Бесплатный фрагмент - Путь на восток

Часть первая
ТРЕВОЖНЫЕ ВЕСТИ

Глава первая

Маленький, но тяжелый молоток обрушился на колокол с громким и протяжным звоном — Плинфус, глава небольшого поселения Сельн на окраине острова, просил стихнуть жителей, пришедших на совет. Здесь ежемесячно собирается «элита» поселения, но этот раз был уже вторым за месяц, и поэтому собралась большая часть населения, заинтересованная столь редким отклонением от графика. Жители явно волновались: некоторые беспокойно переговаривались, другие тихо сидели на скамейке в ожидании предстоящего.

И вот наконец прозвучал сигнал к началу совета, пришедшие навострили уши и затаили дыхание.

— Друзья мои! — начал Плинфус. — Сегодня я оторвал вас от дел, которые, без сомнения, важны. Но повод, по которому мы собрались, не терпит промедления.

Чтобы вам легче было понять, о чем речь, я вынужден начать с небольшой лекции по истории. Поскольку наше поселение не такое уж и старое, его не коснулись события, происходившие на острове сотни лет назад. Здесь их свидетелями и участниками являлись только предки одной семьи, оставшиеся члены которой выгнаны с совета за нарушение порядка. К счастью, я тоже немного знаю историю Моттеруэля, а потому сегодня в них нет необходимости.

— Что же случилось, Плинфус? — послышался хриплый мужской голос из первых рядов.

— Прошу меня не перебивать, — отвечал оратор, — так вы только себя задержите. Итак, позвольте начать. Сперва нголримы, узнавшие о существовании нетронутой земли от нашедших её агвенов, отплыли на своих кораблях на северо-восток от материка в поисках источника драгоценных металлов и камней. Расселились они на восточном склоне Срединных гор, взяв в свое владение богатейшие рудники и созданный ими тогда город Лаас. Это первое поселение людей на острове существует и по сей день.

Узнав о близкой, богатой плодородными почвами и блестящими самоцветами земле, предки нынешних жителей Элдреса и Дрейла научились строить корабли у агвенов и приплыли сюда вместе с ними. Агвены нашли пристанище в лесу на северо-востоке, в месте, называющемся сейчас Харнаус, по соседству с поселением кайсерийцев, переросшим в целое владение Дрейл. Люди заселили всю восточную часть острова, образуя уже перечисленные и еще два графства: Элдрес — за Солеными горами и Бракенлоу — самое западное из восточных владений, расположенное у склонов Срединных гор.

Все расы вели между собой торговые и иные отношения, особенно сдружились кайсерийцы с агвенами. Но без ссор, как известно, люди не могут, а правители — без войн. Немалую роль в развитии конфликтов сыграли и коренные жители острова — человекоподобные существа, покрытые чешуей, словно ящерицы. Они много веков, а может, и тысячелетий до прибытия людей населяли Харнаусские леса, болота у подножья Соленых гор и восточную окраину острова. Разумеется, им не понравилось, что пришельцы с материка вынудили их потесниться. Люди, и правда, не слишком хорошо обошлись с этими существами, ведь многие ханайцы даже были вынуждены покинуть Моттеруэль. Они осели на маленьком острове к северу от Срединных гор, впоследствии названном Ханай. Ханайцы, обиженные человеческой расой, собрали свои силы и двинулись на территории, занятые агвенами. К тому времени владение Дрейл выросло в мощное графство, имеющее сильную армию и порядочные размеры. Его правители были не против присоединить и Харнаус, ослабленный нападением ханайцев. Несмотря на численное превосходство, из-за неожиданности нападения агвены лишились большей части своей армии и многих земель. Но ханайцы атаковали и графство Дрейл, высадившись с востока, так что кайсерийцы не успели сильно потрепать своих северных соседей. В итоге графам даже пришлось объединить войска, чтобы противостоять ханайцам.

Конечно же, самые сильные бедствия потерпел Харнаус. После с большим трудом выигранной войны там сменилась династия правителей. А ханайцы, поверженные, укрылись на острове Ханай. С тех пор многое забылось, сменились поколения, но сейчас эта история, которая начала приравниваться к легенде, заставила вспомнить о себе.

Но не мне выпало право утолить ваше любопытство. Гораздо лучше вам поведает об этом наш гость — стражник форта на острове Кем, старый брат по оружию и друг Нуреторна.

Со скамьи поднялся человек, ранее не замеченный присутствующими на совете. Он был одет в потрепанную, взмокшую от пота рубашку, поверх которой еще недавно была надета кольчуга. Ноги его прикрывали высокие кожаные сапоги, застегнутые на пару ремешков. Прицепленный к поясу, отблескивал тусклым серебряным светом меч. Огненно-рыжие волосы ниспадали на широкие плечи и прикрывали правый глаз, под которым виднелся недавно затянувшийся шрам. Вытянувшись во весь свой огромный рост, воин начал рассказ:

— Меня зовут Лидор, я — стражник форта на острове Кем, что рядом с Ханаем. Прежде чем перейти к делу, я хотел бы поблагодарить вас и моего товарища Плинфуса за то, что меня так тепло приняли в этой уютной деревушке, когда больше идти было некуда.

Итак, все начиналось тихим прохладным утром. Я стоял на карауле возле камер с ханайцами, и заключенные, как мне казалось, спали. Но вдруг я услышал странный шорох и побрякивание железа, затем послышался и голос — говорил его владелец тихо и хрипло, но слова мне были ясны. Вот их суть:

«…Убивайте тех, кто попытается остановить вас, садитесь на корабли и плывите на Ханай, где наш лорд уже собирает войска, чтобы вернуть то, что по праву наше».

Сердце у меня ушло в пятки, а сам я, не теряя времени, понесся к причалу, по дороге сообщая всем о произошедшем. Раньше ничего подобного не происходило — ханайцы показывали себя примерными заключенными, никто и подумать не мог, что среди них готовился сговор. Потому мало кто мне поверил. До сих пор не могу простить себя за тот страх, что помешал мне сохранять спокойствие и поднять общую тревогу. Многие погибли из-за этого.

Я и еще двое стражников сумели спастись. Мы бежали на остров, но один из них поклялся, что отчалит на материк первым же кораблем, а второй был серьезно ранен и скончался, едва мы достигли берега. Я отправился сюда, так как сил на дорогу до восточных графств в себе не сыскал. К тому же здесь проживает мой старый друг, которого я среди вас, к сожалению, не вижу. Уверен, он придумает, что делать…

— Это неудивительно, он недавно был выгнан с совета, — пояснил Плинфус, — за насмешки над его членами. Спасибо тебе за рассказ, мы всегда рады принять старых друзей в нашем поселении, правда, Фогир? — обратился он к держателю таверны «Старый Дуб».

Тот в ответ усиленно покачал головой. После этого Лидор удалился, и уже меньше чем через минуту за ним захлопнулась дверь той самой таверны.

А жители Сельна, никогда не сталкивавшиеся ни с чем подобным, в оцепенении смотрели друг на друга, не понимая, что им делать и как быть. Никто из них ничего не смыслил в военном деле, зато кто-то мог похвастаться отличным урожаем, а его сосед мог быть великолепным каменщиком. Ремеслом и земледелием жила эта скромная деревушка, и все ее жители прекрасно понимали: Сельн — незащищенное поселение, хоть и, по меркам местных жителей, большое. Но если нападет армия, то прятаться будет негде, и немногочисленное население исчезнет.

— Друзья мои, все вы понимаете, что нашему поселению ничего не угрожает! — успокоил собравшихся Плинфус. — Наши земли никогда не интересовали ни ханайцев, ни правителей восточных графств. Однако просто так, сложа руки мы сидеть не можем, верно, друзья?

Очевидно, жители деревни были с ним не совсем согласны, потому как за этим призывающим возгласом последовала неловкая тишина. Но она вовсе не смутила Плинфуса.

— На востоке проживают наши друзья, с которыми нас связывает долгая история и единая кровь. Разве можем мы позволить им попасть под угрозу неожиданного нападения? Предлагаю не ждать совета того, кто не умеет сдерживать свой язык, а решить этот вопрос самостоятельно. По слухам, еще совсем недавно кораблей у ханайцев не было вовсе, а без них, как известно, на остров не добраться. Значит, время у нас все еще есть. Полагаю, чуть больше месяца. Соберем небольшой отряд из самых смелых и отчаянных людей, дабы предупредить правителей восточных владений об опасности… ну, и попросить о помощи, конечно же, мы не можем знать наверняка, что на уме у этих, кхе-кхе, созданий, — предложил Плинфус. — А поскольку на раздумья вам потребуется немало времени, прошу вас разойтись по домам.

— Но ведь мы можем послать ворона или гонца, они иногда выплывают из Края в Дрейл… — послышался робкий голос из толпы.

— Я не доверю в такое время столь важные вести гонцам, на которых регулярно нападают бандиты ради небольшой наживы. А вороны, мой дорогой друг, не перелетают через Срединные горы.

На этом совет и завершился. Когда на месте, где еще недавно толпилось не меньше полусотни людей, остались только тени страха и непонимания, из-за дерева, стоящего рядом с трибуной, вышел человек в поношенной серой мантии с капюшоном, закрывающим глаза. Он сразу же пошел быстрым шагом по направлению к мосту, который пересекал реку Кремнистую, отделяющую поселение от внешнего мира. Пройдя по нему, человек свернул направо, на дорогу, ведущую вдоль леса, постепенно поднимающегося на возвышение левее дороги. С другой стороны приятным весенним журчанием его сопровождала река. Когда пригорок достиг своей предельной высоты, составляющей два человеческих роста, человек взглядом отыскал неудобную косую лестницу, созданную корнями деревьев, и в три прыжка взобрался на вершину. Оказавшись на полянке, вокруг которой расположились старые осины, освещенные оранжеватым светом заката, он полюбовался пейзажем (никогда не пренебрегал возможностью насладиться природой) и, убедившись, что погони нет, нашел едва заметную тропинку. Путь по ней лежал до тех пор, пока тропа не растворилась в еще одной лесной поляне. Размашистая ель закрывала ее от солнечного света своими зелеными колючими лапами. В тени этого могучего дерева стоял маленький деревянный домик, скрытый от посторонних глаз кустами молодой лещины. Из трубы его редкими, но густыми клубами валил дым. Человек медленно открыл скрипучую деревянную дверь и вошел в дом.

Внутри все было обставлено довольно просто: в углу напротив двери место заняла стойка для оружия, державшая три меча и такое же количество луков, рядом с входом стояла тумбочка с тремя выдвижными ящиками, над ней висели три крючка: два были заняты, на третий повесил мантию сам вошедший. У стоек с оружием взгромоздился неуклюжий прямоугольный стол и рядом с ним три стула, на двух из которых сидели, как вы уже догадались, два человека.

Один из них был рослый, плотного телосложения. Его карие глаза при появлении третьего окинули того быстро и резко, но тут же приняли прежнее положение. Короткие волосы темно-коричневого цвета едва прикрывали уши и неопрятно торчали сверху, особое внимание привлекали выпуклые скулы, широкие плечи и слегка крючковатый нос.

Второй человек был худощавым — идеальное телосложение для разведчика. А мозоли на пальцах говорили о количестве времени, проведенном за тренировками в стрельбе. Его зеленые глаза не изменили своего положения при входе третьего, а темные длинные волосы уж подавно.

Третий человек, с которым мы уже частично познакомились, был между двумя предыдущими средним по комплекции. Волосы, слегка взъерошенные от капюшона, были убраны в маленький пучок на затылке. Он приходился братом здоровяку, а звали его Нуреторн.

Распустив светлые прямые волосы и встряхнув головой, он сел за третий стул, и тут же прозвучал вопрос от лучника, которого звали Коловари:

— Ну, какие результаты очередного бессмысленного собрания?

Вопрос оставался без ответа некоторое время.

— Ну-у? — поторопил пришедшего любопытный друг.

— Совет на этот раз оказался не бессмысленным, что меня безумно удивило, — ответил Нуреторн, продолжая смотреть в свою кружку, из которой вылезла жирная муха. Он поднял глаза и продолжил:

— Я опишу это как можно короче: в Сельн прибыл человек. Тюремщик, мой старый брат по оружию Лидор из форта на острове Кем. Он прибыл с известиями. Очень важными для Сельна и для всех островитян. Из этого форта сбежали заключенные — ханайцы. Лидор услышал во время побега, что их предводитель собирается напасть на нас.

— Зачем им нападать на какую-то жалкую деревушку? — рассмеялся здоровяк Ватиньер.

— Не смешно, — резко ответил Нуреторн. — Мы — это все жители нашего острова, война объединит всех нас, возможно, что навсегда. Ну… или сотрет с лица земли, — сказал он так невозмутимо, будто пожелал кому-то приятного аппетита.

Гробовая тишина, которая в мирное время стоит только в могильных склепах, нависла над сидящими в маленьком доме. Прервал её звук падающей кружки Коловари на его коленки.

— Проклятье, — выругался он и, взяв платок, попытался вытереть одежду. Но после нескольких напрасных попыток бросил это дело и, не в силах терпеть тишину, произнес:

— И что, будем так сидеть молча? На носу война, как я понимаю, нужно что-то делать.

— Да, верно, — очнулся Нуреторн, — на совете решилась и роль нашего небольшого поселения в возможной войне, по крайней мере в её начале. На восток, в четыре владения, будет послан отряд. Цель похода — предупредить правителей об угрозе нападения и постараться убедить их объединиться. Хотя, судя по летописям и книгам, которые я читал, это практически невозможно.

— Если это был намек, то он понят, — вставил свое слово Ватиньер.

— Намек? Нет, что ты имеешь в виду? — спросил брат брата.

— Я думал, ты предлагаешь нам отправиться в это опасное путешествие, — сказал старший.

— Думал, только в мою больную голову могут прийти подобные мысли, — откликнулся Нуреторн.

— Какие? — с удивлением произнес Ватиньер.

— Ладно, я пойду, вы тоже ступайте и добудьте карту, — заключил, отчаявшись, Нуреторн и, взяв свою мантию под мышку, вышел вон. А Коловари так и остался сидеть на стуле, с непонимающим видом смотря на оставшегося внутри дома друга.

— Вечно он раздувает проблемы из ничего, — возмутился он, чем вызвал смех друга, не прекращающийся на протяжении по меньшей мере двух минут.

Неспособный сидеть на одном месте, Коловари накинул на себя плащ, предложив другу сделать то же самое, после чего первым вышел на улицу, а Ватиньеру пришлось догонять его, одеваясь на ходу.

К этому времени Нуреторн быстрым шагом приближался к поселению, улицы которого заметно опустели — вечерело, и все расходились домой после насыщенного разнообразными эмоциями дня. Этот изгнанный с собрания человек, застрявший где-то между юностью и мужественностью, часто сидел на крыше одного из домов и любовался тем, как уставшие к концу дня солнечные лучи заключают его родную деревушку в последние перед ночью теплые, любящие объятья. Особенно красиво смотрится вечером мост через спокойную речушку Кремнистую, вырисовывающую замысловатые узоры вокруг южной границы поселения. Деревья, посаженные по берегам, отбрасывают мягкие тени, днем спасая от жары и без того утомленных рыбаков, приветствующих проходящих по мосту, а вечером создавая нечеткие рисунки на водной глади. Чуть ниже по течению, как бы напоминая, что стоит иногда ее смазывать, крутится, поскрипывая, водяная мельница.

И даже в этот момент, когда, казалось бы, все его мысли должны быть заняты развивающимися событиями, Нуреторн не смог не остановиться, чтобы в очередной, последний за долгое время раз, насладиться закатом в Сельне. Только когда убедился, что солнце беспрепятственно ушло за горизонт, он отправился прямиком к усадьбе Плинфуса, расположившейся на окраине поселения. Дом, как и прилегающий к нему сад, не выделялся от всех остальных: такие же деревянные балки на мазаных стенах, такие же невзрачные цветы на балкончиках и такие же серые, пыльные дорожки.

Нуреторн приоткрыл железную калитку в невысоком заборчике, за которым росли крохотные деревья с нежно-зеленой хвоей, и вошел в сад. В нем царил беспорядок. Где-то лежали садовые ножницы, где-то грабли, а где-то остатки сухой сорной травы. Пройдя весь этот лабиринт из инструментов, гость подошел к двери и постучался.

— Уже иду! — послышался ответ откуда-то сверху, и навстречу гостю рысцой выбежала мохнатая собака, виляя хвостом и радушно приветствуя пришедшего лаем.

— Тихо, Табак, — успокоил ее Нуреторн. Послышался стук башмаков по лестнице. Это был сам Плинфус, что неудивительно — в доме он уже давно жил один, и всем это было прекрасно известно.

— Добрый вечер, — поздоровался хозяин, после чего в вежливой форме задал вполне предсказуемый вопрос, — чем могу служить в этот прекрасный вечер?

— Я пришел по поводу собрания, — пояснил пришедший.

— Полагаю, тебе не надо рассказывать о том, из-за чего оно произошло, — устало произнес Плинфус.

Нуреторн ответил многозначительным кивком головы.

— Вечно ты шныряешь по каким-то кустам, прямо как твой отец. Пора бы мне уже к этому привыкать, — отвлекся от темы разговора хозяин. — Так чего ты хочешь от меня?

— Я думаю, зная о моей страсти к прогулкам по кустам и не только, можно догадаться.

— Ты же знаешь: это не просто приятная прогулка. Это опасное и важное задание. Я прекрасно понимаю, что кроме тебя с братом никто не согласится на такое, но без вас будет совсем тихо, да и твоя голова мне тут никогда не помешает.

— Уверен, своей вам хватит на время моего отсутствия, — улыбнулся Нуреторн. — И, как вы правильно подметили, брат пойдет со мной, а кроме него Уолтер Коловари.

— Н-да, — вздохнул Плинфус, — отпуская такую компанию, нельзя быть уверенным, что вы не остановитесь в ближайшем трактире на месяц… но делать нечего. Сколько времени вам нужно на подготовку, дня два, полагаю?

— Мы уже готовы, — спокойно ответил Нуреторн.

— Ладно, — нехотя согласился Плинфус, — уходите завтра утром. И тихо.

— Спасибо, — поблагодарил хозяина Нуреторн, но не спешил уходить.

— Что-то еще? — поинтересовался хозяин.

— Я бы хотел увидеться со своим старым товарищем Лидором… — неуверенно произнес тот.

— Сразу после собрания он отправился в таверну, где заснул без задних ног. Парень явно выдохся, не думаю, что стоит его беспокоить.

Нуреторн кивнул и удалился. Выйдя за калитку, он повернул налево, к дому своего друга Коловари, где они должны были встретиться.

Пройдя несколько сотен шагов, мужчина оказался около невысокого деревянного забора. Калитка, ведущая в сад, была распахнута, мол, «заходите, гости дорогие». Прямиком от нее к дому вела дорожка, вымощенная светлыми булыжниками. Тянулась она долго, огибая клумбы с разноцветными цветами, пересекая даже маленький ручеек, берущий своё начало с водопада, устроенного хозяевами в начале сада.

Приятный запах цветов и тихое журчание воды успокоили пришедшего и, замедлив шаг, двинулся он к дому. К слову, самому большому дому в Сельне. Веранда, на которой оказывался всякий, желающий попасть внутрь, была обставлена уютно и просто: круглый стол, четыре стула вокруг него, ваза с цветами, коврик на пороге, вышитый хозяйкой дома — Верлией Уолтер, матерью Коловари. Вытерев ноги об этот самый ковер, Нуреторн зашел в прихожую, где стояла на полках, лежала на полу и даже валялась на табурете обувь.

Тут его уже ждал Коловари, нетерпеливо почесывая спину. Увидев гостя, хозяин пригласил его войти. Внутри было прохладно и светло. Кухня, следующая сразу за прихожей, потрясала своими размерами и чистотой. Но этому гостю не было времени наслаждаться убранством, да и видел он его многократно. Поднявшись в комнату друга, он увидел три наплечных мешка, один из которых был набит до отказа.

— Карту вы хоть взяли? — презрительно осмотрев мешки, спросил Нуреторн.

В ответ Коловари ткнул сверток в плечо друга.

— Отлично, — оценил тот, — выходим завтра вместе с солнцем. А сейчас нам всем лучше поспать.

С этими словами Нуреторн ушел в свою спальню (именно в свою, такая была в доме Коловари, братья Ильмерины жили в доме Уолтеров, с их старым особняком было связано слишком много нехороших воспоминаний).

***

Проснувшись затемно, Нуреторн разбудил друзей, спустился на кухню и поставил на огонь чайник. Затем вернулся в спальню и проверил, встал ли Ватиньер. Молодой хозяин дома к этому времени уже спустился.

С трудом подняв свой мешок и мешок брата, Нуреторн воротился на кухню. Коловари решил, что отправиться лучше на пустой желудок — подкрепиться можно и в дороге. Сейчас он как раз собирал еду в путь. Когда спустился Ватиньер, крышка чайника, подталкиваемая горячим паром, подлетала едва ли не до потолка. Сняв его с огня, Нуреторн разлил кипящий чай по трем кружкам.

После легкого завтрака трое одновременно поднялись, взяли мешки, затянули потуже ремни с ножнами, повесили поверх плащей колчаны со стрелами и луки, бросили последний задумчивый взгляд на место, где раньше стояли их вещи, и, удостоверившись, что ничего не забыли, вышли из дома.

Стояло погожее весеннее утро: красное солнце наполовину выглянуло из-за горизонта, светло-зеленая трава покрылась росой, отблескивающей цветом молодого шиповника. Птицы радостно щебетали, летая с ветки на ветку, зазывая путников в неведомые края.

Ватиньер с грустью разглядывал родные места, прощаясь с ними, Коловари пинал камни, лежащие на его пути, а Нуреторн шел, смотря вперед, представляя, какие трудности могут встать на его пути, и размышляя, смогут ли три простых искателя приключений из Сельна преодолеть их.

Так и вышли они из поселения через восточные ворота, которые все поселенцы называли «Черным ходом». В основном его использовали хорошо подвыпившие товарищи, чтобы скрыться от глаз всевидящих жен. Ход этот зарос травой по щиколотку. Со всех сторон в него влезали кривыми ручищами тяжелые под весом несобранных в прошлом году гнилушек ветви деревьев. Неожиданно голос старшего из отряда прервал тишину:

— Мне кажется, я чего-то не понимаю: где дорожка из цветов? Где провожающие поселенцы, раздающие подарки в путь?

— Ты прав, — отозвался Коловари, — ты ничего не понял: это секретное задание, о котором никто не должен знать, так что мы вполне успешно справляемся.

— Секретное задание? Его обсуждали на собрании, значит, все жители давно о нем знают!

— Конечно, все знают. Но какой идиот будет вставать до рассвета, чтобы проводить неизвестно куда нарушителей покоя?

— Ты же ведь понял, что я пошутил, — разочарованно пробурчал Ватиньер, — пес с этими жителями, я рад, что, наконец, смогу отдохнуть от них.

В ответ Нуреторн ухмыльнулся и прибавил ходу, свернув на восточный тракт. Солнце к этому времени вылезло из-за горизонта и, повиснув над лесом, светило в лица путникам, заставив их окончательно проснуться.

— Следующие два дня мы будем идти этой дорогой до Овражья. Там мы проведем ночь и отдохнем.

— В трактире «Глубокий овраг»? — поинтересовался Коловари.

— Именно.

— Там лучшее пиво на всем острове! Ради этого можно и шаг прибавить, — сказал он и ускорился. Остальные последовали за ним.

Со временем отряд начал замедлять ход — усталость брала свое. Нуреторн к всеобщей радости объявил привал. Расположившись на живописной полянке под старым дубом, путники удивленно заметили, что уже перевалило за полдень. В начале пути время всегда летит незаметно.

Коловари решил отойти и осмотреться, а Ватиньер в это время достал из мешка кусок солонины и хлеб, Нуреторн разложил карту и, отметив углем пройденный отрезок маршрута, прилег, облокотившись на дерево, и не заметил, как уснул.

Проснулся он через несколько минут от ледяной воды, вылитой ему на голову, — это Коловари, как всегда, был готов порадовать свежими шутками. К этому времени «стол» уже был накрыт: на большом сухом пне лежали три фляги, наполненные свежей родниковой водой, грибы, найденные Коловари, которые Ватиньер убирал в мешок, и полдюжины кусков хлеба, покрытых тонкими ломтиками солонины.

Закончив с грибами, Ватиньер с гордостью осмотрел своё творение.

— Давайте не будем задерживаться, — предложил он и запихнул в рот целый бутерброд. Все последовали его примеру, разве что не с такой впечатляющей скоростью. После перекуса ничего нет лучше крепкого сна, но, пожалуй, было бы странно таким образом начинать первый же день путешествия.

А потому, прикрепив фляги к поясу и накинув за спины мешки, герои наши продолжили свой путь, который лежал через тихий дубово-еловый лес. Тракт, который до недавнего времени был всего лишь тропинкой, расширялся и вскоре уже сделался таким широким, что запросто могла проехать повозка.

Идти после отдыха и еды было легче, и путники вернули прежний темп. С каждым шагом лес становился все гуще и гуще, все чаще поваленные ветром или старостью деревья преграждали путь. Но, преодолевая препятствия, отряд был на шаг ближе к цели, которой в данный момент было превосходное овражское пиво. По крайней мере для Коловари.

Увы, за хорошим началом похода поспешило неприятное продолжение. Как по закону подлости, погода вздумала испортиться именно в этот день. С запада быстро шла грозовая туча, поглощая голубое небо и ввергая лес во тьму. Решили ускорить шаг вдвойне, чтобы успеть укрыться где-нибудь от ненастья, но это не представлялось возможным — до Овражья было еще больше дня пути, а между двумя поселениями, кроме леса, ничего.

Дождь хлынул сплошным потоком. Сперва листья спасали от стихии путников, но погода разбушевалась не на шутку: дорога и все вокруг заливалось водой. Вскоре тракт вообще невозможно было отличить от окружающего леса — пришлось идти наугад.

Пыль, прибитая дождем, превратилась в грязь, липнущую к ногам, замедляющую движения, утомляя ноги. Плащи, надетые к началу дождя, промокли до нитки. Капли летели в глаза, ничего не было видно дальше вытянутой руки.

Коловари, поскользнувшись в грязи, упал, но тут же поднялся, воспользовавшись предложенной рукой. После продолжительных проклятий и угроз небесам он спросил сам у себя: «Когда же это кончится?»

Ответом ему был грохот, словно раздающийся от бочки, катящейся с бугристого холма.

Вдруг впереди показался свет, проглядывающий из занавешенного окна, а за ним и дым, клубами выкатывающийся из трубы. Трудно сказать, больше удивило явление хижины посреди леса путников или обрадовало, точно можно заявлять одно: позабыв об осторожности, они понеслись навстречу спасительному крову. Не так просто было поверить своим глазам, ведь дом стоял прямо в чаще. Но с приближением к деревянной постройке сомнения постепенно пропадали.

Меньше чем через минуту все уже стояли на пороге и нетерпеливо стучали в дверь. Изнутри послышался голос. Нетрудно было определить, что его обладатель — пожилой человек, уж больно он был старческим. Однако от него так и разило теплом и некой силой. А может, путники просто давно не слышали ничего, кроме звука дождя и довольно высокого голоса Коловари. Из открытой двери повеяло теплом камина, горящего в доме старика, открывшего ее.

Длинная седая борода его была немного короче волос, спускавшихся за спиной почти до пояса, серо-зеленые глаза медленно оглядывали пришедших. Глубокие морщины и усталый взгляд не оставляли сомнений — он был очень стар, но старость, казалось, его совсем не повредила. Он не был скорченным, и лицо его не отдавало старческой печалью, наоборот, он даже выглядел радостным при виде гостей и впустил их без промедления. Домик был совсем маленьким, а обстановка скромной — все, что необходимо человеку для комфортного, но не более того, жилья: кровать, комод, обеденный стол, две скамьи, камин и три кресла подле него, буфет возле стола и прикроватная тумбочка. Возле входа к стене были прибиты крючки, на которые, по предложению хозяина, гости повесили свои мокрые плащи.

— Вы, наверное, устали с дороги, садитесь за стол, — предложил хозяин, указывая на крохотную кухню, — я как раз собирался садиться ужинать.

Поблагодарив старика, гости уселись напротив него. К их удивлению, стол был накрыт не бедно, были там и козий сыр, и тушеное мясо, и молоко, и хлеб, и даже черничное варенье.

Хозяин не ел, а только наблюдал за трапезничающими гостями. Жевали они быстро и молча, ни одного слова не вылетело из их уст, зато сколько еды туда влезло… После плотного ужина старик предложил гостям устроиться в креслах, что возле камина. Сам он принес туда стул, чтобы сесть рядом и выслушать их историю.

Хозяин первым начал разговор:

— Думаю, не сочтете невежеством, если я поинтересуюсь, кто же ко мне пожаловал в сей ненастный час?

— Мы из Сельна, — начал младший брат Ильмерин, — меня зовут Нуреторн, это Коловари и Ватиньер, — сказал он, показав на своих спутников.

— Я лесник, как вы могли догадаться, слежу за порядком в этой части Великого Леса, присматриваю за здешними зверушками и пташками. А имя мое — Нустор, — представился старик. — Нехорошее же вы время выбрали для прогулок, — загадочно произнес он, а потом, улыбнувшись, добавил, — льет как из ведра!

— Кто же мог подумать, что в один момент такое чистое весеннее небо разразится страшной бурей! — заметил Ватиньер.

— А еще говорят, нет существ разумней человека… Птицы за день предупредили меня об ухудшении погоды! Если бы не они, все мои посевы смыло бы, а так я отложил это дело до лучших времен, — поделился лесник. — Простите, возможно, память подводит старика, но вы, кажется, не сказали, куда держите путь.

— Верно, — признал Нуреторн и, немного подумав, решил, что скрывать что-то от старого лесника проку нет. — До нас дошли вести с севера, настолько тревожные, что наш отряд немедленно отправился в путь, чтобы оповестить о них остальных.

— Постойте-постойте, — прервал рассказ Нустор своим сиплым, но довольно приятным голосом, — уж не про слухи ли с острова Кем вы говорите?

Гости немного напряглись и порядком удивились, услышав это. Но в глазах старика не таилось ничего зловещего, так что только Коловари убедился на всякий случай, что его кинжал на месте, ощупав рукоять под дублетом.

— Нельзя недооценивать скорость распространения слухов, — задумался Нуреторн, — может, и наш поход уже потерял смысл?

— Что вы, господа, это случайность, что забытый богами старик в глухомани услышал об этом! Верите или нет, но не далече чем три дня назад, точно так же ко мне завалился очень обаятельный и очень усталый человек. Он-то мне обо всем и поведал! Полагаю, и вам тоже.

— Правильно полагаете, — буркнул Коловари.

— Что ж, в таком случае могу вас заверить, что поход ваш не напрасен! Этот приятный юноша сам сообщил мне, что я первый удостоился чести узнать о надвигающейся угрозе.

— Уж не знаю, смеяться теперь нам или плакать, — продолжал ворчать вечно недовольный наследник дома Уолтеров.

— Кончай бубнить, — толкнул его огромной лапищей в плечо Ватиньер, — признай, ты и сам соскучился по дальней дороге и доброй схватке!

Ответить тому не дал Нуреторн:

— Скажите, а не говорил ли ваш прошлый гость чего-нибудь о том, куда направились его товарищи?

— Он так устал с дороги, что вообще не был особо разговорчив, хм-м… Нет, не припомню ничего подобного, — разочаровал гостя Нустор. — Не думаю, господин Нуреторн, что было бы разумно вам завершить свой поход… Хотя, чем он может быть полезен…

— Если подготовиться к удару, можно успеть спасти куда больше людей. Неожиданное нападение приведет к разрушению всего того, что веками возводили жители востока, — пояснил Нуреторн.

— Это правда, — закивал лесник, — хотя, честно признаюсь, не думаю, что у графов есть какие-то шансы справиться с ханайцами в одиночку…

— Вижу, вы смыслите кое-что в тамошних делах? — улыбнулся предводитель отряда.

— Я жил там долгое время, — отвечал так, будто говорил об общеизвестных вещах, Нустор, — а потом отправился на покой в этот тихий уголок и, знаете, никогда не жалел об этом.

— Возможно, и нас ждет нечто подобное, — ухмыльнулся Ватиньер.

— Да упасут нас боги! — вставил Коловари, чем заставил своих друзей покраснеть, а хозяина рассмеяться.

— Что вы, друзья, совсем необязательно кончать свою жизнь в одиночестве на краю света! Надеюсь, к вам судьба повернется более приятным своим местом…

— И да не отвернется она от нас в этой битве! — торжественно произнес Ватиньер.

— Ах да, чуть ли не забыл, — вскочил со своего места Нустор. — У меня тут завалялось кое-что для достойных гостей, — сказал он и оставил их у камина одних, подойдя к коврику около кровати. Под ним, к удивлению каждого, оказались не гладкие половицы, а потайная дверь, ведущая в подвал. Лесник открыл люк и исчез в подполье, можно было слышать, как его ботинки ступают по скрипучей откидной лестнице. Некоторое время самые разнообразные звуки доносились до гостей, они не без труда разбирали скрежет тяжелых засовов, звон посуды и лязг стали. Неожиданно прекратившись, они сменились глухим голосом снизу:

— Помогите старику поднять непосильную для него ношу! — просил из подполья Нустор.

Ватиньер подскочил с места, будто ужаленный, и понесся к люку. Встав на колени, он заглянул вниз и увидел совсем не то, что ожидал: там был не сырой погреб, поросший паутиной и загаженный крысами, а очень даже уютная комната: каменные колонны поддерживали деревянный потолок, около стены стоял большой шкаф, набитый одеждой и какими-то вещами, в углу был стол, на котором лежали карты острова и кронциркуль. Перо и чернильница расположились рядом. Несколько бочек больших и маленьких стояли друг на друге.

Засмотревшись, Ватиньер не заметил, что уже довольно долго хозяин всего этого имущества держит увесистый с виду сундук на вытянутых руках. В правильности своих предположений помощник тут же убедился.

Несмотря на это Ватиньер с легкостью поднял его наверх и поставил около камина, после чего думал подсобить старику с лестницей, однако, когда он обернулся, хозяин дома уже поправлял коврик. «Бодрый же старикан», — пронеслось в голове у каждого. Через пару мгновений все уже сидели на своих местах. Изменилось лишь то, что у Нустора под ногами теперь лежал сундучок.

Лесник медленно поднял крышку, с нее мелким осенним снегом посыпалась пыль. Серая тряпица прикрывала содержимое ящика. Безо всякого уважения она тут же была повешена на спинку стула.

— Они из особого металла, — сказал Нустор, вынимая из ящика три клинка, коротких, немного длиннее кинжала, с росписью на лезвии и узорами на рукояти. –Выкованы были во времена союза агвенов и нголримов древними их мастерами. Мне они достались в подарок от графа нголримов во время моего путешествия через горы, но сейчас вам такие подарки нужнее.

Услышав, что оружие работы нголримов, Ватиньер и Коловари, сняв с пояса, аккуратно отложили свои неуклюжие длинные мечи и потянулись к подаркам. Старик протянул их, затем отдал клинок Нуреторну. Сталь обдала руку неожиданным теплом, и новый владелец почувствовал, как между ним и оружием прошла некая неуловимая связь.

— Это необычные мечи, как вы могли заметить, — тщетно попытался привлечь внимание гостей Нустор, лишь Нуреторн сумел отвлечься от ценного подарка, — они слушаются только своего хозяина. Но и это не главное: клинки не ломаются, и их не надо точить, по крайней мере, так мне было сказано… Говорят, они могут разрубить любую цель в руках своего владельца, — добавил лесник и, закрыв пустой сундук, откинулся на спинку стула.

— Но можем ли мы взять их? — все еще не до конца поверив в подобную щедрость, спросил Нуреторн.

— Сами посудите, зачем мне столько? — улыбнулся старик.

— Хм-м, пожалуй, вы могли бы выручить за них приличную сумму и купить домик со стенами покрепче, — предположил Коловари.

— Погоня за богатством и роскошью продолжалась слишком долго, мой юный друг, а за несколько лет тихой жизни в лесу я получил нечто гораздо более ценное…

— Что ж, моя погоня пока только в самом разгаре, а потому мне вас не понять, — ухмыльнулся Коловари, любуясь подарком.

— Обещаем не проливать ими кровь понапрасну, — с поклоном заверил Ватиньер, не меньше остальных довольный приобретением, хотя и предпочитал тяжелое двуручное оружие.

— Да-а, хе-хе, для напрасных кровопролитий оставим наши старые железки! — рассмеялся Коловари.

— Ну хватит, что о нас подумает хозяин, — укоризненно посмотрел на друга Нуреторн, но лесник лишь добродушно смеялся, не почувствовав злого умысла в шутке:

— Думаю, друзья мои, вы устали с дороги, а завтра вас снова ждет дальний путь, — сменил тему Нустор.

— Вы правы, нам всем стоит выспаться, — согласился Ватиньер и сладко, насколько это возможно для почти семифутового здоровяка, зевнул.

Нустор, тут же поднявшись с места, снова воспользовавшись помощью этого самого верзилы, принес три пледа. Накрывшись ими в креслах у камина, трое путников приготовились ко сну.

Хозяин сел на стул у окна и, казалось, высматривал что-то в густом лесу.

— Доброй ночи, — пожелал он, не отрываясь от холодного стекла.

Глава вторая

Пробудились гости Нустора поздно. Солнце уже взошло, и свет бурным потоком заливался в хижину лесника. Продрав глаза, Ватиньер и Коловари стянули с себя одеяла и лениво поднялись с удобных кресел.

В камине закипал чайник, но хозяина дома не было, очевидно, он рассчитывал, что гости проснутся как раз к этому моменту, а сам вышел во двор.

Нуреторн уже давно сидел там на скамейке около хижины: любовался утренним лесом и наслаждался улучшающейся погодой. Вдыхая особенно свежий после дождя воздух, он слушал пение птиц, окружающее здесь слушателя со всех сторон. Звери тут совсем не боялись человека и вели себя, можно даже сказать, излишне нахально: за деревом, растущим около дома, совсем недавно прошмыгнул заяц, чуть дальше от избушки все утро шнырял взад-вперед молодой кабанчик, а пару часов назад по следу зайчихи шла старая лисица, ее совсем не смутило присутствие человека, так что без завтрака она, видимо, не осталась.

Не желая пропустить свой, Нуреторн встал и направился к крыльцу. У самой двери он встретил лесника, который как раз вернулся с утренней прогулки. Вместе они зашли в дом. Приятные неожиданности этим утром не заканчивались: Коловари с Ватиньером потрудились (уж поверьте, такое случалось нечасто) — завтрак уже ждал на столе. Старик, сняв чайник, разлил чай по чашкам и сел к остальным.

Завтрак провели в такой же тишине, как и вчерашний ужин, только Коловари, уронив до золотистой корочки поджаренную картофелину на себя, изящно выругался.

Пришло время прощаться, гости уже встали из-за стола и схватили свои вещи, аккуратно и не очень оставленные у двери, но не тут-то было: Нустор, к сожалению Коловари, (не любил он навязчивых стариков) вызвался проводить путников до тракта, что вызвало многочисленные благодарности братьев Ильмеринов.

Вода все еще оставалась на земле, покрывая мягкий травяной лесной покров тонким слоем. Дождевые капельки блестели в лучах прорезавшего тучи солнца. Погода налаживалась.

На заднем дворе хижины, приютившей путников на ночлег, паслись за деревянной изгородью лоси. К кормушке, расположенной около нее, нередко подбегали лесные зайцы и другие мелкие зверушки, желающие позавтракать, а может, и обменяться новостями, поговорить о разных своих делах. Кто знает, о чем в такую рань могут судачить лесные жители. Пасущиеся тут же куры уж совсем не ведали страха и соглашались расступаться перед надвигающимися людьми только при хорошем пинке.

Отряд двигался вперед, и домик лесника удалялся из виду, загораживаясь деревьями, чья листва все еще была нежно-зеленого цвета, но уже не выглядела совсем молодой. К моменту, когда дом, приютивший промокших до нитки путников, скрылся в зелени, перед ними и проводником показалась та самая дорога, с которой они, сами того не ведая, сошли прошлым вечером.

— Тут мы расстанемся, — объявил лесник, — остается только пожелать счастливого пути, и, кто знает, возможно, мы еще встретимся.

Последние слова он сказал, явно что-то скрывая, но никто не обратил на это внимания, не до того было. Гости в последний раз поблагодарили хозяина и попрощались, обменявшись поклонами. Ватиньер хотел было протянуть Нустору руку, но брат остановил его, опасаясь за хрупкие старческие кости. Лесник побрел обратно к своей избушке, а наши герои продолжили путь по тракту на восток.

— Откуда у этого старикашки такие мечи? — с чрезвычайным удивлением спросил Коловари, когда они отошли на порядочное расстояние.

— Да уж, не выглядит, как простой лесник, он, — согласился Ватиньер.

Третий промолчал, лишь обратив пустой взгляд к своим спутникам.

— Сколько еще отделяет меня от овражского пива? — полюбопытствовал юный Уолтер, оторвавшись от мыслей о старике.

— Потерпи, мы отстаем от плана на целый день, столько же нам идти до твоего пива, — не оборачиваясь, ответил Нуреторн. — Путь до Овражья — широко используемая среди купцов, удобная для путешествий и безопасная дорога, поторопимся же.

Дорога действительно была очень удобной, даже несмотря на оставшуюся со вчерашнего дня влагу, кое-где делающую ее слишком скользкой. Тракт прорезали следы колес телег купцов, изредка под ногами лежали кучки конского навоза. А вскоре послышалось и ржание, вдалеке раздался стук колес и копыт, из-за поворота показалась телега, в которую была запряжена старая кляча. На облучке сидел средних лет мужчина, судя по одежде, крестьянин, возвращающийся в Сельн. Скорее всего, он отвозил продукты, выращенные силами семьи, в город. Человек приветливо улыбнулся путникам, приподнял шляпу и поехал своей дорогой, время от времени подгоняя выглядевшую уж совсем жалко тощую кобылу.

Через некоторое время однообразного, но довольно приятного пути по лесу путники прошли через быстрый ручеек по ветхому мостику и попали в новую часть леса: много десятков лет каждый год тут вырубались деревья, которые отличались особой плотностью и ровным стволом. Они были так хороши, что их с радостью забирали жители обоих поселений — Сельна и Овражья, хотя эта часть леса была аккурат между ними. Однако уже довольно давно беспощадные вырубки прекратились, благодаря стараниям нового лесника. Впрочем, и рубить просто уже было нечего… В любом случае сейчас здесь росли лишь невысокие лиственные деревца, а потому света тут всегда было предостаточно.

— Что-то я проголодался, — сказал Ватиньер, поглаживая живот, — а тут как раз и место очень даже подходящее.

— Я бы тоже чем-нибудь поживился, — поддержал его Коловари.

— Вижу, мысль о том, что надо наверстывать упущенное, терзает только меня, — заметил Нуреторн. — Ну, как говорится, правда за большинством, а значит, время обедать. Тут и остановимся. Место и вправду очень даже приятное, — заключил Нуреторн.

Времени все же он много на трапезу тратить не хотел, так что обошлись легким обедом из того, что захватили у лесника: каждому досталось по два тонких ломтика жареного бекона и по куску свежевыпеченного хлеба с хрустящей корочкой. Закусили это дело солеными огурцами.

После короткого привала путники быстро собрались и продолжили путь.

Дорога уходила все дальше в лес, извиваясь, огибая деревья, словно злостный плющ. Солнце, в отличие от нашего отряда, уже давно перевалило за половину своего пути, приближался закат.

Полностью поглощенный мыслями об овражском пиве, Коловари вынул из кармана половину бутерброда, что оставил с обеда, и отправил себе в рот, дабы рассеять эти приятные мысли и вернуться к не менее приятной реальности: вечер выдался теплым, лишь редкие порывы ветра направляли на спины путников все новые отряды мурашек. Резко стемнело. Лес впереди начал сливаться с темнотой, откуда-то пополз туман.

— Он поднимается с ручья, протекающего в овраге, кажется, мы все-таки справились, — объявил Нуреторн.

Его, казалось бы, сонные спутники сразу оживились и чуть ли не бегом добрались до оврага. Через него был перекинут мост, скрипящий под ногами, но нисколько не из-за ветхости, а от влаги, которая выпала на него вечером. Мост-то был сложен исправно, совсем недавно отремонтирован. После него путникам дорогу преградили ворота.

У ворот кутался в теплом плаще человек, седую бороду которого освещала поднимающаяся луна. В одной руке он держал бутылку, другую прятал в рукаве. Завидев приближающихся людей, он поставил бутылку за спиной и выпрямился.

— Кто вы и зачем приблизились к этим воротам? — спросил он дрожащим от холода голосом.

— Мы путешествуем на восток из Сельна и хотели бы переночевать под крепкой крышей и отведать хваленого овражского пива, — ответил Ватиньер.

— Здесь всегда рады гостям из Сельна, заходите, — открыл дозорный ворота, — только не натворите ничего: много постояльцев, не привыкших к местному пиву, в последнее время затевают драки или ломают мебель, отведав его. Оно, знаете ли, покрепче обычного!

— Мы будем вести себя тихо и не нарушим покой жителей, — пообещал Ватиньер, чем вызвал истеричный смех Коловари.

Трое вошли в открытые ворота, и перед ними протянулась мокрая мостовая, по обеим сторонам которой стояли деревянные дома в два или три этажа.

— Постойте! — крикнул вдогонку привратник. — Советую вам остановиться в таверне «Глубокий Овраг», лучшего пива, чем там, вам нигде не найти!

Путники в знак благодарности кивнули.

Под сапогами отраженные от мокрой дороги блестели огни фонарей, из открытых окон судорожно дрожал свет свечей и лучин — всем хотелось вдохнуть вечерней свежести. Улица же была пуста, тишину нарушали только шаги путников да шум, раздававшийся из открытой двери спереди.

— Неужели пришли? — спросил Коловари у товарищей, когда они стояли у двухэтажного дома, из многочисленных окон которого лился свет. В голосе его чувствовалось волнение такое, что даже лучшие друзья и вечные спутники не узнали своего товарища.

Дом этот не был самым большим зданием в городе, но выделялся среди остальных тем, что для его постройки было использовано другое дерево, он был заметно темнее окружающих зданий. Дом был окружен каменным заборчиком, высота которого говорила о том, что используется он в исключительно декоративных целях, также на это красноречиво намекали цветочные гирлянды, свисающие с него повсюду. В том месте, где должна была быть калитка, зияла пустота, видимо, хозяева решили не тратиться на такую мелочь, тем более вход во двор был и без того живописным. Именно за ним и находилась та самая дверь, из-за которой раздавались разговоры и прочие звуки, предвещающие неспокойный вечер. Ее украшала вывеска «Глубокий Овраг».

Войдя внутрь, путники оказались в маленьком коридоре, освещенном несколькими лампами. Справа была широкая каменная лестница, ведущая вниз. Миновав ступени, они оказались в небольшом, но весьма светлом для подобных заведений зале: за низкими круглыми дубовыми столами за кружкой пенного беседовали прилично одетые купцы и крестьяне. Увлеченные беседой и выпивкой, они даже не обратили внимания на вошедших, да и мало ли кого принесло в таверну в такое время. В углу расположилась стойка, за ней ютились стул, крохотный столик с выдвижным ящичком; стеллажи, на которых разместились разного рода бутылки и склянки; очаг, над которым крутился на вертеле весьма аппетитный поросенок внушительных размеров. Из двери справа от него, исходил приятный запах выпечки, будоражащий ноздри порядком проголодавшихся путников.

Вместе с ним столь же плавно и незаметно вышел крепкий мужчина с сединой на короткой щетине, в запачканном фартуке, с тремя кружками в руках и примерно таким же количеством волос на голове. Он уже было понесся в зал, но, увидев новых посетителей, резко остановился, поставил кружки на стойку и обратился к стоящим за ней:

— Приветствую вас на моем постоялом дворе! Желаете ли чего-нибудь выпить? Может, поужинать или даже остаться на ночь?

— Мы хотели бы переночевать и поужинать, а также взять утром еды в дорогу, — отвечал Нуреторн.

— Это все ерунда, в первую очередь мы пришли сюда, чтобы выпить! — провозгласил Коловари.

— Чудесно! У меня как раз есть свободная комната на троих и отличное пиво, которого хватит на целое войско! А сейчас проходите, занимайте свободный столик и чувствуйте себя как дома. Мой помощник Эрдол мигом обслужит вас. Добро пожаловать!

Последние слова он уже сказал, выбегая в зал с напитками. Обернувшись, путники увидели юношу лет шестнадцати. Его карие глаза выражали скуку от однообразной жизни в таверне, темно-коричневые волосы едва не доставали до плеч, а лицо, на первый взгляд, казалось довольно привлекательным. Знаком рукой юноша пригласил гостей проследовать за ним.

К коридору с жилыми помещениями вела еще одна лестница, находящаяся с другой стороны от входа. Вместо перил тут были полочки с бутылками, помеченными разными этикетками. Лестница резко завернула направо, затем еще раз направо и вывела в прямой коридор в длину всего здания. Справа миновали одна за другой двери, чередуясь с уютными закоулками. Эрдол довел посетителей до последней двери, вручил Ватиньеру ключ, поклонился и отправился обратно. Братья зашли внутрь, а Коловари задержался, провожая помощника взглядом. Когда и он наконец зашел, остальные уже ждали его около маленького окошка. Их вещи лежали около кроватей, плащи висели на крючках.

Около левой от окна стены находился камин, сделанный из темного камня, в нем лежали подготовленные дрова. Вокруг стояли три кресла, с виду довольно удобные. На противоположной стороне комнаты располагались три кровати, накрытые шерстяными покрывалами.

Дождавшись, пока Коловари расстанется со своими вещами и согласится оставить в комнате новый меч, трое товарищей пошли обратно. Пройдя мимо стойки и всех столиков в первом зале, они попали в другой. Он был поменьше и не столь освещенным, зато тут были свободные места, а именно это и искали наши герои.

Недолго помучавшись выбором, они сели за тот, что был в углу, подальше от людей. Через мгновенье к ним уже подбежал хозяин и спросил, чего желают на ужин путешественники.

— Две кружки вашего лучшего темного пива, один эль и сытный ужин для усталых путешественников на ваш вкус, — заказал Ватиньер.

Хозяин понимающе улыбнулся, кивнул головой и убежал, быстро передвигая короткими пухлыми ножками. Только путники успели удобно расположиться, к ним за столик подсел человек, в чье настроение явно вмешалась не одна кружка местного хмельного напитка:

— Редко к нам захаживают люди, лица которых мне незнакомы, — громко, но при этом не очень разборчиво сказал он, впечатлив всех разительным запахом изо рта, — а главный завсегдатай должен знать все обо всех посетителях, не так ли, парни?!

В ответ на его обращение со всех сторон послышались одобрительные возгласы. Пара десятков глаз в ожидании посмотрели на путников. Под таким давлением им ничего не оставалось, кроме как начать рассказ:

— Позвольте представить моих спутников, — обратился ко всем Коловари, который из маленького отряда был самым разговорчивым, — беспокойные, но надежные, — нараспев продолжил он, — суровые, но красноречивые, великие, но скромные, а также самые отважные жители Сельна и мои лучшие друзья — Нуреторн и Ватиньер! Я же не отличаюсь особыми способностями, увязался за ними случайно. Называйте меня Умбер.

Довольно громкое представление вызвало оживление среди местной публики, все требовали продолжения и даже наградили неплохое начало аплодисментами. Коловари утешил слушателей:

— Нам наскучила жизнь в одном, хоть и прекрасном, месте, и мы приняли решение отправиться на восток: узнать о тамошних обычаях, посмотреть на природу великих владений и знаменитые замки.

— Так, значит, вы из Сельна? — после небольшой паузы послышался голос из толпы.

— Ну… — только и успел произнести рассказчик.

— Выпьем за наших гостей из Сельна! — выпалил на весь зал подсевший к ним нетрезвый человек, встав из-за стола.

Тут же все с одобрительными криками подняли кружки, выпили и разошлись по своим местам, как будто ничего и не было. Не успели наши герои обменяться удивленными взглядами, как к их столику подоспел хозяин постоялого двора с тремя кружками.

— Одно мгновенье, я схожу за вашим ужином! — запыхавшись, сказал он, убегая обратно.

Действительно, через мгновенье перед гостями из Сельна, помимо кружек, уже стояли тарелки с сочными кусочками жареной оленины, окруженными печеной картошкой, и плошка со свежими булками. Спустя еще один миг голодные постояльцы опустошили блюда. Пришло время самого интересного — дегустации напитков. С этим уже никто не торопился, понимая, что возможности насладиться чем-то столь уникальным в таких условиях в ближайшие несколько месяцев не будет.

Первым решился Коловари. Он смело сделал приличный глоток, и тут же лицо его скривилось в гримасе отвращения вперемешку со смехом. Увидев, с каким трудом дался товарищу первый глоток, братья испуганно посмотрели на свои кружки.

— Твоя очередь, — опередив младшего, сказал Ватиньер.

Нуреторн медленно поднес напиток к губам и лишь слегка их обмочил. После чего сделал решительный глоток и с удивлением уставился на Коловари, мол, эль у меня, друг, обычный. Настала очередь последнего.

В полном недоумении от происходящего Ватиньер выдержал паузу и, наконец, отпил колющий язык напиток цвета ночного неба, сглотнул и поднял глаза на Коловари, который уже с трудом сдерживал смех, — его шутка удалась: пиво было великолепное, пить его было не труднее молока, несмотря на особую крепость. Трое чокнулись и продолжили наслаждаться своими напитками.

Время летело незаметно, прошло уже, кажется, около двух часов, опустошались все новые кружки, Коловари и Ватиньер остановились на шестой, языки их уже заплетались, глаза закрывались, головы падали на стол. Меж тем Нуреторн, глядя на друзей, медленно, но верно приканчивал первую. Утомленный табачным дымом и шумом, он направился к выходу. По дороге ему несколько раз встретился Эрдол, пробегающий туда-сюда с подносами. Сидя за стойкой у выхода, дремал его отец. Краем глаза Нуреторн заметил, что ни одно его движение не осталось незамеченным для двух людей, сидящих за столиком в отдаленном углу, скрывающих лица от света лучин под капюшонами.

Невероятным облегчением стал глоток свежего воздуха, ворвавшегося в открытую дверь. Ведомый запахом дождя, Нуреторн оказался на улице. C крыш повсюду медленно, крупными каплями стекала вода, пополняя ручейки, бегущие к западным воротам. Содрогнувшись от неожиданной прохлады, он спрятал руки в рукава и пошел вслед за водой, в сторону мерцающего вдалеке огонька. Только пройдя мимо нескольких домов, в окнах которых была видна лишь темнота, он понял, что источник света приближается. Еще через некоторое время можно было услышать робкий и глухой стук, эхом отражающийся от деревянных стен. Нуреторн сделал несколько шагов навстречу стуку трости по каменной дороге и увидел ее обладателя. Если быть точнее, видны были только освещенные его части: сморщенные годами руки и лицо с неопрятной седой щетиной. Не сумев преодолеть любопытство, Нуреторн принял как можно более безобидный вид: скрестил руки за спиной, поднял взгляд на небо в поисках звезд, приготовившись тем самым к беседе с пожилым жителем Овражья.

— Тоже не спится в такой холод? — облегчив задачу молодому собеседнику, начал старик. — У меня так болят колени, будто на них упала наковальня!

— К счастью, с костями проблем у меня пока нет, — улыбнулся Нуреторн. — Давно вы живете здесь? — резко сменил тему он.

— Я охотился в этих местах, рискну предположить, еще до того, как ты научился говорить, — с гордостью сказал старик, — сейчас же влачу жалкое существование, приходится просить денег у сына и подрабатывать в его лавке.

— В таком случае я могу задать вам несколько вопросов об окрестностях вашего поселения?

— Никто в нем не ответит на них лучше меня! — пуще прежнего оживился ранее казавшийся почти мертвым старик.

— Вы бы очень мне помогли, если бы подсказали, как лучше добраться отсюда до Холмов, а от них до Срединных гор.

— Хм-м, думаю, лучше не буду спрашивать, зачем тебе туда, — почесал затылок охотник. — До гор в последний раз я ходил с десяток лет назад, многое могло измениться. А вот про Холмы и лес расскажу немало.

Выслушав долгий рассказ старика, включивший в себя большое количество захватывающих историй из насыщенной жизни охотника, Нуреторн немного прошелся с ним по узким улочкам поселения и даже не заметил, как вернулся к месту своего ночлега. Поблагодарив за приобретенные знания своего собеседника и распрощавшись, он отправился проверять своих друзей, предвкушая незавидное зрелище. Подозрительные личности, внимательно следившие за его передвижениями, исчезли из зала, как и большинство прочих. Остались либо совсем пьяные, либо заснувшие на столе товарищи. Первые сосредоточились в одном конце зала, образуя фигуру, соответствующую их состоянию. На отдалении, с лицом, искаженным мрачной думой, сидел хозяин постоялого двора, не обращая никакого внимания на происходящее. В центре замысловатой фигуры Нуреторн увидел то, что стало причиной ее формирования: Ватиньер, Коловари и сын местного молочника соревновались в игре «Кто последний останется на ногах». Растолкав пьяную массу, Нуреторн довольно грубо схватил «остатки» своих друзей, к огромному сожалению толпы, вывел с образовавшейся сцены и потащил на второй этаж, по дороге извинившись перед хозяином. С трудом протолкнув обоих в двери комнаты и кое-как уложив на кровать, Нуреторн, явно не в себе, вышел обратно, едва ли не сорвав с петель дверь. По пути на первый этаж он немного остыл и, уже окончательно успокоившись, наблюдал, как хозяин выдворяет оставшихся посетителей за чрезмерный шум в поздний час. Закончив с этим делом, он обратил, наконец, внимание на наблюдающего за неприглядной картиной Нуреторна у стойки. Не успел хозяин и рта раскрыть, как постоялец довольно возбужденно начал его расспрашивать:

— Что они сказали, пока меня не было? — с хмурым, как поздняя осень, выражением лица спросил Нуреторн.

Недоумевая и переводя дух, хозяин подошел к стойке, достал из-за пояса платок и вытер лоб, покрытый блестящими каплями, после этого сделал пару больших глотков из бутылки, стоящей рядом. Ожидавший ответа Нуреторн слегка потряс хозяина за плечо, напоминая о своем существовании.

— Если у вас и были какие-то секреты, то повода для беспокойства нет, — отдернув руку и тяжело вздохнув, ответил хозяин. — Ни для кого ведь не секрет, что выигрывает тот, кто последним остается на ногах, а больше ничего я от твоих друзей не слышал. Разве что песни в перерывах между выпивкой.

Нуреторн облегченно вздохнул, но расспросы прекращать не собирался:

— В том углу сидели какие-то недружелюбные ребята, бьюсь об заклад, раньше они здесь не появлялись.

— Первый раз вижу этих людей, точно не здешние, — проговорил хозяин, — но чутье мне подсказывает, что лучше держаться от них подальше. По наречию я бы сказал, что они с востока.

Эта фраза заставила Нуреторна содрогнуться. Увидев его смущение, хозяин продолжил:

— Как я понимаю, их появление связано с вами, — положив руку на плечо встревоженного собеседника, сказал он, — я уже все продумал и принял меры на случай неожиданной ситуации.

Нуреторн несколько удивился догадливости трактирщика, но позволил ему продолжить. Тот не заставил себя ждать.

— Завтра утром вы возьмете у меня все необходимое, я надеюсь, не забудете за все заплатить, и отправитесь как ни в чем не бывало по тракту на восток. А я позабочусь о том, чтобы вам не ударили в спину.

Нуреторн одобрительно кивнул и поспешно отправился наверх проверять своих товарищей. Убедившись в том, что они не в состоянии продолжать пить и даже встать, он достал из сумки один из путеводителей по восточным графствам, написанный известным, кажется, ему одному автором, и, пододвинув поближе к кровати светильник, принялся было за чтение. Но иные мысли стояли перед глазами яснее слов в книге, так что продолжать это дело не было смысла. И вскоре сон взял свое, перемешав обрывки мыслей с темнотой.

Глава третья

Несмотря на то, что Нуреторн сидел в кресле у камина с того момента, как солнце первыми лучами облизнуло комнату, где остановились наши герои, разбудил он остальных, только когда светило уже с высоты глядело на небольшой городок, понимая, что, если сделать это раньше, от них будет совсем мало толку. К его удивлению, подъем прошел легко: Коловари и Ватиньер довольно бодро вскочили и, слегка пошатываясь и время от времени хватаясь за головы, собрали вещи. Отряд был готов к выходу. Настало время рассказать этим болванам о ночных новостях, чем и занялся Нуреторн:

— Разумеется, вы ничего вчера не заметили, но, к счастью, я был в состоянии сделать это — за нами следят, — судя по уверенному тону и серьезному выражению лица, сомнений у него не было. — Разумно было бы предположить, что это головорезы или разведчики, работающие на Ханай. Но пока ничего нельзя утверждать наверняка, может, я, как всегда, излишне осторожен. Все же попрошу вас действовать крайне рассудительно, обнажая оружие только в крайнем случае. Вы хорошо меня поняли? — посмотрел он с великой долей безнадежности на лице, догадываясь, что товарищи едва ли его послушаются.

Оба, конечно же, закивали головами, но в глазах их заблестел живой интерес и жажда приключений. «Этого я и боялся, — подумал Нуреторн. — Но, по крайней мере, они немного протрезвели», — утешил себя он.

Внизу, как и всегда, на своем месте у стойки сидел хозяин. Гости расплатились с ним несколькими медяками, забрали увесистый мешок, приготовленный с вечера, и направились к выходу. На прощанье хозяин помахал им тряпкой, которой вытирал стойку, и многозначительно подмигнул Нуреторну.

Тучи уже совсем рассеялись, и, уже давно перебравшись через крыши даже самых высоких построек, светило по-летнему яркое солнце. Многие жители Овражья вышли из своих домов и, наслаждаясь погожим утром, делились новостями и прекрасным утренним настроением, одаряя любимых соседей громкими криками. Нуреторн, Коловари и Ватиньер, стараясь быть не слишком заметными, приближались к восточным воротам, до которых было рукой подать, как и до всего в крохотном лесном поселении. У врат, всегда открытых при свете дня, путников встретил их страж, который, торопясь и запинаясь, подумал было открыть их еще раз, позабыв, что единожды сегодня это уже сделал. Видимо, не только наши герои хорошо провели вчерашний вечер. На прощание путешественников из Сельна бесстрашный привратник ответил сладким зевком.

За воротами продолжалась все та же дорога, по которой вчера отряд пришел в Овражье, в поселении она превращалась в главную его улицу. Сейчас же, снова став лесной тропой, тракт вел через опушку, заросшую порослью деревьев и кустарником, прямиком в чащу. Спустя несколько минут уже трудно было сказать, что где-то неподалеку лес обрывается, и уж совсем сложно было представить, что, пройдя совсем немного, можно получить крышу над головой и насладиться превосходным пивом. Но мысли Нуреторна, в отличие от его друзей, известных любителей этого напитка, были обращены только вперед:

— К завтрашнему утру мы дойдем до Холмов, надеюсь, все вы помните, что там нас может ждать не самый теплый прием, — обратившись ко всем, сказал он.

— Я много раз слышал сказки и былины про волков с холмов, и о том, как они убивают беспечных путников. Но ведь волки не очень-то любят нападать на людей, все время эти пушистые милахи пытались удрать, только завидев меня! — удивился Коловари.

— О-о, я думал, такие проблемы у тебя только с дамами! — поспешил напомнить об особом успехе в этом деле своему другу Ватиньер.

— Ты прав, — подождав, пока Уолтер не прекратит отвечать тому взаимностью, которая, честно говоря, была далека от истины, Нуреторн смог продолжить, — волки не нападают на людей без особой причины. Но на Холмах, куда мы идем, люди сами стали создателями своих бед. За долгие годы охоты они истребили всех зверей, которыми питались эти хищники, оставив их без добычи. Голодные волки перестали быть избирательными в своих вкусах, все чаще на холмах пропадали люди, и вскоре охота там совсем прекратилась. Так что стоит рассчитывать, что мы натолкнемся хотя бы на одну стаю этих, как ты выразился, пушистых милах.

Нуреторн оборвал последнее слово, резко повернувшись в сторону от дороги. Его спутники не поняли, в чем дело, но через мгновенье их внимание привлек треск веток, исходящий с другой стороны. Осознав, что дальше прятаться смысла нет, скрывавшиеся вышли с разных сторон тракта. Нуреторн тут же узнал вчерашних посетителей постоялого двора и сообщил об этом товарищам: «А вот и те любители хорошо выпить».

В руках их были обнаженные мечи, лица закрывали капюшоны. Они медленно приближались к трем путникам. Когда их разделяло уже меньше двух шагов, Коловари вежливо поинтересовался: «Господа, вам темного или эля?»

В ответ один из нападающих сделал резкий выпад в сторону дерзкого Уолтера. Ватиньер, к счастью, сумевший раскусить нехитрую затею, успел обнажить свой короткий меч и заблокировать удар, но только самым наконечником, оружие нападающего соскользнуло и оцарапало плечо Коловари. С криком он упал навзничь. В ответ на эту атаку Нуреторн достал свой меч и повернулся ко второму незнакомцу. Нападающие испуганно переглянулись. Завязалась битва. Удары по очереди сыпались то на Нуреторна, то на его соперника, но все они не достигали цели. Неизвестный нанес еще один удар, он был блокирован так, что меч нападающего отлетел в сторону. Враг тут же был повержен. Нуреторн обернулся и увидел, как его брат сражается со вторым. Могучий Ватиньер засыпал ударами своего соперника, и тот, оказавшись уже одним коленом на земле, был зарублен. Но вместо удовлетворенного взгляда на лице брата Нуреторн увидел ужас и услышал его крик: «Сзади!» Он только успел поднять меч и начал приседать, чтобы поставить блок, но понял, что времени оставалось слишком мало.

Вдруг его враг, уже готовый нанести удар, замер с выпученными глазами, харкнул кровью и упал к ногам Нуреторна. Из спины его торчала стрела. Ватиньер, убедившись, что теперь им ничего не угрожает, сразу бросился к раненому Коловари. Нуреторн вглядывался в деревья, пытаясь понять, кто же стал его спасителем. При этом меч в ножны он убирать не стал, на всякий случай. К удивлению братьев, на дорогу вышел сын хозяина постоялого двора с луком в руке и колчаном с несколькими стрелами за спиной. Услышав стоны друга, Нуреторн подошел к нему, за ним последовал и его спаситель.

На плече Коловари была порвана одежда, из-под нее тоненькой струйкой сочилась кровь.

— Все хорошо, он даже не повредил кость, — облегченно вздохнул Нуреторн, — сними с него рубашку, Ватиньер, я сделаю повязку, и достань из его сумки флягу, еще не хватало, чтобы рана загноилась.

— Нет, только не моя фляга! — вскрикнул раненый, но на его мольбы никто не собирался обращать внимания.

Тут о себе напомнил очень кстати появившийся сын хозяина таверны:

— Могу я чем-то помочь? — не понимая, что дальше делать, спросил он.

— Ты уже помог, — обернувшись, ответил Нуреторн, — за что я тебе очень благодарен. С радостью отплатил бы тебе тем же, — протянул руку он.

— Отличный выстрел, Эрдол, кажется? — уточнил Ватиньер.

— Верно, меня зовут Эрдол, — покраснел лучник. — Я сын хозяина «Глубокого оврага». И вы должны быть благодарны ему, а не мне. Сомневаясь в благородстве намерений этих парней, он послал меня незаметно идти за ними и, если что-то случится, действовать. Кажется, я справился.

Затем он опустил глаза, слова явно вертелись у него на языке, но юноша сохранил молчание, очевидно, разрываясь в сомнениях.

— У твоего отца невероятное чутье, нам бесконечно повезло его встретить. Вижу, ты что-то хочешь сказать? — заметив колебания Эрдола, спросил Нуреторн.

— Да… — промямлил тот, — но вам сперва стоит позаботиться о вашем товарище, чем слушать меня…

— Верно. Ты же хотел нам помочь? — спросил Ватиньер.

Эрдол кивнул.

— Тогда постарайся найти листья анродеи, или язык дракона. Ты же знаешь, как выглядят это растение?

Сын хозяина снова кивнул и отправился на поиски. Тем временем Нуреторн смастерил незамысловатую повязку из какого-то клока ткани, лежавшего в мешке. Позже выяснилось, что это была его рубашка. Когда повязка была помещена на предназначенное для нее место, Эрдол уже вернулся с необходимыми травами.

— Сложи их в одну из моих книг, — обратился Нуреторн к брату, — а я пока разберусь с нашими дорогими друзьями, а то что-то они совсем побледнели.

Поманив Эрдола за собой, Нуреторн сперва отправился к телу поверженного братом головореза. Осмотрев все карманы и кошель на поясе в поисках чего-то любопытного и не найдя такового, Нуреторн перешел к следующему. У него было загорелое грязное лицо, из-под капюшона торчала прядь черных волос.

— Так что ты хотел сказать? — не прекращая обыскивать тело, спросил у Эрдола он.

— Отец не только послал меня на случай неожиданного нападения, — юноша поправил спавшую на глаз прядь волос и продолжил, — ему стало жалко смотреть, как я год за годом трачу свою жизнь в нашем поселении, выполняя обязанности прислуги, оттачивая по вечерам мастерство стрельбы из лука и читая книги об истории великих сражений. Он этого, конечно, не хотел, но отпустил меня. Так что, если вы разрешите, я присоединюсь к вашему отряду, куда бы вы ни направлялись.

— Уж не думал, что в ваших краях кто-то читает книги, — выразил крайнее удивление Нуреторн, после чего вспомнил и о просьбе спасителя. — Что ж, если ты уверен в своем решении, я не могу тебе отказать. Но должен предупредить, что пути обратного, может, и не случится. Не могу пообещать также, что ты не будешь ранен, не могу даже гарантировать тебе сытные обеды, только завтраки, да и то не всегда, с этими-то обжорами. Но, если ты присоединишься к нам, ручаюсь честно делить припасы, досуг и, конечно, работу, — ответил Нуреторн.

— Я готов ко всему, просто дайте мне шанс начать новую жизнь, — подтвердил Эрдол, в глубине души сомневаясь так сильно, как никогда прежде.

— Мы рады новому воину в нашем маленьком отряде, — сказал, улыбнувшись, Нуреторн, раскрывая сверток, найденный в кошеле убитого человека.

Подняв от находки взгляд, он добавил:

— На вечернем привале мы расскажем тебе о целях нашей прогулки, а сейчас иди к Ватиньеру, возможно, ему нужна помощь.

Юноша кивнул и отошел. Нуреторн, убедившись, что остался один, развернул сверток, оказавшийся запиской, и прочел слегка размытые водой слова: «Тракт в лесу между Холмами и Сельном. Люди, идущие на восток, не должны дойти до Срединных гор. Остаток вознаграждения получите по возвращении». Внизу была подпись: «Советник графа владения Дрейл — Сверил Вармони». Выражение лица Нуреторна было сложно передать словами, таково было недоумение. Вытащив из кошеля наемника мешочек с авансом и поблагодарив того за такого рода поддержу их дела, он вернулся к остальным. Заметил состояние товарища даже раненый Коловари и, разумеется, спросил, в чем дело. Тот протянул брату записку. Ватиньер прочитал вслух. Нуреторн эхом повторил подпись. Нависла тишина, которую прервал Эрдол:

— Что вы такого натворили, что сам граф Дрейла начал на вас охоту?

— Ничего, поэтому на нем и нет лица, — ответил за брата Ватиньер.

— Я бы не удивился, более того, это было бы предсказуемо, если бы наемников послал кто-то с Ханая, наверняка они поняли, что с тюрьмы кто-то доберется до Сельна, и подстраховались бы. Но графство Дрейл… Одна из целей нашего путешествия — защита этого графства. Неужели заговор… Или недопонимание. Даже думать о первом не хочу, это невозможно, как они могли узнать о нас… — высказался наконец Нуреторн.

— Но нам придется теперь думать об этом, — перебил Ватиньер, — и придется менять намеченный маршрут от Бракенлоу.

— Да, но об этом вечером. А сейчас надо спрятать тела, чтобы не пугать торговцев. Прости, Коловари, нам пора идти, к вечеру мы должны добраться до холмов, иначе пройти их будет сложно. Вперед! — объявил Нуреторн и, собрав свои вещи, поднял на ноги раненого товарища и повел отряд дальше по дороге.

Кое-как путники продвигались по постепенно сужающейся дороге, которая вскоре и вовсе стала тропинкой. Коловари отставал, его слегка лихорадило, кожа была еще бледнее обычного. За ним по очереди шел один из братьев и смотрел, чтобы тот не отбивался от отряда.

В густом лесу трудно было точно определить по солнцу время, поэтому шло оно быстрее обычного, да и значения большого не имело. Конечно, Нуреторн с этим бы не согласился: понимая необходимость дойти до границы этой части леса к вечеру, он не делал привалов. За исключением одного раза, когда духота заставила путников остановиться, перевести дух и утолить жажду. После этого короткого перерыва поход возобновился, что очень огорчило раненого Коловари.

К его невероятному облегчению, когда в лесу уже стала спадать жара и солнечные лучи начали краснеть, столь же быстро, как щеки на морозе, Нуреторн, заметив какой-то ориентир, известный ему одному, объявил:

— На сегодня все. Мы в нескольких минутах ходьбы от границы леса, дневной план, к счастью, успешно выполнен.

Услышав это, Коловари упал со стоном облегчения и усталости.

— Я разведу костер, — сказал Ватиньер, — а ты, Эрдол, сходи набери воды в котелок и наполни наши фляги.

— Ты что, вылил на мое плечо весь мой запас?! — заверещал Коловари и потянулся к своей сумке. Убедившись, что ценного напитка там осталось больше половины, он удовлетворенно вздохнул и присосался к фляге — не оторвешь.

Юноша, быстро сообразив, что этот товарищ в свежей воде не нуждается, побрел по дороге в обратном направлении, к месту, где отряд недавно проходил источник. Нуреторн достал из мешка предварительно выпотрошенного кролика, несколько картофелин, морковь и коробочку с приправами — он занялся приготовлением ужина. Вскоре вернулся Эрдол с полным котелком и установил его на уже вовсю полыхающий костер. Когда вода закипела, часть Нуреторн зачерпнул в свою кружку, в остальное положил разделанное мясо, почищенную и порезанную картошку и морковь. Затем засыпал приправы. Коловари попытался развязать повязку, но, увидев грозный взгляд Нуреторна, сразу передумал и отхлебнул еще разок из своей фляги.

В кружку с кипяченой водой Нуреторн засыпал только что размельченные травы, собранные Эрдолом. Когда отвар настоялся, кружка перешла к Коловари. Против своей воли он залил в себя желтоватую жидкость и прокашлялся на весь лес.

После недолгого, но ощутимого урчащими желудками путников ожидания, наконец, пришло время ужина. Все с аппетитом и удовольствием съели по полной миске горячей и вкусной похлебки. Дождавшись, пока остальные закончат с этим, Нуреторн объявил начало вечернего совета. Отряд из уже четверых путников расселся вокруг огня. Точнее, трое из них расселись, а Коловари лежал на подстилке и жевал соломинку. Рана, очевидно, его уже не так сильно беспокоила.

— Итак, цель этого совета особенная, — начал Нуреторн, — к нам присоединился Эрдол, чему мы очень рады, и сейчас самое время посвятить его в цели и задачи похода.

Эрдол устроился поудобнее и приготовился слушать.

— Как ты уже понял, мы не идем на восток ради каких-то исследований, хотя для меня, да и для всех нас, это не было бы лишним. Как видно, вести разлетаются быстрее ветра, возможно, и ты уже слышал: из островной крепости сбежали ханайцы, убив почти всех стражников. Один из выживших добрался до нашего поселения и сообщил о планах лидера сбежавших. В них не входит ничего, что совпадало бы с интересами людей острова: захват, хотя, если быть справедливым, возвращение земель, на которых когда-то жили представители этой причудливой расы. Задача нашего путешествия — предупредить об опасности нападения графов восточных владений.

— Почему стражники с острова сообщили о ней вашему поселению, а не сообщили графам? — поинтересовался Эрдол.

— Остров, с которого сбежали заключенные, находится гораздо ближе Сельну, чем к восточной части Моттеруэля. Корабль забрали заключенные, так что спасались оставшиеся в живых на шлюпках. Их было немного, так что вряд ли кто-то добрался до цели. К тому же один из тамошних стражников — мой старый друг, думаю, это и повлияло на его решение.

Не то чтобы ханайцы располагали впечатляющими осадными орудиями и огромным войском, но отбить неожиданное нападение может и не получиться, а прошлое честью связывает нас с людьми востока. Теперь ты понимаешь, почему я удивился, увидев подпись советника графства Дрейл?

Эрдол кивнул.

— На свертке была гербовая печать? — спросил Коловари.

— Какой дурак стал бы оставлять гербовую печать на письме для наемников? — ответил ему Ватиньер.

— Например, советник графа Дрейл, — сказал лежащий.

— Нет, печати не было, — подытожил Нуреторн, — но я согласен с Ватиньером. Такие дела не делаются официально.

— Может, стоит сходить в Дрейл и разузнать, в чем там дело? — предложил самый юный член отряда.

— Раз уж там такое творится, то это может поставить под угрозу нашу миссию. В Харнаус, стало быть, путь тоже закрыт, он лежит через Дрейл. Неужели мы пойдем сразу в Элдрес? — спросил Ватиньер.

— К сожалению, у нас не остается выбора, — заключил Нуреторн. — По морю от Дрейла добраться было бы гораздо легче, а так нас ждет долгий путь через болото и Соленые горы.

— А как же южный порт, э-э-э, как его… Ранбур? — блеснул знаниями географии Коловари.

— Кораблем мы отправимся только в крайнем случае, — покачал головой Нуреторн, — из Ранбура уж точно, ты знаешь причину.

— Шучу-шучу, — рассмеялся раненый, — я и сам ни за что не вернусь в это… место.

Нуреторн достал из заплечного мешка карту и бегло начертил часть маршрута от столицы графства Бракенлоу с одноименным названием до Элдреса. Эрдол, к удивлению остальных, неплохо знавший географию Моттеруэля, оценил масштабы и сложность «прогулочки».

— Теперь ты примерно понимаешь, что тебя ждет в ближайшие по меньшей мере несколько недель, — обратился к нему Нуреторн, — следующий совет будет на озере Вайн. Там будем решать, как преодолеть Срединные горы, сперва мне нужно подумать об этом. А сейчас настоятельно рекомендую всем поспать, следующей ночью вряд ли у нас будет такая возможность. И вот еще что: с этой ночи выставляем часового. Первым буду я, дальше — решайте сами. Приятных снов.

Все, кроме часового, легли спать на шерстяные пледы, взятые в Овражье. Нуреторн сидел на своем, смотрел на звездное небо через кроны деревьев и о чем-то напряженно думал. После продолжительных тяжелых раздумий он достал из сумки трубку, набил ее табаком, но зажигать не стал: подобные действия означали крайнюю взволнованность предводителя отряда. Тишину нарушал только шепот леса и периодическое шуршание зверей и птиц по кустам. Так прошла вся ночь.

На этот раз подъем часовой устроил сразу после появления первых лучей из-за горизонта. У Коловари был здоровый вид, раненый подтверждал его своими словами.

Подкрепившись вчерашней похлебкой, подогретой на углях, отряд двинулся в путь. Лес постепенно редел, все чаще возникали небольшие полянки. Внезапно дорога пошла немного вверх, лиственный лес резко сменился сосновым, так же неожиданно бор прервался, и перед путниками открылось огромное пространство, поросшее разными низкорослыми цветущими травами, возвышающимися на отдаленных друг от друга округлых холмах. В некоторых понижениях между ними росли маленькие кусты или молодые деревья, но преобладал, безусловно, цветущий ковер ростом по колено. Помимо этого разноцветного цветочного ковра, холмы были покрыты разного размера валунами, беспорядочно разбросанными по поверхности, словно игрушки неаккуратного ребенка. Вместе с растительностью моментально сменился и запах. Особенный свежий лесной аромат уступил место насыщенному, сочному, яркому запаху цветущих растений.

Идти по открытому пространству было гораздо легче, чем по лесу, но вскоре солнце начало припекать, к тому же оборвалась дорога. Но ее отсутствие не сильно смутило путников. Опытный путешественник с легкостью ориентируется по солнцу, расположению муравейников и массе других, незаметных простому обывателю, примет. Почувствовавшие отчего-то покинувшую их легкость путники ускорили шаг, что очень обрадовало Нуреторна.

Со всех сторон зажужжали пчелы, шмели и разных цветов жучки, но им не было дела до людей. Они перелетали с цветка на цветок и наслаждались теплым днем. Перевалило за полдень. К этому времени путники уже не были так рады открытому месту, на котором не было укрытия от не на шутку разыгравшегося солнца. При этом шаг не сбавляли.

Наконец, светило сжалилось и начало снижаться, сближаться с пестрым травяным покровом, образуя с ним восхитительную единую картину. Идти, казалось бы, стало гораздо легче. Но Коловари, еще не до конца восстановивший силы, явно запыхался. Он остановился и сел на удачно подвернувшийся валун.

— Мы идем весь день и даже не останавливались на обед! — пожаловался он. — Давайте передохнем немного, я больше не могу — рука отваливается.

— Прости, Коловари, но нам надо идти. Задерживаться в этом месте на ночь может быть очень опасно, — сказал ему Ватиньер, протягивая свою флягу с водой.

— Странно, мы уже прошли больше половины пути, а никаких следов волков я не видел, похоже, нам сказочно везет! — заметил Эрдол.

— Я бы не торопился с выводами, — вмешался Нуреторн, — нам еще надо дойти до леса, а сумерки близко. Вставай, Коловари, отдохнем на озере.

С этими словами он забрал у раненого вещи, взвалил ношу на свою ноющую спину, помог товарищу подняться и собрался уже идти вперед, но тут его остановил жест Ватиньера, призывающий всех к тишине. Непонимание царило недолго, звук, услышанный старшим братом, повторился. Это был пронзительный волчий вой.

— Самое время ускориться, — сказал Нуреторн, — и постарайтесь не шуметь на всю округу!

Но это уже не имело значения, вой приближался, и вскоре, осознав неизбежность столкновения, отряд остановился, чтобы подготовиться к бою. Все побросали свои вещи, расположились спиной к темно-серой, местами поблескивающей глыбе, достали луки и приготовили стрелы. Очень забавно смотрелся с луком огромный Ватиньер, в руках которого оружие казалось совсем крохотным.

На какой-то миг воцарилась тишина. Вой пропал, но ничего хорошего это не предвещало: сразу же все отметили зоркость глаз Эрдола, он достал стрелу из колчана и показал на вершину холма. Остальные, только хорошенько приглядевшись, увидели серую голову с торчащими ушами. Вскоре на холме показалась целая стая. Она насчитывала не меньше десятка взрослых особей. Их темная, грязная шерсть была пропитана спекшейся кровью и слюнями, пасти искривлены в жутком оскале. Дождавшись команды вожака, стая рванула вниз по холму прямиком к отряду. Навстречу полетели четыре стрелы, две из них достигли цели. Еще один залп, и еще три хищника кубарем катятся по склону, обливаясь кровью. Стрелять было уже поздно, обнажили мечи. Эрдол с кошачьей ловкостью забрался на валун, к которому прижались остальные, и с недосягаемой для волков высоты продолжил стрельбу.

Братья встали плечом друг к другу, прикрыв за собой раненого товарища. Один из зверей со всего размаху прыгнул в сторону Нуреторна и Ватиньера, но те резко разошлись, а зверь напоролся на меч Коловари и успел только жалобно взвизгнуть, завалив тушей своего обидчика. Тем временем еще двоих пристрелил Эрдол, с одним разобрался Нуреторн и двух зарезал Ватиньер. Оставшиеся в ужасе покинули поле битвы.

— Ну что, отдохнули? — с ухмылкой спросил Нуреторн, помогая Коловари выбраться из-под туши, — это не единственная и уж точно не самая большая стая волков на холмах. Теперь нас точно ждет пробежка, солнце-то зашло.

Собрав вещи, отряд пустился в не очень быстрый, но довольно продолжительный забег. Со всех сторон слышался жуткий вой, это, конечно, прибавляло путникам тревоги, но и придавало ускорение. Наконец, они достигли рощи, которая, как казалось раньше, отдалялась с каждым шагом. Времени смотреть по сторонам не находилось, необходимо было зайти как можно глубже в лес, чтобы уж наверняка обезопасить себя от нападения.

Но только кроны деревьев сомкнулись над головами единым кровом, как сразу лес начал расступаться. А через некоторое время впереди уже показалось зеленоватое зеркало озера Вайн.

С берега открылся умиротворяющий вечерний пейзаж. На дальней стороне из озера вытекала такого же цвета речка и убегала куда-то на север, скрываясь в чаще. Берега были покрыты невысокими деревьями и все теми же валунами. Найдя между ними уютную полянку, Нуреторн, наконец, остановил отряд. Коловари повалился на землю без сил, покрывая все на свете самыми лестными словами из своего арсенала. Остальные же просто радовались тому, что пришло время перевести дыхание. В центре полянки разожгли костер, рядом сложили вещи. Поужинали подсохшим хлебом с сушеной рыбой, запили согревающим душу травяным настоем и приготовились к очередному совету. От усталости не хотелось даже думать, но, понимающий важность этого события Нуреторн настоял на своем:

— Мы преодолели, пожалуй, самую неприятную часть дороги до гор, а потому пришло время выбрать путь, который приведет нас к ним и через них, — начал он, раскладывая карту. — Мы можем пойти вниз по реке и обогнуть горы с севера, после чего надо будет идти на юг в Бракенлоу. Есть путь иной: пересечь хребет на юге, но Небесная тропа называется так не зря, горы там достигают наибольшей высоты, и переход очень непрост даже для подготовленного путника. Также у нас есть третий вариант — пойти напрямик через Лаас, древний город нголримов. Перед окончательным решением я бы хотел услышать мнение каждого из вас.

— Простите, я не понимаю, — робко подал голос Эрдол, согревающий руки горячим паром, исходящим от едва ли не кипящего отвара, — зачем обходить Лаас с севера или юга, разве через него не ведет тракт или хотя бы горная тропа?

— В свете последних событий Нуреторн боится заговора с любой стороны и правильно делает, — объяснил Ватиньер. — Мы не знаем, какие вести дошли до города нголримов, и как они на них отреагировали. Этот народец всегда держался вдали от сражений на востоке, но все меняется и меняется слишком быстро и непредсказуемо. Нголримы — храбрые воины, они горды, своенравны и очень любят свой дом. Но почему бы им вдруг не решить воспользоваться атакой ханайцев и напасть на ослабленные владения?

— Почти тысячу лет, с момента самого прибытия на остров, нголримы не расширяли свои владения, не вышли за Срединные горы с армией ни на шаг, сомневаюсь, что и сейчас стоит ждать от них подобного, — вмешался Коловари.

— Возможно, ты прав, — сказал поднявшийся с земли Нуреторн, — но не ошибался и Ватиньер, сейчас все слишком быстро меняется. Эрдол, что ты думаешь о небесной тропе или пути вниз по реке Вайнор?

— Мне еще не приходилось быть в горах, я их только видел издали, боюсь, на небесной тропе я стану для вас тяжелой обузой, — ответил юноша, — а на севере от Когарта, насколько мне известно, вообще нет никакой дороги. Я бы рискнул пойти через Лаас, но осторожно, не слишком сильно доверяя радушию нголримов.

— Поддерживаю, — заявил Коловари, — с нашим небольшим отрядом мы вполне можем незаметно проскочить мимо этих дуболомов, воспользовавшись их удобной дорогой и тупостью их ума.

Нуреторн погладил прилично отросшую с момента выхода из Сельна щетину и присел на камень, природой одаренный формой кресла.

— Они, скорее, камнеломы, — поправил друга он. — Но это неважно. Путь лежит через подземный ход, много веков назад проложенный под вершиной Валдрет. Его караулят часовые, а сразу за тоннелем расположены центральные и, к слову, единственные ворота города Лаас, как же мы пройдем там незаметно? — спросил Нуреторн.

— Не думаю, что из этих неуклюжих землекопов выходят отличные часовые, — усмехнулся Коловари, — да и не убьют же они первых встречных.

— Убьют или заключат в темнице, если их предупредили об этих первых встречных и попросили принять меры за хорошую плату, — возразил Ватиньер.

— И все-таки мы пойдем именно через Лаас, — к удивлению остальных, заключил Нуреторн, — шанс, что нголримы причинят нам вред, очень мал, гораздо меньше, чем заплутать на севере или потерять много времени и сил на юге. Будь что будет. В конце концов, Лаас — одно из немногих мест, в которых я не бывал на нашем острове, пора убрать это белое пятно с моей карты.

Коловари с Ватиньером не были так удивлены уже давно, столь рискованный выбор их товарища был неожиданным для такого рассудительного и по-настоящему мудрого, по их меркам, человека. На лице Эрдола, напротив, сияла улыбка, он предвкушал приключения в неизвестных доныне землях. Заметив удивление на лицах друзей, Нуреторн тоже улыбнулся и пожал плечами.

— С каждым днем эта прогулочка мне нравится все больше, — прервав удивление, сказал Коловари, — пора навестить нголримов, как там они говорят, острые когти лучше копают?

— «Не силой, а умением» — такой их девиз, — поправил друга Нуреторн. — Тебе стоит освежить память перед попаданием в приличные места, а то наш отряд засмеют, — с улыбкой добавил он и похлопал Коловари по плечу.

— Если и засмеют, то из-за запаха ботинок Ватиньера, — возразил тот.

Старший Ильмерин угрожающе нахмурил брови.

— Сейчас Эрдолу снова придется искать для тебя целебные травы, — сказал он, вызвав смех остальных.

После недолгого совета путники выпили еще по чашке горячего настоя, полюбовались видом на лесное озеро и отправились спать. Пришла очередь Эрдола стоять в карауле. Пока все устраивали место для ночлега, он спустился к озеру, дотронулся до довольно теплой воды и стал вглядываться в лес на другой стороне. Он начинался не сразу после водоема, на берегу росли лишь травы да низкорослые кустарники, не считая пары плакучих ив. Но там, где деревья сгущались стройными рядами, выглядел лес особенно мрачным и даже каким-то зловещим. С озера полз легкий туман, задевая самые высокие ветви, через которые проглядывались заснеженные вершины гор.

Услышав, как его окликают по имени, Эрдол вернулся в лагерь. Коловари и Ватиньер уже лежали, облокотившись на свои мешки, как на подушки, а Нуреторн сидел около костра, вглядываясь в даль.

— Посмотри внимательно на ту сторону, — сказал он пришедшему.

Эрдол долго смотрел через озеро, пытаясь найти что-то необычное среди леса.

— Лес, валуны… Больше ничего, — через некоторое время ответил он.

— Посмотри внимательно, — настаивал Нуреторн, — чуть левее нас на том берегу группа из четырех валунов. Ничего не замечаешь?

Тут Эрдол заметил на небольшом камне, на который показывал старший товарищ, какую-то тень замысловатой формы. Хорошо проглядывалось только нечто, напоминающее густые ветки, освещенные тусклым светом луны. Но они шевелились. Огромный лось стоял там и всматривался во что-то, красуясь перед животными, которых мучила бессонница, своими великолепными рогами. Как только Эрдол это заметил, из-за деревьев в том месте, куда смотрел зверь, вылетела стайка маленьких птиц, раздалось карканье ворона.

— Животные что-то почувствовали, — встревоженно сказал юноша.

Нуреторн кивнул.

— Я пойду на другой берег. Лучше мы первыми обнаружим тех, кто скрывается там. А ты смотри по сторонам внимательно и, когда я уйду, разбуди остальных.

С этими словами он прицепил к поясу ножны, взял лук и скрылся за валунами.

Шли минуты неприятного и тревожного ожидания. На противоположном берегу, на который направился Нуреторн, не видно было никаких движений до того момента, когда лось не сорвался с места, как ужаленный, и скрылся в чаще. Еще несколько птиц взлетели в небо. И снова тишина. Эрдол, Коловари и Ватиньер, притаившись, ждали, чем же все это кончится. Время тянулось, казалось, даже дольше, чем за чтением самой скучной книги из запасов их отошедшего на разведку друга. Но его прервал хруст веток сзади. На валуне, прикрывающем место ночлега от западных ветров, стоял Нуреторн, почесывая пером от стрелы шею. Остальные успокоились, увидев своего товарища целым и невредимым. Он спустился и поспешил удовлетворить любопытство, разгоревшееся в разбуженных спутниках.

— Не думал, что волки теперь заходят даже в лес, — сказал Нуреторн, — он был один и, увидев меня, тут же скрылся. Его появление странно и необычно. Видно, бедным животным совсем туго приходится. Но, уверен, мы можем спать спокойно, волки сейчас — лучшие из возможных наших врагов.

Коловари с Ватиньером разочарованно переглянулись, ожидая, видимо, доброй схватки, и улеглись на свои ложа.

— Ты тоже можешь идти спать, — обратился Нуреторн к младшему из отряда, — все равно заснуть у меня получится не скоро.

— У меня тоже вдруг пропало всякое желание спать, — ответил Эрдол, — составлю вам компанию.

Нуреторн зачерпнул из котелка, стоящего на тлеющих углях, почти остывшего крепкого настоя, одну кружку дал Эрдолу, и караульные сели на валун, с которого только что спустился один из них.

— Вы уже бывали за горами? — начал разговор юноша.

— Несколько раз, — ответил Нуреторн, — впервые еще когда я был чуть младше тебя.

— Что привело вас туда так рано?

— Мой отец был известным человеком, советником графа Харнауса. Я его почти не видел в детстве — ездить верхом, обращаться с оружием и грамоте нас учил дядя. До тех пор, пока отец не приехал как-то раз в Сельн, погостил у нас около недели, а потом сказал всем собираться. Мы отправились в крупнейший порт нашего острова — вольный город Когарт. Там нас ждал корабль, специально присланный за отцом. До сих пор помню вышитую серебряными нитками на огромном, цвета темного неба, парусе лисью морду — герб графства Харнаус. Это было первое наше с братом дальнее путешествие и первое плавание. Нам с дядей и Ватиньером даже выделили отдельную каюту, родители были в другой. На судне мы дошли до Блюрелла, а от него на повозке и до столицы графства Харнаус. Трудно забыть вид на Арвенхолл, даже если бывал там лишь однажды. Его построили в одно время с Лаасом, но архитектура нголримов сильно отличается от зодчества агвенов. Мощные и надежные, простые в формах постройки нголримов уже скоро мы увидим в их городе. Изящество и утонченность агвенов — совсем другое. Говорят, раньше город выглядел так, будто сооружен из мельчайших песчинок серебра и золота. Но со временем блеск его стен угас, а секреты древних мастеров были утеряны. Никто никогда не сможет создать что-то подобное, — рассказчик прикрыл глаза, пытаясь воссоздать стертый временем образ.

— А что вы делали в Арвенхолле с отцом? — спросил завороженно слушающий Эрдол.

— Мы поселились в замке графа, — оторвавшись от воспоминаний, продолжил Нуреторн, — дядя сразу уехал по какому-то поручению в Элдрес, отец продолжил служить советником, а мать служила мужу верностью. Вскоре отец стал звать на собрания и советы старшего брата, учил его своей работе, проводил с ним много времени. Ватиньер, разумеется, рассказывал обо всем мне. Он хорошо учился, слушался отца. Не сказал бы, что брат показывал что-то выдающееся, но делал все исправно. Каждый день он говорил о том, что участие в делах графства не приносит ему удовольствия, зато с невероятной радостью он ходил каждый вечер на мои тренировки с лучшим мечником из гвардии графа, еще довольно крепкого к тому времени Сира Кэрилдора Эйта. Вот там с длинным мечом в руке моему брату не было равных. Тренировки только улучшили его врожденные навыки воина. Хотя, признать честно, и у меня неплохо получалось. Но вот ирония судьбы — мне как раз были интересны дела графства, интриги, история, политика. Я много времени проводил с книгами, картами. Как-то раз даже незаметно пробрался на совет, на котором присутствовали все вассалы графа. После пришлось извиняться перед Сиром Эйтом за пропущенный урок. Но, как известно, старший сын должен перенять дело отца, а мне, как среднему, судьбой было начертано стать воином. Отец хотел, чтобы я вступил в гвардию графа, который, кстати говоря, был его близким другом. Пару раз он даже устраивал ужины, где собирались только две семьи: графская и наша. У того было трое детей: несмышленый и капризный сын, отличавшийся еще в детстве суровым нравом и отсутствием теплых чувств к родителям, и одно из последних добрых дел графа и графини — близняшки Арильет и Тивелла. Тогда они еще были совсем детьми, но уже привлекали людей своей добротой и детским обаянием. Мы с Ватиньером иногда брали их на прогулки по вечернему городу. Они совсем не боялись ходить среди простых людей, не чурались ремесленников и крестьян.

— А как же Коловари? — перебил рассказ Эрдол.

В ответ Нуреторн вопросительно посмотрел на него.

— Вы так хорошо друг друга знаете, что создается впечатление, будто вместе уже целую вечность. Тогда ведь он был с вами?

— Нет, — ответил Нуреторн, — нам пришлось надолго расстаться с другом, зато сколь радостна потом была встреча…

Эрдол ответил понимающим взглядом и тут же продолжил расспрашивать.

— Чем кончилось ваше первое пребывание в Арвенхолле?

— Чтобы рассказать об этом, достаточно продолжить прерванное повествование. Как можно было бы предположить, наше счастливое пребывание в столице быстро подошло к концу. Советник графа по делам казны и торговли, один из богатейших и влиятельнейших людей острова, разошелся с нашим отцом во мнениях относительно отношений с Бракенлоу. Он воспользовался своим положением и могуществом, чтобы убедить графа отослать отца из столицы, а также лишить его всяких почестей. Так и закончился древнейший союз семей на нашем острове: семьи графа Харнауса и семьи Ильмеринов — нашей семьи. Отец с дядей и матерью отправились на материк в поисках поддержки и защиты. Через год вернулся в Сельн постаревший на десяток лет дядя с сообщением о смерти наших родителей. Спустя месяц он отправился к ним. С тех пор мы с братом жили с принявшей нас семьей Уолтеров, хотя ночевали мы часто под открытым небом и в Сельне, и за его пределами, не забывали ухаживать за нашим поместьем и поддерживать в нем порядок и чистоту.

— Так вы хотите выполнить эту миссию, чтобы возродить уважение к себе в глазах графа Харнауса?

— Боюсь, это уже невозможно, — понуро ответил Нуреторн. — Со ссылкой нашего отца проблемы графства, разумеется, не кончились. Всего через год от тяжелой болезни умерла жена графа. Это повлияло на его душевное здоровье, он начал наживать себе все больше врагов и спустя полгода после смерти жены умер при невыясненных обстоятельствах. Говорят, что он спился, и организм его не выдержал, но говорят это те, кому выгодны подобные слухи. Думаю, ты понимаешь, о ком я. После смерти графа на престол должен взойти его сын. Но Харуф еще не достиг тогда своего совершеннолетия, и от его имени править стал тот самый советник по казне и торговле — Кодран Мэрдол.

— Я не понимаю, — вставил Эрдол, — почему отец прислушался не к своему другу, а к другому человеку?

— Он не мог поступить иначе, — тяжело вздохнул Нуреторн. — Поссорившись с Мэрдолами, граф лишился бы поддержки казны, а первоочередная задача правителя — защита графства, его жителей. Так что ему не оставили выбора.

— Мне жаль твоего отца, с ним поступили несправедливо, — сказал Эрдол.

Нуреторн лишь обреченно кивнул.

— Во время следующих ваших путешествий за горами приходилось ли вам бывать в Арвенхолле снова? — попробовал сменить тему парень.

— Однажды. Но этот визит был совсем не таким, как прошлый. На этот раз я был с Коловари, а Ватиньер ждал нас в столице графства Дрейл — Нисте. До нас дошли слухи о смерти графа Харнауса и о беспорядках в графстве, я должен был проверить, что действительно там происходит. Город заметно обеднел за прошедшие годы, зато убранство замка стало гораздо более пышным и нарядным. Повсюду сверкало золото и драгоценные камни. Но блеск их был фальшивым, а от богатства отдавало запахом смерти тысяч людей, погибших от голода из-за жадности Кодрана. Из-за смуты, связанной с неожиданной гибелью графа, часть войска дезертировала, и границы охранять стало некому. Участились набеги лесных племен на деревни. Регент Мэрдол довольно быстро решил эту проблему, выделив им земли, принадлежавшие раньше мирным крестьянам. Племена установили на них свой порядок, а от возмущавшихся быстро избавлялись. Когда им не хватало денег, они шли на соседние деревни, так что вскоре было принято решение ежегодно выплачивать дикарям дань, чтобы не остаться совсем без крестьян.

Но все беды Харнауса померкли, когда каким-то чудом на рыночной площади я увидел знакомые, но непривычно грустные лица. То были Арильет и Тивелла. Тогда им было всего восемь, а они гуляли совсем одни по городу, в котором в смутное время часто пропадали люди. Увидев меня, они, наконец, улыбнулись той самой улыбкой, что постоянно сияла на их лицах до трагических событий, случившихся с семьей бедных девочек. По их словам, Харуфа к тому времени уже боялись все в графстве, кроме Мэрдола, которого боялись еще больше. Они сказали, что проводят почти все время друг с другом, с Кэрилдором и Исиодором, еще одним советником их отца, который поддерживал своего графа даже после смерти того. Я предпочел в тот день сохранить осторожность и попросил их не говорить никому о своем визите, после чего вместе с Коловари поспешно покинул город. С тех пор прошло шесть лет, и никаких вестей ни от Арильет, ни от ее сестры, ни от кого-нибудь еще из Харнауса я не получал. Лишь слухи.

— Какие слухи? — поинтересовался Эрдол.

— В Бракенлоу ходила молва, что Харнаус возобновил торговлю с этим графством, а еще говорили, что подрастающий сын Кодрана вытесняет с графского трона Харуфа.

— А слышно ли что-то про Арильет и Тивеллу? — спросил Эрдол.

— Вижу, тебя тронула их судьба, — улыбнулся Нуреторн. — Уверен, с ними все в порядке. Они умнее половины советников нынешнего графа. Ладно, иди спать, завтра нас ждет трудный путь через Дымный лес. Я покараулю за тебя.

— И еще, — сказал он вдогонку Эрдолу, — обращайся ко мне на «ты», наш род ведь давно лишен всяких титулов.

Глава четвертая

Впервые с начала похода раньше всех проснулся не его зачинщик. Коловари с Эрдолом разбудили братьев, когда солнце уже начало пригревать сквозь кроны деревьев на противоположном берегу озера. Нуреторн быстро вскочил, осознав, что проспал часть своего второго подряд дежурства, стал было искать свои вещи, чтобы собраться, но тут Коловари показал ему на собранный мешок и завтрак. Вскоре пара хлебцев, залитых прохладной водой, отправились в желудок. После скудного завтрака отряд продолжил путь.

Сперва надо было обойти озеро. Так уж вышло, что слева путь оказался короче, так что путники обошли его с юга, а затем пошли прямо навстречу уже полностью выглянувшему из-за леса и гор солнцу. Они шли по слабо заметной дороге, на которую явно давно не ступала нога человека, куда больше она напоминала звериную тропу, но стоило радоваться и этому, ведь вскоре исчезла и она. Пришлось идти, ориентируясь лишь на солнце и собственное чутье.

К слову, делать это становилось все сложнее, путь перегораживали то упавшие деревья, то заросли кустов. Лес становился все гуще, крупные листья разных форм и окрасов не пропускали свет. К тому же непонятно откуда взялся густой туман, больше похожий на дым.

Но в тени не было желанной прохлады, напротив, даже в этот утренний час было жарко и душно, как возле печки. Через час лица каждого уже покрылись блестящими на еле заметном свете солнца каплями пота. Шли наугад, расчищая дорогу перед собой руками и ветками, поднятыми с земли. Словно ошалевшие, брели они, не видя ни пути, ни цели, но сокровенно желая достичь ее. Пробирались так до самого вечера, забыв даже про обед. Легкий ужин лишь разогрел аппетит, а после него было принято решение пройти еще до полной темноты. Тогда, наконец, совсем изможденные, путники улеглись спать на пышный травяной покров.

Второй день, начавшийся с раннего подъема, не сильно отличался от первого, изменился только лес. Деревья стали толще и выше, а подлесок исчез, оставив место вьющимся растениям и траве, отдельные виды которой Нуреторн периодически собирал в маленький мешочек. Скоро пропала и трава, а лишенный всей зелени ниже четырех ярдов лес выглядел жутковато. Эрдол, не привыкший за свою жизнь к подобным прогулкам, уже порядком устал, а лес, казавшийся бесконечным, как будто и не собирался выпускать своих узников. Казалось, отряд ходит кругами или стоит на месте… Еще и этот туман, продолжающий нависать над и без того унылой картиной. За ночь он приобрел какой-то едкий запах, вызывающий неприятные ощущения, — как будто кончиком пера щекотали ноздри. Но вскоре он изменился и стал более приятным и неожиданно знакомым.

Истинную радость путникам принесла тропинка, появившаяся из ниоткуда. Не успели они пройти по ней и часу, как тропа исчезла так же внезапно, как появилась, описав широкую петлю. Другие давно позабытые тропы часто заводили отряд в тупики — однажды такая старинная дорога предательски вывела их к бездонной трясине. Хорошо, что не все потеряли бдительность.

Лес, как смекнули они, был необычным и, вероятно, даже заколдованным: в нем не было привычных звуков шелеста листьев от дуновения ветра, пения птиц, журчанья ручья. Казалось, даже монотонно капающий дождь сейчас станет наслаждением после этой ужасной тишины. Наконец, ее прервал стонущий голос человека.

— До чего же здесь душно и мерзко! — воскликнул Коловари. — Обычно прогулка по лесу приносит мне удовольствие, а это — какое-то испытание, мы даже не знаем, в правильном ли направлении идем, из-за тумана ведь не видно даже солнца!

— Мы идем самой короткой дорогой до Лааса, — спокойно возразил Нуреторн. — Мы вчера выбрали этот путь, и я не собираюсь жалеть об этом. Дымный лес простирается узкой полосой с севера на юг, восточнее нас ждет более приятная дорога.

— И долго будет длиться эта узкая полоса? — недоверчиво спросил Коловари.

— С такой скоростью мы пересечем ее еще за два дня.

Эрдол явно пал духом, услышав эту новость: «Целых два дня в этом богами забытом лесу!»

Ватиньер все это время очищал ножом веточку, не обращая никакого внимания на разговор спутников. Он, пожалуй, был единственным из отряда, на ком не читалось и тени усталости. Как всегда, широкими неторопливыми шагами он шествовал за своим братом. Но такой выносливостью, к сожалению, наделены были не все, что и привело к последующим событиям.

Шли часы изнурительной ходьбы без всяких изменений. Впереди виднелись все те же стволы, под ногами все та же голая земля, местами покрытая сухими ветками — то еще разнообразие. Даже темп ходьбы не менялся в течение дня. Деревья окружили путников и заслонили путь, а накопившаяся усталость тяжким грузом висела на ногах, не давая переступить через извивающиеся корни. Пребывать в этой жуткой тишине было невыносимо:

— Мы уже второй день идем по жуткой духоте без отдыха и толковой еды, — завыл Коловари. — Я так больше не могу, дайте мне хоть немного отдыха, пара часов ничего не изменит.

— Нам не следует останавливаться в этом месте, — ответил Нуреторн. — Мы потеряем время и даже не отдохнем как следует.

— Идти дальше тоже неразумно, — позволил себе оспорить слова брата Ватиньер. — Сегодня мы идем гораздо медленнее, чем вчера, а сейчас и вовсе еле плетемся. Отдохнув, мы наверстаем упущенное время.

— Будь по-твоему, — после недолгих размышлений ответил младший брат. — Но привал наш будет недолгим.

Очень кстати рядом с местом, где отряд сделал вынужденную остановку, совсем недавно упал огромный дуб, под стволом которого путники удобно расположились. Эрдол достал из своего мешка хлеб, расплавившийся сыр и большую флягу. Впервые за несколько дней путники наелись. Убирать обратно хлеб и сыр не пришлось — все было съедено.

Положив под голову мешки, отдыхающие улеглись кто на землю, кто на широкий ствол, желая дать редкую возможность отдохнуть ноющей спине и стоптанным ногам. Никто и не заметил, как сквозь серый туман к ним бесшумно подкрался сон. И, как назло, не было ни одного звука, который мог бы прервать его. Незаметно шло время, день сменился вечером, вечер ночью. Без единого шороха прошла и она.

К утру туман, наконец, рассеялся, и солнечный свет, пронзивший его, блеснул через густую листву и разбудил Нуреторна. Прикрывая рукой ослепленные глаза, он встал и оглянулся, пытаясь разобраться, в чем дело. Лицо его отразило сперва удивление, а потом ужас, когда вместо привычного тумана он увидел сияющее небо. Он тут же побежал трясти своих спутников, безмятежно спящих на мокрой от росы траве.

— Мы проспали весь день и всю ночь! — кричал он. — Такими темпами мы дойдем до гор к следующей зиме!

Остальные стали подниматься, пытаясь сообразить, что же тут такое происходит. Нуреторн к этому моменту немного успокоился, помог товарищам собраться и, убедившись в том, что все готовы идти, повел отряд. В сложившейся ситуации его радовало то, что все действительно хорошо отдохнули и ничуть не отставали от предводителя, даже несмотря на его быстрый шаг.

— Туман снова сгущается, — заметил Ватиньер. — Надо ускориться, чтобы выйти из Дымного леса к вечеру.

Отряд зашагал еще быстрее. Поваленные деревья и острые ветки уже не могли его остановить, каждый знал, что цель все ближе, и уверенно шел к ней.

— Как же мы проспали так долго, — спросил без всякой нотки сожаления Коловари. — Хотели сделать лишь небольшой привал.

— Много чего вызвало у нас долгий и крепкий сон, — ответил Ватиньер. — Мы несколько дней шли почти без отдыха, а по такой духоте у самого бодрого начнут слипаться глаза. Да и от запаха этого тумана так и тянет вздремнуть.

Все согласились с заключением Ватиньера и поторопились за Нуреторном, который периодически срывался на бег.

Без особых приключений нашим героям удалось пересечь полосу Дымного леса, считавшегося самым труднопроходимым местом в западной части острова, кроме Туманных гор. Никто не скрывал радости, когда, спустившись в неглубокую долину, покрытую редким и гораздо более приятным дубовым лесом, они дошли до быстрой речки, пробегающей на север. Эта река, известная как Ревун, была надежным ориентиром и знаком конца Дымного леса. В ста лигах к северо-западу она впадала в Вайнор, вытекающую из озера Вайн. Подходил к концу третий день пути от него. Решено было разбить лагерь на западном берегу, а на утро переправиться, ведь днем высушить одежду легче, чем ночью. К тому же ранним утром прохлада может быстро помочь взбодриться.

Умывшись в реке и наполнив котел, путники уселись возле костра, чтобы насладиться свежим ветерком, дующим с востока, и приятным журчанием резвого водотока.

— Хоть река и мелкая, если мы намокнем даже по колено, нам будет не очень приятно идти в мокрой обуви, — размышлял чувствующий себя великолепно Коловари. — Стоит решить, как разумнее и безопаснее переправиться, не намочив себя и вещи.

— У меня в мешке есть моток веревки, можно попробовать связать плот, — предложил Ватиньер.

— Это займет слишком много времени, — возразил Коловари. — Связать плот, который выдержит человека, а лучше двух… Мы всю ночь с этим провозимся.

— Достаточно плота, способного выдержать наши вещи. Сами-то мы можем и промокнуть немного, — сказал Ватиньер.

— Ненавижу мокнуть, — буркнул Коловари.

— Потому что ты не умеешь плавать? — усмехнулся Ватиньер.

— Я умею плавать, — с ноткой обиды в голосе заявил Коловари.

— Да камни на дне этой реки плавают не хуже тебя!

— Хватит, — остановил брата Нуреторн, увидев, с каким удивлением смотрел на все это их юный спутник. — Эрдол, Ватиньер, помогите мне связать плот. А ты, Коловари, следи за костром и нашим ужином.

Все разошлись по своим делам. До темноты стучал по деревьям топор и скрипели сучья, не остановилась работа и при свете звезд. Наконец, плот был готов. С виду он не внушал доверия, скорее, только заставлял сомневаться в разумности идеи. Но дело было сделано. Пришло время ужина и ночного отдыха. Насладившись горячей едой, путники умылись в удивительно чистой реке и легли спать каждый со своей думой.

***

Едва начавшийся сон прервали орущие, как сумасшедшие, лягушки и птицы, обилие которых радостно встречало утро пением, перелетая с берега на берег. Умывшись в речной воде, которая после сна казалась гораздо более прохладной, отряд прикончил вчерашний ужин. Затем были как можно более компактно уложены вещи. Вскоре они уже покачивались на спущенном на воду плоту. Ширина реки в этом месте была около тридцати футов, чуть выше по течению она была уже почти в два раза уже, но скорость потока там препятствовала переправе.

Пришло время выступать. По плану, Ватиньер, как лучший пловец, должен был переплыть на другой берег с концом веревки, привязанной к плоту. Так и поступили. Сняв сапоги, поддоспешник и положив их сверху на плот, Ватиньер взял моток веревки и вошел в воду. Сначала он уверенно шел по дну, лишь иногда отдергивая ногу от острых камней. Скоро вода поднялась выше пояса, и идти было уже неудобно. Тогда Ватиньер схватил веревку в зубы и уверенным движением нырнул, погрузившись под воду. Резкий перепад температуры пустил по телу дрожь и заставил сердце биться чаще. Всплыл он уже за серединой. Тремя мощными гребками пловец добрался до мелководья, после чего поднялся на ноги. С белья и волос бурным потоком потекла вода. Выбравшись на берег, Ватиньер отряхнул по-собачьи от воды свое могучее тело и обошел вместе с веревкой ближайшее более-менее надежное дерево, показывая знаком, что он готов к дальнейшим действиям.

Сигнал был принят на противоположном берегу. Эрдол, тоже оказавшийся отличным пловцом, через несколько мгновений оказался рядом с Ватиньером. Он должен был помочь тому перетянуть плот по воде, хотя сначала Ватиньер долго пытался убедить товарищей, что справится в одиночку. Никто не сомневался в его силе, но и рисковать не хотелось — течение все-таки было внушительным. Убедившись в том, что Эрдол готов к выполнению своей части работы, Коловари неохотно зашел в воду. Его задание состояло в том, чтобы идти рядом с плотом и при необходимости постараться подхватить упавшие вещи. Нуреторн со вторым концом веревки остался на западном берегу, чтобы подправлять направление движения плота и облегчить задачу стоящим по другую сторону реки.

Операция началась. Синхронными и плавными движениями рук Ватиньер с помощником дюйм за дюймом притягивали суденышко все ближе к себе. Коловари с дрожащими руками преследовал его, стараясь внимательно следить за каждым колыханием мешков и сапог Ватиньера, лежащих на плоту, и при этом не откусить себе от холода язык. Вскоре и ему пришлось пуститься вплавь. Неловкими гребками он пытался удержаться на расстоянии вытянутой руки от плота, но течение сносило его все сильнее.

Коловари, наконец, удалось вернуться поближе к деревянному суденышку. И в этот самый миг Эрдол нечаянно дернул веревку раньше Ватиньера. Плот резко рванулся к берегу, мешки задрожали. Один сапог, потеряв опору, покатился к воде. В отчаянном рывке Коловари удалось поймать его и швырнуть к берегу. Но, понимая, что он потерял темп и может изрядно захлебнуть воды, Коловари схватился рукой за край плота. Мокрое дерево предательски выскользнуло из руки, и пловец оказался под водой, подхваченный беспощадной стихией. Пытаясь спастись, рукой он толкнул плот, вызвав еще больший крен. К счастью, только один из мешков упал в воду.

Ватиньер, не задумываясь, бросился спасать друга, оставив веревку Эрдолу. Тот сразу смекнул, что не удержит стремящийся уплыть на север плот, а потому наскоро привязал конец веревки к дереву. Нуреторн наблюдал за этим, помогая младшему товарищу. В голове его от волнения забили колокола. Отряд бы остался без Коловари, если бы Ватиньер не был действительно превосходным пловцом. Он быстро догнал пытающегося держаться на поверхности друга, взвалил его себе на спину и погреб в сторону Эрдола. Течение сносило его так, что двигался он прямиком к берегу. Нуреторн смог спокойно вздохнуть, лишь когда оба оказались на суше.

Коловари все еще прокашливался, а его спаситель рванул к оставленному один на один с веревкой Эрдолу. Похвалив того за сообразительность, Ватиньер отвязал веревку. Вскоре плот уже был вытащен на берег силами шести рук. Нуреторн последним оказался рядом с ним. Все обрадовались тому, что Коловари практически не пострадал, и наказали ему впредь быть осторожнее. Не обошлось и без шутки:

— Признаю, в соревновании по погружению на глубину ты бы победил любой камень, — проговорил, восстанавливая дыхание, Ватиньер.

Коловари постарался изобразить грозный взгляд, который тут же был прерван очередным откашливанием. Ватиньер принялся сматывать веревку, а Эрдол с Нуреторном стали проверять вещи, выясняя, чей же мешок канул в пучину. Расследование закончилось величайшим огорчением главного следователя. Почти книги Нуреторна, а также пара зачерствевших буханок хлеба, меховые варежки и шерстяное одеяло стали жертвой реки.

Хозяин вещей долго смотрел на реку, провожая свои ценности. На утешения друзей он махнул рукой, пожал плечами, улыбнулся и призвал всех готовиться к продолжению путешествия. К счастью, самое главное — оружие — сохранилось на плоту.

— Видать, сам Айнур направлял мою руку, когда я положил книгу с картой в мешок Ватиньера. Без нее пришлось бы тяжело… Но у нас стало меньше еды, — сказал Нуреторн. — Теперь нам точно стоит поторопиться и надеяться на радушие нголримов.

— Верно, не будем терять время, — согласился Коловари и, взвалив мешок на плечи, двинулся в сторону восходящего солнца.

Лес становился все реже, и уже скоро через несомкнутые кроны были видны заснеженные вершины гор, врезающиеся в легкие облака. Почувствовался пологий подъем, заставляющий путников время от времени останавливаться на короткий отдых. Местами лес неожиданно пропадал, уступая место лугам и вырубкам.

— Работа нголримов? — удивленно спросил Эрдол. — Значит, они все-таки иногда спускаются со своего поднебесного города?

— Возможно, им стало не хватать топлива, — предположил Ватиньер.

Бросив этот разговор, путники двинулись дальше, поднимаясь все выше и выше. Внезапно склон прервался, и они вышли на ровную, как озерная гладь, площадку, покрытую густыми горными травами. На ней лес снова ненадолго расступился, позволив уютной полянке занять столь редкое в этих местах ровное место. Здесь росли причудливые цветы, темно-фиолетовая окраска которых ближе к основанию цветка переходила в белый. Колыхались при каждом дуновении ветра злаки, чей зеленовато-желтый цвет приятно отражал свет солнца. Рос и большой старый вяз, тщетно пытающийся сокрыть своей тенью разноцветный ковер трав. Трудно было пройти мимо такого места, хотя бы не отдохнув, так что, в конце концов, Нуреторн сдался и согласился сделать короткий привал. Разложив вещи, путники достали все оставшиеся припасы.

— С таким запасом еды мы не сможем покорить горы, — заметил Коловари. — Придется нголримам немного потратиться на содержание гостей.

— Сомневаюсь, что это входит в их планы, однако, выбора у нас нет, — согласился Нуреторн. — А сейчас давайте еще сильнее уменьшим количество наших припасов и облегчим задачу плечам. Пусть и желудок поработает.

Из мешков были извлечены две из четырех оставшихся буханок и аппетитный кусок солонины, каким-то чудом не начавший гнить во влажном и жарком Дымном лесу. Все это было съедено и запито кисловатой водой из ручья. Пришло время покорять Срединные горы. Отряд собрался, поблагодарил прекрасное место за теплый прием и отправился дальше.

Впереди, к величайшему сожалению путников, читалось начало крутого склона, подчеркиваемого растущими на нем кривыми деревьями и кустами. Отряд направился к месту, где заросли расступались, открывая проход вглубь горного леса, более темного и низкого, чем предыдущий. Стволы деревьев в нем изгибались, подобно отдыхающим на солнце змеям или красующимся танцовщицам. Часто подобные места так и называют — танцующим лесом.

Уже виднелись и первые ели, машущие своими колючими лапами, словно предупреждая: «Уходите прочь!» Но наши герои не обратили внимания на призыв деревьев, безо всяких колебаний ворота в этот загадочный лес были пройдены. После яркого солнца в тени было сложно что-то разглядеть, человеческий глаз слишком долго привыкает к тьме, а зачастую сознание отказывается признавать ее существование… Так и троица из Сельна в компании овражского паренька не сразу заметила вышедших из-за деревьев, вооруженных ржавыми топорами, деревянными луками, мотыгами, крюками и прочим мусором людей, одетых в грязные одежды, неуклюже сшитые из звериных шкур. Они приказали путникам остановиться и бросить оружие. Нуреторн, понимая очевидный количественный перевес противника, последовал приказу, как и его товарищи. Один из неожиданно встретившейся группы людей подошел к обезоруженному отряду. Лицо его было покрыто мелкими шрамами, черные взъерошенные волосы неудачно прятались под меховым головным убором, в руке был топор, на поясе кинжал, а на ногах дырявые настолько, что спереди на правой ноге торчали длинные ногти грязных пальцев, сапоги.

— Вы говорите с Дольфом Белым, предводителем лучшего отряда племени Нукшей, — представился он. Его слушатели еще раз внимательно оглядели Дольфа, но не нашли ни одного пятнышка белого. Возможно, стоило сравнить с остальными?

— Кто вы такие, чтобы заходить на земли нашего могучего племени? — повелительным тоном вопрошал он.

— До наших дальних краев не дошли известия о том, что эти земли теперь принадлежат почтенному племени нукшей, — любезно ответил Нуреторн.

Дольф, не совсем поняв смысл фразы, поглядел на своих соплеменников.

— Величайшее племя Нукшей уже много лет правит этими землями, и никто, даже вонючие собакоеды, не выгонит нас с наших земель.

Дольфа поддержали единогласным одобрительным криком.

— Собакоеды? — до крайности удивился Коловари, но не дождался ответа.

— По закону нашего племени, каждый, кто зайдет на эту землю, будет убит, — продолжил свою речь человек с дырявыми сапогами.

— Мы не причиним вам вреда и тут же уйдем, нас не интересуют ваши земли, — попытался защитить себя и друзей от суровых законов Ватиньер.

— Мы не дикари и не будем убивать вас тут, — проявил великодушие Дольф. — Ведите их к нашему вождю, пусть вершит правосудие он! И захватите их ножи, такой хорошей стали Кхорон не сделает до смерти, — приказал предводитель отряда своим соплеменникам.

***

Прохладный порывистый ветер заскрипел подгнившими мачтами, когда Бейрир подошел к борту старой шхуны «Морская лань». Волны темной воды, отражающей свинцовое небо, с тихим всплеском разбивались об деревянную пристань, заглушая крики неугомонных чаек. С каждой секундой приближались переносные ларьки торговцев, продающих рыбу, рыболовные снасти, разные металлические изделия, веревки и прочие товары непонятного предназначения. За ларьками высилась городская стена, построенная из темного камня, разделенная несколькими башнями шириной с небольшой дом. На стене виднелись скучающие часовые, мирно переговаривающиеся между собой со шлемами в руках. Уединившись от шума торговцев, желающих поскорее сбыть свой товар, на остром мысе расположился маяк, сделанный из того же материала, что и городская стена. Тусклым желтым огоньком зазывал он новые корабли в переполненную гавань Синтора, портового города на востоке Элдреса. К счастью, на причале нашлось место для «Морской лани» и, ловко маневрируя, капитан при помощи своей команды направлял судно к месту стоянки. Звон якорной цепи сообщил о конце морского путешествия. Трап был опущен.

Бейрир с маленьким дорожным мешком за плечом спустился на пристань. Он был человеком среднего роста, невыдающегося телосложения, одетым в самую обычную одежду со временем посеревшего черного цвета, ее дополняла причудливая соломенная шляпа, отбрасывающая незаметную в столь хмурый день тень на загорелый лоб. Из-под нее на город с интересом смотрели темно-карие глаза, а потрескавшиеся от пропитанного солью морского воздуха губы изогнулись в задумчивой улыбке. Бейрир был уроженцем восточного Дрейла, но почти всю жизнь провел в столице этого графства, так что морской воздух был ему приятен и напоминал о доме. На самый юг острова его занесли служебные дела, о которых не могли даже подозревать проходящие рядом с ним горожане и прибывшие люди. Он, не торопясь, приблизился к открытым городским воротам, через которые без всяких вопросов облаченный в броню красного цвета герба графства Элдрес стражник пропускал одиночных пешеходов, всадников и повозки, пустые или набитые товаром. За воротами открылся вид на центральную площадь города. От нее, словно реки от озера, отходили во все стороны улицы, негусто заполненные людьми, слоняющимися от магазина к кузнице, от закусочной к таверне. Протянувшись через всю площадь и продолжаясь на главной улице, город украшала липовая аллея, вдоль которой на удобно обустроенных скамейках ютились молодые парочки и седовласые старцы. Бейрир направился на противоположную сторону площади, где в большом здании с темно-красной крышей расположилась таверна.

Внутри оказалось светло и тепло. Вошедший снял свою соломенную шляпу и плащ, повесил на крючок у входа. Связанные сзади у основания шеи черные волосы длиной до плеч свободно упали на спину и прикрыли уши. Глаза быстро оглядели помещение: в дальнем от входа конце стояла большая стойка, справа и слева окруженная винтовыми лестницами, ведущими на второй этаж. Все пространство между входом и стойкой было заполнено столами и скамейками, пустующими в этот дневной час. Лишь редкие моряки разбавляли тишину своими разговорами под кружку греющего душу напитка.

Увидев посетителя, хозяйка таверны поздоровалась и подозвала сделать мучительный выбор. Бейрир попросил ужин и кружку сидра. Взяв напиток, он отправился к своему столику ждать остальной заказ. Через некоторое время ему принесли жареный свиной окорок, обложенный печеным картофелем. На второе подали тарелку с овощами, периодически подливали покалывающий небо холодный напиток. Заметив, что новой работы у хозяйки не намечается, Бейрир знаком предложил ей выпить с ним. Так в Элдресе благодарят добродушных хозяев за хорошее обслуживание.

— В наших краях уже и позабыли об этой доброй традиции, — начала, отпивая из кубка вино, хозяйка. — Вы из столицы?

— Мои родители были из столицы, — покачав головой, ответил Бейрир. — Я всю жизнь провел в небольшом городке на севере графства, — не моргнув, соврал он, вызвав своей ложью радость в глазах девушки — ну а кто не любит земляков?

— Первый раз в городе?

Бейрир, улыбнувшись, закивал.

— Все посетители говорят, что Синтор — лучший город Элдреса, — с гордостью сказала девушка.

— Мне тут нравится, — вежливо ответил мужчина. — Вы в одиночку держите это прекрасное заведение?

— О, конечно, нет. Это заведение моего отца, а я работаю здесь в свободное от других дел время. Отец с матерью почти всегда на винодельне. У него огромные виноградные сады за городом, а его вино ценится по всему острову. Сладкая гроздь Делоса 786-го года — клянусь, лучшее, что мне когда-либо доводилось пробовать.

— С радостью куплю у вас бутылку-другую!

На лице девушки засияла улыбка.

— Доходят ли до вашего города какие-то новости из столицы?

— Конечно! Мой отец ежедневно получает известия о последних событиях с утренним курьером, — оживилась дочь винодела.

— Знать, он — видный человек, ваш отец, — восхитился Бейрир.

— Он много лет был помощником графа.

— Погоди-ка, — опомнился, чуть не захлебнувшись сидром, Бейрир. — Так твой отец — тот самый Памир Делос, бывший советник самого графа Элдреса, лорд Северных виноградников и сын знаменитого военачальника?

Лесть подействовала на неопытную девушку. Лицо ее побагровело от смущения.

— Простите, что не обращался к вам, как положено, миледи, — склонив голову, сказал мужчина.

— Не стоит, я всего лишь дочь хозяина таверны… — ответила она.

— В таком случае вы не сочтете за грубость, если я потрачу немного вашего времени на скучные и утомительные вопросы?

— Конечно, буду рада помочь! Не каждый день доводится беседовать с человеком, одаренным такими манерами.

— Я слышал, что граф приказал строить корабли, и что скоро всем мужчинам придется взяться за оружие, верны ли эти скорбные слухи?

— Не граф, — последовал короткий ответ. Бейрир озадаченно посмотрел на собеседницу. — Граф давно уже не интересуется политикой. Вся власть вот уже два года принадлежит его жене — графине. Вместе с сыном она решает вопросы владения. А графа больше интересуют выпивка и безделье. Еще рыбалка. Когда он окончательно отошел от дел, моего отца выгнали из столицы, как и всех остальных из старого окружения графа. Валга считает, что она умнее их всех, и слушает только своего сына и старого военачальника, пришедшего на смену моему деду. Говорят, он — старый друг отца графини.

Девушка замолчала и понуро посмотрела на свой кубок.

— Простите, я слишком эмоциональна, а вино развязало мне язык, я не должна была отвлекаться от вашего вопроса.

— Ну что вы, я готов выслушать любой рассказ из столь прелестных уст. И мне небезразлична судьба моей милой собеседницы.

— И все же я вернусь к вашему вопросу, — продолжила девушка шепотом. — В Синторе и Гаренволде действительно строят корабли. Графиня собирает войска под знаменем Элдреса.

— Но с кем же собирается воевать ее светлость? — не успокаивался Бейрир.

— Об этом не знает, кажется, даже мой отец, а значит, не знает никто в этом городе.

В этот момент из-за столов поднялись поющие моряки, и хозяйка, кивнув, отправилась на свое рабочее место.

Бейрир опустошил кружку и, покидая таверну, выполнил обещание. На лице девушки за стойкой еще долго сияла улыбка после того, как он вышел, пополнив свои запасы двумя бутылками с этикетками: «Сладкая гроздь Делоса 786 г.» и «Вино Делоса из зимних сортов винограда 789 г.».

Звеня новым приобретением в мешке и булькая сытным обедом в животе, Бейрир шел по главной улице в сторону западных, парадных, ворот. Теперь он окончательно был убежден в целесообразности своего задания и необходимости прибытия в столицу графства Элдрес.

Полагаю, пришло время рассказать, возможно, озадаченному читателю побольше об этом интересном человеке. Начну с того, что его домом был совсем не какой-то город на севере Элдреса, он был чистокровным кайсерийцем, уроженцем небольшого поселения восточнее Ниста, столицы графства Дрейл. И был он не самым обычным жителем столицы, приходящим ежедневно на известную на весь остров рыночную площадь, чтобы поговорить со знатными мужьями и дамами. Напротив, в столице ему приходилось бывать нечасто, такова уж особенность его работы. Бейрир — первый разведчик Дрейла на службе лично у графа. Порой целые годы проводил он в чужих землях, тайно узнавая о секретных планах других графов, сообщал своему правителю обо всем, что слышал и видел. Состояние городов, деревень, численность войск, количество зерна, собираемого на полях, настроение народа — все это не могло скрыться от наметанного глаза Бейрира. Несмотря на молодость, он был уже опытным в своем деле и справлялся отлично. Иначе такой высокой должности был бы удостоен кто-то иной. Но что же он делал на юге в это тревожное время?

Граф Дрейла от одного из подчиненных нашего героя узнал о странных событиях, происходящих в окружении графа (как оказалось, графини) Элдреса. На север дошли слухи, что тот собирает войска всех своих вассалов. Столь решительные действия такого сильного соседа нельзя было оставить без должного присмотра, и поэтому, понимая важность задания, граф Полорес отправил лучшего своего человека. На торговом корабле Бейрир, работающий всегда в одиночку, отправился в Синтор, чтобы под видом простого крестьянина с Соленых гор, ищущего лучшей жизни, добраться до столицы. До сих пор все шло как нельзя гладко, но ведь самое трудное было только впереди.

Глава пятая

Пленников вывели на просторную поляну, объеденную пасущимися на ней козами. Небольшое пастбище ограждал покосившийся частокол, из-за которого выглядывали хижины, чей вид невольно заставлял сочувствовать их жителям. Пройдя мимо десятка этих ненадежных построек, пленники, наконец, увидели что-то, что выглядело способным пережить хотя бы одну зиму. Эта хижина стояла в центре полукруга из менее крупных построек, из которых навстречу пришедшему отряду выбегали дети и женщины, приветствуя вернувшихся из долгого и не самого удачного похода мужчин.

Три жителя Сельна и один уроженец Овражья — небогатый улов для лучшего отряда такого могучего племени. К слову, дети и женщины были одеты еще хуже мужчин. Или не одеты вовсе. Отряд разбрелся по своим домам, только четверо из них остались и повели наших героев прямо в местный дворец. За дверью из козлиной шкуры стоял терпкий запах каких-то трав, кипящих в котле. В правом углу была сооружена нехитрая кровать, покрытая бельем из шкуры, слева находилась прочая мебель, в которой можно было бы хранить какие-то вещи, не будь она такой кривой. На полу, как можно было догадаться, были постелены шкуры, хотя и не козьи. Волк, медведь и еще один зверь, которого по шкуре разобрать оказалось сложно, украшали покои вождя нукшей. Он сидел в окружении двух воинов и до того, как их уединение было нарушено, о чем-то совещался с ними.

Когда пленников ввели внутрь, двое сидевших подле вождя заменили предыдущих воинов, стороживших Ватиньера, Коловари, Нуреторна и Эрдола. Освободившиеся, откланявшись, покинули хижину. Из пленившего наших героев отряда только Дольф остался в покоях вождя. Он и занялся представлением сторон.

— Перед вами вождь нашего племени — Карст Грозовой, преклоните колено!

Пленники переглянулись, услышав имя вождя и, не без помощи подчиненных Карста, согнулись в три погибели. Вождь приветствовал гостей с голым волосатым торсом, на котором хорошо виднелись развитые мускулы. Начавшие седеть волосы плавно переходили в торчащую во все стороны бороду. Из-под маленького лба пленников осматривали соколиные глаза.

— Пусть гости сядут, — хриплым голосом скомандовал он. Тут же пленникам подсунули подушки, которые те с удовольствием заняли.

— Где вы их поймали? — спросил у Дольфа вождь.

— На границе наших владений, возле ручья.

— Хм-м-м, — многозначительно промычал Карст и после мгновения молчания приказал, — говорите, кто вы такие, что осмелились зайти на земли нашего племени?

— Мы — жители поселений с запада. К сожалению, о вашем великом племени не дошли слухи до наших дальних краев, — ответил Нуреторн. — Но мы обещаем, что не возьмем ничего с ваших земель, не тронем ни ваших коз, ни людей.

— Не возьмете и не тронете, — подтвердил Карст. — Мертвые не крадут и не убивают, а завтра на рассвете вы отправитесь к своим предкам.

— Жду с нетерпеньем этой встречи, но был бы бесконечно рад узнать причину столь жестокой расправы, — как можно вежливее произнес Нуреторн.

— Вопросы вас не спасут. Вечно на наши земли приходили люди из большого поселения на воде, забирали наш скот, наши земли, наших людей. Теперь мы ответим вам тем же. Ваши блестящие ножички, лошади и каменные дома вам не помогут. Нукши вернут свое.

— Но никто из нас никогда не встречался с вашим племенем, как мы могли причинять вам вред? — возмутился Коловари.

— Тогда вы ответите за зло ваших сородичей. Им было плевать, что они убивают невинных. Уведите их в свободный дом и глаз не спускайте! — приказал вождь.

Дольф вместе с двумя воинами на виду у всех жителей деревни провел пленников к одной из хижин, отличающейся от всех более крепким каркасом и каким-то намеком на каменные стены. Там их и оставили, заперев дверь из толстых ветвей и завесив ее шкурой.

Внутри не было ничего, кроме голых стен и нескольких лавок, половина которых оказалась сломана. В одном углу была набросана солома. Немного постояв, пытаясь осмыслить случившееся, узники сели на неприглядное и не слишком мягкое ложе.

— Что за напасть, — начал Ватиньер, — здесь мы не должны были никого встретить, никогда эти места не заселялись дикарями. Они бы не сунулись так близко к нголримам.

— Я тоже никогда не слышал о племени нукшей, — произнес Эрдол, — в лесах Харнауса обитают племена дикарей, это всем известно, но чтобы они зашли так далеко на запад…

— Зато я слышал об этом племени, — вмешался Коловари, — эти люди несколько столетий жили в лесах у подножья гор, но гораздо севернее.

— Да, это те самые нукши из лесов под Когартом, — согласился Нуреторн. — Еще когда я был там в первый раз, слышал, что племена досаждают крестьянам, поэтому время от времени отряды из Когарта совершали набеги на нукшей, отгоняя их выше в горы и глубже в лес.

— Гм-м, так вот о чем говорил Карст, вспоминая об убийстве его сородичей. Только вот историю пересказал он на свой лад, — буркнул Ватиньер.

Нуреторн снова медленно закивал головой:

— А отомстят нам за защиту крестьянских деревень от набегов.

— Возможно, стоит объяснить это Карсту, и он помилует нас? — предложил Эрдол.

— Скорее нас помилует шторм в море, чем вождь племени дикарей, — резко ответил Ватиньер. — Нападать и грабить они не считают чем-то дурным, они живут этим и будут жить, пока их не поубивают. А вот разорение своих деревень просто так терпеть они не станут и, будучи не в силах отомстить жителям Когарта, отомстят первым встречным.

— Нам, как всегда, повезло оказаться ими, — заметил Коловари.

— И неужели вы теперь так просто сдадитесь и умрете от рук этих дикарей?! — возмутился Эрдол.

— Не пори горячку, парень, — успокоил его Ватиньер, — посмотри, мой брат думает. А значит, волноваться не о чем, к утру в его голове родится хоть какой-то план. Мы выбирались с ним из таких передряг, по сравнению с которыми эта — комариный укус. Верно, Коловари?

— Уж поверь, — согласился тот, — этих двоих так просто не возьмешь. Да и я не из самого мягкого теста слеплен.

Эрдол слегка воспрянул духом и начал задумчиво ходить по хижине, служившей темницей.

— Нас охраняют всего два воина, — шепотом сказал он, — почему нам не попробовать сбежать?

— Звуки битвы разбудят всю деревню, — ответил Нуреторн, — с боем нам не удастся прорваться через всех дикарей, как бы хороши мы ни были. Да еще и все наши вещи забрали, так что, даже если нам удастся проскользнуть незамеченными, долго мы без них не протянем.

— Не все вещи, — возразил Коловари, доставая из-за пазухи трубку и кисет табака из сапога.

— Одним табаком мы не наедимся по дороге к Лаасу и вряд ли укроемся им во время холодных горных ветров, — без заметного веселья ухмыльнулся Нуреторн. — Да и сражаться оружием, которое дал в дар нам Нустор, гораздо сподручнее.

На эти слова Коловари вытащил из сапога кинжал.

— Может, у тебя там и ужин завалялся? — удивился Ватиньер.

— К сожалению, нет, друг, но еще одна трубка вполне найдется.

Вскоре два товарища покуривали на соломе, пуская голубоватые кольца дыма, растворяющиеся в темноте. Лишь некоторые из них виднелись на свету, прорывающемся через дыру в потолке, сделанную для выхода дыма. Судя по тусклости этого света, близился закат.

— Впереди у нас целая ночь, — сказал Нуреторн, — можно успеть продумать несколько путей для побега. Попробуйте вспомнить, что видели по дороге сюда в деревне, когда нас вели нукши. Скорее всего, казнь будет на главной площади, понять бы, где она, в какую сторону бежать…

— Ответ на этот вопрос проще, чем кажется, — сказал Эрдол, — по дороге к дому вождя мы проходили через большую площадь прямо перед его хижиной. Неподалеку от нее находилось строение, очень похожее на помост, откуда он мог командовать своими людьми.

— И точно, — согласился Коловари, — я тоже видел это. За хижиной вождя всего пара-тройка домов, а дальше уже этот хилый частокол. Вождь со своей охраной, должно быть, будет со стороны хижины, остальной народ — напротив. Если бежать, то в сторону хижины вождя.

— Надеюсь, чай с завтрака у него не успеет остыть, а то у меня кишки гремят, как колесница, — вставил Ватиньер. — А путь через горы уж точно холодный, долгий и опасный.

— Что вы знаете о нем? — поинтересовался Эрдол. — Интересным рассказом и время можно скоротать.

— Время до смерти, — усмехнулся Коловари.

— Я уже говорил тебе, что Лаас — место, где никто из отряда еще не был, — начал Нуреторн. — Этот город — одно из первых поселений людей на нашем острове, поэтому разные ученые и путешественники многократно описывали его. Некоторые из их работ не представляют особой ценности — простые путевые заметки, рассказывающие о приеме, который оказали нголримы, и еде, которой они угощали гостей. Но есть и бесценные рукописи: «Похождения через Золотой город» Вазира Тодосского, в которой подробно описаны высочайшие вершины гор, перевалы, в которых проложены тракты, и тропы, города, прилегающие к хребтам, животные, обитающие в их окрестностях и растения, произрастающие на всех высотах. В этой книге предложено и объяснение уменьшения тепла с высотой, вполне разумное, как мне кажется. Пожалуй, никто не внес в исследование нашего острова больше этого ученого, а ведь с его смерти прошло уже почти триста лет, — вздохнул рассказчик.

Устроившись поудобнее, он продолжил:

— Когда я еще в первый раз был в Харнаусе, мне в руки попал путевой дневник магистра Роланда, прислуживавшего тамошним графам чуть больше века назад. Очень приятно было вдалеке от дома читать прекрасные описания Сельна, в котором Роланд несколько раз ночевал во время своих странствий. Из этого дневника я узнал много и о своем прадеде, который тогда уже ушел на заслуженный отдых в родные места… Ну, и лучшего описания самого высокого города на острове — Лааса — я не видел. Помимо лаконичного рассказа о его истории, Роланд подробно описал нрав нголримов, их внешность, сам город, его окружение и, что самое главное, путь от Бракенлоу до Лааса и дальше на запад…

— И что же нас ждет на этом пути? — воспользовавшись паузой в рассказе, спросил Эрдол.

— Больше всего повторяется слово «холод», — отвечал Нуреторн. — Магистр писал, что старый тракт, по которому из восточных владений купцы ездили в Лаас за ценными металлами и самоцветами, везя с собой овощи, фрукты и пряности, продолжается и дальше, извиваясь, как река, сквозь темно-серые безжизненные скалы. И западная, ближняя к нам его часть, покрыта снегом круглый год. А зимой языки льда спускаются почти до реки Сарвайн, которая протекает в двух лигах к западу.

— Не позавидуешь жителям Лааса, — содрогнувшись от одной мысли о снеге, сказал Эрдол.

— Нголримы не стали бы строить город в месте, в котором их ждет неминуемая смерть от холода. По рассказам, когда они выбрали его, зимы были еще холоднее, а весна в некоторые годы даже не наступала. Их каменный город был вырезан в скале в том месте, где на поверхность выходят горячие источники — следы огня, некогда извергаемого Ракаросом и Валдретом — пиками, окружающими сумеречный перевал, в котором и расположен город. Через одну из этих исполинских древних вершин лежит наш путь.

— Мы будем взбираться прямо на огнедышащую гору? — удивился юноша.

— Она давно не извергает пламени, уснула еще до первых людей на острове. Никто бы и не понял, что Валдрет и Ракарос — вулканы, если бы не вулканическое стекло и огромные поля окаменевшего пепла. Но взбираться нам на них, к счастью, не придется. Вершины их покоятся на высотах, где не ступает нога человека. Давным-давно нголримы в поисках драгоценных даров гор глубоко врылись в недра Валдрета. Жажда добычи провела их сквозь всю твердь горы-гиганта, и они вышли на его западный склон. Очень кстати, как раз рядом с этим выходом шахты, прорытой искусными рудокопами, проходил тракт, ранее огибавший огромным крюком Валдрет. Дорога через мрачный тоннель стала гораздо короче и безопаснее. Нам предстоит пройти через него. А за ним уже и долина, в которой лежит город Лаас. Помнишь, какой герб висит на его воротах?

— Белый орел над скрещенными киркой и топором, — моментально ответил Эрдол. — Этот герб принадлежит семье нынешнего графа?

— Во всех восточных владениях гербом графства действительно становится герб его правителя. Но не в Лаасе, — пояснял Нуреторн. — Нголримы отличаются от остальных, у них нет влиятельных семей, которые одним словом могут изменить решение графа, имеют огромное войско и владеют землей. У семей нет гербов. На все владения герб один — герб нголримов. Они все — одна большая семья, поэтому и на острове, и на материке их города стоят нерушимыми тысячелетия. Людям из долины, как называют всех остальных сами нголримы, стоит поучиться у них.

— Но ведь самое богатое владение с самой большой территорией и армией — не графство Лаас.

— Ты про Дрейл или Харнаус? Да, у их правителей самые большие замки, у Мэрдолов золота больше, чем на всем острове, самые высокие стены окружают Нист, а не город нголримов. Но междоусобицы между семьями внутри владений не прекращаются никогда, все хотят забраться как можно выше по злосчастной лестнице власти, не обращая внимания на головы, по которым во время подъема приходится ходить. Забыв о каменщиках, которые строили эту лестницу для них, забыв даже о своих близких. И уж подавно о простых жителях графства, работающих на пухлых лордов в полях и мастерских. И что в результате? Добившиеся успеха цепляются за свое место у престола всеми пальцами, пытаются убрать с дороги всех возможных конкурентов. А тем временем за городскими стенами от голода умирают крестьяне, а дикари грабят их деревни. Бедняки на окраинах городов утопают в собственных отходах. В городской страже служат наемники, работают они за деньги, их не интересует защита графа, честь и совесть. На следующий день такую стражу может выкупить его вассал и захватить власть или просто манипулировать графом.

В таких владениях почти все зависит от правителя. При прошлом графе Харнауса каждому жителю старались помочь в минуты нужды. Часто он даже жертвовал из своих собственных запасов. Да и, честно признать, Кодран Мэрдол блестяще справлялся с должностью казначея. Деньги были всегда, и направляли их в нужное русло. До поры.

Нынешний граф Дрейла известен на острове как мудрейший правитель, несмотря на молодость. Поэтому меня и беспокоит эта записка, подписанная его советником. С трудом мне верится, что сам граф на такое способен. Либо он ведет очень сложную и опасную игру… В любом случае не стоит думать, что нголримы — отсталый или глупый народ. И уж тем более не стоит говорить об этом при них.

— Но неужели в каком-нибудь бедном жителе Лааса не может вспыхнуть зависть, желание найти единомышленников, отобрать имущество у богатых? Да и советники графа наверняка смотрят на своего правителя с завистью, тайно мечтая когда-нибудь взобраться на трон.

— Этот вопрос задавали себе многие. На востоке говорят, что горный воздух влияет на разум нголримов, делает их слабоумными. Как по мне, если этот воздух и правда так действует на людей, жителям восточных владений непременно стоит пожить несколько лет в горах.

— Не забывай и об Айнуре, Нуреторн, — вмешался в разговор Коловари.

— Разумеется, — ответил рассказчик и поблагодарил кивком друга за напоминание. — Религия, которую исповедуют нголримы, не терпит тяги людей к богатству, похоти, убийству. А они — очень набожные люди, хоть по ним и не скажешь…

— Я думал, все боги не терпят грабежа и насилия, — смутился Эрдол.

— Как я уже говорил, нголримы отличаются от остальных людей. Может быть, дело действительно в горном воздухе, но правда такова, что они ставят законы Айнура, своего единственного божества, выше собственных желаний. А эти законы, если вдуматься, придумали сами люди. Что еще раз говорит о мудрости нголримов.

— Вы не верите в богов? — обратился к спутникам юноша.

— Отец как-то сказал мне, что лучшая молитва — упражнения с мечом. Спасло жизней гораздо больше, чем боги, — наконец сказал свое слово и Ватиньер.

— Я верю в то, что видел или видели те, кому я доверяю, — заявил Нуреторн. — Люди эти встречали ханайцев, видали морских чудовищ на севере от острова, города на материке, которые больше целых владений на нашем острове, огромное море песка на самом его юге и бескрайние ледяные пустыни на севере. Магистр, служивший бывшему графу Харнауса, говорил, что видел в мрачных скалах дракона размером с небольшого орла. Богов не видел никто. Но никогда ни слова дурного я не скажу о человеке, поклоняющемся своему божеству, если только он не привлекает других к поклонению.

— Мой отец говорил, что, если бы милосердные боги были, после его усердных молитв к нему на постоялый двор стали бы заходить вдвое чаще, — рассмешил спутников Эрдол. — Я не сильно разбираюсь в богах, по мне, гораздо интереснее то, что ежедневно окружает нас.

— Ну и славно, что наши представления об этом совпадают, — подытожил Нуреторн.

Несмотря на нависающую угрозу, исходящую от, вероятно, кровавого рассвета, в ветхой темнице образовалась довольно благоприятная и даже уютная, насколько это возможно, обстановка: Нуреторн с комфортом развалился на доске, когда-то являвшейся скамейкой, а нынче просто лежавшей на куче соломы. Эрдол дремал, оперевшись спиной на остатки другой скамьи. Коловари с Ватиньером пускали прозрачные пахучие облака успокаивающего, наполняющего всю хижину дыма.

То ли из-за тревожных мыслей о будущем, то ли от волнующих рассказов о прошлом никто из отряда не хотел спать до самого утра. Отчасти удивившись этому, вошедший в хижину с первыми лучами солнца воин в легком поношенном облачении на мгновенье застыл, почувствовав на себе цепкие взгляды четырех пар глаз. Он положил в середину хижины мешок и отошел обратно к двери.

— Вождь говорит, что скоро вас поведут на площадь, чтобы показать народу и решить, что с вами делать, — сказал он.

— Нам уже сказали, что с нами сделают, — удивился Ватиньер.

— Вождь лишь сказал свое мнение. Решение вынесет народ, — ответил воин и вышел, закрыв за собой деревянно-меховую дверь.

Оставшиеся взаперти путники переглянулись, пытаясь понять, что же им сулит наступающий день. Но ответ дать, разумеется, никто не мог.

— Возможно, кому-то из нас суждено сегодня расстаться с жизнью, возможно, каждому из нас, — начал Нуреторн. — Если решением народа будет незамедлительная казнь, бегите. Забудьте про оружие и припасы, забудьте про тех, кому бежать не удастся. Кто-то из нас должен выжить, чтобы закончить дело. Иначе все погибнут напрасно.

Ватиньер с Коловари спокойно кивнули. Опыт, сосредоточенность и мужество были в их глазах. Чего нельзя было сказать об Эрдоле. На его лбу выступил холодный пот, глаза намокли, пальцы на руках дрожали, не слушаясь хозяина. Он был еще совсем мальчиком. Не успел он отойти и на сотню лиг от дома, как ему пришлось встретиться со смертельной опасностью. На деле все оказалось совсем не так, как он представлял. Больше всего юношу мучила мысль, что он умрет беззащитным, в лесу, далеко от отца, от людей, которые могли бы его вспомнить добрым словом. Но все мысли мешались мутной кашей перед лицом страха. И страх этот, наполнявший хижину, не остался незамеченным. Ватиньер подошел к молодому спутнику, положил руку ему на плечо.

— Не торопись отчаиваться, парень, — сказал он ему. — Понимаю, в первый раз тяжело справиться с этими чувствами, но после тебе будет гораздо легче.

— Если вообще наступит это «после», — дрожащим голосом отвечал Эрдол.

— Посмотри на нас, — выпрямившись во весь свой огромный рост, сказал Ватиньер. — Ты думаешь, что кто-то из этих ребят позволит навредить тебе? В голове моего брата, не сомневаюсь, уже не раз был прокручен план нашего спасения. Он не всегда говорит о том, что думает, но это не мешает ему раз за разом вытаскивать нас из всяческих передряг. За Коловари я волнуюсь еще меньше: с его ловкостью ни один дикарь не поймает его, даже если они окружат нас кольцом! Да и я, уж поверь, смогу за себя постоять и загорожу своим телом любого из нашего отряда от врага, если потребуется.

— А коли только у тебя будет возможность бежать, мы сделаем так, чтобы ты это сделал любой ценой, — перебил Нуреторн. — И все же я прошу всех не рисковать и не предпринимать ничего самостоятельно до последнего момента.

Вскоре за пленниками зашли два воина и позвали за собой. Лица их скривились при встрече с ослепительными лучами солнца после мрака темницы. Сквозь яркий свет они услышали неразборчивые голоса, слившиеся в единый гулкий шум. Он приближался. Глаза понемногу стали привыкать к свету и скоро уже увидели толпу людей, заполонившую площадь у хижины вождя. Все они выглядели агрессивно и в то же время жалко. Угрозы, вылетающие из их уст, и камни, пускаемые руками, вызывали скорее сочувствие, чем ужас. По лестнице с кривыми ступенями пленников ввели на помост из свежесрубленной древесины светло-желтого цвета. От нее все еще приятно пахло смолой. Вел пленников уже знакомый им Дольф с каким-то еще воином, замыкал шествие другой неизвестный. Сразу за Дольфом шел Нуреторн, самым спокойным взглядом осматривая живую реку из дикарей, бушующую под помостом. За ним рядом шли Ватиньер и Эрдол. Второй после разговора успокоился и, к счастью, поборол панику, но страх снова овладевал им при виде разъяренной толпы. Ватиньер легкими толчками плеча и подмигиваниями подбадривал младшего товарища. Коловари шел последним из пленников, как всегда, глядя на то, по чему ступает его обувь.

Когда шествующие, наконец, поднялись на помост, он наградил толпу скучающим взглядом. Одетые во что попало люди трясли над головами своими ржавыми топорами и молотами; женщины визжали что-то неразборчивое, кидаясь грязью, которая, к слову, покрывала и их лица; дети постарше с интересом смотрели на прибывших, периодически переговариваясь друг с другом; совсем маленькие в страхе держались за полы одежды матерей, прячась за них. Вождь племени, ожидавший шествие на помосте, вышел вперед. На его поясе Нуреторн заметил меч, подаренный Ватиньеру Нустором.

— Перед вами четыре человека с западных лесных поселений, — начал Карст, когда люди внизу замолчали. — Их поймал наш храбрец Дольф. Выйди вперед, пусть все увидят нашего героя! — громко скомандовал он.

К вождю подошел высокорослый сгорбленный воин, на поясе у него висел старый длинный меч самого Нуреторна. Еще два старых клинка пленники заметили у тех, кто охранял их.

— Тебе и твоему отряду я даю два дня отдыха, ешьте и пейте за моим столом, сколько захотите! — заявил вождь. — И можешь выбрать себе любую женщину из нашего племени, она будет твоей, — шепнул, положив руку на плечо Дольфу, Карст.

Воин в благодарность кивнул, взглянул довольным взглядом на пленников и отошел обратно, держа за рукоять новое оружие.

— Люди из каменных поселений с севера, лесных поселений с запада сотни лет не давали нам житья, убивая наших братьев, забирая наш скот. За горами, на востоке, наших лесных братьев отгоняли проклятые агвены, но они смогли противостоять им и теперь даже получили место на их владениях. Настал час расплаты, пришло время нукшей!

Толпа ответила громогласным одобрительным криком, продолжающимся так долго, что вождю пришлось знаком руки попросить их замолчать.

— Эти люди зашли на нашу землю, думая, что им удастся причинить нам вред и уйти незамеченными, — продолжил вождь. — Дадим им возможность объяснить словами эти неразумные действия.

Нуреторн вышел вперед.

— Россказни о богатстве и силе нукшей с севера дошли до наших дальних краев. Но не знали мы, что владения ваши растянулись столь сильно на юг, и потому зашли мы на них волей случая.

Толпа принялась недоверчиво освистывать и окрикивать слова пленника. «ЛОЖЬ. СМЕРТЬ ЛЖЕЦАМ. СМЕРТЬ ВОРАМ», — слышались яростные возгласы. Вождю снова пришлось просить жителей поселения замолчать.

— Но правда в том, что мы искали владения вашего грозного племени, — продолжал Нуреторн. Эрдол с неприкрытым удивлением взглянул на него, Коловари и Ватиньер готовы были к подобному и сохраняли спокойствие и обреченное выражение лица. — Слухи о силе и мужестве вашего вождя заставили нас преодолеть долгий путь. Как искатели приключений мы не могли пройти мимо такого великого воина. И вот мы здесь. А ваш вождь не может подойти ко мне, даже когда мои руки связаны!

Сперва лесть подействовала на Карста, но потом его брови нахмурились, а кожа на лице налилась кровью. Он порвал на себе рубашку, показав всем свое могучее мускулистое тело. Нукши, почувствовавшие приближение зрелища, подбадривали своего вождя радостными криками.

— Ты пожалеешь, что не согласился на быструю смерть, — прорычал вождь. — Приведите здоровяка к пню!

Ватиньера подвели к месту, предназначенному для лишения головы уготовленных к казни пленников, и заставили встать на колени.

— Как только я отрублю тебе ноги, ты увидишь, как голова твоего друга покатится по бревнам. Твоя будет следующей! — объявил вождь. — Дольф, дай ему свой меч!

Дольф неохотно вытащил из ножен длинный клинок и протянул его Нуреторну. Карст ножом разрезал путы на его руках. Затекшая от тугой веревки правая рука схватила оружие. Тут же силы вернулись к ней. Каждая царапина на рукоятке была знакома его хозяину. Он ловко покрутил меч в руке, будто вспоминая, как им пользоваться, затем твердо схватил и встал в стойку. Карст с резким лязгом вытащил короткий меч и направил его на соперника, взяв в руки как мясницкий тесак. Противники описали круг на месте, прежде чем первый из них решился сделать выпад. Нуреторн легко увернулся от клинка. Лицо вождя покрылось гримасой боли, но он быстро снял эту маску и вновь сосредоточился. Нуреторн, удивленный такими быстрыми изменениями, немного отошел назад и приготовился принять следующий удар. Поняв, что Карст не торопится нападать, а лишь гордо расхаживает по помосту, воодушевляя толпу, Нуреторн выполнил ложный выпад, заставив соперника потерять равновесие, после чего нанес быстрый удар чуть выше плеча. Только благодаря невероятной физической силе и ловкости вождю нукшей удалось парировать его. При этом лицо его вновь скривилось от боли, и он с удивлением посмотрел на рукоять меча, но снова отбросил мысли об этом и сконцентрировался на сопернике. Нуреторн выжидал. Оставаться спокойным в такой ситуации Карсту долго не удалось, он бросился на младшего Ильмерина и начал наносить удары один за другим. Все они соскальзывали с меча Нуреторна. Наконец, вождю удалось нанести неожиданный удар, за которым его соперник успеть, казалось, не мог. К этому времени по лицу Карста уже катились слезы. Удар этот был для него последним. С криком он выкинул клинок на землю и обхватил одной рукой запястье другой. На нем чернели страшные ожоги, а рукоять меча слегка светилась огнем цвета утреннего солнца, исходящего от символов на ней.

Нуреторн понял, что второго шанса не будет, и с необычайной ловкостью подскочил к брату и развязал путы на его руках. Ватиньер тут же поднял свой меч, лежащий у ног вождя. Рукоять приятным теплом встретила хозяина. Обезоруженные Карст и Дольф в замешательстве попятились. Без промедления воины, стоящие ранее подле Коловари и Эрдола, достали из-за поясов топоры и бросились на освободившихся пленников. Ватиньер принял удар мечом, разрубив древко топора пополам. Следующим движением он всадил меч в сердце противника по самую рукоять. Вытаскивая оружие, он крикнул стоявшим в замешательстве Коловари и Эрдолу: «Бегите!» Нуреторн легким движением корпуса уклонился от резкого взмаха топора, оставив противника за спиной. Лишившись равновесия, тот не смог отбить скользящий удар, направленный под колено. Склонившемуся от боли воину Нуреторн резким движением перерезал горло. Когда схватка закончилась, он обернулся в сторону еще связанных товарищей. Они уже приближались к хижине вождя, когда непонятно откуда послышался странный шум.

Бегущие замерли. Дольф и вождь, окаменев, повернулись в сторону ворот. От них в ужасе бежали воины, поставленные охранять их. За ними бежали не пришедшие на казнь люди. Хрупкий частокол с хрустом обвалился, и в деревню влилась, словно мутная черная горная река, пробившая плотину, толпа кричащих людей, быстро «затапливающая» поселение. Никто не успел опомниться, появившиеся со скоростью падающего за добычей сокола окружили наблюдающих за казнью. Все они были вооружены до зубов: обнаженные мечи, палицы, секиры, наконечники стрел, направленных на дикарей, отражали яркий солнечный свет. Вперед вышел рослый светловолосый человек с огромным двуручным мечом за спиной. Голубизну его голубых глаз можно было заметить, казалось, и с вершины Валдрета. В ужасе все воины-нукши побросали оружие.

— Карст, ты привел своих людей на наши владения, — сказал голубоглазый приятным, даже немного мелодичным голосом, — ты уже успел дважды напасть на сторожевую башню и украсть все, что там было. Мы тебя предупреждали, что будет, если ты придешь снова. Но это утро слишком прекрасно для кровавой расправы. Бери своих людей, и отправляйтесь обратно на север, жители Когарта, небось, соскучились.

Люди, которых привел высокий блондин, рассмеялись. Карст, пылая от гнева, смотрел на голубоглазого, лицо его было краснее самого спелого томата. Вдруг ярость исчезла, а на лице появилась злорадная улыбка, не предвещающая ничего хорошего.

— Нет, — ответил, прикрыв глаза, вождь нукшей. — Не стану я вновь переживать унижения от бесконечных гонений!

Неожиданно обернувшись, он подобрал топор у тела поверженного Нуреторном воина, вскочил и набросился на ничего не ожидавшего Ватиньера. Тот не успел даже раскрыть от удивления рот, Нуреторн, догадавшись о намерениях Карста, рванул к брату, но явно не поспевал, удар по беззащитной жертве был неизбежен. Лезвие топора блеснуло у щеки Ватиньера и резко ушло в бок, отлетев на несколько шагов. Вождь взвыл от боли. Нуреторн не сразу понял, что произошло, но, посмотрев в сторону голубоглазого предводителя отряда, увидел рядом с ним человека, опустившего лук с опустевшей, еще дрожащей тетивой. Стрела угодило вождю нукшей прямо в зад. Бедолага скорчился, пытаясь криками успокоить боль. Голубоглазый блондин рассмеялся и направился на помост в сопровождении меткого стрелка и еще двух воинов.

— Теперь ты будешь главным в вашем племени, — объявил он, глядя на недоумевающего Дольфа. — Уведи людей на север, я не желаю видеть их смерть, но я не желаю видеть и их на этих землях. Скоро мы вернемся и проверим, смышленее ли ты своего бывшего вождя.

Дольф кивнул и крикнул что-то непонятное ошеломленной толпе нукшей, все еще стоящей в окружении внезапно появившихся людей. По знаку своего предводителя, они расступились и дали выйти из круга пришедшим на казнь, чтобы те собрались в обратный путь.

— А что будет с ним? — спросил Дольф, кивнув на своего вождя, все еще лежащего в луже крови.

— Мы заберем его с собой и подучим общему языку. А то у него, видать, с ним туговато, — рассмешил своих товарищей голубоглазый.

Дольф кивнул и перевел свой взгляд на поднимающихся на помост Коловари и Эрдола. Воины, следующие за голубоглазым, направили на них свое оружие. Командир приказал им опустить его.

— Развяжите им путы, — сказал он, — пусть расскажут, зачем пожаловали на пир к этим дикарям. Вижу, вы не из этих, кто вы и куда направляетесь? — сделавшись в миг серьезным и даже каким-то величественным, обратился он к Нуреторну.

— Мы — люди из лесных поселений на западе, — ответил Нуреторн. — Путь наш лежал по старому тракту через Лаас, на восток. А нукшей встретить так далеко на юге мы не ожидали.

— Эти дикари вечно снуют с севера на юг в поисках пастбищ для своих козлов и какой-нибудь легкой наживы. Путь отважных странников лежит через наш город, и мы с радостью откроем вам его ворота. Меня зовут Хоракью, я — сын графа Лааса — Гарвальда Мере, — объявил голубоглазый. Его светлые волосы живо развевались на солнце, такого же цвета короткая бородка и усы окружали обветренные улыбающиеся губы. На нем был необычный чешуйчатый панцирь из темного металла, поглощающего свет, с вырезанным на нем разинувшим пасть хищником, напоминающим то ли медведя, то ли огромную кошку. Остальные люди в его отряде были облачены в серые стальные доспехи, за спинами их со щита блестел глазами белый орел герба Лааса. — С нами вы дойдете до города быстро, защита от заплутавших в горах нукшей вам будет обеспечена. Присоединяйтесь, по дороге расскажете подробнее о том, как четыре храбреца с запада попали в плен к дикарям.

Хоракью приказал одному из воинов объявить построение на тракте.

— Ваша милость, — как подобает, обратился к сыну графа Коловари. — Мы с радостью примем ваше предложение, но сперва нам надо бы заглянуть в хижину бывшего вождя. Там он… оставил наши вещички.

— И небось слопал все ваши припасы вчера за ужином, — усмехнулся Хоракью, — не волнуйтесь, отряд будет ждать своего командира хоть до следующей зимы! Но все же не рекомендую проверять.

Улыбнувшись и отвесив полупоклон, Коловари, прихватив с собой Эрдола, отправился в хижину Карста.

— Торвальд, скажи всем — выступаем, как только я выйду из ворот. Пока я не возглавлю колонну, веди их ты.

— Слушаюсь, ваша милость! — поклонился помощник и, звеня доспехами, удалился.

Вскоре вернулся и Коловари с юным спутником. На поясе у первого был меч, полученный от лесника, на спине — дорожный мешок, на плече у Эрдола болтался лук и пустой колчан.

— Видать, вождь знатно проголодался, — сообщил Коловари, показывая на почти пустой мешок.

— Не волнуйтесь, нашей еды хватит и на вас, — сказал Хоракью. — Не будем заставлять людей ждать, если вы готовы — выдвигаемся немедленно!

Глава шестая

Отряд двигался на восток по старому тракту. Дорога то поднималась на пологую возвышенность, то падала в заросшие деревьями ложбины. Через несколько часов ходьбы, наконец, начался каменистый склон Валдрета. Подъем уже был нешуточный и заметно ощущался ногами, порой соскальзывающими вместе с раздробленными ветром, водой и временем остатками скал. Лес остался позади, и голый серый склон лишь изредка покрывали, словно редкие пряди волос, приземистые кустарнички. Вершина потухшего вулкана терялась в светлых облаках, медленно плывущих с запада и поднимающихся вверх по склону. Хмурый пейзаж разбавляли острые, как секиры нголримов, скалы, вздымающиеся на много футов, царапая верхушками волнистые края облаков.

Переночевав в неглубокой расщелине, укрывшей их от пыли и посторонних глаз, герои наши продолжили путь в сопровождении принца Лааса и его воинов.

На следующее утро с гор навстречу путникам подул холодный сухой ветер, легко пронзающий кожу до самых костей. Некоторые порывы были столь сильны, что и шагнуть было трудно. Каждый из них скатывал по склону небольшими порциями шуршащие друг об друга камни и посылал вниз серо-коричневые пылевые облака. Неожиданно ветер стих, но воздух стал холоднее. Отряд остановился за накрененным на один бок обломком скалы размером с огромный дуб. Как по команде, воины из отряда Хоракью принялись облачаться в теплые одежды, извлеченные из вьюков и заплечных мешков. Продрогшие Коловари и Ватиньер последовали их примеру. Эрдол, по неопытности не захвативший меховой одежды на холодную погоду, лишь укрылся тонким плащом, а Нуреторну вспомнился образ уплывающего по течению дорожного мешка. «Зато идти легче», — сразу подумал он. Но заботливый сын графа Лааса не дал долго мерзнуть новым членам своего отряда и вручил им по паре меховых перчаток и по теплому плащу из грубой медвежьей шерсти.

Привал завершился довольно вкусным обедом, который по времени скорее походил на полдник. Сразу после него отряд, ведомый своим командиром, продолжил восхождение на некогда извергающий пламя пик. За Хоракью следовали его помощники, подгоняющие остальных, дальше шли навьюченные приземистые яки, которых под уздцы вели воины. За упряженными животными на всю округу по камням грохотала повозка, с большим трудом поднимаемая четырьмя мускулистыми волами. Замыкали шествие остальные воины и идущие рядом с ними Коловари, Эрдол, Ватиньер и Нуреторн. Последний ускорился, чтобы догнать Хоракью. Добравшись до предводителя отряда, он был встречен улыбкой добродушного наследника Лааса.

— Решил, наконец, рассказать о себе? — обратился он к подошедшему.

— И поблагодарить за радушный прием, — ответил Нуреторн.

— Радушный прием вас ждет в нашей долине, — рассмеялся Хоракью. — Мы всего лишь идем домой, а составить эскорт четырем безобидным путникам с запада для нас — удовольствие.

— Я, мой брат, тот, что выше всех, и Коловари из Сельна. Небольшое поселение в западной части великого леса. Парень, что идет с нами, Эрдол, он из Овражья, возможно, вы слышали о пиве, которое варят там.

— Как-то раз наш отряд ходил в Последний причал, по дороге мы останавливались в Сельне. Припоминаю лицо главы вашего поселение, как его там звали… Плюмбун, Полорис…

— Плинфус.

— Ах да, забавный человечек, по-моему, — усмехнулся Хоракью. — А мимо овражского пива и дурак не пройдет, а отряд нголримов уж тем более, верно говорю, Торвальд? — помощник, следующий справа от своего командира, улыбнувшись, согласился. — Что же вас привело так далеко на восток? Да еще и таким странным путем. Давно уже торговцы не заходят к нам ни с запада, ни с востока, Срединные горы все стараются огибать по воде.

— Путешествие на корабле обходится дороже, к тому же цель нашего похода вынуждает двигаться по возможности незаметно. Когарт сейчас — не самое безопасное место, а дорога на юг кишит бандитами.

— Хватит тянуть, расскажи, наконец, что же за цель ведет вас, я сгораю от любопытства! — попросил Хоракью.

— Думаю, скрывать что-то смысла нет, — загадочно начал Нуреторн. — Возможно, вести эти дошли уже и до вашего города. Форт на острове северо-западнее Когарта, в котором были заключены ханайцы, пойманные за многочисленные нападения в Харнаусе и Дрейле, был захвачен их союзниками. Все заключенные сбежали на Ханай и, по словам одного стражника из того форта, их предводитель планирует нечто… нечто большее, чем простой набег. Он также сказал, что вряд ли кто-то еще из форта мог добраться до восточных владений, а в Когарте никому не стал сообщать об этом, зная связи этого города с ханайцами.

— И ваш Плинтус приказал бравым воинам из Сельна сообщить графам на востоке о возможной опасности, — предположил Хоракью.

— Скорее я предложил ему сделать это. Слишком долго сидели мы без дела в нашем удаленном поселении, — сделав вид, что не заметил насмешки, сказал Нуреторн.

— Не обижайся, я действительно не сомневаюсь в вашем мужестве. Вы вчетвером бросили вызов целому племени этих дикарей. Не каждый так успешно смог бы сделать это.

— И все же без вашей помощи мы бы были мертвы.

— А без вашей, возможно, будут мертвы многие, — парировал сын графа. — Отец выслушает вас и, не сомневаюсь, поможет выполнить эту нелегкую задачу.

— До него не дошли эти тревожные вести? — спросил Нуреторн.

— Наш город известен своей закрытостью, так что, даже если в Бракенлоу каждый знает об этом, мой отец все еще может оставаться в неведении. Вот еще что… Не ждите, что он пошлет в помощь восточным правителям своих людей. Мы не вмешиваемся в чужие дела уже почти тысячу лет, и нарушать эту традицию его вряд ли кто-то заставит.

— После того, как ханайцы захватят Харнаус и Дрейл, они пойдут на Бракенлоу, — не собирался сдаваться Ильмерин. — Когда вам не с кем будет торговать, кто продаст вам зерно и мясо? Одним золотом человек питаться не может, а ханайцы, боюсь, не лучшие соседи, — он сощурился, как обычно делал, когда сомневался в своих словах. Через несколько шагов скучные серые обломки исчезали под тонким покровом нетронутого снега.

— До того, как появились восточные владения, мы уже жили по соседству с ними. Однажды ханайцы даже решились напасть на нас. Судьба их отчаянного похода описана в книге «Поднебесная осада», — с гордостью за великое прошлое своего народа сообщил Хоракью.

— И в ней написано, что еще две сотни лет город не могли отстроить до прежнего состояния, — припомнил Нуреторн.

— Убеждая меня, ты теряешь время, — спокойно ответил светловолосый. — Решения выносит мой отец, удачи в переговорах с ним. Я не желаю смерти мирных жителей восточных владений.

— С вашего позволения я вернусь в конец отряда к своим товарищам, — поклонился Нуреторн.

— И предупредите там всех, что скоро пойдет снег, — мрачно поглядел на небо Хоракью. — А ночью мы уже будем на месте.

Нуреторн снова откланялся и остановился подождать хвост шествия, в котором брели его спутники. Западавший с неба тонкий колкий снег не отвлек их от беседы с двумя нголримами. Еще несколько воинов шли рядом, слушая разговор. Коловари с Ватиньером, как и их собеседники — двое мужчин с каштановыми волосами до плеч и похожими лицами, выдававшими в них кровное родство, то и дело смеялись, оживленно что-то обсуждая. Приблизившись, Нуреторн понял, что речь идет о табаке. Коловари утверждал, что под Сельном выращивают лучший табак на острове, братья нголримы, перебивая друг друга, нахваливали табак с юга Бракенлоу. Заприметив Нуреторна, Эрдол, медленно впадающий в холодный сон на ходу, оживился и даже улыбнулся. Коловари с Ватиньером прекратили спор и познакомили товарища со своими собеседниками. Их звали Ктур и Чаго.

С приходом Нуреторна тема разговора сменилась с табака на город нголримов, о котором братья с удовольствием рассказывали пришельцам с запада.

— Читрокар — так звучит название нашего города на древнем языке нголримов, на котором теперь говорят только на материке, — сказал Ктур. — По мне, «Лаас» — название, плохо отражающее его облик.

— Вы поймете, что он имел в виду, когда увидите город, — перебил брата Чаго. — Весь он был вырезан в горе. Замок, каждый дом, башни… Все они когда-то давно были единой скалой, стертой с лица земли орудиями наших предков.

— Стертой — это еще мягко сказано, — вставил Ктур. — В ее основании обнаружили залежи серебра, а всего через сто лет о ней напоминали лишь редкие остроконечные глыбы не больше ста футов высотой. Из них-то и вырезали дома.

— И казалось, места надежнее нет на всем острове, — продолжил Чаго. — И правильно казалось, лучше укрытия вы не найдете. Никто не смел приблизиться к воротам города ни с запада, ни с востока. А на севере и юге ворот вообще нет, город окружают горы. Так вот, после прибытия остальных людей на остров и заселения ими восточной его части к нам явились ханайцы, лишенные своих северных территорий. Пришли они, однако, не с просьбами, а с оружием в руках и осадными орудиями, которые явно прихватили у агвенов. Даже жаль этих бедняг, тащить такую тяжесть в горы…

— Они сказали, что не тронут город, если мы дадим им достаточно золота, чтобы выкупить земли у кайсерийцев и агвенов, или поможем избавиться от них. Разумеется, Накрин победоносный, величайший из правителей Читрокара за всю историю, не согласился помогать кучке вооруженных ханайцев. Но потом он едва не пожалел об этом. Они оказались удивительно стойкими бойцами. Во время осады многие наши мастера ушли из этого мира вместе с секретами своего искусства, многие воины погибли под оружием врага. Но, благодаря успешной вылазке, возглавленной самим Накрином, город был спасен, а ханайцы, потерявшие почти всю свою армию, если это можно было так назвать, отправились на остров, который люди назвали Ханай, прихватив с собой и братьев с болот.

— Люди пришли с материка… — раздался голос Эрдола. — И заняли место, где раньше жили ханайцы? Неудивительно, что после этого те обрушили на пришедших все свои силы.

— Да, это не самая красивая страница в истории кайсерийцев и агвенов, но без нее не существовало бы всех остальных, не было бы Ниста и Арвенхолла, — ответил Нуреторн. — Так было всегда. Одни приходят, другие уходят, сильные захватывают, слабые подчиняются или погибают.

— Или укрываются в своем логове, как крысы, и собирают силы для неожиданного нападения, — вставил Коловари. Нуреторн бросил на него неодобрительный взгляд и постарался сменить тему.

— Хоракью просил передать, что скоро начнется снегопад.

— А мы как раз отстали от отряда, — заметил Ктур. — Эй, поторопи этих старых козлов, а то еще потеряемся по дороге домой и замерзнем насмерть в этих горах!

— Не такие уж они и старые, — откликнулся Чаго. — И скорее волы постареют до следующего снегопада на десять лет, чем мы потеряемся на этом тракте. Ты прекрасно знаешь, что тут нету ни одной развилки до самой пещеры.

— Зато в ней их больше, чем мечей в тронном зале.

За разговором люди не заметили, как похолодало. Они уже шли по леднику, заполнившему понижение в склоне, сугробы по сторонам от тракта были выше пояса, а на нем ноги иногда уходили в холодную белую толщу по колено. Шагать в хвосте отряда было легче: идущие спереди люди и животные ногами разгребали сугробы, значительно облегчая работу остальным. Вскоре под снегом почувствовались ступени.

— Лестница приведет нас прямо к входу в пещеру, — пояснил Чаго. — Мы уже близко, так что поторопитесь, пока вас не засыпало с головой!

Братья нголримы рассмеялись и ускорили шаг, оставив позади собеседников.

— Вот сейчас заметно, что они совсем не выходят из своего города, — возмущенным тоном высказал Коловари. — Могли бы хоть перед входом очистить дорожки от снега!

— Тише, Коловари, — одернул его Ватиньер. — Все они очень любят свой город и гордятся им. По праву или нет — скоро узнаем, но в любом случае не стоит отвечать насмешками на теплый прием. А пока жаловаться нам не на что.

— Кроме погоды, — заметил Эрдол, стряхивая с волос крупные снежинки.

— Такой снегопад для высокогорья — хорошая погода, — возразил Нуреторн. — Иногда всего за час выпадает столько снега, что можно утопить человека с головой. Еще хуже, когда при снегопаде дует порывистый ветер, в такую погоду даже нголримы не рискуют выходить из домов.

Как по просьбе намучившихся людей, небо сжалилось, и тучи рассеялись. Из-за них выглянула холодная, как лед, луна, многократно отраженная каждой гранью каждой снежинки. Снег прекратился, но ветер усилился, отправляя навстречу путникам залпы метелей один за другим. Холодный воздух залезал под теплую одежду, прокусывая кожу тонкими острыми зубами. Ноги уже давно не слушались своих хозяев, а лишь шагали там, где меньше снега, вперед, к теплу… Эрдол начал спотыкаться на каждом шагу, глаза его закрывались. Наконец, обессилев, он упал. Заметив это, Чаго вернулся к отстающим.

— Дело плохо, он не должен останавливаться. Если заснет на холоде, умрет и даже не заметит этого, — воин достал из-за пояса флягу и влил в рот мальчику содержимое. Прозрачно-коричневая жидкость потекла по неподвижным губам. — Это разгонит кровь в его жилах. Сможете дотащить его? До тоннеля осталось совсем немного.

Ничего не ответив, Ватиньер взвалил Эрдола на спину, как мешок, вещи обессилевшего взял Нуреторн. Под тяжестью ноши через некоторое время начали утомляться и они, но очень скоро заметили, что лестница кончилась, а дорога делает поворот прямо к огромному, скрывшему луну темному силуэту, врезавшемуся в небо еще на сотни футов. Привыкшие к довольно крутому подъему, путники едва ли не побежали по ровной дороге. И очень скоро быстрые шаги привели их к остальному отряду. Заметив, что он растянулся, Хоракью приказал всем ждать отстающих у входа в пещеру. Люди не выглядели сильно уставшими, но животные тяжело дышали, из их ноздрей клубился густой пар.

Предводитель отряда сам подошел к Эрдолу, неподвижно висевшему на спине Ватиньера.

— Я дал ему немного телогрейки, ваша милость, — сообщил Чаго. Сын графа кивнул.

— Снадобье не даст ему умереть от холода, с ним все будет в порядке. Но надо поспешить, оно не действует вечно. Будьте осторожны в пещере, не отставайте. Внутри вас ждет настоящий лабиринт, из которого выбраться не ходившему там раньше не под силу, — обратился он к Нуреторну, после чего вновь возглавил отряд и повел его к зияющей в горе пустоте.

Никаких ворот на входе не было, поэтому внутрь всегда заметало значительное количество снега. Над входом в пещеру, вырезанный в скале, смотрел на входивших в нее белый орел. Окружали его надписи на каком-то древнем языке. «Здесь начинаются владения нголримов. Кто явится сюда с факелом и мечом, останется навеки мерзнуть в недрах Валдрета», — прочитал Нуреторн.

— С огнем и мечом, — улыбнувшись, поправил его Чаго. — В слове «факел» на древне-нголримском две буквы «Т». Где ты научился нашему старому языку?

— В библиотеке графа Харнауса, — ответил Нуреторн.

— Скучно же тебе там было…

— С книгой редко бывает скучно. Хотя, признаюсь, были в той библиотеке книги и поинтереснее.

Наконец, последние в отряде путники вошли в пещеру. От надоевшего до жути ветра остались только протяжные завывания позади. Обдало приятным теплом.

— Огненное дыхание Валдрета, — сообщил идущий рядом Ктур. Очнулся Эрдол и, смущенный, потребовал опустить его на землю. Но коснувшись ногами твердой скальной породы, служащей полом пещеры, убедился в том, что самостоятельно идти не может. Ноги окоченели. Но и висеть на плечах товарища, будучи в сознании, юношеская гордость ему не позволяла. Условились на том, что братья взяли его под руки.

В пещере стояла густая тьма. Воздух был насыщен влагой. Дорогу на ощупь находили ногами, взяв за ориентир мелькающий из-за спин впереди идущих людей огонек. Вскоре появился еще один, за ним еще и еще… Ближайший огонек, как и все последующие, оказался старым стеклянным светильником, со всех сторон залитым воском. Тусклые фонарики совсем не казались такими после беспросветной мглы в начале тоннеля. При их свете даже можно было осмотреть его своды. Тоннель окружала скала темно-серого цвета. Кое-где на отдельных камнях рос лишайник.

Справа наверх уходила тропа, тянущаяся недолго над основным трактом, после чего уходящая вглубь скалы. Еще один поворот, теперь уже влево, миновали путники, и перед ними возникла развилка из трех дорог. Выбирать, к счастью, не пришлось. Весь отряд уверенно шел по самой правой дороге, и путешествующие по этому тоннелю впервые люди, не отставая, следовали за своими проводниками. Шум шагов и топота тяжелых копыт нарушил неожиданный, пока еще тихий звук журчащей воды, наполняющий весь тоннель от пола до потолка. Спустя несколько сотен шагов звук уже затмил все остальные, прокатываясь эхом взад-вперед по пещере, подобно своему источнику. Свет следующего светильника растворялся в густом тумане. Нет, не в тумане, в паре.

— Когда мы были в плену у нукшей, я рассказывал вам про горячие источники, которые согревают жителей города в холодное время, — напомнил Нуреторн, — кажется, мы вышли к одному из таких.

— Вижу, книг, которых бы ты не прочитал, в библиотеке той совсем не осталось, — усмехнулся Чаго. — Но это скорее не источник, а маленький ручеек.

Скоро все увидели тонкую струйку, прорывавшуюся из глубин Валдрета. Эрдол снял перчатки и уже собрался опустить отмерзшие руки в теплую воду.

— Не стоит этого делать, — остановил его Ктур. — Нам еще придется немного идти по холоду, вода на руках остынет, и будет только хуже.

Эрдолу осталось только удрученно посмотреть на манящий, излучающий тепло поток. Меж тем в пещере стало тепло, и все, последовав примеру Чаго и Кнура, сняли теплые плащи. Только Эрдол не стал в очередной раз мучить окоченевшие конечности. Справа виднелся еще один тоннель, из которого в ручеек впадал меньший водоток, усиливая поток. Так продолжалось довольно долго: развилки, повороты, притоки, светильники… Ручеек, начинавшийся маленькой, слабо бьющей из трещины струйкой, стал уже грохочущим потоком, перекатывающим камни, наполняющим все вокруг густым паром. Вдоль него на плоском возвышении проходил тракт, все еще достаточно широкий для того, чтобы могла проехать повозка.

— Семьсот восемьдесят третий, — объявил Чаго. — Осталось всего два.

Коловари, Ватиньер и Эрдол озадаченно посмотрели на него.

— И точно, — вспомнил Нуреторн. — «Угрод драхерин хатигеру кош лаантен» — «Тоннель семисот восьмидесяти пяти фонарей».

Сопровождавшие отстающих нголримы лишь посмеялись, в очередной раз удивившись знаниям человека из Сельна.

— А вот и последний, — сказал Коловари. — Это значит, что тоннель кончается или что оставшуюся его часть мы будем идти во тьме?

— Если раскрыть все тайны, будет не так интересно, не так ли? — ответил Ктур, довольный тем, что хоть какие-то секреты прохода под горой остались неизведанными.

Следуя за проводниками, путники сделали еще один поворот и увидели вдалеке красный свет встающего из-за горизонта солнца. Вздохи облегчения заглушил все еще сопровождающий их поток. К слову, через несколько шагов он бросил своих спутников, разрезая скалу немного левее тракта. Проникающий вглубь свет сперва резал глаза, но еще до конца тоннеля люди привыкли к нему.

Путь под горой был пройден. Отряд растянулся на небольшом уступе, отходящем от скалы. Дорога справа резко уходила вниз. Усталость отошла на второй план, перед глазами открылся вид на долину Лаас: с севера и с юга ее окружали покрытые белым одеялом вершины чуть выше тех двух, что отгораживали ее с востока. Слева, с высоты площадки, на которой расположился отряд, из монолитной стены Валдрета низвергался водопад высотой по меньшей мере в две сотни футов. Внизу поток продолжался узкой речкой, заключенной в камень с обеих сторон. На нем, прямо у водопада, установлена была водяная мельница, быстро описывающая все новые круги вокруг своей оси. Ниже по течению к реке сворачивала вымощенная красно-черными и немного посеревшими от старости булыжниками дорога. От нее в разные стороны отходили улочки поменьше, со всех сторон окруженные приземистыми темно-серыми домами и желто-красными металлическими крышами.

Ближе к склону горы, защищающей город от северных ветров, дома были выше. Там они забирались почти до снежных языков. Некоторые улицы, поднимаясь по склону, проходили прямо по крышам домов, а иногда образовывали своеобразные балконы. В южной же части долины все было иначе. Улицы там не наползали на дома, но постройки также увеличивались и возвышались, подступая к широченной лестнице из черных ступеней. Не было никаких сомнений, она вела к замку графа. Золотые крыши, украшающие разной толщины каменные башни, вздымались ввысь на сотни футов. Между ними мрачной, но величественной громадиной расположился главный чертог, заползающий вверх по склону несколькими ярусами. На стенах замка в камне были вырезаны письмена и рисунки, повествующие о самых ярких страницах в истории нголримов. У самой крыши главного чертога, между высочайшими башнями города, в стене был обустроен балкон, перила которого украшали черные колонны.

Путники как будто прочувствовали на себе всю силу и мощь великих предков нынешних обитателей этого города, неразрывно слившегося с природой. Вид так увлек их, что они даже не заметили, как отряд начал двигаться по дороге, вырезанной в скале, плавно спускающейся в долину, описывая полукруг. Хоракью своим бархатным баритоном по дороге раздавал указания:

— Юрой! Оставь повозку в стойле, прикажи освободить ее после того, как разберутся с волами. Торвальд, проследи, чтобы все из стражи дошли до капитана Берда, и он это заметил. Чаго, Ктур, вижу, вы познакомились с нашими гостями, отведете их со мной к графу. Остальные свободны, жду всех завтра в полдень в приемном зале. Друзья, добро пожаловать в Лаас!

Эрдол, все еще идущий с помощью братьев Ильмеринов, Коловари и братья нголримы последовали вшестером за предводителем отряда. Путь их лежал теперь по той самой улице, идущей параллельно реке. Повозка, животные и люди, сопровождающие их, отправились в другую сторону. Сзади грохотал водопад. Многие воины из отряда все еще шли рядом, но каждая новая развилка откусывала от него все новые куски. Воины расходились по своим домам, чтобы постараться выспаться до собрания и отдохнуть после долгого похода.

Пришло время и нашим героям, в сопровождении трех нголримов, сойти со столь живописно смотревшейся с высоты улицы. Поворот направо, и вот они оказались на улице столь же широкой, как лестница, ведущая к замку, теперь она маячила прямо перед глазами. Снизу она казалась еще шире.

Улицу окружали двух- и трехэтажные дома, стоящие здесь, казалось, уже тысячи лет. Подъем в двести пятьдесят ступеней забрал у путников последние силы. За лестницей возвышались двенадцать колонн, поддерживающих балкон второго этажа. Между ними безмолвно и горделиво восседали на тронах каменные изваяния героев Лааса, которые первыми обнаружили это место и заложили тут город. Лишь две центральные колонны были обделены статуей, между ними красовались не менее высокие и надежные ворота с золотыми засовами, охраняемые двумя вооруженными и явно сонными стражниками. Увидев своего будущего правителя, они поклонились и поспешно отворили дверь, сделанную для удобства в воротах, открываемых только во время торжественных церемоний. При этом дверь была достаточно большой для того, чтобы в нее вошли сразу три человека, да еще столько же могло поместиться сверху, при особой необходимости.

С внутренней стороны ворота охраняли еще двое, на их нагрудниках и щитах на сером фоне красовался снежный орел. Перед вошедшими распростерся необъятный зал. Каменный светло-серый потолок, словно огромное зеркало, повторял пол, за исключением огромных люстр, отбрасывающих тусклый свет, и замысловатых узоров на нем. Сразу после входа в разные стороны уводили коридоры, в конце которых виднелись лестницы. Проход по центру был значительно больше, он вел в тронный зал. Потолок, пол и стены в нем ничуть не отличались от тех, что были в предыдущем. Только с балкона, расположенного под самым потолком, окружающего весь зал, поступал более яркий свет, освещающий огромного вырезанного в потолке медведя, вставшего на задние лапы. Зверь, не моргая, провожал стучащих сапогами по каменному полу гостей.

С обеих сторон протянулись во всю длину зала каменные столы с серебряными подсвечниками, за ними виднелись закрытые двери, скрывающие самые разные помещения замка, хранящие в себе древние тайны и множественные камины, огонь в которых не потухал месяцами. Спереди в темноту уводили две лестницы, между ними пустовал простой, но великолепный, каменный, утепленный медвежьими шкурами трон. Его охранял один воин в доспехах гвардии графа. Он вежливо поприветствовал наследника престола и озадаченно посмотрел на его спутников.

— Его величество скоро спустится, время приема еще не началось, — сказал тот.

— Вряд ли он уже спит, передай, что его сын вернулся с неплохим уловом, — ответил Хоракью.

Стражник оставил место своего караула и поднялся по лестнице, исчезнув во мраке коридоров. Гости еще раз осмотрели зал и поразились его размерам, красоте и при этом скромности убранства. Не было в нем ни драгоценных камней, украшающих каждый уголок, ни золотых украшений. Лишь тусклое золото свеч освещало его просторы.

Вскоре с лестницы послышались шаги по меньшей мере трех человек и чей-то ворчливый голос.

— Какого лешего я должен начинать приемы на целых десять минут раньше расписания?! А заканчивать, разумеется, раньше никто мне не даст. Да чтоб вас всех…

В зал спустился обсыпанный сединой высокий, когда-то рыжий человек с аккуратно убранной в хвост бородой и расчесанными волосами. На поясе под круглым животом у него блестела сталью темная рукоять меча, на плечи была накинута серая мантия, прикрывающая такого же цвета одеяние. Темные глаза его нынче смотрели под ноги не самым добрым взглядом. За этим человеком с трудом поспевали два гвардейца. Как только он подошел к трону, Хоракью склонился на одно колено. Так же поступили остальные. Человек приблизился к Хоракью и жестом приказал всем встать.

— Не мог бы ты приходить в следующий раз из своего похода немного позже, — грубым тоном обратился он к сыну.

— Простите, ваша милость, я… — Хоракью посмотрел на графа. Его лицо было серьезным, глаза пылали гневом из-под нахмуренных бровей. Но в одно мгновенье оно преобразилось, граф расхохотался.

Теперь отец уже поприветствовал сына крепкими объятьями. Остальные озадаченно переглянулись.

— Чаго, Ктур, спасибо, можете идти, — сказал Хоракью. — Только не забудьте опять явиться на собрание!

Братья поклонились графу и его наследнику и удалились из зала.

— Путники с запада, представляю вам графа и защитника Лааса — Гарвальда Мере третьего.

Пришедшие снова поклонились.

— Мне не терпится услышать вашу историю, друзья, — начал Гарвальд. — Но, вижу, до ее конца вы вряд ли удержитесь на ногах. Генмар! У нас есть гостевые покои на четверых?

— Да, ваша милость, западное крыло, четвертый этаж, — ответил один из телохранителей.