Бесплатный фрагмент - Русский испанец

Посвящается моей маме…

*Все имена, места и события — вымышленные. Любое сходство с реальными — случайность. Автор не ставил целью кого-либо обидеть.

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.» (Екклесиаст 1:9)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ВСТРЕЧА

Итак, я была готова к встрече с ним. Взяла себя в руки, чтобы не покраснеть, не заикаться, не сказать лишнего и не заплакать. И вот я вижу его, да, именно его. По мере приближения к нему я понимаю, что почва уходит из-под моих ног, я таю и не чувствую себя.

Мужчина в чёрном костюме, с приспущенным галстуком и белой рубашкой, с расстёгнутыми первыми двумя пуговицами, с высокой стройной фигурой, широкими плечами, прищуренным взглядом и лёгкой улыбкой, производит впечатление, поражающее мой разум, и во мне всё пылает.

Я чувствую, что сейчас сгорю заживо. У меня отнимается речь, зрение, слух и разум. Он стоит передо мной. Я растеряна. Ах! Этот аромат его парфюма, эта лёгкая небритость на лице, этот пронизывающий насквозь взгляд и его трогательное:

— Здравствуйте, рад с вами снова увидеться! Как долетели?

И я понимаю, что не смогу сказать в ответ ни слова. Кажется, он понял это и, как джентльмен, вышел из этой нелепой ситуации. Взял мою холодную руку в свою горячую и большую. О боже! Он целует её. У меня всё тело трясётся, и немеет низ живота. Он целует руку, и я чувствую теплоту и мягкость его губ. Какой красивый цвет волос! Живой, играющий на свету, как смоль. Маленькие капельки пота медленно сползают по его большому лбу. Он так красив — это невероятно, и мы наконец встретились!

У красивого мужчины должен быть красивый автомобиль — это несомненно. Я сижу впереди, остальные гости — на заднем сиденье. За рулём он. Уже без пиджака и галстука — официальный тон окончен. Я смотрю прямо, разглядываю окрестности, но моё боковое зрение обострено, и я слежу за ним. Мне кажется, что мой глаз сейчас сломается.

Идёт невинный, ничего незначащий диалог, я не понимаю, о чём разговор — я слежу за его движениями. Сильные и крепкие руки вцепились в руль, он набирает скорость, он мчится вдаль, он смотрит прямо и только туда. Солнце слепит его, и я вижу лишь его профиль: спокойное лицо без мимики и лишь лёгкая улыбка. Я рядом, и его парфюм везде.

Салон уже впитал его запах за многие дни. Он вкусно пахнет. Этот запах — нежно-лимонное сочетание с мужской резкостью. У нас остановка. Мы ждём. Идут секунды, минуты, для меня всё замерло. Он закуривает сигару и открывает окно. Я никогда не думала, что сигары источают такой аромат. Он затягивается, его рука спущена в окно.

Пролетает мимо авто, он возмущённо вскидывает руку вверх, он недоволен и прекрасен. Мы всё ещё стоим и ждём. О, ужас! Он посмотрел на меня, и его взгляд опустился на мои ноги. Я чувствую, что умираю от смущения и неожиданности. Мы наконец-то едем. Сбоку я вижу его тело в том месте, где расстёгнуты пуговицы на рубашке. Я мысленно провожу там рукой, мне хочется сорвать с него рубашку и прижаться к нему, но до этого слишком далеко, хотя он так близок ко мне.

УЖИН

Я вместе с его гостями у него в доме. Нам отведены комнаты для гостей на первом этаже. Вполне уютные, чистые комнаты с приятным запахом лаванды. Вместе с другими я делаю экскурсию по его дому. Осматриваем сад, дворик, бассейн. Всё скромно и со вкусом, но чувствуется нехватка женской руки — лишь придать лёгкие штрихи всему.

Я хожу по его дому и кончиками пальцев провожу по стенам, мебели, предметам. Это его вещи, он трогал их. От осознания этого у меня лёгкое головокружение. С первой ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, начинаются его владения. Я не решаюсь подняться, вдруг столкнусь с ним и не смогу ничего объяснить. Я сижу в гостиной на мягком диване и смотрю в окно.

Мне кажется, я слышу его шаги наверху, мой слух напряжён до предела. Наверху что-то падает. Что могло упасть и выскользнуть из его сильных рук?
Все голодны, но никто не говорит и не зовёт к ужину. Все ждут его, его распоряжений, его приглашения, хотя всё готово и накрыто в столовой. На столе всё красиво, много еды, много мясного, фруктов и вина, как и полагается для мужчины. Все собрались внизу и ведут непринуждённые разговоры, не осознавая, что ждут его.

Неожиданно из-за спины тихо спускается он, и я понимаю, что опять вся горю. Он одет просто, по-домашнему, на первый взгляд. Его голубой джемпер с коротким рукавом и застёжкой впереди красиво смотрится на его загорелом сильном теле. Через прозрачность ткани я вижу очертания его плеч, груди и часть живота. Он держит себя в форме.

Мы приступаем к ужину. Мой взгляд осторожно устремлён на него. Зависла минутная тишина, он понимает это и решается разрядить атмосферу, рассказав анекдот. Я не помню его, но я помню, как он смеётся и улыбается. У него хороший аппетит, он кушает медленно и размеренно, запивая вином. Мой голод улетучился куда-то, кусок не лезет в рот. Я наблюдаю за ним. В конце ужина все мирно разговаривают ни о чём и отдыхают. Он насытился едой и вальяжно откинулся на спинку стула, что-то рассказывая.

«Какой красивый у него голос! Мелодичный мужской баритон. Он, наверное, красиво поёт», — вдруг подумала я.

Вдруг он замолчал, и неожиданно наши взгляды встретились. Меня ударило током от его пронизывающего и долгого взгляда в упор, мне показалось, что прошла вечность:

«Почему он так посмотрел на меня?»

Я чувствую, что от этого короткого эпизода у меня начинается лёгкая дрожь в руках. Он встаёт и удаляется наверх, пожелав всем приятных сновидений.

В ту ночь мне не спалось. Я долго прокручивала все моменты и пыталась понять себя. В доме глубокая тишина, но он не спит. Я вижу свет, исходящий сверху. Он ведёт себя тихо и бесшумно, и лишь частые и приглушённые сигналы раздаются в тишине. Я понимаю, что он говорит с кем-то по интернету. От этого становится больно и завидно. С кем он говорит? Кто она, эта счастливица? Я чувствую, что уже ненавижу её, не зная её, но зная, что он будет моим и только.

УТРО

Я не заметила, как уснула, кажется, лишь под утро. В окно ярко светило солнце, слепя мне глаза. Я была готова встать и подумала о нём: «Спал ли он вообще?» Выйдя из дома, я вижу, что все собрались у бассейна и греются, лёжа на утреннем солнце, без него. Мне пришлось присоединиться ко всем. Солнце пригревало моё тело, и, кажется, я задремала.

Меня неожиданно разбудил грохот воды. Я в одно мгновение оказалась мокрой, и моё тело охватил резкий холод.

«Что же произошло?» — не сразу сообразив, в чём дело, я увидела его, уже плавающего в бассейне.

Как же он оказался там, не проходя мимо? Позже я узнала, что его кабинет с балконом находится как раз над бассейном, и он прыгает оттуда, как с вышки, отсюда и плеск воды, и грохот.

А теперь я наблюдаю и пожираю его взглядом. На мне очки от солнца. Он не должен видеть, куда устремлён мой взгляд, но почему он смотрит прямо в мои глаза? Я растерялась от смущения и стыда, от безысходности замерла и сижу вся, словно окаменевшая.

Вы когда-нибудь видели, как плавают спортсмены-пловцы? Это умопомрачительное и великолепное зрелище. Выныривает из воды торс и опять в воду. Вода не успевает за его движениями. Он весь большой, сильный как глыба. Стихия воды для него — не стихия. Он покорил её. Я жду мгновения, когда он появится из воды, и я опять увижу его загорелые широкие плечи. Всё его тело напряжено, я вижу каждый мускул на теле. Эти руки хватают воду и уничтожают её.

Мои ощущения заставляют ещё больше прижаться к лежаку, я боюсь пошевелиться, я чувствую, что волна желания охватывает меня при его виде.

«Как бы я хотела быть его частью сейчас! Если он выйдет из воды полностью, — подумала я, — я тут же умру, увидев его всего».

Но мои ожидания не оправдываются. Он любит воду и нежится в ней ещё минуту-две-три… Я не могу оторвать от него глаз. Меня спрашивают о моих планах на день, я не могу понять и отвечаю тихо, что-то промычав. Я вся с ним, я вижу его, я не могу оторвать взгляда. Сейчас он плывёт к ступеньке, как раз напротив меня, он хочет выйти из воды. И я понимаю это, но отгоняю мысли от себя и жадно тороплю время, чтобы увидеть его обнажённым. Единым рывком он подтягивается руками, и, о боже! Он уже стоит предо мной!

СОПЕРНИЦА

Был скучный день без него. Я даже не замелила, как он уехал в офис. Лишь к вечеру, увидев его машину в окне, я поняла, что он вернулся. Он так тихо ходит по дому, что я иногда боюсь столкнуться с ним. Ему отнесли ужин наверх в его владения.

«Я уже скучаю по нему», — поймала себя на этой мысли. По тв идёт скучный фильм. Я смотрю телевизор, ничего не понимая, потому что думаю о нём. И кажется, что я задумалась и смотрю в никуда. За моей спиной раздался шелест бумаг.

— Добрый вечер, Мариночка! Как прошёл твой день?
Я сразу как мёртвая приросла к дивану. Он просматривал почту: «Боже, что ответить?»

— Хорошо! — единственное, что я смогла произнести.

Мне нужен был ноут, чтобы отправить письма по работе, и я ждала, когда он даст им воспользоваться. Не помню, как попросила, но он предложил мне подняться на второй этаж, всучил свой ноутбук и остался в соседней комнате, читая бумаги.

У меня тряслись руки и тело. От его ноутбука исходил его запах, тот самый парфюма, от которого я теряю голову, но мне нужно было сосредоточиться и уже прочитать свою почту наконец. Бук мило запикал в ответ на моё прикосновение. Открылась фоновая картинка рабочего стола…

Я в ступоре, мне уже не до почты. Из монитора на меня смотрит женское лицо в белом. Её глаза впились в меня как иголки, говоря мне: «Занято! Уходи!» Я понимаю, что у меня появилась невидимая соперница и его очередная пассия. Я смотрю на неё минут пять, пытаясь запомнить и понять, почему именно она? Я вижу лицо с широкими верхними и нижними скулами, широко расставленными глазами. Она вовсе не красавица: не выразительный лоб, широкий нос и тонкие губы. Ничего примечательного и запоминающегося. Что-то есть во взгляде: игривость, но с элементами грусти. По типу лица видно, что она далеко не миниатюрна.

«Неужели она в его вкусе?» — подумала я.

Я озадачена и растеряна. Я понимаю, что мне предстоит борьба не из лёгких, борьба за жизнь, за любовь, за счастье.

«И я буду добиваться, чтобы её лицо сменилось на моё в его ноутбуке. И я пойду на всё, я готова к этому уже давно. Иначе я не смогу жить, не это ли борьба за выживание в этом мире?!»

ГЛАВА ВТОРАЯ

РЕСТОРАН

Наконец-то он решил провести с нами время. Мы отправляемся в ресторан, где, по его словам, нас ждут его друзья. Я уже немного привыкла к нему, к его дому, к его жизни. Но мои наблюдения за ним не стали более блёклыми и незаметными, я по-прежнему наблюдаю за ним, улавливая любые новые подробности его образа.

Нас уже ждали. Его друг был намного старше его, с приятной внешностью и добрыми глазами. Рядом сидела красивая девушка модельной внешности — его дочь. Я вдруг подумала, что она могла быть тоже его женщиной, и мне уже стало немного не по себе — я ревновала. Был разговор, вино, закуски. Всё вокруг красиво и в полумраке. Обстановка расслабляла, вино делало своё дело, и я «поплыла». Это придало мне немного храбрости.

Тихая спокойная музыка трогала мою душу и звала к откровениям. Он встал и пригласил на танец красивую девушку, но не меня. Она охотно согласилась. Я сижу вся красная и пылаю внутри от ревности, от досады, от обиды и зависти:

«Почему не меня он пригласил? Почему? Как долго он будет играть роль равнодушного мужчины? Как долго он меня будет терзать своим равнодушием?»

Они медленно танцевали, она чуть ниже его — красивая пара. Он держал её руку, и моя рука горела. Он держал её за талию, и моя спина горела огнём.

«Почему я не стою перед ним?» — рассуждаю я от обиды.

Они о чём-то весело говорили, девушка была особенно счастлива — это было очень заметно. Я поняла, что он ей тоже сильно нравится. Она была вся как змея в его сильных руках, всё её тело извивалось в его объятиях и говорило: «Обними, прижми меня крепче!»

Я испытываю муки ревности, и мне плохо. Нас отвезли домой без него. Он незаметно исчез, и я не понимала, куда:

«Какой таинственный мужчина — просто загадка!»
В комнате я сидела в темноте и думала о нём:

«Где он сейчас, что делает, куда исчез, с кем?» — моя голова болела от вопросов.

Я страдала и умирала долго и мучительно. Так я просидела два-три часа. И вдруг окно осветилось светом, он вернулся, и его машина осветила всё вокруг. Я подбежала к окну и увидела его, мне показалось, что всё светится вокруг него, он излучает свет и тепло. Мне стало легче — он был рядом.
Я слышала его шаги, его дыхание, его самого. Он поднялся в свои владения, и наступила тишина.

«Наверное, уснул», -решила я.

Но вдруг в тишине я услышала звук гитары. Сперва я подумала, что это тв или плеер, но нет — трель струн исходила сверху. Он играл на гитаре. Я была удивлена и приоткрыла дверь слегка. Я лежала и слушала его. Он подбирал мелодию, прерывался, начинал сначала, опять прерывался и снова играл. Он красиво играл, как профессионал, струны гитары слушались его, от этого мелодия становилась понятна и близкой. Я уснула под его музыку и игру.

«Как он красив — это невероятно, о боже!»
Утром меня разбудила музыка Joe Dassin, и я поняла, что всё проспала!

УТРО ВЫХОДНОГО ДНЯ

Я поздно проснулась. Громко играла весёлая музыка, и все уже собрались внизу у бассейна. Он был там, но без меня. Мне пришлось поторопиться и быть в форме.

День был жарким с утра: все купались, загорали, пили напитки, тихо разговаривали между собой. Он лежал на лежаке спиной вверх и, по-моему, дремал. Он не шевелился.

«Как этот несчастный лежак не сломается под его сильным телом, которое занимает его целиком?» — с интересом рассматривала я его.

Он был в одних плавках. Сейчас я уже могла разглядеть его тело, не торопясь. Он был прекрасен: кожа на спине блестела на солнце, как лазурь. Незаметно для себя я стала считать его родинки на спине, но потом отогнала эту мысль. Он всё ещё продолжал лежать, не шевелясь. Он положил голову на бок, и я могла видеть его спокойное лицо. Оно было безмятежным и умиротворённым. Один из гостей дотронулся до него, он недовольно зашевелился, но всё же встал и, сидя, пил холодное пиво, смотря при этом куда-то вдаль.

Его телефон не умолкал. Он отходил в сторону, либо молча слушал трубку, сказав в ответ пару фраз, либо долго что-то объяснял громко на разных языках. Пока ему звонили, я ещё раз оценила его фигуру. Солнце припекало сильней, стояла жара и духота, и все отправились в дом заниматься каждый своим делом.

Полдень. Вокруг никого, и тишина в доме. Я собралась с духом и решила подняться в его владения, попытаться завязать разговор. Мне казалось, что мы привыкли друг к другу. Я была в длинном лёгком платье и босиком, поэтому меня не было слышно. Поднимаясь наверх, я понимала, что у меня начинается дрожь в теле и руках, ноги не слушались меня.

Второй этаж был большой, все двери в комнаты были закрыты, и лишь в его кабинете дверь была распахнута. Я увидела его. Он сидел в большом кожаном кресле, откинувшись назад. Он спал с наушниками в ушах. Я поняла это по его глубокому и ровному дыханию. На столе было много бумаг, пиво и работал комп. Я подошла тихо ближе. В мониторе было окно чата с тремя сообщениями.

«Он говорил с кем-то и уснул», — подумала я.

Я напрягла зрение, чтобы прочесть текст. Ник собеседника состоял из двух букв. Она писала ему. Было написано много, и в последнем сообщении слова, выделенные капсом:

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!»

Он общался с женщиной. Меня ударило током от таких выводов, обожгло тело приступом ревности. Я решила уйти. Не успев сделать и шага назад, почувствовала, что кто-то крепко держит моё запястье. Он держал мою руку и пристально смотрел мне в глаза:

«Сейчас я потеряю сознание от стыда, неожиданности и его взгляда!»

Я попыталась освободиться, дёрнув руку, но он не отпускал меня и продолжал смотреть в упор. В его глазах я видела укор, недовольство и злость. Казалось, что я умру в этот момент, но раздался спасительный телефонный звонок, и я вырвалась и убежала вниз.
В комнате я сидела, боясь пошевелиться, и чувствовала себя преступницей, посягнувшей на чужую собственность. Я умирала от стыда.

ДИАЛОГ

Я много часов просидела в комнате, и весь день был испорчен. Я не хотела никого видеть и не выходила. Я боялась его. Вдруг в дверь постучали. 
— Можно? — услышала я его голос.
Он открыл дверь, не дожидаясь ответа, и сел напротив меня в кресло. Он по-прежнему был не одет и сидел в спортивных трусах, держа в руке сигару. Мне показалось, что я уже видела эту картину где-то. Он был красив до сумасшествия!

Он смотрел мне прямо в глаза, не отрываясь, затягивался сигарой и продолжал пронизывать, убивать, испепелять меня своими глазами. Это продолжалось вечность, и у меня пропала речь. Я не чувствовала себя. Я находилась под его гипнозом. Он смотрел сквозь меня, и я понимала, что нахожусь под его психологическим давлением. Он сильнее меня, а я ослабла.

Его взгляд быстро опустился в область моей груди, и я заметила лёгкую усмешку на его лице.

— Зачем ты тут?

— Я приехала к тебе…

— Зачем? — потягивая сигару, спросил он.

— Я бы хотела узнать тебя ближе!

— Как? Расскажи…

— Мы могли бы общаться более тесно и могли бы быть друзьями для начала! Ты мог бы присмотреться ко мне, привыкнуть!

— Это твоё желание?

— Да. Всё зависит от тебя, от нас…

— Ты должна будешь уехать с остальными.

— Я хочу остаться у тебя хотя бы ещё неделю. Пусть все уезжают, а я могу задержаться.

— Нет. Ты уедешь так же неожиданно, как и появилась здесь.

— Но почему? Я тебе совсем не нравлюсь? Я не такая, какой ты меня представляешь. Я не специально поднялась к тебе, хотела лишь поговорить. Мы мало общались. Поговори со мной!

— Нет, через два дня ты уедешь!

— Но почему?

— Потому что я так решил.

— Прошу тебя! Ты не понимаешь, я приехала только к тебе. У нас есть шанс! Помоги мне им воспользоваться. Дай возможность. Я понимаю, что ты был не готов к моему приезду, не знал, давно не видел. Пожалуйста! Я очень тебя прошу!

— Уезжай!

Это звучало как приговор. Он сразу ушёл, а моя душа порвалась на части, слёзы душили меня, но я превозмогла боль:

«У меня есть два дня. Два дня на всё. И я ими воспользуюсь, иначе я не живу.»

Он был зол на меня, но даже в этом он был прекрасен!

ПРИЗНАНИЕ

Вечер был прекрасно организован: был костёр, шашлык, музыка и вино. Все веселились и были рады такому отдыху. Мы сидели у костра и грелись от его тепла. Он был душой компании. Настроение у него было замечательное, он много говорил, смеялся и был заметно расслабленным от вина. Иногда он замолкал, прижимаясь к костру, и долго любовался языками пламени. На его лице отражались огни костра, что делало его лицо живописнее и таинственнее. Он думал о своём. О чём? Мне хотелось залезть в его голову и по хозяйничать там.
Я внимательно следила за ним. Все оставались у костра, когда он отправился в дом один. Я поняла, что мой шанс наступил, и я должна была его догнать и поговорить ещё, именно в таком лёгком от вина настроении. От всех этих мыслей и моих планов я почувствовала озноб, предупредив всех, что скоро вернусь.

В доме не было света, и я немного растерялась. Я не заходила в свою комнату, пытаясь в темноте увидеть и найти его. Мне это не удавалось. Плохо зная обстановку в доме, я натыкалась на разные предметы. Они падали и издавали посторонние звуки. Я была растеряна и понимала, что выдаю себя этим. За своей спиной я услышала тяжёлое дыхание. Он стоял в темноте и наблюдал за мной. 
— Что ты ищешь? Тебе помочь? — вдруг сказал он.
От испуга и неожиданности у меня вылетело: 
— Тебя!
Он услышал ответ и направился к выходу. Я окликнула его, и он остановился, не поворачиваясь ко мне. Он стоял в темноте и ждал. Я не понимала, что делаю и чувствую. Я была не я. Тело было отделено от меня. Ноги несли меня к нему.

Я подошла близко к его спине, почувствовав его тепло. Он был очень близок в тот момент ко мне, и я прижалась всем своим телом и лицом к его спине. Он слегка дёрнулся, но не отреагировал. Он ждал. Я повернула его к себе, и мы смотрели друг другу в глаза. Его руки были опущены и безвольны, он не прикасался ко мне и не проявлял никаких эмоций.

Стоя перед ним, я поднялась на носочки и обняла его шею своими руками. Он продолжал стоять молча, не двигаясь и не дотрагиваясь до меня. Я осмелела и поцеловала его в губы. То, что я испытала в тот момент, не поддаётся никакому описанию: моё тело горело и изнывало от желания, нежности и любви к нему. От него пахло сладким вином. Губы были горячими и мягкими. Он по-прежнему никак не реагировал на мои действия. После, смотря друг другу в глаза, он убрал мои руки от себя: 
— Не стоит этого делать. Иди к гостям.

Он быстро вышел.

Я стояла в темноте, испытывая досаду и радость от того, что хоть таким образом, пусть и довольно хамским, смогла получить от него малейшее внимание. Я поняла, что последующие два дня будут решающими. Мои губы болели от поцелуя. Я не хотела потерять вкус и запах его губ. Пусть это продолжается бесконечно.

Я уехала, чтобы опять вернуться к нему.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

МЫСЛИ

No tienes que prometerme la luna — мe bastaría si sólo te sentaras conmigo un rato debajo de ella.

(исп. Можешь не обещать мне луну — достаточно будет, если ты посидишь под ней со мной немного)

«Я есть, всё есть у меня, мне ничего не нужно уже, но нет тебя, и я задыхаюсь, как без воздуха, без пищи. Я нуждаюсь, я тоскую, я — умираю и гасну. Скоро я буду на твоей «земле», но всё равно не с тобой, всё равно далеко от тебя.

Я не буду одна, не буду одинока, буду с близкими мне людьми, но не с тобой. Зачем мне все, когда нет тебя?!
Я еду без цели, уже никакой цели нет. Ты не увлечён мной, не любишь, отказал и гонишь меня, и я умерла.

Но я ещё раз смогу увидеть тебя, возможно, это и есть моя цель. Знаю, что ты приедешь, но не ко мне, а к той, которую ты любишь больше всего на свете, и я буду рядом с ней. Ты любишь её другой любовью, и я знаю это и понимаю. Ты приедешь к ней, а значит, я опять увижу тебя, считаю дни, часы, минуты…

Я завидую ей потому, что она будет гладить твои волосы, а ты будешь целовать её руки и смотреть в глаза. Она будет прикасаться к твоему лицу, целовать его и говорить нежные слова, а ты будешь отвечать ей улыбкой и теплом. Завидовать ей нельзя, ты всегда принадлежал ей и был её частью, и у тебя особенная любовь к ней. Но я увижу тебя хоть так. Люблю! Одна. Слёзы душат.

Я уже здесь. Пока приехала одна и в ожидании остальных. Все приедут скоро, я их жду, а значит, жду и тебя. Я знаю, многие мне позавидовали бы, узнав, в каком райском уголке я сейчас нахожусь и пишу эти строки. Я пишу и смотрю в окно, где бескрайний синий океан дразнит меня своей жизненной силой. Ничего его не тяготит, и ничего ему не мешает. Он живёт и благоухает. Чудесный жаркий уголок рая на земле с буйством красок, с великолепием и роскошью, комфортом и богатством всех обитателей отеля.

Я вижу их счастливые, радостные лица, целующиеся парочки, уже не понимающие, где они находятся от восторга и любви в их сердцах, посвящающие себя друг другу. Большие семьи с кучей детей создают шум и нарушают тишину и покой местных обитателей. Пожилые люди со своими половинками или в сопровождении внуков, детей, которые ухаживают и проявляют заботу о них.

Красивые женщины-одиночки с безумно стройными телами, красивой открытой одеждой и замысловатыми причёсками из длинных волос находятся здесь в поисках богатых мужей и комфортного отдыха, видимо, потратившие на это последние свои сбережения и силы, но не с умирающей надеждой, целыми днями проводящие на пляже, сгорая на палящем солнце и поглядывая на местных мужчин-миллионеров, на яхты, стоящие у причала, на машины последних моделей, проводящие все вечера на дискотеках и в ресторанах.

Много мужчин-альфонсов, которые считают тех женщин богатыми и пытаются завести знакомства, и не понимающие, что их цели пересекаются: охотник чует охотницу за версту, но они ещё не знают этого.

Я — скромна и незаметна, мне быть такой удобно. По моему внешнему виду люди считают, что я «бедная приблудившаяся родственница какой-нибудь семейки или бабушки, нечаянно попавшая в мечту». У меня другая здесь цель — увидеть и дождаться тебя.

Ты резко изменил все планы, которые были построены ещё месяц назад. Я должна была приехать со всеми и сопровождать их — ты так хотел. Но что произошло? Почему всё мгновенно изменилось? Теперь я решила приехать сама, не спрашивая твоего разрешения. Ты сделал меня в одно мгновение чужой, отстранил меня, поменял планы и планы людей. Все подчинились тебе и не спорили, как, впрочем, и всегда, потому что это решил ты, и вопросов ни у кого не должно возникать.

Я буду ждать всех тех людей, которых знаю с детства, они стали для меня близкими и родными, как, впрочем, и ты. Я буду встречать их, заботиться о них, помогать и не мешать. Я превращусь в тень лишь для того, чтобы посмотреть на тебя. Не знаю, увидишь ли ты меня, заметишь ли? Твои мысли будут с той другой, ради которой ты приедешь сюда. Я знаю, что она будет ждать тебя больше всех, я знаю, что вы будете говорить с ней долго — ты так хочешь. Я лишь буду посторонним наблюдателем — тенью, чужой тенью. Но ради этого я готова отдать ещё часть своей жизни, чтобы вновь быть рядом с тобой».

ТЫ

Прошёл один скучный день. Уже ничто не может изменить плавный и медлительный образ жизни отдыхающих. Палящее солнце и неспокойный океан загнали всех обитателей рая по своим номерам, террасам и беседкам. Отдых и тишина превращают рай в одинокую, вымершую пустошь.

Каждый занят своим делом, и все уже в сборе, но без тебя. По договорённости ты должен был приехать позже. Ты никого не встречал и не видел, но знал, что тебя ждут, и не только я. Хотя я уже и не знаю, слышал ли ты о моём приезде или нет. Никто не говорит о тебе, но все ждут тебя, твоего приезда.

Я, как и все, закрылась в своём номере ближе к полудню и тихо дремала под испанские мотивы, мечтая о неосуществимом. И как будто я провалилась в сон, где я услышала твой голос. Он был такой мелодичный и в то же время громкий — мужской баритон. Я в миг очнулась, как от удара молнии. О боже! Я вдруг поняла, что это был не сон, это был ты настоящий, твой голос. В коридоре я слышала его, потом в соседнем номере — ты звал и искал её.

Я приоткрыла дверь и в щель увидела тебя. Ты говорил с управляющим о ней, потом ещё с кем-то, ты был сильно взволнован и, как мне показалось, не в духе. Почему я вся дрожу? Я хочу забиться в угол и спрятаться от тебя. Я не видела тебя целую вечность, но убежать от тебя нет сил.

Мои ноги несутся за тобой по коридору, по лестнице, по горячей земле и песку. Ты бежишь к ней, я едва успеваю за тобой, но крадусь как шпион, как твоя незаметная тень. Ты не оглядываешься по сторонам, хотя привлекаешь внимание многих: всех людей, которых ты встречаешь на своём пути, и они, оглянувшись, провожают тебя взглядом, все расступаются перед тобой, освобождая дорогу.

Привлекаешь внимание женщин-охотниц, вальяжно раскинувшихся в креслах на террасах. Все наблюдают за тобой и за мной, конечно, не понимая моих действий и целей. Даже таким быстрым и недовольным, ты источаешь свет вокруг себя, от тебя исходит тепло и обаяние, непонятное всем, притягиваешь как магнит своим видом и раскрепощённостью. Так обычно ведут себя «хозяева жизни», которым не страшны никакие трудности, чужие мнения и пересуды.

Но куда ты почти бежишь, где ищешь ту, ради которой ты здесь?
На тебе белый летний костюм, ты так красив в нём! На твоём загорелом, крепком теле белый цвет смотрится потрясающе. Какое великолепное сочетание тёмных волос с загорелым и сильным телом на фоне белой одежды.

Твоя белая рубашка, как всегда, расстёгнута и держится лишь на последних трёх-четырёх пуговицах, оголяя почти всю грудь и шею, на которой прижился гайтан с вставками из серебра. Он лежит на груди, покрытой зарослями волос. Это очень сексуально выглядит, и ты умеешь себя преподнести. При твоём движении весь торс напрягается, ветром открывая все потаённые участки груди, но ты не обращаешь на это внимания. Жара и зной заставляют тебя раздеться, но тонкая белая рубашка лишь создаёт видимость этикета и порядка.

Брюки развеваются по ветру, как шёлк от твоего бега, обтягивая твою нижнюю часть тела. Все замечают твои стройные и длинные ноги, узкие мужские бёдра на фоне широких плеч, замечают «остальное», но не ты — ты никого не видишь вокруг. В твоей руке телефон, который опять звонит, но ты не реагируешь, а лишь, глянув, сбрасываешь звонок. Ты мчишься к океану, и я уже поняла, зачем. Я бегу за тобой, я слежу за тобой. Остановилась…

На берегу сидела женщина в светло-сиреневом, в большом удобном кресле, спасающем от солнца. Её голова была покрыта тонким шёлковым шарфом этого же цвета. Порывы ветра развивали шарф и её одеяния в стороны, и от этого она была похожа на фею из сказки. Она сидела спокойно и безмятежно, смотря в даль.

Ты подбежал к ней, она узнала тебя и обрадовалась, попыталась встать, но ты не дал ей это сделать. Ты опустился перед ней на колени, что-то стал быстро говорить ей, целуя её руки. Она тоже говорила тебе слова, и её руки, голос дрожали от волнения.

Твоя голова опустилась к ней на колени, она лишь гладила твои волосы, что-то рассказывая тебе беспрерывно, скорей всего, радуясь тебе. Она брала твою голову в свои руки и нежно целовала каждую частичку твоего лица, особенно глаза, улыбалась, светилась от счастья и плакала. Ты смотрел на неё и слушал, смотрел так внимательно и преданно, что у меня всё сжималось в груди.

Я вдруг ощутила всё это на себе. Моё тело заныло от тоски и умиления, но я продолжала наблюдать за вами. Сцена нежности продолжалась вечность, вы уже успокоились и просто молчали — она по-прежнему гладила твои волосы, а твоя голова покоилась на её коленях, мне даже показалось, что ты уснул. Но вот ты помог ей встать, и поддерживая её за плечи, вы отправились в никуда. Лишь туда, где бы вам никто не мешал и не докучал. Отправились в свой мир, принадлежавший всегда вам обоим.

Я

Я провожала вас взглядом ещё долго. Она смотрелась на фоне твоего роста и фигуры хрупкой и слабой, незащищённой. Ты чуть пригибался, чтобы поддерживать её и что-то говорил. Вы шли медленно, шли вдали от всех.

Много часов я провела наедине с собой, закрыв глаза и мысленно прокручивая то, что видела недавно. По моим щекам тихо катились слезы:

«Слезы — откуда они? Ведь ты совсем рядом, ты здесь, я видела тебя и ещё увижу. Я так хотела этого. Так долго хотела», — я поняла, что это слезы радости.

Мне позвонили и пригласили к чаю уже ближе к вечеру в беседку. Тут много укромных уголков для семей, влюблённых и гостей. Много беседок среди природы, у океана, где люди проводят беседы и маленькие праздники души. Я знала, в какую беседку меня позвали — это было «наше» место. Беседка находилась в тени цветущей акации, которая распространяла сладкий запах вокруг. Я подошла ближе, и у меня подкосились ноги.

Он сидел вместе со всеми.

«Как мне вести себя? Что делать?» — мою речь сразу же парализовало. Меня увидели и позвали. Я поприветствовала всех и плюхнулась в кресло, больно ударив ногу о что-то твёрдое из-за своей неловкости.

Он не поздоровался со мной.

Он похорошел и стал свежее, так мне показалось. Он глянул на меня своим уничтожающим взглядом. В его глазах стоял укор и недовольство. Я чувствовала себя провинившимся ребёнком, нарушившим порядок вещей. Он ненавидел меня, и я знала почему:

«Почему он так не любит меня? Что я ему сделала? Я лишь люблю его почти всю жизнь?»

Смотреть ему в глаза я уже не могла. Мой взгляд падал только на его мощную шею и обнажённую грудь, чуть прикрытую одеждой.

Ветерок постоянно гладил его тело, то распахивая его рубашку, то вновь закрывая. Я смотрела туда и желала его. Я хотела быть этим ветерком и также гладить его тело. Но мечтать об этом даже не смела. Он мало говорил, больше слушал, курил сигару и потягивал красное вино.

От волнения, я кажется, выпила своё вино большими глотками. Он смотрел на небо, на солнце, на акацию и океан. И лишь в эти мгновения я могла взглянуть на него какое-то мгновение. Он был раскован и расслаблен, курил медленно, затягивался сигарой и также медленно выдыхал дым, поднимая голову вверх и играя дымом, изображая всякие фигуры.

Его рука с сигарой была безвольно опущена вниз через кресло в перерывах от его игр. Рука была настолько по-мужски красива, что я не могла не смотреть на неё. Его пальцы с печаткой на безымянном пальце будоражили моё воображение. Меня посещали всякие пошлые мысли, от которых я ещё сильнее краснела. Я вдруг представила, как он мог этими пальцами и рукой ласкать моё тело или чьё-то другое. От этого мне становилось плохо, и я ревновала.

Он ничего не боялся, не замечал, не переживал, не страдал, не комплексовал — он жил!

«Как же я его люблю! Его всего — с его недостатками и достоинствами. Как он красив — это невероятно!»

НЕЖНОСТЬ

В беседке мы провели около двух часов. Ему нужно было уезжать. Уже смеркалось. Я не хотела этого, но понимала, что он не останется. Он попрощался со всеми, потом с матерью, поцеловав её в руку и в лоб, пообещав вернуться в ближайшее время. Он встал и уже хотел уйти, но вдруг обернулся и сказал:

— Марина, проводи меня до машины!
Все продолжали сидеть и его слова не произвели никакой ответной реакции. Я была сильно удивлена и рада, но и немного напугана. Боялась опять услышать от него резкие и жестокие слова, от которых я умру окончательно. Я решила вести себя покорно и спокойно, чтобы его не злить, чтобы избежать того, что он мне приготовил, хотя мне это будет ужасно сложно сделать.

Мы медленным шагом отошли на расстояние от всех. Вдруг он приобнял меня за плечи, продолжая движение. Я почувствовала его горячую руку, и у меня всё сжалось внутри. Я не смела взглянуть на него, я смотрела вниз. Его жест был без подтекста, обычный дружеский жест, но он держал меня за плечи. Я насторожилась. Я поняла, что будет разговор, но какой?

— Скажи мне, девочка, зачем ты опять тут? Ты преследуешь меня?

— Я не знаю…

— Мы с тобой говорили по телефону, и я тебе сказал, что ты должна была остаться в Испании. Почему ты не послушалась меня, почему приехала?

— Я не знаю…

— А кто знает? Расскажи мне. Может, я знаю?

— Да!

— Это не ответ.

— Я не буду никому мешать. Никому не сделаю ничего плохого. Я буду лишь заботиться, как всегда, о ней, для тебя. Ты можешь не переживать. Я обещаю тебе.

— Тогда я буду немного спокоен.

— Да! Я всё сделаю, чтобы ты ни о чём не переживал, только приезжай чаще. Она всё время ждёт тебя, и я тоже.

— Тогда я буду полагаться на тебя, ведь мы остались друзьями. Правда?

— Конечно!

— Ты умница и всё понимаешь.

— Я…

Я хотела ответить ему, но неожиданно кто-то крикнул.

— Alex, ruso español! — его окликнули знакомые. (исп. — Алекс, русский испанец!)

Я не поняла кто, но мне не понравилось, что наш диалог закончился, хотя так хорошо и спокойно начался. Мне стало немного легче, и я тяжело выдохнула. Мне показалось, что всё моё беспокойство улетучилось в раз. Его рука оставила моё плечо, и я ещё долго чувствовала его тепло.

Здесь, в Штатах, с кем он был знаком, его звали — Алекс или русский испанец.

Алекс — это сокращение от имени Александр, а «русский испанец» — потому, что он в совершенстве владел испанским: настолько хорошо, что мог не только наизусть читать сонеты Шекспира в переводе на испанский, но и петь испанские песни под гитару, переводить, сочинять и легко общаться на сленговом испанском.

Испанский язык в Штатах — второй по распространённости после английского, а он закончил спецшколу в Москве с изучением испанского и английского языков, и продолжил совершенствовать языки в МГТУ им. Н. Э. Баумана.

ПОСТУПОК

Они стояли поодаль небольшой компанией: двое мужчин и девушка. Мы подошли к ним. Я их не знала. Завязался простой разговор давно не видевшихся друзей. Общие фразы и вопросы. Мужчины мне показались неказистыми и не ухоженными: не бриты, чуть пьяны и неопрятны. На их фоне Саша смотрелся шикарно.

Мне было приятно это заметить, и я гордилась, что сейчас я его спутница. Девушка была с безобразной фигурой «тумбы», маленького роста, с короткими ногами, в цветастой одежде и глуповатым выражением лица. Она, не отрываясь, смотрела на него, открыв рот. Друзья долго уговаривали его сходить с ними на дискотеку и выпить за встречу. Он долго не соглашался, но потом решил побыть там не больше часа, так как торопился, но главное, что со мной! Я была на седьмом небе от счастья быть рядом с ним ещё какое-то время.

Дискотека была в полном разгаре, играла громкая музыка, было много людей. Нас провели на диваны. Мужчины о чём-то живо разговаривали, ни на кого не обращая внимания. Мы с ним сидели с краю, и я чувствовала его тело, его тепло, его всего, слегка прижавшись к нему.

За соседним столиком я увидела даму, которая следила за нами, видимо, уже давно. Я пригляделась к ней, но не могла вспомнить, где я её могла видеть. Мой взгляд переключился на «тумбу»: она что-то быстро и жадно ела, пила и чавкала, слушала разговор мужчин и продолжала смотреть на него.

Музыка остановилась, начались игры и розыгрыши. Все хлопали в ладоши и улюлюкали. Потом ведущий объявил раунд медленных танцев. Я вздохнула, радуясь, что смогу отдохнуть от громкой танцевальной музыки. Дама за соседним столиком продолжала смотреть на нас, кажется, она была пьяна. Я не могла её узнать, но напрягала память. Заиграла музыка, и его приятель пригласил «тумбу» танцевать, взвалившись на неё всем телом. Мы остались сидеть и наблюдать за всеми. Он закурил, и я опять почувствовала аромат сигар, его запах парфюма, его дыхание — ведь он был так близок ко мне в эти минуты.

Дама встала и, пританцовывая, подошла к нему. Она взяла его руку, приглашая на танец. Я не ожидала этого и была шокирована, растеряна. Я вдруг почувствовала опасность. Он продолжал сидеть, лишь нагло смотря на неё и продолжал курить. Он не хотел с ней танцевать. Она попыталась ещё раз: взяла его руку, наклонилась, вываливая свою грудь ему, и что-то сказала ему на ухо. Он мотнул головой, отказываясь. Она пожала плечами и стала невдалеке танцевать одна, смотря на него в упор.

Она извивалась как змея, крутя бёдрами и гладя своё тело, начиная от груди и заканчивая ногами. Она была красивая, высокая и с длинными каштановыми волосами, завитые в крупные волны, средних лет, но уже не девушка. Одета была, как интердевочка: в короткую юбку и топ. Её загорелые длинные ноги на шпильках красиво отбивали такт. Она умела танцевать и умела соблазнять. Не замечая меня, она пристально смотрела на него, а он на неё.

Я вдруг вспомнила, где её видела. Она часто сидела на террасе в креслах среди «охотниц». Второй раз я видела её проходящей мимо нашей беседки. Кажется, она проходила мимо к океану в купальнике и, замедляя шаг, посматривала на него. Я поняла, что она давно его выбрала себе. Мне стало душно и слегка мутило от этих догадок.

Она крутилась вокруг себя, и её волосы закрывали ей лицо и трепались в разные стороны. Её танец открыто говорил, как она хочет его, призывал взять её всю без остатка или навсегда. Он смотрел, не отрываясь, на неё и курил также безмятежно, как и в беседке. Кажется, его ничто не трогало и не волновало. Но только не меня!
Я хотела убить, придушить эту тварь, я умирала от ревности, ревность сжирала меня изнутри, и в моём сознании всё помутилось. Я не вытерпела и прервала её интимный танец. Быстро поднявшись из-за стола, подошла к ней и плеснула ей в лицо коктейль со всем содержимым. Она остановилась и зло посмотрела на меня, не зная, что делать, она растерялась.

— Помойка! — крикнула я ей в лицо.
Она опешила! Вдруг я почувствовала, что меня взяли за руку и потянули. Это был Саша. Он уводил меня быстрым шагом оттуда, от неё, от всех. Я вся горела внутри, как в огне, не могла успокоиться, меня пробрала дрожь. Мы шли быстро к его машине. Около машины он посмотрел на меня, улыбаясь, провёл ладонью по моей щеке, сел в машину и, нажав на газ с визгом колёс, умчался в темноту на огромной скорости.

Я продолжала стоять ещё три минуты, приходя в чувство, и побежала к себе, чтобы осмыслить все события этого дня и изложить их в свой дневник. Мне хотелось поделиться с кем-нибудь той частичкой радости, которую я получила от него сегодня.

Я подвела итог и пришла к выводу, что он немного, хоть чуть-чуть, был благосклонен ко мне. От этого я счастлива, я радостна, я спокойна, я влюблена и буду опять ждать его — всегда!

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ОТДЫХ

День клонился к закату, солнце беспощадно палило, небо было затянуто облаками — всё предвещало грозу и ливень, но пока стояло необычное затишье.

Я сидела под акацией в беседке со всеми и ужинала. Если мой фруктовый салат можно назвать ужином, то я действительно ужинала. Саши с нами не было, хотя я видела его ранее. Спросить о нём мне было неудобно, и я ждала его, его ждали и другие.

Он появился неожиданно из-за зарослей акации, как ураган. Я испугалась от неожиданности и вздрогнула. Он, казалось, торопился и поэтому тяжело дышал. Ему было жарко — это было видно по нему. Его одежда была скромнее, но по-прежнему выразительно красива: синяя тонкая рубашка из трикотажа с коротким рукавом и светло-серые спортивные брюки.

Он не приветствовал никого, все его уже видели раньше, кроме меня. На меня он кинул суровый взгляд, от которого я сразу вся сжалась. Я понимала, почему он так посмотрел на меня — я чувствовала свою вину за то, что ослушалась его.

Он решил окунуться в океан. Быстрыми движениями он положил телефон на стол, из кармана брюк достал зажигалку и несколько крупных банкнот с мелочью, которая рассыпалась и покатилась по столу. Почти бегом пошёл на берег. Я следила за ним не отрываясь. На ходу он раздевался. Пляж был почти пуст, но он не обращал ни на кого внимания. Его рубашка, снятая с тела в секунду, полетела по воздуху, брюки ловким движениям уже лежали на песке вместе с обувью. В одних плавках с разбегу он нырнул в бездну. Я потеряла его из виду среди волн и волновалась, но вдали появлялась его чёрная голова, и я успокаивалась, что вижу его. Потом она опять исчезала, как мне казалось, надолго, и появлялась снова. Я бросила взгляд на его телефон. Мне казалось, что он маленький, просто в его большой руке он просто казался таким. Он трезвонил, мурлыкал, издавал приятные сигналы от нескончаемых сообщений. Он всегда находился в курсе событий.

Его зажигалка была простая и неприхотливая, обыкновенная, но мне хотелось выкрасть её, потому что он держал её часто, а значит, она пахла им и его парфюмом. Пока я разглядывала его вещи, он уже подходил к нам, мокрый, с одеждой в руках, и опустился в кресло. С его волос большими каплями стекала вода, придавая его коже блеск и чистоту. Капли бежали стремительно вниз на грудь, живот и ниже. Мои мысли и фантазии опять обострились, стали бессовестными, но не желать его в таком виде не каждая сможет.

«Необыкновенно красивый мужчина! Ну, блин!» — глядя на него, я начинала фантазировать и возбуждаться.

Он продолжал загорать. Ему позвонили, и через минуту ему принесли ужин, горячий, ароматный, с запахом жареного мяса и чеснока, салаты — всё, как он любит. Официанту он заказал водку. Все были удивлены и настороженны, недоумевая. Он стал шутить по этому поводу, и все смеялись. От его пошлых шуток его мама тыкала его в лоб указательным пальцем, как двоечника. Он ловил её руку и целовал её палец, изображая, что откусит его и съест. Всем было смешно и радостно.

Потом к нему пристала пчела, которая сидела на цветке и, кажется, влюбилась в него. Он махал руками, закрывал лицо, кричал:

— Я не люблю тебя, не женюсь никогда — убирайся к чёрту!
Пчела как будто услышала его и улетела. Я впервые смеялась долго и до боли в животе за последнее время. У него было игривое и весёлое настроение. А значит, и у меня. У него было отменное чувство юмора, уместное в любых случаях. И даже юмору и шуткам он придавал значение и пикантность.

Я привыкала к нему.

ПОРЫВ

Уже почти стемнело, все ушли отдыхать, но я сидела как вкопанная рядом с ним. Я не хотела уходить, а он всё продолжал сидеть одетый, но с расстёгнутой рубашкой.

Он изрядно выпил, и мне было интересно узнать, каков он в таком виде. Скорее, мой интерес и заставил меня не уходить. Мы молчали. Он, как всегда, курил сигару и изучал меня. Я, как всегда, смотрела вниз и крутила на столе какую-то бумажку в трубочку.

Стояла тяжёлая тишина и напряжение между нами. Он умел выдерживать длительную паузу, тем самым изводя человека и давя на его психику. Я нервничала. Он был спокоен.

— Я люблю смотреть на закат. А ты?

Я молчала, не могла ничего ответить. Почему я боюсь его? Почему не могу совладать с собой? Внутри меня всё дрожало. Погода портилась, и ветер усилился, раздувая в стороны мои волосы и его рубашку. Мы сидели почти в темноте, я видела его в полумраке — это было так интимно.

Он налил себе водки и выпил залпом, попросил передать ему зажигалку. Я подала, но вдруг его рука схватила меня за руку. Мне стало больно. Он дёрнул её, я сопротивлялась. Мы смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Я почувствовала опасность, и мне стало страшно. Он ещё сильнее дёрнул мою руку к себе. Со стола покатилось всё, что лежало, и даже что-то разбилось. Он не обращал внимания и продолжал держать меня. Борьба наша продолжалась. С третьего, ещё более сильного толчка, я уже сидела у него на коленях. Мне показалось, что я умерла в тот момент. Он держал меня крепко и не отпускал. Наши лица были близки, наши губы могли встретиться в любую секунду, но он ничего не предпринимал, а я тем более.

— Поцелуй меня!

— Нет!

— Тогда, что ты хочешь? Хочешь, я тебя поцелую?

В какой-то миг он расслабился, и я освободилась от его объятий и убежала к берегу. Он оставался на месте. Я бежала в темноту, бежала в укромное место от него и от самой себя, и не могла отдышаться.

Около часа я бродила вдоль воды, думая над всем этим. Хорошо это или плохо, то, что происходит, я не понимала и не могла найти ответа. Гроза, ветер и сильный ливень заставили меня пойти к себе в номер. Я вся вымокла и тряслась от озноба. Мой шифоновый, некогда пышный сарафан, намок и прилипал к телу. Сжавшись вся, я поднялась на свой этаж.

От грозы и молний свет то появлялся, то гас, и мне приходилось идти на ощупь. Я шла по пустому коридору, как вдруг он неожиданно схватил меня, тяжело дыша, но владея собой. Он был настолько сильным и крепким, что я думала сломаюсь в его руках. Наши лица снова оказались близко, но он не целовал меня, он ждал, мучил меня, не давая очнуться.

— Ты по-прежнему не хочешь поцеловать меня?

От него исходил пьянящий запах, от которого у меня кружилась голова. Я не чувствовала себя в тот момент, не понимала, не осознавала. Но я не хотела так! Он был не тот, он был не нежен, не настоящий, он играл со мной, как с игрушкой, и я понимала это.

Уже не помню как, но я выскользнула у него из рук, как рыба, и упала на пол. Он пытался в темноте поймать меня, но я ползла по коридору на коленях, путаясь в сарафане. Мне пришлось встать и бежать к себе. Он увидел меня, и его рука крепко схватила сарафан. Я ещё раз дёрнулась, и затрещали швы. Мой сарафан был наполовину порван. Прикрываясь остатками ткани, подбежала к номеру, открыла его и вошла внутрь, закрывая дверь на замок. Я услышала его за дверью:

— ¡Jolín! — он выругался на испанском, ударив кулаком в дверь и ушёл. (исп. — Чёрт!)

Моё сердце стучало, как часы. Как оно у меня не выпрыгнуло, не знаю до сих пор. Бессонница мне была гарантирована на всю ночь. Я не смогу уснуть, я буду вспоминать всё и осмысливать:

«В чём был выражен его порыв? В зарождающемся чувстве ко мне или простой унизительной жестокости?»

От этих мыслей я схожу с ума, от неопределённости и тревоги я волнуюсь и страдаю. Но я сама затеяла эту игру, он понял это и, возможно, принял её условия. Пусть даже такой, пусть ещё не мой, с пустым сердцем и холодным взглядом, но он был великолепен весь день.

Он был как зверь, которого выпустили за добычей. В этом он красив, сексуален, неповторим, в этом он мужчина!

ДАМА

После эмоционального и напряжённого дня и тех событий, что произошли накануне, я смогла уснуть лишь под утро. Сон не приходил. Я пыталась собраться с мыслями. Они все вертелись в голове, не останавливаясь. Его действия, манера разговора со мной и поведение — выбило меня из колеи.

Я знала, что одна из его черт характера — непредсказуемость и резкая смена настроения, но тогда он был настолько волнующим и завораживающим, что это придавало ему особую прелесть.

Я смотрела в окно почти всю ночь. Лил дождь, и я смотрела на капли. Я знала, что он останется здесь ещё на несколько дней.

Он остановился в отеле, напротив, для VIP-персон. Это был двухэтажный особняк с номерами класса люкс для очень обеспеченных постояльцев. Там жили всего несколько человек, но прислуга постоянно бегала туда-сюда из чёрного входа и выносила подносы, кастрюли, хотя там была своя кухня. Скорей всего, заказывали необычные блюда, всякие вещи и почту, как будто там живёт сотня постояльцев.

К чёрному входу часто подъезжали машины и быстро выгружали коробки. Всю ночь на втором этаже я видела тусклый свет, где был он. Я видела его тень. Лишь когда выползло ленивое солнце, я потеряла его из виду.

День был скучный и дождливый, хотелось спать. От нечего делать я спустилась в главный вестибюль отеля. Здесь было оживленно и много народу. Я села на диван почитать последние выпуски женских журналов и посмотреть на людей. Никто не обращал на меня внимания. Все занимались своими делами и проблемами, устраивая для себя более комфортабельный отдых.

Читая журнал, я поймала на себе чей-то взгляд. Напротив меня сидела та самая дама, в которую я плеснула коктейль. Она была почти раздетая и выглядела слишком доступной. Я чуть напряглась. Она заговорила первая на ломаном английском с итальянским акцентом.

— Зря вы это сделали!

— Мне кажется, совсем не зря.

— Я не хотела сделать ничего плохого ни вам, ни вашему спутнику. Хотела лишь пригласить его на танец и танцевала сама с собой. Это не трудно было заметить. Кстати, кто он? Он мне понравился.

— Вы уже итак давно навели справки о нём. Об этом несложно узнать здесь, тем более он резко выделяется на фоне остальных.

— Да, вы правы. Он заметен, хоть и ведёт себя скромно. Я видела его у PLAZA, выходящим оттуда.

— Что вы хотите от меня? — отвечала я ей грубо, потому что на меня стала раздражать.

— Кто он вам? Я часто вижу его с вами и в обществе двух женщин преклонного возраста. Вы часто сидите в беседке у океана вместе с ним. Он вам родственник, друг? Я знаю, что он не женат.

— Больше, чем друг.

— Не смешите меня. Только не говорите, что он ваш любовник. Видно невооружённым взглядом, что это не так. Я давно слежу за вами: он бегает от вас, а вы за ним. Относится к вам без всякого интереса и симпатии. Познакомьте меня с ним! Мне хочется его общества: что-то в нём есть такое притягивающее, ещё и хорош собой, богат. Вам же не сложно?

— Попробуйте сами, дорогуша, без моей помощи, если сможете!

— Спасибо, я так и сделаю. Хорошего отдыха!

Я быстро поднялась к себе, уже почти рыдая. Почему я плакала, я не понимала, ведь это был только разговор ни о чём. Нет, это был разговор о нём и только о нём. Я ревновала, я тосковала, я умирала…

Она была красивая и смелая, даже чересчур, и у неё была цель — он. У неё есть все шансы быть замеченной им. Но как поступит он? Выберет ли её? Заметит ли?

«Почему он так красив, почему к нему вечно кто-то лезет — эти жалкие женщины со своими целями и пошлыми желаниями?»

В тот момент мне показалось, что я ненавидела весь мир, кроме него. На улице по-прежнему шёл мелкий противный дождь. Я подошла к окну и посмотрела на его окна — там была тишина и никаких изменений. Его не было целый день, он принадлежал самому себе и только. Никого вблизи его отеля не было, только розовый большой зонтик всё время мелькал у входа, из-под которого струился частый дым — кто-то курил под дождём.

На мгновение «зонтик» повернулся и поднял голову — это была та самая наглая дама-охотница.

ПРИЗНАНИЕ

Дождь загнал нас ужинать в один из тихих и скромных ресторанчиков. Здесь мы часто проводили спокойные вечера без шума и громкой музыки. Там был полумрак и свет красных подсвечников, много живых цветов и мало людей. Лишь несколько столиков было занято небольшими компаниями.

Его мама позвонила ему, он отвечал ей, и я слышала его голос. По моему телу от волнения пробежали мурашки. Как он будет вести со мной после того вечера, я не знала. Как вести мне с ним — тоже оставалось загадка. Они быстро поговорили, и мы стали ждать его. Его долго не было.

Нам подали ужин. Она заказала ему то, что знала, что он будет есть, даже без его желания. Мы ужинали тихо и не торопясь. У меня не было аппетита, я ждала его появления. Я не видела его целый день и скучала. Ему принесли, как обычно, много мясного и зелени.

Он быстро ворвался в зал, как всегда, не замечая никого. Быстрым шагом он шёл к нам. На нём был спортивный чёрно-белый костюм современного покроя. В костюме он казался ещё шире в плечах, выше ростом и красивее. Его спортивная куртка была наполовину расстёгнута, под ней не было даже футболки, но на шее висел мужской чокер с серебряными вставками, при виде которого у меня побежали мурашки по телу, потому что он так тесно облегал шею, притягивая взгляд не только к себе, но и ниже — к кубикам на груди.

Он первым делом подошёл к матери, поцеловал в щёку, взял её руку в свою огромную и прижал к лицу, спросив о её здоровье. Никто не удивлялся его жестам и действиям. Все привыкли и считали его глубокую нежность к ней законом и правилом.

На меня он даже не взглянул. Это был плохой знак. Мой аппетит исчез в одну секунду. Его спросили, чем он занимался весь день, что не выходил из номера. Он ничего не ответил.

Ужин был почти окончен. Он был почему-то не в настроении, злой и недовольный. Все старались не замечать его хмурый вид. Он встал первым из-за стола, сказал всем, что отправляется в тренажёрный зал. Мать он поцеловал в лоб, погладил по волосам и сказал, что придёт к ней позже.

Я снова была предоставлена сама себе и не знала, чем заняться в такую скверную погоду. Вдруг я решила посмотреть на него в зале. Зал был большой, много народа и самих тренажёров. Здесь легко было потеряться и остаться незамеченной, что мне и надо было. Я сидела у стены и искала его глазами, но не видела, как ни старалась. Почему-то я искала его среди тренажёров, а вместо этого вдруг увидела его со спины.

Он был раздет до пояса, но оставался в спортивных брюках. С ним стоял парень-тренер, тоже обнажённый, с красивой накачанной фигурой атлета. Они о чём-то говорили и жестикулировали. Тренер говорил ему не переставая, улыбался и показывал тренажёры. Его спину и плечи я бы узнала из тысячи, так мне казалось. В руке он держал какой-то снаряд, напоминающий гирю. Разговор продолжался несколько минут, и тренер покинул его, пожав ему руку. Теперь он увлёкся снарядами.

Он лежал, расставив ноги, и перед грудью поднимал приспособление, напоминающее штангу. Поднимал её медленно, не торопясь и довольно много раз, казалось, он не устанет никогда. Снаряды менялись по очереди. Он то сидел, то стоял, то лежал. Его тело покрылось капельками пота и блестело. Его мышцы были напряжены и красиво выделялись при напряжении. Лицо было спокойное и не напрягалось, как у других, которые сидели с красными лицами. Его волосы стали блестеть и превращались в кудряшки, которые мило спадали на лоб и виски.

«Какой он сексуальный сейчас, такой доступный и в то же время недосягаемый!»

Через какое-то время моего наблюдения за ним я его потеряла из виду, не могла увидеть, его место было занято другим. Подумала, что он отправился в бассейн, и направилась к выходу. Проходя по коридору, повернула налево к выходу, и вдруг моё лицо столкнулось с чьим-то телом. Я подняла голову — он смотрел на меня сверху вниз, сверля меня глазами. Он всегда появлялся так неожиданно и спонтанно, что становилось страшновато.

— Ты долго будешь следить за мной?

— Я не слежу!

— Может быть, я слежу за тобой?

— Пропусти меня!

— Ты разве не понимаешь, что мешаешь мне и другим? Крутишься под ногами и лезешь не в свои дела?

— Нет, я лишь хочу твоего внимания и уважения!

— Теперь его уже не будет. Теперь ты будешь играть по моим правилам.

— Не делай этого, я ничего преступного не сделала!

— Ты сделала уже многое. Я «пригрел» тебя, а ты залезла мне на шею. Я хочу избавиться от тебя. Тебе не стоило приезжать сюда и злить меня.

— Нет! Я люблю тебя, Саша! Не оставляй меня!

— Я не верю и не доверяю тебе!

— Саша, Саша! Я прошу тебя!

— Это будет последний наш разговор.

Он оттолкнул меня и кулаком распахнул входную дверь со всей силы, обругав меня на испанском.

Это не конец! Это только начало!

ОТРЕШЁННОСТЬ

Я не помню, как дошла до своего номера, как спала, как наступило утро, как звонил телефон, как стучали в дверь и звали меня. Я умирала от его слов, смотря в пустоту:

«Как могут убить человека простые слова? Ты вонзил мне в сердце кинжал, и моя рана болит и кровоточит, и нет лекарства от этого, ничто её не исцелит».

Открыли дверь ключами, когда я лежала и смотрела в потолок, но я не видела его цвета, я смотрела в никуда, в неизвестность. У меня не было эмоций, слёз и слов.

«Как же я люблю тебя, как желаю, как умираю без тебя!»

Твоя мама подошла ко мне, что-то говорила. Я слышала и понимала её, но так же понимала, что она — часть тебя сейчас, а мне так это было нужно. Я посмотрела на неё и узнала тебя. Как же вы похожи: те же глаза и нос, те же губы и лоб, только она женственнее, чем ты.

Она нагнулась ко мне и стала гладить мои волосы, лицо. Я вдруг ощутила твои прикосновения. Я бросилась к ней и зарыдала, моё море, океан слёз — им не было конца. Она была испугана, обеспокоена, не в силах помочь мне и успокоить. Кажется, я устроила настоящую трагедию всем окружающим. Она стала звонить, пришли люди в белом, суетились, трогали мои руки, давали успокоительное. Но моё успокоительное — только ты!

Я немного успокоилась, но сна не было. Веки мои тяжелели, но разум не спал, я осознавала всё происходящее в тумане. Со мной была молоденькая и симпатичная медсестра со спокойным выражением лица. Как я ей завидую, что она беззаботна. Она тихо суетилась вокруг меня, что-то двигая и переставляя.

Вновь пришла мама с врачом, они тихо говорили между собой. Я, кажется, спала или не спала. Люди в белом ушли. Она осталась со мной, жалела и утешала меня, как могла. Мне стал сниться сон, не помню о чём, но я звала тебя. Я очнулась от того, что произнесла твоё имя громко вслух. Может быть, повторяла его часто — не помню…

Её руки трогали и гладили, поправляли волосы. Она была очень нежна со мной. Я слышала, как она говорила тебе по телефону, но я не слышала тебя — я опять проваливалась в бездну. Снова открыла глаза и увидела твоё лицо, ты был в белом.

«Может быть, мне показалось, что это был ты? Как всё сложно, как всё трудно и запутанно».

ГЛАВА ПЯТАЯ

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

Утром было свежо и солнечно. Я вышла на улицу подышать воздухом. Жары не было, но было тепло. Я бродила бесцельно по аллеям среди растений. Неожиданно набрела на твой отель, но быстро ушла оттуда, боясь встретить тебя. Даже гуляя вокруг него, я улавливала твои флюиды в воздухе.

Мне позвонила твоя мама, приглашая на завтрак в беседку. Недалеко от беседки я приостановилась, чтобы собраться с духом, так как всегда чувствовала себя виноватой перед всеми. Я почему-то знала, что он тоже там. В беседке было много гостей. Её подруги говорили тихо и неторопливо. Все пили чай с пирожными и фруктами. Он сидел там же, в беседке, но отдельно, за маленьким кофейным столиком, в большом мягком кресле, и не обращал внимания на гостей.

Я поприветствовала всех. Все улыбались мне, говорили приятные слова, спрашивали о моём состоянии и здоровье. Он молчал и не реагировал, лишь после вопроса о моём здоровье я поймала лёгкую ухмылку на его губах. Он слышал всё, но не смотрел даже в мою сторону. Я пила чай с мелиссой и наблюдала за ним.

Он опять был безумно сексуален. На нём был лёгкий летний костюм цвета кофе с молоком с расстегнутой наполовину рубашкой с коротким рукавом.

«Почему я постоянно вижу этот короткий рукав?» — подумала я. Рукав заканчивался на самой выпуклой части его руки с мышцами, которые при движении увеличиваются и стесняют ткань. Мне всегда хотелось впиться зубами в эту часть его тела, до боли, до крови. На столике лежала папка с бумагами и его почта с письмами и газетами, которые он читал.

Шло время за пустыми разговорами. Я уже не стала той пугливой дурочкой, которой была раньше — я не боялась его. Он быстро вскрывал письма, пробегал глазами и отбрасывал их в сторону, некоторые падали на пол, он не обращал на это внимания. Затем переходил читать газету, за которой пряталось его лицо и тело, но выделялись его руки с пальцами, которые я полюбила, ещё не почувствовав их.

Разговор среди всех был о нём, хотя он не принимал в нём участия. Завтра он уезжал на несколько дней, и все решили вечером «проводить» его в ресторанчике. Его спросили о согласии, он промычал сухое «угу», и все стали обсуждать дальнейшие планы. Он перешёл к папке с бумагами, отчего полностью отключился от всех, изучал внимательно, нахмурив брови. Мы сидели долго в беседке, никто не тревожил его, все ждали, когда он закончит свои дела с бумагами и разрядит молчание.

Его мать устала сидеть, зной мешал отдыху, и подошла к нему, что-то тихо сказав ему. Он моментально очнулся от дел, взял её руку и прижал к щеке с внутренней стороны, поцеловав каждый палец, отчего она засмущалась и прижала его голову к своему животу. Я всегда удивлялась той загадочной любви, которая была между ними. Сколько нежности и тепла он дарил любимому человеку, любимой и самой близкой женщине. Мне вдруг показалось, что так он мог бы любить мать своих детей, свою возлюбленную жену. Он умел любить, умел быть нежным и желанным.

Он в одно мгновение собрал все бумаги в папку и пошёл со всеми вместе до отеля. Сейчас он был у неё в номере. Я даже представляла картину их уединения и воркования.

Позже по его музыке в телефоне я поняла, что он вышел из её комнаты, шёл по коридору, и его голос удалялся — он уходил.

Я провожала его, наблюдая за ним в окно. Он шёл спокойно, вальяжно, неся в правой руке папку, опущенную вниз, а левую руку держал в кармане брюк. Он шёл к себе. Он был безумно красив в своём костюме, который развевался на ветру.

Вдруг я увидела на скамейке у входа ту наглую даму, с которой я разговаривала, и меня обдало жаром, пелена ревности и ненависти стояла перед моими глазами. Она увидела его раньше, чем он её, отчего соскочила со скамейки и пошла к нему навстречу. Она приблизилась к нему — он остановился. Она была чуть ниже его в распутном виде: в чересчур короткой юбке и в топе, открывающем всю грудь. Волосы были подняты наверх. Он с улыбкой слушал её, не вынимая рук из кармана. Через какое-то время он продолжил свой путь, но она бежала за ним, останавливала его за руку, преграждала ему путь. Он останавливался и снова шел напролом.

Уже у входа она опять поймала его, тыкала ему кулачком в грудь и что-то говорила, весело глядя ему в глаза. Потом её рука потрепала его волосы на голове, от чего он старался увернуться. Когда она начала отдаляться от него, видимо прощаясь, он ловко хлопнул своей папкой по её заднице, она радостно завизжала и подпрыгнула. Ещё пару секунд он проводил её оценивающим взглядом и исчез. Моё сердце разрывалось от боли ещё сильнее.

Я ненавидела её! Я не отдам его ей! Я была настроена против неё агрессивно и решила не терять времени, объяснив ей всё.

ВЕЧЕР

К вечеру все собрались в ресторане. Это был не тот спокойный и тихий уголок, который я ожидала. Здесь было много народу, проводились конкурсы для развлечения публики, шла концертная программа.

Вход сюда был строго ограничен: только для отдыхающих, в вечерних платьях для женщин, в костюмах и смокингах для мужчин. Его, как всегда, не было. Он обещал быть позже, как только закончит работать. Мы все его ждали, тихо наблюдая за людьми.

К нам присоединилась подруга его матери с сыном. Это был невысокий мужчина около тридцати лет с непримечательной внешностью, который искоса поглядывал на меня и улыбался. Я не реагировала на его знаки внимания — я ждала его. Я знала, что он ворвётся в зал в любую минуту как, «король банкета», привлечёт внимание окружающих женщин, излучая присущее ему обаяние и тепло.

В толпе я заметила наглую даму с кавалером. Я рассчитывала её увидеть, но не думала, что мой разговор с ней состоится тут, сегодня, возможно, сейчас, в ту минуту, когда он собирался уезжать. Я планировала этот разговор хотя бы на оставшиеся дни. Но по воле судьбы, он был неминуем, и я уже приготовилась к нему, собрав всю свою злость и решимость в кулак.

Сегодня я была хладнокровна ко всем, во мне кипели страсти и эмоции. Я была злая и ничего не боялась. Как у Ницше:

«Всё, что нас не убивает — делает нас сильнее».

Дама уселась недалеко от нас. Я сверлила её глазами, извергая искры и молнии. В голове крутилась сцена их знакомства, я ревновала. И конечно, она увидела меня, мило подняв бокал в знак внимания с широкой улыбкой на губах, словно уже считала меня своей подругой.

Ни один мускул не пошевелился на моём лице в ответ. Я не реагировала, а лишь смотрела на неё не отрываясь. Для ещё пущей храбрости я выпила бокал красного вкусного вина. Его тепло разлилось по моему телу, как огонь.

«Сегодня произойдёт то, чего я боялась все эти дни», — услышала я свой внутренний голос.

От вина я уже не боялась даже его!

Я стала увереннее в себе. Дама вертелась на стуле перед ухажёром, закидывая ногу на ногу, оголяя ноги и показывая всем свои ляжки. На ней было открытое чёрное длинное платье с глубоким разрезом сбоку. Грудь была вся выставлена напоказ. Она этим гордилась, отчего трясла ею до безобразия. На голове была сооружена высокая причёска с локонами вьющихся волос с цветами. Макияж был очень ярким. При искусственном освещении выделялись его недостатки. Алые губы привлекали внимание. Её жених обнимал её и что-то говорил ей на ухо. Она хохотала на весь зал, никого не стесняясь.

В дверях появился Саша. Не успев войти, его встретил какой-то знакомый, и он стал долго ему что-то рассказывать. Мне не терпелось скорей увидеть его ближе, около себя, но друг не отпускал его. Саша был всегда тактичен, всегда мог выслушать и помочь. На нём был чёрный безупречный костюм с галстуком. Рука его была в кармане, как всегда, в другой — он держал свой телефон. Его галстуки мне не нравились, мне хотелось их снять и увидеть его грудь и шею. По его лицу я пыталась угадать его настроение, но тщетно — оно ничего не показывало, никаких эмоций. Наконец он освободился и подошёл к нам. Все заулыбались, оживились, разговор стал более интересным.

Меня он не замечал, как и прежде. Если и смотрел мельком, то куда-то сквозь меня или мимо. Дама, увидев его, начала вести себя ещё более развязно и вызывающе. Он ужинал с аппетитом, запивая всё вином и подливая ещё. Ему принесли сигару, и он стал наблюдать за публикой.

Смотрел на даму, которая танцевала со своим женихом и подмигивала ему. Он слегка улыбался. Своими жестами и поведением она флиртовала с ним. Многие обратили внимание на даму, даже его мама спросила у него, кто это. Он ответил, ухмыляясь:

— Это Ева!

Ужин получился скучным, по крайней мере, для меня, хотя было много музыки, конкурсов, шарад и выступлений артистов. Моей целью была дама, я не выпускала её из виду и ждала разговора с ней. Он держался свободно и раскованно, потягивал сигару и вино. Вино горячило его, и он начал шутить. Дама не упускала шансов показать себя, вертясь ужом за столом, и демонстрируя свои прелести, поднимала бокал ему и улыбалась.

Он сидел как и сидел, но разглядывал её с интересом. После очередного бокала вина дама встала и, крутя бёдрами, отправилась, как я уже поняла позже, в дамскую комнату. Я резко встала и хотела отправиться за ней. Все не поняли моего порыва, прервавшего разговор. Понял лишь он.

Он взял меня за руку:

— Сядь! — но я была вне себя от решимости, высвободила его руку и пошла за дамой.

РАЗГОВОР

Дама стояла у зеркала и напевала весёлую песенку. Она выпятила бёдра назад и поправляла волосы руками. Когда она увидела меня в дверях, она замолчала и напряглась. Я близко подошла к ней.

— Ну что, познакомилась с ним?

— Да, он очень мне понравился, мы хорошо поговорили. Откуда ты узнала? Он рассказал тебе?

— Я видела вас, видела тебя, как ты висла у него на шее. Тебе не привыкать, для твоей профессии это нормально.

— Что ты имеешь ввиду? Какая профессия?

— Профессия потаскушки. Разве ты не потаскушка? Тебя тут все знают, ты заработала на отдых себе тут, совокупляясь не с одним десятком мужчин!

— Что ты говоришь? Я не такая, у меня плохая судьба, я старалась устроить себе жизнь, каждая этого хочет, у меня не получалось, и ты меня не знаешь.

— Я знаю тебя и знаю, как ты старалась. Я узнала о тебе кое-что. У тебя подмоченная репутация и проблемы с законом.

— Это мои проблемы, не твои!

— Сейчас это мои проблемы, если ты положила на него глаз. Ты считаешь, что он ничего не знает о тебе? Не знает, что ты шлюха? Он никогда к тебе не притронется, ты грязная вокзальная помойка! Он брезгует такими, как ты, не марается. Он себя слишком любит, чтоб купаться в грязи с чесоткой и гонореей!

— Замолчи, у меня нет ничего!

— Не затыкай мне рот, мразь!

— А ты сама не такая?

— Нет, я лучше и чище тебя, может быть, хуже внешне, но чище внутри и в душе. А ты — гниль и ничтожество, поэтому выслушай меня до конца!

— Я не хочу слушать, ему решать, а не тебе, с кем быть. Ты бегаешь за ним не хуже шлюхи!

— У меня есть связи и средства. Я натравлю на тебя службы, и им интересно будет узнать, что ты тут делаешь без документов и с просроченной визой. Ты вылетишь отсюда под конвоем и отсидишь ещё свой срок в тюрьме за подделку документов.

— Откуда ты знаешь? Ты не сделаешь этого, ты — низкая женщина, сумасшедшая и одержимая шавка!

Дама почти кинулась ко мне, уже со слезами в глазах. Моя пощёчина остановила её. Она отскочила от неожиданности. Второй рукой я ударила её по второй щеке, потом опять по другой, оставляя на лице следы от пальцев. Она пригнулась и схватилась за лицо, слёзы хлынули из её глаз. Она испугалась меня.

— Считай, что ты сама уже решила свою судьбу, оскорбив меня. Если я увижу твоё грязное тело рядом с ним, ты уедешь отсюда в 24 часа. Тебе понятно? А теперь иди, твой новый клиент заждался тебя!

Она вылетела из комнаты, как ошпаренная. Дверь распахнулась, и я увидела его. Он слышал наш диалог. Дверь была приоткрыта, и разговор был громкий. Дама врезалась в него, но отпрянула, побежав, всхлипывая прочь. Саша стоял, чуть шатаясь от вина, держа в руке сигару. Мы смотрели друг другу в глаза какое-то время. Меня всю трясло, но не из-за неё. Я выполнила то, что хотела, и была готова ко всему, в том числе и к его полному презрению. Он подошёл ближе.

— Что ты с ней сделала?

— Я лишь ей дала понять, что ты мой мужчина!

Он ещё подумал о чём-то, улыбнулся и со всей силы одной рукой прижал меня к себе, второй рукой он крепко держал мою голову. Я была в тисках, не могла пошевелиться. Я почувствовала его горячее дыхание, и его губы впились в мои, как пиявки. Я сопротивлялась, но он был сильнее меня, не отпускал. Его губы властвовали. От нехватки воздуха у меня закружилась голова, мне ничего не оставалось, как подчиниться ему. Мои губы уже болели, но я не разжимала их. Его язык раздвинул мне губы, но зубы он не мог разжать. Отчего он стиснул меня ещё сильнее и больнее. У меня кончался воздух в лёгких, он не давал мне вздохнуть.

«Какой он сильный, невозможно сопротивляться!»

Я устала сражаться с ним, устала страдать, устала желать и хотеть его — я сдалась. Его язык разжал мне зубы, и я почувствовала его вкус. Меня накрыла истома желания и страсти. Поцелуй был настолько дерзкий и властный, что я чувствовала себя беззащитной и слабой. Ещё долго он хозяйничал у меня во рту, изучая всё во мне. Сладкий вкус его языка сводил меня с ума, я провалилась в бездну. Низ живота заныл от желания. Как я люблю его! Как он может сводить с ума любую! Потом он отстранил меня от себя, почти оттолкнул и быстрым шагом отправился к выходу. Уже позже я узнала, что его увезли в город. Он уехал.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ОДИНОЧЕСТВО

Наступили скучные и длительные дни без Саши.

Скучные для меня, но не для тех людей, кто живёт и отдыхает тут с размахом. У меня, оказывается, появились поклонники. Я даже не замечала их, была ослеплена только Сашей. Неудивительно, что его отъезд активизировал их интерес, и я наконец их увидела.

Сын женщины в ресторане — Костя, всё время ходил за мной, пытаясь завязать разговор, что-то предлагая мне и приглашая на всякие мероприятия. Я слушала и пропускала его слова, я думала о Саше, вспоминала его поцелуй, от которого я ходила пьяная.

Оказывается, я до него не умела целоваться, вернее, я целовалась с другими, конечно, но их поцелуи были поверхностными и слюнявыми, от которых я вытиралась, как мне казалось, около часа. Они были непродолжительны и скоротечны, без вдохновения и, кажется, без страсти. Их вторжение ко мне в рот языком вызывало у меня приступ тошноты и брезгливости. Его поцелуй был как ураган, как вулкан, как смерч!
Он ворвался в меня как ястреб, разрушая всё во мне, раскидывая семена флюидов и забирая их назад, не оставляя следов. Его губы были настолько горячи, что иссушили мои. После его поцелуя мои губы горели. Я никогда не думала, что обычный поцелуй может вызвать в теле такую бурю эмоций и желания. Какая-то минута поцелуя, которая перевернула всё тело и моё сознание. Он не просто обследовал мой рот языком, он давил им на мои ключики ощущений и подсознания. Если говорить проще, он завёл меня этим поцелуем за одну секунду, и я безумно хотела его в ту минуту, и такого я уже не припомню, когда ощущала.

Второй мой «жених» — американец Джеффри, высокой и худощавый, с вечной улыбкой на лице. Он был абсолютно не в моем вкусе. Мне никогда не нравились худые мужчины, да ещё и высокие. Он был младше меня на три года. Часто тут бывал и жил недалеко. Симпатичный шатен с зелёными глазами, кажется, не женат. Впрочем, мне всё равно. Он видел меня здесь часто, узнавал обо мне, но я мельком его видела или проходила мимо.

За чередой событий я не замечала его знаков внимания ко мне, не видела цветов, которые мне приносили в номер, как позже выяснилось, от него, не читала визитки — всё это мне было не нужно.

У него тут есть достаточно большая яхта, вчера он приглашал меня прокатиться на ней с друзьями, и вернуться на следующий день. Он откуда-то узнал моё пристрастие к путешествиям по воде. Я обещала подумать. А что думать, наверное, я не поеду. Оба молодых человека украдкой и осторожно пытались выяснить про Сашу — какие у нас с ним отношения?

«Какие у нас с ним могут быть отношения, кроме того, что только я его люблю? Это не взаимная любовь. Что может быть хуже?»

Вчера утром на пляже у меня появился, по моему подсчёту, третий «жених» — Ники или Николас, кажется, он из Европы. Пока я лежала на песке, греясь на утреннем солнце и мечтая о Саше, он ловил в океане мою шляпу от солнца. Беспокойный океан украл её у меня и уволок в свои воды. Я не заметила этого, но Ники оказался джентльменом, вежливо преподнёс мне её. Это был мужчина средних лет, с крупной фигурой, отдыхающий тут, с голубыми глазами и чёрным загаром.

— Нельзя же так сгорать на солнце! — была его первая реплика.

Он сразу заговорил со мной на испанском. Я приняла это как должное. Хочу отметить, что здесь очень много испаноговорящего населения. Наверное, он принял меня за одну из них. Я пообещала ему быть сегодня вечером в моей беседке, показала ему её с берега. Он обрадовался и был доволен. Он отдыхал тут уже второй месяц, но я не видела его раньше. Сейчас я сижу и пишу в дневник, идти на свидание — нет желания.

ВСТРЕЧА

Мы все собрались за обедом. Было жарко и скучно. У его матери раздался звонок — звонил Саша. Мы давно ждали от него вестей, и каждый телефонный звонок заставлял нас напрягаться. А сейчас позвонил именно он. Она увидела его звонок и нервно приняла вызов. Его голос был тихим, я не слышала его слова. Она слушала его, а я пыталась понять угадать по её лицу новости, которые он сообщал.

Разговор длился долго, я терпеливо ждала, как и остальные. После разговора я поняла, что у него всё в порядке. Его поездка в Москву отменилась из-за изменившихся обстоятельств. Сейчас он был дома — далеко от нас, пообещав приехать.

Все сразу оживились и стали обсуждать его. Меня переполняли эмоции. Я скучала по нём, тосковала и любила. За эти дни я настолько привыкла к нему и его присутствию, что не представляла свою поездку обратно в Европу. Думать об этом абсолютно не хотелось. Мне хотелось быть с ним, но что удерживало меня от поездки к нему сейчас — трудно сказать. Скорее, его не желание видеть меня рядом.

Ещё одна главная новость — приезд отца Саши. Он должен был приехать к вечеру, и мама его с нетерпением ждала. Мы отговорили её ехать в аэропорт встречать его. Аэропорт находился далеко, и ей бы это не пошло на пользу. Она решила ждать мужа дома.

Мама Саши, не находя себе места, переживала, и всё время проводила на улице. Пока мы были в ожидании, мне бы хотелось немного рассказать о нём, возможно, даже сравнивая отца с сыном для наглядности.

Это был мужчина в преклонном возрасте с добрым и светлым лицом, брюнет с карими глазами. Его фигура сохранила былую стать. Он был высокого роста, строен, довольно плотного телосложения, в хорошей спортивной форме. Ему удалось сохранить фигуру в этом возрасте, не отрастив круглый живот. Всё в нём было аккуратным и подтянутым. Сказывалось его увлечение спортом. Спорт — это было их вторым дыханием.

Отец Саши в молодости был мастером спорта по плаванию и не раз участвовал за Россию во всевозможных соревнованиях. Саша не отстал от своего отца, имея те же звания по плаванию, и, будучи ещё студентом, участвовал во всяких молодёжных соревнованиях и даже получал призовые места, выступая за Москву. Позже — он закончил Бауманку и уехал к родителям в Штаты.

Все их награды хранились в доме его родителей в красивом стеклянном шкафу. На полочках хранились многочисленные грамоты, вымпелы, медали, статуэтки и значки. Они всегда блестели, не пылясь. Мама бережно за ними ухаживала.

Отец закончил московский ИнЯз имени Мориса Тереза и продолжил обучение в МГИМО. Он владеет четырьмя языками, на которых легко разговаривает. Очень умный, начитанный, интересный человек. Его кругозор знаний настолько обширен, что порой поражаешься, как он может знать всё до мелочей по любой теме, начиная, к примеру, от выращивания растений и заканчивая советами по макияжу и маникюру. Он часто шутит и обладает огромным остроумным чувством юмора, поражая и вводя в заблуждение всех окружающих, разыгрывая их. Его интересно слушать вечерами, сидя у камина. Его речь правильно поставлена и выразительна.
Саша немного серьёзней и рассудительней, от этого кажется умней и спокойней, хотя они друг друга всегда дополняют. В остроумии, интеллекте и шутках им нет равных. Сойдясь вместе, они шутят, подхватывая друг у друга шутки, доводя их до своего завершения, отчего все потом умирают от смеха.

Подъехала машина — все насторожились. Отец вышел из машины, уставший и довольный, с широкой улыбкой на лице и огромным букетом цветов. Она очень любила цветы — он это знал. Она подбежала к нему. На его фоне она казалась хрупкой миниатюрной девочкой, едва доставшей ему до плеча. Он подхватил её порыв, букет выпал из его рук, и он поймал её в свои объятия. Поднял на руки как пушинку, стал крутить вокруг себя, целуя её и прижимая к себе. Она обнимала его за шею и плакала от счастья.

Это было потрясающее зрелище, которое привлекало внимание окружающих. Некоторые приостанавливались и улыбались этой сцене. У меня щемило сердце и слезились глаза. Я была рада за них, за него, за неё, за Сашу, у которого были родители, живущие в любви и понимании, подарившие миру мою любовь.

Он опустил её на землю, не обращая внимания ни на кого, отдал ей букет, продолжая обнимать её. Её лицо погрузилось в охапку пахучих цветов и скрылось там. Она была счастлива. Он продолжал разглядывать её, оценивая по внешнему виду её состояние, целуя волосы, и прижимаясь своей щекой к её голове. Спустя минуту он поприветствовал остальных и меня тоже. Был очень удивлён моему присутствию тут. Я стояла и краснела как школьница, не зная, что сказать в своё оправдание. Он обнял меня за плечи и лишь сказал:

— Приехала охмурять Сашку, проказница?

Я не знала, что ответить, лишь улыбнулась в ответ. На этом встреча закончилась. Они, обнявшись, ушли в номер, уединились и не выходили оттуда до следующего дня.

ПРОШЛОЕ. О СЕМЬЕ

В детстве наши с Сашей мамы были подружками. Они подружились настолько, что считали себя сестрами.

Саша старше меня на восемь лет. В детстве такая разница считается большой, но не в зрелом возрасте. Когда мне было двенадцать лет, а Саше было уже двадцать. Моя мама умерла от аневризмы головного мозга. Это было настолько неожиданно и внезапно, что все пребывали в полном шоке и несчастье. Папа почти год не мог совладать с собой и принять данность. Однажды, от горя, он напился и сел за руль. Случилась авария, и он погиб на месте. Его не спасли.

Я осталась совершенно одна, но среди, как мне казалось, очень близких мне людей. На тот момент я не разбиралась в родственных связях, а просто требовала заботы и нежности. Ждала маму и папу — мне не верилось, что их нет. Мне казалось, что они просто уехали, а меня оставили жить в Сашиной семье.

Саша никак ко мне не относился на тот момент. Считал меня глупым ребёнком и не более, но он мне всегда был интересен. У него всегда было много друзей и подруг. Он приходил поздно домой, уходил рано, поэтому я его видела редко или по выходным. Он к тому времени закончил московскую спецшколу с иностранным уклоном. Хорошо знал два языка — английский и испанский, разбирался в точных науках и имел КМС по плаванию. Часто ездил на соревнования и пропадал на тренировках. Без проблем поступил в Бауманское училище — одно из престижных учебных заведений, и закончил его с красным дипломом.

После обучения в Испании я ни в чём не нуждалась и вела довольно свободный образ жизни. Материальные проблемы меня мало интересовали на тот момент, так как отец оставил мне приличное наследство с недвижимостью, транспортными средствами, фитнес-центром, парочкой ресторанов европейской кухни и активами в банках.

Пока я росла и училась, моим опекуном был отец Саши, и руководил всем этим наследством до моего совершеннолетия. После окончания учёбы я окончательно стала управлять всем своим «богатством» на своё усмотрение, и никто мне в этом не мешал.

Во время учёбы я иногда приезжала в Москву к «своим родителям» — родителям Саши. Я их считала родителями, а они меня всегда считали дочерью. Саша на меня никак не реагировал, лишь называл «шпаной» и долго смеялся, от чего я стала его стесняться ещё больше.

Когда мы стали взрослее, ситуация немного изменилась. По приезду к ним я увидела Сашу-юношу, который был жутким балагуром и бабником. Он подолгу проводил своё время с друзьями и подругами, пил, кутил на всю катушку. Он был очень красив: высокий красавец с шикарной фигурой спортсмена, великолепно одевался, и у него не было отбоя от поклонниц. Он уже закончил учиться и проходил какую-то практику, не помню где.

Один раз он взял меня с собой на тусовку. Мне было семнадцать лет, и я хотела разбавить свою жизнь новыми ощущениями. В ночном клубе мы провели около двух часов, и Саша привёз меня обратно домой, так ничего не объяснив, почему так быстро закончился вечер. Саша ко мне относился спокойно, но с пренебрежением и недоверием — он боялся, что я расскажу его родителям о том, как он кутит.

Потом жизнь нас разбросала, как смогла, и мы не виделись семь лет, но я поддержала связь с его родителями, поэтому знала о Саше всё, а он обо мне.

Родители Саши жили на два дома — в России и в Штатах. Саша уехал в Штаты уже с женой. Его жена была девушка симпатичная, но наглая, глупая и примитивная. Высокая шатенка со стройной фигурой и большими карими глазами. У них случился какой-то невероятно безумный роман, который наделал много шума. Не буду описывать подробности его семейной жизни, но её измена сломала и измотала Сашу. Он замкнулся на какое-то время. Я долго о нём ничего не слышала. Он развёлся с женой и ушёл с головой в бизнес. Детей у них не было.

У меня всё было практически аналогично, как у Саши. Студенческий роман двух детей закончился разводом. Мой брак строился лишь на эмоциях, которые у меня через три месяца благополучно улетучились, и я поняла, что не люблю и не хочу. Я выгнала своего иждивенца-мужа прочь от себя подальше, подключая к себе охрану, потому что он не давал мне прохода. Я уехала к родителям Саши в Штаты почти на год, чтобы собраться с мыслями и начать жизнь с начала.

Наконец-то, через семь лет мы с Сашей встретились на рождество. До этого мы лишь слышали друг о друге. На тот момент он был один, и я была одна.

За столом мы долго друг на друга смотрели и не понимали, куда делись те дети, которые жили когда-то под одной крышей. Мы со всеми вместе разговаривали, гуляли, вспоминая прошлое. Оба держались неуверенно, особенно я.

Саша мне показался совершенно другим, не тем балагуром и развратником, которого я знала ранее. Это был серьёзный и строгий мужчина, с невероятно красивой, ухоженной до лоска внешностью. Всё в нём блестело и сияло до кончиков пальцев: его поведение, манерность, медлительность, рассудительность, невероятная опрятность, его мужской баритон, его парфюм, одежда и аксессуары к ней, его авто и он сам — будоражили воображение, особенно у женщин. Они «висли у него на шее» либо хотели потрогать, лишь бы он их заметил. Мужчины смотрели на него порой с завистью, а порой с ненавистью, как к сопернику. Он понимал это и предпочитал уединение и покой. Он мало шутил и говорил по существу, а если шутил, то все смеялись до слёз. Сквозил взглядом насквозь до мурашек по телу, как гипнотизёр, наслаждаясь беспомощностью жертвы. Умел держать паузу и смотрел сквозь оппонента. Увлекался буддизмом и любил всё красивое, особенно океан.

На момент нашей встречи он уже стал удачным бизнесменом. У него уже был свой двухэтажный дом в пригороде NYC, квартира в городе и недвижимость во Флориде. Был холостяком и не спешил жениться от слова совсем. Жил для себя и родителей. К женщинам относился легко и не подпускал близко, как мне сказала его мама. Она, конечно, мечтала о внуках, но Саша наотрез был против и не любил поднимать тему его будущего брака.

Его бывшую жену я однажды видела на помолвке своей подруги, куда был приглашён Саша, но он, узнав, что бывшая будет там, сразу отказался от приглашения. К себе он её никак не подпускал на пушечный выстрел. Отзывался о ней с отвращением и неприязнью. Она искала контакты с ним, но он был непримирим, и мы все знали, что разговор о ней он сразу закончит в грубой форме, поэтому никто не упоминал о ней никогда. Она растолстела, округлилась и стала непривлекательной. Нашла себе друга и укатила с ним в Бразилию. Больше мы о ней ничего не слышали.

Каждый раз, когда я приезжала к его матери, приходилось встречаться с ним. И с каждым разом он избегал меня всё больше и больше, находя повод со мной не встречаться. Я терялась в догадках о причинах его отчуждения, но не находила ответа и тем самым ещё больше привязывалась к нему.

Его мама уговаривала его быть со мной нежнее, но он всячески этому противился и не допускал мысли о нашей встрече. Иногда доходило до того, что он мне присылал смс или звонил и требовал, чтобы я не приезжала больше. Почему? Я ломала голову от вопросов.

При родителях он старался меня никак не трогать и больше отмалчивался. Я тоже стеснялась. При попытке построить с ним диалог он проходил мимо меня, как будто не слышал, что к нему обращаются. Всё это походило на какую-то детскую игру, но я приняла его правила и решила действовать по-своему.

Через пару месяцев я поняла, что по уши влюбилась в него и не хочу уезжать. Он меня сильно волновал, как мужчина. Я ловила себя на мысли, что хочу его. Моё сознание и разум переключились на него. Он был свободным, я тоже была свободна. Мы оба достаточно обеспеченны и независимы. Нам не нужно никого искать с целью обогащения и достатка — у нас всё было и есть. Нам обоим нужны человеческие чувства и не более. Не знаю, понимает ли он это или нет, но я хочу быть его!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

СИТУАЦИЯ

Наступило утро следующего дня. Я не спала почти всю ночь, сидя в интернете и иногда поглядывая на окна его номера в Plaza, в надежде увидеть там свет. Вдруг он приедет неожиданно и быстро, но нет — ничего не было. Окна оставались тёмными

Я проспала почти до полудня, меня разбудил звонок мамы. Она искала меня и звала к завтраку в беседку. Мне уже нечего было бояться, и не было волнения: там собрались люди, которых я хорошо знала и к которым привыкла, но без Саши.

К нему я лишь присматривалась и привыкала. Он почти всегда жил вдали от родителей, изредка навещая их. Уже все позавтракали, его отец читал прессу, остальные смотрели по сторонам или пили чай. Когда я подошла, отец встал, чтобы поприветствовать меня — это было в его духе. Я улыбнулась ему.

Он, так же как и Саша, сидел в этом кресле и читал газету. Его манеры, его поведение, его стиль ведения разговора — всё было схоже с Сашей. Только с одной разницей: Саша читал, слышал и видел всё вокруг, а его отец полностью погружался в чтение, его ничто не могло отвлечь. Разговор начали с меня.

— Как с Сашкой у вас? Долго ещё будет сопротивляться? — спросил отец так неожиданно, что я обожгла руку.

У меня онемел язык. Я растерялась и покраснела.

— Не лезь в их дела, они сами решат, — спасла ситуацию его мать.

Я облегчённо выдохнула. Потом все заговорили о Саше, о его делах, о нём самом — всем его не хватало. Его близкие были заняты друг другом, я не мешала им или старалась не мешать. День клонился к закату, делать было нечего, и я вспомнила, что пообещала встретиться у входа в отель с Ники-испанцем.

Жара не отпускала, прохлада наступала лишь после 22–23 часов, поэтому было назначено свидание на это время. Ники уже стоял у входа, когда я спустилась. Радостно встретив меня, всучил букет с цветами, которые я не знала куда деть. Мы никуда не пошли, мы сидели на большой скамье у входа и просто разговаривали. За разговором прошло время и стемнело, но место было довольно освещено. Мы говорили и смотрели на входящих и выходящих людей. В моей голове крутилась одна мысль: «Завтра, завтра, завтра он приедет!»

Похолодало. Я немного съёжилась. Ники заметил это, придвинулся ближе и накинул мне на плечи свою тунику, слегка обняв меня за плечи. Другой рукой он держал маленький свой альбом с его фото об Испании. Рассказывал про свои любимые места, про города…

Вдруг нас ослепил свет фар. На стоянку со скоростью, и скрипя колёсами при развороте, ворвался BMW Саши, как чёрный барс, как хозяин, как фурия. Он всегда появлялся неожиданно и внезапно. Его я ещё не видела, но поняла, что это он, меня стало опять трясти, я вросла в скамью, не смея пошевелиться. Именно сейчас, когда я сидела почти обнявшись с Ники, приехал Саша!

Мне уже было страшно от тех мыслей, которые возникнут у него, когда он нас увидит. Мне хотелось раствориться, врасти в землю и исчезнуть, но как?

Он умело припарковался, но продолжал сидеть в салоне. За его тонированными окнами я ничего не видела, но мне казалось, уже там, за чёрными окнами, он смотрит сквозь меня. Наконец дверь приоткрылась, и появился он.

Это было как в замедленном кино. Своим воображением я замедлила эти кадры. Он был в чёрно-сером костюме с отливом и блеском, в голубой рубашке под пиджаком, с расстёгнутыми верхними пуговицами и без галстука, как обычно. Мелкие пряди волос при движении падали ему на лоб и виски, лицо было серьёзным, красивым и равнодушным ко всему и ко всем. В руках он держал большие бумажные пакеты и папку для бумаг. Меня он ещё не увидел. Дверь за ним захлопнулась, пропиликала сигнализация, включённая им, и он направился прямо на нас быстрым шагом, направляясь в отель к родным.

У меня замерло сердце, дыхание разом остановилось, и у меня слегка закружилась голова. Ники это почувствовал, но не понял, в чём дело. Издали он увидел нас, наши глаза встретились. Он слегка замедлил шаг, на его лице было лёгкое удивление, переходящее в ироническую усмешку, а потом и совсем в злость в глазах. Они стали холодными и коварными. Он видел, как Ники держал меня за плечи, цветы на скамье, его тунику, накинутую на меня, его самого, сидящего лицом к лицу со мной.

Саша приближался к нам молча, разглядывая каждую мелочь, так мне показалось. По его взгляду и выражению лица я поняла, что, наверное, он воспринял моё поведение как «измену» и ничего больше. Да — ничего больше. Мы смотрели на него, а он на нас. Проходя уже около нас, он отвернулся, смотрел прямо вверх и ускорил шаг. Я почувствовала в воздухе запах его парфюма, только его запах витал в воздухе и оставался в нём ещё несколько минут. Большего от него я уже не ждала, зная его отношение к таким пикантным ситуациям. Хоть я ему и никто, и клялась в любви, и тут же «обнималась» с другим. Он это понимал. Понимала и я, что предала, хоть «по-детски», хоть несерьёзно, но, блин!

Себя я уже ненавидела заранее за то, что не дождалась, что не подумала, что совершила. Я практически потеряла его!

ИГРА

Все собрались в беседке ближе к вечеру. К нам присоединилась ещё подруга матери с маленьким внуком 3—4 лет. Это был мальчик с золотистыми волосами и большими грустными, голубыми глазами. Все дружно разговаривали и пили чай.

Саша сидел в стороне от всех с газетой в руках, как всегда вальяжно раскинувшись. Говорить о том, что он обращал на меня внимание, лучше вообще ничего не говорить. Для него я уже не существовала. Кажется, со времени своего приезда он даже не поздоровался со мной и не смотрел в мою сторону. Мне показалось, что он стал более сдержанным и задумчивым после поездки домой, но чертовски красивым по-прежнему. И лишь вопрос матери, адресованный мне, вывел его из равновесия:

— Мариночка, как прошла твоя встреча с тем испанцем?

Накануне я ей все уши прожужжала об этой встрече, поэтому она задала этот вопрос без всякого злого умысла. На её вопрос Саша откинул газету, посмотрел поверх неё на меня с иронией и ухмылкой на лице, дожидаясь моего ответа. Я прохрипела:

— Хорошо, — и потом молчала весь вечер.

Он шумно встряхнул газетой, зло глянул на меня и продолжил её изучать. Разговор сменили.

Саша относился к той категории мужчин, для которых любое прикосновение или внимание со стороны другого мужчины к его женщине он рассматривал как предательство или измену. Да, он соблюдал правила этикета и подчинялся законам социума, но по его мимике, ехидному огоньку в глазах и поведению можно было чётко уловить, что его раздражает, унижает и злит любое внимание, а тем более физический контакт, хоть и незначительный, к его женщине.

Он был собственником до корней волос, эгоистом и хозяином, поэтому «уходил в себя, в свою ракушку», не устраивая разборки и сцены ревности. Он отстранялся от ситуации, от правил, от своей женщины, возможно временно, выражая ей своё презрение и ревность. Это его всё бесило и выводило из равновесия. Он мог не общаться, отмалчиваться и страдать внутри, ничего не объясняя. Я всё это понимала, так как знала его давно.

Моя ситуация с Ники была приблизительно такая: Саша увидел в полумраке меня, сидящую предельно близко к «жениху», который заботливо накинул на меня свою кофту. Потом сработал эффект неожиданности. Он сперва удивился, потом опешил, сделав определённые выводы, а позже проанализировал всю ситуацию у себя в голове, накручивая себя ещё больше, и «ушёл в ракушку». Поэтому на следующий день был раздражителен и зол на меня, отчего даже не поздоровался со мной и вовсе не смотрел в мою сторону весь день.

Вопрос его матери о свидании с испанцем, Сашу просто взбесил. Он рвал и метал внутри себя, поэтому шумно дёрнул газетой, когда я ответила, что на свидании мне было хорошо.

Для себя же я сделала свои выводы — он ревновал, а значит, я ему совсем не безразлична. Меня вся эта ситуация и радовала, и напрягала, потому что я не знала, как он поступит, ведь непредсказуемость — его конёк!

Вечер продолжался также непринуждённо…

ВЫСТАВКА

Весь следующий день я его не видела. Только слышала разговоры о нём. Мне надоело одной болтаться в жару, и к вечеру я отправилась в номер посидеть в инете.

Никаких планов у меня не было, я скучала и думала о нём. Где он мог быть весь день? Может, он сидит у себя в номере или спит? А может, поехал в город, в офис? Я сделала вывод, что отдыхать долго он не мог, вернее, ему не давали. Его постоянно срывали звонки по тф с места, никто не хотел понимать, что человек отдыхает, что ему нужен покой. Сам он мало и редко кому звонил, если только очень близким людям.

Ещё я заметила, что после его поездки домой он странным образом изменился. Стал таинственнее что ли? Кроме всего этого, его телефон постоянно пиликал, кукукал и фырчал, отвлекая его от всего. Если по началу его телефон мне нравился, то теперь я его уже ненавидела. Он часто заглядывал туда: либо что-то писал в ответ, либо не реагировал, либо разговаривал по долгу. И это ещё не всё.

После его возвращения сюда, ему звонили. Женский голос. Это я услышала лишь однажды. Он отвечал ей, но тут же резко вставал и быстро уходил в сторону от посторонних ушей, улыбался, иногда смеялся, разговаривая с ней. Кажется, у него кто-то появился, или это только мои предположения? Может у него развивается новый роман?

Моя голова кипела от этих мыслей. И как узнать? От него сейчас вообще ничего не узнаешь — он стал осторожней и подозрительней. Так было уже три-четыре раза. Эти звонки он не сбрасывал, отвечал, уходя далеко от нас. По его действиям я уже понимала, что ему звонила очередная подружка.

Теперь, когда он раскрыл мои, по его словам, «трюки», и, надо признать, у меня действительно скопилось немало его снимков. Я снимала его на свой телефон втайне от него и сделала фотоальбом с ним. Альбом у меня всегда хранился под подушкой. Однажды, когда я в беседке на виду у всех случайно оставила свой фотоальбом, а он потом мне его принёс, тряс перед моим носом и выговаривал, отчитывал как школьницу. Был ужасно злой и сказал, что хотел его выкинуть. Жаль, что многие увидели мою потерю и попросили отнести мне, иначе он бы его выкинул. Так звучали его слова.

Я, как шпионка и ищейка, по его словам, делала снимки везде и всегда. Со мной в последнее время он общался из жалости, чтобы не огорчать мать. Она всё время просила его не оставлять меня и не давать мне скучать. Просила брать меня с собой, насколько это возможно для него. Я слышала её уговоры по телефону ему, и сидела как «провинившийся ребёнок», краснея и умирая от стыда.

Саша, кажется спорил с ней, сопротивлялся, но уступал ей, отчего я ещё больше чувствовала стыд и неловкость. Так получилось и в этот раз. Ближе к вечеру я была в номере, когда раздался звонок. Я увидела его имя, и мой тф чуть не упал из рук. Руки задрожали от волнения.

— Марина, через двадцать минут я жду тебя у главного входа в отель. Мы поедем на выставку картин к моему приятелю. Он пригласил меня. Ты поедешь со мной? Это всего на два-три часа, не больше.

— Да, я поеду! — еле пробубнила я.

— Тогда я буду ждать. Надень что-нибудь поприличнее. Надеюсь, что, кроме джинсов и длинных балахонов, у тебя есть что надеть? Приведи себя в порядок.

Он отключился. После его критики в мой адрес я вообще не знала, что на себя быстро можно надеть. Время шло, я перевернула весь свой шкаф. Мой выбор остановился на светло-жёлтом платье, которое обтягивало мне фигуру. Оно было чуть ниже колен с красивой золотой гипюровой отделкой по низу, горловине и рукавам, отделанное стразами и жемчугом — почти вечерний вариант.

«Боже! Он сказал: „Привести себя в порядок“. Что это значило? Я так была ужасна в его глазах?»

Да, я забросила себя, расслабилась на отдыхе. Время поджимало, и я лишь подкрасила губы, брызнула на себя духи и расчесала волосы — это единственное, на что у меня хватило время. Я торопилась к нему.

Он уже стоял у машины в ожидании. Меня он не видел, я была сзади. Он разглядывал свою машину и смотрел куда-то вниз. В одной руке он держал сигару, другая, как обычно, была в кармане брюк. Он подходил то к одному колесу, то к другому и стучал по нему ногой. Приседал и разглядывал там что-то. Рука в кармане заставляла обтягивать тканью его нижнюю часть фигуры, отчего он выглядел ещё более сексуальнее.

На нём белоснежный костюм из тонкой летней прозрачной ткани. Как он умудрялся в нём не испачкаться и ходить аккуратно — ума не приложу. Мне иногда казалось, что у него несколько костюмов одной модели и их он менял. Хотя в одежде он великолепный знаток, всегда одевается со вкусом и чрезвычайно сексуально, зная наперёд, что может понравится женщинам.

Внешний вид у него был всегда очень опрятный и аккуратный. Это придавало ему особую аристократичность и стать. И вообще он был ужасный чистюля во всём, начиная от одежды и заканчивая чистотой и аккуратностью его мыслей, речи и окружения.

А сейчас он был просто шикарен со своим шоколадным загаром кожи и в белом костюме. Он увидел меня, когда я подошла ближе. Осмотрел меня с головы до ног своим взглядом критика. Явно был недоволен, лишь ухмыльнулся и сказал:

— Садись уже!

Я залезла в салон и плюхнулась в кресло, сжавшись от волнения. Короткое платье предательски поднялось вверх, оголяя мои ноги выше колен:

«Это комплексы…..это комплексы….», — успокаивала я себя как могла.

Он ещё крутился у машины, что-то поправляя там. Я разглядывала его салон. Он был просторным с удобными кожаными креслами. Играла тихая спокойная музыка. Ключи висели в замке с брелком, на котором была, естественно, голая девка с большой грудью. Посторонних предметов не было в машине — всё было чисто и аккуратно.

Он быстро уселся за руль, ещё помедлил немного, пристегнул ремень безопасности, о чём сказал и мне. Я не могла его найти, растерялась, вертелась в разные стороны, но найти не могла. Он тихо обругал меня, прижал меня к креслу и пристегнул, держа свою сигару в зубах. Он так близко прижался ко мне, что я ощутила опять новую волну нежности. Он был такой близкий и родной, но в то же время холодный и равнодушный.

— Ты бы ещё кеды одела к этому платью? — вдруг сказал он и нажал на газ.

Машина рванула с места, и я по инерции прижалась к креслу:

«Опять его унизительные слова! За что он так ненавидит меня?»

Он ненавидел меня, а я ненавидела себя ещё больше. Я не подумала про обувь и одела обычные босоножки на небольшом каблуке, но удобные. Мы мчались с огромной скоростью по автотрассе. Он лихо обгонял машины, я закрывала глаза от его манёвров.

Почти всю дорогу мы молчали. Лишь проехав приличное расстояние, я осмелилась спросить:

— На какую выставку мы едем?

— Узнаешь позже.

— Почему ты меня взял с собой?

— Потому что мама просила тебя взять с собой, я не мог ей отказать и расстроить тем самым. Тебе придётся терпеть моё общество. Ты же сама небось жаловалась ей, что я невнимательный к тебе?

— Нет, я не просила. Она сама решила.

— Ну да, ну да! Когда ты ходишь везде с кислым лицом, изображая обиженную, вот именно так и думают о тебе. Я пожалел тебя и взял с собой развеяться, и ничего больше — не обольщайся! Помолчи лучше, я хочу послушать музыку.

Он включил музыку громче, и я замолчала. Мы ехали ещё около двадцати минут. Ехали какими-то объездными дорогами, пока не оказались около довольно внушительного дорогого трёхэтажного особняка с массивными воротами и забором. Около особняка были припаркованы ещё пять-шесть машин. Мы остановились.

— Веди себя благоразумно, чтоб мне не приходилось краснеть из-за тебя, а лучше вообще молчи, — сказал он, как отрезал.

Опять его слова меня унижали и ранили.

«Неужели я так была всегда бескультурна в его обществе, что ему было стыдно. Какой кошмар!»

Я не понимала слов и его поведение со мной, но больше всего я не понимала, где же выставка?

ХУДОЖНИК

К нам вышел навстречу мужчина. Очень был рад нашему приезду. Дружелюбно хлопал Сашу по плечу и жал руку, говоря при этом добрые слова в его адрес. Саша представил меня как подругу его матери, от которой он передаёт привет и самые наилучшие пожелания здоровья.

Это был хозяин особняка и сам художник. Я поняла, что выставка проходит у него в доме, среди его друзей и знакомых. Картины он изредка, но продавал особо желающим и достойным людям, лишь по-дружески. Это я услышала из разговоров позже. Нас провели внутрь особняка. Меня, конечно, трудно удивить богатой обстановкой, но сам особняк с его пристройками, с бассейном с 5-и метровой вышкой, трамплином и горками, с садом с экзотическими растениями и цветами, и красивым дизайном двора в японском стиле — потрясли моё воображение.

Там были маленькие прудики с рыбками, мостиками, каменными дорожками. Но деревья и кустарники были далеко не японские, а местные: пальмы и кактусы с большими попугаями на них. Увидела дерево авокадо, мандарина и лимона с плодами. Даже увидела в листве мордочку обезьянки, которая скакала с ветки на ветку, привязанная позолоченной мелкой цепочкой за шею, в лапках она держала банан.

Сам особняк и всё, что вокруг него, можно было разглядывать бесконечно, но нас провели внутрь дома. Интерьер внутри дома был в старинном стиле. Всё подобрано со вкусом и тщательно. В большой гостиной на первом этаже толпились люди. Это были мужчины и женщины разных возрастов. Всё беседовали своими маленькими компаниями, потягивая напитки из бокалов, тихо и не замечая никого вокруг. Художник объяснил нам, что его картины наверху, и что он проведёт туда позже. Он подводил нас то к одной стайки людей, то к другой, представляя.

Сашу, оказывается, многие знали и узнавали, радостно приветствовали и обменивались простыми вопросами. Это был неофициальный приём — все были одеты по-разному, по-летнему и обычно, без костюмов и вечерних туалетов. Ну и, естественно, я ловила взгляды женщин, обращённые на Сашу, его фигуру и расстегнутую верхнюю часть рубашки, которая, как обычно, была застёгнута на последние пуговицы.

Он всем мило улыбался, дамам целовал ручки, говоря пару слов на испанском, отчего они млели и трепетали с улыбкой на лице. Меня это злило. Хозяин дома подвёл нас к очередной группе людей из трёх человек. Среди них мне показалось знакомым лицо одного мужчины, но я не могла его вспомнить, где-то я его видела. Он держал за руку красивую блондинку, обнимая её за талию. Сам был почти в пляжной одежде и уже в возрасте.

— А вот наш русский испанец, — представил художник Сашу.

Саша был на целую голову выше этого мужчины и шире его в плечах. Они обменялись рукопожатиями, парой фраз и этот мужчина с блондинкой попрощались с художником, сказав, что уже давно у него в гостях и им нужно ехать. Художник пошёл их провожать.

— Кто этот мужчина? Его лицо мне показалось знакомым, — спросила я.

— Смотрела «Водный мир»?» — ответил Саша.

«Точно! Это был Кевин К., — вспомнила я.

Я даже ойкнула вслух от удивления. Нас угощали напитками, вернее меня — он не пил, был за рулём. Меня слегка развезло. Позже нас провели на третий этаж к картинам художника. Это была просторная комната с подсветкой, картинами разных форм на стенах. Художник объяснил нам, как и с какого расстояния смотреть картины, в общих чертах рассказал нам о своей работе над ними и удалился к гостям, оставив нас наедине с ещё какой-то блуждающей по комнате парочкой.

Сперва я ходила, как хвостик, за Сашей и смотрела картины, нарисованные маслом и гуашью, но Саша рассматривал каждую картину настолько долго, что у меня не хватало терпения его ждать. Поэтому я гуляла по комнате в одиночестве.

Наконец он разглядел их все, но его больше всего заинтересовала картина с изображением девушки, которая стояла, облокотившись о дерево, на краю пропасти, где бушевало море. Ветер развивал её волосы и низ платья, обтягивая фигуру. Почему его выбор остановился на этой картине — я не понимала. Может, это была его ассоциация с его первой любовью?

К нему подошёл художник, и они ещё долго обсуждали именно эту картину. Краем уха я поняла, что Саша хочет приобрести её, достав из своего кармана визитку с телефонами. Художник обещал подумать о цене и перезвонить. Потом нас пригласили в музыкальный салон, как выразился хозяин дома.

ПРЫЖОК

Часть народа разъехалась, осталось лишь немного людей, около пятнадцати человек. Стало просторнее и свободнее. Я потягивала то один напиток, то другой. Мне было хорошо и весело, я отдыхала и по-прежнему бегала за Сашей, боясь отстать от него.

В музыкальном салоне за роялем играла какая-то девушка с рыжими волосами и ужасными конопушками по лицу и телу. Она играла какую-то заумную мелодию, извиваясь как змея на стуле. Все тихо слушали её, улыбались и потягивали коктейли.

Наконец она закончила играть, и все зааплодировали ей. Она покраснела и куда-то вышла. У нас образовалась своя компания из 13—15 человек, которые были знакомы между собой, и никто не собирался уезжать. Все расположились на мягких диванах и креслах, мирно беседовали и шутили. Напитки делали своё дело. Вдруг хозяин дома сказал:

— Давайте попросим нашего гостя сыграть нам на гитаре. Будучи в Нью-Йорке я слышал его игру и исполнение на этом инструменте.

Все посмотрели на Сашу, стали просить сыграть что-нибудь. Он немного растерялся от такой неожиданности и стал отнекиваться:

— Я не могу петь. Я с утра съел два килограмма мороженного, и у меня пропал голос!

Все засмеялись…

— Честно-честно, — всячески оправдывался Саша.

Опять стоял смех в комнате, но он всё-таки взял гитару.

Несколько минут он настраивал гитару. Все наблюдали за моим красавцем: этот белый костюм, с расстегнутой рубашкой, этот загар и эта гитара в его сильных руках! Он был потрясающе очарователен!

Сперва он исполнил короткую шутливую песню на испанском. Почти говорил, а не пел, но художник был недоволен, и со смехом на лице, вновь попросил спеть что-нибудь русское и трогательное.

Последовала минутная пауза. Его лицо вдруг погрустнело и он запел! Это было так красиво и великолепно, что я, кажется, окончательно лишилась рассудка. Он играл достаточно профессионально. Его голос был настолько звучен и ярок в разных тонах, что заставляло всех притихнуть и умиляться. Несколько человек открыли рты, слушая его. Я радовалась и гордилась им. Он был безумно неподражаем в этот момент. Я его любила!

Песня окончилась, ещё тянулась секундная пауза, в которой все приходили в чувства от услышанного. Все его стали благодарить, жать руки и хлопать по плечу. Женщины что-то верещали ему в знак благодарности, пожирая его взглядом и облизываясь. Позже все отправились плавать в бассейне, и он тоже.

— Ты пойдёшь купаться?

— Нет, у меня нет купальника!

— Купальники всех размеров есть в женской комнате. На твою грудь тебе легко будет подобрать его. Можно и без купальника, всё равно у тебя ничего не видно!

«Опять он меня унижает! Почему?» — думала я про себя. Только что был добр и красив, и в секунду поменялся на злюку. Неужели я так негативно действовала на него и раздражала? Меня это обидело. Я осталась сидеть недалеко у бассейна, разглядывая людей. Тем более я была изрядно пьяна, чтобы лезть в бассейн.

От его обидных слов я залпом выпила бокал мартини и меня развезло окончательно:

«Пусть я лучше буду сегодня свиньей, чем слушать его унижения в мой адрес!»

Гости дурачились у бассейна, в воде и прыгали с вышки.

В основном прыгали с высоты мужчины, плюхаясь в воду, как лягушки, и издавали всякие крики. Женщин на вышке не было, им было страшно прыгать с высоты. Один мужчина очень смешно прыгал в воду. У него не получалось прыгать красиво, он изображал всякие позы, как прыгун, но плюхался вниз на пятую точку, извергая кучу брызг. Все смеялись над ним.

У некоторых получалось прыгнуть головой вниз, но почему-то они ударялись животом или спиной, видимо тут нужна была специальная техника прыжка. Я увидела его. Саша, как всегда, выделялся из общей массы. Сразу прыгнул в бассейн и ушёл под воду, не появляясь оттуда. Потом выныривал, плавал вдоль бассейна и наблюдал за вышкой.

Кто-то предложил ему прыгнуть оттуда, на что он ухмыльнулся, видя как «лягушки» сыпались с вышки в воду. Мой «аполлон» поднялся на вышку — я замерла в ожидании, и не только я. Мужчины, все кроме него, уже попробовали это непреодолимое препятствие. Я знала, что он имел титулы по плаванию, догадывалась, что вышку он покорит. Так и произошло.

Он стоял один на вышке, когда все внизу наблюдали за ним и притихли. Потом он неожиданно переметнулся на трамплин, с которого никто не прыгал, потому что можно получить внушительную травму, если не умеешь прыгать. Глядя на серьёзное лицо Саши на трамплине, мне стало страшно, и я напряглась. Всем было интересно, что может «русский-медведь испанец».

Его прыжок был с места. Он высоко подпрыгнул вверх, прокрутился в воздухе, кажется, два сальто и руками вниз погрузился в воду. Это был настоящий смертельный трюк, как мне показалось, от чего я задрожала и ещё выпила бокал мартини. Это было так зрелищно и профессионально, что все ему зааплодировали и стали улюлюкать. Сегодня он был звездой вечера!

Мужчины хлопали его плечу, хваля его, и просили показать ещё что-нибудь эдакое. Он отнекивался. Уговоры продолжались. Он сдался, сказав, что ещё два прыжка и он уезжает. Я была прикована к скамье и старалась разглядеть всё. Мой сотовый делал его снимки не переставая, кончалась зарядка, я психовала. Женщины провожали его жадными глазами, и поглядывали на меня с завистью.
Следующий его прыжок был уже с разбега на вышке. Так же прокрутив своё тело в воздухе, он погрузился в воду — все стали кричать и хвалить его ещё больше. 
— Всё, — сказал он. 
— Нееет! — кричали ему восторженные зрители, — обещал ещё один прыжок — последний!

Ему было неудобно и стыдно. Я понимала его. Он не любил повышенное внимание к себе, не любил хвастаться и показушничать. Последний прыжок был особенно эффектный. Он сделал стойку на руках, всё его тело, мышцы напряглись — он был красив как никогда. Оттолкнувшись, он также красиво вошёл в воду.

Великолепное зрелище! Я просто офигела и растаяла совсем!
Он ушёл от всех, переоделся, мы попрощались со всеми и уехали.

СБЛИЖЕНИЕ

Кажется, у него испортилось настроение от всего этого «спектакля», где главным героем сделали его, или он устал, так как был явно не в духе. По дороге в отель я сказала ему: — Я, кажется, чересчур выпила, но ты так был хорош сегодня.
Я смело разглядывала его. Я на самом деле опьянела и стала смелее с ним. Я наблюдала за ним весь вечер и не раз у меня рождалось желание прижаться к нему и любить. 
— Поцелуй меня снова! 
— Отвали.
«Опять он груб со мной. За что?» 
— За что ты меня так ненавидишь? Я тебе противна? Настолько противна, что ты даже смотреть на меня не хочешь! — злилась я. 
— Что это ты вдруг осмелела? — он злословил и иронизировал. 
— Перестань издеваться надо мной, унижать и смеяться! Я молода, красива, богата, у меня много поклонников! 
— Ты хочешь меня этим покорить? — он посмеялся. 
— Ты равнодушный и расчётливый тип! Я ненавижу тебя! Ты — подонок, бабник, коллекционер — я ненавижу тебя, так же как и ты меня!

Он резко надавил на тормоза. Я не поняла, что произошло, только когда ударилась лбом о стекло, чуть опомнилась и растерялась. Это враз меня отрезвило и привело в чувства. Он развернулся ко мне и пододвинулся ближе. Я опешила.

— Хочешь меня? — он был в бешенстве.
Я испугалась его, его мыслей и поведения. Он был непредсказуем в гневе. Я не знала, что от него можно ждать. 
— Нет, — я отпрянула от него.
У него на губах была злая усмешка. Он резко взял мою руку. Я думала, он сломает её, мне было больно.
Моей рукой он провёл по своей щеке. Я замерла от неожиданности. Он смотрел мне в глаза в упор, пронизывая меня всю насквозь. У меня были смешанные ощущения: страха и желания. Я понимала что-то сейчас произойдёт. От неизвестности мне становилось страшно и плохо. Ещё эти напитки дурили мою голову. 
— Погладь мою грудь и шею! Ты же постоянно смотришь мне под рубашку! Что ты там увидела? — он не унимался и продолжал тянуть мою руку, я сопротивлялась.
-Нет!
Он провёл по своей шее моей рукой. Я поплыла от желания, меня всё переполняло, и мой живот заныл. 
— Разве не хочешь потрогать мою волосатую грудь? Погладь её! — продолжал издеваться он 
— Нет!
Он провёл моей рукой по своей груди. Я почувствовала шелковистость его волос на груди и твёрдость сосков. Собой я уже не могла владеть! 
— Нет! 
— Опять нет? Что же тебе надо?

— Отпусти меня!

Вдруг он потянул рычаг на кресле, и оно приняло лежачее положение. Я испугалась от внезапности и вскрикнула. Он тут же, не дав мне опомниться, наклонился очень близко. Его губы не касались моих, но он продолжал тихо говорить мне: 
— Поцелуй меня! 
— Нет, я не смогу, я не хочу… 
— Совсем не хочешь? Я больше не буду предлагать! 
— Дааа! Я хочу поцеловать тебя! — решилась сказать я. 
— Хочешь сейчас займёмся любовью, прямо здесь? Я раздену тебя! А? Хочешь так? Я разорву твоё платье!

— Дааа! — уже умирала я от желания, но он был настолько зол и взбешён, что мне стало страшно. Он провёл языком по моим губам. Я ощутила его тепло. 
— Только теперь я не хочу. Лезь, давай, на заднее сиденье, чтобы я не видел тебя больше. Больше не поедешь со мной никуда!
Я опешила от такого выпада в мой адрес. Я была уверена, что сегодня он мог быть моим, но его очередная игра — унизительная, запланированная, жестокая. Я еле-еле перелезла назад. Он ещё подтолкнул меня туда, чтоб я быстрее лезла, отчего я свалилась между креслами на пол машины.

«Кошмар!» — заныла я и заревела, как корова. Ничего не соображая, где лежу, что делаю. Голова болела от мартини и коктейлей. Я залезла на сиденье и продолжала выть, как дура. Он надел наушники, закурил сигару и нажал на газ. Ему было всё безразлично и наплевать на меня. Опять он «выиграл» у меня свою игру, а я опять осталась виноватой и ненавистной. Мы подъехали к отелю: 
— Ты не поможешь мне подняться, меня шатает! 
— Если упадёшь, тебе помогут добраться до номера — выходи!
Я выползла из машины, оскорблённая, униженная, со сломанным каблуком и порванным платьем. Ковыляла до входа, как идиотка. Он, наверное, посмеялся надо мной и поехал к себе.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

НОВЫЙ ДЕНЬ

Наступил день после выставки у друга. Я была мрачная, недовольная, злая и несчастная, как побитая собака. Но держалась, составляя всем компанию. Особых событий на отдыхе не происходило. Всё было скучно без него. Лишь один сюжет можно было выделить. Это приезд красивой незнакомки.

Его родители познакомили меня в обед в беседке за чаем с женщиной по имени Светлана. Это была красивая, ещё молодая женщина, на вид около 30 лет. Она была замужем, но приехала одна с мальчиком трёх лет, чтобы подлечить его и отдохнуть. Откуда её знали его родители, я не знаю. Но по разговору я понимала, что хорошо знали её мужа.

Разговор всё время шёл о муже, о его работе и их семье. С мужем она жила давно и счастливо, имея от него двоих детей. Это была ухоженная, приятная женщина с тёмными волосами до плеч. Изысканно и со вкусом одета, довольно откровенно. Вся её одежда состояла из прозрачных длинных блузонов, в которых просвечивалась на солнце её фигура, грудь, ноги, стройные и сексуальные. Красивая нежная кожа, тонкие пальцы с маникюром, красивые полные губы, глубокие глаза, очаровательная улыбка — всё говорило о её лоске и изяществе.

«Такая точно могла понравиться ему!» — промелькнула у меня в голове мысль. Женщина не утруждала себя заботами о сыне. К нему были приставлены няня и охранник-врач, как я поняла. Они занимались мальчиком, веселили его и гуляли с ним. Она лишь наблюдала за ними со стороны. Часто кому-то звонила, отчего вставала и выходила из беседки. Набирала номер, но не дозванивалась — это портило ей настроение, и на лице появлялось раздражение.

«Кому она вечно звонит?» — терялась я в догадках и подозрениях. Внутри подозревала что-то неладное.

Женщина Светлана была непонятной, как мне казалось. Крутилась с нами почти весь день, ведь все знали, что сегодня приедет Саша. Женщина была в весёлом настроении, разговорчива и шутила со всеми — только я понимала причину её веселья.

Саша позвонил матери, сказав, что приехал и сейчас подойдёт в беседку. Все оживились, особенно она. Меня она считала за какую-то родственницу или почти сестру, не обращала на меня внимания и не разговаривала со мной.

«Знала бы она, почему я тут нахожусь! Дурочка!»

Теперь я воспринимала её как соперницу и стала искать в ней недостатки, но тщетно — она была превосходна. Мне оставалось лишь наблюдать за ней.

Он появился через пять минут с папкой и телефоном в руке. Каждый раз, когда я вижу его, он казался мне всё красивее.

Он был в чёрных, идеально сидящих на нём брюках хорошего качества, со стрелками и без единой пылинки. На нём был тонкий джемпер с коротким рукавом нежного зелёного, почти салатового цвета. Никогда не думала, что этот цвет как нельзя лучше будет подчёркивать его внешность, глаза и фигуру. Он был превосходен. Я влюблялась в него с каждым его появлением всё больше и больше. Он был солиден, подтянут, свеж, и этот его аромат! Я всегда балдею от него до головокружения.

Мне было ужасно стыдно перед ним после моих пьяных выходок, ужасно просто! До тошноты.

Он поцеловал родителей, а мне кивнул головой и даже подмигнул: «О боже! Что это было — очередной щелбан или дружеское приветствие?!» — подумала я.

Его отец стал знакомить Сашу с женщиной, рассказывая ему о её муже, семье и их «случайной» встрече тут. Саша поцеловал ей руку и пристально посмотрел на неё. В её глазах стояло столько восхищения, страсти, жадности и любви к нему, что это бросалось в глаза. Никто ничего не замечал, кроме меня.

Я наблюдала за этим спектаклем двух актёров. Светлана защебетала, как птичка, заикаясь и прыгая от восторга. Он был «прекрасный» актёр — его лицо ничего не выражало: ни удивления, ни восторга, ни паники. Он был строг и сдержан, казался немного недовольным, но, возможно, его одолевали проблемы с приездом друга.

Они с отцом уединились в беседке, просматривая бумаги и говоря на испанском, чтобы незнающие язык их не понимали. Кажется, мне Саша доверял, раз не боялся моих ушей — ведь я ему тоже помогла кое в чём со связями. Я была как бы их «сторонником».

Женщина всё время вертелась и смотрела на него долгим взглядом, пытаясь уловить хоть какой-то знак внимания от него. Он не обращал на неё внимания.

К вечеру я увидела его около машины, он открыл капот и что-то рассматривал там, засунув руки в карманы. Вдруг женщина выскочила из отеля и, не обращая внимания на него, порхнула к нему в салон. Он недоуменно проводил её взглядом, ухмыльнулся, сплюнул, закурил сигару и сел в салон, но они никуда не ехали.

Прошло ещё около десяти минут, женщина вышла из машины, опустив голову вниз, и быстрым шагом отправилась обратно в отель.

У машины завизжали колёса, и он уехал.

СЛЕЖКА

На следующий день я продолжала свою «слежку». Его машина стояла на стоянке, но его я не видела. Был уже вечер, темно, свет в его окнах не горел — его нигде не было. Я бродила по тёмным аллеям одна, тихо и не спеша.

Недалеко от отеля я услышала тихий разговор, прислушалась, подошла ближе, спряталась за деревом. Они стояли вместе. Женщина плакала, немного всхлипывая, что-то монотонно ему рассказывая. Он, опустив голову вниз, слушал её, опять засунув руки в брюки. Почему она плакала? Я не знала и понять её слова не могла. Её всхлипывания и причитания учащались, она уткнулась лицом и ладонями в его грудь, продолжая плакать.

Он обнял её руками, стал водить рукой по её волосам, успокаивал, что-то говорил ей. Она немного успокоилась, поднялась на носочки, протянув свои губы к его лицу, обняла его шею руками. Он опустил голову, и они стали целоваться. Я ощутила острый приступ боли, ревности и ком в горле.

Его поцелуй был долгий, продолжительный и страстный. Его руки трепали её голову, лохматя волосы. Она размякла под его напором и таяла. Когда поцелуй кончился, он ещё несколько минут смотрел в её лицо, взял её руку и нежно поцеловал. Они направились к его машине медленным шагом. Теперь он ей что-то говорил, а она слушала.

Прежде чем сесть в машину, он ещё раз поцеловал её руку и уехал. Она проводила его машину взглядом, закрыла лицо руками и что-то говорила сама себе. Простояв ещё пару минут одна, она ушла. Я пребывала в очередном шоке и ступоре, не могла сообразить, что сейчас происходило при мне!

В беседке к нам снова присоединилась эта же женщина Светлана. Все безмятежно беседовали и разговаривали. Я стала замечать, что, когда речь заходила о Саше, она резко оживала и проявляла особый интерес к беседе, задавая всякие глупые вопросы. Позже она решила искупаться.

Её купальник! Можно сказать, что его почти не было на ней: верх — два треугольничка, закрывающие лишь её соски, а низ — тонкие бикини с полосочками по бёдрам. Купальник был золотого цвета, блестел на солнце, и казалось, что она вовсе голая.

«Зачем же она здесь? Что она хочет? Какая её цель? Кто это вообще?» — недоумевала я.

Выйдя из воды, она изящно шла, как по подиуму, изящно вытиралась полотенцем, изящно взбивала волосы и приводила себя в порядок. Чувствовался в ней блеск и лоск, присущий львицам из «высшего общества». Отдохнув от купания, выпив коктейль, она опять взяла телефон и вышла из беседки.

Ветерок раздувал её одежду, обнажая грудь и ноги. Она судорожно набирала номер и ждала, ходила из стороны в сторону, ожидая соединения. И вдруг до меня донёсся её почти крик:

— Саша!

Она умчалась ещё дальше, эмоционально продолжая говорить по телефону, улыбаясь и светясь от счастья. У меня упало сердце, разорвалось на мелкие кусочки, прокололо всё тело иголками, помутилось сознание. Я не ошиблась.

«Она приехала к нему! Я чувствовала, что не всё так просто! Может, это с ней он беседовал тут по телефону, вернувшись из города? Скорее всего! Но она замужем, дети, муж. Зачем они друг другу?» — Меня осенила мысль: «Он её любовник, которого она желала, хотела, любила!»

НАПАДЕНИЕ

Я была зла на всех и вся. В беседке накрывали ужин, и все потихоньку собирались вместе на трапезу. Вдруг у меня неожиданно разболелась голова. Я на голодный желудок залпом выпила бокал сухого белого вина, чтобы хоть как-то забыться и унять противную дрожь в теле. На меня стали коситься и наблюдать. Мне показалось моё поведение постыдным. Я не хотела отвечать на вопросы, которые, как я почувствовала, обязательно последуют, и я пошла в отель, в свой номер.

Пляж почти опустел. Я шла по ещё горячему песку босиком. Беседка с гостями уже была совсем вдалеке, и я грохнулась на землю, рыдая во всё горло, как белуга. Мне было одиноко и больно. Слёзы сами лились ручьём. Я никак не могла успокоиться.

Наконец я совладала с собой и подняла своё тело на ноги. Путь в номер был долгим и тяжёлым. Голова разболелась ещё больше. Меня тошнило и мутило. Тело болело и ломило. Я еле-еле поднялась по лестнице, и на меня уже оглядывались, считая пьяной. Мне не было стыдно, мне было всё равно!

На ресепшене девушки хихикнули, увидев меня. Я наконец увидела себя в зеркале и ужаснулась. На меня смотрело лохматое чучело, хотя я с утра выпрямила свои длинные, ниже талии, волосы утюжком и сдобрила их жасминовым маслом для блеска. Тушь с ресниц потекла по щекам чёрными ручьями. Глаза стали опухшими и красными. Мой лиловый шёлковый сарафан на дурацких бретельках, одна из которых благополучно оторвалась когда-то, был насквозь мокрым и в песке. Я не помню, куда делись мои босоножки, наверное, оставила в беседке, поэтому по коридору я плелась босиком.

В тёмный номер я буквально завалилась без сил. Включать свет мне не хотелось совсем. Он меня раздражал. Мне хотелось принять душ и не просыпаться неделю. От злости я окончательно порвала свой сарафан, который не смогла расстегнуть в темноте. Молния на сарафане никак не поддавалась, и я просто содрала его с себя кусками. Озябшая, холодная, вся в песке и в одних трусиках, я отправилась в душ, как вдруг в темноте меня кто-то больно схватил за руку. Я испугалась и вскрикнула!

Мне показалось, что я уже окончательно схожу с ума или меня накрыли галлюцинации. Меня дёрнули ещё сильней, и кто-то сжал моё тело тисками. Я стала сопротивляться и махать одной рукой в полной темноте, но последовал ещё более сильный рывок, и я оказалась в крепких и сильных объятиях незнакомца.

Мысленно в голове я прокрутила всех своих потенциальных «женихов», которые могли пойти на это и сотворить со мной подобное — я же их толком не знала, отчего мне стало вдвойне страшнее.

Я стала задыхаться в сильных руках и наконец подняла голову. На меня смотрел он! Я услышала знакомый мне парфюм. Это был он — мой Саша! У меня немного отлегло, и я обмякла, не зная, что будет дальше и зачем ему это?!

Всё, что происходило дальше, мне с трудом вспоминается. Это было так быстро и неожиданно, что сложно сопоставить всё целиком. Мы повалились на кровать.

Он сразу оглушил меня своим страстным поцелуем, отчего я не могла произнести ни слова. Одной рукой он держал мои руки над моей головой, а второй одним рывком содрал с меня трусики. Я не могла пошевелиться совсем, так как он взвалился на меня своим тяжёлым и горячим телом. В какой-то момент мне показалось, что я сплю или пребываю в обмороке. Потом вновь прихожу в себя и опять теряю сознание.

Сперва мне не хватало воздуха, но я продолжала извиваться в попытке освободиться. Усилия были тщетны. Вскоре меня охватил жар, глаза наполнились слезами, и я разрыдалась, переходя в стон, вызванный нахлынувшим желанием. Его тело обрушилось на меня, будто раскалённая печь. Он прикасался много раз ко мне своей возбуждённой плотью, делая остановки, но никак не мог проникнуть внутрь. Он повторял эти движения вновь и вновь, с каждым разом всё напористее и грубее, пока наконец не добился своего. Его дыхание стало тяжёлым, вырвался рык. От него исходил пьянящий аромат, и он владел мной в эту ночь бесконечно, раз за разом, не давая передышки, возобновляя каждое касание, повторяя каждый раз:

— Иди ко мне!

Снова наваливался на меня, сжимал всё тело и продолжал снова любить меня. Его движения были то чересчур резкими и быстрыми, то замедлялись, то он совсем останавливался и стонал, потом опять повторял последовательные движения, пока не совершал своё дело до конца. Я стала пластилином в его сильных руках. Мне было уже всё равно, главное — он со мной!

— Да! — произносила я и отключалась, понимая, что я лечу далеко, и мне хорошо.

Моё тело стало ватным и непослушным. Он рычал, как зверь, жадно целуя каждый сантиметр моего тела, и вновь и вновь обладал мной. Я уже сбилась со счёта. Мне казалось, что это было бесконечно! Мне становилось уже больно, но я могла вытерпеть от него всё, чтобы быть только с ним, и наконец стать счастливой!

НЕОЖИДАННОСТЬ

Утром я проснулась одна. Долго не могла понять — сон это или явь. Стала оглядываться, чтобы узнать — на самом ли деле он был со мной, или я просто сошла с ума?!

На полу около тумбочки я увидела его чокер с талисманом, и поняла, что всё было на самом деле. Это был не сон и не игра воображения! Я обратно грохнулась в кровать и не хотела вставать. Я начала улыбаться солнечному зайчику на потолке, потом плакать от счастья и громко хохотать. Я не верила! Закрыла лицо руками от стыда, как будто кто-то наблюдал за мной в номере. Теребила свои волосы и ими закрывала глаза, вспоминая мгновения счастья.

Во мне смешались все эмоции сразу, и я не могла включить мозг, чтобы всё осознать и «разложить по полочкам». У меня никогда не было ничего подобного с мужчинами. Я наконец почувствовала себя желанной женщиной. Саша был неистов, он рвал меня на части и сам купался в наслаждениях. Он сделал из меня женщину, которая хочет и желает. Я никогда не могла себе предположить, что он умеет так любить. Он оставался для меня неразгаданной загадкой.

Не смытый вечерний песок впился мне всюду в тело. Я была абсолютно голая, грязная, лохматая, но до невероятности счастливая!

Я ещё долго нежилась в своей кровати, не желая смывать следы любовной неги. Пыталась вспомнить детали, но всё перевернулось в моей голове. Я понимала, что произошло что-то невероятно хорошее и счастливое. И хотелось, чтобы это ощущение не уходило никогда!

К полудню я всё-таки привела себя в порядок. Распутала свои длинные волосы, дала им обсохнуть и восстановиться, придала им блеск и аромат. В этом тёплом климате я красилась редко, но волосы я всегда берегла и тщательно за ними ухаживала.

Надела привычные джинсы и белую рубашку. Организм требовал энергии. Со вчерашнего утра я ничего не ела. Хотелось выпить ведро воды и перекусить чего-нибудь сладкого. У меня был явный упадок сил и сильное обезвоживание. Я это почувствовала, когда встала с кровати: у меня потемнело в глазах и сильно кружилась голова.

Я спустилась в кафешку при отеле. В кафе никого не было. Я села за пустой столик и закрыла глаза. Неожиданно сработала сигнализация чьей-то машины на стоянке, и в окно я увидела знакомую фигуру. Моё тело опять вошло в ступор. Мне стало страшно, и я замерла, не зная, что мне делать. Я продолжала сидеть, отвернувшись от всех спиной.

— Теперь ты моя жена! — услышала я голос Саши у себя над головой.

Он протянул мне букет белых хризантем. Мне хотелось петь и танцевать. Я не знала, как мне себя вести с ним. Мне было и стыдно, и неловко, и хорошо одновременно. Он улыбался своей шикарной улыбкой, которую я совсем забыла. Меня ещё немного потряхивало от отсутствия сил — это было заметно, когда он взял мою руку для поцелуя. Я молчала, не зная, что сказать. Я смущалась и краснела. Саша быстро смекнул и, как обычно, разрядил обстановку, предложив мне поехать вечером в кино на новую премьеру фильма!

«В кино? Да хоть на Северный полюс, лишь бы только с ним и навсегда!»

* * *

Через неделю я с его матерью улетела к себе домой в Барселону на рождественские праздники. Нас не будет почти четыре месяца. Целая вечность!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

СПУСТЯ ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА

— Мне нужна твоя помощь, — услышала я его слова в телефоне перед приездом его друга с женой из российской глубинки.

Он позвонил мне ранним утром, разбудив меня. Как только я увидела его номер, сразу подскочила и, сидя на кровати, молча выслушала всю его речь в приказном тоне. Он просил ему помочь, а это он делал крайне редко. Попросил о некоторых вещах, связанных с документами. Я, конечно, хотела и могла ему помочь, но мне надо было вылететь срочно из Барселоны в Штаты, причём с уже готовыми документами:

«Хм, задача не из лёгких, но попробую!»

Я немного растерялась в догадках. Совсем недавно мы любили друг друга, а сейчас он со мной опять разговаривает официальным тоном, как с подчинённой, не сказав мне ни одного ласкового слова и даже «доброе утро!».

«Наверное, он меня уже забыл! Зачем я ему? Ну, отдохнули, позагорали, накупались, покувыркались и всё. Нашёл опять себе очередную Еву, Свету, Катю!» — сокрушалась я почти со слезами в глазах.

«Хотя бы вспомнил обо мне! Или это был просто расчёт, и нужны мои связи! Он же вроде меня женой своей назвал четыре месяца назад, а потом исчез и очень редко звонил, ничего не вспоминая. Сколько ещё он будет мучить меня?» — я продолжала рассуждать, полностью испортив себе настроение с утра.

Моя помощь по прилёту должна была заключаться в следующем: привезти нужную документацию и помочь жене друга немного освоиться в здешних условиях, по секретничать по-женски, походить по магазинчикам, что-то приобрести для неё. Без знания языка ей будет сложно это сделать одной.

Он с другом планировал заняться своими делами. И чтобы жена друга не скучала, я должна буду познакомиться с ней по ближе и составить ей компанию. Он тщательно готовился к их приезду. Возникло много всяких сложностей и проблем с документами, это его злило. Он крутился как уж на сковороде, решая их. Его проблемы решали все. Он всех задействовал в их разрешении, в том числе и меня. Все знали его планы, все ему помогали, он был в центре вселенной, как и всегда.
Его друга я видела и знала раньше. Это красивый мужчина, брутальной наружности с фигурой атлета и с огромным добрым чувством юмора. Они почти ровесники, дружат и знают друг друга очень давно. Они как братья, как единый монолит, как одно звено одного организма. Друг друга очень дополняют и понимают. Это чувствуется со стороны. Довольно редкое явление среди друзей. Саше не хватает оптимизма, другу не хватает размеренности и тонкости ума, которым обладает Саша. Они берут это друг от друга в полной мере. Сойдясь вместе, как я уже заметила позже и, наблюдая за ними, они могут молча пить пиво и понимать друг друга без слов, произнося лишь отрывки фраз: «Да уж…», «Е..моё», «Э-хе-хе» — типичный мужской, понятный только для них диалог. А могут веселить и остроумничать настолько, что все, глядя и слушая их, заливаются от смеха, держась за животы. Один подкидывает фразу, другой её продолжает, один «докручивает», другой завершает. В итоге все смеются до колик в животе.

Один сюжет из его жизни — это его травма ноги. Ногу он подвернул, играя в пляжный волейбол с компанией. Я следила за игрой, но не заметила никаких падений и его травм. Он, как всегда, был великолепен в игре: красиво отбивал, красиво прыгал за мячом, красиво двигался. Сильные руки лупили мяч с грохотом, подавая подачу, и также принимали мяч. Тело покрылось испариной, отчего блестело и отливалось на солнце. Мускулы напрягались и играли в движениях, показывая свою красоту и мощь. Он выглядел здоровым, спортивным, весёлым и отдохнувшим. Лишь на следующий день он приехал с перевязанной лодыжкой и хромой. Ковылял смешно и осторожно, матерясь про себя. Было много разговоров и волнений по этому поводу. Но он относился к этому с юмором, не придавая значения своей хромоте. На вопросы:

«Что сказали врачи? Что на снимке?» — он отвечал с юмором и с серьёзным лицом: 
— Когда делали снимок, аппарат задымился и вышел из строя, но снимок сделал. Вместо изображения ступни почему-то выдал изображение кисти рук. Врач сказал, что через две недели отрежет ногу по колено, чтобы избежать недоразумений!
Все сначала ничего не поняли, но потом рассмеялись его остроумию.

ДРУЗЬЯ

Я прилетела через два дня, уставшая, вымотанная и злая, особенно на него, потому что знала, что ничего не поменялось, и он продолжит надо мной морально издеваться. Особенно его утренний звонок в тот день меня просто взбесил.

В аэропорту среди толпы я его сразу увидела, а он мне махал рукой, думая, что я его не вижу. Он чмокнул меня в голову, взял мой чемодан, и мы отправились к машине. Я была хмурой и не в настроении, к тому же весь полёт меня тошнило. Он это заметил. Не успела я застегнуть ремень, как он залез мне под рубашку своей горячей рукой, стал мять мне грудь, потом впился в меня губами. Я сразу растаяла, и поняла, что ничего не закончилось, а всё только начинается!

Следующие три дня мы провели вместе с его друзьями. Дни пролетели быстро, скучать не приходилось. Мы ходили по торговым центрам, паркам, музеям и кафешкам.

Я остановилась в отеле, куда они все вместе меня провожали вечерами, махая ручками и посылая воздушные поцелуи. Друзья мне понравились. Дэн был предельно вежлив и внимателен, хорошо и уместно шутил. Шутки не были обидными или злыми. Он излучал душевное тепло, и это было заметно.

Его невеста была очень скромной. Она не привыкла к роскоши, поэтому вела себя осторожно при выборе одежды и аксессуаров. Я ей, конечно, помогла адаптироваться как смогла, подобрав ей приличный гардероб на первое время, хотя сама сопровождала её в своих любимых джинсах и рубашке. Девушка обладала внешностью модели, но не соглашалась с этим, когда я говорила о будущей карьере голливудской актрисы. Она звонко хохотала и не верила в мои доводы.

Саша выполнил свои обещания перед своим лучшим другом и его будущей женой. А я помогла его другу ускорить процесс с документами и переездом на ПМЖ.

Ко мне Саша относился все дни предельно внимательно. Иногда он меня обнимал, довольно страстно прижимая к себе, целовал руки, гладил волосы и несколько раз без свидетелей целовал в губы, затащив меня куда-то в подворотню, когда мы вчетвером гуляли по вечерним улицам. На второй день в ночном клубе, когда я пошла в дамскую комнату, он меня выловил в толпе танцующих, затащил в какую-то кладовку и начал тискать, пока нас не выгнал повар. Было смешно. Я не ожидала от него такой страсти ко мне. Мне казалось, что всё будет по-другому, и он опять меня прогонит, а он соскучился, как и я.

«Вечером я ему скажу главную новость — это точно!» — решила я утром третьего дня

НЕОЖИДАННАЯ НОВОСТЬ

Наконец, на третий день общения с друзьями, уже ближе к вечеру, мы с Сашей уединились в машине, проводив друзей. Он остановился около кафе на стоянке. Хотел поговорить со мной, ранее шепнув мне на ушко об этом.

— Милая, давай перебирайся сегодня ко мне. Сейчас заедем, заберём твои вещи!

— А потом?

— Что потом?

— Завтра мне уходить?

— Нет, конечно! Останешься жить со мной, — всё-таки ещё совсем неуверенно, как мне показалось, предложил он мне.

Я задумалась.

— Почему ты грубо разговаривал со мной по телефону? — надув губки, начала я.

— Когда?

— Ты мне звонил в пять утра и говорил таким тоном, как будто я никто для тебя!

— Неправда! Я улыбался, когда ты взяла трубку и пыхтела в неё, — он вновь стал подшучивать надо мной. — Милая, ну я всегда так разговариваю, когда решаю серьёзные проблемы. И потом, ты же мой деловой партнёр, причём самый любимый, — опять он потянулся целовать меня в шею.

«Как тут можно устоять перед его чарами и не согласиться?! Конечно, да! Это как раз входило и в мои планы».

Я настолько устала за весь этот день, что когда мы наконец уселись на диван отдыхать, поглощая сливочное мороженое с фисташками, приступ какой-то непонятной дурноты опять стал накрывать меня.

«Видимо усталость», — подумала я, или…

Мне нужно было ему многое рассказать и показать, и я собрала всю волю в кулак, чтобы собраться с духом, потому что разговор будет долгим. 
— Знаешь, я хотела тебе показать. 
— Что? 
— Мои результаты в этой папке, посмотри.
Саша лениво открыл папку, в которой лежали свежие снимки УЗИ из двух частных европейских клиник, которые я делала накануне отъезда из Барселоны.
Он ничего не понял. Начал крутить снимки, не понимая, что это, и как их смотреть. Закурил сигару и начал разглядывать их. Было интересно за ним наблюдать: в губах дымилась сигара, отчего он с прищуром смотрел и двумя руками перебирал бумаги. Раньше мне было запрещено сидеть напротив и разглядывать его, но не сейчас! Он пытался прочитать, недоумевая, к кому относятся напечатанные результаты УЗИ и что на них изображено. Мне стало не по себе от его беспомощности, поэтому немного развеселила эта сцена: 
— Саша, я беременна, — выдавила я из себя, — это твои дети на снимке. Я залетела сразу после того вечера в номере четыре месяца назад. Видишь, на снимке два человечка. Это двойняшки — мальчик и девочка. Они сейчас совсем крохотные — всего три сантиметра, но они есть!
Его реакция была предсказуема — он опешил!

Пауза затянулась. Я тоже отмалчивалась, потому что знаю его не один день: ему нужно было вникнуть, сопоставить, проанализировать все детали, факты, нюансы и чётко разложить всё «по полочкам». В этом он весь! Поэтому я послушно ждала его ответ.

— Почему ты мне сразу не сказала? Тебя же не было четыре месяца!

— Я хотела убедиться наверняка. Я делала узи дважды в хороших клиниках — всё подтвердилось.

— Так, так, стоп — расскажи мне подробней! Мне нужно знать все детали.

— Саш, ну какие детали?! Вот посмотри снимок — видишь маленьких пупсиков? Вот ручки, вот ножки, вот головки, вот это мальчик, видишь? Вот это девочка, — показывала я ему снимки и водила указательным пальцем по ним, как школьнику.

— Так, стоп, а что сказал доктор? Ты была у доктора?

— Я нашла хорошего доктора-женщину. Она меня наблюдает и сказала, что всё хорошо — причин для беспокойства нет. Ну посмотри на мой животик — я становлюсь толстой, видишь?

Я задрала рубашку и оголила перед его лицом свой живот. Сашу вдруг нахлынула волна нежности, любви и ласки — он не мог поверить в мои слова, не мог сразу всё резко изменить в своей жизни, как мне казалось. Я дала ему время очухаться от такой неожиданной новости и опять взяла паузу.

Саша долго смотрел на мой животик, вспоминая, каков он был ранее, потом начал гладить его, потом целовать. Резко встал и схватил меня на руки, и начал кружить по комнате, от чего у меня закружилась голова и я засмеялась.

Он потом ещё долго устраивал мне допрос по всем мелочам и фактам. Не мог поверить до последнего:

— Какие рекомендации дал тебе доктор, что можно тебе, что нельзя? Как одеваться и что кушать? Лекарства?

— Конечно! Сказала больше улыбаться, следить за весом, кушать много фруктов и меньше быть на солнце. Саш, это не болезнь! Беременность — это обычное состояние женщины. Ну какие лекарства?!

Он не унимался, тем самым вызывал у меня смех и нежность к нему. Мне хотелось его трогать, гладить, целовать и разглядывать, а не отвечать на его вопросы. Я, конечно, его понимала и спокойно, терпеливо ему всё рассказывала, даже про всякие женские дела — подробнейшим образом. Мы никогда с ним не разговаривали о столь интимных вещах.

Я уже привыкла к своему новому статусу за четыре месяца, поэтому легко восприняла его реакцию. В первые дни задержки, если быть точной, не обращала внимания на себя — думала, сказалась усталость и стрессы тех дней, но на следующий месяц, когда под утро меня стошнило, уже летела в клинику на всех парусах с вопросами в голове: «Неужели?! Что так с первого раза что ли?» Сразу сдала анализы, прошла все узи, и с результатами в руках уже дома уснула — счастливая и довольная!

Саша продолжал разглядывать меня и сверлил мои глаза, как будто хотел прочитать правду. Я уже привыкла к его читающим сквозь тебя взглядам, поэтому спокойно реагировала и без обид. Он занялся подсчётами «моих дней», занялся математикой и углубился в понятия внутреннего женского строения.

Стал много говорить, планировать наши дни и переезды, захотел организовать целый праздник для всей семьи, чтоб сообщить всем эту новость:

— Да, да, да, — соглашалась я и продолжала кружиться по комнате, отчего мне опять подурнело.

Он замолчал, о чём-то думая. Я прижалась к нему клубочком, и мы не заметили как уснули.

КРИЗИС
Рано утром, в четыре утра, меня неожиданно накрыл приступ тошноты, и я еле успела добежать до туалета. Такое было один раз в начале беременности, а сейчас повторилось снова, и именно сейчас с ним в его в квартире. Саша проснулся от моих звуков. В недоумении он стоял надо мной, помог мне встать, умыл лицо и отнёс меня на руках на диван: 
— Ты никогда не носил меня на руках! 
— Теперь буду, только объясни мне, что с тобой? Как ты себя чувствуешь? 
— Неважно, это пройдёт — так бывает при беременности…
-Ты не простудилась, тебя не продуло? Может быть, отравилась? — не унимался он.
На самом деле я испугалась ничуть не меньше, чем он. Версий и предположений было много, но главная версия — моё состояние. Вчера мы долго плутали по торговым центрам и кафешкам с друзьями — всё может быть: на улице стояла жара, в помещениях и в машине работали кондиционеры на всю катушку, я кушала невесть что и была практически раздета. 
— Нет, это бывает при беременности, — успокаивала я сама себя и его, — врач говорила, что это гормональное. Организм перестраивается. Должно пройти через месяц-два.
Потом я долго рассказывала ему про токсикоз беременных и что это такое, про все женские дела. Он слушал внимательно, нахмурив брови, и молчал. Он совершенно не знал ничего подобного никогда, совсем не интересовался, ему и не надо было. Я сделала нам апельсиновый сок и накрыла на стол завтрак. Он принял душ и стал собираться по делам. У него их накопилось много за эти дни, поэтому он был хмур, не в настроении и в раздумьях. Снова надел свой шикарный костюм-тройку с галстуком и голубую рубашку, снова я его увидела статным и элегантным. 
— Саш, ты не переживай! Мой врач сказал, что мне нужно будет через два месяца до обследоваться и лечь на сохранение, потому что беременность будет сложная. Мне, скорей всего, нужно будет обратно уехать в Испанию, — зачем-то ляпнула я ему, не подумав.
Он ещё больше нахмурился, и мне показалось, разозлился. Он плотно позавтракал и закурил сигару, посматривая на меня с интересом: 
— Почему ты ничего не ешь? 
— Пока мне не хочется! Я пью сок! 
— Ладно, сегодня ты останешься здесь. Тебе надо отлежаться. У меня много работы. На улицу не выходи — там жара. Я буду тебе часто звонить. Не вздумай не ответить мне! Мне не звони — я буду занят. Вечером я решу, что мне с тобой делать! — отрапортовал он, как отрезал. Саша всегда говорил в такой строгой манере, когда не мог что-то решить сразу и ему нужно время «на подумать». 
— Что тебе принести? Чего ты хочешь? 
— Я буду ждать тебя, никуда не пойду, мне ничего не хочется, — послушно ответила я.
Он обнял меня, нежно поцеловал в губы и уехал. Сегодня я оставалась в его владениях на целый день — не это ли счастье, о котором я мечтала все эти годы?!
Я гуляла по его квартире и всё внимательно разглядывала, прикасалась кончиками пальцев и нюхала его одежду. Сейчас мне можно было делать всё без опаски и оглядки. Его лоджия выходила в парк, где гуляли люди, сидели на скамейках или занимались спортом. Пахло зеленью и свежестью. Солнце начинало припекать уже с утра. Лоджия была прилично большая. Стоял кофейный столик, на котором лежали шахматы, сигары и зажигалка. Также стояли два удобных мягких кресла. На полках лежали книги и диски. Я взяла одну книгу и нисколько не удивилась — это, конечно же, был Шекспир и его сонеты. Он любил Шекспира, и я это знала давно. Ничего лишнего в лоджии не было. Это была лоджия обычного холостяка.
«Не хватает цветов и зелени!» — у меня промелькнула мысль.
Вдруг я увидела предмет возле ножки кресла, похожий на резинку для волос. Да, так и есть — это была женская резинка, которая затерялась. Я не была удивлена и знала, что у него были здесь женщины. Сейчас меня уже это никак не трогало и не возмущало. Я не ревновала. Сейчас я была его королевой!

АПЕЛЬСИНЫ
К вечеру я привела свои волосы и себя в порядок. Саша звонил три раза в течение дня. Один раз я пропустила звонок, принимая душ. Он перезвонил через десять минут и уточнил, как я себя чувствую. Потребовал, чтобы я брала с собой телефон даже в туалет, и чтобы не пугала его больше. Спросил про моё питание, на что я ответила, что пью весь день апельсиновый сок. Разговор закончился.
Весь день меня слегка подташнивало, и аппетита не было совсем. Я решила приготовить Саше пасту и стейк из говядины альденте с овощами. Он любил мясо, особенно стейки. Запах жареного мяса и приправ вызывал у меня новые приступы тошноты, но я всячески терпела. Ужин был готов через два часа и ждал Сашу. Я занялась дневником и проверяла почту. Хотелось хоть как-то отвлечься от постоянной дурноты и головокружения. Спать я не могла, хотя постоянно клонило в сон.
Саша вернулся поздно. Открыл дверь и зашёл в квартиру уже с развязанным галстуком и расстёгнутой рубашкой. В руках у него был большой бумажный пакет с апельсинами и красным вином. Я ужасно соскучилась по нему, потому что очень сильно и долго ждала. Мы обнялись, и он меня поцеловал нежно в губы.
Моё мясо ему понравилось. Он был голоден и быстро всё съел: 
— Я не думал, что ты умеешь вкусно готовить!
Конечно, откуда ему знать, если он никогда не интересовался моей жизнью, или интересовался, но вскользь.
Я не притронулась к мясу и овощам в тарелке, меня тошнило. Чтобы его не беспокоить своим состоянием, я ушла в другую комнату. Позже, переодевшись, он пришёл ко мне: 
— Почему ты не ешь? 
— Не хочу, меня тошнит. 
— Это ненормально, ты должна что-то кушать! Ты итак сильно похудела. Ты говоришь, что это не болезнь, но ты выглядишь больной. Заставь себя поесть!
Не знаю, злился он или сдерживался, но мне было неудобно и немного стыдно. Его отношение ко мне после моей новости о беременности резко поменялось. Я видела любовь и нежность в его глазах, заботу и участие в его поведении. Мне этого как раз не хватало сейчас. И потом, обо мне никто не заботился долгое время, поэтому его внимание ко мне я уже расценивала как высшую степень любви. Так мне казалось. Я всё ещё привыкала к нему…
Поздним вечером мы уселись в лоджии смотреть на огни. Саша курил сигару и потягивал вино. Он смотрел в пустоту и молчал. Меня напрягало его молчание, потому что я так и не знала, что он со мной сделает, как шутя пообещал утром. 
— Сядь ко мне на колени, — вдруг неожиданно сказал он. Я тут же подпрыгнула и удобно уселась к нему, обняв его шею и прижавшись к нему всем телом. Мне было хорошо и спокойно. Я любила его.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В КЛИНИКЕ

Ранним утром я опять ощутила ужасное ощущение дурноты и побежала в туалет, закрыв рот ладонью…

От упадка сил, головокружения и тошноты я села на пол и зарыдала. Мне было ужасно плохо. Я попыталась встать, но, пошатнувшись, ударилась головой о шкаф и снова села на пол — силы меня покинули окончательно. Я закрыла лицо руками, слёзы лились сами. Я их вытирала и вспоминала маму. Я даже не могла предположить, что со мной может быть что-то подобное. Ко мне снова подступал комок тошноты. Были пустые позывы, от которых я открывала рот и задыхалась. Представляю, какую меня увидел Саша, когда стрелой влетел в туалетную комнату!

Он увидел меня на полу, с красным лицом и рыдающую, встал на колени и стал меня успокаивать, гладить и целовать. Он с ужасом и недоумением смотрел на меня, не зная, что делать. Я никогда не видела сильного мужчину с испугом в глазах. Сегодня я это увидела! В них читалась полная растерянность и страх. Он не мог совладать с собой и собраться с мыслями, отчего стал суетиться и бегать по квартире. Вся эта ситуация его напрягла, а мне было стыдно, что взвалила на него свои проблемы. Он отнёс меня в спальню и укрыл одеялом, потому что видел, что меня всю трясёт.

Я видела, что он был зол и метал молнии — это читалось в его глазах, которые я уже хорошо изучила. В своих приступах злости у него обычно всё падает из рук. Так было и сейчас. Он матерился и разбрасывал вещи. Они громко падали, а он их пинал. Потом он немного успокоился и начал искать телефон, который случайно упал на пол, когда мы целовались. Нашёл его, но телефон разрядился, и он начал искать зарядку, которую не мог найти, от этого ещё больше негодовал:

— ¡Perra! — переходил он на испанский.

Я слышала это и понимала, что он уже был в ярости, если перешёл на испанский. Через час мне стало немного лучше. Я хотя бы попила апельсиновый сок. Тошнота отступила. Слышала, как он кому-то звонил. Сбрасывал, потом снова набирал, и с кем-то долго разговаривал.

— Собирайся! Поедем в клинику, я договорился! Нас ждут к 9 утра. Не нравится мне это всё! Я хочу знать и слышать мнение специалистов.

— В какую клинику?

— На Ливингстон. Мне её посоветовали. Там разберёмся или найдём другой вариант.

Ещё через час я уже сидела в его салоне — спокойная и пристёгнутая. Сейчас я была его ребёнком, питомцем, любимым существом, за которым нужно присматривать, заботиться, холить и лелеять. Он оценил мою внешность: поправил мне волосы, которые я завязала беспорядочно в пучок на голове, протёр мне лицо влажным платком, поправил кулончик на груди. Пристально всматриваясь в меня своими бездонными чёрными глазами, мысленно поставив мне свою оценку и сел за руль.

Одевал, кстати, он тоже меня сам и на свой вкус. Я была обескуражена до предела, полностью была в его власти, и мне было стыдно. В чемодане, который я так до сих пор не разобрала, он нашёл моё чистое бельё. Я сидела перед ним совершенно голая на кресле, а он меня одевал как ребёнка, как свою куклу. Натянул трусики и застегнул лифчик. Потом стал натягивать на меня летнее платье зелёного цвета с застёжкой впереди. Платье походило на халат, который я взяла с собой на всякий непредвиденный случай, если вдруг что-нибудь заляпаю и разолью на одежду, а потом переоденусь в него. Вся сцена проходила молча, потому что я знала, что лучше молчать и не задавать вопросы под его «горячую руку». Обувь подобрал тоже он. Это были обычные шлёпанцы для пляжа и никаких каблуков.

Мы подъехали к клинике уже через 15 минут. Во время поездки меня стало укачивать, и я придерживала платок у рта. Он бросил на меня злой взгляд и дал по газам, потому что остановиться на трассе с четырёхполосным движением не было возможности. Мы неслись, как мне показалось, на бешеной скорости. Он злился и всем сигналил. Мне было и страшно, и всё равно…

Наконец, мы подъехали, и Саша громко, скрипя колёсами, как гонщик на гонках, максимально близко припарковался к центральному входу. Машина, взревев, резко остановилась. Я взялась за ремень и ручку двери.

— Сиди! — неожиданно сказал Саша.

Он быстро вышел из машины, обойдя её вокруг. Открыл мою дверь, снял ремень и взял меня на руки.

Даже в этой суете он был безупречен, показывая всем свою статность и солидность. С его ростом метр восемьдесят восемь он держался уверенно и величаво. Его тело было идеально: прямая спина, правильная осанка, расправленные плечи и ровный подбородок. На нём был лёгкий летний костюм из льна бежевого цвета, который полностью просвечивал его мощный торс. Он надел первое, что попалось ему на глаза. Короткие рукава рубашки ещё больше подчёркивали его бицепсы, а расстёгнутые верхние пуговицы оголяли грудь. Когда он нёс меня на руках, мышцы рук напрягались и раздувались. Увидев это, я вцепилась в его руку — мне было так спокойнее.

Он торопился. Люди вокруг с интересом наблюдали за нами, провожая взглядом.

А мне опять становилось плохо…

ВЕРДИКТ

В кабинет к врачу он зашёл со мной, потому что хотел услышать всё подробно, в деталях, и не собирался уходить. Женщина-доктор средних лет была мила и вежлива. Она выслушала сперва меня, но я говорила полушёпотом и коротко. Саша перехватил мои слова и рассказал свою версию. Очень подробно описал врачу увиденное со мной. Говорил чётко и понятно. Дал понять ей, что вся эта ситуация его пугает. Она внимательно, с интересом в глазах, выслушала нас и отвела меня в соседнюю комнату на осмотр.

Потом посмотрела все мои анализы и заключения УЗИ, сделанные совсем недавно. Позвонила, и пришла медсестра, чтобы взять у меня анализы крови. Я отвернулась во время забора крови, так как мне казалось, что из меня выкачивают последние силы и энергию.

У меня опять закружилась голова. Это поняли доктор и Саша, посмотрев на меня, так как мои глаза уже закрывались. У меня потемнело в глазах, и захотелось спать. Мне принесли сладкую воду.

Весь осмотр и беседа заняли около часа, и нас отправили в другой кабинет на УЗИ. Саша оставался со мной до конца.

В кабинет УЗИ вместе с нами зашла доктор. Это была маленькая тёмная комната с приятным запахом лаванды. Я легла на кушетку, расстегнула пуговицы на платье и оголила живот.

«Как он угадал, что мне нужно было надеть? Не пришлось полностью раздеваться, это хорошо!» — отметила я и закрыла глаза.

Дальше диалог строился только между Сашей и доктором. У меня в голове рисовались страшные картины, я волновалась, отчего меня пробивала дрожь, и пропала речь. Доктор смотрела в монитор, потом пригласила Сашу сесть рядом. Они оба смотрели на экран, и на их лицах играли блики от монитора. Я следила за ними, особенно за лицом Саши, и меня опять стали душить слёзы.

Сперва была двухминутная пауза, казалось, она была бесконечной.

— Вы знаете пол детей? — вдруг обратилась доктор к Саше.

— Да! — сглотнув слюну, ответил он.

— Вот смотрите, это девочка. Она красавица. Сейчас увеличу изображение! Всё у неё хорошо: она соответствует своему сроку, размерам и весу, никаких аномалий нет в развитии, все органы на месте, по пять пальчиков на ручках и ножках, сердечко стучит. Сейчас подключу допплер, и вы послушаете, как оно стучит.

Я услышала стук сердца своей дочери и заулыбалась, открыла глаза и посмотрела на Сашу. Он немного вспотел, не отрываясь, смотрел на монитор и слегка улыбался. Он был таким милым в этот момент. Доктор говорила спокойно и уверено, поэтому я немного успокоилась.

— Вот мальчик — ваш сын, — продолжала доктор, обращаясь к Саше, — следите за курсором. Это точно мальчик — видите тут?

И Саша улыбнулся шире.

— Мальчик немного крупнее девочки, и это нормально, так и должно быть. С ним тоже всё в порядке, и всё на месте: по пять пальчиков на ручках и ножках, органы на месте, аномалий не вижу. Вот его сердце. Оно четырёхкамерное — всё в порядке. Сейчас послушаем его.

Звук сердца малыша казался очень быстрым и громким настолько, что у меня самой стало стучать моё сердце с такой же скоростью.

Саша был ошеломлён увиденным. Он не шевелился и старался разглядеть каждую деталь. Он взял мою ладонь и немного сжал её. Я почувствовала, насколько горячей стала его рука.

— Они близнецы? Будут похожи друг на друга? — начал расспрашивать Саша.

— Нет, они двойняшки. У каждого свой домик. Они родятся вместе, но будут с разной внешностью, как вы и ваша жена. В остальном, я не вижу угрозы. Всё хорошо, беременность проходит нормально. Вам надо будет наблюдаться и сдавать каждые две недели анализы, в том числе на генетику, но об этом позже. А сейчас прошу вас пройти в другой кабинет.

Саша помог мне встать и вытереть живот, застегнул мне платье. Его руки немного тряслись. Доктор вышла, и Саша от переизбытка эмоций и впечатлений обнял меня так нежно и трепетно, что у меня сжалось сердце. Поцеловал меня в губы и шею:

— Te amo! — что на испанском означало: «Я люблю тебя!»

От его слов у меня потекли слёзы, но надо было идти в другой кабинет, но какой?

Кабинет располагался на этом же этаже. Это был кабинет для релаксации: полумрак, тихая музыка с журчанием воды, аромат жасмина, мягкие глубокие кресла, столик и диван, на который мы завалились, обнявшись.

Доктор позвонила кому-то, и ей принесли мои анализы. Она их внимательно и долго изучала:

— Что я вам хочу сказать — у вас всё замечательно по анализам и УЗИ. Никаких отклонений, угроз нет, кровь тоже спокойная. Надо наблюдать и беречь себя, — глядя на меня, начала беседу доктор.

— Почему её тошнит, почему у неё нет аппетита?

— Я думаю, причина в её истощённой нервной системе. Ей надо успокоиться, переключиться на позитив. Ей нужен покой и хорошее белковое питание, например, орехи. Вы хотите орехи?

Я проглотила слюну и прислушалась к себе.

«Меня не тошнит», — поймала я себя на мысли, — и я хочу орехи».

— Да, я хочу орехи и апельсиновый сок, — единственное, что я сказала за всё время обследования. Саша засмеялся и поцеловал меня в лоб.

— Шпана! — тихо прошептал он мне в ухо.

— Учтите, вашей жене скоро 29 лет, и ей сейчас надо обязательно родить. Это прекрасный возраст для родов.

Она постоянно называла меня его женой, мне немного резало это слух, но я понимала, что сам Саша представил меня в таком качестве, когда записывал на приём и рассказывал доктору обо мне.

— Токсикоз, к сожалению, надо пережить — это временное явление. Сейчас мы можем лишь облегчить симптомы, принимая лекарственный препарат, который я вам выпишу. Через месяц или два он исчезнет совсем. Идёт полная гормональная перестройка организма вашей жены, — говорила доктор, пристально смотря Саше в глаза, — представьте, в ней сейчас живут два малыша, каждый со своей группой крови, своими индивидуальными особенностями, с гормональным статусом, и, грубо говоря, вытягивают из неё все «соки», поэтому вашей жене тяжело. Я напишу вам рекомендации. Ей надо будет принимать витамины, а также рекомендую дробное белковое питание. Также, как я вам озвучила, выпишу лекарственный препарат, который необходимо принимать на ночь, чтобы не было утренней тошноты. Сейчас, если пожелаете, я бы сделала ей укол витамина В12. Ей нужны силы.

Мне вкололи «болючий» укол, и мы вышли из клиники. Сели в машину и замолчали, думая каждый о своём. Я перебирала в папке кучу бумаг, они падали. Саша их поднимал, заодно пристегнул меня ремнём, поправил его, чтоб мне ничего не давило. Я поймала момент и поцеловала его волосы.

— На следующей неделе распишемся! — сказал Саша, надавив на педаль газа.

СЛОЖНОЕ РЕШЕНИЕ

Мы приехали домой ближе к обеду. Саша быстро принял душ, переоделся, взял папки с документами:

— Мариш, давай тут сама как-нибудь разберись. Мне надо срочно быть в 14:00 в посольстве, у меня там встреча. Я позвоню. В холодильнике полно еды — поешь наконец что-нибудь! — доложил он мне и быстро уехал.

Я опять осталась одна.

Я прекрасно понимаю, что неожиданно ворвалась в жизнь Саши со своей новостью и персоной нон грата, полностью с ног на голову всё перевернула и нарушила его порядок вещей. И сейчас нам и ему надо к этому привыкнуть и научиться жить как-то вместе! Наверное, у всех так всё начинается.

Немного придя в себя, успокоившись, я приняла душ и села в лоджии почитать почту, чтобы хоть немного прийти в себя после клиники. Меня слегка подташнивало, но я старалась забыть об этом, ведь со мной и с детьми в принципе всё хорошо. Остальное — совсем не важно! В голове постоянно крутились слова Саши:

«На следующей неделе распишемся!»

Правда? Или он пошутил? Я уже так привыкла к его иронии, шуткам и моральным издевательствам надо мной, что не могла в это поверить. Мне не нужна была свадьба, белое платье и торжества. Я бы хотела вдвоём с ним как-то это отметить и всё. Никого не хотелось видеть и общаться. Я устала от всех. У меня был рядом мой Саша, и не нужно было уже никого.

Открыв почту, сразу бросилось в глаза письмо моего управляющего из Барселоны, который подробно описал некоторые нерешаемые, по его словам, неожиданно возникшие проблемы:

«Да что ж такое-то, а?» — кипела я, — «не успела уехать, меня нет чуть больше недели, и всё встало! О, господи!»

Я настолько разозлилась и разволновалась, что почувствовала чувство голода, забыв о тошноте совсем. Пошла в столовую сделать себе сок.

Столовая у Саши — это отдельная «песня», которую я ещё не описывала. Это была не просто столовая, а какая-то химическая лаборатория. В ней было всё. Он увлекался Востоком, поэтому приправы, сухие травы, всевозможные восточно-китайские чаи были всюду. По столовой разносился их аромат. Это всё ему постоянно кто-то привозил или дарил. Столовая большая, около 30 кв. м. Много шкафчиков и полочек. Полный набор кухонной утвари и техники на любой вкус. Есть отдельный шкафчик для всяких масел, которые он держал в красивых миниатюрных бутылочках. Отдельное место для сухих трав и приправ. Отдельный шкаф для кофе — он любил его. Кофе в зёрнах были разных брендов, такое чувство, что он коллекционировал и кофе, и чаи, и травы, и приправы. Для каждого продукта на кухне было своё место, и ничего не было лишним.

Холодильник был забит скоропортящимися продуктами. В нём было много мяса, сыра, яиц, молочки, всяких колбас и фруктов. Морозильная камера имела своё отдельное место и была до верху забита стейками из мяса и рыбы. Ну и конечно же — морепродукты. Он без них не мог — я это знала.

Взбешённая и вся в мыслях о проблемах в Испании, я не могла найти чистые стаканы для сока. Полезла искать в шкафах. Нашла какой-то красивый голубой бокал. Пока резала апельсины, задела бокал, и он упал, разбившись в дребезги:

«Да что ж такое! О боже! Да соберись уже!» — орала я на всю квартиру сама на себя.

Нервы мои были на пределе!

УЖИН

Надо было срочно приготовить ужин, потому что скоро должен был приехать Саша. Я решила приготовить валенсийскую паэлью с морепродуктами. В испанской семье, в которой я жила во время учёбы, часто её готовили, и мне нравилось это блюдо. Готовилась паэлья быстро и просто: рис, овощи и любые морепродукты вместе, плюс приправы и зелень. Пока я её готовила, у меня жутко разыгрался аппетит.

«Странно», — подумала я, — может быть доктор — какой-то экстрасенс, что дал мне установку на аппетит?!»

До прихода Саши я немного перехватила риса с овощами и запила соком. Сразу почувствовала себя лучше, как мне показалось.

Через два часа приехал Саша. Я увидела в окно, как он заезжал во двор. Он открыл дверь, и я уже ждала его в прихожей. У него в руках был огромный букет красных роз и два пакета. Он аккуратно положил всё это на столик, схватил меня на руки и унёс целовать в гостиную. Я обомлела от неожиданности и счастья:

— Ну что, очухалась, шпана? — ехидно начал издеваться надо мной Саша, просунув свою руку мне под футболку, — сегодня я тебя не отпущу!

У него было прекрасное настроение, и мне не хотелось его портить, но проблемы с бизнесом волновали меня по-прежнему. Мне не удавалось расслабиться и переключиться.

«Правильно доктор сказала, что я просто комок нервов и вся на нервах!»

Его рука, горячая и влажная, гуляла по моему телу и щекотала меня. Я смеялась от этого, а он продолжал меня щекотать уже своей щетиной по спине и шее, полностью задрав мне футболку. Когда он своими губами дотронулся до моей груди, меня накрыла волна возбуждения и желания. Мне было хорошо, и я сразу забыла обо всех своих бизнес-проблемах, но их надо было как-то решать, и надо просить его мне помочь, чёрт побери! Я решила отложить разговор после ужина.

— Я привёз лекарство, витамины и орехи, но я тебе не дам, а сам всё съем! — продолжал шутить и проводить своей рукой по моей коже, особенно по груди, из-за чего я ужасно застеснялась и покраснела. — Ну вот видишь, теперь ты не бледная, порозовела немного! — и поцеловал меня в губы.

Я летала от счастья, от любви, от внимания где-то на небесах, настолько меня затянула его нежность. Такой порции любви я не ждала от него никогда. Я была в его объятьях той маленькой девочкой, которая всегда смотрела на него, открыв рот, и мечтала о нём, как о своём принце. Мне не хотелось, чтобы всё это кончалось…

Ещё минут десять он продолжал меня тискать, потом пошёл в душ. Я накрывала ему ужин.

— Нифига! Это что, ты приготовила? — удивился он у меня над головой.

Он так тихо подкрался ко мне, что я немного испугалась. Эта его манера подходить тихо и крадучись всегда меня настораживала. Либо я была глухая и не слышала его, либо он делал это специально и ухищрённо, поэтому я всегда была с ним настороже. Сколько раз уже такое повторялось, когда я за ним следила в отелях и ресторанах, он оказывался за моей спиной или над моей головой с фразой:

«Ну что, опять следишь за мной?»

— Паэлья с морепродуктами.

— Мммм… вкуснотища, наверное!

Пока он ел и пил вино, я разобрала пакеты с продуктами и поставила шикарные розы в вазу на лоджии:

«Теперь здесь есть цветы!» — успокоила я себя.

Продукты в пакетах были настолько несуразные и разнообразные, на любой вкус. Это были всякие вкусняшки в виде совершенно разных шоколадок и леденцов, ассорти из разного рода орехов — солёных и сладких в глазури, пачки ванильного и яблочного зефира, несколько сортов халвы и печенья. Другой пакет был полностью упакован лимонами, лаймами, виноградом и апельсинами. Он решил разбудить во мне аппетит и побаловать ребёнка — то есть меня! Я, конечно, оценила его внимание. Господи! Я мечтала об этом всю жизнь!

Я уселась напротив него и стала им любоваться. Его тарелка почти опустела, а меня стала накрывать очередная волна дурноты, поэтому я сразу стала грызть орешки. Они мне, кстати, очень понравились:

— Ты ела сегодня что-нибудь? — пронзил он меня насквозь своим взглядом, пытаясь прочесть в моих глазах правду.

— Я поела немного риса и овощей. Мне стало лучше. Ты знаешь — доктор какая-то волшебница! Мне кажется, она дала мне какую-то установку, и мой аппетит разыгрался. После клиники захотелось покушать. Вот так!

— Вот и замечательно! Сейчас я поем и пойду тебя опять кусать, а ты пока выпей лекарство и витаминку! — я послушно всё исполнила.

Саша ушёл в лоджию курить сигару и допивать вино, а я начала суетиться и бегать по квартире, не зная, как начать разговор.

— Иди сюда! — позвал он меня. — Расскажи, что ты суетишься опять, я заметил твоё волнение. Как ты себя чувствуешь? Почему загрустила? — шквал вопросов посыпался на меня.

«Ещё один ясновидящий! — хмыкнула меня. — Он читает меня как книгу! Как он догадался? О, ужас!»

— Саш, мне нужно тебе сказать…

— Что опять? — насторожился он.

Минут десять я ему рассказывала о проблемах в Барселоне, потом про письмо управляющего. Он всё прочитал и, молча, думал, нахмурив брови.

Что касается бизнеса (я ещё не писала об этом) — было не всё так просто. Наши с Сашей интересы в каких-то проектах пересекались, но он никогда «не наступал мне на пятки и не конкурировал со мной», наоборот, помогал и подсказывал. Я ему тоже помогала и не раз его выручала. Он всё знал о моих «делах». Я была у него как на ладони. Он знал о моей недвижимости, о счетах, о сделках и проектах. Я же знала о его «делах» только наполовину, потому что он никому не доверял полностью и предпочитал сам справляться в одиночку, изредка и по необходимости подключая связи.

— Ну, так и что? — наконец произнёс он серьезным тоном, а у меня покатилась слеза. — Решим завтра, как быть. Я позвоню, у меня в Испании есть люди. Да, я порешаю этот вопрос. А ты, если будешь постоянно реветь, я тебя сдам в психушку!

— Ещё я разбила твой голубой бокал, — уже всхлипывая, произнесла я.

Мне показалось, он разозлился, и у меня полились слезы с новой силой. Я убежала в комнату прилечь. Последние два месяца я действительно стала ужасно плаксивой, даже его мама это отметила, но не понимала, почему и что со мной. Меня расстраивало и вызывало слезу всё — от мыльного сериала до опавшего листа на дереве. Я сама себя не узнавала и не могла совладать с собой.

Вскоре ко мне присоединился Саша. Мы легли, обнявшись. Долго молчали и смотрели в потолок. День был тяжёлый и сложный. Сейчас, после клиники, он, видимо, стал понимать это, и относился ко мне с терпением.

Я лежала на его груди и тут же уснула. Только так я могла теперь спать. Без него сна у меня не было.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

РАЗГОВОР

Утром я очнулась почти в десять утра и была укрыта тёплым одеялом с головой. Я лежала под одеялом, высунув нос, и не понимала, где я.

Я выспалась за эти бессонные ночи и спала настолько крепко, что все мои цветные сны были, как явь, поэтому сразу не могла сообразить и вернуться в реальность. Мне снилась какая-то красивая восточная сказка с фруктовыми садами, алыми цветами и разноцветными птицами с большими крыльями.

Я лежала на боку и смотрела одним глазом на обстановку вокруг. Было тихо. Меня начало слегка подташнивать, но совсем чуть-чуть, не так, как раньше, поэтому я решила уже наконец встать и выпить апельсиновый сок или чай с лимоном. Хотелось чего-нибудь кисленького.

«Саши, наверное, нет дома», — подумала я.

Под одеялом я обнаружила, что сплю в одной футболке и трусах.

«Почему без домашних брюк? Где они?»

На подлокотнике кресла увидела аккуратно сложенные штаны.

«Он что, снял их с меня? О, господи! Я ничего не помню!»

Я чётко помнила, что лежала с ним в одежде и без одеяла, потому что он меня согревал своим телом, и мне было жарко.

Так я продолжала лежать и вспоминать события накануне. Перевернувшись на спину, я вдруг ощутила какие-то непонятные толчки изнутри. Они не похожи были на кишечные колики. Толчки были очень слабые и хаотичные, как будто кто-то бегал внутри моего живота. Я сразу догадалась.

— Боже, они уже толкаются! Я слышу моих деток! Надо рассказать Саше! — радуясь, соскочила с кровати.

В квартире никого не было, а в столовой меня ждал графин со свежевыжатым апельсиновым соком:

«Милый мой, любимый, обожаю!» — подумала я.

Через час позвонил Саша.

Он взволнованно рассказывал о решении проблем с Испанией. Говорил он чётко, ясно и по делу почти 5 минут. Я слушала его, не перебивая. Он задал несколько вопросов, уточнив адреса, телефоны и явки, нужные ему. Я ему всё сообщила. Потом он рассказал, как «расправился» с моим управляющим, пообещав оторвать ему голову, если он через неделю не приведёт дела к общему знаменателю. Я уже представила лицо этого управляющего-испанца, пятидесяти лет, которому звонит некто из Штатов, угрожая расправой. Тут я узнавала Сашу — в делах он был строг и иногда беспощадно вежлив. Вежлив, потому что спокойным тоном, сверля тебя на сквозь глазами, объясняя доходчиво и без матов, он мог просто морально тебя уничтожить. Я сама с этим сталкивалась и не раз. У него были довольно жёсткие методы воздействия, отчего подчинённые его побаивались.

Я так не могла и предпочитала решать вопросы «по-доброму», поэтому всегда ревела по ночам, потому что мне было жалко тех, кого я отругала или уволила. Ну, не дура ли?

В конце диалога он сказал, что любит меня и целовал всю ночь, пока я спала и не реагировала.

«Врёт, конечно!» — подвела я итог.

Ещё добавил, что к 19:00 у нас будет гость. Рассказал, что это давний приятель, с которым он познакомился на форуме по восточной культуре на Гоа. Это был врач-хирург, ещё и остеопат. Я помню поездку Саши в Индию, поэтому не удивилась, что у него там появились друзья.

— Ничего не готовь и не стой у плиты. Я всё куплю или возьмём в холодильнике. Приведи себя в порядок. Он интересный специалист. Мы его послушаем, и он посмотрит на тебя. Целую! — Саша закончил разговор так же внезапно и быстро, как его начал.

Я сидела пять минут в кресле, смотря в одну точку, и переваривала его слова. Едва собрав все его слова воедино, стала размышлять:

«Зачем на меня смотреть? Что он задумал? Ещё и хирург-остеопат! Понятно, что сегодня вечером я буду для них „подопытным кроликом“. Ну что ж, лучше я буду помалкивать, как обычно я это делаю, когда общаюсь с Сашиными друзьями-товарищами!»

И у меня было предостаточно времени привести себя в порядок.

Ближе к вечеру я решила запечь курицу в духовке с молодым картофелем и зеленью в фольге и сделать зелёный салат с авокадо. Это будет и просто, и сытно, и полезно для всех.

Над собой я решила провести особый эксперимент: уложить волосы в крупную волну, сделать макияж, красиво одеться, одеть каблуки, которые я не помню, когда одевала последний раз.

Честно сказать, я себя давно забросила. Постоянные пляжи, беготня, разъезды, морская вода и жара выматывали меня и сделали страшилкой: не делала макияж, потому что не было смысла — всё потечёт от жары; одевалась лишь бы как в то, что мне было удобно; не следила за собой, а только бегала и ревновала. Саша меня, собственно говоря, никогда не видел с макияжем и укладкой.

У меня было хорошее настроение!

НОВОЕ ЗНАКОМСТВО

К вечеру я уже была полностью при параде, приготовила ужин и стала рассматривать себя в зеркало. Мне понравился мой образ: волосы я уложила в крупные волны с помощью плойки, зафиксировав пенкой для волос, сделала макияж, воспользовавшись советами из интернета, и надела платье в пол. Сперва я хотела надеть что-нибудь короткое до колен и тем самым оголить свои стройные ноги, но, зная Сашу, я не рискнула на это пойти — он будет ревновать и злиться. Поэтому я надела длинное платье из натурального шёлка сиреневого цвета с широким рукавом в три четверти и кулиской на талии. Оно мне подчёркивало фигуру, не выделяло животик. Шёлк приятно ощущался на коже: он был мягок и при ходьбе облегал ноги. По спине был глубокий вырез. Я купила это платье для пляжа, но оно вполне подходило для вечера.

На ноги я надела летние босоножки на высоком каблуке-шпильке. Они очень гармонично смотрелись с платьем. Босоножки практически не были видны на ноге, потому что хлястики были прозрачными, и казалось, что я хожу на цыпочках, а не на каблуках.

«По квартире можно передвигаться!» — решила я.

Эти босоножки предназначались исключительно для вечера: встала, села, постояла. Ходить долго и на улице в них было бы сложно. В них, мне казалось, я выглядела значительно выше и стройнее.

Я ещё раз посмотрела на себя в зеркало и нанесла духи на запястье. Глаза были выразительно подведены, тени нанесла не яркие — в тон платью, а ресницы увеличила и подкрутила кисточкой. На губы нанесла розовый блеск.

«Всё! Я готова! Жду Сашу с гостем!» — выдохнула я, любуясь на себя в зеркало.

Саша открыл дверь и зашёл с двумя большими пакетами. Я стояла как памятник и ждала его реакции. Он увидел меня и замер с широко раскрытыми глазами:

— Кто это?

— Я, — засмущалась я. — Тебе не нравится?

Теперь он рассматривал меня как фарфоровую куклу из магазина, боясь дотронуться до меня — вдруг я рассыплюсь или сломаюсь. Сперва прикоснулся кончиками пальцев к волосам и лицу, потом стал изучать платье. Взял меня за кончики пальцев и стал крутить вокруг, потом обошёл вокруг меня — всё это выглядело смешно, но я терпела и хихикала.

— А где гость?

— Сейчас будет — стоит в пробке! Иди ко мне, моя красивая девочка! Ты — великолепна! Ты решила меня сегодня окончательно добить?

— Я просто накрасилась, надела каблуки, и всё!

— Каблуки и всё?! — с иронией удивился он, не увидев их под длинным платьем.

Потом встал на колени и начал задирать мне платье, изучая всё под ним. Я ужасно засмущалась. Он обнял мои ноги так, что я чуть не упала, и начал их целовать. На самом деле Саша растерялся немного от такого неожиданного сюрприза в виде моего перевоплощения, а я практически горела от стыда и желания к нему прижаться и поцеловать. Он тоже хотел этого, но боялся испортить мой макияж, поэтому лишь слегка дотрагивался до меня.

Мы ждали гостя!

— Зачем ты так оделась? Теперь я хочу тебя! — обнял он меня настолько нежно, насколько возможно, чтобы не испортить картинку.

В дверь позвонили. Пришёл гость.

Это был высокий мужчина средних лет. Он был одного роста с Сашей. Одет он был просто: чёрные брюки и джемпер серого цвета. От него приятно пахло хвоей. Был очень вежлив и тактичен, и он был старше Саши лет на десять.

Нас познакомили. Его звали Алекс (Алексей). Также как и Сашу, которого тоже многие звали Алексом, хотя он — Александр, но в Штатах не видят разницы между этими именами. Он имел белорусские корни и давно жил в Штатах. Имел свой частный кабинет и свой круг пациентов. Занимался хирургией и практиковал массаж.

Алекс поцеловал мне руку, и мы отправились в гостиную. Стол был накрыт и получился почти праздничным, за что Саша поцеловал меня в лоб и похвалил.

Я немного составила им компанию и ушла в лоджию подышать воздухом. Мужчины давно не виделись и много говорили о своём: об Индии, о культуре Востока, о работе и о машинах. Мне не очень было интересно, поэтому я то уходила, то приходила, обслуживая их, постукивая каблучками. Саша периодически провожал меня своим взглядом, видимо, оценивая.

Он пил виски, а Алекс немного сухого вина, так как он был за рулём и не рисковал. Обо мне никто не говорил, и тема о беременности не поднималась, хотя Алекс иногда пристально на меня смотрел.

Единственное, что он отметил — это отсутствие ароматических свечей в квартире и бассейна во внутреннем дворе. Намекнул, что именно эти вещи необходимы мне непременно.

— Точно! — всполошился Саша. — Как я мог забыть о свечах?

Потом они, перебивая друг друга, начали обсуждать волшебные свойства этих свечей, которые исцеляют от всего. Говорили много о пользе плавания в бассейне. Разговоров было много, как и мужских эмоций. Мужчины в компаниях всегда какие-то особенные!

Вечер закончился на позитивной ноте почти в десять часов вечера, и Алекс уехал. День мне показался длинным, и я немного устала. Ещё эти каблуки без привычки!

ВОСПОМИНАНИЯ О ПРОШЛОМ

Саша, не успев за гостем закрыть дверь, сразу поймал меня в свои объятия. Он был весь горяч и возбуждён.

— Мне надо снять шпильки и переодеться, я устала, — обмякла я в его сильных руках.

Он взял меня на руки и отнёс в кресло, усадив меня на свои колени, как обычно он любил это делать.

— Не переодевайся, побудь со мной. Я потом сам тебя раздену, — он сказал это так тихо и таинственно мне на ухо, что я опять поплыла.

Я сидела у него на коленях так близко, что стала рассматривать каждую мелочь его лица, шеи и плеч. Нюхать его и запоминать. Ведь я этого хотела всё время. Мне захотелось засунуть руку ему под рубашку, верхние пуговицы которой уже были расстегнуты, что я и сделала, провела пальцами по его груди, по мягким волосам, почувствовала его возбуждённые твёрдые соски и уткнулась носом в его мощную шею, которая источала аромат его парфюма, от которого меня всегда бросало в дрожь. Мне хотелось его изучать дальше, но он переключился на мои губы, и мы начали целоваться.

Потом мы начали обсуждать проведённый вечер.

— Шикарный ужин! Настоящий домашний! Кто тебя учил готовить?

— Никто. Чтобы готовить, не нужно учиться, а нужно захотеть. Немного импровизации, фантазии, интуиции, души, и ужин готов, — выдала я единственную здравомыслящую теорию за все эти дни.

— Я никогда в тебе не сомневался! — похвалил он.

Он мне ещё долго рассказывал о своём приятеле, об их беседе и его советах, а потом переключился на обсуждение наших планов, потягивая виски.

— Ты не забыла, что послезавтра мы расписываемся?

— Нет, конечно!

— Потом я приглашу к нам домой родителей, и мы им всё расскажем. Они завтра прилетают. Мама звонит мне каждый день и спрашивает о тебе, не понимает, куда ты пропала и что с тобой. Я её успокаиваю и говорю, что у тебя всё хорошо. Ты им не звони пока, пусть для них будет сюрприз, хотя, я думаю, они обо всём уже догадались, — продолжал рассуждать Саша.

— О боже, я совсем забыла ей позвонить! Я же ей обещала, мне так стыдно!

— Ничего, она поймёт! Потом, когда я закончу все свои дела тут, возьму мини-отпуск, и мы поедем в наш загородный дом. Доктор прописал тебе свежий воздух, покой, свечи, и бассейн, слышала? Я тебе всё покажу в доме, хотя ты и так его обследовала вдоль и поперёк, когда следила за мной.

Мне сразу стало немного стыдно, а он продолжал:

— Через некоторое время тебе придётся там быть одной — мне надо будет уехать по делам!

— Как? Я там одна? Куда ты поедешь? Нет! — я сразу испугалась.

— Там есть управляющий с женой. Они тебе всё подскажут. Он следит за территорией вокруг дома и внутри, а его жена готовит и убирается. Они давно у меня работают и ни разу не подводили. Есть связь, есть машина, думаю, ты справишься.

В комнате играла тихая спокойная музыка, которая меня немного успокаивала, но я старалась напряжённо слушать его и пыталась наконец включить свой мозг, продолжая сидеть на его коленях, обняв его и целуя в шею. Музыка так гармонично вписывалась в наш разговор, что создавала ауру таинственности.

Пребывая в раздумьях, он перешёл на деловой тон:

— Милая, ну а как ты хотела? Мне надо работать. Мы не можем всё время сидеть в кресле и обниматься. У меня есть свои дела, потом я взял ещё на себя твои. Я с ними разбираюсь, и мне надо навести порядок. У нас с тобой мало времени — тебе рожать через четыре месяца. Надо всё успеть и подготовиться. Если меня не будет, то не больше трёх дней, — спокойно и почти тихо закончил он.

«Господи, действительно, так быстро. Я совсем перестала думать об этом. Я как во сне живу все эти дни. Я даже не позвонила его матери. Что со мной? Как мне стыдно! Он прав! Мне надо наконец взять себя в руки!» — промелькнули мысли у меня в голове.

Тут я вспомнила нашу с ним встречу на Рождество спустя семь лет в доме его родителей. Даже не понимаю, как эти воспоминания пришли мне в голову именно сейчас:

— Саш, а ты помнишь тот день на Рождество, когда мы впервые встретились с тобой спустя семь лет, и столкнулись в коридоре? Ты посмотрел на меня так, что я поняла, что ты будешь моим…

— Нет, не помню.

— Но как? Совсем не помнишь? Я этот случай постоянно вспоминаю, — расстроилась я. Как ты мог не помнить и забыть это?

— Не помню! Я помню другой случай с тобой.

— Расскажи!

— Хорошо, — улыбнулся он, — ты приехала в тот день на такси. Все ждали тебя. Да, мы не виделись с тобой почти семь лет. Мне было интересно на тебя посмотреть. Я со второго этажа в окно наблюдал за тобой. Открылась дверь такси, ты продолжала сидеть в салоне. Шофёр пошёл доставать твой чемодан. Сперва я увидел твои тёмные волосы, увидел шубу, которая была распахнута, под ней — ярко-синее платье с отливом. Твоего лица я ещё не видел. Сперва ты выставила на дорожку одну ногу. Ветер подхватил платье и оголил твою ногу настолько, что я увидел резинку твоего чулка. Ты быстро одёрнула платье и стала выбираться из машины. На твоём платье был глубокий вырез. Ты слегка нагнулась, и я сверху увидел всю твою грудь. Наконец ты вышла из машины, поправила платье и шубу. Чемодан тебе поставили у входа. Ты ещё стояла и чего-то ждала, не входя в дом. Через минуту тебя уже все приветствовали и обнимали, — он замолчал, а я пребывала в шоке от нарисованной им картинки, где он запомнил каждую деталь, а я даже не помнила этакого.

— Я потом ещё долго прокручивал этот эпизод в голове, мысленно останавливая каждый кадр, и вспоминал тебя! — он приобнял меня покрепче, а я обомлела от его рассказа и потеряла дар речи! Я даже представить не могла, что поселюсь в его воспоминаниях вот такой.

— А потом? Как же потом? Мы же встретились?

— Да. Я стоял среди гостей, и ты не обращала на меня внимания. Только когда ты села за праздничный стол напротив меня, наши глаза встретились. Ты смотрела на меня двадцать минут не отрываясь, а я чуть не подавился, — заулыбался он с иронией, — потом пошёл в туалет покурить. А ты тут как тут — вот и столкнулись, — закончил он.

Мне всегда нравилась его манера рассказывать. Он говорил коротко и чётко, вкладывая в каждое слово правильный смысл, но без иронии и шуток он не мог. Так было и сегодня. Я начала оправдываться:

— Конечно, я же хотела на тебя посмотреть, каким ты стал. Я видела тебя совсем юношей, а тут увидела красавчика-мужчину. Ты очень изменился, стал серьёзным и молчаливым. И потом, ты возмужал. Я сразу в тебя влюбилась, как в детстве, — затараторила я, немного засмущавшись, — почему же тогда ты меня прогонял? Запрещал с тобой видеться, не брал никуда, не общался и не разговаривал со мной?

— Потому что я знал, что этим всем закончится, а я хотел погулять и побыть ещё немного холостяком, а ты мне не давала этого делать, и бегала за мной повсюду, подглядывала и подслушивала, — опять с иронией закончил он.

— Ничего я не бегала! Я любила тебя и хотела, ещё ревновала сильно. Я страдала, а ты меня избегал! — краснея, подвела я итог.

— А сейчас не страдаешь? — он начал надо мной смеяться.

— Нет! Сейчас ты мой!

— А после выставки у друга, помнишь? Как ты со мной обращался? Ты пихал меня на заднее сиденье машины и смеялся надо мной, а я упала между сиденьями, потому что не могла в этом узком платье перелезть. Упала носом в коврик и не могла подняться. Я там застряла, и мне трудно было вылезти, а ты даже не помог мне. Потом ты прогнал меня чуть ли не матом! — вспоминала я с горечью об этой ужасной, постыдной для меня ситуации, от которой я долго не могла прийти в себя.

— Ещё бы, конечно, помню. Ты напилась на вечеринке, шаталась и бухнулась на переднее сиденье. Потом наговорила мне всего, что ненавидишь меня, что я идиот и мерзавец, и ещё всякого в этом роде. Поэтому, чтобы ты угомонилась, я отправил тебя на заднее сиденье, но ты еле передвигала ногами и медленно ползла. Я просто подтолкнул тебя, а заодно наконец-то пощупал твою задницу! — он стал громко хохотать.

Я опять горела от стыда, как и раньше, представляя его картину видения всей этой нелепой ситуации. У меня подкатил ком к горлу от досады и смеха над собой. Он так просто и с юмором описал этот случай, что я поняла, насколько всё было глупо и нелепо.

— Всё равно у тебя было много женщин, я ревновала тебя постоянно! Вот хотя бы взять эту Еву. Почему ты подпускал её к себе? — опять вспомнила я другой эпизод. В моей голове прокрутились все эти случаи, от которых мне было ужасно плохо. Я вспоминала себя раздавленной, униженной и оскорблённой, а он даже не придавал этому никакого значения. Мне стало обидно.

— Да, ты ревновала меня к каждому фонарному столбу на отдыхе, я знаю, — смеялся он, смакуя виски. — Еву я не подпускал, она сама ко мне подходила и предлагала себя за деньги. Я ей говорил, что это дорого для меня и зарплату мне не выплатили в этом месяце. Но мне понравилось, как ты ей надрала задницу в туалете, а до этого обозвала её помойкой, заорав на весь зал так, что все вокруг опешили. Я пошёл в туалет разнимать вас. Не думал, что ты умеешь драться! — опять ехидничал Саша, целуя мою ладонь.

Тут мне нечего было ему ответить. Я видела ситуацию по-своему, а он — иначе, и не поспоришь: он прав!

— Расскажи мне про эту красивую женщину с ребёнком на пляже! Она тебе звонила без конца и вертелась с нами. А потом ты её целовал, помнишь? Четыре месяца назад. Я вас видела, вы целовались! Кто она? — я хотела прояснить и эту досадливую для меня сцену.

— Тебе не надо знать. Я увидел тебя, когда ты пряталась за деревом, подглядывая за нами. Твои волосы тебя предали. Ты стояла за деревом, а ветер их раздувал, а ты этого не замечала. Я её поцеловал, чтобы ты увидела и стала больше меня любить, — он схитрил с ответом, но я не унималась.

— Тогда, как ты оказался в моём номере, если потом ты уехал?

— Я не уезжал. Я сделал круг вокруг отеля и поставил машину на стоянку. Видел, как ты пьяная ползла к отелю. На ресепшене я сказал девчонкам, что я твой муж и мне нужен ключ. Они мне его сразу дали, так как я часто приходил сюда к родителям, и они меня запомнили. Я открыл твой номер и наблюдал в окно, как ты, шатаясь, шла босиком по песку. Потом уселась в песок и стала выть на луну. Наконец встала и поплелась в отель, едва переставляя ноги. Я сидел в тёмном номере на кресле и ждал тебя. Ты громко топала ногами по коридору, потом зашла в номер и почему-то не включала свет. Ты не видела меня в темноте, а я сидел всё это время и наблюдал за тобой. Потом ты повернулась ко мне спиной и начала расстёгивать платье. У тебя не получалось. Ты дёргала и дёргала эту несчастную молнию. Я уже хотел протянуть в темноте руку и помочь тебе, но ты стянула с себя платье и порвала его на куски. Оно упало. Ты повернулась ко мне, а я смотрел на тебя. Ты стояла передо мной голая, с обнажённой грудью и в одних трусиках. И ты опять не увидела меня, потому что твои волосы закрывали лицо и глаза. Ты чего-то засуетилась, пофыркала и что-то искала в комнате, потом решила пойти в душ. Я схватил тебя, и ты стала моей, — закончил он свой рассказ, выпив глоток виски.

Я тяжело вздохнула, вспоминая тот счастливый для меня вечер, и мне стало смешно от его пересказа всей этой истории его глазами.

— Ничего я не выла на луну! Я страдала, а ты меня напугал в номере до ужаса. Я никак не могла предположить, что это мог быть ты, ведь я видела, что ты уехал. Я испугалась, что это вор или кто-то из моих поклонников…

— Да, поклонников у тебя была там целая куча! Они по очереди подходили ко мне и спрашивали о тебе. Очень активно интересовались твоей персоной. Я им говорил, что впервые тебя вижу и никогда здесь не видел ранее. В их глазах читалось недоумение, ведь они тебя видели в моей беседке, — опять громко засмеялся Саша.

— Ничего не куча! Они мне не нужны были, я их игнорировала!

— Да, да, я видел, как ты игнорировала испанца, который обнимал тебя на скамейке, — ревновал он.

Он не любил ревновать. И старался всячески избегать все ситуации с ревностью, предпочитая либо разорвать отношения, либо исчезнуть. Его допускалось ревновать — он относился к этому более или менее сносно, но сам не показывал свою ревность и приходил в ярость от этого. Я знала это, поэтому перестала его донимать вопросами, а то ещё что-нибудь эдакое вспомнит.

Я вспоминала все эти сцены, мы оба их вспоминали, и сейчас они выглядели нелепыми и банальными. Одна я придавала всем этим ситуациям особый смысл. Ну откуда мне было знать, что у Саши была другая «игра в отношения»?! Он избегал меня, стебал, ехидничал. Конечно, я думала, что совсем не нравлюсь ему.

Повисла пауза. Он думал. Я молчала. Мы оба устали от всех этих суматошных событий, и было уже поздно.

КОЛЬЦО

Вечер продолжался, и мне хорошо сиделось у него на коленях.

— Совсем забыл тебя спросить, — вдруг неожиданно прервал он молчание, — ты же знаешь, что мы решили расписаться послезавтра?

Я кивнула.

— Так вот, я хочу тебя спросить: ты выйдешь за меня замуж? — он достал из кармана брюк коробочку и открыл её. Там было кольцо.

— Конечно! Да! Да! — я взяла его лицо в ладони и начала целовать каждую частичку.

Он остановил меня, надел мне колечко на палец и поцеловал с такой страстью, что я чуть не задохнулась. Он понял, что перестарался, и отнёс меня в спальню.

— Я быстренько в душ и спать! Тебе принести сок?

Я продолжала лежать на кровати в платье и на шпильках, так и не сняв их.

Теперь я была на седьмом небе от счастья и даже выше. Мне не хотелось переодеваться, и я рассматривала на руке дорогое кольцо из белого золота с турмалином. Это было на вид простое кольцо с необычайно красивым камушком в зеленовато-голубой палитре, но стоило оно больших денег, насколько я разбиралась в дорогих украшениях. Честно говоря, и без иронии, мне было неважно, сколько стоит это кольцо, мне важна была его любовь, подкреплённая предложением руки и сердца.

Я не переставала разглядывать это милое колечко, бесконечно целуя его вновь и вновь, пока это не увидел Саша. Он невероятно быстро принял душ, или мне так показалось, и рухнул на кровать рядом со мной совершенно мокрый.

Его особенность ещё была в том, что он никогда не вытирался полотенцем, а ходил и высыхал после душа или бассейна. Эту причуду он то ли знал, то ли кто-то ему сказал из буддистов, поэтому он старался соблюдать эти правила. Смысл этой причуды в том, что якобы, вытираясь полотенцем, там что-то стираешь или отрезаешь. Он был атеистом и верил в своих богов, отсюда вызывал дикий интерес у окружающих его людей.

Он посмотрел, как я любуюсь и целую колечко, взял мою руку и тоже стал её чмокать. Он лежал со мной рядом, и капли воды медленно стекали по его волосам и телу. Я стала их ловить и целовать.

— Давай я тебя раздену?

Я молчала и понимала, что хочу его. Я прильнула к его уху:

— Саш, давай займёмся любовью? Я так хочу тебя почувствовать…

— Нет.

— Почему?

— Потому что нельзя. Я боюсь тебе навредить. Я потом не прощу себе никогда, если вдруг что произойдёт. Я разговаривал с доктором из клиники по телефону вечером того же дня.

Я удивилась и немного насторожилась.

— Что она тебе сказала?

— Сказала, чтобы близкие отношения возможны, но нежелательны. Она предложила тебя вообще положить в клинику, потому что ей не нравится твоё психологическое состояние, — говорил он тихо и спокойно, начиная раздевать меня.

Сперва снимал шпильки, целуя ноги, потом добрался до платья и начал его стягивать с меня медленно, любуясь моим телом.

— Я не хочу там лежать, мне там будет ещё хуже. Я хочу быть с тобой! Я не поеду!

— Я тоже не хочу, чтобы ты там была без меня. Я не доверяю им. Мы посетили эту клинику в срочном порядке. Мы сменим клинику. Я поищу, — почти шёпотом, целуя всю меня, закончил он свои грустные мысли.

Я лежала рядом с ним почти голая, прикрытая пледом. Мы обнимались и немного грустили от усталости, но продолжали любить друг друга.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ИГРЫ

Я проснулась от того, что мне было душно, и поняла, что Саша спит рядом, а я лежу, укрывшись одеялом с головой. Это было впервые, когда мы просыпались вместе. Я лежала, уткнувшись, в его плечо, и не хотела шевелиться, чтобы не потревожить его сон. Он тихо спал на спине и ровно дышал.

Я стала любоваться колечком, гладя его другими пальцами. Я рассматривала его и не понимала, сон это или реальность. Десять дней назад я и представить себе не могла, что буду лежать в кровати рядом с Сашей, да ещё и с кольцом на пальце! Фантастика!

Наконец, я откинула одеяло и перевернулась на спину, чтобы надышаться воздухом. Саша зашевелился. Наверняка, он тоже уже не спал, а дремал. Посмотрев в окно, я поняла, что уже почти полдень, потому что солнце ярко освещало нашу спальню.

Он перевернулся набок и обнял меня.

— Как ты спала? Что тебе снилось? — первым спросил он, уткнувшись мне в шею.

Я начала ему рассказывать свой сон о том, что бежала по берегу океана, а меня в воде сопровождал дельфин. Я старалась убежать от него, но дельфин меня догонял.

— Это был я! — он поцеловал меня в шею.

— Конечно, конечно, это был ты — мой любимый! Я так тебя люблю! — и я кинулась целовать его лицо. Он обожал мои приступы нежности, поэтому, как кот, жмурился и терпел мои поцелуи.

— Ой! — вдруг я вспомнила, а теперь уже и почувствовала, что в животе началась «беготня».

— Что? — насторожился он.

Я взяла его ладонь и положила на живот.

— Я забыла тебе сказать — они начали шевелиться! — обрадовала я его.

— Я ничего не слышу! Они уже должны шевелиться?

— Ну да, скорее всего — они же растут! Думаю, это нормально, потому что мне приятно!

Саша ещё немного подержал руку на моём животе, но, видимо, детки притихли, узнав папу.

Зазвонил телефон, который нарушил нашу идиллию. Я ненавидела его телефоны, они всегда не давали ему житья, и меня это бесило. Звонил некто. Мне не было слышно, о чём говорили.

Саша сел на край кровати и слушал, что ему говорили на том конце провода.

— Ну и? — наконец-то недовольно буркнул он, спустя минуту.

Опять замолчал и слушал.

— Переводи, чего ты ждёшь? Я вчера тебе сказал как! Подписывай! Я должен это делать? — я поняла, что звонили из офиса.

Опять повисла пауза.

Пока он почти молча разговаривал по телефону, я рассматривала его плечи и спину, от которых приходила в трепет, и до сих пор не верила, что он со мной.

Начала рисовать кончиками пальцев по его спине различные узоры и дуть на них. Неожиданно он схватил мою руку и каким-то образом быстро подмял меня под себя с такой силой, что я опять обмякла под ним и полностью стала в его власти, не понимая, как он так быстро это сделал.

Он смотрел на меня сверху, как будто не видел никогда. Пронизывал насквозь своим взглядом. Его тело вновь обрушилось на меня с той неимоверной силой, как это было четыре месяца назад на отдыхе. В такие моменты он превращался в зверя, который поймал свою добычу и хочет поиграть с ней перед смертью. Мне нравились такие неожиданные приступы его нежности. Я не могла пошевелиться и полностью принадлежала ему.

В такие моменты я не знала, что он со мной будет делать. Он всегда был непредсказуемым. Иногда мне казалось, что он обладал неким гипнозом и вводил добычу в состояние транса. Сейчас я была его добычей, и мне это нравилось. У меня закружилась голова, и я поймала волну возбуждения. Он стал нежно кусать мои пальцы рук, которые крепко держал над моей головой. Потом опустился ниже к губам, покусывая и одновременно целуя их.

Далее добрался до моей груди, и колючим подбородком стал проводить по соскам, от чего я стала извиваться как змея, получая необычайное удовольствие. Он играл с ними языком, целовал губами, слегка прикусывая, и наслаждался моментом, закрыв глаза. Я млела и негромко стонала.

Он опустился ниже и стал осторожно целовать мой живот, который не попал под его тяжёлое тело, как будто оберегал его и охранял всё время от внешнего воздействия, боясь лишний раз притронуться. Он осторожно проводил по животу губами и что-то шептал непонятными мне звуками, как будто читал мантру, и хотел что-то донести до тех, кто был внутри.

Волшебство продолжалось!

Потом он ослабил свою хватку, и мы продолжили играть ещё некоторое время. Было страстно, жарко и эротично, но не более.

Я ловила каждый момент его нежности и любви, боясь пропустить что-нибудь особенное, поэтому не сопротивлялась, и была его послушной «добычей».

Мне нравилось всё это. Я была счастлива и уже не представляла свою жизнь без него!

ОСКАР

К вечеру меня опять начало мутить. Я решила раньше времени выпить лекарство, не дожидаясь вечера, потому что заметила цикличность своего состояния — оно накрывало меня после обеда и продолжалось до утра.

Утром, когда Саша наводил лоск своей внешности и допивал кофе, сказал:

— Я сегодня приду по раньше и буду тебя выгуливать. Тебе нужен глоток свежего воздуха, а то ты засиделась в четырёх стенах!

— Выгуливать как собачку? — насторожилась я, понимая, что сейчас ещё услышу порцию его шуточек в свой адрес, без которых он не мог.

— Как любимую собачку, прошу отметить! На самом деле мы немного прогуляемся, — хитро поглядывая на меня, добавил он.

— Куда? Что ты придумал?

— Ничего я ещё не придумал. Как раз прогуляемся, соберёмся с мыслями и поговорим. Сходим наконец в парк — там хорошо дышится. Потом поужинаем в ресторанчике недалеко от дома, где я обычно обедаю или ужинаю. У них хорошая кухня! — чмокнул он меня в лоб и закрыл дверь квартиры.

Я, как всегда, после его слов сидела и думала, смотря в одну точку, потому что мне нужно было всё «переварить» и подготовиться.

Сегодня утром я видела, как он приводит себя в порядок и наводит лоск перед выходом из дома. На самом деле этой процедуре от отводил немного времени, но мне казалось ранее, что он делает это часами.

У него всё было под рукой: костюмы, рубашки, обувь и аксессуары находились в гардеробной комнате. Не более двух минут, и он уже в костюме с галстуком. Ещё две минуты — он уже побрит, свеж и благоухал.

Он и так был красив. Ему оставалось только нанести штрихи, что он и делал быстро и без заморочек. Мне же рисовалась другая картинка, основанная на моих каких-то невероятных фантазиях. Я решила надеть свои джинсы и трикотажную тунику на случай, если вечером будет прохладно:

«Всё это я надену тогда, когда он придёт, а я не знаю, когда это будет, поэтому я не хочу париться в одежде!» — решила я и села смотреть фильм.

Саша приехал к шести часам. Я побежала переодеваться, но надолго застряла в комнате, потому что поняла, что джинсы на мне не застёгиваются, а они у меня одни — другие я просто не взяла с собой. Мой живот вырос, и джинсы не застёгивались на моей некогда тонкой талии. Я сразу расстроилась, потому что не знала, что надеть.

Саша заглянул в комнату.

— Вот! Всё! Они не застёгиваются! — начала я, показывая ему ширинку джинсов почти со слезами в глазах. — Мне не в чем идти!

В чемодане были исключительно летние, почти пляжные вещи, так как я не планировала ехать в Штаты надолго, а тем более тут задержаться. Меня это огорчало, а обратно в Европу, наверняка, он меня уже не отпустит.

«Ещё одна головная боль со мной! Он меня скоро бросит — зачем ему это всё?» — паниковала я.

— Надень этот сарафан в цветочек? Вроде, он ничего! — он увидел его лежащим на кресле. — Если замёрзнешь, я дам тебе свой пиджак.

Я не стала спорить и переоделась в сарафан. Он был абсолютно открытый, с тонкими лямочками, которые перекрещивались на спине, и длиной в пол.

В парке действительно было свободно дышать. Люди сидели на скамейках, дети играли на площадках, бегали спортсмены, и откуда-то доносилась красивая музыка. Мы гуляли медленно, взявшись за руки.

— Надо будет тебя приодеть! Ты подбери в онлайн-магазинах на свой вкус одежду, закажем. Пусть привезут домой. Так удобней. Или мне заказать?

— Хорошо, как скажешь. Я, наверное, сама всё подберу…, — произнесла я последнюю фразу и замерла, увидев, как на нас несётся большой сенбернар с красивой рыжей окраской.

Он бежал, прыгал в стороны и гавкал настолько быстро, что я остановилась на месте. Я испугалась.

— Оскар! Оскар! Иди ко мне! — Саша раскинул руки и присел на корточки.

Пёс кинулся к нему в объятия. — Хороший! Хорошая моя псина! Ну, привет! Ах ты, разбойник! — продолжал он.

Они обнимались, как два давних друга, приветствуя друг друга каждый по-своему: Саша лохматил и брал пса за морду и лапы, а Оскар подпрыгивал над сидящего на корточках Сашей, тявкал и лизал ему руки и лицо.

Эта трогательная сцена была настолько душевной, что я поняла, что читаю новую страницу книги под названием «Мой Бог по имени Саша!». Я ни разу не видела, как он обращался с животными, а как они с ним. Эта сцена тронула меня до глубины души!

Откуда-то из кустов выбежал мужчина-американец, хозяин собаки, поприветствовал нас, и начал диалог с Сашей. Они говорили по-английски. Я плохо знала английский, поэтому не мешала им общаться. Особых сложностей с языком в Штатах у меня не возникало, ведь испанский язык здесь является вторым по распространённости после английского, а я хорошо им владела.

— Это наш сосед. Живёт на четвёртом этаже над нами, — пояснил мне Саша, когда мы провожали его взглядом.

— Какая красивая кличка у собаки!

— Да, я видел его ещё щенком. Сосед приходил с ним ко мне в гости. Оскару уже около семи лет. Ещё молодой пёс, — подытожил Саша.

Саша любил животных. Они тоже его любили, но у него не было возможности завести себе питомца из-за постоянных разъездов. Я это знала.

РЕСТОРАН

На улице совсем стемнело, и мы отправились в ресторан, который Саша часто посещает. Мне было интересно, куда он ходит ужинать или обедать.

Действительно, ресторан находился совсем близко от его дома, буквально паре шагов. Ресторан со странным названием «Жена Джека Фреда», с затемнёнными окнами и цветами у входа, располагал к отдыху и ужину. Внутри было обычно: полумрак, тихая музыка и свежий запах мяты.

Зал был полупустой. Несколько столиков были заняты посетителями. Две немолодые женщины в шортах и с разноцветными волосами сидели за барной стойкой.

К нам подошёл официант, и узнав Сашу, поприветствовал его и протянул меню.

— Мне как обычно, а даме — фруктовый салат, варёную курицу и стакан тёплой воды, — отчеканил Саша.

Официант глянул на меня с любопытным видом, слегка улыбнулся и ушёл. Наступила пауза, а мне стало интересно, что же он заказывает «мне как обычно»?!

— Ничего, что я заказал тебе сам?

— Нет, конечно, я буду курицу. Я ела только утром и проголодалась, — оправдалась я, опустив глаза.

На самом деле я вполне понимала Сашу. Он был долгое время холостяком, а тут я вторглась в его размеренную, удобную жизнь вихрем перемен и перевернула всё с ног на голову. Он пытался подстраиваться под эти перемены, поэтому сейчас он решал и делал всё за меня. Меня это ничуть не расстраивало и не обижало, наоборот, я хотела, чтоб он всем распоряжался и заботился обо мне.

— Если что-то захочешь особенное — скажи, я закажу! — не успокаивался он.

— Нет, я съем то, что ты заказал, не волнуйся, — улыбнулась я ему в ответ.

— Ты всё равно будешь есть из моей тарелки, я уверен, — начал он опять издеваться надо мной, слегка улыбаясь

— Почему?

— Потому что я знаю тебя, потому что мне принесут то, что ты захочешь сожрать, — перешёл он почти на хохот.

Мне уже самой стало интересно, что же ему принесут, и я почувствовала, что ещё больше проголодалась от предвкушения чего-то необычного. Нам уже что-то несли, и он замолчал.

Весь этот диалог выглядел так, как будто я была его дрессированной обезьянкой, а он — фокусник, который угадывал и читал её мысли. Я поняла, что он вновь меня вводит в состояние психологического воздействия своими словесными трюками.

Ему принесли говяжью грудинку на кости с зеленью прямо на сковороде. Её аромат стойко стоял в воздухе и пробуждал во мне жуткий аппетит. Далее поставили митлоф — это мясной рулет прямоугольной формы, внутри которого были яйца, грибы и овощи. Сверху он был полит каким-то сочным и красивым соусом. Принесли салат кобб. Салат был необычайно яркий и аппетитный. В одной большой тарелке красиво лежали бекон, яйца, авокадо, голубой сыр, зелень и еще что-то вкусное. И наконец, стакан кокосового молока, которое он любил с детства.

У меня потекли слюнки от аромата жареного мяса, аппетитного рулета и салата в ярких красках зелени. А мне принесли вареную куриную грудку с зеленью и сыром. Поставили салат из кусочков яблок, персиков, арбуза и ягод. И напоследок — стакан воды.

Глядя на всё это аппетитное изобилие, я посмотрела, облизывая губы, на него долгим ехидным взглядом голодного кролика, которого не кормили месяц. Он уловил мой взгляд и стал смеяться. Приступил к трапезе, на что я не вытерпела и начала выпрашивать у него еду:

— Дай мне грудинку!

Саша громко засмеялся, глядя на меня.

— Нет, я сам всё съем! Ешь курицу — ты обещала!

— Дай мне салат! Я украду у тебя рулет! Дай…

Во мне разыгрался какой-то невообразимый аппетит голодного животного. Он пододвинул все тарелки ближе ко мне:

— Ешь, я доем за тобой, моя милая девочка! — он очень внимательно посмотрел на меня взглядом заботливого отца.

Мы шутили и смеялись над всей этой ситуацией. Нам было хорошо. Конечно, я не могла весь этот пир съесть одна, поэтому мы оба уплетали еду с Сашиных тарелок.

Когда мы немного опустошили в тарелках, сытые и довольные, откинулись на мягкую спинку дивана и стали разглядывать публику. Пока мы шутили и поглощали вкусный ужин, абсолютно не обращали ни на кого внимания, но оказалось, что за нами давно наблюдали.

Народ прибывал в ресторан, и все столики уже были заняты. Музыка играла чуть громче. Я огляделась и поймала взгляд женщины, которая пристально смотрела на нас. Подумала, что, возможно, случайно я встретилась с ней глазами, но она сидела за барной стойкой и не отрывала взгляд.

Женщина была высокая, средних лет. Это я поняла по её длинным ногам, которые висели с высокого стула, едва касаясь пола. Одета она была просто и неопрятно: мятое платье ниже колен коричневого цвета и пляжные сланцы. На голове, как мне показалось, был парик, настолько волосы выглядели неестественно. Лицо было с широкими скулами в верхней и нижней его части, с широко расставленными глазами. Мне она показалась страшной и неприятной лягушкой.

Я не могла понять, что её так заинтересовало в нас. Почему она смотрит в упор, без стеснения:

— Ты её знаешь? — спросила я Сашу.

Теперь он обратил на неё внимание, повернув голову:

— Нет, не знаю, но как-то видел здесь, — спокойно ответил он.

— Она уставилась! Что ей надо?

— Успокойся и не обращай внимания, не порть нам вечер!

Я отвернулась и старалась не смотреть больше на неё. Я нагло допивала Сашино кокосовое молоко, к которому он даже не притронулся, а он — мою тёплую воду. Мы опять засмеялись.

Неопрятная женщина всё также продолжала нас испепелять взглядом, и когда я вновь посмотрела на неё спустя три минуты, она уже нагло улыбалась мне в глаза:

— Я её сейчас убью! — закипела я.

Саша недовольно посмотрел на меня:

— Уходим, пока ты не подралась с кем-нибудь ещё! Ух ты, моя хулиганка! Что мне с тобой делать, а? Я-то знаю, как ты у меня умеешь драться! — шутя хлопнул меня по заднице Саша, когда мы встали и вышли из ресторана.

Он укутал меня в свой пиджак, и мы тихо, обнявшись, побрели домой.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

МАТЕО

Утром меня разбудил телефонный звонок. Звонил Саша. На часах было десять утра.

«Опять я всё проспала, кошмар!» — промелькнуло у меня в голове, и я, лёжа под одеялом, стала слушать его голос.

— Девочка моя, я сегодня буду поздно. Ты меня не теряй и ложись спать.

— Почему? Ты уезжаешь куда-то?

— Нет, не уезжаю. Днём я поработаю — накопились дела. К вечеру мне надо будет съездить в квартиру родителей и посмотреть, как там? Их не было два месяца, и квартира стояла. Мне надо хотя бы её проветрить и забить холодильник продуктами к их приезду. В семь вечера я поеду их встречать. Сама понимаешь, туда-обратно — долгий путь. Встречу, отвезу их домой и приеду сразу к тебе. Наверное, будет уже поздно, — замолчал он, ожидая моего ответа.

— Да, конечно, я всё поняла! Ты меня с собой не возьмёшь в аэропорт?

— Нет. Там людно, ещё подцепишь вирус или что-нибудь. Это исключено. Я оставил тебе карту на столе и код. Сходи, купи себе тёплые вещи и что-нибудь красивое, мы же завтра расписываемся, не забыла?

— Нет, конечно. У меня есть евро, можно обменять! Я могу купить за свои деньги!

— Не трать свои. Они тебе ещё пригодятся. Посмотри баланс, и купи всё, что тебе сейчас необходимо. И смотри, не заблудись в городе!

— Хорошо, хорошо. Ты не беспокойся. Я буду тебя ждать, любимый! — взгрустнула я, понимая, что увижу его только завтра или поздно ночью.

«Не хочу, не хочу, не хочу! Я хочу к нему! Я уже соскучилась! Как я могла проспать его пробуждение?! Блин!» — отчаянно сокрушалась я.

Мне опять снились какие-то настолько реальные сказочные птицы, сады и преследующий всё время дельфин, видимо, поэтому я спала как убитая. В столовой я увидела карту и открыла баланс:

«Сколько? Сколько? Он с ума сошёл?» — обомлела я, увидев цифры.

Конечно, я не собиралась тратить всю сумму на что попало. Я никогда не была транжирой и шопоголиком, поэтому всегда приобретала вещи только по мере необходимости или, если что-то нужно срочно в поездку, к примеру.

Уже через два часа я стояла на улице большого города и думала, куда сходить за шмотками. С собой я взяла лишь сумочку с солнцезащитными очками, бутылочку воды и карту. На мне было длинное однотонное бежевое платье прямого покроя без лишних деталей.

Хочу вам сказать, что сама я небольшого роста, всего метр шестьдесят пять. Меня все считают маленькой, потому что я живу среди «людей-великанов». Так я считала в детстве, также я считаю и сейчас. Саша и его отец ростом под два метра, его мама — чуть выше меня. Саше я дышу в грудь, ну или достаю до середины предплечья, поэтому ему постоянно приходится наклоняться, чтобы меня услышать. Каблуки меня выручают. На них я становлюсь чуть выше.

Мой вес последние пять лет не менялся — был ровно 53 килограмма и ни грамма в сторону. Я ела все на свете сладости и не никогда толстела. Сама я стройная шатенка 92-58-96. Сейчас же ситуация меняется. Одежда мне будет нужна свободная, потому что, как я поняла, через месяц-два меня разнесёт. С этими мыслями я отправилась покорять shops.

На улице стояла жара. Сперва я зашла в два небольших магазинчика, но мне там ничего не понравилось или не было того, что мне нужно. Тёплых вещей однозначно не было — не сезон.

Я не планировала посещать большие торговые центры. В них у меня обычно кружится голова, и я ничего там не соображаю, поэтому предпочитаю маленькие лавки.

Я ходила бесцельно по торговой улице, заглядывала в маленькие магазинчики или разглядывала витрины. Людей было довольно много. Все ходили стройными рядами, и было шумно.

В некоторых магазинах я купила себе предметы личной гигиены, немного косметики и парфюма. В одном shop присмотрела себе пару джинс и свитерок, но померив их, пришла к выводу, что через месяц-два эти вещи уже будут мне малы. Честно говоря, я терялась в выборе, потому что абсолютно не понимала, что мне купить сейчас. Если раньше одни брюки или платье я могла носить два сезона, то сейчас всё кардинально поменялось.

«Может быть, надо какие-то балахоны поискать?!» — я стала размышлять, уже прилично уставшая, и мне захотелось пить.

Я подошла к одной из витрин с женским классическим костюмом и стала его внимательно разглядывать. Краем глаза я увидела компанию мужчин, которые что-то громко обсуждали, смеялись и махали руками. Я отвернулась и услышала знакомый голос в этой компании.

У меня «остановилось» сердце. Всё сразу онемело и замерло!

Слегка обернувшись, я увидела профиль Матео — своего бывшего мужа. Он меня не видел, потому что что-то громко объяснял своему приятелю. Он растолстел, стал брюзгливым и с «пивным» животом.

Я быстро отвернулась, надела тёмные очки и осторожно медленным шагом пошагала прочь, направляясь обратно в квартиру.

Не помню, как я дошла, но помню, что постоянно оглядывалась и спешила. У меня бешено стучало сердце, и немного пробивала дрожь. Я вся вспотела и ещё покраснела от жары.

Матео я не видела почти девять лет. После развода с ним у меня осталась глубокая незаживающая рана. Мы поженились, когда ещё были детьми-студентами. Мне казалось, что я в него влюбилась, но спустя два-три месяца поняла, что он мне противен. В общем, я разлюбила. Он был ленивым, надоедливым и не хотел работать, а предпочитал жить на мои деньги.

Это была моя юношеская ошибка, о которой я до сих пор сожалею. Для него же наш брак был нужен, и понятно почему. Разводиться со мной он не собирался, более того, всячески препятствовал этому. Доходило до того, что стал меня преследовать и угрожать.

Однажды вечером он выломал дверь моей квартиры и набросился на меня. Был пьян и невменяем. Разбил окно и поломал мебель. Я еле отбилась и смогла убежать. На следующий день я уже всюду ходила с охранником. Мне так было спокойнее.

В ситуацию вмешался отец Саши, так как он меня не оставлял даже тогда, когда я стала совершеннолетней, и его официальное опекунство закончилось. Я ревела по телефону, рассказывая ему о случае с нападением. На следующий день он уже был в Испании.

Увидев меня в сопровождении охранника, сильно возмутился и применил свои методы воздействия на Матео. Его вызвали в полицию, пригрозили и оштрафовали. Через неделю я уехала с отцом Саши в Штаты.

Саша знал всю эту историю, но у него была своя семейная жизнь с кучей проблем, которая рушилась, поэтому, наверняка, ему было безразлично, что у меня происходит.

СТРАХ

Наконец-то я дошла до Сашиного дома. Я сильно торопилась, была взволнована и растеряна. Я боялась, что Матео меня увидит, узнает и догонит, а мне хотелось быстрей попасть в квартиру и закрыться в ней.

«Господи, откуда он здесь в городе? Надо же было его увидеть именно сегодня, и именно в паре кварталов от дома! Что за день сегодня?!» — вновь сокрушалась я.

Дом и территория вокруг находились под охраной. Вся территория полностью огорожена высоким забором с камерами наблюдения, сигнализацией и тремя охранниками. Внутри тоже были охранники и консьерж, мужчина около 55 лет. Дом считался элитным, поэтому соблюдался строгий порядок. Все друг друга в доме знали. Узнали и меня, когда Саша представил меня консьержу как свою жену. Помню, консьерж очень удивился и ничего не сказал, но наверняка подумал: «Что у этих богачей в голове?»

Я вбежала в подъезд стрелой, как ошпаренная. Консьерж растерялся, увидев меня в таком состоянии. Я поняла это по его лицу. И опять же, я испугалась, потому что он мог позвонить Саше. Так было предусмотрено их договорённостью.

В тот день, когда мы вернулись из клиники, и Саша прочитал ему целую лекцию о том, как надо меня охранять:

— В случае чего — звонить мне! — приказал Саша консьержу, когда я уже поднималась в квартиру.

Сейчас мне надо было прийти немного в себя, успокоиться и предупредить консьержа. Я объяснила ему, что Саша приедет поздно, и чтобы к нам никого не пускали. Он кивнул и закрыл на замок входную дверь, видя мою сильную обеспокоенность. Консьержа я, по-моему, напугала. Он посмотрел на меня очень внимательно и спросил, всё ли у меня хорошо. На что я улыбнулась и ответила, что со мной всё отлично, это просто жара. Он мог в любую минуту позвонить Саше, я это понимала, и ещё больше напугалась. Я не хотела ему рассказывать об этой неожиданной встрече.

«Только не сегодня и не завтра, а лучше — никогда!»

Я закрылась в квартире, приняла душ, переоделась, надела наушники и включила музыку, стараясь отвлечься от дурных мыслей. Посмотрела несколько онлайн-магазинов с одеждой, но не могла ничего выбрать, потому что все мысли переключились на другое. Приняла лекарство от тошноты, перекусила и, закутавшись в одеяло, улеглась спать. На часах было всего лишь семь вечера.

Сквозь сон я услышала, как приехал Саша. Он что-то делал в столовой. Наверное, принёс продукты и раскладывал их. Попил молоко, принял душ и залез ко мне под одеяло, нежно обняв меня. Он тут же уснул — это я поняла по его ровному дыханию, а я окончательно успокоилась, расслабилась и тоже уснула.

ПРИЗНАНИЕ

Утром меня разбудил Саша, целуя мою руку. Он уже был одет, а я не могла никак проснуться. Последние дни я всё время хотела спать, хотя всегда страдала бессонницей.

Мне показалось, что он долго на меня смотрел, не решаясь разбудить, а мне хотелось поскорее его обнять. На нём была белоснежная рубашка с запонками, но без галстука, зато с расстёгнутыми верхними пуговицами. Как только я открыла глаза, он сразу полез руками ко мне под одеяло. От него пахло свежестью и обалденным парфюмом. Он добрался до моей груди и стал нежно её массировать:

— Я соскучился по тебе! Я не видел тебя почти сутки, а ты всё спишь!

— Сейчас я встану, только никак не могу проснуться, — потянулась я к нему.

— У тебя грудь стала больше, — подытожил он, сладко целуя мои губы. — Милая, пора вставать, сегодня сложный и радостный день. В брачное бюро нам надо быть к часу дня. Приедут Дэн с невестой — они будут свидетелями. Потом мы поедим куда-нибудь освежиться. Вечером к нам приедут родители. Надо всё успеть.

— Встаю! — пробубнила я сквозь сон.

Завтрак уже стоял на столе. Саша приготовил всё сам пока я просыпалась. Это был довольно плотный для меня завтрак, но не для него. На столе стоял свежеприготовленный апельсиновый сок, молоко, яичница с беконом, сыры, филе какой-то рыбы и зелень.

Мы быстро и молча позавтракали.

Пока я доедала, Саша закурил сигару и начал сверлить меня взглядом:

— Ты купила себе платье?

— Нет, мне ничего не понравилось. Я кое-что купила по мелочи, ничего особенного!

— Я видел, что ты ничего не потратила. Зачем же ты пошла по магазинам? — он опять на меня посмотрел как-то подозрительно.

— Ты встретил родителей? — я решила поменять тему.

— Да, всё хорошо, встретил. Надо собираться! — он ушёл в лоджию.

Я стала быстро приводить себя в порядок. Решила надеть то же сиреневое платье, в котором я была, когда приходил остеопат Алекс. Мне нравилось это платье, и оно свободно облегало мою фигуру. Решила также надеть шпильки. Выпрямила волосы и сделала неброский макияж.

На всё про всё у меня ушло полчаса, и я была готова.

Саша оценивающе взглянул на меня исподлобья. В какой-то момент мне показалось, что он не в духе. Я списала это на его усталость, ведь ритм жизни у него со мной сильно изменился, он уставал, и ему нужно привыкнуть.

— Хорошо! Поехали!

— А не рано?

— Нет, лучше приедем пораньше!

Меня всё время что-то настораживало с момента пробуждения: во время завтрака, и в его вдумчивом взгляде. В голове крутились вчерашние события, но я старалась их отогнать, и совсем не вспоминать хотя бы сегодня, в такой день. Ещё меня беспокоил консьерж — звонил ли он Саше или нет. Пока он молчал и ничего не расспрашивал, а как-то подозрительно на меня смотрел.

Я хорошо знала Сашу и научилась читать в его глазах и мимике разные эмоции. Также знала, что что-либо скрывать, а тем более врать ему не стоит — будет только хуже. Он был из тех мужчин, которые каким-то шестым чувством чувствуют подвох и не допускают никаких игр за своей спиной. Это касалось как бизнеса, так и его личных отношений с женщинами. Он легко общался с ними, легко заводил романы, и так же легко их бросал, как только понимал или узнавал, что его обманывают, хитрят, а тем более хотят обвести вокруг пальца. Он их гнал от себя, а они потом отслеживали его, вешались на шею и рыдали, стараясь его вернуть. Так было с той женщиной на пляже — Светланой, которая рыдала у него на плече. Позже я поняла, что она была одной из его «брошенок».

Сегодня я не хотела об этом думать и послушно последовала за ним. Когда мы спустились в фойе, я встретилась взглядом с консьержем, и он тут же опустил глаза. Я сразу поняла, что он вчера звонил Саше и наплёл ему бог весть что. Я немного расстроилась и нахмурилась.

Ехали мы довольно быстро. В основном молчали и слушали музыку. Саша, как обычно, потягивал сигару, выставив руку в окно. Он молчал, о чём-то думая, и я уже догадывалась, о чем.

Ветер в окно развевал его волосы и рубашку, которая постоянно распахивалась на груди. Сегодня он был невероятно брутален в мелочах. В машине он ехал без галстука и пиджака. Он сложил их на заднее сиденье, чтобы надеть позже. На шее у него висела серебряная цепь и кожаная нить с амулетом в виде стрелы. На запястье левой руки — часы и мужской браслет из бусин с небольшим крестом, на правой руке — печатка с лазуритом на мизинце и кожаный браслет на запястье с какой-то непонятной мне символикой. Утром он привёл себя в полный порядок, не забывая надеть свои мужские аксессуары, которыми он пользовался в особых случаях. Эти амулеты и браслеты использовались в разных культурах и эпохах и символизировали разные вещи, включая статус, силу, мудрость и религиозные убеждения. Расшифровать значения этих амулетов и браслетов мог только он, вкладывая в них свой особый смысл. Они его вдохновляли, успокаивали и направляли.

Он остановил машину на стоянке, и мы стали ждать. До регистрации был ещё целый час. Саша немного развернулся в мою сторону, продолжал курить и смотреть на меня. Пауза затянулась, и я поняла, что сейчас что-то произойдёт.

Он взял мою руку и поднёс её к своим губам, слегка покусывая кончики пальцев. У меня немного отлегло, но состояние напряжённости не уходило. Я знала все его психологические трюки: сперва он начинал ласкать тебя словами или жестами, располагая к себе, а потом мог морально разорвать на мелкие кусочки и растоптать, добиваясь правды и истины. Я не раз лично сталкивалась с этим и не раз была его жертвой.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — затянулся он сигарой, продолжая пронизывать меня своим взглядом.

Я начала дрожать.

— Что? Я… нет, — у меня хлынули слёзы, а он натянул свою злую ухмылку.

— Милая, пойми, сейчас я должен о тебе всё знать, а ты не должна от меня ничего скрывать и научиться мне доверять. Так это работает! Так от кого ты вчера убегала, что чуть не снесла охрану в доме? Мне позвонил консьерж, обеспокоенно рассказал, что с тобой что-то произошло. По камерам он увидел тебя бегущую по улице к воротам. Ты ему что-то наплела, сказав, чтобы он быстро закрыл все замки и никого не пускал. Расскажи мне, — закончил он и поднял подбородок вверх.

Я поняла, что молчать, а тем более врать ему, будет только хуже. Если он не получит результат, и я буду врать, изворачиваться либо молчать, он просто выгонит меня из своей жизни окончательно и навсегда.

— Я вчера случайно увидела Матео, когда стояла и смотрела на витрину, — всхлипнула я.

— Он увидел тебя, говорил с тобой, бежал за тобой? — продолжал он допрос.

Саша был в курсе нашего развода и его громкой истории. По-моему, даже видел его пару раз. Видимо, поэтому ему надо было знать обо всём этом перед тем, как скрепить наш союз.

— Нет, кажется, он не заметил меня. Я сильно испугалась и побежала домой. Я всё время оглядывалась назад, и смотрела, не преследует ли он меня. Я боюсь его, Саша, почему он тут, откуда? У меня сердце чуть не выпрыгнуло, и тряслись ноги, поэтому я напугала консьержа!

— Почему ты не позвонила мне?

— Ты был занят… Нет! Я побоялась тебе позвонить, потому что ты будешь подозревать меня или ревновать, а я не хочу тебя потерять! Это правда! — сказала я всё, как на духу, вытирая слёзы.

Он опять стал думать и молчать.

— Тебе абсолютно не стоит его бояться. Вы официально разведены, причём давно. Я видел его здесь два месяца назад, когда ехал в офис. Он шёл с какой-то женщиной. Потом, я навёл о нём справки у своих приятелей. Он здесь крутится в криминальной среде, пока ещё не знаю, в какой, я не интересовался. Мне сказали, что он тут нелегально, поэтому любой привод в участок и его депортируют, к тому же у него уже были проблемы с полицией в прошлом, — спокойно и размеренно объяснял мне Саша, — он не рискнёт подойти к тебе на пушечный выстрел, если узнает, что ты моя жена. Если бы ты с ним встретилась, поговорила и начала «шуры-муры» крутить за моей спиной, тогда бы мы с тобой сейчас разговаривали по-другому.

— Нет, ты что, я как ненормальная неслась оттуда, чтоб не дай бог он меня заметит! Мне было страшно!

— Я верю тебе. Он не стоит твоих слёз и страхов. Я понимаю, через что тебе пришлось пройти. Не бойся его, ты веришь мне? Иди ко мне, моя девочка! Вечно с тобой что-то случается! Успокойся! — он прижал меня так нежно и так крепко, что я сразу пришла в себя.

Его нежный поцелуй окончательно меня успокоил, и слёзы высохли.

Он посмотрел на часы и продолжил:

— Пока есть время, ещё кое-что обсудим.

«Что ещё? Что он хочет обсудить за полчаса до регистрации?» — опять разволновалась я, зная, что в такие моменты, когда он за всех всё уже решил, надо просто помолчать, выслушать и не перебивать.

— Родители приедут к вечеру. Я им ничего не рассказывал о нас, только сказал, что ты у меня в квартире. Они засыпали меня вопросами, но я ответил им, что потом всё узнают вечером, — продолжал он, затягиваясь сигарой.

— Дальше. Завтра ты приедешь ко мне в офис. Мне нужны твои подписи. Будем работать вместе и порешаем, как нам объединить наш бизнес. Я уеду рано утром, наверняка, ты ещё будешь спать. В обед за тобой приедет машина. Это офисная машина. Водителя зовут Макс. Ты ещё с ним познакомишься. Теперь ты будешь ездить по городу исключительно с водителем, а не гулять по подворотням с криминалом. Макс будет твоим водителем и охранником. Он неплохой парень, в прошлом боксёр. С ним ты тоже будешь посещать магазины или поедешь, куда тебе надо. Я так решил, — он замолчал.

— Хорошо! Мне обязательно надо ехать в офис? — ляпнула я, не думая.

— Конечно! Ты же не будешь всё время беременной. Ты моя жена, партнёр, тебе надо быть с людьми, иметь свой статус и развиваться. Я тебя представлю коллективу, ты выберешь себе кабинет и, наконец, позвонишь своему управляющему в Испанию. Он составил отчёт и вчера выслал мне его. Я его ещё не читал — нет времени, а ты как раз этим и займёшься! Хватит валяться в кровати, надо немного двигаться! Ты можешь не каждый день приезжать в офис, в этом нет необходимости, но хотя бы два-три раза в неделю должна там появляться. Пока я всё могу делать решать и без тебя, — подытожил он.

— Хорошо, я всё поняла, ты прав! — согласилась я, понимая, что он действительно прав.

«Я засиделась без дел, раскисла, запустила себя, и потом, он хочет быть со мной, не запирает в четырёх стенах, как это он мог спокойно сделать, лишая меня общения в социуме, значит, он меня действительно любит»

Ехать назад в Барселону мне сейчас абсолютно не хотелось, так как не представляла, как я буду без него существовать хотя бы сутки!

— Ты одела шпильки, ты сможешь на них ходить? — вдруг он обратил внимание на мои ноги.

— Да, смогу, потихонечку, — улыбнулась я, не ожидая, что он резко переключится на мои ноги.

Он стал целовать мою шею. Потом полез рукой мне под платье, гладя её бедренную часть, и стал тяжело дышать, но подъехали друзья, и мы вышли из машины их встречать.

СОЮЗ

Сам процесс бракосочетания прошёл быстро. Всё было предельно скромно и по плану. Друзья были нашими свидетелями, подарили большую корзину с цветами и фруктами. В бюро нас поздравили сотрудники и подарили всякие сувениры рекламного направления. Мы поставили свои подписи, поцеловались под музыку и вышли на воздух. Друзья уехали по своим срочным делам.

Собственно говоря, мы так и планировали провести эту процедуру без торжеств, белого платья и свадебного торта. Мне это было не нужно, ему — тоже. Главное, он был сейчас со мной, а я с ним, остальное — формальности. У нас обоих это был второй брак, а воспоминания о первом браке только разочаровывали как меня, так и Сашу.

Мы сели в машину, несколько минут ещё «тискались» в салоне. Это уже был как обязательный ритуал: он обнимал, целовал меня в шею, грудь и даже залез мне в трусики своими горячими пальцами. Я обмякла и растворилась под его натиском, подчиняясь ему и разрешая делать со мной всё, что он захочет. Мне было всё равно и хорошо.

«И пусть мир подождёт!» — рассуждала я, отдаваясь своему желанию.

Подобные приступы любви с нами возникали часто и всюду. Видимо потому, что у нас не было физиологического контакта из-за того, что моя беременность была сложная, а Саша боялся последствий, поэтому мы постоянно друг друга трогали, нюхали, целовали и обнимали до одури. Это нас сильно заводило, особенно его. Не представляю даже, как он терпел и не тронул меня до родов?! Мы набрасывались друг на друга с жадными эмоциями голодного зверя в спальне, в душе, в столовой, в машине и даже в подъезде под камерами. Это было полное сумасшествие, а мне это нравилось!

Наконец-то, он наигрался со мной, как с котёнком, и отвёз на набережную Ист-Ривер в даунтауне немного освежиться. Я давно хотела на ней побывать. Это большой отрезок набережной пролива с узкой пляжной зоной. Там было очень красиво: гуляли люди, по воде медленно передвигались яхты, скамейки стояли около самой воды. Мы немного прошлись и уселись у воды насладиться видами. Мы молчали.

В такие минуты у воды Саша всегда погружался сам в себя, потому что вода его завораживала и подпитывала некой волшебной энергетикой, а он не мог оторвать глаза от волн и слушал их. Это я замечала всегда, когда оказывалась с ним рядом у океана на отдыхе. Глядя на него в те минуты, мне казалось, что он кого-то ждёт, и этот кто-то сейчас выйдет из воды и заберёт его. Странное ощущение!

Продолжая гипнотизировать воду, Саша достал из пиджака синюю коробочку. В ней были наши обручальные кольца. Мы сидели обнявшись, и он надел кольцо на мой безымянный палец, я надела кольцо на его палец. Мы перекрестили пальцы рук и продолжали смотреть в никуда, а он стал шептать мне на ухо сонет Шекспира на испанском:

No puedes escapar de mí.

Serás mía hasta los últimos días.

Mi camino de vida está conectado con el amor,

Y debe terminar con ella.

(сонет 92. Шекспир.

«Ты от меня не можешь ускользнуть.

Моей ты будешь до последних дней.

С любовью связан жизненный мой путь,

И кончиться он должен вместе с ней»)

РОДИТЕЛИ

Мы вернулись домой, и у нас ещё было время до приезда родителей. Я очень сильно устала, буквально вымоталась, меня опять стало как-то непонятно тошнить с новой силой. Ноги болели от непривычки к шпилькам, голова кружилась.

«Возможно, опять нервы и стресс», — оправдывалась я.

Мне трудно было расслабиться в последнее время. Если я и старалась хоть немного переключиться, то получалось лишь на короткое время. Я пожаловалась Саше на своё состояние. Он нахмурился. Мы вместе улеглись в гостиной на диван немного передохнуть. Он стал гладить мой животик, который рос не по дням, а по часам. Я почувствовала детей, которые начали «драться» внутри, а мой живот начинало отчего-то сковывать, словно камень.

Я опасалась этого состояния, потому что это была серия мышечных спазмов, и это меня настораживало:

«Надо обязательно позвонить в клинику или съездить и проконсультироваться!»

Саша встал, сделал мне микс из кислых фруктов, апельсиновый сок и принёс таблетку. Мне хотелось плакать, не знаю даже отчего — просто плакать на пустом месте и всё!

Сегодня мы расписались, для нас это было событие и праздник, должны были приехать родители с минуты на минуту, а у меня просто началась истерика. Я еле сдерживала слёзы. Какое-то необъяснимое состояние, как будто кто-то сглазил!

Я ждала его маму, которую всегда считала своей мамой и которую не видела две недели, которая сейчас мне нужна. Может быть, ещё и поэтому мне было не по себе. Я не знала, как они отреагируют на наши с Сашей отношения, и почему-то я стала себя винить во всём. Во мне накопилось и напряжение, и стыд, и радость, и тошнота, ещё и прибавилась головная боль.

Я лежала на диване, смотрела в потолок, а слёзы сами бежали по вискам. Саша, глядя на меня, и зная, что сейчас вот-вот позвонят в дверь родители, стал суетиться. Он не понимал, что делать, ходил из комнаты в комнату в полной растерянности, засунув руки в карманы и нахмурив брови.

«Я — причина его негодования и плохого настроения. Я испортила ему праздник!» — от этих мыслей мне стало ещё хуже.

В дверь позвонили. Приехали родители. Я встала, немного шатаясь. Родители уже стояли в прихожей и смотрели на меня:

— Мама! — кинулась я вся в слезах к маме.

Она немного растерялась, не понимая, что же всё-таки происходит и обняла меня:

— Доченька, моя! Почему ты плачешь?

У нас так сложилось, что я её звала мамой, а она меня дочерью. Все об этом знали и слышали, понимая почему. Это всё шло из детства.

Сцена была настолько трогательная, что мужчины просто молчали и наблюдали. Мы прошли в гостиную, я обняла маму, уткнувшись ей в грудь, а она гладила мою голову, как в детстве. Она внимательно посмотрела в моё лицо, как будто хотела там что-то прочитать, вытерла мне слёзы и опять прижала к себе. Саша сидел напротив и наблюдал за этой сценой, глотая слюну и шевеля скулами.

Все молчали. Первым прервал молчание его отец:

— Ну, так и что? — обратился он к Саше, недоумевая, видя мои слёзы.

Саша понимал, что я не в состоянии что-либо сказать, поэтому начал сам:

— Сегодня мы с Мариной расписались.

В глазах родителей стояло удивление.

— Марина беременна. У нас будет двойня — мальчик и девочка, — продолжил Саша, говоря коротко и немного волнуясь.

— Как, сразу двое? Когда же вы…? — удивилась мама, прервав свои слова и замерла от удивления.

— Да, мам, так получилось! — ничего не объясняя, ответил он ей.

Как можно объяснить в двух словах наши с ним приключения за эти месяцы, которые вихрем пронеслись над нами, не дав опомниться ни на минуту? Мы сами не могли в это поверить. Не могли поверить, что так всё сразу в одно мгновение могло измениться.

— Мариша, он тебя обидел? Почему ты плачешь? Саша? — опять поинтересовалась мама, глядя на сына.

— Нет, ты что? Я его сильно люблю, очень сильно, мама, ты же знаешь, я говорила тебе много раз! — и опять у меня полились ручьём слёзы.

Саша молча встал и отошёл к окну, держа руки в карманах.

— Успокойся, моя хорошая! Это же хорошо! — успокаивала она меня.

Наступила пауза.

Саша опять присел на диван. Отец и сын сидели напротив друг друга, молча и смотрели друг другу в глаза. Видно было по глазам отца, что он был доволен сыном. Он слегка улыбался.

Саша всегда с родителями держал себя сдержанно и учтиво, никогда не спорил, не грубил, не требовал. Он был послушным и любящим сыном, поэтому обычно говорил с ними коротко и по делу. Так было и сегодня. Все опять замолчали и обдумывали новость. Отец подсел ко мне, поцеловал в лоб:

— Я нисколько в тебе не сомневался, Мариночка! Спасибо тебе! — я обалдела от его слов, и мне стало ещё и стыдно. Я молчала как рыба и не знала, как вести себя дальше.

— Пойдём в комнату, доченька, — сказала мама, — поговорим с тобой!

Мы ушли шушукаться, а мужчины отправились в столовую говорить по-мужски.