Этой летней ночью в единственном пабе города Сурма было многолюдно, шумно и душно. В спертом воздухе висела гремучая смесь из запахов кислого пива, подгоревшего мяса, жареного лука и мужского пота. Прорываясь через беспрестанный, не смолкающий ни на секунду звон стаканов, бокалов и рюмок, лязг ножей и вилок, дробный стук по массивным деревянным столам пивных кружек, с завидным постоянством раздавались сдобренные нецензурной бранью пьяные выкрики, взвизги, всхлипы и стоны. Обычная, в общем-то, картина в это время суток. Для кого-то — неприглядная и дикая, а для кого-то — милая и родная.

За одним из столов, скрывавшемся в полумраке в правом от входа углу, сидел красивый парень лет двадцати пяти, поникший и бледный. Его звали Эрни, и очутился он здесь совсем не по ошибке, как могло показаться со стороны. Эрни считал себя начинающим писателем и состоявшимся алкоголиком. Да-да, именно так. Не иначе. Безусловно, «состоявшийся писатель» звучало бы куда лучше, но он не желал заниматься самообманом. А в том, что словосочетание «начинающий алкоголик» таит в себе больше оптимизма, чем «алкоголик состоявшийся», Эрни очень сомневался. Такой неутешительный приговор он вынес себе сам. Кто же еще? Подписал и вынес. Подписал… Эрни печально улыбнулся.

Он начал прикладываться к бутылке, когда возникли проблемы с написанием своей первой настоящей книги. Короткие рассказы не в счет. Они, как шампанское, — что-то сиюминутное, приличествующее случаю. Показуха — вот что такое все эти рассказы, новеллы, эссе и прочие недомерки. Они (как и бестолковое шампанское) не интересовали Эрни. Книга — большой красивый роман — вот что действительно нужно! Как годами выдержанные в дубовых бочках коньяк, текила, черный или золотой ром. Виски, на худой конец.

Но проходили дни, недели, месяцы, — скоро счет пойдет и на годы, — а книга так и не появлялась. Конечно он стал выпивать! И в настоящий момент занимался исключительно этим — выпивал. А как иначе? Это же паб. Что тут еще делать? Писать? Не всем же быть Хемингуэями. Наверняка, помимо творческих мук, отягощенных болезненным пристрастием к спиртному, имелись и другие причины для частых (да чего уж там — ежедневных) походов в паб, но Эрни даже думать об этом не хотелось. Для него пивной дом неотвратимо становилось вторым домом. И Эрни не противился: два дома всяко лучше, чем один.

Сегодня он пил вместе с Иваном, который расположился напротив и с упоением поглощал пышущий жаром омлет, только что принесенный разбитной и радушной официанткой. Сам Эрни почти не ел, но ему нравилось, что здесь и днем и ночью запросто заказывалось, немедленно приготавливалось и любезно подавалось блюдо, традиционно считающееся утренним. Вполне годная и, что не менее важно, недорогая закуска. Насколько эта яичная стряпня сочетается с ромом или виски, его мало интересовало: закуска, она и есть закуска — раз подают, значит, можно употреблять и не загружать себя дурацкими комплексами по этому поводу. В пабе на первом месте — всегда выпивка (и зачастую это не пиво), а еда — лишь необязательное приложение к ней, жаль, что далеко не бесплатное. И Эрни, привычно проглотив очередную порцию соломенного цвета виски, слегка приободрился.

Иван и Эрни были ровесниками. И с какого-то времени — собутыльниками. Правда, Иван, в отличие от Эрни, не страдал из-за проблем с алкоголем — просто любил выпить и тоже делал это регулярно, а главное, с удовольствием.

Вот и сейчас.

Иван опрокинул в себя содержимое объемистого стакана с толстым дном, одобрительно крякнул, тут же закусил кусочком розовой ветчины, ловко поддетым вилкой из предусмотрительно оставленного недоеденным омлета, и, дружелюбно улыбаясь, спросил:

— А книга-то как называется? — И хотя в данную минуту Иван имел вид достаточно добродушный, но что-то в его широком открытом лице с серыми, чуть навыкате, глазами подсказывало, что в определенных конфликтных ситуациях рассчитывать на доброту или милосердие этого парня было бы попросту глупо. К тому же Иван выглядел настоящим здоровяком.

— В том-то и дело, — отвечал ему Эрни, — что даже названия нормального не придумать. Все. Кризис. Причем во всем. — Молодой человек опять загрустил.

— Да… Не позавидуешь. — Иван принял серьезный вид и пристально посмотрел на приятеля. — Может, тебе отдохнуть надо?

Тот вздохнул:

— Да мне жить не на что. Да и от чего отдыхать?

— От всего, — убежденно сказал Иван. — Обстановку сменить. Переехать на время.

— Я же говорю: жить не на что, — ответил Эрни. — Какой уж тут переезд. Я ведь без машины сейчас: денег нет, чтобы отремонтировать.

Не отрывая от товарища взгляда, Иван взял со стола открытую бутылку виски и как заправский бармен наполнил свой стакан. Выпил.

Затем загадочно произнес:

— Знаешь, я тебе помогу.

— Чем?

— Не деньгами, конечно, но… Короче, слушай, — доверительно зашептал Иван, — есть один городишко, отсюда — на север. Километров триста, наверное, не больше. Миртис. Слыхал о таком?

— Нет.

Иван усмехнулся:

— Немудрено. Дыра. Родина моих предков.

— И что? — Эрни показалось, что он понимает, куда клонит приятель.

— У меня там домишко пустует, от тетки достался.

— Что ж ты его не продал или не сдал?

Иван раздраженно процедил сквозь зубы:

— Ты меня слушаешь или нет? Я ж говорю: триста километров на север. Там теперь спроса на дома нет. Да и не дом это — одно название, но пожить можно.

— Пожить? — Эрни не знал, радоваться ему или огорчаться.

— Я тебя завтра с утра туда и отвезу, — поставил точку Иван.

— Завтра?! — ошеломленно воскликнул Эрни.

— А чего тянуть? — невозмутимо ответил приятель. — Не, если у тебя все нормально — так и скажи, а не выдумывай проблемы.

— Нет, я не выдумываю, — поспешно заверил Эрни, — проблемы есть, как же без них.

— Тогда до завтра? — уже миролюбиво спросил Иван.

— Да. Хорошо.

— В семь утра заеду за тобой.

— Так рано?! — снова поразился Эрни.

— Ехать долго придется: это тебе не магистраль. А мне еще назад возвращаться. — Иван ждал ответа.

— Понял, — произнес Эрни. — Тогда на сегодня надо завязывать. — Он кивнул на стоящую на столе бутылку.

— Да, пожалуй, — неожиданно легко согласился товарищ. — Давай еще по одной — и по домам.

Бутылка опустела. Громко и весело звякнули наполненные виски стаканы.

День второй. Видимо, понедельник

Иван подъехал к дому Эрни на своем потрепанном временем и плохими дорогами пикапе. Сверился с адресом. Посигналил.

В ответ — тишина.

Иван заглушил двигатель и опустил стекло водительской двери. В окно дунул свежий приятный ветерок. День обещал быть чудесным.

На крыльцо дома вышел Эрни, на нем были синие джинсы и синяя же ветровка с красным капюшоном. В одной руке молодой человек держал черную спортивную сумку с узким белым кантом, а другой пытался засунуть в карман заношенных джинсов блокнот и ручку.

Через открытое окно машины Иван похвалил приятеля:

— Молодец. Я думал, что ты не поедешь.

Эрни подошел к автомобилю. Немного поколебавшись, поставил сумку в грязный ржавый кузов. Потянул за готовую отвалиться ручку на пассажирской двери — раздался скрежет, и дверь неохотно отворилась. Залез в кабину пикапа и устроился рядом с Иваном.

В кабине пахло, точно в подпольной автомастерской где-нибудь на городских задворках: всеми видами горючего сразу, моторными маслами, солидолом, антифризом, стеклоочистителем, сырой резиной и чем-то еще. И было грязно, как и в кузове.

— Почему ты так решил? — в голосе Эрни угадывалось плохо скрываемое недовольство.

— Что?

— Почему ты решил, что я не поеду?

— Да какая теперь разница…

— А все-таки? — настаивал Эрни.

Иван молча возился с механизмом непослушного стеклоподъемника. Эрни терпеливо ждал ответа.

Спустя минуту Иван наконец-то сумел поднять стекло и только тогда нравоучительно изрек:

— Когда люди трезвеют, то им часто стыдно за то, что они наговорили, будучи пьяными.

— А что я наговорил? — недовольство в голосе Эрни никуда не исчезло.

— Ничего такого.

— Так в чем дело?

— Да ни в чем, — как мог отбивался Иван, — просто я подумал, что ты вчера преувеличивал свои проблемы. Неосознанно. Под влиянием алкоголя. Так бывает.

Эрни задумался.

Потом сказал:

— Вообще-то, под влиянием алкоголя проблемы обычно преуменьшают.

— Не скажи, Эрни. У всех по-разному. По себе знаю.

Эрни продолжал:

— Я не преувеличивал. Может, даже наоборот.

— Ладно, — примирительно произнес Иван, — все нормально. Поехали.

Он завел двигатель. Пикап судорожно затрясся. Стекло, поднятое Иваном с таким трудом, подобно сверкающему в солнечных лучах ножу гильотины, тут же с грохотом рухнуло вниз. Эрни вздрогнул, а Иван, грубо выругавшись, плюнул прямо на улицу, благо этому отныне ничто не препятствовало. Машина заревела и, подгоняемая нетерпеливым хозяином, рванула с места, оставляя за собой черную дымовую завесу и густой запах несгоревшего бензина.

Они ехали по давно не ремонтированной дороге, неширокой и извилистой. Кусты разросшегося ольховника плотными рядами обступали с обеих сторон дорожное полотно, иногда касаясь ветками с одревесневшими шишками круглых боковых зеркал автомобиля, торчащих на его кабине, будто настороженные уши приневоленного кочевать животного.

Сквозь растрескавшийся серый асфальт, сохранившийся в виде отдельных и непродолжительных участков, пробивалась буйная, не щадящая остатки дорожного покрытия растительность: начинающие отцветать одуванчики; до невозможности желтые, словно желток яйца, снесенного деревенской курицей, лютики; цветущие синим и красным кисти люпина и даже какие-то дикорастущие злаки. Но вне всякой конкуренции, бесспорно, оставался вездесущий подорожник, не обошедший своим вниманием, пожалуй, ни одну трещину в обессилевшем от времени и практически капитулировавшем асфальте.

Подорожник.

Олицетворение пути Иисуса Христа.

«А теперь — и моего пути», — подумал Эрни.

И символ самообразования.

Эрни улыбнулся.

И сорняк…

Ярко светило солнце. И хотя на небе не разглядеть было ни облачка, поездка проходила достаточно комфортно: дерзкий ветер врывался в кабину пикапа через окно водительской двери и без устали обдувал лица приятелей.

— Я гляжу: вещей у тебя не очень много, — прервал затянувшееся молчание Иван.

— Одежда да ноутбук.

— Интернета там нет, если что, — счел необходимым предупредить товарищ.

— Не страшно. У меня его и здесь уже неделю как нет, — констатировал Эрни. И в этот раз он также не преувеличивал.

— Как же ты книгу пишешь? — удивился Иван.

— Я пишу о том, о чем знаю, — с вызовом ответил Эрни. — Для этой книги мне Интернет не нужен.

— А о чем она, книга-то? — продолжал допытываться приятель.

— О жизни, — не задумываясь, выпалил Эрни. Что он мог еще сказать?

— О чьей?

— Вообще.

— Ни о чем, значит, — захохотал Иван, — да еще и без названия.

И он недалеко ушел от истины. Такая простота подкупила Эрни.

— Как-то так, — вынужден был согласиться он и тоже рассмеялся.

Эрни даже обрадовался тому, что напряженная обстановка, похоже, разрядилась. Сказать откровенно, он почти не врал. Готовая книга — у него в голове. Каждый день — новая. Уже лет десять как…

Они помолчали. Эрни размышлял о ненаписанной книге, а о чем думал Иван, догадаться было непросто. Может, о предстоящем в скором времени ремонте пикапа: дымил он нещадно.

— Прокрастинация, — сказал Эрни. Он решил довериться товарищу и поделиться с ним самым сокровенным и наболевшим.

— Что?

— Ну, это когда…

Иван резко надавил на педаль тормоза, крутанул руль вправо и прижал машину к заросшей обочине — пикап жутко заскрипел рессорами и остановился.

— Что случилось? — забеспокоился Эрни, наивно полагая, что старенький грузовик сошел с дистанции в самом начале длинного пути, и придется вернуться. И не исключено, что пешком.

Но с машиной все было в порядке. В относительном, разумеется, с учетом ее почтенного возраста.

— Ты чего умничаешь? Думаешь, я не знаю, что это такое, эта твоя прорк… про-кра-сти-на-ци-я?! Думаешь, я тупой?! — Каждую фразу Иван убедительно подкреплял ударами крепко сжатых кулаков о жесткий руль. — Да я, может, побольше твоего знаю! Ну-ка давай выйдем. — Он оставил баранку в покое и вылез из автомобиля.

Ивана стало не узнать, точно его подменили. Эрни не на шутку испугался. Реакция приятеля явилась для него неприятным сюрпризом. А драться Эрни не умел.

Иван хлопнул дверью, обогнул пикап спереди и с побагровевшим лицом, не сулящим Эрни ни капли хорошего, приблизился с пассажирской стороны. Так и вышло. Иван мощным рывком распахнул дверь и бесцеремонно вытащил напуганного пассажира наружу. Как следует встряхнув его, — у Эрни лязгнули зубы — заговорил:

— Посмотри вокруг! Видишь? Красиво?

Эрни покорно обозрел окрестности — ничегошеньки, что заслуживало бы восхищения, так себе вид.

— Да…

— А в Миртисе — еще лучше. Я тебя зачем туда везу? Чтобы ты писал! Понятно? Ты будешь писать. Никакой проск… про-кра-сти-на-ци-и. Забудь. Ты должен написать свою книгу!

— Я постараюсь.

— Да уж, постарайся, — тон Ивана заметно смягчился.

Он отпустил товарища, обошел машину и сел за руль, как будто ничего и не произошло.

Эрни посчитал нелишним также побыстрее забраться в кабину: что там на уме у этого Ивана — одному богу известно. Адреналин еще давал о себе знать, но на какие темы сейчас можно без опаски говорить с товарищем, а о чем не стоит даже заикаться, Эрни не понимал и поэтому чувствовал себя неловко.

Так и ехали молча. Вид за окнами практически не менялся: запущенная пыльная дорога, бесчисленные кусты да редкие деревья — глушь, одним словом.

«Дыра. Родина моих предков». Прозвучавшая вчера из уст приятеля нелестная характеристика как нельзя лучше подходила окружающему ландшафту.

«Еще не доехали, — утешал себя Эрни, — возможно, что там, в этом Миртисе, и правда, покрасивее будет».

Иван достал из-под сиденья банку пива и протянул ее Эрни:

— Держи. Вижу, страдаешь.

— А ты?

— Я — уже, на заправке. И сам заправился и машинку заправил. Полный бак. Туда и обратно хватит. Останавливаться не придется. Да и негде: по дороге цивилизации нет.

Эрни в один присест выпил пиво и замешкался, не зная, куда деть пустую банку.

— Давай сюда, — Иван забрал бесполезную жестянку из рук Эрни, смял ее и вышвырнул в окно.

Преодолели еще какое-то неисчислимое количество километров. Может, десять, а может, двадцать. Сколько точно — сказать сложно. Указатели не попадались, а приборы в машине не работали. Несколько раз Эрни казалось, что дорога закончилась и дальше пути нет: настолько узкой и неровной она становилась. Но работяга пикап знал свое дело и уверенно продирался по ухабам сквозь нескончаемые кусты.

— Просто здесь короче, — успокаивал Иван, — не волнуйся, все под контролем, доставлю в целости и сохранности.

Действительно, дорога вскоре стала улучшаться, а кусты услужливо отступили на деликатное расстояние. Едва упрямый грузовичок выбрался на открытую местность, как настроение Эрни сразу же поднялось. «Не так уж он и не прав, этот Иван, — думал он, — пора бы мне взяться за ум. Всего лишь одну книгу. Для начала. А там — все наладится. Нет, он определенно прав. Мне нужна хорошая взбучка».

— Ну ладно, не обижайся, — первым нарушил тишину Иван, словно угадав мысли приятеля, — в Миртисе все наладится — напишешь свою книгу.

— Надеюсь, — благодарно произнес Эрни, — иначе бы не поехал.

— Считай: уже написал. Там здорово. Вот увидишь. Еще спасибо скажешь, — не испытывая напрасных угрызений совести за давешний поступок, убеждал Иван. — А природа какая… Речка!..

— Природа — это хорошо, — задумчиво пробормотал Эрни, равнодушно разглядывая изменившуюся, но все равно скучную картину за окном.

Он вспомнил, что вроде бы сегодня ночью видел во сне реку… и что-то еще… но что именно — не извлечь из глубин тягучего алкогольного забытья. Мимолетная тень неясной тревоги пробежала по его бледному красивому лицу.

— Тишина, покой… — продолжал нахваливать «родину предков» приятель.

— Я верю.

— Зачем тебе ветровка?

— Что?

— Зачем ты взял ветровку? Такая погода замечательная.

— А если дождь?

— Ну и положил бы в сумку. Зачем на себя напяливать? — Иван недоуменно пожал плечами. — Да и дождя не будет.

— Как знать…

— Можешь поспать пока, — предложил Иван.

— Пожалуй, да, — охотно согласился Эрни: бессмысленный разговор начал его утомлять.

Он поспешил натянуть на голову красный капюшон ветровки, как бы отгораживаясь от внешнего мира. Иван покосился на приятеля и добродушно хмыкнул. Спинки сидений древнего пикапа не могли похвастаться подголовниками, и Эрни пришлось откинуть голову непосредственно на заднее стекло кабины. После двух-трех ощутимых ударов затылком о толстое стекло — выбоины на дороге никуда не делись — Эрни сменил тактику и, наклонив голову, плотно прижал подбородок к груди. Закрыл глаза и в ту же минуту уснул.

Ему вновь снилась река.

Быстрое течение на ее середине вдруг превращалось в стремительный водоворот, увлекающий в темную неизвестность все живое и неживое, имеющее неосторожность подплыть к краю зловещей воронки ближе чем на метр: сухие ветки, ивовые листья, зеленые травинки с цепляющимися за них паучками, переливающихся разноцветных стрекоз…

Машина остановилась у небольшого одинокого и неухоженного дома, окруженного с трех сторон деревьями — преимущественно довольно молодыми липами и кленами. Единственный дуб, старый и громадный, с корявыми толстыми сучьями, рос уединенно, немного поодаль, но именно он привносил в весьма обычный пейзаж неповторимый колорит. С одного из нижних суков, растущего почти параллельно земле, свисали ржавые цепи — напоминание о некогда существовавших качелях.

Угол дома атаковали ползущие вверх ветви жимолости, большая часть которых, к сожалению, была мертва. К крыльцу и стенам вовсю подбирались кустарники — заросли жасмина чередовались с акацией, а кусты колючего шиповника оказались так многочисленны и произрастали так беспорядочно, что не оставалось сомнений: когда-нибудь они выйдут победителями из этой схватки за жизнь.

— Приехали, — бодро оповестил Иван.

Эрни открыл глаза. Он успел выспаться и чувствовал себя гораздо лучше, чем несколько часов назад. Вот только приснившийся сон, тяжелый, но завораживающий… Но это уже в прошлом.

Приятели вышли из автомобиля и приблизились к крыльцу. Эрни стянул с головы капюшон ветровки и осмотрел дом. Его будущее жилище было обшито узкими досками, когда-то выкрашенными зеленой краской, давно выгоревшей и облупившейся. Наверное, в пасмурное дождливое межсезонье домишко представлял бы собой жалкое зрелище, но сейчас светило солнце, шумел листвой ветерок, беззаботно заливались птицы. Губы Эрни тронула чуть заметная улыбка.

Иван произнес:

— Как видишь, домик на отшибе.

С этим не поспорить.

— Соседей нет, — продолжал Иван, — наслаждайся.

— А что, — повеселел Эрни, — мне нравится.

Иван пошарил по карманам.

— Вот черт! — выругался он.

— Что случилось? — спросил Эрни.

— Ключи вроде забыл. Подожди, сейчас в машине погляжу. — Иван направился к пикапу.

Эрни продолжал созерцать окрестности: залюбовался могучим дубом (подумалось, что зимой, потеряв зеленый наряд, он приобретет облик отчасти устрашающий: растопорщится на фоне заснеженного поля вывихнутыми сучьями, шевеля узловатыми пальцами длинных почерневших ветвей — вот бы посмотреть), представил, как осенью начнут принимать самые разнообразные, меняющиеся с каждым днем оттенки листья кленов и лип (жаль, что он не увидит: осень еще не скоро), поразился количеству и наглости шиповника и с досадой поглядел на бетонную дорожку, ведущую от дороги к крыльцу, разрушившуюся в незапамятные времена и густо заросшую травой. Впрочем, неподдающиеся подсчету цвета безоблачного неба незабудки и редкие лиловые колокольчики все же придавали одичавшей тропинке некое очарование. Не ощущалось недостатка и в ромашках, весело цветущих среди пронырливых сорняков не только на заброшенных много лет назад клумбах у крыльца дома, но и далеко за их пределами. Вышли из-под контроля, так сказать.

Тут многое вышло из-под контроля.

— Магазин здесь есть? — громко спросил Эрни, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более равнодушно.

— Не поверишь, — ответил Иван, вернувшись от пикапа, — но даже паб имеется. Чуть дальше, в центре.

Это было важно. Эрни одобрительно кивнул.

Иван подумал немного и добавил:

— И полицейский участок. Мы сейчас как раз туда и поедем.

— В участок? — ахнул Эрни. — Зачем?

— За ключами, — торжественно доложил приятель. — Там родственник мой работает. Главный у них. Честно тебе скажу, что я толком даже не знаю, кем он мне приходится. То ли дядька, то ли брат троюродный… Знаешь, я в этих родственных связях как-то не очень. Но мужик нормальный. Обращайся к нему, если что.

— Что «если что»? — слегка напрягся Эрни. Недосказанность всегда действовала на него угнетающе.

— Ну, не знаю, — невозмутимо ответил Иван. — Мало ли помощь какая понадобится. Да хоть позвонить. Сотовой связи здесь нет. Телефона в доме тоже нет.

— Понятно, — успокоился Эрни. — А далеко полицейский участок?

— Да нет. Здесь все рядом. Просто этот домик — чуток в сторонке. А это — плюс. Как считаешь? — Иван хитро посмотрел на Эрни.

— Думаю, что да, — согласился тот.

— Не сомневайся, — заверил Иван и похлопал приятеля по плечу.

Затем показал рукой в противоположную от дома сторону и сказал:

— Вон там — речка, совсем близко отсюда. Не очень глубокая, но коварная.

— Как называется? — зачем-то спросил Эрни. И это вместо того, чтобы узнать, почему она коварная.

— Речка-то? Не знаю. Сам выяснишь. Но не Рио-Тинто — это точно. Ладно, поехали за ключами. — Иван пошел к автомобилю.

Следом за ним, поникнув, поплелся Эрни: ему не хотелось посещать полицейский участок, даже если поводом для такого визита являлись всего лишь забытые рассеянным приятелем ключи, ко всему прочему, почти ненужные, так как хлипкую дверь запросто можно было вынести несильным ударом плеча — необходимо только желание. Но хозяин — барин, а полноправным хозяином непрезентабельного жилья пока еще оставался Иван.

Пикап затормозил у приземистого одноэтажного здания неопределенного, скорее все-таки палевого цвета, с крашенными черной краской решетками на четырех узких арочных окнах на главном фасаде — по два окна с каждой стороны от входа (черные решетки вызвали у Эрни неясную тревогу). Над невысоким, в три ступеньки, крыльцом — прохудившийся навес. Серую металлическую дверь украшала вывеска — белые буквы на синем фоне лаконично извещали: «POLICE». Гладкая поверхность двери предоставляла единственную возможность надежно прикрепить информационный пластиковый прямоугольник, так как расположить его над входом мешал криво висевший фонарь с грязным матовым плафоном, а состояние штукатурки на стенах — по бокам от двери — не позволило бы вынести и малейшего вмешательства дрели или шлямбура (а такие рискованные попытки, судя по всему, все же предпринимались). Обшарпанное здание давно нуждалось в ремонте, как и другие дома в этом забытом богом местечке.

Чуть позже внимание Эрни привлекли странные конструкции, замаскировавшиеся в некошеной траве практически под окнами участка. Он не сразу понял, что это такое. Вот, например, сбитый из четырех широких красных досок и врытый в землю квадратный ящик с песком, поросшим лопухами и крапивой; и тонюсенькое деревце — трепещущаяся осинка — посередине. «Это же песочница», — дошло наконец до Эрни. Так и есть. Покинутая детьми песочница — раздолье котам (он не любил котов: слишком уж они самостоятельные и независимые). А вот какие-то неопознанные останки малых архитектурных форм, выполненные из металлических труб. Бывшие скамейки? И рядом с ними… что это?.. качели-весы? Нет, ну а что? Пока родители заседали в пабе (а он располагался напротив — Эрни заметил), их малолетние отпрыски резвились под окнами полицейского участка. Под надзором, как говорится. Привыкая к неизбежному. Качели… Он подумал о цепях на дубе. Качели… Значит, когда-то здесь водились дети. Эрни закрыл глаза, пытаясь добиться звучания не такого далекого прошлого. Вроде удалось: донесшиеся сквозь года крики, смех, плач живо напомнили ежевечернюю атмосферу паба, невзирая на тесноту, продолжающегося заполняться шумными завсегдатаями.

Справа от участка, вдалеке, виднелся шпиль церкви. Эрни приметил его еще раньше, когда они подъезжали к центру городка. Но ни крестом, ни петухом, ни чем-то иным, свидетельствующим о принадлежности сооружения к какой-либо христианской конфессии, привлекающий внимание шпиль не увенчивался.

С конька пологой двускатной темно-зеленой крыши полицейского участка за происходящим внизу внимательно наблюдала одинокая белая чайка.

— Что-то машины не видать, — озадачился Иван. — Пойду спрошу, где его искать. Со мной пойдешь или подождешь?

— Подожду, — лениво ответил Эрни.

— Хорошо. Я быстро.

Иван вышел из машины и, дурашливо насвистывая, направился к дверям участка.

Чайка взмахнула крыльями и переместилась на кирпичную трансформаторную будку, находившуюся неподалеку. Эрни проследил за птицей. «Вон там — речка, совсем близко отсюда. Не очень глубокая, но коварная», — сказанные Иваном пять минут назад слова прозвучали в голове Эрни. «Вот откуда чайка», — сделал он вывод. Птица увлеченно долбила что-то, по ее разумению, съедобное, лежащее на крыше невысокого строения. Эрни показалось, что после каждого удара мощного клюва по чему-то невидимому, по сторонам разлетаются красные брызги. Стало неприятно. Он отвел взгляд и некоторое время смотрел вслед уходящему товарищу через окно водительской двери. Когда тот скрылся в помещении, Эрни повернулся направо, к своему окну, и принялся изучать отдельно стоящее здание паба. В машине становилось жарко, и Эрни пришлось распахнуть дверь.

О том, что питейное заведение находится именно здесь, уведомляли три большие буквы «P», «U», «B» над входом, изготовленные из толстой многослойной фанеры и обильно покрытые или, лучше сказать, политые зеленой краской. Ярко-зеленой. Как разрешающий сигнал светофора. Эрни потянул носом: подумал, что краска до сих пор не высохла и непременно будет источать ядовитый запах. Но нет, улица пахла обычным летом. Дотошный, Эрни продолжил скрупулезный осмотр и вскоре пришел к выводу, что ранее это злачное место именовалось баром, а в паб превратилось путем перестановки букв и нехитрых манипуляций с «R» и «A» (им попросту отпилили лишние части, ну и еще перевернули «А»). Получилось то ли «PUB», то ли «PVB». Буква «U» (она же «V», она же бывшая «А») существенно превосходила размером двух своих соседок и угрожающе нависала острым углом над головами беспечных посетителей. «BAR» в этом смысле представлял собой меньшую опасность. «Интересно, — задался вопросом Эрни, — а какой колер демонстрировал почивший в бозе „BAR“?» В остальном же здание было безликое. Разве что стены окрашены в цвет, выглядевший более благородно, чем палевый. Розовато-желтый. «Сомо», — вспомнил Эрни забытое слово. Повесь на этот паб вывеску «POLICE» — и вот тебе полицейский участок. Только решеток на окнах не хватает. Впрочем, и в здании местной полиции с таким же успехом мог бы расположиться паб. Пожалуй, даже с большим успехом.

Совсем скоро Эрни услышал, как с неизменным натужным скрежетом открылась водительская дверь. Он, не поворачиваясь, спросил:

— Ну что?

— Привет, — прощебетал звонкий голосок.

Эрни вздрогнул от неожиданности и резко повернул голову — чуть шею не свернул. На водительском сиденье разместилась симпатичная худенькая девушка лет двадцати, в легком белом платье с оборками и розовым поясом. Светлые длинные волосы, распущенные по плечам, почти скрывали ее хрупкую фигуру.

— Вы кто? — испуганно вскрикнул Эрни.

В больших синих глазах незнакомки мелькнула какая-то безумная чертовщинка. «Бушующий океан», — сравнение пришло на ум Эрни молниеносно, несмотря на всю абсурдность сложившейся ситуации. «Это профессиональное», — успел обрадоваться он.

— Беатрис, — улыбнулась девушка, обнажив идеальные белоснежные зубы, немедленно вызвавшие в мозгу Эрни ассоциацию с белыми чайками. — Сестра Ивана. — Она протянула Эрни руку.

Он осторожно пожал нежданно оказавшуюся холодной тонкую кисть и хрипло представился:

— Эрни.

Девушка пристально посмотрела ему в глаза.

— Надолго сюда? — спросила она.

— Не знаю, — пробормотал Эрни, — как получится.

— Ладно, Эрни, мне пора. Еще увидимся. Привет Ивану.

— Так Иван… — собрался внести ясность Эрни, но Беатрис, не дослушав, проворно покинула кабину пикапа.

Эрни обернулся, прильнул к заляпанному грязью стеклу, затем попытался рассмотреть убежавшую девушку в зеркалах заднего вида, но тщетно — ее уже и след простыл.

Пронзительно и тревожно закричала белая чайка с окровавленным клювом и, атакованная безжалостной серой вороной, взмыла вверх, прервав сытную трапезу. С шумом и гамом, на какое-то мгновение затмив небо, нагрянула целая стая рассвирепевшего воронья — птицы, возмущенно галдя, расселись по всему коньку крыши полицейского участка, а те, которым не досталось места, бесцеремонно раскачивались на ветвях близстоящих деревьев. Вдоволь наоравшись, стая сорвались ввысь, и темная туча исчезла так же стремительно, как и появилась. Наступила необычайная тишина.

Дверь автомобиля вновь отворилась. На водительское сиденье, минутой ранее оставленное Беатрис, плюхнулся Иван.

— Надо подождать, — сказал он, — Карл скоро подъедет.

Эрни только и смог, что рассеянно переспросить:

— Карл?

— Ну да. По-моему, подходящее имя для полицейского, разве нет?

— Вполне, — неуверенно согласился Эрни.

Он раньше как-то и не думал о том, что у полицейских должны быть подходящие имена: детективы не писал и писать не собирался. А так — да: Карл, действительно, подходящее имя для копа.

Иван крутанул круглую ручку радиоприемника. В кабину ворвалась громкая музыка — что-то про возвращение. И это было некстати.

— Иван, — Эрни старался перекричать музыку, — ты не говорил, что у тебя есть сестра!

— Что?

— Сестра! — вопил Эрни. — Сестра!

В конце концов, Иван нехотя уменьшил звук радио и непонимающе уставился на Эрни.

— Что? — с плохо скрываемым раздражением повторил он вопрос.

— Ты не говорил, что у тебя есть сестра, — голос Эрни в наставшей тишине прозвучал слишком громко.

Иван в недоумении продолжал смотреть на Эрни:

— Не говорил.

— Почему? — уже тише спросил Эрни.

— Что «почему?» О чем ты?

— Почему ты не сказал, что у тебя здесь живет сестра? — отчеканил Эрни.

— Потому что у меня нет сестры, — подражая манере, в которой задал вопрос товарищ, ответил Иван. — Что с тобой, Эрни? С чего ты решил, что она у меня есть? — Он снова потянулся к приёмнику.

Эрни опешил:

— Как?.. А Беатрис?

— Кто?! — изумился Иван и забыл про радио.

— Сейчас девушка подходила, сказала, что она — твоя сестра, — уже не так уверенно пояснил Эрни.

— Так и сказала? — нахмурился приятель.

— Да, так и сказала: «Беатрис, сестра Ивана».

Иван пожал плечами, подумал и равнодушно произнес:

— Наверное, она на самом деле сестра Ивана, но с чего ты взял, что этот Иван именно я?

И тут Эрни не выдержал и взорвался:

— Но она села за руль твоей машины!

— У меня нет сестры, Эрни, — нарочито спокойно разъяснял Иван, — и никогда не было. Даже двоюродной. Так бывает — тут уж ничего не изменишь. Понимаешь? Или растолковать? — И он посмотрел на Эрни.

Этот выразительный взгляд много чего обещал Эрни в ближайшем будущем, если он, конечно, сей же час не угомонится. Голос товарища, а еще больше его недвусмысленный взгляд подействовали на Эрни отрезвляюще.

— Да… — растерянно прошептал он. — Но кто эта девушка?

— Я не знаю. Может, тебе почудилось?

— Иван! — обиженно вскинулся Эрни.

— Ладно. Успокойся. Спросим у Карла. Вон его машина едет.

Возле полицейского участка остановился черный автомобиль с красно-синими мигалками на крыше. Легендарный «Форд-Краун-Виктория» — любимчик полицейских. Хромированные колпаки на дисках его колес сверкали на солнце и слепили глаза. Особенно выгодно сияющий чистотой «форд» смотрелся на фоне допотопного ржавого и пыльного пикапа, из кабины которого только что выпрыгнули Иван и Эрни.

Из полицейской машины вылез среднего роста крепкий мужчина в форме. На вид — около шестидесяти. Это и был Карл. Восьмиконечную фуражку с большой кокардой на тулье он сжимал в руке. Гладко выбритое лицо и армейская стрижка — никаких излишеств. Короткие рукава темно-синей рубашки позволяли разглядеть мощные предплечья и удостовериться, что силы немолодому мужчине пока занимать не приходится. При одном только взгляде на Карла становилось понятно: человек, стоящий перед вами, способен поддерживать порядок в городе. Причем данный порядок будет четко соответствовать представлению о нем именно этого офицера. На левом плече копа лениво потрескивала рация, но оружия на поясе блюстителя закона Эрни не заметил.

— Иван?! — воскликнул полицейский. — Какими судьбами?

— Привет, Карл, — расплылся в улыбке Иван. — Где пропадал?

Суровое лицо Карла прояснилось.

— Служба, ничего не попишешь, сам понимаешь, — почему-то смущенно объяснил он и, видимо, для убедительности надел фуражку.

— Понимаю, — с готовностью закивал головой Иван. — Знакомься, Карл. Это Эрни. Мой товарищ. Писатель.

Карл кинул на Эрни настороженный взгляд. По виду полицейского нельзя было сказать, что он чертовски рад неожиданному знакомству.

— Писатель? — произнес он, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Начинающий, — поторопился уточнить Эрни, будто это каким-то образом оправдывало его в глазах мнительного полицейского.

Мужчина, беспардонно разглядывая свалившегося ему на голову астеничного бумагомарателя, протянул руку. Эрни пришлось на себе испытать стальную хватку полицейской ладони.

— Про что пишете? — не отпуская руку, спросил Карл.

Чуткий нос Эрни ощутил еле уловимый запах перегара, исходящий от копа.

— Да так…

Из дверей участка вышла женщина-полицейский, высокая и стройная. Форма сидела на ней безупречно. Женщина была, пожалуй, красива, но своим грозным и неприступным видом она слегка напоминала Карла в женском обличье. Правда, выглядела значительно моложе, лет на сорок-сорок пять. Правильные черты строгого загорелого лица, прищуренный взгляд умных серых глаз, короткие, не достигающие плеч, светлые волосы под фуражкой. И да, при ней находилось оружие. Рукоятка семнадцатизарядного «глока» устрашающе торчала из кобуры, висящей на поясном ремне у правого бедра.

Женщина-коп быстро и ловко спустилась по ступеням крыльца и зашагала в сторону замолчавших при ее виде мужчин. В движении форменные узкая синяя юбка и тесная голубая рубашка еще заманчивее подчеркивали женственную фигуру. И походка ей под стать: ровная, уверенная. Впечатляющая походка.

— Привет, Карл, — издалека бросила женщина.

Полицейский, отпустив руку Эрни, кивнул:

— Привет, Сара. Все в порядке?

— Да.

— Иван приехал.

— Мы уже виделись. — Голос женщины звучал холодно и безразлично.

— А-а. Я не знал, — стушевался Карл.

— Я пойду пообедаю, — сказала Сара, поравнявшись с ним, и, не замедляя шага, прошествовала дальше.

— Хорошо, Сара.

Женщина удалялась.

Иван закричал ей вслед:

— Пока, Сара! Сегодня, наверное, не увидимся больше.

— Пока. — Сара на ходу оглянулась на Ивана и успела кинуть подозрительный взгляд на Эрни.

Вскоре она скрылась из виду.

— Так что тебя привело в наши края? — нарушил тишину вновь повеселевший голос Карла.

— Хочу поселить здесь Эрни на пару недель, да забыл ключи от дома, — бодро доложил Иван.

— Понятно. Это не проблема. Ключи у меня как раз тут, в участке. Пойдемте. — И Карл, фальшиво насвистывая нечто отдаленно напоминающее бравурный марш, первым направился к входу.

За полицейским поспешили Иван и Эрни.

В кабинете за своим столом в почти новом офисном кресле сидел Карл. Его рабочее место находилось в левой части помещения. Иван и Эрни расселись на простеньких стульях прямо перед полицейским. Иван крутил в руке брелок с ключами от дома, минуту назад переданный ему Карлом. Второй стол — в правой половине кабинета — пустовал. Он, как можно догадаться, принадлежал Саре. На нем, не мешая друг другу, разместились: монитор компьютера, клавиатура, скромный органайзер, большая красная фаянсовая кружка и, давно вышедший из моды, но еще не антикварный телефонный аппарат, такой же красный, как и кружка.

Стол самого Карла заслуживал куда большего внимания. Помимо аналогичных расположившимся на столе Сары монитора, клавиатуры и органайзера, тут смогли уместиться: громоздкий вентилятор с металлической защитной решеткой, древняя черная настольная лампа, стопка дел в серых картонных обложках, огромный синий дырокол, стопка пожелтевших книг, перекидной календарь с видами Швейцарии, стопка компакт-дисков, горшок с умирающим кактусом, стопка журналов различной тематики, фотоаппарат с длинным объективом и внешней вспышкой, колода игральных карт, подшивка неведомых годов газет, банка с растворимым кофе, синяя фаянсовая кружка, хрустальная пепельница (хотя Карл не курил), и черт знает, что еще. Увенчивал сие рукотворное безобразие стеклянный графин, доверху наполненный водой и разместившийся на шатком постаменте из книг. В общем, стол попросту подвергся изощренному и беспощадному захламлению. Наверняка где-то здесь под гнетом абсолютно ненужных вещей, соседствующих с необходимыми, мог скрываться и пистолет, который полицейский по какой-то неизвестной причине не носил при себе. Да что там пистолет! Небольшой автомат легко затерялся бы на этом чудном столе. Страшно даже подумать о том, что скрывалось в его ящиках, а их имелось целых шесть!

В углу на одном из стульев пылилась отслужившая свой век старинная пишущая машинка. Она первой привлекла взгляд Эрни, и он несколько минут, пока Карл с Иваном обменивались дежурными фразами, не отводил от нее загоревшихся глаз. Когда-то он уже видел точно такую же.

Между столами, у стены, стоял впечатляющих размеров старый сейф — как же без него. На сейфе-гиганте пристроился портативный музыкальный центр с колонками — по-видимому, хозяева кабинета считали технику, проигрывающую компакт-диски и не имеющую разъемов USB, вполне себе современной. Хорошо, что хоть не кассеты. Рядом с центром хватило места и синему электрическому чайнику.

У входа без дела скучала напольная вешалка: не сезон — верхняя одежда отсутствовала, лишь черный зонт-трость, висящий на нижнем крючке.

Карл хмурил брови: он только что выслушал Эрни.

— Странно — вот что я скажу, — подводил итог полицейский, — никаких Иванов у нас тут нет. Кроме тебя, конечно. — Он посмотрел на Ивана. — Но тебя мы за местного не считаем. Ты же у нас редко появляешься? Раз в год?

— Примерно, — на мгновенье задумавшись, ответил Иван.

— Вот, — удовлетворенно произнес Карл. — И сестры у тебя нет? Верно?

Чуть поерзав на стуле, Иван обиженно сказал:

— Карл, ты же знаешь, что нет.

— Знаю. Я пытаюсь разобраться. — Коп, потеряв интерес к Ивану, повернулся к Эрни:

— А как она выглядела? Опишите.

Эрни пожал плечами:

— Ну… она такая…

На выручку незамедлительно пришел Иван:

— Эрни, ты же ее по имени называл, да? Бетти, что ли…

— Да, точно, — спохватился Эрни, — она сказала, что ее зовут Беатрис.

Услышав это имя, Карл изменился в лице:

— Что?!

— Она так сказала, — робко пояснил Эрни, на всякий случай немного отодвинув свой стул подальше от непредсказуемого полицейского.

Но Карл быстро добился самообладания. Он, порывшись какое-то время в верхнем ящике стола, выудил оттуда маленькую фотографию и протянул ее Эрни:

— Она?

Эрни взглянул на фото: девочка-подросток, намного моложе Беатрис, но те же огромные голубые глаза — такие не спутаешь. В его голове пронеслась недавняя короткая встреча со странной девушкой. Ей никак не меньше восемнадцати, а эта, на фото, совсем еще ребенок, словно младшая сестра Беатрис. Эрни, смутившись от очевидной разницы в возрасте девушек, не без труда выдавил:

— Похожа…

А через секунду уточнил:

— Только Беатрис была постарше… значительно.

Помрачневший Карл откинулся на спинку кресла и задумался, почему-то глядя при этом на Ивана. Затем сказал:

— Естественно. Это фотография семилетней давности. Беатрис пропала семь лет назад. Ничего не попишешь.

Полицейский выпрямился, встал из-за стола и подошел к окну. Сквозь много лет не мытые стекла, забранные снаружи черной решеткой, он долго и внимательно рассматривал улицу, как будто видел ее впервые.

— Вместе с братцем, — наконец обернувшись, добавил он, — Иваном.

Так и сказал: с братцем. Не с братом.

Выйдя из участка, Иван, Эрни и Карл некоторое время неловко топтались у крыльца. Первым молчание нарушил полицейский.

— Ну, до встречи, — обратился он к Эрни и протянул ему руку. — Как устроитесь — заходите, поговорим.

Эрни пожал широкую ладонь.

— Спасибо. Зайду. Обязательно.

Теперь Карл повернулся к Ивану:

— Хорошей дороги, Иван.

— Спасибо, Карл.

Приятели уже приближались к автомобилю, когда вновь услышали голос копа:

— Иван!

Иван обернулся и увидел, что тот машет рукой, подзывая его к себе.

— На минутку! — прокричал Карл.

Иван посмотрел на Эрни, закатил глаза и сказал:

— Садись в машину. Я сейчас.

Забравшись в пикап, Эрни извлек из кармана джинсов постоянно сопровождающий его маленький блокнот в мягкой обложке, а также короткую толстую авторучку коричневого цвета, сильно смахивающую на сигару (зато удобно носить в кармане), и стал прислушиваться к разговору Ивана с полицейским.

— Да, Карл? — вежливо промолвил Иван, подойдя к нему.

— Ты кого привез? — вдруг прошипел коп.

— Карл, — ответил обескураженный Иван, — я же сказал: это мой товарищ, писатель.

— Откуда он знает о Беатрис?

— Не знаю, Карл, — оправдывался Иван. — Он-то и про Миртис впервые от меня услышал.

— То есть это ты его сюда пригласил? — наседал полицейский. — Или он сам напросился?

— Я, Карл, — тоскливо признался Иван. — Я ему рекомендовал. Он ни о чем не просил. Я же говорю: он не знал про Миртис.

Карл чуть-чуть успокоился.

— Ты же понимаешь, что он не мог видеть Беатрис? — вкрадчиво продолжал он допрос.

— Я не знаю, — добродушно отвечал Иван. — Я сам только сейчас от тебя узнал про эту историю.

— Он не мог ее видеть, — настаивал Карл, — но знает ее имя и имя ее брата. Так?

— Да. Она сама ему сказала.

— Он не мог видеть Беатрис, — как заклинание твердил мужчина, — она мертва.

Иван, соглашаясь, кивнул головой, но тотчас спросил:

— Кого же он тогда видел, Карл? — Казалось, что Иван сам испугался своего вопроса.

Немного помедлив, полицейский принялся рассуждать:

— Он — писатель. Услышал где-то эту историю, а сюда приехал, чтобы разузнать подробности, да книжку на эту тему настрочить. Да только не с того начал. Так дела не делаются. Он чего от меня ожидал? Думал, что я сейчас закричу: «Да! Это призрак пропавшей Беатрис! Это наша местная достопримечательность. Вы уже познакомились? Она чудесна, не находите?» Это он хотел услышать?!

— Тише, Карл. Он услышит. — Иван поглядел в сторону своей машины.

Коп взял себя в руки.

— Ладно, ничего не попишешь, — проворчал он, — я сам присмотрю за ним. Других-то дел у меня нет.

Обрадовавшийся такому повороту Иван затараторил:

— Карл, я хорошо знаю Эрни. Он бы так не поступил. Я вот что думаю: наверное, он действительно слышал раньше об этой истории. Значит, знал и про Миртис, да забыл просто. А тут щелкнуло что-то, и вот результат. Ему отдохнуть надо, Карл. У него проблемы.

— Большие проблемы, Иван, — уточнил мужчина. — Хорошо. Может, оно и так. Скорее всего, что так. Но тогда получается, что он болен, а психиатра у меня здесь нет.

— Привиделось ему, Карл. Спал всю дорогу, вот и привиделось.

Иван сделал небольшую передышку, затем решился и как бы между прочим добавил:

— Еще мы вчера выпили с ним.

Полицейский снова насторожился.

— Так может, ты ему по пьянке все и рассказал? — угрожающе зазвенел его голос.

— Карл! Я же сказал, что первый раз в жизни слышу об этой, как ее…

— Беатрис, — хладнокровно напомнил коп.

— Да, — выдохнул Иван.

— Извини, забыл. Ну все. Поезжай. Когда заглянешь к нам в следующий раз? — голос Карла неожиданно потеплел.

— Через неделю приеду, раз уж так все нехорошо складывается. — Иван провел рукой по вспотевшему лбу.

— Я тебе позвоню, если что, — словно ничего и не случилось улыбнулся Карл.

— Договорились, — обреченно согласился Иван. — Он пожал протянутую мужчиной руку и поспешил к машине.

Едва за Иваном захлопнулась дверь, как пикап уже несся прочь, оставляя позади немногочисленные обветшалые постройки затерявшегося не только в пространстве, но и во времени городка. Вслед скрывшемуся из виду автомобилю еще долго задумчиво и даже грустно смотрел Карл. Но вот он тряхнул головой, отгоняя нежданно нахлынувшие воспоминания, и вернулся в родной участок.

Теперь машина ехала неторопливо — звук двигателя поутих и не заглушал негромко играющую в кабине красивую композицию. Но вот беда: Эрни музыка не успокаивала. Он переживал. Иван пытался вразумить приятеля:

— Он же полицейский, Эрни. И не простой полицейский, а самый главный здесь. Типа, шериф. — Иван повернулся к Эрни и скорчил потешную мину, видимо, призванную помочь изобразить умудренного опытом шерифа. — Как бы ты на его месте поступил?

— Я бы вызвал психушку, — с нервным смешком выдавил из себя Эрни.

— Вот, — уважительно одобрил смелое заявление Иван.

Какое-то время прошло в безмолвии — лишь романтическая мелодия, изредка нарушаемая слабым потрескиванием радиопомех (как поленья в костре), да неровный шум тоскующего по капитальному ремонту восьмицилиндрового мотора.

Вдруг Эрни тихо проговорил, почти прошептал:

— Но я держал ее за руку.

Иван расслышал его слова, но счел необходимым несколько секунд демонстративно помолчать, потом утешительным и вместе с тем ободряющим тоном произнес:

— Наверное, тебя разыграли. Жаль, что я плохо знаю местных, но ничего, Карл тебе поможет. Скажи ему, что думаешь, что тебя разыграли. Он мигом смекнет, кто бы это мог быть.

— А как же фотография, Иван? — уже увереннее продолжал Эрни. — Это та самая девушка. Ну, если только это не вы с Карлом меня разыгрываете.

— Я? Нет! — безапелляционно отрезал Иван. — А у Карла сам выясняй, коль он тебе шутником показался. — Иван чуть-чуть призадумался. — Я никому не говорил, что еду сюда. А ты?

Эрни погрузился в не самые приятные воспоминания.

— Может, родителям, жене? — участливо подсказывал Иван.

— Жене, — ухватился за предложенный вариант Эрни, да так живо, как будто ожидал этой подсказки, — но я не говорил, куда конкретно. Сказал, что уезжаю на пару недель — хочу закончить книгу.

— Закончить? — недоверчиво переспросил Иван.

Эрни умоляюще закатил глаза.

Иван коротко кивнул: мол, понял, не пристаю. С невинным видом продолжил:

— А еще кому?

— Больше никому, ей одной.

— Твоя жена не считается, — досадливо отмахнулся Иван. — Думаю, что ей сейчас не до розыгрышей, хоть я ее и не знаю.

— А если она жива?

— Кто? — не сразу сообразил Иван.

— Беатрис.

Иван вновь замолчал.

Затем твердо сказал:

— Ну тогда найди ее.

Через некоторое время он добавил:

— Смотри будь осторожен. Не забывай про психушку.

Но Эрни не унимался:

— Она сказала, что мы еще увидимся.

— Свидание, что ли, назначила? — хохотнул Иван.

Эрни осуждающе покосился на приятеля:

— Это не смешно.

— Я и не смеюсь, — решил оправдаться Иван — улыбка исчезла с его лица, — я спрашиваю.

— Нет, не свидание, — терпеливо разъяснил Эрни, — просто сказала: «Еще увидимся. Привет Ивану».

— «Привет Ивану»? Так и сказала? — В голосе Ивана больше не было ничего шутливого.

— Да. Именно так, — подтвердил Эрни.

Иван поежился и пробубнил себе под нос:

— Надеюсь, она не меня имела ввиду. Мне ее привет даром не нужен. Жуть какая.

— Она симпатичная, — задумчиво произнес Эрни и еле заметно мечтательно улыбнулся.

Иван с опаской глянул на него и грубо рявкнул:

— Давай о чем-нибудь другом, хорошо?!

Эрни не ответил. Иван от души надавил на педаль газа — раздался рев изношенного двигателя, не ожидавшего подобной экзекуции. Изрыгая клубы черного дыма, пикап, дергаясь и подвывая, неохотно, словно протестуя против ничем не оправданных действий сумасбродного хозяина, набирал скорость.

Автомобиль подъехал к теперь уже его, Эрни, неказистому дому и остановился.

— Все, приехали, — объявил Иван и поспешил выбраться из кабины.

Эрни также вылез. Подошел к кузову машины, достал из него свою сумку и недовольно поморщился, заметив, что белый кант на ней сильно испачкался. К тому же от сумки здорово несло смазочными материалами. Ничего иного Эрни и не ожидал.

Иван, недолго повозившись с замком, распахнул входную дверь нового пристанища Эрни; жестом пригласил товарища войти в дом первым и посторонился, пропуская его вперед.

Перед глазами Эрни предстала просторная, утопающая в ярком солнечном свете комната (окна были достаточно большими и квадратными) с более чем скромной обстановкой: серый потертый диван, накрытый куцей замызганной тряпицей; покосившийся двустворчатый платяной шкаф; деревянный — явно самодельный — стол (сойдет и за письменный); три разнокалиберных стула без обивки (не исключено, что тоже изготовленных своими руками где-нибудь на заднем дворе лет пятьдесят назад, когда, вероятно, и строился сам дом). Кое-какое оживление небогатому интерьеру придавал круглый пестрый коврик, лежащий на полу.

В комнате не оказалось не только телефона, но и телевизора, однако Эрни этот факт, разумеется, не расстроил. Хотя книжные полки на стенах и отсутствовали, но на шкафу высокой стопкой лежал добрый десяток толстых книг. В целом, все выглядело неплохо — гораздо лучше, чем он мог предположить. Эрни почему-то готовил себя к худшему. К чему именно, он не знал…

— Кухня вон там. — Иван показал рукой на одну из двух дверей в дальней стене. — Других комнат здесь нет, раньше были, но дом перестроен. Да тебе и одной — за глаза. Ванная рядом с кухней. — Он перевел руку на вторую дверь. — Ну, как ванная… душевая.

— Да. Спасибо. Все понятно, — поблагодарил Эрни.

— Я поеду, — неожиданно заявил Иван.

— Так сразу?

— Ну да. А что? Ехать же далеко. А ты давай за книгу принимайся — не упускай возможности. Когда я еще тебя сюда приглашу…

— Хорошо, — согласился Эрни. — А это что? — Он указал рукой на крышку в деревянном некрашеном полу.

Иван немного подумал, как бы решая: достоин ли этот праздный вопрос правдивого ответа.

— А-а… Это что-то вроде подвала. Но в нем слишком темно. Лучше не заглядывать, мало ли что. — Он принял слегка таинственный вид и многозначительно замолчал, важно надув щеки.

— Что? — с тревогой в голосе спросил Эрни.

Иван прыснул со смеху: шутка удалась.

— Да шучу я, успокойся, ничего там нет.

— Что-то многовато шуток на сегодня, — пробормотал Эрни.

— Хочешь, посмотрим? — предложил Иван и сделал шаг по направлению к крышке.

— Нет, не надо, — замотал головой Эрни.

Перестав улыбаться, Иван торопливо выдал:

— Да, забыл сказать: паб — напротив полицейского участка. Очень удобно.

— Я заметил.

— Не злоупотребляй, — подмигнул Иван.

Эрни, конечно, понял, о чем идет речь, но не нашелся, что на это ответить.

Иван подошел к нему поближе и протянул руку:

— Ну, давай.

Крепкое дружеское рукопожатие вернуло Эрни какую-никакую уверенность.

— Держи. — Иван поболтал брелоком, звенящим тремя одинаковыми ключами.

— Спасибо.

Товарищ продолжал:

— На Карла не обижайся. Это его работа. Даже не работа — служба.

— Я не обижаюсь.

— Все наладится, Эрни.

— Конечно.

Приятели обнялись. Иван шагнул за порог.

— Связь через Карла! — донесся с улицы его голос.

Эрни поставил сумку на особо несуразный, но прочный с виду стул и прошел к низкому и вдобавок изрядно продавленному дивану; опустился на него, подняв облако сверкающей в солнечных лучах пыли. Сидеть было неудобно. Слишком неудобно. Эрни с трудом встал, извлек из кармана неизменный затасканный блокнот и ручку, приблизился к перекошенному столу с исцарапанной поверхностью и постарался насколько это возможно устроиться покомфортнее на крафтовом стуле; не теряя понапрасну времени, принялся что-то записывать, увлекаясь все больше и больше.

В кабинете за столом сидел Карл и уже несколько минут бесцельно вертел в сильных пальцах фотографию Беатрис. Со своего рабочего места за ним наблюдала Сара, осторожно потягивающая горячий кофе из красной фаянсовой кружки, которую она держала двумя руками, словно хотела согреть их, хотя в помещении не было холодно. Сара выжидала, когда Карл, набравшись мужества, все-таки что-нибудь скажет. Но тот безмолвствовал и начинать неприятный разговор, судя по всему, не собирался. Игра в молчанку затягивалась, и тишина становилась невыносимой.

Вернувшись в участок после обеда, Сара не застала Ивана и Эрни, но даже по одному подавленному виду Карла догадалась: произошло что-то неординарное. Самого главного Карл, естественно, утаить не смог. «Этому писателю привиделась Беатрис, представляешь? Прямо тут, у входа в участок», — так он огорошил женщину, как только та переступила порог. И жалко улыбнулся. На большее он не отважился. Выпалил и замкнулся. Но Саре, для того чтобы осознать масштаб проблемы, сказанного хватило с лихвой.

Сейчас Карл пытался угадать ее мысли и в его голове крутилось следующее: «Замолчал, боится ляпнуть лишнего, значит, у самого рыльце в пушку». Он недалеко ушел от истины. Сара думала приблизительно так, но вот в выборе выражений себя не ограничивала и использовала наиболее крепкие из них. И наиболее подходящие. Не рыльце, конечно…

— Что он знает, Карл? — Сара не выдержала первой: все же она была женщиной.

— Пока ничего такого, — с поспешной готовностью, как будто ждал именно этого вопроса, отозвался он, — но теперь наверняка будет копать, ничего не попишешь.

— Как ты думаешь, Карл, кого он принял за Беатрис?

— Я думаю, что он просто соврал. Здесь нет никого, кто бы походил на Беатрис, ты же знаешь. — Карл посмотрел на женщину невинными глазами.

— Зачем ему врать? — не отставала Сара.

— Я думаю, что он хочет написать книгу о тех событиях, — рассудительно отвечал Карл. — Для начала проверил меня, что ли… Поглядел, как я отреагирую.

— Откуда он знает?

— Слышал, наверное. Писатель — вот и хочет написать…

— Мне кажется, что это глупый поступок с его стороны, — презрительно скривила красивые и не тронутые помадой губы Сара.

— А может, он просто ненормальный, — продолжал Карл.

— Это больше похоже на правду, — слегка усмехнулась женщина.

— Я присмотрю за ним, — заверил ее Карл.

Но напарница не успокаивалась:

— А Иван о чем-нибудь догадывается?

— Нет, Сара. Я думаю, что ему не интересно все это.

— Надеюсь. — В ее голосе наконец-то послышалось облегчение.

Карл выдвинул правый верхний ящик стола и достал из него еще одну фотокарточку, такого же размера, что и фото с Беатрис. Положил оба снимка рядом друг с другом, на стол — для этого пришлось расчистить место.

Сара допила кофе, аккуратно поставила кружку точнехонько на ту невидимую точку на столе, где опустошенной кружке полагалось находится, и равнодушно спросила:

— Придешь сегодня?

— Не знаю, Сара. Надо кое-что обдумать.

— Опять пойдешь в бар?

Карл убрал фотографии в незадвинутый ящик и обреченно вздохнул:

— Это часть моей работы, ты же знаешь.

— Не напивайся.

— Можешь не волноваться.

Карл встал — ящик с глухим стуком вернулся в темные недра стола, надежно упрятав до поры до времени страшную тайну.

— Может, уберешь в сейф, — предложила Сара.

— Это ни к чему, — ответил Карл и запер ящик на ключ.

В комнате за шатающимся и к тому же, как выяснилось, еще и скрипучим столом сидел Эрни. Перед ним находился видавший виды ноутбук, слева лежали пока ненужные блокнот и ручка-сигара. Эрни открыл один из документов на «рабочем столе» компьютера. На представшей взору странице любимым шрифтом «Courier New» было напечатано: «ЖИЗНЬ». Ниже: «Роман». Никаких других слов документ не содержал. Эрни принялся быстро набирать текст. Название романа на экране превратилось в «ЖИЗНЬ БЕАТРИС». Эрни самозабвенно стучал по клавиатуре. Появилась новая строка: «День первый. Понедельник». И ниже: «Сегодня я впервые встретил Беатрис…»

Клацанье, издаваемое клавишами ноутбука, успокаивало Эрни точно так же, как когда-то успокаивало его бульканье, с каким углекислый газ, проходя через гидрозатвор, покидал емкость с бродящим пивным суслом. «Бульканто» — так называл этот неподражаемый звук Эрни. Однажды ему на глаза попалась книга Чарли Папазяна. И Эрни ее прочитал. Вооружившись новыми знаниями, он незамедлительно приступил к действию. Конечный продукт его горько разочаровал. Пить полученную в результате кропотливых трудов жидкость было нельзя ни под каким предлогом. Но Эрни мужественно пил. Стойкий бражный запах и отвратительный вкус (привет, Чарли!) напрочь отбивал желание повторять эксперимент. Эрни недоумевал: он все делал правильно. Может быть, просто не хватило выдержки: ни ему, ни пиву (равно как недоставало ее и при создании его, Эрни, «нетленных» произведений). Но «бульканто» (как и клацанье клавиш), сопровождающее томительное ожидание, Эрни обожал, а потому попыток сварить достойный эль не оставлял. Как же давно это было! Как будто в другой жизни.

Эрни продолжал печатать. Он в первый раз за долгие месяцы чувствовал себя в крепких объятиях вдохновения и был бесконечно признателен за это Ивану. За его такое неожиданное и настойчивое приглашение, а кроме того, за неслабую встряску (в прямом и переносном смысле) по дороге сюда. За все. Если бы не Иван, то ничего бы и не случилось. Не изменилось. А в переменах, надо согласиться, он, Эрни, нуждался как никогда прежде. Да, поступок Ивана, несомненно, стоил благодарности.

В скором времени Эрни, увлекшись процессом, напрочь забыл о великодушном Иване и полностью погрузился в творчество, по сладостным мукам которого до смерти соскучился. Он описал увиденное за день: свое новое пристанище (снаружи и внутри), здоровущий дуб и шиповник с акациями, пыльную дорогу от дома до центра города, сам город (насколько успел его разглядеть), таинственный шпиль, полицейский участок с решетками на окнах, паб с его оригинальной вывеской и даже белую чайку с окровавленным клювом, а главное, поразительную встречу, и уж, естественно, он имеет в виду не Карла с Сарой (но и для них найдется местечко, не сомневайтесь, они его заслуживают). Тайна белокурой Беатрис завладевала воображением Эрни все сильнее. В какие-то моменты он вдруг понимал: разгадка не за горами, а минуту спустя его так же внезапно озаряло: у этой истории вовек не будет финала, не важно какого, счастливого или печального; он уже наступил когда-то — лет семь тому назад — и исправить, к сожалению, ничего нельзя. И вновь надежда: все еще впереди, все будет хорошо, ну или, по крайней мере, не ужасно (а о вероятности такого исхода Эрни тоже задумывался).

Заметки из записной книжки Эрни пока не использовал: это другое. Он возьмется за них позже. У него созрел удивительный план, правда, касался он исключительно написания книги, а если еще точнее — ее структуры. Эрни предвкушал успех. Конечно, нельзя сказать, что так никто отродясь не писал — что-то похожее, безусловно, встречалось, — но… Эрни не смог сдержать улыбки. В общем, его творение должно стать бомбой. Наконец-то. И он снова с теплом вспомнил приятеля, только благодаря решительности которого, все это стало реальностью. Иван, спасибо тебе!

Ощутив острую потребность прерваться, а происходило это всегда спонтанно, Эрни, не завершив предложения (лишь поставил многоточие), вышел из дома, запер дверь и направился в сторону центра Миртиса. Эрни поймал себя на мысли, что не будь в комнате ноутбука, то, пожалуй, он не стал бы утруждаться запиранием двери на ключ: красть в доме абсолютно нечего. Да и, по всей видимости, некому. Городок показался ему малонаселенным, практически безлюдным. Во всяком случае, сегодня. А что там было семь лет назад… Это, знаете ли, разобраться нужно… Да и было ли вообще?..

Он шел другой дорогой, не той, по которой они ехали с Иваном. Не дорогой, скорее заросшей тропинкой. Так значительно ближе. Через две-три минуты бодрой ходьбы он уже любовался шпилем церкви. «Ну, или бывшей церкви», — подумал Эрни.

На улице не было жарко, и он наслаждался вынужденной прогулкой, а заодно наводил в голове порядок. Больше всего его волновал вопрос денег. Их осталось мало. Экономия на еде проблемой для него обычно не являлась (меньше ешь — быстрее пьянеешь), но отказаться от спиртного Эрни не мог. Он прикинул, на сколько же ему хватит, посчитав приблизительную стоимость обязательного ежедневно количества крепких напитков. Добавил пиво. В принципе, при разумной расчетливости на неделю хватало. Да, на еду оставалось не слишком много, но к этому он давно привык. Жестко подавлять аппетит ему не в новинку. «Может, паб здесь не очень дорогой, — успокаивал себя Эрни, — дорогой наверняка бы разорился: людей-то совсем нет». Вывод о малонаселенности городка возник не на ровном месте: пока ни одного человека не повстречал Эрни на своем пути. «В худшем случае я запросто смогу одолжить у Карла, — рассуждал Эрни, — а потом приедет Иван — уж он-то точно не откажет». Иван любил угощать. Эрни повеселел до такой степени, что начал насвистывать мелодию песни, звучавшей в машине, когда состоялся их с Иваном разговор о Беатрис. Забавная такая песенка — что-то про возвращение. Мотив оказался довольно навязчивым.

Мысли о загадочной девушке Эрни старательно отгонял. До лучших времен. «За пивом все спокойно обдумаю», — убеждал он себя. Его опыт показывал, что это наиболее верное решение в любой сложной ситуации. Зачастую именно за кружкой пива или после порции (а желательно — двух) чего покрепче все непонятное, доселе непостижимое как по мановению волшебной палочки делалось понятным, становилось на свои места и радовало простотой и ясностью ладно выстроившейся глянцевой картинки. Как собранный без огрехов из разноцветных картонных фрагментов пазл. Не всегда надолго, но ведь всегда можно повторить… и собрать заново.

Вскоре Эрни очутился в самом центре городка: справа — полицейский участок (за ним виднелся шпиль), слева — так необходимый сейчас паб. Как недостающий пазл. Все складывалось.

Прав был Иван. Очень удобно.

Эрни шагнул в прохладное нутро паба. Несмотря на вечернее время, тут было немноголюдно — заняты всего три стола компаниями из двух-трех человек, не успевших пока напиться. За стойкой полноватый бармен болтал с молодой официанткой. Судя по черному бейджику, ее звали Мэгги. Бармен ношением бейджа себя не утруждал и оставался для Эрни безымянным. Впрочем, его гораздо сильнее заинтересовала девушка. Она выглядела настоящей красоткой: высокая, стройная, зеленоглазая; в черной узкой юбке чуть выше колен и в облегающей распаляющей воображение блузке под белым передником.

В остальном же паб не сильно-то отличался от подобного заведения в Сурме: массивная деревянная мебель, засилье обнаженной кирпичной кладки, исписанная мелом доска с меню — бельгийский стиль… или немецкий… а может, английский… ну или ирландский. Эрни не очень хорошо разбирался в этих стилях. Его куда больше увлекало содержание, а не форма, если можно так выразиться.

Эрни приблизился к барной стойке и заказал кружку пива. Просто пива. Он не рассчитывал на великое разнообразие сортов в такой глуши. «Хоть бы не кислое», — загадал он. Не стал уточнять и бармен. Вместо этого толстяк неожиданно, но без неприязни заявил:

— Что-то я вас не припомню.

— А вы, значит, исключительно знакомых обслуживаете? — иронично спросил Эрни.

— А других здесь не бывает, — усмехнулся бармен. — Нет, серьезно, кто вы?

— Меня зовут Эрни. Решил пожить у вас тут пару недель — книгу закончить. — Он оглянулся, чтобы посмотреть, не подслушивают ли их посетители. Нет, не подслушивают.

— Так вы писатель?

— Да. Начинающий.

— Где остановились? Отелей у нас здесь нет.

— Не знаю, как и сказать. Дом на окраине… Иван… Родственник Карла. — Эрни предпочел ничего не скрывать.

— А-а… Ясно.

— Присаживайтесь за стол. Я пиво принесу, — вмешалась в разговор официантка. Ее голос показался Эрни не менее очаровательным, чем лицо и фигура.

— Спасибо, — вежливо кивнул Эрни и неохотно отошел от стойки. Он бы мог с удовольствием посидеть и за ней, но спорить с девушкой не посмел: ей виднее.

— Есть портер, — запоздало предложил бармен, — балтийский.

Но Эрни уже не слушал. Он загорелся желанием незамедлительно познакомиться с Мэгги поближе. Этот паб — единственный в городе, и хочешь не хочешь, а придется его посещать. Эрни хотел. Хотел посещать паб, хотел видеть эту красавицу официантку (почему она до сих пор в этой дыре, а не в Голливуде?) Вот, правда, книга… Ну да ладно, все наладится, как сказал Иван.

Сев за свободный стол, Эрни осмотрелся. Посетители, не обращающие на него никакого внимания и увлеченные главным образом выпивкой и закуской, пока вели себя тихо и не вызывающе. Мэгги едва успевала добавлять на их столы новые порции горячительного. «Взяли бы сразу, сколько нужно», — пожалел девушку Эрни.

Вскоре она осчастливила своим присутствием и его. Положила на стол прямоугольный картонный бирдекель с изображением ретроавтомобиля, опустила на подставку пузатую стеклянную кружку с пивом и, пристально глядя на Эрни умопомрачительными зелеными глазами, негромко произнесла:

— Плохой дом вы выбрали для проживания, мистер.

— Почему? — искренне изумился Эрни.

— Плохой и все. Будьте осторожны. — Мэгги резко развернулась, густые каштановые волосы метнулись в сторону и вновь полились по ее плечам и спине, обтянутым тесной блузкой.

«Переживает за меня», — с замирающим сердцем возликовал Эрни, заподозрив вместе с тем, что девушке о ненадежном состоянии предоставленного Иваном жилья известно намного больше, чем ему, Эрни. Да не может быть! Иван бы предупредил. И он выкинул из головы компрометирующие приятеля предположения.

Эрни завороженно глядел на удаляющуюся Мисс Вселенную. Девушка прошла за стойку и исчезла из виду — скрылась в подсобном помещении. «Пейтон Лист, — вспомнил он телесериал „Частота“, — только моложе, и глаза зеленые». Также ему безумно нравилась роль, сыгранная молоденькой Пейтон в «Величайшей игре в истории человечества». Ах да, есть же и другая Пейтон Лист, из фильма «Обмен», юная и скорее напоминающая Беатрис. Да-да, та Пейтон и Беатрис — одно лицо, с той лишь разницей, что у Беатрис голубые глаза. Мистика какая-то. По телу Эрни пробежал холодок.

Прошло несколько минут. Эрни с наслаждением пил пиво. Оно имело на удивление отменный вкус. И цвет чудесный. «Надо бы узнать, где его варят, — озаботился Эрни. — Может, местное?» Он любил пиво. А еще продолжал думать о такой обворожительной официантке и, вопреки здравому смыслу, подсчитывал свои шансы на близкие отношения с ней. Откровенно признаться — невысокие шансы. Но и помечтать он тоже любил. Как же иначе? Назвался писателем — изволь мечтать. Этого у нашего брата не отнять.

Эрни в очередной раз поднял кружку и принялся рассматривать лежащий на столе бирдекель. Автомобилем, запечатленным на подставке, оказался синий «Бьюик-Вайлдкэт». Но образцом для печати послужила не фотография машины — искусный рисунок. «Вот бы покатать на таком эту Мэгги», — размечтался Эрни, живо представив, как автомобиль под его управлением мчится по нескончаемому шоссе, увозя красотку подальше от неблагодарной работы, куда-нибудь к подножию седовласых гор. И не забыть одежду потеплее…

Хлопнула тяжелая дверь, оторвав Эрни от приятных размышлений о пиве и Мэгги, о быстром «бьюике» и дальних краях.

В паб ввалился Карл. На нем по-прежнему красовалась полицейская форма. Заметив Эрни, Карл улыбнулся ему, как старому знакомому, подошел и, сняв фуражку, пригладил ладонью не нуждающиеся в этом короткие волосы; присел на стул.

— Как вам наш бар? — как ни в чем не бывало поинтересовался полицейский. Словно отлучался на минутку и вот, пожалуйста, вернулся, дабы совместные посиделки не пострадали из-за его отсутствия.

От копа пахло спиртным, но назвать его пьяным язык не поворачивался.

— Уютно, — честно ответил Эрни, слегка поерзав на жестком стуле.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.