Бесплатный фрагмент - Прорастая любовью. Лирика, том 2

Поэт из букв построил дом.

Читайте и живите в нем.

Про природу и людей

День украден туманом белесым

Небо стихло в нелетной погоде.

И претензии к миру, вопросы

Как-то сами и быстро уходят.

Напряжённо в ослепшие окна

Я смотрю в след пропавшему солнцу.

Где вы рыжие, жаркие косы?

Мир! Хочу тебя видеть, откройся!

Все меньше птиц на липах городских

В лесных мундирах северного кроя,

В жилетках бархатных.

Хохлаты, беспокойны.

Дворянами средь воробьев простых.

Они давали тону у кормушек!

А трели их послушать, оплатив

Абонемент кульком семян отборных!

Но облетают стаи северян

Проспекты, скверы, где все меньше корма,

Но множатся сирены, крики.

На шлемах матовые блики.

Все неспокойно, вздорно.

И песни, песни понесут не нам…

Из темных лесов еловых

Из края белого холода,

Радуя сумрачный город,

Качается алой каплей

На ветке калины чахлой

Снегирь — утомленный странник.

Дороги серая наледь

Его отражает тускло.

Уличное искусство!

Яркий мазок природы

На мятом ватмане города.

Волны ворочают дно

Тянут песок на берег.

Будят от тысячи снов,

Тысячи суеверий.

Тысячи искр золотых

Видят впервые солнце.

Такой туман… и воркотня реки

Пытаюсь заглянуть на шаг, но тщетно.

Рассвет тягуче, неохотно

Означил заросли ракит.

Стекает с трав росная влага

И с листьев льется…

Белый дым

Качнулся ветром незаметно,

Верхи кустов коснулись света.

Иду по краешку оврага,

А надо бы

Поторопиться…

Что там? Птица?

Да. С криком, от воды снялась

И тяжело взлетает цапля.

С ивовой мокрой ветви капля

Летит в очки. И вот восток.

Плеснул на небо алой краски.

Еще утра сейчас дождался. Живу ещё…

Теперь пора…

Все лучшее истратили поэты

Из чувств закатных и восходных красок.

Куда не ткнись, на рифмы есть патенты.

Но вот опять, опять вишнево-красный

Закат поджёг темнеющее море,

И золото плеснул на эти волны.

Ночное облако горой лиловой

Полнеба, кажется, накроет.

Садится чудный диск и тонет, тонет,

И за плечами ночь таится.

Всплеск розовый, последний у зарницы

Там, на краю уже чужой воды.

С другой рокочущей, таинственною речью

Уходишь ты,

Так и не встретив вечер.

Влага сыпется мокрой свежестью

По лицам, камням и зелени,

Бормочет ручьями вежливо.

Туча платком сиреневым

Плывет, величаво, медленно.

Мир, истомленный

Долгой жарою,

Весь переполнен

Влагой дождевою.

Туча коровой брюхатою

С краями лохматыми,

Дождевыми,

Рухнула! Белыми ливнями

Не скоро выдоишь это вымя!

Земля не напьется, бедная.

Сохла не мало времени.

Рубят косые полосы —

Громы в четыре голоса катятся.

Не хочется прятаться.

Рубаха влепилась в кожу —

Ну, хорошо же!

Лужи кипят и полнятся,

Надолго мне дождь запомнится.

Вот надышусь я радостью —

И в город…

Куда деваться-то?

Сошлись: земная темнота

И неба мрак.

Сдавили полосу заката.

Ни искорки в кострах,

Ни звёзд холодных. Пустота.

Летим куда-то.

Ум блуждает по мозгам

Сам себе не верит.

Видно, нужен ураган,

Что откроет двери.

Не отмычки, не ключи, —

Сорванные петли,

Чтоб в разбойничьей ночи,

Надышаться ветром.

Катит Волгою стружок,

Вечер неприветлив,

Чёрный ворон стережёт

Шёлковые петли.

Гром прорычал

Белесой сталью

Рубили землю лезвия дождя.

Сверкнувшими изгибами ножа

Разрезана громада тучи старой.

С седыми клочьями по краю

Она тянулась синею горой

Над миром, надо мной.

Я был частичкою земли иссохшей.

Мы радостью молчали общей,

И всем в полях я был родной.

Заката розовые крылья

Обняли ласково полмира.

И стало легче в мире этом.

Светила сонного приветом

Покрыто море, берег дальний.

Горело небо обещаньем

Вернуть наутро вечный свет.

Уснем же, веруя в обет.

Мне тягостны деревьев павших спилы

Подрезанная плоть могучих пней,

Смолистой крови, золотой, остылой

Потеки в ранах ломаных ветвей.

Кусочек мира певчего, лесного,

Лежит немою грудой, не движим.

Бездомный голубь неутешно стонет.

В кострищах сучьев белый, горький дым.

Скользнула тенью по стволу

Едва качнула лист дубовый,

Махнула хвостиком шелковым.

Глядит, иду ли я к дуплу.

Готова снова затаится,

Но ухожу, кивнув кунице.

В зелёных листьях жемчуга

Весной и женщиною дышат.

Букет из леса никогда

В твоей любви не будет лишним.

Он прост, двухцветен, не высок,

В глаза не бросится роскошно.

Но он — единственный цветок,

Что вянет, если дарят ложно.

Кошки у пирамид —

Древние тени ночи.

Грозной кометы росчерк

В лунных зрачках горит.

Кот, приручивший нас,

Дремлет пушистым сфинксом.

Южное небо снится

В этот дождливый час.

Скоро домашний зверь

Прыгнет в апрельский вечер,

Там, где кошачья вечность

Держит открытой дверь.

Граница времени, двенадцатый удар

И слово «полночь» — роковое слово.

В нем поступь таинства ночного,

Во сны стучащая беда.

Сомкнувшись стрелками,

Бледнеет циферблат.

Сверкает месяц золотою бритвой.

С тенями комнат тень земная слита.

Выходит ночь из царственных палат.

Трава свинцовая легла

Тяжелой скатертью земною.

Как все пронизано росою,

Как медлит солнце. Ночь ушла.

Ложбина чашей ледяной

Еще наполнена туманом.

Не всходит солнце. Тихо, рано.

И лес далекой синевой

Спустился молча в белый дым,

Объятый влагою живою.

Иду под тающей звездою,

Небесной радостью храним.

В окне луна серебряной лепешкой

И солью звезд посыпан небосвод.

День будет тихий, солнечно-хороший.

Час до рассвета. Нам пора в поход.

Где ждут лугов некошеные гривы,

Без нот фальшивых птичьи голоса,

День будет жарким, солнечно-красивым,

И до рассвета только полчаса.

Дорога в горку. Вот сейчас, у дуба,

Увидим ряд румяных облаков.

Пришли. Стоим. У нас одна минута.

У нас до неба шестьдесят шагов.

Каждый день умирает солнце

Средь курганов закатных туч.

Замирают в тревоге сосны,

Ночь закрыла наш мир на ключ.

Люди — дети лежат в оврагах,

В тёмных снах незалеченных чувств.

Но простить и проснуться надо.

И поверить, что ты не пуст.

Город уходит автобусом полным

Поля обнимают меня.

По самые плечи холодные волны.

Иду в ожидании дня.

Увидеть еще раз небесные роды,

Прекрасное солнце-дитя.

Чем ближе закат, тем дороже восходы.

А годы бегут не шутя.

От ливня ночного тяжелые травы

Смывают асфальтовый след.

И в тихом величии Божия славы

Мой мир озаряет рассвет.

Разорваны тучи пылающим светом,

Дух Божий снисходит в поля.

И вместе с пророком, как в древния лета,

Ликует в молитве земля.

Иду на восток к зеленеющей чаще,

Все утро до мига храня.

Я верю, я знаю, я здесь настоящий,

Я видел рождение дня.

Зари балтийской розовый плавник

Едва мелькнет за сереньким окошком.

И надоевший дождевой парик

Надет на город вечною причёской.

Опять поля в коросте сорняков

Уходят в зиму бурою пустыней,

И стыд людской под синевой снегов

Из наших глаз пусть ненадолго сгинет.

Но как уйти от голоса Земли?

Здесь всё заполнено ее печальным слогом:

— О, человек! Подумай, оглянись,

Мне нечем оправдаться перед Богом.

Я создана от века, чтоб рожать,

Встречать тебя пред пахотой и жатвой.

Забыв сейчас, что я для Мира — Мать,

Ты преступил божественную клятву.

Великий грех бесплодною лежать.

Освободи меня от страшной доли,

Благослови меня на урожай,

Перекрести засеянное поле.

Туман царит

Осеннею капелью встревожен лес.

Казалось, воздух вытеснен водою.

Из тысяч сит на клёны и на ели

С сырых небес,

С зелёных шкур серебряною дробью

Запрыгал дождь.

На кружева тяжёлой паутины

Сырой ноктюрн, исполненный с любовью,

Для тихих рощ.

Лес в сером шуме падающих струй

Тяжёлым бисером свисает паутина.

Дождь шумно катится

С колючих хвойных шкур.

Сегодня воздух вытеснен водою.

И жаль мне захлебнувшуюся землю.

Воспалены и беспокойны лужи

В танцующих блестящих волдырях.

Ручьи бушуют на песчаных склонах,

И наливаются зелёные болота.

Какое отчуждение живое

От суеты асфальтового града.

Один стою во влаге поднебесной,

Внимая вечным нотам дождевым.

Секундой — огонёк в бурьяне

В тяжёлых росах — бега полоса,

Трава качается раскрытой тайной: Лиса.

Клоня головку влево-вправо

Синичка смотрится в окно,

И клювом бьёт стекло исправно:

«Зима, хозяин! Где зерно?»

Земля — старушка вся в лоскутьях листьев

В холстине рваной неопрятных трав,

Не может умолить остановиться

Холодный дождь.

От осени устав, ей тяжела

Полей пустая праздность.

Как нищенка, всё плачет о былом,

О юности пшеничной и отрадной,

О хлебных родах теплым сентябрём.

Кипит под ливнем грозовым

Дрожит испуганная лужа.

Мир головастиков контужен,

Сверкает молния над ним.

Гоняет листья злая рябь,

И сук упавший мутит воду,

И какофонией к погоде

Шумит деревьев чёрный ряд.

Но! Гром в утробе унося,

Уже к востоку валит туча.

Уже светлее, тише, лучше!

И солнца первый свежий лучик

Готов на зелени плясать.

Народ спасённый славит свет.

Вся лужа в радостном движенье,

Волнует неба отраженье,

Не ожидая новых бед.

Тяжёлой каплей согнут лист травы

Поля молчат… Всё утро недвижимо.

У дуба тёмного с зелёной головы

Туман стекает каплями росными.

Небесный бархат лунных верст —

Живая карта мирозданья.

В хрусталик глаза стаи звезд

Я собираю со вниманьем.

Свод близок мне, как сад ночной,

Покрытый вечными цветами.

Расту к нему с коры земной.

Все меньше ночи между нами.

И ум просторен. Не теснит

Его небесная громада.

Он вместе с космосом летит,

Роняя мыслей звездопады.

Скрип смертных петель день за днем

Для тысяч душ, входящих в вечность, —

Ежесекундная конечность,

Что мы, тоскуя, признаем.

Растущих кладбищ города

Обозреваем скорбным взглядом,

Где мысль, что всем (и мне!) туда,

Рождает жалобы: «Не надо!»

— Нет, надо! Ты купил билет,

Едва родившись, до конечной,

Не поминая смерть беспечно,

Вплоть до шестидесяти лет.

Так трудно в полдень золотой

О кратком дне с печалью думать,

А лет подаренная сумма

Почти потрачена тобой.

Но с треском валится сосна,

И доски сушатся для гроба,

И шьётся саван смертной робой

И ты один. И смерть одна…

Но жадность — грех. Теперь скажи:

Ты мог стократно не проснуться,

Не смог сейчас бы оглянутся

На ту дорогу, что лежит

Сегодня лентой премиальной.

И по заслугам ли дана тебе она?

Где возглас слезный, благодарный?

— Но смерть, но смерть — она страшна!

— Согласен, стук земли о гроб

В душе родит такое эхо…!

Что пожалеешь человека

Когда он падает, как плод

В сырую яму, прям с верхушки

Карьеры, опыта и знаний,

Со счетом личных притязаний,

Себя считав одним из лучших!

Но не просчитан смерти ход,

И твой трагический уход

Для них, идущих от могилы, —

Печальный эпизод от силы.

В походе выбывший солдат

И даже победитель — брат!

Взгляни на тот могильный ряд:

Сорокалетних строй теснится.

Скажу, не каждого живот

Меж двух оградочек пройдет.

А вот тридцатилетних лица

На черном мраморе в улыбках!

А, кстати… Странен выбор сей.

Здесь грусть уместнее. Ошибки

Довольно часты у людей.

Итак могила! Философы,

Шекспиры, наполняя строфы,

Любили умничать над смертью

Но, уверяю вас, когда,

Она стучится, то поверьте:

Все, славой полные года,

Не стоят дня, сейчас, немедля!

И времени спешить к обедне

А там покаяться, но нет.

Все измышления ума

И остроумных слов тома,

Чем потешался этот свет, —

Всего, и даже света нет!

Да, смерть приводит к утешенью,

Когда простил и сам прощен.

Нет бесконечности в движенье.

Остановиться есть резон,

Но мало! Века людям мало!

Он не успел! Прибавьте дней!

Налить ещё? Нарезать сала?

А совесть, кажется, стучала

Между визитами врачей:

— Задай вопрос себе: ты чей?

Кто в мир привел, кем мир подарен

Тебе без спроса твоего?!

И сколько раз солиден, важен,

Ты в мире говорил: «За все

Платить нам нужно, дорогой!»

Но кончен жизни краткий сон.

И тело грешное несёт

К могиле бодрая бригада,

И оплатить дорогу надо.

Зима

В лучах осенних прядь седая

Хрустит трава морозной жестью.

Парит дыханье. Листьев стая.

Все знаки зимнего предвестья.

Всё больше золотого в рощах,

Всё крепче стеклышки закраин.

Ощипан ветром кустик тощий,

Уснул до мартовских проталин.

Не выйдя памятью из лета,

Уже бредём листвой опавшей,

И те прощальные рассветы

Погасли под дождём вчерашним.

Дождь январский топит снег

Тают зимы. Человек

Весь растянут межсезоньем

Между лужей и сугробом.

Между вьюгою и громом,

Где давление и пульс

Каждый день меняют курс…

Белый февраль удивляет

Надо же!

Хлопья густыми стаями

Вместо дождя,

И на рябинах важные

Свиристели.

Позавтракать прилетели,

Ребята северные.

Во дворе снеговик

С криками лепится.

Ну точно: зима! Не верится!

Вдруг! Под каблук

Ледок запорошенный!

Очки в крошево!

Неосторожно как!

А может…

Лучше бы дождик?

Студит восток непогодою

Зябнет сырая Балтика.

Птицы шарами мягкими

Качают рябины маятник.

Тусклое небо сыпется

Наземь хрустящим крошевом.

Думаю о хорошем:

Нужно земельке выспаться!

До марта всего ничего

От белых тяжелых снегов

Больное, сырое тряпье

Сереет в ложбинах лесов.

Звенящая спевка синиц,

Гремящий в капели карниз,

Небес голубеющий лист

И крики лебяжьих станиц, —

Все в трепете скорой весны.

И мы, мое сердце, и мы…

Холодный дождь, почти обледенелый

Бьёт с ночи в лужи шумною картечью.

Он неуютен, тёмен этот вечер.

Уже в пути полярные метели.

Тепло закрыто в коконах бетонных,

Трава ржавеет на краях асфальта,

И бесконечность до проталин марта.

Но чай горяч, и кресло так удобно!

Короткий день… Короткий, самый-самый

С обеда сумерки густеющею мглой.

Но завтра, завтра! На шажок, на малый

Мы ближе к солнцу, ближе мы с тобой.

А там снега, поймав весенний ветер,

Вольют в ручьи оттаявшую кровь.

И рифмой вечной к ней — любовь

Уговорит нас жить на этом свете.

Зима бросает снегом понарошку

Назавтра дождь, крупа и снова дождь.

Погода мечется за сумрачным окошком,

И к праздникам зонты раскрыть пришлось.

Но как же радостны природные движения:

Снежинок шепот, ветров хоровод.

И с ними ты в таинственном вращении.

Летишь, покорный притяженью,

Черкнув стихами о небесный свод.

Зима! Как много в звуке этом

Песка и соли… И поэтов,

Что скачут рифмой по снегам,

Замерзшим рекам и полям.

В солёной жиже тонут башмаки,

Краюшки льда невидимы и грозны.

Дождинками исчерчены очки,

И вместо снегирей орут вороны.

Но будем ждать, как чуда, крепкий лёд,

Ночной морозец, иней, хлопья!

И для души снежинок хоровод.

Мы с лет далёких рождены

Для встречи царственной зимы.

Весны поспешные мгновенья

И лета скорого пролет,

Осенних месяцев старенье, —

Все к белым, вечным снам ведёт.

Здесь успокоенность природы

Под снегом прячет дни и годы.

Где пел ручей, там стынет лёд.

И наша жизнь, как он, замрет.

Сезон ветров, хрустящих луж

Сезон потерянных перчаток.

С трудом смывает ночи тушь

Рассвет. И день печально краток.

Искрятся в памяти огни,

Тепло песка, смешинки взглядов.

Но снег пошел. Мечты и сны

Уже заносит снегопадом.

И жизни поздней зимний день

В нас смотрит искренне и строго:

— Доволен ли своей дорогой?

И не жалеешь ли о ней…

Бликуют лужицы, затянутые с ночи

Общипанные ветром, мёрзнут клёны.

И острый месяц на мороз заточен,

И к небу дым — пушистою колонной.

Земля, застыв, хозяйку ждёт смиренно,

Что с царских плеч подарит миру шубу.

И сон желанный, от трудов забвенье,

И чистый снег, — на сор от жизни шумной.

В ночь ушедший унылым и серым

Лес, сверкая, приветствует солнце.

В горностаевом мехе деревья —

От осинки до мачтовых сосен.

Без чинов, справедливо и щедро

Иней брошен торжественно белый.

Не качнется былинка от ветра,

Ждут прихода царицы деревья.

Морозный утренник — унылый, серый лёд

А к полудню вода уже живая.

Степлело ночью, молодой восход

Весенними румянцами сияет.

В лесах не видно ни клочка зимы.

Грачи воруют ветки у соседа.

Мир ближе к свету, ближе к солнцу мы.

К нему все первоцветы и надежда.

Горелый воздух радостных костров

Над городом, уже совсем весенним.

И долгие, холодные сомненья

С души сбегают, как вода ручьев.

В туманной белеси топорщатся леса

Снега, отяжелевшие водою,

Ползут с бугров, сочатся ручейками.

Декабрь, как гриппом, заболел весною.

Над нами,

Отбросив всех календарей устав,

Хлопочет дождь.

На встрече снега и дождей

Стоит декабрь с намокшей шубой.

Снегов сверкающие груды

Живут лишь в памяти моей.

Ветрами треплет календарь,

Смешат прогнозы на неделю.

Зима… И ей уже не верю.

Не быть тому, что было встарь.

Что ж, до весны я закрываю дверь

За тихой радостью прошедшего сезона,

Где руки жили напряженьем бодрым,

Касаясь тела ласковой земли.

Где все цветы тянулись ароматом

Ко мне за хлопоты мои о красоте,

Где грубою ладонью гладил

Пионов молчаливых лепестки.

Слетает снег с нахмуренный небес

И накрывает белым одноцветьем.

Лист земляничный, кустик голубики,

Всего меня.

Надолго.

До весны.

В атаке воющей роняют тополя

Потоки мутного и бешеного снега.

Осиротевшая, ослепшая земля

Тоскует о пропавшем синем небе.

Циклон! Накрыло. Окна в «молоко».

Весь мир качается в неистовой метели.

Зима — царевна! Грозно и легко

Летит в санях по белой карусели.

Сезон потерянных перчаток

Солёной грязи, долгих снов,

А жизни тающий остаток

Опять замёрз в тоске снегов.

Заря малиновым лезвием

Подрезала ночи свод.

Лёд, о котором мы грезили,

Вот он, родимый, вот.

Земля уснула в грязевых потёках

В холодных блёстках леденистых луж.

Нет с неба ни единой белой крохи,

Ни запаха забытых русских стуж.

В сырой тоске январских ожиданий

Обманный календарь ругали мы,

А за окошком в белоснежной тайне

Уже кружились бабочки зимы.

Немая музыка полуночного танца,

Снег на земле, как слой упавших нот,

И девственная в утреннем румянце

Земля — невеста встретит свой восход.

Зима — чужбина медленно ушла

В осколках неба, тронутого синью,

В кусочках дня под именем «дела»,

Ушла сезоном тусклым, а не жизнью.

И солнечный холодный абажур

Лил полусвет на зябнувшее время,

На скудные обрывки снежных шкур

В тени домов, где жили наши тени.

Страшусь весны, но не могу не ждать,

Волнуюсь живо ветром потеплевшим,

Зелёная трепещет благодать

Над юношей внезапно постаревшим.

Ах, юность, юность — Родина моя!

Весною снова прорастаешь в память,

Призвав к ответу искреннее «Я»,

Отбросив прожитое, между нами.

Увидеть свет, единственность познав,

Не изменив любви, закрыться в прошлом,

Свой календарь навечно разодрав,

Все 30 лет быть понарошку взрослым.

Обожжена морозом с ночи

Весна в полях белёсых зябнет,

В гнездовье птица не хлопочет,

Лежит земля холодным камнем.

Томимся памятью апреля

И кликов ждём с немого неба,

Но клина нет. Не долетели.

А полдень дышит свежим снегом.

Весна

Пришла… Так нежданно. Здравствуй!

Опять без подарков, милая?

Где творческий всплеск и страсти?!

Где рифма весенне красивая!?

Молчишь? И все плачешь дождичком?

Да в сером платочке Небушко.

К поэме присесть не хочется,

А ждал, как голодный хлебушка!

Пора и домой с прогулки-то.

Но что это? Клики дивные!

Конечно же! Да! Курлыкают!

Дождались… Привет, родимые.

А к вечеру — дрозд вполголоса,

И зелени иглы свежие,

Туманов седые полосы

И радость земли — подснежники.

Помедлим, вдохнем, послушаем:

Все стронуто вечной силою.

Поэма родится, лучшая!

Весна. Заходи же, милая.

Землю греют дымы костров

Первоцветы — улыбкой неба.

Я доволен холодной весной,

Как невестой, спокойной и зрелой.

Весна волнует Землю горячо

Та белыми туманами вздыхает

И в пашню черную под солнцем молодым

В себя златое семя собирает.