Бесплатный фрагмент - Проклятие Эммы де Марше

Вступление

1870 год. Графство Ланкашир.

На небе взошла полная луна. Ее свет окутывал лес и поле, раскинувшиеся близ деревни Барли, графства Ланкашир. Вдалеке защебетала ночная птица. Ее тихое, но при этом звонкое пение нарушило гробовую тишину, что объяла эти места. Однако, стоило птице умолкнуть, как вновь все окутало холодное и жгучие безмолвие.

Места близ деревни Барли, всю историю своего существования имели дурную славу. Никто из деревни не решался уходить на холм Пендл после захода солнца. Ибо каждый свято верил в то, что те места прокляты. Истории, конечно, не были беспочвенными, но и доказательств у жителей Барли не было. Лишь предчувствия, лишь мысли и намеки. Но эта ночь стала последней в жизни молодой Эммы де Марше, хотя на тот момент девушка и мать двоих детей, даже не догадывалась о своей печальной судьбе. Она тихо и мирно ночевала в своей избушке, которую считала лучшим домом, нежели родовой замок, где обосновался ее тиранический отец — Сарон де Марше. Девушка уже три года, как скрылась от ненавидящего ее родителя, пытаясь спасти свою жизнь и жизни своих невинных детей. «Они не виноваты…», — шептала девушка ежедневно, когда гнев Сарона падал на малышей. «Бей меня, истязай меня, их — пощади», — умоляла она в слезах, и он внимал ее просьбам: истязал ее. Дети наблюдали.

Теперь, Эмма жила на окраине Барли, в завалившейся избушке, куда жители деревни забредали крайне редко, и это служило девушке защитой от их гнева. В пристанище Эммы было все необходимое: стол, кровать, на которой она спала вместе с детьми и старый, запылившийся сундук.

В ту последнюю ночь, когда жизнь Эммы близилась к своему закату, ей попалась книга, которую девушка унесла из библиотеки отца еще в детстве, но все эти годы не прикасалась к ней. «Темные силы и как управлять ими», — прошептала девушка, искоса взглянув на спящих детей, которые согревались только своими объятиями. Тяжелый замок книги открылся без труда и девушка, присела на пол, чтобы окунуться в мир неведомого. Из легенд Эмма знала, что с помощью магии можно изменить все, включая ужас бытия, где ее дети голодают и считаются изгоями, а она сама проклята быть дочерью «чернокнижника». Страницы книги оказались пожелтевшими и грубыми, девушка перелистывала их быстро, словно знала, что чем дальше успеет пролистать, тем больше шансов получить ответ на незаданный вопрос.

Грохот, донесшийся с улицы, заставил Эмму встрепенуться. Дети проснулись и испугано посмотрели на мать. «Все хорошо, засыпайте», — дрожащим голосом проговорила Эмма и попыталась закрыть книгу, чтобы спрятать назад, но тяжесть замка не дала ей этого сделать.

Стук в дверь, мгновенно перешел в грохот, и молодая женщина приготовилась встретить смерть лицом к лицу, когда странный серый туман растелился по полу и окутал все помещение хижины.

— Не дыши, — прошептал детский голос, и Эмма уголком сознания узнала своего сына, но не дышать уже было поздно.

***

По лесной дороге, под светом полной луны, бежала молодая женщина. Ее лицо было перепачкано землей и кровью.

— Ведьма! — послышался над лесом крик, и она в ужасе остановилась.

Ее худые бледные руки покрылись чешуей, волосы слиплись, словно она только что вышла из воды. Кожа на лице сделалась зеленоватого оттенка и вместо зубов, появились острые клыки.

«Книга», — мысленно прошептала Эмма и оглянулась на своих преследователей. Жители деревни, во главе со священнослужителем уже почти нагнали жертву, и она вместо попытки сбежать, упала на колени, словно хотела вымолить прощение за свои грехи.

— Я не виновата… — тихо шепчет жертва, надеясь, что хоть Бог услышит, когда люди остаются глухи к ее молитвам.

— Вон она! — кричит кто-то, и девушка с ужасом поднимает глаза на своих палачей, — Убить ее!

— Эмма де Марше, — голос священника напоминает раскат грома. Эмма смотрит на мужчину в рясе и умоляюще шепчет неразборчивые слова. — Вы обвиняетесь в колдовстве и будете казнены за злодеяния, совершенные вами. Хотите ли вы что-нибудь сказать?!

Девушка качает головой, но спустя всего миг, весь ее облик меняется. Острые крылья, похожие скорее на перепончатые лапы, вырвались из спины Эммы, глаза вспыхнули желтым огнем и вокруг собравшихся вспыхнул огонь. Пламя окружило людей. Толпа смешалась. Эмма, точнее то чудовище, в которое она превратилось, поднялась на козлиные лапы и обвела горящими взглядом собравшихся людей.

— Отныне эта мерзкая деревня проклята! — тишину разрезал хохот. — Вы, гадкие людишки, не сможете меня убить! — голос женщины теперь звучал низко и хрипло, — Ибо я пришел вершить правосудие….

Огромные крылья взмахнули и тело Эммы поднялось в высь. Люди в ужасе и немой ярости наблюдали за монстром, готовым вершить свой дьявольский суд над женщинами, детьми и стариками, чтобы утолить жажду мести.

— Я напомню вам, кто хозяин этих гиблых мест, — мужским голосом произнесла Эмма.

Она сделала усилие, и крылья понесли ее вниз, на собравшихся людей. Когтистые лапы вытянулись вперед, и оставалось мгновение до смерти молодого человека, оказавшегося здесь по случайности.

— А-а-а! — завыла ведьма и рухнула не землю. Ее лицо покрыли ожоги и шрамы. Спасая человека, святой отец выплеснул на лицо некогда красивой девушки, святой воды и монстр на мгновение отступил вглубь души жертвы.

— Свяжите ее! — скомандовал священник, обратившись к толпе.

— Помоги мне, … — умоляюще простонала Эмма, когда ее руки до боли сковали путами, — Мои дети… они невинны. Они невинны… Пощадите их…. Это я… только я…

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа, — прошептал святой отец, осенив ее крестом.

Лес разорвал дьявольский вопль.

***

Двадцать лет спустя.

Поезд мчался, минуя мили, оставляя прошлое позади. Робби уже часа два всматривался в темноту за окном тамбура и ловил себя на мысли, что побег от прошлого не самый верный выход из проблем. Вагон качнулся и молодой человек осознал, что на таком расстоянии от окна можно больно приложиться лбом о стекло. С улицы донеся скрежет колес, и Робби холодно огляделся по сторонам. Уж несказанно много в этом противном звуке воспоминаний о ненастных днях, проведенных во Франции.

— Вот ты где?! — отвлек молодого человека сердитый голос девушки. Роберт обернулся к вбежавшей, запыхавшейся брюнетке и его взгляд, суровый и тяжелый, вмиг потеплел. — Не думай, что от твоих глаз, что-то зависит. Я жду тебя уже больше часа, а ты помнишь… — девушка запнулась на слове и потеряно посмотрела в глаза Робби, — Прости, … — вдруг прошептала она и ближе подошла к нему. Теперь между их лицами расстояние сократилось до минимума. Робби улыбнулся и обнял серьезную девушку.

— Надель, все хорошо, слышишь?! — она упрямо промолчала, сжимая пальцами подол серого платья, — Я никогда не брошу тебя одну, запомни это, Нелли.

Девушка отстранилась и снова серьезно посмотрела ему в глаза, словно там, в их глубине, было спрятано, что-то очень дорогое для нее. «Такие же голубые, как и раньше», — мысленно прошептала она и, резко развернувшись, направилась назад, в свое купе.

Роберт постоял еще мгновение. Он все еще ощущал непреодолимое желание выйти из поезда прямо здесь, и направиться туда, куда глаза глядят. Лишь бы дальше от людей. Им с Нелли больше никто не нужен. Молодой человек собирался уже последовать за ушедшей девушкой, как с улицы донесся странный звук, похожий скорее на зов, нежели на ветер или вой животного. Робби вновь прильнул к окну. «Робби, Робби, … — звала женщина, и ее голос почему-то показался очень знакомым для молодого человека, — Мальчик мой».

***

Колеса поезда со скрежетом остановились, и ночной воздух перрона разорвал гудок паровоза. Проводник открыл дверь и спустил трап. За ним на перрон спрыгнул Роберт и обернулся, протянув руку Надель. Девушка улыбнулась ему и ловко спрыгнула, опираясь на протянутую руку.

— Вы такая красивая пара, — восхищенно произнес проводник.

Нелли удивленно оглядела его и неуверенно улыбнулась. В ее больших синих глазах отразилось недоумение, что вызвало у мужчины смущение. Роберт, напротив, смотрел на незнакомца холодно и дерзко. В его облике не читалось ни удивления, ни смущения, ни испуга, который постоянно просматривался в глазах Надель.

— Я… я обидел вас? — замялся проводник, не сводя взгляда с ясных глаз девушки. Она сконфужено заулыбалась и перевела взгляд на Робби.

— Нет, нет, что вы, — произнесла она, хотя по взгляду глаз ее спутника подобного сказать было нельзя. — Просто, … я не думала, что вы видите в нас пару…

— Вы не пара? — проговорил мужчина, скорее для того, чтобы сказать хоть что-то, нежели чтобы убедиться.

— Она моя сестра, — отрезал Роберт и, закинув сумки на плечо, направился по перрону в сторону деревни.

Надель вновь сконфужено улыбнулась и направилась за братом. Поезд спустя пару — тройку минут вновь прогудел и направился вдаль. Нелли заворожено проводила его взглядом и снова бросилась вдогонку за Робертом, который уже почти преодолел вокзал и был готов направиться в Барли, когда замер в ожидании сестры.

1 глава

Два года спустя.

Поместье де Марше. Чтобы попасть в это готическое, древнее сооружение, следует пройти через темный лес, который, кажется, растет здесь со дня основания этой деревни. Насмерть сплетенные ветви деревьев, создают ощущение изгороди, ледяной ветер, кажется, сопровождает эти заросли постоянно. И пройти по этим тропкам представляется практически невозможным из-за постоянного крика сов, которые являются единственной живностью леса. Но, если все-таки вам везло преодолеть лесное препятствие, то вы непременно оказывались у старой, затянутой лианой, железной калитки. Калитка всегда была чуть приоткрыта. Ржавчина уже давно съела металл навесов, и потому при каждом порыве ветра, отсюда доносился скрипучий звук, походивший скорее на плачь убиенной Эммы, нежели на скрип металла. Однако, не всегда звук является тем, что мы слышим. Тропу к поместью устилал белый песок, напоминающий манную крупу. В деревне поговаривали, что кто-то пытался этот песок сварить, когда здешний мир охватил голод. Но правда ли это сказать точно нельзя.

Проходя через ворота, гость оказывался в некогда сказочном саду. Теперь этот сад больше походил на выставку гербария. Цветы завяли. Кусты засохли. Создавалось ощущение, что сад оплел огромный паук. В былые времена, красота сада была достойна кисти художника, особенно в ранние часы рассвета, когда солнце только начинало вставать из-за далеких гор и разливало свой свет, застилая им верхушки деревьев и кустов, словно золотое покрывало легло на землю. Сейчас же красоту съедала тьма. Непроглядная. Жуткая. Пройдя по саду, путник оказывался перед высокой мрачной лестницей, ведущей к поместью. Само поместье было построено на холме Пендл и потому его высокую крышу можно было увидеть из любого уголка деревни. Она всегда виднеется над макушками деревьев, и служила напоминанием о совершенном злодеянии. Но стоя у подножия лестницы, увидеть поместье было практически невозможно, оно будто нависало над человеком и стеной вставало перед ним, закрывая все: небо, луну и даже окружающий мир. В отличие от сада, красота поместья всегда была окутана некоторой тайной, словно стены его пропитаны тем злом, которое могло происходить за ними. А зла здесь творилось много, об этом вам способен рассказать каждый житель деревни. Что уж говорить о том, что еще когда строители возводили поместье, его фундаментом были человеческие кости. Не зря жители деревни остерегались этих мест, ибо каждый знал, что каждый из рода де Марше, проливал кровь местных жителей, пытаясь спастись от зла которое жило в древних ходах многовекового особняка.

Пройдя по лестнице, свернув на пригорок под древним дубом, чьи ветки будто бы пытались предостеречь заблудших путников от порога проклятого поместья, а после, свернув за угол и поднявшись по следующей лестнице, которая вела к самому входу внутрь обители рода де Марше, только так можно было добраться до поместья.

Когда путник ступал на низкое крыльцо и оказывался у двери, с пожелтевшим окошком, восторг на мгновение оставлял его. Однако, внешний вид особняка всегда обманывал своей простотой наружной отделки. За скрипучей дверью вашему взору представало великолепное зрелище. Мрачное и пугающее, но оттого не менее прекрасное. Длинный каменный коридор, по стенам которого висели канделябры. Игра света и тени, которую отбрасывали сотни свечей, завораживала своей коварной красотой. Пройдя по коридору, путник оказывался в просторном холле с лестницей по середине, которая вела наверх. А обойдя ее с обратной стороны и пройдя через старую деревянную дверь, можно было оказаться у вершины другой лестницы, по которой носители древнего рода спускались в подвал, туда, где и вершились их страшные дела. Там, внизу, в камере пыток, когда-то давно жила девочка, чья невинная душа вкусила тьму магии и под этим гнетом сгнила. Но мы пойдем наверх. Там, где в одной из комнат, сидит парень. На вид ему лет двадцать. Его темные, почти черные, волосы вьются. Глаза горят огнем желания истины, хотя в тусклом свете свечи, может показаться, что этот огнь вовсе не связан с познанием истины, а напротив, имеет природу близкую к безумию. Он сидит за столом из красного дерева и читает старинную книгу, страницы которой уже изрядно пожелтели. Парень шепчет про себя слова и временами широко улыбается, словно нашел то, что искал всю жизнь.

— Явись! — вдруг кричит он.

На мгновение комнату охватывает гробовая тишина. Молодой человек безумно вглядывается в темноту и ожидает чего-то. Но тишина тянется медленно и практически обжигает своим холодом.

— Ну же, — испугано шепчет парень. На его глазах выступают слезы отчаянья. Но тишина продолжает нависать над ним. — Явись! — повторяет он, теряя самообладание.

Во тьме комнаты возникает огненный столб. Молодой человек безумно улыбается и глубоко вздыхает. Столб медленно принимает образ молодой женщины и спустя пару минут огонь практически оставляет ее силуэт.

Она парит в пространстве комнаты пару минут. Ноги ее не касаются пола. Волосы развиваются, словно от порыва ветра. Вдруг женщина громко вздыхает, и облик ее приобретает человеческий вид, но все еще почти прозрачный.

— Тетушка! — с восторгом кричит парень и женщина переводит на него непонимающий взгляд, — Я продолжал твое дело… Взгляни, я сумел раскрыть тайну старения, и почти победил смерть…. Теперь мы столько сумеем сделать, тетушка….

Она медленно прогуливается по спальне, разглядывая исписанные иероглифами стены. Ее лицо словно искажается плохим изображением и приобретает выражение оскалившегося животного.

— Милый мальчик, — гулко звучит ее голос, — Ты мне больше не нужен….

Ночь разрывает крик.

***

Но вернемся, мой читатель, в деревню, которая раскинула свои просторы у самого подножия холма Пендл. В былые времена Барли напоминала маленький и цветущий город. Люди радовались солнцу, которое не покидало эти места с самого начала весны, играли в снежки, когда зима запорашивала дороги белоснежными хлопьями. Когда-то здешние жители были счастливы. Сейчас же дома стояли закрытые, жители проходили мимо друг друга молча, изредка озираясь по сторонам на вновь приехавших и каждый, казалось, этим взглядом спрашивал: «Зачем?». Действительно, смысл проживать в Барли никто не видел, поскольку уже долгие годы погода здесь стояла пасмурная, тучи весели низко и плотно, чаще, чем в остальных провинциях, в Барли происходили засухи, и никто из жителей не мог уйти от голода, если он приходил в эти края. Как поговаривали местные жители, виною всему проклятый холм с его сборищами ведьм. Но кто из приезжих в это верил?

Лишь редкие праздники радовали жителей Барли своими ярмарками. Но случались такие дни настолько редко что их редкость заставляла забыть об этом плюсе даже старожилов «проклятой» деревни.

К слову, новые жители здесь, как правило, не задерживались. Они либо сходили с ума, либо бежали прочь из этих темных мест. Не зря о Барли ходили страшные легенды, что места эти издревле облюбовала нечистая сила. И так уж вышло, что именно Надель и Роберт стали исключением из правила «бежать, куда глаза глядят или скончаться от безумия». Брат с сестрой из французского рода «Марселье» сумели перебороть общий стереотип о том, что места близ холма Пендл прокляты, и выжили в деревне, которую прокляла Эмма де Марше. Хотя местным чудилось временами, что Робби поддался некоторому безумию, поскольку увидеть его в хорошем настроении не представлялось возможным. Младший Марселье всегда смотрел исподлобья. А сам взгляд у него был тяжелый и леденящий. Тогда как Нелли, напротив, славилась своим озорным характером. Никто и никогда не мог застать ее в плохом расположении духа или грустящей.

Вообще в Барли жили тихие и несколько замкнутые люди. Они не были злы, как могло показаться поначалу, скорее их так изменили постоянные несчастья и страхи перед неизбежным. А страданий Барли в те времена пережила много. И меньшим из зол был постоянный неурожай. Самым кошмарным для жителей деревни стала книга Эммы. Тот артефакт, который был найден в домике Эммы де Марше, то Зло, которое сумело обратить чистую жертвенную душу в порочного демона. При этом никто не сумел доказать, что дело было в книге, но все в это верили. Поскольку иначе не могло быть.

Впервые услышав о книге, Робби ожесточенно усмехнулся и ретировался от местных, спасая свои мысли от безумия, Нелли же удивленно оглядела молодого человека, который вскользь упомянул ей с братом историю трагедии Барли. Первая мысль девушки была о том, что сумасшествие — всеобщий диагноз этих несчастных людей, но после ей вдруг сделалось любопытно о чем так много разговоров. Надель попыталась подойти к вопросу с научной точки зрения, но так ничего и не сумела выяснить, а потому бросила это дело. До дня гибели одного из старожилов Барли — Эдварда де Марше. Единственного прямого потомка Эммы. Хотя деревенские жители часто упоминали о детях погибшей ведьмы, но их судьба была настолько туманна, что временами чудилось, будто их и не существовало вовсе.

В день, когда случилось очередное несчастье в поместье де Марше, Надель лишь услышав о случившемся, бросилась домой. Они с братом сняли маленький домик, который в былые времена принадлежал Эмме, пока ее душу не охватил дьявол. Хижина эта находилась чуть поодаль от остальной деревни. И здешняя тишина радовала Робби своим спокойствием. А Надель привыкла потакать брату.

— Случилось убийство! — с порога, запыхавшись, выкрикнула Нелли.

Робби в этот момент мирно завтракал. И, казалось, не услышал ее слов, поскольку никакой реакции с его стороны не последовало. Девушка стряхнула с обуви налипшую грязь и разулась.

— Робби, ты меня слышишь? — подойдя к столу, проговорила девушка. — В Берли произошло убийство…

Роберт хмуро посмотрел на сестру и пожал плечами, словно эта новость его не интересовала вовсе.

— Поговори со мной, — выдохнула испуганная девушка и присела рядом.

— Об убийстве? — поднял брови брат и недовольно посмотрел на Надель.

Девушка глубоко вздохнула и покачала головой. «Нет», — тихо прошептала она, надеясь, что он ее поймет.

— О чем же? — холод в голубых глазах растаял, но выражение лица по-прежнему было отстраненным и неестественным.

— Я боюсь, Робби, — прошептала Надель и наклонилась к брату. Сейчас между их лицами было всего пара сантиметров. — Я очень боюсь того, что нас ждет…. Что будет дальше….

— Ничего не будет, — перебил ее брат и вновь отвернулся к столу, на котором стоял чайник и две чашки.

Нелли огорчено опустила голову. Так же много лет назад молодая красавица Эмма из рода де Марше не могла найти себе покоя. Она искала лекарство, которое спасло бы ее детей от того проклятия, которое выпало на их долю. И эти поиски привели ее к служению демонам. Но Нелли никогда не видела связи между страхом, который испытывала она по приезду в Барли с тем отчаянием, которое по легендам старожилов было свойственно Эмме. «Но ты на нее очень похожа», — заверяли те, кто никогда и не видел реальную Эмму.

Девушка медленно поднялась на ноги и стянула с шеи длинный вязаный шарф.

— Ты не можешь быть так уверен, Робби, что все обойдется, — устало прошептала девушка и присела рядом с братом, чтобы разделить с ним нищую трапезу.

На столе стояла глубокая миска с овсяной кашей, которая во все времена славилась главным деликатесом англичан. В центре красовался новенький чайник, который Нелли приобрела на последней ярмарке по сходной цене. А рядом расположился молочник с изображенным на нем цветком гладиолуса. Девушка глубоко вздохнула и наложила в свою отдельную тарелку несколько ложек каши, которую к слову, она не любила. Однако, принцип «чем богаты, тому и рады» давно стал девизом местных жителей.

— Не делай вид, что не нравится подобная пища, — буквально прорычал брат, — Вспомни, как нам жилось раньше. Поэтому: ешь и радуйся, что Бог послал нам столь богатый завтрак.

Нелли опустила глаза и, вновь глубоко вздохнув, съела ложку скользкой жижи, которую Робби называл завтраком. Однако, она отметила правду в его словах. В былые времена, когда сиротами они жили в детском доме, часто еды не хватало вовсе. Надель боялась вспоминать серую, узкую комнатенку, где на скамейках ютились по трое сирот. Ей не хотелось даже мысленно возвращаться в тот ад, где кормили тебя только за работу и лишь раз в день. Еды на всех не было и потому строгие надзирательницы часто придирались к сделанной работе и гнали детей прочь. В то страшное время в жизни Нелли и Робби появилась мисс Мартемью, пожилая дама, которая изредка навещала детский дом. Ей приглянулись двое сирот, оставшиеся без родителей после страшного пожара и она приносила им разнообразные сласти, которые позже, сидя в узкой комнатенке, которая была их домом, ребята делили на всех. В то время, дети познали материнскую любовь, которой были лишены с ранних лет. Но и там же они вновь ощутили горечь потери. Мисс Мартемью сильно и страшно болела и, когда смерть соизволила прийти за нею, сироты Марселье вновь остались одни.

— И что же говорят про смерть Эдварда? — когда девушка доела свою кашу, осведомился Роберт. — Или они вновь кричат о «проклятой книге»?

Надель тяжело сглотнула и подняла синие глаза на брата. Мелкие морщинки пробежались по ее лбу от удивления: с каким оживлением Робби заговорил о смерти последнего из рода де Марше.

— Книга, — выдохнула Нелли, и Робби злорадно засмеялся. Что вызвало у девушки еще большее изумление, — А что ты думал? Они прожили в страхе перед легендой об Эмме… — на имени ведьмы девушка запнулась и опустила взгляд, — У них это в крови, Робби. Свыкнись с этим, братишка.

— Свыкнуться?! — сердито повторил Роберт и холодно посмотрел на сестру. Девушка даже не шелохнулась, — Никогда, я с этим не свыкнусь, Нелли. Никогда.

Ссоры в жизни Нелли и Роберта были редкостью и потому, в данный момент, девушка попыталась удержать брата за рукав, когда он решил уйти. Надель испугалась и почувствовала, как все ее внутренности съежились, когда брат отдернул руку и зло процедил сквозь зубы: «Ты никогда не заставишь меня посочувствовать этим людям».

— Я и не пыталась, Робби! — вскричала девушка. Ее изогнутые дугою брови изобразили мольбу, но Роберт не смотрел больше в ее сторону.

Резкий удар двери заставил Надель вздрогнуть. С момента их переезда, боль постоянно преследовала девушку. Временами Нелли чудилось, что некий монстр, ужасный, с длинными когтями и свирепым оскалом, следует за нею по пятам. И, если вдруг она остановится и оглянется — он накинется на нее и убьет. Раньше этот монстр жил лишь в ее кошмарах, теперь же мир изменился настолько, что, казалось, все кошмары начали оживать.

Робби прошелся по холму Пендл и попытался вернуть мысли в привычное русло. Он всегда знал, что придет день и Нелли решит, что общество для нее важнее, нежели брат. И когда это произойдет, Робби рисковал остаться в полном, обжигающем своим холодом, одиночестве. Боль в эти мгновения застила его яркие глаза и превращала его в страшного монстра, который сам гнал от себя дорогого человека. Вернувшись в домик, Роберт застал сестру за уборкой кухонной утвари. Она замерла, когда услышала шаги сзади и опустила голову, словно дико устала.

— Прости, — проговорил Роберт, прикоснувшись ладонью к плечу девушки. Она стояла неподвижно. — Я не имел права срываться на тебя, Нелли.

Девушка развернулась к брату и обижено посмотрела в его глаза.

— Давай забудем об этом, — прошептала Надель.

***

Вечером того же дня, Робби решил доказать сестре и всем жителям Барли, что книга — не является убийцей. Этот артефакт не способен открыть портал в другое измерение или оживить страшного демона, который и убьет того, кто прикоснулся к книге. Это лишь вещь и Роберт не собирался верить в то, что вещи способны привести человека к гибели. Нелли пошла с братом лишь потому, что ей следовало исполнить то, что завещали предки «Заботиться о младшем брате до конца». К счастью, а может быть, напротив, к несчастью Робби, книга не являлась для полиции вещественным доказательством и ее не стали прикреплять к делу. Ну, кто из блюстителей закона поверит в эти суеверия. Прочитал книгу, и его убили. Еще бы приписали злых духов, которые живут в этой таинственной окутанной мраком книге. Чушь и только.

Вот поэтому и решил Робби, во что бы то ни стало раздобыть этот древний артефакт. Убитый парень жил в родовом поместье. С внешним миром Эдвард не взаимодействовал, лишь изредка появлялся на общегородских праздниках и даже в эти краткие мгновения, все остальные жители Барли сторонились Эдварда, припоминая ему родственную связь с Эммой де Марше.

Нелли и Робби лишь однажды столкнулись с ним. В тот день, на празднике Эдвард не сводил пытливого взгляда с Надель, и такое поведение не могло пройти незамеченным для Робби. Хотя в этом взгляде не было ни ненависти, ни симпатии, Надель такое поведение показалось пугающим. Он смотрел на нее с интересом коллекционера, который нашел раритетную вещь и готов ее купить за любые деньги.

— Почему вы на меня так смотрите? — удивленно произнесла Надель, незаметно поравнявшись с молодым человеком.

— Ты на нее действительно очень похожа, — с безумной улыбкой ответил Эдвард и поспешил ретироваться.

Робби лишь проводил его гневным взглядом, но послушавшись сестру, не захотел затевать драку. Тем более в людном месте, тем более на глазах у Нелли.

Потому теперь в сердцах молодых людей не было ни сочувствия, ни испуга перед судьбой Эдварда де Марше, ими двигало лишь любопытство. Точнее было бы сказать, любопытство двигало лишь Робби, Нелли следовала долгу старшей сестры.

— Здесь так жутко… — протянула девушка, закутавшись в шерстяную накидку. — Неужели нет другого пути, а только через лес? — она умоляюще посмотрела на веселого брата.

— Нет… — протянул Робби, и на его лице отразилось какое-то демоническое выражение.

— Мне страшно…. Давай вернемся… — вновь проговорила девушка, и ее взгляд стал еще более молящим. — Мы ночью идем по лесу…. Тебе не кажется это странным, Робби?

— Нет, — на этот раз он посмотрел на нее с сочувствием, и его глаза отразили всю трепетную любовь к ней.

Они шли, какое-то время, молча. Луна то выглядывала из-за туч, то снова пряталась, погружая странников во тьму. Нелли, пыталась согреться, сильнее закутывалась в накидку, но и это не спасло ее от пронзительного ледяного ветра. Синие глаза Надель отразили в этот момент такой дикий ужас, который можно увидеть разве что у загнанной горной лани, которая смотрит в лицо своей погибели.

— Почему?… — вдруг с горестным вздохом прошептала Нелли. Робби посмотрел на нее через плечо.

— Что ты имеешь в виду? — тихо спросил он.

— Почему… — хотела было проговорить Нелли, но что-то ее остановило. — Да ерунда, — махнула она рукой и приглушенно закашлялась.

Через час пути, Нелли и Робби добрались до особняка погибшего парня. Робби вооружился отмычкой и начал взламывать замок.

— Вооружился ты на славу, — протянула Надель и заметила дикий взгляд брата на себе.

— Я должен был надеяться на случай?! — удивился он.

Когда дверь поддалась и со скрежетом отварилась, девушка вздрогнула. Ее взгляду престал длинный узкий коридор, словно в древних Средневековых замках. Черный ход вел в поместье через подвал. Передвигаться предстояло в кромешной тьме. Лишь в самом конце коридора брезжил свет. Роберт взял сестру за руку и медленно двинулся вперед. Он шел на ощупь, аккуратно. Нелли передвигалась за ним.

— Там что-то горит, — шепотом простонала Нелли.

Робби посмотрел на нее через плечо и сильнее сжал ее руку. Девушка дышала тихо, но быстро. Ее тело охватил озноб. Сделалось не до шуток страшно.

— Там кто-то есть, — испугано проговорила она и прижалась вплотную к брату.

Казалось, Роберт вовсе не боится того, что может ожидать их в поместье. И этот факт еще сильнее настораживал Нелли. Все ее нутро, вторя интуиции, кричало, что следует бежать из этого проклятого места. Бежать и не оглядываться. Но при этом малая часть души девушки продолжала тянуть ее вслед за Робби, вперед.

— Ты слышишь? — вдруг испуганно прошептал Робби, и Нелли замерла на месте. Двигаться стало вовсе невыносимо. Молодой человек прислушался, — Там, — он указал на запертую дверь в конце коридора, из-за которой шел свет, — Там кто-то есть….

Нелли громко выдохнула.

— Я ничего не слышу, Робби, — прошептала девушка и с болью посмотрела в глаза брата. Он на какое-то мгновение замер, а после снова обернулся к двери. Его лицо побледнело, и на лбу выступила испарина. Надель во все глаза смотрела на брата, но больше не шевелилась.

— Там стоны, … — тихо проговорил молодой человек и снова оглянулся к сестре, — Там кого-то пытают…. Я слышу, Нелли.

Надель резким движением схватила лицо брата в ладони и заглянула в его глубокие глаза. Робби не вырывался, он лишь изумлено смотрел на девушку.

— Тебе кажется, — проговорила она и ее горячее дыхание, обожгло его лицо, — Мы должны идти. Должны поскорее выбраться, Робби. Нам не нужна эта книга, не нужны драгоценности или что-то еще. Нам нужно уйти отсюда. Ты согласен?!

Молодой человек кивнул и опустил глаза. Так Роберт вел себя, когда в детстве сдавался перед доводами сестры.

— Идем назад, — прошептал он. Нелли счастливо улыбнулась, и они побрели в обратном направлении. Обратный путь оказался быстрым и легким. Но у двери молодых людей ждало разочарование: выход был заперт снаружи.

— Она захлопнулась, — измучено прошептал Роберт, когда все его попытки выбраться из подвала не увенчались успехом.

— Но как?! — ужаснулась Нелли, и страх вновь заклокотал внутри.

— Мы заперты, — выдохнул молодой человек, — Следует пройти наверх, и отыскать там другой выход. — Найдем и книгу…. — добавил он и вновь потянул сестру за собой. — А еще, — добавил Роберт, когда они вновь миновали дверь, за которой мерцал свет, — Я выпущу этого беднягу.

Нелли с ужасом посмотрела на него, но промолчала.

Роберт быстрыми шагами поднялся по лестнице, ведущей в особняк. Нелли бросилась бегом за ним. Оказавшись наверху, девушка вновь ощутила ком в горле. Всеобщая темная и зловещая атмосфера душила Надель. В этих стенах до сих пор слышались приглушенные стоны несчастных. Девушка тревожно оглянулась. За окнами, выглядывая из-за серых туч, светила оловянная, плоская луна. Ее тусклый, молочный свет, расстилался по полу и тени деревьев, казалось, оживали. Сейчас они напоминали когтистых, уродливых монстров. Ветки застучали по стеклам. Нелли вздрогнула и схватила брата за руку. Раздался протяжный, словно плач, скрежет. Девушка сильнее сдавила руку брата.

— Это всего лишь ветер, — успокаивающе проговорил Робби, и обнял сестру. — Не бойся, мы скоро выберемся.

Нелли перевела взгляд на молодого человека и быстро закивала. Скрежет все больше походил на плач. Девушка со страхом оглянулась на окна и вновь впилась взглядом в лицо брата.

— Идем, — дрожащим голосом, прошептала она, — Прошу, идем быстрее.

Поднявшись по лестнице, молодые люди оказались в коридоре. Длинном и узком. Нелли втянула в себя воздух. Кровь и пот. В этом помещение давно никто не пытался истребить аромат смерти. Всюду красовались портреты вельмож де Марше. Высокие стены, украшали не только застывшие на полотнах лица, но и канделябры, свечи на которых до сих пор мерцали, словно их кто-то зажег. «Будто знали, что мы придем», — мысленно прошептал Роберт, разглядывая портрет Сарона де Марше. У мужчины на полотне были точенные черты лица, и длинные темные волосы. Высокий лоб, который веками считали признаком ума и острый, удлиненный нос. Если бы не безумие, которое отразилось в глубоких синих глазах, Сарона вполне можно было бы назвать великим властителем или гениальным человеком.

— Кто это?! — удивленно прошептала Нелли, когда они поравнялись с портретом красивой молодой женщины. — Какие грустные у нее глаза, — выдохнула девушка и через плечо взглянула на брата.

— На тебя похожа, — усмехнулся тот и встретил на себе возмущенный взгляд сестры, — Это ведьма Эмма де Марше, — проговорил Роберт и направился вперед. — Но почему ее портрет весит здесь?! Она же сбежала от тирана отца и жила не в родовом поместье.

Нелли вновь нагнала брата. Ее глаза сверкнули в темноте.

— Откуда ты так много знаешь об этом проклятом роде?! — прошептала девушка.

— Какая разница? — выдохнул Робби.

***

Книга лежала на письменном столе в кабинете Эдварда. Пожелтевшие, толстые страницы были забрызганы кровью. Последнего из рода де Марше убили прямо здесь, за письменным столом. Нелли застыла на пороге и заворожено посмотрела на книгу. На короткое мгновение девушке почудилось, что от ее страниц исходит белоснежный свет. Но стоило Надель обернуться к подоспевшему брату, как всякое свечение исчезло. Робби мягко отстранил сестру с прохода и быстро закрыл книгу. Громоздкая обложка издала громкий стук и книга затворилась. Молодой человек клацнул замком, который украшал этот артефакт и служил защитой от темных сил, что обитали на ее страницах.

— Тяжелая, — протянул он, подняв книгу.

Нелли встрепенулась, словно все это время находилась в дреме и изумленно посмотрела на брата.

— Идем назад, — с нотками радости в голосе, проговорил Роберт.

Девушка согласно кивнула и направилась в коридор. Проходя мимо портрета Эммы, Надель на мгновение остановилась и оглядела облик молодой красавицы. «Какие у нее печальные глаза», — мелькнула мысль в сознании девушки.

— Нелли! — окликнул сестру брат, и девушка быстрыми шагами направилась к выходу.

Когда поместье было уже далеко позади, Робби вдруг остановился. Он аккуратно положил книгу на землю, рядом с опешившей сестрой, а сам направился назад.

— Ты куда? — вскрикнула Нелли, но брат промолчал. — Что ты задумал, Робби! — девушка попыталась остановить брата, но было уже поздно. Он скрылся в поместье и двери, словно ветром за ним захлопнулись.

Надель опустилась на землю, подле древней книги и закрыла глаза. Ужас, дикий и всепоглощающий, объял все существо девушки. Ей вмиг сделалось холодно и больно, словно кто-то по частям разрезал ее тело. «Отец наш, сущий на небесах, — быстро прошептала Нелли и уверенность медленно стала возвращаться к ней, — Да святится имя Твое, да придет царствие Твое…».

Робби быстро сбежал по лестнице ведущей в подвал. Всюду стояла гробовая тишина. Молодой человек на ощупь добрался до двери, за которой еще недавно горел свет и постучал.

— Есть там кто-нибудь? — как можно спокойнее спросил Роберт. Из-за запертой двери послышался сдавленный стон и женский плачь.

Молодой человек подождал, когда глаза полностью привыкнут к темноте и приступил к вскрытию замка. То и дело отмычка срывалась и Роберт начинал все с начала.

Где-то рядом раздался хруст, словно кто-то сломал сухую ветку.

— Черт! — вскричал Робби и оглянулся. Вокруг никого не было.

«Робби!» — послышался ему гулкий женский голос. Молодой человек в страхе огляделся.

— Кто здесь?! — выкрикнул он.

Никто не отвечал. Лишь где-то рядом послышался жуткий смех. Робби вытер пот со лба и продолжил вскрывать дверь. Замок не поддавался. Молодого человека окатило холодом. «Робби… Милый…» — вновь послышался тот же гулкий голос.

— Кто здесь? — выдохнул Роберт, но ответом ему вновь послужил визгливый хохот.

Молодой человек в порыве ужаса выдернул отмычку и подвал разрезал скрипучий звук. Дверь медленно отварилась. «Что за чертовщина?» — мысленно ужаснулся Робби. Из комнаты повеяло гнилым ароматом. Молодой человек зажал нос и открыл дверь полностью. Взору его предстала комната с потрескавшимися от времени стенами. Серая и узкая каморка. Роберт ступил внутрь и замер от отвращения смешанного с ужасом. Посреди комнаты стояла дыба, оснащенная четырьмя валиками, на них еще осталась запекшаяся кровь. Роберт попятился назад и уперся в некое подобие шкафа. Молодой человек поднял глаза и отпрянул. Перед ним стояла железная дева, страшное сооружение средневековых инквизиторов. Одна дверца со скрипом открылась и оттуда закапала кровь. Молодой человек попытался выйти прочь, но поскользнулся на разлитой жиже. Робби попытался встать, но заляпал руки.

— Что это?! — с отвращением протянул молодой человек и оглядел свою руку. По ладони, пачкая манжет рубашки, стекала алая кровь. Роберт ощутил подступившую к горлу тошноту и как можно быстрее поднялся с пола. В этот момент от дальней стены, упав на пол, покатилось что-то округлое. Оно изображало зигзаги и вихляло. Роберт застыл от ужаса, осознавая, что следует бежать как можно быстрее. Но какое-то оцепенение сковало все его тело. Округлая вещь ударилась об его ногу и замерла, откатившись чуть назад. Робби пригляделся. Это была пыточная груша.

Надель отступила назад, когда из поместья выбежал Роберт. Его руки, как и рубашка, были перепачканы кровью.

— Что произошло? — задыхаясь от ужаса, вскричала девушка, бросившись навстречу брату.

— Бежим! — прокричал в ответ Робби.

Молодые люди отбежали уже достаточно далеко, когда из окна поместья выпорхнула скользящая тень. Нелли обернулась на бегу и вскрикнула. Это был длинный, искаженный муками монстр. Он передвигался по воздуху и, казалось, впитывал в себя тьму ночи.

— Робби! — вскричала Надель.

— Не останавливайся, — прокричал брат, и схватил девушку за руку.

Бежать было тяжело. Книга тянула к земле. Звериный рык, который доносился сзади, охватывал ледяным оцепенением. Но молодые люди осознавали: следует бежать.

«Я все равно тебя найду…» — раздался все тот же гулкий женский голос, когда молодые люди захлопнули за собой дверь.

2 глава

Джордж Кинер родился в семье полицейского и потому, с самого раннего детства его предназначение было определено: служение закону. Мальчиком он не познал всего ужаса бытия английских двориков и кварталов, живущих за чертой бедности, поскольку рос в средних слоях населения. Ему не довелось рыскать в поисках пропитания по улицам, как это делали многие его сверстники, вместо этого Джордж ходил в школу и получал образование, ему не суждено было оплакивать умершего братика или сестренку от голода, он мог лишь следить за успехами, которые делал его старший брат в университете. Кинер-младший считался баловнем судьбы. К слову, не только потому, что провел свое детство далеко от нищеты, но и юность, а позже и молодость, его прошли в удаче. Джордж обладал особенной, тонкой красотой. У него были по-женски изысканные черты лица, но не до того лощеного эффекта, когда полностью отсутствует мужественность, а напротив, казалось, обрамляли ее. В молодом человеке всегда ощущалась сила, вначале убеждения, а позже ума и смекалки. Став констеблем Джордж показывал все самые нужные в работе качества своей натуры и быстро стал любимчиком начальства. Однако, вечного счастья не существует. У каждого в жизни найдется слабость, которая способна погубить все его стремления. Такой слабостью для Джорджа оказалась вина, вызванная делом Джека Потрошителя. Конечно, молодого констебля никто не допускал до розыска самого опасного преступника того времени, но Джордж сумел все же приобщиться к знаменитому делу: он искал улики и изучал дела. Потрошителя так и не поймали, хотя и подозреваемых было не счесть. Возможно, именно то, что на очень многих падало подозрение и сделало «Джека-Потрошителя» не уловимым. Джордж не мог ответить на этот вопрос. Однако, сразу после этого дела, к которому молодой человек и допущен-то не был, Кинер подал в отставку.

Он сам ощущал себя трусом, бежавшим после первого же кровавого дела, но по-другому уже не мог. Долгие годы, Джордж скитался по свету, в поисках убежища, того места, где кошмар перестанет преследовать его, но мир всюду был одинаковым.

«Спасите!» — заглушенный стон молодой девушки не давал ему спать. И лишь подскакивая с кровати, Джордж осознавал, что это всего лишь сон. Жуткий, правдоподобный, но сон. Он не знал эту девушку. Она не являлась жертвой маньяка, память о котором не давала молодому человеку отдыхать. Нет, она была другой. Ее темные волосы, вьющиеся на концах и большие испуганные глаза, напоминали не девушку с улицы фонарей, а скромную и нежную заблудшую душу. Вот только, что ее так напугало, Джордж не знал.

Наконец, спустя несколько лет бегства от самого себя, Джордж окончил свой путь в графстве Ланкашир. Здесь природа была холодная и сурово-серая. Но только в этих местах, память погасила пожар в душе Кинера. Он остановился и осознал, что это именно то спасение, которое он искал долгие годы.. Сейчас Джордж снимал маленькую комнатенку в городе Нельсон. Хозяин квартиры был старый и немощный мужчина. Его темные глаза недобро блеснули на Джорджа, в момент их знакомства, когда путник впервые постучал в двери покосившегося, серого домишки. «Чего тебе?», голос у хозяина оказался сиплый и рычащий. Кинер равнодушно оглядел незнакомого пожилого мужчину и опустил багаж, две небольшие сумки наземь. «Вы ведь комнату сдаете?» — вопросом на вопрос ответил Джордж и заметил, что в глазах старика блеснуло уважение.

Сама комната была давно закрыта. По словам хозяина, постояльцев уже год как не было, и он уже забыл, когда в последний раз пользовался ржавым ключом. «А почему отсюда все бегут?», — удивился Кинер и встретил усталый взгляд старика. Ответа не последовало. Лишь ржавый скрип открывающейся двери, разрезал тишину.

Комната оказалась маленькой и не уютной. Непропорциональной формы окно. Деревянная кровать, застланная пыльным одеялом. И деревянный покосившийся столик. «Неужели такого наследства желали мне родители?», — мысленно вздохнул Джордж и пробежался взглядом по новому жилищу.

«Ваш ключ», — подал голос старик и бывший констебль обернулся к нему. Сейчас, стоя в дверях, хозяин напоминал скорее упыря вырвавшегося из ада. Его темные глаза блестели неясным огнем, а тонкие губы сложились в язвительную улыбку. Казалось, что он протягивает ключ не от комнаты, а от самой преисподней. Но Джордж никогда не отличался верой в потусторонние силы. «Спасибо», — холодно проговорил он, взяв из рук старика ключ.

***

Утро настало внезапно. Яркий свет ударил в глаза. Робби пришел в себя от охвативших тело судорог. Молодой человек лежал на полу, прижимая к груди книгу. Тяжелая и громоздкая, она сдавливала ему грудную клетку. Хриплый стон то и дело, рвал его легкие и вызывал новые судороги. Рядом раздались быстрые шаги.

— Братишка, — протянула Надель, опустившись рядом. Ее каштановые волосы рассыпались и окутали его, словно покрывало. — Робби, ты жив, — ее голос дрожащий и тихий пробудил в молодом человеке страшные воспоминания детства. Тех лет, которые они так стремились позабыть.

— Что случилось? — сухими губами, прошептал Роберт, и Нелли непонимающе улыбнулась.

— О чем ты? — вновь прошептала она.

Роберт медленно поднялся на ноги. Нелли удержала его за локоть и помогла дойти до кресла. Молодой человек с недоумением посмотрел на книгу и отложил ее прочь. Она громко ударилась об пол, и тяжелая обложка почти распахнулась, но под собственным весом брякнула замком и вновь затворилась. Долгие годы священники пытались уничтожить это детище Сатаны, но огонь не сжигал ее, и в воде, при всей ее тяжести она не тонула.

— Голова болит, — простонал Робби, обхватив лоб ладонями. Надель опустилась перед ним на колени и мягко дотронулась до его щек. — Что произошло? Я никак не могу вспомнить вчерашний день…

Услышав эти слова, Надель отшатнулась. В ее синих глазах отразилось недоумение. Руки дрогнули. Но вернув себе самообладание, девушка приблизилась к брату и пристально посмотрела в его уставшие глаза.

— Ничего особенного, Робби, — как можно более ласково, произнесла она.

Молодой человек снова скорчился от накатившей боли. Казалось, череп сдавливали раскаленные клешни. Нелли бережно обняла брата и стала ждать, когда приступ отпустит его. Но Роберт продолжал стонать от жгучих ощущений внутри. Боль от головы расползлась по всему телу. Молодой человек вцепился пальцами в край кресла и с силой закусил губу. Спустя мгновение, по подбородку побежала кровь. Надель сильнее прижала к себе брата и стала ждать мгновения, когда боль отпустит его. Приступы молодого человека никогда не длились более полутора минут, но для Нелли они превращались в целую вечность.

— Что это за книга? — прозвучал измученный голос, и девушка быстро отстранилась от молодого человека.

— Это… — прошептала Нелли, и в ее глазах отразился ужас, когда она проследила за взглядом брата, — Это… — повторила она, чем привлекла внимание Робби, — Из магазина, …. Гарри попросил подержать ее у нас, — быстро ответила девушка и вновь посмотрела в лицо молодого человека. Роберт недоверчиво изучал эмоции сестры, но Надель с детства славилась своим притворством и умением лицедействовать. Хотя сейчас у нее подобный фокус, как называл это Роберт, получался скверно. Глаза слезились, губа дрожала, щеки вспыхнули. Но она продолжала упорно улыбаться.

— Я вот на днях его видел… — держась за голову, проговорил Робби. — Он ничего мне не сказал.

Нелли отошла к столу и налила чай для брата. Ее руки задрожали. Никогда раньше она не врала Робби, но сейчас ложь была во имя его блага. «Прости, это все ради тебя», — мысленно прошептала она, и подала брату чай.

— Выпей и боль отступит, — ласковым голосом, прошептала Нелли. — Ты помнишь, что завтра мы должны прийти к мистеру Рингеру и его жене на именины?! Там соберутся все. Будет очень весело…

Робби расстроено посмотрел на нее. Девушка весело засмеялась и быстро поцеловала его в щеку.

— Скажи, что я заболел, — выдохнул Робби, но девушка покачала головой.

— Мы пойдем. Все пойдут, — проговорила Надель, и ее голос вновь стал отстраненным. — Мистер Рингер сделал для нас так много, что мы не имеем права….

— Нелли, — возмущенно вскричал Роберт и зашипел от нахлынувшей вновь боли, — Там будут все… павлины этого городка. Нелюдимые, угрюмые.