Бесплатный фрагмент - Проснись

Проснись

Проснись! — шепчу себе. К чертям удобства.

Комфорт противен сложностям души.

Проснись, опомнись, пой, живи, дыши,

Уму не позволяя превосходства.

Не разрешай себя похоронить

Под грудой чуждых суетных желаний.

Будь осенью, дождем, рассветом, ланью,

Что в страшной гонке очень хочет жить.

Стыдись смотреть на мир через стекло,

Не ощущая запахи и звуки,

Не отличая от чужих родные руки.

Не зная нежность, страсть, восторг, тепло.

Проснись! Как снег весной, сгорая, тай.

Проснись! Через неволие, сквозь призму

Убожества, мещанства и цинизма,

Проснись и никогда не засыпай!

Вишни

Должно было как у людей.

Вдвоем на скамейке, в морщинах,

Женщина и мужчина

Друг другу всего нужней.

Вишневый заброшенный сад,

Посаженный собственноручно,

И отданный дикой и лучшей

Вихрастой собаке в догляд.

Пусть осень и гром близки,

В окно бьются дождь и серость.

А в доме тепло и верность,

Все правильно, по-людски.

Устанет, что был с тобой,

Смотреть на огонь в камине.

Его повлечет чужбина,

И он, раздраженно, ногой,

Сломает замки и двери,

Когда превратятся в подлость

Убожество, страх и гордость.

Ты больше не сможешь верить.

В отчаянии ты напишешь,

Что больше не можешь плакать,

Как страшно стареют собаки

И умирают вишни.

Тундра

Тундра — вечная мерзлота,

Пустота, темнота, чертовщина,

Прорастает и рвется в меня

Не из окон.

Из глаз мужчины.

За рожденье, за жизнь взаймы,

И за горестей всех причину

Мне презумпция страшной вины

Не от судей.

Со слов мужчины.

Я должна себя враз распять,

Добровольно свою личину

Скинуть. Вздохом последним стать.

Не от рака.

От рук мужчины.

Схватка насмерть и в кровь с врагом

За спасительное сиротство.

Ты надолго забудешь разгром.

Я надолго запомню скотство,

Каждый взгляд, каждый вздох, черту,

Несмотря на победы дерзость.

Тундры вечную мерзлоту.

Мерзлоту, пустоту и мерзость.

Камни

Наберу в мешок камней,

Повешу на спину.

Погремят по ребрам мне,

И в сердцевину

Достучатся. До крови,

До лохмотьев.

Вниз склонитья до земли

Гордой плотью

Мне помогут. И не встать.

Вполоборота

Буду скрючившись лежать

Идиотам

На потеху, мешком бурым

Перетянутая.

Как припадочная, дура

Или пьяная.

Полудурочным и сытым

Сделаю лицо.

И прижмусь хребтом разбитым

Вглубь и вбок в песок.

Если встану, то умру,

От хрупкости звеня.

Подожду. Кажись, к утру

Прорастут в меня

Камни.

Душегубка

Я буду петь,

Спустившись в душегубку

метро. На Невском больше подают.

Рыдать, вопеть

Подстреленной голубкой.

Пою как все: поют, как и живут.

Как я живу,

Пою насквозь фальшиво.

Навзрыд в минор, не соблюдая такт.

Я вам спою,

Пугающе паршиво.

Визжа до четырех, а там антракт.

Спою остро

И по сердцу, как бритвой.

Наверно, правду, если хватит духа!

Спою в метро

Легко. Без чувства ритма,

Без микрофона, голоса и слуха.

Но, вопль мой,

Гранитом отражаясь,

Прокуренный, простуженный и зяблый,

Юродивой

Принадлежа и маясь,

Проникнет внутрь в ваши капилляры.

Потом наряд

И даже штраф в полиции.

Ой, дяди, штрафы будут регулярны!

Огнем горя,

Без долгих репетиций,

Быть может, стану очень популярной.

Не убегу

Не убегу.

Догонят у порога.

Поклоны бить из всех последних сил

Согнут в дугу.

По замыслу пророка

Накажут адом всех, кто их не бил.

Я не боюсь,

Не злюсь, а только маюсь.

Людьми отравлен райский уголок.

Перевернусь,

Увижу свет, уставясь,

В церковный золоченый потолок.

Вверху летал.

«Ад на земле. Проклятье!

Ничто, кто служит, здесь не заслужил!»

Мне тот сказал,

Кто предан и распят был,

Ну а потом лицо на лик сменил.

Я развернусь

И заново в дорогу —

Нет веры мне, как нет пути назад.

И я решусь.

Там смрад! Там нету Бога! —

Отвечу Богу, если пригласят.

Я слезу с пьедестала

Я слезу с пьедестала добровольно,

Когда ты скажешь: «Ты мне — просто друг»

Мне будет страшно и безумно больно.

Я поведу себя, как все хотят вокруг.

Тебе спокойней станет, только жутко,

Что я была муляж или обманка.

Как будто я простая проститутка,

Как будто я простая интриганка.

Как будто я всего лишь карьеристка.

Все обвиненья правдой станут, все приму.

Как будто за столичную прописку

С твоей женой затеяла войну.

Как будто неустроенная баба,

С довеском из пеленок и пинков,

Пыталась перспективно выйти замуж

За первого, кто к этому готов.

Как будто я тебя и не любила,

Любовью, наивысшей из любвей.

А просто я была самой ревнивой

Из всех, тобой покинутых блядей.

Не актриса

Не актриса. Мне

    Не дано играть.

Лишь бы выдержать.

   Поезд через час.

Я по-бабьи там

  Буду выть и рвать

Фотографии.

   Есть три дня в запас.

Сколько лиц вокруг,

   Сколько лишних фраз.

До свиданья вам.

   В лицо любимое

Только раз взгляну.

    В свой последний раз.

Я могу тебя

  Скомпрометировать.

Скажет общество :

   «Намела хвостом.

Когда ж кончится

    Эта дурь и блажь!»

Черной мукою

   Изойду потом.

Ну и сука же, —

   Ты подумаешь.

***

Я со стен сорву картины,

Все игрушки прочь, в окно.

Статуэтки, сувениры —

Мне не нужно ничего.

Я ошиблась, оказалось,

Ты не ангел и не бес.

Ангел я. А ты, усталый,

Не добрался до небес.

Взят был бог, обмазан глиной,

В статуэтку обожжен.

Но под глиной все прогнило.

Был там дух, но вышел вон.

И меня ты смог обидеть,

Безымянный херувим.

Даже я смогла увидеть,

Что ты стал совсем другим.

***

Загадала — все скоро закончится.

Напоследок схвати, что успеешь.

Надышаться всей грудью хочется,

Перед тем, как все заледенеет.

В жадной схватке своей задыхаясь,

Я цепляться до судорог буду,

За тебя, избалованный раем,

Перед тем, как все вспыхнет в секунду.

Мне не странно терять, и не страшно,

Что все рухнет и закостенеет.

Неизбежней, скучней, беспристрастней

Станет жизнь. А еще холоднее.

Каждый вечер с улыбкой встречаю.

Ты приходишь. Я — все, что ты хочешь.

Я люблю тебя, жду и все знаю.

Ты убьешь меня мартовской ночью.

Я улыбаюсь

Мне на сегодня не хватит забот.

Я тишины и тоски не стерплю.

Смеются глаза, улыбается рот.

Я улыбаюсь и всех веселю.

Я улыбаюсь. Внутри кислота

Мне все нутро обжигает и рвет.

Я улыбаюсь, как было всегда.

Судорогой искривился мой рот.

Полные легкие мутной воды.

Я наглоталась вчера и с лихвой.

Я позабыла запах беды

И захлебнулась болотной водой.

Я не хочу, чтобы кто-то узнал —

Нет мне мучительней этого дня.

Я не забуду, что ты мне сказал.

Я улыбаюсь. Ты предал меня.

Звериное

Что-то звериное есть во мне.

Я во тьме или я в огне.

Что-то змеиное, что-то такое,

Что мне дается и с кровью и с болью.

Что-то земное во мне, неземной.

Что-то такое, что Бог не со мной.

Что-то такое, что в ночь не уснуть

Страшный тупик, или праведный путь.

Это какой-то неясный росток,

В сердце моем чужой ноготок.

Тайная тварь, там чужой, дикий враг,

Жуть вспомнить все, оглянувшись назад.

Призрак войны, с того света привет.

Мертвых мертвее давний скелет.

Крикну во тьму: «Я жива или нет»?

Даже не страшно услышать ответ…

***

Око за око.

Зуб за зуб.

Сказал мне враг.

Сказал мне друг.

И я такая —

Боль за боль.

Обидчик ранен

Сыплю соль.

Не сметь прощать,

За око — око,

За страх — предать.

За локон — локон.

Я мстить училась

Всех прилежней.

За лесть — удар.

За нежность — нежность.

Жмурки

По комнате рассыпаны окурки,

Закрыты окна, не найти дверей.

С повязкой на глазах играю в жмурки

Уже давно. Полгода и пять дней.

Что мне любовь, тебе — одна издевка.

Разгромлена тобой в нечестном матче.

Ты дразнишь меня длинною веревкой.

Вслепую я с тобой играю зрячим.

Повязку скину. В мыле и в удушье

Я загнана, как тройка лошадей.

Ты научил — врожденное бездушие,