Бесплатный фрагмент - Разлом

ТАТЬЯНА ЛЕВАНДОВСКАЯ, ОЛЕГ МАСТЕРСКИХ

Марс. 2865 год. Между соседствующими колониями происходят столкновения. В городе одних из поселенцев прошёл референдум «За Галактику». Спустя некоторое время, новыми властями было принято непростое решение, на время оставить один из городов,

Но оказалось, что ужас конфликта — это не только стрельба и взрывы, а разлом в умах и сердцах, когда родные люди становятся чужими.

Что может быть страшнее чем ненависть в глазах собственного ребенка? В какой момент этот мир, объединяющий нас, рухнул. Или разрушение шло постепенно? Что это? Извечный конфликт отцов и детей или идеологическая отрава, которая встала между сотен тысяч людей. Кто стирает нашу память? Почему за право гордится своей историей и культурой, и просто говорить и думать на родном языке, ходить в свою церковь стало смертельно опасно. В какой момент мать стала для собственных детей врагом?

Пьеса в трех действиях Действие происходит в соседней НЕЙТРАЛЬНОЙ колонии (Серибия), где проходит похоронная церемония Нины — матери Ольги (бабушки героев). Семейный дом, снятая квартира у похоронного бюро, сельское кладбище. Вся сцена пронизана тягой к прошлому, холодным сентиментом и напряжением, которое приносят похороны.

Персонажи:

— Ольга — 58 лет. Учитель языка и литературы, остававшаяся в родном городе после военных действий и продолжившая работу. Холодновата, уверена в своей правоте, но в глубине — измучена.

— Катя — 36 лет. Дочь Ольги. Живёт в столице планеты, замужем за Джошем (англичанин) уже 10 лет. Репортёр новостей на столичном ТВ. Яростно отстаивает политические взгляды, противоположные матери. Эмоциональна, сдержанно-острая.

— Максим — 28 лет. Сын Ольги. Эвакуировался на запад страны. Философски настроен, старается не втягиваться в конфликты, наблюдатель.

— Джош — 40 лет. Муж Кати, англичанин. Спокойный, вежливый, пытается быть дипломатичным.

— Служащая похоронного бюро (эпизодическая роль)

— Прохожие, соседи (мимоходом в сценах)

Время: наши дни. Тон — трагикомический в мелких бытовых моментах, в целом — драматический.

«РАЗЛОМ»
АКТ I. АЭРОПОРТЫ

Сцена условно делится на три зоны: левый — аэропорт города Ольги (региональный), центр — типа Хитроу (или аналогичный крупный аэропорт, где Катя и Джош), правый — западный аэропорт, где ждёт Максим. На заднике/экране/в колонках — новости на трёх языках: русский госканал, британская телесеть, местные сербские новости. Звуки иногда накладываются друг на друга и создают диссонанс.

Свет на каждой зоне — разный: холодный неоновый, тусклый ламповый и яркий холл.

(Гул, объявления о посадках. На экране: «Breaking news». Вокруг — люди с багажом.)

Сцена 1. Аэропорт Ольги.

Ольга в пальто, держа в руке маленький чемодан и медальон с фотографией Нины. Её лицо сдержанно, движения точны. Она пытается не смотреть на экран, но новости всё же слышит.

ЭФИР (на экране, русский язык, закадровое): — В населённых пунктах сообщается о восстановлении инфраструктуры… власти говорят о стабилизации… мирные жители возвращаются…

(Ольга глядит на телефон — читает сообщение от соседки матери:

«…не стало. По месту выезда — Серибия. Сегодня похороны.» Она глубоко вздыхает и прячет телефон.)

ОЛЬГА (про себя, чуть слышно):

— Мама всё равно бы посмеялась: «Ты, Оля, всегда считала так, будто мир — это экзамен, а не жизнь».

Сцена 2. типа — Хитроу (Катя и Джош) Катя в джинсах и пальто, с рюкзаком, с ноутбуком, микрофоном в сумке. Джош — с кружкой кофе, тихо наблюдает.

ЭФИР (английская лента): — Recent escalations in the region prompted calls for urgent humanitarian aid… our correspondent says families are separated — many fleeing abroad…

КАТЯ (вздыхая, говорит быстро):

— Мне нужен план: три минуты на камеру в Серибии, потом телефонный звонок с редактором, потом — похороны. Всё это вписать в сюжет так, чтобы не было накладок «и мама с бабушкой». Люди должны понимать последствия.

ДЖОШ (тихо, по-английски, затем по-русски):

— Ты всегда делала мир на экране понятным. Но здесь он — иначе. Постарайся, пожалуйста, чтобы это была не только диктовка правды.

КАТЯ:

— Мне кажется, правда не подлежит дипломатии.

Сцена 3. Западный аэропорт (Серибия) Максим в куртке, с небольшой книгой. Он читает, время от времени смотрит на табло.

ЭФИР (локальные серибийские новости, субтитры): — Местные жители проводят похороны. Конфликт оставил много семей без крова…

МАКСИМ (скрытно улыбается, читая про философию):

— Мне кажется, что мир — это стиль жизни, но не проект.

(Звонок телефона. Он отвечает. Короткий разговор с девушкой, которая напоминает ему о похоронах. Он собирает книжку в рюкзак, берёт платочек из внутреннего кармана — от Нины? — и направляется к выходу.)

Финал акта I: все трое слышат в разных вариациях одно и то же: «рейс задерживается» — и все реагируют по-разному: Ольга спокойно поправляет платок; Катя сквозь зубы матерится и проверяет соединения; Максим кивает и закрывает книгу. Свет медленно гаснет, слышен звук самолёта, уносящий их ближе.

Чёрный занавес.

Акт II — сцена 1 (расширенная). Прибытие. Квартира у похоронного бюро

Действующие лица в сцене: Ольга, Катя, Максим, Джош.

(Свет. Квартира точечно освещена свисающими на проводах лампами. На столе — плоская рамка с фотографией Нины; у стены — семейный фотоколлаж, старые открытки. В углу — дорожная сумка Кати с заметной пресс-картой сверху. У входа — чемодан Ольги. Женщины смотрят друг на друга, словно измеряют дистанцию.)

КАТЯ (входит, закрывает дверь, бросает пальто на стул, голос резок, но под ним — усталость):

— Мама!?.

ОЛЬГА (не поднимает головы сразу, медленно складывает пресс-карту в сумку, язык сухой):

— Здравствуй Катя…

(Джош ставит букет на стол, стараясь произвести деликатное впечатление. Максим молча выходит из кухни с двумя чашками чая — одну ставит перед Ольгой, другую — перед Катей. Он ухитряется смешно и неловко — как всегда.)

МАКСИМ (тихо, пытаясь сделать тон миролюбивым):

— Как дорога?

КАТЯ (тащит кофту вниз рукавами; взгляд острый):

— Долго. Самолёт задержали. Граница — очередь. Люди со слезами. Кто-то кричал. Я думала, что не хочу возвращаться во всё ЭТО.

ОЛЬГА (сохраняя внешнее спокойствие, голос профессионален):

— Ты не должна была думать. Ты должна была просто ехать. Это похороны.

КАТЯ (смех, резкий):

— Да, похороны. Как будто — это, всё (обводит комнату взглядом), можно упаковать в слово «похороны» и начать жизнь заново.

(Небольшая пауза. Максим делает шаг, чтобы снять напряжение, но не знает как.)

МАКСИМ:

— Ты долго не отвечала на звонки. Я оставлял голосовые сообщения. Писал. Ты… просто не отвечала.

КАТЯ (сдерживая негодование):

— Я была занята, в этом — вашем новом мире, где «ответы» иногда означают «я посмотрю, если мне позволят». Я работаю, у меня муж, у меня… (вздыхает) Я не живу в эфире, Макс. Я живу там, где хоть немного понимают слово — спокойствие. Ватные нелюди, и время тоже ватное…

ОЛЬГА (взрыв сдерживаемого чувства):

— Спокойствие, говоришь? Ты живёшь в тепле и называешь спокойствием то, что можно купить? Ты считаешь, что мир в магазинах — это мир? Что я упустила, когда читала тебе Пушкина на ночь? Ведь мы и сейчас разговариваем с тобой на русском языке.

КАТЯ (скажем иронически):