Бесплатный фрагмент - Сафира и Леонсия

Сафира и Леонсия

Сапфир с шоколадом — ночная вуаль,

Двум душам в потёмках неведома даль.

Не знают, не видят, как близок их кров,

Им встреча назначена средь звёздных ковров.

Там дева живёт, красотой опьяняя,

И львица ей силы дарует, храня.

В сапфировых искрах, в шоколада плену,

Скрывается тайна, известная мне одному.

И души исцеляет от знойных тревог,

Два сердца томятся, как пламенный слог.

Сапфир и шоколад — два вечных огня,

В безумном сплетении вдохновляют меня.

В мерцании свечей, под куполом собора,

Где тени прошлого танцуют в полумраке,

Судьба плетёт узор, как нить из серебра,

Для тех, кто ищет в жизни редкие  узоры, знаки.

За каменной стеной, где бьётся тайно сердце,

Хранится старый свиток, полный мудрых слов.

Он говорит о том, что можно в жизни греться,

Лишь от огня, рождённого из искренних основ.

И шоколад, как символ сладостной надежды,

Ведёт по лабиринтам тайн, где правит ночь.

Сапфир сверкает, будто луч в кромешной бездне,

Указывая путь, чтобы душам помочь.

Там эльфы кружат в вальсе при луне,

И феи шепчут сказки нам на ухо.

Им ведомо, что счастье — в тишине,

И что любовь — всему причина, мука.

В старинных лабиринтах, где дремлют сны веков,

И спят стражи-драконы, стерегущие злато,

Проснутся чувства, изведавшие пепел оков,

И в сердце расцветут, как вешние цветы, когда-то.

И рыцарь в блеске доспехов серебристых,

Прорвется сквозь туман и тёмный лес.

Он слышит зов любви, такой лучистый,

И знает, что найдёт свою принцессу здесь.

А львица, грациозная и смелая,

Встречает гостя рыком, полным силы.

Но в сердце девы — милость вожделенная,

Растопит лёд, и взгляды станут милы.

Сапфир и шоколад — две грани бытия,

Сплетаются в гармонию, в единый звук.

Здесь рождена любовь, святая и земная,

И больше нет разлук, и нет печали!

В объятьях нежных, под небесным сводом,

Две души обретут спокойствие и мир.

Их поцелуй — подарок высшей пробы,

Остановит время, словно вечный пир.

И будут звёзды им светить ночами,

А солнце — согревать в рассветный час.

И сказки станут явью, чудесами,

И счастье никогда не покинет их ни на час.

А шоколад, как тёмная вуаль,

Покроет их тела в минуты страсти.

И в эту ночь уйдет любая печаль,

И в сердце расцветут цветы любви и счастья.

Сапфир и шоколад — их вечный талисман,

Хранит любовь от бед и от ненастья.

И будут вместе, как неизвестный океан,

В любви и неге, обретая счастье.

И эхом отзовется песнь любви,

В веках, напоминая о былом.

Сапфир с шоколадом — маяк судьбы,

Для тех, кто ищет свой заветный дом.

Что, казалось бы, может связать воедино два столь непохожих мира — мир тёмного искушения шоколада и мир сверкающего великолепия сапфиров? Какая нить способна сплести воедино терпкую сладость и холодное сияние? Любопытно узнать, какие ассоциации рождаются в вашем воображении при столкновении этих двух совершенств.

На первый взгляд, ничего. Шоколад — это чувственное наслаждение, мимолетное удовольствие, тающее во рту и оставляющее шелковистый след на языке. Сапфир — это вечность, незыблемость, твердость камня, холодный блеск, напоминающий о звёздах и глубинах океана. Один — продукт природы, искусно обработанный руками человека, другой — порождение недр земли, обретшее огранку тончайшего мастерства.

Но если присмотреться внимательнее, то можно увидеть, что оба они — символы роскоши, изысканности и редкой красоты. Шоколад, особенно тёмный, горький, с оттенком специй, — это услада для избранных, тех, кто ценит глубокий вкус, а не поверхностную сладость. Сапфир — это камень королей, атрибут власти и благородства, символ верности и мудрости.

Оба они — объекты желания, артефакты, способные вызывать сильные эмоции. Вспомните, с каким трепетом вы открываете коробку шоколадных конфет ручной работы, зная, что внутри вас ждёт целый мир удивительных вкусов и текстур. Представьте себе момент, когда на вашем пальце оказывается кольцо с крупным сапфиром, переливающимся всеми оттенками синего — от лазурного до глубокого индиго.

Возможно, связь между шоколадом и сапфирами кроется в их способности создавать неповторимые моменты, запоминающиеся на всю жизнь. Оба они — маленькие, но значимые символы, способные украсить серые будни, подарить радость и вдохновение. Это — маленькие роскоши, которые позволяют почувствовать себя особенным, ценным, достойным самого лучшего.

И в конечном итоге, шоколад и сапфиры объединяет общая идея — идея совершенства. Совершенства вкуса и совершенства формы. Совершенства, достигнутого благодаря кропотливому труду, вниманию к деталям и стремлению к безупречности. Именно это делает их не просто продуктами или камнями, а настоящими произведениями искусства.

В действительности, всё гораздо прозаичнее. В одном из старинных кварталов большого города, по соседству с величественным собором, находилась небольшая мастерская. Там трудился Павел, или просто Пашка, как его звали знакомые. Ему едва исполнилось двадцать семь лет, но талант его уже блистал, словно искра божья. Он был ювелиром, творцом украшений небывалой красоты, и сердце его навеки пленили бриллианты и сапфиры. Именно по сапфирам, словно по тайному знаку, узнавали его работы. Почему именно этот камень пробуждал в нём столь сильную страсть? Кто разгадает эту загадку?

Возможно, дело было в глубине и чистоте сапфирового цвета, напоминавшего безоблачное летнее небо или пленительную морскую даль. Возможно, в холодном блеске камня Пашка видел отражение ускользающей истины, которую отчаянно пытался постичь. А может, всё было гораздо проще: однажды, ещё мальчишкой, он нашёл осколок сапфира в старой шкатулке, и тот пленил его воображение навсегда.

Работа в мастерской была для Пашки не просто способом заработка, а настоящим священнодействием. Он часами просиживал над эскизами, выверяя каждый изгиб, каждый штрих. Затем, вооружившись лупой и тончайшими инструментами, он принимался за дело. Золото и серебро в его руках становились послушными, принимая заданную форму. А сапфиры… сапфиры будто сами просились в оправы, сверкая и переливаясь всеми оттенками синего.

Заказчики ценили Пашку не только за мастерство, но и за его немногословность и сосредоточенность. Он не любил пустых разговоров и предпочитал, чтобы за него говорили его работы. И они говорили — о красоте, о вечности, о скрытых желаниях человеческой души. Говорили шёпотом, но этот шёпот слышали все, кто хоть раз видел творения молодого ювелира.

Со временем, слава о Пашке разнеслась далеко за пределы города. К нему стали приезжать именитые знаменитости, богатые торговцы и даже заморские гости. Каждый хотел заполучить украшение, созданное руками талантливого мастера, украшение, в котором жила частичка его души. Но Пашка не гнался за славой. Он просто любил свое дело, любил камни, любил создавать красоту.

За годы работы у него выработалась привычка — сорок минут блаженного дневного сна. Час полуденного покоя подкрался незаметно. Он опустил жалюзи в мастерской, словно опуская занавес в театре одного актера, укрылся мягким пледом, примостил под голову любимую подушку и погрузился в объятия старого, доброго дивана, предвкушая сладостный, послеобеденный сон.

Пашка провалился в сон, как в зыбкий туман, и оказался в волшебной стране — у самого лазурного моря, где, словно сошедший со старинной гравюры, возвышался роскошный дом. В распахнутых окнах, обрамлённых плющом, виднелись две фигуры: молодая женщина, прекрасная, как утренняя заря, и белоснежная львица, в чьих глазах плескался сапфировый огонь вечности.

Дом, казалось, дышал теплом и умиротворением. Его стены, сложенные из светлого камня, увивал дикий виноград, а в широко распахнутых окнах колыхались занавески, лёгкие, как вздох ангела. За столом, укрытым кружевной скатертью, искрящейся в солнечных лучах, Прекрасная женщина разливала чай из изящного фарфорового сервиза, словно художник, выводя кистью тончайшие узоры на полотне. Белоснежная львица, исполненная грации, положила огромную голову на скатерть, внимательно внимая каждому слову женщины. Её сапфировые глаза, казалось, впитывали лучи солнца, пробивающиеся сквозь изумрудный полог деревьев.

Подкравшись ближе, Пашка уловил тихий шёпот их беседы, звучавшей, как музыка ветра, ласкающая слух. «Сафира», — так почтительно называла львица женщину. Она говорила о тончайших нюансах выбора какао-бобов, о волшебстве алхимии, способной превратить их в шоколад, исцеляющий скорбь и одаривающий радостью. Леонсия, — так эту белую львицу называла женщина, — щедро делилась последними новостями. Пашка внимал ей, ловя каждое слово, словно драгоценные жемчужины, скатывающиеся с уст прекрасной белой львицы. Она плела кружева мудрых советов, как оградить хрупкий росток её дела от ядовитых стрел зависти и коварства конкурентов, оберегая его, словно нежную ладошку их девочки. Как уберечь от терний предпринимательства, усеявших безжалостную дорогу к успеху, и, наконец, как убедить хоть ненадолго отвлечься от работы, чтобы встретить его… судя по едва заметной тени смущения, весьма важного человека. «Помни, Ела — сама доброта, а её шоколад — это воплощенная любовь», — произнесла Леонсия ласково, и сапфировый свет её очей вспыхнул нежным сиянием.

Пашка, словно зачарованный, наблюдал за этой чудесной парой, чувствуя себя невидимым гостем в их чарующем мире. Он понимал, что перед ним разворачивается не просто светская беседа, а сакральное таинство передачи мудрости и силы. Сафира и Леонсия, две хранительницы, две музы, оберегают юную Елу, направляя её по пути созидания и добра. Он видел, как Сафира с трепетной нежностью касается своего сапфирового амулета, словно передавая через него свою энергию, вселяя веру в юное сердце.

«Эта Ела — настоящая умница», — произнесла Сафира, неспешно отпивая глоток кофе. — «Её шоколад — это не просто сладость, это настоящее волшебство. Она вкладывает в него всю свою любовь и тепло своей души. Но у неё есть враги, те, кто снедаем завистью к её таланту и жаждет погубить её дело.» Леонсия глухо зарычала, обнажив кинжалы своих острых зубов. «Не тревожься, моя белоснежная подруга», — успокоила её Сафира. — «Мы не позволим им причинить ей вред. Пашка поможет ей, я чувствую это сердцем». И, понизив голос, Сафира добавила: «И еще одно важное дело не терпит отлагательств… ты помнишь о той, что совсем скоро должна прийти в мир людей? Мы её крестные, но чтобы это случилось…» Сапфира замолчала и, вдруг, встревоженно посмотрела в сторону сада. «Леонсия, мне кажется, что мы здесь не одни».

Пашка невольно вздрогнул, услышав свое имя. Неужели Сафира знала о его присутствии? Леонсия подняла голову и устремила на него пронзительный взгляд, полный вековой мудрости. «Он слышит нас», — прошептала львица. — «Его сердце чисто и справедливо, он готов помочь Еле». Сафира одарила его улыбкой, словно подтверждая слова Леонсии. «Я знала, что он не подведёт нас», — промолвила она. — «Он — наш избранник, тот, кто поможет сохранить дело и волшебство Елы».

Внезапно картина перед глазами Пашки начала расплываться, звуки стихли, а яркие краски поблекли. Его вырывало из волшебного мира обратно, в серую обыденность. Он ощутил, как бешено колотится сердце, а разум осаждают сотни вопросов. Кто такая Ела? В чём заключается её волшебство? И какова его роль в этой удивительной истории?

Проснувшись в своей мастерской, Пашка чувствовал себя опустошённым, но вместе с тем преисполненным решимости. Теперь он знал наверняка: сон был не просто грёзой, а настоящим откровением. Дама с сапфирами ждёт его помощи, и он не имеет права её подвести. Он должен найти Елу и защитить её от коварных врагов, чего бы это ни стоило. Сапфиры, словно мерцающие маяки, укажут ему путь. Пашка ещё не подозревал, что дивный сон подарил ему встречу с Сафирой, мудрой хранительницей волшебной страны, чьё имя было соткано из звёздного света и шёпота древних легенд. В ней, женщине средних лет, воплотилось само изящество. Волна волос цвета горького шоколада, ниспадающая до пояса, дышала морским бризом. Сафира… Он видел её во снах много раз. Облачённая в старинные платья, сотканные из глубоких сапфировых и лазурных оттенков, словно впитавших в себя сумеречную магию, она возникала в грёзах. Каждое одеяние венчал огромный сапфир, мерцающий отблесками бриллиантов. По тайне, ведомой лишь шепчущим ветрам, она была феей-хранительницей ювелира Пашки, его личной, неземной музой — Сафира.

Едва туман сна отступил, как тишину мастерской Павла прорезал настойчивый стук. На пороге возникла незнакомка, сотканная, казалось, из света и теней, словно сошедшая с полотна старинного мастера. Пальто, цвета сумеречного лазурита, безупречно облегало её точеную фигуру, а ботильоны в тон завершали изысканный ансамбль. Волосы, цвета горького мокко, словно шёлк, лежали в строгой, но элегантной прическе, а в глубине глаз, цвета грозового неба, мерцала неподдельная искра.

— Добрый день, — прозвучал её голос, мягкий и обволакивающий, словно прикосновение бархата. — Могу ли я видеть мастера Павла?

— Минуточку, — отозвался приятный молодой голос из глубины мастерской. — Сейчас буду.

Пашка, плеснув в лицо ледяной воды, спешно пытался прогнать последние тени сна. Появившись перед посетительницей, он невольно поежился под тяжестью её изучающего взгляда. Вид у него был, наверняка, потрёпанный — долгие часы, проведённые за работой, не шли на пользу внешности. Определенно, пора выбираться в город, заглянуть в барбершоп, привести себя в порядок. Да и друзья давно звали развеяться, вырваться из плена самоцветов и пыли.

— Чем могу быть вам полезен? — спросил он, стараясь придать голосу уверенность, хотя внутри все ещё боролись остатки сна и лёгкое замешательство.

Павел смотрел на незнакомку, и его не покидало странное, смутное чувство déjà vu, будто он где-то её уже видел. Но где? В последнее время мир сузился до размеров его мастерской, до сияния сапфиров и блеска золота.

— Я хотела бы заказать у вас украшение, — произнесла она, нарушив сковавшую их тишину. — Коробочку… для элитного шоколада или, быть может, конфет. Обрамлённую сапфирами и бриллиантами, словно ночное небо звёздами.

— Вы понимаете, мадам, во что это выльется? — уточнил он, оценивающе глядя на неё.

— Разумеется, молодой человек, — ответила она с лёгкой, едва заметной ироничной улыбкой и протянула ему эскизы коробочки, с точностью мастера указывая места, где, по её мнению, должны блистать камни. У неё даже имелась заготовка — словно холст, ожидающий прикосновения кисти мастера, она жаждала лишь искры гения ювелира. — Я оставлю вам свои реквизиты, — она протянула визитную карточку, напечатанную на плотной кремовой бумаге. — Моя помощница, Алина, встретится с вами завтра здесь, и вы обсудите все детали. А сейчас мне пора. Время — деньги, как говорится.

Загадочная дама исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив после себя лишь лёгкий флёр дорогих духов и привкус таинственности. Павел, поражённый её красотой и необычной просьбой, не раздумывая согласился. Он ещё не знал, что этот заказ, эта искрящаяся драгоценностями шкатулка или коробочка, станет началом новой главы в его жизни, распахнёт двери в мир, полный страсти, интриг и, возможно, даже опасности.

На следующее утро в мастерскую Пашки вошла красивая молодая женщина, за руку она держала девочку лет шести. «Добрый день, — произнесла она мелодичным голосом. — Меня зовут Алина, и мне необходимо согласовать с вами все детали нашего сотрудничества, чтобы сверить все расчеты по коробочке для шоколада, которую вы будете украшать своими сапфирами и бриллиантами».

Договор будет составлен, предоплату внесём, и вы Павел готовьтесь приступить к работе.

«Мамочка, — вдруг звонко проговорила девочка. — Мне кажется, я здесь уже когда-то была».

«Не выдумывай, милая, мы здесь впервые», — мягко ответила мать. — «Ещё несколько минут, и мы поедем домой».

Пашка, оторвавшись от эскизов, взглянул на посетительниц и предложил им присесть на диван. В этот момент он заметил в руках девочки книжку, и его взгляд замер на обложке. Там были изображены Сафира и Леонсия: Сафира в изысканном платье цвета лазурного неба нежно обнимала белую львицу Леонсию.

«Точно! Это была она…» — невольно вырвалось у Пашки.

«Прошу прощения?» — Алина вопросительно вскинула брови. — «Не поняла… Кто — она? О чём вы, Павел?»

«Алина, скажите, пожалуйста, а как зовут заказчика коробочки?» — с внезапным порывом спросил Павел.

«Я не знаю, — ответила девушка. — Меня сегодня утром вызвал руководитель и направил к вам».

«Руководитель?» — переспросил Павел.

«Именно так. Точнее — наша руководительница, Ела Львовна, директор нашей шоколадной фабрики».

«Эту коробку она хочет сделать…", — вдруг Алина запнулась. Она, собственно говоря, не знала подробностей, для чего Еле Львовне понадобилась эта столь дорогая вещица.

— Павел, ну что вы меня путаете, Ела Львовна и есть заказчик, — настойчиво повторила Алина.

— Конечно, — рассеянно ответил Пашка, но тут его словно молнией пронзила запоздалая мысль. Вчера, пробудившись от полуденной дрёмы, он увидел в мастерской незнакомку, элегантную и загадочную. Но как она могла войти? Дверь оставалась запертой, жалюзи подняты, но не им — он так и не удосужился коснуться их после пробуждения. Кто же отворил дверь нежданной гостье и взметнул жалюзи вверх? Вопросы вились в голове Пашки, словно назойливые мотыльки, рождая новые сомнения одно за другим.

Взгляд его вновь скользнул по книге, лежавшей на коленях девочки. Точно! Вот оно — объяснение. Вчера в его мастерской была Сафира из его снов, лишь волосы её были собраны в строгую прическу, а одета она была на современный манер. И почему девочка утверждает, что уже бывала здесь у него в мастерской?

— Павел, вернитесь! — Голос Алины вырвал его из пучины размышлений. Видимо, он слишком погрузился в себя.

— Ну, Павел, соберитесь. Давайте я запишу ваши личные данные для договора. Ела Львовна подпишет его, и вы сможете приступить к работе.

Пашка протянул ей паспорт.

— Знаете, милые барышни, — вдруг предложил он, — здесь, неподалёку около собора, есть одна уютная кофейня. Позвольте мне угостить вас и заодно познакомиться поближе.

— Ура! — воскликнула девочка. — Пашка! Меня зовут Капа.

Алина одёрнула дочь:

— Нельзя так разговаривать со взрослыми. Какой еще Пашка? Павел Николаевич — так в паспорте написано.

Алина старательно переписывала паспортные данные для договора.

— Очень приятно, Капа. Зови меня Пашка. Пашка и есть, — улыбнулся ювелир. — Какое у тебя необычное имя!

— Меня зовут Капитолина, а мама зовёт Капа.

— Красивое имя, — искренне произнёс Павел. — Ну что, закрываем мастерскую и идём в кофейню?

Алина посмотрела на этого чудака с пониманием. Что с него взять? Творческая личность — им многое прощается.

— Папа нас не заругает? — спросила девочка, взглянув на мать.

— Не заругает, — успокоила её Алина. — Ну что, Павел Николаевич, ведите нас уже в кофейню.

Солнце уже ласково касалось крыш домов, когда они устроились за столиком уютной кофейни. Аромат свежемолотого кофе и ванили, исходящий от свежей выпечки, окутывал их тёплым, манящим облаком. Капа с детским восторгом изучала меню, разрываясь между шоколадным тортом, манящим своим насыщенным цветом, и клубничным пирожным, словно сошедшим с полотен импрессионистов. Алина, выбрав момент, украдкой наблюдала за Пашкой. В его взгляде, устремлённом в никуда, читалась глубокая задумчивость, словно он пытался решить сложнейшую головоломку, сотканную из теней и недомолвок. Она чувствовала, что за его рассеянностью скрывается нечто большее, чем просто свойственная творческим людям мечтательность.

За оживлённой беседой о предстоящем заказе и детских увлечениях Капы, Павел исподволь пытался узнать как можно больше о Еле Львовне. Алина охотно делилась информацией, описывая её деловую хватку, безупречный вкус и страсть к изысканным сладостям. Но о личной жизни директрисы она знала немного. Ела Львовна была женщиной, оберегающей свою приватность, держащей дистанцию даже с самыми близкими сотрудниками.

За чашкой кофе и аппетитными десертами атмосфера стала более непринужденной. Капа, освоившись, начала рассказывать о своей любимой книге, которая была с ней всегда, — о доброй волшебнице Сафире и белой львице Леонсии, показывая Пашке красочные иллюстрации. Он слушал, заворожённый невероятными совпадениями, словно сон и реальность сплелись в причудливый узор. Девочка говорила о волшебной стране, о битвах добра и зла, а Павел всё больше убеждался в том, что его снам предначертано воплотиться в жизнь. «Капа, а не могла бы ты мне на время оставить свою книжку? Мне тоже хочется узнать больше об этой сапфировой стране, и, может быть, в ней, юная барышня, я найду ответ, почему так люблю сапфиры», — спросил Пашка, обращаясь к девочке с лукавой улыбкой. «Пашка, я вам её подарю! У меня их три: мама подарила, папа подарил, не зная, что мама точно такую же уже для меня купила, и Ела Львовна утром, когда я пришла к мамочке на работу, тоже подарила мне точно такую же книгу! Вы нас, Пашка, угостили кофе и вкусным пирожным, а я вам подарю книжку!» «Спасибо, Капа, — ответил Пашка, — я обязательно её прочту». «Прочтите обязательно! Мы с мамой и папой уже несколько раз читали её, вам понравится», — заверила девочка.

Прощаясь, Алина крепко пожала Пашке руку. «Было очень приятно познакомиться, Павел Николаевич. Капа в восторге от вашей мастерской и от вас лично. Надеюсь на плодотворное сотрудничество». Она улыбнулась, и Павел заметил в её глазах искру — любопытства и едва уловимого доверия.

Вернувшись в мастерскую, Пашка долго не мог собраться с мыслями. Образ Сафиры, Капы и Елы Львовны не выходил у него из головы, словно завораживающая мелодия. Он достал чистый лист бумаги и начал набрасывать эскизы коробочки, пытаясь уловить в гранях драгоценных камней отражение той неземной красоты, что являлась ему во сне. Он понимал, что этот заказ — не просто работа, а ключ к разгадке тайны, манящей его впереди. Отложив в сторону исчерканные эскизы, он откинулся на мягкие подушки дивана и, словно утопая в его объятиях, раскрыл книгу, подаренную Капой. Первые строки заскользили по страницам, увлекая за собой в мир грёз и образов, сотканный щедрым воображением автора.

В зачарованной сапфировой стране,

Где сны сплетаются в волшебном полотне,

Две феи правят, словно искры света.

Одна — как океан, безбрежна и согрета летом,

Другая — львица, снежной белизны,

В ней грация и мудрость вечной глубины.

В их царстве кофе льётся ароматно,

Беседы вьются, словно шёпот внятный.

Здесь души исцеляют, как цветы весной,

И разрешают все печали, что грядут волной.

Во взгляде львицы — неба бирюза,

В ней тайна колдовства и вечности гроза.

Они — хранительницы ювелира, чьи руки мастерство творят,

Сапфиры в сказку дивную пророчат.

А львица белая, с заботой нежной,

Хранит его талант, оберегая ежедневно,

И юной деве силы прибавляет,

В грядущее её, как компас направляет.

Являют миру таинство своё, святое,

Чтоб девочка явилась, словно солнце золотое.

Красива, словно ангел, спустившийся с небес,

В ней — нежность океана, мудрость и тайна мирозданья.

И крёстные её оберегают, вдохновляют.

И мама с папой влюблены и нежное дитя качают.

И вот, заря занялась в сапфировом краю,

Дитя явилось, как предвещали феи, по утру.

Её глаза — осколки неба, чистого и ясного,

А кожа — словно лепесток, нежная, прекрасная.

Две феи смотрят с высоты, благословляя нежно,

Пусть жизнь её цветёт, как сад безбрежный.

В сапфировом сиянии дней детства сад искрился,

Вокруг неё легенды дивные звучали.

Она играла с бабочками, лёгкими, как сны,

Вдыхала мир весны и красоты в цветах.

А львица белая следила издали, любя,

И мудростью древней наполнялось сердце девочки, напоминая  нежность сна.

И, ею вдохновлённый ювелир,

Творил во мраке редкие шедевры.

Колье из звёзд, браслеты из луны,

В них отражались все её волшебные черты.

И каждый камень, словно капля света,

Сиял, как откровенье, данное ей властью феи.

И вот настала юность, звонкая и яркая,

В ней сила духа пробудилась, словно искра жаркая.

Девица в сад сапфировый входила,

Где феи тайны вечные ей открывали.

Она училась видеть сердцем, а не только взором,

И постигать язык цветов, и ветра пение сокровенное.

Сапфиры в её  длинных волосах сияли,

Как будто звёзды в ночь на землю падали.

Она кружилась в вальсе с ветром, пела с птицами,

И мир вокруг преобразился, стал чарующим, как сновидение.

 Ювелир, заворожённо наблюдая за ней и тайну постигал,

Что создал он не просто драгоценности, а часть её самой сваял.

И дева стала светом сапфировой земли,

Её глаза — два океана, где сны нашли приют.

Легка, как фея, ко всем несёт добро, ко всем мила,

И мудрость белой львицы в сердце расцвела.

В ней доброта и сила — две бурные реки,

И благородство духа — как гор заснеженные пики.

В один прекрасный день к сапфировой стране приплыл корабль,

На нём был принц, красивый, как мечта и сталь.

Он был сражён сиянием её глаз,

И понял сразу, что она его алмаз.

Но, чтобы сердце девы покорить,

Ему пришлось сквозь испытания пройти.

Две феи дали принцу два решения найти,

Чтобы доказать, что достоин он любви.

Он должен был найти сапфир, что ярче всех сияет,

И сердце девы искренне отогреется в морозы.