Бесплатный фрагмент - Семейка

Глава первая

Ночное небо давило своей чёрной тяжестью на сознание. Россыпи золотых бусинок на тёмном полотне впивались в рассудок острыми иглами, вызывая гремучую смесь страха отчаяния и боли, не оставляя места для здравого размышления. Всё что она увидела той ужасной ночью просто не укладывалось в общепринятых понятиях о мировоззрении, и в её собственных ощущениях.

Мария дрожащей рукой потянулась к пачке сигарет и открыла её. Пошарив пальцем внутри, она чуть не расплакалась от досады. Не веря ещё тактильным ощущениям, на ощупь поискала на столике зажигалку возле пепельницы. Наконец найдя её, женщина большим пальцем правой руки крутанула колёсико. Вырвавшийся сноп искр отозвался острой болью во лбу Маши. Невольно ойкнув, она прикрыла глаза ладонью левой руки и повернула колёсико зажигалки ещё раз. Оранжевый язычок пламени осветил небольшой кусочек пространства беседки. Прищурившись, она заглянула в сигаретную пачку. Пустотой и унынием повеяло из картонной упаковки.

— Вот, чёрт?.. — вырвалось восклицание с досадой из уст молодой женщины.

Всё также прикрывая глаза, она посветила зажигалкой в пепельницу. Найдя в ней приличный окурок, Мария не без брезгливости прикурила его и затянувшись табачным дымом откинулась на шезлонге. Мысли хороводили в воспалённом сознании словно ураганный вихрь, и среди всего этого хаоса серым пятном выделялось отчаяние. Нехватка сигарет всегда тяготила Марию, а после недавних событий её пагубная привычка усугубилась настолько сильно, что без табачного дыма она просто не могла обходиться. А теперь вот сигареты закончились и впереди её ждала целая ночь. И она пугала грядущей бессонницей и утробным страхом, что заполнял все клетки её плоти.

В том, что ночь будет бессонной, Маша нисколько не сомневалась. Она вовсе не была человеком впечатлительным, но открывшаяся ей иная реальность была настолько неожиданной и неправдоподобной, что сознание просто отказывалось принимать новую действительность. Где-то глубоко внутри ещё таился слабый огонёк надежды на то, что жизнь её станет прежней, но разворачивавшиеся события напрочь затмевали этот призрачный свет.

Свет…

Мария не то чтобы раньше боялась темноты. Просто ощущение некоего дискомфорта заставляло её пользоваться осветительными приборами сверх меры. В её домике с наступлением сумерек зажигались все имеющиеся люстры и бра. Свет выключался лишь на ночь, да и то не весь. Ночник на прикроватной тумбочке тусклым зеленоватым сиянием провожал молодую женщину в страну сновидений и также встречал её пробуждение по утрам.

А теперь, когда произошли такие странные перемены в её организме и сознании, любой источник света вызывал нестерпимую боль в голове. И что самое удивительное — вся её фобия касалась лишь искусственного света и холодного, почти физически колючего мерцания ночных светил на ночном небосводе. Днём она не ощущала никакого дискомфорта, и ничто не напоминало Маше о том страшном событии.

— И угораздило же меня поехать тогда по этому чёртовому объявлению! — вслух передала своё отчаяние окружающему пространству молодая женщина…

«… Мне очень жаль, что ситуация вышла из-под контроля. Я сожалею о случившимся даже больше чем Вы, Мария Александровна. Ведь теперь нашей Семье придётся менять место обитания. А это очень непросто сделать в современных реалиях. Но и Вы можете присоединиться к нашей Семье. Мы готовы пойти на некоторые непредусмотренные траты. Я обязуюсь выправить Вам новые документы и придумать новую легенду. Ведь в этой реальности такие как мы, а теперь — и Вы, просто не могут существовать без Семьи» — вспомнились слова хозяина особняка, к которому она обратилась по объявлению о репетиторстве.

В тот вечер она мало что соображала. Видимо в состоянии аффекта сознание Маши не до конца осознавало случившиеся. Ведь «присоединиться к Семье» — означало то, что о своей обычной жизни её пришлось бы позабыть навсегда. Отправить в небытие своё прошлое и забыть о планируемом будущем.

«Я смогу стать прежней?» — спросила она Павла Георгиевича.

Хозяин особняка отрицательно покачал головой и отвернулся. Марии тогда показалось, что он о чём-то умалчивает.

«Я не стану членом Вашей Семьи» — со злостью хлопнув входной дверью, Маша выскочила вон…

— А ведь так всё многообещающе начиналось, — вздохнула женщина, затянулась ещё раз табачным дымом, затушила окурок в пепельнице, решительно поднялась с шезлонга и направилась к дому.

***

Тот погожий весенний денёк не предвещал ничего необычного. Оставшись без работы, Мария Александровна сидела на веранде летнего кафе просматривая объявления о вакансиях. Провинциальный городок, в котором она жила всю сознательную жизнь, переживал не лучшие времена. Спущенные сверху указы о реновациях и уплотнениях бездумно выполнялись местными властями. Школа, в которой Маша работала учителем математики без малого пять лет, закрылась. Точнее, тогда на бумаге два учебных заведения объединили в одно, а по сути эта реновация заставляла учителей работать на полставки в каждой школе. Такое «совмещение» никак не устраивало Марию. Ведь ей пришлось бы мотаться в течении дня с одного края городка на другой. Поэтому, написав заявление «по-собственному», она пополнила ряды безработных. Так поступили и другие педагоги. Из-за нехватки персонала одну из школ просто закрыли.

Подрабатывая мелким репетиторством ей удавалось сводить концы с концами, и даже немного откладывать на «чёрный день». А теперь Мария чётко понимала, что без основной работы ей просто не прожить. Заначка таяла с каждым днём. Частный дом, доставшийся ей от родителей, требовал почти постоянных вложений. Ремонт приходилось проводить каждый сезон. Если в прошлом году ей удалось найти средства на замену электропроводки, то в нынешнем году планируемый ремонт крыши отменялся. Мысль о продаже родительского дома всё чаще посещала голову Маши.

«Бросить нафиг всё, и уехать в столицу. Там работу по специальности найти будет проще» — проносились мысли отчаяния в голове молодой женщины.

Но здраво рассудив, она не поддавалась на сиюминутные порывы, ведь Мария прекрасно понимала, что для переезда в Москву нужны немалые средства на первое время. Да и сколько можно выручить с продажи развалюхи в захолустье?

Потягивая кофе на веранде летнего кафе, Маша краем глаза приметила подъехавшую дорогую иномарку.

«Откуда в нашей дыре Майбах?» — пронеслось в голове женщины.

С неподдельным интересом она смотрела на роскошный автомобиль. Не было никакого сомнения, что машина намеревалась припарковаться на стоянке кафе. Наконец открылась дверца со стороны водителя. Молодой мужчина в чёрном смокинге и очках вылез из автомобиля, обошёл его сзади, открыл пассажирскую дверь и галантно протянул руку. В его ладонь легла рука в белоснежной перчатке. Мгновением позже возле водителя стояла дама в шикарном красном платье с вырезом на спине и широкополой шляпе на голове.

«Вот фифа!..» — пронеслась скабрезная мысль в голове Марии.

Оставив без внимания даму, Маша снова погрузилась в чтение объявлений. А «фифа», тем временем, поднялась по ступенькам веранды летнего кафе и глазами выискивала свободное место. На мгновение взгляд её задержался на женщине за дальним столиком. Подёрнув бровями, «фифа» направилась к ней.

— Машка! Ты ли это? — позвучал знакомый голос над молодой женщиной.

Мария подняла голову и с полминуты разглядывала элегантную даму в красном платье. Затем улыбнулась и встала со стула.

— Алиса?..

«Фифа» улыбнулась в ответ и кивнула.

— Ну здравствуй, подруга. Сколько лет, сколько зим…

Женщины поцеловались в щёку как давние знакомые. Мария обвела взглядом Алису, затем указала на веранду кафе и спросила:

— Ты то как здесь? Я слышала, что ты замуж за итальянца вышла. Вижу, всё у тебя в жизни сложилось.

— Да какой там, — небрежно махнула рукой Алиса, — Роскошь, шмотки и тачка — это такое неестественное всё. Хочется настоящей жизни, а не этого фальшивого блеска. А приехала я сюда со своим благоверным. У него тут недалеко заводик строится, вот и решила я заглянуть в нашу любимую кафешку. А тут — ты сидишь!

— Да, я тоже люблю это кафе. Помнишь, как выпускной отмечали?

— Ой, Маш… Давай не будем об этом. Я тогда вообще мало что понимала и соображала…

— Да уж. Мы все в тот вечер наклюкались в зюзю, — рассмеялась Мария, — Давай присядем. Рассказывай, как жизнь, как дела…

— Да какие там дела. Да и жизнь, как видишь, течёт своим чередом, и я плыву по этому течению подобно селёдке. Хорошо, что пока не кверху брюхом, — грустно улыбнулась Алиса, присаживаясь за столик, — Ты лучше про себя расскажи…

— А что тут рассказывать. Живу потихоньку. Работаю… — осеклась на полуслове Мария, и тяжело вздохнув, добавила, — Работала, до недавнего времени…

Алиса бросила взгляд на стопку газет с объявлениями о вакансиях, вздёрнула брови и воскликнула:

— Ты же у нас на педагогический поступала тогда. Стало быть, как и мечтала, учительницей стала…

— Да. Окончила педагогический. Потом на филологический поступила. Две «вышки», а толку чуть. В этой дыре нет для меня места…

— Так бросай всё нафиг. Езжай в столицу. А хочешь, я тебе визу в Италию сделаю?

— Алис, ну куда я сейчас поеду. Кому я нужна где-то там? У меня сейчас даже на первое время с финансами такая напряжёнка…

— Подруга, о деньгах не думай. Я всё устрою, — начала Алиса и тут же осеклась, увидев выражение лица своей подруги, — Да, да… Я помню — «Только сама! Только своим умом и собственными силами!»…

— Алис, ты не обижайся на меня. Но по-другому я просто не умею, — грустно улыбнулась Маша.

— Да понимаю я всё… Не обижайся, подруга. Слушай, а в личной жизни как у тебя? Ну, муж-дети, семья?..

Мария отрицательно покачала головой.

— Не сложилась пока личная жизнь. Встречалась с мужчинами, но пока не попался тот, с кем я готова делить крышу над головой. В этой дыре только алкаши бесхозные, а нормальных мужиков давно уже расхватали, пока я со своими «вышками» носилась и грызла «гранит науки».

Подошедший официант прервал беседу подруг:

— Что изволите?..

— Ещё один двойной эспрессо, пожалуйста, — ответила Мария.

— Капучино с корицей, — не поворачивая головы бросила Алиса, и затем добавила, — И пепельницу смените. Развели тут бардак!..

— Алис, зачем ты так? — с укоризной одёрнула подругу Маша.

— Ладно, ладно. Прости, подруга, — кивнула Алиса, вынимая из дамской сумочки пачку сигарет и зажигалку.

Мария тоже открыла пачку, достала сигарету и прикурила.

— Много куришь? — спросила Алиса, взглядом указывая на пепельницу с одинаковыми окурками.

— Да, на нервах всё…

— Слушай, подруга! — внезапно хлопнула себя ладонью в лоб Алиса, — Какая же я дура! У моего благоверного тут недалеко живёт компаньон по бизнесу. Ему гувернантка требуется.

— Гувернантка? — переспросила Мария.

— Ну да. Сынок у него. Ему не нянька нужна, а учительница. Сейчас я звонок сделаю, — подруга вынула из сумочки телефон, набрала номер и затараторила на итальянском.

Мария хоть и знала иностранные языки, но мало что поняла из разговора Алисы. А та, тем временем, закончила болтовню и обратилась к ней:

— Ну вот и всё решено. Вот тебе телефон и адрес, — с этими словами она взяла со стола авторучку подруги, которым та обводила интересующие её объявления, и на полях газеты написала номер и адрес, — Тут недалеко совсем. Километров сорок-пятьдесят. Я обо всём договорилась уже. Езжай туда и ни о чём не сомневайся. Интеллигентная и богатенькая семейка. Будешь как сыр в масле кататься!

Глава вторая

Зайдя в дом Маша даже не включила свет в коридоре. Уверенным шагом в полной темноте прошла в свою спальню, скинула с себя махровый халат и присела на кровать. С минуту сидела в размышлениях, затем откинула одеяло и повела ладонью по простыне. Казавшаяся всегда уютной постель, вдруг стала такой колючей и омерзительной. Женщина отдёрнула руку и с отвращением закрыла простыню одеялом. Повалилась поверх него и уткнулась головой в одну из подушек. Тело Марии задёргалось словно в конвульсиях. Она лежала ничком и беззвучно рыдала. Слёзы ручьём текли из глаз и остановить этот водопад было невозможно. Ей никогда ещё не было так паршиво…

После того ужасной ночи всё её тело казалось чужим. Хоть в отражении зеркала Мария и видела саму себя, но ощущение фальшивости не покидало молодую женщину. Она не могла объяснить себе — что же именно в своей плоти ей казалось ненастоящим, но каким-то шестым чувством женщина понимала подмену и своим сознанием не могла это принять. Да и само сознание перевернулось с ног на голову, и казавшиеся раньше ценности вдруг приобрели оттенки никчемности. Окружающее пространство сначала отвернулось от неё, а затем в один миг навалилось неправдоподобной тяжестью и давило своей бесформенной тёмной массой, не оставляя шанса выбраться из-под гнёта обыденности и серости.

Казалось, что время остановилось и превратилось в кисель или манную кашу. Нечто тягучее и скользкое, и до омерзения липкое. И она, словно муха, увязала в пространственно-временном клее под названием Жизнь. Подушка вскоре промокла от слёз. Мария перевернулась на спину. Размазывая тыльной стороной ладони остатки дневного макияжа по щекам, она всхлипнула ещё раз и затихла. Отчаяние моментально сменилось неистовой злобой. В глазах появились оттенки чёрного блеска ненависти ко всему окружающему пространству и самой себе. Женщина лежала на кровати и прислушивалась к собственным ощущениям. Никогда она ещё не испытывала ничего подобного. Мысли о суициде ранее никогда не посещали её сознание, а теперь ей просто до отвращения не хотелось жить.

За закрытой дверью в спальню чуть слышно скрипнула половица. Мария напряглась и прислушалась. Скрип повторился ещё раз и ещё.

«Входную дверь я ведь закрывала» — пронеслось в голове Маши.

Женщина села на кровати и свесив ноги мысами поискала тапочки. Так и не найдя их, она встала с постели и на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Не было никакого сомнения что за дверью кто-то стоял. Женщине даже показалось, что она слышит дыхание незваного гостя. Окинув взглядом свою спальню, Маша взяла в руку тяжёлую вазу для цветов с тумбочки у двери и потянулась к рукоятке двери. На мгновение взглянула вниз и увидела себя полностью обнажённой.

«Вот же, блин» — пронеслось в её голове.

Взглядом поискала свой махровый халат. Он так и лежал на спинке кровати. Мария хотела вернуться за ним, но тут ручка двери чуть заметно опустилась вниз. Холодея от ужаса, женщина вдруг неожиданно для себя схватилась за рукоятку, нажала её вниз и занеся над головой левую руку с тяжёлой вазой, с силой распахнула дверь. Лишь на тысячную долю секунды ей померещился человеческий силуэт в чёрном плаще до щиколоток. Занесённая для удара ваза прорезала пустоту и с грохотом ударилась о стену в коридоре. Звук бьющегося стекла отозвался громоподобным эхом в голове молодой женщины.

— Нервишки шалят. Скоро в дурку загремишь, — вслух сама себе сказала Маша и как-то неестественно хихикнула.

«Нет, мать, пора что-то предпринимать. Продать всю эту рухлядь хоть за какие гроши, и уехать от всего этого к чёртовой бабушке» — пронеслась мысль в голове Марии.

Решительно захлопнув дверь в спальню, она повернулась к своей кровати и от неожиданности и ужаса отчаянно закричала…

Прямо перед ней в длинном чёрном плаще стоял Павел Георгиевич…

— Не стоит поднимать шум, — как ни в чём не бывало, улыбнулся её недавний работодатель.

— Как вы тут оказались? — пятясь назад прошептала женщина.

— Вы не тот вопрос хотели задать, я так думаю. Правильным было бы для Вас, Мария Александровна, поинтересоваться — «Для чего я здесь».

Маша упёрлась спиной в закрытую дверь и вдруг вспомнила, что она совсем голая. Она попыталась руками прикрыть интимные места и поискала взглядом хоть что-нибудь, что можно было бы накинуть на себя.

— Если Вас смущает ваша нагота — то прикройтесь наконец, — проговорил незваный гость, и сняв со спинки кровати махровый халат, протянул его женщине.

Маша схватила халат, накинула на плечи и поспешно запахнулась.

— Право, я не понимаю, чем вызвано Ваше стеснение. Вы ведь отлично понимаете, что это тело Вам не принадлежит. По нелепой случайности Вы оказались в экспериментальном образце искусственной плоти, да и с сознанием после того перемещения не всё так гладко, — монотонно мурлыкал Павел Георгиевич.

— Что мне теперь делать?..

— У Вас, Мария Александровна, есть два возможных пути. Первый — продолжать существовать в чуждой Вам плоти, еженощно прятаться от искусственного света и искать выход из своего положения. В один момент Ваш рассудок просто не выдержит этого потрясения. Вы сойдёте с ума или покончите жизнь самоубийством. Ведь подобные мысли уже посещают Вашу прелестную головушку? Второй путь — присоединиться к Семье и жить полноценной, пусть и непривычной для Вас пока, жизнью.

Взгляд Марии упал на гантели возле бельевого шкафа. Злобно усмехнувшись, она одним прыжком оказалась возле гардероба, схватила гантель и с криком — «Я выбираю третий путь» — метнула увесистый предмет в голову незваного гостя.

Гантель прошёл между глаз Павла Георгиевича и не останавливаясь ни на мгновение влетел в тяжёлую штору закрывающую окно. Послышался звон бьющегося стекла. Гардина вместе с карнизом рухнула на пол. Из открывшегося проёма показалось ночное небо с миллиардами острых игл-звёзд. И посередине этого безумия холодным стальным блеском светила ужасная полная луна. Нестерпимая боль прорезала голову молодой женщины. Животный страх захватил сознание. Обхватив голову руками Маша присела на корточки и закричала.

— Вот видите, — спокойным тоном проговорил незваный гость, — Такие мучения будут преследовать Вас всю оставшуюся жизнь. И Вы должны понимать, что эта Жизнь будет нелепой и весьма короткой.

Мария вскинула полный злобы и ненависти взгляд на Павла Георгиевича, превозмогая чудовищную боль поднялась на ноги, неестественно улыбнулась незваному гостю, и прошептала:

— Уж лучше смерть или безумие, чем быть членом вашей Семейки…

Голова человека в чёрном плаще наклонилась на бок, затем раздвоилась, и через мгновение обе головы превратились в змеиные. Две пары жёлтых глаз с продолговатыми зрачками, казалось, смотрели прямо в душу молодой женщины. Мария попятилась назад и снова упёрлась спиной в закрытую дверь. Тело хозяина особняка с головами змей на плечах сделало шаг вперёд. Затем странно качнулось из стороны в сторону, и через миг превратилось в чешуйчатое и склизкое туловище чудовищной рептилии с короткими когтистыми лапами и кожистыми крыльями.

— Ты всё равно будешь с Семьёй, — прошипело чудовище.

Рассудок молодой женщины воспротивился всему увиденному. Пространство перед Марией странно колыхнулось и повалилось на бок. Последнее что увидела она, теряя сознание — был двуглавый дракон, вылетающий в проём разбитого окна…

***

Приехав в тот день на такси по указанному адресу Мария вышла из машины и осмотрела особняк. Построенный в готическом стиле, он напоминал ей замок из фильмов ужасов в миниатюре, и в тоже время он имел пять этажей. Маленькие окошки с решётками были закрыты серыми занавесками изнутри. Трёхметровый каменный забор с башенками по углам придавал ещё большей сказочности этой постройке.

«Ну и вкусы у этой семейки» — улыбнулась молодая женщина.

— Вас подождать? — послышался сзади голос таксиста.

— Нет, спасибо, — ответила женщина и решительно зашагала по брусчатке к кованым воротам.

Подойдя к калитке, она поискала глазами звонок. Ничего похожего на него не было в пределах видимости. Маша подошла к двери и дёрнула за ручку. Калитка оказалась запертой. Стоя с минуту в замешательстве, женщина услышала звук отъезжающей машины и обернулась. Ей почему-то захотелось уехать от этого странного особняка, и она готова была махнуть рукой уезжающему таксисту и броситься следом за ним. Но хриплое покашливание за спиной заставило снова повернуться лицом к калитке.

По ту сторону резной кованой двери стоял седовласый мужчина средних лет в чёрных очках и униформе с биркой на груди — «охрана».

— Чем могу быть полезен? — вежливо прохрипел секюрити.

— Я по рекомендации… Мне сказали, тут требуется гувернантка… Я звонила хозяину особняка… Мне назначено на тринадцать ноль-ноль, — запинаясь от волнения произнесла Маша.

— Шаповалова Мария Александровна?..

— Да, — кивнула молодая женщина и потянулась к сумочке за паспортом.

— Не надо никаких документов. Я предупреждён о Вашем прибытии. Проходите к дому, Павел Георгиевич Вас ожидает, — с вежливостью и хрипотцой в голосе проговорил охранник. Затем нажал какую-то кнопку. Послышался щелчок, и резная калитка медленно открылась перед гостьей.

— Прямо по тропинке к парадному входу, — указал рукой секюрити и попытался улыбнуться.

Из-под бледных и тонких губ на мгновение показались мелкие зубы с жёлтым налётом. Мария с отвращением посмотрела на оскал охранника, и нерешительно сделала несколько шагов вперёд.

— Ступайте прямо по тропинке, — подбодрил её охранник за спиной.

Маша набралась уверенности и зашагала к особняку. Пройдя полпути, она остановилась как вкопанная, потому что из приоткрытой парадной двери, один за другим, вышли два огромных ротвейлера и не сводя своих жёлтых глаз с гостьи, уселись на крыльце.

Женщина обернулась и поискала взглядом секюрити. Но тот словно растворился в пространстве.

— Не пугайтесь собачек. Они добрые, — прозвучал бархатный баритон со стороны крыльца.

Женщина обернулась на голос и увидела статного мужчину неопределённого возраста в чёрном плаще до щиколоток и таких же чёрных очках.

— Мария Александровна. Рад приветствовать Вас в моём скромном жилище. Меня зовут Павел Георгиевич. Фамилию не называю, ведь, право, она совсем ни к чему, — добродушно улыбнулся статный мужчина и жестом пригласил подойти поближе.

Маша опасливо поглядывая на ротвейлеров, приблизилась к крыльцу.

— Вам ведь гувернантка требуется? — неуверенно начала диалог женщина.

— Совершенно верно. На Вас поступили хорошие рекомендации от моего компаньона по бизнесу. И я с радостью приму на работу, если Вам подойдут предложенные условия…

— Что за условия? — спросила Мария и осеклась, потому что из проёма двери выбежал мальчик лет десяти и схватил за руку статного мужчину на крыльце.

Голова ребёнка была непомерно большой и круглой. Близко посаженные глаза казались маленькими на пухлой физиономии мальчика. А больше всего бросалась его улыбка приоткрытого рта, из краешка которого тоненькой струйкой вытекала слюна.

— Нет, нет, — проследив взгляд молодой женщины, воскликнул хозяин особняка, — Не этому ребёнку нужна учительница. Как Вы поняли уже, Богдан родился с одной лишней хромосомой. Но ведь от этого он не стал менее дорог нашей семье.

«Ну хоть не „Дауна“ придётся обучать» — пронеслось в голове Марии.

— Сейчас стало модным называть таких людей «Солнечными», но ведь действительно у Богдана синдром Дауна, — словно прочитав мысли молодой женщины, проговорил хозяин особняка, — Вам придётся учить другого ребёнка. У него нет никаких отклонений в психике, но тем не менее физические недуги не позволяют ему учиться в обычных школах. Впрочем, пройдёмте в дом, и там я смогу Вам подробно всё объяснить…

Глава третья

Разноцветные пятна хороводили в просыпающемся сознание женщины. Первое что она вспомнила — двуглавое существо с кожистыми крыльями и короткими когтистыми лапами в её спальне. Животный страх вселился в каждую клеточку тела молодой женщины. Попытавшись открыть глаза, она вдруг с ужасом поняла, что у неё нет для этого сил. Веки словно приклеились. Всё тело била мелкая дрожь и словно миллионы тончайших иголок, пробегал от самых пяток до шеи и головы нестерпимый зуд. Мария попробовала пошевелить пальцами руки, но у неё ничего не вышло. Хотя она и ощущала собственное тело, но управлять им у неё не было возможности. От нахлынувшего ужаса женщине захотелось закричать, но лишь розовый всполох отчаяния и безысходности разгорелся глубоко внутри, затем вырвался наружу обжигающем пламенем и моментально рухнул вниз, испепеляя рассудок и волю дотла.

Время тянулось подобно липкой патоке, и в этой клейкой и немного сладковатой субстанции билось проснувшееся сознание Марии Александровны. Зуд постепенно проходил, и она наконец смогла почувствовать своё тело в полной мере. И ЭТО БЫЛО ЕЁ ТЕЛО!!! Даденное ей при рождении, и вот уже тридцать шесть лет служившее ей верой и правдой. НАСТОЯЩЕЕ, а не фальшивое тело, в котором она случайно оказалась той ужасной ночью.

Страх от беспомощности и невозможности пошевелиться превращался из тупого отчаяния в холодную апатию. Мария просто существовала одним только сознанием, и никакие мысли, способные объяснить происходящее с ней, не рождались в её голове. Тишина вокруг была мёртвая и оглушающая. На фоне отсутствия внешних звуков отчётливо раздавалось тихое «тук-тук, тук-тук». Маша поняла что это бьётся её сердце…

Наконец среди всего этого стального безмолвия появились первые звуки. Поначалу, словно гудение миллиардов назойливых насекомых, неясный шум усиливался и становился почти нестерпимым. Потом на фоне всего этого женщина различила голоса в отдалении. Звук человеческой речи становился всё более отчётливым, и наконец она смогла вырвать обрывки фраз:

— Температура физраствора — тридцать пять и восемь…

— Доводи до нормы, а затем запускай протоплазму в дело…

— Тридцать шесть и два…

— Уже можно. Четыре десятых градуса сами набегут…

— Открываю клапан…

— Следи за уровнем, а не то получится как вчера…

— Уровень в норме. Температура — тридцать шесть и девять… И, продолжает расти…

— Выключай подогрев!..

— Давно выключил… Температура растёт!.. Тридцать девять и два!.. Сорок три градуса!..

— Всё! Вырубай нафиг!.. Протоплазма сварила сама себя… Надо опять проверять расчёты… Что-то тут профессор опять напортачил…

Маша слышала диалог двух мужских голосов и с ужасом понимала, что снова находится в той самой лаборатории, в которой случайно оказалась той ужасной ночью. Женщина собрала воедино все свои внутренние силы и направила их на склеенные веки. С невероятным усилием, словно поднимая непосильный груз, она приоткрыла глаза…

Холодный свет неоновых ламп резанул по сознанию женщины. Зажмурившись, она дождалась пока разноцветные пятна остановят свой безумный танец, и снова приоткрыла веки. Не было никакого сомнения, что находится она в ТОЙ САМОЙ лаборатории. На удивление, с лёгкостью она приподняла голову и осмотрелась вокруг. Её тело лежало на высоком металлическом столике, прикрытое простынёй до подбородка. Вдоль одной стены стояли прозрачные ёмкости с зеленоватой жидкостью, в которых находились человеческие тела. Их было много. Мужские и женские, обнажённые туловища были опутаны датчиками и трубками, и все они плавали с вязкой субстанции, в которой в ту страшную ночь находилось и тело молодой женщины, очень похожей не неё. У противоположной стены лаборатории стояли стеллажи с колбами и пробирками. Посередине комнаты было множество различных электронных приборов с экранами и разноцветными кнопками. О назначении всего этого оборудования можно было только догадываться, но не было никакого сомнения, что вся эта лаборатория существует незаконно и предназначена она для опытов с человеческими телами и сознанием.

— Семёныч, пойдём кофейку бахнем, — донёсся мужской голос из другого конца лаборатории.

— Не, Вась, у меня от кофе изжога, — ответил мужчина средних лет в белом халате за столиком, заваленным какими-то бумагами.

— А с коньячком? — послышался первый голос.

Маша поискала глазами второго мужчину, и увидела высокого молодого парня в джинсах и белом халате. Он стоял в проёме двери и держал в руках бутылку дорогого коньяка.

— Пожалуй, от коньячка я не откажусь, — улыбнулся мужчина за столиком, и добавил, — Только без кофе…

Мужчина средних лет встал из-за столика, снял халат и вышел из лаборатории. Молодой парень, которого мужчина назвал Васей, окинул взглядом помещение. Когда глаза его скользнули по направлению к Маше, она опустила голову на металлический столик и закрыла глаза. Вскоре она услышала, как дверь в соседнюю комнату захлопнулась и из-за неё донеслись неразличимые голоса.

Мария приоткрыла один глаз и осмотрелась снова. Не было никакого сомнения, что теперь она осталась одна в лаборатории. Приподнявшись на локтях и попытавшись сесть, женщина вдруг заметила на своей левой руке катетер и тоненькую трубку, идущую от иглы к баллону капельницы с каким-то раствором. Ни секунду не сомневаясь, она сдвинула колёсико на трубке и выдернула иглу из катетера. Решительно села на столике и свесила ноги вниз. Помещение лаборатории качнулось и поплыло перед глазами. Маша ухватилась обеими руками за край стола и прикрыла глаза. Некоторое время она так и сидела, пытаясь успокоить «карусель» в своём сознании. Наконец она с опаской приоткрыла один глаз. Резкость сначала «поплыла», но через секунду восстановилась. Женщина аккуратно слезла со своего ложа, обмоталась простынёй и попробовала сделать шаг. Когда это ей удалось без каких-либо последствий, она набралась решительности и направилась к металлической лестнице наверху которой была дверь.

Мария отчётливо помнила, что в ТУ САМУЮ НОЧЬ она оказалась в этой лаборатории именно через ту дверь и спустилась по этой же лестнице. Ещё не зная, как это сделать, женщина решительно настроилась на побег.

«Лишь бы дверь была не заперта» — пронеслось в голове Марии, когда та на цыпочках кралась к металлической лестнице.

Продвигаясь между стеллажей с пробирками, она не заметила, как один край простыни зацепился за крючок у ножки медицинской тележки на колёсиках, на которой лежали различные металлические инструменты.

Пол в лаборатории был таким гладким, что Мария не заметила, как тележка покатилась следом за ней. Когда женщина ухватилась за поручень лестницы и собиралась уже поставить ногу на первую ступеньку, тележка ткнулась в перила. Послышался стук и звон медицинских предметов. Маша пискнула от неожиданности и машинально дёрнула простыню. Тележка с грохотом опрокинулась на пол…

Дверь в дальнюю комнату распахнулась и из неё выглянуло испуганное лицо мужчины средних лет.

— Вась! Жми «тревогу»!!! — возопил Семёныч.