Бесплатный фрагмент - Сборник юмористических рассказов

Дачники — неудачники

ГЛАВА 1

Дело было в середине «нулевых» годов. Успешные в финансовом плане жители крупных городов, неожиданно вспомнив про плохую экологию в мегаполисах, всеми силами стали стремиться проводить максимум времени за городом.

Рынок загородного жилья оживился, выплеснув лошадиную дозу рекламы с известными согражданами на фоне альпийских горок, английских газонов и своих домов укомплектованных всем, более чем необходимым.

Ряды тех, кого раньше называли «дачниками» стремительно росли. Кто мог — покупал готовый дом, кто не мог или не хотел — арендовал его. Остальные — «строились», сутками напролёт изучая интернет, обогащая багаж своих познаний фрагментами теории из различных строительных специальностей, и познав пару-тройку ругательств на языках народов ближнего зарубежья, из которых тогда состояли большинство бригад.

Пока достоверно не известно, компенсировал ли чуть более чистый воздух на дачах вред нанесенный организмам трудящихся в их многочасовых поездках по перегруженным автодорогам и в переполненных электричках. Но факт оставался фактом: для многих граждан в те годы в их системе материальных ценностей дача была на твёрдом третьем месте (после квартиры и автомобиля).

Среди арендаторов загородного дома в то лето оказался и я с супругой и сыном-школьником. Получив бесценный опыт, мы теперь можем однозначно ответить на вопрос: что самое важное нужно при аренде дачи? И это — не протекающая крыша, не зануда-хозяин, не грибок в ванной, а достоверная информация о соседях. Но, обо всём по порядку.

Как нам тогда сказал риэлтер по имени Вадим, поиском дачи на два летних месяца мы занялись не просто поздно, и даже не «когда поезд ушёл», а «вы бы ещё в декабре насчёт новогодних праздников пришли!». Если точнее, то в середине марта.

Ну, а тогда он сказал пророческую фразу: «нормальных вариантов нет и уже не будет». Тем не менее, пообещал постараться что-нибудь подобрать. На том и расстались.

Прошли майские праздники, и мы уже почти смирились с тем, что просыпаться всё лето придется снова под звуки сигнализаций авто во дворе, а не от пения птичек за открытым на ночь окном. Как вдруг, появился «супер-вариант» и мы с Вадимом помчались его смотреть.

Это был небольшой двухэтажный кирпичный дом со всеми коммуникациями в старой «советской» застройке небольшого жилого посёлка. Внутри всё было, как говорят, «бедненько, но чистенько». Условия: аренда на всё лето, оплата вперед за месяц, депозит в размере ежемесячного платежа, оплата коммунальных услуг по счётчикам. Всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но интуиция тогда подвела, не подав сигнал тревоги.

Вадим торопил и требовал ответа немедленно, крутя на пальце ключи от дома. В качестве «бонуса» он предложил заезд в ближайшие выходные дни, что означало проживание дня три-четыре бесплатно. Цена нас устраивала, других вариантов на горизонте не было, и мы согласились. Договор аренды подписали там же, от лица хозяйки действовал по доверенности Вадим. Интуиция вяло колыхнулась, но сигнал тревоги снова не подала. На душе было легкое моральное удовлетворение от того, что риэлтер ошибся, сказав про нереальность найти хороший вариант за такой короткий срок.

Несмотря на то, что дорога до дачи в субботу заняла у нас гораздо больше времени, чем когда мы ездили на «смотрины» в будний день, заселялись мы в последних числах мая, пребывая в приподнятом настроении.

Как оказалось, для комфортного проживания человеку нужно окружение из довольно большого количества привычных ему вещей. Поэтому процесс переезда у нас сильно затянулся, т.к. потребовалось сделать три «ходки» на автомобиле, и то — только чтобы перевезти самое необходимое. Остальное мы решили перебазировать в процессе проживания. Хорошо, что успели не всё…

Первые признаки того, что что-то здесь не так появились ещё в день переезда. Пока я метался от квартиры к даче, супруга разбирала привезённое мной барахло. Во время моего очередного прибытия, она мне сказала, что из окна соседского дома за ней непрерывно наблюдает какая-то женщина.

Я посмеялся и сказал, что, наверное, в масштабах конкретной улицы этого посёлка, наше появление — событие более интересное, чем текущие трансляции по ТВ и вообще, женское любопытство ещё никто не отменял.

Вечером мы сидели на веранде, пили вино и наслаждались тишиной, вяло покусываемые комарами. Жену явно что-то беспокоило, и она в итоге задала мне вопрос:

— Ты не спрашивал, почему предыдущие арендаторы съехали?

— Нет. А с чего ты взяла, что они тут были?

— На кухне в ящиках есть крупы с датой выпуска в мае этого года и в огороде несколько грядок засажено.

— Может быть хозяйка?

— Не похоже.

Ещё оказалось, что среди круп супругой также было обнаружено детское питание, а среди посуды детские приборы. При этом возраст хозяйки, именуемой Вадимом «бабка», почти полностью исключал наличие у неё малолетних детей.

— Может быть, к ней внуки приезжали? — предположил я.

— Может быть, — задумчиво ответила супруга.

Ночь прошла спокойно.

ГЛАВА 2

То, что в крупных городах люди живут в квартирах, зачастую не зная своих соседей в лицо, это скорее нормально. И то, что с ними практически не общаются, даже будучи знакомы — это тоже уже почти повсеместно. Другое дело — в небольшом посёлке и уж тем более — на улице с малоэтажной застройкой.

Так я рассуждал, ожидая у машины жену с сыном утром следующего дня для совместной поездки в супермаркет одной крупной торговой сети. День предстоял нелёгкий, так как затовариться планировалось минимум на неделю вперед.

От нечего делать я разглядывал соседние дома. Тот, что справа от нашего, был точно таким же, но без пристроенной веранды, зато с отдельно стоящим гаражом. У нас же был хозблок внутри участка, а для парковки отведено место сразу за воротами, слегка присыпанное гравием, вплотную к забору с соседом слева. Дом там был деревянный, одноэтажный и намного старее. И именно из него, по словам жены, за ней накануне наблюдала женщина.

Границы участков были обозначены заборами: справа была сетка-рабица, слева — старый деревянный штакетник, высотой около метра.

Поездка в магазин прошла штатно для этого мероприятия и мы вернулись спустя несколько часов с полным багажником покупок. На даче нас ждал сюрприз. Вдоль нашего дома, заглядывая в окна, ходила женщина. На вид ей было лет пятьдесят (плюс-минус), одета она была в спортивный костюм и домашние тапочки.

Увидев нас, визитёрша буркнула что-то типа «приехали уже», подошла к заборчику по левой границе нашего участка, приподняла край одной секции, сдвинула его, прошла на соседнюю территорию и поставила на место. Так мы узнали про наличие «тропы Хо Ши Мина» к соседу слева.

— Что это было? — спросила меня жена.

— Дружественный визит, наверное, — ответил я.

Дом был закрыт, ничего из вещей не пропало, и мы решили считать это событие единичным недоразумением, не выясняя отношений с соседями с первых дней нашего пребывания в посёлке.

Вечером, судя по звукам и свету фар, откуда-то вернулись обитатели дома справа. Слышны были детские голоса, и мы решили познакомиться с ними в ближайшие дни, чтобы нашему отпрыску было повеселее.

Вторая ночь подряд прошла спокойно. Было это в последний раз…

ГЛАВА 3

Утром понедельника, как и тысячи других автомобилистов-дачников, я поехал на работу. Жена с сыном осталась на даче, собираясь засадить свободные пару грядок огорода семенами каких-то овощных культур, чтобы к концу нашего летнего отдыха собрать урожай.

«Пробки» были ожидаемы и уже давно являлись дежурной темой разговоров в курилке на работе. Теперь и мне было что сказать: я тоже влился в ряды страдающих от трафика обладателей (пусть и временно) загородного места проживания.

День прошёл обыденно, и вечером я отправился на дачу. По приезду я сразу понял, что что-то случилось, как только увидел супругу. Она пыталась корректно сдерживаться и сначала накормить меня ужином, а уже потом явно хотела озадачить какой-то темой. Но это ей плохо удавалось, и я не стал тянуть время.

— Что случилось? Рассказывай.

— Тут есть проблемы с соседкой.

— Той, что была у нас вчера?

— Да. Она у нас и сегодня была!

Далее последовал крайне эмоциональный рассказ, суть которого сводилась к следующему. Накупив накануне в супермаркете каких-то семян, у моей супруги открылся самый настоящий зуд к активному землепользованию. Поэтому, отправив меня утром на работу, она не легла спать, а, как настоящая селянка, вооружилась лопатой найденной ей ещё в субботу в хозблоке и приступила к вскапыванию грядки в огороде.

Её воображение, наверное, рисовало будущие всходы урожая не хуже, чем заросли в фильме «Дети кукурузы», поэтому появление у неё за спиной соседки оказалось неожиданностью.

— Уже сажаете свою отраву? — сходу спросила та.

— Какую отраву? — спросила, едва не закричав от испуга, супруга.

— Вы знаете, какую! Но вам это не удастся! — отрезала соседка, повернулась и пошла к себе «тропой Хо Ши Мина».

— Перестаньте ходить к нам на участок, как к себе домой! — крикнула ей вслед моя жена.

— Ха-ха-ха! — не оборачиваясь сказала странная дама в спортивном костюме и зашла в свой дом.

Я молча выслушал монолог супруги и хотел, не откладывая «на потом», пойти переговорить с соседкой. Но она предложила другой план действий: сначала познакомиться с жильцами справа и у них разузнать интересующую нас информацию об оппоненте.

Быстро перекусив, я встал на вахту на крыльце, дожидаться появления нужных нам соседей в зоне видимости. В их доме не было признаков того, что внутри кто-то есть и я справедливо рассудил, что они еще не приехали с работы и будут с минуты на минуту.

Зато движение было в доме нашей визитёрши. Сначала она откровенно разглядывала через окно меня, а потом долго смотрела на нашу машину (обычный седан эконом-класса японского автопрома). От этого мне почему-то стало тревожно. Интуиция предупреждала, что это не к добру. Но гаража у нас не было и ночевать машине предстояло на улице.

Где-то через час соседи действительно появились. Пока глава их семейства загонял автомобиль в гараж, его жена с двумя детьми направилась к дому. Моя супруга её окликнула и переговорив пару минут у забора, женщины разошлись, договорившись о том, что через час они зайдут к нам в гости познакомиться под чашку чая.

ГЛАВА 4

Насколько приятными оказались наши соседи, настолько неприятными оказались новости о даме в спортивном костюме. Но, обо всём по порядку.

Главу их семьи звали Андрей, его жену — Ольга. У них было двое детей: сын-школьник и дочка «садиковского» возраста. Андрей — военный пенсионер, уклончиво отвечавший на вопросы о местах своей службы, работал в службе безопасности одного известного российского холдинга. Ольга — домохозяйка. На вид ему было «за», а ей «под» сорок лет. Дом они купили пару лет назад, после его демобилизации, продав квартиру в городе. Вот и всё, ничего экстраординарного, таких семей в России тысячи.

Зато новости о нашей соседке слева были куда более экстравагантными. Звали её Лариса. Ей было «за» пятьдесят. Дом она унаследовала от родителей лет десять назад. На этом скучная информация о ней заканчивалась и начиналась более интересная!

Лариса была активным уфологом со стажем. Уже вступая в наследство 10 лет назад она состояла в каком-то обществе «граждан общавшихся с инопланетянами». Появившись в посёлке, она «вынесла мозг» многим его жителям, призывая к вступлению в ряды борцов с уже начавшимся инопланетным вторжением.

Её саму, якобы, уже дважды похищали с нашей Планеты и увозили на летающей тарелке. Но оба раза ей удавалось бежать. Куда она бежала с «тарелок» и как возвращалась на Землю, Лариса не помнила.

Коренных жителей посёлка идея мобилизации для борьбы с инопланетным разумом не вдохновила и они пытались упечь Ларису в психушку, но безрезультатно. Хозяйка нашего дома не выдержала соседства и стала сдавать его на лето, переехав жить в город к детям. «Арендаторы этой дачи меняются, как перчатки», — сказала Ольга. В прошлом году она их насчитала шесть, в этом — мы были вторые.

Это был крах! Жена сидела с большими глазами и, часто дыша, смотрела в одну точку. По сути, под угрозой срыва оказались все наши планы на спокойное лето. Да и денег было жалко: аванс по договору полагался невозвратным.

— А если милицию вызвать? — спросил я.

— Милиция на вызовы дачников по этому адресу уже не выезжает. Эх, ребята, вам бы до подписания документов с соседями надо было переговорить, — сказал Андрей.

— А вы-то, как с ней уживаетесь? — спросил я, не собираясь сдаваться.

Ольга заулыбалась, а Андрей с серьёзным видом сказал:

— А я — хранитель ключей от подвалов Лубянки и, если что, то упеку её туда за пять минут.

— ???

Не успела в моём мозгу укорениться мысль, что у нас и второй сосед «тёпленький», как он всё пояснил. Как-то раз, к нему в гараж зашла Лариса и выдала очередную порцию информации о проникновении инопланетян в органы власти и необходимости раскрыть эту тайну народу. Причём сделать это должен был Андрей и сделать немедленно.

Его эта тема, судя по всему, уже основательно достала и тогда он ей сказал, что уже выполняет спецзадание особой важности, являясь хранителем ключей от «подвалов КГБ». Для доказательств своих слов Андрей сходил в дом, одел парадный китель и фуражку, взял пару связок ключей и, вернувшись в гараж, ткнул ими в нос Ларисе, пообещав запереть её в одном из казематов, если она ещё хоть раз к нему сунется.

Трудно сказать, что тогда больше подействовало на неё: то ли эмоциональность, с которой действовал Андрей, то ли большое количество ключей, то ли его вид в кителе, фуражке, шортах и шлёпанцах. Но фактом явилось то, что Лариса стала их избегать.

Уже уходя, Ольга с Андреем нас предупредили:

— Да, ещё! Мобильный телефон при ней не доставайте: может выхватить и разбить.

— Почему?

— Считает, что он специально придуман где-то на Альфе Центавра, чтобы излучением выжигать мозг жителям Земли.

Мне захотелось взвыть…

ГЛАВА 5

Ночью я проснулся от странных звуков снаружи дома. Обе спальни у нас были на втором этаже. Наши окна выходили на улицу и дом Ларисы, а из детской — в огород и на дом Андрея с Ольгой. Уличное освещение в этой части посёлка было не очень хорошим и более-менее светло было только на самой дороге. Поэтому, сколько я не смотрел в темноту, ничего увидеть мне не удавалось.

Звуки прекратились, как только я открыл створку стеклопакета и поэтому понять хотя бы направление на их источник было невозможно. Но, что-то мне подсказывало, в какую именно сторону надо смотреть…

Запустив через открытое окно в дом целое стадо голодных комаров, я в итоге так ничего не увидел и лёг спать дальше. Звуки повторились сразу после того, как мне удалось уснуть. Понимая, что нужно разобраться с этим вопросом, иначе так можно всю ночь спать урывками по пять минут, я вылез из постели и накинув куртку-ветровку вышел на улицу.

Фонаря у меня не было, поэтому включенный мной на крыльце свет дал обратный эффект: я был как на сцене в театре, а весь участок представлял собой партер зала. И, наверняка, там был зритель! Причём, я почему-то был уверен, что знаю его (точнее — её). В районе «тропы Хо Ши Мина» послышался шорох и я устремился туда, выйдя из пятна света. Глаза стали привыкать к темноте и мне показалось, что я даже увидел мелькнувший силуэт.

— Стой, зараза! — прошипел я, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить пол-посёлка и прибавил скорости.

Но бег по незнакомой пересечённой местности ночью в шлёпанцах не только экзотичен, он ещё таит сюрпризы. В основном — под ногами. Газон на нашем участке (а особенно — около забора) имел существенное отличие от газона на лужайке перед замком какого-нибудь английского лорда: его стригли реже, чем два раза в день. Да, что там, его, похоже, что вообще ни разу не косили. Это, по факту, был не газон, а бурьян!

Влетев в него, я успел почувствовать, как стебель какого-то твёрдого (и, как оказалось, крепкого) «травообразного» растения оказался у меня между пальцами ноги, но мозг уже не успевал дать команду прекратить бег… Зато проснулась интуиция! Она успела за мгновение до события предсказать: «Сейчас ты смачно … (цензура!)».

Так и произошло. Резкая остановка нижних конечностей не означала остановку всего тела и я «рыбкой» устремился в темноту. Но, имея плохую аэродинамику и удерживаемый, как воздушный змей, только травой вместо верёвочки, я предсказуемо быстро приземлился.

Не собираясь прекращать погони, я вырвал запутавшую меня траву и устремился к дому Ларисы, отшвырнув в сторону незакреплённую секцию ворот. И на крыльце, и в окнах там было темно. Звонка я не увидел, поэтому постучал в дверь. Мне не открыли. Я постучал ещё пару раз с тем же результатом и понял, что придётся с позором уходить, так как альтернативный вариант с выбиванием двери был, как бы помягче сказать, не совсем в рамках закона.

— Утром поговорим, — сказал я и направился домой.

— Ха-ха-ха, — раздалось за дверью.

На крыльце дачи горел свет и стояла, укутавшись в халат, жена. «Наверное, комары спать не дают: больше некому», — подумал я. Моё появление из темноты вызвало у неё улыбку и фразу: «Иди в душ. Такого я тебя в постель не пущу».

Отмывшись, я лёг в кровать, но уснуть мне долго не давали мысли о том, как бороться с соседкой в спортивном костюме, да и комары вносили свою лепту. Уже рассвело, когда я вырубился, но долго спать мне не дал будильник, так как уже надо было собираться на работу. Вид у меня был, мягко говоря, не очень: сказывался недосып. Но особый шарм мне придавала нехилая царапина на лбу, которую я ночью не заметил.

Идти к соседке было рано: она наверняка ещё спала. И стук в дверь мог перебудить других соседей. Поэтому было решено, что после работы (а лучше — на час пораньше, если отпустит начальник) я максимально быстро приезжаю и мы идём разговаривать с ночной посетительницей. То, что это — она, теперь у меня не было сомнений.

Звонок от жены на моём мобильном раздался, когда я парковался около офиса.

— Она уничтожила мою грядку!

— Как?

— До основания!

Из разговора дальше выяснилось, что кто-то (кто бы это мог быть?) раскидал весь недавно засаженный семенами плодородный слой земли с грядки по огороду. Я этого не заметил, потому что огород у нас находился с тыльной стороны дома, и мне утром туда заходить особой нужды не было.

— Я всё равно семена посажу, — упорствовала жена.

— Дерзай. Очень постараюсь быть пораньше, — ответил ей я, решив «отпроситься» у непосредственного начальника после обеденного перерыва.

Всё вышло иначе. Через пару часов я в офисе случайно столкнулся с генеральным директором (шефом). Лоб — в лоб, как говорят. Царапанный, так сказать, в не царапанный. Он внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Зато через несколько минут мне позвонила секретарь и попросила зайти в приёмную. «Только этих проблем мне не хватало!» — подумал я и двинулся «на ковёр».

ГЛАВА 6

— Проходите, Вас ожидают, — секретарь кивнула в сторону двери с табличкой «Генеральный директор».

Я вошёл и ещё раз за день поздоровался. Шеф сидел за своим столом, сцепив пальцы рук.

— Здравствуй. Садись. Чай, кофе? Или может холодной водички? — спросил он.

«… (цензура!) Лариса!» — мысленно прорычал я, но вслух сказал:

— Нет, спасибо.

— Значит, пить начал. Это плохо, — продолжил шеф, раззадориваясь.

— Я не пил!

— Ты себя в зеркало видел? Лицо друзья-алкоголики разбили?

Это был какой-то театр абсурда. Я понимал, что любая моя фраза сыграет против меня, а вываливать шефу все мои проблемы нельзя: у него своих хватает. Мои он всё равно не решит, а в голове у него останется, что я — сотрудник с проблемами. На подкорке мозга отложится, как говорят. Зачем мне это? Поэтому я повторил:

— Я не пил.

Шеф как-то резко остыл, просканировал меня тяжёлым взглядом и сказал уже абсолютно спокойным голосом:

— Значит так. Сейчас едешь домой и ложишься спать. Завтра утром, чтобы был на работе, как огурчик. Выполняй. Увижу тебя ещё сегодня в офисе — уволю.

Исполняя приказ начальника, я прибыл на дачу в середине дня. По дороге в хозяйственном магазине мной были приобретены фонарь, молоток и гвозди. Жена с сыном ещё до моего приезда ушла в магазин и пока не вернулась.

Не теряя времени, я переоделся, взял молоток с гвоздями, нашел в хозблоке пару досок и приступил к восстановлению забора. Не особо мудрствуя, мной были намертво сколочены между собой все его секции и теперь просто отодвинуть в сторону какую-либо из них стало невозможно. Ну, так я думал.

Оставался риск нарушения границы через забор сверху. У меня была идея: набить там гвоздей остриём наружу, но пришедшая к тому моменту из магазина супруга, обладая большим гуманизмом чем я, была категорически против.

— Что я узнала … — интригующим голосом сказала она. — Пошли в дом, расскажу.

— Может сразу к соседке?

— Нет. Сначала расскажу.

В магазине супруга разговорилась с одной местной жительницей. Та, узнав что мы — новые дачники «на Некрасова, дом восемь» (почтовый адрес нашей дачи, у Ларисы был дом номер шесть), посочувствовала и сказала:

— Очередные, значит. Ненадолго вы здесь.

— А почему её в больницу не кладут, если она — того? — спросила её жена.

И та ей рассказала:

Будучи идейным активистом, Лариса стала щедро предоставлять унаследованный дом для массовых сборов членов общества. Но, видимо, участники этих съездов не только брошюрки про космос изучали, и не только чай с баранками употребляли, так как резко увеличился поток жалоб жителей посёлка в милицию о нарушениях общественного порядка в доме шесть по улице Некрасова.

Милиционеры, пообщавшись с ней, сразу всё поняли и дальше действовали просто. Они пару раз оформили протоколами её версии про похищения и начавшееся вторжение, а потом «дали ход» этим материалам. Так Лариса оказалась в суде, который ожидаемо, до вынесения решения, назначил ей психиатрическую экспертизу.

А вот дальше всё решили обстоятельства того времени. На дворе тогда были «лихие» 90-е годы, совершалось много «тяжёлых» преступлений, на экспертизу привозили убийц, насильников и т. д. А тут, всего-то на всего, 40-летняя женщина со своими «сказками». И группа медэкспертов вынесла вердикт: больна, но опасности для общества не представляет, в принудительном лечении не нуждается. Судья, получив такое заключение, не стал мудрить, а просто переписал его в резолютивную часть своего решения.

С таким вердиктом суда Лариса стала местным Дунканом Маклаудом: неуязвимой для всех простых смертных. Но только она. На остальных участников «слёта» индульгенция не распространялась и милиционеры с чистой совестью дубасили их по филейным частям тела, разгоняя шумные посиделки «контактёров».

Уловив чётко выраженную тенденцию к сокращению количества съездов, на которых их не бьют, члены общества задумались: а может стоит поменять место сбора? Они попробовали, поменяли, их не побили и им это понравилось.

Так место тусовки этих, в общем-то, забавных граждан было перенесено. Наша соседка перестала быть им особо нужной и очень быстро утратила свой «вес» в иерархии «контактёров». А потом её вообще перестали звать на подобные сборы. Говорят, что из-за её излишней активности, привлекающей к обществу не нужное внимание, в том числе правоохранительных органов. Ещё бы! Если она на каждом углу заявляет про поражение органов власти какой-то заразой!

Тогда Лариса переключила всю свою активность на соседей. Те повышенному вниманию не обрадовались и принялись разбегаться: наш дом стали сдавать, а тот, что справа от нас его хозяева продали Андрею с Ольгой. И это только те, про которые нам было известно.

Наши с женой «посиделки» прервал скрежет, донёсшийся с улицы. Машинально схватив молоток, я выскочил на крыльцо и увидел знакомый спортивный костюм, обладательница которого выдирала штакетины из забора.

ГЛАВА 7

Вероятно, поняв, что между собой пролёты забора теперь соединены крепко, наша неугомонная соседка решила вернуть себе свободу перемещения, вытащив из него несколько вертикальных досок. Для этого она использовала гвоздодёр в форме небольшого, но увесистого на вид ломика.

Увидев нас на крыльце, она потрясла своим орудием труда над головой, выкрикнув что-то непонятное, развернулась и побежала к своему дому, по-смешному высоко поднимая ноги в коленях.

«Ей бы ещё ободок из птичьих перьев на голову»: почему-то пришла мне в голову ассоциация соседки с индейцами. Супруга рассмеялась, вероятно подумав о том же, а я, повинуясь охотничьему рефлексу, бросился в погоню, продолжая сжимать в руке молоток. Мне-то стиль бега Ларисы был понятен, как никому другому: иным образом в тапочках по зарослям травы быстро перемещаться нельзя.

Имея приличную фору по расстоянию, соседка резво преодолела дистанцию до своего дома и скрылась в нём, громко заперев дверь на два оборота ключа. «Ха-ха-ха» — услышал я её фирменный смех. Это было моё второе фиаско подряд в попытках поймать даму в спортивном костюме.

Ожидая супругу, я подошёл к забору в том месте, где его пересекала «тропа Хо Ши Мина» и убедился в грамотном решении Ларисой темы с форсированием преграды. Она полностью выдернула из четырёх подряд вертикальных досок нижний и слегка ослабила верхний ряд гвоздей. Теперь эти штакетины свободно болтались, создавая в покое внешнюю иллюзию целостности ограждения.

Меня же беспокоил ещё один вопрос. Из дома нас вызвал громкий скрип, а те четыре гвоздя были вытянуты из уже начавшей гнить древесины. То есть их извлечение не могло вызвать такой громкий скрежет. Я прошёл вдоль забора до следующего места стыка пролётов и увидел два свежих отверстия, а внизу в траве валялись два вытащенных гвоздя из тех, что мной сегодня были вбиты.

Ситуация вырисовывалась паршивая. Лариса действовала по двум вариантам (в Голливуде используют термин «планы»). Так по плану «А» Лариса и дальше могла делать в заборе лазы, высвобождая низ штакетин, а мне бы пришлось, как путевому обходчику, проводить его контрольный осмотр минимум один раз в день. Может быть ещё купить зелёную фуражку и завести караульную собаку? И параллельно она использовала план «Б», суть которого, была в высвобождении пути секциями. При этом, как только что мы выяснили, необходимый для обоих вариантов инструмент у неё есть.

В голове начал обретать чёткие грани ответ на вопрос: зачем она упорно восстанавливает себе свободный путь к нам на участок? Но моя психика пока не хотела принимать очевидное и, повинуясь инстинкту самосохранения, отгоняла все мысли на эту тему.

Итак, вопрос с диверсионными вылазками соседки требовалось решать. Причём, кардинально. У меня тоже появились планы в количестве двух штук. И первый из них (пусть это будет «А») был очевиден: переговоры конфликтующих сторон.

Раз путь был открыт, мы с женой не стали обходить забор через улицу, а использовали новый лаз. Поднявшись на старенькое крыльцо, я не увидел звонка и поэтому постучал в дверь кулаком.

— Убирайтесь! — не совсем дипломатично и совсем не гостеприимно крикнула из-за двери Лариса.

— Нам надо поговорить. Откройте, — сказала жена.

— Не открою! Он меня выследил и теперь убьёт. Молотком! Убирайтесь, говорю!

Блин! Я действительно продолжал ходить с ним и сейчас упомянутый инструмент был у меня в руке. Наверное, это действительно не придавало дружелюбия моему виду, но, тем не менее, не могло автоматически зачислять меня в ряды «раскольниковых».

— Если он уйдёт, то откроете? — продолжила супруга.

— Да, — после паузы ответила соседка.

— Подожди меня в доме, — было адресовано мне. — Я сама поговорю.

Вариантов не было, и мне пришлось вернуться на наше крыльцо с которого отлично просматривалось соседское. Там события развивались довольно динамично. Послышался звук поворачивающего ключа в замке, дверь открылась и на пороге появилась Лариса в своём спортивном костюме. Облокотившись на перила, я приветливо помахал ей рукой. Она в ответ потрясла в мою сторону кулаком. С учётом услышанного, я подумал: может взбодрить её, помахав ей молотком? Но решил не ставить под риск проведение переговоров и пока просто закурил.

А тем временем диалог двух женщин проходил с нарастанием громкости и мне стали слышны его отдельные фрагменты, но понять из них суть разговора было нельзя. Также увеличивалась амплитуда жестикуляции рук оппоненток и я начал переживать, как бы эта их беседа не переросла в рукоприкладство. Но она дойти до этого не успела, так как резко прекратилась.

— Да это же полный бред! Вам к врачу надо! — фактически прокричала моя супруга, повернулась и пошла к нашему дому.

— Убирайтесь! Я вам не позволю! Мы вас контролируем! — почти визжала Лариса.

Я не удержался и всё-таки приветливо помахал ей молотком… Вот тут она действительно завизжала, достигнув по уровню громкости звука взлетающего истребителя!

— Ну что ты, как ребёнок? Прекрати, — сказала мне приближающаяся жена.

— Они не пройдут! Но пасаран! — ответил ей я. — Как поговорили? Судя по тому, как вы расходились, результат не самый позитивный.

— Он отрицательный! Она, типа, тебя «узнала». Знаешь, кто ты?

— Кто?

— Ты был среди членов экипажа космического корабля, на котором её похищали с Земли. А вернулся ты сюда, чтобы организовать третий захват. Причём скоро: ваш корабль уже на подлёте.

Я задумался. На работе меня шеф записал в алкоголики, соседка — в инопланетянина. Так и до раздвоения личности не далеко.

— А ты тоже из наших, ну из этих, из созвездия Андромеды? Кстати, кем я там на «тарелке» числюсь: штурманом, механиком или поваром? Нет! Раз корабль — там, а я — здесь, то я из группы захвата. Точно! Я спецназовец, раз действую один. У меня и транклюкатор есть, — я поднял с пола молоток. — Ну конечно! А ты — радистка Кэт, для связи с Центром. Верно?

— Очень смешно, — отрезала жена. — Нет, не верно. Я, якобы, зомбирована (кстати, тобой!) на разведение здесь инопланетных растений, которые не выделяют кислород. Они за короткий промежуток времени заполонят всю Землю и жизнь здесь умрёт.

— Вот бред! Я думал, что она нас в разведении конопли подозревала, когда говорила про «отраву».

— Бред, не бред, а блеск у неё в глазах нездоровый. Она говорит, что уже предупредила «своих» и они скоро будут здесь.

Жена задумчиво замолчала, а я снова закурил. «Нас ожидает нашествие клоунов? И что они будут делать? Может быть среди них будут вменяемые люди? Надо просто определить у них главного и с ним поговорить», — прокрутилось у меня в голове.

— Она ещё что-то про нашу машину говорила. Что типа узнала тебя, благодаря эмблеме на ней. Такая же была на «тарелке», которая её увозила оба раза, — сказала моя благоверная.

— Так всё тогда понятно! — воскликнул я. — Её оба раза не «тарелка» увозила, а «скорая» после того, как её каким-нибудь джипом нашей марки по голове долбануло. У неё, кстати, логотип автоконцерна с капота на лбу не отпечатался?

Провал плана «А» (а это надо было признать) требовал перехода к плану «Б». Сдаваться мы не собирались!

ГЛАВА 8

Я рассказал жене про план «Б», суть которого состояла в борьбе с диверсанткой. Перефразируя, с учётом особенных условий, задача нашей антидиверсионной группы состояла в создании максимально неудобных условий для пребывания противника на нашей территории. Захват в плен и, тем более, его ликвидация тогда не рассматривались.

Борьба могла быть трёх видов:

1) Пассивная. Проводится только на своей территории.

2) Смешанная. По большей части проводится на своей территории, но с применением встречных диверсий у врага.

3) Активная. На территории противника массово проводятся диверсионные мероприятия, не позволяющие ему сконцентрироваться и организовать аналогичные на нашей «земле».

Для начала я предложил:

— вырыть вдоль забора канаву, глубиной «до колена» и шириной где-то полметра;

— землю из канавы насыпать по её краю в форме бруствера;

— промазать забор дёгтем или его аналогом;

— в местах вероятного проникновения противника скрытно натянуть рыболовные сети, оснастив их множеством крючков;

— вытащить из пола на её крыльце несколько досок — в качестве встречной диверсии.

Супруга слушала меня не перебивая, что я сначала воспринял, как полное одобрение. Но посмотрев на неё внимательнее, увидел тревогу в её глазах.

— Это понизит её мобильность, — закончил я изложение.

— Ты — реальный маньяк! — сказала жена. — Тебя посадят, если с ней что-то случится. Больше ты ничего не придумал?

— В идеале, конечно нужны вышки с часовыми, по забору провести колючую проволоку под напряжением, канаву углубить до рва, налить в него воды и запустить крокодилов. Но я знал, дорогая, что ты будешь против.

После кардинального сокращения женой моего плана мероприятий я сел за руль своего, как оказалось, космического корабля и поехал в центр посёлка, где располагался магазин «Охотник-рыболов». С великим трудом заставив себя пройти мимо витрины с капканами, я пошёл в рыболовную секцию.

— Мне надо пару мотков лески и штук десять крючков, — сказал я продавцу.

— Какой лески, каких крючков? — уточнил тот.

Надо признаться, что рыбной ловлей я вообще не интересовался и имел единичный опыт в этом процессе, когда несколько лет назад с друзьями поехал на речку, чтобы там на природе пообщаться без жен, но с алкоголем. Всё это благовидно называлось «рыбалкой». В тот раз за меня посадили наживку, закинули удочку в заводь у берега и со словами «как поплавок начнёт дергаться, то сразу подсекай» дали мне орудие лова в руки. Насколько я помнил, никого мне в тот раз естественно поймать не удалось. Поплавок не дёргался, что такое «подсекай» и как это делать, я имел крайне смутное представление. Зато к тому моменту у меня уже было замутнённое коллективным «отдыхом» сознание. В общем, терпения мне хватило не надолго и я быстро вернулся к костру без улова.

Поэтому я не стал строить из себя «профи» и честно ответил:

— Не знаю. Главное, чтобы леска сливалась по цвету с травой, а крючки были супер-цепкими, чтобы сразу от них отцепиться было трудно. Даже двумя руками.

— Не понял: какими руками? — опешил продавец.

— Да это не важно. Цепкие, говорю, нужны.

— Хорошо. По цвету, значит зелёная. В заросшем водоёме ловить будете?

— Сильно заросшем.

— На какой вес: 300 грамм, полкило, кило?

— Килограммов 70, — пробубнил я. — Есть такая?

— Ого! На сома собираетесь?

— Вроде того. Скорее — на щуку.

— Сейчас принесу. Поводки брать будете? Достать сразу?

— Какие?

— Металлические, конечно! Чтобы зубами леску не перекусила.

— Нет, не надо. Пусть грызёт.

Продавец замер по пути в подсобку, оглянулся и странно посмотрел на меня.

— Спасибо, не надо пока, — повторил я.

— Какие крючки будете брать? — с интересом спросил он, вернувшись с двумя катушками толстенной лески тёмно-зеленого цвета и показал на витрину.

— Мне десяток. Половину больших, половину маленьких. Главное: цепких, — ответил я и показал пальцем на пакетики с выбранными крючками. — Эти цепкие?

— Пока никто не жаловался. Они по десять штук в упаковке. Подойдёт?

— Да. Сколько с меня?

— Дело не моё, но маленькие крючки на эту леску не подойдут. Может дать потоньше? Типа поводки из неё сделаете… Обычно наоборот, конечно… Ну, ладно, не моё дело. Давать?

— Давайте.

Я расплатился и с покупками вернулся на дачу.

ГЛАВА 9

Пока меня не было, жена приступила к посадке семян на последней неосвоенной грядке. Первоначально она планировала распределить «овощной набор» по двум плантациям, но так как теперь осталась одна, то на ней шло создание ассорти из полосок моркови, свеклы и какой-то ещё «ботвы». Это было формой протеста, символом борьбы! Одинокая грядка стала почти как свободная от империализма Куба! Я был горд за супругу. Но время шло, и мне было пора воплощать в жизнь усечённый план «Б».

— Диверсант дома? — спросил я.

— Дома. Она опять у окна сидела и смотрела сюда.

Надо было ждать: в магазин Лариса любила ходить ближе к концу рабочего дня, когда там побольше народу, чтобы было с кем поговорить о межгалактических проблемах. Я расположился на крыльце, нарезал по десять кусков каждой лески, длиной сантиметров по 30 и привязал к ним с одной стороны по крючку. Затем, оставив на посту супругу, сбегал в хозблок. Там я видел палатку в брезентовом чехле. Развязав его, я увидел то, что искал: металлические колышки из круглого стержня, заострённого с одной стороны и загнутого в форме неполного кольца — с другой. Бинго! Вот теперь я был готов!

Ждать пришлось около часа. Лариса, заперев дверь на ключ, бросила взгляд сначала в наш огород на супругу, заканчивающую с грядкой, потом на меня-бездельника, вышла на улицу и стремительной походкой направилась в сторону продуктового магазина. По моим прикидкам, у меня было минимум 20 минут до её возвращения. Поэтому, не теряя времени я приступил.

Сначала я вбил колышки на расстоянии чуть более метра друг от друга, натянув между ними в два слоя толстую леску, около нового вероятного места пересечения «границы» (там, где она два гвоздя недавно вытащила). Расположил я её поперек воображаемой линии от места нарушения границы к грядке, на высоте примерно 20 сантиметров от земли и на расстоянии примерно метр от забора с нашей стороны. В том, что следующей целью будет наша «новая Куба», я почему-то был уверен.

Затем аналогичную «ловушку» установил на «тропе Хо Ши Мина», но ближе к забору: где-то в полуметре. Здесь оставалось повесить крючки и я их разместил, закрепив над лазом на разной высоте. Третью соорудил в траве перед грядкой широко расставив колышки, так как там было уже сложно предсказать траекторию движения диверсанта.

То, что планировал — я сделал, но у меня остались колышки и полно лески. Тогда я потыкал стержни в хаотичном порядке среди травы между «ловушек» и соединил их между собой тонкой леской. Получилось нечто, типа минного поля. В Голливудском боевике главный герой поставил бы ещё свето-шумовую гранату, но у меня её, по понятным причинам, не было. Зато у меня было оцинкованное ведро! Я положил внутрь немного металлического хлама из сарая и закрепил инвентарь на ребре, соединив леской за ручку с «минным полем».

Вот теперь я был доволен. Жена, осмотрев результат моих трудов, второй раз назвала меня «маньяком» и ушла в дом. Я стоял на крыльце, курил и думал: только бы бродячие коты и собаки сегодня ночью гуляли в другом месте.

Вернулась Лариса до наступления темноты с двумя пакетами в руках. Мне стало интересно, чем она будет трясти, если я её поприветствую. Дождавшись, когда она посмотрит в мою сторону, семеня мелким шагом к дому, я отсалютовал ей в гусарском стиле, приложив к виску два пальца. Она сбилась с ритма ходьбы, что-то пробурчала и потрясла в мою сторону одним из пакетов.

Подозревая, что этой ночью нам вряд ли удастся выспаться, мы с женой легли пораньше, заранее подготовив одежду и фонарик на случай вторжения и не закрыв одну створку окна, чтобы не скрипеть ей, при открывании.

В отличие от гитлеровской Германии, напавшей на СССР на рассвете, наша соседка предпочитала действовать в темноте. Так было в прошлый раз, так повторилось и в этот. Примерно в час ночи меня растолкала супруга и тихо прошептала:

— Похоже, что началось.

Не включая свет, я подошёл к окну и присмотрелся-прислушался: так и есть, в районе «тропы Хо Ши Мина» слышалась какая-то возня. Схватить и включить фонарь мне удалось быстро. В луче света ожидаемо оказалась Лариса, которая, сидя на карачках около лаза, выдирала из куртки своего спортивного костюма крючки. Рядом с ней в траве лежал какой-то прямоугольный предмет, который издалека я принял за портфель типа «дипломат».

Оказавшись в луче света, соседка взвизгнула, подхватила чемодан и рванула вперёд. Послышался треск ткани. Но, не сделав и пары шагов, Лариса попала в ловушку, споткнулась и, вереща во всё горло, полетела вперёд, на «минное поле». Натянутая леска выполнила свою задачу, опрокинув ведро, которое с грохотом покатилось в ночной тишине, теряя металлические предметы из своего содержимого. В окнах дома через дорогу загорелся свет…

При падении диверсантка выпустила из рук прямоугольный предмет, который неожиданно для меня издал глухой металлический звук от удара о землю.

— Это — канистра!!! Она хочет спалить дом! — крикнул я жене и бросился бежать вниз. — Быстро буди ребёнка и на улицу!

Когда я выбежал на крыльцо, Ларисы на «минном поле» уже не было. Звуки булькающей жидкости доносились из-за угла. Я (как был — босиком, но в трусах и с фонарём) кинулся туда и обогнув дом увидел, как она спешно поливает жидкостью из канистры… Нет, не дом! Грядку! В воздухе отчётливо стал ощущаться резкий запах керосина.

— Ты что творишь? — окликнул я её и двинулся к ней, собираясь отнять опасную ёмкость.

— Вот вам! — крикнула она, кинула в меня канистру и рванула в сторону забора.

Тут у неё, вероятно, в мозгу щёлкнуло, что там висят крючки и она резко изменила траекторию движения, взяв курс к тому месту в заборе, где накануне выдирала гвозди.

— Не беги! — почему-то (может жалко её стало?) крикнул я ей, но было поздно.

Со всего маху диверсантка зацепила ногой натянутую мной леску и «рыбкой» вошла в забор. Раздался сильный треск. В луче света моего фонаря на мгновение высветился взлетевший вверх тапок, а затем статичная картинка: новая дыра в штакетнике из которой торчали ноги Ларисы в оставшемся одном предмете домашней обуви.

Но без движения она оставалась тоже какое-то мгновение, спустя которое, громко заверещав, наша беспокойная соседка вылезла из забора и прихрамывая на одну ногу добежала до своего дома, в котором и заперлась.

Я оглянулся. На углу дома стояла жена в халате и прижимала к себе нашего сына, одетого в мою куртку-ветровку. На освещенном крыльце своего дома в спортивных штанах и с голым торсом маячил сосед Андрей. Вообще, судя по освещенным окнам, почему-то не спалось многим соседям.

Не спеша, чтобы босиком ни на что не наступить, я двинулся к своим домочадцам. По пути луч моего фонаря выхватил из темноты канистру. Это была металлическая десятилитровая ёмкость с завинчивающейся крышкой, которой в тот момент на ней не было. Подняв канистру с земли, я почувствовал на ладони соответствующую плёнку из керосина, которым была забрызгана вся ёмкость, включая и ручку для её транспортировки. Вообще, объективно говоря, к тому моменту от меня и так уже несло продуктами отечественной нефтепереработки. Потому что, когда Лариса кинула в меня канистру, то от самого «снаряда» я успел увернуться, но вот брызгами из его шлейфа меня обдало не слабо.

Искать крышку в темноте было бесполезно и я решил это делать после того, как рассветёт. А пока — сделать кляп из тряпки, заткнуть им горловину и поставить тару на веранду.

В трусах, с фонарём и канистрой в руках, воняя керосином и с босыми грязными ногами я возник из темноты перед женой и сыном.

— Мы победили! Враг бежал! — бодро сказал я и победно вскинул руку с канистрой вверх.

— Ты знаешь, — задумчиво сказала супруга, окинув меня взглядом, — я несколько иначе представляла себе отдых на даче.

Мы направились в дом, но в этот момент на улице появилось синее мерцание, которое медленно двигалось в нашу сторону, становясь всё ярче. Это оказался милицейский УАЗик с включенной «мигалкой», но без сирены. Когда он остановился у наших ворот, я почему-то не был сильно удивлён.

ГЛАВА 10

Жена завела сына в дом и кинула мне с крыльца мою ветровку.

— Одень хотя бы это. Пойду его уложу и спущусь.

— Хорошо, — ответил я, поставил на землю канистру и пошёл открывать калитку, на ходу надевая куртку.

Прибывших оказалось двое: лейтенант и сержант с автоматом.

— Лейтенант Снегирёв. Почему шумите в неположенное время? Ваши документы, будьте любезны, — скороговоркой сказал старший по званию.

— Документы дома. Пойдёмте, покажу.

— Конечно пойдём.

Мы направились к дому. На тропинке, около крыльца стояла оставленная мной злополучная канистра без крышки. Проходя мимо, лейтенант шмыгнул носом и остановился.

— Это что у Вас?

— Да так, остатки керосина. Не успел убрать.

— Вижу, что не успели. А что Вы ночью с керосином во дворе делаете? И шумите при этом, соседям спать мешаете.

— Да я не шумлю! Это вообще не моя канистра, а соседки. Она мне керосином грядку полила, сама убежала, а канистру в меня кинула! Понимаете?

Лейтенант с сержантом переглянулись и Снегирёв сказал:

— Понимаем. Скажите, гражданин, вы — токсикоман? Давно нюхаете?

— ??? — я был в настоящем шоке и не знал, что на это сказать.

— Сейчас берите свои документы и поедете с нами в отделение. Оформим всё и на экспертизу. А она покажет: «нюхач» Вы или нет.

— !!! — события развивались стремительно, но я не мог ничего сказать, впав в какой-то ступор.

— Пройдёмте пока в дом. Паспорт возьмёте и проследуем. Да, и штаны какие-нибудь наденьте.

Мы вошли в тот момент, когда супруга спускалась со второго этажа, успев сменить халат на футболку и брюки.

— Еле уложила, — сказала она, обращаясь ко мне, как ни в чём не бывало. — Испугался.

— Вот — милиция. Снегирёв. — сказал я наконец-то хоть что-то.

— Лейтенант Снегирёв, — поправил тот меня. — А Вы кто, гражданочка?

— Жена. И очень хорошо, что вы приехали. Мы уже собирались вас вызывать.

И она спокойно и чётко за несколько минут рассказала сотрудникам органов правопорядка все наши злоключения, тактично умолчав про расстановку мной ловушек из лески и крючков.

— Вы заявление сейчас примете или нам утром к вам в отделение подъехать? — закончила она.

— Сейчас всё равно никого из начальства нет, — ответил лейтенант. — Утром, после девяти приезжайте.

— Хорошо. Обязательно будем.

— Теперь всё понятно. Что же Вы, гражданин, сразу не могли нам всё рассказать? — Снегирёв пытался «сохранить лицо».

— Ну, как-то так получилось, — не стал ему в этом мешать я.

— И керосин в открытом виде не храните — опасно!

— Хорошо. Прямо сейчас пойду и закупорю.

Подсвечивая дорогу фонариком, я проводил стражей порядка до калитки и быстро вернулся домой, чтобы поблагодарить супругу.

— Как вовремя ты спустилась! Они хотели меня забрать.

— Я знаю, — сказала она.

— Откуда?

— Ты что, не понял? Вы разговаривали у крыльца, под окном нашей спальни. Я там переодевалась. А кто ещё вчера в нем створку открыл? — она улыбнулась. — Иди в душ и ложись спать — тебе скоро на работу вставать, а от тебя бензином разит на километр.

— Керосином, — машинально поправил я её.

— Ну, керосином.

ГЛАВА 11

Шли первые дни календарного лета, светало рано. Когда утром прозвенел мой будильник, то за окном уже не было темноты, а в кровати — жены. Было пасмурно, шёл мелкий дождь.

Я оделся и вышел на крыльцо. В утреннем свете арена ночных боевых действий смотрелась очень эффектно: трава была смята, в заборе зияли две дыры. Около одной в траве виднелось что-то серое. «Тапок» — вспомнил я. Супруги видно не было и пришлось выйти под моросящий дождь, чтобы заглянуть за угол на огород.

Она была там. Сидя на корточках, под зонтом что-то рассматривая на грядке. Вода оттуда тонкими струйками стекала по тропинке переливаясь всеми цветами радуги — керосин понемногу вымывало.

— Я эту морковку есть не буду, у меня от неё может хвостик «пимпочкой» вырасти, — мне хотелось приободрить жену.

— Я крышку от канистры нашла, — как-то отрешённо сказала она, встала и пошла мне навстречу.

Приведя внешность в максимальный порядок (побрившись и причесавшись) я смотрел на себя в зеркало и думал, как мне выполнить команду шефа «быть как огурчик». В отражении было измождённое лицо не выспавшегося человека с красными воспалёнными глазами, тёмными кругами вокруг них и с засыхающей (а от этого потемневшей) царапиной на половину лба, доставшейся мне позапрошлой ночью. «Ладно, Брэдом Питтом всё равно не стану», — вынес я вердикт и пошёл на кухню завтракать. Там меня ждали горячий кофе и одетая «не по-домашнему» жена.

— Ты куда-то собираешься? — спросил я.

— Да, в милицию, — ответила она.

— Может не стоит — мы ей похоже увечья нанесли.

— Ничего мы ей не нанесли. Я её утром видела, она куда-то ушла. Живая и здоровая.

— А где здесь милиция? Я не знаю, — была предпринята с моей стороны вялая попытка её отговорить.

— Ничего. Ты меня по пути подвезёшь до центра местной цивилизации, а там я найду.

— Так рано ещё: Снегирёв сказал после девяти приходить.

— Ерунда. Они круглосуточно должны дежурить: грабят и убивают у нас не только с девяти до шести, — настроена она была по-боевому.

По лестнице спустился сонный, но тоже уже одетый сын.

— Давай побыстрее. Папа скоро выезжает, — сказала ему супруга.

— Ты его с собой берёшь?

— А ты бы оставил его одного дома? Может она за бензином пошла?

— Керосином, — машинально поправил я.

— Нет! Теперь — за бензином!

Оказывается, она не так уж и плохо разбиралась в ГСМ.

Высадив жену и сына на перекрёстке около здания местной администрации (другие ориентиры «центра» мне не приходили в голову), я поехал на работу. В офисе я сразу направился к своему непосредственному начальнику Серёге.

— Ты это, извини, что вчера «через голову» получилось. Я чисто случайно на шефа налетел.

— Ладно. Проехали. Хотя он меня вчера нехило так «взлохматил» за плохую работу с подчинёнными. Твоё личное дело смотрел. Вид у тебя конечно… Что у тебя на лбу?

— Да так, не поверишь — споткнулся, упал.

— Поверю. Ладно. Сиди в офисе, как мышь. По коридорам не шляйся, около кабинета шефа — тем более. Кстати, чего так керосином воняет? Не от тебя?

— Вроде не должно…

— Ладно. Иди работай.

Я по коридорам не шлялся, зато по ним бродил шеф. Вернее: не «бродил», а «ходил». А ещё точнее: «шёл». И пришёл конкретно ко мне на рабочее место.

— Как самочувствие? — пробасил он без всяких вступлений.

— Хорошо, — сказал я, вставая.

— Сиди, — он рукой остановил меня и «просканировал» моё лицо. — Точно? Может тебя в отпуск на недельку отправить, чтобы совсем хорошо стало?

— Не надо меня сейчас в отпуск, — пробормотал я, видя краем глаза, что, надевая на ходу пиджак, к нам спешит Серёга. — Я в июле, по графику, с семьёй, в Турцию.

— До июля ещё дожить надо, — не очень оптимистично для меня сказал шеф.

И затем продолжил, но уже обращаясь к подбежавшему Сергею:

— До конца этой недели отправить его в отпуск. Если до понедельника «отдохнёт», то всё нормально — будет ему в июле «олл инклюзив», если нет — я больше «разговоры разговаривать» не буду. Всё понятно?

— Да, — ответили мы хором.

— Решай свои проблемы, парень, — сказал, посмотрев на меня шеф, развернулся и пошёл к себе.

Но сделав пару шагов он остановился, глубоко вдохнул носом воздух и сказал:

— Что-то у вас здесь бензином пахнет.

В ГСМ шеф явно разбирался хуже, чем в людях…

ГЛАВА 12

Было это в среду. Значит отпуск мне «светил» длиной в четыре дня. Серёга забрал у меня заявление на имя шефа, сказав:

— Мне всё равно к нему идти, я сам подпишу. Ты «текучку» раскидай и езжай. Будь только доступен на телефоне.

— Хорошо.

— И ещё. Как говорится, с огнём не играй — к понедельнику ты должен быть без новых шрамов. Жалко будет, если он тебя уволит.

Перед тем, как направиться домой, я набрал номер телефона супруги, которая, по моим подсчётам, уже давно должна была закончить все дела в милиции и быть дома. Странно, что она сама мне до сих пор не позвонила. Может быть надо ехать вызволять её из застенков, а не домой?

— Алло, — односложно ответила мне трубка голосом жены после долгих гудков.

— Привет! Я скоро приеду. Всё расскажу дома … — начал я.

— А мы тут с товарищем участковым на кухне сидим, разговариваем, — перебила она меня. — Жалко, что ты на работе. Вечером сильно не задерживайся. Пока. Целую.

Связь прервалась. Было понятно, что по каким-то причинам мне не стоит пересекаться сегодня с участковым. Я подумал, что лучше быть поближе к дому, чтобы быстрее вмешаться в развитие ситуации, если она пойдёт не так, как надо. В лицо меня участковый не знал, и машин, аналогичной нашей, на дорогах было много.

До посёлка я доехал быстро. Супруга ещё не звонила, значит домой идти не стоило. Нужно было где-то скоротать немного времени. И, как раз по пути, у меня был уже знакомый магазин «Охотник-рыболов», в котором эта задача легко выполнялась.

Было видно, что продавец узнал меня сразу.

— Чем могу помочь в этот раз? — спросил он.

— Нужны ещё крючки, те закончились, — сказал я.

— А Вы уже вернулись? Как порыбачили? — с интересом в голосе спросил он.

Кроме меня покупателей в магазине не было, продавцу было явно скучно, да и мне надо было время как-то провести. Поэтому я решил поддержать разговор.

— Этой ночью ловили. Всю тонкую леску порвала, почти все крючки на себе утащила. Хорошо, что толстая леска была — она её выдержала, но та всё таки ушла. Наверное, сеть на неё ставить надо. У вас есть?

Давно меня не слушали с таким вниманием! Я же не соврал ни разу, опустив лишь некоторую информацию.

— Подберём. Значит к крючкам претензий нет, а то Вы переживали? Тех же дать?

— Да. Цепкие оказались, хорошие.

— Сеть какая Вам нужна?

— Метров двадцать длиной. И чтобы не видно её в темноте было.

— Ячейка, я так понимаю, крупная? Ну, в смысле — на большую рыбу?

— Да. Ростом где-то 160—170 сантиметров. В смысле — длиной.

— Вы что, её видели?

— Конечно. Я же говорю — улизнула, утащив все крючки.

— Эх, надо было её подтянуть и в подсачек. А если очень крупная, то сперва палкой по голове оглушить. Вы на такую рыбу всегда палку с собой берите.

— У меня молоток был, но я как-то не догадался.

— Эх, жалко, что ушла, — переживая больше меня, сказал продавец.

Он принёс из подсобки коробку с сетью, я расплатился, вышел и сел в машину. Супруга позвонила через несколько минут и сказала, что «форватер чист».

Дома меня ждали две новости. Первая — про общение жены с сотрудниками органов правопорядка, вторая — про Ларису.

В милиции, услышав по какому вопросу хочет написать заявление моя супруга, предприняли всё, чтобы этого не произошло. От «наездов» по поводу «сами виноваты» (надо было поговорить по другому; забор укрепить, если он старый и т.д.), до задушевных бесед (всё равно соседке ничего не будет, а у них конец квартала и тут — «висяк»; людей не хватает и на более серьёзные нарушения; кому-то придётся отменить летний отпуск и т.д.).

В итоге победила милиция, хотя жена считала иначе. Договорились о компромиссе: сейчас она заявление не пишет (разве это — не их победа?), но они прямо сейчас и при ней звонят участковому и «подключают» его. Что и было сделано: один из сотрудников куда-то позвонил и кому-то вкратце обрисовал текущую ситуацию по адресу: Некрасова, восемь. В трубке кто-то ответил, что сегодня непременно зайдёт.

К моему удивлению, это оказался не обман. Супруга едва успела добраться домой на маршрутке, как сотрудник в форме лейтенанта с кожаной папкой в руке уверенно сам открыл щеколду на калитке и прошёл к дому. Это был участковый, лейтенант Давлетшин.

Жена пригласила его в дом. Уверенно направившись на кухню, он снял фуражку, сел за стол, достал из папки блокнот с авторучкой и попросив документы (паспорт, договоры по аренде дома) предложил рассказать ему всю историю, начиная с момента нашего появления в посёлке.

Супруга, уже в который раз, кратко всё изложила. Но у Рината Фаридовича (так звали участкового) были вопросы по деталям произошедшего, которые он задал скопом, дослушав повествование жены до конца. Вопросы лейтенант зачитывал, глядя в свой блокнот, и большинство из них было как-то неправильно сформулировано. Например, такие как:

— действительно ли я угрожал Ларисе Николаевне (нашей соседке), демонстрируя ей молоток;

— с какой целью мы с супругой, не имея на то согласия собственника соседнего участка, вторгались на его территорию и почему мы отказывались его покинуть, несмотря на неоднократные требования законной хозяйки;

— для чего при вышеназванном вторжении я брал с собой и держал в руке молоток.

И далее — в том же ключе. Как оказалось, дома у Ларисы был стационарный телефон, с которого она практически ежедневно звонила Давлетшину, рассказывая ему последние вести с межгалактических полей. Участковый преподнёс это, как тяжёлую обузу, у меня же было иное мнение, но его я пока оставил при себе.

На все заданные вопросы супруга ответить не могла, да и не очень хотела. Зато у неё тоже было, что спросить товарища лейтенанта, и она ему выдала:

— считает ли он нормальной ситуацию, когда ночью к дому, в котором спит ребёнок, крадутся люди с канистрой;

— сколько домов успело бы выгореть в посёлке и какие могли быть жертвы, если бы произошло возгорание;

— по какому праву Ларисе разрешено проникать на чужую частную территорию и заниматься там вредительством.

И так далее.

Правильно оценив ситуацию, как накаливающуюся, лейтенант решил взять тайм-аут. Для этого он собрался сходить к Ларисе, чтобы заслушать вторую сторону конфликта. Перед уходом он попросил у супруги номер её мобильного телефона для связи и сказал, что завтра (в четверг) у него куча дел, а вот послезавтра (в пятницу) он утром будет ждать нас троих (меня, жену и Ларису) у себя в кабинете. Точное время нашего рандеву участковый обещал сообщить по телефону до конца текущего дня.

Диверсантку дома он не застал — она в тот момент времени ещё не вернулась, и куда-то ушёл по своим делам. А когда Лариса чуть позже объявилась, то была не одна, а в компании каких-то двух дам. Они втроём потоптались немного у разрушенного забора и прошли в дом. Это была вторая из двух новостей, которые ждали меня на даче.

ГЛАВА 13

Итак, противник наращивал силы. Для чего? Грядки им, как он считал, были уничтожены (хотя я думал взбодрить Ларису, сказав ей при первой следующей встрече, что у нас, на Альфе Центавра, керосином как раз и удобряют эти растения). «Машина!» — закричала интуиция. Точно! Если наш автомобиль — «челнок» между «тарелкой» и Землёй, то можно спасти Планету, ликвидировав сам канал поставки «вредоносных» семян на неё. А для этого нужно уничтожить или, как минимум, обездвижить наш седан.

Придя к этому логичному, но не очень приятному для себя выводу, я понял, что угроза будет актуальной минимум две ночи подряд: встреча с участковым — в пятницу, а за окном — ещё только среда. Есть ли эффект от противодиверсионных мероприятий, пока было не ясно. Но, почему-то, я был уверен в том, что до встречи с Давлетшиным изменений в поведении Ларисы ждать не стоит. Про то, что будет после этой встречи — у меня даже идей не было: события в последние пару-тройку дней были настолько яркие и происходили настолько быстро, что мои горизонты планирования существенно сократились. Но то, что «атака клоунов» снова состоится и будет она именно ночью, у меня даже сомнений не было.

Я вышел на крыльцо, чтобы покурить и почти сразу увидел их! Они стояли на улице напротив наших ворот и смотрели на машину. Эх, по коню бы им — были бы вылитые три богатыря с известной картины Васнецова! Лариса была в центре и что-то рассказывала. Рассмотреть её сподвижниц с крыльца было нереально, можно было только сказать, что одна из двух женщин чуть крупнее и выше нашей соседки, а другая — значительно ниже.

Моё появление не прошло не замеченным: в стане противника возникла лёгкая суета. Явно обсуждение касалось меня, так как в мою сторону пару раз некультурно показали пальцем. Я не люблю быть в центре внимания, вероятно, испытывая чувства, схожие с ощущениями таракана на полу кухни, когда там ночью внезапно включается свет. Поэтому мной в тот момент могло овладеть лёгкое волнение, которым и объяснялся мой импульсивный поступок: сцепив руки в ладонях, я поднял их и потряс в приветственном жесте над головой, громко крикнув «Но пасаран!». Скорее всего, если бы этим мне удалось ограничиться, то реакция трёх «богатырш» не была бы столь бурной. Но я добавил: «Победа будет за нами!» и тут у них началась настоящая суета, жестикуляция стала активней, кулаками в мою сторону они трясли, то одновременно, то поочерёдно. До меня долетали обрывки фраз: «не дождётесь», «не позволим», «убирайтесь» и тому подобные. Я уже хотел крикнуть им «Янки! Гоу хоум!», чтобы посмотреть ещё один виток их повышенной активности, но тут скрипнула дверь и на крыльцо вышла моя супруга.

— Развлекаешься? — посмотрев на источник шума, спросила она.

— Да так, понемногу, — ответил я и после небольшой паузы добавил: — У меня, кстати, отпуск до конца недели. Так что времени — вагон.

— Тебя уволили?

— Пока — нет, но шансы, увы, есть.

— Не расскажешь?

— Да нет, не стоит.

Активность участников импровизированного митинга постепенно сошла на нет и они вместе куда-то направились. Упускать такой шанс было нельзя, надо было принимать меры по защите машины. На месте её стоянки она с двух сторон была ограждена: слева — забором, сзади — воротами. Оставались два направления, с которых к ней можно было подобраться: спереди и справа.

«Три, — шептала интуиция. — Ещё сверху».

«Четыре! — смеясь, говорила „новенькая“ — паранойя. — Снизу не забудь!».

Я взял в хозблоке палку длиной где-то метра полтора, заострил с одной стороны и вбил её в землю спереди-справа от автомобиля. Затем натянул сеть от забора до этой палки и от неё до столба ворот, замкнув таким образом периметр и в хаотичном порядке привязал на неё рыболовные крючки.

— Ты сам теперь как в машину попадёшь? — смеясь, спросила меня жена.

— Утром разберу. «Нам бы только ночь простоять», — бодро процитировал я героя книги Аркадия Гайдара, хотя сам в это уже не верил.

Остаток дня мной был посвящён восстановлению разрушенного забора. За этим занятием меня и застали «богатырши», вернувшиеся домой. Лариса на крыльце приостановилась, подняла в руке, вытянув её в мою сторону, пакет с каким-то содержимым и, снова сказав своё фирменное «ха-ха-ха», исчезла за дверью.

Размышляя, что могло быть у неё в пакете, я наткнулся на потерянный ей накануне ночью тапок. Расценивая его как военный трофей, да к тому же найденный на собственной территории, мне, по идее, разрешалось делать с ним всё, что угодно. Я вспомнил, что раньше в деревнях на забор вешали лапти и сапоги в качестве оберега от чего-то там плохого, и накинул трофей на штакетину.

«Ха-ха-ха» и что-то в пакете не давали мне покоя. «А вдруг там снова керосин? — возникла у меня версия. — Что, если она решила поджечь машину? Или дом?». От этой мысли у меня даже испарина на лбу выступила. Не предупреждая жену, я рысью направился к Андрею.

— Привет, соседи! — улыбаясь, как только мог весело сказал я им, когда открыв мне дверь, они оба появились в дверном проёме.

— Здравствуй!

— Вы меня шлангом для полива грядок не выручите? До утра, а там я его вам сразу верну. Очень надо.

Соседи переглянулись. Весь день небо было затянуло облачностью, а утром вообще несколько часов подряд моросил дождь. О каком поливе грядок, да ещё из шланга, учитывая, что у нас их изначально было всего две, могла идти речь?

— Ну, если очень надо, то конечно выручим. Иди пока к гаражу, я сейчас только ключи возьму и подойду, — не дав ничего успеть сказать Ольге, ответил Андрей.

За прикрытой дверью послышались приглушенные голоса. Я не стал вслушиваться, а спустился с крыльца и не спеша побрёл к гаражу.

Сосед не заставил себя ждать, быстро достал с полки катушку с намотанным на неё шлангом и протянул мне.

— Возьми ещё переходник на водопроводный кран, — он был очень любезен.

— Спасибо. Утром верну, — сказал я.

— Да не торопись. Мы завтра поливать не планируем, — Андрей с ухмылкой выразительно посмотрел на небо. — Принесёшь в течение дня — и то, хорошо.

— Договорились. Ну, пока.

— Ты пойми: нас постоянная чехарда с соседями тоже достала. А вы, вроде, нормальные ребята. Может уживётесь ещё. Короче, если чего надо — заходи без разговоров. Ну, пока.

Я нёс катушку со шлангом домой и думал, почему эти «военные» пенсионеры так любят «шифроваться»? Привычка? От самого за километр «веет» госбезопасностью, а сам — туда же… Ведь:

— какой военный пенсионер из обычной строевой части не любит потравить байки про свою службу;

— в службах безопасности крупных структур работают в основном бывшие сотрудники правоохранительных органов.

А с Ларисой Андрей вообще капитально «прокололся»: ключи от подвалов он хранит, якобы, КГБ-шных, а почему не от Минобороновских или от гарнизонной гауптвахты? Потому, что был на эмоциях. Потому, что первые видел, а на «губе» ни разу не сидел и в караул не заступал.

ГЛАВА 14

Укладываясь спать, мы с женой уже привычным образом подготовили одежду, чтобы быстро собраться по тревоге. Шланг я сразу подключил к крану на кухне, размотал и положил на крыльцо. Супруга, вздохнув, положила поверх стопки своих вещей пакет с документами и пожелала мне «спокойной ночи», после чего снова вздохнула.

Подозрительные звуки я услышал где-то в половине второго часа ночи, подскочил к окну и увидел три луча от фонариков мельтешащих около машины. С криком: «Тревога!», я схватил сверху стопки своих вещей футболку и помчался вниз. Там забежал на кухню, открыл кран на максимум, выскочил на крыльцо, схватил конец шланга из которого хлестала вода и устремился в темноту.

Уличное освещение в этот раз я не включал, помня свою прошлую ошибку. И про обувь помнил, что её надо использовать при ночных забегах, но в пылу азарта пробежал мимо своих кроссовок.

За что конкретно тогда зацепился шланг — мне неизвестно, да это и не особо важно. Главное то, что он прекратил свободно разматываться по мере моего перемещения в пространстве и резко застопорился. Держал я его крепко и поэтому так же резко остановился. Но, как и в прошлый раз, не весь сразу: ноги сделали на пару шагов больше. Их я и увидел на уровне глаз за мгновение до своего падения.

Я лежал на спине, держа в руке шланг. Вода из него поливала окрестности сильным напором. На меня из темноты были направлены лучи трёх фонарей. Надо было действовать и я вскочил. Свет фонарей переместился в район заднего бампера автомобиля, снова раздался треск, показавшийся мне знакомым. Двигаться вперёд со шлангом я не мог — он капитально где-то застрял, поэтому сдавил его конец и направил усилившуюся струю в сторону машины. Раздался женский визг и снова что-то затрещало. Бросив шланг на землю, я устремился к автомобилю, но успел сделать не более пяти шагов, как поскользнулся на мокрой траве, и, падая в темноту, со всего маху врезался головой во что-то твёрдое. В глазах вспыхнули разноцветные круги и вдруг всё погасло.

Без сознания я пробыл несколько секунд — так мне потом сказала подбежавшая супруга, в отличие от меня обутая и с фонарём. Как оказалось, на пути моего «полёта» был столб, мной же собственноручно вбитый для установки сети.

Взяв у жены фонарь, я осветил машину. Как минимум, она была на месте. Это — уже хорошо. Керосином не пахло — тоже позитив. Решив проверить наличие и состояние колёс, я направил луч света вниз и … (цензура!). К задним колёсам скотчем (вот причина, показавшегося мне знакомым треска) было примотано бревно! Это был ствол берёзы диаметром сантиметров пятнадцать, длиной — аккурат от одного колеса до другого. Скотч был намотан слоёв в десять через отверстия в дисках, поэтому любая попытка сдвинуть автомобиль с места была бы обречена на провал и могла бы привезти к серьёзным повреждениям.

Только не понятно, на что рассчитывали диверсанты? Ведь, открывая ворота, чтобы выехать, я бы не смог не заметить этот новый «элемент тюнинга». Точнее, в светлое время суток — не смог бы, а вот в тёмное… Значит они планировали создать такую ситуацию, при которой я буду сильно куда-то спешить посреди ночи. Но куда?

Голова после удара «трещала», хотелось спать, под ногами становилось всё более сыро: воду ведь никто не перекрывал и она продолжала хлестать из шланга. Надо было идти домой.

— Оставим всё так, как есть, — сказал я жене, показывая на бревно. — А утром сделаем пару фото для разговора с участковым. Пошли в дом.

— Пошли, — как-то обречённо ответила она.

ГЛАВА 15

«Сегодня — четверг, до понедельника ещё четыре дня… Нет не пройдёт, не успеет», — думал я утром следующего дня, глядя в зеркало в ванной. Из него на меня смотрело смутно знакомое лицо побитого хулиганами человека: правая бровь капитально разбухла, верхнее веко под ней посинело и гематома свисала вниз, закрывая собой почти половину глаза, на лбу с той же стороны была не хилая «шишка», посредине которой в рассечении виднелись остатки запёкшейся крови.

Спустившийся из своей спальни на завтрак сын внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Супруга, стоя у плиты на кухне, молча делала омлет. Атмосфера была какая-то напряжённая. Мы не высыпались три ночи подряд и стали привыкать ложиться, как спецназ в «горячей точке». Во дворе стояла наша машина с примотанным сзади бревном, а в огороде «благоухала» керосином оставшаяся, пока не развеянная по ветру, грядка. Мне отчётливо светило увольнение с неплохой работы, а моим внешним видом сейчас можно было пугать людей. Мы боялись оставить ребёнка дома одного, а к соседке прибыло пополнение, что говорило о её намерении продолжать пакостить.

У меня были глубокие сомнения в положительном для нас результате от завтрашней встречи у участкового, так как я был на сто процентов уверен, что у лейтенанта Лариса оформлена информатором, и рассказывает она ему не только инопланетный бред, но и все поселковые сплетни. Почему? Просто они были нужны друг другу: ей — благодарный слушатель и покровитель, а ему — «стукач», способный добывать нужную информацию. Стал бы он ежедневно слушать не совсем здоровую женщину? Нет. Более того: он давно бы уже организовал для неё повторную медэкспертизу. Почему её не было с 90-х годов? Поводов (заявлений), наверняка хватало. Да просто она «сотрудничает» с «органами» и уже давно. Меняясь на должности участкового, сотрудники «передавали» её из рук в руки. Значит, информатором она была хорошим.

В том, что Лариса могла проникнуть в посёлке куда угодно (что ей будет?) у меня сомнений вообще не было. Тем более, учитывая её нынешнюю неплохую спортивную форму и, вероятно, профессиональное соответствующее прошлое. Что меня подтолкнуло к этой мысли?

Во-первых, я, будучи значительно моложе, дважды безуспешно пытался её догнать.

Во-вторых, её любовь к спортивным костюмам и умение их носить.

В-третьих, её бег в траве с высокоподнятыми коленями и прямой спиной — типичное упражнение из разминки спортсменов и она выполняла его легко и привычно.

В-четвёртых, она пробила головой деревянный забор. Не сгруппировавшись и не смягчив руками удар, она бы получила серьёзную травму. А это — профессиональный навык у военных и спортсменов.

В-пятых, она привыкла терпеть. Пробив собой забор, она не стала голосить на весь посёлок, а сжав зубы «добежала до финиша».

Сев за кухонный стол рядом с сыном, я отпил глоток приготовленного для меня супругой кофе и спросил:

— Может нам другую дачу поискать? Что скажете?

— Ну, наконец-то! Конечно, да! — воскликнула жена. — Я думала, что мы всё лето будем вести партизанскую войну пока у нас самих «крыша не поедет».

— Мне тоже здесь не нравится: я рыбу хочу половить. Пап, давай найдём дачу возле озера, — сказал сын.

— В рыбалке я теперь — спец! Ну, вот и решили.

ЭПИЛОГ

Когда я позвонил Вадиму и сказал, что мы больше не будем арендовать эту дачу и срочно съезжаем, он вмиг превратился из «доброго эльфа» в «огнедышащего дракона», став цитировать пункты подписанного договора про штрафы и неустойки, которые нам грозят. Немного «сбавил темп» он после моего обещания позвонить его шефу и рассказать тому про «шалости» Вадима со сдачей в аренду одного и того же дома по нескольку раз за лето: доверенность, по которой он подписал договор, была выдана ему хозяйкой ещё летом прошлого года. После долгих препирательств, в итоге: из оплаченных нами двух с половиной месяцев аренды (один — за июнь, один — депозит, плюс ещё половина — услуги риэлтерского агентства) вернуть нам удалось только деньги за оставшиеся дни июня (почти за целый месяц). Что, в принципе, неплохо, учитывая какие кабальные для арендаторов условия, содержат эти «типовые» договоры.

Съехали с дачи мы в тот же день. Отцепив бревно, я за несколько «ходок» перевёз вещи в нашу городскую квартиру. Погрузка каждый раз происходила под наблюдением трёх пар глаз из Ларисиного дома. Загрузив остатки барахла и усадив жену и сына в машину, я закрыл дом на ключ и помахал диверсантам рукой. Кто-то (по руке было понять невозможно) помахал мне через окно в ответ. В пятницу утром мне ещё предстояло вернуться, чтобы сдать дом и ключи Вадиму

Участковый позвонил на телефон супруги после завтрака, на котором нами было принято решение о капитуляции. Жена протянула мне трубку со словами: «На, сам с ним поговори». Лейтенант был взволнован:

— Что у вас происходит? Мне Лариса Николаевна уже звонила. Завтра к девяти приходите.

— Мы не придём. Мы уезжаем отсюда. Передавайте информатору мои поздравления с очередной победой, — не смог сдержаться я.

— Я ведь могу вас и повесткой вызвать.

— А смысл?

— Всего доброго, — после паузы сказал Давлетшин и отключился.

Современная медицина, как говорится, творит чудеса. Купленные супругой в аптеке препараты за четыре дня сотворили со мной больше, чем чудо. Исцелению способствовал и нормальный сон, но полностью убрать с моего лица следы «дачного отдыха» они не успели. Утром в понедельник супруга предлагала мне использовать что-то из её арсенала по женскому макияжу, но я решил встретить судьбу в мужском облике и отказался.

Серёга, увидев меня, издал стон и уткнулся лицом в ладони со словами:

— Что же тебе неймётся-то? Он же тебя точно уволит.

— Может быть сегодня не вызовет, — предложил я «соломинку». — А завтра меньше останется, динамика каждый день просто ого-го!

— Пошли, — вздохнув, сказал мой непосредственный начальник. — Шеф мне уже звонил. Сказал, чтобы оба заходили к нему, сразу, как только ты появишься.

Перед дверью с табличкой мы оба выдохнули, Серёга постучал и первым вошёл в кабинет с толстым ковром на полу. Шеф что-то писал, а когда поднял глаза и посмотрел на меня, то… рассмеялся во всю мощь своих лёгких. Его гогот, наверное, разлетался по всему этажу.

— А ты — упорный, как я посмотрю, — сказал он. — Нам такие нужны.

— Так получилось, это давно было, — начал я. — Больше не повторится.

— Да я вижу, что синяки уже сходят. Я — не слепой. Ладно, иди работать. А то ведь «олл-инклюзив» скоро. Свободен. Сергей, останься.

Выдохнув, только когда закрыл снаружи дверь кабинета, я пошёл к своему рабочему месту, на ходу набирая супругу, которой обещал позвонить сразу после разговора с шефом.

— Ну, как? — она ответила на звонок сразу.

— Всё хорошо. Смотри туры в Турцию на июль, у меня осталось десять дней отпуска.

— Четырнадцать! — раздалось сзади.

Я оглянулся. Это был Серёга. Он протягивал мне моё заявление на четыре дня отпуска со всеми визами.

— Я решил его в «кадры» не сдавать.

Отпуск с подругой жены

ПРОЛОГ

За окном была только середина июня, но уже стояла дикая жара. По графику отпусков и согласованию с непосредственным начальником Серёгой, я мог рассчитывать на две недели отдыха во второй половине июля.

Мы с женой Кирой погасили ипотечный кредит года три назад, и даже недавно рассчитались с банком за автомобиль, так что за последнее время у нас поднакопился небольшой финансовый «жирок». Поэтому, после нескольких лет «паузы» в заграничных поездках, мы на семейном совете решили «шикануть» и в этом году отдохнуть на море за рубежом.

Заграничные паспорта мы заблаговременно сделали на себя и отдельно на сына Сашку ещё зимой, но темой виз не озаботились, рассчитывая провести всё лето на съёмной даче. Но наши планы сорвались, а до поездки оставался месяц. Интернет пестрил красочными отзывами тех, кто не успел получить шенгенскую визу за аналогичный срок, и Кира была категорически против моего предложения подать документы в посольство через агентство, где вопрос вклейки в паспорт вожделенного зелёного прямоугольника, вроде как, решался за оставшееся у нас время. Была середина «нулевых» годов и хотя вопрос получения «шенгена» тогда уже значительно упростился, но риск «пролететь», безусловно имелся.

На горизонте отчётливо стало вырисовываться турецкое направление, против которого я ничего не имел, и супруга углубилась в изучение отзывов о его курортах и отелях на просторах интернета. Ежедневно после работы за ужином я слушал её своеобразные «отчёты» про «пятёрки» Кемера, Белека, Сидэ…

Дня два-три мне удавалось «переваривать» поступающие потоки информации, затем я стал путать: где песчаный, а где галечный пляжи; где воздух морской, а где он «смешан с целебным хвойным»; чем «ультра всё включено» отличается от «экстра всё включено» и так далее. Ещё через день-два мой мозг сдался и перестал запоминать услышанное про бассейны с морской водой, кровати «кинг-сайз», водяные горки, наличие свободных топчанов на пляже и периодичность смены постельного белья. Я действительно не мог ответить на Кирин вопрос, что по-моему лучше: какой-то там «бич резорт» или что-то там «палас отель», о котором мы говорили позавчера.

Мне, на самом деле, было всё равно: за две недели чистым воздухом лёгкие не очистить, море подальше от берега итак будет чистое, двух горячих блюд на выбор во время ужина мне хватит, а пиво разбавляют (по слухам!) там везде.

Дабы процесс отбора не стал бесконечным, ну или, как минимум, не перевалил за дату начала моего отпуска, надо было переходить к финалу этого кастинга, о чём я и сказал супруге. Она согласилась и мы решили, что к вечеру следующего дня Кира выберет три (ну, максимум — пять!) лучших по её мнению варианта и мы завтра за ужином вместе решим, какой отель победил.

На том и порешили.

ГЛАВА 1

«Отпуск — это право работника, его надежда на отдых. Но только его начальник знает, устал он или нет». Так любил говорить генеральный директор компании, в которой я тогда работал. Тем не менее, несмотря на грозную поговорку, с его стороны не было ни одного случая, чтобы кому-нибудь из сотрудников отменили плановый отпуск и тому пришлось бы сдавать путёвки и билеты. Во всяком случае мне такие факты были не известны.

Главное для шефа было то, чтобы отпуск был «по графику»: «Порядок — превыше всего!» Ежегодно в декабре ему приносили на подпись приказ с приложением сводной таблицы, он его подписывал и отдавал в «кадры». Всё, шеф был спокоен. А «кадрам» главное было то, чтобы у них заявление от сотрудника с резолюцией генерального директора имелось. Им эта таблица была «до фонаря». Но все предпочитали об этом молчать.

Поэтому, отдавая через секретаря бумажку на подпись, мы говорили ей магическую фразу «по графику», она делала какую-то отметку и шеф ставил свой размашистый автограф.

То есть с этой стороны моему отпуску ничего не угрожало и, спокойно отработав день, вечером я направился домой, предвкушая окончание затянувшегося процесса по выбору отеля на турецкой земле. На дорогах было относительно свободно, в том числе благодаря сезону отпусков, и я довольно быстро добрался домой.

Открыв дверь своим ключом, я увидел её и моё беспечное настроение улетучилось в один момент. Интуиция подала самый красный сигнал тревоги. Это даже была не интуиция, а животный инстинкт самосохранения. Напряглись все ресурсы организма. Адреналин вырабатывался вёдрами.

В коридоре, собираясь уходить, стояла она! Подружка жены — Марина! «Непутёвая»! Мы не разминулись буквально из-за пары минут.

— Привет, Лёш, — сказала она.

— Привет олигархам! — ответил я. — Когда наши акции вырастут?

— Ну, ладно, Кир. Я пошла. Всем — пока, — Марина быстро попрощалась и прошмыгнув между мной и стеной коридора выпорхнула за дверь.

— Что на этот раз у неё случилось? — спросил я супругу, на всякий случай, не торопясь снимать уличную обувь: вдруг куда-то надо срочно ехать или лететь, ну бежать, наконец!

— Всё нормально. Иди руки мой и будем ужинать, — улыбаясь ответила она. — Зря ты на неё так реагируешь.

Я ничего на это не ответил, переобулся в тапочки, помыл руки и сел за стол.

— Жарко сегодня, да? Я тебе пива купила, — сказала Кира и достала из холодильника запотевшую бутылку.

Чувство опасности достигло пика, но жена молчала уже секунд пять и я сам спросил:

— Вы с Маринкой проиграли нашу квартиру в казино? Или купили земельные участки на Луне?

— Нет, ну что ты! Мы что, дуры что ли?!

Я дипломатично промолчал.

Кто такая Марина? Это — подруга (30+) моей жены ещё со времени их совместного обучения в институте. С интервалом в два года они обе вышли замуж и с разницей в один год стали матерями. Учились девчонки на вечернем отделении, днём — работали. Кира — бухгалтером в крупном холдинге, Марина — финансистом в известной нефтяной компании. После декретного отпуска подружка моей жены перешла на работу в одну из крупнейших аудиторских компаний с мировым именем, где и продолжала трудиться, очень неплохо продвинувшись по карьерной лестнице.

В личной жизни у Марины было два похода замуж и дочь после первого из них. Внешне она была среднего роста и утверждала, что чуть-чуть не дотягивает до стандарта «90-60-90». Я считал, что она не «не дотягивает», а «утягивает» до стандарта свои первые «90», второй цифрой ошибочно указывает свой вес, неправильно округляя его в меньшую сторону, а на последние «90» у неё слишком много приключений.

Но был ещё один прикол Матушки-Природы: она одарила Марину тёмным цветом волос. Та, считая это вопиющей несправедливостью, тратила кучу времени, средств и энергии, устраняя эту ошибку и упорно красила волосы в белый цвет. Что, с моей точки зрения, делало её внешне более соответствующей распространённому мнению о зависимости уровня интеллекта от цвета волос.

Только это — ещё не всё! У Марины была какая-то мега-активность, не проходящая вместе с годами и поразительная способность притягивать неприятности. Она быстро увлекалась новыми начинаниями, но набивала на них столько шишек, что из сюжетов её жизни нужно делать сценарий для ремейка кинофильма «Невезучие».

Так, несколько лет назад, когда вся страна зачехляла теннисные ракетки и покупала кимоно с горными лыжами, она, желая быть в тренде, записалась на очень недешёвые трёхдневные курсы на одном подмосковном курорте. Там её чему-то научили, но главное — ей внушили, будто теперь она умеет кататься и может это делать на любых склонах.

Сказано — сделано! Об окончании курсов Марине выдали красивый сертификат, она накупила в фирменных магазинах не менее красивую горнолыжную экипировку, выяснила, что все «звёзды» катаются на лыжах в Альпах и приобрела недельный тур на французский курорт Шамони (мягко говоря, не самый дешёвый вариант из возможных).

Цель у неё была благая: найти второго мужа, так как первый к тому моменту от неё уже ушёл. Не претендуя на абсолютную точность своей догадки, Марина предположила, что обеспеченные европейцы, в том числе холостяки, бродят толпами на подобных курортах и просто обязаны будут обратить на неё внимание. Для концентрации заинтересованных мужских взглядов именно на ней, обычно используемый купальник в данном случае не подходил и она приобрела всю одежду очень ярких (как ещё говорят — кислотных) цветов.

Со всем этим барахлом Марина прямо из магазинов, естественно, притащилась к нам домой, для демонстрации обновок Кире. Наш однокомнатный «фамильный замок», в котором мы тогда жили, не позволял мне своими размерами и планировкой удалиться с сигарой и бокалом коньяка в свой кабинет или в библиотеку, чтобы не мешать дамам. Поэтому я сидел на кухне и смотрел телевизор. Вернее: пытался смотреть. Потому что периодически из комнаты доносился взрыв смеха и на пороге кухни возникала Марина в чём-то из обновок, а за её спиной мелькала Кира с вопросом: «Ну, как тебе?».

Не первый раз попадая в подобную ситуацию, я отвечал односложными «нормально», «ничего» и «хорошо» по беспроигрышной формуле «2-2-1»: два «нормально», затем два «ничего» и на пятый раз — «хорошо». Действует безотказно, создаёт иллюзию активного участия в процессе и приносит славу человека, разбирающегося в вещах.

На каком-то этапе этого дефиле меня заинтересовал один маленький нюанс и я спросил, когда они вновь появились на кухне:

— А где лыжи и палки? Или в Шамони это — не главное?

— Лёш, ну ты что? Их же напрокат берут, — ответили они почти хором.

— А это всё там нельзя было напрокат взять? Ну, ботинки то уж точно! Они же тяжеленые!

— Ботинки должны быть свои, их каждому персонально под ноги подбирают. И вообще, это — вопрос гигиены. А экипировку я такую там не найду и буду ходить «как все»? Одинаковая? — эмоциональность Марины была на высоте.

— Ну тогда всё ясно. В этом наборе тебя со спутника видно будет.

— Вот именно!

— Что же за ноги у тебя такие, что тебе лыжные ботинки надо специально подбирать? — буркнул я.

— Мужлан! — фыркнула Марина своё любимое оскорбление (как она считала), повернулась и ушла в комнату.

— Лёш, ну зачем ты так? — сказала мне Кира.

— Да бред всё это! Надо новости включить, послушать про то, как на курортах в Альпах в прокатных конторах экипировка закончилась, остались только одинаковые армейские лыжные костюмы 60-го размера.

— Я всё слышу, — донеслось из комнаты.

— Отвезёшь Маринку на следующей неделе в аэропорт? — приобняв меня за плечи спросила жена.

— Куда я денусь? Отвезу. Но прицепа у меня нет! — громко сказал я последнюю фразу.

Спустя несколько дней рано утром я вёз в Шереметьево Марину и два тяжеленых чемодана, поддерживая, в меру сил, светскую беседу:

— Ну, ладно, допустим, в одном — ботинки, но в другом-то что? Ты купила вторую пару, чтобы не ходить в одном и том же целую неделю?

— Отстань!

— Или потому, что ты боишься сносить пару ботинок до дыр и не найти там ничего на свои нестандартные ноги?

— Отстань, говорю!

— А, я понял: ты всё-таки бежишь из нашей страны. На ПМЖ? Я подозревал, что твоя тяга к языкам неспроста.

— Отстань!!!

Языки она действительно знала. Английский, немецкий и немного (по её меркам) испанский. Но основным иностранным языком для неё был французский, она даже школу заканчивала специализированную.

В аэропорту я докатил чемоданы до стоек регистрации, которая ещё не началась и встал в очередь, которая уже была.

— Всё, Лёш, спасибо! Дальше я сама, — сказала мне Марина.

— Как сама? Ты чемодан на ленту не закинешь! Нет уж! Я тебя зарегистрирую на рейс и только потом рвану на работу. Меня Кира убьёт, если узнает, что ты не улетела, потому что тебя в аэропорту придавило твоим же чемоданом.

— Если что, то мы поможем девушке, — повернулся к нам парень из весёлой компании стоявшей впереди нас в очереди.

— Девушка, а вы куда кататься едете? — продолжил он, обращаясь уже к Марине.

— Всё! Езжай давай! — зашипела она на меня.

Я понял, что дальше она справится сама (с чемоданами), пожелал ей хорошего отдыха и оставил её с весёлой компанией, с которой она уже активно общалась.

ГЛАВА 2

Долетела до Женевы Марина без происшествий, добралась до французского курорта и заселилась тоже без проблем. Она даже успела в тот же день взять в прокате лыжи и спустилась несколько раз с одного из относительно пологих склонов. Всё это Кира узнала от неё по Скайпу, как и то, что на следующий день Марина собиралась на более крутые горки. По её логике, на пологих склонах катаются дети, а брутальные холостяки толпятся на почти отвесных спусках.

На следующий день, где-то в районе обеденного перерыва, мне позвонила супруга и с плачем сообщила, что Марина в больнице. Из разговора я понял, что она сломала ногу, но умудрилась это сделать каким-то особо сложным образом и ей требуется операция. Причём, чем раньше — тем лучше, иначе у неё может развиться и потом остаться навсегда хромота.

Судя по всему, для французской стороны это была типовая ситуация. Курорт связался с госпиталем, тот её принял и готов был проводить операцию. У Марины попросили копию страховки и недоумевали, почему страховщик не шлёт гарантийное письмо об оплате. Надо сказать, что несмотря на свою «блондинистость» (а может быть, именно благодаря ей) она купила самый расширенный вариант страховки в довольно известной компании. В её крови не обнаружили следов алкоголя и причин для отказа в выплате не было никаких. Но время шло, а письма всё не было.

И тогда, рыдая от перспектив стать «хромоножкой», Марина позвонила на работу, почему-то уверенная в том, что за этот проступок её теперь уволят. Но она решила, что лучше быть безработной, но с нормальной походкой.

То, что произошло дальше, ничего кроме уважения к её работодателю, у меня не вызывает. А нет! Ещё зависть!

Её непосредственный начальник, получив информацию о произошедшем, сообщил об этом, согласно внутренней инструкции, в службу по работе с персоналом. Те уточнили, было ли катание в разрешённом месте, в положенное время и в трезвом ли состоянии, а затем потёрли руки и подключили юристов. Те, в свою очередь, спросили, каталась Марина до этого на лыжах или нет и когда узнали про наличие у неё того самого разноцветного сертификата, уверенно приступили к работе.

Они сделали и отправили три письма: в страховую компанию с требованием немедленно подтвердить госпиталю оплату расходов на лечение особо ценного для компании сотрудника; на курорт — о сожалении по факту травмоопасности его склонов для отдыхающих, прошедших необходимое обучение и имеющих соответствующий документ об этом и в госпиталь — о том, что его расходы в любом случае будут компенсированы.

Копии этих писем были пересланы (согласно внутренних регламентов) в головной офис аудиторской компании. Там ситуация вполне укладывалась в шаблон: ценный сотрудник в свой отпуск поехал кататься на лыжах на курорт среднего (по меркам штаб-квартиры) ценового уровня. Предварительно сотрудник прошёл обучение горнолыжному делу, не употреблял алкоголь и тем не менее получил травму. Имея страховку на этот случай, он не получает врачебной помощи. Да это же беспредел! «Наших бьют!», как говорят в России. И головной офис (должны же они что-то сделать, получив служебную записку из представительства) направляет письмо в Агентство по развитию туризма во Франции (очень серьёзная структура) с просьбой подключиться к решению вопроса с оказанием медицинской помощи сотруднику международной компании…

Кто в итоге оплатил госпиталю его расходы Марина так и не узнала, операция прошла успешно, и её с ногой в гипсе через неделю отправили домой, выделив для неё в самолёте два кресла рядом.

Комичность ситуации придаёт тот факт, что в багаже она везла не вторую пару ботинок, а водку, матрёшек и красную икру. На сувениры, как позже выяснилось. Почему Марина решила одаривать французов именно такими товарами, она потом внятно ответить так и не смогла.

После поднятой вокруг её персоны шумихи, руководители курорта мечтали только об одном: чтобы к ним вернулись прежняя тишина и публика, которая за эту спокойную атмосферу платит вполне достойные деньги. И дабы Агентство по туризму снова не беспокоилось по поводу уважаемой гостьи, они, рассыпаясь в извинениях перед Мариной, официально запросили у неё разрешение отправить её багаж и личные вещи из номера по адресу указанному ей при регистрации в отеле. Конечно, за счёт курорта! Ей, только недавно перенёсшей операцию, явно было не до шмоток и уж тем более — не до стратегических запасов «сувениров» и она, бегло прочитав бумагу, подписала её.

Французы в Шамони оказались аккуратистами. Они упаковали два Маринкиных чемодана в плотную целлофановую пленку и нацепили на нее пломбы, исключающие незаметное несанкционированное вскрытие. Вещи из номера (вплоть до початого тюбика зубной пасты в ванной) они сложили в новую спортивную сумку с логотипом отеля, добавили туда бутылку местного вина (в качестве комплимента) и потом также упаковали и опломбировали. Из Франции багаж вылетел без проблем, а вот в России у таможенников возникли вопросы насчёт коммерческого использования десяти банок икры, семи бутылок водки и неисчислимого количества матрёшек. Но настоящий «вывих мозга» у них вызвало направление движения груза…

Французы, желая полностью избавить «мадемуазель Марину» от хлопот (а себя — от Марины), указали в почтовых документах плательщиками таможенных платежей себя, разумно предполагая их отсутствие вообще. Поэтому они были несказанно удивлены полученным счётом для оплаты, а особенно — перечнем облагаемых пошлинами товаров. «Мадемуазель» резко подняла свой рейтинг в их глазах.

Накануне выписки из госпиталя сотрудник отеля привёз Марине запечатанный конверт, в котором были: её паспорт, кредитные карты и наличные деньги из сейфа. В день вылета (и выписки) из госпиталя Марине выдали костыли и её личные вещи, среди которых были: куртка, комбинезон, шапочка, перчатки, лыжные ботинки и сами лыжи с палками!

— Это — не моё, это из проката, — объясняла она персоналу госпиталя.

— Это привезли вместе с мадемуазель, — отвечал ей сотрудник, сверяясь со своим списком.

Он был, корректно говоря, афро-европейцем и дорожил своим рабочим местом. В его обязанности не входило принятие решений по вопросу приёма обратно на хранение вещей пациентов. У него был список и пронумерованная ячейка в камере хранения, все вещи из которой он должен выдать «мадемуазель», получив от неё подпись в журнале. Дело было ранним утром, его начальство ещё не приехало и он, протянув Марине авторучку, предложил ей расписаться, а сам обещал позвать дежурного врача, как самого главного. Та поставила в журнале свой автограф и крепко задумалась.

На ней была её футболка, а также халат и один белый тапок из гардероба госпиталя. Ну и гипс, конечно. Надеть комбинезон на травмированную ногу было нереально. В это время ей в палату принесли завтрак и «нянечка» попросила Марину не затягивать время, так как скоро к ней придёт врач, выдаст документы, скажет рекомендации по лечению и затем её будет ждать автомобиль госпиталя, чтобы отвезти в аэропорт Женевы.

— Мадемуазель может не волноваться, всё будет организованно в лучшем варианте, — улыбаясь сказала работница госпиталя.

Но Марина почему-то волновалась. Она, благо проблем с языком не было, обрисовала и показала свой гардероб и для большей наглядности выставила вперёд загипсованную ногу. «Нянечка» на секунду задумалась, смотря на гипс, а потом заулыбалась и сказала:

— Мадемуазель может не волноваться, её повезут прямо до самолёта на кресле, и мы дадим ей плед, чтобы укрыть ноги. Этот плед и кресло надо будет вернуть, но это — не проблема: в самолёте ей дадут другой плед. Мы обязательно уведомим об этом авиакомпанию.

— В Москву я прилечу голая и на костылях … — на русском пробубнила «мадемуазель».

— Что, простите?

— Мне нужен острый нож и скотч! Очень срочно, пожалуйста!

Надо отдать должное медперсоналу госпиталя, но и то, и другое они довольно быстро принесли. На глазах у изумлённой «нянечки» Марина распорола брючину комбинезона примерно до уровня колена, просунула туда ногу в гипсе и обмотала снаружи скотчем. Француженка с восхищением смотрела на представительницу России. Та обула здоровую ногу в лыжный ботинок и спросила, нет ли случайно у них какого-нибудь рюкзачка, чтобы в него положить второй. Медработница кивнула и за пару минут принесла потрёпанный армейский вещмешок НАТОвского образца. Он конечно резко контрастировал с «кислотными» цветами всей остальной её одежды, но выбора у Марины не было.

В это время пришёл дежурный врач и с порога сообщил, что всё хорошо: автомобиль её уже ждёт и с ней поедет сотрудник госпиталя, который будет её сопровождать до посадки в самолёт. Он с неподдельным интересом посмотрел на примотанную скотчем к гипсу брючину комбинезона, но никак увиденное не стал комментировать, а перешёл к делу. Доктор вручил «мадемуазель» папку с бумагами о её лечении, кипу рентгеновских снимков и подробно рассказал о назначениях, прокомментировав каждый выписанный рецепт. Всё, он выполнил свою миссию и с удовлетворением выслушал ответные слова благодарности пациентки. Но у неё был ещё вопрос. Про лыжи с палками.

Врач был профессионал. Если бы его спросили, как оперировать какой-нибудь сложный вид перелома, он бы подробно всё рассказал, а административные вопросы были явно не самой сильной его стороной.

— Я вижу, что Вам вернули Ваши лыжи. Так?

— Это не мои лыжи, они из проката. Мне надо их туда вернуть.

— Так позвоните им! Вам нужен телефонный аппарат?

— Нет. Я не знаю их номер телефона. Квитанция осталась в отеле.

(На самом деле, квитанция к тому моменту уже была бережно упакована в сумку и направлялась вместе с чемоданами в Москву).

— Хорошо. Давайте мы посмотрим по телефонному справочнику. Как называется фирма?

Естественно, Марина не помнила ни название, ни адрес прокатной конторы. Время поджимало. Врач уже не первый раз посмотрел на часы.

— Мы не можем больше ждать, вы должны ехать в аэропорт. К сожалению, мы не можем оставить у себя ваши вещи и вам придётся взять их с собой. Но вы не волнуйтесь, пока вы будете ехать, мы свяжемся с отелем, где вы останавливались, может быть они смогут помочь. Тогда наш сотрудник на обратном пути заедет в прокатную фирму и отдаст им лыжи.

Марина вспомнила, что заполняя бланк на аренду экипировки, указывала название отеля и успокоилась, предполагая, что так как срок проката истёк, то из фирмы уже наверняка звонили, чтобы её найти.

Её на кресле закатили в карету «скорой помощи», погрузили злополучные лыжи и машина направилась в сторону виртуальной швейцарской границы к ближайшему от Шамони аэропорту Женевы.

Рассуждения Марины про то, что её ищут в прокатной конторе были логичны. Но не для фирм, работающих на курортах во французских Альпах. Защищённые от невозврата инвентаря гарантийным депозитом, в фирме даже мысли не допускали о том, чтобы беспокоить состоятельную (а других там нет) клиентку по поводу просрочки возврата не самых дорогих (зато самых ярких!) лыж на каких-то несколько дней. Поэтому, прибыв в аэропорт никакой новой информации сотрудник госпиталя не получил и, выкатив кресло с пациенткой, взял с собой её вещи и повёз к стойкам регистрации.

В воздушной гавани Женевы видели не один десяток (сотню, а может и тысячу) травмированных горнолыжников, поэтому ситуация с таким пассажиром была для её персонала типовой. Марину пересадили в кресло-каталку с логотипом аэропорта и отпустили молодого человека из госпиталя на все четыре стороны, подписав у него какую-то бумагу. Он сунул лыжи принимающей стороне, пожелал пациентке из далёкой России хорошего полёта и мигом улетучился, катя перед собой кресло из госпиталя.

Та, не успела и слова ему сказать, как включился и заработал чёткий (швейцарский!) механизм работы персонала аэропорта с малоподвижными пассажирами. Проезжая мимо магазина с сувенирами, каталку остановили и Марине сказали, что «ворохом» лыжи и палки перевозить нельзя, нужен чехол, который можно купить здесь. Сотрудник аэропорта сам сходил в магазин, узнал цену, привёл продавца с мобильным терминалом для оплаты банковскими картами и упаковал инвентарь.

Затем — регистрация на стойке для пассажиров бизнес-класса, паспортный контроль и предполётный досмотр без ожидания в очередях. Всё прошло чётко и быстро. До начала посадки оставались считанные минуты и Марина обратилась к своему сопровождающему с просьбой отвезти её в какой-нибудь магазин, чтобы купить хоть что-то в подарок друзьям и родственникам. Но тот отказал, потому что первой на борт должны были пропустить её, а только потом — пассажиров бизнес-класса и далее всех остальных.

«Мадемуазель» уже почти успела расстроиться, как её цепкий взгляд увидел всего в нескольких метрах от неё на витрине маленького магазинчика головку сыра, диаметром примерно, как небольшая пицца… Сопровождающий её сотрудник сдался от Марининого красноречия про любовь к этому продукту через пару минут, а ещё через пару — сыр в красивой подарочной упаковке уже был у неё.

До самого борта самолёта она была доставлена на коляске. Рейс выполняла самая известная авиакомпания России. Стюардессы помогли Марине разместиться согласно данных в посадочном талоне на первом ряду кресел салона эконом-класса, но сразу после того, как все пассажиры вошли на борт и был задраен люк, шепнули ей на ушко, что она может пересесть в салон бизнес-класса. Ту не пришлось уговаривать дважды.

Несмотря на предупреждение о том, что питание и напитки ей положены согласно купленного билета, стюардессы как-то прониклись к девушке в гипсе и предложили выпить. «Уж если пить, то коньяк», — решила та. После пары рюмок, выпитых натощак, Марина захмелела и пыталась угостить немногочисленных пассажиров салона бизнес-класса купленным в аэропорту сыром. Но те, почему-то не хотели есть и она, угомонившись, уснула.

По прибытию в Москву сначала из самолёта выпустили всех пассажиров. Потом её усадили на коляску и с очередным сопровождающим она прошла паспортный контроль, получила с ленты выдачи багажа зачехлённые лыжи и покатила к выходу, где её ждали мы с Кирой.

ГЛАВА 3

Вся эта история очередной раз прокрутилась у меня в голове, пока я наливал себе пиво в бокал. Супруга поставила на стол одну тарелку с ужином и села напротив меня.

— Не понял: ты что есть не будешь? — спросил я.

— Я с сегодняшнего дня на экспресс-диете. Ты видел, как Маринка к лету похудела?

— Нет, не видел. Давай, хоть пивом поделюсь.

— Какое пиво? Исключено.

— Чего она хотела? — я уводил разговор с опасной темы про лишний вес (с чего бы он не начинался и как бы не продолжался, но заканчивался всегда одинаково: Кириным испорченным настроением и умозаключением, что ей надо худеть).

— Да так, потрещали немного о разном. Ничего особенного.

— Тогда давай ставить точку в конкурсе отелей Турции, и выберем достойного того, чтобы мы в нём остановились. Сколько финалистов ты в итоге отобрала? — спросил я, залпом осушив полстакана пива: было действительно душновато.

К моему удивлению, эта фраза не вызвала у Киры прежнего энтузиазма, она не достала кучу листочков со своими записями, а долила мне из бутылки в бокал остатки пенного напитка и сказала:

— Лёш, а может поедем не в Турцию? Мы там уже были, да и делать там особо нечего, будем тупо валяться на пляже, ты же первый «опухнешь» от такого отдыха.

Такого поворота событий я не ожидал. Тут невооружённым взглядом были видны следы Марининой обработки. Как в тот раз с акциями.

Дело было примерно полтора года назад. Приехав как-то раз домой с работы, я застал их обеих на кухне за ноутбуком. К нему из комнаты тянулся сетевой кабель. «Значит они сидят в интернете», — подумал я и пошёл мыть руки. Судя по долетающим репликам, дамы были явно чем-то возбуждены. Когда я вошёл на кухню, Кира затараторила: «Лёш, тут Маринке такое предложили! Это был наш шанс! Вот послушай!».

Далее последовал короткий рассказ супруги, суть которого была в следующем: у Марины есть знакомый (то ли трейдер, то ли брокер) который (естественно — под чарами её красоты) предложил ей купить акции неких (неважно каких) металлургических компаний, приносящих доход до 30 процентов в месяц.

— Вот смотри: это график их стоимости в реальном времени! — ко мне повернули ноутбук. — Марина говорит, что сейчас все олигархи живут на доход от акций.

Подружка жены сидела, вальяжно положив руку на спинку соседнего стула и периодически кивала высокоподнятой головой во время этого рассказа. Тут я заметил на столе папку с документами и Кирин паспорт… Предчувствие нехорошего росло.

— А почему ты сказала «был» про наш шанс?

— Решение надо было принимать быстро: сам понимаешь, такие предложения разлетаются мгновенно и брокер не мог долго ждать.

— Ты уже их купила?!

— Да, две штуки. Маринка десять взяла.

Я посмотрел документы в папке. Они сделали взнос учредителя (как бы купили паи) в ОФБУ некоего среднего по российским меркам банка. Фонд, согласно данным сайта самого банка, декларировал высоко рискованную политику инвестирования, обещая не маленькую доходность: тридцать процентов! Только не в месяц, а за год. Сдать эти «паи» обратно до оговорённого срока, даже с небольшой потерей в деньгах, было затруднительно. А до окончания срока было ещё более трёх лет.

— Марин, ты можешь позвонить своему «брокеру»? — спросил я.

— Я уже звонила, но он почему-то не отвечает. А что случилось? — встрепенулась она.

— Надеюсь, что ошибусь, но похоже, что кто-то «выскочил» из фонда с вашей помощью.

На следующий день стоимость «взноса учредителя» снизилась на треть.

ГЛАВА 4

— А куда мы поедем? — спросил я. — Виз у нас нет, а в Египет я в июле не хочу: жарковато там в это время.

— Есть же ещё безвизовые страны, а не только Египет. Таиланд, например, — ответила Кира. — Море там тёплое, полно фруктов и морепродуктов. И мы там ни разу не были, значит нам будет, что посмотреть. Цены я уже глянула, примерно тоже самое выходит. Поехали туда, Лёш, а?

— Насколько я знаю, там есть сезон дождей. Он, случайно, не в июле?

— Ерунда! Маринка говорит, что разделение на сезоны там условное…

— Стоп! Причём здесь Маринка? Ты, кстати, узнай у неё, где она будет в дни нашего отпуска. Затем мы возьмём у Сашки глобус и мысленно как бы проткнём его насквозь из этой точки. Вот то место, где будет выходное отверстие и есть место для нашего спокойного отдыха.

— Так ты не против Таиланда? Значит летим на Пхукет. Здорово!

— Кир, подожди. Что там с дождями в это время? Надо почитать. А то будем сидеть в номере и вместе с комарами ждать: когда же лить перестанет.

— Хорошо. Как тебе этот отель? — супруга поставила на стол ноутбук, на котором уже была загружена красиво сделанная фотография. — Полистай сам «вправо-влево»: там ещё есть.

— Красиво. Делал профессионал. Что я могу сказать?

— Тебе тоже понравился? Вот и здорово. Смотри, я тут уже выписала цены на наши даты. Почти, как за Турцию. Помнишь, мы с тобой говорили?

— Он там один? Я имею ввиду отель. А как же неделя жёсткого отбора, выбор финалистов?

— Лёш, в нём Маринка уже была. Говорит, что там просто отлично. Я его уже посмотрела, почитала отзывы. Действительно всё хорошо. Пора выкупать путёвки, времени остаётся немного, а сейчас ещё и скидку дают за бронирование до конца недели.

Интуиция подавала сигнал тревоги и я спросил:

— А она сама туда не собирается в это время?

— Ну и что? Веселее будет. Да и с Сашкой побудет, если мы куда-нибудь вдвоём захотим сходить. Она же не с нами в номере жить будет!

— Кир, нам не надо «веселее», нам надо «спокойно». Просто отдохнуть. А с ней этого не получится. Если она летит в Таиланд, то мы должны лететь на Кубу. Кстати, ураганы там обычно осенью, может цены посмотрим?

Мы ещё немного поспорили, в итоге — супруга «надулась» и ушла в комнату. Я вышел на балкон покурить. Ситуацию «разрешила» тёща — Тамара Борисовна (за глаза — «царица Тамара» или просто «царица»). Её угораздило позвонить дочке именно в тот момент. Обсудив ситуацию, «её высочество» захотело переговорить со мной и Кира позвала меня к телефону, громко шепча:

— Я не знаю, что она хочет тебе сказать. Я ей просто про Таиланд сказала.

— Сдала мужа властям, эх ты, — сказал я и взял трубку.

Кира, скрестив руки на груди, стояла рядом, явно собираясь слушать весь разговор.

— Да, Тамара Борисовна. Слушаю Вас.

— Алексей, я что хотела вам с Кирой сказать, но всё забывала как-то. Мы с Витей в августе собираемся на юг. В Крым, если точнее. И хотим взять с собой Сашеньку, чтобы он покупался, загорел, поел фруктов. Короче, чтобы перед школой набрался сил. Недели на две-три. Вы же не будете против?

(Не уверен, но мне показалось всё-таки мизерное наличие вопросительной интонации в последней фразе. А Витя — это тесть).

— Мне ваши планы были не известны, мы с Кирой поговорим об этом. Лично я думаю, что это было бы здорово.

Супруга рядом яростно кивала головой.

— Вот и хорошо. Тогда сделайте согласие на выезд ребёнка за границу. У нотариуса, разумеется. Крым — это теперь заграница, если ты не знал.

— Конечно не знал, новости я ведь не смотрю.

Кира сложила ладони в позе молящегося человека.

— Опять сарказм. Ну ладно, тогда сразу к сути. В Таиланд, в эту столицу разврата и антисанитарии везти Сашку нельзя, он там точно что-нибудь подцепит…

Супруга зажмурившись трясла перед моим лицом сложенными ладонями и шепотом приговаривала:

— Молчи, Лёша. Молчи, молчи…

— … а вы езжайте: дело молодое…

— Лёша, не надо. Молчи.

— … Сашеньку на эти две недели привозите к нам. Договорились?

И здесь микроскопический элемент вопросительной интонации всё-таки был. Жена кивала головой.

— Да. Кстати, не знал, что Вы бывали в Таиланде, раз так хорошо его знаете. До свидания.

Кира взвыла и обхватила руками голову. В трубке что-то скрипнуло и связь прервалась.

— Теперь я просто обязан с тобой туда съездить, — улыбаясь, сказал я супруге. — Кстати, то, что ты там тоже можешь что-нибудь подцепить — её, похоже, не особо волновало. Про себя я вообще молчу.

— Так ты согласен?

— Поехали. Мы с тобой давно вдвоём никуда не ездили, а тут — Таиланд. И Сашка нормально две недели у твоих на даче проведёт, а потом ещё две — в Крыму. Только давай в другой отель: Маринке ведь теперь не с кем сидеть, если мы куда-нибудь «намылимся».

— Ну, Лёш! Давай в этот. Я тебе обещаю, что она не будет жить в соседнем номере.

— Ловлю на слове! Вообще-то она и так нас может «достать» в пределах всего острова. Только мы её ещё из нашего отеля в свой выпроваживать будем каждый день. Всё! Решено. Выкупай путёвки.

Оставшиеся до отпуска дни пролетели незаметно. Марина периодически наведывалась к нам, но это происходило в то время, когда я был на работе и поэтому мы с ней не пересекались. Кира удивлялась, как я определяю дни её визитов, на что я отвечал, что ощущаю аромат её духов. Наконец, в один прекрасный день меня «прищучили»: я снова определил, что подружка жены у нас днём была и спросил супругу:

— Сегодня опять наша попутчица приходила, что-то случилось?

— Лёш, как ты это вычисляешь? Она не пользовалась парфюмом два дня (я попросила), и ты не мог уловить остатки его запаха с одежды. Скажи, как? У меня скоро паранойя будет: я начинаю думать, что ты где-то камеру установил.

На самом деле всё было просто. Меня с Мариной объединяла вредная привычка: мы оба курили. Только я — классические сигареты, а она — тоненькие. По пеплу в пепельнице на балконе определить дни её визитов было не сложно. Дабы жена не оказалась в «психушке», пришлось раскрыть ей секрет моего «ясновидения».

ГЛАВА 5

Накануне дня вылета Кира с Мариной прошли электронную регистрацию на рейс, так что нам оставалось в аэропорту только сдать багаж. Тем не менее, скорее по привычке, в Шереметьево мы с супругой приехали заранее. Вылет был примерно в 22 часа, в полёте предстояло провести всю ночь и утром следующего дня мы должны были приземлиться в аэропорту Пхукета.

Спустя некоторое время, приехала Марина. В этот раз с одним чемоданом. Водка с икрой тайцам, похоже, не светила. Сдав багаж и пройдя паспортный контроль с предполётным досмотром, мы с женой направились в зону ожидания, но были остановлены нашей попутчицей:

— Вы куда? У меня же «золотая» карта есть! Пошли в бизнес-зал.

— У нас то такой карты нет.

— Ерунда, я проведу.

Оказалось, что, не редко мотаясь в командировки по рабочим делам, подружка жены получила в авиакомпании статус «часто летающего пассажира» и соответствующую карточку золотистого цвета, дающую право на некоторые приятные привилегии.

Мы нашли бизнес-зал и подошли к стойке, за которой в униформе сидела представительница авиакомпании. Марина поздоровалась и протянула ей свою волшебную карточку с посадочным талоном.

— Здравствуйте! Вы втроём? — спросила девушка за стойкой.

— Да.

— Летите эконом-классом?

— Да.

— Мне нужны все три посадочных талона и ещё хотя бы одна такая карта.

— Зачем ещё карта?

— Пассажир элитного уровня может пригласить с собой только одного гостя. Каждый следующий гость может посетить бизнес-зал платно. Вот тарифы.

Я заглянул через плечо «элитного пассажира», увидел цифру 50 долларов и сказал:

— Предлагаю идти мне с Кирой. Ты, Марин, тут уже сто раз была.

— Нет, — девушка в униформе была лишена чувства юмора. — Карточка элитного уровня не может быть передана другому пассажиру.

— Тогда идите вы, девчонки, а я тут постою немного. Вдруг прибьюсь к одинокой канадской пенсионерке, которая меня с собой возьмёт. Или не к канадской, или не к пенсионерке. Как там, по-французски будет «я не ел шесть дней»? «Мадам, же не манг пас сикс журс»?

Представительница авиакомпании явно не читала произведение Ильфа и Петрова под названием «12 стульев», но, похоже, что знала французский. Она недоумённо смотрела на меня, вероятно успев мысленно представить себе эту картину в тихой атмосфере подконтрольного ей «бизнес царства», и наконец произнесла:

— Нет, гражданин. Вы будете должны уйти. По правилам нашей авиакомпании…, запрещено приставать к другим пассажирам… В общем я тогда охрану вызову.

Мы ушли все вместе. Жене тоже не понравилась моя идея с приставанием к одиноким женщинам.

Оставшееся до начала посадки время мы неплохо провели в полупустом баре. Исключительно для снятия стресса и в рамках борьбы с боязнью высоты нами было выпито по пятьдесят граммов коньяку. А потом ещё по-столько же… Надо признать, что попытка уложиться в 50 сэкономленных долларов с треском провалилась: цены на еду и напитки там были совсем не гуманные. Впрочем, как и во всём аэропорту.

В этот раз коньяк подействовал на Марину угнетающе: она сидела за столиком и смотрела через стекло на «припаркованные» у телетрапов самолёты.

— А вы не задумывались, почему в наших аэропортах нет точек типа McDonalds? — неожиданно спросила подруга жены.

Я перестал жевать свой бутерброд и посмотрел на неё. Похоже, что она неслабо захмелела. Но не могла же она так «поплыть» с двух рюмок?

— Может быть — патриотизм? — предположила Кира.

— Нет. Мы же сейчас сидим, типа, в итальянском кафе, а не в блинной. Вон там, якобы, американский паб, а не пельменная. Какой же это патриотизм? Тут причина другая, — Марина ухмыльнулась с видом человека познавшего всю бренность бытия. — Сейчас я вам расскажу, чьи интересы могут пострадать. А давайте, ещё выпьем? Официант! Можно вас?

Супруга перевела на меня вопросительный взгляд. Я почесал горло.

— Марин, можно тебя на минуточку, — Кира встала и, наклонившись к подруге, что-то прошептала ей на ухо.

— Да. Лёш, мы на пару минут, — засуетилась та. — Вернёмся я такое вам расскажу! Закажи мне пока ещё один коньяк и «американо»: чёрный и два сахара. Хорошо?

В этот момент подошёл официант.

— Молодой человек, ещё три коньяка и «американо». На мой счёт, — сказала ему Марина и ушла с Кирой.

— Вас по отдельности считать? Хорошо, — уточнил тот, что-то быстро написал в блокнотике и спросил меня. — Вы, что-то будете?

— Значит так, — ответил я. — Три кофе. Коньяк отменить! Счёт общий, плачу я. «Чаевые» — тоже я.

— Понятно.

У меня сложилось ощущение, что я не один из числа посетителей кафе ждал возвращения девчонок: разговаривала Марина громко и интригу анонсом создала не слабую. Вернулась же она какая-то молчаливая. Я уж не знаю, что они там вместе с Кирой делали, но хмель из неё вышел капитально.

Супруга наклонилась ко мне и прошептала:

— Она сегодня полдня на работе была, дела перед отпуском подчищала. А потом с тремя такими же «трудоголиками» пошла в кафе отметить его начало. Там они бутылку виски и «приговорили»

— Была «трудоголиком», а стала «алкоголиком», — тихо сказал я.

И уже громче спросил Марину:

— Слушай, ну ладно мы в ЮВА — у нас виз нет, но у тебя-то шенгенская точно есть. Или всё-таки те французы, у которых ты лыжи «подрезала», на тебя заявили? Ты теперь тоже без «шенгена»?

— Лёш, отстань, пожалуйста. Я уже говорила, что все вопросы с ними закрыла.

Завершение Марининой эпопеи с «покатушками» во французских Альпах было будничным. Население курортного городка Шамони составляет менее 10 тысяч человек. Большинство жителей работает в сфере туризма и знает друг друга. Переломы отдыхающими конечностей безусловно на курорте бывают, но это событие не будничное. Происходит оно не ежедневно. Тем более, с туристами из экзотической для них России. Так что Маринино падение на спуске стало своеобразным новостным фоном городка на несколько дней.

В местных теленовостях показали фрагменты записи с камер наружного наблюдения, установленных вдоль всей трассы и сканированное с паспорта в отеле лицо «мадемуазель». В прокатной конторе поняли, что это их клиентка, но зная, что она в госпитале, не стали её беспокоить. Зато когда до них дошли слухи о том, что русская туристка выписана из госпиталя и уехала домой, а лыжи никто им так и не вернул, то они сами позвонили ей на мобильный телефон.

Марина рассыпалась в извинениях и сказала, что готова оплатить все нанесённые ей убытки. Французы тоже извинились и сказали, что из заблокированной на её карте суммы спишут порядка ста пятидесяти евро за лыжи, палки и шлем (!).

Да! Был ещё шлем! На записях с камер наблюдения отчётливо было видно, что перед началом спуска «мадемуазель» одела его на голову, затем она едет по склону, потом — падение. И сразу после остановки — эмоционально срывает шлем с головы и выкидывает его за ограждение трассы… Французы не поняли, что это была не экспрессия и даже не действия горнолыжницы под влиянием болевого шока. Нет! Шлем, оказывается, был чёрного цвета и совершенно не гармонировал с остальной её экипировкой…

ГЛАВА 6

По стилю поведения на борту воздушного судна я для себя делю всех пассажиров на четыре группы:

Первая группа — «бывалые». Члены этой группы уже «бывали» в том городе (стране, курорте, континенте), в который выполняется рейс. Обычно, то что было раньше и с их участием — лучше, чем будет тоже самое, сейчас и с их собеседником. Они громко разговаривают между собой или с другими пассажирами, обсуждая, «как было в прошлый раз» и обязательно скажут, куда направятся после этой поездки. «Бывалые» откидывают спинку сиденья до набора воздушным судном высоты и не пристёгиваются ремнём безопасности: их цель получить замечание стюардессы и оказаться в центре внимания. Обычно они имеют все возможные дисконтные, накопительные и прочие карты постоянных участников различных клубов, альянсов, авиакомпаний и т. д. Но все эти карточки у них начальных уровней. Своими повадками «бывалые» мне напоминают тушканчиков: они суетливы, любят стоять в проходе между кресел и постоянно вращают головой по сторонам. Таким образом «сканируя» всё вокруг, им хочется знать, где и что происходит, чтобы оказаться первыми в нужном месте.

Но они всегда вторые. Потому, что первые — «матёрые» (вторая группа по этой классификации). Вот их, обычно «не слышно и не видно». Но именно они получат первыми талоны на питание, если рейс задержат и они же окажутся одними из первых в очереди на паспортном контроле по прилёту в чужую страну. «Матёрый» пассажир не суетлив и не болтлив. Он пристёгивается ремнём безопасности сразу, как только садится в своё кресло и любит читать книги в «бумажном» виде. У него обычно имеется карта пассажира элитного уровня и это он переобувается во взятые с собой тапочки на рейсах продолжительностью даже два-три часа. «Матёрый» не будет стоять в проходе, чтобы размять ноги. Он прогуляется до туалета, причём именно в тот момент, когда этому не будут мешать тележки с раздаваемым питанием.

Третья группа — «новички». Это те, для кого полёт первый или второй (максимум — третий). Они стараются выглядеть, как «бывалые», являясь для них благодарной аудиторией слушателей. Как и во всех других делах, новички неуклюжи, из-за чего переживают и краснеют. Это они запихивают под впереди стоящее кресло свою большую сумку, потому что не было свободного места на багажной полке именно над их рядом сидений. В результате, не имея возможности вытянуть ноги, они весь полёт ёрзают в своём кресле. Это они стесняются попросить у стюардессы второй стакан воды. В результате, впихивая в себя сухомятку. И так далее.

Четвёртая группа — просто «попутчики». То есть все те, кто не попал в первые три группы. Их — больше всего.

В целом, наш перелёт прошёл штатно (для рейсов этого направления). Пассажиры (многие), несмотря на запрет, сначала втихаря, а потом открыто, распивали алкогольные напитки, купленные в Шереметьево. Стюардессы вяло этому препятствовали. До того, как я уснул, мне удалось:

— понаблюдать одну потасовку (дракой это не назовёшь) с участием двух «бывалых» пассажиров;

— прослушать одно хоровое исполнение подвыпившей группы «попутчиков» некогда популярной песни;

— съесть фирменное «курица или рыба»;

— посмотреть на мониторе в спинке впередистоящего кресла полтора фильма.

При рассадке по нашим трём местам девчонки отказались меня пустить «к окошку» и усадили у прохода. Поэтому утром я был разбужен Кирой, которой нужно было «попудрить носик», а не растолкав меня, вылезти из кресла она не могла. Большинство пассажиров ещё спало. Только где-то в начале салона несколько граждан приглушёнными (как они считали) не совсем трезвыми голосами продолжали какой-то спор глобальной важности. Чувствуя, что и мне не помешает что-нибудь попудрить, я тоже направился к туалетным комнатам.

Вскоре в салоне началось движение. Загромыхали тележки, стюардессы начали раздавать завтрак. От звуков и запахов стали просыпаться пассажиры. Мы с Кирой получили три комплекта питания и разбудили нашу попутчицу. Первое, что она сделала — посмотрела на себя в зеркальце. Поставив увиденному диагноз («кошмар!»), Марина, вытянув шею, стала рассматривать очереди в туалетные комнаты. Они были уже не маленькие.

До расчётного времени прибытия в аэропорт Пхукета оставалось чуть более часа. Проглотив свой завтрак, я нацепил наушники и стал досматривать фильм. Стюардессы собирали стаканчики, волоча между рядов тележки. Спустя какое-то время, меня ткнула в бок Кира и попросила встать, чтобы выпустить Марину. Та выбралась в проход между сидений и уверенно направилась в хвостовую часть самолёта.

Спустя ещё какое-то время началась непонятная суета: сначала необычно быстрым шагом в том же направлении, куда ушла наша попутчица, прошла старшая бортпроводница и единственный мужчина-стюард. Потом по громкой связи напомнили, что курение в туалетных комнатах запрещено и что там установлены специальные датчики дыма. И затем, буквально через пару минут, командир воздушного судна объявил о начале снижения, попросил всех занять свои места и сообщил, что в аэропорту Пхукета тепло (+28 градусов) и облачность.

Стюардессы быстро прошлись по салону, проверяя наклон спинки кресла и пристёгнутые ремни безопасности у пассажиров, одновременно раздавая миграционные карточки для заполнения.

Тут со стороны хвостовой части самолёта послышался возбуждённый Маринкин голос на фоне тихого и монотонного стюардессы:

— Безобразие! Я буду писать вашему руководству!

— Займите своё место, пожалуйста.

— У вас предвзятое ко мне отношение!

— Самолёт уже начал снижение. Займите своё место, пожалуйста.

По проходу между сидений «вели» нашу попутчицу. Мы с Кирой пропустили её к иллюминатору, в который она демонстративно уставилась, всё ещё «бурля».

— Ты курила в туалете? — шепотом спросила её супруга.

— Я что, дура?! — возмутилась Марина. — Это был парень из очереди передо мной.

— Тогда из-за чего весь шум? Тебя вообще «под конвоем» привели.

Как оказалось, со стюардессой подружка жены повздорила ещё по пути «туда», когда пыталась протиснуться в проходе с тележкой. А когда сработали датчики дыма и примчалась старшая среди бортпроводников с помощником, то её попросили остаться, как свидетеля факта задымлённости туалетной комнаты и наличия запаха дыма от молодого человека.

«Запах к делу не „пришьешь“. От хулигана чем только не пахло! И вообще, я в отпуск лечу, а тут будут звонить, уточнять. Зачем мне это надо?» — подумала Марина. И она отказалась, одновременно с объявлением КВС о начале снижения.

— Тогда пройдите на свое место, пожалуйста. Мы уже снижаемся, — сказала старшая.

— Мне вообще-то туда надо. Ненадолго.

— Вы слышали, что командир сказал? Займите своё место, будьте добры.

Нашей попутчице ничего не оставалось, кроме того, как выполнить требование экипажа. А проконтролировать исполнение старшая отправила ту самую стюардессу с тележкой.

Всё это Марина рассказала Кире позже, по прилёту. А тогда, увидев бланки миграционных карт, она оживилась, достала паспорт и стала заполнять свой экземпляр, попутно подсказывая моей супруге, где и что надо писать. Та, в свою очередь, транслировала эту информацию мне.

По прилёту пассажиры, едва ли не бегом, устремились по телетрапу в здание аэропорта. В общем потоке поскакали и мы. Марина, сказав, что догонит нас на паспортном контроле, свернула в сторону по указателям, однозначно понимаемыми жителями всех стран, независимо от их родного языка.

Мы с Кирой сбавили темп и тут же выпали из общего потока, обгоняемые попутчиками. Впереди уже были видны «хвосты» очередей. Встав в одну из них них, мы настолько быстро в ней двигались, что получили синие штампы в паспорт быстрее, чем к нам присоединилась Марина.

Оставив супругу ждать нашу попутчицу, я пошёл «ловить чемоданы», договорившись, что затем мы встречаемся у ленты выдачи багажа. К тому моменту, когда я влился в массу таких же страждущих воссоединения со своими пожитками, выгрузить успели только багаж с бирками «PRIORITY» и как раз начали вываливаться чемоданы обычных пассажиров.

Периодически оглядываясь, я смотрел на ленту и постепенно «отловил» два наших чемодана и один, вроде как, Маринин. «Ерунда, сейчас по номеру на бирке посмотрит», — думал я, поочерёдно выкатив три единицы груза к изгибу багажной ленты возле «тропы» с паспортного контроля. Девчонок видно не было.

Количество пассажиров с нашего рейса уменьшалось, как говорится, на глазах. Минут через десять я начал подозревать что-то нехорошее, но, будучи ограничен в мобильности тремя чемоданами и всего двумя руками, решил продлить ожидание ещё на десять минут в том месте, в котором договаривались.

От нечего делать, я смотрел по сторонам, периодически скользя взглядом по ленте с багажом. Когда по ней очередной раз проехал чемодан подозрительно похожий на Маринин, я посмотрел на тот, который стоял рядом с двумя нашими. Сходство было очень сильным. «Сейчас придёт и пусть сама разбирается», — подумал я. Но уверенности в том, что всё будет так просто, у меня у самого было немного.

— Вот он! — крик раздался рядом со мной.

Девушка, лет двадцати пяти показывала пальцем то ли на меня, то ли на чемодан, снятый мной с ленты и идентифицированный, как Маринин. К крикнувшей россиянке подошёл какой-то амбал и они вместе направились ко мне.

— Это он! Точно он, — девушка, присев на корточки, рассматривала бумажные бирки на ручке чемодана. — Вот и номер совпадает!

— Нехорошо, братан, — сказал мне качок.

— Извините, перепутал, — ответил я. — Значит тот — наш.

Проследив взглядом направление, которое я показал пальцем на чемодан на ленте, у «крепыша» в мозгу что-то сложилось и он сказал своей спутнице:

— Смотри, там ещё такой же катается. Какой наш? Точно этот?

— Точно! Я номер проверила!

— Вот, братан. Надо номер проверять, а не хватать чужие чемоданы. Понял? — сказал он мне.

— Ладно. Учту, — не стал что-то ему объяснять или спорить я.

Мой новый «родственник» смерил меня уничтожающим (как он считал) взглядом. Затем он хотел презрительно сплюнуть, но, видимо вспомнив, что он сейчас не у себя «на районе», стушевался на секунду, и тут же взял себя в руки: развернул плечи и повернувшись пошёл к выходу, бросив через плечо:

— Пошли, Анжела. Решили твою проблему.

Девушка с найденным багажом посеменила за ним, а я пошёл за едва ли не единственным оставшимся на ленте чемоданом. «Могли бы позвонить», — пронеслось у меня в голове. И тут я вспомнил, что сам-то выключил свой телефон после соответствующего напоминания стюардессы ещё перед взлётом в Москве, а здесь, в Таиланде, его ещё не активировал.

На включенный аппарат тут же посыпались сообщения, среди которых было о нескольких пропущенных звонках от жены. Видимо, ей пришло уведомление о том, что «абонент снова в сети», поскольку у меня тут же раздался сигнал вызова.

— Лёш, так получилось, мы уже на улице! Не сердись. Нас обратно не пускают! Мы сразу за дверьми! Лёш, как-то так получилось… — Кира была многословна.

— Стойте там. Я иду.

Сказать было проще, чем сделать. Оказывается, катить три чемодана двумя руками не так просто. При толкании перед собой, их колёсики постоянно разъезжаются в разные стороны, а тащить за собой не получается, поскольку две ручки в одну руку с пальцами длиной меньше двадцати сантиметров взять не реально. На ум пришёл только один вариант: перемещать багаж челночным методом. То есть, сначала перекатить два, потом вернуться за третьим. И так постепенно к выходу.

И тут ко мне пошёл сотрудник аэропорта в униформе и со словами: «плиз, мистер», подкатил багажную тележку… Таким идиотом я не чувствовал себя давно!

Закинув три чемодана на средство для их транспортировки, мне оставалось только выкатить их через «зелёный коридор» на улицу. Но, вероятно, формула: «один турист и три сумки» не относилась у таможенной службы Таиланда к типовым. Поэтому, не дойдя до заветных раздвижных дверей, за которыми меня ждали девчонки, буквально несколько метров, я был остановлен таможенником.

— Это всё ваш багаж? — спросил он меня на английском.

— Да, — ответил я.

— Что в сумках?

— Только вещи для личного использования.

— Во всех трёх?

Дело «пахло» досмотром багажа. Конечно в Таиланде этим никого не удивишь, но я представлял себе лица досматривающих при вскрытии Марининого чемодана. А если там ещё и икра с матрёшками в стратегическом количестве, то будет ещё веселее. Кстати, код на замке я естественно не знал, что по идее, даст им ещё больше поводов для вопросов.

В это время на выход прошёл очередной турист. Сработавший датчик открыл перед ним двери и перекрывая весь остальной шум аэропорта до нас с таможенником долетели женские крики на русском и английском языках:

— Это он!

— Я про него вам говорила!

— Мы с ним!

— Он с нами!

— Мы вместе!

Это из толпы встречающих туристов тайцев кричали Кира с Мариной. Таможенник поморщился, как от зубной боли (очевидно, он с ними уже общался) и спросил меня:

— Вы их знаете?

— Да, — ответил я. — Это мои женщины.

Поясню. Английский я знаю не очень. Поэтому стараюсь говорить на нём максимально короткими предложениями. Но даже у меня самого последняя фраза вызвала прилив гордости.

Таможенник окинул беглым взглядом чемоданы. Формула в его голове изменилась на «три туриста и три сумки», а она вполне укладывалась в шаблон и он приглашающе показал рукой в сторону раздвижных дверей:

— Добро пожаловать.

Я выкатил тележку во влажный тёплый воздух.

ГЛАВА 7

— Лёш, давай мы тебе поможем тележку катить, — сказала мне Кира.

— Лёш, а ты покурить не хочешь? — спросила Марина.

— Как? Нет, скажите мне, как можно, не заметив этого, выйти из аэропорта и как можно было не увидеть ленты выдачи багажа?!

— Мы разговорились.

— Ну, конечно! Ведь давно не виделись — новостей накопилась куча.

— Лёш, ладно, не злись. С меня — литр местного пива, — сказала подружка жены.

— Два!

— Хорошо, два.

— А с тобой мы потом поговорим, — якобы, строго сказал я супруге.

— Хорошо, — ответила она, якобы, смутившись.

Чтобы «не терять время в аэропорту», «не ждать нерадивых попутчиков» и «не кататься по всему побережью на большом автобусе, развозя других туристов по их отелям» — мы (с подачи Марины) заказали ещё из Москвы индивидуальный трансфер на троих из аэропорта в гостиницу.

Можно было этого не делать, потому что, к тому времени, когда мы вышли на улицу, знакомых лиц с нашего рейса там уже видно не было. Также не была замечена нами обещанная табличка с нашими фамилиями у встречающих за раздвижными дверьми. Отойдя в сторону, мы с Мариной курили, а Кира неподалёку сидела на лавочке рядом с нашими чемоданами.

— Смотри: на «Икарусах» никого не встречают, — сказал я, глядя на рассаживание туристов в микроавтобусы для доставки в отели.

— Вижу. Надо деньги поменять — здесь курс лучше, чем в отеле будет, — предложила Марина. — А потом позвоним насчёт машины. Мы с Кирой сходим в «обменник»?

— Только не заболтайтесь опять, а то незаметно куда-нибудь в Австралию улетите.

— Лёш, не начинай.

Но поменять валюту нам не удалось: как только мы докурили, с лавочки неподалёку встал молодой парень, взял в руки лежавшую рядом с ним картонку с нашими фамилиями и подойдя к нам, спросил на неплохом русском, готовы ли мы ехать.

Оказывается, мы прошли мимо него в аэропорту, не обратив на табличку никакого внимания. А он, понимая по-русски, из наших разговоров понял, что мы — его пассажиры. Увидев, что мы закурили, таец вежливо нас подождал.

Минут через сорок езды в отделанном светлой кожей просторном салоне японского внедорожника мы были уже в отеле. Я шёпотом напомнил Кире её обещание, что наша спутница не будет храпеть у нас за стеной, на что она мне кивнула в ответ.

За стойками регистрации стайкой кружились несколько сотрудниц отеля, доведёнными до автоматизма действиями не давая скопиться очереди. Время было для них «пиковое»: близился полдень — массовый «чек аут».

Вручив нам по стаканчику «велком дринька» и влажные полотенца, нас усадили в кресла и выдали анкеты для заполнения. Марина, перейдя с английского на французский, о чём-то тараторила с тайкой в униформе отеля, Кира заполняла бланки, я озирался по сторонам. И на секунду мне показалось, что по галерее второго этажа промелькнул знакомый силуэт. Но, как я не всматривался, больше мне его увидеть не удалось и оставалось удобно списать всё на усталость и акклиматизацию.

Наконец в беседе Марины с девушкой из персонала отеля послышались «сильвупле» и «мерси боку», что говорило о скором завершении процедуры нашей регистрации. Так и оказалось. Снова перейдя на английский, жительница Таиланда быстро рассказала нам про завтрак в отеле, рестораны, SPA, пляжные полотенца, минибар, сейф и какую-то ещё информацию, которая всё равно полностью не запоминается. В завершение она вручила нам ключи от номера, карточки на полотенца, карту отеля, кипу какой-то рекламы и показав на улыбающегося паренька в форме отеля, сказала, что он нас проводит до нашего номера.

Я уже хотел начать прощаться с Мариной на эти десять дней и даже успел сказать: «Дай я обниму тебя, старушка», как вдруг заподозрил неладное. Почему ей не назначили своего сопровождающего? А тут ещё «наш» таец взял не только два наших чемодана, а один наш, другой — Маринин.

— Велком, — улыбался он и кивал головой в сторону правого «крыла» главного корпуса.

— Велком, так велком, — сказал я и с тревогой спросил нашу попутчицу. — А тебе тоже в ту сторону?

— Да, нам по пути. Пошли, — ответила она и направилась за пареньком с чемоданами.

— Кира, мы попали, — сказал я супруге, взял третий чемодан и двинулся за ними.

Марина не обманула: её номер оказался не за стенкой от нашего и даже не строго напротив, а по диагонали в блоке на четыре номера.

— Ваш — с видом на море, — сказала она и зашла в свою комнату, вслед за пареньком с чемоданом.

— Она же не будет у нас на балконе пить коктейль и смотреть на закат каждый вечер? — спросил я жену.

— Лёш, ну не сердись. Я сама не знала. Она меня спросила: «что если я буду в номере не рядом, а неподалёку»? Ну я и согласилась.

Было слышно, как парнишка быстро показал Марине расположение балкона, ванной, минибара и сейфа, как включаются свет и кондиционер. Затем он выскочил из её номера, аккуратно закрыл в него дверь и прошёл в наше временное жилище, прихватив оба чемодана.

Также бегло проведя инструктаж у нас, он принял от меня пару долларов «на чай» и удалился, пожелав нам приятного отдыха.

ГЛАВА 8

Кира, раздёрнув шторы, открыла дверь на балкон и влажный тёплый воздух ворвался к нам в номер. В это же самое время кто-то (я знал, кто это может быть) пытался ворваться к нам через дверь: сначала подёргав ручку, а после фиаско — побарабанив в перегородку.

— Какая красотища! Ты только посмотри, Лёш, — потягиваясь на балконе, сказала супруга.

Она явно не слышала стука в дверь. Я уже хотел присоединиться по её зову к ней, тоже «не услышав» попыток нарушить идиллию, как стук прекратился и из-за двери послышалось «пиканье» нажимаемых кнопок на телефоне. Кирин телефон валялся на кровати, где и затрезвонил, издавая гораздо больше шума, чем предшествующая ему попытка достучаться.

— Точно! Надо же маме позвонить, я её обещала из отеля набрать, — сказала супруга, перешагивая через порожек балкона обратно в комнату. — Кто там трезвонит-то?

Судя по всему, звукоизоляция номера была не на высоте, поскольку сигнал вызова после её слов прекратился и в дверь снова постучали.

— Стучит кто-то, откроешь? — спросила она меня.

— Конечно, — сказал я. — Интересно, кто же это может быть?

Едва открыв дверь, мной в номер была запущена Марина. Она уселась в единственное мягкое кресло нашего небольшого временного жилища и спросила:

— Какие у нас планы? Идём на море?

— Сейчас — пик солнечной активности. У нас нет местных денег. Я уже начинаю хотеть есть. И кто-то должен мне пива, — перечислил я. — Думаю, что нам нужно быстро в душ, одеть что-то лёгкое и тенёчком через обмен валюты — в кафе. Пока там посидим — жара немного спадёт, переоденем купальники и на море.

— Надо чемоданы разобрать, а то всё мятое будет, — сказала Кира.

— Всё уже мятое, — поправила Марина. — Всё равно гладить.

— Если возражений нет, то вперёд! Построение в коридоре через полчаса, — скомандовал я.

— Может через час? — спросила подружка жены. — Пока помоешься, пока голову высушишь…

— Нечего там намывать! Сбор — через полчаса!

— Мужлан.

Естественно, в условленное время Марина не вышла из номера. Мы ждали её минут десять, пару раз постучав ей в дверь, а потом вернулись к себе в номер и в одежде плюхнулись на кровать. Дверь оставили приоткрытой. Она появилась ещё минут через десять в очень эффектном наряде: процентов на девяносто он состоял из верёвочек, сеточек и прозрачной ткани.

— Не слишком? — спросила Кира.

— В самый раз! Я читала, что успешные неженатые англичане, устав там у себя дома от феминизма, массово стали ездить в Таиланд (сами знаете за чем). Но, по опросам своих же статистических агентств, они всё больше разочаровываются, получив здесь желаемое. А знаете, почему?

— Боюсь предположить, — сказал я, едва не смеясь.

— Потому, что тайские женщины, по их же словам, безлики!

— Они, вроде, не за их лицами сюда… — начал я, но получил болезненный тычок в бок от Киры.

— Вот! Они нуждаются в европейском типе лица, находясь вдали от родины.

— Так одень кокошник! А ты голая на улицу собралась… — ещё один тычок от Киры, уже сильнее.

Но я уже ржал.

— Увидев тебя такую на улице, лицо будет не первая часть тела, на которую… — ещё два подряд тычка от супруги.

— Мужлан! Кир, ну ты ему скажи!

Я посмотрел на жену, она сама с трудом сдерживала смех.

— А сеть рыбацкую ты надела, чтобы англичан ловить в прямом смысле слова? — вырвалось у меня.

Кира звонко рассмеялась.

— Прости, Марин. Лёш, прекрати! — подавляя эмоции, сказала она.

— Что бы ты в этом понимал? Знаешь, чья это вещь? — спросила «охотница на англичан».

— Не твоя? Из проката или «подрезала» у кого?

— Мужлан! Настоящий мужлан! Так мы идём или нет?

Первым пунктом нашей программы был обмен валюты. Марина, ранее уже отдыхавшая в этом отеле, утверждала, что в «обменнике» при нём очень невыгодный курс и мы вышли за территорию.

Если перед приземлением командир самолёта назвал погоду облачной, а мне она показалась солнечной, то к началу нашей прогулки всё кардинально изменилось: подул ветер, небо стало затягиваться тучами.

— «Обменник» здесь близко, — сказала Марина и уверенно зашагала по улице.

Мы с Кирой послушно двинулись за ней. Идти пришлось метров сто, не больше. Среди магазинчиков и кафешек затесалась какая-то будка (типа телефонной), возле которой стояла на земле фанерка с указанием курсов обмена на местные баты для, более чем двадцати различных валют. Рубль в этом перечне незаслуженно отсутствовал.

Перед самым «обменником» Марина замешкалась, что-то выискивая в своей пляжной сумке, и пропустила вперёд меня. Я быстро поменял двести долларов на расходы в ближайшие дни и повернувшись от окошка увидел, что «охотница на англичан» продолжает что-то искать у себя в сумке.

— Паспорт не нужен, только деньги, — у меня почему-то мелькнула мысль, что она ищет именно его.

— Да я знаю, — прошипела та. — Опять сбилась. Ладно, сейчас пару сотен поменяю, а потом с тобой, Лёш, ещё раз сходим сюда?

В это время к окну обмена валют подвалила группа англоговорящей (точнее –«англогомонящей») молодёжи. Они, гогоча и пихая друг друга, облепили всю будку. Понять, сколько человек из них будет менять деньги, а сколько пришло просто «за компанию», было нереально. Ветер как-то внезапно стих, с непривычки было очень душно и вообще парило, как перед дождём. Короче, ждать совсем не хотелось, зато очень хотелось перекусить и выпить бокальчик (и не один) холодненького пива, и я сказал:

— Пошли в кафе, потом поменяешь. Накормим тебя, непутёвую, в долг, так и быть. Кстати, ты не забыла про два литра пива?

— Не забыла. Сходим сюда потом, да?

Мы расположились за столиком в кафе неподалёку. Место было нами выбрано в «курящей зоне», и наш столик оказался не под навесом. Меню принесли «туристическое международное» (с фотографиями блюд), поэтому в тот раз помощь Марины в качестве переводчика нам с Кирой не понадобилась.

Сделав свою часть заказа (потыкав пальцем в картинки), я откинулся на спинку стула и закурил, разглядывая магазинчики и кафешки на улице. Кира, «оттыкав» свой выбор блюд, достала из нашей сумки какой-то рекламный проспект и стала обмахиваться им, ибо духотища была жуткая. Марина «отстрелялась» тоже быстро и официантка, прихватив меню, ушла. С моего места мне было видно, как она передала наш заказ на кухню и подошла к бару, где ей налили пиво.

Пока я наблюдал за процессом наполнения трёх кружек пенным напитком, Кира осматривала окрестности. С её места был виден обменный пункт, в котором мы недавно были и она, приглядевшись, сказала Марине:

— В «обменнике» сейчас никого нет. Хочешь, сходим с тобой? Всё равно сидим, ждём.

— Нет. Я потом с Лёшей схожу.

— Не поняла?!

— У меня с собой много наличных, — сказала Марина шёпотом, наклонившись над столом.

— Зачем ты с собой их таскаешь?

— Потому, что я не успела с сейфом разобраться! Вы меня торопили! Вот я все деньги (и паспорт!) с собой и взяла.

Официантка принесла пиво и Марина замолчала. Поставив по кружке с долгожданным напитком напротив каждого из нас, тайка скользнула взглядом по нашим лицам и что-то громко сказала бармену. Тот встрепенулся и принёс напольный вентилятор. Когда он его включил, я аж замер с кружкой в руке и прикрыл глаза — настолько это было здорово.

Но сквозь негу до меня долетел вопрос Киры к Марине:

— Вернемся в отель и Лёша поможет тебе — у нас он всё в него сложил и запер без проблем. А сейчас-то чего ты боишься? Чай не десять тысяч баксов ты с собой взяла?

Ответа «нет» всё не было и не было, и тогда я открыл глаза. Марина, опустив голову, внимательно смотрела на полоску пены в своей кружке и молчала.

— Двенадцать, — наконец ответила она.

ГЛАВА 9

Деньги её любили. Настолько, что «липли» к ней. Она же относилась к ним абсолютно ровно: есть — хорошо, есть много — очень хорошо, нет — плохо, потому что придётся занимать (и этот процесс ей сильно не нравился).

А ещё у неё была какая-то фантастическая вера в порядочность людей и в силу подписанных документов. То ли воспитание такое было, то ли работа в западной компании сказалась.

В своё время, Марина сильно переживала первый развод. Настолько, что решила вычеркнуть из своего окружения всё, что могло бы напоминать ей о бывшем муже. И начала она со смены квартиры: продала старую и купила другую в новостройке. Без ремонта, как у нас принято.

Естественно встал вопрос о найме бригады строителей. Решив, что справится с этой задачей сама, Марина по объявлению в одной бесплатной газете нашла каких-то граждан из ближнего зарубежья и пригласила их на объект, чтобы они могли на месте оценить масштаб работ. Те приехали вдвоем, походили по квартире, о чём-то поговорили на своём (таджикском или узбекском) языке и попросили аванс.

У Марины с собой было две тысячи долларов США (!), которые она взяла на случай экстренной поездки на строительный рынок за материалами и вся эта сумма перекочевала им в руки.

Больше она этих «строителей», как и своих денег, не видела. Их телефон стал недоступен уже на следующий день. Дверь они даже не заперли, а ключ оставили на подоконнике.

Марина сильно расстроилась, но ремонт делать всё равно было нужно. Поэтому она, проанализировав свои ошибки, строго потребовала от бригадира следующей приглашённой команды иметь с собой паспорт и его копию.

Дабы не наступить на те же грабли (как она считала), подруга жены приготовила договор о выполнении строительных работ (при помощи знакомого юриста с работы). Обсудив сроки и стоимость, она забрала у бригадира копию паспорта, подписала с ним договор и взяла у него расписку о получении трёх тысяч долларов: одну половину — для закупки материалов, другую — в качестве аванса за работу.

Взяв ключ от входной двери, строитель ушёл. Насовсем. Больше его Марина не видела. Располагая в этот раз документами, она обратилась в милицию. Там посмотрели на копию молдавского паспорта девятнадцатилетнего (!) молодого человека и спросили, что именно хочет гражданка от правоохранительных органов, сама нарушающая закон: в РФ расчёты в иностранной валюте запрещены.

Марина посмотрела на фотографию, убедилась в том, что ей подсунули копию документа совершенно другого человека и даже не стала писать заявление, считая это бесперспективным мероприятием.

В сказках даже золотую рыбку с третьего раза ловят. Но это — в сказках! Хозяйка квартиры (с так и не начатым ремонтом) ещё раз проанализировала свои действия в двух предыдущих попытках нанять строительную бригаду (уже стоившие ей пять тысяч американских долларов) и пришла к выводу, что причина всему — отсутствие рядом с ней мужчины.

Не в глобальном смысле (хотя, лучше бы — именно в нём), а в частном. Рядом с ней должен быть брутальный мужик, одним своим видом пресекающий все попытки обмана. Так думала Марина. А ещё она думала, где бы ей его взять, хотя бы на время.

И тогда её осенило — Стас! Он работал с ней в одной компании, но в другом подразделении. Она пару — тройку раз пересекалась с ним по работе, а один раз, незадолго до своей женитьбы, он на корпоративной вечеринке даже делал вялые попытки оказывать ей знаки внимания. Справедливости ради, надо сказать, что Стас тогда был не совсем трезв и оказывал внимание многим. «Но это сути не меняет, — думала Марина. — Мне он в помощи отказать не должен».

Станислав был обладателем среднего роста и почти такого же уровня умственных способностей. При этом у него были очень широкие плечи и полностью отсутствовало чувство юмора. На той самой вечеринке он рассказывал Марине, что занимался различными видами единоборств и имеет целую кучу разноцветных поясов (она точно не запомнила, каких именно и в каком виде). А ещё для «поддержания формы» Стас уже не первый год посещал один модный фитнес-клуб, где «ворочал железо».

Зная, что с ним лучше общаться прямолинейно, Марина пришла к нему на рабочее место и поставила на стол бутылку двенадцатилетнего виски.

— Мне нужна твоя помощь. Пошли кофе выпьем?

После двух чашек «капучино» Стас понял, что разводиться с женой ему не надо, бить никого не придётся, а бутылка виски остаётся у него при любом «раскладе». И он согласился изобразить «грозного мужа» во время очередной «смотрины» строительной бригады.

«Косячить» он начал сразу: опоздал. Да и дальше было «не очень». Зато бригада, похоже, приехала вся — их было восемь человек. Они, неконтролируемо расползлись по всей квартире, громко разговаривая между собой.

Среди них выделялся старший, который представился Мишей. С ним Марина и обсуждала итоговую стоимость работы и сроки. Стас молчал.

Когда хозяйка квартиры предложила оформить договором их взаимоотношения, Миша «оскорбился» и сказал:

— Вам ремонт надо делать или бумаги писать? У меня нет с собой паспорта!

Стас продолжал молчать.

— Завтра за материалом поедем. Штукатурка нужна, шпаклевка. Нужны деньги, — сказал Миша.

«Жена» посмотрела на «мужа». Тот замотал головой и сказал:

— Мы так не договаривались. Я сейчас на дачу еду и вернусь завтра уже поздно вечером, когда «пробок» уже нет.

— Хорошо. Тогда завтра с вами поеду я, — сказала Марина Мише.

На следующий день они встретились на рынке. Как и большинство представительниц прекрасного пола, Марина не очень хорошо разбиралась в нюансах строительных работ и материалов. И это трудно было не заметить. После оплаты ей ста мешков шпаклёвки, сопоставимого количества грунтовки и ещё чего-то необходимого, Миша взял у неё чеки, чтобы по ним принять материалы. Также он при ней договорился о доставке груза и взял у Марины деньги, чтобы оплатить её на месте. Ещё какую-то сумму бригадир взял на оплату разгрузки и подъёма купленного в квартиру.

У хозяйки уже начинало рябить в глазах от обилия товаров непонятного ей назначения, когда Миша её спросил:

— Может сразу инструмент посмотрим?

— Ну, если надо, то пошли, — ответила она.