Бесплатный фрагмент - Самопознание

Предисловие

Человеческая личность, если воспроизводить её от слова лицо, ничего особенного не представляет собой. Поскольку формируется в совершенно определённой среде, которая, да, может быть узкой, если иметь в виду окружение семьи, сродства и близких друзей, или самой широкой, если иметь в виду от едва знакомых до вообще незнакомых и даже посторонних людей. Разумеется, в одном и другом окружении личность проявляется разной. Потому и чтобы различать одну и другую пусть одна называется личностью во втором, а другая в третьем лице. Словом, если разобрать среду пребывания одной и другой, то никаких тайн и секретов далее нет. Поскольку всякая личность является продуктом своей среды пребывания. Стало быть, чтобы знать личность достаточно будет подробно исследовать среду её пребывания, а копаться в самом человеке же нечего, смысла в том нет.

Однако, есть ведь ещё и личность в первом лице, которая формируется лишь в окружении себя самого. Разумеется, речь не о раздвоении личности, нет. Имеется в виду только то, что размышлять ведь можешь и отвлеченно внешнего своего окружения. Сталось, вот в этой собственной среде размышлений и формируется же личность в первом лице. Поскольку, пребывая в своей комнате, в своём закутке и занимая в одиночку себя размышлением, та и остается же лишь в окружении собственных мыслей. Стало быть, вот здесь в уголочку и формируется личность в первом лице, которая впоследствии так и остается в своем уголочку. Почему? Потому что когда выходишь оттуда, меняется твое окружение, а следовательно и личность становится соответствующей среде пребывания. Ведь она не существует отвлеченно среды пребывания. Стало быть, предмет самопознания сей раз определяется, как личность в первом лице. Поскольку, оказалось, что если очевидной среды пребывания нет, то и знать её невозможно. Причем, не только в глазах окружающих, но и в собственных глазах её нет. Потому и невозможно же что-то определенно знать о себе. Вот и остается же как-то исследовать свою среду размышлений, чтобы отыскать да извлечь бы себя из окружения собственных мыслей.

Если же определились в том, что личность в первом лице формируется во внутренней среде размышлений, то и следом же определиться бы в том, что внутренняя среда размышлений подразделяется на три круга, условно. И, первый, стало быть, внешний, характеризующийся тем, что во внешнем круге всё о чём мыслишь, пусть и являлось бы непосредственным, но остается все равно отвлеченным. Например, вот люди на улице, которых воочию видишь, но остаешься ко всем безучастным, даже если и кто-то привлекает внимание. Ну, просто потому, что люди чужие. Вот и внешний круг размышлений, вроде таких же людей, которых если даже и в лицо узнаешь, но все одно же лично не знаешься.

Следующий круг будет уже привлечённый, который суть такой же как уличный, но особенным образом в твоем восприятии расставленный. Стало быть, то о чём мыслишь является теперь и непосредственным, и конкретным. Например, как в потоке людей вдруг встретишь кого-то своих. Разумеется, безучастным никак не останешься. Значит, стремглав полетишь, потому что не чужой, а кто-то свойский тебе. Ведь здесь уже отношения какие-то. Значит, круг сей знакомый, приятельский, а возможно и дружеский. Правда и не более того. Ибо, общих впечатлений может быть и действительно много, но, если каждый есть сам по себе, то и все остаются ж при своих интересах. Потому и, хотя общий круг размышлений может быть и очень близким тебе, но остается, тем не менее, общим, а не лично твоим. Значит, хотя и какой-то предмет размышлений может быть здесь интересным тебе, но необходимым вот ничуть не становится, то есть ты это четко знаешь в себе.

Таким образом, вот и входишь во внутренний круг размышлений, в котором предметом мышления становишься сам по себе, значит, что-то извне сюда не привлекаешь уже. В виду того и теряешь всякие ориентиры куда тебе двигаться далее, а более того даже теряешься в том, а возможно ли само движение теперь? Ведь если во внешнем и в привлеченном круге была возможность опредмечивать мысль в нечто отличное себя самого и совершать, таким образом, манипуляции какие-то, то здесь лафа та закончилась. Теперь свою мысль можешь опредмечивать только собой. Сталось, отныне, становишься не только темой, но и предметом мышления, а следовательно и манипулировать собой будешь как мыслью. Сколь бы чудовищным не показалось такое, но иного способа мыслить себя попросту нет.

Ну, а чтобы все это представить наглядней, можно бы в пример привести и церковную службу. Ведь на те же три круга делится и церковная служба, если считать, что внешний круг службы совершается теми, что толкутся на паперти; что привлечённый круг службы совершается теми, кто в церковь помолиться приходят; что, наконец, внутренний круг службы совершается теми, кто и ходят же в церковь литургию служить. Ну, а почему все это вместе церковной службой зовется да потому, что церковная служба и есть же в сущности бдение, то есть ничего неделание, но не бездельничанье, а внутреннее созревание до готового своего состояния. В этом смысле, каждый и служит же на своем уровне общую церковную службу. В той связи и вопрос, а почему бы мышление не рассматривать подобно же бдением, а, следовательно, и служением. То есть ни тем, что кому-то вдруг захотелось, а некиим образом жизни уже. Тем более, если это этической базой личности может служить. Ведь чем не занимайся, а представлять мышление творчеством явно ошибочно. Поскольку в человеке, во-первых, нет потенциалов таких, а потом же тем вносится ведь мнимая субъектность творца, имеется в виду тем, разумеется, бог. То есть появляется так ложный отвлекающий фактор. Потому и следовало бы исходно себе уяснить, что человек никак не творец; что задачей внутреннего круга мышления является лишь Самопознание. Разумеется, речь не о том, что задача та формулируется кем-то заранее. Нет, того что все в самопознание исподволь движется ни сном — ни духом не ведаешь. Более того, почти до конца ни о чем не догадываешься. Ибо, впечатление будто бы чего-то стихийного, но и вместе с тем предопределенного что-ли. Отсюда и думаешь, ну, разве ж не подозрительно это, что складывается будто б стихийно, но вот той же стихийностью, словно бы под гору, в самопознание все катится.

Стало быть, логика внутренней среды размышлений получается себе на уме. Значит, вопрос здесь ни в том, что личность может ставить себе такую задачу. Ничего подобного нет. Внутренняя среда размышлений сама собой в самопознание катится, а ты уже оказываешься потом перед фактом. Хотя, побуждение, конечно, очень понятное. Скажем, если есть свой узкий круг у тебя, то и хотелось бы ясно себе представлять, как вращаться в этом кругу. Собственно того же хотелось бы и в самом широком круге людей. То есть хотелось бы ясно себе представлять, как вести себя себе же в угоду. Нет, речь ни о том, чтобы подробно в кого-то вникать, но, тем не менее, знать, как благополучно сожительствовать в этом широком круге людей.

Вот тем побуждением, собственно, и самопознание движется. Стало быть, ничего непонятного в том опять-таки нет. Ибо, это суть то же желание знать, но на сей раз не своих или чужих в своем окружении, а самого себя отвлеченно кого бы то ни было. Конечно, это может казаться даже и странным, но, тем не менее, это суть та же забота. Значит, как снаружи, так и внутри, принцип остается все тот же. Сначала разбираешься во внутренней среде размышлений, а потом и выводишь оттуда на свет свою личность в первом лице. Стало быть, тем самым можно бы и точку поставить.

Говорю, вот раскатаешь же блин и смотришь, что где-то чуть пригорело, а где-то и совсем не прожарилось. Потому и чтобы пекарню Самопознания увидеть подробней вот и подтянуть бы ту сковородку поближе.

I. Внешний круг восприятия

Самопознание можно сформулировать исходно известной Декартовой фразой: «Я мыслю, следовательно, Я существую», но только если сделать еще оговорку, что именно Я существую, а существование всего остального придется только осмысливать. Стало быть, самый важный вопрос опять же о сущем. То есть о том, что является ли действительно существующим то, что существующим видится или только так кажется. Причем, имеется в виду тем не столько что-то вообще, а сколько ты сам существуешь или существование твое только мнится. Нет, в том не имеется в виду, разумеется, тело. Ведь его можешь просто ощупать и убедиться, что ты существуешь. Имеется в виду тем личность в первом лице, то есть та, существование которой засвидетельствовать не может никто. Причем, ни то чтобы кто-то из тех, кто лично знает тебя, а даже и сам ты ничего определенного не можешь о том утверждать. Поскольку покудова это лишь предположение твое.

Однако, это уже конечная станция, а начать же движение в себя лучше бы тем, что находится во внешнем круге мышления, то есть всего очевидного, но и вместе с тем отвлеченного. Разумеется, ни нового — ни оригинального в том ничегошеньки нет. Вопрос сей испокон век самый скучный. Причем и не философский ведь только, если чуть ли не каждому приходится, так или иначе, устанавливать достоверность сущего в своем окружении. Словом, поначалу это личный опыт всегда, который, впрочем, давным-давно уже обобщился да Натурфилософией стался. Правда и та уже не актуальна сегодня. Поскольку давно как физикой сталась. Хотя, это все же несколько разные вещи. Ведь натурфилософия, это не столько про физику, сколько про мировоззрение её. Но даже и так сама собой она остается только тогда, когда смотришь на сущее через призму самого же сущего, а если смотришь через призму субъекта восприятия, то это не натурфилософия, а самопознание уже, пусть бы и во внешнем круге покудова. Потому и натурфилософскими картами может сдаваться порой и совершенно иная игра, а значит, может использоваться просто как особый язык.

Реальность

Если всякое иное существование не устанавливается так же, как и телесное, то есть просто ощупыванием, значит, потребуются тому какие-то особые методы. Однако, если это покудова только детали реального, то вот бы и выяснить прежде, а что же есть та реальность вообще. Ну, не принимать же по умолчанию такое. В той связи и подтягивается же «Бхагавад Гита» сюда, где то и дело слово Майя склоняется, которое хотя и переводится будто б Иллюзией да не определяется же в очевидных понятиях. Впрочем, если особо не взыскивать, то это вроде понятно и так, что подразумевается Иллюзия реальности тем. То бишь того что представляется подлинным. Вот и недоумеваешь же все, а чего бы это Реальность привиделась Иллюзией вдруг?

Если браться за объяснение превращения такого, то наверняка же причина тому Разумение. Поскольку это и есть же скрытый посредник между тем, что является Видимым и тем, что действительно видится. Стало быть, видится не само по себе Видимое, а лишь Интерпретация Видимого. Такой механизм восприятия в каждом по умолчанию есть, то есть это не особенность продвинутых личностей. Вот разве мало кто обращает на это внимание. Тем не менее, если такие суждения в людях все таки есть, значит, случались же свидетельствующие о том, что между тем, что есть Видимое само по себе и тем, что действительно видится скрыто присутствует Интерпретатор всего в лице Разумения. Впрочем и довольно б о том, если разговор сей затеялся в определение того, что такое Иллюзия, выясняется, что это Реальность или Действительность, коль по-русски сказать.

Подсознание

Человек способен легко различать в своем окружении Очевидное и Вероятное. Одно как явное, а другое как фон сопровождения явного, которое и складывается в Подсознание, якобы. Ибо, обычно, оно представляется так будто бы складывается туда все, что некогда виделось, слышалось и сталось не актуальным впоследствии. Значит, все что не замечается, не придается значения, но параллельно все же откладывается и становится Подсознанием, якобы.

Однако, представление это все же неверное. Ибо, исходит того, что амплитуда восприятия Подсознания и Осознания предполагается идентичной друг другу. Отсюда и Подсознание представляется чем-то вроде подсобного помещения Осознания, не имеющим самостоятельного значения. Собственно, в этом и кроется причина того, что не удается увидеть действительной амплитуды восприятия Подсознания. Вот так и оказывается, что в действительности она значительно шире, а потому и прокручивается в ней много такого, чего и вообразить себе невозможно. Ведь если амплитуда восприятия Осознания ограничивается Разумом подобно обзору в дверной глазок, то в Подсознании уже никакого ограничения нет. Хотя и оттуда мы ни то, чтобы мало что знаем, а чаще и представления о том не имеем. В этом, пожалуй, и есть же некоторая тайна вероятной человеческой жизни. Хотя и не тайна, скорее, а просто неведенье.

Ну, а рассеять его проще всего будет тем, что называется Гений. Ведь это и есть же суть то, что из Подсознания проросло в Осознание. То бишь если условиться в том, что это не могло вдруг с неба свалиться, то остается лишь то, что из почвы Подсознания могло прорасти. Конечно, понимать буквально это нельзя. Ведь то, что Подсознанием вынашивается далеко не аналог тому, что в Осознание рождается. То есть это не тождественные вещи, знак равенства ставить нельзя. Поскольку как очевидная жизнь проживается как особый свой опыт, так и вероятная. Вот, а опыт потому же и опыт, что является индивидуальным настолько, что сколь бы ни был похожий на какой-то другой, а именно вот этот повторить невозможно. Стало быть, если даже и тот, что у всех на глазах точь-в-точь повторить невозможно, то и тем более это касается опыта вероятной человеческой жизни. Вот почему и не является же аналогом опыта очевидной жизни. Более того, в том даже и подобия нет. Стало быть, не найдешь никаких оснований, чтобы, сопоставив одно и другое, опознать их хотя бы сопутствующей парой друг другу. Значит, это вот то идеальное соотношение двух параллелей, которые хотя и сопутствуют друг другу, но никогда и ни в чем не пересекаются. Потому и порой случается так, что Вероятная жизнь пробивается вдруг в Очевидную да проявляется столь неожиданным образом, что сразу и в толк не возьмешь, мол, откуда бы взяться такому. Однако, еще более неожиданное оказывается в том, что никакое проявление не может быть окончательным. Поскольку изначальный опыт созерцания, подвергаясь транскрипции на язык очевидных представлений, не находит обычно соответствующей формы себе. Потому и опыт вероятной жизни остается всегда недосказанным. Значит, сколь не писать, а всего что в вероятной жизни прожить привелось никогда не напишешь. Стало быть, именно там вот и останется все сокровенное; именно там и бросишь свой кладезь.

Вот, а в завершение хорошо бы этому и название дать. Скажем, если в русле натуральной магии о том говорить, то вероятная жизнь называлась бы, наверняка, потусторонней. Конечно, слышится это совершенно пустым, не имеющим определения словом. Однако, здесь вот все определения имеются. Так почему бы не приспособить это слово сюда, если более подходящей предметности и не придумать тому? Ведь нужное будто бы слово, а куда приложить никак не придумаешь. Вот и зудится на языке почем зря. Так если без дела толчется, почему бы не установить это слово названием вероятного опыта жизни? Словом, если Осознание сказывать Посюсторонней, а Подсознание уже Потусторонней реальностью, то следует оговориться и в том, что обе реальности в человеке проявляются параллельно и одновременно и проявляются в каждом особенно, то есть так, что отвлеченно данного человека нет ни того — ни другого. Иначе, никакая реальность не может проявиться разномоментно, разновременно, чтобы одна проявилась сейчас, а другая потом. Нет! Все проявляется сразу же враз, здесь и сейчас.

Осознание

Когда говорится слово Сознание, то имеется в виду социально-исторический опыт всего человечества, сформировавшийся в обобществленную память разумения всего окружающего. Однако, ведь тем же словом определяется еще и непроявленное Бытие, которое, конечно, можно бы вослед Гегелю и мировым духом назвать. Вот разве выражение это похоже на метафору больше, чем на определение. Потому и когда говорится Сознание во Вселенском масштабе, то и следовало бы понимать, что такого масштаба Сознания нет в человеке. В смысле само по себе не отражается в нем. Впрочем, о том издревле и подробно известно. Потому и чтобы избавиться двусмысленностей словоупотребления сразу условимся человеческое Сознание называть Осознанием.

Если определились в масштабах одного и другого, то определиться б еще и в условиях формирования другого. Поскольку внешнее представление может не соответствовать тому, чем является исходно в себе. В том смысле, что пусть бы это и воспринималось вполне очевидной и конкретной понятийной реальностью, тем не менее, реальность та мнимая и в действительности не существующая. Ибо, является лишь интерпретацией Разумом всего окружающего. Иначе, все видимое становится воспринимаемой реальностью постольку, поскольку интерпретируется Разумом. Стало быть, сущее само по себе не проявляется в людях реальностью. Потому и называлось же издревле Майя или Иллюзия. Ибо, Осознание человека и есть же именно то, что непрерывно отражается иллюзией Реальности в нем. Далее, можно бы заодно уточнить, что Осознание объектом является, а субъектом же Разум. Значит, в русских словах Осознание будет предметом, а Разум же свойством предмета. Причем, если Осознание есть социально-исторический объект, сталось, и Разум такой же. В том смысле, что это общее достояние всех, а не конкретно кого-то. Теперь будто бы и действительно все.

Правда, наряду с тем ведь и Подсознание есть, представляющееся фоновым восприятием всего существующего, которое пусть и не замечается, но откладывается все туда ж в Осознание. Словом, роль Подсознания представляется как будто подсобной. Такая вот мнимая правда и застилает же глаза человеку. Потому и не догадываешься, что вспомогательна скорее уж роль Осознания. Ведь способность восприятия Подсознания значительно шире. Пусть бы и восприятие это абстрактное за то свободно вмешательства Разума. Благодаря чему и восприятие получается не иллюзорным, а подлинным. Правда, вместе с тем, коль нет опосредования Разума, то и в большинстве своем люди воспринимать ничего не способны. Поскольку же не способны воспринимать Видимое само по себе. Тем не менее, способность такая дана ведь всем от рождения. Разве что впоследствии, как солнце на небе заслоняется облачком, также и Подсознание заслоняется Осознанием. Таким образом, и оказывается это способностью избранных только. Потому и удивляться же нечему, если вдруг видишь нечто вроде картин С. Дали.

Потусторонняя реальность

Вот, а теперь все это вместе сложить бы да представить одну и другую реальность, где Подсознание будет неочевидной, обобщенной реальностью, а Осознание уже очевидной, конкретной. Разумеется, различение это не сейчас появилось. Ведь это же склоняется потусторонним и посюсторонним веками. Причем, ничуть не подозревая о том, что само по себе не существует ни одно — ни другое. Тем не менее, склоняется издревле и особенно в различных религиях. Хотя и представления те не столько религиозные, сколько унаследованные еще из натуральной магии. Ведь у каждого народа была своя домотканая магия, которая и втащилась в религию исподволь. Словом, умышленное извращение заподозрить в том трудно. Поскольку это скорее рутина человеческого жития, которая наследуется из поколения в поколение, словно бы бельевая моль сундуков. Пожалуй, вот такая же моль есть и расхожие представления о потустороннем и посюстороннем. Потому и, взявшись перетряхивать былые понятия, следовало бы и актуальные определения в них вложить заодно. И, прежде всего, определения того, что ни потусторонняя — ни посюсторонняя реальность не существует сама по себе; что посюстороння реальность видится так, как видится, благодаря разумению, интерпретирующему все окружающее; а потусторонняя и вообще сюрреалистической панорамой является, скажем, вроде картин С. Дали. Поскольку все видимое, не интерпретируясь никак разумением, видится так, как есть само по себе. Потому и впечатление буквально такое, что будто бы видишь чего-то, а чего оно есть неизвестно. То есть прежде ничего подобного видеть не приходилось. Стало быть, потусторонняя реальность вот нечто такое и есть. Тем не менее, это не чертовщина какая, а неисчерпаемый кладезь человеческого гения. Ведь оттуда и черпаются все те невиданные образы, которые трансформируются впоследствии в столь же неслыханные идеи. Казалось бы, а почему же в потустороннем столько возможностей? Все очень просто. Потому что панорама восприятия несоизмеримо шире, объемней, а потом и никаких стандартов разумения нет. Скажем, как нет у детей, видящих все на свете впервые.

Восприятие

В пользу легализации потусторонней реальности, пожалуй, и довольно б сего. Разве что добавить бы еще и о том, а почему же складывается такая вот сложность? Ведь человек, казалось бы, воспринимает суть то, что имеет существование, то есть нечто действительно сущее. Однако, почему же то, что видишь не является и тем, что существует, что имеет быть? Иначе, почему же видимое не является имеющим быть?

Вопрос, казалось б, естественный, а вместе с тем же нелепый. Поскольку в виду недомыслия не подозревается обман зрения в том. Потому и полагаешь же так, что между видимым и имеющим быть никакой разницы нет, мол, это, несомненно, то же самое есть. Хотя, чтобы опровергнуть предположение это было б достаточно ту же мысль сформулировать иначе. Скажем, если предположить, что видимое есть то же самое, что имеет быть. Стало быть, имеющее быть должно быть тем же самым, что видишь. Отсюда и если представить что-то в своем умозрении, то это умозрительно видимое должно сразу воплотиться в некую предметность уже. Однако, сбывается такое разве во сне, а в противном случае назывались бы люди богами. Стало быть, потому же и есть это так, что между видимым и имеющим быть тождества нет. Потому и имеющее быть есть само по себе, а видимое уже само по себе.

Таким образом, вот и оказывается, что все видимое воспринимается реальностью, которая сама по себе вне нашей субъектности более не существует нигде. Собственно так вот субъектность человека и запирается условно в себя. Хотя, это есть опять же иллюзия, обман зрения и чтобы в том убедиться можно вспомнить, как многие, наверняка, развлекались же в детстве бросая камушки по глади воды. Понятно, кидалось это на дальность. Однако, сколь бы не пролететь, а камушек в итоге все же тонул. Собственно и человеческая субъектность, вот вроде того же утонувшего камушка. Поскольку теоретически она никак не обусловлена осознанием в точности так, как камушек на дне пруда не обусловлен водой. В смысле камушку все равно где лежать, хоть на берегу пруда — хоть на дне. Столь же безразлично и субъектности находиться внутри осознания или снаружи. Поскольку и реальность ведь не обусловлена осознанием в точности так, как всполохи водной глади не обусловлены самой водой. Вот через такой поперечный разрез вполне очевиден механизм возникновения реальности, которая не существует и вместе с тем непрерывно появляется в точности так, как всполохи воды на поверхности пруда вследствие воздействия окружающей среды.

Разумеется, это и в философских определениях могло б сформулироваться. Однако, важнее же здесь глубина проникновения в эту среду. Ведь реальность это единственный канал проникновения субъекта в Сознание. Сталось, это исключительный инструмент его освоения. Оговоримся, лишь инструмент, ибо потусторонняя реальность, как и всполохи воды на поверхности пруда, изменяется только воздействием внешней среды, а влияния человека нет в том вообще.

Однако, прежде чем начать думать о том, должно бы осмыслить свое положение. В том смысле, что посюсторонняя реальность есть только то, что пропускается цензурой Разума. То есть это отнюдь не наблюдение, а лишь непрерывно транслируемое Разумом сообщение о происходящих событиях. Таким образом, сталось, Разум тебя изолирует без остатка в себя. Вот почему и не следует же находиться безвылазно в посюсторонней реальности. Тем более, что достаточно лишь выход нащупать и толкнуть легонечко дверь. Ибо, дверь та не замкнута, нет, а просто прикрыта. Понятно, что это выход в никуда. Однако, если в ту дверь не толкнуться, то и никогда не сможешь преодолеть тотальную власть Разума, которая формировалась совершенно стихийно на протяжении всей истории человечества.

Созерцание

Все гвозди будто б забились, остался лишь тот, что продается объективной реальностью. Всем же приходилось слышать выражение такое да не всем удавалось понять на ходу, что оно принципиально ошибочно. Поскольку никакой объективной реальности нет. Ибо, это есть лишь обобщенное понятие обо всем существующем. Стало быть, появляется та реальность лишь потому, что воспринимается сущее и не отвлеченно кем-то вообще, а каждым конкретно. Ну, а коль так, то и появляющаяся реальность в действительности есть субъективная. Причем, та оказывается же посюсторонней и потусторонней еще. Поскольку одна очевидная, проявленная, а другая же вероятная, непроявленная. Потому и если посюсторонняя реальность в представлениях ничуть не нуждается, то и заняться бы потусторонней, пожалуй. Ведь доступна она лишь восприятию тех немногих, которые способны переступить цензуру Разума в себе. Да, возможно, где-то и учат такому. Приходилось слышать о том. Хотя, не скажу что интересовался же тем, поскольку мне это дано от рождения. Вот и поведаю вкратце о том, как это «в лес ходить по дрова».

Сталось, основная проблема тех, кто в потустороннюю реальность захаживает заключается в том, что мышление изо дня в день грозит превратиться в помойку. Вот, а коль это как зубы, что без них никуда, то и хочешь — не хочешь, а приходится наблюдать надлежащий порядок. Пожалуй, само по себе это мало кому интересно. Однако, вот тем же проще всего рассказать и том, как из недр Подсознания пробивается что-то на свет Осознания. Стало быть, полный сценарий будет в трех действиях, где последнее третье есть рассудочное мышление, поскольку производится же посредством языка; предыдущее второе есть образное мышление, поскольку производится посредством образов, знаков, а изначальное первое называлось бы отвлеченным мышлением, если бы отвлеченная реальность не исключала напрочь мышления. Вот потому и называется оно Созерцанием. Впрочем, объяснить это никак невозможно, поскольку немыслимо, но чисто внешне может выглядеть, как глядение в никуда без всякого намека на какую-то мысль. Благо, что процесс этот фоновый, стало быть, занимающий лишь незначительную долю внимания. Потому и может длиться днями, месяцами, годами, а в итоге выдать тебе нечто такое, что отозвалось, однажды, мол, «ёкарный бабай!». Поскольку это вообще ни на что не похоже, что можно было б увидеть либо вообразить. Потому и чтобы из ёкарного бабая сделать обычного эстафету принимает образное мышление сразу. Значит, задача его написать образ того нечто так, чтобы это сталось на что-то похожим и как-то воспринималось, представлялось. Понятно, что лучше всего все записать. Причем, ничуть не пытаясь впихнуть в какой-то сценарий. Просто записать все как есть. Вариантов в итоге получится несколько. Ведь покудова это только сырье, а значит и должно быть так. В итоге эстафета принимается рассудочным мышлением, задача коего, свести все те лохмотья представлений в общую картину и представить это в изустном рассказе так, чтобы это было понятно, хотя бы самому себе изначально. Но, чтобы не терять попусту время, лучше придерживаться принципа один пишем, два в уме. Поскольку пересказывать все придется, вероятно, не раз и не два.

Конечно, поначалу можешь тем заниматься ради того, чтобы порисоваться немного. Вот, а как припарит всерьез, то и занимаешься тем потому, что просто не свободен уже. В смысле, не волен не заниматься всем тем. В чем именно выражается это? Да, собственно, в том, что описанный сценарий приходится делать всякий раз до конца. Поскольку все входящее, есть словно зараза какая-то и если ея не избавиться, то дрянь та погубит тебя. То есть вопрос выворачивается так, что за жизнь свою ты должен платить? Нет, конечно. Но ведь и в реальность подсознания тебя никто не выталкивал, ты очутился там просто случайно. Понятно, свои причины тому могут найтись, но причины те не объясняют прямо того, а чего ты там вдруг оказался. Потому и лучше сидеть бы ровно на жопе да не чесаться там, где не чешется.

Пространство и Время

Созерцая небо ночами представляется что будто бы видишь вселенную. Пусть бы и панорама частичная, но воображается пространство уже протяженность. Хотя и все то пространство ведь есть продукт умозрения. Ибо, подлинное Пространство есть либо что-то ограниченное — либо имеющее центр в себе, как, скажем, помещение какое-то либо служащая условным центром Вселенной земля. Стало быть, если ничем не ограничивается и не имеет безусловного центра в себе, то и пространством это называться не может. Тем не менее, проецируя на небеса земные условия воображается это все же пространством. Хотя, если задаться вопросом, мол, чем же может являться вселенная вне земного моего умозрения, так поди же увидишь ту Безмерно Великую Пустоту, в которой, благодаря неисчислимым россыпям звезд и прочерчиваются умозрением все те пути, составляющие геометрию пространства в итоге. Хотя и на самом деле, конечно, все это только иллюзия, а в действительности нет никакого пространства, все это лишь Пустота.

Так что же могла бы та собой представлять? Скорее, необозримое что-то вроде безбрежной стихии морской, которая манит и одновременно пугает тебя. Вот разве проявляется безбрежность её только во Тьме. Ибо, если включить условно Свет во Вселенной да столь яркий, чтобы исчезла бы разом вся Тьма, то и куда бы подевалась теперь безбрежность её, если далее вытянутой руки ничего не увидишь. Ведь если бы Тьма во Вселенной озарилась вдруг Светом, то и любая Освещенность, которая источается звездами, просто померкла бы сразу, а значит, не увидел бы уже ни звездного неба, ни пространство не нарисовал бы в уме. Вот и получается, что если во Тьме терялся в безбрежности, то во Свете теряешься словно «ежик в тумане».

Стало быть, это первая видимость, а сопутствующая парная называется Время. Почему опять-таки видимость? Потому что проявляется опять же только во Тьме. То есть на условно светлой стороне Вселенной времени нет, а во Тьме вот оно проявляется. Причем, проявляется не как умозрительное построение, вроде того же пространства, а как базовая категория Небытия, которой имеется в виду все осуществляемое, но не существующее само по себе. Скажем, подобно тому, как осуществляется, но не существует сама по себе музыка или язык, например. Значит, вопрос теперь в том, чем осуществляется время? Ответ самоочевидный, понятно, гадать о том не приходится. Естественно, осуществляется Солнцем, если называть так еще и все светящиеся на небосклоне звезды вообще. Собственно, это и все чем осуществляется Время. Правда, единого времени во Вселенной все-таки нет. Ведь местное время твое определяется тем, вокруг кого изволишь крутиться. Если крутишься поближе к Москве, значит и время Московское, ну, а нет так, поди же высчитаешь свое местное время. Ибо, время, что в центре — что на периферии осуществляется периодом вращения звезды как вокруг себя, так и вокруг условного центра. Потому и коль на условно светлой стороне Вселенной светящихся звезд тех просто не видно, то и время там осуществляться не может. Значит, вот и отложить бы на память, что время во Вселенной осуществляется, благодаря светящимся на небосклоне бесчисленным россыпям звезд, но осуществляется только во Тьме. Стало быть, Вселенская Тьма и является условием осуществления времени, а следовательно и условием осуществления жизни. Поскольку жизнь вне времени никак невозможна.

Солнце

Свечение солнца, известно, объясняется некоей химией. Значит, если потребуется подробная выкладка, то все как надо имеется. Однако, в тех процессах имеется ведь еще и чисто событийный момент. Скажем, чтобы пищеварению запуститься, необходимо же съесть что-то сначала. То бишь чтобы химия та запустилась необходимо сначала свершиться событию и если не обед, так хотя бы уж перекус, а без того никакая химия ведь никогда не запустится.

Разумеется, это не исключение вовсе, если и вообще любой химический процесс запускается также, не исключая и свечение Солнца. Стало быть, чтобы включиться свечению Солнца, необходимо сначала свершиться событию, а следовательно, нечто одно должно схавать нечто другое. Ну, а чтобы схавать это другое, оно ведь должно в наличии быть. А, без того никакой процесс свечения атмосферы никогда не запустится. Все очень просто, чтобы включился светильник необходимо замкнуть плюс и минус, а потом уж и сияй се как знаешь. Стало быть, химия химией, а если событие то не замечается даже, то и химия та никак не серьезная.

Однако, если упущение это исправить, то и что именно хавает это другое понятно вполне. Разумеется, это атмосфера планеты, что внутри Солнца находится, а вот хавает же та наверняка только воду. Поскольку ничего другого в сравнимых масштабах ведь нет на земле. Правда, это уже и не та вода, что известна здесь на земле. Поскольку известная, как испаряется в атмосферу, так и проливается обратно дождем. Стало быть, если не проливается обратно дождем, то и вода та уже некоего четвертого состояния, то есть ни твердого, ни жидкого, ни газообразного. Так какого же состояния может сбыться вода, которая, не проливаясь обратно дождем, становится топливом сиянию Солнца? Если уж не обнаружилась доси, поди же не иначе как бесплотная есть.

Конечно, это предположение только, а точнее дознаемся, когда вещество то само изволит открыться. Ну, если до сих пор не дознались, так что же еще на это сказать. Тем не менее, четверное состояние воды ведь никак не затрешь. Значит, придется поверить, если без ней во Тьме никогда не воссияло бы Солнце, а равно и никогда не запустилось бы Время. Словом, предположение о том, каким «керосином» зажигается солнце, как и звезды вообще, пожалуй, что есть.

Бытие и Сознание

Русское слово Бытие, хотя и само себя объясняет, но, всё же оговоримся, что имеется в виду всё, что существует здесь и вообще. Отсюда, понятно, что имеется в виду ни что-то конкретное, а что-то вообще. Стало быть, предмет разговора не конкретное что-то, а просто понятие обо всём, что существует здесь и вообще. Это очень важно отметить себе, а повод тому, сталось, такой, что Бытие испокон век — натурфилософский вопрос. Ну, а поскольку наука та древняя, то и почитать о том есть много чего. Правда, чего не читай, а мировоззренческая ошибка, обусловленная ограниченностью человеческим бытием, найдется везде. Ибо, озираясь вокруг, хочется думать исходя из себя, что, если случилось однажды родиться тебе, то и Вселенная, поди же, появилась однажды. Понятно, поначалу это лишь допущение, но впоследствии о том забывается да принимается представлением о том, что если судьба человека такая, то и у Вселенной поди же подобная, а значит и у Вселенной свое начало и конец должно же быть. Словом, речь здесь о том, что хотя и время есть как линейное, так и циклическое, но в этом случае выбирается по умолчанию почему-то линейное. Логика без сомнения скользкая, если уж столь же гладко выстраивается и обратная, а именно что вселенная, в целом, не появлялась вообще, а была, есть и будет всегда. Ибо, если все сущее, непрерывно само по себе появляясь, непрерывно же само по себе исчезает, то ведь этого и достаточно для извечного существования вселенной. Казалось бы, сколь же просто допустить и такую вот логику, но не допускается потому, что её не применить к человеку.

Однако, односторонность такая лишь меньшая доля ошибок, а большая же заключается в том, что нет никаких оснований, чтобы проводить аналогию бытия человека и вообще бытия. Почему? Потому что человек не является категорией имеющего быть, не является категорией вообще Бытия. Нет, впоследствии каждый становится тем, но уже мертвый, когда помоют, оденут, словно на свадьбу, да уложат в гробу. Но покудова ходишь живой, то и категорией Небытия остаешься. Почему? Потому что существование человека является тем, что может длительное время осуществляться, но не может существовать само по себе. Собственно, потому и нет же никаких оснований, чтобы в логику существования Бытия впихнуть еще и логику осуществления Человека. Ибо, сравнимы только подобные вещи. Потому и, говоря Бытие, должно бы сначала принять различия Бытия Сущего и Бытия Осуществляемого. Ибо, в источниках становления это очень разные вещи. Отсюда и, если существование может сбыться, как реализацией осуществляемого, так и реализацией существующего само по себе, то и существование существованию рознь получается, коль уж тождественным себе оно никак не является.

Стало быть, если между существованием и осуществлением установилась некая разница, то далее можно бы говорить об источниках их становления. Скажем, если взять не осуществляемое Бытие, а существующее само по себе, то следовало бы в нем обозначить два аспекта сначала: первый — проявленный, а второй — непроявленный. Проявленное это уже существующее, а непроявленное еще не существующее. Проявленное, это существующее в бесконечном процессе появления, становления и исчезновения, а непроявленное, это существующее, как залог появления. Сказалось чуть скомкано. Ведь поначалу-то над Вселенной царил, якобы, бог, а потом как из той панамки выросли все, то надели в огороде на чучело. Ну, а на кого же еще? Не взрослым же детские панамки носить. Вот в той связи и вопрос, а если над Вселенной царить теперь некому, так как же всему столь ладно и складно устроиться? Сталось, коль уж бог считается глупостью, значит должна же быть какая-то Память Вселенной, скажем, вроде образа диска Операционной Системы.

Конечно, определенно того утверждать невозможно, нет оснований, кроме разве что одного. Ведь если бы Бытие не сохранялось в себе, как память, как образ, то и столь упорядоченной сбыться никогда не смогла бы. В лучшем случае могла бы представлять собой хаос. Но если никакого хаоса нет, значит, своя глобальная память все же имеется. Следовательно, если проявленное бытие вдруг сгинет однажды, то сохранится непроявленное, а оттуда уже заново развернется Вселенная. Однако, прежде заблаговременно туда все запишется. Словом, это такой вот круговорот Бытия, где проявленное разворачивается, как бесконечный процесс появления и исчезновения, а непроявленное сохраняется, не претерпевая никаких изменений. Вот потому и конец Света в масштабах Вселенной событие никак невозможное. Ибо, чему не приключиться, а Вселенная непременно потом восстановится такой, какой и была. Ну, а поскольку проявленное разворачивается из непроявленного, вот и считай же отсюда, что здесь первично.

Стало быть, это уже никак не догадка о четвертом состоянии воды. Ведь здесь гадать не приходится, упорядоченность и стройность Вселенной перед глазами у каждого. Таким образом, непроявленное Бытие как бы и определилось же тем. Ну, а коль определилось, то и пора бы это как-то назвать. Значит, потребуется же особое название тому. Впрочем, подходящее название будто бы есть, вот разве называется тем нечто иное. Имеется в виду слово Сознание, которым называется обычно исторически сформировавшееся сообщное Знание всего человечества. Конечно, если это багаж исторический да еще и всего человечества, то и действительно называть бы Сознанием. Однако, если и называть, то непременно уточняя, что утилитарное только. Ибо, никак не касается всего того, что есть само непроявленное. Тем не менее, это ведь в принципе однородные вещи. Разве что одно Вселенского масштаба, а другое мирского. Посему и корень слова в любом случае придется оставить, а чтобы не создавалась бы путаница мирское лучше называть Осознанием, а вселенское просто Сознанием.

Таким образом, если вселенское Бытие определить Антитезой Сознания, то казалось бы это и все. Вот разве чтобы не оставлять заумным словом каким-то, можно бы вспомнить как фотографии из негативов печатались. Ибо, Антитеза Сознания и есть же такой вот негатив всего существующего. Вот, а коль стались подбиваться итоги, то и не удастся же определения Небытия избежать. Ведь если это что-то осуществляемое, но не имеющее существования само по себе, то и рассматривать как нечто иное его невозможно, поскольку не имеет же собственной среды осуществления. В силу чего и осуществляется в условиях Бытия, то есть Бытие же является еще и средой осуществления Небытия. Однако, это все же не довод, чтобы все осуществляемое вписать вообще в Бытие. Хотя и проигнорировать его тоже нельзя. Поскольку различных осуществляемых объектов может быть очень много. Более того, те могут быть еще разнородными, а значит, и обобщать их воедино нельзя. Вот и получается словно бы приживалы какие-то, которых, собственно, и выгнать-то некуда. Правда их и выгонять же не хочется, поскольку кажутся с виду довольно приличными. Ну, скажем, можно бы назвать в том числе Время, Язык, Музыку и человеческую Жизнь, наконец, если уж и она осуществляется да не существует сама по себе. Вот, а весь сыр-бор заводится в связи с тем потому, что Вселенское Сознание не является источником их осуществления. Безусловно, свой барыш на этом имеет, а иначе как же «квартирантов» на постой принимать. Потому и открывая карты Бытия и Сознания человеку нужно бы и карту Небытия держать в рукаве. Ибо, без неё игры не получится.

Свет и Тьма

Вот-вот сформулировалось новое понятие со старым названием и охарактеризовалось, как Вселенская Память. Ну, а представляется это покудова так, что информация обо всем существующем будто бы где-то во Вселенной имеется, но где именно о том ничего неизвестно. Можно подумать, что между делом по карманам Бытия распихалась и всё. Значит, если случится пожар, то огнетушитель припрятался загодя и поди же найдется. Но согласитесь это ведь в принципе не может быть так. Почему? Потому что если все данные Сознания в «карманы» Бытия распихать, то и безаварийного круговорота Бытия уже никак не получится. Ибо, однажды, пожарище и в ресурсы хранения может прорваться. Потому и коль нет никаких оснований говорить о случайном характере круговорота Бытия во Вселенной, то и надо же думать, что между Бытием и Сознанием дружба-то дружбой, а табачок-то у каждого свой. В том смысле, что никаких общих ресурсов хранения нет. Ведь только так и могут сохраниться все данные обо всем что на Свете имеется.

Значит, если ресурсы хранения Сознания все же имеются, то и ресурс той должен пребывать каким-то несовместимым, несмешиваемым образом. Например, вот если Вселенское Бытие проявляется как кромешная Тьма, то Вселенское Сознание тогда должно бы проявляться как неиссякающий Свет. Имеется в виду тем не освещённость, конечно, не свечение звезд, а Свет, как свойство Сознания. Причем, если это же свойство может служить информацией обо всем, что имеет быть во Вселенной, то и не надо ведь никаких других ресурсов хранения, необходимости нет. Стало быть, Свет, как свойство Сознания, и может сбыться в итоге той Памятью из которой, как из образа Операционной Системы, может заново развернуться Вселенная.

Однако, в той связи надо бы уточнить также и то, что когда говорится Свет или Тьма подразумевается, что мир сей пребывает во Свете. Почему именно так? Потому что представлениям Свет и Тьма придается религиозное значение. Потому и чтобы продолжить всерьез о том говорить следует сначала напрочь забыть все религиозные домыслы и принять одно и другое, как физическое явление просто.

Вот, а следом можно опять задаться вопросом так мир сей пребывает во Свете или во Тьме? Понятно, что День свой во свете, а Ночь проводишь во Тьме. Однако, ведь днем видишь не Свет, а лишь Освещенность. Значит, исчезни Солнце назавтра, так сразу же наступит кромешная Тьма. Стало быть, мир сей пребывает все же во Тьме. Однако, мечтается ведь о подлинном Свете. Вот потому и дознаться бы, а где той собственно есть? Заготовленный ответ, конечно, такой, что на том Свете будто б и есть. Однако, коль ответ заготовленный, то и наверняка же, неправильный. Потому и остается же думать, что и Свет — и Тьма проявляется здесь и сейчас. То есть мы одновременно находимся и во Тьме — и во Свете.

Казалось бы, как такому вдруг статься? Но если вспомнить о том, что Бытие и Сознание являются взаимоисключающей антитезой друг друга, то и ничего странного нет. Хорошо, а если жизнь Человека не является Бытием в подлинном смысле, а лишь осуществляется в среде Бытия, так как же ему Свет Сознания увидеть? Никак, разумеется. Ведь Свет это не среда осуществления человеческой жизни. Вот, а одновременное проявление одной и другой среды обусловлено тем, что источники разные. Ведь столь несовместимым образом не может проявляться единый источник. Однако, что же есть Бытие в таком случае? Ведь если Свет есть свойство Сознания, то Тьма есть свойство чего? Ужель всего, что является звездами? Нет, это никак невозможно. Значит, опять же упираемся в тупик четвертого состояния воды, если уж корень всего вещественного находится именно в этой воде.

Таким образом, вот и сложилось предположение о том, что Вселенная проявляется в двух противоположных обличиях Света и Тьмы либо если по-житейски сказать лицевой да изнаночной стороной, где лицевая, разумеется, Свет, а изнаночная — Тьма. Ну, а чтобы не оставлять это отвлеченной идеей какой можно вспомнить хотя бы и радугу, которая может послужить, вместе с тем, еще и примером того иллюзорного, чем воспринимаются Свет и Тьма во Вселенной. Стало быть, если Пространство является иллюзией, которая воспроизводится лишь человеком, то Тьма во Вселенной есть иллюзия, которая воспроизводится Бытием, а именно четвертым состоянием воды.

Послесловие

Всё что собирается во внешнем круге восприятия, есть что-то вроде того, как, скажем, в церковь идешь да видишь, что на приступках толпятся. Подходишь ближе да следуешь мимо, коль никакого значения те для тебя не имеют. Ну, разве что ориентиром живой церкви послужат. Ведь возле мёртвой церкви толпиться не будут. Вот и внешний круг восприятия вроде такого же ориентира живого мышления. Значит, если ориентиров тех нет, то и разговора же нет, а если же есть, то и особой разницы нет, что именно есть. Ибо, чем бы те ни были, главное были бы.

В силу того и во внешнем круге восприятия могут собраться даже и совершенно случайные вещи. Ну, скажем, как встречаешь на улице совершенно случайных людей. Безусловно, те имеют какое-то значение свое, но тебе это совершенно неважно, ибо это просто мимо идущие. Вот потому и остаешься ко всем безучастным. Собственно, столь же безучастным остаешься и во внешнем круге восприятия в целом. Никаких личных интересов здесь нет у тебя. Все это как соседский коврик под дверью, который каждый день видишь, но лично тебя той ничуть не касается. Тем не менее, внешний круг восприятия хорошо бы собрать между делом, чтобы огородить тем самым себя. Ведь это и действительно что-то вроде забора, а значит, может же и пригодиться когда-то. Скажем, можешь что-то надергать оттуда себе в привлеченный, а то и во внутренний круг. Правда, внести как есть это не сможешь. Поскольку, когда что-то вносится извне, то хотя и объект остаётся суть тем же, но все его атрибуты невообразимо меняются. Убедиться в том можно и на примере людей, которые во внешнем или в природном круге существования остаются только животными, а переместившись в привлечённый, общественный социализируются да приспосабливаются жить в отношениях со своим окружением. Стало быть, благодаря общественным отношениям человек и становится тем, чем сегодня является.

Однако, ведь всё чем можешь в привлечённом круге ты статься это король либо царь. Ибо, ни Стравинский, ни Моцарт в привлеченном круге появиться не могут. Это исключено! Такие люди появляются только во внутреннем или в личном круге существования. Но и вместе с тем от того, что кто-то вырос в Стравинские, в Моцарты, не перерос же животной природы своей. Нет, а как был, так и остался животным. Однако, насколько же изменилось это животное. Разве можно такого просто животным или человеком назвать. Ведь как не склоняй, а это уже элитная порода, поднявшаяся на ступенечку выше обычных людей. Стало быть, вот и пример же тому, как объект сам по себе, оставаясь суть тем же, меняется до неузнаваемости в своих атрибутах. Потому и открытых карт во внешнем круге может быть много. Пусть бы и так как есть те никуда не годились. Ибо, если приноровиться угадывать перспективу их роста, то и куда применить их непременно найдется. Вот, а покудова же всё, чем внешний круг восприятия является, это не более чем сырье, материал. Правда, чтобы и действительно это сталось сырьем, не надо же в состояние мусора сваливать, а укладывать все своим чередом. Ну, а сумеешь или не сумеешь использовать, определяется ведь только тобой, а не материалом самим.

Комментарий первый.

Текст этой книги, собственно, тот же, что и текст «Метафизики Разума». Разумеется, это не является копией, но исходные материалы из которых собиралась одна и другая книга, собственно, те же. Тем не менее, «Метафизика Личности» это совершенно другая книга. Ибо, если сюжет «Метафизики Разума» строился вокруг предмета восприятия, то сюжет «Метафизики Личности» строится уже вокруг субъекта восприятия. Причем, субъект сей сразу же определяется в предисловии личностью в 1-ом лице. Тем не менее, чтобы сюжет проявился просто определения субъекта еще недостаточно, потребуется обнаружить каким образом развивается действие. А, развивается оно, стало быть, в том, что субъект восприятия постоянно с чем-то сверяется. То есть появляется еще и свой контролер, который во внешнем круге есть Разум, понятно. В итоге такого развития и убеждаешься вскоре в ошибочном понимании Разума на предмете придания личностного значения ему. Ибо, оказывается, что Разум в действительности есть что-то вроде искусственного интеллекта скорее. Стало быть, сколь бы правильно не строились его рассуждения, а личностного в нем все же нет ничего. Ну, скажем, как нет его в математических или физических формулах. Вот потому и сколь бы убедительно не выглядеть Разуму, а доверительного отношения не может быть в принципе. В связи с тем и впору же вспомнить пословицу, мол, «доверяй, но проверяй»! Ну, а коль так, значит, должно бы проявиться и некоторое отрицание Разума. Даже если это и не произносится вслух. Хотя, речь, конечно, не о явном его отрицании. Тем не менее, если ограничить компетенцию Разума внешним кругом восприятия, то это было бы очень верным решением. То есть если даже и вслух того не сказать, а сделать это обязательно нужно.

II. Привлеченный круг восприятия

Привлеченный круг самопознания отличается, собственно, тем, что привносятся не отдельные понятия, а некое учение в целом. Причём, непременно же с автором. Стало быть, прежде надо бы как-то освоиться с автором, чтобы тот стался чуть ближе, не оставался совсем посторонним. Ну, а ради сближения можно попытаться сыскать себе в нем какой-то пример, чтобы так или эдак та личность отложилась в твоих впечатлениях. Например, как Сократ вот в апологиях Платона. Значит, имеется в виду тем не просто симпатия.

В этом пути, сталось, есть варианты полегче, а есть посложнее. Например, есть вот книга «Феноменология духа» да ведь кто такой Гегель? Ну, разве что только портрет, если уж лично о нем особо и ничего неизвестно. Так откуда же получить впечатления, как приноровиться, чтобы, как говорится, на одной струне с ним сыграть. Значит, придется искать кого-то подробней известного.

Однако, другая ситуация может сбыться обратной, когда сама личность, в целом, известна, но учение осталось такое… Словом, мутная вещь. Вроде и разносится всюду в ясных и понятных словах, но в сущности очень мутная вещь. Нет, не в смысле сомнительная, а малопонятная. Так вот, склоняясь туда и сюда, и останавливаешься в итоге на втором варианте, в котором автор будто б известный да учение мутное. Имеется в виду тем последняя книга Нового Завета, которая называется Откровением в людях и заветом Царя Царей у меня. Ибо, хотя и то что осталось после Иисуса Христа, собственно, есть такая же хрень, как и картины Сальвадора Дали, но зато вот автор уж очень доходчивый да еще и запечатлевший себя беспримерным человеческим мужеством. Значит, самое главное здесь личность Иисуса Христа. Поскольку это ведь даже не образ, а, пожалуй, плакат вроде того же Сократа, но Всемирного масштаба уже. Потому и выбирался, конечно же, автор, а учение уже доложилось в нагрузку. Хотя, если честно, так и не выбирался, наверное, а само собой так сложилось.

Однако, ведь главное здесь даже не автор, а цель, которая заключается в том, чтобы выловить чёрного покера. Впрочем, слово выловить здесь, наверное, не совсем подходящее. Лучше сказать бы, вступить отношения. Поскольку привлечённый круг ведь иначе никак не устраивается. Однако, чтобы вступить в отношения, потребуется же в качестве живого примера автор какой-то, который будучи с ним в отношениях что-то успел наваять да оставить после себя. Стало быть, Иисус Христос, как и Гегель ценны здесь собственно тем, что в их творческом наследии отношения с чёрным покером проявляются зримо да не просто же зримо, а прямо таки лезут в глаза.

Вот, а чёрный покер же это сугубо моё наречение того, что называется гением в людях. Однако, поскольку слово это понимается больше метафорой, то и слышится столь же бессмыленным, как матерное выражение, скажем. Потому и прежде дать бы определение тому, что такое есть гений. Значит, коль приступом брать, то гений, это суть то, что во внешнем круге Вселенским Сознанием назвалось, которое здесь в привлечённом уже проявляется гением. Выясняется, что это ничуть не метафора. Хотя и тем, чем оно было на улице, ведь тоже никак не является. Можешь представить себе превращение такое? Если в принципе это суть то же Сознание, но атрибуты его настолько меняются, что опознать в них что-то былое уже никак невозможно. Пожалуй, это похоже даже на то, как некая чужая, посторонняя женщина, однажды, становится твоею женой. В смысле, вопрос здесь ни в том, что жена твоя была незнакомой женщиной прежде, а в том что отношения разные, а следовательно в отношениях тех субъективно разные люди, хотя и физически она осталась суть той же. Потому и не следовало бы отождествлять прежде незнакомую женщину и ту, которая сталась твоею женою. Ибо, субъективно в том никакого тождества нет. Хотя и предметность сама ничуть не меняется, меняются лишь атрибуты. Значит и то, что является твоею женой, это лишь её атрибут, а не сама по себе эта женщина. Собственно и чёрный покер вот также является лишь атрибутом Сознания. Отсюда и задача привлечённого круга, сталось, заключается в том, чтобы вступить в отношения с названным атрибутом Сознания.

Однако, говоря об атрибутах вообще, следовало бы оговориться также и в том, что атрибут той никак не является свойством или в философских терминологиях субъектом объекта. Например, то что женщина является кому-то женой, а кому-то и мамой, это все её атрибуты. А, вот безусловный половой признак её является не атрибутом уже, а неотъемлемым свойством или субъектом такого рода объектов. То есть вся разница в том, что свойство объекта это нечто неотъемлемое, а атрибут же не является свойством объекта, а проявляется лишь в отношениях внутри привлеченного круга. Вот эту разницу и нужно очень хорошо себе уяснить. Ибо, когда говорится чёрный покер, то имеется в виду не Сознание, собственно, а только его атрибут, который и проявляется здесь в отношениях. Значит, ничего больше нет. Никакой атрибут не является ни самим объектом — ни свойством объекта. Атрибут, есть просто некая роль, которая появляется в тех или иных отношениях.

Учитель

Стало быть, если учителем, исходя предисловия, Иисус Христос избирается, то и далее речь об ученичестве, значит. Потому и в том пути ученичества, естественно же, придется окунуться в евангельские события сначала, а именно в те, когда вокруг учителя складывалась своя община учеников, нареченных апостолы.

Понятно, лучше бы сразу книгу раскрыть да почитать все подробней да каждый ведь скажет, мол, Евангелие не исторический документ. Хотя, если вспомнить, что это сегодня четыре Евангелия, а прежде поди их было все сорок, то и понятно, что источник их всех очень разный. Вот и рассуди же коль так, а вымышленное это событие или действительное? Тем более, если и передавалось поначалу изустно и лишь впоследствии все записалось. Словом, совершенно несложно отсюда понять, что сговориться столь разношерстному народу, чтобы выдумать нечто такое, никак невозможно.

Однако, чтобы оживить те события надобно ведь задавать себе попутно вопросы. Например, что это за люди вообще? Ведь известно о том самую малость. Значит, остается только догадываться. Ну, а как догадаться, если рубаху апостола на себя не примерить? Потому и как только примеришь, так тут же и первый вопрос появляется, мол, что же тех людей побудило бросить свой дом, хозяйство, сродство да увязаться вослед учителю-страннику? Ведь это сегодня было б понятно, коль нынче это господь и бог наш Иисус Христос. Причем и верхушка церковная, как видно не бедствует, если по яйца в золотых крестах вся увешана. Вот, а тогда это как прикажешь понять, если учитель есть просто странник, шедший мимо ворот. Тем более, ведь куда не ступи, так тут же навяжется мытарь да в участок айда, карманы все вывернет да гуляй, мол, отселя. Словом, если не бестолочь полная, любой же смекнет, что увязаться во след такому учителю все одно, что жизнь на смарку пустить. Так что же может из дому выгнать тебя вослед такому учителю, если наперед уже знаешь, что добра в том пути не найдешь? Вот это, пожалуй, и сегодня есть самый важный вопрос, коль надумаешь подвизаться ему в ученичестве?

Человеческий идеал

В свое время, размышляя над тем, остановился в итоге на том, что мотивация учеников Иисуса Христа объясняется наверняка идеалом. Скажем, вот есть понятие о хорошем и плохом в человеке. Правда, это все прилагательные, то есть беспредметное все. Хотя и суть тем же ведь складывается и понятие о настоящем человеке. Причем и в значении идеала уже.

Разумеется, абсолютных идеалов же нет, поскольку у каждого свой. И, если у одних это успешный, богатый, то у других и власть имущий еще, а у иных может статься и такой неувязанный, как Сократ, например. Однако, расценивать это произвольно принятым решением все же будет неправильно. Ибо, складывается исподволь все и становится очевидным, когда все сложилось, все состоялось уже. Причем и очевидным же вдруг, неожиданно. Например, читаешь апологию Сократа и плачешь. Нет, не навзрыд, но все-таки плачешь. Хотя и читаешь будто бы далеко не ребенком. Потому и история Иисуса Христа такого не впечатлить, конечно, не может. Ведь и это суть та же история, разве что во всемирном масштабе.

Разумеется, если читать ежедневно, скажем, во исполнение религиозного обряда, то восприятие притупляется так, что полноценно прочувствовать это не можешь. А, потом и полноценно сопереживать ведь не сможешь, коль уж только такому как сами сопереживать мы способны. Сталось, коль учитель твой воистину бог, так как же сопереживать ему сможешь? Кто мог бы на это удостоить тебя? Вот потому и чтобы сопереживать полноценно, придется сначала разбожествить и очеловечить героя этой истории, чтобы выправить фокус восприятия тем да увидеть историю Иисуса Христа, как и историю Сократа, столь же близкой себе.

Однако, даже и так, та история может в большинстве своем не впечатлять никого. Поскольку разные же у людей идеалы. Потому и вступая на стезю ученичества, должно бы тщательно выяснить, а является ли учитель твоим идеалом. Ибо, иначе это не твоя стезя однозначно.

Пророческий слух

Правильная мотивация, разумеется, важное условие любого начинания. Однако, есть же и более важное, предполагающее также и наличие должных способностей. Скажем, если намереваешься учиться ты музыке, то и музыкальный слух по меньшей мере должно б иметь. Ведь той случается разный. Может оказаться и вообще абсолютный, хотя это и не очень-то важно. Ведь вся разница в том, что имеющий абсолютный слух знает точно, что слышит, а не имеющий пусть и не знает, но умеет воспроизводить это столь же точно, как и имеющий. Словом, коль намереваешься у пророка учиться, то и должно бы иметь пророческий слух.

Разумеется, слово Слух здесь есть аллегория. Ибо, то, что якобы слышится, есть априорное знание либо просто немыслимое, которое родственно тому как, скажем, птица, совершая сезонный перелет свой на юг, не имеет никакого понятия, а где собственно юг той находится. Сталось и знание пророка суть такого же рода, разве что тот уже знает точно, что слышит и ориентируется куда отныне миру «лететь».

Однако, ведь в полном одиночестве пророком никто не становится. Ибо, если не сыщется способных слышать знание его, то и не состоится никакой пророк никогда. Стало быть, ближний апостольский круг, который, не имея пророческого знания в себе, умеет все же качественно слышать и воспроизводить это знание, и составляет суть ту изначальную среду, где пророчество вообще появляется. Вот

такая подробность, обычно, мало учитывается. Хотя и все очевидно, казалось бы. Ведь чтобы появилась знаменитость какая-то, нужна некая публика, а без того никакая знаменитость в мире появиться не может. Отсюда и самое важное, выясняется, есть не в пророчестве даже, а в исходной среде способной воспринимать это пророчество. То бишь не будь ближайшего круг апостолов, не было бы и Иисуса Христа. Стало быть, если уж разговор о прижизненных учениках Иисуса Христа, то и полагаю, что было бы мало, наверное, увидеть в нём просто свой идеал, чтобы увязаться вослед такому учителю. Наверняка, должно было бы быть и большее что-то и это что-то, естественно, было пророческим слухом.

Если говорить в той связи вообще об имеющих пророческий слух, разумеется, такие и через века могут слышать пророка, если есть книга. А, если слышать, значит и интерпретировать, исходя современных уже представлений. Потому и значение фразы, мол, «не от себя говорить будет, но будет говорить, что услышит», вполне объясняется пророческим слухом. То есть в тех самых словах не о чудесах говорится, а только о мало известной способности в людях. Вместе с тем, человеку вовсе без слуха любое пророчество будет откровенно до жопы. Ведь, чтобы внять тому, необходимо же слышать сначала, а иначе как же что-то понять. Потому и коль способность такую не замечаешь в себе, значит, дорога ученичества закрыта тебе. Это должно принять как данность свою.

Цена ученичества

Стало быть, если учитель и действительно оказался твоим идеалом и если имеешь способность слышать учителя, то и останется лишь открыть себе же «крестовую даму», в смысле принять обет отречения мирского устава, чтобы пройти впоследствии должную выучку. Однако, прежде придется крепко подумать. Ведь если игра в устав вдруг наскучит тебе, то и не получится переобуться вновь фраером, то есть вернуться в прежнее свое состояние. Ибо культовой практикой производятся необратимые изменения в психологии мышления человека. Стало быть, тем самым, приносишь в жертву себя во имя себя же, но нового, покудова тебе неизвестного. То есть вместо прежнего тебя будет новый, но не лучший прежнего, а только другой, как совершенно незнакомый тебе человек. Потому и коль улучшений тем не предвидится, то и есть смысл подумать, а ради чего бы зря время терять? Однако, если нужные смыслы все же находятся, то останется лишь вызов принять, а значит против книги Завета Царя Царей поставить на кон себя, свою жизнь. Ну, а иначе как же учиться ты думаешь, если учителя того и след уж простыл на земле.

Новый Завет

История сия начинается тем, что, будучи студентом еще, обзавелся же Новым Заветом. Библию будто бы прочитал раз, другой, оставалось прочитать еще Новый Завет, чтобы не оставаться невеждой. Никаких других мотивов не было, значит. Так вот дочитывая уже последнюю книгу, которая по-гречески называется еще Апокалипсис, появлялось порой впечатление, как, скажем, сидишь себе с удочкой и вдруг замечаешь, клюет. Тут же подсуетишься как будто, а там глядь и все исчезло, пропало. Думаешь, ну, показалось, наверное, и продолжаешь так дальше сидеть. Значит, так вот с поклевами и дочиталась та книга. Впечатление осталось такое будто бы слышалось что-то большее того, что написано. Потому и прочиталась же кряду раз пять. Хотя, это и не было мотивацией чтения. Ведь хотелось просто быть в курсе того, что есть книга такая и что в ей написано. То есть в таком духе все это.

Впоследствии все те впечатления, конечно, забылись, но через время уже по другому поводу вспомнились. Ведь манипулировать тобой может даже и покойный Декарт. Потому и всегда интересно же, а как кому удается это справлять? Хотя, может статься, что это тогда еще в уме отложилось, мол, разберемся потом, а сейчас покудова некогда. Словом, некоторое время спустя вернулся в ту книгу опять и вполне убедился, что ведь и в правду клевало, значит, не ошибался ничуть. Вот разве как об этом подумать? Ведь если книгу раскрыть, посмотреть, ну, казалось бы чему же «клевать»? Ведь полная хрень. Вот ведь заноза какая. Значит, так и убил на ту книгу семь лет своей жизни, а тут еще вдруг сны же начали сниться. Правда, назвать сновидением в обычном смысле это нельзя. Ведь есть же бодрствующее состояние, когда бодрствуешь, а есть спящее, когда спишь. А это же ни то и ни сё, промежуточное состояние какое-то, вроде как сумерки. Потому и назвалось же сумеречным. То есть назвалось по случаю, а ни то, чтобы где написано это. Так вот сумеречное состояние это вроде того, как будто бы и не бодрствуешь, но и не спишь. Причем и может случаться такое двояко. Например, можешь проснуться туда среди ночи из сна. Скажем, спишь себе спишь и среди ночи просыпаешься будто. То есть настолько, что ясно осознаешь и воспринимаешь себя, как наяву. Но вместе с тем понимаешь и чувствуешь, что тело твое обездвижено и настолько, что не пошевелить даже пальцем. Значит, тело твое продолжает как будто бы спать, а душа твоя проснулась уже и вполне ясно осознает новое свое состояние.

Однако, ведь и это не все, ибо просыпаясь в сумеречное состояние из сна, я все время читал некую книгу и что самое странное в книге той были совершенно невероятные буквы, которых прежде никогда в жизни не видывал. Значит, сижу читаю ту книгу и читаю, причем, не один, а со мной читает некая женщина возраста бабушки. Понятно, бабушка та не моя, но воспринимается именно бабушкой. Хотя, ее саму как будто не вижу в лицо, вижу только руку, которой она по строчкам следит, показывая где мне читать. Атмосфера, словом, такая будто бабуля участвует внуку, помогая ему готовить уроки. Сталось, бабулечка водит так пальцем по книге, а я следом читаю и если что-то не вполне понимаю, то возвращается пальцем на прежнее место, словно указывая, мол, прочитай здесь еще раз, это важно тебе. Но никаких слов не говорится при этом. Я все понимаю без слов, то есть воспринимаешь словно бы невысказанную мысль на телепатическом уровне что-ли. Правда, ушлая натура моя не забывала же при этом свое. В смысле, несколько раз пытался подловить тот момент, когда лежишь как будто бы полностью в ясном осознании самого себя и… Словом, это словно бы в животе у мамы лежишь, готовый родиться вот-вот. То бишь еще не родившись, ясно осознаешь себя и вот в следующее мгновение рождаешься, но вместе с тем случается и полный провал памяти, ничего не помнишь уже. Какая ж досада, а хотелось-то лишь чего-нибудь вспомнить. Ведь как же это странно за собой наблюдать, когда ни единой буквы не знаешь в той книге, тем не менее, читаешь ту книгу. Потому и хотелось же резко так встать, чтобы записать наяву хотя бы единственную букву, которую вот только что видел. Сколько раз пытался подловить тот момент, не единожды просыпался и вскакивал, но, проснувшись, ничего не мог уже вспомнить. Словом, такой вот облом.

Впоследствии уже себе объясню, что в человеке есть действующее, активное мышление, присущее всем животным и в том числе человеку, а есть еще реактивное, присущее исключительно людям. Скажем, активное, когда кошка по парапету высотного дома ступает, а реактивное, когда собирается ахающий да охающий народ внизу на асфальте. У человека, как собственно и у кошки, это действующее мышление имеется, но находится чаще в запасе, то есть вне игры остается. Ну, если реактивное мышление тянет все на себе, чего ж суетиться?

Вот, а различаются же те, собственно, тем, что действиями может оперировать лишь активное мышление, а знаками уже реактивное. Например, если в речи те знаки есть просто слова, то в мышлении скорее что-то вроде компьютерных нулей и единиц. Причем, самое невероятное заключается в том, что, несмотря на все многоязычие людей на земле, мыслительный язык их всех одинаковый. Собственно, благодаря тому лишь и способны же освоить мы языки, а иначе это было бы невозможным. Потому и больше сказать здесь особенно нечего. Все понятно и так. То есть если не произносятся никакие слова, то понять мысль напрямую способны практически все, если передавать нужные знаки телодвижениями, например. Отсюда и мой случай исключительный тем, что знаки те книжные. Причем же не буквы скорее, а нечто вроде иероглифов, представляющих знаки мышления. Отсюда и книга та, сталось, просто условность. В том смысле, что книга та передавалась как непосредственно мысль. Значит, бабушка следила по книге мне не пальцем, а мыслью.

Да! История та себя давно исчерпала и впоследствии, разбираясь в источниках, появился потихонечку вывод о том, что бабушка та собственно и должна была быть историческим прототипом Иисуса Христа. Предположение это объясняется тем, что на уровне слов любую книгу можешь переписать и выдать своей, а на уровне мыслей сделать такое никак невозможно. Стало быть, церковный образ Иисуса Христа это одно, а историческое лицо, послужившее ему прототипом, совершенно другое. Однако, как же случиться б такому, что никто не смог заподозрить того, что на самом деле была это женщина. Дело в том, что женщина это есть атрибут человека женского пола. Стало быть, если ребенка женского пола воспитывать, как мальчика и в окружении мальчиков, то она и вырастет впоследствии мальчиком. Вот, а предпринимается такое, наверняка, потому, что родовое завещание есть у людей, а наследника нет. Потому и куда же деваться, если не воспитывать девочку мальчиком. Однако и после героя этой истории не остается наследников. Потому, наверняка, и принялось решение разыграть на победителя родовое завещание свое. Стало быть, книга та потому и такая вот странная, что не является просто книгой. Ибо, ей, прежде всего, бросается вызов на победителя. Разумеется, вызов не босоте вроде меня, а лицам царского либо королевского рода.

Царь Царей

Если от слова Завещание производить слово Завет, то, надо бы сразу сказать, что Новый Завет не является ничуть Завещанием бога Израиля, а является именно Завещанием Иисуса Христа. Значит, некоторый смысл в том, что оный называется богом все же имеется. Вот, а предмет Завещания в сущности есть ни мало — ни много карта первосвященника, которая и является же Властью этого мира. То есть в том, что является властью имеется не только практический, но и культовый смысл. Потому вот карта Царя Царей и открывается в Новом Завете.

Не имею понятия, где евреи надыбали карту такую. Но могу точно сказать, что у того, кто называется богом Израиля, её отродясь не водилось. Значит, пусть хоть обсерится, а ему эту карту не взять. Но взять-то ведь хочется. Потому вот евреев выпасать-то и принялся. Значит, тактось те и богоизбранными стались, а не потому, что и вправду особые. Сталось, Царь Царей, выясняется, это и действительно завидная карта и завидная тем, что является источником законной власти в существующем мире. Вот как не позавидовать такому наследию. Ведь сколь бы справедливой не казалась власть на земле, но если Царь Царей не есть источник её, то это никак не законная, не легитимная власть. То есть будь даже и идеальной демократией, поддерживаемой народонаселением всем, а все одно это незаконная власть.

Однако, Царь Царей не является ведь и навершием пирамиды власти в существующем мире, а наоборот лишь олицетворением её основания. Стало быть, ничего непонятного как будто бы нет. Хотя, если ты далекий того, чтобы изыскивать истоки власти в существующем мире, то, разумеется, все это тебе лишь пустые слова. Ибо, если не отдаешь отчет себе в том, что в существующем мире власть ни на чем не основана, а появилась лишь следствием того, что некоторые люди просто взяли да от балды провозгласили властью себя, значит, и не понимаешь того, а почему она так неустойчива. Ведь как ей устойчивой сбыться, если народонаселение страны не может быть её основанием лишь потому, что само учреждается властью. Понятно, чего не рассказывай, а Царь Царей той по боку всем. Но и не все ведь быдло на свете, а потому и ценность вещей мерить быдлом нельзя. Сталось, отсюда и появляется же проблема наследника. Причем, не абы какого, а непременно достойного и такой будто бы сладился да вот же оказия последнему, живому наследнику открылась, наконец, перспектива. Во всяком случае так в книге прописано, что его унаследованная позиция была Царь Царей, а открывшаяся сталась Первый и Последний. Конечно, новая позиция будто бы сама за себя говорящая, тем не менее, если в двух словах пояснить, то, Первый и Последний, это и есть же образец человека, послужившего изначально семенем жизни на этой земле. Стало быть, в конце времен это семя возрождается вновь да приносится в жертву, а после до заветного часа где-то втайне хранится. Причем, ведь человек той должен быть непременно женского пола. Поскольку это и есть исходный пол человека, а мужской уже производный. Тем не менее, человек женского пола, это не баба, а значит и не нужно ж в таком женских атрибутов высматривать. Ибо, в нем их попросту нет.

Однако, вот ведь какая закавыка теперь, что если карту Царя Царей ты не сдашь, то и следующую никак не возьмешь. Значит, придется же старую сначала на кого-то повесить. То есть получается рокировка как будто бы, если уж переступаешь с одной ноги на другую, а из игры не выходишь, остаешься в игре, но остаешься уже на более высоких позициях. Таким образом, если Царь Царей под Первым и Последним остался, значит, надо же думать, что оный и был же источником его появления. Хорошо, источники, допустим, пока выясняются, ну, а как бы сей мертвый узел теперь развязать? Ведь покудова не сдашь первую карту, то и вторую никак не возьмешь. Потому и дело то в оконцовке сладилось тем, что если достойный кандидат не появляется всё, то и принимается решение сначала трон учредить, чтобы закрыть на ём первую карту, а после на ней же открыть пустой карточный лист, чтобы оставить возможность ей кому-то сыграть. Значит, если никого не найдется, то и будет лежать как обычный «болван». Таким образом, вот и появляется некто, которого, возможно, не существовало и вовсе, а возможно это просто умерший. Впрочем, это и неважно, поскольку в игре все равно его нет. Конечно, в этом случае это все же умерший. Причем и давненько уже. Сталось, превратившийся отчасти в легенду. Однако, имя его настоящее. Потому же и спрашивается, а чего бы добру пропадать. Значит, вписывай в ту пустую карту имя покойного, а рядом подложи еще и настоящую книгу Завета. Вот и попробуй-ка теперь угадай, а что под этой «болванкой» закрыто. Скажешь, ну, можно ли так? Ведь мирская Власть теперь без основания осталась? Ну, а на хрена основания ей, если тактось приключений побольше. Значит, вот пусть и лежит себе под «болванкой».

Словом, если все скомкать, то картина вот такой получается. Конечно, слышится все чепухой, но какая те разница, если за черным покером ходишь сюда. Ведь сам по себе той не «продается» нигде, а только в нагрузку. Потому и коль основная карта здесь Царь Царей оказалась, то и либо берешь — либо не задерживай очередь. Значит, вот и приходится же карту Царя Царей в руках подержать. Ведь пусть та и не являлась бы целью, но если уж оказывается условием достижения её, то и придется же помять ей чуток уголки. Ибо, иначе того за чем ходишь сюда вообще не возьмешь. Ведь черный покер здесь, как и всюду, персонаж-то залетный. Отсюда, вот и торговля такая, что толчешься будто б за тем же, что все, но на самом-то деле забота твоя, чтобы присмотреть бы свое, выхватить вдруг да потихоньку слинять. Словом, такой вот финт получается. Потому и черного покера покудова можешь забыть. Той еще не скоро появится. Но в конце его непременно надо бы вытащишь, а покудова же речь совсем о другом. Словом, получается такая вот двойная игра, но, тем не менее, интересная и даже азартная. Правда, исключительного здесь нет ничего, поскольку на черного покера везде играется в темную. Потому и кроме смыслов, случается еще и много эмоций. Ведь это, как не смотреть, а незабываемое приключение, пусть и мыслительное.

Знание

Стало быть, книга Завета не про веру оказывается. Впрочем, если о чем та книга сказалось сполна, то сказать бы еще и о том, а чем же является она сама по себе. Однако, прежде определиться бы в исходном понятии того, что называется Знанием. Ведь воспринимается это будто бы само собой разумеющимся. Хотя, это вовсе не так. Ибо, в случае рукотворных объектов это инструмент управления, а в случае нерукотворных инструмент взаимодействия. Различие их собственно в том, что в случае рукотворных объектов те буквально вскрываются знанием, а в случае нерукотворных ровно такое уже невозможно. Ибо, всегда остается нечто такое, что не вскрывается знанием. Стало быть, пользоваться Знанием, как основным инструментом в таком случае никак невозможно. Однако, коль других вариантов-то нет, то и остается лишь переназвать это Тайной, чтобы вычленить тем в особый род Знаний. Стало быть, Тайна есть Знание, в коем заключается то, что невозможно познать. Словом, речь здесь о том, что если автомобиль разбирается в ноль и с нуля собирается, то освежевать курицу и заново оживить её не получится. Поскольку в курице и заключается то неизвестное, которое является Тайной.

Впрочем, это можно увидеть нагляднее, если воспользоваться обычным смартфоном. Известно, что считается целесообразным скрывать от пользователя пароль администратора ОС. Конечно, это и не особо надо кому, но если вдруг вспомнишь о том, обнаружишь, что Знание ОС имеешь, а вот право применения нет. Потому и любой нерукотворный объект может бесконечно вскрываться, но если права применения Знания нет, то даже и курицу оживить не получится. В таком случае, Знание само по себе получается совершенно бесполезная вещь и чтобы понимать почему придется упомянутое право применения квалифицировать Властью. Таким образом, если Знание сопряженное со Властью и является Тайной, то отсюда и вывод, что право применения его не обеспечивается абы кому самим Знанием. Потому и если называть Тайной в том числе и книгу Завета, то это и будет ответом на вопрос, а почему она вообще нечитаема.

Новое мышление