Бесплатный фрагмент - Проект «Забвение»

Проект «Забвение»: Кто стер с лица земли Великую Тартарию — это Повесть и монография-расследование о тотальном уничтожении наследия Великой Тартарии. По материалам уцелевших архивов, карт, славянских летописей и свидетельствам выживших волхвов

ДИСКЛЕЙМЕР
Материалы, представленные в данной книге, носят исключительно информационно-аналитический и просветительский характер. Цель автора — стимулировать интеллектуальную самостоятельность, критическое осмысление информации и развитие навыков анализа сложных социальных и исторических процессов. Книга не содержит призывов к противоправным действиям, не пропагандирует экстремистские взгляды и не направлена на подрыв общественных устоев. Все теории и гипотезы, рассмотренные в тексте, представлены как возможные точки зрения и модели интерпретации реальности — не как истина в последней инстанции. Автор выступает за диалог, познание и ответственность читателя за формирование собственной картины мира. Рекомендуется использовать материалы книги как отправную точку для дальнейшего самостоятельного изучения и обсуждения с опорой на проверенные источники и уважение к различным мнениям. Ответственность за интерпретацию и использование информации лежит на читателе.

ОБ АВТОРЕ

Иванов Владимир Михайлович — российский независимый исследователь, писатель-конспиролог и публицист, чьё имя хорошо известно в кругах, интересующихся альтернативной историей и тайнами мирозидания. Считая официальную науку служанкой глобальной политической элиты, он посвятил свою жизнь поиску и анализу информации, выходящей за рамки общепринятых парадигм.

Образование в области юриспруденции и психофизики дало ему уникальный инструментарий для критического анализа технических аспектов самых невероятных теорий. Однако его главным орудием всегда было неукротимое критическое мышление и готовность идти против течения.

Работы Владимира Михайловича — это всегда глубокий, многослойный анализ, синтез данных из самых разных областей: от древней мифологии и сакральной геометрии до новейших, часто засекреченных научных разработок. Он не боится задавать неудобные вопросы и строить смелые, порой шокирующие гипотезы, за что снискал как преданных последователей, так и ярых критиков.

Данная книга — квинтэссенция его метода. Это не просто изложение гипотез, а тотальное расследование, где каждый читатель становится следователем, а каждый факт — уликой в деле величайшего сокрытия в истории человечества.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Уважаемый читатель,

Перед вами — не просто историческое исследование. Это эксперимент в поиске истины и попытка донести ее так, чтобы она затронула не только разум, но и душу.

Меня зовут Владимир Иванов. Я — автор этой книги, но не тот молодой историк, чью историю вы сейчас прочтете. Его образ, его личный дневник, его эмоции и открытия — это литературный прием, который я для себя избрал. Почему?

Потому что сухие факты, даты и аналитические выкладки, сколь бы шокирующими они ни были, часто остаются безжизненным грузом в памяти. Они не меняют сознание. Но история, пропущенная через личную драму, через прозрение и боль другого человека, — обладает силой прорваться сквозь стену привычного миропонимания.

Я создал героя — молодого, наивного аспиранта-историка, который, как и многие из нас, безоговорочно верил в незыблемость официальной науки. И я провел его через то самое ошеломляющее открытие, которое заставило меня самого несколько лет назад сесть за написание этой работы: Великая Тартария существовала. И ее намеренно стерли.

Каждая часть этой книги построена по уникальному принципу «Повесть и Монография»:

— Сначала — «Повесть». Это личный дневник моего героя. Вы увидите его глазами старые карты, ощутите его дрожь от прикосновения к запретным документам, разделите его гнев и потрясение. Это — эмоциональный крючок, который должен зацепить ваше сердце и заставить почувствовать масштаб обмана. Это история искателя, в котором я предлагаю увидеть себя.

— Затем — «Монография». Это уже мой голос, голос автора-аналитика. Здесь, холодно и беспристрастно, я разбираю все обстоятельства, факты, карты, архивные документы и логические нестыковки официальной истории. Это — твердая почва доказательств, которая не даст вам отбросить прочитанное как красивую сказку.

Моя цель — не просто проинформировать вас. Моя цель — пробудить в вас того самого исследователя. Заставить ваш собственный ум задавать вопросы, на которые нам годами запрещали искать ответы. Я хочу, чтобы вы, вслед за моим героем, прошли путь от слепой веры в учебники — к трепету открытия, а от него — к железной, неопровержимой логике фактов.

Этот путь ведет к пересмотру всего, что мы знали о прошлом Евразии, о своей собственной стране и о себе самих. Это непросто и даже опасно для привычной картины мира.

Но если вы готовы сделать первый шаг и позволить моему герою стать вашим проводником в этом путешествии — переверните страницу. Его дневник начинается сейчас.

Провалиться в тартарары шутили они. Ага, а вот теперь не до шуток вам господа.

Владимир Иванов

Часть I: Заговор против памяти. Кто и почему стер Тартарию с карты мира?

Глава 1: Пролог исследователя. Тайна старых карт

Повесть, личный дневник

Запах старой бумаги, пыли и времени — вот с чего началось мое падение в величайшую пропасть мировой истории. Я уже не был тогда тем наивным аспирантом-историком, верящим в непогрешимость учебников. Я подрабатывал разбором архивов в особняке одного старого княжеского рода, вывезшего свои ценности из Петрограда в 1918 году. Моей задачей была банальная каталогизация библиотеки для последующей продажи. Среди томов в потрепанных кожаных переплетах, папок с письмами и альбомов с выцветшими фотографиями лежала папка, ничем не примечательная с виду. На ней была лишь вытиснена сургучная печать с изображением совы и едва читаемая надпись на латыни: «Terra Incognita et Prohibita» — «Земля Неизведанная и Запретная».

Внутри, аккуратно переложенные папиросной бумагой, лежали несколько листов пергамента и плотной бумаги. Это были карты. Не те яркие, глянцевые карты из атласов, а потрепанные, пожелтевшие, с водяными пятнами, прошитые по сгибам шелковыми нитями. Одну из них, самую большую, пришлось разворачивать на огромном дубовом столе с помощью пресс-папок для книг. Она была составлена, судя по шрифтам и стилю, примерно в начале XVIII века, на французском языке. Я скользнул взглядом по знакомым очертаниям Европы, России… и потом мой взгляд уперся в правую половину карты. Ту, что восточнее Московии. И у меня перехватило дыхание.

Там, от самой Волги и до самого Тихого океана, гигантскими, размашистыми буквами было начертано: «GRANDE TARTARIE». Великая Тартария. Это была не просто надпись. Это было государство. Огромное, величайшее на планете. Оно занимало всю Сибирь, часть Средней Азии, Дальний Восток. На его территории были обозначены десятки городов: Тобольск, Грустина, Самарканд (указанный как часть Тартарии!), Тангут, Каракитай. Были прорисованы реки, горные хребты, торговые пути. Это была карта империи.

Сердце забилось чаще. Я лихорадочно начал искать другие карты. Карта голландского картографа, 1660 год — то же самое: «Tartaria Magna». Карта англичанина, 1710 год — снова «Great Tartary». Итальянская карта XVII века — «Impero del Gran Tartaro» (Империя Великого Тартарина). Я провел за столом несколько часов, не замечая времени. Мозг отказывался верить. Самое большое государство в мире. Исчезнувшее. Стертое. О котором мне, историку с дипломом престижного университета, не было известно абсолютно ничего. Ни одна лекция, ни один учебник, ни одна монография не упоминали Великую Тартарию как реальный геополитический субъект. Ее представляли как некий мифический, почти сказочный топоним, «землю татар», дикую и необитаемую. Но на этих картах она была такой же реальностью, как Франция или Османская империя.

И тогда ко мне пришло холодное, сползающее по спине осознание масштабов обмана. Это была не случайность. Это не было заблуждением картографов. Слишком много карт, из разных стран, составленных в разное время, в один голос твердили об одном и том же. Потом это знание куда-то бесследно испарилось. Значит, его убрали. Целенаправленно. Тщательно. Тотально.

Я вышел из особняка под утро. Светлело. Я смотрел на привычный мир — на асфальт, на фонари, на витрины — и не узнавал его. Вся моя картина мира, все, чему меня учили, оказались гигантским, красивым фасадом, за которым скрывалась пустота. А за этим фасадом виднелись очертания чего-то невероятно древнего и могущественного. Я чувствовал себя археологом, который, раскапывая пирамиду, вдруг обнаружил, что под ней находится другая, гораздо более крупная, и вся известная история — лишь ее малая, искаженная тень.

С этого момента моя жизнь разделилась на «до» и «после». Я перестал быть историком. Я стал следователем по величайшему делу всех времен — делу об украденной империи.

Монография, аналитический отчет

Объективный анализ, проведенный впоследствии, лишь подтвердил первоначальное эмоциональное открытие. Феномен картографического отображения Великой Тартарии (Tartaria Magna, Grande Tartarie, Great Tartary) является одним из самых устойчивых и одновременно замалчиваемых фактов в европейской картографии периода с XV по XVIII век.

— Хронология и география: Первые упоминания о Тартарии на картах появляются после travels Марко Поло и миссионеров-францисканцев (Плано Карпини, Рубрук) в XIII веке. Пик точности и детализации приходится на XVI — XVIII века. На карте мира Абрахама Ортелия (1570 г.) Тартария занимает всю Северную Азию. На карте Гийома де Лиля (1706 г.) она четко отделена от Московии (Moscovie), которая представлена как отдельное, западное государство. Карта Германа Молла (начало XVIII в.) прямо указывает: «Тартария, самая большая страна в мире».

— Политическое устройство: На многих картах (например, на карте Джона Кэри, 1806 г.) присутствует надпись «Independent Tartary» (Независимая Тартария) по отношению к Средней Азии, что указывает на существование и других образований — Китайской Тартарии (Маньчжурия) и т. д. Это свидетельствует о сложной политической карте региона, а не о «дикой, необжитой пустыне».

— Столицы и города: На картах consistently обозначены столицы или крупные центры: Тобольск (Tobolsk), Астрахань (иногда относимая к Тартарии), Самарканд (Samarchand), Грустина (Grustin) на месте современного Томска, Камбалук (Катай/Китай). Наличие городов однозначно опровергает миф о кочевом и диком состоянии страны.

— Исчезновение: К середине — концу XIX века топоним «Великая Тартария» полностью исчезает с географических карт. Его заменяют на «Сибирь», «Русская Азия», «Степные области», которые подаются как неосвоенные, «ничейные» территории, колонизированные Российской империей.

Вывод: Картографический материал является неоспоримым вещественным доказательством. Сотни, если не тысячи карт, созданных в разных странах Европы на протяжении более 400 лет, не могут ошибаться одновременно. Их единогласное свидетельство доказывает существование крупного государственного образования в Сибири. Последующее исчезновение этой информации с карт и из учебников истории является актом не заблуждения, а целенаправленной информационной и исторической чистки глобального масштаба. Задача исследователя — установить, кто, когда и почему провел эту операцию по стиранию целой империи из памяти человечества.

Глава 2: «Крещение Огнем и Мечом»: тотальное уничтожение источников

Повесть, личный дневник

Мое первое побуждение, ошеломленное открытием карт, было броситься в государственные архивы и библиотеки. Я наивно полагал, что стоит лишь копнуть глубже официальной истории, и я найму traces, обрывки, намеки на истину. Я искал летописи, которые бы говорили о Тартарии не как о враге, а как о соседе, партнере, метрополии.

Я изучал берестяные грамоты — бытовые записки новгородцев, счета, любовные послания. Я вчитывался в строки Лаврентьевской и Ипатьевской летописей до тех пор, пока буквы не начинали плясать перед глазами. И повсюду я натыкался на стену. Словно гигантское цензурное корыто прошлось по всему историческому полю, выравнивая его, зачищая все неудобное.

Самым ярким примером стала «Повесть временных лет» — краеугольный камень всей русской историографии. Я читал ее с новой точки зрения, и передо мной открылся не духовный подвиг, а хроника идеологической диверсии. Описание крещения Руси князем Владимиром — это не благостная история о выборе веры. Это отчет о спецоперации по смене идентичности.

Обратите внимание на язык! Древляне, вятичи, радимичи — те самые племена, которые летопись называет «дикими» и «языческими», — оказывают яростное сопротивление. Их усмиряют силой. «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем», — это же не метафора! Это отчет полевого командира о карательной операции. Что они уничтожали? Не только идолов. Они жгли книги. Они рушили святилища, которые были не просто «капищами», а храмами-архивами, центрами знания. Волхвы — носители исторической памяти, жрецы и летописцы — объявляются слугами дьявола и уничтожаются физически.

Я представил себе эту картину: по всей стране, от Киева до Новгорода, пылают костры из деревянных дощечек, исписанных протокириллицей, из берестяных свитков, из кожаных кодексов. Дым от сожженной памяти застилает небо. А на пепелище приходят новые летописцы, воспитанные в византийских традициях, и начинают писать новую историю. Историю, которая начинается с них. Все, что было до — «тьма и невежество».

И самый главный вопрос: а что было на востоке? Летописи говорят о «татарах» и «поганых» только в контексте нашествия XIII века. Но это нашествие представлено как нечто внезапное, стихийное, как ураган из степи. Ни слова о том, что было до. Ни слова о том, что за государство существовало за Волгой. Словно гигантская, могущественная империя-соседка просто не существовала для киевских летописцев. Так не бывает. Это замалчивание. Это приказ.

Монография, аналитический отчет

Критический анализ «Повести временных лет» (ПВЛ) и других ранних источников с позиции альтернативной исторической парадигмы выявляет системные противоречия, указывающие на целенаправленную редактуру.

— Хронологический разрыв: ПВЛ начинает повествование с 852 года, произвольно связывая начало русской истории с византийскими хронологиями. Период до этого, включая существование мощных славянских объединений (Куяба, Артания, Славия по арабским источникам), либо опущен, либо сжат до нескольких мифических фраз о расселении племен. Это создает впечатление, что государственность возникла мгновенно, по мановению руки Рюрика, что абсурдно.

— Демонизация «язычества»: Религиозная система славян в ПВЛ подается исключительно как примитивное идолопоклонство. Однако данные археологии, фольклора и сравнительного религиоведения рисуют картину сложного космологического учения с развитым пантеоном, этикой и письменной традицией («черты и резы»). Цель летописца-христианина — не описать, а очернить, чтобы обосновать необходимость уничтожения старой веры.

— Отсутствие восточного контекста: Полное игнорирование любых контактов с государствами Центральной и Восточной Сибири, кроме как в контексте войны. Арабские и персидские географы (Ибн Хордадбех, Ибн Русте, Аль-Масуди) X века описывают «землю славян» как обширную и богатую, упоминают «остров русов» и три «центра»: Куябу (Киев), Славию (Новгород?) и Артанию. Местоположение Артании спорно, но наиболее убедительная версия помещает ее в Волго-Уральский регион или Западную Сибирь. В русских летописях о ней — ни слова. Это умолчание красноречивее любых слов.

— Технология уничтожения памяти:

— Физическое уничтожение: Сожжение деревянных архитектурных сооружений, храмов-крепостей (капищ), которые были и центрами хранения знаний.

— Подмена понятий: Переименование городов, святынь, географических объектов. Древние названия, несущие сакральный смысл, заменялись на христианские или нейтральные.

— Создание новой мифологии: Внедрение идеи о «дикости» и «второсортности» собственного дохристианского прошлого. Народу внушили, что его история началась с крещения, а все, что до — позорное заблуждение.

Вывод: Процесс христианизации Руси, в том виде, в каком он описан в официальных источниках, был не духовным преображением, а классической операцией по ментальной колонизации. Его первой и главной жертвой стала историческая память. Уничтожив материальные носители информации (архивы, библиотеки) и физически устранив их хранителей (волхвов), реформаторы создали идеологический вакуум, который заполнили византийской церковной историографией. Это был первый, фундаментальный этап зачистки прошлого, создавший благодатную почву для последующего полного стирания из истории ее восточного сердца — Великой Тартарии. Уничтожение памяти о собственных корнях сделало невозможным сохранение памяти о великом соседе-империи.

Глава 3: Романовский проект: как немцы переписали русскую историю

Повесть, личный дневник

Мое расследование привело меня в XVIII век — эпоху, когда Россия при Петре I и особенно при Екатерине II мощно заявила о себе на мировой арене. Казалось бы, Золотой Век национальной культуры и государственности. Но чем глубже я погружался в изучение того времени, тем более зловещие очертания приобретала эта эпоха. Она была не расцветом, а финальным актом колоссальной фальсификации.

Я представил себе Санкт-Петербург XVIII века. Блестящие ассамблеи, разговоры на французском, немецком. Иностранные специалисты, хлынувшие в Россию по приглашению императоров. Среди них — историки. Герард Фридрих Миллер, Август Людвиг Шлёцер, Готлиб Зигфрид Байер. Им были дарованы небывалые полномочия, доступ ко всем архивам, покровительство самой императрицы.

И что же они сделали? Они создали «норманнскую теорию». Согласно их «научному» выводy, государственность на Русь была привнесена извне, варягами-скандинавами, поскольку сами славяне были к этому неспособны. Это была гениальная по своей циничности операция. Ведь чтобы стереть память о великой империи Тартария на Востоке, нужно было сначала доказать, что и на Западе у славян не было никакой значимой истории до прихода иностранцев.

Я посетил Российскую национальную библиотеку, где хранятся некоторые бумаги Миллера. И там, в его заметках, я наткнулся на кое-что любопытное. В своих дневниках он описывает гигантские обозы, которые прибывали в Петербург из Сибири. Не с пушниной и золотом. С архивами. С деревянными ящиками, набитыми старыми книгами, свитками, картами, которые его агенты (а чаще — военные отряды) конфисковывали в староверческих скитах, в бывших острогах, у местных князьков. Миллер с восторгом описывает эти «трофеи». И тут же — сожжение «сомнительных и неподтвержденных документов», не соответствующих «общепринятой исторической канве».

У меня мороз по коже пошел. Это был не ученый. Это был главный цензор, начальник идеологического отдела по зачистке истории. Он не изучал архивы. Он их фильтровал. Отбирал то, что укладывалось в нужную картину, а остальное — в огонь. Вся сибирская история была сведена им к «описанию сибирского царства» — маленького, дикого государства, с легкостью завоеванного казаками Ермака. О могучей метрополии, чьим осколком было это «царство» — ни слова.

А Екатерина II? «Просвещенная монархиня». Именно при ней была окончательно упразднена даже память о казачьей вольнице, о последних остатках независимости от имперского центра. Именно она добила Запорожскую Сечь — один из последних оплотов старого, до-романовского уклада, хранившего какие-то отголоски иной истории. И именно ее «Комиссия по учреждению народных училищ» утвердила единые учебники истории, где уже не было места ни для каких «Тартарий». История стала официальной, казенной и лживой.

Монография, аналитический отчет

Тезис о «Романовском проекте» как ключевом этапе фальсификации истории основывается на анализе трех взаимосвязанных процессов:

— Политическая необходимость легитимизации:

— Династия Романовых, пришедшая к власти после Смуты, была узурпаторами с точки зрения старой родовой аристократии и народной памяти. Им требовалось обосновать свои права на престол и «европеизировать» историю России, представить ее частью западного мира, а не наследницей евразийской империи Тартарии.

— Для этого была запущена машина по созданию новой исторической мифологии. Прошлое должно было быть темным, чтобы настоящее при Романовых выглядело светлым.

— Институциональный захват исторической науки:

— Ключевые посты в только что созданной Императорской Академии наук заняли иностранные историки (Миллер, Шлёцер, Байер). Им был дан карт-бланш.

— Норманнская теория, разработанная ими, выполняла четкий заказ: доказать неспособность славян к самостоятельному государственному строительству без внешнего руководства (варягов в прошлом, Романовых и их немецких советников — в настоящем).

— Они монополизировали доступ к архивам. Все летописи были отобраны, отредактированы и опубликованы в их «исправленных» версиях. Альтернативные точки зрения (как, например, критика со стороны М. В. Ломоносова, которого силой заставили отказаться от его взглядов на древнюю историю славян) подавлялись.

— Физическое уничтожение свидетельств о Тартарии:

— Организовывались «академические экспедиции» в Сибирь (экспедиция Миллера). Их реальной целью был не сбор, а забор материалов. Вывоз в столицу и уничтожение любых документов, карт, артефактов, которые могли свидетельствовать о могуществе, развитии и независимости сибирских территорий в недавнем прошлом.

— Под предлогом борьбы с расколом уничтожались архивы старообрядцев, которые могли хранить память о допетровской, настоящей России, тесно связанной с восточными землями.

— Систематически искоренялась память о Великой Тартарии на международной арене. Российская дипломатия оказывала давление на европейские дворы и издательства, чтобы те перестали использовать этот «устаревший» и «неправильный» термин. Карты переиздавались уже с новыми, «исправленными» названиями: «Российская Империя».

Вывод: XVIII век стал критическим рубежом. Если ранее зачистка истории носила фрагментарный и идеологический характер (христианизация), то при Романовых, особенно с привлечением иностранных специалистов, она приобрела системный, научно обоснованный и тотальный характер. Была создана новая историческая парадигма, в которой не было места ни для великого славянского прошлого, ни, тем более, для империи Тартария. Эта парадигма, с небольшими изменениями, доминирует в академической науке до сих пор, что доказывает невероятную эффективность проведенной операции. Следующим шагом must стать анализ глобальных сил, стоявших за этим проектом — Ватикана и Британской империи.

Глава 4: Мировая операция по стиранию Тартарии: Ватикан, Британская империя и Романовы

Повесть, личный дневник

Собрав воедино все фрагменты мозаики — тотальную христианизацию, немецкую редакцию истории при Романовых, сотни «исчезнувших» карт — я понял главное. У такого грандиозного преступления против памяти не могло быть одного исполнителя. Это был заговор мирового масштаба. Следы вели в Рим и Лондон.

Мне вспомнилась одна старая гравюра, которую я видел в том же княжеском архиве. На ней был изображен папский легат, вручающий королевскую корону какому-то средневековому правителю. Подпись гласила: «Дарование законности». Именно тогда до меня дошло. Ватикан на протяжении всей своей истории был не просто религиозным институтом. Он был глобальной корпорацией по присвоению и перераспределению легитимности. Он решал, какой король «законный», а какой — нет. Чья история «правильная», а чью нужно забыть.

Великая Тартария, с ее ведическим, «языческим» укладом, была для него костью в горле. Она была последним оплотом альтернативного мироустройства, не вписанным в библейскую картину мира. Ее нельзя было контролировать. Ее можно было только уничтожить. Но как уничтожить империю? Сила не работала — попытки крестоносцев на Западе и экспансия на Восток разбивались о мощь славяно-арийских дружин. Оставалось одно — информация. Если нельзя разрушить государство, нужно разрушить его образ. Стереть его из умов людей. И Ватикан обладал для этого идеальным инструментом — монашескими орденами, прежде всего, иезуитами. Это они, под видом миссионеров, картографов, ученых, проникали в самые отдаленные уголки мира и собирали разведданные. Это они составляли первые подробные карты Тартарии не из любви к науке, а для будущего ее уничтожения.

Но настоящим двигателем финального акта стала Британская империя. «Владычица морей» XIX века. Я разложил перед собой карту мира той эпохи и все встало на свои места. Британия, стремительно наращивающая мощь, столкнулась с единственным конкурентом, способным оспорить ее глобальное господство — не с раздробленной Индией и не с дряхлеющей Османской империей. С гигантской континентальной державой, контролирующей сердцевину Евразии — Великой Тартарией. Британии нужны были ресурсы Сибири, ее бескрайние пространства. Но воевать с ней было безумием.

И тогда был запущен гениальный и чудовищный план. Британия и Романовская Россия, бывшая западная провинция Тартарии, заключили сделку. Лондон предоставлял технологии, финансы и политическое прикрытие. Петербург — солдат и доступ на территорию. Их совместной целью была не война, а тотальная информационно-историческая чистка. Британские энциклопедии — те самые, что еще в XVIII веке подробно описывали Тартарию, — в изданиях XIX века уже называют Сибирь «дикими землями Русской Азии». Британские картографы перестают использовать «устаревший» термин. Это был сговор двух хищников, разорвавших третьего, самого крупного, и договорившихся никогда не упоминать его имя.

Романовы получали желанный титул владык всей Евразии (пусть и на бумаге), а Британия — доступ к ресурсам и устранение главного геополитического противника без единого выстрела. Они стерли с лица земли не нацию, они стерли идею. Идею о том, что возможна иная, не западная модель империи.

Монография, аналитический отчет

Гипотеза о глобальном сговоре против Великой Тартарии находит многоуровневое подтверждение при анализе мотивов и возможностей каждого из участников.

1. Мотивация Ватикана:

— Религиозно-идеологическая: Тартария оставалась крупнейшим «языческим» анклавом, не подконтрольным Святому Престолу. Ее существование подрывало саму идею универсальности католической церкви и ее права на духовное владычество над миром.

— Информационная монополия: Контроль над знанием означает контроль над миром. Ватикан, обладая самой мощной разведсетью в мире (через ордена иезуитов и францисканцев), стремился собрать все данные о Тартарии, чтобы впоследствии иметь возможность эту информацию заблокировать, исказить или уничтожить.

— Стирание символов: Уничтожались не только архивы, но и вся государственная атрибутика Империи. Флаг Тартарии с грифоном — мощный символ, который ещё в XVII веке фиксировали европейские картографы (например, на карте алхимика и космографа Генриха Буссентека, 1657 г.), — был подвергнут тотальному забвению. Его изображение исчезло с карт, а сам образ грифона был либо присвоен (как в геральдике Романовых и других европейских домов), либо низведён до уровня сказочного, нереального существа, лишённого исторического и политического контекста. Таким образом, был уничтожен не просто флаг, а зримый образ имперской власти, способный пробуждать память и объединять народы.

2. Мотивация Британской Империи:

— Геополитическая: В рамках теории «Хартленда» (Heartland) Хэлфорда Маккиндера, кто контролирует сердцевину Евразии (а это и есть Тартария), тот командует всем миром. Британия, будучи «морской» империей («Айлендер»), была обречена на конфликт с континентальной «теллурократией» Тартарии.

— Экономическая: Неисчерпаемые ресурсы Сибири — пушнина, лес, металлы, золото — были жизненно важны для растущей британской экономики. Прямая колонизация была невозможна, а вот договориться с ослабевшими Романовыми о «разделе сфер влияния» — идеальный вариант.

— Технологический саботаж: Есть косвенные указания (в легендах, в отчетах путешественников) на то, что Тартария обладала уникальными технологиями (например, беспроводная связь, энергетика на основе эфира). Их распространение уничтожило бы технологическое превосходство Запада. Их нужно было не просто забыть, а похоронить.

3. Мотивация Династии Романовых:

— Легитимизация: Для признания на мировой арене в качестве «европейской» династии им необходимо было окончательно откреститься от своего «азиатского» прошлого и происхождения, которым их постоянно попрекали в Европе. Уничтожение всех следов Тартарии было актом символического отцеубийства, доказывающим их верность «западному проекту».

— Внутренняя политика: Идея единой и неделимой «Российской империи» не терпела конкурентов в виде памяти о другом, возможно, более могущественном государстве на тех же землях. Это подрывало бы саму основу их власти.

Механизм реализации:

— Создание ложного исторического нарратива: Внедрение мифа о «монголо-татарском иге» для объяснения культурного и генетического смешения славян и тюрков, которое на самом деле было естественным процессом внутри многонациональной Тартарии.

— Физическое уничтожение evidence: Систематический вывоз и уничтожение архивов по всему миру, где упоминалась Тартария. Сжигание библиотек (например, легендарной библиотеки Ивана Грозного, которая, возможно, была последним крупным архивом империи).

— Подмена топонимики: Замена названий городов, рек, гор на картах на новые, «российские», чтобы разорвать сакральную связь народа с землей и ее прошлым.

Вывод: Стереть с карты мира самое большое государство можно было только объединенными усилиями самых мощных сил эпохи: религиозной (Ватикан), финансово-экономической (Британская империя) и военно-политической (Романовы). Это был не спонтанный процесс, а спланированная многовековая операция, аналогов которой не знала история. Ее успех был столь оглушителен, что сама мысль о существовании Тартарии сегодня считается маргинальной. Но карты не лгут. Они — немые свидетели величайшего преступления против памяти человечества.

Глава 5: Молчание археологии: куда пропали артефакты Великой Империи?

Повесть, личный дневник

Следующим логичным шагом в моем расследовании должны были стать музейные запасники и отчеты археологических экспедиций. Если Тартария существовала, если это была высокоразвитая империя, значит, ее материальные следы должны буквально усеивать землю Сибири и Урала. Я ринулся в архивы краеведческих музеев, запрашивал каталоги раскопок, изучал труды первых русских археологов.

И снова — стена. Вернее, зияющая, оглушительная пустота.

Я ожидал найти отчеты о величественных развалинах городов, о находках сложных механизмов, образцов уникального оружия, предметов искусства. Но что я обнаружил? Бесконечные курганы. Скифские, сарматские, гуннские. Львиная доля находок — это погребальные комплексы, захоронения кочевников. Кинжалы, уздечки, зеркала, керамика. Все это укладывалось в удобную и непоколебимую парадигму: «Дикая Степь». Кочевники. Бесконечная череда племен, не оставивших после себя ничего, кроме могильников.

Но где же города? Где дороги? Где порты? Где производственные комплексы? Где, в конце концов, хоть один фундамент дворца или хотя бы крупного административного здания, не похожего на бревенчатую избу? Их не было. Совсем. Словно на этой территории никогда не жило оседлое население, способное к государственному строительству.

И тогда меня осенила страшная догадка. А что, если их специально ищут не там? Или не ищут вовсе? А если находят — то объявляют чем-то другим? Я наткнулся на диссертацию одного современного археолога, который с гордостью описывал, как его экспедиция «датировала» очередное городище. Метод прост: найти самый поздний черепок, предположить, что поселение существовало именно в эту эпоху, и под эту дату «подогнать» все остальные находки. Это была не наука. Это было циничное гадание на кофейной гуще.

Я вспомнил рассказы диггеров и черных копателей, с которыми мне довелось пообщаться. Они, рискуя свободой, лезут в самые глухие места, ведомые не научным интересом, а жаждой наживы. И они-то рассказывали другое. О странных каменных кладках в глухой тайге, не похожих ни на одну известную культуру. О находках медных предметов необъяснимого назначения. О каменных плитах со стертыми надписями. Но стоит им показать эти находки официальным ученым, как те лишь отмахиваются: «Позднейшие подделки», «природные образования», «нам не интересно».

Мне стало ясно: археология — это не инструмент поиска истины. Это инструмент ее сокрытия. Система финансирования, публикаций, академических званий построена так, что ученый, рискнувший заявить о находке, не вписывающейся в официальную хронологию, мгновенно становится изгоем. Его карьере конец. Поэтому проще не замечать. Проще записать все в «скифы» и благополучно забыть.

Самое удивительное, что доказательства лежат на поверхности. Буквально. Взять тот же Аркаим. Официальная наука записала его в «поселение древних ариев». Но посмотрите на его форму! Идеальный круг, вписанный в другой круг, со строгой ориентацией по звездам. Это не деревня. Это древнейшая обсерватория, храм, научный центр невероятного уровня. Но его сразу объявили «архаичным» и «примитивным», чтобы никто не догадался сопоставить его с уровнем технологий, которые должны были быть у великой империи.

Артефакты Тартарии не пропали. Их замалчивают. Их прячут в запасниках под грифом «неопознано», а чаще — уничтожают при прокладке дорог, строительстве новых районов и газопроводов. Работа по зачистке продолжается до сих пор.

Монография, аналитический отчет

Критический анализ современной археологической парадигмы в отношении территории Урала, Сибири и Дальнего Востока выявляет системные аномалии, указывающие на целенаправленное сокрытие информации.

— Догма о «кочевой цивилизации»:

— Весь регион заранее объявлен зоной кочевых культур. Это позволяет игнорировать отсутствие следов монументальной архитектуры и городов. Любые каменные кладки объявляются либо «погребальными комплексами», либо «культовыми местами» без дальнейших детальных исследований их возможного технологического назначения.

— Удивительно, но для кочевых народов, якобы не знавших городов, находится огромное количество т.н. «городищ». Однако эти городища представляют собой, как правило, валы и рвы, внутри которых не находят следов капитальной застройки. Это наводит на мысль, что это были не города, а военные форпосты, охранявшие границы или коммуникации совсем иной, оседлой цивилизации, следы которой игнорируются.

— Хронологическая манипуляция:

— Широко используется метод «позднейшей датировки». Любой сложный артефакт, не вписывающийся в принятую хронологию, объявляется случайно сохранившимся предметом более поздней эпохи, попавшим в древний слой.

— Радиоуглеродный анализ и дендрохронология применяются выборочно. Если их данные подтверждают официальную версию — они публикуются. Если нет — объявляются ошибочными, а образцы — загрязненными.

— Уничтожение следов в Новое время:

— Существует гипотеза, что многие следы архитектуры Тартарии были уничтожены в XVIII — XIX веках в ходе интенсивного строительства Российской империи. Старые каменные строения разбирались на кирпич для новых городов. Железнодорожные ветки прокладывались без проведения охранных раскопок.

— Ярчайший пример — строительство Транссибирской магистрали. Гигантская стройка, разрезавшая всю Сибирь, наверняка уничтожила бесчисленное количество артефактов, которые были объявлены «не имеющими исторической ценности».

— Классификация и сокрытие находок:

— Находки, которые невозможно объяснить в рамках парадигмы, не уничтожаются физически, а отправляются в запасники музеев с пометкой «не атрибутировано» или «культовый предмет неизвестного назначения». Доступ независимых исследователей к таким фондам категорически ограничен.

— Отдельная тема — находки, связанные с мегалитическими сооружениями Горной Шории, Алтая или Сихотэ-Алиня. Огромные каменные блоки с признаками машинной обработки, идеально подогнанные друг к другу, объявляются «причудой природной erosion».

Вывод: Современная академическая археология выполняет роль последнего рубежа обороны в информационной войне против памяти о Тартарии. Ее методология и организационная структура созданы не для поиска, а для фильтрации знаний. Любая находка, способная разрушить официальную историческую матрицу, либо игнорируется, либо получает ложную атрибуцию, либо навсегда исчезает в недрах музейных хранилищ. Молчание археологии о Великой Тартарии — это не отсутствие доказательств. Это доказательство самого масштабного и успешного сокрытия в истории человечества.

Глава 6: Энциклопедический заговор: как словари и учебники стали оружием забвения

Повесть, личный дневник

Моя комната постепенно превращалась в штаб расследования. Стены были завешаны копиями старых карт, на столах громоздились стопки книг, распечатки из цифровых архивов. Я добрался до самого, как мне казалось, незыблемого источника — энциклопедий. Ведь именно они, а не летописи, формируют картину мира у современного человека. Это аккумуляторы официального знания.

Я сравнивал издания Британской энциклопедии. Третье издание, 1797 год. Я нашел его оцифрованную версию. Дрожащими от волнения пальцами я прокрутил до раздела «Geography». И там был гигантский, подробнейший раздел «TARTARY». Его описание занимало десятки страниц! Читалось как захватывающий роман: «Великая Тартария, самая обширная страна в мире, простирающаяся от моря Каспийского и реки Волги до самого Восточного океана… делится на пять основных частей…». Описывались ее народы, обычаи, торговля, города. Она подавалась как данность, как Австрия или Франция.

Затем я открыл одиннадцатое издание, 1911 года. Сердце ушло в пятки. Раздела «Tartary» не было. Совсем. Я лихорадочно искал это слово по всему тексту. Оно встречалось лишь в историческом контексте, в прошедшем времени: «…земли, которые когда-то были известны как Тартария…», «…территории, ранее называвшиеся Тартарией, ныне являются частью Российской империи…».

Что произошло за эти сто с небольшим лет? Куда делась величайшая страна мира? Она что, взяла и испарилась? Нет. Ее вычеркнули. Системно, методично, тотально.

Я понял, что энциклопедии — это не хранилища знаний. Это инструмент управления сознанием. Они отражают не истину, а официальную, санкционированную точку зрения правящих элит. В XIX веке Британская и Французская империи пришли к соглашению с Романовыми. Тартария должна исчезнуть. И она исчезла со страниц главных справочных изданий мира. Это был акт невероятного высокомерия и силы: решить, что целой империи не было, и заставить весь цивилизованный мир в это поверить.

То же самое произошло и в России. До середины XIX века в русских учебниках географии еще мелькали осторожные упоминания. Но после реформ образования, инициированных правительством, слово «Тартария» было заменено на безликие «Сибирские владения», «Степной край», «Туркестан». Детям с самых малых лет вдалбливали: восток — это пустошь, «медвежий угол», дикая terra nullius, которую героические предки осваивали и цивилизовали. Ни слова о том, что они не осваивали пустошь, а завоевывали и аннексировали остатки могущественной империи, зачищая ее историю.

Энциклопедический заговор оказался самым эффективным. Уничтожить книгу трудно, но можно. Уничтожить идею, напечатанную в миллионах экземпляров по всему миру, — невозможно. Ее можно только заместить. Подменить одну правду — другой. И они это сделали блестяще.

Монография, аналитический отчет

Анализ изменения содержания ключевых европейских энциклопедий XVIII — XX веков предоставляет неопровержимые доказательства скоординированной информационной кампании.

1. Этап 1: Признание (XVIII — начало XIX вв.)

— «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремёсел» Дидро и д’Аламбера (1751—1780): Содержит подробные статьи о различных частях Тартарии, ее географии и народах.

— «Британская энциклопедия» (3-е издание, 1788—1797): Содержит пространный раздел «TARTARY», описывающий ее как крупнейшее государство мира. Указывается четкое деление: Great Tartary (Independent Tartary), Chinese Tartary, Russian Tartary. Это доказывает, что Тартария не воспринималась как часть России или Китая, а как отдельная, суверенная сущность.

2. Этап 2: Переходный (Середина XIX века)

— В изданиях 1850-60-х гг. происходит подмена понятий. Название «Тартария» начинает исчезать, его заменяют географическими описаниями: «Средняя Азия», «Внутренняя Азия», «Сибирь». Акцент смещается с политического устройства на природные условия и этнографию, что позволяет «размыть» образ единого государства.

3. Этап 3: Стирание (Конец XIX — XX вв.)

— «Британская энциклопедия» (11-е издание, 1911): Статьи «Tartary» нет. Упоминания встречаются только в историческом контексте. Территория бывшей Тартарии полностью и безоговорочно описана как часть Российской и Британской (Индия) империй, а также Китая.

— Советские энциклопедии (БСЭ, 1-е издание, 1926—1947): Термин «Тартария» подается исключительно как устаревшее и ошибочное название азиатских территорий, используемое в «буржуазной науке». Вводится новая, «научная» терминология, закрепляющая административное деление СССР.

Механизмы манипуляции:

— Подмена терминов: Страна («country») -> Территория («territory»), Земли («lands»).

— Использование прошедшего времени: «…was known as…», «…formerly called…».

— Дробление: Единый географический образ дробится на множество мелких, не связанных между собой статей о регионах, народах и реках, что разрушает целостное восприятие.

— Внедрение пейоративных оценок: Появление характеристик «дикий», «неисследованный», «пустынный», «отсталый», которых не было в описаниях XVIII века.

Вывод: Энциклопедии стали главным полем битвы за прошлое. Смена их содержания является документальным свидетельством не эволюции знаний, а политического заказа. Исчезновение Великой Тартарии со страниц энциклопедий было финальным аккордом в ее уничтожении. Если страну стерли с карт — это можно обнаружить. Но если ее стерли из главных справочников мира — она исчезает навсегда. Это была операция по убийству памяти, совершенная на виду у всего мира. И мир ее даже не заметил.

Глава 7: Медийная блокада: как научились не замечать очевидного

Повесть, личный дневник

Однажды, уже глубоко погрузившись в тему, я решил провести небольшой эксперимент. Я зашел в один из крупнейших книжных магазинов Москвы и направился к стеллажам с исторической литературой. Полки ломились от трудов о Древнем Риме, Египте, монографий о Наполеоне и Второй мировой войне. Я искал хоть что-то о Великой Тартарии.

Результат был поразительным. Ноль. Ни одной книги. Я обратился к консультанту — молодому человеку с умным видом.

— «Тартария»? — переспросил он, смотря на меня как на ненормального. — Это что-то из фэнтези, наверное, вон в том отделе.

Я прошелся по отделам картографии, этнографии, военной истории. Ничего. Словно этой страны не существовало в принципе.

Тогда я сел за компьютер и открыл онлайн-каталог Российской государственной библиотеки. Вбил в поиск «Великая Тартария». Система выдала пару десятков ссылок. Большинство — это либо старинные книги из отдела редких изданий, доступ к которым сильно ограничен, либо современные брошюры маргинальных авторов, изданные мизерными тиражами за свой счет. Ни одной серьезной, солидной монографии от академического издательства. Ни одного учебного пособия.

И вот тогда до меня дошла вся глубина пропасти. Речь шла не просто о фальсификации прошлого. Речь шла о создании совершенной системы фильтрации реальности. О «медийной блокаде».

Я представил себе молодого аспиранта-историка, который, случайно наткнувшись на старую карту, заинтересуется этим вопросом. Что он сделает? Полезет в интернет. Алгоритмы поисковиков, настроенные на продвижение «проверенного» контента, выдадут ему на первых страницах лишь несколько разоблачительных статей от скептиков, высмеивающих саму идею Тартарии. Он пойдет в библиотеку — и не найдет ничего. Он обратится к научному руководителю — и тот, воспитанный в традиционной парадигме, посоветует ему «не заниматься ерундой, а писать про что-то серьезное, например, про процесс колонизации Сибири». Его заявка на грант будет немедленно отвергнута.

Система выстроена так, чтобы либо уничтожить интерес на корню, либо маргинализировать исследователя, вытолкнуть его в поле лженауки, где его голос будет звучать в пустоте в обществе таких же «альтернативщиков», с которыми никто из серьезных ученых не станет иметь дела.

Это не цензура в советском стиле, с дубинками и арестами. Это гораздо более тонкий и эффективный механизм. Это индустрия производства незнания. Тебе не запрещают искать правду. Тебе просто методично, с самого детства, показывают, что искать нечего. Что это место пустует. Что эта тема — удел сумасшедших.

И самый страшный вывод, который я сделал, сидя перед монитором: эта система работает в моей голове. Да, я нашел карты. Да, я увидел заговор. Но сколько еще таких «слепых зон» в моем собственном мировоззрении? Какие еще пласты реальности были от меня скрыты подобным же образом? Я чувствовал, как границы моего сознания, которое я считал свободным, оказываются тесными стенами, выстроенными чужими руками.

Монография, аналитический отчет

Феномен «медийной блокады» или «информационного карантина» вокруг темы Великой Тартарии является ключевым элементом поддержания исторического статус-кво. Он реализуется через несколько взаимосвязанных механизмов.

1. Контроль над издательской деятельностью:

— Крупные академические издательства (как в России, так и на Западе) находятся в тесной связке с университетами и научными институтами. Решение о публикации монографии принимают редколлегии, состоящие из ученых-ортодоксов, чья карьера построена на верности общепринятой парадигме.

— Любая работа, всерьез рассматривающая Тартарию как государство, будет отклонена на стадии рецензирования с формулировками «ненаучно», «маргинально», «не соответствует современному уровню развития исторической науки». Это создает «эффект сговора молчания».

2. Система образования и научных грантов:

— Учебные программы по истории России и мира составляются таким образом, чтобы избежать любого упоминания о Тартарии. В лучшем случае этот термин мельком упоминается как устаревшее название азиатских степей.

— Финансирование научных исследований распределяется комитетами, которые руководствуются утвержденными «приоритетными направлениями». Изучение Тартарии в них не входит. Молодой ученый, выбравший эту тему, обрекает себя на академическое небытие и финансовую нищету.

3. Манипуляция в медиапространстве:

— В популярных медиа (документальные фильмы, журналы типа «National Geographic») тема подается исключительно в рамках устоявшихся клише: «тайны Сибири», «загадочные курганы кочевников», «цивилизации, исчезнувшие в веках». Любые намеки на более сложную картину тщательно вырезаются.

— В интернете работает система алгоритмического подавления. Поисковые системы и видеохостинги в результатах выдачи (особенно на первых страницах) продвигают контент от «авторитетных источников» (энциклопедий, университетских сайтов), где тема Тартарии либо отсутствует, либо представлена как миф.

— Одновременно осуществляется тактика высмеивания и маргинализации. Любые упоминания о Тартарии в публичном поле немедленно наталкиваются на волну критики и насмешек со стороны «разоблачителей», которые сводят все многообразие аргументов к самым примитивным и легко опровергаемым тезисам, создавая у широкой публики впечатление, что тема — удел невежд и сумасшедших.

4. Языковой барьер:

— Большинство серьезных первоисточников (старые карты, энциклопедии, отчеты путешественников) существуют на западноевропейских языках. Для русского человека, не владеющего ими, они недоступны. Это создает иллюзию, что «доказательств нет», в то время как они есть, но лежат в зарубежных цифровых архивах.

Вывод: Отсутствие информации о Великой Тартарии в современном медиапространстве — это не естественное состояние дел, а результат длительной и целенаправленной селекции знания. Был создан и поддерживается совершенный фильтр, который отсекает любые неудобные данные еще на подступах к общественному сознанию. Эта система обеспечивает не просто незнание, а уверенность в том, что знать нечего. Преодоление этой блокады требует от исследователя не только научной добросовестности, но и личного мужества, готовности быть осмеянным и изгнанным из академического сообщества. Это последний и самый прочный рубеж обороны в войне против нашей памяти.

Глава 8: Лингвистическая диверсия: как язык лишили памяти

Повесть, личный дневник

Мое расследование завело меня в тупик. Карты, энциклопедии, археология — везде я натыкался на стену. И тогда я понял, что ищу доказательства не там. Самый главный свидетель хранил молчание у меня прямо под носом. Это был язык. Русский язык.

Я начал с самого простого. С названий. Почему крупнейшая река Сибири называется Обь? Звучное, короткое, странное слово. Я полез в этимологические словари. Официальная версия: от слова на языке коми — «снег», или от иранского «вода». Звучало натянуто. А если посмотреть иначе? «Обь» — «О (б)» — нечто круглое, объединяющее, общее. Река-мать, река-океан, объединяющая пространство. Но от этого веяло такой древностью, что никаких доказательств не осталось.

Я составил список: Обь, Енисей, Иртыш, Алтай, Саяны, Байкал… Официальная наука тщательно и, зачастую, абсолютно произвольно привязывала их к языкам малых народов — кетским, тунгусо-маньчжурским, тюркским. Но почему-то никому не приходило в голову, что эти названия могут быть на порядок древнее и что их корни следует искать не в современных наречиях, а в том самом, общем для всей Тартарии языке-основе, который был стерт.

Я вспомнил карты, где возле Томска стояла надпись «Grustina». Грустина. Современные ученые чешут затылки: то ли от русского «грусть», то ли искаженное тюркское слово. А если это «Гру-стина»? «Гру» — гора, камень (сравните: груда, громоздить). «Стина» — стена (от «стать», стоять). Город-стена, Каменный город. Но кто теперь это услышит?

Меня осенила страшная мысль. Вся официальная лингвистика, вся топонимика пост-романовской эпохи — это не наука о происхождении слов. Это гигантское оправдание. Его задача — любыми, самыми невероятными путями, избежать очевидного: что корни названий великих рек и гор Сибири уходят в язык той самой, исчезнувшей империи. Что они имеют славяно-арийское, ведическое происхождение.