Бесплатный фрагмент - Рив и Ольга

Глава 1

Третий курс Старшей Курсантской школы специалистов Войны готовился к выпуску. Готовились кураторы, отмечая неожиданно высокую живучесть курсантов, готовились и школьники, ожидая пакостей.

С тех пор как вирус, пришедший из глубин Космоса, проредил население, уничтожив большинство обладателей магического дара, а остальных лишил агрессивности, прошло больше двух веков. Не обладавших способностями к магии на планетах не осталось вовсе. Люди отлично понимали: если бы не явившиеся из глубин космоса Спасители, всё было бы намного хуже.

Человечество, получившее шанс на выживание, жило в своей среде. Время от времени на планетах появлялись дети с активным «геном агрессии», бывшие не в состоянии жить с людьми в мире. Их принудительно забирали в школы-интернаты. Почти у каждого такого ребёнка были тяжёлые воспоминания — родители зачастую отказывались от непонятного им агрессивного ребёнка, считая его ненормальным. А если не отказывались сами, то просто исчезали. По сути, все эти дети были сиротами, преданными самыми близкими людьми.

Пятнадцатилетние третьекурсники готовились сдавать зачётные за курс экзамены, для чего их высаживали на планету с агрессивной фауной и с минимальным набором средств к существованию, а часто и без него. Единственным ограничением было — наличие магического фона, определять который людей также научили Спасители. В большинстве своём различий между девочками и мальчиками не делали, стараясь тем не менее боевые пары делать разнополыми, так как стимулировать такие пары было проще, особенно в космосе, где и находился курс школы. Огромная космическая станция в виде колеса с пятью спицами мерно вращалась в пространстве у самого входа в Солнечную систему, позволяя курсантам в случае чего прикрыть собой людские планеты, пока бы разворачивался флот.

Рив Ингер и Ольга Ровсен знакомы были уже лет десять, а напарниками стали недавно. Юноше казалось, что он знал эту задорную, неунывающую девчонку всю жизнь. Иногда, правда, Ольге хотелось поплакать, но напарник отлично понимал тянувшуюся к человеческому теплу девочку.

— Чисти ствол, не чисти… Всё равно без него выкинут, — вздохнула Ольга, откидываясь на ложемент койки. — Грустно мне чего-то…

— Это ты чары наложить забыла, — хмыкнул Рив, кистевым движением исправляя ситуацию. — Ничего, вот отправят нас с тобой на внешнюю базу, будем там жить-поживать…

— И не думать о том, что мы — изгои, — вздохнула девушка, которой ночью опять приснились родители. Их последние равнодушные слова, брошенные в лицо ничего не понимающей пятилетней девочке.

— Что с тобой, солнце? — забеспокоился юноша, обнимая напарницу. Он с тревогой вгляделся в лицо самого близкого человека.

— Предчувствие, — всхлипнула на пробу Ольга. — Или устала чего-то…

— Отменить испытание? — серьёзно спросил Рив. Такое право у них было, потому что друг друга пары знали намного лучше, чем врачи, а множить трупы руководство не хотело, их было слишком мало — тех, кто защищал неблагодарное человечество. По крайней мере, такой была официальная версия.

Юноши и девушки, когда-то выброшенные своими родителями, как что-то гадкое, отвратительное, воспитывались в уважении к остальному человечеству, но рано или поздно понимали, что воевать им не за что. И это было ещё одной причиной, по которой пары старались делать разнополыми, давая хоть такой смысл жизни. Конечно же, рано или поздно просыпались и чувства, потому что просто не было выбора.

— Древнюю историю когда учить будем? — поинтересовалась девушка, меняя тему.

— Может, сейчас почитать про Тёмные Века, — хмыкнул юноша, обнимавший её. — Хоть какое-то развлечение.

— Да, о тех временах известно мало, — хихикнула Ольга, не особенно желая вникать в нудную историю человечества. — Всё уничтожила война Контраста. Говорят, что в то время магичили то ли палкой, то ли топором, представляешь?

— Ну, логично, — улыбнулся Рив, о Тёмных Веках имевший смутное представление. — С дерева слезли, палку отломали и магичили… На мамонтов, опять же, охотились, да и на других ископаемых.

— Группа три сто семь, — раздался спокойный голос куратора из чёрной коробочки приёмного устройства трансляции станции. — Прибыть в Центр Контроля.

— Вот и закончилось спокойное время, — вздохнул юноша, направляясь в сторону двери, когда всё вокруг сотряслось в первый раз. Горестно и заунывно взвыла сирена, заставив молодых людей переглянуться и поспешить.

Пока они бежали, не решившись воспользоваться лифт-перемещателем, космическую станцию уже не просто встряхивало, а откровенно мотыляло. В Контрольном Центре обнаружились лежащие тела кураторов и непонятно что забывшего там начальника школы, а на экранах творилось демон знает что. Подбежав к лежащим, Рив проверил у них пульс, покачал головой, после чего нажал кнопку оповещения об общей эвакуации и, прихватив ничего не понимающую Ольгу, рванул к ботам. Нужно было попытаться прикрыть станцию, пока не убегут младшие. Однако даже этого сделать курсантам было не суждено. По какой-то причине огоньки готовности ботов, кроме одного, сигнализировали об отсутствии кораблей. Стоило малому судну оторваться от причала космической станции, как непонятная могущественная сила смяла космическое тело, будто кусок тонкого пластика в кулаке.

— Ч-что это?! — поражённо спросила Ольга, даже не представляя себе, что такое возможно. — Что это?! Как это?!

— Действуем по инструкции, — спокойно произнёс Рив, нажимая кнопку перемещателя, сигнализировавшего о готовности. Именно в этот момент что-то случилось — реальность полностью погасла.

В целой и невредимой станции взвыл сигнал тревоги. Группа, долженствующая убыть на практику, нормально отреагировала на симуляцию, не растерялась, но в момент перемещения стандартный бот был распылён на атомы, чего уже совсем не могло быть — спасательные суда использовались и для людей, потому были проверены и перепроверены. Ошарашенные кураторы моментально блокировали все остальные группы и принялись изучать телеметрию погибшего судна. Удалось выяснить только, что двое курсантов взяли судно с экспериментальным межзвёздным перемещателем, вместо стандартного. Удовлетворённой улыбки начальника Школы никто не заметил.

***

Онкологический центр. Место, пропитанное скорбью, болью, страхом и разбившимися надеждами. Самая страшная больница города: детский онкологический центр. Рыдающие взрослые, на что-то надеющиеся дети. Уставшие от слёз и несбывшихся надежд врачи. Медленно черствеющие медсёстры, потому что нет таких человеческих сил — выдержать это. Это место, где умирают надежды, унося во тьму детей…

Именно в этом месте находился выглядящий совсем маленьким десятилетний мальчик с неоперабельной глиосаркомой. Врачи всеми силами пытались его спасти, и даже что-то начало получаться. Безволосый череп, большие голубые глаза… Прогноз всё ещё был отрицательным, что значило — скорей всего, не выживет. У него ещё был целый год до того, как станет поздно, но думать об этом мальчику совсем не хотелось. Названный Ланселотом в честь маминого любимого книжного персонажа, он проживал каждый свой день, надеясь.

Они познакомились как-то вдруг в игровой комнате. Ланс увидел у телевизора эту бледную худенькую девочку с грустными глазами и не смог уже уйти. Чем-то похожая на актрису, она смотрела на него своими огромными карими глазами и не могла поверить в то, что ей предлагают дружить, ведь жить ей оставалось совсем немного. Лейкоз стал её приговором и концом жизни. Названная в честь героини книжной истории, Мириэль не смогла обмануть смерть.

Они часто сидели вместе, играли, пока хватало сил после терапии, даже лежали рядом. С согласия родителей врачи разрешили не разлучаться этой паре — Мири и Лансу. Они были постоянно вместе, рядом проживая каждый отпущенный им день, каждую отпущенную минуту. Они улыбались друг другу сквозь боль и слёзы, поддерживали друг друга и засыпали, чтобы проснуться вновь вместе. Искренне, изо всех сил дети верили, что пока они вместе — они проснутся.

— Как ты думаешь, что нас ждёт после? — как-то спросила девочка. — Есть что-то там, что будет после того, как мы уйдём?

— Если есть, я бы хотел встретить там тебя, — ответил ей мальчик.

— А я тебя… — прошептала девочка, названная родителями в честь долгоживущей сказочной принцессы.

Это был их последний разговор. Наутро её не стало, и Ланс почувствовал, как обрушился его мир. Он горько плакал, когда её увозили, не хотел расставаться со своей Мири. Ребёнка с трудом оттащили от бездыханного тела, но в тот миг, когда его рука перестала касаться её руки, сердце мальчика остановилось. Реанимационные мероприятия ни к чему не привели, ведь он не хотел жить в мире, где не было её. Просто не умея без неё жить. И два тела были помещены рядом в морг.

Санитары уже вышли из помещения, где остывали перед перемещением в холодильник тела детей, когда одно из них пошевелилось. Мальчик вдохнул-выдохнул, сразу же рефлекторно продиагностировав себя. Магический дар исправно отозвался, продемонстрировав не самую весёлую картину состояния организма, впрочем, вполне поддающуюся коррекции. Руки, правда, реагировали так, как будто Рив неделю в гибернаторе провёл — с некоторой задержкой.

— Ольга, — оглядевшись, проговорил компенсировавший самые неприятные вещи мальчик, — у меня к тебе три вопроса.

— Рив, ты? — удивилась открывшая глаза девочка, пытаясь сообразить, что происходит. — Как-то ты сильно изменился, на мой взгляд. Но так даже лучше!

— Ты тоже изменилась, — поставил её в известность молодой человек, с трудом приподнявшись на локте. — Так как насчёт вопросов?

— А! Задавай! — махнула рукой с трудом воспринимавшая реальность Ольга.

— Во-первых, почему мы изменились? Во-вторых, что это с нами? А в-третьих, куда нас десантировало? — выстрелил вопросами юноша, неожиданно ставший десятилетним мальчишкой.

— С нами всё просто — мы умерли, — обстоятельно начала отвечать Ольга. — Причём я — от болячки какой-то древней, а ты — не знаю… А вот куда… — движением ладони запросив позицию и не получив ответа, девочка удивилась, вызывая точное время. — Я бы сказала, не «куда», а «в когда» нас десантировало. Готов?

— Только не во Вторую Марсианскую, — судорожно вздохнув, попросил Рив, пока девочка запрашивала позицию по тому принципу, который существовал до введения системы позиционирования. — И…

— Мы, дорогой мой, — торжественно произнесла Ольга, — на планете Земля, а вокруг — Тёмные Века! Можешь паниковать!

— Ой, какое нехорошее слово мне хочется произнести… — с тоской проговорил единственный живой мальчик в этом помещении. — Так как это временной перенос, то мы попали в реципиентов?

— Именно, соратник! Именно! — хихикнула Ольга. — Поэтому надо добраться до глубинной памяти, пока она не развеялась, и узнать хотя бы, зовут-то нас как? И заодно вылечить то, от чего реципиенты закончились.

Сказать хотелось много и именно теми словами, за которые в детстве наставники делали очень больно, а в более старшие годы просто устраивали многокилометровый бег без результата. Цензурных слов категорически не хватало, поэтому не знающий, как его зовут здесь, Рив только тяжело вздохнул. Нужно было где-то уединиться с Ольгой и попытаться разобраться в наследии. Девочка была права — воевать со всем миром было можно, но не нужно, тем более что о Тёмных Веках известно было мало, ну, кроме того, что маги не так давно слезли с деревьев, прихватив с собой родные палки, чтобы охотиться на мамонтов. О не обладающих магическим даром мальчик не думал — в его время их уже не водилось.

— У меня какая-то болячка крови, — проинформировала его девочка. — На пять минут дел, сейчас заблокирую, а сниму, когда покормимся. Тушка загажена так, как будто на ней опыты ставили.

— Ну, логично, мы же агры, — пожал плечами Рив. — Я своё почти убрал. Симбионт сломался, судя по всему. Ну и опыты…

— Ой… Ха-ха-ха… — рассмеялась Ольга, выяснив, как её зовут. — Помнишь страшные сказки, которые малышне рассказывают? Так вот, тебя зовут Ланселот, а меня — Мириэль.

— Ой, нет… За что? — со стоном поинтересовался мальчик, привычно обнимая напарницу.

В этот момент открылась дверь и двое взрослых мужчин в странной голубой одежде воззрились на детей, встретив два вполне осмысленных взгляда, отчего незнакомцам явно стало очень не по себе. Ошарашенные взрослые агрессивных действий не предпринимали, поэтому Рив перестал обращать на них внимание, возвращаясь к прерванному разговору.

— Ну, что там, сбой сигнализации? — донеслось до Ольги, удивлённо вскинувшей бровь.

— Да как тебе сказать… — медленно, чуть ли не по слогам, протянул один из стоявших в дверях незнакомцев. — Вызвал бы ты докторов из реанимации…

— Не големы, — ответил мальчик на вопросительный взгляд девочки, махнув рукой. — Вполне так живые…

— Ну, может, хоть пожрать дадут, — прокомментировала Ольга, пытавшаяся шевелиться в руках своего Рива, что получалось не очень. — Тело деревянное просто, — пожаловалась она.

— После смерти бывает, — откликнулся мальчик, что-то припоминая. — Помнишь, когда препода поднимали, он жаловался?

— Это которого съели? — поинтересовалась девочка и кивнула: — Помню.

Тут до взрослых в странных одеждах что-то дошло, возможно, мысль таки нашла дорогу к мозгу, куда и постучалась. Каталку с двумя телами стронули с места, быстро куда-то увозя. Улёгшийся рядом с Ольгой Рив посматривал по сторонам, а девочка просто прикрыла глаза, думая о своём утомлении. Ольге было и страшно, и интересно, потому что, согласно памяти девочки, у неё были родители — не отказники. Впрочем, возможно, до смерти она и не была агром?

Глава 2

Это могло быть скандалом, но воспринималось чудом. Двое умерших уже детей внезапно ожили, сильно удивив врачей. Самое удивительное было то, что пациенты были вполне контактными, но ни на что не жаловались, только девочка смотрела очень жалобно, пока до врачей отделения интенсивной терапии не дошло: кушать хочет ребёнок.

— Итак? — поинтересовался глава отделения у своих коллег. — Что мы имеем в результате?

— В результате… — реаниматолог задумался, перебирая листы бумаги, на которых отображалась непростая история болезни Ланселота и Мириэль. — Дети в сознании, контактны, память ожидаемо нарушена, дали им лёгкой пищи — перенесли нормально.

— То есть имеем непонятное чудо, — вздохнул старший врач немецкой клиники. — Как именно нарушена память?

— О маме и папе не спрашивают, — объяснил его коллега с большим опытом именно в педиатрии. — Или не помнят, что таковые есть, или ещё что…

— Мать мальчика умерла через час после него… — пробормотал заведующий отделением с титулом старшего врача. — Получается, приют, а если их разлучить…

— Я тоже не рискну, — кивнул реаниматолог. — Надо с родителями девочки разговаривать… Вы им позвонили?

Звонок из больницы был неожиданным для двоих взрослых людей, только что потерявших, казалось, сам смысл жизни. Особенно большой неожиданностью оказалась просьба прибыть как можно быстрее. И невозможная, небывалая надежда ожила в их сердцах. Спустя полчаса двое взрослых людей почти бежали по коридору онкологического центра, расположенного в небольшом городке неподалеку от швейцарской границы.

— Мы не можем объяснить произошедшего, — сказал им глава отделения интенсивной терапии. — Взгляните вон туда, — он показал в сторону окошка в палату, где на кровати лежали в обнимку мальчик и девочка, абсолютно не желая расцепляться.

Прикипев взглядом к пошевелившейся дочери, поседевшая, но ещё молодая женщина замерла, не в силах поверить. Совсем недавно она видела дочь мёртвой — и дня не прошло, а теперь их ребёнок, будто отрицая смерть, обнимал своего мальчика.

— Мири… — прошептала женщина. — Доченька… Мы можем её… их… — голос сорвался, но врач понял, о чём его спрашивали.

— Можете, — кивнул он, жестом останавливая родителей девочки. — Тут ещё вот такое дело: фрау Шнайдер умерла, и у Ланса никого не осталось, а разлучать…

— Не беспокойтесь, — вступил в разговор молчаливый герр Штиллер, отец Мири. — Разумеется, мы ни за что не разлучим детей, можете на нас положиться.

— Ланс не мог жить без Мири, как же мы их разлучим?.. — фрау Штиллер говорила очень взволнованно. — Пусть будут счастливы, лишь бы жили…

— Больница поможет, — твёрдо пообещал глава отделения, медленно открывая дверь, чтобы не напугать детей, но о чём-то тихо беседовавшие Рив и Ольга на взрослых внимания не обращали.

Девочка была несколько шокирована тем, как их покормили: пожилая женщина, даже и не пытаясь расцепить их объятия, что-то сделала с кроватью, подняв её изголовье, отчего дети приняли сидячее положение, а потом, мягко улыбаясь, принялась их кормить. С ложечки! Обоих! Это для Ольги было, пожалуй, шоком, поэтому девочка только послушно открывала рот, глядя вокруг огромными глазами. С ними обоими при этом обходились очень мягко, ласково, отчего Ольге вдруг захотелось плакать.

— Потом поплачем, — погладил её Рив, отлично понимая чувства подруги, с которой впервые в жизни обходились не как с агром.

— Ладно, — вздохнула девочка, прижимаясь к своему напарнику, бывшему её единственным близким человеком на протяжении многих лет. — Ты мне скажи, что это такое со станцией было?

— Иллюзия, — коротко ответил Рив. — Детектор бота молчал, значит, связь была до последнего мгновения, а вот что с нами произошло — это загадка.

— Экспериментальный бот с нами произошёл, — проговорила Ольга, следя за открывающейся дверью. — Мама…

В открывшуюся дверь буквально влетела какая-то незнакомая Риву женщина. Память реципиента сохранила крайне мало, связано это было со смертью в результате, по мнению мальчика, испортившегося симбионта, удалившего большую часть воспоминаний. Поэтому Рив моментально развернул Ольгу так, чтобы прикрыть её собой от опасности, приготовившись к бою.

— Мири! Мири! — закричала женщина, упав перед кроватью на колени. Она не понимала, что делает мальчик, видя только одно — живых детей, хотя перед глазами всё ещё стояла картина с двумя мёртвыми телами. — Доченька…

— Память у мальчика отказала, — объяснил реаниматолог герру Штиллеру, удивлённо поднявшему брови. — Он вас не помнит.

— Потому и защищает своё самое дорогое, — понял отец девочки, подходя к кровати. Почти ничто не выдавало его волнения и радости, разве что слегка подрагивавшие руки. — Доченька…

— Рив, пусти, — тихо попросила Ольга, с некоторым страхом взглянув на тянувших к ней руки взрослых. — Это мои родители… Кажется.

Фрау Штиллер оглянулась на мужа, а затем сгребла в объятия однажды, казалось, уже потерянных детей, и от этого жеста Ольга, наконец, не выдержала. Чувствовал себя очень странно и Рив — он будто находился не здесь, наблюдая за сценой со стороны. Взрослые люди, родители, обнимают агра — это было выше понимания мальчика, едва сдержавшего слёзы.

— Живые… Живые… Маленькие мои… Хорошие… — шептала фрау Штиллер, зацеловывая лица ошарашенных детей. — Теперь всё будет хорошо…

— Кровь маркеров не показала, — сообщил наблюдавший за этой сценой врач, от которого не укрылось ни удивление пациентов, ни их радость. С памятью могли быть не самые весёлые сюрпризы, но они были живы, а это главное.

— Может быть… — с затаённой надеждой произнёс герр Штиллер, взглянув на доктора, как на свою последнюю надежду.

— Будем надеяться, — вздохнул реаниматолог, постучав по дереву.

Ольга просто расслабилась, ведь случилось именно то, что ей снилось тоскливыми ночами в детстве — её обнимали и, кажется, любили. Агра! То, что уже не надеявшийся ни на что подобное Рив просто не мог воспринять, для девочки стало настоящим, просто невозможным чудом. Именно поэтому Ольга полностью себя отпустила, плача в объятиях сначала местной мамы, а потом и папы. Почему их с Ривом не пытались разлучить, даже обнимали вместе, девочка не задумывалась. Она просто наслаждалась чудом.

Рив же, немного придя в себя, считал поверхностные образы памяти взрослых, поражённо замерев — взрослые действительно думали то же, что и говорили. Ольга была для них сокровищем, да и Рив почему-то теперь тоже. Понять этого мальчик не мог, этот факт просто не укладывался в голове. Единственное, что воспринимал юный агр — Ольга в безопасности, а важнее этого для Рива не было ничего.

***

Едва сумев оторвать родителей от ошарашенных детей, врачи принялись обследовать последних. Необходимо было выяснить степень активности лейкоза у девочки и опухоли у мальчика. Доктора не знали, что после еды дети вдумчиво поработали с собой в четыре руки. Убрать «сломавшийся симбионт» удалось достаточно быстро — операция была вполне рутинной, поэтому проблем вообще не возникло. А вот с заболеванием крови у Ольги возникло небольшое затруднение, но Рив обнаружил корень проблемы, потратив полчаса и весь запас сил, но вопрос решил. Болячка, по выражению девочки, была полностью изолирована, а окончательное решение откладывалось на сутки-двое. Однако в данном случае она себя никак не проявляла.

Обнаружив, что техника вокруг не изолирована, применять дар Рив старался осторожно, потому что возможные нюансы взаимодействия не знал, а выдавать себя не хотел. Пока что ничего плохого ни ему, ни Ольге не сделали. Да и вся ситуация… Странная она была. Родители Ольги приняли Рива как родного, притом что его собственные родители, видимо, были отказниками… В результате у мальчика мир не складывался, но задумываться об этом, пока не было видимой опасности, Рив не хотел.

А вот результаты исследований удивляли специалистов. Нулевая активность лейкоза ещё как-то объяснялась, хоть и не очень убедительно, но вот полное отсутствие опухоли… Последствия что лечения, что опухолевого процесса отследить можно было, но вот сама опухоль просто исчезла, как не было её. Это, пожалуй, ставило в тупик. Обсуждение проблемы заняло не один день, вот только выходить с ней на международный конгресс доктора не решились.

— А почему, кстати? — доктор медицины Кроне поинтересовался у своего начальника причинами такого решения. — У нас же все документы на руках…

— Потому что никто в это не поверит, — профессор очень хорошо знал своих коллег и быть посмешищем не хотел. — Так что оформляем как положительную динамику, проводим первую очередь реабилитации и выписываем домой.

— Хорошо, — согласился доктор Кроне, жалевший о невозможности доложить о таком странном случае, звучащем, как фантастика.

— Что там с опекой? — поинтересовался его никогда ничего не забывающий начальник.

— Переоформили мгновенно, — хмыкнул подчинённый профессора с мировым именем. — Так что можем отправлять хоть сейчас.

«Хоть сейчас» было, к сожалению, невозможно. Несмотря на неизвестно куда исчезнувшую онкологию, нужно было помочь организмам детей справиться с последствиями химиотерапии. А ведь эта терапия сделала очень плохо и печени, и почкам, и сердцу… И вот это всё нужно было скомпенсировать, потому что могли быть неприятные последствия.

Ольга и Рив этих подробностей не знали, как и того, что ради них родители взяли отпуск. Именно для того, чтобы побыть с детьми в больнице. Молодые люди привыкали к тому, что есть взрослые, которым до них двоих есть дело. Только одно беспокоило Рива — родители были магами со спящим даром, как и все вокруг, а вот именно активных магов пока им встретить не довелось. Этот факт несколько удивлял мальчика, а Ольге, мечтавшей ещё там о семье, всё было до Альдебарана — девочка наслаждалась.

— Как думаешь, где мы вообще и что происходит? — поинтересовалась Ольга, укладываясь спать. — А то я что-то ничего не понимаю.

— Да, тут трудно что-то понять, — задумчиво ответил Рив, ибо образы в головах местных не имели ассоциаций у самого бывшего курсанта. — Это что-то типа… хм… госпиталя, где пытаются не дать умереть детям со сломанными симбионтами. Видимо, просто не умеют их быстро извлекать. Нас с тобой лечили…

— Жёстко у них было в Тёмных Веках, — прокомментировала Ольга. — Ну, вот мы, несмотря ни на что, выжили. И что?

— Домой отправят через некоторое время, — пояснил ей напарник, укладываясь рядом, против чего вообще никто не возражал. — Странно всё. Или у меня родителей нет, или они отказники, а твои ко мне — как к родному…

— Или твои не отказники, — рассудительно заявила девочка. — Или потом выясним.

Дети не капризничали, не возмущались и не протестовали. Разделять же этих двоих не рисковали сами доктора — одного опыта было более чем достаточно. Кроме того, они и не стеснялись друг друга, что значительно облегчало работу медсестёр. Решив пока принимать окружающее как есть, Ольга и Рив ничему не удивлялись, только ластились к родителям девочки. Взрослые же понимали, насколько сильно испугались двое детей, поэтому старались их почаще обнимать.

Ольга чувствовала себя в раю, поэтому ни о чём плохом ей думать не хотелось. Она была и на мамонта согласна, лишь бы обнимали, понимая при этом, что в случае проявления агрессии сдержаться просто не сумеет, а Рив и пытаться не будет. Они оба были аграми с высоким индексом, поэтому просто не умели прощать направленную на них агрессию, а фантазии у них двоих хватало. Девочка предпочитала не вспоминать о том, что, когда от неё отказались родители, индекс агрессии был небольшим. Значит, её могли отогреть и снизить индекс, были примеры этому, ведь были же! Но теперь всё изменилось… Именно это изменение и было сложно осознать.

Фрау Штиллер не могла поверить в это счастье — рака у её девочки больше нет. Больше над доченькой не висел страшным приговором отрицательный прогноз, да и над сыночком тоже. Дети, за прошедшее время ставшие друг для друга всем, могли теперь жить, учиться, играть, не думая о том, что каждый их день может стать последним. И от осознания факта освобождения родителям теперь уже, пожалуй, обоих детей, хотелось смеяться и плакать. Позади остался ужас от озвученного диагноза и страшное ожидание…

Герр Штиллер чувствовал освобождение, снова начав планировать дальше, чем на неделю. Известие о смерти Мири чуть не убило обоих супругов, а маму мальчика таки убило, но вот произошедшее чудо… Иначе, чем чудом любви, оно просто не объяснялось. Правда, желание объяснять пропало само по себе. Теперь детям предстояло долго восстанавливаться — очень уж много бед натворила терапия. Но самым важным был факт того, что ставшие почти одним целым дети будут жить. Разве могло быть что-то важнее этого?

Глава 3

Напряжение у родителей Ольги Рив увидел сразу же, но, прежде чем делать выводы, решил посмотреть. Трезво рассудив, что будет достаточно и поверхностных образов, мальчик вгляделся. За прошедшее время Риву удалось выяснить, что воздействие с помощью магического дара никак не влияет на окружающую технику. Правда, и пробовал он только малозатратные элементы, именно поэтому в том, что никто ничего не заметит, был уверен.

— Рив! Рив! Что с тобой? — всполошилась Ольга, увидев совершенно ошарашенного напарника, по лицу которого текли слёзы. Широко распахнутые голубые глаза были полны каких-то странных эмоций, ранее девочкой не виданных.

— Оль… ты представляешь… — пытаясь справиться с собой, Рив подыскивал слова. То, что он увидел, было, с точки зрения курсанта, совершенно невозможно. — У меня… Моя мама умерла от известия о… о том, что меня нет… Меня, агра! Оля! Как так?

— И что теперь? — девочка услышала «умерла», не вникнув ещё в то, что озвучил напарник. Несмотря на демонстрируемую ей любовь, внутри Ольги всё ещё жил вопрос: за что?

— Ты хорошо сидишь? — шокированный напарник пытался осознать увиденное. — Твои меня взяли к себе. Ты только представь! Агра! Взяли! Не выкинули!

Увидев плачущих в обнимку детей, фрау Штиллер за них испугалась, немедленно подбежав к кровати, чтобы обнять обоих. Именно такие действия взрослых людей, родителей, и заставляли Рива и Ольгу чувствовать себя очень странно. Девочка даже проверила свой индекс, но он как раз никак не изменился — всё та же привычная десятка.

— Что случилось, мои хорошие? — очень ласково спросила фрау Штиллер, обнимая детей. — Болит что-то? Сон плохой приснился?

— Ри… Ланс узнал, что случилось, — едва поймав себя за язык, ответила Ольга. — Вы честно хотите его взять?

— Ох, малыш… — женщина, подумавшая, что ребёнок плачет из-за смерти самого близкого человека, прижала его к себе. — Конечно, мы заберём его к нам, разве может быть по-другому?

— Ещё как может… — очень тихо прошептал мальчик, тщетно пытавшийся взять себя в руки.

— Скоро поедем домой, и всё будет хорошо, — проговорила фрау Штиллер, будто желая убедить в этом саму себя. — Теперь всё-всё у нас будет хорошо!

— Да, мама, — кивнула Ольга, думая о том, что нужно привыкать к имени Мириэль.

Подобной доброты, ласки, любви ни Рив, ни Ольга никогда не знали, поэтому обоим было сложно. Спасали только навыки выживания, однако родителям всё равно раз за разом удавалось поставить своих детей в тупик. Кроме того, состояние организмов детей требовало пересмотра, но многое Рив сделать не мог, а Ольга вообще была больше боевиком, нацеленным на силовые варианты решения проблем. Мальчик, конечно, многое умел, но и магия всесильной отнюдь не была. Не очень хорошо понимая, что именно происходит с сердцем, например, Рив опасался делать попытки его починить — эта жизнь мальчику нравилась.

— Кстати, — вспомнила Ольга, когда мама отошла куда-то по своим делам. — А как мы проблемы наши решили? В смысле, чего мы остальные решить-то не можем?

— Так я ж не кибердок… — хмыкнул Рив. — С нашими проблемами… Мы померли, тела в смысле, поэтому мой симбионт, да и твоя проблема были мёртвыми вместе с телами, а с мёртвой плотью некромант много чего сделать может.

— Да, кибердок нам бы сейчас не помешал, — кивнула ему девочка. — Значит, последствия мы решить не можем, ибо магия не всесильна…

— Магия-то, может, и всесильна, — улыбнулся Рив, обнимавший Ольгу во время всего разговора. — Но мы — точно нет.

Многое удивляло Рива, при этом совершенно не трогая Ольгу, ибо боевик есть боевик — начиная от места, где они вдвоём оказались, заканчивая отношением. Небольшая комната на две кровати со светло-зелёными стенами, заставленная допотопной техникой, создавала ощущение покоя и какой-то уверенности в будущем. Приветливый персонал не забывал улыбаться, демонстрируя дружелюбие. Не было ни приказов, ни… методов воздействия, что поражало ещё сильней. От них ничего не требовали, ни к чему не принуждали, отчего и Рив, и Ольга чувствовали себя временами не в своей тарелке. Кроме того, смущало отсутствие магов с активным даром.

Обследования не показали ничего необычного — аритмия, вызванная химиотерапией, отдалённые последствия лейкоза, ну и почти полная утрата памяти, что могло объясняться, например, длительностью клинической смерти. Ничего нерешаемого, по мнению врачей и родителей, не было. Проблема аритмии в крайнем случае решалась специальными средствами, как и опасность развития сердечной недостаточности, проблема лёгких у Мири требовала вдумчивого решения, ну и обоим детям грозила специальная диета на долгие годы.

Пока взрослые занимались своими очень серьёзными делами, Рив пытался методом считывания поверхностных образов памяти понять, что происходит вокруг и где они оказались. Ольга просто доверилась. С девочками всегда было сложнее — они до последнего верили в то, что с ними произошла ошибка. Именно поэтому она часто плакала и ластилась ко взрослым, считавшим это нормой.

— От реципиентов у нас язык и какие-то ошмётки памяти… У окружающих — уверенность в том, что всё в порядке, — сообщил Рив девочке. — То есть утилизация не угрожает.

— Хорошая новость, — кивнула Ольга, в родительском тепле забывшая об утилизации, но, тем не менее, в безопасности себя не чувствовавшая, хоть и прятавшая эти свои ощущения от родителей. — А как здесь принято…

— Знаешь, нет у них в голове наказаний болью… — немного растерянно проговорил её напарник. — Либо надо глубже лезть, но тогда это означает не общеупотребительную практику, либо…

— По поверхностным скользишь, — кивнула Ольга и глубоко задумалась.

Тёмные Века, о которых в их времени было известно крайне мало, оказались очень странными. Маги-целители со спящим даром вызывали удивление, и если отсутствие целительской автоматики объяснялось веком, то вот отношение к аграм — вообще никак не объяснялось. Именно поэтому девочка чувствовала себя неуверенной, когда её не обнимали руки Рива или родителей. Мир вокруг неё был совершенно ни на что не похож, но страшно почему-то не было. Это тоже стоило обдумать, но хотелось спать. Ольга, на её взгляд, как-то слишком быстро утомлялась, но выяснив, что больно не будет, расслабилась. По какой-то причине стимуляционные воздействия к ним не применялись. Возможно, это ждёт их дома?

***

Доктор Кроне раздумывал над текущей ситуацией. С одной стороны, двое его пациентов уже не проходили по профилю клиники, с другой — им нужно было восстановление под наблюдением специалистов, понимающих, как лечить последствия очень специфической терапии. Детей надо было отпускать домой и передавать сведения в другую клинику, чего делать ему не хотелось. Чудеса в онкологии случаются крайне редко, потому у доктора было желание понаблюдать, что с Мириэль и Ланселотом будет в дальнейшем. Однако Германия всё ещё оставалась государством, регулируемым правилами и законами, где «хотелки» врача большой роли не играли, поэтому герр Кроне нажал кнопку селектора.

— Марта! — позвал он дежурную медсестру. — Готовьте документы для фрау Штиллер и герра Шнайдера, будем выписывать.

— Давно уже готовы, — ответил ему женский голос, слышимый на удивление чётко, хотя обычно присутствовали шумы. — Занесу вам через пять минут.

Немолодой седеющий мужчина оглядел свой кабинет. Шкаф, стол, кушетка и обязательный игровой уголок выглядели новыми, как будто были установлены совсем недавно. Не знающий детской радости кабинет педиатра-онколога иногда вызывал желание просто убежать. Стены, пропитанные горем родителей, казалось, давили на доктора Кроне, проработавшего в этом месте не один год. Тяжело вздохнув, педиатр откинулся на спинку удобного кожаного кресла и уставился в потолок. В отделении находилось ещё пятеро детей разного возраста, помочь которым медицина не могла. Онкологическая клиника…

В неслышно открывшуюся дверь вошла тридцатилетняя медсестра Марта, отвлекая доктора Кроне от его мыслей. Женщина выглядела лет на двадцать даже в стандартной больничной робе, как ей это удавалось — было загадкой для всех в отделении. Мягко улыбнувшись, Марта положила перед врачом листы выписки, на которых уже красовались подписи главы реанимации и паллиативного отделения. Оставалось поставить подпись лечащему врачу, после которой детей заберут счастливые родители, ещё не знающие, что ничего не закончилось. Пока пациенты медленно двигались на тот свет, цель оправдывала средства, но вот теперь… Теперь детям предстояло платить за всё, сделанное во имя их спасения.

Не знающие о тяжёлых раздумьях лечащего врача Рив и Ольга обсуждали отношение к ним родителей и интерпретацию этого отношения. Ольге вдруг стало интересно — почему она понимает, что такое нежность и ласка, если сама этого ранее не испытывала, на что Рив внимательно осмотрел потолок палаты — идеально белый, на котором ничего нового не появилось.

— Ты куда это смотришь? — с подозрением поинтересовалась девочка, ожидая ответа.

— Ищу, может там написано, как ты зачёт сдала, — хмыкнул её напарник, опуская голову, чтобы взглянуть на Ольгу. — Мы в реципиентов попали местных, понимаешь?

— И что? — не поняла его собеседница, удивлённо глядя на Рива.

— Система ценностей та же. Понятия и привычки те же, а ещё и гормоны полезут, вот тогда наплачемся… — менторским тоном объяснил ей улыбающийся мальчик. При этом Ольга машинально потёрла вместилище интуиции — очень уж интонации у него кураторские получились.

— Хорошо, что куратора здесь нет… — вздохнула девочка, которой опять захотелось поплакать.

Говорить о том, что находиться в полной власти взрослых просто страшно, Рив не стал. Во-первых, раз Ольга об этом пока не думала, то и ладно, а во-вторых, надежда на взрослых из детских сказок — понимающих, любящих и никогда не наказывающих, сохранялась и у него. Тут размышления ставшего совсем юным курсанта прервали — в палату вошли улыбающиеся взрослые, принеся одежду. Одеяния, принятые в Тёмных Веках, их удивили — вместо сплошного комбинезона обнаружились несколько разных… частей? Но родители как-то поняли, что одежда вызывает затруднения, поэтому фрау Штиллер, вздохнув, начала объяснять:

— Это бельё, его надевают на голое тело, — она протянула и Риву, и Ольге полоски ткани с тремя дырками — одной большой и двумя поменьше. Чем-то по виду они напоминали комбинезон с отрезанным… всем.

Как это надевать, память реципиентов не сохранила, поэтому лицо Ольги сразу же стало жалобным. Легко стянув больничную пижаму, девочка рассматривала поданное «бельё», при этом ничуть не стесняясь мальчика, занимавшегося ровно тем же самым. Переглянувшись, Штиллеры осторожно надели на спокойно реагирующих детей бельё, показав на примере Ольги, как высоко его надо натягивать. Ощущение было непривычным, но, поняв принцип, Рив принялся одеваться сам. Легко справившись со штанами, он замер, разглядывая нечто трикотажное, с двумя штанинами и дыркой посередине, пока на Олю в это время натягивали нечто, названное «колготами». Затем на девочку надели «платье», оставлявшее тело открытым снизу. Ассоциации это одеяние вызывало не самые хорошие, но действовать Рив не спешил, ожидая развития событий. Ольга же, чувствуя, что ничего плохого ей не желают, ощущая ласковые прикосновения во время одевания, не нервничала вовсе.

— Это джемпер, — объяснил Риву герр Штиллер, помогая с верхней деталью одежды. — Его носят для того, чтобы не было холодно.

— Чтобы не было холодно, надо побегать, — ответил удивлённый Рив. — Ну, или попрыгать…

— Вам пока нельзя ни бегать, ни прыгать, — новая мама мальчика фрау Штиллер погладила его по голове. — Поэтому будем одеваться тепло, чтобы не замёрзнуть.

— Спасибо… — прошептал Рив, для которого такая постановка вопроса была новой.

Привыкать к такому отношению и заботе было сложно и, что скрывать, страшно. Страшно было Риву расслабиться и поверить. Преданный близкими в раннем детстве, он просто не мог поверить, что бывает по-другому, но старался этого не показывать, чтобы не обидеть хороших людей. В простом разговоре выяснилось, что их страна зовётся «Германией», что бы это ни значило, а поедут они сейчас на каком-то «автомобиле» прямо домой. Герр Штиллер, ставший мальчику папой, объяснил, что можно было поехать и на поезде, но для Мири и Ланса это пока опасно — после лечения и стерильных условий больницы легче лёгкого подхватить какой-нибудь вирус. Во время этой речи Рив кивал и делал умное лицо, не поняв ни слова, что Ольга, кстати, видела и старалась не хихикать.

После передвижений на кровати да в специальных колясках становиться на ноги было немного страшно, но Рив справился, а Ольга напросилась к папе на руки. Заметно было, что и Рива бы взяли на руки, но мальчику было интересно попробовать идти самому. Тело реагировало дрожью, ноги подгибались, но идти можно было, только вот как-то слишком быстро наступило утомление, с которым мальчик решил разобраться позднее.

«Автомобиль» оказался повозкой с иллюминаторами странной формы, стоявшей на смутно знакомых по учебнику древней истории «колёсах». Усаживаться следовало внутрь, для чего повозка была оснащена боковыми дверями и ложементами тоже необычного вида и формы, по-видимому, предназначенными для Рива и Ольги, куда они и оказались уложены, а потом и пристёгнуты мягко придерживающими тело ремнями. По-видимому, скорость повозки была значительной, по крайней мере, так подумал неожиданно сильно утомившийся мальчик. Впереди обнаружились родители, также пристегнувшиеся ремнями — по-видимому, скорость ожидалась действительно серьёзная. Ольгу тоже заинтересовало происходящее, ибо как повозка может разогнаться до значительных скоростей в атмосфере, она себе не представляла. И в этот момент названный «автомобилем» аппарат негромко заурчал мотором, чтобы в следующее мгновение мягко тронуться с места.

Глава 4

Во время всей поездки Рив не понимал необходимость привязных ремней, скорость повозки была очень небольшой — меньше взлётной малого катера. Озадаченно переглянувшись с Ольгой, мальчик, впрочем, не задал логичный вопрос, просто пожав плечами. Автомобиль проехал по широкой ленте гладкой дороги, чем-то похожей на взлётно-посадочную полосу атмосферников, Рив хотел рассмотреть ландшафт окружающего мира, но внезапно его просто сморило — и он уснул. Как позже оказалось, задремала и Ольга, поэтому момент съезда с дороги под названием «автобан» они оба пропустили, как и въезд в новый для них город.

Очнулся Рив оттого, что его очень бережно взяли на руки. Это стало ещё одним сюрпризом для мальчика — его не стали будить, а просто решили перенести. После терапии и Рив, и Ольга похудели, поэтому весили килограммов по двадцать пять, но это тоже был вес, а тут… Увидев, что мальчик открыл глаза, герр Штиллер мягко улыбнулся.

— Потерпи немного, сынок, — попросил новый папа. — Сейчас уложу тебя, поспишь дальше.

— Да я, пожалуй, проснулся, — не очень уверенно ответил Рив, пытаясь глазами найти Ольгу, и, странное дело, его поняли.

— Рядом доченька наша, рядом, — голос новой мамы звучал очень ласково. — Не надо волноваться, никто вас не разлучит.

— Спасибо, — поблагодарил мальчик, как-то вдруг оказавшись на широкой лежанке, носившей название, как он теперь знал, «диван». Рядом с ним уложили и спящую Ольгу, которая во время перемещения в дом даже не проснулась.

— Сейчас отдохнёте, а потом будем кушать, — казалось, взрослые люди готовы сдувать с них пылинки, заставляя себя чувствовать очень странно — быть настолько важными для кого-то дети не привыкли.

Штиллеры действительно готовы были сдувать пылинки со своих чудом живых детей. Они оба понимали, что это не совсем правильно, но брать себя в руки не спешили — врачи очень хорошо объяснили взрослым всю пагубность чрезмерного оптимизма. Рак действительно ушёл, но теперь возникли другие проблемы — последствия терапии. Риву и Ольге категорически нельзя было нервничать, зато нужно было питаться по часам строго выверенной диетической пищей, небольшие отступления от диеты себе позволить можно было, но нечасто и под «прикрытием» медикаментов. В жизни семьи открывалась новая страница…

Желая поддержать детей, Штиллеры сами ели всё то же, что и они — недосоленный суп, паровые котлеты и кашу, запивая разбавленным соком. Это было не очень вкусно, но обоим детям необходимо, впрочем, они и не возражали. Рив и Ольга ели аккуратно, быстро, не разговаривая и не отвлекаясь от процесса, заставляя родителей переглядываться с некоторым удивлением. Дети скорее принимали пищу, как солдаты, чем ели, как обычно едят дети. Тем не менее герр Штиллер счёл нужным объяснить:

— Еда немного недосолена — это рекомендация кардиологов, — во время перемены блюд произнёс глава семьи. — Каши и котлеты тоже рекомендованы вам врачами.

— Всё очень вкусно и сытно, — благодарно кивнув, отозвался Рив. — Ограничения мы понимаем, не беспокойтесь.

— Нас можно называть на «ты», сынок, — мягко проговорила женщина, которую мальчик приучал себя звать «мамой».

— Хорошо, мама, — Рив сделал приятное фрау Штиллер, не ожидавшей, что ребёнок так быстро перестроится. — Какие у нас планы?

— У вас — после еды отдыхать, — улыбнулась женщина. — Наш папа съездит на работу — продлить отпуск, а я посижу с вами. Может быть, вы хотите посмотреть телевизор?

Увидев непонимание на лице детей, фрау Штиллер вздохнула. Мири и Лансу предстояло многое изучать с нуля. На данный момент оба ребёнка находились формально на больничном обучении, хотя в последние недели уроки в больничной школе не посещали, но теперь их надо было переоформлять на домашнее обучение, что в Германии было делом не самым простым, но решаемым.

После обеда Ольга попыталась встать со стула, но, видимо, её ноги имели своё мнение на этот счёт. Поймав взгляд напарницы, полный паники, Рив сполз со стула к её ногам, движением руки накладывая диагностику. Несмотря на то, что самые тяжёлые последствия удалось побороть, её «болячка» дел натворила достаточно, а так как Ольга помнила, что делают с неходячими, то испугалась. Фрау Штиллер кинулась к детям.

— Что случилось? — поинтересовалась женщина. — Болит что-то?

— Мири не может подняться, — тщательно контролируя поверхностные мысли женщины, сообщил Рив, решив про себя: если что, будет кошкой… или лягушкой… Перепрограммировать поведенческие параметры было делом несложным.

— Сейчас поможем доченьке… — мягко улыбнулась их новая мама, хотя в голове её царил страх. Да что там страх — женщина до ужаса испугалась за Ольгу. Взрослые люди всё чаще ставили в тупик детей, привыкших к совсем другому отношению. — Не надо бояться, хорошо?

— Хорошо, мама… — пискнула смотревшая во все глаза на маму Ольга. Такого отношения она себе даже в мечтах не представляла.

Бережно, как взведённую планетарную мину, фрау Штиллер перенесла свою дочь на диван, куда к Ольге присоединился и Рив. Мама махнула удлинённой чёрной коробочкой в сторону стены, осветившейся голубоватым светом. Оказалось, что это большой — метра полтора, если не два по диагонали — экран. Возникшее на нём изображение сразу же вызвало у детей интерес, но это был не обучающий фильм, а что-то необычное — какие-то нереальные, как будто нарисованные, фигурки животных гонялись друг за другом. Это было, пожалуй, интересно, но особых эмоций не вызывало.

— Вам не смешно? — поинтересовалась с улыбкой смотревшая в экран женщина.

— Честно говоря, нет, — вздохнул Рив. — Вот он напакостничал и убежал, разве это хорошо?

— Интересный вопрос, сынок, — внимательно посмотрела на мальчика фрау Штиллер. — Это, разумеется, плохо… Что бы вам хотелось посмотреть?

— Что-нибудь доброе… — тихо произнесла Ольга и была немедленно поглажена.

Старый, ещё ГДР-овский детский фильм совершенно увлёк улыбающихся детей, с интересом наблюдавших за развитием событий на экране, а вот их мама думала о том, что болезнь, а потом и смерть, пусть недолгая, переменили её малышей… Дети стали в чём-то взрослей, в чём-то младше, в чём-то наивней, а в чём-то и более серьёзными. Работала фрау Штиллер детским психиатром, в мистику не верила, зато верила в изменения психики больных детей и их родителей, отлично понимая, что, по её мнению, произошло с детьми. В полушутливом разговоре затронув тему смерти, женщина услышала именно то, что слышала от пациентов, готовых к тому, что скоро…

«Умирать совсем не страшно, мама, только очень холодно».

***

По мнению Рива, на данный момент проблемы было две: безопасность и состояние Ольги. На своё состояние мальчик привычно не обращал особого внимания — девочки чаще всего были слабее, поэтому нуждались в защите. Проблему безопасности Рив решил методом погружения в память родителей, пока они спали. Полевые методы предполагали подъём воспоминаний на поверхность, что было безопасно во сне, но могло вызвать вопросы вне оного. Доверять, в отличие от напарницы, он не спешил.

Память герра Штиллера хранила часть образов, которые юный курсант просто не понял, понимая, что нужен глобус и Ольга, ибо с земной географией у Рива было так себе. По крайней мере, мальчику, а Рив теперь был именно мальчиком, то есть ребёнком, понятно было одно: их не предадут. В памяти фрау Штиллер основными эмоциями были страх за жизнь Мири и какое-то чувство, идентифицируемое телом реципиента как любовь. Вывод был таким же: не предадут.

— Ну что? — поинтересовалась отлично выспавшаяся Ольга, несколько испуганная время от времени проявляющейся слабостью — в конвертер не хотелось никому.

— Не предадут! — начал с главного Рив. — Но вот остальное… Мы здесь дети, причём на середине детства, как трёхлетки. Они не знают ничего ни о магах, ни об аграх, ни об утилизации… При этом все вокруг — маги со спящим даром. Не магов я вообще ещё не видел.

— Ты и активных не видел, кроме нас, — хмыкнула девочка, сладко потягиваясь. — Помоги до сортира добраться, — попросила она.

— Боевики… — вздохнул Рив, задействовав дар, чтобы отлевитировать напарницу в сторону удобств, ибо шевелиться лишний раз было лень.

Исходя из полученной информации можно было сделать вывод: либо активных магов ещё нет, то есть с деревьев они пока не слезли, либо они есть, но прячутся. А по какой причине могут прятаться маги? На этот вопрос у Рива ответа не было. В памяти родителей он обнаружил понятие о школе, в которой точно не было магии, зато обнаружились какие-то странные «предметы», о которых Рив даже не подозревал. По крайней мере, в том варианте, в котором о них думал папа. Впрочем, судя по всему, ему и Ольге предстояло их изучать.

— Ты знаешь, что здесь школы совсем другие? — поинтересовался он у напарницы, вернувшейся из ванной комнаты.

— В каком смысле «другие»? — не поняла Ольга, пока что новое имя не принявшая. — Учат иначе?

— Учат другому, насколько я понял, — объяснил Рив, обнимая девочку. — Но мы это ещё узнаем… Самое главное, знаешь, что?

— Что? — расслабившаяся в его руках Ольга, почему-то совсем не боялась своего состояния, как будто чувствуя, что ей ничего не угрожает.

— Здесь нет утилизации бесполезных членов общества! — воскликнул ставший мальчиком Рив. — Их лечат, им помогают не чувствовать себя бесполезными! У твоих в голове нет даже намёка на «выкинуть»!

— Как в сказке… — поражённо прошептала очень худенькая, измученная болезнью девочка. — Неужели так бывает?..

— Получается, мы в сказку попали, — ответил ей напарник, привычным жестом поглаживая по волосам. — Мой реципиент умер не от симбионта, а просто не желая расставаться с девочкой, что для нас не сюрприз, но вот для тебя — это плохие новости.

— Реципиентка умерла как раз от болезни, а я с мёртвой плотью работать не умею, — всё сама поняла Ольга. — Значит, состояние моего организма будет грустнее. Но если не утилизируют…

— Даже не выкидывают, — подтвердил Рив. — Так что — да, мы в сказке.

Тихонько вошедшие в комнату родители ухватили только самый конец разговора и, посчитав, что дети обсуждают информацию, полученную в больнице от других пациентов, постарались объяснить, что никакого хосписа или специального интерната не будет. Слишком страшно было Штиллерам потерять ребёнка, поэтому теперь они буквально дрожали над Мири, ну и над неразделимым с ней Лансом, конечно. Именно этот факт взрослые люди попытались до детей донести.

— Вы никогда не будете одни, дети, — сказал в заключение герр Штиллер. — Никто вас не оставит умирать в одиночестве.

— А если это навсегда? — поинтересовалась Ольга, страшась услышать ответ.

— Будем жить, малышка, — погладил её папа, очень тепло улыбаясь. — Просто будем жить. Мы никогда не оставим вас, ни в какой интернат не «выкинем», можешь даже не думать об этом.

— Точно, как в сказке… — прошептал про себя Рив. — Хорошо, какие у нас планы?

— Сейчас дети будут завтракать, — с улыбкой объяснила мама. — Потом мы поедем в университетскую клинику — к специалистам, чтобы разобраться, как вам помочь. А после — погуляем. Подходит такой план?

— Подходит… — заворожённо прошептала Ольга. Несмотря на внутренний покой, девочка привычно опасалась предательства.

Завтрак был, как обычно, недосоленным, но вкус натуральных продуктов полностью компенсировал этот его недостаток. Наслаждаясь яйцом, сваренным «в мешочек», Ольга вспоминала синтезированную пищу, по вкусу напоминавшую горелый пластик. Сдержанно улыбался и Рив, вполне понимая свою напарницу, а вот родители смотрели с интересом, при этом фрау Штиллер поражалась силе воли детей, не понаслышке зная, как дети реагируют на невкусную еду. И Мири, и Ланс ели обычный завтрак так, как будто их кормили пирожными — с наслаждением, отчего у мамы детей возникало желание самой попробовать свою стряпню.

Покончив с завтраком, одев детей, Штиллеры понимающе переглядывались. Доченька не ходила, при этом попытки она делала, но падала, чуть ли не теряя сознание — это наводило на нехорошие мысли. Рив подобные эксперименты не одобрял, видя, что именно происходит, но вот как исправить — знаний у него не хватало. В условиях кибердока проблему можно было решить за пять минут, а вот в полевых… В полевых — только поддерживать. Учитывая, что кибердока в Тёмных Веках ещё не водилось, вариантов, кроме как довериться родителям, не было.

Автомобиль отправился куда-то в дальний путь. Внезапно оказалось, что за прошедшие несколько дней внутренность машины немного изменилась — появился небольшой экран, расположенный на верхней переборке по центру средства передвижения, на котором показывались «фильмы», полные сказочной доброты. Рив был удивлён этим новшеством, сразу же поинтересовавшись, зачем это.

— Вам должно быть комфортно, Ланс, — ответила фрау Штиллер. — Ехать нам довольно далеко. Чтобы вы не скучали, мы установили проигрыватель.

— Спасибо большое! — поблагодарил в очередной раз ошарашенный заботой ребёнок.

В этот момент Рив чувствовал себя именно ребёнком: о нём заботились. Это было просто непредставимо с точки зрения прошлого опыта. Сказка продолжалась. Мальчик надеялся только на то, что в этой сказке не появится никакой сказочный злодей, потому что к бою ни он, ни Ольга были пока не готовы.

Глава 5

Больница, в которую они прибыли, называлась «университетская клиника» и сильно отличалась от предыдущей именно атмосферой — здесь не было отчаянья и обречённости. Не чувствовались в атмосфере этой клиники логичные для агров эмоции. Несмотря на то что Рив уверенно ходил, его так же, как и Ольгу, посадили в коляску. Зачем это было сделано, Рив не понял, но подчинился. Немного испуганная девочка цеплялась за него, не желая отпускать, правда, надо сказать, никто и не запрещал им держаться за руки, а их коляски предупредительно катили рядом.

— Штиллер и Шнайдер… — женщина, одетая во что-то цветастое, заглянула в какой-то экран. — Доктор Рихард ждёт вас.

— Благодарю вас, — кивнул папа, видимо, уже знавший, куда нужно идти.

Холл больницы был огромен, по мнению Рива, краем глаза присматривавшего за Ольгой, которая с интересом крутила головой по сторонам. Коляски подкатили к серебристой двери, похожей на внутренний шлюз орбитального лифта, после чего мама нажала на сенсор, загоревшийся красным. Несмотря на некоторую непонятность происходящего, опасности не было. Вот только вокруг по-прежнему все люди были со спящим даром. Это удивляло.

Двери «шлюза» раскрылись, за ними оказалась кабина местного транспортёра. Это было уже знакомым, потому Рив особого внимания не обращал. Его беспокоил факт того, что «не магов» вокруг не было совсем. Знания по истории не сочетались с наблюдаемой картиной, отчего становилось не по себе, ибо чего-то не понимать Рив не любил. Отметив про себя необходимость поговорить с напарницей об этом, он сосредоточился на том, что происходило вокруг.

— …Полная ремиссия и последствия химиотерапии, — диктовал какой-то мужчина, одетый в салатовый костюм. — Девочка не ходит, да и мальчику не сильно весело, должно быть.

— Кардиограмма, ультразвук, рентген? — поинтересовалась женщина, быстро записывавшая что-то на допотопной клавиатуре, сенсоры которой громко щёлкали.

— Магнитно-резонансную тоже, — дополнил мужчина. Рив догадался, что это местный целитель, поэтому промолчал.

— Пожрать бы… — тихо произнесла Ольга. — Даже на галету соглашусь, наверное…

— Доктор, детям можно кушать? — поинтересовалась фрау Штиллер, будто услышав дочь и заставив целителя задуматься. Размышления мужчины были буквально написаны у него на лице, отчего Рив криво ухмыльнулся.

— Перед томографией дадите им по йогурту, — наконец решил целитель, заставив Рива удивиться в очередной раз.

Мужчина действительно искал выход, не желая «мучить детей». Такой подход просто поражал воображение. Ольга, кстати, тоже удивилась, да ещё так выразительно, что взрослые принялись ей улыбаться. Дальше началось обследование, в течение которого врачи попросили их на минутку расцепить руки, чтобы потом их снова сцепить, но уже через ткань.

— А зачем? — Рив совсем не понял этих ухищрений.

— Учитывая, что вы друг без друга очень беспокоитесь, — совсем молодой целитель почесал свой нос, — но при этом, когда соприкасаетесь — мешаете работе приборов, то мы придумали такую изоляцию, понимаешь?

— Понял, — кивнул Рив, в очередной раз поразившись. Быть настолько важным для него было внове. Оля молчала, видимо, решив все вопросы задать дома.

— Теперь рентген — и покушаете, — сообщила мама в ответ на очень жалобный взгляд дочери.

Рентген оказался… древним аппаратом, насколько увидел Рив, он просвечивал тело, создавая и фиксируя тень органов, что вызывало уважение к древним целителям. Ибо по плоской картинке определить, что с телом, мальчик точно бы не смог.

Ну, а после этого исследования их, наконец, покормили обещанным йогуртом. Это оказался густой белый продукт с большим содержанием кальция и кусочками настоящих фруктов. На вкус он был весьма приятным, так что Ольга с сожалением смотрела на опустевшую баночку. В Тёмных Веках вообще было много такого, чего в прошлой своей жизни Рив и Ольга не знали. Приходилось учиться буквально на ходу.

Однако от очередного аппарата Рив и Ольга отказались. В его кольцо нужно было ложиться по одному, а что может сделать с этим аппаратом, да и со всей больницей испугавшийся боевик, Рив себе отлично представлял, потому наотрез отказался отпускать руку подруги. Доктора подумали и кивнули, не желая подвергать опасности и так не очень хорошо работавшие сердца детей.

— Обследовать их можно только во сне, — заключил доктор Рихтер. — Наркоз пока обоим опасен, поэтому гасим сердечную недостаточность, а там посмотрим.

— Что-то серьёзное? — всполошилась мама.

— Ничего более серьёзного, чем они уже пережили, — усмехнулся доктор и тут Рив почувствовал сканирование, моментально поставив щит.

— Это что? — удивилась Ольга, отметив реакцию своего напарника.

— Кто-то сканирует, — напряжённым голосом ответил Рив, оглядываясь. — Вот он!

Маг с активным даром с удивлением смотрел на двоих детей, но подходить не спешил. Только когда родители закончили общаться с целителем, он подошёл к семье. Это был мужчина в одежде фиолетового цвета, он о чём-то переговорил со Штиллерами, после чего мама наклонилась к детям.

— Дети, этот дядя — психолог, он хочет с вами поговорить. Вы не против? — поинтересовалась фрау Штиллер.

— Давайте поговорим, — согласился Рив, понимая, что не мытьём, так катаньем возможный противник своего добьётся.

— Да, давайте! — улыбнулась Ольга, внутренне готовясь к бою. Своему напарнику она верила абсолютно.

— Тогда прошу следовать за мной, — попросил маг. Тем временем Рив себя накручивал на бой, потому что ничего хорошего от магов не ждал.

Обоих детей завезли в небольшую комнату, после чего родители вышли, сообщив, что они будут рядом. Ольга начала формировать в руке что-то из арсенала противодействия, на что маг поднял обе руки, будто сдаваясь. Он подождал, пока Рив и Ольга придут в себя, всеми силами показывая миролюбие, поэтому мальчик кивнул, зная однако, что атаковать может в любой момент. Ольга немного расслабилась.

— Меня зовут герр Нойманн, я целитель, — представился маг. — И не несу для вас опасности, тем более что вы недавно перешагнули грань, причём, насколько я вижу, дважды.

— Мы умерли, — кивнул Рив, обнимая Ольгу, как перед боем — в стремлении защитить.

— У вас полностью оформился дар, — проговорил герр Нойманн. — Это не очень обычно в вашем возрасте. Но, насколько я понял, со здоровьем не очень хорошо?

— Последствия химиотерапии, — выдал Рив общеупотребительную версию. — Как это лечить, мы в общем представляем, но…

— Но вы ещё малы, — улыбнулся целитель. — После поступления в школу вас посмотрят наши специалисты. К сожалению, до двенадцати нельзя — артефакты не справятся с детьми.

— В школу? — удивилась Ольга, поняв, что речь идёт о магическом варианте школы.

— Школа второй ступени обучения Грасвангталь, что в Трёхозерье, — как-то очень мечтательно произнёс маг. Заметно было, что у него приятные воспоминания об указанном месте. — Начальная вам не нужна, потому что дар уже активен.

— Интересно… — задумчиво произнёс Рив. — И… что?

— Вы узнаете, — герр Нойманн вздохнул. — Мы увидимся с вами через полтора года. А пока…

Мужчина положил перед Ривом, угадав в нём лидера, небольшое кольцо из серебристого металла. Оно вспыхивало маленькими звёздочками, правда, только в магическом зрении. Рив внимательно осмотрел кольцо, не касаясь его руками, затем вопросительно посмотрел на герра Нойманна.

— Если станет хуже, пустите в него свою силу, — объяснил маг. — Тогда мы узнаем, что нужна помощь.

— Я-я-ясно… — протянул Рив, пряча артефакт вызова в карман.

***

Дома Рив объяснял Ольге суть того, что происходило в больнице, и свои выводы. Она задумалась: получалось, что их не принуждали, а даже выдали аварийный канал связи. Школа… О школе можно было подумать потом, а пока Ольга поинтересовалась у напарника, что было в мозгах этого мага, зная, что Рив обязательно проконтролировал — это у него получалось уже практически инстинктивно.

— Да они голову совсем не защищают, — вздохнул мальчик. — То есть абсолютно, представляешь?

— Нет! — честно ответила Ольга, не понимая, как это возможно. — И что?

— А то… — Рив обнял её, устраиваясь поудобнее. — Он действительно верил в то, что говорил. Никто никого не принуждает, обучение в школе — это действительно обучение, а не учебка, понимаешь?

— Точно в сказку попали… — задумчивая Ольга не очень понимала, как такое вообще возможно, но, если Рив говорит… — Ладно, что с моим прямохождением?

— Пока никак… — вздохнул мальчик, потом о чём-то подумал и добавил: — Лечить будут варварскими методами, ты увидишь.

— Насколько варварскими? — Ольга уже представила всё то, что могло относиться к понятию «варварство».

— Вечером узнаешь, — хмыкнул сделавший таинственное лицо напарник, за что ей захотелось его побить.

Рива она знала хорошо и понимала, что он не скажет, поэтому оставалось только ждать, тем более до ужина было не так долго. Повозка вместо хождения, конечно, угнетала, но так как Ольгу никто не собирался выкидывать или утилизировать, она приняла этот факт. Нужно было дождаться вечера… Девочка думала о том, что Тёмные Века оказались совсем странными — натуральная еда, какие-то слишком добрые люди… Но ведь были же Войны Контраста, они-то откуда взялись?

Ужин был привычно недосоленным, но очень вкусным. Как маме это удалось, Ольга просто не понимала, постепенно оттаивая. Она действительно привыкала к безопасности, к отсутствию боли, к очень мягкому режиму дня. Ольга привыкала к сказке.

Ужин прошёл, и девочка с тревогой посмотрела на напарника, который улёгся на кровати на живот. Зачем он это сделал, она сразу же поняла — настало время «варварских методов». Папа воткнул ручной инъектор с очень длинной, как ей показалось, иглой в тыл напарнику, отчего тому весело совсем не было, уж она-то видела. Затем настала, по-видимому, её очередь.

— Папа, можно, я сделаю? — поинтересовался Рив у герра Штиллера, на что тот кивнул.

— А разницы-то? — удивилась Ольга, но тут же поняла, почувствовав холодок обезбола на коже того места, где, по мнению куратора, хранилась интуиция.

— Вот так, — легко уколов напарницу, Рив погладил её по оголённому месту.

— Всё? — поразилась она, ничего, разумеется, не почувствовав. Обезбол предназначался для серьёзных ран, что ему эта тонкая железка!

— Всё, — подтвердил папа, заметив, что сын как-то смог уменьшить болевые ощущения от инъекции. — Ты талант, сынок.

Почему он талант, Рив явно не понял, но Ольга, хихикнув, объяснила ему. Похвала вызвала у Рива недоумение, так как для мальчика такая забота о подруге была такой же естественной, как и, например, дыхание. Поэтому он просто пожал плечами, укладываясь спать. Ходить пока нельзя было обоим — Рив у себя что-то не долечил, а у Ольги и так всё было грустно. Самая плохая новость была в том, что снять последствия препаратов так просто было нельзя.

А вот на следующее утро они оба узнали, что такое школа «не магов». После завтрака к ним в гости пришла женщина. Она приветливо улыбалась, попросив кого-то из родителей на первых уроках находиться рядом с детьми, чтобы… Чтобы они не пугались! И Рив, и Ольга, уже потихоньку привыкавшая к сказке, такого не ожидали. Событие казалось из разряда невозможных.

— Я понимаю, — произнесла женщина, назвавшаяся фрау Винцель. — У вас было очень тяжёлое время, из-за этого вы многое пропустили. Поэтому я предлагаю вам пройти небольшой тест, чтобы узнать, чему вас учить. Но только при одном условии!

— При каком? — удивилась Ольга, отметив, что постоянно удивляться уже входит у неё в привычку.

— Вы не будете нервничать и расстраиваться, — строго произнесла женщина. — Для вас очень опасно нервничать, поэтому нельзя. Мы договорились?

— Я очень-очень постараюсь! — пообещала Ольга, рефлекторно вцепившись в руку Рива.

— Тогда, давайте попробуем, — произнесла фрау Винцель, положив перед детьми на специальные столики по листку бумаги.

Ольга внимательно прочитала задание, на первый взгляд всё было понятно, но только начав писать ответы, она почувствовала неуверенность, карандаш задрожал в руке, и тут Рив обнял её, прижимая к себе. Учитывая, что реакция тела была рефлекторной, то это было совсем непонятно. В том, что девочку-реципиента не били, Ольга была уверена, но вот сама суть реакции от неё ускользала.

— Давай, попробуй вслух сказать ответы, — предложил Рив, видимо, понимая, что происходит, о чём девочка решила попозже его расспросить.

— Вот здесь пропущена буква, а тут ответ — три-три-три… — поймав себя на заикании, Ольга почувствовала нарастающую панику, но тут же была прижата к напарнику, отчего ей стало спокойнее.

— Не можем мы пока не нервничать, — спокойно заметил Рив. — Болезнь ушла, но голова об этом не знает.

— Привычные реакции… — в голосе фрау Винцель была задумчивость и какое-то сомнение. — Хорошо, попробуем иначе.

А дальше началась игра, быстро увлёкшая Ольгу так, что она забыла бояться. Игра была очень интересной — нужно было передвигать фигурки на доске, чтобы они составляли правильные фигуры и принимать участие в разговоре. Но минут через двадцать Ольга утомилась и откинулась на подушку. В сон тянуло неимоверно, сопротивляться она просто не могла. Уже сквозь сон Ольга услышала пожелание отдохнуть, но глаза будто сами собой закрылись, и она задремала.