12+
Русь и Польша в X — XI вв.

Бесплатный фрагмент - Русь и Польша в X — XI вв.

Опыт исторических параллелей

Объем: 112 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

РУСЬ И ПОЛЬША В X — XI ВВ.

ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКИХ ПАРАЛЛЕЛЕЙ..

ВСТУПЛЕНИЕ

Необходимо сразу же отметить, что близкое соседство Руси и Польши, общие славянские корни, населявших их народов, обусловили особый характер взаимоотношений между ними. Неспроста в Великопольской хронике, отражающей важнейшие события польской истории с момента возникновения польского народа, вплоть до второй половины XIII в., говорится о трёх братьях — Лехе, Русе и Чехе, которые были сыновьями Пана, владыки паннонцев, и стояли у истоков возникновения народов польского, русского и чешского. «Эти трое, умножаясь в роде, владели трёмя королевствами: лехитов, русских и чехов… и в настоящее время владеют и в будущем будут владеть, как долго это будет угодно — божественной воле…» — отмечает составитель Великопольской хроники. Он же говорит о том, что Паннония, которой владел Пан, согласно древним книгам, является матерью и прародительницей всех славянских народов. Неудивительно, что осознание общности трёх славянских народов, широко распространённое в средние века среди простых людей, примером чего служит вышеприведённое предание, в той или иной степени, должно было повлиять на взгляды представителей правивших в Польше и на Руси династий.

Действительно, между Пястами и Рюриковичами много общего; история связала их прочными нитями. Обе династии на протяжении многих лет не только поддерживали между собой тесные контакты, но и породнились, посредством многочисленных браков, начало которым было положено в XI в. Среди наиболее известных брачных союзов, заключённых между Рюриковичами и Пястами в XI — XII вв., следует отметить брак туровского князя Святополка, приёмного сына великого киевского князя Владимира Святославича, с дочерью польского князя Болеслава I Храброго, брак польского князя Казимира I Восстановителя с Марией — Доброгневой, сестрой великого князя киевского Ярослава Мудрого…

При всей близости Пястов и Рюриковичей, продиктованной их близким соседством и родственными связями, между ними были довольно существенные различия, лежащие, по большей части, в плоскости генезиса, т.е. происхождения их власти.

В отличие от Рюриковичей, Пясты укоренены в польской истории. Легенда о призвании первого Пяста на княжеский престол следует общему духу западнославянской традиции. Пяст — выходец из народных низов, волей проведения вознесённый на самую вершину властной иерархии польского государства. Польские летописцы возводят правление первых Пястов к ранним векам польской истории. При всём желании, мы не сможем определить, когда именно был избран первый Пяст на польский престол и когда именно правили его ближайшие преемники. Неясные смутные очертания первых Пястов проходят перед нашими глазами, словно тени, исчезая в тумане легенд и преданий.

Напротив, начало правления династии Рюриковичей в Северо-западной Руси, с точки зрения хронологии, очерчено вполне безупречно. 862 год — год призвания варягов-руси — является общепризнанной точкой отсчёта русской государственности. Мы можем сколько угодно рассуждать о том, существовали ли у племён, призвавших Рюрика с братьями, в качестве своих правителей, какие-либо формы государственного строя, до того, как они объединились в одно общее государство, но письменные источники отчётливо связывают возникновение Древнерусского государства именно с призванием братьев варягов. Намного сложнее обстоит дело с определением генетических связей Рюриковичей с призвавшими их племенами. Согласно «Повести временных лет», Рюриковичи — чужаки (или «находники», пользуясь терминологией древнерусского летописца), призванные на княжение племенами, обитавшими на северо-западе будущего Древнерусского государства. При этом, невозможно определить, какое из племён, призвавших Рюрика с братьями, играло ведущую роль в этом союзе. Словене новгородские, похоже, единственное славянское племя, участвовавшее в призвании Рюриковичей. Все остальные племена — финно-угорские и балтские. Это отчётливо свидетельствует о том, что Древнерусское государство изначально создавалось на конфедеративной основе и носило межэтнический характер. Представители разных этносов, отличавшихся друг от друга по языку и культуре, были объединены под властью одного князя, который не имел общих корней ни с одним из участвовавших в его призвании племён.

На каком языке разговаривали первые Рюриковичи мы, естественно, никогда не узнаем. Возможно, что это был шведский или датский язык, но возможно, также, что это был какой-то другой языкязык западных славян или балтов. не имеющий отношения к скандинавским языкам. ВПоскольку, версий о происхождении варягов — руси существует множество, но ни одна из них, в виду недостатка фактических доказательств, не может быть принята в качестве окончательной. В любом случае, язык первых Рюриковичей, если мы будем строго следовать версии норманистов, вряд ли был понятен большинству тех этносов, на основе которых сложилось Древнерусское государство. А если быть ещё` более точным, то язык Рюриковичей не был понятен ни одному из этносов, участвовавших в их призвании. Поэтому никакого следа в русской истории он не оставил. Да и какие следы мог оставить в истории язык сравнительно небольшой группы людей, существовавшей изолированно от основной массы подвластных племён?

Язык, а вместе с ним и культурные традиции первых Рюриковичей и их ближайшего окружения, без следа растворились в прошлом. Вряд ли замечание древнерусского летописца о единстве русского и славянского языков способно пролить свет на происхождение варягов-руси. Всё, что мы можем почерпнуть из этого замечания, так это то, что варяги-русь, впоследствии, стали разговаривать на славянском или, русском, языке. Но было ли так с самых первых дней правления Рюриковичей на Руси? Если до конца следовать версии норманистов, то, безусловно, нет.

Очевидно, также, что у первых Рюриковичей не было своей письменности. Не существует ни одного письменного источника, составленного на языке варягов — руси. Зато такая письменность была у восточных славян, участвововавших в призвании Рюриковичей. Это так называемая «кириллическая письменность». Распространение этой письменности началось, примерно, в одно и то же время с летописным призванием варягов.

Вполне логично предположить, что по мере продвижения варягов-руси вглубь восточнославянских земель, они перенимали у славян не только язык, но и письменность. В начале X в. славянский язык становится языком правящих элит, а затем и языком межэтнического общения в рамках формирующегося Древнерусского государства. Чтобы понимать друг-друга, представители разных племён, объединённых под властью новгородских, а затем и киевских князей, потомков Рюрика и его братьев, должны были общаться на славянском языке Славянский или русский язык постепенно обретает статус официального языка, на котором составляются международные документы. Свидетельством этого являются древнейшие письменные договоры Руси с Византией (2 сентября 911, 944, 971 гг.). Поэтому, мы можем сказать, что с первых десятилетий существования Древнерусского государства, именно славянский, а не какой — либо другой язык, становится языком межплеменного общения, языком скрепляющим единство разных этносов под властью Рюриковичей.

Показательно, что мы узнаём о начальном периоде существования Древнерусского государства из источника, написанного на старославянском языке. Объясняется это тем, что именно славяне, раньше своих соседей, получили такое мощное средство общения, как письменность. Этого средства общения тогда не было ни у финно — угров, ни у балтов. Скорее всего, именно этим, как мы уже сказали, был обусловлен приоритет славянского языка в Древнерусском государстве.

Польское государство, в отличие от Древней Руси, изначально складывалось на общей этнической основе, которую составили поляки или лехиты. В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона сказано, что польская, или лехитская, народность составилась из нескольких славянских племен (людов), носивших названия мазуров, кашубов, куявян, силезцев, поморян и др. Учитывая близкородственный характер этих племён, мы можем сказать, что в древности они разговаривали на языках, похожих друг на друга. В ходе формирования Древнепольского государства, следовательно, не возникало той проблемы, с которой столкнулись древние русичи — проблемы выбора языка межплеменного общения.

С первых лет своего пребывания у власти, Рюрик стремится расширить пределы своей державы. Братья Рюрика, Синеус и Трувор, занимают важные города в Северо-западной Руси: Белоозеро и Изборск. После смерти своих братьев, Рюрик, ведёт себя, как полновластный хозяин, в землях призвавших его племён, раздавая своим мужам города: одному Полоцк, другому — Ростов, третьему — Белоозеро.

Спустя некоторое время, Аскольд и Дир, которые в Повести временных лет фигурируют в качестве приближённых Рюрика, его «бояр», отправляются. в Киев. Утвердившись в Поднепровье, русы атакуют столицу Византии Царьград (Константинополь). Дата первого похода руссов на Константинополь — 866 г., указанная в Повести временных лет, выглядит спорно. Из византийских источников мы знаем, что поход случился в 860 г., т. е. формально до прихода Аскольда и Дира в Киев. Затем походы на Византию неоднократно продолжаются при князьях Олеге, Игоре, Владимире и Ярославе.

Походы Святослава в Болгарию говорят о его широко идущих внешнеполитических планах, о стремлении закрепиться на берегах Дуная, перенести в Переяславец столицу своего государства.

Как всё это не похоже на польскую историю, по крайней мере, до того момента, как на польский престол вступил князь Мешко I. В IX и в первой половине X вв. поляки находятся как бы в состоянии исторического небытия. В своём сочинении Аноним Галл, писавший в XII в., вынужден был признать, что страна польская удалена от проторенных дорог паломников и знакома она лишь немногим, идущим на Русь ради торговли.

Во второй половине X в. ситуация в Польше кардинально меняется. Стряхнув с себя многовековой сон, она выходит на сцену истории.

Нельзя не отметить некоторую синхронность исторических событий в двух странах, в Руси и Польше, во второй половине X в. Так, принятие христианства в Польше и Киевской Руси происходит почти одновременно. В 966 г. польский князь Мешко вместе со своими приближёнными принимает крещение, а в 980 г. на всей территории Польши запрещается языческое богослужение.

На Руси крещение происходит в 988 г. Однако, христианство здесь существовало задолго до этой даты. Христианкой была киевская княгиня Ольга. Вместе с сопровождавшими её знатными руссами, она приняла крещение во время своей поездки в Константинополь в 957 г. Христиане в это время жили в Киеве и других русских городах. Поэтому решение князя Владимира крестить Русь выглядит отнюдь не спонтанным. Оно было обусловлено самим ходом древнерусской истории. Вместе с тем, христианство на Руси приживалось довольно трудно. Потребовалось не одно столетие, прежде чем оно закрепилось в народных низах и распространилось на все земли, входившие в состав Древнерусского государства. В Польше, с поправкой на значительно меньший размер её территории, распространение христианства, на первых порах, тоже встретилось со значительными трудностями. Языческая реакция, поднявшаяся после смерти Болеслава I Храброго, едва окончательно не уничтожила ростки христианства в стране.

Примерно с одинаковыми проблемами сталкивались Польша и Русь всякий раз, когда вставал вопрос о престолонаследии. Вопрос этот приходилось решать большой кровью, путём княжеских междоусобиц, нередко приводивших к иностранному вмешательству. Порой борьба между соперниками затягивалась на долгие годы, истощая их силы. Но и после распада Руси и Польши на ряд удельных княжеств, количество княжеских междоусобиц отнюдь не уменьшилось.

ГЛАВА 1

В поисках точки отсчёта — Первые упоминания о русско-польских отношениях — Критический разбор первоисточников -Распространение власти русских князей на Запад и Юго-Запад.

У нас нет сведений о том, когда зародились самые первые контакты между Пястами и Рюриковичами, какой характер они носили, и что послужило непосредственной причиной их возникновения. Письменные источники на этот счёт хранят глубокое молчание; в них нет ни одного, даже самого короткого сообщения, проливающего свет на интересующий нас вопрос. Польско-русские отношения в IX в. и в первой половине X в. остаются полнейшей загадкой для исследователей.

В условиях нехватки исторических знаний о первых русско-польских контактах, нам приходится довольствоваться теми сведениями, которые есть в наличии. Несмотря на крайне скудный характер этих сведений, они, по крайней мере, позволяют нам получить хотя бы приблизительную картину взаимоотношений Пястов и Рюриковичей в последней четверти X в.

Первое упоминание о взаимоотношениях Пястов и Рюриковичей, зафиксированное в Повести временных лет, относится к 981 г.: именно тогда киевский князь Владимир Святославич пошёл на польского князя Мешко I и захватил принадлежавшие ему Червенские города: Перемышль, Червен и другие, название которых осталось за рамками летописного предания. Упоминая о занятых Владимиром польских градах, летописец говорит о том, что они и доныне находятся под Русью.

Неизвестно, что послужило причиной возникновения этого конфликта и как долго он длился? Почему внимание киевского князя привлекли именно Червенские города?

Летописное сообшение о занятии Червенских городов князем Владимиром слишком лаконично; основываясь только на нём одном, мы вряд ли сможем понять суть происходивших тогда событий. Попробуем, поэтому, выйти за рамки этого сообщения и привлечь к нашему обсуждению другие источники, чтобы с их помощью восстановить недостающие детали указанного события.

Начнём, пожалуй, с того, что относительно самой даты этого события, в более поздних источниках, как в русских, так и в польских, нет общего мнения.

В Густынской летописи, составленной в начале XVII в., это сообщение датировано 982 г.

В свою очередь, польский историк Длугош, писавший в XV в., относит завоевание Червенских городов Владимиром к 985 г. У него это завоевание происходит после реформы языческого богослужения, осуществлённой Владимиром в 978 г., опять же по хронологии Длугоша.

«Закончив дела с языческим богослужением, — пишет Длугош, — князь Руси Владимир обращается к оружию и для начала объявляет войну князю Польши Мечиславу и полякам, которая шла с переменным успехом, принося победы то полякам, то русским. Князь Руси завоёвывает польские крепости, а именно Перемышль, Червен и прочие, а завоевав, занимает и, снабдив крепкими воинским гарнизоном, подчиняет и присоединяет их к своей и русских власти. Затем идёт против радимичей, которые также происходят от поляков, и, победив, налагает дань». В представлении Длугоша, как видим, овладение Владимиром Червенскими городами и подчинение радимичей неразрывно связаны между собой. По сути, это два этапа одной и той же военной кампании.

Стоит отметить, что вопрос о достоверности летописного сообщения о занятии Владимиром Червенских городов в 981 г. до сих пор является дискуссионным. Довольно большая группа исследователей, как российских, так и польских, занимавшихся этих вопросом, придерживается мнения, что данное летописное сообщение, как и его датировка, не соответствует действительности. По мнению, этих исследователей, скорее всего, оно отражает политические реалии более поздней эпохи, и оказалось датировано 981 г. вследствие ошибки позднего переписчика. Нельзя не признать, что некоторые аргументы, приводимые в качестве подтверждения этого мнения, выглядят вполне обоснованно.

Как совершенно справедливо заметил в своё время И. А. Линниченко: «Мы не знаем объёма польского государства при первом её историческом известном князе объединителе Мешке I; но оно, кажется, не достигало ещё даже пределов собственной Польши. Некоторые данные указывают, что даже Краков с его областью до конца X в. не принадлежал Польше… Распространению пределов польских на юго-западе ставила препятствие окрепшая к тому же времени Чехия».

В. Д. Королюк более определённо высказался по этому вопросу:

«… если Краков и значительная часть Малой Польши находились под властью Чехии, то имеем ли мы основание предполагать, что территории восточно-славянских племён — хорватов и дулебов (т. е. территория Червенских городов) могла в изучаемый период входить в состав монархии Пястов. Очевидно нет, поскольку Краковская и Сандомирская земли почти совершенно отрезали её от основного массива польских владений».

Вот что пишет Н. Н. Ильин, опираясь на мнение В. Д. Королюка: «Сообщение летописи, будто Червенские города были отняты Владимиром в 981 г. у поляков оспаривается. Если Краковская область, как свидетельствует Козьма Пражский, до 999 г. действительно принадлежала чехам, то Червенские города были тогда географически в полном отрыве от остальных владений Мешко I и следовательно не могли принадлежать Польше.

В 981 и 992 г. Владимир занял Перемышль и Червен — городские центры славянских племенных княжений дулебов и хорватов, не утративших до того независимости. Поэтому в X в. никаких польско-русских столкновений не было. Что же касается текста статьи 981 г., то она дошла в изменённой уже редакции, отражающей представления «сего дне» о событиях XI в., когда Червенские города действительно стали ареной польско-русского конфликта».

Ильин признаёт выше приведённые соображения Королюка вполне вероятными.

Однако, сам же Королюк в своей работе ссылается на польского историка Шелёнговского, который считает, что Пясты могли овладеть Червенскими городами, минуя Малую Польшу, через Мазовию. Впрочем, указание Шелёнговского может быть верно только в отношении Червена. Овладение Пястами Перемышлем ранее 999 г., по-прежнему, выглядит маловероятным.

Все эти построения грешат одним существенным недостатоком: неизвестно, какими конкретно малопольскими городами, кроме Кракова, владели чехи. Вопрос о том, можем ли мы в этой связи безоговорочно доверять сообщению Козьмы Пражского, остаётся открытым.

Королюк, в подтверждение своих умозаключений, приводит мнение Шахматова, в своих работах уделявшего первостепенное внимание анализу текста древнерусских летописей.

Шахматов полагал, что сведения в летописную статью под 981 г. попали из статьи 1018 г., когда Болеслав действительно захватил Червенские города.

В свою очередь, Королюк склоняется к мысли о том, что летописная статья была составлена после 1031 г., когда Ярославу и Мстиславу удалось занять Червенские города, вследствие смуты, возникшей в Польском государстве.

Вывод, сделанный Королюком звучит следующим образом: « …на протяжении всего X в. ни летопись, ни другие источники не дают основания предполагать какие-либо военно-политические конфликты Руси и Польши из-за Червенских городов. Это вполне понятно. До тех пор, пока Пясты не укрепились в Малой Польше, всякие притязания их на Червенские города были исключены».

Впрочем, в пользу достоверности летописного сообщения о занятии Червенских городов князем Владимиром, имеется ещё другое соображение. В 981 г. русские могли конфликтовать из-за этих городов не с поляками, а с чехами. Эту мысль высказывал ещё Ф. Палацкий, который полагал, что чехам, в тот период, принадлежали не только Червенские города, но и Волынь. Тем самым, Чехия тогда непосредственно граничила с Киевской Русью. Свой вывод Полацкий основывает на Учредительной грамоте пражского епископства, содержащейся в Хронике Козьмы Пражского и говорящей о том, что первоначально границы этого епископства на востоке простирались вплоть до рек Буг и Стырь с городом Краковом и провинцией по имени Ваг со всеми областями, относящимися к Кракову. Далее, епископия граничила с владениями венгров, вплоть до гор, которые называются Татры. Однако, сомнительное происхождение грамоты, обесценивает содержащиеся в ней сведения. Кроме того, мнение Полацкого противоречит сообщению древнерусского летописца о том, что Владимир воевал из-за Червенских городов именно с Мешко польским, а не с Болеславом чешским. Вопрос о достоверности обсуждаемого летописного сообщения занимал ещё первых российских историков. В своём историческом сочинении, В. Н. Татищев повествует о продолжительной борьбе Владимира киевского с Мешко польским. Историк дополняет известный уже нам летописный рассказ о занятии Владимиром Червенских городов в 981 г. некоторыми подробностями, почерпнутыми им из недошедших до нашего времени источников.

Под 990 г. Татищев пишет: «Владимир за многие противности польского короля Мечислава, собрав войска пошёл на него и напав на него за Вислой, победил так, что едва не всё его войско с воеводами побил, или в плен взял, и сам Мечислав едва в Краков ушёл, и прислав послов с великими дарами, о мире просил, и Владимир, учиняя мир в Киев возвратился».

Сообщая о событиях 992 г. Татищев снова возвращается к теме русско-польских отношений. «Тогда же были у Владимира послы Болеслава Польского, Стефана Венгерского, Андроника Чешского с любовью и миром, поздравляя его крещением, и дары многие принесли», — говорит он.

Достигнутый мир, однако, не помешал Владимиру в следующем году продолжить свои завоевательные походы. По словам Татищева: «Владимир ходил на Седмиградскую и Хорватскую земли, и многие победы одержав, и покорив, возвратился со множеством плена и богатства, и вошёл в Киев со славою великою» (993 г.).

Тем самым, если верить вышеприведённым словам Татищева, борьба Владимира за овладение Червенскими городами, продолжалась, с перерывами, двенадцать лет, с 981 по 993 гг.

Примечательно, что в Повести временных лет под 992 г. содержится совсем краткое сообщение о походе Владимира на хорватов, но ничего не говорится о походе 993 г. Умалчивает древнерусский летописец и о походе 990 г., описанном у Татищева.

Говоря о расселении славян, спустя много времени после вавилонского столпотворения, древнерусский летописец упоминает белых хорватов. В начале X в. мы застаём это племя в окрестностях города Перемышля на реке Сан. Кому подчинялось это племя неизвестно. В Повести временных лет, нет сведений о том, были ли белые хорваты подчинены киевскому князю: под 885 г. говорится лишь о том, что Олег воевал с уличами и тиверцами. Наряду с другими соседними племенами, дулебами и тиверцами, хорваты принимали участие в походе князя Олега на Константинополь (907 г.). Признали ли они к этому времени над собой власть киевского князя или были его союзниками, также неизвестно.

В походе князя Игоря на Константинополь в 944 г. летописец упоминает только тиверцев. Это наталкивает нас на мысль, что белые хорваты, как и целый ряд других племён, ранее признававших власть киевского князя, в этот период, были независимы от Рюриковичей. Княгиня Ольга, а потом и её сын, князь Святослав, также, не предпринимали никаких попыток подчинить себе белых хорватов. Святослав, занятый своими дунайскими походами, вообще мало внимания обращал на соседние славянские племена. Основываясь на этом факте, можно сделать вывод: либо белые хорваты, в этот период, либо были совершенно независимы от какой-либо внешней власти либо были подчинены полякам или чехам, что, также, исключало, необходимость их участия в походах киевских князей.

Что касается дулебов или волынян, в землях которых был расположен город Червен, то всё сказанное выше относительно белых хорватов, в равной степени относится и к ним.

Ситуация изменилась в 981г. Киевский князь Владимир направил свои усилия на покорение хорватов и спустя некоторое время подчинил себе довольно значительную территорию, занятую этим племенем. Попробуем разобраться в том, какие причины могли заставить Владимира обратить своё оружие против хорватов? Почему именно хорваты послужили целью для его походов в 981 и 992 гг.?

Чтобы ответить на эти вопросы, нам придётся сделать небольшое отступление и рассмотреть тот исторический фон, на котором происходило покорение Червенских городов.

В 970 г. киевский князь Святослав Игоревич, намереваясь перенести столицу своего государства в Переяславец на Дунае, оставил вместо себя на Руси своих сыновей: Ярополка он посадил в Киеве, Олега –– в Древлянской земле, а Владимира — в Новгороде.

Собрав свою дружину, Святослав отправился в Переяславец.

В 972 г. Святослав Игоревич, возвращаясь в Киев, после неудачной войны с византийцами, был убит печенегами. Печенежский хан Куря велел сделать из его черепа чашу, обитую серебром и, впоследствии, пил из неё кумыс на пирах.

В следующем 973 г. Ярополк, как старший сын Святослава, стал киевским князем.

В 975 г. между сыном киевского воеводы Свенельда Лютом и Олегом, князем древлянским, который был родным братом Ярополка, случился конфликт, вылившийся в кровавую войну. На охоте Олег и Лют не поделили зверя, которого каждый из них считал своей добычей. Разгневанный Олег убил Люта. С тем пор между Ярополком и Олегом началась вражда. Воевода Свенельд, потерявший своего сына, подговаривал Ярополка забрать у Олега его удел. В 977 г. Ярополк, послушавшись Свенельда, пошёл войной на волость Олега. Древлянский князь со своими воинами выступил навстречу своему старшему брату, но в первой же битве с ним был разбит. Олег с остатками своего войска побежал к городу Овручу, надеясь найти спасение за его стенами, но в давке, возникшей на мосту, ведущем к городским воротам, был сброшен в ров и погиб.

После гибели князя Олега, Ярополк присоединил Древлянскую землю к своим владениям.

Узнав о случившемся в Овруче, новгородский князь Владимир испугался и бежал за море. Очевидно, Владимиру сказали, что Ярополк не собирается ограничиваться Овручем, а намерен присоединить к своим владениям ещё и Новгород. Понимая, что не в силах одолеть своего старшего брата опираясь лишь на собственную дружину, Владимир счёл за лучшее собрать за морем наёмное войско, а уже затем попытать счастья в борьбе с Ярополком.

После бегства Владимира, Ярополк посадил своих посадников в Новгороде и стал единоличным правителем Русской земли.

Через некоторое время, Владимир вернулся обратно вместе с варягами, которых нанял в соседних странах. Прогнав посадников Ярополка, сидевших в Новгороде, Владимир сказал им: «Идите к брату моему и скажите ему: «Владимир идёт на тебя, готовься с ним биться».

Однако, Владимир не сразу пошёл на Ярополка. Сперва он направился к Полоцку. С какой целью Владимиру понадобилось идти на Полоцк именно в тот момент, когда он решил сразиться с Ярополком? Единственное разумное объяснение этим действиям Владимира состоит в том, что полоцкий князь, как видно из летописи, был союзником Ярополка. Владимир опасался, что в то время, как он будет воевать с Ярополком, Рогволод нанесёт ему удар в спину.

В Полоцке правила варяжская династия. Летописец прямо говорит о том, что Рогволод пришёл из-за моря и сел править в Полоцке. Точно таким же пришельцем был и Туры, по имени которого прозвались жители Туровского княжества. Больше мы ничего о происхождении Рогволода из летописи не знаем.

Сперва Владимир хотел решить дело с Рогволодом миром. Он предложил Рогвололоду, чтобы тот выдал за него свою дочь Рогнеду. Рогволод отправился к дочери и передал ей предложение Владимира. Гордая княжна ответила отказом.

Рисунок 1. Лосенко А. П. Владимир и Рогнеда.

Узнав об ответе Рогнеды, Владимир собрал много воинов –– варягов, словен, чуди и кривичей –– и пошёл на Полоцк. Тем временем, как сообщает летописец, Рогволод уже собрался выдавать свою дочь замуж за Ярополка. Владимир, взяв Полоцк, убил Рогволода и двух его сыновей. Участь Рогнеды, не успевшей стать супругой Ярополка, была предрешена. Владимир, против воли полоцкой княжны, сделал её своей женой.

Теперь пришёл черёд Ярополка. Судя по всему, Владимир располагал гораздо более сильным войском, чем Ярополк. Киевский князь даже не осмелился выйти навстречу своему брату и дать ему сражение. Он затворился в Киеве и с высоких стен наблюдал за приготовлениями Владимира к осаде города. Владимир прибег к хитрости, уговорив одного из приближённых Ярополка Блуда действовать в интересах новгородского князя. Сидя в осаде вместе с Ярополком, Блуд оказывал содействие Владимиру. В конце — концов, он сообщил Ярополку о заговоре киевлян, которые собираются открыть городские ворота Владимиру и предать в его руки Ярополка. Киевский князь послушался своего воеводу и бежал из Киева. Вместе со своими людьми Ярополк затворился в городе Родне в устье реки Роси. Воспользовавшись тем, что в Киеве не было князя, Владимир занял стольный город. После чего он поспешил к Родне. Лишив город возможности получать продовольствие извне, Владимир вызвал жестокий голод среди осаждённых. Блуд стал уговаривать Ярополка помириться с Владимиром, ссылаясь на подавляющее превосходство последнего в военной силе. Ярополк снова послушался Блуда и отправился в Киев, чтобы вступить в переговоры о мире с Владимиром. По совету своего воеводы, он был готов принять любые условия мира.

Владимир вместе с дружиной занял отцовский терем в Киеве и стал ожидать прибытия Ярополка.

Когда Ярополк, приехав в Киев, вошёл в княжеский дворец, то Блуд затворил за князем дверь и не дал войти вслед за ним сопровождавшим его мужам. Двое варягов, которым было поручено убить Ярополка, воспользовались этим и пронзили князя своими мечами.

Такова вкратце история княжеской междоусобицы, вспыхнувшей между сыновьями князя Святослава, после его гибели от рук печенегов. Позднее, мы расскажем о том, какие отдалённые последствия имела эта междоусобица, самым трагическим образом повлиявшая как на судьбы сыновей Святослава, так и на судьбы сыновей Владимира.

По общепринятому мнению, Владимир утвердился в Киеве в 978 г. Следовательно, в запасе у него было около трёх лет, прежде чем он двинулся на покорение Червенских городов. Мы можем предполагать, что Владимир потратил это время на подготовку к продолжению своих завоевательных походов.

ГЛАВА 2

Пределы территории Полоцкого княжества — Продолжение походов князя Владимира — Владимир ­ создатель обширной славянской державы — Первый союз между Владимиром Киевским и Болеславом Польским.

Надо понимать, что территория Полоцкого княжества не сводилась, собственно, к одному только Полоцку и его окрестностям. Она охватывала довольно обширные земли, распространяясь на владения подчинённых полоцкому князю племён.

Поэтому, овладение Полоцком ещё не означало того, что вся территория Полоцкого княжества признала над собой власть киевского князя. Потребовалось несколько лет, прежде чем, Владимир сумел закрепиться в Полоцком княжестве. Каковы были в тот период территориальные пределы Полоцкого княжества? В точности мы этого не знаем. Однако, с большой долей вероятности можем предположить, что они простирались вплоть до земель вятичей и радимичей. Возможно, вятичи и радимичи даже уплачивали дань полоцкому князю, который считал себя их верховным господином. Поэтому, Владимир с целью окончательного покорения всей территории Полоцкого княжества, должен был предпринять поход в земли этих племён.

В то время вятичи населяли бассейн Верхней и Средней Оки и обитали по соседству с кривичами и радимичами. Стоит отметить, что попытку покорения вятичей предпринял ешё князь Святослав Игоревич, отец Владимира. Под 966 г. в летописи говорится о том, что Святослав победил вятичей и дань на них возложил. С какой целью Святославу потребовалось воевать с вятичами, летописец не сообшает, но из летописи мы узнаём, что поход на вятичей был предпринят на следующий год после победоносной войны Святослава с хазарами. Если копнуть немного глубже, то выясняется одна немаловажная деталь: вплоть до 966 г. вятичи были данниками хазарского кагана. Об этом отчётливо свидетельствует ответное письмо хазарского кагана Иосифа (930-е — 960-е гг.) к Хасдаю ибн Шафруту, приближённому кордовского халифа Абдаррахмана III (929 — 961 гг.). В своём письме каган Иосиф среди племён, подвластных ему, называет и вятичей. Послание Хасдая, как и ответ на него Иосифа, были составлены между 954 и 961 гг. По-видимому, в результате походов Святослава в 965 — 966 гг. вятичи были присоединены к Полоцкому княжеству, земли которого непосредственно граничили с землями вятичей.

Победа Святослава над вятичами не была окончательной. Судя по тому, что мы узнаём из того же летописного сообщения, в котором говорится о взятии Червенских городов Владимиром, в том же году он победил вятичей и возложил на них дань от плуга, по примеру своего отца. Однако, Владимиру не удалось с первого раза подчинить вятичей. В следующем году вятичи вновь выступили против власти киевского князя, которому пришлось побеждать их вторично. Данное обстоятельство говорит о том, что сопротивление вятичей власти киевского князя носило упорный характер. Вятичи не желали подчиняться Владимиру, вероятно, усматривая в нём узурпатора, захватившего Полоцкий княжеский престол.

Логично предположить, что Владимир, совершая свои походы в земли вятичей, двигался из Полоцка через Смоленск, который, наряду с Полоцком, был племенным центром кривичей. Объясняется это тем, что Владимир подчинил радимичей лишь спустя два года после того, как подчинил вятичей. Следовательно, поход на вятичей через земли радимичей в 981—982 гг. был невозможен.

В 984 г. Владимир предпринял поход на радимичей, которых киевский летописец причисляет к ляхам. Радимичи в указанное время населяли междуречье верхнего Днепра и Десны по течению Сожа и его притоков. Из Повести временных лет мы узнаём, что некогда радимичи, как и вятичи, платили дань хазарам. В 885 г. киевский князь Олег заставил радимичей платить ему дань и включил их в состав своей державы. В 907 г., радимичи, как и вятичи, участвовали в легендарном походе Олега на Царьград. Однако, впоследствии, мы уже не встречаем радимичей в составе войск киевских князей, что может свидетельствовать о том, что радимичи вновь подпали под власть хазар или обрели независимость.

Воевода князя Владимира, по прозванию Волчий хвост, встретил радимичей на реке Пищане и победил их.

Поскольку вятичи на западе были соседями радимичей, логично предположить, что только после подчинения вятичей, Владимир смог двинуться на радимичей. Таким образом, последовательность этих походов, как представляется вполне соответствует хронологическому порядку летописных сообщений: сперва Владимир покорил вятичей в 981—982 гг., а потом радимичей в 984 г.

По версии Линниченко, князь Владимир шёл на хорватов в 981 и 992 гг. по юго-западному направлению, от Припяти, из земли древлян. По-видимому, Линниченко прав, когда говорит о походе 981 г.: Владимир, направляясь в землю волынян, а потом и белых хорватов, вполне мог идти через замирённую ещё при княгине Ольге древлянскую землю. Это позволило бы ему избежать столкновения с дреговичами и соседними с ними ятвягами ещё в 981 г.

Но в 992 г. маршрут похода Владимира на хорватов мог выглядеть несколько иначе. По-видимому, ещё в 980-е гг., Владимир подчинил своей власти земли дреговичей и захватил их племенной центр город Туров. Древнерусский летописец производит название этого города от некоего варяга по имени Тур. Позднее, на землях дреговичей было образовано Туровское княжество, первым правителем которого стал сын Владимира Святополк.

Покорение волынян и дреговичей, не могло не вызвать ответной реакции со стороны ятвягов, занимавших в X в. довольно обширную территорию, по соседству с землями указанных племён.

В 983 г. Владимир уже воюет против ятвягов, побеждает их и завоёвывает их землю. Разумеется, всё сказанное в Повести временных лет относительно результатов войны князя Владимира с ятвягами, надлежит воспринимать с изрядной долей скептицизма. Русские князья, по меньшей мере, ещё на протяжении двух столетий продолжали вести войны с ятвягами и отнюдь не все их походы в ятвяжские земли оказывались успешными.

В 992 г. Владимиру снова пришлось идти на хорватов. Летописец опять ничего не сообщает ни о самом походе ни о его результатах. Если принять на веру сообщение Татищева, приведённое нами выше, то поход на хорватов состоялся в 990 г., а не в 992 г. и носил чрезвычайно успешный характер.

Создаётся впечатление, что поход 981 г. в земли белых хорватов и волынян был частью одной большой военной кампании, направленной на покорение западных и юго-западных русских земель и растянувшейся на много лет. Владимиру пришлось, фактически, заново подчинять своей власти племена, некогда входившие в состав киевской державы Олега.

Владимир поселил Рогнеду и её сына Изяслава в Заславле (987 г.), расположенном в землях полоцких кривичей. В 988 г. Владимир посадил ещё одного из своих сыновей в городе Владимире. Владимирское княжество граничило с землями ятвягов и мазовшан. Тот факт, что княжество было образовано только в 988 г. говорит о том, что поход 981 г. был одним из эпизодов, связанных с борьбой Владимира за западные юго-западные земли.

Какую в итоге территорию покорил князь Владимир, заняв Червенские города? Как полагает Н. Ф. Котляр: «Определение рубежей Червенской земли в X — XI вв. чрезвычайно затруднено бедностью и неконкретностью свидетельств источников. Осторожно используя ретроспективный метод (т. е., принимая в расчёт сведения о пределах Червенских градов XII — XIII вв.), учёные в последнее время пришли к выводу, что восточная граница Червенской земли проходила по Западному Бугу северная достигала области позднейших город Угровеска, Верещина и Комова, западная прилегала к р. Вепрю, южная стыковалась с рубежом Белзского княжества».

По версии Линниченко: «Весьма возможно, что Владимир воспользовался при походе на Червенские города теми натянутыми отношениями, которые в это время существовали между Польшей и Германией. По некоторым предположениям, около 979 г. Оттон II предпринимал поход на Польшу. Есть основание и поход Владимира отнести не к 981, а к 979 г.». Сомневаясь в датировке этого похода, Линниченко ссылается на мнение Е. Е. Голубинского, автора многотомной истории Русской церкви, который доказывал, что победу Владимира над Ярополком необходимо отнести не к 980, а к 978 г. А известие о походе Владимира на Червенские города, находится в летописи как раз после эпизода, посвящённого его победе над Ярополком и характеристики Владимира — язычника.

В 988 г. произошло крещение Руси, а после 992 г. Владимир прекратил свои походы на запад.

Отныне он сосредоточился на укреплении русских рубежей и на борьбе с печенегами. В течение 90-х годов X в. печенеги неоднократно совершали набеги на русские земли. В «Повести временных лет» встречаем несколько упоминаний о столкновениях русских с печенегами в этот период княжения Владимира: под 992, 996 и 997 гг.

Киевская Русь во второй половине X в. была слабо заселённой страной. Невзирая на гордой название «Гардарики», данное ей скандинавами, порубежные окраины Руси на юге и востоке были, практически, незаселенны. Недостаток населения и хорошо укреплённых городов и крепостей не позволял киевскому князю организовать защиту рубежей своего государства от печенежских набегов. Плохо укреплённые границы на юге и востоке способствовали проникновению печенегов вглубь страны. Одной из первоочередных задач Владимира, таким образом, было освоение обширных незаселённых пространств на этих направлениях.

Данная задача могла быть решена только за счёт построения новых городов и переселения в них людей из других мест.

Как замечает С.М.Соловьёв: « Беспрерывные нападения степных варваров заставили Владимира подумать об укреплении русских владений с востока и юга. «Худо, что мало городов около Киева», — сказал он и велел строить города по рекам Десне, Остру, Трубежу, Суле и Стугне; но для нас при этом известии важно ещё другое, как составилось народонаселение этих новопостроенных городов: Владимир начал набирать туда лучших мужей от славян, т.е. новгородцев, кривичей, чуди и вятичей. Если мы обратим внимание на то, что эти новые города были вначале не что иное, как военные острожки, подобные нашим линейным укреплениям, необходимые для защиты от варварских нападений, то нам объяснится значение слова: лучшие мужи, т. е. Владимир набрал храбрейших мужей, способных для военного поселения. Таким образом, мы увидим, что пограничные города Южной Руси получили народонаселение с севера, которое, как видно, считалось храбрейшим; следовательно, северное народонаселение дало средство князьям к подчинению себе юга, оно же дало им средство и к защите южных русских владений от степных варваров; во-вторых, эти известия уясняют нам характер народонаселения восточной и южной окраины, или Украйны: изначала это сбродное, созванное отовсюду население, из самых удалых людей; отсюда объясняется отчасти казачество на юге, и беспокойный дух северского народонаселения, ибо сюда беспрерывно добавлялись новые толпы подобных людей. Из самых близких к Киеву городов были построены Владимиром Василев на Стугне и Белгород на Днепре; Белгород он особенно любил и населил его. «От иных городов много людей свёл в него», — говорит летописец. Как происходило это население и переселение? Вероятнее всего, жители привлекались на новые места особенными льготами; лучшие, т.е. самые удалые, которым скучно было сидеть дома без свойственного им занятия, разумеется, привлекались на границу, кроме льгот ещё и надеждой беспрестанной борьбы; кроме того, жителям бедного севера лестно было переселяться на житьё в благословенные страны украинские».

Борьба с печенегами и распространение пределов Киевской державы на востоке и юге, заставляли Владимира проводить более сдержанную политику в отношении своих западных соседей. Владимир стремился к поддержанию дружественных отношений с Польшей.

Длугош сообщает о союзе, заключённом между киевским князем Владимиром и польским князем Болеславом в 1001 г. По словам Длугоша, князь Владимир, опасаясь и страшась, что сила польского князя Болеслава, представит со временем опасность и для него, и для его земель, послал к Болеславу знатных послов, прося заключить с ним и его землями союз. Со своей стороны, Болеслав, понимая, что дружба с русскими будет весьма кстати для Польского государства, согласился на союз с князем Руси и скрепил его на справедливых условиях клятвой. Поэтому, заключает Длугош, обе земли в течение долгих лет процветали в величайшем спокойствии. Сведений об этом союзе в древнерусских письменных источниках не сохранилось, но подвергать сомнению их достоверность только на одном этом основании мы также не можем.

Косвенным подтверждением правоты слов Длугоша о союзе между Владимиром и Болеславом может служить летописное сообщение о том, что Владимир, после принятия христианства жил в мире с соседними князьями, с Болеславом Лядским (польским), Стефаном Угорским (венгерским) и Ондроником Чешским и был мир между ними. Сообщение это датировано 996 г. В Никоновской летописи под 1000 г. говорится о приходе на Русь послов чешских и венгерских.

3

Рождение Мешко и его чудесное избавление от слепоты — Принятие христианства в Польше — Покорение Западного Поморья — Борьба с чехами за Малую Польшу и Силезию.

Утрата Польшей Червенских городов, разумеется, не были чистой случайностью. Такая утрата была обусловлена стечением целого ряда неблагоприятных для Польши обстоятельств. Во второй половине X в. Польское государство находилось в достаточно сложном положении, будучи вынужденным вести частые войны со своими соседями. В особенности, с немцами и чехами.

Прежде чем рассказать о том, что это были за войны и к каким последствиям для поляков они привели, необходимо остановиться на личности самого Мешко, который был первым исторически достоверным правителем Польши. Как мы уже сказали, все предшественники Мешко из рода Пястов были легендарными персонажами, не говоря уже о представителях более ранних династий, запечатлённых на страницах трудов польских средневековых историков.

О Мешко сообщают самые разные письменные источники, как восточные, так и западные. Создаётся впечатление, что как только Польша пришла в соприкосновение с соседними державами, то сразу же стала объектом внимания хронистов. Как бы там ни было, со времени правления Мешко польская история обретает твёрдую основу в виде фактов. Пожалуй, это один из наиболее важных результатов тех перемен, которые произошли во внешнем и внутреннем положении Польши во второй половине X в.

Древнее предание гласит, что князь польский Земомысл, отец Мешко, долго не мог обзавестись наследником. Супруга Земомысла, несмотря на все усилия забеременеть, оставалась бесплодной и не могла родить. Земомысл уже отчаялся стать отцом. Он думал, что род его навсегда угаснет и ему не суждено будет передать своему наследнику польскую корону. Однако, в дело совершенно неожиданно для Земомысла и его супруги вмешались божественные силы. Супруга польского князя к радости Земомысла и его подданных забеременела. По прошествии положенного срока на свет появился мальчик. Впрочем, радость отца и матери оказалась преждевременной. Вскоре они узнали, что ребёнок родился слепым. По мнению польских летописцев, Мешко навлёк на себя слепоту будучи в утробе матери.

Длугош уверяет, что супруга Земомысла, родив этого единственного сына, снова стала бесплодной. Сведения Длугоша выбиваются из общего ряда польских источников, в которых упомянуты ещё двое братьев Мешко. Одного из братьев Мешко звали Цыдебур. Другой, имя которого так и осталось неизвестным для потомков, погиб в войне с маркграфом Геро (963 г.). Не исключено, однако, что эти сыновья были рождены от других жён Земомысла. У поляков, как и других народов, в язычестве, было распространено многожёнство.

На протяжении первых семи лет своей жизни Мешко оставался слепым. Поляки, при виде слепого наследника престола, горестно кивали головами и говорили: «Вот же замешательство, Meška». Так за мальчиком закрепилось это имя. Когда пришла пора, по языческому обычаю, постригать ребёнка, Земомысл решил торжественно отметить это событие и созвал во дворец множество гостей. Гости пили и ели, славя князя и княгиню. Супруга князя решила позвать сына. Она вошла в комнату мальчика и к своему величайшему удивлению обнаружила, что он прозрел. Чудесное исцеление Мешко несказанно обрадовало князя и всех, присутствовавших во дворце. Повзрослев, Мешко стал соправителем Земомысла.

Правление Мешко пришлось на крайне непростое для Польши время. Во второй половине X в., вслед за другими племенами западных славян, поляки подверглись натиску немцев.

Чтобы представить себе масштабы немецких завоеваний в славянских землях, необходимо иметь хотя бы самое общее представление о том, какую территорию, занимали западные славяне в этот период.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.