Бесплатный фрагмент - Работа и отдых в волшебных мирах

Работа и отдых в волшебных мирах

работа

Главный геофизик с геологом зашли в мой кабинет, уселись и уставились на нас с Шуриком — моим бессменным геофизиком, — как два барана на новые, еще не окрашенные ворота. Посидев так несколько секунд, главный геолог сказал, что мы за прошедший полевой сезон потрудились на славу: — нашли массу геохимических аномалий, из которых, по статистике, должно получиться не один десяток месторождений разных металлов, а главный геофизик добавил, что мы с Шуриком нашли несколько магнитных и спектрометрических аномалий, которые, по его мнению, связаны с коренными источниками алмазов.

Мы с Шурой встали, поклонились нашему начальству за добрые слова в наш адрес и, приняв после этих слов позу смирно, рявкнули: «Служим геофизической партии!!!». Коммунистической партии уже не было, но наша, геофизическая партия существовала и мы с Шуриком в ней служили не за страх, а за совесть, уже не первый год.

Потом в наш кабинет вошел начальник партии и, увидев у нас главных специалистов, ознакомился у них — говорили ли они нам, что мы с Шурой представлены к премии и к долгосрочному отдыху: — нам с Шурой было позволено отгулять наши отгулы, которые у нас накопились. Это была такая радость, что мы с Шурой заняли очередь, чтобы обнять и расцеловать нашего дорогого шефа. Перед нами почему-то оказались главный геолог и главный геофизик — они, естественно, были очень рады, но не совсем: — Шура не писал проекты и его отсутствие никак не отражалось на работе нашей партии, поэтому он мог хоть сейчас проваливать на все четыре стороны, — хоть за границу: — со всеми его отгулами.

А вот со мной они не были согласны — намечалась геологическая сьемка у наших соседей и мы должны были сделать для них опережающую геофизическую съемку — составить планы изолиний магнитного и радиоактивного поля, в который должны входить концентрация урана, тория и калия. А у меня, к слову сказать, накопилось за полевой сезон целых тридцать шесть законных отгулов и не менее законный отпуск. Но слово не воробей и если вылетит, то не поймаешь…

Поэтому главные наши специалисты сделали хорошую мину на своих физиономиях и сделали вид, что они рады за меня. У меня уже тотчас зароились планы, как я проведу целых полгода в отдыхе, а потом подготовлю приборы, машину и снова уеду туда, куда Макар телят не гонял — подальше от камеральной работы и своих начальников. Летом надо мною начальников не было — я сам был начальником геологоразведочного отряда и командовал Шуриком с подчиненными, как хотел.

Но начальник нашей геофизической партии все-таки сунул в бочку меда черпак дегтя: — мне было положено уйти в отгулы после того, как я за неделю напишу проект и съезжу на учебу: — шеф послал меня учиться на долгих три недели в Москву. Таким образом, отгулы откладывались на целый месяц. Я, с плохо скрываемой завистью, посмотрел на Шурику, который уже в своих мыслях начал собирать чемоданы, а потом вытащил из кармана его джинсов капсулу с изотопом радия.

Шура сразу побелел и потерял сознание: — он представил, что с его детородным органом случилось непоправимое, и ему даже и не стоило думать об отпуске: — на него надвигалось либидо — самая страшная, с его точки зрения болезнь. Я поставил капрсулу с изотопом радия на стол, перед этим засунув ее в свинцовый контейнер, а потом сунул аммиак под нос своему заместителю. Когда он пришел в сознание, я дал ему сто грамм валерьянки и рассказал ему, что ампула с радием пролежала у него в кармане всего одну минуту, так что все у него нормально с мужским здоровьем.

Шурик, однако, не поверил мне и отправился проверять это на своей подружке. Я его милостиво отпустил и пошел уточнять у главного геолога, когда мне надо было написать проект — вчера, или позавчера. Оказалось, время уже пошло и если я завтра пойду в геологические фонды, то со мной отправяться все чертежники и свободные геофизики. Так что я буду писать геологию района и еще командовать всей этой ордой помощников.

Неделя пролетела очень быстро: — каждый день по два-три раза меня спрашивал начальник экспедиции и говорил, что время осталось мало и мы должны поторопиться. В пятницу, когда геологические фонды не работали, мы, всем огромным коллективом вернулись в нашу партию и заставили всех нам помогать. В понедельник текст проекта был утвержден, и можно было начинать работать всем нашим геофизическим отрядам.

Шеф дал мне полдня отдохнуть и сказал, что занятия начинаются через день: — мне завтра надо быть в Москве, в одном из геофизических институтов. Билет на самолет уже он купил и отдал его мне. Чтобы везде успеть, я помчался на машине домой и быстро собрался.

В Москве я посмотрел, какие мне курсы подходят, — их было несколько: для геофизиков занимающихся сейсморазведкой, гравиразведкой и остальные — просто для всех полевых геофизиков. Одни курсы были как раз для геологов. Все геофизики три недели должны жить в Москве и там же учиться. А вот геологов законопатили в какую-то подмосковную деревню, где мы должны провести целых три недели, а потом сдать экзамен и получить дипломы.

Этот городок, — вернее корпус, где располагался филиал проектного института, я нашел сразу, а вот дом, где должен был жить, я искал два часа — лазил по занесенным сугробами улицам, пока сердобольные соседи мне не его не показали. Это был огромный одноэтажный деревенский дом с бескрайним огородом, где росли сосны, ели и кедры. Местные современные крестьяне — садоводы в этом огороде ничего не садили, не пахали и не выращивали урожай. Если бы я тогда знал, что меня ждет в этом доме и огороде, то, я не медля ни минуты, повесился.

Но я не знал и поэтому, безо всякого волнения переступил порог этого личного владения, которое хозяева сдавали в аренду таким как я: — желающих поучиться и пожить вдалеке от города. Как только за мной захлопнулась калитка, то передо мной все сразу же переменилось: — снег по пояс исчез, а вместо него распростёрлось необъятное поле с посевами ржи. Вдалеке рос огромный дуб, к которому вела пыльная дорога. Бревенчатого дома, который я видел раньше с улицы, не было. И вообще, на этом поле не было видно ни одного жилья. Я стоял на этой пыльной русской дороге и озирался в разные стороны — типа, куда же я попал и зачем…

Потом, сообразив, что я перенесся в какое-то параллельное измерение, не трогался с места и думал, что мне надо поставить какую-то вешку и попытаться вернуться назад. Вокруг не было никакой растительности — одно ржаное поле и я поступил, как делал раньше — закрутил в жгут стебли ржи или пшеницы, и на этот жгут привязал небольшой листок бумаги, — как парус. Я это делал постоянно, чтобы отметиться и не искать аномалию, к которой я планировал позже возвратиться на машине и с рабочими.

Как только я сделал веху, то начал ходить вокруг нее — я очень хотел вернуться назад — в заснеженный дачный поселок. Но ничего у меня не получалось: — я оставался на этом русском поле. Плюнув с досады, я решил дойти до дуба — этого единственного дерева в этом странном мире. Дуб оказался не такой, как я привык видеть в моей родной деревне — очень мощный. Я тут же стал его измерять: — сколько моих охватов надо, чтобы его обойти. У меня получилось десять охватов — таких дубов я раньше в жизни не встречал: — по моему мнению, этому дубу было пара тысяч лет, если не больше.

Пока я занимался делом, на дороге появились клубы пыли и послышался конский топот. Не желая встречаться ни с кем, я запрыгнул и уцепился за дубовый сук, потом подтянулся и влез на самую низкую ветвь. Дальше дело пошло быстрее — я, как белка, прыгал с одной ветки на другую и успокоился, когда до земли было метров десять. Я распластался на мощной дубовой ветви и стал наблюдать — кто же это скачет по этой пыльной дороге.

Через несколько секунд к дубу, на котором я лежал, подскакали три русских богатыря — это, по-моему был Илья Муромец со своими друзьями. Они сразу слезли со своих коней и скинули с себя все воинские доспехи — щиты, мечи, луки, копья и кинжалы. Я заинтересовался их холодным оружием и стал его рассматривать. Судя по всему, мечи были слишком широкие и тяжелые, и ко всему, тупые. Я бы на их месте подточил мечи, кинжалы и копья на наждаке. Один из них сбросил с себя моток веревки — но не аркан, а просто пеньковую веревку.

Потом, когда эта богатырская троица связала передние ноги своим коням, они достали из своих карманов еду и питье и стали праздновать какой-то только им известный праздник. Праздновали они долго — начали еще вечером, а когда выглянул месяц и началась ночь, веселье было в полном разгаре. Мне надоело лежать на дубовой ветке и я начал думать, как бы мне отлить — сходить в туалет. Я уже хотел устроить дождь, но передумал — решил, как змея, сползти по дубу вниз и там устроить себе туалет.

Когда я отлил из своего организма лишнюю воду, то при свете месяца увидел бесхозные кинжал с веревкой. Чтобы их схватить, мне ничего не стоило никаких трудов, и я стянул и кинжал и веревку. Затем снял с себя кроссовки, засунул их за веревку, которой подпоясался и полез наверх. — как какой-то вооруженный кинжалом таракан. Залег на свое место и стал разглядывать кинжал. В том, что это был кинжал, я не сомневался — он был величиной с мой охотничий нож, который остался дома, но был тяжелее, потому что он был кованый, и его следовало наточить.

Богатырская троица разожгла костер и праздновала. Когда я устал их разглядывать, то стал слушать — они хвастались своими подвигами на охоте и рыбалке. Чего я от них не наслышался — одному не хватало рук, чтобы показать, какую огромную щуку он поймал, и потом он просто соединил руки в кольцо и показал, какой глаз был у этой щуки; другой изобразил, как он загрыз огромного волка, а третий изобразил, как он ходил на медведя с рогатиной. Это просто был театр для одного зрителя — меня, естественно. Но в пылу и страсти эти русские богатыри забыли, что надо выставить караул и это их подвело: — какие-то татаро-монголы или ниндзя, одетые в черное, подкрались к ним, вмиг их связали и сунули им кляп.

После этого один из них громко свистнул, и на этот свист появилось все неприятельское войско в количестве десяти человек. Все они были одеты в черные костюмы и вооружены мечами, которые торчали у них за спиной. Они без единого звука поставили себе палатку, привязали своих лошадей и стали ужинать.

Месяц светил так ярко, что я боялся даже высунуть свой нос — был самый разгар ночи. Когда все ниндзя поели, то залезли в палатку и оттуда в ту же минуту раздался храп. Один из них, к моему недовольству, остался и стал нести караульную службу. Он ходил вокруг дуба по часовой стрелке, проверил, как были связаны пленные русские богатыри и потом уже стал ходить против часовой стрелки. Я ждал: — не может быть, чтобы этот караульщик не уснул на несколько минут: — я сам был в карауле не один раз и знал, как это делается — заснешь на минуту, потом проснешься и снова несешь службу, как ни в чем не бывало…

Поэтому я ждал той минуты, когда караульный уснет на минуту. На всякий случай я, как паук, слез на землю и, наконец-то дождался, когда караульный закемарил. Он даже не ложился — прислонился к свою копью и уснул. Я, как мышь, подкрался к нему и в один миг перерезал ему шею. Перерезал не то слово — я перепилил кинжалом его шею и аккуратно опустил его на землю. Затем, как паук добычу, утащил его за ствол, снял с него его плащ и кепку, ятаган и плетку-семихвостку. Так как я уже видел в темноте, как кошка, то подошел к палатке и понял, что она с полом. Это было как раз кстати — раз десять я обошел вокруг палатки с веревкой, затем накинул петлю на какого-то коня и стал освобождать пленных русских богатырей.

Одного, самого трезвого, я усадил на коня и обидел эту лошадь ударом плетки. Веревка натянулась, все там находившиеся враги сразу почувствовали себя как кильки в банке: связанные, — и в тесноте и в обиде. Я догнал эту палатку с двумя богатырями и тоже принял участие в ударах копьем по этому вражескому воинскому контингенту, который находился в палатке. Мы кололи, рубили японских супостатов до тех пор, пока не изорвали палатку, а все, которые в ней находились, были убиты.

Рассвело, показалось солнце, и оно озарило окрестности дуба: — вокруг него сидели три богатыря, оглядываясь на окрестности и на изорванную палатку, в которой, как сельди в бочке или сардины в банке находились их обидчики. Я тоже сидел у ствола дуба и смотрел то на богатырей, то на моих рук дело:- тела ниндзя, которых мне пришлось убить.

Один из богатырей вынул из-за пазухи фляжку и, отпив из нее немного, дал мне. Я спросил — что там? Он ответил, что в ней находиться богатырская вода — после сечи или сражения он всегда ее пьет, чтобы восстановились силы. Это было кстати: — я чувствовал себя усталым, немощным и мне потребовалось освежиться. Я сделал мощный глоток и почувствовал, что мне сразу полегчало, а я получил прилив сил. Очень хорошо, подумал я, и сделал второй мощный глоток. Богатырь смотрел на меня — ждал, когда я верну ему фляжку. Но я еще не чувствовал себя богатырем и допил остальное. Потом отдал ему пустую фляжку и повернулся к остальным богатырям — они тоже сделали из своих фляжек по глотку и сидели. Я сначала выпил фляжку у одного, а потом и у второго. Теперь я чувствовал себя таким здоровым, что если бы мне попался рычаг, я бы опрокинул всю Землю, а может, всю нашу солнечную систему.

Богатыри, когда я выпил у них все имеющие у них запасы богатырской воды, решили узнать, как меня зовут и представились сами: — Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Я назвался просто — Сергеем и спросил, где они берут богатырскую воду. Оказалось, что ее гонит для них одна колдунья и надо к ней заехать срочно, так как я выпил все имеющие у них запасы. Кстати, у нее можно и пообедать. Мы, все четыре богатыря, закопали под дубом тела убитых врагов, вскочили на коней и поскакали. За нами несся целый табун лошадей, которые нам достались от врагов.

Мы скакали часа два и я отбил всю свою задницу — мне попался ледащий конь, который был здоровый, но костлявый, и я вертелся на нем, как уж на скороводке. Колдунья жила у какого-то ручья, в невысокой избушке — я бы сказал, что это была просто землянка. Она встретила нас гостеприимно и сказала, что только что она закончила гнать богатырскую воду и мы успели как раз вовремя. После этого она пригласила нас всех, защитников земли русской, к себе в избушку и пообещала накормить щами. Нам, всем богатырям хотелось сожрать целого быка или стадо баранов, но у колдуньи были только щи.

Мы пошли к табуну лошадей, который пригнали и стали осматривать каждую лошадь. У трех коней под попонами лежало по барану — и они так и просили своим блеянием, чтобы мы избавили их от мук и поскорее съели. Мы пошли навстречу и вскоре перед входом в землянку пылал костер, на котором жарились бараны и был также гриль, на котором лежали самые аппетитные куски.

Начали мы со щей, а потом, когда их съели, напились богатырской воды и съели всех трех баранов. Наконец-то я почувствовал, что наелся и напился…

Попрощавшись с этой гостеприимной колдуньей, мы вскочили на коней и поскакали. У меня за пазухой лежала фляжка с богатырской водой, но пить мне ее совсем не хотелось — я и так был здоровым, как лось. Теперь я лёгкостью выдерживал щит, копье, ятаган и одет был, как и мои попутчики — в пуленепробиваемую кольчугу и шлем. Правда, на моих ногах по-прежнему красовались кроссовки фирмы Адидас — у меня была королевская нога — 46,5 размер и найти себе сапоги мне не удалось, хотя я обшарил все вражеские ноги. Но меня это не слишком тревожило — драки на горизонте не было, и я себя очень хорошо чувствовал в китайских кроссовках.

Когда я спросил, куда мы направляемся, то богатыри мне сказали, что сейчас мы приедем в Изумрудный город и там мы расстанемся — они поедут на слет русских богатырей, и если я захочу, то поеду с ними — там есть с кем подраться, съесть быка печеного и выпить меду с пивом

Изумрудный город появился внезапно — он находился у излучины большой, полноводной реки и у подножия большой горы Арарат. Когда мы в него въехали, то я сразу обнаружил, что помимо изумрудно зеленой листвы и травы, все жители ходили с изумрудами — из изумрудов были сделаны ожерелья у дам, кольца и сережки, а у мужчин на каждом пальце красовался перстень с изумрудом. Словом, это была фантастика!

Я тут же вспомнил, что я геолог по образованию и геофизик по призванию. Это громадное число украшений из изумрудов меня так взволновало, что я тоже захотел изумрудов — и чем больше, тем лучше. Я попрощался с русскими богатырями и зашел в одну лавку на главной площади. Меня интересовало, куда мне бросить кости — устроиться, так сказать в гостиницу или на постоялый двор. В лавке торговала всякой всячиной одна симпатичная девушка — ее звали Белоснежка. На всякий случай я у нее спросил, где мэр города и где ее братья — семь гномов.

Она сказала, что мэр города Знайка теперь заседает в городской ратуше, а Незнайка улетел на Луну. Что он там забыл, Белоснежка не стала говорить — это было не для моих чересчур нежных ушей. Семь ее братьев дома и собираются в гору, где у них совместное предприятие с подземными жителями, во главе которых числился Крысолов — тип, который мне сразу не понравился. Я еще спросил у Белоснежки, где она живет и сказал, что мне надо познакомиться с ее братьями. Она написала мне на бумажке адрес и на пальцах объяснила, как мне туда пройти.

У меня была концепция — если в горе ломают изумруды, то там наверняка находиться месторождение редких и редкоземельных металлов, — таких, как литий, бериллий, молибден, скандий, лантаноиды с актиноидами и другие металлы, позарез нужные нашей промышленности. Месторождение кирпичных глин я нашел, урана и золота тоже, нашел даже месторождение облицовочных мраморов и цветного известняка. Но в моей копилке не было ни одного редкометального месторождения. И я решил с семью гномами взглянуть на месторождение изумрудов — так как я чувствовал, что все редкие металлы они просто выкидывают в отвал, оставляя себе только изумруды. А изумруд, тем не менее, являлся минералом, который был рудой на бериллий.

Но только я этими приятными мыслями вырулил на городскую площадь, ко мне тут же пристроился какой-то желтый цветом мошенник. Он назвал себя Страшилой, а я, хотя и спешил, сказал, что меня звать Ночной Охотник. И если днем я вполне миролюбивый, но с наступления вечера я преображаюсь и могу настучать по лицу любому жителю этого города, а этому азиатскому Страшиле и подавно. Страшила не испугался, а продолжал гнуть свою линию — он хотел, чтобы я купил у него пару изумрудов, или наоборот, их продать. А не то он вызовет своих друзей и мало мне не покажется.