Бесплатный фрагмент - Рассказы

Домовёнок

— Да что нам в деревне жить? Куры не несутся, корова чуть не померла, благо хоть продали вовремя! Тебя не допросишься забор подправить или крышу подлатать! Не могу я больше так жить! — злилась тётка.

— Так а что делать? — печально спросил её муж.

— Нормальные люди вон, все в городе живут и никак не нарадуются! А мы чем хуже?

— Мы в деревне, — хмыкнул мужик.

— Вот именно! — зло сказала женщина. — У меня знакомая в городе живёт, да-к она этим вопросом занимается. Поможет нам квартирку в городе подыскать.

— А что, можно, — согласился муж.

На том супруги и порешили: будут переселяться в город.

В это время в городе случился похожий разговор, только наоборот. Молодая супружеская пара с маленькой дочкой решала вопрос о переезде в деревню.

— Так я тебе говорю, Коля, в деревне лучше, чем здесь. Там и воздух чистый, и молоко свежее. Всё своё, родное, — говорила жена, сидя рядом с мужем.

Николай сначала не отвечал, только молча смотрел на маленькую девочку, игравшую на полу.

— А как же Маша? — наконец сказал он. — Ей же в садик надо ходить, с детьми общаться.

— В деревне много ребятишек, — возразила девушка.

Николай вздохнул:

— Ладно уж, Юлька, уговорила. Только давай недалеко от города, а то мало ли.

Юля от радости аж подскочила, захлопала в ладоши и обняла мужа.

Вечером того же дня они стали искать объявления о продаже деревенского дома.

***

— Ишь, как забегали! — проворчал старый домовой, глядя, как быстро пустеет дом. — В деревне им не нравится. Тьфу! Им с таким тунеядством и в городе житья не будет.

И, пуще рассердившись, домовой пнул глиняный горшок, который стоял рядом. Тот покатился к краю печки и упал. Хозяйка вскрикнула, и муж вместе с ней. Домовой захихикал, а потом обратился к своей домовихе:

— Где Теплуша? Поговорить надо.

— Так он здесь, — ответила домовиха, — спит у трубы. Теплуша, вставай!

В углу зашевелился лохматый комочек, отозвался сонным голоском:

— Чего тебе, маманя?

— Разговор есть. Скорей иди сюда, — ответила домовиха.

Теплуша вышел к родителям.

— Мы тут с матушкой посоветовались и решили, что нам лучше с этими непутёвыми хозяевами в город ехать, а тебя оставить здесь, будешь дом оберегать, — сказал домовой.

— Как? — спросил Теплуша, хлопая глазами. — Я один буду?

В разговор вмешалась мама:

— Ты у нас уже большой, за домом можешь и сам приглядеть. Вот приедут новые хозяева, и как они без домового управятся? Всё из рук валиться будет, а ты им помощником станешь.

Теплуша всхлипнул, утёр нос рукавом и согласился с родителями.

***

Через неделю хозяева собрались у порога, ждали такси. Тётка то и дело бегала возле сумок, проверяя, все ли взяла, а ее муженёк сидел на крыльце и досыпал. Семья домовых сидела в уголочке и прощалась с сыном. Домовиха давала Теплуше наказы, обнимала и целовала, а домовой только сердился на суетливость хозяйки. И вот с улицы послышался автомобильный гудок.

— И смотри мне, к хозяевам своим приглядись сначала. Ежели добрые люди, то помогай им во всём, ну, а ежели нет, то учи их уму-разуму. Понял? — спрашивала домовиха сына, сидя с мужем на сумке хозяйки.

Теплуша закивал головой и утёр набежавшие слезы. Чтобы не разреветься прямо на крыльце, домовёнок убежал в дом, забрался на печку и свернулся калачиком у трубы.

Старый дом опустел, затих. Только с улицы доносился привычный суетливый шум: кричал петух, кто-то громыхал вёдрами, а с пастбищ доносилось приглушённое мычание коров. Теплуша долго хныкал, ворочался, но вскоре уснул.

Снилось ему, что в дом приехали новые хозяева. Они постоянно ругались, кричали друг на друга, и всё у них валилось из рук. Теплуша бегал между ними и пытался хоть как-то помочь, но у него не получалось. И решил он тогда убежать из дома…

Теплуша проснулся от странного шума, доносившегося со двора. Спрыгнув с печки на подоконник, домовёнок выглянул в окно и увидел новых хозяев. Это была совсем молодая семья с дочкой на руках. Теплуша, помня свой сон, смотрел на новых людей с опаской.

Внимание домовёнка привлек ребёнок, который смотрел прямо на Теплушу. Домовёнок неуверенно помахал ручкой и скорчил рожицу. Девочка засмеялась, попыталась тоже помахать новому знакомому, но мама взяла её за руку и направилась к дому. Теплуша вернулся обратно на печку и затаился там до самого вечера.

***

С того дня прошёл почти месяц. Новые хозяева обустроили дом и занялись огородом. Целыми днями родители пропадали на заднем дворе, пока их дочка была предоставлена сама себе. Юля еще удивлялась, что Маша не доставляла ей никаких хлопот. А на деле же девочку развлекал домовёнок, чтобы она не отвлекала родителей. Из всех его обязанностей это выходило у него лучше всего.

Теплуше очень понравилась молодая семья, и он всеми силами пытался ей помочь. Да вот только всё шло наперекосяк: то посуду нечаянно разобьёт, то за молоком не уследит, и оно скиснет раньше времени, то заденет полку, и она слетит. Прям беда какая-то! И ладно, если бы хозяева плохими были, так нет же, люди у него живут хорошие, добрые. Выходит, что Теплуша зря хозяйку пугает. Юля в домовых верила, ей бабушка в детстве про них рассказывала, что их надо задабривать, так она каждый вечер просит Теплушу перестать пакостить. Домовёнок и сам рад исправиться, да всё одно — худо выходит.

Так однажды и с Николаем неудобно получилось. Тот колол дрова, а Теплуша за ним увязался. И все хорошо идёт, работают вместе, но вот только домовёнок на одну минуту засмотрелся на что-то в небе и споткнулся с поленом. То из лап выскочило и Николаю на ногу прилетело. Крику-то было! Прибежала жена, следом дочь, которая услышала крик папы и начала плакать. Теплуша со стыда убежал в дом.

В тот же вечер Юля, когда уже все спали, поставила на кухне миску с молоком, рядом пряник и сказала: «Батюшка домовой, прошу прощения за все наши ошибки, мирное житьё-бытьё!»

Теплуше совестно стало, решил он еды сначала не брать, а пойти к хозяйке и извиниться.

Ближе к полуночи он стал тихо пробираться в комнату. Руки вперёд вытянул, чтоб не упасть ненароком, но тут на что-то наткнулся. Испугался, споткнулся, кубарем покатился, ударился об стул, который с грохотом упал. В тот же миг услышал испуганный шёпот хозяйки:

— К худу или к добру?

— Не к худу, не к худу! — крикнул Теплуша и рванул обратно на кухню.

Кубарем вкатился домовёнок в комнату и угодил прямо в миску, которая со звоном перевернулась, окатив его молоком с головы до ног. В коридоре включился свет, послышался детский плач и быстрые шаги в сторону кухни. Теплуша притаился в углу.

— Что случилось? — сонно спросил Коля.

— Домовой разбушевался, — чуть не плача ответила Юля, — так перед этим ещё и беду сулил, худо обещал.

— Брось ты, — отмахнулся Коля, — подумаешь, молоко разлилось, ничего страшного.

Юля отмахнулась от мужа и побежала к дочке в комнату.

В дверном проёме она застыла от изумления. Девочка сидела в кровати, хихикала, как будто с кем-то играла. В голове всплыли слова бабушки: «Дети домовых видят, а те поиграть с ними любят». Юля глубоко вздохнула и успокоилась. Подошла к дочке и села рядом, а та говорит:

— Мама, мама! Смотри, как он умеет делать!

Юля всмотрелась в угол кроватки и на секунду ей показалось, что там что-то шевелится. «Домовой, — подумала девушка, — так еще и маленький! Неужели домовёнок?».

— Как тебя зовут? — спросила Юля. — Ты не бойся, я не обижу. Можешь не показываться, если хочешь.

Но Теплуша уже выходил из угла, жмурясь от света. Увидев его, Юля приветливо улыбнулась.

— Теплуша меня зовут, — сказал домовёнок, — я тут один у вас остался, папаня с маманей уехали за старыми хозяевами присматривать, а меня здесь за главного оставили.

— Вот как, — сказала Юля и протянула к домовёнку руку, — а мы никудышные хозяева. Всё никак не можем тебе угодить.

— Что вы, что вы! — замахал руками Теплуша. — Вы очень хорошие! Я вам не хотел худо делать, наоборот, помогать хотел. Да вот только я неуклюжий, за что ни возьмусь все из рук валится, — Теплуша посмотрел на Машу и улыбнулся, — вот, только с дитём играть и могу.

Юля радостно засмеялась. В коридоре послышались шаги Николая, который зашёл в комнату и увидел, как у детской кроватки сидит жена рядом с дочкой и держит в руках что-то мохнатое. Юля повернулась и радостно сказала:

— Вот, смотри! Это наш домовой: Теплуша! — девушка встала и подошла к мужу. Николай с удивлением разглядывал улыбающийся комочек у неё на руках и только хлопал глазами. Юля продолжала: — Он ещё совсем маленький, поэтому не знает, чем подсобить добрым людям. Но мы же поможем ему, правда?

— Да, наверное, — ответил Николай и почесал в затылке. Он не знал, шутит ли жена или нет. Но, глянув на лицо Юли, которое так и искрилось детской радостью, он поверил её словам.

***

С тех пор в доме дела пошли на лад, а через две недели Теплуша, помогая Юле в огороде, услышал знакомое ворчание, которое доносилось с улицы. Домовёнок забрался на невысокий забор и чуть не свалился с него от радости.

По улице, таща за собой котомки, шли его родители. Старый домовой жаловался жене, что он устал и у него болят ноги, а та утешала его.

— Маманя! Папаня! — закричал Теплуша и прыгнул на улицу.

Родители остановились в недоумении, но через минуту уже обнимали сына.

— А вы чего здесь? — спросил Теплуша, когда вдоволь наобнимался с родителями.

— Эти неумёхи совсем безнадёжные, — вздохнул домовой, — пусть сами живут, устали мы от них.

Домовиха утерла набежавшую слезу и спросила сына:

— А ты сам как? Люди хорошие?

— Очень! — оживился Теплуша. — Давайте я вас с ними познакомлю! Вон, уже и хозяйка встречать нас вышла!

Теплуша помахал рукой Юле, которая стояла по ту сторону забора. Девушка махнула рукой в ответ и вышла встречать новых жильцов.

С того дня зажили в мире и согласии две семьи под одной крышей.

Старая ива

Старая ива одиноко стояла вот уже 15 лет без воды. Её длинные прутья колыхались под порывом ветра и иногда поскрипывали, донося свою грустную мелодию до крайних домиков раскинувшегося неподалёку посёлка. Старики любили выходить знойным вечером на улицу, садиться на лавочку и вспоминать времена, когда рядом с ивой протекала небольшая речушка. Каждую весну дерево выпускало на солнечный свет листики, игриво шурша ими, а свои гибкие прутики оно наклоняло к речке, чтобы они смогли дотронуться до её зеркальной поверхности. В особо жаркие дни детвора любила прятаться под кроной ивы, перебегать с одного берега на другой, визжа от восторга и брызгаясь водой. Их радостные крики навсегда остались в ветвях дерева, которые впитывали эти летние дни с такой же жадностью, как и корни воду.

Но со временем речушка стала засыхать. С каждым годом она становилась всё уже, превращаясь в ручей, а потом и вовсе высохла. Начала засыхать и ива, которая лишь изредка весной выпускала зелёные листья. Но для детворы это место по-прежнему оставалось любимым для развлечений и игр.

Время шло, ребята выросли и разъехались в разные уголки страны. Их беззаботные дни детства один за другим исчезали в круговерти взрослой жизни, полной забот и тревог. Про купания в ручье и весёлые игры вспоминали лишь старожилы посёлка, которые так и не решились покидать родные места, променяв удобства городской жизни на воспоминания.

Но одним летом, когда над землёй стлался пыльный зной, а край горизонта чуть подрагивал под лучами солнца, приехали в посёлок новые люди. То были строители, инженеры, архитекторы. Они ходили по посёлку, расспрашивали местных жителей, но больше всего их интересовало поле. Большое и ровное, без единой кочки или ямки. Только одинокая ива портила всю картину своим кривым стволом и ветвями, гнущимися к земле.

— Иву срубить надо, она мешает! — говорили строители, размахивая перед деревом руками. — И место вокруг неё разровнять, чтобы уж точно всё под линеечку было.

Старики тоже пошли в поле, любопытства ради. Услышав, что иву хотят рубить, одна женщина возмущённо выкрикнула:

— Зачем? Она стоит и не мешает никому!

Кто-то из строителей повернулся к ней, улыбаясь, и сказал:

— Ива стройке мешать будет, — на вопросительный взгляд женщины он уточнил: — квартиры будем вам строить.

— Не нужны нам никакие квартиры! — зло ответила женщина.

— Да! — подхватили другие. — И иву срубить не дадим!

Кто-то из бригады, желая уладить назревавший спор, попытался доказать людям необходимость постройки новых домов, но старики и слышать про это не хотели. Не помогло строителям и грозное имя начальства. Толпа, напротив, в один голос подзадоривала приезжих вызвать сюда главного руководителя. В конце концов, строители не выдержали, плюнули на всё и развернулись в сторону посёлка. А один молоденький инженер напоследок крикнул:

— Вот приедет начальник и не будет вашей ивы!

Кто-то ответил ему, но недовольного гудения в толпе не поднялось. Старики постояли еще с минуту, перекидываясь короткими взглядами, и разошлись по домам. Спор остался неразрешённым, но обе стороны были твердо уверены, что правда будет за ними. И только ива продолжала неподвижно стоять и гнуть свои сухие ветви к земле под свет заходящего солнца.

Через день после того инцидента в посёлок приехал руководитель проекта по строительству нового жилого комплекса. Этому тучному человеку было уже лет под сорок, в чёрной шевелюре блестели первые седые волоски, а маленькие глазки, спрятанные под линзами очков, живо бегали по всему, что видели. С лица мужчины не сходила добрая улыбка, уголки его губ были чуть-чуть приподняты, и люди, имевшие с ним дело, отзывались об Егоре Петровиче самыми приятными словами. Человеком он и впрямь был хорошим, всегда старался выглядеть опрятно как снаружи, так и внутри.

Строители встретили своего начальника с большим весельем, хотели даже маленький банкет устроить по случаю его приезда, но Егор Петрович вежливо отказался:

— Не могу, ребята, я здесь только на день.

— Бросьте, Егор Петрович! — сказал главный инженер, стоявший рядом. — Вы же, если не ошибаюсь, родом отсюда? Так почему бы вам не побывать дома хотя бы пару тройку дней.

— Нет, — упрямо мотал головой мужчина, — потом сюда приеду, когда отпуск будет.

Все рассмеялись, а Егор Петрович, сдержанно улыбаясь, сказал:

— Так с чем, говорите, у вас проблемы? С жителями?

— Да, — ответил инженер, — пойдёмте в поле, там и с местными поговорите, и то дерево злосчастное увидите.

И Егор Петрович в окружении своих подчинённых пошёл в поле. Первое, что бросилось мужчине в глаза — ива. Она стояла в гордом одиночестве, сгорбившись, как старуха. Её кора вся покрылась трещинами и кое-где уже отваливалась. Длинные толстые прутья с глухим стуком ударялись друг об друга, словно о чём-то шептались, указывая в сторону незваных гостей. Под ивой пролегала узкая углублённая полоска земли. Кое-где лежали овальной формы камни, окружённые маленькими трещинками.

Егор Петрович долго смотрел на это место, глаза его перебегали с ивы на высохший ручей, от него поднимались к горизонту и опять возвращались к дереву. Люди рядом, полукругом окружив его, молчали, недоумённо смотря на начальника. Потом Егор Петрович сделал неуверенный шаг к иве, остановился, задрал голову вверх и ещё раз окинул её взглядом, убеждаясь, что это точно она. И когда в памяти всплыла та самая картинка из детства с похожим пейзажем, он уверенно подошёл к иве и прислонился к её шероховатому стволу и опять поднял голову вверх. Над ним качались сухие прутья, которые, как показалось мужчине, радостно и оживлённо перестукивались, встречая старого знакомого.

— Ну здравствуй, родная, — тихо сказал Егор Петрович. — Как же ты держишься ещё за землишку? Или что-то помогало тебе, заставляло корни держаться за землю сильнее?

Мужчина поднял голову и посмотрел на иву, будто она и впрямь могла ему ответить. Поблуждав взглядом по её кроне, Егор Петрович заметил на одной из толстых веток верёвку, очень старую, выцветшую на солнце. Когда-то она служила для детей качелями. Ребята раскачивались на ней над водой, скользя ногами по прохладной поверхности.

— Так ты помнишь, — догадался Егор Петрович, — ты все помнишь… — и, тяжело вздохнув, мужчина прошептал тихо-тихо: — И я всё помню, оказывается, всё помню.

Мужчина ещё раз прислонился щекой к коре ивы, прикрыв на несколько секунд глаза. Потом, вспомнив, что его ждут люди, он обернулся. Рабочие молчали, не смея отвлекать начальника. Тишина продолжалась около минуты, пока от толпы не отделилось нетерпеливое:

— Что с деревом-то делать?

Егор Петрович добродушно улыбнулся и сказал:

— Оставлять будем.

— Что? — от людей отделился главный инженер. Он подошел к начальнику и недоумённо сказал: — Но ведь квартиры, Егор Петрович, как же мы будем их строить? Ива мешать будет, её в плане нет и…

— А мы не будем строить дома, — перебил инженера Егор Петрович, — мы разобьем здесь парк.

— А квартиры? — упирался тот.

— Они жителям не нужны. Построим в том месте, где люди правда в них нуждаются, — сказал Егор Петрович и обратился ко всем рабочим: — План меняется, коллеги! Вместо жилого комплекса мы разобьем здесь парк со всеми удобствами для местных жителей. Иве же мы поможем — выроем рядом с ней водоём. Вот увидите, она нас ещё за это отблагодарит.

И, сказав это, Егор Петрович зашагал в сторону посёлка, оставляя рабочих в недоумении. Они пошептались между собой, немного поспорили, но пришли к выводу, что перечить начальнику нельзя, и в тот же вечер инженеры принялись за новую работу.

***

С того дня прошло 20 лет. Некогда пустое поле всё преобразилось, облачившись в мощённые дорожки с лавочками по краям и в молодые деревья, в листве которых щебетали птички. А в самой глубине этого парка стояла старая ива на берегу большого водоёма, в котором жили лебеди. Они любили подплывать близко к ветвям дерева, укрываясь в прутиках от летнего зноя. Гладкая поверхность водоёма тихо колыхалась, отражая в себе голубое небо с бегущими в нём облаками и новую листву ивы.

Дерево стояло, всё так же наклонившись, но теперь оно гнуло свои ветви не к сухой земле, а к тёплой воде, робко дотрагиваясь до неё своими острыми листочками.

И снова под ивой бегали дети, как и 35 лет назад. Играя друг с другом, они прятались в тени дерева. И взрослые, сидя на лавочках, любовались минутами счастья и покоя. И всё вокруг цвело, распускалось и радовалось. Жизнь растекалась в каждом листочке, в каждой травинке, тянущей свой стебелёк к солнцу.

— Деда, деда! Давай к водоёму, ну, пожалуйста! — маленькая девочка в жёлтом платьице тянула Егора Петровича за рукав рубашки и пыталась увлечь его за собой. Старик, добродушно улыбаясь, кивал головой и медленно шел за внучкой, которая всё торопила и торопила его.

— Беги, я отдохну, — дедушка похлопал внучку по плечу и та, обрадовавшись, побежала к старой иве, чтобы поскорее сорвать с неё длинный прутик и присоединиться к другим ребятам.

А дедушка тем временем неторопливо подошел к лавочке, на которой сидели двое молодых людей, и присел на край.

— Красиво тут, — вздохнула девушка.

— Бабушка как-то рассказала мне, что тут многоквартирные дома должны были строить, — сказал в ответ парень, — а в итоге разбили парк.

— Ну и хорошо, что так решили, — отозвалась девушка. — И взрослым хорошо, и детям.

Егор Петрович, слушая их разговор, улыбался. Морщины на его лице разгладились, руки перестало пробивать мелкой дрожью, и он отложил свою трость, положив большие ладони на колени. Откинувшись на спинку лавки, Егор Петрович прикрыл глаза, вслушиваясь в этот яркий оркестр живой природы. Налетел тёплый ветер, закружил листву в кронах молодых деревьев, и громко-громко зашелестела прутьями старая ива, словно благодаря его за новую жизнь.