Бесплатный фрагмент - Продажа Аляски

АВТОРСКОЕ ПРАВО

Copyright © 2025

Борис Пронский, Крейг Бриттон.

Все права защищены. Ни одна часть данной книги не может быть воспроизведена в любой форме, храниться в какой-либо системе поиска или передаваться любым способом — электронным, механическим, путем фотокопирования, записи или иным образом — без предварительного письменного разрешения издателя. Для запросов на разрешение обратитесь к Автору или Издателю.

Сюжетный консультант: Румен Байчев

Литературный консультант: Меган Инк

Концепт-арт: Ясен Денев

Переведено с оригинала Forty-Ninth by Boris Pronsky, Craig Britton (издание на английском 2021 года).

Переводчик: Румен Байчев

ПРЕДИСЛОВИЕ

3 января 1959 года Аляска стала 49-м штатом Соединённых Штатов Америки. Веком ранее эта территория находилась под контролем другой нации — Российской империи. Платеж за Аляску загадочно исчез по пути в Санкт-Петербург в 1867 году, что подозрительно совпадает с серией крупных геополитических событий, которые сформировали середину и конец XIX века.

Но прежде чем понять действия каждого персонажа и исторической фигуры, читатель должен признать культуру и душу народа. Именно поэтому исследование для романа базировалось не только на официальных документах и источниках, но и на интервью с историками, политиками и различными экспертами по всему миру. Их знания и личное отношение к вопросу сделали историю более яркой и захватывающей.

Автор

ДИСКЛЕЙМЕР

Этот роман основан на реальных событиях. В некоторых случаях инциденты, персонажи и хронологии были изменены в драматических целях. Некоторые персонажи и события могут быть композициями или полностью вымышленными.

ПРОЛОГ

Подковы громко стучали по мокрой земле, разбрызгивая воду из глубоких луж, что скопились в выбоинах дороги. Буря не могла замедлить этого прекрасного животного, бег с большой скоростью был не только привычным, но и в какой-то мере удовольствием. Черный конь наслаждался вызовом суровой погоды, и кучер это знал. Но ливень беспокоил кучера меньше всего. Настоящую опасность представлял ветер на открытых полях, угрожавшие повредить «драгоценный товар» в карете.

Вспышка молнии на мгновение осветила силуэт замка вдали. Это было длинное, крепкое прямоугольное строение с суровыми линиями, резко выделяющееся на фоне округлых силуэтов окружающих деревьев. Небольшие трубы торчали из крыши, а по бокам замка возвышались два больших крыла. Конь, даже под раскатами грома, сохранял полное спокойствие, что невольно вызвало улыбку кучера. Это величественное животное сохраняло бы хладнокровие даже перед лицом самих всадников Апокалипсиса.

По мере приближения кареты очертания замка становились всё чётче. Его ширина, казалось, превышала 160 футов, а высота включала три этажа с дополнительным четвёртым на двух боковых выступах. Отроённый из кирпича в прошлом веке, замок выделялся своей строгой утилитарностью, резко контрастирующей с элегантными формами архитектуры эпохи Просвещения. Несмотря на простоту дизайна, он внушал чувство надёжности.

Остановив коня у бокового входа, кучер пошел открыть дверь кареты. Конь, покрытый пеной, не знал отдыха уже два дня. Армия слуг и дворецких вышла из здания, чтобы помочь прибывшим.

Из кареты выбрался плотный мужчина средних лет в элегантном костюме.

— Позаботьтесь о моей жене — произнес он с безупречным французским акцентом. Спотыкаясь и хромая, он, спеша, прошёл мимо французского сада к боковому входу замка. Мужчина передвигался с трудом, волоча больную ногу и опирался на трость с рукоятью в форме львиной головы. Из ниоткуда над его головой появился зонт, защищая его от дождя. Мужчина даже не взглянул на слугу, державшего зонт.

Другой слуга открыл дверь, и хромой мужчина снял пиджак и небрежно передал его горничной, которая вручила ему полотенце, чтобы он вытер лицо. Всё происходило с точной механической слаженностью, словно это была часть отработанного ритуала.

— Они уже здесь, сэр — сказал дворецкий, сопровождая его дальше по коридору.

— Когда я войду, оставьте нас. Нам не следует мешать — ответил хромой мужчина.

В конце богато украшенного коридора с красными стенами виднелась массивная двойная дверь. Вдоль стен висели несколько позолоченных портретов. Лица на картинах принадлежали влиятельным личностям, но, несмотря на их внушительный вид, ценились они больше за свою редкость и стоимость, чем за какую-либо сентиментальную значимость. Их единственной задачей было подчеркивать роскошь и статус владельца.

Дворецкий поспешил открыть дверь для хромого мужчины и немедленно закрыл ее, как только тот вошел, почтительно поклонившись. Внутри, полный мужчина с бакенбардами и худой высокий мужчина с круглой белой бородой были в середине обсуждения, оба сидели за большим кофейным столом.

Третий человек стоял неподалеку, внимательно рассматривая картину на стене. Одну руку он держал под подбородком, другую — за спиной, явно критикуя мастерство художника. Когда-то в молодости этот человек был высоким, утонченным красавцем с благородными чертами лица, но редеющие волосы теперь заметно его беспокоили. Он первым обратил внимание на вошедшего. Хромой мужчина вежливо кивнул в знак приветствия и назвал его по имени:

— Ансельм. — Двое других продолжили свое обсуждение, не придавая особого значения приходу.

Хромой мужчина не стал вмешиваться и, тяжело опустившись на ближайший стул, аккуратно поставил рядом свою трость. Он неспешно массировал больное колено, прислушиваясь к разговору и пытаясь уловить его суть.

— Вилли, я надеюсь, ты проинформировал Блайхрёдеру, чтобы он действовал оперативно, учитывая последние события, — сказал полный мужчина.

— Конечно, — немедленно отозвался высокий, — нам нельзя допустить повторения неаполитанского фиаско.

Как только фраза была закончена, все замолчали и посмотрели на хромого мужчину. Он пытался встретиться взглядом с каждым, кто на него смотрел. Единственным звуком в комнате стало сдержанное покашливание высокого мужчины.

— Ты опоздал! — язвительный тон полного мужчины разорвал тишину.

— 200 миль в такую погоду — не самая лёгкая задача, — улыбнулся хромой новоприбывший, продолжая массировать колено. — Вы так уж сильно по мне не скучали. Вам не помешало начать без меня. Какие новости из-за Атлантики?

— Наш человек в Нью-Йорке сообщает, что дела идут относительно хорошо, — сказал полный мужчина, постукивая пальцами по лежащему на столе отчету, — можешь взглянуть сам.

Используя те же два пальца, полный мужчина передвинул отчет по столу к хромому мужчине, только протянув руку, не меняя положения тела.

Хромой мужчина был слегка озадачен тем, что полный мужчина не учел его состояние — достать отчет было бы ненужным трудом. Тем не менее хромой мужчина с трудом подвинулся к самому краю стула, осторожно, чтобы не упасть, и, не вставая, он все-таки взял документ.

— Юг плохо переносит оккупацию, а наши экспорты, разумеется, упали, — продолжил полный мужчина, — Но, с другой стороны, в долгосрочной перспективе беспокоиться не о чем, поскольку банковское законодательство, наконец, вступило в силу.

— Это отличные новости! Мы выжали максимум из ситуации, — ответил хромой мужчина, бросив отчет на стол и снова начав массировать суставы.

— У нас не было другого выбора, — сказал полный мужчина, — французское вторжение в Мексику обернулось провалом-они действовали слишком медленно. Города, которые им удалось захватить, теперь падают один за другим. Большое разочарование.

Ансельм посмотрел на всех свысока. Казалось, что замечание было адресовано именно ему. Он будто собираясь ответить, но передумал и, вместо этого, сосредоточил внимание следующую картину. Портрет его молодости.

— Они уже давно утратили хватку, — ответил хромой мужчина, — но это часть игры. Когда у одного из ваших лошадей травма, вы делаете ставку на другую.

— Абсолютно согласен: размещение капитала в системе гораздо важнее, чем его пассивное накопление, — сказал высокий мужчина, но был прерван полным мужчиной.

— Вилли! — он простонал с раздражением, подняв руку, чтобы остановить дальнейшие ненужные «рассуждения». Затем полный мужчина повернулся, чтобы ответить хромому мужчине.

— Поскольку мы делимся банальностями, — он снова кратко остановился, чтобы пристально взглянуть на высокого мужчину, — важно сосредоточиться на прогнозах и последствиях, а не на базовых экономических идеях. И давайте будем действовать осторожнее — сейчас не самое лучшее время для крупных войн.

Хромой мужчина посмотрел на высокого мужчину с некоторой поддержкой и пожал плечами, но его выражение лица показывало, что он тоже считал это заявление банальным.

— Говоря о долгах, наш друг на Востоке испытывает трудности с платежами, и мы можем использовать это как рычаг для… — полный мужчина остановился на полуслове и махнул рукой в воздухе, как будто пытался вспомнить что-то, — …ты понимаешь, о чём я.

— Нужно отправить ему послание! — ответил Ансельм, все еще восхищаясь портретом своего молодого себя.

— Кто может организовать это так, чтобы не было перебора? Если с ним что-то случится, последствия могут быть непредсказуемыми, — сказал хромой мужчина.

Ансельм наконец отвел взгляд от картины, словно отразившей его давно утерянную молодость, и повернулся к остальным. Неизменно сохраняя высокомерие в осанке, он произнес с уверенностью:

— Йозеф Гюнцбург!

ДЕЙСТВИЕ I: ГРЕХ

Перспектива коренных народов

Глава I: Зима 1866 года (Дионисий)

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят — Матфей 5:8

— Боже, — молодая коренная жительница Аляски сказала, — прости мне мои грехи.- Она склонила голову перед священником.

На бородатом лице священника Дионисия появилась торжествующая улыбка. Его усилия приносили плоды — всё больше местных жителей принимали православную веру. Теперь они сами приходят к нему. Когда он впервые прибыл на Аляску несколько лет назад, он не знал, чего ожидать от этого изолированного места. Это было место, о котором он только слышал на другом конце планеты, самый крайний угол Российской империи.

Дионисий приехал с русскими поселенцами в Новый Свет, прожив всю жизнь в Терсаке, маленьком городке на Волге недалеко от Саратова. Дома он был свидетелем жестоких бунтов против торговцев алкоголем, серий событий, которые, как он верил, в конечном итоге способствовали долгожданной реформе освобождения крестьян. Спиртовая промышленность сильно субсидировалась правительством, и крестьяне фактически были вынуждены пить — и платить за это.

Со временем, в течение нескольких лет, в регионе случались спорадические бунты. Дионисий оказался в моральной дилемме, понимая условия, в которых жили большинство крестьян. Трудолюбивые деревенские жители были прикованы к земле и не могли насладиться качественной пшеницей, которую выращивали. Алкоголь лишь усугублял ситуацию. Насильно навязанный крестьянам, он развращал их души и разрушал их жизни.

Дионисий начал действовать в поддержку людей, которые больше не могли это выносить, и начал публично благословлять толпы. Восстание привело к тому, что десятки тысяч крестьян были отправлены на каторгу или погибли, а благословения стоили Дионисию прежней жизни. Его вызвали на церковный суд, упрекая за самовольные действия и за то, что он опозорил церковь перед влиятельными лицами Империи. Изначально священник отказался добровольно отправиться на миссию в Аляску, но в конечном итоге постоянное давление и угроза отлучения заставили его согласиться.

Дионисий нашел в свое наказание возможность: шанс создать лучшее общество, начать всё с чистого листа и, наконец, почувствовать себя на своём месте. Перед ним стояли непредсказуемые испытания, но он мог формировать веру простых людей. Дионисий часто сравнивал русских крестьян с коренными жителями Аляски, приходя к выводу, что все они — дети Божьи.

— Продолжай, дитя мое, тебе не следует бояться исповедоваться перед Богом, — поощрял Дионисий. Слегка помедлив, Сакaри продолжила:

— Мой брат, я чувствую, что он отдалился с тех пор, как я нашла Бога.

Священник надеялся услышать в её словах нечто большее. Сакари, все еще не уверенная, как объяснить свою исповедь, взглянула на священника. Глаза Дионисия побуждали её говорить дальше. Сакари взглянула на иконостас перед собой, затем снова опустила взгляд на пол.

— Он идет против слова Божьего, он приводит много рабов из других деревень во время своих набегов, — раскрыла Сакари, - и его дурные мысли… он не может принять это поселение, и даже может устроить беспорядки.

Дионисий, мягко говоря, сильно не одобрял некоторые нечестивые практики местной культуры, такие как кремация умерших вместо погребения. Он делал все возможное, чтобы бороться с этим. Но больше всего возмущала его практика рабства, которая, к его сожалению, была неотъемлемой частью социальной структуры самых могущественных племен региона — тлинкитов и хайда. Это была одна из немногих тем, которая могла легко вывести Дионисия из себя, хотя он старался осторожно обсуждать её с местными.

— Неужели дьявол шепчет тебе на ухо, дитя моё? — с раздражением воскликнул Дионисий, - не следует тратить время Божье на такие мелкие интриги! — Дионисий время от времени слышал слухи о жертвоприношениях рабов на похоронах высокопоставленных членов клана, чтобы те «продолжали служить им в деревне мертвых». Ему удалось убедить нескольких вождей кланов освободить осужденных, утверждая, что это будет символической смертью. Кроме того, он предлагал убежище для освобожденных рабов в Новом Архангельске.

— Простите меня, батюшка, я каюсь, — она выдохнула, крепче сжимая крест в руках.

Дионисий должен был оставаться спокойным, но это была чрезвычайно напряженная неделя для него. С вздохом его резкий тон смягчился:

— Нам всем следует помнить, что даже я грешник перед Богом. Мы все обязаны говорить правду и искать прощения у Него. Я лишь слуга Божий и человек. Но наша способность исповедоваться перед Богом — это знак того, что мы можем противостоять своим грехам и вернуться на путь мудрости и веры.

***

После того как Дионисий выслушал исповедь Сакари, он направился к выходу из церкви. Сакари следовала за ним, опустив голову и глядя на пол. Она выглядела смущенной и немного стыдилась своей исповеди. Девочка не чувствовала того облегчения, на которое, вероятно, надеялась, и не ощущала, что её грехи были отпущены.

Дионисий подошёл к двери, остановился, повернулся лицом к интерьеру церкви и трижды перекрестился. Когда он был уже готов выйти, Сакари сделала шаг к выходу, чтобы следовать за ним. Но Дионисий застыл на месте, смотря на неё осуждающим взглядом. Сакари смотрела на него в замешательстве и стыде, понимая, что забыла что-то, но не зная, что именно. Дионисий громко откашлялся, напоминая ей. Осознав свою ошибку, молодая девушка прикрыла рот кончиками пальцев обеих рук. Затем Сакари повернулась лицом к внутренней части церкви и трижды перекрестилась, прежде чем выйти.

Снаружи собора Святого Михаила ночь начала опускаться на небо, и температура значительно упала. В это время года темнело уже днем. Пока они были в церкви, на землю выпал дюйм мокрого снега.

Сакари подняла глаза на медную крышу остроконечной колокольни на вершине церкви и посмотрела на крест, который стоял на её вершине.

Дионисий пытался объяснить Сакари различия между ветвями христианства, но эти детали оказались слишком сложными для её понимания. Она не видела в этом смысла. Как всегда, Сакари получала странные взгляды от местных, помогающих в церкви. Обычно это был краткий взгляд, прежде чем они отворачивались. Дионисий попросил одного из своих церковных сторожей убрать и закрыть церковь. В это время дня все уже разошлись по домам. Для них было слишком поздно и слишком холодно находиться на улице.

Сакари была настороже, когда ходила вне своей деревни, и Дионисий это видел. Священник хотел наладить доверие с девочкой, так как она была ключом к его планам обратить целое племя.

— Хочешь, я провожу тебя до твоего плота на причале? — спросил Дионисий, - Я иду к губернатору.

Сакари немного подумала, но кивнула. Дионисий не хотел идти с ней, но также чувствовал вину за то, что заставил её ждать несколько часов перед исповедью. Он был на миссии по обращению племени, и это заняло больше времени, чем он ожидал. Почти каждую неделю Дионисия посылали к разным племенам по всей территории, большинство из которых доступны только по воде.

Для Дионисия это был долгий день. Несмотря на свою усталость, он знал, что должен поддерживать Сакари и поощрять её приходить снова. Она была одним из его лучших новообращенных — дочь местного вождя могла привести еще больше людей. Если удастся, с её помощью они могли бы обратить всю деревню в православие.

— Ты так быстро осваиваешь русский, — сказал Дионисий, пытаясь разбить неловкое молчание.

— Благодарю Вас, батюшка, и спасибо Вам за книгу. Она очень мне помогла, — сказала Сакари, имея в виду копию «Мертвых душ» Гоголя, которую священник подарил ей на их последней встрече.

Пока они молча шли, он осознал, что у них не так много общего для разговора, кроме религии. Все, что он мог слышать, это хруст собственных шагов по снегу и шум волн где-то вдалеке.

— Ты говорила со своим отцом о своей новой вере? Я бы с удовольствием встретился с ним и объяснил больше, — сказал Дионисий. Чилкат, племя Сакари, особенно интересовало Дионисия. Он мечтал основать церковную миссию на их землях к северу.

— Я все еще жду подходящего момента, батюшка.

— Я очень рад, что ты так часто приходишь. Твой прогресс в церкви за эти недели — потрясающий.

Сакари шла следом за Дионисием, не отставая. Она не ответила. Тем временем они достигли территории перед резиденцией губернатора, также известной как Замковый холм. Массивное каменное здание возвышалось над городом, словно ангел-хранитель, наблюдающий за своими жителями.

— Когда войдем, сядь и жди меня. Это не должно занять много времени, — объяснил Дионисий и пригласил Сакири укрыться от холода жестом руки.

***

Встреча затянулась дольше, чем ожидал Дионисий, и он почти забыл о Сакари. Дмитрий Павлович Максутов, губернатор и главный управляющий Русско-Американской компании, возможно, самый важный человек в регионе, проводил Дионисия из своего кабинета.

— Отличный отчет, как всегда, Дионисий. Не переживай, что сегодня не получилось добиться большего, в следующий раз будет лучше, — сказал Максутов, энергично пожимая руку Дионисию, - в конце концов, это все еще Русская Америка, мы живем в уникальное время и в уникальном месте.

— Спасибо, Дмитрий Павлович, я стараюсь изо всех сил донести сюда слово Божье и просвещать местных жителей о нашей религии на этих землях, — но Дионисий понял, что Максутов уже не слушал его. Вместо этого глаза Максутова были прикованы к молодой коренной девушке, сидящей в холле.

— Кто эта очаровательная девушка? — громко сказал Максутов, чтобы привлечь внимание Сакари, все еще терпеливо ожидавшей, которая подпрыгнула на своем месте.

«Tолько не снова», подумал Дионисий. С почти полным отсутствием русских женщин в районе, человек вроде Максутова не мог упустить ни одной возможности. Другим русским Дионисий всегда говорил, «если хочешь быть с коренной женщиной, сначала женись на ней», но он никогда не мог сказать это Максутову, так как это наверняка бы поставило под угрозу всю его работу.

Максутов прошел мимо Дионисия, будто зачарованный Сакари. Она встала со своего места. Её взгляд устремился к Дионисию, спрашивая, что же происходит? Дионисий мог только вернуть ей вымученную улыбку. Невысокий мужчина с высоким лбом, Дионисий предполагал, что Максутов не тот человек, кого Сакари запомнила бы в обычных обстоятельствах.

— Как тебя зовут, красавица? — спросил Максутов, наклонившись слишком близко к ней, улыбаясь. Его настроение резко изменилось, словно он заново родился, полный энергии, несмотря на долгий рабочий день и поздний час. Игра началась, и ему нравилось играть в эту игру.

Но Сакари, застенчивая молодая девушка, не была готова к такому раскладу и чувствовала огромное желание уйти. Дионисий вспомнил, что она должна вернуться домой до заката, но он был так уставшим.

— Сакари, ты не обидишься, если я сегодня не смогу тебя проводить? Я сильно устал, — сказал Дионисий.

— В такое время? Женщина одна в городе? Нет, я её провожу! — сказал Максутов, используя свой шанс.

Дионисий сразу увидел, как изменились глаза Сакари. Она явно чувствовала себя некомфортно, оставаясь наедине с этим незнакомцем. На мгновение Дионисий почувствовал себя очень мелко, потому-что знал точно, что Максутов хотел от девушки.

— Вы правы, Дмитрий Павлович, мы не можем оставить её идти одну, — сказал Дионисий, пытаясь искупить свою вину. Он знал, что Максутов теперь пойдет с ними, это уже было неизбежно.

***

Путь к месту, где Сакари оставила свою каноэ, рядом с полем на севере вдоль гавани, не был прямым. Хотя расстояние от города до этого места было пешим, остров Баранова был очень изрезанным, покрытым обрывами и горами, а узость тропы означала, что они должны были иногда идти гуськом. Дионисий вел их вперед, держа в руке масляный фонарь.

В это время года было лучше быстрее вернуться домой в свете дня, чтобы избежать несчастных случаев на коварной местности; тропа была узкой, и снег становился глубже, но, к счастью, едва достигал нескольких дюймов.

На всем пути Максутов пытался приблизиться к Сакари, которая старалась держаться на расстоянии. Было ясно, что Максутов был рад тому, что Дионисий нес факел, а не он. Это позволяла ему рассматривать Сакари с головы до ног.

— Сакари, знала ли ты, что этот остров должен был быть назван в честь древнего бога неба, грома и войны русским генералом, который первым пришел на эти берега? — сказал Максутов, пытаясь произвести впечатление на Сакари.

Дионисий знал, что это абсолютно неправда, так как остров Баранова был назван капитаном Императорского российского военно-морского флота Лисянским в честь знаменитого русского торговца и купца с тем же именем. Но он не хотел вмешиваться. Священник просто хотел, чтобы этот длинный день закончился и он наконец-то смог бы лечь спать.

— Нет, Дмитрий Петрович, я не была осведомлена об этом факте, — ответила Сакари.

— Пожалуйста! — Максутов сделал короткую паузу, чтобы привлечь внимание Сакири, и когда она наконец посмотрела на него, он продолжил, - зови меня Дима.

— Я постараюсь, Дмитрий Петрович, — Сакари выглядела чрезвычайно неловко из-за разговора. Дионисий знал, что Максутов не тот человек, который легко сдается.

— Так… когда ты приезжаешь сюда; ты входишь через причалы спереди или сзади, как сейчас? Лично мне нравится делать все сзади.- Он хихикнул над своей вульгарной шуткой, что еще больше напрягло Сакари. «Боже, наставь его на путь истинный, он не понимает, что делает», подумал Дионисий. Священник не одобрял неуместный тон разговора и настойчивое поведение Максутова по отношению к девушке, но не мог найти в себе силы критиковать высокопоставленного чиновника.

Сакари опустила взгляд, стыдясь вопроса, и притворилась, что не слышала, что спросил Максутов. После момента тишины Максутов спросил:

— Дионисий, упоминал ли я тебе о великолепном личном письме, которое я получил от самого императора Александра II?

Дионисий был изначально удивлен вопросом и не знал, как ответить, так как Максутов никогда раньше не делился такой информацией. Но затем он понял, что Максутов не ждет ответа Дионисия. Вместо этого он смотрел на Сакари, ожидая её реакции. Стало очевидно, что это был еще один попытка произвести на неё впечатление своими связями. Но прежде чем Дионисий мог отреагировать, Сакари прервала их, сказав:

— Вот, рядом с этим лугом моя лодка, — указывая вперед. Молодая девушка нетерпеливо повернулась к Дионисию и Максутову и сказала, - большое вам спасибо за то, что провели меня.

Максутов усмехнулся и, шутливо, помахал ей пальцем.

— В следующий раз покажу тебе лучший вид в городе из своего кабинета.

— Это будет… приятно.

Сакари повернулась к ним спиной и направилась к своей каноэ неподалеку. Дыхание Максутова светилось при лунном свете, когда он широко улыбнулся. Дионисий остался поблизости, наблюдая, как Сакари спускает каноэ в серебристо сверкающую воду и исчезает в тенях, создаваемых яркой луной.

Узнать, как путешествовать при свете луны, было захватывающим для Дионисия, и казалось, что Сакари это делала хорошо. Ощущение расстояния было странным, темные объекты казались ближе, как каноэ Сакари. Дионисий с дискомфортом ждал, когда Максутов будет готов вернуться назад. Все, чего теперь хотел священник, — это вечерняя молитва и заслуженный отдых.

Глава II: Весна 1867 года (Сакари)

Ворон встряхнул крыльями над глиной, и глина стала медведем — Отрывок из легенды тлингитов

Осторожно ступая по густому лесу, Сакари внимательно осматривала подстилку в поисках следов. Она знала, что должна держаться внизу, подальше от открытых мест, где её могли заметить. Сначала туман затруднял её передвижение, но теперь, когда он начал рассеиваться, риск быть замеченной увеличился. Прошло несколько недель с тех пор, как Сакари посещала священника Дионисия, и с тех пор она не покидала свою деревню. Она старалась быть пунктуальной в ежедневных молитвах, как православная христианка, при этом оставаясь верной своим тлингитским традициям.

Сакари спряталась за старым альпийским деревом и сделала глоток воды из своей фляжки. Осматривая свои припасы, она начала задумываться, достаточно ли подготовилась к этому приключению. Её брат научил её всему, что она знала о лесе. Но она не ожидала, что окажется так далеко от дома. Это было не похоже на её короткие поездки с братом вблизи их деревни. Заблудиться здесь могло означать смерть.

Её отец всегда говорил ей, что охотником в семье был её брат, а не она. Женщинам не следует этим заниматься, говорил он, они должны оставаться дома, готовить и заботиться о том, что их мужья приносят домой. Но связь с братом была слишком сильной, и ему нравилось делиться с ней своим мастерством.

Сакари осторожно продолжала путь через густой лес и идентифицировала то, что, как она считала, было искомой тропой. Внезапно Сакари услышала громкий треск большой сухой ветки. Она сразу же присела. Звук сломанной ветки эхом разнесся по лесу, и вдалеке раздался шум взлетающих птиц. Сакари посмотрела вниз и увидела, что её неуклюжие ноги стали причиной шума. Она встала, опустив руки, и выдохнула с самобичеванием.

***

Солнце уже миновало зенит и начало спуск к заснеженным вершинам на западе. Сакари начала сомневаться, успеет ли она вернуться домой до наступления ночи. Температура ночью наверняка упадёт до нуля, а лес не самое безопасное место для ночлега в одиночку. К тому же, она не была уверена, что сможет найти дорогу обратно в деревню.

Сакари вспомнила неловкое взаимодействие с Максутовым, когда он странным образом пытался объяснить название острова Баранова. Для Сакари это было очень странно, потому что для неё у этого острова было другое имя и история. Для неё Максутов жил на земле Ши, на внешней границе земель племени Ветвь. Её удивляли странные названия, которые русские давали землям, игнорируя названия коренных народов.

Когда надежда почти угасла, Сакири услышала знакомый звук, который вернул её уверенность. Впереди бурлила река, наполненная свежей водой от тающих ледников на ближайших горах. Она поспешила к звуку, чтобы пополнить запасы воды.

Когда она достигла последних деревьев перед каменистым берегом реки, она почувствовала неизвестное присутствие за собой. Но отчаяние заставило её игнорировать свои инстинкты.

Сакари вышла из леса и мгновенно была схвачена сзади и затянута обратно в кусты. В первые мгновения она подумала, что на неё напал хищник, и она погибнет. Но потом она увидела руку, которая закрывала ей рот, и она совсем запуталась.

После короткой борьбы она оглянулась и увидела, кто на неё напал. Она мгновенно узнала улыбку, она принадлежала её брату, Атке. Он убрал руку и жестом попросил её быть тихой, а затем указал на другую сторону каменистой реки. На камнях сидели два медвежонка гризли, играющие друг с другом. Её брат когда-то давно сказал ей, что где бы ни увидел медвежат, рядом всегда есть их защитная мама.

Сакари тихо последовала за Аткой, и несколько минут спустя они достигли открытого поля рядом с рекой. Здесь лес полностью уступил место кочковатой травой, которая выросла вокруг каменистого берега реки.

— Хорошее место для лагеря, — сказал Атка, осматривая место. — Помоги мне найти веток.

***

Сакари наблюдала за спящим на земле своим братом. Поздняя ночь окутывала их, пепел от костра всё ещё тлел. Она не могла уснуть — мысли не давали ей покоя, неотступно держа в бодрствовании. Каждая отогнанная мысль тут же заменялась новой. В итоге она сдалась и приняла, что её судьба — столкнуться с этими мыслями сейчас.

Одна мысль была особенно настойчивой. Она думала о том, возможно ли ей когда-нибудь создать семью. Сакари беспокоилась о своём замужестве, её интуиция подсказывала, что что-то плохое произойдёт, и над ней висело дурное предзнаменование. Как Ворон, ее судьба была однажды выйти замуж за Орла, но без присутствия матери, кто должен решать, за кого она должна выйти замуж? Её будущее было неясным. Чем больше она думала, тем логичнее ей казался христианский путь — выходить замуж по любви.

Она скучала по своей матери, особенно по её руководству и мудрости. Смерть матери несколько месяцев назад стала серьёзным ударом и повлияла на всех в семье. Ни она, ни её брат, ни её отец уже не были прежними, все они изменились неожиданным образом.

И тогда её мысли вернулись к её детству, когда всё ещё было нормально, и мать была рядом с ней. И она вспомнила того человека. Он носил длинную тёмную рясу, слово, которое она позже узнала от Дионисия, забавную шляпу и имел самую длинную белую бороду, какую она когда-либо видела.

Её отец, тогда ещё полный сил, видел в визитах иностранцев шанс продемонстрировать своё богатство и влияние. «Посмотри на этих людей, они приехали издалека, чтобы встретиться со мной». Её отец говорил с этим странным человеком и его помощниками и показывал им свою деревню. Они поладили, и отец даже подумывал о том, чтобы позволить миссионеру основать миссию в их деревне, как это было с Аак'в Кваан в Джуно. Но вскоре после визита этого человека многие серьёзно заболели, и её отец свёл любые контакты с иностранцами к минимуму, мирно отклоняя любые их предложения.

В прошлом году её мать умерла от той же болезни, и это изменило всё. Её отец утратил свою решительность, стал молчаливым и отстранённым от своего народа. Её брат Атка, напротив, винил иностранцев в их потерю и начал постепенно затаивать к ним сильную неприязнь. Для неё изменения были самыми необычными, и именно в этот момент она встретила Дионисия во время поездки по землям Ши, во время первой торговой поездки, на которую ей позволили пойти. Исследуя город, она наткнулась на церковь, и священник познакомил её с христианством, пытаясь заполнить пустоту в её душе.

Она бросала маленькие камни в кострище, стараясь вызвать искры. Её меткость была безупречной — трижды ей это удалось, хотя последний бросок оказался громче, чем она ожидала. Камень отскочил, ударив о два больших камня в темноте. Атка проснулся от звука и посмотрел на Сакари через плечо.

— Почему не спишь?

— Я думала о нашем детстве, а потом вспомнила нашу маму.- Ответ Сакари привлёк внимание её брата, который вдруг стал более бодрым. Атка перевернулся, чтобы смотреть на неё, и опёрся на локоть. Казалось, это было вчера, когда мать усаживала их и рассказывала им истории и легенды. Она учила их думать самостоятельно и понимать мир.

— Я тоже скучаю по ней, — ответил Атка, в то время как Сакари сразу же пожалела, что подняла эту тему и огорчила брата. В его выражении ничего не изменилось, кроме края губ и подбородка, который слегка приподнялся.

Тлингитский язык в последнее время казался ей далеким, и Сакари была рада вести этот разговор сейчас, особенно потому, что в последнее время она часто говорила по-русски. «Я так изменилась; даже некоторые слова на тлингите я забываю, когда говорю с моим собственным народом», — сказала она себе. Дионисий рассказывал ей истории о местах, населённых культурами, говорящими на разных языках и диалектах, и она задумывалась, чувствуют ли они то же самое.

— Знаешь, каждое животное может принимать человеческий облик, и ты не можешь быть уверена, что не видишь её, когда видишь животное. Люди и природа текучи и взаимосвязаны.- Атка всегда чувствовал, когда Сакари грустила, и теперь она больше не могла сдерживать слезы.

— Как тебе удалось заблудиться? Ты могла бы проверить, в каком направлении течет река, или просто забраться на холм, чтобы увидеть, где океан и горы.- Атка попытался сменить тему, когда она плакала. И это обычно помогало, потому что было невозможно оставаться грустным, слыша его обаятельный смех. Сакари чувствовала себя виноватой, что они не спали дома из-за того, что она заблудилась. Из-за неё её брат спал на замерзшей земле.

— Не уверена, может, я отвлеклась.

— Слушай, я заметил, как ты стала рассеянной с тех пор, как присоединилась к их культу, — сказал Атка с заботой в глазах, но не осуждающе, как она ожидала.

Сакари не знала, как ответить, и она избегала обсуждения христианства с семьёй и членами клана. Атка ждал ответа, но продолжил, когда его не последовало.

— Ты больше не уважаешь наши традиции?

— Конечно, я их уважаю.

— Будь осторожна, насколько ты позволишь этим людям контролировать твой разум. Ты уже далеко ушла от нашего образа жизни, насколько я вижу. Мы должны держаться единым кулаком против чужаков — они всего лишь гости на наших землях, и я не уверен, почему великий тлингит позволяет им навязывать свои правила! — Глаза Атки вспыхнули, он больше не опирался на землю, а сидел полностью бодрствующий перед ней.

— Но Атка, ты всегда решаешь всё с помощью агрессии, а христианство учит смирению, прощению и миру.

— Если мы верим в наши ценности, мы должны бороться, — резко ответил Атка, его голос повысился, он все еще переваривал услышанное. Для Сакари, Атка смотрел на неё так, словно с её головой что-то не так.

— Я тоже… думаю, что… — попыталась сказать Сакари, но её брат вскочил в ярости, сжимая кулаки. Он метался возле огня, словно ища, куда выплеснуть свой гнев. Он схватил камень с земли и агрессивно бросил его в темноту, закричав в гневе. Неожиданная ярость заставила Сакари вздрогнуть, и она опустила взгляд на землю.

— Мой народ силён, ему просто нужно подтолкнуть, — сказал Атка, пытаясь успокоиться, - мы не можем вечно отсиживаться, как трусы!

— Не злись, прошу тебя. Ты же сын вождя, твоя цель — сохранять мир, — осмелилась ответить Сакари.

— Что?! Я сын вождя клана, и моя обязанность — сражаться и нести ответственность. Каждый уважающий себя тлингит должен быть готов к войне. Мы не такие, как другие племена. Даже молодые мальчики подготовлены к купанию в холодной воде, обучены сопротивляться боли!

— Мы только что говорили о духе нашей матери. Она следит за нами, так что ты должен научиться контролировать свой гнев ради неё.

— Мама была бы горда мной за наши последние набеги за рабами. Она всегда была чиста в любви к нашим традициям, а ты становишься друзьями с… — Атка остановился на мгновение, удержал то, что хотел сказать изначально, и сменил тему, - рабами, низшей формой жизни без личности.

— Они просто люди, разлученные со своими семьями.

— Ты ведь выросла с нашими рабами. Они кормили тебя, работали на лодках. Ты лицемер. Задумайся, что бы сказала наша мама, если бы увидела, как ты изменилась. Приняв религию людей, которые её убили? — Это были слова, которые Сакари меньше всего ожидала услышать от своего брата, и она почувствовала тяжесть в груди. Она закусила губы, не в силах сказать ни слова. Слёзы потекли по её щекам, и она опустила голову.

— Кажется, мы зашли слишком далеко. Прости меня, — наконец сказал Атка и снова лёг спать, повернувшись к ней спиной. Сакари чувствовала, что отношения с её братом стали чрезвычайно хрупкими за последние несколько месяцев, и она боялась, что в итоге они перестанут видеться. Она не хотела терять брата, несмотря на их различные подходы к культуре иностранцев.

Глава III: Осень 1867 года (Дэвис)

Мы можем заключить договор с Россией, но мы не можем заключить договор с Северным Ветром — Статья в New York Tribune

Трехмачтовый военный шлюп пришвартовался в гавани Нового Архангельска поздним днем. Ветра было мало, но огромный флаг Соединенных Штатов с тридцатью пятью звездами все равно развевался на корме корабля. Небольшая группа коренных жителей Аляски под руководством одного российского бригадира начала разгружать груз из трюма. Животные — лошади и овцы — были самыми сложными для разгрузки.

Группы солдат американской армии начали находить себе место среди рабочих в полу-организованном порядке через два трапа, соединяющих военный корабль «Оссипи» с гаванью. Некоторые сразу же начали курить табак, другие осматривали окрестности и взирали на горы.

Спустя несколько минут командир взвода пересек трап и выстроил солдат в несколько рядов. Он торопился, потому что новый американский губернатор Аляски, генерал Дэвис, скоро сойдет с корабля, и он хотел бы увидеть все в порядке. Он напомнил взводу, что они должны подавать пример перед русскими.

Миссис Дэвис немного подождала на палубе, прежде чем подойти к трапу. Она сразу пожалела о своем выборе одежды. Ожидая сурового арктического холода, она обнаружила, что апрель был мягче, чем ей говорили. Миссис Дэвис знала, что на дипломатической миссии нет места для ошибок и признаков слабости. Она не могла позволить своему мужу выглядеть глупо, поэтому продолжила идти по причалу, потея под тяжелым пальто. Но внешне она излучала только улыбку и достоинство.

Генерал Дэвис, стоя с правой рукой в жилетке, был встречен Максутовым в нескольких ярдах перед полностью укомплектованным взводом. Миссис Дэвис присоединилась к своему мужу, пока Максутов представлял им высокого человека, который следовал за ним на каждом шагу.

— Это Алексей Пещыров, без его бесценной помощи я бы не справился с управлением Аляской, — сказал Максутов.

Алексей смотрел на бумагами в руке и делал заметки по всему, что говорил Максутов. Он продолжал писать, пока не понял, что его имя упомянули, снял очки и кивнул Дэвисам.

Алексей показался миссис Дэвис странным и нелепым. Это было не только из-за его очков с высокой диоптрией, которые увеличивали его глаза от края до края; его манеры излучали чувство неуверенности, и тяжелое свистящее дыхание также раздражало её.

— Это моя жена. - Мистер Дэвис представил её Максутову без особого энтузиазма, когда наконец вспомнил, что она стоит рядом с ним. Она знала, что её мужу не хватает дипломатических качеств, и вероятно, ей придется вмешаться, чтобы он не выглядел невежливым.

— Приятно познакомиться, сэр. Мы впечатлены тем, как Русско-Американская компания управляла и обживала этот дикий ландшафт под вашим руководством, — добавила миссис Дэвис.

— Рад знакомству, миссис Дэвис, — сказал Максутов и поцеловал ей руку. - Надеюсь, вы увидите в этом месте свой дом, как до этого делал я.

— Хорошо, Максутов, где мы можем отдохнуть? Мы пересекли Америку, затем поднялись по Тихому океану, чтобы попасть сюда, и я очень устал.- сказал мистер Дэвис.

— Конечно. Я покажу вам путь к вашей новой резиденции, — сказал Максутов и указал ладонью направление для движения.

— Говоря о долгих поездках, мне нужно вернуться в Санкт-Петербург. Честно говоря, я предпочел бы вашу поездку своей.- Максутов искренне рассмеялся над своей шуткой. Реакции от мистера Дэвиса не последовало, он даже не признал, что тот говорил.

Миссис Дэвис, играя роль чувства юмора своего мужа, коротко рассмеялась в ответ. Она тоже была очень уставшей, и компенсировать недостаток социальных навыков мужа не помогало.

Их путь был коротким, так как Новый Архангельск был чрезвычайно маленьким городом по сравнению с теми местами, где жила миссис Дэвис. Все было похоже, но маленькие отличия делали его не совсем правильным. Она была удивлена, увидев, что только каждый десятый был белым. Она не была уверена, что думает о местных, но знала, что её мужу они не понравятся. К её удивлению, большинство из них были завернуты в одеяла и выглядели иначе, чем индейцы с континента, которых она видела на картинках раньше.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — услышала миссис Дэвис бормотание мужа себе под нос. Она знала, что генерал сомневается в безопасности местных, работающих рядом с русскими. Русский даже помогал двум местным нести бочку в деревянный склад, зажав трубку с табаком между зубами.

— Все в порядке, дорогой? — спросила миссис Дэвис у мужа.

— Они оставляют мне неприятности. Это место — бочка с порохом, готовая взорваться, — злился генерал Дэвис, как будто говорил сам с собой.

Несмотря на короткое расстояние, миссис Дэвис не была рада идти пешком, и она знала, что её муж чувствует то же самое. Вооруженный взвод привлек много внимания со стороны коренных жителей Аляски по пути, которые не были уверены, чего ждать от нового руководства и как себя вести. Миссис Дэвис больше интересовал разговор между её мужем и Максутовым.

— Максутов, моих солдат нужно сегодня разместить в их новых казармах, — угрюмо сказал генерал Дэвис.

— Алексей ответственный за организационные вопросы, — ответил Максутов. Он повернулся к Алексею, который мгновенно поменялся местами с Максутовым рядом с генералом. Алексей перелистнул свои бумаги.

— Генерал Дэвис, согласно документам, которые у меня есть, и я цитирую; Аляска будет продана по границам, определенным в 1825 году, и церкви, колониальные архивы и исторические документы станут собственностью Соединенных Штатов… — Алексей продолжил читать свои бумаги, неуклюже удерживая очки другой рукой. «Насколько скучный может быть один человек?» спросила себя миссис Дэвис и попыталась отключиться от технических деталей, которые он заикался произносить. В конце концов, Алексей поднял голову и сказал, - …но из-за активов, принадлежащих Русско-Американской компании, нам нужно внутренне определить, какие здания являются частной собственностью русских, которые решат остаться и получить американское гражданство, и какие здания принадлежат Русско-Американской компании. Юридически говоря, только последние могут быть использованы вашими солдатами, генерал, после того как мы выдадим сертификаты.

— Слушай! — громко сказал генерал, его терпение истощалось с каждым предложением, которое выходило из уст Алексея. Миссис Дэвис заметила, что правая рука её мужа была сжата в кулак. - Алексей, верно? — Генералу удалось успокоить себя.

Миссис Дэвис знала, что её муж запомнит имя Алексея, и не в хорошем смысле. Она также заметила, что Максутов тихо отошел в сторону от кричащего генерала. Он явно не хотел иметь дело с какими-либо скандалами.

— Алексей, да, сэр.

— Мне плевать на твои бумажки. Просто убедись, что мои солдаты будут размещены, — сказал генерал. Хотя Алексей был выше, казалось, что генерал смотрел на него свысока.

— Со всем уважением, — сказал Алексей неуверенно, - вы приехали слишком большим количеством солдат… — сказал неуклюжий Алексей, теряя самообладание, пытаясь говорить и одновременно избегать зрительного контакта, -…сэр!

— У меня нет ни времени, ни желания разбираться с этим, — ответил генерал Дэвис и огляделся, — куда делся Максутов?

***

Пустые, налитые кровью голубые глаза генерала Дэвиса пристально смотрели на тарелку с выпотрошенной рыбой перед ним, которая уже успела остыть. Миссис Дэвис, сидящая напротив за длинным столом, видела, как его кулаки были сжаты, плечи и руки казались более деревянными, чем обычно. Напряжение полностью захватило его. Единственным звуком на этом тихом обеде был стук столовых приборов. Это был не самый приятный обед в её жизни, и напряжение мужа передавалось ей.

Коренной слуга вернулся в комнату, чтобы забрать пустые тарелки. Миссис Дэвис съела лишь немного рыбы, она не привыкла к такому простому блюду. Она заметила, как глаза генерала Дэвиса изменились от оттенка пустоты до оттенка гнева, когда коренной человек неуклюже уронил ложку на стол, забирая её тарелку; глаза сузились, брови нахмурились, а кулаки сжались так сильно, что костяшки побелели.

Миссис Дэвис замерла, не зная, что делать: молчать или попытаться отвлечь его внимание. Она понимала, что из двух плохих вариантов молчание — всё же мудрее. Глаза генерала следили за коренным, пока тот выходил из комнаты, затем он посмотрел прямо на миссис Дэвис, на этот раз его глаза выглядели почти ошарашенными, и он выдохнул с недоверием. Казалось, буря миновала, и он пытался избавиться от напряжения, однако миссис Дэвис всё ещё сидела стиснув руки. Она знала, что он никогда не сможет здесь полностью расслабиться.

Генерал потянулся к солонке, решив наконец попробовать рыбу. Но, встряхнув её, он понял, что соль не сыплется. Она знала, что влажность, впитанная океанским воздухом, сделала солонку бесполезной. Для него это стало последней каплей. Но для него это была последняя капля, и он с силой ударил солонку об стол, разбив дно и высыпав всю соль, образовав груду белых крупинок.

— Что за чёрт происходит здесь?! — взорвался он.

Миссис Дэвис заметила краем глаза слугу, который выглядывал из дверного проёма, раздумывая, стоит ли ему войти, чтобы убрать беспорядок. Она знала, что её муж ждал ответа, но если он придет слишком быстро, тот снова сорвется. Ей нужно было что-то сказать, и она искала в уме что-то быстрое для обсуждения.

— Мне здесь тоже не нравится, но нам нужно думать о нашем будущем. Возможно, после того как ты укрепиш эти земли, нас переместят куда-нибудь более приятное? Сан-Франциско звучит как очень культурное место, — сказала она, отчаянно пытаясь отвлечь его внимание.

— В Калифорнии слишком много дикарей, это не будет безопасно, — сказал генерал, наконец вступая в разговор, - на Восточном побережье было бы лучше, там более цивилизованно.

— Но Калифорния звучит очень перспективно, говорят, можно собирать фрукты прямо с деревьев. Мы могли бы начать бизнес на железной дороге там, — сказала миссис Дэвис, хотя её саму железная дорога не интересовала, она просто хотела, чтобы он продолжать говорить. Она знала, что они застрянут на Аляске как минимум на год.

— Переезд в Калифорнию будет повторением войны Дакоты, я это уже видел, — заявил генерал.

— Возможно, ты прав, — сказала она.

— Конечно, я прав, — сказал генерал, напряжение значительно уменьшилось, и он был более энергичным, - я видел, на что способна эта дикость. Не обманывайся улыбками слуги, он может оторвать тебе голову и выставить её как трофей!

Миссис Дэвис слушала и кивала, пока её муж говорил. Она не хотела, чтобы генерал снова сорвался.

— Именно поэтому меня сюда и послали, правительство знало о моем опыте в устранении насильственных элементов. В противном случае сюда бы отправили кого-то другого.

— Надеюсь, что он скоро уедет, и ты сможешь привести это место в порядок.

Вдруг в холле зазвучала бодрая мелодия свистка от кого-то, спускающегося по лестнице. Веселое настроение контрастировало с атмосферой в столовой.

«Лёгок на помине», подумала миссис Дэвис, когда Максутов присоединился к ним в столовой, хорошо одетый в аккуратную униформу и с высоким настроением. Дэвисы были не рады, что им приходится делить дом с этим человеком.

— Мистер Максутов, может быть, вы всё-таки присоединитесь к нам за столом? — спросила миссис Дэвис из вежливости и с долей любопытства.

— К сожалению, я уже поел, но я бы с удовольствием выпил с моими дорогими гостями, — сказал он с энтузиазмом.

Брови генерала Дэвиса не одобрили слово «гость» из уст Максутова, и миссис Дэвис знала почему — технически, они уже не были гостями, гость был он.

Максутов громко бросил фразу на русском в сторону кухни. Миссис Дэвис уловила только слово «вино» и что-то похожее на «три», предположив, что он заказал бутылку и три бокала. Она знала, что это не первый напиток Максутова за вечер, судя по его красным щекам и блестящим глазам.

Миссис Дэвис посмотрела на мужа в ожидании реакции, но он снова отстранился к своей тарелке и попытался есть рыбу.

Слуга вошел в столовую и очень осторожно подошел к столу с бутылкой вина и бокалами. Максутов жестом указал, что мистеру Дэвису следует подать первым, но когда слуга осторожно приблизился, генерал отмахнулся от бокала, даже не взглянув на него, и продолжил есть рыбу, чтобы дистанцироваться от ситуации. Затем слуга изящно налил вино миссис Дэвис и Максутову, который сидел на другой стороне стола и выглядел довольным, что ему налили вино, и выпил большую часть своего бокала одним глотком.

После нескольких кусочков, генерал Дэвис положил столовые приборы и посмотрел прямо в глаза Максутову, который наслаждался ещё одним бокалом вина. Это был первый раз за этот вечер, когда миссис Дэвис видела, как её муж смотрит на кого-то прямо.

— И долго вы намерены здесь оставаться? — спросил генерал.

— Это очень хороший вопрос, — вздохнул Максутов и переключился с генерала на миссис Дэвис, - на который я не знаю ответа.- Миссис Дэвис улыбнулась в ответ и сделала маленький глоток вина.

— Почему? — настаивал генерал.

Максутов с удивлением посмотрел на генерала, его замешательство было очевидно. Он пытаясь найти ответ, но в конечном итоге ничего не сказал. Миссис Дэвис вмешалась, чтобы отвлечь внимание от недостатка манер её мужа.

— Я никогда не слышала историю о ваших первых поселенцах и о том, как они покорили эту землю, не расскажете ли вы нам эту историю, — вставила миссис Дэвис.

— Это очень просто, мы первыми воткнули здесь наш флаг, — мгновенно переключился Максутов на новую тему, как будто почти забыв о неуместном вопросе генерала.

Миссис Дэвис видела, что её муж раздражен тем, что его вопрос игнорируют, но она предпочла не вступать в конфликт с человеком, с которым им приходится делить крышу.

— Хорошо, я расскажу вам настоящую историю, — засмеялся Максутов, снова обращая взгляд на обоих. Миссис Дэвис почувствовала, что Максутов видит себя немного шоуменом. - Наши первые первооткрыватели двигались все дальше и дальше на восток в Азии и в итоге нашли эту землю. Но вместо того, чтобы сделать её частью уже обширной империи, они решили создать монопольную правительственную компанию для контроля и регулирования торговли здесь. Короче говоря, Российская империя владеет Русско-Американской компанией, а Русско-Американская компания владеет Аляской. Меня сюда послали зарабатывать деньги, я определенно не политик, — объяснил Максутов, - думаю, я буду скучать по этим краям. Все приходили ко мне, говоря, хочу сделать то и это, — продолжил он ностальгическим тоном.

— Каково было ваше мнение о продаже этой территории? Вы советовали своему императору по этому вопросу до его решения? — спросила миссис Дэвис, из настоящего любопытства.

— Хотите, я расскажу вам секрет? — Максутов наклонился к миссис Дэвис, шутливо прикрывая рукой, словно собираясь шепнуть ей секрет, в то же время давая генералу зрительный контакт, - император принял решение продать землю, не сказав мне ни слова, — сказал он, смеясь.

— Изначально я чувствовал себя оскорбленным, — сказал Максутов более серьезным тоном, - но потом я понял, что это оказалось лучшей возможностью моей жизни. Видите ли, когда вы управляете государственными ресурсами, вы можете неплохо проводить время, но потом осознаете, что ничего не принадлежит вам, все принадлежит государству, вы просто управляете этим. Вы можете чувствовать себя королем, но вы не король, — объяснил Максутов. Миссис Дэвис заметила, что его речь начинала заплетаться.

— Настоящая возможность приходит, когда вы тот, кто принимает решения о том, как ликвидировать вещи. У вас есть сила устанавливать цены и выбирать покупателя, и вы можете стать очень богатым, продавая активы удобным покупателям, — раскрыл Максутов.

Максутов полностью завладел вниманием миссис Дэвис. Ей было интересно слушать, как он, под влиянием выпитого, раскрывал свои планы. Для неё это стало своего рода уроком. Генерал, напротив, оставался равнодушным и продолжал клевать еду.

— Я не могу продать дома и землю, поскольку они уже принадлежат Соединенным Штатам, но оборудование, корабли и запасы должны быть ликвидированы… И я тот, кто решает, кому их продать, — улыбнулся Максутов миссис Дэвис и продолжил, - и я решаю продать это себе.

— Разве это не рискованно? Конфликт интересов? — спросила миссис Дэвис.

— Отличный вопрос, миссис Дэвис! Видите ли, украсть легко, но украсть и не быть пойманным — это настоящая красота приватизации государственных активов. Ресурсы Русско-Американской компании продаются по более низким ценам различным частным фирмам в Соединенных Штатах, но императорские аудиторы не смогут найти моё имя ни в одной из этих сделок. Важно действовать быстро, до прихода аудита, и продавать только компаниям, которыми владеют доверенные люди…

— Вы упомянули, что дома наши. Но они необходимы для размещения американских солдат. Когда вы прикажете русским жителям освободить здания? — генерал Дэвис прервал лекцию Максутова, к неудовольствию миссис Дэвис. Она хотела узнать больше о «красоте приватизации государственных активов», но понимала, что сейчас не момент. Вопрос её мужа вернул Максутова к реальности. Он выглядел так, словно быстро протрезвел и осознал, что мог сказать слишком много.

— Вам нужно спросить Алексея, уверен, он сможет скоординировать переход гладко, — ответил Максутов генералу Дэвису и снова повернулся к миссис Дэвис, - потому что всем нам нужны помощники, не так ли? —

— Следует ли нам ожидать Вашего возвращения после того, как вы уедете с Аляски? — спросил генерал Дэвис.

— Мне придется вернуться, да. Мне нужно закончить несколько дел, — сказал Максутов и сделал короткую паузу. - Думаю, я выпил достаточно вина на сегодня, — затем он встал и продолжил, - если позволите, я отлучусь. Приятного вечера.

Когда они остались одни, генерал Дэвис зло проговорил своей жене:

— Мне не нравится этот человек, он ведет себя как клоун и превратил это место в посмешище.

Глава IV: Осень 1867 года (Дэвис)

Огромная территория, владение которой будет влиять в нашу пользу на огромную торговлю Тихого океана — Статья в New York Tribune

Миссис Дэвис стремилась организовывать частые банкеты, чтобы воссоздать атмосферу роскоши, к которой она привыкла. Эта неделя не стала исключением. Губернаторский дом был единственным местом, где можно было проводить подобные мероприятия внутри для стольких гостей. Ещё одной причиной её банкетов была простая скука — Аляска ей не нравилась, и большинство её действий диктовалось лишь отсутствием альтернатив. Однако миссис Дэвис также надеялась лучше понять это место и завязать полезные знакомства.

Текущий банкет подходил к концу. Большинство гостей уже разошлись, оставив несколько небольших групп, собравшихся за столами, чтобы обсудить различные темы. Миссис Дэвис наблюдала за Алексеем, который заикался, рассказывая очередной из своих затянувшихся монологов. Она притворялась заинтересованной, улыбаясь и кивая, но в действительности не уделяла ему большого внимания. Когда же по тону его голоса стало ясно, что история подошла к концу, миссис Дэвис мягко коснулась его локтя. Она недавно овладела искусством притворного внимания и всё ещё оттачивала этот навык.

— Вы такой забавный; я люблю ваши истории, — подделала интерес миссис Дэвис, но она хотела создать социальную связь с этим человеком.

— И так я встретил Максутова, — заикался Алексей, едва поддерживая зрительный контакт.

Миссис Дэвис использовала эти банкеты как арену для социализации и установления связей. Большинство гостей служили ей лишь для того, чтобы развеять скуку. Тем не менее она не могла достучаться до всех, кого хотела проверить. Например, Дионисий, священник Ново-Архангельска, никогда не посещал её вечеринки, несмотря на своевременно отправленные приглашения. На каждом мероприятии она получала лишь вежливый отказ.

После того как Максутов упомянул свою схему ликвидации Русско-Американской компании, она знала, что ей нужно копнуть глубже, чтобы узнать его таланты и однажды применить на практике полученные знания. Максутов уехал в Сан-Франциско неделю назад, что освободило ей путь для более свободных действий и подхода к его секретарю, Алексею. Как и её муж, миссис Дэвис хотела, чтобы русские ушли, но до их отъезда она хотела использовать их знания по максимуму.

Миссис Дэвис не хотела вызывать подозрений или посылать неправильные сигналы своими действиями. Максутов был умным, и его не обмануть притворным дружелюбием. Она уже несколько раз пыталась заставить Максутова продолжить свои пьяные признания безуспешно. Его открытость во время того ужина, казалось, была ошибкой и больше не повторялась.

— Максутов должен был вернуться в Санкт-Петербург, но уехал в Сан-Франциско. Я задумалась, почему? — спросила миссис Дэвис.

— О, он должен встретиться с кем-то из Хатчинсон, Кохл и Ко, — Алексей с трудом произносил Хатчинсон.

— Деловая поездка перед возвращением домой, говорите. Это интересно.

Хатчинсон, Кохл и Компания — вероятно, та самая загадочная фирма, которой Максутов планировал продать складские запасы, корабли и оборудование Русско-Американской компании. Он сказал: «Я решаю продать это себе», что подразумевало, что он намеревался каким-то образом взять под контроль владение Хатчинсон, Кохл и Компания после завершения императорского аудита. Выглядело, что этот человек мог заработать на всем, финансовый гений. Он мог показаться глупцом её мужу, но Максутов был человеком, который рисковал там, где не было документальных следов. Максутов не оставит ни одного актива Русско-Американсой компании.

Максутов даже нашел способ обеспечить американское гражданство одному из своих «партнеров». Он планировал использовать капитана Русско-Американской компании как посредника и назначить его главой вновь образованной Коммерческая компания Аляски.

— Миссис Дэвис, могу ли я задать вам вопрос?

— Конечно, чем могу помочь?

— Со всем уважением, я думаю, что ваш муж привел слишком много солдат, и это вызывает определенные проблемы. Я стараюсь сделать так, чтобы у него было достаточно зданий для его солдат, но больше этого будет означать выселение некоторых русских. У большинства из них просто нет другого места, им нужны их дома на Аляске. Не могли бы вы поговорить с ним и…

И снова миссис Дэвис мгновенно перестала слушать. Она переключилась на свои мысли, на темы, которые интересовали её больше. Максутов передал «скучному» Алексею все скучные части Русско-Американской компании, что включало в себя все, с чего он не мог забрать: здания и землю. Глаза Алексея говорили о том, что он действительно заботился о людях, которых пытался защитить. Это заставило миссис Дэвис уважать его ещё меньше.

Миссис Дэвис притворилась внимательным слушателем и даже несколько раз кивнула. Она прекрасно понимала, что сейчас произойдет. Алексей задаст свой неизбежный вопрос, и она вежливо пообещает сделать всё возможное, прекрасно зная, что на самом деле не предпримет ничего. «Так устроен мир», подумала она.

***

Миссис Дэвис чувствовала себя уверенно, прогуливаясь по Новому Архангельску, ведь теперь это был город её мужа. Она знала, что солдаты её супруга легко справятся с любыми проявлениями недовольства со стороны местных. Большинство жителей выглядели как простые рабочие, и она заметила, что смена власти, по-видимому, не слишком беспокоила их. Однако, основываясь на бесчисленных предупреждениях мужа, она понимала: под внешним спокойствием может скрываться опасность.

Она выяснила, что Дионисия можно чаще всего встретить на причалах. Однако это означало сталкиваться с запахом рыбы и морским воздухом, который она ненавидела. Океан никогда не вызывал у неё восторга, и сама поездка на Аляску осталась в её памяти как неприятный опыт. Дионисий, как она узнала, проводил около трёх дней в неделю за пределами города. Всё, что требовалось, чтобы наладить контакт, — это прийти на причал в утренние часы. Всё остальное оставалось на волю случая.

— Чудесное утро, правда? — обратилась она к нему на английском, подходя ближе, когда он готовился отчалить на своей небольшой лодке. Дионисий обернулся, крепко держа в руках верёвку, которой лодка была привязана к причалу.

— Нет английского, — нервно ответил он.

— Утро прекрасное! — миссис Дэвис перешла на французский, пытаясь как-то установить контакт и разрядить обстановку. Она знала, что была на верном пути, так как выражение Дионисия явно показывало, что он хорошо понимает французский.

— Да, так и есть, — сказал явно обеспокоенный Дионисий после короткой паузы, полной ошибок, - не поймите меня неправильно, мадам, но я не хочу неприятностей с начальством.

— Никаких неприятностей, я просто хотела представиться, — как и он, миссис Дэвис не была рада этому разговору, но Дионисий был ключом для её понимания динамики местного населения. Священник наклонился к лодке и явно хотел побыстрее закончить разговор, поэтому она решила сразу перейти к теме, которая её больше всего интересовала.

— Я заметила девочку, которая часто приходит в вашу церковь. Кажется, она из местных? — сказала миссис Дэвис.

— А, Сакари, дочь местного вождя. Она одна из моих первых обращенных, — ответил Дионисий и быстро взглянул на лодку неподалеку. Его язык тела кричал о том, что он хочет уйти от разговора. Миссис Дэвис знала о его плотном графике, он спешил, но не хотел её обидеть.

— Вам здесь нравится? — спросила миссис Дэвис, не обращаясь к нему по имени, - я никогда не планировала надолго оставаться в таком месте, далеко от больших современных городов, далеко от цивилизации.

— У нас у всех есть обязательства. Мои перед Всемогущим Богом, — сказал Дионисий и быстро перекрестился.

— Вы планируете остаться здесь? — спросила миссис Дэвис, глядя в сторону горы рядом с городом, - когда это станет частью Соединенных Штатов? — Она заметила перемену в священнике, она наконец-то привлекла его внимание. Он промычал; Дионисий хотел остаться здесь. Этот человек не был уверен в своем будущем после присоединения Аляски к США.

— Вам не стоит волноваться. Я поговорю с моим мужем, и получение гражданства не будет для вас проблемой.- Миссис Дэвис наконец-то нашла, чем торговаться с Дионисием, и теперь это могло перерасти в продуктивный разговор. - Нам здесь нужны святые люди, чтобы направлять нас на путь Божий. В конце концов, мы все дети Божьи.

— Ибо, где ваше сокровище, там будет и ваше сердце, — благодарно процитировал Дионисий Библию, скрестив руки перед грудью.

— Иисус также сказал: просите, и получите, и мне нужно услышать ваше мнение по нескольким вопросам.- Миссис Дэвис сразу перешла к своим вопросам, так как её знания о религии были поверхностными. Она хотела избежать ситуации, когда он мог бы подумать, что её помощь бесплатна. Она была особенно хороша в поверхностных моментах большинства тем, но углубленный разговор о христианстве мог бы выдать её «фасад эксперта». Именно поэтому она хотела сразу задать вопрос, который приготовила несколько дней назад.

— Сможете ли вы организовать встречу с местным вождем, отцом этой девочки?

— К моему глубокому сожалению, я не смог организовать встречу с этим человеком сам и пробовал много раз.

Миссис Дэвис кивнула. Возможно, священник окажется менее полезным, чем она надеялась. Она ненавидела тратить время на людей, которые не могли принести ей пользы. Тем не менее она заметила перемену в его поведении. Он больше не спешил закончить разговор. Желание получить гражданство делало его более податливым, хотя она прекрасно понимала, что податливость не равняется лояльности. Она внимательно следила за его жестами, решив дать ему возможность сказать последнее слово.

— Я смогу уговорить Сакaри организовать вам встречу с сыном вождя. Он тоже важная фигура. — сказал Дионисий, всё ещё держа верёвку, которой лодка была привязана к причалу. Он, кажется, совсем забыл о лодке, ожидая её реакции. «Сын вождя может сработать», подумала она. Теперь у них обоих было то, что хотел другой.

Глава V: Осень 1867 года (Дэвис)

Русско-американская нелепость — New York Evening Gazette

Миссис Дэвис быстро прошла мимо последних домов Нового Архангельска. Ранним утром на столе её мужа она увидела исполнительное распоряжение о смене названия города на Ситка, имя, используемое местными. Она знала, что генерал будет сильно раздражен этим приказом.

Шум в отдалении от людей, готовящихся к церемонии на Замковом холме, начал стихать. Чем дальше она шла, тем меньше людей было на улицах и дома. Почти все на окраинах города были коренными, там почти не было русских или американцев. Несмотря на тёмный плащ и опущенную голову, её фигура всё равно выделялась. Это было неловко, но не критично для её плана.

Место встречи было выбрано превосходно. Уединённое и скрытое деревьями и скалами, оно находилось чуть севернее гавани. Оттуда они могли видеть часть города, но со стороны их никто не мог заметить.

Подходя ближе, миссис Дэвис увидела высокого, атлетичного мужчину. Его роскошная одежда местного стиля была украшена устрашающими племенными узорами в виде злобных звериных лиц. Он был защищён медной бронёй, что делало его ещё более внушительным. Мужчина стоял на валуне, возвышаясь над остальными, без резного деревянного шлема, который носили другие. Миссис Дэвис никогда не видела ничего подобного. Двое других местных мужчин, одетых похоже, носили деревянную броню и стояли чуть позади. Позади мужчин находилась длинная, украшенная каноэ с круговыми изображениями в красном, черном и белом цветах, пришвартованная на берегу.

Тогда её взгляд упал на Дионисия. Он стоял в нескольких футах от лидера, словно сам был чужаком на этой встрече. Его присутствие выдавал злобный взгляд, который бросал на него высокий мужчина. Дионисий сидел на валуне и, казалось, не замечал происходящего. Его пальцы спокойно играли с крестом, взгляд был направлен в сторону города.

Миссис Дэвис не была уверена, как подойти к мужчине на камне. Она не знала, не оскорбит ли что-то из того, что она скажет. Она отвела взгляд от лидера и направилась к Дионисию, понимая, что переговоры нужно начинать с него. Она также знала, что должна выглядеть сильной и серьёзной.

Дионисий сразу встал и поздоровался:

— Добрый день, миссис Дэвис. Рад видеть вас здесь, — на французском.

— Привет, — ответила миссис Дэвис.

Высокий мужчина спрыгнул с камня и потянулся. Миссис Дэвис все еще чувствовала, что ненависть этого мужчины к священнику была сильнее. Ей казалось смешно, что ее собственное присутствие представляло большую угрозу для этих людей, чем русские и Дионисий.

— Это сын лидера Джилкаат Кваан, Атка. Его клан с севера. Его сестра сумела убедить его встретиться с вами, — сказал Дионисий.

Последовала короткая пауза, казалось, Дионисий забыл, что Атка не понимал ни слова, но все равно услышал свое имя. Атка вопросительно посмотрел на Дионисия. Дионисий понял, что произошло, и заговорил с Аткой на тлингитском:

— Я представил вас миссис Дэвис, она жена нового лидера в городе.

— Почему она хотела эту встречу? — требовательно спросил Атка, его взгляд сосредоточился на миссис Дэвис.

— Он хочет знать, почему вы хотели провести эту встречу, — перевел Дионисий.

Миссис Дэвис посмотрела на Атку и сказала на ломаном тлингитском

— Ты здесь самый сильный и ты ведёшь. - Понадобилось время, чтобы Атка осознал, что она только что заговорила на его родном языке, но он был очень доволен тем, что услышал. Миссис Дэвис заранее подготовила эту фразу, зная, как польстить мужчине с таким уровнем эго. Затем она продолжила на французском:

— Вы хотите чтобы мы убрались с вашей земли. И я тоже не хочу здесь находиться.

Когда Дионисий переводил, его глаза и брови выражали беспокойство, ясно показывая, что он заметил большую перемену в отношении миссис Дэвис с тех пор, как они впервые встретились. Она знала, что Дионисий мог предположить, к чему приведет этот разговор. Но для него было уже слишком поздно отказаться.

— Есть только одно возможное решение, но я не думаю, что оно вам понравится, — сказал Атка. Дионисий продолжал переводить с все более обеспокоенным выражением. Тон его голоса выдавал сожаление о том, что он оказался вовлечён в эту ситуацию.

— Думаю, мы можем найти компромисс. Знаю, это может звучать чуждо вам, но у нас здесь общая цель. Я знаю, как дать вам преимущество, но мне нужны гарантии, что мне и моему мужу не будет причинено вреда, когда ваш народ вновь возьмет контроль над этой землей, — объяснила миссис Дэвис.

Миссис Дэвис могла видеть, как её слова подействовали на обоих — Дионисий боялся ситуации, в то время как Атка был взволнован, хотя и пытался это скрыть. Но Атка хотел узнать больше, и в его глазах появилось подозрение.

— Почему бы вам не уехать? Зачем делать кровопролитие? — спросил Атка.

— Мой муж здесь командует, и без веской причины мы не можем уехать. Но разве может быть причина сильнее, чем конфликт и потеря земли?? Мне здесь не нравится.

Внимание миссис Дэвис привлекло увеличивающееся количество местных лодок.

— Они с вами? — миссис Дэвис указала на другие лодки вдалеке, плывущие по морю примерно в полумиле от них.

— Нет, это другие кланы, — Атка жестом показал, что они не вместе.

Миссис Дэвис старалась держать ситуацию под контролем, избегая ненужных рисков.

— У вас есть шанс избавиться от всех чужаков раз и навсегда. Я не просто даю вам информацию; это то, что вы прекрасно понимаете. Я даю вам оружие.

Теперь внимание Атки было полностью сосредоточено на миссис Дэвис. Два воина позади него обменялись взглядами.

— Пришёл ваш час. Если когда-либо был момент для действий, то он настал прямо сейчас. Все наши оружия находятся в здании арсенала вот здесь, — миссис Дэвис передала Атке черновую карту, указывающую место. -К счастью для вас, это также самое ненадежно охраняемое место на острове в данный момент. В арсенале только несколько охранников, так как остальной взвод собран на церемонии на холме. Вы можете увидеть это сами — все они там.

Дионисий переводил её слова, но его голос дрожал, выдавая страх. Тем временем звуки залпов с Капитолийского холма эхом разносились по городу до горы. Атка посмотрел в направлении холма, не поворачивая головы. Время у неё на исходе; её муж, вероятно, уже искал её.

— Просто соберите оружие, вывезите его из города, и сегодня вечером мой муж скажет мне, что нам нужно уехать. Он заберет с собой большинство солдат. Мне все равно что вы сделаете с русскими, и с остальной частью нашего взвода. Единственное, что мне нужно, чтобы вы помнили о нашем соглашении о свободном проезде для меня и моего мужа. Лучше обойтись без лишней крови, но если не получится — пусть так.

После того как Дионисий перевел её последние слова, миссис Дэвис жестом показала Атке, что уходит. Она отвернулась и направилась обратно в сторону города, не оглядываясь. Священник поспешил за ней, его лицо было бледным, шаги неуверенными.

— Вы изменили тему разговора, — наконец смог сказать Дионисий, - совершенно не доволен тем, что вы предлагаете местным начать войну.

— Люди обречены быть недовольными, Дионисий, я просто использую чужое несчастье, чтобы получить то, что мне нужно, — пренебрежительно ответила миссис Дэвис.

Залпы прекратились, и миссис Дэвис смотрела в сторону холма. Что-то странное происходило; на расстоянии она едва успела заметить, как кто-то поднимается по флагштоку, в то время как русский флаг был опущен наполовину. Затем её внимание отвлек ноющий священник.

— О, Боже, церковь и люди пострадают. Я должен их предупредить и спасти свою паству, — сказал Дионисий, глядя вверх и держа крест на груди двумя руками.

— Вам не стоит об этом беспокоиться, священник. Верите в Господа Иисуса, и будете спасены, — миссис Дэвис не было времени продолжать этот разговор, и она решила насмехаться над его верой, цитируя то, что помнила из Библии. Услуги священника больше не требовались, и ей было все равно, как он будет её воспринимать.

***

— О, моя жена, — сказал генерал Дэвис, окликая миссис Дэвис, - ты успела к фото.- «Я знала, что он не заметит моего отсутствия», подумала она. Он терпеливо ждал рядом с Алексеем в тёмной русской униформе, двумя русскими женщинами в традиционной одежде с большим количеством красного и орнаментальными платками на голове, и парой лейтенантов. Дальше развевался американский флаг на лёгком ветру; она полностью пропустила церемонию.

— Кто-нибудь может сказать русским дамам стоять спокойно? — спросил фотограф. Миссис Дэвис подумала, что фотограф был довольно бесполезным, его единственная работа за всю поездку была запечатлеть это одно событие, после чего его отправят обратно на материк.