Бесплатный фрагмент - Признание

Признание в любви

Алекс и Настенька

Наше счастливое детство прошло в 80-х. Когда о сексе никто не вещал из телевизоров, не было назойливой рекламы, вместо них были заставки природы с легкой музыкой, не было интернета, не было мобильных телефонов. Молодые люди знакомились в электричках, в кафе, тогда все были гораздо проще, и совершенно не возбранялось знакомиться на перроне станции метро или в автобусе, в очереди за билетами на концерт или в театр, на курорте, в командировках. И, конечно, на дискотеках, там, кстати, многие и встретили свою любовь, танцуя и веселясь в непринужденной обстановке. Тогда банальная фраза «Девушка, можно с вами познакомиться» совсем не отпугивала девушек. Чаще любили искренне.

Знакомились в СССР и на дне рождения, праздновании Нового года и других праздниках, где были общие знакомые. Часто играли свадьбы однокурсники в институте, которые проводили бок о бок пять лет, да еще часто жили в одном общежитии, вместе ездили в колхозы на картошку и помидоры. В целом популярные у советских граждан места и методы «пикапа» хорошо показаны в фильме «Москва слезам не верит», где три девушки-лимитчицы пытаются осесть в Москве, выбирая для этого разные пути, а также «Где находится нофелет».

После окончания школы Алекс Оболенский собирался поступать в военное училище, но травма ноги, не позволила ему это сделать. Решил идти в армию на срочную службу, а потом уже поступать в военное училище, но пока позволяло время, он устроился учеником фотографа в одну из немногочисленных фотостудий в Воронеже. После стажировки, присвоили разряд, и ему доверили самостоятельно делать первые репортажи. Фотоаппарат «Зенит ТТL» на красивом ремешке на шее, кофр с оптикой и фотовспышкой. Он быстро стал любимцем всех девчонок Воронежа и его окрестностей. Каждая девушка хотела иметь красивый портрет у себя в альбоме. В одной из школ поселка близ Воронежа, 25 июня 1988 года состоялся вечер выпускников. Алекса пригласили сделать хорошую фотосессию для вчерашних учеников, а сегодня они уже получили аттестаты и путевку в жизнь. Или, как сказал директор школы в своем напутствии: «Дорогие выпускники, провожая вас сегодня в последний путь, ой! Не то. Провожая вас на большую дорогу, ой! Опять не то. Выпуская вас на свободу!» Все присутствующие держались за животы.

Отсняв несколько пленок, Оболенский обратил внимание на очень симпатичную девчонку, стоявшую с двумя подружками, чуть в стороне от остальных. Ее глаза и улыбка сразу очаровали его, и пройти мимо нее он уже не мог. Подойдя ближе, с изумлением знал в этом прекрасном создании Настеньку младшую сестру своей бывшей девушки Кати Савицкой.

Алекс подошел к ней, Настя смотрела на него снизу вверх, с широко открытыми глазами, застенчиво улыбаясь. Боже, как она была хороша! В его груди сердце приятно замерло, какое-то новое, до сих пор неизведанное чувство.

— Откуда ты прелестное создание?

Настя взмахнула своими ресничками: «Алекс, можно подумать, что не помнишь меня? Ты с Катей, моей сестрой встречался, когда я ещё маме рассказывала, что вы целуетесь на крылечке».

«Такое забудешь», — подумал он, вспоминая, как мама Кати сразу же выходила на улицу и загоняла дочь домой. А вслух произнес банальное: «Ты стала совсем взрослой».

Девушка почувствовала, как её сердце забилось быстрее, когда он приблизился и заговорил с ней. Его взгляд, тёплый и внимательный, проникал куда-то глубже, чем она могла ожидать. На мгновение ей показалось, что весь мир замер, оставив их одних в этом мгновении.

— Ты фотографом работаешь? А можешь сделать красивое фото? — справилась она с волнением.

— Только хотел предложить!

Алекс повел ее к березовой аллее, где, по моему мнению, был мягкий свет, и фото должно получиться наиболее удачным.

Девчонки, которые были с Настенькой, завистливо смотрели, как он, выбирая наиболее нужный ракурс, приступил к своей приятной творческой работе.

Надо отметить, что уметь подбирать красивые ракурсы для фотографий — это, пожалуй, самый главный талант фотографа. Алексу пришлось приложить все свои знания и умения, чтобы снимки получились наиболее выразительными и раскрывающими красоту девушки. Это сейчас, когда у всех есть смартфоны и цифровые фотоаппараты, люди не задумываются сколько раз сфотографировать объект съемки. Тогда количество снимков ограничивалось количеством пленки, которая была у фотографа.

Они разговорились, незаметно ушли от ее подруг. Кстати, идти было далековато, около пяти километров. Вечерело, и Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в лилово-розовые краски, уступая правление Луне. Сейчас ее время наполниться до краев, разливаясь по всему небу белым пятном и освещая окрестности своим белоснежным светом. Настя была в легком платьице, она зябко пожимала плечами, напоминая маленькую птичку на холодном ветру.

Алекс снял с себя пиджак и набросил его на ее хрупкие девичьи плечи. Немного робея, приобнял за талию. Настенька с благодарностью прильнула под его крепкую мужскую руку. Дорогу он знал прекрасно, ведь еще два года назад он дружил с ее сестрой Катей. И эти километры ему приходилось наматывать в обе стороны ежедневно.

Летние вечера Алекс очень любил, в них был определенный шарм, что-то загадочное. Особенно ему нравилось смотреть на закаты, думать о небе как о живом, целостном организме, со своими проблемами и счастьем. Наверное, именно поэтому он выбрал потом себе две профессии, связанные с ним: фотография и метеорология.

Алекс предложил присесть на скамейку под развесистым кленом, молодые люди никуда не спешили, но он переживал, зная ее маму, что возможно получит опять нагоняй, что загулялись допоздна, но теперь уже за младшую дочь. Алекс обнял Настеньку чуть крепче, она не отстранилась, а наоборот прижалась к нему, и положила голову ему на плечо. От горизонта над лесом поднимались краски, разливались по небу, окрашивали низкие облака. Им в этот краткий момент казалось, пейзаж живописен, как истинная картина.

Милая и симпатичная спутница оказалась такой говорливой, так что Алекс был для нее благодарным слушателем. Она рассказала, что умеет печь пироги, делать заготовки на зиму из огурцов и помидоров. Обещала обязательно его угостить вкусным салатом, поделится рецептом, если ему понравится.

Алекс слушал ее чарующее девичье щебетание, и ему казалось, что пение соловья, который, сидя в кроне клена у них над головой, выводил трели для своей возлюбленной, уступает голосу Настеньки. И это новое чувство, замирание сердца и необъяснимая нежность к ней… Он обнял ее еще крепче, она не отстранилась и заглянула ему в глаза. Её пальцы задержались на его щеке, и это движение говорило больше, чем слова.

— А ты веришь в любовь с первого взгляда? — все-таки спросила она.

— Она существует! — уверенно ответил Алекс и немного смутился, даже дыхание перехватило. Ничего себе вопрос.

Они замолчали. Солнце быстро скрылось за горизонтом. На землю опустилась тихая июньская ночь. Земля, прогревшаяся под жарким солнцем, не спеша отдавала тепло. Птицы замолчали, уступив место ночным обитателям. Где-то на болоте стройно пел хор лягушек. В траве стрекотали кузнечики, сверчки.

— Алекс! Смотри! — крикнула Настя и указала пальцем на небо, где вышла полная румяная луна. Она освещала поселок призрачным светом. Все вокруг казалось таинственным и незнакомым. Небо было усыпано звездами. Они переливались розовым, желтым, голубым цветами. Это зрелище завораживало и сами собой в голове появлялись мысли о далеких планетах.

Когда губы Алекса коснулись мягких нежных и не целованных еще ее губ, она не отстранилась, не противилась, не сомневалась, а наоборот ответила на его поцелуй с той же нежностью, хоть и неумело. Момент все оправдывает. Слишком заворожена она была магией заката и звездным небом, чтоб отказывать ему в поцелуе.

Понимая, что перед ним еще совсем юная девушка, он не позволял себе ничего лишнего, боясь все разрушить.

Есть же пословица, что влюбленные часов не наблюдают. Так было и с ними. Они медленно шли по тихим ночным улочкам, счастливые, казалось, кроме них в мире никого не существует. Часто останавливались, целовались, стараясь продлить эти бесценные мгновенья. Прижимая Настеньку к себе, Алекс чувствовал ее маленькую и упругую девичью грудь. От этого его волнение достигало апогея. Сердце так и норовило выскочить из груди. Такие же чувства обуревали и Настю. В тишине, ему казалось, он даже слышит стук ее сердца.

Только после полуночи они добрались до дома, где жила его Настенька. У калитки, под лунным светом они увидели женскую фигуру.

— Ну, сейчас мне влетит! — испуганно прошептала и еще крепче прижалась к нему, как бы пытаясь ощутить его защиту.

— Мария Федоровна, доброй ночи! Извините, мы тут припозднились немного. Погода располагает к прогулке, посмотрите какая красота, — пытался Алекс сразу расположить ее маму к доброму началу разговора.

— Вот именно, ночи, Алекс! Вы на часы смотрели? Я тут места не нахожу, не знаю уже, что и думать. К ее подружкам сходила, те сказали, что ушла с фотографом и все. А ну, марш домой! — сурово сказала она своей дочери. — С одной дочкой любовь крутил, не получилось у вас там, теперь до младшей добрался, что тут медом намазано? — продолжала ворчать женщина.

Настенька умоляюще посмотрела на своего спутника, ища поддержки.

— Мария Федоровна, не будьте так суровы к Насте! Я прошу прощения, больше такого не повторится. Мы будем всегда предупреждать Вас, и возвращаться не позднее полуночи. Лето же, каникулы. Осенью такой возможности не будет! Разрешите мы еще рядом с домом на скамеечке посидим несколько минут, мы никуда не уйдем, пожалуйста!

В его словах было столько нежности, что Мария Федоровна неожиданно смягчила свой тон, и глаза ее стали добрыми.

— Что же я не понимаю, хорошо, только не до утра, а то дай волю, вы до первых петухов просидите. Пойдем, Алекс, посекретничаем вдвоем.

Они отошли чуть в сторону, и мама Настеньки начала проводить с ним разъяснительную и воспитательную работу.

— Во-первых, давай договоримся с тобой, Алекс, что прогулки не до самого утра. Я с ума сойду. Во-вторых, Настя еще ребенок, а ты уже взрослый парень, не сегодня — завтра в армию уйдешь. Так что, будь добр держи себя в руках. Тебе твоих ровесниц не хватает, девчата вон за тобой табунами бегают?

— Мария Федоровна, а Вы верите в любовь с первого взгляда? — спросил неожиданно Алекс.

Женщина пристально посмотрела на него, улыбнулась: «Ты, что влюблен в мою дочь? Ох, этого счастья мне еще не хватало! Ладно, влюбляйтесь, целуйтесь, гуляйте, дело молодое. Только, Алекс, прошу помнить, она, по сути, еще ребенок, ей еще только шестнадцать осенью исполнится, не забывай это!»

Он кивнул и подошел к Настеньке. Она вопросительно посмотрела на него.

— Все нормально, милая, таможня дает добро!

Мария Федоровна, поднимаясь по ступенькам крылечка, услышав ответ Алекса Насте, засмеялась первый раз за его знакомство с ней: «Ах, юморист, я значит теперь „Таможня“? Слышала доча?»

Настенька быстро подошла Алексу навстречу и порхнула в его объятия, крепко прижалась всем телом.

— Поцелуй меня!

Они слились в медленном, но страстном поцелуе, целовались долго, сладко, влажно. Им хотелось продлить эти вроде невинные ласки, растянуть их до предела во времени и пространстве, насладиться ими сполна. Ему хотелось оставаться в плену ее губ и приятного изгиба ее стана. Сквозь тонкую ткань ее платья, разделяющую наши тела, Алекс опять чувствует ее упругую, еще не до конца сформировавшуюся, девичью грудь.

Такой пьянящий поцелуй, словно сладкий дурман, расслабляет, дразнит, словно самая дерзкая ласка, горячит кровь и разливает истому, словно самое лучшее в мире вино. Казалось, все вокруг перестало существовать. Есть только они!

В безотчетном порыве они прижимаются друг к другу еще крепче. Затем поднимает Настеньку на руки и начинает кружиться с ней. Буря эмоций захлестывает их обоих.

Вместо нескольких минут они просидели на скамейке у нее во дворе больше двух часов, затем поднялись на веранду, сели на кушетку и все не могли расстаться.

Алекс первый раз посмотрел на часы. Три часа ночи, как летит время, а усталости не было ни грамма.

— Ты хочешь уйти? — спросила Настя, смотря прямо ему в глаза. Он, ни минуты не колеблясь, отрицательно покачал головой.

— Мама твоя будет ругаться. Говорил, что мы с тобой еще несколько минут будем, а прошло намного больше. А я не хочу портить отношения с будущей тещей, — попытался пошутить Алекс.

Глаза Настеньки погрустнели, на них показались слезы.

— Ты завтра придешь?

— Извини, не смогу?

— Почему?

— Потому что приду сегодня!

— А, точно, как здорово, — настроение его возлюбленной опять поднялось, она улыбалась и не сводила с него глаз.

Алекс тоже не мог насмотреться на Настю. Расставаться совсем не хотелось, но нужно было все-таки идти домой. Выспаться, проявить пленку и сделать фотографии своей любимой.

Прощальный долгий поцелуй, который они не хотели заканчивать. «Какая же она милая, само Совершенство!» — подумал с нежностью Алекс.

— Алекс, спасибо тебе за волшебный вечер! Я теперь на небо и звезды смотрю совсем по-другому! Это твоя заслуга.

Еще несколько секунд они держались за руки, потом объятия с замиранием сердца, и нехотя Настенька взбежала по ступенькам крылечка, помахала ему рукой и скрылась за дверью.

Алекс постоял еще несколько секунд, увидел, как в окошке зажегся свет. Пора идти.

Эти километры до своего дома он преодолел, даже не заметив расстояния. Все мысли были о ней, о Настеньке.

Проснувшись, Алекс сделал привычный для себя комплекс физических упражнений, все-таки скоро идти в армию, и нужно было поддерживать себя в отличной форме.

Позавтракав, быстро приготовленным омлетом, принялся проявлять вчерашние фотопленки. Фотография! В детстве она казалось чем-то магическим! Алекс помнит, как они с папой проявляли плёнку под красной лампой в тёмной ванной, полоскали бумагу, развешивали её на верёвке с помощью прищепок. Потом папа выбрасывал неудачные кадры, а хорошие обрезал по краям специальной машиной. Долгий процесс, вызывавший столько детского восторга и ощущение сопричастности с чем-то волшебным. А ещё приятно было провести время с папой, у которого редко бывало свободное время дома из-за службы.

Сейчас все иначе. Сфоткался. Сразу оценил результат. Удалил, если не то. Снова встал в позу. И давай по новой. При этом необязательно кого-то звать на помощь. Достаточно иметь телефон и штатив.

В первую очередь он, конечно, проявил последнюю пленку, на которой была Настенька. Переживал, выдерживал температурный режим растворов. Но результат превзошел все его ожидания — кадры получились четкими, в меру контрастными. Подбор фотобумаги, включен красный свет в домашней фотостудии, и началось священнодействие. И вот, определено время экспонирования, фотобумага опускается в кювету с проявителем, проходит несколько секунд, и Алекс видит, как проступают любимые черты его девушки, становясь с каждым мгновением все четче.

Сделал несколько фотографий, которые посчитал самыми удачными, еще немного поколдовал для уверенности, что сотворил шедевр.

Теперь можно поработать и для общественности. Два часа плодотворного труда и фотографии выпускников были готовы. Он любил, чтобы все фотографии приносили людям радость, поэтому, если где-то нужна была ретушь, Алекс подключал уже талант фотохудожника. Немаловажный факт, что работу выполнил в кратчайший срок. Осталось только занести в школу, получить честно заработанные деньги, и потом, на крыльях любви умчаться по знакомому адресу улица Вишневая, дом 166.

А что же происходило там, по уже знакомому адресу. Если Алекс думал, что снискал благосклонность Марии Федоровны, то глубоко ошибался…

— Мама, можно мы сегодня с Алексом пойдем гулять? У него выходной, хотим больше времени вместе провести.

— А не рано ли, Настена, ты заневестилась? Вчера нагулялись, до утра почти, опять мне всю ночь не спать, вас караулить?

— А что за меня переживать, я буду с ним! Так что никто меня не обидит.

— Вот это-то меня и беспокоит, дочка. Пойми, он уже взрослый, ты еще девочка, ребенок, ему с тобой будет неинтересно. Ты ему быстро надоешь. Не пара ты ему!

— Мама, как ты можешь так говорить? Мы любим друг друга! И мы будем вместе! — в сердцах, еле сдерживая слезы, крикнула Настя и выбежала в свою комнату. Упала на диван, уткнулась в подушку и дала волю слезам.

Алекс быстро на мотоцикле доставил фотографии в школу и уже мчался к дому, где жила Настенька. Подъезжая к заветной калитке, немного сбавил темп, заглушил мотоцикл, немного проехав по инерции, остановился, перевел дыхание, поднялся на крыльцо и нажал кнопку дверного звонка. За дверью услышал шаги, но то были шаги не его любимой, не Настеньки. Дверь распахнулась, он увидел Марию Федоровну.

— Алексей, послушай, наверное, не стоит тебе больше приходить сюда!

— Но почему?

— Ты и сам все прекрасно понимаешь. Не морочь девочке голову, ей учиться нужно, школу закончить. Она и, правда, тебе не пара, по крайней мере, пока. Ты вот школу закончил, работаешь фотографом, в армию скоро уйдешь, а высшее образование будешь получать?

— Да, конечно, я собираюсь поступать в военное училище. Поступать буду из армии.

— Ну, вот вернешься из армии, поступишь, дочь подрастет, тогда и поговорим. А пока иди с Богом!

— Разрешите, хотя бы переговорить с Настей?

— Нет ее дома, к подружкам ушла, куда не знаю. Да и не хочет она с тобой больше встречаться.

— Передайте, ей тогда фотографии, — парень передал пакет и пошел к калитке.

Буря эмоций захлестнула Алексея, когда он ехал обратно. Как будто крылья подрезали. Нет, не верил он, что еще ночью они клялись друг другу в любви, а днем все оказалось только воспоминанием. К горлу подступил комок, что стало трудно дышать. Весь смысл жизни, казалось, был утерян. И самая первая любовь — просто еще одна проверка на прочность. Подъезжая к своему дому, он даже не посмотрел на скамейку, которая стояла под березой, ветви которой свисали почти до земли, открыл калитку…

— Алекс! — услышал он дрожащий голос. Этот голос он бы узнал из миллиона, голос слаще соловьиного пения, голос его любимой.

Он резко обернулся, и в его объятия ринулась самая желанная девушка Вселенной.

— Настенька! — только и смог промолвить он, через доли секунды их губы встретились в страстном поцелуе.

— Милая, любимая, единственная, неповторимая, моя! Только моя, — шептал Алекс, не переставая покрывать поцелуями, ее лицо, глаза, волосы. — Как я скучал, думал, что ты больше не хочешь меня видеть. Мама твоя так сказала.

— Глупенький, ты мой, как ты мог такое подумать? Неужели ты не понял, что я люблю тебя. Нет никого ближе тебя. Мама не хочет, чтобы мы встречались, я сказала, что к подружкам ушла. Плакала сегодня, подушка вся сырая от слез.

Они зашли в летний домик, где жил Алекс. На стенах висели его фотоработы. В центре был портрет Настеньки. Он выделялся из всех, хотя там было почти сотня лиц разных девушек.

Настенька заворожено смотрела на него, как будто сама себя увидела впервые.

— Это я? Как ты это сделал?

Алекс улыбнулся: «Ничего сверхъестественного, некоторые хитрости и тонкости в фотографии и обработке. Самое главное содержание! Твоей маме я занес фотографии. Давай я поставлю музыку, включу что-нибудь романтическое, медленное»!

— Мы будем танцевать?

— Обязательно! Ты не голодна? — Алекс включил магнитофон, из динамиков полилась музыка Эннио Морриконе.

— Голодная, готова съесть все что угодно. Стыдно даже было признаться тебе, — смущенно промолвила Настя.

— Как насчет жареной картошки и салата из овощей?

— Еще спрашиваешь? Я сделаю салат, а ты занимайся картошкой.

Через полчаса они сидели за обеденным столом и за обе щеки уплетали их первый совместно приготовленный ужин. Кормили друг друга, дурачились. Взяв клубнику, Алекс зажал ее между зубами, и потянулся к Насте, предложив разделить ароматную ягоду. Она с большим удовольствием включилась в эту игру и потом их губы соединились.

— Самый сладкий поцелуй в моей жизни, — засмеялась Настенька. — Еще хочу!

Звучала медленная мелодия. Влюбленные, взявшись за руки, одновременно встали, потом Настя обвила руками шею Алексу, а голову положила ему на плечо, и они продолжали танцевать долго-долго, потом она прижалась к нему всем телом. У парня от этого снова замерло сердце, он вдыхал запах волос любимой, голова кружилась. Они медленно двигались в танце в такт музыке, Алексу наклонился к ее лицу и медленно коснулся губами ее мягких и сладких губ. Потом нежно стал покрывать поцелуями все лицо, ушки, шею, расстегнул две пуговицы на ее блузке, поцеловал ложбинку между ее грудей. Настенька выгнулась, как кошка, приоткрыла глаза: «Поцелуй еще!». Алекс поцеловал еще раз, потом еще и остановился.

Он смотрел на неё так, будто видел впервые. Её улыбка была мягкой, но в глазах читался лёгкий страх. «Ты уверена?» — спросил он, его голос был полон заботы. Она кивнула, слегка дрогнув, и, потянувшись к нему, прошептала: «Только, если это важно для тебя». Он ответил ей поцелуем — долгим, тёплым, в котором не было ничего, кроме любви и уверенности.

— Прошу, еще! — девушка умоляюще посмотрела на него.

И вдруг резко вскинула руки, обхватила его голову, запустив свои пальчики в шевелюру. Впилась в губы любимого, жадно и настойчиво покрывая поцелуями его лицо, растянувшиеся в счастливой улыбке губы, глаза, прикрытые от удовольствия. Алекс отвел ее волосы в сторону, прикасаясь губами к шее, и поцеловал милое ушко, затем места, где, как ему казалось, должны были появиться отпечатки его пальцев. Настя покрылась целым табуном мурашек, пробежавшим по ее телу, и чуть не мурлыкала от удовольствия. Она больше не собиралась позволять ему отступать в самый волнительный момент и решительно стянула с него пиджак. Удивительно, но Алекс ни капли не сопротивлялся. Наоборот, когда девушка принялась расстегивать его рубашку, он помог ей.

Алекс опять куснул девушку за мочку уха, слегка оттянув его, провел своими пальцами по ее талии, добрался до груди, и она застонала. Ноги подкосились, а он, почувствовав ее слабость, подхватил за талию и приподнял. Настенька вцепилась в плечи, широко распахнув глаза. Парень пристально смотрел на нее, медленно расстегивая ее блузку. Девушка покраснела, когда он развел ткань в стороны, но не отвела взгляд. Алекс коснулся ее обнаженного живота, и она вздрогнула, затаив дыхание. Закусила губу. Не отрывая взгляда от ее глаз, он медленно вел руками вверх, с наслаждением касаясь нежной кожи, оттянул ткань лифчика вниз, выпуская наружу упругую юную грудь, провел большими пальцами по набухшим розовым соскам, и Настенька всхлипнула, на глазах ее блестели слезы, но это были слезы счастья.

Она не смогла, да и не хотела, сдержать стон наслаждения, когда его обжигающие губы коснулись груди. Он провел языком вокруг соска, будто случайно задевая его. А все, что могла Настя, это откинуть голову, часто дыша, и опять запустить пальцы в его шевелюру. Неловкость испарилась. Ее место заняло возбуждение, охватывающее каждый миллиметр кожи, разгоняющее огонь по венам и отключающее остатки разума.

Через пару минут, показавшихся ей вечностью, Алекс мягко, но настойчиво потянул ее за подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть на него. Девушка притянула его, жадно ища губы. Он ответил ей со всей накопившейся страстью. Его язык был грубым и властным, доминирующим, показывающим, кто здесь вождь. И она была совсем не против этого. «Мы можем подождать», — сказал он, его голос звучал мягко. Её ответ был тихим, но твёрдым: «Я хочу этого. Не останавливайся! Все нормально, — она прикусила его шею. — Я знаю, что сначала будет больно. Я потерплю…»

Сколько времени прошло, ни Алекс, ни Настя не знали, да и не хотели. Они лежали в объятиях друг друга, и казалось, время остановилось.

— Как не хочется уходить от тебя, если бы ты знал. Но надо, мне и так влетит от мамы, что я опять с тобой встречалась.

— Мне тоже, любимая, не хочется расставаться. Я на мотоцикле быстро домчу тебя до дома.

Через несколько минут они уже ехали к дому Настеньки. Тревожное чувство было на сердце у Алекса. Время близилось к полуночи, он понимал, что мама Насти сейчас будет, не так снисходительна, как прошлой ночью.

На повороте он сбросил скорость, притормозил. На его удивление никто их не встречал. Потихоньку, отворив калитку, молодые люди, почти на цыпочках, подошли к крылечку.

— Тебе лучше уйти, я сама справлюсь. Не хочу, чтобы и тебе досталось.

— Я мужчина, и готов постоять за тебя.

— Прошу тебя, будет только хуже, умоляю, иди! Тебе еще на работу нужно утром.

Алекс прижал к себе девушку, нежно поцеловал. В этот момент дверь открылась и на пороге они увидели сестру Насти Катю.

— Привет, молодежь! Все нормально, я предупредила маму, что вы вместе гуляете, но нагоняй сестренка все равно получит. Марш домой!

Настенька быстро прошмыгнула мимо сестры, обернувшись в проеме двери, послала воздушный поцелуй Алексу.

— Ну, вы даете, влюбленные! — улыбаясь, сказала Катя. –А ты настырный, все равно решил получить руку дочери, пусть и младшей.

— А что в этом плохого? — в свою очередь улыбнулся Алекс.

— Ты еще Настёну не знаешь, у нее характер не сахар, сразу предупреждаю!

— Никак ревнуешь?

Катерина засмеялась: «Поздно ревновать, сестра свое никогда не отдаст!»

— Ладно, спокойной ночи! И спасибо, что прикрыла наше отсутствие.

— Пользуйтесь, моей добротой, спокойной ночи!

Алекс быстро добрался до дома, взгляд его упал на красное пятно на простыне. Последствия их любви!

Они все так же встречались в свободные дни, и без него Настенька свою жизнь не представляла. Это было больше, чем влюбленность, он стал частью всего, что у нее было: ее души, ее планов, мечтаний.

Как мама Насти не противилась встречам дочери и Алекса, но с этим она ничего не могла поделать, любовь молодых людей оказалась выше всех преград. И, в конце концов, Мария Федоровна подняла белый флаг и попросила дочь официально пригласить Алекса в один из осенних выходных дней к ним на ужин.

Верхушки деревьев покрылись легкой позолотой, опадали одинокие пожелтевшие листья. Трава подсохла, пожелтела за лето от распаленных солнечных лучей. Медленно, но неотвратимо осень вступала в свои права.

После работы, Алекс часто забегал вечером к Настеньке, помогал делать уроки, они болтали обо всем, и, когда наступал уже поздний вечер, а ему нужно было идти домой, расставаться им очень не хотелось.

В выходные дни было проще, они гуляли по осеннему лесу, наслаждаясь прогулкой, держась за руки, в уединённом живописном месте. Вокруг них будто развернулась фантастическая сказка, полная ярких красок и волшебства. Они были счастливы в своем уединении! И, кажется, лес одобрительно улыбается им и шумит кронами своих вековых сосен, радуясь таким восхищённым гостям. В их взглядах читался трепет и благодарность за этот подаренный друг другу волшебный вечер среди осенней сказки. Им хотелось верить, что впереди у них ещё много таких счастливых моментов вместе!

— Мои родители приглашают тебя на официальный ужин в следующую субботу, — сообщила Настя своему возлюбленному неожиданную для него новость.

— Форма одежды?

— Повседневная, парадная совсем необязательна.

— Цель нашей встречи?

— Предполагаю, что будут говорить о нас. Других вариантов я не вижу.

— Надо подготовить ответы на все каверзные вопросы моей будущей тещи, — пошутил Алекс.

— Волнуешься?

— Еще бы, такого экзамена мне еще проходить не приходилось. Во сколько мои смотрины?

— Приходи в полдень, у нас еще столько времени останется, — посмотрела на него Настя многозначительным и обещающим взглядом и улыбнулась своей обворожительной улыбкой.

— Есть, командир! Катя тоже будет на этой встрече?

— А что это ты опять моей сестрой заинтересовался? — изобразила сцену ревности Настенька.

— Любимая, кроме тебя для меня никто больше не существует.

— А ты знаешь, как я ревновала тебя к сестре, когда вы встречались?

— Откуда? Ты тогда была еще девчонкой, таким рыжим бесёнком, которая тут же докладывала своей маме, что мы целуемся, — смеясь, вспоминал события давно минувших дней Алекс.

— Потому и маме ябедничала, что не хотела, чтобы вы встречались. Я тебя еще тогда полюбила, а ты вредный даже не замечал меня. — Я решила, что все равно тебя уведу у сестры.

— Спасибо за признание. Но тогда было точно еще рано.

— Повестка еще не приходила из военкомата?

— Пока нет, но жду, призыв уже начался.

— Так не хочу, чтобы ты уходил в армию. Как я буду тут без тебя одна? — грустно сказала девушка, и на ее глазах показались слезы.

— Не переживай, не волнуйся, все будет хорошо, в июле я уже приеду. Надеюсь, что мне удастся успешно сдать вступительные экзамены в военное училище. Недаром же мы с тобой вместе грызем гранит науки, — шутливым тоном ответил Алекс.

Неделя пролетела незаметно, наступила суббота.

Ровно в полдень Алекс стоял с букетом роз на заветном крылечке по заветному адресу Вишневая, 166.

Еще накануне он обдумывал стратегический план своего поведения и встречи с родителями своей любимой.

Мария Федоровна, это сложный элемент в его плане, необходимо все-таки понравиться маме своей избранницы, так как она станет верным советчиком для девушки, а значит, может повлиять на отношения. Тем более, что Алексу скоро идти в армию, а оставлять у себя в тылу бомбу замедленного действия, было недопустимо.

Владимир Сергеевич — папа Настеньки, который в ней души не чает. С ним молодой человек еще был не знаком. Задача сложная, волнительная, но необходимая.

Нажав кнопку звонка, Алекс, наверное, в сотый раз прокручивал свою речь и поведение. Дверь открыла его милая девчонка, которая, чмокнув его в губы с порога, сказала:

— По тебе часы можно сверять! Точен, как настоящий военный. Проходи, раздевайся.

Алекс зашел в гостиную, где уже был накрыт стол, галантно вручил букет Марии Федоровне, поздоровался крепким рукопожатием с Владимиром Сергеевичем, вручил ему пакет с бутылкой хорошего токайского вина. Поздоровался с Катей, которая суетилась и наводила последний штрих в сервировке.

Сели за стол, Алекс сидел рядом со своей любимой, как и положено. Она все время украдкой посматривала на него и не могла налюбоваться. Он к сегодняшней встрече подготовился: красивая стрижка, джинсы, элегантная белая водолазка, пиджак. Выглядел просто безупречно.

Мария Федоровна посмотрела на дочь, та просто светилась от счастья: «А может, действительно, пусть будет так, как они хотят. Вон как расцвела, моя младшенькая и с учебой у нее все хорошо».

Владимир Сергеевич открыл бутылку вина, разлил по бокалам, но тост произнести не успел.

Тут зазвонил телефон, Катя первая подбежала: «Алло! Да, здесь! Алекс, тебя к телефону!»

— Да, слушаю! Понял! Вечером буду!

Все взоры были обращены на него. Алекс это понимал, пытался найти нужные слова: «Мне, оказывается, повестку сейчас принесли. В понедельник необходимо прибыть в военкомат, но без вещей, когда отправка там уже доведут дополнительно».

Настенька вскочила со стула и, никого не стесняясь, крепко обняла и прижалась к своему любимому.

Владимир Сергеевич на правах старшего мужчины в доме наконец-то провозгласил тост, который уже изменился ввиду последних событий.

— За знакомство, Алекс! И за будущего защитника Отечества! Не посрами парень свою фамилию. Все у тебя мужчины в роду были офицерами!

Разговоры переключились на другую тему, хотя, Алекс знал, что главный разговор еще впереди. Когда, наконец-то, Владимир Сергеевич исчерпал запас армейских баек из своей жизни, Мария Федоровна спросила молодого человека.

— Алекс, расскажи, пожалуйста, что вы с Настёной надумали, как жизнь будете строить?

Все просто, ухожу в армию. Через несколько месяцев пишу рапорт о включении меня кандидатом на поступление в военное училище. Сдаю успешно экзамены, после зачисления прибываю в Воронеж. Ждем, когда Настеньке исполнится восемнадцать лет, подаем заявление в ЗАГС. Это на ближайшую перспективу, то есть, на два года. Если хотите, могу рассказать на пять лет и далее, — вполне серьезно, но с улыбкой на лице сказал Алекс.

— А где вы будете жить? — продолжала спрашивать мать Насти.

— Жить будем в общежитии, и это не обсуждается. Так будет удобнее всем. После окончания военного училища, получаю распределение, и едем служить в гарнизон. Детей будет двое, мальчик и девочка, Саша и Наташа. С образованием Настеньки проблем не будет, в случае чего переведется на заочный факультет.

Девушка смотрела на своего избранника с восхищением. Он так все разложил по полочкам, что у родителей не возникло ни тени сомнения, что их дочь в надежных руках серьезного мужчины.

— Ты все хорошо, продумал, Алекс, а вдруг форс-мажор? — спросила его Мария Федоровна.

— На это я отвечу не своими словами, но понятными. Каждый человек — кузне своей оградки. Ну, или своему счастью. Все зависит только от нас самих.

На этом официальная часть обеда была закончена, и Алекс с Настей уединились в ее комнате.

— Милый, любимый, послушай меня. Служба в армии — это поступок настоящего мужчины, испытания в жизни, который должен пройти каждый уважающий себя парень. Алекс, я знаю, что ты вернешься возмужавшим, более ответственным человеком. Знай, я очень сильно люблю тебя, горжусь и дорожу тобой. Тебе будет нелегко, мне тоже будет очень тяжело без тебя, но ты должен помнить, что я буду тебя очень ждать. Это испытание, которое я желаю тебе пройти с честью. Это тест на твою взрослость, тест на мужество, стойкость, силу духа и тела! Я верю, что ты справишься! Мы справимся с этим.

— Настенька, спасибо тебе за эти слова. Не переживай за меня, физически и морально я готов. Конечно, я буду очень скучать, волноваться за тебя, но время пролетит, и мы будем снова вместе. И уже никто не сможет нас разлучить. А сейчас, я хочу поговорить с твоей мамой, извини, я быстро.

Настя в приоткрытую дверь видела, что Алекс, выйдя из комнаты, подошел к Марии Федоровне, и о чем-то с ней негромко разговаривал. Потом кивнув головой, вернулся к ней.

Ну, что невеста, собирайся, теперь я познакомлю тебя со своими родителями. И еще, — парень сделал театральную паузу. — Твои родители разрешили остаться у меня на ночь. Воть.

— Как тебе удалось уговорить мою маму? Это же практически невозможно.

— Все просто, я пообещал, что внучку назовем Машенька, — улыбнулся Алекс. — У тебя замечательные родители, я им понравился, я чувствую это.

Алекс позвонил домой, трубку поднял отец, который был в курсе всех сердечных дел сына, так что объяснять, долго не пришлось.

Дома у родителей Алекса, они прошли похожую процедуру знакомства уже невесты с родителями. Сын также рассказал о планах дальнейшей жизни. Отец обнял Алекса и сказал спасибо, что тот продолжит военную династию.

— Перед друзьями проставляться будешь?

— Смотря, когда отправка? Если через пару недель, то без вопросов, а если на днях, то мне жаль тратить свое драгоценное время.

Немного еще посидев для приличия, молодые люди удалились в летний домик, где круглогодично отдельно вот уже несколько лет жил Алекс. Он рано привык к самостоятельности, готовить научился сам, и ему было это не в тягость. Зато, мало кто из его сверстников мог этим похвастаться.

— Спасибо, Настенька, что ты у меня есть! Я верю, что мы будем вместе, что все сложится хорошо. Я знаю много случаев, когда девчонки бросали своих парней, как только они уходили в армию. Но есть и глупые выходки парней, которые провоцируют сами на это. Есть у меня знакомый, Володя Беляев. Так вот дружил с девушкой Аленой, любовь у них была со школы. Все его друзья, которых призывали раньше, уже через месяц-два оказывались брошенными. Он боялся оказаться на их месте. Он даже не надеялся, что его девушка дождётся. Более того, он решил, что они должны расстаться перед его уходом армию — так было бы легче и ему, и ей.

Каким он был глупцом. Около двух недель трепал ей нервы, придирался к каждому пустяку, спорил и игнорировал. Хотел, чтобы Алена сама поставила точку в их отношениях. Конечно, ему было больно. Но ведь он был уверен, что она не будет его ждать — как те девушки его друзей. Что расстаться сразу — единственный способ не страдать потом.

А она терпела и не бросала Володю. Относилась с пониманием ко всем его выходкам. Он чувствовал себя последним подлецом. Было стыдно, но остановиться он уже не мог. Наверно, он бы, в конце концов, сам с ней порвал, накануне своего отъезда. Но своего Володя всё-таки добился.

Примерно за неделю до проводов мы мужской нашей компанией собрались у него дома, из девушек была только Алена. И Володя в очередной раз обидел Аню. При всех. На этот раз она не выдержала, расплакалась и убежала. Владимир даже не успел обрадоваться, как получил затрещину от меня.

— Что ты творишь? Таких девчонок, как твоя Алена, единицы. Это любовь, а ты хочешь своим глупым поведением все разрушить. Потом жалеть будешь. Проси прощение, вымаливай его! — с укором сказал я ему. И знаешь, я помог ему.

— Как?

— Видишь вот этот снимок на стене, где парень с девушкой обнимаются, такие счастливые? Этот снимок я делал весной. Так вот, я поработал с ним, и получилось так. — Алекс из ящика стола достал фото на холсте. Этот метод фотопечати только появился. В Воронеже его используют только несколько человек, одного из них ты видишь перед собой, — Алекс был доволен, что произвел впечатление на Настю. — Кстати, Володя пришел к Алене, когда ее не было дома, брат Алены помог повесить такой портрет в комнате девушки. А когда она вернулась домой, увидела этот портрет, то поняла, что Владимир, таким образом, просит у нее прощение. А потом звонок в дверь и Володя с цветами. Короче, все нормально у них теперь. Письма пишут через день друг другу…

Осенний день короткий, быстро темнело, но осенняя хандра, которая присуща многим, Алекса и Настеньку не касалась. У них была первая ночь, первая ночь полной любви и не нужно было бояться, что родители будут ругать, когда она поздно вернется домой. Потому что сегодня Настя останется со своим любимым.

Ночь любви — это полное взаимопонимание, взаимное желание, очень горячие чувства, море ласки, когда обоим хочется летать. В эту ночь она целовала его не так, как обычно. Ее поцелуи застывали на теле, словно снежинки на заледеневшем окне. Почему-то становилось холодно. Каждый поцелуй ее губ отзывался незримой дрожью в его сердце. От каждого объятия и касания ее рук веяло прохладой, которая растворялась в темноте этой комнаты. Потом позже Алекс понял почему. Прощальные поцелуи теряют свою теплоту. В них остывшая нежность расставания. Тогда он взял все в свои руки. Он начал дразнить ее каждым своим поцелуем, каждым своим прикосновением. Настенька трепетала, волны наслаждения накатывали на нее одна за другой.

— Любимая, все у нас будет хорошо, — со стоном выдохнул он. Его рука опустилась вниз, пальцы скользнули к ее лону, и она застонала от этих нежных будоражащих прикосновений. Он дал себе слово быть терпеливым, держать себя в руках, но это ему давалось с трудом. Она лежала перед ним, нагая, покорная, влекущая. Ладони ее уже не казались такими холодными, поцелуи становились все горячее.

Его лицо было над ней, глаза были затуманены наслаждением. Наклонившись, он нежно сжал зубами ее сосок. Судорога прошла по ее телу, он начал целовать ее, начав с шеи, опускаясь все ниже и ниже. Она забилась под ним, потеряла реальность, тело содрогалось от наслаждения. Когда Алекс добрался до ее бутона, Настенька чуть не потеряла сознание. Он замер, почувствовал пульсирующие сокращения внутри ее тела, потом резко вошел в нее, уже не в силах сдерживать себя. Настенька лежала неподвижно, крепко обхватив его за плечи. Она чувствовала себя свободной как никогда в жизни, буквально несколько секунд и он обессиленный упал на нее. На мгновение его расслабленное тело придавило ее к постели. Потом он повернулся и лег рядом, все еще обнимая ее. Настенька робко прильнула к нему, потершись щекой о его грудь. Любые слова — были бы сейчас лишними. И они оба молчали.

Через несколько минут Настя опять ощутила прилив сил. Теперь уже она была вождем. Так продолжалось до пяти утра, они как бы хотели «любить впрок». Молодые люди были уставшие, но довольные.

Ее волосы трепетали от его дыхания. Рука его лениво перебирала густые пряди, скручивала и раскручивала локоны. Настя испытывала странное чувство незащищенности, когда лежала вот так, обнаженная. Алекс будто почувствовал это, и укрыл ее одеялом.

Она не заметила, как погрузилась в глубокий сон. Ее голова лежала у него на плече. Алекс гладил ее шею, спину, и никак не мог остановиться. Его пугало собственное счастье, бушующее в каждой клеточке его тела. И это были его самые счастливые часы, наполненные страстью и любовью.

Сколько часов прошло? Открыв глаза, сонно осмотрелась. Часы, висевшие на стене, показывали семь утра. Господи, ну кто просыпается в такую рань, в воскресенье, да еще, если уснул пару часов назад. Алекс крепко спал, ее голова покоилась на его руке. Как все это странно, размышляла Настя: обнаженный мужчина рядом, его дыхание щекочет шею, шелковистые волосы у ее щеки. Провела ладонью по его груди, погладила по щеке. Алекс продолжал спать. Поцеловала его в плечо, на котором виднелись следы от ее укуса. Отстранившись от любимого, осторожно встала с кровати. Взяв его рубашку, накинула на плечи.

Вспомнив ночь, девушка покраснела. Она-то считала себя уже опытной девушкой, наслушавшись рассказов от своих старших подруг о пылкости их парней. Но ни от одной из них Настя не слышала о таких вещах, которые делал Алекс. Что у него было в прошлом? Скольких девушек он по знал? Она нахмурилась, в сердце вкралась тревога и ревность…

Алекс проснулся от запаха яичницы, которая исходила с его кухни. Он надел на себя футболку и прошел в кухню. Настенька напевала какую-то веселую мелодию. Увидев парня, Настя тут же подошла к нему и обняла его.

— Доброе утро, любимый, а я приготовила тебе завтрак! — сказала она, поцеловав возлюбленного.

— Спасибо, милая, пахнет божественно!

Настя расположилась рядом и принялась наблюдать за Алексом влюбленными глазами.

— Ну как вкусно? — уточнила она.

— Угу. А ты почему не ешь?

— Да, я поела уже.

Воскресенье пролетело, как один миг, влюбленная пара не могла насмотреться друг на друга, они занимались любовью долго и страстно, как будто знали, что следующая встреча состоится не скоро. Вечером Алекс отвез Настеньку домой, проводил до крылечка. Договорились, что завтра он позвонит в два часа пополудни. Постояли немного, обнимаясь, и ничто не предвещало им долгой разлуки…

На следующий день Алекс явился к месту сбора — в райвоенкомат, на всякий случай взял вещмешок, в котором было все необходимое на первое время. Все прибывшие собирались во дворе военкомата. Периодически работники военкомата проводили перекличку прибывших призывников. После прибытия последних, призывников строили и по очереди вызывали в кабинет, где забирался паспорт и выдавался военный билет.

— А что нас сегодня отправляют? — поинтересовался Алекс у одного майора.

— Сегодня, сегодня. В одной из команд недобор. Так, что вы поедете вместо них и немедленно, — недовольным тоном ответил майор.

«Как же предупредить Настеньку?» — первым делом подумал Алекс.

Следующим пунктом назначения был областной сборный пункт, где ещё раз проводилась медицинская комиссия, и формировались команды для отправки в войска.

После этого все ожидали «покупателей» — офицеров с различных частей. Пребывание на сборном пункте не регламентировалось — это могли быть и день и неделя. Прибывшие представители воинских частей просматривали личные дела, комплектовали команду и после этого направлялись на вокзал, реже в аэропорт, откуда отправлялись к месту службы. Путь туда проходил в обычных общих пассажирских вагонах, без матрацев и одеял с подушками. Время в пути зависело от удалённости от сборного пункта. Но команда «33А», в которую попал Алекс, была практически сформирована, не хватало десяти человек. Тут он уже познакомился с двумя ребятами, Саней Тестовым и Сергеем Румянцевым.

— Когда отправка?

— Сегодня вечером уже, в 21 час ровно, — с видом знатока ответил Александр.

— Как позвонить отсюда?

— Телефон на первом этаже, — сказал Сергей. — Только там такая очередь, не протолкнуться.

— Ничего, я настырный!

Настя сидела на уроках, то и дело поглядывала на часы, еле смогла дождаться окончания последнего урока. Прибежав домой, быстро переоделась и села неподалеку от телефона…

Время показывали два часа дня, звонка все не было. Через три часа не выдержала, позвонила Алексу домой — трубку никто не брал. Нехорошее предчувствие посетило ее, что Алекса могут отправить прямо сегодня, а она так хотела его проводить перед долгой разлукой. А тут еще по радио зазвучала мелодия Эннио Морриконе. Она сразу напомнила, ей о том волшебном вечере, когда она стала девушкой.

«Куда ты пропал? Что с тобой случилось? Почему не звонишь?» — думала Настя. Тогда она начала писать письмо, первое письмо, не зная адреса. Решила писать каждый день, все свои мысли, как дневник, как признание в любви.

Здравствуй, любимый и милый мой Алекс!

Пишу тебе первое письмо в надежде, что оно согреет твою душу хоть на эти коротенькие три минуты, пока ты его читаешь. Знаю, что ты его получишь еще нескоро, ведь я даже не знаю твоего адреса, но я буду писать тебе каждый день, когда-нибудь ты получишь их все. Знаю, что в армии отсчет времени совсем другой, но со временем не поспоришь. Я всем сердцем верю, что наступит день, и мы снова будем догонять друг друга, бегая по зеленой траве, отдыхать под нашим кленом, крепко обняв друг друга и вместе наблюдать чудесные закаты и звездное небо. Я просто верю, люблю и жду. Это дает мне силы для того, чтобы улыбаться, когда совсем не хочется. Верь и ты… Пусть армия забрала тебя, любимый в солдаты не на всю жизнь, но именно столько и длятся для меня эти месяцы вдали от тебя. Караваны мыслей и миражей, но я просыпаюсь и понимаю, что все так, как и прежде — ты там, а я здесь. Говорят, нет счастья без боли и правд, без лжи, но я верю, своим чувствам и очень сильно скучаю по тебе. Я остаюсь наедине со своими спутанными мыслями, а в голове беспрерывно стучит все тоже «Скучаю по тебе!». Сердцу не запретишь грустить, да и зачем? Знаешь, я думаю, что, провожая любимого в армию, солдатом становится не только он, но и девушка. В то время, как солдат становится истинным защитником Родины, девушка становится защитницей их взаимных чувств. Эта проверка на прочность одна на двоих, которую мы тоже пройдем.

Хочу, чтобы ты знал, что со временем моя любовь не иссякнет, а, наоборот, она с каждым днем становится сильнее и крепче! Ты и сам знаешь, что ты у меня один-единственный, но я еще раз повторю: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ БЕЗУМНО! Твоя и только твоя Н.

В семь вечера раздался резкий телефонный звонок. Настя выскочила из комнаты.

— Алло!

— Любимая, привет! Я пять часов стоял в очереди, чтобы позвонить тебе!

— Где ты?

— Через полчаса выезжаем на железнодорожный вокзал. Отправление из Воронежа в 21 час на Москву, моя «команда 33А». Ты не успеешь, жаль, конечно, но ничего! Пиши мне, я буду писать тебе каждый день. Люблю сильно, сильно! Целую тебя во все розовые местечки!

Раздались короткие гудки, связь с любимым прервалась.

Посмотрела на часы, 19:05.

«Я успею! Я обязательно успею! Так на электричку опоздала, остается только…», — размышляла Настя.

— Папка, пожалуйста, отвези меня на вокзал в Воронеж, очень тебя прошу. Алекс сегодня уезжает.

Владимир Сергеевич, не говоря ни слова, взял ключи от «копейки», вышел на улицу и пошел к гаражу.

Через сорок пять минут припарковал машину на Привокзальной площади. Настенька выскочила из машины, забежала в зал, лихорадочно ища расписание поездов на табло. «21 час поезд №25, первый путь, первая платформа», — быстро прочитала Настя.

Выбежала на перрон, столько народа они никогда не видела, начала искать, где стоят военные. Алекс ей говорил прежде, что новобранцы все едут в плацкартном вагоне. Подбежала к проводнику, задала вопрос, в каких вагонах едут призывники.

— Какая команда?

— Что? — не поняла Настя.

— Ох, девонька, номер команды какой у твоего жениха?

— 33А!

Проводник посмотрел в своих записях и сообщил: «Третий вагон, вот он рядом».

Настенька побежала к третьему вагону и сразу увидела своего любимого.

— Алекс!

Через мгновение она прыгнула ему в объятия и их губы слились в жарком поцелуе.

— Я так боялась опоздать, милый! Увидеть тебя хоть чуточку перед долгой разлукой!

— Я и не надеялся увидеть тебя! Смог позвонить только в семь вечера. Как только ты успела?

— Меня папа домчал сюда быстро, не задал ни одного вопроса. Куда вас отправляют?

— Точно не знаю, куда-то в Подмосковье. Так что рядом буду служить, надеюсь, письма будут приходить быстро! Как только будет известен адрес, я сразу же напишу.

— Алекс, я так тебя люблю, не передать словами. Мне никто не нужен! Ты, только ты существуешь для меня! Помни об этом и смотри, там, на женщин не заглядывайся.

Алекс улыбнулся, крепче прижал к себе Настеньку.

— По вагонам! — скомандовал майор, старший «команды 33А».

Настя сильнее прижалась к своему любимому и заплакала. Алекс, как мог утешал ее, нежно гладя по волосам, хотя в этот момент его самого душили слезы.

— Настенька, пора идти. Любимая, время работает на нас. С каждой секундой я ближе к дому. Первого июля жди меня, будь дома. Люблю тебя, ты моя, самая лучшая, единственная и неповторимая, — сбивчиво говорил Алекс.

— Вам влюбленные, что нужно, отдельное предложение? — строго сказал майор.

— Родители, хоть знают, что ты сегодня уезжаешь? — спросила Настенька.

— Да, я сообщил отцу, сказал, чтобы не приезжали, дальние проводы — лишние слезы, веселей Настенька, держи носик по ветру и хватит слезок, милая.

— Хорошо, больше не буду плакать, — пыталась улыбнуться девушка. Улыбка получилась грустной.

— Алекс еще раз поцеловал Настю в мокрое и соленое от слез лицо. Обнял и, повернувшись, зашел в вагон.

Подойдя к запотевшему окну в вагоне, парень увидел, что Настя смотрит на окна, в надежде его увидеть. Когда увидела, подбежала и прислонилась своим носиком. Алекс нарисовал сердечко и написал ЯТЛ. Девушка закивала головой, показывая, что все поняла и тоже любит. Поезд тронулся, Настенька еще несколько секунд шла рядом с вагоном, потом побежала, но вскоре отстала и остановилась.

К Алексу подошел Саня Тестов: «Девушка твоя? Красивая! Думаешь, дождется?»

— Такие девушки дожидаются всегда! — решительно ответил Алекс.

Армия

Прибыв, в воинскую часть, молодых призывников поместили в так называемый «карантин», где они должны находиться до принятия Воинской Присяги.

Сначала, как и полагается, их всех отвели в баню, кто был не стрижен под «ноль» тут же стригли, после получали военное имущество и обмундирование. Затем ужин, час личного времени для написания писем, приведения формы в надлежащий вид. Обязательный просмотр программы «Время», после этого подготовка ко сну и отбой в 22.00. Все устали после дороги, поэтому некоторые засыпали, только коснувшись подушки. Ответственный офицер лейтенант Нечитайло находился все это время в подразделении и контролировал выполнение распорядка дня.

После отбоя наступает время «дедов». В армии есть несколько ступеней, которые проходят военнослужащие с момента призыва до возвращения домой. Такая сложилась традиция в военной среде. В процессе передвижения по этим ступеням все солдаты получают армейские прозвища, клички. В армейском сленге наиболее часто встречаются пять званий: «дух», «слон», «черпак», «дед» и «дембель».

Иногда употребляется понятие «запах», которое характеризует призывника до присяги. Присягу можно назвать ритуалом, пройдя через который молодой человек начинает занимать определенное место в среде армейских отношений.

Дух

Духами называют новобранцев. Это молодые ребята, которые приняли присягу и прослужили в армии меньше полугода. Они ещё не вписались в коллектив, поэтому их проверяют на прочность более опытные сослуживцы. К обязанностям духов относится преимущественно уборка, выполнять которую приходится неохотно. Духи только начинают постигать азы военной службы и не обладают авторитетом среди обладателей остальных неуставных званий. Аббревиатура «ДУХ» означает «домой ужасно хочется», что неудивительно, так как будучи «духами» солдаты неминуемо адаптируются к жизни под командованием.

Слон

Кличку слона армеец получает после ста дней службы. «СЛОН» это «солдат, любящий офигенные нагрузки». Не только спортивные. К «офигенным» нагрузкам относятся хозяйственные работы, которые требуют выносливости и силы. Например, выкапывание ям и чистка территории от снега. Разумеется, о любви к таким занятиям здесь речи не идёт. Имеется в виду, что ответственность за физический труд ложится на слонов, потому что так исторически сложилось. Слонам ещё многое предстоит, но начало пути они уже прошли. Мечта о дембеле помогает им набираться сил для дальнейшей службы.

Черпак

Черепов в армии также часто называют черпаками. В расшифровке «ЧЕРПАК» — «человек, ежедневно разрушающий покой армейской казармы». Это звание солдаты получали после года службы с момента призыва. Иногда эту ступень пропускают из-за сокращения срока службы. Черепом быть значительно лучше, чем слоном, и, разумеется, в разы приятнее, чем духом. Черепа получают больше свободы в коллективе и не награждаются обязанностями внутри иерархии. Черепа следят, чтобы слоны и духи не расслаблялись в процессе службы, выполняли свою работу качественно. Череп — ещё не высшее звено неуставной иерархии званий, над ним располагается дед.

Дед

Деды одной ногой уже на гражданке, поэтому они полновластные хозяева структуры внутриармейских отношений. Дедами армейцы становятся спустя полтора года службы. Повидавшие всё и вся, это самые опытные и привилегированные парни, которых слушаются и черепа, и слоны, и духи. Дедам нельзя трогать предметы, которые предназначены для уборки. Это считается в определенной степени абсурдным, ведь уборка лежит на плечах духов. Дедами хотят стать все нижестоящие солдаты в иерархии, но, конечно, не настолько сильно, как дембелями.

Дембель

Стать дембелем — это значит попасть под приказ Министра обороны СССР (в то время был маршал Советского Союза Дмитрий Язов) об увольнении в запас и почувствовать приближение свободы. Дембелю нужно ответственно отнестись к завершению службы и не ударить в грязь лицом. Стать дембелем в армии мечтает каждый, ведь ему скоро домой, где его будут ласково называть по имени, где его любят и ждут уже целый два года.

«Шакал» — офицер или прапорщик, которого не любят солдаты. Такая кличка выражает пренебрежительное восприятие солдатами личности человека.

«Родить» — получить любым способом в кратчайшие сроки какую-то вещь или определенные продукты питания.

«Губа» — гауптвахта, то есть камера с замком, в которую служащие попадают за правонарушения.

«Точить» — кушать, есть, принимать пищу.

«Щемить» — спать.

«Залёт» — ошибка, за которую будет понесено наказание.

«СОЧ» — самовольное оставление части.

«Взлетка» — центральный проход в казарме.

«Бэтэры» — вши, которые заводятся в нижнем белье.

«Лыжник» — сбежавший из военной части солдат.

«Калич» — длительно болеющий армеец или симулянт, который пытается казаться больным.

«Недовесок» — худой солдат, намеренно набирающий вес.

«Перец» — солдат, который раньше времени ведет себя соответственно следующей ступени в армейской неуставной иерархии.

«Побрить» — дать надежду и не оправдать её.

«Буратино» — солдат, который испытывает сложности со строевой подготовкой (марширует не «в ногу»).

«Шуршать» — усердно выполнять работу.

«Камок» — солдатская форма камуфляжной расцветки.

«Лычки» или «Сопли» — полоски на погонах, по количеству которых определяют воинские звания.

«Весло» — столовая ложка.

«Балабас» — пища, еда.

«Стоять на фишке» — контролировать ситуацию, чтобы происходящее не было замечено.

«Дембельский аккорд» — действие дембеля на благо сослуживцев перед тем, как он завершит службу в армии.

«Заправка» — магазин, который находится поблизости от военной части.

«Болты» — каша из перловой крупы.

«Пиджак» — офицер, который попал в армию после окончания ВУЗа с военной кафедрой.

«Хомяк — запасливый солдат, который не делится с сослуживцами.

«Экватор» — половина срока военной службы.

Кто в армии служил, тот в цирке не смеется

Не успела полностью закрыться дверь за ответственным офицером, как прозвучала команда: «„Духи“, подъем! Форма одежды №4! Время 45 секунд»

Форма одежды номер раз, одевается солдатом непосредственно перед отбоем, или при принятии гигиенических процедур, находясь в казарме, представляет собой: трусы, майку и тапочки, головной убор не предусматривается.

Форма номер два: одевается при выполнении каких-либо физкультурных занятий, для соблюдения публичного приличия солдат одет в штаны, для перемещения по пресеченной местности солдат обут в сапоги или берцы, для лучшего охлаждения при выполнении физических нагрузок, торс солдата остается голым.

Форма номер три: является повседневной формой для носки в казарме в свободное время от выполнения служебных обязанностей, солдат при этом одет полностью, обут, но без поясного ремня и головного убора, так сказать во всем домашнем.

Форма номер четыре: повседневная форма одежды, предназначенная для несения службы в теплое время года, или в холодное время в помещении. Отличается от предыдущей форма одежды наличием поясного ремня и головного убора, которые придают солдату опрятный служебный вид.

Форма номер пять: форма одежды предназначена для выполнения служебных обязанностей вне помещения в холодное время года, к предыдущей форме одежды прилагается теплая верхняя одежда в зависимости от условий климата прохождения солдатом службы.

Алекс легко и непринужденно первым занял свое место в строю, одетый согласно отданной команде. Сержант Владимир Парублик одобрительно посмотрел на смышленого и расторопного новобранца.

За 45 секунд одеться смогли только около десяти процентов молодого пополнения.

Сержант Владимир Хруст, ехидно улыбаясь: «Не успели! Отбой!»

На отбой солдату отводится те же 45 секунд. Отбиться — значит, в течение отведенного времени, добежать со своего места, занимаемого в строю, проникнуть, протиснуться, просочиться в кубрик. Потом добраться к кровати, там раздеться, аккуратно, чтобы у сержанта претензий не было, сложить форму, заправить портянки на сапоги, расправить постель, лечь в нее и укрыться. Расположение трех кубриков, тесно заставленных высокими двухъярусными с обязательным табуретом у каждой, кроватями, узенькие проходы между ними и не менее узкая, два человека едва расходятся, «взлётка» вряд ли способствуют достижению поставленной цели. Сержантов все эти нюансы интересуют меньше всего, они рассредоточиваются по кубрикам, каждый возле своего отделения и ждут команды дежурного, который на манер ведущего на боксерском ринге кричит:

— Внимание, р-рота-а-а! Со-о-оорок пять секу-у-у-унд… Отбой! Пять секунд прошло…

После короткого, обрезанного «Отбой!» «взлетка» превращается в кишащий муравейник, живую массу торопящихся тел. Большинству воинов нужно покрыть немалое расстояние, чтобы добежать до своей кровати. Движение в двух направлениях, кубрики в разных концах узкого коридора, лысые головы, сбиваясь с ног, бегут навстречу друг другу, мелькают под тусклыми лампами освещения, пробуют насколько возможно быстро забежать в кубрик, добраться до своего места — железной панцирной кровати — и попытаться сложить одежду, удерживаясь на ногах в толкотне потных тел.

В узкой двери затор. Суетливость нарастает, она мешает, командиры отделений кричат, поторапливают, тридцать пять секунд прошло, тридцать, двадцать пять… бегущие пытаются раздеться на ходу, кто-то умудряется снять и сапоги. Если это удается, то портянки начинают болтаться, путаться на ногах, препятствуют движению и мешают другим, сапоги теряются, на поиски их (своих!) тратится драгоценные секунды, которых всего 45.

Во взорвавшейся кутерьме кто-то обязательно падает, через него перепрыгивают бегущие, кто-то, конечно, и наступает — на ногу, на руку, на голову — каждый спешит в кубрик, а добежав до своей кровати, не может торжествовать, ибо впереди вторая половина дела — всё, снятое с себя, аккуратно сложить на табурет, заправить портянки, то есть обмотать вокруг голенищ сапог и только после этого, улечься на скрипучую кровать. Расслабляться, однако, рано, то счастливое обстоятельство, что кто-то уложился во время, вовсе не означает, что успели все. Не успели, процедура повторяется, внимание, рота, подъем, и всё заново много-много раз, до тех пор, пока за 45 секунд не отобьются все.

Рядовой Удодов не успел снять сапоги. Его голени, паренек он довольно тучный, слишком толсты для того, чтобы процедура оказалась для него простой. И когда он на одной ноге скачет у кровати, пытаясь стряхнуть с другой сапог, к нему подходит сержант. Какое-то время взводный равнодушно смотрит на спешащего, а оттого еще более паникующего солдата, затем, подойдя вплотную, почти на ухо кричит:

— Отбой, солдат! Отбоо-о-й!

— Ну, так… с-с-сапоги… это… снять не могу.

— Насрать мне на твои сапоги, — еще громче орет сержант, — если я сказал отбой, это значит отбой! В кровать, бы-ы-ы-ыстраа-а-а!

Воин ложится поверх грубошерстного синего одеяла с тремя черными полосками.

Ложится, что делать, как есть, в сапогах.

— Отбой, товарищ солдат, это значит, лечь в кровать и укрыться одеялом, — расплывшись вдруг в довольной улыбке, переходит на вежливый тон командир. — А то еще простынете, а Родине вас лечи потом. За свой счет. — И дальше снова на «ты». — Че зеньки-то выпучил, Удод? Расправляй постель, говорю!

Дрожащими руками воин стягивает одеяло, ложится под белую простынь, но сапоги укрывать не спешит, двумя толстыми колбасками свешивает ноги сбоку кровати.

— Укрывайся полностью, солдат, а то ножки замерзнут, — не ценит его благоразумия сержант.

Рядовой Удодов смотрит на сержанта обезумевшими глазами. На фоне полнейшей тишины, воцарившейся в роте, тот дышит ровно и громко.

— Мне повторить? Или может помочь тебе, кабан ты толстый? Солдат, наконец, подчиняется — начищенные вязким кремом сапоги скрываются под белой простыней.

— Слушай мою команду: напра-во! Я тебе, тебе говорю, пузырь, поворачивайся набок — напра-во, блин, раз-два.

Рядовой Удодов подчиняется, грузно, качая кровать, поворачивается набок.

— А теперь, на месте шагом марш!..

Лёжа на боку, воин начинает маршировать. В постели. Обе его простыни сбиваются в ногах, мажутся в сапожный крем, превращаются в жуткое черно-белое месиво.

— Стой, раз-два! — наконец, проявляет жалость сержант.

Она (жалость) касается, впрочем, только неповоротливого солдата. Вернее, его кровати. Остальным полагается новая порция занятий.

— Так, воины, плохо. Очень плохо! Не успеваем отбиваться за 45 секунд. Вот товарищ сапоги не научился снимать. Нужно ему помочь, будем тренироваться, времени у нас до утра много, — и, резко повысив голос, — внимание, рота, сорок пять секунд, подъем!

Построение в расположении. Пять секунд прошло…

Вновь отчаянно скрипят кровати, качаются под грузом спрыгивающих, летящих со второго яруса тел: чертыхание, переполох, крики сержантов, нагнетающие панику: «Первый взвод, пять секунд осталось!», «Второй взвод, поторапливаемся!..»

Алексу даже нравилась эта игра. Он первым одевался, первым отбивался, недаром отец учил его наматывать портянки, быстро одеваться и раздеваться. Главное, как говорил его батя — действовать по алгоритму. Тогда и сбоев не будет.

Старший сержант Сергей Козак также заприметил Алекса и жестом подозвал к себе. Алекс подошел строевым шагом, вскинул руку к головному убору с приставлением ноги, громко и четко доложил: «Товарищ старший сержант, рядовой Оболенский по Вашему приказанию прибыл!» После этого опустил руку и встал по стойке «Смирно!»

— Оболенский, как зовут?

— Алекс!

— Александр, Алексей?

— В военном билете написано Алексей, но все зовут меня Алекс.

— Ну, здесь тебе не все, здесь тебе тут, здесь армия, — многозначительно произнес Козак. — Алекс, говоришь, ты, где так научился быстро соображать и четко выполнять? Смотрю у тебя и со строевой подготовкой все в порядке.

— Отец — офицер, так что все это мне знакомо с самого детства, товарищ старший сержант.

— Молоток! А сможешь научить все это стадо также быстро выполнять элементарные команды и приемы, а то мне лень на это свое время убивать?

— Тут нет ничего сложного, товарищ старший сержант. Только всех все равно не получится.

— Почему?

— Среди молодого пополнения, есть как минимум три человека, которые пока в норматив не уложатся, даже при многочисленных повторениях. Видите, того толстого, рядовой Удодов, по-моему. У него очень крупные икряные мышцы, так вот, сапоги, как снять, так и надеть у него быстро не получится. Рядовой Александров, — показал он на второго толстяка, под полтора центнера весом. — Может быть, в борьбе сумо выступать ему было бы сподручнее. Мало того, что он в норматив не укладывается, он еще и загораживает проход, мешая другим. Ему нужно выделить кровать на нижнем ярусе и крайнюю ото всех. Тогда ему будет немного легче и другим он мешать не будет. Ну и рядовой Румянцев, слишком флегматичен и медлителен, все достигнет, только тренировками до автоматизма.

— Скажите, пожалуйста, — улыбнулся Козак. — Какой ты наблюдательный, как с физухой у тебя?

— Подтягиваюсь двадцать раз, сто метров за 12,8 секунд, три километра — 10 минут 30 секунд.

— Это в кедах! А в сапогах сколько?

— Это в сапогах, товарищ старший сержант! В спортивной обуви немного быстрее.

— Ну, посмотрим, посмотрим, какой ты спортсмен, — недоверчиво произнес Козак. — А пока займись, пожалуйста, инструктажем, и чтобы через час из 45 секунд вышли все. Рота, становись! Равняйсь! Смирррнааа! Вольно! Рядовой Оболенский, зовут его, кстати, Алекс, сейчас вам всем вкратце объяснит ваши ошибки. Надеюсь, дойдет до каждого. Если не дойдет, спать будете намного меньше!

В течение получаса Алекс подробно и доходчиво показал и объяснил алгоритм действий, каждый потренировался индивидуально, потом в составе отделений. Потом все легли в кровати, предварительно разделись, некоторые пытались схитрить и легли с намотанными портянками и в штанах.

Через час сержанты вышли из каптерки, где пили чай.

— Командуй, Оболенский!

— Рота, подъем! Форма одежды №4!

Не было суеты, все быстро соскочили со своих кроватей, намотали портянки и на ходу одеваясь, становились в строй, занимая свои места. Не уложились в норматив всего пять человек.

У сержантов от изумления, чуть глаза на лоб не вылезли.

— Мать твою, этот зеленый салага, научил их за час тому, на что у нас уходит неделя, — удивленно промолвил Козак своим товарищам сержантам…

И потекли обычные будни военной службы, день сменялся ночью. Казалось, что все это какое-то дежа вю. Одно радовало, что с каждым днем Алекс становился ближе к своей цели…

Спустя неделю молодое пополнение наконец-то приступили к подготовке к присяге. Она заключалась в постоянной строевой подготовке и сдаче кому-нибудь из офицеров знания текста присяги наизусть.

Бойцы, страдающие лишним весом, начинали худеть на глазах. Плюсы в постоянной строевой подготовке тоже были: каждые два часа бойцам разрешали курить. Алекс не курил, к никотину у него было стойкое отвращение, он просто отдыхал и вспоминал Настеньку.

Всегда приятно получать письма. А солдату получать их в десять раз приятнее, чем обычному человеку, вы уж поверьте. Ведь для него это не просто письмо, это отдушина в повседневной рутине, луч солнечного света среди дождливого неба. Вчера Оболенский получил от любимой очередное письмо, есть возможность его перечитать, хотя он его и так знал наизусть.

Здравствуй, мой милый, единственный и родной человек!

Лапуль, вот прошло уже две недели, как я тебя не видела. Я получила сегодня от тебя пять писем, в каждой строчке такие милые и приятные слова, полные любви ко мне, а мое сердце разрывается от разлуки с тобой. Когда мы расставались вечером после наших свиданий, я не ощущала такую остроту боли от разлуки, какую испытываю сейчас, ведь всегда знала, что пройдет ночь, и я вновь увижу тебя, такого близкого и родного с нежной улыбкой на лице. Мне даже больно вспоминать твою улыбку — так хочется крепко прижаться и поцеловать тебя нежно-нежно в твои губы.

Мне не хватает твоего запаха, глубины твоего голоса, вот кажется, что сейчас будет звонок в дверь, и ты войдешь. Мне часто такое снится по ночам. Понимаю, что это пока невозможно, и нам еще больше полгода мучиться в разлуке, но пожалуйста, не слушай никого, кто будет утверждать, что девушки не ждут парней из армии, я не такая девушка, я другая. Я точно знаю, что какие бы трудности нас с тобой не ждали, я всегда буду рядом с тобой, даже, если между нами, тысячи километров! Не думай, что это просто красивые слова, и я пишу письмо любимому в армию только потому, чтобы поддержать его. Это не так. Вот у тебя, наверное, ни одной минутки не проходит, чтоб ты мог быть свободен, а меня мучает эта свобода без тебя. Стараюсь уйти с головой в учебу, и ловлю себя на мысли, что совсем не думаю о науках, на уме только ты, ты и еще раз ты.

Люблю, скучаю, целую, твоя и только твоя Н!

После строевой подготовки и ежедневной муштры, этой колоссальной физической нагрузки, бойцы засыпать стали мгновенно после отбоя, а вот просыпаться никому совсем не хотелось. Многие наконец-то поняли выражение «спать как убитый». А Алекс чувствовал себя легко, нагрузки переносил без особого напряжения, сказывалась хорошая отцовская школа и дисциплина, к которой он был приучен с детства.

Моя самая любимая Настенька, мое Солнышко! Наконец-то появились свободные минутки, я сижу в своей казарме и пишу тебе это письмо, надеясь, что каждое слово дойдет до тебя так, как я его чувствую. Не могу передать, как сильно по тебе скучаю. Каждый миг вдали от тебя превращается в вечность.

Я скучаю по твоим глазам, уносящим меня в мир, где все просто и тепло. Скучаю по твоему смеху, по тому, как ты поддерживаешь меня в самые трудные моменты. Быть здесь, в армии — это испытание на прочность. Я учусь адаптироваться к строгому распорядку, к постоянному физическому и моральному напряжению.

Но даже среди всех трудных моментов, когда я чувствую себя уставшим и потерянным, одна мысль дает мне силы — ты. Моя любовь к тебе — это моя опора, мой якорь в бурном море этой жизни. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью о том, как прекрасно было бы вкусить твой любимый кофе, скушать твои блинчики с яблоками, как ты улыбаешься, а те сладкие поцелуи с клубникой и мандаринами.

Это кажется такой далекой мечтой, но я верю, что скоро мы вновь сможем наслаждаться простыми счастливыми моментами вместе. Я мечтаю о том, как мы снова сможем вместе гулять, смеяться и говорить обо всем на свете. Ты — мой свет, и я хочу, чтобы ты знала, как много ты для меня значишь. В дни, когда все кажется трудным и безнадежным, я просто закрываю глаза и вижу тебя рядом, и это дает мне силы продолжать. Да, мне здесь трудно, хотя, конечно, с моей подготовкой намного легче, чем остальным. Через пару недель, а точнее 15 декабря у нас Присяга. Для меня, как будущего офицера, а я им обязательно стану — это очень важно!

Мне также важно, чтобы ты жила полной жизнью, пока я здесь. Учебу не запускай, нагонять тяжелее. Не забывай заботиться о себе, ты заслуживаешь только лучшего. Помни, я с тобой даже на расстоянии. Каждый день я мысленно обнимаю тебя и посылаю тебе свою любовь. Я пишу тебе свои мысли и чувства, потому что знаю: настоящая любовь преодолевает любые преграды. И хотя, между нами километры, связь, которую мы создали, будет крепче всего.

Сердце мое принадлежит только тебе, и я мечтаю о том дне, когда смогу снова обнять и нежно поцеловать тебя в милые любимые губы. Я хочу на собственном опыте почувствовать, насколько прекрасно быть вместе. Плюс ко всему, я мечтаю о нашем будущем — о семье, о детях, о той жизни, о которой мы всегда говорили. Это моя самая большая мечта, и я делаю все возможное, чтобы она стала реальностью.

Почти каждый день я пишу тебе письма, которые, надеюсь, ты получаешь. Они полны любви, тепла и надежды. Наша история — это не просто строки на бумаге, это воспоминания о нас, которые я бережно храню в сердце. Я прошу тебя, дорогая, оставайся сильной и верной. Я знаю, что эти дни могут быть сложными, но я уверен, что ты справишься.

Ты — самая сильная девушка, которую я когда-либо знал. Никогда не сомневайся в себе, ты способна осветить даже самые мрачные дни. Мне хочется записать каждую деталь о тебе: о том, как ты смеешься, как смотришь на мир. Ты — поражающая своей стойкостью личность, и я горжусь тем, что могу называть тебя своей любимой.

Скажи, пожалуйста, что ты бережёшь себя, и что все твои дни наполнены светом и радостью, как ты всегда наполняешь мою жизнь. Я жду с нетерпением встречи с тобой, чтобы снова прикоснуться к счастью, которое ты даришь мне. С любовью и нежностью, твой и только твой А.

Присяга

Через три недели муштры и занятий в полку был праздник. Военную присягу принимает каждый гражданин Советской страны, призванный на военную службу в Вооруженные Силы. Перед строем своих товарищей, перед лицом командиров, под сенью овеянного славой Боевого Знамени, с оружием в руках молодой воин произносит торжественную клятву на верность Советской Родине, народу.

Алекс очень серьезно и ответственно отнесся к этому знаменательному событию в своей жизни. Наглажена парадная форма, о стрелки брюк, казалось, можно порезаться, бляха на парадном ремне сверкала. И вот настал тот самый торжественный момент, к столу посреди плаца вызывают по очереди по одному солдату. Алекс четким строевым шагом подошел к столу, взял красную папку, не глядя в нее, наизусть громко и с выражением произнес слова Военной присяги:

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооружённых Сил, принимаю Присягу и торжественно клянусь: быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество, и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.

Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооружённых Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа.

Затем повернулся к столу, положил папку, расписался в бланке, крепкое рукопожатие командира полка полковника Емельянова и он все тем же четким, чеканящим шагом, вернулся в строй.

После окончания торжественной части, полк прошел парадными расчетами мимо трибуны, впереди шла знаменная группа.

— Алекс! — услышал он голос, который, наверное, узнал из миллиона. Повернул голову и увидел свою Настеньку, она стояла рядом с его отцом с цветами в руках. От счастья и избытка чувств Алекса переполняли эмоции. Но пока он находился в строю, особо вида не подал, только слегка улыбнулся.

После команды начальника центра подполковника Бобырева: «Вольно! Разойдись! Принять поздравления от родных и близких!» — к нему первой побежала Настя, и, не стесняясь, поцеловала в губы, протянула букет цветов.

— Поздравляю, любимый! Теперь ты настоящий защитник Отечества!

— Поздравляю, сынок! Молодец! — сказал, подошедший следом отец, и обнял сына.

— Честно говоря, не ожидал вас увидеть, — с некоторым удивлением и одновременно восхищением сказал Алекс.

— А мне позвонил Петр Николаевич и предложил съездить к тебе на Присягу, тем более сказал, что к кому приезжают близкие родственники, отпускают в увольнение с ночевкой. И я, не раздумывая, согласилась.

— Какие вы молодцы! Надо теперь получить увольнение, а народу уже у канцелярии не пробьешься. Придется часа два ждать, не меньше.

— Не нужно ничего ждать, сын. Увольнительная твоя уже у меня, до завтра 08.00.

— Батя, как?

— Мы с твоим командиром полка службу начинали вместе лейтенантами. Так что, молодые люди, ваш номер 523 люкс в местной гостинице. Меня не ждите, я сегодня в гостях у твоего командира. Нам есть с ним, что вспомнить, а вам мое присутствие совсем не обязательно. Не забудь записаться у дежурного по роте в Книгу увольняемых.

— Есть, товарищ, подполковник! Разрешите идти!

— Иди, дуралей, — улыбнулся отец, — Утром увидимся, держи это нас с матерью тебе подарок, — протянул он конверт.

Алекс заглянул в него и присвистнул, там была приличная сумма.

— Там твое выходное пособие с работы, ну и мы немного добавили.

— Батя, зачем так много?

— Запомни, сынок, денег никогда много не бывает, это, во-первых, а во-вторых, у тебя сейчас будут траты при подготовке к поступлению в военное училище. Не передумал еще стать офицером?

— Никак нет, товарищ подполковник!

— Вот то-то же! Смотри, не опозорь фамилию, чтобы мне перед своим другом, твоим комполка, краснеть не пришлось. Отдыхайте молодежь, в номере все есть, вам даже и выходить не понадобится, мать там разносолов прислала, Настенька еще напекла пирогов и от меня небольшой презент.

Алекс, быстро утряс все формальности, записался в Книге увольняемых, и счастливый, перепрыгивая через три ступеньки, выбежал на улицу, где его ждала Настенька.

— Не верится, что ты приехала!

— Для меня тоже все происходящее, как сон! Так все быстро решилось, Петр Николаевич, позвонил мне, я спросила разрешения у родителей и вот я здесь, — засмеялась Настенька своим обворожительным смехом.

— Зайдем в магазин, что нам нужно купить?

— Алекс, твой папа прав, нам ничего не нужно, в номере все есть. — Настенька взяла его под руку и прижалась головой к плечу.

Зайдя в номер, Алекс от неожиданности потерял дар речи. Стол был уставлен яствами, от которых рябило в глазах.

— Зачем столько много?

— Не знаю, тут многие передали тебе разные вкусности. А в холодильнике презент от папы, о котором он тебе говорил.

Алекс заглянул в холодильник, там лежала бутылка шампанского и две банки красной икры и записка «Из номера не выходить до утра!»

— Твой папа тебе спортивный костюм захватил, чтобы тебе удобнее.

— Я в душ, — сказал Алекс и зашел в ванную комнату.

Он включил воду, с наслаждением ощутил, как теплая вода лилась ему на голову и, проходя по всему телу, соскальзывала вниз. Он подставил свое лицо навстречу мощному потоку, невольно зажмурился.

Настенька, подойдя тихонько сзади, нежно обняла Алекса и прижалась к нему. Он повернулся к ней лицом и начал медленно целовать ее шею, прокладывая дорожку из поцелуев по коже по направлению к ушку. Его руки плавно скользили по телу вниз, дыхание влюбленных становилось все тяжелее. Опустившись на колени, парень стал нежно целовать бедра любимой и каждый сантиметр ее тела.

— Давай я тебя мочалкой хоть намылю, горе ты мое, озабоченное, — смеясь, произнесла Настя.

— А кто пришел ко мне и отвлекает? — ответил ей в таком же тоне парень.

Несколько минут они друг друга терли мочалками, добираясь до самых укромных местечек. После душа, вышли в комнату.

— Ты же голодный, давай я тебя накормлю, — засуетилась девушка.

— Знаешь, еда никуда от нас не денется, а вот драгоценных минут нам может не хватить. Позволь, твоей любовью насладиться! Ведь мне от жизни больше ничего не надо! — Алекс подхватил ее на руки и увлек ее на просторную кровать. Настя для вида немного сопротивлялась, но только для приличия. Она сама безумно хотела любви.

Тишина наполняла комнату, но не давила — она согревала. Когда парень нежно обнял Настеньку, девушка почувствовала тепло его рук, легонько касающееся её плеч, и в этот момент весь мир будто исчез.

Её улыбка, едва заметная, словно приглашала его продолжать, но он наслаждался каждым мгновением их близости, будто боялся, что всё это окажется сном.

Она почувствовала его пальцы, чуть загрубевшие от работы, скользнувшие по её запястью. Его голос был низким, но в словах звучала нежность, от которой она почувствовала тепло в груди. Его губы остановились всего в сантиметре от её кожи, задержавшись на мгновение, словно он ждал разрешения, которое Настенька дала, прижав голову Алекса к своей груди. Когда их губы встретились, весь мир исчез, оставив только это тепло, этот миг, который, казалось, длился вечность. Когда она повернулась, её волосы коснулись его лица, наполняя воздух лёгким ароматом хризантем…

Время пролетело, как один миг, влюбленные были очень разочарованы, что снова приходиться расставаться. Но они твердо знали, что придет тот день, когда все это закончится.

Боевое дежурство, подготовка к экзаменам, все это отнимало много времени, но зато, как стремительно приближались дни вступительных экзаменов. 31 мая младший сержант Оболенский попрощался с товарищами и убыл в город Калинин кандидатом для поступления в военное училище.

Как сам Алекс и ожидал, проблем у него не возникло. Математика -«отлично», русский язык — «отлично», физо — «отлично», строевая подготовка — «отлично». Только на физике был момент, когда он забыл формулу тонкой линзы.

— Я не помню формулу тонкой линзы, но я точно знаю на какой странице учебника 9 класса находится она.

Преподаватель посмотрел и увидел, то, о чем говорил младший сержант Оболенский.

— Оценка «отлично»! Молодец, Оболенский!

История — «хорошо», но набранных баллов вполне хватило, что без проблем занять первое место среди всех кандидатов.

30 июня, получив предписание, в которой писарь за бутылку коньяка, указал дату, что им нужно явиться в военное училище 8 июля, а это значит, целая неделя свободы.

Возвращение

1 июля поезд Москва — Воронеж уже замедлял ход, подъезжая к станции Вольное, но остановку он там не делал. Алекс слез с полки, пожав руки своим товарищам напоследок и, наскоро попрощавшись, двинулся к выходу. — Счастливого тебе пути, сержант. И главное — живым остаться, — услышал он вслед шутку. В тамбуре никого не было, и Алекс, пропуская столб, на ходу выпрыгнул. Пробежал по инерции несколько шагов, огляделся — неужто дома, до заветного адреса, где жила его Настенька, не более трехсот метров! Обещал 1 июля вернуться — слово сдержал. Противоречивые мысли обуревали его, через несколько минут он поцелует и обнимет девушку, о которой думал каждый день! Последний месяц было не до писем, подготовка к экзаменам отнимала все свободное время. Конкурс был серьезный — девять человек на место.

Знакомая калитка, сердце Алекса стучало, как при первом поцелуе, поднявшись на крылечко, нажал на кнопку звонка. Услышал шаги, но это были не шаги его Настеньки.

Открылась дверь, мама его невесты с хода ему сказала в ответ на его приветствие:

— Здравствуй, Алекс, а Настя уехала с ребятами куда-то на речку, с палатками на неделю! Что передать?

— Ничего! Я сам! — чуть смутившись ответил Алекс.