Бесплатный фрагмент - Прыжки, или Игра Великих

ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

Стихи для вступления

Все зримое подчинено другому,

Что в вышине и взорам не достать.

Всё зримое подчинено другому,

Что не проявлено и где стоит печать.

Всё зримое подчинено другому,

Что шепчет тихо где то в глубине.

Всё зримое подчинено другому,

Что жизнь даёт тебе и мне…..

Кусок стали закаляется от контраста температур и ударов молота…

Так рождается меч: нагрев — удар — охлаждение, снова и снова, пока мастер не решит, что вещь готова.

Словарь названий для книги «Прыжки»

Мерцающий Океан БЖСТВННЙ Пустоты — одно из названий ИВ — непостижимая и созидающая Сверх материя

Игра Великих, Элибриум, Свечение — оно же

Поток Забвения — механизм заморозки сознания Сущности перед прыжком

Степени свечения Сущности — иерархия духовного развития

Другое измерение Чистого Света — переход Совершенной Сущности в другую реальность

Сущность — общее название существ космической расы разведчиков, которые имеют возможность «прыгать» (погружать часть своего сознания) в Супер игровой симулятор ИВ

Совет Высших — руководство Сущностей на корабле-разведчике, должности являются выборными.

Великая ТРАНСФОРМАЦИЯ — программа очистки поля ИВ, на планете Семь ля

Воспоминания Ника — откровения как предтеча странных событий

Единичные яркие воспоминания из дремучего детства Николая так странно сохранились и переплелись в его памяти, что скорее стали не точным воспроизведением случившегося, а неким калейдоскопом того что было на самом деле и придуманной позже оценки восприятия произошедших событий…

Где-то они были заботливо подкорректированы сознанием, а где-то напрочь стерты ластиком времени или соединились с фантазией на эту тему. Однако, Ник точно верил лишь в одно — что за всеми воспоминаниями: реальными и вымышленными всегда стоял образ — некое внутреннее состояние, неуловимое, тонкое и настоящее… Именно оно составляло формулу любого действия, мысли, поступка, произошедшего с ним на протяжении всей жизни.

Сначала он удивлялся, почему он не может вспомнить себя, свои ощущения, события, персонажи своего глубокого детства, например, в 1 — 2 — 3 — 4 года. Все, что осталось — размыто, как мутные редкие акварельные картинки, где между ними вставлены протяженные временные провалы, заполненные плотной пустотой, скрывающей все что угодно. Николая сильно раздражал этот факт, и он пытался разными способами вернуться в прошлое. Небольшое прояснение наступило, когда он отпустил от себя попытки вспомнить детали детства. Как мягкие яркие вспышки изредка освещают темный коридор, так и в памяти нашего героя стали проявляться серии картинок, связанных каким-то ощущением, эмоцией, звуком или запахом. Одни уходили быстро, исчезая, как утренний туман, другие же, напротив, оставались живучими и глубокими, как ступени в камнях… Но и те, и другие имели обесцвеченный вид, как иллюстрации из старинной книги.

Первое яркое воспоминание — вспышка — двери, ясли

Серое утро, конец осени. В трамвае пассажиры с напряженными лицами едут на металлургический комбинат. Николай едет с мамой в ясли, ему два года. Трамвай гремит, трясется и периодически резко тормозит. Все какое-то нелепое и неестественное. Это первая для мальчика поездка в ясли. Водитель резко затормозил, и мама еле успела подхватить малыша. Она вышла, держа одной рукой его, другой сумку в серое размытое пространство. Двери громыхнули на прощание и исчезли вместе с трамваем в утреннем прохладном тумане.

А дальше были ясли: приземистое, двухэтажное здание; длинные коридоры; нянечки в белых накрахмаленных халатах с запахом хлорки и манной каши. А еще большие белые двери со стеклянными вставками, покрашенными масляной краской. Маленький Ник стоял возле одной такой, в попытке открыть ее, как вдруг нянечка с другой стороны, не заметив кроху, резко открыла дверь — и …. Этот полет хорошо отпечатался в памяти мальчика — долгий и достаточно высокий для того, чтобы увидеть за окном громадный тополь, освещенный скромным осенним солнышком. Это был первый, значительный удар для Ника, который он запомнил. Помимо огромной шишки на пол головы ему запомнилась особенно яркая вспышка, белый свет, пронзивший крону дерева. С тех пор он очень осторожно и почтительно стал относится к подвижным деталям архитектуры — дверям.

Два детских сна, пришедших из прошлых жизней

Лет с четырех Николай стал видеть часто один и тот же сон — давящий, странный, загадочный. Как могло такое родиться в детском подсознании — загадка.

Черный, глубокий колодец, уходящий глубоко вниз, наполненный звенящей тишиной. В этом протяженном пустом пространстве висит лезвие меча, острием вверх. Оно очень острое и вытянутое, металл отполирован до зеркального блеска. Н него сверху очень медленно опускается камень, сам по себе. Чувствуется, что камень очень тяжелый, по форме он напоминает обкатанный стихией валун. В полной, театральной темноте освещен только клинок и булыжник. Он приближается к острию и начинает на него давить. Клинок начинает сгибаться, сначала едва заметно. Вслед за ним появляется еще один камень и еще, и еще… Они давят вместе всей массой все сильнее и сильнее… Ник чувствует сильное напряжение в клинке, затем и ему передается вся эта тяжесть — огромный вес валунов и напряжение металла, которое вот-вот выйдет из-под контроля и сломается. Но этого не происходит — напряжение, разлитое во сне, давит и душит мальчика, именно бесконечная протяженность и незавершенность, зависшая тягость ситуации…

И всегда на этом сон оканчивался каждый раз, оставляя очередную зарубку в памяти мальчика.

Второй сон Ника был менее драматичен, хотя веселым назвать его тоже не получается. Все происходящее немного напоминает трюм старого корабля, построенный из деревянных балок темного цвета, вместе с ним были еще люди, мальчик их не видел, но точно знал, что они где-то здесь. За стенками что-то плескалось, от этого деревянные блоки скрипели. В один прекрасный момент раздался сильный треск и грохот, часть стены разошлась, и солнечные лучи брызнули в темное помещение, а вместе с ними и вода. Мощным и быстрым потоком она ворвалась, заполняя видимое пространство, не давая ни малейшего шанса на спасение. Чаще всего на этом моменте мальчик просыпался, задыхаясь, в холодном поту, с трудом осознавая действительность. Странно, но в память вошел не ужас и драматизм пережитого, а вода, ее чистый и красивый цвет. Чистая, прозрачная с бирюзовым оттенком такой яркости, что можно увидеть только во сне.

Калейдоскоп воспоминаний Николая о волшебном луге

Луг, как чистый родник (Весна)

Чем старше Ник становился, тем чаще его посещали воспоминания детства, забытые на много-много лет. Однажды утром, проснувшись, в его сознании возникла картина забытого детства.

Ему восемь лет, он закончил первый класс, родители привезли его на каникулы в деревню. Он с бабушкой и двоюродным братом жил там три летних долгих месяца.

Утро, яркое солнце, большой зеленый луг, сверкающий росой как бриллиантами. Вода после половодья еще не сошла окончательно и стояла в низинах, небольших ямах и канавах. Когда-то в своё время здесь по осени стояли стога сена, и под них, для устойчивости выкапывали траншеи по кругу, оставляя серединку нетронутой. И в таких круглых озерцах с кристально чистой водой Ник нашел для себя притягательное зрелище.

Ах, как это здорово, рассматривать сквозь прозрачную воду пучки молодой травы, изучая ее изгибы, мельчайшие детали, пузырьки воздуха, как алмазы, раскиданные то там, то здесь. Это целый мир, сверкающий, волшебный, неземной.

В начале июня трава была еще не высокая, она покрывала ровным густым ковром всё поле. На нем кое-где открывались навстречу солнцу одуванчики и другие скромные полевые цветы. Вода в яме была настолько чистой, что под полуметровой толщиной можно было рассмотреть каждую травинку. И там, под водой, согретой летними лучами, кипела своя жизнь. Ник мог часами рассматривать, как по воде скользили водомерки, а в глубине проходили танцы личинок комаров. Для ребенка вода стала увеличительной линзой и подвижной субстанцией, дарящей всем букашкам жизнь. Тогда Ник ощутил ценность любых проявлений мира — от микроскопических до больших форм.

Через неделю все большие лужи высохли, оставив Нику светлое воспоминание о воде, дарящей жизнь.

Зимний луг, театр внутри реальности

Деревня Большая Кузьминовка: изба, пахнет углём и дровами, в сенцах застыла вода в ведре тонкой прозрачной корочкой и резкий чистый запах морозного воздуха….

Общее ощущение от детских зимних переживаний — остановка, пауза, застылость, красивый холодный сон…..

Острый клинок, рассекающий пространство….

Маленький Ник любил деревню своей бабушки больше всего за то, что можно было побыть без родителей, почувствовать себя взрослым, увидеть лес, речку, поля и огромное небо — все то, чего в городе не хватает. И конечно, возможность пусть небольшого, но путешествия. И те трепетные ощущения, которые оно приносит. В детстве нас посещают чувства полные, нерастраченные и посему глубокие, проникающие в самый центр человеческого существа. В те прекрасные времена маленький Николай не задумывался о таких глобальных вопросах, ему было интересно смотреть на природу и ощущать себя маленькой частью её.

То были зимние каникулы, и ему было всего 12 лет: он катался на коньках по замерзшему пруду, ходил на лыжах и читал старые книжки в избе своей бабушки. Вся родня свозила ненужные книжки в сарай: старые учебники, журналы «Юность», «Вокруг света», «Крокодил» и ненужные детские книги. Ник мог часами, не отрываясь, читать их от корки до корки.

И вот перед окончанием зимних каникул, он, начитавшись журнала «Юный натуралист» представил себя первооткрывателем Полярных кругов и прочих неизведанных земель, на ночь глядя и не смотря на жуткий мороз — 20—25 градусов, встал на лыжи и поехал кататься. Он сказал бабушке Настасье, чтобы она не волновалась, поскольку будет кататься возле дома. Изначально так всё и предполагалось. Смеркалось, маленькое солнце, засыпая, клонилось к холмам, подкрашивая чистый снег пурпуром и золотом. Николай бодро побежал через огороды, укрытыми толстыми снежными одеялами, к лесу, который стоял совсем рядом с околицей. Мороз, видя, что мальчик несется что есть силы, отпустил. Упругий снег прекрасно скользил, и как будто подталкивал лыжника вперед. Лес стоял плотно, под ветвистыми деревьями густой щетиной рос кустарник. Тем временем небо потемнело и снег сам стал светом, отражая остатки солнца. Мальчик скользил свозь заснеженную чащу, не замечая кружевного наряда деревьев. Когда же он выбился из сил и остановился, то понял, что здесь никогда не бывал. Крепкий наст, который служил ему помощником, вдруг сильно подвел его — на нем было невозможно было разобрать лыжню. Николай сначала кинулся определять стороны света, помня, что деревня располагается к северу, путая направление несколько раз. И вдруг перед собой на снегу он увидел свиристель, раскинувшую крылья в разные стороны, это такая лесная птица с задорным хохолком на головке с пестрым оперением. Тело было почти съедено, оставалась только голова и перья от хвоста и крыльев.

Будучи мнительным с самого юного возраста, Николай решил, что это знак, взял остатки свиристели, засунул в походную сумку и направился в прямо противоположную сторону. Силы уже были на исходе, когда он понял, что подобрался к опушке. Стволы стали расступаться, пропуская мальчика на чистое пространство. Это был деревенский луг, сейчас он выглядел по другому — загадочно и неестественно, как театральная сцена для сказки. Все пространство делилось ровно на две части — черное, бархатистое небо с бриллиантовой россыпью звезд и земля, укутанная мерцающим снежным покрывалом. Полная луна во всем своем великолепии смотрела на Ника и улыбалась. Именно ее холодный свет придавал пейзажу загадочность и то невыразимое чувство нереальности видимой картины. Это фантастическое зрелище настолько потрясло мальчика, что он буквально растворился в этой ночной феерии. Он пришел в себя от нестерпимого холода, который тонкими ледяными иглами вонзился в лицо и руки. Осмотревшись, Николай увидел совсем рядом околицу родной деревни и теплые огоньки окошек. Резко оттолкнулся палками от снега, он понесся к бабушкиному очагу, сохранив в сердце слепок пережитого опыта и великолепное оперение свиристели.

Луг как откровение (Лето) 10.08.22

Давно это было, Ник был молодым человеком в полном расцвете сил. После службы в армии, он продолжил обучение в колледже искусств. В это же самое время он женился. Трудностей быта он не замечал, хотя их хватало с избытком: редкие заработки, квартирный вопрос, сложная ситуация в обществе. Чуть позже, Ник закончил колледж и стал дипломированным специалистом в области дизайна интерьера. Мир казался безграничным, ему хотелось многое узнать и «объять необъятное».

Сам себе он казался очень взрослым и опытным во многих вопросах. Кто в молодости не был таким? Со стороны он мог показаться успешным молодым человеком, но это было не совсем так. Так уж сложилось; воспитание, внутренние убеждения были больше на стороне насыщения духовным опытом, чем материальным. Это впоследствии привело сначала к размолвке, а затем и к разводу со своей половинкой, несмотря на то что любил ее искренне и сильно. Но это случилось позже.

После окончания колледжа Ник, как это водится, неожиданно стал папой. И в этот момент он собрался съездить на несколько дней на родину, к своим родителям, поскольку уже целый год с ними не виделся. Его папа и мама проводили лето по большей части в деревне, неподалеку от города. Там был небольшой сад и огородик, где они и жили летом и осенью.

Николай по обыкновению, собрался порыбачить на реке. Был выходной, и они с двоюродным братом, выдвинулись на машине к месту, где клев в эту пору был особенно хорош.

Проезжая по грунтовке, Нику захотелось пройти босиком по пыльной дороге, как это часто случалось в детстве. И вот — его желание сбылось: Ник среди зеленого моря травы, не спеша направился к реке. Ноги утопали в теплой мельчайшей пыли, оставляя размытые следы. Настроение его можно было описать как спокойно-возвышенным, поскольку окружающий его пасторальный пейзаж вызывал умиротворение и негу. И вдруг, откуда не возьмись из травы возникло стадо коров, хотя минуту назад ему казалось, что он здесь абсолютно один. Неопределенность момента длилась недолго, поскольку разгадка скрывалась в траве: буренки после сытного обеда прилегли в высокую траву и оказались невидимы. Настроение Ника улетучилось так же быстро, как и посетило — очередная иллюзия рухнула только что. Он собрался продолжить свой путь, как вдруг заметил нечто странное — от одной коровки что-то отделилось сзади. Это что-то было крупным и бесформенным. Он еще больше удивился, когда увидел, что корова стала облизывать сей предмет. Вот это номер! Наконец-то до Ника дошло, что он присутствует при рождении теленка! Его заинтересовало все это действо, да так, что он не мог оторвать взгляда. Вот так рождается новая материя. Это было таинство, которое подарил ему Луг.

Все происходящее казалось ему странным и необыкновенным, как будто специально для него было развернуто действо — «занавес на сцене был разорван и явился истинный механизм происходящего». Как кинофильм только что снятый и показанный только ему… Сама идея сопричастности с чем-то неведомым, иным, сильно подействовала на Николая. Он вошел в странное состояние, вернее оно вошло в него извне и поглотило полностью, без остатка. Вроде бы он шел по тому же лугу, и был все тем же человеком, но видел и ощущал он все иначе, чем 15 минут назад. Да, его тело двигалось все тем же маршрутом, но внутри этого тела все было иным, не его. Как будто что-то звенящее, трепетало в нем, вызывая в сердце волны. Эти волны раз за разом проникали в Ника. Эта музыка представляла собой вибрации другого, высшего порядка.

У Ника закружилась голова и он сполз на траву, а затем и лег. Энергия медленными волнами отходила обратно, и он, глядя на высокие облака, почувствовал приятное опустошение, как будто избавился от кучи хлама внутри, иначе говоря — обменял обременяющее и тяжелое на светлое и радостное.

Послание Николай принял, а расшифровка осталась отложенной на неопределенное время…

Луг, как образ смерти и возрождения (Осень)

Ник давно стал взрослым, родители постарели. Он изредка приезжал к ним в гости. Он заканчивал на следующий год институт, и в конце августа, перед началом дипломного года обучения, отправился на родину. Его родители были пенсионеры и на все лето уезжали в деревню, где занимались огородом и садом. Так и в этот раз он приехал к ним в гости в деревню.

Стояла жара, не смотря на начало осени, и Ник сразу помчался на реку. Искупавшись, он решил прогуляться и пошел вдоль реки, затем он спонтанно изменил маршрут и оказался на лугу, том самом лугу, который навсегда застрял в его воспоминаниях. В этот раз он представлял собой апокалиптическое зрелище. Грунтовая дорога, разделила его на две части. Которая была ближе к лесу — вся выгорела, на пепелище торчали лишь невысокие кочки муравейников. Другая же сторона оказалась нетронутой огнем, на которой ветром колыхались подсыхающие стебли полыни.

Эта сцена, достаточно обычная для сельской местности, сильно всколыхнуло сердце Ника. Может быть тем, что она неожиданно всплыла перед ним, а может из-за контраста к благостной идиллии. Но как человек в определенном смысле настроенный мистически, Ник воспринял этот пейзаж, как некий знак, отправленный ему из глубин подсознания. Сначала ему показалось, что это всего лишь небольшой фрагмент луга, но чем дальше он шел, тем понимал, что масштаб события намного больше.

Однако, странная вещь: наш герой стал находить в пожарище нечто притягательное, что заставляло наслаждаться видом природной катастрофы. И он стал замечать, что сгорел лишь верхний, поверхностный слой растительности, а из-под черной выжженной травы выбиваются, сверкая, зелёные ростки.

Угольно-чёрный цвет вместе с ярко-зеленым создавал картину вечного взаимодействия двух сил, непрерывного движения между плюсом и минусом. Дуальность, извечная дуальность.

Ник возвратился в деревню с каким-то странным чувством: как будто он увидел окружающий мир, как некий механизм нечеловеческого, космического масштаба.

Через полгода его мама умерла от инсульта.

Сон матушки в детстве

Ник был уже достаточно взрослым, когда его мама рассказала сон, приснившийся ей в детстве. Его мама была родом из деревни Новочеркутино, где она выросла среди пшеничных и гречневых полей, с малолетства помогая родителям в огороде и по дому. Она никогда не рассказывала о своем детстве Николаю, но в тот вечер она вдруг решила поведать об одном прекрасном и странном сне, который приснился ей в возрасте примерно 10 лет.

Бескрайнее поле созревающей пшеницы простирается до самого горизонта, последний месяц лета и колосья уже налились и пожелтели. Девочка устроилась на большом мамином платке, посреди золотых колосьев. Ветер, теплый летний ветер колышет волны подсохших стеблей, как гриву огромного льва. Среди золота встречаются голубые васильки, которые как будто отражают в себе небо. И в его невероятной бездне проплывают островки облаков, чистых и пушистых… Девочка смотрит на небо, и вдруг, среди облаков она замечает проплывающее картины. Это не просто картины, это иконы — большие и малые. Все они сверкают и блестят, как будто сделанные из чистого золота: Божья Матерь, Святой Николай, Спаситель. Все они тихо и величественно проплывают среди облаков. И в этот момент на девочку опустилась радость и благостное умиротворение.

Для Николая этот случай был просто рассказом мамы, которая устала вечером и хотела поговорить с сыном. И лишь значительно позже Ник осознал, насколько это был необычный случай — ведь матушка его никогда не ходила в церковь и не рассказывала об этом. Это было для его мамы тем событием, которое она как драгоценность пронесла через всю жизнь и открыла лишь Нику.

Монологи Николая

Быть стариком

Быть стариком… Вовсе не так уж и плохо, не отвлекаешься на «прелести» Мира. В молодости, лет до 40 они обступают тебя со всех сторон, даже если ты не совсем красавец и не достиг многого… Мир представляет собой огромную нарядную ёлку, украшенная подарками и призами, ожидающих тебя. Однако спешить едва ли стоит — за сверкающей иллюзорностью чаще всего скрывается пустота. Невероятной красоты женские и мужские тела, множество других не менее привлекательных материальных вещей: дома, автомобили, яхты, экзотические острова, предметы искусства и прочее, прочее, прочее — всего не перечислить. Все это бесконечным хороводом околдовывает человека с пеленок до гробовой доски, заставляя поверить в то, что лишь оно одно здесь главное. Такова великая программа «Материя», которая царствует в Земном мире.

Но в определенном возрасте, человеку предоставляется возможность увидеть окружающее пространство в несколько ином свете. Опыт и некоторые сложившиеся представления помогают избежать соблазнов, либо увидеть их мнимость и декоративность. Они (соблазны), как блестящие нарядные обертки скрывают истинную красоту программы ИВ, и возраст, в каком-то смысле, помогает «раскрыть глаза». Для людей, которые уверовали во всесилие материальных законов, достижение гармонии, как внутренней, так и внешней — недостижимо. Поскольку материальный план бытия подразумевает зацикленность, т.е. постоянное возвращение в исходную точку. Наполнить чашу материальными ценностями невозможно по одной причине — у чаши отсутствует дно. ЕЕ наполнение возможно опытом — духовным, интеллектуальным, психическим. Никто не говорит, что вещественный мир не нужен. Это основа, фундамент на котором строится вся программа ИВ, она как мать дает жизнь всему остальному.

Хорошо быть стариком — сама природа программы как бы напоминает, что не мешало бы остановиться и посмотреть на окружающий мир несколько иначе, без подростковой жестокости и нетерпеливости, однозначности и эгоизма. Это как предложение ступить на другой уровень развития, некий бонус в игре, которого никто не видит и хочет воспринимать.

Хорошо быть стариком, только никто этого не понимает. Появляется возможность стать добрее, а значит и мудрее, уже некуда спешить и расстраиваться по поводу того, что не успеваешь. «Доброта — признак старости» — надпись на пристани в одном приморском городе.

Хорошо быть стариком, появляется откуда-то ирония по поводу всего и себя, в частности. Можно не прятать свое желание быть смешным, нелепым. Делать те вещи, которые важны для тебя –искать и находить самого себя, свое истинное предназначение, а не жить с теми шаблонами, которыми грузили тебя окружающие в течении долгого времени.

Три состояния покоя (который нам только снится)

Где и когда эти неземные состояния покоя сумел почувствовать Николай? Начало этих ощущений, вероятно, пришло к нему с начала его фактической жизни. Он не знал, как это можно лучше объяснить, те ощущения безмятежности, безбрежного спокойствия и мира внутри. Это то, что было до начала жизни, вероятно в материнском теле. Все мутно и расплывчато, всё в красных и бордовых тонах, тепло, приятно и мягко, и всё состояние насквозь проникнуто заботой и любовью. Этот странный слепок дремучих воспоминаний, настоящих или ложных, изредка всплывали в сознании Николая на протяжении всей его жизни, накладываясь и сливаясь с другими, при этом оставался эталоном покоя. Позже он всплывал в других ситуациях и состояниях, становясь неким маркером, базовой точкой сравнения.

Ник ощутил нечто подобное состояние, когда лежал со своей возлюбленной в институтском общежитии в одной кровати, они были обнажены, на дворе стоял июнь. Его удивило, что он не испытал физического влечения к подруге, несмотря на её прекрасные формы и её хорошее настроение. Зато Ник испытал нечто иное — более объёмное и значимое чувство: как будто он соприкоснулся с чем то очень родным и близким состоянием, но давно напрочь забытым. Этот момент возник, когда вдруг их милая, ничего не значащая болтовня, вдруг прекратилась и возникла пауза, которая просто продолжала их разговор, но в другом формате. Всё длилось не больше минуты — безмолвный разговор двух влюбленных сердец, сопровождавший погружение в мир полнейшего спокойствия. Именно в тот момент и проскользнуло то первичное состояние материнской любви, как будто подтверждая истинность момента. И когда Николай, спустя много лет, вспоминал тот случай, вся картина возникала перед ним в объемном виде, со всеми деталями, запахами и прочими оттенками и, самое главное, с очень устойчивым чувством двойственности. Это выражалось в глубочайшем ощущении тихой радости и космического, не земного покоя, стоявшего за зримыми деталями: как за оберткой прячется конфета.

Другой случай вышел с Ником значительно позже, во время посещения Китая. В одном небольшом городке он остановился вместе с группой туристов, в качестве транзитного пункта. Веселая группа соотечественников, отобедав в недорогом ресторанчике, разбрелась кто куда. Николай, предпочитавший прогулки в одиночку, быстро понял, что с достопримечательностями в городе не густо и поэтому решил найти местечко, где можно передохнуть, а заодно и понаблюдать за жителями. Он пошел направо, затем налево, потом прямо — но ни парка, ни сквера не попадалось — кругом были сплошь магазины — большие, маленькие, продуктовые, хозяйственные, с одеждой и обувью. Ник понял, что во первых он устал, а во вторых — заблудился. Побродив ещё с полчаса, он стал искать европейское лицо, в надежде разыскать дорогу к гостинице. Его начало это сильно раздражать — ведь никого кроме коренных жителей он так и не увидел. И вдруг его внимание привлекла одна пожилая женщина небольшого роста, китаянка с седыми волосами, в соломенной шляпке и странном платьице фасона конца 19 века. Она сидела на высоком гранитном ограждении для подземного перехода, улыбалась беззубым ртом и болтала ногами, как маленькая девочка, лет пяти. Заинтересовавшись необычным типажом, Ник решил подойти поближе. Как только он приблизился к женщине, она обратила на него внимание, что-то защебетала, глядя на него. И когда он подошел ближе, китаянка улыбаясь, протянула руку к нему ладонью вверх, что Ник расценил как просьбу о помощи. Недолго думая, он сунул руку в карман и вытащил все деньги, что там были, отдал бабуле — она явно ему нравилась. Но уходить почему не хотелось, вместе с юанями Николай избавился и от своих печалей, как будто ветер вынес; он стоял рядом с пожилой китаянкой и сам не понимал зачем. Еще минуту назад он думал, какой он растяпа, что смог заблудиться в таком городишке, и вообще какая всё это нелепость — эта поездка, как вдруг стало до странности спокойно, все мысли исчезли, как будто в голове выключили кнопку, отвечающую за глупые мысли. Из всего окружающего мира остался только Ник, китайская бабуля, свежий ветерок, да весеннее солнышко. Да ещё то самое чувство вселенского покоя, знакомого Николаю по прежним событиям, как материнские руки, полные любви, обнимающие своего ребенка. Он взгромоздился рядом с китаянкой, почувствовав ее сухонький локоть, стал слушать её непонятную речь, напоминавшую больше птичий язык. Все нутро Николая, как будто шептало ему — вот оно — настоящее, что держит всю эту Землю и всех нас, независимо от национальности и веры, интеллекта и материального положения — ВОТ ОНО! После минут десяти веселого щебета, китайская старушка, легко соскочив на землю, отправилась своим маршрутом, оставив Ника.

ШУМ. Сказка Ника о себе

Жил был человек на 16 этаже в городе Ветербурге в маленькой квартирке, по образу работы он часто оставался на весь день дома. Был он немного дизайнером, немного писателем, оформлял книги, делал к ним рисунки. Много денег он никогда не видел, но это сильно его не расстраивало, потому что то то, чем он занимался, приносило ему удовольствие и радость.

Однако ему изрядно мешали соседи сверху, они периодически что то молотили, но это было не самое главное. С 10—05 утра они включали какой то аппарат, который сильно гудел и шумел ровно 12 часов и лишь к одиннадцатому часу его отключали, но грохот так и продолжался до полуночи. Сначала он не обращал внимания на это, но завидная постоянность включения этого аппарата не давала человеку покоя. В конце концов он решил, что всё к лучшему и стал по возможности проводить меньше времени в квартире, стараясь лишь к вечеру появляться дома.

Но мысли о шуме не давали покоя человеку и подвигли его провести небольшой анализ. И он премного удивился, увидев всё как бы со стороны. Ведь во всех квартирах, которых он когда-то жил, всегда присутствовали посторонние шумы, которые причиняли ему неудобства. ВСЕГДА! Когда он жил еще с семьёй в другом городе, внизу был молочный магазин, и когда привозили продукцию (она была в металлических бидонах) её таскали с шумом по металлическому полу. От этих действий весь дом гудел как бочка. Когда он женился и у него появилась своя семья, их квартира была прямо над магазином, где и днём и ночью гудел вентилятор. Затем, после развода, была квартира с соседом, этажом выше, который любил шуметь, орать и слушать музыку по громче. Когда учился в университете, жил в общежитие, где на первом этаже была дискотека и три дня в неделю она развлекала человека по ночам своими современными ритмами. И он понял, что страшнее даже не звук, а вибрация. Когда у него появилась невеста и он переехал к ней, то всплыл соседский сынок — великовозрастный подросток, который забавлялся тем, что по выходным, когда его родители уезжали на дачу, превращал квартиру в ночной клуб по интересам. Он приглашал своих друзей, наверное ему было очень грустно, и они вместе веселились так, как будто это была последняя вечеринка в их жизни. Всё бы ничего, да этот весёлый подросток жил этажом выше. И так далее………

Вся эта череда квартир пронеслась у него перед глазами, как вихрь, как кинолента, оживляя все эмоции, которые сопутствовали им. Сначала человеку стало не по себе от такого груза. Но затем всё прояснилось, и он просто почувствовал, вернее прочувствовал, что все эти люди — части его мира, такие, какие они есть. И всё, что ему остаётся — просто принять эти части его вселенной.

Полюбить зиму. Автобиографическая сказка Ника

Жил да был один человек из города Ветербурга, и было ему много лет, почти 50. Несмотря на то, что он родился зимой, зиму он, мягко говоря, недолюбливал. И этот интересный факт наблюдался с самого детства: зимой мама одевала на него много тёплой одежды, которая делала все его движения неуклюжими, оставляя чувство скованности. Было лишь несколько зим за всю жизнь, когда он практически не замечал колючего ветра, и леденящего холода. Это происходило тогда, когда он влюблялся. Именно это чувство давало ему ощущение тепла, радости и покоя. Это были дни, когда он сочинял стихи и пел песни. Это чувство окрыляло человека и давало возможность не замечать погодных передряг.

Но в свои пятьдесят, он полностью забыл это чувство, окружив себя круговертью повседневных забот, работой, творчеством, нагружая себя так, чтобы не хватало времени на что-то другое. Он давно решил, что возраст его не предполагает уже «сердечных увлечений». И был по-своему прав.

Снова закончилась осень и стремительно приближалась зима. Человек решил утеплиться и прикупить себе действительно тёплую куртку, в которой холод не смог бы его достать. Он прошёл множество магазинов, примерил десятки фасонов, но так ничего и не выбрал. В конце концов ему это надоело, и он купил первую, что попалась ему на глаза. Но холод так и не отстал от него.

Человек решил разобраться в причине его паталогической нелюбви к зиме, и всех её составляющих. И вот однажды, работая в библиотеке, его осенило. Этот холод, он внутри него, а не снаружи. Он исходит из его сердца, от его чрезмерной серьёзности по отношению к самому себе, от суровой надуманности и эгоизма.

Идея, которая явилась к человеку, согрела его и сделала его жизнь чуточку светлее. Когда же он начал меньше ворчать на окружающих и самого себя, а стал больше улыбаться и помогать другим, ему стало теплее!

Начало

Когда и почему все началось у Николая всё это? — Кто знает…

Если с детства чувствуешь не совсем комфортно в данном мире, то раньше или позже начнешь задумываться — А почему, собственно все так, а никак не иначе? Например, желание рисовать в детстве у Ника возникало совсем не по причине создать своими руками нечто похожее на то, что видишь, а в попытке создать что-то своё, новое, некий образ, состояние. Конечно, он это понял, став взрослым. Как и то, что совсем не обязательно рисовать и лепить, танцевать или сочинять музыку. Можно найти элемент творчества в практически любой работе, это очень и очень непросто, но вполне реально. И это уже вопрос концентрации и принятия.

Наверное, все началось, когда ещё в детстве (в средней школе) Ник стал догадываться, что мир не так прост и не однозначен, и что у него существует две стороны, как у медали, — плохая и хорошая. Например, когда отец приходил с работы под хмельком, и начинал ругаться с мамой, он казался мальчику неким воплощением зла. Однако, когда папа был трезв, он источал волны деятельной энергии и радости. И как с этим быть? Для Ника это оказалось дилеммой — какой же всё-таки его отец — плохой или хороший? Ответ пришел чуть позже, когда он укололся любимым значком. Он явно себе представил значок, как некий символ любого человека, у которого имеется две стороны. Одна невыразительная и колючая, другая нарядная и объемная — вот так, и обе нужны друг другу.

— Когда начинается путь к себе, своему истинному назначению, своим Бгм, своим Книгам, полученным при рождении? — Когда начинается он? С первых дней появления в этом мире, или с первых лет осознанной жизни? Может этот путь начинается с первой влюблённости, или первого стихотворения? А может и с первой подлости и попытки ее забыть или искупить?

Николай жил в этом мире уже половину века. Всякое было на его пути. По виду он был что ни на есть самый среднестатистический: среднего роста, средней комплекции и имел достаточно распространенные черты лица. Был дизайнером по специальности, оформлял книги, рисовал к ним иллюстрации, и его многое устраивало в жизни, учитывая его скромность в быту. Но была в его жизни одна вещь, которая торчала в его сознании как заноза. Эта мысль имела свойство разрастаться и затем, со временем, уходить в спячку, как медведь. Эта мысль могла сильно пугать, могла быть причиной тихой радости, но она существовала, и понемногу обретала реальные формы. Мысль была проста и банальна — что-то не так с этим миром, то ли он не настоящий, то ли иллюзия, кто ж его разберет… Но что-то было не так. Эту мысль можно было зацепить в десятках книг и фильмов, в публикациях видных ученых, писателей и общественных деятелей. Но по- настоящему Николай обратил на нее внимание лет 10 назад, во время путешествия по Юго-Восточной Азии. Во время перелетов и переездов он стал замечать ненастоящесть, некую игрушечную иллюзорность картинки, а если быть точнее — театральность происходящего. Как будто картинка страны, в которую он приезжал, начинала вдруг формироваться особым образом, как если бы только специально для него. Перед поездкой Николай успел сформировать некий образ стран, которые вошли в поездку. Но это образ был другим, как будто на его мысли наложили другие смыслы — так но не так.. А когда вернулся из поездки — стал присматриваться уже по по-другому ко многим вещам, которые раньше казались ему обыденными и привычными.

Написанная ниже история произошла после достаточно драматичного события, сильно изменившего всю последующую жизнь Ника.

Так уж сошлись события — размолвка со взрослой дочерью, непонимание на работе, серьёзные вопросы со здоровьем, соединились вместе и создали невыносимую ситуацию.

У него впервые в жизни начались панические атаки, которые свалились на него большим неподъемным мешком. Живя обособленно, своей жизнью, он мало стремился к общению, и тех друзей и знакомых, которые были у него в записной книжке, беспокоил крайне редко. Самодостаточность Николая можно хорошо рассмотреть на примере общения с бывшей женой и взрослой дочерью — редкие встречи и сдержанность в общении. Такую манеру, по-видимому, он перенял от матушки, которая не стремилась часто общаться. К тому же у Ника, еще с юности, была сформирована установка «невмешательства», смысл которой был в том, чтобы стараться не мешать людям пустыми разговорами, советами, мыслями. Не мешать — значит дать возможность развиваться самостоятельно.

Помимо фобий и болезненного состояния, его встретила его давняя печаль, которая накатывала волнами, то отпуская надолго, то быстро возвращаясь. У людей принято это называть «кризисом среднего возраста». Николай оказался не исключением — его в очередной раз окатила волна агрессивной самокритики и самобичевания, соединившись при этом с другими токсичными состояниями. Накатило, да так люто и мощно, что у Ника пропал аппетит, сон стал тревожным и таким редким, что он просто перестал чувствовать себя человеком.

Собственная никчемность и бесполезность почти прожитой жизни, отсутствие позитивных, возвышенных целей, бытовые неурядицы и неустроенность — всё сложилось в один пазл и вывалилось из того мешка, о котором было сказано ранее. Ему казалось, что всё, что связывало его с жизнью ушло, позабыв попрощаться. Жизнь прошедшая, представлялась ему миражом, странным кинофильмом, который подошёл к концу. Ник стал вместилищем боли, большой боли, больше его самого, такой всепоглощающей, что всё, на что он смотрел и о чем думал, виделось только через линзу этой боли. Она охватывала все части его тела, без остатка, целиком. Николай был подавлен и не понимал, что с ним происходит, но в его темном подвале подсознания вдруг замигала яркая лампочка, и всплыл текст — «НЕ СДАВАТЬСЯ». После встречи с дочерью, которую он провел в таком «великолепном» состоянии его начала трясти странная, давящая энергия, словно пытаясь его окончательно разрушить. Тело пронизывали тысячи огненных иголок, голову сковал огненный обруч, пульсирующий то сильнее, то слабее.

Мысль о том, что алкоголь сможет помочь, оказалась не просто бредовой, но и ещё более разрушающей — сон пропал совсем, появилась тошнота. Аппетит исчез окончательно и Ник стал по другому видеть реальность — она предстала пред ним в виде смутной, туманной картинки. Николай полностью отдался боли и чувствовал себя не лучше тряпичной куклы, раздавленной и никому не нужной.