Бесплатный фрагмент - Рождённая в нелюбви

Глава 1

Алина родилась в ауле, так распорядилась судьба. При всём желании, сегодня не найти в исторических справках точного указания на это место.

Для меня, автора этих строк, это факт был неожиданным, потому что бабушка и мама моей героини были из большого города, столицы Урала — Екатеринбурга.

Мама Алины была второй дочкой в семье, и по документам носила имя Ринифа. Бабушке Лии очень нравилось имя Венера, но более взрослые женщины-соседки убедили её, что неправильно так называть дочь, потому что дети должны сохранять, хотя бы в именах, свою принадлежность к великому татарскому роду. Имя Ринифа было записано в свидетельстве о рождении девочки, но так и не прижилось. В семье вторую дочку звали всегда Венерой.

Венера не оправдывала надежд своей матери и, в сравнении со своей старшей сестрой, была абсолютно неуправляемой. Сколько не бились с ней учителя, а в то время учителя ещё бились за успеваемость, хорошо учиться девочка ленилась, и бабушка решила, что толку особого от неё в жизни не будет. Поэтому, главной задачей у бабушки Лии было сразу после школы дочь пристроить, выдав замуж.

Работала бабушка в медицинском учреждении, в системе МВД, куда однажды прислали для каких-то строительных работ нескольких солдатиков, среди которых она и приглядела жениха для дочки. Парень был хорош, в нём удачно была перемешана татарская и башкирская кровь, что послужило решающим фактором.

Бабушка много общалась с Асхатом, так звали солдатика, расспрашивала о семье и хвасталась дочкой-красавицей с необычным именем Венера.

Пригласив однажды солдатика в гости, она познакомила молодых людей. Юная Венера, только что окончившая школу, была в ту пору так хороша, порывиста и энергична, так сияла глазками, что Асхат, нисколько не сопротивляясь, сдал свои позиции и готов был на что угодно, лишь бы эта девушка стала его. Но бабушка, по рассказам мамы Алины, тщательно следила за Венерой и молодым человеком, строго наказывая этой, искрящейся от чувств молодой паре, что до женитьбы никакого баловства не потерпит!

Она организовала настоящую свадьбу сразу же после окончания службы парня. Было и белое платье с фатой, и крики «горько» подвыпивших, немногочисленных гостей. Через несколько дней после свадьбы молодожёны погрузились в поезд и отправились в Башкирию, где в деревне под городом Уфа, в большом доме проживала многочисленная семья новоиспечённого мужа Венеры.

Согласно традициям семьи Асхата, мужчина тогда становится мужчиной, когда у него есть собственный дом. Никаких предпосылок для появления этого дома рядом с родительским у молодой семьи не было, поэтому парень нашёл себе работу в далёком ауле, на юге Казахстана, где им был предоставлен кров, а работа заключалась в том, чтобы пасти отару овец.

Кровом оказалась юрта, отстоящая от других подобных юрт на расстоянии двух километров. Вокруг этого сооружения, именуемого кровом, была лишь степь без конца и края.

Можно себе представить ужас городской и своевольной девочки Венеры, когда она поняла, куда привёз её молодой муж.

Населённого пункта, как такового, в этом месте не было. Совсем не было.

Сама станция Луговая представляла собой здание величиной с будку, а вокруг этой будки простиралось бесконечное степное пространство. Подтверждение факта отсутствия населённого пункта можно было увидеть в свидетельстве о рождении Алины, в котором были указаны лишь Джамбульская область и Луговской район.

В этот же год восемнадцатилетняя Венера родила мальчика. Большой удачей оказалось то, что Асхат вернулся домой, когда у Венеры начались схватки. Он вскочил на коня, доставшегося ему от прежнего погонщика вместе с юртой и кое-какой нехитрой посудой, взгромоздил впереди себя орущую от боли и страха жену и повёз в посёлок.

Через несколько часов Венера в поселковой больнице разродилась мальчиком. Испытывала ли она к малышу какие-то чувства? Если и испытывала, то никогда об этом дочери не говорила.

Венере было очень тяжело: вечно орущий ребёнок, боли в разбухшей от молока груди, которую надо было бесконечно разминать, трещинки в сосках. Малыш при кормлении так жадно сосал молоко, что Венера постанывала от боли и про себя называла ребёнка «присоской». А ещё куча грязных пелёнок, купленных в маленьком поселковом магазинчике, куда они с мужем раз в месяц ездили за продуктами, что собственно являлось единственным развлечением для молодой женщины. А ещё все эти, на неё одну свалившиеся, обязанности по устройству нехитрого быта в юрте, приготовлению еды, стирка одежды практически в походных условиях, либо, словно в какой-то экспедиции — всё это в корне отличалось от представлений городской девочки в плане понимания слов «выйти замуж».

Когда сыну пошёл третий месяц, Венера вновь забеременела.

И долгое время ни сном, ни духом не ведала, что с ней это вновь произошло, пока прозорливая продавщица маленького магазинчика в селе, куда они с мужем приехали выправить свидетельство о рождении сына и купить продукты, оглядев округлившуюся фигурку Венеры, малыша, которого та держала на руках, не спросила:

— Девка, да ты никак второго ждёшь?!

Сказать, что Венера испытала шок, значит, просто ничего не сказать. В тот же вечер, дождавшись, пока сын уснёт, она пошла и намеренно скатилась кубарём с горы, рискуя разбиться насмерть, но таким образом желая сбросить ненавистный плод.

Были сильные ушибы и ссадины, но задумка не увенчалась успехом. Муж, вернувшись с пастбища, погасил истерику жены крепкой оплеухой и несколькими тумаками.

Венера обратилась бы к матери, но связи из аула как таковой в те времена не существовало, возможно она и была, какая-нибудь рация, с помощью которой Венере никто и никогда не позволил бы отправить сообщение.

Как бы то ни было, но в голове молодой женщины зрел план побега из этого места. Она не представляла, как сможет его осуществить, но верила, что случай обязательно представится.

Вторые роды случились быстротекущие. Асхат понял, что жену до больницы довезти на своём жеребце точно не успеет, да и малыша, которому был лишь год, оставить не с кем.

Поэтому мужчина, в спешке оседлав коня, поскакал в соседний аул за женщиной, что жила в другой, такой же юрте, и про которую было известно, что она понимает в родах.

Пока муж ездил за местной повитухой, Венера осталась в юрте одна, оглашая своими криками безмолвную степь и заставляя пугливых овец, пасшихся неподалёку, тревожно вскидывать мордочки, прислушиваясь к непривычным звукам.

Несмотря на попытки матери сбросить плод, и благодаря помощи всё той же соседки по аулу, Алина родилась здоровой девочкой. Сегодня я думаю, что именно эта «здоровость» помогла ей выстоять в своей собственной битве за жизнь.

Сразу после рождения малышки Асхат взял жену в охапку, привычно взгромоздил на лошадь, сунул в руки свёрток с новорожденной дочерью и поскакал в посёлок, где была больница, оставив сына под присмотром соседки.

Зарегистрировали Алину в сельсовете ближайшего населённого пункта, указав в свидетельстве о рождении татарское женское имя Алия, которое почти сразу переродилось в имя Алина.

Венера дочку невзлюбила, её сердце не дрогнуло при первом крике родившейся малышки. Она её раздражала. Именно в дочке Венера видела те самые кандалы, которые удерживали её в этом Аллахом забытом месте.

Сыну был один год и один месяц, он уже начал ходить, за ним нужен был глаз да глаз. Если что-то мужу казалось не так, то Венера получала тумаки от мужа за проявленную небрежность в отношении наследника рода. Жизнь девочки на этих весах приоритетов была настолько невесома, что на орущий свёрток мало обращали внимание.

Когда первенцу исполнился год и семь месяцев, Асхат захотел показать его своей семье. Возможно, что он всё-таки проникся мытарствами своей жены и решил дать ей передышку от суровых буден и возможность пожить в более комфортных условиях. Оставив отару на сменщика, гордый отец семейства повёз Венеру с детьми в родную деревню, которая находилась где-то под городом Уфа.

Именно тогда Венере представилась возможность позвонить своей матери в Екатеринбург на рабочий телефон. Захлёбываясь от слёз, она повторяла снова и снова одну только фразу:

— Забери меня отсюда, я здесь умру!

Пройдёт ещё несколько недель, пока мама Венеры сможет оформить отпуск и приехать, чтобы забрать дочь с внуками в Екатеринбург.

Она проделает тот же путь, что и Венера, направляясь к месту работы мужа, от станции Луговой до нужного аула на стареньком, дребезжащем автобусике, выполняющего роль этакого степного такси. Договорившись с водителем автобусика, чтобы он подождал недолго, она скомандовала дочери собираться. Но Венера готова была бросить всё! Да и что ей было собирать? Вещи, которые ей так и не пригодились в этом месте, за редким исключением некоторых платьев? Но платья были настолько выношены, что Венера не видела смысла их брать с собой…

Сына Асхат им не отдал. Он посадил мальчика на лошадь, на которой он пас отару, хлестнул её в сердцах плёткой, и умчался в степь.

Как бы то ни было, но Венера с дочкой оказались в поезде, и только там молодая женщина смогла снять с себя нервное напряжение и позволила себе поверить в то, что её семейная жизнь закончилась, и она едет домой.

Единственное, что омрачало сознание Венеры, так это необходимость уделять внимание маленькой дочери, которая уже в силу возраста не лежала неподвижным свёртком, а проявляла активность, и надо было следить, чтобы она не свалилась с полки, не ударилась. Дочь надо было кормить, менять тряпочные подгузники. И только когда Алина засыпала, убаюканная руками бабушки, Венера облегчённо вытягивалась на полке вагона и мысленно торопила движение поезда.

«Та-там, та-там» — выбивали колёса поезда определённый ритм, и сердечко Венеры пело от счастья. И, как бы это не казалось странным, но она не тосковала об оставленном сыне, следы которого затеряются во времени. И по сегодняшний день ни Алине, ни Венере неизвестно, жив ли он, а если жив, то где и как живёт…

Глава 2

Конечно же, Алина не может помнить то время, когда они с бабушкой и мамой приехали в Екатеринбург. Она рассказывает о том периоде, анализируя скупые слова мамы.

Венера идёт работать в магазин продавцом, а Алину устраивает в круглосуточные ясли на пятидневку. С ясельной группы девочка попадает в младшую группу круглосуточного детского садика. Он находится рядом с домом, и первые осознанные воспоминания Алины связаны с тем, как она высматривает в окно дом бабушки и дом, в котором она живёт с мамой. Она очень тоскует и надеется, что её вдруг заберут домой среди недели, как забирают родители по средам плаксивую девочку Дашу из её группы, или вредину и неумеху Вероничку, которую забирают по четвергам и возвращают в группу по понедельникам!

Алина смотрит в окно и мечтает, чтобы мама пришла за ней, приласкала и накормила чем-нибудь вкусным.

Но Венере было не до дочери. Она занята работой и устройством своей личной жизни. В выходной, забрав Алину из «круглосуток», она стремится сдать её в дом бабушки или под присмотр своей старшей сестры. В квартире, которую она снимает в аренду, благодаря работе в торговле, теперь всегда есть продукты, но самостоятельно их брать Алине запрещается.

Зато, когда в их дом приходит очередной мужчина, Венера с радостью готовит еду, в том числе и любимые Алиной маленькие котлетки с картофельным пюре. Только Венера, забывая покормить дочь, отправляет её спать, либо уводит к бабушке.

Сама же накрывает красивый стол, наряжается и принимает гостя. Вместе с гостем они пьют алкоголь, вкусно закусывают и веселятся, едва вспоминая, что ребёнка надо с утра увести в детский сад.

Это бабушка научила Алину тщательно умываться и подмываться, чистить зубы, менять несвежие маечку и трусики на чистые, это она разговаривала с ребёнком и отвечает на всякие детские, но очень серьёзные вопросы. Но у бабушки было достаточно своих забот, как по дому, так и с детьми своей старшей дочери.

Несмотря на это, Алина до сих пор носит в сердце благодарность за бабушкину доброту. Иначе ей было бы совсем плохо и одиноко в этом мире. Алина честно старалась быть хорошей и послушной девочкой, надеясь, что мама заметит её старания и полюбит.

«Почему мама меня не любит?» — думала Алина, —

«Наверное, я плохая дочка…»

Однажды Венера познакомилась в магазине с мужчиной, который задержался в их жизни на несколько лет. Мужчина был женат, но без детей.

Жена дяди Серёжи очень любила выпить, отчего между ними произошло охлаждение.

Сергею понравилась весёлая и симпатичная Венера. В отличии от жены, которая ни дня не могла прожить без выпивки, Венера могла выпить лишь несколько рюмок за компанию с ним. Пару лет мужчина просто приходил к ним в гости, иногда оставался ночевать. Он был добр к Алине, даже водил её в парк гулять и катал на карусели.

А потом дядя Серёжа всё же развёлся со своей пьющей женой и женился на Венере.

История умалчивает, кем работал дядя Серёжа, но после развода и женитьбы на Венере ему дали от предприятия двухкомнатную квартиру, куда они и переехали все вместе. Маленькая однокомнатная квартира, в которой жили Алина с мамой, была съёмной и Венере не принадлежала.

Выпивать Венера стала реже, готовить чаще, но отношение к дочери, граничащее с равнодушием, так и не поменялось. В груди Алины вместе со страхом не угодить маме поселилась острая боль, которая не давала ей свободно дышать. Она пожаловалась Венере, что у неё болит «вот тут», но та резко оборвала дочь: — Не выдумывай! В садик идти не хочешь?

На несчастные глазки Алины обратила внимание бабушка и, расспросив внучку, отругала Венеру, велев показать девочку врачу.

Сокрушаясь, что на работе придётся взять отгул из-за капризов дочери, Венера всё же привела дочь в поликлинику.

Алине запомнилось, как врач, женщина в возрасте с уставшими, но добрыми глазами под узкими стёклами очков долго и сосредоточенно что-то писала в медицинской карте, перед этим осмотрев девочку и изучив результаты кардиограммы. Потом подняла глаза на Венеру и сказала:

— Страшного ничего не происходит. Сердечко девочки растёт быстрее её грудной клетки. Ваша дочь очень нуждается в вашей любви и хорошем питании.

Но Венера из всего сказанного запомнила лишь одно: «Ничего страшного».

И всё-таки, жизнь в новой квартире дяди Серёжи втроём была радостнее. О нём у Алины тоже остались самые тёплые воспоминания. Как котёнок в поисках ласки трётся о ногу любого человека, который его не отталкивает и не кричит «брысь», так и Алина старалась всё время находиться рядом с этим добрым мужчиной.

Алина уже ходила в школу. Училась очень хорошо и с удовольствием, была активной во всех школьных мероприятиях, поэтому школьные заботы дочери Венере не досаждали, да она и не слишком её контролировала. Если вопрос какой-то Алине был непонятен, она шла к дяде Серёже или к бабушке.

Беда, как водится, пришла, откуда не ждали. Семья едва прожила в новой квартире пару месяцев, как дяди Серёжи не стало.

Как-то так получилось, что тяжёлый грузовик на его работе, сдавая назад, придавил дядю Серёжу к стене здания, чуть ли не размазав. Хоронили его в закрытом гробу.

Сильно ли убивалась Венера из-за смерти мужа, Алина не помнит. Помнит лишь ощущение собственной потери и боязни, что в жизни мамы вновь возникнет калейдоскоп мужчин и весёлых разгульных столов.

Но теперь у них была двухкомнатная квартира, и Алину уже не всегда отправляли на улицу погулять или к бабушке, позволяя закрыться в своей комнате.

Алина взрослела и уже многое понимала, а Венере не хотелось, чтобы бабушка была в курсе всего, что происходит в квартире дочери.

На работе же Венера постоянно рассказывала коллегам, какая она заботливая мать, а вот ответит ли ей тем же самым дочь, когда вырастет, ещё неизвестно.

Наверное, к подобному отношению мамы привыкнуть сложно, но Алина привыкла и смирилась.

Глава 3

Переехав в двухкомнатную квартиру в районе города под названием ВИЗ (до революции 1917 года ВИЗ назывался поселком Верх-Исетского завода), Алине пришлось поменять школу.

Девочка, стремясь как можно меньше находиться дома, записывалась во все школьные кружки, какие только можно было. Она пела в хоре, танцевала эстрадные танцы, бегала на гимнастику, занималась в театральной студии. В последней ей давали лишь небольшие роли, так как никакого таланта перевоплощения у неё не обнаружилось.

Запомнив слова женщины-врача, обращённые лично к ней: «Старайся, чтобы у тебя всегда было хорошее настроение, и тогда боли не будет», Алина нашла в городе (и это было удивительно!) Клуб хорошего настроения, в который записалась и проходила туда целых четыре года! В Клубе дети опять же пели, танцевали, читали и учились писать стихи, придумывать различные юмористические истории.

В классе Алину приняли прохладно, если честно сказать, то вообще не приняли.

Она явно выделялась из общей массы: умненькая, всегда готова к уроку, первая сдавала учителю контрольные работы и написанные сочинения, активистка. А ученикам в классе не нравилось, что она выгодно отличается на общем фоне.

«Выскочка!» — летело Алине в спину, когда она поднимала руку и шла к доске отвечать какую-нибудь сложную тему. И, когда девочка возвращалась к своей парте, получив заслуженную пятёрку, победно оглядывая класс, то почти все прятали глаза, показывая скуку, зевали, усиленно делая вид, что эта её победа нисколько их не касается.

Член Совета пионерской дружины, активная комсомолка в дальнейшем, Алина не собиралась в угоду классу сдавать свои позиции.

Шестой класс она закончила на пятёрки по всем предметам, получила похвальную грамоту из рук директора школы и заслуженно была горда собой.

Ситуация поменялась после восьмого класса, когда часть учеников ушла после экзаменов в профессиональные училища, а оставшихся, более сильных, «перемешали», соединив в одном классе. Вот из числа новых девочек у неё и появились настоящие подруги. Особенно они подружились с Натальей, которая в дальнейшие годы значимо повлияет на жизненный путь Алины.

На выпускной, после окончания восьмого класса, Алина платье шила сама, предварительно раскроив придуманный ею самой фасон в ближайшем ателье по пошиву одежды.

С новыми подругами жизнь пошла веселее. Летом, уже закончив девятый класс, девочки, предоставленные самим себе, много гуляли по городу, чаще в районе моста на Плотинке.

«Плотинка — это мост в Екатеринбурге, с одной стороны от которого находится река Исеть, а с другой — городской пруд. Плотинка — место встреч и расставаний. Именно здесь происходит все самое интересное в Екатеринбурге.» — такое описание этого места вы найдёте в интернете, если сегодня забьёте в поисковике Яндекса слова «Плотинка» и «Екатеринбург».

И, конечно же, девочки тусовались там до темноты. Там же они оттачивали навыки знакомства, нет, не с мальчиками своего возраста, а уже со взрослыми парнями. Со временем эти знакомства стали иметь продолжение. Девочки не боялись ничего. Они садились в машину к парням, лилось шампанское в бумажные стаканчики, гремела музыка: «Жёлтые тюльпаны! Оо-оо! Жёлтые тюльпаны!» — машина неслась по городу, пела Наташа Королёва, жизнь искрилась и казалась прекрасной!

Иногда эти встречи заканчивались в каких-нибудь банях, но девочкам не казалось, что это плохо. Определённая общая недолюбленность толкала их к этим взрослым и скоротечным отношениям. Им не казалось, что то, что они делают, есть нечто недостойное. Просто они себя радовали.

Так у Алины появился Толик.

Толик был красив, хорошо сложен, а ещё он был женат. Вероятнее всего, он приезжал к Алине, когда испытывал определённую потребность. Она же была влюблена, и тот недостаток любви и ласки, недополученный от мамы, старалась восполнить в объятиях своего первого любовника.

Квартира Алины и мамы находилась на первом этаже двенадцатиэтажного дома. Толик подъезжал на машине под окна квартиры, мигал жёлтыми фарами. Алина подхватывалась и неслась ему навстречу, наплевав на всё! Красивые, карие глазки сияли, сердечко учащённо билось, а душа пела!

И потом, в приятной темноте салона, где светится огоньками лишь приборная панель, превышая скорость, они летят по вечернему, раскрашенному цветными огоньками реклам, городу, а из открытых окошек машины оглушительно несётся: «Жёлтые тюльпаны!!! Оо-оо!!! Жёлтые тюльпаны!!!»

К окончанию десятого класса Алина понятия не имела, в каком направлении двигаться. Одноклассники взахлёб обсуждали в школе и дома, куда лучше поступать, кем они станут после окончания института.

У Алины вообще не было понимания, кем ей хочется стать и на кого пойти учиться.

«Как просто и понятно было всё в школе, — думала она,

— Уроки, расписание предметов, всё было решено за учеников.»

Она пыталась обсудить этот вопрос с мамой, но та, в очередной раз отмахнувшись от дочери, коротко сказала:

— Своя голова должна быть!

Две подружки-одноклассницы, одна из них Наталья, собирались поступать в СИНХ на экономический факультет. Они-то и позвали Алину с собой.

Девчонки вылетели после первого же экзамена, Алина сдала все, набрала двенадцать баллов. Проходной балл в этом году был тринадцать. Надеясь на чудо, она читала списки поступивших, и себя там не нашла.

— Надо идти на заочное! — авторитетно сказал ей пухленький, невысокий парень по имени Петька, который сдавал экзамены в одном с ней потоке.

— На заочный берут с пониженными баллами! У меня всего девять баллов, но я всё равно буду пытаться! А тебя-то с твоими двенадцатью с руками оторвут!

Они вместе переписали заявления с указанием заочного факультета вместо очного, и с нетерпением ждали результата.

Однако, оказалось, что всех абитуриентов, набравших тринадцать баллов и выше очное отделение вместить не смогло, и оставшиеся автоматом были перекинуты на заочное обучение.

Через день в холле института появились списки заочников, и Алина своей фамилии в этих списках не нашла! Зато в этих списках был Петька с его девятью баллами!

— Как так?! — спросила Петьку огорчённая Алина.

Вытирая платочком пот с круглого лоснящегося лица, Петька снисходительно ответил:

— Ящик коньяка в деканат и всё ву-а-ля, детка!

Алине было обидно до слёз.

А дома мама узнав, что дочь не поступила, сказала, что кормить её больше не собирается.

— Раз ума не хватило поступить в институт, то иди работать. Дармоедку терпеть в доме не буду!

— Куда мне пойти? — спросила Алина.

— Да хоть ко мне в магазин, учеником продавца! — ответила мама.

Так Алина начала свою трудовую деятельность в Центральном продуктовом гастрономе, где работала её мать.

Глава 4

Алина работала в магазине уже вторую неделю, приноровилась. Внимательно и доброжелательно выслушивала покупателей и улыбалась им.

За эти самые улыбки Венера, проходя мимо, больно тыкала рукой её в бок и сердито шипела:

— Быстрее, работай! Что ты им всем в глаза заглядываешь?

Но Алине претила резкая манера работы матери, как продавца: буркнула, сунула в пакет, шмякнула на весы, шлёпнула пакет на прилавок перед покупателем, сквозь зубы процедила сумму, необходимую к оплате…

Поэтому, она продолжала вести себя согласно собственным ощущениям и не уменьшать градус доброжелательности, разве что двигаться стала чуть быстрее. Тем самым Алина создавала себе хорошее настроение, делилась им с покупателем, а они в ответ тоже улыбались этой милой девушке.

Через месяц Алину пригласила зайти в свой кабинет заведующая магазином.

Расспросив, планирует ли Алина поступать вновь в высшее учебное заведение на следующий год, предложила ей поработать курьером. Мол, и от мамы подальше, и поступить будет проще.

Лично я, как автор, не улавливаю связи между должностью курьера и поступлением в институт, но… им было в то время виднее. Шёл 1989 год.

Штатная единица курьер относилась к районному Пищеторгу, а работа

заключалась в том, чтобы развозить накладные на общественном транспорте по городу по таким предприятиям, как молокозавод, хлебозавод, мясокомбинат и прочие.

Поработав немного курьером, Алина, в свои неполных восемнадцать лет, вдруг обнаружила, что её коллеги — сплошь женщины чуть ли не пенсионного возраста.

«Что я здесь делаю?!» — спрашивала она себя и не находила ответа.

Так она раздумывала пару месяцев, после чего уволилась с этой работы, соответственно, выслушала дома недовольство мамы в весьма резких выражениях.

Но Алина и не собиралась сидеть дома. Будучи человеком деятельным, приобретя от жизни навыки самостоятельно решать собственные проблемы, она снова искала работу. Ей попалось объявление в газете, что на швейную фабрику «Октябрёнок» требуются вышивальщицы. Обучение происходит на рабочем месте и оплачивается согласно результату.

Решив, что никакая профессия ей не лишняя, Алина научилась с помощью машины вышивать на детских платьицах и костюмчиках всякие кораблики, мячики, бабочки…

Работа ей нравилась, платьица словно оживали под её руками, а сам процесс абсолютно не мешал думать и строить планы.

Дни проходили однообразно, девчонки из её компании либо учились и больше общались с новой студенческой средой, либо вообще уехали из города, как это сделала Наталья. Решив, что в городе Омск, где живёт её бабушка, поступить в Университет проще, её любимая подружка уехала и осуществила задуманное.

Так и работала Алина до весны на швейной фабрике, пока перед ней вновь не встал вопрос поступления в институт.

И опять надо было выбирать, в какой.

СИНХ? После неудачи с поступлением и тем самым случаем с Петькой, поступившем на заочное за ящик коньяка, у неё было отвращение к данному учебному заведению.

В итоге Алина решила поступать в Уральский университет на филологический факультет.

Надо сказать, что сразу после школы поступать, пока ещё в голове свежи школьные знания, гораздо легче, чем год спустя. Нужно было готовиться, вспоминать необходимые для экзамена предметы, к чему не очень располагала домашняя обстановка. Мама вновь устраивала свою личную жизнь.

Больше всего Алина боялась сдавать экзамен по истории.

На этом предмете она и «завалилась». Вопрос был о советско-японской войне. Запутавшись в двух международных конфликтах 1939—1940 и 1945 годов, ответить девушка не смогла.

Потерпев очередное фиаско в борьбе за высшее образование, Алина решила, что не судьба ей его получить.

Однако, профессии у неё по-прежнему нет, а мама изводит придирками. Но Алина и без упрёков мамы готова учиться и обретать самостоятельность. Осенью Алина идёт в училище изучать швейное дело, в котором достигает определённых успехов. Поэтому, когда остальные девочки по окончанию училища в качестве дипломной работы шьют пять видов мужских брюк, у неё дипломной работой становится зимнее, мужское, двубортное пальто. Оно по тем временам было просто шикарным, с большим каракулевым воротником, владельцем которого мог стать человек, имеющий солидное положение в обществе.

На практику Алина попадает в ателье лёгкого платья, где шьёт, в основном, мужские брюки по индивидуальному заказу.

Оно и сегодня существует по прежнему адресу, это ателье на улице Попова. Однако, у неё ещё не хватает навыка, чтобы шить быстро, оттого зарплата, которая зависит от количества выполненных заказов, остаётся небольшой. Узнав, что уже существуют кооперативы, где отшивают большие и однотипные партии одежды, Алина уходит в такой кооператив и там, до зимы, шьёт рабочую спецодежду.

Жизнь кажется ей скучной и беспросветной. Жизнь Венеры, напротив, вновь бьёт ключом! У мамы появился любовник, к его приходу вновь накрывался стол, вновь было веселье, но «калейдоскопа», как в прежние времена, уже не было.

Любовника звали Вовочка, когда-то Венера училась с ним в одной школе, и был у них с Вовочкой школьный, невинный роман. Вовочка на данный момент был женат, но ни его, ни Венеру данное обстоятельство не смущало.

И в это время Алина попадает в историю, которая круто меняет её жизнь. Постарался сосед Пашка, он был свидетелем встреч Алины с Толиком, который, кстати, давно исчез с её горизонта. Пашка видел, как подъезжала машина Толика поздно в ночь, под самые окна комнаты Алины, как она выбегала к нему и возвращалась под утро.

Все эти наблюдения позволили Пашке предложить Алине познакомить её с богатым мужиком. Алина вроде как и отмахнулась от его предложения. Но на зимние каникулы приезжает из Омска, её прежняя подруга по школе и гулянкам на Плотинке, Наталья. Подруга уже учится на третьем курсе местного университета и на каждые каникулы приезжает навестить родителей. Девочки, конечно же, встречаются. На одной из вечеринок с подружками по поводу приезда Натальи, Алина упоминает о предложении Пашки. Все были уже навеселе, потому девчонки сказали Алине: — «Звони! Спрашивай, где он, твой богатый мужик?!»

Смелая, после выпитого вина, Алина набирает Пашкин номер телефона. А на следующий день Пашка поскрёбся вечером в Алинину дверь и сообщил, что ей надо быть у гостиницы Центральная в определённое время.

Глава 5

Алину трясло. Она нарядилась, накрасилась, красиво уложила волосы. Что получится из этой встречи? Когда они с девчонками встречались с парнями с Плотинки, страха не было, потому как успевали познакомиться, приглядеться, определиться в своих симпатиях, прежде чем пойти на поводу у гормонального выплеска, свойственного этому возрасту. Здесь же был другой вариант.

Прошлые встречи с Толиком приносили эмоции, а сегодняшнее знакомство должно было принести деньги.

Алине нужны были деньги! Она хотела уехать в Москву или в Питер и начать всё сначала. Хотела жить отдельно от матери, получить определённую свободу в передвижении по квартире, уйти от постоянных упрёков в собственной несостоятельности.

Что толку, что в школе она была почти отличницей, если два раза провалила поступление в ВУЗ?

Алина каждый раз, возвращаясь в квартиру, где жила с матерью, ощущала, как всю её целиком захлёстывает ощущение дискомфорта. Она бы многое отдала, чтобы не идти домой, но это было невозможно. Пока невозможно. Алина экономила и копила деньги. Но сумма, которую ей удалось собрать была ничтожно мала для каких-то решительных действий.

В девять вечера девушка стояла у входа в гостиницу Центральная.

Мужчина оказался крупным, вполне приятным и респектабельным. Когда-то Алине попалась книжка, в которой главный герой назывался респектабельным. Там же была расшифровка значения этого слова: «Респектабельность — это смесь богатства и уверенности в себе, дорогой одежды и аксессуаров, принципов поведения и требования к собственной персоне.»

Мужчина, казалось, был именно таким. Он не казался страшным.

«Кажется, не маньяк…» — подумала Алина.

Он был узбек. И почти втрое старше её, ему было точно за пятьдесят.

Позже она узнаёт, что в городе Халиму Азизовичу принадлежит сеть ресторанов.

Халим, так мужчина позволил Алине себя называть, возьмёт её за руку и поведёт в ресторан при гостинице, где уже был накрыт столик на двоих.

Пока официант наливал им в бокалы шампанское, Халим невозмутимо разглядывал Алину, потом его лицо смягчилось.

«Я ему понравилась» — догадалась Алина.

Они выпили за знакомство, потом Халим расспрашивал её о работе, о планах.

Алина не помнит, что они ели, помнит, что в какой-то момент Халим взял салфетку, аккуратно вытер белым треугольником свой рот и сказал:

«Пойдём, я покажу тебе, какой у меня здесь номер»

И она пошла, как овечка на заклание, на деревянных ногах, внутри себя не веря, что это происходит с ней, умницей, красавицей, отличницей в школе…

Номер был хорош, во всяком случае, Алина подобную роскошь видела лишь в кино. Но роскошь эта не восхищала, а ещё больше усугубляла тревожность девушки.

Когда Холим подошёл очень близко, чтобы обнять, она вдруг отскочила, как козочка, и убежала в другой угол просторного номера, стремясь держаться как можно дальше от большой, широкой кровати с нависающей над ней имитацией балдахина из синего капрона, совпадающего по тону с тяжёлыми, синими, бархатными шторами, прихваченными золотыми кистями…

Сделав несколько попыток приблизиться, Холим негромко выругался по-узбекски, Алина не знала узбекского языка, но всё равно поняла, что он выругался.

Холим взял снятый с себя по приходу в номер пиджак, брошенный им на парчовую ткань изящной банкетки, стоящей возле входной двери, сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда пачку денег.

— Вот, — сказал он, — это тебе, возьми! И хватит уже бегать, я не обижу.

Алина взяла деньги и покорилась.

Глава 6

Она проснулась в шесть утра. Голова раскалывалась то ли от шампанского, хотя выпила она немного, то ли от пережитого напряжения. Тело ломило. Халим спал, повернувшись к ней спиной и слегка похрапывал.

Алина выскользнула из постели, скорее не выскользнула, а сползла на пол, не разгибая спины, и приземлилась на четвереньки.

Потом, пригнувшись, словно это могло сделать её невидимой, стала подбирать с пола свои разбросанные вещи. Хотелось принять душ, но здесь это было делать опасно. Халим мог проснуться и захотеть ещё воспользоваться ей. Трясущимися руками Алина натянула трусики, колготки, остро пожалев, что на улице зима и нельзя сбежать, натянув на себя лишь платье. Долго не могла застегнуть крючки на бюстгальтере, в итоге получилось застегнуть лишь один крючок, этим и ограничилась. Натянула платье… Деньги! Надо проверить сумочку! Они были на месте, та самая, сложенная пополам, стопочка купюр…

Храп умолк, и Алина замерла.

Но через секунду храп возобновился и Алина на цыпочках, прижимая сумочку к груди, двинулась к входной двери. Рядом, в открытой двери шкафа-купе виднелся висящий на плечиках её белый новенький пуховик с серой, кучерявой опушкой на капюшоне, по уверениям продавца, то ли ламы, то ли козы. Под пуховиком стояли сапожки Алины.

Решив, что безопаснее одеться в коридоре, схватила пуховик и сапоги вместе с сумкой в охапку, и буквально просочилась в двери гостиничного номера. Как ни старалась сделать всё тихо, замок на двери, закрываясь, предательски щёлкнул, но Алина уже неслась по коридору на цыпочках, в одних колготках, и только пуховик шуршал при движении.

Со второго по пятый этажи гостиницы были соединены широкой центральной лестницей с открытыми маршами, опирающимися на четырёхгранные опоры, и узкими служебными лестницами в торцах здания. На центральной лестничной клетке, соединённой с холлами на этажах, находились лифты, два пассажирских и один грузовой.

Миновав лифты, девушка добежала до торца здания и открыла дверь на узкую служебную лестницу. Остановилась, прислушалась. Всё было тихо.

Тогда она присела на ступеньку, натянула сапожки, затем сунула руки в пуховик и осторожно, чтобы не производить лишнего шума, пошла вниз.

В холле первого этажа в столь ранний час царило безмолвие, оттого дежурная, сидящая за служебной стойкой, как показалось Алине, очень внимательно и осуждающе посмотрела на девушку.

Возле входа в гостиницу стояло такси с зелёным огоньком, ожидая ранних пассажиров. Алина не раздумывая кинулась к нему. Водитель опустил стекло, выслушал адрес и кивнул.

…Дома мама собиралась на работу. Взглянув на бледное лицо дочери, воздержалась от пространной речи и только буркнула себе под нос: — Шалава!

Кое-как дождавшись, пока мать захлопнет за собою входную дверь, Алина пошла в душ. И уже здесь, под шумными струями воды, позволила себе нареветься всласть.

Денег в пачке оказалось больше, чем ей удалось скопить за всё время. Надо сказать, что это были приличные деньги, на которые можно было хорошо одеться или… уехать…

Но Алина твёрдо решила больше никогда в жизни не повторять подобный эксперимент. Ещё несколько дней она ходила с чувством страшной вины за поступок, который она совершила, а когда стало немного легче, сосед Пашка подкараулил её у подъезда, прижал к стене дома, дыхнув на девушку свежим запахом перегара.

У Пашки был какой-то бизнес, но иногда он позволял себе расслабиться, а в состоянии подпития многозначительно всем намекал, что он та-а-ких людей знает… В этом месте он обязательно причмокивал губами и показывал указательным пальцем вверх.

— Тебе чего? — спросила Алина, на сколько можно отворачивая лицо в сторону, чтобы не дышать этим зловонием.

— Слышь, Алька, тебя Халим ищет. Говорит, сбежала и номера телефона не оставила…

— Нет у нас телефона! Ты что, адрес дал?! — испугалась Алина.

— Не-а! — хохотнул Пашка,

— Сказал, что вашу квартиру ещё не телефонизировали! А адреса, мол, не знаю, ты не с мамкой живёшь. Но ведь он не отстанет! А я могу не удержаться… Может ты, Алька, того… приласкаешь меня, тогда я покрепче в своей твёрдости буду, а?!

— Да пошёл ты!!! — толкнула его сильно в грудь Алина, тем самым разорвав цепь из Пашкиных рук, прижимающих её к стене дома.

— Да шуткую я, шуткую! — обиженно кричал ей вслед сосед:

— Алька, дай хоть поцелую! Не жмись! А с Халимом я договорюсь, другую девку найду, посговорчивее!

Оставалось три дня до окончания длинных новогодних каникул. Алина торопилась на встречу с подругой Натальей, которая уже сегодня в ночь собиралась вернуться в Омск. У подъездной двери снова стоял хмурый Пашка. На этот раз он был абсолютно трезв и очень серьёзен.

— Слышь, Алька, — сказал он, — я честно пытался, но Халим хочет только тебя. Сказал, что в твоих интересах прийти самой. Мужик он шибко серьёзный, из-под земли достанет, если захочет, за волосы тебя к нему приволокут! Но лучше, чтоб полюбовно…

— Он кто? — спросила Алина, — Бандит?

— Ну, какой бандит… — поморщился Пашка,

— Сеть ресторанов у него в городе, наездами он здесь. В Узбекистане семья, дети взрослые. Хочет, чтобы ты здешней… ну, типа жены ему стала… ждала… квартиру купит тебе… Подумай, Алька, — зашептал он ей прямо в лицо, — ведь, если согласишься, будешь, как сыр в масле, кататься!

— Паш, не гожусь я для этой роли, понимаешь? Может кому-то за счастье это предложение будет, а меня колбасит который день от этой встречи. Пусть оставит меня в покое!

— Ну-ну! Как знаешь! — Пашка сплюнул на снег и добавил:

— Корчишь из себя целку…

Встретившись с подругой, Алина пересказала ей разговор с Пашкой.

— Сваливать тебе надо, — серьёзно сказала Наталья,

— Поехали, рыба моя, со мной в Омск!

«Рыба моя» — было любимое Натальино обращение к очень близким людям любого пола.

— Что ты вообще со своими мозгами делаешь в этом кооперативе?!

— Кому мои мозги вообще нужны? — горько усмехнулась Алина.

— А в кооперативе я спецодежду шью. Партию заканчиваю, должны заплатить неплохо!

— Спецодежду она шьёт! — Наталья закатила глаза к потолку, — В Омске Технологический институт есть, поступить легче, чем здесь, технологом станешь, и никакой богатый узбек тебя достать не сможет!

— Приезжай, помогу тебе всем!

— Ладно, Наташка, авось рассосётся всё само собой, — вздохнула Алина,

— Ну, а не рассосётся — приеду!

Как оказалось позже, не рассосалось.

В начале февраля в ателье, где работала Алина, раздался телефонный звонок. Заведующая выглянула из своего кабинетика, где на её столе стоял телефон, и закричала: — Алина! Тебя к телефону! Да недолго, звонок жду от поставщика!

Алина подошла, взяла трубку и чуть не выронила её, услышав голос Халима.

— Что ж ты от меня прячешься, девочка? — с угрожающей ноткой спросил Халим.

— Откуда вы узнали, где я работаю? — голос Алины дрожал и срывался.

— Не смеши меня! Я знаю про тебя всё! Знаю, где работает твоя мать, где ты живёшь…

— Зачем я вам?

— Мне с тобой было хорошо, ты меня завела! И если я хочу тебя, значит ты подчинишься. Но я не сторонник насилия. Даю тебе три дня, чтобы ты добровольно ко мне пришла. Потом применю силу!

Алина положила трубку на стол и на негнущихся ногах пошла к своему рабочему месту.

После работы она зашла на почту рядом с домом, где находился междугородний телефон-автомат, и наменяв мелочи в кассе у оператора, вставляя монетки в прорезь автомата, смогла дозвониться в Омск подруге.

— Твоё предложение в силе, я могу приехать? — спросила Алина, — Мне надо… срочно… я только получу на работе деньги и расчёт…

Наталья дала подруге необходимые инструкции:

«Ехать надо в ночь, скорым поездом, он ходит по чётным дням. Остальные поезда останавливаются возле каждого столба. Лучше переплатить, но доехать за двенадцать часов.

А билет заранее покупать не надо, поезд проходящий, Москва — Владивосток, билет надо взять минут за сорок до отправления. Утром я тебя встречу.»

Глава 7

Все оставшиеся дни в своём городе Алина прожила в страхе.

Она шла домой и боялась, что её кто-то ждёт, чтобы скрутить и увезти к Халиму. Когда она находилась в доме, то боялась, что за ней придут. Когда надо было выйти из дома, она предварительно выглядывала в окно, выискивая во дворе незнакомую машину или незнакомых подозрительных людей.

Алина устала от этого напряжения. Ей некому было рассказать о своих переживаниях, потому что тогда надо было объяснить, как она во всё это вляпалась, а это было стыдно. Алина осунулась и, как ей справедливо казалась, подурнела. Даже всегда равнодушная к её состоянию мать сказала утром, взглянув недовольно на бледненькое лицо дочери:

— Отвратительно выглядишь! Не залетела часом?! Смотри, мне тут только маленьких засранцев не хватает!

Сегодня Алина получила полный расчёт в швейном кооперативе, где работала, сочинив историю про больную тётушку в другом городе, которой срочно нужен уход. Ей пошли навстречу, но до семи вечера она ещё сидела за швейной машиной и заканчивала пришивать карманы к строительной робе.

Домой пришла к восьми часам, уже по темноте, и у неё было всего лишь полтора часа, чтобы собрать сумку и уехать на вокзал, пока домой не вернулась мама.

У Венеры был очередной «непьющий» период. Магазин закрывался в девять часов вечера, полчаса уходило на дорогу домой.

Когда период был «пьющий», то мама с коллегами зависали в районе арки соседнего дома, где скрытая от посторонних глаз разросшимся кустарником, а в зимнее время запорошенная снегом, стояла длинная садовая скамейка, а перед ней парочка деревянных ящиков, попросту говоря — тара из под водки, которая служила тёткам импровизированным столом.

И тогда мама могла появиться дома ближе к полуночи. Приходила агрессивно настроенная, шумно сбрасывала обувь с ног, и для порядка отругав по какому-нибудь поводу неблагодарную дочь, падала с чувством выполненного материнского долга на кровать и проваливалась в сон.

Но сегодня был «трезвый» период. Алина достала с антресолей большую сумку, объём которой увеличивался, если расстегнуть молнию у самого днища, и заметалась по комнате.

Комплект постельного белья, немногочисленное бельишко и колготы, пара свитеров и платьев. Алина забежала на кухню: любимая кружка, старенький нож, ложка и вилка. Под руку попалось тёрка, и она тоже полетела в сумку, как предмет первой необходимости в будущем, ведь ей придётся на новом месте устраивать свой быт, и она будет готовить!

Пройдёт много лет, но эту тёрку, непонятно зачем прихваченную из дома, Алина будет всегда помнить!

Любимый Алиной белый пуховик, совсем новый, тоже уместился в сумке. Она подумала, что не будет его надевать в дорогу, вдруг на новом месте будет совсем сложно, и ей придётся его продать…

Сложила конспекты, по которым готовилась поступать в Университет… Как знать… Наталья упоминала Технологический институт….

Маме Алина написала записку:

«Не теряй меня, сегодня останусь ночевать у Наташи».

Венера знала, что Наталья приехала на каникулы и что девчонки проводили вечера вместе, а вот об отъезде, о том что подруга дочери уже уехала в Омск, мама не знала.

Ровно в двадцать один час двадцать минут Алина вышла из дома и поспешила к остановке троллейбуса, который менее, чем через полчаса, привёз её на железнодорожный вокзал. Без проблем получилось взять билет на проходящий скорый поезд. Она даже успела позвонить Наталье и сообщить ей номер вагона.

В двадцать три ноль пять поездной состав тронулся с первого пути.

Самое странное, что Алина в плацкартном вагоне оказалось одна. Она и проводница. Возможно, у проводницы была сменщица и она отсыпалась после своей смены. Но Алина её не видела. За окном в темноте некоторое время ещё сверкали городские огни, но и они скоро исчезли.

«Тук-тук, та-та, тук-тук, та-та» — выбивали свой ритм колёса поезда.

Наверное, если бы в вагоне были ещё люди, это бы отвлекло бы Алину от грустных мыслей. Всё, что с ней происходило, казалось просто нереальным. Девушка и хотела бы уснуть, но ей было жутко и неуютно.

Её мучили всякие мысли и сомнения. Как она там будет, в незнакомом городе? А вдруг Наталья её не встретит? Что тогда?

Было уже утро, когда на станции Ишим в вагон вошли двое мужчин. Они были в кожаных плащах и со спортивными сумками. Плащи смотрелись новыми и необмятыми, и потому Алина решила, что едут они с большой барахолки, что дислоцировалась в Ишиме в эти годы.

Мужчины пробежались по всему плацкарту и, обнаружив лишь одну пассажирку, решительно вторглись в её пространство.

— У вас билеты на эти места? — наивно спросила мужчин Алина.

— На эти, на эти! — гоготнул один из них, очень высокий мужик с бритой головой.

На месте чёлки был оставлен короткий ёжик, немного комично выглядевший, если бы не злые, холодные глаза на худом, со впалыми щеками лице. Второй был плотный, чернявый, с карими глазами, при разговоре у него во рту, ощерившимся в подобии улыбки, блестел зуб, одетый в золотую коронку.

Мужчинам было лет по сорок, так решила Алина.

— Чаю нам принеси, красавица! — обратился второй, плотный, к проходившей мимо проводнице. Поезд тронулся, и проводница шла открывать туалет.

Алина решила, пока мужчины располагаются, сходить покурить в тамбуре, а потом зайти в туалет и умыться. До Омска оставалось часа четыре, уснуть с новообретёнными соседями всё равно не получится, так хотя бы в порядок себя привести. Она взяла полотенце, повесила маленькую сумочку с документами и деньгами на плечо и пошла по направлению к туалету.

Пока Алина курила в тамбуре вагона, плотный мужик тоже вышел в тамбур и закурил папироску с характерным запахом какой-то травы. Он так тяжело молчал, разглядывая хрупкую девичью фигурку, что Алина поспешила выйти и скрыться за дверями туалета. Но мужик поспешил за ней и, сунув свою крепкую ногу в проём двери, не дал Алине защелкнуть задвижку.

— Что вы делаете, отпустите дверь! — закричала Алина, вернее, ей показалось, что она закричала, потому что горло словно сковало от страха, а тело покрылось липким потом.

И в этот момент грохнула дверь тамбура, в вагон вошли мужчина в железнодорожной форме с рацией в руке и ещё одна проводница.

Мужчина в форме успел увидеть испуганное лицо Алины, просчитал в момент ситуацию и грозно сказал:

— Эй, мужик, не борзей, милицию вызову! Хочешь в чистом поле выйти?

Плотный выругался, отпустил дверь туалета и пошёл по вагону вразвалочку, всей своей спиной выражая презрение и злобу…

Алина закрыла трясущимися руками задвижку туалета, подняла упавшее с плеча полотенце и долго смотрела на себя в мутное, замызганное зеркало над ржавой, железной раковиной.

Затем смочила пальцы водой и растёрла ими по щекам слёзы.

«Тук-тук, тук-тук, та-та, та-та» — пели колёса, и в такт им стучало испуганное сердце Алины.

Вернувшись в своё плацкартное купе, Алина молча вытащила свою сумку с вещами из-под полки и перебралась в самый первый отсек, рядом с купе проводников. Ей никто не препятствовал, возможно от того, что мужчина в железнодорожной форме, видимо, какой-то старший в этом поезде, стоял у титана с кипятком и разговаривал с проводницами.

Когда Алина переселялась, они умолкли и молча смотрели на её передвижения.

— Вот так будет лучше! — одобрительно сказал мужчина в железнодорожной форме Алине и, повернувшись к проводнице, сказал:

— Присмотри за девочкой!

— Мы с ней сейчас почаёвничаем, — улыбнулась та Алине.

В Омске опасные мужики вышли первыми, но не ушли от вагона.

На перроне Алину встречала Наталья. Плотный вразвалочку подошёл к ней и, хлопнув подругу по плечу, скомандовал:

— Слышь, ты! Привезёшь сегодня девочку в девять вечера к памятнику на площадь!

— Щаз! — огрызнулась Наталья, стряхивая руку мужика со своего плеча, — Шнурки поглажу!

И подтолкнула Алину к выходу с перрона в сторону высокой, крутой лестницы на виадук, с которого они попали на привокзальную площадь, где Наталья остановила такси.

Глава 8

Преувеличенно весело разговаривая и обнимая Алину, Наталья в такси рассказала подруге, что везёт её к своей приятельнице Татьяне, которая одна снимает двухкомнатную квартиру в Правобережном районе Омска.

Как рассказала Наталья, весь Омск делится на Правобережный и Левобережный районы. Правобережный, более старый, очень

похож на район Уралмаша в Екатеринбурге.

Левобережная сторона города является более новой и престижной. Сама Наталья с бабушкой тоже живёт на правой стороне, но в местечке более старом, чем то, где снимает квартиру Татьяна.

Татьяна оказалась простой деревенской девкой и, при этом, культуристкой. Она реально ходила качаться в спортивный клуб, который находился в этом же доме. А так как в этом клубе Татьяна проводила всё своё свободное время, то не могла упустить возможность снять квартиру в этом же доме, пусть даже и двухкомнатную. Она и согласилась на соседку по квартире, чтобы поделить расходы. Работой Татьяна сильно себя не напрягала, возила из деревни мясо, которое сдавала на ближайшем рынке, там же и подрабатывала продавцом в цветочном отделе.

Не привыкшая к особой роскоши, Татьяна абсолютно не нуждалась во второй комнате. Там и мебели-то не было, одна кровать. Впрочем, кроватью это сооружение можно было назвать с большой натяжкой:

на полу лежала панцирная сетка, а уже на неё были брошены несколько ватных матрасов.

И всё! Ни шкафа тебе, ни полочки! Зато в этой комнате был балкон, что очень устраивало Алину, которая в тот момент частенько покуривала.

Приученная к порядку ещё в круглосуточном детском саду, Алине было важно создать подобие порядка и уюта даже в этой пустой комнате и куда-то сложить стопочкой вещи из сумки.

Обнаружив на кухне облупленную полированную доску, оставшуюся от какой-то мебели, видимо, уже развалившейся, Алина положила доску на пол и уже на неё стопочками пристроила вещи из сумки.

Кухня в квартире была очень большая, квадратов пятнадцать, поэтому все посиделки с девочками проходили здесь.

Татьяна сразу поставила Алине условие: никаких особей мужского пола в квартиру не водить!

Было начало февраля, до лета, когда начинают работать приёмные комиссии в различных учебных заведениях, было ещё далеко…

И хотя деньги на первое время у Алины имелись, но о работе следовало подумать заранее. Конечно, она умела шить…

Но Татьяна однажды попросила подменить её на рынке, на продаже цветов, пока она съездит в деревню к родителям. Временная подмена превратилась в постоянную работу. Рыночники иногда говорили Алине, что нечего ей делать на рынке, не вписывается, мол, она в этот мир. Но так или иначе, до весны необходимо было протянуть.

Приближался праздник восьмое марта. Отмечать решили у Татьяны. Наталья хотела приехать с однокурсницей Мариной, с которой сдружилась в университете.

— Маринка хочет Костю взять с собой, — поделилась Наталья с Алиной,

— Костя, вообще-то, мой сосед по дому. Маринка познакомилась с ним, когда была у меня, мы к сессии готовились!

— Ой, я не знаю! — испугалась Алина, — это к Татьяне! Она же сказала, чтобы никаких мужиков в квартире!

Позже оказалось, что Татьяна Костю этого знает, и оттого возражать не стала против его присутствия.

Они пришли весёлые и раскрасневшиеся, пахнущие свежим морозным воздухом, принесли пакеты с напитками и едой. Шумно и бесконечно толкаясь, раздевались и разувались в небольшой прихожей.

Первое, что разглядела Алина в облике Кости, это его белоснежные носки! Никогда в жизни Алина не видела на мужчинах таких белоснежных носков! Как порадовалась от того, что рано утром помыла во всей квартире пол, благо отсутствие лишней мебели позволяло сделать это быстро и с удовольствием!

С трудом отведя взгляд от носков Кости, она знакомилась с ним и с Мариной, улыбалась и разглядывала парня.

Он был ненамного выше Алины, но очень правильного для мужчины сложения: широкие плечи, узкие бёдра, пропорциональной длины ноги. Лицо обыкновенное, курносый нос и широко расставленные серые глаза, короткая, под «полубокс», стрижка. А ещё этот золотой блеск вставленных зубов, что в те годы являл собой признак определённого благосостояния, либо принадлежность к какой-то группировке.

Под рукой у Кости всё время суетилась мелкая, чернявая Маринка, но Костя словно позволял ей суетиться, не проявляя никаким образом собственную принадлежность к этой девочке.

Потом они пили, ели, смеялись и даже танцевали под музыку, что бесконечно передавали в виде поздравлений и приветов по местному радио.

Градус веселья нарастал, и девчонки захотели пойти на дискотеку. Алина идти отказалась. Завтрашний день был тоже выходным, но у неё была рабочая смена на рынке. Кто-то из жителей района непременно пойдёт в гости и прихватит цветочки в подарок. Алине хотелось заработать, а не маяться головной болью с похмелья.

Она решила всё прибрать на кухне и отдохнуть. Неожиданно Костя тоже решил не идти на дискотеку, а остаться с Алиной.

Девчонки громко возмущались, но, всё-таки, оделись и «вывалились» в подъезд смешливой и не совсем трезвой кучкой.

Алина до сих пор не понимает, как это девочки, и Марина в особенности, оставили их вдвоём с Костей.

Они сидели на прибранной Алиной кухне, пили чай и рассказывали друг другу о себе.

Костя был, хоть и не крупным, но каким-то не последним пацаном в местной группировке. В то время все мало-мальски «нормальные» пацаны входили в какую-то группировку, это Алина ещё по своему городу знала. При этом Костя иногда работал «вахтовым методом», уезжал на две недели, «поднимал бобосы», потом столько же или больше отдыхал, пока «бобосиков» хватало. Кем конкретно работал, говорил туманно, да Алина и не особенно вникала, поскольку просто таяла под его взглядом и упивалась звуками голоса.

Она и представить себе в тот момент не могла, что именно Костя станет её первым мужем.

Так начались их отношения. Марина, конечно же обижалась на такое развитие событий, но быстро поняла, что эту парочку уже не разбить.

В апреле родители Кости начали активно приводить в порядок после зимы дачу и участок. Они уже знали про Алину и потребовали показать им девушку, надеясь в её лице обрести ещё и помощницу.

В один из тёплых весенних дней Костя заехал за Алиной и повёз её знакомиться с родителями на дачу.

Алина, что называется, надела на себя всё лучшее сразу! «Лучшими» оказались очень яркие лосины в разноцветный горох ярких цветов: фиолетовый, розовый, белый. К лосинам подошли не меньшей яркости розовая футболка и длинные, под колено, сапожки.

А чтобы окончательно сразить родителей парня собственной красотой, Алина попросила Костю позволить ей надеть его кожаную куртку. Она казалась себе очень яркой и стильной!

Однако все эти манипуляции с нарядом произвели обратный эффект на родителей Кости. И если отец, очень добрый и простой человек, пускай и не с первой встречи, но всё-таки принял Алину, то мама, Валентина Ивановна, пришла в ужас от выбора сына и составила надолго нелестное мнение о потенциальной невестке.

Алина честно хотела помочь в уборке дачи, но всё время слышала от категорически не принявшей её потенциальной свекрови окрики:

«Не трогай! Ты всё испортишь! Сюда не подходи! Здесь не стой!»

В итоге её все-таки использовали на каких-то грязных работах: вылить грязную воду, отмыть ведро, принести чистой, прополоскать тряпки… но Алина и этому была рада, ей так хотелось войти в эту семью.

Через несколько дней Костя второй раз уезжал на вахту. Он забрал Алину с рынка, посчитав, что нечего там делать его девушке, а перед отъездом оставил некоторую сумму денег.

Быть девушкой Кости было весело. Пока у него были деньги, они «тусили» в разных местах города. Иногда он оставался ночевать в комнате Алины. Татьяна сняла свой запрет, выставив условие найти ей друга. Костя нашёл. В квартире часто стал появляться добродушный здоровяк Толик, и в связи с этим ночи за стеной стали проходить достаточно шумно.

Алина уже поняла, что никуда она поступать не будет, поскольку такой образ жизни абсолютно уничтожил её желание готовиться к экзаменам.

Семья Кости по-прежнему её не принимала. Ощущая всей кожей при каждой встрече с родителями Кости их безжалостный игнор, Алина всё чаще думала, что ей надо возвращаться в свой город. Неопределённость собственного положения тяготило Алину настолько, что это состояние выплёскивалось в ссорах с Костей.

Когда Костя вновь уехал на вахту, то Алина, эмоционально заведённая от последней с ним ссоры, осуществила задуманное. Она вернулась в свой город, даже не оставив Косте адреса.

Глава 9

Родной Екатеринбург встретил Алину прохладой, такой же холодной была встреча с мамой: — - А, явилась, не запылилась! — сказала дочери Венера,

— В квартире прибери!

И ушла. На столе стояла грязная посуда: салатник с остатками оливье, на плоской тарелке выгнули спинки подсохшие, порезанные треугольниками кусочки сыра, покрытые капельками-слёзками, обложенные кружочками заветренного огурца… Четыре коньячные рюмки, в одной их них на донышке виднелась янтарная жидкость. На одной из тарелок с остатками подсохшего гарнира скорчился затушенный пьяной рукой окурок. У мамы, похоже, были вчера гости.

Алина устала и легла бы поспать с дороги, а потом занялась уборкой, но сейчас ей никак нельзя было ссориться с мамой.

Бросив сумку в свою бывшую комнату и переодевшись, она взялась тщательно наводить чистоту в квартире.

Вечером в дверь поскреблись. Алина открыла дверь и увидела Катьку. Катюша всегда была по определению дворовой подружкой, с которой дружишь и общаешься оттого, что у вас общий двор, скамейки, дорожки, общая компания.

Оказалось, что Катюха успела выйти замуж за Пашку, того самого, который знакомил её с Халимом.

Халим после отъезда Алины, а вернее, её поспешного бегства, некоторое время гневался, но потом ему подвернулась другая девочка, что и сгладило ситуацию. И вообще, его сейчас в городе нет, это Катька точно знает, потому как у Пашки с ним, хоть и маленькие, но какие-то дела.

Девушки делились последними событиями, обсуждали планы. Надо сказать, что Алина свои планы строила по ходу разговора, поскольку думать ей пока было не о чем, она вновь находилась на распутье.

В стране тоже было всё неопределённо. Народ в этот момент получал ваучеры и придумывал, что с ними делать. Сегодня в интернете об этом времени упоминается такими словами:

«В октябре 1992 года в России началась ваучерная приватизация. Все граждане, независимо от пола и возраста, могли прийти в Сберкассу и по свидетельству о рождении или паспорту получить ваучер, т.е. свою долю от раздела общего пирога (государства)…»

Некоторые граждане от той самой Сберкассы далеко и не удалялись, а меняли полученные бумажки кто — на бутылку водки, кто — на десять тысяч рублей, что было максимальной суммой. Были и те, кто посчитав, что государство их безбожно надуло, ваучерами обклеивали стену в собственном туалете.

И если одни граждане слабо представляли, куда можно засунуть эти ваучеры, то другие, далеко зрящие в этот момент люди, скупали эти ваучеры, и потому неподалёку от пунктов выдачи всегда стояли какие-нибудь абсолютно невзрачные личности с табличками «Куплю ваучер». Думаю, что благодаря этому, через какое-то время в нашей стране и появилось столько владельцев заводов, земель, пароходов и нефтяных вышек.

Алина тоже получила такой ваучер, который в том же году позволил ей оплатить Курсы, на которых обучали техникам массажа.

Училась Алина старательно, а после окончания курсов бабушка Лия, та самая, что когда-то выдала Венеру, маму Алины замуж за солдатика, пристроила внучку работать в поликлинику МВД. Здесь Алине выделили отдельный кабинетик с кушеткой, где она и совершенствовала в дальнейшем свои навыки.

В начале своего возвращения в родной город Алина часто вспоминала Костю, но время стирало эти воспоминания и примеряло её с существующей реальностью.

Однажды Катька осталась у Алины ночевать. Пашка куда-то уехал по делам, и девчонки решили провести вечер вместе дома у Алины, да и засиделись допоздна.

Ночью Алина проснулась от того, что Катя тормошила её за плечо и испуганно шептала:

— Алинка! К нам какой-то мужик через лоджию бьётся! Слышишь, тарабанит?!

Алина пошла посмотреть, что за мужик, и увидела Костю!

Квартира Алины и мамы находилась на первом этаже двенадцати этажного дома. И хотя лоджия не была расположена низко, тем не менее, как и у многих владельцев подобных квартир, от воров на ней были установлены решётки. Сейчас сложно сказать из каких соображений дяди Серёжи, получившего эту квартиру от предприятия, решётки на лоджии были сделаны в виде двух открывающихся створок, закрытых изнутри на обычный амбарный замок, ключ от которого висел на гвоздике в прихожей.

Алина смотрела на Костю сквозь эти решётки и понимала, что очень ему рада. Чувствуя тёплую волну в груди и то, как вмиг загорелось краской лицо, она отодвигала раму окна, открывала решётчатые створки и, смеясь, спрашивала:

— Как ты меня нашёл?! Я же не оставила тебе адреса!

— Как-как… — забираясь в открытую створку лоджии нарочито ворчал Костя

— Ты мне сто раз рассказывала, как от вокзала твой дом найти, какая примета есть у тебя во дворе…

«Ну вот! — думала Алина, пряча своё счастливое лицо на груди у Кости,

— Теперь непременно всё будет хорошо!»

Глава 10

Итак, Костя остался жить у Алины. Он бросил свою вахту, привычные тусовки с друзьями, родителей, к которым был, несомненно, привязан и приехал к ней, Алине, потому что любит и хочет быть вместе!

Смешно было смотреть, как засуетилась мама, получив от дочери вот такое ультимативное заявление:

— Я уже взрослая! Это моя комната, и я живу в ней с кем хочу, так же, как и ты можешь жить со своим Вовой!

Справедливости ради надо сказать, что Вова, бывший мамин одноклассник, лишь оставался иногда у мамы ночевать, когда количество выпитого алкоголя во время вечернего застолья превышало норму.

На семейный совет была приглашена бабушка Лия, и они вместе с мамой всерьёз обсуждали, что Алина не должна спать с молодым человеком в одной комнате, поскольку они не муж и жена.

— Это неприлично! Будешь спать со мной! — заявила мама Алине, вдруг озаботившись моральным обликом дочери.

«Ничего, что ты не интересовалась тем, как и с кем я жила последние несколько месяцев?» — думала про себя Алина.

Однако, через некоторое время мама очень подобрела по отношению к Косте, поскольку у них нашлись общие интересы. Им обоим нравилось вечером посидеть на «стакане» за столом их небольшой кухни.

На «огонёк» подтягивался кто-то из соседей по двору, и компания увеличивалась человек до пяти. Так как квартира, где жили Алина с мамой, находилась на первом этаже, а окна в тёплое время года открывались, то каждый проходящий по двору человек, услышав характерный шум из весёлой квартиры, считал своим долгом заглянуть на «огонёк»! С тех самых пор Алина имеет стойкое неприятие квартир на первом этаже.

Когда деньги, привезённые Костей стали заканчиваться, встал вопрос его устройства на работу. Здесь идею подсказала мама, уже к тому времени полюбившая Костю, как родного.

У мамы была давняя подруга, у которой сын работал в ГАИ.

Сын этот являлся товарищем детских игр и самой Алины. К нему и обратились за помощью.

Костя первоначально категорически забраковал эту идею: «Идти в мусора?! Ему, Костяну, не последнему в иерархии той местной омской группировки, где каждая собака знает, какой вес он имеет на „Ермаке“ — месте сбора всех городских бандюганов?! Да ни в жизнь!»

Но побуянив несколько дней, в итоге сдался и пошёл на стажировку в отделение ГАИ на улице Большакова, откуда принёс целую сумку форменной одежды на все сезоны года, а к ней новенькие жезлы и фуражки.

Алина вдруг осознала, как незаметно и быстро её жизнь вошла в нормальное состояние и ту стабильность, в которых живёт большинство благополучных семейных пар.

Алина была горда работой в поликлинике МВД. Уютный маленький кабинетик, белый халат и её собственные умелые ручки — наполняли жизнь позитивом.

Вскоре ей предложили перейти работать в Центр реабилитации, который находился в отдалении от города, вблизи озера Шарташ, куда её будет доставлять служебный транспорт. Работы не слишком много, в три часа она уже будет дома, а в зарплате не потеряет. Лёгкая на подъём, Алина согласилась.

Центр реабилитации для сотрудников МВД представлял собой несколько деревянных зданий, напоминающих домики в пионерских лагерях с аскетично обустроенным коечным фондом. И было капитальное здание с колоннами, старой постройки, напоминающее по стилю помещичий дом. Там находилась администрация, кабинеты врачей, столовая, а так же сестринская комната, где собирались медсёстры и пили чай.

Алине был выделен небольшой участочек земли в приусадебном хозяйстве Центра, и вскоре она с энтузиазмом садила на нём различную зеленушку и ядрёную редиску.

Костя стал обрастать новыми знакомыми, поскольку каждый раз на дежурство попадал с новым сотрудником.

И конечно же, были праздники, которые отмечали коллективом работников ГАИ, пили и веселились. Так, собственно, жила в ту пору наша страна.

Чуть дальше постоянного поста ГАИ, по Московскому тракту, примерно в полутора километрах, в глубине от дороги, гаишники собственными силами построили большую, крытую беседку, с проведёнными в неё освещением и розетками, где и отмечали различные праздничные даты. В празднованиях принимали участие подруги, молодые жёны и сотрудницы. Образовывались пары, игрались свадьбы. Алина вспоминает то время с теплотой.

Заработанные деньги тратились легко, ничего не копилось. Костя был не жаден.

— Пошли тебе духи купим! — говорил он, и Алина радостно с ним неслась в парфюмерный отдел какого-нибудь универмага выбирать новый аромат.

Она понимала, что Костя берёт взятки, но это не казалось ей преступлением: что это за гаишник, что не берёт их?!

Так у неё появились различные золотые украшения: цепочка, два колечка и серёжки. Венцом всего этого видимого благополучия стала длинная, греческая шуба из нутрии.

К концу лета начмед, есть такая должность в медицинских учреждениях, предложила Алине пройти обучение в медицинском колледже.

Обучение очное, занимает три года с лишним, времени оставалось мало до начала занятий, но, чтобы принять решение, Алине надо было поговорить с Костей. Ведь она не сможет работать всё это время, что он ей скажет?

Но Костя возражать не стал:

— Надо, так надо, прокормлю тебя!

Меж тем, сам он настолько освоился в новой среде, что стал после работы допоздна задерживаться с новыми друзьями и возвращаться домой пьяным.

Первое время Алина молчала, но потом ей стали сообщать «добрые» люди, что Костя гуляет от неё направо и налево.

Придя домой и не застав своего гражданского мужа дома, Алина отправлялась на его поиски и пару раз буквально снимала его с разгорячённого девичьего тела!

Костя просил прощения, Алина прощала, но всё повторялось.

Глава 11

Однажды, отыскав пропавшего после работы Костю по наводке сочувствующих ей сослуживцев-гаишников в районе Цыганского посёлка, Алина поймала его с поличным. Ей открыли дверь, не спрашивая, возможно, что просто ждали гонца из магазина с очередной порцией водки. Алина молча, отодвинув от себя шатающееся тщедушное препятствие неопределённого пола, не разуваясь пошла по комнатам. И в последней, на основательно смятой кровати с несвежим бельём она и обнаружила своего Костю, ритмично раскачивающего кровать над оголённым женским телом.

Решив, что это последняя капля её терпения, Алина собрала вещи Константина и указала ему на дверь.

Но Костя неожиданно предложил им пожениться.

— Пойдём, подадим заявление в ЗАГС, и всё будет иначе!

И Алина согласилась, потому что в тот момент верила, что он, всё равно, её любимый мужчина.

На свадьбу, которую они сыграли на свои деньги, были приглашены сослуживцы Кости, родители с обоих сторон, бабушка, мамины сестра и подруга, и даже мамин любовник Вова сыграл роль посаженного отца невесты. Со стороны подружек Алина собрала лишь круг «правильных» девочек, с которыми в школьные и последующие годы ходила в театр, на концерты, которые не в курсе были ошибок в её молодости и не могли в этот торжественный для Алины день напомнить об этих ошибках своим присутствием.

После регистрации и катания по городу на машинах, молодые заехали и в знаменитую беседку, где их поздравляли коллеги Кости и желали счастья.

Позже подруги Наталья и Татьяна из Омска, а также одноклассница Аня, с которой, как и с Натальей, они в своё время искали приключений на Плотинке, очень обижались, что не гуляли на её свадьбе.

После второго курса медицинского колледжа у Алины появилась возможность параллельно с учёбой работать медицинской сестрой. Она устраивается в родильное отделение сороковой больницы в Юго-Западном районе города.

Алине кажется, что Костя остепенился, став по настоящему её мужем. Она вполне счастлива. Но ей так хочется жить отдельно от мамы! И, казалось бы, судьба даёт возможность для исполнения этого желания, потому что в это самое время родители Кости сообщают им о смерти близкого родственника, однокомнатная квартира которого достаётся им по наследству, и зовут молодых переехать жить в Омск, чтобы жить в этой квартире.

Алина с Костей даже съездили, посмотрели эту квартиру, но решения о переезде не приняли. Даже Костя, который ранее скучал по родному городу, настолько оброс в Екатеринбурге различными связями, что менять ничего не захотел. Тогда родители приняли решение продать эту квартиру и отдать деньги молодой семье.

Как вспоминает Алина, деньги привезла мама Кости, это была сумма в четыре с половиной тысячи долларов.

Алина пыталась уговорить мужа на эти деньги купить отдельное от мамы Венеры жильё, но Костя очень хотел машину. Он считал, что жить им и так есть где, да и тёща его вполне устраивает.

Однако, Венера очень изменилась после свадьбы дочери, резко обозначив границы в пространстве квартиры и заявив, что теперь у них разные холодильники, соответственно, и питание. На дверях обеих комнат появились замки, и квартира из общей превратилась в коммунальную.

Как бы Алине не хотелось заиметь своё жильё, но… машина победила.

Это была «шестёрка» в возрасте трёх лет, очень приличная по тем временам машина. Обладание ей делало Костю счастливым. Оказалось, что водительские права у него были ещё с армии, а о собственной машине он всё последующее время только мечтал.

Однако, радость была недолгой. Через полтора месяца Костя попадёт в аварию при которой пострадает пять машин и все они, конечно же, по случайности, будут принадлежать известной в городе автомобильной компании ДДТ. Название компании говорило о неземной любви её хозяев к одноимённой музыкальной группе с её бессменным лидером и основателем Юрием Шевчуком.

Автомобильная компания ДДТ скупала битые автомобили, делала из них «конфетку» и продавала.

Сегодня Алина понимает, что это была подстава. Все пять машин одной компании: две впереди, одна позади, две по бокам. Костя ехал по средней полосе. Жертв и сильных разрушений не было ни у кого, только царапины и вмятины.

Но у парня отобрали права, сказав: «приедешь выкупать», и отпустили.

Однако, сумма была запрошена такая, что вместо неё забрали саму машину.

Время было лихое, девяностые годы, помочь Косте никто не смог. Была ещё версия, что гаишник кому-то крупно насолил, и эта явная подстава была расплатой.

Пока Костя ещё надеялся, что сможет найти нужную сумму, он совершенно перестал видеть «берега» в работе: штрафовал, откровенно запрашивал крупные взятки в обмен на конфискованные права водителей.

И однажды, на Московском тракте, его взяли с поличным при получении одной из взяток. Купюры оказались меченые.

Из ГАИ мужа выперли, что называется, громко и с треском.

Оставшись без работы и машины, Костя впал в депрессию. Алину просто тошнило от одного только вида его мрачной физиономии. Мучаясь дурнотой по утрам, Алина не сразу поняла, что беременна.

Когда Костя узнал, что должен стать отцом, он просто вышел из себя от злости.

Он кричал, что это совсем неподходящее время рожать детей, что Алина -безмозглая дура, если оставит ребёнка, и ещё много чего, что способен сказать мужчина женщине, когда хочет смешать её с грязью.

На крик пришла Венера. Узнав о беременности дочери, категорично заявила, что не собирается в её возрасте становиться бабушкой, что ей хватает того, что они сами тут жить пристроились, а уж никаких младенцев она в этой квартире точно не потерпит!

Но Алина беременности была рада и избавляться от ребёнка отказалась.

Никто не знал, что в юности, в период своей первой сумасшедшей любви с Толиком, (Плотинка, гонки на машине, «Жёлтые тюльпаны…») она забеременела и сделала аборт в том, ещё школьном возрасте.

Что где-то в глубине себя она больше всего боялась, что не сможет иметь детей.

Алина носила в себе малыша, и душа её пела. Её, как это ни казалось бы странным, не пугали ни проблемы с жильём, ни участившиеся ссоры с мужем.

— Понимаешь, — говорила Алина, рассказывая мне о том периоде в своей жизни,

— Я просто летала от счастья! У меня будет ребёночек, мой малыш!

Алина договорилась в родильном отделении, где продолжала работать, что рожать будет только у них. А ещё она посчитала, что успеет до родов закончить колледж, а это значит, что подобрав ребёнку няню или оставляя малыша в круглосуточных яслях, она сможет работать!

Не прошло и месяца, как мама Алины сообщила дочери, что хочет продать квартиру и тем самым разъехаться с молодыми. На сделке Алина была уже с почти шестимесячным животиком и только там узнала, что в этой продаваемой квартире ей принадлежит ровно половина.

У Алины не было привычки вникать в юридические тонкости. Она вообще ничего не понимала в этих вопросах.

А Венера с самого начала искала квартиру лишь для себя. В итоге, одновременно с продажей, купила себе в отдалённом районе города на Вторчермете маленькую однокомнатную, в убитом состоянии, квартиру на пятом этаже пятиэтажного дома.

Уговорив бабушку-уборщицу в своём магазине, проживающую в двухкомнатной «хрущёвке», сдать маленькую комнату внаём её дочери и зятю, она посчитала, что и так сделала для дочери слишком много.

Остатки денег мама положила в сейф на работе и подтягивала из оставшейся суммы деньги на ремонт своей купленной квартиры.

Только теперь Алина осознала, что у неё нет ни жилья, ни денег, а впереди роды, а значит, что какое-то время она не сможет работать

Глава 12

Старушка-уборщица, у которой в маленькой комнате поселилась молодая семья, оказалась очень набожной, вся квартира у неё была в иконках, включая кухню. Это очень не нравилось Косте. Но в целом их семейные отношения улучшились. Например, он не раздражался, когда Алине из-за беременности хотелось покапризничать или пожелать съесть чего-нибудь особенного. Пару раз муж покупал ей крабовое мясо, а однажды ночью непонятно куда ездил за свежим ананасом.

В июле Алина получила диплом в медицинском колледже, но всё ещё продолжала дорабатывать до декрета в родильном отделении больницы номер сорок.

В конце июля Костя сказал, что ему надо уехать в Омск помочь родителям на даче, а потом, уже по возвращению, он займётся поисками работы.

Понимая, что Косте тягостно жить среди всех этих икон, Алина дала своё согласие на поездку мужа в Омск.

Сама же решила, во чтобы-то ни стало вытребовать у мамы принадлежащие ей, Алине, деньги от продажи квартиры, а вернее то, что от них осталось после ремонта маминой квартиры.

Венера стойко сопротивлялась.

Алине пришлось прийти к ней на работу и пригрозить, что мама вынуждает её пойти и рассказать всё директору магазина и всему коллективу.

Как ни странно, но угроза подействовала, и мама открыла сейф.

Денег оказалось в остатке столько, что даже на комнату в отдалённом районе города их не хватало. Покупать же любое жильё в деревянных и совсем уж плохоньких домах было страшно.

Тогда Алина решила снять на год однокомнатную квартиру, чтобы было куда принести из роддома ребёнка. Приехать с малышом в эту комнату, где в соседях набожная хозяйка с много лет не знавшими ремонта местами общего пользования, будущей маме не хотелось.

Такая квартира нашлась на четвёртом этаже пятиэтажного кирпичного дома по улице Колмагорова, откуда Алина могла дойти пешком с коляской до дома бабушки Лии.

Костя уехал к родителям, а Алина в августе решила переезжать, чтобы за оставшееся время до родов успеть всё в квартире перемыть и навести уют.

С переездом ей помогли бывшие коллеги мужа, с которыми она хорошо была знакома ещё со времён всяческих празднований в той знаменитой беседке гаишников.

Приятель мужа, Евгений, нашёл грузовичок, и с помощью ещё двух крепких парней Алину перевезли.

Девушка заключила договор найма сроком на год, потратив на это сразу тысячу долларов. Оставшиеся деньги решила оставить просто на жизнь и необходимые вещи для малыша.

Костя вернулся из Омска в начале сентября, когда в квартире был уже какой-то уют, повешены шторы на вымытых окнах, а сама Алина находилась в декретном отпуске.

Она сразу заметила, что Костя вернулся без обручального кольца. От вопросов жены он отмахнулся, сказав, что потерял где-то на огороде. Этот момент очень расстроил Алину. Она подумала, что он наверняка там гульнул, для чего и снял кольцо, а потом где-то его просто забыл. Потерю кольца она восприняла, как нехорошую примету для их семейной жизни.

Вместе с Костей они купили детскую кроватку, коляску и необходимые вещи для первого месяца после рождения ребёнка.

На работу Костя устраиваться не спешил, а когда Алина заводила разговор на эту тему, злился и орал, что деньги есть пока, что она достала его своими придирками. Однажды в ссоре он ударил Алину кулаком в живот, загнав её в угол на маленькой кухне, чего и сам испугался.

Оскорблённая Алина решительно собрала мужу вещи и вытолкала из квартиры. Ночевал он под дверями в подъезде, на коврике, завернувшись в куртку и положив голову на сумку с вещами. Наутро вновь стучал в дверь, раскаивался и просил прощения.

В сентябре работа всё-таки нашлась. Костя устроился в Охранное предприятие, где стал работать два дня через два. Алина успокоилась, провожая мужа на работу собирала ему с собой еду, заботливо упаковывая её в небольшие прямоугольные, пищевые контейнеры.

В конце октября девочки-коллеги из родильного отделения сообщили ей, что роддом в ноябре закрывают на чистку. И так как срок родин планировался в середине ноября, то Алине было необходимо лечь в отделение пораньше, в самых первых числах месяца.

И вот пятого ноября Алину в её длинной нутриевой шубе (уже выпал первый снег) Костя привёз в роддом.

В приёмном покое была очередь из нескольких женщин. Алине запомнилась одна из них, довольно полная женщина, лет сорока, которая очень возмущалась, что Алину приняли без очереди, а она, оплатившая роды, должна сидеть в приёмном покое и ждать!

Позже Алина узнала, что женщину зовут Римма, она, как и Алина, татарочка по национальности, и что ей всего тридцать три года. А Римме стало понятно, что Алина является сотрудницей родильного отделения.

Всё это понимание примирило обеих. Молодые женщины подружились. Римма ждала девочку, Алина же знала, что ждёт сына.

Родовой деятельности у Алины всё не наступало и, чтобы успеть до закрытия роддома на профилактику, её начали стимулировать. Однако, помогло это плохо, в итоге девятого ноября тысяча девятьсот девяносто седьмого года ребёнка пришлось «доставать» с помощью кесарева сечения.

Костя сильно переживал, что жена никак не разродится. В своих переживаниях он сумел присоединиться к семье одноклассницы Алины, в которой любили выпить. Там они успешно разделили волнения будущего отца на троих и пробухали почти неделю. Ежедневно самый трезвый из этой «группы поддержки» честно звонил в роддом, чтобы узнать, не появился ли на свет Круглов-младший. Костя в нужный момент всё же сумел появиться под стенами роддома в помятом и не совсем трезвом виде, сообщив, что приезжают его родители посмотреть на ребёнка.

Выписали Алину с малышом на пятый день после кесарева, поскольку со следующего дня роддом закрывался. Она мечтала попасть домой, окунуться в заботы о сыне, привести себя в порядок, и побыть настоящей семьёй

Но дома Алину с новорожденным внуком уже ждали свёкор со свекровью, что оказалось очень неприятным сюрпризом. Алина думала, что они приедут немного позже, когда Костя и она проведут с ребёнком несколько дней и немного обживутся в домашних условиях.

В подарок по случаю рождения внука родители привезли ковёр на стену и стиральную машину «Малютка», которую из-за своих небольших габаритов можно было установить на полку, лежащую на ванне.

Кроме этого, Алине были вручены набор детской косметики для новорождённого «Джонсон и Джонсон», пятнадцать литров самолично папой Кости выгнанного самогона и двадцать литров домашнего вина. И теперь, нажарив картошки, и настрогав парочку салатов, дорогие родственники вместе с молодым папашей сидели за раздвинутым столом-книжкой в единственной комнате с детской кроваткой. Здесь же была и мама Алины.

Подаренный ковёр уже был водружён на стену, стиральная машинка в ванную, а свекровь, до этого времени очень недолюбливавшая невестку, проникнувшись нежностью к первому внуку, иногда подскакивала из-за стола, помогая стирать и гладить едва подсохшие пелёнки.

Но пьянка набирала обороты. И пока Алина металась между сыном и ванной комнатой, сцеживала грудь и обрабатывала шов на животе, компания из родителей и мужа, прерываясь на кратковременный, поочерёдный сон здесь же, на полу, продолжала «обмывать» внука и поздравлять новоявленного папашу.

В таком виде и застала их пришедшая на второй день патронажная сестра.

Спустя три дня, покормив ребёнка, Алина решилась выйти на улицу, оставив малыша под присмотром относительно трезвой свекрови.

Ей надо было сдать в Социальную службу документы для получения детского пособия, но не хватало справки с места работы мужа. Подозревая, что ждать, пока он проникнется её просьбой получить на работе эту справку, придётся долго, Алина решила сама съездить в отдел кадров Охранного агентства. Костя сообщил ей адрес.

Однако в отделе кадров Алине сообщили, что такого работника у них нет!

— Как же так? — со слезами спрашивала Алина, — Он говорил, что дежурит на таком-то и таком-то объектах!

— Объекты такие у нас есть, а вот работника такого нет, — сочувственно разглядывая несчастную молодую женщину твердили работники отдела кадров.

И мир Алины вновь рухнул. По приезду домой, оглядев всё это пьяное сообщество, у неё случилась истерика.

— Ты мне всё врал, врал, врал!!! — кричала Алина. — Зачем ты меня отправил туда, если ты там не работаешь?! И где ты шлялся тогда по двое суток?!

— А ты сама виновата! — закричала ей в ответ свекровь.

— Ты его выгоняла! Он у тебя как собака спал под дверью! Виданное ли дело, так бессердечно поступать жене?! Собирайся сынок! Поехали от такой стервы домой!

— Ещё неизвестно, его ли это сын! — выкрикивала свекровь прямо в лицо Алине.

И в течении получаса со стены был содран подаренный ковёр, шнур от стиральной машины «Малютка» был с «мясом» выдран из розетки в ванной, а свекровь с усердием заталкивала в сумку с оставшимся «бухлом» вещи сына, зорко выискивая их в маленькой комнате.

А когда уже все толпились, обуваясь в маленькой прихожей, отец Кости, за это время не проронивший ни слова, подошёл к детской кроватке и, посмотрев в крохотное личико спящего младенца, произнёс:

— Расти внучек и приезжай в гости.

Венера тоже стала одеваться.

— Мама, ты-то хотя бы останься! — попросила Алина.

— Ты что? — очень удивилась Венера,

— Я не могу! У меня — кошки!

Через пять минут Алина осталась в квартире одна. Прибирая со стола следы недавнего пиршества, она думала, глотая слёзы, которые, как ни старалась, никак не могла остановить:

«Если я переживу эту ночь, то я выдержу в этой жизни всё! А я её переживу, сынок, ради тебя!»

Глава 13

Именно маленький Никита, так Алина назвала сына, не дал ей возможности опустить руки и скатиться в депрессию. Ему требовались постоянное внимание мамы и её любовь. Уж чего-чего, а любви она сыну готова была дать сполна. Всю ту нелюбовь, которую она вкусила сама с детства, она со знаком плюс отдавала без остатка малышу.

Деньги у неё пока ещё были, но Алина понимала, что надолго их не хватит, а потому надо было придумать, с кем оставлять Никиту, пока она будет работать. Что она делает лучше всего? Конечно, это массаж. На массаж можно убежать к клиенту, выполнить работу и вернуться домой, чтобы покормить Никиту грудью. Так она могла бы осилить до трёх человек в день. Могла бы… но бросить ребёнка на такое долгое время… Алина пока не может себе позволить няню.

А что, если попросить кого-нибудь из девочек, работавших с ней в родильном отделении?

Вот тогда и родилась эта идея с Леной. Лена работала акушеркой в послеродовом отделении, и у них с Алиной были неплохие отношения.

Алина решила позвать Лену пожить вместе для компании, разделив коммунальные платежи поровну. Поскольку условия в квартире на двоих гораздо лучше условий в общежитии, где в комнате обитало четверо человек, удобства находились в конце коридора, а душевые кабинки и прачечная зона вообще были на первом этаже.

Лена согласилась и перед Новым годом переехала к Алине, но присматривать за Никитой, пока его мама будет убегать к клиентам делать массаж, категорически отказалась. С Никитой оставалась сестра мамы, тётя Рима, к которой Никиту Алина чаще всего отвозила в колясочке.

Благодаря Лене, Алина меньше оставалась в одиночестве, по вечерам, когда Никита накупанный и накормленный сладко спал в своей кроватке, они пили чай, секретничали, много говорили о планах на будущее.

Но в феврале Лена решила вернуться в общежитие, так как квартплата даже на двоих всё же превышала ту сумму, что Лена платила за общежитие. Да и потерять ей своё койко-место не хотелось.

Никите был четвёртый месяц, когда Алина рано утром повезла его в детскую поликлинику на запланированный осмотр.

Как обычно, закрыла на два оборота ключа входную дверь, оставив в квартире открытые форточки. В доме хорошо топили, и Алина всегда проветривала квартиру, когда уходила с Никитой на улицу.

А когда вернулась домой, то не смогла ключом открыть дверь. Более того, ей показалось, что в квартире кто-то есть. Алина жила на четвёртом этаже, но была уверена, что ей не показалось. Трясущимися руками спустив коляску с малышом вниз, она дошла до угла соседнего дома, где стояло ещё такое чудо технического прогресса, как телефонная будка-автомат. Вставив в узкую щель две копейки, Алина набрала рабочий телефон маминой подруги Татьяны. Это была та самая подруга, сын которой Данила в своё время посодействовал приходу Кости в ГАИ.

Татьяна работала в столовой неподалёку, которая кормила в основном курсантов пожарного училища. И она была на работе! Татьяна в свою очередь велела ей идти в столовую, а сама вызвала Данилу.

Никиту пора было кормить, а у Алины второй месяц как пропало грудное молока. Питание было дома, чаще всего Алина варила жиденькую манную кашу на молоке…

Столовая предназначалась для крепких взрослых парней, в ней не нашлось ни молока, ни манки. Но была ватрушка с творогом. Творог растерли с кипячённой водой, налили в найденную бутылку, а вместо соски нацепили проколотый напальчник. Вот таким образом всё же накормили проголодавшегося и уже недовольно подающего голос Никиту.

Данила приехал с милицейской машиной, от соседей с третьего этажа смог перебраться с балкона на балкон и забраться в квартиру, которую снимала Алина.

В квартире оказалось всё перерыто, а входная дверь была заперта на задвижку изнутри.

Отперев задвижку, Данила запустил Алину и милицию.

Из квартиры пропали телевизор и золото, что у Алины просто в открытом доступе лежало на полочке у зеркала.

Искали, скорее всего, деньги, которые Алина всегда носила с собой в сумочке, как и документы. Алина даже предположила, что причастны к краже её соседи из квартиры через стену, пьющая и неблагополучная семейка. Ведь глядя на Алину в хорошей длинной шубе, гуляющей с ребёнком в красивой коляске, можно подумать, что она достаточно состоятельна. И отчего тогда ей не поделиться своим нажитым с менее успешными соседями?!

Алина наводила порядок, а слёзы ручьями текли у неё из глаз и оставляли крупные капли на полу.

Никита спал, иначе она рыдала бы в голос.

В какой-то момент пришло понимание, что не сможет она здесь больше жить!

А если так, то у неё есть лишь один вариант, уехать к маме.

Было четыре часа дня, когда полная решимости и готовая к любому проявлению неудовольствия мамы, Алина стояла с коляской и необходимым минимумом вещей у подъезда маминого дома.

Венера работала до восьми вечера, а ключа у Алины от маминой квартиры не было. Зато ключ был у маминого любовника Вовы, но он не решился без ведома Венеры пустить их с малышом в квартиру.

Алина уже намозолила глаза всем соседям, прохаживаясь с коляской у подъезда такое длительное время, поэтому Венера не стала учинять разборки с дочерью на улице.

— Дома поговорим, — коротко сказала она Алине, помогая поднять коляску с внуком на свой этаж.

За время ожидания на улице, Алина подобрала и отрепетировала мысленно слова, которые должна сказать своей маме.

Главным аргументом в этой речи было то, что она прописана по этому адресу, а значит имеет право здесь жить!

По другому было в то время невозможно. Оставить беременную дочь без квартиры — это одно, а без прописки — совсем другое. Прикрепление к женской консультации, роды, детское пособие, детская поликлиника — всё только по прописке.

А ещё Алина пообещала матери, что как только сын встанет на ножки, они съедут.

Она не знала, как решит этот вопрос и куда съедут, но была полна решимости решить вопрос с жильём.

На следующий день Алина перевезла детскую кроватку и установила в углу комнаты, на который показала мама.

Под детской кроваткой, свёрнутый рулоном, умещался не слишком толстый ватный матрас, который с наступлением ночи вытаскивался, расправлялся и превращался в спальное место.

Так и спала она полгода на полу, рядом с кроваткой сына.

Когда Алине надо было убегать к клиентам делать массаж, с Никитой оставалась тётя Рима, но всё чаще, в свободные от посменной работы дни, за няню была тётя Таня, мамина подруга. Ей Алина платила за помощь и была благодарна.

Район Вторчермет, где жила мама, не нравился Алине, казался серым и мрачным.

*******

Отступление автора:

Когда в 2004 году я приехала в Екатеринбург, намереваясь купить квартиру, то однажды, в поиске подходящей, дочь с зятем повезли меня смотреть жильё именно в этом районе. Я смотрела на страшненькие дома и улицы из окна машины и понимала, что ни за какие коврижки не поеду сюда жить.

В итоге я разревелась, а зять круто развернул машину, так и не доехав до нужного дома. Больше квартиры в этом районе города нами не рассматривались.

******

Алине приходилось ежедневно гулять с коляской, постепенно привыкая к однотипным хрущёвским домам и неказистым улочкам, которые так и не стали ей родными.

Когда она была ещё маленькой, бабушка, мама Венеры, жила неподалёку от сегодняшнего дома мамы в двухкомнатной квартире вместе с двумя своими дочками (всего у бабушки было четверо дочерей). Алина помнит, как ей очень не нравился запах жареного жира, который стоял в воздухе от предприятия Жиркомбинат, что было расположено прямо напротив дома бабушки…

Она и сейчас, гуляя с коляской, задерживала дыхание, опасаясь вновь ощутить этот противный запах.

В один из дней, во время такой прогулки, Алину окликнул женский голос по имени. Удивившись, кто может сегодня знать её в этом чужом районе, Алина оглянулась и увидела женщину, тоже с коляской, в которой не сразу признала ту самую полненькую Римму, с которой они вместе рожали. Римма тогда рожала платно, а роды ей оплатил брат.

Как Алина ей обрадовалась!

Оказалось, что Римма живёт неподалёку, и молодые мамы договорились вместе гулять с колясками.

Так началась дружба, которая длилась четырнадцать лет.

Глава 14

Судьба свела двух молодых женщин в очень сложный период их жизни.

Они много узнали друг о друге.

Римма была в гражданском браке с очень бедным и пьющим парнем, отцом её дочки Кати, хотя, назвать браком эти отношения можно было с большой натяжкой, потому как жили они по разным домам.

У Риммы была богатая семья: брат был заместителем директора какого-то предприятия, он-то и оплатил роды Риммы. Мама и папа были уже достаточно пожилыми, и они отца её ребёнка категорически не принимали… Естественно, Римме приходилось с ними считаться, потому что она с дочкой жила в родительской квартире.

Когда Римма узнала, что Алина осталась одна с ребёнком, то вспоминая, какие они были счастливые, когда пришли в роддом, очень огорчилась…

Спустя два месяца после совместных прогулок с колясками, гуляя по улице Братской, Алина заметила автосервис, а точнее, гоночные машины в нём. На одной из таких машин она каталась по городу с Толиком, ещё учась в школе. Толик был просто помешан на автоспорте!

И Алина, интуитивно что-то почувствовав, сказала Римме, что в этом автосервисе возможно работает один её давний знакомый.

Три дня девушки ходили по этому маршруту, приглядываясь. Наконец, Римма сказала, что это невозможно столько времени оставаться в неведении, что Алине нужен мужчина, а потому надо зайти и спросить!

И она зашла. И спросила.

Ей ответили, что да, такой человек здесь работает, но у него сегодня выходной.

Тогда Римма, посовещавшись с подругой, попросила парней передать Толику записку с номером телефона соседки Алины по лестничной площадке, от которой Алина часто звонила своим клиентам по массажу.

Соседку звали Тамара Борисовна, это была интеллигентная и очень добрая женщина.

Когда Алина вернулась с прогулки домой, то предупредила Тамару Борисовну, что ей должны позвонить.

На следующий день Толик позвонил…

Радости Алины не было предела! Они стали вновь встречаться… кататься…

Это случалось нечасто, но… никого другого у Алины все равно не было.

На том же самом Вторчермете находилось в то время кафе «Лидия», директор которого был Женя — приятель Толика. В этом кафе они с Алиной часто ужинали, и там же, при кафе, ходили в баню, которая была исключительно для избранных. В бане Толик всегда просил Алину сделать ему массаж. Однажды кто-то из компании, с которой они проводили время, тоже попросили о массаже. Тот самый директор Женя записал телефон Алины и предложил как-нибудь пригласить её подработать, сделать массаж для званных гостей…

Этот день наступил… Тамара Борисовна постучала Алине в дверь и пригласила к телефону, на проводе был Женя. Он сказал, что вечером в бане собираются солидные гости, и если Алина придёт, то может хорошо заработать.

Алина согласилась, но с условием: «Строго только лечебный массаж и безо всяких приставаний — я поработаю и сразу же уйду».

Толика там не было, он даже не знал об этом дне, и не узнал. Алина наняла свою однокурсницу для сыночка, взяла белый халатик, крем и пошла…

В бане гуляла администрация города Екатеринбурга…

Желающих сделать массаж было пять человек, один из них был Зам. главы города по жилищной политике — это Алина узнала позже…

Именно он оказался самым сложным по здоровью. Напомню, что Алина была хорошей ученицей, когда обучалась массажу и диагностике заболеваний по спине. Именно у этого человека она диагностировала патологию в грудной клетке и даже поняла, в какой стороне. Алина честно сказала мужчине о своих выводах.

Он был изумлён и подтвердил, что проблема есть, но он этим толком ещё не занимался.

Алина понравилась мужчине и он пригласил её за стол, сказав, что никто её не обидит, что он здесь главный и безопасность девушки гарантирует.

Звучала музыка. Алине предложили бокал вина. Она выпила, потому как очень устала после пяти массажей, и вдруг почувствовала большое желание потанцевать! Она так давно не танцевала!

Алина танцевала босиком, в белом халатике перед семью мужиками, которые пили водку.

Она была смелая и никого не боялась, понимала, что никто её здесь не тронет…

И под песню: «Хочу иметь детей… я только от тебя» пародировала какого-то рэпера. Всем было весело.