Бесплатный фрагмент - Рианон-3. По пути обмана

НАТАЛЬЯ ЯКОБСОН
РИАНОН

Третья Часть

ПО ПУТИ ОБМАНА

Сделка

Пять демонов кружили хороводом над запретным залом. Теперь Рианон легко находила дорогу сюда. И ее больше не пугало их общество. Она даже привыкла к тому, что пять бесплотных светящихся кавалеров окружают ее, целуют ей руки, по очереди отдают ей знаки почтения, как своей даме и как своей госпоже. Их прикосновения ощутимы ровно настолько же, как колебание ветерка или движение росы по цветку. Только иногда ей казалось, будто по ее коже пробегает не воздух, а колючие песчинки. Прикосновения не возбуждали, а напротив клонили в сон, но она знала, что ей нельзя засыпать в этом месте. Вдруг однажды заснув здесь, она никогда больше не проснется, а сознание, вырвавшееся из плененного тела, будет вечно витать над землей.

Где же шестой дух? Рианон видела его смутный силуэт маячившим в проходе, но переступить порог он никогда не осмеливался. Возможно, в этом содержалось какое-то табу. Что если ему просто нельзя? Поэтому он и привел в башню ее. Вместо себя. Теперь она составляла пятерым духам компанию.

— Где ты хотела бы оказаться на этот раз? — вкрадчивый голос прозвучал над самым ее ухом, а она даже не заметила, как дух подлетел к ней и почти прильнул к ее щеке. Он был невесомым и проворным, как кошка. Она привыкла уже к тому, что духи подкрадываются неслышно и почти неощутимо, но иногда все еще изумлялась их быстроте и пронырливости. Вот и сейчас она смогла ответить не сразу лишь потому, что была поражена.

— Не знаю, — на самом деле она знала, ей опять хотелось попасть в Лорет, но зачем. Рианон останавливала сама себя. Вернуться туда только для того, чтобы бродить по мрачным ночным улицам и знать, что они уже не твои. Зачем ей лишний раз травить себе душу. В мире полно много других интересных мест, где она могла бы побывать. Волшебная сила в мгновение ока перенесет ее всюду, куда бы она только не захотела.

— Сомневаешься? — зашептал ей на ухо какой-то дух. — Не знаешь, куда на этот раз отправиться. Ты могла бы взять с собой факел или фонарь и заставить нас провести тебя по темной дороге сновидений. Знаешь, какие там прячутся существа? Таких ты еще не видела. И сама дорога бесконечна. На ней легко затеряться и никто тебя уже не найдет.

— А зачем фонарь? — ей казалось, что даже крошечный огонек легко привлечет Мадеэля или того же Сетия. А что уже говорить об огне внутри нее самой? Все эти существа, наверняка, чуют его издалека.

— Точно тебе ведь фонарь и не нужен, — опомнился советчик, — огонь и свет — это то, что отпугивает существ из ночных кошмаров. Они заскулят и кинутся прочь в тень. Им уже не придется тебя пугать, ведь ты сама их напугаешь своим огнем. Они решат, что ты хочешь их всех поджечь и поднимут вой. Вся вселенная его услышит. Вот будет потеха.

— Заманчиво, — без особого энтузиазма отозвалась Рианон, про себя она перечисляла все те страны и города, где стоило бы побывать. В ее сознании проносились десятки, даже сотни названий, но пока что она не остановилась ни на одном. Как странно, самый сильный воитель мира ее защитник, а она уже пытается найти себе других союзников. Ей нужно выбрать достаточно сильное королевство или несколько таких, которые смогли бы предоставить ей армию. Окажись у нее в подчинении хоть несколько волшебных существ, и она легко бы запугала любого правителя. Рианон со вздохом посмотрела на шептавшего ей духа. Если бы только она могла убедить нескольких ифритов сопровождать ее, то никто не отказал бы ей в войске.

— Так что посетишь страну сновидений? Там тоже проявят бывшие начальники когорт из войск твоего возлюбленного. Уже и не поймешь кто они соблазнительные женщины, воины или монстры. Ты ведь знаешь этих демонов…

— И это они посылали мне сны? — Рианон вспомнила звучащие с небес голоса. Они как-то не вполне ассоциировались с черно-золотым видением страны снов, которое передавал ей дух. Там были лишь бесплотные создания, сотканные из мрака и золотых оков, скалистые откосы, отшлифованные как дворцы и мелкие твари, способные существовать и проказить лишь в темноте.

— Не тебе, но многим другим, — заверил дух. — Ты сама сможешь все увидеть и их расспросить.

— Как-нибудь в другой раз, — Рианон отвернулась от говорившего. — Пока что мне хватает и действительности.

Если учесть, что реальность вокруг нее была больше похожа на поражающую воображение фантазию, то она ни чуть не лгала.

— Тогда что ты выберешь?

Рианон вспомнился бродячий театр. Ярмарочный балаган, который она видела лишь однажды, когда бродила по городам и весям с Орфеем. Тогда она случайно запалила палатку. Пострадали ли актеры? Интересно, где они сейчас?

Едва Рианон подумала о них, как ей вдруг преставился глухой лес стрекот кузнечиков. Они сейчас в тех краях, где зимняя стужа уже отступила. Интересно, где это? Может, стоит проверить.

Рианон решила рискнуть. Она зажала кулон в пальцах и подумала о нарядном, украшенном сверху кокардой шатре. Всего миг и она уже стояла перед ним. Красочные полоски ткани были хорошо различимы и в полутьме. Одна из них та, что загораживала вход, оказалась чуть-чуть приподнятой. Внутри мирно горела лампада. Никто еще не ложился спать. Рианон поняла это по звуку голосов, доносившихся из шатра.

Она наклонилась и заглянула в щель прохода. То, что она увидела, ее поразило. В миг все стало ясно. Бродячие актеры ни чуть не пострадали от ее огня. Скорее всего того, что она тогда опалила площадь они даже не заметили. Их, конечно же, обожгло, но намного раньше… За много лет до того, как сама Рианон или любой другой человек в мире появился на свет.

Бродячие фейри в нарядах арлекинов, пьеро и коломбины весело смеялись, пили, играли в карты. Как же легко они дурачили публику. Мшистая затхлость ярких костюмов могла бы сойти за своеобразный грим. А там кому какое дело, что за спиной рыжей коломбины подрагивают рваные крылышки, а по ее щекам прорастает мох. Она все равно была довольно хорошенькой, как впрочем, и положено миленькому падшему ангелочку. Сочетание наивности, проказливости и порока поражало. Казалось, что соблазнительная женщина и бесенок слиты в одно.

— Давай, Глория, — кто-то в костюме черта, который впрочем мог оказаться совсем и не костюмом, перегнулся через ее плечо, следя за игрой. Черные крылья болезненно дрогнули от близости лампады. Он смотрел на козыри в руках красотки.

Ну, вот, подумала Рианон, игра пошла по миру. Когда Орфей шутки ради изобретал для них карты, она и не думала, что те станут настолько востребованы, что даже вся нечисть кинется играть в них. Видимо, игра была увлекательной. Чуткие острые ушки даже не уловили ее шагов перед шатром. Для сверхсуществ это было необычным. Такие как они почуяли бы за сто метров от себя даже комара, но они лишь играли и не хотели прерываться. Постепенно игра входила в раж. Рианон, наблюдавшая за ними вдруг поняла, что играющие сейчас переругаются. Смешки и шутки закончились, начался горячий спор.

Видимо, Орфей знал, что он делал, когда создавал карты. Он ведь хотел внести раздор во все. Рианон только не догадывалась, что он хочет затронуть, как смертных людей, так и своих бывших собратьев. Или так вышло случайно? Может, он и сам не знал, насколько сильное оружие изобрел. А может, теперь сам изготавливал карты на заказ для платежеспособных клиентов, а про себя смеялся над ними. Рианон уже давно не видела Орфея и не чувствовала его присутствия рядом с собой. Она не могла знать, где он и что с ним, но одно она знала точно, спокойно на месте он не сидит. Без регулярных проказ он перестал бы быть собой.

Спор разгорался. Красотка Глория уже чуть не дралась с арлекинами. Одно неловкое движение и они могли опрокинуть лампаду, висевшую в воздухе над столом. Их крылья дрожали от близости огня, но спор не прекращался. Рианон отступила от входа в шатер. Ей не хотелось, чтобы, случайно бросив взгляд сюда, они ее заметили. Все вышло бы очень удачно, не хрустни под ее ногами сухая ветка.

Хруст получился громким и неожиданно резким. Его уши фейри уже не могли не уловить. В один миг все глаза повернулись к ней, зеленые, яркие и неестественно горящие. Они смотрели прямо и все видели, но в них отражалась лишь пустота. Рианон вздрогнула, столкнувшись с таким же пустым и магнетически светящимся взглядом Глории. Та не успела еще вырвать козырные карты из рук своего партнера, а уже смотрела вперед так, будто увидела законную добычу.

— Назад! — никто еще не кинулся к ней, а Рианон уже успела подхватить с земли сухую ветку и выставила ее вперед для защиты, будто меч. От страха к крови прихлынул огонь. Ветка вспыхнула в ее руках и занялась ослепительным пламенем. Конечно же, этого было мало. Рианон понимала, что им ничего не стоит сорваться с места, взлететь над землей и окружить ее. Тогда горящая ветка уже ей не поможет. Они станут летать вокруг нее, как духи и кто-нибудь непременно ее схватит. Она уже представила себе длинные, покрытые тиной, как перепонками пальчики Глории и то, как они вцепляются ей в волосы.

— Не смейте ко мне приближаться!

— Тогда ты иди к нам, — Глория поманила ее изящным жестом. И она, и ее партнер уже выпустили из рук карты, но те не рассыпались по полу, а остались висеть в воздухе.

— Иди, — она снова взмахнула рукой. — У нас есть чудесный напиток из ежевики и крови летучей мыши, он помогает видеть то, чего нет… Ты ведь хочешь увидеть, что у тебя есть королевство.

Она не засмеялась. Это была не шутка. Возможно, с помощью этого самого напитка и слабых остатков собственных чар они дурачили публику. Рианон посмотрела на густую вязкую жидкость в недопитых бокалов. Рядом валялась и фляга, обвязанная плетением, как паутинкой. Она бы не удивилась, если б в этой фляге никогда не кончалось вино, но пробовать его не хотела.

— Будь решительней, — Глория плавно двинулась к ней, подол цветастого платья, разукрашенного ромбами не касался земли. Всего миг и фея окажется рядом. Ее покрытые тиной руки коснуться плеч Рианон, губы с острыми зубами окажутся совсем рядом.

Невольно Рианон запаниковала. Горящая ветка не могла надолго оградить ее от нечисти. Глория уже была совсем рядом. Ее алые, будто подведенные краской губы шевелились уже вблизи, но слов Рианон не слышала. На нее накатила волна страха. Вместе с эмоциями стал сильнее и огонь. Один сильный внутренний всплеск и сокрушающая энергия вырвалась наружу. Даже сама Рианон не сразу поняла, что запылавшие полотнища шатра, это ее рук дело. Впервые огонь возник будто сам собой, а не вырвался из нее, а внутри теперь разверзалась сосущая пустота. Она слышала, как кричит где-то рядом обожженная Глория. Фея пыталась сорвать жженую корку со своего лица, словно маску, но Рианон уже это не занимало. Она согнулась пополам, стараясь преодолеть внутренний спазм боли. В животе все еще жгло. А шатер перед ней горел. Он занялся легче, чем лучина. Глория причитала рядом с ним, остальные старались затушить пожар. Рианон поняла, что пора исчезнуть. Кулон на ее шее превратился в крошечную модель топора. Что бы это могло значить.

— Любой город вблизи Лорета, — загадала она про себя, надеясь, что мгновенно окажется там. Так и вышло. Через несколько минут о пылающем шатре не осталось даже воспоминаний. Рианон находилось в темном городе. Несмотря на поздний час, вокруг было полно народа. Люди что-то кричали и скандировали. Она начала пробираться через толпу. Никто не обращал на нее особого внимания. Гораздо больше народ интересовало нечто другое, то, что находилось на площади. Рианон стала продираться туда. Краем глаза она заметила гномов и гарпий, снующих меж леса людских ног и либо срезавших у зевак кошельки, либо потехи ради дырявивших чужие сапоги и одежду. Очевидно, это была привычная картина. Где толпа, там и нечисть. Когда внимание людей на что-то отвлечено, есть где пошалить.

На площади шли какие-то приготовления. Рианон узнала помост к лобному месту. Кажется, там будет казнь. Интересно, кого поедут на эшафот. Ей до сих пор вспоминался приговоренный, отыскавший ее взглядом в толпе. Будет ли так и сейчас? Притягивает ли она к себе взгляды всех людей, осужденных на смерть? Пока что приговоренных она не видела. Только палача и какой-то неясный голубоватый силуэт вольготно расположившийся на плахе, будто на своем личном стуле. Другие будто его не замечали. Рианон удивлялась почему в наглеца до сих пор не летят из толпы гнилые овощи и насмешки. Она присмотрелась и возмущенно выдохнула, узнав Орфея. Конечно же, другие не могли замечать его. Ее личный дух был неисправим. Он искал потехи в самых неожиданных местах.

Он здесь случайно или чтобы подразнить ее? Рианон боялась столкнуться с ним глазами, но Орфей очевидно что-то почувствовал и посмотрел в толпу. Его зрачки радостно блеснули, будто две искорки.

— Моя дорогая госпожа, — он снял довольно роскошную шляпу с пером и, не вставая с места, изысканно поклонился ей. С тех пор как они не виделись, он стал щеголем. Рианон не могла это не отметить. Больше бы ему пристало быть шутом. Конечно же, люди вокруг не заметили ни его поклона, ни странных жестов, ни голубых перьев на шляпе, взметнувшихся в темноте, будто хвост диковинной птицы.

Рианон вспомнила птицу, которую выпустила из клетки. Не сделали ли она этим зла и себе, и другим. Она ведь даже не знала, что за существо отпускает на свободу. Точно также она не знала, какого попутчика себе нашла, когда впервые заговорила с Орфеем. Сейчас, сидя на эшафоте, он выглядел настоящим демоном в дорогом камзоле. Стоило лишь мельком взглянуть на него, чтобы понять, как он опасен. Рианон почему-то захотелось спрятаться от него.

Она чуть наклонила голову, чтобы за полями шляп стоявших рядом людей нельзя было разглядеть ее лица, и все равно ощущение того, что Орфей видит ее, осталось. Он мог бы увидеть ее и сквозь стены. Рианон уже подумала о том, не стоит ли ей отсюда исчезнуть, как вдруг услышала голоса, оглашавшие приговор. К помосту уже вели приговоренных. Угрюмая процессия медленно продвигалась вперед под надзором стражей. Рианон удивилась разглядев знакомые лица. Гарольд, Бром, Боб, Вильгельм, Рейвен… Все происходило как во сне. Несмотря на кровоподтеки и странную сыпь на их коже Рианон узнавала бывших друзей. Сказать, что она была поражена, значило не сказать ничего. И в царстве снов ей не смогли продемонстрировать ничего более пугающего. Конечно, удивляться здесь было нечему. Все они были разбойниками и рано или поздно их путь лежал на эшафот. Они сознавали, что играют со смертью и с законом, они могли попасться в любой момент. И Рианон отлично понимала, чем рискует, когда присоединялась к ним. Тем не менее, видеть их сейчас у лобного места ей было невыносимо больно.

Она лихорадочно размышляла, что могла бы сделать, чтобы их спасти. Ничего. И даже нечисть, снующая по толпе, здесь была бы бессильна. Все эти мелкие существа были способны лишь на то, чтобы внести неразбериху или срезать чьи-то кошельки, а потом рассыпать по площади монеты и смотреть, как станут драться из-за золота попрошайки. Такой маневр мог бы отсрочить казнь на считанные минуты, но не остановить ее. Сюда бы дракона, чтобы он дохнул огнем на крыши домов. Вот тогда бы все точно разбежались. Рианон с тоской посмотрела на темное небо. Конечно же, ни один из слуг Мадеэля не прилетит сюда, чтобы посмотреть на казнь и уж тем более не станет слушаться ее приказов. А ей позарез был нужен такой слуга, чтобы продиктовать свои условия палачам. Мысленно она сосредоточилась на долине драконов, стараясь призвать кого-то из них. Ей вспомнился один с ярким рубиновым гребнем, он мог бы пронестись по небу, как стрела, ужасая всех и выдохнуть струю пламени. Рианон представила его себе так четко, как если бы он был здесь, но небо осталось пустым, никто не услышал ее мысленного зова. Лишь какие-то крылатые обтрепанные существа копошились на крышах домов и возле дымоходных труб. Они тоже следили за казнью, но не с целью вмешаться, а с насмешками. От них помощи не дождешься.

Рианон еще раз посмотрела на небеса в ожидании чуда. Вдруг хоть кто-то из крылатых рептилий услышал ее зов. Однако по небу проносились лишь темные тучи. Там было так же мрачно, как у нее на душе.

Орфей, до этого гордо восседавший на плахе, теперь куда-то исчез, но его тихий смех все еще разносился над толпой, будто звон бубенцов. Возможно, он был слышен лишь ей одной, а может и приговоренным тоже. Рианон пробилась чуть вперед, стараясь разглядеть каждого осужденного. Их было много, встретилось несколько незнакомых ей лиц. Очевидно с тех пор, как она бросила их, к шайке успели присоединиться новые головорезы. Естественно народ ликовал, стражам короля наконец-то удалось обезвредить целое разбойничье гнездо. Рианон вспомнила лес и ощущение того, что где-то рядом расположился приют разбойников. Может, ей только показалось, что она видит среди осужденных одного слепца. Мог ли выжить человек, который однажды увидел ангела без шлема. Похоже, что нет. Даже если он и прожил немного с тех пор, как ослеп, то теперь его путь неизбежно лежал на плаху. Он никому не успеет рассказать о том, что увидел. Его голову, сохранившую воспоминание о прекрасном дьяволе, вот-вот отсечет топор. Рианон зажмурилась, увидев острое лезвие. Это было довольно необычно. Разбойников обычно вешали или четвертовали, а тут вдруг такая легкая казнь. Так казнят аристократов, а не преступников из простонародья. Рон ведь был когда-то аристократом. У нее нутрии что-то перевернулось. Она попыталась отыскать среди приговоренных его светловолосую голову и не смогла. Его среди них не было. Значит ли это, что он единственный спасся? Или же он уже был мертв? Она с трудом сглотнула. Не возникало сомнений в том, что Рон умел хорошо драться. Но в неожиданной стычке он ведь тоже мог погибнуть. Ей бы этого не хотелось. Хоть она и жестоко поступила с ним, но он вызывал до сих пор у нее симпатию.

— Где ты? — задала она мысленный вопрос, представив себе бледное, приятное лицо с золотистыми бровями и красивыми скулами. Ответом на ее вопрос было быстрое видение — дубовые стены, стол, лампада, пьяная ругань как эхо звучащая позади и нож. Пальцы с кожей содранной до крови чертили что-то лезвием на деревянном столе. А рядом прямо по столешнице ползали какие-то мелкие жуткие существа. Отвратительно, но Рон все-таки был жив. Внутренний голос четко сообщал ей об этом.

И все-таки Рианон протолкалась еще ближе к помосту. Ей не терпелось разглядеть лицо каждого приговоренного, чтобы убедиться наверняка. Вот она заметила Гарольда, израненного и уставшего, рядом шел Рейвен, за ним Бром. Не хватало только карлика Шиво. Он мог тоже погибнуть, а мог остаться жив. Его противная внешность и маленький рост помогли бы ему скрыться даже в мире гномов. Рианон с облегчением вздохнула. Хоть кто-то еще уцелел. Она уже не ждала чуда и помощи с небес, но мечта о прилете дракона все еще теплилась. Ей хотелось хоть краем уха уловить свист рассекающих воздух крыл, однако сверху лишь сыпались кусочки черепицы. Беспризорные слуги Мадеэля резались в карты прямо у дымоходных отверстий и ядовито смеялись. Никто их не замечал, а они могли бы с высоты, хоть плеваться в прохожих, если б захотели, но пока что ограничивались руганью. Людям их слова легко было принять за эхо, раздающееся в старом доме, но Рианон улавливала все. Ей и не хотелось этого слышать, но ушей достигали все звуки толпы, чье-то покашливания, смех, брань, и даже мысли, и человеческие и нечеловеческие. Она стала одинаково восприимчива и к людям, и к нечисти. Ей вовсе не хотелось отвлечься от казни, но сознание отвлекалось само. Вот какой-то гном считает выручку из срезанного кошелька, а люди, проходящие рядом, принимают его за ребенка. Они ведь не видят морщинистое лицо, скрытое колпаком и даже подают ему мелочь. Там пикси рассыпают гречневые зерна из порванного мешка, грифоны скребут когтями по крышам, черные фейри возятся в просыпанной муке, окрашивая свои крылья в белый цвет, эльфы шутят над пьяницами в пивной. Она слышит все и весь мир как будто в ее власти. Человеческие мысли и мысли волшебных существ в ее восприятие переплелись. Может, это потому что в ней самой так же много неземного, как и человеческого. И того, и другого поровну. Она будто разделена на две половины, как сутки поделены на день и ночь. И то и другое в ее власти. Она чувствует вибрации обоих миров и может их оба пленить. Ощущение было таким, но если она такая сильная, то почему же она не может спасти своих друзей.

Рианон перехватила взгляд Брома устремленный на нее. Он заметил ее совершенно случайно и приоткрыл от изумления рот. Никто из разбойников еще никогда не видел ее в наряде знатной дамы. Рианон сообразила это слишком поздно. Конечно же, теперь никто бы не стал рассчитывать на ее помощь или на то, что она вмешается. Но ей хотелось вмешаться. Она ведь могла бы их спасти. В последний раз Рианон глянула на темные тучи, проносившиеся по небесам. Помощи ждать было неоткуда. Никакой дракон уже не прилетит, а даже если прилетит, то это будет уже слишком поздно.

— Но ведь ты сама как дракон, — игриво напомнил ей внутренний голос. — Ты даже сильнее дракона. В тебе более мощный огонь.

Даже если бы Орфей сейчас возник за ее спиной, он не мог бы быть таким проникновенным.

Ей действительно стало душно. Легкие сдавило. Она была уверена, что если сможет сейчас вдохнуть, то выдохнет уже не кислород, а струю пламени. На ночной площади было холодно и сыро, а казалось, что вокруг стоит жара. Рианон чувствовала себя как в пекле. Она даже уже не замечала, как волокут к плахе ее друзей. Ей нужно было как-то сдержаться, чтобы не сжечь весь город, но пламя уже вырвалось. Бросок огня и взрыв как всегда оказался мощным. Рианон и не подумала бы, что все это вырывается из нее самой, если бы не ощущала внутреннего жжения. Сперва вспыхнул эшафот, затем струйка пламени побежала по всему помосту. Никто не понимал в чем дело и насколько опасен огонь, поэтому его не поспешили тушить. Даже стражники были ошарашены. Пламя ведь возникло под их ногами из ниоткуда. Огонь затронул и площадь, и некоторые из близстоящих зданий. Краем глаза Рианон заметила, как создания Мадеэля проворно слетают с крыш, а лепрехуны убегают из толпы и несутся прочь к своим норам под землей. Там укромно и сыро, и огонь их не затронет. А вот люди уже ощущали его жар. Это как близость ада. Кто-то испуганно вскрикивал, сбивая искры со своей одежды. Охваченные огнем карнизы домов рушились. Стражники оглядывались в недоумении. Никто и подумать не мог, что огонь порождает стоящая в толпе девушка. Ее невозможно было заподозрить. Но Бром снова посмотрел на нее. Он то знал, что эта она способна воспламенять мир вокруг себя одним своим присутствием. Он только не знал, на что она способна. С тех пор, как они виделись в последний раз, ее талант возрос.

Еще бы ведь она повстречалась с дьяволом. От его близости ее сокрушительный дар обрел еще большие силы. Может, этим и была так опасна их встреча. Рианон захотела стать ровней своему избраннику. Она дала волю огню и еще многие здания занялись. Пламя само вырывалось из окон, вспыхивало на мостовой под ногами прохожих. Те, кто стоял рядом с помостом уже ощущали, как накалилась почва. Это ад. Только огонь и никакого спасения. Люди испуганно кричали, но Рианон было не разжалобить. Те, кто так равнодушно смотрели на казнь ее друзей, не заслуживали пощады. Теперь уже огонь пылал везде, столбы пламени возникали прямо рядом с ней. Налетевший ветер не мог их затушить.

— Я сильнее, — Рианон посмотрела на небо, обещавшее бурю. Ни ветер, ни дождь не смогли бы погасить такого огня, какой она вызвала. Уже весь город пылал, а не только площадь. Пламя распространялось с поразительной быстротой. Рианон слышала, как визжат убегающие сверхсущества. В отличие от людей они могли спастись. Кто-то раскрывал крылья и улетал, другие прятались под землю или растворялись в мелких лужицах. Для неземных путь к самосохранению всегда находился, а вот смертные были так уязвимы. Они перед пламенем бессильны. Рианон вдруг осознала, какой страшной силой она обладает. Зачем ей армии, состоящие из людей или нечисти, если она сама могущественней чем целая армия драконов. В ее власти все сжечь или пощадить тех, кто испугался огня.

Пощадить? А как это сделать? Рианон начала задумываться об этом лишь тогда, когда наравне со стражниками пламя принялось обжигать и ее друзей. Они, наверняка, рассчитывали на ее помощь. Во всяком случае, Бром, который ее заметил и тут же смекнул, в чем дело. Но Рианон не могла помочь ему. Она напряглась и поняла, что не в ее силах остановить уже выпущенный огонь. Напротив жар от него теперь доставлял неудобство и ей самой. Столбы огня смыкались совсем рядом. Что если они поглотят и ее саму?

Впервые Рианон испугалась. Можно было всего лишь сжать кулон и оказаться далеко отсюда, но ей не хотелось кидать друзей, а между тем пламя становилось все более обжигающим. Оно было рядом, спереди, сзади, везде. От его близости кожа вот-вот пойдет волдырями. Рианон с трудом сглотнула. Горячая слюна обожгла неба. Внутри нее все еще был огонь, но и снаружи все пылало. Отступать было некуда. Пожар перед ней пылал все ярче. За его стеной она уже не видела лиц Брома и остальных разбойников. Еще секунда и один большой костер поглотит и ее вместе со всеми. Как ведьму. Ведьм ведь принято сжигать. Рианон приготовила костер для себя сама. Ей стало страшно, но всего на миг, уже через секунду она ощутила облегчение. Жара будто не стало, легкий ветерок разогнал его. В нем ощущался приятный запах лилий, прохлада воды и близость облаков. Чьи-то крылья мощно взмахнули над пламенем, а в следующий миг сильные руки подхватили ее и оторвали от земли.

— Подожди! — Рианон хотела метнуться вниз, но там все смешалось. В одном огромном костре слились и площадь, и эшафот, и то место где она только что стояла, тоже было охвачено огнем. Не осталось даже крошечного островка незатронутой земли. Абсолютно все пылало. Рианон даже не успела пожалеть о своих друзьях. Мадеэль резко встряхнул ее и прижал к себе.

— Еще миг и ты бы сгорела, глупышка, — его голос утратил привычную нежность, дикое шипение почти обжигало. Но Рианон была больше рада слышать его, чем потрескивание огня. — Никогда больше не смей рисковать собой, слышишь, не смей никогда. Иначе я достану тебя даже с того света.

— Для чего? — злобно прошипела она, стараясь развернуться к нему, чтобы увидеть, как яростно горят его глаза и развеваются золотой бурей волосы на фоне темного неба.

— Чтобы образумить, — коротко отозвался он.

Они летели слишком быстро. Рианон ощущала такие яростные порывы ветра, что ей пришлось спрятать лицо у него на груди. Казалось, что скорость и морозный ветер способны уничтожить ее. А ведь внизу под ними все пылало. За один миг оранжево-красная точка пожара осталась далеко позади. Вскоре они уже были дома. Мадеэль бросил ее на шкуры белых медведей устилавшие кровать и метнулся к окну. Казалось сейчас он злиться, что не может замуровать все входы и выходы отсюда.

— Но ведь ты сам предложил мне воспользоваться дверью, — Рианон приподнялась, сминая шкуры. Раньше их здесь не было, а теперь изумруды, вделанные в пустые глазницы полярных медведей, следили за ней будто живые глаза. Мертвые и выпотрошенные двери почему-то напоминали ей стражей. Сейчас она бы не удивилась, если бы свинцовые сфинксы в парке ожили и преградили ей путь из замка.

— Ты не хотел, что б я ушла. Зачем же тогда было лгать, что ты готов меня отпустить? Выходит, ты вернул бы меня назад, даже если б я ушла. А ведь обещал…

Он обернулся к ней, только вместо гнева на его красивом лице промелькнуло беспомощное выражение. Таким она не видела его никогда. Казалось, что со времен падения с небес к нему вдруг вернулась детская невинность. В уголках прекрасных глаз блестело что-то похожее на слезы. Или это просто его глаза слишком интенсивного синего цвета. Он ведь не может плакать. Только не он. Слезы для людей и для тех, кто его потерял. Он сам всегда предавал, никто не мог предать его.

— Ты не воспользовалась дверью, иначе я бы звал, — он отвел длинную золотистую прядь от уха, тонкие ангельские пальцы были нежными, но Рианон понимала, что они способны убить. Она испугалась, что именно это Мадеэль и собирается сделать, когда его руки легли ей на плечи. Эти изящные, но невероятно сильные пальцы могли обвиться вокруг ее шеи и придушить, но ангел только наклонился и заглянул ей в глаза. У Рианон закружилась голова от его взгляда. Казалось, что она погружается в бесконечную синюю бездну. Вот что значит утонуть в чьих-то глазах. Безбрежная синева засасывала ее, лишала всякой способности сопротивляться, она была как небеса, бесконечные и мутнеющие от грозы, а где-то далеко внутри них раздавались истошные вопли обожженных падших ангелов.

Рианон вздрогнула. Она видела перед собой необожженное лицо, чистое и прекрасное, с дугами золотых бровей и губами, похожими на лепестки розы. Совершенное сильное тело тоже было белым, а не черным от пепла. А вот золотистые крылья за ним, кажется, начали темнеть. Рианон сморгнула несколько раз, чтобы это проверить. Нет, ей не казалось. Сам Мадеэль все еще сиял, как заря, но его крылья… Они стали заметно темнее.

Невольно Рианон испугалась. Что-то пошло не так. Случилось что-то неизбежное и необратимое. Она это ощущала всеми фибрами своей души, и от этого ей стало страшно. Она ничего не могла сделать.

— Так ты берешь свои слова назад? — она не знала, откуда в ней хватило дерзости, чтобы снова с ним спорить.

Мадеэль на миг опешил. Он смотрел на нее и не знал, что сказать. Возможно, ему просто не хотелось дать ей однозначный ответ.

— Тебе все равно чего хочу я, главное то, что хочешь ты.

— Не правда, — его шепот прозвучал чуть сдавленно, и она продолжила напирать.

— Все как тогда на небесах. Ты чувствовал себя скованным и поэтому восстал. А теперь ты хочешь сковать меня.

— Не сковать, а только любить, — тонкие ангельские пальцы нежно провели по ее щеке. Ему уже хотелось примирения, но Рианон только покачала головой.

— Любовь не может заменить свободу.

— Может… — его губы были совсем близко, прохладные и благоухающие, приникнуть к ним было все равно, что к горному ручью. Из них бы не вырвалось пламя.

— Для тебя, а не для меня. Естественно ты чувствуешь себя свободным, когда пленяешь кого-то другого. Для этого ты и есть и все твои полчища, чтобы своей необычностью пленять воображение тех несчастных смертных, на которых злиться господь бог. Возможно, вы и сам не осознаете того, как слепо исполняете его волю.

— Зачем ты так говоришь, — на миг его шепот все же стал огненным. — Ты же знаешь меня.

— Нет, я тебе не знаю. Я думала, ты способен держать свое слово. Во всяком случае, когда дело касается меня. Я думала это ты принадлежишь мне, а не наоборот.

— Чего ты хочешь? Уйти? Прямо сейчас?

Теперь настал ее черед промолчать в ответ. Рианон уже жалела, что ввязалась в ссору. Уйти прямо сейчас и всю вечность бродить по миру в поисках обратного пути в волшебное царство? Это ли она хотела?

Она уже готова была передумать, но последние яростные слова Мадеэля изменили все.

— Ты не уйдешь никогда. Я этого не позволю.

Вот теперь он действительно был в гневе. Его слова не пустая угроза. Рианон видела, что он разозлен и возможно с трудом сдерживает себя, чтобы все здесь не разрушить. От того, как крепко он сжал кулаки, золотые пластины лат впились ему в плоть. Кажется, он даже не заметил боли. Крылья трепыхались за его спиной так, что уже один ветер от их взмахов мог бы обрушить вещи в комнате. В гневе он, конечно, был прекрасен, но вряд ли от его красоты станет менее завидна участь тех, кого он пошел убивать. Когда он двинулся к выходу, Рианон уже догадалась, что всю ночь он будет крушить, рвать и метать, пока не успокоиться. Достанется и людям, и его темным вассалам. Впервые Рианон не было жалко ни тех, ни других. Она жалела первым делом себя. Ей хотелось немного понимания, а не пустых истерик. Какая разница, что Мадеэль пошел уничтожать чьи-то армии и терзать своих собственных подданных, если он уничтожает не армии Лорета. Он ведь мог давно уже исполнить ее прихоть вместо того, чтобы без всякой пользы изливать свой гнев на кого попало.

Рианон насупилась как обиженный ребенок и уткнулась лицом в мягкую шкуру белого медведя. Два крупных изумруда вставленных в его пустые глазницы больше не следили за ней, а нежный мех успокаивал. Она забылась настолько, что даже не заметила серебристого дымка, который вился над ней.

— Не пора ли снова в башню, навестить духов?

Она ни чуть не удивилась голосу, прорвавшемуся в ее грезы.

— Я не хочу больше путешествовать, — возразила она.

— Как же ты легко сдаешься.

— Я не сдаюсь, просто иду на компромисс. К тому же мне нужно немного отдохнуть.

Она надеялась, что он поймет категоричность ее тона и не будет таким навязчивым, но дух не отставал.

— Тебе ведь хочется поговорить с кем-то, кто тебя утешит.

— Но не с тобой.

— А я и предлагаю тебе компанию других. С самого начала. Помнишь?

Она задумалась. Действительно, с какой стати он все время звал ее к ним. Он появился только для того, чтобы отвести ее в место, в которое не мог войти сам.

— Что ты хочешь? — спросила она напрямую, как будто он стал бы отвечать честно.

— Хочу услужить тебе, потому что ты прекраснейшая девушка на свете.

— Я тебе не верю.

— Не веришь, что ты красивее всех, — он нарочно сделал вид, что не понял ее, — тогда возьми зеркало и убедись. Оно тебя не обманет. У него просто нет повода лгать в отличие от меня.

Рианон невольно посмотрела на треснувшее зеркальце. Заглядывать в него ей совсем не хотелось, и она только отрицательно почала головой.

— Отстань от меня.

— Но я не могу оставить тебя одну, когда ты вот-вот заплачешь.

Рианон поднесла пальцы к щекам. Действительно скоро по ним побегут слезы, соленые и жгучие, как скипидар. Они могут обжечь ей кожу, если она не справиться с ними. Был бы здесь Орфей, он бы ее рассмешил.

Она поднялась и села в постели. Поблескивающий дымок все еще витал над ней. Он то рассеивался, то сгущался, принимал различные причудливые формы.

— Ты не можешь заменить мне компанию тех, кто мне приятен, — с легким упреком заметила она.

— Но я могу быть тебе полезен, — он подобрался ближе к ней, почти вплотную. — Я, правда, могу.

— Ты не знаешь, что мне нужно.

— Так скажи.

Она только рассмеялась.

— Как же ты стараешься все упростить, а все так сложно.

— Знаю, но все станет легче, если ты поверишь мне.

Она ему не верила и не хотела верить, но кроме него рядом как назло никого не оказалось. Даже гарпия, вечно бегавшая за ней по пятам, на этот раз куда-то исчезла. Рианон сидела и смотрела на клубящийся над полом дымок. Он поблескивал так красиво, но холодно. Если бы он был материальным, то на ощупь наверняка оказался бы колким, как золотой песок.

Она смотрела на него достаточно долго, а потом ей вдруг действительно захотелось пойти в башню. Мог ли он ей это внушить? А может, у нее возникла потребность общения. Пять духов всегда ухаживали за ней. Иногда с ними было даже приятно. Сейчас, когда она осталась в одиночестве, ей необходимо было развеяться. Пусть Мадеэль крушит мир находящийся внизу, если ему так хочется, а здесь в зловещем поднебесье она может открыть свой собственный уголок наслаждений и колдовства. Ее потянуло к духам так сильно, как если бы они стояли рядом и звали ее.

— Ну, ладно, — она встала и быстро расчесала пальцами спутавшиеся локоны, а потом двинулась к выходу, стараясь не смотреть, как изумруды в глазницах медведей то вспыхивают, то затухают за ее спиной. Они как будто давали ей сигнал остаться. Иначе случиться что-то страшное, предупреждал ее изумрудный блеск, но она не обратила на это внимание. Всего несколько минут и она была уже в башне с духами. На этот раз вокруг было непривычно тихо, ни смеха, ни шуток, ни обещаний. Каждый дух сидел в своей нише, поблескивали в темноте разноцветные искорки, окружавшие каждую смутную фигуру. Рианон остановилась в центре. Ей пришлось поворачивать голову, чтобы поочередно разглядывать каждого. Напряженное молчание в итоге ее утомило.

— Ну что? — она посмотрела на того духа, по нечеткому силуэту которого плясали рубиновые искорки. — Вы что-то еще хотите мне предложить?

— Малость, — откликнулся оранжеватый дух.

— Какую-нибудь новую страну? Или интересное место?

Сразу несколько призрачных голосов отрицательно закивали. Рианон ощутила легкое колыхание воздуха, как если бы в башню проник сквозняк.

— Посмотри! — одна рука, состоящая из дыма и золотистых искорок, ловко обвила ее запястья и заставила Рианон приложить пальцы к простенку над нишей. — Что ты видишь? Что ты чувствуешь?

Дымок уже не обволакивал ее, а Рианон все водила пальцами по стене. Она ощущала только холодные камни, а не видела вообще ничего. Тут не было даже паутины, по которой бы ползали насекомые с человеческими конечностями. В других местах замка такая паутина была, она золотых кружевом тянулась по углам или потолку и выглядела довольно красивой, но странные паразиты, застрявшие в ней, могли напугать кого угодно. Здесь же не было ни тины, ни грязи, ни паучьих сетей, не было ни трещинки в камнях, но они почему-то казались влажными. Рианон не сразу удалось нащупать что-то похожее на барельеф.

— Это символ или гербовой знак? — она, нахмурившись, водила пальцем по причудливому вензелю. Она уже неплохо могла видеть в темноте, но рассмотреть знак четко не могла. Приходилось изучать его ощупью. Он был довольно сложным, покрытым изящными завитушками, а резьба глубоко въелась в стену. Удивительно, как она не заметила этот знак сразу.

— Что это? — спросила Рианон, но духи упорно молчали. Они хотели, чтобы она сама догадалась? Рианон только удрученно покачала головой. Ну и упрямцы. Им так легко было все ей объяснить, но они не спешили. Возможно, именно из-за гнетущей тишины ее начали посещать странные видения. Ей слышались крики, так могут кричать только дети, пронзительно и хрипло, будто им ломают шейные позвонки, а еще она видела кровь. Кто-то сворачивает голову черной курицы и окунает кинжал в ее крови, чтобы потом вырезать им из ольхи волшебную палочку. Кто-то призывает духов. Она узнала руки Хильдегард, вырезающие что-то причудливое из дерева. А потом настала очередь несравнимо древних видений. Люди танцуют в кольце, выложенном демонами, слуги Мадеэля стаскивают глыбы и укладывают их кругом, а потом наблюдают с высоты, как приносят на алтарях жертвы. Человеческие жертвы.

Рианон с трудом сглотнула. Этими жертвами они хотят польстить своему господину. Стоунхендж, так будет потом называться место, где он явился впервые в разгар ритуала, просто возник из ореола огня, ее воин-любовник, только что из битвы, с окровавленным мечом в руках и без шлема. Даже те, кто колдовал и приносил ему жертвы на алтарях, увидев его без шлема, слепли. Однако сама она вместо того, чтобы ослепнуть с появлением в ее жизни Мадеэля наоборот начала хорошо видеть в темноте. Может это потому, что огонь ее стихия. Она сама из огня. И павший в огне ангел не может быть ей чужим. И все-таки Рианон испугалась. Те обряды были жуткими. Для Мадеэля они ничего не значили, он принимал боль других, как должное, потому что думал, что никто и никогда не пройдет через такую же боль как он сам после падения. Ужас, страдание и глупое самопожертвование смертных стало для него чем-то само собой разумеющимся. Он презирал людей, но принимал от них жертвы. Он был безразличен и к собственному войску, но снисходительно позволял им стаскивать для себя кровавый храм. Каждый блок его недостроенной молельни обагрен кровью. Надо будет попросить его, чтобы он запретил своим демонам и дальше таскать глыбы. Тот храм не должен быть достроен. Ни в коем случае.

Подумать только, как о многом способны поведать неодушевленные камни. Рианон продолжала водить рукой по ним, и казалось, что стена начинает вибрировать и оживать под ее прикосновениями. Поверхность уже не была холодной, напротив, она начала казаться огненной.

— Это буква, — наконец сообразила Рианон. Под слоем завихрений и вензелей четко проглядывал знакомый символ. — Буква «Э».

— Молодец, ты догадалась, — изумрудного цвета дух сделал вид, что готов захлопать в ладоши, однако хлопки не вышли даже громче эха. — Теперь смотри дальше.

Рианон перешла к следующему простенку и нащупала похожий символ. Ей уже не пришлось так долго водить по нему пальцами, чтобы понять.

— Буква «Д».

Она не понимала в чем дело, но духи ее к чему-то подталкивали. В башне теперь ощущалась смутная паника, веселье и даже азарт. Все смешалось. Они ждали от нее чего. А ей казалось, что сейчас разразиться буря из полетевших на нее осенних листьев.

— Смотри дальше, — скомандовал кто-то.

Рианон послушалась. Она нашла следующий символ.

— «В», — произнесла она вслух и нахмурилась. Это ведь земной алфавит или ей только кажется, что он земной, а на самом деле она находит какие-то неизвестные символы и толкует их тем, что близко в человеческом восприятии. Такое ведь с ней могло случиться. Живя с Мадеэлем, она научилась понимать язык ангелов, но воспринимать его, как человеческую речь. Вот и теперь ей кажется, что она встречает знакомые буквы, а на самом деле это какие-то запретные и опасные символы, которые означают нечто страшное.

— Дальше, дальше… — подгоняли ее.

В двух следующих простенках она обнаружила еще две буквы «И» и «Н». Что бы это могло означать. Пять духов и пять букв. Сколько призраков наполняют залу, столько в ней и символов. Рианон пыталась провести между своим открытием параллель, но у нее мало что выходило.

— Это первые буквы ваших имен, — наконец догадалась она.

На секунду над залой повис дружный смех, он звучал приглушенно, как сквозь стенку и напоминал скорее шорох кружащейся палой листы, но на нее он произвел еще большее впечатление, чем мог бы оглушительный хохот.

— В чем дело? Вы решили меня разыграть?

— Ни в коем случае, прекраснейшая, ни в коем случае, — духи слетали со своих мест и ласково касались ее плеч, рук, лица — все как в первый раз и в то же время совсем по-другому.

— Что вы хотите от меня? — их ласкающие прикосновения на этот раз казались ей скользкими и липкими, как объятия могилы, полной червей. По ее коже будто и скользили черви, а не руки. Если однажды она умрет и окажется в земле, то могильные жуки будут ласкать ее так же.

— Всего лишь малость, божественная красавица, — зашептал ей на ухо золотистый дух, и другие как эхо подхватили.

— Всего лишь малость.

Рианон захотелось зажать уши руками, чтобы не слышать их. Казалось, что это звучит заупокойный хор. Духи как будто исполняют по ней реквием. Она принцесса и сейчас она умрет, будет замурована здесь, а духи примутся кружить вокруг ее места погребения. Так и могло бы быть, если бы не искра огня внутри нее, которой они боялись.

— Это правда, уже внутри тебя, — прошептал красноватый дух, рубиновые искорки красиво вспыхивали на ее прозрачном теле, он казался великолепным, как целая сокровищница алых драгоценных камней. Его светящаяся рука нежно скользнула по ее талии, будто стремилась проникнуть сквозь корсет и прижаться к коже.

— Внутри меня огонь, — прошептала она так, словно доверяла им сокровенную тайну. Как будто они и раньше об этом не знали.

— И еще какой огонь, — подтвердил зеленоватый дух. — Целое существо из огня. Великое создание. Такое прекрасное, что невозможно будет поверять глазам. Смертные и не поверят, бессмертные тоже. Ты даже не представляешь, сколько боли и страдания он принесет и людям, и демонам.

— Он? — Рианон недоуменно переводила взгляд с одного духа на другого, но все они будто сговорились между собой. Никто не спешил дать ей объяснения.

— Как же он будет великолепен, — перешептывались духи, с восторгом и чуть затаив дыхание. — Чудесней и быть не может, но характер оставляет желать лучшего…

— Что поделаешь, кровь падшего архангела, его огонь, его месть… — золотистый дух занял свое место в нише, но казалось, что он сел на трон, его поза была вызывающей и величавой, и сам он будто стал четче. — Огонь падения, красота зари, обжигающий эффект солнца и вместе с этим твое изящество, моя дорогая принцесса. Все в нем. И со столькими качества он всех сумеет свести с ума, и смертных, и бессмертных, и даже бесплотных. Кажется, он еще будет и не влюбчивым. Представляешь, каково это вызывать одержимую страсть у других и никогда не влюбляться самому. Клянусь, в итоге из-за него перережется весь мир, и нам уже некому будет мстить. Он, сам того не ведая, сделает все за нас. Одной лишь силой своего очарования.

— Зачем ему вообще огонь, — поинтересовался зеленый дух. Он сложил руки на груди и прислонился спиной к стене так, что почти растворился в ней. — Если ей золотая красота, то сила ни к чему. Я лучше подарю ему умеренность, так он никогда не узнает губительных эмоций. Пусть обжигает людей сам, и остается холодным.

— Огонь нужен, — тут же возразил оранжевый дух, он все парил над залой и сам напоминал солнечный диск. — Он существо, возникшее из огня. К тому же в огне великая сила. Ему никогда не придется прибегать ни к чьей помощи. Он сможет сжечь всех и все, что ему не понравится.

— А еще у него будут голубые глаза, как у тебя, — заявил синеватый дух, обращаясь к Рианон. — Подумать только, два огненных создания слились, чтобы породить существо с голубыми глазами и лилейной кожей.

— Нежный как девушка и сильный как стихия, ну чем не ангел, — подпел пятый дух и тут же лукаво сверкнул глазами. — Или порождение ангела? Ты ведь не зовешь своего возлюбленного инкубом. Ты спишь в объятиях падшего архангела и тебе тепло, как на груди у бога. Станешь ли ты любить того, кто похож на твое божество. Он сам будет божественным, но это уже не воин с мечом, а изысканный кавалер… изящный, статный, воспитанный и вместе с тем могущественный. Он будет разбивать сердца с той же скоростью, как твоя подруга Хильдегард бьет хрустальные бокалы. Как же он будет прекрасен…

— А еще внутри него будет сидеть дракон, — с торжеством заявил золотистый дух и его слова почему-то показались ей страшными. Она не боялась драконов, все они были частью великой падшей с небес армии и все они служили ее возлюбленному. Только на этот раз имелся в виду не просто дракон, а нечто несоизмеримо более ужасное.

— Ужас, сила, огонь, величие, трон… — золотистых дух повел золотыми же дугами бровей. — Все это неразделимо. Все лучшие качества мира в одном золотом существе. Мы все готовы стать его покровителями. Ты примешь нас, как в смертном мире принимают крестных. Мы все сплотившись сможем оберегать его. Для нас это будет честь. Ты согласна?

— Согласна? Если бы я понимала еще, о чем вы говорите? — Рианон озиралась по сторонам, пытаясь поймать выражения лица каждого духа. — О ком вы говорите?

— О ребенке, — безразлично отозвался золотой дух, как будто она и сама должна была уже все это знать.

— О каком ребенке? — ей почему-то вспомнил Ив, его белокурые волосы, неземная красота и хрупкое сломленное тело, которое после пыток стало невероятно сильным. Он сидел на стрелке дьявольских часов и смотрел на нее снизу вверх. Его окровавленные губы приоткрылись на миг только для того, чтобы произнести одно-единственное слово «мама». Он хотел назвать своей матерью ее, Рианон только сейчас поняла это и содрогнулась, но дух поспешил разубедить ее.

— О твоем ребенке, — произнес он. — О том, что уже внутри тебя. Ты разве его не чувствуешь.

Вот откуда эти огненные взрывы внутри нее. Рианон поднесла руки к губам.

— Нет, — она отшатнулась от золотого духа так быстро, что чуть не столкнулась с теми, которые терлись позади нее, они прошли сквозь нее как цветные искры, оставляя легкое ощущение покалывания во всем теле.

— Да, — золотой дух подался вперед. — Или ты считала, что понести можно только от смертных?

Он явно издевался над ней. Он сам знал, что такое невозможно. Рианон чуть не расплакалась.

— Этого не может быть. Просто не может и все. Мадеэль не человек.

— И ты больше нет, — охотно кивнул дух, потрясая своей невесомой головой, как сгустком золотого песка. — И дитя внутри тебя не смертно. Оно — катастрофа, плод союза двух неземных, нечто такое, чего не должно было быть и что станет несказанным.

— Я этого не хочу, — она пятилась до тех пор, пока не уперлась в стену, как будто так можно было уйти от своей судьбы.

— Ну и что? Разве твое желание теперь имеет значение. О желаниях нужно было думать раньше, когда ты разделила ложе с падшим ангелом. Ты ведь его хотела, как другие хотят трон и кучи золота. Вот ты и получаешь все вместе. Богатство, власть и ребенка Денницы внутри себя. Он ведь уже тебя обжигает, похуже любого огня.

Рианон, сощурившись, наблюдала за золотистым духом. Теперь ей казалось, что он нестерпимо сияет.

— Я смогу избавиться от него?

— Нет, уже не сможешь. Даже если ты убьешь себя, он будет продолжать жить. Он ведь уже есть.

Как равнодушно все это звучало. Она ощутила себя загнанной в ловушку. От этого было не уйти. Это было внутри нее. Рианон запаниковала. Что если она действительно умрет, производя на свет такое существо? Есть ли способ уничтожить его, пока оно еще не родилось? Она знала, что есть настойки и зелья из трав, помогающие вызвать выкидыш. Любая знахарка способна их изготовить. Тем более если она попросит у Мадеэля такой напиток, то он сможет ей его достать. А что если он не захочет уничтожать этого ребенка? Что если он этого и хотел? Он летал над миром и выискивал себе любовницу только ради зачатия? Ему нужен был сын, потомок, наследник, тот, кто вместе с ним будет приучаться руководить его темным войском, расти не по дням, а по часам и становиться еще более смертоносным существом, чем отец? Он хотел иметь такую игрушку, но не знал, как ее приобрести. Смертные девушки его не привлекали, и вот он нашел ту, внутри которой горел огонь. Ее можно было возжелать, но ненадолго и лишь с одной определенной целью.

Если она умрет при родах, ему это будет только на руку. Он останется один с существом, которое не имело право появиться на свет и которое вероятно будет необычайно сильным. Никто больше не станет ходить за ним и качать права. А если она даже останется жива, он сможет отправить ее в Лоретт, а ребенка оставить себе. Будет ли она тогда счастлива в ново обретенном королевстве, но без надежды вернуться назад в волшебный мир. Или ее как и любого человека изгнанного из царства фей начнет преследовать безумие.

— Этот ребенок ошибка, — продолжал нежно нашептывать ей дух, витая рядом. — Роковая ошибка. Для нас всех.

— И для отца?

— Ну, ты сможешь защитить его от отца.

— Как? — она подняла усталые глаза на золотистого духа. Ей хотелось отнять у Мадеэля то, что ему нужно. Но как это сделать?

— Дай ему имя.

— Какое?

Дух быстро кивнул на стены.

— Сложи буквы и это будет имя.

Она устало засмеялась.

— Я серьезно, — дух откинул с лица ее золотистые волосы, он вдруг стал более плотным и материальным чем до этого. Раньше у него не хватило бы сил, теперь он легко перебрал кружевные оборки на ее плечах и играл подвесками сережек. — Если сложишь все буквы и так назовешь его, то все мы будем его защищать. Все вместе мы сила, порознь нет, но впятером мы справимся с чем угодно. Объедини нас, и мы не дадим отцу прикоснуться к этому младенцу. Наша сила — подарок новорожденному. Мы спрячем его от того, кто его зачал. Услуга за услугу.

— И какой услуги вы ждете от меня?

Он опять кивнул на стену. Рианон неохотно двинулась вперед и опять нащупала буквы все по очереди. Казалось, они горели огнем. Пять буквы — одно имя. Ей даже не пришлось выстраивать их в каком-то определенном порядке, она просто сложила все наугад от первой до последней.

— Эдвин, — получилось у нее. Разве можно было подумать, что необычные символы так легко соединять в один звук. Знаки демонов — имя для не рожденного еще ребенка, который сам по себе может оказаться сокрушительной силой. — Пусть будет Эдвин. Мне нравится, как это звучит.

Духи затихли. Они обступали ее плотным кольцом и в то же время казались такими нематериальными. Разноцветные искры пестрели перед ней, как радуга, как хоровод осенней листвы. Ее пять кавалеров как будто перестали существовать, и, тем не менее, каждый спешил прикоснуться к ней, слиться с ее живым телом в последнем объятии. Все они были бесплотными, но она их ощущала.

— Куда хочешь отправиться на этот раз, принцесса? — шепнул ей золотистый дух.

Она знала, что это последний вопрос. Больше они не спросят ее уже ни о чем. Их просто не станет. Все они растворяться в ней.

— Я не знаю, — простодушно отозвалась она.

— Есть одна страна, для которой не составило бы труда даже без союзников противостоять Лоретту. Хочешь взглянуть на ее короля?

Она только кивнула. Кулон, зажатый меж ее пальцами, слегка нагрелся, принимая очертания короны. А в следующий миг она уже стояла в богато обставленной комнате. За окнами была ночь. Портьеры, вытканные гербовыми знаками, слегка колыхались. Из-за створок закрытых дверей доносились голоса. Рианон неслышно ступала по ворсистому ковру. Она была здесь не одна. Что удивительно, золотистый дух оказался рядом с ней.

— Смотри, — он указал вперед на стол, заваленный грамотами и свитками.

Рианон скользнула взглядом по бархатной подушечке и восхитительной короне, по заточенным перьям и восковым печатям. Юноша сидевший за столом и разбиравший бумаги был удивительно красив и юн. Ей вдруг захотелось подойти поближе и откинуть русые пряди с его чистого лба. Какое у него доброе лицо, и какое приятное. Она бы ни за что не подумала, что такой красивый придворный щеголь может оказаться отзывчивым и понимающим. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что с ним было бы очень приятно общаться. В нем совсем не было зла, никаких темных флюид присущих и демонам, и эгоистичным смертным. Красивые длинные ресницы откидывали тень на щеки, пепельные брови хмурились. Он устал, каким-то краем сознания он уже был в царстве сновидений, но у него на сегодня было еще много дел. Спать нельзя, он твердил себе это. Рианон улавливала его мысли. Интересно, кто он, бедный дворянин, вынужденный служить секретарем, член королевского совета, архивариус… он ведь так молод.

— Ты обещал показать мне короля, а не этого мальчика, — шепотом упрекнула она духа. С правителем она могла бы договориться, но с ребенком. Что он сможет для нее сделать? Дух устроил ей не ту встречу, с которой могло дойти до важных переговоров. Здесь ее скорее ждет рандеву.

— Я хотела бы видеть короля, — ей было жаль покидать человека, который нехотя пробудил в ней такую симпатию, но дела прежде всего.

— Это и есть король, — дух прильнул к ней почти вплотную, золотистый дымок чуть не проник ей в ухо.

— Этот мальчик? — она с недоверием смотрела на чистое лицо и длинные русые пряди, рассыпавшиеся по воротнику.

— Он уже не мальчик. Не смотри на невинное лицо, даже Манфреду не пришлось так попотеть за свое место на троне, как этому юнцу. Зато теперь его положение прочно и армии чрезвычайно сильны. Договорившись с ним, ты получила в руки полмира. Я принес тебя в Винор, одно из самых могущественных королевств в мире.

— Больше похоже на то, что ты принес меня в царство сновидений, — Рианон двинулась вперед. Юноша так и не отрывал голову от стола и не слышал ее движений. Лишь когда она подошла вплотную и коснулась рукой его щеки, он поднял глаза. Они были ярко-голубыми, оттененными пшеничного цвета ресницами и такими же светлыми дугами бровей. Такое простое лицо и такое прекрасное. Один его вид напомнил ей о лете, о ржи на полях и солнечном тепле. Рианон улыбнулась ему так, как если бы встретила старого друга. От изумления юноша выронил перо. Ей только показалось или он был очарован? А может, его привел в смятение вид золотистого духа, прильнувшего к ее плечу? Рианон так и не успела его об этом спросить, за дверями как раз раздались шаги и громкие возгласы. «Ваше величество». Кто-то повторил это несколько раз и спросил позволения войти. Юноша не спешил отвечать. Он все еще молча смотрел на Рианон, чуть приоткрыв губы от изумления. Что тут можно было сделать? Рианон обернулась на дверь. В нее отчаянно стучали.

— Назад, — мысленно скомандовала она, и, несмотря на возражения духа, они тотчас покинули дворец. Ей хотелось оставаться и дальше среди гербованных драпировок, книг и изысканной мебели, в тишине и одиночестве, рядом с красивым голубоглазым юношей, но она боялась неожиданного прихода толпы и того, что ее примут за призрака. Конечно, юный король мог вступиться за нее и дать понять, что она его новая фаворитка, но Рианон боялась ставить в неловкое положение и его, и себя. Что если из-за криков «ведьма» она разозлиться и спалит дворец. Ей бы этого не хотелось.

— Ты упустила свой шанс, — обиженно пискнул дух.

— Я так не считаю.

Она все еще напряженно сжимала кулон. Он стал почти раскаленным в ее руке. Это значило, что ей суждена корона? Рианон усмехнулась. Ну и мысли лезут в голову. Она не мечтает о чужом королевстве, только о своем, но пригожий юноша не выходил у нее из головы. Его взгляд был полон изумлением и восхищением, когда он поднял голову и увидел ее. Что ж, он задремал над бумагами и красавица появившаяся из ниоткуда в его апартаментах вполне могла быть плодом сновидения. К тому же если он кому-то начнет рассказывать о том, что за спиной у этой красавицы таилось нечто золотистое и невообразимое, то кто ему поверит. У него так много важных государственных дел и он так устает, занимаясь всеми ими лично, ничего удивительного в том, что ему начали мерещиться странные вещи.

— Помню, ты обещал провести меня по царству снов, — напомнила она все еще остававшемуся рядом духу. Они снова были дома, но не в башне, а в разветвленных коридорах замка. Заслышав впереди натяжное хрипение, Рианон быстро спряталась в нишу. Она подождала, пока жуткий скульптор проползет мимо, и только потом выбралась наружу. Ей захотелось еще раз посетить часовую башню, что она и сделала. Часы работали слаженно, как один организм. Гномов было не видно, и Рианон решилась обогнуть корпус и заглянуть внутрь механизмов. Это был целый лес, целый мир разветвленных путей и сложных противовесов. Она чуть наклонилась и нырнула внутрь. Ей приходилось пригибаться, чтобы проходить под балками и придерживать рукой шлейф, чтобы он случайно не застрял в вертящихся шестеренках. Вокруг было темно и опасно, но она продвигалась вперед. Что она рассчитывала найти? Ящик с останками Ива? Или его самого? Для того, чтобы встретиться с ним, наверное, действительно нужно было оказаться в страшном сне, а вокруг нее простиралась лишь ужасающая действительность. И она тоже была похоже на жуткий сон. Рианон заметила впереди в гуще балок и противовесов гнома склонившегося над работой. Осторожно она приблизилась к нему. Он был одет не так как все. Абрикосового цвета сюртук очень уж неудачно сидел на маленьком пухлом теле. Такого же цвета колпак почти спадал с головы. Неловкие ручки перебирали гвозди перепачканные чем-то густым и алым.

Рианон подошла вплотную и тронула гнома за плечо. Она даже не знала, почему так хочет, чтобы он обернулся. Может, ей просто было интересно узнать, кто он такой. Она видела его впервые и не знала его имени. Гораций не представлял ей никого похожего.

Когда маленький человечек обернулся к ней, Рианон вздрогнула. Она узнала его не сразу, а когда узнала, чуть не вскрикнула. Опухшее лицо почти невозможно было сравнить с нежными мальчишескими чертами Доминика, но теперь она видела то, что видела. Глаза Доминика смотрели на нее с непривычной затекшей маски. Возможно от того, что она знала его другим, теперешнее лицо казалось ей бесформенным.

Рианон быстро метнулась прочь, сильно пригнулась, чтобы пробежать под шестеренками и ощутила, как изнутри ее опять обжигает. Дьявольский ребенок, ошибка, плод Денницы, у нее в голове вертелись сотни названий, но все они не совсем подходили. Произносить их было неточно, на самом деле внутри нее как будто созрело нечто подобное огненному шару солнца и оно сжигает ее изнутри.

Рианон оставила попытки убежать от самой себя. Она все еще бродила меж механизмами и иногда ей мерещился Ив или окровавленный ящик, на крышке которого сидит черное крылатое существо и перебирает окрашенные алым гвозди.

Она остановилась. Что ей стоило прямо сейчас загадать какое-нибудь другое место и оказаться далеко отсюда. Как можно дальше. Там где Мадеэль не сможет найти ее. Смогут ли духи сделать так, что он не отыщет ее в огромном мире? И зачем ей это? Разве она не хотела быть с ним всегда? Рианон задумалась. Темная романтика уступила место жуткой правде. Внутри нее зреет нечто сверхчеловеческое. Это может ее убить, а может быть, она боится зря. Все так перепуталось. Почему бы ей вечно не быть счастливой на одном ложе с демоном. Какая разница кто он и чего хочет, если ей с ним так хорошо. Жаль, что Лоретт встал между ними, но ведь Мадеэль утверждал, что это только временно.

Рианон с мукой посмотрела на корпус сверхъестественных часов. Они непрестанно двигались, но что отмерялось их движением. Явно не то время, соразмерено которому жили смертные. Здесь было что-то еще. Что-то жуткое и неотвратимое, еще более пугающее, чем участь Ива. Ей не хотелось больше стоять рядом с этими механизмами. От них веяло мраком и злом. Червонные золотые стрелки казались еще более зловещими, чем сгущающаяся вокруг них темнота. Рианон развернулась и пошла прочь. Кажется, пришла пора выбирать свой путь самой.

Темные и светлые

— Ее саму хоть кто-то видел? — Конрад напрягся и вцепился в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Манфред уже думал, не отослать ли его из зала совета, но мальчишка стал неуправляем. Чего доброго он поднимет скандал, станет сопротивляться, не вытаскивать же его отсюда со стражами. Маркус и Друзилл, стоявшие позади него, вряд ли осмелились бы успокаивать принца. И уж тем более никто из них не осмелился бы лезть к нему с советами. А было бы совсем не плохо посоветуй ему хоть кто-то из них разлюбить Рианон. Манфред мечтал, чтобы его сын избавился от этой любви, ставшей зависимостью. На то, что сделала с Конрадом эта огненная девчонка, не был способен даже приворот. Разве смогли бы его отвлечь придворные дамы? О браке с заморской принцессой Конрад бы и слушать не захотел. Как будто в мире не осталось никого кроме неизменного объекта его желания. Стал бы он как его друзья. Как бы хорошо они не научились скрывать свои ночные подвиги, но до Манфреда доходили слухи об их приключениях. Многие их поступки были гнусными. Но если раньше Манфред подумывал о том, как подобрать для сына более пристойную компанию, то теперь он был бы не прочь, чтобы Конрад прошелся по кабакам и шлюхам. Ему нужно было как-то смирить свою страсть, пока она не сожгла его, как Рианон вчера сожгла маленький провинциальный городок к югу от Лорета.

— Там в тот день казнили преступников верно? — деловитым тоном осведомился перебиравший приговоры Гермион. — Целую шайку пойманных бандитов.

— А вместо них сгорел целый город, — удрученно добавил Ангус. Он узнал эту новость первым и больше переживал о своих владениях в южных провинциях, чем о погибших людях. Конрад презрительно хмыкнул. Этого ничтожного человека больше испугал бы налет драконов на его земли, чем миф о девушке вызывающей огонь.

— Она не могла… никто этого не может, — пробормотал Родерик, но его заявление было слабым. Он сам был не уверен до конца в том, что говорит.

В отличии от него Манфред был не склонен себя успокаивать. Он знал, на что способна Рианон. Стоило ей войти в темный зал и тут же вспыхивали в канделябрах свечи, будто кто-то невидимый их зажег. Хватало лишь одного едкого слова, чтобы на голове ее обидчицы вспыхнули волосы. Как будто при дворе было недостаточно горячих юнцов всегда готовых защитить ее, Рианон то и дело превращала в лучину чье-то платье, шлейф или копну чьих-то волос. И это еще не самое худшее из того, что она могла сделать. Гораздо хуже, когда она опаляла чье-то сердце. Манфред радовался тому, что сам он не влюбчив, но податливость Конрада стала для него наказанием. Принц легко покорился чарам златокудрой ведьмы. Рианон! Убить бы ее, но где ее теперь найдешь и как с ней справишься. Целый город! Она сожгла целый город. Манфред запустил пальцы в свою поседевшую шевелюру. Еще вчера в его голове было больше темных прядей, чем сегодня. Сегодня он стал стар. Раньше в нем кипела энергия, а теперь победа оказалась за Рианон. Кто бы мог подумать, что ее талант разовьется до такой степени. Сокрушительный дар, которым она обладала, со временем лишь набирал силы. Если прежде в ее присутствии всего лишь нагревались предметы, накалялся золотой кубок в чьих-то руках, получались из ничего незначительные ожоги на коже тех, кто стоял с ней рядом, то теперь ее способность порождать огонь перешла все границы.

— Что там драконы… — тихо прошептал Манфред. Слухи о них давно уже ходили по окрестностям Лоретта, дурные вести долетали из сожженных деревень, погорельцы добирались в столицу, чтобы рассказать ужасающие истории, на выжженных полях встречались колдовские круги, в которых резвилась нечисть. Король не верил во все это, как ему и полагалось или делал вид, что не верит. Манфред не хотел питать слухи о драконах. Они и так были довольно тревожными. Но всего лишь одна девушка оказалась опасней, чем целая драконья стая.

О чем он думал раньше, глупец, нужно было ее уничтожить. Он ведь знал, что огненный дар, как порок таиться в ней, видел, как вспыхивают струны лютни под ее пальцами, как зажигаются сами свечи, как звучат в высоте над ее головой неземные голоса. Девушка, внутри которой живет огонь, и за которой следуют по пятам незримые спутники, это страшная сила. Нужно было подослать к ней убийц, обвинить ее в колдовстве и казнить как ведьму и пусть бы Конрад вскрывал себе вены из-за нее. Теперь уже даже он был неважен. Ради того, чтобы избавиться от такой опасности, как Рианон, стоило пожертвовать и собственным сыном.

— А что если она явиться в Лоретт и спалит здесь все? — наивный вопрос прозвучал над самым его ухом, но Манфред так и не смог понять, кто же его задал. Голос был ему незнаком, но каким приятным он казался. Манфред бы непременно обернулся, чтобы взглянуть на говорившего, если бы не был уверен, что за спиной у него пустота. Его изысканный трон сделанный из слоновой кости стоял близко к распахнутому окну, но за окном никого не было. Благо, что в Лоретте драконов еще никто не видел. Народ здесь был довольным и непуганым, несмотря на то, что где-то далеко на границах с Менуэлом велась война. На столице она никак не отразилась. А вот Рианон, явившаяся сюда со своим огненным даром, действительно могла все разрушить. Манфред вдруг понял, что боится ее. Это было смешно и горько одновременно. Он боится какой-то девчонки, в хрупком теле которой дремлет сокрушительная сила. В ней ведь целая стихия огня. Манфред сам вцепился в подлокотники трона так, что пальцам стало больно. Он царапал их об острые насечки резных украшений, но ему было все равно. Собственная пролитая кровь уже ничего не значила. Он бы отдал ее всю, чтобы разделаться с Рианон.

— Сама ведь она цела? — своими вопросами Конрад повергал в шок отца, но даже не замечал этого. Он слишком переживал сам, для того, чтобы проявить деликатность к чувствам окружающих. — Хильдегард говорит, что ее нельзя обжечь. Это правда?

Сама Хильдегард напоминала мрачную тень, притаившуюся за драпировками огромного зала. Манфред не сразу заметил ее. Она как всегда подслушивала, но не спешила вмешаться в спор. Дипломатична и хитра, а еще пронырлива, будто кошка. Мысленно он похвалил ее. Ему бы сына с таким характером и умением вести тонкую игру. Принцесса, одетая в черное, с неизменным вороном на плече и целым арсеналом колдовских уловок, оставалась неприметной и все слышала. Конрад же шумно продолжал требовать ответа, то с кого-то одного, то со всех сразу. И всем он уже успел надоесть. Иногда даже к принцу сложно сохранить уважение.

— Наверняка, и она, и бандиты, которых она спасла, тоже целы, — ядовито заметил Ангус, осекая норов юного принца.

— Что? — Конрад на миг опешил. — Зачем ей это?

— Возможно, ее потянуло на дружбу с простонародьем, — Ангус елейно улыбнулся. — Или же очевидцы ошиблись, и она никого не хотела спасти, а всего лишь разволновалась при виде казни. В любом случае вопросов остается много.

— А убытков еще больше, — заметил Гермион. — Только подсчитать, сколько всего сгорело на мили вокруг. Еще несколько таких атак и от страны ничего не останется.

— Ну, это преувеличено, — вступился Родерик.

— Хватит спорить, — неожиданно Конрад ударил кулаком по столу так, что звякнули лежащие на нем предметы. — Я хочу знать, с кем она водилась? Был ли в этой казненной шайке некто белокурый?

На секунду над залом совета повисла тишина. За ней должен бы прозвучать дружный смех. Сам Манфред бы в другое время посмеялся. Его заботят государственные проблемы, возможно страна в опасности, а Конраду интересно узнать был ли в какой-то разбойничьей шайке хоть один блондин. Да их там мог быть хоть десяток, воров, грабителей, убийц, всех тех, по ком плачет петля. А он ищет кого-то одного. Или он решил, что Рианон переоделась мальчишкой? Манфред нахмурился. Это был вполне очевидный вариант. Вот почему ее не могли найти. Принцесса не невидимка и под землю провалиться она не могла, а вот сменить платья на мужскую одежду, такое могло прийти ей в голову. Он помнил, как хорошо девчонка стреляла из лука, в умении владеть другим оружием она тоже могло далеко пойти.

— Некто белокурый? — Гермион явно не мог понять, чего добивается принц. — Или некто с особыми приметами? Родинкой, шрамом, увечьем… так найти было бы проще.

— Нет, — отрезал Конрад, его щеки на миг стали пунцовыми от прилившей крови. — Кто-то… кто как заря…

Он произнес это будто во сне и потупился. Кажется, он сам себя не понимал, но от его слов Манфред вздрогнул. Заря, свет, воин… все, что он искал, но если разговор пойдет сейчас об этом, то он уже не сможет себя контролировать.

— Кажется, их главарь был белокурым, — прервал затянувшееся молчание Ангус. — Он очень похож на сына одних дворян, изменников…

— Он еще жив? — Конрад весь напрягся.

Только на этот вопрос ему ответить уже никто не смог. Над залой повисло молчание еще более долгое, чем в первый раз. Прервал его сам же Конрад.

— Я хочу его голову, — потребовал он. — Немедленно, сейчас же…

Казалось, он вот-вот утратит контроль над собой и перейдет на крик. Даже Манфред взглянул на него с изумлением. Впервые Конрад что-то требовал, при чем так, что окружающие его испугались. Раньше он был не годен повелевать, нервный и меланхоличный, он не производил должного впечатления ни на кого. Теперь в нем просыпался правитель. Мальчик начал вести себя как мужчина. И все это из-за той же девчонки.

Манфред задумался. Она ведь может спалить и другие города. Как ее можно остановить? Поймать ее никто так и не сумел. Было бесполезно посылать стражей на ее поиски. Она будто растворялась в пространстве, чтобы потом появиться где-то внезапно всего лишь на миг, натворить бед и снова исчезнуть. Можно ли вообще хоть что-то предпринять против нее? Сам он придумать ничего не мог. И обратиться к советникам тоже было бесполезно. У всех собравшихся в зале был потерянный и удрученный вид. Ангус переживал о потерянных землях, Гермион, забыв о приличиях, нервно покусывал нижнюю губу, Родерик, Дариус и Клоттер буравили друг друга молчаливыми взглядами. Никто не спешил ничего предложить. Манфред и сам растерялся. В такие моменты как сейчас ему казалось, что все земное и материальное бессильно, и королевство, и войска и оружие, ничто не способно помочь. Так не пора ли прибегнуть к неземному и запретному. Стоит позвать Дугласа. Он решительно сжал руку в кулак и чуть не выкрикнул его имя. Юный маг был ему сейчас как раз нужен. Пусть отрабатывает свое место придворного чародея. Для него честь, что король вообще хочет видеть его.

Сам Дуглас так не считал. С высоты фронтона он наблюдал за залой из своих тайных лазеек. Под ним как раз скрещивались два штандарта прикрепленных над дверями и нервно тикали настенные часы. Отсюда было любопытно наблюдать за собравшимися, но не умей он перелетать с места на место и страх упасть прогнал бы его отсюда. Слишком высоко, а крыльев у него нет. Дуглас обреченно вздохнул, уловив призыв в голове Манфреда. Применять свое соображение сейчас ему совсем не хотелось. К тому же ветер, похоже, переменился. Прекрасная Рианон собралась вернуть свое. Ему бы крылья, чтобы слетать в сожженный город, зачерпнуть там пригоршню пепла и пропускать его меж пальцами до тех пор, пока фрагменты прошедшей ночи сами не нахлынут на него. Рианон возвращается, а вместе с ней приходит огненная стихия. Дуглас достаточно пожил на свете, чтобы опасаться и огня, и драконов, и любых столкновений с тем, против чего сам бессилен. Но слухи о Рианон вдруг привлекли и его. Интересно увидеть девушку, которая сильнее чем целая драконья стая. Вот только останешься ли ты жив после встречи с такой красавицей. Ему терять было уже нечего. Видение, мелькнувшее в башне, его потрясло. Мастема и его женская копия. Вроде бы они были вместе. Он должен был бы ощущать жгучую ревность, но не ощущал ничего. После появления и ухода Рианон внутри него образовалась удивительная пустота. Рана, когда-то выжженная в его сознании образом Денницы начала затягиваться. На смену ей пришло нечто другое.

Ей нестерпимо хотелось еще раз взглянуть на Мадеэля. Если бы хоть иногда он засыпал, она могла бы посмотреть на него спящего и запечатлеть в сознании каждую черту. Но сон будто был ему не нужен. Соблазнительная картина того, как ангел спит, укрывшись собственными крыльями и разметав по подушке солнечные локоны, осталась всего лишь игрой воображения. Он был бы уязвим, если б мог спать. Даже она, его возлюбленная, могла бы подкрасться к нему и нанести рану. Пока человек спит, он беззащитен. А ангел? Может ли сверхъестественное существо спать чутко, чтобы просыпаться при первом приближении опасности? И можно ли ранить такое существо вообще? У Рианон накопилось много вопросов. Она замечала, что Мадеэль никогда не спит. Даже когда по ночам он сжимал ее в объятиях, самого его не тянуло в сон. Еще он не уставал, мог не есть и не пить, разве только для развлечения. Раз его подданные терзали изуродованные трупы на поле боя, то почему бы и ему самому иногда не отведать чьей-то крови. Это было дело принципа, а не необходимости. Он пил, не ощущая вкуса, и почти не притрагивался к сырому мясу. Он не получал удовольствия от человеческих страданий, но и прекращать их не хотел. Ему надоели битвы, которые ничего для него не значили, но все еще улетал на некоторые из них просто так по зову долга. Возможно, и сейчас он куда-то улетел. Жаль, Рианон хотелось бы увидеть его златокудрую голову, склоненную на их ложе или звериные шкуры, хотелось бы хоть раз понаблюдать, как он спит и выглядит ли во сне таким же уязвимым, как и любой живой человек. Ей вообще хотелось бы его еще раз увидеть перед тем, как она, возможно, уйдет навсегда.

Навсегда! Разве она и в самом деле этого хочет. Рианон нервно сжала в руке подвеску. Та успела принять вид розового шипа, еще миг и об нее можно будет пораниться. Она действительно уколола палец. Алая капелька крови, выступившая на нем, напомнила ей о смерти. Интересно, хватило бы у нее сил и безрассудства, чтобы взять меч и отрубить голову спящего ангела? Смогла бы она сделать что-то такое из ревности или мести, а может из желания защитить собственную жизнь? Разве она одна мечтала обладать не тлеющей головой Денницы и унести ее с собой как бесценный трофей.

— Я тоже хотел, — произнес чей-то голос за ее спиной, но Рианон знала, что бесполезно оборачиваться, потому что там нет ничего кроме вибрации воздуха и пустоты, однако, голос звучал, строгий. Неземной и какой-то завораживающей. — Я тоже его любил. Я тоже мечтал о его нежности, а не о войне. Не повторяй мою ошибку.

— Я уже ее повторила, — отозвалась она в пустоту. В человеческом мире это было бы странно, все стали бы оглядываться на девушку, которая разговаривает сама с собой, но здесь в небесном замке все было в порядке вещей. Рианон вдруг поняла, что раньше слышала этот голос. Точнее два голоса, один более строгий, второй более нежный, но оба они полны звуками неземной гармонии. Так говорили с ней те, кто звал ее во снах. Наверное, нужно было насторожиться, ведь они всегда хотели увести ее куда-то далеко, на высоту, которой она боялась. И что будет там? Куда ведет бесконечная лестница из ее снов? Почему им так хотелось, чтобы она не встретилась с Мадеэлем? Они ревновали. Они хотели увести ее далеко от земли до того, как она увидит неповторимого воина. И что произошло бы там, на высоте? Не столкнули бы они ее вниз? Кажется, пришло время задать вопросы, но язык ее не слушался. Рианон на миг онемела. Она поняла, кто ее звал, и это ее напугало.

— Я похожа на него, и вы решили заменить его мной, потому что у меня не хватит силы против кого-то восстать, — она задавала вопросы в пустоту, но не боялась получить в ответ молчание. Она и так уже обо всем догадалась сама. — По-вашему я была бы более послушной, чем он?

В ответ лишь легкий ветерок обдувал ей плечи, но он был так похож на прикосновение. Рианон прикрыла веки, ощущаясь наслаждением незнакомой раньше близости. Казалось, что пустота ласкает ее, и в этой пустоте видны очертания крыльев, красивых лиц, движения губ. Она получала бы удовольствия от этого вечно, если бы безмятежная гармония не сменилась знакомыми картинами небесной войны, огня и опаленных тел. Эти фрагменты давно уже не выходили из ее сознания. И они в корне меняли все. Она действительно была не единственной, кто мечтал отрубить голову Мадеэля и сохранить ее как драгоценный трофей. Такие мечты и желания возникали в сознании небесных созданий задолго до того, как люди появились на свет. Он был соблазном для всех, тот, кого она любила. Так почему же теперь ей захотелось вдруг оставить его.

Это как будто была и не ее мысль. Рианон запуталась. Она устало покачала головой. Черное существо, копошившееся в башне Мадеэля, а потом пристававшее к ней в шатре, как будто снова начало нашептывать ей ядовитые подстрекательства. Убей себя, чтобы освободить его. Рианон больше не хотела этого слушать.

Она зажала кулон в руках и загадала оказаться где-нибудь как можно дальше отсюда. Больше всего ей хотелось бы вернуться в Винор и, очутившись внезапно на темной улочке, она поняла, что находиться в одном из городов этого королевства.

Лунный свет лился на мостовую. Грязные отблески факелов закрепленных в скобах над фронтонами домов не могли испортить его чистоты. Рианон вдруг испугалась, что вместе с этим сиянием те, кто разговаривал с ней, перенеслись в Винор. Она осторожно обернулась, но теперь за ее плечами действительно не было ничего кроме пустоты. Улицы города расходились в несколько сторон. Рианон прошла чуть вперед. Кругом было темно и безлюдно. Рианон нравилось ощущать, что она одна бродит в ночи и ночь как будто принадлежит ей.

Такое ощущение, что здесь была только она. Ей можно было делать все, что угодно, хоть летать над городом. Может, стоит вызвать сюда фей и станцевать вместе с ними на улицах. Рианон вдруг захотелось скинуть башмачки и приняться вытанцовывать прямо на мостовой. Она вынула шпильки из волос, раскинула руки и закружилась на месте. Лунный свет очертил пространство вокруг нее. Впервые в жизни й не хотелось ни извергать, ни усмирять огонь внутри себя. Хотелось только наслаждаться спокойствием ночи.

Приятное чувство того, что она здесь одна прервалось быстрым трепыханием крыл. Рианон тут же остановилась. Первая ассоциация была болезненной. Мадеэль мог уже прилететь за ней и теперь наблюдать с высоты, но его присутствия рядом она почему-то не чувствовала. Напротив город казался ей свободным и от его слуг, и от его приспешников. Никакой магии, кроме легких потусторонних флюид. Здесь могут бродить всего несколько чернокнижников, но не армии Люцифера.

Противное карканье, донесшееся сверху, подтвердило, что она ошибалась. Рианон подняла голову и заметила воронов, рассевшихся по периметру крыши. Темная цепочка крошечных фигур над красивым покатым карнизом выглядела довольно зловещей. Рианон только сейчас обратила внимание на то, как красив дом, перед которым она стояла. Он был двухэтажным, украшенным черепицей и тоненькими колоннами, изогнутые фризы и фронтоны производили впечатления чего-то сказочного. Рианон засмотрелась. Вот бы жить в таком домике одной, вдали от всего. От стен веяло уютом. Наверное, внутри тоже очень красиво. И зачем иметь целый замок полный сплетничающих слуг, если можно жить в таком тихом укромном местечке. Здесь бы ее не затрагивали ни войны, ни распри людей и ангелов, ни сокрушительная сила тайн Мадеэля. Тут было бы так хорошо. Интересно, кто там живет? Рианон приблизилась к крыльцу. Каркас навеса скрывал дверь с изящным молоточком, выполненным в виде головы льва. Едва Рианон прикоснулась к нему, как поняла, что уже не одна. Она быстро обернулась. Рядом стоял какой-то господин, очень высокий, крепкого телосложения, одетый в черное, будто в траур. Из под его широкополой шляпы спадали на воротник жгуче-черные волнистые пряди и хотя дождя давно не было казалось, что с них стекает вода.

— Вы хотели бы купить этот дом? — похожий на эхо голос будто и не звучал. Рианон внимательно присматривалась к лицу, скрытому тенью шляпы и не могла различить ни одной черты. Она будто говорила с пустотой.

— Купить? — предложение было заманчивым, но каким-то уж слишком поспешным. Ее это немного насторожило. — А сколько он стоит?

— А сколько бы вы дали?

Вопрос озадачил ее. Рианон задумалась о том, что на ней сейчас не так уж много драгоценностей. Она могла бы снять с себя нитки жемчуга и отделанный сапфирами кушак, а один из ее перстей, наверное, стоит целого маленького поместья. Но что она может предложить за дом? Внезапно она вспомнила о монетах, которые дал ей Доминик. С собой она носила не так много, всего лишь горсть. Она достала три из них и протянула незнакомцу.

— Что можно было бы купить на них в Виноре?

Он долго изучал изящную чеканку. Золото странно поблескивало на фоне черных кожаных перчаток, опушенных норкой. Рианон заметила, какие непропорционально большие у него ладони. Ее это немного напугало. Он мог бы легко сдавить ей горло своими руками.

— Золото гномов… — тихо, будто смакуя слова на вкус, прошептал он.

— Верно, — она не знала, как он мог догадаться, но ее поразила его опытность. Может он и сам бродячий маг, а возможно просто ценитель волшебных раритетов. Манфред тоже был таким ценителем и даже, как выяснилось, Хильдегард. Те, кто не умеют колдовать сами, ценят плоды усилий других магов. А еще находятся и те, кто не прочь коллекционировать чудесные предметы. Доберись до таких коллекционеров инквизиция и им несдобровать, если только они не богаты и не знатны. Этот незнакомец, судя по одежде, мог быть и богатым и знатным. Горностаевый мех на его накидке и бархат лучшего качества, из которого скроен камзол, говорили о взыскательности вкуса и платежеспособности заказчика. Вот только черный цвет был таким мрачным.

— А у вас есть еще подобные монеты? — осторожно поинтересовался он, не выпуская из рук трех первых червонцев.

— Я дам еще две, чтобы купить дом, — Рианон не привыкла торговаться, это не подобало особам королевской крови, но сейчас ей почему-то захотелось снизить цену до минимала. У нее оставалось еще с десяток монет, но незнакомцу она протянула только две. Он жадно схватил их.

— Наслаждайтесь своим новым жильем, — его поклон был учтивым, но края шляпы даже не сравнялись с уровнем ее головы. Он был слишком высок. Просто исполин. Рианон смотрела, как он уходит. Полы его короткой накидки хлопали на ветру, будто крылья ворона.

— Ключи лежат под порогом, — на ходу бросил он.

Как же он был похож на одну из птиц, рассевшихся на крыше. Рианон даже усмехнулась. И голос у него хоть и не хриплый, а напоминает карканье ворона.

— Почему вы решили продать дом? — крикнула она ему вслед, не рассчитывая дождаться ответа.

— Я не решил, — он вдруг обернулся и внимательно посмотрел на нее, будто спешил прочесть что-то любопытное в ее раскрывшемся сознании. — Это дом решил, что пора бы сменить владельца.

Больше Рианон не дождалась от него ни слова. Вороны между тем срывались с крыши и устремлялись за ушедшим, как если бы он был их соплеменников. Как странно, он ведь человек, а не ворон, но в ее сознании после своего ухода он почему-то стал ассоциироваться с этой птицей.

Ключи она действительно нашла у порога. Стоило всего лишь отодвинуть в сторону одну из плохо державшихся досок, и под ней как в гнезде поблескивала целая медная связка. Рианон переступила порог своего нового жилья. Кто-то бы сказал, что это удачное приобретение. Внутри и вправду было очень уютно.

Рианон провела пальцами по кованой решетке большого камина. Казалось, что в ней запутались медные фейри. Причудливые арабески соединялись в сложный узор. Мягкие пушистые коврики под ногами тоже были покрыты замысловатыми узорами. А еще на стенах висели небольшие гобелены с пасторальными сценками. Рианон остановилась перед одним изображавшим даму, приручившую единорога. Ей самой больше хотелось бы увидеть сюжет с девушкой приручившей дракона. Если бы она умела рисовать или ткать узор из цветных нитей, то придумала бы именно такой рисунок.

Еще ей понравились комоды с украшенными резьбой стенками и зеркала в латунной оправе. Вокруг не было ни одной звериной шкуры или охотничьего трофей, если не считать ветвистые оленьи рога, прикрепленные к стене. Недалеко от них в скобах скрестились два палаша. Такое оружие вполне подошло бы ей для самозащиты. Рианон пожалела, что не прихватила с собой меча. Хотя громоздкое оружие вряд ли можно было носить в сочетании с платьем, ей бы больше подошел стилет, спрятанный за корсажем или маленький изящный кинжал. У Мадеэля было полно оружия, но она ничего не успела взять с собой. Теперь она располагала лишь двумя этими палашами. Рианон вынула из скобы один из них и сняла кожаные ножны. Лезвие оказалось ржавым и тупым. С досадой она отложила его. Такое оружие ни на что не годиться. Затачивать ножи она, конечно же, не умела, да и настроения не было. А еще у нее непременно возникнут проблемы с приготовлением пищи, если она останется жить одна. В доме, конечно же, была кухня и много чугунной посуды, но Рианон понятия не имела, как растопить печь, смешать тесто для хлеба или даже сварить похлебку. Она редко наблюдала, как готовят другие, и уж тем более не собиралась заниматься этим сама. Наверное, стоило позвать гномов или фей, чтобы они сделали все за нее. С их способностями и чарами для них простые домашние хлопоты не составят труда. Рианон была уверенно, что стоит лишь мысленно произнесли имена подружившихся с ней волшебных созданий, и они тотчас придут на зов, но почему-то она не решалась.

Ей вспоминались объятия фей и простоватая учтивость полевых гномов. Если уж она обзавелась собственным домом, то можно было позволить себе и позвать компанию, но она отложила это на потом. Пригласить к себе старых знакомых она и позже успеет.

Рианон присела у камина рядом с нетронутой растопкой и случайно бросила взгляд в овальное настенное зеркало. Вид собственного обнаженного горла ее поразил. Цепочка с чудесным кулоном почему-то не отражалась в зеркале. Или ее не было вообще? Рианон ощупала рукой шею. И правда. Кулон исчез. Она вскочила на ноги так быстро, как только могла, и принялась осматривать пол. Золотая цепочка нигде не блестела. Она не затерялась в вещах, и на крыльце ее тоже не оказалась. Искать на улице тоже оказалось бесполезно. Рианон долго ходило по мостовой, но так ничего и не увидела.

Вернувшись в дом, она устало опустилась на то же место у камина. Кулон был ее единственной возможностью вернуться назад. Если нет его, то нет и обратного пути в заоблачный замок. Тяжелое осознание истины ее на миг парализовало. Вот теперь конец играм, она действительно может больше никогда не увидеть Мадеэля. Если только не произнести его имя прямо сейчас, нужно позвать его, и он придет. Рианон ощутила смятение. Стоит ли попросить у него прощения и вернуться назад или переждать какое-то время. Одного ее мысленного усилия хватило на то, чтобы сухая растопка в камине занялась огоньком. Рианон подперла руками подбородок и стала наблюдать за игрой искр на вспыхнувших поленьях. С каждой секундой пламя становилось все жарче, в итоге его причудливый танец увлек ее настолько, что она забылась. Заветного имени она так и не произнесла.

Рон знал, что они придут снова. Моменты, когда он писал, были лишь временной передышкой. Он испортил уже не один лист бумаги и изрезал ножом ни одну столешницу, пытаясь высечь на ней приснившиеся ему знаки. Он должен был оставить предупреждение для Рианон, чтобы она не впуталась во все это. Знала бы она как это опасно и как непобедимы те, кто ищут ее.

Светлые и темные. Рон видел их, едва закрывал глаза. Они будто до сих пор стояли на пороге таверны и манили его невидимые остальным, а он начинал биться в истерике и прогонять их, от чего люди считали его сумасшедшим. Ему было уже все равно. Единственное, что он хотел, это оставить предупреждение, но изрезанные ножом пальцы почти не слушались его. Хозяин трактира уже перестал кричать на надоедливого постояльца, а другие пьяницы перестали к нему лезть, потому что, несмотря на физическое истощение, драться он все еще умел очень хорошо. Никто не смел делать ему замечаний по поводу того, что он портит чужое имущество.

Конечно, то что он делал было бессмысленным. Вряд ли Рианон когда-нибудь зайдет в этот трактир и увидит надпись. Она ведь теперь знатная дама, изнеженная и нарядная, девушка в атласе и шелках, которая могла бы стать парой для принца или короля, а не для деревенского парня, каким он теперь являлся. Однако знала бы она, какая опасность летит вслед за ней. Рон был достаточно умен, чтобы понять, сверхъестественных существ два разряда — светлые и темные, но и те и другие одинаково опасны. Как бы одни не были светлы, они все равно способны убить, при чем абсолютно безжалостно и не ощущая никакого раскаяния. Они считались добрыми, но зло причиненное человеку стало для них чем-то обыденным и естественным. Они считали своим правом уничтожить любого и делали это без всякого сожаления. То, что человек ни в чем не виновен, ничего для них не значило. Такова судьба и воля всевышнего, кивали они, каждый раз оставляя Рона на растерзание демонов. Его темные гости были не так сдержаны, они вырывали предметы из его рук, направляли лезвие ножа так, чтобы его поранить, расплескивали выпивку на прохожих, втягивая Рона в драку. Они хохотали над ним так яростно, что кровь могла хлынуть из ушей, они шептали, что для Рианон он ничего не значит. Никто из светлых не пытался сдержать их. Напротив, эти две стихии светлых и темных существ как будто друг друга поощряли.

У него раскалывалась голова от их навязчивых приставаний. Они садились по другую сторону стола от него и вцеплялись в его запястья своими когтями. Они шептали ему, что он должен бросить Рианон, но он не мог. Ему нужно было оставить ей сообщение, даже если она никогда его не прочтет, он все равно должен попытаться. Возможно, кто-то из ее доверенных лиц когда-нибудь зайдет сюда, увидит надпись ножом на столешнице и передаст ей. Конечно, лучше было бы нацарапать эти слова где-то в лесу на стволе векового дерева, или даже взять долото и выбить их на стене какого-нибудь здания. Все равно никто кроме него и нее не поймет знаков тайнописи. Этот язык начинают понимать только те, кто столкнулся с высшими силами.

— Язык ангелов, — Рон увернулся от когтей сидевшего рядом демона, невидимого окружающим и посмотрел на пустой пролет дверей, над которым еще недавно витало светлое, но суровое создание. — Нам, вовлеченным в ваш вечный спор, он кажется языком простых смертных.

Ему и в самом деле казалось, что он высекает самые простые буквы и цифры, хотя из-под острия ножа выходили нелепые сложные символы. Он мог бы исписать ими множество листов и разослать их по миру, оставить в дуплах деревьев, прикрепить к стволам, как другие крепят туда заявления о розыске бандитов, отправить с голубиной почтой. Возможно, одно из посланий найдет Рианон.

— Ты даже не представляешь, с какой опасностью столкнулась, — Рон чувствовал, что его время на исходе. Темные духи шептали ему о том, что пора бы использовать нож по назначению, а светлые взирали холодно и высокомерно. Они не спешили помочь, но желали во всем его обвинить и непременно покарать, ведь он, сам того не желая, вмешался в их дела. Он не знал, какое значение для них имеет Рианон и даже теперь, когда узнал, ни в чем не раскаивался. Он все равно был благодарен судьбе за тот момент, когда она подошла к его костру.

— И за собственные вскрытые вены, — злобно подхватил прекрасный светлый ангел уже давно мерещившийся ему. Строгость его красивых черт ужасала еще больше чем безобразный лик ифрита, сидевшего по другую стола от Рон. Юноша старался не смотреть на обоих своих гостей. Они приходили к ней все равно в любое место и в любое время. Им было наплевать на его нежелание общаться с ними.

— Ты увидел того, кого никто не должен видеть, — заявляли они, своей навязчивостью сводя его с ума. Его мир уже катился в ужасающую черную бездну. Рон перестал воспринимать людей вокруг себя, их смели нематериальные и злобные создания, легко наслоившиеся на картину привычной жизни. Он устал от них, но они не отпускали его. Куда бы он не пошел, они уже дожидались его там.

— Если бы бог был, он бы такого не позволил, — прошептал Рон, вырезая окровавленными пальцами последний символ.

— А почему ты считаешь, что бог такой, каким его принято считать у вас смертных, — когти сидящего напротив ифрита коснулись гладкого юношеского лба оставляя царапину. — Он же низверг с небес своего любимца, так почему он должен жалеть вас, людей?

Рон испуганно отстранился. Горячая кровавая струйка стекала у него по лицу, окрашивая светлые брови и заставляя жмурить глаза. Ему пришлось поднести руку к лицу и стереть кровь. Теперь на лбу непременно останется шрам, но его это уже не беспокоило. Его самая жгучая рана находилась намного глубже — в сердце. И этой раны ему хотелось кричать, наверное, даже громче, чем орали падшие ангелы в его снах.

Он засыпал редко и очень ненадолго, и каждый раз ему снилось нечто невообразимо кошмарное.

— Так чувствует себя любой, кто соприкоснулся с нами, — заявлял ему холодным равнодушным тоном витавший за окном ангел. — Ты до сих пор счастлив, что не прошел мимо той, которая должна принадлежать нам?

— А я не буду верить в вас, только в нее, — упрямо прошептал Рон и принялся изрезать столешницу дальше. Еще один символ, еще одно мысленно предупреждение на глубоком уровне подсознания. Он так надеялся, что где-то далеко Рианон непременно его услышит, а пальцы, будто против его собственной воли, упорно продолжали работать с ножом.

Рианон задремала ненадолго прямо перед зажженным камином. Когда она проснулась, слабые язычки пламени все еще плясали на бревнах. В доме по-прежнему было тепло и уютно, но казалось, что-то все же неуловимо изменилось.

Она села на ковре и осмотрелась по сторонам. Все на прежних местах, там, где она запомнила. Даже отброшенный ею палаш теперь валяется на полу, а место на стене в скобах опустело.

Рианон осмотрелась. В доме кроме нее никого не могло быть. Она помнила, что заперла входную дверь и задвинула ставни на окнах первого этажа. Никто не смог бы проникнуть внутрь. Разве только если под домом есть тайный ход или кто-то спрятался в погребе. Ей казалось, что рядом кто-то есть, хотя она никого не видела.

Искорки все так же плясали в зеве камина. Сам он напоминал открытую пасть огнедышащего чудовища. Рианон присмотрелась и заметила, что обрамление камина как раз и выполнено в виде распахнутой драконьей пасти. Как необычно. Она никогда прежде ни с чем таким не сталкивалась. Никто не украшал изображениями драконов свои поместья, дома или даже гербовые знаки. Это считалось плохой приметой. Расставляя дома изображения чудовищ, владелец как будто призывал к себе в гости дьявола. Но встречались и смельчаки. Есть же такие могущественные правители, которые украшают свои штандарты изображениями диких зверей, будто хотят перенять их силу таким образом. Возможно, однажды на чьем-то гербе появиться и изображение дракона. Он был бы лучшей эмблемой боя, какую только можно придумать. А здесь на камине он был еще и выполнен с необычайным изяществом. Высокая полка над огнем была гребнем на драконьей голове, а дымоходное отверстия прикрытое с наружной стороны стены колонной оказалось извивающимся хвостом, узорчатые разводы, отходящие от колонны по стене его крыльями. Рианон не удивилась бы, встретив еще в доме несколько изображений сфинксов, грифонов или василисков. Им тут было самое место. Изобретательный архитектор смог бы разместить здесь их всех и даже сделать частью самых обыденных предметов.

Рианон обратила внимание на то, что перелила лестницы ведущей на второй этаж выполнены в виде сплетенных русалочьих тел. А светильник, покачивающийся на потолке, действительно напоминает раскрывшего крылья в полете грифона.

— Любопытно здесь да?

— Что? — она оторопела, услышав рядом с собой гнусавый низкий голос. Так мог бы говорить только гном, но она ведь не звала к себе никого из гномов. Рианон обернулась и поняла, что не ошибается. Рядом с каминной решеткой стоял крошечный человечек в причудливой одежде. Как он проник сюда, оставалась загадкой. Рианон оставалось лишь уповать на то, что у гномов повсюду под землей есть тайные лазы. Они могут проникнуть в любой дом, в какой захотят. Появление такого гостя еще совсем не значит, что ее новое жилище доступно и для многих других визитеров. А еще не исключено, что это всего лишь персонаж ее сновидений. Быть может, она еще не до конца проснулась и поэтому видит вокруг себя все эти странные предметы, которым больше пристало быть во сне, а наяву такой сказочный домик полный фигур волшебных существ увидеть просто невозможно.

— Ты это обронила, — гость раскачивал в руках цепочку со сверкающей подвеской, — но это не твое.

— Однако я это нашла, — Рианон узнала свой кулон и требовательно протянула за ним руку, но гном проворно отступил от нее.

— Отгадай загадку, и я тебе это отдам, — блики огня кидали на его одутловатое лицо зловещие отблески. Он вполне сошел бы за маленького дьявола со зло сверкающими глазами.

— Какую загадку, — Рианон проворно поднялась, но гном оказался быстрее. Он уже стоял в другой стороне комнаты и злобно смотрел на нее снизу вверх.

— Что в подвале? — после минутного молчания выпалил он.

Рианон растерянно оглянулась на низкую дубовую дверь, очевидно, как раз ведущую в погреб или какое-то другое цокольное помещение. Она еще не успела посмотреть, что там находиться. Честно говоря, и дверь она заметила только что.

— Не знаю, — пробормотала Рианон и тут же поняла, что допустила оплошность.

— Неверный ответ, — гном качнул в воздухе золотым кулон, принявшим на весу какое-то новое очертание и нырнул за низкий табурет.

Рианон растерялась. Что ей делать? Ловить гнома или проверить все-таки, что в подвале. Секунда раздумий и она выбрала второе. Низкая дубовая дверь как будто манила ее. Рианон приоткрыла ее и глянула внутрь. Узкие неровные ступеньки вели вниз, в погреб. Там не было видно ничего необычного, только бочонки с вином, но Рианон показалось, что она ощущает затхлость могилы.

Осторожно она начала спускаться вниз. Хорошо, если дверь прямо сейчас не захлопнется, и тот же самый гном не запрет ее здесь. Тогда ей уж точно придется звать Мадеэля на помощь, потому что сама она выбраться не сможет, разве только спалит стены вокруг себя.

Странно, но в погребе не было съестных запасов, только бочонки с вином. Хотя может быть, в них был эль или пиво, или любой другой напиток оставленный для брожения. С чего она взяла, что они полны именно вином? Ни с чего, ей просто так показалось.

Рианон вздохнула. В последнее время ей часто кажутся странные вещи. Чтобы убедиться в своих предчувствиях она протянула руку и вытащила пробку из одной из бочек. К ее удивлению из образовавшегося отверстия не полилось вина. Внутри бочонка вообще не оказалось жидкости, там было что-то сухое и измельченное до состояния порошка. Рианон уже решила, что сейчас ей под ноги посыплется порох, но опять ошиблась. К мыскам ее туфель из дыры в бочке заструился поток золотой пыли, перемешанный с мелкими вкраплениями толченых изумрудов, сапфиров и рубинов.

Вот это да! Рианон отошла чуть в сторону, с изумлением взирая на блестящую горку. Все ли бочки здесь полны чем-то таким. Интереса ради она принялась по очереди вытаскивать затычки. В этот раз ничто ее не разочаровало, из бочек высыпались измельченные горки алмазов, граната, бирюзы и все это было переменно с золотой пыльцой. Здесь в погребе целое состояния. Хозяин дома, наверняка, был чрезвычайно богат. С какой стати он согласился продать ей этот дом, полный сокровищ, всего за несколько монет?

Те деньги, которые она ему дала, были даже непригодны для того, чтобы пустить их в оборот в Виноре, Лоретте или каком-либо из знакомых ей государств. Это были монеты необычной чеканки, сделанные нечеловеческими руками и возможно для знатока они могли представлять большую ценность, но разве их хватит, чтобы расплатиться за целые золотые копи.

Рианон проверяла и дальше. В одном бочонке все же оказалось вино, а не золото. Оно капнуло ей на юбки, запачкав бирюзово-голубую парчу.

Какая жалость. Рианон подумала о том, где можно достать воды, но из бочонка текла только красноватая струйка. Она становилась все тоньше, а лужица на полу ширилась. Как же ее оттенок напоминал кровь.

— Выпей! Выпей! — зашептали чьи-то тоненькие голоса ей на ухо. — Стоит выпить что-то такое, закрыть глаза, и ты окажешься в совсем другом мире.

Напиток, вызывающий чудесные видения? Рианон слышала о чем-то таком, но никогда не пробовала. И не рискнула бы. Она знала, что такие напитки вызывают привыкание и потом, оставшись без них, человек сходит с ума, но сейчас она не смогла удержаться. Все равно даже привыкни она к таким винам, у Мадеэля нашлось бы средство исцелить ее.

Едва она подумала о том, что хочет иметь бокал, как хрустальная рюмка на ножке оказалась зажатой в ее пальцах. Хрусталь был мутным и покрытым паутинкой. Рядом на покосившейся полке лежало с десяток таких бокалов, некоторые оказались разбитыми и все покрытыми паутиной. Странно, она не заметила раньше этой полки и не помнила, чтобы брала с нее один из бокалов, но поскольку он уже оказался в ее руке, Рианон подставила его под струю.

Всего миг и кубок был полон. Рианон поднесла к губам благоухающую жидкость. От нее пахло целым букетом ароматов, будто кто-то соединил в одном напитке сразу множество фруктов и вкусов: вишню, гранат, сливу, ежевику, малину — все благоухание летнего луга. Рианон представила себе солнечный день, лето, фей и эльфов, собирающих ягоды с веток, и трепыхание их крылышек над раздавленными плодами. Она сделала глоток, всего один, но жидкость прокатилась по горлу освежающей волной. Вино должно было бы подпитать огонь, но вместо этого его усмирило. Внутри было тепло и приятно, но не горячо. Рианон почти ощущала, как пузырьки из ягодного вина взрываются вспышками наслаждения у нее в крови. Она получила удовольствие, но в голову ей ударило. Помещение поплыло перед глазами.

— Помнишь призраков из амбара? — шепнул кто-то ей на ухо.

Рианон не помнила, но видение женщины во тьме в затхлом оранжевом платье, источающим аромат могилы, как будто сейчас переступило порог и этого дома. Рианон могла почти прикоснуться к рыжим волосам, которые тронула гниль, к лицу, по которому уже прошлось разложение. Когда-то красивое парчовое платье тлело и покрывалось могильными червями прямо на глазах. Рианон видела и других призраков в таких же сгнивших одеждах и со следами разложения на лице. Она могла лишь догадываться, что при жизни многие из них были довольно хороши собой. Ей было неизвестно, кто эти люди и что с ними случилось. Она только могла догадываться, что они из того амбара, а здесь в подвале дома, в котором она находиться, произошло нечто такое же, как в том амбаре.

Сам дом вокруг уже казался ей нереальным. Ее сознание летало где-то далеко, сначала по солнечному лугу, где пчелы собирают нектар с цветов, а крошечные феи выдавливают сок из ягод, чтобы приготовить чудодейственный напиток. Ее разум парил над цветами как эти феи, достигал вершин деревьев, облаков и радужных сполохов за ними. А потом она видела ночь и царство снов, каких-то существ, копошащихся в темноте. Они действительно боялись света, а из темных скал были высечены дворцы. Создание на золотом троне с темными волосами и крыльями рвало когтями собственную плоть.

Это один из тех, кто последовал за Мадеэлем и пал вместе с ним, сделала вывод Рианон. Она видела и других таких созданий, бледные израненные тела в золотистых одеждах и венцах из слоновой кости, в их ранах копошись странные насекомые с лицами людей, а по земле меж золотых монет и костей ползали невообразимые твари. Во снах все перевернуто. А в ее собственном воображении сейчас разливаются наркотические пары волшебного напитка.

Рианон хотела пожелать, чтобы ее воображение пронеслось над полями сражений, где воют армии Лоретта, но ее желания сейчас не значили ничего. Поток фантазий сам нес ее вперед. Рианон устала от смены впечатлений. Одна неясная картина сменялась другой. Даже во сне так не бывает. Казалось, что ее разум сам стал как вино, растекающееся одновременно по всем волшебным местам этого мира и другого. Или это она стала частью вина и в итоге растворилась в нем? Рианон уже не знала, в какой она действительности. Когда она поднялась и осознала вдруг, что лежит прямо на полу в погребе, она не могла точно сказать, не грезит ли она до сих пор.

Вокруг было куда более мрачно, чем она запомнила. Щель между приоткрытой дверью и притолокой слегка светилась в темноте. Очертания стен не были четкими. И бочек с золотом тоже было не видно. Во мраке все казалось таким размытым, и все-таки очертания одной-единственной фигуры она смогла узнать. Это был ребенок, худенький и хрупкий, одетый в изысканный черный камзол с белым кружевом оторочки, будто в форму ученика Школы Чернокнижия. Его длинные белокурые волосы подобно нимбу светились в темноте, лицо поражало удивительной красотой.

— Ив? — Рианон вдруг ощутила, что под ногами у нее уже не холодный пол, а атласные покрывала. Она снова была дома, в своей постели, недалеко от раскрытого окна, которое ждет прилета ангела, а призрак погибшего ребенка стоял перед ней. И каким же он был трогательно прекрасным. Этот необычайно одаренный мальчик, который не должен был умирать. Он мог бы жить, мог бы вырасти и стать еще более красивым и умелым. Из под его рук вышли бы не одни лишь дьявольские часы, но и что-то еще… если только строительство адских механизмов не было предначертанием всей его жизни и смерти. Рианон тяжело вздохнула. Все равно как бы там не было, Ив мог бы жить, если бы демон не пожелал его.

Она хотела погладить его по голове, прошептать что-то утешительное, но не решилась. Глаза на нежном детском лице сверкнули в темноте, как два вставленных в плоть рубина. Рианон вначале не поверила в то, что видит. Неужели Мадеэль и в его пустые глазницы вставил драгоценные камни, как он это делал со шкурами убитых животных или у Ива просто кровь идет из рассеченных когтями век и от этого глаза кажутся красными. Тогда разве при таком кровотечении он способен видеть ее? Но он видел и даже говорил, обращаясь к ней. Бледные губы шевелились с трудом, но слова были яростными.

— Ты ведь хочешь? Хочешь, чтобы я стал частью этого ребенка? — теперь он сам протягивал вперед руку, чтобы коснуться Рианон. Кружевная манжета под черным рукавом тоже была в крови. Ив хотел до нее дотянуться, но Рианон отстранилась.

— Не хочу! — резко возразила она. Ей было его, конечно, жаль, но страх оказался сильнее.

Ив отступил. Вид у него был такой, будто он получил пощечину. По лицу струились слезы, кровавые слезы. Ей снова вспомнился молот, гвозди и когти. Они будто снова прошлись по нему, искорежив бороздами царапин ангельский лик. Херувим превратился в плачущего кровью демона, отступающего во тьму.

Пусть это будет только сон, взмолилась она, но на полу оставались следы его крови. Какие-то насекомые жадно слизывали их и изменялись на глазах. Рианон отвернулась, чтобы этого не видеть. Отвратительные звуки донимали ее еще какой-то миг, а потом все прошло. Но даже сидя здесь в безопасности своей спальни, она ощущала биение дьявольских часов, как биение пульса. Часы, как один живой организм или как сердце. Оно отбивает размеренный ритм, но стоит случиться чему-то особенному и произойдет взрыв.

Рианон затаила дыхание. Кажется, она все поняла. Часы ждут этого момента. Ее миг в Соборе Грома. Ее стрелка на верхней цифре.

Понимание оставалось с ней всего миг. А потом уже она не ощущала под собой облачно мягкой постели, напротив под ногами был мраморный пол, она шла под механизмами часов, вверху вертелись шестеренки, а внизу под полом, казалось, были погребены тела — сотни тел, молящих о возмездии. Только Ива среди них не было. Рианон подняла голову, чтобы взглянуть на одну из стрелок и увидеть его. Он как раз был там, снова на прежнем месте.

— Ты не боишься? — Рианон слышала шелест черных крыл, демоны снова летят сюда, гномы копошатся внизу, а мальчик с лицом ангела сидит на стрелки часов, живой и невредимый, как будто и не было убийства. — А что если они снова найдут тебя? Если ты жив снова, ты, как и раньше, уязвим.

— Но теперь у меня есть нож, — Ив продемонстрировал ей длинное тонкое лезвие. Сильно вытянутое и утоньшенное к концу оно больше напоминало стилет. Мальчик поднес его так близко к щеке, будто собирался сам себе поранить. Рианон хотела крикнуть ему, чтобы он держал рукоять осторожней, и вдруг заметила, что на кончике лезвия что-то бьется. Какое-то насекомое или крохотное существо с зеленой кожей. Оно могло бы сойти за лягушку, если бы не цветастая одежка на скользком теле. Лепрехун! Да, еще какой уродливый. Рианон пренебрежительно скорчилась. Она была не против того, что Ив убил такого крошечного монстра, но он даже не смог добить его до конца. Лепрехун все еще дергался на кончике кинжала. А Ив самодовольно улыбался.

— У меня есть чем защитить себя от них.

— Я вижу, — Рианон приложила пальцы к корсету, ей показалось, что изнутри его снова вот-вот опалит. Возможно, это был пустой страх, не может же мальчик спрыгнуть с часовых механизмов и кинуться на нее с ножом. Не считает же он ее одним из этих существ. Она хотела раскрыть рот и сказать, что вовсе не принадлежит к расе созданий, погубивших его.

— Но он принадлежит, — Ив как-то странно посмотрел на ее руку приложенную к талии. — Ты хочешь, чтобы мы с ним стали едины?

Рианон не поняла, а он пристально смотрел на нее своими пустыми измученными глазами. Голубые глаза стали как два зеркала, отражавшие в себе перенесенные им страдания. Они казались затравленными и в то же время опасными, злыми. Для него не осталось такой страшной боли, которую он не перенес бы сам, поэтому ему было не страшно причинить боль другим. Возможно, это было бы даже интересно для него.

— Я смотрю на людские страдания с удовольствием, потому что они не могут страдать так, как я, но мне приятно, что хоть кто-то может мучаться кроме меня в этом мире, — вспомнила она высказывание Мадеэля.

На какой-то момент она даже забыла, что Ив мог оказаться всего лишь призраком. Он был таким живым и реальным, и смертельная бледность, покрывавшая его, уже совсем не имела значения.

— Иди сюда, — она поманила его вниз. — Я не знаю, что такое быть чьей-то матерью, но мне жаль тебя. Я могла бы тебя утешить.

Она, правда, не представляла как. Разве можно стереть из его памяти все запечатленные там страдания. Остекленевший взгляд Ива вдруг стал таким недоверчивым. Он дернулся на своем насесте. Казалось, он действительно хочет слезть вниз и кинуться к ней, но расстояния до пола такое высокое, а еще внизу по полу бегают какие-то существа. Чтобы перебить их всех его стилета не хватит. И все равно Ив сделал попытку слезть вниз. Призрачное тело слегка колыхнулось. Оно казалось ей почти материальным. Даже в виде призрака он все еще оставался таким хрупким. Рианон вздохнула. Ей, правда, было его жаль, но злобный садистский блеск в его пустых глазах мог напугать кого угодно.

— Иди! — она слышала уже трепыхание черных крыл совсем рядом, беготню гномов и шорох летучих мышей. Все они могли накинуться на него. Все они были совсем рядом или уже вблизи к арочному оконному своду. Скоро они сюда ворвутся, но еще раньше она успеет обнять его, как если бы он был ее собственным ребенком. И не важно, что он призрак. Она поняла вдруг, что такое стать матерью. Стоило ей ощутить его одержимость родиться вновь, чтобы стать сверхъестественным созданием, как внутри нее что-то шелохнулось. Неземное дитя. Ив мечтал бы быть таким. Если бы его отцом был падший ангел, он стал бы неуязвим. Разве это не предел мечтаний?

— Ну, же проснись, — кто-то тряс ее за плечо. Она не сразу поняла, что это гном и вокруг нее не замок, а все тот же подвал. Только на этот раз на полу было вычерчено что-то вроде круга, и гном бегал по нему, стараясь подойти так, чтобы не только прикоснуться к Рианон и расшевелить ее.

— Нельзя спать так долго, иначе рискуешь не проснуться уже никогда.

— Отстать, — звук его гнусавого голоса ей не понравилось. — Я хочу увидеть что-нибудь еще.

Ее голова уже снова клонилась вниз, сейчас и голая земля была бы для нее мягче подушки. Рианон хотелось спать и видеть фантастические сны, пусть даже кошмарные, как с Ивом, но обязательно поражающие воображение, однако гном удержал ее.

— Больше спать нельзя, ни минуты.

Ну и навязчивость. Он прямо как школьный учитель, грубоватый и настойчивый. Или как не изгнанное привидение, которое каждую ночь стучится в двери, игнорируя то, что его видеть не хотят. Если бы гномов можно было изгонять как призраков, то Рианон непременно воспользовалась бы этим. Она с трудом приподнялась на локтях.

— Ну, что ты хочешь? Вернуть мой кулон? — она решила немного сострить, хотя и не было до конца уверена, что гном не очередная галлюцинация. Насколько длительный эффект могло произвести на нее вино? Вдруг то, что она видит, кажется ей до сих пор?

Однако для галлюцинации гном был невероятно шустрым и наглым, а его прикосновения оказались слишком ощутимыми. Еще чуть-чуть и он оставил бы синяки на ее плечах, так он старался растормошить ее, чтобы она снова не уснула. Рианон смерила его недовольным взглядом.

— Как же ты не вовремя?

— Знаю, — злобно прошипел он.

— Тогда почему же не уходишь. Это верх невоспитанности знать, что тебе не рады и все равно приставать. Я не желаю тебя видеть, уйди, задумайся хотя бы над тем, что я не звала тебя в гости.

— Но это мой дом, а не твой.

— Вот как, — она надменно изогнула бровь. Вот так нахал! Рианон решила поставить его на место. — Тем не менее, я за него заплатила и намеренна здесь остаться. Этот дом теперь принадлежит мне.

— А ты хоть знаешь, что здесь находиться?

Она нарочито небрежно пожала плечами.

— Иного золота, которое ты можешь забрать себе, раз уж он твое и не забудь закрыть дверь, когда будешь уходить, — конечно же, она осознавала, что дверь такому существу не нужна, он уйдет под землю, когда захочет и где сумеет найти лаз, замки на дверях ему не помеха, но ей намеренно хотелось оскорбить его. Однако то, что золото принесено сюда из рудников гномов она засомневалась. Не похоже на то, чтобы в погребе гномы устроили свой склад, уж слишком пренебрежительно перекривился ее новый знакомый.

— Кстати, как тебя зовут? — Рианон сощурилась, разглядывая его. Она его еще не знала, а ведь готова была поклясться, что весь низкорослый народец известен ей по именам, их настоящим или тем, которые она сама им дала. Хоть они все и были очень похожи друг на друга, но Рианон уже научилась различать их. Если присмотреться, то каждый из них обладал какими-то особыми одному ему присущими чертами и собственной манерой поведения. Так что она готова была поклясться, что этого чудака видит впервые. Может он сумасшедший? Дичок, отбившийся от стаи подобных ему созданий? Чем больше Рианон смотрела на него, тем больше странностей замечала.

— Ты не Сойро, ни Берн, ни Айвен, ни один из мне известных твоих собратьев. Так кто же ты?

Ответ поразил ее.

— Никто, — гном склонился совсем низко к ее лицу и его глаза засверкали, как будто в отблесках пламени, но никого пламени здесь не было, разве только то, которое теплилось внутри самой Рианон. Гном, словно грелся от него. Он потянулся к ней, как к свечке и тут же отдернул руку.

— Я просто твоя судьба, — прошептал он, обнажив острые как иголочки зубы. — И ничего больше. Я твой рок.

— Ну, тогда я и назову тебя Роком, — собственная шутка показалась ей удачной, Рианон улыбнулась, а гном похоже разочаровался и отступил в тень. До этого зловеще звучавшие слова теперь потеряли всякий смысл.

— Ты рано смеешься, — предупредил он ее.

— Я так не считаю, — возразила она. — К тому же смех это всегда приятно, особенно, когда смеешься над другими.

Вот теперь он сжал кулаки от бессильной ярости, но приблизиться к Рианон снова не решился. Видимо, огонь, который он внутри нее почувствовал, отпугнул его надолго, если не насовсем. Рианон поняла, что была бы рада никогда больше не увидеть это злобное всклокоченное существо, произносившее мрачные речи. Еще не хватает, чтобы он начал предсказывать ей злую судьбу, сыпать какими-нибудь жуткими пророчествами и во всем искать предзнаменования. Она не любила тех, кто слишком верит в приметы или угрожает всем карой небесной. Набожные люди еще в замке в Лорете часто действовали ей на нервы. Не хватало еще встретить подобного им гнома. Рианон смотрела на то место, где только что стоял он, но видела уже нечто совсем другое. В ноздри ей будто дохнуло запахом пожара, жженых скирд сена и соломы, а еще паленой плоти. Она нахмурилась. Ей виделся амбар, горящие тела, а еще странные картины. Женщина в оранжевом платье из парчи и с изъеденным червями лицом почему-то не давала ей покоя. Рианон вдруг поняла, что она не первая, кто вступал в соитие с падшими ангелами, но в отличие от нее для других это всегда кончалось слишком плохо.

— Ты хочешь показать мне, что в этом подвале происходило нечто подобное? — спросила она у гнома, но его уже не было. Или он нарочно спрятался где-то в темноте и ждал, пока она станет звать его.

Рианон уткнулась подбородком в колени и стала наблюдать за темнотой, ожидая заметить в ней какое-то движение.

Он тут же почувствовал, что ее больше в замке нет. Ощущение пустоты было непривычным и каким-то сосущим. Он давно уже ничего такого не ощущал. Как будто опустела раковина, из которой выскребли устрицу.

Внутри него всегда было пусто. Еще задолго до падения эта пустота уже разверзалась в нем. Ненадолго появился просвет, чуть было не заполнивший собой все. Теперь его не стало.

Рианон! Где она? С кем она сейчас? Куда она направилась? Первым его побуждением было сорваться с места и лететь искать ее. Он бы непременно ее нашел. Мир людей довольно-таки мал, и ему известны каждые его закоулки, начиная от улиц городов смертных и кончая загадочным царством снов. Ему не откажут в ответе нигде, потому что на его стороне право сильного. Он и сам тут же увидит Рианон. Даже с высоты облаков ее невозможно не заметить. Он знал, что и его конкуренты тоже не дремлют. Рианон всегда была нужна им, но никто не догадывался, что однажды она станет нужна и ему.

Мадеэль сложил крылья и посмотрел на свое отражение в одном из живых замковых зеркал. Поверхность тут же подернулась рябью, будто гладь воды. Лицо ангела поражало своей девичьей красотой и неукротимым огнем в синеве глаз. Казалось, что ему удалось-таки заточить все небо в собственном взгляде. Мадеэль отвел за ухо длинную прядь волос, в темноте они сияли как червонное золото, а сейчас почему-то казались русыми.

— Я тот же, что и прежде, но все-таки уже другой, — прошептал он собственному отражению. Его губы почти не шевелились, но зеркальный двойник вдруг лукаво усмехнулся в ответ. Ох, это зеркало, оно ведь отражает душу. Тогда его собственная душа в этот миг отражалась до невероятности искаженной.

Мадеэль отвернулся от зеркала и посмотрел на пунцовые облака за окном. В этот миг они как будто налились кровь. Над вечной полосой рассвета раскалывалась радуга, звучали встревоженные голоса небесных созданий, птиц и фейри. Скоро, наверное, начнет рушиться весь замок. Он был создан только для Рианон и ему не за чем существовать без нее. А все те существа, которые уже прижились в нем или в облаках возле него… Что ж, Мадеэлю было абсолютно все равно, если они погибнут. Хотя не исключено, что они и выживут, ведь им же уже не впервые падать с небес.

То, что происходило вокруг, уже не имело значения. Своим внутренним взором он пытался отыскать ее и не находил. И что теперь делать? Лететь за ней неизвестно куда? Искать ее? А если она этого не хочет…

Раньше ему было наплевать на чужие желания. Так что же изменилось с тех пор? Разве там на поле боя он не завоевал ее, не пленил? Разве теперь она не должна была принадлежать только ему? Рианон — его собственность, такая же, как золото или сама земля, на которой он теперь обитает. Он даже усмехнулся собственной мысли. Такого не было никогда, а ведь ему хотелось бы. Вместе с ней он потерял что-то очень ценное. Это ощущение не давало ему покоя и с ходом времени оно становилось все сильнее. У него как будто отняли часть его самого.

Чувство было непривычным и таким щемящим. Он пошел бродить по залам и коридорам замка, чтобы прогнать его. Вокруг него шли трещинами и рушились стены, а он просто бродил от одной галереи к другой. Впервые он шел, а не летел, и ощущения мраморной твердыни под ногами его почти завораживало. Каково быть прикованным к земле и не иметь возможности оторваться от нее? Об этом он задумался тоже впервые. А Рианон наверное думала об этом всегда. Еще бы, ведь она так боялась высоты. Иначе и быть не могли, если они все время звали ее сверху со своих суровых и холодных высот. Его собратья, бесчувственные, ледяные и еще более беспощадным, чем он сам, но светлые. Светлые, как снег на горных вершинах, такие же чистые и такие же обдающие холодом. Их не разжалобить ни чем. Ни людские слезы, ни мольбы их ушей будто и не достигают, а вот вернуть себе хотя бы копию своего бывшего возлюбленного им бы очень хотелось. Этой копией была Рианон.

Мадеэль сжал руку в кулак и с силой ударил по встретившемуся на пути зеркалу. Оно жалобно застонало и заныло, осколки с душераздирающим пением полетели в разные стороны. Его кровь осталась на них и теперь шипела огнем. Она тоже могла говорить сама, петь, воспламеняться и искажать предметы. Не кровь, а волшебный эликсир для смертных. Он помнил, что дал попробовать своей крови Рианон. Значит, она уже начала изменяться. И никто из небесных не посмеет ее тронуть. Но вот тот белокурый мальчишка, который сходит с ума по ней, вместо того, чтобы беспокоиться о петле, которая его ждет, Рон, кажется, он представляет угрозу. Мадеэль нахмурился. Что если все дело в нем? И разве он единственный? У Рианон найдется еще много таких поклонников и среди людей, и среди нелюдей, которые, однажды увидев ее, уже не могут без нее больше жить. Ну, тогда им придется умереть. Он сам позаботиться об этом.

Мадеэль усмехнулся, заметив сгорбленную фигуру в нише. Новообращенный проклятый плакал кровавыми слезами, осознавая свою новую суть, а его флейта стонала. Когда-то он сам был похож на такое же ничтожное, опаленное осознанием истины создание. Какой хаос наступает в голове, когда жестокая реальность раздавливает тебе. При ударе о землю он ощутил то же самое и ощущал это еще очень долго, до того, как не увидел Рианон. Так что состояние Арно было ему знакомо. Не к чему стремиться, нечего терять, можно и умереть, но ведь ты бессмертен. Приходиться влачить и дальше свое жалкое существование, раз уж смерть не придет к тебе никогда.

— Ты ищешь Рианон?

При властном звуке хозяйского голоса Арно весь встрепенулся.

— Я… не… — он встревожено поднял голову и невольно сощурился от сияния источаемого фигурой Мадеэля.

— Не бойся! — Мадеэль надменно улыбнулся уголками губ, давая понять, что теперь они почти на равных. — Я не злюсь на тебя, вовсе нет, я даже предлагаю тебе стать моим спутником.

Как такое красивое здание может никто не замечать? Рианон удивилась тому, что ее дом будто остается для всех невидимым. Она вышла на маленький кованый балкончик второго этажа и уставилась на улицу. Люди, проходившие мимо, даже не смотрели в сторону ее дома, как будто его не было вообще. Может они привыкли к его виду настолько, что уже не хотят оглядываться в его сторону? Для нее самой такая архитектура была в новинку, так что естественно она засмотрелась, а прохожие… Рианон вдруг начала понимать, что может читать их мысли. Вот например идут приезжие и коробейники из других стран, а там заморские купцы и ни один из них не смотрит на фасад ее дома. Даже его не видит.

Рианон с трудом сглотнула и ощутила на языке сладковатый медный привкус. Кровь, она не помнила, чтобы прикусила губу, но в ее рту резко ощущался вкус крови. Нечеловеческой крови. Ей вдруг вспомнилась рана на груди Мадеэля и то, как она приложила к ней свои губы. Он сам заставил ее, чтобы ее раны исцелились. Божественный эликсир, дарующий бессмертие и тайное знание. А еще сверхчеловеческие способности. Она нервно облизала губы и услышала, как с черепичной кровли над ее головой спорхнуло какое-то существо и подлетело к ее плечу. Это оказался всего лишь ворон. Его глаза поблескивали недобрым желтоватым огоньком.

— Ну, что мой пернатый друг, хочешь, чтобы я поведала тебе, что в головах у этих людей? — в шутку спросила она, и обернувшись заметила, что крошечные глазки ворона так и вспыхнули от подобного предложения.

Рианон невольно насторожилась. А птица ли это? Она присмотрелась к ворону повнимательнее, стараясь определить, что он за существо и чего от нее хочет. Он сидел рядом с ней, уцепившись когтями за резное украшения балкона, и смотрел прямо ей в лицо. Ворон ее заинтересовал. Только пока что ее способностей не хватало на то, чтобы проникнуть в голову птицы. Стараясь это сделать, Рианон ощутила только мрак и какое-то смутное предостережение, как будто она вторглась на чужую территорию.

— Ясно твои мысли под запретом, — все так же в шутку, но уже с большей толикой серьезности прокомментировала она. — Ну и странное же ты создание.

Ворон каркнул в ответ так, будто все понимал. У Рианон по спине побежали мурашки. Птице, кто бы она не была, все-таки удалось ее напугать немного.

Ей вдруг очень захотелось уйти с балкона и поплотнее захлопнуть все ставни, чтобы ворон не смог за ней пролететь. Глупая мысль. С чего она взяла, что ее новый пернатый знакомый захочет жить в замкнутом помещении, а не на свободе.

— Тебе повезло, что можешь лететь куда хочешь, и нет такого королевства, за которое тебе придется сражаться, — Рианон чуть ли не со злобой покосилась на ворона. Ее вдруг охватила резкая черная зависть к этой птице. Отвратительное чувство, оно обжигало еще сильнее, чем огонь, хотелось протянуть руку и свернуть ворону шею.

Он бы конечно не дался. Разве только она смогла бы с расстояния опалить его огнем. Но с чего ей его ненавидеть. Это же всего лишь ворон. Он ничего у нее не отнимает и ни на что не претендует, а просто летает над крышами. Ну и пусть себе летит дальше. Однако он не улетал.

Рианон заметила крошечный венчик у него на голове. Вот это да, коронованный ворон. Такое бывает только в сказках. Она потянулась к нему рукой, но птица ловко упорхнула и села на завиток кованых украшений, располагавшихся чуть выше.

Девушка моргнула глазами, пытаясь понять, уж не иллюзию ли она видит. Крошечный венчик был, конечно, чуть больше кольца, которое бы птица могла украсть и с резко выступающими острыми зубьями. Сомнений нет, это настоящая корона, вдобавок и очень изящная, но по размеру птичьей головы. Такую смогли бы выковать только умельцы-гномы, но зачем им изготавливать венец для птицы.

Вот это настоящая загадка и как ее разгадать. Рок и его подвал с волшебными винами в сравнении с этим ничего не стоили. Они не смогли ее так заинтриговать.

Рианон поняла, что ошибается, лишь заслышав звуки, доносящиеся из дома. Было похоже на то, что внизу бьется стекло и падают какие-то тяжелые предметы. Она встрепенулась. Ощущение было таким, будто почва под домом сотрясается. Что это, землетрясение? Но почему же тогда прохожие на узкой полосе улицы возле других домов его не замечают. А если не землетрясение тогда что? Разве только нечисть, пробравшаяся вместе с гномом в ее дом, качается на люстрах и бьет бокалы.

Рианон поспешила вниз. Лишь на лестнице она обернулась, вспомнив, что так и не закрыла стеклянные дверцы, ведущие на балкон, но возвращаться уже было поздно. Внизу действительно происходило что-то странное. Шум стоял такой, что становилось больно ушам. Такое ощущение, что вся нечисть со всего Винора собралась на кутеж в ее погребе. Рианон осторожно подошла к двери и заглянула внутрь. В погребе темнота, лишь сияют возле уже закупоренных бочек какие-то огоньки. Пробки из лунок она как будто и не вынимала, но драгоценности по-прежнему сверкают на полу.

Рианон неосторожно задела рукой голову медного сфинкса, лежащего у входа в погреб. Странно, что раньше она его здесь не заметила. Кажется, до этого статуи сфинксов располагались у подножия лестницы, а не здесь. Металл накалился от ее быстрого прикосновения. Хотя сейчас она не ощущала в себе буйства огня, и все же сфинкс показался ей раскаленным.

Еще миг и когтистая лапка, лежащая на постаменте, грациозно шевельнулась. В следующее мгновение она могла бы вцепиться уже в подол Рианон, но девушка предусмотрительно отшатнулась. Ну и дела! Рианон шумно выдохнула. Она и раньше наблюдала за оживающими статуями, но эта ее напугала. Желтая медь играла бликами и переливалась на львином теле, а красивая длинноволосая голова казалась удивительно злой. Не понятно было до конца женская она или мужская. Как и у ангелов Мадеэля изящное лицо сочетало в себе и девичье обаяние и силу.

— Не подходи! — Рианон попятилась. Она дошла до середины комнаты и заметила, что узор на ковре тоже как-то странно вибрирует, будто сам ковер соткан из множества крохотных тел, которые вдруг ожили и зашевелились.

Люстра над ее головой начала опасно раскачиваться. Кто-то намеренно опрокинул одну из свеч в ее лунках, и та упала на ковер.

— Уходи из нашего дома!

Рианон обернулась на наглое выкрикивание и заметила, раскачивавших люстру, лепрехунов. Они сидели на витых медных украшениях и корчили гримасы. Какие же это были наглые создания, и как их было много! Кто-то перевешивался, через украшения вниз, кто-то с натугой вытаскивал свечи из лунок, чтобы сбросить их на пол, другие плясали меж свечей, рискую обвалить всю люстру на пол. Однако стоило им взглянуть на лицо Рианон, и веселье тот час прекратилось. Уже вынутые свечи на пол так и не полетели. Крохотные коричневые личики с горящими красным глазками пялились на принцессу так, будто им явилось видение.

— Ее величество! — испуганно ахнул кто-то, и другие тут же засуетились. Их необычное кривляние, должно быть, нужно было принять за поклоны. Рианон удивленно изогнула бровь, когда до нее донеслось что-то похожее на извинение, и уже в следующий миг крошечный народец закарабкался вверх по шнуру люстры. Возможно, теперь они затаятся на чердаке и больше не будут ее беспокоить. А может, и вообще уберутся восвояси.

Рианон вздохнула с облегчением, когда заметила, что медный сфинкс тоже попятился назад на свое место на постаменте.

Вот значит, какую силу над этими созданиями имеет лицо их повелителя. Рианон вздохнула, подойдя к настенному зеркалу. Видя свое лицо в нем она невольно узнавала и черты Мадеэля. Родись она юношей, и могла бы быть такой же, как он. А пока она его женская копия, необычайно изящная и невероятно прекрасная. А жаль, будь она мужчиной, и отвоевывать собственный престол было бы легче. Только вот какие отношения у них тогда могли бы сложиться с самим Мадеэлем? Дружба? Ненависть? Привязанность? Соперничество или все-таки та же самая страсть? И, в конце концов, любовь, ведь падшим ангелам все равно в кого влюбляться, они сами бесполы и любовь у них тем более ненормальная. Как и их вожделение. Она вспомнила труп Ива. Бедный красивый ребенок. Дитя с разумом зрелого архитектора и хрупким телом, которым пленились демоны. Об его участи можно было только пожалеть.

— А ваш собственный ребенок, миледи? Вы же не хотели бы, чтобы с ним случилось нечто подобное?

Она резко обернулась на голос. После того, как ей одним своим видом удалось разогнать всю нечисть в доме, Рианон не ожидала других визитеров. Но один из них уже стоял перед ней. Она от души надеялась, что он последний и что, увидев ее лицо, он также поспешно откланяется и уйдет, извиняясь перед королевой всех проклятых за случайно причиненное беспокойство, но он не спешил. К тому же он не имел ничего общего с роем тех мелких проказников, которые убрались с люстры и из подвала, где теперь остались лишь накрытый для торжества низкий столик и битые бокалы. Какие-то проворные мохнатые лапки быстро убирали все это. Сфинксы тоже застывали в ленивых позах. Ранее сотрясавшиеся стены, готовые похоронить Рианон под своей громадой, теперь успокоились. Остался лишь незнакомец в черном, а он был удивительно спокоен. Где-то она уже видела его, но теперь смотрела на непривлекательные черты как будто впервые. Темные бездонные глаза, крупный нос с горбинкой и бесцветные губы, а еще черные как смоль волосы до плеч. Они лоснились и сияли, и казалось, что в них застряли капельки дождя, будто плененные искры. Да, пожалуй, волосы и глаза, это единственное, что в нем было красивого. А еще четко обрисованные скулы, чистый лоб, волевой подбородок. Чем больше она на него смотрела, тем приятнее он казался. И это несмотря на его чересчур высокий рост и горделивую осанку. Он чуть наклонился, будто отдавая ей знак почтения и тут стало заметно черное перо, зацепившееся за отворот его накидки.

— Ворон! — Рианон посмотрела на длинные узловатые пальцы, сейчас они были унизаны дорогими кольцами и перстнями, но все равно напоминали птичьи лапки. А короткая черная накидка, да она же прямо как крылья ворона. Но где же тогда венец.

— Князь, — осторожно поправил он ее, склоняя голову еще ниже.

— Вороний князь, — Рианон усмехнулась. — И владения ваши в этом городе и все ваши подданные тут на моей крыше и прочих карнизах до самого Винора.

Теперь ей будет легко его прогнать. Если он всего лишь один из магов, то не сможет не подчиниться любовнице дьявола. Всего один ее приказ и его не будет здесь.

— Мое княжество чуть северней Лорета, — вдруг возразил он, и слова его прозвучали неожиданно веско. — Оно довольно небольшое, но сила ведь не в армии, а в правителе.

— Особенно если правитель колдун, — поддела его Рианон. — Да, думаю, вы правы. Поэтому вам лучше сейчас охранять собственные границы. Без вас ваши подданные пропадут.

— А для меня ничто их жизни, — он неожиданно двинулся к Рианон, так плавно и стремительно, будто перелетел с места на места. В один миг он стоял перед ней и, кажется, хотел прикоснуться, но смел, как если бы один ее вид уже го обжигал. Так тянешься к огоньку свечи и хочется его поймать, а знаешь, что он слишком горячий и сожжет тебе ладони.

Рианон чувствовала себя также. Она крошечная и изящная, как свеча в тени вороньих крыльев, но при соприкосновении именно она окажется наиболее сильной и всепоглощающей. Так что победа за ней. Она нагло улыбнулась незваному гостю.

— Тогда вам лучше иметь свое княжество в пустоши.

— Но оно ведь там и располагается, — он даже не обиделся, кажется, ответ был вполне искренним, — кругом только скалы и пустая спаленная драконами вашего супруга земля. Я старался их приручить, но это удивительно непослушные твари.

— Возможно, они и не помнят, кто они, но они знают себе цену и служить никому не станут, разве только кроме меня и моего супруга, — она сама не знала, почему кинулась на защиту драконьих стай, возможно, его тон оскорбил ее и то, с какой надменностью он произнес эти слова «ее супруг». Мадеэль никому не может стать супругом. Разве можно обвенчаться с падшим ангелом.

— Но у ведь у вас будет ребенок от падшего ангела.

Рианон насторожилась. Незнакомец прочел ее мысли, при чем сделал это на удивление легко, как будто она и не могла поставить вокруг себя никаких заслонов. Видно она была все еще очень неопытна или же сомнения открывали к ней лазейку. Нужно быть абсолютно спокойной, чтобы сохранять свои тайны, а она слишком переживала.

— А ваше княжество действительно располагается посреди пустоши? — с поразившей ее саму самоуверенностью спросила Рианон. Она как будто разговаривала с послом или слугой, холодно и свысока, это должно было его задеть, однако вида он не подал.

— Ну, там были села и поместья, конечно, только теперь одни валуны, как в храмах вашего уважаемого супруга. Видите ли, я тоже люблю превращать досадивших мне людей в камни или удобрения для посадки роскошных колючих роз, которые потом жаждут крови прохожих.

Она представила себе шипы, которые сами тянуться к чьей-то руке. Можно присесть у дороги, услышать тихий шелест листвы и заинтересовавшись розами, приблизиться, а потом уйдешь израненным или вообще не уйдешь. Рианон представила себе эту картину так четко, будто гость передал ее на каком-то глубоком подсознательном уровне.

— И что путников вам тоже не жалко, они ведь уже не ваши подданные и как я понимаю, платят дань за проход через ваши земли.

— Мне досаждают практически все, — небрежно бросил он и вдруг одарил ее лучезарной улыбкой. — Кроме вас, конечно. Поэтому я и решил сделать предложение вам.

Он склонился перед ней в необычайно низком поклоне. При этом он выглядел нелепо. У него было непропорциональное, чересчур долговязое тело. Казалось, что, выпрямившись, он рискует задеть люстру головой.

— Предложение? — Рианон отошла от него на шаг назад. — Что-то я не совсем вас понимаю.

— Ну, объяснить будет легко, — он распрямил плечи и еще раз ослепительно улыбнулся ей, за рядом ровных жемчужных зубов блеснули заточенные резцы. — У меня есть княжества, у вас королевство. Внутри вас огонь, но в изучении колдовских фолиантов вы далеко не пошли. А я на данный момент самый сильный из всех колдунов, когда-либо существовавших в мире. Объединив наши усилия, мы многого бы могли достигнуть.

— Вы не из Школы Чернокнижия? — она сощурилась, пытаясь припомнить. Может, он видел ее там? Мог он быть одной из теней промелькнувших в коридорах.

— Не дай бог, — он мрачно усмехнулся. — Учеба, школы, университеты — это все для простаков, которым в знаниях нужен поводырь и тычки преподавателя. По-настоящему талантливый человек постигает все сам. Разве вас кто-то учил поджигать города?

— А для чего вам были нужны прирученные драконы, — Рианон что-то заподозрила. — Уж явно не для того, чтобы сжечь посевы ваших подданных.

— Для того же, для чего и вам, — невозмутимо ответил он, и Рианон шумно выдохнула, заставив его попятиться от тонкой струйки пламени, невольно вырвавшейся из ее губ. Она пролетела по комнате и все же задела подкладку его накидки. Ткань задымилась. В доме противно запахло паленым. Рианон подождала, пока гость собьет с пламя разгоревшееся пламя. Оно оказалось удивительно прожорливым и на плаще осталось несколько крупных жженных дыр. Хоть это и было не к месту, но извиняться перед Рианон стал гость. Подумав, она решила, что это правильно, ведь это он ее спровоцировал. Знал же, наверное, что любые отрицательные эмоции будят в ней огонь, и все равно не сдержался.

— Вы правы, меня лучше не злить, а то весь дом сгорит и я останусь без крыши над головой, а вы… ну я не собираюсь пока что высаживать розы, так что удобрение из трупов мне ни к чему. А вам еще надо жить и жить. У вас далеко идущие планы. Хотите завоевать мир?

— И не только человеческий, — гость как обычно не смутился и сарказма в его голосе вроде не уловил. — Есть одно королевство, но люди в нем не живут… только те, кого ваш супруг изгнал. Они ему надоели, наверное. Хорошо, что он их вовсе не уничтожил, потому что страну они основали восхитительную.

— Он вообще ценитель искусства, — усмехнулась Рианон, вспоминая оживающих статуй и кровь с мясом на золоченой посуде. — Кому как не дьяволу ценить прекрасное, если бог от красоты отвернулся.

— Вы имеете в виду себя или его?

— Нас обоих, и всех, кто на нас похож.

— Ну, тогда это действительно красота при чем с большой буквы, — он вдруг схватил ее руку и поднес к губам, кажется, ему было все равно, что на ладони у него оставались ожоги. — Великая красота. Удивительно, как, имея ее, вы остались без королевства.

— И даже с огнем внутри мне мое королевство не вернуть, жаль, что вы не обладали моими задатками, иначе знали бы, как их использовать. При вашей то пронырливости вы бы и с меньшим взяли любые страны.

— Только я бы предпочел иметь большее.

— Я и до вас знала таких мечтателей. Кстати, как вы проникли в мой дом? просочились сквозь стены?

— Нет, влетел в окно. Помните, вы не закрыли двери на балконов. В такой местности как Винор, это опасно, птиц здесь слишком много и не все такие дружелюбные как я.

— Учту на будущее, — вежливо согласилась она, однако в том, что другие могут быть опаснее него, сильно усомнилась. От него так и веяло чем-то злым, неприятным, будто гнилью из могилы и это несмотря на приятный аромат лаванды и мускуса, который за ним следовал. Но Рианон чувствовала душу. Даже в кусте роз можно заметить червя. Их насыщенный запах может и побивает зловоние гнили под землей, но есть ведь те, кто видят сквозь почву. Хильдегард такая, с ее злыми чарами она, наверняка, видит людей насквозь. Жаль только, что сама она внутри чернее всех и свои возможности будет использовать только вред. Пожалуй, она могла бы стать этому щеголю отличной парой. Они оба коварны, тщеславны, предпочитают в одежде темные оттенки, а в душе черноту. Ну и пара бы вышла. Вот уж точно дьявол и дьяволица. Мир бы от них содрогнулся. Однако ее гость, похоже, больше всего стремился к противоположности. Как он смотрел на золотые локоны Рианон, будто увидел драгоценности в сокровищнице.

— Я ведь даже не успел представиться, — он снова низко поклонился, пряча в складках одежды обожженную ладонь. — Князь Ротберт.

Странное, неприятное имя. Она поморщилась, звук, как воронье карканье и сам он весь будто огромный ворон, даже прожженные дыры в его плаще уже начали затягиваться, перестав портить общее впечатление траура.

— Принцесса Рианон, — неохотно сказала она.

— Да, я знаю. Знаю, вас очень давно.

— Откуда, вы ведь никогда не были при дворе, иначе бы я запомнила… — вначале она удивилась, но внезапно все поняла. Вороны у балконов Манфреда. Они слетались туда целыми стаями, и один из них вполне мог оказаться коронованным. Просто она никогда внимательно не присматривалась к ним, вот и не заметила.

Ему, наверное, было любопытно подглядывать за ней в окно. Интересно, как много он успел увидеть. Похоже, достаточно для того, чтобы влюбиться. Или он всего лишь предлагал ей альянс. Двое союзников-магов, один колдует, другая несет в себе пламя и проклятие. Он, должно быть, знал, как часто из-за нее умирают молодые люди и даже зрелые мужчины. Стрела купидона — вот еще одно лучшее оружие. Ему всего лишь нужно познакомить своего врага с Рианон, чтобы сжить его со света. Турниры, поединки, самоубийства из-за нее. Он, скорее всего, успел насмотреться на то, как мир рушиться вокруг принцессы. И теперь она была ему нужна, как оружие превосходящее все.

Но ведь есть же еще и Мадеэль. Как быть, если он этого не допустит. Подумал ли князь о таком варианте. Рианон подумала, и что-то внутри нее трепыхнулось. Она приложила руки к талии.

— Огонь внутри, — понимающе протянул собеседник. — Ребенок из огня. Он сожжет вас изнутри. А если и нет, то уже после своего рождения. Такому мальчику нужен отец, тот, кто будет иметь достаточно магических сил, чтобы присмотреть за ним и обучить его всему. Ну а еще, конечно же, такое создание нужно контролировать. Иначе оно все вокруг себя уничтожит.

— И вы предлагаете на роль наставника себя, — Рианон уже стало легче, и она гордо вскинула голову.

— Нет, миледи, я предлагаю себя на роль вашего супруга, — он хотел опуститься перед ней на одно колено, всего миг внутренней борьбы и он был у ее ног. — Я предлагаю вам руку, сердце и все мои чары. Все в вашем распоряжении.

Рианон поморщилась. Все это выглядело нелепо и в то же время мрачно. Господин в черном у ее ног сам выглядел, как дьявол, молодой, довольно соблазнительный и до нельзя коварный. Только после ангельской красоты, которую она видела, он уже не был для нее привлекательным, несмотря на все его предложения.

— Но один супруг у меня уже есть… по вашим же собственным словам.

— В небесах, миледи или в аду, какая разница. Вам нужен еще кто-то на земле, кто-то из плоти и крови.

— И с вороньими крыльями.

— Как вы пожелаете. Я знаю довольно много о ваших предпочтениях. Крылатые создания — единственная ваша страсть, а люди для вас неважны, как и для меня. Мы с вами отлично поладим.

— Я так не думаю, — она гордо отдернула свой шлейф от его коленопреклоненной фигуры. Казалось, еще чуть-чуть и он станет на нее молиться. Ее единственным желанием было выставить его отсюда, но она не знала как.

— Вам не пора возвращаться домой в ваше княжество? — высокомерно спросила она.

— Разве только в вашем обществе, но ведь если вы станете моей княгиней, то этим не ограничиться.

— А что будет, мы призовем драконом, подчиним их себе и прямо из вашей пустоши отправимся на Лорет, а потом весь мир впереди. А когда захватил уже все, то останется только скучать и воспитывать дитя дьявола. Вы ведь больше хотите его, чем меня. Я права?

Его глаза вспыхнули понимающим огнем. Рианон сама не знала, как ей удалось догадаться о его намереньях. Может она тоже может читать чьи-то скрытые мысли.

— Он важен для меня, — только и произнес Ротберт.

— Вы настолько были влюблены в его отца, — Рианон насмешливо вскинула голову. — Тогда я вас очень понимаю. Не вы один. Но этот ребенок может никогда и не родиться. Возможно, я убью его до рождения, задолго до того, как он станет тем, чем может быть.

— Вы ведь этого не сделаете, — он потянулся к ней рукой, не опасаясь обжечься. Сделал он это зря. Искорка, вспыхнувшая между ними, больно ударила его по пальцам.

— Я сделаю так, как захочу, — Рианон наклонила голову, заинтересованно рассматривая его. Кажется, хоть какая-то часть его мыслей и воспоминаний наконец-то стала ей видна. Она узнала много интересно и о замке в скалах, и о пустоши, заросшей розами-убийцами или выжженной пламенем драконов, которых магией он не смог удержать. Его черных книг и сил хватало лишь на то, чтобы их призвать, но не управлять им. Он, наверное, сам весь уже в ожогах, поэтому и закутан в черное до самого подбородка. Она усмехнулась.

— Я буду вашей супругой. Королевой мира.

Он кивнул.

— А как же тогда девушка по имени Диана, которая сидит в башне без входов и выходов среди одних только книг и ждет. Неужели коронованный ворон не появиться больше на ее окне, чтобы скрасить ее одиночество. Ведь ей никогда не выйти из той башни. Кругом одни лианы и чары. Она так запуталась.

— Она — недотрога, — презрительно бросил он. — Пусть и остается там.

— Так вы собираетесь забыть ее? — Рианон это чуть покоробило, сама бы она не смогла забыть Мадеэля, но очевидно не у всех чувства такие сильные.

— Уже забыл, — безразлично откликнулся он.

— А я бы советовала вам лучше держаться ее, она не обожжет вас при соприкосновении, а рядом со мной вы сгорите, — она не шутила, он должен был это понять. Его глаза на миг блеснули упреком и злобой, но уже в следующее мгновение он поднялся. Он стоял на ногах уже далеко от Рианон и близко к раскрытому окну.

— Счастливого полета, — равнодушно отозвалась она на его молчаливый призыв.

— Так вы не передумаете? — в его голосе совсем не звучала надежда, ему просто нужно было проверить.

— Я не меняю своих решений.

Еще миг и она стояла в уже устой комнате. Ей оставалось лишь наблюдать, как отлетает ворон от окна. Ротберт был прав, нужно поплотнее запирать ставни и как же жаль, что она не умеет ставить защитные заклинания вокруг окон и двери, чтобы никто не мог проникнуть к ней. Жаль, что она вообще не осталась в Школе Чернокнижия или не смогла найти себе в наставники бродячего мага, чтобы тот обучил ее ну хоть самым простейшим приемам колдовства. В жизни нужно уметь обороняться и защищать не только себя, но и свое жилище, если не хочешь прихода таких неожиданных гостей.

Рианон задумалась. А это ведь он продал ей дом, этот самый князь Ротберт или ворон, кем бы он ни был на самом деле. Теперь у него в карманах звенят ее червонцы. Она даже издалека слышала их трель и какое-то невнятное «спасибо». Способно ли золото говорить. Или ей так только кажется. Возможно, прикоснувшись к монетам, он узнал о Мадеэле. Вряд ли он видел когда-нибудь самого падшего ангела. Во всяком случае, воспоминаний о нем в его голове Рианон не нашла. Там запечатлелись только валуны и обряды, совершавшиеся в их кольце. Ротберт каким-то образом остался жив, даже побывав на них. Хотя, скорее всего, именно там он растерял часть своей привлекательности. На его лице как будто лежал отпечаток мрака. Он мог бы быть даже красивым, если бы не эта чернота, давящая на него изнутри.

— Мрачная туча, а не гость, — проговорила Рианон для самой себя и поплотнее запахнула ставни. На них появилась вдруг крошечная задвижка и Рианон защелкнула ее.

— Вот так, никаких больше гостей.

— А как же я, — пискнул кто-то из-за статуи уже застывшего сфинкса. — Ты забыло про подземные ходы, принцесса. Я могу попасть через них в любое место на свете, даже в сам Собор Грома, что бы ты не делала.

Конечно же, это был Рок. Его высокий колпак выглядывал из-за львиного плеча сфинкса, злобные глазки поблескивали в полутьме, как огоньки.

— Шел бы отсюда, — только и бросила ему она. Только вот его упоминание о Соборе Грома пробудило в ее душе что-то неприятное. Интересно, он действительно был там или просто врет. И есть ли вообще такое место. Мадеэль говорил, что есть. Ему-то можно было верить. Но тогда это страшное место. Там теряют жизнь, рассудок, человеческое тело и… обретают крылья. Рианон болезненно зажмурилась. Кажется, внутри нее опять разгорелось пламя. Под сердцем все пылало. Там же теперь ребенок. Прямо внутри нее. Невольно она напряглась. Ей очень захотелось от него избавиться. Выпить какое-нибудь зелье, любыми средствами вызвать выкидыш или пусть даже вырезать его у себя из живота. Она боялась этого ребенка. Он уже сейчас причинял ей столько боли. А что будет потом? Какими могут быть роды? Она непременно умрет, производя на свет нечеловеческое создание?

— Ты сама это допустила. Ты сама выбрала не нас, — это говорил уже не гном, его гнусавое бормотание или крикливые пикси не шли ни в какое сравнение со строгим и высоким чистым голосом. — Мы бы тебя никому не отдали.

Она обернулась. Может, ей только показалось, что она видит в углу красивую стройную фигуру с длинными темными волосами и белыми крыльями. С почти прозрачного лица на нее взглянули синие глаза. Они блеснули, как сапфиры. Ничего подобного она раньше не видела. Она представила себе второго такого ангела, больше похоже на Мадеэля и также искусно владеющего мечом. Он тоже всюду проникал за ней, просачивался в любое помещение, как огненный дождь. Сам прозрачный он также как она обдавал все своим огненным дыханием. Кто ей был ближе. Он или темноволосый, спокойный, холодный и проникающий всюду как воздух или вода. Смотря на него, она почему-то вспомнила про лилии.

Ох уж эти ангелы, спокойные, бесстрастные, сильные и, тем не менее, никогда не спешащие помочь, но приносящие слишком уж много бед. Их пристальное внимание дорого ей стоило, теперь она это понимала. Они были такими светлыми, но им ни в коем случае нельзя было доверять. Они поражали своей красотой, но с Мадеэлем не шли ни в какое сравнение. С ним можно было познать любовь, нежность и страсть, с ними она стала бы замкнутой, пустой и бесчувственной. В точности такой же, как они. И зачем ей теперь их предложения.

— Уже поздно, — холодно произнесла она. И его вздох не мог ее разжалобить. Он сам всегда был бесчувственен к человеческим мучениям и к тем, кто молился ему. Он мог послать испытания, а не помощь. Таким образом он заставлял страждущих страдать еще сильнее. Так с какой стати ей его жалеть. Копию потерянного ангела в ее лице он не получит, как бы ему не хотелось. Как бы ни хотелось им обоим.

Будто почувствовав ее решимость отвергнуть его, он исчез и второй тоже. Но проточная вода и горящий в свечах огонь как будто все еще сохранили их присутствие. Даже воздух вокруг был полон ими и ароматом лилий, более пряных и приторных, чем те, что были у Мадеэля.

Эти двое насквозь фальшивы. Подумать только, что она могла променять свою любовь на них. Возможно, именно потому, что они этого не хотели, она вдруг решила сохранить ребенка. Ей нужно было сделать хоть что-то противоречащее их желания. Почему они считают, что все в мире должно быть так, как захотят они. Это же произвол. Никто не может быть в такой степени главным, чтобы повелевать твоими чувствами. А они добивались именно этого, они уже старались внушить ей свои мысли.

— Иди к нам! Иди к нам! Иди к нам! — звучало рефреном в ее голове. Вот оно эхо небесных сфер и вся холодность поднебесья. Снег тоже такой чистый и белый, но при соприкосновении он обжигает холодом. Вот и они как снег, не смотря на все свои высокие качества.

Ей захотелось изгнать их раз и навсегда, чтобы они не докучали ей больше своей лицемерной скорбью. Каждый раз, когда она чувствовала их, возникало такое ощущение, будто они готовятся похоронить ее за живо и нарочно рыдают о ней. Кому нужны такие друзья или покровители. Пусть они уйдут навсегда вместе со всей их скорбью. Если они потеряли своего возлюбленного Денницу, то их проблема. Они не смогли его удержать и теперь взамен ему они не смогут заполучить ее.

Рианон нашла лучину и зажгла ее своим вздохом. Затем поднесла пламенеющий кончик к чаше с водой. Она была не сильна в заклинаниях, но надеялась, что это сработает. От воды пошел пар. Огонь зашипел, не касаясь ее поверхности. Казалось, что между ними преграда. Две стихии не хотели сливаться и сопротивлялись друг другу. Но если она сумеет их смешать, то непрошенные гости уйдут навсегда.

— Михаэль, Габриэль… — прошептала она вспомнившиеся неожиданно имена. — Я не признаю вас, как своих покровителей. Вы не имеете права ни на моего возлюбленного, ни на меня саму, ни на мое дитя. Оставьте меня навсегда.

Лучина погасла, коснувшись пламени, но и воды в чаше тоже не осталось. Она испарилась. От пустого сосуда исходил лишь легкий пар. Он рассеивался, не успев подняться в воздух. Вот и хорошо. О крайней мере от них она теперь свободна. Рианон еще раз поднесла лучину к губам, но больше на нее уже не дышала.

— Если бы ты была с нами, то мы уберегли тебя от Мадеэля, — звучали прощальным эхом их голоса и шепоты, далеко, будто во сне. — Ты ведь тоже жалеешь о нас.

— Жалею о том, что не прогнала вас прежде, — вслух ответила она. — Иначе мы с Мадеэлем встретились бы еще раньше. До того, как я потеряла Лорет.

Одержимость

Рон знал, что это его последняя ночь. Они ему об этом уже сообщили. Шорох их крыл и светлых, и темных отдавался жутким эхом у него в ушах, полностью порабощал волю и отнимал восприятие мира.

Тоненький голосок разума все еще пытался прорваться сквозь толщу кошмаров и забытья, но у него почти ничего не выходило. «Что с тобой, Роберт, сын знатного феодала, неужели тебя так сильно околдовали, что ты вообразил себя разбойником вне закона, которого ждет петля и пишешь теперь собственной кровью послания для девушки, которую себе лишь вообразил. Ее не существует. Ты пишешь предупреждения в пустоту. А золотоволосой феи из леса в мире не существует. Она лишь твоя фантазия. Как жаль, что без этой фантазии ты не сможешь больше жить».

Он упрямо тряхнул головой и откинул со лба непокорные русые пряди. Его волосы стали еще длиннее, хотя он недавно подрезал их кинжалом, быстро и неровно, но они выглядели ухоженными и аккуратными. Длинные волосы — это особенность ангела или его жертвы. Рон не чувствовал себя ничьей жертвой. Он просто умирал из-за любви.

— При чем из-за той, кто тебя не любит, — шептали в его сознании заоблачные голоса, дерзкие и насмешливые при всей их холодности. Он старался не прислушиваться к ним. Они не могли ему сказать ничего нового. Он и так узнал слишком много, и теперь с этим знанием ему нельзя было жить. Но он старался передать эти знания ей.

— Ты хочешь погибнуть сам, а ее спасти?

— Да! — отозвался он так резко, что другие посетители трактира изумленно воззрились на него, они ведь не видели его собеседников. А юноша, который разговаривает сам с собой это чересчур даже для пьяного. Только он не был пьян, он был одержим. Одержим ею…

Кто-то из его неземных надзирателей оставил на столе странной чеканки монеты, и теперь они зловеще сверкали, будто только что были вырваны из рук покойника. На одной из них четко проступил профиль Рианон, будто она уже была королевой и ее лицо вытачивали на монете. Может, ему только показалось. Она теперь казалась ему повсюду. Для того, чтобы напомнить о ней не нужно было отливать монеты с ее профилем. Он узнавал ее во всем, в перешептывании духов, в приятной прохладе ветра, в синеве озер. И эти червонцы золотые, как ее волосы. Их звон как ее смех до сих пор звучащий эхом в его ушах. Хотя как раз ее смех он не слышал никогда, он редко видел даже ее улыбку, чаще всего она была грустной и таинственной, но сейчас он почему-то представил ее себе именно смеющейся, злым, звонким, все изменяющим смехом. И такой она понравилась ему еще больше. Стоило только подумать о ней и что-то в мозгу сжалось от резкой боли. Такие приступы случались у него теперь часто. Вместе с ними сознание начинало гореть, и он не знал, куда деться от своей боли. Что-то будто накатывало на него черным облаком, сдавливая и не позволяя ни жить, ни дышать. Даже в темнице, в каменном мешке или в узкой клетке он не чувствовал бы себя таким разбитым и уничтоженным. Кажется, сейчас после встречи с принцессой он еще в большей степени пленник чем был бы в узилище. Она появилась в его жизни и ушла, вся золотая и соблазняющая, но после нее в жизни Рона осталась и разверзлась такая черная пропасть, что она поглотила весь мир.

Мимо прошла дочь харчевника, красивая темноволосая девушка, с высокой грудью резко очерченной вырезом блузки и соблазнительными припухлыми губами. Раньше Рон не смог бы отвести от нее глаз, сейчас он даже не взглянул. Кружка перед ним была снова наполнена, но он знал, что вино не уймет его боли и даже не поможет захмелеть. Напротив чем больше он пил, тем тяжелее ему становилось, будто в хмельных напитках содержалось нечто такое, что усиливало и нависшее над ним проклятье, и неутоленную страсть, и любовь… Да, он любил Рианон. Он просто обожал ее, и знал, что она недоступна. И совсем не потому, что она принцесса. Он ведь был молод, силен, обладал достаточной ловкостью. Он мог бы найти общий язык с самыми отчаянными бандитами и выкрасть из замка даже дочь короля. Ему ничего не стоило убить стражника, забрать его латы, переодеться в них и пробраться в королевские покои. В его голове созрели бы сотни планов, один рискованнее другого, но в итоге он нашел бы нужный путь к достижению цели. Рианон была бы его, если бы она была просто принцессой, простой смертной не важно какого звания и рода, но она была почти что божеством. Один ее вид его обжигал. Странно, он совсем ее не видел, но казалось, что она есть повсюду: в каждом всполохе огня, в каждом шелесте листвы, у каждого поворота дороги. Он одержим, сказал ему священник в небольшой сельской церкви, но что попы могут в этом понимать. Для них любая молодая страсть это уже одержимость. Рона мучило нечто совсем другое. Он столкнулся с чем-то непознанным и невероятным, что теперь уничтожало его и, в конце концов, он ведь еще влюбился.

Юноша снова прильнул к бокалу и, конечно же, это вызвало только всплеск новой ярости.

— Не смей прикасаться к тому, что принадлежит мне, — звучал до сих пор огненный шепот в его ушах. — Не смей приближаться к ней, не смей о ней даже думать. Ты можешь томиться по ней сколько угодно, но она принадлежит только мне. А ты станешь моим после смерти, как и любой поддонок похожий на тебя.

Когти вцепившиеся в волосы на его затылке, казалось, могли прожечь плешь, но ничего подобного не произошло. Боль обжигала только его мозг изнутри на теле не осталось никаких отметин, по крайней мере видимых отметин. Однако Рон был уверен, что схвати его сейчас стражи инквизиции и начни они искать на его теле дьявольскую отметину, они бы непременно ее нашли. Он ощущал, что уже помечен дьяволом. И дело тут вовсе не в походе в проклятую долину. Дело в чем-то другом…

Возможно, это последний закат в его жизни. Блики огненно-красного солнца, играющие на гранях оконного стекла напомнили ему о переливах крыльев падшего ангела. У него был огненный меч, и он охранял Рианон. Он заслонял принцессу своим нечеловеческим крылатым телом. И за его спиной она оставалась недосягаемой.

— Ты никого к ней не подпустишь… — прошептал Рон, совсем не задумываясь о том, что его слова, обращенные в пустоту, кто-то может услышать.

— Что? — одна из служанок явно желавшая задержаться у его стола тут же насторожилась. Она тоже была брюнеткой, молодой и весьма привлекательной, но Рон посмотрел на нее, как на пустое место.

— Отстань, — он не заметил ее обиженно поджатые губы и разъяренный взгляд. Ему просто было все равно. А ведь раньше он смотрел вслед привлекательным девушкам, особенно темноволосым. Его собственные светло-русые волосы не позволяли ему увлечься блондинками. С приходом Рианон все перевернулось. Теперь он смотрел на золото и вспоминал ее, а еще его невыразимо тянуло лезвие ножа.

— Мастема, — прошептал он забытое и запрещенное имя и тут же вспомнил ослепительный лик, одновременно и привлекший и напугавший его. — Падший ангел. Сын зари. А она твоя наложница или твоя госпожа?

Сам он больше верил во второе. Рианон всегда становилась повелительницей. Хрупкая и трогательно беззащитная как ребенок, внутренне она была невыразимо сильной. А еще она была так прекрасна, что от нее невозможно было отвести взгляд. И это была не обычная земная красота, на которую можно посмотреть и забыть, а проявление какой-то божественной сути. Он не мог передать словами, почему именно Рианон была выше всех, но он чувствовал это. Ей просто хотелось поклоняться, но без нее становилось невозможно жить. Нет, Денница вовсе не должен был подгонять его. Он бы сделал это сам. Рон еще раз покосился на завлекающее лезвие ножа. О да, ему больше не страшна виселица. Лезвие поблескивало так опасно и соблазнительно. Оно будто звало его, как раньше звали голоса, играющие в струях ручья, и он сам потянулся к нему рукой.

Теперь осталось лишь снять крохотную комнатку на втором этаже таверны, оставленных ими денег на это вполне хватит. Он как следует запрет дверь и напишет последнее послание. Из-под его ногтей как раз сочиться кровь. Ее для этого хватит, ну а перо ему и не нужно. Он убедился в этом лично, когда выводил странные символы на двери и стенах, но они казались ему такими понятными. Кто-то, возможно они же, демоны, оставили в его комнатушке бумагу и перо. Рон воспользовался и ими. Чем больше посланий, тем больше вероятность, что одно из них дойдет до нее. Он сделал для Рианон все, что мог.

Неземные его больше не беспокоили. Нужно же дать последнюю минуту одиночества тому, кто потом вечно будет принадлежать им. Все, у него сейчас осталось это вспышки воспоминания о крылатом воине и его прекрасной подопечной. А еще о собственных ранах. Он помнил как когти, отведя локоны от уха, прижались к его щеке.

— Все что ты можешь теперь это умереть, — шепот Мастема все еще стоял в его ушах.

— Для тебя, Рианон, — кровью из разрезанного запястья он дописал последние строчки, окрашенное красным перо скользило по бумаге, оставляя влажный след. А потом он поднес нож и к второй руке. Когда стражники нашли его, он уже был мертв.

Рианон пересчитывала оставшиеся червонцы. Все они были разными, но чеканка на них выглядела одинаково изящной. Не деньги, а произведение искусства. Она не решилась бы с ними расстаться. Да и кто кроме князя Ротберта захотел бы принять такие деньги, которыми не расплатишься ни с кем ни в одной стране мира, разве только в каком-нибудь волшебном государстве. Приняв их, людям оставалось только их переплавить. Золото было чистым и превосходным. А вот чеканка на нем такой странной: розы, солнечное затмение, крылья ангела… Рианон встрепенулась, заметив последнее.

Интересно, удалось бы ей за одну такую монету выменять назад у гнома свой кулон? Этот Рок был таким странным. С ним ведь не договоришься. Он просто возьмет монету и обманет. Вот если бы можно было просто выманить у него подвеску. Но как это сделать. И где его найти. Если он не покажется сам или не отзовется, то его не разыщешь. Хотя если у него есть укромное местечко для спячки прямо в погребе, то нужно только обнаружить его тайник и украсть кулон. И что если он действительно проникает в дом прямо из-под земли? Она же не сможет спуститься под землю по узкому лазу, чтобы найти его. Он может больше никогда не прийти, и тогда кулон действительно навсегда потерян. Прогоняя Рока, Рианон не представляла себе, что ей придется еще по нему скучать. Вот это да, она связалась с гномом и без его помощи не сможет теперь вернуться назад в замок. А хочет ли она возвращаться?

Рианон взвесила монеты на ладони. Довольно тяжелые. Кажется, еще недавно они были полегче. Не может же золото прибавлять в весе.

— О, это ты… иди-ка сюда! — она заметила за подставкой у прялки голову Рока. — Не бойся! Иди! Или страшно получить ожог?

Нерешительно он сделал пару шажков вперед. Ну и нелепый у него вид. Раньше встретив такого забавного карапуза со злым старческим лицом, Рианон бы рассмеялась, но сейчас ей было не до шуток.

— У меня есть кое-что, и я могу тебе отдать в обмен на мое украшение, — она решила немного схитрить и вначале лишь показать ему одну из монет. Рианон думала, что при взгляде на такое золото Рок от жадности начнет потирать руки, но вдруг испуганно всхлипнул и метнулся за прялку с такой быстротой, будто за ним гнались дикие собаки.

— Да, ты не ценитель древностей, — вслух пожалела Рианон. Если бы гном повел себя, как князь Ротберт, выразивший живейший интерес к червонцам, то с ним можно было бы легко договориться. Оцени он ее монеты также, то в придачу к кулону преподнес бы еще и шкатулку драгоценностей.

Ведь всего на несколько таких монет у знатока колдовских редкостей она купила целый дом. Конечно, разум подсказывал ей, что она рано обольщается. Самой ей удалось произвести впечатление на обитающую здесь нечисть, но вот другому пришлось бы туговато. Сами стены здесь казались живыми и способными сами собой сдвинуться, чтобы раздавить нового жильца. Ротберт ведь проболтался при их первой встречи, что дом сам изгнал его. Тогда она не поняла, что это значит, но постепенно начала догадываться.

Шепот будто исходящий от стен, шевелящиеся как змеи узоры на коврах, оживающие сами собой изваяния или чучела волшебных животных. Этого хватило бы, чтобы выдворить отсюда любого. Даже мага, если не способен контролировать обитающее здесь волшебство. Но сама Рианон уходить не собиралась. Ее вполне устраивало то, что фасад дома остается невидимым для проходящих мимо людей. Таким образом никто не сможет ее найти, даже если будет искать. Конечно, вряд ли стражники из Лорета доберутся до Винора. Да им никто и не позволит хозяйничать на чужой территории. И все равно жить в доме-невидимке ее очень устраивало. Никаких хлопот, не нужно заводить знакомство с соседями, платить налоги или общаться с кем-то из горожан. Вот только пройтись по улице ей бы хотелось. Как жаль, что она сама не может становиться невидимой.

— Мы могли бы соткать для тебя накидку, в которой ты станешь невидимой…

Рианон уже привыкла к голосам, звучавшим из пустоты, а поэтому не обратила на тоненький писк никакого внимания. Колесо прялки в углу плавно вертелось, будто кто-то за ней сидел и прял, но Рианон и этого старалась не замечать. Однако иногда ей казалось, что несколько скамеечек возле прялки вовсе не были пусты.

Она выглянула в окно. Прохожих на улице было совсем немного, так, что ей сразу бросилась в глаза высокая фигура одетого в серое паломника. Вначале в душе шевельнулось сомнения. Неужели это Мадеэль? Но уже через мгновенье она поняла, что это не он. Догадалась по походке и по виду худых длинных рук, выглядывавших из-под широких рукавов. Кажется, они были покрыты язвами. Рианон содрогнулась и сама не заметила, как выронила из рук одну монету. Та со звоном похожим на мелодию покатилась по полу, и в этот самый миг паломник поднял на нее глаза. Сомнений не оставалось, он ее видел, точно также как и сам дом. Разве такое может быть. Рианон тупо смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Да, без сомнения, под серым капюшоном лицо ангела, но не Мадеэля. Бледная кожа чуть покрыта рубцами, красивые золотые ресницы почти прикрывают пустые глаза.

— Кто ты? — спросила она одними губами, но он ее услышал. Кажется, крыло под накидкой трепыхнулось, указывая в сторону дома, на двери которого висел траурный венок. Там кто-то только что умер и паломник выходил оттуда.

Рианон вдруг поняла.

— Смерть, — язвы на его руках так сильно напоминали бубонную чуму, только на бледной ангельской коже они расплывались. Что если и его крылья в таких же рубцах и язвах?

Его бледные губы чуть шевельнулись. С такого расстояния она, конечно же, не могла услышать слова, но те четко прозвучали у нее в голове.

— Что если следующим будет кто-то из знакомых тебе людей?

Своих знакомых ей было совсем не жалко. Напротив, она бы с радостью направила ангела смерти к Манфреду или кому-то из предателей, лишивших ее трона. Да хоть к тому же Конраду и Хильдегард, пусть покрываются бубонной чумой. Ей ли о них жалеть. Только вот первым кто пришел ей в голову был юноша с русыми волосами и доброй улыбкой. Рон! Ей почему-то стало страшно. Она была почти уверена, что ангел в сером идет за ним.

Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы выбежать на улицу. Подойти к ангелу, разносящему болезнь было страшно, но Рианон была уверена, что огонь внутри защитит ее от любой заразы и даже от смерти.

— За кем ты идешь сейчас? — спросила она.

— Может за кем-то одним, а может за всеми сразу, — он грациозно повел плечом. Несмотря на раны, усыпавшие его кожу подобно гнойным цветам, он сохранял чувство достоинства и какой-то жуткой непоколебимости. Казалось, что рядом статуя.

Рианон вдруг поняла, что никто больше на улице не видит его, только она одна.

— Возможно, даже я пришел за тобой, — шепнул между тем ангел, чуть выбросив вперед руку. Рианон испуганно отшатнулась от язвенных пальцев. Ни за что она не должна позволить, чтобы они коснулись ее.

— Тогда тебя прислали те, кого я прогнала, — Рианон верила, что они на это способны, отвергнутые предложения ангелов дорого стоят. — Лучше возьми это.

Она швырнула на мостовую одну из своих монет и наблюдала, как медленно он наклоняется, чтобы поднять ее. Все происходило, как во сне.

— Можно ли откупиться от собственной смерти? — пошутила она.

— Да, отдав ей кого-то другого, — ответил он вполне серьезно. — Представь, что кто-то из близких тебе людей сегодня умрет. Кого бы ты отдала взамен.

Рианон оглядела улицу. Люди спешили пройти мимо, будто чувствовали опасность, исходящую от золотоволосой девушки, которая стоит посреди дороги и смело общается с пустотой.

— Ну, на кого мне обратить свой взор теперь?

Рианон не знала и, наверное, никогда бы не увидела этого существа, если бы пришла сюда без золота Доминика. Это все зачарованные им монеты. Они давали ей свойство увидеть прозрачно-язвенную фигуру болезни и расплатиться с ней, чтобы она ушла и накинулась на кого-нибудь другого.

— На кого, миледи? — повторил он свой вопрос.

— На того цветочника, — наобум брякнула она, указывая на пышный цветочный прилавок, возле которого рядом с целой тележкой герани суетился уже немолодой человек.

— Да, на него!

Голова под серым капюшоном понимающе кивнула. Все это какая-то дикая игра. Рианон попятилась от странного собеседника, а он уже плавно двинулся вперед и исчез перед цветочным прилавком, как будто растворился.

Она все еще смотрела ему вслед, когда где-то рядом раздался стук копыт. Повозка, вынырнувшая из-за угла, неслась теперь прямо на нее. К сожалению Рианон это слишком поздно заметила. В панике она закрыла лицо руками не зная, что делать. Пусть повозка вспыхнет, взмолилась она, прямо сейчас, вместе с возницей и лошадьми. Только вызванный ею огонь задел черепицу на крыше какого-то дома, а вовсе не повозку. Еще миг и ее раздавят. Рианон приготовилась к худшему. Бежать было уже слишком поздно, а опасность все надвигалась.

Еще миг и она бы закричала, но вдруг ловко брошенный огненный шар достиг цели. Казалось, что по улице пронеслась комета. Что это было? Зажженный мяч? Огненная стрела? В любом случае каркас повозки вспыхнул, обожженные лошади испуганно ржали. Кто-то схватил Рианон за плечо и потащил прочь с дороги, подальше от копыт вздыбившихся коней.

Минуту она не могла отдышаться, а потом посмотрела на лицо в маске, белокурые волосы и форму ученика Школы Чернокнижия. Клайв, конечно же. Еще один призрак.

— Как ты это сделал? — ее впечатлил шар огня, летящий вперед, будто выпущенный с катапульты. — Как? Ты ведь сделал его из моего огня. Для меня это так сложно, а для тебя нет. Почему?

— Это вовсе не сложно, — голос, звучавший будто эхо, был едва слышен. — Учись этому сама. Ты все сможешь.

И, конечно же, после этих слов он исчез, как и подобает призраку. Рианон вздохнула. Клайв был уже вторым, кто сказал ей это. Постигать свой талант надо самой и никакие наставники тебе здесь не помогут. Ротберт ведь имел в виду то же самое.

Она вернулась в дом, поплотнее закрыла дверь и насторожилась, заслышав наверху тихое пение. Должно быть, это опять звучат бесплотные голоса. Напев был чарующим, но зловещим. Тон казался одновременно и насмешливым и издевательским и унылым, но в то же время трогательным. Он мог быть разным, как музыкальный инструмент, издающий то одни, то другие звуки, и в то же время будто оставался однотонным. Заслышав его можно было представить себе, как вертится колесо прялки или колесо всего мира.

Так могут петь только злые феи. Рианон поднялась наверх, не ожидая увидеть ничего не обычно, в конце концов, это может быть только эхо, дразнящее ее от стен, но комната пуста не была. Колесо прялки все еще крутилось, но теперь кто-то сочил и нить. Ярко-золотую нить. Где-то рядом само собой крутилось веретено.

Рианон не сразу заметила шесть крошечных фигур вокруг прялки. Она чуть было не решила, что это сородичи Атенаис. Все маленькие дамы были одеты в зеленое, а у волосы у них светились медными бликами. Головы рыжие, как яркое солнце, даже не повернулись в сторону Рианон, когда она вошла. Только вот струящаяся нить вдруг заиграла алыми оттенками. Рианон чуть не стошнило. Нить напоминала вытянутую вену.

— Заходи, не стесняйся, — голос одной крошечной дамы произвел на Рианон впечатление. Он и в самом деле звучал как музыка. — Твой друг оставил кое-что для тебя, а мы подобрали.

— Мой друг? — Рианон нерешительно приблизилась. Шесть крохотных дам ее очаровали. В их волосах не росли цветы, на коже не было мшистых участков или листьев, но даже Атенаис не смог бы с ними сравниться. Такие милые! Рианон захотелось прикоснуться к одной из них, но она не хотела их обжечь или обжечься сама. Крошки-пряхи напоминали горячие солнечные лучи, чуть смягченные зеленью платьев.

— Твой друг — бродячий писатель. Он записывал письмена ангелов. Ты умеешь читать, а мы нет, — объяснила одна пряха.

— Да, мы только прядем, ткем или шьем, но не пишем и не читаем, — подтвердила другая.

— А нам тоже хочется все знать, — заявила третья.

Меж тем не прекращалось ни пение, ни скольжение нити.

Рианон приняла из рук пряхи какие-то странные, перепачканные кровью листы.

— Что там?

— Не знаю, — Рианон смотрела на странные символы. — Но точно могу сказать лишь одно, никто из моих друзей не мог такого написать.

— Ты уверена?

Она кивнула и только после этого заметила смазанный росчерк в конце листа. Это уже напоминало не символ, а чье-то имя.

— Кто-то умер сегодня из-за тебя, — произнесла, почти пропела пряха. Она могла бы и не брать высоких нот, ее голос и так звучал подобно напеву.

Нить скользила, вытягиваясь из канители. Теперь она была уже целиком красной, а не золотой. Довольно необычно для пряжи.

Красный цвет тут же напомнил ей о чем-то опасном, но не об огне. Как ни странно в этот раз внутри нее не всколыхнулось пламя, возбужденное яркими тонами. Но насыщенный алый оттенок все равно напугал ее, заставил отступить назад и затаить дыхание. Нить натянулась как вена. Пожар здесь уже ни при чем. Алое ассоциируется с еще более сокрушительной силой, чем огонь — с человеческой кровью. Она течет по венам, как сама жизнь и без нее жизни просто не остается. Послания в руках Рианон были написаны именно кровью. Почему она решила, что эти записи послания? Да, так, просто пришло в голову. Она представила себе разрезанные вены, алую полосу крови на них, похожую на нить. Нить жизни и нить смерти.

— Рон, — прошептала она. — Где он? Вы можете мне это сказать, маленькие пряхи.

Она сделала ударение на последних словах так, что они прозвучали почти как оскорбление. Возможно, она допустила ошибку. Если эти существа так малы ростом, то вовсе не значит, что они не могут оказаться всесильными. Крошечные головки даже не повернулись в ее сторону, а нить продолжала сочиться.

— Твой друг умер, мы уже сказали, — наконец смилостивилась одна из рыжеволосых прях. — Его уже нет, но он оставил тебе в наследство все, что имел.

Наследство? Ну, тогда это не мог быть тот, о ком она подумала. Рон не имел ничего, кроме… собственной крови. Рианон с ужасом покосилась на листы в своих руках.

— Я вам не верю, — прошептала она, но пряхи, даже не обратив внимание на нее, продолжали работать.

Не к чему стремиться. Нечего терять. Все уже и достигнуто, и потеряно. Мадеэль ощущал удивительную пустоту. Она разверзалась внутри него, как бездна, готовая поглотить все. Всю вселенную. А его единственная вселенная превратилась теперь в поле боя. Он устремлялся теперь на первый зов, на любое бряцанье оружие, вмешивался не только в крупные войны, но и в мелкие междоусобные перепалки между княжествами. Холодная сталь звала его еще сильнее, чем бессильные уже призывы бога. Теперь он сам бог войны, и он никого не щадит. Арно изумленно махал за его спиной, когда меч ангела снова и снова вонзался в поверженные тела, просекая и латы, и ребра и мягкую плоть. Фонтаны алых капель не дарили тепла, их брызги терялись на алом фоне его плаща, предсмертные судороги тел его не пугали. Он смотрел на все с равнодушием, граничащим с презрением.

— Никому из них не будет так больно, как мне и поэтому они умирают в агонии у моих ног, — шептал он Арно, теперь повсюду следовавшему за ним. Его шепот больше был похож на шелест ветра или шипение огня, но Арно привык уже различать нечеловеческий говор своего господина и даже прислушиваться иногда к его мысленным повелениям.

Возможно, он уже жалел, что последовал за своим божеством. Мадеэлю было все равно. Арно сам ему навязался, сам кинулся в Собор Грома совершать ритуал, хотя не звал его. Этот выродок решил, что он подобен падшим ангелам, так пусть теперь посмотрит на своих собратьев поближе.

— Тебе нравиться со мной? — многократно порывался спросить он у Арно, и слышал в ответ каждый раз только тревожные трепыхания его флейты. Возможно, ее напев означал, что Арно считает свою участь неизбежностью.

— Все как в рунах, — объяснял он, сидя на валуне у скалистой гряды, куда они приходили после сражений. Мадеэль не нуждался в отдыхе, лишь в небольшом перерыве между бесконечных сражений. В мире всегда кто-то дрался, люди отстаивали свою независимость, спешили захватить чужие земли или защитить свои, вступали в междоусобные споры и просто изнемогали от алчности. Где-то ежедневно звенела сталь, и Мадеэль устремлялся туда. Война — его стихия. Скалы — почти его новый дом. А холодный ветер, дующий с океана, похож на вестника грядущей битвы. Стихия тоже достойна того, чтобы с ней сразиться. Он ощущал брызги на своем лице и буйный ветер, сбивший бы человека с ног, почти как сражение. Морские твари его боялись и уползали от берега, когда он появлялся здесь. Склизкие и противные, лишь частично сохранившие остатки своих некогда прекрасных голов они вызывали в нем такое отвращение, что он сжигал их, едва завидев. Тогда они корчились в муках на песке или на каменистом дне ближайших лагун, а он с безразличием наблюдал за их муками. Теперь его боялись еще сильнее, чем раньше. И лишь Арно иногда смотрел на него с непередаваемым восторгом. Он обожал своего господина лишь за то, что тот разрешил ему стать его слугой.

— Ты изучал руны? И многое понял? — Мадеэль был снисходителен и насмешлив, его собственный щит расписанный рунами представлял нечто особенное. Арно не решился бы коснуться его.

— Да, я знаю их названия.

— Земные названия.

— Уруз, Беркана, Гебо, Отал, Кано, — начал перечислять он, загибая пальцы, а струны флейты нервно подражали ему. — Мне выпала Одина — пустая руна судьбы. Ничего нельзя изменить и конец и начало являются одним, а стало быть нет ничего. Лишь неизбежность.

— С этим я знаком, — Мадеэль смахнул со своих волос крошечные жемчужинки водяных брызг, казалось, они превратятся в чистый жемчуг от его прикосновения. Арно затаил дыхания. Все, что соприкасалось с ним, становилось золотым и проклятым. Так вышло и на этот раз. Мадеэль отсыпал ему пригоршню чистого жемчуга, белого, как сама невинность, но такого зловещего.

— Принимай подарки от дьявола и не забывай, что ты теперь мой.

Арно вздрогнул. Ангел перед ним был ужасающе красив, и от этой красоты веяло таким смертельным холодом, что по спине бежали мурашки. Будь он простым человеком, и его сердце остановилось бы при виде чего-то подобного.

— А как же она? — решился спросить Арно. И в тот же момент удар меча, чуть не пришелся по его шее. Он едва успел увернуться. Лезвие врезалось в скалу и по гладкой поверхности побежали трещинки. Где-то далеко раздался грохот, отлетели искры. Сейчас начнется камнепад. Арно весь сжался. Вид суровой красоты адского воина пугал еще сильнее, чем готовая обвалиться громада.

Его бы она раздавила под собой, а вот ангела Мастема нет. Мастема! Арно привык называть его именно этим именем. Более сложное и древнее оно передавало его сущность намного глубже, чем нежное подражание именам других, тех кто остался на небесах. Жаль, что он привык уже быть Мадеэлем. Его величие должно было выражаться в чем-то устрашающем, а не в этом прекрасном звуке.

— Пойдем! — бывший архангел небрежно протянул ему руку. Он не мог долго оставаться вдали от поля боя, и сейчас отдающиеся эхом где-то далеко звуки битвы снова звали его в полет.

Арно опасливо взглянул на светящуюся сильную ладонь. Коснуться ее показалось ему святотатством.

— Ты же не хочешь остаться здесь, где сейчас все обвалиться?

Арно не хотел.

Проклятое золото

Листы лежали на ее столе, бесполезные и светящиеся алым. Сколько жизненного сока ушло на то, чтобы их исписать. Кровь! Рианон посмотрела на собственное запястье и содрогнулась от страха. Казалось, что это по нему прошелся нож и ощущение было каким-то щемящим. Она старалась гнать от себя плохие мысли.

Это все лишь происки нечисти, обитающей в доме. Сверхъестественные существа только прятались по углам, но никуда не уходили. Это ведь им удалось выжить из дома князя Ротберта. Несмотря на все его магические способности он не смог ужиться с местными обитателями. Рианон успела привыкнуть к ним, как к предметам мебели, которые также имели свойство перемещаться с одного места, на другое, хотя она сама никогда их не трогала. У нее бы просто не хватило сил передвинуть тяжелые комоды или переставить кровать, а медных сфинксов она бы не смогла сдвинуть с места ни на дюйм, точно так же как и зеркала в свинцовых рамах, и дубовые столы, и множество резных стульев. Казалось, что неодушевленные предметы здесь тоже живут и двигаются сами по себе. Стоило только закрыть глаза и уже знакомые вещи оказывались вдруг в совсем другом месте, будто у них вырастали ножки, чтобы двигаться. Или же кто-то невидимый перекладывал их.

Даже от стен исходило что-то зловещие, будто они шептались и дышали, и могли сдвинуться в любой миг, чтобы раздавить непрошенного гостя. Рианон часто слышала вздохи, доносящиеся от гладкой поверхности стен, а еще до нее время от времени доносилось навязчивое пение прях.

Раз уж она была признана их королевой, то просто выставить ее отсюда обитающие в доме существа не могли. Зато они могли сделать ее пребывание здесь невыносимым.

Рианон распахнула створки окна и выглянула на улицу. Вчерашняя встреча казалась сегодня только сном. Дневной свет прогонял воспоминание об ангела смерти, его серой накидке и язвенных руках. Это все могло ей только присниться. И все-таки одного червонца среди своих сбережений Рианон не досчиталась.

Цветочный прилавок чуть влево от ее дома по-прежнему выделялся буйство красок и соцветий. Пышные букеты ярким пятном вырисовывались на фоне унылых фасадов ближайших зданий, только вот никакой цветочник рядом с ними уже не суетился.

— Цветы не только дарят возлюбленным, их еще кладут на могилу, — шепнул Рианон на ухо тоненький голосок, в котором без труда можно было узнать голос одной из прях, напевный и в тоже время пронзительный, он был как натянутая струна. — И празднования и похороны равно отмечают цветами. При чем у каждого цветка свое значение: гвоздики — почесть, нарциссы — измена, жасмин — привязанность, гиацинт — веселье, георгины — победа, тюльпан — гордость, лилии — невинность. Перечислять можно до бесконечности. А какие цветы ты бы положила на могилу Рона?

— Незабудки, — машинально отозвалась она и тут же прикусила язык. Как можно хоронить того, кто, наверняка, еще жив. Даже обсуждать возможные похороны живого человека, это уже плохая примета, ты как бы призываешь смерть на его голову. Тем более если говоришь об этом с нечистой силой. Они ведь шутки ради способны довести до самоубийства любого, стоит лишь назвать имя, чтобы наслать их на человека, а там уже ни примутся за работу, начнут дразнить его, устраивать разные проказы, заманивать в гиблые места и всячески издеваться над жертвой. Невидимые другим и смеющиеся над тобой одним, они кого угодно доведут до безумия. Рианон сразу же пожалела о своей легкомысленности. Она не хотела причинять Рону зла. Сам по себе он бы выжил в любых условиях, если бы только его не схватили и не повесили. Такой жизнелюбивый парень как он не стал бы просто так умирать. И сдаваться без боя он тоже не стал бы. Рианон не верила, что он мертв. Скорее всего, духи обитающие в доме просто хотят подразнить ее. А еще это мог быть ловкий маневр, чтобы она ушла из их дома, искать своего друга. И откуда они вообще могли знать о Роне? Он был слишком далеко отсюда, а духи, вероятно, оставались прикованными к этим стенам. Они не могли слетать в Лорет и проследить за ним. Вероятнее всего, просто выхватили из сознания Рианон первое имя, которое пришло ей на ум.

Чтобы немного развеяться она вышла на улицу. От голосов духов и их фокусов она уже устала. Ей хотелось отдохнуть от них всех. В своих расчетах Рианон оказалась права, на улицу за ней никто не последовал. Очевидно, и в самом деле вся местная нечисть была прикована именно к этому дому. Они могли наблюдать за ней из окон, но не идти рядом с ней по дороге.

И все-таки какое-то отрицательное влияние все еще осталось. Рианон поймала себя на том, что про себя продолжает перечислять цветы и их странные значения, и даже при каждом названии загибает пальцы.

— Астра — хитрость, вереск — уединение, василек — скромность, ноготки — душевные страдания, маргаритка — взаимность чувств, мак — умиротворение, одуванчик — пророческий дар, резеда — скрытность, цветы шиповника — возвышенные чувства, цветы вишни — добрые надежды, акация — нежность, а цветы каштана — правосудие…

Откуда она все это знает? Рианон никогда не задумывалась о значении цветов. В травах и разных целебных растениях больше опыта было у Хильдегард. Только вот вряд ли она применяла отвары из них для восстановления чьего-то здоровья, скорее наоборот. Рианон была уверена, что в изготовление ядов и приворотных средств ей не найдется достойной замены, и в цветах она наверняка разбиралась. А может это были значения данные цветам от фейри. Перечислять действительно можно было до бесконечности.

— Фиалка — скромность, кувшинка — признание, гортензия — легкомыслие, незабудка — воспоминание, бархатцы — поминовение умерших…

Рианон остановилась прямо перед цветочным прилавком. Ей показалось странным, что рядом с корзины полными цветов не стоит продавца. Товар оставлен без присмотра, одна большая плетеная корзина даже опрокинула за прилавком и теперь первоцветы и примулы валяются в грязи.

Рианон хотела обойти прилавок и заглянуть в крошечный домик за ним, но вдруг заметила траурный венок переплетенный с черными лентами, а еще какой-то знак на двери. В Лорете он бы предупреждал об эпидемии или заразной болезни, возможно, и здесь было также.

— Не ходите туда, — кто-то тронул ее за плечо.

Рианон обернулась. Человека заговорившего с ней по одежде можно было принять за гробовщика. Скорее всего, он и был им.

Она уже догадалась, что произошло. Но все-таки спросила.

— Там кто-то умер?

Быстрый молчаливый кивок красноречивее любых слов сообщал обо всем.

— Там зараза. Лучше бы никому не заходить туда.

Рианон невольно содрогнулась. Ей вспомнилась высокая фигура в сером и язвы на ангельском лице.

— И давно зараза в городе? — спросила она.

— Не в городе. Кто-то из приезжих ее принес.

— А почему вы думаете так?

Гробовщик лишь пожал плечами.

— Все видели, как старик наклонился поднять монету, брошенную каким-то чужаком. Не наше это было золото, не то, на которое можно что-то купить в Виноре…

— А где теперь эта монета? — перебила его Рианон. — Она все еще у покойного.

— В доме ее не нашли, угрюмо отозвался он.

Рианон отошла, уступив ему дорогу.

Домой она возвращалась как в бреду. Значит, все-таки ей не приснилось.

— И что в этом такого, — звенели где-то за шпалерами голоса прях, уже невидимых и будто поселившихся в толще стены, — люди умирают каждый день, а мы потом идем за похоронной процессией. Мы любим бывать на похоронах и поминках. А волосы молодых покойниц идут нам на пряжу. Тебе тоже следует посмотреть, что это такое.

Рианон постаралась к ним не прислушиваться, но это было сложно. Голоса звенели внутри стены, а когда она прилегла на кровать, они даже стали доноситься с потолка.

Если подумать, то цветочник мог умереть и не из-за нее, а просто потому, что его время пришло. Он ведь был уже не молод. А болезни тем более способны сломить всякого. Но что тогда подумать о монете, которая исчезла и о сером вестнике смерти.

— Пора уходить отсюда, — подумала Рианон. Если в городе действительно разгорится эпидемия, то ей больше нечего здесь делать. Все равно в дом, который другим невидим, никто не сможет забрести, разве только какой-нибудь маг — путешественник, да и тот продержится здесь недолго. Духи сами его выгонят. Так что на ее собственность вряд ли найдутся претенденты. Лучше запереть двери и двинуться в путь. Но куда?

— Правильная мысль, — шепнул кто-то ей на ухо.

Она повернула голову на подушке, ожидая увидеть рядом, по меньшей мере, Орфея, но вблизи прикроватной тумбочки суетилась только одна из прях. Она вынула откуда-то моток огненно-красной пряжи. Казалось, что в ее крошечных ладошках уместилось солнце, а через миг ее уже и след простыл.

Рианон не удивлялась тому, как быстро эти существа исчезают и появляться. Гораздо больше на данный момент ее занимали мысли об Орфее. Почему он до сих пор не объявился? Неужели он решил бросить ее? А ведь сам даже сделал попытку отбить ее у своего господина? Рианон вспомнила его вторжение в шатер и испуг, испытанный перед Мадеэлем. У своего властелина отбить даму он, разумеется, не мог. Но ведь сейчас она одна. Так кто же мешает ему прийти?

Однако пространство возле нее оставалось пустым, никакой дух не просочился сквозь стены, чтобы развеселить ее и сыграть с ней в карты. Ну и хорошо. Без него даже спокойнее. Никто не сбивает ее с выбранного пути своими нелепыми предложениями. Ах, да, кажется, свой путь она еще так и не выбрала. Куда ей отправиться?

Был бы у нее кулон, и все оказалось бы просто. Она бы только загадала место, в котором хочет очутиться, и через миг уже стояла бы там. Без кулона придется снова путешествовать, как простой смертной. Жаль, что у гнома не выманишь украшения назад.

Рианон почти забыла, что внутри нее дремлет что-то огненное и непредсказуемое. Дитя падшего ангела. Иногда оно жжет ее изнутри больнее огня. Как она может отправиться в путешествия, неся его в себе. Что если очередная судорога скрутит ее прямо на глазах у людей? Как она объяснит кому-то свое состояние? Ее живот остается плоским, однако внутри него зреет дьявольское семя. Сын Денницы. Каким он будет? Красивым, как отец, таким же сильными непреклонным, или огненным, как она.

Рианон заснула ненадолго, а когда открыла глаза, то заметила сгорбленный черный силуэт сидящий в изножьях кровати. Его когти царапали рифленые столбцы, подпирающие полог, глаза горели как два уголька. Обожженные крылья были сложены за выгнутой, как у кошки, спиной. Раньше она видела его только в башне или в шатре Мадеэля, теперь он находился возле ее постели и наблюдал за ней также, как до этого за Ивом.

Странно, но она его больше не боялась. Он вдруг перестал быть страшным. Черное выгоревшее тело вызывало скорее ощущение гадливости, чем ужас. А еще сожаление. Ведь когда-то он был не таким. Теперь Рианон даже знала его имя Асмодей. Но ничего ей не говорило. Просто одно из имен демонов. Их имена нужно было знать заклинателям, призывающим их, а не ей. Для нее все падшие ангелы были на одно лицо, обгоревшие, озлобленные, потерявшие всю свою красоту, но все еще чрезвычайно сильные — все они лишь безымянные солдаты в одном огромном войске ее возлюбленного. То, что зреет сейчас внутри нее, надежно защищает ее от них всех.

— Уходи! — только и прошептала она, а через миг его уже не было. И даже пепельных следов не осталось на столбцах кровати. Перекладина, на которой он сидел, тоже осталась чистой: ни гари, ни золы. Асмодея будто и не было здесь. Хорошо бы, если б и он сам всегда был только персонажем ее снов.

Царство снов! Название само пришло ей на ум, как будто именно туда она и собиралась отправиться. Нужно только завязать глаза, взять в руку фонарь, разгоняющий порождений ночи и брести наугад, чтобы его найти, подсказал ей чей-то голос. Может в шутку. Рианон представила себя с завязанными глазами и фонарем в руках, идущую по пути сновидений. Это было не для нее. К тому же в царстве снов все также подчинялось Мадеэлю. Там он нашел бы ее быстрее, чем в любом другом месте. А она пока хотела побыть одна. Совсем недолго. Чтобы собратья с мыслями.

Ей нужен был Лорет и любой ценой, а вместо этого она блуждала по чужим государствам. Живя с Мадеэлем, она почти уже забыла о своей главной цели в жизни. Ей нужно было вернуть свое, а потом можно умереть и соединиться с падшим ангелом. На ум как нарочно пришел Собор Грома. Если такое место действительно есть, то сможет ли она найти дорогу туда. И где гарантия, что после того, как она совершит ритуал, она окажется вместе с тем, к кому хочет присоединиться.

Все было так сложно, а знаний ей явно не хватало. Плохо, что у нее в отличие от той же Хильдегард не было способностей к изучению запретных искусств. Хотя с другой стороны, может, Ротберт был прав, и ей стоит подождать, пока е скрытые возможности сами дадут знать о себе. Но тогда придется ждать целую вечность.

Она тяжело вздохнуло и из ее груди вместе с дыханием вырвалось целое облачко огня. К счастью оно ничего не подожгло, а всего лишь повисло оранжево-золотистой дымкой под пологом кровати.

Учись этому сама, говорил ей Клайв. Она решила попробовать. Как контролировать огонь? Как заставить его принять форму огненного шара и совершить бросок? Как создать видение из огня? Она мысленно напряглась, пытаясь представить себе что-то знакомое и достижимое, например звезду в своих руках, указавшую ей путь к Школе Чернокнижия. Той звездой можно было легко управлять, вертеть ее то в одну сторону, то в другую, зажимать в кулаке, если бы огонь стал таким же податливым. Мгновение не происходило ничего. Рианон уже отчаялась, но через минуту оранжевая субстанция вдруг начала принимать форму остроконечной звезды, яркой, желтой, с красными линиями по краям. Звезда из пламени.

Рианон вскочила с постели и отошла в сторону. Всего миг и потеря контроля сказалась, огонь устремился вниз и прожег края полога, а так же подушку, на которой до этого лежала голова Рианон. Завопили от боли какие-то духи, которых она случайно опалила. Видно, они уже уютно расположились за пологом и в кровати, а тут вдруг откуда-то взялся огонь.

Если их обожгло, то так им и надо. Она не приглашала их к себе в постель. Рианон была рада, что вовремя отошла сама. Играть с огнем опасно. Можно и обжечься. Надо учесть первый неудачный опыт на будущее и не допускать больше ошибок. Главное контроль над своим творением, едва утрачиваешь его и пламя начинает жить само по себе. Тогда оно и тебя саму с легкость сожжет.

Придется попрактиковаться. Желательно выбрать место где-нибудь в пустоши, где огню особенно нечего пожирать. Княжество Ротберта для этого идеально бы подошло. Рианон усмехнулась.

Она все еще надеялась, что гном выползет из своего тайника и сам вернет ей кулон. Но надежды эти были тщетными. Конечно же, Рок не собирался ей ничего возвращать. Рианон слышала, что гномы бывают очень жадными и каждый карат золота в их кладовых на счету. Бывают лишь раз в году, кажется на Рождество, такие дни, когда они вынуждены одаривать смертных, если те оказались случайно вблизи их жилищ. Только вот подарки нечисти никогда не бывают сделаны к добру.

Рианон старалась не вспоминать Доминика. Да и кого теперь было помнить? Очаровательного маленького эльфа с заостренными ушами или заплывшее грузное тело гнома? Доминик не сохранил ни одной прежней черты, но его золото со временем не тускнело. Напротив, монеты сияли только ярче. Каждая из них сама была как миниатюрное солнце. Рианон разглядывала их по долгу и с наслаждением. Чеканка на них была такой изящной, рисунки замысловатыми. Ни одни гербы, знамена или эмблемы не содержали таких странных символов. Разве только это были знаки, присущие воинству Денницы. Он ведь тоже царь и вполне может иметь свои собственные гербы. Каждый золотой диск был неповторимым. Скрещенные мечи, отрубленные головы, извивающиеся вместо волос змеи, крылатые силуэты, контуры неземных печатей — все это было отлито в золоте. Нужно было быть очень искусным, чтобы изобразить нечто подобное в миниатюре.

Рианон ждала появления Рока так долго, как только могла. Но гном будто сквозь землю провалился. Однако стоило ей как-то ночью собрать свои вещи и выйти из дома, как она услышала его тихие шаги за своей спиной. Вот это да! Выходит он, в отличие от других, не привязан к дому и может следовать за ней. Вот только зачем ему это? Он сам хотел, чтобы она убралась подальше, а теперь не хочет выпускать ее из поля зрения. Едва она оборачивалась, как он прятался в тени домов, но стоило ускорить шаг, и она слышала, что он семенит за ней. Его злые глазки блестели в темноте. Даже на расстоянии двадцати шагов Рианон их отлично видела.

— Ну, что тебе нужно еще, остричь мне волосы под предлогом того, что огни тоже золотые, а стало быть, являются законной собственностью гномов? — тихо пробормотала она, не сомневаясь в том, что он услышит ее, как бы далеко не находился.

Он следовал за ней до самых городских ворот, и даже потом на проселочной дороге она замечала его пухлую низкую фигурку, способную быстро спрятаться за камнем или пеньком. Если он хочет навязаться в попутчики, то этого она не допустит. Рианон ускорила шаг.

Хоть бы этого гнома заклевала какая-нибудь хищная птица. Рианон вспомнила грифонов в Мертвой долине, жаль, что здесь таких нет, и ни не могут напасть на крошечное существо, семенящее за ней по пустой дороге. Намеренно, чтобы сбить его с пути, она свернула в лес. Что если теперь он не успеет добежать до нужного места и свернуть с дороги там же где она?

Гораздо умнее было бы выждать и поймать его, раз уж он идет за ней, как привязанный, то непременно рано или поздно попадется. А там уже можно будет отнять у него кулон. Если только хитрый гном взял его с собой, а не припрятал где-нибудь в тайнике. Например, под потолочными балками и досками пола. Зря она не проверила, когда еще была в доме, нет ли где-то расшатанных панелей или досок в полу. Теперь уже ей не хотелось возвращаться.

В лесу пахло весной. Рианон заметила набухающие вербные почки, даже сорвала один лист с дерева. Если сейчас март, то в Лорете все еще стоят холода и лишь в апреле кое-где начнут проглядывать подснежнике, а ближе к Винору климат становился теплее. Рианон бы не удивилась, если б узнала, что и зимы здесь бывают удивительно мягкими, а не долгими и суровыми. Ее родина находилась намного северней, и многие области там были мало располагающими для жизни и процветания, но все-таки это была ее родина.

Пройдя большой отрезок пути, Рианон обернулась. Ну, теперь то гном точно не смог ее догнать. Она чуть не вскрикнула от изумления, когда заметила его пухлую фигуру метнувшую за пень на расстоянии всего десяти шагов от нее.

Вот наглец! Рианон хотелось выругаться, но с какой стати ей сейчас сотрясать проклятьями пустоту. Пока гном не подойдет ближе, никакого реального вреда причинить ему она не сможет. Как и любой представитель нечисти он будет лишь в восторге от того, что довел ее до белого каления. Поэтому ругаться Рианон не стала. Она решила просто не обращать на него внимания. Пока. А там видно будет.

Честно говоря, Рианон чувствовала себя не на своем месте, бредя в темноте по ночному лесу. Потянуло же ее в приключения. Она ведь даже не знает, где найти дерево Филисс или как призвать других фей. Встреться она снова с ними, и сложностей с ночлегом у нее бы не возникло.

Рианон подняла с земли сухую веточку и дохнула на ее кончик. Тот тут же занялся пламенем, как лучина. И тут же кто-то вскрикнул в темноте и понесся прочь.

Рианон удивленно посмотрела на притоптанный мох под ногами. Здесь кто-то явно был. Десятки крошечных ножек могли ступать по сгнившему грибному кольцу у мха или верху старого пня.

Огонь мог сожрать ветку слишком быстро, поэтому она попробовала контролировать его. Пусть пламя горит на самом кончике, но не спускается вниз. Вначале это помогло. Огонек с треском горел на кончике ветки в то время, как сам прутик, зажатый в ее руке, оставался нетронутым. Казалось, что дальше определенного уровня огонь спуститься не может. Просто не имеет права, потому что это она руководит им. Пламя, созданное ею, должно подчиняться только ей самой.

Ну, вот, так ей даже свечка не нужно. Идя по лесу с зажженной веткой Рианон ощущала себя ни чуть не хуже, чем если бы продвигалась по замковому коридору с небольшим подсвечником.

— Поделись с нами! — пискнул кто-то внизу в мшистых зарослях.

Рианон посмотрела себе под ноги. Ничего кроме сгнившего грибного кольца и мха она не заметила. А следы крохотных ножек могли ей только показаться. Если б только за пнем не мелькнуло несколько маленьких силуэтов, то она бы прошла мимо без сожаления. Но заметив их Рианон остановилась и даже чуть наклонилась, чтобы их рассмотреть. Конечно же, пикси, как она раньше не догадалась. Должны же они водиться и в лесах Винора. Не больших насекомых по размеру они оставались практически не заметны, вот только яркая одежка выдавала их. В небольшой группке собравшейся у ног Рианон преобладали красные и оранжевые тона. Они сами напоминали огонь, раньше она не смогла бы даже смотреть на них, но сейчас ей стало любопытно. Рыжие девушки с ноготок размером одетые в легкие оранжевые туники, кажется, были созданы для того, чтобы танцевать у костра. Их кавалеры в красном тоже. Миниатюрный мир! Рианон представила, как приходиться жить существам такого размера. Их легко можно раздавить, даже не заметив, что уничтожил такую красоту, они ведь совсем крошечные и неприметные. Но должны же они быть также бессмертными.

— Разожги костерок для нас, — предложил ей кто-то из маленького собрания. — А мы за это кажем тебе дорогу к месту ночлега.

— Идет! — Рианон не решилась спросить у них дорогу в волшебное царство. В конце концов, куда они могут позвать ее на ночлег, если не туда. Возможно, там она встретит своих знакомых фей. Для нее ничего не стоило одним мысленным усилием запалить пригоршню обломков веточек, которую они сложили на мху. Всего миг и пикси уже с восторгом плясали вокруг ярко разгоревшегося костерка. Он сам был размером с ладонь, но для них то, что нужно. Рианон следила, как они кружатся, перепрыгивают или перелетают вокруг горящего пламени. Удивительно, как обострилось ее собственное зрение, если она могла видеть их лица четко. Все фейри были довольно миловидными, с заостренными ушками, сердцевидными личиками и светящейся бледной кожей.

Когда несколько оранжевых огоньков отделилось от танцующей группы и полетело вперед, Рианон поняла, что они указывают ей дорогу, как и обещали. Она быстро пошла за ними.

Какое-то время ей пришлось продираться по зарослям. Ветку она затушила и выбросила. Сияния источаемого крошечными летящими существа вполне хватало, чтобы ориентироваться. Издали пикси напоминали светляков, стремительно летящих вглубь леса. Только вот вместо чащи они вывели ее на небольшую лужайку. Рианон чуть не споткнулась о раскорчеванные пни. Кажется, кто-то расчищал это место специально. Деревья вырубили, чтобы образовалась небольшая площадка. Но зачем. Рианон не сразу заметила стены охотничьего домика вдалеке. На была разочарована. Всего-то человеческое жилище. Она то рассчитывала хотя бы найти дорогу к дереву Филисс или обители ее соплеменниц. Ей хотелось снова танцевать в кругу фей, но рядом не чувствовалось их присутствия.

— И это все? — изумилась она, смотря на охотничий дом. Однако пикси уже исчезли. Они выполнили свое обещание, привели ее в то место, где можно заночевать, но не более того.

Рианон рассчитывала, что дом хотя бы окажется пустым, но и тут она ошибалась. В окнах вторых этажей горел тусклый свет, звенела медная посуда, и слышались голоса. Должно быть, охотники отмечают свою удачу. Вероятно, за день они успели подстрелить хорошую дичь, а вино привезли с собой. Стоит ли их тревожить?

Рианон раздумывала всего минуту, а потом все же решилась подойти поближе. Гончие псы у двери опасливо попятились от нее, не смея даже скулить. Конечно же, они почувствовали огонь. Рианон усмехнулась. Животные более чутки, чем люди, они сразу понимают, кого надо бояться. Вот окажутся ли их хозяева настолько же умны, чтобы убраться из дома, который она способна спалить, и оставить его ей.

Слуги, спавшие на подстилках в прихожей, не услышали ее шагов. К тому же они были настолько пьяны, что, скорее всего, приняли бы ее за призрак, явившийся из леса. Бесполезно выставлять дозорных, которым с хозяйского стола перепали к ужину бутылки с вином. Рианон лишний раз убедилась с этим. Она осторожно перешагнула через плетеные фляги и обглоданные кости, валявшиеся на полу, и направилась на второй этаж, где веселились господа. Хотя веселились это сильно сказано. Да, бряцали медные кубки, ножи звенели о тарелки, ноздрей достигал запах свежевыпеченной на вертеле оленины. Рианон заметила, как крошечные брауни и домовые гномы подбирают с лестницы остатки обглоданных косточек. Они, очевидно, решили, что это подношение им, а поэтому не причиняют неудобств заезжим господам. Невольно она улыбнулась. Какие-то существа из волшебного мира вечно суетились у нее под ногами, напоминая о том, что люди далеко не хозяева окружающего их мира. А стало быть, и не хозяева Лоретта. С армией нечисти взять его не составило бы труда. Даже воевать бы не пришлось. Зачем применять оружие, если захватчики могут просто просочиться сквозь стены, сквозь воду в колодцах и материализоваться из воздуха.

Рианон заглянула в верхнее помещение и к своему удивлению вместо кучки бражничающих охотников увидела чинно сидящих по разные стороны стола людей. Не было ни пьяных хоровых песен, не продажных девок, ни танцовщиц, ни игры на арфе или лютне. Судя по богатым одеждам, здесь присутствовали только господа и ни одного слуги. Странно, когда за столом никто не прислуживает. Рианон не представляла себе пира без лакеев, чашников и виночерпиев. Кто же станет заново наполнять осушенные бокалы, приносить новые блюда и забирать грязную посуду. Остатки дичи дымились на вертеле в зеве большого камина, и некому было подать их к столу. Здесь не было даже барда или менестреля, которого непременно стоило позвать для развлечения.

Значит этот ужин не развлечение. Рианон посмотрела на постные напряженные лица и постаралась запомнить черты каждого. Несколько немолодых людей и двое юных, все в богатых нарядах, в отделанных мехом догалине и изящно вышитых туниках. Их охотничье оружие тоже производило впечатление. И короткие мечи, и ножны, и дротики и колчаны для стрел, да и сами стрелы были выкованы очень искусно. Больше всего Рианон привлекли стрелы. Почему-то они напомнили ей о кузницах гномов. Не может же металл, выкованный ими быть здесь и пойти на стрелы, применяемые для охоты людьми. Волшебные создания вообще не одобряют охоту. Лес их владения, а к животным они расположены, ни и сами способны обращаться в животных. Зачем им давать людям оружие против себя.

Рианон нахмурилась. В зале она заметила много драпировок и большой гобелен на стене перед входом, изображавший сцену охоты на дикого кабана. Что если пробраться в залу и спрятаться за этим гобеленом. Тогда она сможет подслушать разговор. Это было рискованно, но не настолько, чтобы отказаться от заманчивой идеи. К тому же если ее обнаружит, ее самозащита это огонь. Она просто сожжет весь дом, прежде чем ее успеют схватить. Пора бы уже осознавать собственную силу и не бояться ничего.

Рианон проскользнула в приоткрытую дверь и спряталась за краем гобелена. Шума она при этом произвела не больше чем прошмыгнувшая в темноте мышь. Никто даже не обернулся на этот звук, зато ей стали слышны голоса. За столом велась тихая беседа.

— Интересно подслушивать чужие разговоры, да? — пискнул над ее ухом чей-то тоненький голосок. Возможно, один из лесных пикси тоже залетел за гобелен, чтобы составить ей компанию, но Рианон отмахнулась от него, как от надоедливого комара.

— Что там, Феб? — один из молодых господ обернулся. — Я, кажется, что-то слышал.

Его сосед обернулся также, но, увидев позади себя лишь пустоту, только пожал плечами. Жест, однако, выглядел довольно нервным, будто Феб боялся, что его поймают за чем-то запрещенным.

Если игра в карты здесь запрещена, то они собрались играть именно в нее, с сарказмом подумала Рианон. Или вызывать демонов. Только на последнее было не похоже. Присутствующие больше были заняты друг другом, чем наблюдением за ровным пламенем свеч или колебаниями в атмосфере. Не было ни золотых сфер на столе, ни ритуальных ножей, ни странных чаш, которые ходят по кругу. Обычное пиршество, только веселья на нем тоже не было.

— Раймонд, посмотри у двери, — Феб толкнул своего молодого друга в плечо.

— Зачем зря тратить время, — Феб с грохотом отставил свой кубок и откинулся на спинку стула.

— Тогда ты, Леон.

Второй молодой господин неохотно встал и направился к выходу. Рианон успела рассмотреть вблизи его темные курчавые волосы и изящный профиль. Явно аристократ, при чем не низшего ранга. Он мог быть даже советником при дворе. На его унизанной кольцами руке блеснул так же перстень с королевской печаткой — должно быть высший знак расположения. Рианон заметила, какие тонкие у него пальцы, когда он закрывал дверь. Эти руки явно не знали тяжелого труда, но сама их форма чем-то отдаленно напоминала о совсем другой аристократии — в запретном царстве.

— Наш Леон не боится ничего, — с язвительной похвалой заметил кто-то из сидящих за столом, — он и ведь сам, если верить семейных летописям наполовину происходит от лесных духов. Разве не так?

Юноша, вернувшийся к столу, побледнел, но не проронил ни слова. Все так же молча он занял свое прежнее место, игнорируя любопытные взгляды, устремленные на него со всех сторон.

— Сложно, наверное, вести свою родословную от эльфа, — поддел его тот же говоривший. — Или от любого друга духа, например сильва или силька, который испарился сразу после твоего зачатия.

— А по-моему это вполне удобное объяснение, — заметил кто-то еще. — Если отец испарился еще до свадьбы, то легче назвать его духом. Он просто исчез, а это вовсе не значит, что его дитя можно счесть незаконнорожденным. А весь клан происшедший от него — ублюдками.

— Хватит, — попытался образумить их Раймонд, но кто-то следующий уже охотно подхватил тему.

— Не удивительно, что выродку сверхъестественных сил удалось соблазнить сестру бывшего короля, вашу матушку, Леон. Говорят, ведь бастарды эльфов обладают отчасти и их дьявольским очарованием. Иначе как объяснить то количество дам, которое перебывало в ваших покоях. А вы несмотря на их обилие кажется до сих пор остались неудовлетворенным. Это особенность проклятого создания — никогда не получать удовольствия от того, что имеешь, а всегда стремиться к большему. В итоге вам и венец станет не нужен.

— Но я его получу, — юноша спрятал под столом свои слишком изящные почти нечеловеческие пальцы. Его напряженное лицо теперь выражало угрозу. — Иначе нас всех четвертуют, как заговорщиков.

На миг наступила тишина. Рианон боялась даже дышать, чтобы себя не выдать. Ее легкий вздох мог бы прожечь гобелен и испортить ее тайник.

Похоже, что Леон совершил правильный выпад. Ему и не нужно было тянуться к оружию, чтобы угрожать. Слова были весомее.

Больше никто не смел занять оппозицию. Перемирие было шатким и временным, но кажется, все шло к тому, что эти люди договорятся между собой. Они ведь все из Винора, догадалась Рианон, рассмотрев чеканку на золотой цепи одного старца, сидевшего во главе стола. Коронованный сокол, летящий на фоне солнечного диска — это гербовой знак Винора. Значит все они придворные, возможно министры или советники, а юноша по имени Леон даже приходиться родней королевской династии. Чем он теперь и собирается воспользоваться вместе с другими заинтересованными в нем людьми.

Рианон могла бы легко прочесть мысли заговорщиков, но ей больше нравилось слушать. К тому же разговор принимал неожиданный оборот для самих собеседников.

— Что ты предлагаешь? — обратился к Леону Феб, он был здесь самым старшим и кажется самым влиятельным. — Мы не можем выманить короля на охоту, а в замке не сложно будет догадаться, кто подсыпал яд или накинулся на него с кинжалом. Твои эльфйские фокусы здесь не пройдут.

— Поэтому я и решил предложить нечто особенное? — Леон оставался невозмутим.

— Что? Ты собираешься выманить из леса белую даму, чтобы она свела с ума нашего очаровательного вдовца? — хохотнул Раймонд, но под уничтожающим взглядом Леона тут же прикусил язык.

— Я просто так сказал, — отшутился он. — Все знают, что духи к тебе благосклоннее, чем к простым смертным. Хотя самих духов, признаться, тоже пока никто не видел.

— Твоя неопытность тебе извиняет, — бросил Леон, небрежно и высокомерно, как если бы уже стал повелителем. — Я дам вам большее, чем Фердинанд, — неожиданно убедительно обратился он ко всем. — Мой двоюродный брат, хоть и удивительно хорош собой, но он не правитель и тем более не воитель. Он миротворец и плакальщик. До сих пор носит траур, хотя его супруга скончалась уже несколько лет назад. Пора было бы укрепить Винор династическим браком. Но он и не думает. Видишь ли, у него есть два пригожих наследника. А я их регент — если с отцом что-то случиться.

— Да. Но что может случиться с королем? — рассудительно поинтересовался один из бывших оппонентов.

— Вот что, — Леон извлек откуда-то из отворота догалине длинный и тонкий предмет. Рианон присмотрелась и поняла, что это стрела с изящным оперением в верхней части и отточенным наконечником, на котором что-то сверкало. Только вот с расстояния нельзя было точно рассмотреть что. Какие-то рунические знаки или буквы.

— Стрела? — удивился Феб. — Ты собираешься нанять лучника, который ее выпустит, а потом убьешь и его самого. Свидетеля не останется, понятно, но кто в королевстве умеет стрелять так же метко, как ты?

— А ему и не нужна будет меткость, — Леон победоносно улыбнулся. — Эта стрела не из кузницы, — его глаза зловеще блеснули. — Не из кузницы Винора. Она из-под земли.

Быстрый смех тут же осекся под его злобным взглядом.

— Есть предание о том, что цверги чертят имя на кончике стрелы — имя того, в чье сердце она должна попасть, — ни чуть не смутившись, продолжил Леон. — Заговоренная стрела, — он с наслаждением посмотрел на блестящий кончик. — Кто бы не спустил ее с тетивы, она попадет точно в цель. Это судьба Фердинанда.

— А если нет? — Раймонд засомневался. — Что если все это байки, россказни суеверных крестьян.

— Замолчи, — Леон воспринял его слова, как личное оскорбление. — Что ты знаешь? Я выпросил эту стрелу не людей, у других… это тебя убедит.

— Тогда что если иногда такие стрелы вопреки преданиям все-таки не достигают цели? — не унимался Раймонд. — Пойми, мы волнуемся, от этого зависит судьба нас всех.

— И у вас будет отличная судьба, — одернул его Леон. — Не сомневайтесь. Я в этой стреле уверен и могу показать вам нечто такое, что и вы тоже будете уверены.

— Знаю, ты можешь подстрелить прошмыгнувшую мимо крысу с расстояния сотни шагов, — заметил Феб, — но это серьезнее…

— А я не собираюсь демонстрировать вам свое искусство стрелка, — его глаза загорелись. — Я хочу всего лишь познакомить вас с существами в лесу…

Все разом от него отпрянули. Наступила долгая тишина. Никому не хотелось проверять правдивость суеверий. Это уже было доказательством того, что их уверенность поколеблена.

— Главное, их не бояться, — продолжил он, упиваясь своей победой, — вот увидите, они сами бегут прочь при виде яркого огня. Так, что с ними можно договориться, всего лишь их запугав. С гномами сложнее, они куют в огне, но лешие, глейстинги и дриады куда согласливее. Они хорошие советчики. Король, который слушается их, многого достигнет. В отличие от нынешнего он не будет заниматься мирной политикой и укреплять пределы уже существующей страны, он двинется к завоеваниям новых земель и новых богатств, — Леон подождал, пока глаза присутствующих алчно засверкают. — Король должен быть военачальником и приносить пользу своим подданным, а не отсылать гонца в Лорет, обещая поддержку одной из воющих сторон. Наша задача напасть самим, когда два государства ослаблены, больше шансов захватить оба. И я сумею это сделать. Не без помощи лесной нечисти, конечно. Кто-то против?

— Я против, — неожиданно для самой себя Рианон откинула рукой край гобелена и вышла вперед. Сработал импульс и инстинкт защищать свое, она не могла больше оставаться в тени. Сидевшие за столом остолбенели. Конечно, предания о глейстингах и белых дамам были все еще распространены в этих краях. Желая подыграть им, Рианон загадала, чтобы платье на ней приняло цвет лесной зелени, а бахрома вокруг плеч и по подолу стала напоминать сорванные листья, можно было бы пожелать еще венок из листьев и ягод в волосах, но это уже было бы лишним. Ей нужен только венец, она ведь собиралась когда-то занять трон рядом с Мадеэлем. Учись всему сама, наставлял ее призрак из Школы Чернокнижия, и Рианон вдруг осознала, что действительно на многое способна. Наряд на ней за секунду окрасился в изумрудный цвет. Так выглядит одновременно и чешуя ящерицы и листья клена, одновременно и опасность и тайна леса. В сочетании с бледной светящейся кожей и насыщенно золотыми волосами она действительно могла показаться им кем-то неземным.

Даже Леон не посмел возразить, только крепко сцепил свои нечеловеческие пальцы. Он признал ее, просто глянул ей в глаза и понял, что она сверхъестественное существо. Если бы он еще знал, насколько она высока по сравнению с другими.

— Вы из леса? — нервно пробормотал Раймонд. Незнакомая дама приглянулась ему, это было заметно, но он трясся от страха.

— Я из ада, — Рианон двинулась чуть вперед, легко дунула перед собой, чтобы сдуть локоны, упавшие на лоб, только вот одновременно с этим струя огня лентой заскользила по скатерти. Присутствующие повскакивали со своих мест, кто-то старался затушить огонь, кто-то вспомнив бога крестился. Им уже ничто не поможет, если они не откажутся от своей цели.

— И в Лорете сейчас царит ад, пойдете туда — сгинете в нем, — предупредила она и без того запуганных заговорщиков.

— Вы сожжете нас? — Леон смотрел на нее долго и изучающее. Он искал пути к отступлению.

— Я лишь попрошу вас отказаться от своих планов, — Рианон протянула вперед руку. — Отдайте мне вашу стрелу, и я уйду назад в лес, не забрав с собой ни одного из вас. Я дам вам кое-что взамен, — видя, что он сомневается, она раскрыла ладонь, демонстрируя оставшиеся монеты. — Знак расположения Люцифера, золото из его дворца. Как раз хватит для каждого по монете. Говорят ему цены нет. Достаточно ли этого, чтобы купить твою стрелу.

Леон согласно кивнул, загипнотизированный ее взглядом. Рианон легко отобрала у него заговоренную вещицу и отдала взамен монеты. Каждому по монете. Расставшись с большей частью своего золота, она вдруг ощутила удивительную легкость, будто все ее беды и тяготы вместе с монетами перешли к другим.

— Вот так легко расстаться со своим несчастьем, просто отдай его другому, — пропела та же пикси над ее ухом, голоском похожим на комариный писк. Никто из заговорщиков ее не слышал. Каждый заворожено разглядывал свою долю оплаты. Кажется, их монеты околдовали. Рианон не помнила, чтобы сама теряла голову, смотря на них.

Пора было уходить. Ведь не оставаться же здесь на ночь.

— Никому обо мне рассказывай, — шепнула она все еще наблюдавшему за ней Леону. — Иначе сильно пожалеешь.

Она поднесла к губам палец, призывая к молчанию. Видя, как округляется ее рот, Леон уже отпрянул, опасаясь новой струйки огня, но Рианон только улыбнулась, торжествующе и зловеще.

Кажется, пикси привели ее сюда не зря. Во всяком случае, одну опасность от своей страны она уже успела отвратить. Ей было далеко не на руку, чтобы Лорет стал всего лишь провинцией Винора. Честно говоря, и случайно оброненная фраза о после в Лорет ей также была невыгодна. Рианон вдруг поняла, что ей нужно. Увидеть короля Винора. Договориться с ним. Она бы могла это сделать с применением чар или без них.

Только вот путь ей предстоял не близкий. А без кулона как проникнуть в охраняемый дворец, а именно в королевские покои. Ей нужно именно аудиенция — долгая беседа наедине, убеждение, если нужно гипноз. Для этого необходима удачная возможность. Как поймать момент? Фортуна давно уже ей не благоволила. А колдовство? Что если просто пожелать, чтобы стечение обстоятельств оказалось именно таким, как нужно ей.

На выходе из дворца Рианон просто пожелала, чтобы ее платье приняло прежний цвет и из зеленого оно снова стало лазурно-голубым. Вот и хорошо. Голубой цвет воды она очень любила. Ей сразу стало как-то удобнее, несмотря на то, что внутри нее как будто то сжимался, то шевелился тугой комок огня.

Стрела, которую она выкупила у Леона, для самой Рианон не представляла никакой ценности. Она унесла ее лишь как гарантию того, что их план разрушен. Теперь можно было выбросить ее или закапать где-нибудь в лесу. Рианон посмотрела, как опасно блестит наконечник. И тут же услышала, как что-то шевельнулось в кустах. Стоило посмотреть в ту сторону и красный колпак, выпирающий из ракитника, тут же обо всем сказал.

— Рок! — она даже усмехнулась. — Иди сюда, не прячься. Что скажешь о моем приобретении? Хочешь поближе посмотреть?

Она помахала стрелой, надеясь, что блеск наконечника привлечет жадного гнома. Но он прореагировал совсем не так, как ей хотелось бы.

— Опасные стрелы, — только и буркнул он. — Стрелы сделанные, чтобы выпивать из раненого душу.

— Зачем? — насторожилась принцесса.

— Чтобы люди корчились в муках и молили о смерти, — гном злорадно оскалился.

— А тебе не нужна такая стрела? — лукаво поддела его Рианон.

Гном не ответил, а лишь спрятался в кустах, так, что его стало совсем незаметно. Как же с ним сложно. Рианон почти отчаялась. С ним не договоришься. Лучше было продолжать путь и не обращать на Рока никакого внимания. Может тогда он сам отстанет. А то плетется за ней как тень или вернее как злая судьба. Ну, недаром же она назвала его Роком.

Рианон чувствовала усталость, но все равно продолжала продвигаться дальше. Что-то давало ей силы, питало ее изнутри. Сама она не смогла бы пройти так далеко. А сейчас казалось, у нее хватит сил на то, чтобы не только обойти весь лес, но также взять в руки меч и снести голову любому врагу. Откуда эти силы? От того нового существа, которое зреет внутри нее.

— Это все твой ребенок. Оставь его у нас, — шептали ей голоса из леса или это был только шорох листвы.

А хватило бы у нее сил взять меч и одолеть золотого дракона. Рианон представила себе крылатое змеиное тело с золотистой чешуей извивающееся под ее стопами. Если бы Мадеэль решил навсегда принять облик дракона, то он был бы золотым и коронованным драконом. Единственным из драконов, кто носит венец. Она вспомнила свою статую в латах попирающую змея. В сознании почему-то четко проступила картинка, она — принцесса в пурпурном платье попирает дракона, ее босая ступня уже поставлена на его извивающееся тело, но золотистый хвост все равно обвивает ее лодыжку и не ясно, кто кого победил она дракона или дракон ее. Рианон качнула головой, чтобы прогнать видение.

Все эти странные мысли, будто приходящие от кого-то другого. Лучше не давать им воли, иначе окажешься у них в плену. У нее голова шла кругом от новых впечатлений и ощущений. Она слышала каждое движение, каждое колыхание в зарослях. Лес жил какой-то своей особенной жизнью и здесь каждый дюйм земли был обитаем. Целая вселенная, полная не только смешанных видов деревьев, но также леших, нимф, дриад и многих-многих существ, которым она даже не смогла бы дать название. Возможно, белая сова в дупле дуба на самом деле окажется сирином, а пень — маскирующимся лешим. Ее восхищал окружающий лес, и в то же время ей хотелось его спалить. Это желание, похоже, исходило изнутри, от того, кого она носила в себе.

Опасное дитя. Лучше было бы его уничтожить. Но ведь оно же ее каким-то образом и оберегало. Оно давало ей неиссякаемые силы, которых не могло быть у нее самой. А еще было похоже на то, что сверхъестественнее существа относятся к нему даже с большим трепетом, чем к ней. Пока она носит его в себе, она вне опасности. Но что будет, когда он станет отдельным от нее существом.

Рианон прикусила губы чуть ли до крови, чтобы не было побуждения позвать Мадеэля или произнести имя, которое она уже обещала дать своему ребенку. Не имя, а сложенные символы, эмблемы каждого духа обитавшего в башне и кто знает, какую силу они таят в себе. Эдвин! Она старалась не произносить это имя и даже не думать о нем, но ведь когда-нибудь он будет существовать. Создание с ее изяществом, ее лицом и силой Мадеэля. Почти, что ангел, созданный на погибель многим, потому что его очарование всесильно. Рианон замечала, что волшебные существа мечтают заполучить его.

Возможно, именно они указали ей путь к маленькой прогалине. Рианон заметила крупные камни и остовы стен, увитые плющом. Неужели она добралась до самого заросшего зеленью города, который показывал ей Мадеэль. Однако уже первый внимательный взгляд рассеял ее предположения. Из темноты и развороченной почвы поднимались неровные обломки камней и целых монументов. Остатки стен торчали, будто гнилые зубы рядом с выступавшими из почвы корнями деревьев. Всего-то руины какой-то башни.

Рианон хотела уже развернуться от них, но заметила блеск костра. Она обошла вокруг особенно высокой стенки и заглянула через пролом внутрь. Там действительно весело трещал костерок, а вокруг него дико прыгали низкорослые существа.

Она невольно вспомнила об эльфах, которые по ночам водят свои хороводы в лесу. Они могут до смерти затанцевать любого смертного, ступившего в их круг. Ведь сами они не знают усталости, а человек вымотается, если они заставят его отплясывать до утра. А еще они способны угостить людей необычными фруктами, лишающими разума. Само их общество, как яд. Но Рианон не боялась. Ей просто нечего было бояться. Она делила постель с самым опасным существом, поставленным над ними всеми. Только значило ли это, что она теперь защищена и от его подчиненных? Если она жила в шатре дьявола, сможет ли она прижиться и в местах обитания его рати. Помнят ли эти существа вообще, кто они такие. Если да, то они невероятно злы, что утратили свою идеальную внешность и силу. Косматые уродливые карликовые фигурки у костра производили неприятное впечатление, и все же Рианон двинулась к ним.

— Леди! — пискнул кто-то, и пляска внезапно прекратилась. Множество разноцветных настороженных глаз устремились на Рианон.

— Я не хочу вам зла, — предостерегающе проговорила она, выставив руку вперед.

За таким наивным заявлением должен был бы последовать раскат хохота, только вот никто не смеялся. Это хорошо. Значит, они поняли, кто она.

— А что вы хотите, лучезарная?

Лучезарная? Не такой ли титул был у Денницы? Она прикусила губы. Как болезненно любое напоминание о нем. Даже его образ запечатлевшийся в мозгу мешает ей мыслить здраво.

— Эта стрела, — Рианон протянула ее вперед и поджидала, пока самый смелый возьмет ее и рассмотрит. — Ее можно как-то уничтожить?

— Разумеется, — минуту косматые лапки неуверенно вертели стрелу, а потом разом переломили древко и швырнули две половинки в огонь.

— Вот и все, светлейшая. Что-нибудь еще?

— Спасибо! — Рианон подумала, что было бы неплохо отблагодарить их. Надо же проявить королевскую щедрость. У нее еще оставались две-три монеты, одну из них она протянула троллям.

— Возьмите. Это вам.

Однако реакция была неожиданной. Вначале визгливые испуганные возгласы, потом суматоха, а спустя минуту лишь дым клубился у затушенного одинокого костра. Рядом никого не осталось. Ну вот, а она хотела сделать им приятное, подарить безделушку. Никогда нельзя распространять свою благотворительность на нечистые силы. Чтобы там не говорил Орфей, а они ужасно неблагодарны. И даже не вежливы, хоть и признают ее своей госпожой. Или это золото пугает их. Догадка поразила ее внезапно. Значит, не один только рок боится этих монет. Но что же в них такого особенного.

Рианон села на валун у потухшего костра и стала рассматривать чеканку на монете. Ничего особенно, на ней всего лишь изображены стены замка в облаках — замка Мадеэля. А с обратной стороны корона с шипами. На другой монете были изображены сразу сердце и корона вокруг него, на третьей ангел с мечом. Который из них — тот, кто выступал на стороне бога или Денницы? Скорее всего, второй. Даже в изящно отлитых тонких линиях не сложно было узнать черты Мастемы. Так его, кажется, называли те, кто шел на бой вместе с ним. Небольшая выпуклость на монете казалась его личным оттиском на раскаленном солнечном диске.

Блеска от затухающих угольев ей вполне хватало, чтобы все это рассмотреть. Ее зрение чрезвычайно обострилось. Она могла заметить мышь, проскользнувшую далеко меж камней, и даже насекомых далеко на цветах. Если бы сейчас Мадеэль оторвал ее от земли и поднял в воздух, то она с высоты небес вполне смогла бы разглядеть миниатюрный мир под собой во всех его деталях. Говорят, такое сверх острое зрение бывает только у драконов. Они с высоты полета могут вычислить свою жертву и кинуться вниз, поймать ее и снова взмыть в небеса, рассмотреть натянутую тетиву охотничьего лука или обрушить свой огонь на крошечную деревеньку. Их способностям и зрению можно только позавидовать. Но у Рианон оно сейчас обострилось до того же предела. Как такое может быть? Неужели она носит в своем чреве дракона и его сверх возможности передаются ей? Она испуганно ахнула. Мадеэль ведь по собственному желанию или ради игры мог принимать облик золотого дракона. Что если его сын родиться таким? Она произведет на свет чудовище. Золотое чудовище. У нее как и любой ведьмы совокупившейся с демоном или инкубом родиться нечто невообразимое. Только это будет не летучая мышь, уродец или змея, как у тех колдуний, которых после столь необычных родов хватает и казнит инквизиция, у нее родиться нечто уже в короне, горячее как солнце, отождествляемое с его отцом и золотое, как сокровища Денницы. Но ведь она не чувствует, что внутри нее чудовище. Рианон представила себе спокойные черты Мадеэля, синеву его глаз и совершенное крылатое тело. Она не знала, каким он был в аду и со своими подданными, но во время их соитий он всегда был прекрасен. Не мог же ангел стать отцом монстра. Хотя дьяволом же он стал. До Рианон доходили легенды о том, что у фей, если те на краткое время становятся женами смертных, рождаются невообразимо уродливые дети. Мог ли быть и обратный вариант.

— Иди к нам, — голос из мрака развеял ее сомнения. Как же он был знаком.

Рианон обернулась.

— Не вежливо прийти к кому-то в гости и даже не обратить на них внимания.

Вот теперь она безошибочно узнала медоточивый и нагловатый, напевный голосок Атенаис. В этот раз он был каким-то особенно слащавым, даже коварным, будто малютка — фея е сомневалась, что нечто давно желанное уже в ее руках.

— Хочешь сыграть вместе с нами?

Рианон только сейчас заметила наиболее сохранившуюся стену, обвитую пышными виноградными лозами. Раньше ее как будто здесь не было, но теперь пышные побеги винограда переплетались с плющом и тянулись, как живые по каменистой почти. На какой-то момент Рианон даже показалось, что они извиваются, как змеи у нее под ногами.

— Да не бойся же ты, — поддразнила Атенаис. — Чего может бояться прекраснейшая дева на земле побывавшая во объятиях того, кто устрашает всех. Даже нас.

Тихое хихиканье за столом было наигранным. Оно тут же оборвалось, как лопнувшая струна. Рианон смотрела на низкий, похожий по форме на огромный лист плюща зеленый столик так, как будто он вырос из под земли. Она готова была поклясться, что его единственную ножку — подпорку в центре обвивают и поддерживают вьющиеся зеленые побеги. Вообще это плющ или гриб, разросшийся до гигантский размеров? Или искусно вырезанный из цельного куста изумруда столик, сымитированный под форму огромного плюща. Как красиво! Рианон невольно засмотрелась. Она даже уже не обращала внимания на то, что зеленые побеги шевелятся под ее ногами и норовят ухватить за лодыжку. Когда она подошла совсем близко, в воздухе запахло жимолостью и бальзамином, а еще лесными фиалками. Но ведь сейчас только весна. Всех этих растений еще не может быть. Они зацветут чуть позже. Однако, в прическе Атенаис собрались гроздьями спелые ягоды, а на крошечной шейке бусы из рябины и грибов. Разве ягоды созревают раньше осени? Крохотные огоньки, летавшие над сидящими за столом, очень уж напоминали крошечных пикси. Рианон отмахнулась от тех, кто подлетел к ее лицу. Даже если это были просто светляки, они выхватывали ее лицо из мрака, освещая его как крошечными фонариками.

— Садись, не бойся!

Рианон заметила, вынырнувший как из неоткуда зеленый же стульчик, будто сплетенный из лоз и листьев.

— Угощайся! — предложила Атенаис, но Рианон только отрицательно покачала головой, завидев изысканное медное блюдо со спелым виноградом. Она была наслышана об угощениях фей и последствиях таких пиршеств для человека. Правда она теперь тоже не совсем человек и вряд ли может сойти с ума или навечно уснуть от их лакомств, но рисковать ей вовсе не хотелось.

Она стала рассматривать тех, кто сидел за столом. Это были несколько странных обожженных существ, похожих то ли на гарпий, то ли на горгулий. Она затруднялась дать им название. Черные когти, сложенные рупором крылья, обугленные тела и сверкающие как драгоценные камни глазки — это все, что она видела. Еще здесь были двое незнакомых ей гномов в пестрой одежке и как это не странно — пара крошечных огневолосых прях. Увидев их, Рианон изумилась больше всего, но маленькие красавицы лишь снисходительно пожали плечами, будто давая понять — такова жизнь в волшебном мире, таковы правила, мы нигде и мы же повсюду.

— Мадлен, Нирисса, — Атенаис кивнула в их сторону, поочередно представляя обеих. Рианон не смогла бы отличить их одну от другой. Имена остальных присутствующих были для нее долгим непонятным звуком.

— Может, стоит представить мне и плющ, который служит вам кровом. Он ведь тоже живой? — не удержалась от колкости принцесса.

— Конечно! — Атенаис кивнула в сторону извивающихся лоз и прошелестела на своем древнем наречии что-то и вовсе неразборчивое, но от этого звука побеги зашевелились активнее.

— Формальности соблюдены, — Атенаис лукаво улыбнулась гостье. — При дворе важнее всего этикет, не правда ли, ваше величество. Дела делами, а манеры на первом месте. Так недолго и трон потерять.

Острый укол. Рианон чуть не вспыхнула, в буквальном смысле. Кончики ее пальцев готовы были высечь искры, очевидно, почувствовав это, лозы зелени отстранились, стол на миг сделался шатким.

— Я ведь не королева, — поправила ее Рианон.

— В Лорете нет, — Атенаис кокетливо пожала обнаженными плечиками, вокруг которых, как черные кружево собирались фестоны тины и мотыльки. — У нас — да. Господин так пожелал.

— Ну а вы сами? — Рианон напряглась. От их ответа зависело ее будущее.

— Мы однажды уже последовали за ним. Почему теперь должно быть иначе?

— Потому что теперь расплачиваетесь за его поступок только вы. Он по-прежнему великолепен.

— Что ты предлагаешь? Последовать за тобой, как мы раньше следовали за ним? — Атенаис будто прочла ее мысли. — Кто сказал, что после этого мы и вовсе не будем уничтожены.

— А вам разве в радость ваше существование?

Она попала в цель. Головы сидящих за столом на миг понурились, но всего лишь на миг.

— Нам доставляет удовольствие издеваться над людьми, — вступилась Атенаис, — дразнить прохожих, шутить, шалить, как пожелаем, прежде у нас не было такой воли. Теперь есть. А еще есть карты. Спасибо тебе за них.

Рианон только сейчас заметила небольшие прямоугольные карточки, разукрашенные сложными узорами и вензелями. У каждого присутствующего в руках их было по нескольку, в центре остаток колоды и козырь под ним. Червы! Красное сердце в уголке карты казалось живым и бьющимся, изображение медноволосой дамы под ним улыбающимся. Какая зловещая улыбка.

— Только смертный сядь играть, и карманы его пусты, веселиться вся наша рать, наблюдая финал игры, — смеясь, пропела Атенаис. — Столько было пустых надежд, и вот разбиты мечты, мы отнимаем у невежд, их жизнь с исходом игры.

Тихий ехидный смех повес над столом как туманная дымка. Рианон невольно убрала руки от зеленой столешницы. Ей показалось, что мягкая чуть осклизлая поверхность действительно является живой шляпкой гриба или листом плюща. Каково приходиться крошечным пикси, которые сидят на грибах или оборудуют их под столы, или ездят верхом на полевых мышах? Да, парить в эфире было проще. Но как воззвать к рассудку Атенаис, если его вовсе нет. Одно коварство, азарт и проказы. Как договориться с подобными существами.

— Запомни, игорный стол должен быть обит зеленым сукном, чтобы подчеркнуть, что игра пришла из леса. И мы все ее одобряем, — поучала Атенаис. — Твой приятель постарался. И все ради тебя. Мы уже опробовали его игру на многих смертных. Сколько теперь несчастных, обездоленных и самоубийц. Кто-то спускает свое состояние, кто-то на миг познает торжество алчности только для того, чтобы потом снова все проиграть. Золото приходит и уходит, как и должно. Оно просочилось уже сквозь пальцы многих, ведомое картами. А ты не хочешь испытать удачу?

— Я хочу… — Рианон осеклась.

— Знаю, ты хочешь завоевать Лорет… с нашей помощью. Ты считаешь, что мы пойдем за тобой.

— А почему бы и нет? — Рианон удивилась своей дерзости, но отступать уже было поздно. — Почему вы не можете сделать для меня то, что вы сделали для него. Разве я на него не похожа?

На миг повисло молчание.

— И твой сын тоже, — вдруг заметила Атенаис. — Оставь его нам и сама оставайся с нами.

Рианон потупилась. Такого обещания она дать не могла и не хотела. Ей нужно было совсем другое.

— Предлагаю ставку, — в крохотных ручках Атенаис вдруг оказалась вся колода. Она начала перетасовывать ее. Блеснул перстень в форме паучка на ее среднем пальце. Или это был живой паук? Рианон вздрогнула. Если так, то он сильно въелся в плоть чуть пониже костяшки пальца.

— Ты сыграешь с нами, но на кон поставишь свое дитя. Своего сына. Его сына.

— С чего ты взяла, что это сын, а не дочь? — ей не понравилось, как алчно заблестели глазки Атенаис, будто две черные звезды на бледном фоне век.

— Всем это видно, — заявила грибная фея.

— Всем?

— Без исключения, даже некоторым людям. Прекраснейший грядет… — она натянуто улыбнулась. — Люди, как они не глупы, легко могут распознать свою погибель, даже до того, как она появилась на свет.

— Хорошо, ты убедила меня. Но если это сын самого Денницы, в чем нет сомнений ни у кого из вас, то и цена за него слишком высокая — ваше подчинение мне. Ставите на кон свою преданность? Проиграете, и вы мое войско, которое я направлю на Лорет. Вы станете меня слушаться.

— Мы и все, кто с нами, — Атенаис утвердительно кивнула. — Я обещаю многое. И нас всех слишком много, в лесах всего мира… есть особо сильные. Мы твои. Но, если проиграешь, то обещай остаться с нами.

Рианон думала всего миг. Терять ей в общем-то было нечего.

— Обещаю, — кивнула она.

— Сними карту, это будет козырь, — Атенаис протянула ей перемешанную колоду.

Чуть дрогнувшей рукой Рианон потянулась к верхней карте, перевернула ее. Опять дама червей. Что же такое? Девушка нахмурилась. Почему это не может быть другая карта. Ей не нравились червы. Собственное влюбленное сердце почему-то отвергало их. Если думать о сердечных муках, то наверняка проиграешь. В делах главное расчет, в игре тоже. Но и везение важно. Орфей, кажется, говорил, что карты должны подчиняться ей одной, так как для нее и созданы. А значит, если ей что-то не по нраву, то она может это изменить. Рианон доверилась своей силе и прежде чем она положила козырь на стол, изображение на карте уже приняло другие очертания. Бубны, а не червы. Бубновый король.

Атенаис как-то странно разочарованно выдохнула, будто изображение на картинке загипнотизировало ее, однако быстро пришла в себя и начала с удивительным проворством сдавать карты.

— Для госпожи, для Мадлен, для Нириссы, для меня… — сдавая карту она называла имя того, кто ее получал и так было каждый раз.

Получив свои карты и развернув их веером, Рианон изумилась. Одни козыри, в том числе и туз. Победа в ее руках. Правда она готова была поклясться. Что в первый миг, когда она их взяла это были совсем другие масти. Кто-то пошел первым, затем другие, невысокая мешанина карт уже была набросана на столе, вот и козырная семерка. Рианон хотела побить ее валетом, но услышала вокруг себя только смех. Она смотрела и не доверяла глазах. Ее козырная карта вдруг стала трефой масти.

— Теперь бери, это все твое.

Рианон заметила, как злобно скалятся на нее изображения с карт, будто тоже смеются над ней. Кажется, бубновая дама быстро ей подмигнула превращаясь в пиковую, когда следующей легла на стол. Атенаис громко смеялась. Эхо в стенах отражало ее смех множеством зловещих переливов.

И есть над чем смеяться. Неумеха, обругала себя Рианон, если она госпожа этой игры, то, как карты могут не подчиняться ей. Она просто не умеет ими управлять, как и собственным огнем. Или же это месть покинутого Орфея. Он ведь мог сделать так из подлости. Его бы сейчас сюда. Вот он бы знал, как выкрутиться. Если бы только она могла уступить ему свое место за столом и попросить отыграться за нее.