Бесплатный фрагмент - Разговор с Богом

Пролог

Последние секунды показались Михаилу вечностью. Это не было агонией, но боль оказалась настолько сильной и жгучей, что трудно было бы подобрать другое слово для ее описания. Он прекрасно осознавал, что так просто уход из этого мира невозможен. Помимо моральной подготовки, на которую у Михаила ушло много времени, пришлось собрать все свои физические силы.

— Надеюсь, что я наконец вкушу яблоко истины… — произнес он дрожащим голосом.

Кому-то может показаться, что поднять руку с пистолетом — легко. Подумаешь! Меньше килограмма. Однако когда это происходит в момент отречения от жизни, то даже маленькое перо покажется неподъемной гирей. И хотя Михаил уже давно знал, что рано или поздно он решится на этот поступок, в решительный момент пальцы отказывались нажимать на маленький курок.

Тем не менее результат нам уже известен. Тело 40-летнего мужчины, которое буквально 10 минут назад было полно жизни, теперь лежало на полу, скрюченное, в неестественной позе. От выстрела Миша упал на левый бок, поскольку пуля пробила правый висок. Тело во время падения вывернулось: грудь и лицо были обращены вверх, а ноги изогнуты. Одна из них была откинута назад, другая — вперед. Одна рука была прижата к телу, а вторая, словно пытаясь за что-то ухватиться, тянулась к тумбочке, стоявшей в нескольких метрах от бездыханного тела.

Самым тяжелым для Михаила оказалось не время принятия решения, не нажатие на курок и даже не мысли, заполонившие его сознание в те секунды. Самым страшным оказалось предсмертное ощущение. У людей, переживших клиническую смерть, все происходит по-разному. Кто-то чувствует эйфорию, у кого-то перед глазами мелькает вся жизнь, кто-то видит свет в конце туннеля, кто-то видит, как им кажется, Бога, но с Михаилом все оказалось немного печальней. Первое, что он ощутил, — это сильнейший и крайне неприятный режущий звук, который иначе как ультразвуковой атакой и не назовешь. Голова словно взорвалась в эти миллисекунды, а остатки сознания стушевались, и то самое Я начинало исчезать, а Михаил испытал поразительной силы страх. Испытай его живой человек, он бы, скорее всего, умер. Этот страх можно назвать животным, и ничто из прошлого опыта Михаила не могло с ним сравниться.

Но вскоре это ощущение исчезло, уступив место чему-то непонятному. Ни одна мысль уже не могла возникнуть в раздробленном пулей мозгу, а те его части, которые еще пытались функционировать, выдавали лишь смутные образы. Будто бы все пространство начинало разрушаться, а понятие времени улетучивалось, и потому Миша никогда бы не сказал, сколь долго отмирало его сознание. Никаких образов, никакого Бога — ничего. Он на мгновение осознал, что такое «ничто». И однако, внезапно Михаил пришел в себя.

— А-а-а-а, — вырвался у него протяжный и ужасающий крик. Фантомные боли и страх оказались первыми ощущениями после возвращения к жизни. Миша не мог сразу понять, что происходит. Хотя его организм функционировал идеально, как и задумано Создателем, Михаил чувствовал то, чего не существовало. Рассудок был помутнен, Михаил лежал на полу, боясь пошевелиться.

Страшно было даже открыть глаза, но его крик сделал для него одолжение — веки распахнулись, а за ними — бездонная пустота и страх в зеленых зрачках.

«Где я? Как я.… жив? — Спустя несколько минут беспамятства Миша начал приходить в себя. — Нет… не может быть…»

Он все вспомнил, быстро приложил руку к виску и начал себя нащупывать, гладить, оттягивать волосы. Он вдруг понял, что дырки от выстрела нет, и даже капли крови не осталось на ладони.

— Как такое возможно? Неужели я остался цел и невредим? Нужно попробовать встать, — сказал он сам себе вслух.

Михаил оперся на правую руку и попытался перевернуться, чтобы встать на колено, но вместо этого резко вскочил, ударившись спиной о шкаф. Однако боли он не почувствовал, его внимание было приковано к тому, что лежало на полу.

Его лицо дрожало: губы тряслись, словно на морозе; он хотел отвести взгляд от ужасной картины, но оторваться от нее не мог. Михаил увидел свой труп.

Он хотел что-то сказать, но изо рта вырывались лишь писклявые звуки. Миша не понимал, каким образом его труп находится перед ним, когда он чувствует себя просто прекрасно. Сознание отказывалось принимать происходящее.

Михаил наклонился, желая убедиться, что лежит действительно он. Сомневаться не приходилось — пижама точно была его, рядом лежал пистолет, а на голове трупа виднелось маленькое красное пятно, из которого медленно вытекала кровь. Михаил вновь приложил руку к своей голове, но крови не было. Чтобы окончательно убедиться, он отодвинул воротник пижамы и увидел родинку, которая сопровождала его всю жизнь.

— Значит, это правда? Я мертв? Но как же… — Он схватился за голову, пытаясь что-то понять, но мысли разбегались, как рой муравьев. Он был потерян и ошеломлен.

Михаил присел, опершись спиной о шкаф, и попробовал осознать происходящее. Он определенно умер: его труп был перед ним, но оказалось, что смерть — это не конец. Комната, в которой он провел столько времени в одиночестве, теперь казалась ему омерзительной.

— Подумать только! Столько грезил о том, как застрелюсь и не буду чувствовать больше ничего! А на деле я все помню, все ощущаю. Спрашивается — для чего я тогда это сделал? И самое главное: что же делать дальше? — размышлял он вслух.

Отличительной чертой Михаила была способность адаптироваться к ситуации и рационально мыслить исходя из сложившегося момента. И теперь, не оправившись от шока, он пытался понять случившееся.

Первым делом он вспомнил, как оттягивал себе волосы и бился спиной о шкаф, но при этом не чувствовал никакой боли. Ему это показалось донельзя странным, и он решил проверить, так ли это. Сначала он слегка ущипнул себя — боли не было, хотя касание ощущалось. Затем он начал щипать себя сильнее, но все равно не почувствовал боли. В конце концов, он решил сделать более решительный шаг.

Михаил встал перед зеркалом и стал рассматривать себя. Затем он собрал всю силу в кулак и ударил по стеклу. К его удивлению, и стекло не треснуло, и боли не было. Он повторил попытку, но результат остался прежним. Наконец он понял, что, вероятно, не может взаимодействовать с окружающим миром. Но тогда как он смог отодвинуть воротник на трупе?

Миша подошел вновь к своему телу и попробовал поднять рукав своей пижамной кофты. Удивительно, но в этот раз у него не получилось. Он стал бегать по комнате и пытаться хоть как-то повлиять на окружающий его мир. Он пытался перевести часы — безуспешно. Он их даже поднять не смог, но касание явно ощутил. Решил поднять стул — вновь ничего не вышло. Наконец, он с разбегу прыгнул на кровать, которая впитала все горе его прожитой жизни, но углублений от его тела на покрывале не появилось.

— Значит, я могу чувствовать, но не могу изменять этот мир. В чем тогда смысл моего нахождения здесь? — сказал он поникшим голосом, после чего продолжил: — Меньше всего я бы хотел, чтобы мои родители оказались правы.

Он привстал с кровати и стал ходить по комнате кругами, так легче думалось.

— Подумать только! Меня с детства водили в церковь чуть ли не насильно, при этом и сами не знали зачем. На все вопросы отвечали: «Так нужно». А когда я стал интересоваться и задавать вопросы посерьезней, они просто отмалчивались. Глупые идиоты! Но каким-то образом они оказались правы, а я нет. В чем смысл был моих исканий, поисков ответов на вечные вопросы, если нерациональная религия оказалась верна и загробная жизнь существует? К чему все потуги великих умов объяснить жизнь, смерть, Бога как феномен в человеческой среде? Вся наука строится на рациональном познании жизни, а тут оказывается, что самая странная и глупая позиция касательно смерти — верна. Мы изучаем физические, химические, биологические процессы и на основе этого говорим о том, что смерть — это конец, но как бы не так! — яростно восклицал Михаил, размахивая руками без опаски их повредить. — Как жаль, что я не могу ничего разбить, ничего разрушить. Была б моя воля, я прямо сейчас изничтожил бы всю эту комнату, все свои записи… — Тут он оборвал речь и побежал к тумбочкам, где лежали его исписанные тетради. В них он размышлял о смысле жизни, свободе воли и многом другом. Но при попытке открыть хотя бы один ящик он потерпел неудачу. Как мы помним, он не мог взаимодействовать ни с чем. — Так будь оно все проклято! — И в порыве гнева Миша вновь попытался ударить кулаком о стекло. — Я хотел умереть! Умереть окончательно. Я был уверен в своих знаниях. Был уверен, что дальше меня ничего не ждет, что я наконец смогу отдохнуть от себя самого, от своих мыслей, но теперь оказывается, что я обрек себя на еще худшую участь, — не сдерживая слез, говорил он. — Я всего лишь хотел покоя. По крайней мере, я не хотел нести за собой свой предыдущий опыт. Свои мысли. Свою жизнь как таковую. Это хуже смерти — осознавать, что вся твоя прошлая жизнь была посвящена пустоте, ничему.

В таком состоянии он провел добрый час и вновь вернулся к неразрешенному вопросу:

— Что же мне делать? Как избавиться от этого Ада? Я даже боль себе не могу причинить, что уж тут говорить о самоубийстве? — Он повернул голову к своему трупу и грустно улыбнулся. — По всей видимости, придется как-то жить с этим, но как?

Михаил решил пройтись по квартире. Почти все двери были открыты, потому передвигаться он мог совершенно спокойно. Впрочем, поскольку квартира была однокомнатной, то и времени у него много это не заняло. Миша, как призрак, ходил по пустому коридору, все время что-то бубня себе под нос. Потом он подошел к окну и решил посмотреть с 14-го этажа на свой двор. Как оказалось, там его уже ждали.

Неизвестный свет ослепил Михаила, и он сразу же отвернулся от этого яркого источника. Казалось, что излучение может осветить всю улицу, город — столь сильным оно было. При попытке вновь взглянуть на свет Михаил уже не испытал неприятных ощущений, но все равно не мог ничего разглядеть. Он только спросил:

— Что вы такое?

— Ты не прав, используя неодушевленное местоимение. Правильно будет «кто», — спокойно отвечал свет.

— Прошу прощения, однако вы не ответили на мой вопрос, — щурясь, проговорил Михаил.

— Я тот, кто объяснит тебе, что же тебе делать дальше, ведь сам ты не понимаешь, — наставительно ответил свет. — Пройдем со мной.

— Но как я могу пройти к тебе, если я не в силах открыть окно? — недоумевая, спросил Миша.

— Протяни руку, представляя, будто ты уже на этой стороне, — объяснил свет.

Михаил попытался сделать так, как ему сказали. Вначале ничего не получилось, но он почему-то верил этому яркому источнику и вновь протянул руку.

— Отбрось все сомнения и уверуй — тогда у тебя все выйдет.

Миша очистил разум и сделал, как ему велели. Он почувствовал, как ветер начал обдувать ему вначале пальцы, а затем и ладонь. Вскоре за окном оказалась вся рука, но Михаил вдруг отдернул ее:

— Я же разобьюсь, если полностью перенесу свое тело за пределы дома, — осторожно проговорил Миша.

— Уверуй, — услышал он в ответ.

Михаил снова очистил разум, осторожно начав переносить свое тело за пределы квартиры. Когда его нога оказалась снаружи, он представил, что ступает на что-то твердое, и уже через несколько секунд оказался вовне, паря, словно стоял на чем-то невидимом.

Его лицо отразило крайнее удивление. Он даже позабыл, что находится не один, и начал осматривать свой двор сверху. Миша видел, как дети играют на детской площадке, а родители сидят на лавочках и о чем-то разговаривают. Машины пытались припарковаться, в окнах виднелись люди. Переведя взгляд вдаль, он увидел чистый горизонт, и на душе стало легче и теплее. Несмотря на свое отвращение к жизни, он все еще мог радоваться таким мелочам.

— Михаил, — прервал его свет.

— Вы знаете, как меня зовут? — удивленно спросил тот.

— Мы знаем про тебя крайне много. Мы следили за тобой всю твою жизнь, а теперь хотим помочь тебе и в загробной, истинной жизни.

— Но кто же вы такой? Я подозреваю, что ангел, но я думал, что вы выглядите совершенно иначе.

После этих слов Михаил вновь ослеп, а когда зрение вернулось к нему, он увидел перед собой юношу, который летал так же, как и он. За спиной у него виднелись голубоватого цвета крылья, а над головой был нимб.

— Надеюсь, теперь ты поверишь в то, что видишь? — спросил спокойным голосом Ангел.

Михаил хотел что-то ответить, но преображение было столь неожиданным, что он буквально онемел.

— Я действительно Ангел и призван помочь тебе понять происходящее, а также отвести на суд Божий, — продолжил Ангел. От этих слов Михаилу стало страшно, ведь он вспомнил всю свою жизнь и сразу же приговорил себя к Аду. — Не переживай так — у тебя еще будет возможность исправить свои грехи. Главное — внимательно слушай и вникай в мои слова. Ты был прав лишь наполовину, полагая, что умер. Мертва только твоя физическая оболочка, однако духовная сейчас находится передо мной, а значит, самое ценное в тебе осталось цело и невредимо. Биологическая жизнь — лишь путь к истине, которую ты так стремился обрести при жизни. Истинное бытие начинается после окончания земной жизни, которую вы, люди, так превозносите. Однако, чтобы успокоить тебя, хочу сказать: ты далеко не одинок. Тебя ждет множество уроков, испытаний и откровений. Я понимаю, что у тебя много вопросов, которые ты хотел бы задать мне прямо сейчас, но пока не время и не место. Все, о чем я прошу, — доверься мне и слушайся беспрекословно.

Михаил лишь вяло кивнул в знак согласия. Ему до сих пор происходящее казалось нереальным, но он прекрасно осознавал, что спорить с Ангелом бессмысленно, ведь он могущественней его, а что самое главное — умнее. Михаил всегда преклонялся пред великими умами человечества, а потому и в данной ситуации счел за лучшее поверить и повиноваться всему, что ему скажут.

— Первое, о чем я хочу рассказать и спросить у тебя, касается пребывания в этом мире. Каждый умерший получает возможность остаться здесь, на Земле, еще на пару дней, чтобы в последний раз взглянуть на своих друзей, семью, на места, которые были ему дороги. Это важно, потому что после того, как мы покинем Землю, вернуться уже не получится. Дальше будет другой «мир», как вы его называете, другие правила — иная жизнь. Поэтому я спрошу тебя один-единственный раз: ты хочешь задержаться здесь или мы можем заняться более насущными делами?

Ангел говорил это таким тихим, умиротворяющим голосом, что любой человек слушал бы его неотрывно. Так же поступил и Михаил. Но когда Ангел закончил свою маленькую речь, у Миши внутри все сжалось. С одной стороны, еще побыть здесь заманчиво. Кроме того, эхом в голове отзывались слова Ангела, что сюда уже не вернуться, а значит, не будет возможности вновь увидеть свою комнату, которая принесла Михаилу столько много боли и разочарования. Нельзя будет увидеть смеющуюся детвору у себя под окнами, не услышит он более, как соседи сверху ругаются и кричат друг на друга. Но с другой — вся сила отвращения к жизни заиграла для Михаила новыми красками, и задержаться здесь еще хотя бы на час казалось немыслимым. Нужно было принять решение, и как можно скорее.

«Конечно, это место приносило мне счастье, но столь давно, что я уже и не вспомню. Может, смерть — действительно начало новой жизни? Начало зарождения надежды на радость и моральное удовлетворение?» — думал Михаил.

— Не забывай о том, что я прекрасно слышу твои мысли, — сказал Ангел.

От этих слов Михаил аж сжался. Как это так? Значит, его жизнь у всех на виду? Где же тут хваленая свобода?

— Я принял решение… — начал Михаил.

— Озвучь его и подтверди мои догадки, — перебил его Ангел.

— Зачем озвучивать, если ты и так все знаешь? Я хочу отправиться в следующий «мир». Хочу окончательно понять, что такое смерть и жизнь души. Может быть, именно там меня ждет счастье, — грустно произнес Михаил.

Ангел выдержал паузу, после чего, не говоря ни слова, подхватил за руки Михаила и полетел ввысь.

Вход в Эдем

Для Михаила время будто остановилось. Они летели с огромной скоростью, но казалось, словно они передвигались со скоростью улитки. Он то и дело смотрел по сторонам и наслаждался этим странным, невообразимым мгновением. Подумать только, он летит, но уже не в своей телесной оболочке, а отдельно от нее, ощущая легкость и ловкость движений. Потоки воздуха обдували его худые скулы, а губы то и дело трепетали от сильного ветра. Глаза наполнялись слезами, но он не мог понять, были это слезы счастья или же их вызвал резкий ветер.

«Значит, никакой лестницы на небеса не существует, — внутренне усмехнулся Миша. — А жаль, было бы интересно на это все взглянуть».

— Думаю, интересного тебя ждет предостаточно, — отозвался Ангел.

— Я так понимаю, мне уместнее просто размышлять вслух, дабы не чувствовать себя неловко, раз вы слышите все, что происходит у меня внутри, — уже спокойно отвечал Михаил.

Ангел лишь повернул голову и впервые проявил какую-то эмоцию — он улыбнулся.

А тем временем Миша стал ощущать, как непонятное тепло разливается по всему телу.

— Странно, разве здесь не должно быть холодно? — спросил он.

---

— Не забывай, что здесь мерить что-либо человеческими мерками неверно, — отвечал ему Ангел.

Михаил начал вертеть головой в разные стороны. Вдруг он увидел вдалеке огромное облако. Он не сразу придал ему значение, но, приближаясь к нему, он стал замечать какое-то движение и какие-то постройки. Его это поначалу крайне смутило, но он вспомнил слова Ангела о бессмысленности былых знаний и понятий, успокоился и заинтересованно вглядывался в этот объект.

Они взлетели еще выше, и перед ними открылась удивительная картина. То, что казалось облаком снизу, оказалось большим-большим садом. Он казался безграничным. В саду находились такие же люди, как и Миша. Они сидели и мирно беседовали друг с другом или же с ангелами. Успел он заприметить и огромное дерево, которое его заворожило.

— Не древо ли познания добра и зла я вижу? — спросил он.

— Именно его, — отвечал спокойным голосом Ангел.

Это последнее, что успел увидеть Михаил, прежде чем они плавно начали спускаться вниз. Однако попасть в сад оказалось не так просто. У больших, массивных дверей из белого блестящего мрамора, украшенных золотыми узорами вдоль стенок ворот, находился некий человек, который, заприметив их издалека, уже встал и приготовился к разговору с Михаилом. Он был похож на средневекового рыцаря: шлем с забралом, массивная броня, прикрывающая тело, а в руках — идеального качества и отполированные до блеска щит с мечом.

— Вы его прозвали Хранителем, но на деле он выполняет совершенно другие функции. Именно он встречает новоприбывших и решает часть вашей дальнейшей судьбы.

— Что мне нужно знать перед тем, как начать с ним диалог? — спрашивал Михаил.

— Будь честен — все, что тебе нужно знать во время нахождения в этом месте, — был ответ Ангела.

— Даже не удивлен, — скептически говорил Миша.

Они подошли ближе, и Ангел преклонил колено перед Хранителем, начав говорить:

— Я привел вам новую душу, которая заслуживает того, чтобы находиться здесь.

— Здравствуй, Михаил, — начал разговор Хранитель, и Михаил почувствовал, что он улыбнулся, хотя за шлемом этого не было заметно.

— Здравствуйте, — отвечал, чувствуя неловкость, Миша.

— Твой спутник сказал, что ты имеешь право здесь находиться, но так ли это? — спросил Хранитель.

Михаил застыл, не понимая, что ответить. Его словно переклинило, и во рту пересохло. Глаза забегали по сторонам, а перед мысленным взором пролетела вся его жизнь. Он задумался, действительно ли он имеет шансы здесь остаться.

«Я не размышлял об этом при жизни. Я вообще не ожидал, что после смерти что-то существует. Родители говорили, некоторые друзья и некоторые другие люди рассказывали об этом всем, но я, как наивный дурак, считал, что я прав, а они — нет. И что в итоге? Я остался с носом, и теперь мне предстоит отчитываться за все свои грехи, которые были неотъемлемой частью всей моей жизни».

— Но при этом, — начал Хранитель, — твоя жизнь была наполнена и добрыми делами, которые ты не замечал. Ты не кичился ими и не просил ничего взамен, просто поступал так, как считал нужным. Это самое важное — учение Христа о доброте и любви вошло в тебя, и ты следовал ему, пусть и бессознательно.

«Постоянно забываю о том, что они слышат мои мысли», — подумал Михаил, и его передернуло.

— Потому Ангел и принес тебя сюда, миновав экскурсию, как бы вы это назвали, в Ад, где находятся не только обычные грешники, но и наполовину праведные. Такие, как ты. — Его бас эхом отзывался в голове у Михаила, отчего все нутро его сжалось, а страх начал переполнять его. — Однако они попали туда не из-за того, как прожили свою предыдущую жизнь, а потому, как они поступили здесь, в нынешней ситуации. Твоя жизнь пусть была и противоречива, но не слишком отличалась от жизни тех, кто приходил сюда ранее. Многие из вас жили в христианской семье, но большинство, как только стали старше, начали задавать вопросы, которые отвели вас от пути веры — вы пошли рациональным путем, думая о том, что именно вы вольны контролировать абсолютно все — в том числе и свою жизнь. Так, молодым юношей ты отрезал от себя Бога, но не до конца. Вспомни, как, оказавшись в тяжелом состоянии, ты неоднократно становился на колени и читал молитвы, просил помощи у Христа, у Бога — у Всевышнего. Ты признавал их власть и силу, пусть и в проблемные этапы своей жизни, однако признавал. Но как только твоя жизнь становилась хотя бы на йоту лучше — ты сразу же об этом забывал, объясняя абсолютно все стечением обстоятельств, своими действиями или же судьбой. Но знаешь, в чем ваша ошибка? В том, что Бог всемогущ, и именно Он контролирует каждого из вас, живых. И не нужно понимать это так, словно Он следит за всеми вами. Бог мог лишь посеять зерно истины, веры, побуждения к действию, а дальше следить за тем, как вы с этим будете жить. Он направляет каждого из вас, но вы по своей глупости не можете этого понять.

«Как складно он говорит, — понемногу раздражался Михаил. — Это получается, что мы действительно лишь игрушки в руках Бога? Так получается?»

Хранитель услышал то, о чем подумал Миша, и грозно наклонился к нему. Он был в несколько раз больше Михаила, и его тень заслонила солнце.

— Вот еще одна причина, по которой мы считаем, что ты имеешь право находиться среди нас: ты умеешь сдерживаться и не задавать тех вопросов, которые просто глупы.

— Но они меня преследуют все время, с самого начала. Неужели у меня не будет возможности задать их кому-нибудь из вас? — спрашивал Михаил.

— Задавать вопросы и искать истину — похвальная затея. Именно таким образом каждый из вас должен развиваться и постигать правду. Потому ты можешь спросить все, что тебя интересует, у меня, а в дальнейшем у тебя будет возможность задать намного больше вопросов, но уже другим служителям Всевышнего.

У Михаила возникла отличнейшая возможность узнать то, что он хотел бы. Но для того чтобы сформулировать свой вопрос, ему потребовалось время. Непонятного было так много, что остановиться на чем-то одном представлялось невозможным. Тем не менее нужно было пользоваться шансом, ибо дальше его уже может и не быть.

— Все эти религии на Земле, все верования толкуют абсолютно по-разному Бога, как Ему надо служить и как верить, — так вот, вопрос мой таков. В чем они заблуждаются, ведь у каждого свое мнение по каждому пункту, и насколько далеко они от правды?

— Ты сам должен был понять. Но раз ты так и не догадался, то вот тебе мое объяснение. Абсолютно не важно, какой веры придерживается человек, если он признает над собой Господа Бога. Место, где мы находимся, поистине уникально и является домом не только для умерших, но и для Него самого. Вы можете рассуждать о том, как Он выглядит, где Он живет и, самое главное, как, но самым существенным в этом вопросе остается то, что вы верите и признаете Его своим Богом. То, как вы Его почитаете, имеет значение лишь для тех, кто живет на Земле. Ваша наука говорит, что вы произошли от животных, а в начале своего существования вы и вовсе превозносили огонь и ветер — абсолютно все, что вы не понимали. Те же, кто считает, что людей создал Бог, верят в Него и любят Его. Но даже они умудрились отличиться и стали придумывать небылицы. Особенно это заметно в различных священных писаниях. Ваша Библия — священная книга лишь потому, что она признает Бога. Бог обращался к людям и сеял зерно истины, наставляя их на путь Божий, однако то, как они начали интерпретировать Его послания, — неверно. Ты никогда не задумывался, зачем Богу столько различных подношений? Правильно — незачем. Вы же не просите своих детей, чтобы они делали вам различные подарки и боготворили вас? Все, что вы хотите, — это любовь с их стороны и уважение. Так же и Бог. Для чего ему ваши жертвоприношения? Он сам создал и вас, и то, что вы приносите Ему в жертву. Истинная любовь проявляется не в подношениях, а в том, насколько глубоко вы пустите Его в свое сердце. Все остальные мелочи — из страха перед Ним. А там, где начинается страх, — кончается любовь. Все ваши истории о том, как Бог наказывал неверующих, не лишены смысла: после смерти они действительно могут очутиться под землей, где их ждет наказание. Но лишь за то, как они восприняли истину здесь, в этом месте. Церкви — это священные места, но только потому, что являются проявлением признания Господа. А обряды, помазания — это ваши придумки, лишнее. Все, чего хочет Бог от вас, — это любовь и уважение к Нему как к Создателю, ведь вы Его дети. Все различные конфессии, их видение Создателя, их слова и Библия — ваши деяния, но не Бога. Он лишь напоминал о том, что Он есть, а вы поступали с этим знанием по-разному.

Михаил слушал внимательно, понимая, что его жизнь была наполнена глупостью, но глупостью людской, которая не была продиктована Создателем. В душе он был рад, что в чем-то оказался прав: человек действительно глупое существо, несведущий ребенок, который не знает.

— Именно поэтому каждый из вас живет крайне противоречивую жизнь, именно поэтому каждому из вас можно предоставить шанс на обретение истины. В том числе и тебе. Я очень надеюсь, что мой ответ повлияет на твое восприятие всего, что здесь происходит. Но прежде чем ты отправишься далее, ответь мне на вопрос, от которого будет зависеть твое дальнейшее пребывание. Какого верования ты придерживаешься?

Михаил застыл в смятении. Что же ему ответить? Они и без того знали ответ на этот вопрос, но, по всей видимости, это была одна из тех ситуаций, в которых проверяется честность, и последствия лукавства могли быть непоправимы. Однако ответь, что он при жизни отрицал Бога, его могут отправить сразу же в Ад. И это его пугало.

— Я неверующий, атеист, — сказал Михаил. — Но сейчас я вижу, что ошибался. Я хочу обрести истину, хочу понять, кто я такой и что такое истинная вера. Я не мог принять ту, что навязывается у нас, на Земле.

— Ты получишь желаемое. Тебе представится шанс понять, кто такой Бог. А сейчас позволь провести тебя в одно из мест для новоприбывших, в твоем случае — для атеистов, где тебя направят на путь истинный.

Это были последние слова Хранителя, и тот открыл врата.

Разговор с Гидом

Михаил непроизвольно закрыл глаза и, открыв их, обнаружил, что уже стоит за воротами, перед которыми разговаривал с Хранителем. Вид, представший перед его взором, был поистине восхитителен.

«Если и существует Рай, то это определенно он», — подумал Михаил.

Первым, что он почувствовал, было прикосновение чего-то свежего и обволакивающего к его ступням. Он опустил глаза и обнаружил, что вся его обувь вместе с носками куда-то испарилась, и он стоял босиком на зеленой траве, будто бы покрытой росой, отчего становилось свежо и приятно. Михаил невольно улыбнулся и решил осмотреться.

Кругом была зелень, цветы — как будто он находился в поле, до которого рука человеческая так и не добралась, чтобы построить свои торговые центры или же вспахать огород. Каждый цветочек тянулся к солнцу, которое, казалось, могло упасть на него в любую минуту. Было тепло — ни жарко, ни холодно. Кое-где виднелись маленькие огороженные сады, в которых можно было видеть водоемы, лавочки, а также прекрасных лебедей, которые грациозно плавали и питались с рук других людей. К слову, о них. Создавалось впечатление, что их крайне мало, но, определенно, это была лишь иллюзия, ведь территория Эдема простиралась на бесконечное множество квадратных километров, и если поставить себе цель обойти его кругом — предстояло потерпеть неудачу. Рядом с Михаилом стояли лавочки, на которых сидели люди, некоторые из них держали в руках котов — казалось, что их Рай — эти животные. Они сидели и бесконечно, со всей нежностью, которая только присуща человеку, гладили их и прижимались щеками к ним. «Была бы такая религия при жизни, я думаю, они бы вступили в нее не задумываясь», — усмехнулся Михаил.

Посреди Эдема, как уже было сказано, возвышалось огромное дерево, которое тянулось к космосу, снизу не было даже заметно его верхушки. Это была яблоня, но, к удивлению Михаила, никто не то что не брал ее яблоки, а даже не подходил близко к дереву, словно это была запретная зона.

Тут он вспомнил о том, что давно не ел, но, на его удивление, даже не проголодался. И пить не хотел.

«Надеюсь, это очередной плюс нахождения здесь — не нужно следить за такими вещами. Интересно, а как тут дело обстоит со сном?»

Он стал осматриваться, надеясь обнаружить хоть какие-то спальные места, но увидел только мирно спящих прямо на траве людей.

«По всей видимости, вот и ответ».

Михаил хотел было продолжить невольную экскурсию, но в это мгновение услышал, как к нему обращаются.

— Приветствую, Михаил, — раздался голос.

— Здравствуйте, — ответил он машинально и повернулся в сторону звука. Увиденное его несколько удивило.

Перед ним стоял не человек, не ангел и даже не подобие Хранителя. Это была левитирующая книга. В раскрытом виде, с пером над ней, она просто парила в воздухе, приподнимаясь чуть-чуть вниз, а потом вверх. Выглядела она как старый-старый фолиант, из нее постоянно вылетали маленькие, почти незаметные записи и моментально растворялись в воздухе, словно запись в книгу шла непрерывно, даже в это мгновение.

Михаил издал продолжительное «А-а-а», пытаясь что-то сказать, но увиденное сбило его с толку.

«Может, будет как с Ангелом?» — подумал он.

— Если вам угодно, я могу перевоплотиться в нечто, что вам знакомо, — отвечал фолиант, давая понять, что он так же слышит его мысли.

— Это было бы очень кстати, я еще не привык к таким необычным вещам, — ответил Михаил.

Вновь свет ослепил главного героя, а когда зрение вернулось, перед ним стоял молодой человек и держал в руках ту самую книгу.

— Надеюсь, так будет лучше, — проговорил молодой человек.

— Определенно, — ответил Михаил с облегчением. — Кто вы такой?

— Новоприбывшие называют меня Гидом, Всезнающим, Тем, Кто Пишет. Можете называть меня как угодно — я пойму, если вы обращаетесь ко мне. И разрешите в таком случае представиться полностью. Я — тот, кто встречает вас после разговора с Хранителем. Моя задача — ответить на ваши вопросы, ведь у вас их много, после чего направить вас на обучение.

— Обучение? «Пути к Богу»? — иронично спросил Михаил.

— В ваших же интересах не шутить на такие темы, иначе вы себе осложните задачу обретения истины, ибо шутка — лишь побег от реальности, лишь ширма, прикрывающая настоящие намерения человека. Но если отвечать на ваш вопрос, то да. После нашего разговора ваше обучение продолжится.

— Продолжится? Неужто оно началось с самого того момента, когда я встретил Ангела?

— Именно так. Некоторые из вас отрицают его существование или же теряют веру сразу же, после того как видят его, аргументируя это тем, что такого быть не может и что на самом деле все происходящее — предсмертный бред, — отвечал Гид, после чего сразу же продолжил: — Если у вас есть желание сразу же пройти дальше и направиться к обучению, то мы можем это организовать.

— Нет-нет-нет! — чуть ли не закричал Михаил. — У меня множество вопросов, которые я хотел бы задать вам.

— В таком случае я вас внимательно слушаю, — улыбнулся Гид.

— Вы уже третий человек — если можно вас называть людьми, — который говорит о каком-то пути, о каком-то истинном пути. Но что это такое, черт возьми? Такое чувство, будто это разговор про того, кого нельзя называть.

— В речи Хранителя находился ответ на этот вопрос, но если вы хотите услышать его из моих уст ответ, то пожалуйста. Религии на Земле и их учения не могут быть истинными, т. к. изначальный посыл Божий они сами и видоизменили. Можно долго рассуждать, сколь далеки эти религии от истины, но то, что в них много ошибочного и правда, преподносимая ими, не истина, — точно. Истинный путь к Богу — это обучение тому, что Он хочет от вас на правах Создателя. Переводя на ваш человеческий язык: некто создал свой товар и хочет получить выгоду в виде денег. Или же еще один: вы приручаете, точнее, уже берете домой питомцев и ухаживаете за ними в надежде, что они станут вашими верными друзьями, частью вашей семьи. Так же и Господь — Он создал вас для конкретной цели. Обучение же поможет вам понять — для какой. Если интересно, я могу рассказать для чего, но вряд ли вы сразу же сможешь уразуметь это. Вот что такое истинный путь к Богу.

— Благодарю. Но вот что меня интересует еще. Вы и Хранитель говорили о том, что религия неверна, и у меня возникает следующий вопрос. Имеет ли смысл следовать каким-либо канонам на Земле, жить «праведно», как говорят там, и не грешить? Есть ли вообще разница в том, как мы жили, если здесь нас будут переобучать?

— Человек, который обладает минимальными знаниями о чем-либо вообще, легче поддается обучению, ведь у него есть какая-никакая база, благодаря которой он сможет становиться лучше и идти к истине намного быстрее, нежели те, кто ничего не знает и не понимает. Вы же своим детям не будете объяснять строение мира, если они не знают, что такое буквы и цифры, не так ли? Так и в этом случае: вы пытаетесь познать Бога, пусть и не совсем так, как надо, однако это ваши первые шаги. Все ваши великие открытия строились на том, что изначально вы ошибались, а после усовершенствовали свои знания и приходили к истине. А самое главное ваше открытие, которое вы не сможете сделать при жизни, — познать Создателя.

— А это место, Эдем, если я не ошибаюсь, для чего вообще предназначено? Или только для обучения?

— Таких мест очень много. Если вы помните, Хранитель направил тебя сюда, т. к. вы сказали, что вы атеист. Следовательно, все новоприбывшие именно сюда — атеисты. Для тех, кто придерживался православия, католицизма, иудаизма и т. д., другие Эдемы. Есть ли в нем иная надобность? Взгляни вокруг! Разве это не предел совершенства? Разве это не Рай, как вы его называете? Здесь люди становятся счастливыми, а это для вас — цель номер один в вашей предыдущей жизни. Создатель, хвала Ему и честь, заботится о вас всех с самого начала вашего существования. Он создал для вас дивный мир, наполненный прекрасными видами, пейзажами, но вы из-за своего самомнения начали его переделывать на свой лад, уничтожая истинную красоту. Он мог бы от вас отвернуться, но и здесь захотел сделать вам Рай, раз уж вы отвергли его на Земле.

— Этот Рай существует с начала времен?

— Конечно. Просто Создатель его постоянно видоизменяет, чтобы вы здесь чувствовали себя намного лучше, чем прежде.

Михаил задумался. У него в голове начали всплывать те мысли и идеи, которые преследовали его еще при жизни.

---

— Задавай и эти вопросы, не бойся, — поддержал его Гид.

— В таком случае самое для меня непонятное — вопрос смерти. Многие люди думают, что смерть на Земле — конец. На самом же деле оказывается — нет. И у меня возник такой вопрос. А есть ли смерть вообще? Настоящая?

— Вам вовсе не ведомо, что такое смерть. Вы считаете, что после смерти жизнь прекращается, но это не так. Смерть на Земле — начало пути, как вам уже говорили. А если вы интересуетесь, можно ли умереть здесь, то у меня встречный вопрос: для чего? Зачем? Вы находитесь в Раю, где у вас есть все, что вы хотите.

— Затем, что это буквально лишает нас выбора. Это перечеркивает все наши старания и все наши научные потуги. Я выбрал путь самоубийства, т. к. не хотел жить, но меня лишили самой смерти. Где хваленая свобода, где выбор? Я не хочу выбирать между Раем и Адом. Я желал умереть, но теперь вынужден проходить какое-то обучение. Где свобода воли? Может, еще окажется, что ее и вовсе не существует, т. к. наша судьба предписана Богом? — повысив голос и горячась, говорил Михаил, и это крайне не понравилось Гиду.

— Вы начинаете терять самообладание, а одно из важнейших качеств, которому вам предстоит научиться здесь, — это терпение. Я не буду отвечать на этот вопрос, потому что вы еще не готовы узнать правду. Если у вас есть еще вопрос — пожалуйста, но только если вы не будете вести себя как человек.

— Значит, — говорил Михаил уже тише, пытаясь рассуждать, — понятие греха, неправильности поступков и мыслей все же присутствует у нас при жизни. Значит, все-таки есть разница в том, как мы проживем наши жизни на Земле. Что же такое грех, если бы можно было дать ему характеристику?

— Абсолютно каждый из вас греховен — это правда. Но есть одна вещь, которая отличает вас друг от друга, — это то, каким образом вы грешите. Кто-то становится неблагодарным, кто-то впускает в свое сердце ненависть и начинает превращаться в посланника Ада на Земле. Кто-то из вас начинает лгать, кто-то забывает про любовь, а некоторые отворачиваются не то что от других, а от себя самого. У вас в православии и католицизме как минимум есть перечень грехов и Добродетелей, но кто сказал, что они верны? Ваши священники? Обучение и состоит в том, чтобы обрести Добродетель, при этом искоренив в себе всю греховность. И, опережая вас, отвечу, что каждый из вас — без греха во время рождения. Вы его обретаете, т. к. в самом начале даже не различаете, где вы, что уж тут говорить о таких тяжелых вещах. Каждый из вас греховен, но каждый обретает свои грехи во время собственной жизни. Человек — синоним к слову «грех».

— Да, я человек, — уже совсем успокоившись, отвечал Михаил. — Я таков, какой я есть. Я был рожден от таких же детей своих родителей. Все мы — такие. Каждый из нас от неведения становится греховным, но, знай мы, что будет после мнимой смерти, мы бы все равно не исправились. Я презираю свой человеческий род, ибо мы не больше чем животные, возомнившие, что наша жизнь стоит больше, чем жизнь условного муравья. И абсолютно неважно, как именно мы попали на Землю — эволюция ли, как говорит наука, или же по Божьему велению, — результат один и тот же. И вот, если мы созданы «по образу и подобию Бога», то мне просто интересно, зачем вообще нас создали? Для чего нужно было нас создавать, если, по вашему мнению, мы ведем себя крайне неверно? Какой смысл вкладывал Бог в наше создание?

— Представь, что ты находишься один в бесконечном, созданном тобой мире. Он может быть прекрасен, но каков от него смысл, если в нем ты совершенно один? Чувство одиночества будет поглощать тебя вновь и вновь. Нужно было найти выход, нужен был хоть кто-нибудь, с кем можно было бы поговорить. Именно для этого вы и были созданы. Если даже многие из вас чувствуют себя порой крайне одиноко, то представьте, каково было Господу? Вы, чтобы избежать такого чувства, продолжаете свой род, ибо чем старше вы становитесь, тем реже у вас происходит контакт с теми, кого вы любите. Именно по этой причине вы создаете семьи, а после и детей. Так же, как и вы — дети Господа. Чтобы вы про Него ни говорили, Он вас любит, ведь вы — Его дети.

«Отлично. Мы лишь лекарство от одиночества Бога. Действительно великая цель», — подумал про себя Михаил.

— На этом нам нужно прекратить нашу беседу, — начал было говорить Гид, но Михаил его перебил:

— Подожди! У меня еще столько вопросов, сколько я даже не в состоянии задать. Прошу, дай мне возможность еще с тобой поговорить, — умолял Михаил, не замечая, что начал обращаться к Гиду на «ты».

— На остальные вопросы ответы вы получите уже не от меня, а от других. Моя задача выполнена, а сейчас, прошу, следуйте за мной, — сказал Гид и, взяв за локоть Михаила, повел его в сторону какого-то удаленного здания.

— Позволь задать последний вопрос, и я тебя больше не побеспокою, — попросил Михаил.

Нужно объяснить, что весь присущий ему при жизни скепсис исчез. Если поначалу он еще слегка сомневался в происходящем, то сейчас он хотел разобраться в том, что здесь происходит и как что работает. Подумать только! У него появилась возможность, о которой он и помыслить не мог. Потому неудивительно, что он вцепился в Гида обеими руками и стал просить ответить на последний вопрос. Михаил уже был согласен пройти «истинный путь», только чтобы обрести эту самую истину, за которой он охотился еще при жизни. Ему судьба даровала еще одну жизнь, еще одну возможность познать непознаваемое — глупо было бы от такого отказываться.

— Последний вопрос. Я слушаю, — снисходительно проговорил Гид.

Михаил собрал все свои силы и уверенным голосом произнес то, что он хотел узнать больше всего:

— Смогу ли я, пусть когда-нибудь позже, поговорить с самим Богом? Узнать, кто он такой на самом деле? Пообщаться со своим «отцом», как оказывается.

Гид остановился и посмотрел ему прямо в глаза; Михаилу стало крайне больно и неприятно. В глазах все плыло, а в голове шумело так сильно, что он даже себя не слышал. Так продолжалось несколько секунд, а когда шум стал стихать, он понял, что Гида уже и близко нет, а сам он стоит перед тем самым зданием, что казалось таким далеким. Он оглянулся и в растерянности стоял как вкопанный перед входом, как вдруг его буквально оглушил голос, прозвучавший прямо в голове: «Если пройдешь обучение, которое продолжится в этом священном месте», — и Михаил понял, что это и был ответ на его вопрос.

Истинный путь

Место обучения, в котором оказался Михаил, напоминало давнее, но знакомое прошлое. Все выглядело так, будто ты отправился в Древнюю Грецию, во времена великих театральных представлений. До боли оно было похоже на старинные амфитеатры. Все так же: главная, слегка углубленная сцена, зрители, коих уже было немало, на каменных сиденьях, построенных полукругом, ступенями снизу вверх. Но в отличие от современных Михаилу величественных руин здесь все было новым. Казалось, что построено буквально вчера. Нигде не было трещин, мусора, в общем — идеальная чистота и красота исполнения. Ну и еще, правда, крыша была, что отличало этот амфитеатр от классического.

Итак, здесь уже были люди. Сколько их было? Не сосчитать. Некоторые даже теснились, стараясь уместиться на каменных ступенях. Оно и неудивительно — множество людей умирает ежесекундно.

«Куда ж тут мне присесть?» — в недоумении застыл у входа Михаил.

На удивление, несмотря на такое огромное количество людей, можно было услышать даже пролетающую муху, если бы она появилась, — столь странная и отчасти пугающая тишина повисла над амфитеатром. Сотни и тысячи людей просто сидели и даже не разговаривали. Не пытались познакомиться, завести разговор. Никто не интересовался, по какой причине тот или иной слушатель оказался именно здесь — сам ли, от старости или кто помог. Никто не возмущался, что на сцене до сих пор пусто и что люди так долго сидят и ничего не происходит. Хотя, возможно, причиной тому было, что спешить этим людям теперь явно было некуда. Вся торопливость осталась позади. Здесь будто бы и время шло по-другому. Михаил и тот не сказал бы, час прошел после его смерти или несколько дней.

Вопрос, куда уместиться, оставался открытым. Он начал бегать глазами и искать свободное место в этом муравейнике, но так ничего и не нашел. Михаил уже было хотел остаться при входе и наблюдать за всем стоя, но в этот момент к нему кто-то подошел и положил руку на плечо.

— Приветствую тебя, Михаил, — начал он сразу, как Миша повернулся к нему. — Мы тебя заждались. Прошу, следуй за мной. Я тебя провожу на твое место.

Миша даже глазом не успел моргнуть, как собеседник взял его за руку и повел его куда-то все ниже и ниже, к сцене. Все расступались пред ними и освобождали место для прохода.

«Неужели у каждого тут свое место?» — промелькнуло у него в голове.

— Все именно так, — подтвердил проводник.

— Но для чего это все? К чему такая дотошность? — спросил Миша.

— Вы, люди, даже в Раю умудритесь сотворить анархию, — был его ответ.

Ведь и не поспоришь. Михаил даже отвечать не захотел, ибо прекрасно понимал, что его загадочный проводник был прав. Мы, люди, не любим порядок — мы стремимся к хаосу и разрушению.

«Или же нас такими создали», — думал про себя главный герой.

— Помни слова Хранителя о том, что вы сами были вольны интерпретировать слова Господа. Вот и получилось, что вы перевернули многие его учения с точностью до наоборот, — отвечал на мысли Михаила его проводник.

Этот маленький диалог позволил Мише даже не заметить, как он уже оказался на своем месте, во втором ряду, чуть правее центра. Осознав, что он находится в сидячем положении, Михаил сразу уставился на сцену. Там по-прежнему никого не было и ничего не происходило, — значит, важного он не пропустил. У него было несколько минут, чтобы рассмотреть соседей, с кем ему предстояло провести не одно занятие.

По левую сторону от него сидел уже преклонных лет господин, который одет был как обычный крестьянин. Седая-седая борода торчала в разные стороны — очевидно, за ней не особо-то и ухаживали. Волос на голове не было, а те, что остались, служили лишь напоминанием о временах, когда и этот парень носил их гордо и любовался ими в зеркале.

Справа же сидел крайне молодой человек, лет двадцати, не больше. Первое, что бросилось в глаза Мише, так это то, что волосы его были покрашены в желтый цвет. В отличие от дедушки, который сидел крайне спокойно, словно его уже ничем не удивить, молодой человек постоянно дергался, мотал головой, а глаза его бегали по сторонам.

— Как тебя зовут? — спросил шепотом Михаил молодого человека.

Последний же повернул голову в сторону задавшего вопрос и лишь приоткрыл рот, после чего резко отвернулся и приложил палец к губам, давая понять, что Михаилу следовало бы помолчать.

— А вас? — спросил дедушка у Михаила.

— Миша. Мое имя Миша, — ответил ему главный герой.

Вдруг в это мгновение кто-то басом прокричал:

— Соблюдайте тишину — проявите уважение.

От этого звука главный герой, словно страус, зарывающий свою голову в песок, вжал голову в плечи. Холодный пот выступил и побежал по его спине, а руки затряслись. Михаил от неожиданности крайне испугался.

— Валентин, — сказал еле слышно дедушка и улыбнулся Михаилу.

Миша, словно ребенок, улыбнулся во все зубы и кивнул головой. Наконец-то хоть кто-то в этом месте говорит. И не кто-нибудь, а такой же человек, как и он. Одна мысль о том, что вокруг него находятся замкнутые люди, его пугала, ведь человеку в непривычном обществе крайне тяжело удержаться от разговоров. А тут этот славный дедушка, как Миша его сразу же прозвал, соизволил сам задать вопрос, а потом еще и ответил сам! Счастье-то какое!

Но еще большее счастье, по крайней мере зрительное, его ожидало уже через несколько секунд. Пока Михаил осматривал дедушку, он обратил внимание, что люди, сидящие перед ним и за ним, резко выпрямили спины и направили все свое внимание на сцену. А потом еще и Валентин незаметно для всех показал пальцем, подняв руку с колен, прямо на сцену. А там было на что посмотреть! По всей видимости, парад греческой культуры продолжался, т. к. там появились восемь человек, одетых по всем правилам этой древней великой державы. Они выстроились в ряд, одетые в хитоны. Сразу, пожалуй, отметим, что не у всех они были одинаковые. У шестерых хитоны достигали лодыжек и только у того, кто вышел вперед остальных, он был до бедер. У каждого на голове были золотые венки, а хитоны подвязаны у кого одним, а у кого двумя поясами. На ногах красовалась классическая греческая обувь крепиаль — сандалии на плоской подошве с твердым кожаным верхом и кожаными ремнями, обвивавшими ногу. Зато пальцы ног у всех были открыты.

Как уже было сказано, один из них выступил слегка вперед. Он же и начал речь, которая благодаря уникальному строению амфитеатра разносилась по всему залу и была слышна в последних рядах. Наверное, если бы не стены с необычной для такого рода построек крышей, то звук мог распространиться на многие-многие километры. Вот что сказал один из «актеров».

— Думаю, всех вас интересует один вопрос: что мы здесь делаем? Что от нас хотят? Конечно, каждого из вас интересует и что-то свое, но всех объединяет одно — незнание того, что будет дальше, — говорил ведущий несколько высоким, но крайне спокойным и умиротворенным голосом. — Прежде чем я отвечу на эти вопросы, я задам свой. Как известно, ваши Гиды должны были вам говорить о том, что…

«Так, значит, у каждого из присутствующих были такие беседы? Интересно, что же они спрашивали?» — думал Михаил.

— …о том, — продолжал слушать Михаил ведущего, — что то, как вы прожили свои предыдущие жизни, важно постольку, поскольку вы смогли проникнуться идеей существования Бога. Все вы неверующие, но каждый по-своему. Кто-то относится резко отрицательно к Господу и религии. Кто-то — нейтрально, просто не зная наверняка, стараясь взять за основу в своей жизни рациональное познание мира, где Господу просто нет места.

«Прямо как я в прошлой жизни», — подумал Михаил.

— А кто-то — как лист на ветру. Его бросает постоянно из огня да в полымя: он начинает верить, но потом что-то ему мешает, и он отказывается от веры. Однако в глубине души он хочет верить, но что-то не получается. Но всех вас объединяет, как уже было мною сказано, то, что вы контактировали, так или иначе, с понятиями загробной жизни, Господа и истинного пути, когда в минуты угнетенного состояния начинали молиться и общаться со Всевышним. Этот путь предполагает, что вы должны научиться жить по определенным принципам. Вы должны научиться определенным навыкам, определенным Добродетелям, которые помогут вам понять, что такое «истинный путь». Потому у меня вопрос к вам: как вы считаете, что это за Добродетели? Сможете ли вы их перечислить?

В зале повисла напряженная тишина, хотя, казалось бы, тише уже быть не могло. Все вертели головами, ожидая, кто же рискнет ответить на вопрос. Каждый боялся, как школьник в былые времена опасается ляпнуть чепуху и получить нагоняй от преподавателя. Наш главный герой, впрочем, не сомневался, что именно ответят. Обязательно кто-нибудь из зала встанет и перечислит те самые семь или шесть христианских Добродетелей. Однако Миша понимал, что это будет неправильным ответом. Если он что-то и успел усвоить, так это то, что здесь нельзя судить человеческими мерками и, следовательно, то, что было правильным в прошлой жизни, в этом месте может оказаться не более чем фикцией, не требующей даже малейшего внимания.

— Да, господин Черешков, я вас слушаю, — сказал ведущий, обращаясь к человеку, который поднял руку.

«Неужели они всех знают! Поразительно! Бедные служители Господа!» — подумал Михаил.

Между тем несколькими рядами сзади, прямо за спиной Михаила, встал какой-то человек лет 40–45, с лысой головой и трясущимися руками, и начал говорить.

— Если я все правильно помню, — начал он крайне неловко и постоянно сбиваясь, — есть, т. е. были в предыдущей жизни, определенные Добродетели, которые нам навязывали… — сглотнув, этот господин перевел дыхание, словно боялся продолжать, — …т. е., я хотел сказать, пытались нам привить. Это целомудрие, любовь, умеренность, усердие, терпение, доброта и смирение, — сказал он и сразу же поспешил присесть обратно, словно пытаясь спрятаться.

Ведущий слегка улыбнулся и кивнул одобрительно головой, после чего сделал глубокий вдох и начал свою речь:

— Как я и говорил, вам рассказали, что определенные Добродетели существуют и обладать ими — долг каждого человека, но религия и ее последователи видоизменили эти понятия почти полностью. Я благодарен вам, господин Черешков, что вы решили высказаться (а самое главное — не начали нести нелепицы), что абсолютно неважно, каким человеком становишься при жизни. — Ведущий все это время ходил по сцене, порой останавливался, поднимая палец вверх в важные моменты своего повествования. Он напоминал успешного оратора, который всю жизнь вещает на публику, из-за чего умеет к себе расположить, т. к. тот же Михаил вслушивался в каждое его слово и даже не думал отвлекаться. Его спокойный, но при этом пронизывающий до мельчайших струнок души голос в прямом смысле этого слова оставался внутри каждого из слушателей и эхом отражался не только от стен здания, но еще и будто бы в черепной коробке. — Но все же перечисленные вами Добродетели несколько отличаются от тех, которые нужны были каждому еще при жизни, дабы не только постичь Господа, но еще и стать Человеком с большой буквы. Позади меня стоят Учителя истины, которые расскажут и объяснят вам, в чем заключалась ваша ошибка при жизни и что от вас хочет Господь. Помните: никогда не поздно изменить себя, свою личность, ведь пока вы живете — она меняется. И когда вам скажут представители вашего вида, что вы уже сформировавшаяся личность, пусть даже это прозвучит как комплимент, то помните, что итоговая личность получается лишь после смерти.

На этих словах ведущий грациозно отошел назад и пропустил вперед остальных семь прислужников Господа. Каждый из них по очереди должен был объяснить, в чем заключается представляемая им Добродетель.

— Моя задача, — начал первый, — заключается в том, чтобы объяснить, почему ваша Добродетель любви несколько неверна. Я преклоняю голову пред вами за то, что вы поняли, сколь важно любить Господа, друг друга, как вы это называете, «ближнего своего», а также своих детей, как самих себя. Однако вы смещаете это понятие с общей догмы на частные моменты. Вы можете любить Господа, но не любить себя, а это прямое оскорбление Господа нашего, ведь именно Он ваш создатель. Или же вы забываете про общую любовь и выборочно любите своего партнера, своих детей, но при этом можете забыть про своих родителей или же нашего всеобщего Отца. Вот чем мы будем с вами заниматься — познавать первоначальную любовь.

— Однако знаете, что хуже отсутствия любви? — начал говорить следующий. Скажем наперед, что Михаил столь сильно увлекся их речами, что даже не обращал внимания на то, как они жестикулируют, сосредоточившись исключительно на смысле. — Любовь без уважения. Такая любовь является неискренней, т. к. искренняя появляется лишь там, где есть уважение. Скажите мне, пожалуйста, много ли ценности в словах человека, который будет кричать на каждом шагу о том, что он любит Господа нашего, а после этого терзать Его своими упреками, что созданный им мир является неудачной поделкой, в котором все крайне плохо? Разве вам, людям, было бы приятно, если ваш партнер подошел бы к вам и сказал, что любит вас не из-за того, какой вы человек, а за конкретный признак? В такой любви нет уважения, а значит, и искренности. Вот что я попытаюсь вам донести в своих учениях.

— Не нужно забывать о том, что является отправной точкой для появления уважения к чему-либо, — говорил уже третий. — Уважение не может появиться просто так, ведь безосновательное признание в любви и уважении является гнусной и едкой ложью. Многие из вас при жизни любили использовать одну маленькую, но крайне занятную фразу: «Уважение нужно заслужить». Но когда мы начинаем осознавать, что наступил такой момент? По прошествии времени. И чтобы мы могли быть честными с самими собой, нужно иметь хорошую память, ведь ее отсутствие приводит к тому, что, забывая некоторые события вашей, и не только, жизни, вы теряете основу, на которой базируется не только Уважение, но и само Сознание. Память — одна из основ, на которой зиждется вся наша жизнь, а значит, нужно понять, что это и в чем ее роль.

— Но при этом, — говорил следующий оратор, — всегда нужно кое-что, дабы память отлично функционировала. Вне времени она бесполезна. Время — то, что стоит нерушимым столбом мироздания, без чего все остальное невозможно. Но важнее всего то, как и что мы будем делать с этим временем. Вы, люди, сами говорите, что это самый важный ресурс всей жизни. Так почему же вы тратили его впустую? Для чего все эти бесполезные и ненужные развлечения? Отдых нужен всем, даже Господу, но вы перешли все границы. Вы жили на Земле в то время, когда общество науки превратилось в общество потребления. Большинство из вас забыли самое главное: развитие себя, друга, всего человечества. Как только вы перестанете идти в ногу со временем, вы останетесь в прошлом, а в прошлом жизни не было. Вы живете настоящим, но его не будет без будущего. А его не будет без развития.

— Кроме того, — подключился уже пятый спикер, — вы живете в огромном, многолюдном обществе, а значит, не у всех есть возможность развиваться в верном ключе, им нужна помощь. Разве не ваши ученые говорят, что альтруизм — основа выживания первых людей на Земле? Друг без друга они бы не выжили, но и сейчас вне общества вы не можете существовать. А если один из членов вашего общества в чем-то отстает, в чем-то нуждается, что-либо не понимает — ему нужна ваша помощь. Чем больше вы будете закрывать глаза на это все и чем эгоистичней будете, тем быстрее закончится ваша история. Смерть своих детей — самое страшное в жизни родителей. А вы — дети Господа.

— При этом будьте искренними в своих намерениях, — продолжал предпоследний Учитель. — Не дайте сомнению в ваших головах помешать вам. Если вы дадите этой пиявке присосаться к вам, то беды не миновать. Она будет высасывать из вас все соки до тех пор, пока вы не откажетесь от своих добрых намерений. Вам необходимо быть честными как с людьми, так и с самими собой. Нет ничего хуже ложной любви или же лести. Уж лучше говорить напрямую, что вы хотите, нежели использовать полуправду в своих речах.

— Но если вы все же обнаружили ложь, — заговорил последний из присутствующих на сцене, — то будьте спокойны и терпеливы. Помните о том, что любая ложь рано или поздно всплывет, несмотря на то что кажется, будто весь мир построен на лжи. Но даже если вы действительно в это верите, то все равно сохраняйте спокойствие и трезвый ум. Помните о том, что благодаря ему вы всегда можете раскусить льстецов, а также дать трезвую оценку происходящему. Быть спокойным всегда и везде — настоящее искусство, но я уверен, что вы сможете обрести такой крайне важный навык с моей помощью.

Все ораторы высказались и дружно начали покидать сцену. Остался ведущий, который был явно настроен сказать что-то еще напоследок. Михаил пытался переварить все вышесказанное, но произнесено было столь много, что он решил сфокусироваться лишь на самом главном, а именно: чего хочет от него и других Бог. Чему ему нужно было научиться? Великие семь Добродетелей: любовь, уважение, память, развитие, альтруизм, честность и спокойствие. Вот что мы должны были понять еще при жизни — вот чему мы были должны научиться, дабы познать себя, а значит, и Бога.

— Прекрасно понимаю, что сказано было много и вам тяжело все переварить и понять до конца. Однако я обязан вам рассказать все же, как будет проходить обучение, т. к. задачу мы поставили, а путь к ней не обозначили. Как вы поняли, Господь всегда хотел, чтобы вы обрели эти навыки, а значит, истинный путь — путь обретения семи Добродетелей. Ежедневно, на протяжении всей недели, и даже в воскресенье, вы будете обучаться отдельно взятой Добродетели. В течение дня вы будете дискутировать с Учителем, а также друг с другом на определенные темы, ведь именно таким образом люди находят истину. В споре рождается истина, не так ли? Только до спора дело не дойдет. Учителя будут задавать вам вопросы и понемногу направлять вас, дабы вы сами пришли к важному выводу в своей загробной жизни. Мы не хотим вас заставлять, не хотим манипулировать вами, не хотим вам зла — наша задача иная. Все, что мы хотим, — показать вам истинный путь, а также объяснить, почему он именно таков, а не иной.

А что с религией?

Прошло уже немало времени, а Михаил все так же оставался на своем месте и не шевелился. Казалось, что его погрузили в какое-то оцепенение. Михаил все это время сидел и думал о себе и о том, чего ему не хватает, а что он уже знает.

— Интересные Добродетели. Каких же у меня нет? Что мне еще надо в себе воспитать, дабы стать на истинный путь? — размышлял он вслух, сам того не замечая. — Ну, кажется, сразу же можно сказать, что любовь я за свою жизнь так и не познал. По крайней мере, по отношению к другому человеку. Я совершил самоубийство в полном уединении, в отречении от общества целиком. Не было ни друзей, ни родных. Даже от родителей я в какое-то мгновение отказался. Вся их белиберда про загробную жизнь отвернула меня от них полностью. Нельзя было так поступать, ведь это были единственные люди, которые меня любили. А я в буквальном смысле наплевал на их отношение ко мне, считая их дураками. Подумать только… не прийти на похороны родных отца и матери! Ведь и у них никого не было, кроме друг друга и неблагодарного сына. — На этих словах у Михаила потекли слезы раскаяния и, наверное, отчаяния оттого, что уже ничего не изменить. — Интересно, а где они сейчас? В раю ли? Или все же в их жизни были темные тайны, которые привели их в Ад? Кто знает! Вряд ли я смогу когда-нибудь с ними вновь повидаться, ведь я в месте для атеистов, а их такими нельзя было назвать. Может, и правда, нужно было прислушиваться к мнению старших — они знают явно поболее моего. И почему дети это понимают только тогда, когда их родителей уже нет в живых? В любом случае, если у меня и была любовь, так это к животным и себе. Можно ли это считать за ту Добродетель, о которой нам рассказали? Ради своей Фили (так звали кошку), я был готов сделать многое. Единственный друг, единственный член моей семьи, который покинул меня через три года после того, как появился. — Вновь у него полились слезы, но в этот раз от горечи, ведь Михаил был прав, говоря, что единственным живым существом, которое он смог полюбить, была кошка, после смерти которой он уже не смог взять другое животное к себе. Любовь до гроба, пусть и не к человеку, действительно существует у некоторых людей. — Кроме нее, я любил только себя. Но это была странная любовь, безумная, можно сказать. Я ставил себе за цель исключительно познание мира, истины — и от этого себя любил. Но разве это не эгоизм? Еще неделю назад я бы сказал, что это единственный путь в нашей никчемной жизни, но теперь… теперь все иначе. Все, что мне казалось правильным, лишено смысла. Я словно попал в иной мир, и моя эгоистичная любовь к себе выходит мне боком. Не думаю, что ее можно счесть за Добродетель, а значит, это то, чего мне не хватает. Следовательно, альтруизм во мне отсутствует. Редко когда я был готов помогать другому человеку — «к счастью», как бы я сказал в прошлой жизни, но не сейчас. Странную вещь сказали ораторы: единственный путь к выживанию — альтруизм. Это не лишено правды, я даже бы сказал, что это действительно так, но альтруизм по-прежнему воспринимается мной лишь как инструмент для удовлетворения каких-то своих эгоистичных потребностей. Вообще вся жизнь — путь эгоиста к своей неминуемой смерти. Смысл жизни, пусть я его и отрицаю, был в том, чтобы продолжить свой род, ибо выживание, как по мне, построено по индивидуальному отбору, а не естественному. В минуты смертельной угрозы человек больше заботится о себе, нежели о других, а значит, это культурная, цивилизованная надстройка в виде альтруизма пропадает. А это означает, что внутри мы все такие же эгоисты, просто кто-то этого не понимает или не признает. Другой вопрос, как мне с таким отношением перевоспитать себя и научиться этому самому альтруизму. Единственная надежда, что моя тяга к истине пересилит мой эгоизм. Потому как утверждать, что я использую все эти обучения лишь для познания истинного пути, было бы неверно. По крайней мере, можно точно сказать, что я предпочитаю говорить правду и редко полуправду, но не ложь.

Михаил вздохнул, пришел в себя и осмотрелся. Пустые стены и ступеньки придавали обстановке таинственности и загадочности. Вокруг никого не было.

«Пора выходить отсюда», — мелькнуло у него в голове.

Он отправился к выходу, продолжая размышлять, но уже про себя.

«Интересно, может ли считаться развитием то, что постоянно размышлял о свободе воли, да и не только. Всегда хотел узнать, существует ли она на самом деле. Да и вообще все эти философские изыскания привели меня к пистолету, но все же я развивался? Или нет? Я узнавал постоянно что-нибудь новое, спешил прочесть новые книги своих любимых современников. Надеюсь, что господин Сапольски или же Газзанига за свою жизнь напишут еще не одну отменную книгу и помогут другим людям стать лучше, стать умнее. Впрочем, я всегда говорил, что познание истины лишь мешает людям становиться счастливыми. Может, и не стоило бы обобщать, но такой уж я человек. Главное — сохранять спокойствие. С чем у меня, наверное, все же существуют некоторые проблемы. Как-никак, я совершил самоубийство, а это явно показатель того, что я не самый спокойный человек. По крайней мере, в своих мыслях. При общении с другими людьми меня всегда было трудно вывести из себя. Идиот ли мой собеседник, гений или же заблудшая овца — никогда не было такого, что эмоции брали верх надо мной. Думаю, тут можно сказать и то, что я всегда уважал других людей, несмотря на их образ жизни, мысли и так далее. Ведь без уважения невозможно познать истину, это оратор правильно подметил: пренебрежительное отношение не приведет ни к чему хорошему. С другой стороны, когда дело касалось моей жизни, моего развития — тут рациональность меня уже могла покинуть. Я психовал, кричал в подушку, кричал на себя в зеркало, оскорблял всеми гнусными словами, которые только могли мне прийти в голову, а все оттого, что я чувствовал, что теряю уважение к себе из-за того, что не могу найти выход из какой-либо ситуации, не могу решить какую-нибудь задачу или же понять что-либо. Я не знаю, кто я такой до сих пор. Отлично помню, к чему я стремился все свою жизнь, но не помню, когда бы я не сожалел о своем поступке. Странно это все. Прошлая жизнь разрушена, но тянется за тобой, как шлейф. Неужели нельзя было начать все с нуля? Начать все сначала? Или это неотъемлемая часть Добродетели памяти? Ведь, не зная прошлого, нельзя обрести будущее, или как там любят говорить историки. Надеюсь, что когда-нибудь мне обязательно ответят Учителя Добродетели, а может, и сам Бог, на мои вопросы».

Выйдя на улицу, он обнаружил, что людей почти не было. Огромная толпа рассосалась по территории и теперь напоминала больше не стаю муравьев, а маленькие лужи на земле. Кто-то сидел и безмолвно смотрел вдаль, переваривая всю полученную информацию, как это делал только что Михаил. Кто-то утомился и прилег передохнуть прямо на траву. Большинство же объединились в маленькие группы и о чем-то совещались, что-то обсуждали. Нетрудно было понять что. Не каждый день тебя учат истине. Именно потому такой взрыв и произошел. Кроме того, в амфитеатре нельзя было это все обсуждать, а значит, вся накопившаяся энергия вырвалась на улице и превратилась из мыслей в речь.

Михаил хотел было к кому-то присоединиться, но, привыкнув вести затворническую жизнь, он особо не стремился заводить новые знакомства. Он сам недоумевал, что некоторое время назад интересовался, как зовут людей, которые сидят рядом. По всей видимости, его потерянность и запутанность взяли верх над философскими концепциями одиночества. Короче говоря, главный герой, лениво переставляя ноги, понемногу вслушивался в то, что говорят люди. Ни к кому он не хотел подходить, однако он услышал, как его подозвали. Это был явно знакомый голос. Михаил остановился, обернулся и обнаружил, что это был Валентин. Миша кивнул, давая понять, что сейчас подойдет к ним.

«Ну слава богу, можно будет хоть с кем-то поговорить», — подбадривал сам себя он по пути.

— Ну, здравствуй, — начал диалог Валентин. — Теперь можно не переживать, что за нами глаз Божий будет следить, — пошутил он, намекая на вынужденную тишину в здании.

— Приветствую вас, — улыбаясь, проговорил Михаил.

— Я бы на вашем месте так уверенно не говорил, — включился в разговор собеседник Валентина. — Бог всегда и везде, а потому Он слышит сейчас вас и то, что вы над ним насмехаетесь.

— А знаете, где еще постоянно за вами следят, за каждым вашим шагом? — спросил у него Валентин. — Правильно! В тюрьме. Потому я и говорил о том, что единственная жизнь, которая у нас есть, истинная, была до того, как мы сюда попали. Пусть даже там мы и были под наблюдением Господа, но жили-то мы так, как хотели. Мы могли быть святыми и следовать всем заповедям, а могли наплевать на все это с высокой башни, — на этих словах его голос возвысился, а сам он обвел рукой открывающиеся им просторы, — и делать все, что мы хотим. Могли грешить, не забывая про свою человечность, которая корнями уходит в животное начало.

— То есть вы хотите сказать, что…

— К слову, Миша, познакомься — Андрей. Андрей, соответственно, это Михаил.

Они протянули друг другу руки для рукопожатия и улыбнулись.

— Андрея уже ждет последний экзамен, после чего решится его судьба, — продолжал Валентин. — Он меня встретил после Гида, т. к. сам намеревается стать им, и мы с ним провели уже не одну беседу. — После чего Валентин нагнулся к уху Михаила и прошептал следующее: — Наивный дурачок, считает, что именно там его предназначение и что там есть возможность «карьерного роста», как бы мы сказали, будучи в нормальном месте, а не в «Раю».

На этих словах Михаил улыбнулся ироничной улыбкой, давая понять, что понял, в чем суть, и посмотрел исподлобья на Андрея. Это был человек не старше 35, который погиб от какой-то онкологии, но какой именно, он сам решил не распространяться. Первое, что бросалось в глаза, так это то, что нос у него был искривлен, а глаза чуть-чуть подтекшие, хотя их зеленый цвет придавал некоторую красоту верхней части лица. Губы же выглядели так, как будто он их постоянно кусал, ибо раны от зубов были заметны невооруженным глазом. Зато можно со спокойной душой сказать, что в плане физической формы он был в отличном состоянии, и ему можно было позавидовать. По всей видимости, он был каким-то спортсменом, судя по лицу и телосложению, заключил Михаил.

— То есть вы хотите сказать, что греха не существует? Или что он не имеет никакого смысла, по крайней мере в предыдущей жизни, — говорил Андрей.

— Все именно так. Религиозное толкование греха лишено всякого смысла, здравого — уж точно. И вообще, религия — крайне дрянное изобретение человечества. — Валентин глубоко вдохнул, а на выдохе закончил свою речь следующим образом: — Надеюсь, наука продолжит разрушать все эти религиозные верования, все эти их толкования, все эти обряды и ненужную роскошь.

— Ну, на обучении нам действительно объяснили, что все эти религиозные деятели, несущие, как они думали, «слово Божье», не всегда были правы, и это понятно любому адекватному человеку, но все же я предпочту относиться к христианской религии скорее положительно, нежели отрицательно по ряду причин, которые не поддаются сомнению.

Михаил, который был явным сторонником Валентина, решил поинтересоваться: в чем же заключаются доводы положительного отношения к христианству?

— Давайте разберемся в вопросе не поверхностно, а копнем несколько глубже. Я считаю, что христианство нужно рассматривать не только как религию, но еще и как инструмент прогресса и развития. Во всех смыслах. Я просто предлагаю вам окунуться в те темные времена, когда христианство только зарождалось. Как мы помним, римляне были язычниками со своим пантеоном богов, и эти боги потом плавно перетекли в Космос в виде наименований планет. Так вот язычество очень часто является синонимом жестокости и нерациональности поступков. Взять ту же культурную составляющую Древнего Рима. Кто сильнее — тот и прав. Рабство. Абсолютно нетолерантное отношение к людям, которые не являлись частью республики, империи.

— Христианство тоже не является примером толерантности, как по мне, — подключился Валентин.

— Тем не менее изначальная идея христианской религии просто превосходна. Это был пусть и не первый, но явно самый существенный манифест равноправия. Люби ближнего, как самого себя. В этой фразе кроется великая мудрость и сила, ведь благодаря этому мы все и живы до сих пор. Христианство было той Полярной звездой, по которой древние моряки ориентировались в пространстве. Оно стало светом в конце туннеля, к которому люди шли и обретали некую справедливость, равноправие. Если бы не оно, то развитие общества затормозилось, ведь оно давало возможность всем жить и творить. Кроме того, если уж брать религиозную часть, то здесь нужно отдать должное уважение тому, что она заложила азы понимания Господа. Вам еще предстоит пройти тот самый, истинный путь, и уж поверьте: христианство — то, что необходимо каждому человеку. И если быть честным, то и сейчас.

— Но при этом, — включился уже Валентин, — не нужно забывать, сколь опасна вера в христианскую религию по ряду причин. Я бы охарактеризовал ее как яд змеи, который убивает далеко не сразу, а постепенно, со временем изничтожая зерно истины, которое у нас было на Земле. Очень часто она тормозила это самое развитие тем, что отрицала науку и ее последователей. Одна история Николая Коперника чего только стоит! Я очень рад тому, что в какой-то момент великие умы все же наплевали на христианское объяснение бытия и всего происходящего. Да и потом, возвращаясь чисто на религиозную стезю, здесь тоже есть с чем поспорить. Так, к примеру, моя любимая тема греха и его отношения к человеку. Мы, люди, всегда были, есть и однозначно будем греховны, ведь так уж случилось. И здесь действительно интересный вопрос — так получилось эволюционным путем, который имеет под собой хоть какую-то доказательную базу, или же мы были созданы Богом, идея которого шита белыми нитками.

— Неужели тебе недостаточно того, что ты наблюдаешь прямо здесь и сейчас? — перебил его Андрей.

— Абсолютно точно нет. Я тебе больше скажу, судя по происходящему, действительно Господь приложил руку к нашему созданию, но тогда у меня возникает в сотни раз больше вопросов. Мы созданы по образу и подобию, если верить христианству. И созданы изначально грешными, или по крайней мере такими, что не можем не стать таковыми. Нас всегда тянет скорее к греху, нежели к Добродетели. Тогда вытекает логичный вопрос: не является ли Господь апогеем греховности в нашей вселенной? Если это так, то к чему весь этот фарс с Адом, куда отправляют тех, кто не мог перебороть свое пристрастие к греху? И еще пара мыслей касательно греха. Вот ты сможешь перечислить универсальный список грехов?

— Конечно. Ненависть, пренебрежение, стагнация, забвение, эгоизм, лицемерие и, наконец, несдержанность, — с гордо поднятой головой проговорил Андрей.

— Ничего не напоминает? — словно ожидая такого ответа, продолжал Валентин. — Это же просто список антонимов Добродетели, и не более того. Нам уже перечислили то, чему нас будут обучать. И то, что ты назвал, — просто их противоположный смысл. А значит, Добродетель без греха невозможна, так же как и наоборот. Это две части единого целого. Только познавая грех, можно познать и Добродетель. Потому, услышав, что нас станут обучать исключительно Добродетели, я очень разочаровался. Это все равно что если бы в школе преподавали исключительно физику и природоведение, забывая о том, что в природе существуют сотни и тысячи химических и биологических процессов. Понимаешь, о чем я? Такое обучение будет неполным, частичным. И так всегда было в истории религии. Они брали лишь часть от целого, не вдаваясь в подробности. Да и кроме того, скажу тебе честно. Я сомневаюсь в реальности происходящего, — сказал Валентин, вновь проведя рукой вокруг.

Михаила словно осенило. Он вдруг понял, что даже не задумывался о том, на самом ли деле существует то, что происходит сейчас с ним здесь. Он принял на веру слова Ангела, Хранителя, Гида и Учителей, но что, если это просто предсмертная агония, которая никак не закончится? А вдруг остаток сознания просто отказывается умирать, продолжая таким образом свою жизнь? Что, если все это — лишь проекция его умирающего сознания? Времени подумать у него не было, ведь Андрей начал свою речь, которая перебила мыслительные процессы в голове у Михаила.

— Обучение в этом и заключается. Разве ты не понимаешь? Грех вы познали еще в предыдущей жизни. И, как ты и сказал, каждый человек был окружен грехом и стремился к нему. Значит, люди уже знают, что это такое, следовательно, им можно говорить и про Добродетель — объяснять, что это и почему нужно к ней стремиться. Я не могу вас обучать этому, ибо я не Учитель. Но уж поверь, в течение недели вы всё узнаете и поймете. А твои слова касательно иллюзорности происходящего лишены смысла. Сознание может рисовать галлюцинации, но у тебя бы не было ощущения своего тела, или хотя бы оно чувствовалось иначе, ведь ты бы умирал, а значит, твое тело функционировало бы уже с нарушениями. По крайней мере, если бы ты был прав, то не думаешь ли ты, что все это существует даже не в твоей голове, а у кого-то другого? Вдруг это все — проекция Михаила, чтобы ответить наконец на свои вопросы? — Андрей повернул голову в сторону героя и улыбнулся.

Михаила же передернуло, но, как только он услышал смех Андрея, сразу же расслабился. Однако зерно сомнения уже было посеяно в голове у Миши.

— Ну да ладно, возвращаясь к моим аргументам. Религия внесла неоценимый вклад в культуру европейского, да и не только, человека. Вспомни свою прежнюю жизнь. Разве все, что тебя окружало, все те правила, которым ты следовал, не являются ли логичным продолжением учения Христа? Я считаю, что целиком и полностью. Взглянуть хотя бы на законодательства стран. Разве ты не видишь прямое следствие религиозных правил? Не убий, не укради и т. д. Как минимум это. Ведь раньше на это смотрели сквозь пальцы, но после прихода христианства в страны все поменялось, и к лучшему. Даже если рассмотреть взаимоотношения между людьми, то и там прослеживается религиозная нить. Уважение, терпение, альтруизм, любовь и многое другое вошло в нашу жизнь исключительно как следствие укоренения христианства в обществе. Оно создавало культуру, а культура создает нас. Это замкнутый круг. Мы формируем культуру, а она нас. Ну и напоследок. Литература, изобразительное искусство, музыка, вообще все эти пункты культуры — детища религии. В своих произведениях Достоевский или Толстой говорил, что вера в Бога — единственный выход в нашем бренном мире. Данте Алигьери и его «Божественная комедия». Леонардо да Винчи, Боттичелли и их произведения искусства. Продолжать можно до бесконечности, но смысл в том, что, даже рассматривая отдельное произведение искусства, можно увидеть невооруженным глазом вклад религии в культурное наследство. Вот почему религию нужно как минимум уважать.

— Как угодно, — с насмешкой проговорил Валентин. — Вот только с вашей религией и прежде, и сейчас происходит такое, что перечеркивает всю «важность» ее вклада в культуру. О чем я говорю? О том, что испокон веков религия могла использоваться в политике как один из самых сильных аргументов. К примеру, взять Крещение Руси. Спорить о том, что именно заставило Владимира Великого крестить свой народ, можно до бесконечности. Однако во всей этой ситуации можно проследить один немаловажный аспект. Его женитьбу на Анне Византийской. Есть две основные версии, как он получил ее руку, но разница в нашем случае невелика. И в первом, и во втором случае император Василий II ставил обязательным условием в договоре, что Владимир должен креститься. И не важно, разбил ли князь войска императора и после потребовал руку Анны или же император просил помощи у князя — итог один. Император не мог выдать свою сестру замуж за язычника, ведь это лишило бы его международного статуса защитника христианства на Востоке. Владимир же был поистине мудрым и принял крещение. Плюс ко всему это было сделано не только чтобы заполучить руку Анны, но и чтобы облегчить правление своими землями. Представьте, что у вас разрозненные племена: вятичи, древляне и т. д., и каждое из них является сторонником язычества. Следовательно, живя под одной крышей, именуемой Киевской Русью, каждое имеет каких-нибудь своих божков. Пусть отличие своего от другого ограничивается даже длиной его руки, но уж поверьте — этого было бы достаточно, чтобы вынуть меч из ножен и идти войной на соседнее племя, ибо их божок отличен от нашего. Конечно же, Владимир принял христианство! Все исповедуют одного Бога, все следуют общему учению, никаких отличий и меньше споров — это был просто прекрасный политический ход, а ведь на дворе был конец X века. Уже почти вся Европа придерживалась христианского верования — одни лишь восточные славяне поклонялись Перуну. Потому Владимир совершил отличный политический ход, приняв христианство, после чего к стране стали относиться более благосклонно. Вот тебе и Крещение Руси! Да и сейчас то же самое. Кто-то до сих пор строит огромную часть политики на религии, как это было с господином Порошенко. Он с этим томосом носился, как ужаленный, крича об автокефалии на каждом шагу. Короче говоря, религия и ныне играет в политике ощутимую роль.

— Как тебе будет угодно. Удивлен, что ты не вспомнил про жестокость и, к примеру, инквизицию, — пошутил Андрей.

— Думаю, что это само собой разумеется. Жестокость всегда была присуща религии, потому распространяться на этот счет лишено смысла.

— Не все, конечно, так очевидно, ну да ладно. Действительно, есть более интересные и не лежащие на поверхности аспекты истории религии, которые я предлагаю рассмотреть. Прежде чем развить свою мысль, я хочу задать вопрос. Без чего человеческая жизнь лишена всякого смысла?

— Только не говори, что без веры, — пробурчал Валентин.

— Без других людей? — ответил Михаил.

— Хорошая мысль, Миша, однако нет. Отними у человека надежду, и ты его убьешь. Вера — это скорее следствие надежды, чем ее причина. Представьте себе человека, который ни во что не верит, ни на что не надеется. Разве это человек?

В эту секунду Михаил полностью выключился из разговора. Последний вопрос заставил его глубоко задуматься. Он начал тонуть в своих воспоминаниях, а в голове хаотично проносились отрывки фраз:

«Люди идиоты! Они не понимают, сколь ценно одиночество!»; «У меня есть бессмысленная цель, но зато она у меня есть, в отличие от других»; «Истине нужно приносить жертвы, даже если они вырывают из тебя остаток жизни»; «Я не верю в успех, я не верю в себя, но я знаю, что мой путь верен» и многие другие.

Михаил угробил всю жизнь на поиски ответов на свои вопросы, а когда нашел, то потерял всякую надежду обрести свою жизнь вновь.

«Надежда, — последняя мысль, которая пронеслась в голове у Михаила перед смертью, — необходима людям, абсолютно всем. Все люди, которые начинают свои изыскания в надежде найти истину, изначально обречены на провал. Их надежда иллюзорна, а если на чем-то и зиждется, но вскоре обязательно разрушится. Вера, неважно какая, надежда на что-либо — основа человеческого общества. Все мы надеемся, что найдем свое счастье. Все мы верим, что наши друзья с нами навсегда. Все мы надеемся на то, что мы хорошие люди. Однако стоит только взглянуть на все со стороны, а не через призму своего опыта, оказывается, что все эти надежды, вся эта вера в себя либо в кого-нибудь еще — всего лишь удобная ширма, за которой скрывается гребаное ничто. Человек — мечтатель, а значит, смысл жизни в том, чтобы мечтать. Но как только ты задумаешься над этим, ты не сможешь больше мечтать, ибо все это будет ненастоящее».

— Религия давала возможность обрести надежду, а после и веру! — услышал Михаил после нескольких десятков секунд размышлений. — Кроме того, она давала возможность низшим слоям общества банально выжить. Религия была пристанищем для многих угнетенных, для потерянных и разбитых. Она давала веру, надежду, а как следствие и жизнь всем, кто приходит к вере. Потому я и говорю о том, что ее нужно уважать.

«Зараза! Пропустил всю его речь, пока витал в облаках, — досадовал Михаил. — Надеюсь, это было не самое важное, о чем он говорил».

— В этом вся и загвоздка, что давала! — сразу же начал Валентин. — Неужели ты не обратил внимания на то, что происходит ныне на Земле? Как преображается общество? Какие метаморфозы оно испытывает? Все, что ты говоришь, относится к прошлому, но никак не к настоящему. Конечно, сейчас тоже хватает верующих людей, которые видят смысл своей жизни в религии и рады этому, но все же большинство, по крайней мере я хочу в это верить, уже отходят от идеи того, что за ними наблюдает Господь. Да, я понимаю, что это звучит максимально глупо, учитывая, что я говорю об этом здесь, на небесах, в Эдеме, но мы же размышляем о том, как относятся к религии там, внизу. И вот если мы будем рассматривать религию и ее постулаты на Земле, не зная о том, что загробная жизнь существует, то она оказывается в крайне неприятном положении. В самом деле! Какой человек будет считать, будто мы созданы по образу и подобию Бога, если научные изыскания с каждым годом представляют все новые и новые доказательства того, что мы произошли от низших организмов и эволюционным путем обрели нынешний вид. Все эти анализы почв, благодаря которым мы можем определить, что ее возраст кардинально отличается от того, о чем нам говорит христианство, и т. д. В таком обществе (а наука все же является частью культурного развития) все это оставляет неизгладимый след в головах людей, отчего те начинают задумываться и о бытовой жизни. То, как жили раньше люди, исповедуя исключительно христианство, неприменимо к тому, как люди живут сейчас. Понимаешь, о чем я? Время идет — все меняется. В том числе и культура, и вклад религии становится все менее и менее заметен. Я уверен, что и язычество внесло огромный вклад в нашу культуру, но при этом о нем почему-то не говорят так, как ты говоришь о христианстве. То, что абсолютно все на нас влияет, — факт, но при этом не нужно забывать, что даже то, что мы можем назвать великим и «вечным», по сути является преходящим. Посмотри на нынешнюю молодежь или студентов. Какой процент молодых людей назовут хотя бы три произведения Чехова? Или Лермонтова? Смогут ли они сказать, кто такой Серен Кьеркегор или же в чем по-настоящему заключается идея «смерти Бога» по Ницше? Смогут ли назвать хотя бы одно произведение Римского-Корсакова? Хотя бы Баха или Шопена? Нет, ибо они были раньше великими людьми, и их величие осталось в XX веке. Так же и религия. Конечно, она намного глубже проникла в наши души, в нашу культуру, но разве еще в XIX веке не начали говорить о том, что она отмирает, как ненужный отросток? Бог мертв, и мы убили его. Прав был Фридрих. Чем дальше, тем более явно и явно это заметно. Все преходяще, а держаться за прошлое — все равно что отказаться от будущего, потому и религия начинает изживать себя. Ты говоришь, что ее можно уважать, но можно ли уважать мертвеца, который так отчаянно пытается выбраться из своей могилы? Если бы он остался внутри и не начинал бы буянить, то цены ему не было б. Но то, что происходит с религией сейчас, вызывает лишь отвращение и пренебрежительное отношение. Бог умер, но пытается барахтаться, как рыба, выброшенная на берег. Бог умер, но притворяется живым. Бог умер, и он убил себя сам, своими такими действиями. Вот мое последнее слово.

Андрей улыбнулся искренней улыбкой и повернулся к Михаилу. Последний словно ожидал этого, потому улыбнулся заранее.

— Мы, наверное, тебе наскучили. Стоишь и слушаешь без передыха, — начал говорить Андрей, обращаясь к Михаилу. — Прости уж нас, что мы так сильно увлеклись, что даже не поинтересовались твоим мнением. Я уверен, что тебе есть что сказать. Как-никак, тема не самая легкая.

Валентин опешил. Он вздрогнул, а в его глазах читалась рассеянность. Повернувшись к Михаилу, он начал просить прощение.

— Точно! Прости, пожалуйста, нас. Действительно, увлеклись. Сам же тебя подозвал, а в итоге даже не дал тебе и рта раскрыть, — искренне проговорил он.

— Все в порядке. Я прекрасно понимаю вас, ведь сам зачастую если начинаю говорить, то не могу переключиться на кого-нибудь еще, кроме собеседника.

Повисло неловкое молчание. Михаил словно бы забыл о том, что его попросили выразить свою точку зрения. Андрей с Валентином стояли покорно секунд 20, наконец Валентин не выдержал:

— Так что? У тебя есть что сказать касательно нашего спора?

— А, да, точно. Прошу прощения — задумался, — сказал Миша. — У меня действительно есть что сказать про это все. Первое, что я хочу заметить, так это на то, что я прямой человек. Тем более, нужно же не только слушать лекции, но и на практике их применять, потому будем развивать в себе Добродетель честности, — проговорил Михаил свободно и непринужденно, так, будто он уже собаку съел на дискуссиях в таких темах. — Андрей, ты говоришь, что нужно уважать христианство за то, что оно сделало, а ты, Валентин, о том, что нельзя забывать и про его отрицательные черты, которые для некоторых могут превалировать над положительными. Я же скажу об этом всем следующее. Вы правы каждый по-своему, но при этом говорите совершенно не о том и не так. Сейчас постараюсь вам объяснить. Я задам самый простой вопрос: «Имеет ли отношение религия к Богу?»

— Абсолютно точно да, — отвечал Андрей с жаром. — Если бы не она, то никто бы как минимум не узнал о том, что Господь существует.

— Валентин, что ты скажешь по этому поводу? — поинтересовался Михаил.

— Я могу сказать, что она если и имеет отношение к этому всему, то крайне далекое, и то в начале своего существования, не далее. Чем дальше развивалась человеческая цивилизация, тем была более и более заметна несостоятельность религии как учения про мироустройство, высшие силы, и вообще она уже казалась пережитком.

— Я вас услышал. Скажу как есть. Конкретно в этом вопросе я являюсь скорее сторонником Валентина, и вот почему. Про Господа человечество рано или поздно бы узнало самым непринужденным путем. Если вспомнить о том, что изначально все были язычниками и веровали в пантеон богов, то напрашивается самый простой вопрос: «Как они узнали, как начали подозревать об их существовании?» К чему я это все говорю. Мое мнение таково, что в ходе развития, немножко позднее, чем это произошло, но люди бы догадались о существовании Господа. Как шло развитие у нас, от Господа к точным наукам, так и там бы было — от язычества к единому Богу. А потом бы все равно к точным наукам. Просто появилось бы еще одно препятствие на пути развития человека. Потому я и соглашусь с Валентином в этом вопросе. Но тем не менее религия все-таки дала понятие, малейшее, но все-таки, касательно существования Господа. Раньше я особо об этом не думал, но сейчас мне кажется, что мы неправильно рассматриваем христианство. Мне кажется, что это менее религия, чем мы привыкли думать, а более глубокое, путаное философское учение. Сами посудите. Цель одинакова — просвещение людей. Путь схож со всеми концепциями: распространение в массы и укоренение в них. Как и в любом философском движении, есть свой отец-прародитель. В нашем случае — Иисус из Назарета. Я понимаю, что за такие слова мне может прилететь по шапке, но я обещал, что буду честен с вами и перед самим собой. Идем дальше: есть свои постулаты, правила, которые построены на определенных выводах и несут отличные идеи, за которыми тянется вереница последствий. И так можно сравнивать до посинения. Я считаю, что христианство очень незаслуженно отбросили как философскую концепцию. Это принесло бы огромную пользу как людям, так и Господу. Сейчас объясню. Как я уже говорил, Библия в нашем случае помогает тем, что дает малейшее представление о Господе. Дает то самое зернышко, которое будет расцветать в этом Эдеме. А теперь представьте, что студентам преподают христианство как одно из направлений классической философии. Это же крайне удачная идея, как по мне. Ведь студенты в большинстве своем, сужу по своему опыту, — радикальные атеисты, которые относятся к религии как к несостоятельной насмешке. Они считают, что чересчур умные и знают уже многое, но на самом деле это не так. И если им будут объяснять христианство как философское течение, которое по совместительству является и религией, то шанс для людей узнать и понять Бога будет большим. Но я должен вам сказать сразу же, что это утопическая философия. Если мы вспомним то, как преподносится христианство, то у нас возникнет миллион вопросов. Не убий, не укради, люби ближнего своего, как самого себя, и т. д. Все эти правила существуют вне общества, но внутри его становятся крайне шаткими. Главный посыл христианства — справедливость, тут я согласен с Андреем, но возможна ли она в нашем, человеческом мире? Ты не сможешь следовать этим правилам все время. Они не существуют в конкретном времени, в конкретной ситуации. Они, как и другие философские концепции, существуют в абстрактном мире мысли и идеи. Ты их можешь принять в себя и следовать им, но всегда и везде тебя будет преследовать мысль о том, что в данной ситуации лучше, выгодней, в конце концов, справедливее будет сделать иначе. Я прекрасно понимаю людей, которые кричат на каждом углу, сколь прекрасна вера в Бога. Христианство — утопия, побег от реальности. Христианство пытается натянуть маленький носок на большую ногу. Пытается поверх одного мира наложить другой. Но знаете, в чем загвоздка? Знаете, почему я так говорю? Мы живем в животном мире, хотим ли мы или нет, созданы ли мы Богом, или же произошли от обезьян, но мы так же являемся частью животной системы на планете. И вот она является изначально самой несправедливой из всего, что можно только представить. Там нет никакого равноправия, нет никакой справедливости — там все изначально неравны, так же, как и мы. Каждый из нас рождается со своими наборами генов, растет и набирается СВОЕГО опыта. Нет ни одной пары одинаковых людей, хотя хотелось бы сказать, от себя, что все мы, в общем, одинаковы. И вот христианство — утопия, т. к. утверждает, что сможет искоренить несправедливость, но она — основа для развития каждого вида. А развитие — одна из семи Добродетелей, которые нам назвали. Но, всё же для меня христианство все же больше зло, нежели чем добро. Вот мое мнение.

Приговоренные

Михаил определенно хотел еще что-то сказать, да одно событие его повергло в ступор, и он отвлекся.

— Эм, а это еще что такое? — спросил он, показав пальцем в сторону неба.

Оттуда надвигалась толпа людей, с виду приговоренных то ли к смерти, то ли к чему еще похуже. Хотя смерть в данных обстоятельствах не самый худший вариант. Единожды умерев, смотришь на смерть как на нечто само собой разумеющееся. Приблизительно так мыслил Миша, пока рассматривал этих людей.

Откуда они появились? Куда они идут? Что с ними произошло? Эти и еще сотни вопросов возникали у него в голове, пока он смотрел на них. Они просто шагали по воздуху, как по невидимой лестнице, в сопровождении нескольких ангелов с одной и с другой стороны. Люди были абсолютно разных возрастов: от молодых до седых старцев. Одеты они были, по всей видимости, как и все другие, в то, в чем умерли. Кто-то в спортивных штанах, а какой-то дедушка даже в полноценном костюме с галстуком и до блеска отполированных туфлях черного цвета с острым концом. Однако всех их объединяло одно — ни на одном лице не было и намека на улыбку.

Михаил почувствовал, как на его плечо положили руку. Это был Андрей, который явно хотел что-то сказать.

— Я знаю этих людей! — проговорил он уверенно. — Я с ними провел всю неделю обучения. Все они из моей группы. А то я думаю, куда они подевались? Просто я общительный человек и завел дружбу с ними, так же как и с вами сразу же. Но что с ними не так?

Люди вокруг нашей компании стояли как вкопанные и следили за каждым движением приближающихся, которые были наполнены отчаянием и болью. У всех на лицах застыли грустные улыбки, у кого-то уже начинали поблескивать глаза, некоторые не могли сдержать слез, и они текли по щекам. Можно было даже услышать всхлипывания, отчего у Михаила внутри все сжалось. Неужели и здесь можно страдать? В этом раю. И Рай ли это? Михаил все больше и больше начинал сомневаться. Или он крайне извращенный человек, или же просто его представление о рае мешало ему адекватно оценить происходящее.

В какой-то момент Мишу передернуло от головы до пяток. Он услышал пронзительный вопль одного из людей, которые уже спустились и вяло шагали по мокрой земле. По всей видимости, она впитывала не только росу, но и горькие слезы подобных людей, потому что вряд ли такая процессия появлялась здесь впервые. После же вопля последовал крик отчаяния и послышались слова:

— Не может же быть так! Я ни в чем не виновен! Это какая-то безумная ошибка! Неужели это правда?! — кричал один из идущих, не старше Михаила. — Я же прожил нормальную жизнь. Много не грешил, старался следовать моральным заповедям. Помогал людям, никому зла не причинил.

На этих словах он упал на колени и заплакал столь горько и громко, что у Миши защемило сердце и он сам чуть не зарыдал. Он хотел отвернуться, убежать, но чувствовал себя словно завороженным и бессильным что-либо изменить, а потому наблюдал эту ужасающую картину.

Человек, стоя на коленях, сложил руки, как для молитвы, и стал умолять его простить и не отправлять туда, куда приказали идти. Остальные же остановились молча и не шевелились. Все они были на грани, казалось, так же пасть на колени, но все же сдерживали себя из последних сил. Тот же, кто сдался, после молитвы обратился к ближайшему Ангелу, упав к нему в ноги, и стал говорить:

— Прошу, дайте мне еще один шанс. Я раскаюсь во всем, что мне укажут. Я готов сделать что угодно, не отправляйте меня туда. Мне… страшно, — сказал он и, свернувшись калачиком, с мокрым от слез лицом, как кот у хозяина, лежал в ногах у Ангела, который смиренно и спокойно наблюдал за этой картиной.

— Мы понимаем ваше положение, как никто другой, — говорил Ангел, — но ничего уже не изменить. Вы упустили свою возможность. Вам был выдан шанс на изменение, но вы им не воспользовались. Сейчас же вы делаете себе только хуже. Уж поверьте: Ад — не конец, это лишь один из путей искупления, и дабы его пройти, вам необходимо быть сильным и собранным. Многие возвращались оттуда лучшими, чем были, в том числе и некоторые из нас. Вы просите нас о еще одном шансе, и мы вам его даем. А теперь вставайте и следуйте за остальными, т. к. вы задерживаете и себя, и других.

Он наклонился к человеку и поднял его на ноги. У того тряслись поджилки, и казалось, что он вновь рухнет на землю, но каким-то чудом он устоял и, стерев слезы с глаз, помчался в сторону от всех в тщетной надежде убежать. Однако где ему можно было здесь укрыться? Это все равно как, будучи в плену, прятаться в одиночной камере от надзирателей. Но то, что произошло после этого, окончательно убедило Михаила, что он находится в опасном для него месте.

Ангел вначале кричал ему вслед, что бежать тому некуда и он лишь усугубляет свое положение. После двух предупреждений, которые ни на что не повлияли, Ангел взмыл в воздух и попросил силы у своего Отца, подняв руки вверх. По всей видимости, почувствовал, что его просьбу исполнили, он произнес следующее:

— Прости, о Господь, что трачу Твое внимание и Твои силы на такие мелочи, однако без этого никак не обойтись. Этот человек ослушался Твоего прямого приказа и не внял моим просьбам. Прости за то, что я сейчас сделаю! — после чего направил свой посох в сторону этого бедного человека, и произошло следующее. Беглец резко остановился и в беспамятстве стал носиться в разные стороны. Михаил же и остальные почувствовали, как земля у них под ногами стала трястись и шевелиться. Через несколько секунд они наблюдали такую картину. Земля под ногами убегающего стала разверзаться в разные стороны, отчего тот окончательно потерял рассудок. Он стал поносить всех и вся, адресуя ругательства Ангелу, Господу и окружающим его людям. Проклятия лились из его уст одно за другим, отчего уши вяли даже у Ангела, который наверняка сталкивался с таким не впервые. Однако продлилось это недолго. Обнаружив, что земля из-под его ног начинает уходить, безумец замолчал и заплакал так надрывно, что можно было подумать, будто это самые сильные эмоции, на которые только способен человек. Одна его нога стояла на одной стороне расщелины, а вторая — на другой. Так он простоял несколько секунд, после чего услышал обращение Ангела.

— Еще не поздно вернуть все назад. Только раскайся в содеянном, в своих словах и просто вернись к остальным. Мы вновь даем тебе шанс. Ты же хотел раскаяться, — проговорил громогласно Ангел.

Человек же выпрямился, насколько это позволяла его поза, и, сжав руку в кулак, поднял голову к Ангелу.

— Пошли… вы… все К ЧЕРТУ! — кричал он истошно.

Спустя секунду он потерял равновесие и с криком начал падать вниз, а земля начала схлопываться. Так он и пропал в небытие.

Спустя минуту гробовой тишины Ангел вернулся на свое место, и неожиданно Андрей решился спросить:

— Господин, разрешите подойти к моему другу из тех, кого вы ведете, и поговорить с ним?

— У вас есть время, пока мы не дойдем до точки назначения, — отвечал спокойно Ангел.

— Благодарю вас от всего сердца, — сказал Андрей и помчался стремглав к одному из людей в цепочке.

За ним увязался и Валентин, и спустя несколько секунд, когда уже окончательно вышел из оцепенения, Михаил.

Андрей подошел к одному из людей и протянул руку для рукопожатия. Его друг ответил вялым приветствием. Похоже, что его ждала такая же участь, как и остальных, — печальная.

Это был человек лет 50, не больше, с поредевшей шевелюрой, красными от слез глазами, потрескавшимися губами. Одет он был в домашнюю одежду, — очевидно, смерть настигла его дома, но от чего, никто не знал, кроме него.

— Привет, Кирилл, — сказал Андрей голосом тихим то ли от волнения, то ли от страха, как бы их разговор не привел к чему плохому.

— Привет, — отвечал крайне тихо Кирилл. Словно мертвец.

— Ну, рассказывай. Чем все закончилось? — говорил Андрей, уверенный в том, что у Кирилла все хорошо.

— Ты издеваешься, да? Не видно, что ли? — злобно проговорил Кирилл.

— Только не говори, что и…

— Мы все отправляемся в Ад, в бездну Тартара, называй как хочешь. Я покидаю этот мир и иду в тот, которым пугали абсолютно всех при жизни на Земле. Не знаю, сколь правдивы слова Ангела относительно того, что это шанс на искупление и что оттуда можно вернуться.

— Но как же так? — искренне недоумевал Андрей.

— Тебе рассказать? В таком случае слушай. Если ты думал, что для того, чтобы «сдать экзамен», нужно всего лишь выучить параграфы и целые разделы, то спешу тебя разочаровать. Будь ты хоть специалистом в познании Добродетелей, которыми нас потчевали, хоть знай лучше Ангелов — этого недостаточно. Этот «истинный путь» не то, чем кажется. Я не могу сказать тебе, что именно тебе нужно сделать, ибо я думаю, меня за это накажут, как того парня, но все, что я могу сказать тебе, скажу. Познание «истинного пути» не является универсальным для всех нас. Если ты будешь разбираться в Добродетелях, то это не значит, что ты знаешь, что это такое. Если ты в доскональности будешь знать все учение, то это не значит, что ты в нем разбираешься. Если ты превозносишь Господа, то это не значит ничего. Вам вбивают в голову то, что вас переобучат и наставят на путь истинный, но это далеко от правды. Никто не сможет вас направить на тот путь, который они называют истинным. Лишь вы сами способны его обнаружить. Лишь вы поймете, что это такое. Только вы сможете отличить истину от фальши. Все, что вам говорят, подвергайте критике и анализу. Истина находится глубже, чем нам всем кажется. Нельзя обнаружить нефть на поверхности. Нельзя понять жизнь, не умерев. Нельзя понять истину, смотря на вещи свысока. Только войдя внутрь чего-либо, мы понимаем, что это такое. Так же и здесь — погрузись на дно, чтобы понять, какая тут глубина.

— Как я и говорил, — шепнул на ухо Михаилу Валентин. — Будь настороже, мой друг. Иначе это закончится для нас очень плохо.

Михаил хотел было что-то ответить, но обнаружил, что Валентина и след простыл. Чудеса, да и только! Как можно было так быстро раствориться? Миша стал оглядывать все кругом, но тут вернулся Андрей.

— Ты слышал его слова? — спросил Андрей.

— К сожалению, — отвечал Михаил. — Даже тут есть свои секреты. Даже после смерти нет отдыха.

— А знаешь, что самое удивительное? То, что он был чуть ли не лучшим на потоке, — грустно проговаривал Андрей. — Отвечал на каждом уроке. Со всеми дискутировал. Он загорелся идеей познать этот путь, познать истину. Однако даже тут его обманули, — говорил, слегка задыхаясь, он.

— С тобой все в порядке? — спросил Миша, услышав его прерывистое дыхание.

— Что же будет со мной? — воскликнул Андрей со слезами на глазах. — Если даже лучшие из нас вынуждены отправиться в Ад, что будет со мной? Я и половины не понял из того, что нам говорили. А я вот-вот должен отправляться на свой последний диалог с Учителем. Что же мне делать? — пытаясь сдерживаться, бормотал Андрей.

Но Михаил его уже не слушал. В его голове эхом отзывались слова Кирилла о несостоятельности обучения как легкого пути для обретения истины. Как мы помним, Миша хотел всеми силами обрести это знание, т. к. еще при жизни его интересовали многие вопросы, и когда ему сказали, что здесь будет возможность понять такие тяжелые истины, как Жизнь, Смерть, Господь, Добродетели и вытекающие из них Мораль и Справедливость, то у него просто сорвало крышу. Это было бы счастьем и удовольствием пройти обучение столь быстро и легко, но, по всей видимости, в этом и был расчет Учителей. Посмотреть на учеников, способны они понять, в чем именно заключается смысл обучения Добродетелям. Но в чем же тогда сам посыл обучения? Куда нужно податься ему, дабы все понять и не закончить свою жизнь ссылкой в Ад? Вопросы летели то с одной, то с другой стороны, заваливая голову Михаила отовсюду. Непрерывная работа кипела в его котелке. Отрывистые мысли одна за другой пробегали у него, среди которых: «Дело все в том, что говорил Валентин: нельзя познать Добродетель без греха»; или же: «Сознание! Все дело в сознании! Вдруг на самом деле этого ничего нет?!»; или: «А может, Господь так проверяет нас? Таким образом обучает нас чему-то?» и многие другие.

Выбрать сейчас не представлялось возможным, и он побрел куда-то, волоча ноги, задумчивый и подавленный последними событиями, оставив Андрея наедине с самим собой, но тот даже не сразу заметил, что Миша уже скрылся за горизонтом.

Главное — любовь