Бесплатный фрагмент - Путь Первых. 2 часть

АНОТАЦИЯ

«Путь Первых» — захватывающий роман о борьбе за жизнь и власть в доисторической Европе. Главный герой, молодой кроманьонец, оказывается один на один с беспощадной природой и враждебными племенами. В мире, где каждый день — это битва за существование, он должен не только выжить, но и раскрыть тайну, которая может изменить судьбу всего человечества. Эта история о силе духа, эволюции разума и тонкой грани между человеком и зверем.

ПРОЛОГ

За десять тысяч лет до возведения первых пирамид и задолго до того, как железо вытеснило камень, раскинулась величественная Долина Туманов. Эта земля, сотканная из первозданной красоты и неумолимой жестокости, дышала древностью и тайной. Здесь, где небосвод казался почти осязаемым над вершинами заснеженных гор, а стремительные реки несли кристально чистую воду сквозь непроходимые лесные чащи, обитали не духи, а могущественные духи природы, безраздельно властвовавшие над жизнью и смертью всего сущего.

Солнце, медленно поднимаясь над горизонтом и пронзая перламутровую дымку утреннего тумана, постепенно высвечивало бесконечные просторы дикой земли. Дремучие леса, подобные необъятным зеленым морям, простирались до самого края видимого мира, ревниво скрывая в своей непроглядной глубине древние тайны и смертельные опасности. Исполинские секвойи и стройные сосны, словно живые колонны, тянулись к лазурному небосводу, их мощные кроны переплетались между собой, образуя непроницаемый зеленый шатер, сквозь который лишь изредка пробивались тонкие золотистые лучи солнечного света.

В низинах и распадках горных склонов плескались кристально чистые озера и неутомимо журчали прозрачные ручьи, питая буйную растительность, которая окутывала долину плотным зеленым покрывалом. Но завораживающая красота Долины Туманов была обманчива и коварна. Под роскошным покровом изумрудной зелени скрывались безжалостные хищники, чьи охотничьи инстинкты непрерывно оттачивались на протяжении миллионов лет беспощадной эволюции.

Саблезубые тигры, подобные живым теням, бесшумно скользили между могучими стволами деревьев, их пронзительные янтарные глаза неустанно выслеживали любую потенциальную добычу. Громадные мамонты, покрытые густой рыжевато-коричневой шерстью, величественно и неторопливо бродили по обширным равнинам, сотрясая первобытную землю своими тяжелыми, могучими шагами. Голодные стаи серых волков протяжно выли на полную луну, своим пугающим хором напоминая о том, что человек здесь — всего лишь один из множества уязвимых обитателей, отнюдь не самый могущественный в этой суровой иерархии выживания.

Воздух Долины Туманов был насыщен терпкими запахами диких трав, влажной плодородной земли и свежей хвои. После проливного дождя поднимался особенно густой, пьянящий аромат мокрой листвы и разбухшей древесной коры, а в морозные зимние ночи отчетливо чувствовался особый, ни с чем не сравнимый запах девственного снега и прозрачного льда. Звуки долины были столь же многообразны и выразительны: мелодичное пение неведомых птиц, грозный рев могучих зверей, умиротворяющий шелест листьев на легком ветру и оглушительный грохот тяжелых камней, срывающихся с крутых горных склонов в бездонные пропасти.

Человек в этом первозданном мире был хрупок и удивительно беззащитен. Его единственным оружием служили заостренные палки и грубо обработанные камни, его ненадежным убежищем — темные пещеры и примитивные хижины из веток и шкур. Непредсказуемая жизнь племен полностью зависела от удачной охоты, благосклонности капризных духов и несгибаемой силы воли к выживанию. Каждое новое утро неизменно начиналось с отчаянной борьбы за существование, и каждый багровый закат мог легко стать последним в жизни любого члена племени.

В этой первобытной симфонии жизни и смерти, в этом суровом мире, где неумолимая природа диктовала свои жестокие законы, обитали немногочисленные племена, чья драматичная история еще не была запечатлена ни на хрупком пергаменте, ни на твердом камне. Их повседневная жизнь была переполнена смертельными опасностями и неисчислимыми лишениями, но в то же время — удивительно простой и настоящей, связанной неразрывными, священными узами с древней землей, которая их породила и взрастила.

Долина Туманов была не просто безмолвным местом действия, она представлялась живым, одухотворенным существом, дышащим, рычащим и молчаливо наблюдающим за первыми неуверенными шагами раннего человечества на своем каменистом, испещренном шрамами лоне. И в этой дикой, первозданной красоте разворачивалась захватывающая история племени Та-Ку-Ри.

1 глава: Между небом и землей

Рассвет разлился над древним лесом прозрачным золотом. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь густую завесу листвы, отбрасывали причудливые тени на земляной пол хижины. Рол медленно открыл глаза, позволяя сознанию освободиться от плена сновидений. Его мускулистое тело, закалённое бесчисленными охотами, отозвалось лёгкой болью после ночи, проведённой на жёстком ложе из шкур и сухих трав. Он потянулся, чувствуя, как напрягаются и расслабляются каждая мышца, каждое сухожилие, словно готовясь к прыжку. Окинув взглядом внутреннее пространство хижины, он поднялся и, отодвинув тяжёлую шкуру, служившую дверью, вышел навстречу новому дню.

То, что предстало перед его взором, заставило сердце Рола наполниться гордостью. Поселение, ещё недавно казавшееся хрупким и уязвимым, теперь кипело жизнью подобно муравейнику. Повсюду сновали люди, поглощённые повседневными заботами — кто-то обрабатывал шкуры, кто-то заготавливал дрова, женщины собирались группами, готовясь к сбору ягод и кореньев. Подростки, которых Рол помнил неуклюжими и робкими, теперь выглядели окрепшими, их движения стали уверенными и точными, будто они родились с копьём в руках.

— Духи предков видеть это, — прошептал Рол, качая головой в изумлении. — Детёныши становиться охотники быстро.

Медленно ступая по утоптанной земле, Рол внимательно всматривался в происходящее вокруг. Соплеменники приветствовали его кивками и жестами, на их лицах играли улыбки, но в глубине глаз таилась тревога, словно тень проходящего над лесом грозового облака. Каждый из них знал — где-то там, за горизонтом, в холодных северных землях, урхи готовились к новой охоте. Рол ощущал этот страх, висевший в воздухе невидимой паутиной, и понимал — даже окрепшему племени Та-Ку-Ри будет нелегко противостоять дикой ярости северных воинов.

Внимание Рола привлекли изменения, произошедшие с поселением. Вместо открытых костров и временных укрытий из веток всюду высились прочные хижины, искусно сплетённые из гибких молодых деревьев и покрытые шкурами, а каркасы их были укреплены массивными костями животных. Внутри таких жилищ было тепло даже в самые холодные ночи, а дождь не мог проникнуть через плотную кровлю. С удовлетворением Рол отметил — теперь ни один член племени не спал под открытым небом, беззащитный перед стихией.

— Рол! Рол! — пронёсся по поселению звонкий детский голос, и к вождю подбежал запыхавшийся мальчишка с взлохмаченными волосами и сверкающими от возбуждения глазами. — Идти быстро! Мы делать для ты! Ты смотреть!

Заинтригованный, Рол последовал за ребёнком к центру поселения. Там, возвышаясь над всем, на огромном деревянном столбе красовалась массивная голова лося с величественными разветвлёнными рогами. Женщины племени умело обработали трофей, украсив его яркими цветами и пышными плетениями из трав и перьев, которые мягко колыхались при малейшем дуновении ветра.

— Это… — выдохнул Рол, не в силах оторвать взгляд от впечатляющего зрелища, — это как огонь в ночи.

— Мы делать знак для племя, — с гордостью произнесла одна из женщин, её морщинистое лицо осветилось улыбкой. — Это говорить всем — здесь жить сильный народ Та-Ку-Ри!

Рол медленно кивнул, чувствуя, как в груди разливается тепло, словно он выпил горячий отвар из душистых трав. Его взгляд, острый как наконечник копья, скользнул по лицам соплеменников и внезапно остановился на Найре. Она стояла в отдалении, окружённая кольцом внимательных детей и юных охотников. Её голос, негромкий, но проникающий в самое сердце, долетал до Рола:

— След олень всегда глубокий с сторона, куда копыта смотреть. Видеть это — знать, куда зверь идти.

Рол невольно залюбовался ею. Найра держалась особняком, больше не пытаясь сблизиться с ним после того памятного разговора. Она щедро делилась своими знаниями, передавая молодым членам племени бесценные секреты выживания в этих опасных лесах, где за каждым деревом мог притаиться смертельный враг или хищник.

Неподалёку Гром демонстрировал группе мужчин боевые приёмы:

— Удар! Блок! Удар снова! — командовал он, показывая, как эффективно использовать каменные топоры и заострённые копья. — Урхи сильные, быстрые! Но мы сильнее! Умнее! Когда урх бежать на ты, ты делать шаг в сторона, копьё держать крепко!

Зарак, искусный мастер с ловкими длинными пальцами, расположился у входа в свою хижину. Вокруг него собрались любопытные ученики, зачарованно следящие за каждым его движением.

— Видеть этот камень? — говорил Зарак, поднимая над головой острый кусок кремня, так что солнечный луч, отразившись от его поверхности, на мгновение ослепил наблюдателей. — Он не только резать, он давать искры! С ним ты всегда иметь огонь. Огонь отгонять зверь, огонь давать тепло, огонь помогать жить!

Лия вела свой урок на опушке леса, где богатство растительного мира открывало бесконечные возможности для лечения и питания:

— Эти листья, — она указала на невзрачное растение с мелкими зубчатыми листьями, — останавливать кровь, когда воин ранен. Прикладывать к рана, держать крепко. А вот эти ягоды, — её палец переместился к кусту с соблазнительными красными плодами, — нести смерть! Запоминать их, никогда не трогать, никогда не есть!

Рол с гордостью наблюдал за этой картиной, наполнявшей его сердце надеждой и уверенностью. Каждый человек, пришедший в племя, приносил свою частичку мудрости, делая Та-Ку-Ри сильнее и жизнеспособнее перед лицом смертельных опасностей, таящихся в дремучих лесах и на заснеженных равнинах.

— Рол! — окликнул его Зарак, подбегая с широкой улыбкой, обнажавшей неровные зубы. — Я делать для ты подарок!

В руках мастера был необычный каменный топор, но вместо обычного серого камня в нём сверкал загадочный чёрный осколок — тот самый, который Рол видел у Зарака раньше. Лезвие топора было отшлифовано до такой степени, что, казалось, могло рассечь сам воздух.

— Это… — выдохнул Рол, принимая оружие и чувствуя его идеальную балансировку, — это как удар неба.

— Пробовать его! — возбуждённо предложил Зарак, подпрыгивая на месте от нетерпения, словно юный охотник перед первой самостоятельной охотой.

Рол подошёл к небольшому дереву, росшему на краю поляны. Расставив ноги для устойчивости и крепко обхватив рукоять обеими руками, он с размаху ударил по стволу новым топором. Острое лезвие вошло в древесину с пугающей лёгкостью. К изумлению Рола и всех наблюдавших, после третьего удара дерево содрогнулось и с протяжным скрипом рухнуло на землю.

— Духи леса! — воскликнул Рол, поворачиваясь к сияющему от гордости Зараку. — С такой топор мы давать урхам бой, который они помнить много зим!

— О, это ещё не всё! — Зарак, едва сдерживая возбуждение, протянул Ролу небольшой кожаный мешочек, искусно сшитый и украшенный костяными бусинами. — Брать это! Особые наконечники для стрелы! Если их поджигать, ты стрелять огненными стрелами! Представлять, как это пугать урхи ночь!

Зарак не мог устоять на месте от переполнявшего его восторга. Он подпрыгивал, размахивал руками и, не дожидаясь похвалы от Рола, начал восхвалять сам себя:

— Зарак великий мастер! Зарак самый умный! Теперь урхи получать огонь с неба! Они жалеть, что приходить на земли Та-Ку-Ри! Зарак придумывать, Рол убивать урхи!

Рол не смог сдержать улыбку, наблюдая за этим экстатическим танцем самовосхваления. Зарак, при всей своей чудаковатости, был настоящим сокровищем для племени — его умелые руки и изобретательный ум давали Та-Ку-Ри преимущество перед другими племенами.

— Ты делать великое дело, друг, — искренне поблагодарил Рол, положив тяжёлую руку на плечо Зарака и почувствовав, как тот буквально затрепетал от такого знака внимания. — Твои вещи менять путь.

Зарак просиял от этих слов, его глаза заблестели влагой — то ли от радости, то ли от гордости за свои достижения.

Рол стоял на краю поселения, там, где начинался густой лес. Его взгляд был устремлён вдаль, туда, где над вершинами деревьев возвышались величественные горы, окутанные призрачной дымкой, словно духи предков наблюдали за ним из этого туманного царства. Сквозь кроны деревьев пробивались солнечные лучи, создавая на земле причудливую мозаику из света и тени. Где-то вдалеке раздался крик орла, свободно парящего над долиной.

Внезапно размышления Рола прервал взволнованный голос Зарака:

— Рол! Рол! У меня важный разговор с ты!

Зарак появился словно из ниоткуда, его худощавая фигура двигалась с неожиданной для его возраста ловкостью. Глаза мастера горели лихорадочным блеском, который всегда появлялся у него, когда в голове рождалась новая идея. Он схватил Рола за руку с такой силой, что вождь невольно удивился — откуда в этом щуплом теле столько страсти и энергии?

— Что быть, Зарак? — спросил Рол, слегка озадаченный таким напором.

Зарак глубоко вздохнул, будто собираясь нырнуть в глубокий омут, и заговорил, энергично жестикулируя:

— Мне нужны перья большого орёл, Рол! Не простые перья, а те, что расти на крылья самых сильных птиц, жить на вершины гор! Я знать, это опасно, но эти перья…

Рол нахмурился, его лицо приобрело задумчивое выражение, словно тень прошла по нему:

— Зарак, ты понимать, о чём просить? Эти горы… они не просто высокие и опасные. Там жить не только орлы, способные унести охотник. Там ходить урхи, рыскать хищники — медведь и тигр, готовые разорвать любой на части.

Зарак закивал с такой силой, что его редкие волосы взметнулись вокруг головы:

— Да-да, я знать! Но думать, Рол! Это не просто опасный путь — это испытание, достойное великий вождь! — Он понизил голос до шёпота, словно опасаясь, что сами камни могут подслушать его. — И ещё, Шаман Ант нуждаться в кости орлов. Представлять, какая сила они давать нашему племя?

Рол задумчиво потёр подбородок, чувствуя, как жёсткая щетина царапает загрубевшую от постоянного контакта с оружием ладонь. Зарак, видя его колебания, продолжил с ещё большим жаром:

— Слушать, Рол! Ты видеть, какое оружие я давать тебе! Оно лучшее, самое крепкое! С ним ты не бояться ничего! Ты мочь справиться с любая страх

Рол невольно опустил взгляд на своё снаряжение. Его тёмная кожа, покрытая шрамами — немыми свидетелями прошлых охот и битв, контрастировала со светлой кожаной одеждой, искусно сшитой женщинами племени. За спиной в специальных ремнях покоились три копья с наконечниками из чёрного камня, способного пробить даже самую толстую шкуру. На поясе висел колчан, подаренный Найрой, туго набитый стрелами, оперёнными перьями ястреба для большей точности полёта. Там же были закреплены несколько мешочков с походной утварью — от кремня для высекания огня до новых изобретённых Зараком наконечников для горящих стрел. Нож и топор, созданные с использованием загадочного синего камня, дополняли его арсенал — оружие, достойное великого вождя.

Пока Рол размышлял, вдыхая насыщенный ароматами леса воздух, его внимание привлёк громкий голос Грома, доносившийся из центра поселения. Могучий воин, возвышавшийся над окружившими его молодыми членами племени, хвастливо вещал:

— Нет никто сильнее Гром в этот племя! Гром самый мощный, самый непобедимый! Все женщины должны мечтать быть с Гром!

Рол нахмурился, прислушиваясь к словам, от которых веяло опасностью раскола в племени.

— Только Гром мочь по-настоящему убивать урхи! — продолжал воин, его голос гремел на всё поселение, подобно раскату грома, давшему ему имя. — Урхи трястись от страх при один упоминание имя Гром! Только Гром мочь защищать племя! Гром должен быть вождь!

Рол, услышав последнюю фразу, решительно направился к Грому, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева, которую он тут же усилием воли подавил — вождь должен оставаться спокойным и рассудительным даже перед лицом предательства. Заметив приближение Рола, Гром осекся на полуслове, а собравшиеся вокруг него молодые воины заметно напряглись, инстинктивно ощущая надвигающийся конфликт.

— Молодые охотники, — спокойно, но с непререкаемой властью в голосе произнёс Рол, — идти тренироваться копьё. А мы с Гром говорить.

Когда юноши разошлись, бросая через плечо любопытные взгляды, Рол повернулся к Грому, глядя прямо в его настороженные глаза:

— Я слышать, ты говорить о земли урхов. Рассказывать мне, как там выживать.

Гром, явно не ожидавший такого поворота, на мгновение растерялся, но быстро овладел собой:

— В земли урхов… там всё другое, Рол. Холод входить в кости, ветер резать кожа как нож. Нужно — это тёплая одежда и тёплые ноги. Пусть женщины шить из самых толстых шкуры. Иначе сама земля убить ты быстро, чем любой зверь.

Рол внимательно слушал, медленно кивая в такт словам Грома. Затем он задал вопрос, который беспокоил его больше всего:

— А как побеждать урхи на их земли?

Глаза Грома загорелись яростным огнём первобытной страсти. Он подался вперёд, словно хищник перед решающим броском, а его голос опустился до заговорщического шёпота, едва различимого среди шелеста листвы древнего леса:

— Их сила — в костяных столбах, Рол. Я видеть их повсюду на земли урхов. Ты разрушить знаки силы, и урхи начать бояться. Чем больше столбов ты уничтожить, тем сильнее они отступать. Потом они бежать в ужас, когда слышать имя Та-Ку-Ри.

Рол медленно кивнул, погружаясь в глубокую задумчивость. Его обветренное лицо, иссечённое шрамами многочисленных сражений, повернулось к солнцу, чьи лучи окрашивали горизонт в цвета охотничьего триумфа. В этих лучах его глаза казались наполненными древней мудростью, передававшейся от поколения к поколению через кровь и предания.

— Спасибо за совет, Гром. Я помнить твои слова, — произнёс он. Затем, после краткой, наполненной значением паузы, добавил, глядя прямо в глаза соплеменнику: — А о том, кто быть вождь… мы говорить потом, когда костры гореть и ночные огни светить на небо.

С этими словами, полными скрытой силы и достоинства вождя, Рол развернулся и зашагал прочь, оставив Грома стоять в одиночестве. Фигура Грома застыла неподвижно, словно древний менгир, а его взгляд, полный противоречивых чувств, следил за удаляющейся спиной вождя.

Сердце Рола забилось чаще, предвкушая последние минуты перед долгой разлукой с той, что заставляла его грудь наполняться теплом, подобным огню очага в самую холодную ночь. Лия стояла у входа в их жилище, её стройный силуэт, очерченный угасающими лучами солнца, казался Ролу воплощением всего прекрасного, что было в этом жестоком мире.

— Лия, — тихо позвал он, протягивая к ней руки, покрытые мозолями от бесконечных тренировок с копьём и шрамами от схваток с дикими зверями.

Она обернулась, и её лицо озарилось улыбкой ярче самого яркого из костров племени. Лия бросилась к нему, словно молодая лань, и прижалась к его крепкой груди, вдыхая родной запах — смесь дыма, леса.

— Ты уходить, — прошептала она, подняв к нему глаза, полные первобытной любви, не знающей сомнений и полумер.

Рол нежно провёл огрубевшей от охоты и сражений рукой по её щеке, наслаждаясь мягкостью кожи, контрастирующей с его собственной, задубевшей от ветра и солнца.

— Да, но я вернуться, — ответил он, склоняясь к её губам. — Каждый день, когда мы быть вместе, мы создать новая жизнь.

Их губы слились в страстном поцелуе, полном обещания возвращения и надежды на продолжение рода. Маленькие, но сильные руки Лии скользнули по спине Рола, лаская его мускулистое тело, покрытое паутиной шрамов — немыми свидетелями его бесстрашия в битвах с врагами и хищниками.

— Я ждать ты, — прошептала Лия, когда они наконец оторвались друг от друга. — Каждый день, каждая ночь, пока ты не прийти обратно ко мне.

Рол крепко обнял её в последний раз, вдыхая аромат её волос, пахнущих травами и дымом очага, навсегда запоминая тепло её тела. Затем, с сердцем, тяжёлым, как камень для растирания зерна, он медленно отстранился и, бросив последний, полный щемящей нежности взгляд на любимую, направился к границе поселения, где начинался великий лес — обитель духов и опасностей.

Тень-волк, уже оправившийся от полученных в последней схватке, ждал его на опушке леса, преданно глядя умными глазами. Рол присел на корточки перед своим четвероногим другом, с которым делил тепло ночного костра и опасности охоты, и ласково почесал его за покрытым шрамами ухом.

— Прости, друг, но ты оставаться здесь, — сказал он с нескрываемой грустью в голосе. — Там, куда я идти, слишком много скалы и обрывы. Ты нужен тут, чтобы защищать племя.

Тень-волк, словно понимая каждое слово своего двуногого вожака, тихо заскулил и лизнул руку Рола шершавым языком. Молодой вождь в последний раз погладил верного спутника по густой шерсти и, выпрямившись во весь свой немалый рост, устремил решительный взгляд в сторону далёких гор, чьи вершины уже окутывались вечерней дымкой.

С глубоким вдохом, наполнившим его лёгкие запахом влажной земли и диких трав, Рол сорвался с места, и его натренированные годами ежедневных пробежек ноги легко понесли могучее тело сквозь густой подлесок. Лес вокруг него пульсировал первобытной жизнью, не знающей пощады к слабым и неосторожным. Лучи заходящего солнца, словно копья древних духов, пробивались сквозь плотную зелёную завесу листвы, рисуя причудливые узоры света и тени на устланной мхом и опавшими листьями земле.

Вокруг Рола кипела жизнь нетронутого человеком леса. Птицы, чьи имена были известны лишь шаману Анту, наполняли воздух своими переливчатыми трелями, перекликаясь друг с другом в густых кронах вековых деревьев. Где-то вдалеке раздавался методичный стук дятла, упорно долбящего кору в поисках скрытых под ней личинок. Изредка до чуткого слуха молодого охотника доносилось утробное рычание неведомых хищников, служившее постоянным напоминанием о смертельной опасности, таящейся в непроглядной чаще.

Жаркое солнце нещадно палило сквозь редеющие кроны деревьев, заставляя пот струиться по загорелому телу Рола, отмечая его путь солёными каплями. Он был бесконечно благодарен духам леса за прохладную тень, которую отбрасывали могучие стволы деревьев-великанов, помнивших времена, когда предки Та-Ку-Ри только появились в этих краях. Время от времени его путь пересекали журчащие ручьи, их мелодичное бормотание было подобно музыке флейт из полых костей, на которых играли старейшины в особые дни. Рол с наслаждением погружал натруженные руки в прохладную воду, смывая пот с разгорячённого бегом лица.

Мчась мимо огромного дуба, чьи корни, подобно гигантским змеям, извивались над поверхностью земли, Рол заметил семейство оленей, мирно пасущихся на залитой солнцем поляне. Грациозные животные настороженно подняли увенчанные ветвистыми рогами головы, почуяв его присутствие, но не обратились в бегство — видимо, узнав знакомый запах человека из племени Та-Ку-Ри, с которым уже многие поколения их сородичей делили эти леса.

Мысли Рола, свободные от необходимости сосредотачиваться на трудном пути, были заняты событиями последних дней. Поведение Найры не давало ему покоя, терзая дух неразрешимой загадкой. Он вспоминал, как страстно она предлагала себя ему, как её тело изгибалось в танце желания, как нежно она обращалась с ним, а потом вдруг отстранялась с холодностью зимней стужи, бросая обидные слова о том, что он недостаточно хороший охотник. Эти внезапные перепады настроения сбивали его с толку, как запутанные следы дикого зверя сбивают с пути неопытного следопыта.

Не менее тревожным, подобно грому перед сокрушающей всё на своём пути бурей, было поведение Грома. Ещё недавно называвший себя кровным братом Рола, теперь он открыто заявлял о своих притязаниях на право быть вождём племени. Рол физически ощущал, как растёт напряжение среди соплеменников, и эта незримая, но реальная угроза пугала его больше, чем оскаленные клыки тигра. Раскол в племени мог стать смертельным перед лицом жестокой угрозы урхов.

А урхи… Рол содрогнулся, вспоминая эти жуткие создания. Людоеды, обладающие невероятной силой и охотничьими навыками, превосходящими силой даже самых опытных охотников Та-Ку-Ри. Существа, не знающие страха, способные охотиться на медведей и тигров. И всё же, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, словно по воле самих духов предков, Ролу удалось недавно охотиться вместе с ними, разделить добычу. Но был ли это единичный случай, каприз судьбы, или знак того, что с урхами можно найти общий язык, заключить союз против общих врагов?

Шаман Ант, хранитель древних знаний и тайн племени, тоже не давал Ролу покоя своими загадочными, как рисунки на стенах священной пещеры, предсказаниями о какой-то угрозе, страшнее самих урхов. Что могло быть страшнее этих людоедов?

Рол чувствовал, как груз ответственности за судьбу племени давит на его плечи подобно каменной глыбе. Окружающий мир, поведение людей, загадочные знаки духов — всё казалось сложным и непредсказуемым, как погода в сезон дождей. Но он был полон несгибаемой решимости разобраться во всём этом, понять истинные мотивы поступков своих соплеменников и найти путь к спасению племени от нависших над ним угроз.

Пробежав уже половину дневного пути, Рол начал встречать на своём пути охотников и собирателей из своего племени. Каждая такая встреча наполняла его сердце гордостью и радостью, подобной той, что испытывает отец, видя первые самостоятельные шаги ребёнка. Пусть пока они контролировали лишь небольшой участок огромного леса вокруг пещеры и поселения, но это была их земля. Та-Ку-Ри постепенно становились полноправными хозяевами этих мест, несмотря на постоянную угрозу со стороны хищников и урхов.

Охотники радостно приветствовали своего вождя, размахивая руками и издавая боевой клич племени, завидев его фигуру среди деревьев. Эти встречи придавали Ролу новых сил, словно глоток холодной родниковой воды в жаркий день, напоминая, ради чего он преодолевает все трудности своего пути.

Рол знал, что его путешествие к дальним горам займёт целую луну непрерывного бега. Это было огромное расстояние, превышающее обычные охотничьи маршруты, но просьба Зарака казалась настолько важной, что Рол не мог отказать, даже если бы пришлось бежать до самого края земли. К тому же, для его натренированных ног это расстояние не казалось непреодолимым препятствием.

Мысли о Зараке заставили Рола улыбнуться. Его друг, казалось, обладал даром общения с духами стихий. Как иначе объяснить его удивительную способность создавать такие совершенные предметы из простых камней и палок? Копья, способные пробить шкуру самого свирепого медведя, изящные и смертоносные стрелы, острые ножи, легко разрезающие самую толстую кожу — всё это было за пределами обычных умений любого из Та-Ку-Ри, словно сами духи предков направляли руки Зарака.

Рол бежал вперёд и вверх, и знал, что эти зелёные возвышенности, покрытые густой травой и редкими деревьями, постепенно приведут его к более крутым склонам, а те, в свою очередь, к величественным скалам, где обитали могучие орлы — повелители небес. Воздух становился прохладнее и чище по мере того, как он продвигался вперёд, а ветер усиливался, принося с собой запах горных трав и далёких заснеженных вершин, словно приветствие от самих Духов Гор.

Рол понимал, что задание Зарака было не просто сложным — оно было смертельно опасным, подобным танцу на краю пропасти. Отвесные скалы, на которых гнездились орлы, представляли собой серьёзное испытание даже для опытного скалолаза, каким не был Рол. Малейшая ошибка, неверно поставленная нога или соскользнувшая с выступа рука могли привести к падению с огромной высоты, означавшему неминуемую смерть на острых камнях внизу.

Но не только скалы таили в себе смертельную опасность. Сами орлы, величественные хозяева небес, были не менее грозными противниками, чем самые свирепые хищники леса. Рол вспомнил рассказы охотников, вернувшихся из подобных экспедиций. Их тела несли на себе жуткие шрамы — свидетельства яростных атак огромных птиц, защищающих свои гнёзда и потомство. Глубокие борозды от мощных когтей, способных разорвать плоть до кости, заставляли содрогнуться даже самых храбрых охотников племени.

Орлы были истинными властителями воздуха, не знающими страха перед человеком. Рол с детства слышал истории о том, как эти гигантские птицы атаковали с небес, внезапно падая на свою добычу подобно камням во время горного обвала. Даже крупные хищники — волки и пантеры — становились жертвами этих пернатых охотников, когда те были особенно голодны или защищали своих птенцов. Что уж говорить о более мелкой живности или одиноком охотнике, оказавшемся на их территории без поддержки соплеменников?

Мощные крылья орлов, размах которых превышал рост взрослого мужчины, позволяли им часами парить высоко в небесах, высматривая своим острым, как наконечник копья, зрением малейшее движение на земле. Их клювы, твёрдые и острые как лучшие чёрные ножи Зарака, могли разорвать плоть самого сильного животного в считанные мгновения. А когти, способные сжиматься с невероятной силой, легко пробивали даже толстые шкуры самых крупных животных. Орлы не знали страха — они были вершиной пищевой цепочки в своём воздушном царстве, уступая лишь духам неба.

По пути к своей цели Рол несколько раз встречал группы соплеменников, расположившихся у небольших костров на короткий привал. Он с радостью присоединялся к ним, разделяя трапезу из жареного мяса и свежесобранных плодов, слушая новости о жизни племени и рассказывая о своей миссии.

— Как быть дела? — спрашивал он, жадно вгрызаясь в сочный кусок оленины, добытой умелыми охотниками. — Что новое вы видеть? С чем пришлось встретиться?

Соплеменники охотно делились своими историями и наблюдениями, и одна из них особенно заинтересовала Рола, заставив его сердце забиться чаще от радостного предчувствия.

— Вождь, — начал молодой, но уже опытный охотник, его глаза горели возбуждением от недавних событий, указывая на юг — мы забрать у урхи несколько молодые люди, прийти с туда. Теперь у нас быть больше скоро-охотники!

Рол не мог скрыть своей радости от этой новости, словно сами духи предков послали ему знак своего благоволения. Его сердце наполнялось гордостью за племя, которое продолжало жить и развиваться даже в его отсутствие, как молодое дерево растёт, тянясь к солнцу, несмотря на все невзгоды и бури. Это означало, что Та-Ку-Ри постепенно становились сильнее, способными не только противостоять многочисленным угрозам окружающего мира, но и расти, принимая в свои ряды новых людей, несмотря на все трудности.

Теперь же, спустя несколько дней после тех памятных встреч, Рол продолжал свой путь к орлиному гнезду, с каждым шагом приближаясь к выполнению опасной миссии. Мысли его были заняты предстоящим после возвращения путешествием на север, в холодные негостеприимные земли урхов, куда его вёл долг вождя и защитника племени. Он понимал, что нужно будет попросить искусных женщин племени, возможно, саму Лию, сшить ему тёплую одежду из шкур убитых на охоте животных. Земли, где бродят огромные мамонты, покрытые густой шерстью, где лежит вечный снег и дует ледяной ветер, способный заморозить человека за время одного вдоха, где обитают исполинские пещерные медведи и тигры, требовали особой, тщательной подготовки.

По мере приближения к высоким скалам — обители орлов, ландшафт вокруг Рола заметно менялся, становясь всё более суровым и неприступным. Огромные валуны, покрытые мхом, похожим на зелёный ковёр, и оплетённые цепкими лианами, подобно сетям для ловли рыбы, преграждали путь. Узловатые корни деревьев, упорно пробивающиеся сквозь камень к солнечному свету и питательной почве, создавали причудливый узор на поверхности скал, напоминая рисунки шамана Анта на стенах священной пещеры. Воздух становился заметно прохладнее и разреженнее, словно духи гор предупреждали о высоте, на которую скоро предстояло подняться отважному охотнику.

Начав подъём по почти отвесной скале, Рол ощутил, как каждая мышца его тренированного тела напряглась до предела, готовая к смертельно опасному испытанию. Сильные пальцы цеплялись за малейшие выступы в нагретом дневным солнцем камне, находя опору там, где, казалось, её не могло быть в принципе. Каждое движение требовало предельной концентрации и осторожности — одна ошибка, одно неверное решение могло стоить жизни. Ядовитые змеи, греющиеся на раскалённых камнях, в испуге уползали в свои укрытия, чувствуя приближение человека — существа, способного убить их одним быстрым движением.

Рол двигался вверх медленно, но уверенно, словно древесный червь, прокладывающий свой путь через твёрдую древесину. Его сильные руки находили опору даже в микроскопических трещинах скалы. Ноги, привыкшие к долгим переходам по пересечённой местности, теперь балансировали на узких уступах, не шире ладони взрослого мужчины. Пот градом стекал по лицу, заливая глаза и затрудняя видимость, но Рол не мог позволить себе отвлечься даже на мгновение, чтобы вытереть лицо, зная, что такая неосторожность может стать последней в его жизни.

Иногда путь преграждали глубокие расщелины, чьё тёмное нутро, казалось, вело прямо в царство мёртвых предков. Рол, собрав всё своё мужество и призвав на помощь духов предков, перепрыгивал через эти зловещие провалы, зная, что малейшая ошибка означает падение в бездонную пропасть и неминуемую гибель на острых камнях. Он использовал любую, даже самую ничтожную возможность для продвижения вперёд и вверх — цеплялся за выступающие из скалы корни растений, втискивал пальцы в мельчайшие трещины в камне, подтягивался на одних только руках, когда ноги не находили надёжной опоры в предательски осыпающейся породе.

Боль пронзала тело Рола острыми иглами, разливаясь по каждой мышце, каждому сухожилию. Каменные грани безжалостно вспарывали его загрубевшую кожу, оставляя кровавые дорожки на руках и ногах. Мускулы горели огнем, протестуя против безжалостной нагрузки. Холодная змея страха свернулась тугим кольцом в животе молодого охотника, но он яростно отгонял её прочь, сосредотачивая всё своё существо на единственно важном — следующем движении, следующем шаге вверх, к недостижимой цели.

Высоко над головой Рола величественно парили орлы. Их пронзительные крики раскалывали густой воздух, многократно отражаясь от каменных склонов и создавая оглушительную симфонию первозданного мира. Их огромные крылья рассекали невидимые потоки ветра с властной уверенностью древних хозяев поднебесья. Жёлтые глаза, способные различить движение мелкой добычи с невообразимой высоты, пока не обращали особого внимания на одинокую фигурку человека, дерзнувшего вторгнуться в их исконные владения.

Рол на мгновение замер, запрокинув голову. Он завороженно наблюдал, как солнечный свет играет на перьях этих величественных созданий, превращая их в живые факелы, сияющие на фоне бездонной синевы. Орлы парили, почти не шевеля крыльями, ловя восходящие потоки воздуха с изящной легкостью рожденных для неба существ. Красота и совершенство их полета зачаровывали, но Рол слишком хорошо знал, что за этой завораживающей красотой скрывается смертельная опасность. Те же самые могучие крылья могли нести смерть, а острые, как чёрные ножи, когти и клювы — разорвать плоть в считанные мгновения.

Они ещё не догадывались об истинной цели его восхождения. Не знали, что этот дерзкий двуногий пришёл за их перьями и костями. Рол надеялся добыть необходимое, не вступая в прямое столкновение с грозными владыками небес. Но он был готов к любому повороту судьбы, понимая, что каждый шаг вверх приближает его не только к желанной цели, но и к возможной смертельной схватке за жизнь.

Достигнув верхних уступов скалистого массива, Рол ощутил, как разреженный воздух обжигает лёгкие при каждом судорожном вдохе. Пронизывающий ветер хлестал его обнажённую кожу, покрывая её мелкими пупырышками и пробирая до костей. Но не только студёное дыхание высоты заставляло вождя Та-Ку-Ри содрогаться — чем выше он карабкался, тем более пристальным и агрессивным становилось внимание хозяев поднебесных твердынь.

Орлы, ещё недавно казавшиеся лишь парящими точками в бескрайнем небе, теперь обретали пугающую реальность и близость. Их гигантские крылья, размахом превосходящие рост взрослого мужчины, рассекали воздух с оглушительным свистом, образуя порывы ветра, способные сбросить неосторожного скалолаза в пропасть. Их клювы, напоминающие смертоносные кинжалы, раскрывались в яростном клекоте, а когти, легко разрывающие толстую шкуру оленя, были готовы вцепиться в плоть непрошеного гостя.

— Рол не бояться птицы! — прокричал охотник, больше подбадривая себя, чем пытаясь испугать пернатых хищников. — Рол идти за дар для племя!

Цепляясь израненными пальцами за каждый выступ скалы, Рол чувствовал, как его сердце колотится о рёбра, готовое выпрыгнуть из груди. Каждый вдох давался с мучительным трудом — не только из-за разреженного горного воздуха, но и от непрекращающегося напряжения. Его глаза, воспаленные от ветра и пота, неустанно следили за каждым движением птиц, пытаясь предугадать новую атаку.

Внезапно один из орлов, особенно крупный самец с чернильно-чёрным оперением, сложил крылья и ринулся вниз в стремительном пике прямо на Рола. Вождь едва успел вжаться в спасительную твердь скалы и выставить вперёд своё копьё с чёрным наконечником. Острие прошло в считанных пальцах от груди птицы, заставив её изменить траекторию в последний момент.

— Духи предков, защитить Рол! — прошептал молодой охотник, ощущая, как его руки дрожат от напряжения. — Орёл сильный, но Рол хитрый. Рол взять только нужное, не убивать.

Он продолжал свой мучительный подъём, каждое движение давалось ему с неимоверным трудом. Мышцы пылали огнём, многочисленные царапины и порезы от острых камней покрывали его тёмное тело, соленый пот заливал глаза, смешиваясь с кровью из рассеченной брови. Но Рол не позволял себе даже мгновения слабости — орлы не прощают ошибок.

Преодолевая очередной уступ, вождь наткнулся на узкую расщелину в скале. Единственный путь дальше пролегал через неё. Рол глубоко вдохнул, собирая остатки сил, и начал протискиваться в тесный проход. Острые грани камней царапали его спину и грудь, добавляя новые раны к уже имеющимся. Каждое движение отдавалось пульсирующей болью во всём теле, но он упрямо продвигался вперёд.

Выбравшись из каменных тисков расщелины, Рол оказался на небольшом скальном выступе. Перед ним зияла пропасть шириной в несколько шагов — чернеющая бездна, уходящая в головокружительную глубину. На противоположной стороне виднелся выступ, ведущий дальше вверх. Единственным соединением между двумя сторонами служило поваленное дерево, каким-то чудом зацепившееся за оба края ущелья.

Рол судорожно сглотнул, чувствуя, как страх ледяными когтями впивается в его внутренности. Он никогда не боялся высоты, но сейчас, глядя в бездонную пропасть под своими ногами, ощутил, как земля словно уходит из-под ног. Закрыв глаза, он начал шептать слова древнего заклинания:

— Духи ветра, поддержать Рол. Духи камня, дать твёрдость. Духи неба, даровать ясный глаз. Рол идти с уважение, Рол брать только нужное.

Собрав всю свою волю в жёсткий кулак, молодой охотник решительно шагнул на ствол дерева. Кора под его ногами была скользкой от горной влаги, а порывистый ветер на этой высоте усилился, угрожая сбросить его в голодную пасть пропасти. Медленно, шаг за шагом, балансируя на тонкой грани между жизнью и смертью, он продвигался вперёд. Каждый треск дерева под его весом заставлял сердце замирать в ожидании падения.

Достигнув середины этого опасного моста, Рол услышал знакомый свист рассекаемого воздуха — безошибочный признак атакующего орла. Подняв глаза, он увидел стремительно приближающуюся темную силуэт гигантской птицы. В последний момент охотник бросился на колени, судорожно вцепившись в шероховатый ствол дерева. Смертоносные когти промчались в считанных пальцах от его головы, взъерошив его длинные волосы свирепым потоком воздуха.

— Орёл быстрый, но Рол быстрее! — прокричал охотник в небо, ощущая, как адреналин бурлит в его крови.

Дрожащими руками Рол продолжил свой путь через ущелье, осознавая, что следующая атака может стать для него последней. Достигнув противоположного края, он рухнул на твердую поверхность скалы, тяжело дыша и благодаря духов за своё спасение:

— Духи защищать Рол. Рол благодарить духи. Рол не забывать помощь.

Времени на отдых не было. Орлы, разъярённые его вторжением, кружили всё ближе, их пронзительные крики эхом отражались от скал, создавая оглушительную какофонию. Рол продолжил подъём, каждое движение давалось ему с невыносимым трудом. Его руки были покрыты запекшейся кровью от многочисленных порезов, мышцы дрожали от изнеможения.

Чем выше поднимался охотник, тем агрессивнее становились атаки птиц. Они пикировали на него со всех сторон, пытаясь сбросить со скалы, били мощными крыльями, способными сломать кость неосторожному скалолазу. Рол отбивался копьём, исполняя сложный и опасный танец на узком уступе, где малейшая ошибка означала верную смерть.

— Орлы! Рол приходить с миром! — кричал он, отбиваясь от особенно настойчивого нападающего. — Рол брать только что нужно племя! Рол не трогать гнёзда, не трогать птенцы!

В короткие моменты передышки между атаками Рол не мог не восхищаться открывающейся перед ним картиной. Мир внизу казался игрушечным — бескрайние леса расстилались зелёным ковром, серебристые ленты рек извивались среди деревьев, окутанные нежной дымкой утреннего тумана. Вдалеке виднелись величественные горные вершины, их снежные шапки ослепительно сверкали в лучах восходящего солнца.

С этой головокружительной высоты он мог различить движение в лесу — вот промчалось стадо благородных оленей, преследуемое голодной волчьей стаей. А там, на открытом пространстве долины, он заметил группу соседнего племени урхов, охотящихся на могучего пещерного медведя.

Наконец, после долгих часов изнурительного подъёма, Рол достиг орлиных гнёзд. Огромные сооружения из веток, травы и костей были разбросаны по скальным выступам. Здесь битва с птицами достигла своего апогея. Орлы, защищая свои дома и потомство, атаковали с удвоенной яростью и безрассудной храбростью.

— Рол не трогать птенцы! — кричал он, отчаянно отбиваясь от разъярённых родителей. — Рол брать только перья, только кости старые! Не причинять вред!

Он старался не наносить смертельных ударов величественным птицам. Он помнил наставления шамана и понимал, что эти создания — важная часть великого порядка природы. Его задачей было собрать крупные перья и прочные кости, не разрушая гнёзд и не причиняя вреда маленьким птенцам, беспомощно пищащим при виде странного двуногого существа.

Балансируя на узком уступе, Рол методично собирал перья, выбирая самые крупные и крепкие. Его руки дрожали от напряжения и усталости, когда он осторожно складывал драгоценную добычу в кожаную сумку на поясе. Вместе с перьями он бережно собирал кости, оставшиеся от умерших орлов, стараясь не повредить ценные материалы.

— Это хороший перо, — бормотал он, рассматривая особенно крупное маховое перо. — Шаман Зарак делать сильный амулет. Защищать племя от злые духи. Племя благодарить великие орлы за дар.

Работа была смертельно опасной и невероятно кропотливой. Каждое мгновение Рол ожидал новой яростной атаки, но не мог позволить себе отвлечься от своей священной задачи. Он знал, насколько важны эти материалы для шамана Зарака и всего племени Та-Ку-Ри.

Рол начал свой спуск с вершины скалы, где гнездились орлы, с глубоким чувством удовлетворения от выполненного долга. Каждая клеточка его измученного тела пульсировала от напряжения и боли, но в духе разливалось тёплое сияние — он знал, что духи одобряют его поступок и благословляют его миссию. Однако, несмотря на эйфорию успеха, Рол понимал, что опасность ещё не миновала. Спуск оказался не менее, а возможно, даже более рискованным, чем подъём.

— Духи помогать Рол спуститься, — шептал он, осторожно нащупывая опору для ног. — Рол нести дары племени. Дары не должны пропасть.

Каждый шаг, каждое движение требовали предельной концентрации и осторожности. Пальцы, израненные и измученные от долгого восхождения, теперь с ещё большим трудом цеплялись за малейшие выступы в скале. Рол искал опору в тонких корнях растений, каким-то чудом пробившихся сквозь твердый камень, хватался за редкие ветви деревьев, отважно растущих на почти отвесных склонах. Каждый раз, когда его рука находила новую опору, сердце Рола замирало — выдержит ли она его вес?

Спустившись на значительную высоту, но всё ещё находясь в опасной зоне, Рол вдруг принял решение, которое ещё совсем недавно показалось бы ему безумным и самоубийственным. Глядя вниз на бурлящую реку, извивающуюся серебристой лентой у подножия скалы, он решил прыгнуть.

— Вода принять Рол, — пробормотал он, проверяя надёжность крепления кожаной сумки с добытыми сокровищами. — Река отнести Рол домой быстрее, чем ноги.

Стоя на выступе и готовясь к прыжку, Рол внезапно осознал, насколько он изменился за последнее время. Он больше не был тем неопытным, полным страхов и сомнений юношей, который отправился на свою первую серьёзную охоту с вождём Гаром. Теперь перед лицом первозданного мира стоял закалённый испытаниями мужчина, охотник, готовый рисковать жизнью ради своего племени.

— Гар учить Рол быть смелым, — прошептал он, глядя в голубую бездну неба. — Гар говорить: «Страх — хороший друг, плохой отец». Рол помнить.

В момент перед прыжком в его голове, словно в калейдоскопе, пронеслись воспоминания о том страшном дне, когда Великий Гнев земли изменил всю его жизнь. Он вновь увидел, как земля разверзлась, словно пасть гигантского чудовища, поглощая людей и животных без разбора. Перед глазами промелькнули искажённые ужасом лица соплеменников, разбегающихся кто куда в тщетной попытке спастись от гнева духов.

— Где они сейчас? — пробормотал Рол. — Многие уйти в земля. Многие уйти в небо. Рол остаться. Рол должен вести оставшиеся.

Но ярче всего, словно выжженный в памяти раскалённым железом, всплыл образ Гара. Могучий вождь, казавшийся Ролу непобедимым и бессмертным, лежал наполовину погребённый под тушами убитых оленей в тёмной, затхлой пещере. Рол вновь ощутил тот парализующий страх и глубокое отчаяние, которые испытал тогда, оставшись наедине с умирающим наставником.

— Гар говорить последние слова: «Рол вести племя. Рол защищать слабые. Рол быть сильный вождь,» — прошептал он, чувствуя, как горячие слёзы жгут глаза. — Рол обещать. Рол выполнять.

Запах крови и плесени, казалось, вновь наполнил его ноздри, а в ушах зазвучали последние слова Гара, завещавшего ему защищать племя любой ценой. Но теперь Рол был другим человеком. Тот испуганный мальчишка, дрожащий перед лицом смерти, вырос и возмужал. Он стал охотником, готовым встретить любую опасность лицом к лицу, готовым защищать свой народ до последнего вздоха, как и завещал ему Гар.

С этими мыслями, с образом умирающего вождя перед глазами и его последними словами, звенящими в ушах, Рол сделал глубокий вдох и решительно оттолкнулся от скалы.

— Рол лететь! — вырвался из его груди восторженный крик, когда тело рассекло воздух.

На мгновение ему показалось, что он действительно парит в воздухе, подобно тем орлам, чьи перья теперь лежали в его сумке. Ветер свистел в ушах, развевая его длинные волосы, сердце замирало от страха и восторга одновременно. Мир вокруг превратился в размытое пятно красок и звуков, время словно остановилось в этот миг абсолютной свободы и чистого, незамутнённого бытия.

Жар палящего солнца, обволакивавший тело Рола мгновение назад, внезапно уступил место холоду, когда его тело пронзило зеркальную гладь воды. Ледяная жидкость обожгла кожу словно тысячи крошечных наконечников копий, на мгновение лишив его ориентации. Но годы, проведённые в охоте, не прошли даром — первобытный инстинкт выживания мгновенно взял верх, и Рол мощными, размашистыми движениями устремился к поверхности.

Вынырнув, он судорожно втянул в себя воздух, чувствуя, как исстрадавшиеся лёгкие наполняются драгоценным дыханием жизни. И вдруг, неожиданно для самого себя, из его груди вырвался смех — глубокий, искренний смех облегчения, радости и победы над стихией и собственными страхами. Ужас перед затаившимися опасностями — острыми подводными камнями, голодными речными хищниками или смертоносными змеями — отступил перед ликованием выживания. Рол ощущал незримое присутствие благосклонных духов, защищавших его путь, и это наполняло его силой и решимостью.

Выбравшись на берег, молодой охотник не мог сдержать широкой улыбки, обнажавшей крепкие зубы. Его невероятное путешествие к гнёздам великих птиц завершилось триумфом, теперь оставалось лишь вернуться к соплеменникам и передать добытые с таким риском перья и кости Зараку и старому шаману. Он предвкушал, как загорятся глаза сородичей, когда они узрят эти сокровища, и как гордо будет звучать его голос, когда он поведает о своём приключении в свете вечернего костра.

Обсыхая на бегу под лучами заходящего солнца, Рол устремился к родным местам. Кожаная сумка с драгоценной добычей приятно оттягивала пояс, напоминая о выполненном долге и пережитых испытаниях. Однако радость от успешного завершения поручения омрачалась тревогой — охотник помнил, что видел с высоты орлиных гнёзд группы урхов, рыскающих по окрестностям. Эта мысль заставляла его чутко прислушиваться к каждому шороху леса и всматриваться в каждую тень между деревьями.

Его опасения оправдались внезапно и страшно. Из-за могучих стволов вековых деревьев выскочили несколько урхов — низкорослых, но чрезвычайно сильных дикарей с выступающими надбровными дугами и массивными челюстями. Их налитые кровью глаза дико вращались, а из перекошенных ртов вырывался нечеловеческий рёв, от которого стыла кровь.

Урхи бросились на Рола, размахивая грубо изготовленными, но от того не менее смертоносными копьями и тяжёлыми каменными дубинами. Их намерения были прозрачны как вода горного ручья — убить и пожрать, даже не утруждаясь приготовлением добычи на огне.

Завязался яростный бой. Рол уворачивался от летящих в него копий и камней, его тело двигалось в первобытном танце выживания. Одновременно он стремился поразить своих противников стрелами из костяного лука, понимая, что каждый выстрел может стать решающим. Его движения, отточенные годами охоты, были стремительны и точны, но урхи также оказались опытными и безжалостными охотниками. Они пытались приблизиться, прекрасно понимая, что в рукопашной схватке их невероятная сила и численный перевес дадут им решающее преимущество.

Первый урх, подобравшийся слишком близко, был встречен копьём Рола. Острый каменный наконечник вошёл глубоко в грудь нападавшего, пронзив сердце. Но воин был быстрее. Он отпрыгнул в сторону, выдергивая копье, и тут же нанёс второй удар, целясь в горло.

Кровь брызнула алым фонтаном, орошая землю и одежду Рола. Но времени на передышку не было — из леса выскочили ещё два урха, рыча и скаля жёлтые зубы.

Рол отбросил копьё и выхватил из-за пояса каменный топор. Его глаза сузились, оценивая врагов. Он понимал, что шансы не в его пользу, но отступать было некуда.

— Урхи приходить! Рол убивать! — прорычал охотник, принимая боевую стойку, его голос был низок и грохотал как камнепад. — Рол сильный! Урхи слабые!

Противники атаковали одновременно, пытаясь зажать охотника с двух сторон. Рол крутанулся волчком, уходя от удара каменных топоров, и нанёс мощный удар своим оружием, рассекая череп одного из урхов.

Второй враг воспользовался моментом и вцепился острыми зубами в плечо Рола. Боль пронзила тело охотника, но он не позволил себе закричать. Вместо этого он схватил урха за жёсткие волосы на загривке свободной рукой и, напрягая все силы, оторвал его от себя.

— Ты выбирать не тот охотник, урх! — прохрипел Рол, глядя в налитые ненавистью глаза противника. — Рол давать смерть!

С яростным криком он обрушил топор на голову врага, раз за разом, пока тело урха не обмякло в его руках и не рухнуло на землю бесформенной массой.

Тяжело дыша, с кровью, стекающей из нескольких ран, Рол осмотрелся, готовясь к появлению новых врагов. Но лес хранил молчание, нарушаемое лишь шелестом листвы и отдалённым криком птиц. Победа досталась ему, но цена была высока.

Пошатываясь, Рол продолжил свой путь к поселению, оставляя за собой следы крови на примятой траве.

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в багровые тона, когда Рол, наконец, увидел знакомые очертания родного поселения Та-Ку-Ри. Его сердце, измученное долгим путём и недавними сражениями, забилось чаще в предвкушении встречи с соплеменниками. Каждый шаг давался с трудом, но решимость и радость возвращения наполняли его силой.

Поселение Та-Ку-Ри представляло собой величественное зрелище для утомлённого взора Рола. Десятки хижин, искусно сплетённых из гибких веток и крытых шкурами животных, образовывали полукруг, защищённый с одной стороны отвесной скалой с глубокой пещерой, а с другой — обрывистым оврагом и речкой у самого края. Дым от костров поднимался к небу, неся с собой аромат жареного мяса и целебных трав.

Жизнь в поселении кипела, несмотря на приближение ночи. Женщины, с ловкостью, рождённой поколениями опыта, обрабатывали свежедобытые шкуры, втирая в них смесь животного жира и древесной золы для придания мягкости и защиты от воды. Их руки двигались с поразительной быстротой и уверенностью, а голоса сливались в мелодичный перезвон, обсуждая племенные новости и делясь мудростью о воспитании детей.

Мужчины, вернувшиеся с дневной охоты, занимались подготовкой оружия к следующему выходу. Они внимательно осматривали наконечники копий и стрел, заменяя повреждённые и затачивая притупившиеся. Некоторые из них укрепляли ограждение вокруг поселения, вбивая новые заострённые колья и переплетая их гибкими лозами.

Подростки, уже приобщённые к обязанностям взрослых, но ещё сохранившие детскую жажду игры, состязались на небольшой поляне в центре поселения. Они имитировали охоту, используя лёгкие палки вместо копий и круглые камни вместо добычи. Старшие дети наставляли младших, передавая знания, необходимые для выживания в этом суровом и беспощадном мире.

Рол, превозмогая усталость, направился прямиком к жилищу Зарака — мудрого изобретателя племени. Хижина мастера выделялась среди остальных своими необычными очертаниями и странным убранством. Вокруг неё были разложены причудливые предметы — заготовки для будущих изобретений, кости животных редкой формы, перья диковинных птиц, разноцветные камни и коренья.

Зарак, услышав приближение Рола, выглянул из своего убежища. Его лицо, покрытое замысловатыми узорами из красной охры и чёрной сажи, озарилось широкой улыбкой при виде друга. Глаза изобретателя заискрились нетерпением, когда Рол протянул ему мешочек с добытыми сокровищами.

— Рол вернуться! — воскликнул Зарак, жадно принимая бесценный дар. — Рол принести то, что Зарак просить! Духи благосклонны к Рол!

Его пальцы, покрытые мозолями от постоянной работы с камнями и костями, бережно ощупывали содержимое мешочка, оценивая каждую деталь с восторгом ребёнка и мудростью старца. Не говоря ни слова больше, Зарак скрылся в своей хижине, уже погруженный в мысли о новых изобретениях, которые принесут пользу племени.

Рол улыбнулся, глядя вслед другу. Он знал, что Зарак не покинет своё убежище, пока не создаст что-то удивительное и невиданное. Это было в его природе — творить, изобретать, вести племя вперёд, к новым горизонтам и возможностям.

Оглядевшись, Рол заметил, как весть о его возвращении стремительно распространяется по поселению. Люди начали собираться вокруг, приветствуя его возгласами и жестами. Дети прервали свои игры и с нескрываемым любопытством смотрели на охотника, вернувшегося из опасного путешествия, их глаза светились восхищением и жаждой услышать истории о его приключениях.

Но взгляд Рола искал лишь одного человека среди всего племени. И вот он увидел её — Лию, свою возлюбленную. Она стояла у входа в их общую хижину, её тёмная, отливающая бронзой кожа контрастировала с белоснежной накидкой из шкуры молодого оленя. Глаза Лии, большие и выразительные, светились любовью и невыразимым облегчением.

Рол направился к ней, чувствуя, как усталость отступает перед непреодолимым желанием обнять любимую. Лия шагнула ему навстречу, и они слились в крепких объятиях, не обращая внимания на одобрительные возгласы и добродушный смех соплеменников.

— Лия ждать Рол, — прошептала она, прижимаясь к груди охотника, её голос дрожал от волнения. — Лия бояться, что духи забрать Рол.

— Рол думать о Лия каждый шаг, — ответил он, вдыхая родной запах её волос, пахнущих дымом костра и полевыми травами. — Рол идти домой к Лия через все страх.

Они скрылись в хижине, оставив празднование возвращения охотника на потом. Сейчас для них существовали только они двое в целом мире. Лия помогла Ролу снять одежду, покрытую пылью и кровью долгого пути, и внимательно осмотрела его раны. Её нежные пальцы скользили по его загорелой коже, нанося целебную мазь из жира и растёртых листьев на ушибы и глубокие царапины.

— Урхи хотеть есть Рол, — сказала она, обрабатывая следы зубов на его плече. — Но Рол сильнее урхи. Рол вернуться к Лия.

— Рол убить много урхи, — ответил он, вздрагивая от жжения мази. — Урхи слабые. Рол защищать племя всегда.

Их взгляды встретились, и слова стали не нужны. Они опустились на ложе из мягких шкур, и их тела сплелись в древнем танце любви, таком же старом, как сами звёзды над их головами. Рол ласкал каждый изгиб тела Лии, наслаждаясь её мягкостью и теплом. Лия отвечала на его ласки с не меньшей страстью, и вскоре их стоны слились в единую песнь страсти и воссоединения.

Они отдавались друг другу до глубокой ночи, то нежно и медленно, то яростно и неистово. Каждое их движение было наполнено не только желанием, но и надеждой на новую жизнь, которая зародилась от их союза — жизнь, что продолжила бы их род и принесла бы новую силу племени.

Лишь когда луна достигла зенита, заливая землю серебристым светом, Рол и Лия, утомлённые, но счастливые, погрузились в глубокий сон. Их тела переплелись, словно они боялись потерять друг друга даже во сне, одно дыхание на двоих.

А за стенами хижины жизнь в поселении Та-Ку-Ри продолжалась своим чередом. Ночные костры горели ярко, отгоняя хищников и согревая тех, кто нёс ночную стражу. Мудрый шаман в своей тёмной хижине проводил таинственные ритуалы, благодаря духов за возвращение Рола и прося благословения для всего племени на грядущие дни.

Так завершился этот долгий день, полный смертельных опасностей, радости возвращения и пламенной любви. Племя Та-Ку-Ри засыпало под мерцающими звёздами, готовясь встретить новый день со всеми его испытаниями и возможностями. А в хижине Рола и Лии, возможно, уже зарождалась новая жизнь — крошечная искра надежды и продолжения рода в этом суровом, но прекрасном мире людей.

2 глава: Гнев духов

Алое светило, едва оторвавшись от земной кромки, уже заливало стоянку Та-Ку-Ри янтарным сиянием, обещая день, полный зноя. Капли росы искрились на траве подобно самоцветам древних гор, а воздух, напоенный ароматами диких цветов, смешивался с терпким дымом утренних костров, над которыми готовилась первая трапеза.

Минуло несколько лун с тех пор, как Рол вернулся из своего опасного странствия за перьями могучего орла. Бытие племени постепенно возвращалось к привычному течению, но рассказы о доблести молодого охотника по-прежнему будоражили умы соплеменников. Взгляды, которые они бросали на проходящего мимо Рола, светились немой гордостью и уважением.

Утреннюю тишину внезапно разорвал ликующий крик. Гром мчался сквозь поселение, размахивая чем-то в руках.

— Рол! Рол! — выкрикивал он, задыхаясь от быстрого бега. — Ты глаза открыть на это! Быстро смотреть!

Рол, помогавший в этот момент хромому Тарну укреплять крышу одной из хижин, спрыгнул на землю. Его мускулистое тело блестело от пота, а в глазах читалось любопытство, когда он устремил взгляд на приближающегося друга.

— Что случиться, Гром? — спросил он, вытирая ладонью влагу со смуглого лба. — Ты бежать так, будто стадо урхов за спина твоя гнаться.

Гром, наконец достигнув Рола, согнулся пополам, пытаясь восстановить дыхание. Его темные глаза сияли возбуждением, а широкое лицо расплылось в улыбке, обнажая крепкие зубы.

— Нет, брат мой, — выдохнул он, наконец. — Это нечто лучше намного! Женщины племя… они… они делать для ты новая одежда!

С этими словами Гром развернул сверток, который крепко сжимал в своих узловатых пальцах. Взору Рола предстали великолепные меховые одеяния, искусно сшитые из шкур различных животных. Каждый шов был выполнен с невероятной точностью, а узоры, вытисненные на коже, повествовали о его подвигах на лосиной охоте.

— Это… это делать дух захватывать, — прошептал Рол, проводя огрубевшей от постоянного труда рукой по мягкому меху.

Гром хитро прищурился, с силой похлопав друга по плечу.

— Ах, Рол. Эти одежды не для здешние места. Они для твоё путь в земли урхов, туда, где вечный холод жить и где их кровавый Багу.

Глаза Рола расширились от удивления. Он не забыл своего обещания духам отправиться на север, чтобы разведать территорию и обычаи извечного врага.

— Гром, ты уверен быть, что в эти одежды мне тепло быть? — спросил Рол, все еще сомневаясь.

— Будет тепло! — воскликнул Гром, начиная помогать Ролу облачаться в новые одеяния. — Женщины племя вложить в эти одежды вся забота, шепот духи и любовь. Они использовать шкуры самые волосатые и редкие звери, чтобы ты мочь терпеть любой холод.

Рол начал облекаться в дар племени, и с каждым новым слоем тепло постепенно обволакивало его тело, словно кокон. Меховые штаны плотно обхватывали мускулистые ноги, не стесняя движений. Куртка с капюшоном, опушенным густым мехом, идеально села по фигуре. Сапоги из толстой, прошитой жилами кожи, надежно защищали ступни от острых камней и колючих растений.

— Ах, — произнес Рол, поворачиваясь вокруг своей оси, чувствуя, как шкуры двигаются вместе с ним, будто вторая кожа. — Они как будто рождаться только для меня.

— Так и есть, — подтвердил Гром с гордостью. — Женщины мерить ты, пока ты спать. Они хотеть чтобы было тепло.

Молодая Лия подбежала к мужчинам, заливаясь серебристым смехом.

Рол ощутил, как по его телу разливается приятное тепло. В этих одеждах было действительно жарко для местного климата, но он понимал, насколько они будут необходимы в холодных северных землях, где ледяной ветер проникает до самых костей.

— А знать, что самое то? — продолжил Гром, помогая Ролу застегнуть кожаные ремни. — Я просить сшить такие же одежды для себя и еще охотники. Мы не позволить тебе идти в это страх путь один.

Рол был глубоко тронут преданностью друга. Он положил руку на плечо Грома и крепко сжал его, чувствуя под пальцами твердые мышцы.

— Спасибо, брат. Твоя поддержка для меня важная очень.

Затем Рол начал прикреплять к своему новому костюму различные ремни и кожаные мешочки. В них он разместил свой охотничий набор: остро заточенные каменные ножи, огниво из кремня и трута, лекарственные травы, собранные под полной луной. На спину он закрепил копья с наконечниками из обсидиана, а через плечо перекинул лук из гибкого тиса и колчан со стрелами — давний подарок прекрасной Найры.

Пока Рол облачался в новые одежды, вокруг них собралось почти все племя. Люди с восхищением и гордостью смотрели на своего молодого вождя, готового к новым испытаниям во имя благополучия племени.

Жизнь в поселении Та-Ку-Ри била ключом, подобно горному ручью после весенних дождей. Несмотря на все опасности, которые подстерегали их в диких землях, племя продолжало расти и крепнуть. Повсюду можно было увидеть молодых женщин с округлившимися животами — новая жизнь зарождалась, давая надежду на будущее.

Каждая новая беременность в племени воспринималась как особый дар духов предков. Люди устраивали праздники, танцевали вокруг костров, призывая духов присоединиться к их радости. Звуки барабанов, сделанных из полых стволов деревьев и натянутых шкур, и протяжные песнопения разносились по всей округе, отпугивая злых духов и привлекая благословение предков.

Рол не мог не заметить, как изменилось поведение Найры за последнее время. Девушка с необычными синими глазами, так удивительно контрастирующими с её смуглой кожей и длинными черными косами, теперь словно избегала его. Но при этом он часто ловил на себе её пристальный взгляд. Её глаза, напоминающие о глубоком летнем небе, казалось, следили за каждым его движением. Но стоило Ролу попытаться заговорить с ней, как она исчезала, словно лесной дух, растворяющийся в утреннем тумане.

Странно, но и поведение Грома тоже начало меняться. Рол заметил, как напрягается лицо друга, когда тот случайно замечал взгляды, которые бросала Найра на молодого вождя.

Жизнь в поселении Та-Ку-Ри продолжала течь своим чередом, наполненная ежедневными заботами и древними ритуалами. Женщины занимались сбором сочных ягод и целебных трав, мужчины охотились на диких зверей и ловили серебристую рыбу в бурных реках, дети играли и впитывали мудрость предков от седых старейшин. Казалось, ничто не нарушало привычного уклада, но внимательный наблюдатель мог заметить едва уловимые изменения в атмосфере племени.

Рол участвовал в опасных охотах, помогал в строительстве новых хижин из прочных веток и мягкой глины, проводил время с юношами и девушками, рассказывая им истории о своих приключениях. Однако что-то определенно изменилось в его отношениях с Громом.

Однажды утром, когда племя собралось у большого костра для совместного завтрака, Рол заметил, как Гром бросил на него косой взгляд, прежде чем сесть в противоположном конце круга.

— Сегодня отличный день для охота, — громко объявил Рол, обращаясь ко всем собравшимся. — Кто хотеть присоединяться?

Несколько молодых охотников с энтузиазмом откликнулись на его призыв, поднимая вверх свои копья в знак согласия. Гром же, вместо того чтобы поддержать идею, как это бывало раньше, лишь хмыкнул и произнес с едва заметной насмешкой в голосе:

— Охота? Может, лучше снова летать с орлы, Рол? Кажется, тебе больше нравиться компания птицы, чем свои соплеменники.

Его слова, произнесенные достаточно громко, чтобы услышали все сидящие у костра, повисли в воздухе, создавая неловкую паузу. Рол почувствовал, как горячая кровь приливает к его лицу, но сдержался, решив не отвечать на явную провокацию.

Дни шли за днями, и Рол все чаще замечал подобные уколы со стороны Грома. Во время совместной работы по укреплению частокола вокруг поселения Гром как бы невзначай заметил:

— Странно, что ты не предлагать использовать орлиные перья или лосиные рога для защита. Наверное, они слишком ценные для такие дела, а?

Рол стиснул зубы до боли, но промолчал, продолжая вбивать заостренные колья в каменистую почву. Он уже начинал понимать, что вызвало такую перемену в поведении друга, но чувствовал, что за этими колкостями скрывается что-то большее, чем простая зависть или недовольство. Словно тень пробежала между ними, тень с лицом прекрасной Найры.

Во время вечерних посиделок у костра, когда охотники рассказывали истории о великих подвигах, а молодежь делилась событиями прошедшего дня, Гром все чаще вставлял язвительные комментарии, касающиеся подвигов Рола. Когда молодой вождь рассказывал о своем опасном прыжке в бурлящую реку с высоты скалы, Гром не удержался от ехидного замечания:

— Наш вождь решить, что может летать, как те орлы. Смотреть, как бы он не решить однажды прыгать с утес, думая, что вырастить крылья. И вождь стать кто-то другой.

Смех, последовавший за этими словами, был неуверенным и быстро стих, когда соплеменники заметили, как напряглось лицо Рола, а в его глазах мелькнула тень боли от предательства близкого друга.

Даже во время охоты, где раньше они действовали как единое целое, предугадывая движения друг друга, теперь ощущалось напряжение, словно натянутая тетива лука. Гром все чаще оспаривал решения Рола, предлагая альтернативные стратегии, которые порой граничили с опасным риском.

— Может, следить добыча по ночные огни? — с сарказмом предложил Гром во время одной из вылазок, его голос сочился ядом. — Ты ведь теперь у нас вождь по ночная охота.

Рол старался не поддаваться на провокации, но чувствовал, как растет пропасть между ним и некогда близким другом, становясь глубже с каждым днем, с каждым брошенным словом. Он пытался поговорить с Громом наедине, выяснить истинную причину его недовольства, но тот каждый раз уклонялся от прямого разговора, отделываясь колкими шутками или делая вид, что не понимает, о чем речь.

Ситуация не ускользнула от внимания других членов племени. Старый шаман с лицом, изрезанным морщинами, словно древняя кора, и мудрый Зарак обменивались обеспокоенными взглядами, когда Гром и Рол оказывались рядом. Молодые охотники, раньше с равным уважением относившиеся к обоим воинам, теперь чувствовали необходимость выбирать сторону, что вносило раздор в их сплоченные ряды.

Однажды вечером, когда Рол наблюдал за тем, как юная Лия помогала женщинам племени развешивать свежевыделанные шкуры для просушки, он уловил тревожный шепот. Одна из женщин, с длинными косами и руками, покрытыми шрамами от многолетнего труда, тихо сказала другой:

— Ты замечать, как измениться Гром? Словно злой дух вселиться в него. Как бы эта зло не принести беда всему племя.

Ветер подхватил эти слова и унес их в сторону густого леса, но Рол уже почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Впереди его ждало не только опасное путешествие в земли урхов, но и испытание дружбы, которое могло оказаться куда более трудным, чем противостояние любому врагу.

Рол притворился глухим к словам, но они вонзились в его дух острыми кремниевыми наконечниками. Глубоко внутри он понимал — растущее напряжение между ним и Громом не могло длиться вечно, подобно затишью перед грозой. Что-то неминуемо должно было разрешить эту ситуацию, и молодой охотник содрогался от мысли, что это «что-то» могло уничтожить не только их многолетнюю дружбу, но и само существование племени Та-Ку-Ри.

С Найрой необходимо было поговорить, пока древние духи не разгневались окончательно.

Ветер завывал между исполинскими стволами вековых деревьев, словно голоса предков оплакивали безответную страсть Найры. Листва трепетала тревожным шёпотом, создавая зловещий фон для разворачивающейся под сенью леса трагедии. Внезапно почва под ногами Рола едва уловимо вздрогнула, и он ощутил лёгкую, но отчётливую дрожь земной тверди. «Неужели духи действительно так разгневаны?» — мелькнула мысль в его голове, пока он стоял на границе поселения, его густые тёмные волосы, украшенные амулетами из костей и перьев тотемных животных, развевались на ветру. Глаза цвета грозового неба неотрывно следили за удаляющейся фигурой Найры, лучшей охотницы племени.

Найра передвигалась с грацией дикой горной кошки, каждое движение её тела исполнено силой и уверенностью, выкованными годами охоты и выживания в беспощадном мире. Её стройное, мускулистое тело, казалось, растворялось среди окружающей природы, становясь частью самого леса. Внезапно она замерла, почувствовав, как земля под её ногами слегка вздрогнула. Её тёмные глаза расширились от смеси удивления и тревоги, она резко обернулась, выискивая признаки опасности или объяснение этому странному явлению.

Рол не мог отрицать её красоту и силу, но его сердце принадлежало другой. Эта мысль заставила его сжать кулаки так сильно, что ногти впились в мозолистые ладони, оставляя кровавые полумесяцы на загрубевшей от бесконечных охот коже. В этот момент новая волна дрожи прокатилась под его ногами, заставив на мгновение потерять равновесие. «Что происходить? Это сила?» — подумал он, чувствуя, как первобытный страх и неуверенность закрадываются в самые глубины его духа. С тяжёлым вздохом он решил последовать за Найрой, понимая, что разговор неизбежен, как восход солнца.

Шаг за шагом Рол преследовал девушку, его движения были беззвучны, словно у серого волка на охоте. Ветер усиливался, принося с собой запах надвигающейся грозы и что-то ещё — неуловимое ощущение приближающейся опасности. Вдруг земля снова задрожала, на этот раз ощутимее. Вековые деревья закачались, будто потревоженные невидимой рукой, и Рол услышал далёкий глухой гул, словно сама земля выражала своё недовольство. Сердце его забилось быстрее, отдаваясь в висках, а в голове промелькнула мысль о гневе древних духов. Наконец, он настиг Найру на небольшой поляне, окружённой высокими соснами, чьи могучие ветви стонали под напором усиливающегося ветра.

— Найра! — окликнул он её, его голос прозвучал громче, чем он намеревался, словно пытаясь перекричать шум ветра и таинственный гул земли.

Девушка резко обернулась, её тёмные глаза, словно бездонные озёра, расширились от смеси удивления и плохо скрываемого страха. Новый толчок заставил её пошатнуться, и она инстинктивно выбросила руку вперёд, чтобы удержать равновесие.

— Зачем Рол идти за Найрой? — спросила она, её голос дрожал, выдавая бурю эмоций. — Рол не чувствовать? Земля дрожать, духи говорить с нами!

Рол сделал шаг вперёд, поднимая натруженные руки в древнем жесте примирения. Его голос звучал спокойно, хотя внутри всё клокотало от напряжения:

— Найра, Рол беспокоиться за ты. Ты вести себя странно, словно злой дух вселиться в ты. Почему ты настраивать Гром против Рол? Может духи сердиться из-за наши ссоры?

Земля под их ногами снова содрогнулась, будто подтверждая слова молодого охотника. Найра покачнулась, но устояла, её красивое лицо исказилось от смеси боли и плохо сдерживаемого гнева.

— Почему? Ты ещё спрашивать почему? — Её голос сорвался, превратившись в крик, она яростно размахивала руками, словно пытаясь поймать ускользающие мысли: — Найра любить ты, Рол! Любить так сильно, что огонь внутри Найра сжигать её! Ты не понимать?

Горячие слёзы хлынули из её глаз, смешиваясь с первыми каплями начинающегося дождя. Она продолжила, уже тише, но с не меньшей страстью, её руки прижались к груди, словно пытаясь удержать рвущееся наружу сердце:

— Найра не мочь… не мочь видеть Рол с Лия. Как ты смотреть на неё, как касаться её. Это убивать Найра! Каждый раз, когда я видеть вместе, часть Найра умирать. Даже земля чувствовать боль Найры!

Рол застыл, потрясённый этим пламенным признанием. Порывы ветра трепали его одежду из шкур, а холодные капли дождя стекали по лицу, смешиваясь с непрошеными слезами. Он никогда не подозревал, что чувства Найры к нему настолько глубоки и мучительны. Новая волна дрожи прокатилась под их ногами, словно сама земля подчёркивала драматизм момента.

— Найра, я…

Но она не позволила ему договорить, снова взорвавшись бурей эмоций. Её руки взметнулись к свинцовому небу, словно пытаясь дотянуться до самих звёзд:

— Найра хотеть, чтобы Рол чувствовать то же, что и Найра! Чтобы ты страдать! Поэтому я настраивать Гром против ты. Найра хотеть, чтобы он тоже ненавидеть ты и Лия, потому что Найра не мочь и не хотеть ненавидеть одна!

Её слова били Рола, словно боевые дубины врагов. Он пытался осмыслить услышанное, когда Найра внезапно бросилась к нему. Её руки, влажные от усиливающегося дождя, обвили его шею, а её губы, дрожащие от переполнявших её эмоций, страстно искали его. Земля под ними снова задрожала, будто откликаясь на накал страстей.

— Ты такой нет страх, такой сильный, — шептала она между попытками поцеловать его, её длинные пальцы запутались в его волосах. — Помнить, как ты побеждать Кровавый Коготь? Ты покорить Найра тогда… Найра не мочь забыть тот момент, когда понять, что любить ты.

Рол мягко, но твёрдо отстранил её, его руки на её плечах были одновременно бережными и решительными:

— Найра, прошу, остановиться. Рол не мочь ответить на твои чувства. Сердце Рола принадлежать Лия.

Эти слова словно сломали что-то в глубине её духа. С пронзительным криком, полным боли и ярости, она начала яростно бить его кулаками в грудь. Каждый удар сопровождался надрывным всхлипом:

— Почему? Почему ты выбирать она, а не Найра? Чем она лучше? Что в ней такого, чего нет в Найра?

Рол перехватил её запястья, но она вырвалась с такой силой, что потеряла равновесие и упала на влажную от усиливающегося дождя землю. На мгновение она замерла, глядя на него снизу вверх. Её глаза блестели от смеси слёз и дождя, длинные тёмные волосы разметались по плечам, прилипая к мокрому от дождя и слёз лицу. В этот момент земля снова задрожала, сильнее прежнего, словно выражая безмерную боль Найры.

Рол смотрел на неё, и в его сердце не осталось и тени влечения. Его дух принадлежала Лии, и ничто не могло это изменить — ни мольбы, ни угрозы, ни сама смерть. Эта непоколебимая уверенность отразилась в его взгляде, и Найра, увидев это, издала звук, напоминающий вой смертельно раненого зверя.

Она вскочила на ноги с ловкостью хищницы, её лицо исказилось от безграничного гнева и глубокой обиды. Она больше не плакала — её глаза горели опасным огнём решимости. Внезапно её рука метнулась к поясу, и Рол с ужасом увидел, как она выхватывает острый каменный нож, подаренный старым шаманом Зараком.

Время словно застыло. Рол видел, как напряглись мышцы Найры, готовой броситься на него с ножом. Капли дождя замерли в воздухе, отражая невыносимое напряжение момента. Он приготовился защищаться, его тело инстинктивно сжалось, готовое к молниеносному прыжку. Земля под ними снова задрожала, сильнее чем когда-либо прежде, словно пытаясь предотвратить неминуемую трагедию.

Но судьба распорядилась иначе. Внезапно сквозь шум ветра и дождя прорвались громкие голоса и радостный смех, доносящиеся из-за невысокого поросшего травой холма. Из высокой мокрой травы показались охотники племени, несущие тушу молодого оленя с небольшими, но изящными рожками. Их весёлые возгласы резко оборвались, когда они увидели сцену перед собой: Найра с ножом в руке и Рол, стоящий перед ней с пустыми руками, оба промокшие под усиливающимся ливнем. В этот момент земля снова содрогнулась, заставив всех пошатнуться.

— Что происходить? — воскликнул один из молодых охотников, пытаясь удержать равновесие на дрожащей земле. — Земля дрожать, словно духи гневаться на нас!

Найра, осознав ситуацию, медленно опустила нож. Её прекрасное лицо исказилось от смеси противоречивых эмоций — гнева, жгучего стыда, безграничного отчаяния. Потоки дождя смешивались с горькими слезами, стекая по её лицу подобно ручьям талой воды. Она бросила последний, полный непроизнесённых слов взгляд на Рола, резко развернулась и стремительным шагом скрылась в густой лесной чаще, спотыкаясь на вздрагивающей земле. Её высокая фигура, гибкая и сильная, словно у молодой пантеры, вскоре растворилась среди тёмных стволов деревьев, словно призрак.

Охотники переглянулись, их глаза были широко раскрыты от удивления и плохо скрываемого беспокойства. Никто не осмелился нарушить тягостное молчание вопросом или неуместным комментарием. Они сделали вид, будто ничего особенного не произошло, хотя каждый из них прекрасно понимал, что стал свидетелем страшной и опасной сцены. Земля под их ногами продолжала едва уловимо подрагивать, напоминая о том, что даже природа не осталась равнодушной к разыгравшейся перед ней человеческой драме.

Рол остался стоять на поляне, ощущая, как холодные капли дождя стекают по его лицу, смешиваясь с солёными слезами бессилия. Он чувствовал, как почва продолжает дрожать под его ногами, словно отражая неистовую бурю эмоций в его истерзанном духе. Мысли о Найре, о любимой Лии и о том, какие разрушительные последствия будет иметь эта сцена для всего племени, кружились в его голове подобно стервятникам над умирающим животным, пока вдалеке продолжали раздаваться глухие раскаты далёкого землетрясения.

Рол, ощущая на себе молчаливые взгляды соплеменников, глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Он молча подошёл к охотникам и безмолвно взялся за тушу оленя, помогая нести драгоценную добычу обратно в поселение. Его лицо казалось высеченным из камня, но в глубине глаз плескалась неукротимая буря эмоций.

По пути в деревню Рол не проронил ни слова. Он понимал, что молчание не защитит его от неминуемых сплетен и пересудов. Молодые охотники, полные юношеской энергии и неудержимой жажды поделиться увиденным, наверняка расскажут своим подругам о случившемся. К утру все поселение будет гудеть, как встревоженное осиное гнездо, обсуждая драматическую сцену между молодым вождём и отвергнутой им Найрой.

Рол физически ощущал, как с каждым шагом растёт невидимое напряжение между ним, страстной Найрой и ревнивым Громом. Эта опасная ситуация, словно ядовитый плющ, плотно оплетала все аспекты жизни племени, грозя отравить даже самые крепкие связи, выкованные временем совместных охот и сражений. Чем сильнее разгорались эти губительные страсти, тем отчётливее Рол ощущал непреодолимое желание отправиться в далёкие северные земли вечного холода, к враждебным племенам свирепых урхов.

Мысль о неминуемой встрече с их жестоким вождём, известным своей нечеловеческой кровожадностью и чудовищным людоедством, странным образом манила Рола. Он интуитивно чувствовал, что только в смертельной битве с таким могучим противником сможет выплеснуть всё накопившееся в нём напряжение, ярость и глубокое разочарование. Образ огромного урха, безжалостного предводителя северных каннибалов, стал для Рола воплощением всего того первобытного зла, которое пробуждала в его духе мучительная ситуация с Найрой.

Рол не мог принять, что Найра, эта молодая, невероятно красивая, внешне благородная девушка могла вести себя столь низко и подло. Её коварные попытки разрушить его многолетнюю дружбу с Громом и светлую любовь к нежной Лии вызывали в нём гремучую смесь ярости и глубочайшего разочарования. Он молча поклялся себе под шум дождя и рокот земли, что не позволит ей навредить ни любимой Лии, ни его братским отношениям с суровым Громом.

Вернувшись в поселение, Рол заставил себя с головой погрузиться в бесконечные повседневные дела племени. Он помогал мужчинам укреплять деревянный частокол от хищников, тщательно проверял запасы сушёного мяса и съедобных кореньев, жарко обсуждал с охотниками планы следующей охотничьей вылазки. Его жилистые руки были заняты тяжёлой работой, но беспокойные мысли продолжали неумолимо возвращаться к драматическим событиям на поляне, словно хищные птицы к месту кровавой битвы.

Лучи заходящего солнца окрасили небосвод в багряные тона, а вечерние тени удлинились, словно стремясь поглотить мир первобытной природы. В эти сумеречные часы племя Та-Ку-Ри собралось вокруг большого костра, чьи языки пламени дерзко устремлялись к звёздам, прорезая наступающую темноту. Рол, чувствуя тяжесть невыносимых мыслей, присоединился к Зараку и шаману, которые сидели чуть поодаль от основной группы, погружённые в таинственную беседу о незримом мире духов.

Шаман, чьё изможденное лицо было причудливо разрисовано глиной и сажей, склонился к огню. Отблески пламени плясали на его морщинистом лице, высвечивая глубокие борозды прожитых лет и придавая ему вид существа не от мира сего.

— Духи предков говорить тревога, — прошептал он, вглядываясь в танцующие языки огня. — Я слышать их голос в ветер, видеть их знаки в полёт птиц. Они не спать спокойно.

Зарак, обычно улыбчивый и жизнерадостный, сейчас выглядел необычайно серьёзным. Глубокие складки залегли между его бровями, а в глазах отражалась глубокая задумчивость.

— Может, великие предки хотеть сказать про беда, что идти к нам, — произнёс он, покачивая головой. — Духи видеть дальше нас. Они знать то, что мы не знать.

Рол сидел молча, не осмеливаясь нарушить ход этой священной беседы. Его взор был прикован к пляшущему пламени костра, в котором он тщетно пытался разглядеть ответы на терзавшие его вопросы. Вокруг него бурлила жизнь племени — женщины смеялись, звенели детские голоса, мужчины обсуждали завтрашнюю охоту. Но Рол ощущал себя бесконечно далёким от этого повседневного шума. Невидимая стена, сотканная из тревог и сомнений, отделяла его от соплеменников.

В глубине духа он знал, что должен как-то примириться с Найрой и восстановить дружбу с Громом. Но пока единственное, что казалось ему верным решением, — это подготовка к опасному походу на север, в земли кровожадных урхов. Возможно, там, в противостоянии с жестоким врагом, он обретёт ту ясность и силу, которые необходимы ему для решения проблем внутри родного племени.

Лес погрузился в тревожную тишину, нарушаемую лишь случайным шелестом листвы и далёким уханьем ночных птиц. Тени древних деревьев, подобно гигантским пальцам, тянулись к небу, создавая причудливый узор на фоне темнеющего небосвода. Племя Та-Ку-Ри, некогда гордое и процветающее, теперь застыло на краю отчаяния. После яростной ссоры Рола с Найрой во время великой бури казалось, что сами небеса обрушили свой гнев на племя. Воздух, прежде наполненный сладкими ароматами цветов и свежестью утренней росы, сейчас тяжелел от всепроникающего страха и гнетущей неуверенности.

Один за другим исчезали охотники — гордые воины племени, словно поглощённые ненасытной пастью дикой природы. Те немногие, кому удавалось вернуться, несли на своих телах страшные отметины встреч с безжалостными хищниками. Их тела, некогда сильные и ловкие, теперь были изуродованы глубокими рваными шрамами.

Тарак, молодой охотник с глазами цвета лесного ореха, едва добрался до деревни, шатаясь от слабости и потери крови. Его грудь и живот были безжалостно разодраны когтями пумы; алая жидкость сочилась из глубоких ран, оставляя за ним зловещий багровый след.

— Она… зверь этот… как дух зла, — шептал Тарак, его голос дрожал от невыносимой боли и первобытного ужаса. — Её рёв трясти лес… глаза гореть огонь… Тарак никогда… никогда видеть такой злой зверь.

Лия и старый шаман, искусные в древнем ремесле врачевания, проводили дни и ночи у ложа Тарака, отчаянно борясь за его жизнь. Их руки, пропитанные соками целебных трав, творили чудеса, но даже эти мудрые целители понимали горькую истину: путь охотника для Тарака навсегда закрыт. История его злосчастной встречи с демоническим хищником, подобно ядовитому туману, расползлась по деревне, отравляя сердца страхом и мрачными сомнениями.

Шаман Ант, чьё тело было густо покрыто ритуальным узором из глины и сажи, погрузился в глубокий транс, стремясь найти причину постигших племя бедствий. Дни и ночи напролёт он проводил в своей хижине, окутанной густым дымом священных трав. Гипнотические звуки его песнопений и мерный бой барабана эхом разносились по деревне, но ответы духов оставались туманными и неясными.

В один из вечеров, когда племя собралось у большого костра, языки пламени которого, казалось, лизали само небо, Ант вышел из своего убежища. Его фигура, обычно прямая и исполненная достоинства, теперь казалась согбенной под тяжестью невидимого бремени. Глаза, обрамлённые глубокими тенями многодневной бессонницы, смотрели куда-то вдаль, словно пронзая завесу реальности.

— Духи наших предки, — начал он голосом, охрипшим от долгих песнопений, — они словно отвернуться от нас. Их голос, раньше ясный как вода в горный ручей, теперь тихий как шёпот ветер в высокий дерево. Я не мочь понять их воля.

Эти слова упали на собравшихся подобно тяжёлым камням, вызвав волну тревожного шёпота. Матери инстинктивно крепче прижимали к груди своих детей, словно пытаясь защитить их от невидимой угрозы, нависшей над племенем. Мужчины хмурили брови, а их руки невольно сжимались в кулаки.

Рол, ощущая всю тяжесть ответственности за каждый дух в племени, решительно выступил вперёд. Свет костра играл на его мужественном лице, высвечивая несгибаемую решимость в глазах.

— Отныне, — произнёс он голосом, полным силы и внутренней уверенности, — никто не ходить один за граница деревня. На охота и сбор идти только группа, не меньше три охотник. Дети, — он обвёл взглядом испуганные лица молодых матерей, — всегда быть под защита частокол, пока мы не понять гнев духи.

Его слова были встречены одобрительным гулом. В этот момент всеобщей неуверенности племя отчаянно нуждалось в твёрдой руке и ясных указаниях.

Зарак, человек, чья мудрость напоминала глубокое горное озеро, подошёл к вождю. В его глазах горел огонь идеи, которая, возможно, могла спасти племя от надвигающейся беды.

— Рол, — произнёс он тихо, но с несокрушимой уверенностью, — нам нужен новый тотем. Сильный символ наш единство и сила. Может, это сделать духи снова добрый к нам.

Рол медленно кивнул, чувствуя, как в его измученном сомнениями сердце загорается слабая искра надежды. Зарак, полный решимости, немедленно приступил к составлению списка необходимых для создания могущественного тотема предметов. Каждый пункт этого списка был не просто вещью, но символом силы природы, которую племя должно было подчинить своей воле, чтобы умилостивить разгневанных духов.

Каждый выход за ограду деревни превратился в путешествие в неизвестность, полное смертельных опасностей, где за каждым деревом мог таиться беспощадный враг.

Рол лично возглавил экспедицию за древесиной для тотема. После долгих поисков они обнаружили могучий дуб, чья величественная крона упиралась в самое небо. Срубить это чудо природы и доставить в деревню оказалось подвигом, достойным древних легенд. Двое охотников, Лирак и Вонк, едва не лишились жизни, когда массивное бревно, словно разъярённый зверь, вырвалось из удерживающих его пут и с грохотом покатилось вниз по крутому склону.

Охота на ядовитых змей, необходимых для ритуала, превратилась в кошмарное испытание не только физических сил, но и духа. Молодой Керн, в чьих глазах всегда светилось озорство и неутолимая жажда приключений, стал жертвой смертоносного укуса. Его уход был мучительным; пронзительные крики боли эхом разносились по лесу, словно само небо оплакивало его безвременную смерть. Эта потеря глубокой незаживающей раной легла на сердце всего племени, ещё больше подорвав их веру в благосклонность духов.

Добыча перьев редких птиц требовала необычайной ловкости, бесконечного терпения и глубокого понимания природы. Охотники днями выслеживали величественных созданий, карабкаясь по отвесным скалам и пробираясь через непроходимые заросли. Каждое добытое перо было оплачено потом, кровью и постоянным риском сорваться в бездонную пропасть или стать добычей хищников.

Рыбная ловля, некогда приносившая радость и пропитание, теперь превратилась в смертельно опасное занятие. Казалось, речные чудовища, прежде дремавшие в таинственных глубинах, пробудились от векового сна, полные неукротимой ярости и неутолимого голода. Несколько рыбаков, среди которых был и опытный Марок, едва не утонули, пытаясь вытащить гигантского сома, чья невероятная сила, казалось, не уступала мощи самого речного потока.

В воздухе висело невыносимое напряжение, подобное грозовым тучам, готовым в любой момент разразиться разрушительным ливнем. Племя Та-Ку-Ри, некогда сильное и единое, теперь казалось разобщённым, раздираемым внутренними противоречиями и внешними угрозами.

Дозорные и охотники-собиратели, возвращаясь из леса, приносили всё более тревожные вести. Их глаза были широко раскрыты от первобытного страха, а руки заметно дрожали, когда они рассказывали о своих зловещих находках.

— Следы урхи, — шептал молодой охотник Керан, его голос срывался от волнения и ужаса. — Они идти всё ближе к наш дом. Я видеть своими глаза, клясться духи предков!

Рол внимательно слушал эти тревожные рассказы, чувствуя, как холодок пробегает по спине. В памяти всплывали картины прошлых столкновений с урхами, их невообразимая жестокость и безжалостность. Мысль о том, что эти кровожадные людоеды могут напасть на его племя, наполняла его сердце леденящим ужасом и одновременно несгибаемой решимостью защитить свой народ любой ценой.

Но урхи были не единственной проблемой, нависшей над племенем. Охотники всё чаще возвращались с пустыми руками, растерянные и подавленные неудачами.

— Зверь стать мало, — говорил бывалый охотник Тарн, печально качая головой. — Словно они уйти или исчезнуть. Я такое видеть только много лун назад, когда земля гудеть и трескаться.

Рол не мог не задаваться мучительным вопросом: что послужило причиной всех этих бедствий? Неужели духи действительно отвернулись от племени из-за его ссоры с Найрой? Эта тревожная мысль не давала ему покоя, преследуя его и днём, и в беспокойные ночные часы.

Он украдкой посмотрел на Лию, свою возлюбленную, которая уже носила под сердцем их будущего ребёнка. Рол не мог и не хотел оставлять её, но что если именно этого требовали разгневанные духи? Что если они желали, чтобы он воссоединился с Найрой? Эти мучительные мысли разрывали его дух на части, не давая обрести покой ни на мгновение.

Найра, некогда яркая и жизнерадостная, теперь словно превратилась в призрачную тень своего прежнего «я». Она открыто игнорировала прямые приказы Рола, дерзко уходя в одиночку в лес на охоту и собирательство. Её синие глаза, когда-то полные жизни и света, теперь казались потухшими, словно угли догоревшего костра. Всё чаще её видели плачущей в одиночестве, вдали от шумного племени.

Гром тоже разительно изменился. Его отношения с Ролом становились всё более напряжёнными, балансируя на грани открытой вражды. Он всё чаще позволял себе дерзкие выпады, его слова были пропитаны ядом затаённой обиды. Казалось, их многолетняя крепкая дружба трещит по швам, готовая в любой момент безвозвратно разорваться.

С наступлением ночи Гром и Найра всё чаще оказывались наедине в своей хижине. Их страстные стоны и вздохи разносились по погружённому в темноту поселению, вызывая у молодых свободных охотников мучительную зависть.

Рол, движимый заботой, предлагал Найре поговорить, но она с презрением отвергла его предложение, гордо заявив.

— Мне не нужно твой жалость, Рол, — бросила она ему в лицо, её глаза полыхали яростным вызовом. — Ты сделать свой выбор. Я сделать свой.

Ситуация в племени стремительно ухудшалась с каждым проходящим днём. Ссоры между парами стали обыденным явлением. Люди, прежде дружные и сплочённые, теперь смотрели друг на друга с плохо скрываемым подозрением и глубоким недоверием.

Шаман Ант почти не покидал свою тёмную хижину. Густой дым от его благовоний постоянно поднимался над крышей, а из-за тяжёлых шкур, закрывающих вход, доносилось его монотонное бормотание — попытки достучаться до духов, которые, казалось, отвернулись от некогда любимого ими племени.

Только Зарак не терял хрупкой надежды. Он упорно работал над созданием нового тотема, свято веря, что его личные духи-покровители услышат его искренние молитвы и помогут племени преодолеть чёрную полосу невзгод.

— Мы не должен сдаваться, Рол, — говорил он, искусно вырезая на массивном бревне сложные ритуальные узоры своим чёрным ножом. — Духи испытывать нас, но мы должен доказать, что мы достойный их благословение.

Найра, несмотря на своё отчуждение от племени, по-прежнему оставалась лучшей охотницей. Она неизменно приносила больше мяса, чем все остальные охотники вместе взятые. Казалось, духи всё ещё благосклонно отвечали на её призывы, помогая находить крупную дичь даже в эти трудные времена.

— Духи говорить со мной, — произнесла она однажды с горькой усмешкой, бросив к ногам Рола тушу крупного оленя. — Они показывать мне путь. А что они говорить тебе, великий вождь?

Её слова были пропитаны невыносимой горечью и ядовитым сарказмом, и Рол почувствовал, как его сердце болезненно сжимается от острой боли и неизбывной вины.

Другие охотники всё чаще возвращались с пустыми руками, разочарованные и подавленные. Они больше не могли найти следы травоядных животных, зато всё чаще натыкались на пугающие следы крупных хищников — и эти следы неумолимо приближались к поселению, словно смыкая вокруг него невидимое кольцо.

Страх за безопасность детей стал постоянным гнетущим спутником жителей Та-Ку-Ри. Встревоженные матери не выпускали малышей из виду ни на мгновение, панически опасаясь, что их может утащить голодная пума или другой безжалостный хищник.

Но самые жуткие слухи были о зловещем духе, которого якобы видели бродящим по лесу и степи. Люди шептались в темноте ночи, что этот дух не боится ни свирепых медведей, ни других хищников, что он приносит с собой несчастья, болезни и смерть.

— Я видеть его своими глаза, — рассказывал дрожащим от ужаса голосом Корн. — Он быть выше самый высокий дерево, его глаза гореть красный огонь. Он идти сквозь лес, и деревья расступаться перед ним, как вода перед камень.

Рол внимательно слушал все эти полные страха и отчаяния рассказы, физически ощущая, как невыносимая тяжесть ответственности давит на его плечи. Он понимал, что обязан найти способ спасти своё племя от надвигающейся катастрофы, но как это сделать, когда даже древние духи предков, казалось, отвернулись от них в этот тёмный час испытаний?

Рассветные лучи медленно прорезали густую дымку над поселением Та-Ку-Ри, окрашивая примитивные жилища в золотистые тона. В воздухе, напоенном запахами влажной земли и дыма костров, витало осязаемое напряжение. Люди выбирались из своих хижин, покрытых шкурами и ветвями, перешептываясь и бросая тревожные взгляды в сторону жилища шамана. Их загрубевшие лица, иссеченные морщинами ранней старости, выражали смесь страха и почтительного трепета.

Внезапно первозданную тишину разорвал пронзительный вопль, от которого птицы в ближайших деревьях взмыли в небо, а дети спрятались за спины матерей. Из хижины шамана Анта вырвались клубы густого, ароматного дыма, наполненного резким запахом трав и смол, а затем показался и сам старик. Его седые всклокоченные волосы переплетались с костями и перьями, образуя фантастический головной убор. Кожа, покрытая ритуальными шрамами и рисунками охрой, натянулась на выступающих скулах. Глаза, обведенные черной краской, горели лихорадочным, почти нечеловеческим блеском, а на лице играла странная, будто подсмотренная у древних духов, безумная улыбка.

— Я видеть! Я знать! — кричал он, размахивая костяным жезлом и кружась на месте так, что подвески из клыков и когтей звенели в диком ритме. — Духи говорить Анту истина!

В этот момент люди почувствовали, как земля под их босыми ступнями, которая много дней вздрагивала подобно раненому зверю, начала успокаиваться. Толчки становились всё слабее и реже, словно сама природа склонилась перед могуществом шаманских видений.

Соплеменники в благоговейном ужасе отшатнулись, но древнее как сам человеческий род любопытство взяло верх, и они стали медленно приближаться к шаману, как завороженные. Рол стоял в первых рядах. Он чувствовал, как его сердце колотится о ребра подобно загнанной в ловушку птице. Интуиция, отточенная в бесчисленных охотах, подсказывала ему, что это откровение связано с ним, и от этого знания по спине пробегал холодок, похожий на прикосновение призрачных пальцев.

Ант резко остановился, его взгляд, подобный взгляду хищной птицы, пронзил Рола насквозь. В этот момент последний слабый толчок прокатился под их ногами, и земля, наконец, успокоилась, словно удовлетворенный зверь.

— Ты! — прохрипел шаман, указывая на Рола дрожащим пальцем с длинным изогнутым ногтем. — Ты быть виновный во всё, Рол!

Толпа замерла, затаив дыхание, словно единый организм, пронизанный общим трепетом ожидания. Рол ощутил, как земля, теперь уже неподвижная, кажется твердой и надежной под его мозолистыми ступнями. В голове вихрем закружились воспоминания о тревожном сне: бескрайние равнины, покрытые высокой травой, странные деревья с искривленными стволами, и огромные животные, каких он никогда не видел наяву. Видение земель урхов, столь яркое и пугающее, снова встало перед его внутренним взором.

Ант, чей голос дрожал от едва сдерживаемого волнения, продолжил свою речь, размеренно покачиваясь, словно в трансе:

— Духи ждать, — произнес он, вскидывая морщинистые руки к небу, где парили птицы. — Ждать, когда ты, Рол, идти в земли урхов. Но ты, — тут голос шамана стал жестче, подобно звуку кремня о кремень, — ты не слушать их воля, и теперь все мы платить за твой упрямство!

Рол стоял, оглушенный этими словами, чувствуя, как сотни глаз впиваются в него подобно невидимым стрелам. Взгляды соплеменников были разными — обвиняющими, испуганными, полными робкой надежды. Он сглотнул, пытаясь справиться с внезапно пересохшим горлом, ощущая металлический привкус страха.

— Что… что Рол должен делать? — спросил он, его голос звучал хрипло и неуверенно, выдавая внутреннее смятение.

Ант шагнул вперед, его глаза горели лихорадочным блеском, подобным отблескам костра в глубокой пещере:

— Ты идти в земли урхов! — воскликнул он, простирая руки к Ролу, и звон амулетов на его запястьях был подобен далекому грому. — Только так мы мочь успокоить духи и вернуть благо для племя!

Эти слова словно прорвали невидимую плотину. Напряжение, копившееся неделями, подобно воде за завалом, вдруг выплеснулось в радостном возбуждении. Люди начали обниматься, смеяться, некоторые даже заплакали от облегчения. Все заметили, что земля больше не дрожит, и восприняли это как ясный знак одобрения от духов предков.

Шаман приблизился к Ролу, положив измазанную красной глиной руку на его плечо. Его голос стал тише, но в нем звучала непреклонная уверенность, подобная твердости каменного топора:

— Слушать Анта внимательно, Рол. В земли урхов ты не быть один. Духи давать сила животным. Ты говорить с они, понимать они. Эти звери, благословлённые духи, стать твой защитники и помощники. Они вести ты через страх и помогать ты.

Рол кивнул, чувствуя, как по спине пробежал холодок, подобный дуновению ветра из глубокой пещеры. Он осознал, что прекращение подземных толчков было не случайным — это был знак, что он должен принять свою судьбу и отправиться в таинственные земли урхов.

Тем временем, празднование набирало обороты, подобно летней грозе. Звуки барабанов из натянутой кожи и пронзительных флейт из полых костей наполнили воздух, смешиваясь с радостными криками и песнями. Женщины, двигаясь с удивительной быстротой и ловкостью, будто в ритуальном танце, организовали настоящий пир, выставив все имеющиеся запасы копченого мяса и собранных корнеплодов. Дети, словно по волшебству забыв о страхе последних недель, с визгом носились между взрослыми, играя и заливаясь звонким смехом, подобным журчанию горного ручья.

Рол наблюдал за этим внезапным праздником жизни с тяжелым сердцем, подобным каменному грузилу, тянущему сеть на дно. Он понимал, что впереди его ждет опасное путешествие, из которого он может не вернуться. Но видя искреннюю радость на лицах своих соплеменников, ощущая их облегчение и надежду, будто глоток свежего воздуха после долгого пребывания в дымной пещере, он осознавал, что у него нет выбора. Судьба целого племени теперь лежала на его плечах, и он не мог подвести их, как бы страшно ему ни было.

Рол глубоко вздохнул, втягивая в легкие запах дыма и жареного мяса, пытаясь собраться с мыслями. Предстоящее путешествие в земли урхов, общение с дикими животными — все это казалось невероятным, почти нереальным, словно лихорадочные видения после укуса ядовитой змеи. Но слова шамана звенели в его ушах, подобно ритуальным колокольчикам, напоминая о важности миссии. Он должен был научиться слышать голоса духов в рычании хищников, найти союзников среди созданий, которых раньше считал лишь добычей или угрозой.

С каждым ударом барабана, с каждым радостным возгласом соплеменников Рол чувствовал, как растет его решимость, подобно тому, как растет огонь, в который подбрасывают сухих веток. Он знал, что утром ему предстоит покинуть родное селение и отправиться навстречу неизвестности. Но сейчас, в эту ночь, наполненную надеждой и ликованием, он позволил себе на мгновение отпустить тревоги и присоединиться к празднованию, понимая, что это может быть его последняя ночь среди родных и близких.

Следующий день прошел в лихорадочных сборах, подобно подготовке к великой охоте. Рол методично упаковывал свои вещи, проверял остроту копий, рассовывал по кожаным мешочкам кремневые ножи и наконечники стрел, готовился к долгому и опасному пути через незнакомые земли. Лия не отходила от него ни на шаг. Её глаза были красными от слез, которые она пыталась скрыть, отворачиваясь и делая вид, что занята сортировкой трав для долгого путешествия.

— Не плакать, женщина моя, — говорил Рол, нежно обнимая ее за плечи и вдыхая запах ее волос, пахнущих дымом и травами. — Это просто еще один охота. Рол вернуться, обещать.

Но оба они знали, что это ложь, горькая как несозревшие ягоды. Земли урхов были полны неведомых опасностей, о которых старейшины рассказывали вечерами у костра, понижая голос до шепота, и шансы вернуться оттуда живым были невелики, подобно шансам раненой антилопы уйти от стаи волков.

Гром, некогда лучший друг Рола избегал его взгляда, словно Рол был покрыт запретным табу. Он бросал на молодого охотника злобные взгляды исподлобья, его лицо искажалось от едва сдерживаемой ярости, подобной грозовой туче. Рол чувствовал, как рвется нить их дружбы, и это причиняло ему почти физическую боль, словно старая рана раскрылась вновь.

— Слушать меня, Лия, — сказал Рол, взяв лицо девушки в свои мозолистые ладони и глядя ей прямо в глаза, полные непролитых слез. — Пока Рол не быть здесь, ты держаться далеко от Найра и Гром. Я не знать почему, но я чувствовать от они страх, как от затаиться змея. Ты всегда быть где другие охотники видеть, не оставаться одна.

Лия кивнула, прижимаясь к его груди, вдыхая родной запах мужчины — смесь дыма, пота и кожи:

— Я быть осторожно, я обещать. Но ты… ты должен вернуться. Для меня и для наш ребенок.

Она положила руку на свой едва заметно округлившийся живот, защищая еще не рожденную жизнь. Рол почувствовал, как его сердце сжалось от любви и страха за будущее, словно сжимается в кулаке драгоценный амулет.

В их последнюю ночь вместе Рол и Лия занимались любовью на мягких шкурах у тлеющего костра. Это было не просто физическое удовольствие — это было прощание, обещание, молитва духам предков. Их тела, освещенные мерцающими углями, сплетались в темноте, словно пытаясь слиться воедино, чтобы никогда не расставаться. Рол запоминал каждое прикосновение, каждый вздох Лии, зная, что эти воспоминания будут поддерживать его в трудном пути, словно талисман, хранящий частицу духа любимой.

Наступило утро, прохладное и туманное, и пришло время уходить навстречу судьбе. Все племя собралось, чтобы проводить своего охотника, окружив его плотным кольцом. Лия шла рядом с Ролом до самой границы поселения, обозначенной высокими шестами с черепами животных, ее пальцы крепко сжимали его ладонь, словно не желая отпускать.

Там Рол остановился, словно преодолевая невидимую преграду. Он в последний раз обернулся, окидывая взглядом свой дом, своих людей, запоминая каждую деталь родного места. Его взгляд остановился на Лии, стоявшей с прямой спиной, удерживая слезы силой воли. Он подошел к ней, нежно поцеловал ее в губы, соленые от слез, потом опустился на колени и поцеловал ее живот, чувствуя, как бьется под кожей новая жизнь.

— Я вернуться, — прошептал он с такой уверенностью, словно видел будущее в шаманском трансе. — Обещать.

С этими словами Рол повернулся и зашагал прочь от поселения, навстречу неизвестности, туда, где солнце поднималось над горизонтом, окрашивая небо в кровавые тона. Каждый шаг давался ему с трудом, словно невидимые нити тянули его назад, к дому, к Лии, к жизни которую он знал. Но он знал, что должен идти вперед, ради своего племени, ради будущего, которое еще не наступило, но уже требовало жертв.

Позади него шаман Ант танцевал и пел, его гортанный голос разносился по всей долине, отражаясь от скал и возвращаясь эхом, призывая благословение духов на этот опасный путь. Племя Та-Ку-Ри замерло в благоговейном молчании, их взгляды были устремлены на удаляющуюся фигуру Рола, словно пытаясь силой этих взглядов защитить его от опасностей. Теперь их судьба зависела от того, сможет ли он выполнить волю духов в далеких и опасных землях урхов.

Солнце поднималось все выше над горизонтом, озаряя мир золотистым светом, и фигура Рола постепенно растворялась в утренней дымке, словно уходя в мир духов. Лия стояла неподвижно, ее рука лежала на животе, словно защищая их нерожденного ребенка от невзгод этого мира. Она шептала древнюю молитву духам предков, прося их защитить Рола и вернуть его домой, в ее объятия, под небо, знакомое с детства.

3 глава: В сердце гиганта

Рол мчался вперёд, преодолевая бескрайние пространства северных земель. День сменялся ночью, а ночь уступала место рассвету, но юный охотник не замедлял своего бега. Его крепкие ноги, привыкшие ступать по мягкому ковру лесной подстилки, теперь ощущали всё более неподатливую твердь суровой земли. Пышное зелёное великолепие знакомых лесов постепенно исчезало, уступая место искривлённым, словно в безмолвном крике застывшим стволам, а затем и вовсе сменилось жалкими, цепляющимися за скудную почву кустарниками, упрямо борющимися за жизнь в этих неприветливых краях.

Каждый шаг приближал Рола к таинственным землям урхов, и с каждым днём пути мир вокруг преображался, становясь всё более чуждым и зловещим. Острый взгляд молодого охотника не упускал ни единой детали в окружающих переменах. Он замечал, как сочные, буйные травы южных долин уступали место жёстким, колючим растениям, словно созданным для выживания в безжалостном климате севера.

Если в начале своего путешествия Рол с наслаждением погружался в освежающую прохладу прозрачных ручьёв, то теперь каждое соприкосновение с водой заставляло его зубы выбивать дробную чечётку от пронизывающего холода. Он чувствовал всем своим существом — впереди ждут земли, где лето мимолётно и скупо на тепло, а зима царствует долго и беспощадно.

Тревожные встречи с хищниками становились всё более частыми, превращаясь в опасный танец со смертью. За годы охоты Рол научился читать следы на земле и метки на деревьях так же легко, как мудрейшие старейшины читают духов. Он замечал огромные отпечатки лап саблезубых тигров, чьи клыки могли пробить насквозь даже самую толстую шкуру. Его чуткий слух улавливал грозный рык пещерных медведей, эхом отражающийся от скалистых стен ущелий. Эти могучие звери превосходили размерами и свирепостью своих южных собратьев, к которым привык Рол в южных краях.

С каждым восходом солнца земля под ногами становилась холоднее и беднее. Зоркий глаз охотника отмечал трансформацию ландшафта: мягкие очертания холмов сменялись острыми скалами и зияющими пропастями ущелий. Растительность скудела, уступая безраздельное владычество камням и вечной мерзлоте.

Но Рол не мог не восхищаться суровой, первозданной красотой этих мест. Его взору открывались стада исполинских, покрытых густой шерстью яков, чьи косматые гривы развевались на ледяном ветру, словно знамёна древних воинов. Он наблюдал за изящными, полными скрытой силы движениями северных оленей, чьи ветвистые рога казались драгоценными коронами древних властителей этих земель. А однажды, взобравшись на вершину высокого холма, Рол замер в благоговейном трепете — вдалеке, на границе между землёй и небом, двигались величественные силуэты мамонтов.

Бег Рола был не только испытанием для тела, но и путешествием в глубины собственного духа. Мысли его, подобно вспугнутым птицам, метались в сознании, не находя покоя. Образ прекрасной Лии возникал перед внутренним взором — её стройная фигура с уже заметно округлившимся животом, хранящим их будущего ребёнка. Сердце охотника наполнялось теплом от этих мыслей, но тут же холодный страх сжимал его — что будет с ней, если он не выполнит свою миссию?

В памяти всплывал загадочный облик шамана Анта — странного старика, вечно покрытого сажей и глиной, будто пытающегося скрыться не только от глаз соплеменников, но и от взоров самих духов. Рол чувствовал, что за словами старого шамана таится нечто большее, какая-то тайна, которую ему ещё предстоит разгадать.

Воспоминания о Найре заставляли сердце юноши сжиматься от острой боли и гнетущего чувства вины. Её ревность, её странное, порой пугающее поведение создавали в племени атмосферу напряжённости, которую невозможно было игнорировать. Рол понимал, что не может ответить на её чувства, но мучительно страдал, видя, как это разрушает не только их прежнюю дружбу, но и гармонию всего племени.

Особую тревогу вызывала перемена в поведении Грома. После их последнего разговора, когда Рол открыто заявил о своём выборе Лии, отношение Грома изменилось до неузнаваемости. Былой друг, щедро делившийся знаниями и опытом, превратился в холодного чужака, чей взгляд порой сверкал затаённой враждебностью. Эта перемена пугала Рола сильнее, чем все опасности пути и неизвестность впереди.

Пробегая по бескрайним просторам севера, молодой охотник размышлял о таинственном влиянии духов на его путь и будущее всего племени. Смогут ли они помочь ему в землях кровожадных урхов? Какие животные станут его союзниками в борьбе с жестокими людоедами? Воспоминание о волке по имени Тень, с которым он каким-то необъяснимым образом сумел найти общий язык, дарило робкую надежду, но и порождало новые, тревожные вопросы. Неужели он действительно может говорить со всеми животными? Или это лишь случайность, игра воображения?

Тяжёлое бремя вины грызло дух Рола, подобно голодному зверю. Он сурово корил себя за то, что не послушал шамана сразу, когда тот впервые сообщил о воле духов. Сколько бесценного времени было потеряно! Сколько бед можно было предотвратить, если бы он немедленно отправился на север! Теперь же каждый шаг, каждый вздох был пропитан осознанием огромной ответственности за судьбу всего племени Та-Ку-Ри.

Рол бежал, неся на своих плечах не только скрученный рулон тёплой одежды и меха, но и невыносимую тяжесть своей миссии. Оружие — остро заточенные копья, верный нож, лук со стрелами — казалось, с каждым днём становилось всё тяжелее, словно металось и деревья, из которых оно было создано, противились движению на север. Скудные запасы пищи были безмолвным напоминанием о том, как далеко он ушёл от родных мест, где её становилось всё меньше и меньше.

Суровая, почти жестокая красота северных земель открывалась перед ним во всём своём первозданном величии. Скалистые кряжи сменялись холмистыми равнинами, заставляя его то карабкаться вверх, цепляясь за малейшие выступы, то стремительно спускаться вниз, удерживая равновесие на скользких камнях. Редкие, изуродованные ветрами кустарники упрямо цеплялись за жизнь в узких расщелинах между камнями, а в разреженном воздухе уже ощущался особый запах снега и льда, хотя вокруг ещё не было ни единой снежинки.

Грозный рык саблезубых тигров и утробный рёв пещерных медведей эхом отражался от скалистых склонов, создавая жуткую симфонию дикой природы. Рол видел, как эти колоссальные хищники охотились на волосатых яков, чьи размеры превосходили всё, что он когда-либо наблюдал в родных краях.

Гигантские следы мамонтов отчётливо виднелись на мягкой почве у редких водоёмов. Он с трепетным благоговением рассматривал эти огромные отпечатки, мысленно представляя себе величественных животных, оставивших их — живые горы плоти и шерсти, способные одним движением хобота вырвать с корнем дерево.

Северные олени и лоси, встречавшиеся ему на пути, казались настоящими гигантами по сравнению с их южными родичами. Их мощные, ветвистые рога одновременно внушали трепет и вызывали страх, напоминая о том, что в этих суровых землях даже мирные травоядные могут стать смертельно опасными противниками.

С каждым шагом, с каждым вдохом обжигающе холодного северного воздуха Рол чувствовал, как меняется не только мир вокруг него, но и он сам. Это путешествие было не просто физическим перемещением в пространстве, но и глубоким духовным преображением. Ему предстояло не только достичь земель урхов, но и найти в себе силы и мудрость, чтобы исполнить волю духов и спасти своё племя от голодной смерти и бесчисленных бед.

Мысли о грядущих испытаниях, о необходимости овладеть искусством общения с духами животных, о неизвестности, что ждёт его в землях врагов, переплетались с воспоминаниями о доме, о тёплых объятиях Лии, о нерождённом ребёнке, который, возможно, никогда не увидит своего отца. Рол бежал, движимый сложным сплетением долга и любви, страха и надежды, навстречу своей судьбе и будущему всего племени Та-Ку-Ри.

Бескрайние просторы заснеженной скудной тайги расстилались перед Ролом подобно бесконечному белому полотну, украшенному замысловатыми узорами теней от редких могучих деревьев. Каждый его шаг оставлял глубокий след на этом девственно чистом снежном ковре, словно первый штрих художника на нетронутом холсте. Молодой охотник продолжал свой путь, преодолевая яростное сопротивление стихии, ощущая, как с каждым движением он всё глубже погружается в этот безмолвный, завораживающий мир, где время, казалось, застыло в ледяном оцепенении вечности.

Снег, подобно живому существу с собственным характером и настроением, затеял с Ролом таинственную игру. То он нежно касался его лица отдельными снежинками, невесомыми и изящными, как поцелуи любимой Лии, то обрушивался на путника яростным снегопадом, словно пытаясь стереть само воспоминание о присутствии человека в этих диких, нетронутых землях. Каждая снежинка, касающаяся разгорячённой кожи Рола, рассказывала свою уникальную историю о долгом, полном приключений путешествии с небесных высот на землю, о буйных ветрах и пушистых облаках, о пронизывающем холоде и девственной чистоте.

Уже несколько дней назад Рол сменил привычную одежду на тёплые меховые одеяния. Эти меха, добытые из шкур могучих животных севера, дарили ему спасительное тепло и уют, ставшие истинным благословением в жестоких условиях зимних гор. Каждый волосок меха, казалось, шептал Ролу истории о жизни и смерти в этих суровых лесах, о вечной борьбе за выживание под неумолимым взглядом холодных звёзд.

Однако комфорт, подаренный меховыми одеждами, имел свою цену — движения Рола стали менее свободными, более скованными, словно сам мех пытался замедлить его продвижение вглубь территории урхов. Каждый взмах руки, каждый поворот требовал дополнительных усилий, превращая простые, обыденные действия в настоящее испытание силы воли и выносливости. Привычное ношение оружия теперь казалось сложной задачей, требующей постоянной концентрации и адаптации к новым условиям.

Вокруг молодого охотника возвышались исполинские сосны — древние стражи этого сурового края. Их могучие стволы, покрытые корой, испещрённой глубокими морщинами веков, устремлялись ввысь, теряясь в беспрестанно падающем снеге. Эти вековые деревья, казалось, наблюдали за одиноким путником с молчаливым любопытством, храня в своих годовых кольцах тайны тысячелетий. Их тяжёлые ветви, согбенные под тяжестью снега, простирались над головой Рола подобно защитному своду, создавая иллюзию огромного природного храма, посвящённого древним, забытым богам.

Острый взгляд Рола внимательно изучал окружающий пейзаж, его обострённые годами охоты чувства улавливали малейшие детали этой суровой, но поразительно прекрасной картины. Снег под его ногами был испещрён множеством следов, каждый из которых рассказывал свою неповторимую историю о жизни и смерти в этом холодном мире. Вот здесь прошёл огромный медведь, оставив глубокие вмятины в снегу — безмолвное свидетельство его колоссального веса и неукротимой силы. Там промчался саблезубый тигр, его следы говорили о грации и смертоносной мощи хищника, способного бесшумно скользить между деревьями, подобно смертоносной тени. А вот — лёгкие, словно неуверенные отпечатки копыт оленя, стремительно убегающего от невидимой опасности; его путь был извилист и непредсказуем, как сама жизнь в этих беспощадных лесах.

Внезапно Рол резко остановился, все его чувства обострились. Звериная интуиция, отточенная годами охоты, сигнализировала об опасности. Его жилистая рука молниеносно схватила копьё, глаза напряжённо всматривались в густую пелену падающего снега. Через мгновение он различил тёмный силуэт среди деревьев — огромный волк с серебристо-серой шерстью замер неподвижно, пристально глядя на человека янтарными глазами, в которых читался голод и настороженность.

Рол замер, крепче сжимая копьё. Встреча с хищником вдали от племени могла закончиться смертью. Волк был матёрым — шрамы на его морде свидетельствовали о многочисленных битвах. Охотник и зверь изучали друг друга в напряжённой тишине, нарушаемой лишь свистом ветра и шелестом падающего снега.

Зверь удивительно не спешил нападать. Он наклонил голову набок, словно оценивая человека перед собой. Затем, к изумлению Рола, волк издал низкое рычание и медленно отступил на несколько шагов, не сводя глаз с охотника. Казалось, он предлагал следовать за ним.

— Духи послать проводник? — пробормотал Рол себе под нос, слегка опуская копьё.

Охотник осторожно двинулся вперёд. Он покинул родное племя Та-Ку-Ри по велению духов, чтобы найти путь в земли племени урхов — кровожадных соседей, грозивших уничтожить его народ. Рол не хотел покидать беременную Лии, но выбора не было — только он, вождь племени, мог пройти через зимний лес и разведать слабые места врага.

Волк двигался неторопливо, периодически оглядываясь, словно проверяя, следует ли за ним человек. Животное словно чувствовало, что охотник не представляет угрозы. Возможно, запах Рола, лишённый агрессии и страха, давал хищнику понять, что этот человек отличается от других.

Ветер усиливался с каждым часом, превращаясь в настоящую снежную бурю, словно природа этих мест решила испытать решимость незваного гостя. Он безжалостно бросал колючий снег в лицо Рола, пытаясь ослепить его, забивая глаза и нос, затрудняя дыхание до предела. Каждый вдох превращался в мучительную борьбу, каждый выдох — в маленькую, но значимую победу. Пронизывающий холод настойчиво искал малейшую щель в меховой одежде охотника, стремясь добраться до тёплой, живой плоти.

Волк, казалось, лучше переносил бурю. Его густая шерсть защищала от холода, а инстинкты подсказывали путь. Серый хищник уверенно продвигался вперёд, а Рол, превозмогая усталость, следовал за ним. Снег уже достигал колен человека, превращая каждое движение в изнурительную борьбу.

Наконец, сквозь белёсую пелену Рол разглядел тёмное отверстие в скале — вход в пещеру, обещающую спасение от беспощадной бури. Собрав последние силы, он устремился к этому спасительному убежищу, чувствуя, как силы покидают его с каждым шагом.

Волк достиг пещеры первым и скрылся внутри. Рол последовал за ним с опаской — логово хищника могло таить новые опасности. Оказавшись внутри, охотник тяжело опустился на каменный пол, пытаясь восстановить дыхание. Здесь было значительно теплее — стены защищали от пронизывающего ветра, создавая иллюзию безопасности.

В полумраке пещеры волк устроился в дальнем углу, настороженно наблюдая за человеком. Рол медленно достал из сумки кремень и сухой мох. Его пальцы, онемевшие от холода, с трудом справлялись с привычной задачей разведения огня. После нескольких попыток искра наконец зажгла мох, и вскоре маленький костёр осветил убежище тёплым оранжевым светом.

Человек и зверь молча смотрели друг на друга через пламя. Рол осторожно достал из своей сумки кусок вяленого мяса и, поколебавшись, бросил его в сторону волка. Это был жест благодарности существу, которое, возможно, спасло ему жизнь в бушующей снежной буре.

— Ты быть хороший проводник, — произнёс Рол, обращаясь к волку, хотя понимал, что животное не может понять его слов. — Рол благодарить ты.

Волк принюхался к мясу, затем осторожно взял его и отошёл в угол, чтобы съесть подальше от человека. Рол наблюдал за ним с удивлением. Может быть, перед ним дух?

Языки пламени отбрасывали причудливые тени на стены пещеры, создавая иллюзию движущихся фигур — словно древние духи собрались вокруг, чтобы стать свидетелями этой необычной встречи. Снаружи бушевала метель, но здесь, в глубине пещеры, у маленького костра, усталый охотник нашёл странное умиротворение рядом с диким хищником.

— Рол должен идти земли урхов, — продолжал говорить охотник, глядя на танцующие языки пламени. — Урхи угрожать племя Та-Ку-Ри. Убивать наши люди, красть наши люди. Рол должен узнать, как защищать племя, защищать Лии и ребёнок.

Волк поднял голову, словно вслушиваясь в звук человеческого голоса. Его янтарные глаза отражали пламя костра, придавая им почти сверхъестественный блеск.

— Завтра Рол продолжать путь, — сказал охотник, укладываясь возле огня. — Каждый зверь, каждый человек идти своя тропа. Но иногда тропы пересекаться, и это хорошо.

Рол чувствовал, как его веки тяжелеют от усталости. Странное спокойствие охватило его — будто присутствие этого дикого зверя, который по всем законам природы должен был быть его врагом, давало какую-то защиту от опасностей внешнего мира.

Под завывание метели за стенами пещеры и потрескивание костра молодой охотник наконец позволил себе погрузиться в глубокий сон. Последнее, что он увидел перед тем, как закрыть глаза, был силуэт волка, неподвижно сидящего на страже у входа в пещеру, словно страж, охраняющий покой человека от невидимых опасностей зимней ночи.

Морозный воздух обжигал лёгкие при каждом вдохе. Ажурные снежинки кружились в прозрачном воздухе, медленно оседая на промёрзшую землю, укрытую белоснежным покрывалом. Царство безмолвия и холода простиралось вокруг, нарушаемое лишь хрустом снега под ногами одинокого путника.

Рол застыл, словно изваяние. Его напряжённое тело излучало сосредоточенность хищника, заметившего добычу. Острый взгляд, привыкший различать малейшие движения в лесной чаще, мгновенно зафиксировал колебание заснеженных ветвей. Там, среди белого безмолвия, проявился всплеск жизни — мимолётный, почти неуловимый.

Движением, отточенным охотами, рука молодого охотника метнулась к колчану. Пальцы, огрубевшие от постоянного соприкосновения с тетивой, ухватили оперённый конец стрелы. Время словно замедлилось. Рол не думал — его тело действовало само, повинуясь древнему инстинкту охотника, выкованному в горниле борьбы за выживание.

Тетива натянулась с тихим, почти музыкальным звоном. Стрела взвилась, пронзая морозный воздух с едва слышным свистом, подобным шёпоту смерти.

К изумлению Рола, на хрустальный снег рухнули сразу две крупные птицы, их оперение, присыпанное снежной пылью, делало их почти неразличимыми на белом фоне — живое воплощение зимы, созданное самой природой как часть этого царства льда. Рол никогда прежде не видел подобных существ, отдалённо напоминающих привычных ему лесных курочек, но более крупных и величественных.

Губы молодого охотника дрогнули в подобии улыбки. В этих негостеприимных землях свежее мясо ценилось дороже драгоценных камней. Оно означало силу, тепло, возможность продолжать путь, выполнить возложенную на него миссию.

Осознавая риск разведения огня на территории врагов, но понимая необходимость приготовления пищи, Рол быстро собрал хворост. Его руки, покрасневшие и потрескавшиеся от безжалостного холода, двигались с поразительной точностью. Каждое движение было рассчитано, выверено годами практики — в этих суровых землях расточительство движений могло стоить жизни.

Искры высеклись из кремня, падая на сухой мох, заботливо хранимый Ролом в специальном мешочке на поясе. Крохотное пламя, робкое и трепетное, постепенно крепло, жадно поглощая подставленные ему тонкие ветки. Огонь рос, словно живое существо, протягивая оранжевые языки к небу, расцвечивая снежное окружение теплыми, танцующими тенями.

Взгляд Рола непрестанно сканировал окрестности. Каждый нерв его тела был напряжён, как натянутая тетива лука. Он знал, что дым и запах жареного мяса могут привлечь внимание урхов — жестоких каннибалов, чьи земли он сейчас нарушил своим присутствием. Каждый треск ветки, каждый шорох ветра в ветвях вечнозелёных растений заставлял его внутренне сжиматься, рука инстинктивно тянулась к оружию.

Магический аромат жарящегося мяса наполнил морозный воздух, создавая удивительный контраст с запахом свежего снега и смолистой хвои. Этот запах был словно посланник из мира тепла и жизни в царстве холода и опасности. Желудок Рола болезненно сжимался от голода, напоминая о днях изнурительного пути, когда пища была скудной и непостоянной.

Рол разделывал птиц с методичной тщательностью, используя остро заточенный каменный нож. Его движения были уверенными и точными — результат многолетней практики выживания в диких условиях. Когда птицы были готовы, он с жадностью, но осторожностью, приступил к трапезе. Каждый кусочек сочного, жирного мяса был подобен глотку самой жизни, питающей ослабевшее тело новой энергией.

После трапезы Рол поднялся на близлежащий утёс, возвышавшийся над окружающим ландшафтом подобно каменному стражу. С его вершины открывался захватывающий вид на бескрайнее снежное царство, где горизонт растворялся в белом безмолвии. Пронизывающий ветер безжалостно трепал его меховые одежды, а ледяные иглы снежинок жалили незащищённые участки кожи.

Рол глубоко вдохнул морозный воздух, наполняющий лёгкие обжигающим холодом, и его рука невольно коснулась колчана — подарка Найры. Пальцы скользнули по искусно вырезанным узорам, ощущая каждую шероховатость резьбы и нежную гладкость обработанной кожи. Этот предмет был не просто вместилищем для стрел — это было живое воспоминание о доме, о племени, о людях, оставшихся далеко позади.

В памяти всплыл образ Найры: её глаза, темно-синие, как глубокое зимнее небо, проницательные и мудрые; её уверенные, плавные движения во время охоты; её смех, редкий, но от того более ценный. Рол закрыл глаза, позволяя воспоминаниям окутать его словно мягкое меховое покрывало.

— Ах, Найра, — прошептал он, и его слова тут же подхватил ветер, унося их в бескрайнюю снежную пустыню, — твой острый глаз сейчас нужен. Твоя мудрость следопыта помочь.

Он представил Найру рядом с собой: вот она бесшумно скользит по снегу, её движения текучи и грациозны, подобны движениям дикой кошки. Она останавливается, опускается на корточки, её пальцы, чуткие и ловкие, касаются едва заметного следа, сломанной веточки, и она уже знает историю, написанную на снегу.

— Смотреть, Рол, — словно наяву услышал он её голос. — Этот след олень оставить на рассвете. А тут, — она указывает на царапину на коре, — большой медведь метку делать. Мы обходить это место. Страх!

Рол покачал головой, отгоняя видение. Реальность была сурова — он один в этих негостеприимных землях, и только на себя он мог положиться.

С тяжёлым вздохом Рол начал спускаться с утёса. Каждый шаг давался с трудом, ноги глубоко проваливались в снег, создавая впечатление, что сама земля пыталась удержать, не пустить его дальше в земли урхов. Но решимость Рола была крепче камня. Его цель лежала где-то там, за этими бескрайними снежными полями и величественными горными хребтами.

Когда солнце, еле различимое за плотной пеленой снежных облаков, начало клониться к горизонту, окрашивая мир в тревожные красно-оранжевые тона, Рол понял, что пришло время снова разводить костёр. Эта необходимость с каждым днём становилась всё более насущной и опасной. Меховые одежды, ещё недавно надёжно защищавшие от стужи, теперь словно пропитались холодом, пропуская каждый ледяной порыв ветра до самых костей.

Он методично собирал хворост, каждый звук в зимнем лесу заставлял его напрягаться, вглядываться в сумеречные тени между деревьями. Рол отчётливо осознавал, что свет и тепло костра могли привлечь нежелательное внимание, но выбора не было — без огня до утра дожить невозможно.

Когда первые языки пламени начали лизать сухие ветки, Рол почувствовал, как живительное тепло медленно возвращается в его закоченевшее тело. Он протянул руки к огню, наслаждаясь этим простым, но жизненно необходимым ощущением. Его глаза при этом не переставали внимательно следить за окружающим лесом, улавливая малейшие движения.

— Опасно, — прошептал Рол, глядя на дым, поднимающийся к темнеющему небу. — Я знать, что себя выдавать. Но без тепло я не мочь идти дальше. Духи предков, защищать Рола от злые глаза урхов.

Пламя отражалось в его тёмных зрачках, придавая им мистический блеск. В такие моменты Рол казался частью этой дикой природы, словно древний дух из легенд его народа, воплотившийся в человеческую форму. Он сидел неподвижно, подобно каменному изваянию, вслушиваясь в потрескивание огня и завывание ветра, становившееся всё громче по мере сгущения ночной темноты.

С первыми лучами рассвета Рол двинулся дальше. Ландшафт вокруг него менялся, становясь всё более суровым и величественным. Гигантские скалы, подобные исполинским стражам иного мира, вырастали перед ним, их вершины терялись в плотном тумане и непрекращающихся снегопадах. Эти каменные гиганты, казалось, наблюдали за каждым его шагом, безмолвно оценивая его решимость и отвагу.

Рол часто останавливался, чтобы перевести дыхание и окинуть взглядом открывающиеся перед ним виды. Несмотря на опасность и тяготы пути, он не мог не восхищаться дикой, первозданной красотой этих мест. Снежные вихри, кружащиеся между скал, создавали причудливые узоры, а редкие лучи солнца, пробивающиеся сквозь свинцовые облака, заставляли снег искриться, словно россыпь звёзд, упавших на землю.

С каждым шагом вперёд, с каждым разведённым костром Рол осознавал, что приближается не только к своей цели, но и к возможной роковой встрече с урхами. Эта мысль заставляла его сердце биться чаще, а руку крепче сжимать рукоять оружия. Но он знал, что пути назад нет. Слишком многое зависело от успеха его миссии, слишком много надежд было возложено на его плечи.

День за днём Рол упорно продвигался по суровым северным землям, каждый шаг давался ему с невероятным трудом. Снежная буря, подобная разъярённому древнему духу, бросала в лицо охотника острые ледяные иглы, ограничивая видимость до нескольких десятков шагов. Ветер, пронизывающий до костей, завывал между скал, создавая жуткую, потустороннюю симфонию, от которой стыла кровь в жилах.

Рол часто останавливался, внимательно изучая следы на снегу. Его опытный взгляд выискивал малейшие признаки присутствия хищников или урхов, но непрекращающийся снегопад быстро заметал все следы, делая задачу практически невыполнимой.

— Проклятье, — процедил сквозь зубы Рол, вглядываясь в едва заметный отпечаток на снегу. — Найра давно уже найти этот след. Её глаз лучше, чем у Рола.

Он медленно опустился на колено, игнорируя пронизывающую боль в мышцах от длительного пути по пересечённой местности. Его пальцы осторожно коснулись следа, пытаясь определить его свежесть и принадлежность. Каждое движение отзывалось болью во всём теле. Переходы по наклонным поверхностям, острым камням и скользкой почве не прошли бесследно. Мышцы ног горели, словно объятые пламенем, а рёбра ныли от недавнего падения со склона.

По мере продвижения вглубь территории урхов Рол всё чаще стал натыкаться на их стоянки. Некоторые были давно заброшены, покрыты толстым слоем снега и льда, хранящие лишь призрачные воспоминания о прежних обитателях. Другие же сохраняли признаки недавнего присутствия: тёмные пятна крови на снегу от кровавых трапез, свежие следы вокруг, остатки костров. Эти находки заставляли сердце Рола биться чаще — он находился на территории врага, и каждая такая стоянка могла обернуться смертельной ловушкой.

Однажды, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая снежные вершины в кроваво-красный цвет, до слуха Рола донеслись отдалённые крики. Дикие, яростные вопли урхов эхом отражались от скал, заставляя всё живое вокруг замереть в первобытном ужасе.

— Что там происходить? — прошептал Рол, вглядываясь в даль, пытаясь разглядеть сквозь снежную пелену источник звуков. — Битва? Или охота?

Природа вокруг словно отражала мрачное настроение этих мест. День здесь казался бесконечным сумраком, будто солнце навсегда скрылось за плотной пеленой туч, оставив мир во власти вечных сумерек. Ветер завывал между скал, создавая жуткие звуки, напоминающие стенания неупокоенных духов.

Внезапно тишину разорвал яростный рёв. Рол мгновенно припал к земле, вжимаясь в снег, вглядываясь в снежную дымку. В нескольких сотнях шагов от него огромный бурый медведь, настоящий хозяин этих гор, атаковал дикого яка. Звуки борьбы и предсмертный крик животного, полный боли и ужаса, эхом разнеслись по округе, заставляя кровь стыть в жилах.

— Где медведь и яки, там и урхи, — пробормотал Рол, осторожно продвигаясь вперёд, каждый его шаг был выверен и бесшумен, словно у призрака.

По мере продвижения он всё чаще стал встречать на своём пути яков — массивных животных с длинной шерстью, способных выживать в этих суровых условиях. Эти величественные создания лишь лениво поворачивали головы в его сторону, не проявляя ни страха, ни агрессии. Их безразличие было красноречивым свидетельством того, что они привыкли к присутствию двуногих существ.

— Спокойно, большие, — тихо говорил Рол, проходя мимо очередного стада. — Я вам не враг. Рол не охотиться на яков сейчас.

Видимость становилась всё хуже. Плотный туман, смешанный со снегом, ограничивал обзор до минимума. Рол двигался почти вслепую, полагаясь больше на интуицию и внутреннее чутье, чем на зрение.

Однажды вечером, когда Рол отдыхал у небольшого костра, пытаясь согреть закоченевшие конечности, тишину внезапно разорвали яростные крики. Из снежной пелены, словно призраки из потустороннего мира, выскочили несколько урхов. Их глаза горели яростью дикого зверя, а в мускулистых руках они сжимали тяжёлые копья с наконечниками из кости, способные пробить даже толстую шкуру медведя.

Урхи кричали на своём гортанном языке, абсолютно чуждом и непонятном для Рола. Их речь представляла собой странную смесь шипящих и рычащих звуков, перемежающихся с резкими выкриками, от которых, казалось, сам воздух дрожал.

— Хррак-ша! Гррум-тох! — взревел один из урхов, самый крупный, видимо, вожак группы. Его голос напоминал раскаты грома между горных вершин, вселяя первобытный ужас. Его мощное тело, покрытое шрамами от бесчисленных схваток, излучало угрозу и жажду крови.

Рол медленно поднялся на ноги, крепко сжимая в одной руке копьё, а в другой — нож из острого камня. Его сердце бешено колотилось в груди, но внешне он оставался спокойным, демонстрируя силу духа, присущую его племени. Он знал, что этот момент был неизбежен — встреча с урхами на их территории. Теперь его судьба зависела от его силы, ловкости и решимости.

— Рол не страх. Рол — сын великого племени! — выкрикнул он.

Противники замерли друг напротив друга, подобно двум стихиям, готовым столкнуться в смертельной схватке. В воздухе повисло напряжение, густое и осязаемое, как туман в долине. Даже ветер, казалось, затих, ожидая развязки этого противостояния.

Ледяной ветер пронзал до костей, неся с собой колючие снежинки, безжалостно хлеставшие лицо Рола. Молодой охотник застыл, словно одинокая скала среди бушующего снежного моря, его силуэт едва различимый в белой круговерти. Вокруг него, подобно тёмным островкам в белоснежной пустыне, лежали тела поверженных урхов — их кровь медленно впитывалась в снег, оставляя багровые пятна на девственно-чистом покрове.

Напряжённые мышцы Рола подрагивали от усталости после жестокой схватки. Он прислушивался, пытаясь уловить в потоке странных звуков хоть что-то знакомое. Но всё тщетно — язык урхов оставался для него такой же непостижимой загадкой, как шёпот ветра или рёв водопада.

— Зак-тур! Нрраа-кхот! — выкрикнул один из урхов, угрожающе направив остриё копья на Рола. В его гортанном голосе слышалась неприкрытая ярость и жажда крови.

Охотник медленно отступал, не сводя настороженного взгляда с приближающихся врагов. Их речь, похожая на рычание хищных зверей, заставляла его волосы вставать дыбом. В этих звуках не было ничего человеческого, ничего, что могло бы найти отклик в его духе.

— Я не понимать, — произнёс Рол, поднимая руки в примирительном жесте. — Кровь больше не нужно. Рол мир хотеть.

Урхи на мгновение замерли, ошеломлённые звуками его голоса. Затем их вождь выступил вперёд и произнёс длинную фразу, полную шипящих и клокочущих звуков. Его соплеменники ответили громким ревом, от которого по спине Рола пробежал холодок первобытного страха.

Бой был жестоким и стремительным. Рол двигался с грацией снежного барса, уворачиваясь от ударов и нанося свои. Его костяной нож находил цель не раз, но и сам он получил несколько сильных ударов дубинками по рёбрам. Боль огненными волнами расходилась по телу, но охотник не позволял себе замедлиться даже на мгновение.

Внезапно воздух рассек оглушительный рык. С ближайшего утёса, подобно снежной лавине, спрыгнул огромный саблезубый тигр. Могучий хищник приземлился в двадцати шагах от сражающихся, его мускулы перекатывались под густой шерстью, а гигантские клыки, подобные костяным кинжалам, блестели в отблесках догорающего костра.

На мгновение всё замерло. Урхи и Рол, забыв о собственной вражде, повернулись к новой угрозе. Тигр припал к земле, готовясь к смертоносному прыжку, его янтарные глаза хладнокровно оценивали добычу.

— Назад! Огонь брать! — крикнул Рол, хватая пылающую ветвь из костра, чувствуя, как жар опаляет его ладонь.

Урхи, без слов поняв опасность, последовали его примеру. В воздух полетели камни и стрелы, а пламя костра, раздуваемое порывами ветра, создавало причудливые устрашающие тени, танцующие на снегу.

Тигр, видя неожиданное сопротивление, издал разочарованный рык и отступил в темноту, растворяясь в снежной мгле так же внезапно, как и появился. Но его присутствие ощущалось в воздухе — где-то там, во тьме, он продолжал выжидать.

Краткая передышка закончилась быстро. Едва минула угроза от хищника, урхи вновь обрушили свою ярость на Рола. Схватка вспыхнула с новой силой, но охотник, движимый отчаянной решимостью и мыслями о родном племени, смог одержать верх, хотя и заплатил за победу кровью и болью.

Теперь он стоял посреди поля битвы, а затухающий костёр, последний источник тепла и света, бросал тусклые отблески на безжизненные лица мёртвых врагов. Языки пламени, некогда яркие и дерзкие, теперь едва трепетали, словно сдаваясь натиску холода. Рол чувствовал, как последнее тепло покидает его измученное тело, уступая место ледяным когтям мороза, проникавшим, казалось, до самого сердца.

Где-то в непроглядной белой тьме, за пределами видимости, но достаточно близко, чтобы вызывать дрожь, продолжал рыскать саблезубый тигр. Его приглушённое рычание, едва различимое сквозь вой ветра, напоминало о хрупкости человеческой жизни в этом беспощадном мире. Рол ощущал присутствие хищника каждой частицей своего существа, его охотничьи инстинкты кричали об опасности.

— Уходить нужно, — пробормотал он, и слова тут же были подхвачены ветром и унесены в ночь. — Смерть здесь слишком близко. Духи много крови видеть.

Его голос, охрипший от холода и усталости, звучал чуждо даже для него самого. Рол бросил последний взгляд на поле битвы. Несмотря на их враждебность, урхи были такими же охотниками, как и он сам, и смерть уравняла их всех перед ликом великих духов, правящих этим суровым миром.

С тяжёлым сердцем и пульсирующей болью в израненном теле, Рол начал свой путь вглубь земель урхов. Каждый шаг давался с огромным трудом — ноги по колено проваливались в рыхлый снег, а ветер, словно невидимая рука враждебного духа, толкал в грудь, пытаясь остановить, вернуть назад. Но Рол упрямо продвигался вперёд, ведомый чем-то более могущественным, чем просто желание выжить.

Дни сливались в бесконечную вереницу белых равнин и серого неба. Постепенно яростный буран уступил место более спокойной погоде. Нежные снежинки теперь медленно кружились в воздухе, плавно опускаясь на бескрайнюю белую пустыню. Солнце, робко выглядывающее из-за плотных облаков, расцвечивало снежные просторы в нежно-розовые и золотистые оттенки.

Рол не мог не радоваться этой перемене. Его измождённое тело и усталый дух жадно впитывали этот дар, преподнесённый природой. Он позволил себе на мгновение остановиться, запрокинув лицо к небу и подставив его ласковым лучам зимнего солнца.

— Благодарность великим духам, — прошептал он, чувствуя, как теплеет на сердце. — Рол видеть они.

Однако радость была недолгой. Охотник прекрасно понимал, что ясная погода делает его более уязвимым и заметным на фоне заснеженного ландшафта. Теперь его тёмная фигура отчётливо выделялась на белом снегу, словно мишень для зорких глаз врагов или голодных хищников.

— Духи, помогать Ролу. Урхи не встречать сейчас, — думал он, осторожно продвигаясь вперёд, стараясь держаться ближе к скалистым выступам, где его силуэт мог раствориться в тенях.

Несмотря на долгий путь, Рол всё ещё не до конца осознавал истинную цель своего опасного путешествия. Куда ведут его духи? Что именно он должен совершить в этих враждебных землях? Эти вопросы не давали ему покоя, преследуя даже в коротких тревожных снах.

— Шаман говорить с духами. Шаман знать правду, — размышлял Рол, преодолевая очередной крутой подъём. Его дыхание вырывалось белыми облачками пара, тут же исчезающими в морозном воздухе. — Но Рол понимать правильно слова духов? Рол не ошибаться, идти в земли врага?

Одно он знал наверняка: нужно разрушать костяные деревья на стоянках урхов и уничтожать как можно больше врагов. Ослабление урхов означало усиление Та-Ку-Ри, шанс на мирную жизнь для его племени, для его возлюбленной Лии, носившей под сердцем их ребёнка.

Но что-то глубоко внутри подсказывало Ролу, что его миссия сложнее и значительнее, чем просто уничтожение врага. В глубине духа он чувствовал, что духи готовят для него нечто большее, что-то, что изменит судьбу не только его племени, но, возможно, и всего их мира. Зачем духи через шамана передали ему наказ подружиться с животными? Как он должен привлечь их на свою сторону? И главное — для какой цели? Эти вопросы кружились в его голове, не давая покоя.

Внезапно Рол вспомнил свой сон после ритуала с шаманом. Перед его внутренним взором вновь возникли яркие, живые образы: могучие шерстистые носороги, несущиеся по заснеженной равнине, их рога, подобные смертоносным копьям, рассекают воздух; величественные мамонты, их гигантские бивни сверкают в лучах восходящего солнца, а густая длинная шерсть колышется на ветру, словно трава на летних равнинах.

— Знак это быть? — прошептал он, останавливаясь, чтобы перевести сбившееся дыхание. — Духи говорить через сон с Ролом? Но что говорить? Что значить видеть эти?

Он чувствовал, что ответы на его вопросы где-то рядом, но они ускользали от него, словно рыба сквозь пальцы. Рол знал, что должен продолжать свой путь, должен довериться духам и своему охотничьему чутью. Ведь где-то там, за этими бесконечными снежными просторами, за враждебными землями урхов, лежит судьба его племени и всех, кого он любит.

Рол медленно продвигался вперёд, его глаза, привыкшие к бескрайним белым просторам, внимательно изучали окружающий ландшафт. Внезапно что-то привлекло его внимание — странная правильность форм, чуждая хаотичной природе. Он замер, напрягая зрение, и начал всматриваться вдаль.

— Что быть это? — пробормотал он себе под нос, прикрывая глаза ладонью от слепящего отражения солнца на снегу.

То, что сначала казалось просто причудливыми нагромождениями скал и сугробов, при ближайшем рассмотрении оказалось чем-то совершенно иным — творением рук человеческих. Рол осторожно приблизился, его сердце учащённо забилось от внезапного понимания.

— Великие духи, — выдохнул он, проводя огрубевшей от холода рукой по шершавой поверхности массивного костяного столба. — Это же…

Перед ним простиралась сложная система загородок и направляющих. Костяные столбы, глубоко вкопанные в снег и промёрзшую землю, поддерживали массивные брёвна и каменные плиты, образуя своеобразный извилистый коридор, тянущийся куда-то за горизонт.

Рол нахмурился, его разум лихорадочно работал, пытаясь понять назначение этой странной конструкции. И вдруг его озарило понимание, от которого по телу прошла дрожь.

— Мамонты, — прошептал он, его глаза расширились. — Они направлять стада мамонты!

Он опустился на корточки, начав внимательно изучать следы на снегу вокруг загородок. Огромные круглые отпечатки ног мамонтов чередовались с более мелкими следами урхов. Рол провёл пальцами по глубоким бороздам в снегу, восхищаясь и ужасаясь одновременно.

— Куда вы гнать их, урхи? — пробормотал он, и его голос был полон горечи и растущего гнева. — Зачем нужны вам столько животные?

Рол поднялся на ноги, его взгляд скользил вдоль линии загородок, уходящей далеко за горизонт. В его голове роились мысли и догадки, одна страшнее другой.

— Может, они гнать их к обрыв? Или к ловушка большая? — размышлял он вслух, его брови сошлись на переносице в тревожной складке. — Для охота. Но зачем так много животные убивать?

Внезапно Рол почувствовал, как внутри него поднимается волна решимости, подобная приливу в весеннем ручье. Он сжал кулаки, его глаза загорелись внутренним огнём, отражающим ярость и непоколебимую решимость.

— Нужно найти их, — твёрдо сказал он в безмолвную снежную пустыню. — Рол должен разрушить заграждения, сломать столбы, уничтожить загороди. И костяные деревья тоже. Духи направлять Рола. Рол делать то, что должен.

И, бросив последний взгляд на зловещие сооружения урхов, молодой охотник решительно двинулся вперёд, туда, где, как он чувствовал, будет решаться судьба не только его племени, но и всех живых существ этого сурового, древнего мира.

Каждый раз, когда взор Рола падал на костяные деревья и загородки, направляющие огромные стада мамонтов к обрывам и ловушкам, в его груди рождалось пламя неукротимой ярости. Эти исполинские сооружения, воздвигнутые, вероятно, на заре времён, казались нерушимыми свидетелями жестокости. Их могучие стволы, отполированные безжалостными ветрами и беспощадным временем, были непосильно тяжелы для рук одинокого охотника.

Но упорство Рола было подобно каменной скале. Раз за разом он методично собирал сухие ветви и обломки деревьев, складывая их у подножия костяных колонн. Затем, высекая огонь из кремня, разжигал костры, завороженно наблюдая, как жадные языки пламени лижут древнюю кость.

— Огонь есть. Кости стать пепел, — шептал он, глядя, как очистительное пламя пожирает символы жестокости урхов. — Духи мамонтов, вы свободны теперь. Рол помочь вам.

Дым от костров вздымался к небесам подобно сигналу предкам, свидетельствуя, что Рол верен своему пути. Он трудился без устали, переходя от одного костяного дерева к другому, методично разрушая систему, которую племя урхов создавало на протяжении бессчётных поколений.

Однажды, когда пылающий диск солнца уже склонялся к горизонту, окрашивая бескрайние снежные равнины в нежно-розовые тона, взгляд Рола привлекло нечто необычное. Свежие следы на девственно чистом снегу заставили его насторожиться. Он опустился на одно колено, с напряжением вглядываясь в чёткие отпечатки.

— Мамонт ходить здесь, — пробормотал он, проводя огрубевшими пальцами по огромному следу. — И.. урхи, — добавил он с нотой тревоги, замечая более мелкие отпечатки рядом.

В духе Рола разгорелась битва между интересом и опасением. Он прекрасно понимал, что следовать за урхами — значит искушать саму смерть, но жажда узнать правду была сильнее. Поколебавшись лишь краткий миг, он решительно двинулся по следам идущему по горячему следу.