Бесплатный фрагмент - Разведка после

Таймшит

— Что Вы сегодня делаете? — Учусь.

Чищу одежду щеткой. Мою свой дом.

— Я понимаю, тоже куда-то мчусь.

На мостовой шаги мои — гром.

— Я же сейчас гроза. И весна, весна.

    Шла по трамвайным рельсам вчера, асфальт 
Снова стал пахнуть весенне, жизнь вновь тесна 
Стала, хочется ворот рвануть ее в такт
Вашим шагам.

— Я понимаю, и мчусь. И мчусь. Вы подождите меня. Я подойду к звонку.

— —

— Простите, вчера не вышло. Сегодня? — Учусь.

 [считаю секунды с тобой по позвонку. Тут на атлант поцелуй, И там укус]

— Я подойду к концу лекций. — Я к Вам спущусь. — Простите, сегодня никак. — Да, Вы уже домой?

— Да, я уже там.

— —

— Что вы двадцатого?
Пятого?
Ворох дней 
Тряпочкой синей неба, Тюлем льда.

— Вы сейчас дома? — Да, я уже там.

— А вы? — Я под вашим окном. Выгляну — ни следа. Может быть, показалось. Времени нет.

Время — вода, капающая капель.

— Не успеваю, простите. — Бегу, вот-вот.

Время течет, время сейчас апрель.

Это все, что стоит о времени знать.

Оно про вселенную, спрятавшуюся в мгновении.

— Что вы сейчас? В этот самый момент?

— Посмотрите вперед. Видите желтых цветов 
Ворох?
И черный кот,

Прыгающий в трамвай.

Черно-блестящие сумерки кинолент.

Рукописи обгоревшей один листок.

— Точно сегодня? — Да, завтра уже ведь май.

 Надо успеть, бегите, со всех ног и сил.

Пока этот день еще жив, Пока еще живы мы

В незабвении.

Я хочу, чтобы у моего сына

Я хочу, чтобы у моего сына были зеленые глаза.

Зеленые глаза и черные в смоль волосы.

Чтобы он пугал меня паркуром, скейтом,

 парашютом на лыжах.

 Чтобы рвался в море смуглым Адонисом.

Чтобы любил читать только методички по айти,

Чтобы я сердилась, когда не могу его найти.

Чтобы называл меня мамочкой, принося домой двойки

По всему кроме пения и математики.

Чтобы в его глазах отражалась

 расчерченная на квадратики

Школьная площадка, где мы столк…

Я хочу, чтобы у моего сына были зеленые глаза,

Чернильный легкомысленный кок и высокий лоб.

Чтобы он удивлял меня пересказом мифов на английском,

Чтобы я не могла восхищением его напиться.

Чтобы у него были такие же длинные изысканные ключицы,

Чтобы я посвящала ему жизнь, как твоему отражению,

Чтобы вы сидели с ним за длинным обеденным столом,

И не могли договориться, размахивая руками,

Чтобы я подавала вам чайник, улыбаясь на твое «дарлинг».

Я хочу, чтобы у моего сына были зеленые глаза

И волосы цвета вороного крыла.

Чтобы он был высок и крепок, и загорел.

Чтобы все умел. Даже менять лампочку без стремянки.

Чтобы вы решали с ним задачи по Демидовичу,

Чтобы помимо всего прочего,

Даже когда ему будет под двадцать лет

— я приходила, укутывая его нескладного в одеяло.

Чтобы когда тебя даже не стало,

Он говорил о тебе «отец» как о живом.

Я хочу, чтоб у тебя были попросту сын и дом.

Я хочу, чтобы у нашей дочери были

Светло-рыжие волосы и голубые глаза.

Чтобы ты любил ее, всегда находя, что сказать.

Чтобы не ругался на ее ухажеров

(что сложно — когда они все брюнеты-пижоны),

Чтобы учил ее делать па.

Чтобы она до смерти называла тебя papa,

Чтобы была наше единственное дитя.

Выпестованное. Настоящее. От тебя.

Чтобы мы просто ее любили такую, как есть.

Сейчас. И здесь.

Срочное дело

Как солнце блестит сквозь протертое мартом стекло,

Так я улыбаюсь — испуганно и неумело.

Сегодня с утра мне придумалось срочное дело:

Сказать тебе, как тебе  с ней повезло.

Я не решилась, не выдав ни правды, ни лжи.

Мы оба молчали, мотор урчал псом под ногами.

И не было хрупче, натянутей и моногамней

Секунды.

И не было ближе души.

Нарушить мгновение можно лишь тиком часов.

— Не то и не так?

— И не тем?

— Тем, поверь мне.

Мне будет всегда слишком мало — я жадная — слов.

Тебе — слишком много.

И полно, любовь моя.

— Время.

Боясь поцелуя — заменили дыханием рот в рот.

(Иначе никак. Для иначе мы крайне упрямы.)

И если прощай, мне только шаги до метро

Осталось дойти

преувеличенно-прямо.

Скорее бы на море

Скорее бы на море, моя радость:

Вино в кофейных глиняных стаканах,

И башни замков из песка. Барханы

Пустыни окружали мост. Смеркалось.

Сверчки вели неспешно разговоры,

Сменялся час полуночи закатным.

И снимков нет на память. Так затратно

Секунды тратить на щелчок затвора.

— О чем ты думаешь?

— Что скромное жилище

Мое сегодня озарилось светом.

Ко мне пришел с вересковым букетом,

Мой повелитель.

— Ах, смеешься!

— Тише,

Тише…

Скорее бы, любовь моя, на море.

Бродить в песке, читать стихи — чужие.

Проходит все, чем прежде дорожили.

Скорее бы, любовь моя, на море.

закольцевание

Приезжаю на море, приближаясь к тебе на год —

Тонкой девочкой в тридцать, красивой как рой наяд.

Море то же — блестючий кит, раскрывающий рот

И глотающий берег, гальку — как рафинад.

 от Шаляпина, до Волошина,

 по периметру — весь твой путь:

Феодосия, Ялта, солнечный Коктебель.

Я пытаюсь представить, о чем ты хотела уснуть,

Из каких сортов вин состоял твой коктейль.

Обжигаясь на солнце — моя кожа в тебя бела,

Выгорая в солому, где васильками глаза,

Я пою со скалы — отзывается гулом скала,