Бесплатный фрагмент - Проект А

Рассказы

Как я познакомился с женой

С яростью на прекрасном лице, взъерошенная, словно маленькая сердитая сова, она сбежала по лестнице, едва не поскользнулась и схватилась за перила. А я подхватил её под локоть и придержал, не дав покатиться по ступенькам. При этом растрёпанные волосы девушки запутались в моём новеньком значке космонавта, укреплённом на лацкане, а я каким-то невероятным образом оцарапал ухо о её звёздочку-серёжку.

— Ненавижу бюрократов, — наугад брякнул я.

— Отдайте мои волосы! — выкрикнула на эту весьма дружелюбную сентенцию девушка.

— Они способны довести нормального человека до нирваны, — продолжил я, как ни в чём не бывало.- Не волосы, а бюрократы, конечно.

— Да что вы знаете о нирване? — с вызовом произнесла «маленькая сова».

Рывком она вытащила попавший в плен локон, слегка поморщилась и уставилась на меня во все глаза. А что? — там было на что глянуть! — новоиспечённые лейтенанты космофлота на дороге не валяются!

Если б она не суетилась, я бы отстегнул «ромб» и вытащил прядь без ущерба для её причёски, а так…

— Оставлю их себе на память.- Я проговорил это, указывая на волосы, обмотавшие значок.- А нирвана… у нас был курс индийской философии.

— И как же, по-вашему, высекается искра нирваны при ударе о трухлявую оболочку бюрократа? Они, на мой взгляд, ни на что не способны, кроме тупого крючкотворства.

Её образность мне понравилась. Наверное, она была из тех, с кем можно говорить на сложные темы.

— Процесс незамысловат, — охотно подхватил я затрепетавшую нить беседы.- Тут всё дело в нормальных людях. Ударившись о бездушие и глупость, они сперва доводят себя до исступления, а после, решив, что это им не к лицу, успокаиваются. И постепенно, мало помалу погружаются в безмятежность. А там и до нирваны недалеко.

— Любопытная теория, — сказала она, выслушав наскоро придуманные полусхоластические идеи.- Но вы не теолог? И не философ?.. Вы — лётчик.

Она выглядела удивлённой.

— Верно, — я склонил голову.- Более того, я — космонавт. Офицер Патруля Системы. И зря вы думаете, что среди нас нет умных людей. Я лично знаю с десяток гениев.

— И вы — один из них? — с изрядной долей иронии проронила она.

— О, нет! — я сделал отрицающий жест.- Я пока в пути. И себя к гениям не причисляю. Просто умный и хороший человек.- Я улыбнулся. — Меня зовут Иван.

К этому моменту мы уже успели покинуть негостеприимное здание Комитета по Делам Марса, и вышли в купол. Небо над сферой искрилось звёздами, втягивало в омут глубокого космоса.

— Я — Дарья, — перехватив мой взгляд, сказала девушка.- Можете оставить мои волосы себе. Если хотите.

— Хочу, — с готовностью проговорил я, вновь возвращаясь к ней и мыслями, и взором.- А ещё я хочу пригласить вас куда-нибудь пообедать.

Однако сбыться этим замечательным планам было не суждено. Потому что… Или Марс завертелся быстрее, или мойры на миг отвлеклись — выронили свои нити… В общем, чёрт его знает — почему. Но…

— Куда едем? — произнёс хриплый голос за спиной.

Я обернулся. Подле нас стоял великолепный автолёт с самым замысловатым тюнингом, какой только можно представить. Изумрудный сияющий кузов и многочисленные крылья да закрылки делали его похожим на гигантского майского жука. Сам же таксист, облокотившийся о капот, был в строгом костюме, гладко выбрит и с глазами навыкате.

— В кафе — на Площадь, — бросил я небрежно, подсчитывая в уме содержимое тощего кошелька.

— Прошу! — Водитель распахнул дверцу.

— А почему бы и нет? — произнесла Дарья, видимо обращаясь к себе.

И мы взлетели. Но совсем не к Площади, а в моментально открывшийся шлюз.

— Эй, куда ты? — прокричал я, оборачиваясь к таксисту, но вместо непомерно глазастой, но совершенно человеческой физиономии на нас смотрела… Смотрело… В общем, жук это был! С тремя парами челюстей, усами и жвалами! И этот скарабей (или навозник?), не дав нам опомниться, выхватил откуда-то аэрозольный баллончик. И направил на нас струю едкого газа…

*

— Ну, надо же!

Я разлепил веки. Мы с Дарьей сидели в центре небольшого круглого помещения, освещённого по периметру мигающими фонарями. В глубоких неудобных креслах. Прикованные по рукам и ногам.

— О, чёрт… — выдохнул я.- Где мы?

— Как — где? Ты что: не понял? Нас инопланетяне похитили!

— А это… здорово? — осторожно поинтересовался я.

— Здорово? Ещё как! Это просто супер! Это ж — приключение!

Честно сказать, её восторгом я как-то не проникся.

— А если нас начнут пытать? Или там — опыты всякие на нас ставить? Органы на эксперименты вырезать? — опасаясь её напугать, проговорил я.

— Интересно посмотреть, как это у них получится, — с интонацией, которую идентифицировать мне не удалось, произнесла Дарья.

И тут с потолка к нам спланировал наш жвалолицый знакомец. Хотя, возможно, это был его брат. А может, даже сестра. Право слово, не поручусь.

— Так, земляне!..- проскрежетал он.- Ваши дни сочтены, потому что вы попали в плен к могущественной цивилизации с Альдебарана. И после того, как вы расскажете нам про все свои главные земные тайны, про самые уязвимые места человечества, про… — Видимо, от избытка чувств он помахал в воздухе многочисленными конечностями, — в вашу систему вторгнется наш непобедимый флот. И захватит ваши жалкие планеты.

— Ух, ты! С ума сойти!..– воскликнула Дарья. Я увидел, что происходящее её здорово развлекает.- Прямо — кино! Кому скажу — не поверят! Эх, чёрт, правда же, не поверят!..

Кажется, она проговорила это я сожалением. А потом пристально вгляделась в свои наручники. И те — под этим взглядом — расстегнулись сами собой. Надо заметить, ноги она освободила ещё проще — просто вырвала оковы с корнем. А после — так же незамысловато освободила меня. Аккуратно, но чрезвычайно изящно сломав кресло. Я даже залюбовался.

— Длпог шед рщшщшо! — прошипел жук.

— Так, секунду, — сощурилась Дарья.- Подключаюсь к интонационно-лингвистическому порталу… Ага!.. Это он сообщает своим, что надо убираться из этой системы. И это правильно!.. Гнскп? — Она обернулась к нашему похитителю.

Тот замахал конечностями.

— Вот и чудненько, — резюмировала она.- Убирайтесь! А если кто ещё вздумает…

— Нет, нет! Люди нам не по зубам! Мы никогда больше!.. Никогда!

Дарья дослушала тираду жука, покивала и ударом ноги впечатала его в стенку.

— Ладно, поигрались… Только подсоединюсь к их бортовому компу, — Она на мгновенье зажмурилась.- А, вот! Их корабль до сих пор на орбите Марса. Автолёт, на котором нас доставили сюда — в хвостовом отсеке. Бежим!

И мы помчались по коридорам. А на ходу Дарья раздавала проходящим мимо жукам крепкие оплеухи, от которых те разлетались по сторонам. Последнему досталось особенно — думаю, она сломала ему несколько челюстей.

— А что, сами виноваты! — буркнула она.- Как говорил один мой предок: «кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет!» Пусть радуются, что живы.

Наконец, мы добрались до шлюзовой камеры и, запрыгнув внутрь автолёта, стартовали с вражеского корабля.

— Слушай, — пробормотал я, здорово удивлённый.- Где ты так научилась?

— Да… Придётся тебе сказать… Я — из будущего. Там у нас все так умеют. Передвигаться без пучка волос, как Парамасаха — что может быть правильнее?

— И без священного шнура и накидки?

— Ну да, — отозвалась она.- И тогда мы в лёгкую достигнем унмани…

— То есть, практически, нирваны? — уточнил я.

— Её самой…

М-да… Как можно было упускать такую девушку? В общем, через месяц мы поженились. И я сразу же скинул своим — на Сириус — два сообщения. Одно о том, что с землянами нам не справиться (они невероятно сильны, и у них есть будущее), а потому лучше немедленно заключить с ними пакт о ненападении и вечной дружбе. А второе — о своём увольнении с поста наблюдателя по «собственному»… Поскольку хочу жениться и зажить тихой семейной жизнью.

Я подумал, что родина без меня не пропадёт, а в отпуск я в любую секунду могу смотаться из дашкиного будущего. Ведь оттуда в любой конец Вселенной — рукой подать.

Так что живём мы спокойно и без забот. Я начал службу в Патруле, Даша работает в Управлении, ждёт ребёнка. Её локон я ношу в медальоне, а по вечерам мы спорим об Упанишадах… В общем, всё у нас замечательно, и единственное, что меня несколько беспокоит — так это то, что не сказал я пока любимой, что я инопланетник. И долго шпионил за людьми. Как-то меня волнует её реакция… Но когда-то же надо! Вот, может сейчас? А?..

— Даш!.. Даша!..

2010

P. S.

— Странно, чертовски странно, — пробурчал Легоста.

Нахмурившись, он вгляделся в приборы. А потом, как бы не доверяя собственным раскосым глазам, встал и протёр экран тряпкой.

— Нет, ничего не понимаю. Тут новое дело, капитан. Планета с обратной силой тяжести. То есть… с обратно-пропорциональной. Первый раз такое… За счёт чего?.. М-м-м…

Он приподнялся, пожал плечами, попытался что-то сказать, помычал снова, но только развёл руками. И вопросительно посмотрел на меня.

А я что?.. Ну да, я — капитан. И между звёзд поплавал, но такого тоже пока не встречал. Поэтому оглядел команду с присущей мне строгостью, качнулся на каблуках и, развернувшись, двинулся на мостик.

А остальные — с опаской — за мной.

В общем, мы так и не смогли приземлиться. И ландшафт — чудный, немного пугающий и, конечно же, неземной — расположился над нами, радуя глаз разноцветной мозаикой, состоящей из оттенков белого, алого и зелёного. Сгрудившись на смотровой площадке, мы устремили взгляды вверх, не в силах оторваться от прекрасного пейзажа. И поверьте, там было на что посмотреть.

С поверхности, скрытой в клочьях тумана, поднимались лиловые скалы — кутались в ковёр из вьющихся трав. Меж ними бесшумно парили алебастровые шары, будто сотканные из паутины. А в глубине зелёных ущелий во множестве зажигались и гасли яркие рубиновые огоньки, издали смахивающие на цветущие розы.

И всё это великолепие находилось прямо у нас над головами, не более чем в трёхстах метрах. Право, тут было от чего разинуть рты.

— И что будем делать, капитан?

Это спросил Фернандес. Нарушил величие момента.

— Как водиться, — не позволив себе раздражения, невозмутимо ответил я, — возьмём пробу воздуха. И если всё в порядке, высадим десант. Не зря же мы сюда…

— И разберёмся с аборигенами? — с надеждой проронил Мбану — свирепый крепыш, суровый потомок венерианских отщепенцев.

— Отчего же, — сказал я, — можно и разобраться. Коль таковые существуют.

И мы двинулись к анализатору. А Фил, как всегда, вышел за дверь, считая, что ему нипочём чужая, неизвестная науке среда, какой бы агрессивной она не была.

Ну и команда у меня подобралась! Орлы! Герои! И дополняют друг друга так, что любо-дорого. Вот, например, Фил — Филипп Корро — он инопланетянин. С Денеба. То есть: с его окрестностей. Природа сотворила нашего друга из керамики и титана, так что бояться ему практически нечего. Даже кислота ему нипочём. Как-то попал он в одной дальней галактике под такой дождик — что и камни плавиться принялись. А ему — хоть бы хны! Покрылся смазкой — и на корабль…

— В атмосфере — кислород, вода и… почему-то кремний, — бормотание Легосты оторвало меня от мыслей.

— А дышать можно? — спросил я.

— Вряд ли. Захлебнёмся.

Пальцы Андрея исполнили на клавиатуре какой-то зажигательный народный танец.

— Так что делать?

— Не может быть, чтобы это была вода, — подал голос Рассел, — ведь атмосфера газообразна.

— Тогда — это пар.

— Минутку, — произнёс задумчиво Легоста, — посмотрите.

Он, наконец, обнулил тест и достал из аппарата склянку.

— Что это? — спросил я. В лёгком недоумении.

— Это проба воздуха.

— Проба чего?

В склянке плескалась вода.

— Э… Не знаю. Ведь если конденсат…

— А кто знает? — моё ангельское терпение стремительно подходило к концу.- Кто, чёрт возьми, знает?!

Этот отнюдь не риторический вопрос повис без ответа. Все только жали плечами и чесали в затылке.

— Забросим пробник ещё раз и поглубже, — сказал наконец Легоста.

Что ни говори, а он не зря ест свой хлеб.

Но ничего забрасывать не пришлось, потому что в это время вернулся Фил. С какой-то грязной посудиной в руке. Нашему керамическому другу, конечно, прогулка никак не повредила. Он даже раскраснелся.

— Ну, и где ты был? — поинтересовался я.

— Сначала поплыл по воздуху вниз — к планете. Или вверх?.. Тяготение тут странное… А потом, когда добрался — пошёл по земле. И, знаете, голова закружилась. Будто — вверх ногами.

— Ну и что там?

— Реки… Скалы… — протянул Фил.- А ещё животные. Всякие. Или рыбы… А вот и проба. Из реки.

Он протянул мне банку, наполненную мутной жидкостью. Вернее: массой.

— Это из реки?

Я было собрался задать ему взбучку, по поводу нарушения карантина и возможного распространения на борту патогенной микрозаразы, но поморщился и передумал. Пора уже было на что-то решаться.

— Да, — коротко ответил Филипп.

— Но это же… Глина?..

— Не знаю, шеф. Это из реки.

— Да что вы заладили: «не знаю, не знаю»?! — рявкнул я.

Вид у Фила был обескураженный. Кажется, он не врал. Но что это значило?

Я нажал кнопку общего сбора…

— Ну что ж, парни, — проговорил я, когда все собрались, — пора, пора что-то делать. Выходим на поверхность. Рассел, Фернандес и Ли остаются на корабле. Доктор — за главного. Остальные — за мной!

Я знал, что на доктора Рассела — Джона Чёрное Перо — положиться можно. Как на самого себя. Субъект он замкнутый, неразговорчивый, но дело своё знает туго. А Фернандес ему поможет. Если что…

Мы облачились в лёгкие скафандры. Включили индивидуальное защитное поле. Взяли лучемёты и карманные парализаторы, а так же большой запас твёрдого воздуха.

— Идём, — сказал я. И направился в шлюзовую камеру, где стоял наш потрёпанный дисколёт.

— Шеф, шеф! — услышал я за спиной.

Кенг Ли бежал следом, держа в руках пластину фиксатора.

— Мы получили «радио», — выдохнул он, запыхавшись.

— Откуда?

— Не знаю.

Как хорошо, что у Ли реакция боксёра! Импульс моего парализатора ударил в воздух прямо над его ухом.

— Ребята, — укоризненно качая головой, проговорил я, — если кто-то ещё разок скажет «не знаю», это будет последнее, что он скажет.

Команда дружно закивала. И правильно. В гневе я опасен.

Нацепив на нос очки (фамильная реликвия!), я взял пластину и вслух зачитал: «Небо начало плавиться и медленно стекать на землю. Люди превращались в рыб и всплывали наверх. Они тянулись в космос. Но там не было воздуха и тогда они ныряли обратно — в мерцающую прохладу городов, где в уютном мраке предавались размышлениям и печали. Холодные и жёсткие реки, прямые, как стрелы, стали извечными спутниками и недругами людей. Артерии вод тянулись от полюса к полюсу, словно щупальца гигантского спрута. Снова и снова люди объединялись и, уповая на милость богов, пытались повернуть реки вспять, дабы обратились они из враждебного людям вечного проклятия в послушное их орудие. Но — тщетно! Каждая новая попытка становилась лишь очередной, но не последней схваткой между тягучими водами рек и человеческим родом…»

Сообщение было написано на чистом русском языке.

— Что это? — спросил я.

Все молчали. Впрочем, не удивительно.

— Тогда — вниз?

— Да, шеф, конечно, — воодушевлённо подхватил экипаж.

И мы загрузились в дисколёт.

Ровно три минуты спустя аппарат достиг поверхности планеты. Преодолевая непредсказуемое тяготение, он пыхтел, выбрасывал клубы дыма, но со своей задачей всё же справился.

— Выходим, — произнёс я как можно увереннее, большей частью для того, чтобы успокоиться самому. И первым ступил на поверхность планеты.

Перед нами расстилалось обширное каменистое плато, усеянное какими-то минералами, тускло блестящими в свете красноватого солнца.

— Алмазы? — с надеждой произнёс Мбану, надевая маску. Влажность была просто невероятной.

— Посмотрим, — ответил я, следуя его примеру. И пытаясь справиться с головокружением.

Однако убедиться в достоверности сего заманчивого предположения — о драгоценностях валяющихся под ногами — нам не удалось. Потому что мы увидели: из-под земли выбирается нечто. То ли зверь, то ли гуманоид. Росточка он был невеликого — не более альтаирского гнома, но на всякий случай наш отряд мгновенно защёлкал затворами лучемётов, направив их на туземца.

— Я не зверь, — издалека крикнул тот, замахав руками.

— Ты что: говоришь по-русски? — удивился я, опуская оружие.

— Да хоть по-китайски.

«О, чёрт! — подумалось тут же, — даже я не могу по-китайски. А откуда же на далёкой планете, где никогда не было людей, взялся этот?.. Э… Кто?.. Который может…»

— Меня зовут Рва. Точнее, Уа Рва, — сказало существо, подходя ближе и протягивая руку, которую мы с опаской пожали.

— Хорошее имя, — проговорил кто-то из нас.

— Так себе, — с сожалением бросил тот.- У людей имена получше. Но я — рыба. Да ещё, из касты жрецов. Выбирать не приходится. У жрецов же, сами понимаете, имена должны быть старинные, даже древние.

— Ты рыба? — переспросил я, поймав себя на мысли, что обратиться к рыбе на «вы», не получилось.

— А что, не похож?

Голова его, и правда, была рыбья. Остальное же — руки, ноги — казалось вполне человеческими.

— А почему ты… вы… на суше?

— Эволюция, — со вздохом проговорил Уа. — Но каждый день я должен засовывать голову в аквариум, чтобы хорошенько отдышаться.

— А люди? Они, что — тут были?

— А как же! Раньше вся планета принадлежала им. Мы тогда жили, как полагается, в воде. В первобытном состоянии… А вы, глазам не верю, пришельцы, небось?

— Да, мы люди с планеты Земля, — гордо проговорил я, приосанившись.

А Легоста вытащил из планшета голограмму галактики и ткнул пальцем в Солнце.

— Мы отсюда, — пояснил он.

— С периферии, значит, — кивая головой, как бы в знак того, что всё про нас понял, промолвил Уа. — А планета ваша, говорите, Песок?

— Земля.

— Ну да, конечно. Как же ещё назвать землю? Только Землёй. Можно бы и «Почвой»…

«Спокойно, спокойно», — проговорил я про себя, не забыв бросить на Мбану (уж больно он бывает горяч), красноречивый взгляд..

— Надеюсь, ты не смеёшься над нами?

Это сказал Фернандес.

— Нет, нет, — торопливо проговорил Уа. — Я так, сам с собой, вслух… Дело в том, что подобное название весьма характерно для людей. Они всегда ухитряются совместить невероятную прямолинейность с самой витиеватой изощрённостью. Это их и губит.

— С чего ты взял? — поинтересовался я. Как-то меня покоробило это «губит».

— О, уж поверьте. Кому, как не мне — жрецу, этого не знать. Ведь у нас в храме хранятся все книги людей. Вся их, так называемая, «мудрость». Извините, я не хочу вас обидеть. Но только людей и погубила эта самая «мудрость». И не только тех, что изначально жили на Воде.

Видя наше недоумение, он уточнил:

— Вода — так люди называли нашу планету. Как видите, тоже незамысловато. А потом… Лет пятьсот назад прилетали другие… тоже люди, — продолжил он, — такие же, как вы, и как наши, но с центра и, что вы думаете? — ничего у них не вышло. Образовали они колонию, ну это у них, то есть у вас, — поправился он, — первейшее дело… А потом опять затеяли свою «мудрость». Начали двигать горами и реками. Переставлять небо и землю, укорачивать время, раздвигать материю. Ну, и доигрались.

— Как, доигрались?

— Исчезли. С сотню их осталось. Не больше. С людьми всегда так. Делают они что-то, делают, а потом — раз! И — нету! Сколько раз уже было тут всяких людей, а всё одним кончалось.

— Ну, ни черта себе! — почти задумчиво проговорил Легоста.

— А вы? — спросил я.

— Ну а мы, видя такие дела, быстренько развились. Отрастили руки-ноги, отбросили хвост, привели в соответствие воздухообмен, ну и ещё кое-чего по мелочам. Так и живём. Одно плохо…

— Что же?

— А то, что и среди нас появляются такие, кто не прочь уподобиться людям.

— И что они?

— Делают что-то, думают. Да — каждый по-своему. Придумывают разных богов, всякие науки. И ещё… некоторые говорят, что те, кто произошёл, скажем, от щуки, должны образовать свою партию, или даже, отгородиться в отдельную страну. Дальше — больше. Социальные вопросы… Речь идёт о неравенстве классов и полов. Акулы хотят прийти к власти, а пескари и ерши обещают поднять бунт. Или, не дай Бог, и того пуще: революцию устроить. Вот так-то… Вы уж летите отсюда, пожалуйста. Ничем хорошим ни для вас, ни для нас это не кончится…

Вот такой разговор вышел у нас с рыбьим жрецом; оставил в душе, честно сказать, тяжёлый осадок. Мне следовало принимать решение. И как можно скорее. Тем более что вечером мы ожидали делегацию водян…

*

В кают-компании весело потрескивал плазмо-камин, настроенный на запах еловых шишек и свежего кофе. Было тепло и уютно. Но расслабляться — увы — мы права не имели.

— Говорите, ребята! — добродушно, как истинный демократ, проворчал я, решив дать слово экипажу.

— Мало ли что там наговорил этот рыбий царь! — немедля воскликнул Мбану. — «Люди — не люди», «мудрость — не мудрость»… Полагаю: нечего его слушать! Оторвать ему башку, как придёт, и дело с концом!

— Мысль хорошая, — пробурчал Фернандес, — но несвоевременная.- Он был, как всегда мягок и осторожен.- Я вот думаю: нужно поговорить с ними обстоятельно, выведать какие-нибудь, скажем, секреты. А там видно будет.

О Стивене (это который, Фернандес), — о нём тоже следует сказать особо. Стив всегда осторожен, пунктуален, аккуратен. Даже, как бы, изыскан. И ногти у него всегда такие чистые и ухоженные, что ими впору позывные подавать — солнце в отполированную поверхность ловить и — зайчиками — на другую планету. Надо б про такую возможность не позабыть, коль, вдруг, без связи останемся… Шутка, конечно. Хотя…

— Что ж, — я встал с места, — так и поступим. Потолкуем, пораскинем мозгами, а там — посмотрим.

В дверь постучали. Я отправил Фила открывать, а с Люка взял слово сидеть тихо и не пытаться оторвать что-нибудь от рыбьих послов.

Во главе с маленьким, горбатым, и каким-то «седоглазым» старым окунем, рыбы вошли в зал и, поздоровавшись, расселись в кресла, на которые я указал им жестом — как можно более учтивым. Уа Рва пришёл так же. Я отчего-то чувствовал к нему симпатию, да и он, судя по всему, отвечал нам тем же. Чего нельзя было сказать об остальных послах. Они глядели сурово, насколько это позволяла ограниченная рыбья мимика. Но допустить враждебности между сторонами я не мог. Потому что я — капитан и, следовательно, дипломат.

— Друзья! — воскликнул я воодушевлённо, глядя рыбам прямо в немигающие глаза.- У нас есть к вам несколько вопросов, на которые мы бы хотели получить искренние, правдивые ответы. Если они не овеяны какой-либо тайной.

— Людям верить нельзя! — гаркнул, вставая, один из послов — здоровяк, напоминающий мурену. — Но вы — гости. Спрашивайте.

Я мысленно досчитал до пяти, предостерегающе зыркнул на Мбану, сделал вид, что пропустил этот неуместный возглас мимо ушей, и тихо произнёс:

— Мы бы желали разобраться в вашей атмосфере. Дело в том, что мы взяли пробу и…

— Вместо воздуха — вода? Вместо воды — земля? — договорил за меня один из водян.

— Да, совершенно верно.

— Это устроили люди. Первая разумная раса планеты, — ответил за всех Рва.- Они что-то ускорили, что-то замедлили. Переместили.

— А сила тяжести? Получается, что река течёт в небе над землёй…

— Тоже они.

— Но зачем?!

— Чтобы планета стала более удобной для их существования. Очень многое им мешало. Природа, видите ли, ошиблась. И они принялись исправлять.

— Но куда ж они делись? Люди?

— Исчезли. Уничтожили сами себя, — встрял здоровяк — мурена.- Они постоянно делились на группы. По цвету кожи, по форме ушей, по национальности, вере, социальному статусу и всяким, так называемым, убеждениям. Очередное разделение стало для них роковым.

— Но что они не поделили последний раз?

— Кто их знает… Мы в ту пору влачили жалкое, дикарское существование. Архивы же весьма противоречивы, — вступил в разговор «седоглазый».

— Ещё вопрос, — не совсем удовлетворённый их ответами, произнёс я.- Мы получили странное сообщение. Словно отрывок из летописи. И там говорится, как раз, о людях. Вот оно…

И я зачитал рыбам полученное «радио». Воцарилось молчание. Мы терпеливо ждали ответа, но его не последовало. Потому что рыбы, переглянувшись, встали, вслед за «седоглазым» отвесили нам церемонные поклоны и двинулись к дверям. Мы не знали, что и подумать.

— Господа! — выкрикнул я вдогонку, но никто, за исключением нашего утреннего знакомца Уа, не обратил на это внимания. Он чуть притормозил, бросил на своих косой взгляд и, схватив меня за рукав, быстро прошептал:

— Улетайте! Ради всего святого! Иначе — нам несдобровать!

И торопливо двинулся прочь.

После ухода гостей мы ещё некоторое время совещались, но решения так и не приняли. И, отложив всё на завтра, пошли спать.

В результате меня всю ночь мучили кошмары. Снилось, что нас захватили рыбы и тащат на костёр, чтобы сжарить. При этом они плясали вокруг пламени ритуальный танец и кричали, что давно пора восстановить справедливость и отомстить людям, которые много тысяч лет питались рыбой без зазрения совести. «Возмездие!» — кричали они, застывая в угрожающих позах, закатывая в экстазе глаза и расправляя зловещие острые шипы спинных плавников… В общем, было чертовски жутко.

Когда я проснулся, то сразу вспомнил вчерашнюю встречу с послами. Почему они так неожиданно ушли? Чем их встревожило, а может, и напугало, зачитанное мною странное сообщение? Те же немые вопросы я разглядел в глазах моих подчинённых.

— Я думаю, что наш долг — во всём разобраться, — сказал Кенг.- Вдруг тут кому-нибудь нужна наша помощь. А мы, как трусы, всё бросим и убежим.

— Я тоже так думаю, — произнёс Рассел.

— И я, — вставил Мбану.

— Ладно, — подытожил я, — остаёмся.

— Браво, капитан! — вскричала команда, — мы верили в вас!

Мне аплодировали стоя…

*

«Я, Иван Кострома, астронавигатор 1 класса и, Божьей милостью, капитан

«Виктории», данной мне властью постановляю: мы остаёмся на С-альфа-4 до тех пор, пока не выясним всё до конца, и пока Господь благоволит нам. И нас бережёт».

Такую полушутливую запись я вывел в бортовом журнале на следующее утро. Вода очень напоминала Землю, и смена дня и ночи соответствовала нашему жизненному ритму.

Мы стартовали и, пару раз облетев вокруг планеты, совершили вылазку в другом месте. Как нам показалось, в более глухом. Там не было скал, покрытых зеленью и полупрозрачных белых шаров, безмолвно парящих в воздухе. Только жёлтая земля. И ничего более.

«Виктория» зависла на высоте трёх километров от поверхности, а мы собрались на совет. Вопросов к обитателям Воды у нас накопилось превеликое множество. Например, о тех же белых шарах. И о том, как, всё-таки исчезли люди. Да и самих людей найти б не мешало…

Но тут мы получили ещё одно «радио». Видимо, наше перемещение не прошло незамеченным. Кто-то знал, что мы здесь.

Я взял протянутую пластинку и прочитал: «Помогите! Я — человек! Мне нужно встретиться с вами!»

— Ага! — воскликнул Кенг, — я же говорил!

— А вдруг это ловушка? — тут же усомнился Фернандес.

— На борт его не пустим. Кто-то должен пойти вниз, — решил я.

— Я пойду, — сразу же откликнулся Ли.

— И я, — подхватил Джон.

— Пойдём вместе, — вымолвил я, обуреваемый сомнениями. Но я — капитан, а значит, должен быть впереди. Не мог же я показать, что испугался.

Спустя полчаса мы стояли на скале, покрытой чахлой буроватой травкой и оглядывались по сторонам. Ожидание вышло недолгим. Из пещеры, расположенной неподалёку, показалась голова человека. Несколько мгновений он пугливо озирался, а потом, приметив нас, вылез из норы и торопливо засеменил к нам.

Подойдя и, видимо не зная, как поступить, он отвесил подобие средневекового поклона, а после, явно робея, проговорил:

— Меня зовут Роман Петрович. Это я слал вам письма. В надежде…

Мы пожали ему руку и назвали наши имена.

— О, вы — русский, — сказал он мне, а когда я кивнул, прибавил, доверительно глядя в глаза:- я, знаете ли, тоже.

— Отлично, — ответил я, решив все расспросы отложить на «потом». И, желая его подбодрить, похлопал по плечу.

Но Роман не отреагировал, а потупился и замолчал.

— Ну же, старина, — как можно мягче и вкрадчивей произнёс я, — смелее! Поведайте нам всё без утайки. Расскажите, что случилось. А то мы теряемся в загадках. И мы вам поможем.

— Мы многое сделали, — со вздохом, промямлил, наконец, Роман. — Мы строили, благоустраивали и… — он замялся.- А природа постоянно противоборствовала. И чем больше мы переделывали…

— Уничтожали, — буркнул Ли.

— Ну, по сути, да — уничтожали. И чем больше мы… э… тем больше становилось препятствий. А ещё реки… Они как бы жили сами по себе. И не хотели меняться. И тогда один учёный… его звали… да, впрочем, неважно… Так вот, он предложил слегка изменить генетику человека, чтобы не было нужды приспосабливать к себе реки, а, чтобы, наоборот, человек, как бы слился с окружающим миром. В частности, с реками. Вот тут всё и началось… Точнее: закончилось.

Роман замолчал; мы увидели слёзы на его глазах.

— И что началось? — поинтересовался Рассел.

— Одни страны начали перестройку организма, другие — нет. И люди окончательно перестали понимать друг друга. И началась война. Те, кто выжил, а их было немного, под действием радиации совсем забыли следовать обычаям человека. То есть внешне мы, вроде бы, люди, а внутри!.. Мы не можем даже нормально размножаться. И белые шары, что вы видели — это место, где развивается зародыш. До тех пор пока не вылупится… то есть, не родится.

— Ужас какой! — покачал головой Кеннет.

— Да, ужас, — охотно согласился Роман.- А после младенца пересаживают в бутоны. Ну, красные такие, большие. Как цветы… На сохранение…

Мы, не сговариваясь, вздохнули, покивали. Я потёр подбородок. Легоста– макушку. Доктор потеребил мочку уха.

— Да, дела… — протянул я, и чуть, для приличия помолчав, продолжил:- А почему, вернее, откуда тут, за миллионы световых лет от нас — точно такие же люди, как и мы?

— Как почему? — удивился Роман, искренне обрадовавшись перемене разговора.- А вы, что, не в курсе? У людей всегда так. Где бы они не жили. Вы что, не посещали другие миры? Да нет же… Ведь вы у нас. Почему же не знаете?

Мы переглянулись, а водянин, оценив глубину нашего невежества, продолжил:

— Сколько мы не путешествовали по вселенной, везде находили таких же людей, как и мы. Это — закон природы. А вы, простите, что: не встречались с людьми? На других планетах? — Нет, — промолвил я, несколько колеблясь, — сомневаясь в том, что словам аборигена можно верить

— Вам, наверное, не везло, — грустно сказал водянин.- Очевидно там, куда вы прилетали, эпоха людей или уже закончилась или ещё не начиналась. А те, кто там обитал либо не знали, либо не хотели говорить. Да и здесь вы захватили нас на самом краю. Мы ведь чудом остались. Мы, так сказать, «постскриптум». Наш период уже прошёл.

— А раньше? — не преминул поинтересоваться я.

— О, тут были города и страны. Всё, как положено. Москва, Париж… Россия, Америка, Франция, Китай… Да вы и сами знаете. Но теперь всё рухнуло.

— Как печально, — проговорил Рассел.

— Невероятно печально, — подхватил водянин.- Но вы же нам поможете?

Он с надеждой заглянул мне в глаза.

— А как? — спросил я.

— Ну, тут я вам не советчик… Это вы летаете за миллионы световых лет. Значит ваша цивилизация на гребне. Вам, как говорится, и карты в руки.

— Уничтожить рыб я не могу, — задумчиво произнёс я, — это антигуманно.

— Анти… что? — переспросил Роман.

— Я хотел сказать: противоречит человеческой этике и представлениям о добре и зле.

— Хорошо, — с некоторым сожалением согласился водянин. — Уничтожать кого-либо — это… действительно не согласуется с тем, что человек привык считать правильным. Но… Решайте сами. Мы не вправе требовать, а можем только просить.

— Вы бы хотели привести в соответствие с природными законами свою генетику? — спросил я.

— Может быть… Наверное… — протянул Роман.

— У нас есть специалист по генной инженерии и клонированию. Превратитесь в полноценных людей. А там, скорее всего, сами додумаетесь, как обойти рыб на очередном витке развития.

— Сами? — с сомнением произнёс абориген. Эта мысль явно поставила его в тупик. — Сами? — повторил он и почесал в затылке.

Мы смотрели на него, ничего не говоря, лишь ожидая, когда он созреет. Я видел: моя мысль одобрена представителями команды. И гордился.

— Чёрт возьми… — наконец вымолвил водянин.- А сможем?

— Но вы же люди! — воскликнул Рассел.

— Люди! — словно проснувшись, проговорил Роман. — Попробуем. Давайте!

И дело завертелось. За неделю мы облетели Воду, работая не покладая рук. Нынешнее поколение уже было обречено, но мы трудились во имя будущего. Под руководством и при непосредственном участии Рассела, мы провели около полутысячи операций. И девяносто процентов из них должны были дать положительный эффект. Так люди Воды получили второй шанс.

Рыбы, естественно, прознали о наших действиях. Но, охваченные замешательством и противоречиями, никак не вмешивались в происходящее.

Однажды на связь с нами вышел Уа. «Я знал, — писал он, — что владычество рыб на Воде недолговечно. Нам суждено вновь уйти в глубь рек и озёр, морей и океанов. А поверхность вернуть людям — законным владельцам суши. Что ж… Там, под толщей вод, мы построим наши новые города и постараемся не конфликтовать со старой расой, возрождённой из небытия. Жаль, что у нас не вышло. Прощайте!»

Мы двигались по планете методично и размеренно, стараясь как можно лучше выполнить свою задачу. Думается, это нам удалось.

Как-то раз нас попытались атаковать. Воинственный конгломерат ершей выпустил по «Виктории» ракету, но мы сдержались. Единственно, поставили защитный экран и ощетинились пушками, продемонстрировав наш немалый потенциал. На этом всё и закончилось.

Когда же наш труд был завершён, мы вновь встретились с Романом. Он так и сиял.

— Спасибо, спасибо вам, — восклицал он, пожимая нам руки. — Прилетайте ещё. Всегда на Воде будете как дома!

— Конечно, — сказал я.

— Обязательно, — произнёс Люк.

— Может быть, — проговорил Фернандес.

И через несколько минут, стартовавшая «Виктория» уже уходила за пределы Воды. Или С-альфа-4, как она называлась в «Звёздном каталоге».

Мы не договаривались о нашем дальнейшем пути. Но я решил, что наша следующая остановка — Земля. Я чувствовал — родная планета ждёт нас. Мы ей нужны. Ведь там — на краю галактики — древнюю людскую колыбель захватили коварные бездушные минералы. А мы, команда «Виктории», являлись лишь беглецами, жалкими осколками давно уставшего от беспрестанных побед человечества. И позорно бежали, не имея перед собой иной цели, кроме спасения собственной шкуры.

Но теперь мы возвращались. Сплочённые как никогда. Отважные до безрассудства.

Мы не хотели, чтобы нас воспринимали, как забавный и совсем необязательный постскриптум. И верили, что именно нам предначертано вступить с камнями в борьбу, и вернуть свой утраченный мир. Для себя и наших потомков. И всего человечества.

Мы неслись среди звёзд и знали, что это нам по плечу. Потому что мы — люди. А это значит, что среди наших достоинств есть (и вечно будет!), такая штука, как человеческая гордость.

2009

Справа от солнца

— И сколько нам нужно времени? Туда дойти? — спросил Легоста. — Ну, это смотря куда, — неопределённо проверещал винь; местные вполне сносно изъяснялись на ломаном «сны» — диалекте, бытующем на востоке Галактики.- Если отворяющий двери… — Кто? — переспросил я. — Отворяющий двери, — терпеливо повторил туземец, впрочем, складывая уши трубочкой — я уже знал, что это заменяет им улыбку.- Если он вас впустит в дневной шорох, то войдёте… И начнёте работать, а если решит, что вы из пробегающих…

Я остановился. Он что — надо мной потешается? Какой «отворяющий двери»? Какой «шорох»? Что за «пробегающие»? — Послушай, — проговорил я.- Это наша — человеческая база. Мы сюда приехали работать. Нам нужно посмотреть документы. Какого дьявола там стоит этот… открывающий?

Абориген глянул на меня с сожалением. — Потому что там есть двери. И их нужно открыть. Поэтому. А для чего ж ещё? — Ладно, — буркнул я. — Пойдём, посмотрим. На месте разберёмся.

Минут сорок мы уже карабкались вверх по каменистому склону, а конца пути видно не было. Мне и самому не терпелось расспросить аборигена о том, скоро ли мы доберёмся, но я уже понял, что сколько-нибудь внятного ответа ждать не следует. — А когда наши там были? Давно они всё бросили? — подал голос Мбану — свирепый крепыш, суровый потомок венерианских отщепенцев. — Если взять по календарю северных, то восемнадцать эхо прошло, а если по небесным знакам считать, то не меньше трёх забытых, — охотно пояснил винь. Мы вышли на открытую площадку и несколько перевели дух. — Перекусим? — Легоста глянул на меня с надеждой. — Нет, нет, нельзя, — прочирикал винь.- Если до темна не дойдём — загрызут. Тут — в горах — кровососы членисторукие есть. Здоровенные, злющие!.. Лучше придумайте скорее, что вы хотите там найти. — Ну, мы пока не знаем… — начал я. — Вот видите! — тут же пискнул винь. — Вы не знаете!

Он даже палец вверх вскинул, подчёркивая свой, такой невразумительный для меня ответ. А потом, опустив взгляд кротких зелёных глаз, совершил кувырок, вырвался из хватки Легосты и пустился наутёк. — Ах ты! — воскликнул Мбану. — Не переживай, — успокоил его я. — Всё одно от этого пушистика ни капли толка.

И мы потопали дальше.

Этот контракт я выхватил совершенно случайно. Прямо перед носом у «Mega Spy Inc». Такая акула могла бы проглотить меня не заметив — между вторым и десертом. Но оказалась излишне неповоротливой. И пока их представитель куда-то нервно звонил, что-то лихорадочно согласовывал, я исхитрился всё подписать. И — довольный собственной ловкостью — сбежал. А что? Тридцать миллионов на дороге не валяются! Плюс — оплата расходов и командировочные. Да и риск — дело благородное!

Так мы оказались на а — ά — 12. С авансом в кармане и заданием произвести разведку. А заодно, отдохнуть. Планета, скажу сразу и без оговорок, являлась чудесным местечком. Не дать, не взять: райский уголок! Природа великолепная — леса, водопады, горы, речки. И моря, и острова… И всё ласковое, нежное, без экстрима. Да и с аборигенами — смирными, маленькими, похожими на зайцев — никаких хлопот. Так что, вроде бы, для колонизации и превращения планеты в курорт — никаких препятствий, но… Что-то было не так. Совсем не так! К тому ж, информации мне предоставили удручающе мало, честно говоря, вовсе не дали, так — лишь обрывки какие-то. Один-единственный абзац на пластинке, в котором сообщалось, что обитают тут злые клыкастые зверюги — некие осьмироги, а вот о плюшевидных винях, которых мы де-факто обнаружили по прибытии, ничего не сообщалось; да и климат, скажем так, не сошелся, посуровее должен быть…

Конечно же, я сразу заподозрил, что эта обрывочность и путаница — происки Меги. Подкупили какого бюрократа из Космостура, чтоб я тут шишек набил… Но не на того нарвались! Отступать — это совсем не в моих привычках! И, тем не менее, теперь, когда мы высадились, осмотрелись и провели первичные анализы, я чувствовал себя здорово озадаченным. А наша миссия (по выяснению и устранению препятствий для колонизации) и без всех перечисленных непоняток не выглядела пустяковой. Ещё во время полёта, задав моей славной «Виктории» курс, я с досадой выяснил, что на а — ά — 12 происходят странные вещи. Я тогда, помнится, заварил кофе (кому-то из экипажа, или киберсистеме это поручать нельзя — испортят), развернул пластину с отчётом; кристаллы с документацией забросил в память машины и, развалившись в кресле, вчитался. А, вчитавшись, пришёл в ужас, вскочил, пробежался по каюте и обругал себя предпоследними словами — последние я приберегаю для негуманоидов, не говорящих на земных языках. Так вот оказывается почему чиновники не пожалели тридцати миллионов! Вот почему парень из Меги так психовал и всё не мог получить внятных рекомендаций от своего начальства! И я понял, что, опередив Мегу, малость погорячился, поспешил, а спешка — она… Да что говорить! Люди, как следовало из документов, тут гибли пачками. И выходило, что тридцать миллионов — вполне приемлемая сумма за решение этой запутанной и запущенной проблемы. Впрочем, посудите сами…

Я выяснил, что за последние восемь лет планету посетило триста восемьдесят четыре человека. Строители, туристы, геологи и… в общем, много кого. Из них восемнадцать — пробыли один день; семьдесят два — два дня, и шестьдесят четыре — три дня. И, заметьте, из этих — ни один не пострадал! Если не считать одного недотёпы, умудрившегося подвернуть ногу на первой ступеньке трапа — выходя из корабля.

Далее статистика стремительно ухудшалась. Из пробывших от трёх до пятнадцати дней не вернулось почти половина — сто восемь человек. И семьдесят из них пропали без вести — при невыясненных обстоятельствах. Остальные тридцать восемь… Пятнадцать погибли в разбившемся ракетоплане. Бот неверно истолковал алгоритм настроек. Пятеро туристов утонули в болоте — на глазах своих более удачливых товарищей; причём, на карте, составленной предыдущей группой, никакого болота не значилось.

Ещё трое пострадали при взрыве. Водитель грузовика сдавал назад и не смог воспользоваться подсказкой напарника, находившегося сзади. В результате, вместо того, чтобы вывернуть руль вправо, крутанул влево. И врезался в газовую установку. «И отчего бы ему не воспользоваться автопилотом?» — досадливо подумал я.

Двое провалились в яму. Хотя очевидцы отдавали все руки на отсечение — ямы там не было и в помине. (Кстати: её не было и позже!) И, наконец, ещё тринадцать (роковое число!), умерли от удушья. От недостатка кислорода. И это в низине! Там, где воздух чист и прозрачен!

Вот такая получалась нехорошая арифметика. С одними вычитаемыми. При этом выяснилась очередная странность: нигде не значилось, что хотя бы одного человека сожрал кровожадный осьмирог. Но и без людоедской фауны планетка выходила, скажем так, небезопасной. Поэтому, кроме желания хорошо отдохнуть и славно поработать, хотелось, как минимум, вернуться домой. А максимум — всем экипажем, целыми и невредимыми. Да ещё с деньгами. Что представлялось, по здравому размышлению, задачей не из лёгких. Ведь мы не знали, где таится опасность, что она из себя представляет, и почему, собственно, она может грозить. Но, не думая сильно заморачиваться, мы без лишней суеты приступили к делу — развернули лагерь с аппаратурой да поговорили с местными. И это помогло выяснить, что нам нужно «на гора». Там же была первоначальная база людей, ныне заброшенная, а теперь завёлся какой-то дух, или бог, или демон, а может, шаман. Вот он и колдует что-то против людей. А местных любит.

Оттого-то мы и взбирались сейчас вверх, гадая: что ж там за дух? И чем он опасен. И потому, от греха, мы не воспользовались дисколётом, а тащились пешком.

Час спустя наш небольшой отряд вышел на перевал. Довольно широкая, нахоженная тропа приглашала к дальнейшему путешествию, но мы знали, что цель близка. Справа, метрах в шестидесяти, отчётливо виднелся узкий проход, к которому вела жиденькая стёжка, а за ним угадывался зияющий грот, а точнее, пещера, внутри которой когда-то располагалась научная база, что теперь являлась пристанищем духа.

Мы остановились и, оглядевшись, свернули с дороги. Я, как капитан, двинулся вперёд; остальные — следом. И очень скоро мы оказались на месте. Однако… Пещерки не оказалось. Вместо неё нашим взорам предстала потёртая годами скала, испещрённая глубокими трещинами, что, верно, издали могло показаться входом в пещеру.

Я оглянулся. Надо же! Тропка исчезла тоже! По ходу нашего движения виднелась только примятая трава. И ничего более. — Кажется, это… не то, — неуверенно произнёс Легоста. — То! Я во сне видел, — непререкаемым тоном произнёс Мбану. — Вернёмся, — оценив оба высказывания, ответил я.

И мы побрели обратно — по собственным следам, снова вполне заметным. Выйдя на дорогу, я остановился и огляделся снова. Стёжка находилась на месте! И грот тоже. — Люк, — скомандовал я, — иди к стене, а мы останемся и посмотрим. Дойдя примерно до середины, Мбану обернулся, и с недоумевающим видом, прокричал: — Всё, шеф! — Что: «всё»? — не понял я. — Пропал! Чтоб ему пусто!

Я крякнул, достал бинокль. Пещера была. Однако я уже и сам имел возможность убедиться, что её на самом деле, при ближайшем рассмотрении, не было. Я перевёл оптику на Мбану. Он выглядел обескураженным. — Чёрт с ней! — крикнул я. — Возвращайся. Свяжемся с нашими. Легоста вытащил портал, а видеорамку повесил на ближайший куст. — Эй, ребята, — проговорил я, — вы где? — Мы на рынке, шеф, — в рамке показалась голова Норгея. — Найдите мне одного местного. Лучше того, с кем мы толковали час назад, беглеца нашего. Рыжий такой. И спросите: в чём дело?

Я вкратце пересказал о том, что с нами случилось.

Кеннет пропал и около минуты мы созерцали панораму торговых рядов. Туда-сюда сновали маленькие вини — местные; что-то таскали и ожесточённо, но забавно переругивались. Словно белки — из-за ореха. Вкусно пахло фруктами и сдобой, какими-то морепродуктами. А потом снова показался Норгей — крепко держащий за шиворот одного из аборигенов. Причём, настолько крепко и бесцеремонно, что я испугался: не приведёт ли подобное поведение члена моего экипажа к межпланетному конфликту? — Мы с тобой говорили уже сегодня? — на всякий случай осведомился я, уж больно они все меж собою схожи.

Винь слегка задумался. — Да, — наконец ответил он, — правда, это был не я… но — да. Я. Со мной. — Отлично! Как тебя зовут? — произнёс я, как можно более дружелюбно, постаравшись не обратить внимания на странноватый ответ. — По-разному. А иногда и вовсе никак, — проверещал винь. — Когда — Вармант, когда –Лемель. Родные кличут меня Ам, а тёща, когда я — Ири, а она в седьмом стекле… — Ладно, ладно, — перебил я, — это неважно, скажи лучше: что тут с нами… — Происходит? — встрял «заяц». — Вы хотели найти вход? Войти, да? — Да, и… — А что вы там хотели найти? — он сощурился. — Я же тебе говорил, это наша — человеческая база, но сейчас там живёт дух, — немного зверея, проговорил я. — Или уж не знаю кто. Он… — Так вы не знаете… — укоризненно покачав мохнатой головой, проверещал винь. — Послушай, — я постарался взять себя в руки.- Конечно, знаем. Здесь, в горах живёт дух. Или колдун. Он не любит людей. И мы хотим спросить: почему?. Понятно? — Так дух или колдун? Или демон? — коротко и как бы радостно взвизгнув, прощебетал винь.- И кто хочет найти? Вы? Или тот, кто справа от вас? Или тот, кто стоит сзади — у вас за спиной? И что конкретно вы хотите узнать? — Ну… — протянул я. — Как тебе сказать… — Нет, сегодня у вас не получится. Дух не хочет. Я слышу. Он… дух… не в духе.

Право слово, мне очень захотелось попросить Кеннета оторвать этому Варманту его длинные уши. — Бог свидетель, не вру! — залепетал тут же винь, приложив лапки к затылку — там у них находилось сердце. — Бог?.. Дух… Он — свидетель? — я мотнул головой в сторону пещеры. — Ага, — кивнул ушастый. — Он. Не сейчас. — А когда? Завтра? — Если завтра наступит, то завтра. — Хорошо, — бросил я, — приходи ко мне утром. Там и… Закончить фразу я не сумел. — Ложись! — закричал Мбану — Драконы! — рявкнул Легоста.

Зловещая тень на мгновенье закрыла небо. Что-то вспыхнуло, рвануло. Солнце сжалось в комок, а под ногами ту же захлюпала хищная зелёная топь. — Бей их, ребята! — вскричал я, выхватывая лучемёт и бросаясь на землю.

Два раза повторять не пришлось. Люк и Андрей мигом разбежались по сторонам, на ходу выпуская в мельтешащие тени снопы огня. А я, откатившись за обломок скалы, пошарил взглядом вокруг.

Но всё уже стихло. — Шеф, кажется, это глюки, — подал голос Андрей. — Местные миражи, — поправил его Мбану.

Очевидно, они были правы. Потому что по тропе, как ни в чём не бывало, мимо нас мирно прошествовала стайка «зайцев», весело болтая между собой на своём писклявом языке. — Уходим, — поморщившись, бросил я.

Правда, и уйти с достоинством не получилось. Потому что обломок скалы вдруг изогнулся, подпрыгнул, совершил в воздухе замысловатый кувырок, самодовольно хрюкнул (или мне почудилось?), и грузно шмякнулся на прежнее место, обдав нас фонтаном грязи. — Вот теперь — всё, — прохрипел Мбану, протирая глаза рукавом.

Я скрипнул зубами. — Местные миражи, говоришь? Ну-ну… Ладно… Ещё посмотрим кто — кого…

На часах ещё не было и шести утра (надо сказать, сутки на а — ά — 12 почти земные), а Вармант уже заявился. Причём, не один, а с каким-то дружком, который назвался Чуро. — Присаживайтесь, — предложил я, устроился сам, и снова пояснил суть проблемы. — Всё ясно, — выслушав меня, проговорил Чуро очень важно. — Вы не знаете, что хотите. — Как это: не знаю?! — вскричал я. Эти мелкие, но, прямо скажу, наглые существа начинали меня раздражать. — Не волнуйтесь, — проговорил винь. — Я вам сейчас всё объясню. Обрисую, так сказать, ситуацию…

Я откинулся на спинку кресла и приготовился слушать. — Всё относительно, не так ли? — спросил туземец с видом профессора, излагающего бестолковому студиозу начальные постулаты теории Эйнштейна.

Я кивнул. — Вот, например, для некоторых драконов… тех, что с Капеллы, для них понятия верх и низ абсолютно бессмысленны.

Я кивнул снова. — А для нас с вами — нет! — Я понимаю, — проговорил я, — но при чём тут… — Одну секунду… Так вот… Я хочу сказать, а точнее, подчеркнуть, что вы можете найти лишь то, что ищете вы лично. И при этом очень хорошо знаете: что именно. И где. И когда. И… — Но… — Ведь если вы скажете дракону, что нечто находится внизу, он вас просто-напросто не поймёт! И вашей подсказкой воспользоваться не сможет!.. А про альдебаранцев я уж и не говорю… — Ну да… — подхватил Вармонт, — У них-то… Стоит температуре скакнуть или — вдруг — эмоции! Любовь там… И всё! Время в обратную побежало!

Я не знал, что на это ответить.

Видя моё недоумение (а, признаться, в глубине души я уже вовсю подозревал, что аборигены меня дурачат), Чуро быстро прочирикал: — Как же вы не понимаете? Ведь всё относительно! Вот, смотрите… — он на мгновенье задумался.- Скажем, берём личинку головертика, чтобы сделать из неё варенье…

Невольная гримаса, должно быть, выдала моё отношение к тому, что из личинки какого-то головертика можно приготовить варенье. И винь быстро поправился: — Э… Из чего вы там его делаете? — Из… смородины, — тут же нашёлся я. — Отлично! — подхватил туземец. — Берём мы, значит, личинку смородины…

Я старался на него не смотреть — И варим. Варенье. Или джем. Кому как нравится, — договорил винь и победоносно взглянул на меня, очевидно надеясь, что я, наконец, прозрел. И вопросов более не имею.

Но я, по-прежнему, понимать отказывался. — Хорошо, — с плохо скрываемым сожалением, проговорил винь.- Давайте дальше. Вы берёте личинку… — Ягоду, — вставил я. — Неважно… вы берёте ягоду и думаете, что она созрела… — Ну да. — Но ведь это пока только лич… э… ягода. И из неё должен вырасти взрослый ужаб. То есть, я хотел сказать… Что там должно вырасти из вашей… смор… дины? — Дерево. — Конечно! — победоносно закончил винь. — Теперь понимаете?

Я молчал. Инопланетная логика в мою земную голову укладываться не желала. — Вы думаете, что ягода взрослая? Так? — снова заговорил абориген.- Но она думает, что ей ещё расти и расти. В этом — разница. Потому что всё относительно. Я несколько сомневался в способности ягоды думать, но в целом… Вроде бы, я начинал понимать. Относительно нас и грядущего варенья — она созрела, а относительно дерева… — И как же подобное понимание поможет мне найти… — начал я. — Только вы должны искать. И никто другой. И очень хорошо при этом знать: что именно. Иначе не выйдет. — Хорошо, — проговорил я.- Попробую.

А что ещё мог я ответить?..

За завтраком я обнаружил, что отсутствуют Корро и Норгей. Это меня не сильно обеспокоило. Они и раньше частенько пропадали, и иной раз от этого случалась польза. Может, и в сей раз раскопают что-нибудь дельное. Ведь они не совсем люди. Фил Корро — выходец с Денеба (правда, воспитанный людьми), сотканный из титана и керамики, а Кеннет Норгей… Что-то там случилось, когда он родился, и в его генетику вторглась хромосома z. И теперь он в любое мгновенье может превратиться в древовидный папоротник.

И действительно, когда примерно через полчасика они возвратились, выяснилось, что уходили не зря. Чем и не преминули меня обрадовать. — Мы были в пещере, — хором заявили они. — В пещере? — не веря своим ушам, переспросил я.- Но как вы смогли?.. — Просто. Пошли… да и пришли. — Просто пошли. И пришли, — повторил я.- Что, совсем просто? — Да. — И что же? Что там? — Только вместе туда, и правда, не попадёшь, — продолжил Норгей, несколько невпопад.- И… Сперва Фил сходил, пока я с местными девушками знакомился («этого ещё не хватало», — мелькнуло у меня в голове!), а потом я…

Кеннет замялся. — Ну же! — поторопил я, поскольку не терпелось узнать подробности. — Да ничего там нет, — проскрипел Корро.- Только одно странно: когда вошёл я, везде плескалась вода. На стенах, на полу — целыми лужами. И сразу понятно: место нежилое… А когда Кен пошёл, то… — Не было там никакой воды, — проворчал Норгей, — везде чисто, сухо. Как на плацу. Но в одном Фил прав: жилого духа там нет. — Так, — подытожил я, — были в одном месте, а видели разное… — Да не вру я! — вскричали оба. — Хорошо, — улыбнулся я. — Схожу сам. Один. И посмотрим, что будет…

Вскоре после обеда я добрался до скалы. А, добравшись, остановился, закрыл глаза, сосредоточился и уж после — медленно и осторожно, пытаясь не вспугнуть разбегающиеся мысли, направился туда, где виднелась скрытая в ветвях пещера.

Я не торопился. Я старался сконцентрироваться на том, что мне нужно найти э… непонятное существо, потому что это очень важно. Важно мне. Мне лично… И — неизвестно как, очутился внутри. — И зачем? — произнёс явно знакомый голос. Пока глаза привыкали к темноте.

Я вгляделся. Тёмное бесформенное облако, парящее над полом, колыхалось, пузырилось, выпускало щупальца, словно надеясь нагнать на меня ужаса. Но скажу по чести: чтобы напугать меня — астронавигатора 1 класса Ивана Кострому — нужно что-нибудь покруче… Нет, конечно, подано это было с размахом, но малость примитивно, по-провинциальному. Не впечатляло. — Что? — сказало тогда облако, заметив, что я не реагирую. — Присядь.

Последовав совету, я опустился в просторное кресло и осмотрелся. Пещера, а вернее, просторная комната, вопреки рассказам Норгея и Корро, оказалась обжита весьма неплохо. На стенах — ковры и картины, повсюду — маленькие фонарики, льющие тёплый жемчужный свет, подобранная со вкусом мебель — шкафчики, столики, диванчики: всё это свидетельствовало о пристрастиях хозяина — видимо, вальяжного сибарита. Но… на внеземную человеческую базу всё это, увы, никак не походило. Я вздохнул: ни черта я здесь не найду!.. — Рассказывай, — предложило нечто, падая в кресло напротив.

Однако я не знал, с чего начинать. С самого начала — долго, с конкретной проблемы? Вдруг не поймёт… — Ты бы хотел знать, что тут происходит? — нарушив молчание, проговорило что-то. — Естественно, хочу, — сказал я, пытаясь сообразить, из какого места исходит звук.

А облако начало меняться и вскоре передо мной предстал маленький винь — туземец. Вармант? — Да, это я, — проговорил тот. — Ты и есть дух? — Я — живое сознание, — ответил винь. — Здорово, — заметил я. — И это ещё не всё, — пробурчал винь.- Ты главного не знаешь. — Отчего утром ты пришёл не один? — перебил я. — Это правильный вопрос, — винь повёл ушами. — С него и начнём. Чуро и я — одно и то же. Более того! Мы все в треугольнике! Я — это все. И Чуро, в том числе. А все — это я. Я — это и Чуро, и все вини, где бы они не находились, хоть здесь, хоть на других планетах. А у вас… как я понимаю, не так… — Не так, — сухо согласился я. — Но и это не самое главное! — А что же? — натянуто улыбнувшись, поинтересовался я. — А то, что я — это ты.