Бесплатный фрагмент - Реально зомби — 2

Глава первая

Летний вечер плыл плавно. Дали багряные растянулись широко и полосой. И за собой красиво манили. Веял тонкий ветерок. И тот был приветлив. Окраины небольшого городка «К» сотрясал вой и лай необузданных лихих псов. Те никак не могли угомониться. И носились беспутно закоулками. И уже успели слегка покусать бабку Мавру Ильиничну-Давыдовну Мудижарову. У неё двоёное отчество потому, что она считает себя рождённой от Давыда и Ильича. Её мать Нонна ей рассказывала, как она проводила сладко время в постели с этими замечательными людьми. И даже подробно описывала эмоции, страсти, позы любви. Она восхищалась любовниками в своих рассказах. Они оба читали ей стихи. И даже посвящали свои поэмы, как говорили сами. Но те никто не читал и не видел. Давыд писал криво. Он был малограмотен. И часто сжигал свои рукописи. Ильич страдал манией преследования. И часто переезжал с места на место. И сгинул в каком-то болоте. На его напали бродяги. И крепко избили. Давыд утоп молодым, когда полез купаться в холодную реку пьяным. Он часто напивался. Но они при жизни часто наведывались к пылкой пышке Нонне. И та не удержалась. И спала с обоими на душистом сене и в своей постели. И так появилась на свет Мавра. Теперь она уже находилась в преклонном возрасте. И повидала всего немало. И в любви так ей не везло. Она встретила всего одну любовь. Если так можно сказать. И была не в ударе прямо. Она, по сути, сама на себе женила местного жилистого никудышного алкаша Федю Ермолина. И тот быстро попал в психушку. И там закончил свои дни плохо. Мавра даже не успела распознать всей тонкости любви. И в постели побывала с возлюбленным всего пару раз. И она прямо не в ударе, как говорит сама. Мавра теперь знала себе цену. Но что толку. Её цапнули слегка за ногу, когда она шла из продуктового магазина. И она была обязана голодному бурому небольшому, но дерзкому псу Жучку. Она ощутила боль. И даже крови немного появилось. Она тогда взбесилась не на шутку. И закричала громко. И лихо махнула авоськами. И вся стая псов лихо разбежалась, кто в лес, кто по дрова. Бабка Нинель пришла домой. И обработала рану зелёнкой. И долго не страдала. У неё полно забот и дел. Ей уже за седьмой десяток лет. Но она бегает быстро. И выглядит весьма свежо и бодро. Она весьма рослая, неупитанная. Но и не жидкая совсем. Она выглядит подтянуто. Но немного горбит спину. И заметно сутулиться. Голова овальных форм. Волосы тёмно-седые по плечи. Она обычно использует заколку. Лоб широкий. Глаза большие миндалевидные, цвета мутной воды и томно-жёлтых водорослей. Нос со значимой горбинкой и вытянут, как небольшая сосулька. Губы средних размеров, тонкие, сине-алые. Подбородок округлый. Есть тонкие морщины под глазами и на щеках. На шее складки. Но она выглядит весьма прилично для бабушки. Если так можно сказать. У неё есть уже взрослая дочь Пелагея. И та помогает матушке и по дому, и по хозяйству, и по бизнесу. И та её называет малышкой по привычке. Хотя малышка весит больше ста килограммов. Она пышка. Рост небольшой. И она походит на бочку с порохом. Она взрывная дура. И любит просто так поскандалить. Её палец в рот не клади. У неё грудь седьмого размера. Лик приторный. Глаза большие и слегка навыкате, цвета льда в стакане виски. Сил не занимать. Она уже сама стала мамой. И возится с маленькой дочкой Нюшей. И души в ней не чает. Но она успевает всё. И помогать своей маме в том числе. Она порой крепко запрягается в её дела. И готовит тесто для пирожков. Они ведут свой бизнес. И продают пирожки на всякий манер и вкус и с разными начинками. И сами возят тележку, чтобы всё продать вовремя. И, как правило, с ран��ного утра. И в городе их знают и уважают. И даже все ждут с нетерпением свежих, и сочных, и ароматных булочек. На некоторых предприятиях они засветились отменно. Мавра много времени проводит у себя на огороде. И там запрягает лихо. У неё большой огород. Там много грядок. И растут все культуры. Она прямо с огорода несёт домой свежие продукты для пирожков. И дело за малым. Руки дрожат, но работают быстро. И глаза не боятся работы. У неё больше всего получается лепить пирожки. Она окончила техникум. И пятьдесят лет трудилась в столовой. И так руки себе натренировала. И даже набила оскомины. Если так можно сказать. Она работы не боится. И сейчас копотливо трудилась у себя на огороде. Она полола грядку. И лихо орудовала то мотыгой, то граблями с лопатой. И моментами рвала траву руками. И прямо стервенело. И порой злилась люто на того дерзкого пса, который её слегка укусил у магазина. Она заметно раздражилась. И уже приняла пару таблеток от мигрени. У ней небольшая шизофрения. И моментами она забывает о многом. Но не страдает склерозом. У неё светлый ум. И она сохранила тот крепко. И всё потому, что любит всякие орешки. И считает, что в них сила. И всё же порой у неё крепко сносит крышу. Она пару раз чуть не подожгла деревянный дом, где живёт. И пару раз сильно забылась, что её пришлось искать дочери по всему городу. Она же заблудилась пьяная в трёх соснах за огородом. Она порой крепко выпивает. Но сейчас сохраняла свежесть ума. И пылко трудилась у себя на огороде. Она рвала траву лихо. И бросала в сторону. На руках резиновые перчатки. Её украшала кофта полосатая, широкие тёмные штаны, резиновые сапоги. Обычный огородный наряд. Она сейчас выглядела немного задумчиво и дурно. И щёки надула. И морщины выступили крепко на лице. Она злилась. У неё побаливала нога, за которую её схватил пёс. Она задумалась. Мысли томили голову. «Вот же несчастный пёс… Он меня схватил за ногу. Я ему дала по роже авоськой. Этот пёс того алкаша бородатого. Ему врезать. Сука распустил свою псину. И, наверное, натаскал на меня. Вот же сука редкая. За что он меня укусил… Я просто шла через дорогу. Вот же мерзкий вшивый дурень… Я ему ещё дам по морде… Нога немного болит. Но он мне лишь кожу слегка содрал. Я успела увернуться. Его хозяин полный дурень и алкаш. Я видела как он шёл по дороге со своим псом. И тот вилял хвостом. Будь он проклят этот алкаш… Я видела, как он спал за магазином. И пёс его так же валялся. Развёл псарню. Вот же несчастный стервец. Так бы и врезала ему мотыгой по наглой харе… Ещё улыбается как дерень… Нога немного ноет. Но не беда. И всё же обидно. Он, наверняка, пустил на меня своего пса… Сам не кормит сука… Целая грядка травы. Как мне её осилить. Трава всё растёт и растёт. Мать её эти сорняки. Такая большая трава наросла. Я же недавно полола мать ети… Моя нога затекла. Ничего справлюсь… Дома тесто заготовлено… И уже, наверное, подходит. Дочка дура сегодня меня бросила. У неё там какие-то дела. Знаю, я её дела. Выпить да по мужикам пойти. Нет бы, помогла мне с пирожками… Сказала, что дочке надо искупаться… Вот же дура. Кого она обманывает. Ещё денег у меня заняла. Явно будет выпивать. И домой приведёт мужика. Она у меня в разводе. И девка свободная. Я ей не указ. Её дело. А мне надо бы справиться тут побыстрее. И пойти домой. Тесто уже подходит. Мать его. Ничего не успеваю. Уже вечер. А я ещё тут вожусь. Надо бы заняться пирожками. Завтра рабочий день. И заработать можно неплохо. Вот же дура Пелагея. Меня бросила сегодня. И завал дел. Надо бы домой идти. А я тут всё вожусь с грядками. Травы наросла хренова туча. Она мне с огородом не помогает. Ей бы погулять. Кобыла блин уродилась. Но она мне помогает с делом. Ещё бы деньги на дороге не валяются. Сейчас я тут управлюсь. Ещё немного. Сколько травы бляха муха. АААААА… АААА. Моя нога. Дождь что ли будет. Или этот от пса сучиного. Он меня укусил сегодня. Я его хозяина алкаша за одно место повышаю на берёзе где-нибудь. Как его зовут. Вроде Паша или Давыдом звать. Какая разница. Алкаш одним словом. И бродяга чёртов. Будь он проклят сука. И пса на меня натаскал голодного своего. Так бы и врезала им обоим. Сначала псу, а потом хозяину. Или сначала алкашу, а потом псу. Обоим надо бы врезать. Распустил своего дурного бешеного кобеля. Сука он такая. АААААА… ААА. Нога затекла… Сейчас управлюсь тут. И пойду домой тесто месить. Надо испечь пирожки вовремя… А то денег не будет. Мать их ети… Надо иди смотреть за тестом. А эта дура ушла. Как специально. Загуляла что ли…», — нервно подумала она. Мавра немного бесилась. Боль донимала ногу. И она стала уставать. И дышала неровно. Она дурно бросила в сторону тяпку. И стала рвать траву. И прямо глубоко засунула руки в рыхлую слегка влажную землю. И тут же ощутила боль. И вздрогнула лихо. Глаза прищурила. И прямо вся сковалась. И выказала дурную гримасу на морщинистом слегка загорелом лице. И стиснула от боли губы. Она резко вытащила руки из земли. И прямо ужаснулась. Трава рваная, сорняки посыпалась в сторону с комочками земли. И кровь закапала небольшими капельками. Бабка Мавра вся зажалась. Она ощутила проникновенную боль. Руку просто свело. И кровь потекла ещё сильнее из ладони. Мавра ужаснулась. Глаза слегка розоватые округлила. Боль жгла. Она недоумевала по виду. И смотрела на раненую руку. Её правую ладонь прямо насквозь прошило острым осколком от странной кости. И кровь потекла по рукаву. Бабка Мавра зажалась. Её немного затрясло. Боль давила крепко. И мучила неприятно старушку. В глазах зарябило. Мавра просто очумела от невезухи. Она поднялась на ноги. И тут же с ходу вытащила кость из ладони. И вздрогнула прямо. И все желваки на лице сотряслись. Глаза прищурила. И не смогла сдержать боль. Она натужила свои голосовые связки.

— АААААААА… АААА. Сука. Кто ту тэту кость бросил? Что за дебилы? ААААААА… Я поранилась. Как больно мне. ААААААА...Руку проколола. И перчатку тоже. Как впилось больно в ладонь. Мне же пирожки делать, — запричитала она, — АААААААА… ААА…

Бабка Мавра несколько опомнилась. Она стояла на месте, как дура. И смотрела на руку шальными глазами. Кровь текла из колотой раны на землю. И та шокировал старушку. И всё же она опомнилась. И бросила ведро в сторону. Она пнула жестянку. И нервно зашагала прямо по грядкам. Её немного затрясло. Боль давила. И рука прямо заледенела немного. Кровь текла по локотку, рукаву. И всю ладонь раненую залило багряной жидкостью. Бабка ошалела просто. И всё смотрела на руку, которую держала на весу. И зашагала быстро. Пульс усилился. Дыхание сбилось. Она нервничала ещё как. И прямо взбесилась. Лицо покраснело. В глазах загуляло. И жар накрыл тело. И тут же ударило холодком по спине. Мавра сильно недоумевала. И проклинала всё на свете. Она упомнила немало матюгов. Мысли томили. «Как больно мне… Как меня так угораздило. Это всё из-за того случая… Всё пошло сегодня наперекосяк. Мать ети. Вот же сука. Как меня так угораздило. Мать ети… Больно как. Рука вся в крови. Я проткнула ладонь. Надо смазать рану зелёнкой. Или бежать, вызвать неотложку… Время много потеряю. Справлюсь, поди, сама. У меня есть одно зелье. Мазь отменная. Раны затягивает за вечер. Ей воспользуюсь. Вроде обойдётся… ААААААА. ААА. Как она попала в мою грядку. Мать ети. Эта кость старая какая-то… ААААА… Больно мне мать ети… Дочурка моя дурная. Свинтила как специально. Кто будет пироги делать. Тесто месить я одной рукой… Вот горе мне. Как-нибудь справлюсь теперь… ААААААА… Как больно. Смажу рану зелёнкой и йодом ещё… Перевяжу рану. Надену перчатки. И буду работать… На эту дуру понадеешься. И сядешь в лужу. Дура моя дочка. Загуляла, видать… Вот же мне не повезло. Угораздило меня. Как я так умудрилась. Сука. Не могу опомниться. Больно как. И всю трясёт. Надо бы скушать пару таблеток обезболивающего ещё. У меня всё есть. Справлюсь как-нибудь. Уже не в первый раз… АААААА… АААА. Больно как. Я проткнула себе ладонь. Вот же я дура. Это всё я злилась. И на тебе… И этот пёс. И алкаш хренов. И день такой дурной. И дочка ушла. Всё к одному… АААААА… ААА… Мне хреново. Надо домой идти. Тесто стоит давно. Мать его ети. Надо пирожки печь. Завтра я выхожу на продажу… Рано утром надо выходить. А эту дура ушла шляться. Вот же подмогла как мне… Я сама виновата. Нечего было рот разевать на огороде… АААААА… ААА.. Крови-то сколько натекло. Надо домой. Рану обработать. Есть у меня одно зелье мать ети… ААААА… ААА. Как больно. Я уже дома… Слава богу. Сейчас успокоюсь и за дело… В рот бы всё перемести… Как больно мне. Вот же я дура полная. Как меня так угораздило… Сама не знаю. Как-то так вышло само по себе… Откуда у меня там кости… Вот я докопалась до чего… Наверное, кто-то бросил. Вот же окаянные. Так бы и врезала. АААААА. Надо бы успокоится. И взять себя в руки. У меня ещё дел полон вечер… Вот же я дура. Как же так. Надо рану сначала залечить немного. Перевяжу руку. И за дело. Будь неладна эта кость. Вот же мне подвезло сегодня… Как больно. Ничего справлюсь как-нибудь…», — подумала она. Мавра остановилась на небольшом косом крыльце. Глаза прищурила. И глянула чутко на рану. Та темнела. И кровь текла тонкой струйкой. Боль томила. Мавра зажалась. Она прошла в сени небольшого рубленого дома. У того крыша невысокая треугольная и уже чуть провисает по центру. Печная труба ладная. Её перебирал местный невысокий печник и в одном лице алкаш Паша Щеганов. Он пьёт, но дело своё знает. И без того не сидит. Но завсегда слегка пьян. А то и в полном ауте. И сам дом в один низкий этаж. Окна небольшие, узкие. Рамы красивые резные. Бабка Мавра не стояла на месте долго. Дышала неровно. И слегка нервничала. Она глубоко вздохнула. И она двинулась небыстро по деревянной лестнице. И ту миновала. Она скрылась в доме. И включила свет в прихожей и зале. И тут же взялась за свою небольшую аптечку и снадобье. И ловко расставила на округлом столике. Мавра изнемогала. У неё поднялось давление. Но она выглядела бодро. В глазах всё же зарябило. И боль не успокаивалась. Руки дрожали. Мавра взволновалась не на шутку, глядя на глубокую колотую рану. Кровь капала уже на клеёнку стола. И быстро появилась небольшая лужица. Мавру обуял жар. Она присела на скрипучий деревянный стул. И тот затемно покосился. Но держал крепко старушку. Она взялась за своё лечебное снадобье, которое сделано на отваре из трав и водки. И тут же смочила тряпочку. И плотно прижала ту к раненой ладони. И сразу выказала гримасу. Глаза прищурила. В тех рябило крепко. И желваки разгладились. Бабка показала свои уже не все желтоватые зубы. У неё ещё и протез там виднелся. И тот немного вилял. Мавра слегка озлобилась. Но держала себя в руках. И взялась за баночку зелёнки. И всё же решила обойтись лишь отваром. Она прижгла рану. И лихо обмотала бинтом. Тот промок от крови. И стянула узлом как могла. Она торопилась. И бегло глянула на настенные старинные часы с кукушкой. Те шли чуть запаздывая. И кукушка словно улетела куда-то. Наверное, в тёплые края. Она давно уже не вскакивала из своего домика. Она скрылась так, когда представился хозяин дома Альберт Эдмундович Мудижаров. Он невысокий, статный. Он работал в артели. И выпивал крепко. И поймал белу белочку. Он загремел в психушку. И оттуда уже не вышел. Его долго мучили кошмары. И он прыгнул с лестницы головой вниз. И пролетел несколько пролётов. И на его беду он не разбился. Он сломал себе плечо, руки и правую ногу. И сильно ушиб голову. И всё же скончался в припадке в больничке. Ему было шестьдесят три года. Бабка Мавра глянула на фото семейное, где она восседала рядом с мужем ещё молодая и бойкая. И этой бойкости ей и сейчас не занимать. Она тогда работала дояркой, потом перешла в швеи мотористки и на закате карьеры устроилась в пекарню. У неё есть диплом. Она окончила техникум кулинарный. И сейчас грузила взяться з своё любимое дело. Она просто обожает стряпать, выпекать и печь. И любимое занятие лепить пирожки. И начинка у неё завсегда разная и необычная. Она печёт пирожки с яйцом, с вареньем, с творогом, с сосисками и даже с повидлом. И ещё несколько вкусов и секретов. Она в этом деле мастерица на все руки. Но те сейчас дрожали. Она вновь глянула на часы. И взволновалась. Она почувствовала недомогание. У неё закружилась голова. В глазах зарябило ещё круче. Во рту пересохло. И сердечко забилось неспокойно. Её стало мутить. И она чуть не блеванула прямо на стол. Но обошлось. Её чуть полегчало. Но всё равно забурлил живот. И прямо немного тошнило. Она, сидя на стуле, приняла слабительное. И ещё скушала пару таблеток. Её отпустило. Она запила лекарство чистой водой прямо из горлышка небольшого стального чайника, который стоял на столе. И тут же тяжело поднялась на ноги. И навалилась на стол, чтобы не упасть. Рана дала о себе знать. И она выказала болевую гримасу. Глаза диковатые прищурила. Мысли томили. «Вот же меня угораздило. И эта дура моя где-то шляется. Так бы и дала ей ремня. Мало я её порола. Принесла дитя в подоле. И теперь шляется дара жирная. Вырастила дочь на свою голову. Она всё думает о мужиках. Любит же она это самое дело. И подружка у неё распутная сисястая дура. Сучка крашеная. Она мою дочь смутила. Кабалка дурная жопястая. Как её зовут. Вроде как-то Лили что ли. Так зовут путан. Не моё дело. Сейчас бы она тут пригодилась. Ну, да ладно. Что-то мне нездоровится. Бляха муха. Но надо делать пирожки. Завтра рабочий день… У меня уже всё готово. Тесто стоит. И начинка всякая разная уже в сборе. Но надо собраться самой. Мне что-то дурно стало… Где же моя дочь? Вот же удружила. И весь день какой-то собачий…», — подумала она. Мавра взволновалась, стоя у стола. И бегло глянула на часы. И в глазах зарябило круто. Она с трудом разглядела цифры и стрелки. И мир показался ей двухмерным. Но она всё же собралась. Хоть её и мутило. Она быстро глянула на свою раненую ладонь. И рана жглась. Кровь окропила бинт. И всё же немного полегчало. Но прихватило живот. И прямо захотелось по большому. Мавра живо пошла по слегка наклонному полу. И тот миновала. Она оставила гостиную. И прошла в коридор. И оттуда двинулась в уборную. И быстро с себя стянула штаны и сняла нижнее бельё. И присела на унитаз. И воздух сотрясли неприятные звуки. И запахло дурно. Мавра взволновалась. Тело обуял жар. И всё же она закончила свой туалет. И вышла из уборной слегка посвежевшей. Но всё равно ощущала тяжесть в ногах. И зуд ледяной не проходил. Она помыла руки, как могла с мылом. И надела на руки резиновые перчатки. И прямо взволновалась не на шутку. Она как будто не с той ноги сегодня встала. И всё не так, и всё не то. Она нервничала. И злилась дурно. И всё же взялась за работу. И стала дико и копотливо месить тесто. Жар томил. Лоб быстро стал мокрым. И томило всё тело. Стало ломить слегка. И она ощутила слабость. Она неудачно резанула ножом по руке. И перчатка разорвалась. Но она не придала тому вида. И просто не заметила. И кровь брызнула прямо в кастрюлю с тестом. И окропила слегка белую муку. Мавра заметила кровь на столе, где лежали заготовки. Она рассердилась не на шутку. И бросила в сторону стальную ложку. И та упала на пол. И зазвенела громко. Мавра бурно замытарилась. И сказала пару матюгов, которые прямо не у всех на слуху. Но сдержала свой горячий пыл. Ей стало ещё хуже. Её повело в сторону. И она чуть не кувырнула пирожки, которые уже готовыми томились у печи. И аромат тянулся приятный и вкусный. Мавра быстро выбросила из кастрюли кусок окровавленного теста. И всё же не заметила, что избавилась не от всей крови, которая угодила в кастрюлю и на рабочее место. И продолжила трудится ни смотря ни на что. Она принялась усердно месить тесто. И старалась охотно. И прямо размазала свою уже порочную бешеную кровь в тесте. И жала крепко. И отбивала умело и лихо то об стол. Тесто слегка порозовело. Мавра этого уже не видела. Она соображала плохо. И всё же трудилась. И месила тесто быстро и машинально. Но ей стало всё тяжелее лепить пирожки. В глазах стало мутно. И ноги подкосились. Мавра вытащила из печи заготовки. И поставила тупо на стол. И заковыляла в туалет. И там уснула, сидя на унитазе. Её просто вырубило. И тошнило дурно. И она всё же немного блеванула на деревянную стенку. И отключилась, завалившись на бок. И тонко засопела. И вид у неё неважный дурной. На губах повисли слюнки. Она засопела, сидя на унитазе. И слегка вздрагивала. Её стало прямо лихорадить. Но уже во сне. Её по виду обуяло бешенство и одержимость. Но то ещё глубоко скрывалось в ней. Но, казалось, пробуждалось нечто. И уже необратимо и лихо. Мавра вздрогнула вновь. Но не проснулась.

Глава вторая

Утро раннее звало за собой. Небо белело. И светило начинало сиять ярко. И закричали громко местные петухи. И псы подали голос. И залаяли дико и бойко. Город оживал. И пробуждался по виду небыстро. Воздух наполнился небольшим гулом. На дорогах появилось оживление. Помчались автомобили. Местные псы начали обход территорий. Алкаши взялись за старое. И принялись квасить с утра пораньше. И веселье не заканчивалось у кого-то уже пару месяцев. Дикая глубинка всё же пробуждалась. И на нескольких предприятиях, которые здесь имелись, уже начался рабочий день. В здании двухэтажном кирпичном редакции газеты «Колесо фортуны» появились работники. И послышались уже громкие голоса. И даже быстро пронеслась первая стычка. И крики быстро утихли. Редактор Лев Иванкин восседал у себя в кабинете. Его модное кожаное тёмно-шоколадное кресло слегка скрипело. Он уже вовсю трудился. Сам как бочка. Он упитан не в меру. Голова массивная. Волосы короткие тёмно-русые. Очки в округлой оправе. Глаза мутные. Нос пятаком. Губы полные. Подбородок квадратный. Его украшала лиловая рубака. Штаны широкие на подтяжках. Ботинки лакированные стильные. Он любит выглядеть отменно. И ездит на что не странно на крутом байке. На столе лежала каска и ключи. Он же увлёкся своей очередной рубрикой. И ту лихо набирал на компьютере. Вид серьёзный. Он ждал всех работников. И умело увлекал их в процесс труда. Он не терпит опозданий. И любит искать любой повод, чтобы сокращать зарплаты. Его за этого и недолюбливают. Но он всё же справедлив, но отчасти. В выходные дни он любит проводить на даче. Но порой работает здесь в редакции. И выпивает крепкие напитки. И обожает заниматься любовью прямо на рабочем столе со своей новой пассией пышкой Клавой Мадоновой. И уже таких состоялось около пяти свиданий. Он с причудами, кто бы что ни говорил. Но сейчас он был крепко погружён в работу. И знал себе цену.