Бесплатный фрагмент - Счастливая сторона жизни

В квартире

Прогуливаясь одним зимним вечером по одной из улиц города, которую почти не освещали фонари, что заставляло быть более внимательным и смотреть под ноги. В подобные вечера, когда погода одаривала нас, жителей города, не слабым ветром, который нес маленькие, колючие снежинки, внимательность была более значима, чем глубокие мысли о завтрашнем дне и о прожитых неудачах.

Проходя мимо одного из переулков, я заметил девушку, точнее, она сидела на коленях и протягивала руки в сторону тротуара, к людям, словно ей нужна была помощь. Но движения ее конечностей были на столько слабыми, что ветер мог бы сдуть такое бренное тело.

Я совершенно случайно обратил внимание на эти руки, ведь в такую погоду достаточно сложно вглядываться в детали, возможно, я бы и не заметил эту девушку, если бы она не рухнула головой на тротуар.

Мне ничего не оставалось сделать, как взять её на руки и донести до своего дома — телефон в тот момент разрядился, а больница была на соседнем берегу города.

Войдя в дом, я быстро донес эту девушку до дивана, укрыл одеялами, своими куртками и пошел кипятить чайник. Пока вода набиралась, я услышал громкий звук тупого удара, приглушающий течение жидкости.

Вернувшись в гостиную, мои глаза увидели лежащую девушку на полу, которая совершенно не двигалась.

— Тебе срочно нужно согреться. А то будет только хуже. — Проговаривал я, протягивая руки к ней.

— Меня уже ничего не спасет. — Прошептала девушка, начиная немного подниматься.

— Почему же? Я просто дам тебе согреться, можешь даже переночевать у меня, если хочешь, лишь бы тебе лучше было.

— Меня выгнали люди.

— От куда? Тебя выгнали родители? Родственники?

— Все люди.

— Прям все?

— В этом городе точно все. Я осталась брошенной. Никому не нужной здесь… Это просто никому не надо. — Последние слова она проговаривала уже через силу. Попытки встать остались позади. Тело замертво рухнуло на землю…

И даже не знаю, что она имела в виду, но после этого я просто отнес тело старое кладбище, вырыл могилу побольше для столь бренного тела. Мороз щекотал лицо, а руки связало холодом, который примораживал мои руки к лопате, чтобы в памяти остались отпечатки от этого страшного дня, когда я набрался смелости похоронить людскую доброту.

По ту сторону изгороди

I. Голубой паровозик

Сложно представить, что этот голубой паровозик до сих пор цел. Даже сейчас помню тот день, когда мне его подарили… Шум поезда навеивал сонное состояние, перекрывая своей какофонией живые разговоры в соседнем купе. Вместе с движением поезда также быстро менялся и пейзаж за окном: хвойные деревья, холмы, поля, озера. Все это часто проносилось перед моими сонными глазами, что я умудрялся теряться во времени. — Который уже день мы уже едем? — обратился я к соседям. К сожалению, они уже все спят. — Действительно, ночь же… Мой голубой паровозик лежал в саквояже весь потрепанный, а его краска уже почти полностью облезла. Мне подарили его в одиннадцать лет. Как сейчас помню этот день: Мама, как и всегда, бегала по дому, украшала стены яркими плакатами с надписью: «С днем рождения», возвращалась на кухню, чтобы продолжить готовить салаты, а папа все ещё был на работе, хотя его рабочий день уже давно закончился. И наш дом располагался не так далеко от деревни, возможно, его просто задержали.

В нашей семье я был единственным ребенком, поэтому всё внимание уделялось мне. Да, меня можно было назвать избалованным и этого нельзя отрицать. Родители слишком часто одаривали меня сладкими подарками, дорогими игрушками, даже тогда, когда денег в семье было не так много. Мои одноклассники из-за этого завидовали мне, и когда они просили у меня поиграть с моими новыми солдатиками, машинками, то я обычно им никогда не отказывал, ведь мама с папой всегда учили меня делиться с другими. Хоть я и получал достаточно много внимания в школе, со мной особо никто не хотел дружить. Возможно, потому что наш дом располагался слишком далеко от деревни. Или же потому, что не было людей в моей школе, кому бы было интересно со мной общаться…

Несмотря на то, что меня часто одаривали подарками, мы не особо часто ездили в ближайший город, в Кингслоу. Конечно, я успел побывать с моими родителями там пару раз, но мне там не особо понравилось. Очень странный и мрачный город. И тот факт, что по улицам могут проходить различные чудовища, меня особенно пугал. Но мама говорит, что это всего лишь старые легенды или просто глупые фантазии. Жаль, что в тот день подобная «фантазия» чуть не откусила мне палец.

Из-за того, что никто не хотел со мной общаться мне приходилось гулять в основном возле своего дома. Поэтому можно сказать, что почти всё свое детство я провел у маминой юбки. Конечно, у этого были и свои плюсы, но все же больше минусов. Ведь мне надоело просто слушать про приключения моих одноклассников: как они переплывали озеро на деревянном плоту, как искали воображаемый клад или как играли в войнушку, используя обычные палки вместо оружия. Хотелось также кричать на весь двор: «Фред, я попал в тебя. Не притворяйся, что не попал!», а в ответ получать: «Да ты не попал! Скажи ему, Джон, ты же видел!». Наверное, было бы очень забавно побывать в подобной ситуации…

…И вот, перебивая мои мысли, отворилась дверь в купе, откуда выглянула девушка.

— Безбилетников нет? — Кроме меня все спали, поэтому только мой билет и проверила работница поезда. — Я зайду чуть позже. — Тут дверь закрылась и с соседних кресел послышались шепоты:

— И что будем делать в следующий раз? — Спросил один.

— Мы спим. Ты что, забыл? — Прошептал другой.

— Точно! Спим. — Тут их диалог оборвался, и я снова остался один на один с шумом поезда…

…Но вот дверь в наш дом отварилась. В прихожую вошел папа. У него был небольшой бумажный сверток, который он мне вручил со словами: «С днем рождения, Кевин.» Он поздравил меня только сейчас, так как утром я ещё спал. Мама, как обычно, обняла отца, и мы все вместе прошли к праздничному столу. Все было просто великолепно: яркие салаты, мягкая картошка, сочные котлеты! А запах… он был как всегда прекрасен! Просто божественно. Мне совсем не хотелось выходить из-за этого шведского стола. Но мама, как и всегда, по старой доброй традиции, которая длится с моего первого дня рождения, повела меня в мою комнату. Мы подошли к той самой стене, у которой каждый год я и фотографируюсь. Никогда не понимал подобную традицию. Просто не люблю фотографироваться.

И вот я стою у этой серой стенки в своей самой обычной одежде: коричневые ботиночки, носки, которые покрывали мои ноги почти до самых колен, бордовая жилетка, белая рубашка, а также мои любимые шорты, которые были тоже коричневые, но весьма короткие. Как бы забавно я не выглядел — мне нравилась эта одежда. Мои волосы все ещё были темного цвета, а глаза голубые, как бы странно это не звучало. После фотосессии мы возвращались обратно на кухню, где стоял торт с зажженными свечами. Отец определенно не терял времени зря. И вот мы снова садимся за стол, но уже с наполненными стаканами горячего чая, запах которого также остался для меня воспоминанием детства.

Торт был не самый большой. Да и зачем нам больше? Ведь кроме меня и моих родителей никто не приходил на мой день рождения. Каждый кусочек этого торта был на столько прекрасен, что хотелось просто облизывать тарелку, на которой был этот кусок. Я часто пытался так сделать, но мама всегда упрекала меня, напоминая о том, что хоть это и мой день рождения, но забывать о манерах никогда нельзя. И вот, когда все наелись торта, в этот раз остался один кусочек, который мама убрала в холодильник, я отправился в свою комнату, чтобы открыть тот самый пакет, который принес папа, вернувшись с работы.

Вот я уже залетаю к себе, чтобы поскорее узреть этот подарок. В пакете лежала коробка среднего размера, точнее для меня она была среднего размера, для родителей она могла показаться и весьма маленькой. Данный панцирь, покрывающий мой подарок, был покрыт подарочной упаковкой. Я медленно начал сдирать её, чтобы освободить новую игрушку от этого ужасающего плена. И вот передо мной открывается вид на тот самый голубой паровозик. Моя душа полностью довольна, ведь я давно мечтал о подобном подарке. И уже остаток дня меня никто не беспокоил. Мою комнату тускло освещала лампа, но это не мешало мне наслаждаться игрой с новой игрушкой…

… — Внимание! Внимание! Поезд останавливается на станции «Ларенсия». Остановка продлиться один час и тридцать минут. Спасибо за внимание. — Оповещение в поезде было достаточно громким, чтобы взбодрить меня и разбудить почти всех, кто только спал во время поездки.

II. Изгородь

Ночь. Мокрый асфальт вокзала отражал лунный свет. Все люди, идущие из поезда, направлялись в сторону маленьких ларечков. В такое время суток мало кто оставался работать, поэтому ночью был совершенно маленький выбор продукции. Все магазинчики стояли в ряд, вдоль плаца, в некоторых из них горела маленькая лампадка, а где-то висела обыкновенная масляная лампа. Самой отличительной стороной ночных остановок были сами ларечки, их работало буквально три или четыре.

Из-за моего любопытства я не стал оставаться у одного ларька с едой и алкоголем, как все. Поэтому я и направился к самому дальнему магазинчику. Двигаясь вдоль плаца, мне попадались: дети, которые полные энергии, играли в салочки, молодые и пожилые пары. Весь вокзал был наполнен каким-то необыкновенным чувством, чувством спокойствия и мира, оно буквально парило в воздухе: все такие счастливые, доброжелательные. Вот, молодая девушка упала в лужу, но она не ругается, а просто с ослепляющей улыбкой протягивает руки своему молодому парню, чтобы тот её поднял. Конечно, ей неприятна эта грязь, но зачем переживать из-за таких мелочей… Подойдя к ларечку, я был приятно удивлен, что в такое позднее время работает магазин с игрушками. Лампа плохо освещала витрины, поэтому не все игрушки мне удалось разглядеть. Вон там, по-моему, стояла небольшая куколка в бальном платье, а здесь огромный плюшевый мишка, машинка непонятного цвета, маленький мячик… Это всё, что я мог разглядеть на первой полке в темноте. Но что это? Прямо за продавцом, на полке, лежит маленький, красный, воздушный змей. Это навеивает мне воспоминания из детства, которые происходили буквально после моего одиннадцатого дня рождения…

…На следующий день, после моего празднования одиннадцатилетия, я решил прогуляться рядом с моим домом. Тогдашнее утро было прекрасным — жгучее солнце излучало потоки тепла. Могло бы быть слишком жарко, но прохладные порывы ветра, колеблющие пшеничное поле и заставляющие его отливать ослепительными вспышками, создавали тепловой баланс, который доставлял приятные ощущения от нахождения на улице. Из-за такого сильного ветра, я решил достать с чердака свой воздушный змей. Он был среднего размера с лицом дракона. Конечно же, змей был красного цвета и с желтыми полосками ткани, которые крепились за его крылья, чтобы они могли поддаваться движению ветра, изображая волнистые хохолки, болтающиеся в этом потоке.

Поднявшись на чердак, я начал оглядываться, ища своего «Пожирателя солнца». На стене, как и всегда, висела, уже давно запылившаяся, картина моих бабушки и дедушки. На ней они были ещё молодыми. Как-то мама рассказывала, что в этом возрасте они и построили наш дом. «Когда их дочь училась в институте, то они просто уехали за границу, не сказав и слова» — мама всегда говорила это с огорчением… Отыграв свадьбу, мои родители переехали сюда, но это место нуждалось в изменениях, и из-за капитального ремонта все вещи бабушки и дедушки оказались на этом самом чердаке, как и сама картина.

Я долго стоял, глядя на это изображение. Вид бабушки и дедушки внушал какое-то загадочное ощущение, словно они хотят что-то сказать, предупредить… Вдруг яростная свирель птиц прервала мою связь с картиной. И отойдя от столь сильного гипноза, я начал протискиваться между шифоньером, старым креслом, различными коробками вглубь чердака, чтобы отыскать свой драгоценный сундук. И вот, когда мне удалось его нащупать, я с трудом открыл его и начал скорее рыскать в поисках своего змея. Пока мои руки искали его, мой взгляд напал на некоторые другие игрушки: неваляшка, игрушечная армия солдатиков, их вооружение, бронетехника. Всегда любил играть с ними. Даже помню, как я был генералом армии, проводил различные по сложности наступательные операции, придумывал тактики, просто наблюдал — как большая часть моей армии погибает. И меня всегда интересовал вопрос: «В реальной войне также?»…

Пока я вспоминал эти игрушечные баталии, мои руки перестали проводить поиск змея, а начали играть с этими солдатиками. Благо, пока мои солдаты не успели попасть в крупную заварушку, мои глаза заметили красный оттенок в темноте. Тогда мне точно стало понятно, где мой «Пожиратель солнца». «Неужели мама переложила его?» — подумал я и взял своего змея. Пока мы с моим «приятелем» спускались на улицу, нам по дороге попалась моя мама, которая, видимо, шла на кухню.

— Мама! Зачем ты переложила моего змея?! — Никогда не называл его «Пожирателем солнца» при ней. Очень сильно боялся осуждений от неё.

— Так в последний раз, когда ты с ним играл, он сильно промок. Поэтому я его и повесила на стену, чтобы высох.

— Точно! Как я мог и забыть-то про это?! — Мы шли и говорили, но я даже не заметил, как оказался вместе с мамой на кухне.

— Ты-то мой забывашка. Аккуратнее на улице.

— Хорошо, мам! — Тут я просто вылетел сломя голову на улицу, чтобы поскорее запустить моего змея позавтракать.

Ветер нисколько не утих, поэтому я бегал по полю, управляя своим змеем. Я хотел накормить его солнцем, старался пустить его как можно выше. Но вот, когда нитка, к моему удивлению, закончилась, «Пожиратель солнца» полетел в сторону холма, который был недалеко от дома. «Только бы он не залетел на холм. Пожалуйста, пожалуйста» — твердил себе я. Но мои молитвы точно никто не услышал, и змей начал медленными движениями запархивать на холм. Подбежав к подошве, я замер на мгновение, чтобы посмотреть, нет ли родителей на горизонте. «А стоит ли вообще туда бежать? Ведь, если меня потеряют… Нет. Надо бежать». Змей уже залетел на вершину. И это меня ещё больше заставило забежать на холм.

Я даже не ожидал, что холм окажется таким скользким, поэтому считай на каждому шагу, мне пришлось подниматься с колен, ведь трава была ужасно скользкой, заставляла меня постоянно падать. Мои колени уже успели стать зелеными, а сами ноги испытывали агонию, они словно горели. Но путь не мог длиться вечно. И вот передо мной огромная площадка холма. Метрах в ста от меня виднелось странное здание: оно выглядело как двухэтажное, из-за своих окон, но по высоте дом был чуть больше одноэтажного. Подойдя поближе, я заметил, что здание окружено забором… точнее сетчатым ограждением, которое имело зеленый цвет, а также было покрыто весьма высокой травой, которая, словно лиана, обвивалась вокруг спиц ограждения. На верхушке забора была колючая проволока. «Неужели мы столько времени жили рядом с тюрьмой?». Также вокруг ограждения были небольшие кусты, в один из которых, я, собственно и спрятался, чтобы разглядеть, что же за этим забором.

Удивительно, но ожидая увидеть здоровых заключенных в оранжевых комбинезонах, я увидел детей в мешках из под картошки. Все они были как на подбор: невысокие, грязные, с короткими стрижками. В данный момент меня не сильно заботили эти ребята, ведь мои глаза больше рыскали по всей их игровой площадки, состоящей из нескольких вкопанных колес и одной качели, в поисках «Пожирателя солнца». Змей отлично контрастировал на фоне этой грязи, поэтому я весьма быстро обнаружил его в руках одного из мальчиков.

— Эй! Слышишь! Да, ты! Отдай моего змея! — Кричал тогда я, протискивая свои руки через это ограждение. Мальчик посмотрел в мою сторону. — Ты меня не слышишь?! Верни моего змея! А то маме расскажу! — Его лицо было слишком глупым, словно он меня совсем не понимает. Мальчишка просто замер, но в глазах чуялся страх.

Естественно, мои крики не могли остаться без последствий. Хоть меня и не сильно было видно, но точно было понятно, откуда идет крик. И вот, когда все дети перевели взгляд обратно друг на друга, кроме того мальчишки со змеем, он все еще глупым взглядом смотрел в мою сторону, я начал слышать стук чьих-то туфель. Звук определенно шел со стороны самого здания, кто-то собирался выходить. Тут я просто замер, наблюдая за происходящим. Дверь начала отворяться, издавая ужасающий, пронизывающий насквозь скрип. Дети старались держаться по дальше от этих дверей, а тот мальчик продолжал стоять прямо напротив них, словно вкопанный. Тут скрип дверей растворился в воздухе. Она открыта. Но я до сих пор никого не вижу. В тот момент меня волновал тот факт, что солнце освещало весь холм, а вход в здание, с открытой дверью, был полностью окутан темнотой, словно черная ткань висит, закрывая вид на внутренности этого дома. Хоть никого и не было, но я ощущал, как по моему лбу начинает стекать капля пота… Вот она уже плюхнулась на щеку, начала скатываться ближе к губам, пока не достигла подбородка — мне определенно страшно. Капелька долго висела на подбородке. И вот мой взгляд заметил — движение мужской туфли из темноты. Нога поднялась достаточно высоко, ни как при обычном шаге и также стремительно начала опускаться вниз, пока совсем не прикоснулась к бетонному крыльцу. Этот хлопок туфли о твердую поверхность словно сотряс землю. Капля рухнула куда-то в траву…

— Что это тут у нас? — Из дверей раздался весьма приятный мужской голос. И вот начал появляться обладатель этого голоса: высокий и худощавый человек в черном деловом костюме. Его волосы были прилизаны назад, а на переносице болтались очки с прямоугольной оправой. — Ты же знаешь, что у нас нельзя играть с игрушками? — Обратился пугающий человек к мальчику с глупым лицом.

— Я знаю, сэр. — Ответил весьма покорно, но с полным страхом в голосе, мальчишка.

— Дай его сюда. — Мальчик протянул змея в руки этого человека. — Вот так, молодец. — Тут лицо мужчины сменилось со спокойного на наполненное гневом. Он начал бить «Пожирателя солнца» о землю, давить его ногами, ломать каждую его косточку. В этот момент я просто схватился руками за свой рот, чтобы не издать звуков, а из глаз посыпались маленькие искрящиеся звезды… Оставив труп моего змея, этот человек с разворота дал сильную пощечину тому мальчику, что тот рухнул со слезами на землю.

— Никто не смеет играть здесь в игрушки! Никто! И пусть это происшествие будет для вас уроком! А, ты! — Обратился он к этому мальчишке, лежачему в грязи. — Ты сегодня ночуешь здесь! Прямо во дворе, вместе со свиньями! — Этот ребенок просто держался за щеку, пытаясь не показывать своей боли.

Тут мужчина вернулся обратно в серое здание и захлопнул двери. Все дети продолжили игру, словно не обращая внимания на того мальчишку в грязи. Я до сих пор сидел в кустах, держась руками за рот и сдерживая всхлипывания. Немного успокоившись, мне пришла идея позвать мальчишку к себе. Благо он лежал не так далеко от забора.

— Эй, ты. — Мальчик повернулся в мою сторону. Его лицо тоже стало более спокойным, но оно все также изображало страх. — Подойди сюда. — Этот ребенок начал ползти на четвереньках, а потом уселся напротив меня.

— Зачем он сломал моего воздушного змея?! — Начал возмущаться я почти шепотом.

— Он всегда ломает игрушки. Тут нельзя играть. — Ответил мальчишка тоже шепотом

— Нельзя играть? Что за бред?! Мы же дети! — Возмущенно, поднимая руки вверх, начал я расспрашивать его.

— А что такое дети? — На всей левой щеке мальчика виднелся бордовый след от руки, который словно пульсировал каждую секунду.

— Как тебя зовут? — Не знаю почему я проигнорировал его вопрос, но имя мальчика меня волновало больше в тот момент.

— Номер 569.

— 569? А имя какое?

— Имя? Это как номер? Только, как у собак, да? У нас была одна собака, по имени Шкодка.

— А что стало со Шкодкой? — Ветер подул немного сильнее, как вдруг мы вместе замерли. Поэтому произошла небольшая пауза, наполненная порывами ветра.

— Мы её съели одной из холодных зим. — На лице мальчика не шевельнулась ни одна мышца, словно для него это было в порядке вещей.

После длительной паузы я всё таки смог продолжить свои рассуждения:

— Нет. Имя — это имя. Вот меня зовут Кевин.

— У тебя даже номера нет? Странный ты. — Это ещё и я странный?

— Хм… давай тебе придумаем имя?

— Его можно придумать?