Бесплатный фрагмент - Секта Ушельцев

Первый том. Храм Богов

Пашков Ратислав Владимирович

1967 — не дождётесь

Основано на реальных сновидениях!

Все события и персонажи книги — плод воображения автора.

Любые совпадения высказываний, действий и тем паче фамилий с реальными людьми и, особенно, с представителями власти абсолютно случайны!

Вступление

Я расскажу всё, что случилось со мной сегодня с утра, — сказала неуверенно Алиса. — А про вчера и рассказывать не буду, потому что тогда я была совсем другой.

Льюис Кэрролл

Человек меняется. Глупцы те, кто говорит, что это не так. Ещё глупее те, кто действительно не меняется под воздействием новой информации, новых открытий, новых переживаний. У каждого в жизни были или ещё будут вехи, с которых начинается отчёт нового человека. Если всё идёт по плану, предусмотренному Мирозданием, то первый такой жизненно важный этап у каждого человека — понимание своего предназначения. Ответь себе на вопрос «зачем ты пришёл в этот мир?» и жизнь наполнится смыслом. Не тем, в котором всё просто — найти денег, чтобы купить поесть и всё, что связано с бытом. А истинным смыслом воплощения конкретной Души в явный мир.

Мне повезло. Я обрёл понимание довольно-таки рано. Неожиданно, не очень праведно, совсем не заслуженно, но у каждого свой Путь. Мой не был усеян розами и даже отдельными её лепестками. Но важно лишь то, что он привёл к цели. Не к конечной, а к начальной цели. С которой Путь только начинается. Но на старт я уже встал. Учитывая сложившуюся ситуацию в целом на нашей планете, это уже огромный успех.

Иногда забавно вспоминать себя того, раннего, молодого и беззаботного. Что я не без удовольствия сделал в некоторых своих рассказах из сборника «Неизвестный космонавт и другие правдивые истории, которых никогда не было». Последняя фраза в название сборника была включена позже, чтобы прокуратура не начала рыться в делах 90-х и пришивать их белыми нитками к автору. Но всё это было в прошлых жизнях. Сейчас я, как и Алиса, совсем другой.

И сейчас всё гораздо интереснее. Цель поставлена. Часть пути уже пройдено и мои книги тому яркое подтверждение. В том числе и эта, созданная из моих реальных путешествий и подсказок свыше, содержащая реальные диалоги с реальными людьми и общение с Духами в сеансах медитации и вещих снах.

Всё, что написано в книге — правда. Но, правда — у каждого своя. Так что не огорчайтесь, если Ваше мнение не совпадает с мнением автора. У каждого из нас свой Путь и своё предназначение. И пусть так и будет!

Храм Богов

Глава I

Знакомство

Помните, современной системе, под названием «государство», не нужны умные, здоровые люди. Ей нужно стадо. Продолжайте пить алкоголь, курить, колоться и ни в коем случае не выключайте телевизор! Пусть работает, хотя бы как фон.

Ратислав (сарказм)

Готовясь к побегу, я незаметно наблюдал за сотрудниками безопасности Храма. Изучал их невидимую работу достаточно долгое время, поняв до мелочей их общий стиль охраны объекта. И уже давно составил план побега.

Поэтому, мне удалось покинуть Храм незаметно. Собственно, всё время пребывания на его территории, за мной никто никогда не следил. А учитывая то доверие настоятеля и учителей, что я заслужил за время учёбы, особенно во время путешествий в поисках артефактов, можно было предположить, что я и вовсе на особом положении.

Путешествуя вместе с учителями и другими учениками, я не раз задумывался о том, чтобы потеряться и не возвращаться обратно. Не потому, что мне было плохо внутри, а потому, что скучал по тому, что снаружи. Но яркие приключения так глубоко погружали в происходящее, что я вспоминал о побеге уже лёжа в своей комнате на третьем этаже. А мой странный план так и оставался планом. Почему странный? Причин такому определению несколько. Но самая главная причина заключалась в том, что никто насильно меня там не держал. Мне было неведомо: пытался ли кто-нибудь до меня сбежать из этого добровольного заключения или нет. Ведь находящиеся внутри Храма люди гуляли свободно, сами туда добровольно приходили в поисках знаний и теоретически могли в любой момент уйти. Прекрасные отношения со всеми учителями были у всех и всегда. Собственно, сам Храм был неким сосредоточением добра и спокойствия. И даже те споры, что рождались периодически во время обсуждения той или иной неоднозначной темы, были исполнены взаимного уважения со стороны спорщиков. Плюс ко всему, я принёс Храму немало пользы, доставив в музей несколько древних артефактов, добытых в результате сложных и местами даже опасных экспедиций. Даже те вещи, что я вполне законно мог посчитать своими, тоже оставил на добрую память. Но всё равно, чувство, что убегаю как вор, как заключённый из тюрьмы меня не покидало. Очень странный план и объяснить его даже самому себе не получалось. Но, почему-то, я решил следовать именно ему, а не здравой логике, подсказывающей, что бояться мне нечего, и правильнее было бы просто вежливо попрощаться и спокойно уйти.

Будут ли мне мешать уйти, я не знал. Когда я начинал разговор о том, что хотел бы вернуться в мир тоталитарной лжи, воровской власти и жёсткого материализма, меня либо отговаривали, либо жалели, либо просто смеялись, так как думали, что это такой своеобразный сарказм. Моё желание сбежать сильно удивило бы всех, кто живёт в Храме, хотя саму вероятность такого развития событий мы не раз обсуждали с учителями. Я не знал входит ли в функции охраны препятствие побегам или только ограждение Обители от случайных или совсем не желательных гостей. Об этом здесь никто не говорил по причине отсутствия у постояльцев Храма желания вернуться в суету материального мира из Обители Духовности. Люди, попавшие сюда, были не случайными жертвами секты, пойманными на улице опытными зазывалами. И я и все, с кем мне довелось общаться, сознательно приходили сюда в поисках развития Души, теряющейся в материальном мире. Потеряв интерес к жизни в том обществе, которое травило те самые Души чёрствым материализмом, дешёвым подобием искусства и отсутствием возможности на осуществление интересов собственной личности. В надежде на исполнение самых заветных мечтаний Человека духовного — пройти в земном воплощении золотой Путь познания Мироздания. И пойти дальше, познавая всё больше и больше, стремясь к абсолютному Знанию Мироздания со всем его многообразием Миров.

Но, что-то я сильно забежал вперёд. Придётся на время оставить тему приключений, путешествий и волшебных артефактов и начать с более приземлённого — того, как я влип во всё это. Я даже забыл представиться — Ратислав. Моё имя мало что скажет вам. Разве что мою национальную принадлежность и пол. Согласитесь, было бы странным, если бы человек с именем Ратислав, оказался девушкой-узбечкой или мальчиком-таджиком. И сейчас, в 2025 году принятого повсеместно календаря, мне уже 57 лет. И да, я русский. И всегда гордился этим, подчёркивая именно свою национальность, а не принадлежность к государству. В моём понимании русский человек — это не просто национальность, это образ жизни. Трезвость, духовное, умственное и физическое развитие. Смекалка, направленная не на добычу денег, а на познание Мира, созидание, творчество. Этим русский человек отличается от «россиянина», который может бухать, распутствовать и воровать. У россиянина нет границ приличия, ибо нет корней. Есть только государство. А любому современному государству нужны не задающиеся сложными вопросами рабы. Поговорку-вопрос «если вы такие умные, почему вы такие бедные?», придумали очень плохие люди. Те, чья цель — подмена понятий и жизненных приоритетов общества.

Как справедливо заметил один очень умный человек, русские весьма редко применяют тактику радикального сопротивления властям. Национальная черта — ждать, когда власть нажрётся и лопнет. Мы — не индийцы. Те, в конце сороковых годов прошлого столетия, прониклись призывами Махатмы Ганди и просто перестали покупать английские товары. И могучая английская империя была задушена на территории своей же колонии бескровно. Стала беспомощной на территории Махатмы — босого старика, одетого в простыню на голое тело. Махатма ел ботву и не имел позорящих его счетов в банке. По факту имущества — то же, что и Диоген. Ни кола, ни двора. То, что импонирует всем и всегда. Даже жуликам. Ту самую поговорку «если вы такие умные, почему вы такие бедные?», придумало общество потребления. В духовном обществе её аналог звучит совсем иначе: «Чем Душа добрей, тем жизнь сложней». Желающий остаться в истории всеобщим любимцем обязан быть бедным. Вся власть Англии держалась на коммерции, а ее на территории Индии в один момент не стало. Великая сила тихого единодушия нищего народа. Бомбить Индию за такое неповиновение при живом Сталине англичане не посмели. Это теперь, при прозападных правителях современной России, НАТО-вцы бомбят, кого захотят. Свергают непокорные им режимы, как произошло с Каддафи. Убийцы ливийского лидера останутся в памяти только как убийцы Каддафи. Больше ничем они не запомнятся потомкам.

А наши Навальные и Грудинины на Махатму не тянут. Слишком много денег у них в чемоданах. Народ не может верить богатому вождю. В случае альтернативы между имуществом и народом — к гадалке не ходи, заведомо ясно, что выберет лжевождь. Он продаст с потрохами. Много свежих примеров. Сталин не умирает в памяти народа, потому что сам умер в штопаных носках. Богатый ненадежен. Если бы не деньги — не было бы Горбачева, Ельцина, Чубайса и всех тех, кого нельзя теперь ругать, кроме как сидя на кухне перед телевизором и желательно так, чтобы никто не слышал. Покупаются «эффективные менеджеры» и они тщательно отрабатывают каждую копейку, вложенную в них. Махатма был последним оппонентом тех Тёмных тварей, которые ныне всех купили.

Вывод: пока не появится русский Махатма Ганди, придётся ждать, когда ненасытная власть съест столько, что лопнет сама. Или стать Махатмой самим.

Да, называясь русским и подчёркивая важность для меня этого понятия, я сильно рискую. В нынешнем, 2025 году, уже три года как запрещено прилюдно подчёркивать своё происхождение, особенно национальность. Часть 5 статьи 282 УК России запрещает это под страхом смертной казни, которую, вопреки когда-то принятым Россией международным договорённостям, вернули специально для тех, кто, по мнению власти, разжигает межнациональную рознь. Разжигает, просто идентифицируя себя по национальному признаку. Нельзя! Национальное самосознание опасно для власти. Теперь называть себя можно только «россиянином». Плакаты с этим словом, буквально заполонили улицы больших городов и фасады административных зданий в городах поменьше.

А теперь отмотаем ещё чуть-чуть назад. История, о которой я решил написать, началась весной 2024 года, когда я, будучи относительно счастливым человеком, решил в корне изменить свою жизнь. Сбежать от своей, относительно не самой плохой, действительности в полную неизвестность. Бросив всё, что связывало с материальным миром, я ушёл искать знания о Душе, не особо рассчитывая на успех. Да, такое ещё бывает в нынешний век поголовного уничтожения Душ в угоду питающимся гаввахом монстрам, стоящим у власти во всех крупных государствах современного мира.

До того, как попасть в Храм, я два года жил в городе Новороссийске, хотя родился в Москве. Но не в той Москве, где теперь люди бегают по улицам с выпученными глазами, где не слышно русской речи, а стоит многоголосый непонятный гвалт из уст съехавшихся отовсюду бездельников. Современную Москву, точнее то, что с ней стало, более уместно назвать «Москвабадом». Город, в котором я родился, был другим. Родился я в столице СССР в 1967 году, в семье самых что ни на есть коренных москвичей. И не без оснований гордился этим. «Надо же как повезло, — думал я сидя за школьной партой, — родился в самой лучшей стране СССР и в самом лучшем её городе-столице — Москве! А мог бы родиться негром в Африке!».

Это уже потом, после развала великой страны, всякая журналистская сволочь, называющая себя «свободной прессой», притом, что умеет делать только одно — угождать своему хозяину и выполнять проплаченные заказы, приучила народ называть тот период жизни нашей страны брезгливо — «совком». Отказавшись от своего прошлого и от деяний своих отцов, страна стала падать в пропасть. Отвалившиеся республики радовались какой-то независимости, хотя по факту ничего, кроме экономических проблем, не приобрели. Оставшаяся от некогда великой страны СССР Россия, по воле Горбачёва, влезла по уши в кредиты и займы, которые не брала даже после страшнейшей войны 1941—45 годов. Теперь она сидит на надёжном финансовом крючке у мировой банковской системы, как и большинство государств. И нынешние власти России, выполняют все указания кредиторов — своих новых иноземных хозяев. Параллельно с этим, Москва, усилиями многолетнего мэра Лужкова, открыла двери для беженцев изо всех республик бывшего СССР. За время своего правления Москвой, он окружил себя целыми аулами иноземцев, которыми было проще управлять, чем умными, образованными и свободолюбивыми москвичами. Первые пригретые беженцы, в свою очередь, перевезли в Москву всех своих родственников и знакомых, а потом и все соседние аулы. Теперь Москва перестала быть тихим и мирным городом, где все друг друга знают, как в большой деревне. А стала сливной канавой для отбросов со всего постсоветского пространства, галдящих на разных языках, создавая иллюзию большого базара. Именно для отбросов. Ибо человек нормальный живёт на земле своих предков. А в Москву понаехали те, кем на их малой родине попу вытирали. Есть исключения, но их так мало, что не стоит и вспоминать.

Тогда, в моём детстве и юности, в 70-х, 80-х и 90-х годах XX Века, даже тех, кто получил квартиры в Москве в качестве подарка за воинские подвиги в Великой отечественной войне 1941—45 годов, мы, коренные москвичи, легко отличали в толпе и называли презрительным словом «лимитчики». Строго говоря, «лимитой» назывались те, кто получал право жить в Москве по т.н. «лимиту», предоставленному различным производственным предприятиям. Но мы распространяли этот термин на всех «понаехавших». Сейчас уже сложно себе такое представить, но в те далёкие уже годы, в Москве было полным полно производственных предприятий, выпускающих различную и очень даже востребованную продукцию. Сейчас остатки этих производственных помещений служат либо складами, либо торговыми центрами. Власть, установившаяся на территории России после развала СССР, не способна была ни на что, кроме как разворовывать всё, что наработано за годы СССР. И сдавать в аренду под магазины целые заводы и фабрики. Производства больше нет. Не только в Москве, но и во всей России. Почти нет. Мы теперь только сырьевой придаток для т.н. «развитых» стран и рынок сбыта для тех товаров, которые они не могут продать на своих внутренних рынках. Так бывает, когда власть в стране получают иноземцы. Им плевать на народ, которым они правят. Их единственная цель — успеть наворовать побольше, пока люди не поняли, кто ими правит и не выгнали всю эту гоп-компанию поганой метлой. Главаря всей этой воровской шайки вот уже более шести лет нельзя поминать всуе. Просто произнеся его имя можно оказаться так далеко, что никто и никогда уже тебя не увидит. Одно время его фамилия практически стала нарицательной в народе и приобрела смысл «вор». И вот, когда после очередных подтасованных выборов Президента, грамотно проведённых его холуями, он остался у кормушки ещё на один срок, вышел указ о недопущении произнесения должности и фамилии Его Самого в любом контексте, кроме цитирования официальных правительственных текстов, постановлений и указов. Сейчас в 2025-ом, когда тот шестилетний срок официально закончился, новые выборы решили не проводить. Тот, Кого нельзя называть, стал пожизненным Правителем России, точнее того, что от неё теперь осталось. Ведь ещё каких-то пять лет тому назад, до подписания новых территориальных договорённостей с Японией, Китаем и США, все земли от Урала до Камчатки включительно были нашими, российскими. Теперь Камчатка и острова в Тихом океане принадлежат Японии, восточные и северные материковые берега — Соединённым Штатам, а вся остальная Сибирь — Китаю.

К моменту описываемых событий те остатки русского народа, что некогда составляли костяк империи, уже поняли всю пагубность власти. Но поздно. Опоздали с прозрением. Власть успела заменить коренное население всех крупных городов мигрантами из средней Азии. Теперь в Москве в любом вагоне поезда можно было легко узнать случайно затесавшегося коренного москвича. Он был там максимум один, скромно стоящий в уголке и читающий книгу с отрешённым видом. Остальные пассажиры галдели на разных языках, яростно пытаясь перекричать друг друга. Скалились в сторону белых девушек, которых с каждым годом становилось в общественном транспорте всё меньше и меньше. Девушкам ездить в метро давно уже стало небезопасно, даже в сопровождении мужчин. Понаехавшие с гор — ребята смелые, нападают стаями и никакой бокс или каратэ не помогут от удара монтировкой по затылку. Те, которые настоящие горцы — не такие. В горах вовсе не бывает плохих людей. У меня много друзей на Кавказе. И все они прекрасные люди — интересные собеседники, образованные люди, а уж какие гостеприимные, словами не описать. Но сбежали оттуда в Москву именно отбросы. Они не горцы. Они — позор своих народов. Сами москвичи разъехались в те места России, где ещё слышна была на улицах русская речь. Я, к примеру, удрал в Старый Оскол Белгородской области, где прожил шесть счастливых лет. А после перебрался в Новороссийск. Именно там, весной 2024 года, началась та история, которую я хотел бы Вам рассказать.

Итак, Новороссийск, март 2024 года.

Общаясь в Новороссийске с людьми, я неоднократно слышал о некоем месте, куда могут попасть только избранные, где люди обретают счастье. Правда в чём именно заключается то самое счастье, толком никто не знал. Ну, хотя бы потому, что никто из собеседников лично там не был и по слухам, никто из ушедших туда, обратно не возвращался. Слухи ходили разные. Я мало уделял внимания таким рассказам, понимая, что слухи могут быть пустыми или настолько искажёнными, что не стоит забивать ими голову. Но, вовсе не думать об этом таинственном месте, тоже было невозможно. Во-первых, потому, что среди рассказов об этом, то ли Дворце, то ли Санатории, то ли волшебной поляне в лесу, часто звучало слово Душа. Главное слово в списке моих жизненных интересов. Во-вторых, люди, с которыми меня сталкивала судьба, чаще всего были не пустыми болтунами и переносчиками пустых сплетен и новостей, а людьми живыми и интересными. И разговоры наши, как правило, носили характер научной или, с точки зрения официальных учёных, антинаучной беседы. Антинаучной потому, что официальная наука приучила нас к плоскому восприятию всего, что нас окружает. Многомерное мышление вытравлено ею из людей и всё, что не укладывается в плоскую модель сознания, отрицается, как не имеющее право на существование. Плоский безобразный алфавит, вместо азбуки, где каждая буквица имела образное значение, а то и несколько. Плоские математические примеры: «два умножить на два», вместо объемного «дважды два». Все эти, казалось бы, мелочи, сделали нас двухмерными. Плоскими как икона, заменившая объёмные статуи, изображающие Богов, принятые в древних временах. Восприятие объёмных образов притупилось и стало со временем атавизмом.

Жизнь постоянно и настойчиво сталкивала меня с людьми интересными, имеющими собственное мнение, не искажённое телевизором. И темы для разговоров, как правило, были гораздо глубже, чем обсуждение женских бюстов или результатов футбольных матчей. Даже не смотря на то, что со многими своими собеседниками я общался впервые, случайно сцепившись языками на берегу моря или в автомобильной пробке. Я быстро схожусь с людьми, если чувствую что наши Души не враждебны друг другу. Даже не так. Мне легко общаться с людьми, у которых есть та самая Душа. В наше время это настоящее сокровище, редкое и тщательно скрываемое от общества теми немногими, у кого она осталась. Но среди моих собеседников процент таковых был огромным. И это не удивительно. Каждый из нас притягивает к себе тех, к кому стремиться его Душа. Правило взаимного магнита. Оно работает вне зависимости от нашего желания. От нас с вами зависит только то, как мы распоряжаемся этой силой притяжения. Пользоваться результатами оной или как чопорный англичанин стоять и смотреть в сторону, пока нас не представили друг другу. Душу нужно уметь слушать. И поступать соответственно её желаниям и устремлениям. А чопорность оставим полудиким островитянам.

В марте на море хорошо. Лёгкие, в отличие от осенних ураганов, ветра приносят со стороны моря забытые за время зимней спячки запахи свободы. Свободного плавания, свободного полёта, свободы от бытовых проблем. Запахи доступные лишь свободному человеку, на время отпуска позабывшему о работе, о суете городов, о политических пристрастиях и религиозных обрядах. Обо всём, кроме самого моря, куда он стремился целый год и теперь наслаждается каждой секундой своей свободы от быта. Но в марте таких счастливчиков на курортах почти нет. А сам запах моря напоминает местному населению о скором наплыве отдыхающих местным жителям. Само море ещё не затягивает нырнуть и поплыть — холодновато. Хотя и зимой находятся отважные индивидуумы, в прошлой жизни, явно бывшие настоящими моржами. Но и зимой море не отталкивает холодными ветрами. А скорее манит прогуляться по набережной. Помечтать о чём-то бесконечно прекрасном.

Это моя вторая весна в Новороссийске. И вот уже второй год я вижу её. Высокая, стройная девушка, в широкополой шляпе, гуляет по набережной каждый день. Гуляет подолгу. Никуда не торопясь и особо не глядя по сторонам. Лишь иногда поднимая глаза к небесам, она как бы парит на небольшой высоте вдоль берега моря. И всегда в полном одиночестве. Её шляпа не очень гармонирует с ярко-жёлто-чёрным платьем в пол, но в целом образ незнакомки прекрасен. Окна моей новороссийской квартиры выходят на новую набережную, очень удобную для прогулок. И всегда, когда я вечером смотрю на море из окна квартиры, я вижу её силуэт. Как раз с марта и до самых сильных октябрьских ветров.

Вот и сейчас она снова попалась на глаза. У меня в доме гость, с которым я за компанию вышел на балкон. Он покурить, а я продолжить наш разговор о династии Шереметьевых и их участии в смуте. Но, увидев прекрасную незнакомку, тема из истории уничтожения княжеской власти на Руси, перестала быть интересной. Я назвал её прекрасной незнакомкой, хотя никогда не видел её лица. Отсюда до набережной не так уж и близко, чтобы разглядеть черты. А подсматривать за дамами при помощи бинокля, я не приучен. Моветон, знаете ли. Но мне, почему-то казалось, что столь элегантная шляпа и платье, немного стелящееся по каменным плитам набережной, не может быть нарядом некрасивого внешне человека. По крайней мере, хотелось мне именно так представлять эту девушку, чтобы титул «прекрасной незнакомки» был ей в самую пору. Я понятия не имел, сколько ей лет и кто она. И как-то само собой вырвался вопрос:

— Что за девушка там бродит каждый день?

Мой собеседник был коренным жителем Новороссийска и моим соседом. Звали его Романом. Он трудился школьным учителем истории и очень переживал, когда я доказывал ему, что всё, чему он учит детей, сплошная неправда. Его исторические знания меня мало интересовали, но как оппонент он был интересен. Однако, его знание города и остальных наших соседей, мне пригождалось чаще, чем его познания в истории государства российского. Вот и сейчас я надеялся на то, что девушку на набережной замечал не только я. Конечно, учитывая, что дом наш относительно новый, вид на набережную не всегда был в его распоряжении. Но про девушку, как оказалось, он знает больше моего.

— Это наша городская сумасшедшая. Бродит по набережной уже несколько лет подряд. Ни с кем не разговаривает. Были попытки у ребят с ней завести разговор, но она лишь молчала и шла себе дальше. Ни привета, ни ответа. Ни слова никому. Были те, кому она сильно понравилась. Подкатывали и с цветами и с конфетами. Один местный бизнесмен даже на своём «BMW» на набережную въехал, чтобы произвести впечатление. Цветами закидал и в любви признавался, пока его полиция не увела в свою машину и увезла в участок, а «BMW» на штраф-стоянку. А она знай себе — смотрит в сторону моря и молчит. Даже ему ничего не ответила, лишь улыбалась в сторону моря.

— А почему сумасшедшая?

— Тебе мало того, что я сказал? Будет нормальный человек молчать всегда? И гулять вот так молча днями напролёт? Если бы хоть с кем-то заговорила. А то ведь совсем одна и молчит.

— Может быть немая?

— Нет. Интересовались люди — кто такая, да где живёт. Нашли соседей. Те говорят, что здоровается, значит не немая. И в магазин сама ходит, там говорит. А ещё говорят, что когда ремонт ей в квартире рабочие делали — так орала на них, что все этажи слышали. Особенно когда её рояль весь поцарапали, поднимая наверх.

— Ну вот, видишь. Общается когда надо, музыкой занимается, значит не сумасшедшая.

— А кто тогда? Вот, поди, и сам попробуй поговорить. И всё поймёшь. Не все у девки дома.

— А лет ей сколько, ну примерно?

— На вид немногим больше двадцати, а там кто знает? Я с ней близко не знакомился и даже не подходил. Мне такие сложные варианты не интересны. Я люблю девок простых, понятных.

— Интересная особа. Надо будет познакомиться.

— Запасись терпением. Сложно знакомится со столбом. Сигарета у моего соседа закончилась, и мы вернулись в квартиру, где нас ждала вторая часть спора об ополчении Минина и Пожарского и таких разных московских и костромских Шереметьевых, пытавшихся, но так серьёзно и не повлиявших на раздел сфер влияний во время смуты. Но мысль познакомится с прекрасной, в чём уже не было никаких сомнений, незнакомкой, настолько засела в моей голове, что я так и не рассказал своему учёному собеседнику об установленных мною фактах подтасовки официальной истории практически во всём, что касалось прихода к власти бояр Романовых. А уж до того, что позже произошла замена всей правящей верхушки на иноземцев, носящих ту же фамилию не по праву рождения, а лишь по документам, мы тем паче не дошли. В этот момент, слишком далеко были мои мысли от смутных времён. Хотя, на сегодняшний момент та смута многим кажется не самым плохим временем для русского человека на своей собственной земле. Так плохо живётся сейчас в этом страшном государстве, что и смута выглядит предпочтительно, вместе с продажными боярами, да поляками в московском Кремле.

Я не стал откладывать в долгий ящик идею познакомиться и, как только сосед покинул порог моего дома, стал собираться. Конечно же, я надел свой любимый костюм от «Манзетти», в котором давненько не щеголял. Бабочку и жилетку надевать не стал. Лишнее. Надел только сам костюм. И, конечно, свою любимую чёрную шелковую рубашку. Она была единственной вещью из одежды, которую я хранил много лет. Не могу её выкинуть, хотя видно, что вещь не новая. Купил эту рубашку в Индии ещё в 90-е, настоящий индийский шелк. В отличие от китайского, он мягче и легче. И так приятно касается тела, что чувствуешь себя совсем иначе, чем в любой другой одежде. Кажется, что взмахнёшь руками и взлетишь. Такая лёгкость от подобных вещей. А та пара маленьких пятен, что выдают её древность, в конце концов, под пиджаком не видна.

Тропа, выложенная декоративным камнем от моего дома до моря, приходила почти в самый центр широченной части новой набережной. Когда я подходил к месту, где ручеек моей тропинки вливался в реку набережной, незнакомка миновала этот перекрёсток и шла дальше в сторону южной окраины города, вправо от меня. Я не стал догонять её, а пошёл налево, как истинный ловелас. Также не торопясь, не отвлекаясь на осмотр редких прохожих и лишь изредка поглядывая на море. Встреча не должна быть навязчивой с моей стороны, это я уже понял из рассказов соседа. Дойдя до спуска к старой набережной, я развернулся и пошёл навстречу этой загадочной особе. Она, к тому времени, тоже шла в мою сторону. Волнения не было, я был в форме и полной боевой готовности. К тому же опыт покорения дамских сердец не утрачивается с годами, а лишь обрастает свежими решениями после анализа прошлых побед и особенно после редких поражений.

Между нами оставались не более семи-восьми метров, когда она, наконец-то, подняла свои глаза на меня. Блеснувший взгляд дал мне понять, что всё не зря. Собственно я никогда не сомневался в своей способности правильно подходить к дамам. С этим у меня никогда не было проблем. Отсюда и множество бракосочетаний и куча детей по всему свету. Но всё это было в далёком прошлом. С момента расставания с последней супругой, я потерял интерес к завоеванию женских сердец. Ну, мне так казалось, что потерял. На время, как показала жизнь и сегодняшний вечер.

Не сближаясь, я поклонился лёгким кивком головы, дама опустила на секунду глаза, отвечая, таким образом, на поклон, дабы не показаться невежливой. Большего я и не ждал. Замедлив шаг до почти полной остановки, я жестом левой руки указал на парапет, как бы предлагая даме постоять и посмотреть на закат, до которого оставалось не более получаса. Незнакомка не сразу, но всё-таки повиновалась, но смотрела при этом исключительно в сторону моря, не выдавая особого интереса к моей персоне и не показывая особой жажды общения. Как бы подчёркивая всем своим видом — ничего кроме заката не будет. Ага, конечно. Пошла бы ты стоять у парапета с тем бизнесменом на «BMW» или с местными гопниками, подумал я. А вслух небрежно спросил:

Что привело Вас на эту набережную?

— Я просто гуляю. А вас?

— Вы.

— Вот как? — в вопросе прозвучало разочарование. Я понял, что слишком рано выкладываю карты из рукавов. Одна ошибка могла стоить всей партии, но дама была в хорошем настроении. Повезло.

Поскольку я не стал развивать тему, неприятную собеседнице, а просто на время замолчал, даме пришлось отвечать на прозвучавший ранее вопрос.

— Меня сюда приводит море.

— И часто приводит?

— Почти каждый день.

— Не скучно?

— Нет, отнюдь. Здесь прекрасно и каждый день по-разному.

— Да, море не бывает скучным. Казалось бы, оно всегда здесь, на месте. Но всегда такое разное. Иногда успокаивает, иногда бодрит. А чаще всего заставляет мечтать.

— Меня оно отвлекает от суеты. И, да, позволяет думать о своём, не связанном с современным обществом, бытом, людьми.

— Не любите людей?

— Как сказать. Наверное, да, не люблю. Слишком много глупости вокруг. Пустоты в головах, меркантильности в желаниях, вранья в разговорах. Море — совсем другое дело. Им можно любоваться как самым искренним другом. Оно всегда показывает своё настроение. По нему видно, радо оно людям или готово поглотить всех, кто отважится дотронуться до его вод. Но оно прекрасно даже в своём гневе! Море не страшное. Оно завораживающе прекрасно.

— Это большой плюс воды, огня и вершины любой горы. Возможность смотреть и, не отрываясь думать о своём. Но ещё лучше для этого подходит пещера. Абсолютная темнота, абсолютная тишина. Только там можно услышать себя изнутри.

— Никогда не ставила перед собой такой цели. Мне достаточно познавать то, что вокруг меня. Мои собственные внутренности меня интересуют в меньшей степени.

— Досадно. Не понимая себя и своего места в Мироздании, трудно понять и само Мироздание, а тем более его действия и поступки по отношению к самому себе.

— Не думала об этом. Мне казалось, что познать то, что видишь, можно не изучая собственные глаза.

— Видимое можно увидеть. Можно услышать звуки. Но нельзя понять объём всего целого, не изучив то, из чего оно состоит. Мы — люди, часть Природы, часть Мироздания. И воспринимая себя в отрыве от остального Мира, мы обречены на непонимание многих процессов, происходящих вокруг нас. Те же глаза не видят всей картины, окружающей нас. Слишком узок их спектр восприятия. Кошки видят гораздо больше.

— Возможно. У нас дома была кошка, которая вечно пугалась пустого угла, как будто там кто-то был. Тогда скажу проще — только здесь мне хочется проводить время.

— Со стороны людям кажется, что всё наоборот. Что Ваша жизнь проходит мимо вас, пока Вы гуляете по этой набережной.

— Да, знаю, меня считают сумасшедшей. Но мне это не мешает. Как говорила Мерлин Монро: «Мне всё равно, что думают обо мне люди. Я о них вовсе не думаю».

— Вам проще. Вас считают сумасшедшей незнакомые люди. Лишь потому, что Вы игнорируете их общество. А вот меня наоборот, считают ненормальным все, кто меня хорошо знает.

— Отчего? — я удостоился на этот раз долгого изучающего взгляда и неподдельного интереса.

— Я не пью с ними спиртного, не люблю разговоры о женщинах и автомобилях, не играю с ними в домино у гаража и даже не люблю рыбалку. Друзья часто обижаются. Говорят: «ты нас не уважаешь, если с нами не пьёшь». Иногда пытаюсь поддержать компанию, но больше пары маленьких рюмок хорошего коньяка или текилы всё равно не могу выпить. Точнее — не хочу.

— И всё? Только за это считать сумасшедшим нельзя.

— Не всё. Ещё я по профессии — боксёр, но не люблю бить людей. В моём случае исход драки заранее предрешён и получается не драка, а унижение противника. А унижать людей нехорошо, даже самых отъявленных негодяев. Всякое бывало, конечно. Но после любого избиения остаётся ужасный осадок на Душе. Я долгое время переживаю за то, что не сдержался и плохо сплю. А сон слишком важен для меня.

Мне проще выстрелить в голову и никаких унижений. И нервы целы и человека не унизил. Морально проще.

Ещё по образованию я юрист, закончил Академию народного хозяйства, факультет имени Сперанского. Но не проработал по специальности ни дня. Не могу переступать через свою совесть, а хорошим адвокатом и даже прокурором без этого быть невозможно. В общем, человек со странностями, если мерить современными мерками. Но нас с Вами это объединяет — мы не похожи на большинство людей.

Наступило молчание. Но не неловкое, которое бывает на первых свиданиях из-за отсутствия общих тем. Напротив. Победоносное. Совместное молчание объединяло нас в эту минуту. Мы думали об одном и том же и так громко, что не обязательно было открывать рот и использовать речь, чтобы понять это.

Девушка была действительно прекрасна внешне. Стройное тело, не обделённое в нужных местах выпуклостями. Красивое лицо, отдающее античностью. Длинные тонкие музыкальные пальцы — признак благородного происхождения. Её чёрно-жёлтое приталенное платье подчёркивало изящность фигуры и женственность хозяйки. Мягкий голос, умные речи, твёрдая прямая осанка и гордый взгляд. Конечно же, никаких умственных заболеваний. Люди любят навешивать ярлыки на всех, кто отличается от них самих. Но, зная этих самых людей, понимаешь, что они-то и есть те самые сумасшедшие. Потому что не пытаются думать, а используют свой мозг лишь как орган контроля себя извне. То есть принимают информацию, которую им навязывают, толком не обрабатывая, запуская в незащищённый мозговым фильтром организм всякую дрянь. Хотя сумасшедшие — это не то слово, которое здесь уместно. Есть более правильное и ёмкое слово — пустышки. Было ещё одно подходящее слово — «идиот». Но Фёдор Михайлович изменил его смысл. И те, кто знаком с его творчеством, могли бы не правильно меня понять, примени я его к серой массе потребителей теленовостей и сериалов. Все вместе они создают стадо, неспособное оценить прекрасное во всём его величии, а лишь видящие предмет, разжигающий их страсть и похоть. Чтобы произвести хоть какое-то впечатление на такую даму, не нужно было сорить сорванными цветами, показывая своё пренебрежение к природе. Любой достойный человек, любящий всё живое, не порадуется мёртвым цветам. И не стоило даже пытаться говорить ей скабрёзности о красоте её тела. Внешняя оболочка для таких девушек вторична. Нужно было всего ничего — правильно преподнести себя. Быть таким, которого она ждёт, гуляя вечерами по этой набережной, как булгаковская Маргарита в ожидании своего Мастера. Не нужно быть принцем на белом коне, или мессией в тунике. И уж точно не качком в шароварах с барсеткой подмышкой. Таким девушкам нужен мыслитель, в некотором роде — духовный наставник и одновременно — мужчина с харизмой. Нужно было показать свою отрешённость от современного общества, в связи с его несовершенством. Такая малость, которой достаточно, чтобы заслужить минимальное внимание. Но, чтобы продвинуться дальше, нужно будет стать всем одновременно — и принцем и мессией и даже качком. Женщине не нравится выбирать. Она хочет всего и сразу. Так бери, вот он я. Мой конёк — быть таким, каким хочет видеть именно эта женщина и именно в этот момент. Врождённый инстинкт. Или приобретённый. Не помню уже — давно живу. Причём качество погружения в собственную легенду настолько высокое, что начинаешь не просто казаться ей, но и сам быть таким, каким требуется. В этом и есть высший пилотаж отношений. Соврать другим и убедить в своей правоте — легче лёгкого. А вот соврать самому себе, так чтобы самому же и поверить — это уже искусство. Только вот не надо меня обвинять в двуличии. То весь такой за Правду стеной, а то мастер лжи. Менять себя в угоду женщине — не зло и не ложь, а единственный путь, приводящий к гармонии в отношениях. Ничего плохого в такой лжи нет. По крайней мере, совесть моя чиста, чтобы вы там себе не думали. Это ложь из категории «соврать фашистам про то, где находится лагерь партизан». Героическая ложь. Самосовершенствование в угоду своей пассии. Пусть и будущей.

Почувствовав, что сейчас нужно взять инициативу в свои руки и не отпускать до утра, я взял незнакомку под руку и повёл в сторону своего дома.

— Ах, да, мы ведь так и не представились друг другу! Ратислав.

— Мария.

— Почему-то не сомневался, что Вас зовут именно так.

— Почему?

— Красивая женщина должна иметь красивое имя.

— А я не люблю это имя.

— Странно. Хотя, я тоже со временем невзлюбил имя, данное мне при рождении. Поэтому был рад пройти обряд имянаречения. И Волхвы дали мне то имя, которое я ношу теперь.

— И давно это было?

— Да уже лет двадцать тому назад, наверное.

— А сколько Вам всего?

— В этой жизни два года. Идёт третий. Третий год с тех пор, как я начал новую жизнь, переехав сюда, в Новороссийск.

— А со старой жизнью что случилось?

— Закончилась.

— Просто вот так? Сама по себе?

— Если бы. Само по себе ничего не заканчивается. Для этого надо постараться.

— Сами постарались или помогли?

— Скажем так, всё произошло не без моего участия. Но рушилось так, что даже вспоминать больно. А мне нельзя терпеть боль, сердце новое так и не вставили после тяжелых инфарктов.

— Инфаркты — это плохо. Но Вы не выглядите больным человеком.

— Болезни остались в прошлом. Стремление к активной жизни не даёт долго оставаться больным.

— А как при таком активном образе жизни можно было изначально заболеть? Нервы?

— Всё вместе. Нервы, спорт, возраст, болячки, ещё раз нервы.

— Не будем о грустном. Хотя, Вы действительно не выглядите больным человеком, тем более сердечником. Откуда Вы родом?

— Из Москвы.

— Прямо из самой?

— Да.

— Коренной москвич или просто пожили там немного?

— Кореннее не бывает. Как я говаривал, будучи учеником средней школы, когда ещё верил в теорию Дарвина: «даже те обезьяны, что были далёкими предками моего древнего Рода, и те жили на территории современной Москвы».

— Смешно. Все в Москву стремятся, а Вы оттуда. Так сильно жизнь ударила?

— Нет. Москва была ещё раньше. Уехал оттуда уже лет десять как. Когда Москва уже перестала быть Москвой, а превратилась в сточную канаву.

— ?

— В Москву хлынули толпы никому не нужных людей. Отовсюду. Те, кто на своей земле никому был не нужен. Отбросы из разных уголков разваленного Горбачёвым СССР. Жить среди них стало настолько невыносимо, что я предпочёл бросить любимый город. Сначала я уехал в ближайшее Подмосковье, а потом перебрался ещё дальше от Москвы — в Белгородскую область. Оттуда уже перебрался сюда. Теперь уже почти два года здесь.

— В Белгороде тоже не понравилось?

— Очень понравилось. И в Белгороде и в Старом Осколе, где я жил. Прекрасные места, хорошие люди. Вполне себе хорошо прижился. Обзавёлся семьёй, детьми. Но после шести лет размеренной семейной жизни всё разрушилось, до основания. Раскололось вдребезги.

— Как так?

— Человеческий фактор. Его невозможно просчитать или предугадать.

— Опять женщины виноваты? Не сложились отношения?

— Сложились. Сначала сложились. Но закончилось не так, как хотелось бы.

— Из-за неё?

— Из-за всего и из-за всех. Но, наверное, прежде всего, из-за меня самого.

— Не желаете рассказывать?

— Пожалуй, сейчас не готов. Может быть чуть позже. Это грустная история, а сегодня хочется окунуться в море покоя и наслаждения жизнью. Посмотрите, какое море, — я развернул собеседницу к морю, от которого мы удалялись всё это время, — оно спокойное, несущее свежесть далёких волн для того, чтобы мы наслаждались воздухом свободы и счастья. Какие могут быть плохие воспоминания в такой момент?

— И всё-таки. Разочаровались в жизни и сбежали сюда?

— Нет, не разочаровался. Это невозможно. Самое глупое, что может сделать человек — это разочароваться в своей жизни. Считать, что она не удалась. Ни в каком возрасте, ни при каких обстоятельствах, нельзя так думать. В нашей жизни всё не зря. И всё имеет своё значение и своё продолжение. В любом возрасте жизнь только начинается.

— Вы действительно так считаете?

— Я не считаю. Я это знаю.

— Откуда?

— Живу давно.

Последние слова были сказаны уже около моего подъезда, который хотелось по-питерски назвать «парадным» за его архитектурные изыски. А почти на самом верху многоэтажки, находилась моя холостяцкая квартира из трёх комнат со всеми удобствами. Готовясь к прогулке с незнакомкой, я, конечно же, прибрался в ней, понимая, чем эта прогулка должна закончиться.

Утром пришлось встать пораньше и прогуляться по городу. Больше всего на свете женщины не любят бездельников, валяющихся по утрам в постели. Поэтому даже если нет никаких дел, вставайте и идите. Куда угодно. Но вернуться нужно с деловым видом и, в зависимости от типа женщины, что ждёт вас в вашей берлоге, с цветами или мороженным. Моя женщина, в чём я уже не сомневался, не порадовалась бы цветам, улыбнулась бы мороженому, но более всего оценила бы вкусный завтрак, сделанный специально для неё. Однако, я зашёл в работающий круглосуточно книжный магазин и застрял там надолго. Магазин был пуст днём и, тем более, ночью. Не понимаю, для чего хозяин решил не закрывать его круглые сутки. В столь ранний утренний час, пара не выспавшихся продавщиц с надеждой следили за моими поисками у книжных полок. И я не мог обмануть их ожидания. Вернулся домой с новой книгой, но при этом, потеряв возможность удивить Марию вкусным завтраком. Так как к тому времени уже близился обед. Библиотека у меня хорошая. Не самая большая, но интересных книг много. В основном старые книги. Новые достойные авторы появляются в наше время всё реже и реже. Поэтому в магазине передо мной стоял выбор — купить какую-нибудь популярную ныне бульварщину, или что-то, что не стыдно иметь в библиотеке, но раньше по каким-то причинам не было приобретено. Я выбрал второй вариант и, после долгих поисков, купил томик Елены Блавацкой. С её основными трудами я был знаком с юных лет, но кое-что давно хотел перечитать.

Как я и ожидал, Мария успела принять ванну и хозяйничала на кухне. Судя по тому, что она не убежала, пока меня не было, и даже напевала приятную мелодию, ночь удалась не только у меня.

Большое дело — не смущать утренними взглядами женщину, пока она не привела себя в порядок. Я не стал врываться на кухню, дав понять, что вернулся громким приветствием прямо с порога. Минуя кухню, я нырнул в комнату к книжному шкафу и поставил своё приобретение на видное место. Листать книгу пока не было никакого желания, ибо все мысли были о прекрасной женщине, подарившей мне новый стимул радоваться жизни. Я терпеливо дождался, пока меня пригласят на собственную кухню, хотя, показалось, что прошла вечность в ожидании.

В благодарность за мою деликатность, я получил вкусный завтрак из двух салатов — овощного и фруктового. Мария выглядела ещё прекраснее в лучах утреннего солнца, просвечивающих кухню насквозь. Окна, выходящие на юго-восток, были одним из критериев при выборе квартиры. Люблю просыпаться с первыми лучами Солнца. Лишь мой кабинет смотрел окнами во внутренний двор, а две остальные комнаты и кухня заливались солнцем с самого рассвета и почти до вечера.

За завтраком главной темой, естественно стало наше внезапное знакомство. Собственно, нам ещё предстояло познакомиться, ведь знали мы друг о друге ничтожно мало. А может быть и уже слишком много. Такое вот противоречивое, но очень приятное знакомство.

— И чем же, позволь спросить, незнакомый человек, да ещё в моём слегка преклонном возрасте, смог заинтересовать такую молодую и красивую девушку? — начал я с комплимента, пытаясь хоть как-то наверстать отсутствие конфетно-букетного периода в наших отношениях.

— К сожалению, среди ровесников, я уже отчаялась встретить мужчину, способного хотя бы грамотно излагать свои мысли, а не то, чтобы блистать интеллектом. Знаете, ко мне иногда подходят знакомиться и сверстники и даже на первый взгляд юноши моложе меня. Но те способы знакомства, которые они на мне испытывают, больше годятся для коров из очень далёких селений. Даже доярки, дёргающие этих коров за вымя, не повелись бы на такие подкаты. Самый оригинальный молодой человек спросил меня сходу, даже не представившись, «не больно ли я ушиблась?».

— Видимо он так тонко намекал на твою схожесть со звездой, упавшей с небес?

— Именно. Это очевидно для тебя и для меня. Но, видимо, далеко не для всех отдыхающих в Новороссийске. Потому что парень явно знакомился так не в первый раз и, видимо, был успешен в этом. Он ожидал и от меня глупого хлопанья глазками и ещё более глупого вопроса, вроде «где или почему я должна была ушибиться?». Но когда вместо всего этого, я ответила, что не первый раз путешествую и по дороге с небес на Землю прихватила с собой парашют, он от неожиданности открыл рот, да так и остался стоять, глядя мне в след ничего не понимающим взглядом.

— Думаю, он смотрел с восхищением. Или напрягал свою извилину, пытаясь вспомнить где и когда он уже пытался именно с тобой таким образом познакомится. Ведь, наверняка, он был уверен в том, что так искромётно пошутить на всём побережье мог только он. А девушки его уровня, с которыми он привык общаться, давно убедили его в том, что понять столь тонкий подкат они не в состоянии.

— Да, возможно.

Я не склонен оправдывать людскую безграмотность и невежество. Но не сказать о том, что такое положение дел в обществе получилось не само собой, а является государственной программой, тоже нельзя. Народ не виноват в том, что с каждым годом тупеет. Нынешней власти не нужны умные люди, более того, не нужны даже просто люди. Тем, кто лишь высасывает из нашей земли всё до последней капли в пользу собственного кармана, нужны роботы. Конвейерные рабы. Желательно глупые и безграмотные, но поголовно имеющие телевизор с развлекательными каналами на любой вкус. Недаром один из самых «гуманных» законов при нынешней власти обязывает бесплатно транслировать для всех регионов страны как минимум шесть федеральных каналов с новостями, сериалами и всевозможными шоу. Всё остальное в этой стране давно уже продаётся за большие деньги. Рождение, ясли, садики, школы, институты, медицина и похороны — всё встанет в копеечку. Даже служба в армии теперь была поставлена на самоокупаемость. Солдатикам на срочной службе приходилось строить дачи для чиновников, чтобы заработать себе на ежедневный хлеб. Но телевидение — святое. Его трогать запрещалось. Ещё бы. Если люди не будут каждый день слушать о том, что они живут счастливо и что власть всё делает для стабильности этого счастья, то очень скоро они начнут думать! А этого допустить никак нельзя! Думающий человек опасен для рабовладельцев, ибо может в какой-то момент осознать, что он раб. И тогда одним Богам известно, что может прийти в голову думающему рабу!

Телевидение, новые и новые реформы в образовательной системе, уничтожающие ростки правильного восприятия информации в детях с самого раннего возраста, страшные тесты, вместо экзаменов, готовясь к сдаче которых не нужно иметь знания, а требуется заучить нужные ответы на вопросы. В итоге из школ выходят не среднестатистические заготовки, как было в Советском Союзе, а полные пустышки, не умеющие думать самостоятельно. Не читающие книги и толком не знающие даже элементарных основ математики, физики, химии. Астрономию, к примеру, в современных школах отменили вовсе, посчитав её вредной наукой. Собственно сама техногенная цивилизация, которой идёт почти весь мир, исключая затерявшиеся в сельве дикие племена последних «диких» индейцев и редкие племена в Африке, Азии и Океании, подразумевает отупение человека и полное отлучение его от природы. Те, кто считают, что с появлением новых компьютеров или роботов, человечество прогрессирует, сильно ошибаются. Техногенная цивилизация не прогресс для человечества, а устойчивый регресс.

Человек становится слабее, глупее, никчёмнее и, что самое страшное, бездуховным. Мы даже считать разучились — таблицу умножения сейчас знают единицы. У всех калькуляторы, компьютеры, на худой конец тетрадка с таблицей умножения на обложке. Но смысл развития цивилизации не в развитии калькуляторов, а в совершенствовании самого Человека! По крайней мере, именно так считали те, кто жил на Земле много тысяч лет назад. Поэтому они не создавали машины, заменяющие труд и развитие самого Человека, а развивали себя. Самосовершенствовались и всячески укрепляли свою связь с природой. То, что сейчас встречается в книжках и фильмах из разряда «фэнтези», и называется там магией — было для наших Предков обычным делом. Да, люди прошлого умели летать без всяких турбин, умели мгновенно перемещаться в пространстве без двигателей внутреннего сгорания, отравляющих воздух. Они не просто жили в гармонии с Природой, лаптем щи хлебая, как утверждают все современные лже-историки. Они гармонично использовали силы Природы. Не нарушая её целостности. Огонь, ветер, вода, магнитные волны, притяжение планеты, разница температур в разных слоях Земли и воздуха — всё это было предметом изучения и давало возможности куда более широкие, чем современные машины, придуманные нынешней техногенной цивилизацией вопреки Природе, а не по её законам.

Мария убрала тарелки и спросила меня о планах на оставшуюся часть дня. Как я уже сказал, главное было показать, что ты человек не праздношатающийся, а очень занятой. Я сразу вспомнил обо всех своих делах, что давно требовали моего вмешательства, но которые постоянно оставлял на потом. Перечислив несколько и поняв, что на сегодня вполне достаточно, я задал аналогичный вопрос. Мария, не смущаясь своего легкомыслия, сказала, что в её планах ждать меня здесь и приготовить к моему приходу что-нибудь вкусное и сытное. Женщинам так можно. Ответ меня вполне устраивал, даже порадовал. Надеюсь, она не вегетарианка, подумал я, покосившись на миски с остатками салатов, хотя исключать такой возможности при её стройности и чистейшей коже не стоило. В конце концов, и мне не мешало сбросить пяток килограммов лишнего веса, тут же успокоил я сам себя. И, успокоившись, поблагодарил за завтрак и нежно обнял свою новую сожительницу. Ибо, как я понял, уходить от меня она не собиралась, что меня вполне устраивало.

Первым делом, я съездил в автосалон к знакомому армянину. Он был одним из первых людей, с кем свела меня судьба после переезда в Новороссийск. Знакомство получилось неожиданным. Гуляя по набережной, я стал свидетелем того, как кучка скинхедов готовилась избить этого толстого армянина, хотя на их фоне он смотрелся как кит, окружённый кильками. Я сам не люблю не русских и в душе самый отъявленный националист и расист, но правильное воспитание не позволило мне пройти мимо, видя, как куча подростков избивает одного. Я успел до начала процесса избиения подлететь к беснующимся подросткам и взять их лидера за руку, которую тот уже занёс для удара. Да, парень явно не был боксёром, иначе не стал бы оттягивать руку назад, как будто стреляет из лука. Я же, на правах мастера спорта по боксу, не переживал за возможное нападение на меня. Несмотря на мой преклонный с виду возраст, такие сопляки мне были не соперники. Собственно, нападение и не состоялось. Паренёк, поняв по тому, как я сжал его руку, что сила не на его стороне, пробурчал что-то типа: «мы ещё встретимся», и увёл своих подручных злодеев в город. Армянин стал меня благодарить за спасение, он весь вспотел и постоянно вытирал шею уже насквозь мокрым платком. Мы прогулялись до конца набережной и расстались почти друзьями. Армянина звали не совсем типично для его национальности — Серёжей. Он объяснил, что папа у него был русским и имя давал он. Но сам он похож на маму — армянку и отца совсем не помнит, так как тот бросил семью почти сразу после его рождения. Так что из русского в нём была только часть генофонда и имя. Воспитание же он получил от армянской бабушки и такого же дедушки, пока мама работала на двух работах, чтобы прокормить всё семейство. Теперь он владелец автосалона в центре города и друг всех главных людей в городе, как он назвал Мэра и руководителей различных ведомств. Благодаря Серёже (он не любил произношение «Сергей»), я менял уже третью машину. Первые две явно не выдержали суровых испытаний, которые я обеспечиваю своим четырёхколёсным друзьям в путешествиях.

Одну я «убил» на самом востоке нашей страны, но там бы мало что смогло выжить. Это была специально оборудованная для долгого путешествия по снегам в 40—50 градусные морозы «Тойота». Благодаря прекрасной «зимней» сборке и тонкому тюнингу у специалистов, она не дала мне пропасть в снегах, но по возвращении в цивилизацию, буквально рассыпалась, не доехав всего десяти километров до нормальной дороги. Пришлось идти пешком, благо сильной пурги не было и следы вездеходов, оставленные охотниками, были видны. Позже, с помощью местных жителей, привычных к подобным проблемам авантюристов вроде меня, машину доставили в город и даже пытались оживить. Но, после перечисления мастером нужных запчастей, я решил оставить автомобиль ему на память и полететь назад самолётами. Хоть и с двумя пересадками, но зато надёжнее и гораздо дешевле. Тем более, что ребята в сервисе заплатили мне за оставшиеся в машине пригодные запчасти небольшую сумму денег.

Вторая не прошла испытание в Сванетии. Мощный «Ниссан» иранской сборки, с радиатором в метр толщиной, способный выдержать жару любой пустыни, оказался таким тяжёлым на подъём, что не влез даже на первый ярус Ушбы, куда местные въезжают на стареньких «Нивах».

На этот раз я заказал Серёже старый проверенный дизельный «Ховер». Хоть он и китаец, но на таком я спускался и поднимался обратно из каньона Окаце, что под силу не многим машинам. «Ховер» был у меня в прежней жизни, ещё в Москве и частично в Старом Осколе. Но того я загнал, как и все свои машины. Правда не пристрелил, как загнанную лошадь, а вполне себе достойно продал, не дожидаясь пока машина придёт в полную негодность.

Ждать пришлось долго, но вот уже неделю назад Серёжа позвонил и сказал, что нашёл то, что я просил. Мужик сдал в его салон именно такой «Ховер» как я хотел, но пришлось его хорошенько подремонтировать, так как машина кипела при долгой езде. Оказалось, что прокладку ГБЦ на самом заводе прилепили на какой-то белый герметик, который при долгом нагреве начинал подтравливать и машина закипала. Видимо, найти неисправность в другом автосервисе не смогли, и хозяин машины решил просто от неё избавится, продав дешевле рыночной стоимости. Очень люблю таких водителей, не понимающих ничего в машинах. Можно приобрести хорошую машину в два раза дешевле её стоимости, а это приятно и полезно для семейного бюджета. Неисправность устранили, сделав всё по уму, как сказал Серёжа: «сделал как для себя!». Осталось лишь забрать машину и расплатиться с салоном. Но до планируемого отъезда на Алтай время ещё было, поэтому я не торопился забирать машину. Дурная привычка слушать сигнализацию, когда машина стоит под окном, подсказывала, что спать буду спокойнее, пока машина стоит в салоне. Однако, пункт «забрать машину из салона», пришёл на ум первым при ответе на вопрос Марии о планах на день, поэтому я позвонил Серёже сразу же из лифта и попросил выгнать лошадку на улицу, дабы опробовать и забрать её себе.

«Ховер» оказался в идеале. Серёжа, понимая, что подогнал мне машину-мечту, сиял от радости. Он искренне считал, что я тогда спас ему жизнь и пытался всеми возможными способами отблагодарить меня за то, чего я не делал. Хотя… Кто знает, чем бы всё закончилось, пройди я мимо.

Попив чаю с хозяином салона и его помощниками и дождавшись, пока машину ещё раз помоют после того, как я протестировал её на улице, где ещё остались лужи после ночного дождя, я засобирался домой. По дороге надо было ещё заехать в магазин, так как больших запасов съестного я в доме не держал, а теперь там появилась женщина. А женщины не любят пустые холодильники.

Глава II

Общие интересы

Будет неловко, когда инопланетяне нам скажут, как звёзды и галактики называются на самом деле.

Ратислав в Московском планетарии

Томик Блавацкой не остался незамеченным. Вернувшись, я застал Марию за чтением.

Нехотя прервавшись и приветливо улыбнувшись, она пояснила:

— Очень занятно.

— Да, в молодости я проглотил почти все её книги, включая сокровенные, доступные лишь избранным. Не понимая при этом значения многих слов в её книгах, я, сам того не понимая, пожирал глубинную суть. После прочтения мне иногда казалось, что я познал всю суть Бытия, а иногда, что ни слова не понял в её записях. Позже, с началом взрослой жизни и возникновением бытовых проблем, большая часть знаний навсегда потерялась в уголках сознания, и лишь иногда проявляется в нужные моменты. Теперь вот решил освежить в памяти те впечатления детства. А, может быть, понять чуть больше из того, что написано в самых известных её книгах.

— То есть «сокровенного» здесь нет?

— Конечно, нет. Это же просто из магазина книга. То, что может поменять человека, ныне в магазинах не продаётся. Я и этому-то томику приятно удивился.

— А откуда ты в своё время взял те самые сокровенные и недоступные для нас, простых людей, книги?

— Это было довольно-таки давно и тогда всё было немного проще. Не было прямого запрета на знания. Просто мало что имелось в продаже в принципе. Но мне повезло с родственниками. Мой родной дядя был последователем, а точнее учеником одного ярого последователя Блавацкой. Он немного говорил со мной на темы Мироздания и его проявления в нас, людях. Мы не часто общались, и мне было совсем мало лет, когда наши пути разошлись. Но книги, что он мне посоветовал, я нашёл и изучил. Лет в пятнадцать я увлёкся этим чтением всерьёз и многое с тех пор изменилось. Мир стал иным, точнее я на него стал смотреть иначе. Не смотря на то, что многое тогда в этих книгах до конца не понимал. Больше я их не перечитывал, а когда ушёл в армию, книги исчезли. Никто не признался, но, думаю, что их выкинула моя матушка, посчитав вредными. Однако то, что сдвинулось, в хорошем смысле, в моём сознании, осталось со мной навсегда. Такие книги понимаешь не дословно, а на уровне внутреннего восприятия.

— А сейчас купил, чтобы прочесть и понять ранее не понятое или чтобы произвести впечатление на меня?

— Тебя не обманешь. Отчасти и для впечатления. Кстати, вот ещё один мой недостаток, появившийся у меня уже в зрелом возрасте — чтобы и как бы ни было, я всегда говорю правду. Жить стало проще в плане общения с людьми, но сложнее в плане сотрудничества с обществом. Хотя, с другой стороны, даже когда правда была неприятной или неуместной, многие люди предпочитали считать её моей шуткой. И неуместная правда сходила мне с рук в этом качестве.

— Впечатление произвёл. И не только книгой, — Мария улыбалась, намекая на то, что нашим общением, включая его ночную часть, она довольна.

— Я благодарно кивнул головой, показав, что оценил комплимент. Понравиться женщине в первую ночь всегда считалось большим успехом и удавалось лишь самым искушённым ловеласам. В хорошем смысле этого слова. А такое искреннее признание женщины можно было провозгласить полной победой.

На обед Мария приготовила мой любимый харчо. Вроде бы между нами не было разговоров о вкусовых пристрастиях, но она попала в яблочко! Обожаю харчо. А ещё салат Оливье и правильный лагман.

Кстати, не вегетарианка, — подумал я, когда она с удовольствием вгрызлась в кусок баранины из супа.

— Обожаю харчо, как ты догадалась?

— Даже не думала гадать, просто это единственный суп, который я умею готовить.

— Вот как? Странно. Обычно как раз этот суп делают мужчины, а женщины предпочитают всякие там борщи, щи и прочие солянки.

— Так это замужние женщины. А я готовила всегда только для себя. То есть что хотела, то и готовила. Харчо мне с детства нравилось, его папа мой вкусно готовил. Пришлось научиться самой, когда осталась одна.

— Если это тебе неприятно, то не рассказывай, но почему ты живёшь одна? Где родители?

— Ничего трагического. Родители устали друг от друга и разъехались. Папа в родную Грузию, а мама осталась на Украине, в Харькове, где мы всё время и жили. Родители познакомились ещё до развала СССР. Долго жили, не заводя детей. И вроде бы по их словам дружно жили. А когда решились на ребёнка, родилась я и всё им испортила. Мама сразу нашла у отца кучу недостатков и ежедневно его пилила. Папа стал выпивать каждый день и не спешил с работы домой, чтобы не слушать мамины нравоучения. Так долго продолжаться не могло. Однажды, после очередного скандала, отец собрал вещи и уехал в Грузию. Там у него родня, так что было куда уезжать. И тут началось самое противное. Мама начала ежедневно рассказывать мне о том, какой отец плохой. А я его всегда любила. Со мной он был добрым и никогда меня не обижал. Ни словом, ни делом. Мне надоело слушать мамины глупости, и я тоже ушла. Сначала переехала к двоюродной сестре, точнее в дом её родителей под Донецком. А после окончания института, получила от отца большую сумму денег за успешную защиту диплома, и переехала сюда, в Россию. Так что пожила уже в трёх государствах. Донецкая область только официально принадлежит Украине, а в самом Донецке об этом уже и не помнят. Переехала сразу же в этот прекрасный город. Денег хватило на скромную однушку в старом спальном районе. Но там я только ночую и зимую. В хорошую погоду, я все дни провожу у моря. Я люблю море. Здесь хорошо дышится и думается.

— И не скучно так долго быть совсем одной, особенно ночами?

— Нет, не скучно. По ночам я иногда работаю, чтобы были деньги на еду.

— ?

— Ничего криминального. Я пишу картины. На заказ. В основном портреты, но иногда и что-то более интересное.

— О! Какая удача! Мне как раз нужен художник. Я пишу книги о своих путешествиях и исследованиях. И не всегда есть возможность сделать качественные фотографии. А совсем без иллюстраций книга будет не полной. Напишешь мне на заказ пять-шесть картин?

— С удовольствием. Если смогу. Я не такая уж и опытная художница.

— Но, однако, имеешь заказы, значит вполне востребована.

— Это всё реклама. Многие люди обращаются, даже не зная, к кому. Просто прочитав рекламное объявление. Я размещаю рекламу в интернете.

— И много клиентов? Есть постоянные заказчики?

— Была пара постоянных клиентов. Но оба оказались всего лишь неудачливыми ухажёрами. Один мне просто проходу не давал. Ездил за мной везде на своём «BMW».

— Слышал я эту историю.

— Вот как? И что об этом говорят?

— Говорят, что забрали его в полицию прямо с набережной.

— О, это мелочи. Он пару раз мне под окнами серенады пел в сопровождении оркестра. Так его и оттуда забирали. Я ему картины рисовать отказалась, когда он приставать начал. А он вцепился как клещ, замуж звал.

— Что не пошла?

— Да там образование от Эдиты Пьехи до иди ты… куда подальше. О чём мне с ним разговаривать всю жизнь? Обсуждать его машины или друзей-сослуживцев из ГИБДД?

— Понятно. Он ещё и профессиональный вор?

— Именно. Метко подмечено. Главное, все понимают, что главные воры в стране носят погоны, но по телевизору все с упоением слушают новости о борьбе с преступностью. Пересажали бы эти полицаи сами себя, и в стране воров почти не осталось бы.

— Ладно, проехали. Давай о тебе. Ты какого года рождения?

— Нескромный вопрос, но после всего, что между нами было, допустимый. Мне 27 лет, скоро будет 28. В сентябре, 27-го. Год рождения 1996. А что, возраст для тебя принципиальный вопрос?

— Просто считаю, сколько лет твои родители жили для себя. Не так уж и долго. Я думал тебе не больше 25-ти.

— Спасибо за комплимент.

— Никаких комплиментов. Я действительно так думал. У меня большой опыт общения с молодёжью, я хорошо представляю, как в каком возрасте выглядят девушки. Долгое время работал учителем физкультуры в одном ВУЗе.

— Ты, учитель физкультуры? — Мария засмеялась впервые за всё время нашего общения. Смех был прекрасным и очень заразительным, я невольно заулыбался.

— Да, а что, не похож?

— Нет. Скорее ты похож на бандита из 90-х прошлого столетия, только на пенсии.

— Ну, а кто говорит, что это не так. Я много кем был. И в КГБ служил и бандитом был и депутатом был. Спортом занимался с детства. Успел и различным бизнесом позаниматься и учителем и тренером поработать. Причём, тренером сразу по двум видам спорта: боксу и стрельбе из лука.

— И когда всё успел? Сколько же тебе на самом деле лет? Хотя, не подумай, мне всё равно. Я вижу, что не мало. Но это не имеет значения для меня.

— Мне кажется, или ты перепутала меня с барышней, скрывающей свой возраст? — настала моя очередь улыбаться. Я своим возрастом не то, чтобы горжусь, но уж точно его не стесняюсь. Мне 56, ровно через месяц после твоего дня рождения стукнет 57. Так что я ровно вдвое старше тебя.

— Небольшая разница. Всего-то в два раза.

— Нормальная. Я бы сказал идеальная, но большинство людей со мной поспорят.

— Но не я.

Слова Марии показались мне искренними и показывающими всю глубину её чувств ко мне. Я не смог удержаться и нежно поцеловал её. Благо трапезу за время беседы мы уже успели закончить.

Вечером нам предстояло впервые показаться на публике вместе. Кое-кто, наверное, видел нас вечером вчерашнего дня, но теперь мы отправлялись на прогулку вдвоём и планировали после неё так же вдвоём вернуться домой. К нам домой. Я уже отвык от семейной жизни, да и не думал, что когда-нибудь перестану жить в одиночестве. А Мария и не пробовала никогда. Так что, готовились мы к первой совместной прогулке, очень даже волнуясь.

То ли от нервов, а может быть, чтобы напротив, сбросить напряжение, висевшее в комнате, я постоянно травил анекдоты. Благо, знал я их миллионы. Мария старалась улыбаться после каждого, хотя видно было, что гораздо больше её занимают круги под глазами после бессонной ночи и отсутствие утюга в моей холостяцкой квартире.

— Ну как можно не иметь дома утюга! — возмущалась она с улыбкой.

— Завтра куплю.

— А до этого ты к соседке ходил гладить рубашки?

— Я погладил их, когда переехал сюда и разложил вещи по шкафам. С тех пор не брал. А утюг сгорел при попытке погладить очередные джинсы. Никогда не любил этот вид одежды. В Москве у меня их в принципе никогда не было. Ходил или в спортивном или в костюмах. Потом, живя в провинции, постепенно приучился, но до сих пор немного недолюбливаю. Неудобно. Не так легко как спортивны вещи и не так выразительно как костюм. Вчера рубашку надел впервые за последние два года, специально для тебя. А так ходил в майках и футболках, их гладить не обязательно.

— То есть как это, не обязательно?

— Ну, вот так. Они на мне разглаживаются. Я всегда покупаю майки на размер меньше, чтобы обтягивали.

— Выпендриваешься мускулами?

— А почему нет, если есть чем выпендриваться? В мои годы мало кто сохраняет упругое тело.

— Это, конечно, плюс. Но гладить футболки тоже нужно. На животе они у тебя висят и видно, что не глаженные.

— Девушки больше смотрят на плечи и руки, а там всё нормально. Да и то, что живот не обтягивается футболкой, тоже плюс. Значит, не толстый. Хуже, если бы и там гладить не надо было бы.

— Гладить всё равно нужно!

— Не ворчи, сказал же, завтра всё будет.

— Я не ворчу. Просто хотелось бы подгладить рукава у платья сегодня, а не завтра. Помялись немного.

Дома Мария ходила в моём халате, заботливо выданном ей ещё вчера вечером перед походом в душ или в моей рубашке. Но на улицу, как ни крути, надо идти в своём, а рукава действительно немного помялись.

— Давай пойдем, когда стемнеет, тогда будет всё равно, — предложил я.

— Нет. Я уже давно хочу к морю! Не могу больше находиться в стенах.

— Тебе плохо у меня в доме?

— Перестань! Мне тут хорошо. Очень хорошо и уютно. Правда. Просто я очень люблю море и скучаю по нему. Я привыкла проводить там всё время.

— Тогда надевай свою шляпу и пошли. Скажу по секрету, на твои рукава никто из мужчин не смотрит.

— А на что вы, мужчины, смотрите?

— В твоём случае на всю фигуру целиком. На твои грациозные движения. Ты идёшь походкой крадущейся пантеры. Очень красиво и привлекает взгляд. На частности уже не смотришь. Я вот наблюдал за тобой долгое время, но даже лица твоего до момента знакомства не видел. Да и не особо хотел. Хватало твоей грации, чтобы почти влюбится.

— Частности я стараюсь не показывать прохожим. Не люблю приставания и заигрывания.

— Кстати, так и не понял. Почему же ты решилась на общение со мной?

— Твой жест. Он не оставил мне выбора. Ты так уверенно показал в сторону парапета, что не послушаться и пройти мимо, было невозможно. Нужно было повиноваться. Не знаю, почему так. Но я почувствовала, что должна тебя слушаться.

— Это сказалась разница в возрасте, — улыбнулся я.

— Не думаю. Скорее твой взгляд. Он поразил меня самоуверенностью самца, знающего всё наперёд.

— На самом деле это был экспромт. Я хотел познакомиться, но не знал, как всё произойдёт. А когда встретился с тобой взглядом — онемел и не знал, что сказать. Но и позволить тебе уйти я не мог. Вот и показал в сторону моря, как бы предлагая побеседовать на фоне заката, а сам лихорадочно думал, с чего же начать беседу.

— Да? А с виду было впечатление, что строгий учитель сейчас будет отчитывать студентку за прогулы.

— Любишь ролевые игры?

— Фу, пошляк!

— Это плохо?

— Наверное, нет. Просто сейчас не подходящее время. Вернёмся к этой теме после прогулки.

Сразу же при выходе из подъезда, мы удостоились, чуть ли ни аплодисментов от пожилых дам, сидящих на лавочках у дома. По крайней мере, цоканье языков нам в след было слышно почти на всём пути до набережной. Вечер был безветренный и тёплый, народу на набережной было не много, но, в тоже время, для Новороссийска совсем не мало. Новороссийск отличается от остальных курортных городов черноморского побережья тем, что здесь нет толп праздношатающихся отдыхающих. Почти нет суетливых местных дельцов, сдающих квартиры десяткам приезжих семейных и не очень семейных пар одновременно. По крайней мере, в глаза они не бросаются. Спокойный рабочий город. С огромным портом и большим количеством предприятий. В таком городе нет проблем с работой и людям не нужно сдавать свои квадратные метры, чтобы выжить в суровых реалиях современного государства. Может быть, именно по этой причине, население Новороссийска считается самым дружелюбным. Что отражено во всех путеводителях по курортам черноморского побережья. Разве что раздражают частые патрули полиции, но это давно уже стало визитной карточкой всей России. Новороссийск не был исключением. Во всех городах часто проводились облавы на людей. Сейчас они совершались, наверное, по привычке или по каким-то полицейским распорядкам. А вот лет пять-шесть тому назад это была почти что война. Война власти и их прислужников — полицаев против народа. К сожалению, тогда ещё вся полиция работала сообща и, учитывая численность состава и степень вооружённости, она победила народ. Точнее тех немногих из народа, кто осмелился протестовать против произвола власти. Началось всё с мирных митингов и протестов, которые, не смотря на то, что сама власть согласовала их проведение, разгоняли. Где-то мягко и силами своих местных сотрудников, а в наиболее пылающих недовольствами Москве и Питере при помощи приезжих полицаев из глубинки. И весьма жестоко. Потом многие люди, в качестве протеста, перестали платить налоги и штрафы. За квартиры платили только по счётчикам за электроэнергию и иногда за воду и отопление. А всевозможные поборы типа капитального ремонта и вывоза мусора не платили вовсе. Полиция стала ходить по квартирам и пугать выселением без суда и следствия, только по жалобе ЖКХ. Нужные постановления тут же были разработаны и единогласно приняты продажными депутатами. Однако почти тут же по всей России прокатилась волна убийств полицейских прямо в тех квартирах, куда они приходили выселять семьи. Люди не пускали в свой дом даже страшный и ужасный ОМОН и применяли оружие. Кто охотничье, кто кухонные ножи, а кто и трофейное, привезённые с чеченских, украинских и сирийских военных компаний. А то и дедами и прадедами ещё с Великой отечественной войны. Таких вояк либо расстреливали, беря квартиру приступом всеми силами местной и приезжей полиции. Либо сажали, если удалось взять без боя. Второй вариант нравился власти больше, потери при взятиях квартир приступом были не маленькие. В целом по стране они считались сотнями. А тех полицаев, что желали бы погибать, воюя с собственным народом, становилось всё меньше. Их, конечно, набирали постоянно, придумывая всё новые и новые льготы, обещая огромные зарплаты и богатую пенсию в сорок, а потом и в тридцать пять лет. Но всё равно, шли туда работать только моральные уроды, которые сами по себе не рождаются. Инкубатора пока не придумали для выведения таковых. Хотя, уверен, что не раз и не два пытались. У нормальных же родителей родятся нормальные — здоровые во всех отношениях дети. И никто из них, нормальных родителей, не воспитывал своих детей будущими полицаями. Никакие льготы и ранние пенсии, не заменят людям негатив по отношению к нынешним «силовикам», воюющим против своего народа. Полицаями, как правило, становились дети, рождённые пьяницами или ворами, которым нужны были «крышующие» их родственники в органах власти. Ну, или самими полицаями. Так сказать, гнилая наследственность.

Так вот. Понимая, что штурмуя квартиры несговорчивых неплательщиков, полиция потеряет много своих боевых единиц, они изобрели эти уличные облавы. Посреди улицы вставало с десяток полицейских машин, включая большой автобус. По команде из них вываливалось около полусотни полицейских, и они перегораживали пешеходные участки тротуаров. Создавался узкий коридор, рассчитанный в ширину на проход одного человека, и люди вынуждены были проходить полный досмотр по одному. Главной целью было выявление тех самых неплательщиков налогов, штрафов и квартплат, поэтому каждого сверяли с компьютерной базой данных. Если находился таковой, то его тут же сажали, в сопровождении двух-трёх полицаев, в автобус. Когда проверка заканчивалась, всех задержанных везли в ближайшее отделение полиции. Многие оттуда уже не возвращались никогда. С тех пор проверки периодически проводились на улицах, но, с учётом того, что самых рьяных противников режима уже уничтожили, проверки носили скорее предупредительный характер. Дескать, не забывайте платить налоги, штрафы и всё, что на вас наложила власть. А то будет хуже!

Сегодня на набережной было в этом смысле спокойно. Патрули полицейских, как правило, состояли из местных жителей, которые особо не лютовали даже в самые зверские года. Им-то предстояло тут и дальше жить. Они не имели совести и чести, но имели достаточно мозгов, чтобы понять — соседи не простят. Да и помощи ОМОНа и Росгвардии теперь ожидать не приходилось. Обе этих структуры давно вышли из государственной системы, а подчинялись только своему личному руководству. Росгвардия охраняла олигархов и получала за это большие средства на существование. У них было лучшее оружие, современнейшие средства связи и информации, включая собственные спутники и оружие массового поражения. ОМОН же занимался «крышиванием» бизнеса средней руки, а в основном грабил приезжих коммерсантов, за что был относительно любим местными жителями. В Москве они после эпидемии и введения пропускного режима, так прижали кавказские и азиатские группировки так, что на рынках опять появились редкие бабушки с валенками и лаптями, продающие свои изделия, чтобы не умереть с голоду. Про этих бабушек даже было несколько передач на центральных каналах телевидения. Возможно, как и всё подобное на телевидении, всё было постановочным, но кто знает. В общем, обычная полиция осталась без серьёзной поддержки, так что старалась особо не усердствовать. Хотя народ и стал практически немым и послушным, мало ли что. В интернете-то до сих пор гуляют всякие недовольные статьи, то и дело появляются протестные настроения. А жить спокойно хотят все, особенно те, у кого холодильник набит деликатесами и скоро пенсия в тридцать пять лет.

Редкие пары, неторопливо прогуливающиеся по набережной, всегда приветствовали друг друга, невзирая на степень знакомства или его полное отсутствие. Марию узнавали, но помнили только в качестве одинокой неприступной дивы. Теперь же, когда рядом с ней был кавалер, моя персона приковывала большую часть взглядов. До сего момента, сколько я не шатался по набережной, меня мало кто замечал. Обычный дядька с бородой. А тут «кавалер той самой, сумасшедшей красотки», что бродит в одиночестве часами по набережной. Я старался лишь вежливо кивать проходящим мимо парочкам и старательно делал вид, что не замечаю разглядывание моего лица и прочих частей тела. Благо, на мне был строгий костюм, а не привычная майка, так что изучать можно было лишь искусство итальянских портных, а не дёргающиеся от сверлящих взглядов мускулы. Тем не менее, уже на третьем кругу нашего хождения туда-сюда по набережной, столь пристальные взгляды стали надоедать. Из-за них мы с Марией никак не могли сосредоточиться на беседе.

Любая тема тонула после двух-трёх фраз в океане любопытных взглядов прохожих. Они отвлекали от дум, не давали размышлять ни о чём, кроме самых бестолковых на планете Земля мыслей: «как я выгляжу?» и «кто что обо мне думает?». То чувство, что ты лежишь на стёклышке, а тебя рассматривают в микроскоп товарищи учёные, явно начинало бесить и не сулило «товарищам учёным» ничего хорошего. Почти поравнявшись с очередной гуляющей парочкой, на этот раз с кружащимися вокруг них детьми лет 3-х (похоже, двойняшки: мальчик и девочка), я заметил боковым зрением, что отец семейства не просто косит в мою сторону, а остановился и смотрит в упор как на диво дивное. Разве что бинокля у него с собой не было, а так бы разглядывал каждую морщинку прямо сквозь костюм. Это было последней каплей, и я вспыхнул, как сухой лес от неосторожного костра.

— Что уставился? На мне узоров нет, и цветы не растут! — заговорил я почему-то словами героя фильма «Иван Васильевич меняет профессию».

Счастливый отец двойняшек расплылся в улыбке, и мой гнев тоже мгновенно сменился неподдельной радостью.

— Лёшка?! Ты?!

— Я-то Лёшка, — мы со старинным другом уже держали друг друга в крепких объятиях, — а ты у нас кто теперь? Все свои аккаунты в социальных сетях удалил, ю-туб канал забросил, друзьям не звонишь, не пишешь. Даже жёны не в курсе — где ты. Ой, пардон, — Лёшка покосился на Марию, но та безразлично отвернулась. Зная твою манию менять имена, могу предположить, что ты теперь какой-нибудь Пафнутий или Леголас. Или что там ныне модно?

— Нашёл модника. Я всё ещё Ратислав. Так что «хи-хи» не удалось. А это Мария, — я указал на свою даму с подчёркнутой вежливостью, призывая Марию обернуться к нам, и одновременно показывая старинному другу, что это не просто очередная спутница на неделю, а нечто серьёзное.

— Ну, да. Просто Мария. Это хорошо.

— Ты смотрю тоже не один?

— Знакомься, моя жена Валентина и наши дети Иван и Мария. При полном совпадении имён, не обольщайся, не в вашу честь, — обвёл он взглядом нас с Марией.

— И не думал обольщаться. Рад за тебя. Какими судьбами в Новороссийске?

— Приехали погулять на выходные. Сняли квартиру на ночь в центре города. Дети давно хотели посмотреть корабли и ночную Цемесскую бухту.

— Прямо дети хотели? Прямо давно? Сколько им? По три года?

— Почти по четыре. Ну, три с половиной. Да, мы с Валентиной и сами не прочь были погулять здесь. Красивую набережную сделали, да и народу не много. Приятно провести здесь романтический вечер.

— Это да. А сам всё ещё в Москве?

— Нет, из Москвы я бы за кораблями в такую даль не поехал бы на одну ночь. Я тоже уехал из златоглавой. Переехал поближе к лечебницам грязевым. Ты же помнишь мои проблемы с кожей? Ну, так вот, один хороший человек и по совместительству доктор, мне сказал — все твои проблемы ерунда. Отдых, спокойствие и грязевые ванны. Будет кожа как у младенца. Решил забить на всё, тем более бывшая жена от меня окончательно ушла и сына с собой забрала. Поехал на пару недель полечиться, да так тут и остался. Продал свою квартиру в Одинцово, купил домик в Тамани и абсолютно счастлив. Наверное, впервые за всю свою жизнь.

— Ага. Значит, хороший добрый доктор подсказал? А то, что я тебе говорил то же самое и про грязи и про нервы и про отдых, лет 20-ть тому назад?

— Ну, ты не врач. Это ты девочкам своим рассказывай про то, что ты Верховный шаман всея Руси, а я верю только дипломам, причём исключительно красным! Если бы я верил всяким там шаманам…

— Давно здоровым был бы, — закончил я правильно неправильную мысль друга.

— Не помню, чтобы ты мне говорил о грязевых ваннах, но спорить не буду.

— Может ко мне? Посидим, поболтаем в спокойной обстановке?

— Не сейчас, и ты не один и я при деле. А поболтать лучше тет-а-тет. Ты, судя по твоей фразе: «может ко мне», теперь местный, новороссийский?

— Да, живу совсем рядом, вон мой дом.

— Ну, значит, созвонимся, записывай номер и давай свой. Мы теперь почти соседи. На машине полчаса езды. Ты же летаешь как раньше, сто шестьдесят с плюсом?

— Нет, стал степеннее. Ещё в Осколе приучился возить детей не торопясь. Знаешь ли, когда у тебя в машине пятеро сыновей — не до гонок.

Лёшка оглянулся на Марию, подразумевая мой длинный язык. Я тоже. Та смотрела на море и даже не обернулась. Самообладание, — подумал я, но понял, что ночь разборок мне гарантирована. Слишком много карт неожиданно вскрыто за считанные минуты. Не объясниться — поставить отношения на грань разрыва. А этого бы не хотелось. Я только стал приятно погружаться в них.

Обменявшись адресами и телефонами, тепло попрощавшись друг с другом, мы со старинным другом Лёшкой отправились в разные стороны набережной делать одно и то же — объясняться со своими половинками. Или спутницами. В общем, со своими дамами. Не знаю, что там наговорил Лёшка про меня и мои похождения в пору нашей бурной молодости, но ему было проще. Его косяков выявлено в ходе разговора не было. А вот мне предстояло рассказывать о себе, а не о нём. И многое, что нужно было рассказать, Марии явно не понравится. Моя жизнь в чёрством исполнении любого человека, её не прожившего, могла бы показаться недостойной. А в моём исполнении она ещё не звучала. Но теперь придётся это упущение восполнить. Понимая это, я ждал вопросов, но Мария шла молча.

— Если желаешь, отвечу на любые твои вопросы, — начал я первым, чтобы снять напряжённость. И уточнил: даже на самые сложные вопросы.

Но, получилось ровным счётом наоборот. Мария пробурчала что-то вроде «не сейчас», глядя в сторону моря и даже не думая наградить взглядом меня. Напряжение только возросло. По крайней мере, я только и думал, как бы скорее поднести спичку и пусть лучше вспыхнет и погаснет, чем вот так вот, ждать, в бензиновых парах искры.

Прогулка так и прошла в обоюдном молчании. Вкрапления типа приветствий с прохожими или периодическими «а давай пойдём туда» или «посмотри сюда» — не в счёт. Если честно, то я был уверен, что и ко мне Мария не поднимется, а сославшись на усталость или какие-нибудь вымышленные дела, поторопится домой, даже не дав её проводить. Но, нет. В итоге, через полтора часа после прощания с семейством моего друга, мы, как ни в чём не бывало, поднялись в мою холостяцкую (или уже нет?) конуру. Даже не касаясь друг друга, мы переоделись в домашнее, поочерёдно сходили в ванную комнату и уселись на кресла-груши. Я люблю этот вариант сидений и других в доме не держу. Разве что пара табуреток на кухне, по древней семейной традиции. В мягких креслах-мешках тело принимает ту позу, которую хочет и отдыхает наилучшим образом. Вот и сейчас я почти что лёг, расслабился и уставился в окно, как будто в телевизор.

Мария грациозно опустилась на соседнюю грушу и с неожиданной мягкой улыбкой сказала:

— А вот теперь я тебя слушаю.

— С чего начать?

— Ну, давай с самого начала. Например, что означает фраза твоего друга про имена своих детей «Иван и Мария» и почему это прямо как мы с тобой?

— Это, пожалуй, самое простое. По паспорту я Иван. Так родители назвали. А имя Ратислав ношу уже более 20 лет. Это моё имя. Нарекли так Волхвы. Помнишь, я говорил тебе про обряд имянаречения? Ну, как в христианстве при крещении, дают имя святого, если своё, данное родителями, «не соответствует» библейским канонам, — пояснил я, видя вопросительный взгляд Марии. Никогда не замечала, что в древних сказках и былинах, все мудрецы имеют имена вроде Велимудр, Добромысл, а все доблестные воины Ратиборы, да Мечеславы? Это не фантазии автора. Это результаты обряда имянаречения. Ибо Волхвы давали имена, соответствующие предназначению человека. Давали их в юношестве, лет в 13—14, когда это самое предназначение уже было понятно. И имена давали соответствующие.

— А ты, Ратислав — значит воин?

— Когда-то я был им. Теперь на пенсии, — с улыбкой ответил я.

— Хорошо. Понятно. Видимо твой друг знавал тебя ещё Иваном, если отметил твою тягу к переменам имён?

— Именно так. Он до сих пор кличет меня Иваном, не принимает душа его таких перемен. Он считает, что таким образом я предаю своих родителей, которые дали мне такое имя, которые считали правильным.

— Ну, что-то есть в этом. Не считаешь?

— Считаю. Но моё имя — Ратислав.

— Но разве не родителям решать, как должны звать их ребёнка? Мне, например, было бы обидно, если мой ребёнок отказался бы от того имени, которое я ему дам.

— Возможно. Но, повторюсь, моё имя Ратислав. Я так решил давно. И, да, моя матушка против таких перемен.

— А какое бы ты имя мне дал?

— Пока не знаю. Думал над этим, но ничего пока не надумал.

— Совсем-совсем ничего не надумал?

— Я не мастер по женским именам. Никогда не нарекал девушек. Разве что однажды свою жену Татьяну хотел переименовать. Но не сложилось, хотя имя и подобрали. Но оно тебе не пойдёт, вы очень разные.

— Я бы сменила имя.

— Да, было бы правильно воссоединиться с Родом. Пожалуй, сейчас я бы назвал тебя Искра. А со временем больше подошло бы имя Ведана или Вельмира.

— А почему именно так?

— Имя не просто отражает какие-то черты характера человека или его профессиональные наклонности. Оно ещё задаёт вектор развития на будущее. На мой взгляд, искренность твоё оружие и надо это оружие совершенствовать. А чуть позже, коли уж ты связалась со страшным шаманом, тебе предстоит стать много знающей и много умеющей. Другая ответственность и другая стадия развития. Нужно более сильное имя.

— Если я чуть больше о себе расскажу, ты поймёшь, что я не менее страшное создание, чем ты.

— Не наговаривай на себя, а то поверю.

— Я и не наговариваю. Один священник, после разговора со мной, сказал, что я не верю в Бога, а просто знаю, что он есть.

— Это нормально для любого живого человека. Ты — живая, то есть имеющая Душу, а значит, способна не просто думать о высших силах, но чувствовать их в себе, быть их частью. Впрочем, ты и сама это знаешь без моих комментариев. Не только в моём, но и во Вселенском понимании, «живой, полноценный» — это человек, имеющий Душу. Сейчас это, к сожалению, редкость редкая. По моей статистике менее 5% людей являются полноценными.

— А что в твоем понимании есть Душа?

— То, что является нашей основой. Изначальная вечная частичка Света, создавшая всё сущее. Обросшая телом, необходимым для жизни Души в явном мире.

— А зачем в этом материальном мире нужна Душа?

— Для выполнения определённой программы развития. Нельзя сразу, находясь на уровне развития амёбы или инфузории в туфельках, проявиться в высших мирах — затопчут.

— А как, по-твоему, это — когда нет Души?

— Очень просто, проще некуда. Как биоробот. Оболочка без смысла. То есть с примитивным смыслом жизни — поесть, попить и умереть. Оболочка, после физической смерти которой, ничего не остаётся. Таких оболочек сейчас большинство. Они могут думать, могут даже чувствовать. Но не имеют связи с Мирозданием, не имеют той внутренней основы, которая идёт дальше, потеряв очередное тело. Наши Души как водитель разбитой машины. Сдав в утиль старую, пришедшую в негодность, он пересаживается в новую. Души также ищут и находят себе новое тело с новым заданием по дальнейшему развитию.

— А это твои наблюдения или что?

— Это моя работа. Я — лекарь Душ.

— Лекарь? А воскрешать Души ты умеешь? И после «смерти» Души ты ее отследить не можешь?

— Душа бессмертна. Но она может потеряться, не достигнув цели. Нет ничего хуже блуждающей Души. Со временем она теряет своё предназначение и затухает, как искра, улетевшая от костра. Это не смерть для неё, это ещё хуже… забвение.

— А что там, за гранью? И как энергетически ты ощущаешь затухающие Души? Как этот процесс происходит?

— Грани нет. Есть изначальный Свет — прародитель всего живого и Изначальная Тьма — оплот Тёмной материи. Вся явная жизнь — борьба этих полярных систем. Главный ресурс, за который воюют Свет и Тьма в наших мирах — Души. Именно они меняют баланс сил. Потерянные Души уносят Тёмные в свои миры. Мне туда хода нет. Затухающие Души невозможно «ощутить». В этом вся сложность. Их можно распознать, только столкнувшись с носителем оной или уже после выхода из тела человека. Короткий промежуток времени, пока Душа не успела далеко уйти от не истлевшего ещё тела — время когда можно что-то исправить, договориться, помочь. Современная технология похорон, когда закапывают гроб с телом в землю — самое большое вредительство, направленное на то, чтобы Души не попадали в более совершенные духовные миры. Дело в том, что Душа не может начать путь перерождения, не избавившись от тела совсем. То есть, пока тело гниёт и поедается червями, Душа должна быть рядом. А как любой живой организм, она жаждет смысла своего существования и ищет себе применения. Что заставляет её идти… И так Душа становится блуждающей, так как связь с не истлевшим ещё телом теряется. Далее забвение и Тьма.

— Не правда. Мне кажется, я вижу затухающие Души. Люди, имеющие такую проблему, как бы покрываются невидимой плёнкой, серого или коричневого цвета. Эту плёнку может увидеть тот, кто знает куда смотреть и как. Я не могу описать в двух словах, как именно я вижу, но я вижу эти плёнки. И от этих людей банально запах ну не совсем нормальный. Минус, конечно, что его можно маскировать одеколонами и духами. При этом Душа все равно выступает за рамки тела и если присмотреться, то видно. И я не про ауру.

— Ты не поняла или я не так доходчиво объяснил. Невозможно ощутить затухание Души, не столкнувшись с носителем. То есть, вот пример: у Романа, моего соседа, ярко выраженная проблема затухания Души. Но я это знаю, потому, что немало времени провёл в общении с ним. А если бы мы не общались, а он просто прошёл мимо, то я не смог бы определить проблему. А вот когда Душа уже покинула тело и бродит рядом — её я вижу издалека и могу «договориться». То есть стараюсь договориться и дать Душе дальнейший смысл существования. Чтобы ожидание было для неё не мучительно долгим, а насыщенным добрыми делами. Я даю им работу. Запах от людей — твоё восприятие проблемы. Твой личный индикатор. Это не они так пахнут, это ты их так воспринимаешь. Это нормально. Это твой способ определения. Кто-то видит, кто-то нюхает, кто-то слышит голоса.

Мне, например, помогает мой внутренний магнит. Людей с проблемами Души тянет ко мне. Что касается того, что ты видишь, твоей «видимой Души» — это не Душа. Это т. н. Ведогон — наше внешнее тело, энергетическая оболочка. Та самая, которую используют бойцы без контактных видов боя. Ведогон меняет и цвет, и размер, в зависимости от состояния Души. То есть по его цвету и размеру, можно сделать выводы о состоянии Души, но нет прямого соответствия затухания и цвета. Цвет может быть даже чёрным, например, когда в эту Душу, выражаясь языком обывателей, наплевали. Но к затуханию самой Души это не имеет никакого отношения. Скорее наоборот, преодолев эти переживания, Душа станет сильнее и светлее.

— Но по нему, по этому Ведогону, все равно много чего видно.

— Конечно! Ведогон — отражение сущности всего человека. Его размеры напрямую связаны с энергетической силой Души и даже тела человека. И как любое тело, Ведогон можно тренировать. Собственно, как и Душу, как и Разум.

— А как ты лечишь Души?

— Я направляю Души в сторону Света. Стрелочник, одним словом. К сожалению, в моём деле не существует таблетки, съев которую Душа гарантировано отправится перерождаться в нужном направлении. Поэтому каждый случай индивидуален. Но общий смысл — показать Душе все возможные варианты и дать понимание правильности выбора стороны Света.

— А как это ловить Души после смерти?

— Мой магнит не только притягивает Души ко мне, но и меня к ним. Можно сказать, что это дело случая. А можно сказать, что я часто оказываюсь там, где должен.

— А как это происходит?

— Как встреча с человеком. Каждый раз по разному, в зависимости от человека и его способности к общению. Ты ведь понимаешь, что мы встречаем людей не случайно? Вот так и с Душами. Взаимное притяжение продиктовано необходимостью встречи.

— Ладно, проехали. Замнём для ясности. Давай дальше. Про «всех жён», которые не в курсе того, куда ты пропал. Очень интересно. Можно узнать их количество?

— Можно, конечно. Мой косяк. Не поверишь, но я уже бывал женат и не один раз!

— Да ты что? Я думала, что пока бандитствовал, занимался занимался спортом, бизнесом, политикой и ещё Бог знает чем, времени на личную жизнь не хватило.

— Напротив. Личная жизнь бурлила ещё сильнее, чем общественная. Поэтому не только женился, но и разводился с завидной периодичностью.

— И сколько всего раз?

— Официальных браков было шесть.

— Боюсь спросить, сколько вместе с гражданскими.

— Да кто их считал.

— Ходок!

— Нет, я человек серьёзный, но слишком романтичный. Влюбляюсь легко и сильно. И надолго. Минимум на три дня!

— Значит, у меня ещё есть время? По крайней мере, дня два?

— А я уже влюбился?

— Надеюсь да. Или нет?

— Влюбился, влюбился. Но у тебя времени чуть больше, чем два дня. С годами я стал сентиментальнее и ценю отношения.

С двумя последними жёнами жил подолгу и до сих пор скучаю по обеим.

— Смешно.

— Что именно?

— Фразы про двух последних жён и про то, что скучаешь по обеим. Такое и в самых слезливых сериалах не услышишь.

— Сериалы редко бывают сложными для восприятия информации. Людям нравится простота, чтобы не чувствовать себя дураками на их фоне. Жизнь гораздо сложнее.

— Это да. Но тебе не кажется, что в твоей жизни всё через чур уж сложно?

— Не кажется. Со стороны, конечно, виднее, но сам я себя и все свои поступки, понимаю. Ибо прожил их. Пережил, точнее говоря.

Всё, что касалось жен, спрашивалось Марией с поддельным юмором, и оттого отвечать было ещё сложнее, чем при абсолютно серьёзном разговоре. Мне хотелось прекратить эту беседу, как всё, что могло вбить клин в наши зарождающиеся отношения с Марией. Поэтому её последний вопрос на тему имён моих официальных жён, остался без ответа, так как застал меня уже сидящим на кресле-мешке Марии. А попытка повторить вопрос и вовсе утонула в поцелуе. Разговор был отложен до утра, а может и до никогда. Ведь ясно было одно — нам хорошо вместе, а значит, ничего не имеет значения, кроме самих нас.

На следующее утро я снова проснулся с первыми лучами Солнца и убежал из дома, пока Мария ещё не проснулась. Залез под капот своей новой машины, проверил все жидкости, завёл, послушал ровный ритм движка и, успокоившись окончательно на счёт своего приобретения, заглушил машину и поставил на сигнализацию. Прошёлся по берегу моря, но не по набережной, а по камушкам у самой воды. Волны были не сильные, но доставали до камней, на которых я любил стоять, встречая рассветы и закаты.

Поэтому я, не желая на этот раз мочить ноги, остался стоять за чертой мокрых следов от волн, и с наслаждением вдыхал морской воздух, не касаясь самого моря. По утрам море было чистое, а на берегу в этих местах сорить было некому. Так что воздух был только морским, без примесей жизнедеятельности человека. Не хватало добавить к ароматам немного хвои, как в Геленджике. В Новороссийске тоже есть такие места, но чуть дальше. Сочетание морского и хвойного запахов я находил великолепным, но до хвойного леса надо было пройти ещё пяток километров по берегу, а дома ждала Она. Вчера мы вновь заснули только под утро, но я уже успел соскучиться. Надо найти, чем оправдать своё отсутствие этим утром в кровати, и обязательно заскочить в круглосуточный магазин за съестным. Благо он был ближе, чем хвойный лес.

Затоварившись круасанами и свежими овощами, я вернулся в квартиру. Кровать была ещё не заправлена, но Марии в ней не было. Звук включённого душа подсказал, где её можно найти, но дверь в ванную комнату была закрыта изнутри. Пришлось самому нарезать салат из купленных овощей. На свой страх и риск заправил его майонезом, хотя сам предпочитал хорошее оливковое масло. На стадии перемешивания овощей меня и застала Мария. На этот раз моему халату она предпочла футболку, которая смотрелась на её влажном теле гораздо привлекательнее, чем на мне.

— О, ты уже приготовил завтрак? Я не ждала тебя так рано, думала опять приедешь к обеду.

— Сегодня дел никаких не планировал, хотел побыть с тобой.

— Так зачем убежал ни свет, ни заря?

— За продуктами. Вон они, кстати, — показал я на заправленный майонезом салат.

— Спасибо, но не заправляй больше майонезом. Это вредно для фигуры, да и для здоровья.

— Учту. Извини.

— Не за что извиняться, на самом деле мне очень приятно, просто я тоже хочу произвести впечатление не самой глупой барышни.

— Уже произвела. Ещё позавчера.

— Льстец!

— Ничего кроме правды, как под присягой.

— Часто ты говоришь правду?

— Всегда. Теперь всегда. С некоторых пор, в этом для меня один из главных смыслов существования. Если я не могу сказать правду, то молчу. Но врать, с определённого времени, перестал совсем.

— Давно это с тобой? — Мария шутливо потрогала мой лоб, как бы измеряя температуру.

— Как принял для себя родную Веру Предков. — вернул я разговор в серьёзное русло.

— А до этого в церкви, синагоги или мечети ходил?

— Ходил. В церкви, конечно. Но лучше от этого не стал. Напротив, в 90-е считал, что все грехи смываются с меня кучей дорогих золотых побрякушек из церковной лавки и ежедневными свечками, которые я даже ставить сам не утруждался, а поручал бойцам.

— Мдя. Хорошо, что я не знала тебя таким. Близко бы не подошла.

— Ага, тогда многие так думали, а потом рассказывали мне об этом, уже лёжа со мной в кровати.

— Расскажешь про своих жён?

— А что ты хочешь про них знать?

— Наверное, почему ты их всех бросил.

— Почему сразу «я бросил». Может это меня бросали?

— Ну да, кто же сам от такого самца уйдёт?

— Ты опустилась до комплиментов?

— Не переводи стрелки. Отвечай. Почему уходил от жён?

— Да по-разному. Первая сама ушла, но я реально был ужасным мужем и изменял ей направо и налево. Причём ещё и рассказывал, чуть ли не в подробностях, о своих похождениях.

— Убила бы.

— Да, сам не понимаю, как она терпела меня. Друзья называли её «японская жена» за терпение.

— Дальше.

— Со второй особой семьи и не было. Она забеременела от меня ещё когда я был женат на первой, а за пару месяцев до родов, мы с ней расписались. Но почти тут же развелись. Но, как ни странно, именно с ней у нас вполне себе хорошие отношения до сих пор. Дочка родилась, когда мы уже не жили вместе. Собственно и отцовских чувств тогда я толком и не ощутил. Не до этого было. 90-е были в разгаре, надо было ковать, пока горячо и было не до семьи и прочих сантиментов. С дочкой познакомились по настоящему, когда её было уже 15 лет. После встречались, пока я жил в Москве. Была у меня в гостях несколько раз. Потом редко общались в интернете, пока я и оттуда не сбежал.

— А от первой жены дети есть?

— Да, тоже дочка. Но той всю жизнь внушали, какой у неё плохой отец, поэтому в сознательном возрасте знакомится со мной, она не пожелала. Хотя я и пытался, через её мать, встретиться с ней. Могу понять обеих, но дочку жаль.

— Почему жаль?

— Отрекаясь от отца, пусть даже самого никчёмного, человек портит карму себе, а не ему. Просто поверь, говорю как шаман, понимающий предмет разговора.

— Да я и не спорю. Продолжаем знакомство. Что с третьей?

— О, это был очень отдельный случай. Не хочу посвящать тебя в подробности, но это было ужасное время для меня. И тут разрыв был обоюдный. Мы оба гуляли друг от друга и расстались без скандалов, но с кучей взаимных упрёков.

— В общем, было весело?

— До сих пор смеюсь.

— Дети?

— Сын Игорь. Первый сын. И долгое время единственный и до сих пор очень любимый.

— Не запутаться бы в твоих жёнах и детях.

— Мама моя также говорит.

— Что дальше, четвёртая кого родила?

— Ещё одну дочку. Там всё было совсем плохо. Она в итоге изменила мне с моим бывшим лучшим другом. И я потерял и жену и дочь и друга.

— Забыли. Не хочу сыпать соль на раны. Что с пятой, та кого родила?

— Никого. Но была, пожалуй, самой любимой и желанной. У неё уже были две дочки от первого брака, которых я официально удочерил. Теперь и навсегда это мои дочки, и я не отделяю их от своих кровных. С младшей Викторией мы до сих пор очень хорошо общаемся, а вот старшая Вероника меня так и не простила. Она характером в маму — у неё есть только чёрное и белое, серых промежуточных вариантов нет. Маму бросил — значит, я плохой. И всё остальное не важно.

— А почему же ты бросил, если так любил, что и сейчас глаза увлажнились?

— Да? Заметно? Это долгий разговор и, пожалуй, я к нему не готов сейчас. Ничего, если пропустим это место? Обещаю, как-нибудь в более подходящее время, расскажу.

— Хорошо. Что с шестой?

— Тоже очень отдельная история. Знакомство с ней не предвещало бурного романа. То есть никакого романа вовсе, ибо мы друг другу очень не понравились. Мне не понравилась её внешность, которую я в уме назвал «наркоманской». А ей моя московская заносчивость, которая выражалась в «понтах», которые я сам не замечал. Однако именно эта женщина стала главной в моей жизни, родив мне пятерых сыновей.

— Ничего себе!!! За какой период времени?

— Ну, строго говоря, Егор появился у неё до начала нашей совместной жизни, но он тоже мой. А со второго по пятого она уложилась в 5 лет. В 2014 родила Яромира — моего любимчика и самого долгожданного и желанного ребёнка на свете. А в 2019-м Ратислава. Моего тёзку. Так получилось, что он сразу и заменил меня в её жизни. Между ними были двойняшки: Светослав и Святогор. Очень разные и оба просто чудесные ребята.

— Не понимаю, как можно бросить женщину, родившую тебе пятерых детей? Да ещё и сыновей, ведь для вас, мужиков, сыновья — самое важное в жизни.

— Я не бросал её. Правильнее сказать, что наши отношения просто умерли. Их не осталось. Причин — море. Но все они — следствие наших характеров. Мы слишком похожи. Оба имеем ярко выраженные мужские характеры.

— В чём это выражалось?

— Прежде всего, в отношении к своим желаниям, стремлениям, своему Пути в жизни. Мы слишком одинаково ко всему относились.

— Но почему же тогда вы расстались? Схожесть интересов — это ведь здорово?

— Схожесть интересов — да. Но схожесть характеров — нет. Наверное, потому и расстались, что оба в душе — мужчины. А мне нужна было Женщина. Характер мужчины не даёт женщине быть собственно женщиной. Ведь, прежде всего, женщина — это самоотречение. Это жертвование собственной жизнью ради своего мужчины. Это помощь мужчине в исполнении его жизненного пути, но не свой собственный путь. А моя жена Ирина не способна на такое, она сама внутри — мужчина. Со своим личным эго, никак не связанным с женским предназначением «служить» мужчине.

— Да, проблема. Но ведь она вполне решаема? Достаточно было идти рука об руку каждый со своими проблемами, но помогая друг другу. Разве не так?

— Не так. То есть так, но не во всём. Большая часть отношений мужчины и женщины — это секс. Любой Фрейд подтвердит. А тут и была, пожалуй, главная засада. Женщина мудрая, не смотря на свои мигрени и прочие проблемы, не оставит своего мужчину на голодном пайке дольше трёх дней. Ибо понимает, что, не получив что-то дома, мужчина найдёт это на стороне. А по-житейски мудрой женщине такое не нужно. Моя же настолько была сама мужчиной, что жила по принципу — не хочу, значит — нет. И плевать и на меня и на Фрейда.

— И ты нашёл утеху на стороне?

— Нет. Не нашёл, да и не искал. Просто не мог больше терпеть. Когда её нет рядом — проще обходится, нет раздражителя. Можно подумать о более важных вещах.

— Итак, Фрейд оказался прав? Все проблемы из-за секса?

— Нет, конечно. Проблем было много и главная из них — я. Так что теперь живу один как бедуин, который всю жизнь размышляет о смысле жизни и варит кофе. Кофе я не пью, поэтому ограничиваюсь поиском смысла своего существования, устройством Мироздания и прочими проблемами вселенского масштаба.

— Но бедуин не живёт один. За него все дела делает его жена или жёны.

— Ну, до такого я пока ещё не дошёл. Или не нашёл такую дуру. Зато в остальном вполне соответствую. По крайней мере, для познания мира времени и сил стало хватать.

— Не слабо. И как, получается решить бином Ньютона в одиноком уме?

— Легко. Только с ответом никогда не сходится.

— Ну, это нормально. Возможно в учебнике опечатка.

— Да, тоже этим себя успокаиваю. Но есть одно «но». Ответ и у меня и даже в учебнике всегда разный. В моих решениях и вовсе с вариантами от минус до плюс бесконечности.

— Это, всего лишь, говорит о богатстве твоего воображения.

— Хорошо, если так. Я считал, что это говорит о глубине моих заблуждений.

— Тоже вариант. Так что же, с женой отношения закончились и даже дети не остановили? Всё-таки, повторюсь, сыновья для мужчины самое главное в жизни.

— Долгое время останавливали. Очень долгое. Но за время последней беременности жены, устал от отношений не только я, но и она. Так что разрыв не мог не случиться. Да, я ужасно боялся оставлять детей без своего отеческого воспитания. Да, мне дико хочется быть рядом с ними. Да я плачу ночами, за исключением последних двух, проведённых в твоих объятиях. Да, я всё бы отдал, чтобы жить со своими сыновьями здесь или в любом другом месте. Но я прекрасно понимаю, что мать им нужнее. По крайней мере, сейчас, пока они маленькие. И я не могу и не хочу отнимать у детей мать. Для этого я слишком сильно их люблю. И уважаю её. Поэтому я здесь, а они там. И, уверен, так лучше для всех нас. На какое-то время — лучше, невзирая ни на что. Но я очень надеюсь, что наши пути ещё сойдутся и дети меня поймут, когда я смогу всё им рассказать.

— Не думаю. Я бы не простила. Собственно, я понимаю своего отца. Но как ребёнок простить не могу. Невзирая, как ты говоришь, на то, что у нас сейчас вполне хорошие отношения. Не могу простить, что его не было в минуты, когда мне надо было сильное отцовское плечо. Просто чтобы в него поплакать во время своих детских обид.

— Знаю, что ты права. Но ничего уже не исправить. Да и тогда я знал всё это. И тоже не мог и не хотел оставить, как было.

— Эгоист.

— Не без этого.

— И каково теперь твоё отношение к семье?

— Как к прошлому. Вряд ли у меня получится быть семьянином в будущем.

— Я тоже думаю, что не получится.

— Тебя это не устраивает?

— Пожалуй, я возьму пример с тебя и не отвечу пока на этот вопрос. Я тоже не ко всем разговорам готова в данный момент. Позже поговорим об этом, хорошо?

— Как скажешь. Будем считать, что у нас ничья, один-один, по секретам.

Отношения явно портились, и я был рад такому повороту. Он давал возможность передышки, и мы решили отвлечься походом в музей. Благо был прекрасный повод. В Новороссийске временно была часть экспозиции московского Музея Востока, причём самая любимая мною часть — картины Николая и Святослава Рерихов. Я обожал живопись с детства, приученный родителями к музеям и выставкам. Мария оказалась не менее страстной поклонницей Рерихов в частности и знатоком живописи в общем. По дороге мы поделились своими предпочтениями в этом виде искусства и у нас оказались многочисленные совпадения: Куинджи, Тагор, Рерихи, Сомов, Билибин, братья Коровины, Саврасов и многие другие живописцы были близки по восприятию и мне и Марии. За разговорами о художниках и их творчестве мы немного расслабились и отвлеклись от проблемной утренней беседы.

Картины, выставленные в небольшом выставочном домике на другой стороне набережной, прямо около портового шлюза, были мне знакомы с детства. А Мария видела их впервые в оригинале. Её взгляд на некоторые полотна был таким одухотворённым, что картины готовы были ожить, растаяв от тепла, льющегося из глаз моей спутницы. А посмотреть было на что. Горные пейзажи Николая Рериха завораживали и заставляли смотреть на них, не отрывая глаз. Рядом своеобразные портреты и зарисовки восточных деревень и небольших городов его сына Святослава. Как жаль, что самый крупный музей Николая Рериха и большая часть картин мэтра и его сына, находится в Нью-Йорке.

В Москве тоже создали музей Рериха, но экспозицию музея Востока через некоторое время вернули обратно на бульвар. Конечно, за, более чем пятьдесят лет творческой деятельности, Николай Константинович написал столько полотен, что хватило бы и на десяток музеев. Но невозможно быть одновременно и в двух московских музеях и в питерском музее семьи Рерихов и тем более в Риге или Нью-Йорке, где так же собрано немало картин величайшего из людей. Поэтому я с удовольствием рассказывал Марии о картинах, которые ей не довелось пока лицезреть, из экспозиций литовского и американского музеев. В питерском она была сама и с тех пор мечтала посетить московские музеи. А получилось так, что один из них сам нашёл её в Новороссийске. Всего знатоки насчитывают более 7000 картин Рериха-старшего. Мне же всегда очень нравились его горные пейзажи. Таких гор не писал больше никто. Его Алтай, Гималаи, горные озёра и деревушки были необыкновенно выразительны и врезались в подсознание с требованием найти их и побывать в этих местах лично. Чем я, одно время, с удовольствием занимался. Мои собственные поиски Шамбалы, я начал с маршрутов Рериха и сэкономил лет десять-пятнадцать жизни, минуя ошибки его экспедиций.

Конечно же, мы с Марией дошли и до разговоров о поисках волшебной Шамбалы и до смысла жизни и устройства Мироздания. Нормальная среднестатистическая женщина в этих местах начинала зевать и смотреть на часы, а Мария, напротив, оживилась. Всё, что было связано с поисками неизведанного, не уложенного учёными в стройные ряды наук, интересовало её гораздо больше ювелирных украшений и дорогих автомобилей. Это нас объединяло и окончательно сняло бывшее утром напряжение.

— Так что там твой друг говорил про Верховного шамана всея Руси?

— Лёшка мне льстит. Просто он был свидетелем того, как во время совместных камланий на Алтае, несколько очень уважаемых шаманов признали меня своим гуру. А я всего-то лишь рассказал им о своих путешествиях и вынесенных из них моих личных пониманий мира и мироустройства.

— Что же такого ты им сказал?

— Это невозможно повторить. Всё было экспромтом. Мы сидели уже долго у костра и, видимо, огонь развязал моё подсознание и я выдавал всё, что там отложилось, пропуская попутно через мясорубку сознания. Получилось красиво. Наверное. Сам не очень помню, всё было как в тумане. Из меня лился рассказ, который я контролировал процентов на двадцать. Остальное было следствием полного расслабления и следами увиденного и услышанного на Тибете и в других моих путешествиях.

— То есть мне, чтобы услышать твои откровения, надо разжечь огромный костёр или достаточно тебя напоить?

— Ну, напоить не получится. Спиртного я не употребляю.

— Давно?

— Да я толком никогда и не пил. Так, мог поддержать компанию в очень редких случаях. И то одной-двумя рюмками текилы или хорошего коньяка. Ничего другого не пью вовсе.

— Даже пиво?

— Особенно пиво. Это самое вредное, что можно придумать для мозгов и в целом для здоровья мужчины.

— Поэтому ты так хорошо сохранился в интимном плане?

— Возможно. Рождённый пить, любить не может, — переиначил я известную пословицу, смягчив концовку. Но, возвращаясь к путешествиям и смыслу жизни: а не желаешь ли поехать со мной? Я планирую довольно-таки длительное путешествие на машине. Через Урал, с остановками там в моих любимых местах — Иремель-горе и Медвежьем озере; далее Алтай с походом к Аккем-озеру и потом на Байкал, где будем кое-что искать. То, что ищут все, но найду только я.

— Самоуверенный какой. Я бы очень хотела, но не могу.

— Отчего? Все экспедиционные расходы я беру на себя. Ты, вроде бы, ничем не связана, ни к чему не привязана? Поехали!

— Нет. Я не могу пока тебе всё рассказать, но просто нет. Не рассчитывай на меня. Это была бы прекрасная поездка, вне всяких сомнений. Но тебе лучше взять с собой кого-нибудь из своих сыновей. Это было бы очень правильно и для тебя и для них.

— Обещаю об этом подумать. Хотя в мыслях своих, я и так беру их с собой всех сразу. Но, не только от моего желания это будет зависеть.

Домой шли молча. Каждый думал о чём-то своём. Благо тем для размышлений было много. Мне не давало покоя то, что скрывается за скрытностью Марии. Чем она ещё занимается, чем живёт, что не пускает её в экспедицию. Притом, что глаза при описании маршрута поездки блестели сильнее, чем у меня. Попытки вывести ей на продолжение разговора на эту тему прерывались на корню, и я оставил их. Мария шла, привычно разглядывая морские волны. Казалось, что взгляд её безмятежен и чист, но, уже немного понимая выражение её лица, я видел, что она напряжённо думает о чём-то, лишь для видимости разглядывая что-то среди волн или на чистом синем небосводе.

Проходя мимо магазина, я решил туда заскочить и к своему собственному удивлению взял среди прочего бутылку дорогого коньяка. Маленькую, но двум непьющим особам вполне достаточную, чтобы удивить друг друга новыми откровениями.

Мария улыбнулась, увидев мою покупку.

— Значит, не пьёшь? — ехидно прищурилась она.

— Совсем. Не знаю, что на меня нашло. В Новороссийске ещё ни разу не притрагивался к спиртному.

— Всё когда-то бывает первый раз. Кстати, я тоже. Единственный и последний раз выпила на выпускном вечере в школе. Было так плохо, что с тех пор ни-ни.

— А со мной выпьешь?

— Да, но немного.

— Так тут много и нет.

— Да ты алкоголик!

— Пусть будет так.

— Ладно, спрячь, пока патруль не увидел. А то посадят за совращение алкоголем, вон дети бегают вокруг.

Не так давно принятые законы не запрещали людям пить хоть до потери пульса, но даже показывать бутылку со спиртным детям до 14 лет запрещалось. Дети сами могли и смотреть на них и пробовать содержимое, а вот взрослым при этом лучше было рядом не находиться. Сроки были большие. Правда, по этой статье ещё ни разу никого не посадили. Все откупались. Но стоило это очень дорого, примерно как раньше откупиться от ГИБДД за вождение в нетрезвом виде.

Глава III

Бегство

Воображение важнее знания. Познание ограничено всем, что мы сейчас знаем и понимаем, В то время как воображение охватывает весь мир, и всё, что человечество когда-либо узнает и поймёт.

Ратислав

Коньяк сделал нас с Марией на какое-то время даже ближе, чем две ночи ураганного секса. По крайней мере, мы стали обсуждать то, что до сих пор не отваживались. Да и делали это не с серьёзными лицами, понимающими глубину проблем, а легко и непринуждённо. По-дружески. По-семейному, в лучшем смысле этого понятия.

— Так как, ты говоришь, звали твою самую любимую жену?

— Татьяна.

— Итак, она звалась Татьяной… И каково это — уходить от любимой женщины, которая умоляет тебя остаться?

— Она не умоляла. Просто хотела сохранить семью. Возможно, попытаться вернуть угасшие отношения.

— И что она для этого делала? Просто интересно как женщине. Вдруг пригодится.

— Маленькие женские хитрости: одела для решающего разговора платье, в котором она была просто божественна. Взгляды, прикосновения, голос. Она была уверена, что мне не устоять. Она знала, что я люблю её, но не понимала, что моё решение уже давно и безвозвратно принято.

— Но, почему? Откуда такая безвозвратность?

— Это долгая история. И так вот со стороны мало кому понятная.

— Сейчас было обидно. Мне показалось, или ты назвал меня туго соображающей?

— Нет, ты очень умна и вполне достаточно образована. Но, чтобы понять эту мою историю, ума и образования мало. Тут нужно несколько иное восприятие, на уровне духовном. Или просто лично пережить всё то, что пережил я. Впрочем, как и в случае с историей любого человека. Трудно судить о поступках людей, не пережив то, что пережили они.

— А вот это уже интересно. Теперь ты просто обязан мне всё рассказать, хотя бы для того, чтобы мне было понятно кто я в этом мире — красивая, но пустая оболочка или человек духовный.

— Если ты задаёшься этим вопросом, то ответ уже очевиден, а значит и мой рассказ будет правильно понят. Тогда слушай. Но учти, расслышать назад не получится. И, возможно, твоё отношение ко мне испортится безвозвратно. Готова?

— Не испугал. Продолжай.

— Мы с Татьяной очень хотели сына. Очень. Но, к нашему обоюдному сожалению, попытка не удалась, выносить ребёнка по медицинским причинам она не смогла. Это стало очень сильным горем для нас и, как позже выяснилось, настоящим ударом по нашим отношениям. Не буду описывать подробности, но так получилось, что повторять попытку Татьяна больше не хотела. В этом был и страх и, как она говорила, моя ненадёжность. Мои постоянные путешествия и общение с разными людьми пугали её. Хотя я за всё время нашей совместной жизни и не думал о других женщинах. Татьяна была последней женщиной, которой я посвящал стихи. Они просто выливались из меня, когда я думал о ней. Больше с тех пор я никого так не любил. И изменять я ей не думал, да и не смог бы, наверное. Но и забросить свои исследования, жить без путешествий, а сидеть возле неё тоже было не моей историей жизни. Я путешественник, археолог, историк. Мой образ жизни продиктован моими интересами. И я не могу долго сидеть без новых приключений, знакомств, общения с новыми интересными людьми. А Татьяна была домашняя. Ей нужен был уют. Тёплая ванна, долгий кропотливый макияж, теплая мягкая постель. Палаточно-шалашный рай — не про неё. Мы часто разлучались. А её ревность к каждой моей поездке добавляла масла в огонь наших и без этого портящихся отношений. Она начинала звонить с претензиями в первый же день после моего отъезда в очередную экспедицию. И, как это любят говорить в подобных случаях, выедала мозг. Но, несмотря на всё это, я слишком сильно любил её, чтобы даже думать о разрыве отношений. Тем более, что достоинств у неё было гораздо больше, чем недостатков. Она была очень умна, красива, добродетельна. Такого сочетания уже не найдёшь в нынешнее время днём с огнём. А Татьяна ко всему этому была ещё очень хорошо образована, начитана, любила хорошую музыку и старое доброе кино. Да, всего не перечислишь. Мне было с ней очень хорошо. Если бы не одно, большущее «но». И это «но» перевесило в итоге всё остальное. Это наш не рождённый ребёнок. Несмотря на то, что он не родился, Душу то мы с женой уже призвали на Землю. После того, как произошла эта беда, Душа моего не рождённого сына стала приходить ко мне во снах. Часто, почти каждую ночь и примерно в одинаковых снах. А ко снам я отношусь крайне трепетно. Здесь надо понимать, что культурой сна я занимаюсь с ранних лет. Я ведь шаман. И состояние сна или сеансы медитации для меня — основная часть моей жизни. Гораздо более важная, чем перерывы на поесть и сходить в туалет.

— Как ты к этому пришёл? — перебила меня Мария. Вопрос явно её интересовал.

— Это случилось само собой. Мне было десять лет. Я занимался боксом и на следующий день мне предстоял бой в финале чемпионата Москвы. Соперник мой из общества «Динамо», был на тот момент сильнейшим в нашем весе. Я уже дважды проигрывал ему в том году на менее значимых турнирах. Но проигрывал по делу и без намёка на возможный реванш. И я очень хотел победить и, конечно же, очень сильно волновался перед боем. Только и думал о завтрашнем дне и с этими мыслями заснул. И вот мне сниться спорткомплекс «Крылья Советов» на Ленинградке, взвешивание, ринг. Начинается бой. Мой соперник уверенно выигрывает, чуть ли не забивая меня в углу ринга. Вдруг, как будто плёнка оборвалась, и кино начали крутить заново, началось всё сначала. Опять взвешивание, ринг, начало боя, достойное сопротивление, но руку поднимают снова ему. И снова обрыв. Опять сначала. Взвешивание, ринг, бой. Равный, в общем и целом бой, судьи долго решают, итоговое решение не в мою пользу. И снова всё сначала. Взвешивание, ринг. Много раз одно и то же. Я во сне пытаюсь что-то выдумать, мозг, а точнее его подсознательная часть, работает как заведённый. И вот, какая-то немыслимая комбинация из шести ударов. Со сдвоенными ударами то с левой, то с правой, с переводами с корпуса в голову и обратно. Такому меня точно тренер не учил. Противник падает, а в детском боксе это означает остановку боя и победу! И я тут же в поту просыпаюсь, так как мама уже трясёт меня за плечо. Уже проспал. Сон улетучился и забылся моментально. Бегом оделся, на ходу умылся, убежал. Пока ехал на 20-м троллейбусе, а от Проспекта Жукова до ДС «Крылья Советов», все минут сорок езды думал о чём угодно, но даже не вспоминал то, что снилось.

И вот наша пара на взвешивании, выходим в ринг. Первый раунд скучный и, практически, без боя. И я, и соперник выжидали, не рисковали, за что оба получили крепких слов от секундирующих тренеров. Второй раунд. Проваливаю атаку динамовца и отвечаю жуткой серией из шести ударов. Он падает. И в момент его полёта на настил ринга, я тут же вспоминаю свой сон. Та самая комбинация, то самое падение противника! Победа, но я стою как ошарашенный. Я понимаю, что всё это уже видел во сне и не могу сам себе поверить. Но, я-то знаю, что всё именно так и было! Тренер тоже в растерянности. Откуда, спрашивает, такую комбинацию взял? Кто научил сдваивать удары таким образом? Никто, отвечаю, во сне видел. Смех тренера и ребят, что кинулись поздравлять. Потом частенько подкалывали, дескать — пойди, поспи, зачем тебе тренер?

С тех пор я стал сам учиться контролировать сны, повелевать ими и добиваться нужного результата с их помощью. Позже научился погружаться в то, что называется медитацией. И там осуществлять подобную практику. А когда рассказал о своих успехах на неофициальном слёте шаманов в алтайском Тюнгуре, все, присутствующие там шаманы признали меня верховным гуру. Отсюда и пошла шутка про Верховного шамана всея Руси. На самом деле, как это не смешно, существуют официальные шаманские организации и даже проводятся слёты. В основном инициаторами являются тувинские шаманы, а слёты проводятся либо в Туве, либо на Байкале, на острове Ольхон. Но, с точки зрения духовных практик, эти слёты не имеют большого значения. Я бывал на одном из них — пустая трата времени. Больше было похоже на партийное собрание в ленинской комнате где-то на заводе «Серп и молот».

— А чем слёт на Алтае был лучше?

— Он был другим. Там не было официальной части, каких-либо выборов и регламентов. Мы просто собрались у костра, камлали. Сначала каждый рассказал немного о себе и своих главных достижениях, а потом мы просто общались. Каждый спрашивал то, что его заинтересовало в рассказах других шаманов. Но в итоге, так получилось, что расспрашивали меня. А после того, как я за несколько часов, рассказал практически всю свою жизнь на тот момент, экспромтом состоялся обряд посвящения меня в шаманы. Как мне пояснили алтайские коллеги, у которых я потом жил ещё пару недель, этим обрядом все присутствующие шаманы выразили мне благодарность за то, что я их многому научил за столько короткий срок. Оказалось, что мои практики прояснили многим зависимость снов и видений с реальной жизнью. На самом деле, до сих пор сохранились племена, живущие вдали от цивилизации, в которых культура сна намного выше всех моих духовных практик. Как-то я отправился в Мексику и там по чистой случайности, которых, как мы знаем, не бывает, узнал о племени, живущем в глубокой сельве на берегу пограничной реки. На самой границе Мексики и Гватемалы. То племя считало время, проведённое во снах и медитациях — самой Жизнью, а бодрствование — необходимым злом, нужным для поддержания тела, которое носит их Души до момента достижения главной жизненной цели. Это настолько соответствовало моим мироощущениям, что я на последние деньги нашёл себе проводника в сельву и поспешил познакомиться с этими чудесными людьми. У них был обязательный обряд. Пока утром женщины и девушки готовят еду и убирают территорию, все мужчины, начиная от самых маленьких детей до стариков, делали костёр и рассаживались вокруг него. Далее все, начиная с самого младшего, рассказывают в подробностях свои сны. А старейший и, соответственно, мудрейший мужчина в семье после каждого рассказа высказывал своё мнение и давал важные советы. Например, один мальчик рассказал, что за ним во сне гнались неизвестные страшные звери, и он спрятался от них на дереве. Но они окружили дерево и никуда не уходили и тогда он проснулся. Старейшина был очень не доволен этим сном и сказал, что в следующий раз мальчик должен решить свою проблему во сне.