Бесплатный фрагмент - Ремесло теней. На границе вечности

Глава 1
Один на один

Со своими страхами лучше всего бороться в одиночку.

Если собираешься одержать абсолютную победу над тем, что пугает тебя, не стоит поддаваться заблуждению, будто присутствие друзей и любимых предаст для этого сил. Страх — коварное чувство. Ему известны все твои тайные пороки и желания. И именно поэтому на первых порах его не так уж сложно побороть — достаточно чуть силы воли и все в порядке.

Но это иллюзия.

На какое-то время ты можешь решить, что действительно победил, однако потом, в самый неожиданный момент, твой страх напомнит о себе, ударив жестоко и исподтишка.

А вот когда ты один на один с собой, ему некуда деться. В этот момент и начинается настоящее сражение за власть над собственным разумом, в котором у тебя нет права на ошибку. Позволишь малейшую слабину и проиграешь. Безвозвратно.

Я не любил проигрывать и потому, сидя на холодном полу ледяной пещеры, такой глубокой, что даже свет снаружи сюда не проникал, ждал, когда зверь появится.

Мягкая поступь приближавшегося животного привлекла внимание. Я оставался спиной к входу, не шевелясь, ожидая, когда в темноте раздастся басовитый рык хозяйки пещеры. Мое восприятие было обострено до предела, а вечно движущиеся Тени создавали вокруг нечто вроде сигнальной паутины, сообщавшей не только о любых перемещениях хищника, но и о его настроении. Благодаря Теням, мне не требовалось видеть, что в зубах самка снежного китха держит только что пойманный трупик скальной крысы, мне не нужно было слышать, как принюхивается она к запаху чужака в своем доме, и я знал, какие намеренья это рождает в ее охотничьем мозгу: «убить, убить, убить…»

Едва уловимый ментальный всплеск подсказал, что прежняя добыча уже не интересует ее, и трупик грызуна выпал из окровавленной пасти в утоптанный снег. Самый опасный зверь здешних мест осторожно водил заостренными ушками, а затем бесшумно вошел в пещеру.

Я продолжал сидеть без движения, внешне расслабленный и спокойный.

Любой охотник скажет, что ни при каких обстоятельствах нельзя поворачиваться к хищнику спиной. Это может спровоцировать атаку. Я знал это так же хорошо, как и то, что просто забредать в логово китха, где в колыбельке, сооруженной из клочков шерсти, мирно посапывали детеныши, равносильно самоубийству. Но по-другому поступить не мог.

Я должен был уничтожить тот липкий страх, поселившийся в сердце семь лет назад, когда трое названных друзей решили повеселиться, оставив меня одного в пещере с китхами.

Точь-в-точь как сейчас.

Только в ту пору мне едва исполнилось тринадцать.

Тайна, как мне удалось тогда спастись, так и не получила разгадки. Но с тех пор почти каждую ночь я видел один и тот же сон, как десятки кошачьих челюстей разрывали мое тело на части, а после преспокойно умывались кровью. За минувшие годы я сумел некоторым образом привыкнуть к кошмарам и уже практически не обращал на них внимания, но оставлять все как есть не хотел. С того дня, как вернулся с Боиджии, я вдруг осознал, что потерял право упиваться глубочайшим из собственных страхов. Поскольку перестал верить, что те, кто назывался моей семьей, позволят мне и дальше культивировать его.

Кошка приближалась медленно и бесшумно, словно воплощенная смерть, при этом продолжая опасливо шевелить ушами и принюхиваться к стылому воздуху.

Тихонько пискнул котенок, и мать тут же замерла.

Я не шевелился, сосредоточив внимание на намереньях самки и все еще пытаясь заставить собственное сердце колотиться чуточку тише. Если она решит прыгнуть, мне ни за что не увернуться.

Выждав несколько секунд, самка продолжила движение, не сводя с моего затылка больших и прекрасно приспособленных к кромешной темноте глаз. Осторожно обогнув нежданное препятствие, она старалась по максимуму держать расстояние. Тени помогали мне улавливать ее беспокойство. Как и для любой матери, безопасность собственного дитя оставалась для китха выше собственной. И я знал, что пока она не удостоверится, что с ее выводком все в порядке, меня трогать не станет.

Должен признаться, первоначально я действительно подумывал о том, чтобы передушить всех котят и вывести китха из себя, тем самым накалив ситуацию до максимальной точки. Но, едва взглянув на эти маленькие новорожденные комочки шерсти, вдруг понял, что не имею ни малейшего желания совершать что-либо подобное.

Во всяком случае, не в этот раз.

В сущности, я, пожалуй, мог бы убить кого угодно. И это не пустое бахвальство, лишь констатация факта. С некоторых пор клеймо убийцы надежно отпечаталось на моей шкуре, спалив небольшой кусочек души. Поэтому я прекрасно понимал разницу между необходимостью лишить кого-то жизни и простым желанием доказать, что сильнее. Ведь даже самые кровожадные хищники и те не убивают без причины.

Обнюхав мирно посапывавший выводок, кошка, наконец, смогла позволить себе уделить внимание непрошеному гостю и басовито всхрапнула.

Через эманации Теней, я понял, что шерсть животного встала дыбом, и оно готово защищать собственное жилище. Сделав одни глубокий успокаивающий вдох, я открыл глаза. Расстояние до входа навскидку равнялось четырем шагам взрослого человека. Стараясь не совершать резких движений, я медленно поднялся на ноги. Бежать я пока не планировал, но собирался заставить беспокойную мать ощутить исходящую от меня угрозу. По тому, как подогнулись ее лапы и прижались оканчивающиеся кисточками уши к голове, я понял, что мое желание исполнилось. Раскрыв клыкастую пасть, самка громко зарычала. Котята проснулись и запищали. О том, что случится дальше, я знал еще до того, как решение успело созреть в животном мозгу. Выставив вперед увенчанные громадными когтями лапы, кошка прыгнула.

В пещере было недостаточно просторно, чтоб я сумел отскочить в сторону, и потому пришлось нырнуть под нее. В тот момент мы оказались так близко друг к другу, что я смог почувствовать мягкое скольжение пушистого меха по лицу. Доля секунды прошла с тех пор, как звериная туша оторвалось от земли, а я уже снова стоял между матерью и ее незатихающими детенышами. Еще совсем слепые, они, тем не менее, уже успели научиться воспринимать окружающий мир по запаху и хорошо понимали, что рядом с ними опасный чужак.

Зная, что на этот раз мать побоится навредить выводку, а потому безрассудно кидаться на меня уже не станет, я послал тонкий мысленный импульс в ее сторону для проверки.

Но это только подстегнуло гнев китха.

Я понимал, что долго терпеть она не будет. А мне только того и требовалось.

Заставить себя забраться в пещеру уже стало подвигом, почище любых звездных сражений, но сейчас я должен был проверить свои способности в условиях максимальной опасности, чтобы раз и навсегда забыть о детских кошмарах.

Прикоснувшись разумом к течению Теней, я мысленно соткал нечто напоминавшее поводок силы и накинул его кошке на шею.

Едва только моя воля сомкнулась на разуме животного, самка зарычала громче, желая освободиться от чужеродного гнета. Она шипела, била пушистым хвостом по обледенелым стенам, заставляя детенышей пищать в два раза громче, и рыла снег под собой, но справиться со мной не могла. Я же ощущал буйство дикой натуры снежного зверя, не желавшего подчиняться, и понимал, насколько мы с ним схожи.

Я давил до тех пор, пока не почувствовал, что разум кошки стал податливым, словно мокрый снег, из которого можно лепить что угодно. Я все так же ничего не видел, но прекрасно знал, что самка лежит на спине, поджав лапы, и я могу делать с ней все, что захочу.

Доводилось ли вам когда-нибудь ощущать абсолютный контроль над кем-то? Ощущение невыразимое словами. Причем до отвращения. К самому себе.

Я мог бы заставить ее вылизывать мои ботинки, я мог бы сделать так, чтобы она покончила с собой или просто сильно покалечилась, я даже мог внушить ей мысль о том, что те шебаршащиеся комочки в углу пещеры — вкуснейшее лакомство из всех, что она когда-либо пробовала. Я мог бы заставить ее сожрать собственных детей… Я мог бы, да.

Но тогда это уже был бы и не я вовсе.

Потому что как только самка стала моей ручной игрушкой, я понял, что могу преодолеть себя, и что если один из кошмаров, спустя столько лет, побежден, то есть надежда справиться и с остальными. Дайте только время.

И все же я не стал ослаблять ментальный контакт раньше времени. Позволив мамаше подобраться к своему ненаглядному выводку, незаметно выскользнул наружу, взобрался на ледяной вал, служивший пещере крышей, и только потом разорвал связь.

Некоторое время я просидел на пронизывающем ветру, стараясь не обращать внимания на снегопад, и ждал, не бросится ли китх в погоню. Минуты утекали, а кошка так и не высунула морду из укрытия. Тогда я поднялся и припустил бегом по сугробам к тому месту, где до этого оставил флаер. Легко перепрыгнув с одного снежного уступа на другой, я остановился, запрокинул голову и захохотал.

Смеялся я долго и заливисто, настолько, что умудрился нахвататься снегу, сыпавшемуся с низко нависших сумрачных туч плотной стеной. Мне казалось, что в меня вселился дух свободы, и не было ничего, с чем я не смог бы на тот момент справиться. Раскинув руки в стороны, я закричал что есть мочи. Но как только крик оборвался, оставив после себя лишь бледное удаляющееся эхо, я осознал, что снова не один.

Было слишком сумрачно, и снег валил чересчур густо, однако это не помешало мне заметить в небольшом отдалении четыре движущихся белых пятна. С трудом различимые на фоне снега благодаря природной окраске, они скользили по кругу с той стороны, где я оставил машину.

Снежный китх неизменно считался самым крупным и самым опасным хищником на всей Яртелле, охотящимся в одиночку, а вот ледяные шакалы брали тем, что всегда атаковали группами.

Как, например, сейчас.

Быть может, мой безрассудный вопль привлек их внимание?

Опустив руки, я оценил расстояние: оно казалось не больше тридцати метров. Будь погода менее отвратительна, я бы, пожалуй, сумел засечь их и раньше, но на этой планете понятие «хорошая погода» отсутствовало как таковое.

Мозг лихорадочно заработал на полную, в поисках выхода из сложившейся ситуации. Справиться с китхом-одиночкой — одно, но тягаться со стаей свирепых и наверняка голодных шакалов — совсем другое. Мне бы и в голову не пришло попытаться взять под контроль четыре особи разом. Ни у одного элийра без достаточных тренировок на такое бы сил не хватило. И даже если б я каким-то чудом сумел подавить волю вожака, не побился бы об заклад, что его «шестерки» оставят это без внимания. Единственное, что казалось правильным — бежать. И я побежал.

Но не назад или в сторону, а прямо на них.

Всемогущие Тени сделали мое тело стремительным, как ветер, и сильным, как лавина. Поначалу мое поведение застало шакалов врасплох. Они явно не привыкли к тому, чтобы жертва, вместо бегства, возьмется атаковать в лоб. Однако стоило перепрыгнуть вожака, охотничий инстинкт возобладал над опасением неизвестности и вся четверка, синхронно взвыв, рванула за мной.

Началась охота.

Я несся сквозь заснеженную пустыню, словно спятивший призрак, инстинктивно выбирая тропу и перепрыгивая с одного кристаллического уступа на другой. Я не оборачивался, боясь сбиться с темпа, но чувствовал, что преследователи близко. Время от времени где-то позади раздавался леденящий кровь вой. Но я старался не обращать на это внимания, и продолжал спринт. Довольно быстро мне пришлось пожалеть о том, что оставил флаер так далеко, однако поступить по-другому мешала невозможность забраться в логово китха незамеченным. О том, что это может оказаться чревато совсем другими трудностями я как-то не подумал.

Новый вой огласил округу и на этот раз исходил не сзади, а со стороны невысокой заснеженной гряды, протянувшейся по правую сторону. Чуть повернув голову на звук, я увидел еще три белоснежные морды, явно мечтавшие подрезать меня на бегу. Панику сдержать было непросто, но шакалы отличались особенной чувствительностью и, почуяв мое смятение, негромко захохотали. Нет, конечно же, это был не смех, а лай, но от этого он не перестал быть менее жутким.

Я решил, что пришла пора несколько сменить тактику, и во время очередного прыжка с одного снежного гребня на другой, отталкиваясь от пространства с помощью Теней, развернулся в воздухе и ударил по ближайшему преследователю собранной в кулаке энергетической волной.

Издав протяжный вопль, шакал отлетел, ударившись тушей о твердую как гранит корку льда, и остался лежать.

Смерть одного из стаи энтузиазма других поубавила. Они начали осторожничать, из чего я сделал вывод, что твари гораздо умнее, чем думалось. Хищники больше не собирались гнать меня до бесконечности, но явно задумали вымотать жертву, сбавив скорость, и приближались лишь время от времени, чтобы разок клацнуть зубами и лишний раз подстегнуть бежать еще быстрее.

Я из-за этого несильно беспокоился.

Благодаря Теням, мне без особого труда удалось бы продержаться в гонке на выживание еще как минимум пару часов без остановки. Я карабкался по отвесным камням, словно по горизонтальной поверхности, забыв, что такое гравитация. Я прыгал, если была необходимость, на расстояние в три-четыре раза превышающее собственный рост. Чувствуя, как Тени, словно дым, скользят между пальцев, я знал, как заставить материю полыхать, словно хворост. Немного усилий и вся стая могла бы заживо сгореть. Однако это не было моей конечной целью, потому что в эти мерзлые яртеллианские пустоши я пришел вовсе не затем, чтобы калечить и убивать.

Очередное препятствие на пути я преодолел почти играючи. Возможно, не так грациозно, как сделал бы это настоящий мастер, но на лавры акробата я никогда не претендовал.

Я перескочил на пологий уступ и, с силой оттолкнувшись от него, сумел приземлиться лицом к стае и разметать под ногами только что образовавшиеся сугробы. Сам не знаю, почему, но я был уверен, что это сработает. Раз уж не удавалось заставить их бояться меня на уровне подсознания, то, может, демонстрация силы это исправит? Не задумываясь особо, я просто взял и выставил вперед ладони, представив невидимую стену, а затем, как будто, сдвинул ее навстречу шакалам. Следующее, что я увидел, это как семь распахнутых пастей с рядами блестящих и острых, будто кинжалы, зубов, врезаются в невидимый щит с неожиданным грохотом. Кровожадная стая превратилась в жалобно скулящий ком из челюстей и конечностей.

— Молодец!

Громкий выкрик и несколько резких хлопков, донесшихся позади, застигли врасплох. Я не собирался тупить, но неожиданность окрика заставила на миг ослабить защиту и едва не проморгать момент, когда ближайший из шакалов потянулся с намереньем оттяпать руку.

Вскрикнув, я дернулся назад, а в следующий миг сильнейший поток ветра унес всю стаю за пределы ледяного хребта, словно те были пушинками.

Только после того, как сумел утихомирить ритм сердца, я позволил себе с укором посмотреть на причину неудачи, едва не стоившей мне конечности. Злости почти не ощущалось, только усталость, гигантским снежным комом, навалившуюся сверху.

И все равно вопрос получился резче, чем я рассчитывал:

— Что вы здесь делаете, мастер?

Глава 2
Урок

Бавкида довольно улыбалась. Глаза старухи, по обыкновению полускрытые в тени глубокого мехового капюшона, сверкали весельем. Тяжелая черная накидка чуть трепетала под порывами слабеющей вьюги, а бледные иссохшие ладони по-прежнему были сложены на манер оваций.

— Не груби, Сети, — тихонько, словно шепот ветра, скрипнула она. — В конце концов, это была твоя ошибка, не моя. Или я должна напомнить, как важен для элийра контроль? По-моему, касаясь Теней, ты чересчур полагаешься на связь с ними. Вот уж не думала, что когда-нибудь придется читать тебе об этом нотации.

Я промолчал. На языке вертелась масса резких выпадов, но ни один не показался бы наставнице лейров достаточно внушительным. Я знал это так же хорошо, как и то, что Бавкида намеренно провоцировала меня. Возможно, даже психически, хотя с полной уверенностью об этом не сказал бы.

— Я заметила, насколько глубоко твое «Я» проникает в поток, — меж тем продолжила она, все еще держа свои бледные тонкие ладони вместе, — и мне показалось, будто ты что-то ищешь там… — Глаза старухи сузились, а сам я невольно напрягся. — Или я ошибаюсь? Будь любезен, объяснись.

Я молчал и смотрел на нее. Она ждала и смотрела на меня. Между нами оставалось около десятка метров и бесконечно падавший снег, но, несмотря на это, взгляд Бавкиды, казалось, просвечивал насквозь. Я знал, что ее ожидание может длиться часами, и потому мысленно перебирал слова, способные описать мои поступки, но лишь в той небольшой степени, достаточной, чтобы удовлетворить любопытство. Знать что-то большее старухе было совершенно ни к чему.

И все-таки, я был бы не я, если б не попытался уклониться от ответа.

— Зачем вы следили за мной?

Прежде чем ответить, Бавкида взмыла в воздух и подплыла ко мне, легко, словно древесный лист, подхваченный порывом ветра, — внушительный трюк, на освоение которого у меня ушло бы пару лет упорных тренировок.

— Не прикидывайся дурачком, Сети. Всю твою жизнь я не спускала с тебя глаз, и тебе об этом хорошо известно.

И снова говорить здесь что-либо было излишним, в то время как тон наставницы сделался серьезным.

Подавшись вперед, она ткнула в меня своим скрюченным пальцем:

— Я знаю тебя как облупленного и понимаю лучше, чем кто-либо! Возможно, даже лучше, чем ты сам себя способен понять. И если что-то начинает мешать твоему покою, я всегда об этом узнаю.

Теперь Бавкида стояла так близко, что пар ее дыхания ударялся о мое лицо. Я чувствовал тепло собственной кожей, как и запах, который испускало ее старое тело — так могло бы пахнуть в стерильной операционной. Старуха заглядывала мне в глаза без обычной для таких случаев аккуратной вежливости, что можно было сравнить с металлическим совком, грубо вонзившимся в снег. Я испытал сильнейшее желание отступить, да только нити чужой воли словно приковали меня к месту — не сдвинешься.

— Собираетесь читать мои мысли? — Пришлось постараться, чтобы голос звучал непринужденно.

Бавкида усмехнулась.

— А это необходимо? — И, не дав мне ответить, добавила: — Ты великолепный элийр, Сети. И мне хорошо известно, что, воспользуйся я своим правом знать, о чем ты думаешь, ты бы с легкостью пустил меня по ложному следу, где я могла бы неделями бродить внутри твоего разума, неверно интерпретируя приманку, и, возможно даже, заблудиться.

И это тоже не было похвалой, поэтому я опять ничего не сказал.

— Я пришла сюда не как ответственное лицо Ордена. Я пришла сюда, как твой учитель и друг, если позволишь называть себя так, и меня беспокоит нынешнее состояние, в котором пребывает твой разум.

Немного расслабившись вначале, я снова напрягся струной. Внутренний голос подсказывал, что смысл дальнейших слов Бавкиды мне не понравится.

— С тех пор, как ты вернулся с Боиджии, мы толком не обсуждали произошедшее. Я получила твой отчет, и, должна сказать, его было на редкость любопытно читать. Но от меня не ускользнуло, что далеко не все, что имело место быть, ты потрудился в нем отразить.

— Я думал, вас интересует только Игла. На ней-то я и пытался сосредоточиться.

— И это заметно. Но мне, знаешь ли, не доставало чуть более личного отношения ко всему, о чем там говорилось. Ни намека на личное отношение. Почему?

— Потому что мой личный взгляд значения не имеет, — ответил я весьма популярной в Ордене сентенцией.

Старуха хохотнула.

— Ты себя, по-моему, недооцениваешь.

Я отвел взгляд. Где уж мне? Особенно после того, как чуть не испек собственные мозги в жаровне, что изображала Игла Дживана, древний артефакт, за которым мы с моим предыдущим наставником охотились. Впрочем, снова говорить об этом я не хотел.

Бавкида понимала это, но в расчет, как обычно, не взяла.

— Я полагала, твоя потерянность есть следствие шока после взаимодействия с Иглой. Я считала, это пройдет через некоторое время. Однако уже три месяца минуло, а ты до сих пор ведешь себя так, словно побывал в пасти демона, и изменений к лучшему не видно. Я здесь, чтобы услышать прямой ответ. Что происходит, Сет?

Уголки моих губ задрожали, вот-вот готовые приподняться в улыбке. Впервые с того момента, как моя нога вновь ступила на замороженную поверхность Яртеллы под своды Цитадели Ордена Адис Лейр я ощутил желание смеяться. А почему? Да потому что старая Бавкида отчего-то никак не могла взять в толк простую истину: возможность обладания древними артефактами не шла ни в какое сравнение с потерей матери.

Мне было десять, когда мама пропала в первый раз. Это был удар, способный разорвать душу на части. В тот момент я изменился настолько, что временами, даже сам себя пугал. Но потом она оказалась жива. Я нашел ее на Боиджии еще десять лет спустя, и когда мне начало казаться, что душа исцелилась, Игла Дживана и жадный до власти мастер Аверре отняли у меня маму снова.

На этот раз навсегда.

Так как я, по мнению Бавкиды, должен был вести себя после этого? Скакать от счастья, радуясь жизни? В том, что наставница лейров настолько слепа, верилось с трудом. Старуха словно забыла, кто я и откуда взялся.

Я был не как те ищущие себя подростки, что тайным ручейком втекали в стены Адис Лейр и покидали его живыми в соотношении один к тысяче. Я не насиловал свое тело и не издевался над разумом, стремясь прикоснуться к Теням. И я не убивал себя, чтобы затем возродиться измененными, познавшими Поток. В отличие от всех остальных адептов Ордена, я родился со способностью чувствовать и направлять Тени. Моя мать создала меня. В буквальном смысле. Я — разумник из пробирки. И, несмотря на все это, был более любим, чем любое другое существо в моем окружении. Все остальные, быть может, чувствовали это, но вряд ли понимали.

Бавкида не понимала точно, но читала в душе и интерпретировала по-своему.

Вот как сейчас.

— Или тебя мучает чувство вины?

Я недовольно дернул головой.

— С чего бы?

Она явно хотела казаться мягче, но выходило с трудом.

— Такое случается, когда на твоих глазах умирает близкий разумник, а ты ничего с этим поделать не можешь. Я никогда не одобряла ту связь, что образовалась между вами в день твоего рождения, но Сол была чересчур своевольна, чтобы обращать внимание на мои слова. Я видела, как тебе приходилось собирать себя по частям, когда она пропала в первый раз. Ты был в той пещере, когда Сол упала вместе с Аверре. Возможно, ее вторичное появление и смерть еще раз разрушили тебя, и ты пытаешься построить себя опять? Замечу, что в этом случае, тебе не следовало прятаться от тех, кто мог бы помочь.

— Да никто и не прячется! — вспыхнул я, и, судя по блеску в глазах Бавкиды, именно этот ответ она ожидала.

— Тебе бы следовало гордиться собой! — сказала наставница. — Далеко не каждому элийру выпадает возможность остаться эмоционально свободным, после прикосновения Теней. Беда лишь в том, что у тебя нет достаточных знаний, чтобы обуздать себя, а это уже проблема.

В который раз я попытался возразить, что нет никакой проблемы, только мои слова пропустили мимо ушей. Бавкида же гнула свое:

— Но не признать, что ты многого добился в одиночку, было бы глупо. И все, что тебе сейчас необходимо — это закрепление полученных умений. А ты как будто забыл об этом. Словно то, кем ты являешься, и твое предназначение уже перестали иметь для тебя смысл.

— Предназначение? — На протяжении всех трех месяцев после возвращения это слово не покидало мои мысли. Я хорошо запомнил то, что сказала на прощание Эйтн, племянницы мастера Аверре, но так до сих пор и не разгадал сути. Возможно, и стоило обратиться к Бавкиде за толкованием, но я боялся услышать не те ответы.

Старуха кивнула:

— Вот именно. Но вместо этого, ты просто прячешься среди пустыни, как будто сам от себя бежишь. И это, по-твоему, выход? Адис Лейр так не поступают!

«Адис Лейр так не поступают», — мысленно пробормотал я и едва не закатил глаза. О том, как поступают Адис Лейр известно всей Галактике! Из Ордена, наделенного невероятным могуществом, за полторы тысячи лет мы превратились в свору наемников, убийц и воров, готовых пойти на любую подлость, ради материальной выгоды. И если прежде одно только наше имя наводило страх на половину галактического населения, то теперь оно стало синонимом отребья, обитающего на задворках цивилизации. Собственно, мы почти превратились в тех самых первых лей-ири, от которых и произошли в незапамятные времена. Тем и жили. Да только меня от всего этого с души воротило. Так что я нарочно съязвил:

— А как поступают Адис Лейр?

Бледные и тонкие губы наставницы чуть расползлись вширь.

— А вот на этот вопрос, мой дорогой Сети, — проговорила она, — тебе придется найти ответ самостоятельно. Но только чуть позже. Сейчас мне хотелось бы знать другое: как ты намерен поступить с ними?

Бавкида кивком указала в сторону снежного бархана, за которым виднелась неугомонная стая. Желание шакалов полакомиться человечиной ощущалось почти с той же силой, что и пронизывающее насквозь ледяное дыхание планеты. Никакого страха в них не было и в помине, как будто произошедшее ничему не научило, а только раззадорило. Что удивило. Ведь подобное поведение совсем не в природе трусливых тварей, охотившихся лишь сообща. Прежде шкалам хватало простой демонстрации превосходства, чтоб они отстали, но теперь… Я посмотрел на Бавкиду и все понял — старая карга намеренно дразнила тварей, натравляя их на меня.

— Ну и? Что ты сделаешь? Убежишь или убьешь? Какой вариант выберешь?

Не веря ушам своим, я спросил:

— А вам не кажется, что с меня уже хватит испытаний, мастер? Что даст вам эта травля?

Улыбка Бавкиды преобразилась, став почти застенчивой.

— О, дружок, я убеждена, что самое главное твое испытание еще только начинается.

Тени подсказали, откуда и в какой момент времени произойдет атака. Ментальный всплеск, предшествовавший прыжку шакала, нацелившегося на мою шею, был как толчок в спину, заставивший пригнуться и отскочить в сторону до того, как челюсти просвистели мимо. Недавняя игра была готова повториться, причем с большим преимуществом на стороне противника, подкрепленного волей самой могущественной из всех известных мне лейров. Это означало, что выхода у меня действительно только два: сбежать, тем самым признав поражение, или же убить стаю целиком. Прямо как с самкой китха.

Бегство ничего не решало, а убийство животных, которыми руководили со стороны, даже ради того, чтобы спасти себе жизнь, казалось подлостью. Разве виноваты они в том, что их заставили нападать? Так что, если уж по кому и стоило бить, так по самой Бавкиде. В конце концов, поход в пещеры все-таки принес кое-какие плоды. Тренировка с контролем сознания китха пришлась весьма кстати. Легкого касания Теней хватило, чтобы послать зов в обиталище царицы яртеллианской природы и ощутить ответный отклик. Правда, до того, как самка до нас добралась, мне пришлось применить все свои умения и навыки, чтобы попросту избежать семь пар жадных до моей плоти челюстей.

Я был уверен, что Бавкида почувствует приближение китха, но, видимо, была поглощена пируэтами, что я выписывал вокруг шакалов, и проморгала атаку в спину. Разумеется, ни о каком убийстве речи не шло. Самка китха только толкнула старуху лапами. Та вскрикнула и неуклюже рухнула в снег — черное пятно на белоснежном покрывале. Всего на секунду наставница потеряла связь с шакалами, но мне этого хватило, чтобы успеть вырвать сознание альфы из ее невидимых щупалец и обратить всю стаю в бегство.

Как только снежные волки с воем сбежали, Бавкида чуть приподняла голову и посмотрела на меня. Вопреки ожиданиям, она не проявила ни малейшего признака раздражения, наоборот — громко и заливисто расхохоталась и принялась играться со взрослой самкой китха, словно с котенком: щипала за шкуру и уворачивалась от выпадов.

— Браво, Сети! — Поднявшись на ноги, она ребячески пощекотала китха за ухом, когда зверь пытался ее укусить. — Браво! Вижу, Аверре научил тебя нестандартно мыслить. Ха-ха-ха! Ну, хоть что-то полезное из вашего общения ты извлек!

Я стоял немного сбитый с толку и смотрел, как древняя старуха, чей возраст не брался назвать даже самый просвещенный историк Адис Лейр, заливалась смехом и скакала, точно неразумное дитя. И тут же подумал, что это очень похоже на обычные игры кошек со своими жертвами. С той только разницей, что на этот раз жертвой оказался сама кошка…

В ту же секунду недоброе предчувствие пронзило меня холодной стрелой, а Бавкида сжала ладонь в кулак и великолепное в своей красоте и силе животное, резко сжавшись, будто для прыжка, замертво свалилось на белый снег, окрасив его собственной кровью. Остервенело бьющееся о мои ребра, сердце заглушило тишину, вмиг охватившую застеленную белым покрывалом долину. Я уставился на мертвого китха, потом перевел взгляд на наставницу. Она уже не смеялась, но в глазах, обращенных ко мне под навесом капюшона, читалось неприкрытое любопытство.

Молчание длилось недолго.

— Подозреваю, об этом ты даже не подумал, — произнесла она тем особым полным мистицизма голосом, которым обращалась к только что ступившим на путь лейра. — Думая, будто нашел выход, ты позволил себе забыть о том, кем мы с тобой являемся. Я предложила тебе игру, и ты в нее с удовольствием ввязался, решив, что знаешь правила. Но ты забыл о самом главном правиле лейров: правил не существует. Ты решил, будто одной лишь хитростью сумеешь выйти из положения, избежав ненужных смертей. У меня не было личных причин убивать это несчастное животное, кроме тех, которые заставят тебя посмотреть на эту смерть как на демонстрацию того, что за любой уступкой следует удар. Такова жизнь, Сети. Если первым не ударишь ты, ударят тебя. Жаль, что этого ты у Аверре перенимать не стал.

Я снова промолчал, поскольку ответа у меня попросту не было. Хотелось сказать, что даже животные не убивают ради забавы, но в тот момент на меня накатилась чудовищная усталость и все, что я мог, это опуститься на холодный снег и погладить бедную кошку по голове.

— У нее были котята, — сказал я.

— Тем велика вероятность, что ты скорее усвоишь сей урок. — Бавкида подошла и легонько провела ладонью по моей макушке, будто ничего не случилось. Но я знал, что это не было жестом сочувствия, только напоминанием о том, что мы — лейры, и наш путь пролегает на острие одиночества, между величием и безумием. — Идем, Сет. Время возвращаться в Цитадель. Оставь тушу падальщикам, они не дадут ей замерзнуть. И выброси свои сожаления из головы. Времена уроков, когда все можно было исправить, прошли. Теперь есть только ты и твои решения. И Орден. Все остальное — частности.

Она ушла до того, как я успел это понять. Я все смотрел на мертвое тело несчастной кошки, ставшей невинной жертвой игры в учителя и ученика, и чувствовал, как подступает тошнота. Меня тошнило от самого себя. Задрав голову к пасмурному небу, я сделал два больших глотка воздуха в надежде освежить голову и остудить мысли. Пусть я и не убивал кошку, но косвенная вина на мне все-таки лежала и именно эта вина десятитонным камнем клонила к земле.

От ветра защипало глаза, и я часто заморгал, чтобы не дать слезам взять над собой верх. В тот день, когда погибла мама, спасая всех от Аверре и Иглы, я позволил себе подобную слабость в первый и последний раз. Но это не означало, будто я не умел чувствовать ответственность за тех, кого мы… кого я оставил без матери. Не удивлюсь, если часть урока Бавкиды как раз и заключалась в том, чтобы заставить меня понять, что некоторые поступки ведут к таким последствиям, которые мы сами не готовы принять. Но тут она, должен сказать, припозднилась, так как все эти премудрости я успел почерпнуть из опыта не слишком удачного общения с мастером Аверре. Оставалось лишь решить, взвалить ли на себя ответственность за дальнейшую судьбу целого выводка маленьких китхов или просто забыть об их существовании, как о пустом и очень неприятном сне. Не стану скрывать, забота о ком-то была мне так же чужда, как этой планете тепло. И бросить беспомощных зверенышей на милость судьбы казалось решением наиболее выгодным с точки зрения холодного расчета. С другой стороны, поступки моей матери и ее последующая гибель не оставили меня равнодушным к ее идее, что власть непременно накладывает ответственность. А моя ответственность за все произошедшее здесь была абсолютной и, следовательно, уйти спокойно я не мог.

Добежав до флаера и запрыгнув в пилотское кресло, я, развернув машину, помчал ее на полной скорости в сторону пещеры, где прятались котята. Расстояние было небольшое и на полет ушло не больше минуты, только за это время я успел извести себя мыслями о том, что могу опоздать. Что, если шакалы, которых держала в своем ментальном подчинении Бавкида, добрались туда раньше? Что, если она предвидела и этот мой шаг, а заодно сделала его невыполнимым? Если так, то эта игра превратится в нечто куда более сложное и отвратительное, чем я мог себе представить, а у меня никогда не было иллюзий по поводу нравственных норм Адис Лейр. Адепты Ордена верны лишь себе. И никому больше.

Ни одной псины по пути не подвернулось, что только укрепило сомнения да потуже стянуло грудь. И все же, я продолжал надеяться, что еще не поздно.

Резко затормозив у входа и не став вырубать двигатель, я, прихватив из бардачка фонарик, выпрыгнул из кабины и тут же нырнул в припорошенный снегом зев пещеры, откуда не доносилось ни звука.

Сама пещера в глубину была порядка десяти метров, большую часть которых составлял обросший слабо отливавшими в тусклом луче фонарика синевой кристаллами рукав. Пока я двигался по нему, все время задевал спиной и плечами острые выступы, а разок даже, кажется, порвал прочную ткань собственной термооплетки. Видимо из-за внутреннего раздрая, боли я практически не заметил, только небольшой холод. Я старался дышать как можно тише, прислушиваясь, не раздастся ли впереди какой-нибудь звук, но из-за учащенного сердцебиения едва мог разобрать даже собственные шаги. Дурное предчувствие гнало вперед, точно хлыст. Достигнув дна, я наконец сумел перевести дыхание — пещера оказалась пуста, шакалов не было и в помине. Обшаривая пол и углы фонариком, я искал признаки четверых маленьких клубочков, но, ни в растормошенном гнезде, ни где-то поблизости обнаружить их не сумел. Позволив сознанию потянуться к Теням, я стал понимать, что худшие из моих ожиданий оправдались. Было непонятно, что тут произошло, но лишь до тех пор, пока часть информации, нашептанной клубящимся в пещере течением, не дошла до меня, изобразив всю картину случившегося…

Они не оставили даже крови. Шакалы вылизали все подчистую, как только разделались с основным блюдом. Разорвали и, не разжевывая, проглотили. А потом помочились там, где жрали, чтоб перебить запах крови, а заодно пометить территорию собственной аммиачной вонью.

Снаружи послышался вой. Недолго думая я развернулся и полез вон из пещеры, мечтая оказаться в окружении стаи. Я надеялся, что желание разделаться со мной пересилит их страх и что инстинкты убийц возобладают над безопасностью. Пусть бы они думали, что то была лишь закуска и настоящий пир еще впереди.

Я выскочил наружу, точно чертик из пресловутой табакерки. Тени подтолкнули меня в спину, и прыжок получился высоким и внушительным, а приземление в самом центре сбившейся в кучу стаи расшвыряло шакалов во все стороны, точно снежинки. Столько злости я от себя даже не ожидал. В меня будто что-то вселилось. Что-то темное и еще более кровожадное, чем ледяные шакалы.

Новый вой огласил ущелье. Только на этот раз это был вопль боли и страха. Они пытались сбежать, но Тени и мое желание, воплощенное через них, держали их на месте. За всю свою жизнь я не мог припомнить момента, чтобы так хотел чьей-то крови. Это было сродни наваждению.

Кто-то исподтишка попытался укусить меня, но небольшое усилие мысли вдавило белогривую голову в затвердевший снег. Неприятный хруст, последовавший за этим, подсказал, что больше опасаться этого экземпляра не стоит. Вокруг головы разбегалась, быстро окрашивая снег, кровь.

«Я — убийца», — вновь пронеслось в голове.

Но злость не утихла, лишь вспыхнула с удвоенной силой. Желание уничтожить подлых тварей, охочих до легкой наживы и мертвечины, возросло во сто крат. И жаль, что в руках была одна только стая.

Окинув оставшихся шестерых шакалов взглядом, я заставил себя забыть о рамках и ограничениях, моральных нормах и всех принципах разумного существа. Фактически, я заставил себя встать со зверьми на одну ступень и, используя накопленную за долгие годы злобу, выпустил ее наружу испепеляющим пламенем.

В считанные секунды ледяная прогалина превратилась в геенну огненную, куда я выплеснул всю боль и отчаяние, связанные с потерей матери и ее любви. Я радовался воплям умирающих животных и с наслаждением вдыхал запах их паленой плоти. Я не сразу понял, что вместе с шакалами выл сам. Из-за пустоты, образовавшейся в душе, и боли, точно яд, заполнявшей ее.

Силы мои иссякли гораздо быстрее, чем ожидалось, но это не имело значения, поскольку после того, что я натворил, вокруг не осталось ничего живого. Только трупы, только грязь и испаряющаяся вода, почти мгновенно превращающаяся обратно в грязный лед.

Обессиленный и опустошенный до самого дна, я на нетвердых ногах доковылял до флаера, один бок которого был сильно обожжен, неуклюже забрался в кабину, включил зажигание и, не оглядываясь больше, улетел прочь.

Глава 3
Причастность

Машина мчалась с бешеной скоростью, вспарывая стену беспрестанно сыплющегося снега, точно нож. Пока летел, я продолжал проклинать себя за то, что натворил, и одновременно пытался убедить, что ничего иного не оставалось. Во всяком случае, тезис «собакам собачья смерть» подходил сюда как нельзя лучше. Но это, опять же, все оправдания. На самом деле, я понимал, что не имел права убивать шакалов, тем более способом, к которому мог прибегнуть только настоящий изувер.

Я пробовал отстраниться от произошедшего и взглянуть на события в пещере со стороны, да только отзвуки миновавшей бури все еще звучали в голове, раздувая тлеющие угольки ярости. Это приводило к тому, что каждая такая попытка превращалась во внушающую удовлетворение ретроспективу. Меня будто рвало напополам и от этого становилось только хуже.

Внутренние метания не улеглись, когда флаер вынырнул из ущелья на заснеженное плато и устремился к нависающей над сверкающей пустошью башни Цитадели.

Огромная металлическая конструкция, возведенная у основания массивного кристаллического шпиля, внешне воплощала в себе все то, что олицетворяли обитающие в ней лейры. Плавные, будто вытесанные ветром обводы кольцевидного корпуса напоминали об изяществе искусств, практикуемых Орденом, а темный, почти черный цвет металла, резко контрастирующий с окружающим пейзажем, как бы намекал на их природу. Не так уж и неправы были древние жители Паракса, утверждавшие, будто лейры — порождения истинной тьмы. Наивно, конечно, но толика смысла в этом имелась.

Я уронил флаер на ладонь посадочной площадки, той самой, где впервые познакомился с мастером Аверре. Все еще пребывая в собственных мыслях, не сразу обратил внимания на торопливо приближавшуюся фигуру привратника.

Пока он не окликнул меня хрустящим будто снег под ногами голосом:

— Алит Эпине! Сети!

Только обернувшись, я смог увидеть упакованное в термооплетку тощее тело древнего представителя расы тифин и удивиться сему факту, поскольку до сих пор Джерик, а именно так его звали, не позволял себе опускаться до разговоров с младшими лейрами. И уж тем более не встречал их у входа в ангар, даже несмотря на то, что это было его прямой обязанностью. Слишком долго он верой и правдой служил Адис Лейр (по некоторым слухам, Джерик уже был стар, когда Бавкида еще цвела медовой юностью) и заработал определенный авторитет, с которым принято было считаться всем, включая нынешнюю правящую верхушку Ордена.

Вопросительно уставившись на это немного нелепое существо, чья хладнокровная физиология, по идее, должна была бы счесть жизнь в условиях вечной мерзлоты противоестественной, я уговорил себя не брюзжать. Но почему каждый встречный непременно использовал в обращении уменьшительный вариант моего имени? Да и сам факт того, что Джерик каким-то чудом изволил заговорить со мной именно сейчас, значительно обескураживал. Его похожая на веревку рука потянулась ко мне и легонько ткнула гибким когтистым пальцем в плечо.

— В чем дело? — спросил я. Получилось грубее, чем рассчитывал.

Привратник отстранился, негромко притопнув по настилу — явно не привык к такому обращению.

— Бавкида требует тебя, — проговорил он с характерным для своего вида пришепетыванием, плавно махнув ладонью в сторону входа. — Она в Изоляторе и хочет, чтобы ты явился немедленно.

Активировав механизм посадочного рукава, заставивший площадку медленно вбираться в жерло ангара, я недоуменно изогнул бровь:

— Это еще зачем? Мы ведь только что виделись?..

— Я не обязан знать, — отрезал он. — В няньки ни к кому не нанимался.

Пропустив последнюю фразу мимо ушей, я невольно коснулся хромированного напульсника, исполнявшего роль коммуникатора, и нахмурился:

— Почему она сама не сказала?

Джерик взвился, сделавшись на полметра выше меня, и прошипел:

— Тебе лучше знать. — Длинные полупрозрачные усы на курносом лице тифина топорщились. — Она же постоянно с тобой носится, а я бессмысленные вопросы не задаю, только исполняю приказы. Хоть и не обязан бегать за недомерками.

Вид раздраженного привратника заставил меня призадуматься, а не умел ли его вид плеваться ядом, но слова Джерика быстро вытеснили все идиотские опасения, став причиной совсем других вопросов. Что Бавкида делает в Изоляторе? И зачем ей там понадобился я?

С давних пор, еще когда Цитадель проектировалась как несокрушимый редут и будущий оплот ремесла лейров, глубоко под ее основанием, значительно глубже уровня энергоцентра, должна была располагаться обширная сеть похожих на инкубационные ячейки камер, отведенных для тех лейров, кто мог представлять угрозу не только себе, но и Ордену в целом. Иными словами, то были места содержания для умалишенных, и я не мог припомнить случая, чтобы кого-то, кроме ответственных лиц и старших мастеров, туда допускали.

И еще: у Изолятора была дурная слава, а покинуть его можно было только ногами вперед. Так что не трудно понять, почему я особо туда не рвался.

Сумрак ангара поглотил все вокруг, когда широкая створка затворилась за нами. Тусклое серебристое сияние потолочных ламп лишь немногим помогало, и то лишь затем, чтобы не натыкаться в темноте на ряды прочих флаеров и нескольких космических яхт — все, что осталось от некогда могучего флота Адис Лейр. Кроме меня и Джерика в ангаре практически никого не было: лишь пара роботов-механиков, ковырявших многофункциональными манипуляторами во внутренностях одной из машин, да рыжеволосый парень в оплетке алита, которого я, кстати, видел впервые. На нас с привратником он не обращал внимания, так что и я быстро вернулся взглядом к Джерику, сообщив:

— Ладно. Приму душ и спущусь.

— Она сказала, это срочно! — вцепился в мое плечо привратник, будто от того исполню ли я приказ немедленно зависела его собственная жизнь. — Ты понимаешь, как глупо разочаровывать Бавкиду?

Сделав глубокий вдох и попытавшись успокоиться, я стянул с головы капюшон оплетки и встряхнул головой.

— Последние лет семь я только тем и занимаюсь!

— Ты не понимаешь что ли? Бавкида сказала это…

— Ну, разумеется, сказала, — огрызнулся я, высвобождаясь из его хватки. — Когда у нашей госпожи что-то не было срочным?

Старый тифин казался раздосадованным. Он отодвинулся на шаг назад и снова притопнул:

— По-моему, ты зарываешься, Сети. И откуда в тебе столько гонору?

На этот вопрос я отвечать не стал и поспешил скрыться за дверями лифта.

Пока маленькая кабинка несла меня к квартирным блокам алитов, я пытался убедить себя, что отказ явиться в Изолятор по первому зову нельзя счесть ребячеством. Я не хотел признавать, будто старухе удалось поймать меня в ловушку. Я сознавал, что, пытаясь уберечь животных от смерти, сам того не ведая, стал палачом, и все-таки не собирался брать на себя все вину. Если бы Бавкиде не приспичило впутать меня в свои психологические игры, ничего бы такого не произошло. Оправдание, конечно, слабое, но я хотя бы пытался! Правда, легче от этого не становилось.

В мыслях я уже пребывал под струями горячей воды, однако мечты эти рассыпались в прах еще до того, как лифт успел остановиться на заданном этаже.

Загадочный писк напульсника, совсем не схожий с обычным для него звуком, возродил во мне дурное предчувствие. Похоже, старый пень успел настучать старухе о моем неподчинении.

Писк напульсника повторился, и на этот раз был похож на некую бинарную команду.

Лифт резко затормозил, отчего я едва не грохнулся на пол, а затем, следуя чужому приказу, с веселым щелчком понесся обратно вниз. Едва успев подняться на ноги, я громко выругался. Бавкида таки заставила меня делать то, что ей хочется, а самое главное, я даже не был этим удивлен.

Несколько секунд, что занял спуск в недра Цитадели, хватило, чтобы я начал нервничать. Не то, чтобы посещение сей заповедной зоны меня особенно волновало, но некоторая дрожь по телу, все-таки, пробежала. Это можно было сравнить с походом в морг. В таком месте поневоле станешь чувствовать себя не в своей тарелке, даже если мертвые не внушают ужас. Я никогда не боялся трупов, а вот с умалишенными дел предпочитал не иметь. Пожалуй, я бы даже с большей радостью отправился навещать покойников, чем заглянул в глаза тех, кому разум сказал: «до свидания!». Особенно, если этими несчастными были другие лейры, и особенно если стать таковыми им некоторым образом помог я сам.

Знакомой трелью лифт сообщил, что место назначения достигнуто. Двери разъехались плавно и без шума, как будто нарочно действовали на нервы.

Прежде чем покинуть кабинку, я воровато огляделся по сторонам, но ни единой души в полутемном, убегавшем в две противоположные стороны, коридоре не заметил. Здесь было пусто, только эхо гуляло. Подкожный зуд подталкивал меня окутаться Тенями, словно защитным коконом, но сделать это не хватало духу. Я ощущал звон, напоминавший колебания натянутых цепей, всеми клетками своего естества и не решался даже коснуться струящегося мимо потока. В Изоляторе такое было чревато последствиями самого неприятного свойства.

Встав на распутье, я позволил створкам кабинки бесшумно закрыться за своей спиной и только затем очень осторожно прислушался к ощущениям. Я не осязал поблизости присутствия Бавкиды, но, несмотря на это, был абсолютно уверен, что она где-то рядом. Я все еще гадал, в какую сторону пойти, когда звук приближающихся шагов донесся до ушей, а затем из левого рукава коридора появилась знакомая фигурка.

— Ты заставил себя ждать, — произнесла Бавкида, но не раньше, чем позволила себе окинуть меня критическим взглядом.

Я не собирался ввязываться в спор, но одно только это замечание снова вывело меня из равновесия, заставив вспыхнуть, точно сушняк от искры. Бавкида всегда великолепно читала по лицу любого, а я, как правило, столь же великолепно ей этого не позволял. Но сейчас, благодаря ее недавним махинациям, эмоции захлестывали меня с головой, переливаясь через край, так что удержать их при себе не было никакой возможности.

Она увидела ответ на свой вопрос в отражении моих глаз и как обычно холодно улыбнулась. Сквозь темное пятно, наполовину скрывающее ее лицо, блеснули глаза.

— Выдохни, Сети, а не то лопнешь. Я вижу, детеныши китха причинили тебе куда больше беспокойства, чем ты рассчитывал? Выглядишь ужасно. Неужели так трудно было разобраться с горсткой котят?

Я не психанул и не ринулся на нее лишь по той причине… да я и сам не знаю, почему этого не сделал! Честное слово, никогда в жизни не испытывал большего соблазна размозжить ее черепушку, чем в этот миг. Меня душило от обиды за то, что все попытки спасти кого-то оказались тщетными. Ведь в этом напрямую просматривалась аналогия истории с моей матерью. Чем крепче сжимаешь что-либо, пытаясь сохранить в своей жизни, тем чаще ты сам это и ломаешь — бессмертная истина великих мастеров, будь они прокляты.

— Вы же знаете, как я обожаю все усложнять, мастер, — выплюнул я со всем присущим себе ядом.

— И то правда, — кивнула Бавкида, придирчиво осмотрев мою потрепанную, а кое-где еще и в подпалинах, оплетку. — В этом ты большой мастер!

— Не понимаю, почему все считают, будто я вам небезразличен?

— Потому что видят, как я ношусь с тобой, словно с младенцем, большую часть твоей жизни, дружок, вот почему!

Я не удержался и хмыкнул:

— То-то задыхаюсь от заботы.

Старуха скривилась. Вернее, съежилась та часть ее лица, что оставалась видна под капюшоном.

— Я надеюсь, ты не из-за корабля Аверре собираешься сейчас ныть?

К слову, история не самая занимательная. Перед тем, как сгинуть в пламени Иглы Дживана, уничтоженной моей матерью, мастер Аверре, руководствуясь некими, одному ему известными, принципами, сделал меня хозяином своего исследовательского звездолета. Именно на нем я вернулся на Яртеллу с Боиджии. И почти сразу же оказался лишен возможности им обладать — Бавкиде, видите ли, показалась подозрительной такая щедрость бывшего лейра, едва не ставшего причиной катаклизма вселенского масштаба, и она, с присущей себе оперативностью, реквизировала корабль. Даже не позволив как следует изучить!

— Не в корабле дело! — пусть и не совсем правда, но, все-таки, не о том я в данный момент переживал. — Я о ваших попытках манипулировать мною, вот о чем!

— Ты опять собираешься пускаться в морализаторство? — спросила Бавкида жестко, словно рубанула в воздухе. — Мы обсуждали эту тему прежде, и у меня нет желания возвращаться к ней вновь. Тебе все время мерещится, будто я плету интриги за твоей спиной, все кажется, словно мне хочется сделать из тебя преданного пса. Но оглянись, Сети! У меня уже есть целая компания прислужников, и ты им нечета!

Речь шла о маленькой армии личных ассасинов. Кто б сомневался.

— Приятно слышать, что вы наконец дали им истинное определение, — проговорил я. — Прислужники — это, конечно же, о них.

Старуха недобро прищурилась.

— Не переоценивай свою значимость, дружок, — предупредила она. — Ты — не уникален.

Я скрестил руки на груди.

— Мастер Аверре мне это вполне доходчиво объяснил. Тем больше вопросов вызывают ваши ментальные игры. Зачем они?

Но отвечать Бавкида не спешила. Она развернулась и неторопливо заковыляла вглубь коридора, поманив меня за собой.

— Это вовсе не игры, Сети. — В этот самый миг ее голос звучал по-матерински ласково. Я имею в виду, по-настоящему, без притворства. — Это попытки помочь тебе справиться со своей болью.

— Боль — это эмоция, а элийров учат их контролировать.

— Не обманывайся. Ты никогда на самом деле этого не умел. Только пытался.

— И что с того?

— А то, мой милый элийр, что та часть тебя, пытавшаяся воскреснуть, когда ты снова обрел мать, оказалась смертельно ранена новым ее уходом, и теперь лежит где-то внутри и медленно разлагается, отравляя оставшийся кусок твоей души. Я же, со своей стороны, пытаюсь помочь тебе отыскать этот труп и похоронить его.

— Вместе со всем, что еще делает меня человеком, не так ли? — произнес я натянуто. — Вы хотите вылечить меня от эмоций. Это так… мило.

Не сбавляя темпа, Бавкида чуть оглянулась и насмешливо бросила:

— Я рада, что ты оценил старания.

Но отвечать я ей не стал, поскольку понимал, чем это в итоге могло закончиться. Старуха редко к кому питала привязанность, а уж если такое случалось, то отдавалась чувству с маниакальностью, которой могли бы позавидовать многие психически-нездоровые индивиды, потрошащие своих жертв где-нибудь в риоммских подворотнях. Лично мне пока не доводилось бывать свидетелем проявления этих ее внезапных вспышек любви к ближнему, но, судя по истории их взаимоотношений с мастером Аверре, ничем хорошим закончиться это по определению не могло. Бавкида славилась умением видеть на несколько шагов вперед, но не всегда могла верно интерпретировать увиденное, что в результате приводило к непредсказуемым последствиям. Ведь не зря же Батул Аверре оставил Орден. Меня же во всем этом беспокоила не перспектива порвать отношения с Адис Лейр и стать вечным отщепенцем, а вероятность превратиться в комнатного питомца этой во всех отношениях выдающейся женщины. На привязь я не сяду!

— А это мы посмотрим, — проговорила она еле слышно, хотя я был точно уверен, что вслух последние слова не произносил.

Чувствуя дискомфорт, я постарался отвлечься и, наконец, задал вопрос, который интересовал меня с тех пор, как приземлился на посадочной площадке:

— Зачем вы притащили меня сюда, мастер?

— Узнаешь.

Коридор оказался длиннее, чем я предполагал. Мы двигались в полном молчании, отчего со временем стало казаться, будто гладкие стены давят на сознание всей массой Цитадели. Думаю, так было задумано специально, чтобы отбить всякую надежду на побег у тех, кому не посчастливилось сюда попасть.

— И ты еще на что-то жалуешься? — внезапно спросила Бавкида, не оборачиваясь. — От тебя за световой год разит страхом. Научись ты контролировать свои эмоции, с этим проблем бы не возникло.

Она свернула за угол и оказалась в округлой тесной комнате, в центре которой располагалась гидравлическая пластина, слабо подсвеченная белыми светодиодами. Вслед за Бавкидой я вступил на эту пластину. Та, как только старуха дала знак, с тихим монотонным шипением начала опускать нас вниз. Секунды спустя мы оказались в помещении, которое по виду напоминало нечто вроде контрольного центра, с обилием компьютерных панелей и голографических схем, мерцавших в плотном полумраке. У панелей застыли двое в белых медицинских оплетках.

«Санитары», — подумал я. — «С этими никакая охрана не нужна».

— Добро пожаловать в святая святых Изолятора, — сказала Бавкида, покосившись в мою сторону. — Отсюда мы ведем все наблюдения за теми, кто, по той или иной причине, стал местным постояльцем. — Злая ирония в голосе старухи едва не заставила меня поежиться.

Тем временем, двое у панели оторвались от своих занятий и повернулись в нашу сторону, почтительно склонив головы перед Бавкидой. Они оказались из расы руун и ростом превосходили нас почти на треть. Их свинцово-серая кожа удивительно блестела в окружающей полутьме, словно смазанная маслом, отражая свет экранов, а три пары маленьких и черных глазок вопросительно уставились на меня.

— Это он? — пропело одно из существ поразительно мелодичным низким голосом, обращаясь к Бавкиде.

Та кивнула с видом, будто это не имело значения, в то время как я считал совсем иначе.

— Надеюсь, вы ничего там не трогали? — спросила она.

Второй руун ответил:

— Никто не заходил туда с тех пор, как были найдены тела.

— Тела? — недоуменно переспросил я.

— Идем, — сказала Бавкида и подтолкнула меня к очередной двери.

Встав лицом к входу, я услышал, как один из санитаров снова обратился к Бавкиде:

— Вы уверены, что это будет правильно? — От меня не ускользнуло, что, при этом, он не назвал ее «мастер».

— Естественно, — почти с презрением отозвалась та.

— Но это идет в разрез с указаниями, полученными нами от…

Небольшая пауза. Потом еще одна фраза старухи:

— На данный момент вас должно волновать только то, что говорю я.

— Прошу прощения, мастер.

Я стоял к ним спиной, уставившись на дверь, тщетно пытаясь прощупать пространство с той стороны с помощью Теней, и не видел лиц, но голос ответившего санитара звучал уже не так чванливо, как вначале. Бавкида раздавила его всей мощью своей личности.

— Откройте, — приказала она, встав рядом.

И как только створки расступились перед нами, неожиданно схватила меня за руку и настойчиво проговорила:

— Забудь о Тенях на время. Здесь они тебе ничем не помогут, а, может, и навредят. Каждому лейру, что находится здесь, вводят препарат, подавляющий способности, иначе они просто наложат на себя руки, оттого и атмосфера здесь столь тяжелая. Не прикасайся ни к чему, не вздумай ни с кем заговорить. Просто молчи. Я знаю, как ты относишься ко всему, что я говорю, но лучше прислушайся, иначе ты всерьез рискуешь не вернуться оттуда обратно.

— Хорошо, — сказал я, хотя в дополнительных наставлениях не нуждался. Всем известно, насколько опасно для элийров находиться в Изоляторе. Слишком больная атмосфера была у этого места.

Мы вошли в помещение, которое я назвал бы пузырем, иного слова просто невозможно подобрать, и с трудом удержал собственную челюсть на месте, настолько огромным оно оказалось. Это была сфера никак не меньше четверти километра в диаметре, выдолбленная прямо в кристаллической породе планеты и снабженная автономным источником энергии. От ее вершины вниз расходились семь хорд, а на каждой хорде оказались закреплены несколько уровней металлических колец, в которых были вмонтированы камеры для больных. Я все никак не мог поверить, что, проведя столько лет в Цитадели, даже не подозревал о том, как на самом деле выглядит Изолятор. Это было место, о котором мало говорили, ведь оно служило напоминанием, что лейры вовсе не неуязвимы.

— Не стой столбом, — сказала Бавкида и подвела меня к небольшой платформе. Нажав несколько кнопок на консоли, старуха заставила платформу плавно взмыть в воздух, а затем, используя нехитрые рычаги управления, повела ее в сторону одной из гигантских колонн, что скрывалась у противоположной стороны сферы.

Пролетая мимо, я всматривался сквозь прозрачные стенки камер, в надежде разглядеть кого-нибудь внутри, но взгляд отчего-то выхватывал только тени и силуэты, и никаких лиц. Что удивило больше всего: почти каждая камера оказалась кем-то занята. Только после этого я заметил, как сильно вспотели ладони, а тело дрожит. Вновь я вспомнил о тех трех алитах, которым не повезло выбрать меня предметом своей жестокой шутки, и внезапно чувство вины, как будто вынырнувшее из темноты копье, ударило в самое сердце. А следом за ним вновь всплыло дурное предчувствие, липким щупальцем сдавившее легкие, так что я оказался не в силах удержать родившийся сам собою вопрос:

— Что здесь произошло?

— А-а, — протянула Бавкида, с улыбкой в голосе. — Ты чуешь это, правда? Запах вины, смешанный со смертью, ни с чем не перепутаешь.

Я повернул голову, однако вместо того, чтобы задать очередной вопрос, осторожно погрузился разумом в поток Теней… и в тот же миг чуть не захлебнулся от смрада, ударившего по всем чувствам разом.

Инстинктивно совершив глубокий вдох, я стал заваливаться на пол и хватать ртом воздух. В глазах помутилось, а сердце, казалось, приготовилось выскочить из груди. Барабанная дробь долбила в уши, и я не сразу смог распознать голос Бавкиды, невнятно вещающий издалека. Я даже не осознал, что начал отключаться, пока что-то не рвануло меня резко вверх.

Я распахнул глаза и увидел, что нахожусь в объятьях наставницы, своими тонкими ручками удерживающей меня от того, чтобы не перевалиться за бортик летающей платформы.

— Я же сказала не прикасаться к Теням! Ты никогда не слушаешь того, что тебе говорят!

Аккуратно опустив меня на пол, она отодвинулась в сторону, позволив мне кое-как собрать себя в кучу.

— Кошмар, — выдохнул я через силу, будто только что побывал под толщей нечистот. Хотя, в каком-то смысле, именно так оно и было.

— Кошмар? — с ехидцей переспросила Бавкида. — Я так не думаю. Настоящий кошмар ты еще пока не видел.

Подняв на нее взгляд, я растерянно спросил:

— В смысле?

— Иди за мной, дружок. Сейчас ты все поймешь.

Бавкида заставила платформу остановиться возле одного из плоских колец, находившихся почти под самым потолком, и провела меня к скоплению трех прозрачных камер, возле которых отирались четверо механических ремонтников. С противным звяканьем они сновали по стенкам камер, словно пауки, о чем-то переговариваясь. Старуха на них внимания не обращала. Я так же переключил свое непосредственно на тех, кто должен был в этих камерах содержаться, а увидев их, застыл, как вкопанный: три камеры, расположенные одна за другой по дуге кольца, и в каждой находится труп.

На долю секунды я замер, а чуть погодя вздрогнул и еще — это было хуже всего, — мне стало интересно. Теперь оказалась понятной причина ментальной вони и слова Бавкиды, предупреждавшей не прикасаться к Теням, вот только неясной оставалась моя во всем этом роль, и я спросил об этом.

— А ты взгляни на них получше…

Я не хотел. Честно. На сегодняшний день с меня было достаточно смертей, но объяснять что-либо Бавкиде оказалось также бессмысленно, как уговаривать солнце не садиться. Кроме того, вопреки всяким попыткам, подсознательное любопытство, не раз стававшее причиной многих моих неприятностей, подавить не удавалось.

Присев напротив ближайшей камеры, я попытался всмотреться сквозь заляпанное стекло в лицо убитого, а едва узнав его, тут же отскочил, точно ужаленный. Обернувшись к Бавкиде, я вонзил в нее вопросительный взгляд, но наткнувшись на светящиеся ехидством глаза, не позволил вопросу сорваться с губ и вновь обратился вниманием к трупу.

Я узнал его. Хотя годы заключения, проведенные в замкнутом пространстве, значительно изменили внешность человека, превратив в подобие полупрозрачной мумии, тем не менее, я хорошо помнил это лицо. Оно, как и два других, много ночей подряд являлось мне в кошмарах, от которых я просыпался, временами забывая, что все произошедшее давно позади. Не помню, сколько раз я представлял себе, как заглядываю в эти остекленевшие глаза с ощущением собственного триумфа. Вот только то, что я испытывал нынче, триумфальным совсем не казалось.

— Ну? — нетерпеливо осведомилась Бавкида. — Есть что сказать?

На то, чтобы осознать смысл ее вопроса и дать ответ, которого она хочет, потребовалось не больше миллисекунды. Но чтобы справиться с собственными чувствами и утихомирить зарождавшийся внутри грозовой фронт ушло гораздо больше времени, так что пауза вышла значительная. Со стороны могло показаться, будто я занят изучением камеры, пытаясь сопоставить факты и сделать какие-то выводы, хотя ответ знал на уровне подсознания, едва увидел труп.

— Это не самоубийство. И я здесь ни при чем. — Сказал спокойно, будто следователь на месте преступления, и сделал вид, что меня случившееся нисколько не задело.

Бавкида хихикнула.

— Ты уверен?

Я промолчал. Кто находился в двух оставшихся камерах, секретом уже не являлось. И все равно, подходя к клеткам, я не мог освободиться от еле заметной судороги в ногах. Это были они, те, о ком я думал, когда часом ранее отправился воевать с самим собой в ущелье. И они были мертвы. Никаких ран, никаких увечий. Просто три аккуратненьких чистеньких тела, которые лежали так, словно в один момент просто забыли, как жить дальше.

— А выглядит, словно их кто-то на это надоумил. И говоря «надоумил», я имею в виду, запрограммировал, как, скажем, апофеоз своей маленькой мести за то, что несколько лет назад неудачно пошутили.

Я понимал, к чему она клонит, но не купился на провокацию, поскольку знал, что за пустыми насмешками не скрывалось ничего серьезного. Бавкида не хуже меня понимала, что ни один подросток-элийр, каким бы одаренным он ни был, так поработать над чужими мозгами не мог. Я в свое время здорово поиздевался над ними, но даже теперь мне едва ли хватило бы сил, чтобы внушить трем здоровым парням, притом прошедшим начальную психическую подготовку, желание расстаться с жизнью. Даже с одним разумником сделать нечто подобное — процесс чересчур трудоемкий и опасный. Этого невозможно добиться без предварительного планирования и многих часов долгой скрупулезной работы. Мной же в тот раз двигали исключительно эмоции, потому и результат получился слишком скомканный. Я просто перевернул их мозги с ног на голову. Убивать же ни тогда, ни теперь желания не было.

— Как давно их нашли?

— Во время нашей с тобой прогулки, — сообщила Бавкида, скрестив перед собой руки.

«Значит и часа не прошло», — подумал я и опять прилип лбом к прозрачной стенке, разглядывая бледный труп.

— Мастер, вы ведь не хуже меня знаете, что я к этому отношения не имею. — Одновременно с этим я пытался сообразить, кому подобное могло быть под силу, и ни один из лейров на ум пока не приходил.

— Конечно.

— Тогда зачем вообще привели сюда?

— Затем, что мне очень интересно знать, кто это сделал, а кандидатуры более заинтересованной, чем ты, я, увы, найти не сумела.

Оторвавшись от созерцания тел, я всем корпусом повернулся к старухе и не без удивления спросил:

— С чего вы взяли, будто меня это заинтересует?

Новая и очень довольная улыбка захватила нижнюю половину лица наставницы.

— Потому, Сети, — промурлыкала Бавкида, — что мы оба знаем, твое природное любопытство не даст тебе сидеть в стороне, пока убийца не найден. Или я в чем-то неправа?

Глава 4
На тропе

Ади Муэрра. Санд Амьен. Рас Тефери.

В эти три светящихся имени уперся мой взгляд, едва я разлепил глаза следующим утром и потянулся на жесткой выдвижной койке. Весь предыдущий вечер я потратил на то, чтобы выудить что-нибудь полезное об убитых из базы данных Цитадели но, к собственному негодованию, не сумел обнаружить ничего мало-мальски важного. Даже тайный код, сто лет назад украденный у Бавкиды, не помог. Вообще, досье троицы странным образом выглядело неполным и больше всего напоминало заготовки. Сообщалась лишь общая информация, вроде возраста, места рождения и тому подобной ерунде, но ничего более весомого и важного.

Я снова зажмурился на секунду и приказал себе подниматься. Прямой наводкой направился в душ, а в голове перебирал причины и следствия тройного убийства в самом охраняемом месте Цитадели. Не самое благородное занятие, положим. Тем более, когда на руках ни единой зацепки. И все же запретить самому себе думать я не мог. Разум работал на автомате, решая подкинутый ребус. Даже за завтраком, сидя в общей столовой и ковыряя ложкой в тарелке с питательной злаковой смесью (та еще прелесть!), мысли об убийстве не оставляли меня. Причем держались так крепко, что, когда в лицо полетел тяжелый поднос, я почти пропустил его, и за это едва не расплатился несколькими передними зубами. Благо годы, проведенные в здешних стенах, и накопленный опыт делали свое дело, так что поднос завис в воздухе, не долетев до цели считанные сантиметры, а затем с грохотом рухнул на пол.

Столовая вокруг взорвалась радостным улюлюканьем, словно пришедшие на завтрак алиты только о том и мечтали. Я же спокойно продолжил поглощать безвкусную кашу, будто ничего значительного не произошло.

— Эй, Эпине, не подкинешь его назад? Что-то у меня сегодня посуда разлеталась.

Мне не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, кто говорит. Голос урода я узнал бы из тысячи.

Янси Райт, один из блестящих алитов Цитадели, любимчик мастеров и по совместительству главная заноза в моей заднице на протяжении последних пяти лет. Трудно сказать, с чего именно началась наша взаимная неприязнь. Пересекались мы крайне редко, да и то в основном на занятиях, к тому же интересы кардинально разнились. Не говоря уж о талантах. Райт не был элийром и много сил прикладывал к тому, чтобы попасть в число ассасинов Бавкиды. Не покривив душой, скажу, он — один из лучших молодых лейров, что я встречал. И, тем не менее, это не помешало нам возненавидеть друг друга с первого же взгляда.

Глупо было бы говорить, будто у меня к нему имелись личные претензии или зависть. Ничего подобного. Но его неизменные попытки любым способом поддеть выводили из себя. Словно, завидуя моему положению приближенного Бавкиды, он не мог придумать иного способа утвердить собственный авторитет в глазах сверстников. Что, в общем-то, не было лишено логики, поскольку в число всеобщих любимчиков я никогда не входил, друзей не имел и всегда держался обособленно. А ведь всем известно, что чем тише и незаметней ты стараешься себя вести, тем выше вероятность, что другие воспримут тебя за слабака. Расхожее заблуждение. Жаль не всем достает мудрости учиться на ошибках других.

Медленно дожевав последнюю ложку абсолютно безвкусного варева, я, наконец, поднял ленивый взгляд на анаки и спокойно произнес:

— Подойди и забери.

Окажись Райт один, ничего подобного не случилось бы, поскольку все наши стычки тет-а-тет, как правило, заканчивались исключительно обменом полными презрения взглядами да парочкой колкостей. Однако в этот раз вокруг него собралась стайка преданных подпевал из числа недоучек, не имевших, что называется, собственного стержня, а потому просто оставить меня в покое ему не улыбалось. Чем-чем, а собственной репутацией Райт дорожил.

Одна из девушек, бывшая в группке поклонниц кем-то вроде заводилы, спешно что-то зашептала ему на ухо, при этом злобно косясь в мою сторону. Я не был с ней близко знаком и имени не помнил, но знал, что любой ее каприз Райт побежит исполнять почти мгновенно, и от этого лишний раз пожалел несчастного беднягу. Сам я от способности привязываться к кому бы то ни было излечился несколько лет назад.

Продолжив делать вид, будто не замечаю недобрую возню вокруг, я покончил с кашей и поднес стакан с тонизирующим коктейлем к губам, при этом не переставая держать ушки на макушке.

Райт был одним из тех, кого некоторые особо впечатлительные дамочки называли идеалом мужской привлекательности среди гуманоидных рас. Выходец с Паракса, как и большинство представителей этой планеты, он отличался завидным ростом и статным сложением. При этом имел весьма запоминающуюся внешность, не ограничивающуюся черным ирокезом, ниспадавшим на правую половину лица. Многие находили его крайне смазливым. Меня же все эти правильные черты да чуть раскосые светло-серые глаза, оттенявшие синюю кожу, просто раздражали. В Цитадели, казалось, было всего два типа алитов: те, кто мечтал с ним подружиться, и те, кого он уже отшил.

Наконец Райт поднялся и, под тихое хихиканье подружек, уверенно направился к моему столику. Подошел, наклонился, подобрал поднос и только после этого уселся напротив. Все это время я продолжал попивать коктейль, полностью игнорируя все эти нарочитые телодвижения.

— Как жизнь? — Вопрос заставил меня тихо усмехнуться и отставить опустевший стакан в сторону.

— Только что была намного лучше, — признался я, ничуть не скрывая своего отношения к вторжению в личное пространство.

Легонько ударив только что поднятым подносом по столу, Райт ухмыльнулся и спросил:

— Знаешь, Эпине, я каждое утро смотрю на тебя и думаю, зачем тебе прикидываться нормальным, а?

Я слегка выгнул бровь:

— Так много думать… не лопнул с натуги?

Анаки оскалился, обнажив чуть заостренные белые зубы. Именно так, потому что на улыбку эта гримаса никак не походила.

— Я не пойму, почему ты такой?

— Такой? — Настал черед и второй брови насмешливо поползти вверх. — Это какой?

— Ты прекрасно знаешь, что тебя здесь никто терпеть не может и все равно упорно таскаешься в общую столовку, хотя я точно знаю, что старуха может приказать, и тебе жрачку прямо в комнату доставлять будут.

Прежде чем ответить, я сделал вид, будто тщательно обдумываю вопрос. Стало быть, все считали, будто любой мой каприз выполнялся сиюминутно? Хм… Далеко же ушли слухи о сути наших взаимоотношений с Бавкидой. Еще немного и они ее ко мне в родные бабки запишут!

Но вслух сказал:

— А может быть, мне просто нравится смотреть, как ты бесишься, едва я появляюсь на пороге? Такое предположение тебе на ум не приходило?

Яростно сверкнув глазами, Райт чуть подался вперед и очень тихо проговорил:

— Ты считаешь себя единственным в своем роде, но даже не представляешь, насколько сильно ошибаешься. Ты так привык, чтобы все твои заскоки исполнялись, что не замечаешь, как все вокруг меняется.

Опираясь локтями о крышку стола, я невозмутимо встретил его взгляд и чуть искривил губы — не то улыбка, не до брезгливость.

— Мои заскоки? Я надеюсь, ты сейчас не об истории с Аверре разглагольствуешь? Если мне память не изменяет, то именно ты едва не бился в припадке, когда выбор Батула пал на меня.

— Не льсти себе, — скривился анаки. — Аверре такой же выдающийся лейр, как наш Джерик!

— Кто бы спорил, — обронил я.

Но он, разумеется, ничего не понял.

— Я лишь хотел сказать, что ты здесь всех уже порядком достал и не будь Бавкида на твоей стороне, духу бы твоего здесь давно уже не было. Это ты понимаешь?

Ясно было, что Райт неспроста затеял этот разговор и к чему-то медленно вел.

— Я многое понимаю. — Я снова взялся за стакан — неосознанный жест, и чтобы как-то его оправдать я начал составлять пустую посуду на собственный поднос.

— А раз так, мой тебе совет — проваливай из Цитадели и как можно скорей.

Я замер.

— Чего?

— Проваливай, говорю, пока не поздно. Иначе, я гарантирую, ты пожалеешь о том, что не сделал этого раньше.

С некоторым усилием заставив губы сложиться в вежливую улыбку, я поинтересовался, не угрожает ли он. На что получил ответ:

— Ты ведь у нас большой умник, так что должен отличить угрозу от дружеского совета.

— Так это еще и совет?

— Лучший из тех, что ты когда-либо получал, — заявил Райт, тряхнув ирокезом.

Сдержав улыбку, я с деланной серьезностью проговорил:

— В таком случае, обещаю над этим подумать.

Иронии в моем ответе он определенно не уловил. Тем лучше. Проще будет выяснить, о чем он тут болтал, ибо я точно знал, что просто так этот придурок угрозами бросаться не станет. Взяв поднос и игнорируя десятки направленных в мою сторону недоброжелательных взглядов, я медленно направился к выходу.

В миг, когда практически скрылся за дверьми, предчувствие всплеском Теней сигнализировало об опасности и, вместо того, чтобы отыскать ее взглядом, подчинившись порыву, я быстро присел. Причем очень удачно, так как в следующую секунду в металлический косяк с оглушительным звоном врезался уже примелькавшийся мне поднос. Причем врезался с такой силой, что, не будь я столь чувствителен к изменению потока Теней, запросто мог оказаться с переломанными позвонками.

Когда жестянка загромыхала по полу, я медленно выпрямился и обернулся. Заполненная алитами комната мгновенно погрузилась в тишину. Все застыли в том положении, в каком их застала ситуация, и переводили ошарашенные взгляды с анаки на меня и обратно.

Райт же сидел, как ни в чем не бывало, и нагло ухмылялся, глядя мне прямо в глаза.

— Захвати и мой, раз уж все равно уходишь.

Надо быть дураком, чтоб не понять, что он нарывался на драку. Причем хотел устроить в столовой настоящее побоище. Только мне в этом не было совершенно никакого проку и потому, бросив в его сторону высокомерный взгляд, я отшвырнул несчастный поднос носком ботинка с дороги и молча вышел из столовой. Пусть покуражится, пока есть время. Посмотрим, как он будет заливаться, когда мы окажемся один на один…

Но, несмотря на то, что выходка Райта здорово меня взбесила, едва очутившись в огромном полупустом коридоре, я позабыл о его существовании, вновь возвратившись мыслями к убийству. Шагая по зеркальному полу назад в комнату, я практически не обращал внимания на торопившихся в аудитории алитов и мастеров. Кое-кто из последних снисходил до того, чтобы поздороваться, хотя большинство, как обычно, просто проплывали мимо, будто меня в их вселенной вообще не существовало. Что, в общем-то, казалось весьма удобным, поскольку не отвлекало от размышлений.

А подумать было о чем.

Во-первых, это, конечно, способ, которым были совершены убийства. Как я уже говорил, на первый взгляд определить то, каким образом трое относительно здоровых парней оказались трупами, оставалось невозможным. Но на этот вопрос разгадку могло дать вскрытие, да только о результатах раньше полудня не стоило и мечтать. Пускай Бавкида и дала медикам понять, что дело не терпит отлагательств, работы у ребят всегда хватало с запасом.

Во-вторых, это, собственно, самый главный вопрос: кто убил? О чем я не имел ни малейшего представления, ибо вообразить не мог, кому эти трое могли насолить, пока оставались скрученными смирительными рубашками. В числе первых логично было назвать мое имя, но, положа руку на сердце, я мог с чистой совестью признаться, что не виноват. Да и к чему мне было убивать их теперь, когда я и без того почти сожалел, что вообще полез в их головы?

Ну и, в-третьих, разумеется, причина убийства. Тот, кто это сделал, определенно преследовал личные цели, о которых я, опять же, мог только гадать. Но, с другой стороны, именно это делало нынешнюю задачу особенно интересной. А, кроме того, позволяло несколько забыться, поскольку с тех пор, как вернулся с Боиджии, я настолько погряз в самокопании, что всерьез начал опасаться за собственное душевное здоровье.

— Куда так торопимся, алит Эпине? — неожиданный вопрос, прозвучавший над самым ухом, вырвал меня из глубин мыслей и заставил замереть на середине шага и оглянуться.

Узнав мастера Шенга, тучного бледнокожего иланианца, я тут же расслабился, поскольку это был единственный преподаватель Цитадели, которого совершенно никто не уважал.

— Если не ошибаюсь, лекция вашей группы проходит в противоположной стороне. Или вы считаете, что образование вам уже и ни к чему? Чем заняты сейчас ваши мысли?

Не сильно торопясь с ответом, я слегка улыбнулся, поскольку никто из мастеров отчего-то никак не мог взять в толк, что именовать меня алитом уже не вполне правильно. Почти три месяца назад мне присвоили звание полноправного элийра и от лекций, само собой, освободили. И все-таки вступать из-за этого в полемику со старшим стало бы не лучшим выходом, так что ответ мой прозвучал безукоризненно вежливо:

— Делами, мастер.

— Делами, говоришь? Вот как? — изогнул Шенг тонюсенькую бровь и кончиком длинного когтя пощекотал свой лоснящийся третий подбородок. — Что-то чересчур деловые все нынче стали.

Я лишь пожал плечами.

— Прошу прощения, мастер, но я спешу. — Я попытался обойти расплывшуюся фигуру стороной, однако не тут-то было. Злополучный иланианец вцепился в меня потными руками, точно в родного.

— Погоди-ка, Эпине, не торопись, а то, как говорится, еще куда-нибудь успеешь. Хе-хе. Я лишь хочу у тебя кое о чем спросить… Только давай отойдем в сторонку. — И он утащил меня за один из полутемных постаментов, по иронии судьбы, изображавший ныне покойного Батула Аверре. — Послушай, Сет, ты, без сомнения, знаешь о слухах, которые бродят по Цитадели с тех пор, как ты улетел вместе с Аверре…

Я равнодушно наблюдал за тем, как мастер, нервничая, точно подросток, отчаянно подбирал слова и переминался с ноги на ногу.

— …И я бы хотел кое о чем тебя спросить…

Начинается…

— Правда ли, что в тех краях, куда занесла вас нелегкая, вы с Аверре отыскали настоящую Иглу Дживана?

Глядя на это жалкое, заплывшее жиром существо, я в первые секунды разговора почти ощутил что-то отдаленно напоминавшее сочувствие, но стоило иланианцу открыть рот, как все это как метелью сдуло. Отчего-то, и это было почти забавно, после моего возвращения, каждый мастер считал чуть ли не своим долгом подкараулить меня где-нибудь и задать несколько наводящих вопросов, касавшихся Иглы Дживана. Само собой, предлагая за ценные сведения определенные поблажки, будь то возможность прогулять лекцию или автоматический зачет. Только вот почему-то, ни одни не брал в расчет, что мне все это уже никоим образом не интересно. Нет, правда. Науками я не увлекался, оттачиванием боевых искусств и артефакцией — тоже. Я по натуре относился к ищейкам, но никак не к ремесленникам или, не приведи Тени, наемным убийцам.

— Мне запрещено говорить об этом, мастер. Извините. — Я улыбался. Казалось, что уважительно и мягко, но по отразившейся на лице иланианца реакции, понял, что недостаточно искренно.

— Я понимаю, Сет, — проговорил Шенг холоднее, чем прежде. — Я все это прекрасно понимаю. Но с твоей стороны, думаю, было бы мудро проявить больше лояльности к тому, от кого некоторым образом может зависеть твоя дальнейшая судьба как лейра.

Выслушав мастера, я моргнул. Серьезно? Нет, правда, он что, говорит всерьез? Угрожает? Должен признать до подобного еще пока ни один из наставников не опускался. А впрочем, стоило ли удивляться, если этот тип, готов был наизнанку вывернуться перед Навигатором, лишь бы заполучить место моей матери в день, когда она пропала.

Я чуть не рассмеялся ему в лицо, но усилием воли сдержался.

— Простите, мастер, но именно об этом я и говорю. Бавкида запретила мне распространяться на эту тему. Совершенно.

В ответ Шенг улыбнулся тоже, и улыбка эта мне совсем не понравилась.

— Не секрет, насколько ты верен нашей дорогой госпоже, Сет. И это в высшей степени похвально, поскольку среди нынешней молодежи редко удается встретить столь твердую позицию, как у тебя. Но дай мне попытаться кое-что тебе разъяснить…

— Слушаю.

Он наклонил лицо, отчего в нос ударил резкий запах рыбы, и зашептал:

— Я знаю, чем именно ты сейчас занимаешься. И, что самое главное, я знаю, почему.

Изобразив на лице недоуменную мину, я поинтересовался:

— И чем же, позвольте спросить?

— Я, может, и не самый сведущий лейр в этих стенах, но кое о чем знаю побольше прочих. К примеру, мне доподлинно известно, что ты как-то связан с тремя трупами, найденными вчерашним днем в Изоляторе. И не вздумай это отрицать. Бавкида, как обычно, старается замять дело, но уберечься от утечек даже она не в состоянии. Хе-хе… Так вот, если ты не изволишь поведать мне все, что тебе известно о той Игле, будь уверен, Навигатор обо всем узнает в тот же час, а в следующий ты уже будешь гнить под колпаком вместо убитых тобою же алитов.

Сознаюсь, мастер Шенг меня удивил. Настолько, насколько вообще этот никчемный и ищущий всюду выгоду тип способен был это сделать. Он проявил недюжинные способности, собирая крохи информации и отфильтровывая слухи. Такое умение считалось особенно похвальным для не-элийра. Но это, увы, еще не означало, будто ему удалось поймать меня на крючок.

— Мастер, я, кажется, вас не совсем понимаю, — сказал я, для правдоподобности состроив изумленную мину.

— Неужели? — прищурил один глаз Шенг. — Таки не понимаешь? А если я предложу тебе прогуляться до нашего многоуважаемого Навигатора и обсудить эту тему непосредственно с ним, что ты на это скажешь?

— Скажу, что Навигатор может подумать, будто у вас обострился психоз.

Лицо мастера побелело в ту же секунду, и едва это случилось, я понял, что по-настоящему влип. Каким бы никчемным наставником ни казался Ри Шенг, я все равно не имел права так с ним разговаривать, особенно учитывая, что за фразочки вроде этой в Цитадели предусматривались весьма суровые наказания.

Больно вцепившись пальцами в мое предплечье, Шенг изо всех сил тряханул меня и громко зашипел:

— Ты что себе позволяешь, щенок?!

Чувствуя, как его длиннющие когти впиваются сквозь оплетку в кожу, я прикусил губу, чтобы не завопить от боли, и несколько секунд мужественно сносил брызги слюны, летевшие в лицо. Но когда свободная ладонь Шенга стала заноситься для того, чтобы отвесить пощечину, я просто не сдержался и в буквальном смысле вгрызся в его сознание собственным разумом.

Я этого не хотел. Хотя, неправда. Я очень хотел это сделать! Давно хотел. С тех самых пор, как ненароком выяснил, что Шенг наиподлейшим образом пытался занять место моей матери в ксенобиологической лаборатории, нашептывая на ухо Навигатору выдуманные мерзости о ней. Тогда был первый раз, когда мне ненароком удалось проникнуть в чужие мысли и выяснить всё. По неопытности я едва не расстался с собственным рассудком, однако Шенг, тем не менее, ничего не заметил, так как отделался небольшим провалом в памяти. Стоило прийти в себя, как Бавкида под страхом страшной смерти запретила мне распространяться об этом инциденте, а заодно попросила держаться от него на расстоянии и как можно реже пересекаться. Но не так давно я стал замечать, что мастер вновь начал проявлять ко мне интерес, невольно напомнив, почему я долгое время его терпеть не мог. И вот теперь все, наконец-то, встало на свои места.

Хотя это ни в коей мере не оправдывало того, что я с ним только что сделал.

Шенг истошно заверещал на весь коридор, будто его раскаленным железом пытали, и, выпустив мою руку, надутым мешком грохнулся оземь. В ту же секунду из ближайших аудиторий высыпал народ, окружив нас двоих таким плотным кольцом, что на мгновение я решил, будто мастера вот-вот раздавят. Пестрая толпа алитов, среди которых мелькали и знакомые лица, вроде Райта и его извечных подпевал, тянула шеи в попытках лучше осмотреть место происшествия, а кое-кто уже откровенно тыкал в меня пальцем. Тучную фигуру Шенга распознать труда не составило, и едва самые догадливые сложили два и два, среди толпы пошла волна шепотков о попытке убийства. Ну еще бы… Стоило моему лицу только мелькнуть вблизи какой-нибудь оказии, тут же выносился приговор!

— Напал на мастера… Он жив ли?.. Кого волнует?.. Держите Эпине!.. Ага, прилечь рядом с Шенгом хочешь?.. — И тому подобное.

Я стоял и не знал, что делать. За жизнь Шенга особо беспокоиться не следовало, так как ничего такого моя выходка ему не сулила, но вот сам факт поступка заставлял здорово понервничать. Осознавая, что так просто мне этого никто не спустит, я, тем не менее, не прятал взгляда, будто забитое животное, а, дожидаясь прихода кого-то из старших, просто смотрел в неподвижное лицо иланианца и думал, как выкручиваться.

— Ну ты и влип, приятель, — откуда-то с боку послышался довольный голос Райта. — Мордой в самое дерьмище! Мои поздравления.

— Придурок, — тявкнул кто-то еще, и следом: — Мозгокрут хренов.

Подобных оскорблений было еще много, покуда самые разговорчивые прятались в толпе. Я же пропускал весь этот шлак мимо ушей, стараясь угадать, кого из мастеров сюда занесет первым, и едва между алитами заметался беспокойный шепоток, понял, что мне, фигурально выражаясь, крышка.

Бавкида приближалась неспешно, будто хищная рыба, учуявшая кровь, и каждый ее шаг заставлял алитов расступаться и тут же смыкаться позади, точно вода. При этом пылающий под капюшоном взгляд не замечал, казалось, никого. Даже меня. Хотя, признаться, стоял я, ни жив, ни мертв. Наконец, подойдя практически вплотную, она, не удостоив тихо скулящего себе под нос Шенга вниманием и не задав никому ни единого вопроса, встала в пол оборота и, указав в сторону лифта, сообщила мне:

— Тебя ждет Навигатор, Сети.

Эти три слова заставили притихший коридор взорваться новым залпом громких перешептываний, правда, почти в ту же секунду оборвавшихся, стоило старухе чуть приподнять голову. Сам я, не обронив ни слова, двинулся в указанном направлении, даже не вообразив какой-либо попытки оправдаться. Да меня бы и не стали слушать. Это был еще один из уроков Цитадели: никакого снисхождения. За любые проступки неминуемо следовала суровая расплата.

Я полагал, Бавкида отправится со мной, однако ошибся. Как только створки лифта разошлись, я оглянулся назад и увидел, что она не сдвинулась с места и смотрела при этом куда-то мимо.

— Конец тебе, Эпине! — крикнули из толпы напоследок, и двери кабинки тут же сомкнулись.

Управляющий подъемниками компьютер не стал ждать, пока я очухаюсь, чтобы отдать необходимую команду, и стартанул сам, с невероятной скоростью унося меня к самой верхней точке кольца Цитадели. За те несколько секунд, что потребовалось лифту на подъем, я оставался в состоянии близком к обморочному, и потому не замечал, как проскакивали цифры этажей. Все мысли точно выветрились и я не помнил даже собственного страха. Это казалось похожим на отвратительный сон или кошмар, от которого невозможно очнуться. Мгновение ясности снизошло лишь, когда пронзительный звон возвестил о прибытии к месту назначения и тихие двери разъехались.

Именно в тот момент я понял, что ни один алит сюда еще не ступал.

Это была большая полусферическая комната с огромными сегментами окон, расширявшимися от потолка к полу и открывавшими головокружительный вид на чуть прикрытую облаками снежную пустыню. Сквозь эти здоровенные витражи внутрь лился пасмурный свет. В центре комнаты располагался приземистый круглый стол черного металла, а за ним — единственное черное же кресло, на данный момент оказавшееся пустым. Над полированной крышкой стола помаргивали десятки голографических экранов, изображавших что-то свое, будь то ход тренировки ассасинов или же новостные репортажи с отдаленных систем Галактики. На мгновение мне даже почудилось, будто в одном из экранов мелькнуло знакомое и очень привлекательное лицо молодой женщины… но я тут же одернул себя: даже если это и она, что с того?

— Не будь таким стеснительным, Сет Эпине, — произнес откуда-то сверху очень старый, похожий на треск ломающейся древесины, голос. — Пройди и присядь. Разговор нам предстоит нелегкий.

Я резко развернулся. Над выходом из лифта располагалась небольшая галерея, ведущая, видимо, в личные покои главы Адис Лейр, а у перил стоял сам хозяин этих комнат.

Вокруг фигуры Навигатора в Цитадели пожизненно гуляло несметное количество слухов. Некоторые утверждали, будто никакого Навигатора вообще нет, а вся власть в Ордене целиком и полностью принадлежит Бавкиде. Поговаривали, будто Навигатором на самом деле правильно считать не одно лицо, а несколько мастеров, объединившихся в своеобразную тайную ложу. А кое-кто (вроде Шенга) до посинения повторял, что уже не раз встречался с предводителем лейров, и не скупился при этом на детали. Хотя, имея возможность лицезреть правду, я должен сказать, что ни одна из историй к истине и близко не подходила.

Он был стар, это точно, и к человеческой расе не принадлежал. Я даже предположить не смел, что когда-нибудь увижу настолько древнего анаки. Кожа его давным-давно утратила присущую его расе синеву и стала почти прозрачной, лицо напоминало испещренную трещинами поверхность яртеллианской луны. Казалось, он знавал времена, когда лейры еще не были побеждены генералом Занди в войне, произошедшей почти полторы тысячи лет назад. И, если честно, думалось, что одного слишком пристального взгляда могло оказаться чересчур, чтобы старые кости не выдержали и рассыпались. Впрочем, все это было лишь иллюзией, поскольку силой взгляда, пронзавшего насквозь пласты бытия, Навигатор отличался недюжинной.

Медленно и как будто бы со скрипом Навигатор спустился с галереи и жестом предложил мне занять стул, мгновенно вылезший из скрытой под настилом ниши. Я не ожидал, что старик окажется настолько высоким: даже согнувшись почти пополам под тяжестью прожитых лет, он все равно оставался выше меня на целую голову. Отвесив положенный поклон, я послушно опустился на предложенное сидение.

Навигатор, тем временем расположившись в кресле хозяина, сложил на стол длинные сухие руки, завернутые в бесконечные складки серебристо-серой мантии, и уставился на меня. Мгновение это напомнило игру в гляделки с высушенной головой махдийского жреца, но потом Навигатор вдруг растянул безгубый рот в подобии дружелюбной улыбки и ощущение схожести исчезло.

— Тени вокруг тебя кипят, Сети, — проговорил он, сделав ударение на моем имени, и от звуков необычного хриплого голоса волна холода пробежала вниз по моему позвоночнику. — Успокой свои мысли, расслабься. Бояться меня не следует. Тебе, во всяком случае. — Последовала пауза, а после вопрос: — Догадываешься, зачем я тебя позвал?

Все попытки взять себя в руки пошли прахом, так что, опустив глаза долу, я еле слышно ответил:

— Думаю, да.

— Отлично. — Длинные ногти Навигатора неприятно царапнули по зеркальной столешнице. — Может, хочешь что-нибудь выпить, прежде чем мы начнем? — Легкое движение руки открыло боковую нишу, уставленную несколькими дымящимися напитками, разлитыми по хромированным кубкам.

Я подумал, что он издевается, и потому вежливо отказался.

— Жаль, — тон его сделался на удивление грустным. — Как ты, должно быть, знаешь, мне нечасто выпадает счастье принимать гостей… Впрочем, вряд ли тебя станут волновать стенания обреченного на одиночество старика… Эх… — И неожиданно подмигнул, чем заставил меня изумленно приоткрыть рот.

Ничего подобного от главы Ордена я не ожидал. Да и вряд ли кто-нибудь из алитов — тоже. Складывалось стойкое впечатление, будто старик не в себе. Случалось, что выдающиеся лейры со временем становились заложниками собственных способностей, но как-то не верилось, что подобную персону оставили бы на столь ответственном посту. Хотя, может это все-таки я спятил?

— Спятил? — вдруг произнес мой собеседник, и протянул еще раз, будто пробуя слово на вкус: — Спятил. Хм… — А потом пожал плечами и снова заулыбался. — Может быть, и спятил. Кто знает? И прости меня, пожалуйста, за то, что влез в твои мысли без разрешения. Когда сидишь взаперти три сотни лет кряду, трудно себя в руках держать.

— Ничего страшного, — выдохнул я, хотя запросто готов был потерять сознание. Еще ни один лейр не внушал мне столько благоговейного страха, сколько этот запакованный в хламиду тощий старик. Любой элийр знал, что нельзя залезть кому-нибудь в голову просто так, практически без усилий, а потом уйти оттуда незамеченным.

— Может быть, я сейчас нарушу какое-нибудь неписанное правило, но, все-таки, скажу тебе одну вещь: разница в том, чего мы можем или нет, лишь в наших головах. Мы сами накладываем на себя рамки и ограничения, даже когда учимся чувствовать Тени. Это нормально и это в природе разумных существ. Но любые границы могут быть одновременно реальны и ирреальны точно так же, как наши собственные стремления. Главное, не бояться их перешагнуть.

То ли от того, что мой мозг не был настроен на восприятие информации, то ли вследствие иных причин, только из сказанного Навигатором я не усвоил ничего, что имело хоть какой-то смысл.

— А, — ухмыльнулся он, — вижу, для тебя это как бред сумасшедшего. Ну, ничего страшного. Я и не надеялся, что ты все поймешь. Не сразу, во всяком случае. Я хотел сказать, чтобы ты не боялся доверять себе, как делал это прежде. Мне известно, насколько все изменилось после твоего путешествия на Боиджию. И я сожалею о том, что случилось с Сол.

Я отвел взгляд, надеясь скрыть гнев, вызванный упоминанием матери. Обязательно было говорить именно об этом? Как будто за два месяца я еще недостаточно наслушался фальшивых и нарочито сочувственных соболезнований!

— Я очень много времени потратил, наблюдая за тобой, Сети, и знаешь, что увидел? — Он улыбнулся: — Лейра, который может натворить слишком много бед, если встанет не на ту тропу.

Только мельком взглянув на Навигатора, я понял, что он продолжал изучать мои мысли и чувства, словно за лабораторным столом.

— Те, кому удается стать частью нашего Ордена нельзя назвать посредственными созданиями. Сумев открыть в себе теневой потенциал, они уже становятся единственными в своем роде. Однако далеко не каждый способен чувствовать окружающий мир настолько глубоко, насколько это получается у тебя. Любая твоя эмоция непременно влияет на течение потока, и мы все это чувствуем. И говоря все, я подразумеваю каждого мастера и алита, что живет в этих стенах. Они, разумеется, вряд ли понимают, что является тому причиной, однако беспокоиться начинают сразу и, должен сказать, не без основания.

Только теперь я немножко осмелел, чтобы задать вопрос вслух:

— Что вы имеете в виду?

— Лишь то, что тебе не следует гасить пламя внутри себя. Не пытайся быть как все. Тебе это просто не дано. Будь собой и со временем поймешь, что Тени, в конце концов, это единственное, что по-настоящему реально во Вселенной. Слишком многие думают, будто получив большую силу и власть, они знают достаточно о мире, в котором живут. Но они заблуждаются. Лично я очень люблю наблюдать за такими личностями, — он кивнул в сторону скопища голографических экранов. — За тем, как они карабкаются вверх по иерархической лестнице, словно насекомые, сражающиеся за солнечный свет. Одно из высших удовольствий, которое подарило мне мое прозрение. Назови это мегаломанией, если хочешь. Я не против. Я лишь хочу, чтобы ты вынес из этого только один урок.

— Не уверен, что понимаю, мастер, — осторожно проговорил я.

— Не переживай, — вновь улыбнулся старик. — Я вижу, что семя в твоей голове уже дало свои ростки. Пройдет немного времени, и ты поймешь, о чем я говорю, но не раньше. А теперь иди и займись поставленной перед тобой задачей. Насколько мне известно, Бавкида рассчитывает на твои умения.

Ощущая некоторую двойственность и поднимаясь из-за стола, я проговорил:

— Надеюсь, она не ошибается.

На этот раз, прежде чем ответить, старик гораздо дольше всматривался вглубь меня. Потом махнул рукой и изрек:

— Увы, этого не поймешь, пока не увидишь результат. Ступай.

Глава 5
Головоломки

Двери лифта распахнулись, и я буквально вывалился из кабинки в коридор. Ноги не желали держать, а сердце продолжало колотиться как бешенное. Складывалось впечатление, будто новую Иглу отыскал. Столько сил на простое общение мне еще никогда не приходилось тратить. А ведь я даже не пытался коснуться его ментально!

И тут на ум пришло: а если бы я на это решился, чтобы тогда случилось?

Возблагодарив Вселенную за то, что коридор в этот момент оказался пустым, я прислонился головой к прохладной колонне и прикрыл глаза. Сделав несколько глубоких вдохов и подождав, когда пульс приблизится к норме, я мысленно пообещал себе больше не раскисать и отлепился от металлической опоры.

И чуть не уперся носом в Бавкиду.

— Что сказал Навигатор?

Она стояла в полумраке, как обычно жутко похожая на приведение, скрестив на груди руки и изучая меня кошмарным взглядом. То, что я едва не подпрыгнул от неожиданности, наставницу нисколько не взволновало, впрочем, как и нечленораздельные звуки, вылетавшие из моего приоткрытого рта.

— В-вы хоть поаккуратней!.. Я же так и заикой могу остаться!

Но она и бровью не повела, лишь повторила монотонно:

— Что сказал Навигатор?

Ее неестественная отчужденность немного удивила и несколько задела. Но я, тем не менее, ответил:

— Сам не понял, если честно.

Это не было ложью и ей следовало бы поверить мне на слово, только куда там! Белая, словно кость, ладонь крепко схватила меня за запястье и резко развернула лицом к себе, а глаза, неестественно огромные и какие-то бешенные, впились в сознание и принялись переворачивать там все вверх дном.

Бесполезно было защищаться против такого напора, да я и не пытался, чем значительно снизил шанс заполучить психическую травму. Собственно, именно поэтому большинство тех, кто подвергся насильственному сканированию, и заканчивали свои дни в психиатрических лечебницах. Если вы не большой специалист по утайкам и в ваш разум врываются, словно на паровом катке, лучше поддайтесь. Тот, кто пришел за вашими тайнами, все равно их достанет, а вы получите возможность отделаться малой, как говорится, кровью.

Конечно, если вы не мастер-элийр, способный так умело запутывать следы, что незваный гость и сам может заблудиться среди туманных водоворотов ваших мыслей.

Но, как я уже говорил, у меня не было причин прятать что-либо от Бавкиды, и потому с легкостью отдал ей только что оформившиеся воспоминания о нашей с Навигатором встрече.

— Ха! — сказала она и отпустила меня на свободу.

Это было похоже на глоток свежего воздуха после погружения под воду; и когда, наконец, вынырнул, я не смог устоять на ногах и на этот раз все-таки грохнулся на пол. Темные мошки мельтешили перед глазами, но я целиком отдавал себе отчет о том, где и с кем нахожусь. Манипуляции старухи стоили легкой головной боли и слабого кровотечения из носа, но в остальном я был в полном порядке.

Бавкида расхаживала вперед-назад, негромко бормоча себе под нос какую-то несуразицу. До моего слегка затуманенного сознания долетали только обрывки фраз:

— Много ты знаешь о Тенях, старый кретин… Решил воспользоваться плодами чужих трудов?.. Как бы ни так!.. — Потом вдруг резко остановилась: — Хватит прохлаждаться, Сети. Вставай! Времени осталось чуть-чуть, а у тебя слишком много дел, которые необходимо успеть. Ну же! Не строй из себя размазню. Тебе это не идет. — И тихонько лягнула меня в бок!

В стенах Цитадели многим алитам приходилось терпеть и не такое, только я никогда в их число не входил, так что и в этот раз спускать подобное обращение не собирался. Резко, точно бросок шакала, схватил Бавкиду за ее костлявую лодыжку и отвел ее в сторону, заявив:

— Встал уже! Вот! — Не самым грациозным образом ухитрился я это сделать.

— Ну и молодец! — прошипела она. — А теперь подумай над тем, как поскорей найти убийцу.

— Не раньше, чем узнаю, что хотел от меня Навигатор, и почему мне не попало за Шенга?

Старуха хохотнула.

— Смотрите-ка, кто это у нас тут встал в позу! Но так и быть, в этот раз я тебя побалую. — Скрестив перед собой руки, Бавкида приблизилась ко мне практически вплотную и, почему-то, довольно ухмыльнулась. — Шенг уже пришел в себя и сейчас отсыпается в своей мерзкой каморке. По счастью, о случившемся он ничего не помнит, а большая часть учеников уверена, что ваш мастер сам свалился в обморок. Хм… Не замечала, что подобное за ним когда-то водилось…

Развернувшись, она засеменила по коридору, унося свое ничуть не менее древнее, чем у Навигатора, тело в сторону широкой белой лестницы, ведущей в Информаторий. Мне оставалось только плестись следом.

— И то верно. Ну а Навигатор?

— Держи, — она протянула непонятно откуда взявшийся белоснежный платок. — Вытри нос.

— Спасибо.

— О Навигаторе особо не беспокойся. Он всегда питал отеческую слабость к твоей матери, может быть, даже по-своему любил ее… Но только сейчас нашел в себе смелость взглянуть на то, что после нее осталось собственными глазами. Ты его сильно интересуешь, Сети.

— Какая новость! — хмыкнул я. Уж больно много народу в последнее время стало питать ко мне неожиданный и ничем необъяснимый интерес.

— Это что-то вроде дани уважения или чего-то весьма похожего, — меж тем продолжила Бавкида. — Если ты не заметил, Навигатор давно уже стоит в стороне от дел Ордена и все, чем он нынче живет — это те иллюзии, о которых он с тобой так любезно побеседовал. Не пытайся разгадать глубокий смысл его слов, потому что подобного там попросту нет. Не забивай себе ерундой голову, Сети, а делай то, что важно на данный момент.

Опять двадцать пять!

— А вам не приходило в голову, мастер, что между вами много общего?

На какой-то миг Бавкида показалась мне удивленной.

— Что, правда? — И тут же состроила насмешливую мину. — Хотя, кое в чем ты, пожалуй, прав. Я почти так же стара, как и он, но в отличие от нашего достопочтенного Навигатора из ума не выжила. И в отличие от него, опять же, знаю, что для нашего Ордена — благо.

— И что же, мастер?

У самой лестницы старуха остановилась и, повернув голову, пристально посмотрела мне в глаза.

— А об этом я расскажу, как только ты отыщешь убийцу и приведешь его ко мне.

— Вы так говорите, мастер, будто это плевое дело.

Бавкида отвернулась и стала медленно с кряхтением взбираться вверх по блестевшим в полумраке ступеням.

— Хочешь сказать, я тебя переоцениваю?

— Не знаю… — пробормотал я тихонько. — Может быть.

Кое-как добравшись до вершины, старуха остановилась и вновь воззрилась на меня сверху вниз.

— Послушай, Сети. С тех самых пор, как ты научился ходить, тебя постоянно тянуло туда, куда нормальному ребенку даже в голову не взбредет залезть. Самое забавное, что обыденные личные заботы окружающих тебя вообще не трогали. Зато беды — сколько угодно! Даже Сол в ту пору не всегда удавалось на тебя повлиять. Потом, когда подрос, ты не давал покоя мне и все ныл, чтобы тебя допустили к ментальным занятиям с теми, кто был намного сильнее и опытней. Сказать нечего, ты тут же показал, на что способен и подтвердил это позже, возвратившись живым с Боиджии. Я прекрасно знаю, насколько тяжело тебе там пришлось, особенно учитывая неожиданное появление Сол… — Тут она перевела дух и чуть склонила голову. — Два месяца тебя никто не трогал. И два месяца, ты бродил по Цитадели, будто в воду опущенный. Необходимо было встряхнуть тебя, прежде чем ты совсем утонешь в саморазрушении и боли. И я это сделала. А после дала тебе новый стимул жить и работать дальше. Так в чем, объясни мне, пожалуйста, теперь твоя проблема?

Прежде, чем дать ответ, я встал с нею рядом, но поднять голову и посмотреть в глаза не решился.

— Просто, я не уверен, что мне это нужно.

— А это уже не тебе решать, Сети, — отрезала она. — Это нужно Адис Лейр, а Адис Лейр на вопросы не отвечает. Необходимо лишь повиновение. Вот и все. — Затем развернулась и, перешагнув порог Информатория, захлопнула двери перед моим носом.

Несколько секунд потоптавшись на месте, я все еще не мог отделаться от ощущения, что наставница высказалась недостаточно искренно. Она сообщила мне то, что я хотел услышать, но верила ли собственным словам? И тут же, как бы в противовес этой теории всплыли слова Навигатора о том, что мы сами накладываем на себя рамки. Может быть, это правда и все проблемы только в моей голове? Вина за убийства махди, за гибель матери, которую не сумел спасти… Что если все это напускное и правильней будет не предаваться ей, а рассмотреть со стороны, проанализировать рассудком, а не сердцем? Что если, чтобы вина отпустила, нужно не пытаться ее разрушить, а просто принять? Может, тогда, наконец, я смог бы почувствовать хоть какую-то свободу?..

Ход мыслей прервало пиликанье напульсника. Не медля, я нажал кнопку приема сообщения. Мастер Муэрра, однофамилица покойного Ади, нервно дернула треугольной головой и постаралась свести вместе два посаженных на длинные стебельки глаза. Именно эта приземистая серолицая дама из расы зуллан, отвечала за обследование убитых алитов, и именно ее звонка я ждал всю первую половину этого уже не слишком удачного дня.

— Говорите, мастер, — едва ее сияющее изображение стабилизировалось, попросил я.

— Алит Эпине, — кивнула она, но не для приветствия, как я понял, а лишь чтобы напомнить, кто из нас все-таки старше. Сложное создание, что и говорить. — Работа закончена, но я сомневаюсь, что результат придется тебе по душе.

Я намеренно промолчал по поводу того, что уже не алит — в конце концов, это даже неважно. Важнее были ее слова.

— Что вы имеете в виду, мастер?

— Всего лишь то, что вскрытие оказалось лишь пустой тратой времени. Я перетрясла все их внутренности от и до, и подтверждаю данное на предварительном осмотре заключение: всему виной банальнейшая остановка сердца. Внезапная, конечно. Внезапная коронарная смерть, если быть более точной. Вполне естественная.

— Банальнейшая?

Усиленно продолжая попытки смотреть на меня одновременно двумя глазами, мастер Муэрра сухо сказала:

— Ну да. Насколько мне известно, это является одной из основных причин природной смерти среди вашей расы, молодой человек. — А потом с плохо скрытым превосходством и капелькой сочувствия добавила: — Люди мрут, словно мухи.

— Да я не о том. Не может же быть так, чтобы у троих, пусть и весьма условно, здоровых парней в один момент остановилось сердце. Одновременно, мастер! Такого не бывает.

Мастер Муэрра нетерпеливо передернула худенькими плечами.

— Это не моя забота, юноша. Свою работу я проделала, а остальное уже за тобой. Кстати, если угодно, могу отправить копию отчета о вскрытии, полюбопытствуешь на досуге — мало ли, вдруг что-нибудь да упустили.

Насмехалась она надо мной или нет, сказать по голограмме было непросто, так что я на всякий случай недовольно пробубнил:

— Премного благодарен.

— Ты же не думал, что все будет так просто, а? Если бы в этом деле не пришлось работать мозгами, Бавкида, я так думаю, поручила бы его кому-нибудь, вроде Шенга. На тебя вся надежда, ха!

— А без сарказма обойтись нельзя?

— Только не кисни! Вы же элийры вечно что-нибудь оригинальное придумываете. Вот возьми и попробуй прощупать их мозги, пока я еще не разложила их по банкам. Вдруг, что-нибудь выгорит? В общем, ты сам решай, а мне пора. И удачи в погоне за призраками, Эпине! Мыслями я с тобой. — Подмигнула и разъединилась.

А чего сразу к гадалке не отправила?

Можно сколько угодно удивляться, но даже в довольно узкой среде лейров всю жизнь ходили свои байки. Причем большая их часть, как ни странно, затрагивала именно элийров. Многие не самые мозговитые индивиды, например, всерьез полагали, будто мы непрерывно прослушиваем чужие мысли с целью нажиться на грязных секретах несведущего большинства. Самое забавное, что в большей степени этого опасались те из алитов, кто с трудом дотягивал хотя бы до среднего уровня понимания Теней. Кое-кто еще верил, что каждый элийр после смерти способен сохранять свое сознание в виде однородной субстанции, вроде отпечатка былой личности или призрака. Но только если это правда, то меня подобному никто не учил. А что касается сканирования мозга мертвецов, то в данном вопросе всегда существовало столько дыр, что ни один элийр в здравом уме за него попросту не возьмется. Хотя тут следовало бы оговориться относительно здравости, ибо у кое-кого на сей счет всегда имелась собственная и довольно любопытная точка зрения.

— Погадать?

Я как обычно не заметил ее появления. Буквально только что был в коридоре один, но стоило лишь моргнуть, как передо мной, будто в ответ на мысли, появилась сама Квет Ра, высокая, стройная и бритая наголо.

— Откуда ты взялась? — этот вопрос между нами давно стал своеобразной заменой приветствия, поскольку каждый раз ей удавалось застать меня врасплох, но при этом, ни разу не дать обстоятельного ответа.

Девушка улыбнулась, очень натянуто, словно делала это с огромным трудом, потом произнесла:

— Каждый раз ты об этом спрашиваешь. Хоть один ответ тебя устроил?

— А ты бы не пускалась в бессмысленную демагогию.

— Бессмысленную? — судя по тону, она, кажется, обиделась. — Если я несу чушь, тогда почему ты решил, будто сможешь узнать у меня решение своей проблемы?

Это было неожиданно, а главное — странно. Похоже, не все сказки алитов о нашей малой братии действительно таковыми являются.

— Как ты об этом узнала?

Квет Ра подбоченилась.

— Тени нашептали.

— Да что ты? — Вообще-то в моем положении нелогично было грубить ей, однако, похоже, сволочь — моя вторая натура. — Ты слышала, кое-кто из мастеров поговаривает о том, чтобы устроить тебе отпуск в Изоляторе?

— Думаешь, удивил? Со дня моего появления здесь, я постоянно слышу нечто подобное, но пока еще никто не решился. Мудрые разумники, знаешь ли, понимают, насколько я могу быть полезна Ордену.

— Ну, в этом-то я никогда не сомневался.

— Слушай, Эпине, тебе нужна моя помощь или нет? Думаешь, так просто болтать с тобой с расстояния в три уровня?

Я не открыл рот от удивления лишь потому, что всегда о чем-то подобном подозревал. Только спросил:

— Как это у тебя получается?

— Просто я не позволяю своему разуму подолгу засиживаться на одном месте. Тени, они любят подвижных, Сети. Найдешь меня в тренировочном центре, там и поболтаем.

Она все еще была здесь, но стоило мне моргнуть, как тут же исчезла.

Недолго думая, я отправился, куда было сказано.

Глава 6
Столкновение

С Квет Ра мы познакомились давно, в первый день ее появления в Цитадели одиннадцать лет назад, и уже тогда в ней проблескивали задатки элийра невероятной силы. Я хорошо помнил тот день, потому что увидел, как один из мастеров внес на руках грязный-прегрязный мешок, в который была завернута полумертвая от истощения девочка-подросток. Как известно, искусству лейров обучаются долго и упорно, но природный талант Квет Ра был настолько велик, что многое из того, что далось мне после нескольких лет изнурительных тренировок, у нее получалось само собой.

Опрометчиво думать, будто все, кто состоял в Ордене, тут же приняли бедняжку с распростертыми объятьями. На протяжении последующих трех лет Квет Ра пришлось доказывать свою исключительность, с блеском выдерживая тяжелейшие испытания, какие только могла выдумать Бавкида. Она была крайне сильна и этим отпугивала от себя окружающих. И меня не стоило считать исключением.

У нас с Квет Ра вообще со временем сложились особые отношения. Мы не дружили, это точно, но при этом ладили друг с другом настолько, что, пожалуй, вполне могли считаться добрыми знакомцами. Из алитов я был, наверное, единственным, кто действительно прислушивался к той околесице, что она периодически несла. Хотя это вряд ли могло удивить, учитывая тот факт, что я в каком-то смысле был точно таким же отщепенцем. Нас избегали как сверстники, так и мастера, и это само собой заставило обоих немного сблизиться.

Когда мы стали старше, дистанция между нами немного возросла. Из неумытого заморыша Квет Ра превратилась в весьма заметную молодую женщину, чьи внешние достоинства привлекали к себе внимание большей части мужского населения Цитадели. Вместе с красотой и навыками, пришло и осознание собственной исключительности, что сказалось на дальнейшем ее поведении. Вдруг она стала начисто сбривать с головы волосы и превращать обычные алитские оплетки в нечто настолько откровенное, что у бедного Шенга однажды даже задергался глаз. Представить не получалось, какое заявление Квет Ра пыталась этим сделать, но с тех пор популярность ее ничуть не увеличилась. Парней она отпугивала только так, а девушек заставляла себя ненавидеть за то, что, по их мнению, незаслуженно посягала на внимание сильного пола. Ерунда, разумеется, полная, но что сделать? Разумники везде одинаковы, пусть даже они и лейры.

Лифт замер и выпустил меня на этаже, где алиты собирались группами и тратили львиную долю времени на то, чтобы усовершенствовать физические и ментальные навыки обращения с Тенями. Это был настоящий многоуровневый полигон, по размерам разве что чуточку уступавший Изолятору. С главного входа открывался вид на несколько раздельных спарринг-площадок для каждой из групп алитов: лейров среднего звена, элийров и ассасинов. Здесь имелись герметичные камеры с нулевой гравитацией или наоборот увеличенной вдвое, а еще были камеры с настолько великой концентрацией токов Теней, что нетренированный элийр, зашедший туда, мгновенно терял сознание. Тут ассасины оттачивали свои боевые навыки, управляя телом с такой скоростью, что иногда выглядели мечущимися туда-сюда призраками. Это был центр, где из нас вылепляли то, что некоторые называли кошмаром наяву для современной Галактики. А еще где-то здесь должна была отыскаться Квет Ра…

Огромное обзорное окно открывало вид сверху на разделенные прозрачными и слабо подсвеченными переборками сегменты тренировочного центра. Наблюдательный пункт для мастеров. Но поскольку к числу алитов я более не принадлежал, то мне и не возбранялось сюда заглядывать.

Стоит отметить, что сегодня на занятиях оказалось гораздо меньше учеников, чем обычно. Только боевая и ментальная комнаты были заняты. Первая меня ничуть не заботила, хоть в ней я и заметил знакомую фигуру Янси Райта, выбивавшего дух из какого-то паренька на глазах у целого звена и наставника по боевым искусствам, а вот ко второй решил направиться.

Из-за того, что общая планировка Цитадели была крайне сложна, то лестницы здесь не особо приветствовались. Орден не отрицал прогресс и потому почти всюду обзавелся полускрытыми лифтами, которые могли двигаться не только вверх и вниз, но и по горизонтальным шахтам, точно вены пересекающим всю башню насквозь.

Несколько секунд понадобилось мне, чтобы очутиться у комнаты для ментальных упражнений, на полу которой, скрестив под собой ноги, восседала Квет Ра. Рядом стоял ее фантом, только теперь он выглядел не настолько реально, как тогда в коридоре. Сейчас его как будто… штормило, или размывало между измерениями.

Едва заметив меня, фантом тут же рассеялся, а настоящая Квет Ра открыла глаза и, не без заметных усилий, подняться на ноги.

— Долго, — капризно заявила она после того, как немного отдышалась.

Я вздохнул. Для того, кто привык перемещаться в пространстве мгновенно, как сама мысль, мой приход и впрямь мог показаться затянутым.

— Я могу заставить любую тварь во Вселенной плясать под мою дудку, но получить физический фантом… это что-то с чем-то!

Квет Ра была далеко не дурой, но даже ей оказались не чужды некоторые женские слабости. В частности комплимент произвел на нее впечатление.

— Ты мог бы и больше этого, Сети, — проговорила она с улыбкой, — если бы не тратил столько времени на копание в чужих головах.

— Насилие над собственным телом меня никогда не прельщало, во всяком случае, не так сильно, как над чужим.

Квет Ра рассмеялась шутке, хотя вряд ли ее поняла. На самом-то деле я имел в виду лишь то, что в жизни она оказалась не такой хорошенькой, как ее ментальное «Я».

В последний раз нам довелось пересечься примерно месяц назад, и за это время девчонка успела здорово подурнеть. Не хочется говорить плохо, но все эти частые отлучки из собственного тела сильно вредили ее физическому состоянию. Что особенно бросалось в глаза. Оплетка, прежде обтягивающая необходимые выпуклости, которые куда-то вдруг испарились, теперь висела мешком. Вместо эпатажной бритоголовой красотки, передо мной стояла ее тень, упорно стремящаяся к пропорциям скелета, обтянутого кожей.

— Я вижу все, о чем ты думаешь, Сети, — сказала она, вмиг став серьезной. — И прежде, чем ты начнешь со мною спорить, скажу: я знаю, что делаю.

— Спорить я не собирался, но…

— Тем лучше, потому что я не намерена это обсуждать. Особенно выслушивать упреки от человека, для которого не существует иного мнения, кроме своего. Внешность — это далеко не все.

— Если то, что я думаю, для тебя не имеет значения, тогда почему ты так боишься меня слушать? Или переживаешь, что смогу переубедить?

— О, это ты можешь, да! Морочить голову, навязывая свою точку зрения с помощью Теней. Не трудись, я тебя отлично знаю!

Это заявление меня разозлило.

— Раз так, могла бы знать и то, что чужие проблемы меня мало волнуют. Не хочешь слушать? Как угодно! Давай только ближе к делу: у меня на руках три трупа, а что с ними делать я совершенно не представляю.

— Резко, Сети. Очень резко, — сказала она.

— Мне все равно. Ты бы не явилась, не задумай изначально мне помогать, так что начнем пожалуй, а то от задушевных разговоров у меня только голова болит.

Квет Ра пожала острыми плечиками.

— Не от того она у тебя болит, Сети. — Затем указала на выход, добавив: — Веди меня к своим трупам. Насколько я могу судить, будет интересно.

Но на пороге нас ожидало небольшое препятствие в лице все того же Райта, недобро косящегося на меня из-под черных бровей. Он был раздет до пояса, и его мускулистая грудь блестела от пота.

— В чем дело? — осведомилась Квет Ра, тут же заслонив меня собою. У этих двоих была крайне сложная и запутанная история взаимоотношений. То ли любовь, то ли ненависть. То ли все вместе.

Райт сделал вид, что не замечает бывшую подружку, продолжая сверлить меня пристальным льдистым взглядом.

— Эй, Эпине, как насчет маленького состязания? — спросил он, изогнув тонко очерченные бирюзовые губы в подобие теплой дружеской улыбки. — Я тут услышал твой голос и подумал, может, окажешь мне честь? Было бы забавно, как считаешь?

— Ничего забавного, — встряла с ответом Квет Ра.

— Заткнись, Ра! — рыкнул Райт. — Тебя не спрашивали.

Не надо быть элийром, чтоб догадаться о том, какую пакость замыслил этот тип.

— В чем интерес драться с соперником, у которого заранее нет шансов на победу? — поинтересовался я, медленно выступая из-за спины Квет Ра.

— Да, брось, — ухмыльнулся Райт от уха до уха. — Я дам тебе фору. Сможешь использовать эти свои ментальные «штучки». Явное же преимущество! И для меня настоящий вызов.

Ну да, как же! Настал мой черед ухмыляться:

— Говоря о шансах, я вовсе не себя имел в виду.

Райт меня понял и рассмеялся в ответ.

— Отлично. Ну что идем?

Он тут же вышел, не дожидаясь ответа, поскольку знал, что предложение я приму. Но Квет Ра преградила мне путь.

— Сет, ты уверен?

— Нет, — и это было чистой правдой, — но отказаться — значит признать поражение. Он с самого утра пытается мне что-то высказать, и я хочу узнать, что именно.

Отодвинувшись в сторону, девушка громко фыркнула.

— Ах да, как я могла забыть о пресловутой мужской тяге к соревнованию под названием «У кого длиннее…»? Хотя удивлена, что это имеет отношение к тебе.

Остановившись на пороге, я развернулся и вопросительно изогнул бровь:

— Не понял?

Квет Ра закатила глаза и произнесла почти с раздражением:

— Да всем же известно, что ты деревянный ниже пояса!

Вот так удар!

— Спасибо, блин! А еще подруга!

Но она даже не смутилась.

— А чего ты дуешься? Ни разу не замечала, чтобы ты ухаживал за девушками, хоть за одной! Да и никто не замечал, если уж на то пошло.

Тоже мне, аргумент! Я недобро прищурился.

— И что с того?!

— Человеку, вроде тебя позволительны кое-какие странности. И я бы поняла, будь это тяга к мальчикам или еще какая-нибудь необычная страсть, но тут — полное зеро. Ты просто бревно, Сети. Самое настоящее, не созданное для отношений с кем-либо бревно. Так откуда взялся вдруг весь этот тестостерон?

Я никогда не бил женщин, но именно в эту секунду мне до ужаса хотелось это сделать. Кисти сами сжались в кулаки, и только здравомыслие, которое еще не до конца обволокла опустившаяся кровавая пелена, остановило от непоправимого поступка.

— Ого! — почему-то довольная собой воскликнула Квет Ра и медленно отодвинулась еще дальше. — Вижу, взбесить тебя по-прежнему ничего не стоит. Зато теперь ты готов к тому, чтоб схлопотать по полной программе.

— Ты, как всегда, сама забота, — не без сарказма высказался я и вышел из ментальной комнаты вслед за Райтом, который, судя по виду, весь извелся, ожидая моего появления там, куда обычно не ступала нога элийра.

Он стоял в центре большого круга, образованного другими ассасинами и мастером Септимом, коренастым широкоплечим человеком средних лет.

— Элийр Эпине принял вызов, — констатировал мое появление наставник не без удивления. — Довольно смело.

— Мастер, — я отвесил учтивый поклон и вышел на середину круга как раз напротив Райта.

— Сними оплетку, чтоб освободить руки — удобней будет, — сказал мне Септим.

— Думаю, управлюсь и так.

Спорить мастер не стал и лишь спросил:

— Правила известны?

Я не успел ответить, и Райт процитировал их:

— За круг выходить запрещается. Бой продолжается до тех пор, пока противник не признает свое поражение. Время не ограничено. Никакого оружия, кроме Теней. Если захочешь прекратить, достаточно будет перестать сражаться.

— Алиты будут исполнять роль барьера, чтобы не дать вам разнести Цитадель по винтикам, если слишком заиграетесь, — сказал Септим. — Ну, что, готовы?

Райт кивнул очень живо, а вот я немного помедлил, все еще взвешивая, стоило ли так поспешно ввязываться в это дело. И все-таки отступать уже было поздно. В любом другом случае, я бы, может, и сдался, но только не Райту на радость.

— Готов, — сказал я.

— Начали!

Преимущество ассасинов перед элийрами заключалось в том, что их обучали действовать с молниеносной стремительностью хищников и убивать голыми руками, используя собственное тело в качестве оружия. Тени здесь играли вспомогательную роль, как допинг, увеличивающий силу и скорость реакции. Поэтому, когда Райт нанес первый удар, я пропустил его, схлопотав по лицу и отлетев на мат. Никто вокруг даже не шелохнулся. Краем сознания я ощущал, как ассасинов, словно цепью, сковывали Тени. Они были сосредоточены лишь на том, чтобы не дать моему либо Райта материализовавшемуся гневу вырваться за пределы круга.

И все равно падать на задницу перед целым звеном недоучек оказалось весьма унизительно.

Я полагал, Септим что-нибудь скажет, но он молчал, позволяя подмастерьям анализировать то, что происходило у них на глазах, и делать из этого выводы.

Второй удар прилетел почти сразу же, не дав мне даже перевести дух. Райт двигался неуловимо быстро, так что невозможно было понять, откуда нападет в следующий раз, и мне пришлось пустить в ход всю свою изворотливость, чтобы не получить новую порцию болезненных оплеух.

— Весьма изобретательно, — поддел он. — Вместо того чтобы контратаковать, ты извиваешься, будто червяк на сковородке. Хотя в этом, пожалуй, что-то есть. Новое слово… хе-хе… стиль.

В ответ я лишь застенчиво улыбнулся:

— Мы славимся не этим.

— О, ну я-то знаю, чем вы славитесь. — Райт оскалился, скользя по мату, словно змей. Плавность его движений напомнила боиджийских дикарей, неуловимых и неотвратимых, как смерть. — Знаешь, ведь этот наш с тобою бой — непросто дуэль. Так я покажу всем, чего на самом деле стоит ваша каста особенных… элийров. Мастера вечно носятся с вами, будто вы лучше остальных. Но я докажу, что это не так. И докажу самым простым и понятным способом, который существовал со времен, когда вместо сознания во Вселенной были только инстинкты. Сначала я разобью твою наглую рожу, а уж потом пусть Бавкида посмотрит на тебя и скажет, кто из нас лучший.

Столько пафоса в словах обычно Райту было несвойственно и, проанализировав их не занятой попытками увернуться от очередного града ударов частью сознания, я пришел к выводу, что здесь есть что-то еще, не имеющее отношения к междоусобной классовой борьбе. Нет, за этим определенно стояло что-то личное, но вот что именно, я пока не догадывался.

Райт сделал резкий кувырок надо мной и, приземлившись за спиной, едва не снес мне голову ударом ноги.

— Ты же понимаешь, Сети, что долго так проскакать у тебя не получится? Все равно придется вступить в бой. Чтоб проиграть.

Тут он был прав — в бой вступить придется, но только не на его условиях. Выписывая передо мной замысловатые пируэты, Райт пытался спровоцировать меня ударить по нему Тенями. Он хотел, чтоб я сдался и пустил в ход свои ментальные трюки. Это было также очевидно, как и то, что без возможности сосредоточиться, я бы не сумел пробить его ментальный блок, а значит не мог победить. Никак. И Райт это прекрасно понимал.

Вдруг он резко взмыл вверх, словно выпущенный из бластера сгусток, и полетел по дуге, вытаращив перед собой руки с согнутыми наподобие когтей пальцами, намереваясь вцепиться ими в мою глотку. Но на том месте, куда Райт затем приземлился, меня уже не оказалось. Вместо этого, его ждало нечто куда менее приятное — удар невидимого молота, припечатавший ассасина к полу.

Я сразу же почувствовал, как изменились настроения среди алитов, да и сам Райт казался удивленным свыше всякой меры. Пока он поднимался и сплевывал на белый мат кровь, я еще раз попробовал зайти под оболочку его мысленной защиты, но все без толку. Тогда я попытался обвязать его тело нитями Теней и попробовать ударить им о барьер из алитов, но к этому времени он уже взял себя в руки и, рассеяв созданные мной путы, превратил удар о живую стену в сложный кувырок, завершившийся приземлением на ноги.

— Ты же не думал, что сумеешь одолеть меня этим? — спросил Райт с усмешкой, которая, впрочем, выдавала некоторое напряжение с его стороны.

— Разок-то получилось, — заметил я.

— Больше не выйдет.

В следующую секунду он метнул в меня пламенным залпом, который, как затем выяснилось, оказался лишь отвлекающим маневром. Потому что следом за ним прилетел и сам анаки, ударом ноги заставив меня едва ли не вылететь за пределы круга.

Приземление оказалось весьма болезненным и сопровождалось разноцветной россыпью звезд перед глазами. Почувствовав привкус крови во рту, я поморщился. Хорошо, хоть удар пришелся не по лицу, иначе к вечеру меня было бы просто не узнать.

— И вот ты лежишь, будто мешок с навозом, — констатировал Райт, подходя ко мне поближе. Присел и приподнял мою голову за подбородок, чтобы удобней было смотреть в глаза. — Неужто так больно, Сети? Ну ты поплачь, поплачь и легче станет. Я, так и быть, дам тебе такую возможность. Не стану ломать твою волю сразу и немного подожду, чтобы ты понял, почему я с тобой это делаю.

Пока звезды еще танцевали, я умудрился спросить:

— И почему же?

Тогда Райт наклонился почти к самому моему уху и тихонько, но злобно прошептал:

— Муэрра, Амьен и Тефери. Не следовало тебе убивать их.

— Я никого не… — попытался сказать я, но был остановлен сильной пощечиной.

— Заткнись, сейчас я говорю, — прошипел он. — Не стоило тебе к ним вообще приближаться. Я знаю, что Бавкида и в этот раз попыталась замять дело, чтобы тебе все сошло с рук, но со мной такое не прокатит. Ей, наверное, следовало меньше болтать об этом при посторонних, но слово — не птичка.

— Я сказал, я никого…

Еще один удар и звон в ушах, похожий на колокольный.

— А я сказал: заткнись.

— Райт, что ты там возишься? — послышался слегка обеспокоенный голос Септима. — Он признает поражение?

— Одну минуту, мастер. Мы как раз это обсуждаем, — ответил Райт, а мне прошептал: — Ты знал, что мы дружили, Сети? Знал? Тебе следовало дважды подумать, прежде чем довести ребят до самоубийства. Они всего лишь пошутили, а ты их уничтожил. Так неужели думаешь, что после этого я оставлю тебя в покое?

— Так это твоя месть? — Мне почти удалось выговорить это с усмешкой.

— Какой догадливый! — хихикнул анаки. — Только в отличие от тебя, я никого убивать не стану, но сделаю все, чтобы твоя жизнь стала невыносимой. — Он, наконец, отпустил мое лицо и негромко проговорил: — А сейчас ты признаешь свое поражение и поползешь в медблок. Дальше я уже решу, что с тобой делать. Но если вздумаешь сопротивляться, я сверну тебе шею на глазах у всех, и никто меня за это не осудит.

Что ж, с этим трудно было поспорить, хотя я особенной покладистостью никогда не отличался. Райт полагал, что взял надо мной верх. Жаль, ему было невдомек, что для того, чтобы одержать победу над элийром, мало просто побить его. Необходимо еще заставить признать поражение, а этого-то как раз и не произошло.

Кровь капала на мат из разбитой губы и носа. Я не смотрел на Райта, сосредоточившись лишь на маленькой алой лужице, постепенно разраставшейся на полу. Каждый удар капельки о белую поверхность отдавался в моей голове молоточным боем. Я чуть приподнялся, сделав вид, будто собираюсь утереть лицо. Яркий свет, льющийся с потолка, больно бил по глазам, и на его фоне мускулистая фигура Райта казалась расплывчатым темным сгустком. Его мысленный блок по-прежнему оставался непробиваем, но нетерпение, с которым он ожидал моего решения, клубилось вокруг алой дымкой.

Вдруг рядом выросла вторая тень.

— Алит Эпине, ты признаешь поражение? — спокойно спросил Септим.

— Секунду, мастер, — откликнулся я и поморщился.

Тогда Райт наклонился снова и произнес:

— Может, мне тебе врезать еще разок, чтоб ускорить процесс, а?

И именно в этот момент я, успев собрать силы в кучу, схватил его за руку и пустил через нее маломощный электрический разряд. Райту это большого вреда не причинило, зато заставило расслабиться и пропустить меня внутрь своих мыслей. Это напоминало падение в темный колодец, с той лишь разницей, что вместо ледяной воды меня накрыли волны чужих воспоминаний. Размытые тайны и полускрытые желания анаки окружали со всех сторон, но я, вопреки искушению, искал вовсе не их. Моей целью был узел намерений, сплетенный из гнева и желания отомстить за друзей. Собрав остатки сил в кулак, я собрался ударить по этой точке собственной волей, хоть и знал, что это может полностью разрушить то, что Райт называл своим сознанием. Одним махом я мог превратить его в лишенное разума существо, да только не был уверен, что имел на это права. В конце концов, как бы я к нему ни относился, его мотивы были мне понятны. Да и кто сказал, что на его месте, сам я не поступил бы так же? Все мы здесь наемники… с предназначением… Вдруг красивое девичье лицо явилось перед моими глазами и так же быстро растворилось в мешанине переживаний, заставив кое-что вспомнить…

Я выпустил руку Райта и кое-как поднялся на ноги. Септим, как и прежде, топтался рядом, а алиты не смели разорвать круг. Между их плеч мелькало угловатое личико Квет Ра, неотрывно следившей за ходом поединка. И только Райт оставался на полу, без сознания, в луже собственных выделений — очевидно, я все-таки немного переборщил с электрошоком. Все остальные смотрели на меня, и под этими взглядами я ощущал себя преступником, ожидавшим приговора суда.

— Простите, мастер, — пробормотал я, низко опустив голову.

— Теперь я лучше понимаю Аверре, — сказал Септим, и голос его в этот момент совсем не звучал осуждающе. — С вами элийрами всегда следует держать ухо востро.

Я не уловил подтекста и удивленно поднял на мастера взгляд, но он уже присел над Райтом и прощупал его пульс.

— Он жив, — констатировал Септим чуть ли не с удивлением, и все до единого алиты облегченно перевели дух.

Это вынудило меня возмутиться:

— А вы что подумали?

Но Септим на ответ не расщедрился.

— Ты понимаешь, что теперь он тебе этого просто так не спустит? — спросил он.

Я кинул короткий взгляд на безмятежное лицо Райта.

— Когда очнется, то ничего не будет помнить.

— Ему напомнят, — заметил мастер.

Я пожал плечами и, обведя алитов чуть насмешливым взглядом, поинтересовался:

— А у кого хватит смелости? Зная характер Райта, могу сказать, он сам отделает каждого, кто вздумает напомнить ему о произошедшем.

— Очень умно, Эпине, — кивнул Септим с улыбкой, которой я прежде от него никогда не видел. — С тобой, оказывается, опасно иметь дело.

Я перевел дыхание, прежде чем сказать:

— Только никто, почему-то, в это поверить не может.

Поклонился и, взяв Квет Ра под руку, вышел вон.

Глава 7
Граница тени

— Держи платок, — сказала она, когда мы загрузились в лифт и понеслись в сторону медицинского блока.

— Что? Опять? — спросил я, тупо глядя на не самый белый кусок ткани и вспомнив Бавкиду.

Квет Ра удивилась:

— То есть?

Но я лишь отмахнулся и забрал платок из ее тоненьких ручек. Сейчас, когда все было позади, и уровень адреналина в крови снизился, мне по-настоящему стало больно. Приложив платок к ране, я уперся в стенку кабинки затылком и прикрыл глаза, надеясь, что монотонное и еле слышимое жужжание подъемников заставит пульсирующую внутри черепа боль немного утихнуть.

— Должна сказать, это было впечатляюще.

Устало приоткрыв один глаз, я уставился на Квет Ра. Она продолжила:

— Не обольщайся, это совсем не похвала. Смотреть на то, как вы с Райтом скачите друг вокруг друга, оказалось очень занятно. Хотя больше похоже на танцы древолазов в период спаривания, чем на настоящий бой.

Разлепив и второй глаз, я отнял руку с платком от кровоточащего носа и внимательно посмотрел на бордовое пятно, расползшееся по ткани, затем снова перевел взгляд на девушку:

— И чего же, по-твоему, в нем не хватало?

— Необходимости сражаться, — спокойно ответствовала она. — Вы оба хотели начистить друг другу физиономии, но лишь затем, чтоб показать свою удаль перед зрителями. Вам нужно было, чтобы вас оценили. То был бой напоказ, а такие бои, как правило, не вызывают у меня ничего, кроме зевоты.

Я фыркнул в ответ и вновь погрузился в себя, стараясь унять боль с помощью целительных токов Теней, струящихся вокруг. И только Ра не унималась.

— Ты ведь элийр. Ты мог бы заставить Райта сдаться, даже не начиная боя.

— На случай, если ты не заметила, он позаботился о защите. Если бы Райта было так легко победить, он бы не носил звание лучшего алита Адис Лейр.

— Да, но он лучший, только в своей области. В делах элийров он мало что смыслит.

— Ну и что?

— А то, что ты сам позволил Райту втянуть себя в игру по правилам, которые были выгодны ему, хотя с таким же успехом, мог заставить делать то же самое для себя.

Снова посмотрев на Квет Ра, я собирался сказать, что именно в этом для меня и заключалась суть поединка — победить Райта на его поле боя. Только ей было проще поверить в собственную правоту, чем попытаться понять чужую точку зрения, а у меня отсутствовало всякое желание спорить.

Очутившись в медблоке, мы встретились с более чем прохладным приемом. Мастер Муэрра ухитрилась выдавить из себя эквивалент человеческой улыбки, но даже читать в ее мыслях не потребовалось, чтобы понять: от появления Квет Ра она далеко не в восторге.

— А я и не предполагала, что ты воспримешь мой совет буквально, — сказала она, стоило нам переступить порог холодного и погруженного в полумрак стерильного помещения.

Прежде мне довольно часто доводилось бывать здесь, но при этом я никогда не ощущал того дискомфорта, что стал одолевать теперь. После Изолятора все мало-мальски похожие на него помещения теперь вызывали у меня нервную дрожь. Искоса глянув на Квет Ра, я лишний раз убедился, что вот ее трудно чем-то пронять, и потому выдавил из себя ответную улыбку:

— Я и сам не предполагал, мастер.

Муэрра снова как-то особенно посмотрела на Квет Ра и снова та сделала вид, будто этого не заметила.

— Желание знать правду, возобладало над здравым смыслом, и ты решил просить помощи у алита Ра? — спросила мастер с усмешкой.

Стало ясно, что между Муэррой и Квет Ра имелись свои трудности, о которых мне пока ничего не известно. Осознавать это было не очень приятно, и я высказался:

— Мой недавний опыт показал, что здравый смысл иногда только все больше запутывает.

Раздвоенные стебельки глаз мастера слегка завибрировали, словно антенны, и сфокусировались на мне:

— Затрагиваем тему путешествия с Батулом Аверре, да? Я думала, тебе запрещено об этом говорить.

— А я и не говорю. Я объясняю. Если у Квет Ра есть возможность достать мне ответ, который никто больше найти не может, так почему бы мне не попросить ее об этом?

Муэрра не ответила, лишь высокомерно отклонилась назад. Еще немного времени она сканировала нас недобрым взглядом, а затем, так же молча, повернулась и направилась к гладкой белой двери, за которой, как мне уже было известно, располагалось хранилище тел и прозекторская.

Электронная панель, защищавшая комнату от посторонних, имела замок, который возможно было вскрыть только ментально. Передав ей необходимую последовательность психических сигналов, мастер открыла дверь и широким жестом предложила нам обоим войти.

Внутри оказалось на несколько градусов холодней, чем снаружи, что подтвердили легкие облачка пара, вырывавшиеся при дыхании изо рта. Кроме трех уже занятых матовых столов, торчащих посреди комнаты на гидравлических подъемниках, и напичканных оборудованием для проведения вивисекции, здесь не было ничего, разве что пара гибких люминесцентных ламп, да кое-какой инструментарий, на мой взгляд, больше подходящий древней камере пыток. А еще пахло смертью.

Кивнув в сторону накрытых белым полотном тел, мастер сказала:

— Парни уже заждались. Надеюсь, мне не придется быть нянькой и торчать тут вместе с вами?

Я оглянулся на Квет Ра. Та, молча, покачала головой.

— Думаю, справимся сами.

— Ну, вот и славненько. — Муэрра отряхнула невидимую грязь с ладоней. — Удачной охоты.

Квет Ра не шевелилась до тех пор, пока мы не остались одни, и только после этого позволила себе раздраженно передернуть плечами.

— Что-то не так? — поинтересовался я.

Но Ра не ответила. Она обвела помещение внимательным взглядом, сделав вид, что моего вопроса не услышала. Мне стало любопытно, хотя допытываться у нее сейчас о чем бы то ни было, казалось не лучшей затеей. Гораздо больше я хотел знать, кто прикончил лежавшую на столах троицу. А о том, какая гокки пробежала между Квет Ра и Муэррой, можно было поговорить и позднее.

— Ну, — нетерпеливо перекатился я с мысок на пятки, — с чего начнешь?

— Погоди, — серьезно откликнулась Ра, снова застыв на одном месте, подобно изваянию, и закрыв глаза. Низкая температура ее явно ничуть не беспокоила.

О том, чем Квет Ра занялась, я понял по тому, как изменилось движение Теней вокруг. Это напоминало рождение нового и еще слабого течения океана, в глубинах которого бесконечно дрейфовали все живые существа. Я физически ощутил, как это течение заструилось через меня, будто прохладный ручей сквозь рыболовную сеть, и собралось вокруг девушки, позволяя ей легче концентрировать свои силы.

Подобное можно было назвать довольно распространенной практикой, когда перед началом основного действа, элийр, как бы, обнюхивал место, в котором ему предстояло работать. Почти, как медитация, только вместо того, чтобы найти точку равновесия между самим собой и окружающим миром, лейр стремился отыскать начало отсчета, которое должно вывести его к сути проблемы.

— Не торопи меня, Сет, — не открывая глаз, произнесла Квет Ра.

— Да я стою, не двигаясь, — запротестовал я, сотрясаясь от холода.

— А в уме меня так и подгоняешь. Если замерз, можешь выйти и подождать за дверью.

И пропустить весь эксперимент?

— Тогда постой спокойно и придержи ментальных лошадок. Твои мысли оставляют фон, который меня сбивает, а я пока не готова расстаться с собственным рассудком.

— Тогда, может, просто объяснишь, что собираешься делать? — предложил я в качестве компромисса, поскольку стоять и ничего при этом не соображать в происходящем, было противно моей природе.

Квет Ра открыла глаза и медленно повернулась.

— Я попытаюсь, — сообщила она с превосходством, — только не уверена, что ты все поймешь.

Я же поиграл в ответ бровями:

— Тебя удивит, насколько понятливым я могу быть.

Она разумно предпочла не спорить и приблизилась к трупам, чьи синюшные лодыжки выглядывали из-под белоснежного покрывала. Постояв несколько мгновений рядом с телами, резко провела над ними рукой, как будто разгоняла невидимый туман и только затем по очереди открыла лица каждого.

Сам я днем ранее уже успел налюбоваться этими лицами, но все равно на прежнем месте не остался и медленно подошел к столам. И, должен сказать, не зря, поскольку в этот раз находиться рядом с мертвыми оказалось немного необычно. Как правило, в ментальном плане трупы не представляли собой ничего, кроме организованного скопления неживых клеток. Но только в этот раз все, почему-то, было иначе. Заглянув в их безжизненные и ставшие теперь мало-узнаваемыми лица, я ощутил некое, хотя и очень слабое, излучение, которое отдавалось во мне легким покалыванием. Как от статического электричества.

— Ты это чувствуешь? — спросил я Ра.

Лицо девушки сделалось каким-то удивленно-озабоченным, при этом я бы ни за что не смог сказать, какая из этих эмоций преобладала. Она пару раз моргнула прежде, чем ответить.

— Я-то — да. Но удивлена, что ты тоже чувствуешь. Не всякий элийр такое может.

— Это сейчас, типа, был комплимент?

На что Квет Ра скорчила рожу:

— Прими его и заткнись, иначе мы тут просидим до глобального потепления.

Исключительно общего дела ради, я не выдал очередной язвительный комментарий и с выражением терпеливого участия стал ожидать, что же предпримет она.

— Хм, надо же, — вдруг пробормотала Ра.

Я мигом встрепенулся.

— Что?

— Мозги они пока еще не трогали. Неужто у Муэрры еще осталась капля здравомыслия? Я считала, она давно уже поехала на своих ненаглядных трупиках. Разбирает их чуть ли не на молекулы…

— Кто бы говорил!

Но Ра не возмутилась.

— Когда занимаешься чем-то выходящим за рамки общего понимания, это всегда кажется странным. Но когда игра в «операцию» начинает напоминать психоз, вот тут уже должно быть не до смеха.

Что ж, в этом она отчасти права, поскольку за мастером с Глиссео давно водился такой грешок. В своей области Муэрра была так же гениальна, как и сама Ра, но слишком часто, как бы это сказать… заигрывалась, превращая изучение последствий смерти и выяснений ее причин в зловещий ритуал. Я это знал, как знали и все обитатели Цитадели, и так же, как они, не придавал этой болтовне особого значения. В конце концов, каждого мастера на Яртелле окружало такое количество слухов, что удивляться было уже попросту нечему.

— Думай, что хочешь, — в итоге сказала Ра и вновь возвратилась к трупам: — У того, что ты сейчас ощущаешь, нет научного названия и объяснить его довольно трудно, зато сравнить можно с пятном света, оставленного лампой на стене.

— Ты, в самом деле, думаешь, что это что-то объясняет?

— Естественно. Ну, пораскинь мозгами, Сети! Лейры тысячелетиями бьются над объяснением природы Теней, но так толком ничего и не добились. Все, что нам дано, это способность управлять их течениями, да и то лишь потому, что кто-то однажды до этого додумался. За пять тысяч лет, надо сказать, мало что изменилось. Нет, мы, конечно, умудрились многого добиться и столько же потерять, но все равно не ответили на вопрос, откуда взялась эта наша сила и для чего вообще она была нам дана.

Строго говоря, все эти вопросы представлялись мне в большей степени философскими, нежели связанными с наукой, изучавшей природу Теней. Поэтому я попытался уточнить:

— Ты уверена, что не отклоняешься от главного?

— А ты, кажется, хотел получить ответы?

— Да я и сейчас этого хочу.

— Тогда заткнись и слушай! — Квет Ра перевела дух и продолжила: — Есть постулат, что информация, как и энергия, не может быть уничтожена. Она лишь перетекает из одного состояния в другое. Тебе когда-нибудь доводилось слышать теорию о том, что вся наша реальность есть не более чем голограмма?

Не отрывая глаз от ее угловатого лица, я кивнул:

— Доводилось.

— Так вот, она возвращает нас к метафоре о лампе и ее отраженном свете. Если предположить, что математически можно высчитать местоположение той самой лампы, то точно так же можно определить состояние, в которое перешла информация.

— Погоди-погоди, — попросил я. — Если правильно понимаю, ты хочешь сказать, что все-таки есть возможность забраться в их головы и выяснить, что произошло? То есть, это не шутка?

— Сет, — Ра устало вздохнула, — я ведь уже сказала: нет! Честно слово, Райт все-таки здорово тебе врезал!

— Извини, просто в это трудно поверить.

— Вот потому-то ты… — Но она не договорила и только снова нависла над убитыми. — Тени — больше, чем просто частицы силы, понимаешь? Они сложнее, чем любой гравитон или фотон, чем сама реальность, поскольку находятся одновременно повсюду. И даже там, где нет ничего, кроме пустоты. Потому что сама пустота тоже состоит из Теней. Смерть — это физическое состояние, и оно тоже несет в себе информацию, которую можно считать. Главное знать, как это сделать.

— Ладно, — не без сомнения согласился я, — допустим, ты права…

— Допустим? — Ра тут же вскинула брови, а я счел за лучшее отступить.

— Хорошо-хорошо, ты — права. Но ты абсолютно уверена, что это поможет найти убийцу?

Она вздернула носик:

— Уверена настолько, насколько твой любимый Мекет в том, что разум неизменно властвует над материей. — При этом в ее взгляде было столько неподдельного пыла и страсти, что мне невольно пришлось подпасть под их влияние и самому загореться этой идеей.

Дав себе немного воли, я открыл сознание восходящим потоком Теней и попытался влиться в те гармонические колебания, что увлекали за собой вглубь бытия разум Квет Ра. Оно и в самом деле походило на погружение под воду, с той лишь разницей, что не требовалось дышать. Пропуская сквозь себя невесомые струи, я отчетливо ощущал рядом присутствие психического «Я» моей напарницы, не видя ее в буквальном смысле, но именно осязая. Это как находиться с закрытыми глазами в комнате, зная, что здесь есть кто-то еще. Первые несколько секунд доставили мне небольшой дискомфорт, и лишь спустя еще немного времени я начал ощущать себя вполне свободно.

«Надо же. Хм…»

Только по прошествии еще двух-трех секунд я сообразил, что эти слова были продиктованы Квет Ра прямо в мой разум.

«Ты о чем?» — спросил я ее тем же способом.

«Ты довольно легко с этим справился. Обычно те, кто мало знаком с подобными техниками, очень долго приноравливаются, а ты будто всю жизнь этим занимался».

Я не знал, что на это ответить и потому промолчал. Вообще, в том, что значит быть элийром, всегда существовало больше неопределенного и расплывчатого, чем можно предположить, чтобы суметь сказать: это ты можешь, а вот это уже не для тебя. Даже в самом процессе обучения не было каких-то строго оговоренных правил или законов. Каждый наставник подстраивался исключительно под тебя, и срок обучения мог длиться годами или ограничивался парой месяцев.

«И все равно лучше не вмешивайся, пока я тебе не скажу. Я еще сама не вполне уверена, как это работает, но если получится, мы с тобой, пожалуй, станем в каком-то смысле первооткрывателями».

«Так ты раньше этого не делала?!»

Но Ра, по обыкновению, отмахнулась:

«Не дрейфь. Все будет в порядке. Главное, не вляпаться в самую жижу».

Что она под этим подразумевала, я так и не понял, а отвлекать ее вопросами не решился, так как новоявленная мастерица сосредоточила все свое внимание на убитых. Причем, со стороны догадаться об этом вообще было невозможно. Физически Квет Ра оставалась на месте в неестественной позе с опущенной на грудь головой и закрытыми глазами, тогда как ее… дух витал над столами в виде густого, но невидимого обычному взору, тумана, обволакивая тела, точно покрывало.

От одного взгляда на это меня пробрала дрожь отвращения, и Ра уловила мое настроение:

«Ты прям как барышня. Тьфу! Мне казалось, в твоей жизни случались вещи и похуже».

«Так и есть», — буркнул я. Ну не объяснять же, что нелюбовь к мертвецам в моем случае имеет свои достаточно веские основания?

«Ладно, не хочу сейчас спорить. Знай, что я согласилась помочь не бескорыстно».

«Еще бы! Насколько помню, понятие альтруизма никогда не было для тебя частью общего императива Адис Лейр».

«Они требуют от нас отказаться от своего „Я“, хотя прекрасно понимают, что только таким образом мы можем достичь настоящих высот в познании Теней. Это так же глупо, как заставлять гениев пахать на общественных началах. Только в противном случае они рискуют потерять власть над алитами и уже окажутся не в состоянии диктовать нам свою волю».

«Хорошо, что тебя сейчас никто, кроме меня не слышит, ведь тебе не хуже моего известно, что за такие речи можно нажить немало проблем».

«Трус! — ударилась о мой разум мысль Ра. — Но я-то вижу, что мы с тобою, Сети, одного поля ягоды. Ведь ты точно так же не веришь в эти правила, а весь твой секрет лишь в том, что ты умело юлишь между мастерами, выражая мнимое почтение, хотя на самом деле презираешь их».

«Не думал, что закончим разговорами обо мне любимом».

В ее ответных мыслях чувствовалась усмешка.

«Но мы еще только начали, хоть и не совсем вовремя. Сейчас я хочу, чтобы ты помог мне».

Я представить не мог, что должен был сделать, поскольку изначально предполагал себя исключительно в роли стороннего наблюдателя. Стать действующим лицом в акте, который, не то чтобы пугал, но заставлял чувствовать себя кем-то вроде святотатца, напрягало и неслабо. Во Вселенной существовало множество тайн, суть которых мне хотелось бы постичь, но прикосновение к Смерти к их числу не относилось. Хотя бы по той простой причине, что уже имело место быть. После своего, к счастью, недолгого взаимодействия с Иглой Дживана, я начал относиться ко всем подобным темам с долей определенного почтения и даже страха.

«Успокойся, — передала мне Квет Ра, — тебе самому почти ничего делать не придется. Чтоб перейти на тот уровень, который позволит мне увидеть правду, потребуется в два раза больше энергии, чем я сама могу зачерпнуть. Ты нужен здесь, чтоб направлять Тени, пока я буду занята непосредственно считыванием, понимаешь?»

Не сказал бы, что понял, но проще всего было ответить «да», а после заставить себя забыть обо всем постороннем и полностью сосредоточиться на теневом потоке, став силой, что заставила бы его бежать в заданном направлении.

Поймавшая волну Ра вошла в некое подобие транса, растворив свое сознание в Тенях, а затем, соединив его с останками тех, о чьей гибели я однажды мечтал. Я не представлял, какие ощущения испытывала она при этом, но иногда улавливал отзвуки эмоциональных переживаний, похожие на мрачный шепот из небытия, сопровождаемый сводящими с ума видениями. Это была граница между жизнью и смертью, граница, которую мы вполне осознанно вознамерились перешагнуть.

В мгновение ока вокруг стало заметно холодней, и свет вдруг показался каким-то тусклым, как будто бы пропущенным сквозь фильтры. Я уже не видел Ра, а тела убитых представляли нечто, отдаленно напоминавшее многомерные кристаллические структуры, серые грани которых лишь отражали пустоту. Я так же не знал, что происходило с моей спутницей. Ее ментальные волны больше не улавливались, словно она растворила свою сущность во вскипевшем потоке Теней и теперь действовала с ними как единое целое. Все свои силы я тратил на то, чтобы поддерживать хаотическое движение энергии вокруг нас, как в небольшой силы смерче, который, по воле Квет Ра, постепенно начал разбивать хрупкие структуры. То, что некогда было сознанием Ади Муэрры, Раса Тефери и Санда Амьена, под воздействием этой силы, плавно поднималось в воздух, складываясь в размытые сюрреалистические мозаики их прошлого.

То были картины, изображавшие последние мгновения перед смертью.

В действительности все заняло не больше нескольких долей секунды, однако за этот промежуток я успел просмотреть перед собой три полные ретроспективы, предшествовавших моменту, когда одновременно оборвалась жизнь заточенных в Изоляторе элийров. При этом я непросто был сторонним очевидцем того, что происходило перед моим ментальным взором, я полностью ощущал те же эмоции, что в этот момент испытывали главные действующие лица видений.

Я видел прозрачные стенки камеры изнутри и тусклый свет, сочившийся откуда-то сверху. Ощущение было сродни тому, как если бы тебя законсервировали в банку. Давящие и сковывающие до ужаса стены замкнутого пространства. Кажется, что нет места даже для того, чтоб развернуться. В ушах один только звук — от страха бешено колотится сердце, и нет сил, чтобы просто закричать от предчувствия кошмара, который вот-вот явится с той стороны. И вот, когда ты видишь его: огромную черную тень, медленно и неотвратимо приближавшуюся к твоей камере, забываешь обо всем на свете. И уже нет смысла кричать, а сердце само замирает на вдохе, все твое тело в этот момент сковывает паралич. А тень все приближается, и в тот момент, когда она уже полностью заслоняет свет, ты понимаешь, что пришел твой конец. На ее черном, как пустота космоса, лице не видно глаз, но ты чувствуешь, как тебя, точно пронзает этот невидимый взор. Длинные тонкие руки тянуться к тебе с выставленными непропорционально огромными когтями, так похожими на черные лезвия палачей. Они скребутся и царапают по стеклу, до сих пор так успешно защищавшему тебя от прочих ужасов окружающего мира. Но ты понимаешь, что для тени это не преграда. И как только эта мысль осеняет тебя, тень крушит оказавшееся столь хрупким препятствие и без каких-либо проблем подходит вплотную. Ты уже ничего не соображаешь от страха, но из последних сил пытаешься разглядеть хоть какие-то черты ее лица, и именно в этот момент когтистые пальцы заставляют тебя умереть.

Мои суставы сдавил неожиданный спазм, а внутрь черепа, казалось, залили расплавленный металл. Вены по всему телу как будто вспухли, готовые полопаться, и сердце бешено колотилось, и рвалось из груди. В ушах звенел чужой вопль и сам я сходил с ума от желания закричать, но только осознание, что все происходящее со мной лишь наваждение, вызванное вторжением в погибшее чужое подсознание, удерживало меня от того, чтобы не причинить себе вреда.

«Нет, Сети, не вздумай этого делать!» — мысленный вопль Квет Ра напомнил о том, что я лишь свидетель, но отступать на самом интересном, я, тем не менее, не собирался. Гнетущая своим безличием черная маска на лице убийцы все еще плыла перед моими глазами, и я должен был, во что бы то ни стало, разглядеть, чей лик скрывался за нею.

«Давай, Ра, поднатужься. Я должен знать, кто это сделал».

И мы повторили все вновь, с той только разницей, что на этот раз я не остался сторонним наблюдателем, а заставил Тени, окутывавшие убийцу, открыться мне.

Пережить видение вновь оказалось больнее, нежели в предыдущий раз, и сил на это потребовалось больше, но результат, тем не менее, стоил свеч. В миг, когда лицо убийцы, наконец-то поддавшись, открылось мне, я сам едва не погиб.

Я почти онемел от неверия и когда мощный силовой толчок вышвырнул меня из ведения, ударив о матовую стену прозекторской, повторял одну только фразу:

— Аверре! Это был Аверре!

Глава 8
Угроза

— Эй, мозголом, очнись!

Как известно, если кричат: «дурак», оборачиваться не обязательно, так что я просто продолжил пребывать в блаженном беспамятстве, посчитав окрик побочным продуктом моего собственного бреда. Вот только не в меру болезненный шлепок по щеке заставил расстаться с заблуждением и разлепить глаза.

— О! С пробуждением, чудило!

Это был Райт. Даже странно, что я сразу не догадался. Бирюзовое лицо, полускрытое в тенях плохо-освещенной комнатки, и бледный взгляд, так и сочащийся едкой иронией. Я толком не соображал, где находился и зачем. Оторвавшись от подушки, всполз по ней повыше и, оглядевшись, задался только одним вопросом, и, как оказалось, вслух:

— Ты чего голый?

— Сбежал из палаты, — меланхолично ответил анаки.

Тогда я приподнял край собственной простыни и заглянул под нее.

— А я чего голый?

На что Райт хмыкнул в своей обыкновенной убийственной манере и заявил:

— У санитарок спроси. Я тебя не раздевал, можешь быть спокоен.

— И на том спасибо. — Снова заворачиваясь в простыню, словно в мантию, я все еще не мог понять, каким таким чудесным образом оказался в тесной и пропахшей медикаментами палате. — Чего тебе нужно, Райт?

Несколько томительных секунд анаки, будто бы, обдумывал ответ, не переставая при этом сверлить меня холодным взглядом. Зная его, можно было ожидать удара, и потому с каждым мгновением, что длилось молчание, я все больше напрягался, готовый, в случае чего, контратаковать.

— Расслабься, я лишь хочу поговорить.

— О чем? — насторожено поинтересовался я, несмотря на то, что мысленно все еще бился над разгадкой тайны того, как попал в лазарет.

— О Ра.

Тут я удивился не на шутку:

— Зачем тебе со мной о ней разговаривать?

Но только после самого вопроса понял, что здесь что-то не так, причем в немалой степени помог в этом кулак Райта, внезапно врезавшийся в мою челюсть.

— Ты вконец заигрался, Сети! Уже не видишь разницы, между реальностью и бредом?

Откинувшись на подушку, я какое-то время пытался собрать разбежавшиеся глаза в кучу и одновременно осмыслить то, что Райт пытался донести.

— Совсем уже съехал? — заорал я, схватившись за ушибленное место.

— Это я-то съехал? — прошипел он, брызжа слюной мне в лицо. — Из-за твоей идиотской охоты на призраков, она едва не рассталась с жизнью, придурок!

— Да ты о чем вообще? — Я вовремя перехватил его руку до того, как она успела пройтись по мне еще раз. Силы, надо признаться, были неравны, но мне как-то удалось не дать ему разукрасить меня новой порцией синяков.

— Хочешь сказать, что не знаешь?

— Нет, чтоб тебя! Объясни!

Он тяжело дышал и выглядел так, словно только что пробежал километр: волосы дыбом, глаза навыкате. Только пены изо рта не хватало.

— А ты хоть помнишь, как сюда загремел?

Я задумался и понял, что с трудом мог на это ответить. Я вспомнил все, что было до того момента, как Райт разбудил меня, но увязать одно с другим оказался почему-то не в состоянии. Как будто явившийся в видении лик мастера Аверре, терзавший сумасшедших алитов, намеренно обрывал причинно-следственную связь с тем, что произошло после того, как мы с Квет Ра глубоко проникли в подсознание убитых. Все остальное просто выветрилось из памяти, заменив себя темным пятном.

Сев на кровати, я схватился за голову и впервые за все это время ощутил, насколько она переполнена чужими страхом и болью.

Подняв на Райта усталый взгляд, я спросил:

— Ты знаешь, что случилось?

— Не всё, — ответил он. — Но из того, что услышал, мне стало ясно — от тебя, Эпине, одни беды! Ты прекрасно знал, насколько Ра озабочена этой вашей ментальной дребеденью, и ты сыграл на ее интересе, заставив лезть в мозги к трупам. Нет, только вслушайся — к трупам! Если бы я не загремел в лазарет раньше, я бы отделал тебя до беспамятства, и ничего тогда не случилось бы.

Благоразумно не став напоминать ему о том, что именно благодаря мне он в лазарете и очутился, я прошипел:

— Так ты скажешь, что случилось с Квет Ра или нет?

— Если бы я знал, то с тобой сейчас не разговаривал бы! Мне удалось кое-что подслушать у санитаров, но те несли какой-то бред. Как вообще могло произойти то, о чем они болтают? Такое же невозможно! — Тут Райт поднялся с моей постели и начал прохаживаться кругами по комнате.

— Ты, кстати, не мог бы прикрыть себя чем-нибудь? — меж тем поинтересовался я. — А то мне глаза на тебя поднять страшно. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь вошел и застал тебя в таком виде.

Что-то буркнув себе под нос, Райт схватил из рядом стоявшего шкафа простынь и обвязал ее вокруг талии.

— Доволен?

— Спасибо, — буркнул я.

— Теперь выкладывай, чем вы с Ра занимались в пещере Муэрры, и почему она после этого оказалась в коме?

— Что?! — я вскочил с кровати, позабыв про собственную простыню.

— Что слышал! — отпарировал Райт. — А сам-то чего весь срам выставил?

Но я не обратил на это внимания, спешно разыскивая по углам одежду, которой, почему-то, нигде не наблюдалось.

— Мне нужно ее увидеть. Ты знаешь, где она лежит?

Но Райт загородил проход своей широкой грудью и с силой толкнул меня обратно на кровать.

— Никуда ты не пойдешь, пока мне все не расскажешь.

— Да нечего здесь рассказывать! — рявкнул я. — Сам толком не понимаю, что происходит, и даже вспомнить не могу, как сюда попал. И тем более, я не знаю, что случилось с Квет Ра. Но если это действительно что-то настолько серьезное, то мне нужно ее увидеть. И чем скорей, тем лучше.

— И думать забудь, — отрезал Райт, загородив собою выход. — Каждый раз, когда ты оказываешься рядом, происходит что-то ужасное. Больше я тебя к ней и на плазменный выстрел не подпущу.

Его слова вынудили почувствовать недоумение и задать вполне закономерный вопрос:

— Но тебе-то какое до нее дело? Вы давно расстались.

— Так ведь из-за тебя расстались! — Он ткнул обвиняющим перстом мне в грудь. — Из-за твоего идиотского стремления вечно лезть туда, куда не просят! Каждая твоя выходка заражала ее, словно вирус. А потом она и вовсе начала сходить с ума. Все эти ваши стремления к постижению непознанного, мистические замыслы и тайны мироздания. Ведь из-за всего этого Ра и стала живым трупом! — Тут Райт сплюнул на пол. — Кому вся эта хрень может быть интересна? Только недоразумению среди лейров, вроде тебя, Эпине. До того, как связаться с тобой, она была лучшей девушкой, что я только знал. Но ведь тебе всегда надо влезть в чью-нибудь жизнь, да? И ты встал между нами, как тот самый смердящий кусок мертвечины, в который вы вдвоем засунули свои рыльца.

Сказать по правде, для меня слова Райта стали настоящим откровением, ведь что бы он там ни говорил, в чужую личную жизнь я нарочно не лез никогда, а потому и не догадывался о том, какие чувства он питал к бывшей подружке.

— Я никогда не пытался заставлять Квет Ра делать то, что ей самой было бы неинтересно, — сказал я, хоть по лицу анаки было видно, что он ни единому слову не верит. — На самом деле, ведь это я заражался ее идеями, а не наоборот.

— Что ты мне тут втираешь? Будто я ничего не видел!

— В том-то и дело, что ни черта ты не видел!

— Слушай, Эпине, — вновь почти вплотную приблизился он ко мне. — Я пришел сюда вовсе не затем, чтоб выяснять, что там между вами было или есть. Я пришел лишь за тем, чтобы сказать: если Квет Ра умрет, в Галактике не найдется места, где бы ты смог укрыться. Понимаешь?

Его слова и испепеляющий взгляд не заставили меня дрогнуть и отступить лишь по тому, что отступать-то было некуда — только если на кровать. В момент, когда Райт произносил речь, я четко ощущал, как вибрирует воздух от исходящей от него энергии. А вместе с воздухом — и стены слишком тесной для двух лейров палаты. Я смотрел в его глаза снизу вверх и чувствовал каждую льдинку, что готова была пронзить мое сознание насквозь, окажись он элийром, и я улыбнулся:

— Ты дурак, Райт, но даже не осознаешь этого. Ты рвешься из кожи вон, чтоб доказать, что ты — лучший, но не понимаешь, что ты лучший среди тех, кто обречен на вечное рабство.

Но он меня, разумеется, не понял:

— Ты тоже исполняешь приказы, Сети. Так чем ты лучше меня?

— Дурак, — пришлось повторить мне, причем получилось почти с досадой. — Ты — используешь Тени лишь в той области, которая охватывает твой непревзойденный талант убийцы, ты их раб. Ра же не боится выходить за рамки и потому она управляет Тенями. Но тебе этого не понять из-за зашоренного взгляда на жизнь и потому ты бесишься. Не думай, будто мне совсем безразлична жизнь твоей бывшей. Я тоже переживаю, но если ты вздумал, что можешь запугать меня своей болтовней, то ты ошибся. Я тебя не боюсь.

Глаза Райта сузились, а голос сделался тихим и холодным, будто кристаллы за стенами Цитадели:

— Посмотрим, насколько это правда.

Однако прежде, чем он успел еще раз меня ударить, на пороге появилась Бавкида. Как всегда вовремя.

— Остыньте! — приказала она, при этом звук ее несравненного голоса каким-то чудом произвел на нас именно такое впечатление: обоих точно в ледяной ушат окунули.

Быстрее, чем успел подумать, а Райт опустить руку, я взмахнул своей, заставив простыню соскочить с кровати и обернуться вокруг талии.

— Райт, оставь нас, — скомандовала Бавкида.

Сверкнув на меня гневным взглядом и прошептав одними губами: «еще увидимся», он выскользнул вон, а старая наставница неторопливо и по-хозяйски вразвалочку прошествовала ко мне. Придерживая одной рукой белоснежный кусок полотна на бедрах, я приветственно пробубнил:

— Мастер.

Бавкида не отвечала, пока не подошла почти вплотную, а затем, с меланхоличной ухмылочкой, залепила мне звонкую пощечину.

— Да сколько ж можно?! — вскрикнул я.

— Очевидно, на один раз меньше необходимого, — проскрежетала она и следом добавила: — Ты садись-садись, у меня к тебе долгий разговор.

Я сделал, как было сказано, но молчать, несмотря на пылающую щеку, не стал:

— Я хочу видеть Квет Ра.

Обойдя меня со стороны, Бавкида все так же неторопливо опустилась в стоявшее у изголовья койки кресло. Взгляд ее был бесстрастным, будто и не она только что расщедрилась на оплеуху.

— Можешь быть уверен, в ближайшем будущем этого не случится, — она все разглаживала складки черной мантии, казалось, больше интересуясь кроем подкладки, чем мной.

— Почему это?

— Ваша с ней в определенном смысле замечательная выходка дорогого стоила, Сети, и я не намерена допускать, чтобы она когда-либо повторилась вновь. Ты в курсе, что мастер Муэрра наблюдала за вашим экспериментом и тут же с радостным воплем понеслась докладывать обо всем Навигатору?

Новость удивила не сильно.

— Нет, но что с того? Все почему-то только обвиняют, но никто не говорит, в чем именно наша вина.

Вот тут старуха, наконец, соизволила поднять на меня взгляд:

— Когда я приказала тебе расследовать эти смерти, Сети, я вовсе не рассчитывала, что ты наплюешь на все правила и залезешь туда, куда даже опытным элийрам путь заказан.

— Вы хотели, чтобы я выяснил, кто убил алитов, — заявил я, ткнув в ее сторону пальцем, за что мне этот самый палец могли и сломать. — Очевидных улик не было и потому пришлось искать нестандартный способ. И я его нашел! И даже лицо убийцы смог разглядеть. А теперь вы говорите, что этого делать не стоило? Где логика, мастер?

— Кто убил алитов? — спокойно спросила Бавкида, предпочтя не заметить мой неуважительный выпад.

— А то вы не знаете? Если Муэрра действительно шпионила, то она уже должна была раззвонить и его имя.

— Я хочу, чтобы имя назвал мне ты.

Уставившись в лишенные какого бы то ни было выражения глаза старухи, я сказал:

— Батул Аверре.

Повисла короткая пауза. Лицо Бавкиды при этом ничуть не изменилось.

— Согласно твоему последнему отчету, он числится среди мертвецов. Или я чего-то недопонимаю?

— Нет, — ответил я немного смущенно. — Но я точно знаю, что видел, а по-другому объяснить не могу.

— То есть, ты утверждаешь, что трех сошедших с ума алитов убил твой бывший наставник? И как же он это сделал, позволь поинтересоваться? — Оставив в покое мантию, Бавкида сцепила ладони на груди в замок, уперев локти в подлокотники кресла. — Восстал из мертвых? Материализовался в виде призрака и запугал их до смерти?

— Вы смеетесь надо мной, мастер!

— Отнюдь нет, — покачала головой Бавкида. — Наоборот, пытаюсь выяснить, не могло ли оказаться всё увиденное лишь плодом твоего воспаленного воображения?

— Не могло, — заявил я, будучи в этом твердо убежден.

— Откуда ты знаешь? Ты находился в состоянии транса и не мог трезво судить о том, что видел по ту сторону смерти.

Этот упрек был справедлив, но лишь отчасти, поскольку в моменты, схожие с тем, что произошел в прозекторской, мои видения всегда отличались кристальной чистотой и буквальностью. И я ответил:

— Я знаю, что видел, и могу это доказать.

— Возможно. — Тон Бавкиды не предвещал ничего хорошего. — Но тебе предстоит на какое-то время об этом забыть.

Я удивленно замер, уставившись на наставницу в ожидании пояснения.

— Твой поступок задел слишком многих, Сети. И, боюсь, придется за него отвечать. — Она приподнялась в кресле и немного подалась вперед. — Некоторые мастера считают, что тебе было дано слишком много свободы. Много больше, чем кому-либо из лейров в этих стенах. Ты как бельмо на глазу и это породило против тебя несколько… течений. Случившееся с Квет Ра стало последней каплей, дружок, так что советую забыть о гордыне и на некоторое время вести себя тише воды, ниже травы. Ты ведь знаешь, как поступают с гордецами, которые решили, что они служат целям более великим, чем может предложить им Адис Лейр?

Целых полминуты ушло на то, чтобы принять важность слов Бавкиды и кое-как сверить их с той информацией, которая у меня на тот момент имелась. И результат мне совсем не понравился. Я, конечно, знал, что не числился среди всеобщих любимчиков, однако и помыслить не мог, что стал причиной создания каких-либо заговоров. И, все-таки, я спросил:

— Вы о чем это сейчас?

— О том, что не стоит слишком зазнаваться, мальчик. По распоряжению Навигатора тебе больше не позволено заниматься этим делом. Кроме того, твой ранг элийра подлежит пересмотру. Есть вероятность, что тебя снова разжалуют до алитов.

— То есть как это? Почему? Навигатор говорил, что…

— Хватит прикидываться дурачком, Сет! — перебила Бавкида злобным шепотом. — Ты прекрасно знаешь о том, что в Ордене дела обстоят не лучшим образом. Довольно уже витать в облаках! Здесь давно сформировались несколько коалиций «за» и «против» существующего ныне порядка. Среди лейров назрел раскол. И это уже не просто кулуарные слухи, а — факт! Скоро нам всем придется выбирать, на чьей стороне быть.

Честно говоря, к такому повороту я не готовился и, приподнимаясь на подушке, верил собственным ушам неохотно. Разумеется, я много слышал о разногласиях серди руководства, но никогда не думал, будто у кого-то на самом деле хватит духу внести в наши ряды раскол. Все здесь знали, что Навигатор отдалился от дел и все же зорко следил за происходящим вокруг. Разговоры о том, чтобы вывести лейров из тени и напомнить о нашем существовании Галактике, велись с тех пор, как я появился на свет. Но даже представить трудно, что кто-то мог бы решиться воплотить их в жизнь.

— Ты слишком долго был оторван от дома, Сети, — сказала она таким усталым голосом, словно держала на своих плечах весь груз ответственности за происходящее, — поэтому не видишь всей перспективы.

— Так объясните мне, мастер. Что происходит?

Какое-то время она безмолвно изучала меня из-под капюшона и, казалось, что-то взвешивала в уме. Ее черные глаза, обычно горящие, словно угли, сейчас приугасли.

— Тебя беспокоит это? — вдруг спросила она. — То, что тебя лишают свободы и привилегий?

Я на секунду задумался.

— Я не… Да нет, не особенно.

Но ее глаза буравили меня, словно две черные дыры:

— Серьезно?

Что ж, пусть будет правда.

— Ладно, беспокоит, — с неохотой признал я. — По-моему, я уже доказал всем, на что способен, а им все мало. Это идиотизм, хотя больше похоже на страх. Только чего им бояться, я не понимаю.

Улыбнувшись, Бавкида обронила:

— Как я уже сказала, причина в свободе, которую тебе изначально предоставили. Кое-кто из лейров боится, что отсутствие контроля может сделать тебя слишком опасным.

— Опасным для чего? — изумился я.

— Не для чего, а для кого, Сети, — поправила Бавкида. — Случай в прозекторской во время вашего с Квет Ра эксперимента, открыл Навигатору то, о чем он и так подозревал с момента твоего возвращения с Боиджии.

После этих слов, мне уже не было нужды сомневаться, к какой из противоборствующих сторон принадлежала наставница. Осознание этого вовсе не стало открытием, лишь подтвердило то, о чем я и так уже давно подозревал.

— Вспомни, каким образом мы открываем себе доступ к потокам Теней, — меж тем продолжала она.

— Мы умираем, — ответил я, представляя ритуал, в ходе которого будущего адепта погружали в состояние комы, а затем, при помощи особых ментальных методик и препаратов, основанных на зельях, составленных еще во времена древнейших лей-ири, заставляли по-новому воспринимать реальность, — чтобы родиться заново.

— А тебе этого удалось избежать, — напомнила наставница. — Ты появился на свет, уже обладая способностью манипулировать Тенями. И, все-таки, даже тебя ждало, своего рода, перерождение, когда твой разум коснулся Иглы. Помнишь, что ты писал в своем отчете?

Напоминать, в общем-то, никакой нужды не было, так что, сморщившись, словно от приступа тошноты, я кивнул:

— Я, будто, переступил барьер…

— Вот именно, Сети! Переступил! И еще как! Ты зашел за черту так далеко, как никому еще из нас не удавалось, и посмотри, к чему это привело: сконцентрировавшись на ментальном потоке Квет Ра, ты сумел заглянуть в мысли самой Смерти! Если тебя это не пугает, то Навигатор, я больше чем уверена, занервничал не на шутку. А вместе с ним и остальные.

Я вздохнул:

— Ладно, я понимаю, о чем вы толкуете, но все равно не вижу причин для опасения. То, что мне удалось сделать, говорит лишь о том, что это был, можно сказать, научный прорыв. Им бы радоваться, а не проклинать меня.

Но Бавкида не была со мной согласна:

— То, что тебе удалось совершить, говорит лишь о том, насколько возросли твои естественные способности. И к этому-то никак нельзя отнестись спокойно.

И тут что-то в моей голове замкнуло:

— А вы, мастер, что же, как и они меня опасаетесь?

На что Бавкида ответила с присущим ей тактом и достоинством:

— Размечтался. Будь это так, я б не сидела сейчас в этом кресле и не пыталась втолковать, что отныне тебе следует вести себя гораздо внимательней.

Она поднялась с кресла и направилась к выходу, но на пороге, как обычно, остановилась и, обернувшись, прибавила:

— Я отдала распоряжение о перемещении Квет Ра в Изолятор.

— Что?!

— Не нервничай, Сети, — в знак спокойствия приподняла она ладонь. — Это временная мера, поскольку сейчас ее состояние нестабильно и может негативно сказаться на тех, кто за ней присматривает. Ты должен радоваться, что сам отделался сравнительно легко.

Я молчал. Бавкиду такая реакция порадовала:

— Очень мило, что ты не впадаешь в истерику.

— А что это изменило бы?

— Есть еще причина, из-за которой я пришла навестить тебя, — добавила она ко всему. — Завтра утром состоится церемония инициации Райта. Он прошел испытания, и Навигатор готов возвести его в ассасины.

Я считал, что еще больше испортить этот день не сможет уже ничто. Я ошибался.

— Навигатор отдал распоряжение, чтобы твоя персона непременно присутствовала на церемонии, — добила меня наставница. — И не просто присутствовала, а принимала непосредственное участие в ритуале. По его мнению, это должно в каком-то смысле позволить тебе вновь почувствовать себя частью одной большой семьи, а не отщепенцем, напомнить о твоих корнях.

Сверкнув глазами, я почти прошипел:

— Я о своих корнях никогда не забывал!

— Тем больше причин у тебя там быть, — усмехнулась Бавкида. — И заметь, это не просьба. Ты исполнишь то, что от тебя требует Орден, и не станешь это обсуждать. — Но в следующую секунду выражение ее лица изменилось, став совершенно серьезным. — Пришло время, Сети, когда нам всем следует с осторожностью относиться к тому, что мы делаем, говорим и думаем. Запомни мои слова, потому что именно от них может зависеть не только наше с тобой будущее, но и будущее Адис Лейр.

Проводив ее взглядом за дверь, я забрался обратно в кровать и еще несколько часов пытался состыковать слова, сказанные наставницей, и события, которые по понятным причинам прошли мимо меня. Два месяца, казалось бы, срок небольшой, но, как видно, некоторым вещам достаточно и часа, чтобы встать с ног на голову. Что ж, лишь бы все не стало хуже. А, судя по недомолвкам Бавкиды, именно к тому все и шло.

Глава 9
Ритуал вечности

Спал я беспокойно, терзаемый тошнотворными видениями, навеянными последней беседой. Снилось, будто я подопытная крыса, заточенная в огромном темном лабиринте, и в какую бы сторону ни сворачивал, всюду натыкался на тупик. Приходилось возвращаться к исходной точке и начинать все сначала, а над самым ухом грозно раздавался потусторонний смех Аверре. Он что-то кричал мне вслед, да только я, стараясь как можно скорее перебирать сбитыми в кровь лапками, безуспешно пытался проснуться.

Лишь спустя три часа, когда до рассвета оставалось всего ничего, я наконец-то сумел вырваться из мокрых объятий сна и, запутавшись в собственной простыне, едва ли не с криком очнулся… и обнаружил две пары глаз, с неподдельным испугом уставившихся на меня.

— Элийр Эпине, вам приказано явиться в общий зал, — сообщила симпатичная молодая санитарка, очевидно, явившаяся справиться о моем здоровье, и тут же стыдливо опустила глаза, стесняясь моей полуприкрытой наготы. Вторая, внешне просто копия первой, в это время положила на кресло нечто, напоминавшее расшитый серебристыми узорами саван. — Наденьте это и поторопитесь, скоро начнется церемония.

По-прежнему молча, я дождался, когда они уберутся из палаты, и заставил свое изнывающее от утомительного сна тело подняться и примерить церемониальный наряд.

В том, что касалось традиций, Адис Лейр придерживались взглядов довоенного периода, когда множество Орденов соперничали за главенство над известным краем Галактики, и ритуальные одеяния выбирали в соответствии с той давней эпохой: просторные длинные балахоны холодных и мрачных расцветок, широкие рукава и нежно любимые мной капюшоны. Встав в таком виде перед зеркалом, я лишь убедился, что походил на языческого пастора какой-нибудь малоразвитой планетки. Вздохнул. И с обреченным видом отправился на церемонию.

Коридоры, которыми я шел, были безлюдны, и это лишний раз доказывало, насколько безвольны большинство адептов, принявших сомнительную честь служить идеям нашего достославного Ордена. Несмотря на все заверения Бавкиды по поводу моей оторванности от общей жизни Цитадели, от меня не ускользнуло, что за время, проведенное в здешних стенах, численность лейров лишь сокращалась. После ужасного окончания войны мы остались единственным оплотом тайного ремесла управления Тенями и за полтора тысячелетия, прошедшие с той поры, казалось, должны были вознестись к вершинам галактического могущества. Однако вместо этого тихонько вымирали. Вопреки тому, чтобы концентрировать силы и эволюционировать, Адис Лейр сдавали позиции, все больше превращаясь в то, чем его и считали большинство разумников Галактики — миф. Иметь детей лейры не способны, а находить подходящих адептов извне с каждым годом становилось все труднее. Если бы я верил в рок, я бы сказал, что это делалось специально для того, чтобы мы все-таки исчезли.

Остановившись у входа в Залу Собраний, я не спешил заходить туда, медленно оглядывая толпу внутри. Сборище не окончивших обучение алитов представляло собой безликую массу, облаченную в однотонные мрачные рясы и рассредоточившуюся по специально отведенным подмосткам. Тянувшиеся длинными рядами вдоль высоких прозрачных стен, они открывали захватывающий вид на молочное ущелье, распростершееся у Цитадели. В центре залы, от входа и до центральной стены, украшенной стилизованными символами Адис Лейр, недвижимо, точно статуи, замерли две шеренги лейров в черных мантиях ассасинов, к коим и должен был присоединиться Райт. А во главе стояла Бавкида. Свою любимую и довольно затасканную накидку она не пожелала сменить даже в угоду торжественности момента (разве что странный дисковидный медальон на шею нацепила) и как обычно пронзала взглядом все планы бытия из-под надвинутого на лицо капюшона.

Ни разу не принимавший участия в подобного рода мероприятиях и, более того, не испытывающий к этому ни малейшего желания, я топтался в дверях, никак не решаясь войти. Уж лучше остаться снаружи и понаблюдать за происходящим со стороны.

Терзания прервала наставница, чей манящий жест и суровый взгляд заставили меня неуклюже прошествовать под всеобщими взглядами и встать позади нее.

— Для чего я здесь, скажите? — подавшись вперед, шепнул я Бавкиде.

— Если изволишь заткнуться, то, может быть, и поймешь.

— Только время зря теряю…

Однако услышать заслуженную отповедь мне не удалось, поскольку именно в этот момент в дверях залы появился и сам виновник торжества. В соответствии с правилами церемонии, одет Райт был в тонкую белую тунику, символизирующую следующую ступень просвещения в духовной иерархии Ордена. Внешне ему следовало олицетворять образец скромного просящего, но глубоко впитавшиеся в натуру заносчивость и высокомерие отчетливо проступали в выражении бирюзового лица. Он шествовал через живой коридор из своих собратьев с важностью риоммского вельможи, чем, на мой скромный взгляд, только портил мистицизм момента.

Остановившись подле Бавкиды, Райт опустился на одно колено, при этом одновременно ожег меня уничтожающим взглядом. Похоже, он тоже не понимал необходимости моего присутствия.

— Зачем ты пришел сюда, алит? — торжественным и хорошо поставленным голосом осведомилась Бавкида, сверху вниз глядя на коленопреклоненного Райта.

— На милость вашу уповая, я пришел служить, — не поднимая глаз, ответил тот, причем, весьма мастерски изобразив покорную смиренность. Я едва не прослезился.

— Кому?

— Теням.

— Что проку им от твоего служения? — согласно протоколу потребовала ответа Бавкида. И, к слову, именно от этого ответа зависела дальнейшая судьба Райта. Проходя ритуал Инициации, каждый алит должен был сам для себя решить, что он скажет. Бывали случаи, когда одно бездумно произнесенное слово не только лишало претендента долгожданной мантии, но иногда — и жизни. В прочем, сам я на мероприятии подобного толка присутствовал впервые, а все знания почерпнул исключительно из библиотечных трактатов.

Райт заговорил:

— Мир — это иллюзия. Тени — ключ к пониманию мира. Лейр — дверь, которую отпирает этот ключ. Тени — ключ нашего сердца. Мы — сердце иллюзий. Мы — Вселенная.

— Встань, — приказала Бавкида и сделала знак двум служкам в коричневых хламидах, что незаметно стояли у стены, поднести большую серебряную чашу и поставить ее перед ним на пол. Внутри чаши плескалась, слабо отражая пасмурный свет, похожая на расплавленный свинец, жидкость, от которой густо валил сизый пар. — Опусти ноги в чашу.

Ни секунды не мешкая, Райт встал босыми ступнями в горячее варево. Все собравшиеся алиты дружно ахнули, а он даже не поморщился, продолжая с абсолютно фанатичным видом, сверлить глазами только Бавкиду. В жизни не думал, что скажу когда-нибудь подобное, но в этот момент я испытал к Райту нечто схожее с уважением и в каком-то смысле даже посочувствовал ему.

Тем временем наставница начала совершать замысловатые пассы руками, и все, кто в этот момент находился в зале, почувствовали токи Теней, стекавшиеся со всех сторон к чаше и сворачивавшиеся вокруг нее и Райта, подобно невидимому смерчу. Очень медленно от этой силы густое варево пришло в движение и потихоньку начало подниматься, всползая вверх по ногам будущего ассасина, точно живое. Было видно, что сам анаки при этом испытывал сильнейшую боль.

Постепенно, когда отливающая металлическим блеском жидкость оказалась на уровне груди, что-то заставило ее растечься по белоснежной ткани туники, начертав вполне узнаваемый рисунок: переплетение геральдических А и Л, которые должны были навсегда отпечататься на груди бывшего алита. В следующую секунду все тело Райта охватили языки голубоватого пламени, неторопливо сжигавшего ритуальное рубище и обнажая тело. Несколько долгих секунд Райт только тяжело дышал, продолжая сверлить Бавкиду бессмысленным взглядом, а после того, как огонь полностью освободил его от одежды, по-прежнему молча вышел из чаши, продемонстрировав всем выжженные на почерневшей от копоти коже символы. Он стал ассасином Адис Лейр.

Старуха дала знак и на плечи анаки тут же опустили заслуженную черную мантию.

Стоя по левую руку от Бавкиды и примерно на шаг позади нее, я продолжал с любопытством разглядывать новоиспеченного ассасина, и все бы ничего, да только неожиданно странный блеск в его оживших, но все еще холодных, будто свет местного солнца, глазах вселял в меня подозрения.

— Все кончено, — тихонько сказал я Бавкиде, нутром чуя неладное и желая как можно скорее убраться подобру-поздорову. — Мне можно идти?

— Погоди, — откликнулась она. — Осталась одна мелкая деталь.

Пусть я все еще пребывал в неведении относительно того, зачем Навигатору понадобилось мое присутствие на церемонии, но был готов смириться с незнанием, лишь бы скорее уйти. Тени вокруг еще бурлили, точно ведьмино варево, и мне от этого было жутко не по себе.

Тут на сцене появился тот, кого здесь меньше всего ожидали. Под общий громкий вздох удивления на постамент кое-как вскарабкался глава Адис Лейр воплоти. В ту же секунду все, кто находился в зале, и даже Бавкида, припали на одно колено, а старик, будто бы не замечая этого, смотрел, почему-то, только на меня.

Вдруг он развернулся и воззвал к ассасину:

— Ассасин Райт, с этой минуты твоя жизнь и помыслы принадлежат Адис Лейр. Твои умения неописуемы, а старания доказать свою верность нашим принципам вне всяких похвал. Исполни же назначенное мастерами и закрепи этот древний ритуал положенным по закону способом.

— Все, что потребуется Адис Лейр, мой Учитель, — покорный, точно раб, опустил голову Райт.

В это время Бавкида схватила меня одной рукой за подол, как будто о чем-то предупреждая. Зрители застыли.

— В таком случае, ответь мне на один вопрос, — любезно попросил Навигатор, продолжая обращаться к Райту. — Что для тебя значит месть?

Вопреки ожиданиям, тот даже не раздумывал:

— Справедливое воздаяние за причиненную боль.