Бесплатный фрагмент - Русская Атлантида

ПРЕДИСЛОВИЕ

Лейтмотивом новой книги Владимира Невяровича является Царская Россия, которую можно сравнить с таинственной Атлантидой, внезапно исчезнувшей в пучине вод в результате страшного стихийного бедствия; или с легендарным Китеж градом, ставшим невидимым для врагов Святой Руси, но мистически продолжающим свое бытие и поныне.

Читатель откроет для себя в этой книге немало интересных и героических судеб наших соотечественников, соприкоснется с трагическими временами российской истории, почерпнет сведения о некоторых носителях лучших традиций русского воинства и культуры.

Несколько очерков автор посвятил своей малой родине, где прошли его детство и юность: старорусскому городу Задонску. Впервые публикуется очерк о дворянском роде Невяровичей, основанный на генеалогических находках автора.

Каждое повествование в книге — это пусть маленькое, но откровение нового и важного для наших дней, экскурс в некую тайну прошедших времен. Очень хотелось бы, конечно, быть оптимистом в отношении грядущих судеб России. Но подлинный оптимизм должен основываться на знании прошлого, а не на беспамятстве и бесчисленных исторических искажениях в угоду господствующих идеологии и политики.

Как писал русский поэт Сергей Бехтеев:

Ударит час — родной слепец

От красных бельм своих прозреет

И все постигнет наконец,

И козни вражие рассеет.

Крестом саженным осеняясь,

Спокойно, вдумчиво и кротко,

Он с правдой установит связь

И истину запишет четко.

К Европе подлой став спиной

И углубясь во мглу преданий,

Он вынет гордо быт родной

Из погребов воспоминаний.

(«Грядущее», 1927 г)

Книгу «Русская Атлантида можно при желании продолжать с успехом и далее, quantum satis (сколько угодно). Были бы желающие искать, писать и читать. Поисковая работа в этом направлении активно ведется в современной России, также как ведутся работы по восстановлению памяти всех невинно убиенных, пропавших без вести, погибших в годы последних войн и репрессий.

Так по крупицам восстанавливается наш Бессмертный Полк русской доблести, чести и славы.

ОБ ОТРЕЧЕНИИ ГОСУДАРЯ НИКОЛАЯ II ОТ ПРЕСТОЛА

В последнее время множатся статьи и книги, авторы которых утверждают, что никакого отречения Государя Николая II от Престола 2 марта 1917 года в действительности не было, а также отрицают правомерность юридической составляющей этого судьбоносного для России деяния. Одним из основных доводов их является отсутствие факта самого Манифеста отречения, вместо которого в ГАРФе хранится лишь копия с факсимильными подписями, причем подпись Императора сделана карандашом.

Перекричать всех и даже достучаться до здравого смысла путем логических построений очень и очень сложно. Запущенный информационный вирус имеет свойство большой контагиозности (заразности), вирулентности (ядовитости) и склонен формировать некое узкофокусное мышление сектантского типа. Между тем, кто-то умышленно умело всем этим пользуется, подогревая страсти и усиливая разногласия и раздоры в кругу ныне итак разрозненной патриотической среды.

Несколько лет назад я предметно посвятил этому вопросу статью «Отречение, которое было». Позже она вошла в книгу «Россия как Атлантида» (М.: «Традиция», 2018). После прежних публикаций за прошедшее время я получил в свое личное распоряжение копии еще нескольких важнейших архивных документов, всецело подтверждающих мои утверждения, в правоте которых я, впрочем, никогда и не сомневался.

Повторяться вновь и вновь и кому-то доказывать помимо их воли мне вовсе не хочется. Но давайте все же, отбросив свои пристрастные убеждения, посмотрим на проблему с позиций логики, как принято говорить в математике, с точки зрения «от противного».

Итак, предположим, что никакого отречения Государя Николая II от Престола на самом деле не было. Но если это так, то грубой фальшивкой является страница об отречении Государя из дневника Министра Императорского Двора графа Фредерикса В. Б. Так же, не что иное как фальшивка есть и весь дневник Государя Николая II.

А беззаветно преданный Государю граф Фредерикс Владимир Борисович, непосредственный свидетель произошедшего и лично скрепивший своей подписью четыре экземпляра Манифеста от отречении, скончавшийся в Финляндии в 1927 году, все эти 10 лет после крушения монархии в России почему-то молчал о подлоге. Он что, окончательно потерял память или дал кому-то страшную клятву унести с собой в могилу эту тайну: отречения-то на самом деле никакого не было?!

Идем далее. Мать Государя Николая II вдовствующая Императрица Мария Федоровна, после свидания с отрекшимся от Престола Сыном в Могилеве описавшая последнюю в их жизни встречу в дневнике (записной книжке), зачем-то солгала сама себе об отречении, как о свершившемся факте, дав высокую оценку жертвенному рыцарскому поступку Своего Сына. И далее, Мария Федоровна продолжала лгать об этом же и в других своих письмах (например, в письме к греческой Королеве Ольге Константиновне).

Идем по версии сторонников нового вирусного умопомрачения дальше. Духовник Государя Николая II священник о. Афанасий Беляев, имевший с бывшим Царем личную беседу в своих воспоминаниях, тоже вдруг стал лгать, повествуя о некоторых деталях случившегося, которые поведал ему Сам Государь.

Лгали в один голос об отречении верноподданные Царской Семьи, разделявшие с Царем добровольно ссылку в Тобольске: Пьер Жильяр, А. А. Волков, Чарльз Сидней Гиббс, а также слышавшая в Царском Селе рассказ Самого Царя об отречении Лили Ден.

Лгала в своих подлинных воспоминаниях (был еще и поддельный её дневник) Анна Вырубова. Лгал комендант Царского Дворца генерал В. Н. Воейков, сумевший выехать за границу. Поддельным в таком случае является и протокол отречения начальника Военно-походной Канцелярии генерал-майора К. А. Нарышкина. Я уже не говорю про воспоминания: Шульгина, Гучкова, Родзянко и Рузского. И т. д. и т. п. Полный абсурд!

Теперь в отношение законности самого акта отречения. Здесь можно еще посомневаться и поспорить, в особенности о праве отречения Отца не только за себя, но и за Сына. Безусловно, отречение Государя происходило при сильном давлении извне, которое сопровождалось ложью и интригами.

Также надо реально осознавать, что те события происходили в разгар нарастающего бунта в столице, которая находилась уже в руках восставших, к тому же это был и период военных действий на фронтах Первой мировой войны. Декорации событий менялись стремительно и не требовали отлагательств.

Почти все начальники фронтов и даже родственники Царя (например, В. К. Николай Николаевич) умоляли Царя во имя спасения России немедленно отречься от Престола. А в это время, по сути дела в заложниках, находилась Семья Царя. Государь не хотел гражданской войны, не хотел, чтобы из-за него проливалась русская кровь.

Даже генерал Алексеев, сыгравший самую неблаговидную роль в этих событиях, на свою беду поверивший словоблудию и интригам М. В. Родзянко (на мой взгляд, это самая роковая фигура в произошедшей трагедии!), 14. 03. 1917 г. сообщал Временному правительству о неоднозначной реакции на отречение Царя в войсках. При этом он констатировал, что на Румынском и Кавказском фронтах, и также на Черноморском флоте, это известие произвело « тягостное впечатление, преклонение перед высоким патриотизмом и самопожертвованием, выразившемся в акте отречения»…

В телеграмме своему брату В. К. Михаилу Государь написал: «События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить»…

Теперь еще несколько слов о законности отречения. Историки и профессионалы правоведы, которые этим занимались (М. Н. Каркунов, Л. А. Лыкова, В. Ж. Цветков, К. В. Карпенко, а также некоторые другие), компетентно утверждают, что в соответствии со ст. 37 и 199 Свода Основных Законов Российской Империи отречение от Престола имело право быть. Кроме того, возможность отступления от действующих законов в исключительных случаях также было предусмотрено Основными Государственными законами.

Романовы сами никогда сами не искали Царской Власти. В своё время народ коленопреклоненно и слезно просил первого Царя из рода Романовых Михаила Феодоровича взойти на трон, дав священную клятву на Земском Соборе 1613 года до Второго пришествия Христа верой и правдой служить Романовым из рода в род. Но когда тот же русский народ всесословно (включая дворянство, духовенство, купечество, крестьянство) нарушил присягу, поверив лукавым лозунгам о будущем всеобщем благоденствии, то фактически он сам же и отрекся от Царя.

И вот, когда думские отступники предлагали Царю в лучшем случае стать лишь марионеточным правителем (требуя образовать так называемое «Ответственное министерство»), то Царь, находившийся под сильнейшим давлением своих противников и в силу сложившихся обстоятельств, уступил, оставил Престол и отрекся, тем не менее, при этом не нарушив монархического принципа (ибо отрекся в пользу Брата Своего, В. К. Михаила).

Получив известие об отречение Царя Николая от Престола, поэт-пророк Сергей Бехтеев написал пронзительное и даже вещее стихотворение «Николай II», которое заключил словами: «Отказ Царя прямой и благородный пощечиной вам будет навсегда». Поэту даже в то смутное время не нужны были архивные документы и иные доказательства.

Он писал так, как чувствовал, как ему было открыто свыше, как велела его христианская совесть. И очень жаль, что нынешние монархисты так мало читают Царского Гусляра. Иначе совершенно по-иному восприняли бы они духовный подвиг святого Царя Николая II, его вечернюю Жертву.

17.02.2021 г. Воронеж

ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ ГРАФА ФРЕДЕРИКСА

Граф Владимир Борисович Фредерикс достиг при своей жизни очень многого: казалось, самых заоблачных земных высот, которые и не снились многим из смертных.

Нет, он не стал главой государства, или непобедимым в грозных сечах полководцем, не породнился с Царской династией, не основал никакой влиятельной политической партии, как не был и духовным лидером страны. Нет, нет и нет! Но он вошел в нашу Русскую историю как один из самых надежных и любимых русскими Царями (Александром II, Александром III и Николаем II) приближенных Царского Двора.

Особенно близок и любим был граф последним русским Царем Николаем II и Его Венценосной Супругой Государыней Александрой Федоровной, которые называли его с любовью Old Gentleman («старый джентльмен»). «Оба ценили в нем врожденный такт, спокойствие и здравый смысл, исключительную правдивость и кристальную честность.

Любим был граф Фредерикс, как своими подчиненными, так и всеми придворными и военными кругами «за доброжелательность и обворожительную любезность». Граф предпочитал не вмешиваться в дела государственного управления. Вместе с тем, его мнения исторически показали и доказали свою дальновидность и правоту. Так, Фредерикс был противником союзов России с республиканской Францией и коварной Англией, ратуя за сближение с монархической более устойчивой Германией. Был он и против отречения Государя Николая II от Престола, на чем я остановлюсь позднее.

Современники характеризовали графа Фредерикса как человека благородного, умного, сдержанного в своих чувствах, тонкого дипломата, подчеркивали его воистину рыцарское достоинство и кристальную честность. Даже судилище Временного правительства в лице Чрезвычайной следственной комиссии не нашло никакой вины за графом, который в конечном итоге был выпущен на свободу.

И только вследствие своей глубокой порядочности не покинул он Отчизну уже при большевистской власти, дождавшись официального разрешения на выезд, которое последовало чудом только в 1925 году. Он уезжал из России после страшных потрясений, потерь и разочарований вместе со своей младшей дочерью Эммой навсегда, уезжал умирать, что и произошло 1 июля 1927 года в Финляндии близ Хельсинки. Его жена скончалась еще раньше в 1919 или 1920 году в разоренной бывшей столице, а младшая дочь пережила его на целых 17 лет…

Граф В. Б. Фредерикс был потомком шведского офицера, плененного во время войны с Швецией в эпоху Петра I. Его предки остались в России и служили ей верой и правдой. При Екатерине II один из них получил баронский титул. Отец графа В. Б. Фредерикса был высокопоставленным военным, генералом от инфантерии и с 1773 года имел баронский титул. Матерью графа была Эмма Адольфовна (в девичестве фон Вульф), представительница немецкого дворянского рода.

Граф В. Ф. Фредерикс получил блестящее домашнее образование, и пошел по стопам отца, выбрав военное поприще. С 1856 года он служил в лейб-гвардии Конном полку, быстро продвигался по службе, благодаря своему усердию и блестящим способностям. В 1869 году он произведен в чин полковника. С 1875 по 1883 гг. являлся командиром лейб-гвардии Конного полка, а потом командовал конной бригадой.

С 1 января 1879 года по чину он генерал-майор, с 30 августа 1893 года — генерал-лейтенант, с 1896 года — генерал-адъютант. 21 февраля 1913 года, в год празднования 300-летия Царствования Дома Романовых, Высочайшим рескриптом ему был пожалован графский титул. А 10 апреля 1916 года в честь 60-летия службы в лейб-гвардии Конном полку и 25-летия службы в Министерстве Двора Высочайшей грамотою он был награжден Андреевской лентой с бриллиантами, соединенными с портретами Императоров Александра II, Александра III и Николая II.

Граф Владимир Борисович Фредерикс за время своей безупречной службы был удостоен огромным множеством наград, как российских, так и иностранных. Их перечисление заняло бы целую страницу текста.

Его женой была Ядвига Алоизиевна Богушевская (1838—05.10.1919) (в первом браке Цехолевская), дочь генерал майора. Их дети:

Евгения (08.5.1867—29.12.1950) (фрейлина Двора, с 1894 года замужем за Генерал-майором Свиты Е. И. В. Дворцовым комендантом В.Н.Воейковым);

Эмма (30.10.1869—20.2.1945), фрейлина Двора (1893), после 1925 года вместе с отцом и сестрой проживала в эмиграции. Замужем, вероятно, не была. Указанные выше сведения отчасти заимствованы из свободного интернета, отчасти из литературных источников, сверенных и согласных между собою.

Граф В. Б. Фредерикс был очень богатым и состоятельным человеком и владел в столице пятью каменными домами и рядом квартир, имел несколько имений, в том числе Сиверское по Балтийской железной дороге и имение в Финляндии, а также был обладателем солидного капитала. Его отличали разумная рачительность, целесообразная экономичность, но никогда не скупость и мелочность. Там, где он считал целесообразным, он тратил деньги широко и отличался щедростью и милостью.

Показателен один эпизод, описанный его непосредственным подчиненным Мосоловым А. А., служившим начальником Канцелярии Министра Двора, а до этого офицером в Конном полку, которым командовал граф. Как-то к Фредериксу обратился один ростовщик, часто снабжавший офицеров полка деньгами, по поводу принятия сына в качестве вольноопределяющегося в Конный полк для прохождения воинской повинности. Граф дал согласие, но заметил, что сын ростовщика не сможет по существующим юридическим положениям получить офицерский чин в полку.

Ростовщик поначалу дал согласие. Однако когда сын его выдержал офицерский экзамен, стал просить командира о производстве сына в офицеры, Фредерикс вновь деликатно объяснил невозможность этого дела. Тогда ростовщик пригрозил опротестовать векселя офицеров на сумму 79 000 рублей (по тем временам это громадная сумма!). После этого, граф показал ростовщику на дверь, тут же собрал офицеров-должников и каждому вручил чек, покрывавший долг каждого.

Будучи близким к Государю Императору Николаю II лицом и человеком абсолютного доверия, граф лишь однажды потребовал у Государя отставки, когда того уговорили стать акционером одной компании и необходимо было выдать г-ну Безобразову 200000 рублей. Фредерикс считал такое деяние недопустимым для русского самодержца и подал прошение об увольнении, которое Царем не было принято.

Государь Николай II очень любил разговаривать со своим Министром Двора, человеком с кристальной совестью, бесконечно преданным и честным. Монарх доверял ему нередко свои самые сокровенные чувства и делился впечатлениями о своих непростых взаимоотношениях, в том числе с Великими Князьями. «Граф имел особое чутье как уладить то или иное недоразумение». Фредерикс говорил Государю всегда чистую правду, но делал это в подобающе подданному деликатной форме.

В 1913 году граф перенес кровоизлияние в мозг (геморрагический инсульт в современной формулировке). Последствия этого заболевания стали проявляться в кратковременных потерях памяти, которые продолжались в течение нескольких минут. Напрашивалась замена по службе. Но Государь никак не находил достойного преемника…

Во время трагических событий на станции Дно под Псковом и подписании Государем Николаем II Манифеста об отречение от Престола граф Фредерикс находился рядом с Царем и собственноручно скрепил акт об отречении. При встрече с А. А. Мосоловым Фредерикс так передал на словах некоторые важные детали случившегося: «Инстинктивно я был против всякого отречения. Я говорил Государю, что и при отречении неминуемо такое же кровопролитие, как и при подавлении уже вспыхнувших беспорядков. Я умолял Его Величество не отрекаться. Он же верил, что этим облегчится ведение нами войны и будет предотвращено кровопролитие внутри страны».

Этот разговор происходил в дни Октябрьского переворота в ноябре 1917 года. Мосолов предлагал графу последовать его примеру и уехать в Румынию, на что тот не согласился, ожидая законного разрешения на выезд. Своей честной репутацией он не мог поступиться в дальнейшем даже при большевиках.

Во время февральского переворота в Петрограде 27—28 февраля 1917 года особняк графа на Почтамтской улице был ограблен и сожжен революционной чернью. Подстрекаемая агитаторами толпа ворвалась в дом, где находились тяжело больная и беспомощная графиня Ядвига Алоизиевна с дочерью Эммой и прислугой, стала грабить имущество и издеваться над беззащитными людьми. Потом, дорвавшись до винного погребка, все перепились и началась полная вакханалия, не передаваемая описанию. Верный слуга, завернув в одеяло графиню, вынес её на улицу, куда выбежала, прижав к себе собачку, и дочь графа Эмма. Но собачку у нее тут же отобрали и убили, а саму женщину жестоко избили.

Тем не менее, вместе с верным слугой и матерью беглецы попытались найти убежище, сначала у подруги семьи Марии фон Гартмен. Но получили неожиданно отказ. Тогда несчастные направились в английский госпиталь, но посол Бьюкенен тоже им категорически отказал. В отчаянии они тогда обратились к итальянцу Капри, учителю музыки Эммы, который их с радостью принял.

Графиня Ядвига Алоизиевна Фредерикс скончалась в 1919 или 1920 году…

И вот после такого сильного потрясения больного старика арестовали 9 марта в Гомеле, содержали под стражей, с пристрастием допрашивали, пытались найти хоть какой-то компромат. Но ничего не смогли найти.

В момент допроса и стенографического протоколирования граф Фредерикс не смог даже вспомнить, что он находился с Государем в момент отречения от Престола (а быть может, просто и не хотел об этом вспоминать). Этот факт по-своему интерпретируют сторонники нового современного заблуждения, касающегося полного отрицания отречения Государя Николая II от Престола. Но ведь их утверждения совершенно противоречат множеству объективных фактов, в том числе архивным документам и воспоминаниям.

Часть из них я приводил ранее в своих статьях. Добавлю к ним и еще одно. Ведь Государь даже публично объяснял о причинах, вынудивших Его отречься от Престола при последней своей встрече с офицерами в Ставке в Могилеве 8 марта 1917 года. Об этом подробно писали в своих воспоминаниях свидетели той прощальной речи, находящиеся в эмиграции (генералы Д. Н. Дубенский, Н. А. Тихменев, полковник В. М. Пронин и некоторые другие).

Доставленный в Петроград, уже арестованный, граф Фредерикс проходил через окружавшую его агрессивную и улюлюкавшую толпу, выпрямившись в полный рост, с невозмутимым чувством своего достоинства и величия. Он медленно подошел и сел в реквизированный новой властью Царский автомобиль, который увез его для последних крестных испытаний. На исходе своей жизни граф очень тяготился, что «пережил самого себя», задержался на земле, что разлучен с любимыми Государем и Государыней, что стал свидетелем крушения крупнейшей мировой Империи.

Но он оставил о себе добрую память и прекрасный образец служения Царю и Отечеству не на страх, а на совесть. Вечная ему память!

24.02.2021 г. Воронеж.

ТРАГЕДИЯ КЛАВДИИ БИТНЕР

Очень многое из печального прошлого нашего открывается ныне в новом свете и ином ракурсе. Пред глазами нескончаемой вереницей проходят судьбы незнакомых ранее людей. И судьбы эти чаще всего изломаны, искалечены, растоптаны; нередко же оболганы, сокрыты в искусственных хранилищах малодоступности и забвения.

После чудовищного по своей жестокости расстрела-бойни Семьи последнего русского Царя Николая II остались живы некоторые из числа верноподданных, добровольно разделявших со святыми страстотерпцами последние дни и месяцы их ссылки и заточения.

Часть из этих уцелевших были учителя Царских детей: Пьер Жильяр, Чарльз Гиббс, Клавдия Михайловна Битнер, камердинеры Алексей Андреевич Волков и Терентий Иванович Чемодуров.

Все они смогли дать правдивые воспоминания и свидетельства о Царской Семье, вопреки бытующим и поныне ложным утверждениям и домыслам.

Вот, к примеру, как всего в нескольких точных словах описал Венценосную Семью их верный слуга камердинер Алексей Андреевич Волков (1859—1929), сумевший каким-то чудом убежать от конвоя в ночь с 3 на 4 сентября 1918 года, когда его в числе 11-ти заложников вели на расстрел: «Я скажу про них просто: это была самая святая чистая Семья» (из показаний следователю Н. А. Соколову в 1919 году). Как кратко и ясно!

А в своих воспоминаниях, изданных в 1928 году в Париже (книга «Около Царской Семьи»), тот же Волков написал: «…Я буду счастлив, если мои воспоминания помогут восстановить истинный кроткий облик Императора Николая Второго и очистить от клеветы и злобы память его Супруги и невинных Детей».

Немало ценного (и даже бесценного!) оставила в своих показаниях следователю Н. А. Соколову и Клавдия Михайловна Битнер, учительница и бывшая Сестра Милосердия, добровольно приехавшая в Тобольск, где давала уроки русского языка Наследнику Цесаревичу Алексею и преподавала историю и русскую литературу младшим Великим Княжнам (Марии и Анастасии).

Об удивительной и трагической судьбе Клавдии Михайловне Битнер и пойдет речь в моем дальнейшем повествовании.

Клавдия Михайловна Битнер родилась 20 июля 1878 года в Санкт-Петербурге в семье потомственного дворянина Михаила Карловича Битнера, долгое время служившего преподавателем математики и фортификации в Виленском Пехотном Юнкерском Училище и вышедшему в отставку в чине полковника.

Клавдия Михайловна окончила в столице Высшие Женские Курсы и поступила в качестве Классной Дамы в Мариинскую женскую гимназию, где прослужила до начала Первой Мировой войны (по её же словам, 18 лет). С началом Первой Мировой войны она поступила и успешно закончила Курсы Сестёр Милосердия в Общине Красного Креста, после чего определилась в Царскосельский Лианозовский частный лазарет.

Работая в лазарете, Клавдия Михайловна была представлена Государыне Императрице Александре Федоровне, посетившей однажды с Дочерьми это заведение; там же в лазарете познакомилась она с боевым офицером Евгением Степановичем Кобылинским (своим будущим мужем), находящимся на излечении.

В конце августа 1917 года, когда Царская Семья уже была сослана в Тобольск, Клавдия Михайловна приехала в Пермь к матери, а оттуда направилась в Тобольск навестить своего знакомого по лазарету Кобылинского, пребывавшего в качестве начальника особого отряда по охране Царской Семьи.

При этом тайно Клавдия Михайловна доставила 1 сентября 1917 года письмо Государю Николаю II от Его сестры Великой Княгини Ксении. Дальнейшие обстоятельства сложились так, что по желанию Государя Клавдия Михайловна стала заниматься с Царскими Детьми по ряду предметов гимназического курса.

Вскоре после отъезда Царской Семьи из Тобольска К. М. Битнер и Е. С. Кобылинский поженились. В то время ей было уже около 40 лет. Клавдия Михайловна некоторое время преподавала французский язык в местной Тобольской Мариинской женской гимназии.

Из Тобольска супруги переехали в Ишим, где Евгений Степанович поступил к Колчаку в штаб военного округа. А в августе 1919 года они прибыли в Омск, где Кобылинский продолжил свою службу.

После перехода Омска в руки красных, Клавдия Михайловна, ожидавшая ребенка, возвратилась вновь в Тобольск, вернувшись к преподаванию французского языка в гимназии.

А Евгений Степанович Кобылинский в бою под Красноярском попал в плен к красным, где перед ним был поставлен выбор между расстрелом и службой в Красной армии. Он выбрал последнее, и в качестве военспеца стал служить у большевиков.

В 1922 году супруги вместе с маленьким сыном Иннокентием (родился 5 мая 1920 г. в Омске) поселились в г. Рыбинске Ярославской губернии. В 1927 году Евгений Степанович Кобылинский был арестован по сфабрикованному делу об участии в контрреволюционной организации и вскоре расстрелян в Бутырской тюрьме.

Место его захоронения поныне неизвестно. Наряду с другими обвинениями в вину ему было поставлено и ревностное служение Царской Семье в Тобольске.

В 1931 году Клавдия Михайловна переехала с сыном в Москву, устроившись в Топливный отдел Мособлисполкома статистом. Через некоторое время, пытаясь «замести следы» и боясь быть узнанной в Москве, она перебралась с сыном Иннокентием в Подмосковье в город Орехово-Зуево, устроившись на завод «Карболит» преподавателем иностранных языков на рабфаке.

По понятным причинам, жизнь её не могла быть лёгкой и безоблачной, ибо расправа могла последовать в любой момент, и она не заставил себя ждать долго.

В 1934 году, в связи с компанией по розыску Царских драгоценностей, Клавдия Михайловна была арестована. Поиски Царских (Романовских) сокровищ фактически не прекращались с момента прихода к власти большевиков, хотя периодами их интенсивность и ослабевала.

Тема эта неоднократно поднималась и освещалась в печати, но до конца все обстоятельства кражи и перепродажи бесценных драгоценностей и золота русских Царей за границу большевиками окончательно не известны.

Остается фактом, что в Российском Алмазном фонде ныне хранится лишь малая доля некогда величайших в мире сокровищ. Множество бесценных уникальных реликвий культового плана и украшений, реквизированных из российских церквей, также безвозвратно уплыли за границу…

При Царской Семье, томящейся в Тобольской ссылке, находилась довольно значительная составляющая личных и коронных ценностей. Часть из них через камердинера Чемодурова перед отъездом в Екатеринбург удалось передать на хранение игуменье Марии (Дружининой) в Иоанновский женский монастырь в г. Тобольске. Игуменья Мария была знакома с Царской Семьей еще до революции, и была человеком абсолютного доверия.

Какие-то ценные предметы из Царского хранилища, возможно, передавались и отдельным частным лицам из числа верноподданных. Случались и преднамеренные кражи. Из тех, кому Государь и Государыня могли доверить хранение своих ценностей, предположительно, мог быть и духовник Царской Семьи (из местных) священник отец Алексей Васильев.

Но среди царских слуг в Тобольске служил кто-то из осведомителей. В свободном интернете, к примеру, указывается на некую женщину по кличке «Литва», выявившую в Тобольске камеристку графини Гендриковой Паулину Межанс, которая дала показания, что якобы видела своими глазами корону Александры Федоровны в бриллиантах и шпагу в золотой оправе, ручка которой была из червонного золота.

Она-то (Межанс) и указала на монахиню Марфу (Уженцеву) как на хранительницу спрятанных сокровищ.

Огромные силы и средства чекистов были в 1933 году брошены на поиски царских драгоценностей. Вначале искатели принялись было за игуменью монастыря Марию Дружинину, но она на допросе умерла, унеся тайну в могилу.

Далее переключились на благочинную: монахиню Рахиль (Марфу Уженцеву, расстреляна в 1937 г.). Уженцева долгое время ничего не говорила, помня наказ игуменьи ни при каких обстоятельствах не выдавать тайну. Но потом, вероятно, после применения особых методов допроса, стала давать признательные показания.

Оказалось, что царские ценности она же лично по благословению игуменьи и прятала, и поначалу хранила их в монастыре. Но пришло время, когда оставлять сокровища в монастыре стало опасно (примерно через 7—8 лет хранения). Тогда царские ценности были переданы ею рыбопромышленнику Василию Михайловичу Корнилову, который спрятал их в дубовые бочки под фундаментом своего дома, а сам выехал из Тобольска.

Корнилова вскоре нашли, и царские сокровища в октябре 1933 года были обнаружены (в общей сложности около 8 кг украшений на сумму, вычисленную оценщиками, более трех миллионов золотых рублей). Но этого кладоискателям оказалось мало. Их воображение весьма сильно разгорелось.

Принялись за поиски остальных персон, причастных к возможному укрытию остальных царских сокровищ, среди которых особенно интересовали чекистов царские короны и золотая шпага.

К тому времени полковник Е. С. Кобылинский был расстрелян, священник Алексей Васильев умер, но оставались в живых его жена и дети, которых стали допрашивать, применяя известные методы. Те стали давать признательные, но очень противоречивые показания.

Под подозрение пал и царский писарь Алексей Петрович Кирпичников (1879—1934), добровольно последовавший за Царской Семьей в Тобольск. Его, больного, арестовали и тоже пытались заставить говорить. Допрашивали неоднократно, но он упорно настаивал, что выносил из дома шпагу и нити жемчугов Государыни, но лично ничего не хранил. В 1934 году Кирпичников умер в больнице.

Наряду с остальными, имевшими общение с Царской Семьей, вспомнили и о Клавдии Михайловне Битнер, которую быстро разыскали (возможно, её и не теряли никогда из вида, как она не старалась удалиться и жить незаметно).

На руках вдовы Битнер находился единственный сын-подросток Иннокентий, которого она страстно любила и воспитывала. Понятно было материнское желание сохранить себе жизнь ради сына.

Допрашивали Клавдию Битнер чекисты очень тщательно, всего двадцать семь раз. Судя по её почерку, вначале разборчивому, а далее превратившемуся в каракули, методы дознания были серьезными.

На допросах Клавдия Михайловна постепенно стала «признаваться». Например, она рассказала, что видела в руках у мужа ларец с драгоценностями, который тот, якобы, передал тобольскому пароходовладельцу и рыбопромышленнику, католику по вероисповеданию, Константину Ивановичу Печекосу.

Тогда чекисты стали «выбивать» показания из Печекоса. Тот долго терпеть не смог и в отчаянии привел своих мучителей к дому брата в Омске, где в стенах на шестом этаже будто бы имелся тайник с сокровищами.

Пока чекисты искали этот тайник, сам Печекос выбросился с шестого этажа. Однако каким-то чудом остался жив, переломав себе кости таза и лишь усугубив тем самым свои мучения. Его положили в больницу. Врачам приказали бороться за его жизнь.

Клавдию Михайловну, видимо, заставили написать ему письмо с просьбой все рассказать, дабы не причинять мучения другим людям. Но что мог рассказать человек, не имевший, вероятнее всего, никакого представления о царских драгоценностях?

Не избежала мучительных допросов и жена Печекоса Анели Викентьевна. В начале она все отрицала, но после серии чекистских дознаний стала припоминать о каких-то ценностях, однако не смогла указать место их хранения.

28 мая 1934 года в тюрьме несчастная женщина, разломав алюминиевую ложку, проглотила её, причем части ложки застряли в гортани. 17 июня Анели Викентьевна скончалась в муках от развившегося гнойного плеврита.

Розыски Царских сокровищ продолжались вплоть до начала войны. Клавдию Михайловну после допросов выпустили под надзор (вдруг да вспомнит еще что-нибудь). Но оставлять в живых такую опасную свидетельницу, конечно же, не стали и расстреляли на Бутовском полигоне 27 сентября 1937 года (посмертная реабилитация состоялась 16 марта 1956 года).

Сын Клавдии Михайловны Иннокентий Евгеньевич Кобылинский остался круглым сиротой. По имеющейся на сегодняшний день информации из вездесущего свободного интернета, он учился в ФЗУ, работал на заводе, посещал театральную студию, в сентябре 1939 года был призван в РККА.

Героически проявил себя в годы Великой Отечественной войны. Воевал в составе 300-го гвардейского полка стрелковой Свирской дивизии. Был командиром взвода автоматчиков. Четырежды был ранен (трижды тяжело). За боевые заслуги награжден медалью «За отвагу» и орденом Красной звезды. Имел звание гвардии лейтенанта.

По данным исследователя из Орехово-Зуева Голодного Евгения Яковлевича, после войны Иннокентий Кобылинский проживал на Сахалине, в Мурманске и в Биробиджане. Был женат на некой Аграфене Даниловне.

В браке имел сына Сергея, 1953 года рождения. Дальнейшая судьба Иннокентия Евгеньевича Кобылинского уточняется современными исследователями. Отец Иннокентия, Евгений Степанович Кобылинский, как и мать, также был реабилитирован, но гораздо позже, нежели Клавдия Михайловна.

После освобождения белыми Екатеринбурга Клавдия Михайловна Битнер была опрошена в Ишиме следователем Н. А. Соколовым (протокол от 4 августа 1919 года). Опрашивал её Соколов, судя по сохранившемуся протоколу, весьма обстоятельно. Не менее обстоятельны были и ответы Клавдии Михайловны, представляющие собой немалую историческую ценность.

В них она сумела дать весьма точную, хотя и не лишенную субъективности, характеристику на всех членов Царской Семьи. Очень важными являются и по сей день некоторые детали из её воспоминаний, в частности, об отношении Царской Семьи к генералу Корнилову. Вот что сообщила про это Битнер следователю Соколову:

«Я также слышала от девочек, что Корнилов, когда выслал Евгения Степановича при свидании с ГОСУДАРЫНЕЙ, сказал Ей, чтобы Она не беспокоилась: ни Ей, ни Детям не будет сделано ничего худого. Это мне, в сущности, косвенно подтверждала и Императрица. Она говорила мне, что к Корнилову они всегда хорошо относились, как к хорошему человеку и известному генералу. Вообще видно было, что Она не только не имела неудовольствия против Корнилова, но, наоборот, хорошо относилась к нему».

Аналогичную информацию о генерале Корнилове оставил в своих воспоминаниях и камердинер Государыни А. Ф. Волков. Так что вопрос с Корниловым, думаю, должен быть закрыт. Не следует забывать, что и Кобылинского возглавлять охрану Царской Семьи назначил также лично Корнилов, что хоть как-то смогло смягчить жизнь Царственных Страстотерпцев и их верных слуг в ссылке.

А вот выдержки из характеристик, данных Клавдией Битнер на членов Царской Семьи:

«ГОСУДАРЬ производил на меня чарующее впечатление. Он был человек образованный, весьма начитанный. Он хорошо знал историю. Он производил впечатление человека необычайно доброго и совсем простого. В Нём не было ни малейшей надменности, заносчивости. Он был замечательно предупредительный человек. Если я иногда по нездоровью пропускала урок, не было случая, чтобы он, проходя утром через нашу комнату, не расспросил бы меня о моём здоровье.

С Ним я всегда чувствовала себя совсем просто, как век Его знала, привыкла к Нему. Он вызывал у меня чувство, что хочется сделать Ему что-нибудь приятное. Так Он относился ко всем окружающим Его. С офицерами нашего отряда Он был прост, вежлив, корректен. У Него была поразительная выдержка характера. Это был замечательно выдержанный и спокойный человек.

ГОСУДАРЫНЯ, как была Царицей раньше, так и осталась Ею. Самая настоящая Царица: красивая, властная, величественная. Именно в Ней самым Её характерным отличием была Её величественность. Такое Она впечатление производила на всех… Она сильно и глубоко любила ГОСУДАРЯ. Любила Она Его как женщина, которая имела от Него Детей и много лет жила с Ним хорошей, согласной жизнью.

С мужем у Неё были прекрасные, простые отношения. Они оба любили друг друга… Она была сильно религиозна. У такого человека, как Она, это не могло быть лживым. Её вера в Бога была искренняя и глубокая…

Я думаю, что если бы Семья лишилась Александры Фёдоровны, то такой же «крышей» для неё была бы Татьяна Николаевна. Она унаследовала натуру матери. Очень много было в Ней материнских черт: властность характера, склонность к установлению порядка в жизни, сознание долга. Она ведала распорядками в доме. Она заботилась об Алексее Николаевиче.

Она всегда гуляла с ГОСУДАРЕМ во дворе. Она была самым близким лицом к Императрице. Это были два друга. Поэтому она и не была взята тогда ГОСУДАРЫНЕЙ при отъезде из Тобольска, что на неё был оставлен Алексей Николаевич.

Она была, безусловно, самым необходимым человеком в семье для родителей. Но мне казалось, что Она не была такая бодрая, как мать. Она была сильно религиозна. У такого человека, как Она, это не могло быть лживым. Её вера в Бога была искренняя и глубокая. Я не знаю, почему так выходило, но мне не о чем с Ней было говорить и не хотелось этого. Я не знаю, была ли Она развитая и начитанная.

Она всегда читала с Гендриковой. Она любила хозяйничать. Любила вышивать и гладить бельё.

Я гораздо больше любила Ольгу Николаевну. Она унаследовала много черт Отца. Она на меня производила своей ласковостью, всей собой также «чарующее» впечатление милой, хорошей русской девушки. Она не любила хозяйства. Она любила уединение и книги. Была она начитанна. Вообще она была развита.

Она, мне кажется, гораздо больше всех их в Семье понимала своё положение и сознавала опасность его. Она страшно плакала, когда уехали Отец с Матерью из Тобольска.

Может быть, Она сознавала тогда что-нибудь. Она производила на меня впечатление человека, который что-то неудачно пережил. Бывало, Она смеется, а чувствуешь, что её смех сверху, а там, в глубине души, ей вовсе не смешно, а грустно.

Так же, как и Отец, Она была со всеми окружающими проста и ласкова, предупредительна и приветлива. Она больше других любила, кажется, Марию Николаевну.

Мария Николаевна была самая красивая, типично русская, добродушная, весёлая с ровным характером, приветливая девушка. Она любила и умела «поговорить» с каждым, в особенности с простым народом, солдатами. У неё было всегда много общих тем с ними. Говорили, что она уродилась в Александра III наружностью и силой.

Она была очень сильная. Когда нужно было больному Алексею Николаевичу куда-нибудь передвинуться, кричит: «Машка, неси меня». Она всегда его и носила. Её очень любил, прямо обожал комиссар Панкратов… Она имела способности по рисованию и рукоделию.

Анастасия Николаевна одна из всех была какой-то неотёсанной и грубоватой. Была совсем не серьёзна. Не любила заниматься и готовить уроки. Выезжала всегда на Марии Николаевне… Анастасия Николаевна была вообще ещё ребёнком и к ней так и относились, как к маленькой.

Я любила больше всех Алексея Николаевича. Это был милый, хороший мальчик. Он был умненький, наблюдательный, восприимчивый, очень ласковый, весёлый, жизнерадостный. Он был способный от природы, но был немножко с ленцой…

Вся эта Семья в общем подкупала своей простотой и добротой. Её нельзя было не любить. Я никак не могу уложить себе в голову всего того, что писалось в революцию про эту Семью и, в частности, про отношения ГОСУДАРЫНИ к Распутину. Всякий, кто только видел и знал Её, Её отношения к мужу, Её взгляды, вообще знал Её всю, тот мог бы только или смеяться от этого, или страдать»…

Этими блестящими характеристиками на членов Царской Семьи, данными Клавдией Битнер следователю Н. А. Соколову, я и завершу своё печальное повествование.

Прошло более 100 лет со дня трагической гибели Царской Семьи, но до сего времени светлая память о Царственных Страстотерпцах омрачается пасквильными выпадами и грубыми неуместными характеристиками в печатном и устном слове наших современников.

Своей жизнью и оставленными свидетельствами Клавдия Кобылинская (Битнер) доказала, что правда не может быть убита и уничтожена, а память о Последнем русском Царе и Его Семье должна быть для русского народа священной.

12.05.2020 г. Задонск.

ГЕРМОГЕН ВТОРОЙ

Почему я обратился к личности этого святого, не ведаю сам, так же как не ведаю, почему порою обращаюсь к жизнеописаниям многих людей, давно уже перешедших из земной жизни в мир иной. Эти обращения всегда почти происходят спонтанно. Словно какая-то прилетевшая с ветром искорка вдруг коснется краешка души и начиная жечь ее, не давать покоя.

Далее возникает ничем неутолимая потребность в углубленном поиске, чтении, переосмыслении, какой-то непрестанной медитации на данной персоне или персонаже, — в результате всего этого, наконец, является некое откровение, открытие для себя самого новой правды, света истины, и душа, насытившись ею сполна, успокаивается и умиротворяется…

«Гермоген Второй» — это, конечно же, авторская вольность; не был герой моего повествования никаким «Вторым», как не был и Патриархом. Истории известен лишь один Патриарх Московский и всея Руси с именем Гермоген (1530—1612), прославившийся в эпоху смутного времени своей непоколебимой стойкостью и верностью. Находясь в тюрьме, он рассылал по городам и весям России грамоты с призывом к борьбе с польскими интервентами.

Это был человек выдающегося ума и пламенной веры. И ныне через века доносятся его огненодышащие слова ко всем верным русским людям: «Благословляю верных русских людей, подымающихся на защиту Веры, Царя и Отечества, и проклинаю Вас, изменники!»

Патриарх Гермоген умер в темнице от голода 17 февраля 1612 года, так и не увидев освобождение Москвы, и был канонизирован Русской Православной Церковью в лике святых как священномученик 12 мая 1913 года (в год 300-летия Дома Романовых).

Обретенные мощи святого торжественно перенесли в новую раку, изготовленную иждивением Императора Николая II и Императрицы Александры Федоровны. Гермоген Второй (Долганов Георгий Ефремович) — епископ Тобольский и Сибирский также пламенно любил Россию и был горячим поборником Православной веры в ее чистоте и неискаженности.

Будущий епископ Гермоген родился 25 апреля 1858 года в Херсонской губернии, получил блестящее светское и духовное образование. Был наделен даром проповедника, миссионера, оратора, организатора и многими иными, главным из которых был дар Любви. Епископ был замучен и утоплен в реке Тобол красноармейцами ровно за сутки до зверской расправы над Царской Семьей в Екатеринбурге (случайно ли все это было?).

И Патриарх Гермоген и епископ Гермоген жили в смутные времена истории нашего многострадального Отечества, когда власть захватывали самозванцы, и особенно острым становился вопрос самого существования России как государства. Оба Гермогена предпочли мученическую кончину измене, на которую их всячески пытались склонить пленившие их.

Имена священномучеников вписаны ныне золотыми буквами в святцы, и ярко сияют в сонме православных святых. Их Жития очень поучительны и назидательны, особенно для подрастающего молодого поколения. Жаль, что о них ничего не знают школьники, да и многие люди, достигшие взрослого возраста.

В своем повествовании я остановлюсь очень кратко лишь на некоторых известных (и менее известных) фактах, извлеченных из Жития Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского. В негласном послужном списке святителя Гермогена значатся несколько весьма знаковых для исторической биографии нашей страны событий.

Ну, во-первых, именно он, тогда еще архимандрит, ректор Тифлисской семинарии, отчислил из семинарии за неуспеваемость, систематическую ложь и пропуски занятий семинариста Иосифа Джугашвили (будущего Сталина).

Во-вторых, именно он, устроив личную встречу с Распутиным, в категоричной форме потребовал от сибирского странника уехать из Петербурга, дабы не компрометировать Царскую Семью, пригрозив в противном случае анафематствовать «старца».

В-третьих, епископ Гермоген фактически единственный в Святейшем Синоде, если не считать еще «имеющего свое особое мнение» митрополита Антония (Вадковского), выступил категорически против возрождения чина дьяконис для сестер в Марфо-Мариинской обители, обустроенной на личные средства Великой Княгини Елисаветы Федоровны, вдовы дяди Царя Николая II Великого Князя Сергея Александровича, убитого террористом Каляевым.

К сожалению, имя этого преступника и убийцы и поныне носят улицы городов России, есть такая улица и в городе Воронеже.

В-четвертых, епископ Гермоген удостоился горячего одобрения своей политической и созидательной духовной миссионерской деятельности со стороны святого праведного Иоанна Кронштадтского, написавшего ему в письме: «Вы в подвиге; Господь отверзает небо, как архидиакону Стефану, и благословляет вас. Дерзайте, благодарите Подвигоположника».

В бытность свою епископом Саратовским, занимая кафедру правящего архиерея, он изумлял всех потрясающим трудолюбием, аскетизмом, любовью к простому народу. За это время владыкой Гермогеном было построено и освящено свыше пятидесяти храмов, из которых в одном Саратове восемь.

Умножено количество монастырей, скитов, пу́стынек и т. д. Владыка Гермоген был сторонником активной политической позиции Церкви, он приветствовал создания Союзов русского народа (в противовес усиливающейся революционной смуты и шатания распропагандированных народных масс), однако считал, что эти союзы должны быть духовно скреплены в виде православных братств, а не быть лишь политическими организациями как таковые.

Владыка Гермоген, к большому сожалению, был лицом, пострадавшим еще в период царствования Государя Николая Второго вследствие конфликта с обер-прокурором Святейшего Синода и некоторыми членами Синода, а также по причине своей непримиримой позиции по отношению к Григорию Распутину.

Вопрос этот непростой и требует дальнейшего изучения. В конце жизни, как свидетельствуют современные исследователи, Владыка Гермоген примирился и с Государем, и с Григорием Распутиным.

Формальным поводом к аресту владыки в Тобольске явилась организация массового крестного хода 15 апреля 1918 года на Вербное воскресенье. В своих ярких проповедях он призывал свою паству «сохранить верность вере отцов, не преклонять колена перед идолами… революции и их современными жрецами, требующими от православных русских людей выветривания, искажения русской народной души космополитизмом, интернационализмом, коммунизмом, открытым безбожием и скотским гнусным развратом».

После ареста его перевезли в Екатеринбург и держали в тюрьме. Владыка предчувствовал свою скорую гибель. Один из очевидцев, Н. А. Сулима-Грудзинский, передал в своих воспоминаниях следующие слова владыки Гермогена, находящегося ещё на свободе:

«Я от них пощады не жду, — сказал святитель, — они убьют меня, — мало того, они будут мучить меня: я готов, готов хоть сейчас. Я не за себя боюсь, не о себе скорблю — скорблю о городе, боюсь за жителей, что они сделают с ними? И он осенил себя широким крестным знамением, подошел к окнам покоев и архиерейским благословением с благоговением начал благословлять все стороны города и жителей его — и верующих, и гонителей, и своих будущих убийц. Кончив благословлять, он обернулся: на глазах его, кротких и любвеобильных, блестели слезы».

Перед своей мученической кончиной Владыка перенес многочисленные унижения и пытки. Его даже заставляли работать, для создания на пароходе укрепления перед возможным столкновением с войсками Сибирского правительства. Старый и изможденный, он таскал тяжелые бревна и прибивал их гвоздями.

Перед смертью своей он благословил своих убийц: «В половине первого ночи епископа Гермогена вывели из трюма на палубу. До последней минуты он творил молитву. Когда палачи перевязывали веревкой камень, он кротко благословил их. Связав владыку и прикрепив к нему на короткой веревке камень, убийцы столкнули его в воду. Всплеск воды от падения тела заглушил дикий хохот озверевших людей».

В недавно прочтенном дневнике дочери Григория Распутина я нашел такие строки, касающиеся священномученика Гермогена: «Приехала комиссия искать тело убитого Гермогена, нашли в воде его обмотанного веревками и руки связаны назад, мучили, говорят, его, бедного, страшно, ах, какие мерзавцы большевики, не лучше бы им и не хуже, Господи, накажи их.

Завтра ждут Епископа Еринарха из Тобольска и тогда повезут Гермогена хоронить в Тобольск“ (23 июля 1918 г.) … „Честные останки священномученика Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского, были погребены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе Софийско-Успенского собора…

Священномученик Гермоген был причислен к лику святых на Архиерейском Соборе 2000 года. 3 сентября 2005 года были обретены мощи священномученика и перенесены в Покровский храм Тобольского кремля».

12.03.2018 г Воронеж.

АННА ХВОСТОВА

(история незаконченного поиска)

Думаю и часто возвращаюсь мыслями к этой старенькой фотографии, на которой изображена миловидная молоденькая женщина в старомодной шляпке с широкими краями. Неведомый фотограф запечатлел образ некоей Анны Хвостовой.

На обратной стороне фотографии указан 1917 год. Фотокарточку прислали мне из Франции несколько лет назад родственники поэта-монархиста Сергея Бехтеева. Древний дворянский род Хвостовых очень разветвленный и многочисленный. Он сильно пострадал в годы революции 1917 года и гражданской войны.

У меня есть также версия, что большевики нередко расстреливали людей просто по фамилиям, особенно известным, дворянским, а не за какие-то сомнительные поступки.

А фамилия Хвостовых была в те годы на слуху у всех. Сразу несколько представителей одной лишь семьи Алексея Николаевича Хвостова (дедушки поэта Сергея Бехтеева) занимали перед революцией очень высокие министерские посты в Царском Правительстве.

И вот что интересно: среди уничтоженных новой властью и репрессированных лиц даже женского пола с фамилией «Хвостова» значится в доступных просмотру списках более полусотни человек. Но некоторым из Хвостовых всё же каким-то чудом удалось уехать из России и выжить.

На сегодняшний день в моих черновиках имеется весьма разветвленная роспись Орловско-Елецкой ветви рода Хвостовых, ныне живущих за границей. Важным дополнением явились недавно присланные из Франции сведения от одного из прямых потомков этого славного дворянского рода, Елены Хвостовой.

Однако остаются еще и значительные белые пятна и лакуны, заполнить которые еще предстоит пытливым исследователям, генеалогам и историкам.

Но вернемся к фотографии. Исходя из той информации, что имеется на сегодняшний день, просматривается лишь одна версия: изображенная на фотографии молодая женщина — Анна Хвостова, предположительно 1897 г.р. — приходилась дочерью расстрелянному большевиками в 1918 году Хвостову Алексею Николаевичу-младшему (01.06.1872—23.08.1918), бывшему министру внутренних дел, убежденному монархисту и консерватору.

Если это предположение в отношение родства верно (а сомнений в том у меня практически нет), то надпись на фотографии, быть может, одна из самых последних, что начертал своей рукой А. Н. Хвостов незадолго до своей казни (расстрела).

Согласно полученным поисковым сведениям, Анна Алексеевна Хвостова была замужем за Сергеем Сергеевичем Хвостовым, который приходился ей дальним родственником: двоюродным братом её отца. Отец мужа — Сергей Алексеевич Хвостов (1855 — 12 августа 1906 г.) — бывший Пензенский губернатор, трагически погиб при взрыве на Аптекарском острове дачи Столыпина. Он приходился родным дядей отцу Анны.

Сергей Хвостов (муж Анны) участвовал в Первой Мировой войне. В его послужном списке (копию послужного списка корнета 18 гусарского Нежинского полка С. Хвостова любезно передал мне военный историк К. Е. Табачнев) на март 1916 года сообщаются следующие сведения:

«Сергей Хвостов родился 6 июня 1891 года, окончил курс Императорского Александровского Лицея, участник боевых действий, за проявленную храбрость четырежды награждался боевыми орденами, к тому времени был холост. Заболел и был эвакуирован на лечение в Россию 22 сентября 1915 года».

Возможно, это заболевание и было началом дальнейшего длительного психического расстройства, от которого Сергей лечился несколько лет за границей в Германии. Этот факт сообщила на допросе арестованная чекистами мать Сергея, новомученица и исповедница Российская Анна Ивановна Хвостова (в монашестве мать Анастасия), расстрелянная в 1938 году под Вологдой.

Судьбы Анны и Сергея Хвостовых в эмиграции обстоятельно проследить пока не удалось. Вероятнее всего, они расстались. Быть может, умер Сергей, и Анна осталась уже в молодости вдовой.

Были какие-то обрывочные сведения от французских родственников Сергея Бехтеева, что жизнь у Анны за границей в эмиграции была очень тяжелой и несчастной. Что работала она как-будто в прачечной…

Но это будет потом. А пока же со старой фотографии смотрит на нас ангельское личико, еще не ведая своего будущего трагического бытия на чужбине и, возможно, мечтающее о счастливом сказочном конце…

Надпись на фотографии: «Милая моя Анночка, мне так тяжело, что ты не здорова. Лечись непременно. Благословляю тебя, твой папа. 1918 год. Помнишь стихи „чрез столько лет та надпись распадется, чрез сколько дней забудут обо мне?“ Я буду молиться за Тебя и Там, куда ухожу. Сережу поцелуй».

2019 г. Воронеж

(Фрагмент из неопубликованной книги «Хвостовы»)

АКТЕРЫ, УЗНИКИ СТАЛИНСКИХ ЛАГЕРЕЙ

Часть I

Свое повествование я хочу прямо начать с перечня персоналий, к каждой из которых я добавил краткие комментарии. Итак:

1. Зоя Алексеевна Федорова (1907—1981), заслуженная артистка РСФСР. Приговорена за «шпионаж» к 25 годам лагерей усиленного режима, с заменой на заключение во Владимирскую тюрьму сроком на 9 лет с конфискацией имущества и ссылкой для членов всей семьи.

Ее сестра Александра была приговорена к пожизненной ссылке с детьми; сестра Мария — к 10 годам исправительно-трудовых лагерей в Воркуте (скончалась до окончания срока в 1952 году). 11 декабря 1981 года Зоя Алексеевна Федорова была убита выстрелом в затылок в своей квартире. Убийство до сих пор не раскрыто. Мотивы его не известны.

2. Капнист Мария Ростиславна (1913—1993), дочь графа Ростислава Ростиславича Капниста-старшего, праправнучка атамана Ивана Серко. Заслуженная артистка Украинской ССР. Начиная с 1941 года дважды арестовывалась и была освобождена лишь в 1956 году. Срок отбывала в Карлаге и Степлаге на тяжелых работах. Погибла по трагической случайности (была сбита машиной при переходе через дорогу). После тюрем и лагерей активно снималась в кино.

3. Сац Наталья Ильинична (1903—1993), народная артистка СССР, создатель детского музыкального театра. В 1937 году была арестована как «член семьи изменника родины» (ее муж Вейцер И. Я., народный комиссар внутренней торговли, был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности). В лагерях ГУЛАГ (Волголаг, Рыбинск) провела пять лет.

4. Андроникашвили Кира Георгиевна (1908—1960), княжна, жена Б. А. Пильняка. Репрессирована в 1937 году. Срок наказания (7 лет) отбывала в Акмолинском лагере изменников Родины.

5. Мессер-Плисецкая Рахиль Михайловна (1902—1993), актриса кино, мать Майи Плисецкой. Осуждена в 1938 году на 8 лет (освобождена досрочно). Находилась в Акмолинском лагере для изменников родины вместе с грудным ребенком.

6. Гаркуша-Ширшова Евгения Александровна (1915—1948), актриса театра Моссовета, киноактриса, жена академика П. П. Ширшова. На домогательства всесильного Берия публично ответила пощечиной, за что позже и заплатила своей жизнью. В 1947 году по сфабрикованному обвинению в шпионаже актриса была осуждена на 8 лет лагерей с отбыванием под Магаданом. В 1948 году, не вынеся испытаний, покончила собой, выпив горсть снотворных препаратов.

7. Окуневская Татьяна Кирилловна (1914—2002), заслуженная артистка РСФСР (1947). Родилась в дворянской семье. Отец расстрелян в 1937 году и похоронен на Бутовском полигоне. 13 ноября 1948 года Окуневская была арестована по статье 58.10 — антисоветская агитация и пропаганда. Была осуждена на 10 лет. Отбывала наказание в Степлаге, Каргопольлаге, Вятлаге.

В 1954 году была выпущена на свободу и вернулась в труппу театра имени Ленинского комсомола. С 1959 по 1979 гг. работала артисткой Госконцерта и Москонцерта. Автор мемуаров «Татьянин день».

8. Токарская Валентина Георгиевна (1906—1996), народная артистка России (1993), актриса театра и кино, считалась самой красивой и богатой актрисой довоенной Москвы. Была с труппой актеров в плену, где продолжала играть. В 1945 году арестована и отправлена в ссылку в Воркуту. В заключении познакомилась с киносценаристом Алексеем Каплером, который стал ее мужем. Освобождена в 1953 году, после чего играла в Московском театре сатиры.

Список этот далеко не полный. В тюрьмах и лагерях томилось множество актеров и актрис разного жанра. Георгий Жженов, например, женился в ссылке на актрисе Воронцовой Лидии Владимировне, которая была осуждена на 10 лет лагерей и отбыла свой срок от звонка до звонка.

В этой статье я намерено не касаюсь певиц и литераторов, но невольно вспоминаются знаменитая Лидия Русланова и дочь Марины Цветаевой Ариада Эфрон.

Ничего подобного с этой бредовой шпиономанией и столь диким и бесчеловечным обращением с народным достоянием история России доселе никогда не знала, и дай Бог, чтобы не узнала в грядущем!

Часть ­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­II

1. Жженов Георгий Степанович (1915—2005), народный артист РСФСР (1980), Лауреат Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых (1975). Кавалер ордена Ленина (1991). Репрессирован дважды по обвинению в шпионаже. Отбывал наказание с 1938 по 1945 (Магадан) и с 1949 по 1954 (Норильск). Был также арестован в 1937 году и умер в 1943 году на каторге его родной брат Борис. Георгий Жженов — один из любимейших наших советских актеров.

В 1955 году он был полностью реабилитирован. Снимался во многих фильмах, в том числе в фильмах «Чапаев», «Экипаж» и «Ошибка резидента». Плодотворно трудился и в театре. Автор 10 книг-воспоминаний. Вел активную общественную деятельность.

Состоял членом Совета при Президенте РФ по содействию развития институтов гражданского общества и правам человека, входил в состав Комиссии по помилованию при Президенте России.

2. Вельяминов Петр Сергеевич (1926—2009), народный артист РСФСР (1985). Происходил из древнего дворянского рода Вельяминовых. 31 марта 1943 года в возрасте 16-ти лет был арестован вместе с отцом и приговорен по 58-й статье к 10 годам исправительных работ. В лагере узнал об аресте матери, после сильного потрясения вскрыл себе вены, однако его удалось спасти.

Был освобожден 9 апреля 1952 года, проведя в заключение 9 лет. Играл в различных театрах страны (Абакан, Тюмень, Дзержинск, Новочеркасск, Чебоксары, Иваново, Пермь, Свердловск). После ярко исполненной роли в фильме «Тени исчезают в полдень» в 1972 году переехал в Москву. С 1995 года жил и работал в Санкт-Петербурге, играя в академическом театре комедии имени Н. П. Акимова.

Никогда не имел никакого профессионального театрального образования. Тем не менее, преподавал на кафедре актерского мастерства в Балтийском институте экологии, политики и права. С 1994 по 1997 годы являлся вице-предводителем Санкт-Петербургского Дворянского собрания. Реабилитирован полностью в 1984 году.

3. Дикий Алексей Денисович (1889—1955) (настоящая фамилия Диков), народный артист СССР (1949). Лауреат Сталинской премии (1946, 1947, 1949-дважды, 1950). В Первую Мировую войну служил в Императорской армии прапорщиком. В 1927—1928 году был режиссером Московского драматического театра, в 1925—1928 ставил оперы и балеты в Большом театре. В 1937 году был арестован и приговорен по 58 статье к пяти годам лишения свободы. Наказание отбывал в Усольлаге НКВД.

После освобождения много снимался в кино, сыграл главные роли в фильмах «Кутузов» (1943) и «Адмирал Нахимов» (1946), за которые был удостоен Сталинской премии. Исполнял также роль Сталина в нескольких фильмах, заслужив похвалу вождя.

4. Названов Михаил Михайлович (1914—1964), заслуженный артист РСФСР (1949). Лауреат трех Сталинских премий (1948,1949, 1950). Арестован в 1935 году. Приговорен по статье 58 УК РСФСР к пяти годам исправительно-трудовых лагерей. Отбывал наказание в Ухтпечлаге. Освобожден в 1940 году. В 1944 году был реабилитирован.

Работал в театре Моссовета, в Московском театре им. Пушкина, во МХАТе, где служил до 1960 года. Снимался во многих фильмах и телеспектаклях, успешно выступал и как певец. Скончался в Москве.

5. Смоктуновский Иннокентий Михайлович (1925—1994), народный артист Советского Союза (1974), Лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда (1990), участник ВОВ. Отец, дед и дядя подвергались репрессиям. Дед по матери был раскулачен, осужден на 10 лет и расстрелян. Дядя был также расстрелян. В Киеве попал в плен к немцам, из плена бежал.

Имел правительственные боевые награды. После войны в тюрьмах и лагерях не был, но получил «минус 39» (запрет на проживание в 39 городах). Скрываясь от дальнейших возможных репрессий, уехал в Норильск, за полярный круг, где поступил в театр. В Норильске Смоктуновский познакомился и подружился с другим невинным страдальцем, Георгием Жженовым.

Запомнился как выдающийся актер по многочисленным фильмам, в том числе: «Берегись автомобиля», «Преступление и наказание», «Звезда пленительного счастья», «Гамлет», «Они сражались за родину», «Мертвые души», а также по театральным ролям и радио спектаклям. По мнению Олега Ефремова, Смоктуновский был «первым, первейшим артистом России».

6. Романов Николай Яковлевич (1908—1991). Запомнился зрителям в роли шефа контрабандистов в фильме Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». 1932 году актер был арестован и осужден сроком на 5 лет лагерей и направлен на Беломорканал. Освобожден досрочно в 1935 году. Был реабилитирован в 1961 году. После чего смог вернуться в Москву, где работал на киностудии имени М. Горького до 1972 года.

7. Вацлав Дворжецкий (1910—1993), народный артист РСФСР (1991). По происхождению из польских дворян. Сыграл роли в 73 фильмах. Отец известного киноактера Владислава Вацлавовича Дворжецкого (1939—1978). В 1929 году осужден Особым совещанием ОГПУ по ст. 58 УК на 10 лет за участие в студенческой организации «Группа освобождения Личности» («ГОЛ»).

Отбывал наказание в лагерях ГУЛАГа: Котлас, Пинега — Сыктывкар, остров Вайгач, Соловки, Беломорско-Балтийский канал, Медвежьегорск, Тулома. Освобожден в 1937 году, но через четыре года вновь арестован и осужден на 5 лет лагерей. Освобожден в 1946 году.

С 1968 года снимался в кино и на телевидении. Запомнился зрителям по фильмам: «Щит и меч», «Угрюм-река», «Забытая мелодия для флейты» и ряду других. Работал в театре «Современник» (1978—1980), а с 1988 года в Горьковском театре драмы имени М. Горького.

Реабилитирован только в 1992 году, после своей смерти.

Представленный список невинно осужденных и пострадавших, среди известных деятелей театра и кино, далеко не полный. Можно добавить (внести) в него:

народного артиста РСФСР киноактера Леонида Леонидовича Оболенского (1902—1991);

кинорежиссера и ведущего программу «кинопанорама» Алексея Яковлевича Каплера (1903—1979);

актера и выдающегося режиссера Всеволода Мейерхольда (1874—1940), после пыток и избиений подписавшего «нужные» следствию показанию и расстрелянного в 1940 году;

народного артиста РСФСР режиссера Леонида Варпаховского (1908—1976);

народного артиста РСФСР ленинградского оперного тенора Николая Печковского (1896—1966), и его супругу, тоже оперную певицу Таисию Александровну, урожденную Николаеву, погибшую в лагере под Рыбинском от голода и болезни в 1942 году;

великого азербайджанского актера и режиссера, народного артиста Азербайджанской ССР Шарифзаде Аббас-Мирза Абдул-Расул оглы (1908—1976), расстрелянного после пыток во времена сталинских репрессий;

балерину и балетного педагога Тамару Яковлевну Чепинога (урожденную графиню Шереметьеву) (1927—2020)

и многих других, имя которых Ты один, Господи Боже наш, знаешь!..

30 октября в России День памяти жертв политических репрессий. Вечная память невинным страдальцам и страдалицам, узникам и узницам сталинской карательно-изуверской преступной системы.

Узники Гулага —

Жертвы произвола

В душу смотрят ныне

Прямо и светло.

Доблестнее стяга

Узников Гулага

Нету выше чести,

Чтоб нести его!

Выжили, воскресли,

В духе и терпенье,

Не сломили: голод,

Козни сатаны.

Узники Гулага-

Жертвы приношенья,

Китежа России

Жены и сыны!

03.11.2019; 21.10.2020 г. Воронеж.

«ОРУЖЬЕМ НА СОЛНЦЕ БЛИСТАЯ…» Забытые имена

(Владимир Александрович Сабинин)

Эта бравая песенка (иногда называемая «Гусары-усачи») памятна мне с раннего детства. Ее очень любил напевать мой покойный отец, обладавший красивым песенным голосом. Автора песни он не знал, считая ее старинной русской гусарской песней.

Таковых в песенном репертуаре отца было несколько, включая очень веселую и смешную, со словами: «Раздаются тары-бары, в село въехали гусары, все красавцы-усачи, впереди их трубачи…» (эту песню, будучи студентами Воронежского государственного медицинского института, мы с большим успехом исполняли со сцены своим вокально-инструментальным ансамблевым коллективом).

«Гусары-усачи». Я пронес слова и мелодию этой старинной песенки через многие годы и храню ее в своей душе, как некую семейную реликвию, нечто важное и сокровенное, неотделимое от самой моей сущности. «Оружьем на солнце сверкая, под звуки лихих трубачей, на улице пыль поднимая, проходил полк гусар-усачей». Такие, казалось бы, незамысловатые простые слова предваряют ее начало, но звучат они даже без музыки бравурным военным маршем, четко ощущается военная ритмика, мгновенно предстает пред глазами городская картинка вхождения в провинциальный городок лихого гусарского полка.

Далее военный ритм песни меняется очень красивым мелодичным переходом на лирический лад: «А там, чуть подняв занавеску, лишь пара голубеньких глаз, смотрела, ох, чуют гусары, что немало здесь будет проказ…» Далее события развиваются в песне стремительно, по-гусарски: «Вот полк разведен по квартирам, уж полночь, все спит мертвым сном. Не снится седым командирам, что творится у них под окном!» И так далее.

В последнем куплете следует припев, повествующий уже об уходе из городка гусарского полка, завершающийся словами: «А там, чуть подняв занавеску, лишь пара голубеньких глаз, искала среди уходивших виновника милых проказ». В найденном в сети интернет полном тексте песни я нашел еще один заключительный куплет, который отец не исполнял: «И часто при свете лампады, во мраке осенних ночей, вспоминали потухшие глазки те звуки лихих трубачей»…

И вот, совсем недавно, мне случайно попалась на глаза биография талантливого русского певца и актера театра оперы и оперетты Владимира Александровича Сабинина (23.05.1888–12.05.1930), который, оказывается, и был автором и первым исполнителем той зажигательной и веселой песенки моего детства. Из различных источников удалось узнать, что настоящая фамилия певца и композитора была Собакин, но из-за неблагозвучности он поменял ее на Сабинина. Возможно предположить, что выбор фамилии был также связан с персонажем оперы «Жизнь за Царя» (Иван Сусанин) Богданом Сабининым?

При жизни Сабинин был очень популярен в России. Он пел в оперных театрах Петрограда, Москвы, Одессы, Киева, Свердловска и Баку, много выступал по России и с сольными концертами. Участвовал в Первой Мировой (Великой) войне.

Сабинин отличался прекрасным изысканным голосом-тенором. Его называли «Певцом интимных отношений». Начинал свою деятельность Владимир Александрович в эпизодических ролях в Московском драматическом театре Корша (1906), а затем в Московских и Петербургских Буфах. Тогда же начал писать романсы и песни. Позже выступал сольно в многочисленных концертах и в театрах миниатюр. Писал песни и тексты к ним сам. В его репертуаре были также романсы и песни на музыку Гурилева, Глиэра и других русских, а также французских композиторов. В послужной список заслуг Сабинова вменяется и возрожденный им романс «Гори, гори, моя звезда», который он с большим успехом исполнял.

В 1915 году Сабинин написал гусарскую песенку «Оружьем на солнце сверкая», которую включили в свой репертуар многие российские певцы. Он оказал немалое влияние на Изу Кремер и, как мне представляется, на Александра Вертинского. Ибо при первом же прослушивании Сабинина улавливается очень большое сходство с манерой исполнения Вертинским. Но Сабинин начал свою концертную деятельность гораздо раньше Вертинского, дебют которого на эстраде состоялся лишь в 1915 году в Киевском театре миниатюр.

А в том же театре гораздо раньше блестяще выступал Сабинин, в том числе со звездами эстрады: Настей Поляковой и куплетистом Сокольским. После революции 1917 года Сабинину предлагали эмигрировать, но он предпочел остаться на родине. Артист продолжал гастролировать, переехав на Украину, работая в театрах Киева и Харькова. Потом уехал в Свердловск, где работал в театре оперы и балета. Там впервые блестяще исполнил он партии Дженарро («Ожерелье мадонны») и Калафа («Турандот»). В 1929 году Сабинин вернулся в Ленинград, где был сразу же принят в бывший Мариинский театр.

В последние годы жизни он пытался сменить свой репертуар, обратившись к текстам Н. Клюева и Д. Бедного, но успеха при этом не имел. 12 мая 1930 года в состоянии сильной депрессии Сабинин покончил жизнь самоубийством. По одной из версий, он застрелился прямо на сцене, где исполнял роль Ленского в «Пиковой даме» Чайковского. По другой версии, которую считают более вероятной, отравился. Немного странное разночтение, но с учетом времени– возможное. Информации о жизни этого талантливого певца и актера в доступных источниках очень мало. К счастью, сохранились звукозаписи некоторых его песен и романсов, в числе которых и столь дорогая мне гусарская песенка «Оружьем на солнце сверкая».

17.09.2019 г. Воронеж.

ЗАГАДОЧНОЕ ПИСЬМО

Достоверно известно, что поэт Сергей Бехтеев посылал плененной Царской Семье в Тобольск свои стихотворения («Молитва», «Россия», «Верноподданным», «Святая Ночь», «Боже, Царя сохрани»). Переписку с Царской Семьей вела и родная сестра поэта Зинаида Сергеевна Толстая, а также ее дочь Наталья Петровна Толстая. Царские стихи Бехтеева–образец особого вида доселе еще неведомой возвышенной и прекрасной русской поэзии.

Наибольшей известностью пользуется стихотворение Сергея Бехтеева «Молитва» (сентябрь 1917), которое поэт посвятил Великим Княжнам Ольге и Татьяне. Это стихотворение собственноручно переписывали В. К. Ольга и Сама Государыня Императрица Александра Федоровна. Время каким-то чудом сохранило нам эти подлинники. Известно также стихотворение Сергея Бехтеева «Царский Завет» («Отец всем просит передать…»), которое представляет собой по сути, как поясняет сам поэт, почти дословное переложение подлинных слов Великой Княжны Ольги Николаевны в стихи.

В предисловии ко второму выпуску сборника православно-патриотических стихотворений «Святая Русь» (1923 г.) поэт приводит саму выписку из письма В. К. Ольги: «Отец просит передать всем тем, кто Ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за Него, т. к. Он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили и за себя и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь…» Эти строки и явились основой для стихотворения «Царский Завет», написанного Бехтеевым позже в Ницце, в 1941 году:

Отец всем просит передать;

Не надо плакать и роптать,

Дни скорби посланы для всех

За наш великий общий грех.

Он все обиды позабыл,

Он всех врагов Своих простил

И за Него велит не мстить,

А всех жалеть и всех любить.

Он говорит: мир тонет в зле,

Иссякла правда на земле,

И скорбный крест грядущих дней

Еще ужасней и страшней.

Но час пробьет, придет пора,

Зло одолеет власть добра,

И все утраченное вновь.

Вернет взаимная любовь.

Полностью же это письмо Великой Княжны Ольги Николаевны нигде опубликовано не было, хотя в книге «Письма Святых Царственных Мучеников из заточения» на стр. 325 и приводится, но лишь тот же фрагмент письма без указания адресата. Кому же было адресовано это письмо Дочери Царя? А если самому Сергею Бехтееву? На эту мысль меня навел текст некролога на смерть поэта за подписью Сергея Нестерова. Последний, несомненно, был близок к покойному, ибо сообщает в биографии Сергея Бехтеева некоторые детали, которые могли быть известны только человеку, хорошо знавшему поэта. Так вот, Нестеров в некрологе написал: «От Великой Княжны был получен ответ на присланные стихи и письма. Ее ответ С.С. изложил в стихах».

Конечно, мое предположение является лишь версией, и возможно, письмо В.К. Ольги имеет другого адресата, но пока обнаружить то самое письмо в оригинале ни мне, ни другим исследователям не удалось. А посмертный архив Сергея Бехтеева, хранящийся в Риме у одного частного лица (дальнего родственника поэта), пока нам не доступен и неизвестно, будет ли доступен когда-либо вообще.

24.09.2019 г. Воронеж.

«ЗИНОЧКА»

Об этой чудесной русской женщине пока не написаны романы и повести, ее образ не запечатлен в фильмах и пьесах, ей не посвящались стихи, не живописался ее образ на холстах. Хотя Книга жизни героини моего повествования достойна не только внимательного прочтения, но и восхищения.

Сама она родом из старой доброй России, из того второго Китеж града, который после 1917 года погрузился в воды забвения, но не погиб, а стал лишь незримым для врагов Святой Руси, оставаясь осязаемым, ощущаемым и обозримым для чутких душ, продолжающих любить свои святые идеалы: Веру, Царя и Отечество.

Чтобы не томить читателя, я назову ее имя отчество и фамилию полностью: Зинаида Сергеевна Толстая (урожденная Бехтеева).

Она появилась на свет в семье видного земца Елецкого уезда Орловской губернии и общественного деятеля России Сергея Сергеевича Бехтеева-старшего. Родилась Зина в родовом имении отца в селе Липовка 15.10.1877 года, третьим по счету ребенком в семье (менее чем через два года 07.04.1879 в семье родится ее младший брат, будущий известный поэт Сергей Бехтеев).

Всего в семье Бехтеевых рождалось 11 детей, но трое из них (Вячеслав, Миша и Маша) умерли от разных болезней в детстве, не достигнув совершеннолетия. Все дети получили вначале домашнее воспитание и образование, потом семья Бехтеевых переехала в Петербург, где мальчиков (а их было в семье трое) отдали в престижные тогда Императорский Лицей (Сергея и Алексея) и в Училище Правоведения (Николая).

16 апреля 1900 года Зинаида вышла замуж за молодого красавца офицера-кавалергарда Петра Сергеевича Толстого (1876—1918) — будущего полковника, унаследовавшего в 1908 году большое состояние от почившего бывшего городского головы Одессы Григория Григорьевича Маразли (1831—1907), которому он приходился внучатым племянником.

Петр Сергеевич Толстой с 1912 года состоял при Великом Князе Дмитрии Павловиче, через которого, вероятно, и произошло знакомство Толстых с Царской Семьей. Подробности знакомства нам неизвестны, но дети Толстых: Сережа (1904 г.р.) и Наташа (1901 г.р.), или как в семье ее чаще называли «Далечка» — подружились с Царскими Детьми и состояли с ними в переписке.

Зинаида Толстая оказалась в окружении Государыни Императрицы Александры Федоровны в качестве доброй знакомой (несмотря на большую разницу в положении), не являясь при этом фрейлиной Двора, как ошибочно иногда указывается в литературе. Фрейлинами же обеих Государынь были две старшие сестры Зинаиды: Екатерина Сергеевна Бехтеева (1874—1958), ставшая фрейлиной по личному желанию Императрицы Марии Федоровны, и Наталья Сергеевна (1876—1948), приглашенная во Двор после смерти отца по личному желанию Государя Императора Николая II.

В годы Первой Мiровой (Великой) войны Зинаида Толстая, которую Императрица и Ее Дочери называли всегда с любовью не иначе как «Зиночка», еще больше сблизилась с Царицей и Великими Княжнами, нередко дежуря с Ними в Госпиталях для раненых в Царском Селе.

После Октябрьской революции семья Толстых перебралась в Одессу, где у Петра Сергеевича оставалась недвижимость в виде имения, включавшего несколько домов. Толстые сохранили верность Царской Семье и продолжали вести активную переписку с Царственными Мучениками, а также посылали им посылки с вещами. В государственных и частных архивах сохранилось 11 писем, написанных Государыней Александрой Федоровной лично Зиночке Толстой. Также сохранились и опубликованы некоторые письма Великих Княжон, адресованные Далечке, и письма, написанные самой Далечкой (Натальей) Толстой.

Бывший кавалергард Петр Сергеевич Толстой в Одессе принял деятельное участие по объединению церковно-приходских братств и сестричеств в единый союз, при этом он неоднократно порывался лично отправиться в Тобольск для спасения Царской Семьи. Но эту идею близкие ему люди раскритиковали, ибо с его внешностью добраться из Одессы до Сибири и остаться живым и невредимым было в то время не очень реально. По пути в Тобольск он неминуемо был бы опознан, арестован и расстрелян.

Тогда Петр Сергеевич, расставшись с мечтой лично выехать для освобождения Царской Семьи, тайно от семьи продал один из принадлежавших ему в Одессе больших домов (за 800 тыс. рублей), а вырученные от продажи средства вручил одному верному человеку, монархисту, служащему в обществе «Пароходства и торговли» в Одессе — Ивану Ивановичу Сидорову. 4 Мая 1918 года Сидоров был послан в Екатеринбург для установления связи с Царской Семьей.

Иван Иванович Сидоров происходил из Тамбовских крестьян, манеры имел простые, не офицерские и не господские, поэтому едва ли мог вызвать какое-либо подозрение (поезда в то время тщательно осматривались, и подозрительных лиц немедленно выявляли, поступая с ними по законам революционного времени. Внешность тоже принималась во внимание всевидящим революционным оком в качестве неоспоримой улики).

Прибыв в Екатеринбург, Сидоров узнал, что Державные Узники уже здесь, связался с верными людьми и передал через доктора Деревенько привезенные деньги, письма и посылку в монастырь. Эту историю Зинаида Сергеевна подтвердила на допросе следователю Соколову 6 июля 1921 года, проживая на тот период времени в Ницце. Тогда же она показала на допросе, что она сама, ее муж и дети вели переписку с Царской Семьей, получив в ответ от Государыни и Великих Княжон 75 писем, а от Государя только лишь поздравительные телеграммы.

Родной брат Зинаиды Сергеевны, Алексей Сергеевич Бехтеев (1883—1967), в своих мемуарах утверждает, что тот же Сидоров до екатеринбургской поездки посещал по заданию Толстого и Тобольск. После поездки в Тобольск он якобы встречался с Патриархом Тихоном. О той его поездке знала и Императрица Мария Федоровна, называвшая Сидорова « Ce bon et cher Ivanovitch».

Упоминает о Сидорове в своей книге «Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале» и генерал М. К. Дитерихс, последний Правитель Приамурского Земского Края, бывший при Колчаке Председателем комиссии по расследованию обстоятельств гибели Царской Семьи. Вот что мы находим в его книге: «Когда в Екатеринбург приехал некий Иван Иванович Сидоров и стал искать возможности установить сношения с заключенными в Ипатьевском доме, его направили к доктору Деревенько. Последний сговаривается с бывшим в то время комендантом дома Особого назначения Авдеевым и лично дает распоряжение об ежедневной доставке Царской Семье молока, яиц, масла и прочее»…

Пребывание семьи Толстых в Одессе завершилось трагедией. 14 декабря 1918 года от осложнения свирепствовавшей тогда испанки скоропостижно умер Петр Сергеевич Толстой. Пред тем был похищен бандитами (но, к счастью, выкуплен за деньги) сын Толстых Сережа. В то время ему было около 10-ти лет. Начинала заболевать испанкой, но в легкой форме, и сама Зиночка Толстая. В Одессе у Толстых проживали также и сестры Зинаиды Толстой: Екатерина, Наталья, Нина и мать Наталья Алексеевна Бехтеева.

После страшных потрясений и горя, постигших семью Толстых, было принято решение на семейном совете о срочной эмиграции. Да и в городе оставаться было уже слишком опасно: участились случаи грабежей и убийств. Так, прямо на улице без суда и следствия был застрелен 12.02.1919 года Председатель Одесского отдела Союза Русских Людей Николай Николаевич Родзевич…

Согласно воспоминаниям внучки Зинаиды Толстой Марины Робеску (в телефонном разговоре с автором данного очерка), в 1919 году Толстые-Бехтеевы на пароходе «Петр I» выехали из Одессы и прибыли вначале в Константинополь, потом перебрались на Мальту. Краткое время проживали в Италии в городе Ляго ди Комо, затем жили в Берлине, где Далечка Толстая вышла замуж за Николая Владимировича Волкова-Муромцева (1903—1995), имевшего английское подданство.

В Германии 3 июля 1923 года скончалась мать сестер Бехтеевых и Зинаиды Толстой Наталья Алексеевна, которую похоронили на кладбище Тигель (могила её, к сожалению, не сохранилась). Сестры переехали после смерти матери во французскую Ниццу, где у Зинаиды Толстой проживали родственники по линии мужа.

Брак у дочери Зинаиды Толстой Далечки (Натальи) после рождения в 1924 году ребенка (дочери Марины) распался. Муж уехал в Англию. Одна из сестер Петра Сергеевича Толстого, Стефанида, жила в Румынии, в Сибиу, и была замужем за А. В. Болотовым (он же впоследствии монах Афонского монастыря о. Амвросий).

Толстые приезжали в Румынию в гости к родным. Александр Владимирович Болотов познакомил Далечку (Наталью) с майором (будущим генералом) Румынской Армии Константином Романом (1889—1954), который и стал ее вторым мужем. От второго брака была рождена дочь Елена (ныне здравствующая, проживает в Германии). Зинаида Толстая осталась жить с детьми в Румынии.

С приходом к власти коммунистов в стране ситуация резко осложнилась. Зинаиде Сергеевне и ее детям было отказано выезжать за границу. Ютилась Зинаида Толстая с сыном Сергеем и дочерью Татьяной в небольшой квартире. В Румынии Зиночка Толстая, чтобы помочь детям и внуками, почти до 80-ти лет активно трудилась: делала шляпы, веера, рисовала акварелью, вышивала, копировала ноты, давала уроки английского и французского языка, сочиняла музыку (одну русскую песню у нее даже выкупило румынское радио).

У меня имеются копии 2-х писем Зинаиды Сергеевны, любезно подаренных мне ее племянницей пани Нелли Король, проживающей ныне в Польше. В тех письмах Зинаида Сергеевна подробно рассказывает о своей жизни в коммунистической Румынии, и как будто специально для исследователей, сообщает много интересных подробностей о всех своих родных и близких, включая некоторых потомков рода Хвостовых…

Еще один интересный эпизод в жизни Зинаиды Толстой и ее дочери Натальи Петровны связан с личностью некой Анны Андерсон, выдававшей себя за чудом спасшуюся в Екатеринбурге младшую дочь Царя Николая II Анастасию. Зинаида Сергеевна и Наталья Петровна при очной встрече в госпитале не признали в Анне Андерсон Анастасию Романову, прямо заявив о ней, как о самозванке.

В последние годы своей жизни, чтобы улучшить жилищные условия своей внучки Татьяны, Зинаида Толстая согласилась добровольно на опыты по омоложению, проводившиеся в одном из Румынских санаториев под руководством всемирно известной профессора-геронтолога Аслан. Зинаиде Сергеевне разрешили постоянно проживать при санатории, чему она была несказанно рада. Здесь она пребывала с начала 1960 года фактически до своей смерти, последовавшей 27 сентября 1961 года. Как видим, омоложение профессора Аслан не помогло продлить жизнь и вернуть ее молодость. Тем не менее, согласие на опыты стало, быть может, последней жертвой, которую смогла принести для своих близких добрейшая Зиночка Толстая.

23.09.2018 г. Воронеж.

ГОВОРЯЩИЕ МОГИЛЫ

(Ольшанское кладбище в Праге)

Просматриваю алфавитный список наших соотечественников, захороненных на православной части Ольшанского кладбища в Праге. Ольшанское кладбище является крупнейшим не только в Чехословакии, но, быть может, и во всей Европе. Его площадь составляет около 50-ти га, там находятся могилы около 2 млн. человек. Среди них множество могил русских, особенно представителей первой волны эмиграции.

Из перечисленных в официальном алфавитном списке 2390 имен я выбрал лишь некоторые, а именно 51 имя. Предлагаю прочесть эти имена со вниманием. Быть может, они о чем-то (или о ком-то) вам напомнят, или дадут импульс к ассоциациям и размышлениям. Ведь в большинстве своем — это имена наших русских ученых, композиторов, военачальников, педагогов, медиков, артистов, писателей и поэтов, музыкантов и политических деятелей, которые могли бы жить в России, служить ей и принести большую пользу в науках, культуре, искусству, военном деле и политике.

Но в скорбном списке усопших меня заинтересовало и еще одно свидетельство времени: репрессии. Карательный инструмент СМЕРШ и НКВД прошелся по судьбам и жизням многих из усопших. В списках я насчитал около 20-ти фамилий соотечественников, которые пострадали от рук карателей из СССР, и только несколько человек от рук гитлеровцев. Последние, на предмет уничтожения русских, оказались, как ни странно, все же гораздо гуманнее… Ниже предлагаю выборочный алфавитный список наших соотечественников, похороненных на Ольшанском кладбище в Праге, а также второй список, свидетельствующий о жертвах политического террора в Чехословакии (орфография надписей на надгробиях в основном сохранена).

Список №1

1. Аверченко Аркадий Тимофеевич, журналист, писатель-сатирик, 1881, Севастополь — 1925.

2. Астров Николай Иванович, последний дореволюционный городской голова Москвы, общественный деятель… автор «Воспоминаний» (Париж, 1940); 1868, Москва — 1934.

3. Бибиков Николай Валерианович, генерал от кавалерии, 1843, С. Петербург — 1923.

4. Брусилова Надежда Владимировна, урожд. Желиховская, вдова Верх. Главноком. Русс. Армии в Первую Мир. войну — героя 1916 года и позже красного — председателя Особого Совещания при ГК воор. Силами Республики в 20 гг., 1866 — 1938.

5. Васнецов Михаил Викторович, математик-астроном, митроф. протоиерей, послед. председатель Успенского Братства, сын худ. Виктора М. Васнецова, 1884, Москва — 1972.

6. Воронин Степан Александрович, генерал армии, герой Первой Мировой войны, награжден орденами: Св. Станислава 1.ст., Св. Анны 1 ст., Св. Владимира 2 ст. 1859, С. Петербург — 1926.

7. Добрынин Владимир Васильевич, полковник генштаба, Донской казак, автор многочисленных книг и статей о жизни военной эмиграции, 1884—1938.

8. Досужков Федор Николаевич, д-р мед. наук, невролог, основоположник психоанализа, автор нескольких сборников стихов. 1899, Баку — 1982.

9. Евреинов Борис Алексеевич, проф., историк, писатель, делопроизводитель РИО, работник РЗИА, 1888, Борщень Курской губ. — 1933.

10. Завадский Сергей Владимирович, проф., юрист, филолог, историк, публицист, преподаватель Русского юридического ф-та в Праге, труды о Пушкине, Толстом, Тургеневе и Достоевском, 1871, Казань — 1935.

11. Зубашев Евфимий Лукьянович, д-р хим. наук, проф., устроитель Технологического института в Томске, избран его почетным членом с 1917 г., внес значительный вклад в экономическое и культурное развитие Сибири, политический эмигрант с 1922 г. 1860, Томск — 1928.

12. Ипатьев Николай Николаевич, инж., хозяин Екатеринбургского дома, в котором в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. был расстрелян Государь Император Николай Александрович и Его семья. С этого дня революционный террор охватил всю Россию. 1869, Екатеринбург — 1938.

13. Кизеветтер Александр Александрович, крупнейший историк, профессор Московского Ун-та, Русского юридического фак. в Праге, общественный деятель — член ЦК кадетской партии, депутат 2-ой Госуд. Думы, кумир русской студенческой молодежи в Праге. 1866, Петербург — 1933.

14. Кирей Василий Фаддеевич, генерал-лейтенант, герой Брусиловского прорыва 1916 г., в Добровольческой армии начальник артилл. снабжения, начальник Военно-технического управления Русской армии генерала Врангеля, служил как крупный специалист в Чехословацкой армии. 1879, Оренбург — 1942.

15. Кондаков Николай Павлович, академик, проф., всемирно известный историк древне-русского и византийского искусства, археолог, основоположник иконограф. метода. 1844, Халань, Курской губ. — 1925.

16. Копецкий Леонтий Васильевич, проф., д-р филолог. наук, преподаватель сред. учеб. зав., Высшего коммерческого института в Праге, научные труды в области русской лексикологии, лексикографии и по синтаксису, корниловец — адъютант генерала Н. В. Скоблина. 1894, Новоминск, Варшавской губ. — 1976.

17. Лебедев Вячеслав Михайлович, инж. строитель, офицер Белой армии, воен. инвалид, поэт, беллетрист, переводчик, член Совета поэтов, во время Второй мировой войны репрессирован немецкими оккупантами, автор сборника, антологии стихов о смерти Т. Г. Масарика, сотрудник эмигрантского журнала. 1896 — 1969.

18. Левицкий Василий Адрианович, оперный певец, солист театра Зимина в Москве и Чешского Национального театра в Праге, муз. педагог, дирижер Казачьего хора в Праге. 1880 — 1940.

19. Ломшаков Алексей Степанович, проф. Петроградского политех. ин-та, изобретатель, крупнейший специалист по паровым котлам и котельным установкам, техн. консультант заводов, председатель Общества русских академических организаций за границей, проф. Пражского политехникума… 1870 — 1960.

20. Львов Николай Владимирович, генерал-майор. 1868- 1933.

21. Ляцкий Евгений Александрович, проф.-филолог, проф. Русского народного университета и Карлова университета в Праге, член Славянского ин-та, руководитель петербургского изд., и пражского изд., почетный доктор Белградского и Лондонского университетов, Чешского Королевского Общества Наук, Археологического ин-та Н. П. Кондакова, председатель Русского исторического общества и многих других обществ. 1868, Минск — 1942.

22. Милорадович Владимир Николаевич, потомственный дворянин, полковник, участник Русско-японской и Первой Мировой войн, кавалер орденов Св. Станислава с мечами, Св. Анны с мечами и Св. Владимира с мечами и бантом. 1883, Московская губ. — 1961.

23. Михеев Михаил Григорьевич, генерал-лейтенант Генштаба, председатель Союза Русских инвалидов в Чехословакии. 1861 — 1938.

24. Морковин Вадим Владимирович, инж., д-р тех. наук, писатель, член Скита поэтов, научный работник Чехословацкой АН, изучал жизнь и творчество Марины И. Цветаевой. 1906 — 1973.

25. Набокова Елена Ивановна, мать выдающегося писателя В. В. Набокова (1899 С. Петербург — 1977 Монтре, Швейцария). 1876 — 1939.

26. Немирович-Данченко Василий Иванович, известный писатель, журналист, военный корреспондент во время русско-турецкой, русско-японской и Первой Мировой войн, автор интереснейших путевых очерков, старший брат знаменитого театрального деятеля, почетный член СРПЖ. 1848, Тифлис — 1936.

27. Новгородцев Павел Иванович, проф., выдающийся ученый-юрист, ректор Московского университета, директор и преподаватель Московского коммерческого ин-та, основатель и первый декан Русского юридического факультета в Праге, видный общественный деятель, депутат I-ой Госуд. Думы, член ЦК партии кадетов, одухотворенный борец за права духа и свободу личности. 1866, Бахмут — 1924.

28. Окунев Николай Львович, проф. Карлова университета в Праге преподавал историю византийского и восточно-славянского искусства, во время Второй мировой войны работал в Славянской библиотеке в Праге. 1886, Петроград — 1949.

29. Пальчиков Гавриил Кондратьевич, адмирал Черноморского флота, участник русско-турецкой войны 1877—1878 гг., Первой Мировой и Гражданской войн. 1856, Севастополь — 1926.

30. Ратгауз Даниил Максимович, поэт, автор известных русских романсов. 1868—1937.

31. Савинков Николай Викторович, д-р мед., сын художника Виктора Викторовича Савинкова (брата известного политического деятеля Бориса Савинкова). Закончил в 1928 г. Русскую гимназию в Праге, в 1939 эмигрировал в Париж, откуда в 1940 г. эвакуировался в Великобританию как военный врач чехословацких подразделений в английской армии. После демобилизации из британской армии вернулся в Прагу. 1910 — 1984.

32. Светозаров Владимир А., историк, директор Русской гимназии в Моравской Тршебове, председатель Союза русских педагогов в Чехословацкой республике, бывший министр просвещения Всевеликого Войска Донского. 1883, Карелы — 1946.

33. Седов Николай Яковлевич (Иеромонах Серафим), диакон владыки Сергия Пражского, бывший штабс-ротмистр Е. И. В. Государыни Императрицы Александры Феодоровны Крымского конного полка.

34. Стариков Терентий Михайлович, генерал-лейтенант, член Донского войскового Круга, в ВСЮР ген. Врангеля командующий 4-м конным корпусом, автор многочисленных статей о гражданской войне и истории казачества. 1880, ст. Екатерининская Войска Донского — 1934.

35. Тескова Анна Антоновна, писательница и переводчица, долголетняя близкая подруга М. И. Цветаевой. Письма М. И. Цветаевой и А. А. Тесковой изданы на русском языке отдельной книгой в Праге в 1969 году. 1872—1954.

36. Графиня Толстая София Николаевна, рожд. Философова, сноха Л. Н. Толстого, первая жена Ильи Львовича Толстого. 1867, Москва — 1934.

37. Траилин Сергей Александрович, композитор. 1872—1951.

38. Тросков Турн-Таксис Ян, полковник, герой русско-турецкой, русско-японской и Первой Мировой войн, командующий полком? 20 чехослов. легионов на Руси, кавалер орденов св. Владимира и св. Георгия с мечами. Пять его сыновей-офицеров погибло в рядах Белой Армии. 1860—1920.

39. Траилин Сергей Александрович, композитор. 1872—1951.

40. Трошин Григорий Яковлевич, проф. психиатр, читал лекции по судебной медицине в Русском юридическом факультете и Русском пед. ин-те в Праге, занимался также литературой, автор замечательного очерка о Пушкине. 1873, Вятка — 1938.

41. Тукалевский Владимир Николаевич, литературовед, специалист по русской литературе XVIII столетия, с 1923 г. проживал в Праге, где дослужился до создания русского отделения Славянской библиотеки, которым руководил до своей кончины. 1881, Полтава — 1936.

42. Федоров Константин Павлович, проф., инж., бывш. директор Обуховского завода в Петербурге, руководитель Общества русских инженеров и техников и Русского торгово-промышленного комитета в Чехословацкой республике. 1859, Пермь — 1936.

43. Флоровский Антоний Васильевич, проф. Русского свободного ин-та, Русского юридического и философского факультетов Карлова университета в Праге, сотрудник Русского исторического общества, Института Н. П. Кондакова, Русского заграничного исторического архива в Праге, занимался главным образом чешско-русскими и чешско-восточно-славянскими сношениями с момента образования госуд. формаций до конца XVIII века. 1884, Елизаветград — 1968.

44. Францев Владимир Андреевич, академик, крупнейший специалист по славянской филологии, проф. Карлова у-та в Праге, академик Российской АН, иностранный член Чешской АН и Искусств, член Чешского Королевского Общества Наук. 1867, Модлин, Польша — 1942.

45. Чириков Евгений Николаевич, демократический реалистический писатель и драмат. Большинство его прозы проникнуто ностальгией по родине (пятитомник). 1864, Казань — 1932.

46. Шапиловская Елизавета Александровна, рожд. Анреянова, сестра милосердия и врач Дроздовского дивизиона, известный в Праге зубной врач, член Успенского Братства. 1886, Старая Русса, С. Петербургская губ. — 1939.

47. Шахматов Мстислав Вячеславович, проф. Русского юридического ф-та в Праге, сотрудник русских научных учреждений, член Славянского ин-та. Свою деятельность посвятил истории русского правоведения, а также истории российск. политич. идеологии и философии. 1888, С. Петербург — 1943

48. Кн. Шаховской Д. И., общественный деятель, член и секретарь первой Государственной Думы. 1862.

49. Шиллинг Николай Николаевич, генерал от инфантерии, в 1920 году главнокомандующий ВСЮР в Крыму, Член Успенского Братства. 1870—1946.

50. Шмурло Евгений Францевич, проф., историк, один из учредителей Русского исторического общества, член Совета Русского заграничного исторического архива в Праге, занимался главным образом историей России XVIII века и периодом царствования Петра Великого. 1854—1934.

51. Щепихин Сергей Арефьевич, уральский казак, участник Русско-японской, Первой Мировой и Гражданских войн на стороне Белого движения, генерал-майор. Участник Великого Сибирского Ледяного похода. 1880 — 1948.

Список №2

1. Белавский Димитрий, врач с 1945 по 1955 в сов. концлагере 1917—1955.

2. Бем Альфред Людвигович, проф. филолог, литературовед, руков., погиб от рук сотрудников НКВД в тюрьме Прага-Панкрац. 1886, Киев — 1945.

3. Бобровская Татьяна Константиновна, супруга Петра Семеновича Бобровского (1880—1947), юриста, члена Крымского Краевого правительства, сотрудника РЗИА, арестованного в 1947 г. органами СМЕРШ, и погибшего в сибирском ГУЛАГе. 1898—1978

4. Верещагин Иван Павлович, инж., член Крестьянской России, с 1945 по 1955 гг. в заключении в СССР. 1896—1974.

5. Кашкадамов Павел М., инж., галлиполиец, в мае 1945 вывезен органами НКВД в СССР, вернулся в Чехословакию в 1955г.

6. Кузнецов Владимир Леонидович, научный работник, в 1945 арестован СМЕРШЕМ и репрессирован в СССР. Род. в 1895.

7. Лада-Якушевич Леонид С., инженер-арх., с 1945 по 1957 в заключении в СССР. 1898, Харьков — 1981.

8. Маракуев Димитрий, инж., в 1945 г. репрессирован в СССР. 1899 — 1969.

9. Нестеров Иван Петрович, инж. с 1945 по 1955 г. в заключении в СССР. 1886, Вольск, Саратовской губ. — 1960.

10. Овсянникова Мария Владимировна, рожд. Березанская, жена эсера Алексея Овсянникова, арестов. в мае 1945 г. советскими органами госбезопасности и погибшего в тюрьме гор. Владимира. 1892 — 1981.

11. Остроухов Венедикт, инж.-арх., казнен органами НКВД в Праге в 1945 г. 1893—1945.

12. Пашковский Николай, инж.-арх., художник, с 1945 по 1955 в заключении в СССР. 1897—1970.

13. Постников Сергей Порфирьевич, известный историк, политик и журналист, общественный деятель, сотрудник русского заграничного исторического архива в Праге, социалист-революционер, репрессирован в СССР с 1945 по 1955 гг., вернулся в Прагу. 1883, Архангельск — 1965.

14. Рафальский Владимир Трифильевич, русский дипломат, переводчик, владевший десятью языками, «отец русской эмиграции в Чехословакии», пользовавшийся всеобщей любовью соотечественников. В. Рафальский выбросился из окна пражского дома, куда после ареста был привезен советской контрразведкой в 1945 г. 1886 — 1945, неизвестно где похоронен, в крипте Усп. Храма только мемориальная табличка.

15. Савицкий Петр Николаевич, проф., экономист, историк, общественный деятель, поэт, идеолог Евразийста, проф. Карлова университета и Русского свободного унив. в Праге, последний директор Русской гимназии в Праге, труды по истории и лингвист. географии, автор брошюры, в 1916—1917 заместитель торг. аташе в Норвегии, во время гражданской войны секретарь П. Б. Струве при штабе генерала Врангеля, в 1945 г. арестован НКВД (в заключении до 1955), в сибирском заключении писал под псевдонимом. В ЧСР репрессирован. 1895, Чернигов — 1968.

16. Славинский Максим, д-р, проф. (in memoriam) в мае 1945 г. арестован и бесследно исчез. 1868—1945.

17. Фридман Вера Александровна, рожд. Андреянова, сестра милосердия Добровольческой армии Дроздовской дивизии, жена видного деятеля Белого движения, полковника Александра Карловича Фридмана, вывезенного в мае 1945 г. органами НКВД из Праги в СССР. 1961.

18. Цветков Николай Петрович, символическая могила, проживал в Праге до 14 июня 1946 г., скончался в июле 1952 г. в концлагере Иркутской области, участник Ледяного похода, Рыцарь Тернового Венца, офицер-юрист. 1891, Царицын, Иркутской обл. — 1952.

19. Чернавин Виктор Васильевич, генерал-майор Генштаба, член Успенского Братства, в мае 1945 г. был арестован СМЕРШ-ем, но в конце года был освобожден. До 1955 года проживал в в Праге, откуда вместе с другими русскими был выселен городскими властями. 1877, Омск — 1956.

20. Шкеленко Антон Максимович, полковник Генштаба, с 1918 г. в Добровольческой армии в штабе ВСЮР генерала Врангеля, с 1925 по 1945 гг. работал в Военно-Географическом ин-те Чехословацкой армии, в мае 1945 г. арестован СМЕРШем, погиб во время переправы этапа заключенных в Сибирь. 1880, с. Бекотино, Виленской губ. — 1947. Символическая могила.

28.09.18 г. Воронеж.

ОДИНОКИЙ ШЕДЕВР

(Картина В. В. Пукирева «Неравный брак»)

Василий Владимирович Пукирев (1832—1890) относится одновременно к категории публично известных и малоизвестных русских художников XIX века. Известных, прежде всего, благодаря вошедшему фактически во все хрестоматии отечественного художественного мастерства его лучшего творения под названием «Неравный брак».

Это произведение заслуживает самых высоких эпитетов, ибо воистину есть шедевр, бриллиант блестящего воплощения в красках глубоких замысла и сюжета, не теряющих своей актуальности для многих поколений, живущих на земле. Но сам творец картины — Пукирев, в то же самое время остается по сей день весьма малоизвестным и даже загадочным художником. Сведения о его жизни очень скудны, воспоминания современников обрывочны и не очень информативны. Да и из его собственных работ (портретной, исторической живописи и иконографии) сохранилось немногое. По крайне мере, в доступных источниках мне удалось познакомиться лишь с двенадцатью из его ныне известных картин.

Если следовать общепризнанному мнению, то должно признать, что Пукирев — художник лишь одного шедевра. Возможно, так оно и есть на самом деле, ибо из прочих его работ ничего подобного, по мастерству и силе воздействия на чувства зрителя, увидеть не удалось.

Впрочем, достаточно и одного шедевра, чтобы оставить после себя добрую память. Так, к примеру, если бы польский композитор Михаил Огинский написал всего лишь один полонез ля минор («Прощание с Родиной»), а наш русский Александр Алябьев только лишь «Соловья» — оба все равно вошли бы в сокровищницу мирового музыкального искусства на все времена…

Из доступных биографических источников известно, что Василий Владимирович Пукирев происходил из крепостных крестьян. Согласно сведениям, почерпнутым из Русского биографического словаря, он был «крепостным вдовы поручика Александры Васильевны Грековой, по имению ее в Рязанской губернии, в Данковском уезде; в 1837 г. получил от нее отпускную, а впоследствии был приписан к Московскому мещанскому обществу».

С детства проявились у мальчика склонности к рисованию, в связи с чем его и определили учеником в иконописную мастерскую в город Могилев. 1 апреля 1847 г., получив первоначально какие-то навыки художества, он поступил в Московское Училище Живописи и Ваяния, где занимался под руководством Е. Я. Васильева, М. И. Скотти, А. Н. Мокрицкого, и особенно успешно под началом профессора С. К. Зорянко (который происходил, кстати, тоже из крепостных), проявляя большую усидчивость и блестящие способности.

В 1850 г. он был удостоен от Академии Художеств звания «учителя рисования в гимназиях» и награжден малой серебряной медалью; а в 1855 г. за два портрета с натуры дочерей Геркена получил звание «неклассного художника». В 1858 году Пукирев окончил обучение в Училище Живописи и Ваяния и получил звание «свободного художника». В 1860 году за картину «Татьяна» (по другим сведениям за портретный этюд «Девушка») был удостоен звания «академика по живописи исторической и портретной». 27 сентября 1861 г. он был принят преподавателем в Московское училище Живописи и Ваяния, в котором трудился вплоть до 1873 года.

В 1862—1863 годах Пукирев исполнял много заказных портретов. Свою самую известную картину «Неравный брак» он написал в 1862 (или в 1863) году и впервые представил зрителям на осенней академической выставке в 1863 году. За этот период времени из исполненных им работ известны следующие: «Мальчик с собакой»; «Мадонна», копия с Батони (1850 г.); «Прометей» (1852 г.); «Киевлянин», этюд с натуры (1854 г.); портрет с натуры знаменитого актера М. С. Щепкина, напечатанный в Литографии Каткова в 1857 году; «Мальчик — разоритель гнезд» (1858 г.); «Девушка», этюд с натуры (1860 г.).

Кроме того, им было выполнено девять образов для церкви во имя Святой Троицы, в Грязях, в Москве, по заказу Е. В. Молчанова и два образа для церкви в имении Нарышкиной (1860—1861 гг.). Также им написан был портрет Предводителя Тверского дворянства А. М. Полторацкого, для местной гимназии (1860—1861 гг.). Алексей Маркович Полторацкий сыграл важную роль в формировании Тверского ополчения в 1812 году. И портрет Предводителя Калужского дворянства, бывшего боевого офицера участника войны с Наполеоном Федора Сергеевича Щукина (1862—1863). Портрет был выполнен по заказу калужских дворян для Дворянского Собрания.

Но главным творением художника, безусловно, является картина «Неравный брак». Из биографии Пукирева известно, что в 1862 году благодаря материальной помощи своего друга московского коллекционера Александра Александровича Борисовского художник впервые выехал за границу, где пробыл с 19 октября 1862 по 19 января 1863 г. Получается, что картина «Неравный брак» создавалась именно в это время, или же писалась очень быстро по возвращению в Россию в 1863 году. Еще одна интересная деталь: до экспозиции на выставке А. А. Борисовский уже заранее приобрел эту картину (она была выкуплена у него П. М. Третьяковым лишь в 1871 году за 1500 рублей — очень большую для тех лет сумму).

Среди не очень выразительных картин (за исключением, пожалуй, «Тайной вечери» художника Ге), представленных на выставке, произведение Пукирева «Неравный брак» произвело тогда эффект сравнимый с внезапно разорвавшейся бомбой. Его творение моментально заметили и почти единогласно высоко оценили все авторитетные художники, критики и издательства. Пожалуй, лишь журнал «Искра» в статье «Расшаркивающееся искусство» упрекнул художника в излишней сентиментальности, якобы снижающей художественное восприятие и недостаточную социальную остроту.

По словам Репина, картина Пукирева «много крови испортила ни у одного старого генерала». Высоко отозвался о ней и В. В. Стасов, назвав «одной из самых капитальных, но вместе и самых трагичных картин русской живописи». «Неравный брак» принес Пукиреву не только звание профессора (Совет Академии художеств на заседании 27 августа 1863 года единогласно признал Пукирева «профессором живописи народных сцен»), но и всероссийскую известность.

Полотно художника с успехом экспонировалось и за рубежом, в частности на Парижской Всемирной выставке (1867). Значительно улучшилось и его материальное положение (хотя очередной выезд за границу с 1 мая по 1 августа 1864 года вновь спонсировал все тот же Борисовский). Картина имела также некое мистическое воздействие: некоторые женихи и невесты после ее просмотра отказывались вступать в брак. Так, известный историк Н. И. Костомаров откровенно признался, что решил не жениться на молоденькой невесте после увиденной картины Пукирева. «Неравный брак» стал выстрелом в бессмертие, попаданием в десятку, о чем мечтает каждый стрелок, устремленный к победе.

Это была действительно победа бывшего крепостного, открывшая перед ним, казалось бы, прямой путь к немеркнущей славе и процветанию, но все пошло в жизни художника как-то иначе и привело к жизненной трагедии, и причину случившегося многие исследователи увидели в сюжете самой картины, уловив в ней автобиографические мотивы ее творца.

Сюжет «Неравного брака» красочно и всесторонне описан специалистами и детально разобран. По воспоминаниям друга Пукирева Сергея Грибкова, картина достоверно отражает личную драму самого художника. И все в ней узнаваемо, начиная с интерьера храма, в котором происходит действие.

По воспоминаниям Н. А. Мудрогеля, старейшего работника Третьяковской галереи, интерьер церкви писался Пукиревым в церкви Успения в Печатниках, которая находилась рядом с его домом. Что поражает и изумляет в картине Пукирева: это некая таинственность и гротеск соприкосновения двух миров. Мира настоящего с миром таинственным и неизведанным.

Сама невеста находится в состоянии, как выразились бы психиатры, некой прострации. Ее взгляд не отражает внешнее, она словно бы пребывает в иных сферах, покорно выполняя автоматически, как в гипнозе, необходимые для сценария действия. На картине запечатлен исключительно важный момент: священник через мгновение наденет на палец невесты обручальное кольцо. Сам стоп-кадр, судя по названию, означает церемонию церковного брака. И хотя мы не видим брачных венцов, это, наверняка, не обряд обручения, но именно таинство брака: конечно же, по расчету родителей невесты, возможно, даже без ее согласия и воли на то.

Образ жениха вызывает отвращение не самим безобразным его видом (он подтянут и не выглядит уродом) и даже не преклонным возрастом, но неким отталкивающим оттенком самодовольства и брюзгливости, чванства, занудства и просматривающейся в грядущем домашней тирании.

Герои картины написаны фактически в полный рост. За невестой в профиль со скрещенными руками вырисован образ шафера. Это высокий красивый молодой человек с бородкой, высоким лбом, благородными чертами лица. В нем современники безошибочно узнали самого Пукирева.

Есть, правда, версия, что вначале на этом месте был изображен друг Пукирева Сергей Варенцов, вынужденный присутствовать на свадьбе своей возлюбленной, некоей Софьи Николаевны Рыбниковой, отданной замуж за более выгодного жениха Андрея Александровича Карзинкина. Вынужденность присутствия Сергея Варенцова объяснялась тем, что сестра Карзинкина была замужем за его старшим братом Николаем. Согласно этой версии, увидев себя на картине, Сергей Варенцов закатил художнику скандал, после чего Пукирев видоизменил образ шафера, пририсовав ему бороду.

Однако реальнее все-таки версия вторая, согласно которой в образе шафера художник изобразил себя самого. На картине есть и другие узнаваемые лица: это друг Пукирева художник Петр Михайлович Шмельков (изображен рядом с Пукиревым-шафером). По одной из версий именно Шмелькову принадлежит замысел сюжета картины, подсказанный Пукиреву. Также видна голова мастера по рамам Гребенского, изготовившего для картины изумительную золоченую деревянную раму.

Со стороны жениха проглядывают очертания двух каких-то старух и пожилого военного. Мистически настроенные зрители могут пофантазировать по поводу этих старух, вплоть до версий, будто это усопшие две бывшие жены жениха, хотя маловероятно, что художник именно это имел ввиду. Незрима, но выразительна связь невесты и молодого шафера. Трагедия, заключенная в представленной картине, это и необъяснимая пассивность возлюбленных, не решившихся нарушить волю родителей.

Близко знавшие Пукирева отзывались о нем всегда очень тепло, иногда сравнивая его с пушкинским Дубровским. Однако героизма Дубровского, судя по всему, художнику как раз и не хватило. Ведь, если верить Гиляровскому, ссылающемуся на воспоминания Сергея Грибкова, а также воспоминаниям Н. А. Мудрогеля, изображенная на картине невеста и была той возлюбленной художника. То есть образ невесты реален, а потому и предельно правдив.

Этой возлюбленной была, как ныне считают исследователи, Прасковья Матвеевна Варенцова, внучатая племянница княгини Ольги Мироновны Щепиной-Ростовской. Ее насильно выдали замуж за старого жениха (возможно, близкого родственника друга Пукирева Сергея Варенцова). В образе старого жениха на картине «Неравный брак» Пукирев изобразил князя Цицианова (на сохранившемся этюде головы имеется собственноручная надпись художника, что этюд писался с Цицианова).

Таким образом, на картине «Неравный брак» Пукирев изобразил собственную трагедию, которая в значительной степени повлияла на всю его дальнейшую жизнь. Создается такое впечатление, что после этой неудачной любви что-то надломилось в нем самом. Это отразилось и на здоровье, и на образе жизни, и на творчестве. Ничего подобного «Неравному браку» в дальнейшем создать художнику уже так и не удалось.

Тщетно пытался он несколько раз возвращаться к всколыхнувшей Россию теме (картины «Прерванный или несостоявшийся брак», 1877; «Прием приданого в купеческой семье по росписи», 1873). Некоторые его творения в красках все же приобретались известными и состоятельными лицами, в том числе даже для Третьяковской галереи («Филипп Митрополит и Иван Грозный в Успенском соборе»), но их исполнение явно было более слабым и не несло никакой новизны и великолепия.

Согласно отрывочным биографическим доступным сведениям, Пукирев пристрастился к алкоголю; кажется, был женат, но неудачно. Потомства, вероятно, не оставил. В связи с ухудшением здоровья и появившимися «приливами к голове» 31 марта 1873 года он вышел в отставку. Материальное состояние его пришло в упадок.

3 февраля 1884 года им было написано прошение на имя Московского Генерал-губернатора и Председателя Совета Московского Художественного Общества князя В. А. Долгорукова с просьбой о ходатайстве по назначению ему пенсиона. Но Совет Общества, куда князь Долгоруков направил это прошение, в просьбе художнику, в силу каких-то причин, отказал. Возможно, на отказ повлиял факт злоупотребления художником алкоголем.

Так что Пукиреву пришлось довольствоваться мизерной субсидией, выдаваемой ему Обществом Любителей Художеств в размере около 340—400 рублей в год. Перед смертью его парализовало. Его друг по Училищу Живописи, Ваяния и Зодчества Сергей Грибков помогал ему, посылая ежемесячно по 50 рублей. Умер Пукирев в крайней бедности 1 июня 1890 года в возрасте пятидесяти восьми лет.

А что же его бывшая возлюбленная из «Неравного брака»? В 2002 году Государственная Третьяковская галерея приобрела карандашный рисунок В. Д. Сухова с надписью: «Прасковья Матвеевна Варенцова, с которой 44 года назад художник В. В. Пукирев написал свою известную картину „Неравный брак“. Госпожа Варенцова живёт в Москве, в Мазуринской богадельне».

На этом рисунке изображена почти неузнаваемая постаревшая муза художника. Мало что осталось в ней от того пленительного невинного образа невесты. Лишь какая-то отрешенность и боль во взоре, направленном теперь уже не вниз, а куда-то вдаль перед собой, в саму вечность, чем-то сближает её с девическим картинным обликом, столь поражающим воображение зрителей.

05.11.2018 г. Воронеж.

ТРАГИЧЕСКИЙ ЖЕНИХ

(Федор Александрович Свечин)

От смешного до грустного нередко бывает, как говорится, всего один шаг. Предметно занимаясь исследованием русской старины, столкнулся я однажды с весьма необычным случаем, который долгое время все собирался донести до читателя, да все по причине нехватки времени откладывал на потом. И эта задержка с описанием и публикацией задуманного, как оказалось, была не случайной. Ибо за последние годы накопилось (и приоткрылось) немало нового и интересного, напрямую связанного с героем моего повествования и представителями его потомства…

Однажды к родовитым помещикам Елецкого уезда Хвостовым, имеющим сразу троих дочерей на выданье (Варвару, Екатерину и Наталью), посватался не менее родовитый и состоятельный жених из Тверской губернии Федор Александрович Свечин.

Принадлежал он к древнему дворянскому роду, который по легенде ведет начало от выехавшего из Лифляндии еще в XIV веке некоего Христофора-Карла Дола, принявшего крещение и ставшего после этого называться Василием Ивановичем Долом. Он служил боярином у Великого Князя Александра Михайловича Тверского. Правнук Дола, Андрей Константинович Левашов Свеча, стал родоначальником всех Свечиных (а также Левашовых).

Все известные Свечины верой и правдой служили Отечеству на протяжении многих столетий и не запятнали себя неблаговидными поступками, отмеченными историей. Были у них в роду и графы, и известные военачальники, и литераторы. Предки нашего жениха отличались большой религиозностью и получили известность как храмостроители, построив и возобновив множество церквей в местах своего проживания.

Федор Александрович с детства очень полюбил охоту, а также имел большую страсть к лошадям и охотничьим собакам. Состоял он в родстве с великим русским писателем Иваном Сергеевичем Тургеневым. Бабушка Свечина Варвара Васильевна (урожденная Кашинцева) приходилась двоюродной сестрой Варваре Петровне Тургеневой (урожденной Лутовиновой), матери И. С. Тургенева.

Федор Александрович был также наделен незаурядными литературными способностями, которые он сумел с годами развить, отточить и проявить во всей красе. Родился наш герой 11 февраля 1844 года. Окончил Московский университет. Проживал в своем родовом имении, что в селе Ситово Ефремовского уезда Тульской губернии. Село Ситово расположено на реке Ситовой Мечи, притоке Красивой Мечи, впадающей в Дон. Места эти славились в те времена необыкновенной красотой, которую многие уподобляли красотам Швейцарии.

Сватовство к одной из дочерей Хвостовых по имени Варвара состоялось, вероятно, где-то в 1868 году, или, может быть, даже чуть ранее. Невеста была 1849 года рождения, то есть на пять лет моложе жениха. Все честь по чести. Согласие родителей было получено. Молодых повенчали. В 1869 году родился ребенок, мальчик по имени Александр. Однако в родах, или вскоре после них, молодая жена Свечина умерла.

Спустя примерно год или два, Ф. А. Свечин вновь посватался к Хвостовым, прося руки другой их дочери, Екатерины, 1847 года рождения. Родители невесты не стали отказывать. Тем более, что старшей дочери к тому времени было около 24-х лет, — возраст для невест того времени весьма чувствительный.

В 1872 году у Свечиных появился на свет младенец, девочка, которую нарекли в крещении Варварой (возможно, в честь безвременно ушедшей первой жены Свечина). Но по злому року в родах (или вскоре после них) умирает и вторая жена Свечина — Екатерина. Федор Александрович вновь становится вдовцом, да еще и с двумя младенцами на руках.

Не знаю, сколь долго продолжался траур у неудачливого жениха. Но спустя какое-то время он вновь приехал к Хвостовым просить руку и сердце у их третьей дочери Натальи Алексеевны (1852 или 1854 г.р.). Однако родители ее на сей раз под каким-то предлогом решительно воспротивились воплощать в жизнь эту опасную идею и быстренько постарались выдать свою Наташу за другого жениха, которым оказался сосед-помещик Сергей Сергеевич Бехтеев (1844—1911).

9 января 1874 года жених и невеста повенчались и стали мужем и женой. Их брак был счастливым, прочным и очень плодовитым. У супругов родилось 11 детей, среди которых был и будущий русский поэт Сергей Бехтеев (1879—1954).

А что же Фёдор Александрович Свечин? Свою семейную жизнь он вновь попытался устроить, женившись на княжне Елене Ивановне Шаховской (1862—1942). Произошло это, вероятно, где-то в 1879 или 1880 году. В третьем браке у Федора Александровича родилась еще дочь Мария (1881—1952). Жизнь заядлого охотника и талантливого писателя (особенно на охотничью тематику) Федора Александровича Свечина внезапно оборвалась 14 марта 1894 году (в 50 лет) в Петербурге.

За свою недолгую жизнь он успел немало. Известны его заслуги и в области литературы, и как храмостроителя и жертвователя, а также как Предводителя Губернского Тульского дворянского собрания (1880—1885), большого ценителя лошадей, кинолога и заводчика. В его доме останавливались Лев Толстой (неоднократно) и Иван Тургенев, с которым Свечин состоял в переписке.

Великолепны картины описания природы в рассказах Свечина. По живописному мастерству он порой приближается к самому Тургеневу или Аксакову. Известность во всей Европе получили выведенные Свечиным гончие. Своей честностью, отзывчивостью, трудолюбием и жертвенностью он снискал к себе большую любовь и уважение среди многих людей. Неоднократно жертвовал он для голодающих и пострадавших от бедствий.

К примеру, в 1891 году вышел в печать «Сборник охотничьих и других рассказов Ф. А. Свечина», специально изданный в пользу пострадавших от неурожая 1891 года. Похоронен был Ф. А. Свечин у себя в имении Ситово. Его некрологи разместили в журнале «Исторический вестник», в газете «Новое время», в «Охотничьей газете» и других периодических изданиях.

К сожалению, после Октябрьского переворота почти все уникальное и прекрасное в его усадьбе было уничтожено или подверглось грабежу и осквернению. Даже чугунную могильную плиту с его могилы, долго использовавшуюся в сельхозтехнике для подручных целей, уже в 90-е годы переплавили на металлолом. Это, как говорится, по-нашенски, по-советски!

Интересна судьба детей Ф. А. Свечина. Вот что удалось узнать о его старшем сыне Александре. В письмах А.Н. и Е. Л. Хвостовых (его дедушки и бабушки) часто упоминалось имя Саши Свечина, который подолгу проживал у Хвостовых в их имении в селе Воронец, и, судя по всему, был у всех Хвостовых всеобщим любимцем.

Александр Федорович Свечин получил прекрасное образование, окончил престижный элитный Александровский Императорский Лицей. Прекрасно проявил себя он и на общественном служении. В его биографическом послужном списке значится: 1897 г. — земский начальник Ефремовского уезда; 1903—1906 гг. — Уездный предводитель дворянства; 1906—1907 гг. — Нижегородский, Томский и Олонецкий вице-губернатор.

Однако скончался Саша Свечин еще раньше чем его отец, в возрасте всего 38-ми лет. Причина смерти мне неизвестна. Женат А. Ф. Свечин был на дочери генерала Литвинова Лидии Николаевне. Их дочь Лидия вышла замуж за князя Константина Александровича Голицына (1897—1931), который стал прототипом песенного поручика Голицына в стихах русского генерала поэта Георгия Галича (Гончаренко), переделанных позднее на мотив известной ныне песни. О судьбе сына Федора (1899 г.р.) сведений не имею.

Дочь Свечина Ф. А. Варвара вышла замуж за ученого-патологоанатома и общественного деятеля Дмитрия Павловича Кишенского (1858—1933). Была педагогом, музыкантом-пианисткой. Оставила после себя очень интересное воспоминание о Тургеневе. Умерла в 1937 году. Ее могила вместе с мужем значится в списке захороненных на Ольшанском кладбище в Чехословакии.

Сообщу некоторые сведения о судьбе дочери Ф. А. Свечина от третьего брака с Е. И. Шаховской Марии Федоровны Свечиной.

Она вышла замуж за Алексея Сергеевича Левицкого. Их дочь Мария стала женой известного актера Петра Петровича Глебова (1915—2000), прославившегося прежде всего ролью Григория Мелихова в экранизации фильма по произведению Шолохова «Тихий Дон» (1957—1958 гг; режиссер Сергей Герасимов).

Кстати, известный российский актер и кинорежиссер Никита Сергеевич Михалков приходится внучатым племянником матери П. П. Глебова Марии Александровны, урожденной Михалковой. Потомками Глебовых являются ныне здравствующие их дочери: Елена (род. 1956), актриса МХАТА им. М. Горького и Ольга, переводчица с английского языка, состоявшая в гражданском браке с известным музыковедом Святославом Игоревичем Бэлза. От этого брака рожден сын Федор (1981).

Древний достославный род Свечиных заслуживает, конечно же, всестороннего предметного специального исследования и описания. Немалое количество их представителей фигурирует среди Царских офицеров.

Встречается эта фамилия и среди эмигрантов первой волны. Так, бывший полковник Преображенского полка Владимир Владимирович Свечин (1871—1944) в эмиграции возглавлял общество ревнителей памяти Императора Николая II. Благодаря его неутомимой деятельности в 1938 году в Париже в кафедральном соборе во имя св. благоверного князя Александра Невского был установлен величественный Крест-Памятник. В сборе средств на установление Креста-Памятника активное участие принимал и поэт Сергей Бехтеев, посвятивший Свечину стихотворение «Царский Крест» (1938).

24.09.2018 г. Воронеж.

ФЕОДОРОВСКИЙ ОБРАЗ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ

О необходимости возобновления особого всенародного почитания иконы

Феодоровская икона Божьей Матери является одной из икон, написанных по преданию самим Апостолом Лукой. Появление ее на Руси относят к XII веку, или даже ранее того.

История почитания иконы связана с именем святого благоверного Великого Князя Георгия Всеволодовича (1188—1238), основателя Нижнего Новгорода и легендарного Китеж-града, погибшего в сече с монголо-татарами. Именно этот Великий Князь основал в Малом Китеже (Городце) Феодоровский Городецкий монастырь, в котором хранился чудотворный образ Феодоровской Божьей Матери. При Батыевом нашествии монастырь был сожжен, но через год в лесу под Костромой икона была вновь обретена.

16 августа 1139 года костромской князь Василий Квашня увидел эту икону, висящую на дереве. Икона была перенесена в Кострому в храм во имя св. вмч. Феодора Стратилата (после того, как этот храм сгорел, на его месте был выстроен Успенский собор). Жители города накануне видели воина, похожего на св. вмч. Феодора Стратилата, идущего с этой иконой.

Вскоре был вновь отстроен, уже в Костроме, Феодоровский монастырь, где и стала находиться чудотворная икона. По преданию, здесь в 1263 году по пути из Орды останавливался заболевший князь Александр Невский. На месте же обретения иконы был отстроен монастырь во имя Спаса Нерукотворного (ныне Спасо-Запруденская церковь).

Пребывание Феодоровской иконы Божьей Матери в Костроме вскоре способствовало ее стремительному возвышению. Сюда съезжались русские князья на съезды и другие важные встречи. Здесь в 1382 году укрывался с семьей св. Великий Князь Димитрий Донской, не имевший сил на повторное крупное сражение с татарами после Куликовской победной битвы.

Феодоровская икона воспринималась на Руси как защитница русской национальной власти, покровительница Государей русских. Все русские Цари подписывали специальные жалованные грамоты с дарованием особых благ, льгот и преимуществ костромским храмам с чудотворной иконой Феодоровской Божьей Матери. Известны списки с чудотворного образа, которые хранились в Кашинском Дмитровском монастыре, в самой Москве и в сербском Хиландарском монастыре на Афоне. По заказу Бориса Годунова была написана Тронная Феодоровская икона Божией Матери.

По семейному преданию Годуновых его предку, мурзе Чету, заболевшему и остановившемуся на месте будущего Ипатьевского монастыря, было явление Богоматери, обещавшей ему исцеление в случае принятие им православной веры. После крещения Чета с именем Захария произошло его полное исцеление.

Удивительна история, связанная с одним из первых русских Великих Князей, прославивших Феодоровскую икону. Речь пойдет о вышеупомянутом В. К. Георгии Всеволодовиче, погибшем 4 марта 1238 года в битве с татарами на реке Сити. Обезглавленное тело князя было найдено по княжеской одежде епископом Ростовским Кириллом. Впоследствии голова была приложена к телу. Изначально князя похоронили в Ростове. В 1239 году останки его были торжественно перенесены князем Ярославом Всеволодовичем во Владимир и захоронены в Успенском Соборе.

При погребении оказалось, что отсеченная глава князя как бы прилипла к телу, став на место, а правая десница возвысилась вверх. 13 и 15 февраля 1919 года состоялось кощунственное вскрытие большевиками мощей Великого Князя Георгия Всеволодовича. Один из очевидцев вскрытия утверждал, что отсеченная голова действительно срослась с туловищем, хотя и неправильно (см. Православную энциклопедию).

По преданию, ополчение Минина и Пожарского перед походом на Москву несло пред собой список Феодоровской иконы Божьей Матери. Этот образ присутствует, согласно летописным источникам, и во время призвания на царство Михаила Романова. Список чудотворной иконы Феодоровской Божьей Матери был привезен матерью Михаила Романова монахиней Марфой Ивановной в 1613 году в Московский Кремль и находился в придворной церкви Рождества Богородицы.

В память наречения Государева ежегодно в Кремле совершалось празднование в честь Феодоровской иконы Божьей Матери. Паломничество к Феодоровской иконе в последующие годы с великим смирением осуществляли многие Государи Дома Романовых, начиная с Царя Михаила Феодоровича (1619 г.) и кончая последним русским Царем Николаем II. Сюда приезжали Царь Петр I, Императрица Екатерина II, Царь Николай I, В. К. Михаил Павлович. Жены русских царей при принятии Православной веры чаще всего получали отчество «Феодоровна».

Глубоко почитали Феодоровскую икону Божьей Матери члены Семьи Государя Николая Второго. Никогда не расставалась с Феодоровскиим образом Императрица Александра Феодоровна. Одним из фактов подтверждения Ее гибели явилась находка в доме Ипатьева (по другим сведениям на помойке) иконки Феодоровской Божьей Матери со срезанными украшениями: венчиком из крупных бриллиантов.

Стремясь возродить в Государстве Российском нравственность и привить высокую христианскую культуру, а также с целью защитить страну от смут и крамол, Государь Николай II осуществлял грандиозный замысел по строительству Феодоровского городка с Феодоровским Государевым собором, освященным в честь Явления Феодоровской Божьей Матери 20 августа 1912 года.

Городок по мысли Царя должен был стать центром возрождения всей Русской культуры и ее национальных традиций. В этом сказочном городке, который весь был «как живой музей старины», проходили заседания и встречи членов «Общества Возрождения Художественной Руси», в состав которого входили лучшие представители из числа духовенства, художников, архитекторов, историков, интеллектуальной элиты Царской России (протоиерей А. В. Васильев, князь М. С. Путятин, граф П. Н. Апраксин, князь А. А. Ширинский-Шахматов, художник В. М. Васнецов, сказительница В. К. Устругова, полковник Д. Н. Ломан и другие).

При праздновании 300-летия Дома Романовых символом торжеств, по велению Государя Николая II, стала наша древняя всероссийская святыня: образ Феодоровской Божьей Матери! Список этого чудотворного образа находился в храме во имя Николая Чудотворца на Маросейке, где настоятелем был прославленный позже в лике святых отец Алексий Мечев (1859—1923).

В преддверии революционных событий 1917 года во время водосвятного молебна пред Федоровской иконой присутствующие в храме были свидетелями чуда: икона стала источать слезы. Это явление запечатлено на специально написанной иконе. Имеется фотография слезоточивой иконы в книге А. В. Федорова «Тайна Царской святыни», ставшей одним из основных источников при написании данной статьи. К началу 1920-х годов, после передачи иконы обновленцам, относится факт таинственного потемнения иконы.

Понимание значения для России этого величайшего чудотворного Образа Пресвятой Богородицы, сыгравшего столь большую роль в судьбах России, должно привести всех нас к сугубым молитвам перед иконой с изображением Феодоровской Божьей Матери.

Необходимо каждому иметь дома этот образ. Идею Государя Николая Второго по созданию «Общества Возрождения Художественной Руси» нужно, конечно же, возродить. Все условия для этого ныне имеются, было бы желание.

04.01.2019 г. Воронеж.

ПРИЧИНЫ ЭМИГРАЦИИ ПЕРВОЙ ВОЛНЫ ИЗ РОССИИ

Некоторые эмигранты первой волны (точнее уже их дети) в беседах со мной не были согласны в принципе с самим термином «эмигранты», употребленным в отношение их. Так, во время телефонного разговора Елена Наварр-Голицына даже поправила меня: «Эмигранты — это покинувшие родину в поисках выгоды, денег, богатств, а мы (точнее наши родители) — это беженцы, изгнанники. Наш отъезд из России был вынужденным».

И трудно было с ней тогда не согласиться. Ведь если бы не сословный террор и гонения, никто из Русских не покинул бы Родину, продолжая верно служить ей.

Итак, первая причина отъезда из России — вынужденность, в силу того, что в противном случае всем им грозила бы неминуемая смерть. И, действительно, буквально по спискам после Октября 1917 года уничтожались: бывшие Царские министры, члены Правительствующего Сената, лицеисты, бывшие монархисты; почти поголовно — бывшие князья, графы, бароны, известные аристократические, купеческие фамилии, губернаторы, фабриканты, жандармы, черносотенцы, многие офицеры, так называемые «кулаки и подкулачники» и т. д.

Сошлюсь для описания общей картины беженства из России на один из источников ресурса интернета:

«Неизвестный материк Русская эмиграция первой послереволюционной войны, называемая еще белой, — явление эпохальное, не имеющее аналогов в истории не только по своим масштабам, но и по вкладу в мировую культуру. Литература, музыка, балет, живопись, как и многие достижения науки XX века, немыслимы без русских эмигрантов первой волны.

Это был последний эмиграционный исход, когда за рубежом оказались не просто подданные Российской империи, а носители русской идентичности без последующих «советских» примесей. Впоследствии ими был создан и обжит материк, которого нет ни на одной карте мира, — имя ему «Русское зарубежье». Основное направление белой эмиграции — это страны Западной Европы с центрами в Праге, Берлине, Париже, Софии, Белграде.

Значительная часть осела в китайском Харбине — здесь к 1924 году начитывалось до 100 тыс. русских эмигрантов… По подсчетам американского Красного Креста, на 1 ноября 1920 года общее количество эмигрантов из России составляло 1 млн. 194 тыс. человек. Лига Наций приводит данные по состоянию на август 1921 года — 1,4 млн. беженцев. Историк Владимир Кабузан число эмигрировавших из России в период с 1918-го по 1924 годы оценивает минимум в 5 млн. человек».

Второй причиной беженства являлось желание продолжить сопротивление узурпировавшим незаконным путем власть большевикам. В эту категорию вошли в основном уцелевшие воинские подразделения Русской Добровольческой Армии, включая белое казачество и их идейные союзники: деятели литературы, искусства, права и философии (такие, к примеру, как Иван Ильин, Николай Алексеев, Павел Новгородцев).

Третья причина — невозможность свободного от пролетарской интернациональной цензуры творчества у деятелей науки, литературы и искусства. В эту категорию вошли известные русские писатели и поэты (Иван Бунин, Иван Шмелев, Александр Куприн, Дмитрий Мережковский, Борис Зайцев, Аркадий Аверченко, Надежда Тэффи, Иван Наживин, Алексей Ремизов, Евгений Чириков, Марк Алданов, Константин Бальмонт, Игорь Северянин, Георгий Адамович, Зинаида Гиппиус, Вячеслав Иванов, Георгий Иванов, Ирина Одоевцева, Николай Оцуп, Владислав Ходасевич, Саша Черный, Димитрий Святополк-Мирский);

философы (Иван Ильин, Семен Франк, Борис Вышеславцев, Николай Трубецкой, Николай Лосский, Николай Бердяев, Сергей Булгаков, Лев Карсавин, Федор Степун), ученые (Игорь Сикорский, Борис Бахметьев, Степан Тимошенко, Отто Струве, Владимир Зворыкин, Питирим Сорокин, Николай Тимофеев-Ресовский);

художники (Борис Анреп, Василий Кандинский, Алексей Бродович, Юрий Анненков, Александр и Альберт Бенуа, Мстислав Добужинский, Иван Билибин, Филипп Малявин, Зинаида Серебрякова, Константин Сомов, Сергей Судейкин, Константин Коровин, Николай Фешин);

певцы и музыканты (Федор Шаляпин, Сергей Рахманинов, Сергей Прокофьев, Игорь Стравинский, Сергей Кусевицкий, Александр Зилоти, Эмиль Купер, Надежда Плевицкая, Александр Вертинский, Ю. Морфесси, Петр Лещенко, Сергей Жаров, Николай и Иван Черепнины).

Если даже из России выехало не пять миллионов, а всего лишь миллион из числа наиболее образованных и грамотных граждан страны, то и в этом случае потеря была вряд ли восполнимой… Плоды этого страшного урона пожинаем и ныне. Не так ли?

04.03.2018 г. Воронеж.

ДОЧЬ КРАМСКОГО

На страничке в соцсетях у Владимира Меньших прочел я как-то краткую заметку о судьбе дочери знаменитого русского художника Ивана Крамского Софьи Юнкер-Крамской. Это сообщение меня очень заинтересовало, ибо что ни день, то заново открываешь для себя очередные невинные жертвы минувших трагических дней. И нет этому процессу ни конца, ни края.

И все эти жертвы, превратившись из безымянных в известные, составляют все тот же незримый Бессмертный Полк Отечества нашего. И пока он не будет восстановлен в памяти потомков полностью, думать о выздоровлении России было бы преждевременно. И вот, после прочтения краткого сообщения Владимира Меньших мне очень захотелось узнать о дочери великого художника Крамского поподробнее. К сожалению, почти все архивы для меня сейчас пока недоступны.

Поэтому, как часто теперь и бывает, пришлось довольствоваться электронными источниками, благо они в последние годы умножились и приоткрыли занавес секретности с биографии и творений этой удивительной «Незнакомки» нашего времени (почему «Незнакомки», да еще в кавычках, расскажу чуть позднее).

О, как же премудро все устроено в жизни нашей и как непостижимо целесообразно! Личность человека, его сущность и даже, может быть, смысл существования на земле полностью раскрываются только после его смерти. Оттого-то так опасно делать окончательные выводы о живущих, тем более, возносить их при жизни, чрезмерно хвалить и выделять.

Ибо достигший высоты святости может внезапно пасть в бездну, да там и остаться до Страшного Суда; и напротив, вчерашний разбойник попасть в рай одним лишь жертвенным и истовым порывом души, соединенным с возгоревшей пламенной верой (кстати, первый, кто попал в рай из живущих на земле, согласно Евангелию, был отъявленный разбойник). Но не о разбойниках, даже раскаявшихся, хочу я повести свое дальнейшее повествование, а о жертвах, точнее об одной, невинной и искусственно на долгие годы забвенной по политическим мотивам.

Итак, художник Иван Николаевич Крамской (1837—1887), рожденный в уездном городе Острогожске Воронежской губернии, прожил весьма недолгую (неполных пятьдесят лет) жизнь, но необыкновенно яркую и насыщенную, успев вписать свое имя в сокровищницу мирового художественного искусства. Женат он был на некой Софье Николаевне Прохоровой и имел в законном браке четверых детей, один из которых, Марк, умер, вероятно, в младенческом возрасте.

Старший сын Крамских, Николай (1863—1938), пошел по стопам отца. Он окончил еще до революции Императорскую Академию Художеств, имел престижные награды как художник, но после 1917 года работал в основном в области архитектуры, не подвергаясь со стороны властей каким-либо гонениям или прещениям. Второй сын, Анатолий, при Советской власти трудился в должности старшего электрика в Ленпромхиме. Годы жизни его уточнить мне пока не удалось.

Наконец, третьим ребенком была любимица Крамского дочь Софья. Унаследовав от отца художественный дар и получив образование, в том числе домашнее у своего отца, а также за границей, она своим трудом еще в конце XIX века достигла больших успехов как мастер портретной, лирической живописи и миниатюр. Этому успеху любимой дочери успел порадоваться при жизни еще и сам великий Крамской, отметивший в одном из писем: «Дочка моя, известная Вам ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант».

Незадолго до своей смерти Николай Иванович написал: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию». Крамской не зря волновался за судьбу своей дочери. Избежать трагедии на личном фронте ей действительно не удалось.

Её возлюбленный, Сергей Сергеевич Боткин, врач и коллекционер живописи, сын известного профессора медицины Сергея Петровича Боткина и брат царского лейб-медика Евгения Сергеевича Боткина, уже после помолвки с 16-тилетней Софьей, неожиданно влюбился в её подругу, дочь знаменитого мецената Павла Михайловича Третьякова Александру, и женился на ней.

На портрете Софьи, написанном ее отцом в 1882 году («Девушка с кошкой»), как раз и запечатлено состояние дочери, пережившей предательство жениха и близкой подруги. И еще одна интересная деталь: даже неискушенный зритель, сравнив этот портрет Сони Крамской со знаменитой картиной Ивана Крамского «Незнакомка», отметит несравненное сходство этих столь разных по художественному замыслу и социальному статусу персонажей.

Правда, ныне исследователи в большей степени склоняются к тому, что образ Незнакомки был сборным. То есть, в нем собраны черты не одной Софьи, а сразу нескольких женских образов. Тем не менее, весомая часть облика Софьи Крамской в «Незнакомке» просматривается весьма отчетливо.

В 1884 году Софья путешествовала вместе с отцом по югу Франции, где много занималась этюдами и пейзажной живописью. Это было последнее заграничное путешествие замечательного русского художника, ушедшего из земной жизни через несколько лет…

Софья всё же смогла найти свое счастье в любимом человеке, Георгии Федоровиче Юнкере, он был юристом по образованию. И хотя муж не обладал художественным дарованием, но был близок к литературе, искусству, увлекался историей, собирал сведения о декабристах.

После смерти своего отца Софья продолжала обучаться живописи, беря уроки у А. Д. Литовченко, А. П. Соколова, А. И. Куинджи и некоторых других российских мастеров. Она участвовала во многих выставках и известность ее в России неизменно возрастала.

Свидетельством того было приглашение Софьи Ивановны Царской Семьей во дворец, где она выполнила ряд портретов Императрицы Александры Федоровны, Наследника Цесаревича Алексея и Великих Княжон.

Много сил вложила Софья Ивановна в дело строительства и формирования коллекций картин на родине отца в городе Острогожске Воронежской губернии. Во вновь выстроенную художественную картинную галерею передали свои работы многие известные русские художники: Репин, Ярошенко, Куинджи, Корзухин и некоторые другие…

В 1916 году Софья Ивановна потеряла мужа. Причина его смерти мне неизвестна. Не имею также сведений, были ли у Софьи и Георгия Федоровича дети. По всей видимости, брак был бездетным.

После революции 1917 года Софья активно ищет работу, подвизаясь в издательствах, трудовой школе, в музее антропологии и этнографии и даже в антирелигиозном музее в Зимнем Дворце (оставаясь по убеждению православной христианкой).

Она также всячески старалась помочь своим многочисленным друзьям, большинство из которых относились к категории «бывших», что сыграло в дальнейшем свою роковую роль.

«25 декабря 1930 года она была арестована по статье 58-II УК РСФСР за контрреволюционную пропаганду. Ей вменялось в вину создание «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях.

5 апреля 1931 года дело было направлено для внесудебного разбирательства на тройку при ПП ОГПУ с ходатайством о применении к обвиняемой Юнкер-Крамской высшей меры социальной защиты — расстрела. 11 апреля вышло постановление выездной сессии Коллегии ОГПУ, предписывающее выслать художницу Юнкер-Крамскую в Восточно-Сибирский край сроком на три года».

За день до предполагаемой отправки после тяжелых переживаний у Софьи Ивановны развился тяжелый паралич, в виду чего ее отправили в тюремную больницу. И все же в мае того же года больную и парализованную женщину отправили по этапу в Красноярск, где она пыталась работать. Но в Красноярске произошел повторный инсульт с парализацией левой половины тела. Испытывая невыносимые моральные и физические страдания, она написала слезное письмо Е. П. Пешковой с просьбой о помощи. Та откликнулась и, видимо, реально похлопотала, используя свои связи. 25 марта 1932 года Софью Ивановну по состоянию здоровья освободили и даже разрешили вернуться домой. Но полностью ее реабилитировали лишь спустя более чем через полвека со дня ее смерти, в 1989 году.

Умерла Софья Ивановна Юнкер-Крамская в 1933 году в Ленинграде. Точные причины смерти неизвестны. Оба ее брата, видимо, опасаясь разглашать истинную причину болезни и смерти, указывали, что сестра умерла от сепсиса, случайно уколов руку рыбной костью. Причем, по их словам, ее мучения продолжались около четырех лет и были ужасны. Так ли это было на самом деле или нет, предстоит уточнить современным исследователям. Согласно сведениям, опубликованным в одном из литературных источников, брат Софьи Анатолий Иванович Крамской, несмотря на свою «благонадежность», тоже косвенно пострадал от новой власти и слезно обращался за помощью к той же Екатерине Павловне Пешковой с просьбой похлопотать о возвращении из ссылки своей падчерицы Александры Павловны Цвылевой с ее мужем и внучкой Еленой Владимировной Афанасьевой. Вот такая печальная история приключилась с нашей таинственной «Незнакомкой». Слышал ли кто о ней раньше?

10.03.2018 г. Воронеж.

«В ЛУННОМ СИЯНИИ…»

эссе

«В лунном сиянии снег серебрится;

вдоль по дороге троечка мчится…»

Когда же и где я услышал впервые этот чудесный романс? Даже не могу вспомнить. Всё слилось в единый целостный клубок нераздельных воспоминаний.

В памяти замелькали кадры: концерты в Воронеже Бориса Штоколова, Владимира Атлантова и Олега Погудина (в разные, конечно, годы); Евгения Смольянинова исполняет романс с характерными звонкими вокальными подъездами в каком-то кинофильме и на своем сольном концерте; или вот я открываю романс в только что купленных нотах и сажусь за фортепьяно…

Нет, что-то здесь не то! Всё это было, но гораздо позже. А кто же, кто принес мне впервые радость услышать это чудо? И вот всплывает еще один эпизод, когда на кухне я вдруг слышу по радио проникновенное пение, возможно, это была Изабелла Юрьева или Алла Баянова. В изумлении я застываю на месте и слышу жестокие по своей силе слова:

«Вспомнил я залу с шумной толпою,

Личико милой с белой фатою.

Динь-динь-динь, динь-динь-динь! —

Звон бокалов звучит.

С молодою женой

Мой соперник стоит!»

Как же трагично, в то же время ёмко и образно выразил автор всего в нескольких словах произошедшую драму в чьей-то жизни! А не в собственной ли? И тут же какие-то ассоциации появляются в моей голове с сюжетом из знаменитой картины Пукирева «Неравный брак», на которой художник среди присутствующих гостей изобразил самого себя…

Да, вероятно, впервые этот романс вошел в мою жизнь через аудио исполнение. «Динь-динь-динь, динь-динь-динь, — колокольчик звенит. Этот звон, этот звук много мне говорит»…

Очень о многом способны сказать эти проникновенные слова! Сила их: в образности, умении обратить душу слушателя к воображению, к своим личным воспоминаниям, открыть тайную дверцу сокровенных чувств и переживаний.

Несколько лет назад, на одном из творческих вечеров, я осмелился сам исполнить этот романс, вот только о композиторе и авторе слов в то время я ровным счетом ничего не знал, да почему-то и не очень стремился тогда узнать. «Музыка и слова Евгения Юрьева», — так просто объявил я тогда автора. Но хорошо, что хоть так, а то нередко исполнители называют романс то цыганским, то старинным русским, то народным.

Прошли годы. И вот не столь давно я сел за фортепьяно и стал наигрывать по памяти заветную мелодию, пытаясь пропеть «В лунном сиянии…» Оказалось, что некоторые слова романса я уже стал подзабывать. Нот под рукой не было, и я решил обратиться к вездесущему интернету.

Найти полностью текст романса совершенно не представляло никакого труда. Но на этот раз я поинтересовался и биографией автора: Евгения Дмитриевича Юрьева. Жизнь этого человека оказалась интересной, насыщенной, но очень краткой, трагически краткой и печальной. Хотя он успел и за такой малый срок времени, отпущенный ему свыше для творчества, создать множество замечательных песен и романсов.

Вот что мне удалось найти об этом талантливом человеке (сжато пересказываю компилятивно суть найденного в различных открытых источниках своими словами).

Евгений Дмитриевич Юрьев — русский поэт, композитор, автор романсов и песен, в том числе стилизованных под цыганские. Наиболее известными из его творений являются романсы: «В лунном сиянии» (иногда именуемом как «Колокольчик» или «Динь-динь-динь»), «Эй, ямщик, гони-ка к «Яру», «Зачем любить, зачем страдать», «Лебедушка».

Юрьевым написаны также слова к знаменитой пьесе Камиля Сен-Санса «Лебедь» из сюиты «Карнавал животных» (хореографическая миниатюра под эту музыку, известная как балетный номер «Умирающий лебедь», была поставлена в 1907 году Михаилом Фокиным специально для Анны Павловой и с большим успехом ею исполнялась). Всего ныне известны 15 романсов Юрьева на его собственные слова и музыку. Около 11-ти романсов и песен на его слова положили другие композиторы, в том числе А. Н. Чернявский.

Евгений Дмитриевич Юрьев родился в 1882 году во Владивостоке в семье морского офицера, с 1906 года контр-адмирала Российского флота, Дмитрия Федоровича Юрьева (умер около 1917 года?). Матерью поэта была некая Олимпиада Васильевна (ок. 1863 — после 1943 года).

Судьба Евгения Юрьева была трагической. С детства он имел большие проблемы со здоровьем, потому получил лишь домашнее образование. Поэтические и музыкальные способности открылись у него еще в детстве. В 1900 году (в 18-летнем возрасте) он уже издал свой первый но, как оказалось, единственный прижизненный поэтический сборник под названием «Аккорды жизни», который содержал 233 стихотворения, в основном сочиненные в 1897—1899 гг.

В этот период семья Юрьевых проживала в Вологде. Большое влияние на молодого поэта оказали поэты С. Надсон и А. Кольцов, также ушедшие из жизни в рассвете своих творческих сил. Публиковал Евгений Дмитриевич свои стихи и в различных периодических изданиях.

В творческом плане он был весьма плодовит, и благодаря немалому интересу к его песням и стихам ряда известных русских исполнителей, таких как А. Д. Вяльцева, Н. В. Плевицкая, М. А. Эмская, Варя Панина и некоторых других, Юрьев получил при жизни признание и популярность среди любителей музыки. Специалисты отмечали большую проникновенность и благородный лиризм его произведений, излучавших так много грусти и безотчетной тоски.

Однако и так слабое с детства здоровье было подорвано неустанным трудом и развившейся чахоткой, от которой поэт и умер в возрасте всего 29-ти лет.

За несколько лет пред тем он предчувствовал свою близкую смерть. А незадолго до своей кончины, в декабре 1910 года, им были написаны такие трогательные пронзительные строки:

О, Боже мой! Подай мне силы

Болезни тяжкий крест нести…

Не открывай мне мрак могилы

На неоконченном пути.

Евгений Дмитриевич Юрьев являлся православным христианином. Ряд стихотворений поэта посвящены христианской теме, в том числе и по Евангельским сюжетам. Вот, к примеру, одно из ранних его четверостиший:

Нет в мире слаще упованья,

Чем упованье на Христа!…

Нет в мире горшего страданья —

Нести крест жизни без Христа!

Поэт был отпет в Екатерининской Церкви г. Вологды (ныне храм, как и могила поэта, не сохранился). Отпевал его священник Николай (Караулов), в будущем (с 1923 года) епископ Вельский, погибший 17 апреля 1932 года в тюрьме в период сталинских репрессий и прославленный в лике священномученика Русской Православной Церковью.

После Октябрьской революции произведения Юрьева попали в разряд запрещенных и только в перестроечное время вновь обрели своё второе рождение. К романсам и песням Евгения Юрьева обращались и обращаются многие современные исполнители, такие как Борис Штоколов, Олег Погудин, Александра Стрельченко, Евгения Смольянинова, Марина Девятова, Сергей Захаров и многие другие.

Очень популярными были запрещенные в Советском Союзе песни Евгения Юрьева среди русской эмиграции. Их включали в свой репертуар Юрия Морфесси и Алла Баянова, прекрасно исполняла романс с хором «Эй, ямщик, гони-ка к «Яру» актриса Дина Дурбин и другие известные певцы и актеры.

Творческое наследие Евгения Дмитриевича Юрьева до сего времени недостаточно исследовано и изучено. А имя его еще так мало известно среди живущих в России и за ее пределами…

Однажды поздней ночью я проснулся с мыслями об этом любимом мною романсе и о трагической судьбе его автора. На возникшей внезапно поэтической волне стали ложиться строки стихотворения:

Сколько грусти, сколько страсти,

Сколько чувств, печали тонкой,

В тех стихах минорной масти,

В тех романсах, трелях звонких!

Умирал поэт, но песни

В муках смертных оживали.

Был он чувств сердечных вестник

И певец большой печали.

Схоронили в цвете лета,

Было слез и грусти много.

Ныне ж и могилы нету,

Вместо кладбища– дорога.

Нету троек с бубенцами,

Только шустрые машины

С современными купцами

Тут несутся с шумом мимо.

Да железную дорогу

Чрез окраину кладбища,

Не боясь прогневать Бога,

Проложили полотнище.

Но в ночном сиянье лунном,

Пред зарей в начале лета,

Вдоль дороги образ чудный

Вдруг является поэта.

Он чрез бывшее кладбище

Переходит к роще дальней.

Соловей всю ночку свищет

Песню о любви прощальной.

О несбывшихся надеждах,

О печали одинокой,

О мечтах и счастье нежном,

О потерянном, далеком…

А вдали, над небесами,

В лунности надмирной света,

Звезды тихими слезами

Плачут о судьбе поэта.

26, 30, 12.2020 г. Воронеж.

ЗАБЫТЫЕ ГОЛОСА РОССИИ. «Соловьи, соловьи…»

(Г. П. Виноградов)

Мода на мелодии, песни и певческие голоса, как и на все земное, приходит и уходит. Уходит вместе со временем, с поколениями людей, с политическим строем, подчиняясь новым веяниям, конъюнктуре и обстоятельствам. Так было, есть и будет!

Но всё настоящее, великое, пусть даже незаслуженно забытое, рано или поздно обретается вновь, подобно заново отрытым святым и живоносным родникам, некогда заваленным землей и хламом невежества.

Среди забытых певческих русских имен недавнего прошлого имя Георгия Павлович Виноградова я бы поставил на одно из первых мест. На советское предвоенное и послевоенное время приходился пик популярности и всенародной любви этого талантливого певца, после чего звезда его славы как-то постепенно стала меркнуть, пока, наконец, полностью не погасла.

Песни его ныне не забыты, но живут вне его имени. Его помнят и знают, пожалуй, лишь профессиональные музыковеды да отдельные любители эстрадных песен стиля ретро, а также ценители русских песен и романсов.

А ведь Г. П. Виноградов был первым исполнителем таких популярных песен, как «В лесу прифронтовом», «Хороши весной в саду цветочки», «Где-ты, утро раннее», «Школьный вальс» на музыку Дунаевского; одним из первых в стране исполнил он и легендарную «Катюшу»; был долгие годы незаменимым солистом песни В. П. Соловьева-Седого на слова Алексея Фатьянова «Соловьи» в Краснознаменном ансамбле песни и пляски под управлением А. В. Александрова.

Георгий Виноградов получил известность при жизни и как замечательный исполнитель оперных партий по радио (Дона Оттавио в «Дон Жуане», Паоло в опере «Франческо да Рамини» Рахманинова, Ленского в опере П. И. Чайковского «Евгений Онегин» и других).

Превосходны были и его дуэты: с солистом Большого театра заслуженным артистом России Андреем Ивановым (баритон), с заслуженным артистом России Владимиром Нечаевым (тенор), с народным артистом СССР Максимом Михайловым (бас-профундо).

Великолепно исполнял Виноградов романсы, русские и цыганские, а также песни на музыку русских композиторов: Даргомыжского, Мусоргского, Варламова, Чайковского, Глинки. Были в его репертуаре и произведения классиков зарубежья (Л. Бетховена, Ф. Шуберта, Р. Шумана и других).

Трагическое время, современником которого был певец, не могло не отразиться на нем, как не мог его светлый и чистый божественный дар быть обойденным ударами извне: гонениями, унижениями и клеветой.

Виноградов обладал замечательным лирическим тенором с большим диапазоном и чистым звучанием. Специалисты выделяли многогранность его репертуара, простоту, выразительность, изящество и благородство исполнения.

В последний, более поздний период своей жизни (с 1963 года до конца дней), Георгий Павлович проявил себя и как талантливый педагог-вокалист, сыгравший большую роль в жизни ряда известных ныне исполнителей, среди которых, например, Елена Камбурова, Валерий Леонтьев, Иван Зуборев, Екатерина Шаврина, Ксения Георгиади, Геннадий Каменный и многие другие.

Биография Г. П. Виноградова в доступных источника дана избирательно, кратко и скупо. Совершенно ничего не говорится о его родителях, братьях и сестрах, о личной жизни певца, его жене, детях и внуках… Сам певец и педагог слыл человеком скромным и не стремился к показной славе.

Преображался весь он только в работе и на сцене. В его интонациях никогда не было фальши, ложного пафоса, наигранных переживаний. Сила виноградовского таланта заключалась в большой искренности и проникновенности, затрагивала струны души человеческой даже нередко помимо воли ее обладателя…

Георгий Павлович Виноградов родился 3 ноября (16 ноября по новому стилю) 1908 года в Казани в верующей музыкальной семье. В детстве по желанию родителей мальчик пел в церковном хоре, где получил азы музыкальной грамоты и вокала.

Отец семейства внезапно умер, так что Георгию пришлось рано пойти работать, чтобы помочь семье выжить в то нелегкое голодное время. Потом ему удалось поступить на рабфак, во время учебы на котором он посещал вольнослушателем классы скрипки и альта в Казанском музыкальном училище.

Далее была военная Академия связи им. Подбельского в Москве, не закончив которую, он был отпущен с четвертого курса в Татарскую оперную студию, только что открывшуюся при Московской консерватории. Здесь он учился вокалу под руководством известного в прошлом тенорового певца, вокального педагога Назария Григорьевича Райского (1876—1958).

Таким образом, профессионально заниматься музыкой Виноградов начал весьма поздно, почти в тридцатилетнем возрасте.

Однако творческий взлет молодого певца был очень стремительным. В 1937 году он уже стал солистом Всесоюзного радио, где совершенствовался под руководством Михаила Львовича Львова, сумевшего раскрыть по-настоящему его певческий талант. В 1939 году по итогам трех туров Виноградов вошел в десятку призеров Первого Всесоюзного конкурса вокалистов.

Необычайную популярность принесли ему вскоре после этого две песни в стиле танго Ефима Розенфельда: «Люблю» («Вам возвращая ваш портрет») и «Счастье мое», записанные, по более позднему признанию Виноградова, как-то утром, наспех, перед отъездом его на гастроли.

Эти песни звучали тогда почти в каждом доме, где имелся патефон, их часто исполняли на концертах профессиональные коллективы, пластинки с его голосом крутили на танцах в клубах и парках отдыха.

Незадолго до войны, в январе 1941 года, Виноградов с большим успехом провел сольный концерт в Большом зале Московской консерватории. В этот период он начинал значительно расширять свой репертуар за счет классических оперных произведений, русских песен и старинных романсов.

С началом войны Георгий Павлович сразу же явился в военкомат добровольцем, чтобы уйти на фронт. Но каким-то чудесным образом комиссар военкомата остановил порыв молодого певца словами: «А ты, Виноградов, поедешь петь!»

Так наш герой попал на фронт в отдельный образцово-показательный оркестр Наркомата обороны (ООПОНКО), под руководством известного военного дирижера, выпускника Императорской консерватории Семена (Соломона) Александровича (Исаевича) Чернецкого (1881—1950).

В этом оркестре он прослужил два с половиной года. Певцу приходилось выступать чаще даже не в тылу, а на передовых позициях, нередко под вражескими обстрелами. Иногда только чудо спасало артистов от неминуемой гибели.

«Мы выступали на передовых, перед бойцами, уходящими в бой, — вспоминал позже Виноградов. — Потом, под Вязьмой, вместе с частью, где выступали, попали в окружение. Прорвались. Но нас осталось из бригады только 11 человек. Группу переформировали, пришло пополнение. В 1943 году меня перевели на службу в Краснознаменный ансамбль. С ним я дошел до Победы…»

Вместе с группой артистов, куда входили кроме него Лидия Русланова и Михаил Гаркави, Георгий Виноградов в 1943 году выступал с концертами в осажденном Ленинграде. Концерты эти проходили под обстрелами и бомбежкой, с большим риском для присутствующих зрителей и самих артистов.

В Краснознаменный ансамбль песни и пляски имени Александрова Г. П. Виноградов был принят как прима-солист. В его репертуаре, как у солиста, были тогда популярные и любимые всеми песни: «Темная ночь», «Смуглянка», «В лесу прифронтовом», «Вася-Василек» и наконец, «Соловьи», исполнение которой всегда проходило с огромным успехом.

Солиста неоднократно вызывали на бис и долго не хотели отпускать со сцены. Будет справедливым утверждение, что никто после Виноградова не смог довести до такого высочайшего уровня солирование этой песни.

Поэтому когда в 1951 году состоялся уход певца из ансамбля, то Александров в сердцах сказал: «Соловьев» придется из репертуара убрать, ибо никто так, как исполнял Виноградов, эту песню никогда уже не исполнит».

Несмотря на то, что после войны Краснознаменный ансамбль песни и пляски под управлением А. В. Александрова получил не только всесоюзную, но и европейскую известность, Георгий Павлович неоднократно просил уволить его. А. В. Александров ему обещал это исполнить, но после войны.

Потом, когда война уже закончилась, он много раз забывал свое обещание, и все оставалось на своих местах.

А между тем, внутри ансамбля сформировалась группа из солистов, завидовавших певцу и резко отрицательно к нему относившихся. Будучи уже педагогом-вокалистом, Виноградов как-то дал совет одному из учеников, чтобы тот никогда не боялся зрителей, ибо «это наши союзники. А бояться надо тех, кто с нами за кулисами».

В той непростой ситуации, в которую попал певец в ансамбле, он стал допускать серьезные просчеты: срываться, употреблять спиртное, говорить в лицо обидчикам прямо резкие слова, входить в конфликт с руководством.

Дело закончилось тем, что в результате интриг и неблагоприятного стечения обстоятельств Виноградов был уволен из ансамбля, а вскоре и лишен звания заслуженного артиста РФ, которое ему было присвоено в 1949 году.

Певец пережил серьезное потрясение и попал в настоящую опалу. На него воздвигли очень серьёзные гонения. Изымались уже готовые записи песен, отменялись концерты с его участием. Официально певцу было запрещено посещение 33-х городов Советского Союза.

Семья Виноградова была в те трудные времена на грани голода. Чтобы выжить, пришлось продавать вещи, мебель и ценности. Выручала частично полуофициальная работа во всероссийском гастрольно-концертном объединении.

Ситуация стала меняться к лучшему только после смерти Сталина, во время так называемой хрущевской «оттепели». Постепенно возобновлялись записи его песен и романсов, певца стали приглашать для публичных выступлений.

Одним из первых и с неизменным успехом он стал выступать с вечерами старинных русских и цыганских романсов. Ему аккомпанировали великолепные музыканты, такие как Н. Н. Кручинин (гитара) и профессор А. Б. Гольденвейзер (фортепьяно). Весьма удачным оказался творческий дуэт Виноградова с народной артисткой В. В. Барсовой (лирико-колоратурное сопрано).

Постепенно Г. П. Виноградова стали приглашать и на ЦТ. Он пробовал, и не без успеха, исполнять современные песни Островского, Блантера и других советских композиторов, но внезапно в 1963 году вдруг принял решение окончательно завершить свою певческую карьеру.

Этот шаг, непонятный для многих, он объяснил тем, что, по его мнению, «уходить надо вовремя». С того времени и до самой своей смерти Георгий Павлович успешно занимался преподаванием вокала, оставив о себе память как о прекрасном творческом педагоге.

Георгий Павлович Виноградов скончался 11 ноября 1980 года в Москве, не дожив всего несколько дней до 72-х лет. В своем многогранном певческом репертуаре он сумел воплотить и отразить лучшие качества русской души: ее широту, глубину, лиризм и глубокую искренность чувств.

В духовно-нравственном плане он достойно продолжил великую национальную соловьиную тему, так изумительно воспетую некогда гениальным Алябьевым.

12.04.2020 г. Воронеж.

НЕПРОСЛАВЛЕННАЯ СВЯТАЯ

(схимонахиня Нектария, в миру княгиня Наталья Борисовна Долгорукая)