Бесплатный фрагмент - Рок. Зыбь времени

Об авторе. Швец Юрий Викторович. 1965 г. Родился в России, в вольных Оренбургских степях Урала… Писатель. Последователь Культуры и Этики РОДа. Путешественник. Просто, стремящийся к истине Истока, Человек…

Все книги автора в электронном виде вы можете приобрести по гораздо выгодным ценам на личном сайте автора и в его творческой интеллектуальной мастерской «Мера Вита». Там же вы можете ознакомиться с блогом автора и его перепиской с читателями по различным вопросам, касающихся с-ТРОЕН-иЯ Мироздания и самого КОНА.

От автора:

— Дорогие читатели! Представляю пятую книгу романа «Рок. Зыбь времени» том 1 «Выбор грядущего». В нём мы продолжим поиск утерянных истин и страниц «Культуры и Наследия» прожитых поколений на Мидгард земле. Приоткроем то, что долгое время «ретушировалось» и соскабливалось, в надежде на вырождение истин и их носителей. Но… время Дню и время Ночи. Кто спит, может укрыться от Света в темноте подземелий и «сидеть» там до прихода нового цикла Перехода нашего Светила за границу чертогов Тёмных Миров. В темноту тёмного Рога… но сейчас, Ярило выходит на РОГ СВЕТА и СВА, встречающая этот самый РОГ СВЕТА, превращается в СВАРОГА. Этот РОГ СВЕТА продлится (если брать современное летоисчисление) с 2012 лета до 14972 лета (в этот отрезок времени входят рамки утра и дня). Вот он, — полный РОГ СВА. Но… Свет ведь не может остановить своего распространения, а Тьма всегда отступает перед ним и глядишь, а к тому долгожданному времени, коего так будут желать спрятавшиеся от Света, та самая граница Тьмы Миров будет отодвинута Светом до недосягаемого предела, ведь время бежит с разной скоростью в разных частях СВАРГИ. Это легко проверяемо, ибо, например, во сне, время растягивается для нас. Вы ведь сами замечали, что засыпая на несколько минут мы успеваем увидеть сновидение Навьего Мира, в который мы попадаем, оставляя на время Явье тело, и кое тянется довольно долго, вмещая в себя довольно большой объём событий, разворачивающихся во сне… Это время играет с нами… Вернее, с нашим восприятием его. Оно «растягивается» и… уменьшает нашу температуру тела, поэтому, засыпающий всегда испытывает необходимость укрыться чем-нибудь… Современный генетик Пётр Гаряев доказал, что наша генетика тела способна на многое. И на то, чтобы по своему желанию растягивать время, уменьшая температуру вокруг себя и в своём теле, кое эту температуру переносит. Так, некоторые бактерии способны жить в «кипятке» и в ещё более запредельных для выживания температурах. Отсюда, становится хорошо понимаем эффект летаргического сна — человек генетически растягивает время в границах своего организма и находится в «спящем» режиме, совершенно подавляя процессы метаболизма в себе… Так спит муха, например. Наши пращуры владели этими «техниками» и пользовались ими. Но… мы к сожалению, были «отдалены» от этих методик и те, кто это сделал с нами, сами недостаточно понимали, что прежде всего, они проводят эксперимент над собой, чем с теми, кто рождён Светом Инглии. Можно погасить огонь свечи, костра, пожара… но погасить «Живорождённый» огонь, который есть в теле каждого рождённого в Расе, невозможно. Этим «огоньком» является Дух Расы, который живёт в душе каждого рождённого в ней. От этой искры может сгореть любая сущность миров Тьмы. А если рождённый достиг уровня «человека», то есть безсмертного (правильное написание этого слова) существа Вселенной и для которого «рост» неограничен уже ничем, то Тьме лучше скрыться с его пути, иначе «ожёг» для неё неизбежен. Огонь, в нас всех и посредством его, мы можем очищать свои тонкие тела, как мы очищаем водой своё тело. Поэтому, на Купалу, наши предки омывали от хвори Явье тело в реках, озёрах, водопадах, а тонкие тела чистили, прыгая через костёр… через стену огня, пробегая по углям… Кстати, современная физика не отрицает тот факт, что в каждом людском теле сокрыта энергия сопоставимая с той коя выделяется при взрыве сверхновой звезды… Подумайте, для чего такой запас предусмотрен Творцом?.. Поэтому, те кто поклоняется Тьме, и звали нас — ОГНЕПОКЛОННИКИ. Последователи того, что рождено в Яркой Вспышке Живородящего Света с переходом Рамхи из шестого своего «тела» в седьмое. Он, Рамха, показал нам путь восхождения в НЕБЕСА, проложив дорогу, кою мы (каждый являясь его отпущенной за «опытом» микрочастицей) наблюдаем в СВАГЕ (видимый для нас Космос). И это зовётся Золотым путём восхождения или просто — Белый Путь Расы. Пора… в путь родовичи. И путь этот будет… ну очень интересным. Для кого-то прочтение этого романа станет его началом… нового рождения…

Все книги автора в электронном виде вы можете приобрести по гораздо выгодным ценам на личном сайте автора и в его творческой интеллектуальной мастерской «Мера Вита». Там же вы можете ознакомиться с блогом автора и его перепиской с читателями по различным вопросам, касающихся с-ТРОЕН-иЯ Мироздания и самого КОНА. Для нахождения мастерской, нужно набрать запрос: " Главная творческая мастерская писателя Швец. Ю. В. «Мера Вита» в любом браузере. Приветствую Всех, автор: Юрий Викторович Швец.

Дорогие мои, никогда не обижайте и не огорчайте матерей. Огорчая её, мы огорчаем Богородицу…

Автор.

Часть первая: «Салют соперников»

Пролог

…Конь сбавил свой бег, после того как под его копытами стали ощущаться, попадавшиеся на вершине холма, округлые камни. Гасдурбал и сам уже поняв это, потянул поводья на себя, понимая, что его четвероногий друг может травмировать свои суставы ног, наступив на такой… Жеребец, в благодарность за это, скосил глаза на своего всадника, повернув к нему голову и фыркнул в удовлетворении. Гасдурбал выехал на самый верх участка, выбранного им для осмотра окрестностей, холма. В этом месте, его вершина была плоской, но, как и везде, каменистой. Отсюда, открывался великолепный вид на все предместья Кастулона… Гасдурбал остановил жеребца и спрыгнув на землю, одобряюще похлопал того по загривку. Жеребец, коснулся мокрым носом его щеки, обнюхивая его локоны седеющих волос. Потом, потянулся к боку Гасдурбала и тот понял «что» учуял его четвероногий товарищ. Гасдурбал опустил руку к своей поясной сумке и вытащил оттуда круглую, ароматную лепёшку. Он, с улыбкой на устах, разорвал её на две части и откусив от одной половинки кусочек, другую протянул своему другу. Тот, осторожно взял её в рот и не спеша, тщательно и смакуя, стал пережёвывать её… Гасдурбал погладив коня по сбруе, шагнул в сторону края верхнего уступа скальной поверхности вершины холма…

Отсюда, с этой точки, открывались взгляду замечательные окрестности города: сам Кастулон, окружённый садами и нивами полей; уходящая дальше горная череда холмов, на коих были открыты серебряные рудники; петли нескольких рек, кои делали свои изгибы в пространстве окрестностей Кастулона. Само всё пространство, вокруг самого города было поделено на ровные прямоугольные меры сельхозугодий и планомерно, соразмерно переходило с различных фруктовых садов, расположенных у подножий пологих холмов к виноградникам, кои поднимались вверх по склонам этих же холмов, строгими, ухоженными делянками. А если взгляд от фруктовых садов перемещать к городу, глазам открываются нивы, разно–колосящихся зерновых культур… Осмотрев сады и нивы, Гасдурбал перевёл взгляд на реки, по которым скользили лёгкие судёнышки, перевозя по ним различные грузы и товары. Вдоль самих рек тянулись веретеницы торговых караванов из вьючных животных и повозок, кои перевозили товар от реки до реки… В округе города, которую измерил своим взглядом Гасдурбал Гикет, прозванный народом Иберии Гасдурбалом Красивым за свою статность, храбрость и честность, умения выйти из любого щекотливого положения, сохраняя при этом достоинство и силу (но редко применяя последнию, ввиду огромного дипломатического ресурса и опыта, который он приобрёл в годы правления Протектора Гамилькара Барки) — не было не освоенных участков земли. Эта его хозяйственность, как и его дипломатический «дар», вместе с тонким умом и разсудительностью (образ разсудительности завязан на изпользовании (слог ИЗ, ибо мы говорим о Земном ИЗпользовании) РАЗума (слог РАЗ) и это правильное, истинное написание данного слова. В следующем романе-саге «Меч Перуна» автор подробно вскроет образность нашей древней слоговой Молвицы и родовичи получат огромный багаж Знаний о структурности истинного НАшего языка. Потерпите, всему своё время. Авт.) находили точки соприкосновения с любым появившимся соперником или несговорчивым ранее соседом. Эти точки соприкосновений обоюдных интересов исключали решение вопроса с помощью силы и применения оружия. Гасдурбал, будучи прирождённым дипломатом изменил политику, применяемую ранее Львом Гамилькаром — упор только на вооружённую силу армии. Гасдурбал, в отношении дерзких, несговорчивых племён кельтиберов, кои время от времени, делали грабительские набеги, стал вести новую линию своей политики — он задаривал их вождей подарками, вызывая меж ними брожение и зависть друг к другу. Совершал в отношении одних уступки, не выказывая таких же другим. Выгодно менялся с ними различными товарами на паритетных обязательствах, делая их намерения к набегам менее эффективными, чем ведение простой политики договоров о торговле и обмене меж ними и могучим соседом, которым являлся Иберийский Союз. Также, он крепил дружбу с теми племенами, кои уже не выказывали никакой враждебности к соседу, тем самым укрепляя и свои собственные границы. Гасдурбал заключал с такими союзнические договора о совместной обороне от внешнего врага, если таковой обозначится в будущем. Постоянно, реализовывал какие-то особо заинтересованные с определёнными племенами «проекты» по строительству дорог или иных необходимых объектов… Всё это выбивало почву из-под ног тех, кто считал себя врагом Союза Иберии и оставлял их в одиночестве своей ненависти и беспомощности перед растущим могуществом Державы построенных Баркидами. Границы Союза стали столь сплочены общими усилиями, что говорить об открытой агрессии уже было нельзя. Это грозило неотвратимым разгромом и истреблением любой вторгнувшейся силы в пределы Союза Иберии, Протектором которого и был Гасдурбал Гикет Красивый. Организовав повсеместную добычу драгметаллов на землях Иберийских Вождей, он оставлял им значительную часть добытых богатств и этим только обогащал и укреплял сам Союз… Вожди Иберов «боготворили» его за эту дальновидную, мудрую политику и поэтому наградили таким эпитетом-прозвищем…

Прошло уже восемь лет со дня гибели в предательской засаде Великого Гамилькара Барки. В тот год, Гасдурбал, сделал несколько походов в земли врагов и отомстил им основательно. Но, войны с тем походом не прекратились. Последние из них завершились четыре года назад, но кельты не смогли прорваться за границы Союза и после своего полного разгрома, утратили весь свой «запал» военной экспансии земель иберов и часть из них, потеряв веру в победу, перешла Пиренеи на север, но прежде, достигнув договорённости с Протектором Иберии об этом своём переходе. Гасдурбал не стал чинить им преграды, зная, что за Пиренеями они столкнуться с похожими на них же племенами, кои это сделали ещё раньше. После ухода, самой воинственной части кельтов за горы, мирная жизнь воцарилась на большей части Иберии. Огромное количество добытого серебра, кое делилось между Вождями Союза и Протектором, заставило его подумать о начале чеканки своей монеты, коя имела хождение во всём Союзе и за его пределами. Это стало триумфом его политики и Вожди, посовещавшись, решили одарить Гасдурбала собственным подарком — они изготовили Протектору Союза необыкновенной красоты серебряное кольцо, как символ его Верховной власти в пределах Союза, с искусной гравировкой имени Гасдурбала и его титула. Гасдурбал, после этого, не снимал его с пальца и тем самым подчёркивал этим, что очень дорожит этим подарком. Таким своим шагом Вожди возвышали его в основатели государственного Союза Иберии, а хождение чеканной монеты во всём Союзе и за его пределами, только подчёркивало, подтверждало это…

Гасдурбал вгляделся в самый ближний к нему караван из вьючных животных и десятка повозок, в кои были впряжены могучие волы… Движение этого каравана, совпало с движением его мыслей, которые «текли» в прошлое… Так он и смотрел «пустым» взглядом за этим караваном, пока тот не исчез из виду среди цветущих садов в восточном направлении… Мысли Гасдурбала, одновременно с шеей, повернулись к востоку, туда, где восходит утренняя заря. Его воспоминания потянулись за видимый горизонт окрестностей, туда, где уже был построен и жил своей жизнью город, задуманный им самим — Картахена, или как его привыкли называть нынешние историки — Новый Карфаген, хоть он ничего общего не имел с тем, находящемся в Африке, «старым» Карфагеном, в своём политическом фундаменте устройства города. Но, скорее всего, так прозвали его торговцы, кои доставляли товары из него и везли в Иберию множество таких же различных товаров, подмечая при этом сходство портовых сооружений упомянутых городов. В порту Картахены они чувствовали себя также безопасно, как и в городе с цитаделью на холме Бирсы, на которой ночью, видимый за много десятков вёрст, горел высокий маяк. Здесь, действовал такой же порядок в торговых операциях, как и в «материнском» городе Торговли. Всё в порту напоминало об этом: и дороги, расходящиеся в стороны от порта; узкие улочки, ведущие к большим площадям, кои находились у торговых рядов; множество величественных Храмов и Святилищ… Стоявший на высоком моле Храм Ния — Повелителя Морей, как будто подчёркивал, кто является покровителем этого города, кто его любит и заботится о нём больше всех… Вокруг мола, на котором стоял Храм, располагались сады упиравшиеся в берег. Храм тот они задумали и возводили вдвоём: сын Гамилькара — Гасдрубал Барка и сам Гасдурбал Гикет, ещё не будучи Протектором. Далее, сады шли и упирались в другой Храм, строительство которого контролировал сам Гасдурбал Гикет, ставший уже Протектором. Этот храм, Гасдурбал построил в честь финикийского божества — молодого бога Ишмуна. Далее, вырыли специальный канал, округлой формы, диаметром в две версты. После этого, море было соединено с каналом. Иберы помнили, что когда-то давно, на этом месте стоял чей-то забытый древний храм, разрушенный позднее в бесконечности происходивших здесь войн. Они называли это древнее место — Массия. И возведение в этом месте новых величественных построек карфагенянами, навивало иберам мысль о святости этого места… Гасдурбал же не остановился на этом и после заполнения водой всей площади, построил здесь корабельные Верфи. Далее, создал и удобные торговые гавани. Здесь же, недалеко от порта, Гасдурбалу построили и его небольшую резиденцию Правителя Союза, в которой он и начал чеканить новые монеты… Теперь, государство Союз Иберии обрисовалось всеми своими контурами, кои ему придали Баркиды. С появлением своей монеты, торговля стала увеличиваться с каждым годом…, а зависимость от Карфагена стала только условной… Но… монетизация Союза играла двойственную роль… и стремление к обогащению… стало подрывать основы самого Союза.

Гасдурбал вздохнул, вспомнив Великого Гамилькара, которого всегда ставил в пример себе. Он очень сожалел, что тот не дожил до этого момента их триумфа… и грустил из-за того, что некому дать ему сейчас… необходимого на этот момент совета.

«-… Как быстро пролетело время?! — думал Гасдурбал. — Кажется только вчера, совсем недавно, мы с ним замышляли построение Кастулона и Картахены… Совсем недавно… И вот оба города уже цветут, растут и живут своей жизнью.

Гасдурбал охватил взглядом сады и нивы вокруг Кастулона.

«- А здесь, ведь везде было запустение. Только неухоженные, дикие холмы, заросшие непроходимым лесом. Смотря же на день сегодняшний, поражаешься на что способны руки людей, когда в них, вместо меча или иного оружия, вложены соха или иной, полезный ремесленный, мирный инструмент… Да…»

Необъятный простор садов и нив заставлял Гасдурбала испытывать восторг от наблюдаемого.

«- Кастулон строил Гамилькар. Я же, начал строительство Картахены — Нового Карфагена… Хотя… Зря, его так прозвали торговцы. Город не может быть подобен другому. Этим он сужает себе дальнейшее развитие. Я его назвал — Картахена! И… думаю, со временем, именно это имя закрепится за ним. Конечно, если торгаши не будут править миром… и писать свою историю. Удобную им… А Картахена, пусть просуществует долгое время. Надеюсь, на это. Пусть пройдёт Кругов Жизни (в старину „круголетием“ Жизни называли временной отрезок в 144 лета. Понятия временного отрезка — „год“ не существовало. Авт.). И Кастулон пусть существует не меньше. Это пристанище Воителей Баркидов. Сейчас, здесь, находятся дети Гамилькара: Гасдрубал, Ганнибал, Магон. Магону в этом году исполняется 23 года. Пора ему обзавестись семьёй. Как это сделал Гасдрубал. У него уже дети — два мальчика: трёх и шести лет. Но… это только начало, говорит он. Да… Время растит новое поколение. И Магону пора создать семью… надо будет присмотреть ему хорошую невесту… Пока… он не присмотрел её в Карфагене…»

Гасдурбал вспомнил о своих детях. Кроме детей Оттии: дочери Клариссы — тринадцати лет и Карталона, коему исполнилось пятнадцать, у него родилось от Зои четверо ребятишек. Старшему Радмиру исполнилось девять. Он был назван самой Зоей в память о её Роде Радимичей. После него родился ещё один мальчик, которого назвал сам Гасдурбал. Он стал Гамилькаром, в честь деда, Протектора Иберии. Потом, родились две девочки: Краса и Желанна.

«-… да… Гамилькар ещё мал. Ему семь лет. Но Зоя не спускает с них глаз. Постоянно находится рядом с ними. Я, к сожалению, вижу их не так часто… Но, надо, чтобы мальчики играли вместе… Вместе со всеми Баркидами… Только так, они станут мужчинами… РОДа.»

Гасдурбал дожевал свою половину лепёшки, немного утолив голод. Долгая скачка разбудила основательный аппетит. Он повернулся к своему скакуну.

— Что? Хочешь пить? Ну, ладно… Сейчас, спустимся! Посмотри, какая красота! И всё это наших рук дело! В Кастулоне нас ждут Ганнибал и Гасдрубал… Есть о чём поговорить… есть над чем поразмыслить… посоветоваться… Подыши, подыши немного! — произнеся это Гасдурбал потрепал гриву своего коня.

Оглядев ещё раз окрестности с высоты холма, Гасдурбал взял поводья и, не спеша, пошёл к спуску, потянув коня за собой… Он решил не садиться верхом, а какую-то, пока для него неизвестную часть пути пройти пешком. Мысли его «повернулись» в другую сторону… Он думал о Зое.

«-… Прибыла ли она из того путешествия, кое совершает раз в три месяца? Сейчас, месяц весеннего равноденствия… Один из временных отрезков, в кои она совершает запланированную поездку? Это происходит с тех самых пор, когда её отец — вождь Титей оставил Иберию, уведя свой Род за перевал гор. Но… на месте остались те самые мудрецы, кои живут в лесу. Они находятся там одни… и выживают в столь неспокойной Иберии неизвестно как?! Ведь, леса там дикие… а места тёмные… страшные… Насколько я знаю, у кельтов существует поверье — туда ни совать носа… Что-то пугает их… И лучше это „что-то“ не будить… Ганнибал и Вождь Сарбон были там восемь лет назад… Они возвращались из похода, который мы совершили после смерти Протектора Гамилькара. Зоя тогда имела с Ганнибалом длинный разговор. О чём? я не спрашивал… но догадывался… Поэтому, Ганнибал и изменил тогда маршрут своего движения. Хотя, мне сказал, что смотрел подходы к Сагунту. Он был у них. У тех Белых Мудрецов… А Мудрецы, здесь, продолжают выполнять какую-то задачу… Интересно, почему так неожиданно ушёл Титей?.. Мудрецы, после этого, имели разговор с Зоей… Я спросил о теме разговора… но она отмолчалась, переменив тему… я не настаивал на ответе… Понимал, что есть то, что может навредить нашему союзу. И именно после этого, она стала совершать эти свои поездки. В которые я посылал свою охрану, но конец путешествия она всегда проделывала одна. Окружённая теми воями, коих ей оставил Титей… Эта моя ненавязчивость с вопросами, только укрепила наш союз… С прожитыми вместе летами мы стали любить друг друга только сильнее…»

Гасдурбал поймал лицом ветер, дующий из-за горизонта («горизонтом» в старину называли только сторону, за которую заходит Солнце на закате. «Гор (Рог) укрылся зонтом». Авт.). Ветер усилился и стал трепать его локоны волос, спутывая их концы. Гасдурбал с удовольствием ловил прикосновение его потоков воздуха к своему лицу…

«-… Дети Оттии не отделимы от меня, как и дети Зои. Карталон, правда часто вспоминает мать… Она оставила Иберию. Оставила после тех… событий… Событий, кои произошли спустя год после смерти Гамилькара Барки. Да… Время летит. Тот наш разрыв с ней, мы преодолели без рождения ненависти друг к другу. Её не было. Правда последствия всё же были… Были. Брат Оттии — Гасдрубал, бывший ранее моим самым близким помощником, тогда отдалился от меня, не простив мне того разрыва. Магон, вообще, какое-то время, считал меня врагом. По совету Карислава и Теоптолема, его отправили в Карфаген, «остывать»… Сейчас уже «остыли» оба… Детей Оттии и Зои все считают братьями и сёстрами. Ганнибал, единственный из братьев, не озлобившийся на меня тогда, на то, что я решил сам воспитывать своих детей. Это решение было моим и Оттия приняла его она знала традиции РОДа нарушать нельзя. Ганнибал понял его. «-Это решение, повлёкшее разрыв, не только Гасдурбала, но и нашего отца! — Сказал он тогда Оттии, — поэтому, перекладывать всю вину на него одного — неправильно! А дети, должны быть с отцом! Это закон Рода!» Вот тогда он стал моей правой рукой, вместо более старшего Гасдрубала. Той рукой, без которой я уже не могу обходиться. Армия полностью под его контролем. Даже, старые военачальники Гамилькара приняли его. А сейчас считают его «Богом войны». Походы, кои они совершили за эти годы, показали его тактические превосходства над самыми опытными врагами. Все планы этих походов Ганнибал разрабатывал с ними и те, сами смогли оценить «силу» его проницательности. Это дар отца! Дар полководца. И он в нём проявляется всё сильнее и сильнее…»

Навстречу Протектору вышли несколько воинов личной стражи.

— Скоро закат, Протектор! Нам надо поторопиться! Или мы, прибудем в Кастулон как в прошлый раз?

Гасдурбал улыбнулся.

— Как в прошлый раз, Одята! Нам не куда спешить. Поэтому, я и поднялся на холм. Спускаемся не торопясь. Въедем в город незамеченными. По темноте.

Мощный седой воин кивнул в согласии.

— Мы не обнаружили слежки. — Доложил он. — Хиллины потеряли нас. Вечером, если они и будут у дороги, они не поймут в темноте «кто» промчался среди садов по направлению к городу.

Это утверждение удовлетворило Гасдурбала и они продолжили спуск.

Гасдурбал повернулся к севшему за горизонт светилу, кое ещё озаряло небо в стороне горизонта.

«-… Жалко, мир продлился всего четыре лета! Греки, получив поддержку Рима, сами напрашиваются на конфликт. Они создали конфедерацию последователей Пирра — разбойников пиратов. Работорговля стало основным их занятием. А народ сей (Хиллины Сагунта) чрезвычайно жаден и развращён. — Гасдурбал продолжил свои размышления. — Развращён… А как хорошо взялся за них тогда Ферон… Ферон. Он погиб в том злосчастном лете… Не вернулся из плавания… Пропал. Это „добило“ Оттию и она приняла решение… Да… Ферон. Он пережил Гамилькара на полтора лета… Счастье Оттии, так озарившее её жизнь после рождения малыша, сына Ферона — потускнело… Его смерть просто раздавила её… Я помню это… Помню всё, что произошло в то лето… Необыкновенно длинное, полное событиями лето… Да… Ферон был непобедим в бою на суше, но… оказался уязвим на море… И я… как бы причастен к его гибели… Ведь, это я просил его возглавить флот после того, как сам стал Протектором… Просил, после самоотвода Диархона, который стал жаловаться на боли в ногах… Почему я это сделал?.. Этому есть причина. Причина очень веская… Его гордость и опыт, стал непреодолимым барьером в его отношениях с Ганнибалом. Тот, всё продолжал подозревать его в связи с убийцами отца, хоть ему все говорили, что это несправедливо по отношению к Ферону… Но, Ганнибал столь же упёрт, как и сам Ферон… Меж ними возникла „холодность“, коя могла и возгореться пламенем… Ждать этого было нельзя… Нельзя…»

Гасдурбал, не спеша спускаясь с холма, вызвал череду воспоминаний того, что происходило в то злополучное, после смерти Протектора, лето… Воспоминания поглотили его…

Глава 1

…Гонец спрыгнул с лошади и сразу же бросился к Теоптолему, коего увидел после своего прибытия в Ставку армии. Эта его торопливость не осталась незамеченной для многих военачальников, кои присутствовали в ней.

— Что за новости ты привёз мне, мой друг? — Теоптолем взглянул на гонца спокойно, не выдавая окружающим своего волнения.

Тот, немного помедлив с ответом, поглядел на стоящих вокруг Теоптолема людей разного военного ранга.

— Говори. Здесь нет лазутчиков врага. — Успокоил его Стратег.

Гонец вобрал в свои лёгкие воздух, в это же мгновение подбирая слова для начала своего сообщения.

— Я… право не знаю с чего начать, Стратег, — волнение отразилось на его лице — он был очень молод.

Теоптолем ободряюще произнёс:

— Начни с того, о чём думаешь более всего. Что Сигуэнс?

— Сдался. — Гонец начал говорить быстро с запинкой в некоторых местах. — Ночью… они попытались пробиться… но Ферон встретил их встречной атакой… сигуэнцы гибли тысячами. Ферон со своим корпусом пробился в предместье города. Пока, он перестраивал порядки для штурма основного укрепления, из центральных ворот вышло посольство горожан с просьбой пощады и сдачей укреплений. Ферон, сейчас, в городе… Тут выяснилось, что ареваки шедшие на помощь Сигуэнсу, узнав, что город окружил зять Гамилькара, повернули назад… не желая гибнуть у стен города. Те защитники, кои желали крови пошли на вылазку… После того, как большая их часть погибла… горожане сдались.

Теоптолем, не выдавая своих чувств, по поводу захвата Сигуэнса Фероном, спросил:

— Что сам Ферон? Не получил ещё одну рану?

Гонец вздохнул.

— В него вселился Мелькарт, он, взяв часть корпуса, поспешил за ареваками и… нагнав их, загнал их в Тахо (река в Испании). Множество врагов утонуло… Ганнибал, подошедший уже к Компнегу и ожидавший корпус Ферона, как основную помощь при штурме, в негодовании… Ему пришлось отделить от уже начавших штурм сил, часть для прикрытия своего левого фланга…

Теоптолем, услышав это, покачал головой.

— Зачем же, Ганнибал предпринял штурм? Гасдурбал Гикет начал вести с кельтами переговоры о сдаче. Он поспешил… Поспешил за лаврами победителя. Он что?.. Устроил соревнование с Фероном по числу взятых ими городов?

Теоптолем следующую свою мысль закончил вполголоса:

— Надо вызвать его ко мне. Дать иное задание… Это не приведёт к добру.

Гонец, всё же расслышал её и… пожал плечами.

— Похоже… что так.

Теоптолем впервые за всё время сообщения гонца, выдал своё недовольство.

— Да… так-так… один спешит разбить врага и на его плечах ворваться в город… и это правильно. Другой, начинает штурм, не дождавшись исхода переговоров о сдаче… и не дождавшись вспомогательного корпуса. И это совсем неправильно! Он что, будет пробовать на крепость все города, не открывшие перед ним ворота?! Весёлая история… — Теоптолем взглянул на гонца, — ну ладно. В этом разберёмся позднее… Давай остальное!

Гонец, поняв, что Теоптолем ждёт от него всех известий, привезённых им, нахмурил лоб, собираясь с мыслями, и продолжил говорить:

— У Тарракона замечены римские галеры. В числе сорока двух квадрирем и семи квинтирем.

Брови Теоптолема поползли наверх…

— Значит, они всё же появились… — Эта реплика не убавила его удивления, выразившегося на лице, — этого мы не ожидали. Сенат встревожен последними изменениями в Иберии… Куда они заходили кроме Тарракона?

Гонец поймал взгляд Стратега.

— Они не заходили в Тарракон, Стратег. Если и зашли… то только ночью и несколькими… или вообще одной галерой. Наши следили за ними… но… сами понимаете… ночью невозможно уследить… обнаружить исчезновение одной или нескольких галер в такой эскадре. Но… наши соглядатаи полагают, что их интерес совсем не Тарраконе! Они хотели подплыть к Сагунту… Но заметили наши корабли… и отклонили курс.

Теоптолем, поразмыслив, согласился с этой догадкой своих соглядатаев.

— А что?.. Вполне подходит… эта их догадка! Верно. Интерес в Сагунте. Но… по договору, который мы имеем с ними, а вернее, договор с Карфагеном, они имеют интерес только в Массалии. Плавание к Сагунту нарушении мирного договора. Поэтому и отклонились… Да… Они, всё же, скоро обойдут… это соглашение… Надо подумать, что можно противопоставить их появлению… Надо послать руководить нашим флотом серьёзного, авторитетного военачальника.

Гонец поднял удивлённый взгляд на Стратега.

— Нужно послать адмирала Диархона на флот. Только он заставит римлян выполнять условия Лутациева мира.

Военачальники, стоявшие вокруг Теоптолема отреагировали ещё резче, чем гонец.

— Послать мало. Надо блокировать его от Эбеса, у Сагунта!

— Да! Давно пора разорвать тот мир!

— Правильно! Эти условия тяготят нас уже десятилетие! — раздались их голоса.

— Если мне поручат это — я это сделаю! — Вперёд вышел Диархон. — Но… скажу сразу! Остаться во флоте не смогу! Я говорил тебе, Теоптолем, у меня… стала от сырости воспаляться та рана, полученная мной… ты знаешь где… Морская служба для меня окончена.

— Правильно, Диархон! Соверши рейд и возвращайся! А что до командования флотом, то Гасдурбал Гикет ещё не снял с себя обязанности адмирала флота?! — Заметил один из военачальников, — Флот Баркидов за ним.

Диархон на это отреагировал словами:

— Не гоже Протектору гоняться за галерами Рима и пиратами! Надо найти другую фигуру.

Военачальники посмотрели на Диархона и Теоптолема, который пока не выказывал своего решения.

— Я знаю о болезни нашего Диархона! Та кельтская стрела, коя ранила его в битве у мыса Бонн, была с ядом.

— Так значит, Диархон не сможет совершить задуманное?! — Военачальники вопросительно посмотрели на того.

— Я не отказываюсь от рейда! И от службы не отказываюсь. Моя болезнь приходит только с сыростью, коя связана со службой на флоте… Я поэтому, ушёл в армию… к Гамилькару. Но, если придётся… если Теоптолем прикажет… я взойду на палубу!

Теоптолем прослушал эти слова Диархона молча и глубоко задумавшись…

Военачальники стали спорить друг с другом: стоит ли рисковать здоровьем уважаемого всеми Диархона, отправляя его на флот, где болезнь снова может взять верх над здоровьем…

— … Не спорьте, — подал голос, наконец и сам Теоптолем. — У меня родилась иная мысль. Есть хороший кандидат на эту должность. Он очень опытен и целеустремлён. И я… думаю… согласится на это предложение. Это человек как раз такой закалки, что совершенно не оробеет ни перед кем! Будь то флот Массалии… или самого Рима. Гамилькар сам долго воспитывал его… В результате «родился», если не лев, то леопард. Это точно. Он уж точно подойдёт к флоту Рима на расстояние выстрела наших онагров.

Военачальники с интересом взглянули на Теоптолема, как взглянул на него и сам Диархон.

— И кто же это, Теоптолем? — спросил бывший адмирал.

— Тот, кого ты, Диархон, будешь учить морскому делу, как учил и Гасдурбала Гикета. Сможешь это сделать?

Диархон, пожал плечами:

— Конечно смогу. Был бы дельный для этого, подходящий человек! Про кого ты подумал?

Теоптолем снова улыбнулся.

— И этим своим назначением, — продолжил он свою мысль, — мы избавим армию от духа соперничества в навыках Стратегов! Ведь, это, рано или поздно, до добра не доведёт.

Военачальники переглянулись… Кое-кто уже начал догадываться о человеке, которого наметил Стратег армии на обозначенное вопросом назначения место…

Диархон взглянул на Теоптолема.

— Неужели же… — начал он озвучивать свою догадку, но был остановлен Теоптолемом.

— Вот именно. Ты понял, — улыбнулся Теоптолем.

Другие военачальники, кои не смогли сами догадаться о ком ведут речь Теоптолем и Диархон, оглянулись на более догадливых товарищей.

— Ну, не томите? Кто же это? — напрямую спросили они.

— Теоптолем имел ввиду, конечно же, Ферона! А вы… что подумали о Ганнибале? Нет…

— Да, Ферон. — Вслух подтвердил своё решение смуглый Теоптолем.

Военачальники разделились на два лагеря — одни поддержали его выбор, другие, наоборот, осудили его.

— … Ты это серьёзно, Стратег? Убрать Ферона из конницы? Он гений конного боя! Он ещё не разу не отступил в такой схватке! Мы просто обидим его… из-за этого! Да ты что?!

Теоптолем спокойно выслушал эти мнения.

— Да. Но я не отступлю… от своего решения. Серьёзно. Пусть остынут от соперничества. Один в своей стихии. Другой на солёном ветру, омываемый брызгами такой же воды, коей владыка Ний, конечно же, омоет его в первый же день знакомства с этим ремеслом. Да… ему будет сложно! Первое время… Но… Ферон любит трудности и с радостью согласится побороться с ними. В другом, я был бы не уверен… А в нём? Нет! Он осилит всё!

Эта уверенность Стратега армии, как-то сбила охоту спорить с ним его, несогласных с ним, оппонентов.

— Да?.. ну вообще-то это так… Он самого демона Диса, схватит за рога… если выпадет такой случай… Правильно. Мы согласны с тобой, Теоптолем…

Слушая эти высказывания, Теоптолем, просиял лицом…

Но в этот момент, кто-то произнёс иной вопрос — тот о коем пока никто не вспомнил:

— А согласится на это новый Протектор Союза — Гасдурбал Гикет, который должен будет сдать этот пост Ферону? Ведь, Ферон и Оттия теперь вместе?!

Военачальники замерли, после этого вопроса. Многие из них открыли рты, чтобы возразить… но… не находили аргументов…

Лица всех застыли… в выражении неопределённости. Один Теоптолем не изменился в лице — на нём всё также, была твёрдость своего правильно выбранного решения.

— Я думаю, согласится. Даже, сам предложит это. Я знаю, как это сделать. — Ответил он. — На море не поставить не пользующегося авторитетом в армии военачальника. Гасдурбал сам это хорошо понимает. Ферон, как раз тот человек, который нужен всем нам. И Гасдурбал, скорее всего, сам уже думал об этом.

Диархон, услышав эти слова, оживился и произнёс:

— Ах вот что его интересовало?.. Давеча, он спрашивал меня… о том — не смогу ли я переучить старого служаку из армии в морского номарха?.. Теперь, я понимаю его! — Диархон вдруг улыбнулся, — значит, у меня новый ученик?! Ферон… Ну, берегись Ферон! Я научу тебя порядку морского дела! Это тебе не конница! Это, брат, палуба!..

Диархон довольно улыбался… а все окружающие поддержали его улыбку смехом.

— Значит так! — Диархон уже деловито повернулся к Теоптолему, — Тогда, я отправляюсь на верфи Картахены! Чтобы подготовить всё для этого! Я понимаю, времени у меня в обрез?!

— Да! Ты правильно понял мои мысли! Делай то, что ты умеешь лучше всех нас! Это твоя стихия! Тебе в ней и устанавливать правила! Отправляйся. Я отправлю Ферона, как мы обговорим с ним все вопросы будущего. Скорее всего, с ним будет иметь не одну беседу и сам Протектор! Ферон прибудет к тебе, как всё закончит здесь. Ему ведь тоже надо сдать командование корпусом дельному Стратегу. Отправляйся, Диархон.

Военачальники окружили Диархона и Теоптолема.

— Да, Диархон! Ферон сам обрадуется этому. Ведь, в Картахене Оттия!

— Несомненно, он прибудет туда с радостью! Оттия с маленьким сыном!

— Да. Теоптолем всё тонко рассчитал!

— Теоптолем стоит нас всех! так может мыслить только он… Ну ещё Гамилькар имел те же способности в анализе событий.

— Не зря, Гамилькар так любил и ценил его! Эх, жаль! Но Гамилькара не вернуть… И мы тебя любим, Теоптолем! ты уж извини, если мы иногда спорим с тобой…

— Кого мыслишь поставить на место Ферона?

Теоптолем пожал плечами.

— Пока не думал об этом. Наверное, Гасдурбала Барку.

— Гасдурбала? Ну что же, пора ему браться за ремесло Баркидов.

— Точно! Пока, Магон находиться в Карфагене! Гасдрубал послужит в коннице! мы поддерживаем твой выбор.

— Вот-вот! — Теоптолем был рад поддержке своих товарищей. — надо крепить гнездо Баркидов — чую скоро настанут иные времена.

— Лучше бы они не наступали, конечно, Теоптолем. — Диархон переменился вдруг лицом. — Я надеюсь, Гасдурбал отодвинет войны от наших границ.

Теоптолем грустно улыбнулся.

— Когда-то, город Мир, был основан, как мирный, не стремящийся к гегемонии, центр Латиума. Но, после ухода из него этрусков он стал Римом. С их уходом — ушёл целый Мир. С этим переименованием города война стала постоянной, а мир прерывист. — Теоптолем вновь повернулся к стоящему гонцу. — Отдохни хорошенько. Завтра поскачешь к Кастулону. Передай Тигорику, чтобы лазутчики, кои находятся в Сагунте, хорошенько «прощупали» этот вопрос — появление эскадры Рима в Лигурийском море. Всё, что может заинтересовать нас — пусть всё передадут нам! Но, прежде, отвези Ферону моё письмо. Вечером, зайди ко мне — я вручу его.

Гонец склонил голову:

— Я всё выполню, Стратег.

Теоптолем, посмотрев на его усталое лицо, переменил решение:

— Ладно. Вечером письмо занесут мои порученцы. Отдыхай.

Гонец, молча, кивнул и вернулся к лошадям… Вскоре, он и те, кто с ним прибыл, умчались из Ставки Теоптолема…

Пока, Теоптолем провожал глазами гонцов, ушёл и Диархон. Когда, Теоптолем повернулся… то не нашёл его глазами. Он, знаком, распустил всех военачальников, кои ещё были в Ставке…

Когда все разошлись и Теоптолем остался один, он подошёл к мраморной плите, служащей раньше, при Гамилькаре, столом в походах и склонившись над ней, протянул руку к, стоящей на ней, горящей лампе. Но взял не саму… лампу…, а «что-то» лежащее рядом с ней. Этим предметом оказался крупный перстень, за сверкающий своим гранённым камнем в световых лучах лампы. Теоптолем повертел его в руках и осторожно открыл его. Под «седлом» камня «что-то» хранилось. Теоптолем, высыпал содержимое перстня в огонь сосуда… Раздался треск и пламя неординарно отреагировало на это высыпание — его языки сменили окрас и выделили едкий, зеленоватый дым…

Теоптолем задумчиво глядел на пламя…

«-…вот так, — его мысли утвердились поведением-пляской пламени, — именно так! Давно нужно было поступить так! Нет места яду в моей жизни. Да… я выбрал правильное решение. Ферон не уступит Ганнибалу. А тот, открыто пренебрегает его опытом. Это несомненно ошибка Ганнибала. Жаль… Жаль отец не успел передать ему всю мудрость и опыт… Жаль. После того, как Карислав увёз Агнис, юный Стратег изменился… и показывает свой неуёмный характер. Я всё же думаю, он не до конца верил в то, что Агнис уплывёт с Кариславом… Но железный Карислав, без колебаний выполнил волю отца. Волю Гамилькара. Да… Первый месяц её отсутствия Ганнибал выдержал вполне по-мужски. Но уже во-втором он, будучи и так не склонным к излишнему общению, замкнулся совсем. Его явно грызли, угнетали какие-то мысли… Какие?.. О чём он думал?.. Неужели, он сдался возникшей так рано сердечной привязанности?.. Похоже, что так. Несомненно, так… И поэтому, видя, соединение Ферона и Оттии, его сердце, найдя предмет изъявления своего случившегося огорчения, выплеснуло порцию ненависти именно к Ферону. Эта… молодая глупость, выразилась в обвинениях, подозрениях связи того с заговором убийц Гамилькара… Преднамеренном убийстве самого главного свидетеля и участника заговора… Эх! Молодость!.. Я тогда, не среагировал… Вовремя не обратил на это внимание — не было времени, надо было чтобы враг не успел расползтись по своим „норам“. Спешил с походом. И не заметил, что боль от расставания с Агнис, стала искать выхода в ином направлении. Поэтому, он проявил такое твёрдое отношение к Гасдурбалу. Он встал на его сторону. Братья тоже не заметили этого. Гасдрубал, брат Ганнибала, тогда, отправился к Картахене — курировал строительство, но к бывшему зятю испытывал уже иные чувства. Магон прямо, не скрывая, презирал Гикета. Только поэтому, его пришлось отправить в Карфаген. Ганнибал, в своём одиноком несчастье, остался один. Он, видимо, не знал куда деть себя… Он стал хвататься за все военные мероприятия, вылазки, походы, кои возникали в период активных боевых действий. Он стал ревновать других к их же успехам в боестолкновениях с врагом… А здесь, более всего выделялся Ферон. Ферон, стал его главным противником. И… юность взяла в Ганнибале верх, заглушив ещё не проснувшуюся мудрость. Гордость… жажда славы… тщеславие. Ферон тоже страдал этим когда-то… Как они похожи… друг на друга?! Как одно пламя… схоже с другим. И сейчас, я понимаю, что происходит с юным Ганнибалом. Даже, говорил с ним по этому поводу… Здесь, в моей Ставке. Я сам, вызвал их и оставил их одних… в надежде, что после их разговора, с глазу на глаз, исчезнет тот барьер меж ними… Но… зря надеялся. Может, Ганнибал, какое-то время, и противился тем чувствам, кои возникли у него… но в конечном итоге… всё же сдался им из-за отсутствия Агнис. А может у него были ещё „наушники“, нашёптывающие слова, вызывающие зависть и …откровенную ненависть к Ферону. Я, после многих событий, наконец, решил отправить Ферона к границе с его корпусом, ибо пришла весть, что враг там приготовился выступить на нас. Несколько месяцев, Ферон не появлялся в ставке и это снизило накал всех страстей. Он громил врага там. Ганнибал занимался другим флангом нашего движения… Но в конечном итоге армии сошлись в нескольких частях, где спрятался основной костяк предателей и отступников от своих слов… И вот снова всё повторилось… Но, теперь, война уже закончена… Остатки врага бегут… и наши отряды их преследуют. Города сдаются сами… а те, кои не хотят мира, берутся военной силой. Да… Ферон, после взятия Сигуэнса, конечно же преследует ареваков. Не давая им уйти в свои пределы. Ганнибал, конечно же, понимает, что самую „жирную“ точку концовки войны теперь ему не поставить. Вот и не совладал с собой… Мальчишка… Ладно. Ферон отправится к границе с Сагунтом. Ему об этом привезёт приказ, посланный, отправляющийся уже завтра, мной гонец. Ферон с радостью отправиться туда. Там ведь, совсем недалеко и Картахена, а в ней Оттия и его сын… Да… жизнь Ферона, наконец-то наполнилась радостью и счастьем. Но… Гасдурбал зачем-то позвал его к себе. Зачем? Неужели, его мысли о возглавлении Фероном флота, возникли одновременно со мной? Всё может быть… Я как-то намекал ему о том, что он должен сложить с себя обязанности Адмирала флота… Ферон тогда воевал с ареваками и вакцеями… Это было шесть месяцев назад. Да… похоже, что так… а может он хочет ему поручить какую-то иную задачу?.. Перед тем, как тот сменит плащ Стратега, на плащ Адмирала? И это может быть. Я раньше беспокоился, что соперничество Гасдурбала и Ферона вновь возникнет на фоне соединения судеб Ферона и Оттии, но жизнь показала, что мудрость обоих достигла своего расцвета. Никакой враждебности, по отношению друг к другу — не проявили оба. Это стало таким облегчением для меня!.. Да… я помню это известие, кое мне привезли гонцы. Они сообщили мне, что Ферон встретился с Гасдурбалом в резиденции Протектора. Я не на шутку забеспокоился за судьбу Ферона. Но, всё разрешилось. Я всё хочу спросить Гасдурбала о их беседе тогда… но, не нахожу подходящего случая… и места. Может, когда-нибудь, он сам расскажет мне об этом… Может быть. Но, сейчас, надо решать те задачи, кои появились с появлением Римской эскадры. Что они там делали? Пираты? Снова, провели в своём составе пиратов? Как это было уже не раз… Всё может быть… Чтобы те „рвали“ наши морские торговые пути. Топили торговцев, кои плывут к нам. Гасдурбал, скорее всего уже знает об этом… и как Протектор Союза приготовил свой ответ. Скоро узнаем какой…»

В этот момент к нему вошёл номарх стражи.

— Что? Он уже прибыл? — спросил Теоптолем, за размышлениями потерявший связь со временем.

— Да, Стратег! — Ответил номарх.

— Тогда веди его!

— Хорошо! — Стратег исчез за пологом шатра.

Теоптолем нервно забарабанил пальцами по мрамору плиты.

— Интересно… какие новости он привёз? Что… выяснил? — прошептал он.

Через несколько десятков частей времени, к Теоптолему, совершенно бесшумно, вошёл человек в тёмном плаще.

Теоптолем стоял к нему спиной и не уловил его появления. Вошедший, понял это, и чтобы обозначить себя, тихо шаркнул ногой.

Теоптолем резко обернулся.

— Как всегда, неуловим на слух Тагон стоит за моей спиной! — чуть заметно улыбнулся Теоптолем. — Специально решил проверить не утратил ли своих навыков?

Вошедший отреагировал на похвалу без каких-либо видимых эмоций на своём лице.

— Если я почувствую, что утрачиваю свои способности, то сразу же скажу об этом тебе, Теоптолем. Мой провал может стоить не только моей жизни, но и тайн, кои не должен знать враг. А он из меня будет тянуть жилы. Я не уверен, что смогу выдержать боль. Я уже не молод.

Теоптолем помолчав, сделал Тагону знак сесть на скамью у стола.

— Ну… это, надеюсь, выполненное задание было не столь опасным, кои я поручал тебе раньше? — Вопросительно заметил Стратег, — что выяснил? Садись рассказывай.

Тагон шагнул к столу и сел на скамью, прильнув спиной к плите. На его лице выразилась маска кратковременной боли, кою вызвало это движение. Теоптолем заметил это, но не выдал ничем своё наблюдение.

— С чего начать? — спросил Тагон.

Теоптолем, немного подумав, произнёс:

— С самого начала.

Тагон покрутил взглядом по сторонам, будто проверяя, нет ли ещё кого-то в шатре.

— Я выяснил, когда Гасдурбал имел встречу с Фероном, ещё до того, как они встретились второй раз. Ещё до того, как Ферона ты назначил Стратегом второй армии.

— Вот как?! — Отреагировал на сообщение Теоптолем. — Я только что рассуждал об этом… Прямо до твоего появления. Для чего же они встречались? Известна тема их разговора?

— Нет. Они встречались с глазу на глаз. Гасдурбал сделал это так, что никого рядом с ними не было.

— Хорошо. Продолжай. Что выяснил? Что последовало после разговора?

— Ферон отправился в какое-то «путешествие». Тайное. Первое в «ту», интересную для нас сторону. Я проверил всё. Ферон имел несколько задач в этом путешествии. Во-первых, он исследовал все подходы к реке Сигуре. Второе. Тоже самое он провёл и с рекой Хупарой. Эти задачи он выполнил с особой тщательностью. Далее, он вернулся и с отрядом, который дал ему Протектор Гасдурбал, двинулся по исследованному маршруту. Но… — Тагон сделал на этом ударение, — у Хупары отряд встал на месте…

— Почему? — Не выдержал паузы, в рассказе Тагона, Теоптолем.

Тагон улыбнулся.

— Вот тут самое интересное. Они ждали эскадру, подошедшую от Эбера (Эбер — город на Болеарнских островах близ Иберии. Авт.). Но… с кораблей на берег сошло только пятеро…

Теоптолем заинтересованно не сводил взгляда с лица рассказчика Тагона.

— …Зоя и её охрана! — закончил Тагон.

— Я так и знал! — Просиял лицом Теоптолем.

— Это так. Они все растворились среди отряда Ферона, одев плащи «священников».

Теоптолем взглянул на грубую карту побережья Иберии, лежащую на мраморе.

— И до куда… они дошли? До какого места? — спросил он, не отрываясь от неё.

— Они остановились у притока реки Хупары, дальше… видимо, — Тагон указал пальцем на карте это место, — Зоя и её охрана ушли одни.

— Да там находится пепелище её родного города Титеев.

Теоптолем торжествующе поднял взгляд на Тагона.

Тот ухмыльнулся.

— Ты оказался прав. Они там.

Теоптолем сел на скамью, рядом с Тагоном.

— Я знал… я догадывался… Она не ездила туда смотреть на пепелище родного города. Нет…

— Да, ты прав. Они шли не к пепелищу. Они прошли мимо пепелища. Я исходил там всё…

Тагон потёр бороду и продолжил:

— Они углубились в непролазный лес. Туда нет хода конному…

— А Ферон? Что делал в это время Ферон? — перебил Тагона Теоптолем.

— Ждал вместе со всем отрядом. Ждал в том же самом месте, где они остановились.

Теоптолем что-то «прокрутил» в своей голове.

— Значит, она там себя чувствует в безопасности. В полной безопасности. Это невероятно. — Его глаза светились подтверждением его догадок. — Так-так! Ну и ты, конечно же, прошёл по их следам?!

Теоптолем внимательно глядел на Тагона, читая его реакцию…

— Да… я попытался сделать это. Но… здесь я должен разочаровать тебя, Теоптолем. Я и сам испытал досаду. Дело в том, что… похоже, с ними двигался следопыт с такими же талантами, как и у меня. Видимо, ранее, он не раз тягался с такими как я… Ты, ранее, заметил, что это было не опасное задание. Я промолчал, не отреагировав на это замечание. Но скажу… Я там, вдруг, заметил… что следы раздвоились… а потом и расстроились?! Что это?! Я испытал потрясение… Я с таким я ещё не сталкивался. Потеряв след окончательно, я решил удалиться. Но… своей спиной… я почувствовал взгляд… недобрый взгляд. Я… остановив движение, решил выяснить, что «это» такое, прежде чем уйти назад… Но, теперь почувствовал изменения во всех окрестностях, кои были вокруг меня. За мной началась «охота». Настоящая «охота»! Это был поединок. Поединок двух мастеров слежки. Но вскоре, я почувствовал, что уступаю тому, незримому для меня «мастеру». Он меня видел прекрасно… а я, сколько не пытался это сделать, успеха не добился. Я был в отчаянье… И вдруг, почувствовал, что мой противник исчез! Просто взял и исчез?! Я несколько раз проверил это предположение, и удостоверился, что мои чувства не обманывают меня. Он потерял ко мне интерес. Как будто прочёл мои намерения и… не нашёл в них ничего опасного для себя… или ещё для кого-то… Я стоял и крутя по сторонам своим взглядом, пытался понять, всё ли правильно я осознал в этой «охоте»… И понял — это было предупреждение для меня: «Всё, далее идти тебе не надо! Остуди голову, обрежь любопытство, расцени правильно все шансы на возврат и от твоего решения, будет зависеть и твоя жизнь!» Вот, что незримо, мысленно, послал мне мой противник. Я развернулся… и более не пытался играть своей жизнью. Слежки за собой на обратном пути я не обнаружил. При этом, я заметил, что мой «охотник» в нашем поединке, увёл меня в сторону… И вокруг меня была совсем иная местность… я выбрался из неё только на следующее утро. Но… я дважды видел того, кто живёт в лесу и ведает мёд — медведя. Он, будто бы провожал меня… Вот тебе, мой Стратег, и «не опасное путешествие»! Вокруг, по оврагам, я заметил множество скелетов зверей с волчьей пастью… Множество. Но… это были не волки… Вернее волки, но почему-то очень крупные?! Я таких до этого не видел… Я насторожился… может мой «охотник» вывел меня на их тропу и, поэтому, убрался? Подумав об этом, я не убирал обнажённого оружия, ждав нападения каждое мгновение. Попасть в пасть вот такому хищнику — участь не особо желаемая. И тут — я вышел к берегу реки. Я двинулся по берегу, думая, что в случае нападения зверя, спасусь в реке — волки не охочи в плавании… Так я прошёл с пару вёрст. Но, дальше, по реке я идти не смог. Мне перекрыли дорогу! навстречу мне вышел огромный лось — Сохатый! Его рога были в крови?! В свежей крови. Он явно только что вышел из кровавого поединка и испытывал крайнее возбуждение, копая копытом землю, и смотря на меня… Я испытал ужас… когда всмотрелся в его глаза — они были наполнены кровью… И горели гневом! Его взгляд говорил мне «что-то»…и я прочёл это в нём: «-…я не хочу твоей смерти. Но идти дальше — значит умереть!» Я снова в пал в отчаянье. Куда двигаться? По берегу — смерть. По лесу — огромные волки могут ожидать меня в нём. — Тагон взглянул на Теоптолема, в котором не прочитал ни капли сомнения в своём рассказе произошедшего с ним, ни преувеличения опасности, вызванное воспоминаниями, ибо взгляд рассказчика уже не выдавал никакого страха. — В этот момент, наверху, над кронами, пролетел Филин. Он громко захлопал крыльями, будто хотел, чтобы я увидел его. И я понял, он мне указал дорогу по коей я могу уйти целым! Я, взглянув на Сохатого, повернул и двинулся в сторону пролёта филина… Но самое интересное то, что выйдя через какое-то время на большую поляну, я увидел кружащегося надо мной Большого Орла. Нет, Теоптолем! Те места охраняются так, что лучше туда носа не совать — лишишься не только его! Но… я был бы не я… если бы не выяснил кое-что!

Глаза Тагона выказали торжество моментом, коим он явно гордился.

— …Дочь Титея, жена Гасдурбала Гикета, совершила путешествие и скорее всего будет совершать такие же, по «зову» именно этого Орла! Именно Орёл, как-то появляется у неё на глазах… и она, таким образом, видит и понимает, что её ждут! Именно, после этого она совершила своё путешествие! «–… Орёл, — сказали мне служащие в доме Гасдурбала, — кружил два дня над их домом».

Тагон облегчённо выдохнул, как будто после бега.

— Теперь, после всего… я «пораскинул мозгами» и смог сделать для себя несколько выводов. Те, скелеты зверей с разорванными пастями, наваленные в лесу в разных местах, говорят мне, что не только мы с тобой проявляем интерес к тем местам! «Кто-то» ещё слишком любопытен… Что их туда манит? Мне не ясно. Но они туда ходят с заявной «охотой». Несмотря на гибель таких, как они… Просто лезут, как крысы… и этим, будят какие-то, тайные, непонятные силы, кои рвут их на части… Здесь, сокрыто то, что мне не открывается. Тайна. Но… честно, предложи ты мне сейчас новое путешествие туда — я не соглашусь! Мне хватит одного. Я знаю повадки зверей. Они тремя вёрстами обойдут место, где чувствуют опасность. А здесь… идёт скрытая глазу война… Война не наша… И лезть в неё, нет необходимости. А Зоя имеет связь с ушедшим Родом Отца, через тех, кто остался в тех местах. Я думаю, тебе надо это выяснить, спросив об этом напрямую у Гасдурбала. Он, я думаю, ответит. А Ферон, был нужен только для безопасного провода Зои и её стражей до границ этого леса. Далее, она попадает в царство тех сил, кои и обеспечивают ей безопасность. Вот всё, что я выяснил, Теоптолем.

Тагон замолчал, прищурившись…

Молчал какое-то время и Теоптолем… Наконец, он, закончив своё размышление вызванное рассказом тайного агента, произнёс:

— Я так понимаю, твой вывод Тагон — Гасдурбал полностью доверяет Ферону!

— Абсолютно. Это так. Твои подозрения, что Гасдурбал поведёт тонкую игру против Ферона, пользуясь своим даром политика, полностью не подтвердилась. Ты правильно сделал, что поручил именно мне заняться выяснением этого. Другие бы, сделали это не так «чисто». И это бы повредило делу. Никакого злого умысла против Ферона у Гасдурбала нет. Какой здравомыслящий человек, поручит безопасность жены тому, против кого ведёт тайную войну? Это абсурд. Никакими кознями их отношения к друг другу не пахнут.

— Я рад, что мои сомнения развеяны по ветру. Хорошо. — Теоптолем махнул рукой. — И… мы, теперь, знаем, что отец Зои оставил ей тайных союзников. Но жаль не удалось выяснить, что это именно «они».

Тагон улыбнулся.

— В Тарраконе, откуда я родом, говорят: «Если дневной Свет, пытаться подсвечивать огнём факела или лампы, то ничего, кроме затуманивания, затемнения, вызванного дымом от этих „световых приборов“ не добиться!» Поездки Зои не тайные. Они происходят не под покровом тьмы. Она их делает раз в три месяца. Три раза в лето. В Бейлът, элътъ, тайлът (Ъ — краткая «о», «ер» — имеет образ — выполнения действия, «сотворяша». Стоящая в конце, обозначает «твёрдость». Авт.) Гасдурбал же беспокоится о её пути, только до определённого рубежа, места. Далее, безопасностью занимаются те, кто ожидают её. Но не следует лезть со своим «факелом» к Солнцу! Ничего, кроме, ожога не получишь! — Тагон прямо взглянул на Теоптолема, — я знаю, почему ты, решил выяснить причину поездки Зои. Ганнибал каким-то образом связан с этим. Он проявляет предвзятость к Ферону, чувствуя в нём соперника… К тому же Ферон старше его на тринадцать лет… и это рождает в нём опасения, что пост Стратега армии дадут не ему. Ферону сейчас 33. Самое время проявлять талант полководца. Сакральный возраст. Возраст походов Гамилькара к Метапонту и Кротону на Апеннинах. Знаешь, что я скажу тебе, Теоптолем? — Тагон стал говорить твёрдо. — Ты пошли меня в окружение Ганнибала. Мне кажется, пора выяснить тех, кто нашёптывает ему на ухо не совсем правильные выводы. Может оказаться, что в окружение Ганнибала затесался ещё один предатель, каким оказался Хост. Он молод и легко попадёт под влияние опытного интригана, нашего тайного врага. Прошло уже много месяцев со дня смерти его отца. Убыл тот, кого я ранее знавал под именем Киферона. Он имел на Ганнибала огромное влияние. Как отец. Но, со дня его отъезда… Ганнибал изменился. Его тяга во всём опережать всех, становится очевидной. Что-то, или кто-то толкает его к этому. Отсюда и его осложнения с Фероном. Он не хочет, чтобы тот управлял сухопутными корпусами армии. И я думаю, что «кто-то» нашёптывает ему, что армия потянется к Ферону и… этим ослабнет позиция самого Гасдурбала, как Протектора. Это, несомненно.

После того, как Тагон замолчал, Теоптолем не отводящий взгляда от прямых глаз Тагона, ответил:

— Ты правильно понял мои мысли, Тагон. Подметил почти всё. И правильно наметил направление следующих моих шагов. Отправляйся к ставке Ганнибала. Присмотрись к его окружению… Всё ли в нём чисто. Я знаю, что он встречался с Зоей. Зачем? Вернёшься, через месяц. Тогда и сделаем выводы.

Тагон кивнул.

— Я понял, Стратег. Где мне остановиться?

— В окружении Гетулика Сарбона.

Тагон, наклонил голову и более ничего не говоря, молча, развернулся и вышел.

Теоптолем снова повернулся к огню. Теперь он потянулся к чаше, коя стояла на столе. Взял её в руку… и в раздумье глотнул из неё… Его глаза совсем не моргали, смотря на огонь…

«-… Свет скрыл свой путь… но мы… посмотрим на пути Тьмы…»

Мысли его понеслись в ином направлении…

Глава 2

Заросли стали гуще и суше. Вождь, остановившись, не спеша поводил глазами, выискивая какой-либо подвох в прибрежных зарослях. О чём думал он в этот момент, водя своими тёмно-серыми глазами? останется для нас тайной… Его загривок шерсти приподнялся и немного выдавал дрожь его тела… На его боку присутствовала кровь. Но… Кровь не принадлежала его телу. Это была чужая кровь. Кровь его сородича. Он, благодаря опыту и ловкости, не получил в предыдущей схватке никакого ранения. Но кровь тех, кого он вёл в этот лес за собой, уже засыхала на его боках… В неистовстве схватки, она долетела и до него, повисая густыми, тягучими стёками на его шерсти…

Зверь ощерился, показывая огромные, острейшие клыки. В прежней схватке они должны были добраться до глотки противника… но… схватка закончилась не в их пользу и потеряв часть «стаи», кою он «взращивал и обучал», он — Вожак стаи сам подал вопль о отступлении. Он увёл, в гущу кустов, выживших в схватке… Но, теперь, стало ясно, что противник, вновь оказался и зорче, и хитрее… И несмотря на то, что время нападение было выбрано в предрассветных часах, когда ненавистное Солнце, ещё не выпустило своих щупалец обжигающего света, их ждали… и «встретили».

Зверь оглядел оставшихся подле него… и ощерился снова… оголяя клыки. Все, кто остался с ним, были с ним одинакового роста и мощи. Они шли на кровавую охоту и, казалось, легко справились бы с теми, против кого выдвинулись в эти места. Против «кого» их послали. Но, всё оказалось по-другому, противник был несравненно опытнее их. И, что самое важное — не слабее… Вожак, зарычав, оглядел своих соседей — все они мощью не уступали ему, но вот опыта и той, животной «злости» им явно не хватало… Этого у них было не столько, сколько накопил он… за годы своего взросления… Поэтому, несмотря на свой рост, они боялись его, зная, что из-за неудачи, коя «поджидала» их в рощице, он может сорвать своё «зло» на ком-нибудь из своей «стаи», задрав в ярости любого из них… Зверюги, увидев его оскал, поспешили встать у него за спиной, дабы не стать «жертвой», вдруг, родившейся в нём ярости.

Но зверь, в этот раз, был озабочен чем-то иным. Его холка, выдавала это. Он прощупывал взглядом расположенные перед ним заросли, а шерсть то поднималась на ней… то опускалась…

Вожак не спешил… Он вспоминал…, что когда-то… давно, у него было иное тело. Не такое… более совершенное… Он знал, что «то», что с ним случилось… и произошло — было не случайностью. Эта была кара. Кара за злость, кою проявил он… в той, другой жизни… За «То», что он собрал, вобрал в себя, в ту, свою предыдущую жизнь… Вожак пытался вспомнить её… ту жизнь…

Жизнь, в коей не было Света… Он не искал его там… в ней и вот… его нет (Света) и здесь… в этой жизни… Он знал виновных в этом своём падении в «шерсть»… Вернее знал… виновного. И ненавидел его всеми фибрами своей звериной души… Ненавидел себя… Но… вторая его сторона, коя с Душой была в не ладу, тоже пылала ненавистью. Она тоже искала и нашла таки виновного в этом его воплощении… И им, этим виновным, был… тот самый Свет. И его вторая половина сознания люто ненавидела его. Во тьме ночи, она всегда восхваляла невидимую Луну… пела ей песни, даже глядя на её неполный лик. Посвящала ей оды… обращаясь к её провозглашённой пустой святости. К её холодному, безжизненному взгляду скрытого половиной рога мрака. Но… когда она вся становилась залитой Светом, и своим полным ликом отражала его на землю, правда сначала разбавив своим блеклым холодом, боль от этого «бурлила» в нём… в обоих половинах… Клокотала… Колола иглами всё его существо… Как же он, а вернее его половина сознания, коя сейчас контролировала его, ненавидела этот Свет… и он… выл… выл… выл… а, потом, выходил мстить… Мстить всему и всем. Всем, кто под этим Светом живёт, пасётся, питается, размножается, созидает… растит приплод… Но… самая главная его ненависть была направлена к тем, кто за этим Светом и за всем, что рождено под ним, присматривает… Приглядывает… оставаясь незамеченным. Этих… он чуял издалека. И знал их границы нахождения. Его холка, каким-то образом чувствовала это и всегда выдавала их невидимое присутствие — поднимаясь и вставая «дыбом»… Но… Но почему-то, вслед за ненавистью, всегда приходил страх. Страх… быть убитым… Убитым снова… Убитым опять… Убитым чтобы снова… родиться в этом Световом мире… получив тело с проклятой шерстью… И тогда всё менялось в нём… Он, в себе, обращался к тому, кто осел в нём давно… и рычал на него, не имея возможности загрызть… задавить, уничтожить… Он скалился на него, а его соседи принимали это за гнев на них… Он, знал, что этим… его новым «шерстяным» рождением, Свет как бы смеётся над тем вторым, «сидящим» в нём… над его яростью и ненавистью, над его… жестокостью… Ведь, те, кого он убивал… имели возможность «проявиться» в приРоде в новом воплощении… получить иное тело. И пойти… дальше… по лестнице Живы… Или же совсем проявиться в Роду… Ведь, это его КОНЪ… Кон, который оставляет их… за своей чертой… Света… И всё из-за того, кто влез в него, когда-то… ПрОБрался в него. А вернее, он сам же и пустил его… проявив слабость к КАверзам, находящихся рядом с ним сущностей… Так как они, были всего лишь инструментом для того или тех, к числу которых принадлежит тот, кто теперь… сидит в нём. А сами те, к кому принадлежит тот, кто сидит в нём, здесь появились непрошено… нарушив вселенский закон… Вожаку вновь захотелось взвыть… ведь выхода из того «тупика» в который его завели или он сам себя завёл… нет!.. Нет! И эта боль вновь растерзала всю его сущность… Из его глотки вырвался скулящий вопль!.. И соседние звери, ощерились в ответ на него… не понимая его происхождения… Он, вновь был уколот тем, кто почувствовал его размышления… Ненависть, выпущенная из бездонного сосуда, пролитая тем, кто сидит в нём, вновь разлилась по его телу… Шерсть от этого вздыбилась… Он вдруг снова захотел мстить… Месть… Месть за всё… Рвать, грызть, упиваться кровью… вот что «забурлило» в нём с новой силой, делая его самому себе чужим, озверевшим к Свету… Он не в силах, что-либо противопоставить этому зловонному, разлитому сосуду в себе, противиться возникающей ярости, вновь ощерился, выказывая того, кому привыкла подчиняться вся его «стая»… Он поднял взгляд на Луну, коя предательски наполнилась Светом, который и расшевелил все эти воспоминания и размышления в нём… и, вдруг… после его взгляда даже на холодный, казалось бы, «мёртвый» Свет Луны… он понял «что-то» для себя. Эта догадка больно кольнула его в самое сердце! Кольнуло тем самым холодным лучом Света, как острозаточенным… шилом! Это «что-то» промелькнуло в его зверином мозгу… и изменило все его… планы. Он, обозначил границы Кона и себя, около него… Он понял… что Свет и есть его СОЮЗНИК. И что он, всё это время, был им! А он сам… был так слеп, так долго не понимал этого… считая его врагом… А ВРАГ, настоящий-то враг-то в нём самом! и от него — от этого врага… надо избавляться!.. Вожак скосил глаза на стаю… Звери ждали его решения, поджимая хвосты… когда встречались с его взглядом ярости… Теперь, он видел всю их «ущербность», хотя сам, раньше, по приказу того, кто в нём сидит, готовил их… тренировал… Он, теперь, понимал, что в границах Кона, они все станут трусливыми и… БЕЗсильными против него… КОНА… Осознав весь план Света, он «вдруг» почувствовав приближение смертного БОЯ, впервые же и почувствовал невероятную ОТВАГУ перед ним… Его просто рвало от прилива этого НЕЗНАКОМОГО, до этого, чувства… Вожак оскалился, подавшись вперёд… он знал, из тех, кто сейчас идёт с ним не выживет ни один… Но… все родятся… вновь в шерсти… Но не ОН… Он решил избавить себя от того, кто воздвиг храм Тьме, в его теле и… звериной душе… Не его душе. Он вновь взглянул на Светлую Луну… осознавая, что и Луна в предыдущих его жизнях играла немалую роль… Но, теперь, уже с умыслом, пуская в себя ярость ненависти внутренней тьмы, сам налился отвагой Света, отражённого глупой Луной… Он решился…

Зверь пошевелил ушами и издал яростный рык. Он сделал длинный прыжок в сторону впереди расположенной чащи, не оглядываясь назад на стаю. Стая стояла на месте… понимая — Вожак пробует тропу. Он, чувствовал взгляды тех, «кто» сидел внутри этой молодёжи… Они проверяли его. И он старался… старался изо всех сил. Он чувствовал «их» своей холкой…

Ворвавшись в гущу чащи, он вспомнил, как они вышли на след тех, кого должны были растерзать… Их привёл сюда чёрный волк следопыт… коего вела луна… Сейчас, его уже нет… Он остался там… под копытами того Сохатого… поднявшего на рога многих из них… Кто будет сейчас… он не знал… Но… ему надо было исполнить весь свой план. Вожак, оказавшись в роще… застыл на месте… вслушиваясь в мрак зарослей… В тех зарослях не пели даже птицы. Но, это не насторожило Вожака, а наоборот успокоило… Птицы не есть их союзники и скорее выдадут их присутствие, чем поприветствуют своим пением… Зверь, потянув носом воздух, обострил своё обоняние… Вспоминая при этом… что ранее, когда-то давным-давно, не имел таких способностей… От этого наваждения воспоминаний, в нём появилось чувство досады. Он уловил мысль, что КОНЪ, тогда забрал могущество того, другого тела… и дал лишь «пасть»…со всеми атрибутами существа, в кое он воплотился, теряя связь со Светом… Он, уловил, также и воспоминания о том, что более всего любил в той прежней жизни… Воздух рощи навивал ли эти воспоминания… или в этом была виновата осветлённая луна? он не понял… Но… похоже, он уловил это, когда «проявил» те же чувства, кои управляли им в другом… том «начальном» воплощении, до того, как он попал в «стаю». В коей очутился позже… Жадность… Властность… Стремление к лидерству… в жизни… кою он воспринимал в законе стаи… Жизнь ту, он превратил царство Тщеславия… Значит, он желал быть таким и там… в той Жизни… и «оттуда» — за «это» его «попросили»… Зверь встряхнул головой, пытаясь избавиться от воспоминаний и… выполнить все свои инстинкты… ради своего, вдруг, появившегося плана. Он уловил, почуял опасность… но, не здесь, не в роще… Он вспомнил те чувства, кои властвовали в нём после оставления прежнего места схватки… и сравнив их, понял, что надо двигаться далее… перебарывая вновь рождающийся страх… Тьмы.

Зверь, издал, едва уловимый звериным слухом рык, призывая к себе стаю. Послав этот, неуловимый для слуха других существ, сигнал, он вильнул хвостом, снова опуская его к земле… Вот, вся оставшаяся после схватки стая, окружила его. Зверь, оглядев всех… мгновенно, побежал вдоль берега ручья, который хорошо «прослушал», ожидая стаю… Двинулся… чтобы выполнить план и «выжить» на этот раз!.. Для этого он заглушил в себе все воспоминания…

Вода в ручье громко бурлила в своих бурунах, ударяясь во множество торчащих из воды, крупных округлых камней, разбивая свои молекулы на более короткое их построение… короткое, но более жизненесущее… Зверь, приблизившись к берегу, опустил голову и стал пить… из этой жизнеродящей струи… Вслед за ним, это же стали делать многие другие звери стаи. Чувство жажды, после перенесённого, осушило внутренности многих…

Вожак пил, не выключая своих звериных инстинктов, дабы не пропустить то, что могло спасти его… Вслушиваясь в себя, в гущу растительности, дабы не пропустить то, что вызывало у него чувство тревоги… Стая, доверяя своему Вожаку, верила, что он выведет их, как вывел от западни, в кою они угодили совсем недавно… Сквозь густоту крон деревьев, они видели, что небо над ними стало светлеть… Солнце приближалось к точке своего Восхождения и от этого… стая, вновь, почувствовала себя в опасности…

Внезапно, над ними, в просветах крон деревьев, пронеслась крупная тень… с призывным криком… Стая заметила, как холка Вожака поднялась, вставая дыбом, принимая «боевое» положение и заставляя его оторваться от воды и поднять голову вверх… Вожак, почувствовал, как его сердцебиение учащается, а ноги «затекают» предчувствием схватки… Он изменил положение своего хвоста, создавая из него балласт более крепкого положения на земле тела зверя в схватке. Стая поняла, схватка неизбежна. Вожак резко развернулся от берега, будто выискивая направление скорого появления врага. Он понимал, что у берега стая находится в западне и его скоро обвинят в этом молодые звери… почуяв подвох… Глаза зверей стаи налились кровью… как и его… Он испытывал странное возбуждение и его звериный взгляд целый миг блуждал по зарослям берега… Он почувствовал ногами вибрацию земли, от «того» кто пришёл по ней по их следам… Если он пришёл один?

Эта мысль была последней, после которой он взял старт движению, совершив огромный прыжок, пытаясь минуть тот молодняк леса, который был у стаи сбоку… Но, в этот момент, ломая ветви и тонкие стволы молодняка, из него, снова, появился огромный лось с окровавленными рогами и остатками волчьей шерсти на них…

Всё изменилось в сиг. Стая поняла, что их выследил тот, кто мелькал меж крон деревьев… и этим приведя за собой Сохатого. Вожак, издав яростный рык, первым бросился на врага, стараясь обежать его сбоку… Этим движением он подал сигнал для атаки всей стае. Другие звери, не менее в росте, чем он, прыгнули на лося с правого бока, оскаливая свои ненасытные пасти… Лось, приподнявшись, ударом мощных рогов, придавил нескольких из них, переломав им хребты… Одновременно, Сохатый, разворачиваясь, взбрыкнул задними ногами и… отбил прыжки двух зверей, прыгнувших на него с другой стороны… Одним из тех, кто получил эти ужасающие по силе удары копытами, был и Вожак. Вожак, взвизгнув, отлетел на несколько саженей от схватки… Второй зверь, упал рядом с ним… с разбитой, как яйцо, головой и не двигался… Вожак же, тряс головой, приходя в себя…

Когда он, уняв «движение земли», взглянул на схватку… то в нём возникли иные чувства… Он понял, что продолжать её нет смысла… ибо Сохатый растерзал рогами всех, на кого более всего надеялся он… Под его копытами лежало уже шесть тел… Лось, шёл на всю остальную стаю опустив свои рога, твёрдой незыблемой поступью… Часть стаи, обежала его с тыла и ринулась в атаку… Но, Сохатый, резким движение, будто у него на его хвосте были глаза, с необыкновенной скоростью развернулся и… поймал прыгнувшие тела зверей на рога… Сделав разворот обратно, он рогами разбросал тела зверей в стороны, как сноп соломы… Несколько тел осталось лежать в тех местах, где приземлились после этого невероятного полёта… Стая, поджав хвосты, бросилась к своему Вожаку… ожидая нового отступления. Вожак, подавая пример, бросился к Сохатому, который приближался с припущенной к земле головой… но стая не сдвинулась с места… скуля и огрызаясь на его призыв. Вожак, выразив своим рычанием презрение к ним… бросился на Сохатого второй раз… Бросился один… Он решил сделать перед прыжком зигзаг обманных движений и повиснуть на крутой шее Сохатого, защёлкнув «капкан» своих стальных челюстей…

Но произошло невероятное… Сохатый, не понимая с какой стороны, зверь совершит прыжок, запутанный его вихревыми бросками из стороны в сторону, молниеносно, мотнул головой и в полёте, сшиб рогами прыжок Вожака в сторону… Тот отлетев в боковую сторону на расстояние пары косых саженей, несколько раз перевернулся, взвизгивая от боли… и остановился только, ударившись о ствол дуба, растущего здесь… Стая, скуля и взвизгивая, металась на месте, не решаясь вступить в схватку с Сохатым, а также не решаясь бросить Вожака, чтобы спастись бегством… Даже, самые «бывалые» волки из оставшихся не знали, как выбрать путь отступления и не попасть в новую западню… Но, в этот момент, Вожак снова поднялся…

Он, мотая головой, упрямо шёл на Сохатого, как будто, решив принять смерть или победить… Это подстегнуло тех членов стаи, кои наблюдали за противоборством со стороны на новую атаку, придавая им мужества от поведения их полного отваги Вожака… Сохатого снова окружили со всех сторон… злобно рычащие зубастые пасти.

Вот, по неуловимому сигналу Вожака, стая бросилась на лося со всех сторон… Эта третья атака, с участием Вожака, принесла результат. Сохатый, хоть и снова поймал рогами и разбросал часть стаи в полёте прыжков и ударив своими копытами, тех кто оказался у него позади, всё же пропустил тех, кто ринулся на него сбоку… Несколько зубастых зверей, в числе их и сам Вожак, повисли у него на боках и шее… Эта третья атака, давала стае надежду на победу, потому что часть тех, кто отлетел от ударов рогов и копыт Сохатого, могли вновь вернуться в схватку… Но, здесь произошло странное… и непредвиденное.

Вожак разжал свои челюсти и освободился от Сохатого, на боку которого висел… Один из рогов, коими махал лось, нестерпимо больно задел его бок. Боль была таковой, что инстинктивно челюсть зверя разжалась от скул… Чудо, помогло ему избежать огромных копыт, кои взрыхлили землю в месте, где только что он упал на землю… Вожак отскочил в сторону, чувствую боль и отчаянье… Но… Сохатый не бросился на него… Он резко, замотал головой, раня и сбрасывая с себя тех зверей, кои повисли на его теле… и в это же мгновение бросился на тех, кто, видя успех предыдущей атаки, вновь попытались окружать его… От его рогов, вновь, взвились вверх тела нескольких зверей стаи… Они, скуля и воя, перелетели к спускающимся толстым ветвям дуба и несколько раз ударившись о них в падении, упали наземь, визжа от боли… Атака остальной стаи стала уже нереальной — видя гибель многих и ранение Вожака, стая снова попятилась назад… В это время, на них, сбивая многих с ног, упали последние, кого Сохатый своими рогами, как совком, собрал и бросил вперёд себя, очередной раз мотнув мощной шеей…

Вожак, не чуя боли, вновь ощерился на лося — шерсть его встала дыбом, хотя уже к этому времени была вся в его крови. Из кустов, появились те звери, кои совершили нападение с ним и получившие удары копытами задних ног лося. Вожак рыкнул на них, заставляя забыть про боль и собраться… Число готовившихся к новому нападению оказалось равным шести. Звери, немного разойдясь, решили совершить нападение в тот момент, когда Сохатый снова рванёт на них¸ как сделал это совсем недавно, когда разбросал, только двинувшуюся вперёд стаю. Сохатый тяжело дышал… раздувая свои ноздри… всё же беспрерывная схватка стала выматывать его. Вожак, поняв это, подал знак своим собратьям готовиться к последней схватке, ощерившись на лося и чуть поменяв положение своего тела. Самые стойкие, поняв его, вновь стали медленно обходить Сохатого, но уже не совершая нападения…

Лось, вдруг, применил совсем иной приём — он резко отпрянул назад и…в этом своём движении, раздавил копытами двух серых зверей, кои выползли, из-под ветвистого дуба и встав на ещё дрожащие ноги, имели желание отдалиться от схватки… Это его действие спровоцировало нападение всей Стаи. Даже те, кто находился за спинами тех, кто готовил нападение вместе с Вожаком, зарычав, бросились вперёд, горя мщением…

Вожак, не отреагировал на их рывок… Всё произошло в миг… как только они оказались в радиусе действий рогов Сохатого, тот с шагом вперёд, резко мотнул шеей и разбросал тех, кто оказался в векторе этой внезапной атаки… Стая в очередной раз оказалась разбросанной в разные стороны. Послышался визгливые стоны её членов и скулёж раненых… Этот скулящий вой полностью растворил в себе охоту нападения тех, кто готовился к схватке вместе с Вожаком… Они подбежали к нему, подавая знаки Стаи, кои говорили, что пора отступать…

В этот момент, появилась ещё одна Стая серых зубастых Зверей. Их вёл такой же матёрый зверь, что и Вожак. Но… Эта Стая, не останавливаясь пронеслась мимо схватки, даже не обратив на неё своего внимания… Звери бежали, прижав хвосты и только обежали место схватки, метнувшись в открывшийся проём меж дубом и расположенным впереди краем оврага, к коему до этого преградил путь Стае Сохатый. Получалось, что Стая Вожака, открыла путь побегу другой Стае Зверей, коя была более многочисленной, чем его изрядно поредевшая Стая. Те звери, кои пытались сражаться вместе с Вожаком, бросились за новым Вожатым Зверем, появившейся второй Стаи… Вожак взревел яростью, взглянув на своих членов стаи и… того второго Вожака. Тот, словно бы почувствовав чувства Вожака первой Стаи, оскалился в ответ, оголив кровавые огромные резцы и клыки и, едва оглянувшись назад, скрылся в овраге…

Вожак почувствовал боль… Боль… но не от раны в боку из коей сочилась кровь. Он удивился этому. Такую боль он ещё не испытывал. Её эпицентр находился не на раненом боку… а в груди… под рёбрами! Этот эпицентр бил, «барабанил» его изнутри чем-то острым… Заставлял испытывать муку бессилия и… презрения к трусам, уклоняющимся от выбранного им «смертного боя»… Он знал всё о голоде, жажде, сне, тяге к совокуплениям с молодыми самками стаи… А о том, что у него есть в груди такой «источник боли» не знал?! Раньше он почему-то не давал о себе знать… спал… Он, теперь понял, что тот, кто сидел в нём, слышал только «позывы» Луны. Даже, когда она была невидима. Да, именно в этот момент, он их более всего слышал… чувствовал… подчинялся им. Сейчас, неизвестное тело или орган в нём, что бился стремительным боем, заставил его бросится за тем, кто увёл его Стаю… позабыв о Сохатом.

Вожак сорвался с места, сделав огромный прыжок по направлению оврага, где уже скрылась почти вся его оставшаяся Стая. Этот его прыжок, дал ему возможность избежать того «пространственного» оружия Сохатого, коим он вновь воспользовался, совершив рывок в направлении оврага… Вожак и последние его сородичи по Стае оказались в безопасности… и неслись во всю мочь от места второй схватки…

Сдвоенная Стая неслась по дну оврага, перепрыгивая участки неровностей дна… Этот овраг стал для них спасением от гибели… Гибели, кою они приготовили другим, пробравшись сюда… и прокравшись, терпеливо ждали свои жертвы… Ждали и предвкушали… но дождались иного…

Овраг был заращен по своим краям густотой кустарника и скрывал их «отступление» от того, кто свысока следил за ними… Там позади ещё был слышен визг тех, кто не успел прорваться в спасительный овраг и погибал под копытами Сохатого… Но, это не заботило членов Стаи и того, нового появившегося Вожака. Стая, подчинившись ему, не сбавляя скорости, перемещалась к точке, где новый Вожатый наметил её выход на поверхность… Овраг повернул вправо и Вожатый повёл стаю дальше по нему… Гибель части зверей не заботила его… Костяк Стаи сохранён и… остальное не важно… будут созданы новые… А он, поведёт их на новые задания… на новые убийства… ведь, он не есть зверь, он, намного, могущественнее зверя…

В этот момент, что-то большое и «серое» догнало Вожатого и совершив молниеносный прыжок, вцепилось в его глотку… защёлкнув капкан челюстей…

Вожак, совершив чудо в скорости, догнал того, кто привёл их всех на гибель, а сам решил спастись… Он, вновь прыгнув, оказался сбоку своего соперника и лязгнув своими скулами пасти, вцепился в его жёсткую, почему-то, горячую шкуру…

Стая, в недоумении, остановилась, смотря на смертельную схватку своих Вожаков, решивших закончить свой спор лидерства в ней… Клубок серых зверей, блестя яростью глаз и краснотой своих пастей, рвали друг друга на глазах всей сдвоенной Стаи… Но к концу первого временного отрезка схватки, стало заметно преимущество того, кто вторым появился на месте схватки с Сохатым и не стал в ней участвовать…

Вожак почувствовал, что силы уходят из него… Рана, полученная в схватке с Сохатым, дала о себе знать… Но, это совсем не останавливало его… Он был переполнен отвагой смертного боя, который решил принять сегодня во чтобы-то не стало… Тот, второй, оказался не тем, за кого себя выдавал. И шерсть на нём, и его реакция были не под стать зверю… Но, Вожак поняв, что это один их тех, кто гонит их на убийства, воспламенился мужеством и понимая, что он именно в этой схватке добьётся своей задумки, проявлял чудеса… изворотливости… и реакции…

Стая, наблюдавшая схватку, несмело скулила, видя, что противники не отступят и скорее всего, эта схватка, скоро закончится… смертью того, кто так долго водил их на предыдущие «охоты»… Вот уже несколько раз, он был на грани смерти, но… каким-то чудом, выворачивался из пасти своего противника и лизнув раненый рогом Сохатого в предыдущей схватке бок, как будто усиливался той слизанной своей кровью, коя текла из него и вновь бросался на противника, с удивительным «блеском» своих покрасневших яростью и отвагой глаз… Он, несмотря на толстую шкуру, того с кем бился, сумел прокусить её в нескольких местах, и разодрать тому холку, коя стала напитываться чёрной кровью… Но то, что произошло далее, заставило Стаю поджать хвосты и в страхе заскулить…

Вожатый, вдруг, в очередной раз лязгнув пастью от досады, что его взбесившийся противник вновь вырвался из его тисков пасти, выплюнул клок шерсти того и почувствовав, что его холка стала мокрой от крови… решил закончить «всё» намного быстрее, чем предполагал ранее… Его тело, вдруг, потянулось… и стало ещё больше… лапы стали толще и выше, а пасть расширилась и в ней… вырос новый порядок зубов…

Стая, завизжав от страха, сбилась в плотную группу…

Но, тот, кто бросил вызов, вступив в этот поединок, как будто не заметил этих «превращений» своего противника. Он только поднял свою шерсть ещё выше и в новом прыжке, совершил своё последнее нападение. То, что оно будет последим не сомневался никто из замершей и скулящей Стаи…

Тот, кто «вырос» на глазах, отступил назад и раскрыв уже огромную пасть каймана поймал ею прыжок противника… Пасть сжалась, сопровождаемая хрустом костей Вожака… Но тот, при этом, не произвёл никакого звука, будто не почувствовал боли…

…Победивший, разжал свою пасть и встряхнув ею, вывалил то, что было когда-то Вожаком второй Стаи. Он, понимая, что показал Стае то, что не должен был показывать, открыв пасть потянулся… и вновь стал обрастать шерстью и укорачивать своё тело…

Стая стояла в плотной группе, дрожа и скуля…

Вожатый, приобретая прежний вид, получил возможность подавать и те звуковые сигналы, кои делали его одним из членов Стаи. Он вновь ощерясь, повернулся и бросился вперёд по оврагу, заставляя двигаться за ним всю теперь уже единую Стаю… Но… движение это продолжилось совсем недалеко…

Впереди, от откоса оврага, отделился огромный бурый Ком. Этот самый «Ком» издав яростный рёв и показав зубастую пасть, зарычал:

— Бе-ер!…Ва-ар!

И перегородил весь овраг, разведя огромные лапы, кои оканчивались разведёнными когтями. В это же мгновение, он бросился на Вожатого, который опешив от этого неожиданного появления, пытался вновь «преобразиться» в предыдущее существо… Тело его похолодело… и он не успел увернуться от лап «Кома». Только догадка промелькнула в его сознании: « …это ловушка! И тот, кто взбесился и бросился на меня… исполнял задумку… Их задумку!» Он поймал взгляд «Кома» и прочитал в них свой приговор… Бурый, сграбастав растущее тело Вожатого и издав рёв ярости… легко разорвал его… вытряхнув потроха… на дно оврага. В следующее мгновение, он занялся и теми, кто оказался за его спиной…

— Вр..рра-г! — рычал он, нанося смертельные ранения заметавшейся в овраге Стае…

…Вожак лежал на том месте, где выпал из раскрытой пасти своего убийцы… Он ещё дышал… Но глаза его видели, как Ком расправился с его убийцей и всей стаей… КОМ уже исчез из его поля зрения… Это его исчезновение не удивило умирающего Вожака… Он уже почувствовал помутнение глаз и… сознания… Вдруг, что-то чёрное промелькнуло перед ним… Напрягшись из последних сил, Вожак сконцентрировался на «объекте» который склонился над ним… Это был огромный орёл! Тот самый, что следил за их перемещением в лесах… Орёл, стоял перед ним, подняв одну свою когтистую лапу…

Вожак, на краю черты мрака, в своём сознании, услышал обращение к нему:

— Тьма поглотит твои помыслы и прежние поступки… Ты служил ей прежде… служил и давеча… Ты вновь на краю выбора…

Вожак, не в силах что-то прорычать, мысленно ответил стоящему над ним Орлу:

— Да… так было… Я… был лишён более совершенного тела… — Вожак поводил глазами, пытаясь разогнать мрак у своих глаз… или в своих глазах, — мне дали вот это тело… Шерстяное… поклоняющееся Луне… Темноте Луны…

Ответ пришёл незамедлительно:

— Да. Так было. Но, у тебя «тогда» забрали тело, кое было Безсердечно! Безчувственное тело! («Бес» не может быть сердечным. И не надо прославлять «беса» его чувственностью. Это «изобретение» Чарнолуского, коего мы все знаем под мнимой фамилией Луначарский. Прямое прославление Бесов. Безсердечен — вот правильное написание этого слова, нашими предками. Авт.) Зачем, такое в среде людей?.. Но… разве ты, сегодня не почувствовал изменений? — Этот ответ Орла заставил сознание Вожака «затрепетать», — даже в этом теле, Свет оставил тебе путь к нам! Ты просто не замечал его, был ослеплён яростью и обидой… за наказание. Но… сегодня, ты, наконец, понял, что Конъ, не забыл о тебе! КОНЪ всегда помнит о своих детях! Ты во Тьме, стал искать ниточку выхода… и нашёл её. Да, конец твой после этого был предрешён! Но… чтобы начать сначала что-то новое, нужно уйти от старого. Теперь, будь внимателен. У тебя два пути! Тот, кто в тебе сидит и ещё не вышел, а только немного задавлен тобой, отправиться во Тьму, ибо является порождением мрака. Ты же, можешь идти иным путём. Но… пойдёшь в полной Тьме! иначе, тот второй, вновь увидит тебя… и станет твоим попутчиком. Я забираю у тебя то, чем вы оба пользовались в Кону и то, что может улавливать Свет!

Орёл дважды клюнув, вырвал оба глаза Вожака, бросив их себе под ноги.

Вожак не почувствовал боли — она уже оставила его тело.

— Я знаю куда идти! — мысленно послал он сообщение Орлу, — нужно идти по слуху, а не по зрению во Тьме. Он пойдёт по зрению, кое у него отменное во тьме. Я же пойду иначе… иначе…

Орёл ответил ему:

— Да. Этого мы и ждали так долго. Долго. Но… всё же дождались. Иди, мы ждём тебя, Брат. Даже, бесу, есть возможность в Коне, отойти от Тьмы. В Коне ему можно не утвердиться, а просветлиться. Иди… тебя ждут!

Вожак почувствовал, что его поглощает «что-то» вязкое… как болото… Он вслушался в себя и… услышал того, кто всё это время был в нём.

— … Опять… опять мы убиты! Скажу тебе, твой поступок сегодня не одобрен мной! Связаться с тем, кто выше даже меня?.. Но, я смолчал… Не трогал твоё Эго. Хотя, ты вёл себя глупо… теперь, мы вновь… в пространстве Морока…

Вожак, вдруг, открыл в себе то, что в последнем сообщении послал ему Орёл.

— Нам не по пути с тобой! Отправляйся к себе во тьму твоего мира!

— Как? О чём ты говоришь?! Нас вновь возродят Жрецы…

— Не возродят… — Вожак почувствовал торжество моментом. — Больше никакой шерсти! Я использовал последнюю жизнь в Коне — девятую! И ты, как наездник, более не сядешь в меня. Иди с Миром!

В тот же миг, Вожак почувствовал свободу… Это чувство, будто бы он сбросил с себя огромную тяжесть бремени прошлых жизней, коя просто раздавила его в последней, потянуло его в другую сторону от голоса своего второго «сосущества».

— Постой… куда ты? Так это было не Эго?! Я совершил ошибку?! — кричало сосущество в нём.

Тьма поглощала обоих… но один чувствовал лёгкость, а другой камнем устремился… к зеву Пекла…

Орёл, взяв один из вырванных глаз зверя, взмахнул крыльями и взлетел над высокими кронами деревьев… летел он совсем не много… Как только, под ним оказался ручей… он выронил глаз из своего клюва…

Глаз плюхнулся в воду ручья и… поплыл по нему, омытый водами… В его омытой радужной оболочке сияли отражённые небеса…

— Вот твоя дорога! Не сворачивай с неё более! — прокричал Орёл.

…Белозёр вновь склонился над убитым «зверем», оглядывая его.

— … Да! Они стали выпускать своих первых Слуг! Он мог уйти!

— Мог. — Раздался за его спиной голос Тримира. — И стая, ты заметил? стала крупнее!

— Это предсказуемо. СВАРГА вытягивает свой рукав, отдаляя его от Светосточника центра Инглии. Но… делается это неспроста. Надо давать шанс даже тёмным. Сегодня, мы свидетели этого. — Белозёр подошёл к телу другого зверя. — Ему, сердце пригодилось. Глядишь, и другому в следующий раз сгодится!

Белозёр встретился глазами с Тримиром.

— Ладно. Пошли. — Заметил Тримир, — пора встречать наших гостей, на коих и намечалась эта охота.

Тримир, перешагивая растерзанные тела зверей, шёл к краю оврага. Белозёр, постояв ещё мгновение, развернулся и последовал за Тримиром. Над ними, высоко в небе делая свои круги, громко прокричал Кречет. Белозёр, поднял на него свой взгляд и послал к нему улыбку, коя была напитана благодарностью…

Вскоре, оба достигли места, с коего поднялись на край оврага и здесь, увидели разбросанные тела остальной части Стаи, той самой, кою вёл отступающий второй Вожак. Подивившись, общей численности Стаи и оглядевшись, Тримир произнёс:

— Он уже у Капища. Не стал нас дожидаться.

— Тогда поторопимся. — Отреагировал на это Белозёр, — они уже рядом с холмами. Мне об этом подал знак Кречет.

Обе фигуры Асов, скрылись в зарослях чащобы…

Глава 3

Конь Звеницы всё время спотыкался в своём движении.

— Что с ним, Звеница? — Спросил седовласый воин, двигающийся рядом с ним.

— Не пойму сам?.. Что-то чувствует… Он мне достался от племени Саврасого! А тот чувствовал врагов за версту. Твой как, Одята?

Воин, коего Звеница назвал Одятой, погладил своего гнедого четвероногого товарища по гриве.

— Булан спокоен. Он не боится врагов и зверей. Мы с ним прошли многое. Меч, лук и копыта с нами. Отобьёмся.

Звеница с удивлением посмотрел на «обоих»: коня Булана и Одяту.

— Ну да, — наконец, выговорил он, — мой ещё не так опытен. Поэтому, наверное, чуя «что-то» спотыкается. — Он тоже погладил коня по загривку. — Но… мы вместе с ним преодолеем всё, что запланировал нам КЪНЪ.

В этот момент, где-то в стороне раздался стонущий вой… Потом, ещё один… и ещё…

Птицы, как будто напуганные чем-то, стали взлетать с крон и перекликаться друг с другом. В их голосах действительно чувствовалась тревога. Оба воя-всадника остановили своих лошадей… вслушиваясь в «окружающие» их звуки.

— Вроде, места знакомые для нас, — подал первым голос Звеница, — но по времени ухода Рода, уже изменившиеся!

— Это точно! — Подытожил Одята. — Так. Подождём наших!

Он оглянулся назад.

Они, стали ждать, тех, кто должен был появиться после них… Вот, из зарослей, появились три всадника.

— Слышали? — сразу же после сближения с ними, спросил один из них. — Волки. Откуда они здесь в таком количестве?

— Слышали. — Отозвался Одята, — Откуда-то пришли. Может из этого мира… а может и из другого…

Тот, кто первым задал вопрос, взглянул на тех, с кем появился из зарослей леса и снова поглядел на Одяту.

— Ты о чём, Одята? Ты имеешь ввиду миры Нави? Но из Нави появляются только Бесы? Разве не так? А эти волосаты и при зубах!

Одята снисходительно улыбнулся.

— Бес может быть кем угодно. Он может войти в любое существо. Бес в поисках себя. Бес — Себ. От того, себялюбие ведёт к бесовству. Там, в Нави он без тела. Здесь, он может его получить, при попустительстве хозяина тела, коего он просто задавит со временем. Если Бес. Чувствует свет во встретившемся ему человеке, он обойдёт его пятой дорогой. Он выбирает свою жертву не спеша… и в тоже время торопясь… такова цена Двоичности. Всё дело в другом — умерщвлённый здесь в теле бес, получает возможность возрождения здесь же, определённое количество раз в душе, кою получил при захвате тела. Так будет, пока душа не проснётся и не избавится от беса сама. Так велит КОН. Если, это волк, значит волка. Если, людина — то людины. Единожды рождённые, то есть впервые воплощённые на Земле, Бесам не особо интересны. Они не могут им оставить Живу, ибо её ещё н получили и распавшись на частички, уйдут в Природу, потянув за собой и Беса. Ушедшие в природу Бесы, становятся кровожадными зверями. Но… вам ещё рано об этом знать… Понял, Волота? Ладно. Лют, вы с Волотой следуете позади Зои, мы со Звеницей впереди. Мечи наголо! Не растягиваться и всем быть начеку!

Вся группа всадников стала более плотной.

— Одята, вы сами со Звеницей оторвались от нас! — раздался голос Зои. — Мы не замедляли движения. Я подумала, что, услышав эти звуки, вы решили разведать обстановку впереди?!

Одята, повернувшись к Зое, оправдался в своей торопливости:

— Ты права. Мы действительно хотели разведать путь… но до появления этого воя. Волки почему-то наводнили оставленные Родом места?! Как только мы услышали их, сразу же остановились. Но, — Одята огляделся и про себя обратил внимание на то, что вой более не повторялся, — мне кажется, нам здесь уже не о чем беспокоиться. Мы уже за границами Круга. Нас скоро встретят.

— Нет-нет! — Зоя показала свою храбрость, — дочери Титея, не следует бояться волков! Не следует показывать свой страх. К тому же, я жена Протектора Иберии. Вперёд, до границ холмов! Вперёд, мои Вои! Да хранят эти места славу Рода Титея и его воев, ушедших из них к Небесам, впору их защиты. Ушедших туда, где их ждут пращуры Рода Небесного! Да оградит Род все происки нечистых, пропитав Духом Рода своих сыновей! А мы ему будем опорой! РОД превыше всего! Так бысть, таки еси, таки буде!

Вои переглянулись, прослушав слова Зои и обнажили свои мечи.

— Ну что же, — проговорил Одята, — окропим кровью нечистых Землю Рода, если такие встретятся нам! Вперёд!

Одята первым тронул своего коня. Все последовали в том строю, который озвучил Одята. Какое-то время, ехали молча, вслушиваясь в лес.

— Что ты, Зоя, сказала Ферону? — повернувшись, спросил Одята.

Зоя, не торопясь отвечать, посмотрела на седовласого Одяту.

— Ты… о том, куда мы отправились? Он ничего не спрашивал. Он из тех, кто даже, зная о скорой своей гибели, не задумываясь пойдёт прямо на смерть и не ради того чтобы потягаться с ней, а ради данного им слова. К тому же, я заметила, он совсем не любопытен.

Одята, удовлетворённо наклонил голову.

— Это очень хорошее качество для воина. — Задумчиво произнёс он, — я думаю, мы вернёмся ещё до наступления вечера.

Зоя промолчала на это замечание, но задала иной вопрос:

— Одята, в каких землях ты был, кроме Иберии?

Одята взглянул на дочь ушедшего с Родом Титея.

— Я бывал с Талаем во всей Венее (Европа. Авт.). Везде, где Зло начинает поднимать свою голову. С твоим отцом, я ходил походами здесь.

— И ты бывал в Риме? — Зоя вопросительно взглянула на Одяту.

— Нет. В Мире не бывал. Бывал в Тоскане. Талай не пожелал входить в границы так называемой Республики. Тосканцы же, пока придерживаются наших Родовых Устоев. Правда чеканят свои монеты, для торговли с этой самой Республикой латинян. Поэтому, «обработка» ценностями этой Республики, видны и там, даже не искушённому взгляду стороннего человека.

Зоя вновь взглянула на Одяту — в её взгляде горел интерес.

— В чём заключаются те изменения, Одята? — Спросила она.

— Я уже тебе ответил, Зоя — чеканят монеты. Торгуют с окружающими народами и предпочтение в расчёте: серебро или золото. Заключили союзный договор с латинской Республикой. Вернее, республика заключила его, дабы избегнуть нашего «наезда». А так… они наши союзники… ничего нельзя предпринять. Вместе с Римом-Миром, «успокаивают» царей умбров и самнитов. За ними, спрятался грешный народец- греки-хиллины. Те, всячески поддерживают кланы пиратства на морях, из коего извлекают прямую выгоду — скупают рабов и перепродают в Республику и другие страны. Торговля «живым» товаром самый главный их источник дохода. К тому же они развращены до предела. Слово грека — пустой воздух. Рим идёт этим же путём. Играет на войне стравливая народы. Все военнопленные становятся рабами. Рабы уже есть на границах Тосканы. Тиррены — тосканы, пока отгоняют их от своих берегов. Но… сколько этому они могут сопротивляться… неизвестно. Эта зараза, мне кажется, уже проникает и туда. Я видел там ростовщиков. Это становится для них нормой…

Зоя слушала объяснение Одяты молча.

— В Карфагене тоже рабство. — Вдруг произнесла она, — я от этом узнала совсем недавно. Как могут люди, закабалять себе подобных?

— Если подумать, то за этим стоит один народец. Греки из его числа племён. Они прикрываются учениями древних мудрецов, кои не принадлежали к их племени. За этими высокими словами учёных, они скрывают низменный расчёт и свои наклонности к стяжательству, накоплению ими же выдуманных ценностей, зависти, тщеславии, предательству всего и вся ради богатства. Вот их каверза ценностей. Но… не все греки погрязли в грехе. Среди них есть очень честные и мудрые люди.

— Да… — Отозвалась в раздумье Зоя, — тогда, в Сагунте живут нечестные греки. И в этом беда… Иберии. Гасдурбал не хочет войны и не ищет её. Он подготовил новый договор Союза и уповает, что он станет опорой мира в Иберии.

Одята взглянул на Зою.

— Твоё имя, Зоя, означает «Земля сотворённая Яром». Я хочу, чтобы твои пожелания сбылись и оставались незыблемыми как можно дольше. Как и пожелания Протектора Иберии Гасдурбала. Мир есть Жизнь. Война есть Смерть. И там, и там «царство», но какова разница?! Царство жизни, против царства смерти, ведь не для всех смерть лишь переход к другому воплощению! Они об этом забывают. Но даже самый хороший мир, должен опираться на силу созидания, коя может противостоять силе разрушения. Белобог и Чернобог. Две силы, кои существуют для того, чтобы отделить Светлое от Тёмного, и наоборот… Так говорили, учили наши Пращуры. И не надо забывать истин.

В это момент, теперь уже и кони всех всадников занервничали, сбиваясь с шага…

— Они, что-то почуяли?! — Одята огляделся, — может нам разведать «что»?

Зоя погладила по гриве своего, пританцовывающего на месте, коня и спокойно произнесла:

— Нет. Мы уже в границах Капища Светлых Мудрецов. Здесь, моя Земля. Мудрецы присматривают здесь за всем. Надо двигаться — нас ждут!

В этот момент, где-то далеко, раздался звериный выкрик и следом продолжительный вой…

Всадники посмотрели в ту сторону, откуда пришёл звук.

— Волки. Они вышли на охоту. Рановато, для этого года… — Одята потрогал рукоять меча. — По звуку… они… в трёх вёрстах от нас!

Зоя бесстрашно двинула коня.

— Вперёд, Вои! Нас ждут! — Повторила она.

Одята, мельком бросил на всех воев сопровождения свой молчаливый взгляд. Те поняли о чём им мысленно сказал Одята и проверили оружие, тронувшись вслед за Зоей и объезжая её со всех сторон…

Так, в молчании, проехали ещё с полверсты. Все, собрав чувства в «кулак» ожидали какой-нибудь неожиданности… Но ничего не произошло.

Внезапно, слева от них, треща ломаемым сушняком, прямо на них, вышел огромный Сохатый. Он, встал, будто бы, испугался их появления и… разбрасывая рогами ломаемый бурелом поваленных деревьев, скрылся в чащобе.

— Вы… видели? — Подал голос Лют. — Я таких ещё не видел!!! Вот это рога! Но… он… будто бы испугался нас?!

Одята, молча переглянулся с Зоей.

— Да. Но… он не испугался. Скорее он показывает нам дорогу. — Одята повернул в ту сторону своего коня. — За мной, Вои! Вслед, Сохатому. Он знает все безопасные тропы здешних мест.

Вся группа всадников повернула движение вслед за лосём.

— Говорят, таких лосей видят совсем не часто, — Звеница поглядел на Одяту, — разве такие растут в лесах?!

— Растут. — Спокойно ответил Одята, — это охотник на волков. Санитар. Они нужны природе, чтобы серые разбойники не слишком увеличивались в своей численности.

Лют погладил гриву своего коня и заметил:

— Даже лошади сами не свои… спотыкаются… Тревожно им!

Одята молчал.

— Этому Сохатому, должны быть, и враги под стать! — Вдруг выдал заключение своих молчаливых размышлений Волота.

— Ты имеешь ввиду больших волков? — Повернулся к нему Лют. — Но, здесь, водятся и другие хищники!

— Да водятся. Но… волки всех злее и хитрее. Это все знают с самого детства. Волки собираются в стаи для крупной охоты. И очень редко совершают нападения в единственном числе. Другие же звери, не так сплочены.

— Всё в приРОДе в гармонии КОНА. — Внезапно, для всех, произнесла Зоя. — Если численность одного вида животных становится угрозой для других, КОН создаёт то, что встанет поперёк преобладанию одного вида над другим и уравняет шансы выживания всех.

— Ты права, Зоя! — Одята взглянул на Зою, после небольшого раздумья. — Но, давно замечено, что серых разбойников всегда становится больше в «лихие» лета! Во времена Великих Асс (война. Авт.). Когда один народ идёт на другой. И это весьма интересно. Они, каким-то образом, чувствуют, что в селениях, в такие годы не хватает мужчин! Они нагло заходят в селения стаями… и горе тому, кто попадётся им в это время. Волки, в такие годы, всегда крупнее и злее, будто в них вселяются те, кто питается душами павших в этих войнах людей…

— Наши враги стали более могущественными после предательства Чернобога — это правда! — Внезапно, из густоты зарослей раздался громкий голос и вслед этому, из самих зарослей возникла фигура высокого, мощного старца в белой одежде, подпоясанного широким поясом с красным свастичным узором. — Именно нам досталась задача сдерживать врага на этих рубежах! Всем нам, кто может смотреть на Солнце и чувствовать его «беседу» с тобой. Вы, прибыли вовремя! Мы ждали и встречали Вас!

Старец просто поднял руку и… лошади встали как вкопанные, даже, не перебирая ногами траву под своими копытами, чувствуя абсолютное спокойствие, кое внезапно завладело ими.

— Светодар! Ты встретил нас! — Не скрывая своего восторга, обрадовано воскликнула Зоя, — мы двигались вперёд, слыша этот вой с разных сторон!

Старец, коего Зоя назвала Светодаром, улыбнулся в бороду, произнеся:

— Слышали, Зоя. И мы всё слышали. — Он взглянул на Одяту, — Оставайтесь здесь, Вои! Далее, мы с Зоей совершим путешествие к Капищу! Вам там быть не следует без приглашения! Ждите здесь. И… поменьше слушайте зверей… а послушайте лучше птиц!

Это замечание старца, действительно, оказалось уместным — птицы почему-то активизировали своё пение вокруг этого места. Все вдруг осознали, что птицы необычайно громко и весело выказывают свой восторг и радость дневному времени в своей перекличке…

Светодар и Зоя скрылись в гуще леса. Одята проводил их взглядом.

— Как он появляется?! Всегда это внезапно!.. Неожиданно… — выразил удивление Звеница.

— Говорят, Светодар может растворяться в Свете… или наоборот… во Мраке ночи. — Лют покачал головой. — И пойми их… Асов слова?! Это ведь две противоположности… свет и тьма…

— Нет. — Одята взглянул на обоих молодых воев, — в Яви все создано из Света. Даже, природная тень мрака. Тот Мрак, о коем вы поминаете, более плотен и страшен. Но… здесь не ощутим… ибо свет способен прожечь его плотность. Наши Мудрецы ходят у его границ, но не заходят за них! Так велено КОНОМ. А КОН нерушим и исполняется РОДОМ в любом случае.

— А если враг, сделав зло, скроется за границей Мрака? что тогда? Неужели же, нельзя перейти эту границу и воздать по заслугам мерзким тварям?! Совершить месть! — Волота был в недоумении.

— Нельзя. Почему?.. Знают мудрецы. На то они и прошли столько жизней, чтобы знать то, чего мы пока с тобой понять не можем! Не тот уровень. Мы в касте-сословии воителей. Надо пройти этот путь. Но… тебе дано всё для этого, чтобы ты поднялся до уровня, не только Жизнь Рекущего (Жрец. Авт.), но и Творца. Тогда… не раньше, тебе всё станет известно… и вопросов не будет. А пока — принимай уроки… и не ропщи!

Волота покачал головой и тихо произнёс:

— Я всё же спрошу его (Творца) при возможности об этом.

— Спроси… — Одята повёл коня к ровному месту, где виднелся ковёр сочной, высокой травы.

— А он ответит? — С сомнением в голосе, заметил Лют, — может скажет: «Много хочешь знать, Вой. Не в меру, любопытен!» Он уже говорил так в прошлый наш приезд!

Волот поглядел на Люта и заметил:

— Я не о Светодаре… я о самом Творце. Тот такое не скажет.

Лют пожал плечами… и отреагировал:

— Ну может быть и спросишь его… но только тогда, когда доберёшься до ПРАВИ. А Светодар рядом… и если захочет, может дать ответ сам. Жалко… что не всегда отвечает. Как в прошлый раз…

— Кому он так ответил? — Одята повернулся к Люту.

Тот взглянул на Звеницу.

Тот, покраснев, тут же отреагировал словами:

— Да, но не мне одному он ответил тогда!

Одята оглядел всех.

— Так. Я «что-то» не знаю, «что-то» я пропустил?! Это когда я был в походе с Гасдурбалом? Вы умудрились съездить к Капищу?!

Эта догадка ещё более заставила всех троих опустить головы.

— Не… не к Капищу. Мы не доехали до него. Вёрст шесть не доехали… — Объяснил Звеница, — нас остановил Светодар… вот также появившись… внезапно… Накричал на нас…

Одята вдохнув полную грудь воздуха, изменился в лице — гнев окутал, затуманил его очи.

— Да это всё Звеница… — Вставил свои слова Волота, увидев приближающуюся «грозу», — Он… всё время подбивал нас… посмотреть… ушли ли Мудрецы?!

Одята, переборов гнев, выдохнул воздух со словами:

— Дурни. Он мог превратить вас в пни… на целое лето… Коих вон сколько стоит вокруг. — Одята показал на то, о чём упомянул. — Ох и дурни! Звеница, я, отправляясь в путь, ведь предупредил тебя?!

Звеница, выглянул из-подо лба и взглянув на Люта и Волоту, оправдался:

— Да… но… зато… Зато, Одята, мы выяснили, с какой стороны идут те самые огромные волки! Они идут со стороны Тарраконы…

— Да ты что?! — Передразнил его Одята, — а Белозер, Тримир и Светодар об этом не знали! Вы думали вообще… когда решились на такое?! Под вас могли подстроиться и враги! А если бы вы, угодили в ловушку кельтов у границ? Следопыты, хреновы! А кто в это время охранял Зою? Я вас спрашиваю, Олухи, кто это делал? Я для чего вас оставил?

Звеница, сделав страдальческое лицо, испытывая муки совести, за всех попросил прощения у старого Воя:

— Извини… Одята. Мрак попутал… мы уже бесчисленное количество раз, осознали свою ошибку… Лют проболтался… Но очень было интересно взглянуть… кто остался в Гарде?

— Увидели? — Одята оглядел всех троих.

— Только пепелище… — Со вздохом произнёс Волота.

— Не пепелище. — Заметил уже успокоившийся Одята, — не пепелище — это дар всего нажитого достатка царю Огню — Агни! Сподвижнику нашего Рода. А то, что сожжено здесь, с лёгкостью воспрянет там, куда Род отправился! Зачем, тянуть за собой такую ношу?! Агни перенесёт всё сам. До нового места. Так было, таки еси, таки буде во все времена!

— Да!.. Знать бы, где… Род остановится?! — Мечтательно произнёс Звеница. — Но… у нас служба, здесь.

— Вот-вот! Служба! — Одята улыбнулся. — Ладно. Скажу уж вам, недотёпам, по секрету…

Он огляделся и в этот момент, сам стал таким же молодым заговорщиком, как и его вои.

— …Белозёр как-то сказал мне, что мы с вами, здесь не навечно! Но… — Одята оглядел всех. — Об этом ни слова!

Трое молодых воев, сверкнув глазами, в коих выразился восторг от услышанного, трижды совершили знак Перуницу:

— Нет-нет! Да что ты Одята!

— Мы никому ни слова!

— Да отсохнет наш язык, если мы скажем об этом, хоть кому-то!

И все четверо, неосознанно, с тревогой, посмотрели в заросли, в коих исчезла Зоя, вместе с мудрецом Светодаром…

Глава 4

Зоя и Светодар достигли Капища. Храм Света стоял за высоким частоколом. Наверх, к кронам окружающих деревьев, поднимался дым, но было заметно, что он поднимается не из одного источника горения…

— … Нас уже ждут, Зоя! — Светодар поглядел на спутницу, коя молчала всю их совместную дорогу-тропу, ведущую наверх холма, расположенного в лесу. — Ты думала об отце?!

Эта догадка, затронула самую больную точку в сердце девушки.

— Да. Мне тревожно… почему-то… Я не могу сказать почему… не знаю просто… Эта тревога гнетёт меня каждый день…

Светодар посмотрел на девушку и взял её руку в свою ладонь.

— Не тревожься. С ними, как раз, всё будет хорошо! Твои тревоги беспочвенны! Я вчера заглядывал, через всполохи времени и его вибраций, чтобы рассмотреть их путь. И увидел, что они уже достигли большой реки… Путь их прошёл без крупных осложнений. Они переправятся через реку… Местные Рода встречают их с уважением и хлебосольно… как и заведено у нас. Все знают — Род возвращается к Истоку.

Зоя, с удовольствием, прослушала это сообщение Светодара.

— Спасибо тебе, Светодар, за это сообщение! Я сама хотела спросить тебя об этом! Но… не знала… как начать вопрос. Но, ты всегда всё узнаёшь сам! Спасибо!

Светодар улыбнулся.

— Мне нетрудно это делать, Зоя! Я настраиваюсь на тебя по твоей ленте, кою взял с твоих волос в прошлый твой приезд… Ну, вот мы и пришли!

Светодар толкнул тяжёлые ворота высокого частокола… и они со скрипом раскрылись… Зоя уже знала, что сразу не откроется убранство Храма, нужно пройти ещё небольшой участок меж частокольных, внутренних стен. Пройдя его… они вышли к открытому пространству в центре которого стояли вырезанные из стволов деревьев фигуры и лики родных Вышних Богов — Покровителей Рода. Зоя, сразу же, обратилась к ним:

— Славься Наш Пращур-Род Небесный и Пресветая, Пречистая Сварга! Пусть дорога к Свету будет, для всех восходящих по ней Богов моего Рода, лёгкой, но не ленной! Быстрой, но не ровной! Знаю и ведаю все твои уловки и хитрости, коими ты, РОД — Породитель, будешь проверять и испытывать меня! Но, останусь верна тебе и твоему Зову, и не сверну с той дороги, коя ляжет перед каждым поколением уходящих в Сваргу по Белому Небесному пути Восхождения! Беру в дорогу с собой только Дух, ибо нет дороже и крепче ничего, как твоя помощь Духовна во все дни и времена пути нашего и во всех измерениях, кои преодолены Богами Рода Нашего! Тако бысть, тако еси, тако буде!

Зоя взяла один из нескольких травяных связанных «венков», кои были собраны из ветвей деревьев, цветов и лежали здесь приготовленными «кем-то». Она с любовью повесила его на Трёхликого КУММИРА РОДа, очертив перстами трижды большую Перуницу.

Светодар с откровенным удовольствием наблюдал за ней.

— Ты не утратила за прошедшее лето (год. Авт.) своей энергетики пропитанной любовью, моя дочка! — ласково произнёс он, — тебя ждали не только мы, но и они- наши Куммиры! Мы все рады тебя видеть!

В этот момент, в стороне Храма, появились две фигуры, кои вышли из-за одной из храмовых пристроек. Это были Тримир и Белозер. Оба Мудреца улыбались, приближаясь к ним.

— Мы рады лицезреть часть красоты нашего Рода в своём уединении здесь! Как добрались? — Обратился к Зое Белозер.

Зоя, взглянув на Светодара, ответила:

— Мы слышали много странных звуков по дороге сюда. Но… враги не встретились нам.

— Это хорошо. — Отозвался Тримир. — Враг не показывался и нам. Так что беспокоиться нечего.

Тримир подошёл к одному из горевших костров и взяв на руки, стоящий недалеко сосуд, протянул его Зое, со словами:

— Испей, дочка! Это сила всех трав, кои растут в этих местах!

Когда Зоя испила из сосуда, он спросил:

— Как твой сынок?

Зоя, удивлённая вкусом того «что» испила, глотнула ещё немного из сосуда и ответила, перед тем заметив:

— Как вкусно! Я никогда не пила ничего приятней на вкус!.. Спасибо, Мудрые! С сыном всё хорошо. Его очень любят старшие дети Гасдурбала! Карталон и Кларисса. Они не отходят от него.

Белозёр и Тримир взглянув на Светодара, улыбнулись.

— Единство Рода, есть самая высшая сила во всём Трёхмирье! На его единстве построена вся система духовного Восхождения в СВАГУ. Преемственность поколений в ней играет одну из ключевых ролей. Чем, сейчас, занят твой муж?

Зоя ответила не сразу.

— Как всегда — скрепляет договором Союз Иберии. После гибели Великого Гамилькара, враги попытались внести разлад меж племён Иберии. Но, Гасдурбал, в последнем походе, отодвинул их ещё дальше. Их города пали. Ганнибал захватил Лузитанию, где был скручен клубок сговора гнезда Корбуло. Вождь Гетулик Сарбон, сейчас, присматривает за ней. Гасдурбал же объезжает бывших противников и скрепляет договором окончание войны.

Три Мудреца внимательно слушали Зою и это вызвало тревогу в ней.

— А что? Ему что-то угрожает? — внезапно для самой себя, спросила она.

Первым, теперь, заговорил Тримир.

— Пока, здесь, есть слуги Тьмы и есть сама Тьма с её двумя ликами, угроза существует для всего, что сотворено с помощью сияния Инглии. Но, это пусть не волнует тебя. На ближайшее время, угрозы твоему мужу мы не видим…

Зоя, посмотрев на Старцев, облегчённо выдохнула.

— … Но, — Тримир взял руку Зои, — ты, Зоя, должна держать нас в курсе всех событий, кои будут происходить вокруг тебя. Ты должна знать, здесь, в Иберии завариться именно тот источник Зла, который позже поползёт далее, на Восток. Здесь, родиться воронка замутнения, кою задумали Жрецы Лунного культа. Они копаются в изначальных знаниях. Мы видим это. Они ищут источники и Исток. Но… они не доберутся до них… К этому Свет уже приложил усилия Кона. Они не доберутся до них по нескольким причинам. Их мир слишком узок для понятия мирооснов… и поэтому, саморазрушаем… К тому же, утратив чистоту, те кто превратился в нечестивцев, уже укорачивают нить своей жизни… Это обусловлено КОНОМ. А Солнце, так ненавистное плотной Тьме, будет разрушать их и снаружи, и изнутри, ускоряя старение. Но… при этом, оно выполняет тройственную задачу. Поэтому, неизбежно «осветление» части из них. В этом тоже игра Кона. В этом и есть промысел Рода-Прародителя и его «подрастающих» детей, кои становятся Богами. Но… вернёмся к тебе, Зоя. Оберегай детей своих и не спускай с них глаз. Здесь, в Иберии, грядут перемены. Рукав нашей Сварги выпрямляемся и отходя от Центра Живородящего Света Инглии, подходит к границам Тьмы. Солнце же, вошло ещё дальше — за границу миров Тьмы. Это значит, что «дыхание» Тьмы дойдёт и до нас, ибо Солнце перестанет транслировать тот поток Инглии из Источника, который оно излучало раньше. «Дыхание» Тьмы станет активней и интенсивней. Это уже чувствуется, но станет более сильным. Мир людей стал более «глух» и «слеп». Но «это» изменение их сознания будет расти и дальше. Тем, кто здесь уже достиг уровня человека, предстоит борьба. Борьба за то, чтобы не дать этому «миру» упасть на «дно» Пекла. Человек БЕЗсмертен. От него слуги Тьмы будут уходить в сторону, но… стараться уничтожить его руками «ослеплённой» ими толпы смердом-жителей и людей (Единождырождённые и Дваждырожденные. Авт.), кои могут жить несколько раз. Жители же, или просто Единождырождённые для них просто находка. Вчерашнего зверя, превратить в зверя на двух ногах довольно просто — восхваляй звериные инстинкты (похоть, утоление голода, жажду власти силы), убери устои РОДа… и он готов идти убивать тех, кто отличен от него. Единождырождённый в теле людском не понимает, что для того, чтобы победить в себе инстинкты бывшей жизни в Природе нужно родить ВОЛЮ и Совесть. Тьма будет стараться уничтожить Знания РОДа. Так будет. От этого не уйти. Но… все они (люди, жители) смертны… и уйдут в природу, откуда и пришли. Если этого заслужат. Наша приРОДА станет от этого, только насыщенней видами различных минералов, красками, цветами. Появятся и новые растения, и новые животные… Мы, Зоя, знаем, кем ты являешься на самом деле и это твоё воплощение на Мидгарде не случайно. Здесь, в плотном Мире Яви, теперь, многие воплощения неслучайны — время требует этого. Мидгард не одна такая земля. Таких множество, правда в других вибрациях, и все заселены людьми. Но главная опора людей — тот, кто достиг уровня Человека. Возгоревшегося Сиянием мудрости жизнеродящего Света Инглии и собравшего свою Живу в одном из тонких тел. Ты одна их таких. Рожая детей, ты продолжаешь Род Небесный, окружая их заботой и лаской, ты делаешь его крепким, непобедимым. Но… не забывай, воспитывать детей должен отец. Ибо, это его роль в КОНУ. И постигнет кара, того, кто бросил детей своих ради «живота» своего или похоти, ибо получит он тело самой гнусной, нечестивой твари на земле Мидгарде и перестанет существовать в Тройственности Личности, а перейдёт в двойственность своей индивидуальности. Тоже самое, ждёт и ту, коя заблудит от мужа своего и поищет на стороне удовольствий телесных, ибо она сама этим отказывается от людского тела и идёт в сообщество болотное, где узаконен и блуд, и общение, и различные возлияния. Воспитывай дочерей в соответствии с устоями Рода нашего Небесного. Чужие нравы (других родов и народов) не перенимай. Ибо их путь заложен для них КОНОМ и нет нам необходимости вступать на их путь. Пусть идут своею дорогой. Для того и уложены Устои РОДА. Ослушавшийся, будет иметь более длинную, горестную дорогу исправления, коя может затянуться до БЕСконечности… Ты же, кроме заботы о детях, должна стать опорой и для мужа. Помочь ему достигнуть того уровня, на коем находишься сама. Смотри в его окружение. Там будет полно нечестивцев. Огради их влияние на него. Ты, как Богородица, почувствуешь их. Подсказывай ему о своих опасениях. Гасдурбал благородный, но благородство без знаний — почва деятельности для нечестивцев. Благородство не есть высшее чувство и нуждается в подкреплении. Ты на эту роль и избрана Небесами.

Тримир замолчал. Зоя тоже молчала, обдумывая услышанное.

— Значит, Гасдурбал ещё не достиг уровня человека. — Медленно произнесла она, — я надеялась…

— Нет. — Перебил её Тримир, — Он в сообществе людей. Хороших людей. Людей, коим нужно сделать пару «шагов» до точки сборки Живы — Человека в одном из тонких тел. Но… эти шаги ещё нужно сделать… Он ведь, влюбился в тебя, будучи мужем… Это шаг в сторону… Хотя… мы уловили в этом промысел КОНА… Будущее покажет. Мы помогаем ему. Сияние, особенно теперь, у него очень сильное… Мы это видим. Это твоё присутствие вызвало в нём такое сияние.

Зоя прямо посмотрела в глаза Тримира.

— Это так. Но… я ведь не знала, что он женат… Эта боль Оттии, кою мы принесли ей… жжёт и моё сердце… и не даёт успокоения.

Тримир взял её за руку и сказал:

— Это то чувство, кое человек переживает всегда — чувство сопричастности к происходящему не с ним. Но… для этого я и позвал тебя сюда. Знай, у «дочери» Рода Перуна иной путь. И нить РОДа, будет нужна в нужном месте. Не здесь.

— Это так. — Произнёс и Светозар, — но… мы за всем наблюдаем… Вибрационное сияние её самой и её детей, отслеживается не нами, но… мы знаем о его изменениях… Я скажу тебе так — в ней горит тоже чувство, кое горит и в тебе по отношению к Гасдурбалу. Её чувство просто зарёй освещает весь её дальнейший путь… Тот, кто проводил тебя до реки, горит таким же пламенем по отношению к ней. Это пламя безграничной любви — началу всех начал. Именно ЛЮБОВЬ РАМХИ родила, пролила Инглию — живородящий Свет, который стал СВАРГОЙ и всем, что в ней есть. Это чувство, слившись в одно, стало целым. В него уже не внести изменений — никому. Никто не в силах помешать этому. Поэтому, не угнетай себя изменениями её судьбы. Заостри своё внимание на своей судьбе и судьбе своих детей. Жизнь на Мидгарде — лишь космическое мгновение. Но… расплата за неправильно прожитое «мгновение», может быть «смертью живы», для твоего мужа, или выльется миллионами лет вновь преодолеваемой им дороги до этого уровня развития. Соберись, Зоя. Потому, такой путь, будет для него более кропотлив, труден, чем прежний, то есть нынешний. И всё это, за короткий «миг» материального устремления ценностей здесь… И эти «уловки и хитрости» можно только преодолеть, и никак не обойти или обхитрить… Всё в зеркале Совести. А она в Зеркале КОНА.

Зоя посмотрела на всех троих Мудрецов.

— Значит, враг пытается воздействовать на него? разрушить его внутренние устои? Они активизировались?

— Да, Дочка, ты уловила самую суть. Они собирают информацию… с планами когда-нибудь изменить его. Но… этим самым они всего лишь играют в твоём муже Гасдурбале, свою отведённую роль. Рвутся к власти, окружают себя толпой готовых приклоняться перед ними рабов золота, мечтающих когда-нибудь занять место главной фигуры, свергнув предыдущую… Но, не видят того, что находится на игральной доске. Не видят и то, что вся игра и правила в ней, фигуры и их расстановка, может быть поменяны в любое время, как прекращена и сама игра… Игру, конечно, можно и начать заново, поменяв фигуры, но… Свет не отступает перед Тенью… Это тень бежит перед Светом. Поэтому… поиграем… Но не надо забывать, что на Кону Жизни людей. А вернее их не «ожившие» души, кои вновь могут уйти в природу. Поэтому, мы другая сторона игры… мы не находимся в «игре» …мы под ней или вернее, сама доска игры… Мы та сторона, коя даёт игре равновесие. Дабы, КОН не потерял интереса к игре и… не зачистил доску, сметая все фигуры… Противник Кона, не понимая сути, старается затемнить часть доски, дабы ввести свои главные фигуры в игру незаметно. Ему кажется, что он этим добьётся преимущества в «игре»… От этого у него создаётся иллюзия его присутствия в самой игре… Иллюзия «вскружившая» ему «голову». Этим средством является видимый разврат ценностей, порабощение душ, живущих на Мидгарде, в поясе Золотой Геи. Каждому своё — вот их девиз. Мы же говорим иное: — Каждому своё место в этом мире. Волку — волчью нору. Собаке — конуру. Крысе — помойку. Ядовитой похотливой жабе — гнилое болото. Но… ведь есть и Небесная корова Зимун, коя «поит» всё Мироздание своим «молоком» мудрости. Чувствуешь разницу?! Каждого рождённого в Роде Небесном, ставят на старт дороги долгой и длинной… Но, куда ему идти по этой дороге: по пути восхождения, по дорогам преодолений, или по пути своего забвения и от этого своего падения — выбирает он сам. Но… при этом ему надо, обязательно, предоставить выбор. Правильный, полный выбор. Кого, он возьмёт себе в попутчики: Свет Солнца — Яра или блеклость блудницы Луны? Кто будет его учителем: РОК или Урок? Выбирать ему самому…

— Но, ведь, много чего случается на Мидгарде, по независимым от людей причинам? — заметила Зоя.

— Да. В этом и суть всего происходящего здесь. Преодоление собственного материального «сознания», на основе приобретённого собственного опыта, основанного на опыте предков, пращуров и тех подсказок, кои исходят от самого Кона. КЪНЪ невидим, но проявляется во всём, стоит только приглядеться, присмотреться… Но… заметит только принадлежащий РОДу. Заметит, заглянув… в приРОДУ… Когда «ты» это постигаешь и научишься связывать все три источника истины в единую нить, коя не даёт тебе даже шанса заплутать во лжи и тьме, избавишься от сомнений и иллюзий, приобретя «разум» сердца-Живы… Помнишь нашу сказку с клубком путеводителем? Это, тот самый «образный» проводник, во всех трёх Мирах Сварги Пресветлой, граничащей с Тьмою Пекла.

— Но, всё же, слуги Тьмы ищут способ сгубить многих странников, идущих путём Восхождения в Сваргу? Подменивают ориентиры движения, копают провалы! Они стремятся приблизить свою мерность и мерзость к нам?

Светодар улыбнулся.

— Мы БЕЗмерны, Зоя. Каждый раз, умирая в каком-то очередном воплощении, мы становимся только сильнее и могущественнее. А служители Тьмы — смертны! Смертны и от того, бояться нашей, так называемой «смерти» больше нашей жизни здесь. Их задача, притормозить наше движение вверх, по Белому Пути Восхождения. Они знают, умирая здесь, мы настигнем их «там»! И нет им «места» в Небесах, кроме как в плотности своего Пекла, где нет ни Памяти, ни Смысла, ни самой Жизни!

Зоя повернулась к изваянию Трёхликого Рода, взяла ещё один венок и повесив его на него, повернулась к Мудрецам.

— Я поняла все ваши наставления, Светлые Мудрецы! И буду выполнять их по мере своих сил, до последнего дня, моего пребывания в этом мире.

Белозёр улыбнулся и подойдя к ней, одел на её голову венок из цветов.

— Вот и хорошо, Дочка! И знай, мы рядом с тобой и вокруг тебя, даже, если ты не видишь нас!

Тримир в это мгновение, что-то делал у огня. Когда он закончил то, чем занимался, повернулся к Зое.

— Как относится к тебе Ганнибал?

Этот неожиданный вопрос удивил Зою. Она, подумав, ответила:

— Я не заметила с его стороны какой-то особой «холодности», кою чувствую от его брата Гасдрубала и ранее, от Магона.

Тримир переглянулся с Мудрецами.

— Я понял тебя. Но… я спрошу ещё другое… Как он чувствует себя, после расставания с Агнис? Ведь, утрата объекта любви, нередко меняет человека, делая его озлобившимся на «многих», если не на весь свет. Это самая сильная «проверка» его на прочность, кою мы могли придумать в этом мире. Он не озлобился? Не изменился? Говори все мелочи! Это очень важно… Важно… для дела…

Зоя задумалась…

— Мне кажется, — начала она свой ответ, — озлобления… нет… Есть, некая обида. Не выражаемая им в открытую. Но… он правда не изменил своего подозрения в отношении Ферона. Но… Ферон совсем не опасается его. Что касается, Ганнибала… Он стал более замкнут. Стал взрослый как –то сразу… Хотя, я его мало знала до этого. Может я и выдумываю всё это, ошибаюсь?..

— Как он относится к детям Оттии — своим: брату и сестре?

— Как обычно — с теплотой и любовью. — Без раздумий ответила Зоя и Мудрецы приметили это. — Он даже, как-то провожал их к Оттии, в их поездке к ней, в Картахену. Я не думала, Мудрецы, что вас интересует Ганнибал?!

Светодар и Тримир переглянулись.

— Нас интересует всё, что происходит в семье Баркидов. — Ответил на это Светодар.

Зоя поглядела в его глаза.

— Тогда, вы, может быть, что-нибудь расскажете об уплывшей с воителем Кариславом девушке? Агнис — рождённой в пламени Зари. Что, вы, знаете о ней?

— Мы не знаем, Зоя, мы ведаем. Дочь Зари находится в Арконе, на Руяне Буйном. Она в Храме Макоши, который стоит рядом с Храмом трёхликого Свентовита. А тот, кто сопроводил её туда, уже отбыл оттуда. Он, сейчас, в ином месте… Тебе, не ведомом.

— Убыл? Неведомо куда?! — выпалила Зоя.

Мудрецы переглянулись, как бы негласно решая, отвечать ли на этот вопрос Зои.

— Мы думаем, озвучивать то куда он отправился не следует. — Ответил за всех Светодар. — Но… мы должны тебе поведать то, что ты должна будешь передать Ганнибалу Барке и потомку Рода Агни, дед которого был Жрецом Огня в тёмном Храме Карфагена. Им есть задание.

Зоя в готовности посмотрела на Светодара.

— Я готова передать всё, что мне скажите. Слово в слово.

— Да. Передай. Но не на словах. Передай вот это… — Тримир подал Зое льняную ленту с вышивкой рунических знаков.

— Им надо найти за границами Лузитании развалины множества Древних Тёмных Храмов отступников… и в них плиту, вот с такими знаками. Он, почувствует… её… Для этого уже предприняты некоторые действия. Пусть слушает себя, около неё. Так и передай. Это важно. Силы Света будут рядом с ним. Когда он найдёт… то… что почувствует, пусть вывезет её в Картахену, в Храм Ния. Позже, за ней прибудет Посланник. Но… — Тримир посмотрел на Зою, — об этом должны знать только ты, названные мной, и твой муж Гасдурбал.

— А Оттия? Она же Верховная Жрица Храма Ния.

— Она уже знает об этом. — Коротко ответил Тримир, — только она.

Зоя всё поняла.

— Я выполню возложенное на меня поручение. Не сомневайтесь, Светлые Мудрецы.

— Хорошо, Зоя. Ты, как и отец, не задаёшь лишних вопросов. Вот это, — Тримир повесил на шею Зои оберёг, — сбережёт тебя от многих бед! Отвратит многих, замышляющих недоброе людей от своих помыслов. Будь терпеливой и благоразумной. Белозёр проводит тебя до твоих воев! Ваш путь до того, кто провожал вас ранее, будет отслежен нами. Я думаю, тот провожатый не будет задавать лишних вопросов?

— Ферон? Нет! Он молчалив и собран. В разговоре сдержан, дружелюбен. Но, сконцентрирован на том, что ему поручили, дабы выполнить порученное с самым положительным результатом.

Тримир улыбнулся.

— Ну тогда в путь! Твоя обратная дорога пройдёт более спокойно.

Зоя улыбнулась в ответ и спросила:

— Не значит ли это, что серые разбойники не будут сопровождать наш путь своим воем? Они, как будто, угомонились?

Зоя повертела головой по сторонам, вслушиваясь в пение птиц.

— Их ведь недавно не было здесь совсем? — Заметила она.

— Серый налёт ложиться на всё, как только Солнце скроется за горизонтом. Это один из штрихов этого Мира. Пусть он не пугает тебя. Бойся Мрака, ибо он, поселившись в душе, способен уплотнится до той плотности, когда Свет уже не сможет проникнуть во все закоулки души. Далее, душа станет тёмной… и Мрак протянет к ней свою Длань. Грядут перемены. Явь становится более обширной и от этого более уязвимой. Помни об этом. Ну, всё! Ступай, Дочка! — Тримир осенил её Перуницей.

Зоя, более не спрашивая ничего, повернулась к уже стоящему рядом с ней Белозёру.

Они вышли из Капища и скрылись за высоким частоколом.

— Ты не всё сказал ей, Тримир! — Произнёс Светодар, — Длань Мрака накроет и её семью.

Тримир вздохнул.

— Не всё… ты прав. Но… что это изменило? Или могло изменить? — ответил он, с явной досадой.

Светодар отвёл взгляд в сторону от своего собеседника и взглянул на Трёхликое изваяние РОДА и подумав, заметил:

— Ничего бы не изменило… КОН, здесь, сыгран…

Глава 5

Ферон сидел на траве и чистил свой кинжал. Вид его был задумчив, хотя и не выдавал никаких чувств.

— … Что-то долго они не возвращаются. — Озвучил, в ранее начатом разговоре, свою мысль номарх одной из конных турм.

Ферон, оторвавшись от своего занятия, посмотрел в сторону убытия Зои и её стражи. Он оглядел границу видимого леса.

— Солнце клонится к горизонту. Зоя сказала, что появятся, когда оно коснётся его линии. — Отозвался он и снова вернулся к своему занятию.

— Куда отправимся после этого рейда, Стратег? Есть мысли по этому поводу?

Ферон, подняв в руке кинжал, ощупал его заточку.

— Честно? — немного подумав, заметил он, одновременно, опустив кинжал. — Мне бы хотелось попасть к Карталону Барке. Но… прежде обнять Оттию и сына.

Номарх, не выказав удивление, улыбнулся.

— Да. После таких рейдов по Иберии… после столь многочисленных сдач городов, коих мы спасли от штурма колонной Ганнибала, так рьяно хотевшего отомстить за смерть всеми любимого нами Протектора Гамилькара Барки… нам всем бы… не мешало отдохнуть. Я прав, Ферон?

Ферон тоже улыбнулся.

— Отдохнём, Овирт. Отдохнём.

— Да… не мешало бы. Но, ты, слышал новость?

— Какую? — Ферон внимательно взглянул на Овирта.

— У Сагунта видели корабли латинян. Я сам был свидетелем доклада Гасдурбалу об этом.

— Что?! — Ферон сразу изменился, выказывая озабоченность услышанным, — Наш старый враг зашевелился?! Чтобы это значило?

— Это означает только одно — они, узнав о смерти Гамилькара, стали по-иному оценивать шансы на успех в новой войне. — Опытный номарх усмехнулся, — решили, что мы стали слабей.

— Слабость почуяли… нашу слабость… говоришь. — Ферон нахмурил брови, — а где же наша эскадра?

— Стоит у Картахены. Говорят, разное… Гасдурбал не поставил вместо себя нового адмирала. И, как я понял, не торопиться этого делать… Подыскивает… кандидата. А пока, есть задача более важная для него — подготовить мир, который должен продлиться дольше прошлого.

Ферон ничего не ответил на эти слова Овирта, но остался задумчив. Овирт, немного подождал ответных слов Ферона и видя, что тот не собирается их произносить замкнувшись в раздумье, произнёс сам:

— Я, честно, удивляюсь этому возникшему ребусу и в моей личной голове. Там… латиняне… а мы отправились с Зоей… почти на границу с Сагунтом?! Шли реками Сегуре и Хукару! Мы что ищем проходы к Сагунту? Я теперь понимаю, почему сюда Гасдурбал послал именно тебя. У тебя отличная память и те места, по которым провела нас Зоя, ты конечно же запомнил. И мне понятно, также, что Гасдурбал никогда бы не доверил этот поход тому, кому бы не доверял полностью. Меня это радует. Даже, Ариссию он не доверил охрану своей жены. Хотя… — Овирт покачал головой, — Ариссий, после гибели его Стратега, немного… сдал. Постарел…

Ферон перевёл свой взгляд на номарха и снова улыбнулся.

— Овирт, старина! Ариссий и ты примерно одинакового возраста. Вы оба выкованы из железа! Вам обоим свойственна прямота суждений. Я без тебя, например, как без правой руки. Мы с тобой участвовали во множестве битв здесь в Иберии… и там… в Карфагене. А на равнине Толето ты справлялся без меня. Ни ты… ни Ариссий, совсем не постарели… Лета не властны над ровесниками Великого Гамилькара. И поэтому, когда Гасдурбал отправлял меня с Зоей, он знал, что со мной отправляешься ты! Я думаю, для Ариссия было какое-то… другое задание. Не менее важное. Вот так, мой старый друг и учитель. А что касается отдыха?! То скоро он наступит… После заключения мира. Мира, который был просто невозможен, на момент убийства Протектора Барки. Гасдурбал проявил себя талантливым Протектором… и многое изменил за короткое время. Он выбил из-под ног наших противников почву… на кою они опирались… Он показал, что мы не захватываем городов… земель… нам достаточно своей. Поэтому, он и поставил рядом с Ганнибалом, ещё имеющим юношеский нагар вспыхивающих чувств, Вождя Андалузии Гетулика Сарбона. Опытный Вождь хорошо гасит и сдерживает «незрелость» возраста Ганнибала. Я сам был таким. И знаю, о чём говорю… Ты знаешь, сколько я выслушал нареканий от Великого Гамилькара. Множество… время, направленное Гамилькаром в нужное русло, заставило меня изменить себя. Эх! Как мне не хватает сейчас самого Гамилькара! Сколько он ещё не успел нам всем передать опыта и знаний! Сколько мы могли ещё почерпнуть от него?! Но… БОГ ушёл… Время позвало его.

Овирт кивнул.

— В этом ты прав. Но… сможет ли Вождь Сарбон так благотворно воздействовать на Ганнибала?

— Они хорошо потеснили врага на западе Иберии. Мы на Севере. Сам Гасдурбал остался как бы в стороне… от наших рейдов. Это дало повод Вождям кельтов, обращаться с жалобами… на нас… к нему… Протектору Иберии. Политика… Что касается, Сарбона и Ганнибала, то я думаю они справляются. Меня тревожит появление Рима… Он явно хочет, чтобы мир не состоялся. Это его козни и планы… И все они-эти планы сходятся в Сагунте.

Овирт посмотрел на Ферона.

— Но мы же не можем объявить войну Риму? Это решает Совет суффетов Карфагена.

Ферон качнул головой, в знак согласия.

— Да. Сейчас не можем. Гамилькар Барка хотел этого. И готовился. Но… — Ферон подмигнул Овирту, — мы здесь с тобой не просто так!.. Сагунт ведь… вон там!

Ферон кивнул на северное направление.

Овирт посмотрел в ту сторону.

— Да… С Гамилькаром ушло многое… — Овирт задумался. — Он хотел большего… но… не успел…

Оба собеседника помолчали, вспоминая Великого полководца.

— И все же у меня рождается предчувствие, что «что-то» произойдёт неожиданное для нас. Какие-то переназначения в армии. Я об этом думаю давно.

Ферон взглянул на собеседника, потом на очищенный до блеска кинжал, вложил его в ножны и произнёс:

— Что будет, то будет, Овирт. Мы не можем предугадать всех развитий последующих событий. Но… повлиять на них в состоянии. Поэтому, давай выполнять то, что нам следует. На что хватит наших сил. — Ферон огляделся. — Где наши дозоры?

Овирт, оживившись, принял свой привычный воинский вид, тут же вновь став подчинённым.

— Опасности нет. Я дал все необходимые распоряжения им. А дозоры на местах.

Ферон улыбнулся.

— Хорошо. Пойду пройдусь по лесу. Проверю их бдительность. Нет-нет! Сопровождать меня не нужно — меч при мне. — Произнёс Ферон, встав.

Овирт чуть заметно улыбнулся, взглянув на тяжёлый меч Ферона. Этот меч был подарен Ферону самим Гамилькаром, после одного из сражений прошлой войны.

— Ладно, я присмотрю здесь за всем. — Отозвался он.

Ферон присев несколько раз, чтобы размять тело и ноги, кои затекли во время чистки кинжала, двинулся к краю рощи…

Он вошёл в заросли и вслушался в голоса леса. С недавних пор он стал замечать то, чего раньше не слышал и не замечал. Теперь, всё для него стало иным… Изменившимся как-то вдруг… Ферон улавливал переливы птичьего «хора», шум ветвей и их листвы под действием озорника ветра, стрёкот насекомых в изобилии, заселяющих траву… От взглянул на облака, кои проплывали где-то высоко… проглядывая меж качающихся крон деревьев. Его сердце стучало ровно и спокойно. Мысли его были далеки от этого места, хотя слух и восприятие остались при нём… Мысли его были в Картахене, где осталась его Оттия и их общий сын, родившийся шесть месяцев назад. Это событие перевернуло всю жизнь нашего героя, и он был готов перевернуть вслед этому событию и весь мир, для того чтобы сделать счастливыми своего ребёнка и любимую Оттию. Чувство к Оттии всепоглощающе разрослось в нём, затмив всё вокруг него. Последний месяц, он провёл в бесконечных, непрерываемых походах, дабы побыстрее приблизить миг их встречи, который последует после победы над врагами. Ожидаемый миг встречи разжёг в его сердце такой костёр, что он, угнетаемый этим едва терпимым, внутренним накалом, гнал к победе и себя, и тех, кто был рядом с ним, не замечая их усталости… Мысли закрутились в «спутанный» клубок…

«-…сколько мы ещё здесь пробудем? Отравим Зою домой и двинемся к Сагунту? — „путались“ его мысли в потоке размышления. — Или „что-то“ произойдёт иное? Гамилькар хотел этого движения на Сагунт… Но… Гасдурбал особый политик… И, мне кажется, он добьётся многих результатов, о коих мечтал Гамилькар с помощью посоха мира… а не меча. Он не двинется на Сагунт. Нет… Он и так загнал хиллинов в свой „гнилой“ угол Иберии. Мы уже расширили свои границы достаточно далеко. Да и армии устали. Ганнибал этого не замечает… Нет опыта. Да… я сам был таким… и не мне осуждать его. Надеюсь, он осознает это… Осознает ли он своё предвзятое отношение ко мне?.. Мне это неважно. Если он в тот день потерял только отца… то я потерял в тот день не только отца-стратега, но и друзей… Последних друзей… Что ему об этом известно?! Пусть думает, что хочет!.. Сволочь Хост! Я сам пригрел эту „змею“… Змею укусившую всех… Пригрел у себя на груди… Поэтому… часть вины за произошедшее с себя не снимаю. Она (вина) горит во мне, прожигая сердце насквозь… Только Оттия способна залечить эту рану… Только она… Да… но я не распознал в Хосте, той ядовитой эфы, коей он являлся… И… поэтому, я понимаю молодого Барку. Ганнибал боится этого же… И не доверяет мне. Ладно.»

Ферон вздохнул, поглядев на облака.

«- Надеюсь, что Хост, теперь, точно, получил то тело коего заслуживал. Тело в змеиной шкуре… пусть ползает в песках… и охотится на себе подобных, прячась в этом же самом песке!.. Что касается меня, то как только увижу такую, сразу же срублю её мечом!.. дабы, удлинить череду её очистительных воплощений… Удлинить его КОН рокового Урока… Гамилькар, как-то рассказывал мне об этом. Я тогда… был не очень внимательным к его словам… Жаль… Сколько мудрости… безусловной мудрости, он унёс с собой. Ганнибал тоже не дополучил её. Он, мне кажется, находится в ещё худшем положении, чем я. В одном мы схожи — у нас один характер. Хотя… кто знает? Что знает сам Ганнибал?! Ведь, он совершал все эти походы с Сарбоном не просто так… И кто есть в воплощении Ганнибала? Кто?! Мне кажется, это вопрос к тем, кто послал его сюда… — Ферон взглянул на Небеса. — В нём такой задел прочности?! Я сам это почувствовал… Сам… поэтому, у меня нет обиды на него… Сам я, в его возрасте, не был таким крепким. Меня бросало из стороны… в сторону… Меня переполняли чувства… не самые лучшие чувства на Земле… Мне довольно долго пришлось бороться с ними… И кто знает, одержал бы я верх, не помоги мне Гамилькар?.. Ганнибал же иной. Он стиснул их (чувства) в жгут усилием одной Воли. Они под его контролем. Чувства, после этого, едва в нём проглядывают… Некоторые, выставляют нас с ним как соперников. Соперников к стремлению к славе, к воинскому рвению. Глупцы!.. Я совсем не имею желания с ним соперничать… Я уже навоевался… и не испытываю огромного желания командовать армиями или её частями. Я сказал об этом самому Гасдурбалу… и он понял меня. Мне кажется, он понял мой внутренний посыл в своём откровении к нему… Он помолчал тогда… но понял. Он попросил сопроводить его Зою в это место, обеспечивая безопасность… Странное место… Здесь, ранее, проходили границы земель титеев… Земли её ушедшего Рода. Сейчас, они пустынны… Хотя, я думал, что кельты уже здесь… Но… они, почему-то, не проникли сюда… До сих пор не проникли! Странно… Кто их не пускает сюда? Звуки… странные звуки, звучат в далеке. Это не птицы. Что-то, какая-то сила или «кто-то» здесь явно остались… и Зоя время от времени навещает этих неизвестных… Не хочу знать подробности. Не мой это секрет. Мне нужно другое. Мне нужно бросить все эти походы. Бросить, чтобы Оттия перестала беспокоиться обо мне, как она всё время беспокоилась об отце, братьях и самом Гасдурбале. Она так и сказала мне: «…мне, Ферон, не нужно, чтобы ты постоянно носил плащ Полководца! Этот плащ можно одеть только в год вторжения в наши пределы врага! А сейчас, ты должен быть рядом с нами! Со мной и нашим с тобой сыном!»

Ферон улыбнулся и вздохнул… В его выдохе чувствовалось облегчение в нахлынувших размышлениях.

«-…и я хочу того же, что и Оттия! — Его мысли выдали общую гармонию с воспоминаниями Оттии. — Надо снять с себя знаки полководца! Заняться иным ремеслом. Мой отец мог лепить горшки, ваять удивительные амфоры и другие сосуды! Смогу и я!..»

Ферон вышел на поляну, уже догадываясь по чутью, что где-то поблизости должен находиться их дозор. Ветер к этому времени немного усилился и кроны стали качаться интенсивнее прежнего. Он поднял глаза.

«-…будет гроза! Наверное, „что-то“ решило смыть следы наших путешественников?! Значит, они на подходе… И гроза собралась непросто. Видимо, всё же что-то угрожало им! И это не кельты… и сагунтяне… Кто-то ещё!..»

Ферон, медленно, пересёк поляну и вошёл в заросли леса… Он вдруг почувствовал чьё-то незримое присутствие… Ферон, с годами приобретя этот опыт, сделал невесомой свою поступь… и крадучись вошёл в заросли, из коих по его ощущениям исходила волна опасности. Ферон, остановившись в точке кою избрал для остановки своего бесшумного движения, повертел взглядом… и тут увидел «его». Он увидел, что та самая незримая «опасность», в предвкушении своего нападения, повёрнута к нему спиной и находится вся во внимании к противоположным кустам, из коих по-видимому и должна появиться его «жертва»…

Ферон на миг замер, вслушиваясь в лес… и его слух, в миг уловил негромкий разговор и фырканье лошадей, от попаданий в их ноздри множества лесной мошкары… Внезапно, он уловил и то, что сняло его внутренние вопросы о том, кто именно может стать объектом нападения «охотника». Он услышал несколько голосов и узнал в них тех, кого они ожидали здесь. Но, самое главное, он уловил взглядом при каком звуке, шерсть «зверя» приподнимается на холке, выдавая этим «цель» его нападения. При звуке голоса Зои, тело зверя, выдало пробежавшую по телу дрожь и реакцию шерсти его холки на этот судорожный «бег»… Зверь, привстал, готовясь к смертельному броску.

Ферон более не выжидал. Он, оценив расстояние до цели, выхватил тот самый очищенный до блеска кинжал, взяв в расчёт и то, где именно зверь окажется в завершении своей атаки… Этот расчёт в его голове занял несколько сигов… Зверь сорвался с места, рыкнув при этом и отталкиваясь от ложбинки в коей хоронился в засаде. Ферон удивился и размеру, и массе зверя, кою невозможно было определить, когда он сидел в своей засаде. Но, Ферон подавил в себе чувства удивления и растерянности, кои возникли у него и молниеносно совершил свой нацеленный бросок…

В этот миг, из кустов появились те, за кем охотился зверь, скрывавшись в своей «сидке». Первой, самой ближней к зверю, оказалась молодая девушка, но она и не могла представить, что сбоку от неё располагался такого размера «охотник», залёгший в ложбинку и «растворившийся» в ней, в ожидании жертвы…

Хвост зверя из согнутого, в прыжке превратился в «трубу». Атака его была выверена и должна была быть несомненно успешной. Он видел, что следующие позади девушки два всадника, не успеют к ней на помощь… Его челюсти уже сделают своё дело. Другие два всадника, были правее её и не могли видеть его атаку. Ещё правее их, показался десяток дозорных, кои встречали вернувшихся…

Всё это осмысление сложившегося положения, заняло в разуме Ферона, какие-то несколько мигов… Зверь, к этому времени, уже оторвался от земли, раскрыв свою огромную пасть, в коей сверкнули такие же огромные клыки…

Ферон, одновременно с прыжком зверя, совершил свой бросок тяжёлого кинжала… Под ним раздался «предательский» хруст сушняка. Кинжал, пронесясь с невероятной скоростью то расстояние, кое позволил ему пролететь расчёт Ферона, врезался в удлинившийся в прыжке бок зверя… Раздался вой боли и разочарования, кои издал зверь, инстинктивно, прервав свою атаку… и упав на землю, не долетев до объекта охоты… Он, перевернувшись, при падении, развернулся в ту сторону, откуда прилетело то, что пронзило его бок… Там стоял человек… Глаза зверя сверкнули яростью и последние силы этой ярости, он направил на того, кто ему помешал завершить зловещий план охоты. Он дважды клацнул зубами и прыгнул на того, кто расстроил все его планы и замутнил дикой яростью рассудок…

Ферон, выхватив свой меч… шагнул навстречу его атаке. И опять, всё это заняло несколько мигов, а прыжок зверя слился с мигом шага Ферона и …блеском его взметнувшегося клинка…

Но Ферон, теперь не рассчитал скорости прыжка врага… Зверь ещё до того, как он намеривался снести его мечом, ударил его в грудь тяжёлыми лапами… сваливая его на спину… Ферон оказался на спине, под раненым врагом…

Всё произошло так быстро, что те, кто появился из зарослей, не смогли даже осознать произошедшего. Они замерли в ступоре, возникшем от неожиданности нападения зверя… Они, опешили, глядя как огромный зверь, в боку которого торчал клинок, борется с тем, кто оказался под ним. Кто под зверем, им было неизвестно… Борьба продлилась несколько мгновений… Когда дозорные, наконец, распознали своего стратега, они, справившись с чувствами неожиданности и растерянности, бросились к нему на помощь…

Но… вступать в схватку им не пришлось. Зверь, вдруг, издал предсмертный, плачущий вой… и его тело задёргалось в конвульсиях объятий смерти, так и не добравшись до горла нашего героя. Тот, сбросив его массивное тело с себя…, поднялся, опираясь на окровавленный, дымящийся от крови зверя, меч. Потом, он нагнулся и выдернул из его бока зверя свой кинжал, который виднелся в густой шерсти зверя только своей рукояткой.

— Стратег, он не задел тебя! — Около него уже были дозорные.

Они посмотрели на рану другого бока зверя из которой уже вытекла лужа крови. Она была очень широка — меч Ферона убийственной силой, разворотил весь бок, перерезав в ударе рёбра и внутренности зверя… Ферон, успел схватить свободной рукой шею и горло зверя, отодвинув от себя его клацающую клыками пасть…

Дозорные окружили поверженного зверя.

— Смотри какой размер его тела?! Вот это да!

— Да… я таких не видел… — Раздались возгласы удивления.

— Пожалуй… он весит не менее Стратега!

— Откуда такой?!

Ферон не отвечал. Он спокойно вытирал о траву своё оружие, даже не глядя на поверженного…

— Мы же проезжали, здесь, совсем недавно! Не было этой животины?! Откуда он взялся?

— Он слился с кустами, когда вы исследовали эту ложбину! — Вдруг, не выдавая волнения, ответила Зоя.

— Да… Это оборотень. — Заметил и самый опытный вой Зои, Одята.

Он, медленно, обошёл убитого зверя и… почесал затылок.

— Сидел в засаде, значит… Я становлюсь… стар. Не почуял его.

Зоя повернулась к Одяте.

— Он ждал нас. Я правильно поняла тебя?

— Не нас. — Одята уже осматривал кусты, — он охотился именно на тебя. Вот… он тут лежал долгое время… Потом, перебрался сюда. Услышал твой голос… и изменил позицию… начала атаки.

— Невероятно?! — Удивились дозорные, — он остался здесь после того, как мы несколько раз проехали тут?! Он что имеет цель? Управляем кем-то?

Ферон, закончив обтирку меча и кинжала, вложил их в ножны.

— Спасибо тебе, Ферон! Гасдурбал знал кому доверить жизнь Зои! — Одята наклоном головы поблагодарил Ферона, выказывая ему своё уважение, — я стал сам свидетелем твой доблести. Хотя, это должно было быть моим делом.

— Спасибо, Ферон! — Отреагировала и Зоя. — Я не знаю, чем руководствовался Гасдурбал, выбрав тебя, для моего сопровождения сюда. Теперь, понимаю многое. Я… даже была против этого. Но…, теперь, понимаю своё заблуждение.

Она посмотрела на вытянутое тело зверя.

Ферон только улыбнулся.

— Так же поступил бы любой из вас и из моих воинов. В чём меня славить и за что благодарить. За то… что я первым заметил притаившегося зверя?! Пустое… Зверь мёртв… и пора забыть о нём. Нам надо двигаться обратно.

— Хорошо. — Зоя в ответ тоже улыбнулась. — Я тоже поддерживаю эту мысль. Я тороплюсь к сыну.

Они встретились глазами.

— Я знаю, славный Ферон, что тебя тоже ждёт сын. Продолжатель Рода. Рождённый и окутанный великой энергией Любви. А то, что рождено в любви, не требует совершенства. Твой сын будет настоящим продолжателем твоего Рода. Я в этом уверена. — Зоя наклонилась к Ферону и тихо произнесла, — и у тебя будет какой-то свой путь. Я не знаю какой… но свой…

Ферон с теплом посмотрел на Зою.

— Да. Мне тоже хочется… изменить немного свою жизнь. Больше быть с сыном… держать его в руках.

— Тогда в путь! — Зоя выпрямилась и тронула поводья.

Она тронула коня, не оглядываясь более на поверженного зверя.

Ферон и его воины дозора, пошли за стражей Зои, не садясь на лошадей. Дозор окружил своего Стратега…

…Ветер принёс раскаты грома и свежесть прошедшего в отдалении дождя. Птицы и насекомые пели гимны заканчивавшемуся дню и пришедшей с ветром прохладе. Вскоре, в лесу, где-то загудели трубы… Они передавали какие-то команды, сигналы… Через треть часа всё стихло. Видимо, тот отряд, который выполнял какое-то задание, покинул это место…

Глава 6

Теоптолем прибыл в Кастулон, в тот же день, когда в него вернулся и Протектор Иберии Гасдурбал Красивый. Гасдурбал ожидал приезда всех Вождей Союза Иберии, чтобы закрепить его новым договором о мире, торговле и совместной обороне от внешних врагов. Только что, вожди Лузитании, после гибели клана Корбуло, прислали к нему своё посольство с просьбой мира и дальнейшего мирного сосуществования с Союзом Иберии и его Протектором. Серия военных конфликтов, так долго угнетавших границы обеих провинций, наконец, закончились миром. Угрозы с западных рубежей были ликвидированы и Гасдурбал, потеснив ареваков и вакцеев с границ рек Тахо и Гвандианы, на этом решил остановиться и закончить своё наступление с тем, чтобы заключить мир с присмиревшими, потеснёнными соседями. Гасдурбал был занят хозяйственными и экономическими вопросами, когда Теоптолем появился у него.

— … А, мой надёжный учитель, мудрый Теоптолем! Как мне не хватало твоих советов в этих непростых переговорах с бывшими противниками! Я столько времени провёл в Мадриде и каждый день вспоминал тебя! — радостно принял у себя Теоптолема Гасдурбал. — Наконец-то, ты вернулся! Что там в Гадесе? Как восприняли наступление мира прибрежные города?

Теоптолем и Гасдурбал обнялись.

— Восприняли с радостью. Но… о главном. Эскадра Гадеса не имеет в чём-либо нехватки в своём обеспечении… Я проверил. Но, теперь о иной эскадре. О той, коя стоит в Картахене. Она имеет необходимость в новом Адмирале! Ты не можешь командовать ею более — ты теперь Протектор! Но, как я уже давал тебе знать, ты знаешь о моём намерении назначить командующим флотом Ферона. Теперь, я спрашиваю тебя о твоём отношении к этому выбору? Ты мне до сих пор не дал мне ничего определённого… по этому поводу.

Эта прямая, бесхитростная речь Теоптолема немного смутила Гасдурбала, но он полностью владел своими эмоциями и остался внешне спокоен и уравновешен, будто бы Теоптолем и не ставил перед ним вопроса «ребром». Протектор немного помедлил, прежде чем начал говорить.

— Я думал над этим, Теоптолем. И… потому не выдал тебе никакой своей реакции… что полностью поддерживаю твой выбор. Более того, он совпал с моим. Я согласен и поддерживаю его.

Теоптолем почувствовал, что «гора» непонимания этого вопроса, коя так угнетала его, давила, на этот раз сброшена с плеч. Он, с облегчением, вздохнул:

— Вот… это самая важная информация, коя я желал услышать от тебя, Гасдурбал! Диархон вызвался поучаствовать в его становлении флотоводцем. Обучить всем хитростям морского дела, как обучил и тебя, Гасдурбал, в твоё время! Ты знаешь, Ферон очень талантлив, и я думаю он справится с новым назначением.

В ответ на это, Гасдурбал заметил:

— Я уверен в этом. Я уже его отправил в Картахену, после того как он сопроводил Зою… — Гасдурбал несколько замешкался… и это не ускользнуло от внимания Теоптолема, — в общем, он выполнил своё задание.

Гасдурбал посмотрел на Теоптолема и добавил:

— Я думаю ты уже знаешь об этом!

Теперь, прямой вопрос, был задан Теоптолему и застал того врасплох…, и он не успел «сделать» на лице маску удивления, также прямо ответив:

— Да… ты прав. Знаю… Значит, Ферон уже встретился с Диархоном. Ну, что же… тогда перейдём к другим вопросам и новостям.

Гасдурбал, по этой реплике и поведению Теоптолема, понял, что тот имеет другие новости, не совсем приятные на слух.

— Ну что же… давай перейдём. Что за новости?

Он пригласил Теоптолема сесть за стол и сел сам, напротив него.

— У Сагунта, снова, появились римские галеры. Не одна — две, как было раньше. Несколько десятков. Это уже серьёзно. Рим всполошился, после того как вместо ожидаемого нашего ослабления, мы укрепились в позициях. Он, надеялся, что со смертью Гамилькара, уйдёт наша удача в сражениях. То, что он узрел, заставило олигархат Рима, потерять покой. Сенат открыто демонстрирует свою тревогу. И хочет продемонстрировать нам и свою силу. Хиллины сагунтяне, почувствовав, поддержку, готовы на провокации, в надежде на защиту латинян. Мерзкий народец. Они, окрылённые этой поддержкой, открыто демонстрируют свою враждебность нам, напрямую «крышуя» последователей Пирра на море — разбойников пиратов лигуров. Вспомни, с чего началась первая война с Римом. Из-за разбойников Мессины. Сценарий может разыграться во второй раз. Пиратов становится всё больше. Терпеть это мы более не можем. Это угроза торговле нашего Союза. Пора, усмирить их.

Гасдурбал не сводил глаз с Теоптолема. Когда тот закончил, он ответил:

— Да… ты прав, Теоптолем. Пора. Но… это сделать надо… не так, как хотят этого римляне. Я могу заняться этим… хотя, меня это оторвёт от ряда важных дел.

— Нет-нет! — Сразу же подал голос Теоптолем, — Негоже заниматься этим Протектору. Гонять пиратов должен тот, кто отвечает за торговлю Союза. Новый назначенный адмирал. У тебя же другие задачи. Укрепляй Союз, как это бы делал Гамилькар. Я встречусь с Фероном и Диархоном. Но… я знаю… у тебя были связи с пиратами Массалии…

— Я понял. — Перебил его Гасдурбал. — Я передам свои «связи» Ферону. Можешь не думать об этом, мудрый Теоптолем. Делай своё дело. Меня волнует ещё один вопрос. — Гасдурбал взглянул на Теоптолема прямо, — римляне вряд ли успокоятся на одной лишь поддержке пиратов. Скорее всего они попытаются воссоздать Союз кельтов, как враждебную нам сторону.

Теоптолем кивнул.

— Они займутся не только этим, — ответил он и забарабанил пальцами по столу, — они попытаются усилить партию наших противников в самом Карфагене! После смерти Гамилькара, там необычайно возвеличился Ганнон, коего уже прозвали Великим и Мудрым. Сей «мудрец» спит и видит руководителем нашего Союза своего ставленника из его партии. И он будет усиливаться в Совете суффетов, протаскивая туда своих приверженцев. А наших союзников там всё меньше. Мне кажется, присутствие там, в Совете, младшего сына Гамилькара Магона становится небезопасным.

Гасдурбал взглянул на Теоптолема.

— Что думаешь пора его отзывать?

— Пока нет. Но, усилить его надо. Партия торговцев необыкновенно усилилась за это время. Так было всегда в нашем городе. В годы войны, они уходили в тень, но как только победа была достигнута, они тут же выползали из своих нор, прихватывая себе её плоды. Внешняя угроза ликвидирована, но подняла голову внутренняя! Торговые магнаты, вновь вылезли из нор. Каста Жрецов, потерявшая платформу влияния в последней войне, теперь, действует через них — магнатов, используя их, как фигуры в долгой, длиной, затяжной игре. А Ганнон поэтому и стал «Великим», что быстро поменял «берега» своих взглядов со смертью своего старшего брата. Он выбрал выгоду и могущество. Я думаю, после того как справимся с пиратами, нужно отправить Ферона и ряд наших военачальников, кои давно хотят в родной город, для усиления нашей партии. Ферон отвезёт их и… то серебро, кое у нас скопилось за эти годы войны. Прибытие каравана с серебром, выбьет всю «почву» из-под ног наших противников и усадит их на место, ибо они кричат на всех улицах и площадях Карфагена, о том, будто бы мы здесь заделались «царьками» и купаемся в роскоши.

Гасдурбал недолго думал над предложенным Теоптолемом.

— А… что?! Это хорошая мысль. И серебро привезёт тот, на кого они долго ставили ставку! Горожане сразу поймут, что торгаши, как всегда, наводят поклёп на Баркидов и перестанут слушать их болтовню. Я поддерживаю этот план, Теоптолем! С посольством же, пошлём и нескольких своих соглядатаев, кои останутся в городе, чтобы следить за всей обстановкой около Совета суффетов и Магоном. Это верное предложение, Теоптолем, но… я вижу, что у тебя есть «что-то» ещё? Что ещё гнетёт моего учителя и мудрого друга?

Теоптолем едва заметно улыбнулся.

— Ты наблюдателен, Гасдурбал! Действительно, есть… вопросы. Мне кажется, что эти поездки твоей Зои опасны. Куда она ездит… тайна. Даже для меня. Не может это быть во вред нам?

Гасдурбал остался спокоен, после заданного вопроса.

— Нет. — Твёрдо заявил он. — Эти поездки не связаны с нашими делами, заботами. Скорее наоборот — мы узнаём то, что сокрыто от нашего взгляда… Я в этом уверен. Я сам не видел тех, с кем она встречается. Но, знаю, кто делал это до неё. Её отец. Кстати, именно оттуда, я привёз известие о готовившемся покушении на Гамилькара. Но… не успел… не успел вовремя прибыть к вам. Я спешил как мог… Поэтому, Теоптолем, не отвлекайся сам на это и обрати своё драгоценное время на те вопросы, которые действительно могут повредить нам. Может так случиться, что и тебя, в эти вопросы захотят посвятить те, кто следит за всем здесь. Я, скорее всего, об этом даже не буду знать. Но…, чтобы снять вопросы… я рассказал тебе то, что знаю.

Теоптолем, подумав, ответил:

— Хорошо. Ты успокоил меня. Со дня отплытия Карислава — Киферона, со всем своим отрядом и Агнис, Зоя уже трижды совершила такие поездки. Конечно же, я не мог не заметить этого.

Гасдурбал улыбнулся и спросил:

— Где Ганнибал?

— Скоро должен быть здесь. Они с Сарбоном ищут новые места для постройки заслонных рубежей. Гвандиана и Тахо реки с огромным числом притоков и проток. Это непростая задача. А что, есть новые задачи для него?

— Я не знаю. Зоя имеет к нему разговор. — Ответил Гасдурбал. — О чём он пойдёт я не имею представления.

Теоптолем не поверил в услышанное.

— Не знаешь?.. Странно… Жена от тебя скрывает причину встречи… Возможно ли… такое?..

Гасдурбал был само спокойствие.

— Как видишь, возможно. Но, я тебе обещаю, если узнаю тему их разговора — сообщу тебе.

— Хорошо. Я знаю, что так и будет. Я же хочу тебя успокоить, Гасдурбал, на наших землях, сейчас, нет ни арканитов, ни приспешников Храма Молоха.

Гасдурбал поднялся.

— Я рад услышать это. Это существенная подвижка. — Ответил он. — Тогда я пойду, займусь внешними вопросами Союза! У меня сейчас встреча с представителями портов прибрежной части Союза. Продолжай решать свои вопросы, мой старый Учитель и Друг! Я надеюсь, на тебя, как на себя.

Гасдурбал, обняв Теоптолема, вышел.

Соратники расстались… и Теоптолем вышел из зала через другую дверь…

Он шёл по бывшим залам Гамилькара Барки, где всё ему было знакомо и до боли в сердце напоминало о покинувшем этот мир друге. Это «всё» жгло его раскалённым стержнем вины в гибели того, с кем он готов был умереть в один миг. Каждый предмет утвари в залах, напоминал ему о прошлых славных их совместных деяниях и победах, прожитых годах, кои прошли в походах и лишениях, теперь кажущими такими сладостными и совсем нетрудными… Теперь, он здесь старался появляться редко. Только по очень важным делам и вопросам. Быть здесь всё время было для него нестерпимой пыткой. Он шёл по залам медленно, рассматривая и вспоминая прошлое… Прошлое… кое всплывало в нём картинами сцен с чувственным смятением души. Он искал глазами перемены в залах… и найдя, тут же отмечал их про себя…

«-… Здесь, всё же многое изменилось, за время моего отсутствия. Гасдурбал поменял зал приёмов, сделав его в другом конце дворца. Там он всё обставил по-своему… Но… зал Гамилькара не тронул… оставив здесь всё, как было… Да. Он теперь Протектор. В Карфагене у него остались только враги. Они попытались сменить его и здесь… вызывали, к себе… в Карфаген. Я отговорил его от поездки. Он бы просто был бы убит там каким-нибудь фанатиком. Жрецы искусны в таких постановках… Но… мне кажется, они совершат что-нибудь подобное здесь… надо держать ухо востро… Они способны на самую низкую подлость… самую гадостную… Эх! давил их и буду давить… вы мне ещё ответите за Гамилькара!.. Упьётесь своей кровью!.. Да… Они здесь постараются разыграть свою кость в игре… Ганнон их козырь. Тот будет требовать замены Протектора, так как Иберия протекторат Карфагена… Это несомненно…. Но… мы им воткнём „нож“ серебра под бок. Это усмирит самых жадных… Они будут делить его, грызться до крови… и пока не разделят привезённое серебро… забудут о нас… А это время… наше время… Надо сохранить Ганнибала… Он наведёт ещё „шороха“ в „их“ мире… Сохранить Ганнибала и его братьев. Это прямая ветвь Гамилькара. Этому я посвящу себя… Я за них в ответе… В ответе перед Гамилькаром. Ты вправе надеяться на меня, мой Друг! Мы ещё пошатаем мир Тьмы… Пока, в этих руках есть силы. Эх… Где ты сейчас? Может ты рядом?! Всё время рядом?! Присутствуешь… и наблюдаешь… Всё может быть. Где твой Карислав? Вот вопрос… Он появляется всегда внезапно… Внезапно… но всегда вовремя. Как будет сейчас?.. Он куда-то торопился… Очень торопился… Видимо, там… куда он спешил, разыгрывалось что-то очень важное. И это „важное“ ждало именно его. Его присутствия при этом. С ним уплыла Агнис. Гамилькар, тоже, почему-то всегда спрашивал о ней?.. Странная девушка… Её имя связано с Зарёй… С алой зарёй… Они говорили, что она Валькирия… Что это значит?.. В ней есть чьё-то незримое присутствие? Гамилькар перевёл мне это слово, как „ведающая твёрдое родовое слово с Ирия“… Ирий… где это? Это город Богов?.. Или что-то другое… Он не объяснил… Не успел. А она хранитель чего-то… Звучит, дико. На вид она очень хрупкая… Но… если послушать Гетулика Сарбона, она не раз спасала их?! Как так может быть?.. Может. Я забыл о столкновении Гамилькара с Абабой… Там был демон, коего почувствовала только Агнис. Да…»

Теоптолем вздохнул.

«-… Но в береговой зоне Тахо она попала в тиски арканитов… Это не дало ей помочь моему другу… Эх!.. Но… зачем, она Кариславу? Непонятно…»

Теоптолем вышел во двор дворцовых построек ставки Протектора. Он прошёл её насквозь. Солнце ослепило его, и он вспомнил знак, коим Гамилькар осенял себя перед сражением. Он вспомнил, что тот называл его «перуницей». Теоптолем трижды осенил себя молнией и прошептал:

— Я иду всё той же дорогой, Мой Друг! И пройду по ней как можно дольше… и дальше!

Он шагнул к тем, кто уже ожидал его…

Глава 7

Солнце окончательно погрузилось в пучину морского заката… Чайки, прокричав ему последнее птичье приветствие ушедшего дня, полетели искать прибежище на ночь в свои, хорошо изученные ими, прибрежные скалы. Постепенно… их гомон затих… и только ветер, ещё небольшими порывами, ощупывал неровности береговых, выпирающих в море, скал…

На скале стоял человек. Был он высок и мощен, и всей своей статью как бы гармонировал с такой же мощью нависающей над морем скалы. Ветер, трепал его тёмный плащ, который время от времени, производил хлопающие пологом звуки. Взгляд человека был направлен в сторону моря. А вернее, на бухту, зажатой меж тисков, выпирающих с обоих сторон, скал. Он пристально всматривался в неё, хотя бухта, уже основательно была накрыта наступающими сумерками вечера. Но… видимо тот, кто вглядывался в сумерки, имел способность видеть и во мраке. Это наводило на мысль, что он очень хорошо знаком с самой бухтой и её глубинами, так как взгляд его был не рассеян и не блуждал по сторонам, а был сконцентрирован строго в одном направлении. Он, явно что-то высматривал именно там… замерев в одной позе… Наконец, его фигура сбросило «оцепенение», вызванное напряжённым вглядыванием в сумрак бухты. Человек, двинулся к спуску со скал… и уже через несколько мгновений стал спускаться по едва заметной, крутой тропинке вниз, к подножию, потемневших вечерним сумраком каменных нагромождений и скал.

…Он спрыгнул с последнего уровня гряды острых каменных наростов на мягкий песок, немного увлажнённый возникшим в бухте туманом, и повернув направо, зашагал в сумрак, растворяясь в нём… Его шаги были широкими, вымеренными — он явно знал о всех преградах, кои могли оказаться на берегу, скрытом «плащом» сумрака. Он не сбавил скорости движения и после того, как перед ним возникли каменные, невысокие наросты, кои он с лёгкостью различил во тьме, хотя они казались совершенно невидимы. Его фигура ловко преодолевала их, запрыгивая то на один… то на другой… и вскоре стала неотличимой от общего фона сумерек. Между тем, фигура, пропавшая в складках «пространственного» сумеречного плаща, вступившего в права своей власти, вечера, продолжала свой путь, но только воздух уже сигнализировал об этом, принося из сумерек редкие звуки его прыжков…

Внезапно, чуть слышно, впереди, по направлению движения скрывшегося в сумраке, раздались тихие всплески вёсел. Всплески раздавались мерно, после определённого перерыва, прошедших мгновений затишья.

…Интересующая нас «фигура», появилась у самой кромки воды, обходя скальные наросты, разбросанного «ребуса» их нагромождений на берегу бухты. Вот он поднялся на последнюю их «цепь» и… замерев… всмотрелся в темнеющую прибрежную полосу бухты… Он вслушился в мерность всплесков весел, чтобы понять на каком расстоянии от берега находится приближающийся к нему корабль. Вот… его фигура, снова ожив, прошла последний «порог» скальных нагромождений, и, снова, спрыгнула на песок. От звука её приземления, стало понятна весомая мощь его тела… и этот звук, рассказал опытным наблюдателям, в данном случае нам, дорогие читатели, и об оружии, кое висело на его поясе, спрятанное в складках плаща ночного путешественника по скалам. После приземления фигуры прозвучал чуть слышный звон металла. «Фигура» же, не останавливаясь, совершенно свободно вошла в воду и дойдя до места, где вода достигла её бёдер, замерла…

Небо, затянутое плёнкой опустившегося тумана, едва проглядывала в разрывах его саванна, но и там выдавало другую «плёнку» высоких, перистых облаков, кои скрывали месяц, если он уже появился на позднем, вечернем склоне. Тень, укрывая всю бухту ровным раскрашенным в один цвет туманом, стремилось спрятать всё, что было на поверхности воды. Но, «фигура» уже заметила в этой мгле то, что её интересовало. То, что издавало те мерные звуки всплесков, кои становились всё громче и громче… Из мглы тумана бухты, вынырнуло тёмное, пока не различимое «пятно»…

Вскоре, пятно «обернулось» не кораблём, вопреки нашему с вами ожиданию, а длинной, двурядной лодкой, коя мерно взмахивая вёслами, плыла прямо на вошедшего в воду «незнакомца». На носу лодки, стояла другая «фигура» и едва лодка приблизилась к стоящему в воде на расстояние равное длине её корпуса, стоящий на носу лодки, спрыгнул в воду, оказавшись в ней по пояс. Он, разметая перед собой толщу воды мощными руками, энергично, не думая о том шуме, который он производит, двинулся к стоящему перед ним… Лодка к этому времени, воткнулась своим «носом», миновав фигуру, в песчаную отмель берега…

— Я вас ждал ещё вчера! — Сипло, с басом в голосе, прозвучали слова, встречающего лодку.

В это мгновение, спрыгнувший в воду и встречающий оказались на одном уровне дна, рядом друг с другом.

Спрыгнувший не торопился отвечать, а посмотрел, как его люди, достигнув берега, вылезают их лодки. Только после этого, он повернулся к встречающему их. Теперь, после этого, можно было сопоставить их в размерах тел, по отношению друг к другу. Они оказались почти одного роста — встречавший был немного выше. Он же выглядел и мощнее в своей фигуре. Но, прибывший к нему навстречу, создавал впечатление «стального», словно вылитого из мягкого металла, титана. Соразмерность его длинных рук и ног, совмещалась железной крепостью мощи его тела.

— Вчера, патруль берегового слежения не позволил нам выйти из укрытия скал острова. Что они искали? — Ответил на вопрос прибывший и тут же задал свой.

— А! Как всегда — контрабандистов! Я слышал об этом «краем уха»! Последователи Пирра размножились в числе и, даже, не стесняются «теребить» тех, кто оказывал им услуги. Теперь, даже, рыболовы Остии, подвергаются их налётам…. Вот такие времена… Такова Двуликая политика Сената — одной рукой они кормят пиратов, другой, вроде бы как отлавливают их. Храмовые интересы проглядывают и здесь. Пираты тоже везут в Храм то, что находят в своих набегах на различные побережья. Всё, что им не понятно и не представляет для них ценностей… Письмена древние, разбитые таблички в коих ничего не понимают… Храм, скупает… это. Скупает через своих посредников в портовых городах… в селениях рыбаков… Это происходит уже очень давно. Когда-то… и я был причастен к этому.

Встречавший, по интонации своих слов, выказал явное облегчение от видимо длительного чувства ожидания, перерастающего в радость от долгожданной встречи.

— Я рад, что вы, всё же смогли пройти и пиратские засады и, сквозь, выставленный береговой патруль Республики! — Закончил он.

Прибывший улыбнулся, успев метнуть взгляд на тех, кто уже оказался на берегу, оставив длинное тело ладьи и разгрузив её.

— Это точно. Пройти сквозь тех, кого ты упомянул было довольно нелегко. Они могли узнать нашу основную ладью. Поэтому, мы её оставили на островах… в нескольких милях отсюда. Но… всё прошло успешно. Дорога проложена. — Прибывший едва заметно улыбнулся в бороду и взяв под руку встречающего, направился с ним на сухой берег. — Я также рад нашей встрече с тобой!..

Они достигли берега и несколько мгновений рассматривали друг друга.

— Что есть нового о нём? — спросил прибывший.

— Пока, ничего неизвестно. Нет прояснений. Он в подземельях. Мы не можем попасть туда — псы сторожат нижний четвёртый уровень подземелий Храма. Брат там, но не может дать весточку. Видимо, обложен слежкой. Но… то, что мы задумали прошло успешно! Он за пределами зала Времени.

Прибывший, услышав это, едва заметно кивнул, не выказывая более никаких чувств.

— Он не подвергается пыткам? — только спросил он. — Брат видит его?

— Я же говорю… брат не может прислать весточку. Но… он скорее жив, чем мёртв! Мы, по нашему плану, успели пробраться в Храм и утащить из него двух Сенешелей Ордена. О! я не знал кому служу! Это нелюди! Одного пришлось хорошо «прижечь» чтобы он, разговорился. Прижечь светом Солнца. Они не бояться появляться на нём… но… только на довольно короткое время. Более долгое их начинает угнетать… Они меняют лики… их ломает… коробит… Это удивительное зрелище. Но… как оказалось, они ничего не знают о «отступнике-магистре». Это знает только Понтифик и те, кто даёт ему советы. Вот так. Но… без полного Круга Избранных, они не могут совершать церемониал таинства у Омута Времени. Не могут. Это подтвердили нам пленные Сенешели… Он был прав! Но, когда ты увидишь этих Сенешелей… я думаю удивишься.

Прибывший кивнул, услышав предложение.

— Надо бы посмотреть на них! — отозвался он.

— Да!.. Это зрелище… Я, когда рассмотрел их, сам не мог долго понять, как я такое долгое время служил этим существам и не догадывался об этом. Они только снаружи похожи на людей.

— Наши люди не замечены ими? — Прибывший сделал акцент на слове «наши».

— Нет! Всё идёт своим чередом. Но, я думаю, они скоро начнут проверять всех… Ритуальными убийствами. Надо спешить действовать.

— Проверять говоришь… Да… это может смешать наши планы. А ты? Что они сказали про тебя? — Прибывший поглядел на великана, встретившего их.

— Я? Так я для них мёртв! Если бы я засветился, то это было бы приговором для моего брата. Я представляю, что он сейчас делает в подземельях Храма?! Эти, кого мы «вытащили», когда они спускались в зал Времени, оказались участниками и Круга Забвения. И без них он неполный. И это значит, для того чтобы заполнить «прорехи» Круга Приората, им придётся или освобождать пленённых, или подготовить новых. А это требует времени! Довольно долгого времени. И эта задержка, пахнет для теней подземелий полным забвением! Полным. Он и здесь оказался правым. Ах и Альба! Ну как он смог только одними догадками проникнуть в смысл их церемониала?! Это непостижимо… Он рассчитал всё точно и правильно… Я, долгое время, находился намного ближе к логову Зверя, но… ничего не замечал. Я представить себе не мог все конструктивные особенности того Зала?! Всё таинство иерархии их тёмных колен?! Эти лики Двуликого, кои проступали демоническими образами со всех углов подземелий, как оказалось были лишь частью тайны… Малой частью! Я ума не приложу, как Альба, с таким упорством отодвигаемый Понтификом от подземелий четвёртого уровня, сумел мысленно просчитать все их ходы и секреты! Клянусь Светилом, Демон Скрофа не знал кого готовит себе на замену!.. А когда узнал, видимо, решил избавиться от Альбы… но… не тут-то было!.. Скажи, он правда потомок того, кого звали Ромой?

— Это выяснит Свет. Но… мне кажется, да. — Ответил прибывший.

Немного помолчав, он спросил:

— Что собираетесь предпринять в ближайшее время?

Фигура великана, ответила не сразу:

— Мы… вообще-то ждали вас. Ведь так было условлено.

Прибывший наклонил голову, почесав бороду.

— Именно так. Я просто проверил тебя. Вдруг то, что я в тебе осветил, стало затуманиваться под действием подземелий.

Великан, отреагировал твёрдым голосом:

— То, что я увидел тогда… уже не помнил мой разум. Разум на тот момент уже почти был разрушен. Разрушен забвением, кои они наложили на нас с братом. Брат проснулся сам. Я не знал этого. Но… помогая мне проснуться, ты, тем самым, разбудил во мне и давний счёт к Храму, который я предъявил ему при пробуждении! Теперь, у меня счёт и к Псам Тьмы! Я намерен посчитаться с ними и вытащить оттуда своего брата. Я думаю, вы поможете мне в этом?!

— Поможем. Мы заинтересованная сторона. К тому же, мы, до тебя, проводили с твоим братом некоторые операции… в Африке.

Великан оживился.

— Альба рассказывал мне об этом, там, в Иберии. Интересно, что мой брат ничего не говорил мне об этом. Да! Выходит, мой брат тоже ждал моего пробуждения! Он, специально, вживался в Круг Забвения… по вашему заданию… Я узнал это только недавно! Но… я не пойму, как брат проснулся после стольких лет забвения сам? Что ему помогло в этом?

— Не «что», а «кто»! — Прибывший улыбнулся в бороду, — он тоже не обошёлся без помощи. Он встретил одну светлую знахарку… там в Африке. Она помогла ему найти в себе ту светлую полоску, коя вывела его на путь Восхождения. Найдя ту полоску Света, он далее двигался сам… Строго по ней. Полоса та… зовётся Совестью. Это не сложно. Но тебе лучше об этом спросить его самого. Спросишь, Ампила. Как только мы выполним наш замысел. Замысел, в коем ты играешь немаловажную роль!

Великан поднял голову, выйдя из размышления.

— Да! Я знаю это. Ну, что же мы здесь стоим? Мои люди перекрыли доступ сюда всем, кто мог проходить мимо. Но… это может вызвать ненужные разговоры… кривотолки. Они ведь все знают об арканитах только плохое. Страшно бояться чёрных плащей. Не нужно, чтобы здесь появилась стража республики. Не очень-то хочется обагрять наши мечи кровью ничем не повинных граждан республики.

— Да! В этом ты прав. — Прибывший сделал своим людям знак и произнёс, тем кто остался в ладье, — Олег, отправляйтесь назад тем же путём. Ждите нас там же. Я думаю… мы найдём на чём приплыть к вам.

…Длинная ладья-лодка стала медленно отходить от берега… Вскоре, она растворилась в пелене тумана бухты…

Глава 8

Лошади, продолжая подъём по довольно крутому склону, наконец увидели ровную, верхнюю площадку холма, на который взбирались. Они, почувствовав скорую остановку и отдых, прибавили шагу и вскоре выбрались на неё.

— … Отсюда открывается прекрасный вид! — Произнёс один из всадников, остановив своего коня. — Оданте! — Повернулся он к всаднику, двигающемуся сразу за ним, — осмотрите лес левее нас!

Несколько десятков всадников, отделилось от отряда и продолжили движение, взяв левее, к спуску склона в сторону видневшегося там леса. Всадник же, отдавший приказ, вгляделся в одно направление, хотя, отсюда просматривались все окрестности. Перед их общим взором… открылся вид величественных развалин, кои поросли густотой леса.

— Вот они!!! Развалины старого города… Когда-то здесь жили Маги! Так говорят древние предания. Нам надо спуститься в них! — Произнёс он после долгой паузы, продлившейся в изучении того, что было видно перед ним… в лесу.

Рядом с ним оказался крепкий, молодой всадник, также смотревший вниз.

— … Корбуло разрушил последние постройки… после того, как жители отказались выдать семьи последователей древнего знания. Они не открыли ему ворота того, что когда-то было городом. Я тогда, был ещё ребёнком… Но помню тот штурм… Страшное зрелище… Помню его ликование… и возвращение домой с победой… Хотя, над кем?! Простой… уже опустевший к тому времени город… — Продолжал говорить первый всадник, — Да!.. Я теперь осознаю всю дикость того штурма… И знаю, кто вдохновил Корбуло на него. Я, как и ты, Ганнибал, впервые спущусь в него. Тогда, я смотрел на него… вот отсюда же. С Корбуло был только Акстул и тот, кто привёл его сюда. Его звали Сакровиром. Брату Акстулу уже тогда исполнилось двадцать лет. Как, сейчас, тебе, Ганнибал.

Молодой воин, оглядывая развалины, заросшие лесом, произнёс:

— Так давай спустимся, Мудрый Вождь! Мне кажется, опасности нет!

— Нет! — Первый всадник покачал головой, — Только после проверки! Когда вернётся дозор, мы спустимся вниз. Вакцеи хитры на всевозможные ловушки и засады! А мы не глупый скот, чтобы попадаться в них! Всему своё время, Ганнибал!

Ганнибал ещё раз огляделся.

— А есть ли здесь какие-нибудь реки? А, Вождь Сарбон? — вдруг спросил он.

— Река? Нет. Большой реки нет. Но, есть много ручьёв. Место благоприятное… для земледелия. Но… заброшенное. Я сам не пойму, почему не обжитое до сих пор?! Может, здесь из древних руин появилось «то», что отвадило от этого места и лузитан, и вакцеев?

— Вакцеи, после смерти Брино могли прийти сюда. Ты прав Могучий Вождь! — подал голос один из номархов отряда, — Странно… что они этого не сделали.

Ганнибал снова оглядел проглядывавшие в лесу развалины.

— А что за народ жил здесь ранее… в древности? — спросил он.

Вождь Гетулик Сарбон помедлил с ответом, оглядывая развалины. — Существует много кривотолков по этому поводу. Сейчас, их озвучивать нет смысла. Если мы спустимся вниз…, то постараемся что-нибудь узнать. Но… те, кого мы встретили в предгорье… говорили именно об этих развалинах. Ты, кстати, говорил с ними последним… но о теме разговора ничего мне не сказал. Разве они тебе не сказали этого?

Ганнибал взял паузу в разговоре, поняв, что сам вышел к тому порогу информации, кою должен был не разглашать по договору с Зоей…

— Я не знаю… могу ли я говорить тебе это… — Он взглянул на Сарбона, — но… раз я считаю тебя своим Наставником… а мне порекомендовали взять именно тебя, я не буду скрывать ничего от тебя, мой Вождь. Они сказали, что здесь жили те, кои чтили и читали Солнце. Так они и сказали… «…на камнях холодного, молчаливого прошлого, ты найдёшь их знаки. Те знаки, кои ты уже видел…». Вот их слова. — Ответил Ганнибал и Сарбон понял, что тот сказал ему не всё.

— Хорошо. Скажи мне, а что сказал тебе Карислав, при своём отплытии из Гадеса? — Спросил он, внимательно вглядевшись в лицо Ганнибала.

Ганнибал снова впал в раздумье… явно испытывая колебания, по поводу предстоящего ответа.

— Ладно. Он сказал мне: «то, что нужно будет отыскать тебе, оставляет след… ты почувствуешь его…» Вот его слова.

Сарбон вздохнул и улыбнулся.

— Ну тогда… удачи нам в поисках. Мы исследовали с тобой уже восемь развалин древних антских городов, но пока ничего не нашли.

Ганнибал оживился после этих слов.

— Не скажи… Почему, не нашли?! Нашли. Некоторые письмена я прочёл. Правда… это было не то, что нам надо. Что ищем… Но все же… это было довольно… интересно.

Сарбон хитро прищурился.

— А что же мы ищем? — спросил он. — Для чего тебя научили читать руницу? И где?

Ганнибал понял хитрость Сарбона.

— Это не секрет. Когда я находился в Карфагене, дядя Карталон — Междамир, прислал ко мне учителя. Это был мыслитель, прибывший из далёкой северной страны. Звали его Антип. Человек этот был уже в возрасте, но он ничего мне не говорил о прошлом… Хотя, я понял… он очень сведущ в военных вопросах и оружии… Он много раз бывал в Египте… Почему я это понял? — Ганнибал увидел на лице Сарбона сомнение, — да потому что он знает всё о его городах и равнинах! Он прекрасно знает все династии Птолемеев. Рассказывал о каждом… будто жил с ними рядом. Также он знает о Трёх Жреческих Кастах. Знает о них такое?! — Ганнибал вдруг задумался и помолчав, продолжил.

— …но… меня не покидало чувство, что он… воевал с ними… Он как-то взял в руки меч в оружейной комнате нашего дома… Я заметил, как он его провернул в ладони — так делают только истинные мастера боя на мечах… и вдруг он мне выложил все его лучшие и худшие стороны, будто бы он всю жизнь «спал» и жил рядом с этим оружием… Я был в оторопи от этого… Тогда… именно тогда я проникся уважением к нему. Вот он, учил меня древней рунице… кою я, до того момента, никогда не видел.

Сарбон взглянул на собеседника.

— Знал военное дело, говоришь? А ещё чем-нибудь он тебя удивил?

— Однажды, — Ганнибал погрузился в воспоминание, — я в саду разминался с копьём. Делал те упражнения, кои мне, когда-то, показал один спартанец Харикл. Он был другом дяди Кассия… то есть Карислава. Харикл уплыл вместе с Кариславом и я его более не видел. Но… помня, как смертоносно в его руке копьё, я изучал данные Хариклом уроки. И всё, что он мне показал в упражнениях с ним. Я выполнял их каждый день… множество раз. Делал я это обычно поутру. И в тот же день… я также упражнялся… у родового источника в саду, занимаясь этими уже привычными упражнениями… Я всё утро растягивал плечевой пояс мышц, выполняя удар на развороте корпуса в вихре вращения, направленном наконечником копья в область ног, представляемого мной противника. Выложившись физически, я воткнул копьё, недалеко от акведука, в землю. После этого, я полез в него омываться. То, что мы делали ещё с отцом, каждый день. «Омывай руки и тело каждый день, сынок», — говорил при этом отец, — дабы не утратить силу Богов!» Я строго выполнял наставления отца. Так вот… пока я умывался… появился Антип. Он шёл по саду не спеша и… слегка помахал, приветствовал меня рукой. Но… когда он проходил мимо воткнутого в землю копья, он, выдавая в себе воина, машинально, выдернул его из земли и оттерев наконечник о траву, бережно прислонил копьё к дереву, наконечником вверх. Я сразу заметил это! Но… не выдал себя лишними вопросами. Не показал виду. Я продолжал свои омовения. Потом, выбравшись из источника, я, между прочим, спросил его, для чего он, вытащив копьё, обтёр его о траву и прислонил к дереву. На что он мне ответил, что сделал это якобы просто так, без умысла — мимоходом. — Ганнибал заулыбался, вспомнив то мгновение, — Я тогда уверовал, что он бывалый, опытный воин. Он, понимая, что земля вокруг акведука сыра, мгновенно отреагировал на это, сберегая наконечник и его заточку от коррозии. Да… странным был этот мудрец Антип. Но знал он многое. Кстати, его знал и флотоводец Гамилькон Ганнон. Мне казалось, порой… что они старые знакомые?.. Они часто беседовали… в саду у Гамилькона, когда мы бывали у него. Оставались там ночевать… и я, засыпая, слышал их тихую речь… Лица их были усталыми… но… светящимися… от разговора. Странно… но, мне так казалось. Всё это говорило мне о военном прошлом мудреца Антипа… Ведь, дядя Гамилькон, всю жизнь был военачальником.

Ганнибал замолчал.

— Да… интересно. — Отозвался Вождь Сарбон. — Тебя, в твоём детстве, окружали совсем непростые люди… Это так, мой юный Друг. Ты сам отмечен какими-то знаками… Шрам на лбу… Мне очень интересны твои рассказы. Я вижу, что ты, даже тогда, имел наблюдательность, присущую людям опытным и мудрым. Я рад, что наши жизненные дороги, сошлись вместе. Может… и я, что-то сделаю или узнаю из того, что сделает меня в чём-то искуснее и мудрее!

Ганнибал сразу же улыбнулся.

— Нет! Я сам учусь многому от тебя, вождь Сарбон! Твёрдость в решениях, кою ты демонстрируешь везде, доступна не каждому. А в военном деле, я только у тебя обучился маневрированию конницей! Как это делаешь ты, я конечно, пока не умею, но… надеюсь обучиться…

Сарбон положил на плечо Ганнибала свою руку.

— Хорошо. Мы постараемся передать друг другу то, что знаем в совершенстве. Но, прошу научи меня читать руницу! Ту, что осветили и оставили Светлоокие. Я видел много надписей… Но не зная рун, не могу судить о содержимом тех надписей.

— Ладно. Я буду учить тебя. Передам, что знаю сам. Но… знай, в рунице, не главное читать знаки. Здесь, самое важное, уметь правильно складывать «образы» рун… Их наполнение и значение. Конструировать смысл. Он может быть двояким… иметь и более значений… Но… самое главное — все они будут правильными. Все. Скрытый смысл — самый важный. В этом вся соль.

— Вот и научи меня этой «соли»! — улыбнулся Гетулик, — если сегодня, мы найдём то, что ищем — это будет первым уроком.

Ганнибал согласно кивнул.

— Решено — будем читать вместе.

Вождь огляделся.

— Они уже должны вернуться?! Что за задержка?! — Его лицо немного напряглось, выдавая возникающую тревогу.

В этот момент, из леса показались те, кто должен был произвести разведку, перед спуском основного отряда. Турма всадников выехав из леса, подала сигнал в трубу.

— Чисто. — Обрадовался Сарбон. — Вакцеи здесь не появлялись. Сейчас, прибудут вестники и мы начнём спуск.

Оба глядели на приближающихся всадников.

— Кстати, Вождь, почему турма, находится в пределах этого количества всадников? Как ты думаешь? — вдруг спросил Ганнибал.

— Ну… не знаю… Это повелось давно. Наверное, какой-то военачальник применил данное количество всадников в этой связке… и это переняли другие. — Отозвался Вождь.

— И да. И нет. — Улыбнулся Ганнибал. — И здесь проявлена мудрость Светлооких. Круг всадников составляет число шестнадцать. Объединение Круга, есть «уна». Сдвоенная «уна», есть турма, иначе два Круга всадников. Две «тверди» круга — «ту». С военачальником, численность составляет 33 всадника — число Светлооких! И только, латиняне, впав в маразм своего отступничества от мудрости, добавили туда своих префектов. Турма у них стала в 35 всадников и более. Но… ушло чисто Небес. Число Богов. Этого, уже не понимают «отступники» от Света.

Вождь Сарбон удивился этому рассказу молодого Барки. Он смотрел на поднимающихся всадников в раздумье… прокручивая в голове информацию юного собеседника…

— Всё чисто, Вождь Сарбон! Лес пуст! Можно без опаски спускаться вниз!

Гетулик, выйдя из размышления, взглянул на Ганнибала.

— Ну тогда в лес! — Произнёс он, — Оданте, прикрывать наш тыл! Пусть твои всадники отдохнут. Им хорошо пришлось поскакать… в этих разбросанных участках леса. Не торопись… за нами.

Весь отряд, который заполнил верх холма, стал спускаться вниз… Развалины, кои проглядывали сквозь лесные массивы, приближались.

Всадники достигли конца спуска с холма и скрылись в лесу… На его краю осталось та самая турма всадников, коя проводила разведку в лесу.

…Ганнибал крутил головой, стараясь понять схему оборонительных сооружений древнего города… Но, так и не понял замыслов архитекторов «древности». Зато, он хорошо понял оборонительные линии, кои возвели те, кто не открыл ворот владыке Лузитании Корбуло, что вызвало его гнев и штурм. Те, оборонительные сооружения не устояли… и были разрушены… Ганнибал, смотря на два примера строительства, понимал степень их различия в широте и мощи… Он рассмотрел специфику строительства самого города — город строился кольцами. Кругами. Совсем иначе от той схемы по коей строили города финикийцы, греки, латиняне и другие народности… Здесь же, создавался Центр и, от него, по кругам, строился город. Улицы, шли также кругами и пересекались лучевыми улицами, исходящих от созданного «центра»… Всё это напоминало Светило и его лучи…

Всадники, кои двигались за своими военачальниками, также в удивлении озирались по сторонам — развалины поражали своими масштабами.

Ганнибал взглянул на Вождя Сарбона.

— Корбуло захватывал не город… он рвался к этим развалинам. Это неоспоримо. — Озвучил он свою догадку.

Вождь, помолчав, заметил:

— Я тогда был ребёнком. Мне было восемь… или девять лет. Я тогда верил «отцу». Радовался его победам… Но… победы его… как оказалось, были однобоки… Корбуло же оказался чудовищем.

Сарбон повернулся к отряду.

— Ищем культовые сооружения — Храмы, Святилища. Их должно быть немало!

Ганнибал, между тем, немного оторвавшись от Сарбона, достиг «центра» развалин древнего города. Он оглядывал развалины… и не находил здесь ничего, что бы могло заинтересовать его.

— Мне кажется, что отсюда всё вывезли?! Но кто? И когда?.. Многого нет… это видно простым взглядом. Мы опоздали… Если верить тому, что мы слышали «всё» должно лежать на глазах?!

Сарбон не ответил, продолжая изучение развалин.

— Последним, здесь, был Брино. А он ведь был связан со Жречеством… Вывезти «что-то» себе в столицу он не мог… Война… К тому же, мы были в его столице — там пусто. Если он и нашёл «что-то», то спрятал здесь же?!

Ганнибал согласился с этим утверждением.

— Эх! Жалко с нами нет дяди Карислава! У него настоящее чутьё на всё тайное! — Вздохнул он в досаде, — я не владею таким даром.

— Мне кажется, надо спешиться… и продолжить исследования пешими. — Предложил кто-то позади них.

Ганнибал и Вождь Сарбон молча согласились с этим предложением. Они спрыгнули с лошадей и неспешно стали разбредаться по развалинам…

— Просматривайте всё тщательно, братцы! — Подал голос Вождь Сарбон.

Воины, разошлись в стороны. Вождь Сарбон, Ганнибал и два стража, кои не отходили от них, шли вместе…

Гетулик Сарбон шёл позади всех, стараясь рассмотреть каждый лежащий правильной четырёхугольной формы камень. Развалины, густо поросли колючим кустарником, поэтому приходилось раздвигать ветки, чтобы увидеть тот или иной бок камней. Так он, незаметно, вышел на площадь когда-то очень обширной постройки… Оказавшись в её центре он переходил от одного навала камней к другому, в поисках каких-либо надписей на них… И тут он заметил, что Ганнибал почему-то встал у одного места, и «что-то» разглядывая… даже присел. Гетулик, подумав, что Ганнибал нашёл то «что» они искали, пошёл к нему… но, вдруг остановился… У его ног лежала плита с нанесёнными на ней знаками. Он присел, расчищая ладонью запылённую веками надпись… Таинственность обнаруженных знаков родила в нём трепет интереса и восторг долгожданной находки…

Он расчистил разграфлённые на линии надписи… Полость плиты была заполнена ими… Он увидел, что одна часть плиты расколота и выкрашена, отчего часть надписи прочесть будет невозможным… Но и то, что осталось было очень большим… Сарбон заметил, что надпись уходила и на другую сторону плиты… Он подхватил плиту и усилием всего тела перевернул её… Здесь, надпись была в более сохранённой форме… и количество знаков было намного большей…

— Ганнибал! Иди сюда! Я что-то нашёл! — Крикнул Вождь Гетулик.

Ганнибал, услышав призыв, поднялся и зашагал к тому месту, где находился Вождь Сарбон. Это означало, что он в своих поисках, не нашёл то, что бы заинтересовало его.

Ганнибал, как только оказался рядом с Вождём, охватил взглядом надпись плиты.

— Вот. Здесь ещё обломки от неё. Можно попытаться сложить их… хотя, многое уже не поймёшь. — Говорил Гетулик Сарбон, выказывая возбуждение, вызванное произошедшей находкой.

Ганнибал присел над плитой… и вгляделся в знаки… Потом встал и обойдя плиту, снова погрузился в надписи.

— Что ты делаешь? — Не понял Сарбон, — ты хочешь прочесть надписи верх-тормашками? Перевёрнутыми с ног на голову?! Линия… вот… внизу. На ней знаки…

Ганнибал, будто, не слыша причитания Вождя Сарбона, молча изучал надпись. Потом, что-то «складывая» у себя в голове, заметил:

— Черта обозначает Небеса, мой дорогой Вождь! Ты нашёл то, что мы искали. Это руны… Так вот… мы с тобой живём под ними. Под Небесами. И всё написанное есть и существует ниже их. Ниже Небесной Черты. Видишь… лишь в нескольких местах, линия пересекается знаком. Это руна обозначающая истечение с Небес знания и мудрости. Исток Знаний. Остальные руны пишутся под небесной чертой… Так… что дальше?..

Ганнибал замер над плитой… Сарбон не отвлекал его. Он стал подбирать обломки, кои подходили к рельефу края плиты, чтобы потом приложить их… Так он нашёл ещё несколько «продолжений» этой плиты. Приложив их, стало понятно, что плита ранее стояла на чём-то высоком… и падая, несколько раз переворачивалась, отбивая свои края… Удар же при падении, был настолько сильным¸ что часть плиты откололась, смешавшись с кусками других плит, на коих не было надписей… Время, кое плита лежала в этом месте, конечно же сказалось на качестве записи… но оставило её почти нетронутой, на той стороне плиты, коя была перевёрнута Сарбоном.

Пока, Вождь Сарбон ворошил обломки, Ганнибал изучал подстрочные письмена.

— …так… так… — чуть слышно говорил Ганнибал. — Много сколов… но, суть я понял!

Он стал подчищать один из сколов, на приставленном Сарбоном обломке плиты.

Гетулик оторвавшись от своих «забот» с интересом повернулся лицом к молодому Барке.

— О чём же здесь говорится?

— Фразы замысловатые, образные… и требуют расшифровки. Вот, например, — Ганнибал провёл по плите. — Здесь сказано, что Тьма, пришедшая со временем… или идущая за ним… за чертогом Тура… разбудит силу. Какаю «силу»?.. Далее скол… непонятно… Так… А! Понял! Чертог Тура символизирует временной отрезок ночи Сварги… Вот. Далее… далее начертано: «…Крышень сменится Мореной…».

— Крышень? Морена? Что это? — Гетулик Сарбон сморщил лоб, пытаясь вникнуть в письмена, найденные им.

— Это Боги Светлооких, славный Вождь. Но… не в этом суть… Не спеши. Так… Это скорее образность сказанного. Что мне помнится о Марене. Междамир говорил мне, что она покровительствует какому-то чертогу на Сварожьем Круге… Надо вспомнить какому?.. Так… что здесь на обломках… Вот! Вот подсказка! Лис… чертог Лиса… Будет конечным временным отрезком власти Тьмы! Но… самым тёмным! Кровавым… беспощадным… — Ганнибал вновь стал тереть обломки.

Гетулик покачал головой.

— Да!.. Не особо весело… Значит, там сказано, что Лис разбудит самую беспощадную силу Тьмы?! И сколько продлится этот последний отрезок власти Тьмы?

Ганнибал не отвлекаясь от расчистки обломка, ответил тут же, словно бы это был заученный наизусть урок.

— 1620 лет. — Прозвучал его ответ.

Гетулик открыл рот.

— Что?.. Тьма будет править здесь столько времени? — произнёс он потрясённый услышанным.

— Она не будет править, Вождь, если мы встанем у неё на пути. А её влияние уже на Мидгарде установилась давно… Прошло уже три срока по 1620лет… как её адепты здесь пытаются установить свою колонию… — Ответил Ганнибал и снова замолк, вникая в знаки.

Гетулик судорожно соображал об услышанном… и вспоминая Луноликих.

«Вот значит, откуда они прибыли… или были созданы… там… Ага! Теперь, я понимаю… более, чем тогда!.. В дни своей молодости.»

— Так. Я понял смысл, Вождь Гетулик! — Ганнибал радостно обернулся к тому, — я понял!

— Так-так! Говори, я весь во внимании, мой юный Учитель!

— Здесь сказано: « Лисья хитрость, сыграет Тьмой, усиливая и её, и пробуждая силы Света… кои поведут рать…» Понимаешь, Вождь? Наши с тобой силы!

— Силы? Где это начертано? — Гетулик придвинулся к плите.

— Вот… смотри… Это руна «ор». Её значение «сила».

— А что это значит? За кем будет победа? Кто будет вести… эту самую рать? И что это означает?.. — Вождь выпалил целую тираду вопросов.

— Руна «Рать» — означает «могучее светлое воинство». Собирается в короткий срок на общности духовного единства и душевного порыва. Собирается из многих Родов. «Идти на рать…» означает идти в светлый, славный, может быть даже, смертельный бой во славу Рода Небесного и за землю предков и пращуров, кои эту землю берегли до тех, кто собрался на новую «рать». Так говорили Светлоокие. Ты спросил о победе? Победа будет зависеть от тех, кто «выйдет на рать». От их крепости духа и осветлённости души. От нас с тобой… и таких же как мы… От наших потомков… ибо время Морены только началось. Мы с тобой встречаем её. Как встречал мой отец, дядя Междамир, Карислав. У нас свои враги… И мы их должны встретить как подобает.

— Но ты упоминал о тех, кто должен вести за собой Рода?

— Да… Ганнибал показал пальцем скол, — Я понял смысл. Руна «ор», а после неё, немного отбитая, но прочитанная мной руна «день». Вообще, рун «день» три. И все имеют отличный смысл. Но… здесь имеется ввиду «соучастие во времени света». Ор-день — орден Белых Мудрецов Света… Как раз те, о ком ты спросил. Асы — Боги живущие на Мидгарде, они живут где-то у Борея. Дядя Междамир как-то вскользь упомянул их. Вот кто осуществляет контроль и пресекает попытки Тьмы, полностью завладеть душами людей. Вот… ниже звучит фраза: «…Орден Света оставил эту подсказку о грядущих временах…»

Знаешь, Могучий Сарбон, мне кажется, я понял кто разрушил эти дворцы?!

Гетулик огляделся и произнёс:

— Конечно же, адепты Тьмы.

— Нет. — Неожиданно для Сарбона произнёс Ганнибал.

— Нет! Это не Корбуло, — Сарбон не понял Ганнибала. — Он не мог этого сделать — они были разрушены до него.

— Знаю. Они были разрушены много тысячелетий назад. Разрушены самими Асами. Здесь, было одно из гнёзд тех, кто изменил духу Рода. Кто встал на путь Золотых Богов, преклонив колени перед их ценностями. Они же и подписали эти плиты. Я это понял сейчас. Я ведь тоже нашёл надписи. Вон там… Но те надписи на рунах культового обихода… Здесь, жили колдуны, кои хотели знания Мироздания заставить служить себе… В свою выгоду хотели они использовать то, что им подарили Асы… Теперь, понятно, что здесь искал Брино и его отец Корбуло. Они были использованы Жрецами Каст, для розыска чего-то… Каких-то секретов именно тех колдунов-отступников…

Гетулик Сарбон посмотрел на начертанные руны и спросил:

— Ну, а дальше, что написано?

Ганнибал снова придвинулся к плите.

— Так… Вот руна времени… Здесь, всё без сколов… так… «…то, что выползло во время Ночи… затемнило сознание Антов… В яркой Ассе они были низвергнуты со своего, воздвигнутого ими, трона…»

— Асса? Что это? — снова не понял Сарбон.

— Великая война. — Быстро ответил Ганнибал.

Он заметил «что-то» интересное далее.

— Так-так… — прошептал он, — вот разобрал: «…после гибели Антлани, не исчезнут, в волнах их пороки, кои свели их в пучину… А Тьма Зыбью в подземельях будет будить их… и возьмёт на вооружение все десять тысяч их низменных устремлений… и заразит этой заразой новые народы… Исчезнут матери и отцы… исчезнут творцы и богородицы… все смешаются в противных Роду и Кону пороках… и сгинут в бездну Пекла…»

Сарбон слушал Ганнибала затаив дыхание. Они уже давно были окружены массой своих воинов, кои поняли, что «то», что они искали найдено…

— …вот руна «Тьма», Могучий Вождь! Посмотри и запомни её. Её числовое значение «десять тысяч»… — Ганнибал показывал на плиту и рассказывал о рунах, тем, кто прильнул к ним. — Здесь, в письме применены и её «образ» — тьма, и числовое значение — одновременно… Это пример той самой двойственности образов.

Гетулик посмотрел на «руну», а потом на плиту.

— А вот здесь начертана она же! — Показал он на «текст» плиты. — Что сказано здесь?

Ганнибал улыбнулся.

— Ты торопишься, Вождь. Подожди… сейчас… я сложу «образы»… Так-так… мне кажется, что кто-то до нас портил этот текст? Портил специально.

Гетулик поднял глаза на Ганнибала.

— Я подумал тоже самое. Я ведь перевернул её. На той стороне руны все исцарапаны… Неужели это?..

Он не договорил, Ганнибал утвердительно кивнул.

— Они. — Согласился он с догадкой Гетулика Сарбона. — Адепты Тьмы могут принимать разные личины. Так… ладно… вот: «…после всех Асс», то есть войн, — пояснил сразу Ганнибал, «…пристанище отступников от Небесной мудрости поглотит Землю… и ордена Тьмы будут рождаться один за другим, неся кровь на мечах… и скверну в тусклых душах…»

Ганнибал немного помолчал, осмысливая произнесённое, потом продолжил:

— Один Орден мы знаем. Его адептов мы видели. Но… видимо в скорости их будет больше. Так… далее… Да. Вот руна Земля, вождь Сарбон. Ты ошибочно принял её за «Тьму», но… гляди в чём разница. Руна «тьма», но с точкой в середине рисунка, превращается в Землю. Видишь?

— Значит… Земля окружена Тьмой?! — понял глубинный смысл руны Сарбон.

— Можно сказать и так. Земля, как центр Света в этой части рукава Небес. Точка, символизирует Землю. Но, она применительна ко всем Землям, кои есть в нашей системе. Земля Орея (латиняне называют её Марсом), земля Мерцана (Венера), земля Перуна (Юпитер), Хорса (Меркурий), Стрибога (Сатурн) и других.

— Значит, в письменах сказано, что необязательно наша земля будет поглощена Тьмой? — спросил один из воинов, стоящий за спиной Вождя Сарбона.

Ганнибал оторвал взгляд от рун.

— Это будет зависеть от степени нашего сопротивления Тьме. Нашего сопротивления, друзья мои. Надеюсь, мы будем тверды в помыслах и целях. Мы окружены пороками Тьмы. Именно они, а не адепты Тьмы, представляют для нас угрозу. Врагов можно победить с помощью оружия. С самим собой мечом воевать не сподручно. Здесь, нужна только Воля. Именно ей, мы должны уделить особое внимание… Так. Что далее?..

Ганнибал снова придвинулся к плите.

Гетулик Сарбон, отвлёкся от размышления Ганнибала и… погрузился в воспоминания. Он вспоминал то, что когда-то слышал от дяди Ганнибала — Карталона Барки в их бытность плавания в земли сырых туманов. Там, на галере, он уже слышал об этих «Антах». О их войне с другой стороной, не менее могущественной, чем сами Анты, возомнивших себя Богами. Тогда, Гетулик был погружён в своё личное «горе» — поиски исчезнувшей Эстелы. Он мало интересовался теми темами бесед, кои звучали каждый день на палубе галеры… Он находился в прострации… своих грёз… Сейчас, он жалел о своей слабости тогда и победившей в нём тогда же хандре… Он корил себя за то, что так плохо вслушивался, вникал в рассказы Карталона Барки, кои собирали по вечерам почти всю команду на палубе, у башни лучников, где всегда любил провожать уходящее Солнце сам Барка. Теперь, он жалел о том времени… Жалел о пропущенных бесценных уроках, кои непроизвольно, давал Карталон своему окружению в беседах, рассказах, общении… Но, один рассказ, он запомнил и, сейчас, попытался восстановить его в своей памяти, но вспоминал лишь обрывки фраз Карталона.

«…Тьма и Пекло забросили сюда своих слуг… Они не успокоятся на этом… ибо они здесь, а где они появляются льётся через край вселенское горе… Земля молчит по поводу их проникновения сюда, ибо ничего не происходит без промысла Творца. КОН же, просто не замечает их. Он выбрасывает их обратно… в их мир, после смерти того тела, которое они приобрели здесь… Но, „терпит“ он их до поры. Значит, и нам придётся терпеть их присутствие… Самим бороться с их „зловонными“ проявлениями…»

Пока, Сарбон вспоминал рассказы Карталона Барки, Ганнибал раздумывал над начертанными рунами и вполголоса заговорил, оторвав этим, Сарбона от воспоминаний:

— Орден… Вот ведь… как… Я-то всегда думал, что орден Арканитов проявление Тьмы… Но… постой… Они всё время покушались на моего отца… на нашу семью… На дядю Карталона… Междамира… Я видел их мёртвые тела… поражённые стрелами Агнис… А тут?!

Вождь Сарбон с удивлением взглянул на Ганнибала.

— Что «там», Ганнибал? Что там написано?..

Ганнибал, повернул голову к Вождю и тот увидел на нём следы утрат. Он понял, что тот вспомнил и об отце, и об исчезнувшей из его жизни Агнис.

— Тут сказано, что Орден Аркана, был создан в гарде Мира… Они, получается, захватили его… каким-то образом… перевернули всё верх дном… Тьма, ничего не может придумать… Она лишь копирует… Её рабы действуют также — копируют и извращают. Во Тьме… ничего нет… В их Тьме… ничего создать нельзя… В пустоте — пустота. Поэтому, её тень копирует силуэт, извращая его формы, образы, помыслы… так просто! Отгадка была рядом… Они взяли образ «ордена» для создания и своих тёмных структур… Структур Тьмы. Но… они не понимают… куда их это заведёт. Они оперлись всего лишь на один «образ» руны — силу! Но… Свет им недоступен. Поэтому, скопированная структура, будет работать вполсилы… Сила во Тьме не имеет направления. Она там слепа. — Ганнибал закончил размышления, над прочтённым.

Гетулик восторженно смотрел на молодого Барку, удивляясь и его познаниям и… проникновению мысли в «образы» рун.

— Вот это да!.. — выдохнул он, — значит Орден Арканитов был ранее светлым?! Ты впитал всю мудрость своих учителей, Барка!

Ганнибал, неожиданно для себя, вспомнил ту пещеру, в кою попал вместе с Агнис… «Тёмную» фигуру в ней… Всё, что произошло потом… Все эти картины пронеслись перед ним в мгновение… Но… он успел всмотреться в то «поле», кое было «усеяно» рунами, когда он парил в мире Света…

Гетулик глядя на плиту, снова покачал головой.

— Встреча тебя и Агнис… вряд ли произошла случайно. Она была спланирована самими Небесами. Я подозреваю, что вы с ней попадали в какие-нибудь приключения… о коих мы не знаем. — Произнёс Сарбон.

Теперь, удивился Ганнибал. Он, смотря на Сарбона, неожиданно, для себя произнёс:

— Да… такое было. Но… что об этом говорить… Агнис далеко от меня.

Последнее он произнёс твёрдым голосом.

Гетулик улыбнулся.

— Я думаю, и ты, и Агнис, с какой-то задачей воплощены на этой Земле. Вы… имовации высших сущностей. Воплощённые для какой-то непонятной для нас цели. Твой отец, похоже, знал об этом. Он… многое знал. Как и его брат, Карталон. Но… вернёмся к нашей задаче… К рунам. Мне, как простому смертному, это очень интересно.

Ганнибал взглянул на Сарбона с укором во взгляде.

— Здесь… на Мидгарде, нет простых смертных, Вождь Сарбон. Все, рождённые в форме жизни — ЛЮДИ, выполняют определённую задачу. Задачу, решение которой, позволят им, опершись на рождённую ими же в себе Волю и Совесть, шагнуть в БЕЗсмертие, оставив позади себя лишь бесов, пляшущих под дудку жадности и извращённости инстинктов. Каждого, ждёт развитие… волновой переход… к высшему знанию… конструктивной духовной сборке человека, в одном из тонких тел. Это всё, что я могу сказать… Став ЧЕЛОВЕКОМ, каждый шагнёт за грань этого мира, ибо у него не будет границ его существования. Но… откроется дорога… к Богам. В Свет. Но… ты ПРАВ… вернёмся к рунам.

Ганнибал снова погрузился в руны начав снова складывать их образы:

— «Последователи Тьмы не смогут вникнуть в суть «образов» и объявят их… «низменным знанием «необразованных людей». То есть… им захочется сконструировать свои каноны бытия. «…Небеса будут смотреть на эти потуги БЕСОВ с улыбкой… Но, согласитесь, без бесов не обойтись… Ибо, кто-то должен исполнять догму Тьмы. Пустоты не бывает… Не будет их… на их место, в Пекло, придёт более древнее зло. Поэтому, и был рождён Чернобог… Но… и он сможет… вступить на БЕЛЫЙ ПУТЬ ВОСХОЖДЕНИЯ… после выполнения своей роли… в спектакле КЪНа. Тоже, может происходить с теми из Родов, кто стал отступником от Света… Такими, были Анты…»

Ганнибал замолчал, пытаясь приставить к плите осколки, кои приготовил Сарбон, по очереди прислоняя их к сколу.

— «…они будут собирать… и прятать в своих подземельях… многие знания… всё… что хоть как-то связано с Небесным Родом… и Светом… — продолжил Ганнибал, — ибо сокрытие знаний, единственное средство их кратковременного „могущества“…»

Ганнибал оторвался от рун.

— Теперь, я понимаю, чем занимается Каста Молоха и орден Приспешников. Тем же, я думаю, занят и Орден Арканитов. Они прячут знания! Дабы они стали недоступны народам. Прячут, чтобы затуманить их разум и сохранить свою власть. Два демона Молох и тот, кто назвал себя «Янусом», являются по крови дуальными родственниками… Но… в борьбе за власть, они прямые противники!..

Гетулик посмотрел на письмена, а потом на Ганнибала и произнёс:

— А может эти два демона сами являются частью инструмента? Ведь, Тьма не проявлена Светом! И видит лишь то, что ей позволяет разглядеть Свет?.. Ведь, без Света во Тьме многого не разглядеть?! И кто там хозяин не разобрать… Может истинный Хозяин не заметен даже Тьме?! Это тайна и для неё! Поэтому, Тьма, всегда отступает пред Светом. Она не хочет открывать лик своего истинного хозяина. Боится его. Значит, Свет, когда-нибудь, осветит все закоулки Тьмы. Где, тогда, будет пристанище Серых демонов?

Эти мысли, высказанные Гетуликом, заставили повернуться к нему Ганнибала.

— Ты прав, Вождь. И поэтому, здесь на Мидгарде, Тьма может существовать только если «соберёт» свет знаний в своих подземельях. Соберёт и скроет. Кстати, осталось очень мало разобрать в письменах… та сторона плиты, кою ты увидел первой, покрыта письменами нам не интересными. Это заклинания отступников Антов… Они, наверное, интересны Тьме и её адептам. Поэтому… их и скололи Светлоокие.

Гетулик взглянул на плиту и заметил:

— Тогда, давай дочитаем.

Ганнибал снова опустил свой взгляд на руны.

— «…здесь, на этой земле… где правили выжившие в первой катастрофе войн Анты, сокрыты три записи КОНА НЕБЕСНОГО… Их хранят Хранители. Тьма будет тянуть к ним свою Длань в наступившей Ночи… Тянуть… чтобы попытаться изучить яркость и плотность духовного Света Кона… Последователи Тьмы, воплощаясь здесь из пустоты, окунуться в стихии наслаждений и удовольствий, недоступных им в Пекле. Они… будут „примером“ для многих… заблудших, из Родов Небесных… И многие последуют за Бесами в Пекло, провозгласив себя их рабами… за очищением… и… как это ни странно… за „просветлением“. Оно придёт через „боль“, выбранную ими самими… Это игра СВЕТА… Но, большинство из заблудших, будут питать природу Кона… Ибо, она для этого и создана приРОДа. И приРОДА от этого, станет только богаче… В ней падшии проявятся в животных… и растениях… А Свет будет питать своих „падших“ детей протягивая им энергию… и указывая дорогу… к новому воплощению и очищению… Это трудная дорога… но, преодолимая… Тот же, кто пройдёт свой путь меж десяти тысяч пороков Тьмы, станет тем, кто способен „прижечь“ все щупальца Демонов, потянувшихся к нему и его девяти телам… Если, каждый девятый житель РАСЫ, станет ЧЕЛОВЕКОМ, то есть, дойдёт до уровня третьей плотности Света… Мидгард поднимется нал Тьмой… и вновь откроются врата Междумирья… Асы вернуться на Мидгард… а демоны сгорят в бесплотных своих попытках „выскочить“ отсюда… Как это уже было раньше… в Этом и Других Мирах…»

Ганнибал поднялся над плитой, встав на ноги.

— Всё… Далее… начертание буквицы «Фиты».

Гетулик, не понимая сказанного, взглянул на сына Гамилькара. Тот улыбнулся и ответил на немой вопрос Вождя.

— Это означает движение к самосовершенствованию… Единство духа, слияние с природой. Взаимодействие душевных и физических структур в едином пространстве. Взаимопроникновение. Проявление жизненной формы (в данном примере, нашей формы. Авт.) в иных измерениях.

Гетулик задумался… Воины, стоявшие за спиной Ганнибала и Сарбона пожимали плечами.

Ганнибал, немного помедлив, вдруг добавил:

— Сегодня, мы узнали многое. И я не менее вас. Теперь, я понимаю, что мы должны отыскать в этих местах.

Он оглядел горную местность.

Гетулик также проследил за взглядом Ганнибала.

— Мы должны найти три начертания КОНА, — заметил он.

— Нет. Один. — Ответил Ганнибал. — Два уже вывезены отсюда.

— Когда? И кем? Это сделали последователи Тьмы? Успели до нас?!

— Нет. Они уже в надёжном месте. Месте, о коем я не знаю ничего. Знаю, что те земли прикрывают Белые Горы. И там ходит «подземная кошка», сторожа то, что отдано на сохранение ей. Вспомни, Вождь, египетскую мифологию о кошках… Часть, знаний «пролилось» в древности и туда… Только они не знали истинности знаний о Кошке Стороже КОНа. А там, где она появляется, порождения Тьмы не выживают… Так, что это недоступное место для Тьмы.

— Белые горы? Не слышал о таких… — Задумчиво заметил Гетулик. — Но, как я понимаю, это не здесь.

Гетулик положил руку на плечо Ганнибала.

— Первый мой урок прошёл успешно. Но… я бы хотел знать более.

Ганнибал улыбнулся.

— То, что мы с тобой читали, называется Коруной. Тайный язык посвящённых в Свет Жрецов. Чтобы разобраться в ней… нужно подключаться к потоку энергий, изливающихся на Мидгард. Может, попытаемся найти ещё что-нибудь?..

Оба собеседника повернулись и вместе с войнами продолжили поиски… Они нашли ещё много интересных начертаний… но все они были заклинательного толка и принадлежали сгинувшим отступникам Антам…

На ночлег расположились здесь же. Призвав от края леса оставленный дозор Оданте…

Ночь опустилась на развалины города. Полный диск луны выплыл из-за крон деревьев и залил, вместе с яркостью звёзд, окрестные холмы белёсым, неярким светом… Луна, имела вокруг себя световое кольцо, как некий ореол, коим она ограждалась от мрака космоса. Не спали только насекомые… и некоторые ночные птицы, перекликаясь своими трескотнёй и криками. Таким образом передавая друг другу, какую-то непонятную людям информацию…

Ганнибал лежал на спине… Он был погружён в воспоминания… Перед его глазами пролетали видения детства, совсем недавних сражений… Вспоминал он лик отца, в моменты приёма им самых неожиданных для всех решений… Вспоминал и то время, кое он провёл с Агнис… Сон не мог совладать с ним… Он перевернулся несколько раз… и снова лёг на спину, вглядевшись в то, что горело на небосклоне ярким пятном, окольцованным светом… Мысли его потекли медленней… и не сконцентрировано на одну тему… Он рассеянно вспоминал сегодняшний, прошедший день, без особого заострения воспоминаний на чём-либо одном… После полного разгрома врагов Союза Иберии, он, первое время, ощущал опустошение и безысходность от потери отца… и отъезда Агнис. Эта возникшая опустошённость в нём, должна была чем-то заполнится. Разговор с новой супругой Гасдурбала Зоей, дал шанс ему занять себя, непонятными пока ему самому, поисками какой-то таинственной рукописи древних Богов — Асов, как сказала Зоя… Она передала ему… таинственную ленту… о коей он, сегодня, почему-то, не вспомнил… Отправляясь в путь, вместе с Сарбоном — Вождём Андалузии, он всё равно, на каждом привале, ночёвке, вспоминал Агнис. Боролся он с этим по-своему — каждый раз в противовес образу Агнис, он раскрывал в себе образ матери, стараясь этим воспоминанием, заглушить первое видение… Но… образ Агнис не исчезал… Он всплывал перед ним снова и снова… Образ той девушки, кою он полюбил всем сердцем… И, снова, возвращались мысли о несправедливости этого мира… о потерях в нём… Эта горечь разливалась в нём каждую ночь… И, сейчас, он вдруг понял, что она в нём снова победила… несмотря на то, что он попытался отвести мысли в иное русло.

Он повернул голову… и прислушался… Рядом посапывали его друзья и Вождь Сарбон, видя уже «девятые» сны… Он же, всё ещё, не мог найти «моста», ведущего ко сну… Он, занервничав и почувствовав, что вспотел от этого… перевернулся на живот, уткнувшись в сложенный под головой плащ… Он отклонил видения, кои заполняли его разум… и вспомнил Бирсу и Гамилькона Ганнона. Вспомнил их уроки… по управлению лошадью с помощью ног… В нём родился «образ» тех Храмов, кои стояли в Цитадели… Он, вдруг, неожиданно для себя, почувствовал дым курилен Святилищ… благоухание ароматов садов, кои были разбросаны вокруг Храмов… И следуя за запахами, кои возникли в нём… он двинулся по тем аллеям…

…Где-то сбоку, от того места, где расположились на ночлег отряды воинов Ганнибала и Сарбона, послышалось фырканье, а потом тихое ржание лошадей. Ганнибал поднял голову, напрягая слух в том направлении. Он заметил, что луна, висевшая над лесом, к этому моменту, уже скрылась за выползшими облаками. Ганнибал посмотрел на спящего Вождя Андалузии и… тихо поднялся. Он поднял перевязь с оружием и, стараясь не зашуметь, пристёгивал её… осторожно обходя стороной, спящих на земле, воинов… Вскоре, Ганнибал вышел со стоянки отрядов… и двинулся вдоль развалин древней стены… Ночь была на удивление очень тихой. Ему казалось, что каждый его шаг, слышен в лесу за тысячу саженей… И он, старался сделать свой шаг «невесомым»… Он углубился в развалины в ту сторону, откуда слышал звуки, издаваемые лошадьми. Он прошёл самую заросшую часть развалин города, удивляясь что они, как ему казалось, пропустили это место днём — так как, сейчас, здесь, всё выглядело иначе, чем днём. Он, взобравшись на развалины, искал глазами тех, кто разбудил его, разогнав только «наплывающий» на сознание сон… Но… внезапно… он осознал… что лес, совсем не похож на лес и развалины исчезли… Это были аллеи его сада… Сада в его родовом дому в Карфагене. Это открытие замутнило его разум… но он всё же пошёл по открывшейся перед ним аллее, подчиняясь какой-то манящей из темноты силе… Сознание Ганнибала шептало ему, что «всё» его пробуждение, лишь вход в волшебство сна… Он, стараясь подчиниться «навьему» видению, «понёсся» по его потоку, уносящего его в своё, неизвестно где, находящееся, расположенное «царство»… И Ганнибал, уже не сопротивлялся этому зову… навьего сна…

…Он шёл по аллее родового дома, который оставил, перебравшись в Иберию… В этот момент, он уже осознавал, что его сознание, как-бы «раздвоилось» и одна часть подчиняется навьему миру, другая же наблюдает за всем со стороны и хочет понять «результат» всех видений… Это состояние удивило его, но нисколько не напрягло и не угнетало. Наоборот, он вдруг понял, что каким-то образом, научился контролировать сон?! И это чувство, получило подтверждение, когда он, вышел из своего тела и «увидел» себя со стороны… Он, вдруг вспомнил, что умел такое делать ещё в детстве, но не любил говорить об этом ни братьям… ни родителям… Это была его тайна… тайна о которой он потом совсем забыл… И вот она напомнила о себе… разбудив в нём радость возобновлённого обладания утерянным… Он шёл по алее, видя её своим «навьим» взглядом и…в тоже время видел себя же… со стороны, как будто он является той самой аллеей, коя пропускает через себя его же самого… Его восторг продлился недолго…

Идущий по аллее Ганнибал, внезапно, осознал, что аллея изменилась ещё раз — став видоизменённой и раздвоённой… Это открытие напрягло нашего героя, который осознал это несоответствие с тем материальным миром, в коем он привык быть и в коем он эту аллею изучил наизусть за всё своё детство, проведённое в саду. Это несоответствие насторожило его, но не остановило его движения… Он, боясь «вспугнуть» то вернувшееся из детства мастерство, управлять двумя «томами» восприимчивости бытия одновременно, продолжал «подыгрывать» сну… Он «осознавая» зыбкость видения, боялся вспугнуть, сдуть эти видения, даже ветром «разбуженных» мыслей, кои завихрились в нём в навьем видении… Энергия мыслей, была остановлена им… и оставлена за чертой своего «пробуждения»… Он, вспомнив уроки отца, оставался в том спокойствии, кое управляет не только чувствами… но и окружающей энергией эмоций других…

…Алея повернула ещё раз, в том месте, где поворота быть не должно и… Ганнибал увидел фигуру, стоящую на выходе из аллеи… Эту фигуру он узнал сразу. Он давно думал о том, кому она принадлежит и о его долгом отсутствии. Теперь же, увидев её, он вновь испытал восторг. Фигура принадлежала его дяде Карталону — Междамиру. Первая часть Ганнибала, коя пребывала в рамках сновидения, бросилась к нему. Вторая же «осознаваемая» часть его, сквозь сновидение, подсказала ему о «непростом» появлении того, о ком он уже так долго думал. И что, именно эти мысли и «проявили» это его появление во сне… Междамир, будто бы не замечая своего племянника, шёл от аллеи в глубь поляны сада… Ганнибал, боясь его «потерять» из вида бросился к нему… но, как это бывает во сне, ноги не подчинялись ему… Он ускорял движение… а оно было медленным… будто он, оказался в «вязкости» времени… кое спутало его своими петлями… Он вдруг понял, что в этом мире, надеяться на «материальность» своих ног нельзя… В этом нет никакого прока. Он, испытывая досаду, что в том далёком детстве, научась «раздваивать» сознание во сне, не научился двигаться в нём. Досада захватила его, разочарование распространилась по сознанию… Он снова, нагружал виртуальные «ноги» в попытке догнать дядю, но… ноги вязли в аллее. И тут он увидел их! Их! Коих видел в своих снах много раз.! Они появились неожиданно… как всегда. В своих белых одеждах. Они обступили Междамира и… скрыли его своими фигурами… кои стали ещё белее и от этой «белизны» Ганнибал прищурил глаза…

Когда он их открыл, видение изменилось… Он снова видел фигуры… но уже другие… серые. Они, сбившись гуртом, как стадо «овец», были ведомы своим старшим. Этого «старшего» Ганнибал заметил сразу. Он не походил на остальных… Он, как бы «возвышался» над ними, но не выказывал своего «преобладания». И тут, Ганнибал вспомнил, снова, своего отца. Он вспомнил его слова, кои тот произнёс ему ровно за месяц до своей гибели… Тогда, Ганнибал не обратил на них внимания. Да и позже, когда отца не стало, он обдумывал многое, включая и их, но… не смог найти «зерна» в них. Но… всё, как оказалось, имеет свои причины! Их истинный смысл всплыл здесь… В мире ином… Но в который попасть мог только он… Ганнибал. Здесь, освободившееся сознание, от тех материальных нитей, кои его вяжут в Яви, «проявило» смысл сказанных там слов.

«-… Когда ты, сынок, почувствуешь, что можешь осознанно контролировать себя и свои эмоции в двух точках бытия, в коих ты находишься кратковременно и не явно, знай, что ты этим преодолел связь времени и „тяжесть“ мира в коем мы живём пока. Ты, в этот момент, нашёл себя в третьем теле, освоив Навье тело. Третье тело есть Клубье. Оно, позволяет в себе „узреть“, разграничить покровителей своих эмоций. Разграничивать их, для гармоничного роста в тебе того, кто будет их всех контролировать, когда станет Человеком. Узреть, например, своего Серого Магистра и его свиту. Он есть в каждом из нас, или вернее близ нас. Магистр и его Свита, заставляет нас сомневаться во всём, засевая „поле“ сознания семенем сомнений. Сомнений во всём том, что ты не чувствовал, не видел… не осязал… не осознал… Король-Магистр и его слуги, питаются нашими сомнениями… Ослабляют нас… в самые важные мгновения. Знай, самое сильное оружие против Серого Магистра и его окружения — полное его игнорирование. Игнорирование уныния, упадничества помыслов, подъедающей сознание безнадёжности. Игнорирование его „шутовства“ насмешничества, над тем, что ему не доступно понять. Запомни, когда Серый Магистр отвержен, он и его свита, бредут за тобой и за твоими тремя телами, о коих я упомянул выше. Оставить тебя они не могут. Потому, как нужны тебе. Поэтому знай, чтобы заставить правильно их служить тебе, срази своего Серого Магистра в поединке и он, станет твоим слугой. Его рост не должен превышать размеры твоей правой ноги, ни в одном из тел! Запомни это, сынок…»

Ганнибал, здесь в Навьем теле, понял смысл сказанных фраз отца.

«-…это Свита Серого Магистра дяди Междамира. Они спешат за Светом дяди!.. Как говорил отец!» — взорвалось сознание Ганнибала.

Но другая его часть, не согласилась с ним… и Ганнибал, вдруг осознал, что в этом мире ему не нужны ноги! Он может двигаться с помощью мысли! Так как та часть, коя испытала сомнения, полетела вдогонку удаляющихся фигур, чтобы заглянуть в лицо того, кого до этого наш герой не смог «догнать». Он превратился в вихрь и понёсся вперёд, оставив оба «тела» на месте…

Когда он вихрем проносился около свиты Серого существа, та в испуге растворилась серым туманом перед ним… Ганнибал «вспорол» пространство» своим полётом и благодаря знанию «своего» сада… оказался с другой стороны поляны, где шедший перед ним дядя Междамир, только должен был появиться… выходя из аллеи… Ганнибал, не чувствуя тяжести тел, слился, сросся с родными для него растениями сада, кустами роз, деревьями… в ожидании появления своего дяди…

Пока тот не появился, Ганнибал припомнил слова отца более отчётливо…

«-…Серый Магистр или Кардинал (слог „кар“ у наших предков обозначал собирание чего-то, отсюда „Кара“, „Карма“. Авт.) и его свита, являются только частью сущностей, кои должны служить тебе, Ганнибал. Но, не только они могут воздействовать на тебя. Они живут в поле информации… вокруг нас. Вокруг тебя или иного существа в материальной форме жизни „люди“, но кое должно стать световой формой жизни — стать Человеком. Запомни, есть у нас и Чёрные тела, кое хочет парализовать нашу Волю, твою Волю, посредством кажущейся тебе защиты от внешнего мира или от проявления внешнего воздействия. Таким образом, пробуждая твоё „эго — ярость“. Если ты чувствуешь какой-то внутренний долг перед кем-то, или угрызения совести, Чёрные тела, пробуждая эгоизм, затмят твои прежние устремления, пытаясь тебя „защитить“ от этих чувств. Чёрные собираются в одну фигуру. Она одета в чёрный плащ и очень неохотно и осторожно показывает свои лицо и глаза. Но… и глаза и лицо, всегда имеют одно выражение — недоверие и непримиримость, ярость. Особенно сильно, может проявиться „Чёрное тело“, когда кто-либо живёт в мире обособленно, полагаясь только на своё мнение, своё „эго“. Здесь, в этих условиях, его рост безграничен. В экстремальной ситуации „Чёрный“ способен войти в тебя и „встать“ меж тобой и миром, „одарив“ тебя своей силой. Внешнему наблюдателю, в этот момент заметно преображение того, кто подвергся „Чёрной“ агрессии — он, как бы, становится „стальным“, предельно жестоким. Сила, идущая в этот момент из него, способна заставить отступить самого опасного внешнего врага, даже до этого превышающего силой того, в ком сейчас выросло „Чёрное“ невидимое тело. В этот момент, „Чёрный“ затмевает все силы того, в кого он вошёл, многократно умножая ярость. Он, просто необходим нам. Но… им надо уметь пользоваться, уПРАвлять. И поэтому, Ганнибал, держи своего „Чёрного“ в пределах разумного роста. Превышение норм, сулит ряд осложнений. Тот, кто стал ЧЕЛОВЕКОМ, должен управлять всеми сущностями, кои находятся в нём и при нём. Так вот знай, сынок, „чёрный“, при определённых условиях, способен „подминать“ под себя другие сущности. И этим, он сможет управлять и тобой. Подминая, отключая твоё подсознание, затмевая своей „осознанностью“. Тем самым от вызовет твою „осознанную“, плотную агрессию по направлению к внешнему миру, к твоей внешней среде. Я знавал таких людей, кои были управляемы „Чёрными“ телами, Серыми Магистрами и другими сущностями, о коих я тебе расскажу позже… Хотя, глубинно, в себе, они были талантливыми, неплохими людьми… Но, сущности, рост коих они и не контролировали в себе, здорово потрепали их… Сущности, живут в своей среде твоего информационного поля и постоянно должны контролироваться тобой. Те люди… не смогли справиться с этим. И в них развились букеты тех чувств и эмоций, кои просто изменили их изнутри, развив кичливость, надменность, гнев переходящий в ярость, гордыню, переходящую в сумасшествие, веру в своё превосходство над другими… Всё это дало в них рост и пороков людского общества — жадности, властолюбия, звериной похоти… Спасти их могла только смерть… И она пришла… Один из них любил с тобой играть, в пору твоего детства, Ганнибал! Звали его Матос. Пока, он не подчинился толпе теневых сущностей, кои живут, как я сказал в каждом из нас, и около нас, он был совсем неплохим товарищем. Да!.. И не только он…»

Ганнибал вспомнил, как отец при этом вздохнул. Сознание Ганнибала понимало, что всё его «пробуждение» лишь часть Навьего видения. Сон носил определённый смысл. Но, здесь, надо заметить, он чувствовал своё раздвоение — одна часть осталась, там, в аллее и оттуда подавала ему сигналы. В другой он находился сам и продолжал слушать «всплывшие во сне» слова Отца:

«-… Запомни, Ганнибал, ты сам должен контролировать своё место „сборки“ восприятия не только этого мира, но и тех, в коих незримо существуешь. Не только контролировать, но и „выборно“ подстраивать его, под себя. „Останавливать“ рост одних сущностей, прислушиваясь к себе, в голосе иных твоих сущностей, коими управляешь. Запомни, став Человеком, ты растишь в себе уже Аса. Аса, который уже управляет всеми сущностями и благосклонно, миролюбиво относится к ним. В этом и заключается твоя „неповторимость“ сборки настройки тонких тел. Твоя „точка сборки“ сотворима только тобой. Это первый акт проверки тебя, как будущего Творца миров. Научиться быть с „собой“ в ладу. Где понятие „с собой“ имеет весьма обширные границы. Мир, как бы наблюдает за тобой со стороны. Говоря слово „Мир“, я имею ввиду, иное — КОН. Он примет тебя так, как ты этого заслуживаешь. Но… не жди твёрдой и ровной дороги на пути, ибо идущий в гору, должен и с неё спуститься……»

Ганнибал, внезапно, удивился остановки времени, коя произошла вокруг него… Его время ожидание фигуры дяди, коя должна была появиться на поляне, растянулось и запуталось в вихре воспоминаний…

«-…Я упомянул своих бывших „товарищей“, кои не справились с „собой“ и взрастили в себе из сущностей своей натуры — демонов, захвативший, пленивших их сознание. Вот, Матос, в конце концов, превратился в буйного маньяка, не преодолевшего трудностей выбранной же самим „собой“ дороги. Чёрное тело, став Магистром, поглотило его. Подчинило себе. А когда выросло до уровня Кардинала и вовсе сгубило его… Да… не только его. Но… вернёмся к другим сущностям, ибо это очень важная тема для тебя, а я не знаю, будет ли ещё время у меня уделить этому вопросу внимание… Не перебивай!.. Итак… Я буду говорить тебе о некоторых из них, ссылаясь на „живые“, когда-то примеры. Есть ещё один… очень примечательный „персонаж“ нашего повествования… Когда мы с ним встретились, а он попал ко мне после одной из битв в качестве пленного, он произвёл на меня неплохое впечатление… Да… он был неплохим парнем. Живой взгляд… широкая, открытая улыбка. Он сам остался в нашем корпусе и… служил в нём долго… и верно. Звали его Спендий. Он был компанцем из-под Капуи, с Апеннин. Со временем, в нём произошли коренные перемены… Его съела другая сущность… одного из наших тонких тел. И имя этой сущности, совпадает с теми рассказами нашего друга Кассия Кара, когда он говорил тебе о своей встрече с чудовищем в одной из пещер Африки. Помнишь? Оно всплывало из бездны озера? „Бездны“ — смысл сакральный. Что? Думаешь, Дядя Кассий придумал это, чтобы позабавить тогдашний твой детский слух?! Нет, сынок… всему есть свои первопричины. В Кону происходит то, что иногда не укладывается в восприятие нашего сознания… То, чудовище, появляющееся из озера, было сущностью одного из Богов прежних Пантеонов, живущих на земле. Тот „бог“ попал в „заточение“ и освободился из него, благодаря нашему другу, Кассию Кару — Сердцу Человека. Но… та сущность осталась во всех нас… она развоплотилась на мириады копий… Видимо, одна из них, поселилась в сердце Спендия. Поселилась… и дала мощные ростки… Он с ней боролся… Боролся, как мог. И…в конечном итоге — победил! Убив самого „себя“ с помощью Совести. Чудовище то, погибло в нём, оскалившись своим ликом на Свет, на том кресте… Да!.. Вот так, Ганнибал. Имя этой сущности — Дракон Самомнения, Самовнушения и Самоутверждения! Пока, Спендий был одним из многих толковых, храбрых, стойких воинов, тот дракон спал в нём. Но… когда время дало ему кратковременную власть, произошло это вследствие некоторых обстоятельств от него не зависящих, чудовище проснулось… и подняло голову из… бездны пороков. Спендий возвысился над другими воинами, кои были ни в чём не хуже его. И он, подавленный Драконом, захотел большего, потому что одна из голов Дракона, попала на поле роста… в свою среду. Имя головы — Самоутверждение и находится она в Социальной Среде. Здесь, на Земле, ещё будет масса падших нечестивцев… во времени грядущем нашему… И голова Дракона „съест“ ещё многих весьма, как им кажется самим, „неплохих“ людей… Грядущее тысячелетие — поле его роста. Не все, как наш Спендий, смогут убить его. Ведь, за головой Самоутверждения, поднимет пасть и голова Самомнения, Самолюбия, а далее Самовнушение… и смерть поглотит нечестивца, отправляя его в приРоду, для полного очищения… Расплата придёт в их следующих воплощениях в теле… не совсем им привычном… Теперь, поговорим о самом Драконе. Как и я уже сказал, он трёхглав. Имя голов я описал. Теперь, о порядке их расположения. Самая высокая голова, как ты уже понял правильно, голова Самомнения. Она поднимается вверх энергией Гордыни… и величественно, снисходительно, смотрит на всех окружающих её, в её же среде. Вторая голова, находится немного ниже первой… и в трепетном восхищении смотрит на первую, в экстазе Самолюбия и Самовнушения. Но… здесь, самая интересная именно третья голова. Третья. Она вытянута горизонтально вперёд, перед телом Дракона и двум первым головам… и тоже находится на длинной шее. Это и есть голова Самоутверждения. Она внимательно озирается по сторонам, осматривая всё и всех вокруг себя, в поисках очередной „цели“, жертвы, „объекта“ способного восхититься величеством и способностями Дракона и оценить все его „пробудившиеся головы“. Поразиться достоинствами новых приобретений в возвышении своём. Если это не происходит, и встретившийся, не проявляет, не выказывает тех чувств, коих от него ждут „головы“, Дракон и его головы рвут их на части!.. Рвёт, до полного подчинения… или уничтожения… Но… тот, в ком этот Дракон „засел“, может усилием своей Воли, заставить питаться Дракона самим собой. Так сделал Спендий… жаль поздно… но, себя он этим спас…»

Ганнибал, встряхнув ветками роз, с коими «слился» в ожидании, наконец-то увидел появление того, кого он, здесь, ожидал. Фигура шла медленно, в окружении сияния, Ганнибал не смог отсюда распознать или удостовериться в её принадлежности Междамиру… а память, продолжала вспоминать слова отца.

«-… будь внимателен, Ганнибал! Не взращивай в себе Дракона. Сделай его домашним Дракошей. Размером с собаку. Тогда он не опасен, но… необходим тебе в точке твоей «сборки». Он будет приносить тебе пользу, в те моменты, когда нужны будут все три головы… Так. Идём… дальше. Следующей сущностью, коей тебе надо научиться управлять, и коя также обитает в наших телах, является сущность управления чувствами обмана и самообмана. Знание это связано с древней буквицей Пси, кою использовал наш Белый Небесный РОД. Психология. Это жёлтые тонкие тела и…в будущем, дома кои будут лечить поражённых этими сущностями людей, тоже будут называть «жёлтыми». Почему, жёлтыми? Всё дело в тяге таких людей к золоту. Все люди с психическим «сдвигом» тяготеют к золоту. Первый пример, это народ — ростовщик, который «ползёт» по миру… причитая о притеснениях к себе… и пуская в этот же момент других помиру… обирая их не только материально, но и духовно… Жёлтый цвет спасает их психику и психику тех, кто испытывает рост жёлтых тел обмана и самообмана в себе. Золотые Боги, поражённые это «лихорадкой», передали эту свою особенность и жрецам Пирамид, кои, в грядущем, будут обвешиваться золотыми оккультными предметами, украшениями и пользоваться той же золотой утварью, украшать стены храмов золотом, выдавая её за господнев выбор. В этом, закрытом пространстве, будет создаваться одурманивающий сознание и психику «туман», для управления теми, кто пойдёт за ними. Это всё будет… Это произойдёт в Грядущем… Но, вернёмся к Жёлтым телам. Вообще… сущность Жёлтых тел — защита нашей Души от происходящих, случающихся в жизни неприятностей или несправедливости. Жёлтые сущности в состоянии сместить происходящую реальность в сторону от её прямого восприятия, тем самым искажая происходящее, притупляя острые углы происходящего вокруг. Тем самым, происходит обман или самообман чувств и самого обладателя этих чувств и тех, кто находиться с ним рядом, молящимся недалеко, так как чувства витают в «клетке», склепе, созданном или обделанном золотом. Преломляя окружающий мир под себя. Такова специфика их действия. Жрецы умело правят ими. Золото, тот металл, который собирает в себя и хранит в себе, чувства общности людей. Именно поэтому, некоторые так любят искать клады — они тянутся к общности, коя собрана в спрятанном… Как это происходит? В сознании и подсознании, жёлтые сущности сужают восприятие, видение мира тех, в ком они находятся. В результате — действительность искажается и… превращается в реальность, навитую (от нашего слова «навь». Авт.) искажениями. Всё выглядит превратно. Замечу, что у Жёлтых тел, как и у Серых, есть свой Магистр. Люди, подчинённые таким образом, не видят, или отводят «взгляд» от самых назревших, ждущих решения, актуальных проблем. «Жёлтые» воздействуют на людей сильнее, когда они находятся в каком-нибудь «сообществе». Епархии. Но способны править свой «бал» и в теле одного представителя формы жизни «люди». Они воздействуют на подсознание, поэтому, бороться с ними надо также, начиная с подсознания. «Перерост» жёлтых сущностей и их Магистра не сулит ничего хорошего. Обладатель «перероста» жёлтых тел, «потеряет» свою Личность, ибо Магистр обмана и самообмана затуманит его сознание. Это произойдёт, когда незримый рост Магистра жёлтых сравняется с ростом обладателя тела и последний срастётся с «кривдой» искажённого Жёлтыми восприятия и взглянуть на себя, относительно «честными» глазами, уже не сможет. Магистр создаст вокруг себя или хаос в сознании, либо окружит себя кругом почитателей. Неугодного ему ждёт смерть или изгнание. Подчинившиеся Жёлтым способны путь в верх объявить путём вниз, хорошее — плохим, грязное — чистым. Нечестивца — примером для всех. Обман, здесь перерастает в самообман («…я сам обманываться рад…» Пушкин. А. С. Авт.) тех, кто в нём задействован, причём с обеих сторон. Примером, таких подавленных жёлтыми сущностями людей огромная масса. Такими были, например, Безерта и Асторий. Однажды, они позволили обману поселиться у себя в сердцах… и далее, уже не смогли уйти с дороги самообмана… Запомни, Ганнибал, внутреннее внимание к себе позволит тебе остановить рост Жёлтых…» (Автор даст вам ещё один пример Жёлтой сущности, кою очень хорошо вскрыл Голливудский фильм «Маска» с Джимом Керри. Авт.).

Ганнибал посмотрел, как дядя приближается к нему, словно плывя по реке замедлившегося времени… Но, к своему удивлению, он теперь рассмотрел всё сияние, вокруг его дяди. Оно было разноцветным спектрально… В нём были разные цвета, но доминирующим был белый свет. Ганнибал рассмотрел там и Жёлтые и Серые, и Чёрные «контуры» тел, торопящимися, спешащими вслед за Светлой Гаммой!.. Увидел он там и… очертания трёхглавого Дракона…

А голос отца, вновь зазвучал в нём ещё более громко:

«-… Следующая сущность, коя обитает меж наших тонких тел — Красная свинья Эгоизма. ЭГО-Я. Эта сущность формируется самим обладателем физического и тонких тел. Она имеет те границы, кои он сам обозначит ей. Но… свинья Эгоизма быстро адаптируется и к своему хозяину, и к тем самым границам… Здесь, внимание может дать многое, тому кто хочет рассмотреть «свинью» в себе. По внешнему виду хозяина тела, видна и «сборка» его свиньи. Если он примитивный, то выдаёт в своих взглядах и потребностях такую же самую «свинью». Такой не разберётся в сложной ситуации любого характера жизни — «свинья» его делает тупым, грубым, недалёким. Он всё будет воспринимать враждебно или не воспринимать вообще. Кстати, такая свинья кормит и серого Магистра. И они могут ОБъединятся (смысл выделения «ОБ» вы поймёте из следующего романа-саги «Меч Перуна». Авт.) в своих усилиях. Но, до поры… Если перед вами деликатный, галантный, умеющий слушать, но не обязательно принимать ваши взгляды собеседник — это указывает, что он может воспринимать тонкие вибрации этого Мира и свинья занимает в нём то жёстко отведённое ограниченное место, кое он обозначил для неё. Разумный незримый размер свиньи Эгоизма, ибо без него тоже нельзя, в половину роста своего хозяина. Если свинья выше пояса хозяина, то это означает, что он, находиться в подчинении у неё. Если же, она в его рост или выше — он полностью поглощён Эгоизмом. То есть Свинством. Такой становится рабом своих желаний (Потребитель — идеал сегодняшнего мира. Авт.). Таким был галлат Авторит. Желания и эгоизм съели его, и даже не отпустили в смертный час. Помни мои слова, Ганнибал!

Следующая сущность, способна как помогать, так и вредить, тому кто будет осуществлять свою «сборку» тонких тел в духовном образе Человека. Но её никак не избежишь, ибо она вложена в КОН и Мирозданье. Имя этой сущности — Торопливость. Торопливость нужна, но… в определённых пропорциях. Борьба с торопливостью трудна… но очень важна. Её ты должен вести сам, в тех рамках, кои ты сам обозначишь для её нахождения в твоей «точки сборки» духовности. Но… для полководца, она очень важна. Важна, как в положительную сторону, так и наоборот… Помни об этом. Теперь, о самом важном. Или о самом хитром. ЭТО последняя сущность, кою ты должен обуздать в себе, и коя существует меж наших тонких тел незримого мира, вне предела Кона — сущность, коя зовётся — Змеем Цинизма и Комизма. Основное оружие этого Змея — ирония, насмешка, необыкновенно шутливая глупость. Подвох, поддёвка над любыми серьёзными, возвышенными устремлениями тебе непонятными или недоступными; насмешка над идеалами Родов, кои непонятны для «ощерившейся», людоподобной образины. Хитрый, «умный» вид при этом, приводит к деградации шутника. Деградация неизбежна. Он будет смеяться и над серьёзными опасностями, ибо уже не может правильно оценить их «величину»… Змей, при этом, совсем незаметно овладевает телом «насмешника». Это его оружие, и он применяет его тонко и расчётливо. Смех, вызываемый искусственно, лицедейство, сместит природные весы РАЗума и подменит химическим умом… Тот, кто подчиниться Змею цинизма и комизма, потеряет своё «лицо», если оно вообще у него есть. Обычно, лицедействуют те, у кого «пустая» душа. А всё остальное наигранная «мимика» Змея. Змей будет шептать такому при возможной опасной, или трудной ситуации общеизвестную догму: «…а, пронесёт… не случиться… Сколько уже раз проносило!..» Руби в себе эти чувства, Ганнибал, прежде всего. А циника и комика загони в самое «просматриваемое» тобой место. Эта единственная сущность коя никогда не показывает своего истинного роста. Даже, огромный, выросший в тебе Змей, Ганнибал, будет пригибаться, прятаться, сОБираться в кольца, чтобы ненароком не выказать своих размеров. Запомни, общество, где лицедейство необычайно развито — больно, ибо Змей незримо властвует в нём. Бороться со Змеем трудно. Духовность, он выставит не нужной, не важной «вещью», подменяя, душевностью. А Душевность — милой, но не обязательной незначительностью, от коей можно, если что, и отказаться. Особо, он борется с Мудростью, выдавая её за простые совпадения. Насмешка, здесь его главный «козырь». А проявления ума, прозорливость — за удачную хитрость! Особо, этот Змей любит проявлять своё «устремление» к природной гармонии полов, превращению её в дисгармонию… Здесь, звериные инстинкты выставляются как оправданные устремления слоёв людской общности, как у развратившихся деградантов хиллинов, кои потеряли всякий стыд… и превратились… в животных, своими плотскими однополыми наклонностями. Это будет только нарастать… Всё это, в грядущем, займёт своё место в более крупном бесстыдстве людской массе Змея… ибо он своими кольцами «Обнимет» всё ОБщество. Однако, этого Змея, можно задавить в себе… оставив его РАЗмером с ужа… Задавить своею ВОЛЕЙ и здРАвомыслием. Вот, Ганнибал, семь сущностей, кои обитают меж наших психокармических слоёв пятого тонкого тела, кое у нас зовётся ПРИЧИННЫМ телом. Но… мы с тобой имеем девять тел. Девять. Ибо, принадлежим Роду Небесному. Белому РОДу. И двумя свободными телами, мы спокойно управимся с семью, подключившись к Родовому Потоку Знаний, изливающихся на нас… с НЕБЕС. Тем, кто не имеет девяти тел, бороться труднее. Но… их путь не наш. Нам надо хранить свой путь Рода и его основы. Это, наша задача. Теперь, ты слышал обо всём, что я хотел донести до тебя. Эти сущности, будут рядом с тобой всю жизнь. Будут рядом с тобой и люди, кои будут также находиться под влиянием этих сущностей. Помни и об этом… и вовремя реагируй. Будь внимателен…»

Ганнибал, на этих словах отца, кои звучали в его подсознании, поднял глаза и взглянул на идущего к нему в полном свечении ЧЕЛОВЕКА. Озноб, пополз по его спине… Ганнибал вперился глазами в целую свиту каких-то теней и сущностей, кои бежали перед фигурой… с её боков… и позади неё. Они имели разные цвета свечения и имели различные размеры, по сравнению друг с другом и возвышающимся над ними ростом самого ЧЕЛОВЕКА. Но… Светлое, белое свечение вокруг приближающейся фигуры, скрадывало в своём свечении тех, кто в нем находился и исполнял роль, кою им доверила сама фигура… Фигура шедшего была очень мощной — многократно превышающая фигуру самого Ганнибала, оставленную там… в аллее… Он увидел Междамира, но тот не замечал Ганнибала двигаясь прямо на него… Взгляд его был суров и не выдавал никаких чувств… Но… вдруг… произошло то, от чего пополз мороз по коже самого сына Барки — черты дяди Междамира стали меняться… и он узнал в нём… самого себя! На него, прямо, не сворачивая, шёл он сам! Шло то тело, кое он оставил на одной из петель аллей родового сада…

Ганнибал попятился… и… провалился в пустоту… кустов. Он пролетел их, чувствуя, как они колют и царапают ему руку…

Ганнибал открыл глаза… рука, видимо во сне, «вылезла» из-под плаща и… лежала на острых камнях. Ганнибал, отдёрнул руку… и лежал, не шевелясь… слушая, как вокруг него сопят спящие товарищи. Глаза он не закрывал… воспроизведя в них ту картину, кою увидел в навьем видении… Он, всё ещё слышал в себе голос отца… и «видел» ту картину, коя его разбудила, после прохождения фигуры… Он увидел, в своей Свите, Агнис, коя пылала огнём… и именно это заставило его шагнуть назад…

«Агнис во мне!» — стучала мысль в его сознании…

Глава 9

Гасдрубал Барка вошёл к Протектору Союза Иберии, после того как им было закончено планирование разметки будущей первичной крепостной стены Картахены. Подсчитав общие затраты на строительство этой части обороны города, он с этими расчётами прибыл в Кастулон к Гасдурбалу Гикету. Уже здесь, в залах приёма, поговорив с теми, кто служил и работал в них, он узнал о назначении Ферона адмиралом эскадры Баркидов. Гасдурбал Гикет, оказался не в залах приёма, а в другой части помещений строения дворца, где в одиночестве раздумывал над каким-то, по-видимому, очень важным вопросом.

— А! Гасдрубал! Как я рад тебя видеть! Дела мне никак не дают оторваться отсюда. А я так хочу посетить Картахену!

Гасдрубал, после расставания Оттии с Протектором, не выказывал никаких тёплых чувств по поводу встречи с ним. Он шагнул к Протектору, реагируя на его приветствие воздержано и не выказывая проявлений радости и симпатий. Невидимая черта, пробежавшая меж ним и бывшем зятем, пока, не исчезла.

— Я приветствую Протектора Союза Иберии! — Гасдрубал сопроводил свои слова наклоном головы, — я прибыл по вопросу строительства стены, вокруг Картахены. Я закончил расчёты и планировку её строительства. Все необходимые замеры проделаны мной и моими помощниками. Мы оставили место, под возведение второй стены, коя будет выше первой, обведя её необходимой разметкой. Вал, также учтён нами во всей планировке. Первая стена составит круг, протяжённостью в шестнадцать вёрст.

Гасдурбал Гикет, несмотря на подчёркнутую сдержанность Барки, не умерил своего восторга от встречи с последним.

— Отлично! Ты подошёл к этому вопросу со свойственной только тебе щепетильностью! Я знал это… и именно, поэтому, доверил этот вопрос только тебе. Так!.. Шестнадцать вёрст… — Гасдурбал вгляделся в схему строительства, кое развернул Барка на столе Протектора. — Так… а, меж стенами расстояние в полсотни саженей… Толково… Хватит для рва…

Гасдурбал поднял голову от плана строительства и… широко улыбнулся.

— Но, я думаю, надо отклонить все дела на несколько поздний срок. — Произнёс он, — Я думаю, нам надо пообедать. Ты, выглядишь усталым… и голодным! Я вижу это… Сейчас, мы отобедаем вместе… Не принимаю отказа! Я тоже валюсь с ног от усталости, ибо сам прибыл только утром… — Гасдурбал решил не называть места, откуда он прибыл. — Отдохнём за трапезой и беседой. Я знаю… ты обижен на меня. Но… мой дорогой Гасдрубал, в жизни есть вещи… кои намного сильнее нас… Может я буду осуждён за это… высшим судом Совести. Я знаю это… Знаю… Готов принять то наказание, кое она мне изберёт. Очищение, каким оно не будет, я вынесу с честью! В этой жизни… или в следующей! Я… когда увидел Зою, даже, не думал… что так произойдёт… Но… поверь, дорогой Гасдрубал, вы: Магон и ты, для меня также дороги, как и раньше. Я думаю, со временем, ты может быть поймёшь меня… Кто знает… что будет на твоём пути?! Рок послан нам в дорогу уроком, как мера не только выдержанности и мудрости… но и мерой времени нашей жизни… А, теперь, пошли!

Гасдурбал взявшись за плечо Гасдрубала Барки, направил его к нужной двери.

Барка, может быть уже понимая и внутренне смирившись с произошедшим меж его сестрой и Гикетом, немного поколебавшись, всё же принял предложение своего бывшего зятя, подумав, что Оттия совсем не испытывает горя, по поводу их разрыва. Он, вспомнил о том, как они раньше, планировали и начинали строительство Картахены, вместе с Гасдурбалом. Он, вспомнил, что именно Гасдурбал, несмотря на сомнения его отца Гамилькара, выказал твёрдость и отдал ему многие направления в строительстве, под личное творческое начало молодого Барки.

— Хорошо, Гасдурбал! Я действительно голоден. Что же касается того, о чём ты упомянул… То время, я думаю, лучшее лекарство в этом процессе.

Гикет улыбнулся.

— Вот и я о том же. Пойдём. По дороге расскажешь все новости!

Они проследовали через несколько залов, а потом дорогой длинных коридоров в другую половину Замка Кастулона. Гасдрубал Барка понял, куда они направляются. Это была любимая комната его отца, Гамилькара Барки. Он здесь часто обедал и отдыхал. Пока, служащие Замка, по просьбе Гасдурбала, «накрывали» на стол, Гасдрубал Барка поделился с Протектором некоторыми своими опасениями.

— … А совсем недавно, прибывшие торговцы, рассказали, что у прибрежных вод к Сагунту, видели римские боевые корабли! — рассказывал он, — Рим в открытую помогает пиратам Массалии. Это враждебное проявление. Лигурийское море кишит пиратами. Эбес практически в морской «осаде». А это уже совсем близко от Картахены. — Закончил он озвучивать свои мысли.

Гасдурбал некоторое время молчал.

— Да. Я знаю об этом, Гасдрубал. Знаю… Я принял меры. Но… здесь надо действовать осторожно. Осторожно, чтобы не спровоцировать войну. Она нам, сейчас, не нужна.

Гасдрубал посмотрел на Протектора.

— Отец не боялся войны с Римом. Он искал её. Но… я понимаю тебя. Твоё новое назначение во флоте, явно что-то означает. Ферон жёсткий стратег! Я не думаю, что он будет столь осторожен, перед римским флотом, как надеешься на это ты, Протектор! Ты хорошо подумал?!

Гасдурбал снова улыбнулся.

— Не будет. На это и надеюсь. Ферон не склонен торговаться. Он резок с предателями. Он именно тот, кто заставит Рим, вспомнить, что с гибелью Гамилькара Барки, не исчез его Дух. О коем они, может быть, уже забыли…

Барка начал понимать мысль Гикета.

— Я… теперь, лучше понимаю тебя, Протектор. Ага… Ферон, сможет сделать то… на что другие постоянно оглядываются…

— Да. Он свободен в действиях…, но стал очень опытным в последнее время. Он уже достиг того, что так долго в нём разглядывал твой отец, Гасдрубал. Я имел с ним разговор… и дал ему некоторые направления его действий. Он их разовьёт… Обязательно разовьёт… придав им блеск своих планов. Я думаю, пираты скоро испытают железную хватку Ферона, как испытали её вакцеи и ареваки на тех полях сражений, где мыслили себя непобедимыми. Поставленный же мной ранее, адмирал Корбон, присланный из Карфагена, не сделал ничего, что могло уменьшить размеры распространения угрозы. Диархон отказался возглавлять флот, ввиду своего здоровья. Он согласился лишь обучить всему Ферона.

— Корбон доносчик Совета Суффетов! — поделился своими впечатлениями о названном молодой Барка.

— Я знаю. — Улыбнулся Гасдурбал. — Мои источники сообщили мне об этом, сразу же, как он прибыл сюда.

— Тогда… зачем ты поставил его над флотом? — удивился Барка.

— Поставил… ненадолго. Надо же их, как-то успокоить. Теперь, они не могут упрекнуть нас в игнорировании их рекомендаций.

— Ага… мудро. Но, теперь, я понимаю, цель его частых отлучений в Гадес, вместе со всей эскадрой! Он осознано ослаблял берега Картахены!

— И не только. Он начал переставлять на галерах номархов, заменяя их своими людьми. Я это заметил сразу.

Барка непонимающе взглянул на Гикета.

— Но… этим он ослаблял и флот?!

Гикет вздохнул.

— Ненадолго. Но… всему есть своё время. После смерти твоего отца, мне не на кого было опереться в тот момент. Многие восприняли меня не с добром. Армия поддержала… а военачальники… Ты и Магон, открыто объявили меня врагом. Магон до сих пор так считает…

— Я сделаю ему внушения! — Вставил Барка. — Теперь, всё изменилось, Гасдурбал! Я понял… твои трудности!

— Я знаю! — Гикет снова улыбнулся, — я это чувствую.

— Вот оно как… Торгаши Карфагена, значит, решили этим тут же воспользоваться. Ясно. — Барка покачал головой.

— Ладно о прошлом. Теоптолем держит руку на пульсе… суффетов. И убийцы… из приспешников отхлынули от берегов Иберии.

— Да. Это так. — Согласился Барка, — Число их уменьшилось. Но… ослаблять внимания не следует! Как Теоптолем воспринял назначение Ферона?

— Он сам его и предложил. Я мог сделать это раньше… но выжидал. Знал, что Диархон, склонится к тому, чтобы обучить Ферона. Когда это произошло… Теоптолем сам выбрал его. И я понимал, что это произойдёт после окончательного разгрома врага. А далее… двум победителям станет тесно в одной армии.

Барка понял о чём намекнул Гикет.

— Да… ты прав. Я поддерживаю твоё решение. Ферон мужественный военачальник. Оттия сейчас в Картахене. Она ждёт его. Я видел её каждодневно. Она погружена в своего ребёнка, коему несколько месяцев. Оттия скучает и по Клариссе с Карталоном… Я вижу и это… Но я поддерживаю твоё решение — детей должен воспитывать отец. Если, когда-нибудь, мир изменившись, решит заняться саморазрушением, он первым шагом к этой цели, выберет осуществление воспитания детей матерями. Это будет началом конца… Нарушение древней мудрости влечёт за собой разврат всего… что было опорой в этом мире. Ты правильно сделал, Оттия может видеться с детьми. Навещая их. Она принимает их у себя… Я это тоже видел. Но отец — столп их воспитания!

Гасдурбал, не выдавая своих чувств, ответил Барке.

— И Кларисса, и Карталон навещают мать. Я этого не могу запретить им. Я люблю их как отец. Но должна быть ещё любовь матери. Иначе… будет отклонение… не в лучшую сторону. Я понимаю, что в этом разрыве моя вина. И они здесь пострадали из-за меня. Это… сложно. Но… мать должна видеть их, когда захочет!

Гасдрубал Барка, после этих слов Гикета, проникся пониманием состояния последнего, почувствовав боль, коя терзает сердце Гикета.

— … Ты уже завтра, можешь отправиться назад в Картахену, Гасдрубал, вместе с Фероном! — продолжал говорить Гикет, — Он завтра отправляется туда, решив взять несколько сотен воинов, кои решили с ним продолжить службу на флоте!

Глаза Гасдрубала выдали всплеск интереса и радости.

— Вот это интересная новость! Ферон здесь! Я думал, он ещё на рубежах!.. Ну… тогда давай обедать! Я голоден… невероятно! И съем сейчас всё, что увижу на столе!

Гасдрубал Барка потёр руки, после того как омыл их в источнике.

Гикет, наблюдая за ним, улыбнулся.

— Вот это хорошее замечание! — он кивнул служащим, отпуская их, — за стол, мой Друг! За обедом, обговорим всё, что касается высоты стен Картахены!..

Они с удовольствием сели за «накрытый» стол…

Глава 10

Утром, из Кастулона, выступил отряд всадников примерной численностью в триста воинов. Солнце, только показалось сиянием зари нового дня, а отряд, уже собравшийся к этому времени у бывших казарм, прощался с теми, кто оставался продолжать службу здесь и теми, кто отправлялся на новое место своей службы вместе с Фероном, который сам осуществил отбор своих товарищей. Хотя, сам Ферон не просил провожать отобранных им и его самого, его тысяча собралась сама, не взирая на раннее время отъезда убывающих… Ферон, растроганный таким вниманием, прошёл вдоль строя всей тысячи и лично простился с теми, кого знал более всех и с кем воевал долгое время. Потом, он вышел к середине строя и громко простился с теми, с кем не смог лично попрощаться.

— Спасибо, Ребята! Не ожидал такого… внимания! Простите, не смог взять всех… кого бы хотел! Такова служба… Я подумал, что многие затаят обиду на меня… Но… я рад, что ваши сердца не потемнели этой самой обидой! Я вас всех люблю… и каждого отдельно… Моё уважение к вам как воинам, стало только крепче! Мы прошли с вами многое… Жаль, расставаться… Но… решение принято! Прощайте, Братья! Никто не знает, как сложиться наша судьба… и ваша. Спасибо, ещё раз, за такие проводы!

— Всё правильно, Ферон!

— Не кори себя!

— Служить с тобой было очень интересно и совсем нескучно!

— Какие могут быть изменения?! Мы, во многих случаях, только благодаря твоей выучке и таланту остались живы! — раздалось в ответ на слова Ферона.

Воины сами благодарили Ферона за всё то время, что он провёл с ними.

— Удачи тебе, Ферон! И всем, кого ты берёшь с собой!..

Ферон, растроганный таким прощанием, смахнул с глаз слезу, постаравшись сделать это незаметно. Но воины заметили это его движение.

— Качать Ферона! — выкрикнул один из них. — После нас его будут качать только волны Морского Царя!

— Качать! Качать! — воины бросились к Ферону.

Ферон был поднят на руки… и воины стали подбрасывать его в воздух и при его «приземлении» к ним на руки, они продолжали кричать:

— Морской Царь качай нашего Стратега, как мы качаем его — с любовью и вниманием! Если случится беда, не забывай о нём! Помоги ему! Но при своём качании, Царь Волн, подбрасывай его только на ту высоту, на кою мы подбрасываем его! Не выше!..

Наконец, Ферон «освободился» и его поставили на ноги. Прощание закончилось. Ферон и те, кто с ним отправлялся сели на лошадей. Поприветствовав всех остающихся в Кастулоне, отряд двинулся из города…

И вот уже несколько часов они в пути…

— … Нас там встретит Диархон, — рассказывал Ферон тем всадникам, кои двигались с ним рядом. — Там на верфях стоят несколько новых построенных галер. Их палубы и будут «землёй» вашей новой службы! Стойте на них крепко, как стояли ранее на земле! Я думаю, Диархон, приготовил для нас всех сюрпризы… И нам всем придётся трудно… какое-то время… Без этого не обойтись. Готовьтесь, Ребята! Не покажем своих слабостей тем, кто уже привык к сражениям на палубах! Как пройдём всё обучение… пойдём на Эбес, Эбер… и Болеары. Пора прищемить «хвост» пиратской гильдии… Я имел на этот счёт несколько разговоров с Протектором…

В этот момент, отряд нагнала какая-то группа всадников.

Ферон обернулся на шум их приближения… и с удивлением поднял брови, узнав в одном из них Гасдрубала Барку. Ферон ничего не знал о его приезде в Кастулон. Он замедлил шаг своего коня… чтобы встретить брата Оттии.

— Ферон! Я хотел отбыть из Кастулона вместе с тобой! Но… не думал, что вы отправитесь столь рано?! К чему была такая спешка? — Выпалил Гасдрубал, как только оказался рядом с Фероном.

Он широко улыбался, приветствуя всех, кто находится рядом со Стратегом.

— Мы отправились в привычное для нас время, Гасдрубал! И для того, чтобы впитать при движении красные лучи нашего, выходящего из-за горна Светила, как это делали Светлоокие. Этому, учил меня твой отец, Гасдурбал! — Ответил Ферон, отвечая наклоном головы на приветствие сына Гамилькара.

Гасдрубал согласно кивнул на эти слова:

— Да. Я многое забыл из его уроков. Хотя, помню, как он делал свои наставления. Ганнибал впитал их более глубинно… В этом я признаюсь… — Немного подумав, ответил Гасдрубал. — Отец и дядя Междамир знали очень многое. Наш дед Барка взрастил их на своих руках, передав истоки Мирооснов. Он сам обучался этому далеко на Севере… как говорил отец… у Белых Мудрецов — Асов. Он странствовал по поясу Геи… искореняя встречающееся ему зло. От Белых Мудрецов он привёз искусство двуручного боя на мечах. Тебе, наверное, рассказывали об этом… Моя сестра рассказывала… Она тоже проявляла интерес к этим знаниям… Изучала их более глубинно… Не как Саламбо. Саламбо — это воин-мужчина в женском обличье. Та же прямота и бескомпромиссность… Оттия часто оставалась наедине с дядей Междамиром… Их беседы затягивались до полуночи…

Ферон, на это замечание не ответил ничего, но по его лицу было заметно, что он испытывает интерес к сообщению Гасдрубала. Он, о чём-то раздумывая, слушал Гасдрубала, не произнося ни слова… Когда тот закончил вспоминать, Ферон, спросил:

— А что ты знаешь об этом, Гасдурбал? О Мироосновах? Вспомни, что говорил об этом твой отец, и Кар… то есть, Междамир? Зачем, наш мир наполнен столькими несправедливостями?

Гасдурбал Барка задумался над этим… и закончив размышления, ответил:

— В том, что на землях пояса Геи царствует несправедливость виновны сами люди. Общность людей утеряла общность планов… Кому-то очень хотелось общего разобщения и они его добились в большинстве живущих на Земле народов. «Зверь» вышедший из кокона приРОДы КОНА, не просветляется… а «темнеет»… И уходит, вследствие этого, обратно в звериное сообщество приРОДы… Идея стать богатым, получить власть любым путём — становится целью, в любом сообществе людского объединения… Во многих городах пояса Геи, как у нас в Карфагене, наступила полная духовная «нищета». Племена, не понимающие мирооснов, захватили территории и «насадили» в них принесённое ими невежество, уничтожая знание и знающих… Но, ещё есть племена, кои потеряли эти знания в своих поисках лучшей земли… и обозлившиеся на то, что, по их мнению, «лучшие земли» заняты другими. Он бродят по Мидгарду, как стада заблудившегося скота, кои рвут на части те самые, невидимые до поры, «хищники» кои завладевают их «тронутым разумом». Из них они делают «зверей» во плоти людской и живут за их счёт. Но… дядя говорил мне, что те «звери — пастухи» скоро проступят из «серости» затмения. Они одарят потерявших память своей «истиной» строения Мира, в коей ничего нет от истинного в положении «вещей». Не имеющей ничего общего с тем, что есть на самом деле!.. Вернее, этой вдруг появившейся, озвученной «истинной» перекроется путь восхождения в Небеса для многих заблудших изгоев из белых народов. Путь, который им оставили их Предки. Заблудшие потянутся к корням иных народов, к коим не имеют доступа… а потому, станут их рабами. Это продлится довольно долго… Но всему есть начало… и конец. Мы же должны встать преградой перед распространением кривды. Таков наш долг. Такова задача нашего воплощения. Смерть… для нас ничего не значит. Но…«умирая»…в сражении… мы отправим в невозвратную Тьму многих, кто так долго пробирался сюда. Так говорил Отец. Так говорит дядя Междамир. Смерть для нас же, ступень в Небеса. Для них смерть — конец всему. Это выпадение из КОНА. Наш же путь, после смерти, укажет РОД.

Ферон, прослушав ответ Гасдрубала, согласно кивнул:

— Это правда. Истина. Я, оглядываясь назад, сам понял это. И смотря на жизнь моих братьев, кои поражены стремлением сохранить и приумножить своё богатство, понял, что они мало чем отличаются от тех, кто переселился в наш город и принадлежат «серому» племени ростовщиков. Их съедает алчность, жадность, зависть и множество иных пороков. Это очень прискорбно. Я… говорил со своими братьями… но вижу в их глазах блеклый свет отчуждения. Меж нами пролегла черта, проведённая искажёнными Мироосновами.

Гасдрубал с интересом прослушал откровение Ферона.

— Ты говорил с братьями? Они что приезжали торговать в Иберию?!

— Да. В прошлом месяце. Привозили пурпур и зерновые. После разговора с ними, у меня остался осадок «горечи», разъедающий мне грудь. «… и это старшие сыновья Стратега Форгона? — думал я, — Где „то“, что вложил в них отец?..» Ничего этого я в них не нашёл. Всё подчинённо только выгоде и выставлению на показ, своей замшевелой в ущербности души, на фоне «успешных дел» торговли и деяний.

Ферон замолчал. Молчал и Гасдрубал.

— А я скучаю… по сёстрам, кои уплыли с дядей Междамиром. — Заметил Гасдурбал. — Скучаю… Мне кажется, что я… вот сейчас вновь увижу их… Но… меж нами огромное расстояние. Мне так хочется… наведываться к ним… Узнать, как они обустроились… на новом месте. В землях Белых Мудрецов. Где, пока, нет Зла… Я вспоминаю, когда они отправлялись с дядей… отец не спал всю ночь… Но вида не показывал, утаивая горечь расставания. Опасность в тот год ходила вокруг нашей семьи. Убийцы окружали нас. На отца было совершено четыре покушения… Он не мог оставлять в опасности своих детей, когда задумал поход. Но, когда Междамир вернулся, с рассказами о том, как они устроились на новом месте, на лице отца выступили слёзы счастья… Счастье осветило его лицо…

Гасдрубал улыбался, вспоминая этот день… этот момент.

Ферон наблюдал за ним. За преображением его лица, не скрывавшего нахлынувших чувств, он, мысленно, заметил про себя:

«-…Вот Гасдрубал совершенно честный человек. Человек. В нём нет ни „петли“, ни „капли“ того, что можно назвать хитростью или скрытой осторожностью. В нём лишь прямота суждений и взглядов, выводов, кои не скрыты ложной маской нарисованных чувств. От таких людей козней ждать не приходится. Они всё тебе скажут в лицо, смотря в глаза. Ожидая от тебя того же. Правды в его сторону. Но… враги бывают разными. Очень разными. Есть прямые враги… есть глубоко сокрытые враги. Есть такие же „друзья“… Те, кто не показывает вида… истинности своих чувств… И… радуются каждой твоей беде… промаху… Радуются тихо… про себя… Таких много… и так живут многие. Они прозябают в болоте зависти и собственной болезненной чванливости… Съедаемые „свиньёй“ эгоизма и зависти… Но… сами ни на что не годные… и от этого скрыто озлобившиеся на тех… кто незаслуженно, по их мнению, живёт лучше их… Да… Гасдрубал не их таких. Но… ему надо бояться именно таких. Он перед ними безоружен… Он превосходный строитель. Воин. Но… полководцем ему становиться нельзя. Отец его был прав. Это не его ремесло. Он может выиграть несколько битв. Но… увлёкшись… попасть в ловушку. Он слишком доверчив. Доверчив даже к врагу. Он, ведя с ним открытую борьбу, будет ждать от него того же. Гордость и долг не позволят ему разглядеть хитрости врага. И враги этим воспользуются… Не хочется, чтобы это случилось. Поэтому, Гасдрубалу не надо браться за ремесло Стратега. И враги, и друзья бывают разными… и излишняя доверчивость им… приводит к бедам. Так произошло у меня с Хостом…»

— … Да… мне не хватает младших сестёр. — Закончил Гасдрубал и грустно улыбнулся.

Ферон, оторвавшись от размышлений, заметил:

— Вы, Гасдурбал: ты и Ганнибал — совершенно разные по характеру братья. Разные и по темпераменту. Он совсем не умеет мечтать… вернее не мечтает. Я это сразу заметил. Может быть его мечты так глубоко скрыты, что их не разглядишь на лице?.. Он глубоко замкнут в себе… Ты же прямая открытость! И все твои мечты на твоём лице! ты незаменимый, лучший друг, Гасдрубал! Все твои лучшие качества идут впереди тебя! Освещая путь тем, кто находится рядом с тобой!.. Как получилось столь разительное отличие меж вами?

Гасдрубал перевёл взгляд на Ферона.

— Ты ошибаешься, Ферон. Ганнибал тоже мечтает. Только его мечты другого характера. Он… мечтает очистить Землю от той скверны, коя поселилась на ней. Эта скверна погубила и македонского царя, после того как он объявил себя сыном Амона. Эта же скверна воздействует на твоих братьев в Карфагене. Она просто захватила его. Ею захвачен и Рим. Ганнибал, оставаясь дома — в Карфагене, после нашего отъезда сюда, сначала не видел, не замечал этого. Теперь же, его глаза видят «по-другому»! Они видят больше, чем мои. Но… ты прав в том, что говоришь, что он не открыт. Это так. Он полководец. Отец с детства говорил ему об этом. И… как полководец… он держит в секрете свои планы. Этого требуют те обстоятельства, кои сложились вокруг него. Отец, ещё на горе Эрик, в Сицилии, заметил его интерес к оружию и военному призванию. А ему тогда было лишь три года. Он, никогда не плакал. Никогда. Слёзы, иногда текли из его глаз… в детстве… Но плача от него никто не слышал. И навряд ли услышат когда-нибудь. В Карфагене, с нами жил пленный центурион римской армии Целий, который всё время пропадал с ним в саду. Они всё время, что-то чертили с ним на песке. И это были не чертежи будущих городов. Это были планы будущих сражений… Целий передал ему всё, что знал о римских легионах… Дядя Кассий-Карислав приложил к этому свою руку. Ганнибал… мечтает… Его мечта отомстить Риму за смерть матери. Отец, поняв это, только способствовал этому. Та клятва, кою он взял с нас перед последним походом, свидетельство этому. Ганнибал решил бороться в мире со злом. И голову того зла — он видит в Риме.

Ферон покачал головой.

— Трудная задача… но… я поддерживаю это его стремление. В своё время мудрец Протогор, в молодости увлекающийся той самой «скверной», о которой ты говорил, заметил: «…давайте назовём имя этой скверны, коя живёт в голове каждого неопытного молодого искателя истины. Её имя „государственность“. Именно она разводит народы по разные стороны границ. Она разделяет привычки, традиции. Она разъединяет народы, разводя по углам затемнённой темнотой родовых и общественных забвений…» Так Протогор, понявший истинность чистоты традиций РОДОВ в Державе, осудил свои прежние заблуждения. Игру в «государственность». В своём произведении «Теэтее» он в пух и прах разнёс и свои заблуждения, и заблуждения других софистов — государственников. ВЫВОД ЕГО ЖИЗНИ — торжество Веры в незабвенность традиций устоев Благочестия РОДОВ. Общность их родового порядка. Он прямо указал, почему греки-хиллины, отойдя от них, превратились в стадо похотливых животных. Став отступниками от мудрости, они утратили знания и стали «примером» духовного падения всем иным народам. Примером с худшей из сторон. Вся история хиллинов, по Протогору, пример этому. Сам Протогор не был хиллином, хотя жил какое-то время с греками. Свой Род он вёл из белых выходцев севера Балкан. К сожалению, многочисленные ученики Протогора не вняли голосу учителя и продолжали брать за основу не его последние выводы и высказывания, кои стали итогом и выводом его жизни, а прежними его заблуждениями. Когда-то, очень давно, он произнёс глупость о том, что « …человек есть мера всему…». Вот этот лозунг заблудшего Протогора, от коего он отказался впоследствии, его ученики подняли знаменем своих новых изысканий… Законы Фури, в установлении которых участвовал сам молодой Протогор — победили. Греки пропитавшись ими -пропитались грехом. Сам, тогда ещё молодой Протогор, не понимал до конца, что есть ЧЕЛОВЕК. Открытие это пришло только к итогу его жизни. Но… он сделал его для себя! Это важно! И тем самым победил НЕВЕЖЕСТВО. Но, другая сторона, уже пользовалась его именем и… неразумностью молодости. Она, всячески, дискредитировала последние работы и выводы Протогора. Понятие «Человек» стало примирительным ко всем подряд… Все были провозглашены… Человеками. А это полное заблуждение. Этим же грехом пропитался и тот самый юный македонский царь, о котором ты упомянул. Он, так же, как ученики Протогора, попрал учение даже своего отца царя Филлипа, и… стал слепым орудием хитрых Жрецов, кои тянули и играли им, дёргая за ниточки его «могущества»! Вбивая ему в голову мысль о его избранности и о Божественном рождении. Он… сошёл во Тьму, в небытие… туда… куда ему уготовили дорогу Жрецы. Но его именем… ещё долгое время будут пользоваться нечестивцы всех мастей и народностей… Так что «скверна» очень сильна, Гасдрубал.

Гасдрубал, всё это время, внимательно слушал Ферона, ни разу не попытавшись возразить ему. Когда тот замолчал, сын Гамилькара лишь заметил:

— Я чувствую, что у нас с тобой были одни и те же учителя философии и софистики, Ферон. Ученики Протогора, использовали против своего учителя метод, которому научились у самого же Протогора. Помнишь, его работу коя называлась «Противоречия»? Он сам подготовил то, чем потом воспользовались его ученики. Там, в «Противоречиях» Протогор указал, что по каждому спорному вопросу есть две доказательные линии противоположного толка. Одна линия «за», другая «против». Это стало провозглашением линии Двоичности, коя свойственна тем, кто живёт одним умом. В этом суждении, подхваченным «умными» последователями Протогора, они и построили логическую цепь, применённую против своего учителя и его, неугодных им, позднейших выводов. Мало того, этим же воспользовалась и та «скверна», которая стала принимать таких «софистов» себе в услужение. В результате, такие деятели смогли всё переиначивать в софистике. Слабые доводы они делали «сильными» и наоборот, сильные выставляли, как смехотворные «слабые», без какой-либо доказательной или иной основы. Этот метод, будет ещё долго использоваться в дальнейшем ходе развития или скорее деградации людского общества. Родиться «наука» Кривды, коя станет корифеем применения этого метода. Там, «истина» будет рождаться не в споре, а в регалиях того, или иного, обвешанного «лаврами» спорщика. Просто, полагаясь на «своё» мнение, кое доминирует в их группе, будут признаваться лженаукой любые, неугодные этой группе, направления исследований. Я думаю, что так искривлённо, изуродовано будет развиваться всё к чему такие деятели и их ученики, прикоснуться. Зло будет выставляться «добром», а добро оденут в платье зла. Так будет. Я тебе скажу больше, Ферон! То, что софисты выдают и превозносят под содержанием слова «Мораль», не является правдой. Его «образ» исковеркан. Мораль — Мор — аль, его значение такое — «Смерть Всего». Засыхание, гниение, разложение, мор даже на тонком плане (альность). Такие качества этому слову дали Светлоокие Боги. А «скверна» вооружилась им в противовес Нравственности — Родовому КОНУ, устоев Благочестия. И наша сегодняшняя жизнь прямо свидетельствует о тупиковости этических норм «скверных» софистов. Ибо она, своим течением, примером, показывает разврат, а потом гибель тех, кто пошёл вслед за «новой» моралью государственности. Слово «весь» означает единение всех устремлений, направленных на развитие её жизни в рамках Устоев Кона. Разъединившись на ОБщины и народы, уйдя от космического Небесного языка, мир утратил «сознание», кое изменилось вместе с забытым, изменённым языком. Этого и добивалась «скверна». Забвение… Забвение, до уровня животных большинства живущих…

Ферон улыбнулся.