Бесплатный фрагмент - Проект Марена

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПОРТАЛ

Подожди, не спеши горевать!

Мы приходим сюда, чтоб уйти.

Вновь рождаться и вновь умирать,

Через вечность свой крест пронести.

Два меча в поцелуе слились

В поединке за трон железный.

Помни: выжить — не значит спастись,

А погибнуть — не значит исчезнуть.

Глава 1

Лера вышла на «Смоленской», отсюда до НИИ всего два квартала. По мере подъёма на эскалаторе температура воздуха нещадно росла, и на выходе из метро достигла тридцати пяти градусов по Цельсию. По крайней мере, об этом красноречиво свидетельствовало табло с режущими глаз алыми цифрами.

Лицо обдало сухим пыльным жаром, растрепавшим ее обесцвеченные волосы. Задержавшись на несколько секунд, Лера оглядела безлюдную улицу, а затем быстрым шагом направилась в сторону Арбата. Она спешила. Худенькая фигурка в летних хлопковых брюках и бежевой блузке приближалась к серому трехэтажному сооружению, где ее ждали.

Старые дома с неухоженными дворами зловеще «смотрели» темными окнами брошенных квартир. Редкие освещавшие дорогу тусклые уличные фонари подмигивали пожелтевшими от времени лампами. Повсюду летал подгоняемый порывами ветра мусор.

Она помнила эту улицу, когда здесь еще жили люди. Ее девятилетнюю девочку родители возили по ней в школу, хотя может быть, она ошибалась. Сейчас они все казались одинаково неживыми. Да еще эта жара, испепеляющая и беспощадная, не дающая даже носа высунуть из убежища. Только к осени становилось прохладнее, и столбик термометра опускался до тридцати градусов, да и то в ночные часы.

На секунду девушке показалось, что за ней следят. Остановившись в тени здания, Лера затаила дыхание. Померещилось. А может ветер подыгрывал воображению. Она ускорила шаг, добежав до кованых ворот за пару минут. На звонок долго не реагировали, но затем в привинченной к калитке коробке раздался щелчок.

— Кто? — спросил хриплый мужской голос.

— Я к Морозову, — ей показалось, что ее не услышали, и повторила, — к Морозову.

Калитка щелкнула замком, издав два коротких писка.

— Входите!

Перед массивной железной дверью, она пригладила растрепанные волосы и убрала их за уши. После того как сработал электронный замок, дверь слегка отошла, и Лера обеими руками потянула ее на себя. В тамбуре стало заметно прохладнее. Находившийся у рамок-металлодетектора охранник поманил ее рукой.

— Разведите руки в стороны! — устало попросил он ее, словно, делал сегодня это в тысячный раз.

Проведя детектором вдоль ее тела, он кивнул на стоящий у стены обитый искусственной кожей диванчик:

— Присядьте здесь!

Накинув ремешок клатча на плечо, она дежурно улыбнулась и отошла к стене, но садиться не стала. Лера подумала о матери. О том, как больше ее не увидит. А еще о том, что с ней могут сделать, если узнают, что ей удалось сбежать.

Ждать пришлось минут десять. Все это время охранник молча стоял рядом с рамкой, украдкой рассматривая ее фигуру. Лера уже готова была провалиться куда-нибудь от этого нахального взгляда к тому моменту, как пришел Глеб. Встав посреди коридора, он дождался, когда она его заметит, и направился к лифту, приглашая гостью следом.

На третий этаж поднялись молча. Спустя минуту они заходили в кабинет с надписью «заместитель начальника охраны Морозов Г. Е.». В углу на стене «надрывался», включенный на полную мощность допотопный кондиционер.

— Садись! — Глеб отодвинул от стола стул.

— Привет!

— Давай твои бумаги!

Обойдя приставной стол, он сел напротив. Лера достала из клатча карточку и положила на стол. Приложив карточку к валидатору, Морозов внимательно изучил текст, появившийся на планшете. Отложив прибор, он посмотрел на нее, словно, хотел убедиться в бесповоротности ее решения.

— «Липа», конечно, но должны поверить, — он вернул ей карточку, — в последнее время туда много всякого народа шастает. Нам ничего особо не объясняют.

Глеб посмотрел на часы.

— Ты что, Черенкова, боишься?

Растерявшись, Лера захлопала ресницами, не зная, что ответить.

— А в школе, вроде смелая была! — добавил он, — Значит так, свою легенду ты должна знать назубок, Ольга Борисовна Галицкая! Твой переход санкционирован руководством Управления по ассимиляции. Задание знаешь только ты сама. Если кто-то спросит о цели перехода, ответишь, что… а прочем, лучше промолчи! Поняла?

— Да, поняла, — кивнула Лера, — а как это происходит?

На секунду задумавшись, Морозов пожал плечами.

— Сам я там не был. Но поговаривают, что терпимо. Ещё никто не помер. Ты, кстати, за последние шесть часов ела?

— А что, нельзя?

— Почему нельзя? Можно. Просто пакет возьмешь. Если на пол наблюешь, мыть придется.

— Успокоил, блин!

— Ладно, пошли! — он поднялся.

— Как живешь-то хоть? Как семья?

— Тебе, правда, интересно? — грустно улыбнулся он.

— Правда. Спасибо тебе! — Лера подошла и прикоснулась губами к его колючей щеке.

На секунду смутившись, он зачем-то застегнул верхнюю пуговицу и открыл перед ней дверь. На том же лифте они спустились на подземный этаж с грубо выкрашенными стенами и протянутыми трассами кабелей. Просторный коридор освещали висевшие на проволоке люминесцентные лампы, покачивающиеся от нагнетаемых вентиляторами потоков воздуха. Возле железной двери с электронным замком они остановились напротив видоискателя, после чего дверь открыли. На входе у нее спросили документы, и Лера достала карточку. Немолодой уже охранник самым въедливым образом тщательно изучил текст, перечитав несколько раз, но затем, встретив строгий взгляд Морозова, вернул кусок пластика и пропустил их дальше.

— Я не вижу сертификата подготовки!

Человек в бледно-зеленом медицинском костюме поднял глаза.

— Это не клиент, — сухо пояснил Морозов, — там есть предписание.

Нахмурившись, лаборант что-то пробубнил себе под нос и сделал запись в электронном журнале, пометив ее оранжевым маркером.

— Пройдите вон в ту кабинку, пожалуйста!

Лера почувствовала дрожь в ногах и оперлась на стул.

— Все будет нормально, — шепнул ей на ухо Глеб, — соберись! Ты привлекаешь внимание.

— Ну, что, пора прощаться?

Она выпрямилась и улыбнулась, заметив, как он напрягся. Очевидно, не так себя должен вести агент с секретной миссией перед переходом, но поняла Лера об этом поздно, уже успев вызвать подозрение лаборанта.

— Удачи!

Морозов скупо улыбнулся и застыл в одной позе, наблюдая, пока девушка скроется за дверью. Она понимала, что он рискует многим, может быть даже жизнью, ради нее, давней знакомой из прошлой еще школьной жизни.

В стерильной белоснежной кабинке у нее взяли кровь из пальца, измерили давление и температуру, после чего человек в костюме химзащиты указал на выход.

— Идите за мной!

Через коридор, показавшийся ей лабиринтом, ее провели к сферической камере около трех метров в диаметре с креслом внутри. Усадив девушку в кресло, человек в костюме вышел.

— Что мне нужно делать? — спросила, не выдержав, Лера.

— В первый раз?

— Ага.

— Просто сидите спокойно. Когда все закончится, вас выпустят на той стороне.

Легко сказать, сиди спокойно. После того как захлопнулась дверь, отрезав ее от внешнего мира, она испытала приступ паники. Матовая мягко подсвеченная поверхность сферы через минуту начала давить, появилось ощущение духоты и тошнота. Лера вспомнила слова Морозова про пакет. Сфера завибрировала, загудела, после чего наступила гробовая тишина.

****

— Василий Ефимович! Вас Петр Иванович просит зайти, — прощебетала секретарша, едва завидев его, проходящего мимо приемной.

Он хотел было сделать вид, что не услышал, но все же остановился.

— Вера, а он сейчас свободен?

Городков замер в дверном проеме.

— Да, он один, — кивнула она и потянулась за трубкой, — доложить?

— Давай!

Зайдя в приемную, он по-хозяйски открыл шкаф и повесил туда куртку.

— Через пять минут заходите! — сообщила Вера, — Может кофе?

Отказавшись от кофе, Василий Ефимович достал из кармана расческу и, подойдя к зеркалу, прилизал редкие волосы. К сорока двум годам он растерял почти всю и раньше-то не очень густую шевелюру, обзаведясь глубокими залысинами. С возрастом он стал похож на сказочного добряка с толстым носом и животиком, пикантно выглядывающим из-под пиджака. Лет пятнадцать назад молодой следователь Городков днями напролет не знал покоя, бегая за свидетелями и экспертами, стараясь все делать быстро и ответственно.

Осознав со временем, что количество сданных в суд дел прямо пропорционально количеству принимаемых после этого к производству при той же зарплате, Василий Ефимович решил быть более мудрым и перестал «рвать подметки», создавая видимость бурной деятельности и рассказывая начальству о своей жуткой загруженности.

Вероятно, из уважения к его солидному опыту, Городкова особо не трогали. На совещаниях он тихо и незаметно сидел в углу, в то время как его более молодым коллегам бывало порой «жарко».

В последние годы в ведомстве происходили странные, по его мнению, процессы, превратившие его в зарегулированную бюрократическую контору. Начальству требовалось не столько качественное расследование преступлений, сколько громкие пресс-релизы, да цифры. Вот и соревновались отцы-командиры разного уровня в приписках и очковтирательстве.

Переживавший поначалу за систему Василий Ефимович, в конце концов, понял, что это теперь современное лицо любой структуры, так сказать, примета времени, и сосредоточился на том, чтобы не оказаться в немилости, да и за наградами не стремился.

— Разрешите?

Городков просунул голову в дверь. Начальник управления поднял глаза, и, рассмотрев посетителя, махнул рукой.

— Заходи! Садись!

Петр Иванович Громов возглавлял окружное следственное управление уже три года, и за это время добавил себе седых волос. Положив очки на стол, он протянул руку для приветствия, которую Городков тут же подобострастно схватил и крепко пожал.

— Василий Ефимович! Надо дело забрать у Смирнова! — как бы, между прочим, сообщил Громов.

Он протянул следователю бланк с резолюцией.

— Сделай только отметку в приемной!

— Петр Иванович! У меня и так…

— Василий Ефимович! Перестань хныкать! У всех дел дохрена! — остановил его Громов, — Там дело непростое. Только тебе могу поручить.

То ли это была похвала, то ли действительно с кадрами стало совсем скверно, но в любом случае самолюбие Городкова незамедлительно отозвалось приятным щекотанием, которое, впрочем, быстро улетучилось.

— Я понял, — вздохнул он, — могу идти?

— Иди! — махнул начальник, — Вечером зайди, расскажи мнение по делу!

— Хорошо.

Василий Ефимович смотрел на новенькую картонную обложку свежесшитого уголовного дела, состоявшего из трех десятков листов. По сути, ему предстояло приступить с самого начала. Достав из смятой пачки сигарету, он поднес зажигалку и затянулся, выдохнув облако дыма. Бросив куртку на стул, Городков открыл окно, впустив в тесный, пропахший табаком кабинет холодный ноябрьский воздух.

Иногда на него наползали мысли о том, зачем он всем этим занимается. Раньше хотелось справедливости, возмездия за совершенные злодеяния тех, кто попадал к нему в руки, потом притупилось, размылось. Семью не завел, в выходные не знал, чем себя занять и опять же плелся на работу. В конце концов, дни стали превращаться в одно и то же потерявшее остроту состояние, когда происходившие вокруг события сливаются в один поток и уже не понимаешь, как из него выбраться, да и не хочешь ничего.

Затрезвонил стационарный телефон.

— Василий Ефимович! Там Тополева привезли. Смирнов сказал, дело тебе передали? — раздался будничный голос дежурного.

— Спасибо. Я понял. Подойду сейчас.

Затушив сигарету в тяжелой каменной пепельнице, Городков схватил куртку, сунул подмышку дело и вышел из кабинета.

Два года назад после ремонта в изоляторе районного отдела полиции появилась роскошная по российским меркам допросная комната, которую наперегонки старались забронировать все следователи. Городкову же всегда отдавали предпочтение, и дежурный, прежде чем составить график использования чудо-помещения, нередко справлялся у Василия Ефимовича, нужно ли ему сегодня допрашивать «клиентов».

— Приведи Тополева, пожалуйста! — попросил Городков, просунувшись в окошко дежурной части, — Я — в допросной.

Зайдя в комнату для допросов, он первым делом включил чайник, убедившись в наличии воды, а затем, поставил на стол стальную бездымную пепельницу. Дверь отворилась, на пороге стоял темноволосый парень лет тридцати со сведенными за спиной руками. Из-за него выглядывал помощник дежурного.

— Тополев, — доложил тот, — вызывали?

— Да, спасибо, — поблагодарил Городков, — проходите, Тополев, присаживайтесь! Сними с него наручники!

Сотрудник полиции послушно достал ключ и снял наручники. Оглядываясь по сторонам, парень подошел к столу и сел напротив, безуспешно пытаясь пододвинуть привинченный к полу стул. Городков отметил про себя, что тот не похож на обычных его «подопечных». Аккуратно уложенные слегка вьющиеся черные волосы, чистые ногти и одежда, живой пытливый взгляд не соответствовали образу злодея. Хотя в душу разве заглянешь?

— Меня зовут Василий Ефимович Городков, — представился он, — я теперь расследую Ваше дело.

— Ясно.

— Чаю хотите?

Вынув из бокового кармана скомканный платок, Городков протер лоб.

— Не откажусь.

Тополев, не мигая, наблюдал за нехитрой процедурой заваривания чая. Вытащив из шкафа две алюминиевые кружки, следователь поставил их на стол и достал сигарету. Помещение наполнилось табачным дымом.

— Курите? — предложил он.

— Нет, спасибо, — подследственный убрал руки под стол.

— Не возражаете? — Городков указал на сигарету.

— Нет, не возражаю.

— Давайте знакомиться! — сказал следователь, кладя сигарету на край пепельницы и вынимая из папки бланк, — Имя, отчество, фамилия.

— Тополев Кирилл Геннадьевич, — произнес он, — что еще?

— Время и место рождения.

Городков не спеша заполнил первую страницу документа и снова взял истлевшую почти сигарету. Спохватившись, он встал и разлил по кружкам чай, убрав чайник на приставной столик.

— Адвокат нужен? — спросил он.

— А Вы как посоветуете?

Тополев покусывал губы.

— Я тут не советчик. Скажу прямо. Мне будет проще, если первый допрос без адвоката, а потом можете нанять по соглашению любого. Если нужен сейчас, я приглашу дежурного защитника, толку от которого ноль целых ноль десятых.

— Я понимаю. Можно мне чаю? — Кирилл потянулся к кружке.

— Конечно, пейте! Не самый вкусный, но все же листовой, — слабо улыбнулся Городков, — не люблю, знаете, пакетики.

Тополев, сделав пару глотков, отставил кружку.

— Ну, что начнем? — следователь взял очередную сигарету.

— Я уже все рассказал другому следователю.

— Придется еще раз рассказать.

Тополев смотрел перед собой, собираясь с мыслями, а Василий Ефимович, наблюдая сквозь облако дыма, как тот хмурится и потирает запястья, пытался понять, кто же перед ним — отпетый негодяй или жертва обстоятельств.

****

Сунув руку в карман за ключами, Кирилл заметил рыжее пятно на носке туфли и потер его пальцами. Он ненавидел грязную обувь и сто раз на дню ее осматривал. Зайдя в квартиру, он положил ключи на полку и захлопнул дверь.

— Поля! Ты дома? — спросил Кирилл, но никто не ответил.

С Полиной они познакомились восемь лет назад на свадьбе у друзей. Через год и сами поженились, а еще через два родился Дима. Жили в Бирюблёво в двухкомнатной «хрущевке», доставшейся от бабушки, мечтая купить «трёшку» поближе к центру.

Еще в детстве Кирилл увлекся компьютерами, что и определило выбор профессии. Закончив факультет информатики одного из столичных ВУЗов, он вот уже семь с половиной лет трудился в крупной IT-компании, разрабатывающей системы информационной и технической безопасности. Год назад его повысили до начальника отдела, хотя административная работа тяготила Тополева тем, что приходилось требовать с людей результат и нести ответственность за срывы сроков и неудачные проекты. Согласился он лишь из-за оклада и дополнительных бонусов. Чтобы не растерять квалификацию, Кирилл время от времени брался за решение конкретных задач и сам садился за клавиатуру, хотя в теперешние его обязанности это не входило.

Полина же выбрала химию, всерьез занявшись ею еще в школе, и теперь преподавала в МГУ.

Из прихожей послышалась возня, щелкнул замок.

— Мы дома! — пропел голосок Полины.

— Папа, мы дома! — повторил Димка.

— Разувайся сам!

Кирилл поднялся с дивана и убавил звук телевизора. Не сняв курточку, Димка бросился к нему и обнял ноги. Он поднял его и поставил на диван, после чего снял с ребенка верхнюю одежду и взял на руки.

— Привет, сынок!

— Пливет! А мама сегодня толтик купила, — сообщил мальчик, — соколадный.

— Ясно. Как дела в садике?

— Холосо. Мы сегодня в цилк ходили.

— Молодцы.

Кирилл поставил Димку на пол, и тот умчался в комнату, где тут же вывалил из коробки свои игрушки.

— Привет! — Полина чмокнула его в губы, — Давно пришел?

— Минут двадцать назад.

— Ужинал? Там в холодильнике макароны и фарш я пожарила. Как на работе дела? Ты не забыл, что нас завтра в гости позвали? — затараторила она, заплетая растрепавшийся кончик отращенной до пояса косы.

И как в голове у человека может одновременно появляться столько разных тем, поражался Кирилл, не успевая сформулировать даже односложные ответы. Иногда это наивное щебетание ему нравилось, вызывая умиление, но порой становилось невыносимым. Впрочем, после ссор Полина обычно молчала, показывая свою хоть и недолгую обиду, а он в такие моменты вместо того, чтобы наслаждаться тишиной, чувствовал себя виноватым.

— Ты что наденешь? — спросила Полина, видя, что он пребывает в прострации.

— В каком смысле?

— В гости. Нас Лаптевы позвали, на восемь на завтра. Я изумляюсь твоей забывчивости, — всплеснула она руками.

Тополев напряг память, вспоминая свои наряды, и, наконец, выдал:

— Да, как обычно.

— Понятно. Ковбойские штаны и любимый потасканный свитер, — заключила Полина, — может, все-таки костюм наденешь? Ты его уже полгода не носил.

— Хорошо, — быстро согласился он, чувствуя, что проголодался, — давай поедим!

После ужина Полина уложила Димку в кровать, а сама засела в телефон. Кирилл вынул из сумки пакет и принялся разбирать его содержимое, состоявшее из причудливого шлема, больше похожего на купальную шапочку с электродами, очков с интерактивными экранами, толстого жгута разноцветных проводов с клеммами, небольшой коробки с гнездами и сетевым шнуром.

Он обычно не брал домой тестовые образцы, но сроки поджимали, а заказчик обещал хорошие премиальные. По замыслу разработчиков устройство должно было повысить реалистичность сформированной виртуальной среды и создать некий аналог отклика мозговых центров, отвечающих за активность органов чувств. Проще говоря, идея, заложенная в схему прибора, призвана была получить эффект присутствия.

Тополев подсоединил устройство к компьютеру и выбрал виртуальные декорации, после чего надел на голову шлем, обсыпанный кучей датчиков и запустил программу загрузки.

Перед тем, как нажать иконку «начать» Кирилл подумал было, что он рискует здоровьем, так как нет никаких гарантий, что эта чудо-шапка не шибанет током. Но он еще в детстве услышал, что испытатели — люди рисковые, и лишь благодаря этим отважным храбрецам человечество получило самые невероятные открытия, и нажал.

Открыв глаза, он понял, что ничего не произошло. На экранах очков появилось объявление о сбое в программе. Он снял все с себя и снова сложил в пакет, решив, что на сегодня хватит экспериментов.

— —

День выдался хоть и солнечным, но ветреным и холодным. К вечеру московское небо затянуло серой пеленой. Спустившись в метро, Тополев снял капюшон и расстегнул куртку.

— Куда все едут? — возмутилась Полина, проталкиваясь сквозь толпу пассажиров, — Вроде рабочий день еще.

— Туда же, куда и мы, — усмехнулся Кирилл, подталкивая ее к остановившемуся вагону.

— Ты не прав. Мы едем в гости. Не могут же все тоже ехать в гости, — не унималась она, — и вообще с каждым годом сюда все больше людей приезжает.

— Да, наверное… — его голос заглушил грохот колес.

Как не хотелось выходить на пронизывающий сентябрьский ветер, но до дома Лаптевых надо было идти еще десять минут. По дороге Полина молчала, видимо, размышляя о миграционных процессах, а Кирилл думал о проекте, который застопорился из-за увольнения одного из ведущих специалистов отдела. Нужно было искать замену, но на это уйдет дополнительное время, не предусмотренное контрактом с заказчиком.

— О! Какие люди!

Игорь встретил их объятьями и радостным возгласом.

— Алёна! Тополевы пришли. Давай за стол садиться! — крикнул он в сторону кухни, — Пойдемте в зал!

Кивнув на джинсы и рубашку раскрасневшегося хозяина квартиры, Тополев указал жене на свой костюм, мол, видишь, во что люди одеты.

— Ладно, переживешь, — шепнула с улыбкой она.

После родов Полина набрала пару лишних килограммов, однако от этого ее фигура только выиграла, а в красном облагающем платье выше колена она выглядела вдвойне привлекательнее, и Тополев невольно прикоснулся к ее талии, чем вызвал ее наигранное возмущение.

— Вот, знакомьтесь! — Игорь представил им сидящих на диване парня и девушку, — Денис и Маша.

Примерно их ровесники, очень милая улыбчивая пара.

— С Денисом мы коллеги, — сказал Игорь, — а Маша…

— Мы, как это говорится, сожители, — пояснил за него Денис, чем вызвал улыбки.

— Очень приятно, — прощебетала Полина, а Кирилл пожал протянутую ему руку.

— Пойдемте на кухню! — позвал Игорь.

— Дай, хоть на квартиру взглянем! — остановил его Тополев, — Раз уж новоселье празднуем.

— Конечно! Давай покажу!

Он провел их с Полиной по всем комнатам, демонстрируя свежий дизайнерский ремонт своих трехкомнатных апартаментов.

— Классно! Здорово! Обалдеть! — восхищалась Полина

— Сам-то доволен? — спросил Кирилл.

— Спрашиваешь? Давайте к столу!

Вместившая все необходимое, просторная кухня им особенно понравилась. Накрытый в центре стол олицетворял в этом доме достаток и изобилие.

Алена еще что-то варила, помешивая длинной ложкой. Поздоровавшись с вновь прибывшими гостями, она сняла фартук, оставшись в голубом приталенном платье без рукавов, и выключила плиту.

— Все за стол!

Гости расселись по классическому принципу — мужчины рядом с водкой, женщины — с вином. Зазвенели тарелки, вилки, ножи.

— Как на работе? — спросил Игорь, закусывая солеными груздями с луком, — кстати, рекомендую, — он поднял гриб на вилке.

— Все, как обычно, — ответил Кирилл, — человек уволился, теперь замену ищем.

— Слушай, а ведь у Дениса, вроде есть знакомый в этой среде. Так, Денис?

— А что нужно?

— Да, программиста надо хорошего, — пояснил Кирилл.

— Есть один вариант, — кивнул тот, разливая ледяную тягучую жидкость по рюмкам, — я поговорю. Ну, что! За хозяйку этого гостеприимного дома! Пусть счастье заблудится в этой роскошной квартире и останется здесь навсегда!

— А вы когда решитесь? — спросила Алена у Тополевых, — Сейчас проценты по ипотеке снизились как раз.

— Подыскиваем вариант, — ответил Кирилл.

— Ага! Как откроешь объявления, так миллион предложений, а как начнешь искать, так ничего подходящего. То этаж не тот, то квартал, то площадь, или с документами не все в порядке. Один даже готов был задаток взять, но в последний момент передумал. Решил, говорит, пока не продавать, — затараторила Полина о наболевшем, — и зачем тогда объявление давал?

— Как найдете вариант, у меня в банке человек знакомый есть, — сказал Игорь, — чтобы документы быстрее прошли.

— Спасибо. Нам бы пригодилось, — поблагодарил Тополев.

После застолья компания переместилась в зал, где разбилась по интересам. Мужчины курили на балконе, споря, как водится, о политике, экономике и научных достижениях. Женщины обсуждали шторы, одежду, детей и сериалы. В общем, вечер провели в приятном дружеском общении и разошлись уже заполночь.

Добравшись до дома, Полина извинилась перед соседкой, остававшейся с ребенком, за опоздание, добавив ей еще пару сотенных купюр.

— Послезавтра у твоей матери день рождения, — напомнила она, выключая стоявший на тумбочке светильник, — я подарок присмотрела.

— Поль! Давай завтра! — уже проваливаясь в сон, пробормотал Кирилл.

— —

Днем ему позвонил Денис и дал номер телефона молодого и талантливого, как он охарактеризовал, программиста, согласившегося в итоге на предложение о трудоустройстве в его отдел.

— Кирилл! Я пойду пораньше? — в двери появилась кучерявая голова Гуляева, работавшего в его отделе.

— Ты код для «Китайской стены» написал?

— Ну, ты же знаешь, — заканючил он, — там работы на три месяца.

— Ты уже месяц начать не можешь!

Гуляев не отличался трудолюбием, часто опаздывал и отлынивал от работы. И почему его до сих пор держат? Задавался Тополев вопросом. Может, потому что, он его все время прикрывает? За что ему такое наказание?

— Короче, надо мне очень сегодня с работы свалить пораньше, — сообщил тот, очевидно, даже не предполагая отказа, которого, в общем-то, и не последовало.

Тополев покачал головой и, отвернувшись, занялся своими делами.

— Спасибо, — пожал свою же руку Гуляев, — я улетел.

— Куда это он?

На пороге стоял Куницын — заместитель директора. Смутившись, Тополев пробормотал что-то вроде «он отпросился», и услышал нелицеприятное:

— Распустил ты их. Скоро сам будешь за всех пахать. Кстати, мне нужен ответ заказчика на наши предложения по контракту с «Ладьей».

— Я найду сейчас и занесу, — пролепетал он.

— Поторопись! — начальник исчез, оставив Кирилла с сомнениями по поводу собственной профпригодности

В хлопотах и заботах рабочий день подошел к концу. После «тяжелого» утра Тополев к вечеру ощущал себя уже сносно. В кармане завибрировал телефон, высветилось имя воспитательницы детского сада.

— Да, я слушаю Татьяна Ивановна!

— Кирилл Геннадьевич! Мы не можем дозвониться до Вашей жены. Просто детский сад уже закрывается.

Вот тебе «на»! Впервые Полина не забрала ребенка. Да еще и трубку не берет.

— Спасибо! Я сейчас подъеду!

Тополев, второпях ошибочно ткнул не ту кнопку на телефоне и выругался. Наконец, он набрал ее номер, уже спускаясь по лестнице. Голосовой помощник сообщил, что абонент находится вне Сети. Забежав в автобус, он еще раз набрал Полину и получил тот же результат. Не прекращая попыток дозвониться, он считал остановки. Наступив кому-то на ногу и услышав вслед гневные возмущения, Тополев выскочил из автобуса и быстро почти бегом зашагал к зданию детского сада по тропинке, чтобы сократить дорогу.

— Папа! А посему мама не присла? — захныкал Димка, размазывая по лицу слезы.

— Мама задержалась на работе, — сказал он, — давай одеваться!

Тополев опустил голову под осуждающим взглядом воспитательницы.

— Спасибо, что подождали. Постараемся больше так не делать, — пообещал он по-детски, не зная, что еще сказать.

Казалось, его беспокойство передалось и Димке. Мальчик затих, время от времени поглядывая на отца.

К дому подошли уже затемно, и Кирилл увидел свет в окне квартиры. Схватив сына, он буквально залетел на третий этаж и загремел ключами о замочную скважину, стараясь попасть, но, как это обычно бывает, несколько раз промахнулся. Открыв, наконец, дверь, Тополев сразу же ринулся на кухню, где на стуле, как ни в чем не бывало, сидела Полина с кружкой в руке, правда, теперь она была крашеной блондинкой.

— Добрый вечер! — он поставил Димку на пол.

— Здравствуй!

— Что-то случилось?

— Нет, все в порядке. А что?

— Ты сына забыла из сада забрать.

Она с виноватым видом поставила кружку и сложила ладони перед собой.

— О! Господи! Прости меня, пожалуйста!

— Не у меня надо прощения просить.

Он кивнул на прижавшегося к нему Димку.

— Димочка! Прости маму! — она встала и потянула к нему руки, но мальчик, вцепившись в его штанину, спрятался за ногами отца.

— Ты чего, сынок? — он присел рядом, — Испугался мамку с новой прической? Не бойся!

Однако Димка по-прежнему, широко раскрыв глаза, смотрел на Полину, не отпуская ногу Кирилла.

— Ладно, давай раздеваться!

Он снял с мальчика ботинки и куртку, повесив ее в шкаф. Ребенок не хотел уходить, но потом все же убежал в комнату и там затих.

— А тебе идет. Только косу жалко. Столько лет растила.

— Спасибо, — она коротко улыбнулась, — будешь ужинать?

Переодевшись, Кирилл заглянул в комнату, где, сидя в углу, Димка катал машинку.

— Пошли кушать! — позвал он.

Мальчик беспрекословно встал и подошел к нему, не проронив ни слова, и взял за руку.

— Что с тобой? — спросил Кирилл, — Что-то в садике случилось?

Тот замотал головой.

— Мозно я у тебя на коленоськах посизу?

— Можно.

Сев за стол, он усадил ребенка на колени. Полина налила борщ в две тарелки и села напротив.

— А сама?

— Я уже поела.

Тополев вспомнил, что не мог дозвониться.

— А телефон почему не доступен был?

Полина отвела на секунду глаза.

— Потеряла телефон я.

— Где?

— Сама не знаю. Может, из сумки вытащили.

— Так давай заявим в полицию.

— Да ладно, — махнула рукой она, — все равно искать никто не будет. Новый куплю.

— Ты знаешь, сколько он стоит?

Тополев потянулся за хлебом.

— Мне показалось, или ты похудела? — спросил он, заметив, как она напряглась.

— Вроде такая же, как всегда, — пожала она плечами.

— И голос какой-то не такой.

— Да что ты пристал ко мне? — она хохотнула, но получилось неестественно.

Все это время Димка, казалось, не дышал, держа в руке так и не опущенную в тарелку ложку.

— Сынок! Ты почему не ешь? Вон, какой суп вкусный, — Кирилл забрал у ребенка ложку и начал его кормить, — правда, немного пересоленный.

— Прости, если лишка соли сыпанула! — снова сложила она ладони.

Надо же, подумал Тополев, уже два раза за вечер извинилась. Если бы его спросили, он бы вряд ли вспомнил, когда жена просила прощения в последний раз. Да еще этот молитвенный жест. Какая-то она не такая сегодня. Даже смотрит странно, словно, не видела давно.

— Так какой ты подарок матери присмотрела?

Опять это напряжение и испуг, отметил про себя Тополев.

— Ты о подарке на день рождения? — растягивая слова, спросила она.

— Ну, да.

— А я тебе не говорила?

— Что именно?

— Про подарок.

— Ты же вчера мне сказала, что присмотрела подарок, — удивился он, — забыла что ли?

— Совсем из головы вылетело, — она тронула себя за лоб.

Тополев ссадил ребенка с колен, и тот ушел в комнату. Полина смущенно ерзала на стуле.

— Давай завтра сходим и выберем что-нибудь.

Он подумал, что они уже давно не ходили вместе по магазинам.

— Да, конечно. Сходим.

Он посмотрел на нее и вдруг сказал:

— Честно говоря, испугался сегодня за тебя.

Полина распахнула глаза, побледнев, и тут же отвела взгляд.

— Все хорошо. Со мной все в порядке.

Тополев заметил, как украдкой она смахнула слезу.

— Я пойду в комнату.

Избегая смотреть в его сторону, она вышла из кухни. Он вздохнул и принялся доедать остывший борщ. Закончив с ужином, Кирилл взял пульт от телевизора и приступил к ежевечерней процедуре по переключению каналов, остановившись на каком-то тупом сериале. Он не заметил, как подошел Димка, протирая глаза.

— А ты почему не спишь?

Мальчик забрался на диван и, добравшись до его уха, прошептал:

— Папа! А где мама?

— Как где, спит, наверное, — ответил он.

— Это не мама.

Глава 2

— И Вы решили, что это не Ваша жена?

Василий Ефимович прохаживался по кабинету с сигаретой в руке.

— Тогда я еще только начал сомневаться.

Тополев хотел уловить в его взгляде, голосе, да в чем угодно, хоть крупицу доверия.

— Я понимаю, моя история похожа на фантастику, но это все, что я знаю, — с горечью произнес он.

— Рассказывайте! — попросил Городков тоном взрослого, беседующего с дитем.

— Вы не верите, — Кирилл опустил голову.

— Давайте мы потом решим, верю я или нет, — отрезал Городков и затушил сигарету, — продолжайте!

Тополев пожал плечами.

— Она выглядела по-другому, говорила по-другому, вела себя иначе. Вначале я подумал, что она решила поменять имидж, ну, чтобы быть привлекательнее, однако она не помнила того, что должна была помнить.

— И что же, например?

****

— Не спишь? — он присел на кровать.

Полина повернула голову.

— Что?

— Представляешь, Димка тебя не узнает. Говорит, что ты — не его мама.

Девушка молчала.

— Скажи что-нибудь! — он положил руку на одеяло, ощутив ее дрожь.

— Я не знаю, что сказать. Ты ведь уже сказал, что всему виной новая прическа. Ребенок никогда не видел меня без косы.

— Ты так думаешь? — задумчиво произнес Кирилл, снимая штаны и проскальзывая под одеяло.

От его прикосновений она не пошевелилась, только слышалось ее частое дыхание.

— Кстати, у меня новый сотрудник появился, — прошептал он, вспомнив, что решил важный производственный вопрос, — представляешь, Денис помог. Помнишь Дениса?

— Угу, — послышалось с другого конца кровати.

— А как же его девушку звали? Симпатичная такая, — он хотел в шутку вызвать в ней ревность, — кажется Марина. Так ведь?

— Угу. Марина.

Так и не дождавшись от Полины хоть какой-нибудь реакции, он поцеловал ее в плечо и отвернулся, и, уже проваливаясь в сон, подумал, что она почему-то надела футболку, хотя всегда ложилась в ночной сорочке.

— Полина! Ты на работу опоздаешь!

Кирилл прикоснулся к ее торчащей из-под одеяла лодыжке. Она вздрогнула и села, поджав ноги.

— Ты чего? Сон дурной? — отпрянул он.

Видимо, поняв, где она находится, девушка потерла глаза и начала приглаживать растрепавшиеся локоны.

— Извини! Наверное, что-то приснилось. Который час?

— Уже восемь почти. Я ребенка в садик сам отведу. Все равно не успеешь.

— Спасибо.

Она спустила ноги на пол и надела шорты, чем привела его своей стыдливостью в замешательство.

— Приходи сегодня пораньше! — напомнил он, — Маму надо будет поздравить.

Вера Степановна Тополева, пятидесятисемилетняя энергичная сухощавая женщина с твердой жизненной позицией жила от них в трех станциях метро, и чета Тополевых время от времени заезжала к ней не то чтобы справиться о ее здоровье, а больше для исполнения давно заведенного ритуала.

В день же рождения визит к матери Кирилл считал обязательным вдвойне. Хотя надолго они никогда не оставались, что позволяло с одной стороны избегать чрезмерных поучительных бесед, а с другой — сохранить теплые родственные отношения. Отец Кирилла чаще всего, будучи заядлым рыбаком, жил в основном на даче, и приезжал в город на выходные, вероятно, по этой же причине.

— —

По ошибке поднявшись не из того выхода метро, Полина оказалась вынуждена пройти лишние сто пятьдесят метров до корпуса университета. Она набрала полную грудь воздуха и шагнула на ступеньку.

— Полина! Полина!

Ее тронули за плечо, и девушка резко обернулась. Перед ней стояла эффектная брюнетка в светло-бежевом пальто и распущенными волосами.

— Тебе не докричишься! — воскликнула она, запыхавшись, — Смотрю ты — не ты. Классная прическа. И костюм тебе тоже идет. Не понимаю, почему ты раньше брюки не носила?

— Привет! — смутилась Полина, — Мы не опоздаем? — она кивнула в сторону входной двери.

— Ты права! Пойдем!

Брюнетка взяла ее под руку.

— Как добрались тогда? — спросила она, — Так хорошо посидели! Правда, Игорек на утро рассолу полбанки выдул. Ты какая-то молчунья сегодня, — девушка открыла перед ней дверь.

— Не очень хорошо себя чувствую.

— Простыла? Если что, отпросись лучше! Отлежись дома!

— Да, нет, в целом нормально, — начала оправдываться Полина.

Мимо них прошла компания студентов.

— Доброе утро, Алена Викторовна, Полина Васильевна! — почти хором поприветствовали их.

— Здравствуйте!

Поднявшись на второй этаж, Полина и Алена прошли по длинному коридору и остановились у двери кафедры фармакологии.

— Тебе сюда, — кивнула на дверь Алена, внимательно изучая ее с ног до головы, — правда, выглядишь отпад, — она подняла вверх большой палец.

Попрощавшись до вечера, та убежала, увлекая за собой развевающиеся полы шикарного пальто. Посмотрев расписание, Полина направилась к аудитории.

Найдя, наконец, нужную дверь, она переступила порог, оказавшись в помещении с рядами многоярусных учебных модулей и кафедрой в центре. Около пятидесяти студентов затихли и встали со своих мест.

— Доброе утро! — Полина заметила, как ее изучают, видимо, оценивая ее новый облик, — Давайте сегодня немного отойдем от темы и поговорим о вирусах.

— Но у нас лекция называется «психотропные препараты», — возразил щуплый юноша в очках с первого ряда.

— Я думаю, у вас хватит смелости, пройти эту тему самостоятельно, — сказала она, — Итак, кто что знает о вирусах?

Кто-то с места крикнул:

— СПИД не спит.

По аудитории прошелестел смешок.

— Да, совершенно верно, это состояние, развивающееся на фоне вируса иммунодефицита человека. Вернее, это конечная стадия заболевания. Открыт он был в восьмидесятых годах прошлого века, — Полина подошла к кафедре, — а кто знает, сколько человек умерло от СПИДа?

— Так сейчас же есть терапия, — сказала девушка в белой блузке, сидевшая во втором ряду, — я слышала, что больные живут, как и здоровые люди долго.

— Не совсем так. В прошлом году умерло от осложнений более шестиста восьмидесяти тысяч человек. Однако действительно благодаря эффективному лечению смертность сокращается год от года.

Полина обвела взглядом притихшую аудиторию.

— Кто-нибудь слышал об «испанском гриппе»? — не дождавшись ответа, она продолжила, — По некоторым оценкам во время пандемии от «испанки» умерло около пяти процентов населения планеты. Она считается самым масштабным бедствием, связанным с вирусом. Кстати, вирусы — это одно из самых загадочных явлений. Никто не знает, откуда они взялись, и почему одни смертельно опасны, а другие нет.

Не прекращая лекцию, она подошла к одному из парней, что-то увлеченно листавшему в смартфоне и выхватила устройство из его рук, после чего, вернувшись, не обращая внимания на изумленные взгляды студентов бросила его на стол.

— Мало кто знает, но практически все развитые государства с давних пор изучают штаммы самых разных представителей мира вирусов. Человек научился не только понимать алгоритмы их воздействия и противостоять ему, но и создал новые виды, правда, так и не научившись их контролировать. Нет никаких сомнений, что эта самонадеянность людей и вера в собственную исключительность и могущество рано или поздно их погубит. Никому и никогда не удастся подчинить природу, тем более в тех ее проявлениях, где человек практически бессилен.

— Вы о биологическом оружии сейчас говорили? — спросил кто-то с задних рядов.

— Можно и в таком аспекте сказать. Однако все же опыты с микроагентами проводят не столько для оружия, сколько для решения медицинских задач. Представьте себе ситуацию, когда искусственный вирус питается злокачественными клетками.

— А такое возможно?

— По крайней мере, такие исследования проводились, но раз люди по-прежнему умирают от рака, значит, решение еще не получено. Хотя, кто знает?

По аудитории прошел гомон. После получасовой дискуссии она объявила об окончании лекции и села за стол, наблюдая, как студенты потянулись к выходу.

— Можно мне телефон забрать?

Возле нее стоял тот самый юноша и показывал на лежащий на столе смартфон.

— Как Ваша фамилия? — спросила Полина.

— Денисенко.

— Вы Денисенко, только что снизили свой балл за семестр.

Она небрежно пододвинула к нему устройство и встала, собираясь покинуть аудиторию. Юноша молча забрал телефон и покачал головой, так и не решившись что-либо сказать.

— Полина Васильевна! — окликнули ее уже возле выхода.

Модно одетый парень со спадающей на глаз длинной челкой приблизился к ней.

— Меня зовут Артем… Данилов. Вот возьмите! — он протянул ей клочок бумажки, — Это номер телефона. Можете звонить по нему в любое время. В первое время всегда тяжело. По себе знаю.

Скромно улыбнувшись, парень удалился, а Полина, потеряв дар речи, бледная как мел, не могла сдвинуться с места. Выходившие последними две девушки осторожно обошли ее и, несколько раз оглянувшись, перешептываясь, скрылись за поворотом. Придя в себя, Полина, оглядевшись вокруг, быстро сунула в карман брюк смятый клочок бумаги.

****

Кирилл уже два часа пытался разобраться в файлах на компьютере Гуляева, а все его многочисленные звонки так и остались без ответа. Тот просто не явился сегодня на работу, а начальник потребовал срочно отчет по проекту, находящемуся в работе отдела.

Проклиная своего бедового подчиненного, себя и начальство, Тополев открывал одну за одной папки без названий, помеченные странными символами. Понимая отчасти, что тот, шифруя материалы, заботился о безопасности, он все равно психовал, тратя драгоценное время на поиски нужной информации.

— Тополев! Почему тебя всегда пинать надо?

Сидя в глубоком кресле, Куницын, поджав губы, «сверлил» его своими маленькими глазками. Пребывая с самого утра не в духе, он готов был наброситься на любого, кто подвернется под руку. В этот раз не повезло Кириллу, стоявшему с виноватым видом посреди кабинета.

— Петр Алексеевич! — начал было оправдываться он, — У меня сотрудник заболел…

— Да мне плевать, как ты будешь делать то, что требуется! — распалялся тот, — Садись и сам делай! Даю тебе еще час! Все, иди отсюда!

Вынув из кармана расческу, Куницын расчесал свои редкие волосы и взял в руку лежавший на столе лист бумаги, давая понять, что разговор окончен.

— —

— Ты чего такой? — спросила Полина, увидев его сидящим напротив выключенного телевизора.

Сняв ботинки, Димка подбежал к отцу, просясь на руки.

— Иди, сынок, поиграй! — он погладил его по голове, и тот, надувшись, посеменил в комнату.

— Что-то случилось?

Она прямо в пальто села на табурет и вытянула уставшие ноги.

— На работе неприятности, — коротко ответил Кирилл и протянул руку, — давай помогу!

Он помог ей снять пальто и повесил его на вешалку.

— Как твой день прошел?

Полина подобрала ноги и выпрямилась.

— Как обычно. Три пары. Сегодня удалось уйти пораньше, — она коротко улыбнулась, — я купила вот это.

Из сумки девушка достала цветной конверт и положила на стол.

— Что это?

— Подарок твоей матери. Вернее, подарочная карточка одного сетевого магазина одежды. Неплохой, кстати магазин.

Тополев покрутил конверт и вернул на стол.

— Маме вряд ли понравится, — усомнился он, заметив, как Полина дернулась, и подумал, что ему не следовало быть таким беспардонным.

Она ведь все-таки думала, выбирала, тратила время.

— Извини! — сказал он, прикоснувшись к ее плечу, которое тут же вздрогнуло.

— Все нормально. Я сейчас умоюсь, и поедем.

Полина скрылась за дверью в ванную, где вскоре зашелестела вода, а Кирилл отыскал ребенка и поманил его пальцем.

— К бабушке поедешь?

— Да, поеду, — у мальчика заблестели глаза, — я вот этого диназавла возьму, — он показал зажатого в руке пластмассового доисторического ящера.

— Бери, конечно.

Тополев открыл комод с детскими вещами, выискивая что-нибудь подходящее для поездки. Нарядив Димку в новый совсем костюмчик с подсолнухом на груди, он вспомнил про подарок. Лежавший там же на столе конверт перекочевал к нему в карман.

— Ты не будешь переодеваться? — спросил Кирилл, когда Полина вышла из комнаты в том же, в чем пришла с работы.

Она посмотрелась в зеркальную дверь шкафа-прихожей и задумалась.

— Мы же ненадолго?

Тополев посадил ребенка на стульчик и достал с полки ботинок.

— Я просто подумал, что у нее день рождения. Мы могли бы задержаться, — он поднял глаза на нее, — но если тебе удобно так, то поехали так.

Она достала из шкафа пальто и накинула на шею шарф.

— Тогда поедем так.

До метро шли молча, подстраиваясь под Димку, не спеша передвигающего ноги.

— Дима! Давай шевелись! — попросил Кирилл, поддерживая мальчика за руку перед лестницей, — Бабушка заждалась.

Однако тот, словно, нарочно переваливался с ноги на ногу, так что пришлось взять его на руки. Через несколько минут они стояли у железной двери с домофоном.

— Мам! Это мы, — сообщил он, наклонившись к устройству.

Ухоженный просторный подъезд свидетельствовал не только о том, что дом в эксплуатацию сдан недавно, но о добросовестности коммунальной службы. На современном вместительном лифте они поднялись на десятый этаж, где находилась полгода назад купленная родителями трехкомнатная квартира. Правда, кухню совместили с гостиной, но спальных комнат все равно оставалось две.

— Пливет! — крикнул Димка, когда дверь открылась.

Нарядная Вера Степановна отступила от порога, приглашая их внутрь. Из квартиры потянуло аппетитными запахами.

— Заходи, Дима! Раздевайся! — обратилась она к внуку, — Здравствуйте! — она улыбнулась Кириллу и Полине.

— Отец приехал? — спросил он, заглядывая в квартиру.

— Завтра обещал приехать.

Она поджала губы и пошла на кухню.

— Располагайтесь! — крикнула Вера Степановна, — Через пять минут за стол.

Полина прошлась по комнате, выглянув в окно, и что-то искала глазами.

— Потеряла что-то? — поинтересовался он.

— Ванную.

— Ты же здесь раз двадцать уже была, — удивился он и указал на дверь ванной.

Она юркнула туда, а Тополев почесал голову и тоже направился на кухню.

— Мам! Помочь что-нибудь?

Она отвлеклась от резки овощей.

— А жена твоя где?

— Руки моет. Придет сейчас.

Кирилл сел на кухонный угловой диванчик. Наблюдая, как мать орудует ножом сухими жилистыми руками, он вдруг вспомнил, как они жили в двухкомнатной хрущевке, ютясь в одной комнате втроем. Ему двенадцатилетнему юноше тогда бы не помешала отдельная, пусть даже малюсенькая комнатка.

Уроки приходилось делать на кухне после ужина, когда все расходились по своим углам. А еще он вспомнил пироги с картошкой, которые пекла бабушка по выходным.

— Мам, давай помогу!

Он взялся было за нож.

— Уже все. Садись! — отмахнулась мать, — Зови своих!

В гостиной, плавно переходящей в кухню, сначала появился Димка, усевшийся на специально для него подложенную на диван подушечку, следом зашла Полина.

— Давайте за стол! Вот молодец! — похвалила ребенка Вера Степановна, видя, как тот уже тычет ложкой в картофельное пюре.

От ее внимания не ускользнуло то, что Полина села на табурет отдельно от Кирилла, однако женщина умела скрывать свои мысли. Она поставила на стол бутылку красного сухого вина и села сама.

— Кирилл! Хозяйничай!

Спохватившись, тот принялся открывать вино.

— Мне не надо, — отказалась Полина.

— Что так? — замер он в процессе наливания.

— А я не откажусь. День рождения все-таки, — хлопнула в ладоши Вера Степановна, пододвигая бокал.

— Мам! С днем рождения тебя! Здоровья тебе и долголетия!

Кирилл встал, поднял бокал и выпил до дна. Полина пригубила воду, по-прежнему сидя перед пустой тарелкой.

— А ты почему ничего не ешь? — поинтересовалась Вера Степановна, — Не вкусно?

Девушка смутилась и, схватив тарелку, стала выискивать на столе, что бы положить. Вскоре на блюде уже находился салат и куриная голень.

— Как поживаете? — спросила хозяйка, обращаясь скорее к ней.

Полина выпрямила спину и взглянула на мужа.

— Нормально, — наконец, ответила она, — работа, дом.

— Я смотрю, ты прическу поменяла. Жаль косу, — посетовала Вера Степановна, — теперь как-то простовато выглядишь.

Полина «вспыхнула», но тут же взяла себя в руки, отодвинув тарелку.

— Кажется, салат пересоленный, — поморщилась она и сделала пару глотков воды.

Настало время нахмуриться свекрови, но она только усмехнулась и подложила салат Кириллу, молча слушавшего их обмен любезностями.

— Кирюша, попробуй! Правда что ли пересолила?

Он чуть не подавился.

— Я уже пробовал. Отличный салат. Соли в меру.

Он посмотрел на криво улыбавшуюся жену.

— Ты кушай, сынок! — Вера Степановна пододвинула к нему курицу, — Жена-то поди совсем не готовит. Все на работе.

Кирилл снова украдкой взглянул на Полину и улыбнулся матери.

— Ну, что ты. Закормила меня. Что ни день, то новое блюдо.

Он понял, что перестарался в похвалах супруги, когда мать снисходительно покивала головой.

— То-то я гляжу, Димочка уплетает картошку за обе щеки. Явно ребенку вкусной и здоровой пищи не хватает.

Полина, молчавшая до сей поры, не выдержала.

— Вера Степановна! Мне кажется, Вы намеренно хотите меня унизить.

Та подняла от удивления брови, но совладала с желанием поставить невестку на место.

— Ну, что ты, Поля! Я просто переживаю за ребят.

Девушка, расправив плечи, готовилась к перепалке, но, решив, закончить нелицеприятную беседу, сказала:

— Спасибо. Я пожалуй пойду посижу в комнате.

После того как она вышла, Вера Степановна погладила внука по голове и подмигнула ему.

— Мама, зачем ты? — начал Кирилл.

Вздохнув, та покачала головой.

— Не обижайся, сын! Все хорошо.

— Чего ж хорошего? — запротестовал он, — Вы обе как с цепи сорвались.

Вера Степановна вдруг наклонилась и сказала ему тихо:

— Что-то не так с твоей Полиной. Не узнаю я ее. Ты сам-то не видишь? Грубит, дерзит!

Немного опешив, он уставился на мать, пытаясь понять, в своем ли она уме. Иногда она становилась невыносимой. Собираясь резко ей возразить, Кирилл вовремя вспомнил, что сегодня ее день рождения, и выдохнул.

— Мам! Ты делаешь все, чтобы мы поссорились.

— Прости! — она накрыла ладонью его руку, — Прости старуху! Совсем из ума выжила.

— Мам! Мне кажется, ты не справедлива к Полине. Я тебя прошу, будь к ней добрее!

Тополев приобнял Веру Степановну и грустно улыбнулся.

Вернулись они домой к девяти вечера. Полина, как ни в чем не бывало, сразу же пошла спать, а он еще некоторое время пытался читать какой-то третьесортный детектив, но одолевавшие мысли постоянно уводили от сюжета. Кирилл не мог не признать, что в их отношениях с женой произошли изменения.

Он не мог точно сформулировать, в чем эти перемены выражались, но однозначно стало иначе. Полина стала реже произносить его имя, прикасаться к нему, и вообще, начала сжиматься при его появлении.

Вот и сейчас Тополев не спешил ложиться в общую постель, хотя раньше ему и в голову не приходило валяться на диване, пока она не уснет. Пройдя в спальню, Кирилл проверил сына. Димка посапывал в своей детской кроватке. Подумав, что ребенку уже нужна полноценная кровать, он решил заняться этим на следующей неделе. Вернувшись в гостиную, он прилег на диван.

Проснулся он тут же. Круглые настенные часы с перламутровым циферблатом показывали шесть. Растерев затекшую шею, Тополев накрыл спинавшего одеяло Димку и направился в ванную, хотя на работу он вставал обычно часом позже. В зеркале на него смотрел тридцатидвухлетний мужчина с опухшим небритым лицом и красными глазами.

Утром встал и уже устал, — вспомнил он поговорку. Смочив веки холодной водой, он полез в душ, откуда вышел гораздо бодрее. Решив сегодня не бриться, Кирилл аккуратно уложил послушные волосы, зачесав набок вьющуюся челку, и одобрительно кивнул отражению. Спортом Тополев уже давно не занимался, но и лишним весом не страдал, хотя дополнительная мышечная масса бы не помешала.

На работу он ушел, когда Полина и Димка еще спали. Зайдя в свой офис, Кирилл включил кофемашину и приготовил себе «американо». Пожалуй, нет ничего более бодрящего, чем утренний кофе. Он сразу почувствовал желание что-то делать. Проверив почту, он практически за час закончил отчет, начатый еще вчера до полудня, и отправил его начальнику по локальной сети.

Решив пройтись по кабинетам отдела, Тополев вышел из офиса. Сотрудники относились к нему скорее, как к старшему товарищу, а не как к начальнику. С одной стороны, это способствовало взаимопониманию, но с другой — нередко расшатывало дисциплину, а о ее непреложной роли в коллективе Кирилл убеждался уже не раз. Заглянув в кабинет с пятью рабочими модулями, он обратил внимание на отсутствие двух подчиненных.

— А где Гуляев с Копыловым? — спросил он у остальных.

Те лишь пожимали плечами, даже не оторвавшись от мониторов.

— Доброе утро! — мимо него протиснулся радостный Гуляев.

— Почему опоздал? — поинтересовался Тополев.

Взглянув на часы, тот улыбнулся.

— Да всего-то на полчасика.

Развернувшись, Кирилл направился к выходу.

— Ко мне зайди через пять минут!

Тополева колотило. Он готов был взять этого наглеца и приложить улыбающейся рожей об стол. Однако через пять минут он уже взял себя в руки и поглядывал на дверь.

— Разреши?

Кирилл не стал разводить воспитательные разговоры.

— Пиши заявление!

— Какое заявление? — опешил тот.

Тополев невозмутимо положил на стол листок бумаги и ручку.

— Ты тут больше не работаешь.

— Это как?

Парень замер в ступоре.

— Или за прогул. Выбирай! — усмехнулся Кирилл, — Ты, кстати, вчера вообще на работе не был.

— У меня уважи…

— Пиши! — перебил его Тополев, и Гуляев, видно, окончательно понял, что дело серьезное, — Все пароли и файлы передашь мне!

Спустя двадцать минут его вызвал Куницын.

— Кирилл, зайди ко мне!

Тополев постучал в дверь и тут же открыл ее. Молоденькая секретарша, направляясь к выходу ему навстречу с папкой, испуганно вскинув на него взгляд, смутилась и поспешила покинуть кабинет начальника.

— Вы получили отчет? — спросил он.

Тот пробормотал что-то вроде «не смотрел еще».

— Что там с Гуляевым у тебя случилось?

Уже наябедничал, подумал Тополев. Теперь понятно, почему паренёк так нагло себя ведет. Интересно, что их связывает?

— Ничего особенного. Он решил покинуть наш коллектив.

— Вроде бы по твоей инициативе? — скривился Куницын, — Неплохой он парень, Кирилл.

Тополев усмехнулся.

— Тогда забирайте его к себе куда-нибудь! Пусть Вам мозги выносит!

Начальник открыл рот, явно не ожидая такого выпада.

— Может, тогда тебе подумать о другой работе? — предложил Куницын, наливаясь краской.

— Не Вы меня на работу брали, не Вам и решать, где мне работать!

Тополев почувствовал, как дрожит подбородок. Чтобы не выплеснуть накопившуюся ярость на начальника, он заставил себя развернуться и выйти. Больше звонков от начальства не было, а к вечеру он узнал, что Гуляева перевели в другой отдел.

****

Иван Андреевич Рощин открыл ящик стола и с удовлетворением обнаружил, что в бутылке осталась еще треть водки. Грузный с обвисшими щеками и подбородком, недавно отметивший свой полувековой юбилей, он казался старше лет на десять. Дополняла образ пару месяцев назад появившаяся одышка и мешки под глазами, скрываемые им под очками с тонированными стеклами.

Главным врачом частной клиники со странным названием «Исида» Рощин стал год назад совершенно случайно. В баре, где он проводил почти каждый свой вечер, к нему подсел мрачного вида лысый человек, угостивший его пивом и предложивший высокооплачиваемую работу. В минуты трезвости, что, прямо скажем, бывало нечасто, Иван Андреевич вполне себе мыслил адекватно, а по сему понимал, что такое предложение поступает не просто так. Однако, взвесив все «за» и «против», он его принял, ухватившись скорее не за деньги, а за возможность оказаться в центре хоть каких-нибудь событий.

Тяжело пережив развод с женщиной, прожившей с ним в браке двадцать лет, а потом и потерю работы в одном из ведущих научных институтов столицы, Рощин всерьез поставил перед собой цель завязать с алкоголем, а для этого, как он считал, нужно настоящее дело, и предложение того мужика в баре показалось ему подходящим.

В течение всего года он честно пытался побороть порочную привычку, однако надолго его не хватало, да и работа не требовала особых усилий, и Иван Андреевич махнул рукой, продолжая сваливаться в непотребное состояние и теряя последние признаки нормальной личности.

Чем занималась клиника, он не слишком интересовался, но догадывался, что в ее стенах происходит что-то странное. Застать его в твердом уме можно было только с утра. Тогда и приносили на подпись документы, среди которых он видел истории болезни пациентов, чудесным образом исцелившихся от тяжелейших недугов. Впрочем, ничего плохого Иван Андреевич в этом не находил, и со спокойной совестью к обеду удалялся в «свой мир».

Протерев далеко не свежим носовым платком мутный стакан, Рощин с вожделением наблюдал, как его наполняет бесцветная жидкость с характерным запахом, который он по странности не любил.

— Иван Андреевич! Вы бы повременили с этим, — сказал вошедший в кабинет высокий худощавый мужчина в белом медицинском халате, — еще только девять часов.

Рощин покосился на своего заместителя Халидова, по сути, всем здесь и заправлявшего. К роли номинального руководителя он привык, и даже радовался, что его не загружают проблемами клиники. К Халидову Иван Андреевич относился с осторожностью и даже с опаской. Человек с таким мрачным, как из преисподней, взглядом не сулил ничего хорошего, и он даже не помышлял задавать вопросы, и уж тем более перечить этому жуткому существу.

— А, это Вы, Рашид Алимович? — смутился Рощин и убрал пустую бутылку в ящик стола.

Халидов подошел к нему, положив на стол стопку бумаг, и спокойно произнес:

— Это надо подписать. Я зайду через десять минут.

Главврач хотел ответить, что все сделает, но вместо этого промычал что-то вроде «угу», стараясь не встречаться с ним взглядом.

****

— Зайди! — Халидов положил трубку и, достав из кармана платок, протер им очки.

Он приблизился к окну и стал наблюдать за кошкой, крадущейся за воробьем по кромке тротуара. То ли кошка оказалась неопытной, то ли воробей шустрый, но ее последний рывок спугнул птицу еще до того, как хищник до нее добрался.

— Можно, Рашид Алимович?

В двери стоял молодой мужчина с коротко остриженной головой и широкими скулами, держа в руке папку-скоросшиватель.

— Да! Садись!

Халидов подошел к столу и сел в высокое кожаное кресло.

— Как продвигаются переговоры с родственниками? — спросил он.

Мужчина раскрыл папку.

— Вот, Ампиловы думают, а Кузнецов готов подписать контракт. Еще три человека, но я пока не успел встретиться. У них все время отговорки.

Замерев в одной позе, Халидов, казалось, не слушает, однако это было не так. Оттянув шарик настольного сувенира, он отпустил его и наблюдал, как отскакивают крайние шары, пока движение не сошло на нет. После этого он взял с края стола лист и пододвинул его к мужчине.

— Возьми, Ринат! Это дополнительный список. Постарайся отработать до конца недели! Если нужно, возьми Силаева и Лаврова!

Когда тот, забрав список, удалился, Халидов извлек из кармана халата телефон и набрал номер.

— Это я, — сказал он, подходя к окну, — Мы отстаем, но, я думаю, решим все вопросы.

Рашид Алимович слушал собеседника на том конце, и мускулы его ходили ходуном. Стиснув зубы, он смотрел на затянутое свинцовыми тучами небо.

— Я понимаю. Я найду людей. Дайте еще время! — односложно отвечал он.

После разговора Халидов бросил телефон на стол и взял с полки пачку сигарет. Достав одну из них, он втянул носом запах табака и, выдохнув, засунул сигарету обратно, после чего взял трубку внутренней связи.

— Рощин ушел?

Секретарь Людмила Павловна всегда находилась на месте с утра до вечера, понимая, что с уходом главного врача работа не прекращается.

— Да, Рашид Алимович! Еще в обед.

— Занесите мне документы, которые он оставил!

Халидов знал, что тот не напьется, пока не подпишет все, что ему принесли, потому как понимал, что в противном случае замену ему найдут мгновенно. Несмотря на запойность бедолаги, Халидов ценил эту несвойственную алкоголику щепетильность Рощина и снисходительно относился к его слабости.

Пробежав глазами, занесенные документы, он снова позвонил секретарю, попросив приготовить машину. В пристройке напротив его кабинета в окнах горел свет. С недавних пор там размещалось стационарное отделение, и на сегодняшний день в нем проходили лечение пятеро пациентов. Пустовавшие места в палатах ждали очередной группы больных, однако ехать лечиться к ним соглашались не все, в связи с чем приходилось по ходу дела менять приемы и методы убеждения. Да и персонала не хватало, как это часто бывает.

Халидов на несколько секунд задержался в коридоре, прислушиваясь к звукам, доносящимся из подвала. Вроде бы сегодня не предполагалось перемещений, подумал он и направился к лестнице, стараясь не шуметь. Остановившись у лестницы, он замер, заметив пробивающийся свет и движение тени. Вскоре в открывшейся двери появился силуэт человека, в котором он узнал недавно принятого на работу охранника. Натолкнувшись на Халидова, тот вздрогнул.

— Добрый вечер! — растерянно пробормотал охранник.

— Добрый, — ответил он, — что ты тут делаешь?

Вытянувшись, парень, не моргнув глазом, сообщил, что его послали проверить подвал, и Халидов не нашел повода для того, чтобы усомниться в его искренности, но на всякий случай поинтересовался:

— Как твоя фамилия?

— Дорохов Сергей.

Развернувшись, Халидов зашагал по коридору в сторону выхода. У ворот с запущенным двигателем стояла черная «BMW». Его помощник и по совместительству личный охранник Амин, выйдя из машины, открыл заднюю дверь.

— Есть новости, — сказал Амин, когда Халидов оказался в салоне, — выйди, покури! — обратился он к водителю.

Когда за тем захлопнулась дверь, он продолжил:

— Поступили две заявки вне очереди.

— Когда?

— Через неделю.

Халидов выругался.

— Они что, совсем там офонарели? — прошипел он, — Набрали идиотов!

Помолчав немного, уже спокойнее он спросил:

— Что с прототипами?

Амин достал карманный блокнот.

— Одного мы взяли под контроль, а второго нет в городе. В командировке. Надо ждать.

— Понятно. Значит так, отправьте сообщение! Пусть изменят условия!

Он поморщился, как от зубной боли.

— Не могли нулевых клонов отправить? — адресовал он вопрос куда-то в пространство.

— Когда я был там, видел, что набирали в основном дублей. Так безопасней, — поделился опытом помощник.

— Ладно, поехали!

Глядя на широкую спину помощника в кожаной куртке и его короткостриженный затылок, Халидов думал о том, как ему не хочется домой. Открыв дверь, и заглянув внутрь, Амин передал ему ключи и остался на лестничной площадке.

— Завтра в восемь, — сказал Халидов, и тот, кивнув, побежал по ступеням вниз.

В полумраке он разглядел сидящую с ногами в кресле жену. Не включая свет, он снял пальто и прошел в свой кабинет. Через минуту он вернулся и щелкнул выключателем. Светлана зажмурилась и прикрыла глаза рукой. На столике Халидов заметил почти пустую бутылку вина и бокал со следами губной помады.

— Это что?

Он вытянул перед собой руку с листками бумаги, найденными на столе в кабинете.

— Ты что, читать разучился? — усмехнулась женщина, — Это заявление на развод. Как видишь, я его уже подписала.

Халидов посмотрел на пьяную жену с потеками туши под опухшими глазами и ухмыльнулся. Он ненавидел эти минуты, когда приходилось успокаивать ее, играть в заботливого мужа. Приблизившись к ней, Халидов заметил, как Светлана шарахнулась, вжавшись в кресло, однако он лишь взял бутылку и покрутил в руке.

— Хорошее вино, — сказал он, понюхав горлышко.

— Не подходи ко мне, пожалуйста! — заскулила Светлана.

Рашид Алимович положил бланк заявления на столик, придавив его бутылкой, и заглянул в полные ужаса глаза женщины.

— Возьми еще вина и выпей! Может, завтра забудешь свой бред!

Он покинул гостиную, вернувшись к себе в кабинет.

Глава 3

— Слава, зайди в пятнадцатую палату! Там Васюковой надо цитофлавин поставить.

Лидия Алексеевна Баранова работала старшей медицинской сестрой неврологического отделения двадцать пятой городской больницы уже семь лет и перевидала на своем веку немало интернов: и ленивых, и бесполезных, и блатных, но попадались и толковые трудолюбивые ребята, из которых получатся отличные врачи. Слава Коваленко был из таких.

Невысокий улыбчивый парень с торчащими вихрами, он делал все, что поручали со свойственной ему легкостью и юмором, не чураясь даже самой грязной работы. К пациентам Слава относился с теплотой и заботой, и те отвечали ему тем же.

— Хорошо, Лидия Алексеевна.

Он по дороге заглянул еще в две палаты, и, убедившись, что все на месте и в основном в лежачем положении, нарочито важно прошествовал к пятнадцатой.

— Как самочувствие, Клавдия Петровна? — обратился он к старушке на крайней койке.

Слава взял из угла стойку для капельницы и подкатил к ней.

— Да что-то голова сегодня какая-то чужая. Перед глазами туман.

Спохватившись, он сходил в процедурную, вернувшись с наполненным желтой жидкостью пакетом.

— Сейчас легче станет, Клавдия Петровна, — пообещал он, доставая из стерильной упаковки иглу, — поработайте кулаком!

— Такой молоденький, а уже уколы в вену ставишь так хорошо, не больно совсем, — проговорила старушка, разглядывая его «соломенные» волосы.

Слава театрально нахмурился.

— Да какой же молоденький. Двадцать два годика уже дяденьке.

Он аккуратно ввел в вену иглу и отрегулировал клапан.

— Все! Лежим и получаем удовольствие! Если что-то не так, кричим, что есть мочи!

Клавдия Петровна махнула рукой.

— Да что может случиться? Все нормально. Иди по своим делам!

— Я буду заглядывать.

В кармане завибрировал телефон, и он поспешил выйти из палаты, убедившись, что лекарство капает с нужным интервалом.

— Да, мам, слушаю, — поднес он к уху трубку.

Вячеслав чувствовал себя неловко, когда мама, а по совместительству начмед больницы, излишне опекала его, и взял за правило не пересекаться с ней на территории учреждения. Отойдя в конец коридора, он старался говорить в полголоса.

— Мам, ты меня, что ж теперь до пенсии кормить будешь?

Получив порцию родительских аргументов, Вячеслав сдался.

— Ладно. Сейчас зайду.

Висевшие на стене часы показывали обеденное время. Подойдя на пост, он бодро доложил, приложив руку к колпаку:

— Товарищ командир, Ваше приказанье выполнено.

— Славик, хватит паясничать!

Заполняя журнал, медсестра даже не подняла на него взгляд.

— Лидия Алексеевна! Меня более главный начальник вызывает. Разрешите убыть!

Обреченно и одновременно с улыбкой посмотрев на него, она сказала:

— Тебе бы в цирке работать. Ладно, иди уже! Вот. Матери передай заявку на лекарства!

Она подала ему листок со списком препаратов.

Ирина Васильевна достала из микроволновки тушеную картошку с мясом, из пакетов вынула вареные яйца, хлеб и огурцы.

— Бери ложку! — приказала она, и Слава понял, что проголодался.

Пока он чистил яйцо, она нарезала огурец на крупные брусочки.

— Какие у тебя планы на вечер? — спросила она.

Он по-собачьи преданно заглянул ей в глаза и повилял воображаемым хвостом.

— Можно я сегодня в клуб пойду?

— Я вот все думаю, в кого ты такой?

— Какой?

— А вот это что было?

Ирина Васильевна повторила его жест, поерзав на стуле.

— Аа! Так это я еще серьезный.

Слава откусил пол-яйца и насыпал щепотку соли прямо в рот.

— С Наташей пойдешь? — спросила мать.

— Угу, — кивнул он.

— В котором часу придешь?

Продолжая жевать, он развел руки и выпучил глаза, мол, услышал самый не уместный вопрос, какой только может быть.

В семнадцать тридцать он уже набирал номер Наташи.

— Привет! У нас все по плану сегодня?

На том конце ответили не сразу.

— Я даже не знаю, — растягивая слова, сказала она.

— Как это не знаешь? Труба зовет! Там сегодня крутая группа будет выступать. Чего-нибудь возьмем для настроения. Все как ты любишь.

Он не давал ей даже вставить слово.

— Ладно. Все равно уговоришь, — согласилась она.

Он тихо выдохнул и официальным тоном произнес:

— Мадам желает пешком или на метро?

— Мадемуазель, вообще-то.

Он шлепнул себя по лбу.

— Точно! Думаю, что же я несу? Короче, Наташ! Через полчаса к тебе зайду, — протараторил Вячеслав, не оставляя ей шанса передумать.

— Давай!

Он выбрал клуб подешевле, но по слухам, совсем не отстойный. Заведение разместилось в подвале какого-то административного здания недалеко от Павелецкого вокзала. Окинув их взглядом, стоявший на входе крепкий парень кивнул и отодвинулся. Внутри гремела ритмичная музыка, по глазам били прожекторы и пучки лазера. Протискиваясь через танцующую толпу, Вячеслав увидел знакомые лица.

— Смотри, Костян и Палыч! — крикнул он девушке и потянул ее за собой.

Заскочив на ступеньку, Слава помог подняться и ей.

— О! Привет! — юноша с фигурно выбритой головой выставил ладонь.

Второй с собранными в хвост волосами просто поднял в приветствии руку.

— Наташ, знакомься! Это Костик, а это Палыч.

— Давайте к нам! — перекрикивая музыку, предложил Костик.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что все столики заняты, она присела на край дивана.

— Я сейчас, — сказал Слава и удалился в сторону барной стойки.

— Как дела? — поинтересовался Костик.

Наташа отмахнулась.

— Пойдет.

— Учишься, работаешь?

— Медуниверситет. Четвертый курс, — прокричала она.

На сцене появились несколько косматых парней с гитарами. Объявили название какой-то неизвестной группы, что-то вроде «Калита» или «Школота». По ушам ударили барабаны и басы.

— Держи!

Вернулся Слава и принес мартини. Алкоголь добавил смысла в происходящее вокруг сверкающее шумное многоголосье. Они танцевали, выпивали, снова танцевали. В общем, повеселились на славу, засобиравшись еще до полуночи. Парни предлагали поехать в другой клуб, но Вячеславу нужно было завтра на работу, а Наталье — на учебу. Попрощавшись, они вышли на улицу. Вдохнув прохладный ночной воздух, Слава по сетевому приложению вызвал такси.

Отправив девушку домой, он решил прогуляться, хотя настоящей причиной его пешего демарша являлось желание сэкономить. На стипендию интерна сильно не пошикуешь, к тому же он сегодня изрядно потратился. Не из-за того, что хотел выпендриться перед девчонкой, а, скорее, потому что не мог без веселья. Когда-то он вычитал, что жить надо успевать, пока еще не состарился, и при возможности позволял себе маленькие приключения.

Со временем Вячеслав вошел во вкус и удивлялся людям, предпочитавшим проводить вечера дома на диване. Это же непродуктивно, говорил он, убеждая друзей сорваться в очередную авантюру. Только вот не всегда хватало средств на реализацию его планов, да единомышленников становилось все меньше.

А еще Слава никак не мог понять, почему он, работая не покладая рук, не может многого себе позволить. А другие, например, его знакомые и приятели, прожигая жизнь по клубам и заграничным поездкам, имеют почти все. Их заслугой является лишь то, что родились в богатых семьях. Между тем, такие вопросы приходили ему на ум не настолько часто, чтобы отравлять жизнь. Большую часть времени юноша думал, как провести очередной вечер с максимальными впечатлениями.

Во втором часу ночи Вячеслав дотопал до своего квартала, уже успев два раза успокоить мать, что он уже на подходе. Из стоявшего на обочине седана вышли двое мужчин и пошли ему на перерез. В какой-то момент из-за ограждения он потерял их из виду, но потом увидел снова, однако только одного. Предположив, что люди идут по своим делам, не имея к нему никакого отношения, юноша продолжал движение, хотя все чаще оглядываясь назад.

Как ни старался он не терять из поля зрения парня, вырос он перед ним все-таки неожиданно.

— Эй, приятель! Закурить есть?

Без выдумки как-то, банально, подумал Слава, уже не сомневаясь, что до него решили «докопаться». Машинально он стал оценивать расстояние до подъезда, рассчитывая отпихнуть хулигана и юркнуть в дверь. Ощупав карман, юноша убедился, что ключ от домофона находится там. Однако реализовать задуманное не успел, получив чем-то тяжелым удар по голове.

Из-за соседнего дома выехала машина скорой помощи, озаряя улицу синим спецсигналом. Приблизившись к лежавшему на земле Вячеславу, она остановилась. Из салона выскочили двое в медицинских масках и форменных куртках. Действуя четко и слаженно, они приподняли парня, положили на носилки с каталкой. Загрузив его в машину, оба ловко запрыгнули внутрь, и, взревев мотором, автомобиль умчался прочь.

— Приедем, номера поменяй! — сказал один из мужчин, обращаясь к водителю, — Могли видеть.

Тот угрюмо кивнул, выруливая на пустынный проспект.

— Он в себя приходит! — сообщил третий.

— Вколи ему что-нибудь!

Достав ампулу, мужчина набрал шприц и ввел Вячеславу двойную дозу «элзепама». Остаток пути ехали, молча глядя в окна. Перед железными воротами машина остановилась, выключив маячки и поморгав фарами. Створки медленно отворились внутрь, и автомобиль, заехав во двор, встал у приемного покоя. Не сговариваясь, мужчины в масках выкатили носилки и положили тело на корпусную каталку.

— Звони Амину! — приказал тот, что повыше ростом.

Через полчаса к больнице подкатил черный джип и, аналогично «поморгав» охране, въехал в открывшиеся ворота. На асфальтированную площадку спустились ноги в лакированных туфлях, а затем и само тело со стриженным затылком. Взглянув на стоявшие у красно-белого микроавтобуса с крестом пустые носилки, Амин, обходя лужи, пошел к приемному покою. Каталка с бесчувственным Коваленко стояла в коридоре. Тут же на кушетке сидел один из тех, кто привез его на «скорой».

— Сава! Почему он еще в одежде?

Амин навис над тем, как коршун и указал рукой в конец коридора.

— Вези его к печке! Там одежду сними! Только аккуратнее!

Сава покатил каталку в обозначенном направлении. Проводив его взглядом, Амин набрал номер Халидова.

— Рашид Алимович! Посылка у нас. Человек с той стороны прибудет с минуты на минуту. Я прослежу.

После выслушанных в трубку указаний начальства он подтвердил, что все понял и спрятал телефон в карман. Спустившись в подвал, он прошел по слабо освещенному коридору до тяжелой железной двери и нажал кнопку вызова. За ней располагался настоящий научный центр с кучей мониторов, серверов, кабелей и всевозможного оборудования, о назначение которого он даже не догадывался. Между стеллажами и столами сновали люди в защитных костюмах и масках. Один из них подошел к Амину.

— Идет обратный отсчет, — сообщил он, — пять минут.

— Хорошо. Подождем.

Амин прислушался к монотонному гулу охлаждающих серверы вентиляторов. Электронный таймер на стене красными цифрами отсчитывал убывающие секунды.

****

Домой Тополев шел в приподнятом настроении. Шутка ли — нахамить без последствий начальству, хоть и по делу. Конечно, неизвестно во что может вылиться злоба, без сомнения, затаенная Куницыным, и как она отразится на его работе, да и вообще на карьере, но сегодня он чувствовал себя победителем.

Кирилл давно уже так не радовался за самого себя. В последний раз это случилось полгода назад, когда его программа превзошла ожидания заказчика, и ему выписали солидную премию, тут же отложенную на будущую квартиру. Полина его с того раза стала называть добытчиком, а отец с матерью подарили дорогие швейцарские часы.

Не замечая накрапывающего дождика, подгоняемый желанием поделиться своими подвигами с женой, Тополев ловко перепрыгивал через лужи. Подойдя к дому, он скинул капюшон и приложил домофонный ключ. В квартире царило безмолвие. Неужели Полина еще не пришла? Кто тогда заберет Димку? Почему не звонили с детского сада? Посыпались в голове вопросы.

— Есть кто дома?

Из кухни показалась Полина и приложила палец к губам.

— Тише! Дима спит.

— А ты чего без света сидишь?

Он снял туфли и ставшую тяжелее от влаги куртку. Повесив ее в шкаф, он заглянул на кухню. Полина сидела за столом, и он только сейчас заметил, что она не переодевалась.

— Ты куда-то идешь? — спросил он, заметив, что она прячет глаза.

В последние дни слишком часто он видел то, как она, словно, сжимается в размерах. Это порождало вопросы, догадки, подозрения. Странное и непривычное для Тополева чувство, пока еще не определяемое им с четкостью, но уже активно заявляющее о себе.

— У меня встреча, — ответила она.

Он подавил желание немедленно допытаться до правды. Хотя какие уж тут сомнения? И так все ясно. Между тем, ничего ему не было ясно.

— С кем?

— Это по работе.

Полина сидела с непроницаемым лицом, отчего Кириллу сделалось еще больнее. Решив, что она вообще его ни во что не ставит, он почувствовал слабость и опустился на стул.

— Я бы все-таки хотел знать, — настаивал Тополев.

Неожиданно для него Полина подошла к нему и обняла его голову, проведя рукой по мокрым от дождя волосам. Она никогда так раньше не делала. Затаив дыхание, словно, боясь спугнуть ее, он тоже обхватил руками ее талию.

— Все хорошо, Кирюш! Не волнуйся! Я ненадолго.

Она, будто, знала все, что он думал, от чего Тополеву стало не по себе. Ее нежные прикосновения не вязались с тем, что происходило в последние дни. Может быть, он себе все навыдумывал? Кирилл поймал себя на мысли, что готов сидеть вот так бесконечно. Идиллию нарушил телефонный звонок.

Оторвавшись от него, Полина взяла телефон и вышла из кухни. Он как мог, пытался услышать хотя бы обрывки разговора.

— Я скоро, — сказала она, набрасывая пальто.

В ее вскользь брошенном взгляде он увидел растерянность и что-то еще. Возможно, страх.

— Хочешь, я с тобой пойду?

— Нет.

Полина вышла, оставив Тополева наедине с его мыслями. Подойдя к окну, Кирилл, толком не понимая зачем, долго всматривался в тускло освещенный двор, стараясь различить ее силуэт, однако улица оставалась пустынной. Значит, пошла в другую сторону, заключил он. Пометавшись по кухне, он прошел в комнату, потом, вспомнив про Димку, заглянул в спальню. Ребенок спал, разметавшись на кровати. Поправив одеяло, Тополев вернулся в кухню и отрезал кусок хлеба, положив на него пару пластиков ветчины.

Перекусив, он сел на диван и включил телевизор, тут же разорвавший тишину рекламой майонеза. Убрав звук, Кирилл прислушался и, убедившись, что ребенок по-прежнему спит, начал в бесшумном режиме переключать каналы, даже не пытаясь вникнуть в содержание передач.

Поймав себя на том, что прокрутил каналы уже по нескольку раз, Тополев выключил телевизор и, надев еще влажную куртку, вышел из квартиры, аккуратно прикрыв дверь. Дождь уже прекратился, он вспомнил, что Полина не взяла зонт. По двору проехала машина, и, завернув за угол, скрылась из вида. Разглядев у соседнего дома силуэт, Кирилл долго с надеждой следил за его перемещением, но человек, остановившись у подъезда дома напротив, чиркнул спичкой и закурил. Не она.

Вспомнив про сына, он поднялся в квартиру. Часы показывали уже двенадцать ночи. Тополев стоял у окна, когда в замочной скважине захрустел ключ. Жена сняла пальто и сапоги, стараясь не шуметь.

— Не спишь? — спросила она тихо, увидев его в дверном проеме.

Уперевшись спиной в косяк, Кирилл не знал, как себя вести. Готовившись все это время к разговору, он вдруг понял, что любые слова сейчас не смогут выразить и толику того, что он чувствовал. Поймав, наконец, ее взгляд, он догадался, что она недавно плакала.

— Я могу чем-то помочь? — спросил Тополев.

Наверное, впервые за последние дни она посмотрела ему прямо в глаза. Он бы сказал, пристально и твердо. Полина явно старалась взять себя в руки и спрятать эмоции подальше.

— Все в порядке.

Тополев подумал, что совсем не знает свою жену. Он и представить себе не мог до сего дня, чтобы она ночью одна уходила на какую-то странную встречу, при этом скрывая от него, что, собственно, происходит.

— Может, поговорим? — предложил он.

— Давай лучше спать пойдем, — вздохнула Полина, — на работу завтра.

Вот и все! Зыбкая надежда на откровенный разговор растаяла. Не сходя с места, Кирилл проводил ее взглядом до спальни, а потом на кухне налил себе стопку водки и с полминуты смотрел на нее, а потом опрокинул в рот.

****

— Поехали!

Ринат хлопнул дверцей и махнул вперед.

— Куда едем? — спросил Григорий, сидевший сегодня на месте водителя.

Обычно Ринат предпочитал сам управлять машиной, но сегодня попросил его, сославшись на бессонную ночь. Он и впрямь выглядел неважно.

— Кооперативная, дом семь.

Ринат сверился с блокнотом и сунул его обратно в карман куртки. Григорий набрал в навигаторе нужный адрес и выехал со двора. Белая «Toйота» влилась в поток машин и набрала скорость.

Года три назад Гриша приехал в Москву из области в поисках работы. Помыкавшись по разным агентствам, предлагавшим в основном разовые заработки на погрузках, он решил пойти таксистом.

Вставать приходилось ни свет, ни заря, ложиться за полночь, однако и такой график в условиях высокой конкуренции особо денег не приносил. Разговорившись как-то с одним из клиентов, Григорий рассказал о своих трудностях и получил предложение работать в одной из городских клиник. Клиентом оказался Ринат.

Поначалу он возил сотрудников по городу, однако, обладая от природы покладистым характером, да общительностью, он заинтересовал руководство в другом качестве. Вот уже пару месяцев Григорий участвовал в рекламе услуг клиники, а проще говоря, ездил к пациентам, уговаривая выбрать для лечения именно их заведение.

— Тяжелая ночка? — спросил Гриша, заметив, как его пассажир клюет носом.

Вскинув голову, тот проморгался и начал шарить по карманам, в поиске трезвонившего телефона.

— Ало. Да, привет! — Ринат знаком попросил его остановиться, — Ага, могу. Подъеду минут через сорок.

Он положил трубку в обратно в карман.

— Давай крутнемся! На Рахмановский, к Департаменту.

— Понял.

Григорий забил в навигатор новый адрес и вырулил на дорогу.

— А все-таки крутая у нас клиника, — сказал он, — столько народу на ноги поставили. Ведь у всех по ходу онкология была. Я, конечно, раньше слышал, что медицина развивается, но чтобы так…

Ринат, молча, смотрел в окно, не проявляя желания участвовать в разговоре.

— Видел парочку пациентов до и после лечения. Небо и земля. Когда их к нам привозят, так они аж светятся насквозь. Сразу видно — не жильцы. А через недельку выписывают уже розовощеких. Я бы тоже хотел в такую клинику попасть, если что.

— Сплюнь! — сказал Ринат, — Ты бы болтал поменьше!

Григорий посигналил лихачу, выскочившему с второстепенной дороги.

— А что, интересно, сколько может стоить такое лечение. Почти что с того света достают.

— Много, — буркнул Ринат, — не потянешь.

Упершись в пробку, Гриша выглядывал впереди возможность объезда, но смирившись, вздохнул и откинулся в кресле.

— За сорок минут не успеем, — сообщил он, — пробки.

— Подождет. У тебя конверт есть?

Гриша соображал.

— Какой?

— Обычный, почтовый.

— Откуда?

Ринат пошарил в бардачке, и, убедившись в отсутствии оного, достал оттуда зеленый полиэтиленовый пакет. Оглядев его, он одобрительно буркнул, что-то вроде «пойдет» и положил в карман.

— Там недалеко банкомат будет. Останови!

Григорий кивнул, хотя особо не представлял, где это.

— Ты бы лучше показал, где, а то проеду.

Банкомат он все-таки успел разглядеть и притормозил, включив аварийный сигнал. Через пять минут Ринат вернулся, и, достав из кармана пачку тысячных купюр, положил их в пакет и замотал.

— Сроду пятерок нету! — проворчал он.

— Теперь куда?

— К Департаменту. Не подъезжай вплотную! Высади меня на углу!

Григорий высадил его там, где он попросил и поехал искать парковку. Покружив вокруг квартала, он так и не нашел место. К его облегчению позвонил Ринат и попросил забрать его на том же месте.

— Все нормально? — спросил он, когда тот плюхнулся в кресло.

— Да, в порядке. Едем на Кооперативную!

Григорий догадывался, что Ринат встречался с человеком из Департамента здравоохранения, снабжавшим их данными о пациентах, которым они потом и предлагали услуги клиники. Ему казалось странным, что клиника до сих пор не звучит в центральных СМИ с ее-то статистикой. Наверное, их методы должны были уже изучать все институты и применять повсеместно.

Попетляв по переулкам, постояв в пробках, они к обеду добрались до цели. Ринат снова достал свой блокнот.

— Так, Кузнецов Вадим Леонидович, сорок три года. Десятая квартира. Пойдем!

Он вылез из машины, прихватив с заднего сиденья папку, и направился к подъезду. Поднявшись на четвертый этаж, Ринат окинул спутника взглядом. Худощавый, с добродушным даже простоватым лицом сельского парня он располагал к себе и вызывал доверие.

— Я начну разговаривать. Если клиент начнет сомневаться, ты поделишься своими восторгами по клинике! Понял?

— Понял, шеф!

Ринат постучал в дверь. Потом еще. Через минуту дверь отворили. На пороге стоял мужчина, с виду лет пятидесяти, с ввалившимися потухшими глазами и потемневшим лицом. Мужчина опирался на алюминиевую трость с резиновой заглушкой. Голова его казалась непропорционально большой на тонкой шее.

— Вадим Леонидович? — спросил Ринат, и, получив подтверждение, добавил, — Я Вам звонил. Клиника «Исида».

— Да, конечно. Проходите!

Мужчина посторонился, пропуская их в квартиру. Внутри пахло застоялым воздухом, лекарствами и еще чем-то. Григорий вспомнил, что, когда бывал в храме, именно так там и пахло.

Хозяин квартиры пригласил гостей в единственную комнату с разложенным старым диваном, креслом и деревянным поцарапанным столом. На табурете у дивана возвышалась стеклянная банка с водой, прикрытая капроновой крышкой, а рядом — тарелка с раскрошенным хлебом.

— Садитесь! — он завернул одеяло, освободив место на диване.

— Спасибо, мы постоим, — сказал Ринат, — Вадим Леонидович, я контракт привез. Надо подписать.

Он расстегнул папку и вынул из нее пачку документов.

— Условия я Вам уже рассказывал. Ну, так, что? Все в силе?

Мужчина, надев очки, потянулся за документами.

— Я посмотрю?

— Конечно.

Ринат передал ему бумаги, и тот погрузился в чтение. Внимательно изучив текст договора, Вадим Леонидович вернул документы.

— Как-то странно, ребята. Получается, не я вам плачу за лечение, а наоборот, вы мне.

— Вас это не должно смущать, — успокоил Ринат, раскладывая на столе экземпляры договора, — все логично. Вы не совсем пациент. Наши методики еще проходят тестирование. Они еще не прошли все стадии для утверждения. Вы соглашаетесь войти в экспериментальную группу, то есть оказываете нам услугу. Так что оплата услуги — наша обязанность.

Вадим Леонидович обреченно кивнул. Григорий представил себе, что сейчас творится в его голове. Что может чувствовать и думать человек, осознающий, что жить осталось несколько недель, а может, дней?

— У меня есть дочь, — сказал он, — вот ее данные, — он протянул, видимо, заранее приготовленный исписанный клочок бумаги, — если можно, откройте счет на ее имя! Там адрес. Сообщите ей!

Взяв бумажку, Ринат сунул ее в карман.

— Все сделаем, не волнуйтесь! Я думаю, что Вы сами это сделаете. Но мы понимаем, что в нашем деле есть риски…

Он умолк, решив, что продолжать не стоит. Достав ручку, Ринат подложил папку и подошел к мужчине. Снова надев очки, тот поставил свою подпись. После этого они договорились, что за ним завтра приедет машина и доставит в клинику.

— Не возражаете, если мы Вас с фотографируем? — спросил Ринат, доставая телефон, — это для медкарты.

— Делайте, что нужно, — разрешил хозяин квартиры.

Тот сделал несколько снимков не только пациента, но и обстановки в квартире, только зачем, Григорий так и не понял, однако Вадим Леонидович не возражал.

— Жалко человека, — сказал Григорий, когда они сели в машину, — не старый еще. И почему так бывает?

Ринат посмотрел на него, словно тот опять наговорил какой-то ерунды, но промолчал. Они выехали со двора и повернули к центру.

Следующим клиентом был некий Ампилов Борис Семенович, депутат гордумы. Из того, что сказал Ринат, Григорий понял, что Ампилов проходил курс лечения в одной из городских больниц и очень надеется на благополучное исцеления рака печени. Однако его состояние особо не улучшалось, а образ жизни превратился в почти круглосуточное пребывание в больничной палате с непрерывным приемом таблеток и капельниц.

— Сам он почти уже согласен. Жена у него неадекватная. Все кричит, что мы мошенники и шарлатаны, — пояснил Ринат, — попробуем сегодня еще раз с ним поговорить.

Григорий свернул и остановился перед ограждением дорожной службы, дожидаясь, пока проедет встречный поток машин, после чего, объехав препятствие, начал петлять по узким улочкам и вскоре подъехал к зданию с табличкой.

— Кажется, здесь.

Ринат выглянул в окно и кивнул.

— Ага.

Проехав пару десятков метров, Григорий нашел свободное место и припарковался. Ринат шел впереди, а он — следом.

— А нас пустят к нему? — спросил Григорий.

Не останавливаясь, тот лишь махнул рукой, мол, следуй за мной, и, подойдя к двери, потянул ее на себя.

— Мы к Ампилову, — сказал Ринат, наклонившись в окошко регистратуры.

Сидевшая по ту сторону стекла дородная женщина сказала, что ему нужно связаться с дежурным по отделению и указала на висящий на противоположной стене телефон.

— Вы не поняли. Он лежачий, — настаивал Ринат, — нам к нему нужно в палату.

— Ничего не знаю, мужчина! У нас правила!

Он не стал с ней спорить и пошел к телефону. На том конце долго не брали трубку, наконец, ответили. Ринат объяснил ситуацию, и вскоре, они, предварительно накинув одноразовые халаты, поднимались на третий этаж. Борис Семенович лежал на кровати и смотрел телевизор. Увидев их в дверях, он никак не отреагировал, вероятно, полагая, что они ошиблись палатой.

— Борис Семенович! — обратился к нему Ринат, — Мы из клиники «Исида». Мы с Вами на прошлой неделе разговаривали.

Он повернул голову и наморщил лоб, видимо, напрягая память. Потом выключил телевизор и с помощью пульта приподнял изголовье кровати.

— Да. Я помню. Извините, что лежа!

— Не беспокойтесь! Мы по поводу нашего предложения.

Ринат подошел к столу и сел на стоявший возле него стул. Григорий проследовал за ним и занял место у окна. Борис Семенович равнодушно наблюдал за тем, как Ринат достает из папки бумаги и кладет на стол.

— Вы, кажется, предлагали госпитализироваться к вам в клинику? — заговорил он.

Посмотрев на измученного болезнью мужчину, Ринат взял бумаги в руки.

— Давайте сделаем так! Я Вам это оставлю, — он протянул листки Ампилову, — посмотрите, как удобно будет!

Однако тот не двигался, с безразличием глядя на документы.

— Ребята! Я здесь в хорошей палате, получаю прекрасное лечение. Меня наблюдает прекрасный доктор. Неужели вы думаете, что меня заинтересует это предложение? Лечь в какую-то частную никому неизвестную клинику?

— Борис Семенович! — Григорий не смог удержаться, — Вы правильно сказали, что не знаете нашу клинику. Только, как я понимаю, Ваш замечательный доктор и крутая палата пока не помогли Вам встать на ноги. В нашей клинике применяются самые передовые технологии и методики.

Ампилов спокойно выслушал его короткую речь

— А Вы, молодой человек, кем там работаете? — спросил он.

Григорий переглянулся с Ринатом и смутился.

— Какая разница? Я видел, какими пациенты приезжали, и какими уезжали.

Борис Семенович вздохнул и потянулся за пультом от кровати.

— Ладно, оставьте бумаги на столе! Я потом посмотрю, — он дал понять, что больше их не задерживает, — мне нужно отдыхать.

Молодые люди извинились и вышли из палаты в коридор. По дороге Григорий спросил:

— А кто он такой? Палата у него, врачи, телевизор! Какая-нибудь шишка?

— Депутат, — коротко ответил Ринат и устремился вслед за человеком в халате, вышедшим из ординаторской, — мужчина! Можно Вас на минутку?

Немолодой уже седовласый худощавый мужчина в очках остановился и оглянулся в поиске того, кто его окликнул. Увидев их, он приподнял подбородок, как бы спрашивая, что им угодно.

— Скажите, пожалуйста, как состояние Ампилова?

Доктор на секунду задумался.

— А вы кто ему?

— Друзья, коллеги, — соврал Ринат, — сколько ему здесь еще находиться?

Григорий тоже подошел к ним, пропустив молоденькую медсестру с подставкой для пробирок, успев ей улыбнуться и получив в ответ недоуменный взгляд.

— Видите ли, молодые люди! Я могу вам что-либо сказать только, если сам Борис Семенович разрешит, — доктор развел руками, — могу лишь заверить, что он волен в любое время уйти из нашей больницы, когда захочет. Насильно у нас никого не удерживают.

— Вас как зовут? — поинтересовался Ринат.

— Николай Петрович.

— Очень приятно, Николай Петрович! У меня к Вам одна деликатная просьба.

Ринат достал из кармана пачку денег и как бы невзначай положил ее в карман халата врача. Увидев это, тот было дернулся и полез рукой в карман, но Ринат придержал ее.

— Это чтобы Борис Семенович получал самое качественное лечение. Мы за него переживаем. Не обижайтесь! Я не хотел Вас обидеть.

— Он и так получает все самое необходимое, — раздраженно ответил Николай Петрович, однако, уже не пытаясь вернуть деньги.

Убедившись, что доктор успокоился, Ринат отвел его в сторону.

— Николай Петрович! Я не сомневаюсь, что у вас прекрасная больница и персонал. Однако, мы, друзья Бориса хотели бы перевезти его в другую клинику, где ему будет, по крайней мере, не хуже, чем здесь.

Доктор посмотрел на него с изумлением.

— Я же сказал, что его никто не держит!

— Понимаете, — продолжал Ринат, — он не хочет ехать. Но мы знаем, что там ему точно помогут. У меня просьба. Посоветуйте Вы ему! Пожалуйста!

Он пристально посмотрел тому в глаза и положил в карман его халата еще одну пачку денег вместе с визиткой клиники.

— Спасибо Вам заранее!

Они попрощались и двинулись к выходу, уже не видя, как доктор проводил их взглядом до дверей, потрогал потяжелевшие карманы халата и, покачав головой, направился по своим делам.

Глава 4

Василий Ефимович встал со стула и расправил плечи, разминая суставы и мышцы. Допрос продолжался уже пару часов, и он почувствовал усталость. Подойдя на затекших ногах к выходу, он распахнул двери, чтобы проветрить накуренное помещение.

Наблюдая за действиями следователя, Тополев ждал, пока тот вернется на место и продолжит допрос.

— А почему Вы подумали, что она Вам изменяет? — спросил Городков.

— А что бы Вы подумали?

Василий Ефимович достал платок и высморкался.

— Ну, например, что она по ночам подрабатывает, — предположил он, — вам же нужны были деньги?

Тополев нахмурился и покачал головой.

— Не до такой же степени, чтобы втайне от меня ходить на ночные заработки. Да и кем можно подрабатывать ночью?

Городков вернулся к столу и, достав сигарету, поднес ее к лицу и втянул носом запах табака. Почиркав зажигалкой, он запалил сигарету и выпустил сизое облако.

— Ночной сиделкой, например. Или уборщицей, — невозмутимо сказал Василий Ефимович, — вот у меня был такой случай в практике. Муж ревновал жену, а она на заводе в ночную смену в столовой работала.

Городков не стал рассказывать, что муж потом ее и зарезал, а сам «сел» на восемь лет. Думая над рассказом Тополева, он не находил в нем ничего необычного, по крайней мере, пока.

Быт, семья, неурядицы на работе. Все как у всех. Жена сменила имидж, стала пропадать по вечерам. Тоже знакомо. Впрочем, зачем ему во всем этом разбираться. Есть уголовное дело, есть доказательства, есть подозреваемый. Быстрее составить все бумаги, и дело в суд. Сколько их таких было? Сколько еще будет? Городков потушил сигарету и нажал на рычажок пепельницы, сбросив окурок внутрь.

— Давайте прервемся! Хватит на сегодня.

Он сложил документы в папку и, выглянув в коридор, позвал дежурного. Тополева увели в камеру, а Василий Ефимович, махнув на прощанье сотруднику, сидевшему за стеклом, вышел из отдела.

Он мог бы попросить «дежурку» чтобы доехать до метро, однако решил пройтись. Ветра почти не было, но температура заметно понизилась, ознаменовав начало первых осенних заморозков. Изредка пролетавшие крупинки снега пока еще таяли на не успевшем остыть асфальте, между тем становилось понятно, что скоро в Москву придет настоящая зима.

На станции он обнаружил не более десятка человек, видимо, тоже задержавшихся где-то, может, как и он, на работе. Звук приближающегося поезда нарастал, пока не превратился в невыносимый режущий слух грохот. Почти в пустом вагоне он обратил внимание на сидящих вместе уже немолодых мужчину и женщину, державшихся за руки. Он что-то говорил ей, а она кивала, потом говорила она. Время от времени он поправлял ей волосы, а она заглядывала ему в глаза. Василий Ефимович поймал себя на том, что, не отрываясь, наблюдает за этой парой с блаженной улыбкой на лице. Спохватившись, он перевел взгляд на висевшую напротив карту метрополитена. Вскоре мужчина и женщина вышли, и остаток пути Городков ехал в вагоне один.

Подходя к дому, Василий Ефимович поднял глаза на темные окна своей квартиры и, вздохнув, поплелся к подъезду. Поужинав двумя бутербродами с колбасой, он лег спать, однако долго не мог заснуть, переворачиваясь с бока на бок, пока усталость не взяла свое.

Утром он, действуя на автомате, умылся, принял душ, надел домашние трико с футболкой и включил телевизор, висевший на кухне. Долистав каналы до новостей, он открыл холодильник, углубившись в изучение небогатого набора продуктов, решая, чем себя накормить.

Соорудив яичницу с колбасой и порезав хлеб с сыром, Василий Ефимович приступил к завтраку. Увидев на экране очередной репортаж, он отыскал пульт, оказавшийся, как всегда на самом видном месте, и прибавил громкость. Журналист рассказывал, как жители одного из многоквартирных домов выступают против строительства рядом с их домом высотки на двадцать пять этажей. К мнению протестующих присоединились различные общественные деятели, тоже выступившие с обличительными речами в адрес мэрии и разрешительных органов. Одним из выступающих был депутат городской Думы Ампилов Б. С., именно так гласила информационная строка.

****

Перед ним сидел молодой паренек со смышленым взглядом. Халидов посмотрел на фото, потом на гостя и удовлетворенно кивнул.

— Неплохо. Теперь Вы Коваленко Вячеслав Александрович.

Рашид Алимович пододвинул к нему связанную веревкой картонную папку и откинулся на спинку кресла, наблюдая за новым жителем этого города.

— Здесь все материалы. Думаю, часа два у Вас есть. Изучите все внимательно! Постарайтесь запомнить! Больше эту папку Вы не увидите, — предупредил он.

Юноша подтянул к себе папку и начал развязывать узел.

— А что будет через два часа?

Халидов сложил руки в замок на груди.

— Ваша мама всех на уши поднимет. Вы ведь часа четыре как дома должны быть, — он посмотрел на висящий на стене циферблат.

— Ясно.

«Вячеслав» раскрыл корочки и вынул несколько листков и фотографий.

— Где я могу это изучить?

— Лучше всего — здесь, — ответил Халидов.

Встав с кресла, он подошел к окну и посмотрел на белесое небо и туман мелкой измороси.

— Когда ко мне присоединится мой напарник? — спросил юноша.

Рашид Алимович не сразу ответил, наслаждаясь видом осенней сырости. Повернувшись, он приосанился и сказал:

— Прототип уехал из города. Потребуется время.

— Понятно, — тот, словно такого ответа и ожидал.

Халидов подумал, что гость не так прост, как хочет казаться и прибыл явно с определенной целью. Свыкнувшись с ролью технического функционала по приему гостей, Рашид Алимович не претендовал на посвящение в секреты службы безопасности. Однако все же порой его угнетало положение пешки в сложной и опасной игре, поскольку этой фигурой обычно жертвуют в первую очередь.

«Вячеслав» достал из своей сумки свернутый листочек бумаги и положил на стол.

— Это список людей, на которых скоро придет заказ, — пояснил он, — Вам нужно будет в кратчайшие сроки навести справки по накатанному алгоритму и передать мне все материалы.

Халидов удивленно поднял брови, не ожидая того, что приказы ему будет отдавать «желторотый» пацан, однако постарался не выдать свое раздражение.

— Хорошо, — согласился он, — только больных среди них наверняка будет не более пяти процентов.

— Не беспокойтесь!

Юноша оторвался от документов и взглянул на собеседника так, словно намеревался прочесть его мысли.

— Скоро все изменится, — сообщил он и снова погрузился в изучение материалов.

В дверь постучали, а потом вошел Ринат.

— Рашид Алимович! Можно Вас?

— Подожди в коридоре! Сейчас выйду, — пообещал тот, — я Вас оставлю, — обратился он к гостю.

— Да, да, конечно.

Выйдя из кабинета, Халидов подозвал Рината.

— Что у тебя?

— Я доложить. С Кузнецовым договор подписали. Ампилов пока думает, но скорее всего, тоже согласится.

Рашид Алимович с каменным лицом выслушал информацию.

— Еще что-то? — спросил он, видя, что тот еще не закончил.

— По второму списку пока не успели. Сегодня пришел еще один. Мы засыпаемся, Рашид Алимович! Нам бы людей.

Халидов поиграл желваками. Не сомневаясь, что Ринат прав, он не мог себе позволить единолично решить вопрос о расширении персонала.

— Я разберусь, — сказал он, давая понять, что беседа окончена, — иди работай!

Вернувшись в кабинет, он сел в кресло и сделал пометку в ежедневнике. Юноша закрыл папку и отодвинул ее на середину стола. Набросив на плечо сумку, он собрался было покинуть кабинет, однако Халидов остановил его.

— А эта сумка — оттуда? — поинтересовался он, уже зная ответ.

— А что с ней не так?

Рашид Алимович, усмехнувшись про себя по поводу неопытности и самоуверенности парня, пояснил.

— Вы забыли о правилах. Ничего не должно попасть сюда оттуда. Никаких предметов.

Смутившись, «Вячеслав» поставил сумку на стол и начал доставать из нее какие-то полиэтиленовые упаковки в виде брикетов.

— У Вас есть какая-нибудь сумка?

Халидов достал из ящика стола пакет и бросил на стол.

— Подойдет?

— Вполне.

Парень медленно сложил брикеты в пакет и поблагодарил хозяина кабинета за гостеприимство. Уже было собравшись сделать замечание про брикеты, Халидов все же не решился.

— Постарайтесь выйти из клиники незамеченным! Карту и наличные Вам передали?

— Да, все в порядке.

— Удачи.

Когда юноша вышел, Халидов позвал Амина и, кивнув на папку и сумку, приказал все это сжечь.

Выйдя из клиники, новоиспеченный Коваленко огляделся, с удивлением обнаружив, что постройки вокруг в точности повторяли те, что были на той стороне, разве что отличались свежевыкрашенными фасадами, да освещенными окнами. Как поразительно, думал он, полной грудью вдыхая сырой прохладный воздух. Решив, что привлекает к себе ненужное внимание, Коваленко набросил на голову капюшон и направился к воротам, столкнувшись на выходе с угрюмым охранником. Не задав никаких вопросов, тот толкнул перед ним боковую калитку, громыхнувшую о стенку пристройки.

Будучи знаком с местностью, Вячеслав быстро нашел адрес, и уже на подходе к дому дверь подъезда распахнулась, выпуская растрепанную женщину. Он узнал «собственную мать», и приготовился сыграть роль сына, не ночевавшего дома. Женщина бросилась к нему, из ее глаз брызнули слезы.

— Ты где..? Что случилось? — всхлипнула она, хватая его за плечи, — Я тут чуть с ума не сошла!

Невольно пряча взгляд, Вячеслав неловко обнял ее и потянул в сторону подъезда.

— Мам! Все в порядке. Небольшая проблемка была. Но сейчас все хорошо.

— Какая проблемка?

Она вцепилась ему в рукав, пытаясь заглянуть в глаза.

— Что за проблемка? — повторила женщина.

— Пойдем! На нас смотрят, — смутился он.

— Да пусть смотрят! Ты рассказывай давай!

Вячеслав понял, что уговорить ее подняться в квартиру не получится. Пришлось выкладывать заготовленную легенду прямо тут на улице.

— Человеку стало плохо. Я почти до дома дошел. Пришлось оказывать помощь. Никого вокруг.

Женщина насторожилась, но ненадолго, видимо, окончательно поддавшись чувству облегчения от того, что ее сын жив и здоров. Радость притупила подозрительность и логику, что играло на руку самозванцу. Уже когда они поднимались по лестнице, она все же спросила:

— Что с этим несчастным?

Вячеслав без зазрения совести врал дальше.

— Представляешь? Ни в какую не соглашался ехать в больницу. Пришлось вызвать такси и сопроводить его до дома.

— А позвонить ты не мог?

— Батарея села.

Она покачала головой, вероятно, все-таки заподозрив его во лжи, но сил допытываться до правды у нее уже не осталось. Зайдя в квартиру, женщина сняла пальто и домашние тапочки, оказавшиеся на ней в тот момент, когда она увидела сына в окно.

— Мне на работу через час. Там на столе еда. Разберешься?

Вячеслав кивнул, сжимая в руке пакет и не решаясь пройти в комнату.

Уходя, мать, остановившись в прихожей с задумчивым лицом, словно, что-то собираясь сказать, в конце концов, махнула рукой и попрощалась короткой фразой:

— Обо всем вечером поговорим!

Когда хлопнула дверь, он обошел квартиру, привыкая к пространству, где ему придется теперь жить. Заглянув в каждый угол и шкаф, Вячеслав запер дверь на внутренний замок и выложил на стол брикеты, после чего надорвал один из них и вытянул блистер с темно-синими капсулами. Поглядев в окно на проходящих через двор людей, он сунул блистер в карман, а остальное спрятал в одном из ящиков комода в спальне.

****

Звук шагов гулко отражался от стен подвала, освещенного люминесцентными лампами. Халидов направлялся в бункер, построенный лет сто назад и оборудованный теперь под лабораторию.

Тяжелая железная дверь, замаскированная под кирпичную кладку, отошла после того, как он приложил свою персональную карту к валидатору. Внутри гудела вентиляция, в двух местах горела подсветка. Все здешние обитатели разошлись по домам. На случай непредвиденных обстоятельств в здании оставался дежурный лаборант, наверное, видевший уже не один сон в своей каморке.

Рашид Алимович потрогал консоль главной панели. Перешедший сегодня парень не давал ему покоя. Он уже наверняка знал, что что-то затевается, но что именно, оставалось только гадать. Самое скверное во всем этом было то, что его не посвятили в планы. Сосунка этого посвятили, а его, опытного и преданного оперативника, не посчитали нужным. Либо от недоверия, либо его просто хотят использовать «втемную». И первый, и второй вариант ни к чему хорошему не приведут.

Поскольку подсовывать голову под топор он не собирался, предстояло решить, куда и когда именно «срываться». Пару тайных местечек Халидов себе приготовил еще два года назад, предполагая, чем может закончиться контракт. Сев в кресло, он смотрел в темный экран. Время от времени у Рашида Алимовича возникали смелые мысли о возвращении, чтобы разобраться с тем, от кого может исходить угроза. Однако пойти против целой системы казалось, по меньшей мере, безумием.

Поднявшись, Халидов покинул бункер и вызвал машину. За всю дорогу он не проронил ни слова. Впрочем, он редко бывал разговорчив, и водитель это знал и чтил молчаливость начальства, спросив лишь время, когда завтра нужно подъехать. Загруженный мыслями, Халидов не спеша поднялся на лестничную площадку.

В квартире стоял мрак. Включив светильник в прихожей, он обратил внимание на то, что сапоги жены стояли на месте. Подумав, что она спит, Рашид Алимович, стараясь не шуметь, снял верхнюю одежду и обувь, после чего пошел в гардеробную.

Заметив незадернутые шторы в гостиной, он удивился, зная, что Светлана всегда вечером их задвигает. В свете уличного фонаря Халидов увидел, что она лежит на диване, свесившись с края, да еще и без пледа, несмотря на то, что в доме еще не запустили отопление. Подойдя ближе, он шарахнулся, а потом, нащупав выключатель, зажег свет. На полу у дивана валялся шприц, а под рукой женщины жгут. Посиневшие исколотые вены на локтевом сгибе говорили о нескольких попытках попасть в них иглой. На столике он нашел вскрытую ампулу без надписи. Прикоснувшись к ее окоченевшей шее, Рашид Алимович понял, что уже ничего нельзя сделать и опустился на стул.

Глядя на бледное лицо с посиневшими губами, он думал, что сокрыть труп не получится, да и звонок в полицию, не сулит ничего хорошего. Обязательно начнут выяснять причины. Докопаются до их ссор и размолвок, что может вызвать ненужный интерес к его персоне. Собираясь принять решение утром, Халидов вдруг подумал, что не сможет объяснить, почему не вызвал «скорую» сразу, обнаружив бездыханное тело жены.

Набрав номер, он, как мог, правдоподобно изобразил шоковое состояние мужа, нашедшего жену, вколовшую себе какую-то дрянь. Положив трубку, спохватился и обыскал квартиру на предмет предсмертной записки. Ничего не найдя, Халидов подумал, что может, она и впрямь не собиралась кончать с жизнью. Может быть, банальная передозировка?

Приехавшая бригада скорой помощи констатировала смерть. Вскоре появилась оперативная группа во главе со следователем. Осмотрев место и изъяв шприц и ампулу, группа тоже уехала, оставив участкового дождаться труповозку. После того, как тело увезли, Рашид Алимович решил немного поспать, планируя появиться на работе к обеду. К тому же утром он должен был заехать в следственный отдел дать подробное объяснение по поводу случившегося.

****

С утра зарядил дождь, и Тополев пожалел, что не взял зонт. Накинув капюшон и согнувшись, он устремился к метро. Дойдя до станции, Кирилл почувствовал, что куртка промокла насквозь. Вагоны были переполнены людьми, жавшимися к стенкам и поручням, уткнувшимися в свои гаджеты и не замечавшими ничего вокруг.

Поезд раскачивался из стороны в сторону, и Тополев закрыл глаза, прислушиваясь к стуку колес. Чуть не проехав остановку, он выскочил в последний момент. Людской поток вынес его на поверхность, где толпа поредела и растеклась по переходам и лестницам.

День проходил спокойно. Куницын его не дергал, подчиненные, как мышки, сидели на местах и стучали по клавиатуре. При виде его умолкали и работали еще усерднее. Атмосфера в отделе явно стала другой, только хорошо это или плохо, Тополев еще не разобрался. К обеду позвонил Игорь.

— Привет! — бодро начал он, — Как успехи?

Сообразив, что это ни чего не значащая фраза человека, звонившего на самом деле совсем по другому поводу, он так же бодро ответил.

— Отлично. Как у тебя?

— Тоже ничего, — усмехнулся тот, — хотел спросить у тебя, как ваша сделка?

Кирилл не сразу понял, что речь идет о квартире, гадая, что именно может интересовать товарища.

— Пока в стадии обсуждения.

— Не понял, — опешил Игорь, — Полина сказала, что вы уже задаток отдали.

Тополев насторожился, теряясь в догадках, почему сам он ничего ни о каком задатке не знает. Однако на всякий случай решил подыграть.

— А! Точно, один вариант подвернулся. Занимаемся.

— Здорово. Я деньги через Аленку передал.

— Какие деньги? — вырвалось у Кирилла.

— В смысле? Тебе жена, что, ничего не говорила?

Тополев умолк, соображая, что сказать. Выходило, что Полина втайне от него берет деньги у посторонних людей. Его бросило в жар.

— Наверное, запамятовал, — промямлил он, — видимо, мы обсуждали тему по деньгам, а Поля сама решила проявить инициативу.

— Да ты, старик, совсем заработался. Короче, деньги отдадите, как сможете. Только постарайтесь до лета. На отпуск откладывали, — попросил Игорь, — договорились?

— Да, конечно. Спасибо тебе!

Кирилл был готов провалиться от того, что его сделали идиотом. Что должен чувствовать человек, которого обманывает собственная жена? Столько лет прожить с женщиной, уверенным, что знаешь все ее мысли, реакции, что знаешь ее привычки и пристрастия, самые дальние уголки ее разума и души. А потом в один момент как гром среди ясного неба. Зачем ей деньги? Почему не сказала? Что с ней происходит?

Тополев не переставал прокручивать предстоящий диалог, переставляя слова и фразы. Как он должен поступить теперь? Устроить допрос или попытаться осторожно подтолкнуть ее к откровенности? У Полины явно что-то случилось. Не могла она поступить с ним вот так без веской причины. Только и делиться не хотела, возможно, потому что боялась его. Нет! Невозможно! Она никогда его не боялась.

В отношениях между ними он не допускал страха. Обида — да, ирония — сколько угодно, даже гнев и раздражение не обходили стороной их брак. Но страх… Никогда. Тогда что? Если ей что-то или кто-то угрожает, тогда она могла просто оберегать его от проблем. Однако и это казалось невероятным.

Полина не скрывала свои неприятности, порой даже загружала его какой-то мелочёвкой, казавшейся для нее жуткой проблемой. Вернее, Тополеву казалось, что она была такой. Теперь же он не был уверен, что вообще когда-либо знал ее.

Выйдя на улицу, Кирилл увидел налитое «свинцом» небо, нависшее над городом темной тяжелой массой, вот-вот грозящее прорваться ливнем. Погрузившиеся в ожидание сырого сумрака многоэтажки «ощетинились», упираясь углами крыш в давящий сверху буквально осязаемый свод. Машины, как ни в чем не бывало, проносились мимо, словно, и не было грузных туч, стремящихся поглотить городские улицы вместе с их обитателями. Даже ветер стих, как будто перед грядущей катастрофой. Опустившийся на город мрак, за считанные минуты превратил его в освещенный фонарями и витринами муравейник со своей особой ночной жизнью.

Он заворожено смотрел вверх, потеряв счет времени, пока на него не натолкнулся вышедший из здания мужчина. Извинившись, тот пошел дальше, несколько раз оглянувшись на стоявшего по-прежнему напротив выхода Тополева. Наверное, это было ненормально, торчать здесь, мешая прохожим, но Кирилл не обращал на это внимания. В какой-то момент ему стало трудно дышать, словно, его поместили под воду и привязали к ногам груз, чтобы не всплыл. С трудом Кирилл набрал в грудь воздух, пытаясь выровнять дыхание.

Казалось, он слишком болезненно воспринял ее обман. Ведь со всеми бывает. В любой семье случается неискренность. Только разум упорно не хотел принимать случившееся, продолжая «искрить» смесью обиды, страха и гнева. Еще утром Тополев даже не задумывался, что его понятная жизнь с простыми радостями и смыслами может закончиться в одночасье.

Поднимаясь по лестнице, он замедлялся на каждой ступени, переводя дух. Возле двери квартиры он остановился, обдумывая возникшую внезапно идею. Приняв решение, Кирилл повернул ключ.

Полины дома не было. На столе он нашел записку, что ребенок у соседки. Решив вести себя, как ни в чем не бывало, Тополев не стал звонить жене, а забрал сына и усадил его перед телевизором, включив его любимого «Бемби».

Без света, он сидел на кухне и смотрел на тусклую лампочку в прихожей. Потом прошелся по квартире, трогая стоявшие на настенных полках рамки с их совместными с Полиной фото. Вот она в парке, вот они вдвоем на море. Воспоминания о событиях оживили давние чувства и переживания. Стоя напротив шкафа с ее вещами, Кирилл прикасался к хранившим ее запах вещам, перебирая пальцами ткань платьев и блузок.

Полина пришла в десятом часу. Увидев его в спальне, она растерялась, не зная, как реагировать.

— Ты чего тут?

Тополев закрыл шкаф и отошел. Глядя на жену, он старался понять, нужно ли задавать ей вопросы, или сделать вид, что ничего не произошло. Наверняка она опять ничего ему не скажет, и эта мысль, словно, кузнечный пресс прижимала к земле.

— Как день прошел? — спросил он, чувствуя, как кровь пульсирует в висках.

Вероятно, ожидая напряженного диалога, а может, даже ссоры, Полина смутилась.

— Все хорошо.

Ее улыбка Кириллу показалась даже искренней.

— Точно?

Он удивлялся сам себе, не ожидая, что так спокойно будет реагировать на ее ложь, по крайней мере, внешне.

— Да, все нормально, — повторила она, — почему ты спрашиваешь?

Полина по-прежнему, стоя у шкафа, явно не решаясь переодеваться, хотя раньше его присутствие ей не мешало.

— Ты, что, меня стесняешься? — вдруг спросил он.

— С чего ты взял?

Женщина нарочито подняла подбородок, посмотрев на него свысока.

— Раньше ты вроде не обращала на меня внимания, когда переодевалась.

Покраснев, Полина дернулась и шагнула к шкафу.

— Не дождешься!

Она сбросила с себя жакет и брюки, затем блузку и бюстгальтер, кинув все это на кровать, после чего надела рубашку и обтягивающие бриджи.

— Теперь все нормально? — поинтересовалась Полина, разведя руки в стороны.

Вспомнив про деньги, взятые ею втайне от него, Кирилл переборол желание высказать ей все, что он сейчас думал, и вышел из комнаты.

— Дружок! Пойдем спать! — сказал Кирилл, видя как Димка «осоловелыми» глазами уставился в телевизор.

Взяв вялого ребенка на руки, он отнес его в спальню и уложил в кроватку, переодев перед этим в пижаму. Полина чем-то гремела на кухне. Глядя, как посапывает Димка, уткнувшись в подушку, Тополев прилег на кровать. В свете уличных фонарей комната казалась странной, чужой. Вся квартира теперь выглядела наполненной причудливыми и холодными тенями, норовившими окружить, схватить и утащить в свой сумрак.

— —

Зайдя на следующее утро в офис, Кирилл заперся изнутри и включил компьютер. Перебрав несколько сайтов и объявлений, перечитав отзывы, он остановился на одном из кратких резюме, гласившем, что бывший опер оказывает услуги частного детектива.

Пока он изучал объявление, в дверь постучали, сначала нерешительно, но потом еще раз уже настойчивее. Тополев хотел было затаиться, но вспомнил, что пол-отдела видело, как он заходил в кабинет, и направился к двери.

На пороге стояли двое мужчин. Одному из них, скорее всего, уже было за пятьдесят, а второй еще совсем молодой с высоким лбом и длинными патлами волос.

— Добрый день, Кирилл Геннадьевич! — поприветствовал его тот, что постарше с поседевшими висками, — Моя фамилия — Осокин, зовут — Константин Борисович. Я — заместитель начальника управления безопасности компании.

Кирилл машинально оглянулся на свой стол, вспомнив, что не закрыл страницу Интернета.

— Чем могу помочь, Константин Борисович? — спросил он, разглядывая гостей.

За все время Тополев пару раз всего общался с сотрудниками этого управления, о чем сильно не переживал, зная, что их визиты обычно нечего хорошего не обещают.

— Давайте пройдем в кабинет! — предложил тот, заглянув ему за спину.

Кирилл посторонился, попуская посетителей. Пройдя к столу, он поинтересовался, не угостить ли их кофе.

— Пожалуй, не стоит, — отказался Осокин, — как-нибудь потом.

— Тогда к делу? — вопрос прозвучал как предложение, — Что вас привело к нам?

Константин Борисович достал из тонкой пластиковой папки листок бумаги.

— Это приказ генерального о проведении проверки в Вашем отделе, — он протянул документ.

Взглянув на него, Кирилл одарил Осокина недоуменным взглядом.

— Что же послужило причиной для проверки? — поинтересовался он.

— К нам поступила информация об утечке служебных данных.

Тополев не помнил, чтобы за годы его работы в компании проводили проверки по поводу утечки сведений, и визит контролеров говорил о том, что ситуация действительно серьезная.

— Мне надо беспокоиться? — спросил он.

Поверяющий открыл папку и аккуратно вернул туда приказ, после чего задумчиво посмотрел на Кирилла, словно, осознавая заданный им вопрос.

— Давайте начнем! — вместо ответа сказал Осокин, — Нам нужен доступ к Вашему компьютеру!

Пожав плечами, Тополев закрыл страницу объявлений и откатился в кресле, давая понять, что аппаратура в их распоряжении. Тот, что моложе переместился за его стол и начал просматривать протоколы и историю действий. Через несколько минут он выделил файл в списке и спросил:

— Почему этот файл на Вашем компьютере?

Разглядывающий до этого кабинет Осокин тоже придвинулся к экрану.

— Какой файл? — поинтересовался Кирилл, глядя на список.

— Это код последнего этапа программы «экс дабл ю семь», — пояснил молодой, — он по идее должен быть на защищенном компе разработчика. Ваша машина ведь с открытым выходом в Сеть?

Нахмурившись, Тополев судорожно пытался вспомнить, откуда у него на компьютере этот чертов файл.

— Я не знаю, откуда он здесь, — проговорил он, — возможно, мне его скинули по внутренней сетке.

— В протоколе есть запись о загрузке с внешнего источника.

— Что это значит?

Наблюдавший за его реакцией Осокин попросил открыть ящики стола. Каково же было удивление Кирилла, когда в одном из них обнаружилась «флешка» без пометок, увиденная им впервые, о чем он готов был поклясться всеми святыми. Впрочем, он уже начал догадываться, что происходит.

Установив флеш-накопитель в разъем, они нашли на ней единственный файл, тот самый, которого не должно было быть.

— Мы забираем Ваш компьютер! — заявил старший контролер, — Дима!

Он кивнул подчиненному, а сам достал лист бумаги из лотка принтера и пододвинул его к Тополеву.

— Пишите, Кирилл Геннадьевич!

— Что именно?

— Откуда у Вас на компьютере оказался этот служебный файл?

— Понятия не имею.

— Вот об этом и пишите!

****

Тополев уже совсем озяб, когда рядом притормозил серый «Рено». Через опустившееся окно выглянуло покрытое трехдневной щетиной лицо с воспаленными глазами. Из-под куртки выглядывал воротник несвежей рубашки.

— Кирилл Геннадьевич? — спросил мужчина сиплым голосом и, получив подтверждение, наклонил голову, приглашая его в машину.

Назвавшийся Олегом Бойко казался совсем непохожим на детектива, даже частного, по крайней мере, на то, что рисовал себе в воображении Тополев. Крупные черты лица, бритая голова на толстой шее, скорее, могли принадлежать спортсмену-тяжелоатлету, хотя запах перегара не совсем вписывался и в этот образ.

— А Вы, правда, служили в полиции? — поинтересовался Кирилл, уже жалея, что позвонил именно по этому объявлению.

— Не похож? — усмехнулся тот, — Не переживайте! Я просто сегодня немного не в форме. Еще ни один клиент не жаловался.

Остановившись на свободной парковке во дворе одного из домов, Бойко заглушил двигатель и достал потертый органайзер, на переплете которого виднелась эмблема МВД.

— Давайте лучше не обо мне, а о Вашей проблеме поговорим! — предложил он.

Тополев уже давно думал о том, как сформулировать эту свою проблему. Нанимать человека для слежки за женой — больше подходило для мелодрамы. Раньше ему и в голову не могло прийти такое. Однако он все же решился и позвонил, а перед этим перебрал все возможные варианты.

Следить самому ему не позволяла работа, а вечером — ребенок. Да и не укладывалось это в его кодекс дозволенного для мужчины поведения. А может, он боялся увидеть что-то ужасное и не совладать с собой. Другое дело — профессиональная слежка частного детектива. Кирилл хотел разобраться, что происходит, объективно и беспристрастно. Вопрос его личных эмоций должен уйти на второй план. По крайнее мере, он так для себя решил.

Сбивчиво обрисовав ситуацию, он замолчал, рассчитывая на дополнительные вопросы. Бойко на пару секунд задумался, глядя в лобовое окно, а потом сказал:

— Мне нужна ее фотография, адрес дома и время ее ухода, — он вопросительно посмотрел на Тополева, — да, еще, расскажите о ее привычках!

Фото Кирилл нашел у себя на телефоне и сбросил детективу.

— Я постараюсь застать ее дома и предупредить Вас о том, когда она выйдет, но не обещаю.

— Где она работает?

— В МГУ. Обычно заканчивает к семнадцати, но бывает по-разному.

Мужчина кивнул, а Тополев коротко рассказал все, что он знал о Полине, вернее, о том, что могло бы помочь в работе детектива.

Домой он пришел поздно. Жена читала книжку, сидя на диване, а Димка уже спал.

— Ужинать будешь? — спросила она.

— Я не голоден.

Кирилл отправился в комнату, где раздевшись, лег в постель, перебирая в памяти произошедшие с ним сегодня события.

****

Когда-то Олег имел репутацию перспективного сотрудника. После академии МВД он попал на службу в отдел одного из районов Московской области. Через три года его включили в кадровый резерв. Карьера развивалась стремительно. На пятый год службы он уже был начальником отдела в областном главке, а еще через два года стал заместителем начальника управления уголовного розыска. Пропадая на работе сутками, Олег не заметил, как его молодая жена нашла себе любовника.

В тот день, когда он окончательно порвал с ней, его вызвали на убийство. Жертву — маленькую девочку нашли в гаражах. Спустя два дня нашли преступника — дядю ребенка. Начальник отправил его в отгулы. Олег первым делом направился в кабак, где крепко выпил и подрался с какими-то мажорами, сломав одному из них челюсть. Потерпевший оказался не простым, и его по-тихому выперли из органов.

Он пару лет мыкался по различным фирмам, «решал» вопросы, пока не открыл свое частное детективное агентство, благо бывшие коллеги помогли. С тех пор Бойко занимался в основном неверными супругами, да проверкой бизнес-партнеров. Контракт с Тополевым ничем не отличался от других подобных, и поначалу показался ему банальным и скучным.

На следующий день тот позвонил ему в седьмом часу вечера и сообщил, что его жена собирается уходить. Олег два часа сидел в машине напротив их дома, уже привыкнув к многочасовому порой пребыванию на одном месте, и, получив информацию, оживился, предвкушая интересный вечер.

Хрупкую фигурку в светлом плаще он заметил сразу, как только она вышла из подъезда. Сгорбившись, женщина направилась к дороге. Олег отругал себя за то, что неудобно припарковался и завел мотор. Развернувшись, он медленно начал двигаться в том же направлении, при этом свой объект он потерял из виду. Повернув в сторону проезжей части, детектив слегка запаниковал, не обнаружив женщину в плаще ни на тротуаре, ни на противоположной стороне. Заметив в последний момент ее силуэт в окне отъезжавшего от остановки автобуса, Олег нажал на акселератор и вывернул за ним, пересекая сплошную линию разметки.

Перед остановками он снижал скорость, чем раздражал водителей задних автомобилей. Не обращая внимания на гневные гудки, объезжавших его машин, Бойко продолжал движение лишь тогда, когда убеждался, что его объект все еще находится в автобусе.

Выйдя на очередной остановке, женщина пропустила транспорт и перешла улицу, скрывшись в сквере. Он включил сигнал поворота и юркнул во двор, где припарковался у дома. Не зная в какую сторону она пойдет, Олег быстрым шагом устремился в сквер, надеясь, что она еще где-то там.

Сквозь редкие посадки он быстро обнаружил «светлый плащ». Женщина стояла у скамьи, оглядываясь вокруг. Решив, что она кого-то ждет, Бойко не ошибся. Вскоре со стороны двора к ней приблизился мужчина в темной куртке и кепке. Лица он не разглядел, но подумал, что тот уже немолод.

Вот и соперник, заключил Олег, рассматривая незнакомца и благодаря коммунальщиков за то, что повесили над этим местом фонарь. Достав смартфон, детектив сделал несколько снимков и снял короткое видео. Встреча их длилась недолго. Передав мужчине небольшой сверток, женщина резко повернулась и пошла в сторону остановки, а ее визави еще постоял некоторое время, глядя ей вслед, и тоже покинул сквер.

Не долго думая, Олег двинулся за ним. Мужчина быстрым шагом обогнул дом и перешел улицу, а затем остановился, вглядываясь в темноту. Осторожный, подумал Бойко. Однако и он был не новичком. Сидя на скамье возле подъезда, он сделал вид, что с кем-то разговаривает по телефону, краем глаза наблюдая за своим новым объектом. Видимо, не заметив ничего подозрительного, тот двинулся дальше, и Олег едва успел перебежать улицу, прежде чем мужчина зашел в подъезд девятиэтажки.

Пока он набирал случайные номера квартир, представляясь почтальоном, прошло около двух минут. Проскользнув, наконец, в подъезд, Олег прислушался, но лифт не двигался, оставаясь на первом этаже. Или пошел пешком, или затаился где-нибудь на лестнице, решил он. Постояв в тишине еще минут пять, он окончательно убедился, что узнать номер квартиры и даже этажа не удалось.

Вернувшись к машине, Олег подъехал к дому незнакомца и остановился так, чтобы видеть выход из подъезда. Поужинав бутербродом и остывшим чаем из термоса, детектив установил будильник на шесть часов и откинул кресло.

Еще было темно, когда он проснулся и посмотрел на дом с «оживающими» окнами. Запустив двигатель, сыщик с наслаждением почувствовал теплый воздух из отопителя, и вскоре перестал дрожать от холода. Стараясь не пропустить выходящих людей, Олег не отводил взгляда от подъезда. Поначалу жильцы выходили редко, но к восьми часам уже многие спешили по своим делам. Мужчин он разглядывал особенно тщательно, понимая, что ночной незнакомец мог быть в другой одежде и в компании с кем-нибудь еще.

Так и получилось. Ближе к восьми тридцати вышли двое — мужчина лет пятидесяти и молодая девушка. Сев в припаркованную во дворе «Мазду» они выехали за шлагбаум. Мужчина сразу показался ему тем самым. Походка, манера движения, в общем, профессиональное чутье подсказало, что это он.

«Мазда» остановилась возле бизнесцентра, и, высадив девушку, поехала дальше. Они еще минут сорок добирались до места и, наконец, объект заехал в ворота с высоким забором вокруг трехэтажного здания, выкрашенного в белый цвет.

Отъехав подальше, Олег некоторое время наблюдал за воротами, периодически впускавшими и выпускавшими недешевые автомобили. Он фотографировал каждый из них, решив, что это важно. В нем будто проснулся азарт опытного охотника, почуявшего добычу.

Достав из бардачка потертый планшет, детектив подключил к нему зарядный провод и открыл страницу поисковика. Из Интернета он выяснил, что здание принадлежит некой клинике со странным названием Исида. Набрав имевшийся в Сети общедоступный номер телефона, Олег услышал короткие гудки. После нескольких повторов он оставил попытки дозвониться и позвонил своему старому другу Носову Дмитрию, служившему в областном главке МВД. Тот ответил не сразу.

— Как жизнь служивая? — поинтересовался Бойко.

— Привет!

Голос товарища звучал устало. В последнее время Олег слышал, что у них начальство сменилось, а что это значит, людям системы объяснять не нужно.

— Можешь говорить?

Носов что-то сказал кому-то, видимо, выходя из кабинета. Он услышал, как хлопнула дверь.

— Да, говори!

— Дима! Помощь твоя нужна. Есть одна клиника с названием «Исида», — Бойко назвал адрес, — можешь узнать про нее?

— Что именно?

— Да все, что есть.

Олег понимал, у действующего сотрудника гораздо больше возможности получить информацию, чем у него, частного лица.

— Куда ты там вляпался? — спросил Носов.

— Обижаешь друг! Никуда… пока.

Олег понял, что шутка не прошла. Дмитрий попросил повторить адрес. Они условились, что тот позвонит, как только что-нибудь узнает.

Глава 5

На этот раз Тополева привезли в следственный отдел в кабинет Городкова. Сотрудники полиции, как правило, наотрез отказывались возить «подопечных», поскольку за это по головке не погладят, однако для Василия Ефимовича делали исключение.

Кирилл оглядел помещение, в котором следователь, вероятно, проводил большую часть рабочего времени. Массивный стол из темного дерева, покрытый зеленым сукном, выглядел раритетом. Несколько обитых тканью стульев с пошарканными ножками аккуратно расставлены у стены и у стола. В глаза бросился большой кожаный диван не первой свежести — атрибут интерьеров прошлого века.

Городков положил трубку телефона и указал ему на стул, попросив снять с доставленного наручники.

— Как самочувствие, Кирилл Геннадьевич?

Тополев сел и на секунду задумался.

— А Вы как думаете?

Получилось немного вызывающе, но ему было все равно.

— Где мой адвокат? — спросил Тополев.

Едва заметно скривившись, Василий Ефимович ответил.

— Он будет позже. Мы пока можем просто побеседовать. Без протокола. Кстати, за Вас родители очень волнуются.

Тополев представил, каково им сейчас.

— Могу я их увидеть? — спросил он.

— Нет ничего невозможного. Только пока я не могу разрешить.

Кирилл обреченно опустил голову, понимая, что он сейчас во власти сидящего напротив человека и абсолютно ничего не может требовать.

— Но я принял у них передачу для Вас, — сообщил Городков, потянувшись к стоящему в углу столику.

Взяв оттуда небольшой сверток, он подал его Тополеву. Кирилл принял передачу, поблагодарив следователя, не зная, что с ним делать.

— Можете пока его положить вон туда, — Василий Ефимович показал на стулья у стены.

После того, как Тополев вернулся на место, Городков откинулся на спинку и сложил руки в замок.

— Ну, что Кирилл Геннадьевич! Поговорим?

Кирилл кивнул в знак согласия, и следователь сформулировал свой первый вопрос.

— Скажите, вы с женой часто ссорились?

Тополев задумался о том, что неправильный ответ может ему навредить. Что вообще можно ответить на такой вопрос? Вряд ли есть семьи, где никто не ссорится, но и ссора ссоре рознь. Чего он хочет от него услышать?

— Что Вы имеется ввиду? — поинтересовался он.

Городков, казалось, не ожидал встречного вопроса.

— Ну, как люди ссорятся?

— И как же?

— Кирилл Геннадьевич! Не уводите разговор в дискуссию! — повысил голос следователь, — Просто ответьте на вопрос!

Тополев пожал плечами.

— Я думаю, что все ссорятся.

— А у вас как было? — не сдавался тот.

— Как у всех. Бывало, что ссорились. Но это же обычное дело.

— А по какой причине?

Кирилл задумался, вспоминая, по какой причине они с Полиной могли ругаться. Однако ничего серьезного на ум не приходило.

— Я не помню уже. Возможно, я что-то по дому не делал или она была против моих планов, — предположил он, — только это было до того момента, когда она забыла ребенка из сада забрать.

Городков кивнул.

— Да, Вы рассказывали. А после?

— А после мы молчали.

— Как это?

— Нет, ну, говорили, конечно, когда надо было. Но в основном каждый жил своей жизнью. Жена попросту не рассказывала мне ничего, хотя я понимал, что с ней что-то происходило. Она готовила еду, ухаживала за сыном, убиралась в доме. Но не более того.

Василий Ефимович покашлял и достал сигарету. Затянувшись, он выпустил струю дыма вверх.

— Наверное, это печально, — посочувствовал он.

— Это невыносимо, на самом деле, — поправил Тополев, — жить под одной крышей с чужим человеком.

Городков решил поменять направление разговора.

— А родители жены?

— Что родители?

— С ними вы общались?

Кирилл подумал о теще — общительной и милой женщине, всегда радушно принимавшей их и старавшейся быть в курсе их жизни.

— Отец Полины умер пять лет назад, а мать живет в Твери. Ездили мы к ней нечасто, раз в два месяца примерно. Что именно Вас интересует?

— Ездили ли вы к ней после того случая?

Тополев замотал головой.

— Нет. Не ездили. Я как-то спросил, собирается ли она мать навестить.

Он вспомнил этот разговор, еще больше укрепивший подозрения насчет нее. Полина тогда попросила у него номер телефона собственной матери.

После того, как он рассказал об этом следователю, тот спросил:

— Вам показалось это странным?

— А Вам не кажется? Это ведь ее мать!

Городков помолчал.

— Ну, ладно. И что дальше?

— Через пару дней теща мне позвонила. Искала дочь, интересовалась, все ли с ней в порядке.

— И что тут необычного? — поинтересовался Василий Ефимович.

— Получается, она матери даже не позвонила. Это точно не похоже на Полину. Они, бывало, по часу могли болтать.

В дверь постучали.

— Войдите! — громко сказал Городков, и в кабинет вошел носатый мужчина средних лет в коротком пальто и прилизанными волосами.

— Я адвокат Тополева. Хвалынский Петр Семенович, — представился он, — нам нужно поговорить с подзащитным.

«Натянув» на мгновение улыбку на губы, Городков положил дело в сейф и вышел из кабинета.

****

Когда-то здесь стояла дешевая «кафешка» да теплый туалет для проезжающих. Потом участок выкупили, облагородили и отстроили целый комплекс придорожного сервиса с небольшим мотелем, зоной отдыха и рестораном.

Здесь любили собираться те, кто вел не совсем законные дела, скрываясь от посторонних глаз в пятидесяти километрах от города. Удобство заключалось в том, что была возможность снять в аренду отдельно стоящий домик со своим въездом на огороженную территорию. Поговаривали, что владелец этого местечка и сам из бывших «мафиози», а сейчас жил где-то за границей.

Из подъехавшего к воротам черного микроавтобуса вышел человек и нажал на кнопку вызова. Через полминуты створка отползла в сторону, и автомобиль заехал на ухоженную территорию с небольшим деревянным домиком в центре.

Навстречу к гостям вышли двое мужчин в черных куртках, один из которых остался у домика, а второй приблизился к машине. Вышедшие из нее трое крепких парней сдержанно поприветствовали встречающего.

— Как добрались? — спросил он.

— Спокойно, — ответил один из приехавших, тот, что постарше.

Из домика вышли еще двое мужчин. Невысокий лет шестидесяти в накинутом на плечи пальто и коренастый молодой парень в кожаной куртке.

— Здравствуй, Амин! — невысокий приобнял гостя.

— Доброго дня.

— Заходите к столу!

Однако Амин покачал головой.

— Извини, Дамир! Не могу. Дел много.

Тот развел руки в стороны.

— Ну, смотри! Сколько сегодня?

— Тридцать килограмм.

Мужчина дал знак своим людям, и те принесли сумку. Приехавшие в свою очередь достали из машины три сумки и поднесли к домику, звякнув содержимым. Один из парней забрал сумку, и, убедившись, что в ней деньги, кивнул.

— Все в порядке.

Амин, попрощавшись, направился к машине следом за своими людьми. Ворота снова открылись, и микроавтобус, вырулив на дорогу, скрылся за поворотом. Взяв с панели телефон, он набрал номер.

— Как прошло? — спросил Халидов.

— Нормально. Возвращаемся.

— Хорошо. Отбой!

Рашид Алимович спустился в подвал, где за тяжелой железной дверью зиял вход в тесное помещение с большим сейфом у стены. Там уже находился Амин со стоявшей у ног объемной бесформенной сумкой.

— Сколько там? — спросил Халидов.

— Шестьдесят пять, — сообщил помощник, — как договаривались.

Рашид Алимович набрал на панели сейфа код и приложил карту-ключ. На полках лежало несколько десятков пачек купюр и золотые слитки. Амин расстегнул сумку, и начал складывать деньги в сейф.

— Что-то не так? — поинтересовался Халидов, заметив его хмурый взгляд.

Способность тонко чувствовать настроение людей пришла к нему с годами. Вот и сейчас Рашид Алимович не мог не задать этот вопрос.

Амин остановился и выпрямился.

— Не знаю. Вроде все как обычно, но мне не понравился его взгляд.

— Что именно?

— Недобрый какой-то взгляд, — ответил тот, — словно, затаил что.

Халидов не всегда полагался на интуицию, но по опыту знал, что пренебрегать ею тоже нельзя.

— Ладно, разберемся.

Они закрыли сейф и поднялись в кабинет, увидев у двери Рината, державшего в руке несколько листов бумаги. Уже догадываясь, что это за листы, Рашид Алимович кивнул на дверь, пропустив его вперед. Амин зашел следом, поставив у входа пустую сумку.

— Я нужен? — спросил он.

Халидов обошел стол.

— Останься!

Парни сели напротив, поглядывая на начальника. Наполнив бумажный стаканчик водой из кулера, Халидов тоже занял место за столом и посмотрел на Рината.

— Час назад получили списки. Двадцать человек. Ребята уже занимаются, — доложил тот.

Он протянул бумаги. Надев очки, Халидов пробежался по тексту, и вернул листы назад. Практически все кандидаты не достигли пятидесятилетнего возраста, и он понимал, что тяжело больных среди них может вообще не оказаться.

— Молодые, — словно, зная, о чем он думает, посетовал Ринат, — шансов мало.

— Забудь про шансы! — перебил его Рашид Алимович, — Делаем все как обычно! Собираем информацию и передаем мне!

Ринат нахмурился, но не стал ничего говорить. Вздохнув, он поднялся и спросил:

— А как с пополнением? Будет?

— Я занимаюсь. Иди, работай! — махнул Халидов, подумав, что тот стал задавать много вопросов.

Молчавший до сего момента Амин, дождался, пока захлопнется дверь и произнес:

— Они что-то задумали. Раньше таких списков не было. Да и возраст…

— Да, уж! — пробурчал Халидов, — Хватит раскисать! Подключи своих людей! У нас времени мало. Не забывай, чем больше переходов, тем больше «бабок».

— Так-то верно, — согласился тот, — только как бы эти «бабки» нам боком не вышли.

Рашид Алимович скривил лицо, давая понять, что он все понимает, но рассуждать на эту тему не собирается.

****

— Добрый вечер!

Рядом с расположившимся на скамейке в метро Коваленко уселся молодой мужчина с аккуратно подстриженной бородой. Достав из-за пазухи объемный бумажный конверт, он положил его между ними.

— Здесь информация на первых пять прототипов. По следующей партии я позвоню.

Оставив конверт, парень заскочил в открывшиеся двери подошедшего вагона, а Вячеслав сунул пакет в перекинутую через плечо сумку и перешел на другую сторону платформы.

Придя домой, он, убедившись, что матери нет, достал документы. Изучив личность первого прототипа, Коваленко проложил маршрут к месту его жительства и работы, решив начать завтра.

На утро, сказав матери, что ему сегодня нездоровится, после ее ухода он взял с собой несколько пар резиновых перчаток, а потом, отрезав от блистера две капсулы, поместил их в пластиковый контейнер.

Сырой холодный ветер налетел на него сразу, как только он вышел из подъезда. Вспомнив про то, как всю жизнь приходилось прятаться от изнуряющей духоты, Коваленко подставил лицо порывам холода. Ему предстояло проехать на другой конец города с двумя пересадками, а потом еще километр пешком. В такую погоду пройтись на своих двоих ему казалось даже роскошью. Как меняется восприятие, если был лишен чего-то долгое время, — подумал он.

— —

Илья Николаевич Ткачук на своем «Митцубиши» подъехал к зданию магазина стройматериалов, где он работал коммерческим директором. Припарковавшись на площадке под знаком «для служебного транспорта», он не спеша вылез и, осмотрев недавно купленную машину со всех сторон, запер ее и направился к входу.

В свои тридцать Илья, в прошлом участник различных соревнований, по-прежнему активно занимался велосипедным спортом, и каждую субботу проводил в парке со своим любимым «Фелтом». В последний раз он слегка переусердствовал, и теперь прихрамывал на левую ногу, решив, что надо пересматривать режим тренировок.

Спустя полчаса Коваленко прохаживался вдоль рядов припаркованных машин, сверяя номера со своими записями. Обнаружив серебристый «Митцубиши», он зашел в магазин, где делал вид, что рассматривает товары на стеллажах. Прошло около сорока минут, а тот, кто ему был нужен в торговом зале не появлялся. Вячеслав уже начал сомневаться в успехе своей миссии, когда в конце ряда с крепежом заметил знакомый облик.

Надев на левую руку перчатку, Коваленко достал контейнер, извлек из него капсулу и выдавил ее желеобразное содержимое на руку в перчатке. Подойдя к прихрамывающему мужчине, он сделал восторженное выражение лица и громко сказал:

— Здравствуйте! Вы же Илья Ткачук?

Мужчина слегка опешил и инстинктивно отстранился, но восхищенный взгляд Коваленко его обезоружил. Выражение лица смягчилось, Ткачук с любопытством разглядывал незнакомца.

— Я Ваш поклонник. Я занимаюсь велогонками. Я так рад, что встретил Вас, — затараторил Вячеслав, — позвольте пожать Вам руку!

Он протянул ладонь правой руки, и ничего не подозревающий и разомлевший Илья Николаевич пожал ему руку, а Коваленко в знак уважения, прижал к его предплечью вторую руку в перчатке, на которую он нанес гель из капсулы. Как и ожидалось, Ткачук даже не обратил внимания на перчатку, а Коваленко еще несколько секунд тряс руку известного велогонщика, после чего спешно удалился, посетовав на занятость.

****

Большинство въезжающих и выезжающих из ворот машин оказались зарегистрированы на саму клинику, однако некоторые принадлежали физическим лицам. В их число попала и представлявшая для Бойко интерес «Мазда». Напротив ее номера по базе данных, имевшейся у него в планшете, значился некий Шмидт Валентин Борисович. Увидев учетную карточку с фото седовласого человека с маленькими глазками, сыщик уже не сомневался, что он тот самый из сквера.

Только версия с изменой здесь явно не вписывалась. Мужику шел шестой десяток лет, а ей еще и тридцати нет. Да и встречу в сквере вряд ли можно назвать романтической. Что-то не вяжется.

Олег вспомнил, что женщина передала Шмидту какой-то сверток. По размеру можно было предположить, что там деньги. Интересно, за что? Или она платила за какие-то услуги, или банальный шантаж, рассуждал сыщик. Если Шмидт работает в клинике, то деньги могли предназначаться за наркоту. Однако тот ей ничего не передал взамен. Может быть, потом принесет? Хотя так наркотой не торгуют, Бойко знал об этом не понаслышке.

Да где ж ты потерялся-то, Дима? Он посмотрел на лежавший, на панели телефон. Товарищ не спешил звонить. Бойко понимал, что чем больше он узнает об этой клинике, тем больше шансов прояснить ситуацию с женой Тополева. Между тем, он чувствовал, что наткнулся на нечто гораздо более интересное, чем супружеские секреты.

Олег уже порядком утомился сидеть без дела и наблюдать за запертыми железными воротами. Решив действовать, он изучил периметр ограждения и заметил видеокамеру. Сыщик вышел из машины, надев кепку и, пряча от камеры лицо, приблизился к калитке. Нажав на кнопку звонка, он через несколько секунд услышал голос охранника, однако проигнорировал его, продолжая жать на вызов, раздражая человека на том конце. Видно, решив, что звонок сломался, на что Бойко и рассчитывал, вскоре охранник сам подошел и открыл замок, явно собираясь как следует проучить наглеца.

— Ты глухой? — рявкнул он.

Олег сделал удивленное лицо, прикидываясь дурачком.

— Почему глухой?

— Не слышал, что я тебе говорил? — уже мягче спросил тот, видя, что парень вроде бы безобиден, — Чего трезвонишь?

— А-а! Так не слышал я ничего. Сломалась эта штука, наверное, — сыщик ткнул пальцем в устройство с кнопкой, — там у тебя в заборе дыра.

— Какая дыра? — нахмурился охранник.

Кивнув в сторону угла, он позвал того за собой.

— Пойдем, покажу! Тут недалеко.

Охранник притворил калитку и повелся на хитрость Олега, проследовав за ним.

— А я, главное, иду, смотрю, а там такая огромная! — усердствовал Бойко, показывая руками размеры воображаемой дыры в заборе.

Как только они вышли за пределы обзора камеры, сыщик резко развернувшись, направил на охранника пистолет. Остолбенев, тот попятился назад, но Бойко тихо приказал ему стоять на месте.

— Ты чего мужик? — испуганно запричитал тот.

— Успокойся! Я — сотрудник полиции.

Он достал из кармана якобы потерянное служебное удостоверение, а потому не сданное при увольнении, и показал охраннику. Он редко использовал этот трюк, но иногда «корочки» здорово выручали.

— Видишь вон ту машину у дерева? — спросил Бойко.

— Угу.

— Пошли!

Усадив охранника в автомобиль, Олег убрал оружие и сел на место водителя. Парню на вид было лет двадцать пять. Еще не понимая, в какую историю его угораздило попасть, он с бледным видом теребил пальцы.

— Тебя как зовут?

— Сергей, — помолчав, ответил он.

Бойко смотрел на паренька в униформе и размышлял, мог ли он ему довериться. Его план сулил серьезный риск, впрочем, как обычно. Бойко всегда предпочитал «брать быка за рога», что называется, действуя «по-горячему».

— Перейду сразу к делу, — начал он, — в вашей клинике торгуют наркотой, и мне нужно туда проникнуть, чтобы собрать доказательства.

Охранник округлил глаза, видно, сообразив, что он тут не в качестве подозреваемого.

— А я тут причем? — осторожно поинтересовался он.

— А ты — тот, кто мне это устроит.

Бойко кивнул на ворота. Парень помялся, после чего попросил еще раз взглянуть на удостоверение.

— Меня же уволят, — возразил охранник.

— Так мы никому не скажем. Больше того, ты камеры должен отключить.

Сергей почесал голову.

— Камеры не смогу. Сразу заметят. Записи можно потом испортить.

— Да ты умный малый, — похлопал его коленке Бойко.

Тот явно сомневался, и Олег отметил, что парень совсем не тупой, как могло показаться поначалу.

— А почему вы сами не зайдете, официально?

Бойко понял, что надо менять тактику.

— Слушай ты, великий комбинатор! Не твое дело, кто и как туда зайдет! Если не хочешь помочь расследованию, то я сейчас вызову сюда спецназ, они разнесут тут все, а твое начальство обязательно узнает, по чьей наводке менты приехали. Улавливаешь?

Охранника не надо было больше уговаривать. Быстро сообразив, что его может ждать при таком развитии событий, он только попросил прийти не раньше часа ночи к калитке. Взяв номер телефона у новоиспеченного помощника, Олег его выпустил.

— Вовремя, — пробурчал он, беря зазвонивший телефон, — да, слушаю.

Это был Носов, сообщивший ему, что клиника ничем особенным нигде не светилась. Главный врач некий Рощин, раньше работал в институте при Минздраве. У налоговой и Департамента здравоохранения к клинике претензий нет.

— В общем, все чисто, — закончил друг.

— А на чем специализируется? — спросил Бойко.

— Самое интересное, что никакой рекламы нигде нет, и сайта у них тоже не имеется. По слухам, вроде бы безнадежных лечат какими-то экспериментальными методами, и пациенты выздоравливают.

— Несмотря на усилия докторов, — вспомнил он старую шутку.

— Чего ты говоришь?

— Да так ничего. Спасибо, говорю. С меня должок.

Они попрощались. Олег услышал главное — клиника не желает рекламировать свои услуги, а это означает, что там занимаются совсем не тем, чем заявлено. Короче, конторка для прикрытия каких-то грязных делишек. Точно, наркота, уже почти не сомневался сыщик, пытаясь сообразить, какое отношение ко всему этому имеет жена Тополева.

— —

В начале второго часа ночи он остановил машину у поворота метрах в ста от ворот и позвонил охраннику. Голос у того дрожал, видно занимался он такими делами в первый раз. Едва завидев подходившего к калитке человека, тот приоткрыл створку и впустил «гостя» во двор. Пройдя через покрытую брусчаткой площадку, оба остановились у задней двери.

— В здании еще двое охранников, но они сейчас отдыхают. Я вернусь в комнату охраны, а Вы сами потом уходите. Если что, то я Вас не видел.

Он показал, как открывается изнутри дверь.