Бесплатный фрагмент - Ромка Санькин

***

Длинной и узкой полосой, словно маленькая, вертлявая змейка, вился город по высокому обрывистому берегу вдоль Волги. Городок еще нежился в полудреме, подставляя спинку навстречу яркому утреннему солнышку и ласковому шаловливому ветерку. Но полусонная тишь уже покидала улочки. Все больше людей выходили из домов, заглушая тишину шорохом подошв по асфальту и чиханием заводящихся моторов. Ночь ушла, отворив врата одному из самых любимых ребятишками дню. Детвора с особой радостью уже бежала к школе, чтобы через пару — тройку часов выскочить из нее навстречу лету с веселыми криками: «Ура, каникулы!»

Рома Санькин тоже шел в школу в последний раз в четвертый класс, но особой радости от этого не испытывал. Учиться он любил, а школу — не особо. Впрочем, в школе Рому тоже не любили и даже боялись. В классе он слыл мальчиком со странностями. Иначе, как «придурок», одноклассники его не называли. А учителя говорили, что у ребенка слишком богатое воображение, причем в их устах это звучало брезгливо и насмешливо.

Он действительно отличался от ребят. Например, он видел привидения, и даже разговаривал с ними. Но когда он пытался показать их ребятам, те бледнели, со страхом таращились в пространство, но привидений не видели. Тогда они поворачивались к Роме, называли его «придурок» и крутили указательным пальцем у виска. Или, как-то он услышал плач стрекозы. Это один из мальчишек оборвал ей крылья и выкинул искалеченную в траву. Ромка бросился на негодника с кулаками, завязалась драка, в которой Ромке очень досталось от более крепкого противника. А при разборе происшествия, проведенного директором школы, Ромка только и повторял: «Ей же больно. Больно же, когда тебе обрывают крылья». В общем, ребята опять крутили пальцем у виска.

Однажды, еще во втором классе, одноклассники решили проучить «придурка», устроить ему темную. На большой перемене они заманили Рому за школу и всем скопом бросились на мальчишку с желанием поколотить. От неожиданности и страха Ромка закричал: «Стоять! Всем стоять!» И драчуны неожиданно замерли, а Ромка спокойно развернулся и ушел. На следующий урок никто из них не попал. Задиры так и стояли за школой целый час, не в силах сдвинуться с места, а Ромка горько плакал в кабинке школьного туалета, чтобы обидчики не видели его слез. Никто из одноклассников не списал на Ромку эту странность. Ну, мало ли почему они не могли сделать и шага. Может, просто наступили на пролитый кем-то суперклей. Но все же стали его сторониться. А если задумывали ему напакостить, то поодиночке не совались, на всякий случай.

Однако учился Санькин хорошо. Особенно любил физику и химию. Еще в первом классе мальчишки втолкнули Рому в кабинет старших классов и довольные своей каверзой с хохотом убежали. Так Ромка оказался на занятиях кружка «Занимательная химия» и ему настолько там понравилось, что с тех пор он не пропустил ни одного занятия. Молодая учительница Эльвира Анатольевна заметила интерес мальчика к химии и всячески его поощряла. А вот сочинения писать он не любил. Его буйная фантазия и логическое мышление уводили его так далеко, что вместо сочинения получался доклад, где он описывал все несуразицы и нелепицы прочитанных произведений, или опус на тему: «Что было бы, если бы…» Одноклассники любили потихоньку вытаскивать из Ромкиного портфеля тетрадку с сочинением, читать его всей школой на переменах и громко смеяться: — «Вот придурок».

— Эй, ты, — грубо остановил Ромку известный на всю школу двоечник, хулиган и проклятие девятого класса Федя, по прозвищу Федорино Горе или попросту Федора, — Тебе кранты, — Рома, повернувшись на окрик, увидел, что к его носу, как в замедленной съемке, приближается здоровый кулак, но, не долетев до лица совсем чуть-чуть, замер, и нехотя опустился вниз. — Если хочешь жить, то беги. Понял ты, придурок? Если я хоть раз, хоть издалека тебя увижу, то ты покойник. Ясно? — процедил Федорино Горе. Оглянувшись назад, он заметил беседующих неподалеку учителя по физкультуре и лаборантку из кабинета физики: — Живи пока! Везде учителя тебе попадаться не будут. А обезьян я тебе не прощу…

— Да я-то здесь причем, — возмутился Ромка, но Федя не ответил, лишь показал ему кулак и развязной походкой вышел из школы. Рома недоуменно смотрел ему вслед. Вчерашнее недоразумение отчетливо вспомнилось, но вины за собой Санькин не видел.

Федорино Горе и его постоянные дружки Артем Патанин по прозвищу Пятнашка и Коля Скворцов, он же Сизый, такие же отморозки из девятого класса были бедствием для всех учеников школы. Вчера в их поле зрения случайно, а может и совсем не случайно попался Рома. Настроение у троицы было веселым, праздничным. Этим настроением они и решили поделиться с Ромой, для чего Сизый, как самый здоровый и сильный, заломил ему руки за спину и крепко держал их, стоя позади и не давая жертве вырваться на свободу. Федорино горе и Пятнашка, гоготали во все горло.

— Федора, что-то наш шкет не веселый какой-то, — сквозь зубы процедил Пятнашка.

— Щас мы его украсим, тогда и повеселеет, — злобно прошипел Федороино Горе, а Сизый визгливо прокудахтал, не переставая гоготать и удерживать вырывающегося пленника:

— Как новогоднюю елочку! Ой, не могу… ха-ха-кхх, ой держите меня… гы-гы-гррр

Они достали из портфеля пробегающего мимо первоклашки фломастеры, погрозили заплакавшему малышу кулаками, и пинками прогнали его прочь.

— Сейчас я ему рожки на лбу нарисую, зелененькие, — издевательски ласково пропел Федорино горе.

— А я украшу его синей бородой и усами, — вторил ему Пятнашка.

— Клыки ему черные подрисуйте и глаза красным, — указывал Сизый, все также захлебываясь смехом.

— Харэ ржать, Сизый, — прикрикнул на дружка Федорино горе, — Не тряси придурка, кретин. Картинку смажешь.

Большего Ромка стерпеть не мог, он согнул правую ногу в колене и резко опустил ее, припечатав каблуком стопу Сизого к полу. Сизый присел на корточки и обхватил руками ногу:

— У-у-у… придурок, больно же, — завыл он.

— Ах, ты так, — разъярился Федорино Горе, — Ну молись, я из тебя сейчас котлету сделаю.

— Конец тебе, придурок, — вторил ему Пятнашка.

Ссутулившись, вытянув голову вперед, набычившись, и при этом размахивая кулаками перед грудью, троица медленно стала приближаться к отскочившему на пару шагов Роме:

— Ну и обезьяны же вы. Обезьянами были, есть и останетесь обезьянами, — с обидой и презрением констатировал Рома и убежал в туалет, где и просидел весь урок.

А троица, известные всей школе двоечники, хулиганы и проклятие девятого класса, весь день ходили покачивающейся походкой на полусогнутых ногах и опущенными до самого пола руками. Говорить они не могли, а только вытягивали губы и по-обезьяньи ухали: «У-у, у-у-уу», на потеху всей школе.

Но Ромка-то здесь абсолютно не причем, обозвал, только, обезьянами и все. Что такого, если они и в самом деле были один в один как обезьяны. Но Федорино горе этого, объясняй — не объясняй, все равно не поймет, значит, придется избегать встречи с этими отморозками.

***

На городском рынке царила суета, впрочем, как обычно. Официально рынок уже давно значился как Торговый центр, но народ продолжал именовать его рынком. Да что там имелось от торгового центра? Лишь приземистый полуподвальный магазин, больше похожий на барак. А вот как рынок он заполнен торговыми прилавками, расчертившими ровными строчками большую площадь аккурат под боком Администрации города. Здесь можно было купить все, что угодно: от хлеба и молока до бытовой техники и электроники.

Рома пришел сюда, чтобы пополнить запас рыболовных крючков и поплавков. С завтрашнего дня он намеревался ежедневно ходить на рыбалку. Каникулы! Имеет право. Торговля на рынке была в самом разгаре. От прилавка к прилавку передвигались группы людей, создавая сутолоку и хаос. Пожалуй, сегодня покупателей на порядок больше, чем обычно, но это объяснимо: впереди лето, каникулы, отпуск, путешествия…

Ромка не спешил, к нужной палатке он еще очень даже не опаздывает, до закрытия торговых точек уйма времени. Не часто мальчуган бывает в этом бойком месте, потому очень интересно ему рассматривать товар, наблюдать за покупателями, да и просто без спешки бродить среди суетливого народа.

— Вон он, лови его, — услышал он чей-то, смутно знакомый возглас и оглянулся полюбопытствовать, кому это понадобилось и, главное кого, ловить. И, о ужас, из соседнего ряда торговых прилавков на него пялился незабвенный гроза школы Федорино Горе. Он указывал пальцем на него, Рому Санькина, своему дружку, такому же, как и сам, оболтусу, по кличке Сизый. «Вот что такое не везет, и как с ним бороться! Нарвался!» — эта мысль пришла в голову Ромки молниеносно, и с такой же скоростью прилетела следующая: «Бежать!» И Ромка послушался.

Бегал Ромка очень даже неплохо, сказывались ежедневные утренние пробежки с другом и соседом Егоркой. Федорино Горе и Сизый уступали ему в беге, потому у Ромки был большой шанс скрыться от недругов в толпе. Как вдруг он оказался в тупике — слева, справа и впереди торговые лавки. Свернуть некуда. А если вернуться назад до ближайшей развилки, то сто процентов столкнешься с преследователями. Их голоса уже слышались неподалеку: «Где он?», «Там где-то, давай быстрее шевели копытами…»

— Парень, лезь сюда, — услышал запаниковавший беглец, недолго думая, сиганул под прилавок, куда ему показал незнакомый продавец, и притаился между коробок с душистым ароматом сухих трав. Очень даже вовремя.

— Куда он делся? — услышал мальчишка надрывный от бега голос Федоры.

— А я почем знаю, — ответил такой же запыхавшийся голос Сизого.

— Дядь, а дядь, — спросил Федорино Горе, — здесь мальчик не пробегал?

— Нет, не пробегал, — спокойно ответил Ромкин спаситель и, в принципе, не врал, Ромка мимо не пробегал, только добежал сюда и спрятался, — А зачем он вам?

— Да это… Мы просто … — залепетал Сизый.

— Тетрадку мы ему хотим вернуть, — перебил его Федора.

— Какую тетрадку? — удивился продавец, глядя на пустые руки мальчишек, — Где она?

— Да это… Там оставили, дома… — неуверенно врал Сизый.

— А-а-а, — произнес продавец, — Ну, ничем не могу вам помочь.

— Мы пойдем тогда? — спросил Сизый.

— Да-да, идите. Иль купить чего желаете?

— Пошли, Сизый, — со злостью приказал Федорино Горе, и Ромка услышал шорох удаляющихся шагов.

— Мальчик, вылезай. Они ушли, — Ромка выполз из-под прилавка, — Не поделили что-то? — спросил у него продавец, совсем молодой парень, но уже с совершенно седой шевелюрой, аккуратно собранной в хвост на затылке.

— Да так… Повздорили немножко, — ответил Ромка, как бы оправдываясь в том, чего не совершал и шмыгнул носом: «Пронесло!» — про себя вздохнул он с облегчением.

— Ты их боишься что — ли? — спросил продавец, внимательно осматривая мальчика.

— Немного, — пробурчал Рома и вздохнул, — Их же двое было, — пояснил он.

— Ты не бойся, — уверенно произнес парень, — У тебя же сила есть, используй ее.

— Ка… какая сила? — поперхнулся от удивления мальчуган.

— Какая — какая… Паранормальная, экстрасенсорная, магическая… Называй, как хочешь.

— Магическая? — еще больше удивился Ромка, — У меня магическая сила? У меня?

— Да. Сырая еще, неконтролируемая, почти еще закрытая, но есть, — подтвердил седоволосый парень. — Используй ее, развивай свой дар.

— Я не умею, — все так же ошеломленно протянул Ромка.

— Давай научу, — предложил спаситель.

— Ага, — согласился мальчуган и энергично закивал головой.

— Зовут-то тебя как?

— Рома.

— А я Антон, — представился собеседник и протянул мальчишке руку, — Приятно познакомиться. Так вот, Рома, представь зеркало. Любое. Круглое, квадратное, хоть треугольное — не важно. Важно, чтоб было во весь рост и зеркальной стороной повернуто наружу. Представил? — Ромка неуверенно кивнул и зажмурил глаза, с закрытыми глазами стало проще представлять стоящее перед собой зеркало, — а теперь выгни поверхность зеркала полусферой. Ну как отражатель фары у машины. Получилось? Дай-ка взгляну, — Антон пристально, прищурив глаза, посмотрел на мальчика. Ромка почувствовал, как под этим взглядом по телу снизу вверх побежали мурашки, — Ага, неплохо. Ты способный ученик, — похвалил мальчика Антон, — Вот это называется энергетический зеркальный щит, — пояснил он.

— И этот щит меня спасет от… врагов? — недоверчиво спросил мальчик и хмыкнул. — Чушь какая-то…

— В таком виде, конечно, не спасет, — засмеялся Антон, а потом, резко оборвав смех, продолжил, — Но у тебя есть сила.

— Как у джедая?

— Не совсем. Вернее совсем не так. У джедая симбиоз с какими-то микроорганизмами или с чем там… Признаться, не интересовался этими выдуманными персонажами, слышал только мимоходом. У тебя сила врожденная, собственная сила, не заимствованная ни у кого. Я бы сказал даже родовая. У тебя есть родственники маги?

— У меня только мама есть. Но она не маг. А папа без вести пропал, когда я еще маленьким был. Думаю, он тоже не маг. Если бы он магом был, мама бы мне это рассказала, — предположил мальчик.

— Ну, не факт. Многие маги скрывают свои способности от близких, — предположил Антон и продолжил свой нечаянный урок магии, — Закрой глаза, так легче почувствовать. Посмотри внутрь своего тела. Внутренним взором называется. В область солнечного сплетения смотри, знаешь, где солнечное сплетение находится? — поинтересовался наставник. Ромка кивнул головой, не открывая глаз, представил, как смотрит внутрь себя на солнечное сплетение:

— Темно, ничего не видно.

— Сосредоточься, — посоветовал или скорее приказал Антон, — Первый взгляд на свой источник энергии всегда трудно дается, зато потом уже будет просто.

Ромка напрягся, крепко, до вибрации век зажмурил глаза и затаил дыхание. Густая бархатистая темнота нежно окутала его с ног до головы. Появилось ощущение полета в космической невесомости и вдруг, словно звездочку в ночи, он увидел яркий огонек, как раз там, где солнечное сплетение. Огонек переливался золотистыми волнами. Его радостные лучики разбивали уютную темноту а, долетев до невидимой границы, распадались на мелкие искорки и медленно таяли на поверхности виртуального шара.

— Ух ты! — восхищенно воскликнул Ромка, открыв глаза, — Красиво! Это и есть магическая сила? — восторженно спросил он у Антона.

— Увидел? Замечательно. Теперь нужно взять капельку силы и отправить в зеркало, — продолжил урок наставник.

— А как ее взять?

— Это ты сам пробуй. Просто у всех по-разному получается. Кто-то отщипывает кусочек рукой, кто-то горстью зачерпывает, кто-то искорку ловит, — пояснил Антон, — Пробуй, а я посмотрю, внутренним взором.

Ромка опять крепко зажмурился и погрузился в уютную темноту. Яркий огонек он увидел сразу же, даже напрягаться не пришлось. Он протянул руку к искорке, но она проскользнула между пальцев. Он зачерпнул искорки рукой, как ложкой, но верткие, как рыбки, они все до единой стекли с руки тонкой пунктирной струйкой. Мальчик незадачливо хмыкнул, ненадолго задумался, ухватил щепоткой не искорку, а золотистый лучик и слегка потянул его. Лучик плотно прилип к указательному пальцу. Ромка настойчивее потянул этот хвостик за пределы радужной границы в солнечном сплетении. Лучик, не отрываясь от родной сферы, последовал за рукой, как нитка за иголкой. Ромка уверенно представил зеркальный щит и в самый его центр прилепил золотистую нить. Лучик послушно приклеился, словно всегда здесь находился. Зеркало ожило, засветилось, выпуская кольцеобразную радугу вкруг себя и вперед на несколько метров.

— Не хило! — удивленно выдохнул Антон. Ромка открыл глаза и вопросительно посмотрел на своего учителя:

— Что не хило? — не понял мальчишка.

— Да, видишь ли, малец. Я не слабый маг, даже очень не слабый. Но я не могу навечно привязать к щиту, даже зеркальному, свою магическую энергию. Мне надо создать зеркало, почерпнуть магическую энергию, наполнить ею щит, и только тогда он будет работать некоторое, весьма ограниченное время. А ты привязал свою энергию к щиту надолго, возможно навсегда.

— Это плохо, да? — обеспокоился Ромка.

— Да кто ж это знает, — озадачился Антон и запустил пятерню в свою седую шевелюру, — Я о таком случае не слышал. У магистра надо поинтересоваться. Думаю, ничего плохого в этом нет. Но я знаю наверняка, что тебе только стоит представить зеркало, и она сразу же будет работать, без заправки силой. Только научись быстрее его ставить перед собой. И лучше это делать с открытыми глазами…

— Простите, — перебил его скрипучий насмешливый голос, — У вас есть чистотел? Или от блох что-нибудь? — у прилавка Антона стоял довольно крупный с накачанной мускулатурой парень и кривым шрамом на пол-лица. Длинные каштановые волосы сальными прядями опускались вдоль висков, скрывая, как занавеской тяжелый колючий взгляд этого неприятного качка. Ромка съежился под этим взглядом и попятился назад.

— Иди, пацан, — слегка подтолкнул его Антон в сторону выхода из тупика, образованного рыночными прилавками, — Заходи как-нибудь…

Ромка медленно пошел прочь, изредка оглядываясь на странного человека, и невольно слышал обрывки разговора двух таких разных парней:

— Что тебе, красавчик? — грубо спросил Антон.

— Магистр друидов вербует в свои ряды молокососов, — с издевкой промычал культурист, загоготал: — Совсем светлые… И обнищали… Травками на рынке…

— Темным какое дело… — доносились до уходящего все дальше мальчика непонятные фразы.

***

В голубой глади отражающихся в воде небес мирно темнел поплавок. Ни единой поклевки. Ну, не то чтоб совсем не клевало, на утренней зорьке поймал Ромка парочку колючих ершей. Но были они столь малы, что мальчишка выпустил их обратно в речку. Пусть еще подрастут. И на этом все, удача кончилась. Полиэтиленовый пакет с красной надписью «Магнит», приготовленный под улов так и остался пустым. Даже юшку сварить не из чего. Ну и ладно, не беда. Есть еще бутерброды.

Солнце жарко пылало прямо над головой. Пора и пообедать, может ближе к вечеру рыбалка будет удачнее. Ромка смотал леску на самодельной удочке и отправился в свое тайное местечко. Еще в прошлое лето он обнаружил тщательно замаскированную густым кустарником небольшую пещерку в обрыве высокого глинистого берега. Там мальчик оборудовал себе базу. Там и проводил свободное от рыбалки время.

В пещерке было прохладно. Ромка впервые за лето пришел сюда, впрочем, лето еще только началось. Лишь вчера школьники ушли на летние каникулы. Он по — хозяйски оглядел свое убежище. Все в порядке, разве что подушка от старой софы, которую мальчишка приволок прошлым летом, чтоб комфортно поспать в летний жаркий полдень, немного отсырела. Ромка вытащил ее на солнышко просушить, а в пещерку принес кучку собранного хвороста. Сейчас костер он палить не собирался, для юшки — то рыбки не наловил, а завтра может понадобиться. Он достал из рюкзака бутерброды и бутылку с давно остывшим чаем:

— Лепота! Всю зиму об этом мечтал, — почти пропел он и растянулся во весь рост на голом глинистом полу пещеры, — Эх-ма, — недовольно проворчал, вытянувшись во весь рост, в результате стопы ног оказались снаружи, — То ли пещерка уменьшилась, то ли ноги мои выросли. Если так расти буду, то следующим летом здесь только сидеть можно будет.

Впрочем, лежать было не комфортно, жестко, холодновато и сыровато, пещерка еще не прогрелась после морозной зимы и нетипично холодной долгой весны. Тепло пришло лишь перед самыми каникулами. Ромка поднялся, закинул за спину полупустой рюкзак и направился к выходу из пещеры. «Домой пойду, лучше вечерком вернусь, на вечерней зорьке порыбачу. Может, к Егорке сходить?» — решил он. Егорка завтра отправится в летний загородный лагерь, родители ему путевку достали. Почти целый месяц его не увидит. Вот скука-то будет без друга. Хоть сегодня с Егоркой время провести. Ромка затащил обратно в пещерку так и непросохшую диванную подушку и оглядел напоследок свое тайное убежище: «А может, расширить ее чуток. Прокопать немного стенку и все,» — подумал он и подошел к этой самой стенке — глина, отсыревшая немного. Пока не просохла можно попробовать копать, когда просохнет, ее и динамитом не расковыряешь. Мальчишка оперся руками в стенку и, вдруг, упал вперед, потеряв точку опор — внезапно стенка прогнулась и исчезла. Ромка поднялся, потирая ушибленную коленку и замер — место было незнакомое, другое. Нет, ну речка была, только не его родная Волга, а поуже и побыстрее. Кустарник, щедро облепивший склон Волги, вообще пропал. Зато, впереди росли высокие стройные сосны, могучие крепкие дубы, кудрявые белоствольные березы и много других деревья. Впрочем, даже не сами деревья удивили Ромку, а то, что насаждение было больше похоже на тщательно вычищенный парк, чем на лес. Но такого парка Рома в своем городе не видывал. Ромка оглянулся — знакомой пещерки не было, от слова совсем. Лишь небольшая кочка, с которой он и скатился, больно стукнувшись коленкой об валун внушительного размера.

— Ой, мамочки! — пропищал он, паника захлестнула сознание мальчишки. Судорожно озираясь, он не знал, как следует поступить. Это было страшно, в горле разрастался ком горечи, а из глаз того и гляди покатятся слезы: — Куда это я попал? И как обратно вернуться?

— Просто скажи: «домой», и ступи на кочку. Врата открыты, — услышал он певучий, будто трель колокольчика, голосок.

Ромка оглянулся. Перед ним стояла девочка. Очень необычная девочка — ярко зеленые глаза на пол-лица насмешливо поглядывали на мальчишку из-под густой ярко оранжевой, как апельсин, челки. Длинные волнистые волосы неряшливо собраны в хвост и перевязаны стеблем травы с яркими розовыми цветками. И хотя кожа у девочки была необычного зеленоватого оттенка, она не выглядела больной.

— Ты кто? — спросил Рома, — И где я нахожусь, а главное как здесь оказался?

— Ты сам-то, откуда, такой несведущий?

— Я… с Волги я. Рыбачить ходил, да вот провалился куда-то.

— А-а! Понятно. Неопытный, необученный новый маг, — девочка обошла вокруг Ромки, — Ты в другой мир выпал. В мой мир. Я дриада. Знаешь хоть, кто такие дриады?

— Нет, впервые слышу, — озадаченно проворчал мальчишка.

— Ну, так вот, я дриада. Мой дом, моя жизнь, моя душа — дерево. Да я и сама дерево. Рябинка меня зовут. А это — она провела вытянутой рукой вокруг себя, указывая на деревья, — Зачарованная роща. Людям сюда дороги нет, так что разворачивайся и ступай себе назад.

— Ух — ты, интересно как. Зачарованная роща. Волшебная значит? И ты там живешь? А чем вы занимаетесь? Вы маги? А меня поучишь магии? — вопросов у Ромки возникало все больше и больше, но Рябинка остановила этот словесный поток:

— Стоп, стоп, стоп! Магия у дриад совершенно другая, нежели у людей, обучать тебя магии я не буду, человеку она недоступна. А вот о травах и их свойствах могу поведать. Но сегодня мне недосуг, дело есть неотложное.

— А какое дело? Может, я смогу помочь. Глядишь, и время появится меня поучить, — предложил Ромка.

— Хм, а почему бы и нет. Все равно ты уже попал на запретную территорию, — задумчиво пропела Рябинка, — Ладно, у меня никак не получается, может у тебя получится, — решила она, — вот смотри сюда, осторожно не наступи ненароком, — она подошла к валуну и присела перед ним на корточки, — Вот моя проблема. Ромка присел рядом с ней:

— Видишь, росток из-под валуна выглядывает? Это орешек проклюнулся. Беда в том, что вытянуть его оттуда я не могу, корешок в трещинке застрял. Как бы я не магичила, росток повредится. А оставлять его тут нельзя. Это сверху землицы немного есть, а ниже сплошной камень. Росток еще пару дней сможет расти, а потом погибнет. А погибать ему нельзя, он с дриадой зародился, — рассказала Рябинка.

— Может, откопать его немного, — предложил Рома.

— Я тоже так подумала, но мы не умеем копать. Когда нужно, мы зов посылаем, тогда растения сами двигаются, а тут никак, застрял. Я попробовала палочкой поковырять, ничего не получилось, — пожаловалась Рябинка.

— Давай, я подкопаю с краешка, — Ромка снял с плеча рюкзак и достал из него перочинный ножичек. Он всегда брал его с собой, на рыбалке пригодится, хотя бы удилище срезать.

— Ой, нет — нет, — испуганно заверещала Рябинка.

— Ты чего? — удивился мальчишка.

— Запомни. Если растения железом срезать, или копать, то это растение свою силу теряет. Только дерево сохраняет свойства растений. Если сейчас выкопаешь орешек железом, то он наверняка не выживет, — назидательно пояснила Рябинка, — Те опытные травники, что к нам приходят, естественно с нашего разрешения, знают об этом. Теперь и ты знаешь.

— А чем же копать тогда, — задумался мальчишка, — давай я срежу веточку, какую сама укажешь, чтоб дереву не навредить…

— Нет, срезать не надо. Я тебе сейчас палку-копалку выращу. Лучше бы, конечно, ножик вырастить, но он долго растет. Чем дольше растет, тем крепче и острее становится. А если из дуба вырастить, то он будет крепче вашего железа, — Рябинка подошла к растущей с краю березе, пошептала что-то вполголоса и вернулась к Ромке с палкой, один край которой был расплющен, — Вот тебе копалка.

Легкая, почти невесомая палка удобно легла в руку, и Ромка стал подкапывать под орешек, медленно, очень аккуратно, чтобы не повредить росток. Наконец, показался тонкий белый корешок:

— Подожди, — остановила мальчика Рябинка, — Дай, теперь я позвать попробую.

Ромка посторонился, уступая место девочке. Она наклонилась и запела шепотом, слов не разобрать, да и были ли слова, Ромка так и не понял, будто ветерок листвой прошелестел. Однако, корешок дернулся и медленно выполз наружу.

— Получилось, — обрадовалась Рябинка, — Пойдем его на место отнесем.

Они прошли по краю полянки к деревьям, Рябинка положила росток на траву и опять запела. Корешок орешка зашевелился и ввинтился в землю, раздвигая листочки сочной травы.

— Хорошо тут у вас, — сказал Ромка, — Спокойно и воздух чистый, травами пахнет и хвоей. Но мне, пожалуй, домой пора, вдруг врата закроются.

— Не закроются, пока ты тут, — успокоила его Рябинка, — Ты приходи, когда захочешь, я тебе разрешаю. Вон и порыбачить тут можешь. Рыба в речке непуганая, много ее здесь. А ловить некому. Людям ход закрыт.

— Ой, правда, можно? — обрадовался Рома, — А другие дриады не будут против?

— Если кто-то из дриад дает человеку разрешение, то остальные дриады его принимают. Мы не просто так разрешаем человеку приходить к нам, а только надежным, тем, кто помощь оказал. Ты помог, сама бы я не справилась. Сейчас все дриады заняты оказались. Сам понимаешь, лето начинается, дел у дриад много. Зимой- то мы спим. А ты добрый, я это вижу, зла не несешь. Тебе можно доверять. Так что, приходи.

— С удовольствием, — искренне ответил мальчишка, и немного неуверенно спросил: — А можно сейчас порыбачить немножко?

— Да сколько угодно, — разрешила Рябинка, — Я с тобой посижу.

— Скажи, Рябинка, а дриады только здесь живут или в моем мире тоже есть? — спросил Ромка, за полчаса он успел поймать двух здоровых окуней, огромного судака и еще большего, чем судак, налима.

— Говорят, что есть, но мы не общаемся, — ответила Рябинка, — Мы привязаны к своим деревьям, и надолго отлучаться от них не можем. Потеряем силу, а если совсем надолго с домом расстанемся, то погибнем. И дерево высохнет.

— А как узнать, есть в лесу дриады или нет? — поинтересовался мальчик.

— Да просто. Вот потрогай эту сосну. Что чувствуешь?

Рома приложил ладони к стволу сосны:

— Теплая, упругая.

— А теперь эту сосну потрогай, — Ромка послушался, — Что чувствуешь?

— Такая же теплая и упругая, но слабые толчки ощущаются, будто пульс стучит.

— Ага. Все правильно. Первая сосна — просто сосна, а вторая — дриада, — пояснила Рябинка, — Вот так и узнать можешь. Надо только прислушаться.

***

Всю неделю Ромка каждый день наведывался к Рябинке. А что еще делать-то было? Егорка уехал в лагерь. Мальчишка с утра польет помидоры да огурцы и целый день свободен. Скучно одному. А с Рябинкой интересно. Много она знает. Многому уже научила. Сегодня мама работает в дневную смену, вернется домой поздно вечером. Совсем одиноко дома. Рома подхватил свой рюкзак и пошел к пещерке. Собственно, в пещерку можно было и не ходить, в любом месте получится открыть врата, научился еще пару дней назад. Просто внутренним взором он видит бледный зеленоватый контур врат и заходит в него, пустив перед собой, как ключик в замочную скважину, кусочек своей энергии. Но вчера кроме зеленого контура Рома увидел еще один — синий. И сегодня он решил войти в новые врата, на разведку. Что там? Всю ночь об этом мечтал. В мире у Рябинки хорошо было ловить рыбу, но уже не интересно, слишком быстро клюет. Не успеет закинуть крючок, как, глядь — рыба попалась. Мама уже причитает: «Хватит рыбу носить, надоело». И впрямь, надоело. Уха, рыба жареная, котлеты рыбные, рыба тушенная с овощами, рыба тушенная в сливочном соусе… пироги и те с рыбой. Приелось. Мама рыбу уже соседям раздает, не пропадать же добру. Так что сегодня без рыбалки. Не заходя в пещерку, Ромка шагнул в синий контур врат.

Тяжелые грозовые тучи затянули небо до самого горизонта. Казалось, что лишь верхушки исполинских матерых деревьев держали тучи от падения на землю. Слева и за спиной деревьев не было, там простиралось насколько хватало глаз болото. Впрочем, в предгрозовом сумраке видно было недалече, зато звуки раздавались громко. Кваканье многочисленных лягушек, протяжный вздох потревоженной трясины и безразличная перекличка кукушек затихали под приближающимися вспышками молний и раскатами грома. «Спасайся, кто может!» — завопил Ромка и бросился бежать к приземистой избушке под сенью громадных деревьев.

— Есть, кто дома? — заорал он, колотя со всей силы в хлипкую дощатую дверь.

— Нет никого, — ответил за спиной густой мужской бас, — Но ты все равно заходи.

Ромка оглянулся и съежился от страха. Перед ним стоял мужик внушительных габаритов, под два метра ростом и косой саженью в плечах. Длинная русая борода перевязана под самым подбородком черным шнурком от ботинка, а острый взгляд синих глаз из-под длинных ресниц, казалось, прожигал насквозь.

— Да не боись, — засмеялся мужик, — Я мальчиками не питаюсь. Заходи скорее, сейчас дождь ливанет, — и толкнул дверь.

Ромка вошел и огляделся. Ничего так избушка, маленькая, но уютная. Русская печка занимала добрую половину комнаты. Полати зашторены чистой, хотя и старенькой занавеской Справа от печки у стены под маленьким окошком на широкой лавке перина небрежно прикрыта ватным одеялом. Добротный столик из колоды могучего дерева тщательно выскоблен. Пара пеньков по сторонам колоды изображали из себя табуретки. Такого убранства Рома не видел никогда, словно в старой — старой сказке оказался.

— Вы здесь один живете? — спросил Рома. Мужик скинул брезентовую куртку, повесил ее на гвоздь возле входной двери и теперь копошился возле печки, открывая заслонку:

— Один.

— А где другие люди живут?

— Да где — где? В других мирах и живут. Здесь аборигенов я не встречал. Ни одного, иногда только ко мне маги заглядывают, по делу… — он подхватил рогатый ухват, сунул его в печку и вытянул увесистый котелок, — Садись за стол, обедать будем. Меня, кстати, Иваном кличут.

— А меня Ромой звать, — мальчуган присел на самый краешек табуретки, поерзал немного, ничего так, жестковато, но сидеть вполне уютно. Иван поставил котелок на стол, достал из ниши в стене, прикрытой такой же старенькой занавеской, как и на полати, пару деревянных ложек и снял крышку с котелка. По комнате разнесся такой пряный густой аромат тушеного мяса, что у Ромы сразу потекли слюнки:

— Ешь, давай. Это глухарь. Поди, еще ни разу не пробовал глухариного мяса. Ты вот черемшой его закусывай, жуть как вкусно, — Иван почерпнул ложкой варево и стал есть, так смачно и аппетитно, что Рома, плотно позавтракавший дома, не удержался и тоже принялся за еду, — Еще бы хлебушка сюда, да нет у меня хлебушка — то, давно в город не выбирался.

— Ой, а у меня есть кусок. Сейчас достану, — он поднял, сброшенный на земляной пол рюкзак, достал сверток со своим припасом, — Вот, держите. Здесь вот еще пирог с рыбой есть, — протянул он пакет Ивану.

— С рыбой? Ох, малец, я тебя уже почти люблю. Давно я рыбку не едал. Негде здесь рыбку ловить. Лягушки токо водятся. А хочешь, я тебе лягушачьи лапки приготовлю? — Ромка брезгливо замотал головой, — А зря, это очень вкусно. Надо просто уметь их готовить, — Иван разломил кусок хлеба и половину протянул Роме, — Ладно, лягушек в другой раз попробуешь, — Рома отказался от хлеба: «Ешьте, я дома хлеба поем,»

— А ну ладно, как знаешь. Тогда и пирог дома поешь, не возражаешь, если я посмакую немного. Люблю я рыбку, ох, как люблю.

Гроза бушевала. Тугие струйки ливня поливали покатую крышу избушки и стекали вниз непрерывным потоком. Частые раскаты грома заглушали дробь льющейся воды. А в избушке было сухо, тепло и уютно.

— Ну, давай, Рома, рассказывай, как ты сумел врата создать. Судя по твоему возрасту, маг ты начинающий и, думаю, этот уровень магии тебе еще не доступен, — спросил Иван, сыто откинувшись от стола и прислонившись спиной к стене, не спеша прихлебывал взвар ароматных трав с душистым медом.

— Я не создавал, я их только увидел, — прихлебывая вкусный горячий напиток из деревянной кружки. Иван прищурившись, внимательно смотрел на мальчика, поставил недопитую кружку на стол: — И впрямь не магичил, не соврал. Врата к тебе кто-то привязал. Вижу привязку, добротная такая. Сильный маг это сделал, на родовой крови. Кто? Мать? Отец?

— Я не знаю. Мама точно не маг. А отец без вести пропал, я его не помню, маленький еще был. А больше родственников у нас нет, — грустно ответил Рома, ему всегда было тяжело говорить о пропавшем отце, больно.

— Мне твоя привязка кажется смутно знакомой, но не могу вспомнить, откуда, — задумчиво произнес Иван, — Подумаю еще, может, вспомню…

— Дядя Иван, а почему вы в этом мире один живете? Куда люди делись? — спросил Ромка.

— Ром, я тебе не дядя, зови меня просто Иван. Почему один живу?.. Да просто получилось так. Этот мирок мы с другом нашли. Нам тогда еще только по шестнадцать лет было. В общем — то друг нашел. Он сильный маг был, нечета мне. Мы в детском доме воспитывались. Он сирота, у меня родители в аварии погибли, когда я еще маленьким был. Я потом с бабушкой жил, а как она померла, так в детский дом угодил. Бабуся у меня была сильным магом, а я не в нее пошел. Другой вид волшбы мне доступен, не как у нее, она волшебница, а я ведун. Хотя, тоже не слабый. Мы здесь с другом прятались. Избушку вот построили. Здесь и магии учились, по бабусиным дневникам. Вон они стоят, — Иван махнул рукой на нишу в стене, — Это не целый мир, это осколок мира. Когда-то он не сформировался в мир, остался, ну как аппендикс, прикрепился одним концом к верхнему миру, а другим к следующему миру. Его границы не велики, поэтому, наверное, люди его не заселили. Родственников у меня нет, а друга Саньку я потерял лет десять назад. Пропал он где-то…

— Друга Санькой звали? Прям, как моего папу. Папа тоже пропал десять лет тому назад куда-то…

— Стоп! — остановил его Иван, задумался и тихо спросил, — Как твоего папу звали?

— Саня! — также тихо ответил Рома.

— А фамилия?

— Санькин…

— А маму твою Леной зовут?

— Да-а-а…

— Как же я сразу не догадался, — сдавлено прошептал Иван и всхлипнул, по его щекам потекли горькие слезы, — Ведь, увидел знакомую магию в привязке порталов, а не догадался… Ну, здравствуй, крестник мой! — Иван стер с лица непрошеные слезы и крепко обнял мальчика, — Твой папа и есть мой друг.

— Дядя Иван, как же… Почему?.. Расскажи мне… о нем, — прижавшись к груди Ивана, плача и заикаясь, прошептал Рома.

— Конечно, дорогой мой. После детского дома наши пути немного разошлись. Я уехал жить в домик своей бабушки. А Саня с Леной поженились. Я не мешал им, зачем? Иногда только встречались. Хорошая семья была. Любили они друг друга самозабвенно. Потом у них сынок родился. Меня в крестные позвали. Ох, как я за них радовался. Ты мой крестный сын. Почти что родной. А потом, через пару лет…

***

— Иван, я должен тебе рассказать, — Санька появился в доме Ивана неожиданно. Впрочем, как всегда. Но был он испуганный, озабоченный. Всегда чисто и аккуратно одетый, в этот раз был неряшлив, будто впопыхах на бегу одевался.

— Ладно, Сань. Ты чего такой дерганный? — удивился Иван. — Что у тебя случилось? С Леной что-то или Ромик что натворил? Давай, за стол, чайку попьем, да расскажешь, что с тобой приключилось.

— Все гораздо хуже, чем ты представляешь. Некогда чаи распивать. На меня охота объявлена. Помнишь, пророчество в записях твоей бабушки читали? Ну, там про отца и сына, от которых жизнь трех миров зависит?

— Ну да, помню. Мы его, как сказку читали. Придумал же кто-то такое.

— Это не сказка, Ваня. Более того, это пророчество обо мне. И не знаю еще, но выясню, про моего отца или сына там сказано. Какой бы вариант не имелся в виду, меня ни один не обрадует.

— Ну, ты это брось. К Степану Макаровичу нужно обратиться, он посоветует, что делать. Давай прямо сейчас к нему наведаемся. Если все это правда, то тебе защита требуется.

— Боюсь, не успеет защита. Темные меня вычислили, — хмуро посетовал Саня, — несколько раз от них уже отбился, но обложили меня, шагу сделать не могу, чтоб на кого-нибудь не наткнуться. Сначала уговаривали к ним примкнуть — я не повелся, — продолжил Саня, — А намедни похитить пытались, едва отбился.

— Сань, давай тогда в нашу избушку, переждешь там. А я к Степану Макаровичу пойду, — предложил Иван, — Лену-то с Ромой тоже надо в избушку отправить. Наверное, сначала к ним отправлюсь, перемещу их через врата, а уже потом к Степану Макаровичу…

— Я на семью и на дом заклинание навесил, никто их найти не сможет, даже ты. Просто не узнаешь. Лучше я сам чуть позже перемещу, как удостоверюсь, что хвоста за мной нет, так и заберу их.

— Хорошо. Я… — договорить Иван не успел, дверь от сильного удара сорвалась с петель и, не успев упасть на пол, рассыпалась на мелкие щепки. В комнату ворвались десяток темных магов.

— Чагля, вот избранный… — гнусаво заорал вислоухий горбун.

— Сам вижу, не суетись, — ответил лысый худой вожак, — Ну что, сынок, — обратился он к Сане, — Идем домой. Я уже по тебе соскучился

— Соскучился, — громко заржал качек с кривым шрамом на лице, — Сынок… — вторил ему горбун.

— Никуда я с тобой не пойду, гнилью от вас всех воняет, — грубо отказался Саня, и тихо прошептал Ивану, — Валим отсюда. В избушку. Раз, два, три…

Друзья одновременно рванули в открывшийся портал. Чагля, будто заранее приготовился (а, может, так оно и было) что-то прокаркал и, размахнувшись, бросил в беглецов заклинание. Саня, одновременно с ним вытянул руки ладонями вперед, что-то прокричал, втолкнул Ивана во врата, а сам отпрыгнул в сторону. Упав на спину возле избушки, Иван оглянулся. Портал таял, закрываясь. Он успел увидеть, как Саня выпрыгнул в окно, а темные заметались по дому, осыпая его струями огня. Иван вскочил, намереваясь вернуться на помощь другу, но острая боль в области шеи жестко резанула его. Теряя сознание, он увидел, как потухли врата, отрезая его от бушующего пламени горящего дома…

***

— Одно мгновение длилась эта битва, одно мгновение… — заканчивал свой рассказ Иван, — Но я точно видел, что Саня ускользнул от темных. Вот только сюда он так и не попал. Очнувшись, я отправился прямиком к Степану Макаровичу. Он магистр совета магии. Сильный маг, и он главный у светлых. Рассказал ему все. Мы пытались найти Саню, но ничего сделать не смогли. Даже прочитать, какую волшбу чинили в доме, не удалось. Мой дом сгорел дотла, скрыв все следы магии. Кроме того, оказалось, что Чагля успел на меня наложить метку, по которой меня легко вычислить. Только здесь я могу быть спокоен, здесь меня темные не найдут. Нет им сюда хода. Энергетика здесь иная, сугубо светлая. А вот в миры я выхожу с опаской, там меня быстро темные найдут. Только иногда Степан Макарович обеспечивает меня охраной. Ну, это если нежить нужно уничтожить где-то. Я ведь ведун, нежить — моя область магии. А так травки лекарственные заготавливаю, пчелиный яд добываю, или змеиный, слизь лягушачью, да много чего здесь имеется для волшбы. Тем и кормлюсь. Пчел вон завел. Огородик посадил. Но все равно плохо мне здесь становится, как Саню вспомню. Тебя, да маму твою искать пытался, да не вышло, вот знаю, где ваш дом находится, а найти не могу. Хорошо вас Саня заворожил. Темные тоже вас искали, да и до сих пор ищут, как и светлые. Ничего не получается. Вот так-то, Рома. Такие вот дела.

— Дядь Иван, — всхлипнув и вытерев ладонями слезы с глаз, с надеждой произнес Рома, — Но ведь папа жив, правда, ведь?

— Надеюсь… Он сильный маг, очень сильный. Просто так его не возьмешь? — Иван обнял мальчика, — Не плачь, сынок. Мы найдем его, обязательно найдем.

Ромка всхлипнул, отстранился от широкой груди Ивана и спросил:

— Дядя Иван. А вот эта черная бляшка у тебя на шее и есть метка?

— Ты ее видишь? Как? — удивился ведун.

— Да, я как-то попробовал лупу сделать, скатал из воздуха шарик и силу в нее пустил. Ничего в нее не увидел. А когда тебя услышал, от испуга натянул ее себе на глаз, хотел щит зеркальный, а вытянул лупу. Тогда и увидел на шее пятно темное, на рыбацкий крючок похожее, — пояснил мальчик.

— Очень интересно… — задумчиво произнес Иван, — А вот здесь что-нибудь увидишь? — он вышел из избушки, вернулся, неся небольшой сверток. Развернул грязную мокрую тряпицу и достал маленький нож, — Шило называется.

Ромка посмотрел на нож, так себе, ничего особенного — костяная рукоятка по размеру ладони да иссиня-черное лезвие сантиметров пяти в длину. А посмотрев на него через свою магическую лупу, мальчишка отшатнулся, едва не упав с табурета. Черное, лохматое облачко, как в саван запеленало нож.

— Злой предмет. Черный, — сказал Рома Ивану, — Ты его лучше выброси, чтоб никто не нашел.

— Очень интересно. Значит, в свою лупу ты только черную магию видишь, а светлую нет. Этот нож и бросил Чагля в меня, и метку через него на меня прицепил, — ведун опять завернул нож в тряпицу. — Ты прав, держать его рядом — себе вредить. Пойду обратно его в схрон под осину отнесу. Дубы, клены отдают свою энергию, а осины вытягивают чужую. Не одну уж осинку этот нож высушил. Избавиться от него можно, надо только его заново перековать, а еще лучше напрочь растопить. Но я его держу, чтоб как компас использовать, он укажет, где хозяина искать. Вот только Степан Макарович найдет способ снять эту дрянь…

Когда Иван вернулся, Рома спросил:

— А почему ты ее просто не вытащишь? Как крючок из рыбки, ну, понятно конечно, что больно будет, но он не глубоко сидит, ранка маленькая будет… Давай, я попробую…

Иван задумался. Лучшие маги трех миров пытались вытянуть, вырезать, растворить эту злосчастную метку, ничего не вышло. А тут мальчишка совсем, пять минут, как магию познал… Но ведь опытные маги метку даже рассмотреть не могли, а мальчишка увидел и ее форму разглядел. Вот как бывает.

— А, была не была… Вытаскивай!

Ромка пустил в кончики пальцев силу и подцепил крючок. Ничего особенного, на рыбалке уже давно наловчился аккуратно крючки вытаскивать, маленьких рыбок он отпускал, поэтому нельзя им было большой урон причинять. Он осторожно вытянул метку и сразу же отбросил ее на пол, скользкую, липкую и невероятно холодную субстанцию было противно держать в руках. Черная блямба с шипением шлепнулась на землю, заметалась, завертелась и медленно испарилась черным дымком, оставив после себя лишь пятачок копоти.

***

Ярко-алый круг заходящего солнца окрашивал клин кучевых облаков и густую синь небес в тревожный цвет догорающих головешек. Быть завтра непогоде. И все бы ничего, да, мясо и рыба намедни кончились, а припасы овощей, зерна и грибов уже давненько очистили закрома под новый урожай. Найду, кровь из носа, но надо завтра идти в тайгу на охоту, силки проверить да ямы звероловные. В тихую безветренную погоду, как сегодня, охотится намного приятнее. Охотником Найд был удачным, редко возвращался из тайги с пустыми руками. Им с мамкой за глаза бы хватило, но деревенским жителям помощь требуется, надо дать им шанс дожить до нового урожая. На Выселках обитают очень бедные люди, точнее даже нищие. А откуда им зажиточными быть, коль выселяют власть имущие неугодных им людей на край земли, в непроходимую, дикую, кишащую незнакомой живностью неизведанную тайгу, на произвол судьбы без еды, без одежды, без хозяйственного инвентаря. Выживай, как хочешь. Каждый деревенский житель когда-то оказался на задворках жизни таким путем. Выселки — они и есть выселки. Тяжелые условия жизни не озлобили людей. Мирно жили, сообща. Друг другу помогали, как могли. Вновь прибывших, успокаивали, знакомили с укладом, да и домишку, али землянку, какую-никакую, мастерили. Сообща жить спокойнее, проще, когда делишь беды и радости поровну.

Найд уже живет здесь девять циклов. Примерно — потому — что, прибыл сюда в бессознательном состоянии. Мамка не одну луну его выхаживала и подняла, на ноги поставила. Тело-то окрепло, а вот голова… Ничего не помнил Найд: никто он, ниоткуда, даже имени своего не помнил. Это уж мамка назвала его Найденышем, а деревенские сократили имя да Найд. Так и остался он жить с бабушкой — целительницей в хибарке поодаль от деревушки, стал звать ее мамкой. Сжились, приноровились и давно уже забыли, что, по сути, не являются друг другу родней. После выздоровления, Найду все время хотелось куда-то бежать, кого-то спасать. Во снах незнакомые, но милые сердцу люди тревожно звали его, а некто, черный, лохматый и с дымным пламенем вместо волос гнался за ним, пока Найд не падал в нескончаемую пропасть. Он резко просыпался, в ужасе подскакивал с топчана и, поняв, что это всего лишь ночной кошмар, силился вспомнить лица людей из ускользающего в небытие сна. Но безрезультатно, страх, одолевший его во сне, быстро испарялся, унося с собой, родные, как казалось Найду, образы. До сих пор частенько снятся, разве что не пугается уже Найд кошмаров, привык к ним. Найд прищурившись, взглянул на уплывающую за взлохмаченный кедрами и елями горизонт горбушку солнечного круга. Ну что ж, пора переметы проверить на улов, да новые поставить. Он поднялся с земли, отодвинул в сторонку только что доплетенный из лыка короб.

— Дядя Найд, дядя Найд, — Втор, парнишка лет четырнадцати, напарник и ученик Найда охотничьему делу, бежал со всех ног. Найд не ожидал его сегодня увидеть, расстались — то часа два назад, не более. Втор в своей семье из пяти человек стал главным добытчиком, после того, как отец на зимней охоте повстречал ненароком медведя — шатуна. Отец у Втора знатным охотником был, тайга еще и не тому научит, коль жить хочешь. После той встречи с шатуном Коваль, выжил, но многочисленные переломы и рваные мышцы приковали его к постели, навсегда. Старший брат Втора — Первачка остался в Больших землях. Впрочем, в семье его не вспоминают, разве что мать иногда всплакнет. Это по его доносу Коваля с семьей сослали в тайгу. Коваль немного магией владел, а как кузнецу без магии? Вот только сила у него была светлая, запретная…

— Дядя Найд, — запыхавшийся Втор подбежал к Найду и плюхнулся рядом с вязанкой свежесрезанных ивовых прутьев, заготовленных Найдом для плетения корзин и мереж. — Дядя Найд, бабка твоя меня к тебе послала. Говорит, колдуны прибыли в Выселки, ищут кого-то. Всех жителей уже перещупали, перенюхали, тятьку моего в дровянике закрыли, еще мужиков и баб, у кого хоть чуток магии есть, туда же отправили. Бабка твоя, сказала, что в тайге у Вонючего болота тебя ждать будет, — протараторил он, и чуть отдышавшись, добавил, глядя, как поспешно Найд заталкивает в заплечный мешок небольшой нож, да сплетенную из волокон крапивы веревку: — Еще она строго настрого тебе наказала в деревню не соваться.

— Втор, подумай сам, как мне в деревню не пойти, если там людей в дровянике заперли, — возмутился Найд.

— Ага, бабка так и предположила, что ты это скажешь, как в воду глядела, — ухмыльнулся парнишка, — В таком случае она сказала тебе не спешить, говорит, что вдвоем вы получше надумаете, что делать. Дядь Найд, возьми меня с собой. Я тоже этим колдунам хочу зубы посчитать за тятьку. Почто они его больного и неходячего в дровяник заперли. Да и запрет я нарушил, убег из деревни.

— Нет, Втор. Мы с тобой иначе поступим. Ты сейчас вирши проверишь и с рыбой в деревню пойдешь. Лучше задами возвращайся, чтоб тебя не заметили. И под деревьями ползком ползи, если сетку поисковую натянули, то вряд ли у самой землицы. Ну, а коли поймают, скажешь: за рыбкой ходил, кушать хочется.

— Я с тобой хочу. Пойдем втроем черномордых бить, бабка магией, а мы из луков по ним. Ты же сам признал, что из лука я хорошо стреляю, — доказывал Втор свою правоту, — А еще ножи кидаю хорошо, уже три из пяти в цель попадают, — Найд помотал головой, мальчишка, не принимая отказа, еще попытался убедить напарника, — Найд, ну что мне делать в деревне? Я же не выдержу, как эти гады над людьми потешаются, и наброшусь на них. А один я их разве одолею, с одним и то не справлюсь, у них магия, а я…

— Не спеши, Втор. Ты мне в деревне нужен, чтоб узнать, почто колдуны приперлись, что им тут вообще нужно, кто их послал, как долго здесь ошиваться думают, кого ищут, — перебил его Найд, — С мужиками пошепчи, чтоб в случае чего, нам помощь оказали. Понял? Ты там будешь моими глазами и ушами. Воевать с черномордыми мы всегда успеем, но нельзя. Не готовы мы. Ты сам подумай, за колдунами власть. Побьем их здесь, а через луну сюда рать примчится. Домишки наши спалят, мужиков до смерти забьют, а баб и детей в рабство загонят. Нам это надо? — спросил он мальчишку и сам же ответил: — Нет, не надо. Конечно, если другого выхода не будет, то мы примем бой. А потом всей деревней дальше в тайгу уйдем. Вот только тяжело придется на новом месте. Здесь-то уже немного прижились, а там все сызнова начинать…

Вонючее болото встретило Найда беспорядочным многоголосьем лягушачьего хора и нудным гулом комарья и гнуса. Мамка поджидала Найда возле потайной болотной тропки. Давненько Найд отыскал этот ход через болото на крошечный островок. Пользы от него было чуть, потому деревенским он про тропку и островок не сказывал. А мамка там иногда бодягу собирала и мох. Вдвоем они добрели до островка, когда последний солнечный лучик осветил на прощание верхушки дальних деревьев, и спрятал окружающий мир в темноту, будто накрыв одеялом. Неспешно беглецы разожгли костерок, сварили юшку из принесенной Найдом щуки. Спешить было некуда. Ночь. Черномордые не сунутся ночью в тайгу, а на болота и днем не осмелятся ступить.

Черномордами народ прозвал колдунов за обязательную татуировку на щеках в виде перевернутого острием вниз треугольника, с изображением глаза, где вместо зрачка красовался стилет. Что означал этот рисунок, не знали даже сами колдуны, но именно это тавро черной маской покрывало лица избранных, делая их грязными и устрашающими. За что и получили от народа такое прозвище. Черномордами становились темные маги с силой выше среднего уровня и поступившие в услужение к Великому Повелителю Небес, Земель и Вод. Остальных колдунов, не столь сильных в колдовстве, привлекали к работе у богатой элиты государства. Простолюдины — низшее звено этой пирамиды. Разве что обладатели светлой магии занимали еще более низкое положение. Бедняки частенько прибегали к помощи магов — изгоев, но богатеи боялись, что неправильные маги нашлют на них беды да болезни. Потому и выбрасывали их на окраину мира, на Выселки, в места глухие, необжитые.

— Что тебе известно о приходе колдунов? Кто их послал? Сколько здесь живу, ни разу не появлялись, а тут, на тебе, приперлись. Зачем? — прихлебывая горячий взвар из молодых побегов брусники и листьев малины спросил Найд у старой женщины. Она разворошила тлеющие угольки, подбросила в костер хворост. Огонь вновь ярко разгорелся, пуская блики на жидкие стебли кустарника и лица собеседников, и отправляя в небеса навстречу загорающимся звездочкам яркие горячие искорки.

— Об этом я ничего не знаю, — глядя на полет искр, задумчиво ответила бабушка, — Но кое — что я тебе расскажу. Слушай, не перебивай… Однажды, девять лет назад…

***

Белуша присела на гнилой пенек. С самого утра, едва солнышко позолотило верхушки кедров-исполинов, она бродит по тайге, собирая травы да коренья. Устала. Годы берут свое. Когда попала сюда, была моложе на добрых шестнадцать циклов, тогда такие вылазки в тайгу легкой прогулкой казались. Постепенно с каждым ушедшим в небытие циклом, короче становился ее дневной путь, легче корзинка с добычей, ближе к земле склонялись плечи. Даже ее имя сокращалось: Белуша — Бела …, а потом и вовсе исчезло, осталась только бабушка — бабка. Да-а-а… Годы, годы… что ж вы, окаянные делаете с человеком. Хорошо, что хоть источник ее силы оставался все таким же светлым и сильным. Белуша провела ладонью по лицу и, совсем уж было тронулась в путь, как воздух перед ней завибрировал, замерцал. Потом в этом мерцающем вихре появилось темное пятно, и резко все пропало, оставив после себя бесчувственное тело молодого парня. Так она обрела человека, ставшего для нее сыном.

— Вот так ты появился в моем доме. Это не Повелитель тебя сюда сослал, на Большой земле тебя никто никогда не видел. Ты выпал ко мне из другого мира, а там тебе сильно досталось. Боялась я, что Мара заберет тебя, настолько слаб ты был. Но, ничего, ожил. Только не помнил ничего. Дальше ты уж сам знаешь. Помнишь обряд, когда у Матушки — Землицы родной просили память и здоровье тебе вернуть. Тогда ты сутки в обрядовой яме пролежал, у Землицы гостевал. А к нам в деревню черноморды пришли, да не рядовые, а сплошь маститые. А искали они парня, который, якобы, с неба свалился и «зло несет всему простому люду, потому как обладает силой злой, противной и опасной для окружающих». Целый день они обшаривали окрестности, все дома осмотрели, мой дом тоже. Но Землица крепко тебя прикрыла, спрятала и от глаз, и от магии колдунов. Больше они сюда не совались, до сегодняшнего дня. Опять ищут кого-то. И я так полагаю, что тебя.

Все эти циклы я пыталась вернуть твою память. Но поняла лишь одно — ты сам запечатал ее, и только ты можешь ее себе вернуть. Я не знаю, какие ключи ты для этого оставил, но возможно, что черноморды и есть носители ключа. А еще с ними в этот раз прибыл колдун, сильный колдун без меток на роже. Я так думаю, что из другого мира он прибыл.

***

Едва забрезжил рассвет, Найд, прячась от случайного взгляда черномордов за стволами деревьев, шел к деревне. Всю ночь тайгу поливал мелкий нудный дождь. С Вонючего болота беглецы ушли, едва первые капли оставили черные проплешины на тлеющих углях костерка. За частые охотничьи вылазки Найд хорошо изучил местность, потому даже в ночную темь при дожде легко довел мамку до своего шалаша. Шалашик он мастерил каждое лето заново, чтоб было, где отдохнуть, а местечко всегда выбирал здесь, между трех огромных кедров. Эти исполины отличались от деревьев леса своими размерами. Какая сила их напитала, что выросли они чуть не вдвое больше и шире своих соседей? А стоило хоть немного под ними посидеть, как усталость проходила напрочь, тело наливалось силой, а боль от мелких травм, если таковые случались, моментально исчезала. Нравилось это местечко Найду.

Горбушка восходящего светила уже сверкала на горизонте, когда Найд достиг околицы деревни. Обычно в это время хозяйки выгоняли коз и коров на выпас. Немногочисленное стадо с блеянием и мычанием лениво двигалось по кривым улочкам, а полусонные пастушки — мальчишки десяти — одиннадцати лет, звучно щелкали кнутами, подгоняя отставших животин. Женщины и девочки постарше суетились во дворах, спеша накормить кур и цыплят, прежде чем уйти в огород или на поле. Мужики точили мотыги или отбивали косы. Нынче же на Выселках было пусто и тихо. Будто вымерли. Но острый глаз Найда видел, как то одна, то другая дверь жилищ слегка приоткрывалась, и кто-то исподтишка выглядывал наружу в еле заметную щель.

Наконец, Найд увидел, как Втор крадучись выполз из дома и прячась в высокой траве и кустах можжевельника покинул деревню. Место встречи они обговорили загодя, и Найд с нетерпением поджидал мальчишку.

Внезапно у околицы появились двое мужчин в черных балахонистых одеждах. Они медленно двигались вдоль низкого плетня, опоясывающего территорию Выселок, и беспечно разговаривали. Найд напрягся — неужели Втор задел сторожевую нить? Печально, если это так, то придется начинать битву с темными без подготовки, в одиночку. «Но мальчишку на расправу не отдам, — решил Найд. — Да и остальных высельчан тоже!» Не спеша темные подошли достаточно близко к схрону, и Найд невольно слышал их разговор:

— Вот скажи мне, кто он такой этот Макс? Почему он без татуировки на щеках? И чего это он нами раскомандовался? — хныкал совсем еще молодой, почти юнец, колдун, — Почто он меня выпороть приказал — то?

— За что? А кто девку пожалел и в сарай ее не отправил, а? Я что ли? — глухим басом назидательно пробурчал пожилой, на голову ниже юнца, но раза в три толще собеседника, черномордый.

— Все равно не дозволено нас плеткой… Мы кто? Властелинцы. Бить нас плеткой, значит посягать на Повелителя. Ну скажи, что я не прав, — продолжал негодовать молодой.

— Так то оно так. Только ведь сам Повелитель приказал подчиняться Максу, как самому себе, — удрученно согласился старший, — Считай, что это сам Повелитель тебя выпороть приказал.

Найд вжался в землю, даже дышать перестал, когда черноморды подошли к его схрону. Кто их знает, этих колдунов, может, они даже легкое дыхание могут услышать. Но те прошли мимо, ничего не заметив, и остановились в нескольких шагах от Найда:

— Смотри, Дран, — воскликнул юнец, — Вон он, легок на помине, клемот его задери!

— Чегой-то это его несет по нашу душу? — смачно сплюнул Дран на землю только что откушенный лист щавеля.

— Дран, — еще издали раздался повелительный возглас подходящего, — Слушай мой приказ. Я поехал в город, ты остаешься за старшего, — уже подойдя к остановившимся властелинцам продолжил командовать неизвестный. Широкая спина Драна и фигура выше среднего юнца не позволили Найду разглядеть подошедшего. — Вернусь завтра поутру. К этому времени баб, девок и детей повязать веревками. В городе я договорюсь с работорговцами, сдадим всех оптом.

— Чем сдадим? — не понял Дран.

— Оптом, — повторил Макс и сплюнул сквозь зубы, — Деревня! Всех разом значит.

— А-а-а! Всех разом — это хорошо, мороки меньше, — согласился Дран.

— Сараи и дома обложить сеном, соломой и сухими дровами, — продолжил Макс и переступил с ноги на ногу, так что Найд смог разглядеть его странную кожаную обувь — для ботинок высоковата, для сапог низковата, да веревками спереди опутана, подошва же мощная, добротная, век носи, не сносится, — завтра сожжем эту деревню, — голос Макса показался Найду смутно знакомым, он осторожно выглянул из своего укрытия, но за массивной тушей Драна рассмотреть хозяина голоса не удалось.

— А людей из сарая куда? — робко поинтересовался юнец.

— Никуда. Там останутся, — грубо прервал его Макс, — Избавлять надо землю от этого мусора, — добавил он, уже уходя прочь от собеседников, но через несколько шагов обернулся, — Дран, девок вязать этого молокососа отправь, сердобольный он больно…

Теперь Найд сумел разглядеть Макса: довольно крупный с накачанной мускулатурой парень в синих узких штанах и черной кожаной куртке длинной чуть ниже пояса. Длинные каштановые волосы сальными прядями опускались вдоль висков, скрывая, как занавеской тяжелый колючий взгляд этого неприятного качка. И… кривым шрамом на пол-лица:

— Макс Красавчик! — неизвестно откуда всплыло это имя, голову Найда скрутила дикая боль, настолько сильная, что свет в глазах померк. Но разрывая темноту, он мысленно увидел некие события и вспомнил свое имя — Александр Санькин:

Не успели… Дверь резко, с пинка стукнула о стену так, что висевшее на стене зеркало сорвалось с крючка, рухнуло на пол и рассыпалось на мелкие осколки. В распахнутую настежь дверь ворвались пятеро молодчиков во главе с Максом Красавчиком, а за ними неспешно следовал главарь темных, сам единовластный магистр Конфедерации черной магии полуоборотень — полувампир Чагля. Саня мгновенно сотворил заклинание «ударная волна» и направил его на вошедших по дуге, одновременно отбросив остатками «волны» друга Ивана в портал, который они с ним открыли, чтобы уйти в тайное место, но не успели. Портал захлопнулся, друг теперь был в безопасности. Саня знал наверняка — пришли не за Иваном, а за ним. Сам в этот портал выскочить он бы все равно не успел. Пусть хоть друг будет в безопасности.

Воинствующие молодчики барахтались в общей куче, куда их собрала «волна», пытались подняться, стонали и грязно ругались. «Ударная волна» — это довольно болезненное заклинание, но не фатальное. Жаль, что Чагля и Красавчик не попали под это воздействие и уже наколдовывали ответные заклятия. Саня активировал заранее подготовленный, как раз для такого случая, когда надо срочно уносить ноги, портал. Вообще-то, это была цепь порталов. Из одних врат он сразу же попадал в другой, потом в третий. Очень энергоемкая цепочка. Но отследить путь перемещения по ней почти невозможно, если только в нее не попал. Приготовил он цепочку уже давно, как только на него охота началась, вот теперь пригодилась.

Уже стоя одной ногой в портале, Саня увидел, как Чакля бросил в него заклинание на полное подчинение, и не задумываясь, отбросил его. Заклинание врезалось в стену и рикошетом упало на барахтающихся в единой куче молодчиков. А вот заклятие от Макса он отбить не успевал, оно уже повисло на его руке, как червь и педантично впивалось в тело. Сам не понимая, что делает Саня сплел какую-то чару и быстро прикрепил к червю. Заклятие «полное подчинение» потеряло один элемент, превратившись в заклятие «подавление памяти». И уже ничего не поделаешь, разве что создать ключ. Падая в портал, Саня успел это сделать, но машинально созданный ключ, получил имя того, кого теряющий память Александр видел последним, имя ненавистного врага «Макс Красавчик»… За считанные секунды годы беспамятства!

***

Как-то незаметно пролетели две недели каникул. Лето прочно вступило в жаркую фазу. Жара не спадала даже ночью. Рома с утра пораньше отправился на городской рынок. Утром хоть немного, но прохладней, чем днем. Впрочем, жара его не очень угнетала. Время он проводил то с Рябинкой, то с Иваном. В их мирах погода стояла более комфортная. Несмотря на ранний час, на улицах было много людей. Все старались свои дела решить, пока изматывающая жара еще не опустилась на город. Ромка шел и вспоминал последние дни своей жизни. Как вдруг… он уже и помнить забыл о событиях последнего школьного дня, а тут вот они — Федора и его постоянные прихвостни, собственной персоной. Прятаться было поздно, да и некуда. Дорога прямая, без переулков, на этом ее участке даже деревьев нет, только низкорослый кустарник, да редкие клумбы. Ну не в кусты же лезть, в самом деле. Тем более что троица закадычных врагов уже заметила Рому и, потирая руки от удовольствия, с широкими ухмылками на злых лицах устремились прямиком к нему: «Вот ты и попался, придурок!» — сквозь зубы прошипел Федорино горе. Как назло, других людей вокруг не наблюдалось. И куда все подевались, были — были, а теперь нет. От неожиданности Ромка растерялся и вспомнил про щит, когда опасная троица уже настигла его. К счастью, щит развернулся мгновенно, едва Рома его призвал. Три кулака, совсем немного не долетев до лица мальчика, со всей ударились в невидимую преграду. Рома обошел плачущих, стонущих противников и не оглядываясь больше на них, зашагал дальше. «Работает щит, ух, как здорово щит работает!» — ликовал он. Незадачливую троицу ему было не жаль, за что боролись, на то и напоролись, так им и надо, в другой раз не полезут.

Рынок место не однородное, где-то пусто, где-то густо. Ромка не обращая внимания на сутолоку бойких мест и натыкающихся на него покупателей, дошел до знакомой лавки Антона.

— Здрасти! — несмело произнес он, едва увидев знакомого друида, но опасаясь, что тот не узнает мальчика. Антон раскладывал на прилавке свой необычный товар — пучки трав, листьев, куски каменной соли, разнообразные баночки и бутылочки с какой-то жидкостью, полиэтиленовые мешочки с непонятной разноцветной пылью.

— О! Здорово, малец! Рад тебя видеть, — оторвавшись от своего занятия, весело произнес Антон, — Ну как, испробовал свой щит?

— Да, только что, — ответил Рома.

— И какие впечатления? — поинтересовался Антон.

— Круто! Больше не полезут, если голова, хоть немного варит, — ответил мальчик, — Я к вам по делу пришел, мне помощь нужна.

— Что случилось? Обижает кто-то? — встрепенулся друид, и задумался, какой же магии научить мальчика, но как оказалось зря, потому что Рома его удивил своим ответом:

— У моей мамы спина болит, врач сказал, что это оста-хароз…

— Остеохондроз? — поправил его Антон.

— Да, остеохондроз, плохая болезнь. Мама часто даже согнуться не может и ночами не спит, когда больно, — подтвердил Рома.

— Неприятный диагноз, — согласился Антон, — Так что же ты хочешь, я не целитель, вылечить не смогу. Хотя, могу порекомендовать мага — целителя, даже скидку могу выторговать, но это все равно дорого. Для натирания мазь делают из трав и пчелиного яда. Жутко дорого стоит пчелиный яд…

— А у меня есть, вот, — мальчик достал из кармана маленький коричневый пузырек с желтой этикеткой, на которой крупными черными буквами написано «ЙОД» и подал его Антону. Друид недоверчиво повертел его в руках, открыл крышку, взглянул внутрь, зачем-то понюхал и пристально уставился на Ромку:

— Где взял? Очень качественный яд, такой только в одном месте бывает?

— У меня еще и травки есть, нужные, — неуверенно произнес мальчик, доставая из старенького рюкзачка свертки с травами, взятыми накануне у Рябинки. Антон так же внимательно осмотрел пучки растений, растер между пальцев листочки, понюхал их и настойчиво спросил:

— Где взял? — и сам же ответил: — Ну, яд-то понятно, у друида Ивана, только у него такой качественный яд можно достать, но и травы не из нашего мира ты принес, здесь экология другая, загрязненная. Такого чистого продукта здесь не встретишь. Рассказывай все начистоту. Не бойся, я ничего дурного не сделаю.

— А я и не боюсь. Дядя Иван сказал, что вам можно доверять, и чтобы я у вас попросил снадобье для мамы сделать. Он сказал, что вы поможете, — признался мальчишка и рассказал, как познакомился с Иваном, как попал в мир Рябинки. Правда, про саму Рябинку и про ее зачарованную рощу говорить не стал, на всякий случай.

— Необычный ты маг, Рома, такие кренделя не каждому опытному магу удаются, — удивленно произнес Антон, — А Ивана давно видел?

— Вчера, — признался мальчик, — Он просил вам передать, что в пятницу сам к вам придет.

— Как в пятницу? Нельзя ему в пятницу, темные по пятницам активируются, не знаю, чем им этот день недели приглянулся, но по пятницам они кишмя кишат в городе. Наверняка Ивана вычислят. Ты, наверное, не знаешь, но на Иване поисковая метка стоит, колдуны поставили, — озадачился Антон.

— Нет на нем уже метки, сняли, — успокоил его Рома.

— Сняли? Кто снял? — он, прищурившись, пристально взглянул на мальчугана, — Уж не ты ли? — ответа он не ждал, не для мальца такая сложная задача. Уж если маститые маги не смогли снять заклинание, то куда там малолетке с этим справиться. Однако, очень удивился, когда услышал ответ мальчишки:

— Так получилось… Повезло просто!

Антон хотел подробно расспросить мальчика, но к его лавке приближались чопорная дама с мужчиной, пивное брюхо которого, выступало намного дальше носа. Простых обывателей не стоило посвящать в дела магов. Ни к чему им такие знания, спокойнее для всех. Хотя люди и не совсем уж не сведущие, но чаще всего воспринимают слухи про магов за сказки, а если и верят в их существование, то знания их поверхностны:

— Хорошо, малец. Приходи завтра за мазью. Знаю, кому поручить ее изготовление. Встретишь Ивана, привет передавай.

Ромка торопился домой. Сегодня он намеревался пойти к Ивану, друид будет качать мед. Медок от первоцвета, как он сказал мальчику, очень ароматный, а вкус воска пчелиных сот придает ему загадочный смоляной привкус. Очень хочется пожевать это лакомство. Случайно он увидел, как из городской больницы вышел дядя Валера, папа его друга Егорки. Ромка перешел на бег, чтобы догнать его и спросить скоро ли Егорка вернется из лагеря. И уже почти нагнал его, но к дяде Валере подошел полицейский и протянул ему руку для приветствия. Ничего удивительного в этом не было. Дядя Валера сам работал в полиции, но Ромка не решился прервать их разговор. Он замедлил шаг и невольно услышал фразы разговора собеседников.

— В больницу ходил… Три бугая заявили, что их избил пятиклассник…

— Что за бугаи?..

— … по прозвищу Федорино горе с дружками…

— … девятый класс…

— Нет, уже десятый…

— … один пятиклассник троих десятиклассников…

— … пустое. Заключение экспертизы… трещины в костях кисти… только если кулаком о стенку, другого не дано…

— … прочность стенки решили проверить?..

— … пятикласснику медаль бы вручил…

Полицейские свернули в сторону. А Ромка пошел дальше. Глубоко задумавшись, стоит ли Егору рассказывать о своей силе, о других мирах, да вообще обо всем, что с ним приключилось, он и не заметил, как дошел до дома.

***

Антон сразу же, как только проводил покупателей, вынул из кармана сотовый телефон. Вообще-то, маги телефонами пользовались крайне редко, только по особо спешным делам. Лучше напрямую разговаривать с другим магом, с глазу, что называется, на глаз. Но сейчас действительно экстренный случай, медлить нельзя:

— Степан Макарович, — сказал Антон, едва абонент ответил на его звонок, — Кажется, я нашел мальчика… Почти уверен… Посудите сами, сила у него, еще не полностью активировалась, но он намертво привязал к себе зеркальный щит, с первой попытки. Еще к нему прикреплены два портала. Один из них ведет к Ивану. А еще, как рассказал мальчик, он увидел метку у Ивана, да не просто увидел, а сумел снять ее… Да, свяжусь, конечно. Ромка сказал, что Иван ко мне в пятницу придет, послезавтра уже пятница-то… Нет, фамилию не сказал… Говорил, что отец без вести пропал… Завтра придет, мазь от остеохондроза просил сделать для матери… Хорошо, спрошу или прослежу… — Антон задумчиво посмотрел на телефон и положил его в карман.

Из-под прилавка выполз черный таракан и поспешно побежал куда-то в сторону…

***

Вечер не принес вожделенной прохлады. Жарко. Ромка юркнул в летнюю душевую кабинку. Собственно, летний душ представлял собой четыре жерди обтянутые черной полиэтиленовой пленкой в полный рост, небольшой бак с водой сверху из которого выведен шланг заканчивающийся лейкой. Стоило только повернуть рычаг возле шланга и вода, согретая солнышком, не спеша вытекала из лейки пунктирными струями. После водной процедуры полегчало, даже жара уже не казалась такой жесткой. Ромка схватил ведро и пошел поливать огурцы. Мама копошилась на грядках, выпалывая сорную траву. После натирания мазью спина у нее болеть перестала. Закончив поливать грядки, Рома позвал мать:

— Мам, я схожу к Егорке, может, вернулся уже.

— Нет еще его, через три дня вернется, — откликнулась она, — А ты бы не ходил никуда. Сегодня какие-то чудаки по улице ходили. Сначала двое, солидные такие мужчины в возрасте уже, а потом еще трое неприятных типов. И все искали какого-то целителя. Странные люди. Ну откуда здесь целителю взяться, — предупредила мать.

— Ну, если Егорки еще нет, то не пойду, — согласился Рома. Жаль, что друг еще не вернулся из летнего лагеря. Сегодня Рома наведался к Ивану, но не застал его дома. Только записку нашел: «Рома, я ушел в миры, попробую поискать Саню. Ты бери, что хочешь, считай себя здесь хозяином. Маме мед отнеси. Когда вернусь, сообщу. Не унывай», но без Ивана его мирок опустел. Без него стало скучно и неуютно.

— Мам, разбуди меня завтра пораньше. Я на рыбалку пойду, — попросил Рома, — как пойдешь на работу — разбуди. Хорошо?

— Ладно, разбужу. Где рыбачить-то собираешься?

— Обойду кручу по воде. Там место одно есть, закачаешься, — ответил сын.

— Бутерброды захвати и ветровку тоже, вдруг похолодает. И водичку, а лучше термос с чаем, — заволновалась мама.

— Ну, ма-а-ам. Да не волнуйся ты. В первый раз, что ли? Я котелок возьму с собой. Рыбу поймаю и юшку сварю. Все нормально будет.