Бесплатный фрагмент - Северный мир

Глава 1
Распри в княжестве Горина

Выздоровление Милослава заняло долгое время. Раны на его лице лишь слегка затянулись и продолжали зиять глубокими шрамами. Будто что-то специально не давало им зажить.

Радамила дни и ночи не отходила от брата. Вместе со знахарями Яромира она готовила навары, обрабатывала повреждения кожи, варила настои, которые должны были почистить кровь и вывести из неё остатки яда и ненависти Калисы, разрушавшие тело моего сына и отравлявшие душу.

Приготовленные Радой отвары относили к лику Велеса, и волхвы проводили ритуалы, прося великого Бога наполнить питьё живительной силой и исцелить его служителя.

Сам Милослав понимал, что его состояние чем-то сродни тому, что было с Вассой после того, как её кровь пропиталась ядом Тимиры. Помня свои собственные рекомендации по очищению и восстановлению, которые он давал жене Боремира, сам старался им следовать.

Так или иначе, а время пребывания в гостях у Яромира затянулось. Моя дочь категорически отказывалась покинуть брата в чужих краях даже под надзором отца, она чувствовала свою вину за страдания Милослава. А Цветана с Доброславом не могли больше отсутствовать в Северных землях. Им пора было возвращаться в своё княжество. Светозар же не хотел ехать с ними и вновь разлучаться с невестой.

Было решено, что Радамила с отцом и братом, а также несколькими воинами и Светозаром останутся в тереме Яромира и вернутся, когда Милославу станет лучше. А князья Севера поедут вместе со своими дружинниками домой.

Славемира тоже уезжала с матерью. Цветана больше никому не доверяла заботу о ней. Девочка быстро поправилась после возвращения в город. Всё-таки Калиса опасалась за здоровье малышки, поскольку должна была доставить своему князю здоровую девочку, и минимально воздействовала на неё. А пары яда, которые успела вдохнуть княжна, были побеждены водой из источника. Та ненависть, которую колдунья вложила в выплеснутое в Милослава зелье, малышку не коснулась.

Но в те первые дни после возвращения из погони Рада металась от брата к княжне, стараясь уделить время обоим. А Цветана не выпускала дочь из рук, стараясь своей любовью и заботой ускорить исцеление девочки. И уже через несколько дней той стало лучше: погорев немного в лихорадке, Славемира пошла на поправку. Ушло беспокойство, малышка перестала вздрагивать от резких звуков, её щёки обрели здоровый румянец, а жар спал. Дав девочке немного окрепнуть, княжеская чета собралась в дорогу.

Светозар еле уговорил их оставить его в тереме Яромира. Цветане не понравилось своеволие взрослых детей, но брат убедил её, что присмотрит за ними. Да и Демиду Доброслав разрешил остаться с сыном. Все ждали дальнейших шагов Горина, и бросать Милослава одного было опасно.

В день отъезда мои родные вышли провожать княжескую чету. Вышеслав с молодой женой, крепко держась за руки, выглядели счастливыми и безмятежными. Для молодого княжича случившееся с северянами было приключением, в котором он и сам хотел бы поучаствовать. И сожалел, что его не взяли с собой, когда поскакали за похитителями.

Яромир смотрел на произошедшее иначе. Он понимал последствия недавних событий. Часть людей Горина, которые были замешаны в исчезновении княжны, продолжали находиться в его темницах. Князь отпустил лишь тех купцов, которые доказали свою непричастность к замыслу южного князя. Они были отправлены домой, остальных же предполагалось казнить. Похищение дочери своей сестры Яромир приравнивал к покушению на его собственную семью и щадить участников не собирался.

Торговцы, отпущенные на родину, забрали свои опустевшие повозы, которые оказались разграблены за время их заточения, и отбыли домой. Они понесли большие потери и убытки и были очень недовольны этим.

Участие в ярмарке, посвящённой свадьбе сопредельного князя, должно было принести им большую прибыль. Они рассчитывали обменять свой товар на драгоценные камни, которые добывались в этих краях. И в следующий раз — вернуться торговать уже обработанными изделиями.

В итоге же они возвращались униженные и ограбленными. А ведь многие купцы были не последними людьми в своём княжестве. В них кипели злость и жажда мести.

Тем более они не верили в рассказы северян, что те защищали свою княжну. Люди Горина были уверены, что их соплеменники пытались вернуть домой дочь именно южных земель. Не верить своему князю они не могли, это подрывало всю основу их жизни.

Прибыв домой, они отправились к князю. Тому уже донесли, что его замысел провалился: Калиса и её люди мертвы, Яромир бросил в темницу большинство его людей. Удалось скрыться лишь единицам, которые и рассказали южному князю о произошедшем.

Останки Калисы и её охранников нашли местные жители, которые, увидев огонь на краю леса, поспешили тушить его, но, подойдя, обнаружили только обгоревшие тела. По украшениям они определили в погибших важных людей и сообщили в город. Прибывшие оттуда приближённые князя опознали Калису по перстню, сохранившемуся в огне.

Услышав дурные вести, Горин пришёл в ярость. Он не только потерял самую сильную прислужницу из обладающих магией, но и не смог отомстить князьям Севера. Позже оказалось, что ещё он лишился своего воеводы и большого количества людей, сидящих ныне в застенках Яромира.

А когда вернувшиеся купцы сообщили, что у них украли все товары и выручку за время, пока они пребывали в темнице, что они были там допрошены с пристрастием, питались лишь водой и сухими лепёшками, и не все выдержали заточение, то настроение Горина испортилось окончательно.

Вернувшиеся торговцы требовали отмщения: их кровь была горяча, как и у их предков-завоевателей, и стерпеть такое обращение с собой они не могли. Правителю это всё тоже не нравилось, но, зная положение дел в своём войске, он понимал, что действия, к которым его подталкивают советники, могут привести к поражению на поле брани. А это ещё унизительнее, чем потерять часть своих людей в темницах сопредельного князя.

Горин оглядел зал, в котором толпились недовольные купцы и ожидающие его слов советники.

— Я буду думать и разговаривать с волхвами, — проговорил он наконец, — надо найти хорошее время и слабое место у наших соседей, чтобы нанести им сокрушительный удар.

Князь озвучил то, что от него ожидали услышать, чтобы выиграть время для принятия окончательного решения.

— Мы готовы выставить своих людей для похода, — сказал один из купцов, потерявший особенно много товара. — Наше унижение должно быть отомщено.

Горин кивнул. А сам после окончания совета приказал дружинникам взять этого торговца под стражу. Люди, активно призывающие к военному походу, были ему не нужны. Князь сомневался в успехе, зная, как разрознены дружины его купцов (а именно они содержали бо́льшую часть воинов) и как малочисленно его собственное войско. Рассчитывать ни на тех, ни на других в случае войны он не мог.

«Проклятые северяне, — думал он, оставшись один, — одни проблемы от них».

Советники Горина были недовольны происходящим. Решения князя давно шли вразрез с их интересами, и сейчас, когда появилась возможность это высказать и заявить правителю о том, что его действия вредят их краю, приближённые с радостью воспользовались этим.

За спиной князя начались более уверенные, чем раньше, разговоры о том, что тот потерял хватку, начал неверно действовать и всё ещё не наказал северян за убийство своего старшего сына и наследника.

Отказ идти на прямое противостояние с противниками оскорблял южан, считавших себя потомками великих воинов, коим покорились все земли, на которые они претендовали. И то, что много солнц назад они не завоевали Северный край до Светлого моря, сейчас объясняли тем, что означенные земли были холодными и неплодородными, поэтому никакой ценности для их предков не представляли.

О том, что завоеватели просто боялись воинов огня, говорить было не принято.

С таким самомнением южане были убеждены, что им не составит труда наказать дальних соседей и покорить их себе. Их уверенность подкреплялась тем, что Северные земли многие солнца были под гнётом завоевателей, а значит — слабы, раз тринадцать солнц платили дань и жили по чужим законам. А то, что они лишь недавно скинули иго, означало, что их войско потрёпано и истощено сражениями. Это было на руку южанам. На это они и рассчитывали в случае похода.

Сынов Перуна в бою никто из них не видел, поэтому не боялся. Старые легенды, в которых говорилось об их способностях, считались у взрослых мужей детскими сказками, недостойными того, чтобы вызвать в их сердцах страх и уважение перед воинами огня.

Южане не думали о том, что их собственные дружины давно разучились сражаться, так как многие солнца на их землях не было войн. Никто из соседей не хотел связываться с кровожадными варварами, коими считали нынешних южан сопредельные князья.

Так против Горина организовалась группа его советников и приближённых, которые хотели отправиться с военным походом в Северные земли, отомстить за гибель своего княжича, за свой собственный арест и пребывание в темницах Яромира. А также завоевать себе земли, где недра были богаты переливающимися камнями, на которые был большой спрос во всех сторонах.

Заговорщики стремились усилить своё влияние и зазывали к себе всех влиятельных людей, у которых были свои дружины — в основном для охраны караванов с товарами. Кое-кто из купцов ходил не только на Север, но и в Южные области, в сторону своих коренных земель. Поэтому не присутствовал на ярмарке Яромира и не имел к нему претензий. Таких привлекали обещаниями получить собственные рудники, где можно будет добыть несметные богатства.

Таким образом, к восставшим против Горина присоединилось множество торговцев.

Князю доносили об этом, и он сначала хотел отрубить всем недовольным головы и забрать их воинов себе. Но придя в дом к первому же богатому купцу, который был одним из зачинщиков заговора, дружинники Горина столкнулись с уверенным сопротивлением.

Воины купца подчинялись только ему лично и не отреагировали на требования воеводы, пришедшего для захвата купеческого двора и приказавшего им сложить клинки и сдаться в плен. Наоборот, они храбро бились за своего хозяина, не слушая повелений, отдающихся именем князя. Много воинов тогда погибло с обеих сторон. Но захватить имение купца дружинники князя не смогли.

Когда Горину сообщили об этом, он пришёл в ярость и отправил к купцу ещё один отряд. Те преуспели чуть больше: положили почти всех защитников купца, но и сами полегли. Воевода вновь вернулся ни с чем, если не считать мелкой добычи. Сам купец оставался жив и здоров под охраной самых опытных воинов и созывал на помощь своих соратников, которые, впрочем, не торопились ему помогать.

Князь отправил к нему ещё один отряд и только на этот раз добился успеха. Купец и его люди были повергнуты, всё имущество торжественно перешло в руки правителя. А голова непокорного торговца стала красоваться на воротах княжеского терема.

И пока правитель почивал на лаврах своей победы, подсчитывал изъятые у купца богатства и решал, что делать с его жёнами и дочерьми (все сыновья были убиты вместе с отцом), его приближённые объединились для его окончательного свержения.

Они были рады, что дружина самого богатого из них уничтожила больше половины воинов Горина, а значит, он стал ещё слабее. Их собственные дружины при объединении были теперь гораздо сильнее, чем войско князя. Тот знал об этом и в душе опасался, что другие купцы объединятся против него. Но другого выхода, как попробовать усмирить их силой, у него не было.

Князь надеялся, что показательное уничтожение одного из приближённых послужит другим уроком, вселит страх и докажет, что он ещё силён. Горин пошёл на этот риск, не видя для себя других вариантов. Однако запугать соратников не получилось.

Давнее решение его прадеда разрешить купцам иметь свои собственные дружины для охраны торговых повозок сейчас обернулось против него. Богатые люди возомнили себя равными князю и перестали признавать его власть. Каждый из них хотел занять главное место, считая, что он ничуть не хуже правителя. А у того теперь даже не было однозначного наследника, так как второй по старшинству сын был не от первой и главной жены. У той после Тихобора долго рождались девочки, и её следующий сын сейчас был ещё совсем юн.

Каждый купец видел себя во главе Южных земель, но для этого надо было убрать Горина. Как они будут делить власть между собой, торговцы пока не решили. Самые богатые из них предлагали посчитать по количеству владений и численности дружин — и так определить самого достойного. Другие предлагали выбрать князем самого успешного и быстро преумножающего свои богатства.

Никому не приходило в голову, что правитель сам должен быть благороден и думать о своём княжестве.

Сейчас их всех объединяла идея отмщения северянам. Большинство из них, посидев в темнице Яромира, были неимоверно злы на своих соседей. Такого унижения они давно не переживали. А зная, что часть их знакомых всё ещё остаётся в подземелье, желали освободить тех, доказав сопредельному князю, что с ними нельзя так поступать.

Похищение маленькой девочки, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, не могло оправдать в глазах южан их пленения и допросов. А уж сожжение огнём прислужницы Горина, беззащитной женщины, которая всего лишь выполняла волю князя, казалось торговцам верхом вероломства и низости духа со стороны северян, мстить которым южный князь почему-то не спешил.

И, собрав свои дружины, приближённые правителя выступили против него.

Тот укрылся в своём тереме, выставил остатки своего войска по периметру высокой ограды, окружавшей его, и приготовился к долгой осаде. Еды и питья в княжеских погребах было достаточно, а возможность победы Горин видел для себя в том, что южане, которые оставались верны ему, нападут на осаждающих снаружи и освободят его. Для этого он тайными тропами отправлял гонцов для связи с верными людьми и ждал их прихода с объединённым войском.

Глава 2
Покой Северных земель

Пока в далёком южном крае приближённые выступали против своего князя, в моём доме всё было тихо и мирно. Дети подрастали, даже Лучик стала спокойнее — особенно после «посещения» нами источника и свидания с родными. Дочь после этого выглядела очень задумчивой, и странно было видеть на её хорошеньком детском личике такую вдумчивость и глубину. Они покинули мою девочку довольно быстро, но в тот момент я успела различить в Лучезаре осознание её пути: душа ребёнка была стара и мудра и, несмотря на беспомощность тела, уже знала своё предназначение.

Их связь с Радой с того дня стала ещё сильнее. Порой мне казалось, что песни, что поёт моя старшая дочь Славемире, качая малышку на руках, слышит и её сестра. А когда княжеская чета вместе с девочкой вернулась домой, то Рада просто начала приходить к Лучику во сне и баюкать её.

Я была уверена, что Радамила что-то замышляет. Слишком ярко горели её глаза, когда я наблюдала за дочкой в своих видениях. Пылало сердце, и мысли бежали далеко вперёд. Она научилась скрывать их от меня, пользуясь своим новым даром, прохода в который у меня не было. Я знала, что для Лучика таких секретов нет, но спросить у неё, увы, не могла.

Все надежды я возлагала на то, что рядом с Радой оставался Демид, он удержит нашу дочь от необдуманных поступков. Да и свадебный огонь со Светозаром был всё ближе. Молодым было пора возвращаться в свои земли и готовиться к торжеству, о котором они так долго мечтали. Но домой Рада не спешила.

Я была ей благодарна за то, что дочь осталась рядом со своим братом. Вид изуродованного ядом лица сына заставлял болеть сердце и стремиться к своему мальчику. Но, понимая, что никак не могу к нему поехать, я передала Раде все полномочия по уходу за ним. Порой мысленно дотягивалась до неё и советовала дочери попробовать нанести на шрамы тот или иной взвар, добавить в отвары новую травку, прочитать над зельем новый шепоток. Девица прислушивалась ко мне, и мы обе чаяли скорейшего выздоровления Милослава.

В ответ Рада спрашивала, как наши дела. Здоровы ли её братья и племянники, спокойно ли в селении.

После событий, произошедших у нас прошлой осенью, когда нам пришлось бороться с наследием Тимиры и спасать Вассу, в наших краях воцарились мир и покой. Селяне ещё долго обсуждали произошедшее, особенно сватовство наследного княжича к Раде. Интересовались они и жизнью Вассы и Боремира, но те оберегали своё пространство от посторонних, никого не зовя в гости и общаясь лишь с нами. Жена моего деверя чувствовала себя с каждым днём лучше. Остатки яда Тимиры и Оланы полностью покинули её тело, и женщина готовилась к материнству. Она мечтала подарить мужу сыновей, видя, как многочисленна и чадородна наша семья. Но я знала, что малыш придёт к ней не раньше следующей осени, так как должно пройти целое солнце после событий на их свадебном огне.

Васса беспокоилась о своём сыне, который уехал служить в дружине князя. Незадолго до посевной, когда уже сошёл снег, она уговорила мужа съездить в город, чтобы проведать Всеволода. Боремир, не любящий покидать свой дом, долго не соглашался, но потом уступил жене. Только-только обретя своё счастье, он боялся вновь потерять его. А их последняя поездка в город, когда они сопровождали сына Вассы на службу, чуть не закончилась для Вассы уходом в Навь.

— Хорошо, поедем, — сказал ей в один из вечеров Боремир, устав видеть грусть в глазах жены, — только в этот раз заезжать никуда не будем: ни к старым знакомым, ни новых заводить. Ночевать будем в повозке, в городе проведаем твоего сына, заедем к отцу — и домой.

— Спасибо, лю́бый, — ответила Васса, прижимаясь к мужу, — сделаем всё, как ты скажешь. Только позволь успокоиться моему сердцу — увидеть сына. Он много солнц был моей единственной отрадой, и пусть он уже вырос, но я не могу сразу отпустить его. С прошлой осени я не видела своего мальчика и грущу по нему.

— Тогда завтра поедем, собирайся в дорогу, — проговорил мужчина, — и возьми с собой воду из нашего родника, которой Милослав велел тебе умываться каждый день.

— Я всё возьму, — улыбнулась Васса, видя заботу мужа.

Сердце женщины радовалось тому, что ей достался такой супруг. Столько понимания и любви, что давал ей Боремир, она не видела за всю свою жизнь и уже и не мечтала, что и ей выпадет женское счастье.

Дорога до города прошла спокойно. Проезжая мимо того селения, где Вассу настигла хворь в прошлую поездку, Боремир подстегнул упряжку лошадей, чтобы поскорее миновать это место. Васса почувствовала лёгкую дрожь от воспоминаний о том, как яд жёг изнутри, стирая её собственное сознание и пытаясь дать место другому.

Женщина прижалась к мужу, ища в нём защиту и успокоение. Боремир, почувствовав страх жены, обнял её, переложив вожжи в одну руку.

— Всё хорошо, я рядом, — сказал он, осторожно гладя её по спине. — Я больше не позволю причинить тебе боль.

Васса доверчиво кивнула, благодаря Богов за посланного ей мужа.

В городе они сразу поехали к казармам. Попросили шастающих там мальчишек, что выполняли различные работы, сообщить Всеволоду, что его ждут родные. Пойманный ими паренёк ответил, что может сказать своему главному, а тот уже постарается найти их сына.

Всеволод вышел не скоро. Дружинники проводили учения, сражаясь друг с другом и оттачивая технику боя. Выйти к родным он смог лишь по окончании поединков.

Увидев мать, он улыбнулся. А та ахнула от того, как изменился сын. Он возмужал, раздался в плечах, стал даже выше ростом, хотя и был не маленьким. Взгляд Всеволода стал серьёзным и прямым, не допускающим обмана и метаний. Всё это было следствием воспитания, которое новобранцы получали в дружине, а также общения со взрослыми воинами. Юноша жалел, что не обладает даром огня, так как сыны Перуна вызывали у него великое уважение.

— Сынок, — проговорила Васса, обнимая Всеволода, — как ты вырос, стал совсем взрослым!

— Здравствуй, матушка, — ответил сын, — я рад, что вы приехали. Сам я смогу поехать домой лишь будущей осенью.

Молодой человек повернулся к Боремиру и поприветствовал его. Потом Васса стала расспрашивать сына о том, как идёт его жизнь. Тот рассказал о распорядке, обучении тактике личного боя и больших сражений, поединках с другими дружинниками, когда они учились атаковать и обороняться. В его глазах светилась радость принадлежать к войску князя и обеспечивать безопасность своих родных земель.

Васса слушала с упоением, очень гордясь своим сыном. Сердце матери радовалось от того, что она смогла привить ему благородство и заботу о ближних, несмотря на то, что он рос в атмосфере самолюбования и стяжательства, которые были присущи семье Бартана.

Передав сыну испечённые с любовью лепёшки, вяленое мясо и целебный взвар, который можно было наносить на тело при ушибах, Васса попрощалась с Всеволодом, обняв его напоследок. Провести с матерью больше времени он не мог. Но сказал, что завтра сможет выйти ещё на некоторое время.

Пообещав заехать к нему перед отъездом, Боремир с женой направились к капищу, где жил Ведмурд, планируя переночевать у него.

Ведмурд был рад приезду сына. Он приветливо протянул ему руки, чтобы обнять, и взглянул на Вассу, отметив, что та стала прежней. Даже не той, что была до яда Тимиры, а совсем юной, доверчивой, жаждущей счастья и доверяющей людям девицей, какой он успел её застать в момент своего приезда в дальнее северное селение.

— Рад вас видеть, гости мои, — проговорил он, — давно я вас ждал. Вижу, что вы в добром здравии.

— Приветствую вас, отец, — ответил Боремир, — это благодаря вам, ведь вы спасли мою жену от уготованной ей участи.

Ведмурд улыбнулся.

— Нет, это ваше отношение друг к другу и надежда на будущее дали возможность развернуться той части полотна судьбы, сотканной матушкой Макошью, где вы вместе и счастливы, — ответил он. — А я лишь был проводником воли Богов, они и позволили мне спасти твою жену.

Васса с любовью посмотрела на мужа и с благодарностью — на свёкра.

— Проходите, — сказал тот, распахивая дверь в своё жилище.

Оно было скромным, даже аскетичным. Но волхв хорошо чувствовал себя в этой обстановке, где ничто не отвлекало его от общения с Богами и путешествий по трём мирам.

— Как дела в селении? — продолжал Ведмурд, хотя мог и сам посмотреть на тот край через пространство.

— Старейшины, которых определили при участии Демида прошлой осенью, управляют по справедливости, решают вопросы и споры, помогают обездоленным, — ответил Боремир. — У нас на охоте прошлой зимой погиб старший сын одной вдовы, у которой ещё много детишек по лавкам осталось. Так им принесли зерна и тушу того зверя, которого её сын одолеть не смог. Мясом и хлебом они теперь надолго обеспечены.

— Это хорошо, когда человек о человеке заботится и выжить помогает, — кивнул волхв. — Любо это Богам, и дающему окупится благом.

— А как дела в Южных землях? — спросил Боремир. — Млада тревожная ходит, всё вдаль куда-то смотрит, Лучик только на её руках успокаивается.

— Там не всё ладно, — ответил волхв, — но мои внуки справятся. Много силы в них, а с разумением Демид им поможет. Хотя вернутся они сюда нескоро, много солнц пройдёт, пока ступит их нога на родную землю.

— Милослав с Радой попадут в плен? — испуганно спросила Васса.

— Нет, то будет добровольное пребывание в чужих краях. Но если в судьбе моего внука прослеживаются редкие следы в наших краях, то Раду я нескоро здесь вижу.

Боремир удивлённо посмотрел на отца.

— Но всё меняется, — продолжал Ведмурд, — единожды свернув, все мы можем оказаться в совершенно другой части нашей судьбы.

— С ними всё будет хорошо? — спросила Васса.

Волхв ничего не ответил. То, что для спрашивающей было бы счастьем, для другой женщины могло оказаться бедой. Поэтому ответить на её вопрос было невозможно.

— Они будут живы, — проговорил волхв, — а остальное зависит от них самих.

Родственники ещё немного поговорили и стали собираться на ночлег. Ведмурд предложил им скромный ужин, а Васса добавила к нему запасы, что взяла с собой в дорогу.

На следующее утро встали рано. Распорядки в поселении волхвов были строгие. Ведмурд требовал выполнения заведённых правил и неизменного порядка, благодаря этому всё было чётко организовано, и каждый знал своё дело и место.

Потворники, которые проходили обучение у Ведмурда, после подъёма обращались к Богам, потом готовили пищу и шли на капище. Там наставник проводил для них занятия, рассказывая о Богах, чьи кумиры стояли внутри ограды. Потом отроки проводили несложные ритуалы, учились общаться с животными и птицами, понимать их по взгляду, повадкам, движениям, чуять, что они хотят и говорят. Для этого потворники ходили в лес, окружающий город, проводили там по нескольку дней в одиночестве, забредая в самую чащу.

Вот и сегодня несколько отроков собирались на такое обучение. Они брали с собой лишь немного еды, а воду и огонь добывали на месте. Ведмурд напутствовал их, говорил, как связаться с ним, если они заблудятся и не смогут найти дорогу обратно.

Васса заметила, что на шее каждого отрока висел амулет с камушком внутри. Сердцевинки светились собственным светом и отражали качества хозяина.

Оглянувшись, женщина заметила юную девицу, помогающую потворникам собрать походные мешки. Она показалась ей чем-то знакомой. Присмотревшись, женщина поняла, что это Богдана, дальняя родственница Тимиры. Именно её мать Милиса пыталась извести Вассу на её собственной свадьбе.

Она не держала на девицу зла, считая, что дети не отвечают за поступки родителей. Но подходить не стала. Дыхание змеи ощущалось от девицы. Глядя на неё, Васса вспоминала, как по её жилам разливался яд, отравляя и меняя её суть. Поэтому общаться с Богданой побаивалась.

Посмотрев на мужа, женщина заметила, что тот готов к поездке. И, попрощавшись с Ведмурдом, они двинулись в путь.

Юная потворница смотрела им вслед. Она узнала ту, которой её мать причинила вред, видела в её глазах страх и тревогу. Но сделать с этим ничего не могла, зная, что воспоминания о пережитом навсегда останутся с Вассой, их не вычеркнешь и не забудешь.

С момента своего переезда в город Богдана жила на капище. Ей здесь нравилось. Она будто попала в родную стезю. Ритуалы, обряды, прославления Богов — всё было близко ей, именно этого так не хватало в её прежней жизни, когда она жила с родителями, работала на земле и считала проведение ритуалов делом избранных.

Кроме изучения своего дара, постичь который ей помогал Великий волхв, Богдана присутствовала и на обучении потворников, узнавала о привычках и особенностях Богов, запоминала, к кому и зачем можно обратиться.

Также на ней была обязанность по приготовлению пищи, которую она делила со всеми отроками. Только в лес для общения с животными и духами не ходила. Ведмурд говорил, что её дар в другом.

— Когда ты будешь готова, — говорил он, — змейка сама найдёт тебя, если захочет стать твоей спутницей.

А ещё волхв как-то поведал ей, что скоро её ждут большие перемены, и она окажется в совершенно других условиях. А её умения и навыки очень пригодятся близким ей людям. И для этого Ведмурд учил её быть чуткой, внимательной, прислушиваться к себе и видеть за словами и поступками людей их истинные желания и намерения. И ориентироваться на них, а не на слова, которые произносят их уста.

— Сказать можно что угодно, — напутствовал её Ведмурд, — но за каждым словом может стоять совсем не то, что произнёс человек. Учись слушать то, о чём он думает, а не то, что он говорит. Для этого настройся на него, увидь душу, а не тело, и почувствуешь истинные устремления собеседника.

Богдана кивала, жадно впитывая знания. Она была открыта новому, ей всё было интересно, и она с нетерпением ждала тех изменений в своей жизни, о которых говорил волхв. Какие они будут и что приготовила ей матушка Макошь, девица не знала. Но была готова служить свету, так как чувствовала себя наполненной им.

Дар змеи не тянул её на тёмную сторону. Очищенный от влияния Оланы и Тимиры, он давал ей мудрость, хитрость и умение скользить между сложными обстоятельствами, выбирая наилучший путь.

Богдане уже очень хотелось начать применять свои новые способности, но пока не было повода. И она послушно училась и выполняла наставления Ведмурда, чуя скорые перемены и неожиданные события.

Глава 3
В западне

Горин, сидя за высокими стенами своего терема, всё ждал, когда верные ему люди придут на выручку вместе со своим войском. Понимая, что почти половину своих дружинников он положил в столкновении с первым из богатых купцов, князь рассчитывал на пополнение воинов извне.

— Нехорошо получилось, — рассуждал правитель, — я получил его богатства и земли, но всё это мне сейчас не нужно. Я остался с малым количеством защитников, и вот их восполнить никак нельзя.

Это расстраивало Горина, и он размышлял о том, как вышло, что верных ему людей, готовых предоставить свои дружины, осталось так мало. А большинство советников и приближённых стали врагами и развернули против него свои знамёна.

А ведь какая была прекрасная идея у его деда — передать содержание воинов купцам под предлогом того, что они всё равно нанимают дружинников для охраны повозов. Это в своё время помогло княжеской семье снизить затраты из казны на содержание войска и спасло от разорения. Но убавить расходы его родные не догадались. Считали они, что раз их земли плодородны, а оброки увеличены, то и разорение им не грозит. Ведь содержать дружину больше не надо. Однако разгульный образ жизни, который привыкла вести княжеская семья, привёл к тому, что князь всё равно еле находил возможность кормить и одевать своих многочисленных жён, детей, их родственников, приближённых и прочих нахлебников.

Так прошло много солнц. И вот теперь решение передать содержание войска в руки торговцев обернулось против правителя.

А ведь он сделал своими жёнами дочерей самых богатых купцов, желая показать им, насколько он их ценит. Но они всё равно умудрялись ссориться из-за того, чей внук будет наследником и следующим князем.

Горин недовольно подумал о том, какие надежды возлагал на наследника от огненной девы, которую ему должны были привезти. И ничего, что её взросления надо было ждать ещё много солнц, но зато это оказался бы весомый аргумент для приближённых, почему не их внуки выбраны наследниками.

Горин не думал о том, что у него, скорее всего, в любом случае не было бы этих тринадцати-пятнадцати солнц до момента рождения сына, обладающего огнём. А ведь потом потребовалось бы ещё столько же до достижения им сознательного возраста. Князь считал, что его власть сильна, а здоровье крепко. И он переживёт всех своих врагов.

Но всё пошло не по плану. Калиса не смогла привезти ему княжну, а Яромир так разозлился на исчезновение дочери своей сестры, что запер в темнице всех южан, кого успел схватить. Такого от сопредельного князя правитель Юга не ожидал. Сосед всегда был осторожен в своих решениях и избегал резких действий в сторону южан. Слава об их воинских умениях и беспощадности на поле брани всё ещё была жива в памяти тех, чьи предки столкнулись с волной завоевателей.

«Но Яромир, видимо, был очень рассержен или почувствовал силу, — с неудовольствием думал Горин, — и поступил так, как я от него не ожидал. А купцы от этого вообще обезумели. Унизили их, видите ли, — он покачал головой, — кто же мог подумать, что они такие чувствительные».

Во всех своих горестях южный князь винил ненавистных ему северян.

«Принесло их на мою голову, — продолжал он разговаривать с собой, — жили они под властью чужаков, откуда силы взяли, чтобы восстать?»

Ответов на это не было. А тревожная обстановка вокруг его терема не уходила.

Сначала Горин ждал, когда к нему на выручку явятся верные люди. Своих воинов ему хватало лишь для обороны.

Его союзники на самом деле попытались прорвать осаду, но у них ничего не вышло. Пришло гораздо меньше воинов, чем рассчитывал князь, остальные решили примкнуть к восставшим. Оставшиеся верными дружины заходили с двух сторон, но малыми силами, поэтому были разбиты. Князь узнал об этом от своих дозорных и очень опечалился.

Надеяться больше было не на кого. И хотя запасов еды и питья в его тереме пока хватало, но сидеть так бесконечно было невозможно. Закрома рано или поздно должны были опустеть.

Горин жалел о том, что подземный ход, который он, по примеру соседей, приказал прорыть под своим теремом, едва-едва выходил за его пределы, поэтому вёл как раз в то место, где сейчас и стояли осаждающие.

«Надо было дальше рыть, до центра селения, — поздно понял правитель, — сейчас бы взял лю́бую жену и сына и ушёл вместе с ними и оставшимися воинами».

Только вот куда ему идти? Друзей у него за пределами княжества не было, убежища — тоже.

Он вдруг вспомнил об изгнанной много солнц назад княгине с дочерьми, которые покинули родной дом, пока их муж и отец сражался с завоевателями. Что стало с беглянками, южане достоверно не знали. Соглядатаи доносили предкам Горина, что княжны, скорее всего, живы и здоровы и выданы замуж за сопредельных княжичей. Но об этом знало лишь несколько человек в окружении князя. Всем остальным было сказано, что семья бывших правителей сгинула, не добравшись до соседних земель.

Сейчас история в какой-то мере повторялась. Горину угрожала опасность, и он был готов бежать.

В какой-то момент осаждающие поняли, что на выручку князю больше никто не придёт. Они подсчитали, что все купцы, у которых есть дружина, или среди них, или уже полегли, пытаясь вызволить Горина. А значит, надеяться князю не на кого. И можно начинать штурм, не опасаясь получить удар в спину.

Соскучившись по сражениям и воинской отваге, наследники завоевателей с усердием взялись за разработку плана овладения городом. Они прекрасно знали уязвимые места княжеского терема и планировали ими воспользоваться. Штурмовать терем хотели с трёх сторон, чтобы растянуть силы обороняющихся.

Одним ранним утром Горин проснулся от шума и взволнованного голоса своего приближённого, который сообщал, что восставшие пытаются залезть на стены сразу в нескольких местах.

— И им сопутствует успех, — озабоченно говорил вестник, — скоро они будут здесь.

— А где же мои воины? — гневно спросил князь.

— Они мужественно сражаются, кидают на осаждающих огненные комы соломы, но тех слишком много. Наши люди не успевают сбрасывать их со стены, — отвечал пришедший.

— Так пусть лучше стараются! — закричал Горин, испытывая липкий страх от того, что будет, если его враги прорвутся в терем.

Дружинники Горина сражались из последних сил, но численный перевес нападающих, уже почувствовавших близкую победу и потому идущих напролом, сказывался на духе защитников, и вскоре терем пал.

Вооружённые люди ворвались в покои князя. Тот встретил их спокойно, имея свой план относительно дальнейших действий. Рядом с ним сидели жёны с детьми, которые были дочерьми тех, кто пришёл его убивать.

Когда мятежники вошли в покои Горина, на лице князя застыла усмешка. За ней он пытался скрыть беспокойство и страх.

— Вы решили отобрать у меня власть? — спросил он. — А я отберу жизнь у ваших дочерей и их сыновей, ваших наследников, на которых вы так рассчитываете.

— Они и твои наследники, — заметил один из вошедших.

— У меня их много, и мне всё равно, кто из них выживет, — ответил правитель.

Рядом с ним стояли воины, относящиеся к личной охране, и каждый из них держал обнажённый клинок у горла одной из женщин. Несколько вооружённых дружинников находились рядом с детьми, особенно следили за теми, кто постарше, чтобы отроки не могли оказать сопротивление.

— Что ты хочешь? — спросил отец одной из жён Горина.

— Свободы, — ответил тот, — я возьму казну и покину этот край. А вы можете делать здесь всё, что хотите. Но ваши дочери и внуки поедут со мной, а воины будут охранять меня. Я отпущу их всех, когда буду уверен в своей безопасности. В этом случае женщины и дети останутся живы.

Восставшие переглянулись. Зная нрав князя, они не сомневались, что тот может убить своих жён, и им предстояло решить, насколько ценны для них собственные дочери и их маленькие дети.

— Ты ведь понимаешь, что не выйдешь отсюда живым? — обратился к Горину один из его приближённых, вытирая свой клинок о полу кафтана.

— Тогда никто из нас не выйдет, — ответил тот и кивнул одному из своих воинов.

В этот момент двери покоев с грохотом захлопнулись снаружи. И оттуда послышались звуки сражения.

— Вы недооценили количество, а главное, качество обучения моих дружинников, — усмехнулся князь. — Ваши люди набраны из простых селян, тогда как моё войско — это потомки лучших воинов. Выполните мои условия — и я сохраню вам жизнь.

— Наших людей гораздо больше, — проговорил один из противников, — и пусть в их жилах нет той страсти к сражениям и умений, что были присущи нашим предкам, но числом они победят даже самых умелых воинов. Отпусти мою дочь и внука, и я обещаю, что не направлю на тебя своих людей.

— Так не пойдёт, мне нужно обещание от всех вас, — покачал головой князь. — И вы должны отдать мне свои клинки, выйти к своим людям безоружными и признать, что восстание провалилось. Только мы будем знать, что это договор. Вы вернёте мне в глазах южан княжескую власть, а я, так и быть, покину эти земли. Жить рядом с предателями не имею желания.

Горин усиленно врал, пытаясь убедить мятежников в своей силе. Его людей было мало, и они, хоть и были выдающимися воинами, не могли долго противостоять большой дружине. И он бы с удовольствием остался править в своём княжестве, но понимал, что такой возможности ему не дадут. Единственным его козырем были жёны и дети, которые сейчас с мольбой смотрели на своих отцов и дедов, прося пощады.

Вошедшие на некоторое время на самом деле растерялись. Они были уверены, что застанут Горина в окружении личной охраны и быстро с ним расправятся. То, что он будет прикрываться женщинами и своими собственными детьми, не могло прийти в голову даже таким прожжённым циникам, какими были торговцы, ищущие везде выгоду и живущие по расчёту.

Этим и воспользовался Горин. Он застал врасплох своих противников, заставив включиться в придуманную им игру. Идея прикрыться жёнами родилась случайно, когда те сами пришли в его покои во время штурма и попросили отпустить их, не желая погибать. Они знали, что там, снаружи, их отцы, и были уверены, что те защитят их.

Князь очень рассердился, услышав требование женщин. Такой наглости и своеволия он от них не ожидал.

«Это всё влияние семей, — гневно подумал он, — зря я брал жён из тех, кто чувствует за своей спиной защиту рода. Надо было жениться на княжнах из сопредельных земель, у них бы не имелось здесь защиты, и они были бы полностью преданы мне».

Но прошлое было не повернуть назад, и его жёны были такими, какие есть. И тогда князю в голову пришла мысль использовать их в своих интересах.

Выгадав этим решением время и немало удивив вошедших к нему противников, Горин в итоге подписал себе приговор. Хотя торговцы и не ожидали такой низости от князя, они не были намерены идти у него на поводу.

Немного посовещавшись между собой, мятежники дали сигнал воинам, зашедшим с ними в покои, напасть на правителя. Те двинулись вперёд. Женщины закричали, понимая, что их участь решена.

Горин оказался перед сложным выбором. Его блеф не сработал.

«Если я сейчас прикажу погубить всех, к чьему горлу приставлен клинок моих воинов, то и моя судьба будет предрешена, — зло думал он. — Рано или поздно к покоям подойдут ещё дружинники восставших, и против них моим людям будет не выстоять. Надо всё-таки договариваться с торговцами…»

Его размышления прервал отчаянный крик одной из жён.

— Отец, пощади нас! — молила она, обращаясь к седовласому мужчине, стоящему напротив Горина.

Молодая женщина прижимала к себе двухлетнего сына и вся тряслась от страха. Холодное лезвие касалось её горла и уже чуть ранило.

Купец, к которому она обращалась, молчал. Он жалел дочь, но возможность захватить власть была для него желаннее. Тем более у мужчины имелись ещё дочери и сыновья, и у многих из них уже были дети. Так что можно было потерять одного ребёнка, чтобы дать возможности другим. Поэтому он не отменил своего приказа.

И тогда Горин тоже кивнул своим людям. И едва воины восставших стали приближаться к князю, его дружинники в ответ быстро покончили с женщинами и встали вокруг Горина, защищая его. Участь жён постигла и старших детей. Лишь совсем малыши ползали около ещё тёплых тел матерей, ничего не понимая.

Горин же уже просчитывал, как его охранники положат своих противников и помогут ему разобраться с купцами, которые никогда не были умелыми воинами, сменив воинскую хватку на торговую. И тогда он сможет сбежать — возможно, даже переодевшись в кафтан одного из мятежников. А тело кого-то из них изуродует и наденет на него свою одежду. Пока все будут разбираться, кто погиб, а кто сбежал, он покинет терем.

Этот план, пришедший неожиданно, воодушевил князя, и он смело обнажил свой клинок.

Его личные дружинники на самом деле были намного более умелыми, чем те, кто пришёл с купцами. И начали одолевать нападавших одного за другим.

Но когда Горин уже рассчитывал переключиться на замерших в стороне купцов, случилось то, чего он опасался чуть ранее. Снаружи послышался шум, и раздались звуки сражения.

Через некоторое время в покои ворвались люди торговцев. Они пошли искать своих предводителей, и следы привели их в покои князя. Увидев, что происходит, они вступили в бой, и тут уж охранникам князя не повезло — их задавили числом.

В тот момент, когда пал последний охранник и Горин остался один перед лицом мятежников, один из купцов дал воинам знак остановиться.

Глава 4
Казнь князя

Все замерли в томительном ожидании развязки. Загнанный в угол князь волком смотрел на своих противников. За спинами окруживших его дружинников лежали тела его жён и детей. И всё, чего сейчас желал Горин — это отмщения, чтобы те, кто напал на него, получили по заслугам и были растерзаны. Той же самой толпой, которую они подняли против него.

Посреди тишины, оборвавшей громкий лязг клинков, было слышно тяжёлое дыхание воинов и стоны детей, ползающих вокруг своих бездыханных матерей.

— Оставьте его, — повторил главный из мятежников, обращаясь к своим людям.

— Ты хочешь сохранить ему жизнь? — с удивлением спросил другой.

— Нет, я хочу казнить его на глазах у подданных, — был ответ, — пусть все видят, что случается с предателями.

— Предатели здесь — вы, — проговорил Горин, отдышавшись после схватки, — это вы напали на истинного князя и правителя Южных земель!

— Мы восстали против того, кто не хочет отомстить северянам за наше унижение, — ответил купец. — Я сидел в темнице Яромира, питался объедками, подвергался насмешкам охранников и хочу наказать его!

— Ты знаешь, какова дружина нашего соседа? — гневно спросил князь. — Ведаешь, какие у него союзники?

Торговец молчал.

— А я знаю, — продолжал правитель, — и не хочу отправлять своих людей на бойню.

— Наш народ никогда не трусил перед опасностью, — гордо произнёс другой купец, — и если надо отстоять свою честь, то мы не побоимся бросить вызов даже более сильному врагу.

Остальные согласно кивнули.

— Глупцы! — рассмеялся Горин. — Хоть наши воины смелы и отважны, но им не выстоять против северян, владеющих огнём. Наши предки не зря остановились на этих границах: они знали, что дальше идти опасно.

— Неправда! Наши прадеды решили остаться здесь, так как им было достаточно уже завоёванной плодородной земли и лесов, богатых плодами и животными.

— Хватит с ним разговаривать, — не выдержал очередной купец, — тащите его на площадь!

Воины схватили сопротивляющегося князя и поволокли его к дверям. Ноги Горина зацепились за лежащие на полу тела женщин, и он зло оттолкнул тех, кто недавно любил его.

На городской площади было шумно. Воины мятежников добивали защитников города, в нескольких местах продолжались небольшие поединки. Среди победивших царило радостное возбуждение. Несмотря на то, что многие из противоборствующих сторон были знакомы между собой, даже тренировались вместе, оттачивая приёмы ближнего и дальнего боя, сейчас они были по разные стороны, и одни радовались победе над другими.

Правда, они не до конца понимали, зачем была устроена эта резня. Военачальники сказали им, что князь уронил честь южанина, склонился перед северянами и не желает отомстить тем за унижение своих людей. Этого было достаточно, чтобы взыграли горячая южная кровь и память предков, и люди пошли против своего правителя, одобряемые теми, кто платил им жалование. Только при чём тут те, с кем они недавно тренировались и жили в одной казарме? Ведь именно они гибли сейчас, а не приближённые князя и сам Горин.

Но дружинники об этом не задумывались. Настоящее сражение после многих спокойных солнц будоражило их кровь.

Когда в дверях терема появились воины, тащившие князя, на площади перед ним стало ещё оживлённее. Собравшиеся, среди которых оказались и простые прислужники из княжеских покоев, стали выкрикивать нелицеприятные фразы в сторону поверженного правителя. У каждого из них было, за что не любить его. Целыми днями убирая и создавая уют в огромных помещениях, занятых княжеской семьёй, готовя им вкусные яства, сами они питались объедками и жили в маленьких комнатушках по нескольку человек. Никогда они не слышали ни слова благодарности за свой труд, а лишь получали наказания. Поэтому прислужники были рады торжеству мятежников.

— Ты недостоин памяти предков! — кричали люди.

— Предатель! — вторили им другие голоса.

— Наши пращуры никогда бы не склонились перед северянами! — вопили другие.

— Какой из тебя князь!

Горин слушал их и удивлялся. Только вчера эти люди целовали его стопы и боялись одного его взгляда. Тихо лепетали ответы на вопросы и опускали глаза в пол, как и велело их положение. А сейчас они дерзко смотрят ему прямо в лицо и выкрикивают проклятья.

Но больше всего князя поразили мысли, которые были в головах его подданных.

«С чего они взяли, что я склонился перед северянами? — думал он. — Да я ненавижу их всей душой и хочу причинить как можно больше боли. Но зная, какова их дружина, пусть и потрёпанная недавними сражениями, я не стал связываться с ними напрямую. Решил ослабить их хитростью. Горе княгини при потере долгожданной дочери было бы безмерно, уж я-то знаю этих женщин, которые души не чают в своих чадах. А это бы ослабило и их князя: супруги связаны друг с другом, так всегда говорила моя матушка. А отец добавлял: завоёвывая город, сразу расправляйся с жёнами правителя. Даже детей можешь погубить после, а вот поддержку любящих сердец надо убрать мгновенно. Супруга Доброслава своими слезами вынудила бы его на военный поход в мои земли, чтобы вернуть дочь, и здесь ситуация уже была бы более выгодна для меня. Особенно, если бы все купцы, чуя опасность для себя, выставили бы в оборону города свои войска. Мы могли разбить их и пойти на их земли, оставшиеся без защитников. А спустя солнца, вырастив их княжну — ещё и претендовать на Северные земли на полном праве. А эти неразумные сделали всё по-своему, испортив мой замысел».

Горин совсем забыл, что и сам изначально имел другой план. И только сейчас поменял его, оправдываясь перед купцами и самим собой.

Тем временем в его сторону продолжали сыпаться проклятья. Люди, раззадоренные молчанием князя, неистовствовали. А Горин собирался с мыслями, что бы им ответить, как избежать расправы.

Лишившись Калисы, которая могла бы укрыть его своей магией и незаметно вывести из дворца, он ещё не определил ту, что должна была заменить её. Многие прислужницы претендовали на её место, едва стало известно о гибели главной колдуньи. Но кроме способностей, они должны были доказать безграничную преданность князю и готовность исполнять любые его указания. Такой решимости правитель не видел ни в одной из учениц Калисы, которых она готовила. Поэтому князь остался без магической защиты, так и не решив, кому её доверить.

А когда началась осада, многие прислужницы, имеющие дар, оказались за пределами княжеского терема, так как жили на отдельной территории, чтобы иметь возможность проводить ритуалы. И сейчас никто из них не мог помочь князю.

— Я всегда защищал вас! — крикнул Горин, поняв, что дольше молчать нельзя, и его слова, перекрывая шум толпы, разнеслись по площади. — Северян я ненавижу так же, как и вы. И хочу отомстить им, низвергнув правителей и захватив земли. Но у них есть воины, выжигающие всё вокруг себя огнём. Чтобы сохранить наших воинов, я решил не бросать их на пламя, а действовать хитростью.

— Это все рассказы старух маленьким детям! — крикнул кто-то в ответ. — Все знают, что человек не может извергать огонь.

— Ты глуп, — проговорил Горин, — никогда не видя таких воинов, ты считаешь их выдумкой. А ведь наши предки не просто так не пошли на их земли. Они были мудрее нас, и никто не мог отказать им в смелости! Но даже они не стали ввязываться в войну с огнём. Зато ваши предводители, — он кивнул на стоящих за его спиной купцов, — отправят вас сражаться с этими чудовищами. Ради этого вы напали на меня?

— Мы хотим напомнить всем, какие мы сильные и беспощадные, чтобы держать соседей в страхе. Иначе они почувствуют нашу слабость и нападут первыми, — ответил кто-то посмышлёнее.

— А если вы будете повержены? — спросил князь. — Сожжены огнём Перуна? Кто тогда защитит ваши дома и Южные земли?

— Если ты думаешь о поражении, ты не наш князь, — раздались голоса, — наш правитель никогда не сомневается в силе своих воинов. Казнить его!

— Стойте! — из последних сил закричал Горин, но его уже никто не слушал.

Воины по приказу своих предводителей схватили его и, поставив на колени, отрубили голову. Она покатилась по выложенной камнями площади, оставляя за собой красный след. Толпа возликовала.

Купцы смотрели на поверженного князя, на беснующуюся на площади перед теремом толпу и осознавали, что обратного пути нет. То, о чём много солнц они даже боялись подумать, свершилось. Княжеская семья была убита, все взрослые наследники Горина испускали последний вздох, а значит, у одного из мятежников появилась возможность занять место правителя. Вот только каждый из торговцев считал себя лучшим и наиболее достойным княжеского венца.

Советники князя, которые ещё не были уничтожены, с ужасом смотрели на происходящее. Они знали, как непросты отношения с соседями, как вспыльчив Яромир и холодно расчётлив Доброслав. По крайней мере такими были его отец и дед, пока жажда завоеваний не захлестнула их. Но князь Севера, только вернув свою власть, сохранял ясный рассудок и в сомнительные авантюры не кидался. А вот месть его за похищенную Горином дочь могла быть изощрённа и опасна.

Умные южане понимали, что их противник не пойдёт в лобовое столкновение, а будет искать пути отмщения. И купцы, свергнув своего законного князя, только помогли северянину в этом.

«Как они будут определять, кто из них главный? Никаких военных достижений, по которым раньше выбирался царь, у них нет. Только накопленные богатства. Но они сегодня есть, завтра уже нет. Что же будет с нашим краем? — горестно думал один из советников Горина. — Если они решат идти вперёд и мстить, то это может обернуться нашим общим концом».

Седовласый мужчина, уже схваченный мятежниками, размышлял о грядущем для своих родных земель, своей семьи и самого себя. Его оставили в живых только потому, что он был в курсе всех дел свергнутого князя и мог посвятить в них захватчиков.

«Что со мной будет, когда они решат, что всё узнали, и я им больше не нужен? — размышлял Хотен, глядя вокруг себя. — Надо убедить их, что без меня они не справятся с управлением народом».

Спустя некоторое время победители собрали совет. На него воины приволокли нескольких оставшихся в живых советников князя, среди них был и Хотен. Он всматривался в пышущие самодовольством лица купцов и пытался вспомнить, кому и когда он оказывал услуги, чтобы понять, к кому можно обратиться за защитой.

— Признаете ли вы себя виновными в измене? — пафосно спросил один из мятежников, обращаясь к советникам Горина; те покачали головами. — Вы выполняли преступные приказы князя! — обвинительно продолжал купец.

— Мы делали всё во благо наших земель, — ответил Хотен. — И хоть не всегда были согласны с правителем, но, подчиняясь ему, не могли ослушаться его приказов. Зато сейчас мы можем укрепить и защитить наш край в полной мере, не сдерживаемые пустыми мыслями Горина, а идя вперёд под вашим мудрым руководством.

Торговцы переглянулись. Тон и речи говорившего пришлись им по душе. А тот, видя, какое впечатление произвели его слова, был очень доволен собой. Подобострастие всегда находило отклик у тех, к кому оно было направлено. Тем более у таких тщеславных личностей, коими были купцы.

— Что ты можешь нам предложить в обмен на свою жизнь? — важно спросил другой торговец.

— Я знаю все договорённости, существующие между князьями. Ведаю, кто и когда более слаб, а в какое время силён. Например, воины Перуна каждое солнце проводят испытания и инициацию для новых воинов. В это время Северного князя охраняют только дружинники, не владеющие огнём. И если выбрать это время для нападения, то больше вероятность застать их врасплох. Пока в город вернутся те, кто владеет огнём, многое может измениться.

Купцы удивлённо переглянулись. Такой информации о жизни северян у них не было, и они посчитали знания Хотена важными, решив сохранить ему жизнь. Из остальных советников такой чести удостоился только один, который был вхож в казну князя и знал о его тайных хранилищах. Ему тоже решили сохранить жизнь, по крайней мере, до тех пор, пока он не покажет все клады с богатствами Горина. Остальных советников быстро обезглавили, чтобы даже не думать о них.

А вот с выбором главного среди мятежных купцов получился тупик. Каждый хотел занять место свергнутого князя и не имел желания уступать другому.

Видя их ожесточённые споры, Хотен предложил торговцам пока решать всё на совете, а после победы над северянами отдать княжеский терем тому, чьё войско сильнее остальных отличится во время похода.

— Это будет в традициях наших предков, — серьёзно проговорил советник, — они выбирали лучшего среди воинов, самого смелого и удачливого в сражениях. Но сейчас за вас будут биться дружинники. И тот купец, чьи воины уничтожат больше всех врагов и захватят больше трофеев, будет считаться достойным управлять Южными землями, ведь его люди смогут лучше всего защитить наши земли.

Все присутствующие охотно согласились с этим предложением, будучи уверенными, что их дружинники точно будут на высоте. Главное, что им самим не надо было ввязываться в битвы.

В итоге на совете было решено выдвигать войска к граду Яромира и, взяв его осадой, как они только что сделали с Горином, двигаться дальше.

— Когда он будет просить пощады, мы предложим нашему соседу сдаться и выставить своё войско вместе с нашим в борьбе против северян, — самодовольно рассуждал один из купцов, не имеющий представления о родственных связях Яромира и Цветаны или напрочь забывший об этом. — Тогда у нас будет кратное преимущество перед Доброславом, и никакие воины Перуна ему не помогут.

Хотен слушал и молчал. Его оставляли в Южном граде для ведения дел, и он надеялся, что большинство из купцов не вернётся из похода. А значит, ему надо будет выстраивать отношения с меньшим количеством людей, каждый из которых считал себя самым главным.

Через несколько дней дружины выступили в поход. Их предводители, возбуждённые скорой победой над своим князем, не могли усидеть на месте и пренебрегли хорошей подготовкой к наступлению. Почувствовав вкус торжества, они хотели ещё и ещё. Поэтому было принято решение выступать с имеющимися запасами и обозами с пропитанием, а остальное их люди должны были довезти позже, уже во время осады.

Хотен провожал их, подобострастно улыбаясь. А как только дружины покинули южный град, оставив в нём лишь небольшое войско, состоящее в основном из легкораненых защитников Горина, он взял власть в свои руки и начал устанавливать те порядки, о которых давно мечтал. Поправляющиеся воины вставали на его сторону, и вскоре советник создал вокруг себя надёжный круг защитников и стал ждать, кто же вернётся из похода и с какими вестями.

Глава 5
Подготовка к осаде

Демид с Милославом обсуждали, когда они смогут отправиться домой. Молодой волхв чувствовал себя уже достаточно хорошо, силы возвращались к нему. А вот шрамы так и не хотели покидать его лицо. Что только ни делала Рада, чтобы помочь брату, какие взвары и настои ни накладывала — рубцы оставались крупными и слегка воспалёнными.

— Моей магии не хватает, — с грустью говорила она после очередной неудачной попытки исцелить брата. — Может, Лучик сумеет тебе помочь, когда подрастёт. Эти уродства нанесены тебе колдуньей, которая использовала самые тёмные стороны южной магии. Я не могу бороться с ней, сил не хватает. Источник дал мне ровно столько, сколько было необходимо для спасения Славемиры. А вот Лучику может дать больше, в том числе и способность противостоять темноте, рождённой на Южных землях.

— Не переживай, сестрёнка, — ответил Милослав, — меня эти шрамы совершенно не волнуют. Мне хочется поскорее домой, поговорить с дедом. Надо многое с ним обсудить.

— Да, мы со Светозаром тоже хотим поскорее вернуться в Северные земли. Но я не сдвинусь с места, пока ты не обретёшь достаточно сил, — произнесла Рада.

Брат загадочно посмотрел на неё. Он не видел следов сестры в родном краю, по крайней мере, в ближайшее время. Но и гибели её тоже не чуял. Грядущее было закрыто, и чувствовалось, что впереди много дорог. И по которой они пойдут — даже Богам неведомо.

— Как Вышеслав со Светозаром? — решил перевести тему служитель Велеса. — Не ссорятся больше из-за тебя?

Радамила вспыхнула, но, увидев лукавый огонёк в глазах брата, улыбнулась.

— Княжич Юга женился и не отходит от своей супруги, — ответила она, — наша история в прошлом. Вышеслав осознал, что был неправ, и больше не смотрит на меня вожделеющим взглядом.

— Это хорошо, — молвил Милослав, — потому что когда ещё придёт ваш со Светозаром свадебный огонь…

— Что значит — когда? — удивилась моя дочь. — Как вернёмся на Северные земли, так и начнём подготовку. Я уверена, что княгиня и сейчас вовсю этим занята. Мне останется только платье дошить да придумать убор для волос.

Волхв расхохотался.

— Для женщин свадьба — это только уборы и наряд. А гости, угощения, воинский турнир? — спросил он.

— Это уже всё продумано, — уверенно ответила Рада, — я разговаривала с Цветаной до нашего отъезда, она сказала, что гонцы готовы скакать за гостями, а в поварне ждут только указаний для начала приготовлений.

Она неожиданно замолчала, вглядываясь в брата.

— Но ты ведь не просто так об этом спросил? — тревожно проговорила она. — Ты что-то видишь, а мне не говоришь? Моя свадьба со Светозаром под угрозой?

— Нет, я вижу вас вместе, но почему-то в совсем незнакомой обстановке. Я даже не знаю, где это, никогда там не был, — проговорил Милослав.

— Дай посмотреть, — попросила Рада, протягивая к нему руки и желая увидеть мир его глазами, а значит, считать и видение.

— Не стоит этого делать, — отрицательно покачал головой волхв, — иногда будущее лучше не знать. Так спокойнее жить и делать, что до́лжно.

Сестре не понравились эти слова, так как она хотела знать всё и сразу. Но молодой волхв был непреклонен в своём молчании.

Выйдя от Милослава и пройдя несколько шагов по двору, Рада ощутила беспокойство. Как будто вокруг неё начала закручиваться воронка.

Вдруг она заметила всадника, который во всю прыть нёсся от городских ворот к княжескому терему. Это был один из воинов Яромира. И он был ранен.

Радамила поспешила за ним, не понимая, что происходит. Было чувство, что они с Милославом упустили что-то очень важное, на что следовало бы обратить внимание.

Воин спешился и крикнул охраннику, что ему срочно надо к князю. В его глазах было сильное беспокойство.

— Что за вести ты нам принёс? — спросил его друг, стоявший на страже.

— Дурные вести, — покачал головой прибывший, — на нас напали, южане привели большое войско. Оно движется сюда.

Рада вздрогнула. Слова Милослава, что её свадьба откладывается, сейчас обрели совсем другой смысл.

А гонец уже быстро шагал в сторону зала совета.

Яромир с Демидом как раз обсуждали усиление рубежей с сопредельными князьями, особенно с Горином. Они уже отправили часть воинов сторожить границу с южным княжеством, но выделить много людей не могли — слишком большой была её протяжённость.

— Надо сделать укрепления, например, вырыть рвы в земле или сложить заграждения из камней, — говорил Демид, — чтобы один воин мог держать большую линию, невидимый для противника.

Яромир с удивлением слушал его. Такого на его землях ещё не делали.

В этот момент к ним подошёл воевода и сказал, что прибыл гонец с плохими вестями.

— Князь, — поклонившись, начал прибывший, — мой отряд стоял на дороге, ведущей к городу южного князя. Несколько дней назад на горизонте начали мелькать тёмные точки. А если прислонить ухо к земле, было слышно, что она вздрагивает от топота множества копыт. Вскоре мы увидели большое войско, которое двигалось в нашу сторону. Оно было многочисленно, дружинники хорошо вооружены. К сожалению, под их натиском наша застава пала. Слишком неравны были силы. Мне пришлось покинуть своих соратников и мчаться к вам. Южане движутся в сторону города, по дороге разоряя наши селения.

В глазах Яромира закипела ярость.

— Как он посмел напасть на меня! — проговорил он. — Да Горин должен просить о прощении и милости за то, что сделал! И благодарить Богов, что мы не пошли ему мстить. Это был выбор Доброслава, который решил поберечь своих людей, только сбросивших иноземное иго и не успевших восстановиться.

— Где сейчас нападавшие? — спросил Демид, уже прикидывающий, как выстроить оборону.

— Я скакал во весь опор, — ответил воин, — почти загнал лошадь. А значит, опередил их примерно на сутки. Двигаться так быстро с повозами невозможно. Думаю, они на полпути к городу.

Яромир посмотрел на своего воеводу и Демида.

— Мы не успеем выйти им навстречу? — то ли спросил, то ли констатировал он.

Его собеседники покачали головами. Так быстро собрать дружины в воинские порядки и выставить их в оборону далеко за воротами города было невозможно. Они просто не успеют дойти и занять позиции.

— Готовимся к осаде города, — скомандовал Яромир, — трубите сбор, закрывайте ворота, проверьте закрома с провизией. У нас есть время до вечера, чтобы собрать необходимое.

Воевода ушёл исполнять приказание.

— Вы с нами? — спросил князь, поворачиваясь к Демиду. — Ты ещё можешь увести своих воинов и детей.

— Мы остаёмся, — безапелляционно ответил мой Ладо, — ни я, ни воины Перуна, ни Рада с Милославом не покинут вас в трудный час. Я только отправлю одного из своих людей к Доброславу, чтобы он прислал подкрепление. Наше войско хоть и немногочисленно после недавних сражений, но в эту весну приросло новыми сынами Перуна, только закончившими посвящение. Они придут на помощь.

Яромир с благодарностью положил руку на плечо Демида и ушёл руководить приготовлениями к встрече врага.

Терем Яромира, да и весь город теперь напоминали пчелиный улей. Люди куда-то спешили, бежали, кричали, в пока ещё открытые ворота спешно завозили продовольствие, заходили женщины и дети из домов, расположенных сразу за городскими стенами. Во время осады в их жилища ворвутся завоеватели, и селянам не поздоровится. Поэтому князь распорядился укрыть беззащитных в стенах города. Их мужья и сыновья шли помогать дружине. Те, кто имел навыки боя, брали оружие, остальные помогали в подвозе пропитания, укреплении позиций и брали на себя другие необходимые дела для обеспечения защиты города.

Супруга Яромира с ужасом смотрела на всё происходящее. Она понимала, что это следствие того, что её муж посадил в темницу южан, которых успел схватить на ярмарке во время свадьбы их сына. А также это месть Горина за убитых воинов и колдунью. Женщина винила в происходящем Цветану и её семью, ведь из-за их дочери развернулись все эти события. Не возьми княгиня Севера с собой Славемиру, ничего этого не было бы.

«А сейчас получается, что они сожгли похитителей из числа южан и уехали в свой спокойный дом, — гневно думала она о правителях Севера. — А нас оставили отбиваться от озлобленных соседей, кровь которых горит жаждой мщения».

Княгиня не думала о том, что во всех событиях изначально был виноват сопредельный князь. Как и о том, что Славемиру привозили для того, чтобы волхвы Яромира просмотрели её дороги и дали своё согласие или запрет на брак с младшим княжичем. Это всё было забыто, и княгиня видела только то, что происходило прямо сейчас. А картина перед глазами очень пугала её. Никогда в жизни ей не приходилось переживать осаду и вообще какие-либо военные действия.

Вышеслав же относился к происходящему с воодушевлением. Как и любой молодец, он мечтал о подвигах и ратных сражениях. Тем более ему хотелось покрасоваться перед молодой женой, показать свою удаль и смелость.

И только взрослые мужи понимали, что это никакое не развлечение и не демонстрация силы, а тяжёлое сражение, из которого не все выйдут живыми и невредимыми. И они старались организовать оборону так, чтобы понести наименьшие потери. Кроме продовольствия важно было запастись стрелами для лучников и соломой для создания огненных шаров, которыми они планировали закидывать осаждающих.

На руку Яромиру играло то, что многие солнца его предки опасались нападения южан, которые остановили свои завоевания в непосредственной близости к его краю и в любой момент могли пойти дальше. А значит, город регулярно укреплялся и отстраивался так, чтобы было удобно отражать нападение. Например, было организовано несколько тайных выходов из городских стен, которые были незаметны снаружи и внешне являли собой обычную каменную кладку. А на самом деле это были очень хорошо подогнанные друг к другу камни, замазанные снаружи глиной, чтобы не отличаться от остальной стены. Их можно было выбить из стены и выйти наружу.

Никто не знал, когда понадобятся эти военные ухищрения, но их делали, готовясь к непредвиденным событиям и решениям, включая бегство княжеской семьи.

Рада смогла переговорить с отцом лишь поздним вечером, когда он, устав после насыщенного событиями дня, пришёл в свои покои, которые располагались по соседству с ней.

— Батюшка, всё ли готово к встрече неприятеля? — спросила она.

— К ней невозможно быть хорошо готовым, — ответил Демид, — но всё, что в наших силах, мы делаем. Этой ночью или на рассвете войско Горина будет у городских стен. Важно показать им, что мы готовы отразить нападение и не боимся их былой славы, что летит впереди дружинников. Многие воины Яромира испытывают страх перед ними, так как выросли на рассказах своих предков о том, как молниеносно и беспощадно завоёвывали южане их территории. Очень много жертв и разрушений принесли они на плодородные и некогда свободные земли, много женщин и детей угнали в плен и так и не вернули обратно, много домов разрушили, а полей пожгли. Всё это врезалось в память и осталось пятном боли у местных жителей. Нет ни одной семьи, которую бы не коснулась та беда. Ведь многие селяне, ныне живущие в княжестве Яромира, бежали сюда со своих родных мест, которые завоёвывались пращурами Горина. Это может мешать им сражаться. Они помнят, как были повержены.

— Как мы можем помочь им? — спросила Рада.

Она понимала, что сила духа очень важна для воина. А от дружины Яромира сейчас зависела и её жизнь, а также жизни её лю́бых: отца, брата, жениха.

— Мы встанем с ними плечом к плечу и передадим нашу уверенность, — ответил мой Ладо. — А вы с Милославом можете помочь местным волхвам вдохновить воинов, а также укрыть их от стрел противника. Когда шло решающее сражение в битве с Великим Магом, Цветана при поддержке Млады укрывала наших людей, как Берегиня. Не знаю, сможет ли жена Яромира сделать подобное.

— Я не вижу в ней силы, — покачала головой Радамила, — здесь всеми магическими делами занимаются волхвы. Но княгиня сможет укрыть своего мужа и детей, любая женщина на это способна. Остальным займусь я.

Моя дочь задумчиво посмотрела в окно.

— Такое ощущение, что не просто так болезнь Милослава затянулась, и мы задержались здесь, — спустя некоторое время проговорила она. — Мы должны были помочь Яромиру и его воинству. Вы отправили гонцов за нашей дружиной?

— Да, гонец ускакал, как только мы получили дурные вести, — ответил Демид. — Но Доброслав сможет привести свои войска не раньше, чем к началу следующей Луны. Это время нам надо будет продержаться самим. Стены города крепкие, пропитания достаточно. Думаю, мы справимся… если не будет предателей, — серьёзно закончил он, вспомнив, как много солнц назад пал наш родной город, преданный воеводой.

— Я просмотрю людей из ближнего окружения князя, — проговорила Рада, — если увижу кого-то подозрительного, то скажу. А пока дам вам отдохнуть.

— Да, у меня всего пара часов для сна, — кивнул отец, — к рассвету надо быть на ногах, чтобы встретить неприятеля.

Моя дочь обняла отца и ушла к себе. Она тоже решила немного поспать и на рассвете с новыми силами творить охранную магию.

Глава 6
Тяжёлые дни

На рассвете, как и ожидал Демид, к городу Яромира подошло войско южан. Выглядело оно устрашающе. Дружинники были обвешаны кинжалами, а их лица закрыты повязками из кожи, расписанными узорами, в которых каким-то образом сквозила жестокость. Головы лошадей украшали повязки с такими же узорами. Прибытие войска сопровождалось ударами в большие бочки, обтянутые кожей. Всё это вызывало трепет у тех, кто наблюдал за этим действом. Прибывшие выглядели так самоуверенно, будто они уже выиграли эту битву.

Глядя на всё это с высоты наблюдательной башни, Демид думал о том, что южане умеют производить впечатление. И понимал, почему после нескольких кровавых побед, которые они одержали над малочисленными поселениями много солнц назад, их стали бояться все остальные: завоеватели изначально вели себя как победители, даже не являясь ими.

От нападавших отделилась группа людей и подъехала к воротам города. Это были переговорщики.

Один из них протрубил в рог и заговорил:

— Мы предлагаем вам открыть ворота города, — начал он. — Так вы сохраните жизни своих воинов и простых селян, которые укрылись за стенами. Мы обещаем справедливый суд над теми, кто виновен перед нами. Остальные станут нашими верными подданными. Иначе, — он сделал паузу, набирая воздуха, — вы все погибнете от мечей и кинжалов, направленных сейчас на город. Ваши головы, все до единой, будут вывешены на деревьях, растущих в округе. А оставшиеся сиротами дети — станут нашими рабами, выполняющими самую грязную работу!

Яромир, стоящий рядом с Демидом, сжал кулаки.

— Неужели они и правда думали, что я соглашусь на их предложение? Это же чистое самоубийство, — сказал он.

— Нет, — покачал головой мой Ладо, — они преследуют другую цель: ищут предателей среди наших людей. Тех, кто купится на обещание сохранить жизнь и тайно откроет ворота. Слова переговорщиков слышали многие, они должны были посеять смуту в умах и сердцах людей, особенно простых селян, испытывающих сейчас сильный страх и панику. Заставить их поверить в хороший исход войны, если поскорее сдаться.

— Среди моих людей нет предателей, — ответил князь.

— Но есть трусы, — парировал Демид, — надо усилить контроль. И не пропустить момент, если осада затянется, и людей начнёт покидать надежда. Тогда они могут решиться на необдуманные шаги.

— Мы победим раньше, — уверенно проговорил Яромир.

— Я тоже на это надеюсь, — продолжал Демид, — а ещё, думаю, Горин пошлёт своих людей на штурм в ближайшее время. — Говоря это, мой Ладо не знал, что южный князь мёртв. — Надо посмотреть, на что они способны. Людей у них достаточно много.

— Мой сосед никогда не отличался умом, — ответил ему князь, — но всегда был хитёр и изворотлив. Посмотрим, что он придумал на этот раз.

Переговорщики тем временем, не получив ответа, отошли к своему войску.

Весь день их воеводы с советниками занимались распределением дружинников вокруг города, изучали местность и обсуждали планы осады.

Обороняющиеся тоже не спешили нападать. Яромир хотел сначала посмотреть замысел южан. Но близко к своим стенам врагов не подпускал. Когда передовые отряды купцов попытались подойти ближе к городским стенам, в них полетел град стрел. Часть дружинников осталась лежать на земле, выжившие отошли на расстояние, недостижимое для лучников. Это всё равно было достаточно близко и составляло около трехсот шагов от укреплений Яромира.

Осаждающие заняли дома селян, расположенные вокруг стен города. Хорошо, что люди заранее покинули свои жилища. Но те, кто не смог или не захотел уйти, оказались пленниками, многие лишились жизни.

Под покровом ночи южане предприняли вылазку, атаковав город с нескольких сторон. Дозорные Яромира вовремя заметили их и закидали стрелами с привязанной к ним горящей соломой. Благодаря этому можно было отследить, произошло ли поражение, осветить место нападения и, конечно, причинить бо́льший вред нападающим.

Первый штурм закончился безрезультатно. Но было понятно, что это только начало. Южане, соскучившиеся по разбою и завоеваниям, горели желанием новых побед.

Утром они продолжили свои попытки. Шли под прикрытием больших деревянных щитов, поджечь которые лучникам не удавалось. Так нападающие успевали без потерь пройти три сотни шагов, разделяющие их со стенами города Яромира.

Под щитами они несли длинные лестницы, с помощью которых планировали забраться наверх. Но как только край лестницы касался верхушки стены, её сразу же отталкивали защитники города. А их лучники посылали град стрел на нападавших. Те в ответ посылали свои стрелы в обороняющихся. Обе стороны несли потери, но проникновения захватчиков в город не допустили.

Подобные атаки продолжались ещё несколько дней, пока нападающие не выдохлись и не потеряли часть своих воинов. Тогда решено было остановиться и продумать другую тактику.

А вот согласовать её никак не получалось. Это происходило из-за того, что у каждого купца был свой воевода, который имел собственное, единственно правильное мнение о том, как надо действовать. Поскольку избранного предводителя, который своим словом мог бы снять противоречия в стане южан, не было, то принятие решений сильно затягивалось. А обсуждения часто переходили в ожесточённые споры. Торговцы начинали подсчитывать, сколько у них погибло людей, и предъявлять своим соратникам претензии, что те бросили в бой меньше воинов, чем они.

Ведь у них был уговор: чьё войско добьётся наибольшего успеха и привезёт домой больше добычи, тот и станет новым князем. При этом завоеватели желали сохранить как можно больше своих людей для решающей делёжки. Когда же стало понятно, что быстро город не взять и предстоит долгая осада, то начали считать потери и ругаться между собой, обвиняя друг друга в хитрости и коварстве.

Штурмы временно прекратились. Это дало передышку обороняющимся, в стане которых тоже было не всё гладко. Стрелы, которыми южане осыпали защитников города, были пропитаны ядом. Не таким сильным, как тот, что плеснула Калиса в лицо Милославу, но достаточным, чтобы усугубить ранение и отсрочить выздоровление воина.

Рада с момента первого штурма находилась рядом с ранеными. Она помогала лекарям днём и ночью, часто забывая поспать. В первые часы она не сразу поняла, почему кровь из ран пострадавших никак не хочет останавливаться, а сами воины находятся в спутанном сознании, даже если ранение не слишком глубокое и лихорадка ещё не началась.

Но, сосредоточившись на своих ощущениях, она почувствовала горьковатый запах, который источали раны воинов. Он был знаком ей по повреждениям Милослава, когда она лечила его.

Тогда запах был таким сильным, что ей приходилось постоянно держать дверь в лазарет открытой, иначе он пропитывал всё вокруг. Сейчас от раненых этот запах чувствовался гораздо меньше, ведь яд, которым были пропитаны стрелы, не обладал той силой, что была в пузырьке Калисы. Да и делали его гораздо более слабые колдуньи. Но он всё равно пагубно действовал на раны, разъедал их, не давал останавливаться крови, ослаблял тело.

Рада сначала пыталась лечить привычными ей методами, но вскоре поняла, что без нейтрализации яда ничего не поможет. Лекари Яромира применяли испытанные зелья и навары, а пользы от них не наблюдалось. И моя дочь приняла решение расходовать на раненых чудотворную воду из источника.

Фляга была небольшой. На сколько человек её хватит, было неизвестно. А также это означало, что когда вода закончится, сама Рада и вся наша семья останутся без защиты южных духов. И если кто-то из близких будет поражён, то помочь ему будет нельзя.

Но Радамила не могла смотреть на то, как мучаются воины, пронзённые отравленными стрелами, и принесла в лечебницу дар источника. Использовала его очень осторожно, боясь нанести вред. Ведь наслоение одной магии на другую для непосвящённых ещё опаснее, чем просто дурное действие. Важно было выдержать меру.

Над каждым воином моя дочь читала шепотки, сдерживающие на время действие яда, и в этот момент наносила на раны зелье, смешанное с водой из источника. Когда от повреждённых участков тела пострадавших переставал исходить горьковатый запах, Рада понимала, что яд больше не властен над ним, и передавала раненого в руки лекаря.

Первые дни пострадавших от отравленных стрел было очень много: почти все поступавшие в лазарет с ранениями страдали от яда. Но к концу первого периода штурма, после которого последовало относительное затишье, таких ранений поубавилось.

Рада даже подумала, что у нападающих кончился яд, и была довольно близка к истине. Просто купцы изначально посчитали, что быстро возьмут град Яромира, и пустили в атаку все имеющиеся у них средства. Но когда стало понятно, что молниеносно крепость соседа не падёт, то подход к ведению боевых действий начали пересматривать. И использовать взятый с собой яд решили осторожно.

Его приготовлением занимались женщины, оставшиеся в Южных землях. Они должны были изготовить ещё отравляющего вещества и отправить его купцам с обозами продовольствия для их войска. Продуктов ведь тоже взяли немного, не успев собрать перед скорым выходом. Но новых поступлений пока не было, а имеющегося запаса яда не хватало на всех. Так что его решили приберечь для важных будущих штурмов, которые ещё только планировались. Поэтому пропитывать стрелы стали меньше, что принесло облегчение защитникам города.

Милослав, который чувствовал себя уже лучше, пытался помочь Раде. Он, как никто, знал действие яда и даже выработал для себя защитные настрои: повторяя их, он настраивал своё тело на здоровый лад, помогал ему вспомнить чистое, не отравленное состояние и двигаться к нему. Эти послания молодой волхв вкладывал в зелья, которыми Рада обрабатывала раны воинов.

Больше всего северян заботил вопрос, когда к ним подойдёт Доброслав с подкреплением. Сомнений в том, что князь поспешит на выручку своему сыну и близким друзьям, а также родственникам жены, ни у кого не было. Но на сердце всё равно была тревога. И вскоре стало понятно, почему.

Когда первая волна штурмов прекратилась, обороняющиеся начали зализывать раны, постоянно глядя на кольцо осаждающих, сомкнутое вокруг городских стен, и ежечасно ожидая нападения. Яромир с Демидом подсчитывали выбывших воинов и думали, на сколько ещё хватит их сил. Дружинников было пока достаточно для защиты, однако ни о какой вылазке и отбрасывании неприятеля от стен города речи не шло. Для этого сил осаждённых не хватало.

Сколько смогут держать осаду южане, было непонятно, но хороших вестей с этой стороны не ждали. Пути снабжения и восполнения войска были у них открыты. И они могли сколь угодно долго подпитывать свою дружину новыми людьми, набранными на своих землях. А кормить их можно было, грабя владения Яромира и сохраняя тем самым свои собственные ресурсы.

Князю с моим Ладо было неизвестно, что Горин свергнут, а его власть делят между собой купцы, успевшие переругаться друг с другом. Это бы сильно поменяло их с Демидом планы и предположения, ведь всем известно, что для победы необходимы единство и сплочённость. Но пока защитники рассчитывали только на себя, а не на распри между противником.

А собственные силы были у них не бесконечны, как и запасы провизии. Своевременный подход Доброслава с войском был залогом их спасения. И ждали его в ближайшее время. По расчётам Демида его гонец должен был уже добраться до княжеского терема. И войско северян должно было выйти на помощь.

Так все думали, пока одним утром Рада не подошла к отцу с плохими вестями.

— Батюшка, — сказала она, — я не чувствую помощи, идущей к нам. Я даже не вижу, чтобы Цветана с Доброславом знали о нашей беде.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Демид.

— Я отследила путь отправленного тобой гонца, — кусая губы, продолжала наша дочь, — он обрывается в лесах неподалёку от границ Северных земель.

Отец внимательно посмотрел на неё, осмысливая услышанное.

— Ты уверена? — уточнил он.

Радамила с грустью кивнула.

— Я покажу тебе его путь, — сказала она, беря отца за руки: так она хотела открыть Демиду пространство, которые видела внутренним взором, и показать, что случилось с гонцом. — Я долго не могла понять, почему тревога не покидает меня, пока не догадалась посмотреть вслед ушедшему за подмогой воину. Долго искала его, а потом обнаружила погибшим.

С этими словами Рада развернула перед отцом своё видение.

Глава 7
Новый гонец

Рада развернула перед отцом пространство, в котором видела происходящее в отдалении. Если мне для этого нужны были дополнительные ритуалы, то дочь смотрела сквозь время легко, будто это происходило прямо перед ней.

В открытом видении Демид разглядел своего воина, скачущего в Северные земли. Конь нёс его широкой дорогой, позади оставался град Яромира.

Мужчина знал, что эта дорога проложена через наиболее проходимые места и из-за этого идёт в обход. Но есть ещё одна, лесная, которая напрямую соединяет два соседних княжества. И воины обычно пользуются именно ею.

И гонец уверенно свернул с основного пути и поехал через лес. Не так давно он нёс приграничный дозор в этих местах и хорошо знал местность. А понимая важность своего послания Доброславу, хотел принести вести как можно быстрее.

Путь был неблизкий. За одни сутки преодолеть расстояние между княжествами не удалось. Сын Перуна остановился отдохнуть. Он расположился на ночлег, желая поспать пару часов и потом продолжить путь. Но его планам не суждено было осуществиться.

Так получилось, что место, которое он выбрал для отдыха, было облюбовано семейством кабанов, следы обитания которых мужчина не заметил в сгустившихся сумерках и из-за сильной усталости. Глаза слипались, тело ломило от долгой езды и хотелось только одного — забыться сном на ровной земле хотя бы на пару часов.

Но его приготовления к ночлегу кабаниха восприняла за угрозу своему потомству. Особенно когда воин случайно подошёл слишком близко к ним. В это момент самка бросилась на него, сбив с ног мощным телом. Повалив воина на землю, она начала топтать его своими сильными копытами и рвать клыками.

Мужчина направил на неё огонь Перуна, но крепкая и очень плотная шкура не сразу поддалась пламени. Ещё некоторое время обезумевшее от боли животное продолжало калечить воина.

И когда пламя наконец победило, мужчина был настолько изранен, что не смог подняться. Он попытался осмотреть свои раны и остановить кровь. Но повреждения были глубокими, и вскоре он потерял сознание от кровопотери и разрыва внутренних органов, нанесённых клыками дикого кабана.

Больше он не проснулся. Утром первые лучи солнца озарили картину лежащих рядом опалённого животного и ушедшего в царство Мары сына Перуна.

Радамила свернула видение, тяжело вздохнув. Она знала погибшего и скорбела о нем. Но ещё больше она переживала о том, что князья Севера так и не знают о грозящей своим союзникам опасности.

Демид молчал. Он мысленно посылал просьбу Богам принять душу его воина. И одновременно думал, как же теперь сообщить Доброславу о том, что им необходима помощь.

— Давай вновь попробуем связаться с Ведмурдом, — сказал он дочери, — вы с Милославом должны суметь найти его.

— Великой волхв сейчас на берегу Светлого моря, — покачав головой, ответила Рада, — там особое место, с ним нет связи. Мы с братом уже много раз пытались передать деду послание, направить его с вестями к князю. Но наши усилия тщетны. Пока не закончится обучение и инициация его потворников, Ведмурд будет недоступен для людей. Чтобы привести в мир нового волхва, надо отказаться от всего внешнего и быть только с Богами, иначе они не примут испытания посвящаемых.

Демид вновь задумался. Он знал, что его отец никогда не делал ничего просто так.

«Если он ушёл на берег Светлого моря в это время, значит, был уверен, что мы справимся, — размышлял мой Ладо, — и мы сами должны найти выход».

— Мне надо сообщить о гибели гонца Яромиру, — сказал он наконец, — князь ждёт, когда подойдёт подмога, и даже хотел начинать атакующие действия, рассчитывая застать войско южан врасплох, когда они столкнутся с угрозой с двух сторон. Сейчас эти планы надо менять. И ждать, когда об осаде узнает Доброслав.

Моя дочь кивнула. Демид отправился к князю, а она пошла немного отдохнуть. На лечение пострадавших воинов Радамила тратила очень много сил. Ведь в каждого она вкладывала частичку своей заботы и души, подпитывая таким образом и укрепляя раненых.

Вечером вновь был созван совет. Предстояло разработать план действий, учитывая тот факт, что помощь не придёт. Отправить ещё одного гонца было невозможно. Город был в осаде. Выход за ворота был подобен самоубийству.

На совете впервые присутствовал Милослав, который достаточно окреп и вместе с Вышеславом и Светозаром принимал участие в сборе.

— Дурные вести пришли сегодня, — начал Яромир, обращаясь к своему воеводе и советникам, остальные уже знали печальные известия. — Гонец, отправленный нами к Северному князю, не смог добраться до своих земель и погиб в лесу. Доброслав всё ещё не знает о том, что нам нужна помощь, и значит, его войско стоит в городе и не направилось к нам.

Вздох разочарования облетел зал. Все надеялись на скорые изменения в раскладе сил. Пока осаждающих было больше, и за ними было преимущество.

— Мы должны придумать, как распределить силы тех воинов, что у нас остались после отражения атак, — сказал один из присутствующих.

— Долго мы не протянем, — ответил другой, — у нас нет восполнения ресурсов. Тогда как южане имеют возможность пополнять своё войско, подвозить провизию и грабить наши селения.

— Это одна из основных причин, почему мы должны поскорее победить их: надо спасти селян от произвола завоевателей, — согласился третий.

— Какие будут предложения? — спросил Яромир.

Воевода начал излагать свои мысли. Он говорил о том, что мужчин, которые раньше были простыми землепашцами, а теперь зашли на территорию города, спасаясь от захватчиков, надо срочно обучать владению оружием. А их нынешние задачи по обеспечению воинов перекладывать на плечи отроков и женщин. Другого выхода нет.

— Это на какое-то время позволит нам решить проблему замены выбывших из строя дружинников, — сказал он, — хотя новобранцы вряд ли будут такими же умелыми в бою, как опытные воины.

— Хорошо, давай сделаем так, — согласился князь, — но это всё равно не решит задачу прорыва осады и уничтожения неприятеля. Нам нужны ещё люди.

— Надо вновь попытаться передать послание в Северные земли, — подал голос Милослав, — я могу попробовать.

Все с удивлением повернулись к молодому волхву, чей внешний вид выдавал в нём уже не юнца, а человека, прошедшего испытания.

— Но как ты выберешься из города? — спросил у него один из советников князя. — Вокруг южане, они убьют тебя. Да и мы не можем открыть ворота, чтобы выпустить тебя.

— Я слышал, что в городских стенах есть особые места, которые снаружи выглядят ровной стеной, а на самом деле это ход, — ответил мой сын, обращаясь больше к присутствующим на совете волхвам, чем к военным людям.

— Да, есть такие места, — подтвердил седовласый мужчина, — у нас сохранилась карта их расположения. Но уже много солнц ими никто не пользовался. Да и зачем тебе? Неприятели всё равно заметят и убьют тебя.

— Я выйду под покровом ночи, — продолжал Милослав свою речь к волхвам. — Рада будет держать надо мной непрогляд, а вы поможете ей. Надо отвести много глаз, но ведь не все воины южан сосредоточены в одном месте. Выходы, я уверен, сделаны в укромных местах, где немногие смогут их увидеть. Это поможет нам. Когда я окажусь снаружи, вы закроете дверь, а я проберусь за расположение осаждающих и направлюсь к Северным землям.

— Это очень опасно, Милослав, — сказал Яромир. — Я не могу так рисковать тобой.

— Ваши воины ежечасно рискуют своей жизнью на городских стенах, чем моя лучше? — пожал плечами волхв. — Это наш единственный шанс.

— Но как ты доберёшься до Северного града? — спросил Демид. — Даже конному туда несколько суток пути, а ты пеший.

— За это не беспокойтесь, отец, — ответил юноша, — конь нашего воина, который погиб от клыков кабана, пасётся недалеко отсюда. Я призову его, когда буду на свободе.

Все замолчали. Предложение Милослава было выходом из сложившейся ситуации, но настолько рискованным, что надо было всё взвесить, прежде чем соглашаться на его осуществление. Если южане заметят, как открывается проход в городской стене, то станет только хуже. Они начнут штурмовать это уязвимое место и могут пробить его.

— Если всё получится, — задумчиво проговорил воевода, глядя на молодого северянина, — то у нас появится возможность отправлять разведчиков в стан врага. Это было бы очень хорошо.

— Даю вам срок до завтрашнего вечера, — проговорил Яромир в ответ на эти слова. — Надо найти в стене города самый безопасный ход и подготовить возможность выхода. И пусть на это будет воля Богов!

Присутствующие кивнули. Милослав улыбнулся, грядущее испытание будоражило его кровь. А моё сердце сжалось от страха за него. Я чувствовала, что сын задумал что-то рискованное. Но он был уже взрослый и имел право сам выбирать свою судьбу.

Я крепче обняла Лучезару, спящую у меня на руках, и начала готовиться, чтобы помочь Раде укрыть моего сына от посторонних глаз.

На закате дня Радамила сидела рядом с братом, ещё раз проговаривая то, что предстояло сделать вечером. Волхвы Яромира предоставили им карту расположения тайных ходов. Их оказалось всего три, но сделаны они были весьма удачно: выходили наружу в самых неприметных местах. Один из выходов был на северной стене города, от которой начинался путь в земли Доброслава. Этим направлением и решили воспользоваться.

Дозорные очень внимательно изучали порядки неприятеля, стоящего за стеной. И смогли установить, что приём пищи у тех примерно в одно и то же время. Тогда они теряют бдительность, набивая животы кушаньями, принесёнными прислужниками. Это могло пойти на пользу Милославу: за трапезой воины будут вести разговоры между собой, а после неё по телу разойдётся приятная тяжесть, что вместе притупит внимание осаждающих.

— Волхвы начнут открывать дверь, как только первым порядкам врага принесут пищу, — говорила Рада брату, вновь и вновь проходясь по их плану. — У них при этом возникнут возбуждение и предвкушение вкусного ужина. На посту останется всего пара дозорных, которые будут больше смотреть на верх городских стен, опасаясь нападения лучников, чем на землю, где, по их мнению, никого быть не может. Я укрою тебя непроглядом, сделаю для чужих глаз похожим на камень. В видении сегодня днём мне являлась матушка, она сказала, что поможет нам, передаст силу. Когда ты выйдешь за стену, двигайся сразу налево, там навалены камни. За ними и будешь прятаться, продвигаясь вперёд. Наши лучники будут наблюдать за тобой и вступят в бой, если тебя засекут. Тогда возвращайся назад.

Она перевела дух, разматывая грядущее дальше.

— Тебе надо будет пересечь открытую местность, а потом смешаться с порядками врагов. Пока ты идёшь, никто не должен тебя увидеть. Я постараюсь это сделать. А вот когда ты окажешься среди южан, чьё кольцо тебе надо пройти, чтобы преодолеть осаду, то совсем невидимым для них ты быть не сможешь. Обмануть несколько глаз я смогу, но не все. Поэтому одежда, которую тебе сейчас принесут, очень похожа на ту, что носят южане, она поможет смешаться с ними. Твоё лицо никто не запомнит. Но если что-то спросят, помни, что хоть они и говорят на схожем с нами языке, но их манера произносить слова совсем другая.

Милослав с улыбкой слушал сестру. Ему была приятна её забота. Для себя он решил, что не столько пойдёт по земле, сколько попытается попасть в приграничное пространство, по которому он ходил, будучи в каменном лабиринте. Тогда он выходил в разных временах, где его никто не видел. У него была надежда, что опять получится так сделать. Но молодой волхв всё равно поблагодарил Раду и пообещал быть осторожным.

Крон, сидящий на его плече, тоже внимательно слушал разговор. Ворон давно поправился и стал ещё больше и чернее, чем был. Его крыло зажило, и птица летала над городом, пугая людей своим криком. Летать за стены Крону было запрещено, чтобы не стать добычей лучников. Но он туда и не стремился.

То, что он будет сопровождать Милослава, было безусловно. А вот полетит ли он сразу с ним или присоединится позднее, чтобы не привлекать лишнее внимание, ещё не решили.

Наконец настал вечер. Мой сын переоделся в одежду, похожую на доспехи южан. Взял с собой небольшой узелок с провизией, который собрала ему сестра, и вышел к провожающим.

У стены ждали Яромир с Демидом, волхвы и несколько воинов Перуна, которые должны были помочь открыть дверь, если её заклинит. Уже много солнц потаённые ходы не открывались, и никто не знал, как всё пройдёт. Князь пообещал себе, что после победы будет постоянно следить за состоянием охранных конструкций.

Мой Ладо с тревогой и гордостью смотрел на сына. Он верил в его успех, но не мог не переживать за родную кровь.

Милослав был собран и серьёзен. На земле перед дверью он выложил из камней небольшой лабиринт. Молодой волхв помнил, что изменённое состояние, когда проваливаешься в приграничные миры и становишься менее заметным для окружающих, достигается в том числе и многократными поворотами по зигзагам лабиринта. Когда пространство сначала раскручиваешь вокруг себя, а потом навиваешь то, в которое надо попасть. Этим он и хотел воспользоваться.

Первые ряды южан находились примерно в трехстах шагах от городских стен. Сам выход из-за стены ещё мог остаться незамеченным в опустившихся сумерках, но Милославу надо было подойти к кольцу осаждающих и пройти сквозь него. И для того чтобы его не увидели, надо было приложить все силы.

Радамила с середины дня концентрировала в себе магию, чтобы в нужный момент укрыть ею брата. Моя дочь также была собранна и серьёзна. Это было и её испытание. Ведь зачем вообще сила, если не можешь ею помочь близким? Зачем инициации и посвящения, если обретённый в них дар не спасает в сложных ситуациях? Моя дочь хотела доказать прежде всего себе самой, что она идёт верной дорогой и на самом деле способна на сложные дела.

Амулеты, данные моим детям Ведмурдом, горели на их шеях и были предусмотрительно спрятаны под одеждой.

— Если я буду тебе нужна, — прошептала Рада, — только позови.

Милослав кивнул.

Когда дозорные подали знак, что осаждающим принесли ужин, воины Перуна встали за спинами моих детей, закрыв тем самым происходящее от любопытных глаз. Волхвы подошли к спрятанному в стене механизму и начали его крутить. Мой сын тем временем вошёл в каменный лабиринт, выложенный перед ходом. Крон сидел на его плече. Ворону не было необходимости входить в особое состояние, он всегда был в нескольких мирах одновременно. Но он хотел оставаться рядом с хозяином.

Радамила ткала вокруг брата полотно, которое должно было защитить его от чужих глаз и стрел. Это был невидимый ажурный полог, который она накидывала на спутника, и он становился малозаметен окружающим.

Она сосредоточенно творила магию, в глубине души очень переживая за брата. Вспомнив, что в узелок с провизией она положила маленький сосуд с целебной водой на случай, если Милослава всё-таки настигнет вражеская отравленная стрела, она вздохнула спокойнее. Её магия была рядом с ним.

Дверь потайного хода начала потихоньку отворяться, открывая вид на простор за городской стеной, перегороженный неприятелем. Моя дочь поправила на молодом волхве магический полог, опустила его до земли. Мы с Лучиком помогали ей: соединившись с корнями Северной земли, на которой находились во дворе нашего дома, мы передавали ей силу пращуров, их умения и навыки, опыт наведения непрогляда и поддержания его на расстоянии.

Когда открывшийся ход стал достаточно просторным, чтобы пропустить Милослава, волхвы остановили механизм. Мой сын, дошедший к тому времени до конца своего лабиринта и укрытый пологом Радамилы, стал ещё менее заметен в нашем мире. И, оглянувшись на отца с сестрой, которые смотрели ему вслед, шагнул за стену.

Дверь тайного прохода начала закрываться за ним.

Глава 8
В стане врага

Оглянувшись, Милослав увидел глаза Рады, полные тревоги и заботы. И глаза отца, желающие ему удачи, но тоже смотрящие с беспокойством и сожалением о том, что он не может пройти этот путь вместо сына.

Тяжёлая каменная дверь медленно встала на своё место, полностью закрыв ход в стене, будто его и не было. Молодой волхв остался один перед огромным войском неприятеля, вдруг ощутив свою слабость и уязвимость. Его одинокая фигура чуть сгорбилась, пытаясь стать менее заметной.

Там, за стеной, он почувствовал страх в сердце сестры, осознание его уязвимости и решимость поддерживать до конца. Радамила активно боролась с тревожными мыслями, понимая, что они ослабляют её. Но вид закрывшейся за спиной брата двери, оставившей его наедине с неприятелем, больно резанул её.

«Я должна была удержать его, найти другую возможность отправить сообщение Доброславу, — вдруг забилась мысль в голове моей дочери. — Как я буду жить, если с ним что-то случится?»

Сжав кулаки до отметин на коже, она взяла себя в руки.

«Нельзя допускать таких мыслей, мы справимся», — сказала она себе и продолжила поддерживать над братом полог непрогляда.

Он брал начало из её центра, где был сосредоточен большой шар — именно так Радамила представляла свои силы. Переливающийся шар света подпитывался снизу через корни, расходящиеся от её стоп, и от луча света, спускающегося сверху.

Поток от шара поднимался до уровня плеч Рады и растекался по её рукам, выходя через ладони. Моя дочь мысленно плела из этого света магический полог. Каждый его узор и изгиб имели значение. В них были обережные символы, шепотки, мольбы к Богам. Всё это сплеталось между собой и создавало невидимое глазу полотно. А потом от рук Радамилы летело вслед тому, кому было предназначено, бережно оборачивая его и скрывая от посторонних глаз.

Я наблюдала за этим со стороны, подпитывая свою дочь силой, которая была во мне. Во дворе нашего дома был разведён костёр, и рядом с ним стояли статуи Велеса и Лады-матушки. Бог мудрости был призван для того, чтобы охранять своего служителя, коим являлся мой сын. А фигура Лады, та самая, что Демид много лет назад подарил мне на свадьбу, должна была помочь защитить и оберечь своего ребёнка. Превозмогая тревогу за сына, я верила, что он справится.

Я не знала, почему дети не стали обращаться ко мне. Возможно, не могли передать точное послание. Видела только то, что Милослав куда-то направился и его путь труден и опасен. И я должна помочь Раде защитить его.

Тем временем Милослав медленно пошёл вперёд. Ему нельзя было привлекать внимание быстрым перемещением. Его не спеша движущаяся фигура была почти незаметна под непроглядом. Мой сын направлялся в сторону, где была гряда камней, намереваясь укрыться среди них. И продолжать путь, прячась за ними.

Крон парил в воздухе. Но не рядом с хозяином, а в отдалении, чтобы не привлекать внимание.

А воины Горина заканчивали трапезу. Сейчас они были сыты и довольны. Провизии было вдоволь. То, что им не успели привезти из Южных земель, прислужники забирали силой у местных селян. И хотя до нового урожая было ещё далеко, но остатки запасов у людей имелись. Ими и пользовались завоеватели, оставляя порой семьи без куска хлеба. Жители роптали, но перечить иноземцам боялись. Видя осаду города, они понимали, что князь не придёт к ним на помощь.

Развалившись на своих местах на тёплой, прогретой солнцем земле, дружинники вели праздные разговоры о том, что они будут делать, когда падёт осаждённый град. Сколько полонниц они возьмут себе из местных девиц, и какой выкуп будут требовать у родителей за их возвращение.

Вдруг одному из отдыхающих показалось, что недалеко от городской стены, за камнями, мелькнула фигура человека. Воин стал вглядываться вдаль, но спустившиеся на землю сумерки мешали ему чётко видеть на расстоянии.

Фигура продолжала двигаться. Теперь дружиннику казалось, что это какое-то животное. Сколько бы он ни смотрел, так и не смог чётко определить силуэт. Скользящая тень исчезала и появлялась вновь, сливаясь с местностью и камнями, лежащими в том месте.

— Смотрите, там кто-то есть? — неуверенно обратился он к своим соратникам.

Те посмотрели в направлении, куда указывал воин, но никого не увидели. Милослав же, почувствовавший чужой взгляд, затаился. Он понимал, что скрыть его от всех глаз Рада не могла. Слишком много их было вокруг.

Тем более что заметивший молодого волхва воин был из непростой семьи. Женщины в его роду обладали магией, и его взгляд был зорче остальных.

Крон, почуявший угрозу хозяину, громко каркнул и резко спикировал на воинов, разглядывавших место укрытия Милослава. Те начали отмахиваться. Ворон взмыл вверх и вновь огласил воздух криком. На его зов откликнулись сородичи из здешних мест. Несколько чёрных птиц вспорхнули в воздух, начали кружиться над войском и каркать. Появились они будто из ниоткуда.

— Что за напасть? — удивился воин, заметивший моего сына. — Матушка всегда говорила, что один ворон к худу, а два — уже к беде. А здесь их вон сколько летает.

На его слова никто не обратил внимания. Полет птиц не был чем-то особенным для осаждающих. Живя под открытым небом, они ко многому привыкли. Но карканье воронов отвлекло их, и Милослав смог продолжить путь. За это время уже полностью стемнело, и заметить его на расстоянии стало ещё сложнее. Но с каждым шагом дистанция сокращалась. Мой сын приближался к первым порядкам неприятеля, и обойти их было никак нельзя.

Воины зажгли факелы, дозорные разошлись по своим местам. Остальные стали устраиваться на ночлег. Предстояла ещё одна ночь осады. Штурм на сегодня не был запланирован, так что дружинники готовились отдохнуть.

Милослав почти вплотную подошёл к стану врагов. Пока темнота защищала его, но впереди уже ярко горели факелы.

В душе молодого волхва сплелись возбуждение опасности, осторожность и капелька страха. Стоять одному перед целым войском, зная, что никто не сможет тебе помочь в случае обнаружения, так как Яромир не отправит своих людей на верную гибель, было неприятно.

Но юноша заставлял себя делать шаг за шагом и идти вперёд. Пока в лагере ещё было движение и звучали разговоры, было легче пройти незамеченным. Когда все уснут и в лагере воцарится ночная тишина, любой шаг, дыхание, движение станут намного заметнее для дозорных. Так что надо было воспользоваться ближайшим временем, чтобы успеть выйти за кольцо осаждающих.

Мой сын уже слышал разговоры, которые вели между собой воины Горина, обострившимся слухом различал их дыхание. Чувствовал на своей груди тепло амулета, надетого Ведмурдом, в нём была сосредоточена связь с родными, их поддержка. Ощущал на себе полог, сотканный Радамилой, он был будто накидка, дающая надежду на благополучный исход. Но идти вперёд, прямо на кинжалы противника, предстояло ему самому. Он старался держаться между двух факелов, чтобы ни один не освещал его полностью. Шаг, ещё шаг…

— Стой, кто здесь? — раздался резкий крик дозорного.

Милослав замер. Он знал, что непрогляд не скрывает его полностью: лишь отводит взгляд смотрящего, но не делает невидимкой. Если внимательно, как дозорный, вглядываться в пространство, то можно почувствовать присутствие человека, укрытого непроглядом. Навести ещё и морок на сознание воинов Горина Рада не могла, слишком много их было. Это было бы возможно, только если опоить их специальным зельем, но как это сделать на расстоянии? Поэтому моя дочь сосредоточилась на укрытии брата от вражеских глаз.

Но дружинник, стоящий в дозоре, так рьяно выполнял свой долг по охране сна своих соратников, что почувствовал приближение чужака. Сначала он услышал лёгкий шорох, отреагировал на него криком и начал водить вокруг себя факелом, подсвечивая разные части территории, чтобы понять источник шума.

Осветив замершую фигуру Милослава, который находился недалеко от дозорного и присел на корточки, чтобы быть ближе к земле, воин Горина сначала принял того за большой камень. Это обманное видение и закладывала Радамила в свой полог.

Однако дозорный точно знал, что в том месте нет никакого камня. Ещё час назад было светло, и местность перед его отрядом была свободной. Поэтому дружинник направился вперёд, чтобы проверить увиденное.

Но в этот момент рядом с ним раздался шум. Обернувшись, воин увидел большого ворона, который тащил по земле кусок мяса, оставшегося от ужина, громко хлопая крыльями и переманивая таким образом на себя внимание дозорного. Тот сильнее замахал факелом, но получил удар в лицо прилетевшим куском пищи: ворон взлетел и кинул свою добычу в человека, разжав клюв. Пока мужчина ругался на птицу, вытирал лицо и гонялся за парящим над головой Кроном, Милослав быстро пробрался внутрь воинских рядов и скинул свой плащ. Под ним показались доспехи, похожие на те, в которых ходили южане.

Поскольку каждый купец шил для своего войска свои собственные доспехи, то все они разнились между собой. И отличие одежды молодого волхва не должно было броситься в глаза.

Оказавшись среди противника, Милослав надеялся слиться с воинами, притвориться одним из них. Самое сложное — пройти сквозь дозорных — было позади. Находясь в расположении войска, он мог сделать вид, будто идёт навестить друга в соседнем лагере.

Дозорный же, закончив гоняться за Кроном, но так и не поймавший его, подошёл туда, где видел то ли непонятный предмет, то ли чью-то фигуру. Он долго искал в темноте это место, подсвечивая себе факелом каждый кусочек земли.

До поступления на службу к купцу этот воин был следопытом. Умел прекрасно отслеживать следы животных и всегда возвращался с охоты с добычей. Сейчас это помогло ему. Всматриваясь в землю, он заметил, что в некоторых местах трава примята сильнее, и очертания углублений похожи на следы человека. Но не на его собственные или соратников: у них были остроносые башмаки. Следы же были от обуви с круглыми носками, такую носили северяне. Отпечатки вели в лагерь южан.

— Чужой! — закричал дозорный. — К нам пробрался лазутчик!

Это крик заставил подскочить засыпающих воинов, сквозь ряды которых недавно прошёл Милослав. В несколько мгновений они были на ногах с обнажёнными клинками в руках.

— Кто? Где он? — спросил главный в этом отряде.

— Я сначала увидел тень, а потом нашёл его следы вот здесь, — начал объяснять дозорный и показал место, с которого следы уходили чуть в сторону и дальше вели в лагерь. — Кто-то проник к нам со стороны города.

— Всем зажечь факелы! — скомандовал предводитель. — Ищите врага, пришедшего к нам!

Воины бросились исполнять приказ, и скоро всё пространство осветилось.

— Почему ты сразу не дал знак? — строго спросил главный у дозорного, пока его люди расходились в разные стороны, ища чужестранца.

— Я не был уверен в том, что вижу, — ответил дружинник, — тень не была похожа на человека, это мог оказаться зверь или камень. Я направился к нему, чтобы рассмотреть подробно, а не будить вас без повода, но меня отвлёк ворон, большой чёрный ворон, который тащил кусок мяса прямо по земле.

— Опять эта птица? — сказал спрашивающий. — Что-то здесь нечисто. Слишком много их разлеталось.

— Вороны — спутники северных волхвов, — подсказал подошедший к ним дружинник, — возможно, к нам пожаловал именно он. И поэтому показался дозорному тенью животного. Служители Велеса умеют перевоплощаться и наводить морок.

— Какая знатная добыча в нашем лагере. Он, скорее всего, много знает о планах и устройстве обороны противника, — обрадовался предводитель и закричал своим людям: — Тому, кто найдёт чужака, обещаю хорошую награду и девицу на выбор из ближайшего селения!

Воины усмехнулись и с ещё большим усердием начали искать лазутчика.

Милослав, услышавший объявленную тревогу, ускорил шаг. Он прошёл почти половину кольца осады, и ему оставалось миновать совсем немного, чтобы оказаться в тылу южан. Мой сын жалел, что не может остановиться и внимательней присмотреться к их порядкам, а потом рассказать об этом военачальникам Доброслава: это помогло бы в планировании операции по освобождению. Но надо было спешить.

— Всматривайтесь в лица! — услышал Милослав крик позади себя. — Чужак не похож на нас. У него должны быть светлые глаза, волосы и тонкие черты лица.

На ноги поднялся весь лагерь, располагавшийся с этой стороны стены. За время осады ещё никогда к ним не пробирались лазутчики. Южане даже представить не могли такой наглости со стороны Яромира и были полны решимости схватить врага.

— Как он появился? — недоумевали воины.

— Прошёл сквозь стены, не иначе, — отвечали другие, — ворота ведь были закрыты.

— Это волхв, он обладает магией, может, он и был тем вороном, что летал над нами, — говорили другие.

Милослав чувствовал за своей спиной все эти разговоры, читал мысли окружающих его людей. И старался вести себя так же, как они: делал вид, что всматривается в лица, ищет кого-то.

Вдруг кто-то схватил его за руку.

— Я не видел тебя раньше, — сказал рослый воин, крепко вцепившийся в руку моего сына. — Кто ты?

Ответить Милослав не успел: он услышал позади себя шум крыльев и отклонился в сторону, давая Крону возможность напасть на южанина. Ворон впился тому когтями в лицо и, вырвав часть щёк, взмыл вверх. Воин Горина заорал от боли и повалился на колени, хватаясь за лицо.

Милослав рванул вперёд. Ему оставалось совсем немного, но теперь возникла опасность погони. Приманивать коня погибшего северянина было уже некогда, и волхв решил расстреножить одного из коней южан. Быстро разобравшись с охраняющим животных воином, юноша начал разрезать путы на копытах лошадей.

В это время на крик раненого южанина сбежались его соратники. Они пытались понять, куда убежал обидчик. А услышав ржание лошадей, помчались к тому месту, где была их стоянка.

Милослав к тому времени уже почти освободил одного из коней, успев попутно завалить ещё одного южанина, который спросонья был не так резв, как натянутый в единую струну напряжения волхв. Но уехать не успел: он услышал, что к нему приближается множество людей, их топот гулом отдавался в земле. А обернувшись, он увидел воинов Горина, бегущих к нему с факелами и кинжалами наперевес.

Милослав выпрямился, готовый встретить врага. Видя численное преимущество противника, он хотел нырнуть в приграничный мир, доступный волхвам, но понял, что не успеет. Для магического перехода нужны были время и спокойствие, врата миров не открываются в суете.

Тогда он поудобнее перехватил свой кинжал, который держал в руке, желая нанести врагу как можно больше вреда, прежде чем сам отойдёт в царство Мары. Насчёт уготованной ему участи сомнений у волхва не было. Выстоять против нескольких десятков воинов, несущихся сейчас на него, было невозможно. Они приближались, и Милослав уже отчётливо видел в свете факелов их разъярённые глаза.

Глава 9
Огненный воин

Подбежавшие южане начали окружать моего сына. И тут их охватило пламя.

— Огонь Перуна!! — в ужасе закричали они.

С пламенем древнего Бога они уже были знакомы. Во время штурмов Демид со своими вонами, стоя на стенах града, поливали огнём лезущего наверх неприятеля. К сожалению, сынов Перуна в городе у Яромира осталось очень мало, и они не могли придать существенный перевес в сражении, поскольку посылать огонь непрерывно было невозможно. Воинам надо было восстанавливать силы.

Я вспомнила, как давно, когда Демид вместе с отцом Доброслава сражался с войском завоевателей, его прикрывали обычные воины, которые, обступив сына Перуна кольцом, давали ему время на отдых и восстановление.

Это знал и Милослав. Увидев, что часть южан начала кататься по земле, пытаясь затушить пламя, он понял, что родные пришли ему на помощь. Но долго сдерживать неприятеля у них не получится.

Несколько южан всё же успело добежать до молодого волхва, и началась схватка. Трое против одного — не лучший расклад для того, кто один, но и не худший, когда вокруг тебя пара десятков врагов. Вспомнив то, чему его учил отец, Милослав несколькими выпадами отразил атаку нападавших.

Тем временем пламя встало вокруг него плотным кольцом, не пуская внутрь никого из южан. Те злились, находясь снаружи. Один за другим они падали от перекидывающегося на них огня и пытались потушить его.

«Мне надо уходить, — сказал сам себе мой сын, — огонь долго гореть не сможет».

И будто в подтверждение его мыслям, пламя начало немного дрожать и слабеть. Южане, заметив это, зло заухмылялись, уж очень им хотелось заполучить себе того, кто сжёг столько их соратников.

В это время Рада, стоя рядом с отцом на стене, окружающей город, внимательно следила за братом. Она делала это через амулеты, данные им обоим Ведмурдом. Благодаря им она могла видеть глазами Милослава. Именно так она вовремя сообщила отцу, что надо направить пламя на помощь волхву.

До последнего момента мои родные надеялись, что Милослав сможет проскользнуть через ряды южан и выбраться из кольца окружения. Пламя привлекало много внимания, и они не хотели его использовать, понимая, что направят на волхва глаза всех осаждающих. Сейчас так и получилось: огненное зарево разбудило весь лагерь южан, даже находящихся с другой стороны городских стен, и они поспешили узнать, что происходит. Но другого выбора уже не было.

— Брат в ловушке, — сказала Рада, наблюдая через амулет за огненным кольцом, — он не может выйти за пределы пламени, так как враги сразу схватят его. Но и двигаться по лагерю южан, окружённый огнём, Милослав не может: неприятели пойдут вслед за ним и не отстанут от него, пока пламя не погаснет. А мы не сможем поддерживать его вечно. Жаль, что брат не успел ускользнуть, пока кольцо южан вокруг него не сомкнулось. Нам надо придумать, как дать ему возможность добраться до лошади и ускакать.

— Ты что-то задумала? — спросил Демид, видя горящие глаза дочери.

— Я пойду туда, — ответила она и пояснила, поймав обеспокоенный взгляд отца: — Не телом, но мороком. Мы с Милославом связаны амулетами, их сила возрастает перед лицом опасности. Не удивлюсь, если сам Ведмурд сейчас помогает нам. Я перенесусь туда мысленно и явлю южанам образ, который они примут за Милослава. Пока их внимание будет сосредоточено на мне, брат сможет уйти.

— Это не опасно? — уточнил Светозар, стоящий рядом.

— Милослав сейчас в опасности, — ответила Рада, — и это самое главное. Моё тело останется здесь, и ему ничего не будет угрожать. Если у южан на месте происходящего нет сильных колдуний, то я легко вернусь.

— А если есть?

— Я всё равно вернусь, только с вашей помощью, — был ответ.

— Что нам надо делать? — спросил Демид.

— Держи меня за руку, отец, — сказала моя дочь. — Когда мои запястья станут холодными — зажги их огнём. Это разбудит мои огненные браслеты и заставит вернуться в тело, кто бы меня ни удерживал.

После этого Радамила крепче сжала амулет и настроилась на образ брата. В следующий момент окружающим показалось, что моя дочь стала как будто прозрачнее, тоньше. Сосредоточившись, она лёгким облаком выпорхнула за городскую стену и оказалась внутри огненного кольца рядом с Милославом. Он сразу уловил присутствие ещё одного человека.

— Рада? — недоверчиво спросил он.

Ответа не прозвучало, ведь духи не могут говорить. Но волхв почувствовал лёгкое дуновение, обычно исходящее от любимой сестры.

Моя дочь настроилась на сознание брата и передала ему свой план. Милослав кивнул. И в следующее мгновение Рада набросила на себя образ молодого человека и шагнула в стену огня.

Пламя, почувствовав родной дух, объяло его, и южане увидели огненную фигуру волхва. Он держал в руках меч, всё его тело пылало, глаза недобро глядели на неприятелей.

Со всех сторон раздались испуганные крики.

— Смотрите, смотрите! — в голосах слышались ужас и страх. — Он стал огнём, он идёт на нас!

Южане начали собираться к тому месту в огненном кольце, где стояла объятая пламенем фигура. Этого Рада и добивалась. Увидев, что сверху парит Крон, моя дочь кивнула ему и сделала шаг вперёд.

Её выход из круга огня был сопровождён громким криком ворона. Ночное эхо разнесло его по простору вокруг города.

Те, кто стоял ближе к огню, дрогнули и сделали шаг назад. Решительности в их глазах поубавилось. Одно дело — выступать всем вместе против одного человека, и совсем другое — сражаться с духом огня.

Пока южане были в нерешительности, Крон спикировал на одного из них. От неожиданности удара тот закричал и побежал прочь, посчитав, что его ударил огненный дух. Часть южан последовала за ним. Остальные в ужасе смотрели на пламя.

— Пора, — прошептала Рада, давая распоряжение отцу и Милославу.

У воинов Перуна оставались силы на последний рывок. По команде Рады, переданной отцу и брату, они прибавили огня, пусть и зная, что сил надолго не хватит. Теперь пламя не только окружало Милослава, но и начало активно огрызаться на окружающих воинов, перекидываясь на них и растекаясь по земле, как волны.

Южане отступили. Они, столпившиеся возле огненного воина, которого принимали за того самого, что проник к ним в лагерь, с каждым мгновением отходили всё дальше от пламени.

Милослав, видя, что большинство противников стоит с одной стороны, шагнул за пределы огня. Тот не тронул сына Перуна: пусть он и не был инициирован, но нёс огонь в своей крови.

Волхв направился к лошади, которую успел расстреножить перед нападением южан. Разрезав последние путы, он вскочил на лошадь. Тут его заметило несколько дружинников Горина. Они бросились к нему, но были повержены ударами северного клинка.

Остальные воины не обратили на происходящее внимания, будучи уверены, что их противник находится перед ними в виде духа огня. И сосредоточились на нём.

Рада, управляя этим мороком, не делала резких движений. Она знала, что брат уже ускакал, но сразу заканчивать представление было нельзя. Следовало дать Милославу время скрыться от глаз южан. Моя дочь опасалась погони за братом и продолжала удерживать на себе внимание неприятелей.

В этот момент к ним подошёл один из военачальников. Ему уже сообщили, что в лагерь проник кто-то из людей Яромира, и скорее всего, это волхв Севера. Он появился из ниоткуда и, вероятно, прошёл сквозь стену.

Воевода явился сам посмотреть на лазутчика, а подойдя, увидел огненного воина. Будучи не робкого десятка, в отличие от купцов, которые попрятались в свои шатры, выставили охрану и просили докладывать им последние вести, военачальник оценил силу и мощь противника. Огненный воин вызвал у него больше интереса, чем страха. Тем более что он вёл себя довольно спокойно, не пытался уничтожить всех и вся.

А у Рады просто не было на это сил. Все они уходили на поддержание морока, и наступать она не могла. Рассматривая под покровом магии неприятелей, она видела мужественные и решительные лица. Она даже сожалела, что это враги.

«Сделать бы из них верноподданных», — промелькнула мысль в голове.

В этот момент вокруг неё взметнулась верёвка. Накидывали её как аркан, в тереме Яромира Раде рассказывали о таком способе ловли крупной дичи и беглецов. Но верёвка, ожидаемо для моей дочери и неожиданно для наблюдателей, прошла сквозь огненного воина, не сумев связать его, и вернулась к отправителю пустой и опалённой.

Наказ попробовать схватить лазутчика отдал, конечно, военачальник. В отличие от своих соратников он не испытывал священного ужаса перед тем, что видел. Мужчина считал, что воин, проникший к ним, всего лишь одет в одежду, которая пылает, и никакой это не дух огня или маг. Просто сын Перуна, которому не вредит его же огонь. Воеводе очень хотелось взять его в плен и расспросить об огненных умениях. Он был уверен, что сможет узнать много полезного для ведения боя с такими, как стоящий перед ним человек.

Но когда верёвка, направленная, чтобы связать противника по рукам, прошла сквозь него, будто его и нет, воевода удивился вместе со всеми.

— Это морок! — закричали южане. — Они морочат нам голову!

Но, кинувшись вперёд и наткнувшись на жар огня, всё-таки отступили. Теперь южане совсем не понимали, что происходит. Огонь на самом деле горел и причинял вред их воинам, но фигура, держащая в руках меч, оказалась именно игрой воображения.

Рада, почувствовав, что пламя стало вполовину слабее, обратилась к отцу, чтобы тот помог ей вернуться. Демид осторожно прикоснулся своим огнём к запястьям дочери, и она потянулась обратно. Но перед своим исчезновением в лагере южан собрала силы и издала звук громогласного хохота: её фигура таяла перед глазами изумлённых южан, а над ними раздавался хохот великана. Даже люди, стоящие на городских стенах, слышали это.

Когда Рада вошла в своё тело и без сил рухнула на руки Светозара, она улыбалась. Воины же Перуна погасили свой огонь. Они и так поддерживали его очень долго. И теперь им требовалось несколько дней восстановления.

— Как ты? — с тревогой и заботой спросил Демид, убирая с лица дочери растрепавшийся локон.

— Их много, и они решительны и смелы, — сказала Радамила, будто не слыша вопроса. — Жаль, что они наши враги.

— Что ты говоришь?! — изумился Светозар.

— Они подчинились приказу своего правителя и пошли на нас, поэтому стали врагами, — продолжала моя дочь. — Но если приказы им будет отдавать кто-то другой, то нам не придётся воевать. Дело не в людях, дело в их правителях. Горин развязал эту войну и должен быть уничтожен, как и его приспешники, а вот его люди ещё могут быть нам полезны.

Говоря это, она испытала чувство, которое возникало у неё, когда кто-то лгал. Рада была уверена в своих словах, и посетившее ощущение удивило её. Но пока ей было некогда об этом думать, надо было идти в свои покои восстанавливать силы.

— Как Милослав? — спросил Демид.

— Он уже далеко, — улыбнулась Радамила.

Она положила свою ладонь на руку отца и показала брата, скачущего в одиночестве по направлению к Северным землям. Погони за ним не было, тёмная ночь не позволяла видеть так далеко. А пока он был в зоне досягаемости взгляда и слуха, всё внимание было приковано к мороку, созданному Радой.

— Ваш брат доберётся до места назначения? — уточнил один из стоящих рядом воинов, помня о судьбе первого гонца.

— Думаю, да, — уверенно сказала моя дочь, — волхвы умеют чувствовать животных и даже общаться с ними. Милослав обойдёт опасные места. Но помощь к нам придёт не раньше следующей Луны.

— Мы продержимся, — сказал Яромир и распустил всех отдыхать, оставив на стенах дозорных.

Светозар проводил Раду в её покои и ушёл к себе. Демид проверил состояние своих людей. Они потратили много сил, но все были здоровы. Отпустив их восстанавливаться, мой Ладо и сам пошёл отдыхать.

Тем временем Милослав вместе с Кроном продолжал свой путь. Возбуждение опасности немного спало, и его начала охватывать усталость. Но молодой волхв всё ехал и ехал вперёд. Он стремился скорее предстать перед Доброславом.

Глава 10
Планы

В лагере южан царило возбуждение. Произошедшие события подняли на ноги весь лагерь. Воины осматривали своих соратников, проверяли, кто из них ещё дышит, и относили их к лекарям, которые были в походе вместе с войском.

Тех, кто сумел выжить после встречи с огнём Перуна, было всего несколько человек. Пламя дотянулось до них в самый последний момент и не успело сжечь. Когда Рада вслед за Милославом покинула расположение южан, огонь сразу погас, давая раненым шанс на спасение.

Купцы, узнав, что опасность миновала, выбрались из своих шатров и важно созвали военный совет. Они хотели узнать, как северянин мог проникнуть на территорию лагеря. Опасаясь за свою жизнь, торговцы требовали ответа, как лазутчик смог пройти сквозь воинские порядки и почему ему позволили это сделать.

— Где были дозорные? Почему не засекли? Они спали на службе? — кричали разъярённые произошедшим торговцы, сохраняя базарный тип общения даже в воинском деле.

— Дозорный и поднял тревогу, — спокойно ответил военачальник, отвечавший за ту часть лагеря, где обнаружили Милослава.

Он давно привык к вспышкам гнева правителей, которых теперь было не один, а множество, и не обращал на их тон внимания.

— Как северянин вообще к нам попал? Откуда он взялся? — продолжали допрос купцы.

— Лазутчик появился со стороны городских стен, во внутреннем кругу осады, — ответил воевода.

— Но как он там оказался?

— Может, спустился на верёвке с самого верха? — предположил кто-то.

— Скорее, прошёл сквозь стены, — ответил другой, — я слышал, что северные волхвы умеют многое. Они ходят по приграничным мирам, как бог Велес, которому они служат.

— Судя по тому, что у него не было тела, когда мы пытались поймать его верёвкой, так и есть, — проговорил ещё кто-то. — Он пришёл к нам бестелесный.

— Но я видел, как он сражается с одним из наших воинов и пронзает его кинжалом, — возразил воин, стоящий рядом. — Чтобы держать оружие, надо иметь тело. Получается, северянин может менять свою оболочку?

— Почему ты не помог соратнику? — с укором и подозрением спросил воевода у последнего говорившего.

— Это было, когда мы только обнаружили его, — был ответ, — и к тому времени, как я подбежал, волхва уже окружила огненная стена. За неё было не пройти.

— Почему пламя не повредило ему? — спросил тот из купцов, что был поумнее и посообразительнее. — Волхвы ведь не воины Перуна, огонь должен сжигать их.

На это ответов у присутствующих не было. Предположить, что волхв может происходить из рода воинов огня, они не догадались.

Разговоры в лагере не стихали всю ночь. Воины требовали отомстить северянам за гибель их соратников. Хотели броситься на штурм и погубить как можно больше неприятеля в ответ. Они били в большие бочонки, обтянутые кожей, трубили в рога, громко кричали и делали всё, чтобы устрашить врага.

Люди Яромира наблюдали за всем этим с высоты городских стен. Князь приказал усилить дозор после ночного происшествия. Сам он пошёл отдыхать, но оставил вместо себя доверенных людей, наказав им будить его и Демида при первых признаках выдвижения южан на штурм. В условиях, когда многие дружинники ещё восстанавливались от ранений пропитанными ядом стрелами, каждый воин был на счету.

Южному воеводе удалось сдержать жаркую кровь своих людей, сказав, что, бросившись в атаку прямо сейчас, они понесут больше потерь, чем нанесут их неприятелю. Предводитель уговорил своих людей подождать, пока он с советниками разработает план наступления.

За время осады среди военачальников создалась своя собственная иерархия: они негласно выбрали между собой самого мудрого и дельного. Это произошло после того, как их дружины понесли большие потери, действуя несогласованно. Мнение купцов уже не учитывалось, так как воеводы понимали, что от их нерадивого управления могут погибнуть все.

В итоге наиболее умелым в управлении соратниками был признан подданный не самого богатого купца; именно он фактически и встал во главе войска. Другим торговцам это не нравилось. Каждый хотел быть во главе и по итогу похода получить власть и статус князя. Но для этого именно его войско должно было показать себя самым успешным. А как добиться успеха, если тобой управляет человек другого купца и служит его интересам? Поставит войска на неудачный участок, и вся слава пройдёт мимо.

Торговцы понимали это и пытались управлять своими военачальниками. Однако всё больше теряли своё влияние. В мирное время их богатство давало им власть, но сейчас, когда все жили в чистом поле, питались одними продуктами и делали одно дело, количество монет, оставшихся в погребах того или иного купца, уже не имело значения. Порой важнее была миска с похлёбкой, чтобы восстановить силы воина, или его острый кинжал, который проткнёт неприятеля. Поэтому так и не установившаяся до конца власть купцов начала слабеть, и ей на смену пришли военная воля и целесообразность. Только вот управлять землями воины не умели. Но до этого ещё было далеко, и никто об этом не думал.

Торговцы плели интриги и делили ещё не завоёванные драгоценные камни в сокровищницах Яромира, а воеводы думали, как взять город. Дальнейшие планы их не интересовали. Слишком много неизвестного было впереди, чтобы планировать дальше победы.

Купцы же постоянно подгоняли их. Им давно хотелось домой, в уют своих теремов, к теплу жён и вкусной еде прислужниц. А приходилось жить в шатрах, довольствоваться отбивающимися от ласк местными девицами и харчами, приготовленными на полевой жаровне. Всё это торговцам не нравилось, не на такой поход они рассчитывали и негодовали из-за каждого промедления.

Им хотелось результата и власти. А ни того, ни другого пока не предвиделось. Купцы искренне не понимали, почему их войско, превосходящее силы Яромира, не может взять его город штурмом.

И даже таран, которым воеводы хотели снести городские ворота, не помог. Напротив, за время той операции полегло очень много южан. Дело в том, что охранять ворота, как самое уязвимое место, поставили воинов Перуна. И те нещадно жгли своим огнём атакующих. В итоге загорелся и сам таран в руках южан. Его пришлось бросить и отойти, ничего не добившись.

Южане не знали, что ворота изнутри дополнительно укрепили камнями, собранными на улицах. Это также помогло сохранить их целыми.

Через несколько дней после этого неудачного штурма, оценив затраченные усилия и понесённые потери, воеводы и решили объединиться. Они, в отличие от купцов, понимали сложность сложившейся ситуации и не питали иллюзий. Также военачальники опасались подхода к городу союзников Яромира. А значит, времени на принятие решений и активные действия оставалось совсем немного.

После происшествия с Милославом они посовещались и постановили пойти на последний, мощный штурм. Решили сделать новый таран, подготовить множество лестниц для залезания на стены, изготовить яд для стрел лучников и после этого кинуть воинов в атаку по всей окружности городской стены, чтобы растянуть силы защитников.

— Даю вам несколько дней, чтобы закончить приготовления, — сказал главный воевода своим соратникам. — До новой Луны мы должны захватить город. Потом у нас не будет шансов. Волхв не просто так покинул Яромира, я уверен, что он вернётся с сильной подмогой. Думаю, Доброслав уже собирает войско. Нам нельзя медлить.

Его советники согласно кивнули.

Милослав тем временем двигался к границам Северных земель. Впервые за долгое время ему было легко и комфортно. Чужой дом, пусть это и был терем князя, тяготил его. Молодой волхв любил простор, природу, бескрайние леса, раскинувшиеся в его родном крае. И сейчас, направляясь домой, он скакал с удовольствием, подставляя лицо ветру и редкому дождю, что приветствовал его возвращение.

«Надо поговорить с князем, — размышлял он, — и отправить весточку родным. Матушка чувствует, что у нас неприятности, ведь Рада обращалась к ней за помощью. Но что она увидела сквозь пространство, мы не знаем. Надо рассказать, что именно происходит. Может, Белозар с Боремиром и младшие братья решат присоединиться к войску Доброслава. Ведь надо спасать мою сестру и отца».

С этими мыслями он гнал коня вперёд, желая скорее достичь цели своего пути и вспоминая события, произошедшие в лагере южан. Милослав радовался тому, как к нему на выручку пришли сыны Перуна и Рада в образе огненного воина.

«Хорошо всё-таки у неё получилось, — с восхищением думал он, — моя сестра — настоящая дочь огня и ведунья, сильная и бесстрашная. Так обмануть сотню глаз, заставить их поверить в то, чего нет. Надеюсь, она быстро восстановит свои силы».

Молодой волхв думал о своих родных и других людях, оставшихся в осаждённом городе. Они были в ловушке, тогда как он сейчас скакал на свободе за подкреплением.

Дотронувшись до амулета, который висел на шее, Милослав связался с сестрой. Он увидел её отдыхающей в своей светёлке. И мысленно поблагодарил за помощь, пообещав вернуться как можно скорее.

Городских ворот Северного града он достиг спустя ещё сутки, дважды поменяв за это время лошадей: свою он каждый раз оставлял селянам, а у них брал новых скакунов. Его внешний вид, так не похожий на привычный местным жителям облик воина, вызывал у них удивление. Однако в помощи ему никто не отказывал, видя атрибуты волхва, которые были при нём.

Женщины кормили путника, укладывали спать. Но, отдохнув всего пару часов, мой сын продолжал путь.

Прибыв в город, он сразу направился к князю. Тот как раз проводил совет со своими приближёнными. Они понимали, что Светозар с Радой и Демидом должны были уже вернуться. И их длительное отсутствие начинало казаться подозрительным.

Цветана вовсю готовила церемонию бракосочетания детей и с нетерпением ждала возвращения сына и будущей невестки. При этом сердце матери было неспокойно. Княгиня убеждала себя, что беспокоиться не о чем: молодые под охраной отца, воинов Перуна и дружинников её брата. Но непонятная тревога охватывала душу.

«Это я от похищения Славемиры никак отойти не могу, — говорила себе женщина, — после происшествия с ней боюсь за других детей. Но они-то уже взрослые и сильные. Всё с ними хорошо».

К сожалению, как ни пыталась успокоить себя женщина, чутье её не подводило. И когда княгине доложили, что в город прибыл Милослав, один, в доспехах чужого войска, сердце Цветаны оборвалось. Она поняла, что мучащие её предчувствия не напрасны, и поспешила в зал совета к мужу.

Милослав как раз рассказывал князю об осаде града Яромира, о войске южан, которые держат кольцо и разоряют прилегающие селения.

— Как Светозар? — спросила княгиня, больше всего беспокоясь о сыне.

В голове её мелькали те солнца, когда сын был единственной её надеждой и отрадой. И потерять его в войне с южанами было выше её сил.

— Он жив и здоров, — ответил Милослав, — его, как и Вышеслава, не допускают до активных действий против неприятеля. Они помогают в тылу города. На крепостные стены, которые штурмуют осаждающие, княжичи не выходят.

— А Радамила?

— Она спасает раненых воинов, — проговорил волхв, — южане наносят на свои стрелы яд, и только мастерство Рады помогает спасти пострадавших. Дар источника, который моя сестра получила, когда мы спасали Славемиру, очень пригодился сейчас. Против южной магии работает только такая же сила.

— Мы должны поскорее выступить к ним на помощь, — сказал Доброслав, переводя разговор на текущие задачи. — Яромир помог мне вернуть власть, и я не останусь в долгу. Собирайте войско, — обратился он к воеводе. — Готовьте повозы с провизией, точите клинки. А ты, Милослав, нарисуй нам план расположения войска южан. Их военачальники не будут сидеть сложа руки и могут устроить нам засаду. Поэтому мы должны подойти к городу с той стороны, где нас никто не ждёт. Есть ли обходной путь?

— Надо смотреть карты, князь, — ответил волхв, — я пробрался по лесам, но войско там не пройдёт.

— Надо изучать местность, — задумчиво продолжал Доброслав. — Появиться там, где нас будут ждать, глупо. Повозы можно отправить по дороге с небольшой охраной, но войско пойдёт иначе. Надо спросить Белозара, как они с Демидом шли ко мне навстречу, когда мы выступали против завоевателей. Твой отец с воинами Перуна встретил меня в лесах недалеко от города Яромира. Они как-то туда прошли. По каким дорогам?

— Я отправлю гонца домой, уверен, что мои родные откликнутся на призыв и помогут нам, — ответил Милослав.