Бесплатный фрагмент - Разговор с другом

От Автора

«Разговор с другом» — это книга стихов о самом важном для меня и, надеюсь, для моего Друга…

Я говорю с ним о путях развития общества, страны, человечества; о том, что тормозит наше развитие, о мёртвых идеях, об отживших принципах, о Боге и Дьяволе внутри нас, о личной ответственности за происходящее…

Но мой Друг — это не один человек, пусть и самый близкий мне по духу.

Мой Друг — это мой Читатель, понимающий меня, разделяющий мои принципы, но и Читатель, который внутренне спорит со мной, но с которым я очень хочу подружиться, которому очень хочу объяснить свое видение мира.

Мой Друг — это мои и первые школьные друзья, мои друзья по Ленинградскому государственному институту Культуры и Ленинградскому государственному институту Театра, Музыки и Кинематографии.

Это — друзья из Санкт-Петербургского академического театра Комедии и друзья из Санкт-Петербургского драматического театра Комедианты.

Но это и мои любимые поэты, писатели и философы, к творчеству которых я постоянно обращаюсь и с которыми мысленно разговариваю о жизни, о творчестве…

Которые как бы завещали мне продолжать их поиски Смысла Жизни…

Предисловие

И вот, мы открываем книгу уникальной, неповторимой по характеру поэзии!

Тонкий, требовательный Читатель, приготовься удивляться этим стихам, удивляться и радоваться стихам, в которых вы ощутите дерзкий вызов Автора ко всему привычно пошлому и банальному.

Вы будете свидетелем его яркой отповеди цветущей лжи и прячущейся за трусостью полуправде.

Смелый взгляд в лицо современной действительности, обличение её пороков, вопиющей глупости, ограниченности, интеллектуальной скудости и скудности, сожаление и горькое переживание за судьбу страны и человека в этой стране — вот суть, содержание и боль гражданских стихов и в целом всего поэтического творчества Валерия Николаевича Полетаева.

Свободная мысль и свободная совесть во все времена были самым желанными и самыми запретными потребностями людей.

Кто защищал и сохранял эти высокие и жизнеутверждающие человеческие качества, награждался неподдельным восхищением и вечной памятью.

Так и в каждом произведении Валерия Полетаева стремление к правде и праву свободного высказывания о ней летит лёгкими поэтическими строчками вперёд и дальше, открывая пласт за пластом глубину содержания, точность мысли и мгновенное радостное ощущение возможности выхода из тупика.

Нет в его творчестве двоемыслия, неопределённости, шатающихся взглядов. Честно и прямо, талантливо, с интеллигентным достоинством он говорит о пороках общества и необходимости их искоренения.

«Но от первого крика до хрипа,

До последнего смертного хрипа

Нам даются уста, чтоб кричать,

При луне и при солнца лучах

О вселенской и собственной боли,

Чтобы мир прекратил эту бойню!

И молить, и шептать, и кричать,

В небеса кулаками стуча!..»

Стихи завораживают своей обаятельной искренностью, которой так не хватает сегодня! И пусть это личные восприятие поэта, но пропущенные через сердце и обогащённые глубокими размышлениями они становятся такими знакомыми и близкими, что уже воспринимаешь их, как открывшееся лично для тебя Откровение!..

«И вставая с разбитых колен,

Растолкаем локтями народы,

Доказав, человек — прах и тлен,

Если правят страною уроды.»

Отчаянно смело, с художественным вдохновением обнажается то, что окружающие тебя люди скрывают под маской равнодушия и безысходности:

«Прекрасное Далёко спускается с небес —

И страшно за мальчишек, и горько за невест.

И больно за Отчизну, которую люблю,

И стыдно за народ мой, что мылит сам петлю…»

Мы больны притворством и боязнью честно посмотреть на свою искорёженную фальшивыми понятиями жизнь:

«Кот с жандармом — наша историческая плесень.

Бисер ожиданий перед свиньями мечу,

Но прошу: не надо от бессменной власти песен!

Ой, восстанет Муромец ко острому мечу!»

Валерий Полетаев с грустью констатирует в стихотворении «Мандельштаму»:

«Мы бредём в полудрёме труда и тоски,

безуспешно пытаясь раздвинуть тиски,

то ли новой свободной страны господа,

то ли вотчины нищей баранов стада…»

Очень часто в стихах с тревожной и драматической темой, с проникновенным философским взглядом на жизнь, мы замираем на мгновение, погружаясь в свои неудержимые думы и ловим себя на неожиданной, как в детстве, радости и восторженном открытии новых ощущений, явлений и восприятий.

«Как просто!.. Как трагична жизнь!

Но я кричу себе: «Держись!

Цари, герои, мудрецы —

Все лягут в землю, мертвецы…

И ты не лучше, так не ной!

А строй Ковчег, как строил Ной.

Нет времени на суету,

Войну, политику, туфту!

Построй свой дом, Ковчег, свой мир!..

Пусть будет он неповторим!..»

Сложно выделить несколько стихотворений, потрясает вся книга в целом, потрясает значительная и несокрушимая сила, с которой Автор говорит с тобой о жизненных противоречиях — и тяжело возразить или уйти в сторону, остаётся лишь признать, принять и почувствовать стыд и сожаление за свой уютный мир, в котором очень часто прячешься от жгучих поросов современности.

«Трон, опрокинутый когда-то, вновь сияет,

Красивой палкой машет новый полисмен —

И родины краснеют розовые дали,

И над страною трупный запах перемен…»

А потом вдруг понимаешь, если Автор будит в тебе живое, растапливает заледеневшее, освещает скрытое и проясняет туманное, то, значит, не всё потеряно в твоей жизни!

«Не сокрушайся, друг, что Бога не постигнуть —

В тебе заложена его бессмертная душа,

И веря в жизнь, не верь религиозной стигме,

И что нужны тебе, частице Бога, сторожа…»

И приходит вера, готовность преобразовать своё существование в этом яростном и непонятном мире!

А это значит — поэт оправдал своё предназначение!

……………………………………………………………………

И любовная тема не стоит особо, в стороне, а тесно переплетается с реалиями жизни.

Земная любовь с божественными понятиями.

Стихотворение «Жизнь без любви» — яркое подтверждение отношения автора к этому всепоглощающему чувству, от которого, действительно, зависит вся жизнь на земле.

Выстраданная поэзия, редкий несхожий ни с чем талант передачи чувств и ощущений действительности, увлекающий интерес к творчеству прекрасного поэта Валерия Полетаева ставит его на высокий пьедестал признания и восхищения!

Каждое его новое произведение открывается, как дверь в необъятный, не всегда счастливый, но такой милый, дорогой и желанный мир.

«Я танцевать буду с милой, с любимой, на сцене,

Даже с цветами движений вертеть кружева,

И расцветать веткой клёна, а не бизнесменом,

С птицами петь, а не с «фабрикой звёзд»,

не с их сменой,

Плакать, смеяться, рыдать над моею бесценной

Жизнью любимой чарующего колдовства!..»

Даже сквозь сожаление и печаль Читателя поэтические строчки Автора будоражат воображение, и придают новый смысла его привычному и усталому существованию в регламентированной, однообразной и скучной жизни.

Лариса Вехова,

Краснодар

Стон

«Не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать.» (Ис. 2:4)

Душа ведь живая!.. Не рвите на части

Игрою в войну на потеху чужих:

Озлобившись, сёстры, забыв о причастии,

Бока мнут друг другу близ узкой межи.

Опомнитесь, сёстры, душа ведь живая:

Не знаю я, прав кто, а кто виноват!..

Но вот уж и рана кровит ножевая,

Острее, чем нож, ранят злые слова.

А вот уже братья стеною на стенку

Встают друг на друга, не видя слёз жён,

За ними отцы, словно царь против Стеньки, —

И стяг на сундук с барахлом водружён.

Ну, будет, родные!.. Смеются соседи,

Им в радость, что рухнет большая семья!

Наслав на вас морок, запутали в сети,

И кровью уж полнится наша земля!

Ну, будет, родные, душа ведь живая!

Не рвите её — вас обеих люблю!

Я — мать ваша, дети!.. Знать, вам, не чужая…

…

Но дети не слушают — мылят петлю…

Лошадь

В мычании немых, в словах незрячих,

В несвязной речи не привыкших говорить,

Мы повторяем бред — больной, горячий

Живой империи, гниющей изнутри.

Власть пала, но не возроптала площадь —

Растаял морок, помрачение прошло,

Но снова Русь, как загнанная лошадь,

Везёт добро и зло, и дышит тяжело.

Мешки добра и тюки зла смешались,

И сыпется мука добра и зёрна зла

В сырую грязь, и кучер, потешаясь,

С больною страстью хлещет лошадь по глазам.

Но лошадь, терпеливая к побоям,

Покорно, как и сто, и двести лет назад,

Везёт добро — протухшие помои —

Назло своим врагам для дьявольских услад.

Храм

Строим храм, но никак храм не можем

построить!..

Вкруг и около ходим натруженным строем,

Молча спорим с собою, согласные с властью:

Мы — каракули детские… Власть для нас —

ластик.

Как стирали людей в то, советское время,

Так сотрут и сегодня, в империю веря,

В самобытность культуры, величье России

Веря в путь наш особый, особую силу…

Строим храм, но гноим человека веками,

Выбивая тоску и вбивая любовь кулаками,

И любить свою родину розгами учим,

Кто не учится — пуля в затылок — и с кручи!..

Строим храм, но нет веры, нет сил и ума —

Получается зона, барак иль тюрьма.

И отдельные вспышки науки, культуры

Не меняют податливой русской натуры,

Исковерканной стрессом, религией, страхом…

И всемирность России — пошла чёрным

прахом!..

………………………………………………………………

«Говорите Мне: Господи! Господи! Господи!..

А ни слов, ни Закона-то не исполняете!

Ну, пришли на молитву… Ну, роскоши россыпи

Вижу я… Так, о внешнем заботу имеете…

А о внутреннем есть беспокойство?.. Заповеди

Исполняете?.. А врагов своих любите?..

Нет и нет!.. И добро не спешите вы делать!

Нет и нет!.. И народ воевать вы свой учите!..

Фарисейство плодите, ханжите и лжёте!

За святых пред иконой себя почитаете!..

…………………………………………………………………

Висеть в петле — так романтично!..

Сигать с моста в глубь чёрной бездны —

классно!..

А лучше лечь на амбразуру — шума больше…

Зачем всю жить страдать и плакать?

Отдал жизнь Родине — свободен!

Пьянчуги знают, как отрадно

Принять пол-литра утром рано —

И целый день ходить свободным от державы!..

……………………………………………………………………

«В грядущем великое русское племя

Сумеет изречь окончательно слово

Великой, единой гармонии братской,

Согласия наций, племён и народов

Согласно Христову закону из книги

Христа откровений, евангельской cути…» —

Сказал Достоевский в слезах умиленья,

И рухнули стены живого собранья!

Стук стульев и крики слились воедино,

Свалился без чувств человек от волненья,

Весь зал встал в едином порыве любви!..

И плакали многие от потрясенья,

И поняли все: русский — брат всех людей!

Всех новых и главных идей прародитель!

Он — всечеловек!.. Всех зовёт к примиренью!..

И каждый почувствовал прелесть быть русским,

И каждый стыдился теперь говорить

по-французски,

Все-при-миренье! — пронзило ножом озаренье!..

Братались с оратором Анненков гордый,

В объятьях слились Серж Аксаков, Тургенев…

Ну, дьявольский хохот оркестра аккорды

Смогли заглушить, но смеялась геенна,

Хихикал и Чёрт, и рыдали от смеха

В кипящих котлах настоящие грешники:

«Всепримирение! Вот так потеха!

Так, русские — братья иль чёрта приспешники?»

………………………………………………………………

Не выхожу из комнаты… Остался дома…

Читаю физику: в чём суть закона Ома?

Учу английский, португальский и французский…

Но всё ж решил, что проще выучить мне

русский —

Нельзя ж всё время говорить на сленге матом,

Ведь я не в армии гуляю с автоматом!..

Смотрю в окно из комнаты — там операция

Специальная, ужасная реанимация

Всего что умерло и сгнило, и истлело,

Что целый век в стране до ужаса болело…

Не выхожу из комнаты. Такси не вызываю.

Весь день хожу по комнате, а ночью завываю

На жёлтую луну, что так красива и бессмысленна,

На новости: мол, классно то, что в принципе

немыслимо!

Завидую, кто в комнате танцует боссанову —

Я реквиемы слушаю… Мне на душе хреново,

Тоскливо, мерзко, слякотно, как будто злая осень

Висит лет двадцать над страной и климат стал

несносен!

Зачем идти из комнаты- на улице не Франция,

А у меня нет ни кольчуги, ни меча, ни панциря…

А если воспевание войны сменить на воспеванье

мира?..

Легко Ремарку было говорить — он был уже

кумиром…

Новый Сизиф

Подходит к концу жизни всей путешествие

И нет сожаленья оставить Россию:

Страна ль, государство ль, народ

в сумасшествии —

Для сердца закончилась анестезия.

Всё лживо, как лжив и фальшив

вечный двигатель —

Гнилое гниёт на корню, догнивает…

Прекрасного будущего моё виденье

Сулит с настоящим без слёз расставанье.

И театр не лечит, и книга не кормит:

Культура — больная старуха с котомкой…

Свинья, обожравшись, подрыв дубу корни,

«Майн кампф» оставляет в подарок потомкам.

Лишь музыка нежно царапает душу

Кошачьими мягкими, острыми нотами…

Оркестр играет, но мир мой обрушен

И не засияет он красками новыми…

Нет, жизнь не прожить пред собой притворяясь:

Мол, вместе с народом спасаю планету…

Народ одурманен родною заразой,

Что выросла в поле красивом без света.

«Не подвиг война, а болезнь, вроде тифа» —

Сказал и исчез в океане навечно…

Сменила Россия страдальца Сизифа

И катит свой камень сердечно-беспечно…

Матч

Ещё свистит судья, ещё шумят трибуны,

Ещё призывно кругл и твёрд манящий мяч,

Ещё по форме и одеты, и обуты,

Дыханье в норме, но проигран главный матч.

Ещё пружинят икры, рвутся в бой колени,

Просчитывает варианты ушлый мозг,

Ещё душа в мечтах о славе, словно пленник,

Но взорван между мной и этой жизнью мост.

Еще идут часы, назначено пенальти,

И хочется забить для всех красивый мяч!

Но вдруг я понял: сколько б мяч мы не пинали,

В конце концов проигран будет главный матч.

И силы есть, но сколько бы не рвал я жилы —

Судья купил диплом, подкуплен или слеп,

И уверенья в чести, как обычно, лживы,

И верующий в честь судьи глуп и нелеп.

Ещё силён запал, но полкоманды в травмах,

Дыханье сбито и победный тает форс,

И если лозунг «спорт, ты — мир!» не ложь,

а правда,

То мир до лозунга «мир — миру» не дорос.

А всё свистит судья, а всё шумят трибуны:

Какой там проигрыш?.. Даёшь красивый матч!..

Ещё все сыты, все одеты и обуты,

Но сам судья уже забил себе свой мяч…

Сон

Мы заснули в Москве,

А проснулись в Московии:

Бесы вышли на свет,

Набивают оскомину.

Тем, кто честен — на честь,

Кто бесстрашен — на подвиги,

У кого совесть есть —

На мучения подданных.

Крепостного клеймо

Не клеймо — украшение!

Крепостное ярмо

Не ярмо, а прошение

Нас посечь для ума,

Привести, чтоб в сознание,

Что страна не тюрьма —

Провиденья создание!

Что нам власть, словно мать,

Как детей держит в строгости,

Чтоб могли понимать:

Мир у атомной пропасти!

Ополчился на нас,

Не скрепляется скрепами…

Спустим мир в унитаз

Своею волей крепкою!..

Уста

Как легко нас заставить молчать!

Как легко всем поставить печать

На уста, что даны нам природой

За мучения женщин при родах!

Нам даются уста, чтоб шептать

О любви, той, которой под стать

Дрожь земли, изверженье вулкана,

Зной пустынь, глубина океана!

Для молитв нам даются уста,

Чтоб себя поддержать, кто устал,

Чтоб воды родниковой прощенье

Нам испить и уснуть с утешеньем.

И от первого крика до хрипа,

До последнего смертного хрипа

Нам даются уста, чтоб кричать,

При луне и при солнца лучах

О вселенской и собственной боли,

Чтобы Бог прекратил эту бойню!

И молить, и шептать, и кричать,

В небеса кулаками стуча!

Но велят рот закрыть и молчать!

Нам оставили право мычать:

Мы — едины, послушны и правы!

Мы исправим ваш мир, ваши нравы!

Но от первого крика до хрипа,

До последнего смертного хрипа

Нам даются уста, чтоб кричать,

При луне и при солнца лучах

О вселенской и собственной боли,

Чтобы мир прекратил эту бойню!

И молить, и шептать, и кричать,

В небеса кулаками стуча!..

Поэты

Сказки детям и взрослым, и утром, и на ночь

Убаюкали дух непокорной России:

По подвалам стреляли и падали навзничь —

Новый мир оказался жестоким насильем.

Бунт красиво в стихах «на борту обнаружив»,

Гумилёв, как и сотни других был расстрелян,

Настрогав с Мандельштама души

с кровью стружек,

Мир советский не плакал от этой потери.

Затолкав равнодушием в петлю Марину,

Бросив в бездну «глаз зелень», сломав

«нежный голос»,

Не смогли оценить, что она подарила,

Не смогли ощутить за неё боль и гордость.

Мы раздули пожар мировой для буржуев,

И гордились пожаром, и верили в счастье,

Что пройдёт по планете, искрясь и бушуя,

И что счастье придёт для страны в одночасье.

Большевистский ответ на террор дали белым!

Чтоб все знали: мы новый, мы светлый мир

строим!..

Просто Запад грозил — оттого много бедных…

Просто Запад грозит — вот и ходим все

строем…

Да, расстрелян Корнилов, воспевший прохладу,

Что встречала рабочих сияющим утром!..

Просто щепки летят для всеобщего блага:

Старый мир вырубали под звуки ноктюрна.

Да, средь общего счастья стрелялись и сами:

Вот, «бесценных слов мот и транжир»

Маяковский —

Исписался, видать, захлебнувшись слезами,

Воспевая Советы с трибуны московской.

Но не все же стрелялись, не всех же стреляли:

Выжил в лагере и Николай Заболоцкий!..

Кто тянул тихо, преданно общую лямку,

У того в супе плавали вкусные клёцки.

Ни Ахматову, антисоветчицу как бы,

Ни советского Зощенко не расстреляли!..

Пастернаку назвали предателем-гадом,

Умереть дали тихо враги-эскулапы.

И никто подпевалу кулацкого тоже

Не стрелял, не душил и, конечно, не вешал:

Много пил ваш хвалёный Есенин похоже —

В «Негодяев стране» автор тоже помешан…

Если сказки и дальше рассказывать взрослым,

То историю сделаем сборником сказок

И страна всем предстанет великой и рослой,

Самой главной по главному Бога указу!

Барабаны

Дробь барабанов всё слаще и громче,

Режет оркестр фортиссимо марш,

Армии шаг вдохновенно порочен,

Славу народу Полковник пророчит,

Правда, запал отсырел и просрочен,

Но капеллан пробуждает кураж!

Тих и задумчив, стою на параде:

Хочется с армией вместе шагать,

После победы хвалиться наградой,

Правда, волнует конец этой драмы —

Кровью истечь в чужеземном овраге

И не вернуться домой никогда…

Ночью, когда все уснули в квартире

Старую книжку зачем-то листал:

Всё повторяется в яростном мире,

Мучат и мочат друг друга в сортире,

И сообщают об этом в эфире —

И под себя пишут новый устав!..

Новое старое

Дверь закрыв на засов, я закутался в плед —

Но за дверью стальной я оставил свой след,

И по следу души, что кровит на асфальт,

Меня выследить будет опричнику в кайф.

Он придёт с автоматом, с мечом и копьём,

И увижу я Русь крепостную живьём,

Что на цепь сладострастно посадит меня,

Героизмом за деньги меня поманя.

Я живого сатрапа увижу лицо,

Что публично меня назовёт подлецом,

Ведь я, радости жизни безмерно любя,

Не хочу гнить в окопе, бессмертье губя.

Но опричнику любо пытать и топтать —

В этом видит опричник державную стать,

В этом видит опричник российскую суть,

Свой особый Божественно-дьявольский путь.

И пойду я особым российским путём

Фигурально в цепях, но с реальным ружьём,

Мозг ломая: «Прав Тютчев?.. А может, не прав?..»

На Руси тот и прав, у кого больше прав!..

Даже, если — дрожащий подонок и тварь,

На верху ты — мудрец и герой, и бунтарь!

Грозный царь — ты, и Сталин,

ты — вождь и главарь!..

Вроде, новое время, но всё — словно встарь!

Прекрасное Далёко

Прекрасное Далёко спускается с небес —

И страшно за мальчишек, и горько за невест.

И больно за Отчизну, которую люблю,

И стыдно за народ мой, что мылит сам петлю…

Какие песни пели!.. Как верили в добро!..

Прекрасное Далёко сломало мой народ.

Все нервы растоптало! Не стало мочи ждать,

Когда же над Россией свершится благодать?

Когда же нас полюбят за подвиг вековой?

Когда же мы уедем из зоны фронтовой?

Когда же манна с неба нам в руки упадёт?

Когда же голубь мира гнездо своё совьёт?

Прекрасное Далёко!.. О, как же ты жестоко!

И Маркс, и Ленин-Сталин, и Ельцин-Горбачёв —

Все знали, как однажды под рёбра, словно током,

Ты нож вонзишь глубоко, огрея кирпичом…

Ковчег

Какая боль!.. Какой безумный выбор

Мне предлагает вновь незрячая судьба:

Возможен вдох, но не возможен выдох —

Я должен выбрать полужизнь полураба!

Не жизнь, а полужизнь велят мне выбрать,

Чтоб пресмыкаться, словно скользкий,

жирный червь.

Я должен совесть, словно зуб свой вырвать,

Стерев с лица своеобразье ярких черт.

Все, как один! В одном строю! Как в Прошлом,

Безумном, вечном, разбивающем лицо,

Что стало Настоящим, приторно-киношным,

Уравнивающим героя с подлецом.

Я должен ликовать, что мы в ковчеге

Богоспасаемом плывём по воле волн,

А выйдя нА берег, в несмазанной телеге

Вдаль понесёмся, побеждая произвол.

Надеть, как тёплый шарф на шею, цепи

И проведя черту, спокойно выйти вон,

Раз не понятны и размыты цели

И оглушает мозг слов звонких перезвон.

Теперь, мой Бог, не так, как раньше было:

Дыши, люби, твори, свободный человек!

Абсурд и несуразность стали былью —

Ты — номер, воин!.. Ты — политики объект!

Как будто страшный фильм в пустынном зале

Смотрю один, и хочется бежать, но дверь

Закрыта за замок, и страх мой жалок,

И пробуждается в душе дремавший зверь.

Но как бы ни был тонок слой культуры,

Я обуздаю зверя, чтоб не воевать

Ни за, ни против в страшной авантюре —

Хоть этим поддержать рыдающую мать!..

Покурим?..

И не с кем мне поговорить,

И близкая душа велит молчать,

И огород не городить,

Уж если и быку нельзя мычать.

Молчу… а что тут говорить?..

Что свет идёт к Земле пятьсот секунд?..

Пора сушить народу сузари?..

И что рабов, и умников секут?

Что летом лучше, чем зимой:

Теплей в окопах и не мёрзнет нос?..

И что моё всегда со мной?..

И что болезнь грязных рук — понос?

Молчу… а хочется сказать,

Что жизнь внезапно подошла к концу,

Но вижу страх в родных глазах

И руки, поднесённые к лицу…

Молчу… а хочется сказать,

Что в будущем — лишь прошлое страны,

Но вижу всё лицо в слезах —

И слышу чей-то взгляд со стороны…

Молчу… а что тут говорить,

Когда слова все сказаны давно?..

Уж лучше молча покурить,

Ведь это всё, что нам разрешено…

Дорога

С песней задорной и с посвистом бравым,

Родину путая с их благородием,

Сбитой дорогой, вдоль тёмной дубравы

Смело шагаем рядами нестройными.

К пропасти чёрной подходим всё ближе,

Тешимся честью, а совесть-то продана…

Гнев и гордыня в душе эго лижет —

Много по свету дорог славных пройдено.

Подвиги неоцененные дедов

Спать не дают их потомкам с лампасами.

Беды забылись, что рядом с победой,

Хочется вновь что-то с песней и с пляскою.

Всех наказав и себя одурачив,

Мир поделив на Россию и лузеров,

В пропасть бесстрашно мы прыгнем, горячие

Русские люди с мечтой неуклюжею

Всех научить жить по правде российской:

Нравственно, что на Россию работает,

Чтобы собрать всех в шатёр евразийский,

И распрощаться с гнилою Европою.

Это по-нашему!.. Это по-русски!..

Как и у прадедов, души широкие!..

Сузил бы кто, а то пляшем от грусти,

Русские мы, оскорблённые, кроткие.

Путаемся в берегах жизни новой…

Тащит пучина, нужда и величие…

Просто мы счастья не знаем иного:

Войны, победы — вот всё, что в наличии…

Две полстраны

В моей стране опять две полстраны,

Но силы между ними не равны.

Одна умна — у власти не в чести,

Она свободу жаждет обрести.

Другая — патриоты, любит власть,

Считает, жизнь в России удалась!

Их не пугает собственная смерть,

Но смерть врага они хотят узреть.

Доносы пишет, бодро встав с колен,

Не видя в этом никаких проблем.

А, значит, Прошлое приходит в дом,

А вместе с Прошлым входит правда догм.

Я как-то растерялся: это — жизнь?..

Так мало правды и так много лжи!..

Мы разделились на «своих-чужих»,

А, значит, «сталинизм» в России жив.

А, значит, снова, кто не с нами — враг,

И можно сбросить труп его в овраг.

Век Двадцать первый за моим окном?..

Стучит Двадцатый чёрным сапогом?..

Век Девятнадцатый грозит хлыстом?..

Век Восемнадцатый сечёт кнутом?..

И гуманизм в России обветшал,

И зря погиб голодный Мандельштам?

И Мейерхольда зря загнали в гроб,

Стращая нас нехоженостью троп?

И зря был «философский» пароход,

Раз вновь ума и совести исход?

Что ждать?.. Сибирь, этапы, лагеря?..

Всё зря?.. Опять тупик?.. Опять всё зря?..

Сказочный терем

Оставьте Россию как памятник веры

В хорошего Бога, в жестокого Бога,

В грядущее счастье, в ученья, в химеры,

В свою, заповедную Богом, дорогу.

В неё можно верить, а можно не верить,

Она — и мечта, и орда, и проклятье…

Окно прорубила — закрыла все двери.

В чём смысл?.. Почему не раскроет объятья?..

Россия и Русь… и страна, и преданье…

Прыжок в неизвестность — и с кручи паденье…

Вы слышите русских глухие рыданья?

Героев и жертв вас не мучат виденья?..

Мне жаль нашу сказку, людей наших русских —

Россия больна, а врачи глуповаты.

Никто не увидел болезненной грусти,

А все только дразнят: «сапог», «ватник», «вата»!..

Двадцатый век страшен, и он не закончен:

Всё так же пытает Россию и мучит,

А сказочный терем Руси заколочен,

В нём затхло, темно — не пробьётся и лучик…

Конец dolce vita

Если бы знать, Боже, если бы знать,

Что нам придумает русская знать!..

Если бы знать, что страшнее ковида

Ждут испытания нашего вида!

Sapiens homo не сдюжил, друзья!

Сдох неожиданно… Всё было зря!..

Зря научили его алфавиту,

Цифрам и нотам — конец dolce vita!

Вымер, несчастный, как прошлые виды —

С неандертальцами мы теперь квиты.

«Спецоперация» вид подкосила —

Видно огромная злая в ней сила!..

Но не грустите, что всё нам нельзя!

Люди в Кремле не навечно, друзья!

Рухнут темницы, воспрянет свобода,

И мы обнимемся все беззаботно!..

Правило

Служи, молчи, не двигайся —

Забьют, как в доску, гвоздь.

Читай и абстрагируйся —

Ты здесь никто! Ты — гость.

Незваного татарина

Нет хуже из гостей.

Пока в стране нет Сталина —

Не ломит пар костей.

Вернётся в новом облике,

Чтоб новый русский рай

Создать на русском облаке —

Тогда и выбирай.

Не мучайся о будущем —

Конец придёт в свой срок.

Послушный иль бунтующий —

Не надышаться впрок.

Приходит наше Прошлое,

Чернейшая тоска,

Насильно и непрошено,

Как седина к вискам.

Приходит наше Прошлое

Из века лагерей —

Не поняли, но прожили,

Так и не став мудрей.

Но не нарушу правило:

Раз жизнь дана — живи!

И наслаждайся правильно:

Ищи, твори, люби!

Брейгель

«Оставьте их: они слепые вожди слепых;

а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму.» (Мф.15:14)

Вожак, как зверь, хитёр, здоров,

Живёт без книг, без докторов,

Он — не святой и не мудрец, он — прям и прост.

Ему суфлёры не нужны,

Ему ошибки не страшны,

Он не высок, но встал во весь свой грозный рост!

Все ждут, что выйдя на простор,

Врагам подпишет приговор —

Его мечты и грандиозны, и просты:

Собрать все земли в свой шатёр,

А всех врагов — в большой костёр,

И в старый мир их новый мир сожжёт мосты!

И вот у мира на виду,

У вожака на поводу,

Слепцы с улыбкой счастья на худом лице

В каком-то радостном бреду

Идут туда, куда ведут —

Где, как сказали, мир глядит на них в прицел.

И скоро старый мир сотрут,

Под свой кумач всех соберут,

И новый мир построят, новый «старый» мир!

Вожак — на то он и вожак,

Чтоб всех вести их не дрожа

На неизведанный, но пьяно-сладкий пир!

Вот только, как на том пиру,

На термоядерном ветру

Среди развалин будет сладко пить и есть?

Как положить в кровавый рот

Радиоактивный бутерброд,

Когда нет рук, осталась только спесь?…

Весна

Я знаю, отвечать придётся всем за смерть

Прожжённых и наивных, и глупцов, и смелых,

Жить не готовых, но готовых умереть,

Чтоб только командир не обвинил в измене.

Зачем, зачем весна пришла такой ценой?

Зачем и эта жизнь, и пиррова победа,

Когда мы вновь, как встарь, от мира за стеной

И под ногами огнедышащая бездна?

Остановили время — и пустили вспять!

Что Богу наши игры в правду, в ложь, в измены?

Но Сына больше не пришлёт, чтоб вновь распять

Не смог народ, не осуждающий подмены.

Холодное лето 19-ого

Холодное лето гуляет по свету,

Зашло в Петербург, залетело в Москву.

Как много вопросов, как мало ответов:

За что нас так бьют?.. Что нам ставят в вину?..

Где солнце на небе?.. Где солнце народа,

Проводит свой день, когда палкой нас бьют?..

Зачем нам свобода быть битым уродом,

Таким же уродом, что глуп, сер и лют?

Холодное лето гуляет по свету,

И мёрзнут надежды на пенсию жить,

Но кто ты такой, призывать власть к ответу

В холодное лето обмана и лжи?

Но даже в холодное лето в России

Горит пол-Сибири, сдыхая в дыму.

Горит и горит, задыхаясь в бессилье,

И мать городов, погружая во тьму

Бесправья и злобы холодного лета,

Весёлых дубинок, гниющих идей

На теле страны, полном раковых клеток,

И юных, и старых ненужных людей.

Музыка в душе

Стою, дышать пытаюсь на балконе я,

А мысли про Закон и беззаконие…

Красивый сквер под окнами раскинулся…

Неужто Основной закон наш гикнулся?..

Подъехала машина за отходами,

Улучшить жизнь, пытаясь, год от года мне…

Сквер весь в цветах!.. Ловлю благоухание!..

На кухне диктор что-то с придыханием

Рассказывает нам о счастье… Баками

Гремит внизу машина, и собаками,

Что в сквере мнут цветы, вконец, расстроен я…

Да что за общество у нас построено!

Ну, где оно, родное, «социальное»?..

Нет, всё через отверстие анальное…

Враньём страна растерзана, богатыми

Растащена… Прикрашена плакатами…

Вот так, который год, десятилетие:

Плакаты и парады — всё нелепее!..

Голосовать?.. Ну, что за наказание!

Мы строим или рушим мироздание?..

Как в нос отходы бьют всё тошнотворнее!

Не может быть, чтоб Президент мой — вор!

Не-не…

Жизнь наша ярче, краше, благолепнее!

Ну, бедная чуток… Чуток нелепая…

Москва, как говорят, не сразу строилась,

И жизнь, нам говорят, в стране устроилась.

…Гремит машина тухлыми отходами…

Когда-нибудь порадуемся всходами

Богатой жизни, что для нас посажена,

Какими-то врагами нам изгажена!

Поэтому законы беззакония

Мы примем и продолжим жить в агонии…

А на балконе вонь и благовоние!..

И слёзы музыки в душе симфонией!..

Послание

Ты не верь, друг мой, не бойся, не проси,

Не пари в мечтах, не думай и не плачь!

Ты — обычный раб, холоп и лох, прости!

Жизнь твоя — политики обычной фальшь.

Жизнь твоя нужна и не нужна стране:

Как солдат ты нужен — дело же к войне,

Семя твоё ценно — дети же нужны:

Папы с мамами стране рожать должны.

Как работник и обслуга очень нужен!

Как учитель, воспитатель, врач — поменьше,

А философ и писатель чистят нужник —

«Раз — мудрец, — сказала власть,

— ты всё сумеешь».

Ну, а если много хочешь, — извини:

По рукам получишь, ну, а после — срок,

«Только чтобы в мире не было войны!»

Вот такой в стране правления итог…

Пора, мой друг, пора!

Бог не бывает поругаем!..

А человека всё ругаем и ругаем!..

Вот он пришёл на площадь… да с плакатом!..

Тут сразу полицейский с автоматом —

И, руки заломив, ногой по рёбрам, с матом!..

И в автозак волочит с дьявольским азартом.

А человек — созданье и подобье Бога!..

А человек — сосуд Божественной любви!..

Но человека плетью гонят на дорогу

Глухую, каторжанскую, где соловьи

Умолкли, не поют, бояться «космонавта»,

Который формой прикрывая ум и стыд,

Не в космосе идёт над бездной по канату —

На страже Зла вселенского столпом стоит…

Власть, согласуй сама с собой мою свободу!..

Хочу не потолок, а чудо небосвода

Я видеть по веленью сердца и природы,

Чтобы дышать свободы чистым кислородом!

С природой, С Богом согласуй мою свободу!

Давай, Власть, разреши гулять мне по земле!..

Хочу не потолок, а счастье небосвода

Я видеть днём, бродя дорожками аллей!

Хочу дышать я вольно, смело, полной грудью!

Тебя не спрашивать, когда и как дышать!..

Чтоб расставался я с тобою с лёгкой грустью,

А не с ножом в кармане, всё вокруг круша…

Давай расстанемся с оттенком светлой грусти:

Ты засиделась, утомила… Ты — стара!..

Пропахла сказками, мифическою Русью…

Пора, Власть уходить!.. Давно пора!.. Пора!..

Памяти Ирины Славиной

Добро и Зло теперь не различимы,

Как дождь и снег при слякотной погоде,

И где лицо живое, где личина

Не различить, когда живёшь по моде.

Не модно важному лицу упрёки

Бросать прилюдно и остервенело —

И зреют до небес лица пороки,

И разлагают в прах живое тело.

Не модно с болью выходить на площадь

И нарушать страны порядок стройный:

Ты — победитель, значит, ты не ропщешь,

Ты — вертикаль, и не обрушишь кровли.

И если был отравлен, но не умер,

И если сжёг себя в живом порыве,

Ты, как слагаемое в общей сумме

Врагов, что мечутся в гнилом надрыве.

Ты — не герой!.. И дум, ты, — не властитель,

Раз о тебе молчит страна эфиром властным,

Но будет время: с трупа снимут китель —

И вспомним всех, когда-то несогласных!

Свой храм

И денег нет, и дождь идёт со снегом,

И карантин, и ноет в животе,

И маюсь между улицей и небом

На девятиэтажной высоте!..

О, Господи! За что мне эта кара?

Я просто жил, как все, как большинство!

Ну, не пошёл дорогою Икара —

Гореть за всех — пустое баловство!

Служил стране, не «откосил», работал,

Потом женился, деньги нёс в семью —

Пахал, как вол!.. Всю жизнь прожил в заботах!

Ну, пил!.. А кто не пьёт в моём краю?..

О, Господи, Создатель и учитель!

Мне взять суму или идти в тюрьму?..

Ты зол, что я — московский разрушитель

Твоих Заветов?.. Что-то не пойму…

Я виноват, что мой народ ограблен?..

Да разве я виной, что жизнь — бардак,

Что завели нас всех на те же грабли,

Сказав построить тот, что был, барак?..

Ну, строил я!.. Так, я со всем народом —

Коллективизм сидит в моей крови!

Кто хочет быть в родной семье уродом?..

Не одному пришлось душой мне покривить.

О, Господи!.. Зачем карать невинных,

Не живших вволю и не евших всласть?

Не выжить нам под барскою лавиной

Запретов, что штампует наша власть.

Дай мне спуститься с этажа на землю!

Я обещаю больше не грешить!..

Твоим Заветам, обещаю, внемлю

И Храм воздвигну в уголке души!..

2020 год

Времена

О, эти злые времена,

Как бесконечная волна,

Что катит свой «девятый вал»

И убивает наповал!..

Ох, эти злые времена:

Война, разруха, вновь война,

Эпоха страшных перемен!

А что в обмен?.. А что взамен?..

Да, злые нынче времена,

Что сеют злобы семена,

И всходит новая вражда,

И кажется, что навсегда!..

Когда ж другие времена,

Когда ж другие имена,

Придут на смену этой лжи,

Что снегом тоннами лежит?

Неужто проклята страна,

Раз нам завещана война,

Борьба, разруха, вновь борьба,

Как наша горькая судьба?..

Неужто проклят весь народ,

Великий, славный русский род,

Что только мучиться должны

России верные сыны?..

Придут другие времена,

Воспрянут люди ото сна,

Оковы тяжкие падут!..

Мечты ведь никогда не лгут!..

Петербург

Я уехал, уехал, живу, как во сне,

В белокаменной, сытой и чуждой Москве,

И гуляю ночами во сне в Петербурге

По Фонтанке, по Невскому и переулкам.

То мне кажется, с лекций сбегу в Летний сад,

То с уроков нас снимут сгребать листопад.

То ли сплю, то ли нет, но я вижу вживую,

Свою рану на пальце большом ножевую.

Это маме больной я готовил обед,

И свой палец кровавый намазал на хлеб,

И она, как в бреду, вся в слезах обнимала,

Моя мама меня, моя милая мама…

Мои встречи с тобой у высоких колонн!

Я влюблён был и счастлив!.. Мой низкой поклон

Моей первой любви и Казанскому храму,

Где писали с тобой мы свою мелодраму!..

Петропавловка летом, ты — лучшая часть:

В центре города, в сессию, в воду упасть,

Освежиться, и можно до ночи конспекты,

И зубрить, и бродить по вечерним проспектам!..

А зимой, Петропавловка, я твой герой:

В полынье я моржую под бывшей тюрьмой!

И такое в душе самомненье отрадой,

Что другой и не нужно герою награды!..

Как стройна и красива в граните, Нева!

Ты спасала в войну, благодарность жива

У последних несчастных счастливцев блокады…

И во мне, город мой, та твоя канонада…

Мой Исакий, Казанский, мой Невский проспект!

Город мой, ты обласкан, возвышен, воспет!..

Мои кони на Невском! О, «Клодтовы кони»!

Я всю жизнь, дорогие, за вами в погоне…

Колыбель революций, восстаний, темниц,

Город-крепость, что смотрит на мир из бойниц,

Город гордых и скромных, учёных и умных

Город новых и смелых идей, город юных.

Мановеньем руки встал из топи болот —

Государства и царства гранитный оплот!

И опять, и опять из тебя жмут все соки,

И слезятся заливы родные в осоке.

К моей плоскости сердца перпендикуляр

Безупречного Невского учителя

Провели ещё в школе в моём сладком детстве —

И от этой любви никуда мне не деться…

Совет

Когда-нибудь ты выйдешь на дорогу,

И в дальний путь тебя мечты поманят,

А жизнь — путь длинный от порога до порога,

Из детской — в дом, где за столом помянут.

И путь твой пройденный обсудят дети,

И внуки, взрослых слушая, притихнут,

Задумавшись, как будут жить они на свете,

Пройдя путь длинный жизненной шумихи?..

Что посоветовать тебе, друг юный?

Других ты будешь за свои ошибки

Винить и рвать души истерзанные струны?..

Себя?.. Иль — никого, любя свои пожитки?

Винишь других — жди длинную дорогу

Ошибок, злобы, зависти, мучений.

Винишь себя — наполовину больше прока

И вполовину меньше огорчений.

Но если никого винить не будешь

И примешь с благодарностью невзгоды —

В начале жизни истину конца добудешь,

С величьем мудреца растрачивая годы…

Погода в мае

Что за странная погода нынче в мае:

Дождь? Ну, ладно… Радуга? О, кей!.. Но, Снег?..

За дела свои ответственность снимаю —

Я обычный, нервный русский человек.

Снова холодно до дрожи — где ты, лето?

Рано отключила отопленье власть…

Где ты, солнце?.. Сила молодости, где ты?

На балконе шатко — вниз бы не упасть.

Ну, и самоизоляция… О, Боже!

Видно всё, как на ладони в ясный день:

Отгорожен, oсторожен, заторможен —

Лишним чувствую себя среди людей.

Вроде не старик, не глуп, хочу работать,

Вот поэтому читаю между строк:

Слишком много тех, кому нужна свобода —

Значит, обещают уголовный срок.

«Двушечка» у нас — ласкательное слово.

Ласку власти каждый может заслужить

За косые взгляды человека злого,

Пожелавшего на пенсии пожить.

Обещали помощь — снова обещают:

Милосердие у власти не в чести.

Кто-то богатеет, бедные нищают —

Есть кому-то что-то под себя грести.

Нам не обещают пот и кровь, и слёзы —

Вирус, как и печенегов, победим!

Значит, голод будет; ждёт нас сыск и розыск…

Значит, прошлое нам светит впереди.

Обнуление, конечно, состоится:

Президента обнулим, доходы, честь…

Эта тягомотина ещё продлится

До черты пока народу есть, что есть.

Несогласных с обнулением посадят —

Ну, не на кол, это слишком, так — в тюрьму…

Грустно: во дворе пустует детский садик…

Что там, сердце?.. Корвалол пойду приму…

2021 год

Весна придёт

Не выговорить то, что на душе —

Нет сил, нет слов и нет желающего слушать.

Наперебой звучат одни клише,

И скрежет правильных, заученных слов душит.

Смешалось всё и белое — черно,

А чёрное с унылой страстью обеляют.

Барахтаясь, мы разрыхляем дно,

Не замечая, что вода вокруг гнилая.

Кто — судьи?.. Кто — герои?.. Выход где

Из тупика холодного, мертвящего привычкой

Брести покорно в жуткой темноте

И называя это «жизнью» лишь в кавычках.

Смешали всё и белое чернят,

А чёрное с тупым упорством обеляет

Компания чертей и чертенят —

Компания совсем неумная и злая.

Куда нестройною толпой пришли?

За эти невозделанные пашни деды

Ложились в землю, чтобы барыши

Достались жирным мародёрам беспредела?

Куда ведёт наш новый «Светлый путь»?

В какие хлебные поля со светлой далью

Пришли под лозунгом «Готовым будь»

Все закалённые бедой, огнём и сталью?

На всё готовых закалили нас:

На смерть в траншеях, у станков,

в сырых застенках.

Жить не готовы в дружбе, без прикрас —

Милее жить за занавесом и за стенкой.

Нет слов любви о нас из чуждых уст,

Лишь липкий страх и странное недоуменье:

Народ — велик, но этот колосс — пуст,

Не позавидуешь живому поколенью.

Но раз восходит солнце, и бутон,

Вчера дремавший, красоту свою являет,

Но раз приходит май и обертон

Весны журчащей вдруг надеждой окрыляет;

Но раз растаял снег и вновь трава

Как в детстве, в юности на ней валяться манит,

То мысль, что «это всё пройдёт» — права,

И это безвременье скоро в вечность канет.

И этот морок, получив расчёт,

Уйдёт в архив под ключ, в учебники, в рецепты,

Часы пойдут и время потечёт,

Расставив по местам все нужные акценты…

Целое и часть

Какой-то частью я вписался в эту жизнь,

Где пьют, воруют, лгут и бьют под дых,

Сказав себе: «Да, это наша жизнь — держись!

Здесь любят после смерти мудрых и святых».

Какой-то частью я плюю на нашу власть,

Что пьёт, ворует, лжёт и бьёт под дых,

Чья жизнь, в отличие от всех нас, удалась,

Сверкает золотом на фоне забулдыг.

Какой-то частью я давно уже с Толстым,

Что высек Православие и Власть,

И правила мои понятны и просты:

Будь прост, люби, твори —

и Бог не даст пропасть!

Какой-то частью я давно уже в пути —

В мир чудных тайн, таинственных чудес,

И всем, кого люблю, я говорю: «Прости!

Я мыслю, чувствую, но я давно не здесь…»

Поверье

Не плакать же мне каждый Божий день, читая:

Расстрелян тот, расстрелян этот, сгинул третий!…

Не отказаться ж от печенья с чашкой чая,

Раз умирали с голоду в Блокаду дети!

Причём тут память о величии народа?

Причём тут горечь от загубленных безвинно?

Мне жизнь дана — и вечной силою природы

Я буду жить! И не приду к судьбе с повинной.

Но вновь читая скорбные, сухие строки,

Судьбу несчастных и безвинных примеряя,

Я вижу, как живучи властные пороки,

Что власть и произвол умело примиряют.

И вслед за классиком с самим собою споря,

И широко закрыв глаза, в Россию верю,

Что вычерпает, наконец, до дна всё горе

И сбудутся в стране народные поверья…

Правда земная и небесная

Небесная правда и правда земная

Веками ведут нескончаемый спор:

Где жизнь настоящая?.. Что о ней знаем?..

Мы сами себе без конца изменяем,

Всё лучшее в сердце поставив в укор.

Небесная правда — смиренье молитвы:

Проси — и получишь по вере своей!

Но реки напрасных слёз были пролиты —

Лишь чёрная краска живёт на палитре

Несчастных, доверчивых, глупых людей.

К кому же тогда обращаться в час горький?

Кому же нести боль и слёзы свои?..

Ведь так же несчастен и умный, и гордый:

Печалью полны нашей жизни аккорды —

Не слушает небо горячих молитв.

А правда земная — гулящая девка:

Помолишься в церкви — и можно грешить:

Знамёна меняешь на гладеньком древке —

И снова в поход за мечтой-однодневкой,

И, кажется, можно немного пожить.

Но ты же рождён для святого на свете!

Зачем-то рождён на похабной земле!

Кого и за что призовёшь ты к ответу,

Что Солнце не греет, и северный ветер,

И вирус коварный, и ты заболел?..

Но ты же рождён по любви, не по пьяни

В счастливом году, под счастливой звездой!..

И можно ж не водкой напиться, а кьянти,

И дрянь, что вокруг не покажется дрянью,

А что непонятно — пусть будет за гранью

Греха и добра под луной золотой!..

Фейерверк

Конфетти на полу, фейерверк на снегу —

И метель заметает людей за окном.

То ли трезв, то ли пьян, усидеть не могу

В новогоднюю ночь я за щедрым столом.

Я встаю в настоящем и тихо иду

В своё прошлое, в юность иду сквозь года,

И скольжу по замёрзшему времени льду,

Чтоб найти, где был счастлив, вернувшись туда.

Бой курантов отсчитывает время вспять,

И уносит метель на тот школьный каток,

Где я падаю носом опять и опять,

Но смеюсь, потому что я не одинок —

Я с друзьями!.. И живы, и веселы все!

И здесь та, что заставила биться сильней

Моё детское сердце, являясь во сне

Среди ёлочных, ярких, весёлых огней…

Но летит время санками с быстрой горы —

Не осталось друзей, все ушли в мир иной.

Я качусь снежной глыбой среди детворы,

Что рассыплется в снежную пыль под луной.

Все навеки ушли… Я один за столом.

На экране куда-то несётся страна.

Фейерверком сгорает весь мир за окном,

И веселыми искрами манит война.

2021 год

Марине Старых

Что чувствуешь, когда летишь с горы?

Страх?.. Ужас?.. Вдохновение?.. Восторг?..

Как будто в детстве, но не до игры:

Лбом в дерево — и, вероятно, в морг.

Да, в чистом детстве помыслы чисты,

И с горки кубарем летя в обрыв,

Нет страха жизни, к людям нет вражды:

Обрыв — игра и главное — порыв!..

Но вот не в санках, не на лыжах ты,

А просто жизнь несётся под откос,

И все мечты завяли, как цветы,

Надежды воплощая вкривь и вкось.

И муз возлюбленных твоих букет,

Подаренный с любовью на заре,

Увял неспешно, оставляя след

В душе ранимой и в календаре…

Всё было в бурной жизни и прошло…

Надежды ранят, а мечты смешны…

Что волновало — смысла лишено,

Твои переживанья не нужны.

Что жизнь должна тебе за твой успех?..

И что за неуспех она должна?..

Мы жаждем славы, получаем смех

Сквозь слёзы — в этом не твоя вина.

Жизнь мимолётна! Только бы успеть

Схватить иллюзии прекрасной тень

Пока нас не схватила за нос смерть,

Оставив с носом в самый светлый день!

«Пора нам уходить ль не пора?..»

Нет, дорогая, это не вопрос!

Игра жизнь наша или не игра? —

Вопрос вопросов!.. И вопрос — не прост!..

Новое время

И сжимая кулаки в душе,

Губы растянув в полуулыбке,

Торможу на скользком вираже,

Страх скрывая перед жизнью липкий.

Как же не бояться, если страх

Генетически в меня заложен,

Утрамбован дедом в лагерях,

И родными крестный путь проложен?

Восхищаюсь смелыми людьми,

Что идут нехоженой тропою,

И шагают влево, чёрт возьми,

Или — вправо, только не толпою.

Автозаки не пугают их —

Отменили крепостное право?

Или зуд чекистов поутих?

Человечностью сияют нравы?

Ненадёжно время для любви!..

Не удастся умереть в постели

Тем, кто месят время на крови,

Скромно проживая жизнь растений.

Ненадёжно время для мечты —

Слишком многим обломали крылья,

И приходит время немоты,

Злобного насилья и бессилья…

2021 год

Зеркало

Кто этот странный, незнакомый человек,

Что взглядом пристальным преследует меня?

Следит из зеркала из-под опухших век,

Давя злость синих губ, не пропуская дня?

Я вижу, как не нравится ему во мне

Сухой пергамент кожи, ручейки морщин,

Чуть тлеющий огонь в глазах и в глубине

Несыгранных ролей аукцион личин.

Не нравится ему нелепый зов любви

На краешке печали и тоски седой,

Когда худую шею космами обвив,

Я смею думать, что седой, но молодой.

Я понимаю, что окончен календарь,

Раз не смогу беспечно месяцы листать,

Но жив в душе и в сердце юности бунтарь —

Готов и дальше жизнь читать и петь с листа!..

Но этот старый, незнакомый человек,

Что взглядом пристальным преследует меня,

Следя из зеркала из-под опухших век,

С усмешкой лёгкой тайну бытия храня,

Вдруг говорит: «Ты — стар и сед, но ты, брат,

глуп!

Ты ищешь молодость, как будто это — ты!

Твой юный вид — цветок, среди десятков клумб.

Ты — не цветок, ты — сад, где разные цветы

Растут, цветут, благоухают на заре,

В теченье дня и ночью, скрыв свой юный лик,

Вновь утром свежим явят миру страсть к игре —

Преображенью смерти в красоту земли.

Исчезла молодость, растаяв без следа

Весны дождинкой на сияющем стекле.

Сквозь пальцы просочившись, утекла вода —

Так Время растворилось эхом в снежной мгле.

Ты — бесконечно свеж и бесконечно юн,

Как юн и бесконечен этот Божий мир,

И не жалей, что износился твой костюм —

Ты — больше, чем костюм и ты — неповторим!»

Мечта

Народовластие — расстрелянное слово,

Несбывшаяся, но красивая мечта…

Истерзанное нелюдью ребёнка лоно —

Зло меньшее, чем нынешняя пустота.

Опять живём, страны не чуя под собою,

И страшен лик, как будто новых, перемен,

И плачет флейта сердца над моей судьбою,

И сил нет злостный прекратить эксперимент.

Другие люди на Олимпе, ветры — те же,

И эхом по стране: давить и не пущать!

И Держиморда так же бьёт, и так держит,

И тот же стон, и та ж кровавая печать.

Трон, опрокинутый когда-то, вновь сияет,

Красивой палкой машет новый полисмен —

И родины краснеют розовые дали,

И над страною трупный запах перемен…

Серафиму Саровскому

Осуди себя сам — и господь не осудит.

Загляни себе в душу: бела ли, черна?

И не мучай себя, что не ведаешь сути:

Всё поймёшь, если сеешь добра семена.

Обрети мир в душе — и спасёшь мир в округе,

Отведи грех — и спуститься в жизнь благодать:

Во враге обретёшь беззаветного друга

И поймёшь, что приятней не взять, а отдать.

Претерпи — и оценят терпенье как подвиг,

Ты смирением сможешь весь мир покорить,

И не каждому нужен монашеский постриг,

Раз сумеешь найти путеводную нить.

Есть дела поважнее, чем пост и молитва —

Это вера твоя и твой доблестный труд.

Пусть во зле мир лежит — вера с радостью слита:

Семена всё ж когда-нибудь всходы дадут!

Все концы и начала в земле нашей грешной,

И на небе не надо искать ад и рай:

Отыщи их в душе безгранично-безбрежной,

И, исполнив свой долг на миру, умирай.

Тайны бытия

О, эта тяжесть бытия —

Кошмар непонятых уроков,

Каскад несделанных заданий

И нескончаемых дел список!

Укор придуманных пророков,

Болото высохших преданий,

Завод безделья и приписок!..

О, эта лёгкость бытия —

Фонтан бестрепетных эмоций,

Родник бесчувственных желаний,

Ручей ребяческих иллюзий!

Банк чувств угасших всех пропорций,

Пески зыбучие мечтаний,

И жизнь, и смерть в игре аллюзий!..

О, эта хрупкость бытия —

Дом, выстроенный из картона,

Жена, как шахматная башня,

Муж, словно старая мортира!

Любви, в медовый месяц, стоны,

С соседкой, через месяц, шашни,

И вот уже война в квартире!..

О, эта странность бытия:

Ты — прыгающий в стену мячик,

Стена, мешающая прыгать,

Прыжок испуганного сердца!

Ты — никому не нужный мальчик,

Кидает жизнь тебя с обрыва,

Как выжить — ты не знаешь средства!..

О, эта прелесть бытия —

Вода, что слаще винограда,

Вино, что манит приключеньем,

Любовь, что поднимает к звёздам!

Улыбка друга как награда,

К познанью жизни тайн влеченье,

Весь мир, как пир, что Богом создан!..

И эта прелесть, эта лёгкость,

И эта тяжесть, эта странность,

И эта хрупкость бытия —

Приобретаемая ловкость,

Воспитываемая радость,

Искусства узкая стезя!

И эту прелесть, эту лёгкость,

Всю эта тяжесть, эту странность,

Всю эту хрупкость бытия

Пройти с изяществом и лоском,

Вбирая чудную бескрайность

Нам нужно для самих себя!

Мы маемся победным маем

Не понимая сути майи,*

Не принимая бытия:

Всё — тайна, сказка, миф, былина.

Тела и мысли — только глина,

Но не лепить себя нельзя!

Природы, Библии страницы —

Всё это есть, и всё лишь снится,

Вся эта прелесть бытия!

Но ничего не брать на веру,

Не стать добычей Люцифера,

Из рук не выпустить руля!..

*Майя — особая сила или энергия, которая одновременно скрывает истинную природу мира и обеспечивает многообразие его проявлений.

Виноград надежды

Чей и к чему нам Крым, зачем моя Россия,

Когда по-прежнему тот, кто не с нами, — враг?..

По швам трещит нестиранный кафтан Мессии,

И мнится нам, что враг давно у наших врат.

И концентрацию ума и доброты

Нам удаётся разводить всё жиже, жиже,

Давно не посуху ступая, а по жиже

Раздавленных идей и вялой красоты.

И курам на смех громадьё мы строим наспех,

Забалтывая правду, Бога шлём на крест,

Друзей целуем, словно обнимаем насмерть,

И молимся, чтоб Сталин, как Христос, воскрес.

На складе лет кирзовые пылятся сапоги,

Но хочется надеть — зудят и ноют ноги,

И хочется топтать, и души, и дороги

Далёких, чистых стран, что нам не подают руки.

И расселили умных по темницам,

Чтобы сверчок знал и любил бы свой шесток.

Баян играет, сердце веселится —

И как бы забываешь, что твой мир жесток.

И веришь в истину, трудом добытую с трудом,

И веришь в кормчего, ведущего к победам,

И что другие, а не ты виновен в бедах,

Не идеалов родина — Европа, а дурдом.

И каждый прав!.. И если не входить в детали,

То жмёшься к людям, у кого орлиный взор,

Кто жмёт сильней национальные педали,

Чтоб заглушить на волю рвущийся позор.

И гонишь мысли: может, я один не прав?..

Ведь были ж прошлого великие победы?..

Не зря ж в войне великой погибали деды?..

Как жить, в своих глазах Россию замарав?..

И белый день уже давно не белый,

И чёрной ночи рад, а не красавцу-дню,

И на своей земле ты — странник бедный,

И вырван виноград надежды на корню.

Гремит оркестр!.. В маске истины танцует ложь,

И в свете мертвенном бессмысленного рока,

Как морок, проживаем мы свою мороку,

Не замечая на губах усмешки у вельмож…

Карантин

Вот-вот весна придёт в столицу,

Услышит пенье птиц страна —

С весной всегда светлеют лица,

Душа в кого-то влюблена!

Весной надежды оживают,

Мечты сил новых придают,

И память что-то напевает,

Давая замыслам приют…

Но не сегодня, не сегодня…

На сердце тяжесть и тоска,

Как будто строгий перст господний

Мне указал, что смерть близка.

В душе печаль, как будто умер,

Кого я знал и позабыл…

И вот который день я в думах,

Что остужают жизни пыл…

Куда бегу?.. Куда спешу я?..

Что должен в жизни я найти,

Работая или танцуя

На кратком жизненном пути?..

Во дни душевного мученья

В искусстве я ответ искал,

И вот, привет из заточенья

Шлю тем, кого грызёт тоска!

Всё обойдётся! Всё проходит:

Болезни, грусть, тоска и сплин.

Пускай плывёт наш пароходик,

Ведь жизнь проста, как апельсин!

Мелькают берега и лица,

На палубе едим и пьём —

И радостью любовь струится

Пока с любимой мы вдвоём!

А карантин пройдёт и дети

Нас навестят — и в ресторан

Пойдём отметить возрожденье,

Вконец опустошив карман.

И внуки бросятся на шею,

И сдавят так, что лишь держись!..

И снова жизнь захорошеет —

Любовь и есть вся наша жизнь!..

Война и мир

Когда-нибудь чему-нибудь История научит?..

Где точка невозврата в мир надежд, любви

и красоты?..

Под бомбами в аду неужто думать будет лучше,

Как обустроить Землю, идеала воплотив черты?

Как полноводная река берёт в ручье начало,

Так и грядущая война имеет слов и дел исток:

Однажды нация на мерзость власти

промолчала —

И почка зла несмело выпустила тоненький

листок.

Однажды нация, устав от битв за выживанье,

Позволила глумливому суду Сократа осудить —

От почки зла побеги потянулись с ликованьем,

И споры философствующих стихли с трепетом

в груди.

И оскудела мысль на поле мирных размышлений,

И поутихло разногласье, вече превратив в урок,

Где крепостные, провинившись, стоя на коленях,

Хозяину внимают, веря, что пойдёт им кротость

впрок.

Какой пассаж: опричнина с лицом интеллигента!

Неужто в этой лёгкой пьесе столь трагический

финал?

Потомки тех, кто взял Берлин, сегодня манекены,

Раз смотрят этот бесконечный, нудный

властный сериал.

Но недовольство жизнью переходит

в отвращенье,

А отвращенье — злость на всех, и это первый шаг

к войне.

И смысл высоких истин доведя до извращенья,

Мы не заслужим у потомков снисхождения

вдвойне.

Зло расцвело. Под сенью зла российские народы

В смятенье выживают, вышивая счастья уголок,

Но злость дурманит, и мешает

новой жизни родам —

И это, к сожаленью, страшной будущей войны

залог…

Бараны

Политиков визг, гром и бой барабанов,

Пронзающий сердце зов сладкой трубы

Легко трансформирует всех нас в баранов,

Чьи чувства просты и желанья грубы.

Скорее под знамя, скорее в шеренгу,

Скорее в отряд и тем более в полк!

Мы мирно растопчем врагов, конкурентов:

Дойти в православный рай — это наш долг!

Притом самомнение гордых баранов,

Жующих, увядших идей жмых и мох

Тем больше, чем громче трубит им в фанфары,

Погонщиков полк, что давно сам оглох.

Не слушая совести тающий голос,

Топча маршем площадь вперёд и назад,

Бараны в себе топчут смелость и гордость,

Героев в себе предают голоса.

Но рано иль поздно очнутся бараны,

Услышав язвительной юности смех,

И вывернув барам тугие карманы,

Начнут жить с умом и без барских помех.

Политиков визг, как и бой барабанов,

Не смогут созвать на бандитский налёт:

Бараны прозреют, презреют охрану —

И что-то тогда с нами произойдёт!

Не сокрушайся, друг!..

Не сокрушайся, друг, что Бога не постигнуть,

Что заповеди не принять, что нарушаешь пост:

Он — в поиске тебя в своём плавильном тигле,

Не сокрушайся в вере, друг, — Бог не оставил

пост.

Ты прав — непостижим он! В этом свойство Бога:

Конечное не может Бесконечное познать —

Он не ведёт для школьников в инете блога,

Не пишет книг и лекций для студентов допозна.

Он — не учитель, не профессор и не лектор —

Он — тайна мироздания и космоса орган,

Но для тебя, конечно, он — старинный лекарь,

Перекрывающий на час твоих страданий кран.

Не сокрушайся, друг, что Бога не постигнуть —