Бесплатный фрагмент - Пророческая анаграмма

Глава 1

На молодого петербургского инженера Эдуарда Резуна снизошло вдохновение, никак не связанное с его работой. Начитался детективов Александры Марининой и решил, что сможет не хуже.

Творческий процесс захватил начинающего автора. Это был настоящий праздник для души. Но вот детектив был написан и начались суровые будни.

Два издательства вернули рукопись без комментариев. В третьем редактор «сравнял с землёй» и роман, и его создателя, а напоследок посоветовал:

— Попытайся отнести свою туфту в «Ариэль» к Ривинсону. Он всякий бред печатает. Удивительно, что покупают!

— А как его звать?

— Как Друзя — «Александр Абрамович».

Эдик спросил адрес издательства «Ариэль» и отправился туда с последней надеждой. Он вышел из метро и подошёл к лотку, на котором были разложены книги. Молодая кареглазая брюнетка, продающая эти книги, рекламировала свой товар перед какой-то женщиной средних лет.

Резун взглянул на продавщицу и подумал: «Эта, наверно, тоже „Абрамовна“!»

— Очень рекомендую Маринину, — говорила девушка. — Её называют «Русской Агатой Кристи»!

— Зря называют, — не выдержал Эдик. — У английской Кристи в любом романе — только одно преступление. А у этой «обрусевшей» Кристи — по два, а то и больше.

— Не всегда, — возразила продавщица. — В «Игре на чужом поле» только одна сюжетная линия, связанная со старушкой Вальтер.

— Это которая «Макаров»? — усмехнулся Резун. — Пожалуй, Вы правы.

— Не понимаю, — удивилась покупательница. — Почему у старушки мужская фамилия?

— Потому, — ответил Эдик, — что «Вальтер» и «Макаров» — марки пистолетов. «Вальтер» — фамилия криминальной бабуси, а «Макаров» — её кличка.

— Беру! — решила покупательница и купила «Игру на чужом поле».

— Ещё «Стилиста» рекомендую, — посоветовал Эдик. — Сплошные афоризмы!

Покупательница задумалась: покупать или нет.

— МнЕ «Стилиста»! — заявил мужчина с помятой физиономией, который, проходя мимо лотка, услышал последнюю фразу Эдика.

— Тогда и мне! — решилась, наконец, покупательница.

— Спасибо! — мило улыбнулась молодому человеку продавщица. — Вы прирождённый рекламный агент.

Наконец, начинающий автор пришёл в издательство «Ариэль». Осмотрев сотрудников, он определил, что «Ривинсоном» может быть только невысокий чуть седоватый мужчина в очках.

— Скажите, пожалуйста, Вы — Александр Абрамович?

— Кто же ещё?! — усмехнулся Ривинсон. — Я Вас слушаю.

Резун протянул рукопись и смущённо проговорил:

— Вот…

— Так… Понятно. Что там у нас? «Э. Резун». «Уральский мост»… А что? На Урале только один мост?

— На Урале — много. А у нас в Питере — только один, — пояснил Эдик. — Через Смоленку. Там рядом преступник жил.

— Хорошо, товарищ «Э. Резун». Оставьте свой «опус»… Стоп! «Э.», значит, «Резун»! Как же я сразу не заметил! Какой знакомый псевдоним! — рассмеялся Ривинсон. — Я даже догадываюсь, откуда Вы его стащи… то есть позаимствовали!

— Клептоманией не страдаю! — вспылил Эдик.

— И на иврите, конечно, ни одного слОва не знаете? — усмехнулся издатель.

Резун призадумался и ответил:

— Пожалуй, два слОва знаю.

— И эти словА — «Аба кан»?

— Нет. «ШалОм» и «шЕкель». А псевдонима у меня нет. Я с рождения «Резун», … а заодно и «Эдуард».

Молодой человек, чтобы не быть голословным, протянул заводской пропуск.

— Ммм-да! Действительно, «Резун»! — удивился собеседник. — Никогда бы не подумал!

— А что? Есть ещё один «Резун»?

— Есть. И тоже «Э». Только не «Эдуард».

— «Эмиль»? — предположил Эдик.

— Неважно. Приходите месяца, эдак, через два.

На обратном пути от издательства к метро Резун размышлял о таинственном однофамильце: «Как же его зовут? На «Э.», но не «Эдуард» и не «Эмиль». «Эрнест»? «Эльдар»? «Эразм»? … Нет! Это маразм! Тогда уж более реальный «Эраст», вроде Гарина-Фандорина… Или «Эммануил», вроде Казакевича-Виторгана. То есть «Моня»! Такой вполне «тянет» на приятеля Ривинсона.

Затем Эдик пришёл к выводу, что найти таинственного «Моню» поможет не менее таинственное ивритское «заклинание» «аба кан».

Резун вспомнил, что слышал в детстве словосочетание (точнее, «топонимосочетание») «АбакАн-ТайшЕт». Оно означало то ли газопровод, то ли нефтепровод. (Придя домой, Эдик заглянул в энциклопедию и выяснил, что «Абакан-Тайшет» — это железная дорОга, предтеча знаменитого БАМа.) Но иврит здесь явно ни при чём.

Молодой человек подошёл а метро и увидел свою недавнюю знакомую.

«А вот и знаток требуемого иностранного языке!» — подумал он и направился к продавщице книг.

Юная книготорговка обрадовалась:

— Сейчас торговля снова оживится!

Но Эдик на сей раз не оправдал её ожиданий и смущённо произнёс:

У меня тут вопросик наметился…

— Я вся внимаю.

— Нет, я стесняюсь…

— Как меня зовут, что ли?

— Ну…

— Лина.

— Очень приятно. А меня — «Эдик»… А ещё вопрос можно?

— Хоть десять!

— Как переводится с иврита «Аба кан»?

— «Папа здесь», — всё ещё улыбаясь, ответила продавщица и вдруг удивлённо воскликнула. — Откуда ты знаешь?!

— Неважно! — ответил Эдик, подражая Ривинсону. — А чтО я, собственно говоря, знаю?

— Неважно! — ответила Лина, подражая Эдику.

— Не хочешь — не надо! — обиделся Резун и ушёл.

«Быстро мы с тобой на „ты“ перешли!» — подумала девушка.

Примерно то же самое подумал Эдик, спускаясь на эскалаторе.

Глава 2

В тот день Ривинсон, придя домой, вынул из портфеля рукопись и положил перед женой:

— Аллочка! Как тебе это понравится?

— Шекспир? — усмехнулась Алла Ароновна, намекая на комедию великого драматурга «Как вам это понравится?»

— Далеко не Шекспир. Даже не Сергей Михалков.

Тут супруга издателя взглянула на обложку рукописи и сильно удивилась:

— «Э. Резун»?! Но ведь это не её почерк!

— Текст тем более не её! Ты будешь смеяться, но автор — настоящий «Эдуард Резун»! Он мне пропуск показал.

— Интересно, что он там «нашкрябал»? — проговорила Алла Ароновна и открыла рукопись.

— Быстро надоест, — заметил муж. — Я просмотрел наугад три страницы. Язык на уровне троечника строительного ПТУ.

Через час с работы пришла дочь. Александр Абрамович решил преподнести ей сюрприз и обратился к жене:

— Алла! Дай-ка рукопись.

— Отстань. Потом дам.

— Что ты к ней прилипла, как к «соломенному бычку»?! Неужели интересно?

— Не оторваться!

— Ты думаешь, такое можно напечатать?

— Нет, конечно.

— Мама! ЧтО за «шедевр»?

Мать протянула рукопись и с усмешкой заметила:

— Неизвестное произведение известного автора!

Девушка прочитала фамилию «известного автора», полистала рукопись и уверенно заявила:

— Я тут ни при чём. Кто-то «позаимствовал» мой псевдоним.

— Этот «кто-то», — возразил отец, — настоящий Эдуард Резун. И носил он эту гордую фамилию ещё тогда, когда твои родители не были знакомы!

— «Эдуард», — проговорила девушка, — то есть «Эдик»! Кажется, начинаю понимать… Папа! Это тЫ ему про столицу Хакассии сказал?

— Про какую ещё столицу?

— «АбакАн».

— Я, но не одним словом, а двумя… А ты, выходит, с ним уже общалась?

— Он со мной.

— И как впечатление? — спросила Алла Ароновна.

— Никакого впечатления… я на него не произвела.

— А Он на тебя?

— Ну, мама! Какое это имеет значение, если я на него не произвела? … Кстати, а почему «такое» (и она кивнула на рукопись) нельзя печатать?

— Словарный запас автора на уровне твоей тёзки людоедки!

— Чуть побольше, — возразил Ривинсон. — «Людоедка Эллочка» не знала слово «клептомания»!

Алла Ароновна усомнилась:

— А разве в его романе есть такое слово? Впрочем, я ещё не до конца прочитала.

Александр Абрамович пояснил:

— Это иностранное слово автор произнёс в личной беседе. Я намекнул (как потом выяснилось — напрасно!), что он стащил псевдоним. А этот нахал ответил, что «клептоманией не страдает»!

— Папа! Ты не прав! Тебя бы в таком обвинили — не такое бы ответил!

Через некоторое время, когда Лина пошла мыть посуду, Алла Ароновна сказала мужу:

— Что-то она его слишком рьяно защищает! Уж не влюбилась ли?

— Не знаю. Но я бы на её месте в такого парня обязательно влюбился! … Или влюбилась…

Глава 3

Прошло полтора месяца. Резуну позвонил бывший однокурсник Володя Гальперин:

— Эдик! Мы в эту субботу вечер встречи выпускников проводим… у меня.

— Давно пора.

Резун записал адрес и время начала вечера. Неожиданно Гальперин поинтересовался:

— Кстати, а это не ты печатаешься в «БадЭрэхе»?

— Да вроде, не я. Разве что кто-то мог от моего имени послать… А что это за «Бадэрэха» такая?

— «Бадэрэх». Газета, которую выпускает еврейский молодёжный клуб на Лесном проспекте. В переводе с иврита: «В пути».

— Володя, а у тебя эта газета есть?

— Целая пачка. И все — разные.

В субботу Эдик пришёл на вечер встречи. Он поздоровался с бывшими однокурсниками и, не тратя времени, обратился к хозяину квартиры:

— Где твоя «целая пачка всех разных»?

— На секретере тебя дожидается.

Резун взял пачку газет «Бадэрэх», сел поуютнее на диван и вдруг удивлённо воскликнул:

— Лина?!

С газетной фотографии Эдику чуть кокетливо улыбалась кареглазая продавщица книг. Молодой человек даже не заметил, что фотография чёрно-белая.

— Знакомая? — заинтересовался подошедший Гальперин.

— Самую малость. Она книжки у метро продаёт.

— Но ты уже знаешь, что она — Лина!

— Так тут же написано, — нашёлся (как ему показалось) Эдик. — Вот, смотри: «Элина Могилевская». А сокращённо — «Лина». И вообще, не мешай читать!

Гальперин усмехнулся и отошёл… Эдик с интересом прочитал статью Лины. Там говорилось о летнем молодёжном лагере в Комарово. Статья была написана живым весёлым языком и читалась на одном дыхании. Юмор был естественным и ненавязчивым.

Эдик стал внимательно перечитывать по второму разу. Вроде бы слова самые обычные, и содержание не Б-г весть какое, а интересно.

Тут всех пригласили к столу. Между вторым и третьим тостом Гальперин поинтересовался:

— Как тебе «Э. Резун»?

— Ой! А я о нём и забыл! — воскликнул Эдик. — Могилевской увлёкся.

— СамОй или её творчеством? — ухмыльнулся Володя.

— Ешь свой винегрет! — буркнул Резун.

Вскоре начались танцы. Эдик вернулся к дивану. Женскую «половину» этот поступок не обидел — мужчин и так было больше половины!

Резун продолжал просмотр газеты. В поисках своего однофамильца он с сожалением пропустил несколько заметок Элины Могилевской. Почитать их хотелось. Но Эдик боялся, что времени в обрез.

Наконец, попалась статья, автором которой был нужный «Э. Резун». Даже не статья, а рассказ со странным названием «Папа здесь», уже ранее слышанным от Лины.

В этом рассказе говорилось о злодейском убийстве бизнесмена Фраермана. В рабочем календаре покойного была обнаружена необычная запись: «Звонил Коля Иванов, город „Папа здесь“.»