Бесплатный фрагмент - Путь чернокнижника

Глава 1. Сын колдуна

Майский запах сирени и жасмина окутывал пробуждающийся весенний мир, легкая утренняя дымка нежным флером стелилась над теплой землей. В аккуратном садике, возле старого, но крепкого дома, стоял молодой человек лет 17-ти. Юноша был невысокий, коренастый, с почти бронзовой кожей, глубоко посаженными темно-синими пронзительными глазами и гладкими зачесанными назад черными лаковыми волосами. Его брюки, закатанные до колен, обнажали крепкие сильные ноги человека, привыкшего к тяжелому физическому труду. Босыми ступнями юноша погрузился по щиколотку в рыхлую почву, в мускулистых руках он держал лопату. Молодой человек работал в саду. Бережно он вскапывал землю, временами прерываясь, чтобы посмотреть и поправить уже появившуюся первую зелень на соседней грядке.

К заборчику подошла юная девушка, ее белокурые волосы были заплетены в длинную косу, перевитую красной лентой.

— Ксавушка, — негромко позвала она.

Юноша сразу же обернулся, его суровые глаза засветились теплом и нежностью. Он улыбнулся, быстро вытер руки тряпочкой, лежащей рядом на небольшой скамейке и, подойдя к калитке, открыл ее.

— Здравствуй, Ларочка, — сказал он.

Девушка порывисто обняла молодого человека, но тут же стыдливо отпрянула. Юноша, смущаясь, чуть коснулся ее плеча.

— Не могу тебя обнять, — проговорил он, — руки грязные.

— Да это пустяки, Ксава, — тихо сказала девушка, — ты мне нравишься любым.

— И все же…

Молодой человек подошел к рукомойнику и тщательно вымыл руки, здесь же, на веточке, стоящего над рукомойником дерева, заботливо висело чистое полотенце. Юноша вытер руки. Лариса стояла рядом и с любовью смотрела на своего избранника.

— Я пришла попрощаться, — еле слышным шепотом проговорила девушка. — Ты ведь сегодня уезжаешь?

— Да, любимая, — сказал Ксаверий.

— Ты будешь поступать в медицинский? — спросила Лариса.

— Да. У нас все в роду были медики: и папа, и дедушка, и прадедушка. Я тоже хочу стать врачом.

— Твой папа рассказывал, что ваш далекий предок был даже алхимиком.

— Да, Якоб Синклер, шотландец, он бежал от инквизиции, сначала в Германию, а потом — в Россию. У нас в семье сохранились его рецепты, они уникальные.

— А я стану искусствоведом, — кокетливо улыбнулась Лариса, играя тяжелой косой, — или экскурсоводом, буду ходить среди всяких статуй и картин и рассказывать о них всем, кто пожелает.

— Мне расскажешь? — шепотом спросил Ксаверий.

— Обязательно, — Лариса потянулась к юноше, но тут же нерешительно замерла.

Ксаверий стоял перед ней прямой, его грудь возбужденно поднималась, глаза горели странным блеском.

— Пусть у нас будет настоящая свадьба, как положено. Я стану первым у тебя, а ты — у меня, — прошептал Ксаверий.

— Да, — кивнула девушка. — Действительно, так будет лучше. Прежде мы должны состояться.

— Туки-туки, — послышался голос позади них, в сад вошла немолодая женщина в чистом передничке, в руках она несла блюдо, закрытое салфеткой.

— Уезжаешь, Ксаверьюшка? — грустно спросила она.

— Да, Мария Павловна, поеду учиться.

— Это правильно, у тебя светлая голова, такие, как ты должны учиться. Все не могу забыть, как ты, почти мальчик, вылечил моего Иваныча от ревматизма. Муж совсем загибался, а ты своими травами с того света его поднял. Молодец, талант, весь в отца. Никогда не забуду Варфоломея, твоего папу, врач был от Бога. Таких сейчас нет.

— Папа был гений, — серьезно проговорил Ксаверий, — я хочу быть достойным его памяти.

— Будешь, паренек, еще и лучше окажешься.

— Лучше невозможно, папа был настоящий мудрец.

— Ты такой же. Сила в нем была удивительная. Несгибаемый человек! И матушка твоя, Катерина Прокофьевна, под стать ему. Ее многие бабы ведьмой считали, из других деревень приезжали. Даже из города «бульдоги» к твоим родителям наведывались. Ох, большие деньги могли бы иметь. Но стержень в них был, прямо железный. Не прогибались под всякую сволоту. Что их и сгубило. И ты, я вижу, парень, в них уродился. Тяжко тебе будет с таким характером.

— Я справлюсь.

— Да я и не сомневаюсь. Ты их сынок. Варфоломею и Катеньке — вечная память… Я вот пирожков тебе на дорожку напекла. — женщина чуть приподняла салфетку, на блюде лежали темно-золотистые аппетитные пироги. — Тут, как ты любишь: с творогом, со смородиновым вареньем, с гречкой.

— Спасибо, Мария Павловна! — суровый юноша повеселел.

Женщина передала Ксаверию тарелку. Молодой человек смотрел на Ларису, девушка белозубо улыбалась.

— Ну, конечно, угости свою невесту, — засмеялась Мария Павловна. — Все же знают про вашу любовь.

— Бери, Ларочка, — Ксаверий встал с блюдом перед девушкой.

Лариса, тоже смеясь, взяла первый попавшийся пирожок.

— Со смородиной! — весело воскликнул она. — Как же вкусно, тетя Маша!

— Угощайтесь, детки, вам надо хорошо кушать, трудный путь вас ожидает. Ты, Ксавушка, не волнуйся, я за твоим садом пригляжу. Уж больно он хорош у тебя, такой чистый, аккуратный, ухоженный, — женщина одобрительно окинула взглядом ровные грядки, здоровые сильные деревья, свежую юную зелень.

— Здесь все лекарственные травы, мой папа, мой дед и прадед выращивали их.

— Я присмотрю за ним, присмотрю, сынок, не беспокойся. А к зиме, если еще из города не приедешь, я все уберу, закрою и о тепличке твоей позабочусь. Учись спокойно, паренек.

— Спасибо вам, Мария Павловна.

Соседка ушла. Ксаверий разогрел самовар, сам накрыл маленький столик в саду, галантно усадил за него Ларису. Ксаверий, несмотря на юный возраст, все делал рассудительно и обстоятельно, как опытный хозяин. С пирожками тети Маши молодые люди почаёвничали. Потом Ксаверий стал собираться, Лариса помогала ему. С грустью, окинув оставляемый сад, Ксаверий заботливо закрыл калитку. Лариса пошла проводить его на вокзал. Молодые люди молчали. Расставаться было очень тяжело. Уже подойдя к поезду, Ксаверий спросил.

— Лара, чтобы ни случилось, ведь ты не откажешься от меня?

— Конечно, нет, милый! Ну а что с тобой случится? Разве что полюбишь другую, какую-нибудь богачку, — Лариса обиженно надула губки.

— Не будет ни богачек, ни беднячек и вообще — никого, малышка. Клянусь! — Ксаверий порывисто обнял девушку, но целовать не стал.

— Я буду ждать тебя, Ксавушка.

— А я — тебя.

Ксаверий Варфоломеевич Синклер сел в поезд, он взглянул в окно на Ларису. Девушка стояла, растерянная и грустная, теребя белокурую косу. Волна необъяснимой печали, похожей на предчувствие, обдала сердце молодого человека. Поезд тронулся, Лариса все стояла на перроне, грустно смотря вслед стремительно удаляющемуся составу. Синклер тоже смотрел в окно, он видел, как поезд неумолимо отдаляет от него его возлюбленную. Наконец, ее образ совсем исчез в дали. Юноша упрямо сжал губы, подавляя невольно набежавшие слезы.

— Мы дождемся друг друга, Лара, — прошептал он. — Так должно быть, так будет.

— Будет, будет, будет, — быстро стучали колеса поезда.

Глава 2. Планы

Пять лет учебы промчались неимоверно быстро. Ксаверий и Лариса гуляли по тенистым аллеям Петергофского парка. На белоснежных скамеечках сидели семьи с детьми.

— Дочь мы назовем Лена, она будет прекрасной, как Елена Троянская, — мечтательно проговорила Лариса, — а сына, — девушка задумалась, — ну, можно, Александр, в честь Александра Македонского.

— Или Сергей, в честь Сергея Боткина. А дочку — Маргарита. Маргарет Энн Балкли была первой женщиной-хирургом.

— Хорошие имена, — кивнула Лариса, — А, может, Елизавета и Петр?

— Да, это отлично. — Ксаверий остановился. — А, давай, наших детей будут звать Катя и Анатолий, в честь моей мамы и твоего папы. Ты не против?

— Ну, конечно же, нет, Ксавушка.

Девушка нежно обняла Ксаверия. И вновь, как это всегда происходило, когда она дотрагивалась до него, Лариса ощутила напряжение во всем теле молодого человека.

— Я очень тебя люблю, Лара, — прошептал он, обнимая девушку в ответ. — Но пока нельзя. Мы не имеем права на близкие отношения. У нас должна быть настоящая семья, самая лучшая, чтобы наши дети ни в чем не нуждались. А сейчас мы можем предложить им слишком мало. Ты — съемную комнату, а я — каморку в общежитии. Мой дом в деревне — не то, что подойдет детям. Я не хочу, чтобы наши сын и дочь росли в таких условиях.

— Но ты же жил в нем.

— У меня не было выбора. Я внук репрессированных. Моих дедушку и бабушку реабилитировали совсем недавно.

— Можно жить у меня.

— Там твои родители и сестра. Мы не должны обременять родных. И к тому же у нас нет денег. Скоро последний экзамен. Мой научный руководитель, Николай Николаевич Вяземский, высоко ценит мои исследования, — Ксаверий смущено улыбнулся, — узнав, что я совершенно стеснен в средствах, предложил мне отличную работу. Правда, мне придется для этого уехать на год…

— Я поеду с тобой! — воскликнула Лариса. — Не хочу тебя больше отпускать, я и так проплакала весь тот год, когда ты уехал. Хорошо, что ты писал мне письма, а то я бы не выдержала и, честное слово, все бросила бы и прибежала к тебе.

— Красавица моя, — Ксаверий осторожно взял невесту за руку. — Все твои письма я бережно храню. Каждое из них для меня было, как праздник. Мы, словно и не разлучались. Но взять тебя с собой я не могу. Там, куда я поеду, тяжело девушкам…

— Ксава, я не трусиха и не лентяйка! — возмущенно воскликнула Лариса. — Я во всем тебе буду помогать! Если ты волнуешься о моей учебе, то я могу взять академический отпуск.

— Нет, Лара, прости, — Ксаверий стал строгим и серьезным. — Там опасно.

— Разлюбил! — ахнула Лариса, она отпрянула от Ксаверия. — А мне ведь бабушка нагадала, что нам не быть вместе. Я так и думала, что ты себе в городе другую найдешь.

Лариса заплакала.

— Нет-нет, милая, что ты. Как ты могла подумать такое? Разлюбил! Да скорее небо треснет, чем я разлюблю тебя. Ты же для меня — всё, мир целый.

— Тогда почему ты не желаешь брать меня с собой? Мы можем пожениться, или я так с тобой поеду. Штамп в паспорте для меня не имеет значения. Я не тороплю тебя. Я все понимаю.

— Лара, я мечтаю вступить с тобой в брак, по-настоящему, со штампом в паспорте, с веселой свадьбой, с первой брачной ночью. Как это было у моих родителей, у бабушки и дедушки, как у всех в нашем роду. Именно поэтому я и еду туда. Я заработаю нам на свадьбу, на новый дом, на новую жизнь. За эту работу очень хорошо платят. Я вступил в организацию «Врачи без границ», наша группа едет в одну африканскую страну, там бои, там болезни. Много раненных и больных. Очень тяжелые условия. Но именно эта работа даст мне опыт, знания, практику и деньги. Это очень хорошая, очень благородная деятельность.

Лара, заливаясь слезами, обняла Ксаверия.

— Не уезжай, Ксавушка, — с отчаянием проговорила она, — я умру от беспокойства за тебя. Как я буду жить, зная, что ты там, среди солдат, среди всяких бандитов, всяких уродов? Да пусть они все куда-нибудь провалятся!

— Лара, не говори так. Там страдают люди, им нужна помощь.

— А мне не нужна помощь?

— Нет, ты сильная и умная. И в глубине души, я знаю, ты понимаешь меня.

— Понимаю, Ксавушка. Ты действительно такой. За моим котенком в колодец лазил. А потом выхаживал его. С бабой Дуней всю ночь ее любимую козу по лесу искал. И ведь нашел! Баба Дуня до сих пор всем рассказывает, как вы по бурелому, среди волков и медведей, пробирались.

— Да не было никаких волков, — улыбнулся Ксаверий. — Баба Дуня преувеличивает.

— Но она их слышала.

— Вой был, но это еще не волки. Мы с факелом шли, и они все разбежались. А козочка ее, Ромашка, нашлась. Она за густой травкой в лес потянулась, так и отбилась от стада. А потом темно стало, волки зашумели, вот козочка и совсем напугалась. В самую глушь забрела. Баба Дуня хороший факел сделала, смолистый, ароматный, яркий. У нас фонарик тоже был, но треск и запах огня лучше волков отгоняют. Еще нам путь луна освещала. Ну а найти приметы козы — совсем простое дело, — Ксаверий вновь засмеялся. — Кустики обглоданные, трава, копытцами примятая, и еще следы определенные, биологические, их уж ни с чем не спутаешь.

— А сколько людей ты в нашей деревне вылечил! Мужа тети Маши — от ревматизма. Ваське ногу спас. Он из армии хромой вернулся, нога гнила. В госпитале ему сказали, что ампутировать придется. Но он отказался. Домой вернулся умирать, а ты своими травами ему ногу заживил.

— Да там ничего особенного не было, запущенный случай просто. Не стали деревенским парнем заниматься.

— А ты занялся, и Васька теперь конем скачет, на двух своих ногах. А Оленька, дочка Нины? Оля какие-то кусты нашла и от любопытства стала есть с них ягоды. А потом чуть не умерла. Ты ребенка с того света вытащил.

— Это белена была. Сложное, конечно, отравление, но решаемое. Родители ко мне вовремя обратились.

— И откуда ты все знаешь, Ксавушка? — Лариса с восторгом смотрела на жениха.

— Отец научил.

— А он, правда, был колдун? — осторожно спросила Лариса.

Ксаверий стал мрачным.

— Не хочу об этом. Чепуха все это. Глупости.

— Но так все в деревне говорят.

— Слухи, Лара. А если даже и так, то не спасла никакая магия моих папу и маму. Убили их и в озеро сбросили.

— Ксавушка, прости, я не хотела, — Лариса опустила голову.

— Это ты прости меня, малышка, что рассердился. Все эти воспоминания очень тяжелы мне.

— Хорошо, Ксавушка, больше не буду об этом.

Молодые люди до закрытия парка гуляли по аллеям. Июньское солнце приветливо освещало юных влюбленных, отбрасывая за их спины черные тени.

Глава 3. Расставание

Ксаверий Варфоломеевич Синклер гордился своей новой экипировкой. «Врачи без границ», веселый человечек эмблемы сиял на выданной фирменной куртке молодого медика. Самые знающие, самые отважные, самые преданные своей профессии вступают в эту организацию. Ксаверий, несмотря на молодой возраст, уже отлично зарекомендовал себя. Юноше прочили карьеру академика.

— Это я успею, академия никуда от меня не уйдет, — сказал Синклер. — Врач должен быть там, где в нем нуждаются.

Лариса пришла в аэропорт, чтобы проводить возлюбленного. Девушка плакала навзрыд.

— Ничего, малышка, я скоро вернусь, — Ксаверий осторожно перебирал тяжелую белокурую косу невесты. — Год пройдет незаметно. Мы будем звонить друг другу.

— Обязательно, Ксавушка!

— А как только я вернусь, мы сразу же купим дом и сыграем нашу свадьбу. Ты уже начни присматривать для нас хорошее жилище. Комфортабельное, с садом, чтобы я мог выращивать там лекарственные растения. Я, что смогу, перевезу из моего нынешнего дома, но я планирую расширить их ассортимент. Я хочу, чтобы у нас росли все полезные травы, даже самые экзотические. Правда, для этого придется создать определенные условия, продумать микроклимат, модернизировать теплицу…

— Ох, Ксавушка, какой ты практичный, — Лариса улыбнулась сквозь слезы. — Ты даже сейчас думаешь о своей медицине.

— Прости, Ларочка, я очень волнуюсь. А эти мысли отвлекают меня. Лариса, чайка моя, — Ксаверий крепко обнял невесту.

Лариса невольно содрогнулась от той удивительной силы, которую излучало тело ее жениха.

— Какой же ты, словно электрический весь, — она уткнулась лицом в крепкое плечо возлюбленного.

Девушке казалось, что она даже слышит гудение тока в его жилах.

— Я безумно люблю тебя, Лара, — прошептал Ксаверий. — Ты — совершенство! Мы будем очень счастливы!

— Да, Ксавушка, — всхлипнула Лариса.

Объявили посадку на самолет.

Ксаверий обернулся, чтобы еще раз увидеть любимую перед долгой разлукой. И вновь, как тогда, когда он уезжал в город, Ксаверию показалось, что девушка, будто отдалилась от него. Сердце молодого человека болезненно сжалось.

— Мы будем счастливы! — упрямо прошептал он.

— Б-у-у-у-дем! — ревел самолет, взмывая небо.

Ксаверий смотрел в иллюминатор, почему-то надеясь увидеть еще раз свою Ларису. Но внизу виднелась лишь мозаика пейзажа, которая становилась все меньше и меньше, приобретая очертания хаотичных геометрических фигур.

Глава 4. Ангелы в аду

Сомали. Позорное пятно современной цивилизации. Живущие за стенами белоснежных вилл наглухо закрылись от всего того горя и отчаяния, которые царят в этой стране. И лишь благодаря немногим энтузиастам, народ Сомали еще не пал в пропасть безнадежности и окончательного невозврата.

Нескончаемая война, бандитизм, нищета, — вот, что такое Сомали. Кровь, болезни, нестерпимая жара, засуха и голод, теракты, от которых страдает обездоленное униженное население, пиратство и работорговля. Это все бесконечные атрибуты некогда гордой страны Пунт. Страны с великой историей и глубокой культурой. Люди истощенны настолько, что похожи на скелеты. В недрах государства действует невольничий рынок, поставляющий даровую живую силу на плантации и в бордели. Здесь никто не оплакивает участь, полная покорность и смирение перед судьбой. Среди боли и страданий есть и оазисы роскоши — это настоящие плантации, кофейные и тростниковые, где царят исторически сложившиеся порядки: хлыст и абсолютное бесправие работников. Плантатор — это владыка, это сам Бог. Жителям внушают, что хозяин — выше Бога. И все это в разгар высоких технологий и цифровизации!

Работа началась сразу же. В палатки госпиталя привозили и приносили раненых. Иные сами приходили. Но вся эта помощь каралось негласным законом. Официально правительство страны не препятствовало работе медиков, но над государственными законами царили местные правила, которые строжайше запрещали вступать в какой-либо контакт с европейцами. Гражданин Европы, попавший в плен, будь он хоть журналист, врач или дипломат, не имел никакого шанса не только выйти на волю, но и сохранить свою жизнь.

Наскоро развернули полевые госпитали, в палатках, практически без воды и еды, при адской жаре, проводились уникальные операции. Иногда, озираясь и прячась, раненые приходили сами, но чаще воины приносили своих пострадавших товарищей, женщины, закрывая лица, несли больных детей. Это был ад, никто уже не следил за временем и днями недели. Среди сотрудников стерлись языковые барьеры и национальности. Русские, англичане, французы, американцы — все были заняты одним делом, служением одной цели: спасением людей.

В один из дней прибежал маленький местный житель, вооруженный с ног до головы. Он проскользнул в палатку, к нему подошла Мадлен Милтон, женщина лет 50-ти, француженка, помощница профессора Джозефа Энгстрема.

— Мне нужен ваш хозяин, — на ломаном английском сказал воин.

— У нас нет хозяина, но есть главный врач, профессор Энгстрем.

— Его и зови.

— Вы можете мне передать свою информацию, я его заместитель.

— С женщинами мы не разговариваем. Зови своего лорда.

Мадлен пожала плечами, но пошла за профессором.

Профессор в это время только закончил операцию и вышел, чтобы помыть руки и попить воды. Он с ночи не отходил от операционного стола.

— Профессор, — сказала Мадлен Милтон, — там какой-то солдат хочет видеть вас. Спросил, где наш хозяин, — женщина засмеялась.

— Они странно мыслят и странно выражаются, но среди них много славных людей. Это правительство превращает их в дикарей. Я поговорю с ним.

Энгстрем вышел к незнакомцу.

— Я хозяин этих людей, чем могу быть полезен? — спросил профессор.

— Сэр, — быстро заговорил воин, — банда Муаммара совсем близко. Они не любят чужаков. Уходите немедленно.

— Но мы же врачи, а не воины, не журналисты и даже не дипломаты.

— Муаммару до этого нет дела. А врачей он особенно не любит. Уходите, иначе он вас всех перережет. Он очень влиятельный и могущественный, его поддерживает правительство. А еще он шайтан. Я все сказал.

Воин скрылся.

Энгстрем вернулся в палатку, профессор Вяземский тоже уже заканчивал работу.

— Надо уезжать, мистер Вяземский, сюда идет Муаммар, очень опасный террорист, — сказал Энгстрем.

— Но здесь еще столько работы…

— Что ж поделать. Часть ее мы уже выполнили. В других местах тоже есть жертвы.

— Но мы же не можем бросить людей. Многие из них еще не отошли от наркоза.

— Мы свяжемся с военными, которые нас поддерживают, и договоримся о вывозе больных на безопасные территории, это дело не быстрое. За это время, я уверен, все наши пациенты придут в себя.

Ксаверий вышел подышать раскаленным воздухом. Его спина ныла, а руки затекли. Почти сутки непрерывной работы. Медсестра Мари Аньес, 19-ти летняя черноглазая испанка подала ему кружку с водой.

— Спасибо, — сказал Ксаверий, жадно отпивая теплую мутноватую жидкость.

Только такая вода было в данной местности.

— Вы такой суровый, сеньор Синклер, — кокетливо проговорила Мари.

— Да? Не знаю. Наверное, — смутился Ксаверий.

— У вас есть девушка, сеньор Синклер? — Мари робко дотронулась до смуглого запястья Ксаверия и тут же ощутила, словно электрический ток. Девушка отдернула руку.

— В России меня ждет невеста, сеньорита Аньес.

— А, понимаю, сеньор Синклер. Как же ей повезло, — вздохнула Мари.

Девушка удалилась в палатку.

Повеял легкий ветерок. Ксаверий с наслаждением ловил редкую здесь прохладу. К молодому человеку подошел профессор Вяземский.

— Ксава, — сказал профессор, — сюда идут бандиты, мы должны уезжать. Собирай вещи, мы с Энгстремом сейчас предупредим остальных.

— А как же наши пациенты?

— Энгстрем ведет переговоры об их эвакуации. Мы поедем вместе.

— Тогда хорошо, — сказал Ксаверий.

— Ксава, ну, конечно, никто людей не бросит, или все спасемся… или все умрем.

Время шло слишком быстро или слишком медленно, военных машин все не было и не было. Ксаверий и француз Дюнуа, ассистент Энгстрема, обходили больных, готовя их к эвакуации.

— Вы можете встать? — спросил по-английски Ксаверий одного из раненых. Тот не понял вопроса, но немного приподнялся. — Хорошо, хорошо, еще есть время, — успокоил его Синклер, помогая лечь. — Сюда идут бандиты, вас увезут.

Воин, еще не пришедший окончательно в себя после наркоза, пытался уловить суть не знакомой ему речи.

— Муаммар, бандит, идет, — медленно проговорил Ксаверий.

Глаза африканца расширились, он схватил русского врача за руку.

— Муаммар — шайтан, — по-арабски сказал он. — Тебе надо бежать, брат. Вам всем надо бежать.

Ксаверий, за недолгое пребывание в этой африканской стране, уже немного освоил арабский язык.

— Вас вывезут отсюда. Друзья идут на помощь.

— Муаммар — шайтан. Сын пса. Он не человек.

— Вас спасут, не волнуйтесь.

Ксаверий дал воды раненому, тот немного успокоился, но продолжал бормотать:

— Шайтан, проклятый Аллахом. Демон Муаммар.

Ксаверий обходил больных и раненых, готовя их к предстоящей эвакуации. Но едва они слышали имя Муаммара, как приходили в ужас.

— Муаммар — демон, от него не убежать, — говорили раненые. — Лучше молитесь своему богу, чтобы ваша смерть была легкой и быстрой.

Внезапно вся местность огласилась, будто раскатами грома.

— Муаммар! — пронеслось по территории госпиталя.

Люди выбежали из палаток, кто был в силах, поддерживал ранененых товарищей. Перед лагерем европейцев стояла сплошная пелена поднятого взрывами песка и черного дыма, за ней слышались воинственные победные крики наступающих террористов.

— Мы окружены! — услышал Ксаверий голос профессора Энгстрема.

Сильнейший взрыв отбросил юношу на несколько метров в сторону, Ксаверий потерял сознание.

Глава 5. Страдания

Ксаверий открыл глаза, в первый миг ему даже показалось, что он видит какой-то чудовищный фантасмагорический сон, но боль во всем теле неумолимо рассеяла эти надежды. Ксаверий, обнаженный, висел, привязанный за руки, под потолком ангара. Вокруг был дым, сквозь который слышался смех, и крики, страдающих живых существ. Ксаверий предпочел бы сейчас сойти с ума, чтобы отрешиться от всего этого, но разум и тело упрямо хотели жить. Он не умирал, хотя в глубине души, в данный момент, выбрал бы смерть, а не жизнь. Злоба и ненависть — чувства, которые он раньше так остро никогда не испытывал, держали его в сознании. Палачи начали уставать.

Боевик отбросил в сторону ремень, которым избивал пленника, отошел в сторону и, сев на грязную канистру из-под бензина, достал недопитую флягу с виски и опрокинул ее в себя.

— Дерьмо, — сплюнул он черной слюной на землю, ругая то ли алкоголь, то ли свою жертву.

В какой-то металлической банке бандиты развели огонь, дававший густой тяжелый дым, который заполнял все помещение. Из-за дымовой завесы Ксаверий не видел, но слышал голоса его товарищей. Это были страшные звуки. Только по пронзительному высокому регистру угадывались женские крики. Мари Аньес. Крик перешел в стон, а потом — и в хрип. Ксаверий выдохнул с облегчением. Хоть для одного из его боевых товарищей все закончилось, смерть была спасением. Теперь отчетливо слышался второй женский голос, более низкий. Мадлен Милтон. Изверги не пощадили даже почтенную даму. Ксаверий вновь прислушался, до него доносились только два голоса, один — пожилого мужчины, другой — молодого. Пожилой — принадлежал профессору Энгстрему, молодой — его ученику, Полю Дюнуа. Ксаверию хотелось плакать от отчаяния и безвыходности положения, но слезы не принесли бы спасения, а только вызвали бы радость врагов. И он держался из последних сил.

Но вот все крики и стоны внезапно оборвались, что означало либо смерть, либо обморок.

Возле Ксаверия на разных предметах, заменявших стулья, сидела группа солдат, они курили.

— Муаммар, — сказал один из них, кивнув на Ксаверия, — пора кончать эту падаль.

— Живучий гад, это хорошо, — прошипел Муаммар. — Английский шпион.

Он встал, сунул металлический прут в огонь, раскалил его и, подойдя к пленнику, прижал орудие пытки к израненной груди молодого человека.

— Ты больше не будешь убивать наших женщин и детей, — прошипел Муаммар.

Ксаверий неимоверной силой воли подавил крик.

— Ты и твои псы сами их убиваете. Развели помойку в домах!

— Шакал! — Муаммар изо всех сил ударил пленника по лицу, из глаз и носа жертвы потекла кровь. — После визитов таких, как ты, наши жены и сыновья умирают, вы заражаете их своими английскими болезнями.

— Мы спасем их. У вас тут поголовный полиомиелит, сифилис и дизентерия!

— Так повелел Аллах! Надеюсь, твои подельники уже подохли, теперь ты последуешь за ними, но ты не предстанешь перед судом Аллаха мужчиной! — террорист дико захохотал.

Возле «очага» валялся большой резак. Муаммар, сверкая расширенными от наркотиков глазами, взял его.

Сердце юноши болезненно сжалось, понимая, что его ожидает.

— Боишься, собака? — злорадно спросил Муаммар.

Он подошел к своей жертве. Ксаверий плюнул в рожу бандиту.

— Нет, я не боюсь клопов! — воскликнул измученный израненный человек. — А ты — жалкий вонючий клоп!

Несколько боевиков подошли к своему начальнику, они угрожающе сопели.

— Держите этого пса, сейчас я оскоплю его.

Бандиты крепко схватили отчаянно извивающегося человека. Муаммар взмахнул ножом, резкая боль пронзила Ксаверия. Бандит, смеясь, опустил в огонь палку и ткнул полыхающей головней в зияющие раны узника. Кровь сразу же закипела и спеклась. Пленника окутала тьма.

Глава 6. Вампир

Из глубины ангара вышли два человека. Один был высокий, шатен, лет 30-ти, с классическими чертами лица и высокомерным взглядом. Другой был ниже ростом, черноволосый, вертлявый, тощий. Увидев этих людей, все боевики почтительно замерли по стойке «смирно». Высокий кивнул головой, разрешая говорить. Муаммар, на правах старшего, выступил вперед.

— Господин Себаис, мы все сделали, — отрапортовал Муаммар.

— Ты получишь свою награду.

Себаис достал чековую книжку и быстро выписал сумму вознаграждения. Потом он вытащил из кармана плаща полиэтиленовый пакет, набитый белым порошком. Муаммар не отводил жадных глаз от прозрачной упаковки.

— Ты славно поработал, Муаммар, — проговорил Себаис, — и заслужил хороший отдых. — Кемми, это нашему другу.

Себаис передал чек и упаковку с наркотиками своему помощнику, тот вручил их террористу.

— А теперь уйди, — сказал Себаис. — Я хочу посмотреть на тех, кто решился выступить против меня.

— Ваши враги — мои враги! — воскликнул Муаммар.

— Да-да, именно так, — вальяжно проговорил Себаис. — Ступай же.

Муаммар махнул рукой, и он, и его люди отступили во тьму ангара. Себаис и Кемми ходили между искалеченными телами пленных.

— Недурно, недурно, — блаженно щурил глаза Себаис. — Муаммар доставил мне истинное удовольствие. Вопли звучали просто восхитительно. Это была роскошная трапеза. Я чувствую необычайный прилив сил.

— Вам подготовить какие-нибудь части их тел, черепа или кровь, повелитель? — угодливо спросил Кемми.

— Нет, сегодня я никого не выберу. Двое из них — старик и старуха, — не желаю работать с ветхой плотью. Другой, хоть и молод, но быстро испустил дух, слабак. Его кости и кровь не принесут никакой пользы. Девица перед смертью подверглась насилию, и оно не было ритуальным, значит, ее останки не годятся для божественных дел. — Себаис остановился возле Ксаверия. — Невероятно! — воскликнул он, вглядываясь в черты казненного. — А вот это, точно, судьба! Ты узнаешь нашего безумного жреца?

Кемми пригляделся.

— Сенкер! — страх и одновременно радость были в голосе слуги Себаиса.

— Да, Сенкер, — засмеялся Себаис. — Вот его бы кровь и плоть я взял бы, но наш друг Муаммар перестарался! Жаль. — Себаис тронул бездыханное тело, труп безжизненно качнулся. — Не могу не признать, ты держался великолепно, жрец Сенкер. В тебе было столько сил. Но божеству не нужны кастраты! Скажи Муаммару, пусть выбросит эту падаль.

Кемми обернулся к Муаммару.

— Повелитель приказывает все убрать тут. Выполняй.

— Будет исполнено! — воскликнул Муаммар.

Себаис и Кемми вышли из ангара.

— Сегодня наша поездка особенно удалась, — сказал Себаис своему спутнику. — Местный правитель, а скорее — царек, который лишь по глупости и лени своих подданных, является таковым, славно меня развлек.

— А как он ползал у вас в ногах, вымаливая свою власть, мой божественный владыка! — захихикал Кемми.

— Пыль под моими ногами лижут не только местные дикарские владыки, но и вполне цивилизованные дикари.

— Вы — бог, мой господин, бог, — угодливо закивал Кемми.

— Да, я — божество, мой верный Кемми. И очень скоро обо мне заговорит весь мир.

Себаис и Кемми сели в большой джип, укрытый в густой сени деревьев, и покинули это место боли и ужаса.

Глава 7. Сезон дождей

Ксаверий очнулся от бесконечно льющегося на него потока воды. Врач открыл глаза, он лежал обнаженный среди густой травы, а с неба хлестал безжалостный африканский ливень. Ксаверий поднялся, все его тело ломило от боли. Юноша вспомнил, что с ним произошло. Он посмотрел вниз и застонал от отчаяния.

Врач упал на колени, но тут же увидел женскую руку, торчащую из травы. Он раздвинул растения и еле удержал крик ужаса. Это была Мадлен Милтон, садисты ей отрезали нос, губы и выкололи глаза. Врач взял женщину за руку, но Мадлен была уже мертва.

— Так будет лучше, — прошептал молодой человек.

Неподалеку он обнаружил тело профессора Энгстрема. Боевики четвертовали ученого, бросив возле трупа руки, ноги и голову убитого. Не менее страшной казни подвергся и его ученик, Дюнуа, с юноши сняли кожу и выкололи глаза. Последней он обнаружил медсестру Мари Аньес. Перед смертью девушка подверглась страшному насилию, матка торчала между перебитыми ногами. Врач посмотрел по сторонам. Но он был один. Бандиты, совершив казни, вывезли свои жертвы подальше в лес.

— За что? Почему? — простонал Ксаверий. Он поднял голову к небу, почти скрытому густой листвой. — За что Ты убил их? Почему пощадил меня? Почему Ты допускаешь все это зло? — закричал он.

Потоки воды обрушивались на измученного человека.

— А, впрочем, чего от Тебя другого ждать? — с досадой проговорил врач. — Тебя же даже нет. А жаль. Я бы лично призвал Тебя к ответу.

Юноша кое-как наломал веток, нарвал травы и закрыл ими убитых.

— Это все, что я могу сделать для вас, мои друзья, — прошептал он.

Постояв несколько минут, врач медленно стал пробираться вперед. Раны страшно болели и кровоточили, голова кружилась, перед глазами плясали огненные круги.

— Нет, врешь, я не сдамся, — говорил юноша, раздвигая кусты и деревья. — Сдохну, но им больше не взять меня!

Ливень загнал многих ползучих обитателей в норы, что, более или менее, защищало врача от встречи с ядовитыми обитателями африканского леса. Он, деревенский житель, привык ходить босиком, но теперь его ступни были обожжены и изранены, поэтому сучья и камешки, на которые врач попадал, причиняли невыносимую боль. Молодой человек шел осторожно, стараясь наступать на мягкую землю и траву.

— Здесь почва влажная и кислая, — прошептал врач, — а дождь вызывает обильные соки у растений. Сама земля заживит мои ожоги. Правда, не все соки добры, здесь есть и ядовитые течения. Но и яд может быть благом. Сейчас он заменит мне дезинфицирующие средства. Иначе возможна гангрена. Конечно, если ядовитый сок попадет в открытую рану, он может вызвать и паралич. Но обильный дождь предотвратит такое. Все в природе сбалансировано. Она — лучший провизор. Да и выбора у меня особого нет.

Юноша медленно продвигался вперед, вода и мягкая рыхлая земля успокаивали разгоряченные искалеченные ступни. Врач набрел на месиво белой глины, он набрал ее и обмазал себе бок: два ребра у него были сломаны. Холодная глина успокаивала боль. Вскоре Ксаверий увидел заросли алоэ, походившие здесь на растения из фильмов о доисторической жизни. Врач протянул руку и достал узкий колючий лист. Ксаверий сорвал с него колючки, разделил на несколько частей, вложил в пузырящиеся ожогами выбоины, которые остались на месте вырезанных яиц, остальные кусочки листа прилепил к самым крупным ранениям.

— Это предотвратит воспаление, — сказал Ксаверий.

Чтобы дождь не смывал глиняную мазь с тела и алоэ, врач из широких листьев фикусов, которые достигали здесь 20-ти метров в высоту, сделал себе некое подобие одежды. Кроме того, листы растения прикрывали раны, защищая их от хлестких веток и острых трав.

— Фикус, ты уютный цветок, но выделяешь латекс, а если он попадет в рану, то может вызвать аллергию, — говорил сам себе врач, — но у меня нет аллергии. И все же я буду осторожен.

Высокие деревья, высотой более 25 метров, преградили ему дорогу.

— Акация, — радостно прошептал молодой человек. — В России ты тоже есть, но, конечно, не такая большая.

Темнело.

— Здесь и переночую, — сказал врач, он погладил акацию. — А ты дай мне силу.

Ксаверий забрался на одну из веток, чтобы не захлебнуться в водопаде, непрерывно низвергающемся с неба. Врач ухватился руками, крепко прижавшись к древесине. Потом он осторожно перевернулся на спину и почти вдавился в широкую ветку.

— Целебная кора подлечит меня, — он отломил кусочек коры акации и стал его жевать. — Из тебя добывают вещество танин, оно останавливает кровь. Еще в нем дубили кожу. Сносу не было таким изделиям. Я тоже сделаюсь прочным и вечным.

Врач говорил, чтобы поддержать себя и отвлечь от боли. Несмотря на влажность и духоту, его бил озноб. Ксаверий исследовал пульс.

— Температура градусов под сорок, — кивнул он, — достойная крепость. Меня теперь можно употреблять вместо напитка. — Ксаверию стало казаться, что он растворяется. — Эй, эй, хватит! Я не спятил! — возмущенно воскликнул он. — Как же хочется спать. Но пока не придется. Во сне я могу упасть, а упав, захлебнуться или ушибиться. Хотя очередная травма мне ничего не добавит.

Вокруг уже царила черная тяжелая ночь.

— А вот интересно, есть Ты? — спросил молодой врач. — А если Ты есть, то почему Ты допускаешь зло? Или Ты не главный? Или Тебя нет? Или зло правит миром? Отец говорил мне про Тебя. Когда я был маленьким мальчиком, я верил. А когда моих папу и маму убили, я верить перестал. — Ксаверий закрыл глаза. — Профессор Вяземский нам рассказывал о враче Ханнесе Линдемане, который 72 дня провел в утлом суденышке, в океане. Это был научный эксперимент. Линдеман научился спать на воде, не прекращая плавание. Он засыпал на минуту, на несколько секунд, и снова просыпался, и так он справился с путешествием. Похоже, и мне придется, пока не выберусь отсюда, забыть о полноценном ночном отдыхе.

Глава 8. В лесу

Ксаверий провел ночь в состоянии, напоминающим дрему, а как только стало чуть светлей, он продолжил свой путь. Очень хотелось есть. Плоды были рядом, но высоко, в кронах деревьев, раненый не мог до них добраться. На земле, в хлюпающей грязи, плавал сгнивший банан, Ксаверий поднял его, выбрал еще пригодные части для еды и съел плод. Через какое-то время ему попались финики, до которых он мог дотянуться.

Физические мучения и ненависть заставляли юношу продолжать свой путь. Врач, обдирая десны, грыз жесткую горькую кору, ее же закладывал в раны. Плохо прожеванная кора терзала желудок, временами его рвало желчью, но Ксаверий терпел, жажда уйти от бандитов придавала силы. Ксаверия знобило. Он сгибался под ледяным водопадом.

— Умру, но не здесь, — упрямо шептал Ксаверий.

Ему очень хотелось горячего чая. Ксаверий бы смог добыть огонь даже при отсутствии спичек, но непрекращающийся ливень исключал всякую возможность разжечь костер. Вода сверху и снизу, переплетенные деревья, кусты и травы, липкие назойливые насекомые, духота, перехватывающая дыхание, — таким был тропический лес в сезон дождей.

Ксаверий испытывал тяжесть внизу живота, вот уже три дня он безуспешно пытался помочиться: после жестокой кастрации мочевой пузырь парализовало.

— Если я не освобожу себя, то получу разрыв, — озабоченно проговорил Ксаверий.

Врач поискал, чем бы помочь организму, и увидел кучку обглоданных костей какой-то птицы. Некоторые из них были полые. Юноша выбрал самую тонкую косточку, подержал ее под дождем, смывая грязь, потом смазал соком алоэ и ввел ее себе в искалеченный половой орган. Режущая боль и обильное кровотечение сопровождали весь физиологический процесс.

— Не сдамся, — Ксаверий стиснул зубы.

Он выжил в импровизированную трубку сок алоэ, чтобы предотвратить воспаление. Внутри все горело и щипало, но телу стало легче.

— Значит, так и буду действовать пока, — сказал врач. — Больновато, но зато не лопну.

Утром одного из беспросветных дней дремоту Ксаверия прервала страшная боль в груди.

— Тропическая лихорадка, — определил врач. — Ничего, с этим я тоже справлюсь.

Путь, без конца и без края. Над головой дразняще золотились грейпфруты.

— Источник витамина «С», — сказал Ксаверий. — Верное средство.

Несмотря на непогоду, в ветвях, среди плодов, резвилась обезьяна. Она сорвала фрукт и, не снимая кожуры, впилась в него крепкими белыми клыками.

— Сестричка, угости путника! — крикнул Ксаверий. Приступ кашля прервал его голос. — Пожалуйста, я друг, — прохрипел юноша.

Обезьянка кинула в человека недоеденный грейпфрут и скрылась в густой листве. Врач поднял плод.

— Благодарю, сестричка, — хрипя, проговорил он.

Ксаверий, тоже не чистя, съел обкусанный обезьяной фрукт.

— Самый большой источник витамина в кожуре, — сказал Ксаверий. — Горько, но полезно.

Фруктовых деревьев было много: манго, грейпфруты, финики, но раненый, страдающий лихорадкой человек, не мог залезть на высокие ветви. Он попытался потрясти одну из пальм, чтобы сбить плоды, но у него это не получилось. К счастью, вскоре он нашел несколько обгрызенных или подгнивших манго, валявшихся в утопающей в водной стихии траве. Ксаверию пришлось довольствоваться этим лакомством. Несколько раз ему под ноги падали апельсины. Но апельсины и мандарины Сомали мелки и нестерпимо кислы. Таковы особенности местной природы.

Ксаверий все шел и шел, мало представляя, когда и где кончится его путешествие. Под проливным дождем у юноши окончательно пропал голос.

— Я выдержу, я все выдержу — хрипел Ксаверий, — Вы, поганые твари, не увидите моей смерти! — Врач поднял большую палку. — Прежде, чем ко мне хоть один выродок прикоснется, я дам отменный бой. Погибну, но живым не дамся.

Глава 9. В саванне

Ксаверий знал, что леса Сомали чередуются с пространствами саванны, где имелась вероятность встретить людей. Это был, конечно, риск, потому что местный житель мог оказаться совсем не дружески настроенным к европейцу. Но давал и надежду на помощь. Чудовищный дождь разгонял даже привычных к трудностям сомалийцев. Не попадались Ксаверию и плантации местной знати. Бандиты увезли пленников в самые удаленные и почти необитаемые части страны.

Лес кончился, сменившись низкорослыми деревьями саванны. Дикие травы, как жесткие плети, стегали Ксаверия снизу, сверху его хлестал дождь. Несколько раз дорогу преграждали густые заросли слоновой травы, растения более 3-х метров в высоту. Их листья остры, как бритвы. Ксаверий продирался через них, прикрывая лицо согнутой рукой, чтобы не получить раны от листьев, еще не поднявшихся на достаточную высоту. Это новое посланное природой препятствие Ксаверий преодолел почти без потерь, лишь несколько незначительных царапин на руках стали результатом его марш-броска через травяные дебри.

Ливень принес с собой и ветер. Редкие деревья хлопали листьями и гнулись так, словно хотели вымести дерзкого человека из своего вековечного царства. Ксаверий остановился. Он был одинок, болен, слаб телом, но дух его бунтовал.

— Нет, нет, не сдамся, — говорил он. — Вы не услышите моих стонов и жалоб.

Ксаверий сел на поваленное дерево и закрыл глаза. Вокруг бушевал мир. Сколько он провел в такой прострации, юноша сказать не мог, но вскоре ветер ушел, оставив неумолимый дождь, с которым врач уже почти сроднился, и обилие вполне пригодных для пищи плодов. Врач поел. И опять путь, краткая ночь в дреме и путь. Шум ливня скрадывал звук шагов человека, но и делал неслышными движения хищников, а они были рядом и охотились. Но у них имелись свои дома: норы, лежбища, вывороченные деревья, а он, последователь науки, представитель венца природы, перед ними был нищ и жалок. Все ценности опрокинулись и поменялись. Он шел по чужому миру, чужой стране. Леопард, выйдя на охоту, возвращался в свое логово, где, разделив добычу со своей семьей, грелся у теплых боков родичей и соплеменников. Обезьяны сбивались в кучу в своих дуплах. Птицы прятались в густых кронах, а у Ксаверия Варфоломеевича Синклера не было сейчас ничего. Он мог бы построить шалаш, чтобы переждать непогоду, но здоровье не позволяло надолго задерживаться в этом суровом для человека крае. Сезон дождей обещал затянуться. Кроме того, всегда была вероятность наткнуться на банды террористов, облюбовавших данные места для своих жестоких расправ. Ксаверию оставалось только идти, чтобы однажды добраться до тех, кто сможет оказать ему помощь.

Глава 10. Осознание

Саванна закончилась, и снова начался лес. Вот уже несколько дней плоды попадались редко, а те, которые валялись на земле, были совсем не пригодны в пищу. Ко всем страданиям прибавилось острое чувство голода.

Под дождем молодая гиена терзала дичь, Ксаверий по цвету оперения добычи определил, что птица погибла недавно, вероятно, пронесшийся ураган вырвал ее из гнезда и убил, ударив о дерево. Хищница замерла, увидев человека. Мокрая гиена, настороженно, не мигая, смотрела на своего возможного конкурента. Она прижала лапой добычу.

— Я не враг, — прохрипел Ксаверий, — не бойся.

Голос напугал животное, собака развернулась и одним прыжком скрылась за кустами.

Ксаверий поднял тушку и разорвал ее на две части, одну — бросил туда, где скрылась гиена. По хрусту веток и короткой возне Ксаверий понял, что гиена обнаружила брошенную ей еду. Отдаляющийся шорох говорил, что зверь углубился в чащу. Ксаверий впился в еще свежее, не успевшее подгнить мясо. Как хищный зверь он рвал добычу зубами. Врач понимал, какой сонм бактерий сейчас устремляется в его организм, но надо было продолжать путь, а для этого требовались силы. Голод уступал осторожности.

И снова дни, дни и дни, под проливным дождем, без солнца и надежды.

Ксаверия шатало, он почти терял сознание, стало отказывать зрение. Юноша теперь шел наугад, нащупывая ногами твердую почву, и вытянув вперед руку, исследуя пространство. Внезапно он споткнулся и упал ничком на мокрую траву. Больше идти сил не было. Первозданная природа стала поглощать человека. Древние первобытные запахи и звуки окутали Ксаверия.

— Я понял, кто правит миром, — прошептал Ксаверий. — Силы природы — вы истинные хозяева всего!

Юноша не мог подняться, земля, словно втягивала его в себя, потоки воды устремились в нос и горло юноши. Ксаверий захлебывался, но ничего не мог поделать.

— Не сдамся! — беззвучно кричал Ксаверий.

Он с трудом поднял отяжелевшую голову и выплюнул залившуюся воду. Почти ослепшие глаза метали непокорные искры.

— Силы земли, воздуха, воды и огня, я принимаю вас, но не подчиняюсь! — сведенными предсмертной судорогой губами прокричал он. — Я — ваша часть, но не раб!

Ливень ударил с новой силой, он, словно мстил дерзкому человеку, осмелившемуся бросить вызов природе. Ксаверий вытянул руку, пытаясь ползти, и наткнулся на что-то гладкое и упругое. Ксаверий определил, что перед ним гроздь дикого винограда. Врач схватил его и стал жадно поедать ягоды. Сейчас каждая клеточка его кожи, весь разум, все чувства остервенело боролись за жизнь. Виноград, как и апельсины, был нестерпимо кислый. Острый сок резал желудок. Ксаверия рвало, но он продолжал есть.

— Что-нибудь да останется во мне, — шептал он. — Это поддержит меня.

И снова путь, путь, в вечность. Кора акации, алоэ, глина, дерн, напоенный соками растений, — Ксаверий искал помощи и силы у каждого элемента того царства, покой которого он невольно нарушил. Он заставлял себя идти, превозмогая боль. И вот вековечные стихии услышали человека. Сначала прояснилось зрение, потом зажили раны, ушел мучительный кашель, восстановились органы. И однажды, на бессчетный день пути, деревья стали реже, сделалось светлее. С последними каплями дождя Ксаверий Варфоломеевич Синклер вышел на песчаную дорогу.

Глава 11. Речь в ООН

Заседание Генеральной Ассамблеи ООН в этот раз не походило на предыдущие. Мирный сон прошлых собраний сейчас сменился активным и живым вниманием всех присутствующих в зале. На трибуне стоял невысокий полноватый мужчина средних лет, его каштановые идеально уложенные волосы растрепались, а зелено-карие глаза метали гневные искры. Это был мистер Роберт Шельдман, миллиардер, один из влиятельнейших людей мира. Участники встречи с самым живым вниманием смотрели на Шельдмана. И такой интерес вызывала не только сама персона оратора, но и тема, которую поднял мировой финансовый лидер. Мистер Шельдман говорил смело, ярко, без бумажки, без суфлера, его речь сопровождали пронзительные документальные кадры, демонстрирующиеся на огромных мониторах.

— Дамы и господа, — говорил Шельдман, — ни для кого не секрет, что терроризм становится проблемой и трагедией всего мира. Мировое законодательство несовершенно, у нас нет реально действующих рычагов, способных остановить все разрастающуюся и расширяющуюся власть бандитов. Паутина террора опутала все страны. Прогресс и технические достижения дали преступникам огромные возможности. Их власть велика и обширна. А могущество одного из них уже стремится к безграничности. Я говорю про Себаиса.

На экранах, размещенных позади оратора, крупным планом возникла фотография того самого человека, который наслаждался издевательствами над мирными людьми в Сомали. Хищное красивое лицо, вполоборота, с усмешкой, смотрело в зал. Всем присутствующим невольно стало не по себе от этого, так удачно запечатленного образа, раскрывающую истинную натуру изображенного.

— Опрометчиво или лицемерно вы называете Себаиса «бизнесмен», «меценат», «филантроп». — продолжал Шельдман. — Но он убийца и садист! Его жестокость потрясает! Вы все не вчера узнали о чудовищных поступках Себаиса, но вы равнодушно взирали на его бесчинства, полагая, что ваше финансовое состояние столь велико, и вы занимаете столь высокое положение, что преступления Себаиса вас не затронут. Однако смотрите, даже самая высшая власть не защищает от террора!

На черных мониторах появились кадры взорванной машины, мужчина, лежащий в луже крови, догорающий на земле самолет.

— Три покушения за последние полгода! Убиты два министра и президент европейской страны! У меня есть неопровержимые доказательства причастности Себаиса к этим преступлениям! Вы готовы соблюдать нейтралитет по отношению к Себаису и даже заключать соглашения с ним. Незаметно, с вашего попустительства, Себаис вошел в силу, и теперь мы имеем террориста международного уровня. Он окружил себя преступниками, которые работают на него. Люди Себаиса всюду! Подкупами и шантажом его пособники проникли в самые высшие сферы руководства разных стран, они устраивают эпидемии и теракты, организуют наркотрафики, в их руках сверхсекретные яды, даже киберпространство не свободно от Себаиса. Смотрите дальше на его деяния!

Квадраты экранов бесстрастно передавали зловещие кадры тюрем, где в тесных камерах, на бетонном полу, на коленях стояли люди с черными мешками на головах.

— Это пленники Себаиса, люди разных национальностей, разного социального положения и стран. Они похищены Себаисом или теми, кто служит ему. Мотивы у каждого из этих похищений разные, но цель одна — террор! Но и это еще не всё! Смотрите, смотрите, дамы и господа!

Собравшиеся в зале увидели огромные контейнеры. Один из контейнеров был открыт, кадр стал крупнее, отчетливо показывая содержимое, — это были упаковки белого порошка, тонны смертоносного зелья.

— Наркотики! — воскликнул Шельдман. — Себаис осуществил транспортировку, только за прошлый месяц, рекордного количества наркотических веществ!

Следующий видеоматериал представил больницу, в которой лежали люди, покрытые язвами.

— Эпидемия! Она внезапно охватила одну из восточных стран. Я говорю «внезапно». Но нет, это была запланированная и хорошо разработанная акция вашего филантропа Себаиса!

Вы считаете себя элитой, истинным правительством, но вы — жалкие рабы, добровольно ставшие служить этому обнаглевшему разбойнику! Взгляните на кровавые поступки бандита!

На мониторах появились пять фотографий, мужчин и женщин разного возраста.

— Несколько месяцев назад в Сомали произошло нападение на госпиталь международной организации «Врачи без границ». Банда Муаммара, которому покровительствует Себаис, осуществила этот теракт. По сообщениям миротворческих сил США, в живых не осталось никого, а несколько человек, из числа сотрудников госпиталя, пропали без вести. Предполагают, что Муаммар взял их в плен, чтобы предать мучительной показательной казни. Вот имена пропавших: профессор Джозеф Энгстрем — главный врач госпиталя, Великобритания; Мадлен Милтон — его заместитель, Франция; Поль Дюнуа — помощник профессора Энгстрема, Франция; Мари Аньес — медсестра, Испания; Ксаверий Синклер — врач, Россия. Мы не уверены, что есть надежда найти этих людей живыми.

Пять жертв Себаиса, очередных жертв, смотрели в зал на тех, кто должен был по своему положению и статусу их защитить, но преступно предал.

— Я много раз поднимал вопрос о коллективном противостоянии террору, — продолжал Шельдман. — Но никто не желал меня слушать, вы или отмахивались от моих слов, или, я и моя команда, даже получали угрозы в свой адрес. Вы боитесь Себаиса, но одновременно он вам нужен! Как инструмент власти, как средство укрепления своих позиций, как способ обогащения! Ему служат, как рядовые граждане разных стран, так и самые высокопоставленные чиновники, включая даже правителей государств. С его помощью вы решаете свои дела, удовлетворяете свои аппетиты и амбиции! Себаис — это ваше детище! Вы все, собравшиеся в этом зале, совместно вырастили этого монстра!

Вы знаете, что я сам являюсь жертвой террористов. Много лет назад преступники убили моих родителей, а потом — и жену. И тогда я основал Фонд по борьбе с терроризмом, ФБТ, сотрудники которого борются со всеми проявлениями террора. Моим верным соратником и помощником стал Симон Меровинг.

Все камеры устремились в зал. С первого ряда встал высокий белокурый молодой человек, лет 25-ти, мощный, как Геракл. Он скромно поклонился и вновь занял свое место.

— Симон Меровинг, — продолжал Шельдман, — гражданин России. Симон знает не понаслышке, что такое террор. Мафия убила родителей Симона, а его самого тяжело ранила. Я и Симон — мы объединили наши устремления в борьбе с мировой преступностью, чтобы сделать мир безопасным. Девиз нашего Фонда — «Зло не будет торжествовать!»

Под несмолкающие овации Роберт Шельдман покинул трибуну и сел рядом с Симоном. К Шельдману наклонился один из участников Ассамблеи.

— Ваша речь была блестящей, мистер Шельдман, но, боюсь, что Себаис не оценит ее красоты и стиля. Вы ступили на опасный путь, сэр.

— Ни я, ни мои сподвижники никогда не уходили от опасности! Себаису не запугать нас!

— Что ж, да хранит Бог вас и ваших соратников, мистер Шельдман.

Симон внимательно смотрел на фотографии пропавших без вести врачей.

— Мистер Шельдман, — прошептал Симон, — один из похищенных медиков жив.

— Кто? — тихо спросил Шельдман.

— Ксаверий Синклер. И он уже вне опасности.

— Это замечательная информация, Сим, — шепотом ответил Роберт Шельдман, — значит, мы скоро услышим об этом человеке.

Глава 12. Миротворческие силы США

По дороге, разделяющей лес, весело ехал американский джип. И водитель, и пассажир были представителями миротворческих сил США.

— Эй, Джон, — воскликнул солдат, сидящий за рулем, — смотри, какой чудик там!

Парень, развалившийся на заднем сидении, лениво посмотрел в окно и тоже не удержал возгласа удивления:

— Ну и кадр! Местный житель, что ли?

— Ну да, похож на шамана.

На обочине дороге стоял, тяжело опираясь на толстую палку, худой необычайно грязный человек, обмотанный широкими листьями. Незнакомец смотрел на приближающийся к нему автомобиль и махал рукой.

— Крис, он, вроде, делает нам знаки.

— Заманивает или колдует, не будем останавливаться. Это, наверное, из банды Муаммара, — сказал водитель.

Человек шагнул на дорогу, теперь он махал двумя руками. Крис посигналил.

— Вот чучело, пусть убирается с дороги! — возмутился Крис.

Внезапно незнакомец пошатнулся и упал. Крис остановил машину.

— Чего это он? Отключился, вроде.

— Вот, черт, проедем это место, — заволновался Джон.

— Да он не шевелится, он, кажется, того, помер.

— Тогда, тем более, надо валить отсюда, а то нас обвинят.

— Кто? Мы же тут, типа, — главные, — усмехнулся Крис.

— Вот именно, «типа», — сказал Джон. — Хоть мы здесь и для поддержания порядка, но лучше — лишний раз не иметь дело с местными парнями. Они сдвинутые на всю голову. Палят и режут от нефиг делать.

— А вдруг спасем этого мужика? Командование нас выделит. Да и нельзя так-то, мы же люди. Надо посмотреть доходягу.

— Ну да, верно, не по-божески будет, — согласился Джон. — Подойдем к челу. Если что, уложим всех.

Солдаты, взяв оружие, вышли из автомобиля. Они приблизились к распростертому человеку.

Крис тронул его за плечо.

— Эй, парень, ты жив, или как? — спросил он.

Человек поднял голову и попытался что-то сказать, но голос не слушался его.

— Чего? Ты по-английски — то говоришь? — спросил Джон.

— Помогите, — из последних сил прошептал Ксаверий.

— Слушай, да он не из местных! Ты кто, парень? — спросил Крис.

Ксаверий сделал знак рукой, как будто пишет.

— Ладно, пойдем к нам в машину, сейчас разберемся, что ты за птица.

Солдаты помогли Ксаверию добраться до их джипа, дали ему авторучку и листок из блокнота. Ксаверий по-английски кратко написал, кто он, и что с ним произошло. Военные прочитали.

— О, доктор, «Врачи без границ», — с уважением проговорил Крис. — Значит, это мы к вам тогда ехали. Не успели немного.

— Они живы? — прохрипел Ксаверий.

— Нет, там бойня была. Мы, когда подъехали к вашему лагерю, там уже все горело. Потом собирали трупы. И врачи, и пациенты — все были убиты. Местные жители говорили, что некоторых Муаммар взял в плен.

— Они тоже убиты, — прошептал Ксаверий, — вот их имена.

Ксаверий написал имена и фамилии казненных врачей.

— Точно, этих искали, — сказал Джон. — Среди трупов не нашли. Их записали, как пропавших без вести.

— Мы отвезем вас к нам, на базу, мистер Синклер, — сказал Крис. — Там вы отдохнете, подлечитесь, а потом вернетесь к своим родным. Вы герой, мистер Синклер. Настоящий боец.

— У меня нет родных, — прошептал Ксаверий.

— Бывает, — сочувственно проговорил Джон. — Вам надо поесть, сэр, два месяца в тропиках — это не на курорте.

— Два месяца? — удивился Ксаверий.

— Ну да, перед началом сезона дождей Муаммар напал на ваш госпиталь. Вы провели в лесу довольно долго.

У Ксаверия больше не было сил говорить, все опять поплыло перед глазами, чтобы не упасть, он схватился за борт машины.

— Держитесь, сэр, — воскликнул Крис, — сейчас домчим, как на ракете! Генерал будет в восторге. Вас представят к награде.

Ксаверию помогли взобраться в машину. Крис протянул Ксаверию флягу с виски.

— Выпейте, сэр, вам нужна разрядка.

— Да, — Ксаверий взял флягу и залпом опустошил ее всю, но опьянения не ощутил.

— О, вы настоящий рейнджер, — восхитился Джон, он достал пакетик чипсов. — Если желает, сэр. Простите, другой закуски нет.

— Мне ничего не надо, — Ксаверий откинулся на спинку сидения. — Увезите меня скорее отсюда.

— Вас поняли, сэр, — отозвался Крис.

Джип лихо сорвался с места.

Глава 13. На американской военной базе

Появление человека, выжившего после пыток Муаммара и преодолевшего лес и саванну, вызвало небывалое оживление на американской военной базе. Ксаверия проводили к генералу, вызвали военного врача. Мистер Дэвид Купер, кучерявый брюнет лет 35-ти, в круглых очках, главный врач базы, был шокирован, увидев искалеченное тело юноши. Осмотр занял несколько часов, Ксаверий терпеливо переносил все тяготы обследования, говорить ему было тяжело, поэтому свои пожелания и ответы на вопросы он писал на бумаге.

— Вы что-нибудь хотите, мистер Синклер? — спросил Купер.

«Водки», — написал Ксаверий.

— Я вас понимаю, — кивнул врач, — хотя и не одобряю такие пожелания. Но, как я вижу, вы весьма необычный человек.

Ксаверию принесли в пластиковом стаканчике 50 грамм водки. Юноша выпил, но вновь не ощутил опьянения.

«Что у вас за водка? — написал Ксаверий. — Почему она не берет меня?»

— Водка отличная, ваша, русская, — сказал Купер, — а не пьянеете вы, потому что все еще находитесь в стрессе, мистер Синклер. Вы здорово перепрограммировали свой организм. Со всей ответственностью заявляю, вы — феномен, коллега. Пережить такие издевательства, потом преодолеть лесной массив, под дождем, на подножном корму! И вы живы, и ничего угрожающего вашей жизни нет.

Ксаверий сел на кушетку, он подавленно опустил голову.

«Я больше не мужчина», — написал молодой человек.

— Нет, вы мужчина, мужественный сильный человек, — возразил врач.

Ксаверий горько усмехнулся.

— Более того, я скажу вам, коллега, вам еще повезло, что вас сочли мертвым и выбросили в лесу.

Ксаверий недоуменно посмотрел на Купера.

— Мистер Синклер, судя по кастрации, проведенной вам, вас готовили в рабы. Местные бандиты обычно проводят кастрацию тем, кого потом хотят продать в рабство. Если им попадается чернокожий пленник, который подходит для существующего здесь невольничьего рынка, ему удаляют полностью яйца и пенис. Если несчастный выживает, у него на всю жизнь проблемы с мочеиспусканием. Им всегда приходится носить с собой трубку для вывода мочи. С белыми они поступают по-другому, европейскому мужчине бандиты удаляют яйца и часть пениса. Я не могу это объяснить, разве только какими-то эстетическими взглядами на раба. Европеец стоит дороже, поэтому они стараются не очень уродовать товар. Вероятно, вас готовили для охраны гарема какого-то местного богача.

«Я бы убил его», — Синклер сжал кулаки.

— Возможно, но здесь умеют укрощать. Кто не поддается перевоспитанию, тех убивают. Мистер Синклер, с вами, безусловно, случилась большая беда, но жизнь продолжается. Вы выжили, вы сопротивлялись, значит, вы приняли себя.

«Нет, я не хотел попасть в руки бандитов. Я не хотел умирать там, где даже мое мертвое тело может стать предметом надругательства».

— У вас уникальные познания, мистер Синклер, и потрясающая сила воли. Я предлагаю вам, как только вы придете в норму, прочитать лекции для наших сотрудников. Ваш опыт будет полезен и медикам, и военным. Вы согласны, мистер Синклер?

Юноша колебался.

— Ну же, коллега, миротворческим силам США нужна ваша помощь.

«Я хочу, чтобы вы нашли тела моих соратников, они так и остались в лесу, — написал Ксаверий. — Только на этих условиях я буду сотрудничать с вами».

— Да, это справедливо, я поговорю с главнокомандующим нашей базы, чтобы он организовал доставку тел погибших медиков.

Глава 14. Генерал Джейсон

Генерал Эндрю Джейсон с нетерпением ждал окончания осмотра этого необычного пациента. От волнения у него разболелась нога, рана, полученная еще три месяца назад, упрямо не хотела заживать и постоянно напоминала о себе мучительной болью.

Генерал сразу же принял Купера, как только ему доложили о завершении обследования. Врач сообщил о результатах.

— Герой, этот парень — однозначно герой, — с уважением проговорил Джейсон. — Похоже, мы встретили настоящего супермена.

— Мистер Синклер согласен поделиться с нами своими знаниями и опытом по выживанию и преодолению африканской природы, но он поставил условие…

— Какое еще условие? — помрачнел генерал.

— Сэр, мистер Синклер будет сотрудничать с нами, если мы вывезем из леса тела его убитых коллег. Сэр, опыт этого юноши нам необходим.

Генерал задумался:

— А не служит ли этот Синклер Муаммару? Не подослан ли он, чтобы заманить наших людей в логово террориста?

— Сэр, но вы же видели, в каком состоянии доставили к нам этого юношу. Он сам жертва. Если бы не рядовой Крис Райли и рядовой Джон Мэтью, которые проявили внимание и милосердие, неизвестно, добрался бы до нас этот человек.

— Да, Синклер, конечно, перенес ужасные издевательства, но, не исключено, что это часть плана террористов, и Синклер подверг себя пыткам, чтобы осуществить план Муаммара.

— Его кастрировали, сэр, — с укором проговорил Купер, — ни один мужчина добровольно не пойдет на такие жертвы, конечно, если только он не законченный сумасшедший. Но я, со всей ответственностью, заявляю, что мистер Синклер нормальный. Мистер Синклер сейчас в некоторой депрессии после пережитого, но ум его абсолютно ясен. Осмелюсь спросить, сэр, вы уже получили данные на этого человека?

— Русского посольства нет в Сомали, — с досадой сказал Джейсон, — все дипломатические контакты России с этой страной обслуживаются из Джибути. Везде бардак! Пришлось подключить разведку. Нам прислали на Синклера бумаги. Мистер Синклер действительно тот, за кого себя выдает: врач из России, работавший в международной организации «Врачи без границ». Он, и еще четыре человека, после разгрома госпиталя, числились пропавшими без вести. Но мы на вражеской территории, здесь надо проявлять особую бдительность. Я сам поговорю с Синклером.

Глава 15. Генерал и врач

Ксаверию уже помогли принять должный человеческий вид. Его умыли, побрили, выдали пижаму в мелкий синий горошек. Купер принес пластиковый стаканчик с соломинкой, похожий на те, что молодежь покупает в кафе. В стаканчике оказался странный напиток, напоминающий по консистенции и вкусу жидкую овсяную кашу.

— К сожалению, вам сейчас другое питание противопоказано, — сказал Купер, — это особая смесь, предназначенная для тех, кто долго голодал. Вы сильно истощены, вам пока нельзя нагружать желудок.

Ксаверий кивнул.

— Еще желаете чего-нибудь?

«Уснуть. — Написал Ксаверий. — Я два месяца не спал».

— Я не могу вам пока дать снотворное. Вы слишком много выпили. Сочетание алкоголя и снотворного может принести непоправимый вред организму.

Ксаверий покорно вздохнул.

— Поправляйтесь, коллега, — ободряюще улыбнулся Ксаверию американский врач.

Дэвид Купер ушел. Ксаверий стал медленно потягивать безвкусную смесь через соломинку. Юноша лежал на постели. Сон не шел к нему. Ксаверий ощущал моральную усталость, как будто он долгое время решал какую-то сверхсложную задачу. Была слабость, но в остальном тело больше не беспокоило его, вся физическая боль осталась там, в лесу. Скрипнула дверь, в палату вошел генерал. Ксаверий приподнялся на постели.

— Нет, мистер Синклер, отдыхайте, — сказал Джейсон, он сел рядом.

Ксаверий вновь лег.

— Итак, мистер Купер мне передал, что вы готовы поделиться с нами вашим опытом выживания в особо экстремальных условиях.

— Да, — кивнул Синклер.

— Отлично, но вы хотите, чтобы мои люди вывезли тела ваших погибших коллег и передали их родственникам для достойного погребения?

— Да.

— Но вы понимаете, что мы не можем предпринимать столь рискованное мероприятие, не убедившись в том, что вы действительно являетесь жертвой, а не сообщником Муаммара, или какого-то иного преступника.

Ксаверий равнодушно пожал плечами и отвернулся от высокопоставленного собеседника. Генерал Джейсон был уязвлен таким отношением спасенного.

— Синклер, вы забываетесь! — воскликнул генерал. — Вы на территории военных сил США! Здесь вы обязаны отвечать, а не ставить свои условия!

Ксаверий вновь пожал плечами, он по-прежнему смотрел на белые стены палаты.

— Мистер Купер предупредил меня, что вы находитесь в депрессии после перенесенных испытаний, поэтому сегодня отдыхайте, но завтра вас приведут на допрос ко мне. Надеюсь, увидеть вас в лучшем состоянии ума.

Генерал встал и тяжело захромал к двери. Ксаверий повернулся.

— Мистер Джейсон, позвольте один вопрос, — прохрипел юноша.

— Да, мистер Синклер, — генерал остановился и вернулся к постели Ксаверия.

— Вы хромаете, сэр, — сказал Ксаверий, — гниет кость голени. Остеомиелит?

— Да, мистер Синклер, — генерал на миг смутился. — Но откуда вы знаете про мою болезнь? Купер насплетничал?

— Нет, я сам определил, — сказал Ксаверий, он встал и подошел к генералу, который с нескрываемым интересом смотрел на этого дерзкого человека, бросающего ему вызов. — Пуля прошла навылет и пробила кость, — продолжил юноша, — но рана не затягивается, она кровоточит, поражение перешло на костные ткани.

— Откуда у вас такая информация, мистер Синклер? — с угрозой спросил генерал. — Сведения о моем здоровье охраняются особо тщательно. На кого вы работаете?

— Ни на кого, сэр, я врач, такое от меня не скрыть. Я хочу, я могу вам помочь. Вас лечили антибиотиками?

Джейсон устало сел на стул.

— Тонны антибиотиков, — тихо проговорил он, — но никакого толку. Мне провели операцию, ставил какие-то штыри и спицы, но стало только хуже. Купер говорит, что, если в ближайшее время не наступит улучшения, придется делать ампутацию. Моя военная карьера будет завершена. Я стану жалким калекой, если вообще выживу.

— Позвольте, я осмотрю, — сказал Ксаверий.

На генерала смотрели внимательные темно-синие глаза, глаза мудреца и аскета.

— А почему бы и нет? Я уже ничего не теряю. Вы можете пройти со мной?

— Да, — Ксаверий поверх пижамы накинул застиранный полосатый халат, который ему выдали доблестные американские военные.

Джейсон привел русского врача в свой кабинет, здесь он показал ранение Ксаверию. Ксаверий размотал промокший бинт, скрывающий страшную гниющую рану.

— Местный климат меня доконал, — вздохнул Джейсон.

— С природой надо жить в согласии, — сказал Ксаверий. — Я приготовлю вам мазь, которая снимет воспаление и заживит кости и ткани.

— Ну, если вам удастся вылечить меня, мистер Синклер, я навечно ваш должник.

— Не надо никакого долга, сэр, только очень прошу вас, заберите из леса тела моих павших товарищей. Я не хочу, чтобы и после смерти они подвергались поруганию. Я сообщу рецепты вашему врачу, мистеру Куперу. Он будет сам наблюдать, как и что я делаю. И если вы не против, я немедленно готов приступить к лечению.

— А у вас есть силы заниматься мной, мистер Синклер?

— Да, я почти в порядке.

— А ваш голос?

— Он уже не вернется ко мне. Тропическая лихорадка дала свои осложнения. Ну так вы согласны, чтобы я занялся вашей раной, сэр?

— Да, мистер Синклер. Хоть я и понимаю, что рискую, доверяясь незнакомому человеку, но это шанс. Смерть и так стоит у меня за спиной, и, по сути, мне все равно, пристрелят ли меня местные жители, доберутся мои личные враги, добьет этот чертов климат или вы станете моим убийцей.

— Вы проживете долго и счастливо, мистер Джейсон, — сказал Ксаверий.

— Да услышит вас Бог, мистер Синклер.

Генерал пожал руку врачу.

Глава 16. Сбор трав

Джейсон позвал к себе Дэвида Купера.

— Этот русский врач говорит, что может вылечить меня, — сказал генерал. — Он не делает из своего искусства тайны и готов поделиться с нами своими секретами. Мне почему-то хочется ему верить.

— И это правильно, сэр, — воскликнул Купер, — то, что мистер Синклер выдержал такие пытки и сумел выжить в лесу — говорит о его высоком профессионализме! Перед нами великий ученый!

— Но он же еще так молод, почти мальчик.

— У мистера Синклера великий дар. Надо, чтобы он остался здесь и обучал наших людей. Заинтересуйте его.

— Посмотрим, как пойдет мое лечение.

— Но юноша прав, надо забрать из леса тела казненных врачей. Они — мои коллеги, его коллеги, в конце концов, — наши боевые товарищи, которые делали одно с нами дело.

— Хорошо, я организую поисковую операцию по обнаружению погибших медиков. Мои люди прочешут лес, но найдут героев, принявших мученическую смерть. К тому же, я надеюсь, вдруг наткнемся на логово Муаммара. Мы давно гоняемся за ним, но он и его банда, и впрямь, словно невидимые. Появляются ниоткуда и исчезают в никуда. Местные жители считают его шайтаном.

Джейсон вернулся в комнату Ксаверия, за это время юноша написал список трав и всего того, что ему понадобится для лечения.

— Позвольте мне самому собрать эти компоненты, — прохрипел Ксаверий. — Ваши люди могут сопровождать меня. Я не убегу.

Генерал колебался.

— Мы можем принести вам все, что необходимо. Здесь, как я понимаю, названия растений.

— Да. Но я знаю, как оно должно выглядеть: спелость, налив, рост. Я всему обучу ваших людей, сэр.

— Черт возьми, Ксавьер, почему мне хочется доверять вам? — спросил генерал.

— Потому что я могу вас вылечить, не медлите же, сэр.

Генерал передал список Куперу.

— Вот, чем собирается меня лечить этот парень, — сказал он. — Ваше мнение, мистер Купер?

Врач просмотрел список.

— Потрясающе! Все местные компоненты, никакой химии. Логика в этом есть. Не желаете ли, сэр, прежде опробовать это лекарство на некоторых наших раненых?

— А зачем? Неоправданно рисковать жизнями бойцов я не хочу. Если результат будет благоприятным, мы станем применять средство этого русского медика для лечения наших парней, если же ничего не получится, то пострадаю я один.

Генерал вновь позвал к себе Ксаверия.

— Ксавьер, вы пойдете собирать травы в сопровождении моих людей, — сказал Джейсон, — к тому же с вами будет Купер. Вы поделитесь опытом с коллегой?

— Я согласен.

— Но, во избежание всяких недоразумений, — вы человек незнакомый и, честно скажу, подозрительный, — на вас наденут электронный браслет.

— Пусть так, — прохрипел Ксаверий.

— Когда вы планируете идти за травами?

— Завтра утром, на рассвете.

— Почему такое время?

— Травы просыпаются. Сила в них.

— Невероятно. Все это похоже на ваши русские былины.

— В былинах истина.

— Вам что-нибудь понадобится еще, мистер Синклер?

— Да, плетеная корзина.

Генерал задумался.

— Здесь военная база, у нас нет этих дамских штучек. А пластиковый контейнер вам не подойдет?

— Нет. Можно еще использовать мешок из натурального холста.

— Хорошо, мистер Синклер, вам предоставят требуемые предметы.

Еще до конца дня Ксаверию принесли и плетеную корзину, и мешок из деревенской холстины.

— О, то, что надо, — обрадовался Ксаверий.

На рассвете юноша вновь вступил в африканский лес. На его правой ноге был большой тяжелый электронный браслет, рядом шел заинтригованный Купер с кинокамерой, чуть позади шагали десять военных, в полном боевом вооружении. Ксаверию тоже дали одежду рядового американской армии.

— Вам очень идет эта экипировка, мистер Синклер, — сказал Купер. — Не желаете ли вступить в наши ряды?

— Я домой хочу, — ответил Ксаверий. Юноша повернулся к солдатам. — Господа, а теперь тише. Сбор трав требует тишины.

Солдаты недоуменно смотрели на Купера.

— Всем замолчать и не шуметь, — строго сказал американский врач, — мы с коллегой работаем.

Камера нацелилась на Ксаверия. Юноша склонился над одной из кочек и, что-то прошептав, сорвал несколько травинок.

— Мистер Синклер, — взмолился Купер, — очень прошу вас, говорите громче. Вы сейчас прочитали какую-то молитву или заклинание?

— Не могу громче. — сказал Ксаверий. — Голос. Это не молитва. Я поблагодарил силы земли за их дары и щедрость и попросил прощения, что нарушаю их покой.

— Потрясающе, мистер Синклер! — восхитился Купер. — О вас надо снимать фильм для CNN. Настоящая магия!

— Не магия, а знание природы. И вообще, не мешайте мне.

Все затихли.

Ксаверий собирал травы и складывал их корзинку, любезно предоставленную ему миротворческой армией. Все действия молодого врача Купер самым тщательным образом фиксировал на кинокамеру. Через пару часов все было закончено.

— А теперь пора назад, — сказал Ксаверий. — Сбор трав завершен.

Глава 17. Лекарство

Вернувшись на базу, Ксаверий приступил к изготовлению лекарства. Купер лично помогал русскому врачу.

— Так, сок апельсина, размолотая кора акации, сок алоэ, бермудская трава… Откуда вы так хорошо знаете свойства местных растений, мистер Синклер? — спросил Купер. — Вы жили в Африке?

— В Африке я меньше года, — сказал Ксаверий, — у меня были хорошие учителя.

— Низкий поклон вашим наставникам, мистер Синклер.

Вскоре на столе лаборатории стоял глиняный горшок с густой ароматной мазью и керамический кувшин, наполненный зеленоватой жидкостью, источавшей горьковатый запах.

— Вот средства, которые помогут генералу, — сказал Ксаверий, — вы сами видели все их компоненты.

— Видел, и даже навскидку могу подтвердить их эффективность. Поздравляю, коллега, я, врач с большим стажем, здесь уже третий год, но никогда не рассматривал местную флору с такой точки зрения. Вы обязательно должны провести занятия с военнослужащими и нашими медиками.

— Это потом, сейчас идемте к генералу.

Джейсон, скрывая нетерпение за особо суровыми приказами и требовательностью, ожидал врачей. Ксаверий и Дэвид Купер предстали перед командующим военной базы. Ксаверий держал поднос с горшком и кувшином.

— Уже закончили? — обрадовался генерал.

— Да, сэр, — сказал Купер, — мы с коллегой хотим предложить вам новую тактику лечения.

— Что ж, давайте, потому что старая — ни к черту не годилась!

— Такое бывает в медицине, — смутился Купер.

Генерал прошел в госпиталь базы, Ксаверий и Дэвид помогли ему раздеться, Джейсон лег на постель. Ксаверий снял бинт, промыл рану, после чего на гниющую плоть наложил толстый слой мази и завязал чистым бинтом.

— Вам придется провести в постели около двух недель, — сказал Ксаверий, — каждый час мы будем вам смазывать рану этой мазью. Будет больно, но надо потерпеть. А чтобы предотвратить воспаление, пейте этот отвар, — Ксаверий показал на кувшин.

Ксаверий налил в чашку лекарство и дал его выпить генералу.

— Горькая штука, похожа на абсент, — сказал Джейсон. — Жаль, что не пьянит. А вы, мистер Синклер, так и пьете водку?

— Да, только она меня не берет.

— Счастливчик вы, Синклер, мне бы ваши способности, — вздохнул генерал. — Я бы на всех вечеринках был бы победителем. Но нет, после пятой бутылки виски, я отрубаюсь.

— Мистер Синклер все еще в стрессе, поэтому не чувствует опьянения, сэр, — объяснил Купер. — Вот, когда вы, мистер Синклер, морально и физически отдохнете, тогда организм перестанет вытворять такие штуки с вами.

— Скорее бы уж, — буркнул Ксаверий.

— Вы славные парни, Ксав, Дэйв, — засмеялся Джейсон, — позовите моего денщика, он будет помогать мне.

— Нет, сер, — почтительно проговорил Купер, — мы с коллегой договорились, что будем сами ухаживать за вами. Вы стали участником, сэр, экспериментального метода лечения и как главный врач, я хочу лично наблюдать за всем процессом.

— Ну, вам виднее, Купер. Что-то стала припекать ваша мазилка.

— Так и должно быть, мистер Джейсон, — сказал Ксаверий, — потом будет очень горячо. Но вы не пугайтесь, через несколько часов вам станет лучше.

— Поверю тебе на слово, парень.

Глава 18. Лечение

Русский и американский врач не отходили от генерала. К ночи состояние ухудшилось.

— У вас есть пиявки? — спросил Ксаверий.

— Пиявки? Да. На военной базе США все есть.

— Тогда несите их сюда.

— А жаропонижающее? — шепотом спросил Купер.

— Нет, только пиявки, их слюна сейчас необходима.

— А, понимаю.

Купер чувствовал азарт студента, он добросовестно и энергично помогал юному коллеге. Кость заживала прямо на глазах.

— Это невероятно, это тянет на Нобелевскую премию! — восторженно проговорил Дэвид.

— Да какая там премия, — проворчал Ксаверий, — обычное лекарство.

— Не обычное, мистер Синклер. Я готов поверить в шаманов и волшебство.

— Ага, еще — в драконов и фей, — буркнул Ксаверий.

Генерал, после лекарства Ксаверия, погрузился в глубокий спокойный сон.

— Давно я не наблюдал такого здорового сна у мистера Джейсона, — прошептал Купер. — После ранения он на снотворных и обезболивающих, которые в последнее время перестали действовать.

— Ваш генерал выздоровеет, он крепкий парень.

Рана заживала быстро, и к концу второй недели Купер и Ксаверий разрешили генералу вставать, он еще чуть прихрамывал, но оставалось дело за малым. Для окончательного вердикта был созван консилиум медиков, работающих на базе. Сделали рентген. Все самые тщательные обследования подтвердили: костная ткань абсолютно восстановилась. Ксаверия поздравляли.

— Коллега, вы совершили прорыв в медицине, — говорил Купер, — предлагаю вам работать в паре.

— Да никакой не прорыв. Лекарство, как лекарство.

Генерал Джейсон вызвал Ксаверия к себе.

— Мистер Синклер, вы проявили себя как непревзойденный врач. Вы спасли мне здоровье и жизнь. Не люблю быть должником. Как я могу отблагодарить вас?

— Мистер Джейсон, у меня по-прежнему одна просьба: заберите тела моих погибших товарищей из леса. Я найду, где они похоронены.

— И вы уверены, что запомнили место, где лежат казненные медики? — с сомнением спросил генерал.

— Да. Я привык жить на природе. Раз пройдя по одному лесному маршруту, я найду его даже через несколько лет. Возьмите меня на военный вертолет, и я сверху покажу вам могилу моих несчастных товарищей.

— Нет предела вашим талантам, мистер Синклер. Хорошо, я организую поисковые отряды. Завтра вы полетите на нашем вертолете.

Глава 19. Поиски

Как и обещал генерал, на следующий день военная «вертушка» приняла на свой борт Ксаверия Синклера. Зеленый безбрежный массив лесов и саванн расстилался внизу. Юноша, несмотря на то, что был тогда слаб и утомлен, до мельчайших подробностей запомнил ту просеку, на которую он вышел после долгих скитаний.

Вертолет стрекотал и слегка переваливался в воздухе, как огромное насекомое.

— Отсюда надо начинать путь, — сказал Ксаверий, показывая на тропинку.

Вертолет снизился так, что почти касался брюхом самых высоких деревьев. Почувствовав близость природы, словно второе зрение открылось у Ксаверия.

— Вот там будут финиковые пальмы, — сказал Ксаверий, указывая путь, — а за ними — несколько поваленных деревьев. Потом пойдет полоса густых кустов.

Пилот следовал указаниям юноши.

— Теперь озерцо и снова бурелом, а дальше — заросли акации.

Ксаверий зорко всматривался в колышущееся зеленеющее марево.

— Еще дальше, нет, нет, не здесь.

К вечеру внизу показалась небольшая поляна.

— Здесь! — воскликнул Ксаверий.

— Вы уверены, сэр? — спросил пилот.

— Да. Вы видите, как примяты кусты, глубокие колеи, а деревья или наклонены, или повалены. Здесь проходила военная техника. На ней бандиты привезли нас сюда и бросили на съедение диким зверям. Даже дожди не уничтожили следы вторжения человека.

На поляне было достаточно места, чтобы посадить вертолет.

— Сэр, — доложил на военную базу пилот, — мистер Синклер утверждает, что нашел место захоронения медиков. Никакой опасности не обнаружено. Прикажете разрешить посадку?

— Разрешаю, — прозвучала команда с военной базы.

Вертолет сел. Рядом был навал из веток и листьев. Ксаверий, утопая тяжелыми военными ботинками в рыхлой почве, подбежал к этой импровизированной могиле. Запах разлагающейся плоти обдал Ксаверия и пилота. Ксаверий поднял ветви. Все было так, как он и оставил, только некоторые трупы уже были обглоданы зверями.

— Несчастные люди, — сказал пилот. — Я сообщу генералу.

Он передал координаты на базу. Вскоре в данный квадрат подлетели еще несколько вертолетов. В них были военные и врачи. Генерал Джейсон тоже прибыл на место. Африканская делянка осветилась острыми лучами фонариков и прожекторов.

— Великий Боже, — прошептал генерал, склоняя голову над убитыми, — что же вам довелось пережить!

Останки казненных, упаковав в соответствии с техникой безопасности, бережно поднимали на вертолеты.

— Свяжемся с родственниками. Эти герои заслужили достойного погребения. Вы настоящий шаман, мистер Синклер, вашим умениям могут позавидовать все местные колдуны и чародеи! А здешние маги, говорят, весьма искусные ребята.

— Я не шаман, мистер Джейсон, я обыкновенный врач.

— Неужели в вашей стране все врачи такие?

— Не все, но бывают. Одним из них был мой отец.

— Ваш отец гордился бы вами, мистер Синклер.

Глава 20. Герои

Тела убитых доставили на базу. Сразу же оповестили родных. Идентификация заняла несколько недель, взяли анализы ДНК родственников. Но, наконец, все бюрократические процедуры завершились. У профессора Энгстрема осталась жена, сын 30-ти лет, дочь 25-ти лет и двое внуков: пятилетний мальчик и семилетняя внучка. Мадлен Милтон была вдовой, ее муж, тоже военный медик, погиб пять лет назад, при схожих обстоятельствах, выполняя свой профессиональный долг. У Дюнуа остались родители и молодая жена 20-ти лет. У юной Мари Аньес, кроме родителей, не было никого. В молчании застыли военные над гробами с этими разными, но объединенными одной целью, одними убеждениями людьми, — целью помощи и сохранения здоровья человечества.

Система AFRICОM — Африканское командование Вооруженных сил США, еще только была в проекте, поэтому жизнь и служба на военной базе, затерянной в африканских лесах, тоже являлась подвигом. Каждый служащий там был героем, уже тем, что отважился вступить в эти непролазные дебри и нести туда мир и надежду. Жизнь берет свое везде. И среди тропических деревьев зазвучала музыка, прекрасная и торжественная. Некоторые военные, отправляясь на службу, захватили с собой свои любимые музыкальные инструменты, чтобы скрасить часы редкого досуга себе и своим товарищам. Вот такой импровизированный, но самый искренний оркестр играл в честь павших героев. Солдаты и офицеры исполняли гимны стран, гражданами которых являлись погибшие врачи.

«Боже, храни Королеву» — звучало над гробом профессора Джозефа Энгстрема. Отважной «Марсельезой» почтили Мадлен Милтон и Анри Дюнуа, уроженцев Франции. Испанский «Королевский марш» прозвучал в честь Мари Аньес. После церемонии прощания цинковые гробы погрузили в военный самолет, который доставил тела погибших в Вашингтон, где их уже ждали родные и близкие, чтобы сопроводить скорбный «груз 200» к местам вечных упокоений.

Глава 21. Медаль «За выдающиеся заслуги»

— Сэр, военное командование за участие в этой секретной операции представило вас к награде. Вам вручается медаль «За выдающиеся заслуги», — объявили Ксаверию, когда он вышел на привычную утреннюю зарядку.

Ксаверий добровольно жил по распорядку обитателей военной базы. Суровый аскетичный образ жизни благотворно сказывался на здоровье врача, придавая ему сил. В ежедневных трудах и нагрузках Ксаверий Синклер забывал о перенесенных испытаниях.

В присутствии всех обитателей военной базы, под гимн США, генерал Эндрю Джейсон лично вручил медаль врачу.

Медаль «За выдающиеся заслуги» — очень почетная награда. Она может присуждаться и гражданским лицам, включая иностранцев, если их заслуги признаются значимыми для общества. Рельефный золотой орел в темно — синем эмалевом кольце, держащий в одной лапе стрелы, в другой — пальмовую ветвь, гордо сиял на груди скромного армейского доктора. Ксаверия все поздравляли. Ксаверий Варфоломеевич Синклер смущался.

— Сердечно рад за вас, коллега, — Дэвид Купер обнял Ксаверия.

— Мистер Синклер, вы — супер, — рядовой Крис Райли пожал руку русскому врачу.

— Мы счастливы, что познакомились с вами, сэр, — почтительно проговорил рядовой Джон Мэтью, он тоже пожал руку Ксаверию. — Когда у меня родится сын, я назову его в вашу честь, Ксавьер.

Ксаверий расчувствовался, он еле подавил слезы, навернувшиеся на глаза.

— Спасибо, парни, вы все тут славные ребята. Я тоже очень рад с вами познакомиться. Если бы не вы, я бы, наверное, так и умер бы там, на дороге.

— Бог хранит вас, сэр, потому что вы достойны этого, — сказал Крис. — Вы нужны людям.

— Вы прославите свое имя, мистер Синклер, — проговорил Джон.

Глава 22. Себаис

Себаис, развалившись в кресле, просматривал новостные программы, его голова была обвязана мокрым полотенцем, рядом гигантская анаконда лениво ползала по пушистым персидским коврам. В углу комнаты стоял просторный аквариум, в котором шевелились, извивались, копошились песчаные эфы, небольшие змейки, размером около 60 см, они были коричневые, желтоватые, кремовые, украшенные причудливыми геометрическими узорами. Кемми угодливо подал хозяину бокал с каким-то темным напитком.

— Тела четверых похищенных и убитых сотрудников организации «Врачи без границ» были обнаружены отрядом миротворческих сил США под командованием генерала Эндрю Джейсона, — говорила дикторша CNN. — Найти погибших помог медик организации, которому удалось сбежать из плена и добраться до военной базы. Он и рассказал о случившемся. Его зовут Ксаверий Варфоломеевич Синклер, он из России.

На экране показали Ксаверия Синклера. Врач был в военной форме рядового американской армии, его грудь украшала медаль. Себаис замер, подавшись вперед, он с ненавистью уставился в монитор.

— Мистер Синклер, вас подвергли чудовищным пыткам, как вам удалось выжить и пройти через африканский лес? — спросила корреспондентка.

— Я очень хотел жить и отомстить, — ответил Ксаверий.

Себаис сбросил уже высохшее полотенце и резко выключил телевизор.

— Мой господин, — робко проговорил Кемми, — Сенкер выжил, что делать?

— Ничего. Смертный не представляет опасности для бога, — Себаис отпил принесенный отвар. — А этот сломлен и подавлен. Сенкер слаб. Он сам разберется с собой. Скоро мы окончательно избавимся от этого мерзкого жреца, который так внезапно вновь возник из небытия.

— Мой бог, но не кажется ли вам, что сама судьба хранит Сенкера?

— Нет, мне так не кажется.

— Однако Сенкер не сдох в своей глуши, его не извел Муаммар, он не сгинул в африканских лесах! Это выглядит очень странно.

Себаис поставил бокал на столик.

— Сенкер — червяк, который зависит, как и все смертные, от силы обстоятельств. И они скоро для него изменятся. А могут измениться и для тебя, Кемми. Я сегодня скверно себя чувствую, и у меня есть большой соблазн — принести в жертву тебя. Я буду душить тебя или поджаривать на самом медленном и самом горячем огне. Ведь ты любишь подобные забавы, не правда ли? Интересно, твои стоны и вопли принесут мне хоть какое-нибудь облегчение? Или ты помрешь сразу, лишив меня наслаждения и исцеления?

— Не забывайте, чем вы обязаны мне, мой бог, — Кемми стал отступать на почтительное расстояние от Себаиса.

— Пока ничем.

— Вы все еще живы, повелитель.

— Это очень мало напоминает жизнь.

Кемми оступился и упал на ковер. Анаконда стала приближаться к слуге. Кемми поспешно вскочил на ноги. Себаис чуть топнул ногой, змея уползла в угол.

— Вы несправедливы ко мне, ваше величество, — обиженно проговорил Кемми.

— Со мной ты получил власть и богатство, Кемми.

— А вы — жизнь. Не забывайте, что все врачи и знахари отказались от вас. И только я нашел способ обуздать ваш недуг.

— И за это я плачу слишком высокую цену.

— Жизнь бесценна, повелитель, — усмехнулся Кемми. — Я открыл вам тайну вашего исцеления, теперь дело за вами. Вы, и только вы, должны уничтожить Симона Меровинга. Его смерть — ваше избавление от этих страданий. Вам — Симон, мне — Сенкер.

— Муаммар хотел превратить Сенкера в раба, — сказал Себаис. — На невольничьем рынке очень ценятся европейские евнухи. Это было бы забавно, если бы Сенкер попал в рабство. Но Сенкер не должен жить! Ни в каком виде! Он сотворил великое зло, — Себаис застонал и обхватил голову руками.

— Сенкер — это и мой враг. Он предал меня, он изменник и преступник, — проскулил Кемми.

Кемми стал массировать виски своего повелителя. Себаис успокоился.

— Ты будешь отомщен, мой верный друг, — проговорил Себаис. — Но нам не придется тратить на Сенкера силы и время. Забудь про этот мусор. Наша главная цель — Симон Меровинг. Я мечтаю познакомить Симона с нашими помощницами. — Себаис посмотрел на анаконду и аквариум, потом вновь взял бокал и сделал еще глоток. — Мы должны хорошо подготовиться, чтобы удар попал точно в цель. Симон очень сильный. Не будем спешить.

— А вдруг Симон умрет раньше, чем вы встретитесь с ним? — осторожно спросил Кемми. — Гороскоп Симона дает этот вариант событий. Но не забывайте, ваше величество, он не должен умереть своей смертью, он должен пасть от вашей руки. И тогда его силы перейдут к вам, а вы избавитесь от вашей болезни. За несколько месяцев вы уже изрядно измотали Симона, божественный.

— Но не убил. Это настоящий иерофант, настоящий жрец. И в столкновении с такими, как он, никогда не знаешь, в чью пользу склонится чаша весов. Нам надо быть особо осторожными, Кемми. Подай мне новое полотенце, этот жар невыносим.

Кемми принес влажное полотенце, которым заботливо обвязал голову своего божества.

Глава 23. Выбор будущего

Ксаверий почти восстановился, только по-прежнему страдал бессонницей. Сохранялась и его феноменальная устойчивость к спиртному. Сколько бы Ксаверий Варфоломеевич Синклер ни выпил, алкоголь абсолютно не воздействовал на его организм. Говорить Ксаверий уже мог, но голос так и остался низким и хриплым.

— Это все последствия перенесенных испытаний, — сказал Купер. — Голос потерян безвозвратно, а сон наладится. Вероятно, пропадет и ваша устойчивость к спиртосодержащим субстанциям, — засмеялся американский врач.

— Это меня уже не волнует.

— Хорошо, тогда пора выполнить ваше обещание, мистер Синклер, вы согласились поделиться своим опытом, если мы заберем из леса тела ваших коллег. Американская армия осуществила свою сторону договора, теперь ваша очередь исполнять обязательства. Здоровье ваше тоже вполне в порядке, так что нет никаких препятствий, чтобы приступить вам к работе.

— Да я и не отказываюсь. Только голосок у меня теперь не очень, каркаю, будто ворон.

— Ничего, наших сотрудников это не смутит.

— Тогда могу начать в любой день.

— Я согласую график ваших лекций с генералом.

Помещение кинотеатра военной базы отдали под проведение занятий. Установили доску. Ксаверий, облаченный в военную форму, поверх которой накинул медицинский халат, проводил занятия. В зал допускались только офицерские чины и авторитетные медики базы. Сам генерал Эндрю Джейсон присутствовал на занятиях. Лекции человека, выдержавшего чудовищные пытки, выжившего в лесу, спасшего генерала и отыскавшего в лесных дебрях погибших товарищей, пользовались у обитателей военной базы огромным успехом. Его записывали на камеры, диктофоны, конспектировали в тетрадях. Ксаверий оказался прирожденным преподавателем, он увлеченно рассказывал, писал и рисовал на доске, демонстрировал химические опыты, проводимые с местными минералами и растениями. Хриплый голос лектора создавал почти мистическую атмосферу.

Дэвид Купер пожимал руку Ксаверию.

— Коллега, кто обучил вас всем этим подлинным таинствам? — с восторгом спросил Купер.

— Отец, а его — дед, а деда — прадед. Мы потомственные медики.

— Нет, вы не медики, вы волшебники, — прошептал Купер. — Это все выше медицины!

— Это знание природы. Она выше людей. Вот за ней и надо следовать.

— Чудесно! А вы, Ксавьер, чудеснейший человек.

— Да обычный я человек, — вздохнул Ксаверий, — а теперь еще и урод.

— Нет, что вы, мистер Синклер, не говорите так! Вы и внешне очень привлекательны, а уж ваш интеллект и вовсе зашкаливает! Генерал Джейсон предлагает вам остаться у нас и продолжить вашу работу.

— Помилосердствуйте, — взмолился Ксаверий, — я уже несколько месяцев на вашей базе! Я год в Африке. Я хочу домой.

— Но вас здесь все так любят, ваши лекции и знания пользуются невероятным успехом. А это лечение сердоликовым камнем, которое вы применили для безнадежных больных! Вы нагревали сердоликовую пластинку и прикладывали к пораженным местам, и люди выздоравливали! Бойцы говорят, что вы — русский святой!

— Никакой не святой! — возмущенно воскликнул Ксаверий. — Сердоликом лечил еще мой дед. Во время войны, в полевых условиях, почти при отсутствии медикаментов, приходилось применять любой подручный материал. У деда был сердоликовый перстень, вот он и пользовался им. Так поступал не он один. В российском городе Омск был военный госпиталь, в нем работала врач Евгения Ивановна Бадигина, она изучала свойства сердолика и применяла его в лечении. Эффект и результат вы видели сами.

— Этот перстень теперь, наверное, ваша семейная реликвия, — с уважением проговорил Купер.

— Нет уже никакого перстня. Его отобрали у деда, когда посадили в тюрьму, а потом — вернули, вместе со всеми вещами, перед отправкой на фронт. После войны деда отправили обратно в лагерь для политических заключенных, а сердоликовый перстень снова забрали. Отец рассказывал, что перстень взяли куда-то там на исследования, думали, что он какой-то особенный. Но нет, это был обычный сердоликовый камень, в простой латунной оправе.

— Неужели вашего деда не наградили?

— Нет. И он, и моя бабушка так и умерли в ссылке.

— А госпожа Бадигина? Как ее сложилась судьба? Она получила заслуженное признание?

— Ничего не получила. К ней приходили лечиться, но ее саму держали почти на положении узницы. Ее методы признавали, но официально никуда не пускали. Она писала в разные инстанции, добивалась встречи с чиновниками, пыталась опубликовать свои работы, но все кончилось ничем. Остались лишь записи и ученики, благодаря которым ее исследования и не канули в Лету.

— Как все это горько и несправедливо.

— Это прошлое. Уже никого не вернуть.

— Тогда, тем более, вы должны остаться, мистер Синклер, чтобы продолжить свои исследования. Здесь вас никто не обидит. Вы получите почет и признание.

— Я устал, мистер Купер, и еще до конца не выздоровел. Мне родная природа нужна, российские луга, цветы, земля. Здесь Африка, здесь нет тех растений, которые необходимы мне для полной реабилитации.

— Что ж, я вас понимаю, мистер Синклер, но такие решения принимает генерал Джейсон. Поговорите с ним.

Ксаверий стоял перед генералом.

— Мистер Джейсон, позвольте мне вернуться на родину.

— А вы уверены, что не хотите связать свою судьбу с доблестной американской армией?

— Я хочу домой, сэр.

— Что вас там ждет? Ведь у вас же даже нет близких.

— Уже нет, — прошептал Ксаверий.

— Ну вот, а здесь вас ждет все: слава, деньги, работа в лучших госпиталях. Вы герой США.

— Нет, — покачал головой Ксаверий, — у меня есть лишь одно желание, вернуться в Россию. Там я родился и вырос, там остались те, кто мне дорог. Я еще не совсем здоров, а только в России есть те травы и компоненты, которые мне могут помочь.

— Ну хорошо, мистер Синклер, — генерал протянул свою визитную карточку русскому врачу. — Если вам понадобится помощь, то знайте, что в США у вас всегда есть друг. И вот еще что, — Джейсон вытащил из ящика письменного стола серебряный портсигар. — От всей души. Хоть вы и не курите, но на память о нашем сотрудничестве. В конце концов, если не понадобится, отдадите какому-нибудь хорошему человеку.

Дэвид Купер пришел к Ксаверию.

— Ну как, остаетесь или уезжаете? — спросил Купер.

— Уезжаю.

— Жаль, — огорчился Купер. — Я, мы все, надеялись, что генерал уговорит вас остаться. Ну нет, так нет. Мистер Синклер, ваши лекции оставили неизгладимые впечатления не только в моем сердце, но и в нашем научном сообществе. Мы очень надеемся, что отдохнув на родине, вы согласитесь поработать в нашей стране.

— Это вряд ли, — улыбнулся Ксаверий, — но все равно, спасибо за приглашение.

После дружеской вечеринки в честь русского врача Ксаверия усадили в военный вертолет и доставили в аэропорт Вашингтона. Билеты были приобретены американской миротворческой армией.

В американской военной форме, с американской медалью «За выдающиеся заслуги», возвращался Ксаверий Варфоломеевич Синклер на родину.

Глава 24. Подвиг

Симон блистал на подиуме. Знаменитый итальянский кутюрье Паоло Риволи представлял свою новую коллекцию одежды в историческом концертном зале Швейцарии «Виктория-холл». На этот раз это были спортивные костюмы. Симона, за его выдающуюся красоту и рост, модельеры наперебой приглашали поучаствовать в их показах. И мистер Роберт Шельдман, зная любовь своего помощника к подобным мероприятиям, ничего не имел против, чтобы Симон выступал в качестве манекенщика, демонстрируя дорогую брендовую одежду. Это доставляло радость Симону, приносило дополнительную прибыль Шельдману и привлекало к миллиардеру новых сторонников и поклонников.

Симон, общительный и активный от природы, с наслаждением подставлялся под лучи софитов. Вот и сегодня в прославленном концертном зале звучала музыка, ведущий захлебывался от восторга, и Симон знал, что восхищение вызывают не столько спортивные костюмы Риволи, сколько он, Симон Меровинг. Красавец Симон неизменно приковывал всеобщее внимание. Все фотоаппараты и кинокамеры были нацелены на Симона. Юноша видел восторженные и, увы, завистливые глаза зрителей, но самым главным для него было — одобрение мистера Роберта Шельдмана. Роберт Шельдман кивал головой, улыбался и хлопал своему воспитаннику.

Во втором ряду концертного зала сидели две девушки. Одна была лет 20-ти, высокая, кареглазая, с короткими рыжими волосами; другая — 18-ти лет, мечтательная шатенка.

— Какой же красивый этот парень, — прошептала шатенка, не отрываясь, смотря на Симона.

— Не тот вариант, Анна, — шепотом отозвалась ее рыжеволосая подруга, поморщив носик.

— Почему, Мартина?

— Это Симон, он служит у самого Шельдмана.

— Ого, — с уважением прошептала Анна.

— Он у Шельдмана — что-то вроде предсказателя или пророка.

— Ну ничего себе! С ума сойти!

— Да, от этого парня легко спятить. Не смотри на него.

— Но я не могу. Он просто завораживает.

— Тогда отвернись. А лучше вообще уйдем.

— Но он такой красивый, такой сладкий, не оторваться!

— Шельдман над ним трясется, как наседка. Да вот, кстати, этот туз сидит, там, в первом ряду.

Анна чуть привстала и увидела мистера Роберта Шельдмана. Он радостно хлопал своему подопечному, Симон, демонстрируя очередной костюм, исполнял какой-то ритмичный спортивный танец. Девушка села на место.

— Неужели Симон «голубой»? — испуганно спросила она.

— Не знаю. Все может быть. По крайней мере, неизвестно, есть ли у Симона подружка или жена.

— Да уж, — огорченно вздохнула Анна, — а такой соблазнительный.

— А еще говорят, что Симон — внебрачный сын Шельдмана, — прошептала Мартина.

— Вот это да! Повезло Шельдману иметь такого красивого сына. Правда, они совсем не похожи, Шельдман — маленький и толстый, а Симон видный такой, статный.

— Наверное, в мать удался. Она, я думаю, была манекенщицей, актрисой или фотомоделью.

— Точно, Марти. Я тоже думаю, что Симон — сын какой-нибудь манекенщицы. Шельдман же — первый богач, вот ему и не по статусу связывать свою жизнь с такими девушками. Но сына он признал.

И все же Симон, даже опьяненный овациями и успехом, оставался экстрасенсом.

Внезапно, словно музыка стала тише, и юноша ощутил тревогу. Продолжая небрежно и даже чуть вальяжно прохаживаться по подиуму, он внутренне весь напрягся, как охотник, выслеживающий добычу. К Шельдману приближался один из фотографов. Папарацци на корточках, будто стараясь сделать наиболее удачный кадр, подбирался к тому ряду, где сидели почетные гости. Ральфсон, секретарь и глава службы безопасности Шельдмана, тоже следил глазами за работником СМИ. Симон очень четко увидел и услышал взрыв. Еще ничего не произошло, но экстрасенс уже слышал грохот, крики людей, звон разбивающейся аппаратуры. Симон резко обернулся и встретился глазами с глазами злоумышленника. Бандит вскочил и схватился за пояс.

— Бог Себаис передает всем привет! — закричал преступник.

Но в ответ прозвучал лишь слабый хлопок, который оглушил бандита, но не причинил ему серьезного вреда. Все повскакали со своих мест. Ральфсон и другие охранники уже скручивали террориста.

— Осторожнее, — сказал Ральфсон, — он весь опутан проводами.

Симон спрыгнул с подиума и подбежал к охране.

— Господа, я обезвредил бомбу, он не опасен, — сказал Симон.

Охранники сняли куртку с преступника.

— Вот это да, — присвистнул Ральфсон, — да тут взрывчатки столько, что хватило бы уничтожить половину зала! Да ты смертничек, парень. За что служишь, за идею или наркоту?

— Я служу богу, — с гордостью проговорил террорист.

— Понятно, шизик, — сказал Ральфсон. — Сейчас упакуем тебя в психушку, будет тебе там и рай, и ад, и чистилище.

— Слава великому Себаису! — кричал преступник. — Весь мир будет принадлежать богу Себаису!

Спятившего бандита передали подъехавшей полиции. Шельдман обнял Симона.

— Мальчик мой, ты уже в который раз спасаешь мне жизнь.

— Да я чуть не проворонил его, — виновато проговорил юноша. — Себаис все-таки очень ловок. Он создает сильное энергетическое поле для себя и своих прислужников.

Симона и Шельдмана непробиваемым кольцом окружила охрана миллиардера. Журналисты вытягивали шеи, вставали на цыпочки, поднимали повыше микрофоны и кинокамеры.

— Мистер Шельдман, что мы видели сейчас? — наперебой спрашивали они.

— Это связано с расследованиями вашего Фонда по борьбе с терроризмом?

— Мистер Меровинг, как вам удалось обезвредить преступника?

Симон стоял, бледный и утомленный.

— Никаких интервью, господа, — проговорил Шельдман. — У нас с Симоном еще много дел, завтра всю информацию вы получите от моего секретаря, мистера Ральфсона.

Ральфсон величественно кивнул.

Устроитель показа, Армандо Тесси, и модельер Паоло Риволи подошли к охране Шельдмана. Роберт Шельдман посмотрел на Симона.

— Да, им можно. Они переживают, — сказал Симон.

Охранники пропустили Тесси и Риволи.

— Мистер Шельдман, простите, что так получилось, — проговорил Тесси. — Мои люди очень внимательны к безопасности участников и зрителей, но здесь что-то произошло невероятное. Я сам проведу внутреннее расследование и выясню, кто пропустил злоумышленника.

— Это вряд ли даст результаты, — сказал Шельдман. — Это исключительно опасные террористы, у них особые методы и особые средства.

— Мистер Меровинг, — сказал до смерти напуганный модельер, — вы совершили великий подвиг, вы спасли жизни всем присутствующим в этом зале. Все модели одежды, которые участвовали в показе — ваши.

— Все — не надо, — улыбнулся Симон, — но вот этот спортивный костюм, который сейчас на мне, я бы с удовольствием взял. И куртку, в которой я открывал дефиле. Она очень удобная и практичная.

— Да, мистер Меровинг, все, как вы пожелаете. Эти вещи моя фирма немедленно доставит вам.

— Спасибо, — Симон еле держался на ногах.

— Господа, мы благодарим вас за приятно проведенное время, — сказал Шельдман. — И хоть оно омрачилось досадным происшествием, это не испортит впечатление от праздника. Желаю вам успехов. И до скорой встречи.

Шельдман и Симон направились к выходу.

— В гримерке остались мои вещи, в которых я приехал сюда, — тихо проговорил юноша.

— Ральфсон их заберет.

Шельдман что-то шепнул секретарю, Ральфсон поклонился и быстро скрылся в толпе гостей и журналистов.

Миллиардер и Симон еще только вышли из концертного зала, а проворный Ральфсон уже был на своем месте, за рулем автомобиля мистера Роберта Шельдмана.

— Мистер Меровинг, ваша одежда и подарки здесь, — сказал секретарь, показав на стоящие на заднем сидении яркие пакеты. — Риволи еще передал вам от себя несколько шарфов и элегантный свитер.

— Мистер Риволи очень славный и талантливый, — улыбнулся Симон. — Настоящий художник.

Внезапно Симон охнул и схватился за живот.

— Сим, что? — Шельдман взял помощника за плечи.

— Приступ, — простонал Симон, он потерял сознание.

— Ральфсон, гони! — крикнул миллиардер.

Лимузин сорвался с места.

Глава 25. Врачи

Симон, несмотря на все усилия Шельдмана, так и не приходил в себя. Миллиардер достал телефон и стал набирать чей-то номер.

— Ну же, Нармер, где же вы? — бормотал Шельдман, повторяя и повторяя звонок, но в корпусе аппарата упрямо звучало, что абонент вне зоны сети. — Ральфсон, — воскликнул Роберт Шельдман, — едем в мою клинику!

— Но, мистер Шельдман, ведь Симону, кажется, не подходит их лечение, — проговорил секретарь. — Мистеру Меровингу нужен экстрасенс.

— Где взять такого уровня, как Симон?

— А ученик мистера Меровинга, Ратка Славич?

— Этот мальчик из Македонии, — с досадой проговорил Шельдман. — Я не доверяю ему. Да и Сима, боюсь, не довезти до виллы. Моя клиника ближе, чем мой дом.

Симон безжизненно откинулся на сидении, его лицо сейчас было белее мела, он почти не дышал. Ральфсон стремительно домчал Шельдмана и Симона до элитной швейцарской клиники, владельцем которой являлся сам Роберт Шельдман. Секретарь заранее позвонил, чтобы в клинике приготовились принять важного пациента. Когда они въехали во двор, то их уже ждали, Шельдмана встречал молодой мужчина лет 30-ти.

— Мистер Чепек, а где профессор Бауэр? — спросил Шельдман.

— Сэр, мистер Бауэр, к сожалению, на симпозиуме, а в его отсутствие, я исполняю его обязанности.

— Хорошо, пусть так. В конце концов, именно Симон порекомендовал вас на эту должность.

— Я бесконечно благодарен мистеру Меровингу, что мистер Меровинг помог мне сделать карьеру.

В это время Симона осторожно вынесли из автомобиля и положили на носилки. Симон так и не приходил в сознание, Шельдман шел рядом.

— Бедный мой мальчик, — сказал Роберт Шельдман, он погладил воспитанника по белокурым волосам. — Помогите Симону. Мой секретарь сейчас пытается связаться с Нармером, он учитель Симона. Только он может спасти Сима. Но сделайте хоть что-нибудь, чтобы Сим дождался наставника.

— Да, мистер Шельдман, мы все сделаем для мистера Меровинга, что в наших силах. Мистер Меровинг — уникальный пациент. Вся клиника до сих пор помнит предсказания мистера Меровинга. Мистер Меровинг и мистер Нармер — это все было фантастически невероятно! А теперь простите, мы заберем на время мистера Меровинга, чтобы провести обследования.

Они подошли к дверям смотровой

— Я буду следить по видеосвязи за всем происходящим.

— Ну, разумеется, мистер Шельдман, — поклонился Чепек.

Симона увезли. Шельдман вошел в специальное помещение, где уже был включен экран монитора, по которому Роберт Шельдман мог наблюдать за всем происходящим в клинике.

Чепек лично осмотрел необычного пациента, взял кровь, потом поместил в какой-то громоздкий аппарат, который просканировал внутренности. Шельдман видел печальный взгляд заместителя главного врача.

Телефон Шельдмана резким звонком встряхнул миллиардера. Роберт Шельдман схватил аппарат. Там стояло имя «Нармер». Шельдман жадно припал к телефону.

— Нармер, друг мой, слава богам! — воскликнул он.

— Я знаю, что случилось с Симоном, — сказал Нармер. — Я летел из Тибета, связь в самолете отсутствовала. Самым ближайшим рейсом буду у вас.

— Пожалуйста, приезжайте. Мне очень нужен ваш совет.

Связь вновь прервалась.

Симон пришел в себя, его сейчас осторожно вывозили из капсулы, в которой делали осмотр организма. Экстрасенс открыл глаза и увидел Чепека.

— Франц Чепек? — удивился он.

— Да, мистер Меровинг, это я. Но, пожалуйста, не разговаривайте пока. У вас был приступ, вы могли не доехать до дома. Мистер Шельдман поступил очень мудро, что привез вас к нам. Вам надо немного отдохнуть.

— Я хочу домой.

— Хотя бы часик, мистер Меровинг, — умоляюще проговорил Чепек, — поездка на автомобиле может ухудшить ваше состояние.

— Да, это верно, — кивнул Симон.

К Симону уже спешил Шельдман.

— Сим, как ты? — взволнованно спросил он.

— Ничего. Только очень устал.

— Мистер Шельдман, — сказал Чепек, — мистеру Меровингу нужен сейчас покой. Все разговоры вредны. Я сейчас к вам приду и все расскажу.

— Хорошо, но я провожу Сима, чтобы посмотреть, все ли будет в порядке.

Симона положили в палату–люкс.

— Ну вот, все повторяется, — вздохнул Симон. — Я был здесь девять лет назад.

— Вы у друзей, мистер Меровинг, — сказал Чепек, — и это главное.

— Вы друзья, я знаю, — кивнул экстрасенс, — спасибо, мистер Шельдман, и, мистер Чепек.

— Все будет хорошо, Симоша, — сказал Шельдман. — Нармер уже в курсе. Мы не оставим тебя.

— Нармер, мой добрый учитель, — улыбнулся Симон.

— Мистер Меровинг, у вас будут какие-нибудь пожелания? — почтительно спросил Чепек.

— Я бы хотел послушать звуки природы. У вас есть такая запись?

— Есть. Мы немедленно вам ее предоставим. Мистер Меровинг, я очень благодарен, что вы тогда обратили на меня, скромного санитара, внимание.

— Да причем здесь я, мистер Чепек? Вы сами очень талантливы, и я просто сообщил об этом мистеру Бауэру.

— Если бы не вы, я до сих пор бы мыл здесь полы. Еще раз спасибо вам. Маску для сна желаете?

— Да, пожалуйста.

Юноше принесли маску для сна и включили запись звуков природы. Палата наполнилась пением птиц и шелестом листьев.

— Набирайся сил, Симон, — сказал Шельдман, — мы скоро подойдем.

— Я немного соберусь, и мы поедем, — сказал Симон. — Не хочу здесь надолго зависать.

— Как только ты почувствуешь себя лучше, мы сразу же отправимся на виллу. Я здесь, рядом. Отдыхай, мой мальчик. — Шельдман заботливо поправил одеяло Симону.

Чепек привел Шельдмана в свой кабинет.

— Что с Симоном? — спросил миллиардер.

— Обморок, вызванный переутомлением и его состоянием.

— Какие прогнозы?

Чепек покачал головой и показал снимки.

— То, что мистер Меровинг жив до сих пор — результат его удивительного дара. Те травмы, которые он получил в юные годы, не прошли бесследно. Мистеру Меровингу обычная, «человеческая», терапия не подходит. Мы провели осмотр, но врачей мистеру Меровингу надо искать среди подобных ему.

— Я знаю, спасибо, что помогли Симу.