Бесплатный фрагмент - Разум

Нейросеть

1

ЖИЗНЬ начинается с крика. Крика боли.

— ОйМамочкаОй-ё-ёйМамочкааааАААА, — сократив предложение до одного долгого звука, выдыхала роженица, перетерпевая очередную схватку.

— Дыши, дыши ровнее. Промежутки между схватками быстро сокращаются. Уже каждые три минуты, — успокаивала несчастную акушерка Настасья.

— Скккорро? — обливаясь потом, прорычала женщина.

— Конечно-конечно, чуть потерпеть. Мы на финишной прямой, да, доктор? — Настасья не допускающим возражения тоном потребовала подтверждения от Жукова, стоящего по другую сторону кровати.

Олег «включил» свою самую лучезарную улыбку, чтобы у роженицы и тени сомнения не возникло, и убедительно кивнул головой. Пробежав глазами по цифрам и кривым линиям, мелькавшим на мониторе (давление, пульс), приложив к груди женщины стетоскоп (сердце билось быстро, но в пределах допустимого, главное — ровно), Жуков вышел в тесный, крошечный предбанник палаты.

Бригада родильного отделения работала в барокамере. Пациентка — из группы риска. Роды у Луизы Макаровой первые, поздние, возраст «пропущенный» — 37 лет. Перечень хронических заболеваний, в том числе проблемы с сердцем, хотя и не столь серьезные по жизни, но при ожидаемой нагрузке могли выстрелить самым нежелательным образом. Беременность протекала нестабильно, мучили приступы гипертонии, поэтому женщине рекомендовали роды в барокамере. В обогащенной кислородом атмосфере (для поддержки сердца). «Словно попали на курорт и дышите кристально чистым, вкуснейшим воздухом», — любил повторять пациенткам заведующий отделением.

Курорт-не-курорт, но в барокамере Макаровой рожать безопаснее. Жуков находился здесь шестой час, и процесс продвигался в штатном режиме, без сюрпризов.

Заверещал телефон. Олег снял трубку с аппарата, прикрепленного к стене.

— Как пациентка? — старшая медсестра Серафима Аркадьевна держала обстановку в отделении под жестким контролем.

— У нас каждые три минуты, — устало отозвался Жуков. Смена в барокамере сильно утомляла. Если в обычном роддоме врач может наведываться в родовую палату время от времени в ожидании решающего момента, то здесь находишься «от и до», выйти и прогуляться, ноги размять, голову проветрить не удастся.

— Нужен анестезиолог?

— Для эпидуральной анестезии? Думаю, нет, — Олег прислонился спиной к холодной металлической стене. И повторил: — Нет, Макарова твердо заявила, что хочет всё испытать и пережить сама.

— Её право, но на всякий случай, — решила подстраховаться Серафима Аркадьевна, — предупрежу анестезиолога, пусть находится поблизости. И не забывай, — в голосе старшей медсестры появились нотки строгой учительницы, — если передумаете, добавь время на шлюзование. Алиса на месте?

— Осталось.., — Жуков обернулся к входному люку и заглянул в окошко: в переходном отсеке, на скамейке, сложив руки на коленях и прикрыв глаза, наслаждаясь последними секундами тишины и спокойствия (вот-вот начнется сумасшедший дом), сидела неонатолог Алиса Азарова; на панели справа от люка шел обратный отсчет и горел пока красный огонек, — … меньше 15-ти минут.

— Кстати, время обеда, — напомнила заботливая Серафима Аркадьевна, — вам принести?

— Какой обед? — безнадежно отмахнулся Олег — Не успеем. Не хочется глотать впопыхах. Потом как-нибудь.

— Но хотя бы чаю? — не отставала старшая медсестра.

— Уговорили, — не стал сопротивляться Жуков, в барокамере специально поддерживалась прохладная температура, поэтому что-то согревающее не помешало бы.

— Сейчас пришлю «курьера» с термосом.

Буквально через пять минут (младший персонал побаивался Серафиму Аркадьевну и в её смену медсестры летали по коридорам с космической скоростью) в крошечном иллюминаторе мелькнула запыхавшаяся физиономия в белой шапочке. Помахав рукой, девушка открыла с наружной стороны дверцу маленького люка, положила туда пакет, защелкнула дверцу и умчалась. Олег протянул руку к лючку с внутренней стороны (его дверца открывалась только тогда, когда внешняя блокировалась — правило барокамеры), чтобы достать «посылку», но тут из-за тонкой перегородки донесся очередной крик, примечательно, что на октаву выше, и Жуков, надолго забыв про чай, ринулся в палату.

Следующие полтора часа все обитатели барокамеры трудились, не покладая рук. Поначалу Настя стояла в изголовье кровати и подсказывала Луизе, когда надо тужиться, а когда сделать передышку. Олег следил за раскрытием матки и помогал ребенку, не забывая одним глазом поглядывать на мониторы (пульс, артериальное давление). В кульминационный момент врачу в руки выскользнула долгожданная малышка.

— Поздравляю, девочка! — громко сообщил Жуков матери.

— Почему, почему молчит? — забеспокоилась, приподнимаясь на локтях, Луиза.

— Дайте ей секундочку, — подоспевшая Алиса подхватила ребенка за пяточки, нежно похлопала по попке и малышка громко завопила. — Слышите, вот как мы умеем!

— Нет, жизнь начинается с крика радости, — восхищенно произнес Жуков, любуясь сморщенным и сосредоточенным личиком новорожденной девочки.

— Что-то не так? — насторожилась Алиса, не расслышав замечание коллеги.

— Это я про себя, философствую, — успокоил Жуков неонатолога. — Рассуждаю о жизни.

Акушерка переместилась ближе к ребенку. Наложила пуповинный зажим и обрезала «трубочку», которая 9 месяцев соединяла дитя с мамой. Подхватив младенца, Настя передала девочку Луизе. Крошка пережила страшный стресс, пробивая дорогу в мир, она должна почувствовать тепло и заботу мамы, что та рядом, что по-прежнему любит и защищает её. Малышку протерли влажными салфетками от слизи и крови, обработали пуповину, измерили рост и вес. Алиса оценила состояние младенца по шкале Апгара: проверила рефлексы, подвигала ножки-ручки, послушала сердечко, легкие. Девочка «заработала» пять из пяти баллов! Тест Алиса повторила через 5 минут, потом еще через 10. Пока акушерка и неонатолог суетились с младенцем, Жуков занимался Луизой и последствиями родов. Дожидался выхода последа, накладывал швы (увы, без разрывов не обошлось),

Словом, все как всегда. Работа как работа.

— Мы справились на «отлично», — посмотрев на маму, которая баюкала на руках малышку, выдохнул, наконец, Жуков. — Наслаждайтесь друг другом.

Медики вышли из палаты в предбанник и устроились втроем на скамейке. Они заслужили передышку. Олег дотянулся до телефона.

— Серафима Аркадьевна, алло! — поспешил сообщить на главный пост Олег. — Роды завершились. Девочка здорова. Как Макарова будет готова, начнем шлюзование.

Странно, но привычно ожидаемое восклицание от Серафимы Аркадьевны «Молодцы!» не прозвучало. На другом конце провода стояла полная тишина.

— Может, отошла? — предположила, потягиваясь, Настя.

— Кто? Серафима Аркадьевна? — в один голос возмутились Олег и Алиса. Подобного ни разу на памяти Олега ни случилось. В крайнем случае, на посту оставили бы кого-то другого.

— Или связь не работает, — пожала плечами Настя.

Хотя и такой вариант звучал невероятно. Роды в барокамере относились к сложной технической процедуре, оборудование проверялось и перепроверялось техниками и инженерами. А если бы бригаде Жукова, например, понадобился тот же анестезиолог?..

— Ладно, не станем гадать, — положил конец спорам Олег. — Все равно скоро на волю. А пока предлагаю побаловаться чайком.

Жуков открыл дверцу люка и вынул оставленный медсестрой пакет. В нем лежал термос (врач отвинтил крышку, разлил по пластиковым стаканчикам, они тоже оказались в пакете, крепкий сладкий чай — надо же, не остыл!) и три ватрушки. Медики с наслаждением принялись жевать, запивая булки ароматным напитком. Через полчаса Олег и Алиса проверили состояние Луизы и малышки. И так как всё продвигалось штатно, Жуков включил систему общей разгерметизации. Пока давление и состав атмосферного воздуха выравнивались с показателями снаружи, Луизу переодели, усадили в кресло-каталку, вручили завернутую в одеяло кроху и, как только с шипением раскрылись выходные люки, повезли через зал (барокамера находилась в подвальном помещении) к лифту. Родильное отделение располагалось на третьем этаже хирургического корпуса.

От лифта женщины повернули направо — нужно устроить Луизу и малышку в палате, а Олег направился к посту старшей медсестры. По дороге, уткнувшись носом в планшет с прикрепленным листом бумаги, доктор заполнял протокол родов пациентки Макаровой. Расписавшись, стукнув удовлетворенно ручкой по планшету, Жуков положил документ на стойку.

— Всё! Серафима Аркадьевна, моя смена завершена, — объявил он с гордостью и…

И уперся взглядом в пустое кресло. Вернее, не совсем пустое: кто-то небрежно бросил на него белый халат и очки. Модная квадратная оправа, Олег сразу узнал очки Серафимы Аркадьевны. Очки валялись на сидении, хотя обычно, если старшая медсестра их снимала, то бережно, скрестив дужки, оставляла на столе. А сейчас дужки развернуты. Но почему очки вообще оказались на кресле? И где хозяйка?

Жуков повернулся спиной к стойке. Медицинский пост находился на самом оживленном перекрестке родильного отделения. К нему сходились три коридора. Жуков обвел взглядом каждый и не увидел… никого. Вообще никого. Ни единого человека. Ни медперсонала, ни пациенток.

— Эй! — позвал недоумевающий Жуков. И через секунду повторил громче: — Эй-эй! Кто-нибудь!

Никакого ответа. Только теперь Жуков обратил внимание, что за всё время нахождения в отделении он не услышал ни единого звука. Медик потряс головой: это невозможно. У них никогда, даже по ночам не бывает тихо. Дети рождаются, просят есть и плачут в любое время суток. По коридорам снуют люди, у стойки старшей медсестры спорят врачи, звучат объявления по громкой связи. А сейчас Жуков наблюдал абсолютно обезлюдевшее и безмолвное помещение.

И еще — коридоры выглядели подозрительно замусоренными. На полу валялись белые халаты, башмаки, мобильные телефоны. Что случилось в родильном отделении? Забастовка уборщиков? Вирусное заражение? Все срочно покинули помещение? Но как: раздевшись догола?

От абсурдности, нелогичности и необъяснимости увиденного Жукову стало не по себе. Олег тяжело задышал, голову стянуло свинцовыми кольцами, в глазах замелькали черные точки, не хватало еще приступа паники. Ему нужно срочно на улицу. На свежий воздух. Именно так Жуков поступал каждый раз, заканчивая смену в барокамере: в любую погоду, ночью ли днем отправлялся подышать на улицу. После семи-восьми (а иногда и дольше) часов в замкнутом объеме, хотелось почувствовать бесконечность пространства, проветрить мозг от галлюцинаций, которые (в теории!) могли возникнуть от перепадов давления или вдыхания обогащенного кислородом воздуха. Правда, пока он подобного не испытывал, но всё когда-то случается в первый раз.

Выскочив на лестницу, врач спустился вниз. Быстро пересек фойе и распахнул дверь на улицу.

И вновь на Олега обрушилась… тишина. Неестественное состояние для московского мегаполиса. Ленинский проспект замер, словно картинка на стоп-кадре. В обе стороны по дороге до горизонта были разбросаны автомобили. Как экспонаты, застывшие на выставке! Словно неизвестный великан расставил фигурки на шахматной доске и ушел, забыв про игру. Рядом с бордюром лежал на боку мотоцикл, у переднего колеса покачивался шлем с закрытым забралом. На остановке стоял автобус. Все три двери открыты. Только ни водителя на водительском месте, ни пассажиров в салоне. Как и ни водителей, ни пассажиров во всех автомобилях. Ни пешеходов по обе стороны проспекта, ни студентов на лавочках, ни покупателей у булочной и аптеки, ни офисных служащих в окнах башни напротив, ни курильщиков, смолящих сигареты рядом с урнами. Ни одной живой души! Зато по тротуарам ветер разносил брошенные и забытые хозяевами куртки, на остановке валялись рюкзаки, женские сумочки, туфли разных моделей и размеров, и… мобильные телефоны-телефоны-телефоны.

«Судя по всему, так жизнь заканчивается, — изрек в голове доктора бесстрастный внутренний голос, — вселенской тишиной».

2

ТИШИНА — явление хоть не материальное, абстрактное, тем не менее, обладает мощной эмоциональной силой. Тотальное безмолвие так давило на уши, что Жуков, дернувшись от нервного мышечного спазма, развернулся и заспешил в спасительную понятность больничного фойе. Разваливающийся на кусочки мозг зацепился за логическую мысль: если есть они пятеро, наверняка, в корпусе найдутся другие люди. Взбодрившись, доктор повернул к лифту. Но нажать на кнопку вызова не успел: дверцы разъехались и на медика вылетели, едва не сбив с ног, Алиса и Настя.

— Олег… Олег Анатольевич!.. Никого нет! — женщины говорили одновременно, не слыша друг друга, глаза широко распахнуты от ужаса. — Вместо Серафимы — лишь очки… Почему-то на кресле, не на столе… На полу халаты валяются, обувь… Учебная пожарная тревога?.. Угроза распространения смертельного вируса? Ввели карантин?.. А мы?.. Как же мы?.. Про нас забыли!!!

— Немедленно замолчали, — гаркнул, словно командир на плацу, Олег. Жукову тоже страшно, но не мог ведь и он причитать и жаловаться. — Сначала скажите, где Луиза с ребенком?

— В палате, обе спят, — первой взяла себя в руки Алиса.

— Хорошо, — кивнул Жуков и объявил о своем плане: — Собираюсь пройтись по всему хирургическому корпусу, проверить, вдруг где-то ещё остались люди.

— Никого, — безнадежно всхлипнула акушерка. — В операционных аппараты гудят, на столах инструменты, перевязочный материал, но ни хирургов, ни больных. В лаборатории анализаторы щелкают, продолжают обрабатывать пробы, но персонал отсутствует. Я и в кафе заглянула, пусто. На столах тарелки с едой, чашки с чаем. На полу повсюду — предметы одежды, кроссовки, сумки, именные бейджики.

— Я дошла до администрации, — Алиса тоже металась по коридорам. — Кабинеты открыты, в них никого. Может, сообщили о заложенной бомбе? Людей вывели на улицу?

Пожарные учения, карантин, угроза взрыва, эвакуация — кажется, медики перебрали полный арсенал действий при чрезвычайных ситуациях.

— На улице то же самое, — ошарашил женщин Жуков. — Остановившиеся машины, одежда, телефоны и — ноль людей.

— Что же… Что же это? — Настя, боясь закричать, прижала ладонь к губам. Последняя надежда найти спасение от неизвестности за пределами больницы растаяла в воздухе.

— Не знаю. Давайте действовать поэтапно, — Олег намеренно придал голосу уверенности. Чтобы выбраться из потока безответных вопросов, требуется больше информации. — Помогите-ка восстановить картину. Когда вы в последний раз разговаривали или видели других сотрудников?

— Где-то часа три, три с половиной назад, — сдвинув к переносице брови, сосредоточилась Азарова. — После твоего вызова я заглянула в детскую, проверила родившегося утром мальчика, попросила Серафиму Аркадьевну повторно сделать биохимию и на лифте спустилась в подвал.

— Мы с вами с 7 утра не покидали барокамеру, — напомнила Олегу акушерка, — перед тем, как пошел ребенок, вы общались с Серафимой Аркадьевной, она еще прислала ватрушки.

— Значит, сестра, доставившая к нам в люк булки и термос, приходила в районе 13-ти часов. А сейчас, — Олег поднял глаза к электронному табло над лифтом: крупно и ярко горели, сменяя друг друга в заданном ритме, цифры, — половина пятого. Получается, что до середины дня всё было в порядке, но между часом и четырьмя случилось нечто,.. нечто.., — взгляд Жукова уперся в потолочный набалдашник видеокамеры.

Видеокамеры! Они установлены по всему зданию. На фасаде у входа, в главном фойе, в больничных коридорах, на лестничных площадках, на посту дежурных медсестер, в операционных и даже в барокамере.

— В каком помещении отсматривают видеопоток? — доктор проработал в больнице больше года, но редко покидал пределы родильного отделения, разве что в кафе поднимался, если выпадало свободное время на перекус.

— На первом этаже, за гардеробом, — сообщила Настя и зашагала в противоположный конец огромного фойе, обходя разбросанные по мраморному полу «пятна» из одежды. — Помните, несколько лет назад случился скандал в подмосковном роддоме? Посторонняя женщина проникла внутрь и украла ребенка? Тогда главврач приказал проверить, насколько полно «просматривается» родильное отделение, нужно ли добавить камер. Мы с Серафимой Аркадьевной с пристрастием допросили охранников.

Центр видеонаблюдения, не смотря на полное отсутствие людей, продолжал работу: мониторы в несколько рядов друг над другом дисциплинированно передавали картинки с десятков точек, разбросанных по этажам здания. О том, что недавно здесь находился и живой оператор, напоминала черная форма охранника на кресле и два поставленных вместе ботинка под столом. Жуков откатил кресло в сторону и пододвинул к столу свободный стул.

— Нам нужно вернуться к часу дня, — Олег вывел на монитор меню, просмотрел список файлов, запись велась отдельно с каждой камеры — всего их было 35, один документ охватывал сутки. Олег пробежал по настройкам, вбил нужное время, чтобы не листать файлы с полуночи. — С какой начнем? С родильного отделения?

Олег навел курсор на выбранную иконку и нажал клавишу. Знакомый пост старшей медсестры, только вид сверху и поочередный обзор (камера двигалась автоматически по кругу) трех коридоров. На кадре сбоку горела временная метка — 13:00. Жуков включил функцию быстрого просмотра, персонажи на экране — водоворот из людей в белых халатах по-мультяшному весело куролесил по монитору. Но вдруг экран потемнел. Вот оно! Жуков щелкнул мышкой, останавливая изображение: в углу маячили цифры 13:28. Олег обновил данные в настройках и вновь активировал просматриваемый файл, только теперь запись воспроизводилась в обычном темпе.

Каждый из трех коридоров в отделении заканчивался огромным окном. Днем уличного света вполне хватало, лампы включали к вечеру. Но, словно туча закрыла солнце: по стенам промелькнула тень. Затем на потолке появились серые пятна, которые, расплываясь, стремительно увеличивались в размерах, и в следующий миг сверху полилось-потекло сплошной стеной густое, тягучее, вязкое вещество. Оно моментально затопило коридоры. Люди даже не пытались спастись, они не успели понять, что произошло: серая гигантская масса впитала, поглотила всех.

Олег нашел запись с камеры второго этажа, где располагалось отделение пластической хирургии. Кадр открылся в заданное программой время: и сюжет повторился. Стекающая с потолка и по стенам слизь накрывает все видимое пространство. Тогда Жуков добавил файл с уличной камеры над главным входом, она захватывала отрезок проезжей части, тротуары по обеим сторонам и фасады домов напротив. Катастрофическая картина предстала перед зрителями в полном объеме. Апокалипсис начался в 13:28 по московскому времени. С неба сплошной, полупрозрачной, но плотной массой рухнуло (неземное, — как-то сразу по ходу просмотра определилось в голове Жукова) Нечто. В нем исчезли машины и пешеходы. Слизь легко, беспрепятственно просачивалась сквозь крыши и этажи. И скоро серое месиво, равномерно распределившись, затопило проспект ровным (высотой метра два) слоем. Желеобразное чудовище будто дышало: масса колыхалась, по поверхности пробегали волны, иногда толщу пробивали всполохи молний; постепенно менялся цвет, серый темнел, наливался бездонной чернотой.

— Оно… переваривает, то, что… сожрало? — процедила сквозь сжатые губы Настя.

Смотреть на этот ужас было невозможно. И Олег пустил запись быстрее. И когда в 16:07 картинка начала меняться, Жуков вновь вернулся к обычному темпу воспроизведения. Заметно увеличившаяся в объеме, почерневшая до угольной однородности масса вдруг начала подниматься, сначала, настраиваясь и собираясь, медленно, а потом стремительно и, на недолгий момент, закрыв собой солнечный свет, убралась за пределы кадра. А на улице не осталось ни следа, ни одного пятнышка от нападения, только замершие на месте машины без водителей, автобус на остановке без пассажиров, а на тротуаре груды ничейных теперь вещей. Чудовище слизало (или правильнее сказать: растворило в себе?) с проспекта, из домов и больницы людей, «выплюнув» то, что к живой материи не относится.

— Словно саранча, — брезгливо прошептала Алиса.

— Это что же… всех? И Серафиму Аркадьевну, и хирургов и… па-цццциентов? — от стресса Настя начала заикаться. — А мы? Почему ттттогда нас не..?

— Думаю, нас спасла барокамера, — догадался Жуков, он нашел и добавил на экран изображение с камеры, установленной в подвале. — Спасибо толстенному слою стали.

Ровно в 13:28 слизь появилась и здесь. Она затопила барокамеру, и пока внутри ни о чем не подозревающие медики занимались родами, плотная жижа сначала стекла по обшивке вниз, а в 16:07 поползла обратно.

— Спрятаться… Закрыться в барокамере… Бежать из Москвы, — бессвязно забормотала акушерка. — Родители под Рязанью…

Олег вскочил, резким движением стряхнул с кресла охапку чужих вещей и силой усадил побледневшую Настю. Схватил со стола пластиковую бутылку, налил воды в чистый стаканчик и заставил женщину сделать большой глоток.

— Хорошо бы выяснить, куда… оно переместилось? — Жуков тоже держал мысль о барокамере «про запас», но пока они еще не во всем разобрались.

— Нужно срочно предупредить других, — спохватилась Азарова. Она выбежала из комнаты и принялась перебирать строчки на экране телефона.

Врачам в барокамеру брать с собой гаджеты запрещалось, чтобы электроника не помешала работе оборудования. Как только медики возвращались обратно в отделение, тут же хватались за телефоны. Выйдя из лифта, Жуков направился первым делом к посту медсестры, после чего стало уже не до телефона. Как и Настя, которая, устроив в палате Луизу с дочкой, выскочила в пустой коридор. Только Алиса привычно зашла в раздевалку, достала из шкафчика телефон, но дальше о его существовании тоже забыла.

Настя допила воду, перестала часто дышать. Обморок удалось предотвратить. Жуков, чтобы не спровоцировать очередной приступ паники, выключил мониторы с апокалиптическими картинками. Горел только один рабочий экран, заполненный архивными файлами.

— Полная тишина, — помахивая бесполезным телефоном, вернулась Азарова. — Прошла по всему списку контактов. Одни автоответчики.

— Но связь есть? — сделал вывод Жуков, пока не понимая, чем это им может помочь.

— Даже супер отличная, — съязвила Алиса, — четыре деления! В нашем районе большая редкость. Я и соцсети проверила: с половины второго ни одного обновления.

— То есть и интернет не отключился? — Жуков вновь подтянул к себе стул, сел и открыл на экране поисковую программу, торопливо объясняя насторожившимся женщинам: — По Москве установлены веб-камеры, которые передают изображения в реальном времени. Сейчас узнаем, что происходит в других частях города.

Олег по очереди открывал ссылки: Лужники, улица Тверская, Таганская площадь, Парк Сокольники, ВДНХ, гостиница «Украина», аэропорт Внуково.

— Добавь камеры в метро, — подсказала Алиса. — Какова обстановка там?

Жуков нашел и добавил три ссылки: станции Кольцевой линии «Арбатская», «Павелецкая», «Октябрьская». И когда «окна», долго загружаемые, наконец, практически одновременно открылись, в комнате раздался стон-всхлип. Те же замершие на месте машины без водителей, безлюдные улицы и залы аэропорта; в метро двери вагонов, остановившихся на станциях, распахнуты, но внутри ни единой души, как и на самих платформах. И лишь разбросанная повсюду одежда. Тотально неодушевленный стоп-кадр!

— В Москве вообще никого не осталось? Люди даже в метро не спаслись? — Алиса обхватила себя за плечи.

— Мы видели, как Оно просачивалось сквозь бетонные перекрытия, — Жуков постепенно стал осознавать масштабы катастрофы. — И, получается, дальше, под поверхность земли, в глубину, поглощая любой живой организм, любую живую клетку.

Алиса потянулась к мышке и стала искать адреса веб-камер в других городах мира, вспоминая столицы человеческой цивилизации: Рим, Берлин, Париж, Нью-Йорк, Сидней, Пекин, Дели, Мехико. Жуков в свою очередь выставлял в медленно открывающихся «окнах» известное им теперь точное начало Атаки — 13:28 по московскому времени. И предыдущий сюжет повторился полностью. Менялись только названия улиц, архитектура зданий и написание букв на вывесках магазинов. Все то же безбрежное, дышащее Нечто, в недрах которого растворились люди планеты Земля. В 16:07 чудовище покидало рамки экрана. Куда? Точку в поисках поставил Париж. Объективы веб-камер стандартно направлялись на дороги и тротуары, сверху вниз. А камера, установленная на Эйфелевой башне, «смотрела» частично и в облака. Именно она зафиксировала, как насытившееся чудовище гигантским толстым «покрывалом» нереально быстро поднялось в небо и исчезло.

— Оно… улетело? — очнулась на кресле Настя. — Сожрав за 2,5 часа 6 миллиардов землян? Всех-всех-всех?

— Мы выжили, — напомнил акушерке Олег. — Значит, кто-то где-то тоже мог спастись.

— И что нам теперь делать? — лицо Насти снова стало бледнеть. — Мне ужас как страаашно!

— Что делать? — эхом повторил Жуков. — Я… Я, например, хочу… есть, — обе женщины посмотрели на врача с подозрением, насколько он адекватен? Говорить о еде, когда мир провалился в тартарары? Но Олег продолжал настаивать, надеясь, что привычные человеческие действия — лучшее средство от стресса. — Мы пропустили обед, булки с чаем не в счет. Так что идем в кафе, кроме того, нужно проведать Макарову, она, наверняка, тоже проголодалась.

Медики на лифте поднялись на четвертый этаж. На кухне обнаружилась кастрюля с картофельным пюре, рядом с плитой (в момент нападения она, судя по всему, автоматически отключилась) на блюде лежали поджаренные, давно остывшие котлеты. В большой миске благоухал салат: помидоры, огурцы, зелень. Оставалось только маслом растительным заправить. Жуков выбрал столик у дальней стены (тот случай, когда сидеть у окна не хотелось никому), расчистил поверхность, Алиса добавила столовые приборы, кружки с компотом, салфетки, корзинку с хлебом. Настя разложила продукты по порциям, и, пока тарелки по очереди разогревались в микроволновке, отнесла обед (или ужин?) Луизе.

Медики ели молча и медленно. Потому что спешить на опустевшей планете больше некуда? Или оттягивали неизбежный разговор с Луизой? Кто возьмется объявить кормящей матери, что те, кого она видит рядом, это всё, что осталось от человечества?

Женщины с надеждой смотрели на Жукова. Единственного на весь белый свет мужчину! И Олегу пришлось взять роль трагического вестника на себя.

Поразительно, на рассказ Жукова (лаконичный, завуалированный, с подбором терминов, которые не должны ранить психику роженицы, доктора это умеют) о том, что случилось с миром, Луиза отреагировала… спокойно. Она настолько радовалась рождению малышки, что переживания по каким-либо другим поводам отложила «на потом». Конечно, поначалу она, мать-одиночка, нащелкав ребенка в разных ракурсах, пыталась отправить фотографии подругам, но, узнав, что адресатов, скорее всего, больше не существует, убрала телефон в ящик тумбочки.

«Вот и правильно, — согласился с поведением пациентки Жуков, укладываясь на ночлег — Настя принесла со склада чистое белье, одеяла, подушки и застелила им постели в соседних с Луизой палатах. И робко загадал желание: — Пусть утром сегодняшний кошмар окажется выдумкой, галлюцинацией, мороком. Или просто сном».

Вдруг сбудется?..

3

УТРО не задалось с самого начала. Пропало электричество: больничный генератор, имевший суточный запас мощности на случай ЧП, заглох. Застыли лифты, электроплита и микроволновка в кафе оказались бесполезными, ни чай вскипятить, ни завтрак приготовить. Больше не работали туалеты, из кранов не текла вода, ни холодная, ни горячая. Коммунальные системы мегаполиса, отлученные от электроэнергии, встали.

— Связи и интернета тоже нет, — с обидой констатировала Алиса, беспрерывно проверяющая телефон.

Медики собрались в палате Луизы, захватив стулья из коридора. С текущими проблемами удалось кое-как справиться: «умылись» с помощью влажных салфеток (у каждого в кармане белого халата хранилась упаковка), горячий завтрак заменили бутербродами, из того, что нашли в «нехолодном» холодильнике и что еще не успело испортиться. Запивали водой из пластиковых бутылок.

— Электричество — основа современной жизни, — Жуков, одолев один бутерброд, потянулся за другим. — Нет тока в проводах, останавливаются насосы, вода перестает подаваться в трубы; вышки мобильной связи какое-то время продержались на генераторах, но и те отключились, всё, связь пропала.

— Свет, канализация, горячая-холодная вода, — Настя открыла пачку сухого печенья, — что сломается следующим?

И, словно в ответ на вопрос акушерки, раздался… оглушительный взрыв. По окну проползла огромная трещина. Луиза, схватив ребенка, скатилась на пол, Настя и Алиса, вскочив со стульев, прижались к стене.

— Газ! — крикнул Жуков. — Следующим по городу рванет газ!

Олег выскочил в коридор — под ногами захрустела стеклянная крошка, окно в торце вылетело вместе с рамой, этой стороне здания досталось больше всего. Жуков приподнялся на носках, чтобы заглянуть в образовавшийся проем — прямо напротив пылала крыша газораспределительной станции. Огонь, подпитываемый газовым факелом, набирал силу и уже дотянулся до стены родильного отделения.

— Бежим, — ворвался доктор обратно в палату. — Срочно на улицу. Когда пожар доберется до кислородных баллонов в подвале, рванет главное здание.

Но женщины и сами сообразили, что пора эвакуироваться. Алиса укутала малышку в одеяло. Настя помогла одеться Луизе, которая еще нетвердо стояла на ногах. Жуков и акушерка подхватили роженицу с двух сторон и буквально вынесли на лестницу. На улице остановились у автобуса. Можно, конечно, воспользоваться и им, но Жуков никогда не водил общественный транспорт, разбираться в тонкостях управления времени нет, лучше выбрать что-то привычное. Любой вместительный седан. Чуть впереди заметил крепкий «Фольксваген» с приоткрытой дверцей, видимо, водитель, припарковавшись, как раз собирался выйти из салона. Ключ торчал в зажигании, Олег смахнул наружу вещи бывшего владельца. Мотор завелся мгновенно. Жуков позвал дожидающихся на тротуаре женщин. Луиза с дочкой на руках и Настя плюхнулись на заднее сидение, Алиса устроилась впереди. Машина вырулила в центр проспекта, устремляясь подальше от пылающей больницы.

— Смотрите, — резко взмахнула рукой Азарова, — черные столбы!

Слева и справа над некоторыми крышами взлетали языки пламени.

— Газ взрывается, — Жуков прижался к бордюру, за которым растянулось зеленое пятно скверика. — Газораспределительные станции или бытовые газовые плиты, которые были включены на кухнях в момент Атаки. Через какое-то время взрывы прекратятся, сработают заглушки. Переждем и поедем.

Проспект, прямой, как стрела, уходил далеко вперед. Жуков нашел оптимальную точку: дальше с двух сторон сплошной стеной шла жилая застройка, нешироким тротуаром отделенная от дороги. А здесь автомобилю и его пассажирам ничего не угрожает. Но как долго предстоит прятаться в тесной машине?

— Нельзя перебраться в другое место? — робко предложила Луиза, понимая, что покормить малышку она еще сможет, но скоро потребуется сменить памперс, а запасного нет.

— Хорошо бы в помещение, где можно еду приготовить, — поддержала Настя, — чтобы не питаться всухомятку.

— Желательно электрическую плиту, не газовую, — добавила Алиса, вздрагивающая при каждом звуке взрыва.

— А еще водопровод и.., — поерзала на месте Луиза, — туалет.

— Вокруг одни многоэтажки, — беспомощно пожал плечами Жуков и включил «дворники»: по крыше автомобиля торопливо застучали капли начинающегося дождя. — Нужно выбраться из города.

— До МКАДа и за несколько дней не доехать, — возразила Луиза. — Дороги заставлены машинами. Да и после Кольцевой вдоль Киевского шоссе сплошь микрорайоны из башен.

— Наверняка в округе найдутся и нежилые строения, — Алиса повернулась к Олегу. — Ты ведь где-то рядом живешь?

Олег обхватил руль руками. «Бежать из города — неконструктивная мысль, — самокритично отругал себя Жуков. — Ресурсы, которые требуются для выживания четверым взрослым и маленькой крохе именно здесь, только руку протяни. Думай, Жуков, думай!».

Год назад Олег развелся с женой (оставил ей, как старомодный рыцарь, машину и квартиру в Подмосковье) и перебрался в столицу. Спасибо, сразу определился с работой: в недавно отремонтированной больнице открыли специализированное родильное отделение, куда поступали беременные и роженицы с различными патологиями, которым «прописывали» лечение и роды в барокамерах. Врача-гинеколога со стажем (сорокалетнему Жукову повезло в свое время пройти стажировку в федеральном Центре гипербарической медицины) без вопросов приняли в штат. Правда, и конкурса особого не было. Муторное дело: сидеть часами в тесной «стальной банке» без возможности выйти наружу размяться желающих найдется мало. Оформив документы, Олег приступил к поискам квартиры. Главное требование, чтобы поближе к больнице, не хотелось попусту тратить время на дорогу. Только Ленинский проспект — место дорогое, Олегу не по карману. Но спасла всезнающая Серафима Аркадьевна, посоветовала посмотреть объявления «на расстоянии нескольких трамвайных остановок вглубь». Так обнаружился район пятиэтажек, где цену на жилье снижало неудобное для избалованных столичных арендаторов расположение — далеко от метро. Но что вполне устраивало Жукова: три остановки на трамвае, потом 15 минут неспешным шагом дворами и переулками и — он представал пред светлыми очами (вернее очками в модной оправе) Серафимы Аркадьевны. Кстати, именно благодаря старшей медсестре он попал в число выживших землян. Серафима Аркадьевна, будучи в курсе личных дел медперсонала отделения, составляя график дежурств, намеренно включила Жукова в «междумайскую» смену. Горожане, поднакопив пару-тройку отгулов, стремились вырваться из столицы, рассчитывая отдохнуть с 1-го по 10 мая. В том числе и медики. Поэтому в притихшей на длинные праздники Москве в больницах работали чаще бессемейные доктора и медсестры.

Поэтому вчера 5 мая в 6:30 утра Жуков как обычно сел на трамвай, проехал три остановки и дальше отправился пешком до больницы, срезая углы, пересекая дворы и детские площадки. Олег мысленно вновь прошел своим традиционным маршрутом. Вспоминал фасады домов — на каждом над окнами первого этажа протянута желтая газовая труба. Затем «оглянулся» на здание детского сада. Плотный забор вокруг и всегда запертая калитка. Наверняка, и входная дверь сейчас закрыта, майские каникулы. Дальше по асфальтовой дорожке, вокруг двухэтажного строения…

— Я знаю, — обрадовался Жуков, на его взгляд, решение идеальное, — где мы разместимся.

Доктор завел мотор и развернулся. Не доехав до больницы остановку, повернул руль вправо и по узкой асфальтовой дороге между деревьями, потом вдоль забора, окружающего детский сад, остановился у парадной двери маленького особнячка. Как и предположил Жуков, дом изначально строился, судя по архитектуре еще в советскую эпоху, как нежилое помещение (поэтому никаких газовых труб по фасаду). В данный момент им владел банк. Заведение явно не хотело бросаться в глаза. Без неоновой вывески на фасаде, лишь бронзовая табличка у входа с невнятной аббревиатурой. Хоть и маленькое финансовое учреждение, для своих, тем не менее, настоящее. Банковские операции должны быть защищены от блэкаута. А это значит, что в здании имеется генератор, дорогой и мощный.

Пассажиры седана, проскочив под холодным дождиком, сгрудились на крыльце. Жуков потянул на себя тяжелую дверь: открыто. Банк в «междумайские» праздники ожидаемо работал. Вдруг кому-то из клиентов что-то понадобится. Правда, понимая, что наплыва точно не предвидится, персонал вышел в сокращенном составе. У входа за дверью лежала горкой одежда охранника, дальше только в одном кабинете мигал экран включенного компьютера, а под столом обнаружилась пара дорогих туфель на высоком каблуке, на кресле — части дамского костюма. И больше никакой одежды.

Женщины разбрелись по этажам, прикидывая, где лучше устроиться. Жуков осмотрел главный коридор. Справа за стеклянной стеной — переговорная. Длинный стол посредине, мягкие стулья, у стены еще один стол. На нем дорогая кофеварка, электрочайник, аккуратно сложенные стопкой чашки и блюдца. Рядом корзинки с пакетиками: сливки, сахар, печенье-крекеры, черный, зеленый и фруктовый чаи. В углу кулер с водой. Хозяйственная Настя тут же наполнила чайник и щелкнула тумблером.

Слева друг за другом шли три кабинета со стандартным набором мебели: двухтумбовый стол с монитором, шкаф для бумаг, кресло на колесиках. Следующий кабинет — самый большой (Жуков решил, что помещение занимал управляющий): тяжелый стол из натурального дерева, огромный диван, перед ним журнальный столик, пара мягких кресел, огромная телевизионная панель на стене, рядом полка с видеоплейером blu-ray. Фирменные коробки с дисками — фильмы-новинки. Из кабинета вторая дверь вела в персональный туалет: унитаз, умывальник, зеркало, стопка пушистых полотенец. На полочке — мужской туалетный набор: пена, крем для бритья, бритвенный станок с запасными лезвиями. Жуков непроизвольно провел рукой по щеке, побриться не помешало бы.

Доктор вернулся в коридор. Нашел туалет для персонала, за ним — маленькую кладовку со швабрами и ведрами, запасными рулонами бумажных полотенец и туалетной бумаги. Под лестницей «банкиры» хранили электрообогреватели, канистры с питьевой водой, упаковки бумаги для принтеров, скрепки, степлеры, ручки, карандаши, стикеры и прочую офисную мишуру. Но главная цель экскурсии обнаружилась в противоположном конце от входа — электрощитовая. Жуков проверил датчики: за сутки с момента блэкаута батареи аккумулятора растратили всего треть емкости. Сам резервный генератор Олег тоже отыскал: в отдельном строении, за главным зданием.

Доктор вернулся к крыльцу. Прямо за дверью находилась еще одна комната — стол, кресло, мониторы с «картинками» с камер видеонаблюдения — помещение охраны. На столе громоздился металлический ящик с мигающими лампочками, шкалами и тумблерами. Понятно, банк не скупился на современные системы безопасности. К сожалению, Олег даже не в состоянии определить назначение подобного оборудования.

— Завтрак готов, — крикнула Настя из переговорной.

Акушерка собрала на столе все продукты, которые удалось найти — печенье, вафли, конфеты. Особо не разбежишься, зато заварок на любой изысканный вкус.

— На втором этаже ничего особенного, — Алиса предпочла кофе, воспользовавшись кофе-машиной. — Кабинеты, шкафы, кресла, небольшая зона отдыха с диваном.

— Странный банк, — Луиза кинула в кипяток пакетик с травяным чаем. Малышка, завернутая в кашемировое пальто, забытое на вешалке в одном из шкафов, спала рядом на кресле, в гнездышке, сооруженном из сложенных полотенец. — Ни кассы с бронированным стеклом, ни подвала с золотыми слитками или пачками банкнот.

— Думаю, здесь обслуживали исключительно юридических лиц, а все платежи — электронные, — Жуков закинул в рот несколько крекеров. — Минимум персонала, игрушка для владельца. Но зато нам подходит идеально. Позже разберусь, как заправляется генератор, но с топливом проблем не возникнет, автомобилей с полными баками горючего вокруг тысячи. Но на первых порах потребуется сделать следующее…

Жуков распределил между женщинами задания. Чтобы действовать эффективно, предстоит разделиться. Увы, мобильные телефоны медиков превратились в беспомощное хранилище фотографий и музыкальных клипов и больше не служат средством связи. Homo sapiens ХХI века настолько сроднился с телефоном, что не мыслит существования «вне доступа». Без поддержки друг друга женщины могут растеряться-потеряться. Поэтому первым делом Олег раздал подопечным найденные в комнате охраны переговорные устройства уоки-токи, настроив их на единый канал.

Насте доктор поручил два объекта: аптеку и магазинчик продуктов, оба располагались в глубине дворов и занимали отдельно стоящие помещения. В аптеке акушерка должна захватить то, что срочно требуется Луизе (перевязочный материал, заживляющие мази, антибиотики и др. лекарства по списку Жукова), малышке (памперсы, присыпку, крем, масло и др. средства для новорожденных по списку Алисы), остальным взрослым — зубные щетки, пасту и др. средства гигиены. А в магазинчике продукты, чтобы приготовить обед.

Сам Жуков и Алиса, заняв места в седане, направились к ближайшему хозяйственному магазину (Олег приметил его, когда на трамвае проезжал мимо). Майский дождь закончился, умытый город сиял на солнце зеленой листвой и облаками, отраженными в окнах домов. Обычно в такой день Жуков ощущал себя бодрым, помолодевшим лет на двадцать, хотелось вдыхать полной грудью чистый холодный воздух и мечтать об отпуске, о приближающемся лете. Но сейчас доктор смотрел за окно и замечал приметы новой жизни, а вернее… отсутствия таковой. У станции метро всегда толпилась стая пернатых попрошаек, голубей и воробьев. От них не осталось ни перышка, ни крылышка. Инопланетная саранча поглотила не только людей, но и всех остальных живых существ? Даже тараканов, которые «собирались» выжить при ядерном ударе?

Дождь и ветер растрепали бесхозные предметы одежды, и они, словно пленкой покрыли тротуары. Материальные следы существования человечества.

«Самого человечества больше нет, — крутилась в голове Жукова, как заезженная пластинка, одновременно грустная и жестокая мысль, — остались лишь его следы… Когда-нибудь, лет через пятьсот… тысячу… на Землю прилетят инопланетные археологи и станут гадать, куда подевались обладатели всех этих материальных благ? И не найдут ответа»…

4

МАШИНА съехала с узкой дорожки на параллельную проспекту улицу. Картина соответствовала тому, что они видели перед больницей. Композицию дополнили разве что трамваи, между которыми приходилось лавировать так же, как и между застывшими на месте автомобилями. Правила дорожного движения прекратили свое существование вместе с теми, кто их придумал и соблюдал. Жуков рулил туда, где видел просвет: по встречной полосе, по тротуару, по трамвайным рельсам. И если в их положении что-то еще могло радовать, так это то, что на улице стояла глухая тишина, газ не взрывался.

Хозяйственный магазин, зажатый между двумя домами, располагался на углу. Оставив седан у входа, медики направились внутрь. И следующие полчаса загружали машину коробками и пластиковыми контейнерами. В багажник уложили биотуалеты и ёмкости с необходимой для них химией, сбоку удалось втиснуть ящики с инструментами (Жуков понимал, что в ближайшие дни ему предстоит переквалифицироваться в сантехника, электрика, плотника и слесаря). На заднее сидение отправились индукционные плиты, электродуховка, шнуры-удлинители, тостер, фонари и батарейки, одноразовая посуда, пластмассовые тазики, миски и эмалированные ведра («ребенка нужно часто купать», — пояснила неонатолог). Когда Алиса принялась складывать кастрюли, сковородки на переднее пассажирское сидение, а потом еще Настя связалась по переговорному устройству и попросила захватить мелочи для кухни в виде ножей, досок для резки овощей и половника с дуршлагом, Жуков вышел на дорогу в поисках второй машины. Рассчитывать, что снова попадется автомобиль с приоткрытой дверцей, не приходилось, и доктор просто дергал за ручки, вдруг кто забыл заблокировать. И опять повезло. На этот раз с универсалом, на его боку красовалось название интернет-магазина одежды. Кузов оказался полупустым, пара коробок, скорее всего, на праздники заказов выпало мало. Алиса быстро заполнила багажник универсала, не забыв про плетеную корзину, которую приспособят под детскую кроватку.

Две машины (Азарова рулила универсалом) отправились обратно, по пути притормозив еще перед одной вывеской, правда, магазинчик находился в подвале. Жуков воспользовался прихваченным недавно фонарем, спустился в темный зал и разыскал то, что требовалось: постельное белье, подушки и одеяла.

«Дома» их ждали Настя и Луиза, разложившие на столе овощи для готовки обеда. Пока женщины распаковывали кастрюли и сковородки, нарезали капусту и свеклу, Олег подключил плитки (две двухкомфорочные) и разнес биотуалеты по разным помещениям, чтобы у каждого члена команды был свой.

Густой борщ Настя разлила по одноразовым мискам. Сверху посыпала зеленым лучком. Жуков от исходившего от кастрюли аромата зажмурил глаза: наконец-то они могут поесть нормальной, вкусной, горячей еды.

— Продукты в морозильниках еще не успели испортиться, — акушерка делилась итогами похода в магазин, — Так что первое время сможем варить мясо и курицу. Потом перейдем на консервы, тушенку. Что касается молока, у него длительный срок хранения, да и яйца могут в прохладном месте лежать долго. В будущем перейдем на сухие молоко-сливки и яичный порошок.

— Хотелось бы комфортнее устроиться с водой, — Алиса с просящим взглядом обратилась к Олегу. — Носить ведра на улицу выливать — умаешься.

— Сейчас ночи еще холодные, — пожаловалась в свою очередь Луиза и тоже обернулась к Жукову. — Есть способ обогреть хотя бы одну комнату?

Олег лишь согласно кивал головой, разделавшись с борщом, мужчина перешел к варёной картошке, политой растительным маслом со специями. Обед, который на самом деле лучше бы назвать ранним ужином — наполнял тело теплом и радостью. Немного передохнуть и продолжим обживаться дальше.

День пролетел в суете и хлопотах. Улеглись спать далеко за полночь. Маме с дочкой (Луиза назвала малышку Надей, надежда — это та звездочка, что будет поддерживать их в новой жизни) предоставили кабинет управляющего, куда дополнительно Жуков принес со склада электрообогреватель. Настя и Алиса выбрали диван на втором этаже, в разобранном виде на нем свободно могли разместиться два человека. Жуков выкатил в коридор мягкое кресло, подложил под спину подушку, ноги устроил на стуле, укутался в одеяло и закрыл глаза, уверенный, что от усталости легко уснет. Но то ли «кровать» оказалась неудобной (спину и шею сводило, приходилось крутиться с одного бока на другой), то ли события прошедшего дня настолько взбудоражили нервную систему, что она отказывалась переключиться на режим отдыха. Мысли перескакивали с одной на другую… Как только минует опасность взрывов, решил про себя Жуков, он наведается в квартиру, где живет… жил. Захватит оттуда необходимые вещи, документы… Документы? И зачем? Кому он собрался предъявлять паспорт или водительские права? Тогда одежду… Куртки, джинсы, башмаки? Да вокруг вещей в магазинах на тысячи лет вперед…

Жуков не относился к числу заядлых читателей, свободное время считал роскошью, разве что в отпуске покупал пару книжек. Попадались ему и фантастические романы, с апокалиптическими сюжетами. Основа нового «постмира» представлялась единой у всех авторов: нехватка ресурсов и переизбыток населения. Но в результате Атаки 5 мая всё закончилось кардинально наоборот: неограниченное количество ресурсов и никаких людей. Исключая их — пятерых выживших.

Олег переложил подушку повыше, расправил, меняя позу, плечи. Он должен быть благодарен женщинам. За то, как героически держались, не устраивали истерик, если их сердца и сжимались от страха, не показывали этого. Не разрешали себе плакать по потерянным близким и друзьям, не бросились их спасать, понимая, что шансы найти других выживших равны нулю. Серафима Аркадьевна непроизвольно подобрала медиков для последнего дежурства с похожими судьбами. Жуков знал, что Алиса Азарова (она старше доктора лет на пять) — защитила две диссертации по клинической медицине, но к личной жизни относилась легкомысленно, предпочитая свободные отношения официальным. Настя Бровченко — самая младшая из «взрослых» в их пятерке, месяц назад устраивала в отделении чаепитие в честь 30-ти летия. «Команда выживших одиночек», — сделал печальный вывод Жуков.

Захныкала во сне Надюша, Луиза запела тихую песенку, слов не разобрать, но припев доктор уловил: «Баю-баю, баюшки-баю». Мир рухнул, но нехитрые слова колыбельной еще имеют для кого-то значение!.. Жуков никогда не задумывался о Будущем в фундаментальном, философском смысле. Для Олега понятие это носило скорее прикладной, приземленный характер: утром, проснувшись, прикинуть в голове план на день; помечтав о лете, придумать маршрут путешествия; оформляя кредит в банке, рассчитать суммы ежемесячных выплат. Нечто глобальное, удаленное воспринималось как данность, как неизменная константа. И вдруг оказалось, что Будущего — больше нет. Осталось одно настоящее. Которое закончится вместе с ними. И даже маленькая Надежда не спасет Будущее мира.

Ребенок как-то странно… захрипел, за… свистел. Испуганный доктор отбросил одеяло, вскочил на ноги и подбежал к кабинету управляющего. Но у самой двери понял, что странный треск доносится совсем с другого конца коридора. Жуков на цыпочках (вдруг в здание проник Некто? В романах про апокалипсис монстры, зомби появляются чуть ли не на первых страницах) двинулся на звук, который при приближении к комнате охраны становился громче. Олег заглянул в проем, оставленный от неприкрытой плотно створки: на столе по-прежнему мигал лампочками неизвестный для Жукова аппарат. Других посторонних объектов в помещении не наблюдалось. Доктор, ругая себя, что не удосужился выключить агрегат в первый раз, решил это сделать сейчас и потянулся к тумблеру.

— Приём… хррррр… Приём… хрррр… Меня кто-нибудь… хррр… слышит? — сквозь треск и шипение прорвался голос из железного ящика.

5

РАДИОСТАНЦИЯ!!! Вот чем банк, догадался Жуков, продублировал свою систему безопасности. Дополнительный канал на случай тотальной потери связи. К сожалению, Олег не представлял, как пользоваться рацией: доктор щелкал тумблерами, нервно дергал провода, даже стучал по ящику, крутил ручку настройки, чуть не потерял нужный канал, хорошо, сумел вернуться на «голос». Наконец, сосредоточившись и вспомнив фильмы, где присутствовали радисты и рации, сообразил, что для двухсторонней связи требуется говорить в микрофон. Сверху на ящике рядом с наушниками лежал овальной формы предмет, «украшенный» витым проводом со штекером на конце. С третьей попытки Жуков нашел подходящий разъем, вставил провод, прижал микрофон к губам и заорал:

— Приём, приём! Мы тут! Вы кто? Вы где? SOS! SOS! Help! На помощь!

Но человек из эфира, игнорируя призывы Олега, продолжал тупо повторять:

— Приём, приём… хрррр… Меня кто-нибудь слышит?..

— Кнопку, кнопку сбоку нажми! — раздался женский возглас из-за спины.

Алиса и Настя, взлохмаченные, разбуженные криками Жукова, накинув одеяла, прибежали в комнату охраны (Луиза так утомилась за день, проведенный с малышкой, что на шум не отреагировала).

— Приём! Приём! — Жуков прислушался к совету и щелкнул рычажком на микрофоне. — Мы вас слышим!

— Ооооо, — прогрохотал радостно голос из эфира. — Какое счастье! Первый живой человек!

Постепенно двухсторонний диалог наладился. Из обрывочных фраз и предложений сложилась внятная история. С медиками связался Максим Широков — профессор-орнитолог МГУ. В данный момент он находился в Карелии, в заповеднике, куда вместе с помощниками прибыл в конце апреля. Уже много лет ученые наблюдают за птицами, прилетающими весной выводить птенцов. Сотрудников шестеро. Сам Широков, его правая рука — аспирант Федор Крутихин, на подхвате трое студентов и Костя — местный житель, выполняющий обязанности одновременно завхоза, сторожа, повара, ремонтника, входит в команду профессора не первый год. Биостанцию (три бревенчатых домика) специально разместили на острове — далеко от любого жилья, чтобы наблюдать за птицами, кольцевать пернатых никто не мешал, ни люди, ни хищники. В округе ни одной вышки сотовой связи, нет и интернета. Только рация для экстренных случаев. Раз в неделю Костя с кем-нибудь из студентов отправляется за продуктами, почтой и новостями. На лодке до берега 800 метров, потом на машине (ветками замаскирован древний, раздолбанный джип) 30 километров до ближайшего посёлка. Вчера ребята вернулись в полном недоумении. Такое впечатление, что жители срочно и массово покинули посёлок, бросив машины, вещи. По предложению Кости они добрались до следующего населенного пункта: картина такая же.

— Я засел за рацию, вызываю МЧС, но на всех частотах тишина. Если в посёлке случилось ЧП, людей эвакуировали, что делать нам? Вы свяжете нас со спасателями?

Жуков попытался насколько возможно сжато, сухо поведать о том, что пережили медики за прошедшие два дня. Как непонятное Нечто толстым слоем растеклось по поверхности городов. Затем щелкнул кнопкой, ожидая реакцию профессора, но… в ответ лишь трещал и свистел эфир. Связь прервалась? Или сообщение настолько потрясло Широкова, что тот не в силах ответить?

— То есть вы… сами видели, — наконец, прорезался хриплый бас профессора, — на видеозаписях как исчезали люди? Думаете, применили новый, секретный вид оружия массового уничтожения?

— Нет, — категорично не согласился Жуков, он тоже взвешивал в уме варианты, искал ответы. — Чтобы одновременно в разных концах планеты? У какой страны могли быть в арсенале подобные мощности? И в чем смысл? Чтобы уничтожить сразу всех, все человечество?

— Да, — признал Широков, — скорее похоже на общепланетарный катаклизм. Например, когда-то от удара астероида погибли динозавры. Только тот процесс длился столетия. А здесь, как вы зафиксировали, прошло всего два часа… Вы считаете, что спаслись благодаря толстой броне барокамеры? Но… вот у нас, к примеру, нет никакой защиты, — задался логическим вопросом Широков, — просто небо над головой, почему же мы целы, а жители посёлка погибли?

— Не знаю, — ответил Жуков, — может, в сплошной густоте имелись пробелы, лакуны, в одну из которых угодил ваш остров?

— Гипотеза, имеющая право на существование, — согласился профессор.

— Моя коллега Настя назвала мерзость, поглотившую людей, саранчой. Если предположить, — принялся рассуждать вслух Жуков, — что это и впрямь в некоторой степени биологический объект, какова вероятность, что он… ммм… захочет вернуться за «добавкой»?

— После того как уничтожил всех людей, животных, насекомых? — задумался Широков. — Скорее всего, нет. Закон больших чисел: поглотив такой объем материи, зачем тратить энергию на зачистку хилых остатков.

— Успокоили, надеюсь, окажетесь правы, — Жуков облегченно прижал ладонь к груди. — Мы безумно рады, что полку выживших прибыло! Значит, нас уже 11!

— Знаете, — продолжал оптимистически развивать мысль ученый, — при любом катаклизме, хоть после ядерного удара, хоть после эпидемии, всегда найдется какое-то количество перенёсших трагедию. Человечество не так просто уничтожить, оно обладает свойством цепляться за жизнь. Уверен, есть еще выжившие. Постепенно мы о них услышим. А сейчас пойду будить своих ребят. Такую новость до утра хранить нелепо.

— Потом обязательно свяжитесь с нами, — попросил напоследок Жуков, — предлагаю каждый вечер в 20:00 по Москве обмениваться информацией, раз уж нашли друг друга, не хотелось бы потеряться.

Олег аккуратно положил микрофон рядом с рацией.

— Мы не одни! Девочки, Алиса, Настя, — доктор победно вскинул вверх обе руки, — Мы. Не. Одни!!!

Весь день, занимались ли готовкой, обустраивали ли комнаты, обсуждали ночной разговор с Широковым. Карелия — насколько далеко от Москвы? Людям нужно держаться вместе. Хорошо бы убедить орнитологов вернуться в столицу. Трудная задача, на её выполнение уйдет не один месяц, дороги заставлены машинами, но — реальная. Группа ученых — наглядное доказательство того, что должны быть еще люди. Каким способом их разыскать? Кто еще догадается использовать для связи радиостанцию? И где вообще таковые сейчас можно раздобыть?

Жуков, промучившийся ночь в кресле, прежде всего, отправился за кроватями и матрасами. Нашел среди замерших автомобилей грузовую газель с ключом в зажигании, проверил кузов — пустой, внутри перекатывались лишь какие-то канистры и ошмётки упаковочной пленки. На Ленинском проспекте мебельных магазинов мало, зато «Матрасы» встречаются каждые 1000 метров. В чем преимущество матрасов? В том, что для их демонстрации требуются… кровати. Закинув в кузов набор инструментов, Олег отправился на «охоту». Прошло всего двое суток, а проспект заметно изменился. Ночной шквалистый ветер обломал ветки деревьев и набросал на дорогу. Бесхозную одежду дождь смыл с тротуаров, и она намоталась на колеса автомобилей. Ехать приходилось медленно. Несколько раз Олег глушил мотор, залезал на капот, чтобы с верхней точки рассмотреть обстановку впереди. Но к обеду доставил 4 матраса и столько же в разобранном виде кроватей.

Женщины изменили схему размещения. Три кабинета внизу поделили между собой: отдельные комнаты для Насти, Алисы и Луизы с дочкой. «Хоромы» управляющего постановили сделать общей гостиной. Здесь хорошо проводить вечера, смотреть фильмы; подобранные банкиром (детективы и кровавые ужасы) подходили не всем, но позже они найдут способ пополнить коллекцию романтическими комедиями.

Жукову предоставили на выбор любое помещение на втором этаже. Дотащив наверх матрас, Олег остановился на комнате в центре — самой солнечной, где окно не загораживали деревья. Зимой здесь гарантированно будет светло.

Доктор прислонился к стене и повторил про себя еще раз: «Зимой?»… То есть Жуков со всей серьезностью беспокоится о зиме? Никогда еще он, от кончика носа до пяток горожанин, не задумывался о смене времен года. Лето — пора для длинного отпуска, зима — для короткого. Но теперь выжившие окажутся на долгие месяцы в заваленном снегом и льдом, холодном, темном городе, где больше не функционируют коммунальные службы и отключены отопительные батареи. Придется выделить помещение под склад, заполнить его продуктами и другими необходимыми вещами, сделать печку (или переехать в здание с камином?), запастись дровами. А если морозы ударят под -40? Вряд ли мощности банковского генератора хватит для обогревателей в каждой комнате. Может, лучше вообще перебраться на… юга? Ближе к теплому Черному морю и не тратить силы на подготовку к зиме? Вот что необходимо обсудить с «женским большинством» в ближайшее время.

Но за ужином до темы зимовки не добрались, потому что все торопились справиться поскорее с едой и уборкой (кухня напоминала заваленный товарами хозяйственный магазин) и не пропустить сеанс связи. Уже за пятнадцать минут до назначенного времени москвичи в полном составе втиснулись в крохотную комнатку охраны. (Только Надя находилась за границей помещения — девочка спала в корзинке в коридоре, Луиза — беспокойная мама ни на минуту не выпускала ребенка из поля зрения, поэтому заняла место в дверном проеме). Женщины (почему-то шепотом) продолжали строить догадки, каким образом орнитологам в Карелии удалось остаться в живых, рассчитывали, сколько времени им понадобится на дорогу до Москвы. И еще беспокоились о том, вдруг у Широкова сломается передатчик и больше не получится выйти на связь.

Но ровно в 20:00 железный ящик замигал лампочками, знакомо захрипел и засвистел:

— Приём!..хрр… Приём! Москва!

— Мы здесь, — Жуков теперь как настоящий радист поднес к губам микрофон и щелкнул тумблером. — Как отреагировали ваши коллеги?

В отличие от медиков, которые с помощью видеозаписи апокалипсис наблюдали своими глазами, орнитологи узнали о катастрофе от профессора. Понятно, что поверили не сразу, уговаривая Широкова сознаться, что тот пошутил. Но постепенно соотнесли историю о глобальной Атаке с картиной опустевшего посёлка. После долгих обсуждений того, что необходимо предпринять, решили покинуть остров и перебраться в посёлок. Поближе к средствам связи и где больше возможностей для выживания.

— День ушел на сборы и переезд, — делился новостями профессор. — Помня ваши страшилки про взрывы газа, мы тоже остановились на нежилом помещении. Почта подошла идеально. На крыше разного вида антенны, даже спутниковая тарелка, плюс мощный генератор. Чтобы успел в 8 вечера выйти в эфир, ребята первым делом подключили мой радиопередатчик. Сейчас устраиваются на ночлег, готовят ужин, Федор проверяет телевизор, вдруг поймаем какой сигнал. Завтра планируем… Что происходит?..

Договорить Широков не успел, его прервали шум, гомон, крики, топот бегущих ног.

— Мама, — охнула Настя и сделала невольный шаг по направлению к двери. — Неужели зараза вернулась? Подчищает тех, кто остался в лакунах?

Луиза выпрыгнула в коридор, выхватила из корзины ребенка, прижала к груди и впилась взглядом в Жукова: пора бежать прятаться в барокамеру?

— Не паниковать, сейчас всё выяснится, — скомандовал доктор, хотя голос его дрожал: согласно кадрам видеозаписи, слизь обрушивалась столь внезапно, что никто не успевал не то что убежать, но даже крикнуть, а орнитологи явно метались по помещению.

— Олег!.. Олег!.. — наконец завопил в микрофон Широков. — Мы поймали видеосигнал из Лондона. Ребята уверены, что работает телеканал Би-Би-Си. Попробуйте, вдруг и до Москвы пробивает?

— Может, автомат крутит старую запись? — с сомнением заметила Алиса.

Но Настя уже неслась в гостиную. Схватила пульт, нажала красную кнопку и принялась переключать каналы. Везде только полосы, рябь, треск или серый эфирный «снег». Неожиданно, в промежутке между 95-м и 97-м каналами мелькнуло… лицо. Теперь уже Жуков, нацепив на лоб фонарь, побежал по лестнице, оттуда на чердак и дальше на крышу. Настя распахнула окно и давала команды Олегу, как повернуть антенну, пока изображение на экране немного наладилось. Звук, правда, периодически пропадал, но текст под картинкой дублировали бегущей строкой, поэтому все было понятно. Экран повторял сюжеты с веб-камер, которые видели московские медики. Но к кадрам добавились комментарии ведущих и приглашенных специалистов. Значит, команда медиков наблюдала именно прямой эфир.

Никогда в жизни Жуков не смотрел с таким вниманием и вдохновением телевизор.

6

ВСЮ ночь они просидели перед телевизором. Глаза болели от напряжения, в них рябило так же, как и на экране, но никто не покинул гостиную. Английский язык медики знали в разной степени совершенства, поэтому переводили вслух, вместе. Общими усилиями удалось «сложить» картину случившейся трагедии, как ее увидели английские журналисты.

Утром 5 мая шла обычная новостная программа, в эфире сменяли друг друга репортеры из разных стран. Вдруг с экранов в студии, по которым следят за трансляциями крупнейших мировых телеканалов-конкурентов, исчезло изображение. Одновременно пропала связь с большинством зарубежных корпунктов. Думая, что случился технический сбой, программу быстро переориентировали на внутренние новости и занялись выяснением причины «поломки». Убедившись, что и связь есть, и интернет работает журналисты так же, как это сделал Жуков, догадались подключиться к веб-камерам на улицах мировых столиц…

После того, как минул первый шок, и пришло осознание того, что Лондон и Британские остова в зону Атаки неизвестного вещества (или существа?) не попали, журналисты провели поверку зарубежных корпунктов. «Молчало» всё Южное полушарие. Из оставшихся стран откликнулись Аляска, Канада, Япония, из северной Европы — Скандинавия и Исландия. Затем журналисты Би-Би-Си обратились к подписчикам в соцсетях с просьбой сообщить свою геолокацию, чтобы вместе определить границы выживших территорий и места, где остались люди. Постепенно сложилась постапокалиптическая карта Ареала обитания человечества. Конечно, приблизительная, предварительная (на этом настаивали и сами журналисты). Например, на ней полностью отсутствовала Россия, но не может быть, чтобы никого не осталось на огромных северных территориях. Та же группа Широкова попала в зону «недосягаемости» в Карелии. Просто люди не имели пока возможности сообщить о себе.

Телеканал вещал нон-стоп. Информация добавлялась и обновлялась. Москвичи смотрели бы и дальше, но заплакала проснувшаяся Надя, приближалось время первой кормежки. Да и остальные запланировали массу дел на день. Жуков решительно выключил телевизор и отправил всех подремать пару часиков.