Бесплатный фрагмент - Саморазвитие и креативность в духе прогресса

Опыты саморазвития

Невозможно жить лучше, чем проводя жизнь в стремлении стать совершеннее

Сократ

Человек

Мотивация

Решая задачи по саморазвитию, автор столкнулся с кризисом личностного роста. Он шёл к цели стать лучшей версией себя, что привело к необходимости взять под контроль эмоции. Возникшая задача мотивировала размышления, откуда вообще берутся эмоциональные переживания и как с ними бороться. Проведённые наблюдения и поставленные мысленные эксперименты дали шанс заглянуть за кулисы законов и закономерностей саморазвития человека.

Достигнутые результаты легли в основу научных и научно-популярных публикаций автора и были отражены, например, в книге «Страсти и деньги в зеркале времени». Переосмысление сути решаемых ранее задач заставило иначе взглянуть на проблему, так что представляемое в данный момент произведение может считаться в полной мере новым ответом на старые вопросы.

Впрочем, автор всё ещё вынужден признать, что трудно иметь дело с эмоциями, если не знать их источник. Тем не менее не очень понятно, есть ли однозначный и одновременно общепринятый ответ на этот вопрос. Важно также прояснить, к кому нужно идти в кризисной ситуации, и какого профиля специалист сможет помочь здесь более всего.

Имеющиеся труды учёных содержат лишь частичные ответы на возникшие вопросы. Пришлось дополнить их итогами собственных изысканий. Вместе с тем на избранном пути удалось обнаружить особые возможности для саморазвития. Стабильно сохраняющаяся актуальность проблемы эмоций приводит к мысли, что одно только обращение к ней развивает уже само по себе.

Изложение результатов исследования обычно предваряют перечислением его источников. Впрочем, книга представляет собой не строго научный трактат. Перегружать её деталями и подробными разборами наработок отдельных специалистов, видимо, не стоит. Вместе с тем общие контуры набросать следует, ибо это позволит понять отправные точки пути саморазвития, который автор прошёл в данном направлении.

Исследования эмоций затрагивают самые разные аспекты проблематики. Одно только их выделение способно увести нас сильно в сторону. Важно соблюсти баланс и уточнить самые существенные стороны изучаемого предмета. Иначе мысль растечётся по древу, и мало кому что будет понятно.

Сосредоточимся на двух главных аспектах исследования проблемы эмоций. Первый напрямую относится к психологии. Второй имеет важное этическое значение.

Аспекты

Изучение эмоциональной сферы влечёт двойственную позицию исследователей. С одной стороны, эмоции роднят человека с миром природы, а с другой — выбивают его из природного окружения. Тем важнее определить понятие эмоций как можно строже.

В работах по методам психологии эмоции определяют в качестве «пристрастий». Вместе с тем в обобщенном смысле эмоции — это особые формы психического отражения явлений и процессов, обладающих смысловой значимостью для организма, личности или группы. Ещё их называют «ситуационные аффективные состояния».

Основные материалы, на которые опирается изучение эмоциональных переживаний человека, накоплены в ходе биологических наблюдений. Важно, однако, уточнить, что не просто «биологических», а ещё и зоологических. Проводились они в рамках исследования физиологии животных. Об этом писали К. Изард, У. Кэннон и другие авторы. В общей основе теории эмоций — идея эволюционной преемственности человека и животных, подразумевающая размещение человека на одной из ступеней лестницы эволюции.

В то же время эмоции можно представлять несколько иначе. Вполне оправданы утверждения об исключительной роли человека в рамках объектов животного мира. Предпосылки этих утверждений находим в трудах К. Юнга, Э. Фромма, Г. Айзенка и других авторов, по праву носящих звание классиков мировой психологической мысли.

В классических работах расширяется трактовка эмоций. Эмоции из относительно простой естественной характеристики человеческого поведения обращаются или «трансформируются» в компонент сложного комплекса социальных и культурных связей и отношений. Поэтому выделяют по преимуществу социальную, а не одну только биологическую природу эмоций. Дж. Пэрро, Б. Паркинсон и другие современные специалисты прекрасно это отразили.

Не стоит, однако, думать, что только иностранцы искали ответ на вопрос о природе эмоций. Отечественные авторы тоже внесли существенный вклад. Но следует подходить к понятию «отечественные авторы» широко и включать в их состав всех исследователей, живших и работавших в пределах СССР.

В отечественной психологии вскрывают большое значение социокультурных условий протекания эмоций у человека. Достаточно вспомнить фундаментальные исследований С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева.

Вместе с тем можно назвать и хорошо известные в современности разработки. Это и ценностная концепция эмоций Б. И. Додонова, и типология эмоций А. Е. Ольшанниковой, и сравнительный анализ эмоций и чувств как форм отражения действительности Г. Х. Шингарова.

Кстати сказать, хотя это и боковое ответвление нашего повествования, Георгий Христович Шингаров — болгарский врач. Данный факт достоин упоминания, ибо расширяет географию «отечественной психологии» ещё и до пределов стран так называвшегося когда-то «социалистического лагеря». В него входили страны Восточной Европы, но не только.

Впрочем, Шингаров только родился и учился в Болгарии. Работал же он с 60х годов XX века в Москве. Поэтому его с полным правом можно называть «отечественный учёный».

Вернёмся к теме. Нельзя понимать приведённое выше так, что при изучении человеческих эмоций имеет значение лишь наблюдение за поведением животных. Важно обобщать данные, полученные в лабораторных условиях именно относительно людей. Этот подход помогает накапливать эмпирический материал, обеспечивая объективность достигаемых результатов.

Между тем лабораторные исследования имеют существенные ограничения. Вовлечение людей в исследовательскую практику ограничено нормами морали, права и другими правилами в обществе. Налагаемые ограничения предполагают исключение немотивированного и несогласованного использования человека в лабораторных исследованиях.

Всё это позволяет выделить второй аспект исследования эмоций в теоретической психологии, а именно этический. Под вопрос попадают способы получения исследовательской информации. Долгое время в лабораторных исследования такие способы сочетались с признанием возможности целенаправленно причинять вред живым организмам.

В частности, Кэннон прибегал к иссечению участков нервной системы у подопытных животных. Понятное дело, ничего подобного в отношении здоровых людей предприниматься не может. Впрочем, в современных условиях практикуют вживление слабых электродов для стимуляции эмоциональных переживаний.

Вместе с тем собирают данные при наблюдении патологических состояний и проявлений, скажем, в психиатрических лечебницах. Но заболевания протекают по-разному. В итоге наблюдениям подвержены спонтанно сложившиеся состояния человеческой психики. Поэтому полученные результаты не всегда можно повторить и проверить. Так что они могут приниматься лишь с известной долей скепсиса.

Выделенные аспекты служат поводами для проведения специальных исследований в теоретической психологии. Например, вполне перспективно обратить внимание на зарождение и развитие установки на этическую нейтральность нейрофизиологических разработок. Впрочем, мы двинемся несколько в ином направлении.

Дело в том, что обсуждение этических вопросов проблематично без выявления путей устранения упомянутой трудности по сбору данных. Для получения достоверных знаний необходимо включить человек в состав животного мира. Тогда будет оправдано применение всех тех методов, которые используются при изучении животных. Но этика запрещает наиболее действенные методы исследований в данном направлении, признавая их неоправданными.

Как же устранить неизбежный пробел в теоретических построениях? Нужно ещё раз осмотреть познавательные процедуры и прояснить закономерности трансформаций в понимании эмоций. Откроется возможность увидеть пути видоизменения фундаментальных установок на изучение их природы и сущности.

Будем держаться указанного пути. Постараемся найти достойный ответ на вопрос о закономерностях видоизменения фундаментальных установок на понимание природы и сущности эмоциональной сферы. Для этого важно предварительно решить, по крайней мере, две задач.

Во-первых, надо понять, какая закономерность стоит за базовыми установками представления эмоций в теоретической психологии. Во-вторых, важно хотя бы предварительно наметить закономерные варианты трансформации основ понимания эмоциональной сферы. Именно тогда станет ясно, на что ориентируются исследователи, меняя свои установки.

Закономерности

Любая закономерность показывает устойчивую и повторяющуюся связь между объектами в реальности. Изучение закономерностей, стоящих за действиями исследователей в психологии, позволяет поэтому выделить один существенный момент. Открывается перспектива по восполнению сложившихся в теоретической психологии вариантов фундаментального понимания эмоций. В конечном итоге могут быть сформированы надежные представления о динамике видоизменения таких вариантов.

Начнём с сопоставления подходов к изучению эмоций в различных науках, таких как философия, психология и биология. В этом контексте принципиально важен проблематический характер отмеченного выше соотнесения феномена эмоций с миром животных и миром человека.

Обратимся сначала к философии. В направлениях философии XX века, в особенности в философской антропологии, человек понимается в качестве особого существа. Толковать его исключительно в рамках биологических категорий затруднительно. Человеческое тело не имеет природной специализации, оно не позволяет человеку выполнять роль хищника или травоядного.

Отсутствие определённости во многом лишает человека надежд на лёгкое обретение гармонического единства с природой. Внутри человеческого племени это влечёт важные последствия. В частности, выбор партнёра обуславливается не слепым стремлением к продолжению рода, а рождает дополнительные переживания.

Для вступления в связь одному человеку нужно любить другого человека или хотя бы испытывать симпатию. Ничего подобного в животном мире нет. Достаточно простой готовности к спариванию в брачный период. За животных выбор делает сама природа, человек же руководствуется эмоциями.

Доводы разума тоже имеют силу, но, как ни странно, в вопросах любви и ненависти они играют роль скорее природного фактора. Вступление в «браки по расчёту» ведь базируется на разумной аргументации целесообразности таких браков. Что это, как не стремление обойти эмоциональные блоки и направить действия людей в своего рода «природное русло»?

Важная роль эмоций в активности человека вытекает не только из закономерностей, выявленных в философской антропологии. Некоторые другие направления, например, феноменология подчёркивают связь эмоциональных переживаний и структурных особенностей сознания. Обратим внимание на то, что связь отмечается не с природными компонентами психики, а именно с сознанием. В частности, взаимное влияние эмоций и сознания отмечал Ж.-П. Сартр.

Между прочим, имеются следующие причины представления Сартра в качестве сторонника феноменологии. Надо пояснить, ведь многие искренне считают его экзистенциалистом. Сам Сартр, однако, видел своё главное творение «Бытие и ничто» опытом феноменологической онтологии. Именно так записано в подзаголовке данного труда.

В художественных произведениях Сартра раскрывались особенности человеческого существования. Потому он и «экзистенциалист», хотя был ещё и «коммунистом». Но в данный момент нас интересует не это.

Сартр-феноменолог полагал, что для изысканий в сфере эмоций закономерным является уточнение значения эмоциональных переживаний. Поэтому недостаточно обходиться одним лишь сбором фактических данных. Нужно дополнить их логическими выводами. Слабой стороной подхода оказывается отступление в область умозрительных рассуждений, отрыв от объективности позитивного знания.

Вместе с тем и с объективистской точки зрения в ходе изучения эмоций наблюдаются достаточно существенные затруднения. Позиция человека в мире обусловлена как минимум двумя уникальными качествами, а именно деятельностью и разумом. Составляя единое целое, два этих качества позволяют человеку целенаправленно изменять окружающую действительность. Создаётся «вторая природа» или мир социокультурных связей и отношений.

В свете выявленных закономерностей затрудняется изучение механизмов, лежащих в основе возникновения и развития человеческих эмоций. Ведь данные извлекаются, главным образом, из наблюдений за поведением животных. Также их получают в результате вивисекций. В сложно составленной жизни человека эмоции, однако, играют иную роль, чем в сугубо природном существовании животных. Сбор данных поэтому лишается убедительной силы и не может служить объяснению сходных процессов в эмоциональной сфере человека.

В то же время биологическая точка зрения позволяет отвлечься от понимания человеческой деятельности в культуре и обществе. Тело человека в принципе сходно с чертами остальных тел природного мира. Так, у человека, равно как и у остальных позвоночных, есть несколько кругов кровообращения. Во многом совпадают характеристики пищеварительной и выделительной систем. Близкородственными являются свойства нервной системы, во всяком случае периферической.

Сходства, обнаруживаемые в строении нервной системы человека и высших животных, позволяют делать далеко идущие выводы. Биологи, а точнее нейрофизиологи прибегают к ним при описании механизмов, отвечающих за возникновение и развитие человеческих эмоций. Именно здесь можно вполне опереться на данные, извлеченные из процедур изучения животных.

Итак, с одной стороны, философия, а с другой — объективная психология и биология расходятся в однозначной трактовке понимания закономерностей возникновения и развития эмоций. Не вполне ясно, какие факторы, природные или социокультурные, влияют на них наиболее сильно. Как же обрести однозначность, необходимую для решения задач теории и практики? Затронем исследовательские установки, которые обуславливают возможности решения этой задачи средствами теоретической психологии.

Установки

Обычно установки трактуют как психологическое состояние субъекта, опирающееся на предшествующий опыт и руководящее его действиями в будущем. По аналогии с этим выделим сугубо познавательные установки в психологии эмоций. Только связаны они будут не с собственными психологическими состояниями учёных, а с их предпочтениями в области методологических принципов и подходов. В остальном всё остаётся без изменений.

Несмотря на все спорные моменты, именно биологические аргументы позволяют говорить о базовых установках понимания эмоций в психологии. Первая ориентирует исследователей на обусловленность эмоциональных переживаний телесными структурами. Вторая требует видеть преемственность психофизиологии эмоций человека и животных. Установки эти старые, их можно проследить ещё в книге «Выражение эмоций у человека и животных» Ч. Дарвина.

Дарвин придерживался позиции, согласно которой у человека и животных нет принципиальных отличий в развитии и выражении эмоций. Например, в феномене покраснения кожи виделись отдаленные последствия первобытных реакций на конфликты. Другие эмоции также связывали человека и его животных предков общностью механизмов зарождения эмоций.

Относительно покраснения кожи Дарвин полагал, что в древности конфликтные ситуации протекали в условиях обязательного применения физической силы. Это подразумевало мышечную активность и усиленное кровообращение. В современных условиях конфликт необязательно приводит к мышечной активности, а реакции остались. Поэтому внешние признаки гнева у человека и отдельных животных могут совпадать.

Наличие аналогий в базовых эмоциях еще не гарантирует полного сходства в проявлении эмоциональных переживаний человека и животных. Дарвин сознавал уязвимое место своей теории и искал прочие случаи соответствия эмоциональных переживаний. Он выявил, что человеческая любовь есть лишь аналог проявления нежных чувств. Этим чувствам, считал Дарвин, подвержены также и более простые в эволюционном плане животные.

Представленные Дарвином результаты наблюдений нельзя принимать без серьезных замечаний. Сегодня достаточно очевидно, что эти результаты не могут быть получены без исходного допущения общего предка у человека и обезьян. Такое допущение, однако, требует дополнительной аргументации.

В итоге последовательность аргументов в пользу позиции Дарвина распадается. В частности, в его рассуждениях о соответствии эмоциональных переживаний человека и животных неявным образом содержится предвосхищение основания. Логики называют такую ошибку petitio principii.

Спорность эволюционистских убеждений не помешала, однако, им выступить основой для формирования базовых установок фундаментального понимания эмоций в психологии конца XIX — первой трети XX веков. И это большое достижение Дарвина.

В античности Аристотелем, а в Новое время Р. Декартом и другими авторами высказывались суждения об эмоциях, их происхождении и механизмах проявления. Но суждения такие оставались частными мнениями отдельных мыслителей и не порождали столь бурной ответной реакции, которую можно связать с разработками Дарвина.

О влиянии Дарвина на последующих учёных говорит одна только вереница имён: Ф. Дюфур, В. Вундт, У. Джеймс, К. Г. Ланге, Ч. Шеррингтон, Дж. Пейпец. Перечисление только этих авторов позволяет высказать одну простую мысль. Под влиянием работ Дарвина лишь за период с 1880-х по 1930-е годы было предложено большое число теоретических положений. Положения эти направлялись на описание и объяснение эмоций. Причём было их столько же, сколько вместилось в несколько предшествующих столетий.

Полвека развития теории эмоций с конца XIX по первую треть XX веков вместили в себя извилистый путь исследовательской мысли. Вначале выдвигались предположения о том, что эмоции зарождаются в головном мозге. Далее акценты исследователей сместились в область периферической нервной системы. Затем опять стали связывать эмоции именно со структурами мозга, так называемым «кругом Пейпеца».

Путь, пройденной исследователями эмоций, однако, показал лишь внешние модификации базовых установок фундаментального понимания данного феномена. В целом же сохранила свои позиции ориентация на описание эмоций преимущественно в рамках телесной «механики». Нельзя сказать, что ходили по кругу. Нет, продвижение вперёд тоже наблюдалось. Но туда ли оно шло?

Опора на биологические наработки хорошо послужила психологам. Под психологические исследования эмоций был заложен прочный, как полагали, теоретический фундамент. Но этот фундамент не был исходно лишен внутренних противоречий. Данное обстоятельство прояснилось чуть позже в свете видоизменений исследовательских приоритетов. Изменения обозначились в психологических изысканиях второй половины XX века.

С приходом новой эпохи понимание эмоций в психологии претерпело существенные мутации. Они оказались тесно связаны с двумя тенденциями в теоретических исследованиях XX века. Первая тенденция совпала с гуманизацией исследовательского интереса. Вторая выразилась в адаптации исследовательских практик к социокультурным реалиям.

Важную роль сыграли идеи З. Фрейда и фрейдистов, в частности, Д. Рапапорта. Результаты этих исследователей во многом радикально меняют понимание самой природы эмоций. Ведь только исходными ориентирами психоанализа служит укоренённость человека в мире природных объектов. Дальнейшее развитие привело к тому, что исследовательская практика всё больше стала отходить от природы в мир людей и общества.

Психоаналитики признавали «по умолчанию» эволюционную преемственность тела человека и высших животных. Но следование этой норме всё слабее прослеживается в современных работах. В них не так важна однозначная связь мира природы и мира человека. Понимание физиологической механики функционирования эмоциональной сферы в мире животных мало что даёт в отношении телесных структура человека. Человек ведь может понять свои переживания. А может ли, скажем, шимпанзе?

Под эмоциями во фрейдизме и неофрейдизме подразумеваются особые аффективные состояния. Причем из общего числа аффективных состояний выделяются гнев, ужас и некоторые другие, сходные с ними. Их происхождение соответствует мобилизации энергии, исходно накопленной под влиянием инстинктов и бессознательных впечатлений. Фрейд искренне верил, что накопленная энергия, разряжаясь, сталкивается с зоной табу и рождает варианты непроизвольных действий индивида.

Соотнесение аффективных состояний со сферой культуры оставляет шанс на важный ход в деле теоретического осмысления эмоций в психологии. Любая эмоция играет посредническую роль. Такая роль обусловлена конфликтом, возникающим между «внутренними» бессознательными стремлениями человека и миром «внешних» взаимоотношений.

На передний план выходят структурные особенности человеческой действительности. В фундаменте человеческого мира обнаруживается напряженность между естественными началами и искусственной средой. Поэтому любая эмоция становится ключом к осмыслению социокультурной реальности. И чем она сильнее, тем это более актуально.

Итак, фрейдистские разработки показывают принципиально важную трансформацию теоретических исследований эмоций в психологии. Меняется описание эмоциональной сферы, равно как объяснение механики её специфической «работы». Телесные структуры теряют свое самодовлеющее значение.

В развитых формах фрейдизма происхождение эмоций обусловливается культурными факторами. Главными среди них оказываются запреты. Другими словами, эмоции возникают и развиваются не только и не столько под влиянием физиологии. Важен момент воздействий культуры на все эти процессы.

Поэтому можно затронуть вторую из указанных выше тенденций, характеризующих развитие теоретических исследований в психологии XX века. Эта тенденция порождена необходимостью выработать гуманитарные или «человекомерные» способы описания человеческих эмоций.

Обозначенная тенденция активно воплощается в форме различных версий так называемого «когнитивизма». В его рамках сохраняется опора на факты, собранные при исследованиях животных. Но главный акцент падает на познавательные процессы, характеризующие именно человека. Посмотрим, кто же герои этой войны?

Во многих когнитивистских теориях динамические свойства эмоциональной сферы выходят на передний план. В частности, Л. Фестингер полагал, что в эмоциональной сфере процессы развиваются под влиянием особых факторов. Эти факторы не вполне вписываются только лишь в рамки физиологии нервной деятельности.

Возникновение и развитие человеческих эмоций зависит не только от того, что конкретно испытывает головной мозг и нервная система. Важен момент решения конкретных познавательных задач, на которые направлен мозг и прочие структуры нервной системы человека. Здесь нам и попадаются знаменитые «когнитивный диссонанс», «консонанс» и другие родственные понятия. Все они характеризуют сугубо человеческую действительность и ни к каким животным не относятся.

Теоретическое понимание эмоций в когнитивизме даёт особую картину эмоций. Они раскрываются в качестве элемента социокультурной динамики. Но были и вариации. Иначе думал П. В. Симонов, разработавший в конце XX века информационную концепцию эмоций. Эта концепция признаётся особым ответвлением когнитивизма.

Симонов в целом был сторонником эволюционистских воззрений. Он видел связь эмоций с пищеварительной системой. Удовлетворение потребностей организма приводит к возникновению положительных эмоций. Но особо сильные эмоции рождаются, когда человек творит и ищет. Именно они мотивируют продолжать творческо-поисковую деятельность. Человеческие эмоции, стало быть, понимаются как одно из подручных средств творческой деятельности человека.

Симонов давал почти что математические описания закономерностей возникновения эмоций. Тем не менее главное, что признаётся производный характер эмоций от силы и направленности потребностей, подкрепленных, либо же ослабленных объемом доступной для обработки информации. Симонов полагал, что всё это наблюдается уже у человекообразных обезьян, пусть и в примитивном виде.

Возникновения негативных эмоций в теории Симонова связывалось в основном с витальными потребностями. Интенсивность положительных эмоций ставилась в зависимость от степени удовлетворения духовных потребностей.

В целом же Симонов полагал, что возрастание положительных эмоций отсылает к возрастанию потребностей. Высота уровня положительных эмоций зависит от высоты уровня конкретной потребности. Чем удалённее потребность от материальных аспектов человеческого бытия, тем лучше.

Очевидно, однако, что интенсивность переживания неудач также повышается. Вполне оправдано будет говорить здесь вот о чём. Возможно столкновение индивида с негативной стороной реализации духовных потребностей. Это может подтолкнуть его к замыканию на приверженности наиболее материальным интересам, таким как секс или еда.

Поэтому так важно соблюдать эмоциональное равновесие. При этом деятельность станет разворачиваться в круге менее интенсивных переживаний. Вместе с тем они станут более ясны по собственному происхождению и протеканию.

Обобщения

Итак, психологи весь XX век шли к описанию человеческих эмоций в понятиях, соразмерных человеческому бытию. Роль телесных структур в процессах возникновения и развития эмоций была переосмыслена. Повысился статус социокультурных факторов. Вместе с тем актуализировалась идея о подчинении человеческого тела внебиологическим интересам (науке, искусству и другим).

С теоретической точки зрения не столь важно, выступает ли биология человека основой эмоциональной сферы. Более существенно, что эмоции в принципе обладают двумя важными характеристиками. Во-первых, они зависят от конфликта между культурными и природными началами в человеке. Во-вторых, эмоции протекают в условиях неустойчивого баланса познавательных и аффективных («страстных») сторон человеческой деятельности.

В конце концов выходит, что эмоции есть поле битвы человека с собственной природой, в котором нет однозначных критериев для определения окончательного победителя. Но что это даёт лично каждому из прочитавших данные строки?

Путь был трудный, постараемся, чтобы он не был ещё и «зряшным». Уточнение основы основ понимания эмоций в психологии раскрыло несколько связанных между собой моментов. И главное здесь, что основа понимания эмоциональной сферы не зависит от философских утверждений, поскольку полагает биологию ведущей дисциплиной.

Вместе с тем биологическое толкование человеческих эмоций, как бы ни старались внедрить активные методы исследований, страдает неизбежной неполнотой. Есть смысл вживлять микроэлектроды для стимуляции мозга или опираться в ходе психофизиологических исследований на современные технические средства. Можно ожидать получения существенного объёма при изучении эмоциональной экспрессии на основе методик шкалирования и самооценки.

Тем не менее интерпретация данных, полученных при помощи сколь угодно совершенных методик наблюдения и тестов, несёт на себе печать логического несовершенства. Не очень ясно, как построить модель возникновения и развития эмоций человека без привлечения идеи преемственности в человеческом восприятии усовершенствованных форм животных переживаний. Без решения этой задачи трудно уточнить границы применимости в психологии биологических материалов.

Поэтому могут быть поставлены под сомнение апелляции специалистов к «живой природе» в случаях, когда речь идёт об эмоциях человека. Такой подход бессилен в ситуациях, при которых необходимо помочь человеку, скажем, испытавшему чувство неразделённой любви или в случае эмоций по поводу предательства.

Знания, накопленные в рамках образа человека как «совершенного животного» помогут мало. Животные не предают и не обманывают. В них говорят инстинкты. Месту «любви» или «ненависти» в их мире нет.

Перенос представлений о животных на человека, с поправкой на эволюционную ступень развития, приведёт лишь к решению о механическом воздействии на психику. Негативные эмоции можно буквально «выключить» при помощи химических препаратов, а положительные «включить». Но притупление, полное устранение эмоциональных реакций или их переключение устранит лишь последствия, не устраняя причины. Проблема останется и по окончанию приема препаратов даст о себе знать с новой силой.

Впрочем, нет оснований полностью отказываться от опоры на биологию. Необходимо лишь соблюдать осмотрительность при этом и учитывать реальное соотношение природных и культурных начал переживаний. Такое понимание биологических факторов дает возможность увидеть в природных компонентах не только и не столько основу эмоциональных переживаний. Природа становится одним из активных участников протекания эмоций как таковых.

На данном пути мы открываем творческое начало природы. Это начало отнюдь не пассивная или инертная по своей сути инстанция. Человеческое тело выступает активным участником процесса возникновения и развития эмоций. Оно буквально творит человека именно как деятельного существа, способного целенаправленно изменять окружающую действительность.

Получается, что вообще не наука руководит нами, когда мы затрагиваем вопрос эмоций. Но неужели следует тогда отдать пальму первенства искусству? Личный опыт автора свидетельствует именно об этом. Но потому-то автор и не готов навязывать свое понимание кому бы то ни было.

Главным итогом саморазвития выступило своего рода превосхождение автором самого себя более раннего, погруженного во внутриличностные проблемы. Начался поиск новых целей, к которым следовало двигаться и которые обеспечили бы новый шаг на пути саморазвития.

В рамках же исследований проблемы эмоций прояснилось следующее. Как и кого слушать в этом отношении, когда случаются кризисы, каждый принимает решение самостоятельно. Автор уяснил для себя, как поступать в ситуациях с ростом эмоционального напряжения. В остальном же можно было действовать точно так, как рекомендовал Людвиг Витгенштейн: «О чём говорить нельзя, о том следует молчать».

Общество

Причины

Новый пункт путешествия по пути саморазвития совпадает с выходом автора из себя за пределы круга переживаний в область общественных связей и отношений. Не следует, впрочем, понимать всё это буквально. Конечно же, автор остался «в себе» в том смысле, в котором говорят об этом психологи и психотерапевты. Вместе с тем познавательная мысль переключилась с эмоций на вопросы влияния науки на экономику России.

Надо сказать, получилась весьма забавная история. В период интереса к роли науки в экономике пришлось решать проблему по выстраиванию связей с международными журналами. В кругах отечественных учёных актуализировалась задача публикации статей в так называемых «высокорейтинговых изданиях».

Автор этой книги в стороне не остался. Важно было добиться успеха и представить свои работы в ведущих изданиях как в России, так и за рубежом. Автор принялся искать темы, заслуживающие внимания читателей российских и зарубежных журналов.

Забегая вперёд, скажем, что задача нашла решение. Обнаружились темы, были и публикации. Странные, разнородные, но хорошо воспринятые отечественными и зарубежными читателями. Тут интригу держать не станем.

Тема роли науки в экономике попалась отнюдь не случайно. К ней привело здравое размышление и подробный анализ ситуации. В этом плане важно было учесть так называемое «производство научной информации» и его место в современном мире.

Дело в том, что производство научной информации ориентировано сегодня на получение логически структурированных знаний о природе и обществе. Следующий шаг здесь совпадает с реализацией полученных знаний на практике. Одна из форм реализации знаний — это технические изобретения и поиск их наиболее эффективного использования.

Вероятно, именно потому поиск интересных тем в сфере, ограниченной практиками накопления информации и её реализации, привёл в итоге к понятию технонауки. Анализу путей реализации технонауки в России посвящён остаток этого раздела. Вместе с тем, прежде чем двигаться по пути саморазвития дальше, проясним понятие технонауки чуть подробнее.

Пояснения

Ориентация на науку как особый вид информации, а этой последней — на способы практической реализации приводят, вспоминая слова Б. Г. Юдина, к представлению науки в образе «машины, генерирующей технологии».

Наука, рассмотренная в образе «генератора технологий», подразумевает технологичность и эффективность достигаемых результатов. Это и есть «технонаука». Обсуждение данного феномена позволяет внести ясность в перспективы производства научной информации в России.

Достижение поставленной цели предполагает первоначальное обнаружение оснований, опираясь на которые, оправданными станут прогнозные оценки развития инновационной экономики в России. Тогда можно построить разнообразные сценарии. Они раскроют, как это называют в официальных бумагах, «долгосрочные приоритеты научно-технологического, социального и экономического развития России».

Основных вариантов упомянутых сценариев по содержанию может быть великое множество. Но по общему типу наиболее вероятных путей их складывания — только три. Первый сценарий раскрывает умеренно положительные ожидания от перевода науки на «технонаучные рельсы». Второй сценарий, в противовес первому, затрагивает ожидания умеренно негативные. И, как говорится, вишенкой на торте служит третий или оптимальный сценарий.

Впрочем, заявить метод сценирования мало. Надо объяснить, какие факторы учитываются при построении сценариев. Иначе доверия к ним будет мало.

Логичным выглядит учёт следующих факторов, точнее целых их групп. Первая группа охватывает трансформации внутринаучных механизмов взаимодействия знаний и технологий. Вторая группа подразумевает комплекс вненаучных установок, обусловливающих влияния технонауки на развитие общества. Третья группа включает два вида взаимодействий. С одной стороны, здесь важно упомянуть взаимодействие науки и техники. С другой стороны, есть смысл указать на взаимодействие институтов государственной власти и бизнес-структур в сфере экономики.

Поясним на примерах. Внутринаучные механизмы совпадают, скажем, с получением и обменом знаниями ученых посредством электронной почты. Существуют исследовательские группы лидирующего плана, а есть ведомые. И вот они между собой обмениваются данными. Чем быстрее обмениваются, тем быстрее стирается между ними различие.

Стирание различий может не устроить ведущие группы. Тогда они либо стараются придерживать темпы развития своих ведомых, чтобы не было конкурентов. Либо сами активизируются, дабы уйти ещё дальше вперёд. Как представляется, позитивным здесь является второй вариант.

Вненаучные установки соответствуют набору ожиданий от науки со стороны общества. Например, общество нуждается в комфорте. Учёные отвечают: «Давайте ресурсы. Мы совершим научный прорыв. Вы получите свой комфорт». Общество решает, дать или не дать, сравнивает группы учёных. Выделяются лидеры и ведомые. Ситуация возвращается к указанным выше отношениям.

Тем не менее в затронутом случае речь не о ресурсах. Речь о самом обществе и его установках. Общество ведь способно подумать, что наука ему вообще не нужна. Нужна же, например, религия. Тогда ресурсы учёные не получат. Правда, сможет ли религия в ответ на общественный запрос дать ему комфорт? Здесь вопрос остаётся открытым.

Третий момент, а именно упомянутые взаимодействия власти, науки и бизнеса. Его прояснить ещё проще. Власти принимают закон, обязывающий бизнес развивать наукоёмкое производство. Бизнес обращается к науке. Не принимают закона, нет и обращений. Впрочем, возможен другой вариант.

В экономике страны высокая конкуренция. Надо сокращать издержки или ждать проигрыша. Тогда бизнес обращается к учёным с просьбой о помощи. Государство отслеживает ситуацию и создаёт условия для взаимодействия. От этих вариантов зависит упомянутый оптимальный сценарий по своему содержанию.

Приведённых объяснений должно быть достаточно для понимания сути описываемых ниже сценариев. Впрочем, если часть читателей посчитает их недостаточными, им предлагаются дополнительные пояснения ниже. Остальных просьба просто пролистать книгу до следующего раздела.

Дополнительные разъяснения затрагивают так называемые «концептуальные основания». Важно помнить, что технонаука, о которой столь много говорится, есть совершенно особый феномен современного общества. Он рождается в условиях активного взаимодействия научных знаний и созданных на их базе технологий. Но что такое «технология»?

Согласно Ч. Перроу, технология есть средство преобразования сырья в продукты и услуги. Причём под «сырьем» могут пониматься как природные материалы, так и люди. Тем не менее отнюдь не любые технологии, рождающиеся на основе научных разработок, попадают в рамки технонауки.

Выделяют четыре типа приоритетных знаний. Первый тип суть разработка нанообъектов. Второй тип — биомедицинские изыскания. Третий — это исследования в области информационных систем. Наконец, четвёртый тип совпадает с когнитивной наукой. Все эти знания наиболее тесно связаны с человеческим существованием и влияют на него, наращивая жизненный комфорт.

Перечисленные типы знаний формируют четыре типа технологий. Эти способы преобразования сырья в сумме дают новый или «эмерджентный» (его в переводе с английского так и называют «неожиданный») комплекс нано-био-инфо-когнитивных технологий. Их ещё можно описать общей аббревиатурой НБИК.

Существуют и другие виды технологий. О них упоминают, когда хотят как-то соотнести с НБИК-технологиями социально-гуманитарные науки. Тогда выделяют так называемые «высокие гуманитарные технологии».

В самом начале понятие «технонаука» не охватывало «высокие гуманитарные технологии», ибо им не видели место в составе НБИК-технологий. Гуманитарные науки ориентированы исключительно на человека и общество. Они не имеют однозначной связи с природными объектами. Потом концепцию поменяли. Теперь НБИК превратился в НБИКС, что не может не радовать.

Технологии, которые работают исключительно в мире природных объектов, например, геофизические, так и не вошли в число НБИК-технологий. В них нет прямого воздействия на жизнь человека. Впрочем, какое же нужно воздействие?

Нанотехнологии, допустим, участвуют в производстве текстильной продукции. Тем самым они обеспечивают рост комфорта человеческого существования. При этом сами нанотехнологии строятся на основе естественных принципов. Также обстоит с информационными технологиями. Но об этом в другой раз.

Двигаясь по выбранному пути прояснения нужных нюансов, мы уточняем границы объема понятия «технонаука». Плюс, реализуется конкретизация стандартов или норм, рождающихся в недрах технонауки. И нормы эти влияют на поведение людей в культуре и обществе. Ещё раз следует повторить: если всё это кажется скучным, можно пролистать.

Уточнение границ объема понятия «технонаука» требует обращения к людям, которые его ввели. Можно отметить как минимум Жильбера Оттуа и Бруно Латура. Они ввели идею технонауки (или техно-науки с написанием через дефис, как кому нравится) для осмысления процессов научно-технического развития. Это произошло в 80-х годах XX века или даже чуть раньше, но это неточно.

В настоящее время понятие технонауки активно используется представителями сообщества исследований науки и техники. Один из его центров — это Наньянский технологический университет (Сингапур). Попадаются и работы отечественных авторов, но чаще начала 10-х годов XXI века. В данный момент в России тема обсуждается не так чтобы очень широко.

Вернёмся к основоположникам. Наиболее известен Латур. Его, правда, теперь больше ругают за увлечение «постмодернизмом». Но когда-то считался подающим надежды.

Латур утверждал, что технонаука включает в себя два ключевых компонента. Во-первых, она выступает продолжением деятельности ученых и инженеров. Эти последние создают вещи для использования их человеком. Во-вторых, технонаука — это само по себе некоторое орудие. Таким орудием ученые и инженеры оправдывают собственные действия в глазах общества. Наиболее сильным аргументом здесь является экономическая эффективность. Именно она мотивирует ученых и инженеров смело выходить за границы одной науки и вторгаться в границы другой или других. Так ищутся возможности для создания коммерчески выгодных продуктов.

Теперь о стандартах, порождаемых в недрах технонауки. Эти стандарты подразумевают междисциплинарность как основной идеал, к которому следует стремиться в ходе разработок. Ещё следует упомянуть влияние на повседневный комфорт человеческого существования. И последнее по списку, но не по значению — это экономическая эффективность.

После всего сказанного и всех приведённых пояснений, можно приступать к описанию сценариев реализации технонауки в России. Сценариев, помним, три. Начнём с первого из них, а именно умеренно позитивного.

Сценарии

Прояснение умеренно позитивного сценария реализации стандартов технонауки в России требует важного уточнения. Производство научной информации в России предстаёт здесь в образе локализации технонауки как глобального явления. Точно так локализуют компьютерные игры, хотя мы, конечно, не о них сейчас.

Умеренно позитивный сценарий опирается на гуманистический подход. В центре интереса здесь человек и его мир. В связи с чем сценарий, представляющий вариант локализации технонауки, просто обязан показать, как с его реализацией станет лучше жизнь человека.

Нужно сказать, гуманистический подход не просто ориентируется на человека. Он человека делает «мерой всех вещей», если вспомнить формулу Протагора. Протагор жил несколько тысячелетий назад и про технонауку ничего не знал. Зато он знал, что всё относительно, как относительны все суждения человека.

Остаётся понять, что же всё-таки позитивного даст технонаука, пусть и в относительном смысле. На абсолютную пользу для всех и каждого, как понятно, никто и не претендует. Пусть польза будет хотя бы для большинства. Меньшинство же всегда найдёт, к чему придраться.

Надо помнить, что единство науки и техники само по себе уже позитивно. Учёный здесь не маг в башне из слоновой кости, а служитель общественного блага. И если благо уменьшается, причём это происходит из-за губительных плодов прогресса (бомбы и пушки вместо компьютеров и поездов), то такие действия надо пресекать. Главное ведь взять научно-технический прогресс под контроль.

В современных условиях наука настолько разрослась, что взять её под контроль проблематично. Но можно действовать не через учёных, а через власть имеющих. Именно власть имеющие способны принять необходимые законы, обеспечивающие так называемые «долгосрочные приоритеты научно-технологического, социального и экономического развития России».

Возникает вопрос, как добиться, чтобы выдвинутые декларации стали соответствовать реальному положению дел? Российские авторы сомневались и сомневаются, не останется ли технонаука лишь новой вывеской для маскировки старых проблем.

В противовес зарубежным исследованиям в России полагают, что нельзя сводить науку к прикладному её значению. А это подрывает союз науки и техники. На этом пути можно решить задачу по «купированию» наиболее негативных последствий научно-технического прогресса. Вот только стоит ли тогда всерьёз рассчитывать на рост жизненного комфорта?

Обозначенная позиция имеет как сильные, так и слабые стороны. С одной (сильной) стороны, можно выработать критерии и дать оценку перспектив научно-технического развития. С другой (слабой) стороны, намечается возможность отрыва полученных результатов от конкретики общественной жизни.

Возникает рискованная ситуация. За большими целями (наука как ценность, гуманистические идеалы как мерило прогресса и т. д.) можно ведь и подзабыть о том, что у реального человека есть конкретные проблемы. Проблемы эти не заключаются в росте числа пушек и самолётов, а имеют сугубо повседневное измерение: зубы подлечить, банковский сектор развить и получить ипотеку, полететь на самолёте в страну отдыха и другие.

С точки зрения реального человека научные исследования, проводимые «впрок», «на века» уступают, скажем, медико-биологическим изысканиям. Реальному человеку понятно, зачем расшифровывать геном человека (здоровые дети всем интересны). К чему же новые суперматериалы, незаметные для радаров противника, — это уже не так понятно.

Что же тогда получается? Технонаука влечёт снижение амбициозности решаемых задач. Нужен простой и понятный коммерческий «выхлоп». Государству, борющемуся за выживание, мало интересны наработки технонауки, например, когнитивные. Не получат развития различного рода образовательные технологии и их продажа за рубеж. Не важно, что в одной только Аргентине в начале XXI века было до восьми миллионов потенциальных пользователей.

Реалистичность выполнения стандартов технонауки в России вызывает серьёзные сомнения. Объёмы затрат, выделяемых на развитие «гражданских» разработок, давно уже говорят сами за себя. Так, в середине 10-х годов документ «О Федеральной целевой программе развития образования на 2011—2015 годы» закладывал на Программу около 150 миллиардов рублей. Причём государство планировало покрыть лишь часть этих расходов.

Военный бюджет за те годы даже смотреть не стоит. Он многократно больше. Само по себе, возможно, это и правильно. Но фатально для технонауки и роста комфорта существования граждан на основе её стандартов.

Полученный результат позволяет признать умеренно позитивный сценарий негодным. Что же вместо него? Производство научной информации в России как вариант выпадения из глобального процесса развития технонауки. Тем самым актуализируется и построение умеренно негативного сценария развития в дальнейшем.

Умеренно негативный сценарий ставит акцент на вненаучных механизмах развития науки и техники. Ранее уже оговорено, что экономические факторы не единственные и вообще не главные. Главную роль играет общество и его интересы. Тем не менее, экономика очень и очень важна.

Страны, общество в которых дружелюбно к технонауке, показывают устойчивую связь между ростом экономики и участием инновационных секторов в этом росте. Россия не демонстрирует бурный рост инновационной экономики.

За пару последних лет принято несколько иначе смотреть на проблему. Но предлагаемая книга опирается на опыт прошлых изысканий. К удивлению автора, они всё ещё актуальны и могут быть легко соотнесены с текущей ситуацией.

На протяжении практически всех первых десятилетий XXI века верили в однозначность влияния инновационной экономики на экономический рост. Если верить в это и сейчас, то должны быть причины, по которым экономика России всё ещё не насквозь «инновационна». Есть ли они?

Во-первых, критических оценок заслуживает господство традиционных установок на понимание науки как процесса по производству достоверных знаний, а не генератора технологий. Это полагалось негативным и раньше, поскольку затрудняло взаимодействие науки и бизнеса. Остаётся в целом таковым и сегодня. И вот почему.

Словосочетание «обеспечить достоверность» как базовая ценность имеет особое значение. Обеспечение достоверности влечёт проверки и перепроверки получаемых результатов. Проверки же нуждаются в капиталовложениях. Данный путь ведёт к удорожанию научных исследований. Зачем же это бизнесу, который старается извлекать максимум прибыли при минимуме затрат?

Игнорировать дополнительные затраты может только очень доходный бизнес, который не боится конкурентов. Если же он не боится, то зачем снижать затраты? Вместе с тем в случаях, когда не нужно снижать затраты, нет и необходимости обращать внимание на инновации.

Во-вторых, о многом говорит сама возможность продолжать производство научной информации в рамках традиционных установок. Это свидетельствует, что в России не было и пока еще нет серьёзной конкуренции в инновационном производстве. Даже если само такое производство и обозначилось.

Между тем повышение уровня конкуренции требует создания особых общественно-экономических условий. Только тогда в полный рост поднимутся две составляющие инновационной экономики. Первая соответствует активизации процессов производства эффективных технологий. Вторая совпадает со стремлением представителей бизнес-деятельности искать в науке средство снижения затрат.

Итак, выделение путей приведения производства научной информации в России в соответствие с зарубежными идеалами технонауки проявляет относительную утопичность этих идеалов. Во всяком случае, что касается российского общества.

Кроме того, один из пунктов сценария подразумевает чуть ли не смену общественно-экономической формации. Но нужны ли такие серьёзные риски в России? Как представляется, следует искать иные возможности.

Оптимальный сценарий, который предлагается далее для обсуждения, подразумевает ещё одну возможность, не учтённую ранее. Допустим, что производство научной информации в России не вполне соответствует стандартам технонауки. Тем не менее сохраняются социальные возможности для установления этого соответствия.

В данном случае отметим следующее. Умеренно позитивный сценарий подразумевал акцент на факторы, влияющие на реализацию стандартов технонауки в России. Негативный сценарий строился в свете влияния ожиданий общества от науки. Значимую роль тут играли соображения экономического плана, хотя экономика и полагалась вторичной по сравнению с общими установками общества.

Вторичность, однако, не означает полное отрицание значимости экономических факторов. Скепсис к возможностям науки может быть дезавуирован реальными экономическими достижениями учёных, совершёнными при определённых условиях. Рассмотрим, насколько это возможно в рамках оптимального сценария.

Оптимальный сценарий предполагает согласование требований стандартов технонауки и особенностей экономического развития российского общества. Важно понять, как под влиянием единства науки и техники может быть относительно безболезненно сформировано общество нового типа. Это общество обычно носит название «общество знания».

В обществе знаний именно технические приложения, в особенности информационно-телекоммуникационные сети, становятся ведущим способом структурирования социальных связей и отношений. Данный момент не следует сбрасывать со счетов. Причём важно учитывать, что само понятие общества знаний зародилось в политологии, и одним из первых его употребил Р. Лэйн.

Лэйн описывал общество знаний как общество, которому присущи следующие признаки. Это общество опирается на исследования основ убеждений о человеке, природе и обществе. В нём руководствуются объективными стандартами достоверной истины. Это означает, что высшее образование и усвоенные через него научные принципы доказательства играют ключевую роль при принятии решений.

Далее, власти выделяют значительные ресурсы на исследования вопросов о человеке, природе и обществе. Поддерживая эти начинания, власти становятся обладателями существенного запаса знаний. Они собирают, систематизируют и интерпретируют их. Решения принимаются на основе извлечения дополнительного смысла из проведённых исследований. Так достигаются цели управления.

Важной особенностью общества знаний, по Лэйну, выступает строго демократический принцип организации межличностных отношений. Только такой принцип, положенный в основу деятельности правительства, гарантирует связи между справедливым распределением ресурсов и построением на этой основе общества изобилия в экономике.

Новейшие технологии активно формируют основы для функционирования структур власти. Под этим понимается активное взаимодействие элиты и народных масс не через институты вроде религии, а посредством опоры на научный опыт. Только так активизируется культурный рост всех частей общества.

Важно, правда, понимать, что Лэйн писал об обществе знаний в 60-е годы XX века. «Новейшими» для него были технологии радио- и телефонной связи, а также телевидение. Он не упоминает в своих ранних статьях даже слова «компьютер» или «цифровые технологии». Тем не менее именно они и базирующиеся на них информационно-телекоммуникационные сети способны играть роль базиса власти в современных условиях.

Развитие идей Лэйна заставляет выдвинуть один принципиальный тезис. Общество знаний должно реализовывать сетевой принцип во властных отношениях. Власть не может концентрироваться в отдельно взятых руках, а имеет распределённый характер.

В дальнейшем синонимическое единство господства техники и технологий и форм общественного устройства перенесли в хозяйственную деятельность. Организация этой последней инновационным образом стала считаться новым базисом экономики. На это особенно сильно повлияли активно формирующиеся стандарты технонауки.

Технонаука воздействует не просто на отношения между людьми, регулируя их поведение. Она предлагает новые стандарты таких воздействий, оказывая влияние на сам процесс развития науки, техники и бизнеса в обществе. В итоге традиционный образ науки как процесса незаинтересованного (бескорыстного) поиска и накопления знаний теряет свою актуальность. На его место заступает свод правил, характерный для представителей бизнес-сообщества. Наука должна не только приносить знания. Она должна гарантировать получение прибыли.

Подходы, свойственные технонауке активно реализуются, скажем, в США. Простой пример. Только в конце XX — начале XXI века расходы на научные и опытно-конструкторские разработки в военной сфере достигли в США уровня около 80 миллиардов долларов в год. Направлялись они не просто на производство новых вооружений, а на создание технологического отрыва от ближайших конкурентов. В результате высвободились средства, которые направили уже непосредственно на военные операции.

Понятно, что приведённый пример не говорит в пользу гуманистических принципов, господствующих в обществе знаний. Речь, однако, не о том, что технонаука, в противовес сказанному ранее, требует принятия принципа «пушки вместо масла» за основу. Важен сам момент того, что наука даже в случае военного производства видится средством сокращения издержек. Пояснить это можно так.

Реализуемые действия строятся в логике предпринимательства, а не изобретательства. Идёт поиск сокращения издержек, а не деятельность по накоплению патентов на изобретения. Ведь изобретать можно что угодно, и не всякое изобретение даёт техническое устройство, которое дешевле своих предшественников.

Поэтому упомянутое накопление патентов может вести к технологическому преимуществу за счёт повышения издержек, а не за счёт их снижения. Логика предпринимательства, к которой апеллирует технонаука, предполагает одновременное улучшение технических систем и снижение затрат на их производство. Хотя сами новые технические системы могут быть и дороже старых.

Смена базовой логики влечёт важные подвижки в представлениях о способах производства научной информации. Поиск знаний любой ценой должен уступить деятельности по обнаружению эффективных идей. Поиск не должен стоить дороже своего результата. Это меняет роль научных лабораторий. Из центров накопления знаний они становятся все более похожи на бизнес-структуры. Во всяком случае, должны быть похожи в идеале.

Следует ли из сказанного, что учёный обязательно должен быть бизнесменом? Нет, не следует. Сетевая организация общества предполагает разделение труда. Главное, чтобы учёные стремились активно взаимодействовать с коммерческими организациями и некоммерческими фондами. Сами они при этом могут оставаться вполне бескорыстными искателями истины. Если получится, конечно.

Интересна следующая деталь. Важны не только взаимодействия научных групп и организаций, предоставляющих финансовую поддержку. Результативность производства научной информации, как показывают современные исследования, зависит не от абсолютных показателей финансирования, а от темпов их поступления.

Другими словами, конкретная научная группа может получить один большой грант. Также финансирование бывает распределено между несколькими более мелкими грантами. Между тем, если одна большая сумма поступает, скажем, раз в пять лет, а мелкие — ежегодно, то эффективность повышается в случае регулярных поступлений, а не разовых больших. Есть основания полагать, что регулярность финансовых влияний играет более важную роль, нежели их непосредственные объёмы.

Вернёмся теперь к ситуации в России. Получается, что можно привести производство здесь научной информации в соответствие со стандартами технонауки. Но для этого необходимо создать специфические условия. Перечислим их.

Во-первых, требуется обеспечить связь научных исследований и представителей бизнес-структур. Для этого важно нащупать баланс в научной политике. Ведь в последние годы, в основном, создавались государственные компании (корпорации), которые имели мощные научные подразделения.

Вместе с тем, хоть и повышалось финансирование, но в целом становилась слабее поддержка традиционных центров науки и техники. Происходил банальный отток кадров. Это вполне объяснимо, ибо рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. «Лучше» же было в фармацевтических и информационно-коммуникационных компаниях, тогда как «хуже» — в государственных научных учреждениях и образовательных организациях.

Во-вторых, следует более эффективно внедрять успешный опыт, накопленный в редких для России эффективных центрах инновационного развития. Вместе с тем возникают проблемы с масштабированием этого опыта.

Складывается парадоксальная ситуация. С одной стороны, в России активно вкладывались, скажем, в так называемые «технологические платформы» или «особые экономические зоны». С другой стороны, все эти «платформы» и «зоны» оставались фактически выставочными экземплярами и серьёзного влияния на экономику страны в целом не оказывали.

В результате карта инновационного развития показывает неравномерность уровня, достигнутого отдельными регионами России. Только некоторые из них могут похвастаться серьёзными достижениями, например, Нижегородская и Самарская области, а также Республика Татарстан. Все остальные, исключая Москву, остаются на среднем и низком уровнях развития.

Итоги

Какие же выводы можно сделать в плане задач по саморазвитию, которые решал автор, занимаясь вопросами о роли науки в экономике России? Прежде всего, был найден «рецепт» взаимодействия науки и общества, который мог бы всем помочь и всех спасти.

Понятное дело, что рецепт остаётся этакой неразборчивой записью на бумажке, примерно, как врачи выдают. Возможно, именно поэтому никто не спешит воплощать его в жизнь. Причём под «жизнью» имеется в виду повседневная практика, а не любые формы реализации.

Впрочем, автор ведь и не ставил именно такой цели. Хотелось, конечно, чтобы обозначился «побочный», так сказать, эффект. Но это всё эмоции, с которыми мы уже разобрались. Двигаемся дальше.

Непосредственной целью выступал сбор материалов по итогам разработки тематики технонауки. Потом надо было податься с собранными материалами в рецензируемые научные журналы. Поставленную цель-минимум автор достиг, получив отклик в России и за рубежом. Так что развитие навыков налицо, как бы не отдалялась упомянутая цель-максимум.

Впрочем, есть ещё один немаловажный результат. Удалось повысить уровень общей компетентности. Открылись новые горизонты в исследованиях. Возникли новые контакты в мире науки. Достаточно ли всего этого, чтобы считать проект по саморазвитию успешным? Во всяком случае он оказался не совсем безуспешным.

Вместе с тем стало очевидно, что дальнейшее движение по пути анализа «инновационной экономики» и влияний на неё науки не повысит уровень личностного развития. Был востребован новый план и вообще смена приоритетов. Всё это случилось вместе с предпринятым далее погружением в тематику времени, рассмотренную с позиций аналитической философии.

Природа

Связи

В 60-е годы XX века в СССР разворачивались споры «физиков» и «лириков». Первые отстаивали идеалы «науки», а точнее естествознания. Вторые защищали гуманитарные ценности «искусства», в особенности литературы, музыки и живописи. Содержание этой части книги отчасти отсылает к тем давним спорам. Автор выбирает физику как символ-заместитель естественнонаучных подходов, а в философии видит символ подходов гуманитарных.

Обсуждение затрагивает вопрос о времени. Причём для этого применяются возможности аналитической философии науки. Такой подход даёт шанс поглубже проникнуть в ключевые процессы развития и саморазвития в природе. По понятным соображениям, акцент ставится на втором моменте.

Продвижение по пути саморазвития заводит нас в область аналитической философии. Это направление ориентируется на поиск оснований аргументации. Иногда её смешивают с логическим позитивизмом Венского кружка, что не совсем точно. Современная аналитическая философия давно отошла от постулатов, которые отстаивали М. Шлик, Р. Карнап и другие представители логического позитивизма.