишком уж благородным Хиро…

— Давай переведем дух, я устала.

Кристина легла на мягкую траву.

— Мы достаточно далеко. Можно…

Присоединюсь-ка и я к ней…

— Какая красотища…

— И правда.

— Почему мы сюда ночью не приходили раньше?

— А кой его знает…

Видок открывался и правда — великолепный.

Бахчисарайская долина раскинулась перед нами во всей своей красе и многообразии. Даже без искорок цивилизации, в освещении лишь луны да звезд, некогда густонаселенный центр Крыма — прямо услада для глаз.

Простираются бескрайние поля с золотистыми колосьями пшеницы, пахнущие свежими травами и цветами. В ночи — запах особенно ярко освежает и заметен. Вдалеке виднеются горные вершины, увитые пышной зеленью лесов и кустарников.

— Лето… Как же хорошо здесь летом.

— Да, Крис. И зимой неплохо…

— Это последнее наше лето здесь?

— Скорее всего.

— То есть…

— Последнее, Кристи. Последнее. Я не передумал.

— А как оно… Там?

— Знать бы, где это «там» для начала. Думаю, не сильно отлично. Все-таки, вроде, не море переплывать, а всего-навсего озеро.

Кристина, тяжело дыша после длительной пробежки в гору, мечтательно уткнулась головой мне в грудь.

— В последний раз, значит.

— Да.

— Давай насладимся моментом.

Что ж… Девушка плохого не посоветует. Сколько бы я ни зачерствел, она всегда умеет абстрагировать меня от грубой реальности.

По дорогам долины неторопливо шествуют стада овец и коров, создавая живописные картинки пасторальной жизни. В воздухе слышен щебет птиц.

Чистейший воздух. Сейчас в полной мере, наконец, прочувствовал аромат трав и цветов, наполняющий ноздри.

Скоро мы попрощаемся, уютная долина… Совсем скоро. Извини, но я больше так не могу. Дурий народ вскоре в край одичает… Я это вижу. Предчувствую и вижу…

Вдоль речек и ручьев раскинулись уютные фермы и деревушки Дурней, где жители занимаются земледелием и животноводством.

На большее-то они и не способны. Да оно им — и не надо. И все меньше и меньше людей занимаются чем-то полезным. С годами они тупеют все сильнее, деградируют больше… Отец не учел замедленный постэффект мутагена, считая, что все они умные, и их пронесло.

Богатая история этой местности вскоре будет в конец позабыта. Да уже… Ее помнят лишь единицы. На холмах виднеются старинные замки и крепости. Наподобие нашего, только не заселенные. Заброшенные, кинутые и нежилые.

После апокалипсиса (дурацкое слово, но что это, если не он?) старый Бахчисарай выглядит, как заброшенный город на утесе. Разрушенные здания, обвалившиеся стены и разбросанные обломки. Мрачная и пустынная атмосфера. Прежде живописные сады и дворцы теперь покрыты пылью и руинами.

Я родился уже в этих руинах. Сколько бы не испытывал рвения к «прежней» жизни, которую видал лишь в симуляциях, именно это — моя родина, мой отчий дом. Руины.

Тьфу…

На улицах царит тишина, лишь время от времени слышен скрип ветра, который гонит песок. Величественные прежде арки и колонны — теперь сломанные и обветшалые. Вода в фонтанах давно иссякла, оставив лишь высохшие, покрытые мхом камни.

Некоторые из оставшихся людей стремятся выжить в этом безжизненном месте, борясь за каждый кусочек еды и глоточек воды.

По-своему считая, что все хорошо… Но по факту, уже как безнадежные пещерные люди. Дикари. Они скрываются в подземельях или разрушенных строениях, постройках былого величия, заброшенных трейлерах. Живут, как могут. Приспосабливаются. Все дальше и дальше по наклонной скатываясь в бездонную пропасть Дурости и невозврата. Стараясь избежать опасностей, которые поджидают их в случае выхода из зоны комфорта, малейшего прогресса или попытке что-либо изменить в этой жизни.

Избегая полной Одичалости и беспросветных оргий и Дурости, что царят вне поселения.

— Бахчисарай на утесе ныне лишь символ утраты и разрушения.

— Нэл, но это наш дом.

— И?

— И люди вполне довольны жизнью. Радуются, смеются. Гуляют, играют…

— Дурнеют. Ты тоже это видишь. Не можешь не видеть.

— Да…

— И если все скатится к тому, от чего отец вместе с предками и бежали сюда — то в чем смысл?

— Я согласно, но… это… оно…

— Это произойдет еще вовсе не скоро, хочешь сказать?

— Угу.

— Нескоро. Возможно, уже не на нашем веку. Но произойдет. И как ты сможешь жить и затем в старости ожидать кончины, зная, что нашим детям, внукам или правнукам суждено быть обреченными? На ту… Жесть. Хрень которую мы видели в симуляции.

— Никак не смогу. Поэтому согласна с тобой. Следует бежать и пробовать все изменить.

— Вот-вот.

— Отец согласится?

— Уверен. Как по-твоему, Бахчисарай не напоминает отцу о том, что даже самые красивые места могут быть поглощены апокалипсисом? Неужели он не видит, к чему все неуклонно идет…

— Не может не видеть.

— Именно.

— Но не хочет признавать, отпускать…

— Меня. Единственного сына.

— Да.

— Я с ним поговорю. Не волнуйся. Поймет.

Кристина приобняла меня.

— Давай еще немного отдохнем.

— Недолго. У нас сегодня еще насыщенный график.

Кристина сильнее прижалась ко мне своим теплым телом и грудью.

Отдых. Отдых и покой нам лишь только снятся, Кристин… Но — да. Ты права, надо сделать передышку. Иначе так можно свихнуться, и самому, не дай бог, подурнеть.

Среди долины тянутся извилистые тропы, ведущие к живописным водопадам, горным озерам и пещерам, полным таинственных украшений природы.

По одной из этих троп скоро отправимся и мы к Широкому Яру. Путь не близкий…

Иная тропа, по которой нам сейчас еще переть и переть на возвышение, — ведет в нашу Крепость. Замок. Бахчисарай, как его назвал отец в память о разрушенном городе. Хоть где-то же имя должно сохраниться? Пускай в головах немногих.. Зато есть. Остальные Дурные когда-то помнили название города, теперь позабыли и называют просто «Поселение». А кто еще помнит… Ну и что? Помнят и помнят. Все равно — никому вокруг уже не интересно. «Поселение» куда проще. Все им хочется проще и проще. Забыть свои корни. Точнее, не так. Вернуться к «Самым Корням». К пещерным макакам и неандертальцам. Что ж, это ваш путь, а мой и Сгустка лежит в иную степь. Или лес… Куда горящие плоты деваются за видимой мглой?

Неважно.

— Пойдем.

— Может, еще минуток десять, Нэл?

— Нет времени. Сегодня еще обучение новых. Разговор с отцом…

— Венчание.

— Верно. Рад, что запомнила.

— Я смышленая!

Поцелуй. Какой он сладостно-страстный, медовый и нежный. Как же я тебя люблю, Кристина.

Что ж. Еще немного, и мы дома. Вот он, уже возвышается, Бахчисарай, на вершине одного из холмов, давая возможность обывателям наблюдать за всей долиной и окружающими горами.

Обывателям, которых мы с таким трудом отыскали и приютили.

Стены Крепости выстроены из массивных каменных блоков, укрепленных башнями и сторожевыми вышками. Фортификации, модифицированные еще во времена Великой Братской Войны. Которой по счету… С кем именно они тогда воевали — друг с другом, с Прибрежниками, с Заморянами? А, черт ногу сломит. Неважно. Замок-Крепость постоянно обновляли, напичкивая солнечными панелями, автономными источниками питания, принтерами еды, робототехникой… Бункер-трофей, переходивший от стороны к стороне. Каждый привнес в него нечто новое. Нерушимое. Вечное. Оставившее след на века. В котором нынче поселились и мы.

После апокалипсиса Бахчисарай на утесе стал последним убежищем общества. Крупицей истории, законсервированной для потомков. С Симуляцией, первой помощью… Сооружение сохранилось почти идеально благодаря уникальной внутренней инфраструктуре замкнутого «города в городе» и его техническим ресурсам. Группа выживших людей сумела превратить разрушенный город в оазис современных технологий и комфорта.

Вход в крепость охраняется массивными воротами, за которыми расположены внутренние дворы и жилые здания.

Ворота эти не откроются без волшебной фразы…

— Идентифицировать. Нелей — сын Посейдона.

Из ниоткуда раздался чуть слышный цифровой голос.

— Авторизация успешная. С возвращением.

Ворота со скрежетом отворились. В верх арматуры медленно уехала и металлическая сетчатая стена, скрывавшаяся за створками.

Однако входить рановато.

— Идентифицировать. Кристина — партнер Нелея. Часть Сгустка Отроков.

Где-то в густой тишине произошло три-четыре щелчка. Незримые глазу турели сняли нас с мушки. Теперь можно входить. «Единство» под протоколом двойной защиты, на случай, если меня силой возьмут в заложники и попробуют проникнуть внутрь, работает исправно.

— Партнер… Нэл, а почему именно так?

— Согласен Какое противное слово. Но такой обычай. «Единство» иного не понимает.

— А можно…

— Перепрограммирую в жену. Только статус получишь официальный. Нужно подтверждение отца на этот случай.

— Ты сам не можешь?

— Могу лишь пароль вбить Единству на вход для гостей… Постоянный пропуск — только отец с выдачей статуса.

— Ясно.

— Кстати, о пароле. Единство. Выписать пропуск для гостей.

— Говорите.

— Первый пропуск. Начать. «Я Даг, не Дурной, а Славный малый. Впустите, меня позвал Нэл». Окончить. Количество посетителей двое, парень и старушка. Возможно увеличение. Анализ дополнительных гостей. Отсутствие угрозы — впустить всех.

— Принято.

— Второй пропуск. Начать. «Мы кузины Диа и Клэр, не Дурные, а вполне себе умные. Впустите, нас позвал Нэл». Окончить. Количество посетителей — группа. Семья. Точное число неизвестно. Анализ гостей, анализ ДНК. Отсутствие угрозы — впустить всех.

— Принято.

Хм… Стоит ли… А, чиж бы с ним.

— Третий пропуск. Начать. «Я Хиро Ямамото. Впустите. Нэл велел». Окончить. Количество посетителей один. Строго один. Игнорировать анализ угрозы. Полный доступ.

— Принято.

— На этом всё.

— Принято. Доброй ночи, Нэл и Кристина.

— Что ж, пойдем.

— Нэл.

— Что?

— Я схожу пока в туалет…

Ах, точно, полдня протаскались без удобств вокруг.

— Конечно. Беги. Я к отцу поднимусь, надеюсь, он у себя. Если что, там встретимся.

— Хорошо.

Улепетывала моя пташка в дамскую комнату в наших покоях. От отцовских они в противоположном крыле… Как раз успею поболтать с папашей.

Интересно, Кристина правда в туалет захотела, или так деликатно позволила остаться с ним наедине?

Тупой. Походу, и правда, начинаю Дуреть среди этих… Конечно, девчонка жаждет облегчиться, после всей той еды и выпивки.

Хотя — одно другому не мешает. Кристина смекалистая.

Внутри крепости-замка можно увидеть очень разные сооружения. Удивительно, как такой мини-городок родился близ основного поселения. Форт, воздвигнутый за десятилетия… Дворцы, храмы, амбары и казармы. Гектары земли. Сотни строений. И заселены жалкой парой десятков единиц смышленых людей. Пара десятков… Сорок семь, если быть точным. Каждого я знаю лично, по имени. Все хорошо знакомые.

Немного из Старого племени, немного семей из Нового… Друзья, соратники отца, не забывшие, с трудом изысканные среди Нового племени. И конечно, наш Сгусток отроков. Молодых и умных. Следующее поколение, рожденное после воздействия мутагена, не одичавшее с пеленок, как многие в поселении ниже. Или одичавшие, но лишь слегка. За все эти годы мы нашли лишь единицы…

Величественные колонны, изящные арки и роскошные фрески украшают внутренние помещения, напоминая о богатстве и роскоши прежних времён.

Немногие теперь наслаждаются величием места, где до сих пор сохранилось электричество и техника.

Со стен крепости открывается великолепный вид на окружающую местность: долину с её полями и реками, горные вершины с их снежными шапками и бескрайние леса полуострова.

Забавно. Полуостров. При отсутствии транспорта, да и цели передвигаться по Пустошам Оргий — какая разница, что это лишь полуостров? Единственный клочок горной местности, который у нас остался для жизни.

Каждый камень этой крепости-замка хранит в себе множество историй и легенд, рассказывающих о славных подвигах рыцарей, интригах дворцовой жизни и захватывающих сражениях. Столько таинства. Столько мистики кроется в тени. Мелким мальчишкой бегал по пустынному городу вместе с друзьями, играли в прятки, строили теории и сочиняли сказки о былых временах…

Потом уже узнали, что творится за стенами укромного города.

Бывшие руины дворцов и садов превратились в высокотехнологичные здания с солнечными панелями. Ветряные турбины вкупе с ними дарили электроэнергию. Системы очистки воздуха и воды работали исправно уже веками.

А вот улицы — так и остались пустыми и заброшенными, хоть и освещенными нежным разноцветным светом электрической энергии. Десяток-другой электромобилей, самокатов, велосипедов остались, даже научился на них ездить-кататься… Да что толку, если за пределы Крепости они далеко не уедут без подзарядки, а единственный источник энергии здесь? Да и мы не разбредаемся сильно по гигантским пространствам. Все держимся близ друг-друга. Ну… Почти все. Надо будет с этим кадром-отшельником, кстати, поговорить, после всего. Ох, долгая же ждет меня ночка.

— Прошу прощения.

Автономный робот-уборщик. В своих мыслях чуть не врезался в эту микро-машинку. Одну из многих, снующих тут и там, держащих это место в полном порядке.

— Моя вина.

Действительно, моя. Надо смотреть, куда иду. Поэтому с радостью дам ему дорогу.

Трет и трет… Работай. Столько веков, а все трудится, несмотря на весь хаос и дурку вокруг. Что им, машинам Единства, до нас, человеков? Кожаные мешки с дерьмом, которое они подметают, перерабатывают и удобряют им же нашу еду…

Внутри зданий жители нашли спасение от опасностей внешнего мира. Да, это факт. Здесь есть современные лаборатории для исследований, медицинские центры с высокотехнологичным оборудованием, а также системы связи и безопасности, обеспечивающие защиту от внешних угроз. Все есть. И оружие, и механизмы. Многое роботизированное и на автомате. Благо, знания врачевания нам не нужны… Все делает Единство машин. Практически все, что может, на что не хватает наших обыденных знаний.

Бахчисарай на утесе стал своего рода крепостью выживших, где каждый житель вносит свой вклад в развитие и сохранение общества. Это место напоминает о том, что даже в самых тяжелых условиях человеческий дух способен создать чудеса техники и инноваций, чтобы выжить и преодолеть все препятствия.

Уходить отсюда — самоубийство. Тупая затея. Дурная идея.

И все же…

Если бы это все было Нашим. Нашим изобретением. Нашими знаниями. Нашей задумкой.

Все — досталось от предков. Далеких и столь уже никому недостижимых. Все знания впечатались в голову через Симуляцию, да… Многие умения — тоже. Но я не смог даже и близко сравняться с Хиро в рукопашке. Хотя все данные вбиты в мозг напрямик, тело выращено под присмотром Единства, на пище, достойной богов и выверенной до углевода.

Мы никогда, даже зная, для чего, что и как, — не сможем создать нечто похожее. Информация есть — умения нет. И желания у многих — тоже. Все за нас уже делают машины. Зачем напрягаться?

Люди не смотрят в будущее. Счастливы, что смогут дожить век без проблем, без суеты и в комфорте.

Рад за них. Пусть остаются и живут в кайф.

А мне со Сгустком Отроков предстоит иная дорога.

Дубовая дверь в отцовы покои. Наконец-то.

Кольцо для стука, звонок… Просто открою.

Огромная зала с ковром. В кожаном кресле возле камина сидит в пижаме отец. Читает книгу, курит трубку. Бокал вискаря, как всегда, на столе… Повезло. Не буду бегать искать по всей территории.

— Нелей! Сынок! Как жизнь молодая?!

Седой и ухоженный старикан семидесяти пяти лет одаривает своей доброй белоснежной улыбкой. В настроении. Прекрасно…

— Нам надо поговорить. Это серьезно.

Глава 6. Стар и млад

— Нет.

— Предлагаешь и дальше так? Сидеть внутри можно до скончания века. Нашего с Кристиной…

— Просто живи и не думай так наперед.

— Если все потупеют, то цикл замкнется.

— Времени еще вагон. И нас тут много, найдете еще, уверен, среди люда не зараженных проказой.

— Отец, ты же смекаешь, что как в старые добрые времена сношаться с братьями-сестрами среди «выживших поумневших» для «выведенья селекции», — так себе идейка.

Кажется, наконец-то начал задевать логическую здравую часть отца.

— Нелей. Это разумное замечание.

— Знаю.

— Почему ты с него не начал?

— Эмоции. Извини.

— Чему я тебя учил?

— Думать.

— Точнее?

— Прежде значимые мысли, затем все остальное.

— Верно.

— То, что в конце-концов человечество вымрет, если будем следовать твоему «плану», понимаешь?

— Сын. Продолжи свое видение событий. Вы уплывете, все вместе, и…

— Начнем все по новой…

— И что дальше? Чем это прекратит упадок человечества и приведет к иному исходу? Кроме того, что вы окажетесь незнамо где, незнамо с чем.

— На плотах отправляют самых-самых из разных поселений, правильно?

— По лотерее…

— Но из «самых-самых»?

— Молодых, сильных. Да.

— И смышленых.

— Ты часто видел там шибко смышленых среди них за последние годы?

— Почти всегда.

— Повторю, Нелей. Шибко смышленых. Ключевое слово «шибко».

— Отец. Хватит равнять всех по себе и мне. Отпусти уже прошлое и идеализмы.

Глава поселения Посейдон, а по совместительству мой батя, обновил свой бокал с вискарем и докинул льда из услужливого шарнирного робото-бара. Еще чуть-чуть, и смирится с моим решением, чувствую нутром.

— Да нет у меня замашек никаких. Уже давно… Просто хочу, чтобы тебе как лучше было.

— Тогда согласись.

— Да согласен я, согласен. Что с тобой, оболтусом, попишешь.

— Так просто поменял мнение?

— Да. Так просто. Не совсем поменял. Тут вам с Кристиной и остальными явно будет безопаснее, надежнее, комфортнее…

— Но мы здесь зачахнем и…

— И не перебивай, пока я не закончил речь.

— Прости.

— Я стар. И не бессмертен. Рад бы внуков увидеть, понянчить… Но эгоизм свой засуну себе в одно место. Если хочется приключений и узнать, «что там» за горизонтом- валяй. По сути, самому интересно. Может, там и правда чудо-город, Утопия, которую брат таки построил. Для лучших из лучших.

— Полагаешь — он мог?

— Зевс — вполне. Амбиций не меньше, чем у тебя. И умнее меня в разы. Энергичнее, устремленнее…

— Пап. Почему ты мне раньше обо всем этом не рассказывал?

— Я… Да боялся как-то тебя оторвать от дома и отпустить.

— И правильно. Молодой был. Глупостей бы еще натворил.

— Рад, что ты трезво оцениваешь ситуацию. Ты и сейчас не то чтобы «зрелый»…

— Отрок. Ага. Спасибо за напоминание. Так Зевс… Отец! Какого лешего у вас такие имена? И меня еще решил Нелеем по греческим мифам назвать. Что за дела?

Старик засмеялся.

— Скажи спасибо, что у тебя нет еще одного дяди Аида, да теток Гестии, Геры, Деметры…

— Точно нет?

Что-то старый пердун многовато от меня долго скрывал и так.

— Нет. По крайней мере, я знаю лишь брата… А что там за чудес наворотил наш отец Кронос, когда от матери ушел, пока мы мелкими были…

— Добей меня и скажи, что бабка моя Рея.

— Нет. Настя. И имена она выбирала. Даже не он…

— Хорошо. Шутку понял с вами. Меня-то зачем Нелеем назвал?

— Показалось забавным.

— Да уж. Забавно. Обхохочешься.

— Ладно тебе, Нэл.

— Не обижайся, если не продолжу славную традицию.

— Да как пожелаешь. Вы с Кристиной всерьез собрались уплыть?

— Да.

Отец глубоко вздохнул.

— Мне будет грустновато без вас. Буду скучать. Не уверен, что все из Сгустка последуют вашему примеру. Им здесь живется не плохо.

— Я и не рассчитывал, что все ринутся вслед за мной в пекло. Сегодня на занятии предложу, а там уж за ними решение.

— Как скажешь, сынок. Как скажешь. Пойдем тогда к ребяткам?

— Кристину дождемся сначала. Договорились у тебя встретиться. Что-то долго она…

— Не стоит торопиться. Придет — и отчалим.

— Да.

В тишине мы с отцом сидели спокойно. Попивая виски, глядя в огонь. Наблюдая за колышущимся желтоватым пламенем. Потрескивают дрова. Уют и покой. В Бахчисарае и правда — комфортно. Но покой — мнимый. Бездействие — раздражает сильнее всего.

Какие у отца сейчас вертятся мысли? Не знаю. Где же Кристина?..

— Отец. Ты нас обвенчаешь?

— Чего?

— Ну… Скрепить клятвой союза, муж и жена, одна сатана, все дела…

Отец громогласно засмеялся. А что тут смешного…

— Да без проблем. Только зачем оно вам? Обряды и официальности давно позади. Живут себе, партнерами обзывают товарищей, и все тип-топ…

— Мне хочется. Хочется поклясться ей в верности. Устроить ритуал.

— Для нее?

— Больше для себя. Приобщиться к старым традициям. Почувствовать, в чем смысл этого и как-то…

— Ни в чем особенном, сынок. Но — как пожелаешь. Вам как церемонию…

Кристина вошла без лишнего стука. Уже переодевшись в красный сарафан. Модница…

— Простите, если заставила ждать.

— Нет, нет. Ничего страшного, дочка. Мы как раз о вашей помолвке говорим.

— Ой…

— Не смущайся. Как бы ты хотела, чтобы все прошло? Это ж для тебя праздник должен быть. Запомниться.

— Я… Я…

Кристина нервно заерзала пальцами.

— Кристина, расслабься. Я вот хочу, чтобы было красиво, во всеуслышание. И тебе чтобы спокойно.

— Я не знаю, как это должно быть.

— Как пожелаешь, дочка. Церемоний великое множество, можем в архивах порыться, у Единства узнать. Не торопись. Официальные данные я переиначу в два счета, а ты пока выбор сделай сегодня, в Симуляции во время занятий. Все равно вам они больше не особо-то и нужны.

— Вы согласились?

Кристина радостно взглянула мне в глаза.

— Конечно! Сорванцы, ух задумали! До Ритуала еще добрая неделя почти, успеем что-нибудь грандиозное сварганить. Идем. Нас наверняка уже ждут.

Замечательно. Старик не переодеваясь, прямо в тапочках побрел к учебному корпусу. И мы с Кристиной, пожалуй, отставать не станем.

— А ты про новичков ему рассказал?

Кристина пробубнила втихомолку, боясь, что Старший Глава ее услышит — еще ненароком испортит мой сюрприз из-за неведения.

— К слову не пришлось.

— Можно, я тогда?

— Подожди, вдруг еще никто не придет. Не впервой же…

— Порадуем старика, какая разница?

И вправду… Отец хотя бы будет знать, что интеллект среди некогда «его народа» не вымер с концами.

— Давай.

Кристина живо догнала отца и завела беседу.

— Глава Посейдон…

— Прошу, зови меня папой.

— Папа… Хорошо. Я… Я…

— Не нервничай. Так проще. И ты, правда, мне уже давно, как дочь.

— Спасибо… Я хотела рассказать…

Так Кристина и провела с отцом остаток пути до учебки. В подробных разговорах о сегодняшнем, таком насыщенном дне.

Белокаменная зала уже залита гоготом и шумом. Все в сборе.

— Нэл! Нэл!!!

Переполненные энергией крепкие объятия зеленоволосой девочки-подростка Леи вечно застают врасплох. Вот любят же девчонки эти нежности…

— Привет, Лея. Что нового?

— Люк!

Кивает, улыбается, тыкает пальцем в сторону прыщавого черноволосого ровесника в несезонной толстовке. Стоит со своей привычной «могучей кучкой» из пяти парней, включая его. Кто постарше, кто помладше. Рассказывает нечто веселое.

Понятно… Но сути дела не меняет.

— Что Люк?

— Люк!!!

Девочка шмыгнула глазками и упрямо буркнула губами.

— Лея, говори внятнее. Зря, что ли, с вами возимся?

— Сказал. Люк!!!

— Лея. Раскрытым предложением. Я в угадайку играть не в духе.

— Чувства. Взаимно!

— А теперь кончай придуриваться и свяжи все грамотно.

От девушки хмыкнула носом с характерным хрюкающим звуком. Воспитание трущоб и молодость дают о себе знать.

— Люк ответил мне, Лее, — взаимностью в чувствах. Я ему тоже нравлюсь!

— Вот можешь же, когда хочешь!

— Нэл — ты бука.

— Я твой учитель. А учителя бывают теми еще буками.

— Ты всегда вредная бука.

— А ты всегда ленивая ученица.

— Твоя правда, Нэл.

— Так ты ему все же призналась, как я и советовал?

— Ну… не совсем.

— Как это?

— Намекнула в записке.

— Какой?

— Под дверь капсулы сна подложила. «Ты нравишься кое-кому. Будет рада если угадаешь кому и она тебе тоже!»

— Что ж, ты гениальна, моя ученица!

— Я знаю! Лея умна!

— Особенно учитывая тот факт, что «Лея» из девчонок одна такая младая в нашей немногочисленной компании Сгустка Отроков.

Лея заводила глазами по зеркальному потолку. Поднапряг малую… Ничего, ничего. Пусть пораскинет мозгами. Полезно.

— Ой!

Дошло таки. Забавно видеть краснеющую от смущения мордашку.

— В общем — поздравляю!

— Да… Спасибо.

— Новичков не заявлялось?

Бегло осмотрел пару десяток человек, своих новобранцев не вижу. Может, на веранде, воздухом подышать вышли, или в соседней зале…

— Семейка целая пришла. Сказали: ты пригласиль-с.

— Пригласил, без мягкого знака и «Эски»

— Знаю я. Это я зацитировала их речь. Странные они…

— Вы все странные, когда вас только находишь. Себя с Люком вспомни.

— Помню. Но мы не заявлялись при полном параде в бальных платьях, в лучших нарядах и украшениях, причем по их мнению… Потому и говорю — странные.

— Ах, в этом смысле…

— Понял?

— Да. Они, скажем так, особенные в этом плане.

— Двинутые на культе личности твоего отца, тебя, и всех, с тобой связанных? Даже к нам с ребятами обращались на Вы, кланялись ниц, распинались.

— В точку. Чуток Двинутые, ага. Где они? Почему здесь не вижу?

— На веранде. С Геной воздух сотрясают. Через сколько занятие?

— Не терпится к Люку своему?

— Он не мой… Он…

— Общий?

— Нет!

— Беги, минут через пять начнем. Мне надо подготовить вновь прибывших.

Девчонка замотала головой в знак понимания и ринулась к парням у дальней стены.

Иногда первая догадка оказывается верной. На веранде! Ещё б они не пришли, после «официального приглашения господ»… Тьфу ты. Самом не верится, что кто-то нас боготворит, разделяет рода и статусы. Ерунда какая-то.

Лея ни слова не произнесла про славного малого Дага и его бабушку… Неужто парнишка не вспомнил пароль? Обидно, если только по этой причине не смог зайти. Но таков тест-испытание. Не получилось — значит, не судьба. Недостаточно смышлен…

Отсутствие японца Хиро не удивляет, но был бы рад, измени тот свое мнение.

А японец ли он… Если ошибся, никто, кроме меня самого внутри, конечно, расистом не сочтет. Все они для меня на одно лицо, собака этакая! И потом, видал их лишь на картинках, кино, да в Симуляциях, вживую — ни разу. А там изображение сильно разнится и искажается.

Симуляция… Невероятный экспириенс ждёт новичков!

— Любезный лорд, позвольте искреннейше поблагодарить Вас за учтивость и особую признательность взора, обращенного на нашу скромную семью!

— Что вы, что вы…

Отец с Кристиной нашли ряженых гостей раньше меня.

Глава скромного поселения Бахчисарай в своей неказистой пижаме и тапочках смотрится, как минимум, нелепо рядом с разношерстной компанией.

Десять. Дюжина, включая наших девчонок, обнаруженных во время спонтанного представления для Дурных.

Пара молодых крепких коротко стриженных, очень схожих парней в черных бабочках во фраках без рукавов поигрывали накаченными бицепсами.

Старик в белом плаще с капюшоном, с тросточкой-палочкой… Нет. Это же кинетический посох со встроенным Единством и стабилизацией нейроортондонтозного соединения!

В учебной программе когда-то давно такой видел, но в жизни… На какой помойке старикан отыскал такой артефакт? И в курсе ли, как его верно использовать? Без подзарядки наверняка Единство в отрубе, а гидромоторные и электрические функции не работают… Обязательно стоит спросить. Позже, после вводной.

Девочка и двое маленьких мальчика. На них хлопчатые робы и шляпки с розовой и голубыми полосами. Рядом мамаши держат за руку, очевидно, по схожести остроты лиц и курносому носу, — сестры. Облачены в пестрые платья, украшенные вычищенными до блеска болтами и шайбами на цепочках, пришитыми гайками и невесть откуда добытыми блестящими алмазами, вкрапленными в серьги, многочисленные ожерелья и браслеты. И шляпки с объемным ободом и короткой синей вуалью, скрывающие лишь немного глаза.

Мужья одеты менее элитарно. Точнее… Вроде бы изрезанные полупрозрачные рубашки с пиджаками, вроде бы галстуки, вроде бы некогда дорогущие брюки со стразами… Только рубашки не по размеру, мятые, не заправленные. Галстуки лениво приспущены и косы. Узлы связаны скучно и скомкано. Сандали с разноцветными непарными носками на каждой ноге.

Им явно более интересны яства на шведском столе для перекуса.

И наши барышни прихорошились. Высокая и мускулистая — в схожем с парнями фраке без рукавов, мини-юбке и красных колготах. С мочек ушей свисают миловидные серьги-птички.

На пухляшке — салатовое платье в пол… Которое уже успело запачкаться по дороге сюда.

— Здравствуйте! Я Нэл, рад познакомиться!

— Любезный лорд, позвольте искреннейше поб..

— Извините, оборву. Нам пора начинать занятие. Присаживайтесь на свободные места.

Столов перед подиумом пустых немало. Некогда тут заседали сотни народу… Эх. Это в прошлом.

Отец уже поднялся к винтажному микрофону у стойки. Мое место рядом…

— Дети мои!

«Обожаю» это его обращение. Все дети, блин. И старики в первых рядах, и еле знакомые с Отцом новобранцы, не более месяца как в наших рядах…

— Сегодня прошу поприветствовать целую новую семью в нашем Сгустке Отроков!

Громогласные аплодисменты. Кто-то менее сдержанный прокричал макакой и забористым улюлюканием. Чернявый Лерой. Ну и почему-то не удивлен, что голосок Леи выделялся звонче всех в этом гуле.

— Наверняка много вопросов у вас, дорогие мои новые гости… Для вас все, что вокруг происходит, должно быть, поразительно и ошеломительно, но как погляжу, вы прекрасно вписываетесь в обстановку!

И правда, обычно все новички находились в культурном шоке и даже впадали в панику, попав в цивилизованное «общество внутри общества». Некоторых приходилось успокаивать нейролептиками и прибегать к помощи медицинских роботов, сажать в адаптационную камеру, проходить с ними пару дней спец-программы, в индивидуальном порядке вводить в курс дела. Сознательность-сознательностью, но многие из Сгустка пришли к нам на стадии заблудшего беспокойного разума, до полного пробуждения. И каждый мог воспринять ситуацию и обстановку по-разному.

Эти… Держались на удивление складно. Даже, можно сказать, привыкши, в комфорте…

— Краткая информационная справка для вас, дорогие. Мы сейчас будем проводить вечернее занятие, разделившись на группы. Вы будете в «вводной», начальной. С помощью Симуляции вас погрузят в события прошлого, введут в курс дела, расскажут историю. С остальными группами мы уже изучаем более тонкие структуры, на разном уровне подготовки, каждый со своим куратором. Естественно, вы также скоро присоединитесь к продвинутым курсам, но сейчас…

Вот и пробил мой звездный час. Отец под аплодисменты толпы подзывает к себе.

— Нелей, мой сын. Так как он вас обнаружил, сегодня будет проводить с вами экскурс по начальной истории развала человечества. Также…

Дверь в залу со скрипом открылась. Оппа!

Даг — Славный малый, в той же одежде, в которой его и повстречал, вместе с ухоженной бабкой в светлом сарафане, явились!

— Нэл! Я Даг, славный малый!

Отец недоумевает. Кристина рассказала только про Семейку, или он уже и не ждал еще гостей? А, неважно.

— Отец, господа, поприветствуйте еще одного новичка в нашей компании!

На лице Дага легко читаются нервы. Вот ему тут точно не по себе. А бабушка… Бабушка, возраста не моложе отца, оценивает… Людей, залу, меня. Будто пришла на проверку нашей пригодности к ее нахождению здесь.

— Даг, садись, пожалуйста, сюда, мы вот-вот начнем.

Парень с бабушкой сели недалеко от Семейки.

— Сейчас вас погрузят в Симуляцию с помощью шлема.

Юные помощники разнесли по столам массивные белоснежные очки виртуальной реальности.

— Прошу вас их надеть по команде. Как отец и сказал, сегодня Я буду проводить экскурс в первичную историю и основы основ. Также в группе, кроме новичков, будут присутствовать несколько молодых ребят, недавно отошедших от шока…

— Что?

Бабушка Дага нахмурила брови.

— Не все так благостно воспринимают все, что здесь происходит, роботов и прочее…

— Что за Симуляция? Чего, про что, как?

— А… Прошу прощения. Это спецоборудование, оставленное учеными и военными в закромах этой крепости. Виртуальная реальность…

— Ясно все.

Бабушка махнула рукой. Ей что, так все понятно? А зачем спрашивала…

— Виртуальной?..

А вот Даг неуютно ерзал, оглядываясь.

— Фильм… Симуляция. Не по-настоящему. Мы будем присутствовать там, но как зрители. Не физически. Наблюдать, учиться…

— Больно?

Зал над Дагом засмеялся. Будто сами вели себя сильно храбрее в свой первый раз.

— Нет. Как сон. Немножко покалывать станет при погружении, но затем ощущения будут притуплены. Как в очень реалистичном сне. Главное, помните — я рядом, все понарошку… Не реально.

Вот тут даже Семейке подурнело. Дети не поняли особо ни слова, а мамаши сжали их маленькие ладошки.

— Не бойтесь. После первого погружения станет яснее, даже если сейчас слова не понятны… Юнцы вам помогут, покажут, как надевать. Я буду с вами. Главное, ничего не бояться.

Глава 7. Рейд

Алла, скромная миниатюрная девочка в спортивной одежде, поднесла и мой шлем. Сама присела за соседний стол в первом ряду. Будет со мной и новичками сегодня проходить через этот кошмар наяву. Насчет «не будет больно» и «не страшно» — соврал. А куда деваться? Не отпугивать же с порога.

— Единство. Настройка. Симуляция. Руководители программы. Нелей — начальная. Кристина сегодня проведет занятия со второй группой, а Антон, в свою очередь, возьмёт на себя углубленный, вместо Нелея. Госпожа Милоу — старшие, как обычно, за мной спец-просвещение.

— Принято, лорд Посейдон.

Все в зале начали натягивать шлемы. Новичкам помогают дети, что сегодня также будут с нами. Им предстояло опять увидеть всю эту мерзость. Весь этот мрак и беспросветную хтонь. Наше прошлое… И отчасти все еще настоящее. Дети обязаны проходить программу ввода раз за разом, чтобы раскачать психику. Вывести ее из зоны комфорта одичалости и Дурности. Взрывной коктейль катехоламинов раз за разом разгоняет мутагенную основу и помогает соображать трезвее. После обычно их перенимает Антон с образовательной программой, или Кристина с легкой вводной и азами обучения. На этот раз — подхвачу я. И мне предстоит углубиться в историю, философию, истины, мораль и направленность.

Даже для бывалых малых — милой девочки Аллы, спортивного Кента, бесстрашного Жоры — такое будет в новинку. Что уж говорить о Бабушке с Дагом и веселой Семейке. Однако больше у меня переживаний за только вышедших из рехаба двух личностях. Кайле — спустя месяц, и Инне — спустя неделю. Это как раз те, кто еще не проходил полноценно Симуляцию. Те, кто при виде робота заистерили и подверглись невыносимому для них стрессу. Те, с которыми отцу и Антону пришлось заниматься день за днем индивидуальной терапией и сессиями. Сразу ввергнуть в пучину безумия зарождения Дурней и нескончаемых оргий — таких точно нельзя. Гормоны не вывели бы мутагенный слепок. Скорее — добили бы. Свели с ума окончательно.

Детки в модных шляпках начинают брыкаться и неохотно надевают свои шлемы, меняя головные уборы. Вуальным мамашам, смотрю, весело. С энтузиазмом крепят на детишек…

— Все готовы?

— Да! — донеслось хором от немногочисленной публики.

Пришли не все, но и обязательством-то это не является. Мы ж не тираны с отцом или диктаторы. К знанию надо тянутся, желать его самому…

Что ж, шлем. Привет. Давно не виделись, дружок. И скоро не будем видеться вовсе.

— Начать Симуляцию.

Череп сжали мертвой хваткой жгуты. Скребущей наждачкой пришли в движение. По телу прошли судороги и онемение. Кору мозга пронзили сверлящие нейро-волокна и микро-провода, тут же выпуская смазку обезболивающего.

Жаль к нему выработалось уже за пятнадцать лет привыкание.

Этот процесс, сродни пытке, отец проводил на мне с четырех лет… Как только «череп окреп». Отец, отец…

Зрительные нервы подсоединились к цифровому пространству и камерам шлема. Все еще вижу всех вокруг четко. Слишком четко. Резкость выкручена на максимум в нашей реальности, лишь бы мозг не смел перепутать мутные образы с настоящей картиной.

Отдать команды. Пора…

«Отбор группы.»

Произнес мысленно про себя, но в этом и нужды-то нет. Скорее, это нужно мне самому, чтобы не терять контроль над происходящим.

Единству и шлему достаточно взгляда на объекты и моего желания.

Шлему. Это именно шлем.

Образец К-195 Нейропсихологической Адептизации. Никакие не очки виртуальности. Экспериментальная подготовка кадетов к войне в Симуляции, максимально приближенной к реальности в коллективном сознательном соединенных — кхм, смешной фразеологизм — Единством. Потому его так и прозвали. Единство, руководящее войнами лучше любых генералов. Лучше любых сержантов готовит всех к бою. Лучше кого-либо соединяет разрозненные массы и устраняет разрыв в познании и обучении.

Но — знать это остальным ни к чему. Пусть будет лишь «виртуальностью». В конце-концов, какая им разница, что нынешний чудо-дворец, называемый «домом» — бывший военный объект и лаборатория.

Достаточно бывшим Полудуркам и Диким пережитой боли, страданий, мучений в жизни.

Достаточно разрывающего нейроны на части геномного кода от шлема.

Достаточно генного искривления самим мутагеном.

Достаточно смерти, что видели многие.

А кто не видел, увидит сейчас.

Цели отмечены. Можно начать Симуляцию.

Для начала — Черная Комната.

Как по щелчку пальца, все пространство исчезло.

Пустота. Освещение — отсутствует. Густая тьма.

Лишь четко отрисовывается группа людей в оранжевых комбинезонах, светящихся изнутри.

— Все в порядке? Не пугайтесь, помните, я рядом, это все не взаправду.

Почти…

— Нэл, где мы?

Пухляшка Диа испуганно вцепилась в мускулистого… брата? Что-то я даже не удосужился узнать поближе, кто эти парни. Семья…

Семья справлялась вполне адекватно. Охренеть. Ни единого ора, панического испуга или лишних вопросов. С удивлением рассматривают пустое пространство, которого, по сути, не существует. Даже дети.

Наши-то Алла, Кент и Жора проходят процедуру уже в который раз. Им не впервой. На них я как раз и рассчитывал, если придется успокаивать…

Успокаивать все же придется. Забыл я про Дага. Из поля зрения вылетел.

Бедняга, дрожа, пытается нащупать стены, понять, откуда подсвечиваются наши тела в бескрайней тьме, бегает по петле зацикленного пространства, возвращающей его с другой стороны обратно к нам в портальной бесконечности.

А вот его Бабушка спокойна, даже бровью не повела…

— Тише, тише…

Детишки остановили парня в бесполезном забеге.

— Что, что… Как, как… как?!

Бабушка, не торопясь, подошла к толпе, еле удерживающей бойкого парнишку, и прописала увесистого леща внуку.

— Соберись, оболтус! Все хорошо.

Даг тут же умолк и утих, присев на корточки и положив руку на рот.

— Кайл, Инна — вы в порядке?

Эти двое беспокоят посильнее. После того концерта, который закатывали, появившись в застенках Бахчисарая… От них можно ждать чего угодно.

— Покой, — ответил чернявый рослый парень с бородой.

— Страшно, но терпимо. Готовились, — вторила белокурая пышногрудая девица.

Точно. Отец должен был за эти дни не хило их проштудировать и натаскать.

Можно выдохнуть, проблемой меньше, и тратой времени не придется заниматься.

— Для вновь прибывших. Это Черная Комната. Перед загрузкой Симуляции прошлого, вы здесь со мной, чтобы я дал инструктаж и все разъяснил детально.

— Нэл…

— Клэр, выслушайте, вопросы чуть позже. В Симуляции вы увидите события, что УЖЕ случились. Ничто не способно навредить. Ничто из этого не изменить. Но мы все будем непосредственно участниками действия. Вы вольны двигаться, поднимать предметы, дотрагиваться до людей… Хотя этого я не советую. Да и навряд ли захотите. Ощущения будут максимально реальными. Отвечать на вашу речь симуляции не станут, только подстроятся под местоположение, игнорируя любые ваши движения. Они действуют по заданному сценарию.

— Сложно…

— Даг, я знаю. Сложно. Наверняка, всем вам — сложно. Но — вы замечаете, что мои слова становятся понятнее, чем дольше я говорю? Туман в голове рассеивается?

Все послушно кивают. Замечательно. Даже бабка Дага с задумчивым видом.

— Это своего рода «два в одном». И полезное обучение, и медицинская процедура. Ваш мозг стимулируется, действие мутагена спадает. На клеточном уровне с каждой Симуляцией вам будет становится все лучше и лучше…

— Это часто? Много раз? Будущее? — спросил парень, утешающий Дию.

Говорят, значит, в их Семейке не все связно. Хотя по словам Кузин складывалось впечатление, что там все гении. А может, речь шла лишь про умных братьев… Ничего. Исправимо.

— Достаточно… Да. Обычно каждый день проводим по вечерам терапию, так сказать.

— Скоро лучше? Стать лучше? — кажется, в глазах нелепо одетого парня загорелась искра надежды.

Черт. А я ж, дурак, надеялся, что побольше за мной и моим планом народу пойдет… Забыл, что тут им светит процветание разума. Немногие готовы променять светлое обозримое будущее на неведомое прекрасное далеко, которые может стать к нам так жестоко…

— Да. Довольно быстро. Как тебя зовут?

— Джулс. Дядя Дии. Брат Иоланы.

— Иолана, значит?..

— Я!

Женщина с карими глазами, крепко сжимающая руку маленькой девочки, подняла руку, словно в древней школе.

— Ааа, а я Жаклин, — назвалась вторая мамаша с кудрями.

Этого еще не хватало, по именам их упомнить сейчас — остальным лишняя морока. Но да, познакомиться приличия ради стоит.

— Давайте быстренько перекличкой, постараемся запомнить, если что, поправляйте.

— Мага, — крякнул дед.

— Шелдон, — мальчик слева от дамы с кудрями.

— Сеня, — мальчик справа от дамы с кудрями. Справа от Жаклин.

— Гай, партнер Жаклин, — мужчина потолще.

— Дрей, партнер Иоланы, — мужчина похудее.

— Эллей, брат Эклэр, сын Жаклин, — второй короткостриженный.

Не представилась только маленькая девочка.

— Видать, стесняется. Дикси. Моя и Дрея дочь.

Многовато имен для других новичков. Ну ничего, запомнят. Хотя стоит ли думать об этом, если через неделю-другую, может статься, будет вообще не до воспоминаний о новеньких? О тех, кого и в лицо, может, больше не увижу? Какова вероятность, что все они отправятся вместе со мной и Кристиной?

Был бы здесь Хиро, сказал бы. Почему-то не сомневаюсь. Но азиат так и не появился. Во время Симуляции мне бы пришло оповещение от Единства о госте. Все-таки в этом процессе — тела уязвимы, охранные боты Единства входят в режим повышенной строгости и настороженности, любой чих — сразу доклад. О новом госте робо-голос доложил бы мгновенно. Или сообщение вылезло бы перед глазами… Интересно, как оно происходит? Ни разу проблем таких не встретилось.

— Откровенно: возможны ошибки, но постараемся всех запомнить. Что ж, все познакомились…

— Младой, мое имя вовсе не интересует, как погляжу?

Твою ж… Бабушка вылетела из головы.

— Прошу прощения, просто вас много, а я один.

— Ты гляди, какой. Я тебе это припомню еще. Забыть про бабку решил, вот же жопа хитрая.

— Правда, простите, денек выдался насыщенный на новые лица.

— В первый раз прощается. Второй раз — рожа начищается.

Вот те на… Бабка-то с характером! А я в голове рисовал умную, заботливую бабушку-одуванчика у Дага…

— Обязательно начистите. Я даже Кристину помочь попрошу вам. Как Вас зовут?

— Екатерина Павловна Стоцкая. Младой Нелей, просьба по имени отчеству не обращаться только. И на Вы. Не люблю я это. Давай просто Катька, Катюша. Хочется тоже себя младой ощущать.

— Хорошо… Катюха. Принял, понял.

— Вот и славненько! Продолжай, не перебиваю.

— Да, в общем-то, нечего мне больше и сказать. Лучше перейдем к демонстрации, а вопросы после все, и мои комментарии. Детей может шокировать то, что увидят, но прошу не закрывать им глаза и дать все понять самим. Это необходимо по многим причинам. Алла, Кент, Жора — не дадут соврать.

— Да! — ребята закивали разом.

— Можете рассчитывать на нашу преданность делу, юный господин, — хором проскандировало семейство.

Они и правда — двинутые на теме дворянства и статуса… Двух слов кто-то связать не в состоянии, а у этих отчетливо от зубов отскочило. У всех!

— Единство. Начать Симуляцию. История до кризиса. Истоки заражения, распространение.

— Слушаюсь, милорд, — мужской бархатистый бас донесся отовсюду сразу.

Бескрайне черный пейзаж окрашивается, приобретает черты.

Нечеткие. Мазками, наброском, акварельным размытием.

Единство отрисовывало картины схематично. Плавно, информативно, но искаженно. Порой лица меняют черты, объекты искривляются, детали при переходе теряются. Импрессионизм, соседствующий с кубизмом и реализмом. Абстракция иногда тоже присутствует, но в статике и несложных сценах все же преобладает кинематографический пунктуализм и приближенность к действительности.

Казематы подземных баз. Токсичные отходы. Зелёные испарения.

Взрыв.

В надёжный прежде бункер врываются террористы. На каждом маска зверя. Волк, утка, тигр, медведь… Их много.

Нагрузка для Единства большая, картинка начинает сбоить, прогружаться рывками. Мутность текстур и упрощение теней.

Сегодня моя роль среди террористов.

Придется следовать за мразями.

Компанию мою раскидало кого-куда. Половина детей на месте учёных, половина — среди террористов. Кто-то из взрослых на стороне охраны.

Бывалые наши просто следуют сценарию, идут, озираясь. Новички — половина, опешив, замерли. Не удивительно.

Ничего не грозит. Если подстрелят или убьют, просто переселятся в соседнее тело, продолжат участие в этом спектакле.

Алле, по правую руку, прострелили глазницу. Истошно кричит.

Ощущения симулятор передает досконально.

Клэр, с левого бока, плачет, кажется, ее вот-вот вырвет.

Передо мной только что разорвало на кровавые части неизвестного. Кишки червями выползли наружу из грудины. Сердце ошметком отлетело мне в рожу.

Кусочки мозгов растеклись по кудрям Жаклин.

Женщина в панике.

Сирена. Тревога.

Красная лампа мигает вспышками.

На помощь защищающим эксперименты приходит спецназ.

Меня с компаньонами подрывает гранатой. Я до сих пор жив. Чувствую, как рвутся нервы, ломаются кости, ткани мышц вскипают вместе с органами. С содроганием лопаются.

Голова. Осталась лишь головешка. Лежит на боку с кровавым слепым бельмом на глазах. Всей картины нет возможности видеть. Я все ощущаю. Ещё секунд восемь до переноса сознания.

Одежда не переносится вместе с сознанием в Симуляцию. Новоиспеченные «Отроки» ведут виртуальное сражение в стробящих моделях своих оранжевых комбинезонов. Никаких деталей. Без лишней нагрузки на процессоры в подвалах Бахчисарая. Маленькие ребятишки вжимаются в стенку, кричат, рыдают в лужах собственной крови, судорожно ищут матерей и отцов… Отцы тем временем слились и слиплись на линолеуме в расплавленной массе от радиационного залпа пушки гаусса. Мгновенной смерти от нее не происходит. Уж я-то знаю. Сколько раз меня уже ей поджаривали? Сотни? Или счет пошел уж на тысячи… Пушка создает расщепление, растягивающее погибание тканей. Оголенные сердца ещё бьются, бессмысленно пытаясь перекачать кровь из лужи к тому, что раньше звалось головами. Остатки челюстей пытаются двигаться, языки шевелятся, кожа пузырится. Треугольные артефакты в картинке, скачущие детали и цифровой сюрреализм Симуляции, глитчи, прогрузки и розоватые пиксели — лишь усугубляют картину.

Жжение. Острое. Колкое.

Цепкий молочный вихрь нейронного перетока в иную кибер основу.

Зрение исчезло. Я дышу, двигаюсь. Не вижу, где я.

Черт. Угораздило перекинуться в слепца. Руки пусты. Застрелится не выйдет.

Я должен помочь беднягам-отцам Гаю и Дрею. Иначе они так и проваляются до конца Симуляции в статичном ракурсе. Ничего не поймут.

Трель гильз. Впереди, недалеко. Это шанс.

Бегом, кинуться на линию огня…

Есть. Словил я маслину. И не одну. Изрешетило в салат. Видимо, палят из минигана в проход коридора, ведущего к реактору. Значит, я в корпусе А…

Смерть от турельных разрывных — не ультрабыстрая, но и не столь мучительно долгая. Если я до сих пор жив, значит, умру от скорой потери крови. Тридцать секунд. Максимум минута.

Знаю, как удачно подставиться, давно уловил траекторию.

Не хочется перезапускать Симуляцию ради папаш или детей, что решили не углубляться в процесс и боятся. Но походу — придется.

А я ведь предупреждал.

Всем здесь на первый раз достаточно шока. И нет времени раз за разом все разжевывать и разъяснять. По окончанию урока — всех ждет объявление. И новичкам придется сделать выбор на основе увиденного и первых впечатлений… Чую, не в мою сторону чаша весов накренится.

Жжение. Острое. Колкое.

Цепкий молочный вихрь нейронного перетока в иную кибер основу.

Вот. Так-то лучше. Бронекостюм одного из спецназа. Роторы работают, система исправна, голосовой передатчик на месте, вместо правой руки отбойный молот.

Сектор… Сектор «Г».

Черт. Отцы валялись в секторе «Б»…

Бежать. Надо бежать. Осталось минут десять-пятнадцать до гранд финала. Благо, в броне особо не подвержен опасности.

Приглушенные раскаты эми-гранат, токсичные выплески из самодельных кислотных орудий, горящие шлейфы от лазерных пуль. Мешанина. Сервера начинают кипеть, картинка все менее и менее реалистична. Наброском и полигонами, порой линиями, не подгружает все до конца. То лимфоузлы у меня на глазах разрывает в ярком полете, то просто битые пиксели. И звуки. Начал даже звук ехать по фазе. В Симуляции сразу столько людей в этот начальный период не грузили ни разу. Обычно по паре, ну тройке за раз… Точно, бывало и пять. За всю мою жизнь. Сейчас нас здесь двадцать.

Единство распределяет нагрузку.

Из живой речи людей с задержкой выходит синтезаторный звук в рассинхроне, взрывы, треск и крики стали фонить. Ощутимый дисторшн. Перегрузы, зашкалы.

Джулс. Дядя Дии. Брат Иоланы. Не истерит. Видимо, пережил пару смертей и наконец-таки свыкся. Осторожно поступью следует за террористами. Отыгрывает роль. Кивает мне в знак понимания. Сквозь структуру текстур и моделей отчетливо видим друг друга.

Замечательно.

Его сестра Иолана рядом, под руку с дочкой Дикси. Меньше проблем.

Дедан Мага промелькнул за бронестеклом среди ученых у реактора.

Прекрасно. Там до поры безопасно, много полезной инфы.

Мальчик Шелдон. Этот, по словам девочек, умный. Очевидно, переродился. Внезапно объявился по правую руку в бронекостюме.

— Держись со мной рядом. Понял? Отставить панику, слезы. Это лишь Симулятор. Видишь?

— Вижу. Понял.

Сбои в графической обработке играли сейчас нам только на руку. Легче абстрагироваться от происходящего… Но хуже для детоксикации и вывода осадков мутагена. Что ж, нет худа без добра. Нет добра без худа.

— Что с твоим братом?

— Эллей с мамой и тетей. Коридор. Ушли налево по нему…

— Младший брат. Рядом с которым ты был.

— Нас с Сеней размазало по стенке. Вырванной металлической дверью… После — лишь белая муть. И я тут.

— Ясно.

Сектор «В».

Бедолаги отцы все еще страдали в безмолвных стенаниях в перемолотой массе раскиданных органов.

— Не смей закрывать глаза. Ты обязан смотреть. Это полезно.

— Что?

— Понял?!

— Да…

Щелкающие шестеренки закрутились и привели в действие клапан давления. Подкачка. Молот начинает движение. Медленно. Все быстрее. Быстрее.

Отбойный молот ускорился до фазовых наносекунд.

— Не отводи взгляд. Я им помогаю. Возродятся, как ты. Понял?!

— Да!

Кромсание черепа. То, что от него оставалось. В пюре. В труху. Каждый разлетевшийся орган нужно уничтожить. Убить по отдельности. Иначе стазис радиации гауссовой пушки не прекратить. И не подарить им кончину.

Шелдон… Смотрит. Стойко. Лишь верхняя губа подрагивает перманентно.

Склеившиеся воедино сердца. Глаза. Легкие. Ребра. Ноги… Все, брызжа сгустками крови, плазмы, слизи и плоти, разлетается по уже пустому сектору «В». И по стеклу брони мальчугана. И моей. По стеклу, передающему тактильную отдачу и ощущения.

Прежде уже избивал голыми руками до смерти. И в Симуляторе, и на беззаконных улицах города.

Боль в костяшках кулаков, дрожь, отторжение.

Что в Симуляторе, что в реальности.

Но сейчас ощущение — другое. Кем бы ни был дизайнер костюмов, привязать функцию нервов к отбойному молотку… Псих. Либо гений. Только мне не ясно назначение его гениальности.

Дрожи нет. Как и боли. Зато каждую вязкую жидкость, каждый атом фарша из тканей и мышц двух отцов — чувствую. И чувствую досконально. Как растекается по металлу. Как вмазывается с ультра скоростью в хрупкий линолеум, оставляя следы.

Ощущение — отвратное.

У мальчишки закапали слезы. Молча. Смотрит. Лишь губы дрожат.

Вся остальная родня его уже ближе к реактору или хранилищу токсичных отходов.

Ничего. Малому не обязательно знать и видеть все. Пусть стоит со мной и наблюдает. Тут ему будет проще, чем там. А шока и так достаточно для очищенья. И его все равно еще ждет представление под номером два…

Глава 8. Пшеничное поле

Судя по просвечивающим стенам, наложению текстур лагающих фреймов, полоскам артефактов и дефектам изображения — культисты-террористы прорвались в реакторную. Самая жесткая нагрузка в этот момент происходит. А сейчас еще двадцать рыл перегружают и без того старые процессоры.

Наше с Шелдоном передвижение по коридорам теперь больше напоминает прерывистую телепортацию на короткие расстояния. Грохот тяжеловесной брони миксуется в сжатый гул, повторяющийся вновь и вновь с перепадом громкости и частот.

Я несусь к радиоактивной зоне по памяти, ориентироваться в пространстве иначе уже нереально.

Парень не отстает.

Успеем ли до термоядерной реакции? Вопрос…

— Бери меня за руку, парень.

Без лишних вопросов Шелдон выполнил команду.

Никогда такого не пробовал, но раз стены периодически исчезают — можно испытать удачу и пройти напрямик.

Упор в гладкую салатовую стенку. Инерционный порыв и…

Время, замерев, лагануло. Визгливый высокий электронный звук. Бьется из уха в ухо.

Стена не просто пропала. Очутилась позади нас с Шелдоном. Будто не мы переместились, а она сама сдвинулась с условленного места.

Еще лаг. Разводы пиксельных форм.

В глазах зарябило.

Стена вернулась на свое место, мы продвинулись глубже по сектору.

Раз. Два. Три.

Так просто. Раздражающее жужжание зажеванной пластинки, бьющее по ушам, и галлюцинационные глюки — не в счет.

Через несколько секунд возникли среди прячущихся под столами пиксель-артовых ученых, загораживающихся кубическими грифельными досками. Внутри мутных пятнышек четко угадываются Баба Катя, ее внук, брат Шелдона и двое отцов, которых минутами ранее я раздробил в алую грязную жижу.

Атакующие, среди которых присутствуют добрая половина Семьи и Алла, беспрепятственно оккупируют пункт назначения. Все рывками. Обрубленное. Модели грузятся все менее качественно, небрежно.

Финал уже близко.

Культист, вскидывая ладони вверх, нажимает на кнопки, словно играет на пианино. Цифры меняются. Надписи. Не разобрать. Все перекручено в кашу из кода, пикселей и прямоугольников.

Врываются линии с точками и кружками в суставах. Среди них выделяются Кайл и Инна, а также остальные, кого я не досчитался.

Солдатский спецназ подоспел.

Все в сборе. Прелестно. Значит, ничего не упустят.

Оптическая дисторсия всего изображения.

Дисторсия обволакивает и выгибает здание лаборатории. Искривляет каждый уголок. Стены изгибаются. Иллюзия неестественной выпуклой кривизны вызывает ощущения дезориентации и нереальности.

Голова кружится. Облики товарищей смываются.

Взгляд скользит по выгнутым поверхностям. Проникнуть сквозь слой искажения — не выходит. Лишь теряюсь в этом оптическом лабиринте.

Следом пришла и вогнутая дисторсия. Эта уже, напротив, создает впечатление погружения в глубины пространств потолка, пола, тел, обретших детализированные модели. Стены сжались. Загнулись внутрь, словно притягивая в себя все окружающее.

И меня в том числе.

Это что-то новенькое.

Перегруз. Значит, у машины прошлого есть свои пределы, хотя нам с отцом казалось, что она совершенна… Мы ошибались.

Этот эффект вызывает чувство замкнутости. Угнетения.

Пространство само по себе поглощает все светлое, радостное…

Любовь к Кристине.

Надежду на будущее.

Радость от новых Славных и Умных…

Целеустремленность.

Уверенность.

Оптимизм.

Все высасывает, все увядает.

Остаются лишь темные отражения внутренней тайны…

Страх потерять все.

Самовлюбленность.

Гордыня.

Упрямство.

Злоба. Много злобы на мир, на людей. На отца…

Резко — все отпустило. Чувства вернулись в исходность.

Переливчатое чередование… Нет.

Комплексная оптическая дисторсия. Сочетающая в себе элементы выгнутости и вогнутости. Создает перед застывшими в разных позах и действиях участников Симуляции, а также болванчиков цифр — мозаичный образ искаженной реальности. Выпуклость, вогнутость, выпуклость, вогнутость… Переплетаясь в странных узорах и формах, окружение вызывает ощущение хаоса.

Тотальная дезориентация. В этом мире искаженных отражений каждый уголок здания кажется элементом нечто большего. Загадочным пазлом, который сложно разгадать и понимать.

Что-то не то…

— Единство — остановить Симуляцию.

Ноль реакции. Ничего. Тишина, как от Единства, так и вокруг. Даже свой голос услышал лишь внутренним ухом. Или вообразил, что услышал.

Всепоглощающая, необъятная, давящая тишина.

Калейдоскоп кислотных красок, смещения спектра.

— Единство — остановить Симуляцию!

Без эффекта. В этот раз даже голос внутри себя не слышу.

Что за хреновина такая…

Давление. Сминающий пресс.

Глаза заполняются кровью.

Сосуды лопаются.

Гортань дерет кислым скребком.

Выгоревшей пленкой сквозь багровую пелену сумасбродная картинка многоугольников расплывается в черную мглу.

Чернота.

Глушь.

Никаких ощущений.

Я умер? По одной из теорий, после смерти — бесконечная тьма и пустота. Ничто. Отсутствие бытия. Именно такое сейчас состояние…

Но существую. Как часть месива тьмы.

Бесконечной, глубокой, непроглядной, неосязаемой.

Замигал мелкий зеленый пиксель. Яркий, сильно выделяющейся из общего фона. Банально тем, что кроме него, ничего вокруг и не имело ни формы, ни цвета.

В стороны извилисто, ломаными прямыми линиями начали разрастаться ветви пикселей.

Густыми лесами вен заполонили безжизненное пространство.

Зелень пикселей разбавляют фиолетовые, синие, красные…

Двухмерная картинка потихоньку приобретает объем, перспективу.

Симуляция отрисовывает уже знакомую локацию.

Витиеватость кислотных свечений вспыхнула и резвой рябью придала жизни тусклым намекам на структурированные формы.

Пшеничное поле.

Колоски нервно колышутся под порывами ураганного ветра в лучах полуденного солнца в безмятежно голубом небе.

Звуки тоже возвращаются к норме.

Шелест растений.

Издалека доносятся репитативные речи.

Отсюда не разобрать, но я уже много раз проживал эту сцену, эти моменты.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Слова отпечатались на подкорке сознания.

Культисты на том конце, у амбара, собираются в кучу. Скоро начнется.

Прогрузка фиолетовых контуров полигонов модели слева. Справа. Спереди. Сзади.

Единство с нуля создает всю нашу группу.

— Что?! Что?! Как?! Бабушка, что это такое ужасное было?!

— Молчи, Даг. Симуляция прошлого. На пользу. Всем Вам… Шок — благодетель. Вон, ты уже и предложение смог связать.

— П-п-правда… Смог!

Алла, Жора… Прогрузились в «Уровень Два» следом за Бабкой Катей и ее внуком.

Один за другим показались лица Семьи Клэр и Дии. Самих их пока не видать.

— Это… Партнерша, как это?

— Было отвратительно, Дрей.

— Страшно мерзко и противно, сестра. Страшно, противно и мерзко.

Понурые. Опустошенные.

Панику и недопонимание — смыло. Вместе с предыдущим уровнем разлетелись на биты и байты. Удалились из настроек сознания.

Кайл, Кент, Дия… Всё — все на месте. Меня, видимо, как главного Хоста, до сих пор не воссоздало в пространстве цифры Единства, слишком сложный кусок кода для обработки. И прогрузка меня — означает начало Симуляции уровня.

Переговариваются, обсуждают увиденное. Алла, Жора и Кент разъясняют подробности.

Забавно. Тринадцатилетки со стажем поясняют новеньким взрослым лбам все, как маленьким.

— На этот раз — мы буквально в Симуляции.

— Предудщая штурка…

— Штука?

— Да, штука…

— Уровень, Диа.

— Уровень. Был же уже Симуляцией?

— Симуляцией на основе видеозаписей, документалистики, анализа трупов, остатков и реконструкции действа. Фактикой.

— Потому мы в чужих телах обитали?

— Верно, дедушка Мага.

— А сейчас?

— Сейчас, бабушка, мы в отличие от событий восстановленных — в событиях предполагаемых.

— Это как?

— Клэр — все просто. Данные, собранные после всех событий, попытки диагностики Одичалых и их биомассы, нейросетей и препарации мозга.

— Алла, также снимков из космоса, не забывай.

— Ну, я не верю в это шибко, Жор…

— Глава Посейдон так говорил!

— Он много что в последнее время говорит. Сомневаюсь, что всему верить стоит.

— Но…

— Алла, Жора!

— Но, Кент, он…

— Так! Потом повздорите и поцелуетесь. В общем — мы в Симуляции теперь абсолютно без скриптовой. Тут наши тела также воссозданы, ибо все вокруг лишь «предполагаемо».

— Интересненькое дело, внучок…

— Да, Катерина Павловна, да! Это…

— Катя. Это не только Нелея касалось, вас всех. Называйте на ты и попроще. Пожалуйста.

— К-катерина…

— Катя, Катюха, Катюша, Кейт… Как захотите, только не состаривайте и без того старуху. Дайте побыть молодой хоть перед смертью!

— Кейт. Сейчас мы спустя где-то десять лет после того инцидента.

— Вы же поняли, что там случилось?

— Жора…

— Алл, ну они же могли не понять!

— Ядерный врыв!

— Взрыв, Клэр. Да. Все верно. Смешались отходы, эксперименты, ядерный синтез… Все сразу. Тут уж, к сожалению, подробностей всех точно так и не знаем…

Вот и мое тело также потихоньку начинает обретать физическую оболочку.

Невдалеке от сбившихся в кучку и притоптавших полянку среди поля высокой пшеницы.

Еще немного, и присоединюсь к разговору… От косых взглядов, чую, не отвертеться.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Огненный диск на небесах припек новообразованную плоть. Жарко. Чересчур жарко, даже для «Уровня Два».

Колючие стебли уперлись в спину и подбородок. Материализация никогда не происходит с комфортом.

— Один, второй, третий. Множество взрывов в разных частях мира. Человечество, благо ЕСФ…

— Что такое ЕСФ, Алла?

— Единая Сеть Фильтрации, внученька… Продолжай, девочка.

— Спасибо ба… Катюха. Человечество радиацией не заразилось, растительность не вымерла, живность, благо, — тоже. Планета не погибла. Но из-за смеси токсинов, химикатов и, по иронии судьбы, ЕСФ — вся атмосфера через нее оказалась пропитана частичками мутагена. Собственно, так люди и начали Дурнеть…

Слушать разговоры моих подопечных из зарослей, конечно, весело, но пора продолжать обучение. На выход.

— И все стали жить долго и счастливо… В бесконечных оргиях, расчленениях, каннибализме, инцестах и хрен знает чем пойми еще. Спасибо, Аллочка. Я подхвачу с этого места.

— Нэл!!!

— Нэл! Перепугал…

— Нелей, почему…

— Давайте оставим пустой треп на потом. Сейчас у нас все же урок, и стоит проследовать ко второму его этапу.

— Куда? Бабушка…

— Цыц!

— Туда.

Я пальцем указал в сторону доносящихся с бойкими порывами ветра шепотов.

Все еще не различимых на слух, но для меня отчетливо ясных.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

— Первый понравился?

— Нэл, шуточки у тебя…

— Простите, Иолана. То, что вы ощутили, — необходимое зло. Часть нашей истории. Сейчас мы пройдем ко второй ее части. К культистам, которые исказили мышление и привели к бесконечному блуду. Пойдемте.

— Обязательно?

— Да, Дрей. Обязательно.

— Для детей?..

— И для детей, Жаклин. Для детей — в первую очередь. Их мозг получит заряд шока мощнее, чем окрепший и полюбивший вас во всех отношениях мутаген. А это — единственный известный нам метод вправлять разум куда надо. Идем.

Решительным шагом возглавил шествие сквозь заросли бьющей в лицо пшеницы. Все двинулись следом.

Мы шли к амбару, словно тени в полуденный час, когда солнце пытается пробиться сквозь тучи. Только туч никаких не наблюдалось. Солнце одиноко и ярко светило со всей своей мощи.

Беспощадный ураганный ветер разносил пыль по всей долине бескрайней пшеницы. Зловещие воющие звуки — нечто большее, чем просто стихия.

— Долго идти?

— Сколько потребуется, дедушка Мага.

— Как это?

— Пока Симуляция калькулирует все процессы и строит сценарий, запускает необходимые структуры.

— Проще?

— Проще — как только, так сразу. Поле пшеницы бесконечно, зациклено.

— Проще?

— Мы ходим по кругу, дед. Почти буквально. Пока не придет время.

— Понял.

Да, старикам сложнее возвращать ясность ума. Даже если изначально они и довольно Смышленые. Что ж — дряхлый деда Мага явно со мной и не укатит на горящем плоту, не велика потеря…

Стена травы. Пшеница, пшеница, пшеница… Куда рослее, чем для нее это свойственно.

В воздухе витала странная напряженная тишина. Шаги звучали громче обычного, сминая траву.

Хруст. Хруст.

Все молчали.

Шепот продолжал доноситься, петляя по ураганному ветру среди лабиринта пшеницы.

Природа сама задержала дыхание, ожидая чего-то недоброго.

Нещадный ветер полоскал наши головы, кидая стебли в бесконтрольных ударах.

Наши фигуры клонились под порывами ветра, словно куклы на нитях невидимого марионеточного мастера. Пшеничные колосья шелестели в такт бури стихии.

Шепот, шепот, пшеница и шепот…

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

В глазах отражается пыльный блеклый шафрановый свет палящего солнца, окрашивающий небо в оттенки огня. Волосы метаются в разные стороны, словно разъяренное пламя. Одежда прилипает к телу, а лица всех искажены выражением напряжения. И решимости.

Это главное. Было б иначе — было бы плохо.

Стена пшеницы — резко прекратила свое существование. Воспроизведение повторяющихся стеблей — окончено.

Обросший плющом и покрытый пеплом выцветший красный амбар. Странные символы вырезаны на досках, словно предостерегая всех, кто осмелится подойти хоть на метр.

Проходя мимо ржавых останков автомобилей и тракторов, я еще раз услышал шепот ветра, несущий предостережение о скором приближении опасности.

Ничего. Я знаю. Спасибо за заботу, друг ветер. Поля пшеницы клокочут под ураганным ветром, который вырывает корни из земли.

Среди этой безжалостной стихии бродят Культисты. Одетые в лохмотья и маски, созданные из обгоревших обломков. Маски не скрывают лицо полностью. Их глаза сверкают безумием, на их губах зияют улыбки безумия.

Смотрят на нас. Ничего не предпринимая.

Кашель. Мычание. Бормотание. Шепот.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Группа следует за мной без вопросов. Без остановки, гуськом, со мной во главе. Доверяют.

Мы молча приближаемся к увесистой двери, исписанной знаками. Синие, черные, белые…

Уверен — каждый из нас сейчас чувствует, как страх скручивает внутренности в мертвые морские узлы. Шорохи листвы кажутся шепотом призраков, а тени на стенах амбара словно призывают нас ближе и ближе.

Когда входная дверь медленно распахнулась, сердце замерло.

Буквально. Перестало биться. Организм окоченел и не жил.

Всего на миг, но он длился, словно вечность.

В этот миг мир окрасился в серый, замерший вокруг нас волнами, поколебался пульсирующей рябью, размазывая чернилами все очертания.

Всего-навсего — миг.

В глубинах заброшенного амбара, а ныне храма культистов, где мрачные пыльные тучи прошлого источают злобу неведомых сил, — сидят, стоят и лежат — Они.

Абсолютно нагие.

Собрание культистов, чьи глаза сверкают огнем маниакального предвкушения и жажды. Они в полумраке, словно призраки из иных миров, готовые исполнить свои смурые и беспросветные обеты смертоубийства.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Слова их слогана резонируют в тиши, заставляя сердце, недавно замершее, работать сильнее от тревоги. Воздух наполнен запахом крови и жертвенных дымов, а взгляды культистов — безжалостной преданностью зверскому вероисповеданию тьмы.

В центре круга горит костер, багровый свет освещает лица, практически скрытые под масками ужаса.

Из глубин амбара раздался шепот, будто тысячи демонов прошептали проклятия. И тут один из многих поднял руку и указал на группу пришельцев.

На нас.

Словно одурманенные, мы начали медленно приближаться к центру круга, попадая в ловушку темных сил, давно проникших в эти ветхие стены.

Мы вошли прямо в костер.

Царит атмосфера лишь мрака и смрада.

И снова оказались на входе.

Амбар. Тот же амбар, но тусклее.

И позади нас — уже не поле пшеницы с ураганными ветрами.

Те нагие, костер, нутро здания амбара — все на прежнем месте.

А на том конце дубля-амбара — стоим мы.

Я, Мага, Даг… Все мы. И уверен, за ними — бесконечность таких же культистов, костров и наших кривых отражений.

А вот впереди, двигаясь дальше, в самых глубинах, — виднеются вовсе иные фигуры. Уже не нагие. В черных капюшонах, стоящие в очередном зловещем кругу у костра. У этих лица полностью скрыты под масками ужаса, а из глубин амбара все также доносится шепот. Шепот, словно проклятья демонов. Шепот стенания духов. Шепот манящий. Шепот влекущий. Шепот, холодящий кровь в жилах и иссушающий все живое.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Один из капюшонов указал на нас, и мы опять, как по команде, медленно двинулись к центру круга из громкого шепота. Ловушка. Западня темных сил. Темных сил, что уже давно затаились в этих стенах.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Круг расступился, подпуская к костру.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Круг сомкнулся за нами.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Замкнутая сингулярность.

Повтор за повтором.

Огонь за огнем.

Все, кто не мы — исчезнуть должны.

Чужие пойдут на органы.

Жертву принесут.

Глава 9. Оргия в пустоши

Изменяются люди. Только лишь люди.

То одеты в одежды. То голые.

То вырывают сердца из плоти друг друга.

То перегрызают глотки, клыками впиваясь в щитовидные хрящи.

Дикими глазами провожают всех нас.

Каждый раз кто-то указывает пальцем.

Каждый раз мы заходим в костер.

И каждый раз — становится все жестче и жестче.

Культисты сплелись в вечной оргии.

В танце сумасшедшего экстаза,

Их крики сливаются с воплями ночи.

Вихрь страсти и безумия пленяет умы,

И сердца бьются в унисон, как одно.

Темные тайны раскрываются в пляске,

И души погружаются в бездну безумия.

Культисты сплелись в кольцо смерти и рождения,

Где время останавливается, а пространство искажается.

Таинственные символы освещены кострами,

Дневное светило сменилось ночным.

Луна светит своим холодным светом.

И в этом мире, где реальность смешивается с кошмарными снами,

Культисты танцуют свой древний танец.

Сквозь мрак и хаос они идут,

Поклоняясь темным богам своим.

Изменяются люди. Только лишь люди,

В этом вечном круговороте жизни и смерти.

В водовороте безумия тонем мы вновь,

Люди меняются, теряя облик свой.

Дикие души, объятые мраком и страстью,

Пляшут в экстазе, не зная усталости.

Культисты в танце сплетаются тесно,

Их крики сливаются с воплями ночи.

В вихре страсти и безумия тонут их мысли,

Сердца бьются в унисон, как одно.

Тайны темные раскрываются в пляске,

Души падают в бездну безумия.

Культисты в круге смерти и рождения,

Где время останавливается, пространство искажается.

И каждый раз, когда мы заходим в костер,

Становится все жестче и жестче.

Культисты указывают на нас пальцем,

Но мы уже не те, кем были раньше.

Мы изменились, стали другими,

Дикими и свободными, как звери.

Мы не боимся боли и смерти,

Мы — часть этого безумного вихря.

Танцуем вместе с ними, мы теперь тоже культисты ночи,

В этом танце страсти и безумия.

И наши крики сливаются с воплями ночи,

А наши души погружаются в бездну блаженства…

— Стоп. Единство, прекратить Симуляцию.

Голос бабы Кати… Что?..

— Отсутствие прав авторизации. Доступ лишь у лорда Нелея, сына…

— Анализ состояния Нелея. Подтверждение потери контроля. Переход доступа к

адекватному участнику курса.

Я… Сознание… Я… Правда…

— Нелей, сын Посейдона. Результат анализа. Помутнение. Обильное кровоизлияние в мозг. Возможен летальный исход. Автономная реанимация за счет систем Единства. Симуляционная кома. Поддержание состояния за счет резервных структур. Критическая ошибка. Санкционирован экстренный переход доступа. Идентификация. Старший Лейтенант Третьего Ранга Доктор Екатерина Стоцкая. Состояние — стабильное. Доступ разрешен.

— Остановить Симуляцию.

— Полная остановка приведет к летальному исходу у пяти членов группы. Трое окажутся в состоянии комы. Двое лишатся рассудка. У остальных прогнозируются травмы, психические и физические, от легких до тяжелых. Санкционировать остановку Симуляции?

— Прямое амбулаторное нейро-вмешательство сквозь кору мозга. Прогноз времени до стабилизации?

— Три часа. Необходимо нахождение в активной фазе Симуляции.

Я… В вихре безумия, сплетения тел, рачленения. Есть, пить, размножаться. Есть, пить, размножаться… Есть…

— Переход на подготовительный уровень — возможен?

— Возможен. В Черной Комнате — поддержание нынешнего состояния за счет резервных структур. Автономная реанимация. Для нейро-вмешательства — требуется активная фаза.

— Остановить текущий проект. Переход в Черную Комнату. Плавная очистка сознания. Поочередно. Начать с наиболее критичных. Сообщить Главе Посейдону и Внешнему Контуру, проинструктировать в действиях.

— Слушаюсь, Доктор Екатерина.

— Катюха… Обращайся — Катюха.

— Слушаюсь, Доктор Катюха.

Тела, тела, тела… Мое, чужое, младое и старое… Я… Мы…

— Нэл. Нэл, прием. Слышишь меня?

Муть красноты и переплетения оргий исчезли. Ни грязи, ни следов отходов предавшихся похоти, разврату и агрессивным инстинктам.

— Нэл? Слышишь?

Цок-Цок-Цок.

Баба Катя щелкала пальцами перед глазами. Глаза…

— Баба Катя?

— Хорошо. Ты восьмой. Осталось одиннадцать, но, вроде, там сложностей не должно много быть.

— Что происходит?

— Сейчас сознания остальных прогрузит, и объясню.

— Кратко хотя бы.

— Тебе и компании предстоит еще один урок. Теперь от меня.

Я лишь кивнул. А что еще остается?

Баба Катя, плавно плывя по бескрайне черному пространству, переместилась к постепенно возникающим контурам девочки рядом со мной.

Я… Мы… Мы все лежим в ряд, прямо в пустоте, на невидимой… Койке? На чем-то мягком… Девять из нас. Остальных нет…

Надо восстановить ход событий.

Подземная лаборатория. Все так привычно… Кроме резких подгрузок и зависаний. Глюки Симуляции, виденные мною впервые. Процессор…

Перегрузка. Неужто?

Далее солнце. Палящее солнце над полем пшеницы. Слишком палящее.

Перегрев… Перегрев Системы. В инструкции я изучал это… Когда-то давно. Очень давно, еще мелким, гораздо младше Жоры…

Перегрев плат, перебой. Замыкание. Ведет к… К нагреву шлема Симуляции. К нагреву черепной коробки, сбою регулировки натяжения ременной установки, обволакивающей ткани мозга…

Черт.

Я обязан был понять еще все тогда. Жар. Такого жара быть не должно было…

Амбар. Тоже почти как обычный. Только Одичалые Культисты при входе… Сами Культисты внутри. Раньше не было реакции на наше присутствие… Они нас не видели. На втором уровне мы всегда находились лишь в качестве наблюдателей. Взаимодействие с нами происходило лишь при нашем желании и намерении контакта. Или по моей воле…

В этот раз их взгляды сразу устремились на нас. Мы стали частью Единой Симуляции. Нас захватило в скрипт, в процесс. Сбой… Петля. В Амбаре должна была представляться сцена насилия, принесения жертвы плоти и крови, начаться отвратная оргия… Мы не должны были входить в тот костер. Мы не должны были бесконечно петлять. Никогда не было иных фигур, кроме голых… Те, в капюшонах и плотных масках… Этого не было раньше.

И точно: никогда и никто из нас не погружался в общую вакханалию и беспардонный шабаш.

Я никогда никого не имел, кроме Кристины…

И, тем более, никогда не касался ни старых, ни…

— Алла, слышишь? Слышишь меня, девочка?

— Да… Я…

— Ты в порядке. Это лишь Симуляция. Сон. Ничего более…

— Я…

Ее глаза встретились с моими. Помнит ли она то, что сейчас с таким трудом вспомнил я? Надеюсь, нет… Надеюсь, никто здесь не вспомнит. Иначе родители не смогут смотреть в глаза детям.

Алла отвела взгляд с неподдельным смущением и испугом.

Девочка помнит. Черт.

— Я в порядке. Симуляция. Иллюзия. Сон. Мы в Симуляции Единства. Я понимаю.

— Ты помнишь, кто ты? Единство доложило, что ты была близка к крайней стадии сумасшествия.

— Я… Алла.

— Который сейчас год?

— Две Тысячи сто сорок четвертый.

— Сколько тебе лет?

— Мне… Я…

Девочка напряглась. Этот вопрос не должен ставить в такой ступор.

Черт. Черт. Черт! Все не должно было пойти именно так. Если бы я только вовремя понял. Если бы остановил Симуляцию!

— Тринадцать. Через неделю четырнадцать. Помню.

— Сколько нас было в группе?

— Двадцать человек.

— Ты себя чувствуешь как сейчас? Голова болит, тошнит?

— Я в порядке. Просто…

— Я знаю. Хорошо, это главное. Лежи, отдыхай. Сейчас все прогрузятся, и тогда я вас просвещу.

— Хорошо…

Баба Катя переплыла к соседнему сетчатому телу в подгрузке. Там обрела черты одна из мамаш… Жаклин. Да, точно…

Это слева. А справа…

Я восьмой. До меня прогрузилось семеро, значит…

«Полная остановка приведет к летальному исходу у пяти членов группы. Трое окажутся в состоянии комы. Двое лишаться рассудка. У остальных прогнозируются травмы, психические и физические, от легких до тяжелых.»

Цифровой голос Единства пронесся в чертогах сознания. Это сейчас, или я просто вспомнил?

Голова раскалывается.

Я — восьмой.

Иолана, ее муж, Жора, Кейн, Инна, крепкая-сильная Клэр и внук бабы Кати Славный малый Даг.

Оранжевые комбинезоны поблескивают в безумной черноте и тишине.

Все лежат, озираясь, приходят в себя… Все ли все помнят? Судя по грустным и заплаканным глазам — многие. Может обрывками, может кусками.

Никаких физических повреждений или признаков травм Симуляция здесь не отображает. Обычные высокополигонные оцифрованные лица.

Но что же сейчас творится в душе у каждого, если даже меня, повидавшего дерьма в этой Симуляции, раздирает на части?

Что происходит снаружи с нашими настоящими телами? В какой дичайшей панике сейчас все бегают вокруг нас, беспомощно наблюдая, как реанимационные боты устраивают полевую операционную… Возможно, кого-то в данный момент разрезают на части, подключаются к нервам, вливают плазму и…

В груди заболело. Сжало что-то комком в районе сердца. Дыхание прервалось.

Горло свело. Язык потянуло куда-то вглубь, затошнило.

Десять секунд — и отпустило.

Психосоматика? Или…

— Ребятки, слушаем сюда внимательно.

Время пролетело незаметно, все уже материализовались, многие на своих двоих стоят, как ни в чем ни бывало.

А я…

Оу, так и я могу встать. Чувство тяжести и неудобство сняло как рукой. Все же это Симуляция, а не реальность… А вот там, скорее всего, мое состояние куда плачевнее в плане мобильности.

— Нелей только что показал пару фрагментов из прошлого… Могу вам сказать — первый довольно близок к произошедшим событиям.

В смысле — близок, это же на основе видеозаписей…

— Второй — недалек от истины. Это то, что сейчас происходит за Периметром. Происходит уже пятьдесят с лихом лет.

Шелдон икнул в сторонке. Дикси охнула.

Да, парень, да, девочка, да… Я вас понимаю. Впервые узрел этот ужас в детстве — меня тошнило потом неделю. Сложно в такое поверить. Но вам, помимо наблюдения этой вакханалии, пришлось невольно в ней и поучаствовать.

— Нелей, ты же был не в курсе, что Симуляция не рассчитана на проекцию такого количества информации с нуля на большое количество человек?

— Конечно…

— Конечно, нет. Иначе не подвел бы всех под смертельную опасность. Сюрприз-сюрприз. Повезло, что сегодня внук затащил меня на огонек в это богом забытое место.

— Откуда вы знаете про Симуляцию и детали Ее работы?

— По-твоему, твой отец просто так пришел в Бахчисарай и получил командование над Единством?

— Не думал…

— Проблема нынешних поколений. Не думаете.

— Я…

— Сглупил. Бывает. Я тоже. Сама не сразу поняла, что происходит, думала, действуешь по отлаженной схеме, и все процессы просчитаны… Только когда увидела детей в куче-мале и тебя с пустыми глазами, дошло. Хотя бы не слишком поздно.

— Спасибо… Вы можете…

— Могу. Я раньше находилась в командовании этой базы, откуда давным-давно начали эвакуацию из контура, организовывали рейды за падшими… В том числе и твой Отец оказался у нас добровольцем. Много. Очень много людей приводил… Не всем находилось место внутри базы, но обустраивались вокруг.

— Екатерина Павловна… Это… Вы, что ли?

— Вспомнил, Магомед? Да, тогда я была посимпатичнее.

— Ёлки-моталки… Простите, не признал.

— Катюха. Уж кому-кому, а тебе точно меня на ты звать не должно быть неудобств.

— Почему Вы не жили внутри?

— Нэл… Когда отложенный эффект мутагена начал действо на всех, выведенных из-за Периметра… Встал вопрос. Что делать? Да и большинство из нашей исследовательской команды уже того… Привет боженьке передавали несколько лет как. Мало нас осталось.

— И?

— Решено было разделиться, чтобы помогать в разных районах людям, там их контролировать, направлять…

— Отец…

— Не рассказывал, да? Ну, его дело. Он еще очень долго бродил в рейды, приводя сотни людей. Десятилетиями. Никто такой результативности не давал. И большинство… Ехали крышей. Дурнели. Все дальше и дальше…

— И однажды он вернулся, а тут никого?

— Не совсем. Нас пятеро тут осталось, из сотни команды. Кто помер, кто разбрелся по окрестностям и перестал выходить на связь, потерялся… Пятеро. Включая Посейдона и его брата Зевса. Хотя как можно его брата плюсовать, ушедшего давным-давно… Четверо. Мы и решили, что всему хорошему приходит конец, и пора прекращать эксперимент по спасению мира. Старые стали довольно, своей жизнью захотелось пожить…

— Отец говорил, что он все бросил, когда встретил маму…

— Гальку? Ну да, Галла его остановила от рейдов… Не врал. Просто, когда мы с Джорданом и Йори ушли в город насовсем, наслаждаться природой, жизнью, а заодно помогать не прийти в упадок всей инфраструктуре, управляя втихую роботами и подталкивая диких в нужную сторону, он еще долго в рейды ходил. Бахчисарай автономный, спокойно без него обходился, жили люди своей жизнью, сваливали в нижний город, как только Дурнели… Там им проще. А кому-то, как мне, — приятнее. Так что, да — Галла ему послужила катализатором, чтобы начать жить своей собственной жизнью. Помню ее… Хорошая девчонка была. Жаль, роды нынче не все переживают, даже при том, что тут у вас робо-акушерки и всевозможные чудеса науки. После того, что она пережила в Пустошах… Плодородная система, знаешь ли, у тех, кто там родился… Плоха.

— Знаю.

— Хорошо. Рад, что этому отец научил. Всех остальных сейчас также просвещу. Дети, рожденные в бесконечной оргии Пустоши — можно сказать, счастливчики. Счастливчики, что родились в принципе. Многие там погибают еще в животе. Выкидыши, осложнения, смерть матерей.

Дикси заплакала. Неудивительно. Удивлен, что самая мелкая девочка так долго держалась.

— Мадам, успокойте дочку. Слезы тут не помогут. Сгустки отродий, кто выбрался из порочного круга — везунчики. Или мутанты. Иногда — жертвы инцестов, самые натуральные дебилы, и прочее, прочее… Там своя жизнь.

— А почему до сих пор человечество не вымерло, раз безостановочно дети там мрут, выживаемость близится к нулю и…

— Не к нулю, Шелдон. Людей — очень много. И бесперебойное сношение, в отрыве от иных основных инстинктов, дает результаты крайне внушительной статистики. На тысячу мертворожденных приходится где-то две с лишним сотни живых «везунчиков», от ста людей за всю их жизнь… В среднем. По факту, их даже больше становится.

— Но это как-то…

— Нелогично, мальчик? Нелогично, парадоксально… Возможно, тут дело в мутагене и автономно работающих мед-ботах, следящих «за здоровьем»… Мы не знаем. Не знаем слишком многого. Еще я не знаю и не понимаю, как Посейдон сохранял хладнокровие, устраивая ходки туда раз за разом. Мне хватило одного… И сейчас эту картину вновь понаблюдать, спустя сорок лет… Нет, спасибо конечно, Нелей, что напомнил, в каком мире живу, но я пас. Хочу и дальше наслаждаться горами и тихой жизнью. Все равно недолго осталось, наверное.

— Бабушка…

— Даг, я пожила достаточно. Не жалуюсь.

— Баба Катенька, почему мы все еще в Симуляции? Разве не стоит…

— Не стоит, юная Алла. И без «баба». Ты теперь тогда тоже баба, в некотором смысле. Баба Алла… Приятно?

— Нет…

— Вот и я для тебя просто Катька. Да сколько можно, молодежь! Эх, вот в международной корпорации, на английском общаясь, не бывало у нас таких проблем с обращением. Катька я, запомните уж!

— Катя, почему мы в Симуляции? Разве не должна она окончиться с прекращением программы? Почему мы до сих пор в Черной Комнате? Нам что, необходимо еще раз…

— Юный Эллей, ох! Приятно видеть такого сообразительного молодого человека! Бери пример, Даг.

— Бабушка…

— Даг, подхватывай. Меня скоро не станет, тебе лучше остаться в этой компашке. Родители как-никак ни на что не годятся, к сожалению. Эллей, возьмешь шествие над моим недоношенным внуком?

— Как скажешь, Катька. Только ответьте, что нас ждёт дальше.

Этот вопрос интересовал и меня. Но, пожалуй, промолчу. Переварить все сказанное — не просто. Да и следует стойко принять свою ошибку и вину перед моими подопечными. В тишине. Молчи — за умного сойдешь, молчание — золото, и так далее… Лучше пусть говорит Баба Катя. Мне тоже необходимо теперь больше информации. Той информации, которой Отец не раскрыл за все эти годы.

— Урок Истории. Ни больше, ни меньше. Я же сказала вроде сразу, нет?

— Какой? Вы и так рассказали все, что произошло за полвека.

— Зарождение Культа, юный Нелей. Из первых уст. Без всяких Симуляций-Эмуляций.

— В смысле?

— Единство, сканировать мои воспоминания. Запустить Симуляцию того, с чего все началось.

— Уточните.

— День сожжения. Мои пятнадцать лет. Восьмое мая две тысячи семьдесят третьего. Ночь. Начать.

— Слушаюсь, Доктор Катюха.

Глава 10. Мэллори

Темнота не отступает.

Ее пробивает изометрия из белых квадратов.

В непроглядной тьме утопают белые квадраты.

Квадраты, квадраты и темнота.

Шутка, обман мозга и глаз.

Изометрические проекции на бесформенном поле стремятся приукрасить свою двумерную сущность трехмерным обликом, однако их усилия лишь вызывают новые трудности.

Тело на этот раз лепит как из пластилина, отрывая кусочек за кусочком материи в окружении.

Призраком наблюдать за рождением со стороны… Бррр…

Каждый раз Симуляция преподносит сюрпризы в красочных спецэффектах. Не перестает изумлять уже второй десяток лет.

То искры, сгущающиеся в водовороте, то воронки жидкого металла, то ускоренное развитие зародыша до взрослого парня.

Сотворение биомассы из тошнотворной головоломки белого с черным — вот это в новинку! И пожалуй, в таблице первенства самых отвратных — почетное место среди верхних строчек.

Одно, второе, третье… Толпой все двадцать человек в гигантском помещении без источников света. Как в Черной Комнате, но помимо тел виднеются смутные грани объектов.

Контроль над конечностями. Руки, ноги… Двигаться можно.

На расстоянии вытянутой руки детали фантомно и бесцветно детализируются, но не особо. Полки, бытовая техника… Если приглядеться, кажется: схожие формы бесчисленно циклятся и дальше на всем обозримом участке.

— Катюха, где мы?

Где мы, где мы, где мы… — отозвалось громогласное и гулкое эхо.

— Склад.

Ад, ад, ад…

В поле видимости движущимся пунктиром обрисовалась девушка. Машет рукой, зовет за собой, голоса не слышно.

— Единство, фильтрация высокочастотных волн. Фокусировка на очистке и перераспределении ресурсов. Интерполяция визуальной составляющей объектов интереса.

— Слушаюсь, Нелей, сын Посейдона.

— О, чему-то отец все-таки да научил?

— Катенька, я с детства с этой Симуляцией работаю-живу. Конечно, освоился…

— А что ж контроль потерял и систему перегрел, раз умный такой и знал, что делать это категорически опасно?

— Я… не придал этому значения. Одно дело, в инструктаже что пишется, а другое — на практике…

— Забылся. Так и скажи прямо.

— Скорее, увидел цель, не увидел препятствий.

— Учись на своих ошибках, милок. Иначе в иной раз — промашка станет фатальной. Как для тебя, так и для остальных.

— Да, Катя. Принял к сведению, благодарю. Что дальше?

— Смотри кино, милок. Тебе будет интересно.

Стоящая на одном месте беспрерывно машущая девушка помаленьку обрастает деталями и глубиной. Пепельные короткие волосы, прикрывающие глаза челкой, лакированные черные ногти, черные обрезанные в пальцах перчатки. Жует жвачку, надувая розовые пузыри. Худи, мешковатые штаны, желтые кеды.

— Кто эта… девушка?

— Зачинщица, бунтарка, хулиганка, вандал…

— На вид простецкая…

— С таких обычно и начинается армагеддон.

— Обычно? У нас что, часто, что ли, концы света наступали?

— Смотря что считать под этим словом… О Елене прекрасной и Трое слыхал?

— Гомер, Илиада…

— Что-то вроде.

— Но это же не конец света.

— Смотря для кого. Есть и другие примеры в истории, но надеюсь, идею уловил.

— Ага. Имя у нее есть?

— Мэллори.

— Твоя знакомая?

— Не совсем… Ну, в одной тусовке шатались по молодости.

— И…

— Тсс. Просто наблюдай. Звук откалибровался.

Баба Катя перешла с тихого перешептывания на полный голос и обратилась теперь ко всем.

— Ребятки, вскоре цепочка связи между нами прервется. Ни я вас не услышу, ни вы меня, ни кого-либо, кроме записи Симуляции. Ресурсы направлены в данный момент на…

Баба Катя прервалась, заприметив мой неодобрительный взгляд. Ни к чему им эта информация, не надо. И так в ужас придут, когда очнутся.

— На поддержание равномерной циркуляции парабеллума.

Старушка подмигнула, улыбнувшись краешком губ.

Да, этим можно втирать любую дичь, всё проглотят.

— Вникайте в происходящее. Управлять телом вы…

Голос Бабы Кати затухал и прерывался. Как и прежде, полутонами, отображались все объекты вокруг, только теперь стали пунктирными мои компаньоны.

Зато объявился звук лопающейся жвачки девчонки Мэллори, а окружение вокруг нее засияло колышущимися яркими красками.

— Погнали уже!

Резкий-дерзкий, низкий голосок. Еще и продолжает отдаваться эхом. Мэллори поскакала по просторам склада, опрокидывая дорогостоящее мудреное оборудование на своем пути, словно играясь.

Ноги сами собой затопали следом за девицей.

Автопилот… Ясно. Значит, и правда можно расслабиться и «смотреть кино». Только вот ощущения — странные. Гипер Естественные, утрированные, гиперболизированные… Вдох — словно тысяча, шаг — словно сто. Диссонанс между действиями и мозговым восприятием. Рассинхрон в мировоззрении…

— Мэлли, полегче!

Низкая звуковая волна, соприкоснувшись с окраской ауры Мэллори обратным течением, обогатилась цветом и явила юношу в черной кепке с белым принтом «69». На лице красуются едва выросшие усики и тощая бородка.

— Да какая, нафиг, разница? Круши, ломай, устрой дестрой, порядок — отстой…

— Мы ж сюда забрались только посмотреть, не?

Еще одна волна цвета озарила девчонку в красной бандане с черным черепом и пирсингом в губе.

— Катька, запихни свою любознательность в жопу! Мэлли, дело говоришь! Нахрен эти корпорации и их власть. Власть народу! Так говорили раньше?

Новый участник беседы присосался колышущимся каналом-щупальцем к общей цветастой извивающейся схеме.

Рослый пацан с синяками под глазами, в прозрачной черной сетчатой майке и шортах.

— Да, точняк!

— Ага, завали насос.

— Круши все, что видишь!

Растушеванное невидимой кистью пространство зацепило еще несколько ребят.

— Устрой дестрой, порядок — отстой…

— Круши, ломай…

Ребята запели какую-то песню, снося все на своем пути, оставляя за собой след из рухляди и мусора.

А мое тело подневольно тянет за ними. Ощущение недееспособности — отвратно. Потерять возможность задавать вектор своим действиям — не в моем вкусе совершенно. Так тут еще и как силком тянут, силой подталкивают. Глаза как будто обхватили чьи-то пальцы, сжимая белки костяшками, и водят вправо, влево. Не то что командуют, а просто обязывают смотреть «куда надо».

Мэллори, возглавляющая этот хулиганский дебош, выплюнула жвачку и задымила неким аналогом электронной сигареты, что ранее курили нон-стоп, не беря в голову вредные последствия… Хотя, если я правильно понимаю, сто лет назад уже прекрасно знали, какой страшной болезнью и возможной мучительной смертью это грозит.

Многие люди всегда плевали на безопасность и здоровье, ставя сиюминутные желания на первое место. Что в древние времена, что в недалеком продвинутом прошлом. Плюют и сейчас. Дурость убила многие разумные причинно-следственные связи, притупила желания, окислила мозги и испортила взгляды на жизнь… Но даже так — чувство самосохранения, базовые инстинкты выживания остались. И в противоречие им всем, что Дурные, что Просветленные — продолжают пить, курить, нюхать, колоться и находить способ себя одурманить, получить удовольствие — не смотря ни на что. Далеко ходить не надо: моя Кристина с радостью кумарит, хоть что ей говори; я — выпиваю; отец — балуется смесью коллекций химикатов Бахчисарая, забивая в трубку; Дурные в пригороде выращивают странные фрукты…

Сколь бы разумными не были, сколь бы Дурными не стали. Похоже, это тоже на животном природном уровне. Заложенное в нас самих при рождении стремление к самоуничтожению. Когда все в жизни слишком прекрасно или ужасно — пытаться эту самую жизнь оборвать, сократить, убежать от действительности. Тем самым уступив место новым жильцам в этом мире, которым еще хватает сил для естественных испытаний и преодоления препятствий, энергии, чтобы стремиться выжить. И так по кругу, опять и опять… Иначе нас расплодилась бы уже тьма, и на всех не хватило бы уже еды и воды, наступило бы перенаселение планеты. Разгон популяции, нехватка ресурсов… Животные так всегда само регулировались на этой Земле и в своих ареалах. Если тебя много — инстинкт подтолкнет к самой смерти. Если мало…. Подтолкнет дать место следующим поколениям, которым ты в будущем будешь только мешать.

В конце концов — банальный естественный отбор. Выживают сильнейшие. Слабым и тупым — нет места в этом мире. Так должно быть.

Но человечество в момент перешагнуло разумную грань. Даже самый немощный теперь мог выжить благодаря технологиям. Мы научились лечить свои недуги, которые сами же и вызывали, обходить возможности смерти от опасностей, приносящих запретное удовлетворение и удовольствие. Мы прекрасно знали, что нам вредно и что нас губит, но мы… Нет. Они. Они научились.

Мы со своими сверстниками ни хрена еще не сумели. Но все равно сами травим себя алкоголем и прочими веществами. И если многие не в курсе, что это их губит, то я прекрасно все знаю. И Кристина, и вся молодежь в нашем Сгустке из сорока семи человек. Но продолжаем травиться, продолжаем плеваться с похмелья по раннему утру, продолжаем горько откашливать черной мокротой засоренные легкие.

Уверен: мелкой девчонке Мэллори тоже плевать, что металл вкупе с табачной основой и химией может вызвать мутации генома, сузить венозную систему, воспалить каждый орган, расширить, взорвать изнутри кровотоком… Возможно, не сразу, с отложенным действием накопления.

Просто курит и разносит весь склад уже битых минут двадцать.

На кой-ляд мы за всем этим наблюдаем?!

Баба Катя… Очерчена лишь серебристым пунктиром с оранжевым отсветом. Как и все остальные.

— …чем… о… гда…

Все, что я смог из себя выдавить. Звук тут же пожирала пустота. Ясно, связи и правда никакой ожидать не стоит. В чем задумка Бабы Кати, зачем мы смотрим на эту белиберду? Какие здесь могут быть зачатки культа? Не понимаю.

Ну, подростки и молодежь развлекаются… Да, тупо, грубо, на тот момент, скорее всего, абсолютно не легально. Но на то она и молодость. Чем только кто не занимался, как только не дурачился и я сам с Генкой и остальными, чем только и сейчас не развлекается по вечерам Зеленоволосая мелкая Шельма Лея с друзьями.

Все шалили, шалим, и будем шалить. Ну разносят эти глупые склад, ну дурачатся, нарушают закон, бунтуют против системы… Я и сам бунтарь еще тот: собираюсь обрушить устои и правила, какими бы ни были они там, за большою водой и горящим плотом.

Режущий скрежет, в висках отдает сверлящей болью. Картинка искажается… Хулиганье в белом шуме и помехах теряется в дымке.

Голова… Сжимается, как орех под давлением. Дышать тяжело. Кашель. Мне…

— …слышишь? Не смей умирать! Не…

Кристина? Этот точно ее голос… Кажется, или в снежном бело-черном мельтешение точек показалось ее лицо?

— …дыши, Нэл! Дыши, и я больше не буду придуриваться! Честно…

Рыдающий голосок Леи…

Под ребрами все съежилось. Каждый орган внутри отозвался неистовым ревом. Зубы заныли. На языке кислотный привкус, рот заполняется соленой и вязкой жидкостью…

Лицо отца в спектральной плотности отчетливо выразилось…

Внезапно и резко боль отступила.

Все вернулось к прежней безмятежной картине.

Пунктирные линии компаньонов, цветастые, связанные пластинчатыми каналами Мэллори и ее шайка-лейка.

Будто и не было того прихода.

Там вне… Я что… Умираю?

Но в данном моменте все спокойно и гладко. Что ж, будем плясать от того, что имею.

А имею — безвольное тело, которое не подчиняется приказам нервной системы.

В ребрах лишь зуд, да над висками теплее обычного…

— Мэлли, может хватит?

Молодая девушка (Катя?!) схватила за руку Мэллори, разливающую по сторонам некую жидкость из стеклянной бутылки, судя по всему, прихваченной с одной из бесчисленных полок.

— Да пошло оно все. Хватит. Ты права. Хватит уже это терпеть! Пусть полыхают, твари.

Вырвав руку из хватки «подруги», бунтарка запустила бутылку в свободный полет.

Оставляя за собой хвост, переливающийся радугой цветов, склянка с дребезгом и фликером эха разбилась.

— Мэллори, может Зазуборка права?

— Да, это уже как-то перебор…

Ранее с охотой громившие склад ребята теперь вдруг очутились в сомнении и без энтузиазма.

— Серьезно?

— Ну да… Поджог — это все же уже опасно. Тут у Кэйти резон.

— Могут люди пострадать, погибнуть. Да и статья уже не за мелкое…

— Фетюк трухлявый! Ты че, позабыл, где мы? Тут людей и впомине не сыскать, одни эти роботы сраные.

— Ты за языком следи, за такое и врезать могу.

— Ну, рискни!

Парень с бейсболкой «69» кинулся с прямым хуком с правой на безобидную с виду хрупкую девочку. Та, филигранно уйдя от выпада, перехватила и свернула паренька в три погибели лицом в паркетный пол. Кепка отлетела далеко в сторону.

— Все, все, прости! Хватит, больно, пусти…

— Фетюк ты и в Африке фетюк. На девочку руку подымать.

— Пусти!

Парень на четвереньках двинул за головным убором, подальше от суровой Мэллори.

— Еще кто шмындяй? Или все закончились аргументы?

— Люди…

— Я же сказала, Кать. Нет тут людей, одни осточертевшие всем нам машины мегакорпоратов.

— Бить вещи и технопатия — это одно, повеселились, и хватит. Но, если охрана…

— Убегут. Еще и бонус заплатят. Спасибо лишь скажут.

— Но…

— Да драла я их лысые с галстуком головы! Гори все синим пламенем!

— Мэлли, стой!..

Мэллори схватила с ближайшей полки старомодные охотничьи спички, в два счета разожгла весь коробок и кинула к свежепролитой жидкости.

Горючая жидкость вспыхнула, резво догоняя след разбитой бутылки. Перекидывающиеся языки пламени захватывали все больше и больше территорий вокруг.

Навороченные приборы, о назначении которых могу лишь догадываться, теперь полыхают. Цветастая картинка с пиксельными туннелями не распространяется на пожар. Серо-черная полуштрихованная масса из контуров освещается в коричневых тонах сепии.

Перегрузы яркого света, перегрузы тепла.

Отражения белых искорок в одержимом взгляде Мэллори, смотрящей на безудержно разливающийся по всему, до чего дотянется, смертоносный огонь.

Завыла сирена. С потолка полилась пена. Белыми облаками, ложась на набирающее силу пламя пожара.

— Мэл, бежим!

— Еще минутку…

— К егиням твои минутки!

— Шлёнда, ты че натворила?! Уходим!

Ребята скрылись за клубнями дыма.

Мэллори еще мгновение стояла в переливах огня и тоже исчезла.

Сепией огня объяло все вокруг.

Я в огне.

Жар. Жар от огня.

Слишком реальный.

Я горю. В самом деле, по правде горю.

Сгораю заживо.

— Ааааа!

Попытка кричать не увенчалась успехом. Вроде голос мой есть, звучит… Но лишь в моей голове, не иначе. Тут лишь огонь. Потрескивающий и взрывающийся.

Жар. Жар изнутри… Я горю изнутри. И снаружи.

Кожа плавится. Глаза вытекают.

— … коли!

— … но…

Каждая кость прогревается, заставляя мясо на ней шипеть и бурлить.

— … Гена…

— … не могу…

Сердце ускорило темп до невиданной скорости, отдавая уколом с каждым толчком.

— … етить твою… Антон, лови…

— … уверены… Глава я…

Барабанные перепонки трескаются под натиском разноцветного шума. Из ушей сочится кипящая кровь.

— … живо коли!..

— АААААА!!!

Мой безмолвный крик никто не слышит. Ни тут, в тусклом пожаре цвета сепии. Ни там — где я умираю взаправду.

Глава 11. Культ личности

Толчок.

Еще толчок.

Искра электрического разряда бежит от краешков пальцев рук к груди. Та наполняется холодом, остужающим раскаленное, как во время ковки, тело.

Сердце отдается стуком.

Легкие жадно заглотнули и вытолкнули новый воздух.

Толчок.

Искра пронеслась молнией к мозгу.

Зубы затрещали.

Голова помутилась.

В глазах начало виднеться что-то, кроме пустой темноты с красным оттенком.

Точки. Миллиарды крошечных бурых точек в ярком алом зареве.

— Нэл!

Это голос Кристины…

— Нэл! Нэл!

Я иду к нему, проваливаясь в бесконечность шагами незримых ног…

— Приди в себя, Нелей!

Щека загорелась. Шершавая старая ладонь огрела со всей силы. Баба Катя… Ее руки, ее голос.

Еще. И еще…

— Не время зависать. Наблюдай!

Сотрясения, дергают из стороны в сторону. Пошатываясь в амплитудной вибрации, точки сливаются в привычную по последнему взгляду на склад картинку. Только сепия огня испарилась. Цветные щупальца-тоннели между людьми стали еще контрастнее и насыщеннее. Даже с перебором. Резкость и зернистость увеличилась в разы.

А щупалец и людей, к которым они присосались, и пульсируя перекачивают колышущуюся натянутым транспарантом ткань бытия, — стало куда больше.

— Баба Катя…

— Бабу свою ты по ночам шпилишь, а я для тебя — Катя, не больше.

— Что сейчас…

— Не отрубайся. Смена локации. В прогрузке ты почему-то отпал.

— Мне виделось, что снаружи, я там…

— Не важно. Если со мной сейчас — значит, живой. Не бери в голову.

— Но…

— Потом об этом. Сосредоточься на истории. Пока остальные за действием наблюдали, ты пропустил половину.

— Все в порядке? Дети…

Пытаться посчитать точное количество смутных пунктирных контуров в оранжевом свечении сложно. В глазах начинает рябить и двоиться.

— Все невредимы… Ну тут — точно. Только для тебя персонально пришлось с Единством бодаться, на персональный канал связи по запасным протоколам выходить и устанавливать рут-протоколы.

— Стоп… Почему мы вообще можем общаться, и я Вас отчетливо вижу?

— Тебя… Не Вас. Как же натаскать уже: обращайся на «ты».

— Тебя, Катя. Почему, кроме тебя, никого не слышу?

— Настройка такая. Мы сейчас с тобой в отдельном потоке, так сказать, соединении аудио сигнала через микширование с глушилкой.

Уже знакомая бунтарка Мэллори стоит на каменном помосте, вскидывая резко кулак вверх и вниз. Рот безмолвно открывается и закрывается с яростной мимикой. Что-то скандирует, сотни человек вокруг повторяют движения точь-в-точь.

— Что я упустил, быстрой сводкой?