Бесплатный фрагмент - Приобретя свободу

#1

Меня начинает окружать шум. Заполняет каждую частицу тела. Открываю глаза. Пробуждаюсь? Возможно. К шуму присоединяется картинка. Слишком яркая. Но сейчас меня волнует не это.

Где я? Кто я? Опускаю взгляд на ноги. Они уверенно стоят на земле. Странно. Кажется, когда-то было совсем не так. А может, просто кажется? Шаг. Неуверенный. За ним еще один. И еще. От осознания, что уверенно стою, иду, на лице появляется улыбка. С каждым шагом все шире. Шаги становятся быстрее, улыбка увереннее. Я не замечаю, как начинаю бежать и смеяться.

Резко останавливаюсь, поднимаю глаза к небу. Зажмуриваюсь от солнца. А так уж важно знать, кто ты, и зачем ты здесь? Ведь важно совсем не это. Важно то, что ты свободен. А я свободна?

Теперь — да. Теперь? А что же было раньше? Нет, я не хочу этого знать. Я научусь… Заново любить, дружить, чувствовать, общаться, узнавать новое. Но теперь я не потеряю свою свободу.

«Будь достойна новой версии себя. Стань собой. И цени. Цени себя и все вокруг».

Я буду.

#2

Я возвращусь другим, не тем, что прежде. И может быть, тогда тайна раскроется. Потому что я буду к ней готов.

А. Брусникин «Фрегат „Беллона“»

Я начинаю вспоминать все то, что было недоступно мне, и что теперь, приобретя свободу, я могу воплотить в жизнь.

Побродить по городу. Одной. Остаться со своими мыслями. Остаться с собой. Просто позволить сделать себе то, что я хочу и что теперь — могу. Просто идти, не думая, что через несколько метров устанешь. Идти без пункта назначения. Идти, чтобы в полную силу вдохнуть свободу.

Сбежать к человеку, который делает меня счастливой. Да, именно сбежать. Никому ничего не объясняя, никого не предупреждая. Купить билет и оказаться рядом. Чтобы увидеть, услышать, почувствовать. И остаться наедине. Остаться, чтобы забыть о времени. Остаться, чтобы жить моментом. Мигом.

Теперь я могу пойти учиться очно, чтобы быть в коллективе сверстников. Чтобы полностью познать студенческую жизнь. Но… кажется, было что-то еще… О, нет. По щекам одна за другой текут слезинки. Я перестаю замечать все вокруг, меня застилает пелена воспоминаний.

Последний год школы. Выбор профессии? Я давно с ней определилась. Меня так манит слово «журналистика». Там меня будет окружать язык. Там я буду учиться писать. Я уже вижу себя в стенах филфака, и само слово «филологический» я каждый раз произношу с некой любовью. Все меньше остается до конца учебного года. Время написать заявление о том, какие экзамены буду сдавать. И уже пора записаться на курсы перед творческим конкурсом на всю ту же журналистику. Но перед этим. Отсутствие свободы, моя ограниченность, по законодательству дает мне право не сдавать экзамены. Вроде бы. Это стоит узнать.

Две недели я находилась в том городе, где университет. Все складывалось удачно. Пройдя процедуры в реабилитационном центре, еду в приемную комиссию, чтобы узнать условия поступления для льготников.

Нет, я должна сдавать все нужные экзамены в школе и творческий конкурс в университете. Льгота дает только право на первоочередное право поступить на бюджет. (Зачем оно мне? Я знаю, мне и без него хватит сил. Выходит, и льготы никакой нет. Точнее, я ее не ощущаю). Члены приемной комиссии направляют меня к человеку, ответственному за всех льготников ВУЗа. Он сможет рассказать подробнее, в чем проявляется льгота.

А выходит так, что когда я буду учиться на заочке, как таковых преимуществ льготы у меня и нет. Но другого выхода у меня тоже нет. А еще мне предлагают сделать другой выбор. Любой, но не журналистику, «ведь ты понимаешь…». Выхожу из кабинета со слезами на глазах. Как так? Ведь мысленно я уже там. А экзамены в школе? Заявление уже подано. Предметы, на которые я настроена, это — русский язык и литература. Математика — так, «чтобы сдать», потому что нужно определенное количество экзаменов. Я ее знаю, но связываться с этой точной наукой не хочу. На журналистику нужен только язык, а литературу выбрала для второй, подстраховочной, специальности — прикладной лингвистики. Это интересно, но… Стоп, мне нужно решить все самой, это моя жизнь, мой выбор.

Возвращаюсь в центр. Я прохожу здесь регулярное лечение практически с рождения. Конечно же, меня все знают, они наблюдали, как я росла. И, конечно же, их интересует, куда же я хочу поступать.

Вот и сейчас. Кабинет лечащего врача. Параллельно с процедурой ведется непринужденный разговор.

— Куда думаешь поступать?

После разговора в университете отвечаю нехотя, потому что предполагаю, какой будет реакция:

— На журналистику.

— И куда тебе на журналистику? Там же бегать надо. Не твой случай…

Это был первый раз, когда мне сказали настолько прямо. Но ведь и до этого были намеки, косые взгляды, и какая-то жалость со стороны других, когда они слышали мой ответ. Они говорили: «Молодец, все у тебя получится», но я видела, я прекрасно видела, что на самом деле они думают иначе. Все. До единого. Только родители принимали мой выбор. Но даже они под этим давлением начали сомневаться.

Первая в жизни истерика. Я не знаю, что мне делать. Я пытаюсь думать головой, но сердце плачет. Сердце рыдает. Сердцем я совсем не там. Я должна в идеале проанализировать все «за» и «против». Я должна думать о будущем. Смогу ли я потом? Да, я знаю, что я хочу связать жизнь с журналистикой, и я мо… Нет, будь честной с собой, ты бы могла, если бы не была ограничена…

Я не записалась на курсы по журналистике. И это давило на меня с каждым днем. А приближались экзамены. Но кажется, мне было на них наплевать. Но я готовилась. Я заставляла себя готовиться. И вот результаты первого. Не хватило трех баллов до пятерки. Нет, это не так плохо. Но есть одно «но». Все прекрасно знают, что они списали, любуясь теперь максимальными пятерками. А я, дурочка, не сделала шпоры. Подать на апелляцию? Нет. Меня опять отговорили. И я, надломленная, ломаюсь полностью. Эмоциональный срыв. Нескончаемые слезы. Отсутствие какого-либо желания. Нет, одно есть. Забиться в угол. А послезавтра следующий экзамен. И как, вот как его сдавать? Сдала. Это была математика. 4. Мне плевать, она мне не нужна. Да и знаю, где именно сделала ошибки. Остается литература. Теперь я уже со шпорами. И я знаю, что написала все. А в результате… минимальная 4?! А у троечников опять 5? Как? Это невозможно. Ведь теперь уже списывали все. Я знаю, что этого не может быть. Я видела предварительные ответы. Они полностью соответствуют моим. Ломаюсь еще больше. Полное разочарование в министерстве образования. Только теперь мне хватило сил доказать, что я не могла так накосячить. Несмотря на отговоры, подаю на апелляцию, и спустя несколько дней я вижу в результатах 5. Да, я знала.

Обрадовало ли это меня? Отчасти. Но я слишком выгорела. И осознание того, что иду на другую специальность, не поднимает мой настрой.

Выпускной. Счастливо и грустно. Впереди самое волнительно. Бюджет или нет?

Бюджет. Я поступаю на лингвистику с высоким проходным баллом. Я связываю свою жизнь с языком, как и хотела. Но теперь меня не радует слово «филологический»… Как мне находиться в этом факультете, зная, что журналистика проходит мимо меня? Прикладная лингвистика — это интересно, но мое сердце совсем не там…

Воспоминание исчезает так же резко, как и появилось. Кажется, именно это я и не хотела вспоминать. Это действительно больно. Но теперь я свободна. Нет, я не брошу лингвистику, это действительно интересно. Но я останусь на заочке. Потому, что подам документы на журналистику. На очку. И пускай я потеряла год. Ну и пусть теперь я не смогу попасть на бюджет, потому что это «акция» единоразова. Но у меня будет два высших образования, а мое сердце будет там, куда оно так тянулось все это время.

#3

Я вспомнила, что раньше писала. Отчасти, я этим жила. Открыла папку с вордовскими документами. Просматривала один за другим и вспоминала все те эмоции, которые я испытывала, когда писала. Открыла очередной документ.

«У меня в школе есть две лучшие подруги…»

Я вспомнила университет, а что было до него? Правильно, школа. Воспоминания вновь окутали меня.

Я не ходила в детский сад. Поэтому своих будущих одноклассников я впервые увидела на первом занятии для будущих первоклассников. Я никого не знала, кроме Вани, соседского мальчишки, которого знаю с трех лет, и который никогда не здоровался с моей семьей по неизвестной причине, и Иры, двоюродной сестрой моей подруги, мы с ней (с Ирой) только начинали дружить. Но их тогда я в классе не нашла. Наверное, именно поэтому я отчетливо помню мою соседку — девочку (Алину) с невероятно большими глазами. Красивыми глазами.

Подготовительные занятия закончились очень быстро. Я играла с лучшей подругой, когда мама сказала: «Занятий больше не будет». И я заплакала горькими слезами. Подруга непонимающе смеялась: «Да надоест тебе еще эта школа», «Нет, ты не понимаешь», — ответила я. В тот момент я плакала так, как будто это действительно был мой последний школьный урок. Почему такая реакция? Уже тогда я любила учиться, а еще мне нравилось находиться в большом коллективе, за 7 лет мне этого очень не хватало.

После первой в своей жизни линейки я иду в класс, держа папу за руку. И слышу позади себя: «Смотри, идет, как курица». Я обернулась на голос. Неподалеку стояли два мальчика. Но я была уверена, что слова принадлежат тому черноволосому в светлом костюме. (Позже, я, конечно, узнала его имя — Влад, ведь он оказался в моем классе). Я ничего не ответила и не сказала отцу. Я просто забыла.

ᅠВсе 28 человек сидят за партами. После, скажем так, ознакомительной беседы, наша учительница просит всех стать таким себе полукругом. Они все встали. Я осталась за партой. Они смотрели на меня с любопытством, а я смогла четко разглядеть их всех. Всего лишь за пару секунд. А после были слова учительницы: «Это Алёна, у нее болят ножки… Помогайте ей…».

ᅠ Именно с того 1 сентября, после этих слов, не было ни единого косого взгляда с их стороны. Была только поддержка. И, кажется, они перестали замечать, что хожу я немного не так, как они.

А после, когда уже пора было домой, но все еще были в классе, оказалось, что папа слышал того мальчишку, и сказал об этом маме. Они подумали на Ваню. Настойчиво спрашивали его. Он отнекивался, а я настойчиво говорила: «Это не он, точно. Я не помню, кто это был. Их слишком много. Но это не Ваня».

Когда мы только начали учебу, только начинали учиться писать, мы сначала писали на досках (который с ручкой и печатью, и можно стирать написанное), и только после проверки нам разрешали писать в чистовик. Задание было таково: написать на этой доске 7 заглавных прописных «а». Я научилась писать еще до школы, поэтому быстро справилась с заданием. Мне стало скучно, и я настрочила «а» на всю доску. Когда учительница проходила между рядами, проверяя, как мы написали, она остановилась возле меня. И забрала мою доску. (Зачем?! Страшно-то как). Она показала мою доску всему классу со словами: «Вот как надо, не то, что вы, написали нужное и остановились». Мне стало приятно? Нет. Мне стало неловко. Зачем меня хвалит? Ведь это просто, написать буквы. А еще в первом классе на одном из уроков украинской литературы была парная работа. Мой сосед отсутствовал, поэтому ко мне посадили Софию. Она болтала без умолку весь урок, а я не слушала ее и все думала: «Как с тобой тяжело».

Второй класс. Урок ИЗО. Неожиданно в класс заходит директор. «Крюкова есть в классе?».

Учительница и одноклассники, ничего не понимая, показывают на меня. Директор видит меня, и уходит. Они ничего

не понимают. А я поняла. Дело в том, что эти два года учебы я числилась на домашнем обучении. Но классный руководитель разрешила мне посещать школу. Только директор об этом не знала. И в тот день первая получила выговор. Ведь, когда у нас было изо, она должна была быть у меня дома и проводить урок. Я чувствовала себя виноватой перед учительницей, и с того дня боялась попадаться на глаза директору.

Летом после второго класса мне сделали операцию. Месяц в гипсах, месяца разработки. Конечно же, этот год мне предстояло учиться дома. Мне было страшно. А если я, лежа, не смогу писать? А если они меня за год забудут?! Это было еще страшнее. А еще в третьем классе к нам пришла новый классный руководитель, и я боялась, что потом она меня не примет. В третьем классе у меня появилась первая анкета для друзей, и именно она помогала поддерживать с одноклассниками связь. Они шли домой мимо моего двора, я давала им анкету. К концу этого учебного года я уже начинала расхаживаться в ортезах. И я пришла к ним. Класс был украшен (был какой-то праздник), они обступили меня, заваливали вопросами, а я стояла счастливая с мыслью: «Не забыли!». Тогда я впервые увидела новую учительницу. Она была совсем молодая. И улыбалась. Улыбка была добрая-добрая. «Приняла», — подумала я. А потом, все еще в ортезах, я пришла на последний звонок третьего класса.

Четвертый класс. Я уже полностью восстановилась после операции, и вновь начала ходить в школу, все также «нелегально». Но ко мне все также приходили учителя домой, или же проводили уроки в кабинетах школы отдельно от класса. Меня это жутко раздражало. На вопрос: «Зачем?» мама отвечала: «Давай подстрахуемся». Меня не было в школьном классном журнале, поэтому учительница начинала забывать спрашивать меня. Это было обидно.

После первого такого случая был урок дома, с другой учительницей. И мы завели об этом разговор. Она что-то сказала об этом, что меня сильно задело. Вот именно тогда у меня началась первая истерика, да именно тогда: «Я устала! Я не хочу учиться дома!!!». Мама и учительница пытались меня успокоить, а я злобно смотрела на вторую. «Мама! Или я учусь в школе со всеми, как полноценная ученица, или я вообще не буду учиться, и я серьезно!». Мама услышала. «Хорошо, ты не будешь числиться на дому». Видя, что я успокоилась, учительница подала голос: «Тебе еще аудирование написать надо». «Да идите вы со своим аудированием! Уходите!». Ушла.

Четвертый класс я закончила, будучи обычной ученицей школы. И когда я начала вновь ходить в школу, как все, Влад у меня часто спрашивал: «А ты не уйдешь от нас, да?». Я смеялась, отвечая, что могу уйти от них только в больницу, а это всего лишь на две недели лечения. Но он даже не догадывался, какой счастливой он делал меня своим вопросом. А еще в четвертом классе я впервые упала на глазах одноклассников. О, этот испуганный крик Руслана. Для меня это было лучшее доказательство, что им не все равно на меня. Правда, я вовсе не ушиблась, поэтому мы дольше успокаивали Руслана.

Пятый класс. Страшно. Теперь будет много учителей. Примут ли теперь они меня? Но страшнее был… первый урок русского языка. Учительница — классный руководитель моего папы. Мне так хотелось не разочаровать ее, хоть папа в школе знал русский далеко хуже меня. Тот момент, когда она раздала нам тетради после первой проверки, и я увидела, что за первую работу у меня 7 (4-), я не забуду никогда. Мне так было стыдно перед ней. Ведь все эти годы я отличница, и как так-то?! В пятом классе появилась история, которая мне не давалась. У нас была проверочная работа. Как хорошо мы выучили римские цифры. После нее мама мне долго вспоминала: «Как ты могла написать на 8 (4), а Данил, который троечник, на 12 (5+)?». А я все твердила в ответ: «Ну, он же увлекается историей!». Тогда, в пятом классе, я первый раз села с Данилом. Тоже на один урок, нужен был партнер. О, тогда я решила, что больше с ним сидеть не буду. А после пятого класса он ушел. А еще у нас в пятом классе, парты стояли по двое, и выходит, у тебя не один сосед, а целых три. Именно благодаря этому началась моя дружба с Настеной, Лешей и Ваней (да, не такой уж он и бука).