Бесплатный фрагмент - Русалка

1

Дна морского глубина,

вижу звёзды и кораллы,

трав — зелёные поля,

и равнины, и луга,

и цветов больших кристаллы.

Стайки рыб вокруг снуют,

прячась в радуге из солнца.

Мир подводных Нимф, их слуг,

здесь живущих беззаботно.

Царь — Нептун венец всего,

царский трон ему под силу,

океаны и моря, он владеет всем,

что было, всем что будет

и потом, грозной силой управляя,

хоть хвостом он наделён,

но порой Нептун бывает,

выплывает из пучин,

в этом есть одна причина,

он влюблён когда-то был

в девушку, что взор пленила.

И была так хороша, что,

тоскуя в океане, доставал

он ей со дна и рубины,

и кораллы, все, чем можно

одарить, ласк, не требуя

в награду, всё к ногам её

сложить, в ней была его

отрада, смех, сияние в глазах,

под вечернею луною

тихой песни слышать плачь,

слышать в голосе родное.

И коснуться той руки,

что порой ласкала волны,

говоря с ней обо всём,

чем далёкий мир наполнен.

Всё бы ей! Лишь видеть глаз

отражение, в нём небо,

звёзды падают дождём,

в ней заря и в ней свет белый.

Птичкой нежной и цветком

она сердце согревает,

и Нептун в неё влюблён,

он тоскует и страдает,

что нельзя быть с нею вместе.

Хрупкой ланью шла она,

по песку, морские волны

омывали берега, ног её

босых касаясь, пеной плакала

волна, зная как, Нептун

страдает, как болит его душа.

А она в волне прибоя

камни эти подбирала,

их брала в свои ладони,

любовалась, отпуская

их обратно в гладь морскую

им, не зная, той цены,

красотой их не пленялась,

не нужны царя дары.

В ней другим душа кипела,

в ней молитвы вечный стон.

Она в радости стояла

перед образом, Христом.

И усердно помолившись,

в ней сиял и лик, и стан,

выходя, — в ней свет хранился.

Прямо в сердце Божий Храм.

Светом Божиим была

ей отцовская обитель,

прекословить не могла,

он — отец и повелитель!

Он во всём ей был пример,

кроме кротости, в лукавстве

он когда-то преуспел,

трон забрав у брата царский.

Дочь про эти времена

ничего совсем не знала,

тихой кротости полна,

дом отцовский величала,

почитанием своим,

в эти мысли свято веря.

В тереме жила большом

к Богу верой прикипела.

В чистых помыслах,

бывало, как весенний ручеёк,

днём смеялась и гуляла

среди трав, среди цветов,

а потом с Луной беседы

ночью, скрывшись средь полей,

заводила разговоры,

средь окраины морей.

Слыша девичьи мечтания,

был Нептун готов отдать,

все, что есть и трон на царство,

но тогда вмешалась мать,

видя в этом беспокойство.

Беспокойная пора —

не нужна была на море.

Чтоб спасти его от сна,

от любви — открыла омут,

к ведьме старой и седой

приплыла своей бедою,

чтобы справиться с судьбой.

Долго плакала, рыдая

после слов колдуньи — мать,

та им смерть всем предрекала,

что былую благодать

потеряет сын в неволе,

что гроза морей — Нептун,

не приняв отцовской воли,

будет жить как раб…

и суть вся сводилась,

что напрасно, ведьма

в омуте жила, сосланная

плутом в страсти,

так она звала царя.

Он Нептуну был учитель

и наставник и отец. Ведьму

царь отправил в омут,

с ней тогда чуть под венец

и в сетях её лукавых

оказавшись, не забыл.

Завелась вражда на славу,

в злом огне её слепцы

жизнь испортили друг другу,

и сослал свою подругу

он за тридевять морей

в омут к тётушке своей.

И теперь её проклятья

слушала Царица-мать,

ведьму, выпустив на волю,

попросила силу дать,

как семью не обездолить

и как сына уберечь?

Чтобы жить как прежде в мире,

в тишине свой сон стеречь,

хороводы им кружила,

чтоб как раньше благодать,

не тревожа понапрасну

голубого моря гладь.

Ведьма, хитрая плутовка,

ей самой, прожившей век

страсть как хочется царицей

океанов и морей стать,

и миром управляя,

навести порядок свой,

ведьма матери Нептуна

предложила под луной,

сделать снадобье из зелья,

чтоб Нептун, приняв его,

знать не знал про её козни,

чтоб не знал про колдовство.

Берегите тех, кто рядом,

мать Нептуна, напоив,

думала — в руках награда,

верный сын и господин,

будет вновь на царском троне

в океане восседать,

будет властвовать над миром,

где была морская гладь.

Но недолго ликовала

её светлая душа,

ведьма старая украла,

жизнь за эти два глотка,

умирая в муках ада,

повинилась и она,

так Нептун узнал всю правду,

ведьма в омут уплыла.

С той поры захочет только

у моря Нептун гулять,

выплывает он на берег,

прикоснувшись тот же час

к кромке берега рукою,

пропадает рыбий хвост

и Нептун, как все мужчины

на ногах идёт тропой.

Непривычным тихим шагом,

всё в диковинку далось,

вот такой ему наградой

уготованной, что хвост

превращает рыбий в ноги,

рад он, только горек хлеб,

ведь теперь Царицы больше

нет в живых, пусть её след

здесь останется на взморье.

И Нептун благодарит,

что дала ему в приволье

жить на суше. Долг велит

возвращаться в море снова,

но теперь его любовь

будет рядом, в ней он видел

звёздный путь себе во всём.

2

В тот вечер берег был укутан

туманной дымкой. Тишина.

Трава, густой росой покрывшись,

поникла тяжестью,

средь сна дремала сонно

и безмолвно, свисали стебли,

капли с них чисты

и пьёт он, к ним склоняясь

нектаром сладким губ своих.

В душе поёт и всё ликует,

миг долгожданный настаёт,

в своём желании целуя,

бежит, мгновением вперёд…,

нетерпеливо улыбаясь,

что жизнь ему преподнесла

такое счастье без обмана,

она Елена, дочь Царя.

Как он, любуясь, смотрит нежно,

как слышит каждый её вздох,

и смех девичий безмятежный,

ведет его за ней — вперёд.

Таится, он всё примечая,

весь пыл восторженных речей,

украдкой слушая, покорно

идёт в тени, как тень за ней.

Он слышит спор её с волною,

что ей свобода не нужна,

она смирится с волей мужа,

что будет берегом — семья.

Подходит ближе, замечая

её оставленный наряд,

она спешит купаться в волнах

и видя радостный закат

прекрасна так, что дух захватит:

— Зачем, скажите небеса,

в ней столько прелести манящей?

Она зари моей мечта! —

так говорит Нептун теряясь,

средь этой радости земной.

Он видит глаз её усталость,

она ложится на покой

и засыпает. Дремлют травы,

касаясь рук, нежнее сна,

она тихонечко вздыхает,

той негой сладостной полна,

что невозможно этой силе

ему, конечно, устоять,

но помня, кто он, так тоскует,

не зная сердце, чем унять.

Закон один для всех,

но каждый его, пытаясь

обойти, вдруг обретает

постоянство своей

безрадостной любви.

Откройся сердцем,

слов не пряча,

отдай себя и забери, то,

что зовётся просто — счастьем,

огнём, наполненным любви.

Скрывая многое, придётся

потом за всё отдать ответ,

когда ты чист в желаниях тоже,

твой не померкнет в сердце свет.

Люби её как ту отраду,

ценней которой не найдёшь,

убереги её награду,

не предавай, не повернёшь

назад, и горечи, придётся

однажды ядом испытать.

Ум, отравляя, все невзгоды

плодами будешь собирать.

Но кто, же верит, что так будет?

Когда в руках горит звезда,

когда в лучах ты много судеб

не замечаешь. Жизнь, любя

ни в чём не ведаешь преграды,

забыв законы бытия. Тому

положена награда, кто верен

честью до конца. Нептун,

лукавство обнимая,

любой ценой заполучить,

Елену, радостью питая,

ей о себе не говорит.

Она сама нежнее утра,

в нём тоже видит свет зари,

во всём мила и простодушна,

горит в лучах его любви.

Во всём ей видится отрада,

она, даря девичью честь,

ему доверилась, преграды

не видя. Вот бы уберечь себя,

отдавшись провидению

и случай был, но наш герой,

не захотел с поклоном

клясться, её отцу. Мирясь

судьбой своею участью

и пленом, застыла кровь

в его груди, он потерял,

что сердце грело, ему

Елену не спасти.

Не повинуясь, зову сердца,

и не найдя друг другу слов,

любовь не стихла, не померкла,

но в жизнь вмешался

сам закон. Где всё должно

быть честь по чести,

кому-то раньше срок придёт,

кому-то позже, неизвестно,

но он — настигнет, тот урок

познает каждый в совершенстве,

суровым будет их вердикт,

когда разлука ваши жизни

навечно вмиг разъединит.

3

Проходят месяцы в волненье,

тоской наполнены глаза,

она томится, в ней сомнений

не дом, а целая гора!

Страх отпускает, подползая

к ней, тянут, тянут руки

сеть, она в ней птичкою порхая,

не может в небо улететь.

Отец, любимый дома, запер,

и мать следит — за ней толпой

все ходят, охают, вздыхают,

ей говорят: — Нептун не твой!

Он держит в страхе всё живое,

он топит в море корабли.

Тебя не выпустит на волю,

ты будешь жить среди волны

и плакать, по земле тоскуя!

Что у него таких невест — не счесть!

Гарем тебе не нужен.

В подводном царстве храмов нет

и где тебе молиться Богу?

Рыдая, бедная она не знала,

как найти дорогу,

чтоб уберечь себя от зла.

В каком углу ей схорониться,

стыдясь, что мужа рядом нет,

что скоро день родин случится,

она с иконами весь день.

Пора минует, неизбежность —

накроет пиршеству столы,

отняв былую безмятежность,

душе подкинув суеты,

когда же верное случится?

Все в ожидании таком,

Елена белый свет не видит,

она в аду горит огнём.

Вот дочь Русалкой родилась

и долго плакала она,

не понимая, как случилось

и в чём теперь её вина?

Поддавшись всё же уговорам,

что сам Нептун её забыл,

и все жужжат об этом хором,

ей белый свет уж был не мил.

Так Царь земной, отец невесты,

зло непомерное творя,

отдал Елену против сердца,

пообещав, её дитя отныне

будет жить с ним вместе,

в его дворце средь верных слуг.

Вот так влюблённых разлучили,

Нептун, уйдя в свои пучины,

домой Русалочку вернул.

Вот она — его отрада,

среди знати, верных слуг,

дни росла и проживала

в них, не видя зла и мук.

Как цветок в роскошных

нивах, прорастала сквозь

года, стала дочерью любимой,

хоть была и не одна.

И в семье другие дети

появились, сам Нептун был

своей душою светел,

он жены своей — супруг.

И жена душой безмерной

полюбила то дитя,

синеглазую Русалку.

Нежной юности полна

сном баюкала, качала

и, приняв как дочь свою,

угодила праздной знати,

ну и мужу своему.

Дни за днями протекали,

братья, сёстры с ней росли

и Русалочку как солнце

все в том царстве берегли.

Век земной всегда короче,

сам Нептун, живя с другой,

выходил ночной порою

прогуляться под луной.

Сердцем милая Елена

покорила, он её позабыть

не смог и время всё летело.

Всё ушло. Больше нет

его услады, глядя он на небеса,

эти звёздные преграды

покорял слезою зря.

Сам в унынии, печали,

ночи часто проводил,

и, вернувшись в терем светлый

тут же к дочери спешил.

Чтоб услышать говорливый

и звенящий ручеёк,

его сердце тосковало,

он дитя своё берёг.

Её звонкие забавы,

песни, смех, её глаза,

столько раз его спасали,

если в нём гуляла тьма.

Если меркли глаз бездонных

голубые огоньки,

Царь терялся как ребёнок,

перед участью судьбы.

Знал, придёт, наступит время,

и Русалочка уйдёт,

жить туда, на этот берег,

где живёт её народ.

Он боялся, что погибнет,

его бедное дитя,

но пророчество гласило,

что Русалочка должна

будет отчий дом покинуть,

а иначе ей — не жить! Море

сможет одним часом

жизнь Русалки погубить.

Что за время? В сердце мука,

тяжелей его клинка,

эта жизнь ему разлукой,

злой судьбой предречена.

Он, скитаясь ночью тёмной,

строит дочери дворец.

Посредине океана

райский остров в кущах есть.

И дитя ещё не знает,

что за участь ей дана,

Царь, во всём оберегая,

рядом с ней почти всегда.

Им последний год остался

вместе быть, как ей сказать,

что Русалочке придётся

человеком вскоре стать?

Что она покинет море,

дом родной, отца и мать,

больше ей в садах средь моря

не придётся отдыхать.

Дна морского опасаться

уготовила судьба,

как он дочери откроет,

что другая родила?

Что она уже не сможет

жить в любимом их дворце.

Как она на мать похожа,

как любима им в душе.

4

В море тихо, вод глубоких

освещает солнца свет.

Безмятежность снов уводит —

позабыв про свой обет,

тот, что царь отдал, скучая

по царевне молодой,

когда сердце ликовало,

дав ему земной простор.

Когда он сошёл впервые

на горячий пляж волной,

шёл за девушкой, отныне

он считал её — судьбой.

И тогда ему колдунья,

обещав помочь в любви,

клятву кровью подкрепила,

что он должен принести

всё своё обратно в море.

В том Нептун не видел страх,

отдавая своё слово

всё своё с собой забрать.

И ни в чём преграды этой

видно не было конца,

но однажды тайну неба,

вдруг поведала Луна.

Что Русалочка жить сможет

в водах только до поры,

дальше путь земной продолжит,

жизнь — в обители земли.

И Нептун пока не знает,

как обет преодолеть,

а Русалочке ни в море,

ни на суше жизни нет.

Опечалился и ночью

думу тяжкую свою

он несёт туда на взморье,

чтоб побыть там одному.

Как решится это бремя?

В чём теперь его вина,

если дочь, милее солнца

и морская глубина

не спасёт и не утешит?

В сердце бьётся птицей крик,

он добьётся, он поможет,

а иначе и не жить…,

вместе с ней уйдёт в пучину,

горек, тяжек его век.

Ведь Русалка, дочь Елены,

в ней заложен Человек.

Царь-Нептун, бродя однажды

снова ночью под луной,

вдруг услышал в пенье птицы,

что живёт в горах седой,

старец, тот, кто может в мире

сны любые разгадать.

Царь решил, что сможет старцу

про обет свой рассказать.

Бродит он по суше бренной

целый месяц, — мука днём

под палящим в небе солнцем,

он прохладным родником

превращается на время,

то бежит, как ручеёк,

напитав собою землю,

день за днём в тоске идёт.

Невесёлая кручина

забирает много сил,

всё Нептун сейчас бы отдал,

чтоб вернуть тот самый миг

и поведать жизнь Елене,

рассказать, кем он рождён,

ей признаться, как он любит,

показать свой отчий дом.

Страх отказа сном лукавым

разум ядом напоил,

наш Нептун слезой заплакал,

что однажды был любим,

не открылся, испугавшись,

вдруг Елена не поймёт,

как увидит его в море —

вместо ног, огромный хвост.

Ей бы ласточке небесной

свой тогда открыть чертог,

ей бы милой сердце в руки,

ей любимой свой залог

приоткрыть во всём

послушным оказаться,

и тогда жить им вместе, рядом

с морем век супругов, мир любя.

Но порой летим как птицы,

без разбора, когда шторм,

когда буря — свет не видим

у себя над головой

и печалимся, где можно

дать судьбе ответ простой,

усложняя жизнь,

от солнца закрываемся рукой.

Мчимся, мечемся по свету,

те прекрасные глаза,

те, что свет давали небу

из земного родника,

ищем, странствуя повсюду,

и клянём свой тяжкий век.

Не познав её вершины,

гибнет в страсти человек.

Утоляя голод жаждой,

той, что губит жизнь во всём,

перевёрнутые люди,

отравляя день за днём

ищут новые причины,

чтоб несчастье оправдать…

а во многом — гнутся спины,

и креста им не поднять.

Так Нептун людей познавший,

видит их тяжёлый век,

путь несчастного — несчастный,

будь то царь, то человек

и горька всё та же участь,

когда многое отдав,

ты как пленник, тот,

что в муках муки ада испытал.

Он готов был измениться,

только время не вернёшь,

нет давно его любимой,

в чудо-зеркале давно

нет уже видений добрых,

сердцу милые глаза

свет уже не источают.

В сердце капает слеза

и Нептун, сидя под тенью

тех раскидистых ветвей,

понимал, как жизнь коварна,

когда думаешь свой век,

сам себе во всём в угоду

только так, как ты хотел,

когда веришь, что свобода

твоих мыслей — твой удел.

Что верша дела и судьбы,

всё лежит у ног твоих,

происходят перемены,

в жизнь вторгается тот миг,

не уйти и не исправить,

то, что с ним произошло.

Царь земной велел оставить

и уйти к себе на дно.

Испугалась и Елена,

хоть любила всей душой,

в ней жила иная вера,

вера в Бога — жить венцом,

быть повенчанной навеки.

Вот тогда открылся он —

что морей и океана царь

не может жить Творцом.

Он на суше тот же странник,

тяжек воздух на земле,

исполнять свои желания

он не сможет вдалеке,

где не слышно пульса моря,

где не слышен океан.

Он увёл Елену в море,

своё царство показав.

Но она душой томима,

не хотела жить средь вод

и голубкой сизокрылой

улетела в отчий дом.

День настал родин,

и бремя разрешилось

в свете дня и Елена дочь

Русалку, стоном ветра родила.

Царь Нептун готов был силой

и жену, и дочь забрать,

но Елену жить в пустыни

увезла родная мать.

Там она во всём послушна,

вышла замуж, дав обет

жить обвенчанная с мужем.

Прожила не долгий век.

А Русалочку на берег,

во дворец, где правил дед,

крошкой маленькой, чтоб к морю,

чтоб дитя увидев свет,

тихо плавало в лагуне,

что была перед дворцом.

И Нептун, увидев дочку,

выкрал ночью. Словно сон

напустил туман на берег,

и заснуло нянек рой,

так Русалочка попала

в синь морей и отчий дом.

Ещё долго открывая

своё зеркало в ночи,

наш Нептун глядел часами

на прекрасные черты,

ту, что он нарёк женою,

неприступна как скала,

там жила в пустыне дикой

средь безветрия, дождя…

Роза алая как солнце

расцвела на сердце вновь,

Царь Нептун нашёл невесту

из глубоких синих вод,

но недолго очарован

был красавицей своей,

заскучал вновь по Елене,

но Елены больше нет!

Бури в море, ураганы,

длились долго, целый год,

он крушил, ломая скалы,

он земли касаться мог

силой волн, смывая в море,

все, что было на пути,

он вторгался в то земное,

чтобы боль свою спасти.

Но ему не властен берег,

Богу верною была

его милая Елена, жизнь,

отдав на небеса.

Только яркою звездою

освещала ночью путь,

он её касался, словом,

когда бурей всё же стих.

И теперь глядя на небо

ночью звёздною порой,

вёл с Еленою беседы,

дав душе своей покой.

Скоро ночь, призывный ветер

загудел на небе вновь,

царь Нептун очнулся,

думой был на время сокрушён

и как только капли с неба

сердце тронули его,

он берёт свой верный посох,

в горы двигаясь легко.

Словно струны золотые

обнимает он дожди,

вод неведомая сила

зажигает изнутри,

и наш путник невесомо

заскользил по тем волнам,

ещё миг и он увидел,

той обителью был — Храм.

С золотыми куполами,

белокаменной стеной,

звон раздался колокольный

для него как грозный гром

и склонив свою гордыню,

поклонился низко царь,

побывать в Его вершинах

Бог ему не запрещал.

Со смирением он просит,

Бога дать ему ответ,

чтоб решить судьбу Русалки

он целует в храме крест.

Снова звоном колокольным

наполняется земля,

царь Нептун стоит с поклоном

низко голову склоня.

Тут из кельи вышел старец,

сединой, как лунный свет,

он сказал, как всё исправить,

в храм Русалочку привесть,

и крещение святое

снимет чары колдовства,

дав особую ей волю

жить с людьми среди огня.

Нарекает он Русалку

новым именем простым,

православным, христианским —

быть ей Софьей!

— Пилигрим, — так царя

он величает, отпустив,

— Будь мирен путь — твой

к божественным вершинам,

ты усвоить должен суть,

слов молитва только сможет

жизнь продлить и счастье дать,

твоей дочери, быть может,

в этом есть та благодать.

Ведь у каждого положен

в жизни свой незримый путь,

кто в молитве, Бог поможет

свет увиденный вдохнуть.

Чтоб Русалочка у моря

рядом с берегом могла

проводить свои минуты,

чтоб солёная волна

омывала, ног касаясь,

чтобы радовал прибой,

и отец её любимый

мог вести с ней разговор.

Слушал царь, внимая строго,

и с поклоном говорил,

— Бог во всём, что нам поможет,

приведу к вам дочь крестить.

Вот по морю мчатся кони

и Нептун средь вод своих

оказался, но не тронул

возвращения сладкий миг.

О пророчестве узнал он,

как судьбы закрыть печать,

чтобы звёзды изменили

путь Русалочки, приняв

жизнь её под этим небом

средь обители другой.

Ей расскажет после бала,

так решил отец родной.

5

Дна морского глубина,

блещут алые кораллы,

стайки рыбок золотых

там играют дружно в салки.

Проплывают корабли

высоко над головою,

только днища их видны,

словно там киты по морю

стаей вдаль свою плывут,

охраняя горизонты

тех далёких вод морских,

что ласкало взглядом солнце.

Нет преград, границ, путей

им везде и всюду рады.

Им открыт везде простор,

корабли — для них награда,

знает каждый свой закон,

море не потерпит плена.

Не потерпит, когда сеть,

невод на море без меры,

всем тогда бедой сулит,

всем кто меры не познает

грозный царь бедой казнит,

чёрной бурей окликая.

Много времени прошло

с той поры, вражда утихла

и Нептун людей простив,

в своей горести забылся,

перестав стеречь покой,

так же ревностно, как раньше.

К кораблям волной крутой

больше он не заявлялся.

Помня, что ещё и дочь,

её родственную душу,

в чём Елене клятву дал

и ни разу не нарушил.

6

В глубине безбрежных вод

в белом мраморе колонны,

во дворце палат — не счесть,

пол сверкает в ярких звёздах,

тронный зал и сам Нептун,

грозный царь морей — скучает,

океанов, тихих бухт,

всё с покорностью внимает.

Он владения свои

проверяет на рассвете,

конь несётся над волной,

поднимая бурей ветер

и, торопится волна,

белой пеною вздыхая,

накрывает берега,