Бесплатный фрагмент - Детективное Агентство «Коловрат». Дело №1 «Роза с шипами в лепестках»

Глава 1

Ночной странник стоя на крыше шестнадцатиэтажки увидел необыкновенное, такого он не видел ранее, нигде, ни никакой высоте. Крышу связывал мост из белых молочных облаков. По другую сторону которого, была другая вселенная. Замки в Викторианском стиле с зубчатыми башнями и ухоженными садами, в которых паслись dama-dama, притягательно-диковатые лани из книги «Бэмби» Феликса Зальтена, и странноватые кролики словно из «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла. Одним словом, выбор не стоял, оставаться здесь на серой загудроненной крыше или сделать всего лишь несколько шагов в сказку. Страннику хотелось прогуляться по облачному мосту, заглянуть в облачные замки, распластаться в саду любуясь на это небесно-пушистое великолепие. Наконец, Странник закрыв глаза шагнул из черной дыры, как казалось ему, в рай. Как вдруг, чья-то сильная рука хватила его за плечо и отдернула его с такой силой, что два метра он летел назад, не касаясь крыши. Странник упал на спину. Затем при помощи взмаха ног и толчка ладоней от головы выполнил kip-up и в прыжке встал на ноги. И принял боевую стойку, так как учили в школе бокса. Ступни ног расставлены в стороны, левая нога и левая рука выдвинуты вперед, правая нога чуть поодаль, туловище вполоборота развернуто в сторону схватившего и натянуто как пружина, готовая выстрелить правой рукой и ударить всем весом собственного тела, каждая часть которого словно бумеранг готовая молниеносно рвануть с места и вновь принять исходное положение.

Однако противник оказался быстрее, умело уйдя от левой и шустро поднырнув под правую руку, он нанес Страннику, болезненный удар в правый бок, а затем добивающий слева в челюсть.

На секунду Странника вырубило, он очнулся, еще не коснувшись телом земли, но не открывая глаз, сгруппировался и резко откатился на четыре кувырка в сторону. Снова стойка, туман в глазах после нокаута. Зрение ослабло, а слух собрал все резервы и стал глазами. Справа услышал, четкое сбитое прерывистое дыхание, и повернулся на него.

Впереди, тень, но она не приближалась не двигалась на него. Что означало, нужно наступать. Однако противник силен и проворен, и снова терять контроль над телом и органами чувств было неразумным. Сердца бешено бились у обоих противников, и конечно больше у того, кто проигрывал. Сердце постепенно снизило темп, до шестьдесяти ударов, а в сознании словно рассеялась пелена тумана, ветер словно гигантскими кнутами-мазками, рассекал мост, аллеи и замки и нет больше ни кроликов ни Бэмби.

Зрение совсем восстановилось. Бойцы встретились взглядами. Нападавший сидел на корточках, словно и не хотел драться, при этом так странно улыбался, не то издеваясь, не то словно извиняясь, за молниеносный нокаут. И вдруг он же и прервал молчание.

— Но, чего отошел, или еще пару ударов нужно, чтобы понять, что нет никакого моста?

Странник, молчал наблюдал, слушал.

— Мост, аллеи, замки, это иллюзия. Я единственный и последний выживший, кто не подался, таинственным чарам и не перешел на мост. Все жители разбились, поддавшись этой жуткой уловке. Эти деревья, этот воздух, все пропитано колдовством. Все здесь питается, человеческой жизнью, через его смерть.

Я сам удивляюсь почему я выжил, я как будто мутировал и к колдовству выработался иммунитет. Только вот бессонница иногда мучает. Снятся умершие. Сейчас правда все реже.

Твой приход, я чувствовал, накануне. Находясь в полудреме, я видел, изнемождённого страданиями человека, тебя. Во сне ты назвался Ночным Странником. Теперь твоя очередь, рассказывай.

— Я. Я в недоумении. То, о чем ты рассказал, неправдоподобно. И звучит ужасно. Часть меня отказывается в это верить, другая, другая часть отвернулась от меня. Однако, кто-то или что-то говорит мне, ты мне не враг. Хотя боевое напряжение в моем теле, готово к реваншу. Я поверю тебе. Ведь за два месяца странствий, ты единственный человек, которого я встретил. Меня, что-то вело сюда, тянуло, звало.

— Слушай, я не уверен, что в квартирах есть вода, странно, что природа не забрала многоэтажку и не превратило в руины и почвенный слой. Но все-таки, дай мне воды, я весь чешусь, я так сильно хочу помыться. Да и поесть бы не мешало.

Ночной Странник, все еще в напряжении подошел к жителю шестнадцатиэтажки и протянул руку.

— Воливий, мое имя, но можешь звать меня Воля. Проговорил в ответ пожимая руку, нокаутер.

— К сожалению, я не помню, своего имени, сказал Ночной Странник. Да и не только имени, я не помню, ничего.

— Да это не страшно, может и хорошо, что не все помнишь, хотя и печально. А, что касается имени, буду называть тебя Ночной Странник, так как ты назвался мне во сне.

— Согласен.

И они скрепили свое согласие рукопожатием и крепко обнялись и встряхнули друг друга по мужски.

Воливий был среднего роста, плотный, в его небольшом широкоплечем теле скрывалась могучая сила. Взгляд был холоден. По впавшим глазам было видно, что он не спит и уже очень долгое время.

Мужчины стали спускаться по лестнице. Воливий уловил взгляд Странника на лифте и произнес.

— Лифт, нет, лучше пешком. Долгое время уже его не использую. Знаю, что, если войду, больше не выйду. Поверь на слово.

Спускаясь по лестнице вниз они всюду на лестничных площадках встречали квартиры с открытыми в них дверьми, которые не то сквозняком, не то колдовством шатало из стороны в сторону, словно квартиры призывали в них войти.

— Странно, пока тебя Странник не было, двери были закрыты. Видимо это специально для тебя такая ловушка. Дом хочет новую кровь.

Они остановились на лестничном пролете 8 этажа, подошли к дверям одной из квартир. На двери квартиры Воливия мелом был нарисован крест во всю дверь. Ночной Странник дотронулся до изображения креста. Крест словно живой, выделился из двери, у него открылись голубые глаза и алый рот. Крест начал говорить нежным девичьим голосом.

— Ночной Странник, я ждала тебя. Я-то, что ты ищешь.

— Откуда тебе знать, что я ищу. Спросил Странник.

— Молчи, ничего не спрашивай, не сейчас. Я буду приходить к тебе во сне. Будь осторожен. Воливий тебе поможет.

Изображение рассеялось серебристыми частицами, а затем крест на двери, стал из серебра, а на кресте золотым был искусно вылит образ красивой девушки. Ночной Странник вспомнил ее и упал на колени.

— Не уходи, прошу, тебя, я тебя не уберег прости меня. Я люблю тебя.

Воливий присел на корточки. Взял Странника, за плечи.

— Не переживай, все еще сложится, как ты хочешь.

Странник поднялся, и они вошли в квартиру.

В кухни стоял деревянный стол, его красота поразила Странника, ножки стола были словно живыми веточками из которых распускались зеленые листья. Поверхность стола была гладкой, на ней двигалось голубое летнее небо и с каждой секундой картина менялась, то молочные облака закрывали небо, то они рассеивались и выходило солнце, затем небо становилось пасмурным и шел дождь. Стулья были из того же дерева, но в них не было жизни.

— Присаживайся Странник, теперь ты тоже, хозяин этого скромного жилища. Попросил Воливий

Ночной Странник присел, со словами,

— Надеюсь в этом жилище есть ванная и конечно хотелось, чтобы была вода.

— Да, странно, но в квартире есть свет и вода, горячая и холодная. Я сам не уразумею, как такое возможно. Ответил Воливий. И продолжил

— Пошли, я дам тебе чистое белье и полотенце. Только потерпи, не одевай ее, пока не помоешься. А то белья на тебя не напасешься, да и не отстираешь после тебя. С нескрываемым смехом, пошутил Воливий.

— Ночной Странник и Воливий вышли из кухни в коридор в соседнюю комнату. В этот раз ничего необычного Странник не увидел. Воливий открыл шкаф, вытащив оттуда белье и полотенце, передал Страннику.

— Спасибо тебе, сказал Странник, принимая белье.

После душа, Странник вошел на кухню из которой доносились яркие запахи запечённого мяса.

На столе лежала жареная дичь, а в прозрачном бокале, был травяной чай малинового цвета.

— Присаживайся Странник, что Бог послал, то и на столе, извини хлеба нет, да и откуда ему взяться?! Хотя у меня куча свободного времени, но до возделывания хлеба руки еще не дошли.

Откушав Странник поблагодарил Воливия и подошел к окну. От увиденного из окна, по телу пробежали мурашки. Могилы, кресты, много могил.

— Да, многих из них похоронил я. Задумчиво, с тяжелым вздохом произнес Воливий.

— Пойдем спустимся к ним. попросил Ночной Странник.

— Ну, что-же, пошли

Воливий закрыл за собой дверь. И они стали неспешно спускаться по лестнице, молчали, не проронив ни слова. У выхода Странник пропустил первым Воливия к выходу и направился за ним. Могилы были отгорожены живой изгородью. Здесь росли боярышник, шиповник, крыжовник, можжевельник. На саженцах красовались распустившиеся бутоны цветов, аромат которых пьянил мозг. Хотелось надеется, что души умерших, нашли в этой благодати настоящий покой. Над каждой могилой стоял крест. На кресте вырезано, имя, фамилия, ни даты рождения ни даты смерти не было, словно они не рождались и не умирали. Словно ангелы пришли в этот мир погостить.

У одной из могил, Ночного Странника, что — то остановило, его буквально вдавило в землю. Странник попытался кричать, но губы его рта словно срослись, ноги и руки онемели. Земля забирала его тело, а внутренние органы словно вырывались сквозь кожу, готовые или разорвать ее, или взорваться от давления сами.

Все происходило стремительно. Однако для Странника, время остановилось, все вокруг он видел глазами птицы, парящей над могилами. Земля и небо схлестнулись в рукопашной борьбе, то небо опрокидывало землю, то земля ставило на прежнее место небо. Воливий словно шаман прыгал и взмахивал руками. И вот, голова Ночного Странника, скрылась под землей. Однако он не увидел ангелов, пред ним предстали люди, которых, как и его сковала жестокая гримаса бессильной безысходности, души которых, заточены в этом жестоком мире. Он видел их мечты, их надежды. Плачущих детей у тел своих матерей, и обездвиженных матерей плачущих от того, что не могут приласкать и успокоить своих чад. И в этом океане боли, появилась сладкая мелодия и словно течение потянула Странника еще более густую темноту, в которой он растворялся, распадаясь и превращаясь в нечто. Вдруг с молниеносной скоростью ворвался ветер, от силы которого раздувало щеки и слезились глаза, а затем свет, настолько яркий, что ослепило глаза. Спустя мгновение, Ночной Странник обнаружил, что парит высоко в небесах, сквозь предательски меняющиеся облака. Его руки и ноги наполняло новой силой, рост которой не останавливался. В мысли заходило, что-то незнакомое, что-то чужое. И снова боль, боль от безудержной энергии, рвущейся наружу. С головы потекла кровь, и Странник потерял сознание.

Очнулся он от легкого толчка, открыв глаза увидел бескрайнее синее небо. Повернув голову направо увидел Воливия. Повернул налево и снова потерял сознание. После Страннику казалось, что над ним склонился ангел, с лицом, той самой красивой девушки, образ которой проявился на кресте. Она назвала его любимый и поцеловав в губы исчезла. После, чего Ночной Странник очнулся и увидел перед собой Воливия. Странник огляделся, обнаружил, что в постели.

— Надеюсь не ты меня целовал, в шутку спросил он, и добавил –Привидится же такое.

— Шутишь. Улыбнулся Воливий. И продолжил — значит зло отошло, или в тебя проросло, с небольшой издевкой произнес Воливий.

Странник словно не слышал издевки Воливия и спросил.

— Скажи, и вправду здесь был ангел, с голубыми как небо глазами, и алыми как закат губами, золотыми волосами и белоснежными крыльями.

— Милана просила не говорить, но если, ты сам ее видел, так тому и быть. Это была Милана.

— У меня такое чувство, что я ее знал. Задумчиво произнес Странник.

— Милана, рассказала, что любовь, которая вас двоих связала, Божий дар.

И, чтобы ее сохранить такой чистой, Милану вернули, туда, откуда она пришла, в страну ангелов.

— Да, пути Господни неисповедимы, познать любовь ангела и потерять ее. Огорченно произнес Странник.

— Воливий, а ведь ты и сам не продержался без любви, здесь и не минуты.

Предположу, что могу задеть твои чувства, но все-таки. Странник выдержал паузу и продолжил

— Твои близкие тоже здесь?

— Сын трех лет и жена. Они не умерли. Это я, это я, вычеркнут из их сердца. Оставив глубокую скорбь. Мой блуд и алкоголь погубили семью.

— Странно, но именно после этого, у нас в доме стали случаться трагедии, молочные облака стали забирать жизни. Под действие которых и я чудь было не поддался. Видимо остатки любви супруги и сына сильнее злобных чар. Если я сейчас сдамся, то сына и жену я не встречу никогда. Прости меня Господи. Я верю, что ухаживая за умершими, я получу прощение Господа и прощение моих близких.

Воливий не спал, но глаза его были закрыты. Ночной Странник, не в состоянии встать с постели. Его тело словно стекло упало и разбилось, а затем медленно и болезненно собиралась по кусочкам. Он так и не заметил, как уснул.

Земля в эту ночь парила, капли воды словно застыли в воздухе, став невесомыми. Прохладный сырой ветерок прополз под одежду и неприятно проходил сквозь тело. Суставы ломало, ноющая боль сводила с ума. Ноги словно проваливались в сырую землю, с каждым шагом, все глубже и глубже. Влага стала пробираться в ботинки. Сначала теплая, затем она становилась холодной и в этой атмосфере сердце неприятно сжималось. Разум паниковал, бил тревогу, заставляя тело быстрее оттуда выбраться. Тело дико чесалось, но Странник так онемел, что чесаться оставалось только мысленно. Обман сработал не наверняка, но все же помогал успокоить зуд. Захотелось сдаться, главное спокойно умереть без страданий. Однако видимо сила, сила любви Миланы, помогала ему двигаться вперед. Странник прошел около полсотни шагов и присел на свежеспиленный пень, распространяющий словно благовонья, древесный аромат.

На расстояние вытянутой руки, ничего не было видно, воздух сменился, стало тяжелее дышать и щипало в глазах. Странник моргнул. И снова все поменялось. Свет сменил темноту и перед ним предстала избушка. Словно приглашая Странника зайти во внутрь.

Путник нашел в себе силы подняться, подошел к избушке, обойдя ее несколько раз по кругу, не смог найти ни двери, ни окна. Мозг отказывался найти объяснение этому, и поэтому желание попасть в избушку становилось все навязчивое, яростнее. Странник пытался найти потайной ход, постукивая простукивая по бревнам, в надежде, что вход обнаружит себя. Ему даже удалось взобраться на крышу, но лаза также не было. Однако ничего не выходило. Странник решил, ему нужно успокоится. Иначе от напряжения, он свихнется здесь и сейчас.

Он вернулся к пню, присел на него. Вдруг поймал себя на мысли, что тело больше не ломает от боли. И казалось разгадка близка, нужно сделать подкоп. Нет, не то. Это место держит меня, отстраняя все дальше. Нужно признать, нет входа, значит нет и избушки.

И с этого момента все вокруг начало сворачиваться в спираль, словно разобранные на атомы, частицы окружающего хаоса, стремительно подбираясь к Страннику, и вот исчезли пальцы ног, колени, почти растворились кисти рук и наконец поглотило все.

— Просыпайся же Странник.

Ночь, отойди прочь, день забери тень.

Ночной Странник лети к свету, любовь свою ищи по ветру.

Ты нужен ей, она тебе, вы в небесах и на земле.

Ты нужен здесь, она везде, останься Странник на земле.

У Ночного Странника все произошедшее вновь прокрутилось в голове. Свет поглотил тьму, и он пришел в себя. Открыв глаза, увидел своего друга Воливия.

На своей груди Странник увидел переливающийся бирюзовый крест, однако его нельзя было ощупать, он был из мелких частиц, которые трансформировались при прикосновении, и вновь принимали форму, если их оставляли в покое. Перед уходом в сон, Странника посетил, прекрасный образ Миланы, которая мило улыбнулась ему и провела рукой по его пряди слегка кудрявых волос, что окончательно погрузило его в умиротворенный сон.

Утренний, прохладный, свежий воздух, с ласково играющими лучами солнца, наполняли комнату дыханием новой жизни, через открытое окно. Тело болело, мышцы спины стягивало словно струной, суставы ломало так, что от звука скрежета их смещений, становилось не по себе.

Странник открыл глаза и первое, что он увидел, перед собой, ухмыляющееся лицо Воливия.

— Однако, ты брат здорово хрустишь! Выкинул Воливий.

— Да, ладно, не хандри, болит значит живой! Продолжил он.

— Благодарю. Кажется, ты вновь спас мою поистрепавшуюся шкурку. Сказал Странник. Не обращая внимания, на подтрунивания Воливия, которые должны были приободрять, однако, так себе помогали.

— Сказал бы не за что, но культурные люди говорят пожалуйста, а я самое не наесть и есть культурная интеллигенция. Снова отшутился Воливий. И продолжил.

— Без Миланы, один, тебя бы не вытащил!

— Да, я по ней скучаю. Сказал, Странник. Он сел на кровати, наклонив голову и обхватив колени руками.

Воливий вышел из комнаты и чем-то зашуршал на кухне.

Странник постарался собраться с мыслями. Но это оказалось бесполезными и вредными усилиями, от которых разболелась голова. Он встал, направившись к выходу. Сделал два шага. И вдруг стены и потолок стремительно переместились и мгновенно приблизился пол. От падения, стало еще хуже. Странник, что было сил попытался подняться. Хватило сил, только встать на четвереньки. К горлу подкатил противный ком, который вот, вот готов был вырваться наружу. Странник перетерпел, нашел в себе силы встать на ноги и нетвердыми шагами, держась руками за стены, пошел на кухню.

Войдя, Странник увидел на столе заварочный чайник и прозрачный наполненный темно-зеленой жидкостью бокал. Но больше всего привлек внимание сверток. Он присел на стул. Развязал пеструю ленту и развернул его. Странник попытался читать. Однако глазам было больно, что текли слезы. Он разобрал только то, что послание в свертке адресовано ему — Ночному Страннику.

Он отодвинул пергамент на середину стола. Поднес к носу бокал с темно-зеленой теплой жидкостью. С неприятным цветом и странной тягучей консистенцией еще можно было смирится. Однако запах, зловонный ни с чем не сравнимый аромат болотной гнили, невольно отдергивал тело от бокала.

— Пей до дна, пей до дна. Позади, раздался знакомый голос и продолжил.

— Ишь какой придирчивый гость попался. С самого дна болота, ему воды принес, а он нос воротит.

— Пей, пей давай. Уже настойчиво требовал Воливий.

Странник обернулся и поднес бокал к носу Воливия.

— Ты сам пробывал.

— А мне и не надо. Я в сутки по два раза в дьявольское пекло не лезу, чтобы пить потом эту дрянь. Все также смеясь ответил Воливий. И продолжил

— Пей, серьезно поможет. Только весь чайник не выпей. А то ведь снова глючить будет, на облака полезешь. Раздавшись хохотом сказал, уходя Воливий.

— Скоро вернусь.

Странник защемил нос большими пальцами и большими глотками словно не пив неделю, за две секунды выпел это варево. Поставив кружку на стол, из-за нестерпимого гадкого вкуса, Странник вскочил из-за стола и невольно замахал руками словно остужая рот. Затем вновь присел на стул. Головна боль и ломота в теле вмиг исчезли. Тело наполнилось сил, мышцы тряслись от переизбытка энергии. Как быстро организм пришел в норму подумал Странник. Однако больше было удивительным то, что он захотел еще выпить этого гадкого варева. Но вспомнив слова Воливия, приглушил в себе это желание.

Странник встал из-за стола и подошел к окну. Небо словно приветствовало его, было ясным и чистым. Ветерок ласково как будто лоснящийся котенок обдувал его. Странник глубоко набрал в легкие свежего вкусного воздуха и произнес вслух.

— Будем бороться, добро на нашей стороне. Жизнь продолжается.

Он повернулся к столу. Взял сверток, и оперевшись о подоконник, начал читать.

— Ночному Страннику.

Я не уверена в том, что когда-то, навсегда стану прежней, стану человеком.

Я не уверена в том, что мы не погибнем.

Однако уверена, что люблю тебя, а ты любишь меня.

Уверена, что не испугаешься трудностей и не перейдешь на сторону зла.

Пусть даже тебе придется из-за этого умереть.

Воливий наш союзник, наш общий друг, доверься ему. Будем бороться, жизнь продолжается.

Твоя Милана.

Прочтя, Странник, не выпускал пергамента из рук. Сердце сжалось, тело сводило судорогами и помутнело в глазах.

И в этот момент под текстом на пергаменте, появился образ Миланы. Образ словно исцелил его и привел в чувства. Странник прослезился, поцеловав образ положил пергамент на стол. Подошел к окну. Небо побагровело. Ветер холодный, дул рывками. Странник закрыл окно. Обернувшись и не обнаружив на столе листа, произнес.

— Все бы ничего, но как достали эти волшебники.

Странник из кухни направился в комнату. Встал возле книжных полок, занимавших всю стену. Книги были аккуратно расставлены. Однако имели значительный слой пыли. И только одна полка с книгами выгодно отличалась чистотой. Среди книг, были «Тайны магии» в нескольких томах, «Библия», фотоальбом. Ночной Странник перелистал «Тайны магии». Фотоальбом взять не решился, так, как понимал, для Воливия это святыня и для чужих глаз неприкосновенно. В Библии он обнаружил, полностью исписанный тетрадный листок. Странник принялся читать, с трудом разбирая корявый почерк.

— «Небо, голубое, чистое небо, непредсказуемо меняя цвета и очертания на глазах, не перестает удивлять, оставаясь загадочным и красивым. Наша жизнь, как небо бесконечна, непредсказуема изменчива, принимающая самые различные формы. К сожалению, не всегда жизнь играет радужными красками как, впрочем, и небо. И все же, мы живем, радуемся, смеёмся, горюем, плачем, обретаем, теряем, страдаем любя и ненавидя. Каждый из нас индивидуален и от этого индивидуальна непохоже складывается его жизнь. Каждый выбирает свой путь, но не каждому удается достигнуть горизонта и понять, о чем же его эпилог. Не нашедшие ответа, плачут, рвут волосы и сходят с ума. Есть те, кто не выдерживает и покидает наш мир.

Однако нужно признать, что никто, кроме самого человека, самой личности, независимо от его видимых успехов и принесенных общественных благ, никто, до последней частицы истины, не может знать, счастлив тот или нет. Еще не изобрели единицу несчастья, как, впрочем, и счастья. Для каждого оно свое и переживает либо живет с ним каждый по-своему. Счастье, это обычное слово из семи букв, слово из ста тысячи слов. Однако, счастье не затерялось среди них, потому-то это то желанное, которое хочет постичь каждый.

«Взгляд глаз, движенье, жесты.

Я их люблю до боли в сердце.

Ловлю я их глаза сжигая,

Ты рядом злое умирает.

Вокруг, мелодии любви, играют.

Снега в ручьи, земля в цветы.

Преображается вокруг и птицы с юга прилетают.

— А, что мне еще нужно?

— Ничего! Счастлив я с тобою, вот и все.»

Нам нужно быть, намного, чище, честнее, искреннее, дружелюбнее, сплоченнее, добрее. Нам нужно быть людьми. Как кто-то сказал, «Человек, это звучит гордо», но нужно, не просто звучать, а любовь к ближнему проявлять. Делись хлебом, делись кровом, делись теплом души с тем, кто голоден, обездолен и холоден.

Один из примеров, как жить чище, быть выше и одновременно ближе, описан в Библии. Нет, нет, только не Ветхий завет! Ведь человечество именно так и живет, совершая низменные преступления, все те преступления, которые описаны в Ветхом завете. И ничего, ничего не меняется. Новый завет, это на вопрос, как жить, Божий ответ. Не нужно повторять библейский путь Христа. Хотя это было бы идеально, тем больше подвигов, тем больше людей, становятся на праведный путь.

Первое что нужно сделать, освободить, очистить место в душе, для Бога.

Сделать мы это можем, лишь покаявшись, признав свои грехи, признав свои ошибки и не совершать их вновь.

И заметьте, делать ничего не нужно, просто не совершайте дурного.

Об этом много пишут, меньше говорят, а еще меньше людей не совершают дурного.

Так ведь ни к чему, скажете вы. Ведь в мире, так много глобальных проблем, природных катаклизмов и техногенных катастроф вселенского масштаба. Почему именно, я должен стать добрее? Как после этого, я смогу жить в мире, где доброту принимают за слабость?

Однако именно с добра нужно начинать свой путь, из-за пренебрежения и возникает множество проблем и невзгод, череда боли и страданий, накрывающих как снежный шторм. Вот и я здесь не до конца честен, нужно делать, нужно работать над собой, нужно не только найти в себе силы признать ошибку, нужно собрать со всех уголков своего существа, остатки человечности и исправить её.

Стать чище, честнее, искреннее, дружелюбнее, сплоченнее, добрее, нам нужно вместе сообща. Вначале самому, затем в семье, в кругу близких, в кругу друзей, весь мир должен об этом задуматься.

Дата. 22. Февраля 2005 года.

— Интересно, кто это написал. Может быть, Воливий так размышлял, приглушая, душевную боль.

— Душа человека — это загадка которую до конца не разгадать.

Вернув рукописное размышление в книгу и убрав ее на полку, Странник подошел к окну. За окном вечерело. Зеленые деревья донимал неспокойный ветер. Он открыл окно и в комнату обдувая его проник холодный сырой ветер. Ветер пах дождем и свежестью, однако в его порывах ощущалась беспокойство, беспокойство надвигающейся бури.

Странник закрыл окно и тут же раздались словно взрывы раскаты грома. Следом за громом, небо разрезали огненные вспышки грозы. Небо словно гневалось и одновременно от своего гнева лило слезы, пошел дождь. Все эти природные стихии молниеносно следовали друг за другом и теперь все только усиливались. Странник никогда не слышал такого оглушающего грома и не видел такой ослепляющей грозы. Небо горело и вздрагивало от боли, а надрывный плач словно гигантское цунами готово уничтожить все живое на своем пути. В его надрыве передавалось бессилие непрекращающихся страданий и безнадежного понимания, того, что страдания вечны.

И вдруг Странник осознал, что вероятно сейчас, в гуще этой бури Воливий. В голове стремительно пронеслись миллионы мыслей с единственным вопросом, как ему помочь. Вдруг мысль остановилась. Глаза Странника засветились красным огнем, и он босой выбежал из квартиры. Страннику казалось, что он не бежит, и насколько возможно ускорялся. Закончилась лестница, появилась дверь, в которую он не вышел, а вылетел, словно разъяренный бык, сметающий все на своем пути. Улица встретила его ледяным сбивающим с ног дождем, за которым ничего не было видно, а только мерещилось как в кривых зеркалах. Страннику ничего не оставалось, как остановится. Он закрыл глаза и сконцентрировался на звуках. Сознание словно по порядку выстроило звуковые дорожки, отсеяло раскаты грома и грозы, убавило звук шквалистого ливня, и тут Странник услышал голос Воливия, слов которого было не разобрать, однако это было и не к чему. Странник рванул, в направлении голоса, что есть сил прорываясь, сквозь заслоны ледяного дождя и ветра. И вот Странник предстал, перед теми разрывающими кожу терновыми зарослями, ему предстояло вернуться туда, откуда он вырвался чудом. Он судорожно и безуспешно искал словно загнанный зверь, место, через которое можно было попасть внутрь. И вдруг появились ворота, ворота в терновую крепость. Странник потянул их на себя и одна из створок ворот поддалась и приоткрылась. Он протиснулся в образовавшееся пространство, его плече одернуло так словно он оставил кусок кожи на воротах. Перед ним предстала болотная топь, покрытая редкими ненадежными островками мха, которые уже под своей тяжестью казалось вот, вот утонут. Увидев пузырящуюся гладь воды Странник рванул в их сторону. Улегшись на островки и погрузив руку в болото по плечо, он нашарил судорожно цепляющуюся за все руку. Схвати за нее, он потянул ее на себя, что было сил. Островки мха сразу же ушли под воду и его тело приняло вертикальное положение. Еще мгновение и Воливий оказался по пояс в болоте, а Странник увяз по плечи. Странник засунул руку Воливию глубоко в рот, выдернув оттуда болотные водоросли и грязь. Воливий закашлял и из него вылезли куски болотной слизи. Он жадно задышал. И сразу же стал выкрикивать непонятные слова и на мгновение болото перестало их затягивать. Но затем все повторилось, их снова стало затягивать, но при этом это происходило еще стремительнее.

Странник схватил последний глоток воздуха и его окончательно затянуло под воду и все померкло.

Огненный шар, нескончаемо молящие о пощаде стоны, холод. Затем мертвая тишина…

— Вставай. Раздался резкий, неприятно разорвавший умиротворяю тишину голос.

Странник открыл глаза и перед ним стоял Воливий, все также саркастическая улыбка на лице и горящие энергией глаза.

Все происшедшее молниеносно пронеслось перед глазами Странника, и он уже решил, что весь кошмар просто ему приснился. И чтобы не выглядеть сумасшедшим он спросил.

— Воливий, ты не хочешь ничего мне рассказать.

— Только то, что ты из-за пустяков, как девка красная теряешь сознание. Ответил засмеявшись Воливий.

— Да, ладно шучу, с твоей головой все в порядке, в отличии от остального. Моя школа, теперь и ты спас мою жизнь.

— Однако тащить твою нелегкую тушу, от болота до дома, еще то занятие. И они вместе задорно засмеялись.

Затем, Странник со словами, «- Ничего не меняется» резко встал с кровати.

Вскрикнув и прослезившись от боли, тут же сел обратно на кровать.

Посмотрев на ноги, а точнее на стопы, он не обнаружил на них кожи, вернее она была, но клочками.

— Три дня. Три я тебе обещаю, на тебе все зарастет как на собаке. Произнес глядя на стопы Странника Воливий.

И они снова вместе засмеялись, смеялись так как смеются, те кто-то только, что избежал смерти. Странник смеялся сквозь боль и слезы.

Эти три дня лечения тянулись долго, болезненно долго. Отвар, который приготовил Воливий по запаху был еще хуже мази которой смазывал стопы Странника Воливий, а мазь по запаху была еще та гадость. К тому же лечение затянулось. Три дня превратились в пятнадцать. Кожная ткань нарастала, подсыхала и снова трескалась, образуя новый слой из-за чего стопы зудели, и возникало нестерпимое желание их почесать. Чтобы унять это желание, приходилось чесать другие участки тела и это как не странно помогало.

На седьмой день побочные эффекты прошли, и Странник попробовал встать.

Да, таких глубоко ругательных изречений, Странник несмотря свой немальчишеский возраст еще не слышал никогда и не от кого. Воливий доходчиво дал понять, что стоп у Странника, совсем не будет, если он, не спросив Воливия, попытается встать. И Странник, согласился с Воливием, что так действительно будет лучше.

В дни лечения погода на улице была солнечной и теплой. Окно в комнате где находился Странник днем всегда было открыто. На ночь Воливий окно, всегда закрывал. Объясняя это тем, что ночью еще больше нечестии и колдовства. Однако, как стекло могло защитить от зла, Странник не понимал, от слова совсем. Странник всегда ворчал по этому поводу. Но вспоминая выражение, «И кочерга стреляет», оставил все на усмотрение Воливия.

Со второго дня лечения, в округе, доносились удары металла о дерево, Странник поначалу задавался вопросом, что это. Однако, когда Воливий возвращался, запах древесных опилок все объяснял.

Энергия и вера в лучшее которую демонстрировал Воливий, не давала Страннику впасть в уныние. К тому же Воливий устроил над кроватью Страннику, тренажер, чтобы тело последнего пребывало в тонусе. Странник мог совершать подтягивания держа ноги в уголке. Мог совершать обратные отжимания. В общем у Странника была масса времени, чтобы тренировать тело. В иное время Странник увлеченно писал все, что являлось ему во сне. Надеясь в дальнейшем, когда придет время, найти разгадку его происхождения, вспомнить все то, что было с ним до молочных облаков.

Наступило утро пятнадцатого дня. Странник проснулся от привычного звука металла о дерево. Кожа на стопах наросла на всех поврежденных участках, причем была розового цвета, как у младенца. Странник поднялся подошел к окну и открыл его. Это утро ничем не отличалось от других приятных утренних дней. Приветливо щебетали птицы, ветер нежно покачивал верхушки белоснежных берез, солнце играло своими лучами приятную теплую мелодию.

Затем Странник посмотрел в сторону могил. Воливий активно трудился, устанавливая крест, на одну из них. Затем Воливий видимо ощутив взгляд, у себя за спиной, повернулся, увидев Странника, почему — то вздрогнул, как застенчивый вор, застигнутый врасплох. Но не подав вида, помахал ладонью Страннику, приветствуя его. Странник также поприветствовал его в ответ.

Затем Странник спустился по лестнице и подошел к Воливию.

— Странник, я уже не справляюсь. Ты снова на ногах, нет смысла скрывать от тебя. С могил пропадают кресты.

— Я их заменяю, но они снова пропадают. Однако понятно, когда причиной тому колдовство. Но каждый раз, я обнаруживаю следы босых ног человека. А в ямках из-под крестов, кровь алая, живая, неведомая, другая.

Ночному Страннику стало жутко, но интерес перебарывал все. И он заглянул в одно из отверстий в земле, туда, где стоял крест. Его бросило в холодный пот от увиденного. Там действительно была густая кровь. Она бурлила, словно готовая выбраться наружу.

На это место Воливий установил крест.

— На сегодня все, закончил. У каждой могил есть свой крест. Покойтесь с миром.

После его слов, стало непривычно тихо. Перестали шелестеть листья на деревьях, перестали щебетать птицы, из округи больше не доносились звуки животных. Наступила тишина, подозрительно-пугающая тишина.

Однако она продлилась не долго. Под ногами словно закипела земля и поднимался прозрачно белый дым. А в том месте где только, что установлен крест, пробивалась кровь, которая уже окрасила его в красный цвет до половины и фонтаном крови выбросило крест. Однако дальше, все становилось хуже, один за одним кресты продолжало выталкивать из земли.

— Нужно, переждать и как можно подальше от могил. Произнес Воливий, и они почти бегом направились к подъезду дома.

В то время, как они подошли к дому, могилы представляли собой сотни извергающихся вулканчиков. Кровь все выше и стремительнее выбивала из земли, словно невинно заточенные души рвались к небу, в рай.

Странник не понимал, почему, так спокоен Воливий и спросил

— Что делать будем? К черту все! Ка достало эта мистика, это колдовство. Выругался Странник.

— Ждать и Богу молится. И рассерженно добавил. — Я-то, откуда знаю, что делать?!

А тем временем выбитые кресты, беспорядочно падали с неба. Небо окрасилось в цвет крови. Раздались раскаты грома от которого кружилось в голове и звенело в ушах. Пошел дождь. Кровяной ливень, бил в одно место. Образовав русло и наполнив его, рванул в направлении к дому, с таким напором словно разорвало дамбу. Всепоглощающее зло, намерилось во, чтобы не стало одержать победу.

Тем временем Странник и Воливий уже стояли на лестничной площадке 4 этажа и видели все из окна. В душе была горечь и обида, от того, что не смогли этот кошмар предотвратить. Однако, сейчас, нужно было, что-то делать. Надо собраться и быть сильными, чтобы бороться.

Кровь заполнила собой два этажа. А через полчаса, они были вынуждены подняться на два этажа выше, так, как и пятый этаж был сдан.

— А знаешь, что? Произнес Странник, смотря в окно лестничной клетки, выходящей на улицу. С улицы исчезла вся кровь. Она вся здесь, в этом доме.

Воливий подошел к окну и произнес.

— Злые силы вынуждают нас прыгнуть с крыши дома, последовав за остальными бедолагами. И продолжил.

— Оставшись здесь, мы захлебнемся. Зло в любом случае побеждает.

Странник услышал голоса. Его голову охватила нестерпимая боль. Он застонал и присел на корточки обхватив голову руками.

— Голоса? Спросил Странника Воливий и добавил. Слушай их, и мы найдем выход.

— Я не разберу слов, но это голос Миланы. Простонал Странник, пред тем, как его совсем сковало.

Воливий ухватил Странника и поднял его на этаж выше, подальше от подбиравшейся к ногам крови.

И вдруг Странник голосом Миланы произнес.

— Пусти. Пусти кровь.

Боль отпустила Странника, и он поднялся.

— Я слышал кровь, пусти кровь. Спросил словно ожидая подтверждения своих слов от Странника.

— Да, какая-то ерунда. Пусти кровь. Еще до конца не пришедший в себя, ответил Странник.

— Да не ерунда. Дурень ты, все понятно. Безобидно произнес Воливий и продолжил, доставая нож.

— Пущу свою кровь и все закончится. Он сделал надрез на запястье левой руки и пустил свою кровь в эту подступающую красную жижу. После соприкосновения капель его крови и кровью могил. Все остановилось и затихло. Воливий пережал вены на запястье другой рукой, что-то прошептал и рана на руке затянулась.

Однако кровь с могил, вновь ожила. Но теперь она стала громче, стала стремительнее к ним подбираться.

Воливий и Ночной Странник, уже стояли на лестничном пролете восьмого этажа, возле двери, ведущей в квартиру Воливия. Кровь заняла седьмой и поднималась к восьмому. Три ступени, две, одна и кровь медленно текла по полу восьмого этажа, словно от замедления зло испытывало наслаждение.

Из-за резких сладковато-терпких паров крови, дыхание у Странника и Воливия стало глубже, и вот-вот, должна подобраться к их ногам.

— Я отсюда не уйду. Произнес Воливий. В этой квартире еще жива память моей жены и ребенка. Здесь останусь и я.

— А тебе нужно уходить.

— Дай нож. потребовал Странник

Кровь уже подобралась к подошвам их обуви.

Странник выхватил нож из рук Воливия и порезал себе его лезвием левое запястье. Брызнула кровь, ее капли упали в бурлящую могильную жижу. Все закипело, все помещение заполнил прозрачный красный пар. Кровь больше не двигалась вперед, а наоборот стала уходить. Оставшаяся кровь стала сворачиваться, и падать большими кусками вниз по лестнице ломая перила.

Кровь ушла быстро, даже быстрее чем пришла. Небеса очистились и приобрели нежно голубой цвет. Могилы, были целы, кресты на месте. Птицы счастливо щебетали, греясь в теплых лучах солнечного света, а ветер казалось с еще большей нежностью обнимал деревья. Все вновь наполнилось жизнью, будто ничего и не было.

Лишь сломанные перила лестниц, ноющие мозоли Воливия и рана на запястье Странника подтверждала случившееся.

— Добро победило. Воодушевлённо подняв руки к небу прокричал Странник.

— Выиграли сражение, но не победили войну. Без энтузиазма произнес Воливий.

Глава 2

Лес состоящий из густых деревьев и колючего непролазного кустарника, через который пробивался Ночной Странник, скрывал тайны, много тайн.

— Воливий, как ты думаешь, за этим лесом кроме нас есть люди?

— Странник, с одной стороны, я настолько привык справляться один, что не думал об этом. Не уверен, что жадно хочу, чтоб они были.

— С одной стороны, они могут помочь одолеть зло, с другой, могут оказаться со стороны зла.

— А почему, ты вдруг спросил?

— Я видел во сне дитя. Ответил Странник. И как только его ответ прозвучал. Из неоткуда возникший разрезавший звук ветер, не дал ему продолжить. Словно господствующая стихия взволновалась так от его слов, что не смогла удержать своих эмоций, превращавших все в округ в один гигантский вихрь, который неминуемо затянул их обоих.

Земля, трава, деревья, шестнадцатиэтажки, все стремительно уходило из-под ног, из-под рук. Уже было не разобрать, так как, в этом бешеном танце стихий все смешалось в одно, вертя тело как в аппарате подготовки космонавтов. Объекты отдалялись, становясь все мельче и мельче, пока совсем не исчезли.

Странник и Воливий попав в самый центр вихря, остановились и подвисли словно в невесомости.

Неподалеку молочные облака неестественно двигались, словно ветер исправлял как скульптор, неровность и шероховатость облаков.

Шестьдесят секунд, сто пятьдесят сердечных сокращений в минуту. И вот причина беспокойства показалась. Ладья, выплывающая из облаков по небесно-прозрачной реке, словно лебедь расправляла свои паруса как крылья и двигалась на гостей неба.

Ладья грациозно остановилась возле них, покачиваясь словно приглашая их войти на борт. Причем небесная река, ничем не отличалась от земной, пропорции все были соблюдены. Тела Странника и Воливия располагались так словно были по шею в воде.

— Влезаем. Крикнув одновременно и переглянувшись, с нескрываемой улыбкой сарказма над своей судьбой, они взобрались в ладью.

Ладья была полтора метра в ширину и семь в длину. От ладьи исходил, приятно-дурманящий, древесно-дубовый аромат, словно ее вырубили из гигантского ствола свежесрубленного дуба только-что. Палуба была такой нежной словно прикосновение молодой девушки.

Воливий пытался увидеть на палубе тайные знаки, чтобы понять, добро это или зло.

Странник всматривался в облака, готовый при малейшей тревоги всем телом набросится на неведомого врага.

Однако невозможно быть бесконечно напряжённым и настороженным. А время здесь тянулось бесконечно долго. Ладья плыла сквозь бесконечные молочные облака, пейзаж которых походил один на другой, даже при бурной фантазии усыплял. Гости небес потеряли счет времени.

Вдруг ладья резко изменила положение почти до вертикального, словно уперлась в водопад и поднималась против его течения. И вот ладья уже вернулась в прежнее положение. Однако, безмятежность молочных облаков, прервалась гулом ветра, порывы которого трепали парус ладьи во все стороны, от чего ее мачта скрежетала, готовая вырваться с палубы.

Ветер сменила снежная, обмораживающая кожу метель. Затем к этому испытанию холодом добавились разрывающие звуки стона и плача. Резь в глазах, шум в ушах, словно заставляли, выпрыгнуть, отдаться воле царства молочных облаков.

— Я не могу. Я не могу больше. Выйди и сразись честно. Или ты струсил? –Выходи. С диким воплем прокричал Странник.

Вдруг все стихло. Тишина, тишина которая не предвещала ничего хорошего.

Странник огляделся и не нашел глазами Воливия.

— Воливий. осматриваясь произнес тихо обессиленным голосом Странник.

— Воливий. Что есть сил прокричал Странник.

Не буду паниковать подумал он, сжав кулаки до боли в суставах. Сейчас я закрою глаза, а когда вновь открою, все вернется на свои места.

— Я сплю, я сплю, я сплю. Упершись переносицей в сложенные в замок ладони, будто бредя произносил Странник.

— Я просыпаюсь и открываю глаза.

Однако ничего, ничего не вернулось на прежнее место. Только стало темнее, облака словно айсберги затвердели и стали цвета угля, которые к тому же искрили и вот, вот сейчас случится возгорание и произойдет взрыв и расщиплет все окружающее на атомы.

— Господи Исусе Христи, спаси и сохрани Воливия.

Резкий неприятный укус, в лицо. Затем еще один. Странник отмахивался руками словно пытаясь оглушить невидимого врага. Странник привык к этой тьме и смог разглядеть кто его кусал. Муха жужжащая ничем не примечательная муха. Они всегда жалят, когда приходит холод. Но через мгновения их количество стократно возросло. Теперь на него нападала не одна, а целый рой.

Укусы были болезненны, и после каждого укуса, кожа на его месте вспухала. Веки над глазами распухли так, что глядеть приходилось через щель будто подглядывая в замочную скважину. От бесконечных, нескончаемых укусов, все тело превращалось в один большой нарыв.

— Крест. Покажи крест. Донесся, сквозь жужжание голос Миланы.

Странник рванул на себе, двумя руками рубаху и встал.

Вспышка света. Очень яркая и горячая вырвалась у него из груди.

От вспышки его отбросило на палубу спиной.

Ладони, сжатые в кулак, все еще сжимали разорванные края рубахи. Боль от укусов стихала…

Непонятное ощущение. Лежу на чем –то жестком и неприятном. Что-то впивается в ноги, через штаны. Чьё-то дыхание в комнате. Я не один. Сердце забилось чаще, дыхание стало беззвучно.

Рука, быстро ощупав резную рукоятку меча, бесшумно выхватила меч из ножен. И уже в боевом размахе, лезвие рассекло воздух.

Холодный уличный ночной воздух, отлитый звездами и луной, просачивался словно серебряная пыль, сквозь щели этой корчмы. Бешеные удары сердца, будто бубны шаманов предательски разрывали тишину. И вот, луч серебряной пыли, от вновь занесенного меча, преломился. Хитрая траектория, меча полумесяцем от пола к потолку, достигла своей цели. Но лезвие лишь немного снизило скорость разрезая плоть, окропляя серебренную пыль в ярко красный цвет.

— Руссич, собака! Третий взмах меча, настиг шею оскорбляющего. Прервав его татаро-монгольскую ругань с русским акцентом.

Приближались шаги по лестнице. Все-таки, басурман накликал беду. Боль в животе, резкая режущая боль. Воина отболит даже немного передернуло.

Дверь распахнулась. Вбегающий оказался небольшого роста и меч разбил его черепушку.

Треск. Тело откинуло назад, а затем снова влетело в комнату, не успевшим снизить темп следующим басурманом, которому также не повезло. Он оказался выше предыдущего и лезвие меча не смогло пробить его доспехи, сломав грудную клетку. От чего тот, упал и кроваво захрипел. Больше у русского воина не было не малейшего желания там оставаться. Окон в комнате не было, а вот по лестнице как-то не хотелось, учитывая нахождение внизу громко веселящихся разбойников.

Воин ударил, одним из прихваченных у басурман мечем о стену, (свой как-то жалко о дерево тупить, опять же негде и нет времени точить) по тому месту где было больше просвету. Однако чуда не произошло, стена осталась невредимой, просто забрав меч.

Деваться некуда, придется по лестнице идти. Подумал воин.

Ухватив тело басурманина, того который был побольше. Поднял перед собой и пошел к лестнице.

Скрип досок был явно не кстати. Воин, перевернул тело басурманина, уложив его спиной к спине, открыл дверь и прыгнул, что есть сил, вниз лестницы. Прыжок удался. Бутерброд из тела воина и басурманина сверху, звучно приземлился на деревянный настил первого этажа. Да, приземление было не из приятных, звонче всего ударился лоб воина, благо нос провалился в щель деревянного настила и не был сломан. Упали они прямо в ноги к басурманам, которые выругались на своем и с боевым кличем, бур-бур-база (достоверно никто не знает, чего они там кричали, живых очевидцев с того времени уж точно не осталось), бросились вверх по лестнице. Под телом тучного басурманина воина и не заметили.

Воин ждать не стал, когда раскусят его уловку. Вылез в ближайшее окно и поспешил исчезнуть из захваченной басурманами селения. Пробежав шестьсот шагов, воин остановился.

С горестью и яростью смотрел на пылающие огнем дома. Ком в горле встал, когда он вспомнил тех немногих кто погиб, не успев уйти. Успокаивало лишь, то, что мирных жителей удалось увести, благодаря воинам и добровольцам, среди которых был и наш воин, создавшим видимость жизни села.

А воины, что ж наша участь такая, мы рождены умереть в бою.

— Мир вам братья. Произнес в слух воин.

Отступать и бежать было не по себе. Однако нужно было бороться за следующее, селение, имено туда жители и ушли.

Веромир, прибыл в назначенное место первым.

Он ждал, через час появился Славясил.

— Есть кто живой. Спросил на зависть бодро Славясил.

— Да, как сказать. Ответил Веромир. Не мертвы, значит живы. И добавил с сарказмом, трогая челюсть. Зубов не досчитался, а так дышу.

Однако спасённые жизни, важнее любой гордости.

— Ну все, пора идем дальше. Поторапливал Славясил. Не успеем, всех жителей к Богам отправят.

Славясил, был старше Веромира. Это был широкоплечий, с мощным телом воин. Уважаем в селении, был главной оборонной опорой жителей.

В свои пятьдесят, он вдоволь послужил князю. Из-за многочисленных ран, отправлен с почетом в родные места.

Два года жили спокойно, сеяли, убирали хлеб, играли свадьбы, рожали детей. Но где-то просочилось воронье…

Славясил, бежал наравне с Веромиром. Хотя Веромир заметил гнетущую Славясила боль. Скулы последнего то и дело передергивались, но видимо старые раны давали о себе знать.

Бежали не слышно, будто это ветерок легкий и быстрый. Бежали друг за другом, так как на тропе умещался только один.

Ранний, утренний солнечный свет, пробивался, сквозь высокую листву исполинских деревьев, освещая все великолепие леса. Птицы призывали друг, друга просыпаться. Проснулось все вокруг. Даже река, проходящая через лес, стала журчать по-другому, громко плескаясь и играючи передвигая донные камушки по своему усмотрению, забавно проходило препятствия лесного русла.

Муравьи и те уже трудились, продолжая начатое строительство.

— Хлеб.

— Что. Спросил Славясил.

— Убрать хлеб не успеем. Урожай пропадет. Уточнил Веромир.

— Жив будем, не помрем. Басурман побьём и уберем.

Время шло. До деревни осталось не меньше двух верст.

— Ооо. Ты смотри. Произнес Славясил, не останавливаясь указывая на верхушку дерева, на котором кто-то сидел и дремал.

— Это же Жирна. Сказал Веромир. Так в деревне, пастуха Миколку, называли за его тучную фигуру.

— Спит на посту. Надо проучить. Произнес Славясил.

— Тихо. Ты вперед беги медленнее, а я на дерево.

Веромир бесшумно как мог двинулся вперед, а Славясил запрыгнул на дерево, как кошка.

Устроившись на дереве позади Жирны, как заорет.

— Му, му, мууу.

Жирна от испугу ветку на которой сидел обломил и брякнулся вместе с ней, упав со свистом на находившийся внизу муравейник.

Вскочил отряхаясь от жалящих муравьев, посмотрел по сторонам. И решил глянуть откуда упал, встретился взглядом со Славясилом.

— Я это, я не спал.

— Бегом на другое дерево. Держась за живот от смеха, потребовал Славясил.

— И плащ накинь. Протягивая плащ из зеленого сукна сказал Славясил.

Однако Жирна, несмотря на тучность телосложения, очень юрко забрался, не в сказке сказать, не пером описать. Причем на вершине сосны, да еще и в плаще, незнаючи, было его не разглядеть.

Немного погодя, показался высокий забор деревни.

— Свои послышалось за забором и ворота открылись. Встретил их воевода деревни, возраста Славясила. Широкоплечий, рыжий, как борода, так и волосы, а через кольчугу пробивался большой трудовой мозоль.

— Ждем тебя Славясил, ждем. Знал, что вояка вырвешься.

— Да, Драгун и я рад тебе. Этой осенью, хочу хлеб своими руками убрать.

Они обнялись, аж кости затрещали.

— Уберёшь хлеб. Прокричал Драгун.

— Вместе уберрем. Просверепел Славясил сжимая в ответ, что есть сил Драгуна. Словно они соревновались, кто-кого сильнее обнимет. После того как расцепились продолжил.

— Я отправил гонцов в три деревни. К вечеру иль к утру, должны подойти. Сломаем вместе разбойников.

— А сейчас отдохните с товарищем. Вижу потрепало вас. Идемте в дом. Поешьте перед сном.

Деревня была справная. У каждой семьи свой дом. Хотя и семьи были большие не меньше пятнадцати человек, в доме два, а то и три поколения.