16+
Пространство бетона

Объем: 190 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

***

укатить бы с дуру на юг,

смахнуть пыльный город

с ресниц, запустив море в венах.

но кто-то должен провожать

железных птиц

и быть кирпичами

в бетонных

стенах.

<весна 17-го>

***

недалеки от нас чужие драмы,

незнакомка,

финал тем более все ближе,

пулей неизбежен.

вибрации часов настенных

ночью громче,

попробуй их услышать…

прикоснувшись к стенам.

<февраль 17-го>

***

море — всегда диалог.

вода — и тишина, и собеседник.

я бы взял его в карман с собой,

но ждет метро…

и понедельник.

<весна 17-го>

***

умытые бензином и «неистовым счастьем»

с одуванчиком в руке, наблюдая за птичкой,

на крыше Оптимизма с улыбкой давай,

сожжем этот день

к чертям…

лови спички!

<осень 20NN>

***

прохладу бы в мысли,

волну — под ребро,

чем мы дальше от рек,

тем сильней

«все не то».

<2017>

***

кусаем губы до алой кро́ви,

запертые в комнате 2х2

от людей изнутри.

и как же нам выйти

из пространства бетона,

раз вдвоем в темноте

мы теряем ключи?

<зима 20NN>

***

давай сбежим отсюда прочь?

людей здесь веселит чужое горе…

пакуй, подруга, чемоданы в ночь.

им мало океана…

нам же хватит моря!

<лето 16-го>

***

плевать на погоду.

завтра осень вернется.

лишь тело — под солнцем,

а не то, что в нем бьется.

плевать на рассветы,

вино и закаты.

разлуки и встречи,

моду, фото, прокаты.

плевать и на небо,

на поцелуи в грозе,

ждать лучшее «где-то»,

но где?

<лето 17-го>

***

пыль & катакомбы,

весна. капель. болты.

в N-городе нет солнца,

есть театр. мэрия. мосты.

дыры. щели. пакля. ветер.

гаи. ракеты. дураки.

дым сигарет и засыпает пепел

к тебе цветы.

<весна 17-го>

***

закройся, погрузись, забудься.

отвечай им односложно и просто.

с теми в ком высохло море

так можно.

успокойся, молчи, образумься.

пусть считают, что Ты — слишком сложно.

чтоб не сбили с пути, укажи

заведомо ложный.

<весна 17-го>

***

тот же город, те же бульвары.

весной солнце обманчиво ближе.

метро под сырым тротуаром,

над ним — те же самые крыши.

те же секты против них те же церкви,

там же площадь, и все тот же Ленин,

все над тем же Красным Проспектом,

над людьми в заботах и лени.

те же стены, в них врезаны двери.

тлен все тот же, но влюбляются слаще.

шел 17-й год близ апреля.

весна…

обувь мыть нужно чаще.

<март 17-го>

***

монета упадет на реверс,

у жизни сломают крыло.

ночами не возвращайся на берег,

ищи в вязком иле ее.

металл потянет обратно,

над водой возведут потолок.

монета упадет на аверс,

ты — в песок.

<весна 20NN>

***

лето, как и все, выцветает.

у драмы привычный утопичный сюжет.

правда, что там…

за бетонными горами

морями разливается цвет?!

<август 17-го>

***

что готовит нам светлое завтра?

за место под солнцем хладнокровную битву!

и взамен карандаша, и заместо бумаги

мы берем просто тело и еще проще

бритву.

что готовит нам светлое завтра?

разлуку иль встречу, день или ночь?

и взамен микрофона, нотной папки флейтиста

мы берем тишину, а еще чаще

скотч.

<весна 17-го>

***

в рельсе, в шпале, в костыле, вагоне,

в краске, шлагбауме, изгибе путей,

в дистопии перрона, в шуме прохожих,

в сердцебиениях сотен людей,

в металле, в бетоне, в ржавчине, в пыли,

в каждом, дьявол, электрическом проводе,

при ударе ножом или, ах, поцелуе,

тсс… мы в городе.

_

циркулируем в городе.

<весна 17-го>

***

о чем грустишь, щипая нервно бровь?

и по кому во снохождениях твоих агония?

чтоб не болело, приготовься, скоро ночь.

дай волю музыке в дыму и сердцу…

м е л а н х о́ л и я.

<зима 17-го>

***

здесь сам город, Миледи, не против,

а уж мы-то подавно не прочь,

предаваться грехам откровений,

нисхождения в полярную ночь.

<февраль 17-го>

***

скажи мне, как с этажей ниспадая

телом в слякоть и грязь полунóчи во снах,

не запутаться мне всем сердцем, а шеей

не увязнуть навек в проводах?

<осень 17-го>

***

мир еще не понят тобой,

ночь не изведана до самого дна.

куда прислоняется усталое тело,

обычно там кривит душа.

<20NN>

***

когда шумом опротивел весь свет,

нервы точат ногти и взгляд —

под руку зонтик и ветер…

они знают, где найти закат.

когда жар идет изнутри,

рушь плотины и сжигай мосты,

чтобы доступ воды до сердца,

и тела. не нести тебе ей беды.

когда пьяный кондуктор роняет

свое Я, твою последнюю сдачу,

собери до копейки и в реку…

вчера там топилась Удача!

<август 20NN>

***

небо заколочено,

монета брошена в фонтан.

мчимся на поезде в общество —

Я

и fam-fatale.

нервы вновь натянуты,

мы к перрону не готовим цветы.

где ночью обращаются люди,

лучше

приготовить ножи.

<весна 17-го>

***

свет божий пролился на реку,

как и ты обошел он руины,

тот же самый город на снимке

с ветром в лицо, а не спину.

здесь когда-то любили люди,

как знамение — пришествие лета.

коль привыкла, натяни улыбку.

Мы едем, подруга, в Гетто.

<NN>

***

намного проще, где кладь кирпичей

не превышает человеческого роста,

где нет ртов и тем более ушей,

где сложное становится «Просто».

намного легче, где синяя даль

неровность известки сменила,

где теплее колючая шаль,

чем то, что в себя мы влили.

намного лучше, где мало людей

повстречаешь у дверного замка,

где наш сигаретный дым

не в бетон летит — в облака.

<NN>

***

не ищи во мне смысла. в побочках утра

прутья есть прутья; стена есть стена.

<осень 20NN>

***

утром в стены утыкались многие

они их заставляли молиться.

кирпичами закалялись к ночи

единицы.

стены были цветные и мягкие

с другой стороны для столицы.

для себя их не наблюдали

птицы.

и стенам кричали спасибо,

коль нечем с ними больше делиться.

с двух сторон с улыбкой сигали

вверх

самоубийцы.

<20NN>

***

нет лекарства от сего сумасшедшего города.

лекаре́й порошки из банки

во вред человеку.

проснувшись, умывшись, срочно упрись

ушами в музыку,

глазами — в реку.

ее течение к Северу и прогулка без шума

все равно не спасут,

но уж как-нибудь

станет легче с прогрессией в наушниках звука,

коль и тебе этот город

наступает на грудь.

<весна 17-го>

***

город N просыпался птицами,

автомобильным клаксоном, молитвой,

усталыми ломкими ресницами,

затупленной бритвой.

город твой просыпался медленно

и начинались прятки в метро.

вновь измерить день сигаретами.

забыть к ночи его.

<май 17-го>

***

из кинотеатра теплых сновидений, мама,

в холодный город,

где промерзли до рельс

трамвай и метро,

мы выходим каждое бесполезное утро,

чтобы просто обратно вернуться…

и все.

<ноябрь 16-го>

***

«безысходность — это нормально»,

сказали мне в 09 для справки.

в 03 и 02 сейчас занято очень,

операторы изучают «Превращение» Кафки.

<февраль 15-го>

***

уйди печаль с моих ресниц,

смахни ее со стекол,

мой автомобильный дворник.

но вновь чернила и курю,

пишу к тебе:

«наступит понедельник,

его догонит вторник.

<весна 17-го>

***

подари нам рецепт от утра

неизбежности, Машинист Метро,

как будто мчишь не к тоннелю,

а к морю, где иначе все,

где есть и цвет, и звезды,

ее сердце и друга плечо.

подари нам рецепт от утра

в 06:06… Машинист Метро.

<осень 20NN>

***

нет лучше прогулки утром,

чем пóд руку с рекой, одиночеством.

почувствуй, как экзистенция птицами

впивается в сердце

с холодом.

<осень 17-го>

***

жизнь — пародия пьяного театра.

острые грани я в нем не разведу:

первый носит из злата цепочку,

когда второй надевает петлю.

третий греет цветы на бульваре,

чтоб четвертый их давил сапогом.

жизнь — одно обреченное гетто,

и мы все…

узники в нем.

<ноябрь 16-го>

***

влюбись до истерик в город, мечтатель,

глазницами, сердцем, телесной оболочкой.

совокупи свое Ego и его излучатель

волн дециметровых

из радиоточки.

влюбись до дрожи — это несложно,

урбанистический оргазм свинцово-ртутный

испытай судорогой мышц икроножных,

с остановкой снов,

дыханья под утро.

<20NN>

***

будет много побед и свершений,

и не меньше разлук и потерь.

у солнца производные — тени,

у ночи, естественно, день.

будет мало дружбы и света,

и не больше цветов и любви.

город дарит нам розы? гвоздики!

и тебе, и мне…

Подожди.

<2017>

***

душной утренней дорогой пустоты,

когда пьянит полупустой фужер вина,

сквозь тлен и топь шагаем в ногу Я и Ты,

но тонут ноги сквозь асфальт…

касаясь дна.

злые стены бетона сжимают нам плечи,

но от этого ближе — в строю, в одной связке.

скоро дождь все умоет, но кому станет легче?

докурю, раздевайся…

и смотри на развязку.

<лето 16-го>

***

мы слишком самоуверенны,

что сердце продолжая биться,

желает продлить эту жизнь,

а не взять

и остановиться.

мы слишком самообмануты,

что ночью закрывая глаза,

еще раз разомкнутся ресницы

аккурат

в начало утра.

<2017>

***

день сожжен вхлам усталым солнцем,

ночь отравлена некультурными снами.

Тлен — американский coffee в чашке,

заплесневелый хлеб

временами.

<20NN>

***

усталые гримы прохожих,

бродящий без дела ветер,

черный кофе в гибком картоне.

снег, на котором пепел.

мятые спины попуток,

искривленные шеи людей.

холод против трампунктов.

будни против идей.

ЖД, магистрали, распятия,

снохождения, хрущевки, метро.

пусть сказка греет сомнамбулу,

а морщины режут лицо.

<ноябрь 17-го>

***

проспекты, аллеи, дворы немолоды,

день — вещество из осени, холода.

в городе «Крест» мечтать не шепотом,

что играть с электрическим…

в сеть включенным проводом.

<20NN>

***

я умру; ты умрешь.

очевидность зависла,

и в этих строках

находиться нет смысла,

как в глубоком кошмаре,

тени, тлене, коме,

в оконцовке строфы:

«Спи. 17-й. Горе».

<17-й>

***

в утро снова придется увязнуть.

за углом холодный в лени трамвай.

металлу совершенно неважно

февраль за окном или май.

металлу плевать на простуду,

каткам видеть гнутые рельсы.

и нам кажется, что будет чудо…

всего лишь открываются дверцы.

<весна 17-го>

***

завтра все впадет в безнадежность,

у молодой жены умрет старый муж;

в воскресенье в нас исчезнет возможность

верить в море, а не в воду из луж.

завтра все впадет в уныние,

в декаданс — мечты, бриллианты;

в понедельник сдадут их в ломбард,

чтоб на все — антидепрессанты.

<август 17-го>

***

круг замыкается в нас серыми буднями,

он очерчен ночью Черными Звездами.

в тишине можно слышать многое,

простые вещи в ней становятся сложными.

день завершается аккурат кражей звука,

ночь обозначается стенами сонными.

днем мы многое брали за Истину,

эти вещи во тьме стали ложными.

страсть проходит с отсутствием рифмы.

в графе «Любовь» появляется прочерк.

не хочу больше помнить ваш номер,

ведь одиночества телефон короче.

<зима 17-го>

***

ночь остывает кофе чернотой

в стакане из картона с крышкой

в руках у девушки в потертой куртке,

прислонившейся к дверям метро.

в подземке люди. тесно. холодно и скучно,

чтобы прислоняться в сутки,

там день и вечер…

то есть одиночество возьмет свое.

в прикосновениях замерзших плеч

или двухсот катков об рельсы,

в потухшем взгляде незнакомки в шубе,

где замерзла на рассвете моль,

чужой рукой в моем кармане,

кравшей ночь и две измятых сигареты,

приходит утро…

вместе с ним на станции догонит боль.

<зима 17-го>

***

пространство кафеля, одеял, бетона —

монолитность человека и камня.

«воскресение» обещает многое,

в понедельник закрываются ставни.

долгостроев жилы на́век застыли,

и свершения людей здесь неброские.

не мейнстрим, а заместо молитвы,

перед сном мы читаем Бродского.

<20NN>

***

на оконном стекле нацарапали «УТРО»,

пробел, тире и «В нем слишком пусто…»

на проеме, обычно, где крепится дверь,

кто-то мне вывел: «не жди и не верь!»

<осень 16-го>

***

В кармане ночь,

сигареты,

ириски…

Мы все когда-то

умирали

на вписке.

<20NN>

***

нож-бабочка, штучка «Петра», кассетный

плеер, в ночь — в подъезд по привычке.

мама, мы — дети окраин последние,

прикуривавшие

спичкой.

<20NN>

***

прекрасные, жестокие,

коварные и честные,

в которых разрушались мы —

подъезды

слишком тесные.

в дыму, в крови и в смехе,

с любовью и окурками

целовали стены, лестницы

сорочками

и куртками.

<20NN>

***

этажи ночью видели пристально многое:

и повес, и лириков, и шлюх, и воров.

на них делали детей;

срывались вниз не под музыкой.

— 

Они вечно хранили тайну дворов.

<весна 17-го>

***

с высоты монеты падают ребрами.

глаза врут — здесь отсутствует цвет.

безнадежно станут дети взрослыми.

на этажах будет выключен

свет.

с высоты будни падают, люди

здесь ржавее фонтанных монет.

— мы сойдем за этажи и прутья.

— так не включен или выключен

свет?

<весна 17-го>

***

где «горят» и дымятся в ночи тротуары,

шалость, потеха видеть кошмары.

в дворы, что пройти желательно мимо,

мы, конечно, зайдем…

за серотонином.

<осень 17-го>

***

у дворов, моя лапочка,

есть вкус в своих целях

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.