Бесплатный фрагмент - Рыцарь моего сердца

РЫЦАРЬ МОЕГО СЕРДЦА

«Сама цель рыцаря — сражаться за женщину».

Сэр Томас Мэлори.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сердце бешено бьется в моей груди.

Прибавляя шаг, я спешу на крепостную стену.

Скорее!

Я должна видеть это.

Я, графиня Джосалин Нортон.

Единоличная владелица замка, на который сейчас намереваются напасть.

Звук лязгающих мечей, доносящийся снаружи, обжигает морозный воздух.

Кровь стынет в жилах от картин, что рисует мое воображение — что происходит сейчас там, и что будет после.

За последние 150 лет — это первое сражение возле стен замка.

Причина этой битвы — я.

Снова причина во мне.

Я словно проклятая. Наказанная за свою красоту.

Каменный выступ больно задевает моё правое плечо. Морщусь, но не останавливаюсь ни на миг.

— Сколько их? — обращаюсь к одному из воинов.

— Семьдесят со стороны барона и пятьдесят у другого рыцаря, миледи, — приосаниваясь, отвечает он.

— Барон не ожидал, что получит отпор, он намеревался взять замок осадой, — усмехается другой, с седыми усами в пол-лица, воин по имени Джон. — Видимо, сам Бог послал нам этого рыцаря.

Взор мой устремляется вперед — там, внизу, происходит смертельная схватка.

Более сотни мужчин сошлись в битве.

Шум, крики и стоны.

Земля и, кажется, даже стены моего замка дрожат от этих страшных звуков.

Дрожу и я.

Плотнее кутаюсь в меховую накидку. Набрасываю на голову капюшон.

Смотрю неотрывно вперед. Мой взгляд путешествует меж сражающихся воинов.

Один из них выделяется среди всех остальных.

Рыцарь бьется отчаянно — со страстью и огненной яростью.

Сердце тотчас узнает его.

Дрожащими пальцами хватаюсь за каменный выступ.

Я не верю своим глазам.

С врагом сражается мой любимый.

Мой Рэй.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сердце замирает от потрясения.

Гляжу, боясь отвести взор.

Что, если на мгновение я отвлекусь, и вражеский меч поразит моего любимого?

От одной только мысли мне хочется броситься вниз и прикрыть собой того, кого я люблю.

Лишь бы он жил.

Рэй отбивает атаку противника и переходит сам в наступление.

Я до боли в суставах впиваюсь в каменный выступ. С такой силой, что ногти на двух моих пальцах обламываются.

Мне больно, но эта боль ничтожна по сравнению с моим страхом за любимого.

Лучи солнца сверкают на гладком лезвии меча, через мгновение капли крови — словно капли брусники — окрашивает блестящую сталь.

Я перестаю дышать, а потом — облегченно вздыхаю, когда понимаю, что это Рэй нанес удар.

Шепчу молитву Создателю.

Только Господь знает, что не было и дня, когда бы я не молилась о Рэе.

Мне кажется, я знаю его всю жизнь, и даже больше — с тех пор, когда была создана моя душа.

Бой внизу продолжается. Не без облегчения замечаю, что людей барона, несмотря на их прежде численное превосходство, становится все меньше.

Победа близка.

Мой взор оберегает любимого.

Бог мой, как он двигается! Я вижу в нем человека, которым Рэй мечтал когда-то стать.

Сильного, храброго, умелого.

Настоящего рыцаря.

У Рэя было всего две мечты.

Жениться на мне и стать рыцарем.

Увы, эти мечты противоречили друг другу. И для того чтобы осуществить заветное стремление, нужно было отказаться от одной из этой мечты.

Следующая картинка отвлекает от моих размышлений. По телу моему пробегает холодная дрожь, когда рядом с Рэем проносится острый клинок.

Я вскрикиваю, пугая этим своих людей, а потом в полуобморочном состоянии повисаю на деревянной перекладине.

Однако взор мой по-прежнему там, с моим любимым.

Рэй уходит от очередного выпада врага. Он пятится назад. Рэй не спешит отбивать удары. Лишь уворачивается, а потом отступает.

Что с ним? Он устал?

Господь мой, пошли сил моему возлюбленному.

Через мгновение всё меняется.

Мой любимый начинает атаковать с такой силой, что враг теряется от его ярости.

Рэй наносит еще один удар — и неприятель, словно срубленное дерево, опрокидывается набок.

— Барон Блэр только что отправился к праотцам, — произносит воин Джон.

Он довольно улыбается, а потом смеется, отчего его длинные седые усы трясутся.

Силы возвращаются ко мне, и я снова стою ровно.

Вижу перед собой поле сражения, заваленное телами раненых и погибших.

К глазам подступают слезы.

Никому из них я не желала смерти.

Но в мире, в котором я живу, очень многое решает сила.

— Именем короля! Открыть ворота! — раздается приказ снизу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Приказ, что раздается у стен замка, на несколько мгновений обездвиживает меня.

Именем короля.

Что это значит?

Выходит, Рэй здесь не по собственному желанию?

Что-то случилось?

Вижу в лицах людей, что обступили меня со всех сторон, испуг и недоумение.

Они, как зеркало, отражают мои чувства.

Ради них я должна взять себя в руки.

Сжимаю веки и медленно втягиваю в себя морозный воздух. Он обжигает мои горло и легкие. Немного отрезвляет меня.

Напоминаю себе.

Я уже не та маленькая, запуганная девочка, какой была раньше.

Я — графиня Джосалин Нортон.

Этот замок, эта земля, этот титул — по праву принадлежат мне.

Распахиваю глаза и сдержанно улыбаюсь своим людям.

— Мы примем рыцарей короля с должным гостеприимством, — произношу и, подхватив юбку платья, начинаю спускаться по каменным ступеням. Попутно отдаю приказы своим слугам.

— Велите готовить ужин. Много мяса, достаньте запасы с погребов. Пусть замесят достаточно теста. Отправьте людей в деревню. Нам нужно свежее молоко, яйца и творог.

— Да, госпожа.

— Хорошо. Джон! — обращаюсь к воину с седыми усами.

— Да, миледи, — он внимательно смотрит на меня.

Мой верный, старый страж.

— Наша казарма способна вместить в себя столько людей?

Джон чуть хмурится, и лоб его разрезает несколько глубоких морщин.

— Да, миледи. Вполне.

— Хорошо, — благодарно улыбаюсь, — спасибо, Джон.

— Всегда рад вам помочь, миледи.

Я преодолеваю последнюю ступень и спешу к главным воротам.

Сердце мое — словно лист на порывистом ветру — трепещет, бьется в груди.

Я взволнована, напугана и…

Ах, сколько чувств, которых мне нужно спрятать ото всех!

Заворачиваю за угол и замираю.

Там, возле ворот, собрались крестьяне, все те, кто работали на территории замка. В руках их — вилы и рогатины. На загорелых лицах — решительность.

Знаю, если нужно — они будут стоять до конца.

Сердце наполняется любовью к ним и желанием защитить их.

— Все хорошо! — мой голос звучит как нужно — громко. — Это люди короля. Они защитили нас. Нам нечего бояться.

Выдерживаю паузу и дожидаюсь, когда люди опустят свое «оружие».

Затем — посылаю властный взгляд немногочисленным воинам.

Они ждут.

Сглатываю ком в горле и отдаю приказ:

— Открыть ворота!

Ворота, издавая протяжный гул, начинают открываться.

Я напряжена, как тетива лука.

Смотрю прямо перед собой — туда, где появляется кусочек света.

Щель в воротах становится все больше и больше.

Я уже не дышу.

Жду, когда Рэй появится перед моими глазами.

Время тянется мучительно долго. Моя грудь разламывается от потребности в воздухе. Прерывисто вздыхаю, и в этот миг взгляду моему предстает Рэй.

Он идет пешком.

На Рэе — кольчуга. Стальные колечки переливаются под лучами солнца, золотом отливают его светлые волосы.

Рэй смотрит прямо на меня.

Взгляд его полон решительности.

Неужели, неужели он скажет те заветные слова?

Делаю шаг вперед. Сдерживаюсь из последних сил. Хочу броситься любимому на шею.

Проклятые условности и правила!

Они невидимыми цепями сдерживают меня.

Стою и жду.

Взгляд мой жадно изучает лицо Рэя.

Улыбнись, улыбнись же мне!

Но Рэй по-прежнему суров.

Почему?

Когда он подходит совсем близко, внутри меня рушатся преграды. Делаю шаг к нему, чтобы обнять, но Рэй вытягивает руку вперед и громко заявляет:

— Графиня Нортон, я здесь по приказу короля.

Только теперь замечаю в руках Рэя грамоту.

— Прочтите, миледи, — добавляет он.

Мои пальцы начинают дрожать, когда я беру грамоту. Как хорошо, что сейчас поднялся ветер, и не столь заметно мое состояние.

Ощущая тяжесть в груди, начинаю читать.

«…И потому, дабы защитить Вас, графиня Джосалин Нортон, Вашу честь, Ваше имущество и Ваши земли, Я повелеваю своему верному подданному, сэру Рэйнольду Болдуину взять Вас в свои жены под полное свое покровительство…»

Витиеватые буквы расплываются перед моими глазами.

О, Господи, не расплакаться бы сейчас здесь, на виду у всех!

— Свадьбу сыграем сегодня же, — не сводя с меня серо-синих глаз, сообщает Рэй.

Хочу сказать что-то в ответ, но Рэй опережает меня:

— Это приказ короля.

Я чувствую себя так, будто мне только что надавали пощечин.

Мои щеки пылают, сердце ноет от обиды.

Я вздыхаю и, кажется, даже нахожу в себе силы улыбнуться.

— Что ж, — начинаю я, глядя прямо в глаза Рэю, — если такова воля короля, то я подчиняюсь ей.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Лицо Рэя становится каменным.

Он кивает мне головой. Серо-синие глаза, глаза цвета неба перед грядущей грозой, обжигают меня своим взглядом.

Стою ровно, не показывая виду, как больно задели меня слова любимого и то, как именно он смотрит на меня.

— Пусть ваши воины разместятся в казарме и отдохнут. Я же займусь приготовлением к свадьбе, — удивляясь тому, как ровно звучит мой голос, говорю я.

— Хорошо, — Рэй чуть склоняет голову. Ветер играет его золотистыми волосами, и подушечки моих пальцев ноют от воспоминаний о том, как когда-то я касалась их.

— Хорошо, — повторяю за ним и приказываю себе отвернуться от Рэя. Держусь изо всех сил. Еще чуть-чуть, и я просто разрыдаюсь.

Делаю несколько шагов, однако голос Рэя останавливает меня.

— Леди Джосалин, — громко обращается он ко мне.

Так громко, что кажется, что это слышат даже те, кто находится за пределами замка.

Прерывисто вздыхаю. Нос щекочет от морозного воздуха. Хочу в тепло.

Медленно поворачиваюсь.

— Да, сэр Рэйнольд?

— Есть ли где помыться мне и моим воинам? Не хотелось испортить ужин своей вонью.

Прямолинейность Рэя обескураживает меня. Я уже не помню, когда последний раз со мной говорили столь… Просто и, может быть, даже откровенно.

— Разумеется, у нас есть все необходимое, — совладав со смятением, отвечаю я. Перевожу взор на рыцаря Джона. Тот выжидающе смотрит на меня.

— Сэр Джон, прошу вас, покажите сэру Рэйнольду все необходимое.

Джон кивает головой, а я, наконец, могу оставить их всех и уйти к себе.

Замок, в котором я живу последние семь лет, вмещает в себя несколько башен — дозорные и две жилые. Да, знаю, это скорее нонсенс, что здесь именно две жилые башни, но в этом, без сомнения, много удобства и много моего личного пространства.

Две жилые башни соединены меж собой каменным коридором — таким образом, я в любой момент могу покинуть одну из них и, не выходя на улицу, оказаться внутри другой.

Сейчас же я, в восточной башне. Именно тут располагаются мои покои, библиотека и молельня, которая была построена для меня моим первым мужем, графом Нортоном.

Открываю дверь в спальню и с глухим стоном падаю на свою кровать. Зарываюсь лицом в покрывало и закрываю глаза.

Грудь раздирает от переполняющих её чувств.

Радость сменяется обидой, облегчение горечью.

Разве могла я представить, что наша встреча с Рэем состоится именно так!

Без объятий, признаний в любви и ласкового взгляда.

Будто мы чужие друг другу…

Приказ короля.

Неужели Рэем двигает только приказ короля?

Всхлипываю. Ощущаю себя ненужной и нелюбимой.

Это невыносимо больно.

Столько ждать — и получить совсем не то, что ты хотела.

— Госпожа! — голос моей служанки, Элизы, пробуждает меня от невеселых дум.

Поднимаюсь с кровати, стираю капельки слез со своих ресниц.

— Зайди, Элиза, — отвечаю.

Дверь распахивается, и в комнату, словно птичка, влетает моя верная служанка. Худенькая, невысокая, улыбчивая.

Мы познакомились с ней в стенах этого замка, Элиза покорила меня своей преданностью и добротой, и я уговорила графа Нортона, чтобы именно она стала моей горничной.

Так и случилось.

— Слуги разносят весть, что вы выходите замуж! — Элиза округляет темные глаза. — Это — правда?

— Правда, — киваю головой. Хмурюсь — от пережитых чувств у меня начинает она болеть. Так не вовремя.

— И еще слуги говорят, что ваш жених — сэр Рэйнольд. Госпожа, неужели это тот самый Рэйнольд?

Элиза замирает в ожидании моего ответа.

— Именно он.

Теперь приходит черед хмуриться Элизе.

— Не понимаю, госпожа. Вы же любите его, по крайней мере, любили… Тогда почему же вы не рады от того, что выходите за него замуж?

— Потому, — понимая, что бессмысленно скрывать от Элизы свои чувства, потому как она стала для меня не только горничной, но и подругой, говорю я, — потому что я сомневаюсь в том, что Рэй любит меня.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Элиза медленно водит щеткой по моим распущенным волосам — с каждым новым движением они становятся все глаже и блестящей.

Остается совсем немного времени до того, как я стану женой Рэя, а в груди лишь сильнее горчит и жжет.

Увы, в своих мечтах не так я представляла нашу с ним свадьбу.

Но она состоится.

На мне — платье из желтого шелка. Широкие рукава, длинный подол, который при каждом шаге будет волочиться за мной. Не самый удобный наряд, но он — самый праздничный. В нём этой осенью я предстала впервые перед новым королем. Тогда это платье, а может, я сама, произвело неизгладимое впечатление на придворных мужчин.

Пятеро из них проявили особую энергичность. Посылали мне цветы и любовные сонеты. Двое осмелились просить моей руки.

Я отказала им.

И намерена была отказывать каждому, невзирая на их богатство, красоту или славу.

Всем, кроме Рэя.

Элиза закрепляет часть моих волос на затылке, другую — оставляет распущенной. Золотой гребень, словно маленькая корона, венчает мою голову.

Достаю из сундука одно из своих многочисленных украшений — пояс из золотых овальных пластин, медленно оборачиваю его так, чтобы его центральная часть — там где закреплены три крупных сапфира, оказалась посередине.

Надеваю браслет — тоже с сапфирами — на левую руку. Морщусь от прохлады золота и тяжести этого ювелирного изделия. Устремляю взор на камин. Огонь в нем пылает, но мне не хватает его тепла.

Вернее, мне не хватает тепла Рэя — и от того весь мир сейчас для меня — ледяная стужа.

Обмениваюсь взглядом с Элизой.

Вижу, что она переживает. Мне хочется приободрить — и её, и саму себя. Только сил на это пока не находится.

Крики в коридоре привлекают мое внимание.

Зовут меня.

Грудь тотчас обдает дурным предчувствием.

Что-то случилось?

Посылаю взгляд Элизе, и она спешит выполнить мою молчаливую просьбу. Проходит совсем немного времени, когда подруга возвращается и протягивает мне письмо, скрепленное герцогской печатью.

— Письмо от герцога? — удивленно гляжу на печать. — Его вручил гонец?

— Да. Гонец сказал, что он приехал бы еще раньше, но непогода вынудила его задержаться.

Раскрываю письмо.

Взгляду моему предстает витиеватый почерк.

Начинаю читать — и с первого предложения понимаю, что письмо — дело рук моей подруги, леди Розалинды, герцогини Кент.

«Моя дорогая Джосалин, пишу тебе в спешке, поэтому мое письмо будет коротким. Шлю весть тебе о том, что твой возлюбленный, сэр Рэй, этим утром покинул наш замок дабы защитить тебя и вернуть твою любовь. Уходя, он так сказал: „я буду делать все, чтобы завоевать её любовь снова“. Пусть Господь поможет вам, моя дорогая Джосалин! Жду добрых вестей и шлю приглашение в гости — для тебя и твоего любимого…»

Я прикрываю глаза от потрясения и мощного, всепоглощающего чувства облегчения.

Словно в меня вдохнули жизнь.

Значит, Рэй любит меня.

Из моей груди вырывается звук, похожий то ли на рыдание, то ли на смех.

Руки трясутся, и я едва не роняю драгоценное письмо.

— Джосалин? Госпожа? — Элиза настороженно смотрит на меня. — Что случилось?

Поворачиваюсь к ней и окидываю сверкающим взглядом.

— Случилось. Нечто прекрасное.

Я решительно поднимаюсь на ноги и начинаю расхаживать по спальне. В голове моей вьются мысли и рождается решение.

Я усмехаюсь. Мне нравится то, что я задумала.

Подхожу к огромному сундуку, откидываю тяжелую крышку и беру шкатулку с мылом.

Протягиваю её Элизе:

— Пусть это передадут сэру Рэю. Одной воды недостаточно, чтобы смыть вонь.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Волнение переполняет мою грудь, когда я переступаю порог часовни.

Окидываю её полутемное пространство взглядом.

Внутри собрались все те, кто живет на территории замка.

Делаю еще один шаг.

Пламя свечей дрожит.

Дрожу и я.

В моих самых смелых мечтах я становилась женой Рэя. Я представляла это даже тогда, когда стала графиней Нортон.

Но понимала — мечты — это единственное, что осталось у меня.

А вот теперь…

Я благодарю Господа Бога, что Он, спустя мучительно долгие семь лет, позволил нам с Рэем быть вместе.

Догадываюсь, что наш союз будет непростым.

Мы изменились. У каждого свои секреты и раны, которые — время от времени — будут напоминать о себе.

Да, будет непросто.

Но жизнь без Рэя будет еще сложнее.

Я это уже знаю. Я пробовала жить без него…

Иду, а мне кажется — будто я подхвачена чьими-то большими руками, и они несут меня к алтарю.

Там меня ждет тот, кого я люблю.

Любила. И буду любить. Всегда.

Рэй, услышав мои шаги, поворачивается ко мне.

Вижу, как вспыхивают его глаза. Как улыбка — мальчишеская, немного глуповатая — но тем не менее — любимая мной — озаряет его лицо. Затем Рэй вновь принимает суровый вид. Как и положено рыцарю.

Светлая туника, штаны и жилет — вот и весь свадебный наряд моего жениха.

Да, до изысканности придворных щеголей моему Рэю далеко.

И слава Богу.

Рэй красив и в простой одежде.

Я гляжу на его мужественное лицо и снова чувствую себя молоденькой девушкой, какой была когда-то.

Не в силах сдержаться, улыбаюсь любимому.

Он сдержанно, но улыбается в ответ.

Я подхожу к алтарю, и прежде чем священник произносит речь, Рэй берет меня за ладонь.

Слезы обжигают мои глаза.

Это — первое прикосновение за семь лет.

Я жадно впитываю в себя тепло Рэя, с наслаждением ощущаю его шероховатую, мозолистую ладонь. Мне так хочется обнять любимого! Почувствовать его родной аромат, ощутить биение его сердца, поймать губами его дыхание…

В этот момент в мои мечтания врывается голос священника.

Опускаю взор вниз и начинаю слушать.

Краем глаза замечаю, как сильнее хмурится Рэй. Как беззвучно шевелит губами. Что с ним? Он спорит с кем-то или же повторяет слова за священником?

Вздыхаю. Еще и еще. Волнение теперь разламывает мою грудь.

— Клянусь любить тебя, Джосалин, в горе и радости, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит нас, — произносит Рэй.

Сердце сжимается от его слов и от той силы, которую он вложил в них.

— Клянусь любить тебя, Рэйнольд, в горе и радости, в здравии и болезни, — сглатываю, — пока смерть не разлучит нас.

— И после того — как Господь соединит нас, — шепотом добавляет Рэй.

— Что? — священник окидывает Рэя строгим взглядом.

— Продолжайте, — произносит мой почти муж.

Священник хмурит свои кустистые, черно-белые брови. Кивает головой и говорит:

— Отныне вы — муж и жена.

Пальцы Рэя чуть сильнее сжимают мою ладонь. Моей руке, а потом и телу — становится жарко. Гляжу на любимого и не верю своему счастью.

Господи, спасибо Тебе.

Свершилось. Моя заветная мечта сбылась. Рэй — мой муж.

Внезапно, Рэй отпускает мою ладонь, и она безвольно повисает вдоль тела. С напряжением смотрю на любимого, пытаясь понять, что все это значит.

Муж что-то достает из внутреннего кармана жилета и вновь берет меня за ладонь.

Лишь когда по моему безымянному пальцу скользит что-то гладкое, до меня доходит, что только что Рэй одел мне кольцо.

Опускаю вниз на свою руку. Золотой обруч нежно обнимает мой палец. На кольце нет драгоценных камней. Но для меня это не имеет значения. Улыбаюсь и поднимаю взгляд на Рэя.

Он делает шаг ко мне.

Горячие ладони обхватывают мои щеки.

Сердце замирает.

Еще чуть-чуть, и губы любимого прикоснутся ко мне.

Гляжу на Рэя, затаив дыхание. Он тоже не дышит. Смотрит в мои глаза, не моргая. И сейчас цвет его глаз стремительно меняется, превращаясь из серо-синего в насыщенный, глубокий синий оттенок.

Рэй приподнимает уголки губ в улыбке, а потом — припадает к моему рту в поцелуе.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Я таю.

Таю под губами любимого.

Нет ничего прекрасней его ласки.

Рэй целует меня нежно, можно даже сказать сдержанно. В движениях его губ не проскальзывает страсть, скорее — обещание.

Я наслаждаюсь нашим поцелуем, впитывая в себя его вкус.

Сладость, нежность и мята.

Мысленно улыбаюсь. Рэй пожевал листочек мяты перед свадебной церемонией?

Наш поцелуй прерывается. Стараюсь не выдать своих чувств, не показать, как я раздосадована этим. Стою, хлопая пушистыми ресницами. Чувствую себя юной влюбленной девушкой, на которую, наконец, обратил внимание рыцарь.

Рэй берет меня за руку. Пальцы бережно обвивают мою ладонь. Мы выходим из часовни, и с неба, пушистыми белыми перьями начинает, в медленном танце — кружась, падать снег.

Снежинки неспешно летят, на мгновение, зависают в воздухе, а потом устремляются вниз.

Я запрокидываю голову и направляю взор наверх — в темное небо, выпускающее в нас снежное волшебство. Душа внутри меня трепещет. Волнение и воодушевление переплетаются в моей груди.

Мне кажется, будто я лечу — все выше и выше.

Я так счастлива!

Рэй требовательно тянет меня за руку.

Волшебное чувство становится менее ощутимым.

Поворачиваюсь к мужу (мужу, как же сладко это осознавать!).

— Мы будем ужинать? — вопрошает Рэй, и своими словами разбивает моё романтическое настроение.

— Что? — непонимающе гляжу на Рэя.

— Я спрашиваю — мы будем ужинать? Мои воины, да и я сам, не ели с самого утра.

Так вот что его волнует! Хочу разозлиться, но понимаю, что вопрос вполне значимый. Рэй и его воины потратили немало сил, чтобы добраться сюда и сразиться с врагом.

Вглядываюсь в его серо-синие глаза и подчеркнуто вежливо отвечаю:

— Мы будем ужинать. Стол накрыт в главном зале.

Рэй довольно улыбается. Только теперь, когда он услышал про еду.

Ох уж эти мужчины!

В зале вкусно пахнет.

Не только едой, но и сушеными лавандой, полынью и мятой, разложенных по моему приказу.

И как же хорошо, что воины, что пришли вместе с Рэем, помылись! Могу только представить, какой бы смрад стоял в моем уютном зале, если бы мужчины пренебрегли купанием!

Знаю, что не во всех замках так бывает, но в моем — в главном зале всегда царят чистота и уют. Однако чтобы добиться этого, в первое время пришлось приложить немало усилий.

Еще недавно здесь, вместе с господами, ужинали и собаки. Кости, куски хлеба — все бросалось на пол, где голодные псы все сжирали.

А нас сжирали их блохи.

К счастью, у меня хватило нужных слов для графа Нортона, чтобы он передал бразды правления в мои руки. В итоге от этого выиграли все. Сам граф был слишком занят крестовым походом, где и обрел свою смерть.

Мы — я и Рэй — садимся за отдельным столом, расположенном на небольшом возвышении. Остальные гости рассаживаются за столами, размещенными по периметру зала.

Киваю слугам, и они тотчас начинают разносить ужин. Внимательно слежу за подачей блюд, отмечая про себя, не забыли ли одно из них.

Мясная похлебка, налитая в хлебные, из ржаной муки, тарелки. Вареные овощи, щедро сдобренные пряно-мясными соусами. Фаршированные морковью ягнята. Жареные цыплята. Всевозможные виды рыбы — тоже жареной. Хлеб — свежий, из белой муки (роскошь, но я хочу чтобы наш свадебный пир был вкусным для всех). Вяленое мясо и желтые ломти сыра.

И это только первая подача блюд!

Перед нами ставят одно блюдо на двоих.

Рэй косится в мою сторону. Отламывает хлебное «ушко”и зачерпывает им густой бульон, а затем подносит к моим губам.

Я не шевелюсь, и рот не открываю. Рэй строго смотрит на меня. Вздыхает, словно ему приходится применять огромные усилия.

— Джосалин, открой рот, — то ли просит, то ли требует мой муж.

Мне хочется рассмеяться, так комична мне кажется эта ситуация. Но я понимаю — за нами наблюдают. Мои люди. Воины Рэя. И я должна, как жена, показать свою покорность перед ним.

Хотя бы здесь.

Открываю рот, и Рэй запихивает мне кусок хлеба. Жую, не сводя с него глаз. Муж глядит на меня, не моргая. Вовремя вспоминаю, что Рэй, в отличие от меня, еще даже не начал есть.

Повторяю за ним действия — отламываю кусок хлеба, зачерпываю им густой бульон и отправляю его в рот мужа. Я едва не вскрикиваю, когда Рэй слегка кусает кончики моих пальцев.

Потрясенно смотрю на него. Пытаюсь понять — он сделал это случайно или?

Плутовская улыбка, что появляется на лице Рэя, дает красноречивый ответ.

Нарочно. Он сделал это нарочно.

От понимания этого в груди разгорается пожар.

Мне хочется броситься к любимому на шею и одновременно я желаю, чтобы он сам обнял меня.

Но Рэй сейчас слишком занят поеданием ужина.

Он ест с аппетитом голодного зверя. С каким-то остервенением вгрызается в кусок мяса, громко жует и иногда даже… Чавкает.

И почти так же ведут себя его люди. Нет, я рада их аппетиту, и то, что еда пришлась по вкусу…

Просто теперь мне кусок в горло не лезет.

Отрываю мякоть хлеба и начинаю катать из него шарик. Рэй косится в мою сторону и перестает есть.

Его глаза темнеют.

Замираю и устремляю на него вопрошающий взгляд.

Рэй вытирает руки о салфетку. Швыряет её куда-то вниз и решительно поднимается на ноги.

Что?

Неужто Рэй решил, что пришла пора отправиться нам в спальню? Сейчас, когда даже не было второй смены блюд? Когда только-только начался наш свадебный пир?

Волнение снова обдает мою грудь жаркой волной. Сердце подпрыгивает до самого горла.

— Мои воины! — властно произносит Рэй.

Вздрагиваю от той мощи, что ощущается в его голосе.

Словно как по договоренности, воины — все те, что пришли с Рэем — поднимаются на ноги и устремляют на своего предводителя взгляд.

— Принести клятву верности — моей жене и вашей госпоже, леди Джосалин.

Люди Рэя выстраиваются цепочкой. И каждый — по очереди — подходит к нашему столу и, преклонив колено, торжественно клянется мне в верности.

Я взволнована, но стараюсь не показывать своих чувств.

Когда последний воин возвращается за стол, я поднимаюсь и громко обращаюсь к своим людям:

— Принесите клятву верности своему господину, моему мужу — сэру Рэйнольду.

В отличие от меня, мой муж принимает клятвы стоя. Он вглядывается в лицо каждого. Спрашивает имя, чем человек занимается, и только потом отпускает.

От усталости у меня уже сводит ноги, но я стою рядом с мужем. Наконец клятвы всех тех, кто сейчас находится на ужине, приняты.

Киваю головой слугам, чтобы они принесли следующие блюда, но Рэй снова удивляет меня.

Его рука обвивают мою талию.

Вскидываю голову и снова вопрошающее смотрю на своего мужа.

Надо же, какими темными стали его глаза! Настоящие сапфиры!

— Наш ужин закончен, жена. Время — подняться в спальню, — произносит Рэй.

— Уже? — мой голос дрожит от волнения. — А как же — праздничные пироги, сладости? Мы ведь даже не попробовали десерт.

Усмешка пробегается по лицу Рэя. Он обжигает меня взглядом и говорит:

— Наш ждет другой десерт. В спальне.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Рэй, неся меня на руках, медленно поднимается по лестнице.

Взгляд мужа сосредоточен, будто он размышляет о том, какой план действий развернет за закрытыми дверями спальни.

Я взволнована. Сердце то замирает, то ускоряет свой ход.

Я в ожидании нашей первой брачной ночи.

Мы оказываемся на верхнем этаже. Рэй уверенно заворачивает в коридор. Мне кажется или он ускоряет свой шаг?

Внимательно смотрю на лицо любимого.

Рэй замечает мой взгляд и посылает мне многозначительную улыбку, от которой у меня начинает сосать под ложечкой.

— Это — твоя спальня? — муж кивает в сторону двери в мою комнату.

— Да, — сдавленным голосом отвечаю и сглатываю.

По моей спине ползут мурашки, а ладони становятся влажными от волнения.

Оно усиливается во сто крат, когда Рэй открывает дверь и заносит меня в спальню.

Муж останавливается посреди комнаты и обводит её медленным взглядом.

Слежу за направлением его взора.

Он скользит по камину, в котором пылает огонь, по сундукам, гобелену, закрывающим собой всю стену, а потом — переходит на балдахин, частично скрывающий своими тяжелым занавесями мою кровать.

Рэй шумно вздыхает.

Так, будто ему предстоит сделать что-то тяжелое.

Муж подходит к кровати и осторожно опускает меня на неё. Чуть толкает моё плечо, и я откидываюсь назад.

Сердце мое замирает.

Рэй не спешит.

Он стоит возле моих ног и смотрит прямо на меня.

В полутьме, царящей в спальне, мне трудно разглядеть его взгляд. Но вот кожа моя остро реагирует на него. Она начинает покалывать и сладко ныть, словно прося, чтобы губы Рэя коснулись её.

— Джосалин, — муж подается вперед, и его колено упирается между моих колен.

Я краснею.

Горячая ладонь Рэя медленно скользит по моим ребрам, спускается на левое бедро, устремляется ниже.

С губ моих слетает прерывистый вздох.

— Джосалин, — повторяет муж.

Он ложится на меня. Сильные, горячий, желанный.

Мои ребра ноют от его веса, а тело ноет от жажды ласки. Рэй впивается в мой рот жадным поцелуем.

Как он отличается от того, что был в часовни!

Губы мужа сминают мой рот, ладони требовательно скользят по талии. Жар разгорается внутри меня, я пылаю, я хочу откликнуться, но…

Моя гордость, моя женская гордость, останавливает меня.

— Рэй, нет, — выдыхаю ему в рот.

Рэй замирает.

Прожигает взглядом мое лицо.

— Нет? — муж приподнимается на сильных руках, и кровать стонет от этой силы.

— Нет, Рэй, — уже тверже повторяю я.

— Нет? — Рэй обжигает мое лицо прерывистым дыханием.

Этакий дракон, недовольный услышанным отказом.

Еще чуть-чуть — и он спалит меня.

Мотаю головой.

Муж обхватывает моё лицо горячими ладонями. Вглядывается, пытаясь понять.

— Я — твой муж, Джосалин. Это — наша брачная ночь. Ради Бога, скажи почему ты отказываешь мне?

— Потому что мне этого недостаточно, Рэй, — сдавленно отвечаю. Пробую сесть, но Рэй наваливается на меня и придавливает к кровати.

У меня перехватывает дыхание от его напора.

— Почему? После стольких лет, Джосалин?

— Потому что прошло много лет, Рэй.

— Я думал, ты любишь меня, — Рэй хмурится. Сжимает мои плечи.

— Люблю, — отвечаю — как есть, — но теперь я сомневаюсь в том, что ты любишь меня.

— Джосалин, если бы я не любил тебя, то не прибыл бы сюда.

— Прибыл, если бы тебе велел король. А он велел, Рэй.

Пальцы Рэя сильнее сжимают плечи.

— Джосалин — это совпадение, — с жаром заявляет мой любимый.

Я верю ему. Его глаза не лгут.

— Пусть так, но мне этого недостаточно, Рэй.

Он хмурится и непонимающе смотрит на меня.

— Что ты хочешь?

— Я хочу видеть, чувствовать твою любовь, Рэй.

— Я люблю тебя, Джосалин, — Рэй припадает к моей шее горячими губами, с упоением целует. — Люблю.

Я дрожу — от слов мужа, от его желания.

Я так ждала этих слов!

Пальцы его принимаются ловко расшнуровывать мое платье.

Мне остается только догадываться, откуда такие умения у моего мужа. Вряд ли он получил их в ратном деле…

Сердце сдавливает от ревности. На миг, она оглушает меня.

Тем временем, Рэй не медлит. Он уже успевает освободить меня от верхнего, нарядного платья. Жаркими ладонями муж накрывают мою полную грудь.

— Нет! — почти кричу, и Рэй, пораженный, отпрянывает назад.

Садится на мои бедра.

Господи, какой же он тяжелый!

Настороженно смотрю на мужа.

Его грудь тяжело поднимается — словно только что Рэй сражался с кем- то. Или же эта битва все еще продолжается?

В комнате повисает молчание. Слышно только наше дыхание.

— Каким образом я должен показать тебе свою любовь? — наконец спрашивает он.

— Поступками, красивыми словами.

— Я уже сказал, что люблю тебя, что я еще должен сделать?

Чувствую злость Рэя, но отступать я не намерена.

— Я хочу, чтобы ты снова завоевал меня, Рэй.

— Разве не я бился сегодня у стен твоего замка? — муж не сводит с меня горящего взора.

— Ты бился за замок, — я прерывисто вздыхаю.

— Джосалин… — Рэй криво усмехается. Запрокидывает голову назад, а потом снова смотрит на меня.

— Завоевать тебя? — спрашивает он.

— Да.

Я вовремя вспоминаю письмо Розалинды. Чуть смягчаюсь и улыбаюсь.

— Или для тебя, прославленного рыцаря, это — трудная задача — завоевать любимую женщину?

— Нет, — Рэй улыбается мне в ответ. Наклоняется вперед, снова придавливая меня своим телом. Заглядывает мне в глаза.

— Я завоюю тебя снова, моя любимая Джосалин, — торжественно обещает мне Рэй.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Рэй уходит, оставляя меня одну в спальне.

Грудь раздирает от желания догнать любимого, но я сдерживаю себя.

Медленно освобождаю тело от остатков одежды, надеваю широкую, хлопковую сорочку и ныряю под одеяло.

Морщусь от холодных простыней.

Ах, если бы мы вдвоем лежали тут — я и Рэй — то о холоде можно было позабыть!

Мне грустно, но я не сомневаюсь — мое решение — единственное правильное.

Так будет лучше для нас двоих.

Сон не сразу настигает меня.

Какое-то время я лежу и разглядываю балдахин.

Мысли атакуют мой разум.

Уснул ли Рэй? Удобно ли ему в комнате, что находится по соседству с моей спальней?

Понимание того, что нас разделяет ничтожное расстояние, кажется сейчас мне, лежащей в одиночестве, настоящим чудом.

Как много ночей провела я так — одна, погруженная в воспоминания о любимом. А теперь он здесь.

Сердце заполняется благодарностью к Господу. Тихо молюсь и прошу у Него мудрости и счастья для нас всех. И только потом я, наконец, засыпаю.

Просыпаюсь от лязганья мечей и мужских криков.

Страх тотчас обжигает мою душу.

Господи, неужели на нас напали?

Скатываюсь с кровати и спешу к окну. Убираю ставни на маленьком окошке. Обдавая ледяным холодом, белым облаком врывается в спальню порывистый ветер со снегом.

Будто он только и ждал, когда я открою окно!

Снег падает вниз, случайно встаю на него и чувствую, как снежинки обжигают кожу на моих стопах.

Игнорируя холод, приникаю к оконцу.

Облегченный вздох слетает с моих губ.

Слава Богу!

Внизу происходит тренировка на мечах. Все воины, что пришли с Рэем, выстроились друг против друга, и теперь упражняются на мечах. Гул стоит такой, что воздух дрожит, звенит от их действий.

На это зрелище пришло посмотреть немало зевак. Они выстроились полукругом — совсем молодые юноши, старики, дети.

Замечаю мальчонку, который, замерев на месте, глядит на рыцарей с разинутым ртом.

Вижу в нем Рэя — каким он когда-то был. Влюбленным в рыцарское искусство. Мой благородный рыцарь. Улыбаюсь и устремляю взгляд дальше.

А вот и Рэй.

Он так же тренируется, мастерски размахивая мечом. А еще — удивительно властно отдает приказы.

Хмурюсь, когда замечаю, что он отвешивает одному из своих людей затрещину.

Что с ним?

Он всегда такой злой или причина злости в несостоявшейся брачной ночи?

А может, я просто плохо знаю своего мужа?

Стук в дверь отвлекает меня от дальнейших размышлений.

— Госпожа! — раздается взволнованный голос Элизы.

— Проходи, Элиза, — я закрываю окно и поворачиваюсь лицом к двери.

Она открывается, в комнату заходит моя служанка и подруга, Элиза. Её лицо выражает беспокойство. В этом вся Элиза — все, что она чувствует, становится заметным каждому.

— Что-то случилось? — сразу спрашиваю я.

— Не совсем, — Элиза косится в сторону кровати.

В два шага оказывается передо мной и спрашивает шепотом:

— Как ты, Джосалин?

— Если ты про первую брачную ночь — то прекрасно. Я выспалась, надеюсь, и Рэй тоже.

Элиза округляет глаза и потрясенно шепчет:

— Вы не…

— Давай не будем обсуждать этот вопрос, — строго говорю, но чтобы смягчить свой тон, улыбаюсь подруге, — у нас есть дела поважнее. Что там с завтраком? Мой муж и его люди поели?

— Да, — Элиза кивает головой, и теперь выполняет роль исключительно моей горничной. — Там небольшие перемены, госпожа. Именно поэтому я решила предупредить вас заранее.

— Что за перемены? — ощущая укол напряжение в груди, тихо спрашиваю.

— Думаю, вам лучше самой это увидеть. Давайте, я помогу вам с прической и платьем.

Элиза приносит кувшин с чистой водой. Я умываюсь, делаю все необходимые водные процедуры, а затем — сажусь перед камином, и горничная занимается моими волосами.

В который раз благодарю Господа, что в лице Элизы я обрела подругу и горничную. Она деликатна, надежна и терпелива. Последнее качество особо нужно, потому как мои волосы очень трудны в расчесывании.

Тяжелые, густые, чтобы уложить их в прическу — требуется немало сил и умения. С дрожью вспоминаю, как в первый год жизни здесь обнаружила блох в своих прекрасных волосах… Какое счастье, что все это — в прошлом!

Элиза собирает мои волосы в косу и оборачивает вокруг моей головы.

Из одеяния я выбираю платье цвета вереска. Сшитое из фламандского сукна, расшитое серебряной нитью, оно как нельзя лучше подходит для того, чтобы я предстала перед своим мужем и людьми на следующий день после свадьбы.

Теперь — я готова спуститься вниз.

На нижних этажах царит оживление. Слуги снуют туда-сюда. Завидев меня, останавливаются, испуганно кивают и убегают.

Кто так запугал их?

Нехорошая догадка обжигает мою грудь.

— Элиза, — снижаю голос до шепота, — в чем дело?

Элиза опускает взор вниз. Значит, что-то скрывает.

— Элиза, прошу, скажи мне, — я беру её за ладонь и отхожу к дальней стене.

— Это все рыцари, моя госпожа. Их так много. Мы не привыкли к такому числу воинов в нашем замке.

Киваю головой. Элиза права. Замок на постоянной основе, во главе с сэром Джоном, охраняют всего 10 воинов.

С Рэем пришло 50 рыцарей.

50 мужчин — каждый со своим характером.

— Что-то еще, Элиза? — я выжидающе смотрю на неё. Она нервно сжимает свои худые ладони.

— Господин… Ваш муж велел переделать один из залов под комнату для рыцарей.

— Один из залов? — стараясь говорить ровно, уточняю я. -Который — из?

Элиза краснеет.

— Тот зал, миледи, где вы зимними вечерами собирали нас всех и читали нам книги.

От этой новости мне хочется плакать и ругаться одновременно.

Быть может, именно так я и сделала бы — не будь я леди.

Но я — леди Джосалин, и манеры мои должны быть безупречны.

— Хорошо, спасибо, Элиза, — я улыбаюсь ничего не понимающей горничной.

Она еще больше удивляется, когда я невозмутимым тоном интересуюсь:

— Что там с ужином? Надеюсь, мяса будет достаточно? Наших рыцарей нужно хорошенько кормить.

Не дожидаясь ответа, направляюсь в сторону кухни. Чем ближе она — тем сильнее ароматы.

Запах свежеиспеченного хлеба, похлебки, жареного мяса — работа там кипит с самого утра.

На кухне меня встречает главный повар. Румяный и толстощекий — Луи отличается простодушием и добрым нравом (что не скажешь про поваров в домах других господ).

При виде меня Луи приосанивается и расцветает в улыбке.

Сдержанно улыбаюсь и уточняю, какие будут блюда на ужин, благодарю Луи и его помощников за работу. Уже хочу уйти, но главный повар заботливо напоминает мне, что «госпожа нынче даже не завтракала». Принимаю от Луи корзинку с пирогами (по утверждению его — «пироги с нежнейшим творогом»), снова произношу слова благодарности и покидаю кухню.

Вместе с Элизой заворачиваем в небольшую комнату. Я называю её уютным местечком. Именно тут, долгими зимними днями, я греюсь возле камина и, иногда, вышиваю.

Усаживаюсь в кресло и предлагаю Элизе пирожки. Сама так же беру один из них. Мягкое теплое тесто под пальцами пробуждает аппетит. Откусываю и довольно улыбаюсь. Луи, как всегда, сотворил кулинарный шедевр!

Сама ем и размышляю, как правильно объяснить Рэю, что он, прежде чем что-то менять в замке, мог бы посоветоваться со мной.

Тщательно подбираю нужные слова. Не хочу обидеть любимого, но и себя тоже этим чувствам подвергать не намерена.

Мои мысли обрываются, когда я слышу в коридоре громкие мужские голоса, топот ног и вызывающий смех.

Кусок пирога встает поперек горла. Я откашливаюсь.

Мужские голоса становятся все громче, и спустя мгновение, дверь в мою уютную комнату открывается. Да с такой силой, что воздух наполняется треском.

На пороге появляется один из рыцарей. При виде меня его лицо меняется.

— Простите, миледи, — он склоняет голову и исчезает в коридоре.

Следом доносится:

— Милорд! Госпожа там.

Через миг дверь снова распахивается, и в комнату стремительным шагом врывается мой муж. Он бросает сторону Элизы один-единственный взгляд, и она, прошептав — «я пойду», скрывается за дверью.

— Джосалин, — Рэй подходит ко мне и растягивает губы в самоуверенной улыбке, — жена. Здравствуй.

— Здравствуй, муж, — с улыбкой отвечаю.

Рэй наклоняется ко мне. В нос ударяет запах пота. Не скажу, что мне противно (ведь это запах любимого человека), скорее непривычно.

Не спрашивая моего разрешения, Рэй впивается в мой рот жадным поцелуем.

Он целует нагло. Этакий захватчик! И ведет себя соответственно. Руки его скользят по моей талии. Еще чуть-чуть, и мне кажется, что Рэй снова сделает попытку раздеть меня.

К моему облегчению, муж останавливается сам.

Поцелуй прерывается, и Рэй обращается ко мне:

— Как тебе предложение — прогуляться со мной?

— Прямо сейчас? — взволнованно спрашиваю.

— Прямо сейчас, — Рэй тянет меня за руку, и я — покорно иду за ним.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Снег пушистым хлопьями летит с белого неба.

Слава Господу, ветер стих, иначе бы мы с Рэем оба продрогли до костей.

Мы идем с ним вдоль каменной стены.

Держимся за руки, будто мы снова — юные и влюбленные.

На нашем пути изредка попадаются люди.

Кузнец, конюх, два воина, несколько семей из ближайшей деревни.

И каждый, завидев, каким образом я иду рядом с Рэем, кивает головой, смущенно улыбается и отводит взор в сторону.

Для них это сродни чуду.

Их госпожа впервые влюблена.

Сворачиваем к восточной стене.

Здесь пустынно и тихо.

Ни голосов, ни ржание лошадей, ни криков воронов.

Мне кажется, что в этом пространстве время остановилось.

Устремляю взгляд наверх, на зубчатые выступы серой стены. Снег падает так сильно, что они теперь едва различимы.

Рэй сбавляется шаг. Мы останавливаемся.

Муж смотрит на меня. Его сине-серые глаза задумчивы, на губах — сдержанная улыбка.

Я задаю вопрос:

— Зачем ты привел меня сюда?

Моя ладонь выскальзывает из пальцев Рэя, и он тотчас хватает её.

— Чтобы побыть с тобой наедине. И прогуляться. Помнишь наши прежние прогулки?

— Забыть такое не в моих силах, — взволнованно отвечаю я.

В памяти всплывают эти чудесные дни. Сердце щемит от нежных воспоминаний.

— Тогда, для тебя, они были романтичными? — Рэй внимательно наблюдает за мной.

Сердце наполняется трепетом.

— Да, — слетает с моих губ.

— А ты помнишь, чем мы занимались, когда виделись?

Глаза Рэя странно поблескивают.

Чуть краснею и отвечаю:

— Мы гуляли, говорили. Ты рассказывал мне о своих новых достижениях. Очень часто ты приносил для меня угощения.

— А еще? — Рэй приподнимает густые брови.

Мое лицо обдает жаром.

— Мы целовались, — отвечаю и вижу, как Рэй самодовольно улыбается.

Удивленно округляю глаза. Озвучиваю вслух свой вопрос:

— Ты привел меня сюда, чтобы поцеловать?

— И это тоже, — он наклоняется ко мне, дыхание его скользит по моим губам.

Мне кажется, еще чуть-чуть, и Рэй поцелует меня.

Однако этого не происходит.

— Ты забыла еще кое-что, — муж заговорщически улыбается. — Мы играли в догонялки.

Я непонимающе смотрю на любимого.

Он же продолжает улыбаться.

— Поэтому, Джосалин, сейчас мы с тобой будем играть в догонялки. Как всегда ты — будешь убегать, а я — догонять тебя.

— Ты не шутишь? — нервный смешок вырывается из моей груди.

— Нет, конечно, — Рэй кивает в сторону. — Давай, беги.

— Нет, — ощущая странное волнение меж ребер, выдыхаю я.

— Джосалин, — тянет моё имя Рэй. — Ты же хотела романтики. Разве это — не романтично?

Начинаю дрожать от чувств, что жаркой волной накрывают меня.

— Но сейчас — снег! — взволнованно говорю.

— Ну и что? — Рэй пожимает широкими плечами.

— Но я в — платье!

— А что, тогда, ты была без него? — муж выразительно изгибает левую бровь.

Вижу, что он дразнит меня.

В его красивых глазах — вызов.

И я принимаю его.

Задор обжигает мое сердце. Подхватываю юбку повыше, так, что теперь Рэй наверняка видит мои чулки, а затем — начинаю бежать.

Мягкий снег проваливается под моими кожаными сапожками, но я продолжаю двигаться.

Сердце бьется часто-часто.

Дыхание быстро сбивается, хватаю ртом холодный воздух, и вместе с ним залетают и пушистые снежинки.

Чувствую себя невероятно!

Словно я — снова та юная девушка, которую вот-вот настигнет любимый.

Приложив усилия, бегу вперед.

Знаю, что Рэй догонит меня.

Так было всегда!

Под левым боком начинает поднывать.

Но все равно, бегу, правда, уже в полсилы.

— Попалась! — сильные руки хватают меня за талию.

Смеюсь — звонко и счастливо.

Рэй разворачивает меня к себе лицом.

Встречаюсь с его горящим взглядом. Сверкающая улыбка озаряет лицо любимого.

— Попалась, — понизив голос, повторяет Рэй. — Ты — моя.

Не спрашивая моего разрешения (а нужно ли оно сейчас?), любимый приникает к моим губам в пронзительно-нежном поцелуе.

Закрываю глаза, чтобы острее насладиться им.

Губы Рэя бережно скользят по моим, горячая ладонь с благоговением гладит мою пылающую щеку.

Я целую любимого в ответ.

Каждое движение моих губ источает ласку и любовь.

Затем, наш поцелуй меняется.

Страсть накрывает нас жаркой волной.

Я дрожу, и под своими ладонями чувствую, как дрожит Рэй.

Меня не покидает предчувствие, что еще немного — и мы продолжим поцелуй уже другими, более откровенными действиями.

Нет, не сейчас!

В этот раз первой поцелуй прерываю я.

— Я замерзла, — шепчу еле слышно. — Давай вернемся.

Рэй молчит.

Распахиваю глаза, и вижу, что его глаза — пока закрыты. Светлые ресницы чуть подрагивают, а правая щека почему-то дергается.

Нежно касаюсь её ладонью.

Рэй перехватывает мою руку и открывает глаза.

Дыхание застревает где-то посредине горла, от того, как на меня смотрит любимый.

Строго, может даже, зло.

Мне становится не по себе. Чтобы смягчить Рэя, пытаясь улыбнуться, но губы мои дрожат, и улыбка получается кривой.

— Рэй, — тихо зову.

— Джосалин, — он шумно вздыхает, — скажи, что еще мне нужно сделать?

— Рэй, — повторяю дрогнувшим голосом. — Давай вернемся.

— Куда — вернемся? В прошлое? Нас там уже нет.

От резких слов мне хочется плакать.

— Почему ты это сделал? — вопрос, который так мучил меня все это время, слетает с языка.

— Что — сделал? — Рэй хмурится.

— Бросил меч и ушел. Тогда, в монастыре.

Рэй снова тяжело вздыхает. Глаза его блестят, а правая щека продолжает дергаться.

Муж порывисто проводит пятерней по своим волосам, а потом говорит:

— Я так часто видел тебя во сне, и каждый раз, когда я хотел подойти к тебе, ты исчезала. Я боялся, что это случится снова, и потому ушел сам. Потому что видеть, как ты исчезаешь — невыносимая мука, — грустная улыбка изгибает его губы. — Я испугался, Джосалин.

Признание дается Рэю довольно болезненно.

Лицо его, на короткий миг, искажает гримаса.

Больно и мне.

Я плачу.

— А я испугалась, что ты меня больше не любишь, — сквозь слезы говорю я.

— Джосалин, — Рэй качает головой. Запрокидывает голову.

А когда снова смотрит на меня, любимый задает вопрос:

— Раз мы начали этот разговор, скажи, Джосалин, почему ты вышла за графа? Почему отказала мне и вышла за него?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Семь лет назад

Иду, пытаясь избавиться от чувства, что за мной кто-то наблюдает.

Оглядываюсь по сторонам — я на небольшой поляне, кругом — зеленеющие дубы…

Словно безмолвные великаны, деревья охраняют мой островок спокойствия.

Я прихожу сюда всегда, когда на душе тоскливо.

Сегодня мне особенно грустно.

Сегодня ровно месяц, как умерла моя мать.

Боль — все та же открытая рана, которая кровоточит день ото дня. Вряд ли она когда-либо затянется. Тяжело терять родителей. Тяжко жить после этой потери. Будто тебе с корнями вырвали крылья, и ты — бесконечно долго падаешь в темную пропасть.

Я потеряла отца в прошлом году, когда случилась междоусобная война баронов. Тогда многие женщины остались вдовами, многие дети лишились отцов.

Я — не исключение.

Теперь — я на попечении деда, отца моей матери. Он старый, глухой, но сердце у него доброе.

Однако его доброта не помешала бы ему отругать меня, узнай он, что я, без разрешения, пришла на пограничные земли.

Но дедушка вряд ли узнает.

А я — вернусь домой к положенному часу. Пока же — посижу и наберусь сил. Опускаюсь на старое, сваленное дерево и вытягиваю перед собой ноги. Взор мой устремляется на водную гладь озера.

Солнечные зайчики плещутся на сверкающей поверхности. Кажется — протяни я руку и зачерпни из озера, то в моих ладонях окажутся кусочки солнца.

Прикрываю глаза и чуть запрокидываю голову.

Теплые лучи скользят по моему лицу. Нос щекочет от аромата лесных трав и цветов. Дышу полной грудью.

А потом вспоминаю свою маму.

Дни, когда мы гуляли тут, держась за руки. Её ласковый взгляд, нежную улыбку.

Больше она не улыбнется мне.

Из моей груди вырывается глухое рыдание.

Как же больно! Почему нельзя вырвать сердце, чтобы избавиться от этой муки?!

Что-то заставляет меня обернуться.

Я замечаю тень, мелькнувшую меж деревьев.

Испуганно подскакиваю на ноги.

Кто это может быть?

Дикий зверь? Разбойник?

В поисках пути отступления, оглядываюсь назад. Дорогу я помню хорошо, но вот хватит ли у меня сил и прыти, чтобы убежать?

Хруст веток отзывается в моих ушах ужасно громким звуком. Мне кажется, будто треском наполняется весь мир вокруг.

Через мгновение из леса выступает молодой парень. Солнце играет в его золотистых волосах, глаза — цвета предвечернего неба — внимательно смотрят на меня.

— Наконец-то ты пришла, — произносит незнакомец.

Сердце замирает от его слов.

Он говорит так, будто мы знакомы, но это не так.

Я вижу его впервые.

Не сводя с него недоверчивого взора, делаю шаг назад.

— Не бойся, — он чуть улыбается, — я не причиню тебе вреда.

— Кто вы? — взволнованно спрашиваю.

Взор мой опускается вниз. Ищу то, чем можно было бы защититься. Но, увы, на глаза не попадается ни камня, ни ветки.

Мне становится страшно, и сейчас я уже сожалею о том, что не послушалась своего деда и пришла на эти земли — одна.

— Сэр Рэйнольд к вашим услугам, миледи, — незнакомец склоняет голову, а когда поднимает её, то окидывает меня сверкающим взглядом.

Хмурюсь.

— Сэр Рэйнольд? Вы — рыцарь?

— К моему большому сожалению — еще нет. Но однажды я непременно стану им, — он делает шаг в мою сторону, а я — назад.

— Не пугайся, — Рэйнольд ласково смотрит на меня.

Зачем он так глядит? Я не привыкла, чтобы на меня так смотрели мужчины.

— Ты — Джосалин, не так ли? — произносит он.

— Откуда ты знаешь мое имя? — сама не замечая за собой, перехожу на «ты».

— Значит, я не ошибся. Я — сын барона Болдуина, наши земли находятся прямо за этим лесом. Мы — соседи.

— Барона Болдуина? — окидываю Рэйнольда оценивающим взглядом.

Он одет небедно, да и держится, как знатный человек. К тому же я слышала о том, что у нашего соседа есть сын. Выходи, Рэйнольд не лжет.

— Я слышал, что у тебя умерла мать, — продолжает он, — прими мои соболезнования.

Вздрагиваю от его слов.

Я не ослышалась? Откуда в мужчине столько… Неравнодушия?

— Спасибо, — я нервно сжимаю дрожащие ладони. Вздыхаю и добавляю:

— Прошу извинить меня, мне пора.

— Джосалин, подожди, — Рэйнольд удивительно быстро оказывается рядом со мной.

Какой же он, оказывается, крепкий и высокий!

Хоть и я не маленького роста, но этот молодой мужчина, действительно, выглядит как рыцарь.

— Я так ждал нашей встречи, — говорит он, — я приходил сюда каждый день.

— Приходил каждый день? Ждал? — я сильнее хмурюсь. — Ты что же, прежде следил за мной?

Плутовская улыбка пробегается по его губам, и в это мгновение я уже вижу не рыцаря, а совсем молоденького мальчишку.

— Следил? — повторяю я.

— Скорее — любовался, — поражая меня своим ответом, произносит Рэйнольд.

Он говорит, как влюбленный…

— И как долго ты любовался мной? — строго спрашиваю, а внутри — отчего-то — всё заполняется тягучим, как мед, теплом.

Странно все это, но я ничего не могу поделать с собой.

— С прошлой весны, — отвечает Рэйнольд.

Я снова вздрагиваю и устремляю на него обескураженный взгляд.

Он что, шутит?

Вглядываюсь в сине-серые глаза, опушенные густыми, светлыми ресницами, и понимаю — этот молодой мужчина говорит искренне.

От осознания этого в горле застревает дыхание.

— Когда я увидел тебя впервые, на тебе было серое платье, а на голове — венок из цветов, — добавляет Рэйнольд.

Его слова еще больше смущают меня.

— Мне нужно идти, — снова повторяю.

Хотя, на самом деле, уходить мне не очень-то и хочется. Этот Рэйнольд такой…

Привлекательный и добрый.

Доброта сейчас для меня особенно важна.

— Я провожу тебя. До границ твоих земель, — сообщает он, и, будто я уже дала согласие, идет рядом со мной.

Я молчу. Не знаю что сказать. Слишком много чувств сейчас бурлят во мне — волнение, интерес, сомнение и тихая радость.

Украдкой поглядываю на своего спутника.

У него благородный профиль и добрый взгляд.

Рэйнольд, видимо, замечает, что я смотрю на него, потому как его губы изгибаются в теплой улыбке, и следом раздается:

— Ну, как по-твоему, я не урод?

Приглушенный смешок слетает с моих губ.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом? — задаю вопрос и выразительно приподнимаю брови.

— Потому что на этих землях есть одна красивая девушка. Молва о её красоте разносится по всей стране. Она так прекрасна, что, боюсь, на её фоне я могу выглядеть чудовищем.

— Ты — не чудовище, — я по-доброму улыбаюсь.

На языке вертится вопрос, и я, не сдержавшись, задаю его:

— Могу я узнать, о какой красавице идет речь?

— Неужели ты не слышала о ней? — Рэйнольд с улыбкой смотрит на меня.

— Боюсь, что нет. Видишь ли, мы живем очень обособленно. Гости — редкость для нас. Так ты скажешь, кто она?

— Скажу, — Рэйнольд останавливается и окидывает меня сверкающим взглядом. — Это — леди Джосалин. Ты.

— Я? — не веря в правдивость услышанного, переспрашиваю.

— Ты, — Рэйнольд одаривает меня нежной улыбкой.

В груди поднимается огненная волна.

— Ты решил пошутить надо мной? — окидываю укоризненным взглядом наглеца, а потом — начинаю идти.

Все быстрее и быстрее.

Каков наглец! Да он еще и издевается надо мной!

Красавица! Какая я красавица?

Кто его подослал ко мне? Зачем? За кого он меня принимает?

— Джосалин, — Рэйнольд догоняет меня и заглядывает в лицо. — Я говорил на полном серьезе. Ты — самая красивая девушка. Не только здесь, но и во всем мире. Для меня.

Я гляжу на Рэйнольда, не моргая.

Я не сплю? Откуда взялся этот синеглазый красавец? За какие добрые деяния Господь прислал его в мою жизнь?

— Я влюблен в тебя, Джосалин. Влюблен еще с того дня, когда увидел впервые, — решительно добавляет он, и от его признания у меня начинает кружиться голова.

Стою, оглушенная его словами.

Сердце так торопливо стучит, что меня не покидает ощущение — еще чуть-чуть, и оно просто сломает мои ребра.

— Ты ведь меня совсем не знаешь, — кое-как совладав с собой, произношу.

— Все, что я знаю — мне уже достаточно, — Рэйнольд не сводит с меня взора, — ты — та самая.

— Верно, ты сошел с ума, — теперь я пугаюсь слов Рэйнольда. Снова начинаю идти — еще быстрее.

— Говорят, все влюбленные — немного сумасшедшие. Если это так — я сошел с ума в тот весенний день, когда увидел тебя, — в который раз он догоняет меня.

Я молчу. Обнимаю себя за плечи и смотрю прямо перед собой.

И вот так — весь путь, по лесной тропе, мы идем молча.

Когда уже впереди виднеется луг, принадлежащий моей семье, Рэйнольд нарушает затянувшееся молчание.

— Джосалин, — ласково зовет он, и я невольно останавливаюсь. Поднимаю на него взгляд.

Лицо Рэйнольда выражает серьезность и сосредоточенность.

— Джосалин, прошу — дай мне шанс. И я завоюю твое сердце, — произносит синеглазый красавец.

У меня пересыхает во рту от его напора. Впервые в жизни сталкиваюсь с такой решительностью и почтением к себе.

Мне это нравится.

— Если это случится — и ты завоюешь мое сердце — что будет потом?

Счастливая улыбка пробегается по лицу Рэйнольда.

— А потом — я попрошу тебя стать моей женой. Ты выйдешь за меня. И мы будем жить долго и счастливо.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сердце в груди колотится так быстро!

Словно пойманная птица, стремящаяся вырваться на волю.

Так и сердце мое стремится, но не на волю, а к Рэйнольду.

Мне кажется, я не видела его вечность!

Хотя прошел всего один месяц.

Весна плавно переросла в теплое лето.

Мир погрузился в цветочное облако и благоухающие ароматы, а я — в любовь.

Она ворвалась в мою жизнь внезапно, но одновременно так вовремя! В тот миг, когда я так нуждалась в чуде и надежде.

Ворвалась в лице синеглазого красавца с самым добрым взглядом в мире.

Мы видимся с Рэем уже четвертый месяц. Встречаемся несколько раз в неделю, на границах, где заканчивается луг, принадлежащий моей семье.

И с каждым новым днем наши чувства становятся все крепче и ярче.

— Я уже заждался тебя, — с чувством произносит Рэй.

Он берет меня за ладонь. Дрожу от его прикосновения. Соскучилась! Чувствую на своей коже его мозолистые пальцы — результат постоянных тренировок с мечом.

Рэй тянет меня за собой, и я вместе с ним прячусь за широким стволом дуба.

— Я пришла, как только смогла, — говорю правду, потому как целое утро была занята стиркой своих вещей.

Увы, мы настолько обеднели, что не в состоянии содержать прислугу. Все, кто остались у нас — две горничные и конюх, выполняющие роль и повара, и садовника, и прачки (своё белье я стираю сама), и Бог знает еще кого…

Остальные — еще весной покинули наш старый замок.

— Ты сегодня особенно красивая, — вглядываясь в мое лицо, произносит Рэй.

Его синие глаза начинают темнеть.

Я уже знаю, что за этим последует.

Рэй попытается поцеловать меня.

Но еще ни разу — за эти прекрасные четыре месяца, я не позволила ему сделать это.

— Ты так всегда говоришь, — ощущая, как щеки начинают розоветь, смущенно говорю я.

— Да, но сегодня ты — какая-то необыкновенная, — Рэй встает передо мной, и я оказываюсь меж его крепким телом и стволом дуба.

Мой возлюбленный подается вперед. Я поворачиваю лицо, и его горячие губы скользят по моей щеке. Следом раздается проникновенное:

— Джосалин…

Смущаюсь еще сильнее.

Такая у нас игра.

Рэй каждый раз делает попытку, но никогда не принуждает меня. Знаю, что он не способен на дурное, но позволить себя поцеловать пока не могу.

Я стесняюсь и боюсь.

Боюсь, что смогу позволить ему лишнее.

— Я все время думал о тебе, Джосалин, — обдавая мое ухо жарким дыханием, говорит Рэй.

— А как же занятия с рыцарем, сэром Уиллом? — с улыбкой гляжу на воодушевленное лицо любимого.

— Одно другому не мешает, — Рэй прижимается губами к моему уху. — Я истосковался по тебе, любимая.

От признания Рэя у меня подкашиваются ноги, а поцелуй, которым он только что наградил меня, заставляет меня всю пылать.

Горит все, даже кончики пальцев.

Сжимаю веки. Не хочу, чтобы Рэй увидел сейчас, как его поцелуй подействовал на меня.

Мне страшно и одновременно интересно, что же будет, когда наши губы сольются в поцелуе.

— Я тоже скучала, Рэй, — еле слышно отвечаю я.

Распахиваю глаза и встречаюсь со взглядом любимого.

О, Господь, как же он смотрит на меня!

С такой любовью и восхищением!

Чувствую себя особенной.

— Я кое-что принес для тебя, — Рэй, сверкнув улыбкой, достает из-за пазухи сверток. Разворачивает и протягивает мне.

— Булочка с изюмом, — протягиваю я и принимаю этот дар, но есть не спешу. Сначала — нюхаю и наслаждаюсь сладким ароматом. Как же вкусно! Вдвойне вкуснее, что это угощение принес для меня Рэй.

Знаю, что выпечка с изюмом, да еще из белой муки — роскошь для наших земель. Отламываю маленький кусочек и кладу себе в рот.

Сладко и вкусно!

— А ты пробовал сам? — вовремя вспоминаю о Рэе.

— Я не хочу, — он улыбается, — ешь сама.

— Я так не могу, — отламываю половину и протягиваю возлюбленному.

Он мотает головой.

— Ешь сама.

Я хмурюсь.

Кусок встает поперек горла от понимания того, что мой любимый человек не попробовал угощение.

— Рэй, прошу, — подношу к его губам кусочек. Пальцы мои дрожат от волнения и странного жара, что с каждым новым вздохом все распаляется во мне.

Рэй сглатывает. Окидывает меня тяжелым взглядом, а потом — покорно припадает губами к кусочку пирожка. Как только кусочек оказывает у него во рту, Рэй легонько касается губами кончиков моих пальцев.

Я снова дрожу — теперь, как в лихорадке.

Порывисто отворачиваюсь от Рэй, и, уставившись взглядом в кору дуба, доедаю свой пирожок.

Затем, как ни в чем не бывало, мы идем с Рэем в глубь леса. Аромат трав кружит голову, но еще больше — соседство с мужчиной, которого я люблю всем сердцем.

Да, Рэй еще молод, мы с ним почти ровесники — разница у нас всего — два года.

Но я уже вижу, каким однажды станет он. Еще более мужественным, сильным, красивым.

— Джосалин, — Рэй, вдруг, останавливается и устремляет на меня свой взгляд. — Я все обдумал.

— О чем это ты? — ощущая волнение, напряженно спрашиваю.

— О нас. Я не видел тебя целый месяц, и мне этого хватило с лихвой, чтобы понять, что я не могу без тебя, Джосалин.

Рэй встает передо мной на колено и берет меня за ладонь.

— Джосалин, — с жаром произносит мой возлюбленный, — выходи меня. Стань моей женой и сделай меня самым счастливым человеком на свете.

Из моих глаз брызгают слезы.

Сердце расплескивает все чувства, и грудь заливается жаркой радостью. Я горю. Горю от счастья.

— Джосалин, — Рэй чуть сжимает мою ладонь. — Не молчи. Ответь мне — ты согласна?

И вопреки всем доводам против — о том, что о нашем общении не знают ни мой дед, ни его родители, о том, что мы — нищие, а он — очень богатый, я отвечаю так, как велит мое сердце.

— Да, Рэй, я согласна стать твоей женой.

Вижу, как на лбу Рэя проступают капельки пота, а сам он — облегченно выдыхает.

Неужели мой возлюбленный думал, что я откажу ему?

Я нежно касаюсь свободной рукой его золотистых волос. Запускаю в них пальцы, а потом опускаю ладонь на колючую скулу любимого.

Мягко глажу и робко произношу:

— Рэй, пожалуйста, поцелуй меня.

Рэй запрокидывает голову и потрясенно смотрит на меня. А потом, будто пробудившись, поднимается на ноги.

Его сильные руки надежно обвивают мою талию. Я ощущаю жаркое желание, что источают мозолистые ладони любимого.

Замираю.

Рэй наклоняет ко мне свою голову, и его жаркие губы накрывают мой рот. Он целует меня — самозабвенно, с пронзительной нежностью.

И нет сомнения — я никогда не забуду наш первый поцелуй.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Роюсь в своих сундуках в поисках подходящего платья. Сокрушенно вздыхаю, когда понимаю, что ничего из того что у меня есть — не годится.

А мне так хочется быть красивой!

Ведь завтра — наша свадьба с Рэем.

Мы условились обвенчаться в деревенской часовне.

Да, это просто, но для нас это совершенно неважно. Самое главное — чтобы Господь соединил нас в союзе.

О нашей свадьбе не знает никто, кроме меня, Рэя и священника, с которым мой любимый договорился.

Догадываюсь, что после венчания поднимется скандал. Дедушка будет ругаться, родители Рэя, верно, тоже. Но слово Божье, церковь все еще имеют вес в нашем мире.

«Они смирятся».

Эти слова Рэя крутятся в моей голове и придают мне сил.

И тотчас я понимаю, что не так уж важно, что на мне будет простое, а не бархатное, платье. Что голову мою украсит не золотой гребень, а венок из живых цветов.

Единственное, что имеет значение — что я стану женой моего возлюбленного, моего Рэя.

Счастливая улыбка расползается по моему лицу. Взгляд мой опускается на платье синего цвета. Почти в тон глаз моего любимого. Именно его я откладываю в сторону.

Именно в нем я предстану перед Рэем, и его же снимет мой муж, когда наступит наша первая брачная ночь.

При мыслях об этом событии кожа покрывается мурашками. Мне страшно и одновременно я жажду оказаться в объятиях любимого.

Сердце подсказывает — нам будет хорошо.

Потому что я знаю — Рэй никогда не сделает мне больно.

— Джосалин! — голос дедушки пробивается сквозь мои мечтательные мысли.

Спешно убираю платье, накрываю его сверху покрывалом. Окидываю беглым взглядом свою спальню — кровать заправлена, сундуки закрыты, на полу ничего не валяется.

Поправляю на себе платье и иду на зов своего дедушки.

А он, меж тем, кричит так, что воздух трещит от его голоса.

Что поделать, ведь дед — не нарочно.

Он почти оглох на одно ухо, а другое слышит, как говорит дедушка, «через раз».

— Иду! — кричу так, что саднит горло.

Выхожу в коридор.

Как же здесь темно! Оно и понятно — через маленькие, узкие оконца солнечным лучам непросто пробраться внутрь.

Как бы дедушка не упал тут… Спешу к нему навстречу.

— Джосалин! — повторяет он.

Мне кажется или в его голосе слышна строгость?

Я напрягаюсь, и следом ощущение тревоги подкатывает ко мне.

Стараясь не показывать своих чувств, сворачиваю на лестницу, быстро сбегаю вниз, заворачиваю в зал и…

Застываю на месте.

Рядом с дедом стоит высокий, широкоплечий незнакомец. Но одного только взгляда на него для меня достаточно, чтобы понять, что этот незваный гость имеет прямое отношение к моему Рэю.

У незнакомца почти такой же оттенок волос, только белее, наверное, от седины. Когда он выступает вперед, свет падает ему на лицо, и я вижу глаза, своим цветом напоминающие мне глаза моего любимого.

Только у Рэя они ярче и смотрят по-доброму.

У меня почти не остается сомнений, что незваный гость — его отец.

Мужчина смеривает меня внимательным взглядом. Стоящий рядом дедушка хмурится и чуть сощуривает глаза.

— Так вот значит как выглядит леди Джосалин, — цедит сквозь зубы гость.

— Я — барон Болдуин, отец Рэйнольда, — продолжая меня разглядывать, говорит он.

— Почему вы здесь? — взволнованно спрашиваю я. — Вас прислал Рэй? С ним что-то случилось?

— Случилось, — барон буравит меня взглядом, — его будущая жизнь находится под угрозой.

От слов будущего свекра мне становится дурно.

Руки трясутся, перед глазами — пелена. Едва различаю сквозь неё лицо барона.

— Что с ним? — слетает с моих губ.

Барон меняется в лице. Делает шаг вперед и говорит:

— Эта угроза — ты, Джосалин!

Я отшатываюсь назад — словно только что получила звонкую и довольно болезненную пощечину.

— Из-за тебя мой единственный сын потерял голову, — продолжает барон. — В моих планах было женить Рэйнольда на дочери барона Бидлера, в приданое которой прилагаются огромные земли и замок. Но мой сын влюбился в тебя.

— Откуда вы узнали?

— Святой отец поведал мне тайну. Иногда, за кружкой хорошего пива, люди становятся разговорчивыми, — барон делает еще один шаг, — я пришел сказать тебе, что вашей свадьбы не будет. Я не позволю этому случиться.

Дрожу, словно одинокий лист на ветру. От страха и боли. Изо всех сил сжимаю ткань платья. Делаю вздох и отвечаю:

— Мы любим друг друга.

— Любовь? — барон кривит лицом. — Не знаю какие там у тебя, женщины, чувства, но я, как мужчина, скажу. Рэй — мой сын. И нас, мужчин, двигает не любовь, а похоть и голод. Но не любовь!

— Он любит меня! — говорю громче.

Барон смеривает меня насмешливым взглядом:

— Уже через полгода ты потеряешь для него интерес.

Стою, борясь взглядом с бароном.

Краем глаза замечаю приближающегося дедушку.

— Что здесь происходит? — громко вопрошает он. — Не обижайте мою внучку!

— Что вы, — барон поворачивается к деду и чуть улыбается ему. — Как я могу обидеть её? Я уже закончил и ухожу.

Дед кивает головой, а барон приглушенно добавляет:

— Старый осел.

— Как вы смеете! — вырывается из моей груди.

— А как ты смеешь портить жизнь моему единственному сыну? — барон зло улыбается. — Если только он женится на тебе, я лишу Рэйнольда его наследства. Он говорил тебе, что доспехи стоят целое состояние? А уж меч и боевой конь… Рэйнольд так мечтает о том, чтобы стать рыцарем. И до сегодняшнего дня я поддерживал его, но теперь… Он не получит ничего! Ни одной золотой монеты.

— Как вы можете так говорить, — я потрясенно гляжу на лицо барона, — он же ваш сын.

— Сын, который ослушался отца, не достоин наследства! Даже если вы женитесь, то будете совсем недолго счастливы. Мечты Рэйнольда о том, чтобы стать рыцарем, будут мучить его. И каждый раз он будет видеть лицо той, кто стал причиной того, что он потерял эту мечту. Тебя.

— Нет, — я мотаю головой. — Он никогда так не скажет и не подумает обо мне.

Злой смех срывается с губ барона.

— Вы уходите? — оглушающее громко спрашивает дед. Он щурится и смотрит на барона.

— Да, — отец Рэя кивает деду головой, — ваша внучка проводит меня.

Сперва я хочу отказаться от этой затеи, но беспокойство о том, что барон может снова нагрубить деду, и он услышит это, вынуждает меня идти.

Мы идем по темному коридору, и наши шаги отдают эхом по пустынному пространству.

Мне не по себе. Чувствую затаившуюся угрозу в бароне. Скорей бы он ушел!

Все меняется внезапно.

Барон хватает меня за руку и оттаскивают за угол и припечатывает спиной к стене. Его пальцы смыкаются на моем горле.

Не могу ни вздохнуть, ни издать звука.

— Так вот ты какая, леди Джосалин, — шипит он мне в лицо.

Его взгляд наполняется ядом.

— Красивая женщина — это зло, — продолжает барон, — а ты — двойное зло, раз мой сын влюбился в тебя. Ты такая бесстрашная! Готова бороться за свою любовь, не так ли? Готова пожертвовать счастьем моего сына, лишь бы он был с тобой!

Мне становится дурно. Ноги едва держат меня. В голове гудит, а горло наполняется горечью. Еще чуть-чуть, и меня вывернет.

— Если ты такая смелая, может, мне стоит позволить Рэйнольду жениться на тебе, — барон прижимается слюнявым ртом к моей щеке и меня пробивает тошнотворной дрожью.

— Позволить ему, чтобы потом самому навещать тебя, — шепчет барон.

Я замираю.

Гляжу широко распахнутыми глазами на уродливое лицо, и сердце мое чувствует — этот человек не лжет. Он сделает то, что говорит.

— Сын никогда не пойдет против отца. Если же мой настолько глупый, что сделает это — я убью его. Уж поверь, Джосалин, мечом я владею куда лучше, чем он.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Дождь барабанит по крыше.

Лежу, уставившись в высокий потолок.

Тяжкий груз сдавливает мою грудь.

Ощущаю себя предательницей.

От этого понимания у меня болит всё — тело, конечности, но сильнее всего — душа.

Такое чувство, будто в неё разом вбили сотни раскаленных клиньев, а потом — провернули их.

Взгляд скользит по окну.

Серые тучи стягивают небо. Мелкий дождь угрожает перерасти в настоящий ливень.

Небо вместе со мной оплакивает несостоявшуюся свадьбу с Рэем и наше будущее, которое уже не сбудется.

Этим утром я не пошла на свадьбу со своим любимым.

У меня не было другого выбора.

Но — сколько не тверди себе это — легче не становится.

Закрываю глаза и мысленно представляю, как мой любимый реагирует на мое отсутствие.

В сознании живо рисуются душераздирающие картины.

Непонимание на мужественном лице Рэя… И боль в бездонных серо-синих глазах.

Я чувствую эту боль.

Она сжирает меня изнутри.

И нет мне ни спасения, ни покоя.

Глухое рыдание вырывается из моей груди.

Мне хочется вынуть сердце и душу, чтобы не чувствовать сейчас эту боль. Я плачу — горько и скорбно.

— Леди Джосалин! Леди Джосалин! — голос нашей горничной, Энн, не сразу проникает в мой разум.

Когда это случается, горничная уже оказывается на пороге спальни.

Одного взгляда на её лицо мне достаточно, чтобы понять, что что-то случилось.

Резко поднимаюсь с кровати и вопрошающе гляжу на Энн. Голова у меня немного кружится, и я, чтобы не упасть, приваливаюсь плечом к стене.

— Леди Джосалин, вас спрашивает какой-то молодой мужчина, — понизив голос до шепота, сообщает мне горничная.

Мне не нужно задаваться вопросом, кто хочет видеть меня.

Только единственный мужчина способен на это.

Мой Рэй.

Сердце начинает дрожать, а вслед за ним — и я вся.

— Где он?

— У старого сада, — глаза Энн заговорщически блестят, — а дедушка ваш спит.

Я окидываю комнату напряженным взглядом.

Словно вещи в ней способны дать ответ — как поступить правильно.

Какая глупость!

— Вы не пойдете? — Энн хмурится. — Что мне ему передать?

Призываю на помощь остатки мужества. Сжимаю ладони так, что ногти впиваются в кожу. Но боли от этого не чувствую.

Боль в груди перекрывает всё.

— Я пойду, — сглатываю, — а ты следи, чтобы дедушка не узнал, где я.

— Всё сделаю, госпожа, — Энн кивает головой и скрывается за дверью.

Я спешу к Рэю через темные коридоры.

Сердце бешено стучит — «быть может, это последний раз, когда ты спешишь к нему».

От понимания этого у меня сбивается дыхание, и головокружение становится таким сильным, что какое-то время я не могу идти. Выдерживаю паузу, а затем — продолжаю идти.

Ноги едва слушаются меня, страх душной волной поднимается из центра живота и подступает к горлу.

Да, я боюсь, боюсь увидеть в глазах любимого презрение и еще Бог знает что…

Как-то неожиданно быстро я выхожу на улицу.

Мокрые капли дождя, перемешиваясь со слезами, стекают по моему лицу. Я ускоряю шаг, иду все быстрее и быстрее до тех пор, пока взгляд мой не останавливается на Рэе.

О, Рэй…

Он стоит рядом с яблоней.

Голова его чуть склонена.

Любимый еще не видит меня, но в тот же миг, когда я думаю об этом, Рэй вскидывает голову и устремляет в мою сторону пронзительный взор.

Облегчение, радость и тревога — все отражается на его мужественном лице. Сердце мое щемит от любви к нему.

— Джосалин! — громко произносит он и подбегает ко мне.

Рэй хочет взять меня за ладонь, но я не позволяю ему это сделать и обнимаю себя за плечи.

Мой любимый окидывает меня взглядом, полным смятения.

— Джосалин, почему ты не пришла? Ты заболела? Тебя не отпустили? Я места себе не находил…

— Тебе лучше уйти, Рэй, — глухо произношу.

— Что? — Рэй хмурится и склоняет ко мне голову. Протягивает руку, дотрагивается до моего лба, и я отшатываюсь от него.

В глазах любимого — все тоже непонимание.

— Жара нет… — произносит он. — Что случилось? Почему ты не пришла на нашу свадьбу?

Молчу.

Меня трясет — ведь следующие слова — сродни удару кинжала в сердце моему любимому.

Он не заслуживает этой боли.

— Джосалин, — повторяет мне Рэй и с надеждой во взгляде заглядывает в мои глаза. — Скажи, любимая.

Сокрушенно закрываю глаза.

Рэй не заслуживает смерти от руки отца.

Рэй должен жить. Он должен стать рыцарем — и как и мечтал. Рэй должен прожить долгую, полную славы и подвигов, жизнь. И никогда не узнать, что его отец способен на такую мерзость.

Распахиваю глаза и на одном духу говорю:

— Я передумала, Рэй.

— Что? — он еще сильнее хмурится. В синих глазах — сомнение.

— Я передумала, — повторяю я. — Я не хочу выходить замуж.

Рэй улыбается во всё лицо, и от его улыбки мне хочется упасть ему в ноги, обнять за колени и рассказать ему всё-всё…

Вместо этого продолжаю строгим голосом:

— Я поняла, что не хочу выходить за тебя замуж, Рэй. Уходи.

— У тебя кто-то появился? — Рэй наклоняется еще сильнее ко мне. Смотрит на меня, пытаясь найти ответ.

— Это не имеет значения, — отвечаю уклончиво.

— Еще как имеет! — любимый хватает меня за плечи, легонько встряхивает и заставляет посмотреть ему в глаза.

— Скажи, Джосалин! — требует он.

— У меня никого нет, — начинаю я, но когда вижу облегчение и решительность, скользнувшие в синих глазах любимого, заставляю себя следом добавить:

— Но не думаю, что это продлится долго. Ты оказался прав — весть о моей красоте разнеслась по соседним землям. Со дня на день ко мне приедут свататься. Думаю, я выберу того, у кого будет высокий титул. Графа. Да, я стану графиней.

Я лгу. Впервые в жизни я так лгу.

Я не считаю себя ни ослепительной красавицей.

Я не хочу ни титулов, ни того, чтобы меня звали графиней.

Но сейчас для меня эта ложь — ложь во спасение любимого.

Рэй молчит.

За него говорят его глаза.

Синие озера утопают в боли.

Мое горло сдавливает. Сердце стонет, душа рыдает.

Но я — не говорю ни слова.

— Значит, так, Джосалин? — хрипло спрашивает Рэй.

Я киваю головой.

— Хорошо, — он как-то странно улыбается.

Хмурится, и по его лицу пробегается гримаса боли.

— Прежде чем я уйду, я хотел бы, чтобы ты ответила мне на один вопрос.

Рэй обхватывает дрожащими ладонями мои мокрые щеки.

Смотрит на меня.

— Скажи, Джосалин, ты все еще любишь меня? — спрашивает Рэй.

Я прерывисто вздыхаю.

Вопрос Рэя, хоть и ожидаемый, но застает меня врасплох.

— Уходи, Рэй, — еле шевеля языком, прошу его.

— Ты не ответила мне, Джосалин, — он вглядывается в мои глаза, и я, не в силах выдержать его взор, смыкаю веки.

— Уходи, Рэй, — повторяю чуть громче.

— Ты не ответила.

Ощущаю себя так, будто меня режут на части.

Распахиваю глаза и делаю шаг назад.

Рэй хочет подойти ко мне, но я, вытянув руку перед собой, громко говорю:

— Не нужно, Рэй! Все кончено! Я не выйду за тебя. Уходи.

Шумно втягиваю в себя влажный воздух, а потом — добавляю:

— Я больше не влюблена в тебя, Рэй.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Спустя недели…

Холод монастырских стен проникает под кожу.

Кутаюсь в шерстяную накидку, но совсем не чувствую тепла.

В тот день, когда я попрощалась со своим любимым, я лишилась не только нашего будущего, но и всех жизненных сил.

Еще один сокрушительный удар принесла смерть дедушки. Он умер во сне — тихо и благочестиво.

Но боль от понимания этого меньше не становится.

Теперь мир для меня — сплошной мрак.

Холодный, темный и потерявший всякий смысл.

— Джосалин, — на пороге появляется моя двоюродная тетка.

Аббатиса этого монастыря. Женщина властная, любящая порядок. А еще — вероятно, и меня.

Иначе как по другому расценить её горячее желание взять меня под свое покровительство?

На третий день после похорон дедушки, она лично приехала за мной.

— Тетушка, — я с трудом поднимаюсь с кровати.

Кости мои ломят. Чувствую себя старухой, которой осталось жить — всего ничего.

Аббатиса окидывает меня пристальным взглядом. В серо-зеленых глазах вспыхивает беспокойство, а потом исчезает.

— Я пришла поговорить с тобой, — тетушка подходит к аркообразному окну и устремляет взгляд на сад.

— Что-то случилось? — встаю рядом.

Возвышаюсь над хрупкой фигуркой родственницей.

Но это — обманчивая хрупкость. Знаю, что сил в этой женщине столько, что и мужчинам есть чему поучиться у неё.

— Случилось, Джосалин, — тетка смотрит вперед, — я устала смотреть, как моя племянница заживо хоронит себя.

От её слов чувствую онемение в пальцах. Ноги дрожат. Приваливаюсь плечом к каменной стене и морщусь от холода.

Тетка окидывает меня быстрым взглядом. Скрещивает на груди руки и говорит: