Бесплатный фрагмент - Проклятие кровавой луны

Проклятие кровавой луны

I

Ночь заходится луной,

А из леса волчий вой.

— Что за черти? Что за дьявол,

К нам оборотне'й отправил?

Нынче век наш неспокоен-

Не пройдет здесь даже воин! —

Мелет спьяну лорд Трибой,

Сотрясая бородой.

В этой же корчме с сивухой

Зависал и длинноухий.

Только все он услыхал,

Меч серебряный достал:

— Я с бедою вашей справлюсь,

Убийством чудищ, ведь я славлюсь!

Да чтоб мне гореть в аду,

Если вам не помогу! —

Бьет себя пьянчуга в гру'ди,

Чтоб знали ту'тошние люди,

Какой же воин к ним забрел

И много шороху навел.

— Щас же я к оборотню̍

Прямо в логово пойду.

Выпущу ему я кровь

Корчмарь, мне пива приготовь! —

— Ты, храбрец, побойся ночи

У чудовищ хватит мочи,

Чтоб такого завалить

И кровушки твоей испить! —

Смеялись местные мужи

В хмели от водочки из ржи.

Подначенный храбрец хмельной

Поднялся, топнул он ногой.

— Сейчас вам делом докажу,

Убийцу-волка я сражу!

Бошку' его вам предоставлю

И вас в покое не оставлю:

Должны мне будете по гроб!

Слыха'ли сме'рды, ети'ть вас в лоб?

Все разом война снарядив,

Уткнулись в свой аперетив

И выпивая за его победу,

Наговорили много бреду…

А длинноухий на плечо свой меч закинув,

Корчму веселую покинул.

С тех пор никто в округе сей

Не слы'хивал о нем весте'й,

Лишь по весне охотник — дед

Нашел в лесу его скелет.

С тех пор и оборотень местный

Стал куролесить в перелеске.

Отпробовав крови' людской

Он потерял весь свой покой,

И жажда днем его давила,

А по ночам в леса манила.

II

Луна на небе засияла

И полный лик свой показала.

И снова оборотня вой

Раздается под полною луной.

Ветер по округе вьется

Ликантроп в цепях все бьется.

В башне замка он закрыт

Караул за ним следит.

Вот один из караульных

Устав от снов своих разгульных,

Решил косточки размять

И немного погулять.

Услышав, как их пленник в клетке

Скребется и рычит на на це'пке,

Глазочком в щелку заглянул,

Да и к напарнику рванул:

— Там герцог наш, как зверь в силках,

Запутался в своих цепя'х.

Он задыхается в удавке,

Умрет — нам не видать добавки

К получки нашей, к медякам,

Снесут бошки' нам дуракам! —

И вот, двое из конвоя

Пошли освобождать вульф-бо'я.

Засов открыли, в логово вошли,

И тело зверя бездыханное нашли:

Поросший шерстью, когти сабли,

И зубы острые, как грабли,

Торчат из мерзкой пасти монстра

И каждый умещался в горсти.

— Иди проверь-ка, дышит ли,

Иль поздно мы сюда пришли? —

Толкает в бок мечом напарник,

Себя ведет он, как начальник.

— А че так сразу, я смотреть?

Проверь-ка сам, хорош звиздеть!

Не помню, чтоб хмыря такого,

Повышали до старшо'го.

Чего ж командуешь ты здесь?

Хорош бухтеть и сам залезь! —

Напарник строго говорил

И врозь ладони разводил.

— Я не могу, боюсь до дрожи

Огромной этой волчьей рожи.

Ноги мне откажут сразу,

Коль ближе подойду к заразе.

Вот, смотри! Уже размякли.

Не чую их, они как пакли.

Показывал один другому,

Мечтая убежать до до'му.

— Я сам признаюсь, что страшусь…

Поверь! И я его боюсь.

Лишь только я к нему ступил,

В штанину лужу напустил! —

— Пока с тобою мы тут мнемся

Вервольф в цепях совсем загнется.

Тогда нам герцог старший даст —

В ручище смерти передаст.

А за спасенье сына своего,

Не пожалеет ничего:

Мы обретем богатство, славу,

Коль угодим отцову нраву…

Отговорки все потом,

Совместно разберемся со ското'м.

Иди за мной, держись-ка ближе,

Вдруг, чего я не увижу… —

Конвойный первый говорил

И к зверю ближе подходил.

И одновременно нагнувшись,

Дрожа и матом чертыхнувшись,

Они его освободили

И по-быстрому свалили.

Но только к двери добежали

Их зубы оборотня догнали.

Порвал их монстр на клочки,

Сорвал засовы он с петли

И выбрался из башни этой,

Свободный побежал по свету.

И мчался зверь, как ли'хий ветер

В след оставляя кро'ви реки.

Молва пошла с тех пор в округе,

Мол: «не ходите в леса, дру'ги!

Там зверь ужасный и свирепый,

Он человеков ест, как репу.

И целиком он вас сожрет,

При этом глазом не моргнет!»

И снова страх на люд нашел,

Что монстр в лес опять пришел.

Народ стал деньги собирать,

Чтобы охотника нанять.

Минули месяцы, что б прежде

Удалось охотников сманить с земель прибрежных,

Что силой славились своей,

Готовых выручить людей.

Их к берегу причалило с десятка:

Свирепые, угрюмые и смотрят все с оглядкой

И чуть заслышат они шорохи в кустах,

Стреляют так, что наступает зверю крах.

С собой они оружие смертельное несут

И им они уверенно в руках своих трясут.

Досу'жие до девок, боя и питья

И меж собою они ро'дные братья'.

Условия им сообщили, злата дали

И только пыль из-под пят охотников вида'ли.

Наемники гурьбой всей в лес вломились,

А люди о удачи их молились.

Серьезная охота в лесах тех развернулась

И много хищников тогда загнулось,

Но братья свое дело четко знали

И оборотня в скором времени загнали.

Стреляли его пушками, рубили топорами,

Огнем палили, дырявили гвоздями…

Все ни почем проклятому чертяке,

На нем все раны заживают, как на собаке.

Ну вот один из всей охотничьей династии

Зуб серебряный изъял из своей пасти,

Вложил его в мушкет, поджог фитиль

И выстрелил он в зверя с полумиль.

Пробил легкое серебряный зубок

И из раны зверя заклубил дымок.

Зверь тут же ринулся спасать свою седую шкуру,

С утеса в реку скинул он свою фигуру.

— Вот гад! Мы упустили зверя!

Он сдох, иль нет? Надо бы проверить! —

Молвил всем старшо'й из братьев.

— Нужно отработать честно, нам ни к чему селян проклятья!

Все разом в один голос согласились

И в путь дорогу вскоре снарядились.

Да вот теченье бурное тело унесло

В края далекие, в озерное русло'.

Прибила к берегу на камни тело,

Которое лежало до утра без дела.

А утром уже юношу красивого нашли,

Когда рыбачить мужики к берегу тому пришли.

В свою деревню они находку оттащили,

Водою чистою его омыли, напоили

И занесли в дом повитухи —

Единственной в деревне лекарке-старухи.

Она ему на раны травы приложила,

Зуб серебряный вынула и рану ту зашила.

Отпаивать настоями больного бабка стала

И потихоньку своим леченьем парня поднимала.

III

У той старухи была внучка,

Та еще девчонка-штучка:

Красавица, юна в годках,

Нужды не знала в женихах.

От ясных глаз ее — сиянье,

Что всех манило на признанье —

Веяло теплом и светом…

И как на зло случилось летом

Той девушки к своей бабуси

Приехать в гости из родного устья.

В помощницах красотка эта

Была у бабки на все лето.

За юношей она следила,

Ухаживала и кормила…

И вот, как обычно и бывает

Молодых чувства вдруг обуревают.

Любовь их на'крепко связала

И верности обоих обязала.

Шло время, а луна росла.

Охотников били по реке весла'.

К берегу причалили войны-братья,

Чтоб навсегда избавить волка от проклятья…

Тем временем сын герцога беду учуял,

Охотников душок, что с речки дунул,

Он носом потянул и запылало сердце,

Признал, что от расплаты никуда не деться.

Окреп немного, он стал бесноваться

И по избушки повитухи с угла на угол мотаться.

— Бежим со мной, краса моя, Ирада!

Я чую, что за мной пришли, устроили засаду!

Бежим к отцу, там будем под защитой.

Мы в замке спрячемся от глаз чужих закрытом.

Там будем мы с тобою мужем и женой,

Только дай согласье и бежим со мной!

— Ох глупый! Ты чего от внучки просишь?

Вернешься в замок и ее ты бросишь!

Она хоть и красотка, но без голубых кровей.

Отец твой не позволит плодить вам сыновей!

Ты красивый парень, но чувствую с тобой

Общенье моей внучки выйдет нам бедой.

Уходи скорее, ведь ты уже окреп.

Вот тебе водица и пшеничный хлеб! —

Протянула бабка и турнула в бок:

— А теперь-ка с Богом, ну давай, милок! —

Помахала бабка утешая внучку:

— Коль Ирадку любишь не тяни со случкой.

Присылай сватов к нам, мы их будем ждать,

Коль намерен свадебку с Ирадочкой сыграть.

— Ну конечно, бабка, я к вам возвращусь,

Если я в дороги тут не задержусь.

Ну а ты, любимая, меня здесь дождись,

Понапрасну слез не лей и иди ложись.

Будем скоро вместе, разлука пролетит

И наш с тобой союз отец благословит. —

С этими словами паренек ушел

Болея за любимую и сердцем и душой.

Но судьба злодейка по-другому рассудила

И двоих влюбленных на веки разлучила.

Охотники с собою трофеев привезли,

Оборотня голову людям поднесли.

Вновь в деревню эту спокойствие пришло,

А в другой деревни сердце девушки зашло:

— Ну где же мой любимый? Месяц уж прошел.

А может сват, им посланный, дом наш не нашел? —

Убиваясь горем, девушка щебечет,

Слезы утирает и слагает речи:

— Может, с ним, бабуля, случилася беда?

А может притомила в дальний путь езда?

— Ну, что же ты, глупышка, ни как все не поймешь!

Бросил он собака…

— Нет! Ты мне нагло врешь! —

Плакала девица у бабки на коленях,

А бабка утешала свою внучку в сенях:

— Это ты, бедняжка, мужиков не знаешь,

Что у них на мыслях, ты не угадаешь…

Сегодня они любят, ну а посля' чужие…

Мы вон, с твоим дедом, тока так и жили. —

Сетовала бабка, гладя внученьку свою:

— У тебя все будет… А его убью!

Попадись мне только под горячу руку,

Я уж его вылечу, таку подлу суку!

IV

Дни и ночи пролетали, время все летело,

А у девушки-красы пузико круглело.

Вот заметила и бабка, в девке измененья,

И решается спросить, с ее позволенья.

— Ты чего такая стала? По утрам все плохо…

Не решила ль понести от герцогского ло'ха? —

Девушка лишь опустила свои ясны очи.

— Ой бабуля, ой родная, больше нету мочи! —

В слезы кинулась девица бабушки на грудь.

— Ну-с, рассказывай девица, в чем страданья суть?

И со всхлипом ее внучка правду рассказала,

Как судьба ее за счастье жестоко наказала:

— Я не думала бабуля, что вот так все будет,

И не думала, что он про меня забудет.

А теперь я на сносях и совсем одна…

Что со мной теперь-то будет? Ой, беда! Беда!

— Не расстраивайся так, все это — не горе,

Ну подумаешь, принесешь ты дитя в подоле…

Вырастим твое дитя… он же наш! Сумеем!

Ну, а ты теперь сама станешь в раз мудрее.

У меня здесь оставайся, будем вместе жить,

А потом придумаем, как нам дальше быть…

V

Пролетело много время,

Выпало рожать ей бремя…

Стонет девка вся в поту:

— Мне уже невмоготу!

Бабка рядом, греет воду, сетует на ночь:

— Вот увидишь, что к утру принесешь ты дочь!

Только вот луна на небе кровью обагрилась —

Очень нехороший знак… Хоть бы получилось!

Стоны до утра неслись из дома повитухи:

Умирала внучка на руках старухи,

И пред смертью наказала, дочь свою спасти:

— Не бросай ее, родная… Режь меня, хоть рви!

Но спаси мое дитя, ведь она мой плод,

И в любви зачата… Пусть ей повезет!

На заре затихла девка и повисла тишь,

А минуты через три закричал малыш.

Бабка вьется над дитятей, с утробы доставая,