Бесплатный фрагмент - Путешествие в Ерундистику

Кто весел, тот смеется

Кто хочет, тот добьется

Кто ищет, тот всегда найдет…

1936 г.

«Веселый ветер». Песня И. Дунаевского на сл. В. Лебедева-Кумача

из кинофильма «Дети капитана Гранта»

Посвящаю своему папе — лучшему другу на все времена

БЛАГОДАРНОСТИ ОТ АВТОРА

Появление этой книги стало возможным в первую очередь благодаря моему товарищу Олегу Алексеевичу Стребижу, человеку неординарному и творческому. Именно он предложил мне написать сказку и издать ее. Я настолько увлекся произведением, что из сказки получилась целая сказочная повесть. После согласования сюжета и плана повести началась кропотливая работа. Спасибо Олегу за терпение, смелость и доверие.

Большое спасибо за помощь в создании книги моей сестре Наталии Игоревне Поповой. Ее замечания и предложения были очень ценны.

Спасибо моей семье за вдохновение и терпение.

Свет вам и Любовь! Ваш С. Б.

ПРОЛОГ

По длинному коридору научно-исследовательского института прикладной физики шел мужчина средних лет. Шел он небыстрой, но уверенной походкой и вполне мог сойти за сотрудника данного учреждения, если бы не одна очень важная деталь. Мужчина с головы до пят был закутан в длинный малиновый плащ и больше походил на инквизитора, попавшего в наше время из далекого Средневековья.

Неизвестный был высок ростом и широк в плечах. Из-под накинутого на голову капюшона выставлялся только длинный, аномально большой нос и острый подбородок. Со спины он даже чем-то был похож на руководителя института: тот же рост и комплекция. Могло показаться, что директор НИИ переоделся к новогоднему маскараду, наклеил себе нос из папье-маше и собирается играть какого-то чародея, у которого в рукаве запасено с десяток разных сюрпризов.

Но Товарищ Главный, как его здесь называли, был человеком серьезным и на подобное вряд ли отважился. К тому же на дворе был сентябрь, и до нового года оставалось еще три с лишним месяца. Поэтому появление мужчины в таком одеянии в стенах этого храма науки было хоть и очевидным, но невероятным.

Несмотря на разгар рабочего дня, в коридоре было безлюдно. Все сотрудники разошлись по своим кабинетам и лабораториям, что позволило незнакомцу остаться незамеченным. Шурша плащом, он подошел к двери с двумя табличками. На одной красовалась надпись «Отдел физики магнитных наноструктур». Вторая сообщала, что руководит отделом доктор физико-математических наук, профессор Фадеев Михаил Константинович.

Незнакомец плавно отворил дверь, постоял немного и затем быстро вошел в кабинет. Здесь царил полумрак. Шторы на окнах были задернуты, что придавало приходу инквизитора (будем так его называть) еще большую таинственность. При этом свете плащ незнакомца казался не малиновым, а черным.

Несколько сотрудников сгрудились возле проектора, который бросал крупный прямоугольник света на белый экран такого же размера, висевший на стене, и смотрели какие-то видеоматериалы научного характера. Они сидели спиной к дверям и так живо обсуждали содержание фильма, что даже не повернулись к вошедшему.

Инквизитор закрыл за собой дверь и прошел вглубь кабинета.

— Могу я видеть начальника отдела? — низким голосом произнес он. Реакция последовала не сразу, жаркий спор бывает трудно остановить. Однако высокая фигура в плаще с капюшоном — серьезный повод, чтобы прервать любой научный диспут. Пять пар глаз впились в инквизитора.

— Простите, что вы сказали? — спросила фигура, поднявшаяся из этой группы смотрящих.

— Профессор Фадеев? — поинтересовался незнакомец. — Михаил Константинович?

— Да! — ответила фигура. — Это я! А что, собственно…

— Я хотел бы с вами переговорить с глазу на глаз, — прервал профессора инквизитор.

— Но кто вы? — проигнорировал просьбу незнакомца Фадеев. — И как здесь оказались?

Профессор стоял на фоне высвеченного проектором экрана, и инквизитор видел лишь его силуэт. Так что их позиции казались равными, но только на первый взгляд.

— Это в ваших интересах, профессор, — спокойно, но с легким нажимом на слово «ваших», продолжал незнакомец в плаще. Такая манера разговора иногда действеннее крика.

— Ерунда какая-то, — профессор был озадачен. — А дело не может подождать?

— Боюсь, что нет!

— Может вызвать охрану? — шепотом предложил один из коллег профессора, который тоже привстал. Ответа не последовало.

— Я включу свет, — теперь уже звучал женский голос, и в нем так же чувствовалась твердость, которую не мог не заметить визитер. Женская фигура с хвостом на голове поднялась с места и уже готова была отправиться к выключателю, но инквизитор ее остановил.

— Я попросил бы вас не делать этого, — не меняя тональности в голосе, произнес он. — Мы теряем время! Будет лучше, если мы поговорим с профессором, а уж там будет видно, захочет ли он продолжать свои исследования.

— Даже так? Ну, хорошо! — сдался, наконец, Фадеев. — Коллеги, прошу вас…

Он развел руки в разные стороны и поднял их, показывая своим подчиненным, что им следует выйти. Получилось немного театрально, но действенно.

— Перерыв десять минут! — добавил профессор, после чего сотрудники один за другим покинули кабинет.

— Благодарю! — коротко сказал незнакомец, когда последний выходивший закрыл за собой дверь.

— Итак, я весь внимание! — профессор все-таки решил показать, кто хозяин в кабинете и чья фамилия значится на входной двери. — У вас — десять минут!

Инквизитор подошел к столу, на котором продолжал работать проектор, и скинул с головы капюшон. Привыкшими к темноте глазами профессор Фадеев хорошо мог разглядеть лицо незнакомца.

Носитель малинового плаща обладал длинным крючковатым носом, узкими глазами, которые накрывали сверху густые черные брови. Острый волевой подбородок, в дополнение к носу, чуть ли не упирался в грудь, словно длинная узкая бородка; тонкие губы растянулись в еле уловимой улыбке. Длинные черные волосы, в темноте похожие на продолжение капюшона, свисали до плеч инквизитора.

Профессор впервые видел такую, мягко говоря, нестандартную форму черепа и чуть не присел на стул от удивления. К удивлению вскоре добавился интерес.

— Профессор Фадеев! — голос незнакомца потеплел. — У меня к вам есть предложение, от которого вы вряд ли сможете отказаться.

Фадеев молча переваривал происходящее, что дало инквизитору возможность продолжать. Он сунул руку под плащ и, словно фокусник, вынул оттуда то, что окончательно лишило профессора дара речи. В ладони незнакомца лежала шарообразная субстанция, переливающаяся оттенками красного цвета, диаметром около двадцати сантиметров. Алое свечение наполнило кабинет. Маленькие глаза незнакомца дьявольски вспыхнули, отразив этот свет.

Когда Фадеев внимательно всмотрелся в объект, то заметил, что тот не лежал в ладони неизвестного, а парил в воздухе, в сантиметре от нее.

— Это какой-то фокус? — наконец заговорил он, не отводя взгляда от шара.

— Нет, не фокус, не иллюзия, — произнес инквизитор и медленно убрал руку от объекта. Шар продолжал висеть в воздухе. — Вы можете прикоснуться к нему рукой, чтобы убедиться, что он абсолютно реален.

— Только не говорите, что это антивещество… нельзя просто взять его и принести вот так… в чем вы там его принесли?

— Нет! Это не антивещество, не эфир, не часть млечного пути.

— Но что это, во имя науки, такое? Какой-то плазмоид? — профессор все-таки решился и дотронулся указательным пальцем до шара. Ощущения были странными. Вопреки ожиданиям, шар оказался совершенно холодным и имел упругость и плотность, схожую с теннисным мячом. От прикосновения он чуть отплыл в сторону, словно находился в состоянии невесомости. — Материя…

— Теперь вы убедились, что он настоящий, — удовлетворенно произнес инквизитор. — Не важно, как его называть, впрочем, назовем его шар-охотник!

— Охотник? — профессор, наконец, взглянул на собеседника и смог рассмотреть его маленькие узкие глазки. — И кто жертва?

— Добыча, — поправил его инквизитор. — Так будет правильнее. И давайте я продемонстрирую, профессор. Лучше один раз увидеть, чем вдаваться в долгие рассуждения.

Он посмотрел на шар, и тот, как по команде, подлетел к голове Фадеева. Профессор отпрянул назад.

— Не бойтесь! Это безопасно…

Шар медленно полетел вокруг головы хозяина кабинета и, сделав один виток, вернулся на исходную позицию. Профессора качнуло.

— Что… что со мной?

— Это небольшой побочный эффект, — успокоил его инквизитор. — Сейчас пройдет. Кстати, профессор! Над чем вы сейчас работаете?

— Э-э, секунду… так… мы работаем… над чем же мы работаем? — Фадеев начал ощущать легкое недомогание, будто температура его тела поднялась до тридцати семи градусов. — Что это со мной? Я не помню…

— Вы работаете над созданием первого отечественного аппарата МРТ не так ли, профессор? — уточнил незнакомец.

— О! Да, точно! Именно так! — не скрывая радости, произнес Фадеев. На его лбу выступила легкая испарина. — Что это за провал в памяти?

— Не волнуйтесь! Итак, магнитно-резонансная томография… — незнакомец выпятил нижнюю губу и качнул головой, демонстрируя осведомленность, а затем показал на шар. — Это как раз то, что вам нужно для успешного запуска проекта.

— Но… каким образом это нам поможет?

— Смотрите!

Инквизитор снова положил шар на ладонь, затем поднес его к проектору и запустил в светящийся окуляр. Шар скользнул внутрь прибора и растворился в нем. Поток света, который выходил из окуляра, начал вдруг увеличиваться. Изображение на экране из размытого стало четким, как будто герои видео находились непосредственно в кабинете.

— Но… как? — профессор почувствовал озноб.

— Энергия, которую создала всего лишь одна ваша мысль, может и не такое, — незнакомец поднес руку к проектору, и красный шар, как по волшебству, вынырнул назад и приклеился к его руке. — Я хочу предложить вам возглавить работу над этим уникальным проектом и совершить в этой теме большой научный прорыв. Ученые всего мира мечтают о такой работе. А для вас это шанс завершить создание отечественного томографа и вдобавок спроектировать систему, которая многократно увеличит энергию мысли и сможет питать целый город.

Шар продолжал висеть в руке инквизитора, а на самом деле в воздухе, и действовал на профессора гипнотически.

— И для этого я должен… — он предоставил закончить фразу незнакомцу.

— Для этого вы должны отправиться со мной, — охотно подхватил инквизитор. — И немедленно приступить к реализации проекта. Для этого я приглашаю вас в мою лабораторию, которая станет и вашей.

— Надеюсь, не прямо сейчас?

— Прямо сейчас! Зачем тянуть?

— Но я должен предупредить свою семью, — Фадеев начал искать повод отказаться от немедленной поездки, чтобы хорошенько все обдумать, посоветоваться со старшими коллегами и перенести поездку на другой день, но где-то глубоко внутри себя он уже дал свое согласие. Реплика скорее была дежурной. Не соглашаться же сразу вот так на предложение первого встречного…

— Не утруждайте себя, — оборвал незнакомец. — Ваша семья уже на месте и ждет вас.

Профессор обомлел.

— Где ждет?

— Там, куда я вас приглашаю.

— Это какой-то розыгрыш? Вы сейчас серьезно?

— Как никогда! И, вот еще что, профессор… ваша семья не пострадает, если вы пойдете сейчас со мной.

Фадеев оторопел.

— Галя! Юлька! Что…

Недоговорив, профессор метнулся к своему столу, на котором стоял телефон. Он быстро нажал кнопку автодозвона, рядом с которой стояла надпись «Дом». В трубке завыли длинные гудки. Никто не отвечал.

— Они в полном порядке, — сообщил незнакомец. — И будут в безопасности…

— Если я… — Фадеев положил трубку и достал из кармана своего халата мобильник.

— Если вы будете хорошо себя вести.

Профессор нажал кнопку вызова на сотовом и приложил его к уху. Но снова услышал длинные гудки. Тот же результат.

— Итак? — инквизитор оказался невероятно терпелив.

— Ну, хорошо, — наконец согласился профессор. — Но я все равно не могу вот так уехать. Мне нужно собраться, уведомить руководство о своем отбытии.

— Это все лишнее! — продолжая держать шар в руке, ответил незнакомец. — Вы будете полностью обеспечены всем необходимым на месте, а руководству мы сообщим позже. Не волнуйтесь.

Профессор продолжал стоять у своего стола. Он окинул его взглядом и увидел сборную модель молекулы воды, выполненную из трех пластиковых шаров. Один большой атом кислорода красного цвета и два атома водорода меньшего диаметра, окрашенные белым и расположенные по бокам на коротких стержнях. Фадеев с минуту размышлял. Потом взял модель в руки и открутил больший шар красного цвета.

— У меня тоже есть красный шар! — он подкинул искусственный атом кислорода и поймал его, как какой-нибудь цирковой жонглер.

— Может, хватит играть в модельки, профессор? — не вникая в замысел Фадеева, произнес инквизитор. — Игры кончились. Пора заняться реальной наукой.

— Не могу с вами не согласиться, — ответил профессор, кладя свой пластиковый красный шар на стол, рядом с разобранной моделью молекулы воды. — Тем более, вы не оставляете мне выбора…

— Пожалуй, что так, — спокойно произнес инквизитор, не давая Фадееву опомниться. — А теперь подойдите ко мне и положите руку поверх шара!

Профессор не понял смысла данной просьбы, больше похожей на приказ, но повиновался.

И как только рука его коснулась огненной субстанции, он и его гость взлетели вместе с шаром под самый потолок и растворились в воздухе, будто были чем-то нематериальным. Небольшой вихрь пронесся по кабинету и сорвал со стола Фадеева несколько листов с какими-то расчетами и формулами. Сделав в воздухе невероятные пируэты, они опустились на пол.

В тот же момент, как это произошло, дверь распахнулась, и в кабинет вошли коллеги профессора, которых он отправил на десятиминутный перерыв. Внутри никого не было, только проектор продолжал работать, освещая прямоугольником белый экран. Девушка с хвостом на голове щелкнула настенным выключателем, и в кабинете стало светло.

— Михаил Константиныч? — неуверенно позвала она, оглядывая помещение, хотя прекрасно видела, что там никого нет.

Еще пару секунд четверо сотрудников института стояли в замешательстве. Видимо, искали нормальное научное объяснение исчезновению своего шефа и его нежданного гостя (подопечные Фадеева не уходили дальше коридора и прекрасно видели, что кабинет никто не покидал, по крайней мере, через дверь). Но потом, словно по команде, все разом бросились искать профессора.

Один рванул к занавешенным окнам с проверкой, не спрятался ли тот за шторами, не вылез ли через окно. Двое других начали проверять столы, не сидит ли доктор физико-математических наук под одним из них. Девушка с хвостом на голове раньше остальных сообразила, что произошла чрезвычайная ситуация и без лишней суеты направилась к телефону, по которому минуту назад пытался дозвониться домой ее шеф.

Она нажала кнопку автонабора, рядом с которой стояла надпись «Тов. Главный» и, дождавшись ответа, сообщила:

— Семен Иваныч! У нас ЧП! Михал Констиныч исчез!

— В каком смысле? — спросили на том конце трубки.

— В прямом, — последовал ответ девушки.

Через пять минут тот, кого называли Товарищ Главный, уже слушал доклад осиротевших сотрудников отдела физики магнитных наноструктур о визите странного незнакомца в малиновом плаще. Стоя прямо у стола своего исчезнувшего коллеги и вникая в подробности этой невероятной истории, он обратил внимание на беспорядок, который оставил Фадеев: раскиданные на полу бумаги, разобранную на атомы модель молекулы воды.

— Они что здесь, дрались?

— Шума борьбы мы не слышали, — ответила Главному девушка с хвостом. — Мы были в коридоре и не отходили далеко от кабинета…

Осознание произошедшего пришло к руководителю НИИ не сразу. Он обошел кабинет, окинул его взглядом с пола до потолка, потом вернулся к столу профессора. И вот когда он снова взглянул на одиноко лежавший атом кислорода — этот пластиковый шар красного цвета — то как будто что-то вспомнил. Глаза Товарища Главного блеснули. Похоже, он уже знал, куда делся профессор Фадеев…

Глава 1. КАК ШАРОВАЯ МОЛНИЯ

Санька Быструхин был самым обыкновенным шестиклассником. Учился он ни хорошо, ни плохо, можно сказать средне. Ничем особым не увлекался, кружки и секции не посещал, читать не любил, а все свободное время проводил за компьютерными играми. Настоящих друзей у Саньки тоже не было, если не считать парочки одноклассников, с которыми его связывала общая игра через Интернет. А так, чтобы зашли в гости, позвали гулять во двор, — нет. Впрочем, неудобств по этому поводу сам Санька не испытывал. Скорее, даже наоборот — его эта ситуация вполне устраивала. А вот родители Сани были очень обеспокоены его однообразной жизнью. Папа то и дело укорял его в этом. Мама, хоть и старалась сгладить ситуацию, но с отцом соглашалась.

В классе Санька ничем не выделялся. Сидел тихо на задней парте и старался поменьше обращать на себя внимание. Ему это хорошо удавалось, но даже самых тихих учеников иногда вызывают к доске. В эти минуты Санька Быструхин совсем не радовался, что про него вспомнили, и скорее хотел вернуться обратно, за свою парту.

Школьные предметы давались Саньке с трудом. Но к труду он не привык и старательно искал повод отложить решение задачек на потом. «Сделаю вечером», или «завтра с утра доделаю», или «начну в понедельник», — так он говорил себе всякий раз, когда нужно было хорошенько потрудиться.

Семья Быструхиных жила в трехкомнатной квартире, на третьем этаже старой пятиэтажки. Санькин папа, которого тоже звали Саша, а точнее Александр Иванович Быструхин, преподавал в университете на кафедре физики. Он был человеком серьезным, ходил с черным портфелем и носил шляпу.

Свою работу Александр Иванович очень любил и постоянно повторял, что физика — наука смелых. Он много времени проводил за книгами, ставил опыты в своей лаборатории на кафедре, писал методические пособия для студентов, читал лекции и вел практические занятия. Несколько раз на таких занятиях побывал и Санька. Александр Иванович брал его с собой, чтобы лишний раз показать реальный мир, отвлечь от компьютера и просто, чтобы был под присмотром. На таких занятиях Саньке откровенно было скучно, и он витал в облаках, подперев голову рукой, или играл в телефоне. Когда отец подходил к сыну с вопросом, не скучает ли он, Санька прятал игрушку под стол и с улыбкой говорил, что все нормально.

Однажды, при возвращении с очередного занятия в университете, между отцом и сыном произошел такой разговор:

— А все-таки наша жизнь — это сплошная физика. Вот листик упал с дерева на землю, а почему? — начал Александр Иванович, после небольшой паузы.

— Потому что осень, — ответил с неохотой Санька. — Осенью всегда листья опадают.

— Совершенно верно! Но почему листья падают на землю, а, скажем, не летают по воздуху?

— Иногда летают, когда ветер, — недоумевал Санька. Когда он не понимал папиных рассуждений, то неохотно поддерживал с ним разговор.

— Они не могут летать вечно. Рано или поздно всякий листочек упадет на землю, — продолжал свою мысль Александр Иванович. — И это потому, сынок, что на листок действует земное притяжение. И если бы его не было, мы бы не ходили по земле, а летали по воздуху.

— Здорово! Я с удовольствием полетал бы…

— Все в нашей жизни, так или иначе, связано с физикой, — как будто не услышав ответа сына, продолжал Александр Иванович. — Вот, посмотри, идет троллейбус, а что его двигает, знаешь?

— Конечно, знаю, — равнодушно отозвался Санька, оборачиваясь в сторону проезжающего мимо троллейбуса. — Ток в проводах.

— Верно! Электрический ток. А как этот ток попадает в провода, знаешь?

— Неа, — с удивленной насмешкой прыснул Санька.

— Ток попадает в провода с электростанции, которая его выработала и по проводам доставила нам на службу: в общественный транспорт, в дома, в наши розетки и выключатели, — продолжал свою лекцию Александр Иванович, подняв для важности указательный палец вверх. — Вся наша жизнь есть физика.

— Пап, ну и зачем мне это знать? — вдруг нарушил отцовский настрой Санька. — Мы просто сядем сейчас в этот троллейбус и поедем домой. Делов-то…

— Знание помогает решать проблемы, — не унимался раззадоренный отец. — Вот сломается троллейбус, что бы делал водитель, не зная законов физики? Полез бы куда не следует, получил бы удар током и погиб. Знания же дают ему силу, он может починить неполадку, не причинив вреда здоровью своему и окружающих.

— Ну и что, я возьму телефон, да загуглю, как починить троллейбус, посмотрю видосик и готово, — не уступал Санька и в подтверждение своих слов достал из кармана телефон. — Сейчас же все есть в Сети, пап. К чему напрягаться?

— Хорошо, что есть! — хитро улыбнулся Александр Иванович. — А что будешь делать, если я у тебя телефон заберу?

На этих словах Александр Иванович медленно вытянул гаджет из Санькиных рук. Саня завис. Отец продолжал:

— И попросить не у кого будет…

— Ну, не знаю.

— То-то и оно, сын! — торжественно заключил Александр Иваныч, возвращая телефон Саньке. — Учиться нужно всему и накапливать знания в своей голове. Тогда сможешь решать любые задачки без труда. А физика — наука важная. Запомни, она тебе жизнь может спасти!

Такие разговоры Санька не любил. Отцовские наставления для него были похожи на те лекции, которые читал своим студентам Александр Иванович: непонятные и скучные.

***

Санькина мама — Наталия Сергеевна Быструхина — была учителем немецкого языка и работала в той же школе, где учился Санька. Она трудилась по своему расписанию, поэтому в какие-то дни могла уходить на работу с раннего утра, а в какие-то — только после обеда. В такие дни Саньку ждал роскошный завтрак, как называл его папа, — каша или пельмени. Когда мама уходила рано, как правило, вместе с сыном, Саньке приходилось завтракать кукурузными хлопьями или бутербродами с чаем.

Мамин голос в семье был вторым после папы. Будучи хорошим педагогом, она прекрасно управлялась с домашними делами и была отличной хозяйкой. Поэтому, когда речь заходила об уборке или покупках в магазине, здесь папа уступал бразды правления маме, а если был не занят, то всегда помогал ей.

Квартира, в которой жила семья Быструхиных, больше напоминала библиотеку: повсюду были книги. В спальне родителей стоял большой книжный шкаф, в Саниной комнате — книжные полки, а в гостиной — высокий, до самого потолка, стеллаж с книгами.

Книги были художественные и научные, современные и очень старые. Часть полок была забита техническими журналами, которые папа выписывал по работе. Некоторые папины методички хранились в разных местах квартиры, прямо в пачках. Время от времени они исчезали, а на их месте появлялись новые. Это папины научные труды, которыми он снабжал своих студентов.

Санькины родители жили дружно, старались вместе выбираться на природу, ходили в кино, бывали в гостях у соседей и принимали их у себя дома. Когда Саня был помладше, он чаще проводил время с родителями, но постепенно стал избегать совместных мероприятий и больше любил побыть дома, за компьютерными играми.

Надо сказать, что игры — это было единственное, что волновало Саню всерьез. Он настолько сильно погружался в этот виртуальный мир, что мог часами сидеть за компьютером, забыв о реальности. Его главными кумирами были герои вымышленных вселенных. Там Санька чувствовал себя своим; там мог реализовать всего себя, а если что-то не получалось, всегда была возможность переиграть эпизод. В этих играх не нужно напрягаться, не нужно учиться — всюду есть подсказки и дополнительные жизни. В этом мире Санька Быструхин был король.

И вот однажды вечером, когда родители ушли в гости, Санька, не доделав уроки, по привычке, бросился к компьютеру. Саньке не терпелось начать игру, тем более что его игровые товарищи, Вовка и Гришка, уже освободились от своих дел и ждали начала боя.

Наушники надеты. Мышка под рукой. Старт…

На мониторе компьютера разгорались нешуточные страсти. Главный злодей в очередной раз собирался завладеть сокровищами и скрыться в неизвестном направлении, прихватив при этом и красавицу принцессу — дочь короля викингов.

Санька неистово двигал мышкой и бил, что есть мочи, по кнопкам на клавиатуре. В наушниках шумела музыка вперемешку с ударами, издаваемыми оружием, которое выбрали для борьбы со злом Санька и его виртуальные подручные. В ход шли стрелы, томагавки и палицы. Навстречу летели камни и раздавались чертыханья главного злодея. Вот-вот Санькина дружина одержит победу.

Как вдруг внутри игры появился еще один участник. Его не знал ни Санька, ни его друзья. Он вклинился в действие и стал всячески отвлекать участников погони от выполнения своей миссии. Санька даже на секунду завис и оторвал руки от клавиатуры:

— Вы его видите? — спросил он у своих друзей.

— Кого? — раздался голос одного из участников боя, Гришки.

— Ну, вот же, четвертая аватарка появилась. Я что один это вижу? — вернувшись к игре, не успокаивался Саня. Он видел, что под тремя аватарами его и его друзей появился четвертый игрок, которого там быть не должно.

— У меня все чисто, не отвлекайся, Быструха! — ворвался в эфир голос Вовки — другого Санькиного товарища. — Он сейчас уйдет. Шевели помидорами, у меня стрелы закончились, у кого что осталось?

— Я тоже пустой, — прокричал в наушники Гришка. — Но я сейчас подберу пару алмазов по пути и докуплю оружие. Быстрый, на тебя вся надежда.

— Да-да! Я здесь, но мне мешает этот четвертый. Он не дает мне воспользоваться оружием, — Санька пытался «стрелять», но все его действия блокировал неизвестный гость. У Сани к горлу подкатил комок, сердце учащенно забилось. От напряжения он даже вспотел.

— Кто же ты? — прошептал Санька, безрезультатно двигая мышью то влево, то вправо. И в этот момент в правом углу экрана, на месте четырех аватаров играющих, появилось красное свечение.

— Парни, вы это видите? — снова попытался привлечь к происходящему своих друзей Саня. Но ответа напарников не последовало. В наушниках продолжался шум боя, который заглушался музыкой. Никакой реакции на Санькины слова со стороны его соратников не было.

Санька бросил игру, потому что его уже больше беспокоило красное светящееся пятно. Оно становилось все больше. Вот оно уже заняло одну треть экрана и словно выжигало своим свечением все игровое поле. Саня снял наушники и попытался выйти из игры. Он нажал несколько кнопок на клавиатуре, но комбинация не дала результата. Свечение продолжалось. Тогда Санька нажал на кнопку выключения компьютера, забыв наставления отца о том, что компьютер не рекомендуется выключать кнопкой. Машина затихла, но свечение продолжалось. Саня запаниковал и даже отодвинулся от стола.

В эту минуту яркий красный шар отделился от монитора компьютера и, словно по волшебству, завис в воздухе. Комната наполнилась огненным свечением. Все вокруг окрасилось в алый цвет. Саня вжался в кресло, а внутри его боролись страх и любопытство. Шар повисел немного в воздухе над Саниной головой, а потом медленно поплыл к книжным полкам, висевшим на стене.

Стеклянные ставни полок залились солнечным светом. Саня, словно под действием гипноза, смотрел на шар, и в его глазах тоже отражался солнечный свет. Но он не жег его, не ослеплял.

Летом, когда светило солнце, Саня всегда надевал солнечные очки, которые ему купила мама. Но сейчас это Солнце было холодным и не слепило Саню, да и вспомнишь ли про очки, когда тут такое.

Шар еще несколько секунд повисел напротив полки с книгами, словно изучая Санькину библиотеку, а потом резко рванул в спальню к родителям. Саня, наконец, оторвался от своего кресла и медленно последовал за шаром. Теперь тот повис напротив большого книжного шкафа, что стоял у родительской кровати. Здесь шар еще немного повисел и полетел в гостиную. Саня бросился за ним. Теперь страх сменило любопытство: что произойдет дальше…

А дальше произошло совершенно необъяснимое. Шар застыл около стеллажа с книгами, повисел немного в одной точке, а затем поднялся под самый потолок и пулей влетел в верхнюю часть стеллажа. Большая комната на мгновение погрузилась во мрак, а сам стеллаж задрожал, будто внутри его включили реактивный двигатель. Все книжные полки стали поочередно светиться изнутри и заиграли светомузыкой. Саня даже вскрикнул от неожиданности.

Книги ожили и топтались в такт движению света. Сначала верхние полки, затем средние, а вслед за ними и нижние. Такое волнение повторилось несколько раз. Потом все смолкло, свет погас, а стеллаж привычно замер на своем месте.

Саня уже не знал, радоваться или печалиться таким событиям. Все происходящее его и веселило, и напрягало одновременно.

Вдруг шар выпрыгнул из книг, на секунду осветив гостиную, и резко дал старт в соседнюю комнату. Саня только и успел увернуться от лихого воздушного гонщика. А тот шмыгнул в книжный шкаф к родителям и снова завел свое светомузыкальное представление. Шеренги книг маршировали на полках под неведомый барабан. Папины технические журналы гнулись из стороны в сторону, будто березовая роща перед летней грозой. На полках с томами Пушкина и Тургенева бушевал ураган. Все это буйство сопровождалось ревом и ярким свечением изнутри, словно у шкафа удалили заднюю стенку и кто-то невидимый водил большим фонарем сверху вниз и обратно.

Так продолжалось еще несколько секунд, и потом все опять умолкло. Шар снова вылетел из шкафа и направился в комнату к Сане. Там все повторилось. Санька хлопал глазами от удивления. Он уже не был так напуган, как это было вначале. Шар, видимо, не имел враждебных намерений, но эту игру с книгами явно делал с определенной целью. Какой? Саня пока не понимал, но за происходящим следил неусыпно.

Шар еще немного пошумел на полках в Саниной комнате, вылетел наружу, еще секунду повисел неподвижно, а потом растворился за окном, так же неожиданно, как и появился. Свечение погасло, а в комнате снова наступила тишина.

Не успел Саня прийти в себя, как в дверь позвонили. Он открыл дверь и увидел на пороге соседку Нину Ивановну. Она жила этажом ниже и пришла разбираться по поводу недавнего шума.

— Саня, что у тебя происходит? — спросила она, заглядывая поверх Саниной головы в прихожую. — Такой шум у вас, что у меня даже посуда в серванте звенит. Родители дома?

— Здрасте, Нин Иванна! — Санька попытался сделать непринужденный вид, но это только больше вызвало подозрений у соседки. — Родителей нет, но скоро будут.

— Значит, родители за дверь, и можно на ушах стоять? — не унималась Нина Ивановна. — Смотри, Саня, все им расскажу, попадет тебе.

— Нин Иванна, я не виноват, — решил раскрыть тайну Санька. — Это все красный шар. Он вылетел из экрана, потом начал по комнатам скакать и в книжных шкафах светомузыку включать.

— Ох, Саня, ты себя слышишь? — заохала соседка. — Совсем ты отупеешь со своим компьютером.

Она махнула рукой и пошла восвояси. Когда Санька закрывал за Ниной Ивановной дверь, он услышал внизу какой-то шум и, как ему показалось, мамин голос. Действительно, это был голос Наталии Сергеевы, и звучал он встревожено.

Родители возвращались из гостей. Они поздоровались с Ниной Ивановной, но, не останавливаясь для выслушивания претензий от пожилой соседки, поднялись в квартиру. Саня обратил внимание, что у папы был странный и даже глуповатый вид. Он улыбался и был каким-то рассеянным. По маминому лицу Саня понял — что-то не так. Мама бросила на сына суровый взгляд:

— Шурка, что опять натворил? Соседка ругалась, говорила: шумел и прыгал…

— Мам, а что с папой? — пропустив мимо ушей мамин вопрос, спросил Санька. — Он что, пьяный?

— Я не знаю, что с ним, — Санькина мама помогала отцу снять верхнюю одежду и обувь, а тот продолжал умиляться и радоваться, как будто загипнотизированный. Санькина мама продолжала: — Мы уже возвращались домой, как вдруг появился какой-то красный шар. Он спускался из-за деревьев, а потом завис над нами с папой. Oh, mein Gott! Папа еще сказал, что это шаровая молния, только непонятно, почему она красная. А потом этот шар закружился вокруг папы, сделал пару витков, как спутник вокруг Земли, и растворился в воздухе. После этого папа стал сам не свой: начал дурачиться и смеяться на всю улицу. Я пыталась его успокоить, но все без толку. So ein Mist! Это не мой муж, его словно подменили…

Больше в этот вечер Саня своих родителей не видел. Они отправились спать. У Сани сна не было ни в одном глазу. Он вспоминал историю со светящимся шаром. И чем больше он об этом думал, тем больше вопросов возникало у него в голове: «Что это было? Кто это сделал? Почему папа так себя ведет?»

За этими размышлениями Санька и уснул.

Глава 2. ДОКТОР, ЧТО С ПАПОЙ?

На следующий день Саня отправился в школу. Утро показалось ему обычным. Завтракали все вместе, но папа действительно изменился. Он уже не смеялся, а был чем-то сильно озабочен. Говорила больше Санькина мама. И теперь она походила на папу, того прежнего папу — строгого и серьезного.

— Папа заболел, на работу не пойдет сегодня, — сухо сказала она Сане. — Так что, ты, давай, после школы не задерживайся, сразу домой…

В школе Саня рассказал о странном шаре своим приятелям Вовке и Грише. Те не особо поверили в Санькину историю, но интерес она у них вызвала. Уж больно подробно Саня все описал: и про танцующие шкафы, и про светомузыку, — такое сложно придумать. Решено было пока повременить с игрой — вдруг шар вернется снова. Сане ох как не хотелось опять встречаться с соседкой.

После школы Санька сразу отправился домой. Мама была дома и встретила сына взволнованная.

— Шурка, дело у папы серьезное, — быстро проговорила она, проходя на кухню. — Сейчас у него врач, а ты пока иди к себе.

Саня так и сделал. Он ушел к себе в комнату, но дверь закрывать не стал. Из гостиной доносился мягкий голос врача:

— Вы, Александр Иванович, главное, не волнуйтесь, память обязательно вернется.

— А я и не волнуюсь. Я себя нормально чувствую, только пить очень хочется, — отвечал не Санькин отец, а его голосом резко помолодевший мужчина. — Может, есть газировка?

— Наталия Сергеевна, принесите ему, что он хочет, — обратился к Санькиной маме доктор.

— Есть только сок, — растерянно ответила Санькина мама.

— Отлично, — ответил доктор. — Несите сок.

Весь дальнейший разговор доктора с Санькиным отцом больше походил на общение воспитателя детсада с заболевшим мальчиком из старшей группы. Из всего услышанного Санька понял, что его папа из взрослого ученого Александра Ивановича Быструхина превратился в Сашу Быструхина, который должен ходить в детский сад или первый класс начальной школы.

Сначала разговор в гостиной больше напоминал какой-то розыгрыш. Папа любил пошутить, и Санька любил эти редкие моменты. Так происходило, когда отец бывал в хорошем настроении после окончания трудной работы над чем-то важным. Но все отцовские шутки все равно казались Саньке добрыми, безобидными, а главное, короткими (пошутили, посмеялись, забыли).

Сейчас же это было совсем не смешно. Мама то выходила из гостиной за чем-нибудь, то возвращалась, и Санька слышал, как она что-то постоянно говорила сама себе, но это трудно было разобрать.

Впрочем, Санька и так понимал, что мама сильно переживала. Он и сам находился в смятении. Отец, его близкий и родной человек, который был для Саньки авторитетом, большим ученым, стал в один миг кем-то неузнаваемым. Санькина мама заглянула в комнату.

— Шурка, я в аптеку добегу. Доктор кое-какие лекарства выписал. А ты пока тут посиди.

Глаза Наталии Сергеевны были красными и мокрыми, но голос был твердым. Санька понимал, что маме нелегко и вдруг стал послушным и внимательным, каким никогда не был. Он смотрел на мать с нежностью и любовью. Он вдруг понял, что она берет на себя заботу не только о нем — шестикласснике Саньке Быструхине, а еще и о том, другом взрослом ребенке, который лежит сейчас на диване в гостиной и разговаривает с доктором. Эта мысль вдруг подняла Саньку с его кресла, приблизила к матери.

— Мам, что с папой? — спросил он, глядя ей в глаза.

— Сынок, наш папа… — она запнулась. — Он… ну как бы это тебе объяснить… он заболел.

— Он превратился в ребенка? — подсказал неудобный ответ Санька.

— Ну, что-то вроде того, — попыталась улыбнуться Санькина мама. — Он не помнит ничего: ни физику, ни математику, ни литературу. Всю школьную и институтскую программу. Она стерлась.

— Стерлась, — повторил Санька. — А он нас-то помнит?

— Да, вроде, — продолжала Санькина мама. — Он знает, как нас с тобой зовут. Помнит своих родителей: деда Ваню и бабушку Лизу. Но он как большой и глупый ребенок. Не наш папа, а твой брат.

— Как мой… старший брат? — попытался пошутить Санька.

— Как младший, — подытожила мама. — Только очень высокий.

Она провела рукой по голове сына и вышла из комнаты.

Доктор продолжал разговор папой в гостиной. Саньке было любопытно посмотреть на своего старшего/младшего брата, в которого, как сказала мама, превратился его отец. Санькина мама прикрыла двери в гостиную и отправилась в аптеку. Санька подошел к гостиной и начал вслушиваться в голоса, доносившиеся оттуда.

— Александр Иванович, еще раз расскажите все, что помните о вчерашнем вечере, — продолжал спрашивать доктор.

— Я помню красный шар, — донесся голос Санькиного папы. — Он летел, потом начал вокруг меня танцевать.

— Танцевать, — повторил доктор. — Очень хорошо.

— Да! Он танцевал, а потом улетел.

— И после этого вы все забыли?

— Наверное! Я не помню, — прозвучал бодрый ответ Санькиного отца.

Санька услышал, как доктор поднялся со стула и, видимо, подошел к стеллажу с книгами. Там он постоял несколько секунд, а потом вернулся и снова продолжил:

— Александр Иваныч! Можете прочесть, что здесь написано?

Санька догадался, что доктор достал со стеллажа одну из книг, которые вчера выплясывали.

— Лев Тол-с-той, вой-на и мир, — неуверенно начал чтение Санькин отец.

— Очень хорошо, — ободряюще прозвучал голос доктора. — Смелее!

— Том пер-вый, час-ть первая, — отец запнулся. — Тут не по-русски…

— Пропустите!

— Так говорила в июле…

Отец читал неуверенно. Он проговаривал каждое слово и старательно выделял голосом каждую букву. Так читают ученики третьего или четвертого класса. Санька стоял, будто пригвожденный к стене. Он не верил, что это его отец. За дверью в гостиной с доктором разговаривал совершенно другой человек.

Вскоре вернулась Санькина мама. Она принесла что-то в пакете, видимо это были лекарства, которые прописал доктор. Санька продолжал стоять возле двери. В этот момент из гостиной вышел доктор:

— А, здравствуй, — поздоровался он с Саней. — Надо полагать, ты Александр-младший?

— Вот, доктор, — перебила врача Санькина мама. — Я купила все, что вы мне написали.

— Очень хорошо, — ответил доктор, взяв Санькину маму под локоть и уводя ее на кухню. — Сейчас ему нужен полный покой и режим…

Дальнейший разговор доктор и Санькина мама продолжили на кухне, и Санька не слышал, о чем они говорили. Он стоял в открытых дверях гостиной и смотрел на отца. Тот лежал на диване и листал книгу, которую только что читал:

— Не интересно читать, — вдруг сказал он. — Картинок нет.

— Пап, — вдруг решил заговорить с отцом Санька. — Мама сказала, что ты заболел и ничего не помнишь?

— Я не знаю, — безразлично отозвался Санькин папа. Он продолжал листать «Войну и мир», видимо, в надежде отыскать там хоть одну картинку.

— Ты ведь поправишься? — сделал вторую попытку поговорить с отцом Санька.

— Наверное, у меня же ничего не болит, — оптимистично ответил Санькин папа. — Значит, скоро поправлюсь.

На этих словах он захлопнул книгу и отбросил ее на журнальный столик, который стоял рядом с диваном. Санька подошел к столику, взял книгу и решил поставить ее на место, в стеллаж.

— Хочешь, я тебе принесу книгу, где есть картинки? — неуверенно спросил он отца.

— Давай! — бодро ответил Санькин папа. Санька поставил «Войну и мир» на полку стеллажа, туда, откуда пару минут назад достал ее доктор. На этой же полке, кроме книг, стояло несколько фотографий в рамках. Среди них Санька обратил внимание на фото его отца в кругу институтских друзей. На этом фото Санькин папа был молодой, только что окончивший институт специалист. Рядом с ним стояли трое ребят. Санька знал одного из них — это был Федор Павлович Лапшин.

Федор Павлович часто бывал в гостях у них дома. Он тоже, как и Санькин папа, был ученым-физиком, поэтому их связывала не только студенческая дружба, но и общая работа. Стоило им только собраться вместе, как начинался горячий спор на тему физики. Санькина мама даже шутила, что если их оставить одних, они обязательно подерутся. Санька стоял у фотографии, и вдруг ему сильно захотелось вернуться в то время, когда папа был молодым и здоровым.

— Что ты там нашел? — вернул его в реальность отец.

— Я смотрю на твою фотографию, — не поворачиваясь, ответил Санька. — Это дядя Федя и твой курс.

Санька взял фото с полки и поднес к отцу.

— Ты тут такой молодой и дядя Федя тоже…

— А где тут я? — удивленно спросил Санькин папа, разглядывая людей на фото.

— Вот же ты, — Санька ткнул пальцем на молодого улыбающегося парня в центре.

— Ах, ну да! — воскликнул Санькин папа и показал на своего соседа по фото. — А это вот Федька, худой такой…

— Ты помнишь его?

— Да, конечно я его помню.

— Это здорово! — обрадовался Санька.

— Что «здорово»? — спросили хором вернувшиеся с кухни Санькина мама и доктор.

— Папа помнит дядю Федю, — объяснил им Санька.

— Это замечательно! — воскликнул доктор. — А кто у нас дядя Федя?

— Это Сашин однокурсник, — ответила Санькина мама. — Институтский товарищ и коллега, тоже ученый.

— Отношения поддерживаете с ним? — спросил доктор.

— Да, он часто у нас бывает в гостях, — ответила Санькина мама. — По работе они пересекаются периодически… Пересекались.

Глаза у Санькиной мамы увлажнились.

— Ну-ну, Наталия Сергеевна, — ободряюще произнес доктор. — Держите себя в руках. Помните, теперь вы — глава семьи.

Доктор похлопал Санькину маму по плечу и подошел к дивану, на котором лежал Санькин отец:

— Можно? — он взял фотографию, которую держал в руках Александр Иванович. — Я думаю, хорошей идеей будет пригласить этого Федю к вам в гости! Во-первых, как я понимаю, он друг семьи. А во-вторых, тем лучше для восстановления памяти. Чем больше вы, Александр Иванович, будете общаться с коллегами, тем быстрее пойдете на поправку.

— Хорошая идея, — сказала мама. — Федор у нас давно не был. Сегодня же позвоню ему.

— Вот и замечательно! — заключил доктор. — Больше общения с друзьями и близкими. Больше читать, больше гулять, больше витаминов. Да, и вот еще что. Нужно, чтобы кто-то дежурил дома.

— Я могу взять больничный, — сказал мама. — А днем Санька будет приходить из школы, тоже подключится.

— Я могу вообще в школу не ходить, — уже подключился к разговору Санька. — Буду с папой заниматься.

— А учиться за тебя кто будет? — строго отреагировала на Санькину идею мама. — Твое дело — школа и уроки, а там уж как получится.

Санька свел брови. Ему очень не хотелось упускать такой удобный случай приблизить каникулы, но с мамой не поспоришь. Он решил, что вернется к этому разговору позднее.

— Я уже позвонила на работу и предупредила, — продолжала Санькина мама. — Учебный год заканчивается, а там — лето…

— Так и поступите! — подытожил доктор. — В больницу пока класть его не будем. Возможно, это временное явление, вызванное перенапряжением на работе. Будем наблюдать.

Доктор еще поговорил с Санькиной мамой о режиме питания больного и, пообещав через пару дней снова их навестить, ушел.

Глава 3. ПАПИН ДРУГ СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ

Федор Павлович Лапшин был человеком добрым и веселым. Саньке он напоминал тамаду или конферансье — такой же громогласный и многословный. Энергия из этого человека просто била фонтаном. Санькина мама называла его неисправимым оптимистом и часто повторяла: «Твой оптимизм — неиссякаемый дар».

Когда дядя Федя, как называл его Санька, приходил в гости к Быструхиным, их квартира наполнялась шумом, смехом и весельем. Саньке нравился дядя Федя, и он всегда радовался, когда тот навещал их семью. Если Саня не гулял и не проводил время за компьютерными играми, значит, в гостях у Быструхиных был Федор Павлович Лапшин.

Обычно разговоры за столом на кухне перетекали в шахматную партию в гостиной. Так традиционно проводили время после ужина Санькин отец и дядя Федя, два старых друга. Санька любил наблюдать за игрой, которая всегда сопровождалась смешными комментариями дяди Феди. В эти моменты он уже выступал в роли спортивного комментатора, чем очень забавлял Саньку. Иногда партии длились не один час и даже прерывались из-за того, что на следующий день кому-то из соперников, а как правило, обоим, нужно было рано вставать на работу.

Санькин отец иногда называл дядю Федю Хранителем. Что это означает, никогда не объяснялось, но Саньке нравилась вся эта таинственность. Возможно, друг Александра Ивановича был хранителем анекдотов или веселых историй, потому что знал их великое множество, да и рассказчиком был замечательным. На любой случай у него всегда была припрятана студенческая байка, жизненная мудрость или знаменитая цитата кого-нибудь из великих.

Своей семьи у дяди Феди не было, поэтому он щедро дарил свою любовь Саньке и его родителям. Все домашние праздники и любые семейные события Федор Павлович Лапшин старался проводить вместе с Санькиными родителями. Как-то он даже помогал с ремонтом в их квартире.

Дядя Федя больше походил на папиного брата. Только Санькин отец был худой и более сдержанный, спокойный, а Федор Павлович, наоборот, был человеком полноватым и шумным. Вместе с Санькиным папой они дополняли друг друга, как лук и стрелы, где Александр Иванович был луком, а Федор Павлович — толстеньким колчаном, плотно набитым стрелами.

Теперь, когда с Санькиным отцом произошло такое несчастье, казалось, что единственным человеком, способным помочь оставался лишь дядя Федя. Уж он-то быстро поставит своего друга на ноги.

После ухода врача Санькина мама тут же позвонила Федору Павловичу и сообщила о случившемся. А к вечеру дядя Федя приехал домой к Быструхиным. Наталия Сергеевна рассказала, что произошло:

— Федя, спасибо, что приехал, — начала она с порога. — Он потерял часть памяти, помнит только ранние годы.

— Погоди, Наташ, — перебил Федор Павлович. — Врачи что говорят?

— Врач был сегодня, сказал, что от перенапряжения, — продолжала Санькина мама. — Но я не уверена, что причина в этом.

— Пойдем, расскажешь, как это все произошло, — уже серьезно сказал Федор Павлович. Он был такой же громкий, как и всегда, но сегодня не шутил.

Санькина мама проводила дядю Федю в гостиную и рассказала обо всем подробно, не забыв упомянуть и о светящемся шаре. Санькин папа своего друга узнал не сразу, и разговор у них получался странным, чего и следовало было ожидать.

Дядя Федя пытался разобраться в случившемся, много задавал вопросов, но отвечала на них только Санькина мама. Отец больше молчал или разговаривал в такой же манере, как это было утром во время приезда врача. Дядя Федя глубоко задумался. Но он не выглядел растерянным, напротив, его настрой вызвал у Санькиной мамы больше оптимизма, чем от заключения доктора. Это было видно даже в ее поведении, ушли смятение и растерянность.

— Еще раз расскажите про этот горящий шар, — попросил дядя Федя после небольшой паузы. — Откуда он летел, обратили внимание? С какой стороны?

— Кажется, от нашего дома, — неуверенно сказала Санькина мама.

— Это очень важно, — продолжал дядя Федя.

— Да, когда мы входили во двор по аллее, он выскочил сверху из-за деревьев, нам навстречу, — как можно подробнее попыталась описать события Санькина мама. — Ты думаешь дело в шаре?

— Думаю, да! — отрезал дядя Федя. — Кто-то дома был в этот вечер?

— Санька оставался дома, — сказала Наталия Сергеевна и позвала Саньку в гостиную. Саня присоединился к разговору, а дядя Федя продолжал:

— Сан Саныч, — дядя Федя обращался к Саньке только так, придавая ему важности. Он вообще с ним никогда не сюсюкал. Сколько Санька себя помнил, дядя Федя всегда говорил с ним на равных, как будто не было этой огромной разницы в возрасте. — Вспомни, дома что-то необычное происходило?

Санька не хотел говорить про то, что вместо подготовки к контрольной, он играл в компьютер, поэтому ответил размыто:

— Вроде, нет…

— Точно? — переспросил его дядя Федя. — Вспомни!

— Ничего особенного, — продолжал притворяться Санька.

— Ой, вспомнила, — вдруг вскрикнула Санькина мама. — Соседка же нам сказала, что слышала шум в квартире.

Все посмотрели на Саньку.

По жару в щеках Санька понял, что его обман сейчас обязательно вскроется. Он всегда испытывал страх в такие минуты, а его щеки и глаза становились первыми его предателями. И если маму провести Санька еще как-то мог, с дядей Федей это сделать было сложно. Он быстро понял, что Саня темнит, но решил при родителях не давить на него.

— Ладно, разберемся, — заключил дядя Федя. — Сан Саныч, расслабься! Никто тебя ни в чем не обвиняет.

Санька отправился в свою комнату и засел за учебник по русскому. Он пытался сделать домашнее задание, но мысли его постоянно возвращали в тот злополучный вечер.

«Значит, светящийся шар точно замешан в этой истории», — думал Санька. Он вспоминал, как выплясывали книги на полках, в шкафу и стеллаже. В Саньке боролись два чувства. Ему очень хотелось помочь отцу, но в то же время не хотелось говорить о нарушенном слове. Он же обещал родителям готовиться к контрольной, а сам весь вечер играл в компьютер и вот, к чему это привело.

За этими размышлениями его и застал дядя Федя, который, конечно же, заметил Санькины внутренние терзания в гостиной и решил поговорить с ним один на один:

— Как учеба, Сан Саныч? — спросил он, входя в комнату.

— Нормально, — ответил Санька, не заподозрив в этом визите ничего странного. Дядя Федя и раньше заглядывал к Саньке, когда приходил к ним домой. Он всегда очень живо интересовался Санкиными успехами в школе, давал советы и вспоминал случаи из своей школьной жизни. Ему нравилось обещаться с Санькой, ведь своих детей у дяди Феди не было. Рассказы всегда были интересными и веселыми. Даже самые скучные вещи дядя Федя умудрялся рассказывать с юмором. Но в этот раз Федор Павлович не был настроен к веселым историям. Он сразу перешел к делу:

— Сан Саныч, ты мне ничего не хочешь рассказать?

— Я видел этот шар тоже, дядя Федя, — сразу откровенно признался Санька.– Он был здесь.

— Он был дома, в квартире? — начал уточнять дядя Федя, садясь на Санькину кровать.

— Да!

— А откуда он взялся, ты помнишь?

Санька кивнул. Его щеки опять порозовели, и сердце забилось чаще. Он обернулся на дверь — не стоит ли там мама. Но дверь в комнату была прикрыта, а с кухни доносился шум тарелок — видимо, мама готовила ужин. Санька посмотрел на компьютер, потом на дядю Федю и сказал:

— Он вылетел из компьютера, вот отсюда, — Санька показал сначала на монитор, а затем рукой описал дугу в воздухе. — Потом полетел по квартире…

— Очень интересно! Продолжай!

Санька подробно рассказал о том, что вытворял загадочный красный шар на книжных полках, как заставил плясать книги, как он растворился в окне и даже о визите пожилой соседки. Дядя Федя не перебивал и слушал Саньку внимательно. Выслушав историю до конца, он заключил:

— Значит, сначала компьютер, потом книги…

— Да!

— Ладно, Сан Саныч! — сказал дядя Федя, вставая с кровати. — Молодец, что все честно рассказал. Тут надо как следует во всем разобраться. Этот шарик не случайно появился у вас, и это он виноват в болезни твоего отца, я уверен.

Он похлопал Саньку по плечу и пошел из комнаты. На выходе он обернулся и уже с улыбкой спросил:

— А контрольную-то написал?

— Вроде да, — неуверенно отозвался Санька.

— Знаешь что, Сан Саныч, — вдруг сказал дядя Федя, — ты приходи ко мне завтра в гости. Где живу, помнишь?

— Да! — ответил Санька, не раз бывавший у дяди Феди дома вместе с отцом.

— Отлично! Буду ждать! — Федор Павлович вышел из Санькиной комнаты.

Глава 4. ТАЙНА СОВЕТСКОГО УЧЕБНИКА

На следующий день Санька отправился к дяде Феде. Федор Павлович жил на другом конце города, и путь туда от Санькиной школы занимал около сорока минут на троллейбусе.

Квартира дяди Феди была похожа на один большой рабочий кабинет. Здесь было много книг, на стенах висели фотографии разных людей. Одно фото было уже хорошо знакомо Саньке. Точно такой же снимок стоял у них дома, в стеллаже. На нем Санькин папа в окружении своих однокурсников, включая и дядю Федю. Санька на секунду остановился у этой фотографии.

— Это фото было сделано в день защиты диплома, — сказал дядя Федя, подходя к Саньке. — Волнительный был день. Мы успешно защитились, были молоды, а все пути были открыты нам. Мы с твоим отцом уже знали, что будем заниматься наукой и посвятим этому всю жизнь. Наше призвание нашло нас еще в институте.

— А что значит призвание? — спросил Санька.

Немного подумав, дядя Федя подошел к шкафу и достал из-за боковой стенки гитару. Он бегло проверил настройку струн, подтянул колки и сказал:

— А вот послушай, Сан Саныч, нашу старую студенческую песенку…

Под незамысловатые аккорды дядя Федя запел:

Грызи, студент! Грызи гранит науки.

Нам жизнь дается раз, и не забудь:

Чтобы тобой гордились твои внуки,

Ты новое для родины добудь!

Законы физики нам дали педагоги.

Всем замыслам скомандуй: «От винта!»

Мы все строители дороги,

Дороги под названием «Мечта».

Сегодня ты студент, а завтра зодчий,

Ученый, астрофизик, космонавт,

Художник, композитор или летчик,

Но главное — на счастье кандидат.

Законы физики нам дали педагоги,

И сердце ты для жизни приготовь.

Мы все строители дороги,

Дороги под названием «Любовь».

И что бы там тебе ни говорили,

Поставил цель — иди, не отступай!

Лишь смелым покоряются вершины.

Ты внукам так, смотри, и передай!

Законы физики нам дали педагоги,

И в дальний путь зовет скорей труба.

Мы все строители дороги,

Дороги под названием «Судьба»…

Дядя Федя шлепнул ладонью по верхней деке гитары.

— Кру-у-то! — оценил Санька. А Федор Павлович, отложив инструмент на диван, продолжил:

— Призвание — это то, ради чего ты рождаешься! Это труд, который приносит радость и удовлетворение тебе и пользу окружающим. Создавать что-то, чего не было до тебя. Быть мастером в чем-то и делать это лучше других. Все это призвание.

— А как узнать, в чем мое призвание? — спросил озадаченный Санька.

— О, не волнуйся, — со знакомой Саньке улыбкой произнес дядя Федя. — Твое призвание найдет тебя. Просто слушай свое сердце, как оно откликается на то, что ты делаешь.

— Как это?

— Ну, смотри! Кем ты хочешь стать после того, как закончишь школу?

— Не знаю! Я об этом не думал.

— Ну, хорошо! А что тебе нравится делать больше всего на свете, и что ты готов делать, даже если ты устал?

Санька поднял глаза к потолку, подумал немного и потом ответил:

— Больше всего я люблю играть на компьютере, а еще спать люблю.

— Ну, поспать мы все любили в детстве, — заметил дядя Федя. — Это нормально в твоем возрасте. А вот играть в компьютерные игры надо поменьше. Ты же просто убиваешь свое время.

— Папа то же самое говорит…

— И он прав! Если бы у тебя было более интересное занятие, ты бы не играл так много. Вот какой у тебя распорядок дня?

— Утром иду в школу, — начал вспоминать Санька, — потом домой делать уроки, вечером играю в комп или телефон, еще иногда смотрю телик.

— А вот теперь представь, что у тебя есть какое-то твое важное дело, которое ты любишь больше своих игр на компьютере, просмотра телевизора и прогулок. То дело, которое можешь сделать только ты и никто другой. Станешь ты делать все то, о чем мне рассказал, или займешься скорее этим делом?

— Не знаю, — опять пожал плечами Санька. — Наверное, я бы скорее занялся этим делом.

— Вот именно, — торжествующе заключил дядя Федя. — Вот так же тебя будет тянуть к себе призвание. Оно будет тебя будить среди ночи, поднимать рано утром, прогоняя сон. Оно будет двигать тебя вперед, несмотря на твою усталость, голод, жажду, холод или жару. Оно не всегда будет приносить удовольствие, а иногда будет чинить препятствия. Но в итоге, когда ты все это преодолеешь и оглянешься назад, ты поймешь, как здорово, что все это случилось с тобой.

— И все-таки я не понимаю, как найти это самое призвание, — не уступал Санька.

— Для этого вас в школе и учат разным предметам, — с удовольствием продолжил объяснять дядя Федя. — Большое разнообразие предметов позволит тебе понять, к чему у тебя склонности, интерес, что дается сложнее, а что легче, где твои сильные и слабые стороны. Это и поможет тебе определиться с будущей профессией. Кроме того, такие науки, как математика, физика или химия, учат тебя мыслить логически. А это ох как пригодится в жизни.

— У меня так с компьютерными играми, — поддержал дядю Федю Санька. — Я готов в них играть, даже если голодный.

— Возможно, ты станешь разработчиком игр, — сдался дядя Федя. — А пока что идем пить чай.

Они пошли на кухню, и там дядя Федя рассказал Саньке одну интересную историю.

— Ты знаешь, что случилось с твоим отцом, Сан Саныч? — начал дядя Федя.

— Он потерял память, — ответил Санька, отхлебывая горячий чай из чашки, на которой была изображена фотография его родителей и дяди Феди.

— А ты знаешь, почему это случилось?

— Мама говорила, это из-за того, что папа много работал и устал.

— На самом деле это не так, — сказал дядя Федя, который пил чай из такой же кружки, как у Саньки. — У него не память пропала, а знания.

— А разве так бывает? — удивился Санька.

— Это случается, но не со всеми, — продолжал дядя Федя. — Каждый год у очень умных людей пропадают знания. У кого — частично, а у кого и полностью. Человек знает, кто он, может говорить, но все его знания и умения странным образом исчезают. Он не может решать задачи, уравнения, забывает формулы. Врачи этому не могут найти объяснения, и не удивительно, ведь дело здесь вовсе не в медицине. Знания не пропали, они просто украдены.

— Как «украдены»? — спросил Санька, ставя чашку с недопитым чаем на стол. — Кем?

— А вот это, Сан Саныч, хороший вопрос! — сказал дядя Федя и придвинул стул с сидящим на нем Санькой. — И я знаю на него ответ. Это дело рук одного злого волшебника.

— Вы серьезно?

— О, да! — дядя Федя, которого до этого дня Санька знал как добродушного весельчака, говорил совершенно серьезно. Он смотрел прямо в глаза Саньке и продолжал:

— Твой папа никогда не рассказывал тебе о Ерундистике?

— Н-нет!

— Верно! Потому что он умеет хранить секреты, — сказал дядя Федя, откинувшись на спинку стула. — Мой наставник и учитель рассказал мне о ней. «Однажды, — говорил он, — тебе придется открыть вход в Ерундистику. И когда этот день придет, ты должен быть готов». Никто не знал, когда этот день наступит. И вот случилось. Я и не думал, что мне доведется стать участником этих событий, но случай с твоим отцом и моим лучшим другом напомнил мне, кто я на самом деле, — он внимательно посмотрел на Саньку. — Я, Сан Саныч, Хранитель!

— Так значит, это правда? — с нескрываемым удивлением произнес Санька. — А я думал, что папа шутил, когда вас так называл.

— В каждой шутке есть доля правды, — спокойно ответил дядя Федя.

— И что же это за место такое, Ерундистика? — спросил Санька.

— Это необычайный мир. В нем нет ни заводов, ни фабрик, ни школ, ни университетов. Там никто ничего не делает, не создает. Этот мир живет за счет знаний других людей, таких, как твой отец. Это мир-паразит.

— Мама говорила, что комары — это паразиты, которые только кровь у людей сосут, — вставил Санька.

На что дядя Федя кивнул и продолжил:

— Знания — вот кровь Ерундистики. Они питают дома местных жителей теплом и светом, готовят еду, дают энергию и силу всему сущему в том мире. Правит там злой волшебник Ялиф Отсорп. Он придумал, как подчинить энергию знаний себе во благо, но в ущерб нам. Чтобы система работала без сбоев, ее нужно пополнять новыми знаниями. Когда запасов энергии не хватает, Ялиф Отсорп отправляет в наш мир своих лазутчиков за новой порцией. И с одним из них ты познакомился позавчера вечером.

— Тот красный шар? — воскликнул Санька.

— Шар-охотник, если быть точным, — подчеркнул дядя Федя. — Эти шарики прилетают в дома к ученым и, как пылесосом, засасывают знания из всего, что попадется им на пути: компьютер, книги, ну и сам человек. Когда шар-охотник заполняется, он улетает в свой мир и там, уж не знаю как, прячет эти украденные знания. Так повторяется каждый раз, когда Ерундистике нужна новая порция энергии. А, как известно, если в одном месте прибыло, значит в другом — убыло. Закон сохранения материи, открытый нашим великим ученым Михаилом Ломоносовым. Его еще называют всеобщим естественным законом. Вы это будете проходить в следующем году.

— Так вот почему эта шаровая молния напала на папу, — произнес осененный Санька.

— Да, — продолжал дядя Федя. — Шаровая молния, как ты ее называешь, видимо, не насытилась теми книгами, что были у вас дома, и, улетая, встретилась с твоими родителями, которые, на ее удачу, возвращались домой.

— А почему она не забрала мои знания или мамины? — почти возмутился Санька.

— Ты просто еще подросток, а мама — учитель иностранного языка. Вероятно, вы ее не интересовали, — предположил дядя Федя. — Помнишь, мы как-то ходили по грибы и брали только белые, хотя и других грибов было вокруг предостаточно?

Санька кивнул, а дядя Федя продолжал:

— С тобой и твоей мамой охотник поступил так же. Он прилетел собирать только самые ценные знания, только белые грибы. Я думаю, они дают больше энергии.

— Но почему папа? — спросил Санька.

— Он же ученый, — спокойно ответил дядя Федя. — В его голове столько всего важного, рано или поздно за ним бы пришли.

— А за вами они тоже придут? — спросил немного испуганный, но больше озадаченный Санька.

— Возможно, я следующий.

— А почему этому шару-охотнику не полететь, например, в библиотеку? — возмутился Санька. — Почему нужно у людей красть?

— Ну, в вашей-то домашней библиотеке он как раз пошуровал от души. И потом, в книгах много теории, а люди — они же практики. Их знания более ценны.

— Что же делать?

— Есть только один способ, — со вздохом сказал дядя Федя. — Нужно отправиться в Ерундистику и вернуть знания твоего отца!

— И как же туда попасть?

— Попасть в эту страну может только малообразованный человек или сам Хранитель. Можно было бы отправить твоего отца, но поиски — дело опасное. Никто не знает, где Ялиф Отсорп прячет похищенные знания, а папа твой в теперешнем состоянии может наделать глупостей и пропасть там навсегда. Хранителю нельзя покидать этот мир согласно кодексу.

— А что если я туда пойду? — спросил Санька, и дядя Федя увидел, как загорелись его глаза. — Вдвоем нам будет легче отыскать папины знания.

— Я рад, что ты рвешься в бой, но готов ли ты к этим испытаниям? — ответил вопросом на вопрос дядя Федя. На самом деле он пригласил Саньку именно потому, что хотел его отправить вызволять украденные знания, но решил схитрить и поставить разговор так, чтобы идея отправиться на поиски исходила от самого Саньки. — Ты же не держишь данное слово. Помнишь, что ты обещал родителям вчера вечером?

Санька убавил свой пыл. Он понял, куда клонит дядя Федя, и вспомнил о своем обещании родителям.

— Да, я сказал, что буду готовиться к контрольной, — признался он.

— А сам вместо уроков засел играть?

— Но я бы потом все сделал, — начал оправдываться Санька. — Просто этот шар…

— Вот видишь, к чему приводит твое «я потом», — уже более строго заметил дядя Федя. — С таким отношением в Ерундистику отправляться нельзя. Это очень опасно.

Санька замолчал. Дядя Федя смотрел на него и выжидал. Повисла небольшая пауза. И вдруг Санька с не свойственной ему решимостью произнес:

— Но это же, как в моей компьютерной игре, нужно найти сокровища и уничтожить главного злодея. Я справлюсь!

— Да, но в отличие от компьютерной игры это реальная жизнь и она всего одна.

— Две!

— Что «две»?

— Две жизни, — нашелся Санька. — Моя и папина.

— Ну, хорошо, — заключил дядя Федя. — Отправитесь вместе с отцом, но перед этим я расскажу, как там все устроено. Идем!

Они вернулись в кабинет. Санька все еще не мог до конца осознать, что все это происходит наяву. Он еще думал, что сейчас дядя Федя повернется и с присущим ему юмором закричит: «Ага, купился?!». Он любил розыгрыши и часто безобидно подшучивал над Санькой. Но эта шутка уж слишком затянулась. Да и дядя Федя был собран и серьезен. К тому же Санька наполовину все-таки поверил, что рассказ о Ерундистике не выдумка, и на самом деле хотел бы туда отправиться.

— Как же я, то есть мы с папой, туда попадем? — опередил он вопросом дядю Федю.

— Не торопись, — спокойно ответил тот, — сейчас узнаешь.

Федор Павлович подошел к книжному шкафу, снял с полки несколько книг и поставил их на письменный стол. Затем он просунул руку в образовавшуюся пустоту, вынул еще одну книгу и протянул ее Саньке:

— Вот он ключ от дверей в Ерундистику, — сказал он. — Только смотри, не открывай раньше времени.

Санька бережно взял книгу и прочитал на потертой обложке название: «ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ФИЗИКА»

С виду это был обычный учебник, но только очень старый. Обложка его сильно выцвела, углы загнулись и растрепались. Санька повертел учебник в руках, но открывать не осмелился. А дядя Федя продолжил свой рассказ:

— В Ерундистику нельзя поехать на поезде или самолете, не добраться туда пешком или на автомобиле. Попасть туда возможно только двумя способами. Первый — это поймать шар-охотник и улететь на нем. Но никто не знает, где и когда он появится в следующий раз. А сидеть и ждать его прилета можно бесконечно долго. Поэтому мы воспользуемся проверенным способом, который и таится в этом старом советском учебнике, — дядя Федя похлопал рукой по обложке книги. — Помнишь о законе, который открыл Ломоносов?

— Это где что-то куда-то делось…, — начал вспоминать Санька.

— Если в одном месте прибыло, в другом — убыло, — перефразировал Санькины познания дядя Федя. — Этот закон описан в учебнике. Если его произнести вместе с одной волшебной фразой, то сразу же физически окажешься в Ерундистике.

Санька, не моргая, смотрел на дядю Федю. У него опять началась внутренняя борьба «верю — не верю». Одной половинкой мозга он понимал всю важность происходящего, а другой — отказывался это делать.

За окнами начинало смеркаться. Дядя Федя убрал учебник обратно на книжную полку и закрыл книгами.

— Тебе нужно кое-что знать об этой стране, — начал он после небольшой паузы. — Я расскажу тебе, что знаю сам, ведь я там никогда не был. Мы — Хранители — только открываем путь туда. Обратно вы вернетесь, когда отыщите свои похищенные знания. Каждый год какой-нибудь храбрый глупец, не понимая всей опасности этого предприятия, бросается в погоню, но так и не возвращается обратно. Кто-то из хранителей говорил, что из Ерундистики можно убежать, схватившись за шар-охотник, который отправляется сюда за очередной порцией знаний. Но на моей памяти никто не возвращался.

Дядя Федя замолчал. Он наблюдал за Санькиной реакцией. Санька смотрел в окно и представлял, как они окажутся в этой стране, как бросятся с папой искать это тайное место, где спрятаны знания. В голове у него разворачивалась та самая компьютерная игра, где он, Санька Быструхин, борется с главным злодеем, создавшим ему и его семье столько проблем, просто запустив какой-то дурацкий огненный шар.

— Сан Саныч, — прервал его фантазии дядя Федя, — вы там будете одни. Подсказок ждать неоткуда. Полагаться придется только на себя и то, что есть у тебя в голове. Отправляйся сейчас домой и хорошенько выспись. Маме пока ничего не рассказывай…

— А как же мама тут одна? — вдруг озадачился Санька. — Она сильно расстроится…

— Это я беру на себя, — успокоил его дядя Федя.– Раз такое случилось, она должна знать правду. Но от меня…

Наступил вечер. Санька собрался ехать домой. Уже на пороге дядя Федя дал ему последние наставления. Он по-отечески взял Саньку за плечи и, глядя ему прямо в глаза, сказал:

— Итак, завтра вы отправляетесь в Ерундистику. Жду вас утром вместе с отцом. Да, и вот еще что. Я не знаю, на сколько вы уедете, так что захвати с собой смену белья для себя и для папы. Только нужно это сделать незаметно для вашей мамы. Понял меня?

— Понял! Я положу все в свой школьный рюкзак, и если она спросит, скажу, что мы идем заниматься.

— Отличный план, Юстас!

И Санька ушел.

Ему очень сильно хотелось рассказать матери об открытии, которое он сделал у дяди Феди. Но тот строго-настрого запретил это делать, ведь мама может просто не поверить Саньке, да и лишние волнения ей сейчас ни к чему. Санька, правда, не стал скрывать, где был после школы, и рассказал маме легенду, которую они сочинили с дядей Федей: он будет помогать отцу в обучении. Санькина мама была рада такому активному участию сына, но напомнила о том, что ему самому еще предстоит закончить учебный год.

В этот вечер Санька был возбужден. Дядя Федя дал ему ценные указания по подготовке к путешествию. Нужно было поговорить с папой, и Санька чувствовал волнение. Пока мама что-то готовила на кухне, он прошел в гостиную, где его отец смотрел телевизор.

— Привет, пап!

— О, привет, Шурка, — поприветствовал сына Александр Иванович. — Садись, будем вместе смотреть…

Показывали «Место встречи изменить нельзя», последнюю серию. Санька хорошо знал этот старый советский фильм, потому что мама его очень любила и всегда по возможности пересматривала.

«…Карп! — донеслось из телевизора. — Ты на руки-то его погляди. Из него такой же шофер, как из Промокашки скрипач…»

Санька присел на диван. Он поймал себя на мысли, что папа предпочитал проводить свободное время, которое у него было в дефиците, за книгой. Но чаще отец работал над написанием своих методичек, занимался подготовкой к лекциям и изучением технических журналов. Видеть его сидящим за телевизором было непривычно. В этот момент Санька, на секунду забывший о болезни отца, вернулся в реальность:

— Как дела, пап?

— Нормально, — безразлично ответил отец. — Ты гулял?

— Нет, я был у дяди Феди, — Санька заметно волновался. Новая роль, которую поручил ему папин друг, была непривычна и тяжела. — Мне нужно тебе что-то рассказать.

— Валяй! — Санькин папа любил всякие словечки и это знакомое Саньке «валяй» прибавляло уверенности.

— Завтра нам с тобой надо быть у дяди Феди.

— Ладно! А зачем?

— Он знает, как тебе помочь…

Глава 5. ЕРУНДИСТИКА

На следующее утро Санька с отцом отправились к дяде Феде. Была суббота. Занятий в этот день в школе не было. И Санькина мама без колебаний отпустила их вместе провести время.

— Поедете к Феде? Отличная идея, — сказала она за завтраком. — А я тогда съезжу по своим делам.

Санька вынул из своего рюкзака учебники и вместо них положил смену белья для себя и для папы, как они накануне договорились с дядей Федей.

На улице стояла прекрасная погода. Было солнечно и по-летнему тепло. Май в этом году выдался просто замечательный. Саньку подмывало рассказать отцу о цели их поездки, но он помнил об обещании дяде Феде ничего никому не рассказывать раньше времени.

Отец, очутившись на улице после двухдневного домашнего стационара, пребывал в хорошем настроении. Видимо, свежий весенний воздух и майское солнце сделали свое дело.

— Как красиво вокруг, — заключил он, усаживаясь на сиденье троллейбуса, который ехал в сторону дома дяди Феди. — Все-таки какой у нас зеленый город.

— Да, — Санька не сразу сообразил, что такого красивого нашел его отец в обычных деревьях, которые давно уже росли здесь. Но потом вспомнил, что для отца все может казаться новым, ведь он многое забыл.

Федор Павлович встретил отца и сына Быструхиных в хорошем расположении духа. Он снова улыбался, шутил и был прежним дядей Федей, не таким серьезным, каким он расстался с Санькой накануне. Сегодняшний дядя Федя нравился Саньке больше.

— Не проболтался, Штирлиц? — спросил он Саньку в полголоса.

— Нет, — ответил Санька, совершенно не обиженный таким вопросом. — Я же слово дал.

— Тогда не будем терять времени, — дядя Федя проводил гостей в кабинет, где на письменном столе лежала знакомая Саньке «Занимательная физика». — У меня уже все готово.

Санькин отец смотрел на библиотеку своего друга, словно видел ее впервые.

— Сколько книг, Федор, — сказал он, подходя к книжному шкафу. — Прямо зависть берет.

— Можно подумать, у тебя меньше, — спокойно отозвался Федор Павлович, быстро переведя взгляд с отца на Саньку. Он взял с письменного стола учебник и подошел к Санькиному отцу. — Присаживайся, дружище.

Санька бросил рюкзак с одеждой на кресло и рядом с отцом уселся на диван. Дядя Федя снова стал серьезным и через небольшую паузу продолжил:

— Саша, друг! Ты и твоя семья самые дорогие и близкие люди для меня, ты это знаешь. Вчера у меня был твой сын, и я посвятил его в свою тайну. Теперь пришло время рассказать и тебе, — в голосе дяди Феди Санька почувствовал волнение, которое передалось и ему. — Сегодня вы отправитесь в далекую страну вызволять твои потерянные знания. Этой страны нет ни на одной карте. О ее существовании в нашем мире знают только несколько избранных людей, в том числе и я. Путь этот может быть опасным, и поэтому я прошу вас быть осторожными, каждый шаг стараться обдумывать и принимать решение взвешенно. Не поддавайтесь сиюминутным слабостям и желаниям, не доверяйтесь первому встречному. Не принимайте все на веру, подвергайте каждое суждение сомнению. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Помните эту пословицу. Действуйте с холодным разумом и горячим сердцем. Когда попадете в эту страну, постарайтесь сразу стать частью толпы. Не выделяйтесь. Будьте как все. Ваша задача, как можно скорее отыскать место, где спрятаны знания. Знакомьтесь с людьми, но старайтесь им не запоминаться. Никто не должен заподозрить, что вы из другого мира. Никто не должен догадаться, зачем вы пришли. Если этого не удастся избежать, тогда уже действуйте по обстоятельствам, но помните, главное — отыскать знания и вернуть их. Держитесь вместе, действуйте сообща, не теряйте друг друга из виду. В добрый путь…

Чуть позже все эти наставления Санькой и его отцом будут проигнорированы. Ну, почти все.

Не дав своим гостям опомниться, Федор Павлович открыл «Занимательную физику», что-то бегло прочел, потом посмотрел на Быструхиных и произнес заклинание:

— Все изменения, случающиеся в природе, происходят так, что если что-либо прибавится к чему-либо, то столько отнимается от чего-либо другого. Пусть эти двое сегодня здесь отнимутся, а в Ерундистике прибавятся…

Дядя Федя громко захлопнул учебник. В этот момент Санька увидел, как комната наполнилась белым дымом, словно это и не комната была вовсе, а химическая лаборатория, где только что взорвался какой-то реактив. Санька схватил сидящего рядом отца за руку. Сам дядя Федя, как и все, что его окружало, скрылся в дыму.

Санька почувствовал, что диван, на котором они сидели с отцом, исчез и они провалились вниз. От неожиданности он отпустил отцовскую руку и по инерции поднял обе свои руки вверх. На секунду ему даже показалось, что все это: папина болезнь, рассказы о Ерундистике, не более чем сон. Сейчас он проснется и все закончится. Но стремительное падение в неведомую пропасть, окутанную белым дымом, продолжалось. У Саньки вырвалось: «Ма-мо-чка-а!». И тут он плюхнулся в воду…

***

Вода оказалась сладкая и по вкусу напоминала компот из школьной столовой. Санька вынырнул и сильно закашлялся — при падении немного компота попало ему в легкие. Белый дым рассеялся, и он смог оглядеться. Вокруг была сплошь одна вода. «Точно, компот, — подумал Санька, — и вкус, и цвет».

Он увидел в паре десятков метров от себя каменистый берег и поплыл к нему. Когда Санька коснулся ногами дна, он снова пришел в недоуменье — дно было мягким и напоминало не ил, не песок и уж тем более не камень, а губку. Пружинящими шагами Санька вышел на берег и только теперь понял, что каменистым он казался лишь с воды. Вблизи это было похоже на кораллы, но по структуре они были мягкими и даже приятными на ощупь. Ноги утопали в них, но не вязли, как это бывает с илом или песком.

«Ерунда какая-то, — подумал Санька, — море должно быть соленым, а оно сладкое; камни не твердые, а мягкие… это точно Ерундистика. Мы на месте! Мы? Но где же папа?». Он начал всматриваться в даль, не плывет ли его отец.

Тут надо сказать, что Санькин папа был отличным пловцом. Они с дядей Федей даже переплывали несколько раз Волгу. «Сейчас он вынырнет», — успокаивал себя Санька. Он вспомнил, как отец отучал его когда-то от водобоязни с помощью закона Архимеда. «На всякое тело, погруженное в жидкость, — любил повторять он, — действует сила, равная весу жидкости, вытесненной этим телом».

Еще Санька вспомнил, как, будучи на море, отец объяснял этот закон иначе: «Соленая морская вода имеет высокую плотность, поэтому она удержит тебя на поверхности, даже если ты просто будешь на ней лежать». В итоге Санька научился плавать, не понимая этих законов.

Это случилось в его родном городе, летом, когда они с друзьями пошли купаться на Волгу. Его приятели просто играли в воде у самого берега, а Санька отошел поглубже, оттолкнулся ногами от песчаного дна и поплыл. Первые гребки были неуверенными, но потом к Саньке пришло понимание всего нехитрого процесса плавания. На радостях он вечером повторил свой заплыв на глазах у родителей, которых пригласил, чтобы продемонстрировать свои новые уменья…

— Помогите! — услышал Санька детский крик. — Тону!

Санька обернулся на оклик и увидел мальчика, который барахтался в воде, в нескольких метрах от берега. «Мальчик? — удивился он, — откуда он тут взялся?»

— Держись, — крикнул Санька и бросился в воду.

Он быстро доплыл до тонущего мальчишки, подхватил его под мышки и вместе они добрались до берега. Мальчики рухнули без сил на губку. Когда утопающий отдышался, он поблагодарил своего спасителя:

— Спасибо, Шурка!

Санька на секунду даже перестал дышать. Шуркой его называли только родители. Он внимательно поглядел на спасенного и обомлел. Перед ним на мягкой коралловой губке сидел его отец, но только сильно помолодевший.

— Папа? — Санькиному удивлению не было конца. — Не может этого быть. Ты снова молодой.

— Правда? — юный Александр Иванович, казалось, тоже был удивлен. Он посмотрел на свои руки, потом ощупал всего себя, будто искал что-то. — А я думаю, что это с моим голосом?

— Ничего себе! — произнес Санька. — Ты как на той фотографии из шкафа, только еще моложе.

Санька был настолько сильно поражен этим перевоплощением, что даже не обратил внимания на отцовскую одежду, которая так же уменьшилась в размере и была впору помолодевшему Александру Ивановичу.

Происходящее не укладывалось в его голове: весь этот дым в кабинете дяди Феди, падение в море из школьного компота, мягкие, как губка, камни и, наконец, папа-подросток. А сколько еще ждало их впереди, юные путешественники даже не могли себе представить.

Ерундистика начала их удивлять с первого прикосновения к ней. Все вокруг было необычным. Сладкое море цветом воды больше напоминало пруд, но его границ не было видно — водная гладь разливалась до самого горизонта. Небо было не голубым, а розовым, каким бывает в момент заката. Однако солнце стояло высоко и не собиралось покидать небосклон.

Берег был крутой. Сразу за мягким губчатым пляжем начинался подъем из такого же мягкого коралла. Ни птиц, ни животных, ни людей — только шум компотного прибоя. Пока два Саньки удивлялись происходящему, узнавали друг друга и окружающий новый мир, одежда на них высохла и засахарилась. Теперь в ней находиться было неприятно, рубашка и брюки стали жесткими и липкими. Санька вдруг вспомнил об оставленном в кабинете дяди Феди рюкзаке с запасной одеждой, но тут же сообразил, что при падении в воду и она бы пришла в негодность. Он решил, что нужно раздеться и дальше идти в плавках. Так ребята и поступили.

Вскарабкавшись по мягкому коралловому склону, Саньки оказались в еще более удивительном месте. Они увидели поле из фиолетовой травы, а сразу за ним широкую полосу черного леса. И снова картинка ударила по глазам своей цветовой гаммой: розовое небо, фиолетовая трава, черные деревья. Это вполне бы сгодилось для Санькиной компьютерной игры. Пейзаж был словно нарисован яркими фломастерами.

Вдоль леса шла узкая сверкающая бликами дорожка, к которой ребята и направились. Фиолетовая трава оказалась довольно жесткой и напоминала проволоку в пластиковой оплетке — такую Санька видел в отцовской лаборатории, в университете. Идти по ней босиком было довольно сложно. Секрет этой травы Саньке еще предстояло узнать, а пока «проволока» впивалась в пятки, щекотала их, но не ранила. Так что до дороги наши путники добрались без травм.

На обочине они остановились и снова удивились увиденному: дорога не была асфальтирована или отсыпана щебенкой, она представляла собой цельный лист отполированного до блеска железа, без начала и конца. Сталь имела зеркальную поверхность и отражала розовое небо. Санька присел на корточки и дотронулся рукой до поверхности стального зеркала. Она была чуть теплой. Тогда Санька оперся обеими руками на стальной лист и, вытянув голову вперед, увидел в нем самого себя. То же самое сделал и второй Санька, который пришел от своего отражения в полный восторг:

— Это же я, в детстве! — воскликнул он. — Ничего себе!

— Да уж, — сухо произнес Санька, глядя на отражение отца. — Теперь мы с тобой почти одинаковые, как близнецы.

— А мне нравится!

— Ага, удобно! Не надо зеркало с собой таскать: посмотрел вниз, расчесался и идешь дальше, — усмехнулся Санька. — Ладно, пошли!

— Ну и куда нам нужно идти? — спросил Санька-отец, не отрывая взгляда от своего помолодевшего отражения.

— Пойдем по этой железке, — ответил Санька-сын, вставая с четверенек. — Куда-нибудь она нас выведет.

Так наши герои и отправились по стальному полотну, а вместе с ними и их новые попутчики — такие же два Саньки, отражавшиеся в зеркале дороги. Они шли, не отставая ни на шаг, но только вниз головой.

Глава 6. ГОРОД ВЕЧНОГО ПРАЗДНИКА

Солнце двигалось к закату. И чем ближе оно опускалось к горизонту, тем голубее становилось небо. «Вечер наоборот, — подумал Санька, — чудеса Ерундистики».

Наши герои шли по зеркальной дороге уже довольно долго. С начала пути они вдоволь наговорились и теперь шагали молча. Вдруг сзади послышался какой-то шум. Саньки, не сговариваясь, обернулись и увидели, как их нагоняет странная штуковина с кем-то, сидящим сверху. Штуковина не ехала, не скакала, а плыла по воздуху в полуметре от дороги. Чем ближе она подлетала, тем отчетливей было видно ездока и сам транспорт. Повозка представляла собой небольшую открытую платформу и напоминала деревянный плот, на котором лежали кучи всякого хлама: тюки, коробки, склянки большие и маленькие. В центре плота располагался возница. Это был смуглый молодой парень лет пятнадцати, одетый в белый балахон.

Ребята отступили, чтобы дать дорогу удивительному транспортному средству. Ездок сделал движение рукой вверх, и парящая платформа остановилась, поравнявшись с путниками. Только теперь Санька обратил внимание на то, что удерживало ее в воздухе: старые знакомые — красные летающие шары. Один из таких шаров прилетал в дом Быструхиных и натворил там дел.

— Вас что, ограбил Ип Тар? — вместо приветствия обратился к путникам незнакомец.

Саньки переглянулись и хором ответили:

— Нет!

— На праздник идете? — улыбаясь, продолжал расспросы незнакомец.

— Да! — нашелся Санька. — На праздник.

— Ну, тогда садитесь, — пригласил незнакомец. — Подвезу.

Он отодвинул один из тюков в сторону, освобождая место для попутчиков. Саньки снова переглянулись, оба одновременно кивнули и запрыгнули на повозку. Возница поднял руку вверх, и повозка плавно скользнула вперед. Она быстро набрала скорость, и Санька впервые с момента появления в этом мире, вместе со страхом неизвестного, испытал восторг. Ничего подобного он еще в жизни не пробовал.

Они летели, обдуваемые теплым ветром, поднимаясь в гору и спускаясь по склону, поворачивая то влево, то вправо. Платформа неслась над землей, не издавая никаких звуков, и только шум встречного воздушного потока сопровождал эту гонку.

— Поищите там, в тюках, одежду для себя, — крикнул незнакомец. — Не стоит в таком виде заявляться на праздник. Меня, кстати, Аху Печ зовут.

— А нас Са́шами, — крикнул Санька.

— Са́шами! — обернулся Аху Печ. — Интересное имя…

Он пододвинул один из тюков, перепоясанный широким кожаным ремнем, раскрыл его и вытряхнул содержимое на пол:

— Выбирайте!

— Что это? — спросил Санька.

— Это костюмы для праздника, — ответил Аху Печ. — Везу по приказу Верховного. Будем наряжать тех, кто не успел подготовиться.

Санька кивнул, давая понять своему новому другу, что это для него не новость. Он помнил напутствия дяди Феди сохранять бдительность и не выказывать своего происхождения.

Праздничная одежда вовсе таковой не выглядела. Простой льняной серо-белый балахон свободного кроя, без пуговиц, с широкой горловиной и такие же по цвету и составу просторные штаны с завязками на поясе. К «праздничному» комплекту прилагалась пара простой обуви вроде лаптей. Наряд пришелся впору юным путешественникам, и, когда они оделись, Аху продолжил расспросы:

— Вы, как я вижу, братья?

— Да, — посмотрев на отца, ответил Санька-сын.

— А где родители?

— Родители? Дома остались.

— Разве такое возможно? — возмутился Аху Печ. — В праздничную-то неделю?

— Они нездоровы, — нашелся Санька-отец.

— Да! — поддержал его Санька-сын. — Папа нездоров, а мама с ним осталась.

— Это неприятно, — сочувствующе произнес Аху. — Сейчас редко кто болеет.

Так они разговаривали до самого прибытия. Аху Печ оказался довольно говорливым человеком и, сам того не ведая, открыл ребятам много интересного об укладе Ерундистики.

Основная часть жителей страны была сосредоточена в единственном городе, где постоянно проводились какие-то праздники. Причем поводов для них с каждым годом придумывалось все больше и больше. Автором этих торжеств выступал Верховный правитель, как называл его Аху. И Санька понял, что это и есть Ялиф Отсорп. На праздник обязательно собирались все жители Ерундистики. Те, кто жил в городе, приходили семьями на центральную площадь для участия в торжествах. Жители пригорода и отдаленных хуторков прибывали в город своим ходом.

На время праздника приезжих размещали в домах городских жителей. И ребятам предстояло познакомиться с одной из таких семей. Сам Аху был одним из помощников Верховного правителя, имел жилье и в городе, и в деревне, откуда сейчас и направлялся. В государственном аппарате Ерундистики Аху отвечал за обеспечение местного населения праздничной униформой. Его должность так и называлась — заместитель Верховного правителя по праздничной одежде или сокращенно зампразод. Такую важность имели эти мероприятия, раз целый заместитель занимался только одеждой…

К городу стекалось несколько «стальных» ручейков. По ним из разных мест так же двигались летающие повозки с группами людей. Повозки отличались друг от друга по форме. Одни были открытые, как та, на которой летели Аху Печ и его пассажиры. Другие крытые плотной тканью, вроде тента. Третьи по форме напоминали салатницу, какую Санькина мама выставляла на праздничный стол.

Санька обратил внимание, что были чисто «женские» повозки. Их выдавал нежный розовый цвет и обилие цветочных гирлянд. В каждом транспорте сидели шумные компании одинаково одетых людей. Все они были радостными и приветствовали друг друга, когда их повозки сближались.

Санькина повозка поравнялась с женской ладьей, украшенной яркими цветами. В ней сидела девичья бригада человек из двенадцати, все в белых балахонах. Они напевали незатейливую песенку:

Праздник, праздник,

Яркий праздник

Бесконечной радости.

Будем петь и танцевать

До глубокой старости.

Бросай свои дела!

Беги скорей туда!

Там веселье тебя ждет,

Угощений хоровод.

Коль в Ерундистику попал —

Забудь, кем был,

Узнай, кем стал!

Санька почувствовал, как настроение соседней повозки невольно передалось и ему. Он поймал себя на мысли, что улыбается. В то же время и другой Санька ухватил это настроение. Аху Печ оглянулся на своих попутчиков и тоже расплылся в улыбке.

— Прибываем! — торжественно объявил он.

И вот из-за холма появилось что-то невероятное. Под вечерним голубым небом вдоль горизонта раскинулся удивительный город. На первый взгляд, это больше походило на взбитые сливки, которые неведомый повар-великан выдавил из гигантского кондитерского мешка и нарисовал ими узоры на поверхности земли. Большими щедрыми порциями он сформировал сливочные спиральные пирамиды. Каждую из них опоясывала волнистая кремовая дорожка, которая непрерывной нитью соединяла пирамидки друг с другом.

Тут и там рука невидимого мастера посадила кремовые розочки, гвоздики и фиалки. Слева и справа, по краям города, возвышались сооружения из густой кремовой массы, щедро положенной кондитером. Эти башни соединялись сливочными стенами, окаймляя таким образом весь город и превращая его в крепость. В центральной части этого гигантского торта высилась большая пирамида с завитком на вершине.

От увиденного оба Саньки раскрыли рты. На соседних повозках веселые песни умолкли и сменились на вздохи восхищения. Видимо, даже бывалые ерундийцы испытывали трепет от созерцания архитектуры их величественного града.

Когда повозка подлетела к городской стене, Санька увидел, что кремообразные сооружения на самом деле каменные. При этом стены были бесшовные — их словно, действительно, выдавили, как крем из гигантского мешка, а потом заставили затвердеть.

По велению Аху парящий плот сбавил скорость и теперь медленно плыл в плотном транспортном потоке таких же летающих повозок. Большие арочные ворота встречали гостей. Стальные ручейки дорожек стекались здесь в одну широкую ленту, которая образовывала большой проспект — главную улицу города. По обеим сторонам дороги высились такие же «кремовые» строения, украшенные розочками и завитками. Теперь в них можно было разглядеть окна и балконы.

Всюду стояли люди в белых балахонах. Они махали руками, приветствуя въезжающих в город гостей. Тут же группы людей распевали песни и танцевали. Повозки медленно двигались вперед, сопровождаемые уличным гомоном.

Санька смотрел по сторонам, продолжая удивляться увиденному. Ничего похожего с ним в обычной жизни не случалось. Санька даже на какое-то время забыл о своей важной миссии. Новая реальность, больше походившая на сон, обрушила на его сознание столько впечатлений, что Санькина голова шла кругом.

Санька-отец воспринимал происходящее как интересное приключение. Для него этот мир казался своим. Он радовался вместе с окружающими и даже махал руками в ответ на приветствия местных жителей. Пока Санька-сын не замечал этого, но скоро это станет первой из множества задачек, которые ему предстоит решать. Впрочем, не будем забегать вперед.

А тем временем транспортный поток разредился, и движение ускорилось. Парящая платформа полетела быстрее и вскоре прибыла на главную площадь города. Это было широкое пространство, в центре которого стояло что-то наподобие сцены.

Площадь была окружена зданиями различной формы. Справа и слева это были спиральные пирамиды цвета слоновой кости, около десяти метров в высоту. Завитки каждой вершины украшали флаги красного и зеленого цветов. Из верхних окон до самой земли были спущены зеленые шевроны, с которых смотрели портреты, по всей видимости, Верховного правителя, о котором упоминал дядя Федя.

Повозка свернула налево и поплыла к зданию, которое выходило прямо на площадь. Это была та самая гигантская пирамида, которую видели наши путешественники еще на подъезде к городу.

— Дворец Верховного правителя Ялифа Отсорпа! — после долгой паузы торжественно объявил Аху. — Наша конечная остановка.

Повозка остановилась у подножия большой лестницы, которая вела к главному входу в пирамиду. Вход представлял собой широкую террасу, которую украшали шесть высоких спиралевидных колонн. Сама терраса была огорожена фигурным ограждением из позолоты, а между колоннами ниспадали зеленые шевроны с портретами Ялифа.

— Прибыли! — сообщил, поворачиваясь к своим спутникам, Аху. — Мне сюда, а вам — на площадь. Вот-вот начнется праздник, так что всем нам нужно поторапливаться.

— А ты куда? — спросил Санька, спрыгнув вместе с отцом с повозки.

— Я кое-что привез Верховному, — ответил Аху. — Нужно это передать, а потом определю вас к кому-нибудь на постой.

Так и договорились.

Аху поднял руку вверх, платформа поплыла вдоль лестницы дальше по улице и через минуту скрылась за поворотом. А Саньки проследовали в другом направлении, на площадь, где уже шумела огромная толпа в белых балахонах, приветствующая на сцене участников праздника.

Путь к сцене лежал через небольшой сквер, в котором росли уже знакомые Саньке черные деревья. На них вдоль дорожки висели большие корзины с пирожными и фруктами. В одной корзине лежали эклеры, облитые шоколадом, в другой — печенье, обсыпанное ореховой крошкой. Третья корзина больше напоминала поднос, только плетеный и с ручкой. И на нем высились бисквитные торты, украшенные кремовыми розочками. В четвертой корзине лежали вафли, скрученные в трубочку. В пятой были яблоки, груши, бананы, манго, ананасы и виноград.

Воздух был сладкий и пах ванилью. Надо сказать, что только теперь Санька и его отец поняли, как сильно они проголодались.

Путников обогнал высокий парень в белом балахоне. Он на миг остановился у корзины с эклерами, взял один и перешел к следующей корзине, где лежали фрукты. Взяв из нее яблоко, парень заторопился дальше по аллее, в сторону сцены. Саньки переглянулись, подбежали к корзинам с едой и начали дегустировать все подряд.

— Вкуснятина! — воскликнул Санька-отец, откусывая кусок от большого бисквитного торта.

— Ага, — поддержал его с набитым ртом Санька-сын. — В жизни ничего вкуснее не ел.

Они ходили от корзины к корзине, не веря в свое счастье. Такого изобилия сладостей и фруктов им никогда не приходилось видеть. При этом никто их не ограничивал: ешь, сколько влезет. Набив животы, ребята двинулись дальше к площади.

Здесь развернулось широкое гулянье. Часть горожан толпилась у сцены, видимо, ожидая предстоящего действа, другие стояли в группах и оживленно разговаривали друг с другом. Откуда-то доносилась музыка, где-то слышны были песни.

И вдруг на сцену поднялись горнисты. Они протрубили в свои длинные горны, дав начало празднику. Толпа забурлила. Все взгляды были устремлены к движущейся со стороны дворца платформе. На ней стоял высокий мужчина, с головы до пят закутанный в длинный малиновый плащ. Его голову покрывал капюшон.

Глава 7. ЯЛИФ ОТСОРП И ЕГО ЕРУНДИЙЦЫ

Саньки влились в толпу зрителей и, неподвластные своей воле, начали вместе со всеми тесниться ближе к действу. Горнисты спустились со сцены, уступая ее человеку в малиновом. Он ступил с платформы на помост, снял капюшон и представил всем свое лицо. Санька не смог его рассмотреть, потому что они с отцом стояли слишком далеко от сцены. Толпа взревела, и гул одобрения прокатился по площади. Человек вскинул руки вверх и заорал во весь голос:

— Приветствую тебя, славный народ Ерундистики!

Толпа вновь ответила дружным ревем.

— Сегодня, как и всегда, — продолжал человек на сцене, — мы будем с вами праздновать, гулять, петь и танцевать. Мы будем радоваться жизни и воспевать наш чудесный город и мир, в котором живем. Мы не знаем, что такое заботы, мы не знаем, что такое печали. Сегодня и всегда я хочу видеть только радость на ваших лицах. Не думайте ни о чем, отриньте все, что тяготит вас. Вы знаете, что я, Ялиф Отсорп, ваш Верховный правитель, даю вам. Каждый день я даю вам возможность не задумываться ни о чем. Это жизнь без забот и проблем. Это прекрасный дом — место, где вы растите своих детей. Это мир, в котором в изобилии еда и питье. Это мир, в котором вашей единственной задачей является просто веселиться. Все остальное само сделается, само случится, само произойдет. Сотни гостей съехались сегодня к нам на праздник, и мы говорим всем: «Добро пожаловать!»

— Да! — хор тысячи голосов прокатился по площади.

— Давайте вместе поприветствуем наших гостей, — обратился к ним человек со сцены. — Дружно крикнем «Привет», три-четыре!

— Привет! — громко вторила толпа.

— Еще дружнее, — не унимался Ялиф Отсорп.

— Привет! — еще громче и объемнее разнеслось по площади приветствие.

— Да начнется праздник! — объявил Верховный правитель и снова вознес руки к небу.

Толпа загудела, засвистела, так же выбросив руки вверх. Из невидимых динамиков зазвучала музыка, которая не была похожа на ту, что слушал Санька у себя дома. Окружающие пустились в пляс. Белые балахоны как по команде подхватили неизвестную Саньке мелодию и ритм. Он огляделся. Вокруг были радостные лица. Площадь напоминала бурное море: то тут, то там поднимались волны счастливых ерундийцев.

— Хватит глазеть по сторонам, — кто-то одернул Саньку за рукав.

Он обернулся и увидел отца в компании двоих молодых счастливых ребят.

— Танцуй! Веселись! Это же здорово!

— Но я не умею, — пробормотал Санька.

— Что? — переспросил Санька-отец. — Не слышно!

— Я не умею танцевать, — попытался перекричать музыку Санька-сын.

— Тут нечего и уметь, — крикнул один из новых друзей Саньки-отца. — Просто двигайся вместе с музыкой.

Санька снова посмотрел по сторонам. Все вокруг ликовали, кто-то подпрыгивал, кто-то извивался змеей. Люди делали то, что умели, а самое главное, что хотели. Не было в них ни смущения, ни боязни чьей-то оценки. Мальчик встретился взглядом с еще одним соседом, который руками призывал его танцевать.

— Ну ладно, — сказал сам себе Санька и тоже пустился в пляс. Какие представления о современном танце были у его сына, Санькин отец не знал до этого дня. Теперь он стал свидетелем какого-то исторического перепляса в стиле диких племен Папуа Новая Гвинея. Движения его были путаны и хаотичны, лицо сосредоточенно. Санька уходил в отрыв.

— Да! — дружно воскликнули Санька-отец и его новые друзья.

Так продолжалось несколько часов. Музыка текла бесконечно, менялись мелодии, но ритм оставался быстрым, не давая окружающим останавливаться.

Верховный давно уже покинул сцену, передав ее своим помощникам, которые то и дело подбадривали толпу одобрительными призывами. Казалось, что этот ураган никогда не закончится, и люди от усталости будут валиться с ног прямо на площади. Но никто не собирался останавливаться или уходить с праздника.

Ерундийцы оказались крепкими ребятами. Их привычка бурно веселиться была выработана годами, натренирована и стала, как говорят в таких случаях, вторым «Я». Без этого они не представляли себе жизни. Их организм требовал постоянного движения — движения в ритме танца.

Но даже самому натренированному спортсмену нужен отдых, и жители Ерундистики не были исключением. К полуночи часть из них начала уставать. Люди группами стали покидать площадь. Толпа редела. Музыка стала чуть тише, а ее темп замедлился.

Оба Саньки, чьи балахоны были насквозь мокрыми (хоть выжимай), уже еле волокли ноги. Их соседи также были истощены праздником и начали собираться по домам. В этот момент к вяло танцующим из толпы вынырнул Аху Печ.

— Вот вы где! Еле вас нашел. Идемте! Нам еще до района Абсурд добираться — устраивать вас на ночлег.

— Ура! — воскликнул Санька-сын. — У меня уже все болит.

— О, нет, — с сожалением выдавил Санька-отец. — Может, еще останемся, ненадолго?

— Давно не танцевали? — спросил Аху Печ и, не дожидаясь ответа, заключил: — Ничего, праздник будет долгим, еще натанцуетесь!

— Надо идти, — шепнул Санька отцу. — Ты что, сюда танцевать приехал?

В нем вдруг заговорило чувство долга. Останься отец в прежнем облике, возможно, Санька так и продолжал бы ждать от него инициативы. Но теперь, когда Александр Иванович превратился в подростка, мальчик чувствовал ответственность за них обоих. Кроме того, им двигало любопытство, хотелось больше узнать об этом городе.

«Танцоры» попрощались со своими новыми друзьями и пошли вслед за Аху. Спустились сумерки. Небо из голубого превратилось в фиолетовое. На выходе с площади, в уже знакомом сквере, новоиспеченные танцоры бросились к питьевым фонтанчикам. Аху не стал торопить их и терпеливо ожидал, когда оба Саньки напьются. Мокрая одежда ребят лучше всяких слов говорила о том, что их организмам требовалось восполнить недостаток воды.

Вскоре все трое на платформе плыли по городу. На улицах стало тихо, от недавнего дневного шума не осталось и следа. Кое-где еще встречались группы людей, которые возвращались с праздника по своим домам. Чем дальше платформа удалялась от площади, тем реже становилась застройка.

Дома ерундийцев, напоминавшие пирамидки из сливочного крема, отличались от больших городских зданий лишь размером. Если в центральной части строения перетекали одно из другого, то здесь, в спальных районах, они стояли на небольшом расстоянии друг от друга. «Все, как у нас, — подумал Санька, — там город, а тут деревня».

— Вот и прибыли! Бредов проезд! — объявил Аху, разбудив дремавшего Саньку-отца. — Милый уголок счастья и тишины: тут и отоспитесь.

Платформа подплыла к одному из домов. Вблизи он оказался довольно большим. На крыльце уже ждали хозяева. Это были юноша и девушка в белых балахонах.

— Знакомьтесь, — обратился к ним Аху. — Это Са́шами!

Санька не сразу сообразил, почему Аху так странно их представил. Но потом он вспомнил, как они познакомились на летающей платформе, и решил, что такое имя лучше сгодится для этих мест. Поздоровались.

— Рады знакомству, Сашами! — заулыбались хозяева. — Добро пожаловать в Абсурд! Мы — Ади и Ну́ре. Проходите в дом. Вы, наверное, голодны? Сейчас будем ужинать.

Аху попрощался со своими спутниками и, передав их в руки гостеприимных хозяев, улетел.

Дом Ади и Нуре внутри казался больше, чем снаружи. Обстановка была необычной и больше напоминала каюту корабля. В каменных стенах располагались ниши разной глубины, в которых лежала хозяйская утварь и принадлежности. Да и сама мебель была встроена в стены, что создавало больше свободного пространства в центре помещения. Через небольшие окна, которые не имели стекол и своей овальной формой еще больше намекали на корабельный характер интерьера, с улицы в дом проникала вечерняя прохлада и приятные запахи неведомых трав.

В центре большой и светлой комнаты уже был накрыт стол. Создавалось впечатление, что хозяева знали о гостях заранее и наготовили еды на целую армию. Здесь была и жареная курица, и отваренная в початках кукуруза, и салаты из свежих овощей, и что-то вроде супа. Саньки набросились на еду и с огромным удовольствием стали уминать все, что лежало на тарелках.

На самом деле, хозяева этого или любого другого дома в Ерундистике рады были гостям, поэтому и столы здесь всегда ломились от еды.

Чуть позже, дорогой читатель, ты узнаешь, откуда эта еда бралась. А пока наши герои ужинали и вели неторопливую беседу в новой компании.

— Так, значит, ваши родители дома? — начал разговор Ади.

— Да, — ответил Санька-сын. — Папа заболел, а мама осталась ему помогать.

— Вы первый раз здесь? — спросила Нуре, подкладывая Саньке-отцу добавки.

— Да, — снова ответил Санька-сын.

— Это здорово, что вы приехали, — продолжал Ади. — Мы сами любим и в гости ходить, и у себя гостей принимать. А то, что родители не смогли быть на празднике — это, конечно, жаль. Такое пропускать не стоит.

— У них же уважительная причина, — вмешалась в разговор Нуре, которая переживала, что Ади своими расспросами не даст ребятам как следует поесть. — В следующий раз и сами приедут, правда?

— Угу, — буркнул Санька-сын, наворачивая суп. Еда казалась ему такой вкусной, что он не особо настроен был поддерживать беседу. Ему хотелось попробовать все, что лежало в тарелках.

— Аху нам рассказал, что подобрал вас на пути в город, — продолжал Ади. — Вы смелые ребята, что вдвоем отправились такую даль, да еще и пешком. Вас могли похитить. Родители что, не рассказывали вам о зловещем Ип Таре?

Ребята переглянулись. Вот почему при их первой встрече Аху Печ упомянул о воровстве. Значит, есть кто-то, кто орудует за городом и нападает на людей; кто-то, кого стоит опасаться; кто-то, возможно, не менее могущественный, чем верховный правитель. И этот Ип Тар наводит страх на местных жителей.

— Слава Верховному правителю, — поддержала его Нуре, — все обошлось, и теперь вы в безопасности. Когда Аху нас попросил приютить вас на время, мы с радостью согласились. Сюда Ип Тар не сунется.

— Завтра погуляете по городу, — решил сменить тему Ади. — Посмотрите, как у нас все устроено. Вам понравится.

Пользуясь моментом, Санька решил сделать попытку выведать у хозяев дома их историю.

— А вы здесь давно живете?

— Мы живем недавно, — ответила Нуре, присаживаясь за стол, — но кажется, что всю жизнь.

Она посмотрела на Ади, как будто спрашивая его разрешения говорить на эту тему. Тот улыбнулся в ответ и, взяв Нуре за руку, продолжил:

— Наша история длинная, и, быть может, мы расскажем ее вам, но в другой раз. Главное, что нам здесь очень нравится, и мы никуда не хотим уезжать.

— А вас что, кто-то заставляет уезжать? — спросил Санька.

— Нет, — ответила Нуре. — Слава Верховному правителю, никто.

— И чем вы тут занимаетесь? — продолжал расспросы Санька.

Супруги снова переглянулись, потом вдруг рассмеялись, и Ади ответил:

— Странный вопрос! Тем же, чем и ваши родители. Тем же, чем и все в Ерундистике. Мы наслаждаемся жизнью и ничегонеделанием. Здесь все так живут.

— Здорово! — вдруг изрек Санька-отец.

Все это время он был увлечен поеданием ужина. Санька-сын зыркнул на него неодобрительно.

— Конечно, здорово! — Нуре удивленно посмотрела на Саньку-отца. — Можно подумать, у вас как-то иначе жизнь протекает.

Санька понял, что разговор заходит не туда, и быстро нашелся:

— Мы думали, что в городе все по-другому устроено.

— Это вряд ли, — ответил Ади. — Единственное, что нас отличает от вас — это более близкое соседство с другими жителями. Мы любим шумные компании, а кто-то, вроде вашей семьи, предпочитает уединение. Поэтому вы там, а мы здесь. И, кстати, никто не запрещает вам перебраться в город. Об этом можно договориться. Тогда не придется ездить через полстраны каждый раз, когда проходят праздники.

— А что в городе еще интересного? — спросил Санька, уводя таким образом хозяина дома от небезопасной темы.

— Сейчас только праздник! — подключилась Нуре. Она ходила в кухню и принесла Саньке-отцу добавки. — Главное место проведения — площадь Безмозглых, вы там были…

Санька-отец даже поперхнулся, до того ему стало смешно от услышанного названия. Санька-сын снова нашелся и постучал того, кого все считали его братом, по спине.

— Извините! — перебил он Нуре. — Подавился.

— Ничего, ничего! — успокоила Саньку хозяйка. — Не торопись, дружок! Ешь спокойно.

— Если хотите активно отдохнуть, — подхватил рассказ жены Ади, — можно пойти в парк «Вздорленд». Там масса интересного: прыгающие шары «Лоботрясбол», «Подводные лыжи», «Рвотная карусель» и «Дребедень-комната»…

— Если устанете гулять, — продолжила рассказ Нуре, — можно пойти в бар «Одна извилина». Это недалеко от площади. Там можно хорошо провести время в приятной компании, попить коктейли и поиграть в «Поймай Ип Тара» или другую веселую игру.

— Но главное украшение «Одной извилины», — снова заговорил Ади, — это наша Тамилаг. Побывать в городе, не услышав ее прекрасного голоса, значит многое потерять.

— Кто она? — спросил Санька.

— Наша знаменитость, — ответила Нуре. — Певица.

— А есть места, куда не стоит ходить? — попытался прощупать почву Санька.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Ади.

— Ну, куда нельзя заходить, — уточнил Санька. — Может, где небезопасно…

— А, понял-понял, — перебил его Ади, — внутри города ходите, куда душе угодно, везде вам будут рады. Но за городские стены в одиночку лучше все-таки не выходить. Мало ли что…

Ужин подошел к концу, и хозяйка предложила гостям пойти спать. Ребят долго уговаривать не пришлось — они жутко устали. Нуре проводила их на второй этаж. Там располагались три спальни. Как видно, детей у этой семьи не было, но для ночлега места было предостаточно.

Нуре предложила гостям комнату с двумя кроватями. Кровати, если можно было их так назвать, представляли собой глубокие ниши в стене, уже застеленные постельным бельем. Возле каждой ниши стояло по вазе, из которых торчали обрезанные стебли фиолетового цвета, очень похожие на ту траву-проволоку, которую ребята видели у Сладкого моря.

Спальня напомнила Саньке вагонное купе, в котором они семьей ездили когда-то давно в Крым. И вот теперь снова они, но только уже с отцом, вошли в купе вагона, который идет в неизвестном направлении. Санька забрался в кровать, она оказалась мягкой и в то же время упругой. Он лег и посмотрел на отца. Тот уже лежал и тоже смотрел на Саньку.

— Ты как, пап? — вдруг спросил Санька.

— Отлично! — ответил Санька-отец. — Устал только, а в общем мне тут нравится.

— Да? Ну, тогда отдыхай!

— Спокойной ночи, — уже полусонным голосом пробормотал Санька-отец. — Я тебя люблю, сильно-пресильно.

— Спокойной ночи, пап, — ответил уже спящему отцу Санька-сын.

Он лежал в уютной кровати-капсуле и вдруг вспомнил о маме, которая осталась совсем одна там, далеко-далеко, дома. И хоть разлука была недолгой, Санька понял, как сильно соскучился. В голове промелькнул весь минувший день, такой богатый на события и такой непохожий на всю Санькину жизнь, вместе взятую. И снова мысль — все это ему снится.

Комната наполнилась очень приятным запахом неизвестных цветов. Дурманящий аромат окутал Саньку и тот вскоре уснул крепким и самым реальным сном.

Глава 8. НА АТТРАКЦИОНАХ «ВЗДОРЛЕНДА»

Утром ребят разбудила Нуре. Она зашла в комнату и позвала их на завтрак. Санька не сразу сообразил, где находится. Такое случается всякий раз, когда человек путешествует и в момент пробуждения ему по привычке кажется (всего мгновение), что он дома. Это состояние некоторых приводит в легкое замешательство, а потом, при возвращении в реальность, либо радует, либо огорчает.

Санька-отец относился к первой группе людей: он был рад проснуться в Ерундистике. Санька-сын, напротив, был немного не в себе. Ему снился дом, прежние мама и папа. Пробудившись в чужом доме, пускай и в таком гостеприимном, Санька снова ощутил ответственность за свою миссию. Она тяжким грузом навалилась на него и не давала покоя, как нерешенная школьная задачка. Но если задачку из учебника можно было списать или попросить помощи в ее решении у родителей, то нынешняя проблема требовала иного подхода, к которому Санька не был приучен. Он сам должен решить эту головоломку, потому что если не справится, то навсегда останется здесь, в Ерундистике.

Завтрак оказался таким же вкусным и сытным, как и ужин. Санька обратил внимание на то, что Нуре сама ничего не готовила. Она доставала тарелки с едой из какой-то ниши, так же встроенной, как и вся мебель, в стену дома.

На завтрак были поданы: гренки с маслом и джемом, яйца зеленого цвета, будто в пасхальное воскресенье, ярко-оранжевая тыквенная каша и какао. «Почти все, как дома», — подумал Санька, и это его даже порадовало.

Разговор за столом первым начал хозяин.

— Какие планы на сегодня? — спросил он гостей. — Поедем с нами в центр гулять или в парк на аттракционы?

— В парк! — радостно воскликнул Санька-отец.

— Отлично, — поддержала его Нуре. — А потом пойдем слушать нашу любимую Тамилаг в «Одну извилину». А вы там сможете поиграть в настольные игры. Отлично проведем время.

Несмотря на то что хозяева дома вели себя, словно это были не Ади и Нуре, а какие-нибудь Санькины дядя и тетя, внешне они настолько молодо выглядели, что больше походили на старших брата и сестру. Это наблюдение Санька сделал еще накануне, впервые познакомившись с ними. Да и проводник ребят, уже знакомый нам Аху Печ, тоже был достаточно молод. Все, кого встречали Саньки на своем пути, возрастом не далеко ушли от них самих.

Это важное наблюдение еще всплывет в нашей истории, а пока что ребята позавтракали и отправились вместе со своими новыми знакомыми в парк «Вздорленд».

В центр города из района Абсурд вела металлическая дорога, по которой до пункта назначения можно было добраться только на летающем плоту. Это вид общественного транспорта, как потом выяснил Санька. Плоты летают по нескольким маршрутам, каждый из которых захватывает часть спальных районов. Так в городе решен транспортный вопрос.

С помощью волшебных летающих плотов осуществлялся доступ горожан к основным развлекательным зонам, а также местам отдыха. Плоты летают по маршруту довольно часто, так что скучать на остановке нашим друзьям не пришлось, и через несколько минут они уже летели к центру города на борту парящего плота в веселой компании других пассажиров.

Когда платформа пролетала мимо здания с изображением Ялифа Отсорпа, публика ликовала и приветствовала портрет Верховного правителя радостным криком. Ади и Нуре тоже участвовали в этой церемонии. Приобщился к ней и Санька-отец. Похоже, все происходящее доставляло ему огромную радость. Санька-сын, помня одно из наставлений дяди Феди — смешаться с толпой, тоже подхватил этот вирус всеобщего ликования, но, когда понял, что ерундийцы заняты только собой и не обращают на него никакого внимания, бросил эту затею.

«Вздорленд» был действительно удивительным парком. Он располагался в конце проспекта Фомы Неверующего — главной городской улицы, и представлял собой огромную территорию, примыкающую непосредственно к стене на границе города. В центре парка располагалось гигантское колесо обозрения, которое медленно крутилось вокруг своей оси. Над головами прохожих пролетали воздушные капсулы, в которых сидели юные пилоты, кричащие от восторга. Вообще, стоит отметить, что шум здесь стоял неимоверный.

По началу, с непривычки, Санька испытывал неудобства от восторженных возгласов и криков, которые неслись на него со всех сторон. Но через некоторое время этот шум потерялся в Санькиных восторгах и удивлении от увиденного.

Санька-отец с горящими глазами взирал на новый мир и хотел попробовать все аттракционы. Он хватал Саньку-сына за руку и тянул то влево, то вправо. Ади и Нуре дали несколько советов, с чего лучше начать и куда двигаться, чтобы получить максимальное удовольствие от посещения парка, а сами отправились по своим делам (если делами можно называть посещение Дребедень-комнаты).